автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Азъ" летописца в "Повести временных лет", его варианты и способы выражения

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Азъ" летописца в "Повести временных лет", его варианты и способы выражения"

На правах рукописи

ИВАНАЙНЕН Ольга Викторовна

«Азъ» летописца в «Повести временных лет», его варианты и способы выражения

Специальность 10.01.01 Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

2 0ЯКВ2011

Орёл-2010

004619346

Рабат выполнена на кафедре истории русской литературы XI — XIX вв. филологического факультета ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»

.1I: ,ч1,- ..!••

Научный руководитель: , Шайкин Александр Александрович,

доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты: Конявская Елена Леонидовна,

у , доктор филологических наук, профессор

Первушин Михаил Викторович,

кандидат филологических наук, доценг

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Тверской государственный

университет»

Защита состоится 20 января 2011 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.183.02 при Орловском государственном университете по адресу: 302026, г. Орёл, ул. Комсомольская, д. 95.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан « - » декабря 2010 года.

Учёный секретарь диссертационного совета,'

кандидат филолш ических наук, доцент (ШеХбвулГ А.А. Вельская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Общетеоретические исследования по проблеме «автора» базируются, как правило, на творчестве писателей Нового времени (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Б.А. Успенский, Ю.В. Манн, Б.О. Корман, В. Шмид), поэтому разрабатываемый понятийный аппарат оказывается плохо применим к литературе Древней Руси. Достаточно указать на разграничение между древнерусской и новой литературами по категориям вымысла/достоверности, чтобы осознать, что такие термины, как «сюжет», «образ героя», «образ автора» имеют в этих типах литератур разное наполнение.

В аспекте авторства специфика древнерусских произведений не только в том, что значительная их часть анонимна, но и в том, что древнерусскому автору не свойственно индивидуальное авторское сознание, известное нам по литературе нового времени. Но это обстоятельство должно не снимать проблему, а направлять исследование к изучению иных форм авторского сознания. Между тем, в установившемся представлении «о едва ли не полном отсутствии авторского самосознания у.древнерусских писателей» Е.Л. Конявская видит причину того, что вопросы «авторского комплекса» «принадлежат к наименее изученным в современной медиевистике»1 . Не способствует решению проблемы отсутствие общепринятой терминологии, разнотолки в определении ключевых понятий авторского комплекса и в их соотношении. С.С. Аверинцев, выясняя лексическую этимологию слова «авторство», приходит к заключению, что «у истоков» его значение смыкается с понятием «авторитет», т.е. для архаического сознания имя «автора» есть знак «авторитета»2.

Применительно к «Повести временных лет» (далее ПВЛ) сложно решаемым остаётся сопряженный с авторством вопрос о целостности летописного текста как литературного произведения , как и йообще его отнесённости в числе других древнерусских памятников собственно к «литературе».

«Сводный» характер летописей, «жанровая-пестрота», отсутствие «единого» автора обусловили то, что господствующими в науке остаются историческое и текстологическое направления (иногда объединённые в историко-текстологическое). Текстологи пытаются отыскать, реконструировать реальные летописные своды или слои и,по возможности, атрибутировать их, определение сводов делается на основе всякого рода стыков, вставок, перестановок. «Шахматорский метод»,имеет многочисленных прямых последователей (Д.И. Абрамович, Н. Серебрянс-кий, М.Д. Присёлков, Д.С. Лихачёв, Б.А. Рыбаков), но даже и критики

1 Конявская Е.Л. Автор в литературе Древней Руси (XI — XV в.). М., 2000. С. 3..

2 Аверинцев С.С. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 105 - 125.

тех или иных конкретных шахматовских построений (СЛ. Бугославс-кий, В.М. Истрин, Л.В. Черепнин, А.Н. Насонов, А.Г. Кузьмин, Л. Мюллер, А.В. Поппэ) используют метод А.А. Шахматова как базовый.

Новые методы определения авторства, в рамках всё того же текстологического («реконструктивистского») направления, предлагают современные исследователи. Л.В. Милов берёт за основу формально-количественную методику. А.А. Гиппиус использует лингвистический аспект - архаичные или новые грамматические формы. Методика стратификации текста, опробованная А.А. Гиппиусом, легла в основу гипотетических построений С.М. Михеева.

С позиции «идеологии» летописца осуществлял отбор и атрибуцию текстов М.Х. Алешковский. А.Л. Никитин в поисках очередного соавтора ПВЛ исследует индивидуальные особенности его стиля, излюбленные «словечки» и манеру полемизировать с невидимыми оппонентами.

Одним из первых с собственно литературной стороны подошёл к изучению ПВЛ М.И. Сухомлинов. Ему принадлежат существенные наблюдения над стилистикой летописного текста, в сравнительно-типологическом аспекте ученый исследовал особенности литературной манеры ' древних писателей (русских летописцев, Григория Турского, Ламперта 1 Херсфельдского, Козьмы Пражского); его замечания о жанровых фор- ' мах летописных статей были развиты в исследованиях И.П. Хрущова, И.П. Ерёмина, О.В. Творогова.

Литературоведческий подход, предполагающий изучение ПВЛ как реально существующего «целого» текста, исследование «автора» как литературной, текстовой категории были продолжены А. А. Шайкиным3. По его мнению, прежде чем появится возможность категориальной характеристики древнерусского автора; необходимо провести немало эмпирических исследований, выявляющих типовые случаи авторских экспликаций, их идеологию, способы и формы авторского присутствия в древнерусских текстах.

Попытки объединить традиционную текстологическую методику с собственно литературоведческим подходом впервые наметились в исследованиях Д.С. Лихачёва и И.П. Ерёмина. Между тем, абсолютизация «погодного принципа» привела учёных к выводам о «допрагматическом», «фрагментарном» мышлении летописцев, проявившемся в характере и способах оценки летописных персон и событий. Отталкиваясь в своих построениях от теории «фрагментарности», концентрируясь на «противоречиях», «швах», «загадках» летописного текста, ни И.П. Ерёмин, ни Д.С. Лихачёв так и не смогли оторваться от традиционных текстологических подходов.

3 См.: Шайкин А.А. «Повесть временных лет»: История и поэтика. М., 2010.

Выражая неудовлетворённость сегодняшним состоянием медиевистики, нерешённостью многих вопросов «авторского комплекса», E.JI. Ко-нявская обращается к изучению особенностей авторского самосознания и выявлению форм авторского присутствия в летописных текстах. С точки зрения этнического самосознания древних авторов анализируют летописные сообщения ПВЛ Н.И. Толстой и В.М. Живов. Вопрос о специфике авторского самовыражения в ПВЛ был поднят в работе В.Ф. Харпалё-вой. Исследовательница предлагает рассматривать некоторые типы авторских ремарок как своеобразный способ организации структуры летописного текста в единое целое.

В последнее время возрастает интерес к герменевтическому направлению в изучении древних текстов и их авторов. В ряду таких исследователей назовём С.Я. Сендеровича, Р. Пиккио, И.Н. Данилевского, которые предлагают рассматривать текст ПВЛ в контексте Священной истории. С точки зрения эсхатологизма объясняются «характерные черты древнерусского летописания», авторские интенции. В работах A.C. Дёмина актуализируются особенности повествовательной манеры летописцев.

Попытки систематизации текстовых сообщений ПВЛ, помеченных авторским присутствием, предпринимались ещё с конца XIX века (см., например, работы И.И. Срезневского) и продолжаются по сей день (в частности, в исследованиях П.П. Толочко). Но цель таких научных разысканий — определение времени написания летописных статей и имени их составителя. „,.:.

В своём исследовании мы стремимся уйти от атрибутирования пластов текста ПВЛ тому или иному летописцу и предпринимаем попытку изучения «автора» как литературной категории, т.е. изучению того, в .каких формах, в каких экспликациях предстаёт автор летописи; в каких ситуациях преодолевается безличность летописного изложения, и текст окрашивается той или иной авторской оценкой, пронизывается субъективизмом. В стремлении к «размежеванию» наслоений и выявлению индивидуальных особенностей того или иного летописца учёные-текстологи несколько преувеличивают их «разность», в то время как средневековая литература ориентирована на традиционность, повторяемость.

Актуальность нашего исследования продиктована назревшей в науке необходимостью категориальной характеристики древнерусского автора, которая невозможна без системных исследований литературоведческой направленности по проблеме автора-летописца.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые осуществляется анализ, систематизация и классификация разных форм авторских проявлений в тексте ПВЛ.

Объект исследования — способы выражения авторских экспликаций в ПВЛ.

Предмет исследования — авторские экспликации в ПВЛ.

Материалом для нашего исследования послужил текст ПВЛ в издании: Повесть временных лет. 4.1. Текст и перевод. Подготовка текста Д.С. Лихачёва и Б.А. Романова / Под ред. чл.-корр. АН СССР В.П. Ад-риановой-Перетц. - М.-Л., 1950.

Цель диссертации - выявление и классификация типовых случаев авторских экспликаций в тексте ПВЛ, их осмысление в контексте идейно-художественного строения произведения.

В соответствии с целью диссертации определены основные задачи:

> выработать методику обнаружения и фиксирования авторских экспликаций;

> произвести отбор и анализ текстовых сообщений в соответствии с классификационными требованиями;

> классифицировать авторские экспликации по способам и формам выражения.

Методологическая база работы складывалась на основе трудов М.И. Сухомлинова, И.И. Срезневского, И.П. Ерёмина, Д.С. Лихачёва, О.В. Творогова, Е.Л. Конявской, A.C. Дёмина, С.Б. Чернина, A.A. Шай-кина и ряда других учёных, а также монографий, научных сборников, словарей, статей, вводящих в научный оборот используемые нами литературоведческие термины и понятия.

В работе используются историко-литературный и теоретико-литературный методы анализа.

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что её материалы и результаты делают более полными и точными наши представления о литературном облике создателей ранней русской летописи, а также могут послужить основанием для дальнейших научных исследований по проблеме автора в текстах древнерусской словесности.

Практическая значимость исследовательской работы заключается в том, что её основные положения могут быть использованы при разработке лекционных курсов, учебных пособий, спецкурсов и семинарских занятий по курсу древнерусской литературы.

Положения, выносимые на защиту:

1. Для определения способов обнаружения, фиксирования авторских экспликаций разработан метод семантического и лексического отбора текстовых сообщений, обладающих признаками оценочности, субъективности, включённости авторской позиции в структуру повествования. В качестве вспомогательного методологического приёма использован метод «аналогов-контекстов» (A.C. Дёмин).

2. В ходе анализатекста ПВЛ обнаружены прямые (очевидные) формы авторских экспликаций, объединённые в группу «очевидческих» текстов; косвенные (неявные) формы, выявленные в оценках, интонациях и составившие группу «аксиологических» текстов; внешние (словесные)

формы. На основе разных форм авторских экспликаций выделены две классификации: а) семантическая; б) внешних (словесных) форм.

3. «Очевиднеские» тексты характеризуются рядом признаков: прямыми сообщениями автора о себе; высказываниями от 1-го лица; личностной позицией («аз-позицией»); субъективно-эмоциональными откликами на происходящее; полемической запальчивостью; апелляцией к свидетелям для утверждения достоверности/ложности факта; «художественным настоящим» как формой авторского присутствия. Проявление эмоционального авторского начала соответствует в «очевидческих» текстах переключению рассказа в план 1-го лица, сменой пространственно-временных точек зрения (от внешнего наблюдателя к непосредственному участнику), употреблению бытовой лексики, эмоциональной реакции на события, усиленной детализации изображения, увеличению заимствований из Священного Писания, служащих для выражения личных чувств.

4. «Анонимность» как специфическая черта древнерусских памятников есть следствие более широкого явления — некоего коллективного авторского сознания, позиции не столько «аз», сколько «мы». Такая коллективная точка зрения, или «мы-позиция» в большей степени свойственна «аксиологическим» текстам, характерной чертой которых является наличие безусловной оценочности, внутренней авторской сопричастности. Наряду с характерными способами комментирования должно констатировать приёмы, не укладывающиеся в рамки «традиционалистского типа художественного сознания» (выражение E.JI. Конявской), как то: изображение «психологического состояния» персонажей, переключение внимания с «поступка» как конечного результата на «процесс», на «путь к поступку» (выражения A.A. Шайкина).

5. Кчислу внешних (словесных) авторских проявлений отнесены авторские ремарки, цитации, пояснения, которые выполняют в тексте пространственно-временную, информативную, соединительную функции, служат для актуализации знаковых событий и явлений, решают задачи художественного плана. Летописная система оговорок позволяет говорить о целостном авторском восприятии текста, умении «сопрягать события разных лет», сочетать повествование по источникам с личными наблюдениями.

6. Выявлены основные формы выражения авторского сознания в ПВЛ: автор-повествователь, автор-очевидец (участник) описываемых событий, автор-комментатор. Представлены следующие варианты авторской позиции:«аз-позиция»(«личностная» позиция), «мы-позиция» (коллективная позиция), «общая позиция-оценка» (автор=герой), позиция «внутри события», «минус-позиция».

Апробация работы. Основные положения исследования, главы диссертации обсуждались на аспирантских семинарах и на заседаниях кафедры истории русской литературы XI — XIX веков Орловского государственно-

го университета, были представлены в докладах на региональных, всероссийских и международных конференциях в гг. Москве, Санкт-Петербурге, Омске, Костроме, Орле, изложены в семи публикациях.

Структура диссертации подчинена системному принципу в рассмотрении проблемы. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения. Объём работы — 236 страниц, библиография содержит 165 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, её актуальность, научная новизна, обзорно излагается история вопроса, определяются цели и задачи исследования, методологическая база, теоретическое значение, практическая значимость и структура работы.

В главе первой «Летописец — очевидец» рассматривается разряд «оче-видческих» текстов ПВЛ, их структура, характерные признаки.

В § 1 - «Прямые сообщения автора о себе» - анализируются экспликации, содержащие авторские самоупоминания.

Тексты с прямым сообщением автора о себе встречаются в ПВЛ в летописных статьях 1051, 1091,1093и 1110 гг., связаны в основном с Кие-во-Печерским монастырём и именем Феодосия Печерского. Свою причастность к описываемым событиям летописец отмечает в отступлении о казнях Божьих 1093 года, осознаёт «авторские права» в отношении рассказа о Печерском монастыре и Летописца в целом.

Для авторских самоупоминаний характерно использование самоуничижительных топосов: худый и недостойный рДЕ'ь; азъ грешный; грешный твой рдвт» и ученикь. Рассматривая подобные формулы в контексте проблемы авторского самосознания в литературе Древней Руси, Е.Л. Коняв-ская отмечала глубокие традиции такой «скромности» и предостерегала от чрезмерного доверия к авторскому самоуничижению: «традиционный образ автора—«недостойного» и «неразумичного» — нельзя воспринимать слишком буквально и отождествлять с внутренним самосознанием древнерусского писателя»4. Наиболее характерна для ПВЛ ориентированность самоуничижительной формулы на духовную незрелость, проистекающую от неопытности, юного возраста. Крайне редко авторская «скромность» соотносится с профессиональным несовершенством.

В некоторых случаях наблюдается трансформация авторской «греховности» в «корыстные» самоупоминания. Элементы авторского эгоцентризма содержатся в заключительных словах хвалебной речи Фе-

4 Конявская Е.Л. Авторское самосознание древнерусского книжника (XI - середина ХУв.).М„ 2000. С. 19,20.

одосию (1091 г.), где книжник просит своего духовника помолиться не за всех христиан, а только за себя, и в авторской приписке игумена Сильвестра (1110 г.). Колофон Сильвестра, в котором «нет ни одной формулы, приличествующей скромному труду копииста», позволяет А.П. Толочко отнести его в разряд летописателей5. Проведённый анализ экспликаций, содержащих авторские самоупоминания, делает предположение А.П. Толочко заслуживающим внимания.

В § 2 - «Летописец - очевидец, участник событий» — анализируются летописные рассказы, написанные с позиции непосредственного очевидца (участника) событий.

«Очевидческие» тексты показательны с точки зрения авторского самовыражения. Большинство из них обнаруживаются в печерских известиях: в рассказе о жизни киево-печерских подвижников (1074 г.); о перенесении мощей Феодосия Печерского (1091 г.); о нападении половцев под предводительством Боняка на Печерский монастырь (1096 г.), а также в Повести об ослеплении князя Василька Теребовльского (1097 г.).

Документальность рассказам, написанным по личным впечатлениям, придают событийные подробности, фактологические нюансы, бытовые детали, доступные непосредственному наблюдателю и участнику. Привлекаются свидетельства других лиц.

Характерные признаки таких текстов: прямое выражение авторской позиции («аз-позиция»); использование местоимений и глаголов в форме 1-го лица ед. и мн.ч.; наличие разноплановых точек зрения (реального участника, самовидца, внешнего, стороннего наблюдателя); переходы от беспристрастного повествования (от 3-го лица) к эмоциональным рассказам (от 1-го лица); субъективная реакция на происходящее; оценки дидактического характера.

В § 3 — «Информаторы летописца» — рассматриваются тексты, основанные на свидетельствах исторических лиц.

Возникавшие в процессе летописания информационные пробелы восполнялись за счёт различных источников, в частности свидетельств информаторов. Доказательную принадлежность к летописным известиям обнаруживают только информаторы, самолично названные автором: Ян, Исакий, Гурята Рогович, ладожский посадник Павел и другие ладо-жане (без указания конкретных имён).

Наиболее ценными и самыми упоминаемыми в ПВЛ информаторами представлены Вышата и его сын Ян. Последний выступает на страницах летописи в числе мужей смышлёных, дающих князю правильные, с точки зрения летописца, советы; обнаруживает знакомство с Феодосией; удостаивается некрологической похвалы. Функции персонажа ПВЛ и информанта совмещает печерский черноризец Исакий.

5 Толочко А Перечитывая приписку Сильвестра 1116 г //Ruthenica. Кмв. Т VII. 2008. С. 155.

Тексты, основанные на свидетельствах исторических лиц, имеют устное происхождение, а их включение в летопись обусловлено стремлением автора к безусловно достоверной информации.

Установлены следующие характерные признаки таких текстов: прямые сообщения автора о себе; использование местоимений и глаголов в форме 1-го лица ед.ч.; указание на реальных информантов; ссылки на авторитетные источники; полемическая запальчивость; субъективизм, эмоциональные реакции; выражение авторских позиций «послуха», самовидца; применение полярных точек зрения (всезнающего повествователя, некомпетентного читателя).

В § 4 - «Летописец — возможный очевидец, участник событий» — анализируются летописные рассказы, написанные с позиции вероятного очевидца (участника) событий.

Выделенная группа текстов аргументирована подробным изложением летописного материала; авторской позицией включённости; наличием примет практической одновременности события и его письменной фиксации при отсутствии высказываний от первого лица, прямых сообщений автора о себе, удалённости большинства известий от времени работы средневекового книжника на несколько веков, наличии фольклорных истоков.

Тематически такие экспликации объединяются в группы текстов о завоевательных походах, военных битвах, междоусобных конфликтах, захоронении князей, перенесении мощей святых.

К ранним летописным сообщениям, обладающим признаками «оче-видческих» текстов, применимо понятие «художественное настоящее», или «изобразительное настоящее», когда «действие, происходящее в прошлом, изображается, как происходящее сейчас» (наблюдения A.A. Шай-кина). С позиции живого свидетеля описаны: убийство самозваных князей Аскольда и Дира 882 г.; смерть Олега 912г.; поход Игоря на Византию 941 г.; мщения Ольги 945 г.; осада Киева печенегами 968 г.; первое братоубийственное междоусобье 977 г. и т.д. Из более поздних летописных известий отметим убийство половецких послов во главе с Итларем 1095 г., гибель Мстислава 1097 г., перенесение мощей святых Бориса и Глеба 1072 и 1115 гг.

Кроме обозначенных, к характерным признакам «очевидческих» текстов отнесем, выражение авторской позиции «внутри события»; наличие разноплановых точек зрения (реального участника, самовидца, внешнего, объективного наблюдателя); фактологическую точность, детализацию изображаемого; субъективные реакции на происходящее; оценоч-ность.

В § 5 - «Знамения как свидетельства очевидца» — анализируются сообщения об экстремальных природных явлениях, описанные с позиции непосредственного наблюдателя.

Летописцы, уделявшие пристальное внимание документированию событий, вносили в летопись сведения об экстремальных природных явлениях, основанные, как правило, на собственных наблюдениях или полученные от информаторов из других земель. К ним относятся рассказы о затмениях, кометах, полярных сияниях, грозах, жаре, голоде, граде, землетрясениях, нашествиях саранчи, необычном поведении животных и птиц. Все явления фиксировались либо по горячим следам, либо по истечении небольшого промежутка времени, на что указывают устойчивые формулы «6 си же времена».

Летописец отдаёт предпочтение лично наблюдаемым природным явлениям, которые требуют повышенного внимания и осмысления. При этом к предсказаниям волхвов летописец-христианин не питает доверия.

Личные впечатления самовидца находят подтверждение в свидетельствах иных лиц, и автор стремится подчеркнуть общедоступность, а, следовательно, реальность знамений. Заметно стремление описать знамение как можно точнее, понятнее, и в этом помогают образные сравнения.

К характерным чертам «очевидческих» текстов о природных явлениях отнесем следующие: выражение авторской позиции самовидца; подробности при описании природного явления; точные указания на время и длительность «проявлений»; апелляция к свидетелям для утверждения общеизвестности факта: яко вид'кти всей земли, и весь мирт. вид'Ь, яко лшози слышаша; эмоциональные отклики, выраженные предикативными наречиями состояния: и к'Ь кид'ктн страшно.

Таким образом, анализ «очевидческих» текстов демонстрирует высокую степень авторского присутствия в ПВЛ. Эпизоды, содержащие прямые сообщения автора о себе, написанные участником и очевидцем происходящего, с использованием свидетельств информаторов, характеризуются авторской позицией включённости, субъективности, или «аз-позицией». Структура очевидческих текстов обусловлена степенью авторской включённости в повествование и представляет собой, как правило, чередование (или взаимопроникновение) текстов автора-повествователя и автора-очевидца (участника).

Основная масса «очевидческих» текстов встретилась на отрезке от середины до конца ПВЛ, где описаны события XI — начала XII вв., что может свидетельствовать о времени работы летописца, близком изложенным событиям, и механизме летописания по горячим следам, или по принципу дневника. Большинство авторских экспликаций обнаруживает связь с Киево-Печерским монастырём и именем Феодосия Пе-черского, показывает повышенный интерес автора к различным чудесам (в Ладоге и Новгороде) и экстремальным природным явлениям. Очевидные противоречия летописных текстов с прямым сообщением

автора о себе и в связи с трактовкой знамений представляется возможным объяснить результатом работы разных летописцев, а также следствием многократных переписок текста ПВЛ в течение XII—XV вв. По отношению к ранним летописным известиям, отражающим авторскую позицию «внутри события», следует оговорить особенность изложения материала: события прошлого описываются, как происходящие сейчас, в настоящем.

В главе второй «Летописец - комментатор» рассматривается разряд «аксиологических» текстов ПВЛ, авторские экспликации осмысляются в контексте идейно-художественного строения произведения.

В § 1 - «Комментирование событий» - выявляется отношение летописца к прошлым событиям и к событиям, отмеченным провиденциальными знаками.

а) комментирование прошлых событий. В центре внимания летописца - событие. В изображении событий прошлого в летописи имеет место своеобразная модернизация, выраженная введением христианского критерия в оценку языческих этносов, объяснение событий с точки зрения религиозного провиденциализма, опора на «двойственное самосознание» (определение В.М. Живова), атакже способность адаптировать греческую схему и методологию для оценки своих реалий.

Древнерусские летописцы не просто фиксировали те или иные события, которые в рамках погодного изложения превращались в «механическую» компиляцию «изолированных» друг от друга «фрагментов», а стремились к объяснению, комментированию былого. Аргументированность в представлении событий как свойство именно древнерусских авторов подчёркивал ещё М.И. Сухомлинов: «...при всем достоинстве западных летописцев у них нет такой последовательности в объяснении событий сомнительных, какою отличается наша древняя летопись»6. В изображении и толковании событий древние авторы проявили самостоятельность и трезвый прагматизм, способность к широкому охвату событий, к установлению причинно-следственных связей между ними.

б) комментирование со ссылкой на высшую волю. По мере приближения летописных сообщений к авторскому времени увеличивается количество комментариев-ссылок на Божественное волеизъявление. Единичные замечания переходят в развёрнутые рассуждения в духе христианского провиденциализма, открытое проявление чувств. С этой точки зрения характеризуется центральное событие ПВЛ — крещение (988 г.), междоусобные конфликты (1073 г.), договорные обязательства (1097, 1103 гг.), печерские события (1051 — 1075 гг.), нашествия иноплеменников, победы русских князей (1096, 1103,1107,1111гг.). В поучениях о каз-

6 Сухомлинов М.И. О древней русской летописи как памятнике литературном // СОРЯС. Т.85, №1. СПб., 1908. С. 164 - 165.

нях Божьих 1068, 1093 гг. авторская позиция облекается в форму прямого морализирования, и текст может быть рассмотрен как прямое выражение личной (при учёте коллективистского «мы») позиции летописца.

Маркирующими признаками таких текстов выступают ссылки на высшие силы, выполняющие функции комментариев к событиям (по Божью повеленью, по дьяволю наущенью и в^совлныо), оценки (гр'кх'ъ ради наших). предварение цитаты вводящими словами в форме 1-го лица ед. и мн.ч. (Мы же в^зопьемт» к Господу Богу нашему, Реку же съ Давыдомь), субъективно-эмоциональные высказывания «от себя» в форме риторических вопросов и восклицаний (0 тмамн люкке, еже к налгь!; Гд*Ь к'к в ндсь въздыханье?), появление специальных художественных средств: сравнений, метафор, гипербол.

В § 2 - «Комментирование персон» - рассматриваются характерные способы изображения летописного человека.

а) комментирование князей. Киевоцентристская позиция, соответствующая в авторском представлении общерусской, обусловила повышенное внимание к великим киевским князьям. Исследование способов изображения летописных князей подтверждает доводы учёных о наличии двух ведущих способов: «эпического» (Д.С. Лихачёв) и «религиозно-дидактического» (A.A. Шайкин). Первый способ, в основном, используется в изображении князей довладимирова периода и характеризуется нейтральным освещением фактов и событий, авторским взглядом, приемлющим мир, косвенным характером оценок. В изображении князей послевладимирова периода, появляются «императивные» интонации, речь становится пристрастной и взволнованной, авторское отношение и оценки прямыми.

Эти традиционные, этикетные принципы изображения персон, характерные для летописного повествования, дополняются «исключениями» , выходящими за рамки канона. В них центр тяжести переносится с внешних, подвижных проявлений героя на внутреннюю, скрытую сторону поведения, т.е. с «поступка» как конечного результата на «процесс», «путь к поступку». И такой литературный «прорыв» в новое имеет место, по наблюдениям A.A. Шайкина, в описании психологического состояния Святополка Окаянного в момент безумного бегства от невидимых преследователей, в изображении душевной борьбы, охватившей Святополка Изяславича в ответ на предложение Давыда, в передаче психологического дискомфорта Давыда Игоревича, вызванного уединённой встречей с Васильком незадолго до его ослепления.

Проведенные в работе наблюдения побуждают нас внести коррективы в выводы И.П. Ерёмина и Д.С. Лихачёва об «однолинейности» в изображении летописного человека, «немотивированных перевоплощениях», «раздвоении героя». «Однолинейность» с некоторыми оговорками проявилась в изображении «трафаретного злодея» Святополка, мучеников-

«страстотерпцев» Бориса и Глеба, идеального князя Владимира Мономаха. Авторское отношение к персонам не замыкается рамками погодной статьи, оно выстраивается по ходу жизнеописания князя в соответствии с существовавшими морально-этическими нормами при учёте реальных качеств исторических деятелей. Изображение летописного человека имеет многоуровневый характер, нередко отличается немалой сложностью, черты личности могут иметь смешанный характер. Цельность изображения достигается устойчивыми идеологическими, нравственными и эстетическими критериями, выражающими авторскую позицию.

Автор-летописец демонстрирует объективный взгляд на события и действующие лица, говорит от лица «истины» (Ю. М. Лотман) и «с позиции общественной морали своего времени» (В.В. Кусков). Идеология летописца-христианина формирует определённую шкалу ценностей. Отрицательной оценки заслуживают братоубийцы, предатели, те, кто нарушают кре-стоцелование, действуют обманным путём, хитростью, «по дьявольскому наущению», возвышаются в гордыне, пренебрегают интересами своей отчины, не способствуют процветанию Русской Земли. И, наоборот, высоких хвалебных оценок заслуживают князья-праведники, князья-просветители, готовые пожертвовать личными интересами во благо государственным, следовать заветам отцов и дедов, способствовать консолидации усилий в борьбе с внешними врагами и внутренними распрями.

Анализ авторских экспликаций в текстах о князьях выявил различные формы авторского самовыражения. Летописец редко прямо и декларативно заявляет об отношении к персонам. Открытое проявление чувств находим в эпизодах, характеризующихся отношением князей к вопросам государственной безопасности и феодального сюзеренитета, а также к религии. Прямого осуждения заслуживает Святослав, не желающий принимать христианства и пренебрегающий интересами Киева. Открытый упрёк звучит в адрес Владимира, охваченного грехом прелюбодеяния. Яркой эмоциональностью отличается статья 1037 года, возвышающая Ярослава—просветителя христианства. Прямые инвективы звучат в адрес Святослава Ярославича — виновника изгнания Изяслава. Специальное отступление о любви Владимира Мономаха к духовенству ещё плотнее приближает его к разряду князей идеальных. Авторский голос бывает слышен даже в нейтральных, на первый взгляд, сообщениях, и здесь его особый тембр позволяют различить выстраиваемые им же внутритекстовые связи (например, упоминание о пожаре в церкви в связи с приходом в Киев Ярослава).

Наиболее употребительными в ПВЛ являются непрямые формы выражения авторской позиции. В таких случаях средствами характеристики героев выступают: указания на происхождение князя; описание заслуг, поступков персоны; описание ситуации и поведения в ней героев; описание смерти; диалоги, монологи, реплики персонажей; тонкие штрихи и намёки; испытания; тайные помыслы и реакции; детали события; словоупот-

ребление; описание внутреннего состояния персоны; отождествления с библейскими персонажами; цитаты из Священных книг; обобщённые описания; внешний портрет; указания на связь с «первыми» князьями, с высшими силами, народом, Печерским монастырём, Феодосием.

Некрологи как средство характеристики князей. Летописные некрологи могут быть рассмотрены как «обобщающие характеристики личности человека» (A.A. Шайкин), в которых наряду с этикетными чертами выделяются индивидуальные особенности. Анализ некрологических материалов свидетельствует о постепенном переходе от нейтральных (Рюрик), идеологически заряженных (Олег, Игорь, Святослав) сообщений к обобщённым, слабо индивидуализированным характеристикам (Ольга, Владимир, Борис, Глеб) и, наконец, к портретным, более конкретизированным описаниям, учитывающим свойства реальной личности (начиная с Ярослава Мудрого). Основными критериями оценки выступают: «ратные подвиги князя», «христианские добродетели», «книжная образованность» (определения A.A. Пауткина). В качестве характеризующих признаков выделяются следующие: объём статьи, степень распространённости, «портрет, т.е. описание внешнего облика» (И.П. Ерёмин), обстоятельства смерти, реакция людей на неё, контекстуальное окружение. Об авторском отношении к персонам свидетельствует также сам отбор материала, последовательность в перечислениях личностных черт и их акцентировка. Умолчание о качествах и заслугах князя следует рассматривать как форму негативного к нему отношения. Выразительный пример - некролог Святославу Ярославичу. В сообщении о его смерти нет традиционного плача, похвалы, не идёт речь о заслугах. Это тем неожиданнее, что Святослав был великим киевским князем, а им, как правило, посвящались объёмные некрологи, где вспоминались доблестные поступки и прощались былые грехи. При отсутствии маркированного автора здесь имеет место ярко выраженная «минус-позиция».

б) комментирование лиц духовного звания. «Аксиологические» тексты о лицах духовного звания обнаруживают тесную связь с Киево-Печерс-ким монастырём, что даёт веское основание для отнесения их на долю автора-печерца. Не углубляясь в проблему атрибуции печерских известий, отметим, что наши наблюдения совпадают с гипотезой A.A. Шай-кина о принадлежности печерских эпизодов летописцу (составителю ПВЛ), работавшему после 1110 года. Авторские экспликации рассматриваемой группы встретились в летописных статьях 988,989, 1018,1051, 1074,1089,1091 гг.

Наиболее авторитетно и многогранно представлен в ПВЛ образ Феодосия Печерского. Не всякий князь удостоился столь возвышенных прижизненных оценок и восторженных посмертных похвал. С большим пиететом и уважением отозвался летописец об Иларионе как основателе Печерского монастыря, его первом духовном пастыре Антонии, игу-

мене Варлааме. Несколько противоречиво изображён преемник Феодосия Стефан. Сохранила ПВЛ сведения, бросающие тень на игумена Никона. Неодобрительная оценка проявилась в отношении первого духовника, названного по имени, Анастаса Корсунянина. Ярко индивидуализированы портреты трёх митрополитов (Иоанна I, Иоанна II, Ефрема), в оценке которых определяющим свойством выступила книжная образованность и строительная деятельность. Яркой эмоциональностью и личными чувствами пронизаны обобщённые характеристики чернецов Печерской обители, чертами индивидуальности наделены её самые выдающиеся представители.

Средствами характеристики персон духовного звания выступают: указание на образ жизни (как правило, аскетический); степень всенародного признания; связь с княжим двором; описание заслуг (в основном, на строительном поприще и в обустройстве внутримонастырской жизни, реже - в государственных делах); реплики персонажей; реакции сторонних лиц на их назначения, деяния, смерть; лирические обобщения; некролог; портрет (обычно какчасть некролога); указание на «чудесные» способности, посмертные «чудеса» (только в отношении Феодосия и отчасти печерских старцев).

в) комментирование лиц из княжеского окружения. В отличие от центральных персон летописи, князей, лица, окружающие их, выглядят не столь колоритно и многозначительно. Оценка их личностных свойств сводится, как правило, к оценке поступка или поведения персонажа в той или иной ситуации. Летописец отдаёт должное княжеским слугам, предупреждающим об опасности, разделяющим участь князя, дающим правильные советы, действующим в согласии со своим сюзереном. Вместе с тем, самые гневные осуждения звучат в адрес княжеских слуг, предавших своих кормильцев, и исполнителей тяжких преступлений, идущих на поводу у дьявола и злых заговорщиков. При этом автор различает «злодеев», злых по природе (Блуд, Горясер, Путыпа) и впитавших злые побуждения извне (Нерадец). И если князей летописец критикует с осторожностью, то здесь ничто не мешает ему дать волю своим чувствам и открыто обвинить преступников в злодеяниях, да ещё и назвать их поимённо. Помимо прямых инвектив и эмоциональных восклицаний авторская позиция выражается посредством цитирования религиозных источников, через приписывание героям тайных помыслов и реакций, обобщённые рассуждения на тему добра и зла, яркие образные сравнения и эпитеты.

г) комментирование врагов. В оценке врагов летописцы исходили из «религиозного» и «государственного» аспектов сознания (определения Н.И. Толстого). «Религиозный» взгляд проявился в симпатии к врагам, а именно к православным грекам, в характеристике противников по их конфессиональной принадлежности, в частности, в употреблении эпитета «поганый» (= «язычник»), в исторических разысканиях о происхождении по-

ганских народов, в осмыслении их поражений. Самого сильного поругания удостоились враги, разоряющие христианские святыни. «Государственный» аспект сознания рисовал врагов как захватчиков чужой территории (Русской земли) и предполагал сугубо отрицательную оценку. Поводом к ироническому изображению врагов служило их позорное бегство.

При этом авторское отношение к врагу как собирательному образу и отдельной исторической персоне не всегда совпадало. Древнерусский летописец проявляет поразительную объективность и беспристрастность в изображении польского короля Болеслава, половецкого хана Боняка, разделяет позицию другого хана — Урусобы. Средствами их характеристики выступают: портрет, эпитеты, описание ситуации и поведение в ней персоны, речи действующих лиц.

д) комментирование тёмных сил, волхвов. Интерес древнего книжника к проблеме «происхождения добра и зла» объясняется естественным стремлением автора-моралиста свести всю «философию истории» «к этике» (определения И.П. Ерёмина). Представление о дьяволе как «источнике зла» не только ни противоречило православной вере, но и показывало преимущества источника «добра» в лице Бога и его слуг, а также давало возможность изображать тёмные силы как первопричину всех бед и несчастий, упоминать дьявола в качестве отрицательной характеристики исторических персон, его влиянием объяснять их преступные замыслы и поступки. И с этой точки зрения, дьявол и его слуги, бесы, выступают как «действователи» (определение Ю.М. Лотмана), которых летописец наделяет персонифицированными чертами: внешностью, чувствами, тайными помыслами. Вместе с тем, автор постоянно подчёркивает ограниченность дьявола в своих возможностях, уверенно заявляет о конечном торжестве добра.

Волхвы представлены в летописи как идеологические противники православной церкви и политические противники власти государственной, как пережиток старой языческой Руси. И вместе с тем, это ещё довольно грозная, влиятельная сила, способная воздействовать на низы и порождать смутные настроения. Отсюда негативное, враждебное отношение к волхвам со стороны автора-христианина, заинтересованного в процветании православия на Руси и сильной княжеской власти. Отсюда и страстное желание связать деяния волхвов несомненно с бесовским наущением. Кроме упоминания дьявола отрицательную характеристику кудесникам создают авторские отступления-рассуждения, комментарии, речи действующих лиц и теологические споры, разоблачающие их деятельность, указания на ожидающую их неминуемую расплату (они либо внезапно исчезают, либо их убивают).

В § 3 — «Комментирование явлений»—рассматриваются авторские экспликации, связанные с осмыслением проблемы власти, нашествий иноплеменников, правомерности выбора христианства, знаковости природных явлений, человеческой природы, книжной мудрости, брака и семьи.

а) комментирование религий. В рассуждениях о религиях проявляется заинтересованный взгляд автора-христианина, стремящегося показать явное превосходство своей веры. Этим обусловлен характер оценки разных вероисповеданий. Все они, кроме христианства, подвергаются резкой критике, поскольку обнаруживают свою несостоятельность и неприемлемость для Руси. Главными критериями оценки в ситуации выбора веры выступают: «свобода» и «эстетический момент». Отвергнутые религии в чём-либо «ограничивают человека» (А.А. Шайкин), а их богослужения не выдерживают сравнения с греческим.

Различны формы авторского выражения. С позиции неосведомлённого читателя (автор=герой), используя приём «остранения», летописец передаёт впечатления русских послов от службы в Софии, выражая таким образом «общую позицию-оценку». Нюансы авторской позиции выявляются посредством диалогов и монологов персон; эмоциональных реплик, комментирующих происходящее (и ина много лесть, ея же льз'Ь псати срама ради; хотя испытати о вскх к'Ьрах'ъ); ссылок на высшую волю (слепота - прозрение Владимира); полемических высказываний. Идеологическое задание обслуживает внесённая в ПВЛ «Корсунс-кая легенда».

б) комментирование брака и прелюбодейства. Древнерусского автора мало интересовали проблемы семьи и внутрисемейных отношений, поскольку основное внимание было приковано к жизни общегосударственной. Прелюбодейство относится автором к числу тяжких грехов, поскольку противоречит христианским заповедям. Основная вина перекладывается на женщин, которые, как бесы, используют в качестве орудия воздействия свои чары, действуют на мужчин обольщением. В этом убеждают летописца сюжеты из библейских книг. Таким образом, зло в понимании летописца - это женская прелесть, прелюбодейство, злыми чертами наделяется зачатый вне брака плод. Напротив, семья, пребывание супругов в любви и следование христианским заповедям осознаётся средневековым автором как добро, светлая сторона бытия. Авторское отношение в текстах по обозначенной теме выражается, как правило, в форме прямого морализирования (Зло ко есть женьскля прелесть; От гр'кховьнаго ко корени зол*ь плодь вываеть) и посредством цитирования религиозной литературы (Книги притчей Соломоновых и др.).

в) комментирование знамений. Анализ «аксиологических» текстов о «знамениях» показывает повышенный интерес летописца ко всякого рода природным явлениям, которые, с точки зрения средневекового автора, носят знаковый характер и обнаруживают символическую связь с последующими событиями. Вместе с тем, создатели ранней русской летописи отличались трезвостью мысли, не увлекались вымыслами, стремились к документальности своих сведений. В рассуждениях о смысле знамений они проявили двойственную позицию. Доминирующим ока-

зывается тот взгляд, что знамения предвещают «недобрые» последствия («не довро высть»), иная позиция нашла отражение в двояком истолковании: «зндменья ВО ЕЫВДЮТЬ ОВД НАЗЛО, ОВД ЛИ на докро». При этом, «добрые» последствия необходимо заслужить, отмолить у Бога. Средствами характеристики явлений выступают описание, контекстное окружение, оценка-комментарий («на добро» или «на зло»),

г) комментирование земных властителей. В размышлениях о земных властителях проявляется взгляд религиозного мыслителя, считающего князей ставленниками Бога. Идеальный (праведный) князь, с точки зрения средневекового книжника, должен быть зрелым и мудрым, любить справедливость и закон, заботиться о своём народе. Только такой князь может завое-ватьу Всевышнего всепрощение и избавить страну от всяческих страданий. Такими представлены на страницах летописи первые русские князья и последний из правящей коалиции Владимир Мономах. Не случайно, что размышления о земных властителях помещаются автором вслед за убийством Святополком Окаянным Святослава древлянского, в ответ на преступные замыслы Святополка о единовластии, а завершаются рассуждениями о князьях-преступниках, которые по делам своим понесут наказание.

Для «аксиологических» текстов о земных властителях характерны такие формы авторского выражения, как рассуждения в духе морально-дидактических поучений, а также непрямые формы посредством цитирования из религиозных источников и диалоги действующих лиц.

д) комментирование злой природы человека. Существительное «зло» и производное от него прилагательное «злой» обладают в тексте ПВЛ ярко выраженной экспрессивностью и отрицательной оценочностью. Исключение представляют случаи, когда понятие «зло» включается в семантическое поле Бога и приобретает смысловой оттенок «справедливого возмездия». По отношению к человеку определение «злой» всегда выражает негативное авторское отношение, ассоциируется с врождённой природной греховностью.

е) комментирование пользы книжного учения. Книжное учение и книги вообще приобретают в авторском осмыслении поистине грандиозное, величественное назначение, являются шагом на пути к покаянию, обретению мудрости. Начитанность служит положительной характеристикой летописных персон. Важным этапом христианизации Руси становится просвещение, которое в авторском осмыслении обретает символическое звучание и воспринимается как милость Божья. Действительно, с принятием христианства Древняя Русь одновременно получила и письменность, и литературу. Как отмечал О.В. Творогов, «древнерусские книжники оказались перед лицом сложнейшей задачи: нужно было в возможно кратчайший срок обеспечить создаваемые на Руси церкви и монастыри необходимыми для богослужения книгами, нужно было ознакомить новообращенных христиан с христианской догматикой, с основами христиане-

кой морали, с христианской историографией в самом широком смысле этого слова: и с историей Вселенной, народов и государств, и с историей церкви, и, наконец, с историей жизни христианских подвижников»7. Это во многом объясняет характер высказываний о книгах и книжном учении, которые воспринимались средневековыми писателями как источники познания и средства приобщения к новой православной вере.

В главе третьей «Словесные приметы летописца» авторская специфика рассматривается на примере разных типов авторских ремарок и пояснений.

В § 1 — «Авторские ремарки» - анализируются разные типы ремарок по их функциональному употреблению.

а) хронотопосы. Формулы временных указаний, обозначающих протяжённость события или явления от некоторого момента в прошлом до времени работы летописца, встречаются в тексте ПВЛ на всём протяжении повествования. Они существуют в разных словесных формах. К наиболее употребительным относятся следующие: «до сего дне», «до сего дни», «до днешнего дне», «доныне», «идеже ныне», «доселе». Это могут быть указания на места расселения славянских племён; на места проживания и культовые захоронения летописных персон; на места расположения церквей; княжеских стоянок, палат; места для охоты. Некоторые хронотопосы содержат важные сведения по топографии городов. Хронотопические авторские ремарки помогают выяснить примерное время и место работы летописца (в указании на язвено Всесла-ва, на время и место захоронения Антония, Яна и Евпраксии). Многие ремарки помимо хронотопической выполняют функцию актуализации прошлого.

б) информационные ремарки. Означенный тип ремарок выполняет функцию сообщений о происхождении племён, племенных обычаев, об установлении дани хазарам, варягам, радимичам и завоевании некоторых польских городов, которые до сих пор находятся под Русью; о последствиях войн; о «недостатках» во внешнем облике и моральной ущербности.

Некоторые хроноконструкции используются летописцем для усиления какого-либо качества (обычно трусости врагов). Они совмещают информативную и художественную функции (гиперболизация с элементом юмора: д прокъ их*ь пров'Ьгошд н до сего дне).

в) соединительные ремарки. Они рассчитаны, как правило, на «догадливого читателя» (выражение A.C. Дёмина) и служат напоминанием о ранее изложенных событиях («яко же рекохом-ь»), возвращают к главной теме повествования («мы нд прежнее воз*ьврдтимся»), готовят читателя к восприятию информации («се же пов'Ьмь мало

'Творогов О.В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя. — М., 1981. С. 7 - 8.

н'Ьчто»), отсылают к последующим событиям («яко же скажем посл-Ьже»). Вместе с тем они соединяют разные фрагменты текста, придавая ему вид цельного произведения. Как верно заметил М.Х. Алеш-ковский, «эти ассоциативные арки, переброшенные от одного текста к другому, от сентенции к сентенции, так называемые перекрёстные ссылки, ссылки на современную действительность и держат всё грандиозное и повествовательное здание»8. Кроме того, эти внешние и очевидные проявления наглядно демонстрируют способность летописца охватывать совокупность событий. А.А. Шайкин, не анализирующий специально систему оговорок и отсылок в летописи, отмечал, что «уже только по ним одним можно было бы уверенно заключить, что летописец в своём мышлении вовсе не заизолирован фрагментом, что он одновременно видит, улавливает, сопрягает события разных лет и реализует это своё видение и сопряжение в тексте летописи»9.

В § 2 - «Цитации» - анализируются случаи комментирования событий с помощью цитат из Священных книг.

В обращении древних авторов к книгам Священного писания обычно усматривают характерные черты средневекового мышления - ретрос-пективность и традиционализм. Вместе с тем, «выписывание библейских цитат служит для автора способом выражения собственного мнения» (М.Х. Алешковский). Цитации можно считать ещё одним типом авторских ремарок.

Анализ текстовых фрагментов, включающих цитаты этого типа, показал, что автор прибегал к ним в особых случаях (для характеристики князей, их поступков, в связи с главным событием на Руси -принятием христианства, в поучениях о казнях Божьих). Большинство изречений летописец приводил по памяти и подстраивал под конкретные объекты описания, отсюда многочисленные интерпретации и собственные трактовки. Многие цитаты летописец дополнял личными замечаниями. Наибольшей эмоциональностью, личным чувством пронизаны цитаты, вводимые глаголами 1-го лица ед. и мн.ч, где автор выступает в качестве «соавтора» цитируемого лица (определение В.Ф. Харпалёвой). Такие цитаты используются для комментирования таких знаковых исторических событий, как крещение Руси, или событий, отмеченных живым авторским участием, как нашествие Боняка на Печерский монастырь, встреча с ладожа-нами 1114 года.

В § 3 - «Авторские пояснения» - рассматриваются летописные сообщения, дополненные авторским пояснением.

8 Алешковский М.Х. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения Древней Руси. М, 1971. С. 103.

' Шайкин А. «Се повести времяньных лет...». С. 224.

Авторские пояснения в ПВЛ указывают на исторические факты и явления, особенно нуждающиеся, с точки зрения средневекового книжника, в разъяснении, толковании. А это названия племён, городов, географических объектов, приведение пословиц и поговорок, изображение некоторых поступков персонажей. Авторские пояснения призваны не только информировать читателей, иногда они заключают в себе идеологическую компоненту: утверждают единство славянского языка и народа, его богоизбранность, независимость от Византии. Когда пояснения касаются исторических персон, они окрашиваются авторской оценкой. «Малая дружина» служит оправданием для бегства Владимира Святого, а буйство минского князя Глеба снимает ответственность с Мономаха, затеявшего военный наступательный поход против своего родича; оценочный элемент содержит указание на поведение митрополита в сцене переноса мощей Бориса и Глеба (1072 г.).

Наличие в тексте авторских пояснений, большинство их которых относятся к историко-этнографическому введению, можно объяснить стремлением древнего автора кдостоверности, документальности изложения событий и в то же время склонностью к размышлениям, историческим разысканиям и догадкам.

Таким образом, словесно выраженным авторским «присутствием» в летописном тексте являются многочисленные ссылки, оговорки, пояснения, которые выполняют в тексте пространственно-временную, информативную, соединительную функции, служат для актуализации знаковых событий и явлений, решают задачи художественного плана. В некоторых случаях авторские ремарки помогают выяснить время и место работы книжника. Летописная система оговорок позволяет говорить о целостном авторском восприятии текста, умении «сопрягать события разных лет», сочетать документальность с личными наблюдениями.

В Заключении, подводя итоги работы, указываем на недостаточность распространенных суждений об ориентированности средневекового автора на традицию, о его жанровой маске, растворенности автора в социальной среде и иных формах внеличностных позиций. Наши наблюдения обнаружили достаточно многочисленные случаи преодоления летописцем позиций «вненаходимости» (М.М. Бахтин), «метапозиции» (М.Н. Виролайнен) и непосредственного личностного включения автора в изображаемое. В ходе изучения текста ПВЛ обнаружились прямые формы авторских экспликаций («очевидческие» тексты); косвенные (неявные) формы («аксиологические» тексты); внешние (словесные) формы. На основе разных форм авторских экспликаций составлено две классификации: семантическая и внешних (словесных) форм.

Как показывает наше исследование, в ПВЛ наряду с характерной для летописного жанра формой выражения авторского сознания, определяемого в современном литературоведении как объективный повествова-

тель10, достаточно активно присутствуют иные формы авторского самовыражения. Проанализированный материал продемонстрировал, что довольно часто автор-летописец относится к описываемым событиям, персонам, явлениям не бесстрастно, а заинтересованно, эмоционально, ему свойственна субъективность восприятия настоящего. Наиболее явственно авторский голос звучит в эпизодах, где автор - составитель летописи -выступает какучастник описываемых событий, или, используя современную терминологию, автор выступает в тексте как субъект" и объект речи одновременно. Такую форму выражения авторского сознания можно обозначить как автор-рассказчик12 и непосредственный участник событий. Характерной для «очевидческих» текстов является употребление местоимений 1-го лица ед. числа, подчёркивающих не только документальность и подлинность летописного изложения, но и авторскую субъективность, индивидуальность, независимость. В нашем исследовании мы называем такую позицию «аз-позицией»(«личностной» позицией).

Ещё одним способом выражения усиленного авторского начала в ПВЛ являются различные виды отступлений-комментариев, в том числе пространные рассуждения в духе христианского провиденциализма, полемические замечания, комментарии-размышления, как правило, морально-дидактического содержания. Своеобразными способами авторского самовыражения и организации структуры летописи в единое целое служат короткие замечания — авторские ремарки. В «аксиологических» текстах автор выступает в роли субъекта речи и субъекта сознания13. В данном случае речь идёт о такой форме выражения авторского сознания как автор-комментатор (оценщик) изображаемого. Его личностная точка зрения сливается с коллективной, образует с ней неразрывное единство, закреплённое в тексте использованием местоимения «мы». Отсюда определение «мы-позиция» в отношении «аксиологических» текстов.

В ПВЛ доминируют три основные формы выражения авторского сознания: автор-повествователь, автор-очевидец (участник) описываемых событий, автор-комментатор. Авторская позиция представлена в следующих разновидностях:«аз-позиция»(«личностная» позиция), «мы-позиция» (коллективная позиция); имеет место также «общая позиция-оценка»(автор=герой), позиция «внутри события», «минус-позиция».

10 По терминологии Е. И. Орловой, это тот, кто ведет повествование от 3 лица, не называет себя (не персонифицирован). Такое употребление терминов встречается у большинства исследователей. - см.: Орлова Е.И. Образ автора в литературном произведении: Учебное пособие. М., 2008.

11 Субъект речи - это сам говорящий. См. там же.

11 По терминологии Е.И. Орловой, это тот, кто ведёт повествование от 1-го лица.

13 По терминологии Е.И. Орловой, субъект сознания - тот, чье сознание выражается (передается) в речи субъекта.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Иванайнен О.В. «Азъ» летописца, его варианты и функции в «Повести временных лет» // Учёные записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». — № 3 (37). - Орёл, 2010. - С. 182 - 185.

2. Иванайнен О.В. Функции формулы «до сего дне» и её вариантов в тексте «Повести временных лет» // Сборник материалов научно-практической конференции «Наследие Д.С. Лихачёва в культуре и образовании России». В 3-х тт. Т. 1. - М.: МГПИ, 2007. - С. 124 - 134.

3. Иванайнен О.В. Функции формул «яко же рекохолгь», «мы нд прежнее возъкрдтимся» и других в тексте «Повести временных лет» // Учёные записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - № 1 (31). - Орёл, 2009. - С. 177 -181.

4. Иванайнен О.В. Цитирование как способ отображения духовно-нравственных представлений летописца в тексте «Повести временных лет» // Сборник научных статей Второй международной научной конференции «Духовно-нравственные основы русской литературы». -Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2009. - С. 20 - 27.

5. Иванайнен О.В. Библейские образы и мотивы в «Повести временных лет» // Сборник материалов II Всероссийской научной конференции с международным участием «Святоотеческие традиции в русской литературе». — Омск: Вариант-Омск, 2009. — С. 63 — 72.

6. Иванайнен О.В. «Азъ» летописца в тексте «Повести временных лет» // Славянский сборник. - Вып. 7. - Орёл: ОГИИК, 2009. - С. 77 - 82.

7. Иванайнен О.В. О выражении авторской позиции в «Повести временных лет» // Сборник научных статей и материалов Всероссийской научной конференции «Герценовские чтения - 2009». - Вып. 2. -СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. - С. 33 - 40.

Сдано в набор 15.12.2010 г. Подписано в печать 16.12.2010 г. Формат 30x42/15. Бумага офсетная. Гарнитура Newton, Izhitsa. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 2715.

Отпечатано в типографии ЗАО «ОРЛЭКС», 302000, г. Орёл, ул. Ломоносова, 6.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Иванайнен, Ольга Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЛЕТОПИСЕЦ - ОЧЕВИДЕЦ.

1. Прямые сообщения автора о себе.

2. Летописец — очевидец, участник событий.

3. Информаторы летописца.

4. Летописец - возможный очевидец, участник событий.

5. Знамения как свидетельства очевидца.

ГЛАВА И. ЛЕТОПИСЕЦ - КОММЕНТАТОР.

1. Комментирование событий. а) комментирование прошлых событий. б) комментирование со ссылкой на высшую волю.

2. Комментирование персон. а) князей. б) лиц духовного звания. в) лиц из княжеского окружения. г) врагов. д) темных сил, волхвов.

3. Комментирование явлений. а) религий. б) брака и прелюбодейства. в) знамений. г) земных властителей. д) злой природы человека. е) пользы книжного учения.

ГЛАВА III. СЛОВЕСНЫЕ ПРИМЕТЫ ЛЕТОПИСЦА.

1. Авторские ремарки.

2. Цитации.

3. Авторские пояснения.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Иванайнен, Ольга Викторовна

Категория автора не обделена вниманием в современном литературоведении1. Специфика древнерусских произведений не.только в том, что значительная их часть анонимна, но и в том, что древнерусскому автору не свойственно• индивидуальное авторское сознание, известное нам по литературе нового времени. С. С. Аверинцев, выясняя лексическую этимологию слова «авторство», приходит к заключению, что «у истоков» его значение смыкается с понятием «авторитет», т.е. для архаического сознания имя «автора» есть знак «авторитета»2. В установившемся представлении «о едва ли не полном отсутствии авторского самосознания у древнерусских писателей» Е. Л. Конявская видит причину того, что вопросы «авторского комплекса» «принадлежат к наименее изученным в современной медиевистике»3. Не способствует решению проблемы отсутствие общепринятой терминологии, разнотолки в определении ключевых понятий авторского комплекса и в их соотношении.

Общетеоретические исследования^ по проблеме «автора» базируются, как правило, на творчестве писателей Нового времени4, поэтому разрабатываемый* понятийный аппарат оказывается1 плохо применим к литературе Древней-Руси: Достаточно указать^ на разграничение между древнерусской и новой, литерату

1 См., например: Кожевникова Н: А>. Типы повествования в русской литературе XIX - XX вв. — М., 1994; Манн Ю. Bí Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994; Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М., 1989; Шмид В. Нарратология. - М., 2003; Орлова Е. И. Образ автора в литературном произведении: Учебное пособие. - М., 2008.

2 Аверинцев С. С. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994. - С. 105 - 125. Сходные мысли высказывает А. М. Ранчин: В древнерусской литературе «ценилось прежде всего не авторство, а авторитет пишущего». - Раичин

A. М. Своеобразие древнерусской литературы. - Апрель, 2010 // http://www.portal-slovo.ru/philology/42393.php.

3 Конявская i Е. Л1 Автор в литературе Древней Руси (XI — XV в.). — М., 2000. - С. 3.

4 Кроме работ, указанных выше, см.: Виноградов^В. В. Проблема образа автора, в художественной литературе // Виноградов,В: В. О теории художественной речи. - М., 1971; Бахтин/М. М.* Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1986; Бахтин-М. Mí Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. - М., 1975; Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов // Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. - Ижевск, 1992; Успенский Б. А. Поэтика композиции. - СПб., 2000; Хализев

B. Е. Теория литературы. - М., 1999 и др. рами по категориям вымысла/достоверности, чтобы осознать, что такие термины, как «сюжет», «образ героя», «образ автора» имеют в этих типах литератур разное наполнение.

Применшельно к «Повести временных лет» сложно решаемым остаётся-вопрос о целостности летописного текста как литературного произведения5, как и вообще его отнесённости в числе других древнерусских памятников собственно к «литературе»6. Между тем, как отмечают теоретики литературы, «единство и целостность литературного произведения напрямую связаны с фигурой (образом) автора»7.

Сводный» характер летописей, «жанровая пестрота», отсутствие «единого» автора обусловили то, что господствующими в. науке остаются историческое и текстологическое направления (иногда объединённые в историко-текстологическое). Текстологи пытаются отыскать, реконструировать реальные летописные своды или слои и, по возможности, атрибутировать их, причём определение сводов делается на основе всякого рода стыков, вставок, перестановок. «Шахматовский метод»8 имеет многочисленных сторонников и продолжателей, к их числу, в частности, относятся Д. И. Абрамович9, Н. Серебрянский10, Н. Н. Воронин11, М. Д. Присёлков12, Д. С. Лихачёв13, Б. А. Рыбаков14. Гипотезы

5 Постановка этой проблемы и её решение находятся в поле зрения исследований А. А. Шайкина. См.: Шайкин А. А. «Се повести времяньных лет.» От Кия до Мономаха. - М., 1989; Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI - XVI веков. - М., 2005; «Повесть временных лет»: История и поэтика. — М., 2010 Структурное единство ПВЛ в последнее время подчёркивается А. А. Гиппиусом, В. Я. Петрухиным, А. Тимберлейком, А. Ранчиным.

6 Конявская Е. Л. «Границы» древнерусской литературы и проблема жанров // Жанры и формы в письменной культупе средневековья. - М., 2005. - С. 250.

7 Орлова Е. И. Образ автора в литературном произведении. - С. 4.

8 Современное издание: Шахматов А. А. История русского летописания.- Т. I. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн.1: Разыскания о древнейших русских летописных сводах. - СПб., 2002; Т. I. Кн.2: Раннее русское летописание XI - XII вв. - СПб., 2003.

9 Абрамович Д. И. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике.-СПб., 1902.

10 Серебрянский Н. Древнерусские княжеские Жития. - М., 1915.

11 Воронин Н. Н. Анонимное сказание о Борисе и Глебе, его время, стиль и автор // ТОДРЛ. Т. 13. -М.-Л., 1957.

12 Присёлков М. Д. История русского летописания XI - XV вв. - М.-Л., 1940.

13 Лихачёв Д. С. «Повесть временных лет» (Историко-литературный очерк) // Повесть временных лет. 4.2. Приложения. Статьи и комментарии Д. С. Лихачёва / Под ред. чл.-корр. АН СССР В. П. Ад-риановой-Перетц. - М.-Л., 1950 и ряд других работ.

4 Рыбаков Б. А. Древняя Русь: сказания, былины, летописи. — М., 1963. двух последних наряду с «шахматовской» вошли в учебные пособия15. «Шахма-товский метод» остаётся господствующим и в работах исследователей, выступающих с критикой тех или иных конкретных положений А. А. Шахматова. В числе оппонентов А. А. Шахматова были С. А. Бугославский16, В. М. Истрин17, Л. В. Черепнин18, Н. Н. Ильин19, А. Н. Насонов20, А. Г. Кузьмин21, Л. Мюллер22, А. В. Поппэ23 и ряд других учёных, которые предложили собственные гипотезы развития начального этапа русского летописания.

Предлагаются новые методы определения авторства в рамках всё того же текстологического направления. Л. В. Милов берёт за основу формально-количественную методику24, в результате которой подтверждает авторство Нестора по текстам «Чтения о Борисе и Глебе», Жития Феодосия, «Печерской повести» (летописные статьи 1051, 1074, 1091 гг.) и летописной статьи 1015 года. А. А. Гиппиус использует лингвистический аспект - архаичные или новые грамматические формы25. Методика стратификации текста, опробованная А. А. Гиппиусом, легла в основу гипотетических построений С. М. Михеева26. А. Л. Никитин в поисках очередного соавтора «Повести временных лет», названного^ исследователем «киевлянином-краеведом», обращает внимание «на индивидуальные особенности стиля, на повторяющиеся в разных «новеллах» одни и те

15 См.: Кусков В. В.* История древнерусской литературы: Учеб. для филол. спец. вузов. 5-е изд., испр. идоп.-М., 1989:

16 Бугославский С. А*. К вопросу о характере и объёме литературной деятельности преподобного Нестора // Известия Отделения русского языка и словесности Российской Академии наук. Т. 19Кн.1. — СПб., 1914.

17 Истрин В. М. Замечания о начале русского летописания // Известия ОРЯС. Т. 26. - JL, 1921; Т. 27 — Л., 1922.

18 Черепнин Л. В. Повесть временных лет, ее редакции и предшествующие ей летописные своды // Исторические записки. Т. 25. - М., 1948.

19 Ильин Н. Н. Летописная статья 6523 года и её источник. - М., 1957.

20 Насонов А. Н. История русского летописания X - начала XVII в. Очерки и исследования. — М., 1969.

21 Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. - М., 1977.

22 Мюллер Л. О принципах реконструкции и перевода Несторовой летописи // Средневековая Русь Вып. 4 / Отв. ред. А. А. Горский. - М., 2004. - С. 50 - 65.

23 Поппэ А. В. К чтению одного места в «Повести временных лет» // ТОДРЛ. Т. 27. - Л., 1969.

24 Милов Л: В. Кто оыл автором «Повести временных лет»? // От Нестора до Фонвизина: Новые методы определения авторства. — М., 1994.

25 Гиппиус А. А. Рекоша дружина Игореви: К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics, 2001.

26 Михеев С. М. К истории рукописи Печерской летописи в XII в. // Древняя Русь. - № 3. — М., 2009. -С. 76-78. же синтагмы, на излюбленные автором «словечки» и манеру полемизировать с невидимыми оппонентами»27. «С позиции «идеологии» летописца» осуществляет отбор и атрибуцию текстовом. X. Алешковский, которому, между прочим, принадлежит ценное замечание по поводу целостности «Повести»: «перед нами' произведение, отличающееся необычайной цельностью авторского мировоззрения, авторской политической и художественной позиции, несмотря на многосоставное, противоречивое и в то же время контрастное разнообразие речевых средств»28.

Одним из первых с позиции литературного труда подошёл к изучению «Повести временных лет» М. И. Сухомлинов29. Он сделал интересные наблюдения над стилистикой летописного »текста, в сравнительно-типологическом аспекте исследовал особенности литературной манеры древних писателей, выделил два типа летописных статей: «краткие заметки» и «подробные описания». Впоследствии наблюдения« над жанровыми формами» летописных статей были развиты- в исследованиях И. П. Хрущова30, И'. П. Ерёмина31, О. В. Творогова32. Важным дифференциальным признаком жанровых форм выступает, по> мысли И. П: Ерёмина; наличие/отсутствие автора: «летописный рассказ» отличается от «погодной записи» появлением «автора», который* «заявляет о себе оценками тех или иных событий, попытками комментировать их, прямой характеристикой действующих лиц, отступлениями сторону (морально-дидактические сентенции), даже отбором слов, в особенности же своей индивидуальной манерой излагать рассказ»33.

27 Никитин А. Л. Инок Иларион и начало русского летописания: Исследование и тексты. - М., 2003. -С. 8.

28 Алешковский М. X. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения Древней Руси. — М., 1971.-С. 103. •

29 Сухомлинов М. И. О древней русской летописи как памятнике литературном // СОРЯС. Т. 85, № 1. -СПб., 1908.

30 Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях. XI - XII столетие. - Киев, 1878.

31 Ерёмин И. П. Литература Древней Руси (Этюды и характеристики). - М.-Л., 1960.

32 Творогов О. В. Сюжетное повествование в летописях XI - XIII вв. // Истоки русской беллетристики.-Л., 1970-С. 34-44.

33 Ерёмин И. П. Киевская летопись как памятник литературы // Ерёмин И. П. Литература Древней Руси (Этюды и характеристики). - М.-Л., 1960.-С. 98—131. 7 г

Литературоведческий подход, предполагающий изучение «Повести временных лет» как реально существующего «целого» текста, исследование «автора» как литературной, текстовой категории, был обоснован-А. А. Шайкиным34. Выражая разочарование в возможностях только текстологического подхода; учёный замечает: «к какой именно из десятков существующих текстологических версий следует привязывать литературоведческий подход?»35. И далее: «Даже если текстологи сумеют дать не гипотетическую, а абсолютно достоверную картину «движения текста» летописи, сумеют точно отделить один слой от другого, то и в этом случае для литературоведческого анализа учёт «слоистости» имел бы обязательный, но тем не менее вспомогательный характер. Литературоведческий анализ должен иметь дело, прежде всего, с реально существующей редакцией, с той цельностью и противоречивостью, какая;сложилась в, существующем тексте»36. Учёт «единства» ПВЛ как художественного произведения! важен и* при исследовании проблемы автора-летописца. Как считает А. А. Шайкин, «прежде чем появится возможность категориальной* характеристики^ древнерусского автора, необходимо-провести немало^ эмпирических-исследований, выявляющих типовые-случаи авторских экспликаций, их идеологию, спо-« собы и формы в древнерусских текстах»37.

Попытки объединить традиционную; текстологическук>методику с собственно литературоведческим подходом впервые наметились в исследованиях Д1 С. Лихачёва38 и И1. П. Ерёмина39. Д. С. Лихачёву принадлежат суждения о характерных для-средневекового искусства коллективных чувствах и коллективном отношении к изображаемому, а также о жанровых отличиях образашвтора (образ автора-агиографа, автора-летописца и т. д.)40. Противоречивость теоретических построений учёного заключается в признании, с одной стороны, цель

34 См. итоговую монографию: Шайкин А. А. «Повесть временных лет»: История и поэтика. - М., 2010.

35 Шайкин А. А: «Повесть временных лет»: История и поэтика. - С. 8.

36 Шайкин А. «Се повести времяньных лет.» От Кия до Мономаха. - С. 213.

37 Из рукописного архива А. А. Шайкина.

38 Лихачёв Д? С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. - M.-JL, 1947; «Повесть временных лет» (Историко-литературный очерк). - М.-Л., 1950. — С. 5 — 148.

3 Ерёмин И. П. Повесть временных лет. Проблемы её историко-литературного изучения: — Л., 1946.

40 Лихачёв Д! С. Поэтика литературы // Художественно-эстетическая культура Древней Руси. XI — XVII века. - М., 1996. - С. 60 - 61. ности «Повести временных лет», с другой стороны - её «сводного» характера. Последнее определяет мировоззрение летописца, которое под пером Д. С. Лихачёва тоже становится «сводным»: «летопись не отражает даже единого, цельного мировоззрения летописца»41.

С точки зрения реального единства «Повести временных лет» подошёл к изучению текста И. П. Ерёмин: «Реально дошедший до нас текст «Повести» должен лечь в основу анализа и потому, что он реальный, то есть безусловно достоверный»42. В работе «Повесть временных лет». Проблемы её историко-литературного изучения» учёный сосредоточивает пристальное внимание на особенностях литературной работы летописцев, их стиля. Между тем, абсолютизация «погодного принципа» привела И. П. Ерёмина к выводам о «допрагма-тическом»,: «фрагментарном» мышлении летописцев; проявившемся в характере и способах оценки летописных персон и событий. Отталкиваясь в своих построениях от теории «фрагментарности»,, концентрируясь на «противоречиях», «швах», «загадках» летописного текста, ни И. П. Ерёмин, ни Д. С, Лихачёв так и не смогли оторваться от традиционных текстологических подходов43.

Выражая- неудовлетворённость сегодняшним состоянием медиевистики, нерешённостью многих вопросов «авторского комплекса», Е. Л. Конявская обращается к изучению особенностей авторского самосознания44 и выявлению форм авторского присутствия В: летописных текстах45. В результате сопоставительного анализа текстов Германа Вояты и пономаря Тимофея исследовательница выделяет характерные черты двух авторов (высказывания от 1-го лица; эмоциональные оценки; излюбленные эпитеты,! оговорки; рассуждения в духе христианского провиденциализма; комментарии к событиям; «самоотсылки» и т.д.), которые свидетельствуют об их индивидуальном стиле.

41 Лихачёв Д. С. «Повесть временных лет». - С. 48:

42 Ерёмин И. П. Повесть временных лет. Проблемы её историко-литературного изучения.-С. 9.

43 Критический пересмотр их концепций предпринял А. А. Шайкин. - Шайкин А. А; Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI - XVI веков. - С. 25 — 66.

44 Конявская Е. Л.* Авторское самосознание древнерусского книжника (XI — середина ХУ в.). — М., 2000.- С. 5. •

45 Конявская Е. Л: Проблема авторского самосознания в летописи // Древняя Русь. - № 2. - М., 1 2000-С. 65-76.

С точки зрения этнического самосознания древних авторов анализируют летописные сообщения «Повести временных лет» Н. И. Толстой46 и В. М. Живов47.

Вопрос о специфике авторского самовыражения в «Повести временных лет» был поднят в работе В: Ф. Харпалёвой48. Исследовательница предлагает рассматривать некоторые типы авторских ремарок «как своеобразный способ организации структуры летописного текста в единое целое». При этом «характерные особенности авторского своеобразия» вслед за Д. С. Лихачёвым она связывает с «жанровой принадлежностью памятника»49.

В последнее время возрастает интерес к герменевтическому направлению' в изучении древних текстов и их авторов. В ряду таких исследователей назовём С. Я. Сендеровича50, Р. Пиккио51, И. Н. Данилевского52, которые предлагают рассматривать текст «Повести временных лет» в контексте Священной истории. С точки зрения* эсхатологизма объясняются* «характерные чертьъ древнерусского летописания»53, авторские интенции. В работах А. С. Дёмина актуализируются особенности повествовательной манеры летописцев54. При этом И. Н. Данилевский считает герменевтикой попытки истолкования идеологии и поэтики летописи с точки зрения тотального эсхатологизма, А. .С. Дёмин называет

46 Толстой Н. И. Этническое самопознание и самосознание Нестора Летописца, автора ПВЛ // Из истории русской культуры. Т. I. - М., 2000. - С. 441 -447.

47 Живов. Bi М. Об этническом и религиозном самосознании Нестора Летописца // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. — М., 2002. — С. 170—186.

48 Харпалёва В. Ф. Специфика авторского самовыражения в «Повести временных лет» (К вопросу об образе автора в древнерусской литературе) // Филологические науки. - № 4. - М., 1992. — С. 104 — 108.

49 Харпалёва В. Ф. Специфика авторского самовыражения в «Повести временных лет». — С. 107, 104.

50 Сендерович С. Я. Метод Шахматова, раннее летописание и проблема начала русской историографии // Из истории русской культуры Т. I (Древняя Русь). - М., 2000.

51 Пиккио Р. Смысловые уровни в древнерусской литературе // Пиккио P. Slavia Orthodoxa: Литература и язык / Отв. ред. Н. Н. Запольская, В. В. Калугин. - М., 2003.

52 Данилевский И. Н. «Повесть временных лет»: Герменевтические основы изучения летописных текстов. - М., 2004.

53 Данилевский И. Н. «Повесть временных лет». - С. 266 — 272.

54 Дёмин; А. С. «Подразумевательное» повествование в «Повести временных лет» // Герменевтика Древнерусской литературы. Сб. 12. - М., 2005; Поэтика рассказа о вавилонском столпе в «Повести временных лет» и умонастроение летописца // Вестник славянских культур. № 3 (XIII). — М.: ГАСК, 2009.-С. 64-76. герменевтическими анализы повествовательной манеры летописцев. Видимо, это разные герменевтики55.

Попытки систематизации текстовых сообщений «Повести временных лет», помеченных авторским присутствием, предпринимались ещё в конце XIX - начале XX века. И. И. Срезневский, используя в качестве маркирующих признаков высказывания от 1-го лица, авторские ремарки, сообщения, похожие на запись очевидца, и др., сделал выборку летописных материалов и пришёл к заключению, что «в написании летописи приняли участие последовательно, по крайней мере, два лица, отделённые одно от другого чуть не полувеком»56. Обращая внимание на «характер» речи летописца, событийные подробности при изложении исторических фактов, идеологические предпочтения, оценки и т. д., П. П. Толочко57 выделяет эпизоды, где ощущается авторское присутствие, и выстраивает научные гипотезы о времени написания летописных статей и имени их составителя.

В-своём исследовании мы стремимся уйти от атрибутирования пластов текста «Повести временных лет» тому или иному летописцу и предпринимаем попытку изучения «автора» как литературной категории, т. е. изучению того, в каких формах, р. каких экспликациях предстаёт автор летописи; в каких ситуациях преодолевается безличность летописного изложения; и текст окрашивается той или иной авторской оценкой, пронизывается субъективизмом; В стремлении к «размежеванию» наслоений и выявлению'индивидуальных особенностей того или иного летописца учёные-текстологи несколько преувеличивают их «разность», в то время как средневековая литература ориентирована на традиционность, повторяемость. «Все летописцы были людьми одной культуры, одной религии, одних этических и эстетических представлений и ценностей.

55 Дёмин А. С. 1)0 древнерусском литературном творчестве: Опыты типологии с XI по середину XVIII вв. от Иллариона до Ломоносова. - М., 2003. - С. 561 - 565; 2) «Подразумевательное» повествование в «Повести временных лет» // Герменевтика Древнерусской литературы. Сб. 12. — М., 2005; 3) Поэтика рассказа о вавилонском столпе в «Повести временных лет» и умонастроение летописца // Вестник славянских культур. № 3 (XIII). - М.: ГАСК, 2009. - С. 64 - 76.

56 Срезневский И. И. Чтения о древний русских летописях // ИОРЯС за 1903 г. Т. VIII, Кн. 1. — СПб., 1903.-С. 153.

57 Толочко П. П. Русские летописи и летописцы X - XIII вв. - СПб., 2003.

Поэтому то, что их объединяет, намного существеннее того, что их отличает друг от друга. Типологически, так сказать, они едины.»58.

Актуальность исследования продиктована назревшей в науке необходимостью категориальной характеристики древнерусского автора, которая невозможна без системных исследований литературоведческой направленности по проблеме автора-летописца.

Научная новизна диссертации состоит в том, что осуществляется систематизация и классификация разных форм авторских проявлений в тексте «Повести временных лет» и их анализ.

Объектом исследования являются способы выражения авторских экспликаций в «Повести временных лет». Предмет исследования - авторские экспликации в «Повести временных лет».

Материалом для нашего исследования послужил текст «Повести временных лет» в издании: Повесть временных лет. 4.1. Текст и перевод. Подготовка текста Д. С. Лихачёва и Б. А. Романова / Под ред. чл.-корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. -М.-Л., 1950.

Цель диссертации — выявление и классификация типовых случаев авторских экспликаций в тексте «Повести временных лет», их осмысление в контексте идейно-художественного строения произведения.

В соответствии с целью диссертации определены основные задачи: выработать методику обнаружения и фиксирования авторских экспликаций; I произвести отбор и анализ текстовых сообщений в соответствии с классификационными требованиями; классифицировать авторские экспликации по способам и формам выражения.

Методологическая база работы складывалась на основе трудов М. И. Сухомлинова, И. И. Срезневского, И. П. Ерёмина, Д. С. Лихачёва, О. В. Творо-гова, Е. Л. Конявской, А. С. Дёмина, С. Б. Чернина, А. А. Шайкина и ряда дру

58 Шайкнн А. «Се повести времяньных лет.» От Кия до Мономаха. - С. 218-219. гих учёных, а также монографий, научных сборников, словарей, статей, вводящих в научный оборот используемые нами литературоведческие термины и понятия.

В работе используются историко-литературный и теоретико-литературный методы анализа.

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что её материалы и результаты делают более полными и точными наши представления о литературном облике создателей ранней русской летописи, а также могут послужить основанием для дальнейших научных исследований по проблеме автора в текстах древнерусской словесности.

Практическая значимость исследовательской работы заключается в том, что её основные положения могут быть использованы при разработке лекционных курсов, учебных пособий, спецкурсов и семинарских занятий по курсу древнерусской литературы.

Апробация работы. Основные положения исследования, главы диссертации обсуждались на аспирантских семинарах и на заседаниях кафедры истории русской литературы XI - XIX веков Орловского государственного университета, были представлены в докладах на шести научных и научно-практических конференциях: «Наследие Д. С. Лихачёва в культуре и образовании России» (Москва, 2006), «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2009), «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, 2009), «Славянские чтения - 2009» (Орёл, 2009), «Герценовские чтения - 2009» (Санкт-Петербург, 2009), изложены в семи публикациях.

Структура диссертации подчинена системному принципу в рассмотрении проблемы. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения. Объём работы-236 страниц, библиография содержит 165 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Азъ" летописца в "Повести временных лет", его варианты и способы выражения"

Общие выводы главы: Словесно выраженным авторским «присутствием» в летописном тексте являются многочисленные ссылки, оговорки, пояснения, которые выполняют в тексте пространственно-временную, информативную, соединительную функции, служат для актуализации знаковых событий и явлений, решают задачи художественного плана. В некоторых случаях авторские ремарки помогают выяснить время и место работы книжника. Летописная система i

697 И 6CTA ЗАСТуПНИКА русьсгъй ЗбМДИ, и св^ТИЛНИКА СИЯЮЩА и молящдся воину 1сь ВлАДЫЦ'Ь о своихт» людех- Т*Ьм же н мы должнн есмы хвдлитн достойно стрлстотерпцл Хрнстовд моляще-ся прилежно К НИМА (93).

698 И митрополитА ужАсть овиде, в'Ь во нетверда верою к нима; и падь ниць, просяше прощенья (121).

699 Приходи Володимерт. на Гл'Ьбл: Гл'Ье'ь во вяше воевАлт» дреговичи и Случескъ пожегь, и не кляшеться о семъ, ни покдряшеться, но вол'Ь противу Володимеру гллголюще, уклряя 'и (200). оговорок позволяет говорить о целостном авторском восприятии текста, умении «сопрягать события разных лет», сочетать документальность с личными наблюдениями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение проблемы летописного автора как текстовой категории потребовало решения методологических задач, направленных на определение способов обнаружения, фиксирования авторских экспликаций. Наиболее актуальным' представился метод семантического и лексического отбора текстовых сообщений, обладающих признаками оценочности, субъективности, включённости авторской позиции в структуру повествования. Маркирующим признаком* выступил «сам градус письма»700, который в зависимости от объекта описания, ситуации, авторских интенций «повышался» или «понижался». В качестве вспомогательного методологического подхода, помогающего уточнить авторскую ■ интенцию, использовался метод «аналогов-контекстов», предложенный А. С. Дёминым.

В виду расплывчатости понятий «авторского комплекса» представилось целесообразным использовать в качестве ключевого определение «автора» как «авторской позиции», под которой, понимаем1 художественное выражение авторского сознания в произведении и шире' — степень «присутст-вия»/«отсутствия» автора в тексте.

Включенность автора в структуру произведения может принимать разные формы701. Применительно к средневековому автору принято говорить о его ориентированности на традицию, его жанровой маске, .растворенности автора в социальной среде и иных формах внеличностных позиций. Наши наблюдения показали' достаточно многочисленные случаи преодоления летописцем позиций «вненаходимости» (М. М. Бахтин), «метапозиции» (М.Н. Виролайнен)<и непосредственного личностного включения автора в- изображаемое. Даже А. А. Шахматов, акцентировавший внимание на текстовой стороне «Повести вре

700 Медарич М. Автобиография / автобиографизм // Автоинтерпретация. Сб. статей. - СПб., 1998. -С. 10.

701 См.: Гинзбург Л. О лирике. - Л., 1974. - С. 7. менных лет», обмолвился как-то о «просторе», который предоставляла летопись «личному чувству автора»702.

В ходе изучения текста «Повести временных лет» обнаружились прямые (очевидные) формы авторских экспликаций, которые были объединены нами в группу «очевидческих» текстов. Косвенные (неявные) формы, выявленные в оценках, интонациях и т.д., вошли в группу «аксиологических» текстов. Еще одну группу составили внешние (словесные) формы. На основе разных форм авторских экспликаций составлено две классификации: семантическая и внешних (словесных) форм.

Очевидческие» тексты свидетельствуют о высокой степени авторского присутствия и характеризуются рядом признаков, которые позволяют говорить о ярко выраженной личностной позиции («аз-позиции») и позиции «внутри события». В числе наиболее употребительных отметим: прямые сообщения автора о себе; высказывания от 1-го лица; корыстные» самоупоминания; субъективно-эмоциональные отклики на происходящее; полемическая запальчивость; аппеляция к свидетелям для утверждения'достоверности/ложности факта; художественное настоящее» как форма авторского присутствия.

Характерной для такого типа текстов является форма авторского сознания, при которой автор выступает как непосредственный участник описанных событий и герой произведения. Заметим, что «введение автором. в качестве персонажа самого себя»703 впоследствии, в литературе Нового времени, стало традиционным для творчества многих писателей. Конечно, означенный приём не входил в сознательный замысел древнего книжника. Его задачей было доку

702 Шахматов А. А. Разбор сочинений И. А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной». - СПб., 1899. - С. 6.

03 Могилянский А. П. Писемский. Жизнь и творчество. - Л., 1991. - С. 99. ментировать события, «следовать фактам, писать о том, что было»704. Именно этим обусловлен характер изложения материала с позиции «самовидца», участника, «послуха». При этом сам летописец отдаёт предпочтение информации, полученной по личным впечатлениям. Авторское «я» эксплицируется в основном в эпизодах, связанных с Киево-Печерским монастырём и его игуменом Феодосием Печерским, реже - в рассказах о диковинных чудесах и экстремальных природных явлениях.

Проявление эмоционального авторского начала соответствует в «очевид-ческих» текстах переключению в план 1-го лица, смене пространственно-временных точек зрения (от внешнего наблюдателя к непосредственному участнику), употреблению бытовой лексики, эмоциональной реакции на события, усиленной детализации изображения, увеличению заимствований из Священного Писания, служащих для выражения личных чувств. Мы согласны с О. В. Твороговым, что «художественность» летописных сообщений во многом определяется целями повествователя: «информирует ли летописец о происшедших событиях или рассказывает о них, создавая сюжетное повествование»705. Выполняя изобразительную, художественную функции, «очевидческие» тексты призваны сделать описание не только достоверным, но и представляемым, даже если событие удалено от авторского времени на несколько веков.

Следует заметить, что «анонимность» как специфическая черта древнерусских памятников, есть следствие более широкого явления — некоего коллективного авторского сознания, позиции не столько «аз», сколько «мы». Такая коллективная точка зрения, или «мы-позиция» в большей степени свойственна «аксиологическим» текстам, характерной чертой которых является наличие безусловной оценочности, внутренней авторской сопричастности. Летописец не просто сообщает, «что было», а стремится указать, «хорошо» или «плохо» то, что было.

704 Конявская Е. Л. О «границах» древнерусской литературы (летописи: писатель и читатель) // Древняя Русь. - № 2. - М., 2003. - С. 76.

705 Творогов О. В. Литература Древней Руси. - М., 1981// http://avorhist.narod.ru/publish/tvorogov2.htm.

В центре внимания летописца - событие. В изображении событий прошлого в летописи имеет место своеобразная модернизация, выраженная введением христианского критерия в оценку языческих этносов; объяснение событий с точки зрения религиозного провиденциализма, опора на «двойственное самосознание» (см.выше соображения В. М. Живова); а также способность адаптировать греческую схему и методологию для оценки своих реалий. По мере приближения летописных сообщений к авторскому времени увеличивается количество комментариев-ссылок на Божественное волеизъявление. Единичные замечания переходят в развёрнутые рассуждения в духе христианского провиденциализма, открытое проявление чувств. С этой точки зрения характеризуется» центральное событие ПВ Л - крещение, междоусобные конфликты, договорные обязательства, печерские события, нашествия иноплеменников, победы русских князей: В Поучении о казнях Божьих авторская позиция облекается в форму прямого морализирования, и текст может быть рассмотрен как прямое выражение личной (при учёте коллективистского «мы») позиции летописца. Маркирующими признаками текстов:выступают цитации, вводимые местоимениями^ и1 глаголами; в форме 1-го лица; субъективно-эмоциональные высказывания «от себя» и оценки (гр'Ь^ ради наших).

Киевоцентристская; позиция, соответствующая в авторском представлении общерусской; обусловила повышенное внимание к великим, киевским князьям. Исследование1 способов изображения летописных князей подтверждает доводы учёных о наличии двух ведущих способов: «эпического» и «религиозно-дидактического». Первый способ; в основном, .используется в изображении князей довладимирова периода и характеризуется нейтральным освещением фактов и событий, авторским взглядом, приемлющим мир706, косвенным характером оценок. В изображении же князей послевладимирова периода появляются императивные интонации, речь становится пристрастной и взволнованной; авторское отношение и оценки прямыми.

706 Шайкин А. А. «Повесть временных лет»: История и поэтика. — С. 61.

Наряду с характерными способами комментирования должно констатировать приёмы, не укладывающиеся в рамки «традиционалистского типа художественного сознания» (выражение Е. Л. Конявской). К их числу отнесем изображение «психологического состояния» персонажей, «внутренних переживаний», переключение внимания с внешних, подвижных проявлений героя на внутреннюю, скрытую сторону его поведения, т.е. перемещение авторского внимания с «поступка» как конечного результата на «процесс», на «путь к поступку» (выражение А. А. Шайкина).

Проведенные в работе наблюдения побуждают нас внести коррективы в выводы И. П. Ерёмина и Д. С. Лихачёва об «однолинейности» в изображении летописного человека, «немотивированных перевоплощениях», «раздвоении героя». Авторское отношение к персонам не замыкается рамками погодной статьи, а выстраивается в соответствии с существовавшими морально-этическими нормами при учёте реальных качеств исторических деятелей.

Сложная гамма авторских отношений присутствует в оценке князей. Ещё более эмоциональны по силе выражения комментарии-оценки лиц из княжеского окружения, уличённых- в измене, совершивших тяжкие злодеяния. Враждебное отношение к волхвам обусловлено идеологическими соображениями, отсюда стремление связать их деяния с бесовским наущением, а их веру и богов объявить негативной частью христианских представлений. Индивидуализированные портреты церковных иерархов плохо согласуются с преобладающим в науке мнением о повторяемости и стереотипности портретов людей и их качеств в древнерусской литературе. Объективность, учёт реальных свойств исторических личностей отразились даже в комментировании врагов. И здесь уместно сказать об известной амбивалентности древних авторов в оценках изображаемого.

Таким образом, изображение летописного человека имеет многоуровневый характер, нередко отличается немалой сложностью, черты личности могут иметь смешанный характер. Цельность изображения достигается устойчивыми идеологическими, нравственными и эстетическими критериями, выражающими авторскую позицию.

Наиболее употребительными в аксиологических текстах являются непрямые формы авторского комментирования и оценок: описание ситуации и поведение в ней персоны, описание заслуг, поступков; диалоги, монологи, реплики персонажей; тайные помыслы и реакции; детали события; отождествления отечественных героев с библейскими персонажами; цитаты из Священных книг; указания на связь с «первыми» князьями, с высшими силами, народом, Печер-ским монастырём, Феодосием и др. Авторский голос бывает слышен даже в нейтральных, на первый взгляд, сообщениях, и здесь его особый тембр позволяют различить выстраиваемые им же внутритекстовые связи.

Важным средством характеристики героев являются некрологические статьи, в которых основными критериями оценки выступают: «ратные подвиги», «христианские добродетели», «книжная образованность» (определения А. А. Пауткина). По наличию или отсутствию некрологов, по их характеру и тону можно судить об отношении летописца к тому или иному князю707. Маркирующие признаки: объём статьи, степень распространённости, портрет, обстоятельства смерти, реакция людей на неё, контекстуальное окружение. Отсутствие традиционного плача, похвалы, т.е. так называемые умолчания в сообщениях о смерти киевских князей могут быть рассмотрены как форма негативного авторского отношения. При отсутствии маркированного автора достаточно ярко представлена авторская позиция, которую можно определить как «минус-позиция».

Прямые формы авторского комментирования в виде инвектив звучат в адрес нескольких категорий персонажей: князей-узурпаторов; князей, пренебрегающих интересами отчины; не желающих креститься; прелюбодеев и некоторых других. Объёмные лирические отступления посвящены князьям-праведникам, князьям-просветителям, готовым пожертвовать личными интересами во благо государственных, следовать заветам отцов и дедов, способствовать консолидации усилий в борьбе с внешними врагами и внутренними распрями. Прямые оценки в форме морализирования, эмоциональных реплик, оце

707 См.: Шанкин А. «Се повести времяньных лет.». — С. 153. ночных эпитетов, полемических замечаний высказываются в адрес братоубийц, предателей, нарушителей договорных обязательств, разрушителей христианских святынь, «злых советников», волхвов;

Не только события и персоны нуждались в авторских комментариях, но и всякого рода явления. С позиции.христианской морали: осмысляются проблемы; власти, нашествий иноплеменников; правомерности выбора христианства; зна-ковости природных явлений, человеческой природы, книжной мудрости, редко - брака и семьи. Причём это не отдельные размышления на, тему, а целостные художественные построения, составляющие единый, сюжет с предшествующими сообщениями. Авторские отступления; и-- комментарии разнообразны; по форме и эмоциональной окраске. Развёрнутые комментарии-размышления обрамляют летописные сообщения? о нашествии: иноплеменников,, которые осмысляются» как наказание Господне за грехи. Знаковый характер обретают природные явления, которые обнаруживают символическую* связь с последующими. событиями. Доминирующей- оказывается? тот взгляд; что; знамения., предвещают «недобрые» последствия'ие докрой выспть, но иногда знлд\енья-БО еыва-ють овд нлзло, ов<Л' ли ил докро. При этом, «добрые» последствия необходимо заслужить, отмолить у Бога.

В форме авторских отступлений-размышлений.представлены летописные сообщения о плохом (юном) и хорошем князе, о злых людях, добрых, и злых жёнах. Широкими полномочиями; наделяет летописец-князей: Являясь став ленниками Бога, они способны завоевать у Всевышнего всепрощение и избавить-страну от всяческих страданий. Между тем, рядовому человеку предоставлено лишь право выбора между добром и злом. Люди, злые по самой своей природе, ограничены и в этом, вседозволенность и отсутствие страха перед Богом, крестом и людьми делает их опаснее бесов. Злыми чертами наделяется:зачатый-вне брака плод. В'форме прямого морализирования выражено>авторское отношение к женскому прельщению и греху прелюбодеяния.

Взгляд автора-христианина,, стремящегося показать явные превосходства своей веры, проявился в рассуждениях о разных «законах» (религиях). В описании впечатлений русских послов: от службы в Софии летописец воспользовался приёмом «остранения», его авторскую позицию можно обозначить как «общую позицию-оценку». Идеологическое задание обслуживает внесённая в «Повесть временных лет» «Корсунская легенда».

В целом, аксиологические тексты выступают в функции комментариев • к событиям; явлениям, поступкам персон; отражают религиозные, .политические; идеологические, предпочтения древнерусского автора; служат проводником« его мыслей, настроений; чувств. Между тем; говоря словами М; И. Сухомлинова; «чувства его- небезотчётны, они: основываются; на. верном взгляде на вещи»708. При этом личные впечатления древнерусского автора соответствовали «коллективному опыту общества»709.

Действительно, в аксиологических текстах преобладаетл коллективная; точка зрения— «мы-позиция», но она включает в.себя.и «личную позицию», ко-■ тораянпроявляется«В4отборе сведений о Кие, Рюрике'; о месте крещения Владимира,. в< амбивалентном; отношении к Ольге и древлянам, к убийству Игоря, ю. Боняку, в изображении внутреннего состояния Святополкаш во ^многих других ; случаях; рассмотренных нами ^соответствующихгшавах- диссертации; • .

Кчйслу внешних:(словесных);авторских:проявленийшами1были;отнесены; авторские ремарки, цитации,, пояснения;, которые выполняют в; тексте• пространственно-временную, информативную, соединительную< функции,. служат дляактуализациизнаковыхсобытийиявлений,решаютзадачихудожественно-го: плана; Летописная система оговорок не согласуется с: утверждениями;И: И; Ерёмина и Д1. С. Лихачёва о «фрагментарном», «допрагматическом» мышлении летописца, а, напротив;, позволяет говорить о целостном авторском; восприятии текста, умении обозревать совокупность событий и последовательно их выстраивать, сочетать документальность с личными наблюдениями.

708Сухомлинов5,М; И10 "древнейрусской летописи, какпамятнике литературном;// Учёные.записки Второго Отделения;АН. Кн. Ъ, отд. 2.-СПб., 1856. - С. 173.

709 Данил евскннИ. Ш «Повесть временныхлет»: Герменевтические основы изучения летописных текстов». - М;, 2004. - С. 139: Об этом же говорил ;Ю: М; Лотман: «единство точки зрения-достига-лось тем;, что летописец излагал не свою личную позицию, а полностью отождествлялся с традицией, истиной и моралью. Только от их имени он мог говорить». - Лотман МШтругаура художественного текста. - М., 1970 - С. 323 ; ;

Как показывает наше исследование, в «Повести временных лет» наряду с характерной для летописного жанра формой выражения авторского сознания, определяемого в современном литературоведении как объективный повествователь710, достаточно активно присутствуют иные формы авторского самовыражения. Проанализированный материал продемонстрировал, что довольно,часто автор-летописец относится к описываемым событиям, персонам, явлениям не бесстрастно, а заинтересованно, эмоционально, ему свойственна субъективность восприятия настоящего. Наиболее явственно авторский голос звучит в эпизодах, где автор — составитель летописи - оказывается участником описываемых событий, выступая в тексте как субъект и* объект речи одновременно. Такое выражение авторского сознания можно обозначить как форму «автор-рассказчик»711. Характерной для «очевидческих» текстов является употребление местоимений'. 1-го лица ед. числа, подчёркивающих не только документальность и подлинность летописного изложения, но й авторскую субъективность, индивидуальность, независимость. В> нашем исследовании мы называем такую-позицию «аз-позицией» («личностной» позицией).

Ещё одним способом,выражения1 усиленного авторского начала в.«Повести временных лет» являются-различные виды отступлений-комментариев, в том числе* пространные рассуждения в духе христианского провиденциализма, полемические замечания, комментарии-размышления, как правило; морально-дидактического содержания! Своеобразными способами авторского(самовыражения и организации структуры летописи в единое целое служат короткие замечания; близкие по форме к ремарке в. драматическом произведении. В «аксиологических» текстах автор выступает в роли субъекта речи и субъекта сознания. В данном случае речь идёт о такой форме выражения авторского сознания как автор-комментатор (оценщик) изображаемого. Его личностная точка зрения сливается с коллективной, образует с ней неразрывное единство, закре

710 По терминологии Е. И. Орловой, это тот, кто ведет повествование от 3 лица, не называет себя (не персонифицирован). Такое употребление терминов встречается у большинства исследователей. - см.: Орлова Е. И: Образ-автора в литературном произведении: Учебное пособие. - М., 2008.

711 По терминологии Е. И. Орловой, это тот, кто ведёт повествование от 1-го лица. пленное в тексте использованием местоимения «мы». Отсюда определение «мы-позиция» в отношении «аксиологических» текстов.

Таким образом, в «Повести временных лет» доминируют три основные формы выражения авторского сознания: автор-повествователь, автор-очевидец (участник) описываемых событий, автор-комментатор. Авторская позиция представлена в следующих разновидностях: «аз-позиция» («личностная» позиция), «мы-позиция» (коллективная позиция), имеет место также «общая позиция-оценка» (автор—герой), позиция «внутри события», «минус-позиция».

Список научной литературыИванайнен, Ольга Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абрамович Д. И. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике. СПб., 1902.

2. Аверинцев С. С. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания М., 1994. - С. 105- 125.

3. Адрианова-Перетц В. П. Повесть временных лет // История русской литературы. Т. 1. -М.-Л., 1941.

4. Адрианова-Перетц В. П. Человек в учительной литературе Древней Руси // ТОДРЛ. Т. 27. Л., 1972.

5. Алешковский М. X. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения Древней Руси. М., 1971.

6. Антонова Е. Повесть временных лет (к вопросу о художественном единстве) // Русское возрождение. Независимый русский православный национальный журнал. № 64 65. - 1995 - 1996. - С. 183 - 204.

7. Антонова М. В. Древнерусское послание Киевского периода: Пособие к спецкурсу. Орёл, 2001. - С. 46 - 49.

8. Артамонов Ю. А. К вопросу о времени и истории написания летописного рассказа статьи 6599 (1091) г. о перенесении мощей преподобного Феодосия Печерского // Древняя Русь. № 3. - М., 2008. - С. 1112.

9. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.

10. Ю.Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.

11. М. Эстетика словесного творчества. -М., 1986.11 .Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975.

12. Библиотека литературы Древней Руси. Т.1. XI XII вв. - СПб., 1997.

13. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.

14. Борисенков Е. П., Пасецкий В. М. Экстремальные природные явления в русских летописях XI XVII вв. — Л., 1983.

15. Бугославский С. А. К вопросу о характере и объёме литературной деятельности преподобного Нестора // ИОРЯС АН. Т. 19. Кн.1. СПб., 1914.

16. Бугославский С. А. Текстология Древней Руси. Повесть временных лет. Том 1.-М., 2006.

17. Будовниц И. У. Владимир Мономах и его военная доктрина // Исторические записки. Т. 22. М., 1947.

18. Виноградов В. В. Проблема образа автора в художественной литературе // Виноградов В. В. О теории художественной речи / Поел. Д. С. Лихачёва. М., 1971.

19. Виролайнен М. Н. Автор текста истории. Сюжетообразование в летописи // Автор и текст. Сборник статей. Выпуск 2. / под ред. В. М. Марковича и В. Шмида. СПб., 1996. - С. 33 - 52.

20. Виролайнен М. Н. Филология в информационном обществе // Русская литература. СПб., 2008. - № 1. - С. 67 - 79.

21. Водолазкин Е. Г. Всемирная история в литературе Древней Руси (на материале хронографического и палейного повествования XI — XV веков) // Автореферат. д. ф. н. СПб., 2000.

22. Водолазкин Е. Г. Всемирная история в литературе Древней Руси: (на материале хронографического и палейного повествования Х1-ХУ веков). 2-е изд. - СПб., 2008.

23. Воронин Н. Н. Анонимное сказание о Борисе и Глебе, его время, стиль и автор // ТОДРЛ. Т. 13. М.-Л., 1957.

24. Геродот. История: В девяти книгах. Л., 1972.

25. Гимон Т. В. Для чего писались русские летописи? // журнал «ФИПП». -№ 1 (2). — М., 1998.-С. 8-16.

26. Гимон Т. В., Гиппиус А. А. Русское летописание в свете типологических параллелей // Жанры и формы в письменной культуре средневековья. М., 2005. - С. 174 - 200.

27. Гинзбург Л. О лирике. Л., 1974.

28. Гиппиус А. А. История и структура оригинального древнерусского текста (XI XIV вв.): комплексный анализ и реконструкция // Автореферат. . д. ф. н. - М., 2006.

29. О.Гиппиус А. А. У истоков древнерусской исторической традиции // Славянский альманах 2002. М., 2003.31 .Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. I. Первая половина тома.-М., 1880.

30. Горский В. С. Философские идеи в культуре Киевской Руси XI начала XII в.-Киев, 1988.

31. Гуревич А. Я. История и сага. М., 1972.

32. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

33. Данилевский И. Н. Библия и Повесть временных лет: К проблеме интерпретации летописных текстов // Отечественная история. — № 1. -М., 1993.-С. 78-94.

34. Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет // Отечественная история. № 5. - М., 1995. - С. 101-110.

35. Данилевский И. Н. «Повесть временных лет»: Герменевтические основы изучения летописных текстов. — М., 2004.

36. Дёмин А. С. Архаическая персонология «Повести временных лет» // " Автопортрет славянина. М., 1999. С. 12 - 20.

37. Дёмин А. С. «Подразумевательное» повествование в «Повести временных лет» // Герменевтика Древнерусской литературы. Сб. 12. — М., 2005.-С. 519-579.

38. Дёмин А. С. Поэтика рассказа о вавилонском столпе в «Повести временных лет» и умонастроение летописца // Вестник славянских культур. № 3 (XIII). М., 2009. - С. 64 - 76.

39. Душечкина Е. В. Художественная функция чужой речи в Киевском летописании//Дисс. .канд. филол. наук. Тарту, 1973.

40. Ерёмин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы.-Л., 1987.

41. Ерёмин И.П. Литература Древней Руси (этюды и характеристики). -М.-Л., 1966.

42. Ерёмин И. П. «Повесть временных лет»: Проблемы её историко-литературного изучения. Л., 1946. Режим доступа: www.wasp.kz.

43. Живов. В. М. Об этническом и религиозном самосознании Нестора Летописца // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002. - С. 170 - 186.

44. Живов В. М. Особенности рецепции византийской культуры в Древней Руси // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002. - С. 73 - 115.

45. Житие Феодосия Печерского // Успенский сборник XII XIII вв. / Издание подготовили О. А. Князевская, В. Г. Демьянов, М. В. Ляпон / Под ред. С. И. Коткова. - М., 1971.

46. Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. XI XII века. - СПб., 1997. - С. 352 - 432.

47. Забелин И. История русской жизни с древнейших времён. 2-е изд. Ч. 1. -М., 1908.50.3иборов В. К. История русского летописания XI XVIII вв.: Учебное пособие. - СПб., 2002.

48. Ильин Н. Н. Летописная статья 6523 года и её источник. М., 1957.

49. Истоки русской беллетристики. Л., 1970.

50. История русской литературы. Т. I. Литература XI начала XIII века. — М.-Л., 1941.

51. История русской литературы X — XVII вв.: Учебное пособие / Под ред. Д. С. Лихачёва. М., 1979. - С. 67 - 83.

52. Истрин В. М. Замечания о начале русского летописания // Известия ОРЯС. Т. 26.-Л., 1921; Т. 27-Л., 1922.

53. Карпов А. Ю. Об эсхатологических ожиданиях в Киевской Руси в конце XI начале XII века // Отечественная история. — № 2. - М., 2002. -С. 3-15.

54. Карпов И. Автор аналитическая филология - авторология // Зеленая лампа. - №1. - 2004. Режим доступа: http://lamp.semiotocs.ru/avtorolog.html.

55. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. Т. 1. -М., 1987.

56. Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX — XX вв. М., 1994.

57. Конявская Е. Л. Автор в литературе Древней Руси (XI XV вв.). - М., 2000.

58. Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерусского книжника (XI середина XV в.). - М., 2000.

59. Конявская Е. Л. «Границы» древнерусской литературы и проблема жанров // Жанры и формы в письменной культуре средневековья. М., 2005.-С. 248-260.

60. Конявская Е. Л. К вопросу об авторском самосознании Епифания Премудрого // Древняя Русь. № 1. - М., 2000. - С. 70 - 85.

61. Конявская Е. Л. О «границах» древнерусской литературы (летописи: писатель и читатель) // Древняя Русь. № 2. - М., 2003. - С. 76 - 80.

62. Конявская Е. Л. Проблема авторского самосознания в летописи (XI — XII вв.) // Древняя Русь. № 2. - М., 2000. - С. 65 - 76.

63. Конявская С. В. Дискурс и жанр в диахроническом исследовании // Жанры и формы в письменной культуре средневековья. — М., 2005 — С. 261 -269.

64. Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы // Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов. — Ижевск, 1992.

65. Костомаров Н. И. Лекции по русской истории. Ч. 1. СПб., 1861.

66. Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Собр. соч. Т. 13. СПб., 1904.

67. Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. — М., 1977.

68. Кусков В. В. Жанры и стили древнерусской литературы XI первой половины XIII вв. // Дисс. .д. филол. наук. -М., 1980 (машинопись).

69. Кусков В. В. История древнерусской литературы: Учеб. для филол. спец. вузов. 5-е изд., испр. и доп. -М., 1989.

70. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Том I. -М., 1997.

71. Ламбин Н. Источник летописного сказания о происхождении Руси // ЖМНП, 1874. Ч. 174, июль. С. 107 - 108.

72. Лаушкин А. В. Стихийные бедствия и природные знамения в представлениях древнерусских летописцев XI — XIII вв. // Русское средне-' вековье. Вып. 1.-М., 1998.

73. Леонардов Д. С. Полоцкий князь Всеслав и его время // Полоцко-Витебская старина. Вып. 2. - Витебск, 1912. - С. 150- 173.

74. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Князь Святослав и царь Иезикия (к интерпретации статей «Повести временных лет» под 1075 и 1076 г.) // Древняя Русь. № 2. - М., 2008. - С. 6 - 11.

75. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М., 2001.

76. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В. М. Кожевникова и П. П. Николаева. М., 1987.

77. Лихачёв Д. С. Возникновение русской литературы. М.-Л., 1952.

78. Лихачёв Д. С. «Повесть временных лет» (Историко-литературный очерк) // «Повесть временных лет». Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д. С. Лихачёва / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. — СПб., 1996.

79. Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. М., 1979.

80. Лихачёв Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение.-М.-Л., 1947.

81. Лихачёв Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978.

82. Лихачёв Д. С. «Устные летописи» в составе Повести временных лет // Д. С. Лихачёв. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986.

83. Лихачёв Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

84. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.

85. Львов А. С. Выражение понятия времени в «Повести временных лет» // Русская историческая лексикография. — М., 1968.

86. Манн Ю. В. Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

87. Медарич М. Автобиография / автобиографизм // Автоинтерпретация. Сб. статей. СПб., 1998. - С. 3 - 19.

88. Мелетинский Е. М. Народный эпос // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. — М.-Л., 1964.-С. 50-81.

89. Милов Л. В. Кто был автором «Повести временных лет»? // От Нестора до Фонвизина: Новые методы определения авторства. М., 1994. - С. 40-69.

90. Мильдон В. И. «Земля» и «небо» исторического сознания: Две души европейского человечества // Вопросы философии. № 5. — 1992. - С. 90-95.

91. Мильков В. В. Осмысление истории в Древней Руси. СПб., 2000.

92. Михеев С. М. К истории рукописи Печерской летописи в XII в. // Древняя Русь. № 3. - М., 2009. - С. 76 - 78.

93. Могилянский А. П. Писемский. Жизнь и творчество. Л., 1991.

94. Мюллер Л. О принципах реконструкции и перевода Несторовой летописи // Средневековая Русь. Выпуск 4. / Отв. ред. А. А. Горский. М., 2004.

95. Насонов А. Н. История русского летописания X начала XVII в. Очерки и исследования. - М., 1969.

96. Никитин А. Л. Инок Иларион и начало русского летописания: Исследование и тексты. М., 2003.

97. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под общ. ред. проф. Л. И. Скворцова. -М., 2006.

98. Орлова Е. И. Образ автора в литературном произведении: Учебное пособие.-М., 2008.

99. Пассек В: Княжеская и докняжеская Русь // ЧОИДР. Кн. 3. М., 1870.

100. Пауткин А. А. Батальные описания Ипатьевской-летописи (проблемы жанра и стиля) // Дисс. . канд. филол. наук. М., 1982.

101. Пауткин А. А. Беседы с летописцем: Поэтика раннего летописания. -М., 2002.

102. Пауткин А. А. Галицкая летопись как памятник литературы* Древней Руси: Учебно-методическое пособие. -М.3 1990.

103. Пауткин А. А. Характеристика личности в летописных княжеских некрологах // Герменевтика Древнерусской литературы / Сборник 1 (XI XVI века). - М., 1989. - С. 231 - 246.

104. Перевощиков В. О русских летописях и летописателях по 1240 год. Материалы для истории Российской словесности. — СПб., 1836.

105. Петрухин В. Я. Ярослав Мудрый, Ярославичи и начальное летописание // Ярослав Мудрый и его эпоха. М., 2008.

106. Пиккио Р. Смысловые уровни в древнерусской литературе // Пик-кио Р. 81ау1а ОгЙюс1оха: Литература и язык / Отв. ред. Н. Н. Заполь-ская, В. В. Калугин. М., 2003.

107. Плугин В. А. Мировоззрение Андрея Рублёва. (Некоторые проблемы). Древнерусская живопись как исторический источник. — М., 1974.

108. Повесть временных лет. Ч. 1. Текст и перевод. Подготовка текста Д. С. Лихачёва и Б. А. Романова / Под ред. чл.-корр. АН СССР В. П. Ад-риановой-Перетц. М.-Л'., 1950.

109. Поппэ А. В. К чтению одного места в «Повести временных лет» // ТОДРЛ. Т. 27.-Л., 1969.

110. Присёлков М. Д. История русского летописания XI XV вв. - М.-Л., 1940.

111. Присёлков М. Д. Нестор летописец. - СПб., 2009.

112. Прокофьев Н. И. О мировоззрении русского средневековья и система русской литературы XI — XVI вв. // Литература древней Руси / Межвузовский сб. научных трудов. Вып. 1. М., 1975.

113. Пропп В. Я. Русский героический эпос. М., 1958.

114. Прохоров Г. М. Древнерусское летописание как жанр // ТОДРЛ Т. 57.-СПб., 2006.-С. 6-17.

115. Путилов Б. Н. Русский историко-песенный фольклор XIII XVI веков.-М.-Л., 1960.

116. Ранчин А. М. Своеобразие древнерусской литературы. — Апрель, 2010. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/philologv/42393.php.

117. Ранчин А. М. Статьи о древнерусской литературе. — М.,1999.

118. РождественскаяТ. В. Об отражении устной и письменной традиции в договорах Руси с греками X в. // Норна у источника судьбы: Сб. ст. в честь Е. А. Мельниковой. М., 2001.

119. Русинов В. Н. Особенности организации текста в сочинениях Нестора Киевопечерского (в связи с проблемой Нестора летописца) // Языковая культура Древней Руси / Межвузовский сб. - Нижний Новгород, 1991.

120. Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.

121. Сендерович С. Я. Метод Шахматова, раннее летописание и проблема начала русской историографии // Из истории русской культуры. Т. I (Древняя Русь). М., 2000.

122. Сендерович С. Св. Владимир: к мифопоэзису // ТОДРЛ. — Т. 49. — СПб., 1996.-С. 300-313.

123. Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., авторы примечаний и указателей А. Г. Кузьмин, В. В. Фомин; вступ. статья и перевод А. Г. Кузьмина. Арзамас, 1993.

124. Серебрянский Н. Древнерусские княжеские Жития. М., 1915.

125. Словарь древнерусского языка (XI XIV вв.): В 10 т. - Т. 7. - М., 2004.

126. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1: (XI первая половина XIV в.) / Отв. ред. Д. С. Лихачёв. - Л., 1987. - С. 337 -343.

127. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3: (XVII в.). Часть 4. Дополнения. СПб., 2004. - С. 824 - 825.

128. Срезневский И. И. Матер1алы для словаря древне-русскаго языка по письменнымъ памятникамъ. В 3-х тт. Т. 3. — СПб., 1912.

129. Срезневский И. И. Чтения о древний русских летописях // ИОРЯС за 1903 г., Т. VIII, Кн. 1. СПб., 1903.

130. Сухомлинов М. И. О древней русской летописи как памятнике литературном // СОРЯС. Т. 85, № 1. СПб., 1908.

131. Творогов О. В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя. — М., 1981. Режим доступа: http://old-rus.narod.ru/paper.html.

132. Творогов О. В. Принятие христианства на Руси и древнерусская литература // Введение христианства на Руси. М., 1987.

133. Творогов О. В. Сюжетное повествование в летописях XI — XIII вв. // Истоки русской беллетристики. — Л., 1970 С. 34 - 44.

134. Толочко А. Перечитывая приписку Сильвестра 1116 г. // Ruthenika. Kuiv. Т. VII.-2008.

135. Толочко П. П. Русские летописи и летописцы X XIII вв. - СПб., 2003.

136. Толстой Н. И. Этническое самопознание и самосознание Нестора Летописца, автора ПВЛ // Из истории русской культуры. Т. I. - М., 2000.

137. Успенский Б. А. Поэтика композиции. — СПб., 2000.

138. Франчук В. Ю. Киевская летопись. Состав и источники в лингвистическом отношении. Киев, 1986.

139. Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.-СПб., 1995.

140. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999.

141. Харпалёва В. Ф. Специфика авторского самовыражения в «Повести временных лет» (К вопросу об образе автора в древнерусской литературе) // Филологические науки. № 4. - М., 1992. - С. 104 - 108.

142. Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях. XI XII столетие. - Киев, 1878.

143. Цветков С. Э. Русская история: книга первая. М., 2003.

144. Цыб С. В. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет»: Монография. Барнаул, 1995.

145. Черепнин Л. В. Повесть временных лет, её редакции и предшествующие ей летописные своды // Исторические записки. Т. 25. М., 1948.

146. Чернин С. Б. Повествовательная структура Слова о черноризце Исакии в составе ПВЛ // Вестник УдГУ. Серия «История», 2005. С. 82-95. Режим доступа: http://medievalrus.narod.ru/chernin.htm.

147. Членов А. На родине Добрыни Никитича // Дружба народов. № 8. -1975.-С. 167-212.

148. Шайкин А. А. Заглавия и вводные тексты двух старших русских летописей: идеология и повествование (в печати в ТОДРЛ).

149. Шайкин А. А. Некрологические статьи в «Повести временных лет» как средство характеристики героев летописи // Жанрово-стилевые искания и литературный процесс / Тематический сборник научных трудов. Алма-Ата, 1988. - С. 10 - 20.

150. Шайкин А. А. «Оставим всё, как есть.» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 54. СПб., 2003. - С. 337 - 369.

151. Шайкин А. А. «Повесть временных лет»: История и поэтика. М., 2010.

152. Шайкин А. А. Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI XVI веков: Учеб. пособие - М., 2005.

153. Шайкин А. «Се повести времяньных лет.» От Кия до Мономаха. -М., 1989.

154. Шайкин А. А. «Сица знаменья не на добро» // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. № 3. - М., 2002. - С. 105 - 109.

155. Шахматов А. А. История русского летописания. Т. I. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 1: Разыскания о древнейших русских летописных сводах. — СПб., 2002.

156. Шахматов А. А. История русского летописания. Т. I. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн.2: Раннее русское летописание XI XII вв. - СПб., 2003.

157. Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении Владимира / Оттиск из сборника статей в честь В. И. Ламанского. — СПб., 1906.

158. Шахматов А. А. Нестор летописец // Записки наукового товарист-BaiM. Шевченка. Т. 117 - 118 за 1913 г.-Львов, 1914.

159. Шахматов А. А. Повесть временных лет. Ч. 1. Вводная часть. Текст. Примечания. Пг., 1916.

160. Шахматов А. А. «Повесть временных лет» и её источники // ТОДРЛ. Т. 4. М.-Л., 1940.

161. Шахматов А. А. Разбор сочинений И. А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной». — СПб., 1899.164а. Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов. Посвящается памяти А. Н. Пыпина / Отд. оттиск из ИОРЯС. Т. 9. Кн. 4. СПб., 1904.

162. Шмид В. Нарратология. М., 2003.