автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Астральная семантика в поэтическом творчестве младосимволистов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Астральная семантика в поэтическом творчестве младосимволистов"

На правах рукописи

Локша Анна Владимировна

АСТРАЛЬНАЯ СЕМАНТИКА В ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ МЛАДОСИМВОЛИСТОВ

Специальность. 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2007

003061324

Диссертация выполнена на кафедре филологических дисциплин факультета иностранных языков Международного независимого эколого-политологического университета.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Кихней Любовь Геннадьевна Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Михеева Людмила Николаевна Государственная академия славянской культуры

кандидат филологических наук Фатеев Дмитрий Николаевич Государственный институт русского языка им А С Пушкина

Ведущая организация:

Владимирский государственный педагогический университет

Защита состоится 28 сентября 2007 г. в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212 203.23 при Российском университете дружбы народов по адресу 117198, Москва, ул Миклухо-Маклая, д 6, ауд436

С диссертацией можно ознакомиться

в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов по адресу 117198, Москва, ул Миклухо-Маклая, д 6

Реферат разослан 10 июля 2007 года

Ученый секретарь совета кандидат филологических наук, доцент

Постановка проблемы. Тема диссертации - астральная семантика в поэтической традиции русского младосимволизма В диссертации используется термин «младосимволизм», несмотря на то, что он возник не в символистском кругу, а в критической литературе, комментирующей различия двух этапов развития символизма и, следовательно, вычленение двух его типов символистов - «старших» и «младших» Однако сами символисты вполне осознавали разнонаправленность философских и эстетических интенций внутри одного течения Одно из ярких свидетельств тому -программное послание «Младшим» (1903) В Брюсова, акцентировавшее мировоззренческие отличия младшего поколения символистов от когорты «старших» символистов, к которой принадлежали В Брюсов, К Бальмонт, Ф Сологуб и др

Спектр младосимволистской традиции представлен в работе именами Александра Блока, Андрея Белого и Вячеслава Иванова Обращение к наследию младосимволистов в обозначенном («астральном») аспекте обусловлено, во-первых, значимостью для символистов «высших» планов бытия, которые, по их мнению, обладают онтологической ценностью (небо - символ истинного бытия), во-вторых, тем, что астральная семантика в младосимволистском дискурсе выполняет «объединяющую» функцию, интегрируя в единое целое элементы различных культурно-мифологических и философско-эстетических систем

Основой этой интеграции становится тщательно разработанная младосимволистами категория символа, который, теряя свою тропеическую функцию, обретает онтологическую роль и становится своеобразным зеркалом мироздания, отражая его иерархическую выстроенность Тем самым в качестве определяющей характеристики символа становится его способность «воссоединять» разные планы бытия, находить в них некий общий смысл, постулируя тем самым божественное «всеединство» космоса Именно «бытийственность» символа, связь его с разными уровнями символистского космоса и обусловила связь символообразования в эстетике и поэтике «младших» с астрально-космическими образами и мотивами

Поэтическое видение младосимволистов, таким образом, не ограничивается сферой земной реальности Его можно назвать действительно астральным, ибо поэты, в силу своей символистской ориентации, пытаются обозреть «мир как целое», при этом их поэтический взгляд обретает вселенскую масштабность «Мифопоэтическая» картина мира символистов оказывается ориентированной на предельную космологизированность всего сущего «все причастно космосу, связано с ним, выводимо из него и поверяется и подтверждается через соотнесение с космосом»1

В обширной литературе о русском символизме специальных исследований об астральной семантике А Блока, А Белого и Вяч Иванова практически нет, однако в работах С Аверинцева, Ю В Вишницкой, Н Дзуцевой, Е Ермиловой, И Искржицкой, Л Колобаевой, А Лаврова, Д Магомедовой, 3 Минц, И Минераловой, Л Михеевой, А Пайман, В Пискунова, И Приходько, И Смирнова, А Ханзен-Леве, посвященных поэтическому творчеству символистов младшего поколения, рассыпано множество ценных суждений (связанных с рассматриваемыми в диссертации проблемами) которые мы в своей работе постарались учесть

Так, В работе А Ханзен-Леве (Русский символизм система поэтических мотивов -СПб, 2003) сделана плодотворная попытка систематизации астральной мифосемантики, причем последшою исследователь трактует с позиции структурно-семиотического анализа. Однако стремление ученого «объять необъятное» привело к тому, что астральные символы в книге даны в «перечислительном» порядке без выявления их

1 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т Т 2 М , 2000 С 162

взаимосвязи с культурно-философской картиной мира поэтов В диссертации ЮВ Вишницкой «Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве» (Киев, 2003) проанализированы астральные мифологемы в сопряжении с концептом «дома» (звезды и солнце интерпретируются как небесные «окна»), а также в соотнесении с этнокультурной и фольклорной символикой2

Ряд интересных умозаключений, касающиеся нашей темы, находим в монографии ЛАКолобаевой («Русский символизм», М, 2000). Ученый, комментируя обращения «младших» к астрально-космической символике, отмечает, что астральные символы в соответствии с общесимволискими онтологическими установками «оказываются связанными с семантикой свободы и бесконечности»3, в то время как земля соотносится с образом «темницы» и мотивом заточения

К космической тематике в символизме неоднократно обращается И Г Минералова, описывая особенности поэтики А Белого и А Блока (Русская литература серебряного века Поэтика символизма, М, 2003) Эсхатологическая тематика и миф о Софии с проекцией на некоторые космические концепты рассматривается в книге АПайман «История русского символизма» (М, 2000)

При всей правомерности означенных подходов ни один из них не дает исчерпывающей картины русского младосимволизма как своеобразного типа литературного творчества, включающего специфическую (астрально-космологическую) концепцию мира и обладающего особой системой эстетических принципов и художественных средств

Центральное место, которое «астральный» комплекс занимает в мотивно-образнных структурах младосимволизма, а также его недостаточная изученность и обусловливает актуальность предложенной темы исследования Тем более, что проделанная исследователями работа позволяет сосредоточится на семантических проблемах, решение которых дает возможность выявить закономерности и типологию развития поэзии начала XX века в одном из специфичнейших ее преломлений (связанном с астральной символикой и мифопоэтикой)

Объектом исследования стало поэтическое творчество «младших» символистов -А Блока, А Белого, Вяч Иванова, рассмотренное нами с «астральной» точки зрения Мы остановились на этих именах потому, что именно в творчестве этих поэтов семантика космического типа получила свое наиболее полное и яркое воплощение Это обусловлено тем, что творческие искания указанного ряда поэтов базировались на космологии Вл Соловьева, которая стала философско-эстетическим инвариантом для мотивно-символических структур, характерных для младосимволистского типа творчества Не случайно второе название младосимволистов, закрепившееся в историко-литературной традиции - «соловьевцы» Таким образом, онтология и эстетика Вл.Соловьева также (частично) становится объектом нашего исследования

Предметом исследования является астральный семантический комплекс, воплощающийся в парадигмах образов, мотивов и поэтических сюжетов в творчестве вышеназванных поэтов

Цель работы реконструировать астральный мотивно-образный комплекс в творчестве младосимволистов в его культурно-философских и мифологических проекциях, выявить семантические закономерности его развертывания на уровне индивидуальных поэтик А Блока, А Белого, Вяч Иванова

В круг основных задач входит 1) выявление сущности космологических

2 Вишницкая Ю Б Мифо югемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве Аетореф дис кацд филол н -Киев, 2003

3КолобаееаЛА Русский символизм - М , 2000 С 171

представлений младших символистов в сопоставлении с предшествующей (ближней и дальней) культурно-философской и историко-литературными традициями и древними мифологическими комплексами, 2) вычленение основных пространственных моделей, лежащих в основе глобального сюжета «младосимволистского» текста, обусловливающих символику астральных образных парадигм и мотивных структур, 3) реконструирование механизмов символообразования и развертывания астральных семантических парадигм, обусловливающих доминантные черты символистской метапоэтики

Методология исследования. В связи с означенным ракурсом исследования в качестве основных методов был избраны системный, культурно-типологический, структурно-семантический методы исследования Это обусловлено тем, что закономерности смысла кроются не только в «формальных» особенностях развертывания текста, но в картине мира течения, которая является онтологическим основанием поэтики рассматриваемых авторов При этом одно из правил, которым мы руководствовались в нашем анализе, заключается в том, что астральную семантику нельзя рассматривать отдельно от других элементов образной системы, ибо только контекстуальное взаимодействие обусловливает их специфику в каждом отдельном случае, только так мы можем увидеть изменение астральной символики в творчестве каждого из поэтов Теоретическую базу работы и ее методологические основания составили труды философов, культурологов и литературоведов - А Ф Лосева, Вяч Вс Иванова, В Н Топорова, 10 М Лотмана, М К Мамардашвили, К А Свасьяна, М И Ненашева, А Ханзен-Леве, 3 Г Минц, А Пайман, Л А Колобаевой, Е Силард, Л Михеевой, Н О Осиповой и др

Новизна работы заключается в том, что решение означенных проблем позволило не только прояснить закономерности функционирования астральной символики на уровне индивидуальных поэтик, но и в целом выявить специфику культурно-поэтического мышления русских символистов, постичь «семиотический механизм» процессов символообразования в их творчестве, и объяснить ряд специфических особенностей поэтики, обнаружив мифологические подтексты многих символистских стихотворений

Положения, выносимые на защиту:

1 Представление об астральной сфере обусловлено младосимволисггской ориентацией на философию Вл Соловьева Астральный мифосемиотический комплекс, культивируемый младосимволистами, восходит к соловьевскому учению о Софии в ее отношении с земной материальной действительностью Онтологическая семантика астральных образов, прочитанных в «соловьевском» ключе, обусловливает формирование теургической утопии, базирующейся на символистской «философии жизни», в соответствии с которой «текст» судьбы художника есть «текст» его творчества

2 Процесс символообразования в творчестве младших символистов тесно связан с астральным культурно-семантическим комплексом, включающим в себя образы звезд, неба, светил и соотносящимся с мотивами полета и падения В младосимволистской поэтике формируются астральные метасимволы, «порождающие» частные мотивы и образы При этом они являются в поэтике младосимволистов своеобразной интегрирующей системой, в рамках которой соединяются предшествующие разнопорядковые мифопоэтические слои

3 Астральная символика в младосимволизме выполняла не только формально-тропеическую функцию, но и служила уникальной семантической моделью, которая обусловливает как сложную структуру поэтики символистов, так и ее пространственную организацию При этом логика символа, который, по выражению Вяч Иванова «всегда

темен в своей последней глубине»4 - это логика соединения, противоположных планов бытия

4 Специфика символистских интерпретаций астральной сферы обусловлена тем, что если у романтиков две бездны (небесное и земное) были фатально разделены, то у символистов, благодаря соединительной силе символа, они интегрируются в единое, сложно функционирующее целое Поэтому главной особенностью астральных образов является то, что они лишаются своей статичности и динамически стремятся к нижним сферам бытия, в то время как «нижние слои» бытия, напротив, проникают в мир «горний», приобретая астральную окраску

5 Такая структура символа объясняет появление всех важнейших астральных мотивов, которые, в конечном счете, связываются с мировым пространством мотивов восхождения к звездам, падения звезд на землю, связи звезд с человеческой судьбой и историей При этом сами астральные образы в силу своей архетипичности (что всегда предполагает в некотором смысле «смысловую пустотность») являются «хранителями» самых разнородных культурных значений, которые как бы «напластовываются» на тот или иной астральный образ

6 Младосимволисты культивируют синтезирующую функцию символа, в рамках которого происходит преодоление всякой дуальности Символ в символистской культурной парадигме становится средством достижения «целостности» восприятия реальности, именно он обосновывает «нераздельность и неслиянность» мира В онтологическом плане в символе синтезируются два пласта бытия - реальное и идеальное, не противостоя друг другу, а соединяясь по принципу дополнительности реальное просвечивает сквозь идеальное, а идеальное является глубинной онтологической подосновой реального Символ в таком смысле оказывается своего рода медиумом между разными планами бытия Такое понимание символа как некоего «синтетического» начала объясняется тем, что младосимволисты, при всем различии их идейных концепций, именно в искусстве, предполагавшем «целостное» «символическое» осмысление реальности, видят «важный фактор спасения человечества»5

Теоретическая значимость работы. Предпринятый анализ позволил существенно дополнить и уточнить концепцию символа, разрабатываемого в символистском дискурсе, а также объяснить, каким образом культурно-философская «картина мира» конституирует те или иные поэтические принципы Основные положения и выводы работы могут служить своего рода методологическим подспорьем при выявлении сложнейших взаимоотношений текста и культуры, а также при анализе процессов символообразования

Практическая значимость диссертации обусловлена тем, что материалы исследования могут быть использованы в курсах и спецкурсах по истории культуры, истории русской литературы — как в вузовской, так и в школьной системе преподавания

Апробация диссертации. Научные положения и результаты работы апробированы в докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях на Международной научно - практической конференции «Российский ДВ интеграционные процессы в странах АТР политика экономические, социально - культурные проблемы» (г Владивосток, 3 декабря 2004 г), на Международной научной конференции «Культура Дальнего Востока, России и стран АТР Восток - Запад» (г Владивосток, 28-29 апреля 2005 г), на Международной научной конференции «Художественный текст и культура» (г Владимир 6-7 октября 2005 г), на Всероссийской научной конференции «Куприяновские чтения - 2005» (г Иваново, 26-27 декабря 2005 г), на Международной

4 Иванов Вяч Поэт и чернь//Родное и вселенское - М , 1994 - С 141

1 Белый А Маска//Белый А Арабески - М, 1911 -С 245

научной конференции «Проблемы поэтики русской литературы XX века в контексте культурной традиции» (г Москва, 9 января 2006 г)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы

Основное содержание работы

Во Введении определяются цели и ставятся задачи исследования, определяются основные теоретико-методологические установки, обосновываются актуальность, научная новизна, а также формулируются положения, выносимые на защиту, отмечается научно-практическая значимость работы

Первая глава исследования «Астральный символический комплекс в поэзии Александра Блока» посвящена анализу астральных образов и мотивов в поэтической культуре А Блока в проекции на культурно-философские концепты эпохи

В первом параграфе главы «Философско-художественная концепция «астральности» в творческом сознании А Блока» анализируются культурно-философские установки А Блока, повлиявшие на становление космической мифосемантики Показано, что астральная образность поэта имеет глубокие корни в культуре и философии Серебряного века В частности, многие астральные образы, появляющиеся в лирике «младших» были обусловлены философией Вл Соловьева и прежде всего, его учением о Вечной Женственности, Софии

В первом параграфе рассматривается модель «восходящего движения» лирического героя А Блока к астральным сферам, которая генетически связана с культурой романтизма При этом все эти «космические» образы, коррелирующие с этой моделью движения, являются не статичными «единицами», а подвижными образами-символами, развивающимися на протяжении творчества поэта и меняющими свое семантическое наполнение и культурно-аксиологическую окраску

Показано, что инвариантный астральный мотив «восхождения» большей частью реализуется в мотиве пути Так, уже в ранних стихотворениях Блока формируется один из магистральных сюжетов его лирики - сюжет раздвоенности, связанный изначально не столько с «расщеплением» героя, сколько с бинарно организованным пространством Причем для Блока важна некая «мировая ось», которая пронзает все видимые и невидимые космические «миры» И уже в ранних стихотворениях становится понятным, что функцию этой оси выполняет «путь» лирический герой идет из темной глубины и поднимается к мистическим небесам, стрела пути пронизывает мир. (Ср , например, такие стихотворения, как «Я шел во тьме к заботам и веселью», «В те дни, когда душа трепещет .», «Ты уходишь от земной юдоли » и др )

Во втором параграфе («Падение звезды» как общекультурная мифологема в творчестве Блока») рассматривается модель «нисходящего движения», воплощающаяся в мотиве «падения» Этот астральный по своей сути мотив является общекультурным инвариантом, ибо порождает другие образы и «лирические сюжеты» Так, например, мотивы пути, полета, «нисхождения на землю» являются частными воплощениями этого инвариантного мотива Поэтому дуальное романтическое деление бытия по вертикали преодолевается Блоком уже в ранней лирике

Инвариантный мотив «нисхождения» (движения от звезд к земле), в свою очередь, реализуется в двух вариантах - вочеловечивания Софии и мотиве эсхатологического разрушения земли При этом апокалипсические мотивы часто понимаются как «падение» небесных тел на землю или истечение от них гибельной энергии В связи с этим один из главных астральных образов - небо - у Блока предстает не только как «обитель благодатного света», но и как знак разрушения и апокалипсиса Источником такой

апокалипсической энергии в у Блока часто выступает солнце Так, в стихотворении «Над старым мраком мировым » солнечные лучи убивают не только «мировой мрак», но и старый земной мир, с которым он ассоциируется Ср подобную эсхатологическую ситуацию в стихотворении «Погибло все Палящее светило », где предсказывается страшная вселенская катастрофа, после которой останется лишь холодный бездушный космос

По сути дела, в основе подобных мотивов лежит эсхатологический сюжет последней битвы земли и неба, должной привести к апокалипсису, понимаемому (согласно «теургической» логике символистов) как соединение небесного и земного

Однако эти астрально-эсхатологические мотивы в творчестве Блока оказываются глубоко амбивалентными С одной стороны, небо, грозящее смертью, связано с ужасом гибели, страха и смуты, а с другой стороны это небо часто обещает новое «великое рожденье», которое должно последовать за разрушением старого мира Именно поэтому апокалипсис часто связывается с образом «небесной девы», Софией Особенно отчетливо софийно-апокалипсическая символика, связанная с астральными образами проступает в стихотворении «Верю в Солнце Завета », эсхатологическая тематика которого подчеркивается эпиграфом, взятым из Апокалипсиса («И дух и невеста говорят прииди») Центральным образом этого стихотворения является образ апокалипсического всесжигающего Солнца (ср, стихотворение «Над старым мраком мировым. .», где солнце также становится носителем гибели, ведущей к обновлению и возрождению) При этом Солнце Завета, обладающее мистической силой «очищения» (понимаемого Блоком в эсхатологическом ключе) и являющееся источником «вселенского света», соотносится в этом стихотворении с женским, софиологическим началом Такая семантическая связь, на наш взгляд, становится возможной в силу того, что мотивы апокалипсиса и вочеловечивания Софии оказываются частными вариантами одного инвариантного мотива «нисхождения»

Мотив вочеловечивания небесного софийного начала часто реализуется в мотиве «падающей звезды», который может пониматься как воплощение божественной Софии, всегда связанной у Блока с небом (ср стихотворения «Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла?», «Шлейф, забрызганный звездами », «Твое лицо бледней, чем было », «Там, в ночной завывающей стуже » и др )

Особенно ярко этот магистральный мотив лирики Блока разворачивается в лирической драме «Незнакомка» В этой пьесе астральные мотивы и образы, как бы рассыпанные по всем стихотворениям Блока, даются в едином комплексе Астральный сюжет (падение звезды на землю / появление небесной незнакомки) максимально сжат и семантически концентрирован

Художественное пространство этой пьесы имеет четкую вертикально-бинарную структуру, заданную Блоком еще в ранних стихах С одной стороны, это «мир небес», связанный с красотой и мистическими мечтами, с другой стороны, - пошлая земная действительность Но нельзя сказать, что в пространстве пьесы эти два мира существуют «раздельно» посредством астральных мотивов и образов два типа пространства соединяются Однако символико-теургическая попытка осуществить слияние земного и небесного приводит к интересным эффектам мистическая реальность в контексте земного мира оказывается сниженной Особенно ярко это проявляется в пьяной реплике семинариста, где иронически обыгрывается астральный мотив полета к звездам, который является по сути дела вариантом базового мотива («соединения земного и небесного») «Она - плясать, а я - на шарманке играть И полетим И под самый серебряный месяц

залетим И туда, чорт возьми, скажу я вам, вашим дурацким грязным носам, милые друга, не соваться»6

Астральный мотив полета здесь понимается как попытка достигнуть высшей «небесной» реальности В этом плане полет вписывается в более общую культурную парадигму «движения вверх» Но в пьесе есть еще астральный мотив, противоположный предыдущему - это мотив «нисхождения неба» на землю, когда мистическая реальность врывается в обычный мир и деформирует земное пространство Особенно значимыми здесь становится система авторских ремарок, которые, переводя все действие пьесы в символический план, описывают, как небо «спускается» на землю (ср «Небо открылось»), и как происходит пространственно-временное «разрушение» земной юдоли

Характерно, что мотив вочеловечивания в «Незнакомке» обретает негативные коннотации, ибо падение звезды на землю приводит к разрушению вечных вселенских законов, стройная гармония светил распадается И эта «незаконность» присутствия небесного в земном и приводит к мотиву роковой неузнанности в пьесе звездочет не узнает свою звезду в таинственной женщине, Голубой не видит земную женщину в таинственной звезде

Таким образом, мотив падения в каргине мира Блока оказывается инвариантным для парадигмы астральных образов, связанных с нисхождением «небесных сущностей» в земную реальность И, благодаря этому мотиву, данная парадигма как бы экстенсивно расширяется, вбирая в себя все новые и новые образы, релевантные по своей структуре

В этом параграфе таюке анализируются специфика образо- и символообразования, связанная с художественной концепцией астральности Небо оказывается не просто локусом Прекрасной Дамы, а звезды являются не только ее атрибутами - у Блока все гораздо сложнее астральные образы выполняют «символообразующую» функцию, формируя сложное семантико-символическое единство Именно поэтому звездные образы и София становятся смысловыми компонентами одного астрального метасимвола Подобные принципы «символообразования» анализируются в работе через мифопоэтическии код, когда некие «общие» понятия и идеи, воплощаются в конкретных общекультурных мифологемах Так, «Дева радужных ворот», персонифицируя абстрактные космические энергии, оказывается индивидуальной астральной мифологемой Блока

Тем не менее, «Прекрасная Дама» отнюдь не единственная «звездная» мифологема Фактически Блок создает целый пантеон мотивов, которые, являясь типологически родственными образу Прекрасной Дамы, становятся персонификацией астрально-космических сил Так, у Блока возникают «странные» образы, заключающие в себе астральную символику «Голубой», чья цветовая символика указывает на связь с небесами («Я в четырех стенах убитый »), «маг» (связанный с «млечным путем» и персонифицирующим силы ночи в стихотворении «Ночь»), «небесный кузнец» (символизирующий огневую стихию солнца в стихотворении «Гимн»)

Во всех этих счучаях Блок применяют одну и ту же технику создания символического образа макроплан (астральные образы) воплощаются в посюстороннем мире - в образах живых существ (кузнеца, прекрасной женщины, «Голубого»), при этом эти два плана «неслияны и нераздельны», за счет чего достигается символическая глубина символа Астральные образы в таком контексте выступают в статусе неких инвариантных сем, способных облекаться в разные культурно-образные оболочки

^ Блок А БлокЛ Собр соч В8тТ4 М Л , 1961 -С77

Таким образом, в соответствии с символистской логикой поиска всеединства и соединения двух противоположных сфер бытия в лирике Блока организуются целые астральные парадигмы образов, в которых воедино стягивается множество культурно-философских значений При этом выстраиваются целые семиотические системы, где душа, небо, звезды, прекрасная женщина, луна, ангел оказываются в одном ряду и в разных контекстах становятся как бы взаимозаменяемыми. Характерно, что в лирике Блока между разными элементами эшх «звездных» парадигм возникают устойчивые семантические связи, в силу этого многие доминантные образы культурного словаря Блока могут прочитываться через астральный код (ср, например устойчивые образные соотношения душа-звезда, душа-небо, душа-луна и др)

Такие установки приводят к устойчивой контекстуальной корреляции души и неба, основой которой является своеобразный «психофизический дуализм», понимаемый в платоническом смысле Небеса оказываются пристанищем души, а земля же - ветхой юдолью для тела Возникает два параллельных ряда — при этом астральный ряд оказывается носителем рокового судьбоносного начала - звезды управляются земной жизнью (ср, например, слова Блока о том, что «революция совершалась не только в этом, но и в иных мирах», причем астральным символом социальных катаклизмов становится «хвостатая звезда»7 (т е комета) Астрально-семантический комплекс функционирует не только на уровне образной системы его лирики, но также и на уровне системы общих лирических сюжетов и мотивов В этом смысле астральная символика оказывается своеобразным смысловым центром мотивной парадигмы

Во второй главе «Астральный культурно-семиотический код в системе онтологической поэтики Андрея Белого» в избранном ракурсе анализируется творчество А Белого В первом параграфе второй главы - «Солярный миф Белого и его символистские преломления в сборнике «Золото в лазури»» показано, что глубинной основой культурфилософии А Белого является учение символической сущности бытия Белый обладал весьма специфическим «стилем философствования», сущностной характеристикой которого становится универсализм (подчас, переходящий в эклектику), поэтому обращение к астральному типу образности (образности по своей природе -архетипической) вполне объяснимо Развивая свою теорию «бытийно-гносеологического» символизма, Белый часто прибегает к астральным эвристическим метафорам Так, например, астральный план появляется в статье «Эмблематика смысла», где астрально-астрологические символы связываются с древней философско-мистической мыслью, зародившиеся на древнем Востоке каббалой, гностиками, халдеями

Это, несомненно, отражает саму логику творческой мысли поэта и особенности его философско-поэтической картины мира Метафорически обозначая тезисы своих теоретических рассуждений через те или иные астральные категории, Белый как бы наглядно нам демонстрирует, что астральная символика может выполнять роль своеобразного «адсорбента», впитывающего в себя разнообразнейшие культурно-философские традиции Поэтому астральная символика в творчестве Белого становится определяющей и служит своего рода культурным кодом, ключом к пониманию других «сопутствующих образов», которые образуют с астральными образами целостную культурно-семантическую систему, входя либо в пары корретяций, либо в пары оппозиций

Характерно, что астральные образы в поэзии Белого часто входят в ту же «систему культурно-философских соответствий», что и у Блока, что, несомненно, подчеркивает близость индивидуальных мировоззрений, объединенных общей младосимволистской

''БлокА Указ соч Т5 -С432

платформой При этом в качестве «смысловой» модели для работы с этими образами выступает в творчестве Белого символ со своей метафизической логикой соединения двух противоположных сфер бытия (астрально-небесной и земной) Отсюда появление в философско-художественной концепции Белого тех же астральных общесимволистских метамотивов «восхождения» и «нисхождения», что и у Блока Характерно, что часто эти мотивы интерпретируется в схожем аксиологическом ключе

Так, модель «восходящего» движения к небесам у Белого, так же, как и у Блока, имеет амбивалентный характер Освобождение, понимаемое Белым как покидание земли и слияние с небом, вполне закономерно оборачивается смертью Такая трансформация в поэтической культуре Белого - один из самых частотных лирических сюжетов Небо оказывается не только хранилищем мистических тайн, но также и губительным началом, приносящим смерть лирическому герою Отсюда следует логический вывод единственный способ обретения небес - гибель (именно этот семантический пуант и стал основой для развития многих лирических сюжетов (например, в стихотворении «Я сижу под окном »).

Таким образом, вполне понятно, почему в некоторых стихотворениях Белого в соответствии с общесимволистскими культурно-философскими установками астрально-семантический комплекс воплощается в апокалипсической образности Установка на соединение в символе астрального и земного бытийственных пластов приводит к тому, что астральная символика у Белого «аранжируется» дополнительными мотивами Образы звезд и небес иногда теряют свою функцию означивания истинной онтологической реальности и связываются с онейрической сферой (как вариант сновидческих мотивов -выступает мотив бреда) Идеальный мир (воплощаемый в астральной образности), который признавался символистами как высшая и единственно истинная реальность переносится Белым в сферу сознания и оказывается связанным с его пограничными состояниями Возможно, Белый здесь неявно обращается к одной из древнейших культурно-религиозных традиций, в соответствии с которой достичь «высших миров», можно только пребывая в подобных низменных состояниях сознания Однако Белый эту традицию существенно модифицирует, иронически играя на противостоянии «верхнего» и «нижнего миров»

Астральные образы в творчестве А Белого выполняют еще одну чрезвычайно важную функцию проекция астрального мотивно-образного комплекса на различные мифологические контексты приводит к тому, что он оказывается материалом для создания авторских мифологем Зачастую эти астральные мифологемы создаются на базе уже существующих солярных и лунарных мифов Однако Белый, встраивая их в собственную смысловую систему, заставляет их звучать совершенно по-иному Так, например, астральная символика в цикле «Золотое руно», с одной стороны тесно связана с древними солярными культами (недаром образ солнца оказывается в цикле смысловой доминантой), но с другой стороны, она коррелирует с сугубо символистским контекстом, соотносясь с «теургическими играми» «младших»

Цель теургических «аргонавтических» исканий, которыми увлекался Белый, найти золотое руно, то есть в поэгико-символистской терминологии Белого - долететь до солнца (ср «Пожаром склон неба объят ») При этом астральная символика пронизывает весь этот цикл и актуализируются в разных образах, которые, тем не менее, объединяются общей астральной (в данной случае - солнечной) составляющей Древнейший мифологический образ солнца, следовательно, является центральным символом, и он, как положено символу, как бы диссоциирует, отражаясь в разных образных рядах, (ср образный парадигматический ряд, связанный с солярным началом, пожара, золотой трубы, золотых крыльев, золотого Арго, факела, солнечной ткани и проч )

Подобное мифологизирование солнечного начала приводит к тому, что многие мифические персонажи, появляющиеся у Белого, оказываются связанными с солярной тематикой Так, например, в разделе «Образы» разнообразные «традиционные» мифологемы (карлики, великаны и др) проецируются на астральный семантический комплекс и оказываются своеобразными персонификациями астральных мифологических «сил» (ср, например, стихотворение «Битва», где возникает мотив небесного поединка между богом Тором и великанами)

Иногда мифологической подоплекой культурных коннотаций в художественной модели мира Белого становится сама логика сюжетного развертывания астральных мифов Так, в цикле стихотворений «Возврат» (ср с одноименной «симфонией») астральные образы оказываются семантическими узловыми точками развертываемого сюжета Причем этот сюжет, связанный с семантическим контроверзами «верхней» астральной сферы и нижней сферы земли, в вышеназванном цикле воплощает в себе мистерию «инициации» (обозначенной в поэтико-семантической системе Белого как «возврат»), в результате которой существа нижних сфер («Мои друзья упали с выси звездной») приобщаются к мистическому «солнцу» Причем в этом «инициационном» метасюжете в символических образах на глубинном семантико-культурологическом уровне, несомненно, зашифрован древнейший солярный миф, связанный с суточным циклом - миф о «возвращении и исчезновении солнца», который в архаических мифологиях иногда связывается с его «убиванием» (ср мотив разрывания солнечного шара в третьем стихотворении цикла)

Во втором параграфе второй главы «Концепция «пророка» как солнечного бога в эсхатологической онтологии Белого» некоторые устойчивые концепты поэтической культуры Белого рассматриваются через солярный миф Солярная мифология в этом плане оказывается своеобразной базой для создания целых образных парадигм, составляющие которых, входя в астральный ряд, оказываются приобщенными к небесной сфере При этом адекватно интерпретировать такого рода образы можно только через астральный код Один из самых частотных и знаковых для Белого образ пророка-шута, как показано в диссертации, теснейшим образом связан с авторским астральным метамифом, пронизывающим многие стихотворения Белого - мифом об убивании-возрождении солнечного божества

Сюжет пророка-шута оказывается в своей основе мифологическим солярным сюжетом о солнечном боге, обреченном на растерзание злыми силами тьмы (который, в свою очередь, восходит к еще более древнему мифу об «умирающем-воскресающем» божестве) Интерпретацию образа пророка как солнечного божества, обреченного на растерзание, находим в цикле стихотворений «Блоку», где солярная символика «сгущается» в мифологический сюжет, являющийся архетипическим для Белого - сюжет умирания пророка-шута В контексте этого мотива багряница (один из солярных символов, связанный у Белого с солнечным «огнем») отсылает к евангельскому тексту и обретает «мученические» коннотации

В диссертации в «астральном» ракурсе рассматривается цикл «Безумец», посвященный А С Челищеву Три стихотворения этого цикла объединяются образом «непризнанного пророка» Однако, если в сборнике «Золото в лазури» пророк, обладая солярной атрибутикой, пытался подарить людям солнце (цикл «Возврат»), то в цикле «Безумец» происходит ироническая трансформация образа пророка и вместо солнца он оказывается обладателем обыкновенной лампы - воплощение энергии астрального света в ироническом контексте

В мифосимволическом контексте стихотворения «Жертва вечерняя» за счет изменения «лирической точки зрения» две ипостаси пророка (солнечного бога и жалкого

безумца) совпадают, включая и характерную для русской культуры семантику юродства Поначалу лирический герой кажется «держателем солнца», ожидающим «народных толп» Однако в финале на «зажженный свет» пророка (имеющего, несомненно солнечную природу) приходят лишь степные козы и шакалы (отметим, что здесь иронически переворачивается «смысловая» композиция лермонтовского пророка, где лирический герой бежит от людей и проповедует животным).

В диссертации обращается внимание на то, что в творчестве Белого астральные символы напрямую связываются с культурными концептами эпохи Так, в «мирискусническом» цикле «Прежде и теперь» мы также обнаруживаем все семантические коннотации астрального комплекса Но если в цикле «Золото в лазури» солнечные и другие небесные образы выступали в своем «онтолого-символическом» значении, то в этом цикле стихотворений астральные образы обретают «антуражную» функцию и служат всего лишь элементами стилизованных мирискуснических пейзажей

В третьей главе работы «Миф и культура: специфика воплощения астрального семантического комплекса в символистских опытах Вяч.Иванова» рассматривается астральная образность в культурфилософской и художественной картине мира Вяч Иванова Вячеслав Иванов является одним из наиболее культурологически ориентированных поэтов Серебряного века, который не только обосновал «теорию символизма», но и предвосхитил будущее развитие русской поэзии8 Такая постановка вопроса дает возможность по-новому увидеть концептуальные прозрения Иванова, отразившего «полнее, чем кто-либо другой, порыв своего века к художественному оправданию бытия, устремленность к чуду преображения - словом, образом, символом »9

В первом параграфе «Лунарно-сопярная символика как культурологическая основа философско-эстетических воззрений Вяч Иванова» рассматриваются общие вопросы, связанные с заимствованием Вяч Ивановым тех или иных культурных образов и концептов Показано как на основе этих культурных концептов Вяч Иванов выстраивает свою собственную стройную и логически выверенную философскую систему В этом смысле поэтическая культура Вяч Иванова по сути дела явилась прямым продолжением его философии При этом главная особенность этой системы, как показано в диссертации, состоит в том, что философские и культурологические устремления Иванова воплощены в символическую формулу Поэтому, чтобы реконструировать его собственную миромодель, необходимо обратиться к анализу его символической системы, ядром которой оказываются астральные образы, являющиеся, в силу своей изначальной архетипичности («пустотности»), точками притяжения разных культурных парадигм

Астральная симантика в творчестве Вяч Иванова обретает различные образно-символические формы «Звездные» образы вписаны в сугубо символистскую систему ценностей, где «верх» (небо) традиционно осмысляется как начало, обладающее положительной аксиологией Специфика астральной системы образов в творчестве Иванова заключается в том, что она пронизана культурологическим аллюзиями и реминисценциями в гораздо большей степени, нежели поэзия его «собратьев по цеху» Именно поэтому «небо» (и его астральные атрибуты) у Иванова - это не просто «онтологический верх», это еще и небо, принадлежащее к сфере человеческой культуре

В силу того, что астральная символика оказываются своеобразным материалом для воплощения различных культурно-исторических и мифологических концептов, астрально-космические образы, как это часто бывает у Вяч Иванова, оказываются

1 См об этом Дзуцева НВ «Заветы символизма» и новая поэтическая эпоха Н Дзуцева НВ Время заветов Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. - Иваново, 1999 - С 6-24

9 Маковский С Вячеслав Иванов в России // Воспоминания о серебряном веке - М , 1993 -С 128

зашифрованные с помощью нескольких культурных кодов Так, например, в стихотворении «Дни недели» на «римскую» семантику накладывается еще один коннотативный пласт Семь планет, появляющихся в стихотворении, символизируют не ■только персонифицированные божественные силы, но также еще и определенную ясторико-мифологическую концепцию Круг планет репрезентирует круговое, циклическое развитие исторического времени Такая концепция истории, несомненно, восходящая к древним мифологическим представлениям о цикличности времени, получила в Современном Иванову культурологическом дискурсе название «вечного возвращения» Именно поэтому в стихотворении, в соответствии с ницшеанскими коннотациями, Солнце, Луна, Меркурий уступают свое место мрачному богу смерти -Сатурну - чтобы потом, пройдя круг «возврата», опять появится на небосклоне Таким образом, круговое движение планет оказывается созвучным мифолого-историческим представлениям Вяч Иванова, восходящим к ницшеанской концепции истории как «вечного возвращения» А сама жизнь предстает в виде одного «вселенского дня», определенного исторического «зона», за которым следует умирание, оборачивающееся воскресением

Звезды в символистской концепции Вяч Иванова, расширяют свой концептуальный ряд, обладая множеством различных значений При этом наряду с «мифолого-исторической» семантикой, звезды могут быть означающими и для других «смысловых концептов» Так, в философском стихотворении «Средь ночи вступил я в высокий » звезды также оказываются носителями поливалентной семантики и могут прочитываться в совершенно различных культурно-смысловых моделях, в связи с чем произведение обретает статус своеобразного культурологического трактата

С одной стороны, образы звезд в стихотворении интериоризируются (речь идет не о храме, а о сердце героя) и оказываются знаками «микрокосма» Возможно, Иванов обращается в этом стихотворении к древней мифопоэтической концепции о человеческом теле, как «сжатой модели» Вселенной (ср, например, представления о «космическом символизме» человеческого тела в различных «зодиакальных учениях» «язычники верщщ, что Зодиак образован телом Великого человека Вселенной Это тело, которое они называли макрокосмом (Великий Мир), было разделено на двенадцать основных частей, каждая из которых находилась под контролем небесных сил, поящихся в каждом из зодиакальных созвездий»10)

С другой же стороны, образы «вечных звезд», несомненно, связываются в стихотворении с категорическим императивом Канта, который сравнивал императив с небом, усеянным звездами С учетом того, что категорический императив находится внутри человеческого разума, становится понятным происходящая в пределах текста «интериоризация» звезд

Такую же «культурологическую» поливалентность астральных символов обнаруживаем в стихотворении «Весы» Заглавный образ произведения восходит к цониманию этого зодиакального созвездия в древнейших культурах, где весы символизировали «силу выбора, посредством которого человек может уравновесить одну цроблему другой»11 Однако используя эту «культурную» базу, Вяч Иванов, тем не менее, трансформирует ее, приписывая весам собственные культурологические значения В частности, Весы (в силу их специфической формы) соотносятся с другим символом -христианским крестом, и могут прочитываться как знак распятия - божественного равновесия, которого возможно достичь только через крестные муки

10 Холл МП Энциклопедическое изложение масонской, герметической, кабалистической и розенкрейцеровской символической философии - М , 2003

11 Там же С 210

Во втором параграфе «Астральный миф Вяч Иванова символическое единение «двух бездн»» анализируется культурно-философская подоплека астральной образности «Культурологическая поэтичность» Иванова приводит к тому, что астральные образы в его картине мира (как, впрочем, и в творчестве других младосимолвистов) часто выступают в «опосредованно-переносной» функции и оказываются «хранилищем» для философских концепций, которыми увлекался автор Наиболее последовательно эта особенность реализована в стихотворении «Красота», посвященном Вл Соловьеву. Уже само посвящение предполагает тему стихотворения - речь в нем идет о «Вечной Женственности» (важнейшем для «младших» культурно-философском концепте) Характерно, что семантическая дистрибуция образа Софии в тексте стихотворения для символизма традиционна Вечная Женственность связывается Ивановым с астральным, небесным началом (ср появление подобных корреляционных связей в творчестве Блока и Белого). Но, в отличие от других символистов, Иванов, трактуя Вечную Женственность как «дочь небес», следует своей излюбленной идее «соединения» в символе противоположностей и связывает небесную Софию еще и с миром дольним (что, впрочем, соответствует философской идее этого образа) Отсюда соединение в образе «Вечной женственности» горних (небесных) и дольних (земных) черт, что было, видимо, обусловлено символистской идеей преображения земного в небесном

Одним из главных образов-символов, функционирующих в пределах культурной мифологии Иванова, является солнце, символика которого конституируется на пересечении разнообразных культурно-философских традиций

Так, в тексте стихотворения «Mi für serpi amiche, посвященном Валерию Брюсову, в трактовке солярной символики возникает чрезвычайно интересная связь «солнце» -«змея», носящая древний мифопоэтический характер и отразившаяся во многих древних культурах Но Иванов по-новому расставляет акценты, в соответствии с собственной, авторской мифологией, которая создается в его творчестве (в частности, речь идет о кругообороте жизни и смерти, восходящем к ницшеанской идее «вечного возвращения» Эта поэтическая онтология, рассмотренная в диссертации сквозь «астральную» призму, характерна и для поэтического сборника со значимым названием «Кормчие звезды» (1903), а также для книги стихов «Cor ardens» (1911)

С солнечной символикой в культурной мифологии Иванова связано введение образов мифологических существ, в которых «солнечная энергия» получает свою персонификацию Так, божество солярной природы появляется в стихотворении с симптоматичным названием «Жарбог» Стихотворение интересно тем, что солярная символика воплощается в культурно разнородных образах, объединяя их в единое структурное целое И эта «синтетическая» установка Иванова помогает создать целую парадигму образов, связанных с астрально-космическим началом Так, в стихотворении, наряду с образом солнечно-огненного «жарбога», появляется мифологический Феникс При этом астральный солярный миф - о смене дня и ночи - становится в этом стихотворении семантической основой мифа о вечном возвращении, реализующегося на этот раз в сюжете об умирающем-воскресающем божестве, несомненно, имеющем «солярную» природу Именно поэтому в «Жар-боге» появляется столь знаковый для творчества младосимволистов образ «возврата», который должен интерпретироваться в контексте всех приведенных нами мифологических и культурных коннотаций

В диссертации подчеркивается, что солярная символика часто выступает в функции «семантической скрепы», объединяющей воедино различные стихотворения того или иного цикла Так, например, движение лирического метасюжета в цикле «Золотые завесы» подчинено поступенчатому развертыванию солярного мифа, что, несомненно,

собирает разрозненные образы и мотивы цикла в единое структурно-семантическое целое

Наряду с традиционными для символизма астральными образами у Иванова возникают общие для символизма астральные мотивы Так, базовым мотивом, появление которого было связано с интегрирующей логикой символа, в творчестве Иванова становится мотив соединения верхней и нижней сфер бъггая

Символический универсум Иванова (несмотря на архаичость и некоторую «статичность» стиля многих его стихотворений) - это универсум динамический, пронизанный процессами метаморфоз что обусловливается, во-первых, общесимволистской установкой на принципиальную «символичность» бытия (которая, в силу соединительных и собирающих потенций символа и предполагает «все во всем»), во-вторых же, такая процессуальность коррелирует с личной философской системой поэта, предполагающей символический «кругооборот» и «вечное возвращение»

Таким образом, две общесимволистские модели движения оказываются гармонично уравновешенными Особенно значимым в этом плане здесь представляется сравнение облачка с «жертвенной кровью агнца», ибо оно указывает на скрытый культурно-философский подтекст стихотворения, в котором можно увидеть как ницшеанские аллюзии (мотив перетекания двух противоположностей друг в друга и концепт вечного возвращения), так и христианские символы (ибо, Христос для Иванова оказывался тем самым ницшеанским «Дионисом»)

Корреляция водного и небесного начал, поддержанная мотивом соединения двух сфер, становится одной из самых устойчивых в поэтической семантике Иванова Так, в стихотворении «Побуждение», соединяются две бездны, нижняя - море и верхняя - небо При этом средством такого соединения служит метафора Подобное соотношение астральных и водных образов обнаруживаем также в стихотворении «Днепровье», где уже нельзя различить идет ли речь о небе или о реке, в силу «метафорической» схожести этих двух образов И особенно ярко мотив соединения двух противоположных начал верха и низа - отражается в стихотворении «ВееШоуешапа», где возникает пограничный образ бога - Зевса - связанного как с небесным так и водным началами Именно поэтому образ «нижней бездны» - Эреба - оказывается всего лишь отражением верхней Этот интересный философский концепт строится на семантических потенциях образа воды -как «природного» зеркала

Базовый мотив «интеграции» земного и небесного может реализовываться в иных мотивных системах Однако смысловая дистрибуция этого мотива немного иная, чем у Блока или же Белого Если у Блока полет всегда связывался с концептом «пути поэта», а у Белого с мотивом освобождения из земного плена, то у Иванова все иначе образ полета в стихотворении коррелирует с образом музыки (возможно, здесь сказалось влияние Ницше, значимое для всех символистов), а через образ музыки полет соотносится с образом Музы и мотивом поэтического творчества Таким образом, в стихотворении через астрально-семантический код явлено символистское представление о сущности и значение поэтического гения «Полет»)

Астральный комплекс обусловливает не только специфику содержательного уровня, но также и особенности их репрезентации Так, некоторые мотивы, наполненные астральной образностью, выстраиваются Ивановым по принципу загадки, требующей от читателя знания неких символико-семиотических кодов (вспомним декларацию символистами подобной энигматичности) Однако такой семантический принцип диктуется, на наш взгляд, не только теоретическими символистскими установками, но самой природой астральной образности - образности мифо-символической

В Заключении сформулированы основные выводы по теме диссертации и выведены

основные семантические модели астральной образности и мотивики

1 Астральные образы могут быть обрисованы как статичные неподвижные единицы - в этом случае возникает жанр «романтико-символического» пейзажа, позволяющего уточнить специфику пространственной организации картины мира в творчестве младосимволистов Кроме того, в этой модели звезды несут в себе символику предвестий (это либо благое знамение, либо роковое предвестье) К этой «статичной» модели принадлежат, в частности «зодиакальные» стихотворения А Блока и Вяч Иванова, а также ранние «описательно-пейзажные» стихотворения А Блока

2 Астральные образы могут быть представлены в качестве некоей «цели», к которой движется поэт В этом случае младосимволисты прибегают к традициям романтизма и обращаются к восходящей модели движения Именно в этой модели возникает концепт пути, соединяющий вертикально сферу земли со сферой неба Это традиционно романтическая модель и здесь звезды и другие астральные тела выступают в положительном статусе далеких мистических миров, к которым нужно стремится К этой модели принадлежат стихотворения Блока, в которых воплощается мотив «пути поэта» к далеким и недостижимым небесам, почти все стихотворения А Белого, ибо основной миф его творчества - миф «аргонавтический», предполагающий поход за «золотым руном» (полет к солнцу - в терминологии Белого), также к этой модели относятся некоторые стихотворения Вяч Иванова, где возникает мотив музыки, поэтического вдохновения и «теургической» трансформации человеческой природ (см «Золотые завесы»)

3 Астральные образы могут быть представлены как «подвижные» единицы, которые влекутся к земле В этом случае речь идет о традициях Вл Соловьева, ибо нисходящая модель движения в младосимволистском дискурсе воплощается в мотивах очеловечивание и апокалипсиса Эта модель трагическая - здесь звезды сами нисходят к поэту и возникают целый комплекс мотивов - эсхатологии, недовоплощенности, неузнавания и забывания Взятая в своем «положительном» аксиологическом статусе эта преимущественно «соловьвская модель» должна воплощать теургическую символистскую утопию - слиянность «верхнего» и «нижнего» миров К этой модели принадлежат преимущественно стихи позднего Блока (а также его драма «Незнакомка»), апокалипсические стихотворения А Белого

4 Астральные образы могут органично сочетаться с земной сферой Здесь появляется «гармоническая» модель взаимодействия «верха» и «низа» в целом свойственная творчеству Вяч Иванова, которому удалось непротиворечиво разрешить извечную символистскую оппозицию Именно Вяч Иванову в творчестве удалось воплотить теургическую символистскую утопию, ибо онтологическая семантика астральных образов в поэтической «онтологии» Вяч Иванова теснейшим образом связана с «нижней бездной» Поэтому в его поэзии нет чистой идеальной красоты (воплощенной в образах неба) и нет чистой материи, а есть взаимопронизанность этих разных онтологических пластов

Сделан вывод, что онтологическая миромодель младосимволизма выполняет по отношению к «частным поэтикам» «интегрирующую» функцию, объединяя их в поэтическое направление, отличное по своим мировоззрмгческим устремлениям от символистов старшего поколения Если у последних астральные символы были статичны и проецировались в основном на психические феномены и концепты сознания, то у символистов младшего поколения эти символы становятся динамическими знаками «мистически объективного» бытия, выражающими специфические культурные концепты, своего рода культурное «сознательное» (и «бессознательное»), в рамках которого складывается индивидуальная поэтическая система

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1 Генезис астральной символики в культурологи младосимволистов // Вестник культурологи Сборник научных материалов студентов и аспирантов - Вятка ВятГГУ,

2005 - С 14-20

2 Астральная семантика в акмеистической картине мира // Гуманитарные исследования Альманах Вып 8 - Уссурийск УГЛИ, 2005 - С 260-264 (в соавторстве с Л.Г Кихней)

3 Астральный культурно-семиотический код в поэзии Андрея Белого // Проблемы поэтики русской литературы XX века в контексте культурной традиции Материалы международной науч конф 9 января 2006 г - М МАКС Пресс, 2006 - С 35-44

4 Астральная символика в творчестве А Блока как отражение культурно-философских реалий эпохи // Художественный текст и культура VI Материалы международной науч конф 6-7 октября 2005 г - Владимир ВГПУ, 2006 - С 120-126

5 Миф и культура специфика воплощения «астрального комплекса» в творчестве Вяч Иванова // Проблемы поэтики русской литературы XX века в контексте культурной традиции Материалы межд ународной науч конф 9 января 2006 г - М МАКС Пресс,

2006 - С 13-18 (в соавторстве с Дзуцевой Н В )

6 Концепция «пророка» как солнечного бога в эсхатологической онтологии Андрея Белого // Куприяновские чтения - 2005 / Сб материалов Всероссийской науч конф -Иваново ИВГУ, 2006 С 73-80

7 Лунарно-солярная символика в философско-эстетических воззрениях Вяч Иванова // Транспортное дело России - 2006 - №11 Часть II Специализированный выпуск -С 43-45 Издание из списка, рекомендованного ВАК РФ

8 Анализ художественного пространства лирического произведения в рамках дополнительного образования (на примере лирической драмы А Блока «Незнакомка») // Теория и практика дополнительного образования -2007 -№ 1 -С 41-42.

Локша Анна Владимировна (Россия) Астральная семантика в поэтическом творчестве младосимволистов

В диссертации исследуется астральный семантический комплекс в поэзии русских символистов младшего поколения - А Блока, А Белого и Вяч Иванова Впервые дан системный анализ семантики образов, входящих в смысловое поле «неба» как одной из важнейших координат символистской картины мира, прослежены основные принципы символообразования, прояснены закономерности функционирования астральной семантикй на уровне индивидуальных поэтик, что в итоге позволило выявить специфику культурно-поэтического мышления русских символистов младшего поколения

Loksha Anna Vladimirovna (Russia) Astral semantics in junior-symbolist poetry

The subject of the thesis is astral semantic complex m the poetry of Russian symbolists of the junior generation - Alexander Blok, Andrei Bely, VyachesJav Ivanov For the first time a systematic analysis of the "sky" notional field as one of the major elements of modernist model of the world is given, the mam symbol forming principles are tracked, the mechanisms of astral semantics on individual poetics level are clarified As a result the specific cultural-poetical way of thinking of junior-symbolists is brought to light

Подписано в печать 06 07 2007 г Исполнено 09 07 2007 Печать трафаретная

Заказ № 586 Тираж 100 экз

Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш, 36 (495) 975-78-56 www autoreferat ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Локша, Анна Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Астральный символический комплекс в поэзии Александра Блока.

§ 1. Философско-художественная концепция «астралъности» в творческом сознании

А.Блока.

§ 2. «Падение звезды» как общекультурная мифологема в творчестве Блока.

ГЛАВА 2. Астральный культурно-семиотический код в системе онтологической поэтики Андрея Белого.

§ 1. Солярный миф Белого и его символистские преломления в сборнике «Золото в лазури».

§ 2. Конг{епция «пророка» как солнечного бога в эсхатологической онтологии Белого

ГЛАВА 3. Миф и культура: специфика воплощения астрального семантического комплекса в поэзии Вяч. Иванова.

§ 1. Лунарно-солярная семантика как культурологическая основа философскоэстетических воззрений Вяч. Иванова.

§ 2. Астральный миф Вяч. Иванова: символическое единение «двух бездн».

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Локша, Анна Владимировна

Тема диссертации - астральная семантика в поэтической традиции русского младосимволизма1. Спектр этой традиции представлен в работе именами Александра Блока, Андрея Белого и Вячеслава Иванова. Обращение к наследию младосимволистов в обозначенном («астральном») аспекте обусловлено, во-первых, значимостью для символистов «высших» планов бытия, которые, по их мнению, обладают эстетико-аксиологической {небо -«хранитель» вечной красоты, которая является вечной ценностью) и онтологической истинностью {небо - символ истинного бытия); во-вторых, тем, что астральная семантика в младосимволистском дискурсе выполняет «объединяющую» функцию, интегрируя в единое целое элементы различных культурно-мифологических и историко-литературных систем.

Поэтическое видение младосимволистов, таким образом, не ограничивается сферой земной реальности. Его можно назвать действительно астральным, ибо поэты, в силу своей символистской ориентации, пытаются обозреть «мир как целое», при этом их поэтический взгляд обретает вселенскую масштабность. Об этом, со свойственной ему художественно-эстетической интуицией, проницательно писал А. Блок в знаменитой статье «О современном состоянии русского символизма»: «Миры, предстающие взору в свете лучезарного меча, становятся все более зовущими; уже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти

1 В диссертации мы использовали термин «младосимволизм», несмотря на то, что он возник не в символистском кругу, а в критической литературе, комментирующей различия двух этапов развития символизма и, следовательно, вычленение двух его типов символистов - «старших» и «младших». Однако сами символисты вполне осознавали разнонаправленность философских и эстетических интенций внутри одного течения. Свидетельство тому - программное послание «Младшим» (1903) В.Брюсова, акцентировавшее мировоззренческие отличия младшего поколения символистов от «старших» символистов, к которым принадлежали В.Брюсов, К.Бальмонт, Ф.Сологуб и др. слова» . «Мифопоэтическая» картина мира младосимволистов оказывается ориентированной на предельную космологизированность всего сущего: «все причастно космосу, связано с ним, выводимо из него и поверяется и подтверждается через соотнесение с космосом»3.

В обширной литературе о русском символизме можно выделить два типа работ филологического профиля, актуальных для избранного нами ракурса исследования. В работах первого типа (Д.Магомедовой, М.Ваштель, С.Аверинцева, Л.Колобаевой, З.Минд, А.Лаврова, В.Пискунова, Е.Ермиловой, И.Г.Минераловой, Л.Н.Михеевой, В.Дмитриева, М.Неженец и др.)4 в разных методологических ракурсах анализируются либо «частные» поэтики (что, несомненно, дает возможность постичь специфику миропонимания и творчества отдельных авторов), либо типологические черты символистского творческого метода в целом в целом, что позволяет увидеть общие закономерности.

В работах же второго типа (А.Ханзен-Леве, И.Смирнов, А.Пайман и др.)5 вычленяются общие (а иногда даже абстрактные) структуры, что приводит к семиотической «унификации» разнообразного по характеру и типу художественного воплощения материала.

Знаменательно, что специальных исследований об астральной символике А.Блока, А.Белого и Вяч. Иванова практически нет, однако в

2 БлокА. Собр. соч.: В 8 т. Т.5. М.; Л., 1962. С.427.

3 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 162.

4 См.: Washtel М. Raussian Symbolism and Literary Tradition. Goethe, Novalis and the Poetics of Vyacheslav Ivanov. Madison & London, 1994; Магомедова Д. А.А.Блок. «Нечаянная радость». Источники заглавия и структуры сборника // А.Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Блоковский сборник VII. Тарту, 1986. С.48-61. Михеева JI.H. На заре Серебряного века. М., 2001; Авериницев С. Вяч.Иванов // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996; Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000; Минц З.Г. Блок и русский символизм // Лит. наследство. Т. 92. Кн.1. М., 1980. С.98-172; Ермилова Е. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989; Дмитриев В. Поэтика: (Этюды о символизме). СПб., 1993; Неженец М. Русские символисты. М., 1992; Искржицкая И. Культурологический аспект литературы русского символизма. М., 1997. С.3-60,128-223.

5 Ср., например: Смирнов И.П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994; Ханзен-Леве А. Русский символизм: система поэтических мотивов. СПб., 2003. работах, посвященных творчеству символистов младшего поколения, рассыпано множество ценных наблюдений, которые мы в своей работе постарались учесть.

Так, Вл.Орлов в книге «Гамаюн» (Л., 1980) рассматривает астральные мифологемы в творчестве Блока в контексте пейзажных образов (этому посвящена третья глава работы). Также исследователь выявляет генезис некоторых космических символов у Блока, возводя их к поэзии Вл. Соловьва6. П.Громов, анализируя блоковскую поэтику, сопоставляет некоторые астральные символы у Блока с «звездными» образами в поэзии п

Ап.Григорьева . В диссертации Ю.В. Вишницкой «Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве» (Киев, 2003) проанализированы астральные мифологемы в сопряжении с концептом «дома» (звезды и солнце интерпретируются как небесные «окна»), а также в соотнесении с этнокультурной и фольклорной символикой8. В упомянутой выше работе Ханзен-Леве (Русский символизм: система поэтических мотивов. - СПб., 2003) сделана плодотворная попытка систематизации астральной мифосемантики, причем последнюю исследователь трактует с позиции структурно-семиотического анализа. Однако стремление ученого «объять необъятное» привело к тому, что астральные символы в книге даны в «перечислительном» порядке без выявления их взаимосвязи с культурно-философской картиной мира поэтов. Ряд интересных суждений, касающиеся нашей темы, находим в указанной выше монографии Л.А.Колобаевой («Русский символизм», М., 2000). Ученый, комментируя обращения «младших» к астрально-космической символике, отмечает, что астральные символы в соответствии с общесимволискими онтологическими установками «оказываются связанными с семантикой свободы и бесконечности»9, в то время как земля соотносится с образом «темницы» и мотивом заточения. К

6 Орлов Вл. Гамаюн. - Л., 1980. - С.118-120.

1 Громов П. А.Блок, его предшественники и современники. - М., 1986. - С.104-105.

8 Вишницкая Ю.В. Мифологемы Александра Блока в русском этнокультурном пространстве. Автореф. дис. канд. филол. н. - Киев, 2003.

9 Колобаева JI.A. Русский символизм. -М., 2000. С. 171. 5 космической тематике в символизме неоднократно обращается И.Г.Минералова, описывая особенности поэтики А.Белого и А.Блока (Русская литература серебряного века: Поэтика символизма, М., 2003). Эсхатологическая тематика и миф о Софии с проекцией на некоторые космические концепты рассматривается в книге А.Пайман «История русского символизма» (М., 2000).

При всей правомерности означенных подходов ни один из них не дает целостной картины русского младосимволизма как своеобразного типа литературного творчества, включающего специфическую (астрально-космологическую) концепцию мира и обладающего особой системой эстетических принципов и художественных средств.

Центральное место, которое «астральный» комплекс занимает в мотивно-образнных структурах младосимволизма, а также его недостаточная изученность и обусловливает актуальность предложенной темы исследования. Тем более, что накопленный материал позволяет сосредоточится на семантических проблемах, решение которых дает возможность выявить закономерности и типологию развития поэзии начала XX века в одном из специфичнейших ее преломлений (связанным с астральной символикой и мифопоэтикой).

Объектом исследования стало поэтическое творчество «младших» символистов - А.Блока, А.Белого, Вяч .Иванова, рассмотренное нами с «астральной» точки зрения. Мы остановились на этих именах, потому, что именно в творчестве этих поэтов семантика космического типа получила свое наиболее полное и яркое воплощение. Это связано с тем, что творческие искания указанного ряда поэтов базировались на космологии Вл. Соловьева, которая стала философско-эстетическим инвариантом10 для мотивно-символических структур, характерных для младосимволистского типа творчества (не случайно второе название младосимволистов, закрепившееся

10 См. семиотический анализ философского дискурса Вл.Соловьева в статье И.Ю.Левина: Инвариантные структуры в философском тексте: Вл. Соловьев // Серебряный век в России: избранные страницы. М., 1993. С. 5-87. 6 в историко-литературной традиции - «соловьевцы»). Таким образом, онтология и эстетика В л.Соловьева также (частично) становится объектом нашего исследования.

Предметом исследования является астральный семантический комплекс, воплощающийся в парадигмах образов, мотивов и поэтических сюжетов в творчестве вышеназванных поэтов.

Цель работы: реконструировать астральный мотивно-образный комплекс в творчестве младосимволистов в его культурно-философских и мифологических проекциях; выявить семантические закономерности его развертывания на уровне индивидуальных поэтик А.Блока, А.Белого, Вяч .Иванова.

В круг основных задач входит: 1) выявление сущности космологических представлений младших символистов в сопоставлении с предшествующей (ближней и дальней) культурно-философской и историко-литературными традициями и древними мифологическими комплексами; 2) вычленение основных пространственных моделей, лежащих в основе глобального сюжета «младосимволистского» текста, обусловливающих символику астральных образных парадигм и мотивных структур; 3) реконструирование механизмов символообразования и развертывания астральных семантических парадигм, обусловливающих доминантные черты символистской метапоэтики.

Методология исследования. В связи с означенным ракурсом исследования в качестве основных методов был избраны системный, культурно-типологический, структурно-семантический методы исследования. Это обусловлено тем, что закономерности смысла кроются не только в «формальных» особенностях развертывания текста, но в картине мира течения, которая является культурологической составляющей и онтологической «почвой» творчества рассматриваемых поэтов. При этом одно из правил, которым мы руководствовались в нашем анализе, заключается в том, что астральную семантику нельзя рассматривать отдельно от других элементов образной системы, ибо только контекстуальное взаимодействие обусловливает их специфику в каждом отдельном случае, только так мы можем увидеть изменение астральной символики в творчестве каждого из поэтов. Иначе говоря, символические образы, могут быть адекватно интерпретированы, будучи вписанными в определенную семантическую систему. При этом для нас важны не только семантические корреляции, но и семантические оппозиции, которые полнее помогают представить картину мира.

Теоретическую базу работы и ее методологические основания составили труды философов, культурологов и литературоведов - А.Ф.Лосева, Вяч.Вс.Иванова, В.Н.Топорова, Ю.М.Лотмана, М.К.Мамардашвили, К.А.Свасьяна, А.Ханзен-Леве А.Пайман, Л.А.Колобаевой, Л.Н.Михеевой, Н.О.Осиповой и др.

Новизна работы заключается в том, что решение означенных проблем позволило не только прояснить закономерности функционирования астральной символики на уровне индивидуальных поэтик, но и в целом выявить специфику культурно-поэтического мышления русских символистов, постичь «семиотический механизм» процессов символообразования в их творчестве, и объяснить ряд специфических особенностей поэтики, обнаружив мифологические подтексты многих символистских стихотворений.

Положения, выносимые на защиту.

1 .Представление об астральной сфере обусловлено младосимволистской ориентацией на философию Вл.Соловьева, а через нее - на учение гностиков, Пифагора идеалистическую философию Платона и неоплатоников, воспринятых сквозь призму романтической традиции11. Платоновский и плотиновский идеализм, в котором особое место отводилось учению о „Душе мира", а также пифагорейская теория о „музыке сфер", были созвучны

11 Ср.: «Живя в мире воображаемом, символизм явился новым, более глубоким и в России даже первым изданием романтизма.» (Федотов Г.П. Борьба за искусство // Федотов ГЛ. Защита России. Paris. 1988. С.94).

1Л теоретическим построениям символистов . Астральный мифосемиотический комплекс, культивируемый младосимволистами, восходит к соловьевскому учению о Софии в ее отношении с земной материальной действительностью. Онтологическая семантика астральных образов, прочитанных в «соловьевском» ключе, обусловливает формирование теургической утопии, базирующейся на символистской «философии жизни», в соответствии с которой «текст» судьбы художника есть «текст» его творчества.

2. Процесс символообразования в творчестве младших символистов тесно связан с астральным культурно-семантическим комплексом, включающим в себя образы звезд, неба, светил и соотносящимся с мотивами полета и падения. В младосимволистской поэтике формируются астральные метасимволы, «порождающие» частные мотивы и образы. При этом они являются в поэтике младосимволистов своеобразной интегрирующей системой, в рамках которой соединяются предшествующие разнопорядковые мифопоэтические слои.

3. Астральная символика в младосимволизме выполняла не только формально-тропеическую функцию, но и служила уникальной семантической моделью, которая обусловливает как сложную структуру поэтики символистов, так и ее пространственную организацию. При этом логика символа, который, по выражению Вяч. Иванова «всегда темен в своей

1 "X последней глубине» - это логика соединения, противоположных планов бытия.

4. Специфика символистских интерпретаций астральной сферы обусловлена тем, что если у романтиков две бездны (небесное и земное) были фатально разделены, то у символистов, благодаря соединительной силе символа, они интегрируются в единое, сложно функционирующее целое. Поэтому главной особенностью астральных образов является то, что они лишаются своей статичности и динамически стремятся к нижним сферам

12 Белый А. На перевале. I. Символизм // Белый А. Арабески. - М., 1911. - С.241-242.

13 Иванов Вяч. Поэт и чернь // Родное и вселенское. - М., 1994. - С.141. 9 бытия, в то время как «нижние слои» бытия, напротив, проникают в мир «горний», приобретая астральную окраску.

5. Такая структура символа объясняет появление всех важнейших астральных мотивов, которые, в конечном счете, связываются с мировым пространством: мотивов восхождения к звездам, падения звезд на землю, связи звезд с человеческой судьбой и историей. При этом сами астральные образы в силу своей архетипичности (что всегда предполагает в некотором смысле «смысловую пустотность») являются «хранителями» самых разнородных культурных значений, которые как бы «напластовываются» на тот или иной астральный образ.

6. Младосимволисты культивируют синтезирующую функцию символа, в рамках которого происходит преодоление всякой дуальности. Символ в символистской культурной парадигме становится средством достижения «целостности» восприятия реальности, именно он обосновывает «нераздельность и неслиянность» мира. В онтологическом плане в символе синтезируются два пласта бытия - реальное и идеальное, не противостоя друг другу, а соединяясь по принципу дополнительности: реальное просвечивает сквозь идеальное, а идеальное является глубинной онтологической подосновой реального. Символ в таком смысле оказывается своего рода медиумом между разными планами бытия. Такое понимание символа как некоего «синтетического» начала объясняется тем, что младосимволисты, при всем различии их идейных концепций, именно в искусстве, предполагавшем «целостное» «символическое» осмысление , и реальности, видят «важный фактор спасения человечества» .

Теоретическая значимость работы. Предпринятый анализ позволил существенно дополнить и уточнить культурологическую концепцию символа, разрабатываемого в символистском дискурсе, а также объяснить, каким образом культурно-философская «картина мира» конституирует те или иные поэтические принципы. Основные положения и выводы работы могут

14 Белый А. Маска // Белый А. Арабески. - М., 1911. - С.245.

10 служить своего рода методологическим подспорьем при выявлении сложнейших взаимоотношений текста и культуры, а также при анализе процессов символообразования.

Практическая значимость диссертации обусловлена тем, что материалы исследования могут быть использованы в курсах и спецкурсах по культурологии, истории культуры, истории русской литературы — как в вузовской, так и в школьной системе преподавания.

Апробация диссертации. Научные положения и результаты работы апробированы в докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях: на Международной научно - практической конференции «Российский ДВ интеграционные процессы в странах АТР: политика экономические, социально - культурные проблемы» (г. Владивосток, 3 декабря 2004 г.); на Международной научной конференции: «Культура Дальнего Востока, России и стран АТР: Восток - Запад» (г. Владивосток, 28-29 апреля 2005 г.); на Международной научной конференции «Художественный текст и культура» (г. Владимир 6-7 октября 2005 г.); на Всероссийской научной конференции «Куприяновские чтения -2005» (г. Иваново, 26-27 декабря 2005 г.); на Международной научной конференции «Проблемы поэтики русской литературы XX века в контексте культурной традиции» (г. Москва, 9 января 2006 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Астральная семантика в поэтическом творчестве младосимволистов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, обращение к астральной семантике в младосимволистском дискурсе позволило выявить «культурно-реминисцентный» фон символистской картины мира. Астральные представления в творчестве А.Блока, А.Белого, Вяч. Иванова обусловлены философией Вл.Соловьева, учением гностиков, идеалистической философией Платона и неоплатоников, воспринятых сквозь призму романтической традиции.

При этом особенности астральной образности в избранной нами художественной парадигме тесно связаны со спецификой организации пространства. Пространство в семантическом универсуме младосимволистов оказывается организованным по бинарному вертикальному принципу. Именно этот принцип и является своеобразным культурологическим «фильтром», с помощью которого происходит «отбор» тех или иных культурных аллюзий и реминисценций. Иначе говоря, младосимволисты обращаются к тем, культурным картинам мира, в которых возникает такое же «спациальное» членение.

Астральные символы у А.Блока, А. Белого и Вяч. Иванова выступают не как самоценные единицы, а как единицы контекстуально связанные. Именно через эти контекстуальные связки - семантические дистрибуции выстраиваются определенные образные парадигмы, которые, с одной стороны, позволяют уточнить значение астральных символов, функционирующих в их поэтиках, а с другой стороны, эти парадигмы как бы «экстенсивно» расширяются, включая в себя астральные образы из различных культурно-философских традиций.

За счет этого масштабного семантического «расширения» возникают определенные символические единства, некие метасимволы, которые включают в себя все основные астральные мотивы и образы (образы звезд, неба, светил, зарниц, луны, и мотивы полета и падения). При этом каждый из этих доминантных образов и мотивов в творчестве младосимволистов каждый раз, обретая новые семиотические функции, предстает в различных «культурных» оболочках, как бы встраивается в определенные культурные парадигмы (так, например, мотив «падения» у Блока неизменно связан с философией Вл.Соловьева, а в творчестве Иванова - с философскими установками Ницше и концепцией «вечного возвращения»). Эта семантическая «протеистичность» астральных образов и является основным семиотическим механизмом символообразования в младосимволистском культурном дискурсе.

В этом смысле основная функция символов астрального типа -преимущественно интегрирующая, ибо «звездные» образы, в силу своей «архетипичности» оказываются своего рода «центрами» притяжения разнообразных культурных и философских традиций. Взятая в своей «целокупности» астральная семантика становится своеобразным «культурологическим фондом» русского младосимволизма.

Таким образом, астральная образность, как и всякая образность символического типа, оказывается ориентированной на «собирание» мира. В этом смысле астральная семантика в младосимволизме выполняла не только «описательную» функцию, но и, вписываясь в поэтическую онтологию А.Блока, А Белого и Вяч. Иванова, оказывалась частью гораздо более масштабного семантического единства. При этом пространственно-онтологическая логика этого единства заключалась в интеграции двух противоположных планов бытия (небесного и земного).

В целом можно представит четыре семантических модели астральной образности и мотивики, функционирующих в младосимволистской художественной метасистеме. Как мы показали в работе, в каждом отдельном случае астральные образы и мотивы обладают различными семантическими функциями и притягивают различные культурные аллюзии и реминисценции.

1. Астральные образы могут быть обрисованы как статичные неподвижные единицы - в этом случае возникает жанр «романтикосимволического» пейзажа, позволяющего уточнить специфику пространственной организации картины мира в творчестве младосимволистов. Кроме того, в этой модели звезды несут в себе символику предвестий (это либо благое знамение, либо роковое предвестье). К этой «статичной» модели принадлежат, в частности «зодиакальные» стихотворения А.Блока и Вяч. Иванова, а также ранние «описательно-пезажные» стихотворения А.Блока.

2. Астральные образы могут быть представлены в качестве некоей «цели», к которой движется поэт. В этом случае младосимволисты прибегают к традициям романтизма и обращаются к восходящей модели движения. Именно в этой модели возникает концепт пути, соединяющий вертикально сферу земли со сферой неба. Это традиционно романтическая модель и здесь звезды и другие астральные тела выступают в положительном статусе далеких мистических миров, к которым нужно стремится. К этой модели принадлежат стихотворения Блока, в которых воплощается мотив «пути поэта» к далеким и недостижимым небесам; почти все стихотворения А.Белого, ибо основной миф его творчества - миф «аргонавтический», предполагающий поход за «золотым руном» (полет к солнцу - в терминологии Белого); также к этой модели относятся некоторые стихотворения Вяч. Иванова, где возникает мотив музыки, поэтического вдохновения и «теургической» трансформации человеческой природ (см. «Золотые завесы»),

3. Астральные образы могут быть представлены как «подвижные» единицы, которые влекутся к земле. В этом случае речь идет о традициях Вл.Соловьева, ибо нисходящая модель движения в младосимволистском дискурсе воплощается в мотивах очеловечивание и апокалипсиса. Эта модель трагическая - здесь звезды сами нисходят к поэту и возникают целый комплекс мотивов - эсхатологии, недовоплощенности, неузнавания и забывания. Взятая в своем «положительном» аксиологическом статусе эта преимущественно «соловьвская модель» должна воплощать теургическую символистскую утопию - слиянность «верхнего» и «нижнего» миров. К этой модели принадлежат преимущественно стихи позднего Блока (а также его драма «Незнакомка»); апокалипсические стихотворения А.Белого.

4. Астральные образы могут органично сочетаться с земной сферой. Здесь появляется «гармоническая» модель взаимодействия «верха» и «низа» в целом свойственная творчеству Вяч. Иванова, которому удалось непротиворечиво разрешить извечную символистскую оппозицию. Именно Вяч. Иванову в творчестве удалось воплотить теургическую символистскую утопию, ибо онтологическая семантика астральных образов в поэтической «онтологии» Вяч. Иванова теснейшим образом связана с «нижней бездной». Поэтому в его поэзии нет чистой идеальной красоты (воплощенной в образах неба) и нет чистой материи, а есть взаимопронизанность этих разных онтологических пластов.

Итак, миромодель выполняет по отношению к «частным поэтикам» «интегрирующую» функцию, объединяя их в поэтическое течение - единицу более высокого уровня. При этом основа любой индивидуальной и «направленческой» семиосферы - специфические культурные концепты, своего рода культурное «сознательное» (и «бессознательное»), в рамках которого складывалась та или иная поэтическая система.

Список научной литературыЛокша, Анна Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Авериницев С. Вяч.Иванов // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996.

2. Аверинцев С.С. Вячеслав Иванов и русская литературная традиция // Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX в. М., 1992.

3. Аверинцев С.С. Символ в искусстве // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 378-379.

4. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вяч. Иванова. // Контекст, 1989. М., 1990.

5. Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

6. Авраменко А.П. А.Блок и русские поэты XIX века. М., 1990.

7. Авраменко А.П. Сборники «Золото в лазури» и «Пепел А. Белого»: (к вопросу о традиционности новаторства в поэзии символизма) // Филологические науки. 1969. №5. С. 15-29.

8. Александр Блок: pro et contra. СПб., 2004.

9. Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым / Сост. и подг. текста В.А. Дымишица и К.Ю. Лаппо-Данилевского. СПб., 1995.

10. Асоян Ю., Малафеев А. Философия культуры Вячеслава Иванова // Асоян Ю., Малафеев А. Открытие идеи культуры. Опыт русской культурологии середины XIX и начала XX веков. М., 2000. С. 171-204.

11. Басинский П. Федякин С. Русская литература конца XIX начала XX века. М., 1998

12. Бахтин М.М. Из лекций по истории русской литературы: Вячеслав Иванов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

13. Бахтин М.М. Лекции о А.Белом, Ф.Сологубе, А.Блоке, С.Есенине (в записи Р.М.Миркиной) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1993. №2/3. С. 135- 174.

14. Безродный М. Лирическая драма «Незнакомка». Тарту, 1990.

15. Белый А. Воспоминания о А.А.Блоке. Мюнхен, 1969.

16. Белый А. Между двух революций. М., 1990.

17. Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989.

18. Белый А. Начало века. М., 1990.

19. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и примеч. Л.А. Сугай. М., 1994.

20. Белый А. Собр. соч.: В 3 т. М., 1994.

21. Бергер JI. Закономерности истории музыки // Музыкальная академия. 1993. №2.

22. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М.,1996.

23. БлокА. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1960-1963.

24. Блок М. Апология истории или ремесло истории. М., 1990;

25. Блюхер Ф.Н. Утопическое в древнерусском самосознании // Утопия и утопическое в славянском мире. М., 2002. С. 14-21.

26. Брагинская Н.В. Небо // Мифы народов мира: В 2 т. Т.2. М., 1988. С.206-208.

27. Бройтман С. Источники формулы «нераздельности и неслиянности» у Блока // Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1987. С. 79-88.

28. Бройтман С.Н. Александр Блок и русская лирика XIX начала XX веков (проблемы поэтики). Махачкала, 1982.

29. Бройтман С.Н. Символизм и постсимволизм (к проблеме внутренней меры русской неклассической поэзии) // Постсимволизм как явление культуры. Материалы международной конференции (10-11 марта 1995). М., 1995. С.24-28.

30. Брюсов В. Собр. соч.: В 7 т. М., 1973-1975.

31. Булгаков С.Н. От марксизма к идеализму. СПб., 1903.

32. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика XI XVII века. М., 1995.

33. Вл. Соловьев: Pro et contra: Личность и творчество Владимира Соловьева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб. 2000.

34. Вячеслав Иванов творчество и судьба / Сост. Е.А.Тахо-Годи. М., 2002.

35. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.

36. Гайденко П. Трагедия эстетизма: Опыт характеристики миросозерцания Серена Киркегора. М., 1970.

37. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентальному. Новая антология XX в. М., 1994.

38. Гальцева Р.А. Западноевропейская культурфилософия между мифом и игрой // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1993.

39. Гаспаров М. Избранные статьи. М., 1995.

40. Гинзбург Л. О лирике. М., 1974; 1997.

41. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987. С.8-23.

42. Горелов А. Гроза над «Соловьиным садом». Александр Блок. Л, 1973.

43. Громов П. А.Блок, его предшественники и современники. Л., 1986.

44. Громов П. Театр Блока И Громов П. Герой и время. Л, 1961.

45. Грякалова Н.Ю. К генезису образности ранней лирики Блока (Я.Полонский и Вл. Соловьев) // Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1991.

46. Дешарт О. Введение // Иванов Вяч. Собр. соч. Брюссель, Т.1. 1971.

47. Дзуцева Н.В. Время заветов. Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. Иваново, 1999.

48. Дикман М. Поэтическое творчество Федора Сологуба // Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1975. С. 5-74.

49. Дмитриев В. Поэтика: (Этюды о символизме). СПб., 1993.

50. Долгополое Л. Александр Блок: Личность и творчество. Л., 1980.

51. Долгополое Л. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988.

52. Доценко С. Проблема историзма в цикле Вяч. Иванова «Година гнева» // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 813, Тарту, 1988.

53. Дурылин С.Н. Рихард Вагнер и Россия: О Вагнере и будущих путях искусства; М., 1913.

54. Дэвидсон П. Вячеслав Иванов в русской и западной критической мысли: 1903-1925 // Studia Slavica Hungaricae. Budapest, 1996. Т. 41, С. 112114).

55. Ермилова Е. Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам» // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX—начала XX века. М., 1975. С. 187—206.

56. Ермилова Е. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

57. Жирмунский В. Поэтика Александра Блока // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 205-237.

58. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994.

59. Зелинский Ф. Елена Прекрасная // Из жизни идей: Соперники христианства. СПб., 1907.

60. Иванов В.В., Топоров В.Н. Инвариант и трансформации в мифологиях и фольклорных текстах // Типологические исследования по фольклору. М., 1975. С. 44-47.

61. Иванов В.И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. СПб., 1995. Т. 1-2.

62. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.1.М., 1995.

63. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994.

64. Иванов Вяч. Стихотворения и поэмы. М., 1976.

65. Иованович М. Некоторые вопросы подтекстуального строения сборника «Прозрачность» Вячеслава Иванова // Культура и память. Третиймеждународный симпозиум, посвященный Вячеславу Иванову. Т.2. Флоренция, 1988. С. 59-81.

66. Искржицкая И. Культурологический аспект литературы русского символизма. М., 1997.

67. Искржицкая И. Эстетико-культурологические проблемы литературы русского символизма. Автореф. дис. . д-ра филос. наук. М., 2000.

68. История русской литературы: XX в.: Серебряный век / Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды и Е. Эткинда. М., 1995.

69. Карпов А.С. Карпов А.С. Избранные труды. Русская литература XX век. Страницы истории. В 2 томах. М., 2004.

70. Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М., 2001.

71. Кихней Л.Г., Ткачева Н.Н. Иннокентий Анненский: Вещество существования и образ переживания. М., 1999.

72. Кожевникова Н. А. Язык Андрея Белого. М., 1992.

73. Колобаева JI.A. Русский символизм. М., 2000.

74. Кондаков КВ. Культурология: История культуры России: Курс лекций. М., 2003.

75. Корецкая И. Цикл стихотворений Вячеслава Иванова «Година гнева» // Революция 1905-1907 гг. и литература. М., 1978.

76. Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни» // Бодлер Ш. Цветы зла. М., 1993.

77. Котрелев Н.В. Вяч. Иванов профессор Бакинского университета // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 209. 1968. С. 326-229.

78. Критика русского символизма. Т.2. М., 2002.

79. Кузнецова О.А., Герасимов Ю.К, Обатнип Г.В. Вячеслав Иванов // Русская литература рубежа веков (1890-е 1920-х годов). М., 2001.

80. Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы: Жизнь и литературная деятельность. М., 1995.

81. Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф. Фольклор. Литература. JI., 1978.

82. Лавров А.В. У истоков творчества Андрея Белого («симфонии») // Белый Андрей. Симфонии. Л., 1991.

83. Лавров А.П. Достоевский в творческом сознании Андрея Белого // Андрей Белый: Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М., 1988.

84. Левая Т. Русская музыка начала XX века в художественном контексте эпохи. М., 1991.

85. Левин И.Ю. Инвариантные структуры в философском тексте: Вл. Соловьев // Серебряный век в России: избранные страницы. М., 1993. С. 5-87.

86. Леви-Строс К. Неприрученная мысль // Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994.

87. Литература в системе культуры: Сборник статей.// Под ред. Ю.Г. Круглова, Л.Н.Михеевой. М., 1997.

88. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX— начала XX века. М., 1975.

89. Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

90. Лосев А.Ф. Ананке; Аполлон // Мифы народов мира: В 2 т. Т.1. М., 1987. С.75; 92-96.

91. Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.

92. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев в оценке Вяч. Иванова // Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования. М., 1999, С. 152 — 153.

93. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1998.

94. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М., 1982.

95. Лосев А. Ф. Проблема Рихарда Вагнера в прошлом и настоящем // Вопросы эстетики; 1968. №8.

96. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.,1976

97. Лосев А.Ф. Философия имени // Из ранних произведений. М., 1990. С.11-195.

98. Лосский Н.О. Мир как органическое целое // Лосский И.О. Избранное. М., 1991. С.ЗЗ8-480.

99. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

100. Лотман Ю.М. Поэтическое косноязычие Андрея Белого // Андрей Белый: Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М„ 1988. С.437-444.

101. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

102. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 1997.

103. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура. Труды по знаковым системам. IV. Тарту, 1973.

104. Магомедова Д. А. А.Блок. «Нечаянная радость». Источники заглавия и структуры сборника // А.Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века. Блоковский сборник VII. Тарту, 1986. С.48-61.

105. Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А.А.Блока. М., 1997.

106. Магомедова Д.М. Александр Блок // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). М., 2001. С. 63-89.

107. Магомедова Д.М. О генезисе и значении символа «мирового оркестра» в творчестве Блока // ВМУ. Ср. 10. Филология, 1974. №5. С.10-19.

108. Мазаев А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма. / М.: Наука, 1992.

109. Максимов Д. О мифопоэтическом начале в лирике Блока // Максимов Д. Русские поэты начала века: Очерки. Л., 1986. С. 199-239.

110. Максимов Д. Поэзия и проза Ал.Блока. Л., 1975.

111. Мамардашвили M.K. О философии // Вопросы философии 1991,

112. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизическеи рассуждения о сознании, семантике и языке. М., 1999.

113. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1996.

114. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

115. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. М., 2003.

116. Минц 3. Лирика Александра Блока. Вып. 1 4. Тарту, 1969 -1975.

117. Минц 3. О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов //Блоковский сборник III. Тарту. 1979.

118. МинцЗ.Г. Александр Блок и русские писатели. СПб., 2000.

119. Минц З.Г. Блок и русский символизм // Лит. наследство. Т.92. КнЛ.М., 1980. С.98-172.

120. Минц З.Г. Об эволюции русского символизма (к постановке вопроса: тезисы) // Уч. зап. Тарт. ун-та. М. Вып. 735. 1986. С. 22-48.

121. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 2000.

122. Михеева Л. Н. На заре Серебряного века. М., 2001.

123. Неженец М. Русские символисты. М., 1992.

124. Ненашев М.И. Концепции свободы в философии Владимира Соловьева. Монография.- Киров, 1999.

125. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т.2. М., 1990. С. 5-237.

126. Обатнин Г.В. Иванов-мистик: оккультные мотивы в поэзии и прозе Вяч. Иванова: 1907-1919. М., 2000.

127. Орлов В. Гамаюн. Жизнь Александра Блока. Л. 1978.

128. Остова Н. О. Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX века, автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1998.

129. ОсиповаКО. Мифопоэтика лирики Цветаевой. М.; Киров, 1995.

130. Пайман А. Ангел и камень: жизнь Александра Блока. М., 2005.

131. Пайман А. История русского символизма. М., 2000.

132. Пискунов В. Андрей Белый и другие // Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995.

133. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

134. Приходько КС. Мифопоэтика Александра Блока. Науч. докл. по опубл. трудам. д. филол. н. Воронеж, 1996.

135. Пьяных М. Певец огневой стихии. Поэзия А.Белого революционной эпохи 1917-1921 годов // Андрей Белый: Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М., 1988. С. 241-269.

136. РизиД. Рихард Вагнер в русском символизме // Серебряный век в России. Избранные страницы. М., 1993.

137. Родина Т. А.Блок и русский театр начала XX века. М., 1972.

138. Русская поэзия серебряного века. 1890- 1917: Антология. М., 1993.

139. Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

140. Сарычев В. Эстетика русского модернизма; Проблема жизнетворчества. Воронеж, 1991.

141. Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. Благовещенск. 2000.

142. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М., 1993.

143. Сербенко Н.И. Соколов А.Э. Кризис культуры как исторический феномен (в концепциях Н.Данилевского, О.Шпенглера, П.Сорокина) // Философские науки, 1990, №7.

144. Силард Л. «Зангези» Хлебникова и Большие Арканы Таро // Силард JI. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002. С.312-323.

145. Силард Л. Андрей Белый // Русская литература рубежа веков (1890-е-начало 1920-х годов). М., 2001.

146. Силард Л. От «Бесов» к «Петербургу»: между полюсами юродства и шутовства // Studies in 20-th century Russian Prose. Stockholm, 1982.

147. Силард Л. Русская литература конца XIX начала XX века (1890 -1917). T.I.Budapest, 1981.

148. Скатов Н.Н. «Некрасовская книга» Андрея Белого // Андрей Белый: Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М., 1988. С. 151-193.

149. Смирнов ИЛ. Место "мифопоэтического" подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф — фольклор—литература. JL, 1978.

150. Смирнов И.П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994.

151. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977.

152. Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. Т.9.М., 1911-194. С. 241.

153. Соловьев Вл. Собр. соч. в 2 т. М., 1990.

154. Соловьев Вл. Собр. соч.: В 15 т. Т. 2. М., 1993.

155. Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1975.

156. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России 1900 1910-х годов. М., 1988.

157. Тавризян Г.М. О.Шпенглер, Й.Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М., 1987.

158. Тагер Е.Б. Модернистские течения в русской литературе и поэзия межреволюционного десятилетия (1908-1917) // Тагер Е.Б. Избранные работы о литературе. М., 1988. С.344-466.

159. Творчество А.А.Блока и русская культура XX века. Тарту, 1975.

160. Топоров В.Н. Космогонические мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. Т.2. М., 1988. С.42-44.

161. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1997.

162. Топоров В.Н. О ведийской загадке типа brahmodya // Паремиологические исследования. М., 1984. С. 14-47.

163. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. С. 36-37.

164. ТресиддерДж. Словарь символов. М., 1999.

165. Троцкий С.В. Воспоминания // Новое литературное обозрение. 1994. №10.

166. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982, С. 31-44

167. Федоров А. Театр Блока и драматургия его времени. Л., 1972

168. Федотов Г. Статьи о культуре // Вопросы литературы, 1990. №2.

169. Федотов Г.П. Борьба за искусство // Федотов Г.П. Защита России. Paris. 1988.

170. Флоренский П.А. У Водоразделов мысли. М., 1990.

171. Фрезер Д. Золотая ветвь. М., 1980.

172. Фрейденберг О. Въезд в Иерусалим на осле (из евангельской мифологии) // Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1998. С. 623-666.

173. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

174. Ханзен-Леве А. Русский символизм: система поэтических мотивов. СПб., 2003.

175. Хмельницкая Т. Литературное рождение Андрея Белого. Вторая драматическая симфония // Андрей Белый: Проблемы творчества. Статьи, воспоминания, публикации. М., 1988.

176. Хмельницкая Т. Поэзия Андрея Белого // Белый А. Стихотворения и поэмы. Л., 1966.

177. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. М., 2003.

178. Хоружий С.С. Исихазм как пространство философии // Вопросы философии, 1985. №9.

179. Хорунжий С.С. Всеединство // Современный философский словарь /Под ред. В.Е.Кемерова. М.; Бишек; Екатеринбург, 1996.

180. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

181. Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. Л., 1936.

182. Шлегель Ф. Об изучении греческой поэзии // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

183. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2 т. Т.1. М., 1983.

184. ШпетГ.Г. Сочинения. М., 1989.

185. Эрн Вл. Борьба за Логос // Эрн В.Л. Сочинения. М., 1991.

186. Эткинд Е. Кризис символизма и акмеизм // История русской литературы: XX век: Серебряный век / Под ред. Ж.Нива, И.Сермана, В.Страды и Е.Эткинда. М., 1995. С.460-488.

187. Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии 20 в. СПб., 1995.

188. Юнг КГ. Аналитическая психология. М., 2003.

189. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М., 1983.

190. Frye N. Anatomy of Criticism: four essays. Princeton. 1957.

191. Washtel M. Raussian Symbolism and Literary Tradition. Goethe, Novalis and the Poetics of Vyacheslav Ivanov. Madison London. 1994.