автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Автобиографический жанр в пермских литературах начала XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Автобиографический жанр в пермских литературах начала XX века"

На правах рукописи

МАРАТКАНОВА СВЕТЛАНА СЕРГЕЕВНА

АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ ЖАНР В ПЕРМСКИХ ЛИТЕРАТУРАХ НАЧАЛА XX ВЕКА (Кедра Митре И, К. Жаков)

10.01.02. - Литература народов Российской Федерации (финно-угорская)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саранск -2006

Работа выполнена на кафедре литературно-художественной критики ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

А.С. Измайлова-Зуева

Официальные оппоненты: доктор филологических наук А. И. Брыжи некий

кандидат филологических наук В.Л. Шибанов

Ведущая организация: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН

Защита диссертации состоится «20» декабря 2006 года в 13 часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.09 по присуждению учёной степени кандидата филологических наук в ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева» по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Большевистская, 68, корп. № 10 (_ауд.).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.М. Бахтина ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева»

Автореферат разослан «18» ноября 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент

А.М. Гребнева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Своим творчеством Кедра Митрей (Дмитрий Иванович Корепанов),(1892-1949) и Каллистрат Фалалеевич Жаков (1866-1926) представляют национальное искусство Удмуртии и Коми начала XX века, дооктябрьский период становления удмуртской и коми литератур, начальный этап формирования их жанровых систем. Автобиографическая повесть «Дитя больного века» (1911-1913) и автобиографический роман «Сквозь строй жизни» (1912-1914), увидевшие,свет практически одновременно, — особые явления национальной духовной жизни, вошли в историю литературы, жизни общества не только как документы времени, но и как своего рода «эгодокуменгы ». Являясь первооткрывателями автобиографической жанровой формы, Кедра Митрей и К.Ф. Жаков достаточно ярко выразили потребность человека переходного времени определить свое место в изменяющемся мире начала XX века.

Актуален жанровый принцип анализа произведений, поскольку жанровая структура организует жизненный материал и позволяет сформировать представление о концепции мира и человека, мере таланта писателей, чьи факты жизни, творческое наследие долгие годы были недосягаемы из-за «информационной блокады».

Литературы пермских народов - удмуртская и коми, — составляющие один эстетический регион в многонациональной литературе России, нуждаются в теоретическом осмыслении в плане их типологических схождений и различий, являющихся «обязательным следствием единства развития человеческой культуры и необходимым условием осуществления контактных связей между национальными литературами» (K.M. Нартов).

Произведения Кедра .Митрея н К.Ф. Жакова, созданные в. период становления национальных литератур, в силу объективных социально-культурных условий вписываются в контекст русской классической литературной традиции и мировой литературы, что также требует, научной разработки.

О целесообразности выявления общих литературных, закономерностей, которым подчинены и «литературы народов, мало известных вследствие своей географической отдаленности ... или отставших в своем культурном развитии», писал В.М.Жирмунский еще в 1960 году, обращая внимание,на факт сложившейся у данных народов культуры, отличающейся национальным своеобразием. И именно в сравнительном изучении литератур видел исследователь «верный путь к осуществлению этой задачи» (В.М. Жирмунский).

Анализ произведений писателей, удмурта Кедра Митрея и коми К.Ф. Жакова, заложивших основы межкультурных связей, интернациональных отношений между народами, в рамках одной парадигмы, исследование генетических основ автобиографического жанра в национальных литературах в сопоставительном аспекта весьма актуальны и для настоящего времени, требующего глубокого, всестороннего изучения истории и культуры родственных народов во имя сохранения и развития этноса, упрочения культурного диалога.

На основании вышеизложенного сфор^лрррвдна цель нрследова н ия: в рамках обозначенной творческой парадигмы Кедра Митрей — К.Ф. Жаков осуществить комплексный сопоставительный анализ произведений автобиографической прозы, повести «Дитя больного века» и романа «Сквозь строй жизни» в контексте русской литературы XIX начала XX вв.; рассмотреть их в научно-теоретическом, сравнительно-типологическом и социокультурном аспектЯостановка цели исследования предполагает в процессе работы над материалом решение следующих задач:

1. Выявить объективные и субъективные причины обращения Кедра Митрея и К.Ф. Жакова к автобиографическому жанру, общие закономерности и специфику в .характере их творческих л жизненных исканий, обусловленные особенностями социально-культурной жизни в республиках рассматриваемого периода.

2. Обозначить в произведениях комплекс структурно-семантических приемов, указывающих на конкретную жанровую форму, определить своеобразие их художественной трансформации в соответствии с «целеустановкой» удмуртского и коми писателей.

3. Вписать повесть «Дитя больного века» и роман «Сквозь строй жизни» в контекст творчества Кедра Митрея и К.Ф. Жакова.

4. Определить традиции русской литературы XIX начала XX веков в автобиографическом творчестве Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, а также «интертекстуальное поле» И специфику интерпретации национальными писателями классических образов, мотивов, приемов.

5. Осмыслить типологическое сходство и различия произведений автобиографической прозы Кедра Митрея и К.Ф. Жакова. При зтом доминантами типологического сравнения считать образы автора и героя, хронотоп, концепцию человека и действительности.

Степень разработанности проблемы. М.М. Бахтин считал главными героями литературного процесса жанры, во внутренней и внешней структуре которых обнаруживаются особенности определенного этапа исторического развития литературы. Автобиографический жанр попал в исследовательское поле зрения не так давно, в нашей стране — в связи с усилением внимания к внутреннему миру отдельно взятой личности в период «оттепели», в 60-е годы XX века, за рубежом — практически в этот же период. Исследования автобиографического жанра российских и западноевропейских ученых позволяют получить представление о том, как параллельно этапам культурно-исторического развития человеческого общества происходил процесс жанровой эволюции автобиографических форм, понять объективный характер их связи с процессами самопознания. Особое внимание обращается на подвижность жанровых границ автобиографического произведения, способную вызвать его атрибутивную сложность. Взгляд на автобиографическое произведение как на результат взаимодействия художественных и нехудожественных жанров (М.М."Бахтин, НЛ.'Николина) существенным образом повлиял на характер аналитического подхода к текстам автобиографического характера. Открытия в области ис-

следования автобиографических текстов российских и зарубежных литературоведов, в силу неразработанности данной проблемы в национальной науке о литературе, «недостаточности степени изученности словесной культуры удмуртов дооктябрьского периода» (В.М. Ванюшев) в целом, являются концептуальными и актуализируются в рамках настоящей работы.

Творчество удмуртского и коми писателей на протяжении десятилетий было «закрыто» для читателя, не являлось предметом серьезного теоретического анализа, не получало позитивных оценок со стороны литературной критики. Лишь начиная с 60-х годов XX века появился ряд работ, исследующих жизнь и творчество удмуртского писателя (З.А. Богомоловой, 3. Веселой, П.К. Поздеева, A.C. Зуевой, С.Т. Арекеевой, BJI. Шибанова). Только на рубеже 1980-90-х появились публикации позитивного характера, посвященные творчеству К.Ф. Жакова, А. К. Микушева, В.Н. Демина и Г. В. Беляева, В.А. Латышевой, В.А. ЛимеровоЙ, Г.К. Лисовской, Л.В. Лыткиной, которые и «пробили брешь в стене, возведенной вокруг личности Жакова» (ИЛ. Жеребцов). Особо следует выделить работы коми и удмуртских литературоведов - Т.Л. Кузнецовой, представившей общий анализ романа К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни», и А.Г. Шкляева, вписавшего коми писателя в общекультурное национальное пространство, поскольку их проблематика близка теме нашей работы. Именно в исследовании удмуртского ученого рождается мысль о типологическом сходстве произведений К.Ф. Жакова и Кедра Митрея, что и позволяет сопоставлять повесть «Дитя больцого века» и роман «Сквозь строй жизни». Суждение исследователя о том, что «как на фоне творчества Жакова мы заново открываем русскоязычные произведения удмуртских авторов, так в контексте творчества первых удмуртских писателей видна органичность творческих поисков самого К. Жакова для пермских литератур», материализованное на бумаге еще в 1993 году, наводит на мысль о «зеркальности» произведений, имеет право на жизнь и последующее развитие в рамках данного исследования.

Объектом исследования являются автобиографические произведения национальных литератур, удмуртской и коми: повесть Кедра Митрея «Дитя больного века» и роман К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни». , ,

Предметом исследования стали мировоззренческие и эстетические основы автобиографического творчества Кедра Митрея и К.Ф. Жакова; жанровая специфика, генетические основы, поэтика первых автобиографических произведений.

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются труды ведущих российских и западноевропейских литературоведов (Р.Барт, М.М. Бахтин, Ю.Б. Борев, С.Н. Бройтман,, В. В. Ванслов, А.Н. Веселовский, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.Д. Двенров, Д. Дюряшин, A.B. Есин, В.М. Жирмунский, Б.О. Корман, Н.И. Конрад, Ю. Кристева, Д.С.Лихачев, Ю.М. Лотман, Е.М. МелетинскиЙ, K.M. Нартов, И.Г. Неупокоева, Г.Н, Поспелов, В.Я. Пропп, Б.В. ТомашевскнЙ, М.Б. Храпченко, К.Г. Юнг и др.); исследования автобиографического жанра

отечественных и зарубежных ученых (С.С. Аверинцев, ЛЛ. Гинзбург, Г. Гюс-дорф, Г.Г. Елюаветина, Ф. Лежен, С.И. Машинский, Г. Миш, М. Медарич, H.A. Никол ина, В Л. Рабинович, Т. В. Радзиевская, др.); научные работы исследователей национальных литератур (A.B. Алешкин, С.Т. Арекеева, U.M. Бассель, З.А. Богомолова, В.М. Ванюшев, В.Н. Демин, П. Домокош, Ф.К.Ермаков, Т.Н.Зайцева, А.С.Зуева, О-В.Карагодин, ТЛ. Кузнецова; Л.А. Латышева, В.А. Лимерова, Г .К. Лисовская, А.К. Микушев, М.Ф. Пахомо-ва, В.В. Пахорукова, В Л. Шибанов, АХ. Шкляев, Н.И. Черапкнн, др.).

В соответствии с поставленными задачами в основу работы положены исторнко-генетический, сравнительно-типологический, культурологический подходы к анализу художественных произведений автобиографического ха-: рактера.

Применение исторнко-генетического анализа позволило рассмотреть автобиографические произведения с диахронической точки зрения, вписать их в автобиографическую традицию, в контекст русской классической литературы XIX начала XX вв., а также выявить в рассматриваемых текстах проявление черт архаического фольклора, древнейших литературных форм.

В процессе сравнительно-типологического анализа, предполагающего сопоставление содержательно-структурных особенностей произведений, были выявлены не только специфические особенности вышеуказанных жанровых' образований, но и общее и особенное, обусловленное объективными и субъективными предпосылками.

Культурологический анализ позволил вписать рассматриваемые произведения автобиографического жанра в определенное культурное пространство, рассмотреть произведения национальных литератур как диалог культур.

Степень научной новизны.

1. Работа представляет первую в удмуртском литературоведении попытку анализа произведений начального этапа формирования автобиографического жанра в пермских литературах (удмуртской к коми) в сравнительно- типологическом аспекте.

2. Впервые автобиографические произведения национальных литератур вписаны в общекультурный контекст, автобиографическую традицию русской литературы.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы могут быть полезны при разработке историко-литературных исследований, посвященных проблемам становления жанровой системы в литературах малых народов, подготовке спецкурсов в вузовской практике, в практике школьного преподавания национальной литературы учителями-словесниками.

Апробация работы. Основные положения И выводы исследования были представлены в докладах на научных конференциях в ГГПИ (г. Глазов), УдГУ (г. Ижевск), а также отражены в шести публикациях (г. Москва, г. Ижевск, г. Саранск, г. Глазов).

Структура работы соотносится с поставленными целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной Литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор материала исследования, актуальность темы; сформулированы цель и задачи работы, определены ее методологические принципы и научно-практическое значение; обозначена новизна научного поиска.

В первой главе «"Дитя больного века" Кедра Митрея как автобиографическая повесть-дневник» осуществлен аналитический подход к автобиографической повести «Дитя больного века» Кедра Митрея с точки .зрения ее жанровой организации. В связи с этим в первом параграфе «Приемы художественной трансформации жанра дневника» рассматриваются основные жапрообразующие приемы: хронотоп и исповедь, реализация которых привела удмуртского писателя к рождению новой жанровой формы; автобиографической повести — дневника.

«Своеобразие пространственно-временной организации (хронотоп)». Бедра МитреЙ не просто реконструирует свою жизнь, он размышляет над процессом ее эволюции. Вот почему большое значение имеет временной компонент повествования.

Обращение Кедра Митрея к дневниковой жанровой форме — процесс двусторонний: с одной стороны, это сознательный учет «прототипа» и воспроизведение признаков первичного жанра — дневника; с другой стороны1, трансформация его возможностей, обусловленная эстетическим намерением автора представить строящуюся жизнь и настроения автобиографического героя, представителя удмуртской интеллигенции начала века. Именно этим замыслом и определяется своеобразие процесса моделирования образа времени-пространства. В художественном тексте повести «Дитя больного века» «все стремится стать мотивированным» (Г.О, Винокур), Каждый элемент имеет значение организующей доминанты, «компонента произведения, который приводится в движение и определяет отношения всех прочих компонентов» (Я. Мукаржовский).

Заглавие «Дитя больного века» (строки поэтессы XIX века Ю.В. Жадовской), являясь смысловой перспективой художественного пространства повести, эксплицитно развертывается в тексте и служит метафорой, символически представляющей время и настроение автобиографического героя, указывает на связь биографического и исторического времени.

Помимо направленности автобиографии на воссоздание прошлого, она тесно связана с настоящим. В отличие от ее идеального варианта, в котором отмечается номинальное совпадение автора-повествователя и героя, в повести определенный статус, возраст автобиографического героя позволяют говорить о нем как об образе, не сливающемся с образом автора, соответственно, наблюдается временная и пространственная дистанция между автором-

повествователем и автобиографическим героем^Ряд примеров ¡ ядамМяют думать, что Кедра Митрей стремился к художественному; оформлению:дневника. В тексте обнаруживаются жанрообраэующие речевые сигналы, встречающиеся традиционно в произведениях, написанных в дневниковой форме.

Осознание героем себя началось с начала учебы в церковноприходской школе в 1899 году. С этого момента повествование приобретает субъективный характер. События предшествующего периода воспроизводятся на основе устных рассказов старожилов села Игра, места рождения Кедра Митрея. Автор соблюдает периодичность записей, их датировку. С каждой из дат соотносится событие или ряд событий жизни героя.

Характер времени-пространства определяется авторским замыслом. Дмитрий Корепанов поставил перед собой цель: воспроизвести жизненные события в хронологической последовательности с момента рождения 16 сентября 1896 года до увольнения из семинарии за религиозные взгляды 28 ноября 1911 года. Автобиография имеет «открытый» финал, охватывает ограниченный период жизни автобиографического героя до момента -ее написания автором произведения. Мы наблюдаем относительную сюжетную завершенность: герой исключен из семинарии, что является своеобразным итогом его религиозно-нравственных исканий. И одновременно видим открытость героя событиям будущей жизни. В такой организации сюжета проявляется не только желание представить эксплицитному читателю события своей жизни и своеобразие поисков ее смысла, но и придать творению смысловую целостность, художественную завершенность образу главного геро*.

С одной стороны, писатель следует устоявшейся мифологической схеме. Смена суток, дней, месяцев, времен года, символизирующая течение жизни, ассоциируется с .земледельческим циклом и религиозными праздниками, которые соблюдали в семье Корепановых. Данная особенность хронотопа рассматривается как закономерная, определяемая своеобразием патриархального сознания главного героя, человека с природным типом мышления («еще одна зима па гумнах, а не за партами»; «на святках скучал сильнее»). С другой стороны, время и пространство в повести дискретны. Сознание повествователя не воспроизводит весь временной поток, не фиксирует все реалии окружающей обстановки с одинаковой степенью интенсивности. Срабатывает закон «поэтической экономии». В этом проявляется стремление героя к рефлексии наиболее значимых жизненных событий. В тексте наблюдается большое количество «пустот», специальных словесных формул: «прошло несколько дней»; «год прошел незаметно». Движимый неодолимым желанием учиться, герой выпускает, например, из поля зрения целых два года жизни после окончания церковно-приходской школы, так как в этот период он нигде не учился. Данные приемы являются средством динамизации сюжета, и призваны представить жизненную траекторию главного героя, укладывающуюся в оппозиции «свое-чужое», «тогда-теперь», реализованные в традиционной схеме: ДОМ (микромир) — ПОРОГ (барьер) — ДОРОГА (промежуточное пространство) — БОЛЬШОЙ МИР (макромир). Дом является одной

из значимых смысловых доминант в системе пространственных отношений. Он . призван олицетворять гармоничное. Привязанность к семье -т одна из черт национальной психологии удмуртов. В то же время воспршггис дома героем про-, тиворечиво, что рождает три временных плана: прошлое, настоящее ибуду щее.,, Прошлое для Дмитрия идеально. В периода обострения своих сложных взаимОт, отношений с деспотичным отцом он, оценивая свое настоящее, мысленно наз>;о-г дится в том времени, где отец для него — родной и понимающий., Концепт дома сопряжен с концептом порога, метафорического обозначение границы,; которую: важно переступить герою, поскольку без преодоления этого барьера ему невоз-/1 можно достичь четко осознаваемых цепей. Мотив преодоления,- определяющий i жизненную траекторию также и героя произведения К.Ф. Жакова, являетсяус* тойчивым,. Герою, испытывающему искренние чувства к семье, тяжело- дается ■ Прощание с домом. Хронотоп произведения отличается щпшичноспда.'проща» ние и встреча — константы, повторяясь, неизменно окрашены в лирические тона. Авггор способен не только сжимать, но и растягивать время, останавливать внимание читателя на смысловых деталях домашнего интерьера. Образа, на которые молится мать, самовар, собирающий вокруг себя всю семью, — это лирические детали, призванные передать привязанность героя к родным местам. Портретная характеристика родных, детали интерьера, обретшие в контексте произведения знаковый смысл, увиденные героем, запечатленные памятью и воспроизведенные спустя определенный промежуток времени автором-повествователем, выступают как прием психологической характеристики, позволяющий раскрыть рефлектирующее сознание автобиографического героя. Процесс припоминания подробностей прошлой жизни отражен через введение пейзажных зарисовок, русских и вотских песен, удмуртской речи, образов деревьев, легенды — эпизодов, которые с некоторой долей условности можно назвать лирическими отступлениями. Формы глаголов второго лица единственного числа, придающие переживаниям и чувствам обобщенный характер («соскочишь с места и пойдешь собирать цветы в букетик»); специфический состав тропов («цветное лицо лугов»); обилие слов с уменьшительными суффиксами («блестит рыбка», «верхушка рябин очки»); употребление междометий, восклицаний, риторических вопросов — все это придает отдельным эпизодам элегнзм, лирическую окрашен--ность, позволяет автору отразить психоэмоциональное-состояние-героя,1 прощающегося с домом. Герой, обладая антропоморфным сознанием, мыслит метафорами: «поклонился, как живому существу, селу». Подобное отражение действительности в полной мере подтверждает традиционную для удмуртов мифологии ность мышления Дмитрия Корепанова, который проявляет ментальное чувство «нерасторжимости человека от природы и космоса» (A.C. Зуева). " '

Время-пространство связано с темой будущего и выступает в произведении как средство психологизма. Интерьерные и пейзажные детали вызывают у' героя мысли о будущем. Это происходит на подсознательном уровне: звуки кипящего самовара, например, ассоциируются со звуками движущегося паровоза.. ,

Мотив путешествия, реализуется в повести следующим образом: 1. Путешествие как прием, позволяющий представить перемещение героя в реальном географическом пространстве. 2. Путешествие как романтический образ-метафора, символизирующий движение героя по дороге жизни в поисках смысла. 3, Путешествие как этнографическая составляющая сюжета, раскрывающая научность мышления и гуманизм сознания автора и героя.

Пространство топографически обозначено: Игра, Зура, Казань, Сарапул, Пермь, Глазов. Кедра Митрей представляет реалистические картины как деревенского быта, так и больших городов. Данные локусы являются сюжетной доминантой произведения, построенного на путешествии. Формами промежуточного пространства являются попе, лес, река. Пространственные реалии не являются приметами конкретного исторического времени. Автор прежде всего сосредоточен на видении автобиографическим героем окружающей его действительности. Уместно сопоставление жизненных установок, восприятия «большого мира» героями повести Кедра Митрея «Дитя больного века» и поэм «Голубой дым», «Завод» его современника Кузебая Герда, являющимися порождением переходного времени. В центре внимания писателей - процесс личностной эволюции героев времени с пограничным сознанием, стоящих перед проблемой определения своего жизненного пространства.

Кедра Мнтрею были знакомы традиции русской биографической прозы. К созданию образа учебного заведения, сюжетной доминанты, последовательно обращались Н.Г. Гарин-Михайловский («Детство Темы», «Гимназисты»); К.И. Чуковский («Серебряный герб»); Л.А. Чарская («Записки гимназистки») н др. Свою автобиографическую повесть удмуртский прозаик написал, испытывая особое воздействие народнической литературы, «Очерков бурсы» Н.Г. Помяловского. Вслед за русским бытописателем Кедра Митрей воссоздает атмосферу, царящую в Зурннском церковно- приходе ком училище и Казанской духовной семинарии, представляет реалистические картины жизни учащихся. Несложно провести сюжетные аналогии, увидеть в произведениях схожие детали интерьера помещений, в которых жили бурсаки Н.Г. Помяловского и студенты Кедра Митрея. Очевидны в произведении удмуртского писателя свойственные Помяловскому ирония н обличительный пафос, а также новое в миросозерцании человека нового времени, осознавшего, что будущее определяется его сегодняшними волевыми усилиями. Бурса для Н.Г. Помяловского, семинария для Кедра Митрея - микромодель современного нм общества, живущего по законам несвободы. Неотъемлемой частью пространства учебного заведения в произведениях являются достоверно созданные писателем образы-типы наставников. Мотив наставничества, сквозной в произведениях русской классической литературы, обретает у удмуртского писателя новое качество. Соз-дшшая Кедра Митреем галерея «разнохарактерных типов»: русских, крещеных татар, чувашей, черемисов, вотяков, мордвы, пермяков, киргизов, калмыков — есть свидетельство проявленного умения с помощью нескольких штрихов создать колоритные образы-типы. Его манера «читать» характеры людей напоминает манеру Н.В. Гоголя, М.Б. Салтыкова-Щедрина, Н.Г. Помяловского и

свидетельствует об определенной 'способности ;души реагировать на несправедливость, непорядочность, социальное Кедра Митрей - хорОшнй физиономист и психолог. Для не го каждый встретившийся человек - объект дознания человеческой природы в1 целом.-Нельзя неотметитьпроявленное. удмуртским писателем чувство комического, скорее всего, его сатирической формы.". Так, Лысов и Горохов - чпервейшие зубряки»,Попков «пресмешной был субъ^-. ект». ... ,.... .... , ■■■:.-..

Пространственные образы являются;сюжетными локусами произведе*-^. инй, относящихся. к различным, жанровым образованиям, соответственно.'.^ очерку и гибридному образованию, в котором преобладают элементы дневниковой формы. Данная видовая оппозшрм .позволяет^ говорить о своеобразии . авторского видения мира, стремления представить напрг^ениежтанещшх. . поисков автобиографических героев. Взгляд Н-Г- Помяловского ¡отличается _ тенденциозностью и сосредоточен исключительно на негативных сторонах жизни бурсаков. Тяготы жизни в бурсе рождают в герое, прежде всего, энер^ гию приспособления. Осваиваясь в новом жизненном пространстве, Дмитрий ' Корепанов замечает, в первую очередь, то, 4to способно дать энергию преодо- ' ления жизненных барьеров. Для него каждое учебное заведение — ступень интеллектуального и духовного роста,'а годы учебы - ^ремя осмысления философских проблем, напряженной внутренней жизни.: На данном этапе сюжета мы наблюдаем расширение пространственных границ, наполнение пространства новыми реалиями. Автобиографический герой проявляет устойчивый интерес к своему прошлому, генетическим корням, что отражается на организации хронотопа повести, в сюжетной основе которой лежит этнографическая составляющая. «Этнографизм оказался стимулирующим фактором становления национальных литератур» (В.М. Ванюшев), чувашской, мордовской, коми..,. Значимым для понимания закономерности процесса формирования младописьменных литератур является факт того, что именно этнографические путешествия Кедра Митрея послужили стимулом к его художественному творчеству. Удмуртский писатель стремится придать автобиографическому повествованию научность, документальность и одновременно художественно его оформить. Материализованные в слове результаты его научных изысканий проявились в использовании собственных имен, введении в текст антропони-мических н топонимических преданий. Они выполняют информационно-познавательную функцию, являются своеобразными приемами, с помощью которых автор представляет своего героя, человека просвещенного, дня кото-. pono история этноса является , «источником познания своего прошлого» (Г.Н. Шушакова), входит в сферу научных и гражданских интересов.

Усваивая литературный опыт русских писателе й-классиков XIX века, удмуртский писатель в период своего становления посредством специфической организации хронотопа, выступающего как осознанный авторский прием, отразил индивидуальное миропонимание, придал повести внепространст-венный и вневременной, гуманистический характер, создал произведение ав-

тобиографнческого характера на цуги к реалистическому отражению жизни, ее типизации в дальнейшем своем творчестве.,. .■■.■*. . , 'j; ' i ■ х ; ■ «Исповедь-покаяние в произведении», Автобиография всегда создается в свете глубинной внутренней мысли, отражающей взгляд автора на самого себя; ' поэтому она изначально заключает идею исповеди. На связь автобиографии и исповеди указывает ММ. Бахтин, выразивший мысль о том, что исповедь и автобиография сосуществуют как взаимодополняющие и не существующие один без другого жанры. Ф.Лежен говорит об автобиографическом жанре как «заменителе» некоторых религиозных обрядов М.С. Уваров указывает, что «помимо традиционной (православной) традиции, существует целый пласт «расширительных» трактовок исповеди в творчестве крупнейших русских писателей XIX-XX веков (A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой, Н.А.'Бердяев и ми. др.). Своей'повестью «Дитя больного века» удмуртский писатель пополняет галерею классиков исповедального слова, поскольку исповедь как архетип является слагаемым его проюведения, генетически связанного с данным религиозным жанровым образованием. Современные исследователи литературного процесса в удмуртской республике (З.А. Богомолова, А.Г. Шкляев, др.) определяют специфику повести именно с учетом обнаружения в нем черт исторически сложившегося в мировой литературе жанра исповеди. Идея исповеди у Кедра Митрея возникает не в качестве составляющей религиозного опыта. Исповедальная доминанта текста служит показателем его искренности, «подлинности». В ходе создания произведения, отразившего процесс личностного становления и роста человека, художественными ориентирами Кедра Митрей избирает автобиографические тексты исповедального характера: «Исповедь» Марка Аврелия, «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо, «Исповедь» Л.Н. Толстого, реалистические произведения М.Ю. Лермонтова. На факт знакомствах ними указывается в повести. Автобиографический герой ссылается на создателей образцов исповедального слова, цитирует их и в этом находит поддержку своей формирующейся жизненной философии. '

«Я тут весь, каков есть» (Кедра Митрей) — в этом так называемом «автобиографическом пакте» (Ф. Лежен) заключена установка на достоверность. В то же время Корепанов осознает, что искренний тон повествования не исключает некоего искажения не только приводимых в произведении фактов, но и ослабления степени эмоционального состояния героя в прошлом, определенную дистанцию между внутренним■ состоянием героя и автором, заново переживающим свою жизнь.

* В произведении наблюдается соединение элементов биотрафической и исповедальной дневниковых форм (М.М. Бахтин). С целью привлечения внимания к жизненным фактам, усиления элемента достоверности, биографично-сти Кедра Митрей сознательно вводит в текст документ — «момент внеэстети-чес кий». Но важно «не происхождение факта из эмпирического биографического опыта писателя, но дальнейшая его функция в художественном единстве произведения» (ЛЛ. Гинзбург). Юношеский дневник, эпистолярные документы необходимы удмуртскому писателю как художественный прием. Подтвер-

12

ждением сознательности художественной значимости докумещов являются речевые сигналы. Так, воссоздавая внутреннее состояние героя в период душевного кризиса, автор делает составной частью произведения гшсьмо к .цругу, причем особо оговаривается: «Тогдашнее состояние моегодуха можно ронять го письма к товарищу Флору Гор-ву.( Его я привожу сюда целиком». Кедра Митрей осознавал художественную значимость..личного.документа в, ткани произведения автобиографического характера, подобно мастерам русской психологической прозы XIX' века М.КХ Лермонтову, Л.Н. Толстому, Ф.М. Достоевскому, Д.И. Герцену. В то же время начинающий удмуртски^, прозаик, в силу своего ограниченного на тот момент литературного опыта, не> подвергал документальные материалы эстетической обработке. Ив^том, с о^-ной стороны, проявляется относительно ученический харфстер одного гопер--вых произведений .удмуртской прозы. С другой, данный факт естьсвидете^ь-ство того, что первые удмуртские писатели творчески претворяли опыт.миро-вой литературы, совершенствуя от произведения к произведений художестч венные приемы и технику письма. Следовательно, сознательное ^введение в текст даже ^отредактированного документа позволяет думать'о нал^ия художественного начала, стремлении совершенствовать сур^ет, разнообразить способы отражения действительности Кедра Митре?1>1 с целью реализации процесса формирования жизненных представлений героя.

Дневник как нехудожественное образование носит глубоко личный характер, Изначально создается впечатление, что Кедра Митрей реконструирует свое «я» для себя. -Действительно, форма дневника монологична (М.М. Бахтин), т.е. закрыта по своей сути! Ее смысл — «черновой». В напоминание самому себе. Возникают аналогии с дневниками ЛЛ. Толстого («Дневник для одного себя», «Тайный дневник» 1908 г.).

Но нельзя упускать из внимания и стремление автора придать своему дневнику диалогический характер. Прием повествования от первого лица — формальный признак дневниковой формы — позволил ему поставить в центр «я» героя. И не только в аспекте его внешних и внутренних связей с действительностью, но и взаимосвязи с предполагаемым читателем.

В тексте встречаются риторические вопросы и восклицания, формы местоимений второго лица множественного числа, обращения, с помощью которых автор вступает в диалог с невидимым собеседником: «... да не будет с вашей стороны насмешек и недоумений при чтении моих чистосердечных признаний и правдивых воспоминаний. Напишу все события этого свидания в порядке - может быть, и найдет кто чего-либо интересного и назидатель ного?» и др. Молодой автор пытается вступить в диалогические отношения с читателями, тем самым разомкнуть сферу своей жизни, сделать ее доступной чужому сознанию. Именно диалогический характер отношений между автором и читателями-собеседниками склоняет нас к мысли о наличии в автобиографическом произведении исповедальных и покаянных интонаций. Сознание героя Кедра Митрея — сознание необщительного в силу ментальных и субъективных особенностей человека; «Я как человек необщительный долгое время не мог сой-

тись ни с кем». Выбор исповедальной жанровой формы автором, на наш взгляд, обусловлен как одинокостью сознания Дмитрия Корепанова, так и стремлением ее преодолеть. Как следствие, в произведении наблюдается попытка героя зафиксировать себя самого в покаянных тонах в свете нравственного долженствования.' ' Начинающий удмуртский прозаик учится у М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, перенимает от них приемы психологической характеристики героев. Кедра Мнтрёй стремится уже не просто рассказать о событиях, но запечатлеть те индивидуальные переживания, которые ими вызваны и, подобно русским писателям, дать психологическую мотивировку действиям героя, в некоторых случаях сделать попытки изобразить душевную борьбу и смуту. Исповедальное начало проявляется в стремлении героя к самоанализу и самоизобличению. Он достаточно прямолинеен в оценке своих родителей. Себя обвиняет в лживости, злопамятности, раздражительности, неумении управлять собой, кощунственном отношении к религиозным верованиям других людей, равнодушии, неумении строить добропорядочные отношения с одноклассниками. Герой «беспощадно выставляет наружу собственные' слабости и пороки» (М.Ю. Лермонтов), искренно признается во многих неблаговидных с нравственной точки зрения поступках. Исповедь — конструктивная сюжетная форма, позволяющая обратиться к прошлому героя, показать его жизненный опыт, соединить два временных пласта, а также монологическое и диалогическое начала. Она указывает на внутренний конфликт героя, на одо-: лсвающие его неразрешимые вопросы. В христианской традиции исповедь предполагает покаяние — внутренний сдвиг, позволяющий человеку по своей Воле отказаться от греха. Исповедь без покаяния — глубокая Трагедия, она означает безысходность. Эволюция души проходит именно в процессе исповеди. А это и есть покаяние. Подобно Лермонтове кому Печорину, автобиографическому герою удмуртского писателя свойственна склонность к жестокому самоанализу. Героев объединяет наличие внутреннего конфликта, стремление к диалогу с собой, к самопознанию. В то же время душа Печорина — душа человека исповедующегося, но не покаявшегося. Несмотря на психологизм, напряженность душевного конфликта, герою не хватает внутренних сил возвыситься над собой: он склонен к самооправданию, что, в итоге, приводит его к трагическому жизненному финалу, тогда как герой Кедра Митре*, исповедуясь, кается, что, безусловно, говорит о его внутреннем развитии.

Эпистолярные документы придают повествованию особую напряженность, представляют собой весьма объемные, философские по характеру монологи героя, стремящегося осмыслить свой путь к истине, и выступают как традиционный психологический прием. Переживания автобиографического героя универсальны по своей природе, отличаются противоречивостью, отражают двойственность его сознания и позволяют думать о диалогической природе отношений русской и удмуртской литератур. Акцентируя внимание на «диалектике души» своего героя, осознавая недостаточную компетентность в некоторых вопросах философии, религии, Кедра Митрей в то же время проявляет самостоятельность мысли, способность к философским обобщениям, неосоз-

нанно использует психологический самоанализ — «один из методов изображения внутреннего мира человека, с помощью которого передается поток душевной жизни, преимущественно в форме исповеди» (А.Б. Есин). В отличие от канонических произволений исповедального жанра - «Исповеди» Августина Аврелия, JI.H. Толстого, герои которых пребывают в поисках Бога, в условиях нового времени исповедь Кедра Митрея приобретает новые черты. В ней появляются богоборческие, аитирелигиозные Настроения. Автобиографический герой ориентируется на «Исповедь» Л.Н. Толстого, но его смысловая установка - отрицание не только религиозного состояния удмуртского общества, бездуховности служителей культа, но и Бога. От абстрактных рассуждений подражательного характера герой приходит к постижению тайн религиозности, духовной жизни родного удмуртского народа, к пониманию того, как «легко обмануть простой, темный, несведущий народ, не имеющий никакой еще опоры в уме против обманщиков-надувателей», и, как следствие, к мысли об обязательности его просвещения. Таким образом, исповедь является не только сюжетообразующим, но и жапрообразующим элементом произведения. В отличие от исповеди-проповеди романтического героя романа К.Ф. Жакова, исповедь-покаяние героя Кедра Митрея реализует установку на реалистическое воспроизведение становящегося характера человека переходной эпохи.

С учетом того, что повесть — первое произведение классика удмуртской литературы, в основе второго параграфа «Автобиографизм — объединительный принцип творчества Кедра Митрея» лежит исследование автобиографизма как основного художественного приема, организующего его последующее творчество 20-30-х годов XX века.

Скрытый, неявный автобиографизм проявляется в последующем творчестве Кедра Митрея на уровне нарратива, разработки проблемы героя, авторской концепции личности. Одновременно с повестью удмуртский писатель работал над «трагедией в вотском духе» «Эш-Тэрек» (1915). В основу произведения легли обширные познания Кедра Митрея в области этнографии и удмуртского фольклора. В нем достаточно отчетливо проявились личностные, патриотические установки автора. Автобиографичен сюжет повести «Вуж-гурт» (1926), действие которой происходит в старой деревне, похожей на родину Кедра Митрея Игру. В образе главного героя Далко Семока объективизированы автобиографические черты. Герой первого удмуртского романа «Тяжкое иго» (1929), Дангыр, воплотил в себе жизнеустановки Кедра Митрея, отраженные в автобиографической повести «Дитя больного века». Стоит обратить внимание на центральную проблему романа - пробуждения воли удмуртского крестьянина к борьбе за свою свободу. Характер Дангыра типологически связан с характером героя автобиографического произведения. Оба являются олицетворением лучших черт народного характера. Их отличают ум, чувство собственного достоинства, тяга к просвещению и вера в свои возможности». Оформившийся в повести мотив преодоления, является сквозным и в романе, семантика заглавия которого, «Тяжкое иго», определяет характер среды, в

столкновении с которой герою в ходе сюжета неоднократно надо гфоявлять волевое начало. 1

Несмотря на новизну тематики рассказов 1930-х годов («Раздел земли», «Остался без живности», «Изурочшш сына>>, «В голодный' Год», «Молотьба», «Храбрый Оидрей», «Наперекор», «За преображенную деревню», «Тридцатый, год»), отвечающих запросам постреволюционной эпохи, Кедра Митрей выводит в них героев, истоки характеров которых коренятся в герое автобиографической повести «Дитя больного Йека».' В итоге, эволюционный путь развития характеров героев последовавших'за повестью произведений в основном повторяет путь социально-нравственного самоопределения автобиографического героя. Повесть «Дитя больного века» не только начало сложного пути в большую литературу девятнадцатилетнего талантливого юноши, но и та сила, которая задала движение удмуртской литераторе последующих десятилетий, преподнесла читателям нравственные уроки жизни.

Кедра Митрей не просто реконструировал свою жизнь, воссоздал ее с помощью имеющихся у него личных документов, он в процессе художественного оформления личного дневника размышлял над процессом жизненной и духовной трансформации. Данная жанровая форма была востребована эпохой Кедра Митрея. И именно она позволила ее создателю придать не столько субъективный, сколько универсальный характер жизненным и духовно-нравственным исканиям героя.

Вторая глава «"Сквозь строй жизни" К.Ф. Жаков а как автобиографический роман — лирический моноло!» посвящена специфике жанровой организации указанного произведения. В первом параграфе «Объединительное качество автобиографизма в романном жанре» анализируется принцип автобиографизма, позволяющий рассматривать творчество писателя как динамично развивающуюся систему. Эволюция жанров может быть представлена в виде направленного луча: от рассказа к роману. «Сквозь строй жизни», вершина созданного коми писателем, есть точка схождения смыслов, заключенных в предшествующих произведениях, рассказах и сказках, созданных в период с 1905 по 1913 гг. Автобиографизм творчества — принцип, объединяющий рассказы и автобиографический роман, — позволил К.Ф. Жакову преломить в неавтобиографических по характеру произведениях факты своей биографии. Рассказы писателя, разграничиваемые им (примечательно название ранней его книги «Из жизни и фантазии»), а впоследствии и исследователями его творчества (В.А. Лнмеровой, Г.К. Литовской, др.) на реальные и сказочные, не всегда состоят в прямой диалогической связи, порой они литературно и стилистически разноплановы согласно их природе, но по общей семантической направленности примыкают к одной иаджанровой матрице - жанру художественной биографии.

Главный герой романа «Сквозь строй жизни», Гараморт, «несет в себе черты мифологических персонажей из других произведений Жакова — это трагически одинокий Шыпича, отпавшие от рода Беженада-Вирси-Урго и Тогай, искатели истины Джак и Качаморт и премудрый Пам Бур-Морт, творящий

свою судьбу» (Т.К. Лисовская). Многим героям райскавд'в, неудовлетворенным действительностью, одиноким, странникам, гонимым по'дорогам жизни в поисках мечты, идеала, условия жизни кажутся «узким горлышком бутылки» («Удалец и музыкает Иван Васильевич»). Устремленный к пределу, мечтающий о гармонии с миром, писатель наделял этой душевной способностью и своих героев; За героями большинства произведений1 малой прозы — сам К.Ф. Жаков со своим стремлением разрешить вечный конфликт между несовершенным и совершенным, реальным и идеальным, темным и светлым, система его философских взглядов и представлений. А в автобиографическом романе «Сквозь строй жизни» заключен «итог борьбы с самим собой и внешними обстоятельствами» (Г.1С Лисовская),

' ! Во втором параграфе «Специфика синтетической природы жанровой формы» исследуется жанровое своеобразие сложного по своей природе художественного произведения. В четырех подпараграфах выявляются его ключевые жанрообразующие приемы: тризсщия, моделирование мира и человека, путешествие, исповедь, проповедь.

«Лиризация как основной жанрообразующий прием». Роман обнаруживает «весь спектр «пограничных» явлений, характерных для «поисковой» литературы его времени» (Ю.Б. Орлицкий). Произведение являет собой экспериментальное, новаторское жанровое образование, которое не поддается точному диагнозу, что обусловлено, как сложной умственной организацией К.Ф. Жакова, на момент создания автобиографического произведения уже состоявшегося как личность, высокой степенью его образованности, так и спецификой русского историко-культурного пространства, в котором 011 творил! В романе отразились ведущие тенденции литературной эпохи того времени. Творчество коми писателя органично вписывается в контекст «серебряного века» русской культуры с его ориентацией на ее «золотой век». Наряду с реалистическими элементами в его романе выявлены черты символизма, импрессионистического искусства, а значит, установка на романтическую традицию XIX века. Автобиографическое произведение, написанное в традициях романтизма, требует особой сосредоточенности на изображении внутреннего мира, обращенности к запредельному, стремления его понять и выразить в слове, что, несомненно, должно усилить лирический элемент. Стремление к самовыражению повлекло за собой'свободу творчества, следовательно, нарушение выверенной временем пропорции между эпическим и лирическим в сторону преобладания лирического. Творчество для К.Ф. Жакова есть способ разрешить все противоречия, оно' связано с идеей вдохновения, присущей поэтам-романтикам, и эта идея воплотилась писателем в распространении лирического начала на все произведение. Он достаточно ярко выразил в романе мысль об ощущении своей жизни как произведения искусства, а творчества как Судьбы, что также было свойственно его современникам, поэтаМ-сймволистам шчала века, наследникам романтиков, ''■''"

Автобиографический герой - сложная личность с высоким уровнем внутренней организации. Есть основание говорить о культурном времени-

пространстве бытия героя произведения, которое отличается повышенной интертексту ал ьностью. Автобиографический герой постоянно , проводит аналогии'между событиями своей жизни, собой и значимыми для него героями других текстов. Осознавая себя «лишним человеком», а свое положение в пространстве промежуточным («между молотом и наковальней»), размышляя о, «сильных людях, которые погибали и падали прежде времени», автор-вспоминает Печорина, Рудина, Нежданова, Дон Кихота. Авторская оценка выражается не йряМО, à на основе образных параллелей и представлений, центром протяжения которых является автобиографический герой и восприятие им действительного мира. Имена персонажей фольклорных произведений, мифологических и литературных ^героев переполняют текст. «Точечные шпаты» обретают метафорическое значение. Фауст, Одиссей, Робинзон, дон Кихот - знаковые образы — , выступают в романе доминантными, обретают символический смысл, позволяют понять авторскую концепцию личности. Благодаря образам, связанным с «чужими» текстами, К.Ф.Жаков придает своему герою особую романтическую, лирическую окрашенность. Аллюзии и цитаты определяют, эмоциональную тональность произведения, имеющего ярко выраженный лирический характер.

Роман, как и другая его проза, «несет на себе отпечаток несомненного влияния поэтической, стихотворной традиции» (Ю-Б- Орлицкий). К.Ф. Жакова как представителя коми отличают свойственные, этому народу эмоциональность и чувствительность (В.Г. Крысько). Влиянием лирики.можно объяснить деление объемного прозаического целого на небольшие, соразмерные главы, сопровождаемые эпиграфами. Архитектоническое членение текста в данном случае можно рассматривать как своеобразный прием не только, авто биографической прозы, но и лиргаашш повествования. В лирических монологах ав-тора-лирического героя встречается обилие метрических фрагментов. В результате сознательного членения прозаического текста на речевые отрезки, «дробность» которых служит способом «порционировання» смысла, проявляется своеобразный ритмический рисунок. Проза преобразуется под пером Жа-кова-лирика, Жахова-поэта в стих. Основными приемами ритмизации являются инверсии, анафоры, эпифоры, звуковые и словесные повторы. Экспрессию тексту придают причудливые метафоры, рожденные безудержной фантазией К.Ф. Жакова, междометия, фигуры поэтического синтаксиса: восклицания и умолчания. Можно провести аналогии с ритмизованной прозой «Мертвых душ» Н.В. Гоголя, стихотворениями в прозе И.С. Тургенева, A.M. Горького, поэзией символистов начала XX века. Использование К.Ф. Жаковым элементов стихотворной речи, приемов ее организации есть процесс сознательный, продиктованный не только авторскими намерениями, но и литературной традицией, с которой коми писатель, имеющий филологическое образование, был хорошо знаком, что подтверждается фактами биографии писателя, отраженными в произведении, его широким обращением к «чужим» текстам (Гомер, Шекспир, Ариосто, Ершов, Некрасов, Брюсов, Горький, др.).

«Моделирование мира и человека в произведении». Синтетический характер произведения обусловлен существованием общих закономерностей жанрового движения в переходные исторические периоды, что характерно для искусства начала XX века, вобравшего художественные новаторские поиски. Это предоставило коми писателю возможность «наиболее адекватно и гибко выразить авторский идеал мира и человека» (В.А. Лимерова). г

К.Ф. Жаков признается, что «реалист побеждает в нем романтика» В то же время романтическая составляющая художественного метода в произведении является доминирующей и способствует процессу лиризации романа «Сквозь строй жизни», на всех его уровнях, содержательном и формальном. Проблема автора и героя, их взаимоотношений и взаиморасположения во времени-пространстве решается писателем в соответствии с его концепцией личности, представлениями о соотношении реального и идеального. Автор для героя - это центр притяжения. В процессе развития эпического и лирического сюжетов мы наблюдаем сближение автора и автобиографического героя и, наконец, встречу их сознаний, совпадение временных планов прошедшего, настоящего героя и настоящего автора, в итоге совмещение ценностно-смысловых контекстов их жизни. Финал романа открыт и оптимистичен: «Идея всей моей автобиографии — жить нужно и можно при всех тягостных условиях». В итоге эпический сюжет оказывается детерминированным личностным планом.

Жизненные, религиозно-нравственные, эстетические ориентиры, научные, философские взгляды автора и его героя укладываются в ошюзицни: детство - взрослая жизнь; тогда - теперь (прошлое - настоящее); природа - цивилизация; творчество - наука; вера - познание; земля ~ небо, звезды, «свое» -«чужое». В ходе анализа сюжета и лирических монологов выявляется, как в рамках данных против оложеиий раскрывается не только суть внешних и внутренних противоречий К.Ф. Жакова, но и отражается ход, интенсивность, направление и промежуточные итоги жизненных поисков автобиографического героя, а также своеобразие словесной формы отражения жизненного опыта. Герой К.Ф. Жакова имеет романтическую природу и, как и сам писатель, «босяк коми литературы», по положению в пространстве и времени — маргинал, чем пополняет галерею «лишних людей». В Гараморте сосредоточены и одиночество, и отчужденность, неприкаянность, и одновременно любовь к жизни, поиски идеала, стремление к свободе, жизнь ума и сердца, свойственные лучшим из людей, воплощенных в образах Чацкого, Онегина, Печорина, Базарова, Болконского, Рудина и Лаврецкого. Их жизненные траектории схожи: напоминают ломаную линию, верхние точки которой ~ взлеты, обретения, нижние — ошибки, осознание которых дает героям новый виток их жизненному сюжету.

Появление героя с «пограничным типом» мышления - явление исторически закономерное. Око может рассматриваться как стремление писателей-первопроходцев, стоящих перед проблемой нравственно-этического выбора, решить проблему личностного самоопределения. В удмуртской литературе герой с «пограничным сознанием» впервые появился в 20-е годы XX века на

страницах произведений современников коми писателя — Кедра Митрея и Ку-зебая Герда. Автобиографический жанр в этом случае имеет, в силу своих возможностей, значительные преимущества.

Философский'смысл1 произведения составляет основу его внутреннего лирического ск^жёта,'поскольку именно философствование как способ познания и отражения действительности для коми мыслителя есть проявление «поэзии высшего рода». Сам К.Ф.Жаков указывал на близость художника (в поэзии) и философа,: поскольку ойи «неизбежно субъективны в восприятии и изображении1 мира». Философские искания этого универсального человека совпали'«¿поисками духовности, гармонии бытия и смысла западноевропейских'» русских философов: Ф. Ницше, Н.А. Бердяева, В.Ci Соловьева. Именно идеями Ф. Ницше определяется своеобразие решения К.Ф. Жаковым проблемы героя: С одной стороны, писателю чуждо неприятие немецким философом действительности, он называет это «эстетическим пессимизмом». С другой стороны, подобно Ницше, К.Ф. Жаков попон дум об идеальном человеке, свободном от пороков цивилизации. В основе его творчества лежит «идея fcильной личности,-превозмогающей все преграды».' Внутренняя борьба определяется несовершенством мира и человека, осознанием возможности преодоления самого' ёебя,'преобразования собственного характера и окружающей природы, непрерывным исканием высшей духовности с помощью творчества.

■ * В ¡ плане ' воплощения концепции романтической личности роман К.Ф.Жакова типологически связан с ранним романтическим творчеством A.M. Горького, а также ранее творивших В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова.

Точкой пересечения для К.Ф. Жакова и A.M. Горького является именно философия Ф. Ницше. Герой романа, стремящийся к идеалу, в отличие от романтического, а затем от ницшеанского сверхчеловека, сумел преодолеть в себе комплекс дионисийства, сумел оторваться от бездны, увидеть свет, обрести гармонию духа. Произведение К.Ф. Жакова находится как бы между двумя полюсами: на одном — В.А, Жуковский^ на другом - М.Ю. Лермонтов. Поэзия В А. Жуковского есть сплав лирики и философии. И именно этим к!.'Ф. Жаков близок русскому поэту-романтику. Согласно концепции романтического двое-мирия В.А. Жуковского, в минуты творческого озарения возможен контакт «души человека» с «душой мира», и только он способен обогатить духовный потенциал живущих на земле. Но .в В.А.Жуковском нет индивидуализма. К.Ф. Жаков, напротив, проповедует ницшеанскую идею сверхчеловека. В этом смысле национальный писатель коми творчески развивает байроновские традиции, невольно примыкая к байроническому течению, «мощному литературному направлению внутри европейского романтизма'(А. Мицкевич, Г. Гейне, А. Мюссе, М. Лермонтов и др.), органично ,вписываясь в его контекст. Герой К.Ф. Жакова дуалистнчен, он —между небом и землей. В романе «Сквозь строй жизни», явственно виден «лермонтовский элемент» (В.Г. Белинский). В творчестве коми писателя, период жизни которого оценивается имкак период спада, та же лермонтовская лирико-фллософская исповедальность. Романтическое

вдвоем ирие» К,ф. жакова; подобн0 раэдв6енн0сти лермонтовского лирического героя, коренится в его психологии, в структуре личности.

- Образы звездного неба, звездй восходят к мифологии, являются семой романа «Сквозь строй жизни». С ними связан поиск героем высшего смысла, гармонии. Образ неба связан в сознании лирического героя с мечтой о Боге: «странник неба на своей великой гармонике играет»; «на облачных клиросах херувимы поют». Образ музыки создается не только с помощью звуковых, но, прежде всего, цветовых эпитетов. Палитра насыщенных тонов и полутонов призваны передать всю жизненную мощь, энергию мира, полноту жизни. В этом проявляется несомненное влияние на художественную манеру коми писателя импрессионизма и символизма.

В своем творчестве Жаков-романтик стремится постичь и основы жизни народа, его национального характера. В автобиографическом романе, как и в реалистических, бытовых рассказах («Жизнь Фалалея», «Охотник Максим», «Старик Матвей», «Удалец и музыкант Степан Васильевич» и др.), автор раскрывается читателю человеком, знающим жизнь крестьянства не понаслышке. В этом смысле народность творчества Н.В. Гоголя и H.A. Некрасова - ориентир для национального писателя. Общее между ними проявляется в стремлении запечатлеть картины народной жизни, трудовые будни и праздники. Образ ярмарки в «Сорочннской ярмарке» Н.В. Гоголя, в поэме H.A. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» (гл. «Сельская ярмоНка»), отражающий здоровое нравственное начало народа, его оптимизм, создается с помощью цветописи и звукописи. Образ «великой ярмарки» у К.Ф. Жакова создан в традициях русских писателей (гл. «Ярмарка в Устьсысольске») и может рассматриваться в романе как своеобразный прием семантической композиции. Но если лирический герой H.A. Некрасова, повествователь у Н.В. Гоголя лишь прониклись народным духом, постигли стихийное начало народного характера, взглянули на народное гуляние как бы со стороны, герой К.Ф. Жакова - его неотъемлемая часть. В контексте романа «Сквозь строй жизни» звуки земли — звуки неба — смысловая антитеза, позволяющая получить представление о положении героя в пространстве между небом и землей. В границах автобиографического жанра коми писателю важно было раскрыть мир, близкий автобиографическому герою, сосредоточенному, в первую очередь, на своем восприятий жизни простого человека, в котором природное начало побеждает искусственное, цивилизованное, свойственное современному миру людей. В связи с чем образ прошлого для писателя предстает в философском аспекте, имеет определенные мифологические истоки. Детство есть утерянный человеком рай, идеальное прошлое человечества в целом. Сосновые леса Ипатьдора для автобиографического героя - «источник жизни и силы». Опыт сопоставления романа коми писателя с автобиографическими повестями - о детстве JI.H. Толстого, С.Т. Аксакова, Н.Г. Гарина-Михайловского позволяет думать об обнпюсти их воззрений на проблему взаимоотношений человека и среды, ее формирующей роли, негативного влияния цивилизованного пространства.

В рамках романного повествования коми-писатель создал яркие реалистические типы коми-крестьян, молодых и умудренных жизнью героев, в которых «отчетливо виден коми национальный характер, стойкий, мудрый, мужественный, гордый» (А.К. Микушев). В раскрытии характера героя во многом присутствует эстетический опыт фольклора. К.Ф. Жаков сам признается, что сказочное начало определяется народным характером восприятия действительности: «Пишу я сказки, ибо я из народа, живущего мифологией...». Коми писателю свойственно широкое использование образов героев национального фольклора, зырянского и русского. Отголоски богатырских легенд, зырянских, русских, восточных преданий ощущаются с первых страниц романа, пронизанною схазочными мотивами и образами (Йир-кап, катающийся на золотых лыжах, великан Ягморт, Идна-батыр, великий Тутой, отважный Янтамыр — герои удмуртских народных сказаний, по характеру близкие героям коми эпоса). К.Ф. Жаков на протяжении всего повествования стремится воплотить свой замысел: влить в сказочную форму действительную жизнь. Перед нами инициальный путь юноши, который становится Человеком, проходит все главные этапы возмужания. Сказочный сюжет для автора есть своего рода архетипиче-ская модель. Изгнание порчи в бане — это укрепление не столько физического, сколько душевного здоровья автобиографического героя, обретение гармонии с людьми и миром природы. Испытание'знаниями, мотив наказа отца сыну, уход из дома, путешествие героя по дорогам жизни, мотив подъема на гору, на высокую стену, герой па перепутье трех дорог есть трансформированные этапы сказочного сюжета. Автобиографический герой ассоциирует себя со сказочным героем, былинным богатырем. Мы можем наблюдать многократное проявление эффекта перевоплощения его в героя сказок и былин. Мотив «добычи богатырского орудия» трансформируется в романе в «мотив добычи знаний», которые помогли изменить к лучшему жизнь не только личную, но и народа, привести человека к более прогрессивным условиям существования. Для К.Ф. Жакова в силу широкого культурного контекста творчества характерна «полная подчиненность используемых в произведении фольклорных элементов литературному замыслу» (P.A. Кудрявцева). Он обращается к народной теме в связи с развитием философского, нравственно-этического конфликта в сознании героя. Преодолевая разрушительное, уводящее от людей начало, автобиографический герой приходит к постижению смысла: служить «детям пармы».

«"Путешествие" и его художественные возможности». Художественная трансформация традиционного мотива определяется своеобразием концепции личности, воплощенной К.Ф. Жаковым в романе «Сквозь строй жизни». Мотив перемещения в пространстве порожден автобиографическими фактами: с детских лет К.Ф. Жакову, сыну создателя иконостасов, ходящего по зырянским деревням в поисках работы, пришлось много перемещаться в пространстве. Однако путешествие в произведении обретает статус символа, становится художественной доминантой произведения, скрепляющей повествование. Герой, согласно своей философии, занят поиском пути к себе, преодолением раз-

двоенности. Он — «странник во вселенной», «одинокий путник», «Одиссей, в бедах утомленный», который снова и снова «пошел в странствие не по земле, а по путям искания самого себя».

Рассматриваемое произведение — результат творческих исканий коми писателя, филолога — генетически и типологически сближается с мифологическими, фольклорными, религиозно-художественными образованиями. Данный подход предлагает взгляд на произведение К.Ф. Жакова в рамках новой, расширенной жанровой системы координат, позволяет говорить об актуализации в литературе древних жанров (их архетипов, канонов), а также об их обновлении. В произведении синтезируются элементы хождения, научного путешествия, исповеди, проповеди.

К.Ф. Жакет в 1892 году пять месяцев провел в Заозерсхой пустыни (недалеко от Вологды). Увлекшись религией, он, подобно паломникам, совершающим хадж по святым местам, влекомый мыслями о Боге, о Небе, отправляется в Заозерскую Пустынь. Если в традиционных хождениях герои, как правило, обретали Смысл жизни в служении Всевышнему, то хождение в Заозерскую Пустынь для героя К.Ф. Жакова - это стремление, прежде всего, познать себя, «утолить себя наукой и стать независимым проповедником истины и правды».

В научном путешествии для К.Ф. Жакова противостояние «своего» пространства «чужому» является формообразующим фактором. Автобиографический герой находится в позиции наблюдателя чужого мира, что традиционно для жанра путешествия. Путешествующий занят созерцанием и описанием незнакомых ему земель, народов. Закономерно, что именно в рамках этнографических очерков зарождалась художественная национальная проза, в которой реалистично, с глубоким знанием обрисованы национальные традиции, обычаи. Первые национальные прозаики, удмурт Григорий Верещагин, чуваш Спиридон Михайлов, мордвин Макар Евсевьев, а вслед за ними Кедра МитреЙ и Каллнстрат Жаков, воплотили свои представления в системе образов героев, близких народу, путешественников, движимых по дорогам родного края высоким стремлением не только познать культуру своего народа, но и сохранить культурные и исторические традиции, его ментальность. Подобно романтикам начала века, К.Ф, Жаков, творивший на сломе эпох, проявляя национальную сущность, способствуя пробуждению и укреплению национального самосознания, раскрывает перед массовым читателем богатейшую культуру не только коми народа, но также сопредельных и далеких народов. «Я художник одной половиной, а другой — ученый», — размышляет сам герой, невольно указывая еще на одно проявление своей двойственности. Эта установка и определяет своеобразный подход к изображению жизни людей разных национальностей, их традиций, культуры. Автобиографический герой, ощущая себя «летописцем земли», совершил этнографические экспедиции не только по зырянскому краю, но и к удмуртам, мордве, на Север и Дальний Восток (Екатеринбург, Омск, Красноярск, Чита, Харбин, Владивосток), в Японию. Мотив путешествия, являясь сквозным приемом семантической композиции романа, соотносится с гуманистической концепцией

личности К.Ф.Жакова. Автобиографический герой проявляет мышление человека, живущего в ином, культурном пространстве. Обращает внимание экспрессия в выражении мыслей и чувств. Лирическая интонация достаточно часто спорит со строго научной и побеждает.

Ритуалы, моления удмуртов погружают героя «в старые давние времена Агамемнона и Клитемнестры, Ахиллеса, Аякса и Диомеда»., Для человека с развитым ассоциативным мышлением, мечтающего о «слиянии Европы, Азии и Африки»,-считающего себя соплеменником всем, эти минуты — «великие минуты сочетания времен». Наблюдая жизнь мордвы, приходит к выводу, что это «могучий народ», но «культура больше здесь навредила, чем на севере и востоке». В то же время нельзя думать, что, путешествуя, автобиографический герой забывает о родине. Масштаб для оценки явлений чужого мира — родина, выступающая в качестве внутреннего центра путешествия, по которой тоскует герой, осознавая в чужих странах, как сильна его любовь к родному пределу. Жаков-фнлософ, социолог стремятся осмыслить как проблему цивилизованного и естественного, патриархального, так н проблему взаимоотношений Востока и Запада, актуальную в его время.

Путешествие как протожанр способствует новаторскому по характеру процессу жанрообразования. Оно автобиографично, позволяет воплотить установку на научность текста, реализовать концепцию мира и человека, а позитивная Личностная мотивация способствует лиризации повествования.'

«Исповедь-проповедь в романе». «Бьггь лектором научных доктрин и свободным проповедником высшей истины, основанной не на авторитетах, а на созерцании законов Вселенной...» — осознанная автобиографическим героем-путешественником,* ученым и гуманистом земная миссия. Церковная проповедь как речевой жанр является структурной и смысловой составляющей автобиографического произведения. Традиционно тематика проповедей ограничена религиозной сферой и актуальными нравственными вопросами. Но наряду с пояснением, основных положений христианской доктрины, в проповедях выяснялась роль и значение пастыря, указывался путь спасения души человека, содержались-мысли о духовном прозрении людей, разъяснялись духовные истины. ;Роман К.Ф, Жакова на содержательном уровне синтезирует вышеуказанные темы, являясь своеобразной проповедью, подкрепленной фактами биографии автора, осмыслением обретенного за полвека жизни опыта. В лирических монологах проявляется стремление писателя дать читателям представление о негативном жизненном опыте, об умении человека с детства осознавать, что противоречия, которые рождают раздвоение личности, и есть та движущая сила, которая ведет человека к истине, что необходимость поиска жизненной цели, места в пространстве и времени есть обязательное условие рождения гармоничной личности.

«Модусная рамка содержания проповеди представлена в основном тремя элементами: наставлением, словами ободрения и надежды на лучшее, призывами, пожеланиями» (М.Б, Расторгуева). Лирический герой открывается человеком, обладающим способностью честно говорить о слабостях, заблуж-

дениях, осоздающигу! свое,право учить, давать надежду, ободрять, открывать будущее, поскольку, прожив жизнь полную страданий, он обрел знания, воспитал волю н силу духа на путн преодоления препятствий. У него достаточно как позитивного, так и негативного жизненного опыта, и ему есть чем поделиться с только начинающими жить. Для автора — лирического героя созданная им книга - посредник, наилучший способ общения: «О книга, моя книга, в тебе хочу изобразить жизнь мою и мои думы, горести и утешение мое. Ты передай потомкам мои думы о Боге, о природе, о человеке и также, описывая мои ошибки, научай великому искусству жизни». Обращают внимание доверительность интонации, открытость проявленного сознания, оптимистичный взгляд в будущее и вера в достижение человечеством того идеала, о котором мечтал и ради которого жил этот неисчерпаемой мысли, незаурядный человек. Очевидна установка героя лирических монологов на диалогнчность, его настрой на общение понимающих друг друга сознаний, авторского и читательского («Поймут ли меня, пойму ли я других?..»), и, как следствие, озабоченность формой подачи своих мыслей, выражения чувств.

Фигуры поэтического синтаксиса: риторические вопросы, обращения к музам, сказочнику Каликаритто, горнему Духу, великим силам, к себе, Гара-морту, к природе, к золотому дождю вдохновения, небесным звукам, к великим писателям — Сервантесу, Свифту и Дефо, к своей книге; словесные повторы; грамматические формы глаголов повелительного наклонения создают нужный для исповеди-проповеди интонационный тон, торжественно-высокий и в то же время завораживающий, заставляющий внимать речам лирического героя-Проповедника. «Элементы поэтического слова» используются Жаковым «под углом ораторского действия» (Ю.Н. Тынянов). В результате, в тексте активизируются две контрастные авторские установки: на автокоммуникацию и на диалог с читателем. Пятидесятилетний автор в процессе создания произведения испытывал потребность поделиться мудростью. Он взял на себя ответственность проповедовать истины, поскольку осознавал правдивость того, в чем открылся, читателю, и выразил в автобиографическом романе - лирическом монологе свои самые сокровенные мечты и чувства. Не случайны его слова: «Моя книга - мое наследство детям и друзьям, мое прощальное слово миру...)>. К.Ф. Жаков не просто творчески претворяет классическое наследие, он выступает в роли новатора, открывающего собственные законы творчества, претендующие преодолеть границы национального искусства, стать всеобщими.

В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы относительно жанровой специфики первых автобиографических форм в удмуртской и коми литературах начала XX века, их типологических схождений и различий:

1. Ощущение неустойчивости мира в обществе начала XX века стимулирует рост социального и национального самосознания, связанный с процессами самопознания личности, открытием «я» и определением его места в изменяющемся мире, что побуждает различных по национальности писателей. Кедра Митрея н К.Ф. Жакова, обратиться к автобиографическому жанру, кото-

рый наиболее адекватно отражает процесс духовно-нравственного развития личности, прожитую жизнь как целое, придает эмпирическому существованию оформленность и связность.

2. Жанровое оформление произведений определяется не только объективными особенностями развития младописьменной удмуртской и старописьменной коми литератур, но и субъективными причинами. Актуализация жанра дневника обусловлена мировосприятием девятнадцатилетнего Кедра Митрея, который, используя приемы художественного оформления дневникового текста, представляет процесс формирования начальных жизненных установок героя. Пятидесятилетний К.Ф. Жаков обращается к романному жанру с лирической доминантой в основе, в границах которого разрешает нравственно-философский конфликт, подводит жизненные итоги.

3. Проблема моделирования мира и человека решается в границах преобладающего в творчестве каждого писателя способа отражения действительности: если Кедра Митрей тяготеет к реализму, у К.Ф. Жакова ключевую.роль играет романтический метод, усложненный неоромантическими и символическими тенденциями начала XX века.

4. В плане хронотопа в исследуемых произведениях особую роль играет жанр путешествия, что определяет их архитектонику, сходство сюжетной организации, своеобразие авторских концепций личности. Если для Кедра Митрея путешествие символизирует поиск молодым представителем удмуртской творческой интеллигенции, просветителем, этнографом, гуманистом своего места в региональном пространстве, то для ученого и мыслителя К.Ф. Жакова, в силу его полифункциоиальности, путешествие расширяется до границ всего мира, Вселённой и определяется его научными и философскими представлениями.

5. Автобиографические произведения Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, отличающиеся синтетическим характером, генетически и типологически сближаются с религиозно-художественными образованиями, т.е. исповедью. Характер исповеди в повести «Дитя больного века» отражает стремление героя преодолеть свойственную удмуртам, с точки зрения Кедра Митрея, замкну* тость. Диалогический характер исповеди героя романа «Сквозь строй жизни» определяется открытостью сознания, свойственной народу коми, что рождает проповеднические интонации.

6. Важную роль в произведениях играет мифологизм и пантеизм, базирующиеся на национальных архетипах. Если у Кедра Митрея на первый план выходят «первичные», т.е. языческо-архаические мифы, то у К.Ф. Жакова — это синтез «первичных» и «вторичных» мифов, объединяющих в себе весь спектр культурных мифов, начиная от античности и заканчивая «серебряным» веком».

7. Контексты автобиографической повести и автобиографического романа активно вписываются в контекст русской классической литературы XIX начала XX века. Ключевыми фигурами, объединяющими их, являются, прежде всего, Л.Н. Толстой, М.Ю. Лермонтов, H.A. Некрасов. Но при этом можно говорить о различии их нитертекстуального поля. Кедра Митрей тяготеет к реа-

диетическим традициям психологической прозы М.Ю. Лермонтова, Н.Г. Помяловского, других писателе й-народников; К.Ф. Жаков, в свою очередь, к античной и западноевропейской литературе, к европейскому и русскому романтизму (Д. Байрон, В.А. Жуковский, М.Ю. Лермонтов), неоромантизму (A.M. Горький), символизму (В. Брюсов, А. Блок), а также философии Ф. Нищие, H.A. Бердяева, B.C. Соловьева.

Основные положения диссертации получили отражение в следующих публикациях:

{.Формирование литературоведения и критики в удмуртской литературе // Шестые Короленковские чтения: Материалы Всероссийской научной конференции / Отв. ред. H.H. Закирова; Глаз. гос. пед. ин-т. - Глазов, 2004. — С. 45-48.

2. Жизнь писателя сквозь призму текста (об автобиографической повести Кедра Митрея «Дитя больного века») И Научно-методический журнал «Вордскем кыл». - 2006. № 9. - С. 30-32.

3. Особенности хронотопа повести Кедра Митрея «Дитя больного века» // Седьмые Короленковские чтения: Материалы Международной научно-практической конференции / Отв. ред. Т.А. Шуклина; Глаз. гос. пед. ин-т. -Глазов, 2006. - С. 88-90.

4. «Путешествие» и его художественные возможности в автобиографическом романе К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» // Культура н общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. гос. ун-т культуры и искусств — Электрон, журн. — М.: МГУКИ, 2006. - № гос. регистрации 0420600016. - Режим доступа: http://www.e-culture.ru/ Speakers 1. / Maratka-nova.pdf, свободный - Загл. с экрана.

5. Исповедь-проповедь в романе К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» / Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах РФ: Материалы межрегиональной научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры. - Саранск, 2006. - С. 256-261.

6. Концепция личности в автобиографической повести «Дитя больного века» Кедра Митрея и автобиографическом романе «Сквозь строй жизни» К.Ф. Жакова / Финно-угристика VII: Актуальные вопросы восточных финно-угорских языков. - Саранск, 2006. — С. 191-193.

Подписано в печать 16.11.2006. Напечатано на ризографе. Формат 60x84 1/16. Усл. печ. Л. 1.6. Тираж 80 экз. Заказ№2156-2006.

Глазовский государственный педагогический институт 427621, г. Глазов, ул. Первомайская, 25

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Маратканова, Светлана Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. «Дитя больного века» Кедра Митрея как автобиографическая повесть-дневник

1.1. Приемы художественной трансформации жанра дневника.

1.1.1. Своеобразие пространственно-временной организации (хронотоп)

1.1.2. Исповедь-покаяние в произведении

1.2. Автобиографизм - объединительный принцип творчества Кедра

Митрея

ГЛАВА 2. «Сквозь строй жизни» К.Ф. Жакова как автобиографический роман-лирический монолог

2.1. Объединительное качество автобиографизма в романном жанре

2.2. Специфика синтетической природы жанровой формы

2.2.1. Лиризация как основной жанрообразующий прием

2.2.2. Моделирование мира и человека в произведении

2.2.3. «Путешествие» и его художественные возможности

2.2.4. Исповедь-проповедь в романе 146 Заключение 152 Список использованной литературы

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Маратканова, Светлана Сергеевна

Своим творчеством Кедра Митрей (Дмитрий Иванович Корепанов) (1892-1949) и Каллистрат Фалалеевич Жаков (1866-1926) представляют национальное искусство Удмуртии и Коми начала XX века, дооктябрьский период становления удмуртской и коми литератур, начальный этап формирования их жанровых систем. Автобиографический роман «Сквозь строй жизни» (19121914) и автобиографическая повесть «Дитя больного века» (1911-1913), увидевшие свет практически одновременно, - особые явления национальной духовной жизни, вошли в историю литературы, жизни общества не только как документы времени, но и как своего рода «эгодокументы». Являясь первооткрывателями автобиографической жанровой формы, Кедра Митрей и К.Ф. Жаков достаточно ярко выразили потребность человека определить свое место в изменяющемся мире начала XX века.

Актуальность темы исследования.

Жанровая структура организует жизненный материал и позволяет сформировать представление о концепции мира и человека, мере таланта писателей, чьи факты жизни, творческое наследие долгие годы были недосягаемы из-за «информационной блокады». В связи с этим достаточно актуальным является именно жанровый принцип анализа художественных произведений.

Литературы пермских народов - удмуртская и коми, - составляющие один эстетический регион в многонациональной литературе России, нуждаются в теоретическом осмыслении в плане их типологических схождений и различий, являющихся «обязательным следствием единства развития человеческой культуры и необходимым условием осуществления контактных связей между национальными литературами».1 Произведения Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, созданные в период становления национальных литератур, в силу объективных

1 Нартов, K.M. Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе: кн. для учителя. / K.M. Нартов -М.: Просвещение, 1986. - С. 106. социально-культурных условий вписываются в контекст русской классической литературной традиции и мировой литературы, что также требует научной разработки.

О целесообразности выявления общих литературных закономерностей, которым подчинены и «литературы народов, мало известных вследствие своей географической отдаленности. или отставших в своем культурном развитии», писал В.М. Жирмунский еще в 1960 году, обращая внимание на факт сложившейся у данных народов культуры, отличающейся национальным своеобразием. И именно в сравнительном изучении литератур видел исследователь «верный путь к осуществлению этой задачи»1. Анализ произведений писателей, удмурта Кедра Митрея и коми К.Ф. Жакова, заложивших основы межкультурных связей, интернациональных отношений между народами в рамках одной парадигмы, исследование генетических основ автобиографического жанра в национальных литературах в сопоставительном аспекте весьма актуальны и для настоящего времени, требующего глубокого и всестороннего изучения истории и. культуры родственных народов во имя сохранения и развития этноса, упрочения культурного диалога.

На основании вышеизложенного сформулирована цель исследования: в рамках обозначенной творческой парадигмы Кедра Митрей - К.Ф. Жаков осуществить комплексный сопоставительный анализ произведений автобиографической прозы, повести «Дитя больного века» и романа «Сквозь строй жизни» в контексте русской литературы Х1Х-начала XX вв.; рассмотреть их в научно-теоретическом, сравнительно-типологическом и социокультурном аспектах.

Постановка цели предполагает в процессе работы над материалом решение следующих задач:

1. Выявить объективные и субъективные причины обращения Кедра Митрея и К.Ф. Жакова к автобиографическому жанру, общие закономерности и специфику в характере их творческих и жизненных исканий, обусловленные

1 Жирмунский, В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад / В.М. Жирмунский. - Л.: Наука, 1979. - С.83. особенностями социально-культурной жизни в республиках рассматриваемого периода.

2. Обозначить в произведениях комплекс структурно-семантических приемов, указывающих на конкретную жанровую форму, определить своеобразие их художественной трансформации в соответствии с «целеустановкой» удмуртского и коми писателей.

3. Рассмотреть повесть «Дитя больного века» и роман «Сквозь строй жизни» в контексте творчества Кедра Митрея и К.Ф. Жакова.

4. Выявить традиции русской литературы Х1Х-начала XX века в автобиографическом произведениях Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, а также «интертекстуальное поле» и специфику интерпретации национальными писателями классических образов, мотивов, приемов.

5. Осмыслить типологическое сходство и различия повести Кедра Митрея и романа К.Ф. Жакова.

Степень изученности проблемы.

М.М. Бахтин справедливо считал главными героями литературного процесса жанры, во внутренней и внешней структуре которых наиболее зримо обнаруживаются особенности определенного этапа исторического развития литературы. В основе выделения любого жанра - «исторически сложившегося типа художественных произведений» [Жирмунский 1986: 384] - представление о стандартизированной структуре речевых произведений, «выделение и описание наиболее устойчивых, регулярно повторяющихся содержательных и формальных признаков, объединяющих группу текстов, с их последующей типизацией» [Николина 2003: 25]. В современной филологической науке проблема жанровой организации не является до конца решенной. Вероятно, это связано с тем, что жанровая природа произведения далеко не всегда поддается дифференциации. Данный факт отмечается большинством исследователей. Например, Б.В. Томашевский утверждает, что «. никакой логической и твердой классификации жанров провести нельзя. Их разграничение всегда исторично, то есть справедливо только для определенного исторического момента» [Томашевский

1931: 162]. Сложность отнесения художественного произведения к тому или иному жанру H.A. Николина видит в том, что «классификация жанров строится на разных основаниях, при этом не всегда учитываются «гибридные» жанровые образования, не всегда рассматриваются стилевые особенности произведения» [Николина 2003: 28]. И именно многообразие критериев жанрового деления, на наш взгляд, не всегда позволяет осознать выбранную автором форму.

Вышеуказанные положения распространяются и на автобиографический жанр, который попал в исследовательское поле зрения не так давно, в нашей стране - в связи с усилением внимания к отдельно взятой личности, ее внутреннему миру в период «оттепели», в 60-е годы XX века, за рубежом - практически в этот же период.

В исследованиях российских и западноевропейских ученых отражается процесс осмысления парадоксального по своей природе жанрового образования. Ряд работ посвящен изучению истории формирования жанра, его отдельных этапов, наиболее ярким представителям, классикам жанра. В поле зрения. С.С. Аверинцева античный период [Аверинцев 1973]; в работах Г.Г. Елизавети-ной решаются вопросы становления жанра автобиографии и мемуаров [Елизаветина 1977; 1982]; М.К. Борисенок исследует проблему метода «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо [Борисенок 1986]; взгляд З.Р. Сутаевой обращен к автобиографическому и мемуарному наследию A.C. Пушкина, П.А. Вяземского. Н.Г. Чернышевского [Сутаева 1998]; в сфере научных интересов Я.Л. Левкович проблема автобиографизма творчества A.C. Пушкина [Лев-кович 1988]; в работе А.Р. Тартаковского - опыт источниковедческого изучения мемуаристики начала XIX века [Тартаковский 1980]; историко-теоретическое осмысление жанра дневника XIX века - в работе О.Г. Егорова [Егоров 2003]; автобиографической повести о детстве посвящено исследование Л.Н. Савиной [Савина 2002]. Монографии А.О. Болыпева [Болыпев 2002] и Л.И. Бронской [Бронская 2001], диссертации Г.Р. Еайнуллиной [Еайнуллина 2001], Н.Н.Жуковой [Жукова 1993], А.В.Ярковой [Яркова 2004], Н.С.Степановой [Степанова 2000] обращают нас к автобиографической прозе XX века, соответственно, к тому, как решается в ней проблема концепции личности, специфики автобиографической прозы русского Зарубежья. В исследовании М.С. Уварова «Архитектоника исповедального слова» [Уваров 2005], в работе В.Л.Рабинович «Человек в исповедальном жанре» [Рабинович 1991] рассматриваются произведения исповедального характера. Авторы говорят о «литературной исповедальности» текстов П. Абеляра, Ф. Петрарки, С. Боэция. Проблемы поэтики автобиографического текста в большей степени занимают H.A. Николину [Николина 2002, 2003]; тендерный аспект рассматривается в диссертационном исследовании O.E. Ломовой [Ломова 2004]; в работе Н.Л. Пушкаревой [Пушкарева 2000] особо исследуется мужское и женское автобиографическое письмо.

В результате можно получить достаточно полное представление о том, как параллельно этапам культурно-исторического развития человеческого общества происходил процесс жанровой эволюции автобиографических форм, понять объективный характер их связи с процессами самопознания. Наблюдая, за динамикой жанра, можно отметить его движение от начальных форм в сторону усложнения. Данный процесс связан с постепенным усилением интереса к отдельной человеческой личности, с изменением представления о месте человека в мире и формированием индивидуалистического сознания в Новое время.

В теоретических исследованиях современных литературоведов отражается процесс поиска новых подходов и методов исследования данного жанрового образования. Пытаясь понять природу автобиографического способа отражения действительности, многие отечественные и западноевропейские ученые убедились в том, что эта жанровая форма специфична по своей сути.

Автобиографический жанр - «поразительный жанр» [Лежен 2004: 108]. С точки зрения Дж. Олни, уже сам термин «автобиография», содержательное наполнение трех компонентов которого (autos - сам, bios - жизнь, grafo - пишу) может быть осмыслено по-разному, порождает парадоксальный эффект: «все знают, что такое автобиография, но даже два человека не могут прийти на этот счет к единому мнению» [Олни 1980: 3-28].

Действительно, в науке о литературе отсутствуют четкие разграничительные критерии автобиографического жанра и его производных форм, что вызывает со стороны исследователей противоречивые определения жанровой природы ряда произведений. В этой связи, справедливыми представляются слова Р. Фолкенфлика о том, что у автобиографии «есть нормы, но не правила» [Фолкенфлик 1993: 1-20].

В целом, для исследований характерна тенденция к сравнительно-описательному определению данного жанра. «Есть несколько книг, - говорил H.A. Бердяев в своем «Самопознании», - написанных о себе и о своей жизни. Есть, прежде всего, дневник, который автор вел из года в год, изо дня в день. Это очень свободная форма . Есть исповедь. Блаженный Августин и Ж.-Ж. Руссо дали наиболее прославленные примеры. Есть воспоминания.» [Бердяев 1991: 7]. Причем границы между собственно автобиографией, исповедью, мемуарами, дневником, путешествием, художественными автобиографическими жанрами - «вариациями» на автобиографическую тему - весьма условны и подвижны. Убедительным доказательством подвижности жанровых границ, жанровой гибкости автобиографии является факт того, что до сегодняшнего дня не существует общепризнанного определения автобиографического жанра. Наиболее часто цитируется формулировка Ф. Лежена, предложенная в монографии «Автобиография во Франции» (1971): «. мы называем автобиографией ретроспективное повествование о себе, первостепенное значение в котором имеют события частной жизни и история становления личности рассказчика» [Лежен 1998: 10]. Формально-содержательными признаками жанра французский исследователь называет номинальное совпадение автора, повествователя и героя; повествование о частной жизни создателя книги; прозаическую форму; ретроспективность изображения; преимущественно хронологическую последовательность изложения; наконец, наличие так называемого автобиографического соглашения или пакта. Под последним Ф. Лежен понимает своеобразный зачин, в котором автор должен сформулировать свои намерения, определить своего читателя и предполагаемые отношения с ним.

Словарные определения жанра вбирают в себя подходы к жанровой дифференциации частного характера: «Автобиография - жанр документально-художественных произведений, преимущественно в прозе. В широком смысле - произведение, основное содержание которого составляет изображение процесса духовно-нравственного развития личности автора, основанного на осмыслении прошлого с точки зрения опытного, зрелого человека, умудренного жизнью. Жизнь писателя - протосюжет. Личность автора (его внутренний мир, особенности поведения) - прототип главного героя. Автобиографию отличают достоверность, откровенность, саморефлексия» [КЛЭ 1962: 70]. Автобиография определяется в литературоведении как «литературный прозаический жанр», «описание автором собственной жизни» [ЛЭС 1987: 12]. Это пограничный жанр, сочетающий фактическую достоверность и творческое переосмысление фактов. «Для автобиографического жизнеописания характерно стремление осмыслить прожитую жизнь как целое, придать эмпирическому существованию оформленность и связность». Поэтому автобиографии пишутся, как правило, в зрелом возрасте, и писатели нередко прибегают к вымыслу, «дописывают» и «переписывают» свою жизнь, делая ее логичнее, целенаправленнее» [ЛЭС 1987: 12].

Действительно, автобиографический жанр, в отличие от других жанровых образований, с трудом поддается систематизации и классификации, . упорно сопротивляется им [Хализев 1999]. По всей видимости, сложность проблемы заключается в том, что на протяжении всего периода историко-теоретического осмысления проблемы жанровой организации текста автобиографического характера, его специфики теоретики дискутировали, что считать жанровой доминантой: содержательные (идейно-тематическое единство, соотношение факта и вымысла, документального и художественного начал, читательское восприятие автобиографического материала) или формальные признаки (пространственно-временную организацию текста, взаиморасположение в пространстве автора и героя, структурно-семантические особенности композиции произведения и др.).

Поэтому, определяя важнейшие классификационные критерии автобиографического жанра, важно учитывать, что жанр в равной степени есть категория как историческая, так и типологическая. «Жанры представляют собою явление, исторически повторяющееся в разные эпохи - явление не исторически конкретное, а типологическое» [Поспелов 1972: 158]. Несомненно, выявление общих критериев для внутрижанровой классификации должно быть связано с поиском как объединяющих, так и дифференцирующих признаков. Так, с точки зрения А.Т. Васильковского, классификация внутрижанровых явлений, типов должна осуществляться по двум направлениям: по специфике конкретножанро-вого содержания и одновременно по своеобразию той жанровой формы, в которой оно проявляется [Васильковский 1979]. Принципиально важным в данном случае является «выяснение не индивидуального своеобразия литературных явлений, и не просто их сходных черт и связей как таковых, а раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить об известной литературно-эстетической общности, о принадлежности данного явления к определенному типу, роду» [Храпченко 1977: 270]. Согласно утверждению М.М. Бахтина, с одной стороны, замысел автора «всегда складывается и развивается в определенной жанровой форме» [Бахтин 1986: 254], с другой, именно жанр служит «регулятором и катализатором дальнейшего действования с текстом» [Богин 1977: 13]. Иначе говоря, человеческая речь в типических ситуациях отливается в готовую форму. А понимание текста предполагает умение отнести его к конкретному жанру. Преемница идей М.М. Бахтина H.A. Николина, опираясь на созданную им теорию речевых жанров, определяет жанр произведения как некий «канон» его строения, реализующий ожидания читателей и особенности формы текста. С точки зрения М.М. Бахтина, жанр как «устойчивый тип высказывания» характеризуется тремя неразрывно связанными друг с другом моментами: особым тематическим содержанием; стилем (т.е. отбором словарных, фразеологических и грамматических средств языка); «композиционным построением». А для дифференциации жанров может быть значим и один из выделенных признаков [Бахтин 1986: 428]. H.A. Николина же, имея в виду широту категории «жанр» для обозначения разного рода «гибридных» образований, вводит в научный обиход термин «жанровая форма», определяющий форму конкретного «нехудожественного» жанрового образования (первичного жанра), на которую опирается автор, преобразуя ее в процессе создания художественного текста» [Николина 2003: 28]. Следовательно, жанровая форма является результатом взаимодействия в литературном процессе художественных и нехудожественных жанров.

Намечая перспективы исследования, сформулируем положения, являющиеся для нас концептуальными.

Объединительным началом автобиографических текстов (автобиографических, художественно-автобиографических произведений, дневников, исповедей, мемуаров, путешествий и других «гибридных» образований) является субъективное начало. Различительные признаки определяются спецификой воплощения в тексте авторского «Я» и его духовно-нравственной эволюции. Соответственно, произведения, имеющие автобиографическую природу, отличаются своеобразием решения проблемы хронотопа.

Автобиографические произведения, с одной стороны, ориентированные на правдивое отражение действительности, не всегда отличаются достоверностью. В них имеет место не столько правда факта, сколько правда человека, личности, осмысливающей мир вокруг себя и себя в этом мире. Авторская саморефлексия может привести к искажению объективной картины жизни. В то же время автобиографический жанр не исключает установку на достоверность. В этом случае произведение обретает исповедальный характер.

Жанровая природа автобиографических произведений достаточно гибкая. Вызывает атрибутивную сложность. С одной стороны, она определяется авторскими намерениями, с другой, - читательскими ожиданиями от текста.

Определяя специфику жанрового образования, необходимо рассматривать его как историко-типологическое явление, как синтез жанра-«прототипа» и жанровой формы.

В процессе анализа синтетических жанровых образований важно учитывать нехудожественный жанр и специфику его трансформации в соответствии с творческой задачей, авторским замыслом. «Теория жанров нужна не для того, чтобы наклеивать на произведение готовые ярлычки. Задача - конкретно разобраться, что в произведении обусловлено «памятью жанра» и какие новые возможности жанра открыты писателем» [Энциклопедический словарь для юношества 2001: 98].

Учитывая, что «совокупность доминант и является определяющим моментом в образовании жанра» [Томашевский 1931: 162], что «жанр есть одна из точек функционального схождения значимости всех элементов» [Скафтымов 1972: 23], и, что концепция личности, воплощенная в произведениях, хронотоп, взаимоотношения автора и героя, их взаиморасположение в художественном времени-пространстве имеют непосредственное жанровое значение в произведениях автобиографической прозы, именно их мы намерены считать доминантами анализа текста произведений национальных писателей.

В силу неразработанности проблемы организации автобиографического жанра и его специфики в национальной науке о литературе, открытия в области исследования автобиографических текстов российских и зарубежных литературоведов являются генеральными и актуализируются в рамках настоящей работы.

Назовем ряд объективных причин, обусловивших своеобразие выбора писателями автобиографической жанровой формы. Вторая жизнь традиционного жанра, его творческая трансформация в творчестве Кедра Митрея и К.Ф. Жакова определяются социально-культурными закономерностями, а также национальными особенностями рассматриваемого периода.

Возникновение младописьменных литератур, в том числе литератур народов Поволжья и Приуралья, справедливо связывают с первой русской революцией, вызвавшей большие перемены во многих сферах политических и нравственных отношений» [Кубанцев 2005: 49]. Начало века отмечено «ощущением внутреннего брожения» в среде зарождающейся удмуртской и коми интеллигенции, «ощущением неустойчивости мира, относительности всех общественных критериев, ценностей и форм, ранее казавшихся неизменными» [Ванслов 1966: 23]. Общественные катаклизмы активизировали духовную энергию народа, стимулировали рост социального и национального самосознания, побудили к творчеству. «Социальные сдвиги вызвали такую интенсивность художественной жизни, какой не знала еще история русского искусства» [Ванслов 1966: 23].

Рассматривая специфику литературного процесса в удмуртской республике, следует учитывать, что «художественная удмуртская письменная литература родилась и начала развиваться в дооктябрьские годы как естественный итог исторического развития культуры народа. Она своими корнями уходит в народное искусство удмуртов, вбирает в себя завоевания русской демократической культуры. Постепенно складывался новый тип художественного мышления, в литературе находили отражение существенные приметы времени» [История советской удмуртской литературы 1987: 55]1. Формируется корпус литераторов, таких как М.П. Прокопьев, К. Герд, М.Г. Можгин, И.Т. Дядюков, Ашальчи Оки. Начиная с Г.Е. Верещагина и кончая дооктябрьскими произведениями Кедра Митрея и К. Герда, удмуртская литература отображала пути обновления национального самосознания, пробуждения социальной активности трудовых масс. В то же время сама выступала стимулятором этих изменений [ИСУЛ 1987: 55].

Исследователь Г.К. Лисовская пишет о рассматриваемом нами периоде как об особом периоде и в коми литературе. Она также отмечает наметившиеся в национальном обществе процессы становления и формирования национального самосознания и «послереволюционный взрыв энтузиазма», выразившийся в творчестве В.Т. Чисталева, В.А. Савина, ИИ. Сажина и др. [Лисовская 1995: 5].

В то же время нельзя не учитывать принципы чередования литератур, их репрезентативности, сформулированные Д. Дюришиным в контексте его теории межлитературных общностей [Дюришин 1979]. Впервые на это обратил внимание П. Домокош [Домокош 1993], который один из первых предпринял попытку сравнительно-типологического и генетического анализа литератур, в

1 Далее: История советской удмуртской литературы = ИСУЛ

13 частности, удмуртской литературы с другими литературами. Мысль о неравномерности культурно-социального развития марийской, удмуртской, чувашской и мордовской литератур дореволюционного периода заключена в исследованиях В.М. Ванюшева [Ванюшев 1991], А.И. Алешкина [Алешкин 1985], Т.Л. Кузнецовой [Кузнецова 1994], В.М. Демина [Демин 1991]. Если удмуртские писатели делали лишь первые шаги в художественном освоении действительности, коми литература «гораздо раньше, чем другие финно-угорские литературы региона, сложилась как целостная эстетическая система», хотя данный факт не должен привести «ни к превышению, ни к принижению их роли в истории» [Демин 1991: 86].

Отличия и сходства социально-культурных доминант обусловили и своеобразие жанрового движения в национальных литературах. Следует отметить, что в удмуртской литературе дооктябрьского периода формируются «. жанры. драмы, поэзии, рассказа и повести, хотя они представлены в значительной степени в зачаточной форме» [ИСУЛ 1987: 55]. В коми литературе, напротив, отмечается «свободное развитие литературы, которое и определило многообразие поисков коми писателей и дало богатство типологических разновидностей от традиционно-реалистического до философского и лирико-поэтического постижения жизни Коми края первой трети XX века» [Лисовская 1995: 16-17].

Тем не менее, «движение жанров в литературах Поволжья идет не обособленно, а в общем литературном потоке страны» [Брыжинский 1995: 3]. А автобиографическая проза есть особое, объективное явление духовной жизни дореволюционного периода, поскольку «в ней отражаются именно переломные этапы умственного развития личности, понимания человеком «себя в мире» и «мира в себе»» [Тартаковский 1980: 23].

Исследователями неоднократно указывалось на то, что внимание к «эго-документам», создание произведений, в которых жизненный факт рассматривается как художественно значимый, приходится на периоды, отличающиеся социально-экономической и политической нестабильностью. В этой ситуации формируется мироощущение, суть которого составляет недовольство действительностью, разочарование и, вместе с тем, надежда на полное осуществление идеалов. Документальная литература, мемуаристика и дневники появляются на свет в периоды общественного кризиса, накала социальной жизни, общественных потрясений. Оценивая политическую ситуацию (крах эпохи морального единогласия, начавшейся в 50-е годы), сложившуюся во Франции 90-х годов XIX века, Ф. Лежен, приводит целый ряд мемуаров и дневников, изданных один за другим: «Башкирцева М.К. «Дневник» 1887; Стендаль «Жизнь Анри Брюлара» 1890; Гонкуры» [Лежен 2000: 112]. Русский романтизм 30-х годов XIX века также возбудил напряженное внимание к личности человека и в русской литературе. Эпоха раннего реализма не утратила этот интерес и выдвинула требование психологической конкретности, требование социально-исторической обусловленности изображаемого. В свете этих требований по-новому трактуется тема становления человека. Л .Я. Гинзбург отмечает, что в переходный период для литературы начала 50-х наблюдается повышенный интерес ко всевозможным мемуарам, автобиографиям, запискам, очеркам. Именно в этой атмосфере возникло «Детство» Л.Н. Толстого. Интересны наблюдения исследователя относительно того, что Л.Н. Толстой закончил «Детство» в 1852 году, а А.И. Герцен приступил к работе над первой частью «Былого и дум» - «Детская и университет» также в 1852 году [Гинзбург 1957]. В этом случае можно рассматривать данное совпадение как исторически закономерное.

Аналогичные процессы происходили и в удмуртском, и в коми обществе начала XX века, когда со сменой формаций наблюдалась смена не только политических ориентиров, но и смена религиозных и нравственных установок личности. Своеобразие литературного процесса жанрообразования в удмуртской и коми литературах обусловлено пересечением процессов узко национальных: действием закона неравномерного развития литератур и процессов, идентичных процессам, характерным для европейской и русской литератур.

Фигуры Кедра Митрея и К.Ф. Жакова - ключевые в литературном процессе дооктябрьского периода. В истории национальных литератур периода становления им отведена ведущая роль. На значительность художественных открытий удмуртского писателя указывается в исследованиях З.А. Богомоловой [Богомолова 1967], П. Домокоша [Домокош 1993], А.С.Зуевой [Зуева 1997]. Стремление вписать К.Ф. Жакова «в контекст российской и мировой литературы того времени, выделить его из числа многих писателей как зырянина, человека редкой одаренности, сумевшего проявить свой талант на российской литературной ниве» [Демин 1993: 14] проявилось у его современников (П.А.Сорокин, А.М.Горький [Горький 1959; 1988], A.A. Блок, В.А.Брюсов [История коми литературы 1980]), а также у современных финно-угорских ученых, в работах которых утвердился взгляд на К.Ф. Жакова как на специфическое явление финно-угорской культуры, творчеством которого определяется своеобразие дооктябрьского периода в развитии коми литературы.

Обращает внимание мысль Г.К. Лисовской о целостности дооктябрьского периода, определяемого «единством национальной идеи, импульс которой был дан в творчестве К.Ф. Жакова, и который был подхвачен в творчестве В.Т. Чисталева, В.А. Савина, И.ГГСажина и других коми писателей» [Лисов-ская 1995: 16]. Высокий уровень развития национальной литературы, с точки зрения Т.Л. Кузнецовой, выразился, прежде всего, «в многожанровом творчестве К.Ф. Жакова», которое как бы «являло одну ветвь развития коми литературы начала XX века» [Кузнецова 1994: 12]. В.Н.Демин, оценивая личность К.Ф. Жакова, утверждая мысль об особенностях коми литературы дооктябрьского периода, специфическое начало связывает с именем К.Ф. Жакова, положившего начало национально-романтическому направлению в коми поэзии, созвучному поискам Кузебая Герда в удмуртской литературе [Демин 1991: 96]. В.М. Ванюшев, характеризуя период спада начала века, когда коми литература начинала как бы заново, без учета художественного и философского опыта И. Куратова, именно с именем К.Ф. Жакова связывает авангардную роль коми литературы до Октября, ставя его в ряд со Стефаном Пермским и И.А. Куратовым. Именно благодаря К.Ф. Жакову, «создавшему свои неординарные произведения в начале XX века с опорой на широкий контекст цивилизации, в том числе и на духовное наследие своего народа, в истории межлитературной общности региона дооктябрьского времени, - приходит к заключению ученый, - коми культура в очередной раз достигла своих вершин [Ваню-шев 1991:256].

Творчество удмуртского и коми писателей на протяжении десятилетий было «закрыто» для читателя, не являлось предметом серьезного теоретического анализа, не получало позитивных оценок со стороны литературной критики. Исследователи указывают на две причины изъятия творческого наследия Кедра Митрея и К.Ф. Жакова из литературного контекста. Одна из них заключается в их билингвизме. «Двуязычное творчество первых русских писателей было лишено . свободы выбора и изначально продиктовано обстоятельствами» [Пантелеева 2002: 254]. Отставание уровня развития национального литературного языка от развития художественного мышления и потребностей в образном самовыражении отдельных удмуртских писателей, в частности, Кедра Митрея, одна из причин их «русскоязычного дебюта» в литературе. Выбор «дневниково-исповедальной формы обусловлен .попытками «молодого, тогда еще неизвест-. ного, но уже с определенной долей творческого тщеславия Кедра Митрея . найти своего сочувствующего читателя, а им потенциально мог стать русскоязычный человек, ибо грамотных удмуртов было очень мало» [Пантелеева 2002: 255]. Исследователь А.К. Микушев говорит о К.Ф. Жакове как об одновременно и русском, и коми писателе, т.е. писателе по-настоящему российском, особо подчеркивая, что К.Ф. Жаков неотделим от коми национальной культуры [Микушев 1991: 192].

По справедливому утверждению А.Г. Шкляева, «долгое время по причинам идеологического и чисто методологического характера история молодых национальных литератур искусственно сужалась: из нее фактически изымались, как антинародные, . как ненациональные - произведения, написанные на русском языке; как нехудожественные - произведения, которые не укладывались в рамки традиционных жанров» [Шкляев 1993: 43]. В то же время следует учитывать, что русский язык выступает в произведениях писателей других этносов как прямое условие выхода произведений с «ярчайшим колоритом к всероссийскому читателю, как результат взаимодействия двух культур» [Шкляев 1993: 256].

Во-вторых, следует учитывать, что уральская тема долгое время была закрыта для исследователей мировой литературы. По справедливому замечанию П. Домокоша, который говорил о недоверии к уральским темам со стороны современных исследователей мировой литературы, «лишь немногие включают литературы уральских народов, особенно малых, в состав мировой литературы» [Домокош 1993: 8]. Крупнейшие исследователи (В.М.Жирмунский, И.Г. Неупокоева, Г. Ломидзе), занимающиеся проблемой соотношения национального и интернационального, не упоминают в своих трудах об уральских народах по причине незнания фактов их литературной жизни.

Лишь начиная с 60-х годов XX века появился ряд работ, исследующих жизнь и творчество удмуртского писателя. Прежде всего, это работы З.А.Богомоловой (1967; 1981), П.К. Поздеева (1968), повесть «С надеждой и верой» 3. Веселой (1983), в которых представлен жизненный и творческий путь. Кедра Митрея. Теоретические исследования ученых современности С.Т. Арекеевой (1999; 2002; 2005), A.C. Зуевой (1984; 1985; 1989; 1997; 2003), В.Л. Шибанова (2002), в которых поднимаются актуальные ныне проблемы историко-культурного характера, организации повествования, автора, жанровой специфики прозаических и драматических произведений удмуртского писателя.

Книга памяти «Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея» (2003), включающая воспоминания, статьи, посвящения и произведения Кедра Митрея, изданная к стодесятилетию первопроходца удмуртской литературы, проливает свет на обстоятельства жизни писателя, причины его заточения и реабилитации в 1956 году. Первая полная библиография творчества, составленная Е.Г. Красновской [Красновская 2003: 331-338], включает более ста источников. Ее анализ позволяет увидеть и период молчания (с 1936 по 1956 годы) - отсутствие публикаций, и статьи, диаметрально противоположные - статьи против Д.И. Корепанова: [Горохов 1927] и статьи в его защиту [Гаршин 1927; Дядюков 1927]. Характер публикаций позволяет говорить о недостаточной степени разработанности творчества Кедра Митрея в удмуртском литературоведении. Его личности посвящены словарные статьи в Литературной энциклопедии слов (1987), биобиблиографическом справочнике «Писатели Удмуртии» (1989). Большинство же материалов написано в жанрах эссе, газетной и журнальной статьи по случаю памятной или знаменательной даты (см. материалы Н. Бушмелева, В. Владыкина, Ф. Ермакова, А. Ермолаева, А. Клабукова, Н. Кузнецова, С. Самсонова, Р. Яшиной). В целом, наблюдается отсутствие комплексных теоретических исследований творчества Кедра Митрея, автобиографической повести «Дитя больного века».

Несмотря на то, что К.Ф. Жаков наряду с И.А. Куратовым, Г.С. Лыткиным, М.Н. Лебедевым задал вектор развития зырянской литературе, резко отрицательная оценка писателя, утвердившаяся к 1938 году, «безраздельно господствовала до 1968 года, а в дальнейшем, вплоть до конца 80-х годов, вокруг наследия К.Ф. Жакова велись острые споры при сохранении официально однозначной отрицательной оценки последнего» [Жеребцов 1993: 26]. Ряд ис-. следователей советского периода считали его произведения реакционными и идеалистическими. И, несмотря на стремление отдельных литераторов и журналистов (И. Изъюрова, А.К. Микушева, В.И. Лыткина, В.А. Латышевой) вернуть К.Ф. Жакову доброе имя, официальное отношение к нему определило характер большинства литературоведческих исследований. В «Истории Коми АССР» (1981) о нем есть лишь краткое негативное упоминание. Его имя хотели вычеркнуть из «Истории Коми литературы» (1980). На шестом Международном конгрессе финно-угроведов в г. Сыктывкаре в 1985 году, в самом начале перестройки, ни один доклад коми ученых не был посвящен К.Ф. Жакову, а его имя вычеркнуто из программы [Микушев 1991: 180].

Только на рубеже 1980-90-х появились публикации позитивного характера, посвященные творчеству К.Ф. Жакова. Определение роли и места писателя в контексте философских, фольклорных и литературных традиций, идейно-содержательное значение его произведений, жанрово-образные особенности, культурологические связи - все это остро волнует коми исследователей последних десятилетий: Г.В. Беляева, В.Н. Демина, О.В. Карагодина, В.А. Латышеву, В.А. Лимерову, Г.К. Лисовскую, Л.В. Лыткину, А.К. Микушева, которые «пробили брешь в стене, возведенной вокруг личности Жакова» [Жеребцов 1993: 24].

Особо следует выделить работы коми и удмуртских литературоведов Т.Л. Кузнецовой [Кузнецова 1993: 71-76], представившей общий анализ романа К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» и А.Г. Шкляева [Шкляев 1993: 43], вписавшего коми писателя в общекультурное национальное пространство, поскольку их проблематика близка теме нашего исследования. Именно в работе удмуртского ученого рождается мысль о типологическом сходстве произведений Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, что и позволяет сопоставлять повесть «Дитя больного века» и роман «Сквозь строй жизни». Суждение исследователя о том, что «как на фоне творчества Жакова мы заново открываем русскоязычные произведения удмуртских авторов, так в контексте творчества первых удмуртских писателей видна органичность творческих поисков самого К.Ф. Жакова для пермских литератур», материализованное на бумаге еще в 1993 году, наводит на мысль о «зеркальности» произведений, имеет право на жизнь и последующее развитие в рамках данного исследования. «Единственности и неповторимости творческого облика писателя нисколько не противоречит обнаружение то более полных, то частичных и все-таки существенных «соответствий», которые нужно установить, . объяснить» [Жирмунский 1979: 149]. Из обнаружения этих соответствий в творчестве Кедра Митрея и К.Ф. Жакова и вырастает понимание общих законов развития литературы в целом.

Поскольку попытка сопоставительного анализа произведений с общей автобиографической основой с точки зрения специфики их жанровой организации и в сопоставительном аспекте до настоящего времени не была предпринята, значимым для нас является выявление как общих жанрообразующих признаков, обусловленных сходными процессами социальной и литературной жизни, так и специфических особенностей, определяемых логикой развития литературного процесса в удмуртской и коми республиках.

Объектом исследования являются автобиографические произведения национальных (удмуртской и коми) литератур: повесть Кедра Митрея «Дитя больного века» и роман К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни».

Предметом исследования стали мировоззренческие и эстетические основы автобиографического творчества Кедра Митрея и К.Ф. Жакова; жанровая специфика, генезис, поэтика первых автобиографических произведений в удмуртской и коми литературах.

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются труды ведущих российских и западноевропейских литературоведов (Р. Барт, М.М. Бахтин, Ю.Б. Борев, С.Н. Бройтман, В.В. Ванслов, А.Н. Веселовский, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.Д. Днепров, Д. Дюришин, A.B. Есин, В.М. Жирмунский, Б.О. Корман, Н.И. Конрад, Ю. Кристева, Д.С. Лихачев, Г. Ломидзе, Ю.М. Лотман, Е.М. Мелетинский, K.M. Нартов, И.Г. Неупокоева, Г.Н. Поспелов, В.Я. Пропп, Б.В. Томашевский, М.Б. Храпченко, К.Г. Юнг и др.); исследования отечественных и зарубежных ученых, посвященные автобиографическому жанру (С.С. Аверинцев, Л.Я. Гинзбург, Г. Гюсдорф, Г.Г. Елизаветина, Ф. Лежен, С.И. Машинский, Г. Миш, М. Медарич, H.A. Николина, Д. Олни, В.Л. Рабинович, Т.В. Радзиевская, др.); научные работы исследователей национальных литератур (A.B. Алешкин, С.Т. Арекеева, Н.М. Бассель, З.А. Богомолова,

A.И. Брыжинский, В.М. Ванюшев, В.Н. Демин, П. Домокош, Ф.К. Ермаков, Т.Н. Зайцева, A.C. Зуева, Т.Л. Кузнецова Л.А. Латышева, В.А. Лимерова, Г.К. Лисовская, А.К. Микушев, М.Ф. Пахомова, В.В. Пахорукова,

B.Л. Шибанов, А.Г. Шкляев, Н.И. Черапкин).

В соответствии с поставленными задачами в основу работы положены ис-торико-генетический, сравнительно-типологический, культурологический подходы к анализу художественных произведений автобиографического характера.

Применение историко-генетического анализа позволило рассмотреть автобиографические произведения с диахронической точки зрения, вписать их в автобиографическую традицию, в контекст русской классической литературы

Х1Х-начала XX вв., а также выявить в рассматриваемых текстах проявление черт архаического фольклора, древнейших литературных форм.

В процессе сравнительно-типологического анализа, предполагающего сопоставление содержательно-структурных особенностей произведений, были выявлены не только специфические особенности вышеуказанных жанровых образований, но и общее и особенное, обусловленное объективными и субъективными предпосылками.

Культурологический анализ позволил вписать рассматриваемые произведения автобиографического жанра в определенное культурное пространство, рассмотреть произведения национальных литератур как диалог культур.

Степень научной новизны.

1. Работа представляет первую в удмуртском литературоведении попытку анализа произведений начального этапа формирования автобиографического жанра в пермских литературах (удмуртской и коми) в сравнительно-типологическом аспекте.

2. Впервые автобиографические произведения национальных литератур вписаны в общекультурный контекст, автобиографическую традицию русской литературы.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы могут быть полезны при разработке историко-литературных исследований, посвященных проблемам становления жанровой системы в литературах малых народов, подготовке спецкурсов в вузовской практике, в практике школьного преподавания национальной литературы учителями-словесниками.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования представлены в докладах на научных конференциях в ГГПИ (г. Глазов), УдГУ (г. Ижевск), а также отражены в шести публикациях (г. Москва, г. Ижевск, г. Саранск, г. Глазов).

Структура работы соотносится с поставленными целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Основная часть изложена на 161 страницах. Список использованной литературы включает 230 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Автобиографический жанр в пермских литературах начала XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Кедра Митрей и К.Ф. Жаков - знаковые фигуры в национальных литературах дореволюционного периода. Им отведена ведущая роль творцов литературы, основателей жанровых систем, осуществивших попытку диалектического изображения внутреннего мира человека переломной эпохи. Именно в условиях социально-экономической и политической нестабильности сформировалось мироощущение начинающих прозаиков, суть которого составляет недовольство действительностью, разочарование и, вместе с тем, надежда на полное осуществление идеалов.

Одновременное обращение писателей к автобиографическому жанру в первые десятилетия XX века есть проявление тенденции, отличающей литературный процесс переходного периода. Стремление человека осмыслить себя в постоянно изменяющемся мире есть процесс всеобщий и конкретно-исторический применительно к условиям национальной жизни удмуртского и коми народов. «Типологические аналогии в развитии литератур выступают особенно отчетливо в тех случаях, когда отдельные произведения, жанры и стили в литературах, не связанных между собою прямыми взаимодействиями, обнаруживают черты более или менее значительного сходства, обусловленные общими социально-историческими причинами».1 Уровень развития удмуртской и коми литератур в дооктябрьский период еще не дал им возможности войти в широкие творческие контакты между собой. Регион Поволжья и Приуралья до революции выступал разносистемной общностью [Сафуанов 1991: 69]. Для Удмуртии и Коми характерно переплетение социально-исторических, религиозных и литературных процессов. Однако исторически они развивались по-разному. С одной стороны, «отмечается определенная степень изолированности

1 Ломидзе Г. Интернациональный характер социалистической культуры. - В кн.: Взаимодействие и взаимообогащение социалистических культур. - М., 1980. - С. 22. финно-угорских литератур Поволжья и Урала рубежа XIX -XX веков до Октября 1917 года. С другой, некий параллелизм сходных процессов» [Шкляев 1992: 48]. Необходимо отметить стремление Кедра Митрея и К.Ф. Жакова в процессе культурно-просветительской деятельности разомкнуть не только географическое, но и этнографическое, культурное пространства, установить межнациональные связи, объединить народы путем сближения литератур.

Литературное наследие основоположников национальных литератур являет собой пример практической реализации категории литературного билингвизма, которая «выступает показателем особо тесной межлитературности» [Бассель 1991:23].

Черты историко-типологического сходства и различия между произведениями удмуртского и коми писателей обнаружены в идейном, психологическом содержании, в мотивах, сюжетах, в поэтических образах и ситуациях и в особенностях жанровой композиции [Жирмунский 1979]. Сравнительно-типологический анализ произведений подтвердил выводы ученых-теоретиков о неравномерном характере развития национальных литератур: у произведений с единой автобиографической основой различный художественный уровень.

Эволюция жанров в творчестве национальных писателей может быть представлена в виде направленного луча: у удмуртского - от автобиографической повести к драматургии, рассказам, роману; у коми писателя - от рассказа к автобиографическому роману.

Если для Кедра Митрея с автобиографической повести начался путь в большую литературу, разработка тем, образов, мотивов, законов поэтики, то для К.Ф. Жакова рассказы явились своеобразными «эскизами», а роман - специфической формой обобщения его жизненных, философских взглядов, художественных поисков. Автобиографизм неавтобиографического творчества как литературный прием, указывающий на интенцию авторов, Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, с одной стороны, является принципом, позволяющим рассматривать творчество каждого писателя как динамично развивающуюся систему, получить представление об авторском идеале, с другой, выявить своеобразие литературного процесса в республиках, обусловленное объективными предпосылками и условиями социально-исторического развития, а именно: относительно ученическим характером удмуртской литературы и более широким культурным контекстом литературы Коми, что, безусловно, сказалось на оформлении замысла произведений, имеющих автобиографическую природу.

Сопоставительный анализ произведений, основанный на выявлении комплекса структурно-семантических признаков, смысловых оппозиций, помог выявить общее и особенное в самоидентификации героев с пограничным сознанием, специфику их отражения действительности, своеобразие словесной формы выражения жизненного опыта первыми национальными писателями, отнести повесть Кедра Митрея и роман К.Ф. Жакова к определенным жанровым формам, а именно: рассмотреть автобиографическую повесть Кедра Митрея как автобиографическую повесть-дневник, роман «Сквозь строй жизни» как автобиографический роман-лирический монолог.

Автобиографический жанр, а точнее новая жанровая форма, возникшая в процессе трансформации традиционного жанра-прототипа, выступает не просто как прием, с помощью которого национальные писатели реализуют свой замысел, а как оптимальный способ реализации их творческой задачи, создания своего образа мира. Кедра Митрей, делая на литературном поприще первые шаги, в отличие от пятидесятилетнего К.Ф. Жакова, представляет в повести становящееся сознание личности автобиографического героя. Удмуртский писатель не просто реконструировал свою жизнь, воссоздал ее с помощью имеющихся у него личных документов, он в процессе художественного оформления личного дневника размышлял над процессом жизненной и духовной трансформации.

В романе «Сквозь строй жизни» К.Ф. Жакова отразилось достаточно сформированное мировоззрение автобиографического героя, романтика и реалиста одновременно, к своим неполным пятидесяти годам определившего свое место в пространстве жизни, осознанно следующего жизненному сюжету. Мы наблюдаем, как автор сознательно использует приемы лирики и большой эпической прозы, привлекая обширный философско-литературный контекст, как виртуозно владеет секретами стилистического оформления текста (несмотря на то, что ориентация на античную и западноевропейскую литературу в произведениях становящихся литератур была минимальная [Домокош 1993]).

Произведения, созданные в переходный период, отличает синтетический характер, тенденция к размыванию жанровых границ. Повесть Кедра Митрея возникла в результате взаимодействия первичных жанров: дневника, путешествия, исповеди, покаяния. Роман К.Ф. Жакова был создан на путях синтеза эпического и лирического, жанров автобиографии, путешествия, исповеди, проповеди. Мы пришли к выводам о генетической и типологической близости рассматриваемых произведений с данными фольклорными, религиозно-художественными образованиями.

Путешествие реализуется на страницах произведений и как прием, позволяющий представить перемещение героев в пространстве, и как романтический образ-символ, и как этнографическая составляющая сюжета, раскрывающая научность мышления и гуманизм сознания авторов и их героев. Одновременно своеобразие путешествия обусловлено спецификой авторских концепций личности, особенностями культурного пространства.

Жанр исповеди трансформируется в произведениях в соответствии с авторскими целеустановками: у Кедра Митрея выявлены покаянные тона, у К.Ф. Жакова проявляются проповеднические интонации. В отличие от исповеди-проповеди романтического героя романа К.Ф. Жакова в исповеди-покаянии героя Кедра Митрея реализована установка на реалистическое воспроизведение становящегося характера человека переходной эпохи.

Автобиографическое творчество удмуртского и коми писателей органично вписывается как в контекст мировой, русской, так и национальной литературы и философии Х1Х-начала XX века, в автобиографическую традицию отечественной классики, что позволило обозначить специфику художественного отражения действительности в творчестве Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, существенным образом повлиявшую на жанровое оформление рассматриваемых произведений. В них отразились ведущие тенденции литературной эпохи того времени, связанные со способом отражения действительности. В повести и романе соединились два основных стилевых течения, которые выделяют исследователи русской литературы рубежа веков. Одно из них сохраняет чистоту реалистического стиля, неприкосновенность предметно-изобразительной основы, другое отличается повышенной экспрессией образной речи, стремится расшатать канон объективности стиля, вступает в контакт с поэтикой нереалистических художественных направлений. Удмуртский писатель проявляет тенденцию к типизации, как героя, так и действительного мира, среды, формирующей его сознание. Творчество коми писателя органично вписывается в контекст «серебряного века» русской культуры с его ориентацией на ее «золотой век». Наряду с реалистическими элементами в его романе выявлены черты символизма, импрессионистического искусства, а значит, установка на романтическую традицию XIX века. Доминирование романтического начала определило, с нашей точки зрения, процесс лиризации романа «Сквозь строй жизни» на содержательном и формальном уровнях, в результате чего и возникла специфическое жанровое образование - автобиографический роман-лирический монолог.

Двоемирие» героев национальной автобиографической прозы коренится в их психологии и структуре личности. Появление героя с «пограничным» типом мышления - явление исторически закономерное. Оно может рассматриваться как стремление писателей-первопроходцев, стоящих перед проблемой нравственно-этического выбора, решить для себя проблему личностного самоопределения. Автобиографический жанр в этом случае имеет, в силу своих возможностей, значительные преимущества. Важно отметить, что возрастная дистанция между Кедра Митреем и К.Ф. Жаковым в двадцать лет, различный уровень образованности на момент создания произведений во многом определяют своеобразие ценностно-смысловой позиции героев в бытие. Герой Кедра Митрея только намечает свою жизненную траекторию. В силу недостаточного жизненного опыта, он обладает достаточно противоречивым сознанием. В то же время на этапе развязки мы видим автобиографического героя человеком, помнящим прошлое, историю своего народа, живущим настоящим, поиском истины, смысла жизни без Бога, устремленным в будущее, понимающим, что оно целиком зависит от его способности двигаться вперед, идти наперекор жизненным препятствиям, умения сохранить цельность личности.

Герой коми писателя, имея романтическую природу, как и сам К.Ф. Жаков, по положению в пространстве и времени - маргинал, чем пополняет галерею «лишних людей» романтической эпохи. Действенная природа его автобиографического героя раскрывается посредством смысловых оппозиций, являющихся доминантой структуры личности человека с двойственным сознанием: с одной стороны, вышедшего из недр народной жизни зырян, с другой, -стремящегося познать «чужое»; с одной стороны, одинокого, вступившего в конфликт с обществом, противопоставившего себя ему, с другой, - стремящегося к единению всех народов; с одной стороны, в своей жизни следующего законам природной сообразности, противопоставляющего себя цивилизованному, искусственному миру, с другой, - не мыслящего жизни без науки. Итогом разрешения данных противоречий являются гуманистические морально-нравственные установки героя.

Искания национальных писателей, Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, глубоко укоренены в национальную почву. Повесть и роман отличаются национальным содержанием. Первые национальные прозаики, Григорий Верещагин, чуваш Спиридон Михайлов, мордвин Макар Евсевьев, удмурт Кедра Митрей и коми Каллистрат Жаков, воплотили свои представления в системе образов героев, близких народу, путешественников, пилигримов, движимых по дорогам родного края высоким стремлением не только познать основы жизни своего народа, но и сохранить его культурные и исторические традиции, ментальность. Удмуртский и коми писатели, являясь представителями национальной интеллигенции, озабочены положением своего народа, состоянием его культуры. В то лее время стоит отметить, что герой Кедра Митрея пребывает в своем национальном пространстве, тогда как герой К.Ф. Жакова - ученый-путешественник, который смог разомкнуть культурное пространство Коми, и ему открылся мир во всем многообразии населяющих его народов и национальностей. Писатель отвергает «современную вражду народов», «существующую колониальную политику», «систему порабощения и истребления слабых, малокультурных народов», «нынешние вооружения». К.Ф. Жаков обращается к народной теме в связи с развитием философского, нравственно-этического конфликта, борьбой двух начал, поисками смысла жизни. Преодолевая разрушительное, темное, уводящее от людей, сверхчеловеческое, автобиографический герой приходит к постижению смысла: жить для своего народа. И этой вписанностью в контекст народной жизни он близок автобиографическому герою Кедра Митрея.

Сознание первых национальных писателей пантеистично. Пантеизм Кедра Митрея имеет свои особенности. «Писатель расширяет сферу природы. Она дополняется у него крестьянским бытом, который рассматривается как продолжение ее священной атрибутики». [Зуева 2003: 161]. В пантеистической картине, создаваемой коми писателем, «человек лишь часть прекрасного целого», а «природа, хранящая память, является главным художественным элементом, обладает такой же эстетической значимостью, как и фольклор» [Лисовская 1993: 60]. И если автобиографический герой Кедра Митрея воспринимает время как человек с традиционным патриархальным, религиозным сознанием, то для героя-философа К.Ф. Жакова, остро чувствующего мир, жизненные законы есть неизменная категория. Он воспринимает жизнь природы, смену жизненных циклов как нечто устойчивое, дающее опору человеку, живущему в мире переменных величин. Пространство имеет существенное отношение к герою, накладывает отпечаток на его внутренний мир, определяет позитивное отношение к природе, простым людям, родине, а также позволяет понять позицию естественного человека по отношению к цивилизованному, носителю разрушительного для героя начала. В его творчестве активизируется процесс взаимодействия фольклорных способов видения мира с собственно литературными формами освоения жизни, идет становление художественного индивидуально-авторского сознания.

Таким образом, Кедра Митрей в автобиографической повести-дневнике «Дитя больного века» намечает свою жизненную траекторию, реализует достаточно обширный читательский и художественный опыт. К.Ф. Жаков, «зырянский Фауст», философ, художник, математик, астроном, в автобиографическом романе-лирическом монологе «Сквозь строй жизни» отражает свои достаточно сформированные представления о пределе, идеале человека и о способах движения к нему.

Авторские концепции личности удмуртского и коми писателей, воплотившиеся в автобиографических произведениях, оптимистичны, позволяют постичь нравственно-эстетические законы не только данных произведений, но и творчества Кедра Митрея и К.Ф. Жакова в целом, в эволюции. Традиционные темы и мотивы послужили для писателей исходным материалом, поскольку оба явились не только основоположниками национальных литератур, но и новаторами в области художественного творчества, в области жанрообразования. Объединительным центром произведений является человек с активным мировосприятием, стремящийся к истине, нравственному совершенствованию, познанию мира, служению народу путем возрождения его культуры. Художественная концепция личности в произведениях автобиографического характера, созданных писателями-современниками, принадлежащими к разным культурам и творившими на сломе эпох, предстает как основа их творческого сознания, отражающая позиции первых представителей национальной интеллигенции по отношению, прежде всего, к человеку как преобразователю действительности. Выбор ими автобиографической формы произведений сознателен, закономерен и обусловлен социально-историческими условиями, а также субъективными причинами, а именно: уровнем личностного самосознания, достигнутым к определенному возрасту. Обращение литераторов к автобиографической прозе, «словесно овеществленной памяти" (Л.Я. Гинзбург), в начале XX века есть показатель уровня цивилизованности удмуртского и коми народов, их сознательного, аналитического отношения к своему прошлому, настоящему и будущему, а, следовательно, к своему бытию.

Резюмируем вышеизложенное в ряде выводов:

1. Ощущение неустойчивости мира в обществе начала XX века стимулирует рост социального и национального самосознания, связанный с процессами самопознания личности, открытием «я» и определением его места в изменяющемся мире, что побуждает различных по национальности писателей, Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, обратиться к автобиографическому жанру, который наиболее адекватно отражает процесс духовно-нравственного развития личности, прожитую жизнь как целое, придает эмпирическому существованию оформленность и связность.

2. Жанровое оформление произведений определяется не только объективными особенностями развития младописьменной удмуртской и старописьменной коми литератур, но и субъективными причинами. Актуализация жанра дневника обусловлена мировосприятием девятнадцатилетнего Кедра Митрея, который, используя приемы художественного оформления дневникового текста, представляет процесс формирования начальных жизненных установок героя. Пятидесятилетний К.Ф. Жаков обращается к романному жанру с лирической доминантой в основе, в границах которого разрешает нравственно-философский конфликт, подводит жизненные итоги.

3. Проблема моделирования мира и человека решается в границах преобладающего в творчестве каждого писателя способа отражения действительности: если Кедра Митрей тяготеет к реализму, у К.Ф. Жакова ключевую роль играет романтический метод, усложненный неоромантическими и символическими тенденциями начала XX века.

4. В плане хронотопа в исследуемых произведениях особую роль играет жанр путешествия, что определяет их архитектонику, сходство сюжетной организации, своеобразие авторских концепций личности. Если для Кедра Митрея путешествие символизирует поиск молодым представителем удмуртской творческой интеллигенции, просветителем, этнографом, гуманистом, своего места в региональном пространстве, то для ученого и мыслителя К.Ф. Жакова, в силу его полифункциональности, путешествие расширяется до границ всего мира, Вселенной и определяется его научными и философскими представлениями.

5. Автобиографические произведения Кедра Митрея и К.Ф. Жакова, отличающиеся синтетическим характером, генетически и типологически сближаются с религиозно-художественными образованиями, т.е. исповедью. Характер исповеди в повести «Дитя больного века» отражает стремление героя преодолеть свойственную удмуртам, с точки зрения Кедра Митрея, замкнутость. Диалогический характер исповеди героя романа «Сквозь строй жизни» определяется открытостью сознания, свойственной народу Коми, что рождает проповеднические интонации.

6. Важную роль в произведениях играет мифологизм и пантеизм, базирующиеся на национальных архетипах. Если у Кедра Митрея на первый план выходят «первичные», т.е. языческо-архаические мифы, то у К.Ф. Жакова — это синтез «первичных» и «вторичных» мифов, объединяющих в себе весь спектр культурных мифов, начиная от античности и заканчивая «серебряным» веком».

7. Контексты автобиографической повести и автобиографического романа активно вписываются в контекст русской классической литературы XIX-начала XX века. Ключевыми фигурами, объединяющими их, являются, прежде всего, JI.H. Толстой, М.Ю. Лермонтов, H.A. Некрасов. Но при этом можно говорить о различии их интертекстуального поля. Кедра Митрей тяготеет к реалистическим традициям психологической прозы М.Ю. Лермонтова, Н.Г. Помяловского, других писателей-народников; К.Ф. Жаков, в свою очередь, к античной и западноевропейской литературе, к европейскому и русскому романтизму (Д. Байрон, В.А. Жуковский, М.Ю. Лермонтов), неоромантизму (A.M. Горький), символизму (В. Брюсов, А. Блок), а также философии Ф. Ницше, H.A. Бердяева, B.C. Соловьева.

Список научной литературыМаратканова, Светлана Сергеевна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Аверинцев, С.С. Плутарх и античная биография: к вопросу о месте классика жанра в истории жанра / С.С. Аверинцев. М.: Наука, 1973. - 278 с.

2. Алейникова, З.Я. Жанровое своеобразие мемуарно-художественной автобиографии 60-70-х годов: Дис. . канд. филол. наук / З.Я. Алейникова. М. 1981.- 163 с.

3. Алешкин, A.B. Эпическая поэзия младописьменных народов Поволжья: Дооктябрьский период / A.B. Алешкин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1983.- 127с.

4. Алешкин, A.B. Эпос дружбы: Типология жанра поэмы в литературах народов Поволжья / A.B. Алешкин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. - 183 с.

5. Алешкин, A.B. Формирование мордовского историко-литературного процесса / A.B. Алешкин // Мордва: Историко-культурные очерки / ред. кол.:

6. B.А. Балашов (отв. ред.), B.C. Брыжинский, И.А. Ефимов; рук. авт. коллектива академик Н.П. Макаркин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. - С. .552-576.

7. Арекеева, С.Т. Проблема отцов и детей в удмуртской литературе /

8. Арзамасцева, И.Н. / Детская литература: учеб. для студ. высш. и сред, иед. учеб. заведений / И.Н. Арзамасцева, С.А. Николаева. М.: Высш. шк., 2000.-472 с.

9. Арутюнов, JI. Проблемы исследования художественных форм национального сознания / JI. Арутюнов // Национальное и интернациональное в советской литературе. М.: Сов. писатель, 1982.

10. Баевский, B.C. Тютчев: поэзия экзистенциальных переживаний. / B.C. Баевский // Известия АН. Сер. лит. и языка. 2003. - Т. 62. - № 6. - С. 3-10.

11. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989-616 с.

12. Бассель, Н.М, Проблемы межнациональной общности эстонской советской литературы / Н.М. Бассель Таллинн: Ээсти раамат, 1985. - 312 с.

13. Бассель, Н.М. Некоторые проблемы теории межлитературных общностей / Н.М. Бассель // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Ура-ло-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯИЛ. УРО АН СССР, 1991. - С. 15-25.

14. Бассель, Н.М. Общность финно-угорских литератур и пути ее изучения / Н.М. Бассель // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Урало-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯИЛ. УРО АН СССР, 1991. - С. 26-40.

15. Бахтин, М.М. Эпос и роман: О методологии исследования романа / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. 1970. - № 1. - С. 121.

16. Бахтин, М.М. Время и пространство в романе / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. 1974. -№ 3. - С. 215-219.

17. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики/ М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. - 502 с.

18. Бахтин, М.М. Проблема отношения автора к герою / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. 1978. - № 2. - С. 350-410.

19. Бахтин,М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

20. Бахтин,М.М. Литературно-критические статьи/ М.М.Бахтин. М.: Худож. лит., 1986. - 541 с.

21. Беляев, Г.В. От вечно живого корня / Г.В. Беляев. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1983 - 192 с.

22. Бердяев, H.A. Самопознание: (Опыт философской автобиографии) / H.A. Бердяев. -М.: 1991.

23. Березкин, Г. Звенья: Творческая индивидуальность и взаимодействие литератур / Г. Березкин: Пер. с белорус. М.: Сов. писатель, 1984. - 376 с.

24. Богданова, Л.А. Жанровое своеобразие поэмы в литературе Удмуртии: Дис. . канд. филол. наук / Л.А. Богданова. Саранск, 2006. - 180 с.

25. Богин, Г.И. Речевой жанр как средство индивидуализации / Г.И. Богин // Жанры речи: Сб. ст. / Ин-т рус. яз. и рус. лит. при филол. фак. Сарат. гос. ун-та им. Н.Г. Чернышевского. Саратов: Изд-во гос. учеб.-науч. центра «Колледж», 1997.-212 с.

26. Богомолова, З.А. Творчество Кедра Митрея / З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 1967. 116 с.

27. Богомолова, З.А. Кедра Митрей (Дмитрий Иванович Корепанов) (1892-1949) / З.А. Богомолова // Богомолова, З.А. Песня над Чепцой и Камой. -М.: Современник, 1981. С. 28-35, 55-70.

28. Богомолова, З.А. Высокое горение / З.А.Богомолова // Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи,письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / Сост. З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 2003. С. 10-12.

29. Большев, А.О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века / А.О. Большев. СПб.: Филол. ф-т СПб. ун-та, 2002.- 170 с.

30. Борев, Ю.Б. Концепция личности / Ю.Б. Борев. М.: Ереван, 1980. -193 с.

31. Борисенок, М.К. «Исповедь» Жана-Жака Руссо: К проблеме метода: автореф. дис. . канд. филол. наук-М.: 1986. 182с.

32. Бройтман, С.Н. Из лекций по исторической поэтике: слово и образ / С.Н. Бройтман. Тверь: ТвГУ, 2001. - 66 с.

33. Бронская, Л.И. Концепция личности в автобиографической прозе русского зарубежья первой половины XX века: И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, М.А. Осоргин / Л.И. Бронская. Ставрополь: Ставроп. гос. ун-т, 2001. - 120 с.

34. Брыжинский, А.И. Процессы жанрового развития мордовской прозы (50-90-е годы) / А.И. Брыжинский. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1995. - 192 с.

35. Булгаков, С.Н. Философия имени / С.Н.Булгаков. СПб.: Наука, 1998.-446 с.

36. Бур дина, C.B. Жанровое своеобразие современной советской поэмы. / C.B. Бурдина // Проблемы литературных жанров. Материалы 6 науч. межвуз. конф. 7-9 дек. 1988.-Томск, 1990.-С. 183-184.

37. Бушмелев, Н. Прозаик, драматург, поэт, литературовед: К 100-летию со дня рождения. // Иднакар (Глазов). 1992. - 13 апр.

38. Ванслов, В.В. Эстетика романтизма / В.В. Ванслов. -М., 1966.

39. Ванюшев, В.М. Расцвет и сближение: О типологии соотношения национального и интернационального в удмуртской и других младописьменных литературах / В.М. Ванюшев. Ижевск: Удмуртия, 1980. -252 с.

40. Ванюшев, В.М. Вершины корнями сильны: статьи об удмуртской литературе / В.М. Ванюшев. Устинов: Удмуртия, 1987. - 264 с.

41. Ванюшев, В.М. Истоки удмуртской советской литературы / В.М. Ванюшев // История удмуртской советской литературы: в 2 т. / кол. авторов; ИМЛИ им. A.M. Горького АН СССР, НИИ при СМ УАССР. Т. 1. - Устинов, Удмуртия, 1987. -252 с.

42. Ванюшев, В.М. Новые перспективы исследований / В.М. Ванюшев,

43. B.И. Чулков // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Урало-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯИЛ. УРО АН СССР, 1991.-С. 251-260.

44. Ванюшев, В.М. В широком контексте литератур / В.М. Ванюшев // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Урало-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯИЛ УРО АН СССР, 1991.1. C. 3-14.

45. Ванюшев, В.М. Творческое наследие Г.Е. Верещагина в контексте национальных литератур Урало-Поволжья / В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯЛ УРО РАН, 1995.-294 с.

46. Васильковский, А.Т. Жанровые разновидности русской советской поэмы. 1917-1941. Опыт типологической характеристики / А.Т. Васильковский. -Киев: Вища школа, 1979. 199 с.

47. Веселая, З.А. С надеждой и верой: повесть / З.А. Веселая. Ижевск: Удмуртия, 1983.-208 с.

48. Веселовский, А.И. Историческая поэтика / А.И. Веселовский. М.: Высш. шк, 1989.-357 с.

49. Вестник знания. М., 1926. - № 7. - С. 485.

50. Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В. Виноградов.-М.: АН СССР, 1963.-255 с.

51. Винокур, Г.О. Об изучении языка литературных произведений / Г.О. Винокур // Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

52. Владыкин, В.Е. Эссе о Кузебае Герде, Кедра Митре, Ашальчи Оки, Михаиле Коновалове / В.Е. Владыкин // Кузнецов Н.С. Из мрака. Ижевск, 1994.-С. 390-391.

53. Гайнуллина, Г.Р. Развитие татарской автобиографической прозы в 60-70-е годы XX века: Автореферат дис. . канд. филол. наук / Г.Р. Гайнуллина -Казань, 2001.-22 с.

54. Гаршин, Б. О крутых поворотах: В защиту Д. Корепанова. / Б. Гаршин // Ижев. правда. 1927. - 24 авг.

55. Гинзбург, Л.Я. «Былое и думы» Герцена / Л.Я. Гинзбург. Л.: Гослитиздат, 1957.-374 с.

56. Гинзбург, Л.Я. О психологической прозе / Л.Я. Гинзбург. Л.: Худож. лит., 1977.-443 с.

57. Горохов, П. О крутых поворотах: Против Д. Корепанова. / П. Горохов и др. // Ижев. правда. 1927. - № 179.

58. Горький и русская журналистика начала XX века: Неизданная переписка. -М.: Наука, 1988. С. 400.

59. Горьковские чтения. 1953 1957.-М.: АН СССР, 1959.-С. 48.

60. Демин, В.Н. К.Ф. Жаков как явление финно-угорской культуры XX века / В.Н. Демин // К.Ф. Жаков. Проблемы творчества: Труды Ин-та языка, лит. и истории Коми научного центра УРО РАН. Сыктывкар, 1993. - Вып. 55. -С. 8-20.

61. Днепров, В.Д. Идеи времени и формы времени / В.Д. Днепров. М.: Сов. писатель, 1980. - 600 с.

62. Домокош, П. История удмуртской литературы / П. Домокош -Ижевск: Удмуртия, 1993. 446 с.

63. Домокош, П. Формирование литератур малых уральских народов / П. Домокош; Пер. с венг Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1993. - 288 с.

64. Дубашинский, И.А. Джордж Гордон Байрон / И.А. Дубашинский. -М.: Просвещение, 1985.- 144 с.

65. Дюришин, Д. Теория сравнительного изучения литературы / Д. Дюришин; Пер. со словац. / М.: Прогресс, 1979. - 320 с.

66. Дядюков, И. О крутых поворотах: Против «тройки» 179 и в защиту Д. Корепанова. / И. Дядюков // Ижев. правда. 1927. - № 188.

67. Егоров, О.Г. Русский литературный дневник XIX века: История и теория жанра / О.Г. Егоров. М.: Флинта; Наука, 2003. - 280 с.

68. Елизаветина, Г.Г. Жанровые особенности автобиографического повествования: Герцен, Руссо, Чернышевский / Г.Г. Елизаветина // Герцен художник и публицист. - М.: Худож. лит., 1977. - С. 4-20.

69. Елизаветина, Г.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров / Г.Г. Елизаветина // Русский и западно-европейский классицизм: Проза. М.: Наука, 1982.-С. 148-159.

70. Емельянов, Л.И. О границах применения специальных методов изучения литературы / Л.И. Емельянов // Методологические вопросы науки о литературе: сб. научных трудов /АН СССР, Ин-т рус. лит., Пушкинский дом. Л.: Наука, 1984.

71. Ермаков, Ф.К. Традиции русской литературы и фольклора в творчестве Г.Е. Верещагина / Ф.К. Ермаков // Внутренние и межнациональные связи удмуртской литературы и фольклора. Ижевск: НИИ при СММ УАССР, 1978. -С. 83-88.

72. Ермаков, Ф.К. Творческие связи удмуртской литературы с русской и другими литературами / Ф.К. Ермаков. Ижевск: Удмуртия, 1981. - 196 с.

73. Ермилова, Е.В. Истоки и формирование жанров чувашской литературы ХУ1П-Х1Х вв.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.В. Ермилова Чебоксары, 2003.-27 с.

74. Ермолаев, А.А. Сквозь бурные годы: К 70-летию со дня рождения. // Комсомолец Удмуртии. 1962. - 29 сент.

75. Есин, А.Б. Психологизм русской классической литературы: Книга для учителя / А.Б. Есин. М.: Просвещение, 1988. - 176 с.

76. Жаков, К.Ф. Теория переменного и предела в гносеологии и в истории познания / К.Ф. Жаков. СПб.: Издание М.В. Пирожкова, 1904. - С. 156-157

77. Жаков, К.Ф. Лимитизм. Единство наук, философии и религий / К.Ф. Жаков.-Рига, 1929.

78. Жеребцов, И.Л. К.Ф. Жаков в оценках советских исследователей / И.Л. Жеребцов // К.Ф. Жаков. Проблемы творчества: / Труды Ин-та языка, лит. и истории Коми научного центра УРО РАН. Сыктывкар, 1993. Вып. 55. -С. 21-27.

79. Жирмунский, В.М. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы / В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1978. - 423 с.

80. Жирмунский, В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад/ В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1979. - 496 с.

81. Жирмунский, В.М. Введение в литературоведение: курс лекций / В.М. Жирмунский. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1996. - 438 с.

82. Жукова, H.H. Проблема становления творческой личности в художественных биографиях Б.К.Зайцева: автореф. дис. . канд. филол. наук / H.H. Жукова. М., 1993. - 22 с.

83. Журбина, Е. Повесть с двумя сюжетами / Е. Журбина. М. Сов. писатель, 1974.-295 с.

84. Зайцева, Т.Н. Идеал и реальность: Герой и конфликт в художественной литературе народов Поволжья и Приуралья (50-80-е годы) Т.Н. Зайцева. -Ижевск: УИИЯЛ УРО РАН, 1993. 128 с.

85. Зуева, A.C. Поэтика удмуртского романа / A.C. Зуева. Ижевск: Удмуртия, 1984.-192 с.

86. Зуева, A.C. Общее и особенное в удмуртском романе / A.C. Зуева // Советский многонациональный роман. М.: Наука, 1985. - С. 347-358.

87. Зуева, A.C. Проблема автора и читателя в рассказе Кедра Митрея «Сурсву» («Березовый сок») / A.C. Зуева // Малые жанры прозы в литературах народов Поволжья и Приуралья. Ижевск: Удм. ин-т истории, яз. и лит., 1989. -С. 121-126.

88. Зуева, A.C. «Тяжкое иго» Кедра Митрея / A.C. Зуева // Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1997.-С. 68-95.

89. Зуева, A.C. Удмуртская литература в контексте языческих и христианских традиций / A.C. Зуева. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1997. - 372 с.

90. Известия Архангельского общества изучения русского Севера. 1910. -№17. С.35.

91. История коми литературы: в 3 т. Т. 2. - Сыктывкар: Коми кн. изд.-во, 1980.-327 с.

92. Карагодин, О.В. Литературное творчество коми писателя К.Ф. Жа-кова (философско-эстетический аспект): автореф. дис. . канд. филол. наук / О.В. Карагодин. Казань, 1994. -22с.

93. Кедра Митрей (1892-1949) // Писатели Удмуртии: Биобиблиогр. справ. / Сост. А.Н. Уваров. Ижевск, 1989. - С. 193-197.

94. Келдыш, В.А. Новое в критическом реализме и в его эстетике / В.А. Келдыш // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX в. - М.: Наука, 1975. - 416 с.

95. Клабуков, А.Н. Мой первый редактор: К 75-летию со дня рождения. // Комсомолец Удмуртии. 1967. - 28 сент.

96. Конрад, Н.И. Запад и Восток / Н.И. Конрад. М., 1966. - С.

97. Корепанов-Кедра (Митрей Кедра) Дмитрий Иванович // Лит. эн-цикл. слов. М., 1987. - С. 623.

98. Корман, Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы / Б.О. Корман. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1992. - 236 с.

99. Красновская, Е.Г. Функция музыки в удмуртской художественной словесности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. / Е.Г. Красновская Чебоксары, 2006. - 23 с.

100. Краткая литературная энциклопедия. М., 1962. - Т. 1. - С. 70,

101. Кристева, Ю. Бахтин: Слово, диалог и роман / Ю. Кристева // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. -№ 3. - С. 5-6.

102. Крысько, В.Г. Этническая психология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издат. центр «Академия», 2004. 320 с.

103. Кубанцев, Т.И. Литература финно-угорских народов Поволжья и Приуралья / Т.И. Кубанцев. Саранск, 1994.

104. Кудрявцева, P.A. К вопросу о формировании эпических жанров в марийской литературе (теоретический и историко-литературный аспект) / P.A. Кудряцева // Литература и время: сб. статей / Науч. ред. A.A. Васинкин. -Йошкар-Ола: МарНИИ, 2003. С. 51-62.

105. Кузнецов, Н.С. Кедры гибнут стоя. Кедра Митрей и «Дело «СОФИИ». // Кузнецов Н.С. Из мрака. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. - С. 141-149.

106. Кузнецова, Т.Л. Художественные особенности романа К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» / Т.Л. Кузнецова // К.Ф. Жаков. Проблемы творчества / Труды Ин-та языка, лит. и истории Коми научного центра УРО РАН. Сыктывкар, 1993.-Вып. 55.-С. 71-76.

107. Кузнецова, Т.Л. Комическое в коми литературе / Т.Л. Кузнецова. -Сыктывкар: Изд-во Коми РИППКРНО, 1994. 73 с.

108. Латышева, В.А. Драматургия и жизнь: Эволюция жанров драматургии угро-финских народов Поволжья и Приуралья / В.А. Латышева Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1985. - 80 с.

109. Латышева, S.A. Певец зырянской пармы / Л.А. Латышева Сыктывкар, 2006. - 125 с.

110. Левкович, Я.Jl. Автобиографическая проза и письма Пушкина / Я.Л. Левкович. Л.: Наука, 1988. - 328 с.

111. Л ежен, Ф., В защиту автобиографии. Эссе разных лет / Ф. Лежен// Иностранная литература. 2000. № 4. - С. 108-116.

112. Лисовская, Г.К. Рассказ начала XX века и своеобразие рассказов К.Ф. Жакова / Г.К. Лисовская // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Урало-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯИЛ. УРО АН СССР, 1991.-С. 201-211.

113. Лисовская, Г.К. Коми рассказ первой трети XX века. Поэтика жанра: Научные доклады / Г.К. Лисовская; Коми научный центр УРО. РАН. Сыктывкар, 1995. - Вып. 365. - 24 с.

114. Лисовская, Г.К. Каллистрат Жаков и Фридрих Ницше / Г.К. Лисовская // Г.Е. Верещагин и этнокультурное развитие народов Урало-Поволжья: Сб. статей / Сост. В.М. Ванюшев, Т.С. Зыкина; отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УНИИЯИЛ УРО РАН, 2004. с. 262-269.

115. Литературный энциклопедический словарь. Л., 1987.-С. 12.

116. Лихачев, Д.С. Будущее литературы как предмет изучения / Д.С. Лихачев // Новый мир. 1969. - № 9. - С. 173-175.

117. Ломидзе, Г. Интернационализм и национальные традиции / Г. Ломидзе// Вопросы литературы. 1961. - № 3. - С. 10.

118. Ломидзе, Г. Интернациональный характер социалистической культуры / Г. Ломидзе // Взаимодействие и взаимообогащение социалистических культур. М.: Мысль, 1980. - 318 с.

119. Ломова, O.E. Речевое поведение актера в автобиографических текстах (на материале русского и немецкого языков): Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук / O.E. Ломова. Ростов н/Д, 2004. - 19 с.

120. Лосев, А.Ф. Философия имени / А.Ф. Лосев // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.

121. Лотман, Ю.М. Избранные статьи в 3 т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры / Ю.М. Лотман. - Таллинн: Александра, 1992. - 479 с.

122. Лыткина, Л.В. Малая проза К.Ф. Жакова (проблемы повествования) / Л.В. Лыткина // К.Ф. Жаков. Проблемы творчества: Труды Ин-та языка, лит. и истории Коми научного центра УРО РАН. Сыктывкар, 1993. - Вып. 55 -С. 65-70.

123. Маковский, С. Из воспоминаний об Иннокентии Анненском / С. Маковский // Поэзия серебряного века в школе: книга для учителя / Авт,-сост. Е.М. Болдырева, A.B. Леденев. М.: Дрофа, 2001. - 384 с.

124. Медарич, М. Автобиография / автобиографизм / М. Медарич // Автоинтерпретация. СПб., 1998.

125. Мелетинский, Е.М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетинский. -М., 1994.

126. Микушев, А.К. Вступительная статья к роману К.Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» / А.К. Микушев // Жаков К.Ф. Сквозь строй жизни: роман. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1996. - 384 с.

127. Микушев, А.К. Каллистрат Жаков российский писатель, этнограф, фольклорист / А.К. Микушев // Дооктябрьские истоки межлитературной общности Урало-Поволжья: сб. статей / Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. -Ижевск: УИИЯИЛ УРО АН СССР, 1991. - С. 180-200.

128. Мукаржовский, Я. Литературный язык и поэтический язык / Я. Му-каржовский // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

129. Нартов, K.M. Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе: кн. для учителя / K.M. Нартов М.: Просвещение, 1986. - 191с.

130. Неупокоева, И.Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа / И.Г. Неупокоева. -М.: Наука, 1985. 359 с.

131. Неупокоева, И.Г. Проблемы взаимодействия современных литератур (три очерка) / И.Г. Неупокоева. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 227 с.

132. Николина, H.A. Поэтика русской автобиографической прозы: учеб. пособие / H.A. Николина М.: Флинта; Наука, 2002. - 424 с.

133. Николина, H.A. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений / H.A. Николина. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 256 с.

134. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра: Книга для всех и ни для кого. -М.: Изд-во МГУ, 1990. 300 с.

135. Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи, письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / сост. З.А. Богомолова. Ижевск: Удмуртия, 2003. - 352 с.

136. Орлова, H.A. Речевой жанр «мемуары» и его реализация в текстах разных типов речевой культуры: Дис. . канд. филол. наук / Н.А.Орлова. -Омск, 2004.-176 с.

137. От структурализма к постструктурализму. Французская семиотика. -М., 2000.

138. Пантелеева, В.Г. Художественный билингвизм в удмуртской литературе / В.Г. Пантелеева // Движение эпохи движение литературы. Удмуртская литература XX века: учеб. пособие / С.Т. Арекеева, Т.И. Зайцева,

139. В.Г. Пантелеева и др.; под ред. Т.И. Зайцевой, С.Т. Арекеевой. Ижевск: Удмурт. ун-т, 2002. - 262 с.

140. Пархоменко, М.Н. Горизонты реализма: О традициях и новаторстве в советской литературе / М.Н. Пархоменко. М.: Сов. писатель, 1982. - 464 с.

141. Пахомова, М.Ф. Эпос молодых литератур / М.Ф. Пахомова. Л.: Наука, 1977.- 106 с.

142. Пахорукова, В.В. Пути и проблемы развития коми-пермяцкой прозы / В.В. Пахорукова. Л.: Наука, 1977. - 176 с.

143. Пахорукова, В.В. Предвоенная проза пермских народов: учеб. пособие по спецкурсу / В.В. Пахорукова. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкар, гос. унта, 1981.-66 с.

144. Пахорукова, В.В. Современная коми-пермяцкая литература: учеб. пособие / В.В. Пахорукова; Сыктывкарский ун-т. Сыктывкар, 1996. -192 с.

145. Петров, А.Н. Некоторые проблемы удмуртской ментальности / А.Н. Петров // Об этнической психологии удмуртов: сб. статей. Ижевск: УИИЯЛ УРО РАН, 1998. - 143 с.

146. Писатели Удмуртии: Биобиблиографический справочник / Сост. А.Н. Уваров. Ижевск, 1989. -463 с.

147. Поведская, А. Рецензия / А. Поведская // Изв. Арх. Общества изучения Русского Севера. 1914. - № 18. - С. 579-583.

148. Поздеев, П.К. Кедра Митрейлэн улэмез но творчествоез / П.К. Поздеев. Ижевск: Удмуртия, 1968. - 43 с.

149. Поздеев, П.К. Родившиеся 75 лет назад: Трагедия «Эш-Тэрек» и повесть «Дитя больного века» / П.К. Поздеев // Светлый путь (Игра). 1986. - 25 сент.

150. Поспелов, Г.Н. Проблемы исторического развития литературы / Г.Н. Поспелов. -М.: Просвещение, 1972. 271 с.

151. Прокофьев, Н.И. Древнерусские хождения Х11-ХУ веков: Проблема жанра и стиля: автореф. дис. . доктора филол. наук / Н.И. Прокофьев. М., 1970.-28 с.

152. Пропп, В.Я. Морфология сказки / В.Я. Пропп. М.: Наука, 1969.

153. Пушкарева, Н.Л. У истоков женской автобиографии / Н.Л. Пушкарева // Филологические науки. 2000. - № 3. - С. 62-68.

154. Рабинович, В.Л. Человек в исповедальном жанре / В.Л. Рабинович. -М., 1991,- 320 с.

155. Расторгуева, М.Б. Речевой жанр церковно-религиозной проповеди / М.Б. Расторгуева: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2005. - 185 с.

156. Романова,Г.Л. Автобиографические жанры / Г.Л.Романова // Филологические науки. 2000. - № 3. - С. 195-199.

157. Самсонов, С.А. Из цикла «Двенадцать портретов»: Воспоминания о Кедра Митрее, И. Гаврилове, Ф. Васильеве. //Луч. 1994. -№ 1. - С. 49-51.

158. Скафтымов, А.П. Нравственные искания русских писателей. М.,1972.

159. Словарь русского языка: 4 т./ Под ред. А.П. Евгеньевой; АН СССР, Ин-т русск. яз. 3-е изд., стереотип. - Т. 4. - М.: Русский язык, 1988. - 800 с.

160. Смольнякова, И.Л. О принципах классификации современной мемуарной литературы / И.Л. Смольникова // Проблемы реализма. Вып.6. - Вологда: Изд-во Вологод. гос. пед. ун-та, 1979. - С. 152-165.

161. Смольнякова, И.Л. Советская мемуарно-автобиографическая проза 70-х годов: Художественное своеобразие. Традиции. Тенденции развития: Ав-тореф. дис. . канд. филол. наук / И.Л. Смольнякова. Л., 1982. - 24 с.

162. Степанова, Н.С. Мотив воспоминаний как эстетическая проблема в русскоязычных произведениях В. Набокова: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.С. Степанова. Орел, 2000. - 18 с.

163. Сутаева, З.Р. Жанровые особенности автобиографической и мемуарной прозы: На материале творчества A.C. Пушкина, А. Вяземского, Н.Г. Чернышевского: Дис. канд. филол. наук / З.Р. Сутаева. М., 1998. - 185 с.

164. Тартаковский, А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: Опыт источниковедческого изучения / А.Г. Тартаковский. -М.: Наука, 1980. 311 с.

165. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б.В. Томашевский.-М.; Л., 1931.-162 с.

166. Тынянов, Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. - 574 с.

167. Уваров, М.С. Архитектоника исповедального слова // Материалы Интернета / http://rusneb.ru.

168. Флоренский,П.А. Имена: Вып. 1 / П.А.Флоренский. Малое собр. соч. М.: ТОО «Купина», 1993.

169. Хализев, В.Е. Теория литературы. М.: Высш. шк., 2002. - 398 с.

170. Храпченко, М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы / М.Б. Храпченко. 4-е изд. - М.: Худож. лит. 1977. - 446 с.

171. Черапкин, Н.И. В братском содружестве / Н.И. Черапкин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. - 384 с.

172. Черапкин, Н.И. Притоки / Н.И. Черапкин. М.: Современник, 1973. -198 с.

173. Шадрина, М.Г. К вопросу о становлении и развитии жанра путешествий / М.Г. Шадрина // Филологические науки. 2000. - № 3. - С. 78-83.

174. Шаталов, С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева / С.Е. Шаталов. -М.: Наука, 1979.-312 с.

175. Шибанов, ВЛ. Между контекстом и интертекстом / В.Л. Шибанов // Женщина на Олимпе. Ижевск: Изд. дом «Удм. ун-т», 2003. - 416 с.

176. Шкляев, А.Г. Влияние романтизма A.M. Горького и финских поэтов на удмуртскую поэзию в период ее перехода к реализму / А.Г. Шкляев // Вопросы литературы народов СССР. Вып. 8. Киев, Одесса, 1982.

177. Шкляев, А.Г. Времена литературы времена жизни: Статьи об удмуртской литературе. - Ижевск: Удмуртия, 1992. - 208 с.

178. Шкляев, А.Г. К.Ф. Жаков и первые удмуртские писатели: типология творческих поисков / А.Г. Шкляев // К.Ф. Жаков. Проблемы творчества: Труды Ин-та языка, лит. и истории Коми научного центра УРО РАН. Сыктывкар, 1993.-Вып. 55.-С. 43-49.

179. Шкляев, Г.К. Этническая психология удмуртов по литературным данным / Г.К. Шкляев // Об этнической психологии удмуртов. Ижевск, Удмуртия, 1998.-143 с.

180. Энциклопедический словарь для юношества. Литературоведение от «А» до «Я» / Сост. В.И. Новиков, Е.А. Шкловский. 2-е изд., доп. и перераб. -М.: Издательский дом «Современная педагогика», 2001. - 528 с.

181. Эсалнек, Э.Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. / Э.Я. Эсалнек. -М.: Изд-во МГУ, 1985.- 183 с.

182. Юнг, К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству / К.Г. Юнг // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. -М.: Изд-во МГУ, 1987. 510 с.

183. Яркова, A.B. Жанр автобиографического романа в творчестве Б.К. Зайцева / A.B. Яркова. 2004 // Материалы Интернета. Режим доступа: http://www.yarkova.lodya.ru/Alla52.htm.

184. Яшина, Р.И. У истоков удмуртской литературы: К 90-летию со дня рождения. / Р.И. Яшина // Удм. правда. 1982. - 29 сент.

185. Bruss, El. Autobiographical Acts: The Changing Situation of Literary Genre / EI. Brass // Baltimore, 1976.

186. Gusdorf, G. Conditions et limites de l'autobiographie / G. Gusdorf // Formen der Darstellung. Berlin, 1956. P. - 105-123.

187. Lejeune, Ph. Signes de vie. Le pacte autobiographique 2. Ph. Lejeune. -Paris, 2004.-P. 6-26.

188. Mandel, J.B, Full of Life Now / J.B. Mandel // Autobiography: Essays Theoretical and Critical. Princeton, N.Y., 1980. P. 53.

189. Список художественных текстов

190. Аксаков, С.Т. Детские годы Багрова-внука / С.Т. Аксаков // Собр. соч.: в 4 т.-М.: Худож. лит., 1955.-T. 1.-С. 281-582.

191. Блок, A.A. Собр. соч.: в 6 т. / A.A. Блок. JI: Худож. лит., 1980. -T. 1.-С. 299-300.

192. Гарин-Михайловский, Н.Г. Детство Темы / Н.Г. Гарин-Михайловский // Собр. соч.: в 5 т.- М.: Худож. лит., 1958. Т. 1. - С. 55-215.

193. Герд, К. Завод / К. Герд; пер. Вл. Емельянова // Луч. 1997. - № 9-10.-С. 64-70.

194. Герд, К. Чагыр чын / К. Герд // Зарни кыл чурьесы / подстрочный перевод Л.А. Богдановой. Ижевск, 1997.-С. 140-151.

195. Герцен, А.И. Былое и думы: Роман / А.И. Герцен. М.: Худож. лит., 1969.-925 с.

196. Гоголь, Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки / Н.В. Гоголь // Собр. соч.: в 8 т. М.: Правда, 1984. - Т. 1 - С. 66-92.

197. Жаков, К.Ф. Под шум северного ветра / К.Ф. Жаков. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1990. - 305 с.

198. Жаков, К.Ф. Сквозь строй жизни: роман / К.Ф.Жаков. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1996. - 384 с.

199. Жуковский, В.А. Избранное / В.А. Жуковский. М.: Правда, 1986.586 с.

200. Кедра Митрей. Тяжкое иго / Кедра Митрей. Ижевск: Удмурт, книжное изд-во, 1958. - 100 с.

201. Кедра Митрей. Избранное / Кедра Митрей. Ижевск: Удмуртия, 1965.-200 с.

202. Кедра Митрей. Дитя больного века / Кедра Митрей // Инвожо. -1993.-№ 10-12, 1994.-№ 1-2.

203. Кедра Митрей. Березовый сок / Кедра Митрей; пер. В. Пантелеевой // Луч. 1996. - № 9-10. - С. 7-8.

204. Кедра Митрей. Идна-батыр: Трагедия / Кедра Митрей // Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи, письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / Сост. З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 2003. С. 68-87.

205. Кедра Митрей. Потрясенный Вужгурт / Кедра Митрей // Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи, письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / Сост. З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 2003. С. 96-97.

206. Кедра Митрей. Эш-Тэрек. Трагедия / Кедра Митрей // Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи, письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / Сост. З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 2003. С. 39-67.

207. Кедра Митрей. Юбер-батыр. Поэма / Кедра Митрей // Опаленный подвиг батыра. Жизнь и творчество Кедра Митрея: Воспоминания, статьи,письма, посвящения и произведения Кедра Митрея / Сост. З.А. Богомолова. -Ижевск: Удмуртия, 2003. С. 88-93.

208. Куприн, А.И. Молох: Повесть / А.И. Куприн // Собр. соч. в 6 т. М.: Худож. лит., 1957. - Т. 2. - С. 5-87.

209. Лермонтов, М.Ю. Герой нашего времени / М.Ю. Лермонтов // Соч.: в 2 т.-М.: Правда, 1988.-Т. 1.-С. 455-589.

210. Лермонтов,М.Ю. Соч.: в 2 т. / М.Ю.Лермонтов. М.: Правда,1990.-Т. 2.-720 с.

211. Некрасов, H.A. Кому на Руси жить хорошо / H.A. Некрасов // Полн. собр. соч.: в 15 т.-Л.: Наука, 1982.-Т. 5. С. 26-37.

212. Помяловский Н.Г. Повести / Н.Г. Помяловский. М.: Моск. рабочий, 1981.-400 с.

213. Толстой, Л.Н. Исповедь / Л.Н. Толстой // Собр. соч.: в 22 т. М.: Правда, 1983.-Т. 16.-447 с.

214. Толстой, Л.Н. Детство / Л.Н.Толстой // Собр. соч.: в 12 т. М.: Правда, 1987.-Т. 1.-С. 41-139.