автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Белое движение в гражданской войне

Текст диссертации на тему "Белое движение в гражданской войне"

ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ СФЕРЫ БЫТА И УСЛУГ КАФЕДРА ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ

На правах рукописи

ТОРМОЗОВ Виктор Тимофеевич

Белое движение в гражданской войне. Историография проблемы (1918-1998 гг.)

Специальность 07.00.09. - историография, источниковедение и методы исторического исследования

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

А

езидиум ВАК России

| (Решен,, ;

присудил ученую степень ДОКТОРА

Научньщдонзультант -Начальник з^шления ВАК Россиидекгор исторических наук,

--^проодессор, академик Академии

военных наук Б.А. ТОМАН

Москва 1998

СОДЕРЖАНИЕ

Введение............................................. 3

РАЗДЕЛ I.

Белое движение в советской и российской

историографии......................................53

Глава 1.Становление проблематики белого движения в 192 0-е годы........................53

Глава 2.Опыт изучения истории белого движения в

конце 1920-х - первой половине 80-х гг...95 Глава 3.1985-1991гг.: первые попытки переосмысления белого движения...................137

Глава 4.Белое дело в российской исторической

литературе 1992-1998 гг................168

РАЗДЕЛ II.

Белое движение в зарубежной историографии...........215

Глава 1.Литература русского зарубежья о белом

движении: оправдание и осмысление.......215

Глава 2.Проблемы истории белого движения

в исследованиях западных историков.......285

Заключение..........................................320

Список источников и литературы......................338

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Коренная трансформация всей жизни современного российского общества сопровождается возрастанием социальной значимости исторической науки и глубокими качественными изменениями в ее развитии. Она призвана не только участвовать в духовном возрождении общества, но и обогащать опыт политической практики. Обращение к историческому опыту может содействовать современным политикам лишь при опоре на подлинно научное знание, освобожденное как от старых, так и рождающихся ныне в угоду новой конъюнктуре стереотипов и мифов. Немаловажно оно и для общественного сознания в целом, которое в условиях кризиса часто склонно к крайним суждениям и оценкам, романтизации и идеализации всего, что прежде отвергалось и обличалось.

Особую роль в выполнении указанной задачи должна сыграть историография, обеспечивающая преемственную связь в развитии исторической мысли и определяющая ее перспективы на каждом конкретном направлении. Существенный рост значения историографических исследований продиктован сегодня настоятельной необходимостью осуществить подлинно научный, аргументированный анализ как советской и современной российской, так и зарубежной литературы, выделить из конъюнктурной ее части непреходящие научные ценности, способствовать прогрессу исторической мысли на расширенной и обновленной документальной основе, с помощью свободного развития различных методологических направлений. Последнее обстоя-

тельство также актуализирует функции историографии в выявлении и оценке методологической основы конкретно-исторических трудов и совершенствовании методов научных исследований применительно к определенным проблемам .

Современная ситуация в сфере исторического знания характеризуется существенным ростом исследовательского и публицистического интереса ко всему, что касается переломных событий начала XX века в России-. Это относится, прежде всего, к комплексу вопросов, связанных с историей российской революции и гражданской войны -тех, что долгие годы оставались по известным ныне обстоятельствам закрытыми для вполне корректного научного изучения.

Пристальное внимание общества к их переосмыслению объясняется необычайной актуальностью для современного внутриполитического и международного развития тех проблем, которые решались в России в начале столетия -глобальная трансформация отечественной государственности и всего миропорядка, острота социально-экономического кризиса и классового противоборства за передел собственности, а также идейных, духовных поисков новой самоидентификации общества.

К ним относятся и такие важные для современности вопросы, как взаимодействие власти и общества, партий и масс, личности и государства, армии и народа, форма государственного устройства и административно-территориальной структуры многонациональной и поликонфессиональной державы, классовая, политическая борьба и гражданское согласие в обществе и многие другие.

Все они составляли существо острейшего военно-политического противоборства в 1918-1920 гг. и оказали сильнейшее воздействие на последующее развитие России. Многообразие противостоявших друг другу и сотрудничавших в гражданской войне сил предопределило и поливариативность программ, моделей развития, реализованных и невостребованных альтернатив разрешения общенационального кризиса и трансформации государственности. Эти важные стороны исторического процесса позволяют раскрыть опыт изучения истории белого движения, в настоящее время ставшего предметом интенсивных дискуссий, получающего новое, подчас противоречивое прочтение на расширяющейся источниковой основе.

Всестороннее историографическое изучение истории белого движения, таким образом, приобретает особую актуальность . Оно необходимо для получения объективного и комплексного представления о развитии научных знаний по проблемам истории революции и гражданской войны в России. Это будет способствовать также выполнению общей задачи изменения и уточнения критериев оценки разных историографических явлений, осмысления новых и ранее некорректно решенных проблем, переработки концепции развития исторической науки на исходе XX в., что отвечает объективным потребностям общества.

Анализ изученности темы. Движение отечественной научной мысли в исследовании белого движения проходило в соответствии с основными этапами развития исторической науки в нашей стране. Вопросы историографии белого движения затрагивались в общих работах, анализировавших развитие научного знания в процессе изучения

истории революции и гражданской войны в России. Первые попытки были предприняты буквально вслед за событиями и представляли собой, как правило, рецензии, отзывы и обзоры литературы, в том числе мемуаров и других изданий, авторами которых являлись чаще всего противники Советской власти как в самой стране, так и за ее пределами (1) . Именно в 20-е годы было издано значительное число трудов, воспоминаний представителей разных политических и научных направлений, отражавших известный плюрализм мнений. Это дало возможность для начала историографических исследований. Так, в журнале «Пролетарская революция» в 1921-1929 гг. было опубликовано 28 рецензий на книги русского зарубежья (2).

Подобного рода историографические публикации практиковали и многие другие журналы. Так, в 1922 г. М.Н. Покровский оперативно откликнулся на выход за рубежом 1 тома «Очерков русской смуты» А.И. Деникина. Он утверждал, что само название труда свидетельствует о непонимании автором сути явления - революции и всего связанного с ней, а его содержание дает неоценимые сведения по истории генеральского миросозерцания, политики, военной контрреволюции, которая обозначилась уже сразу после Февраля 1917-го (3).

Аналогичную направленность имела и рецензия Г. Ле-левича на книгу одного из главных идеологов белого движения В.В. Шульгина "1920 год. Очерки" (М., 1922). Он считал необходимой перепечатку белогвардейских произведений в Советской России с целью обнажения перед трудящимися "бессильных, злобствующих, морально прогнивших бывших хозяев", подчеркивая не только истори-

ческое, но и политическое и агитационное значение этих работ. Изучение истории гражданской войны, отмечал он, невозможно без штудирования "воспоминаний кающихся белогвардейцев" (4) . Впрочем, судьба мемуаров Шульгина весьма примечательна сама по себе, о чем уже писал современный историк (5) .

Возвращаясь к А.И. Деникину, заметим, что масштабный труд лидера белого дела стал одним из наиболее активно анализируемых и в эмигрантской литературе. В частности, С.П. Мельгунов, внимательно следивший за развитием исследований белого движения, регулярно рецензировал очередные тома издания. Он считал, что Деникин неправомерно взялся за создание исторического труда -ему следовало ограничиться задачей мемуариста. Признавая искренность автора, справедливость многих его суждений, широкий радиус повествования и яркость описания целого ряда боевых и иных эпизодов, научную ценность приводимых материалов, историограф критиковал его за демагогичность, неверную оценку классового характера Добровольческой армии, роли партии эсеров в контрреволюции, позиции Союза Возрождения России и других политических центров белых (б) .

Специально мемуарам А.И. Деникина посвятил свою работу и И. Василевский. Он также резко критически оценил попытку автора дать не мемуары, а историю революции и, главным образом, армии в этот период. По мнению рецензента, Деникин тем самым "обессилил" книгу, т.к. принял поучительный, наполеоновский (а потому неосновательный) тон, не смог быть беспристрастным. Автор считал, что бывший вождь белого дела не дал полные

ответы на вопрос о причинах российского кризиса, усмотрев их только в пагубных действиях революционной демократии, и, кроме того, не прокомментировал размышления В.В. Шульгина, П.Н. Краснова и других эмигрантских мемуаристов о причинах поражения руководимых им армий. Правильные мысли Деникина и его поздние признания между тем "лишь являют собой несмываемый позор для всего белого дела и белой мечты", но тем не менее не снимают с него ответственности, что пытается сделать своим трудом генерал, - подчеркивал он (7).

Замечания представителей начального периода историографии белого движения не потеряли своего значения и сегодня, когда российская наука и широкая общественность получили возможность самостоятельно ознакомиться с ценным источником и исследованием истории русской смуты (теперь она, впрочем, интерпретируется и как красная - см. работу В.П. Булдакова «Красная смута», вышедшую в Москве в 19 97 г.).

В целом рецензии решали прежде всего политическую, а не научную задачу - в СССР это было идеологическое обеспечение Советской власти и политики РКП(б). К тому же знакомство советского читателя с выходившими за пределами страны работами об истории и настоящем его страны было практически невозможно.

Авторы оценивали документальную базу исследований (она, в силу объективных условий, в этот период не могла быть удовлетворительной) , их жанровое разнообразие, объективность выводов о характере и содержании внутренней и внешней политики антисоветских сил и пы-

тались наметить некоторые основные направления дальнейшей научной работы.

Например, в 1923 г. в предисловии к книге Я. Сла-щова "Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний" (М.-Л., б.г.) Дм. Фурманов отметил, что ценность этого издания не только в том, что перешедший на сторону Советской власти бывший вешатель и палач описывает военные эпизоды и приводит фактические данные, а в откровенности, свежести и поучительности изложенного. Он справедливо подметил особенность всякой мемуарной литературы - ее достоинство и одновременно недостаток заключаются в личностном восприятии недавнего прошлого. Вместе с тем рецензент указал на стремление Слащова, не заискивая перед новым режимом, быть самостоятельным и откровенным, и одновременно его недостаточную объективность в оценке П.Н. Врангеля и особенно собственной деятельности.

Фурманов считал, что подобные издания позволяют убедиться: военные лидеры белого дела - политические младенцы и вместе с тем профессионалы в своем деле, так как провели не одну талантливую операцию против Красной Армии, которой противопоставили организованную, стойкую, отважную и решительную силу, прекрасно обеспеченную, в том числе из заморского тыла. Белые армии проявили при этом немало геройства и отваги, -отмечал он.

Ценный аннотированный библиографический указатель литературы по истории Октября и гражданской войны, вышедшей в России и за рубежом, подготовил И.В. Влади-славлев (8) .

Во второй половине 20-х годов в советской историографии усиливается негативное отношение к трудам представителей противоположного лагеря, все чаще изначально отказывая им в правдивости. Так, в предисловии П.Е. Щеголева к книге В. Оболенского "Крым при Врангеле. Мемуары белогвардейца" (М.-Л., 1927) подчеркивалась необъективность автора, якобы приписывавшего террор как- самоцель исключительно большевикам и явно симпатизировавшего Врангелю, и в то же время убедительность сюжетов, касавшихся критики существа программы и практики последнего вождя белых на юге России.

Комментируя издание книги "Белое дело. Летопись белой борьбы", предпринятой в 192 6 г. в Берлине тем же Врангелем и другими белоэмигрантами, И. Минц, в соответствии с утверждавшейся точкой зрения о растущем стремлении мировой буржуазии свергнуть Советскую власть по мере ее закономерного укрепления, дал оценку содержавшимся в ней материалам. Он заострил внимание на циничной откровенности сведений о виновности союзников в неудаче белого дела, документальном подтверждении факта инициирования гражданской войны не большевиками, а генералами царской армии задолго до Октября 1917 г., неубедительности рассуждений В.В. Шульгина о спасительной роли идеологии белого дела для России. Аналогичный характер имела рецензия Г. Волкова на опубликованную в Англии статью П.Н. Врангеля и др.

(9) . Понятно, что укреплявшаяся обличительная направленность такого рода классово и партийно ориентированной историографии становилась все менее объективной.

Рецензии, комментарии и обзоры советских авторов 20-х годов тем не менее в целом отличались значительной свободой обсуждения поднимавшихся участниками событий и учеными вопросов, достаточно высокой степенью объективности и непосредственной связью между советской исторической наукой и ее оппонентами за рубежом, а также полемической заостренностью. Издание хроник важнейших событий гражданской войны позволило в определенной мере систематизировать и уточнить ряд фактов, персоналий и т.д. Они являлись источниками по этому периоду в разных регионах. Во второй половине 20-х гг. стало расширяться привлечение архивных данных в исследования по истории революции и гражданской войны.

Появились первые отклики на труды советских ученых, касавшиеся проблем истории белого движения и в целом противников большевизма. Так, Р. Хабас, оценивая книгу В. Владимировой «Год службы «социалистов» капиталистам. Очерки по истории контрреволюции в 1918 году» (М.-Л., 1927), отметил разнообразие и широту ее источниковой основы и вместе с тем подчеркнул недостаточно полный классовый анализ событий, смешение хронологического, географического и тематического принципов в структуре. Он считал, что монография не является научно-исследовательской работой, являясь лишь хроникой войны в 1918 году (10).

Однако специальных историографических работ по избранной теме в этот период не было. В целом же плодотворная в большинстве своем историографическая практика вскоре стала быстро изживаться, а интерес к истории российской контрреволюции и белого движения с конца

20-х годов резко падает. В условиях формирования культа личности И.В. Сталина и утверждения методологического тоталитаризма стало доминировать упрощенное и во многом искаженное изображение истории гражданской войны и особенно белого движения, резко сузилась источни-ковая база исследований по этой тематике. Многочисленные материалы по истории антисоветской борьбы, белого движения, да и те, что давали объективное представление об истории Советов и РКП(б) в 1918-1920 гг., их видных, но к тому времени отстраненных и репрессированных деятелей, были заключены в закрытые хранилища, недоступные для исследователей.

Примечательна в связи с этим «Инструкция по составлению хроники Октябрьской революции и гражданской войны», которую в 1928 г. опубликовал Истпарт ЦК ВКП(б) . В ней предписывалось сделать основным в составлении хроники выявление руководящей и организующей роли партии в революции и войне. «Деятельность же соглашательских партий и групп, как равно и контрреволюционных правительств и организаций, должна быть освещена в хронике лишь для наиболее полного выявления характера и форм борьбы нашей партии, рабочего класса и крестьянства с контрреволюцией», - говорилось там. Официальные материалы, пресса врагов революции должна была использоваться поэтому «с сугубой осторожностью», а документы из этих источников приводиться «как исключение», строго выверяться по «нашим». Вообще не рекомендовалось излишне заполнять хроники сведениями о контрреволюционных событиях, а в раздел о т.н. мел�