Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в.

Старухин, Николай Алексеевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в.

Год: 2012
Автор научной работы: Старухин, Николай Алексеевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Новосибирск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в."

На правах рукописи

005047171 ./е./

Старухин Николай Алексеевич

Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX начале XX в. (этапы формирования и принципы организации)

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 з ГЕН 2012

Новосибирск 2012

005047171

Работа выполнена в секторе археографии и источниковедения Федерального государственного бюджетного учреждения науки Институт истории Сибирского отделения Российской академии наук (ИИ СО РАН)

Научный руководитель: доктор исторических наук, академик РАН

Покровский Николай Николаевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Мосин Алексей Геннадьевич;

кандидат исторических наук Приль Людмила Николаевна

Ведущая организация:

ФГО УВПО Новосибирский государственный педагогический университет

Защита состоится 24 сентября 2012 г. в 10 час.ЗО мин. на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 003.030.01 при Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институт истории Сибирского отделения Российской академии наук (ИИ СО РАН) по адресу: г. Новосибирск, ул. Николаева, 8.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории СО РАН. Автореферат разослан «/У 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

Н.П. Матханова

Актуальность. Старообрядческому движению принадлежит одно из важнейших мест в отечественно!) истории и культуре. Указанным обстоятельством можно объяснить постоянное возрастание внимания к истории старообрядчества со стороны исследователей православия, народной культуры и общественного сознания. Однако до сих пор в истории старообрядчества, особенно региональной, много лакун. И если по истории возникновения раскола Русской православной церкви, ранней истории староверия выходят все новые и новые работы, то более поздние периоды, в частности - вторая половина XIX - начало XX в., во многом обойдены вниманием. Это касается и такого крупного явления, как история Белокриницкой («австрийской») старообрядческой церкви. Окончательно оформившаяся в 1847 г. на территории Австрийской империи, в селе Белая Криница, новая старообрядческая иерархия, включавшая епископат, стала быстро распространяться в России. Чрезвычайно интенсивно Белокриницкая церковь развивалась за Уралом. Однако о ней мы знаем мало: не были известны история возникновения сибирских мирских общин, особенности их взаимоотношений с епископатом, характер монашеского движения, которое привело к созданию белокриницких монастырей, идеологическая жизнь согласия, полемическое творчество его членов и многое другое. А если учесть, что Белокриницкое согласие быстро стало одним из крупнейших в старообрядчестве, в том числе и за Уралом, то актуальность предпринимаемого исследования очевидна. Его необходимость и актуальность связана также с тем, что на протяжении двух последних десятилетий наблюдается активный рост белокриницких общин.

Цель работы заключается в том, чтобы выявить особенности формирования белокриницких мирских и монашеских обществ Томской губернии, специфику организации их внутренней жизни и идейных установок.

Задачи. Во-первых, рассмотреть начальный этап возникновения белокриницкого («австрийского») согласия в России в его связи с началом формирования сибирских организаций «австрийцев». Во-вторых, изучить развитие государственной политики в отношении белокриницкого согласия с учетом сибирских реалий. В-третьих, исследовать этапы формирования белокриницких общин в Томской губернии, типы организаций «австрийских» староверов. В-четвертых, проследить, какую роль (организационную и идейную) играли в белокриницких обществах иноческие общины, проанализировать творческое наследие их лидеров.

Объектом диссертационного исследования являются мирские и иноческие общества белокриницкого («австрийского») согласия Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в.

Предмет исследования - процесс формирования белокриницких общин в Томской губернии, их количественный состав и внутренняя структура, отношения с духовно-административными центрами согласия на разных этапах.

Хронологические рамки. Нижняя граница определена 1850-1860 гг. -началом распространения «австрийского» священства в урало-сибирском регионе, и в том числе, в Томской губернии. Верхняя - переломным этапом в истории Белокриницкой иерархии, связанным с изменениями в законодательной политике государства по отношению к старообрядчеству в период революционного кризиса 1905-1907 гг.

Территориальные рамки включают Томскую губернию, старообрядческое население которой в изучаемый период было одной из самых крупных конгломераций среди всех губерний Российской империи. В ряде случаев в виде исключения приходится допускать более широкий территориальный охват, отражающий компетенцию сибирского белокриницкого епископата, что дает возможность осветить деятельность томских белокриницких миссионеров.

Методология исследования. Старообрядчество вызывает интерес специалистов разных областей: историков, филологов, философов, религиоведов, культурологов, музыковедов и т.д. В изучении феномена этого движения применим весьма широкий спектр методов познания, как теоретических, так и эмпирических. В нашем случае использовались следующие: системный, биографический, метод каузального анализа с его вниманием к причинно-следственным связям. Тесно связаны с последним методы историзма и герменевтики. Именно последние два позволяют увидеть предмет исследования в его историческом развитии, с учетом всего накопленного и проанализированного фактического материала, соотнести трактовку дошедших до нас авторитетных текстов старообрядческой традиции с авторской позицией поздних книжников-староверов.

При анализе источников принципиальное значение имели классические методы и приемы, которые разрабатывались отечественными источниковедами и археографами. Они позволяют не только атрибутировать тот или иной памятник, произвести его датировку, провести детальный содержательный анализ, но и вписать памятник в максимально широкий исторический контекст.

Степень изученности темы. История нового согласия изначально привлекала внимание представителей всех основных направлений русской дореволюционной историографии: синодальной, либеральной, демократической. Вполне объяснимо, что первые профессиональные исследования Белокриницкой иерархии принадлежат синодальным историкам. Своей основательностью, несмотря на концептуальную ограниченность, выделяются труды двух виднейших представителей этого направления - Н.И. Субботина и П.С. Смирнова. По истории томского староверия ХУНТ-ХТХ вв. следует отметить тщательные исследования профессора Томского университета, протоиерея Д.Н. Беликова. Его труды построены, в основном, на данных местных ведомственных архивов. В нескольких своих работах Беликов останавливается и на истории

«австрийского» согласия в Томской губернии, указывает на формы самоорганизации староверов-белокриницких.

Несколько работ по «томскому расколу» принадлежит историкам и писателям народнической ориентации - Н.М. Ядршщену, Г.Д. Гребенщикову, C.JI. Чудновскому. Отдельные данные об авторитетных для того времени духовных центрах Белокриницкой церкви среди старообрядческих поселений «поляков» Змеиногорского округа имеются в работе М.В. Швецовой, увидевшей свет в последний год XIX столетия. Работу выгодно отличает подробный анализ государственной переселенческой политики рубежа XVIII-XIX вв., анализ накопленного к этому времени статистического материала, типологизация миграционных процессов. Несколько эпизодов, связанных с судебными преследованиями белокриницкого священства в Томской губернии, в т.ч. первого сибирского епископа Савватия (Левшина), можно найти в одной из работ историка либерального направления A.C. Пругавина. Позднее линию исследования A.C. Пругавина продолжил С.П. Мельгунов.

В переходный для исторической науки период 1930-х гг. вышли две работы - А. Долотова и Н.М. Никольского, так или иначе касающиеся нашей темы. Монография Н.М. Никольского являлась определенной вехой в изучении православной церкви и староверия. Важные наблюдения, связанные с распространением белокриницкого согласия среди бухтарминских "каменщиков" в самом начале прошлого столетия, зафиксированы Е.Э. Бломквист и Н.П. Гринковой, работавшими на Бухтарме в составе ленинградской этнографической экспедиции на рубеже 1920 -1930-х гг.

В советский период в условиях жесткой цензуры занятия старообрядческой тематикой были чрезвычайно ограничены. Начиная с середины 1960-х гг., одним из первых, к исследованию старообрядчества обратился H.H. Покровский. Именно благодаря работе ученых созданного и возглавленного H.H. Покровским Новосибирского археографического центра произошло расширение проблематики, включая фундаментальную тему взаимоотношений староверческих организаций и властных структур разного уровня, историю социальной и политической составляющих староверческого движения. H.H. Покровский писал о борьбе различных группировок внутри старообрядчества, развитии согласий и подвижности границ между ними, о плотном пересечении путей миграций по религиозным мотивам с общими миграционными потоками, о роли в идеологии староверия комплекса идей, основанных на разных пластах книжной и культурной традиции. История и эволюция идеологии разных согласий, творчество отдельных писателей-староверов и книжные памятники исследовались рядом сибирских и других ученых - представителей школы H.H. Покровского: Н.С. Гурьяновой, А.И. Мальцевым, А.Т. [Пашковым, В.И. Байдиным, JI.K. Куандыковым, Н.Д. Зольниковой, JI.B. Титовой, О.Д. Журавель, М.В. Першиной, А.Г. Мосиным, И.В. Починской, П.И. Мангилевым, Ю.В. Клюкиной (Боровик), С.А. Белобородовым н др.

Отдельные положения, связанные с особенностями взаимоотношений томских белокриницких общин с властями, их историей, социальной и культурной спецификой затрагивались в работах JT.H. Приль, И.В. Куприяновой, К.Ю. Иванова. Сравнительные характеристики внутренней организации иноческих обществ «австрийцев» (на примере Казанского скита) и странников, содержатся в одной из глав диссертационного исследования Е.Е. Дутчак. Ранней литературе белокриницких старообрядцев посвящена диссертация Л.П. Крахмальникова. Помимо названных, отметим и серьезные диссертационные исследования A.C. Ряжева, JI.H. Сусловой, H.A. Мухортовой, итоги которых учтены в нашей работе.

Источники. В соответствии с устоявшейся классификацией использованные в работе источники делятся на документальные и повествовательные, которые подразделяются по видам и разновидностям. ■

К документальным относятся: законодательные источники, исходившие от органов светского государственного либо церковного управления разного уровня. К указанному виду относятся также памятники канонического права белокриницких староверов. К каноническо-правовым (нормативным) памятникам «австрийцев» следует отнести постановления столичных «освященных» соборов, а также такую разновидность, как уставы и их проекты, активно создававшихся в период учреждения московской архиепископии административных структур согласия.

Делопроизводственная документация во многом является базовым видом источников в диссертационном исследовании. Документы старообрядческого происхождения «австрийцев» представлены материалами делопроизводства московской белокриницкой архиепископии. Сибирской белокриницкой епархии и выделенной из ее состава в 1885-1886 гг. епархии Томской и всея Сибири. Здесь имеются следующие разновидности: протокольная документация, журналы входящих и исходящих бумаг, отчетная документация. Широко представлена деловая переписка. Именно на основе этих источников можно реконструировать историю сибирских белокриницких обществ, их внутреннюю организацию, изучить динамику конфликтных ситуаций. Особенностью деловой переписки белокриницких староверов является ее тесная связь с перепиской частной: деловые послания лидеров «австрийцев» содержат зачастую элементы приватного содержания. В переписке белокриницких староверов нередко встречаются архаичные самоназвания («епистолия», «послание»), что говорит об отсутствии четкого разделения деловой переписки и литературно-публицистических произведений. Объем ряда посланий «австрийцев», специфика тематики, попытка придать той или иной теме общественный резонанс выводят их за рамки делопроизводства и позволяют отнести к повествовательным источникам.

Особая разновидность старообрядческого делопроизводства ставленные грамоты сибирских епископов и священников. Эти грамоты

конфисковывались во время арестов; крайне плохой оказалась и сохранность местных общинных архивов, поэтому ставленных грамот дошло до нас мало.

Выделяются также материалы нелегальных старообрядческих съездов. Материалы носят комплексный характер, они включают в себя следующие группы законодательных и делопроизводственных источников: копии правительственных законодательных актов, определений и указов разных ведомств, касающихся староверов, копии решений столичных и местных судов по старообрядческим делам, доклады участников съездов, прошения местных белокриницких обществ, протокольные записи и решения по обсуждаемым вопросам.

К особой, специализированной системе документирования следует отнести судебно-следственные дела. Исследователи неоднократно указывали на комплексный характер эгого подвида источников. В диссертации использованы материалы нескольких судебно-следственных дел, отложившихся в фондах Томской духовной консистории. Барнаульского духовного и Томского губернского правлений.

Статистические источники - еще один вид документальных материалов; они включают акты учета населения, статистические данные разных ведомств. Весьма проблематичным по причине значительных искажений является использование данных официальной статистики о белокриницких староверах. Большего доверия заслуживают сводные данные, публиковавшиеся по итогам городских и всероссийских переписей, и более поздние неопубликованные ведомственные данные.

В диссертационном исследовании использовались повествовательные источники личного происхождения: воспоминания миссионеров, дневники и путевые заметки (например, сотрудников Противораскольнического Братства и Алтайской духовной миссии и т. п.), мемуарная литература самих «австрийцев». Кроме мемуаров, нарративные источники старообрядческого происхождения представлены историческими, эсхатологическими и догматика-полемическими сочинениями белокриницких староверов. В рассматриваемый нами период просматривается тенденция белокриницких апологетов к созданию обобщающих трудов, разного рода историко-канонических «обозрений», «бесед». Из сибирских писателей-белокриницких в исследуемый период особо выделяется игумен Казанского скита Феофилакт (Савкин).

Из общих исторических сочинений в работе в качестве источников использовались разные редакции и издания «Сказания» белокриницкого инока Нила, «Краткая история древлеправославной Российской церкви благочестивого священства» (Яссы, 1878 г.), «История о существовании священства в старообрядческой Христовой церкви» епископа Арсения Уральского. Некоторые из нарративных источников публиковались в старообрядческих и научных изданиях (дореволюционных и современных), но большинство их используется в диссертации впервые.

Научная новизна исследования. Впервые предложено системное исследование полувековой истории сибирской ветви Белокриницкой церкви, одного из самых крупных и влиятельных старообрядческих направлений второй половины XIX - начала XX вв. Вводится ряд новых источников по истории как урало-сибирских, так и столичных белокриницких обществ. Это касается отдельных нормативно-правовых разработок «австрийцев», белокриницких сочинений 1880-90-х гг., делопроизводственной документации бывшей московской архиепископии Белокриницкой иерархии, касающейся сибирских белокриницких организаций. Детальный анализ этих источников позволил реконструировать самый ранний этап распространения мирских и иноческих обществ староверов-«австрийцев» среди беглопоповщины Томской губернии, проследить характер их связей со столичными белокриницкими организациями, количественный и социальный состав, внутреннюю структуру, влияние томской белокриницкой организации на старообрядческие общины урало-сибирского региона.

Изучение опубликованных и неопубликованных источников по теме позволило сделать вывод как о социальной, так и идейной неоднородности белокриницких обществ. Более внимательное рассмотрение неокружнического конфликта 1862 г., полемики вокруг вопросов чиноприема, создания организационных структур согласия позволило существенно скорректировать взгляд на проблему отношений лидеров «австрийцев» с властями, отношений между руководством согласия и низовыми организациями. Впервые в наиболее полном объеме выявлены и проанализированы сохранившиеся послания одного из ярких представителей сибирского белокриницкого монашества игумена Феофилакта (Савкина), уточнена его биография, а также биографии других представителей белокриницких обществ Томской губернии, сибирского епископата, показана роль иночества в организационной структуре сибирских обществ.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке специальных и обобщающих курсов по истории России, религиоведению для студентов как гуманитарных, так и технических вузов. Кроме того, материалы исследования могут использоваться для популяризации научного знания в научно-популярных изданиях, написании учебных пособий и энциклопедических статей.

Положения, выноснмыс на защиту:

]. Реализация жесткого курса правительства Николая I, направленного на конечное изживание практики приема старообрядцами «беглых» священников официальной православной церкви, активизировала идейное размежевание внутри беглопоповских обществ. С одной стороны, наблюдается радикализация согласия, полный отказ от приема какого-либо священства, оформляется беспоповская практика. С другой, происходит консолидация вокруг новых духовных центров, лидеры которых признали авторитет «австрийского» епископата.

2. Частичная либерализация правительственного курса в 1860—70-х гг., усиление влияния купеческой верхушки в белокриницком согласии подтолкнули процесс дифференциации уже внутри него, что выразилось в дискуссии «австрийцев» о проблемах внутренней жизни согласия, в частности, о формировании его организационных структур.

3. Усиление охранительных тенденций в правительственном курсе в 1880-1890-е гг. влияло на интенсивные внутренние споры в белокриницких обществах. Социальная и идейная дифференциация последних (как и старообрядчества в целом) способствовала разной трактовке базовых текстов, на основе которых староверы выстраивали отношения с церковными и гражданскими властями. На сибирские белокриницкие общества влияли продолжающиеся споры среди белокриницкого епископата о чиноприеме представителей официальной церкви и других согласий, о возможности использования книг гражданской и единоверческой печати, об организации и деятельности общественных объединений белокриницких староверов.

4. Распространение Белокриницкой иерархии в сибирском регионе имело специфику. К особенностям обществ сибирских «австрийцев» следует отнести: удаленность местных общин от их административных центров, и, следовательно, малая зависимость от них, изначальные особенности формирования, связанные с традициями крестьянского побега и пустынножительства, с миграционными процессами второй половины XIX в., более однородный социальный состав и большее влияние крестьянских миров, влияние стихийной беглопоповской практики, проявившееся, в частности, в сохранении института уставщиков-дьяков.

5. Выделяются следующие типы белокриницких обществ в Томской губернии: мирские (городские и сельские) и иноческие. Некоторые из мирских общин формировались под значительным влиянием скитской организации. Мирские и иноческие организации «австрийцев» формируются, в основном, в 1870-1890-е гг.

6. Наибольшее количество мирских обществ «австрийцев» прослеживается на юге Томской губернии. Для мирских организаций рассматриваемого периода характерно сохранение ряда типичных черт древнерусского прихода: демократизм внутренней жизни, материальная и хозяйственная независимость, свободный выбор священства, возможность отказать в месте неугодному клирику.

7. Самая крупная иноческая организация возникает на севере Томской губернии, неподалеку от губернского центра. Характерной особенностью последней является ее заметное организационное и идейное влияние на жизнь местных обществ в 1880—1890-е гг. Оно обеспечивалось прежде всего неукоснительным следованием христианским аскетическим идеалам. Позднее роль иноков падает, но их духовный авторитет сохраняется.

8. Авторитету иноческой организации способствовало развитие книжной и литературной традиции, которая определялась как идейными представлениями белокриницкого монашества, развернутой им внутренней и внешней полемикой, так и тенденциями книжной культуры «австрийцев» в целом. Стремление лидеров сибирских иноческих обществ следовать демократическим принципам организации внутренней жизни, сами попытки распространить эти принципы на жизнь мирских и иноческих общин зачастую приводили к конфликтам с верхушкой согласия. Конфликт монахов с администрацией Белокриницкой церкви подтолкнул процесс развития публицистической мысли «австрийцев». Наиболее ярко последняя проявилась в творчестве игумена Казанского скита Феофилакта (Савкина).

Апробация результатов исследования. Основные положения работы обсуждались в виде сообщений и докладов на следующих конференциях:

Всесоюзной научной конференции «Этнография Алтая и сопредельных территорий» (Барнаул, 1996);

- Всероссийской научно-практической конференции «Православие, современное образование и культура» (Барнаул, 1996);

- Всероссийской (позже международной) научно-практической конференции «Старообрядчество: история, культура, современность» (Москва, 1998, 2000, 2005);

- па третьих Гуляевских чтениях (Барнаул, 1998);

- II научных чтениях памяти профессора А.П. Бородавкина (Барнаул 1999);

- Всероссийской научной конференция «Мировоззренческие реконструкции традиционного сознания в евроазиатском сообществе: стереотипы и трансформация» (Томск, 2003);

международной научно-практической конференции «Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи» (Владивосток, 2004);

- межрегиональной научно-практической конференции «Сибирь на перекрестье мировых религий» (Новосибирск, 2006, 2011).

По теме диссертации опубликовано 16 статей, из них 3 в изданиях, рекомендованных ВАК. Материалы диссертации использовались при подготовке спецкурса на кафедре истории и политологии для студентов всех факультетов и форм обучения НГТУ, в столичных и региональных энциклопедических изданиях.

Структура п содержание диссертации. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, приложений, списка использованных источников и литературы. В приложениях приводятся фрагменты устава московского Духовного совета, наиболее полно характеризующие принципы работы этого органа; выдержки из посланий игумена белокриницкого Казанского скита Феофилакта (Савкина) за разные годы, и развернутый ответ из московской архиепископии, подписанный архиепископом Савватием (Левшиным), попечителям томского общества, касающийся внутренних проблем столичных и сибирских организаций «австрийцев».

Во введении обосновываются актуальность диссертации, степень изученности темы, формулируются цели и задачи работы, определяется объект и предмет исследования, хронологические рамки, характеризуется методология исследования и источниковая база.

В первой главе «Становление Белокриницкой церкви в России» дан общий исторический очерк белокриницкого согласия. Показано, что идея поиска собственного епископа была популярна в беглопоповских обществах страны, однако часть их со второй половины XIX в. полностью перешла к беспоповской практике. Наиболее последовательно выступили в поддержку поиска епископата общины, связанные с крупнейшим центром беглопоповцев - Иргизом. Именно разгром Иргиза и давление властей на другие ведущие беглопоповские центры страны послужили непосредственным толчком к поиску епископа и появлению трехчинной староверческой иерархии за границей. В дальнейшем инициатива в решении вопросов внутренней жизни нового согласия переходит к его административному центру Рогожскому кладбищу в Москве, лидеры которого смогли укрепить свой авторитет и широко распространить свое влияние. Устройство архиерейских кафедр на территории нескольких государств (Австрия, Турция) давало возможность минимизировать преследование российских властей; хиротония в 1849 г. первого епископа для староверов России, спустя три года создание собственно архиерейской (Владимирской и всея Руси) кафедры способствовали успешному распространению «австрийского» священства в Российской империи. Становление Белокриницкой иерархии шло на фоне давления властей, развития внутренних противоречий. Особенностью периода 1850-1860-х гг. становится «сепаратное» движение российских «австрийцев», направленное на достижение независимости от митрополии в Белой Кринице: перенос архиерейской кафедры в Москву и организация там архиепископии. Этот период характеризуется активным догматико-уставным творчеством, оформлением идеологии. Тогда же закладываются основы территориально-административной структуры согласия в целом. Этому способствовала, прежде всего, организация епископских кафедр и приходов, чему жестко противодействовали власти. Период с 1855 по 1862 г. - наиболее активный с точки зрения святительских хиротоний. В это время идет массовое образование низовых белокриннцких организаций, связанных со

священническими рукоположениями, деятельностью мирских и иноческих обществ, включая Урал и Сибирь. Как правило, административно-территориальное деление белокриницких общин приближалось к общегражданскому, что можно связать как с опытом дониконовской церкви, так и с влиянием практики официальной православной церкви.

Традиционная структура местных белокриницких организаций (епископ - епархиальный совет - благочинные — настоятель прихода) получила развитие несколько позднее. Но инициативу в ее создании проявляли уже на первоначальном этапе как епископат, так и руководство общин: первые - с целью повысить эффективность руководства и контроля, вторые — в связи со стремлением представлять интересы обществ и влиять на принятие тех или иных решений.

Из главных нормативных памятников рассматриваемого периода следует назвать Устав московского Духовного совета, из памятников идеологических - «Окружное послание» 1862 г. Выстраивание единой иерархической вертикали шло параллельно с усилением влияния московской купеческой верхушки, причем социальное размежевание было напрямую связано с размежеванием идейным. Наиболее ярко это проявилось при избрании московского архиепископа, и, прежде всего, в полемике вокруг «Окружного послания». «Окружное послание» вызвало острый конфликт внутри белокриницкого согласия, который так и не был преодолен. В неприятии этого документа рядом белокриницких обществ сыграли свою роль как организационная нестабильность, так и игнорирование руководством иерархии мнения белокриницких обществ. Не следует считать конфликт и исключительно следствием попыток обрядовой унификации или реакцией на «беспоповские» влияния. В старообрядческих сочинениях практически сразу же указывалось на социальную неоднородность московских попечителей и их роль в неокружническом «раздоре», непоследовательность в действиях белокриницких иерархов вообще. О глубине конфликта свидетельствует и развернувшаяся полемика по проблеме моления за «инославных царей», вопросам чиноприема. Таким образом, в рассмотренных в главе конфликтах учитывается весь комплекс причин, лежащих как в обрядовой, так и идейной сферах.

Во второй главе «Государственная политика в отношении Белокриницкой церкви» рассматриваются основные этапы развития законодательной политики властей. Отношение к новому старообрядческому согласию определялось общим принципом, сформулированным идеологами официального православия еще на рубеже ХУП-ХУШ вв. Имелась и специфика, в том числе региональная.

В середине XIX в. представители официозной клерикальной мысли активно прибегали к помощи гражданских властей в борьбе со старообрядчеством, включая белокриницкое согласие, поскольку традиционно рассматривали староверов как политических врагов, занимающихся антигосударственной деятельностью. В то же время лидеры

крупных старообрядческих обществ, в том числе белокриницких, напротив, нередко стремились подчеркнуть свою лояльность по отношению к государственной власти. Это касалось не только купеческих верхов, но и низовых обществ «австрийцев».

Бурное развитие российской общественно-экономической и религиозной жизни во второй половине XIX в., курс на либерализацию внутренней политики страны предполагали и изменения в развитии взаимоотношений между правительственными структурами и старообрядческими обществами. Инициативам правительства 1850-1860-х гг. предшествовал интенсивный обмен мнениями внутри высшей администрации по проблемам старообрядчества. Единства в том, как разрешить старообрядческий вопрос, ни в правительственном лагере, ни- в церковных кругах не было. Необходимо указать и на плохое понимание, а то и откровенную путаницу в трактовке чиновниками значительно усложнившихся к концу XIX в. догматических схем старообрядческих согласий. Гражданская администрация подчеркнуто выражала единство с церковными властями в борьбе со староверием, хорошо знакомое по предшествующим этапам истории. Но одновременно светская власть зачастую пыталась избежать прямого давления на староверие, ограничиться рекомендательными мерами. Связанные с этим попытки изменения в законодательной сфере наталкивались на энергичное противодействие Синода и церковной иерархии. Представители Синода приложили немалые усилия к выработке устраивавшего их правительственного курса на рубеже 1850-1860-х гг.; в частности, это касалось и принятия актов, направленных против Белокриницкой иерархии. Однако наиболее одиозные постановления предыдущего законодательства в этот период были отменены Комитетом, созданным для решения старообрядческого вопроса в 1864 г. Наибольшей последовательностью отличались решения Комитета в экономической сфере, касавшиеся, например, возможности записи купцов-старообрядцев в гильдии, отмены ограничений приобретать недвижимость и т.д. В последнем случае правительство явно учитывало интересы купеческой верхушки.

19 апреля 1874 г. правительство принимает правила о метрической записи браков, рождения и смерти старообрядцев. Записи о браках староверов должны были заноситься в особые метрические книги, ведение которых возлагалось па полицейские управления. Вместе с тем составители правил 1874 г. не отказались от дискриминационных по отношению к старообрядчеству мер: они стремились как ограничить распространение старообрядчества, так и не допустить выхода из официального православия тех староверов, которые по разным причинам оказались причисленными к синодальным приходам. Проблема официального признания старообрядческих семей в этот период так и не была решена.

В 1875 г. статусом староверия в стране занялась межведомственная комиссия при Министерстве внутренних дел под председательством товарища министра внутренних дел А.Б. Лобанова-Ростовского.

Растянувшаяся на несколько лет полемика между духовным ведомством и Министерством внутренних дел серьезно сказалась на сроках подготовки проекта закона «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб», одобренного Государственным советом и утвержденного Александром III 3 мая 1883 года. В новый законодательный акт вошли почти без изменений решения Комиссии министерства внутренних дел 1875 г. Старообрядцам на общих основаниях разрешалось: выдавать паспорта на отлучки внутри страны, торговать и заниматься промыслами; с санкции министра внутренних дел записываться в иконописные цехи; на определенных условиях староверы получили право занимать общественные должности, а также совершать общественные богослужения в частных домах и в особо предназначенных для этого зданиях и т.д.

Но усилия духовных властей, а также «охранительные» тенденции развития внутренней политики в России на рубеже 1880-1890-х гг. в значительной мере свели на нет закон от 3 мая 1883 г. В этот период начинается борьба белокриницких старообрядцев за предусмотренные в нем права. Противостояние белокриницких староверов с властями в зависимости от конкретной ситуации принимало разные формы. В частности борьба «австрийцев» за право свободного от вмешательства духовных властей совершения браков и богослужений в стране, как и в Сибири, вызвало массовое движение за выход из православных приходов (подача «отпорных» подписок). Как правило, староверы отказывались от уплаты руги (в основном продуктовой) православному клиру, от участия в строительстве православных церквей и т.д.

С середины 1890-х гг. в условиях преследования староверов со стороны гражданской и синодальной администрации' в белокриницком согласии усугубляются противоречия между низовыми организациями и московской купеческой верхушкой, в том числе в Сибири. Включенное в бюрократическую систему империи синодальное духовенство Томской епархии должно было действовать в русле правительственных законодательных актов. Это не исключапо преследования духовенством ведомственных интересов вплоть до конфликтов с гражданской администрацией. В то же время духовные власти стремились заручиться ее поддержкой, привлечь на свою сторону. Все это приводило к постоянным противоречиям между светскими и духовными властями по отношению к старообрядчеству.

В третьей главе «Сибирский епископат и московская архиеиискоиия» прослеживается начало организационного оформления общин белокриницкого согласия в Томской губернии.

Формирование белокриницких организаций как в европейской части страны, так и в урало-сибирском регионе определялось, с одной стороны, святительскими хиротониями, происходившими, как правило, по инициативе столичных центров, и с другой - возможностями местных обществ (в

условиях религиозных гонений последний фактор зачастую играл решающую роль). При всей заинтересованности архиепископии в организации епископской кафедры за Уралом без инициативы и поддержки самих сибирских обществ, на плечи которых ложились конкретные заботы по размещению епископа, его содержанию и сокрытию от властей, учреждение белокриницких епархий было невозможным. Однако обычный для староверов идейный и организационный полицентризм, как правило, связанный с беспоповскими направлениями, в определенной степени мог проявляться и в белокриницких общинах. Это противоречило централизаторской политике руководства согласия, поскольку появление епископата, естественно, требовало укрепления власти иерархии и сосредоточения в ее руках управленческих функций. Одним из следствий этих противоречий являлись процессы децентрализации, попытки выхода из-под контроля архиепископии. Нередок был переход в другие направления староверия или в официальную («никонианскую») церковь, формирование оппозиции, бравшей на себя создание организационных структур, так или иначе ограничивавших власть духовной иерархии. В этих условиях особое значение начинают играть личные качества иерарха, его духовный авторитет и организаторские способности. Нередко установление властной вертикали особенно на первых этапах становления согласия, приводило к столкновению иерархии со сложившейся стихийной практикой общин, традициями независимого прихода.

Деятельность сибирских белокриницких организаций, значительный рост святительских хиротоний особенно активизируются в 1860-1880-х гг в период архиепископства Антония (Шутова). В эти годы в России учреждаются основные епископские кафедры белокриницких, включая самую первую за Уралом - Тобольскую епархию.

Избрание первых сибирских иерархов - тобольского Савватня (Левшина) и томского Мефодия (Екимова), состоялось «по писменному удостоверению граждан», т.е. с санкции обществ. Вероятнее всего, Мефодию первоначально предполагалось передать управление пермскими приходами Во всяком случае, это обозначалось в титуле иерарха («епископ Пермский») в некоторых источниках, созданных после святительской хиротонии Однако в соборном определении об избрании Мефодия кандидатом на «сибирскую епархию» в сентябре 1885 г. этот титул не указан. В делопроизводстве архиепископии титул епископа обычно обозначался как «Томский и всея Сибири». Под окормление Мефодия отошли общины, находившиеся на территории не только Томской губернии, но Иркутской, Енисейской губернии, Амурской, Якутской, Забайкальской, Акмолинской Семипалатинской и Ссмиреченской областей. Именно период епископства Мефодия, конец 1880-1890-х годов, представляется весьма важным с точки зрения динамики развития согласия: оформляется организационная структура сибирских белокриницких обществ, хотя в томских мирских- и иноческих обществах существовала и довольно влиятельная группировка

недовольная Мефодием. Противоречия усугублялись борьбой лидеров этой группировки со столичной купеческой верхушкой и во многом зависящим от нее епископатом. Представители сибирских белокриницких организации связывали с институтом епископата действенный контроль над местным сибирским духовенством, обязательность выполнения своих требований к иерархии, обосновываемых древними каноническими нормами и традициями независимого средневекового прихода.

В четвертой главе «Белокриницкие мирские (городские и сельские) общества» оценивается состояние беглопоповских обществ, в которых белокриницкое согласие получает наибольшее влияние; рассматриваются этапы формирования мирских общин «австрийцев» в Томской губернии, принципы их внутренней организации и типология, выделяются районы их распространения.

Формирование белокриницких мирских организаций определялось несколькими процессами. Как известно, религиозные преследования стимулировали бегство староверов на окраины государства, включая Сибирь. Период активных гонений, в большей степени характерный в отношении старообрядческого движения во второй половине XVII - второй четверти XIX в., способствовал созданию крупных урало-сибирских центров старов'ерия, в которых впоследствии начинает распространяться Белокриницкая иерархия. С середины 1860-х гг. по 1880-е гг. процесс образования общин в немалой степени был связан с либерализацией правительственного курса и изменениями в переселенческой политике. В миграционном движении участвовали различные категории старообрядческого населения. Разные места выхода зачастую способствовали формированию общин с различными традициями. В рассматриваемый период по-прежнему существовали тайные, не контролируемые властями миграции, что также оказывало влияние на особенности складывания общин.

Наиболее ранние сведения о сибирских «австрийцах» относятся к 1850-1860-м гг. Заметно больше их становится в 1870-1880-е гг.: именно в эти годы создаются сибирские архиерейские кафедры, организация которых позволила увеличить численность белокриницкого духовенства, развернуть миссионерскую работу; в конечном счете, общее количество «австрийцев» стало существенно расти.

Принятие конкретного решения о переходе в новое согласие определялось позицией самих обществ, степенью и характером связей со столичными центрами белокриницких и их лидерами. При всей заинтересованности в распространении Белокриницкой иерархии руководство согласия нередко опасалось идти на открытый конфликт с местной духовной и гражданской администрацией и сдерживало инициативы местных групп в распространении «истинной веры».

На основании изученных источников выделяются следующие районы мирских организаций сибирских «австрийцев» за Уралом: западный (Тобольская, Омская губернии); восточный (Томская, Красноярская,

Иркутская и Енисейская губернии, Забайкальская, Амурская и Якутская области); южный (Семипалатинская и Акмолинская области). В ряде случаев материалы по западному району, отложившиеся в делопроизводстве сибирской епархии, отражали деятельность белокриницких обществ восточного района и для их характеристики используются в диссертации. Эти материалы свидетельствуют, что ведущая роль в формировании организаций «австрийцев» сибирского региона долгие годы принадлежала именно обществам Томской губернии.

Более детальный порайонный анализ позволил выделить в Томской губернии северные общества, формировавшиеся вокруг Томска, и общины юга губернии, входившие в состав Алтайского горного округа. Кроме того, выделяются районы новой миграции (Амурская и Якутская области), история которых затрагивается лишь в небольшой степени - в связи с необходимостью характеристики томских миссионеров-белокриницких, временно отлучавшихся на восток для организации жизни местных общин, как правило, по настоятельной просьбе последних.

В соответствии со способом и местом формирования белокриницких организаций, ролью мирских или иноческих лидеров в них выделяются следующие общие типы сибирских обществ: мирские (городские и сельские) и иноческие. В свою очередь, из мирских можно выделить общины, основанные в результате деятельности иноческих организаций и в ходе переселенческого движения второй половины XIX в. Влияние иноков в равной степени могло распространяться как на городские, так и на сельские общества. К первым относятся общества крупнейших купеческих центров Томской губернии - Колывани, Томска. В целом, в материалах делопроизводства в 1870-1890-е гг. фигурирует 51 мирская община (из них 10 - городских). На рубеже 1890-1900-х гг. процесс формирования белокриницких организаций в основном завершается, хотя развитие их внутренней организационной структуры продолжается и в дальнейшем.

Важной составляющей жизнедеятельности сибирских белокриницких приходов являлись основы организации их внутренней жизни, методы решения проблем руководством общин. В отличие от приходов официальной православной церкви белокриницким общинам удалось избежать вмешательства государства в свои дела по ряду направлений деятельности и сохранить черты, характерные для древнерусского прихода: демократизм организации, ориентированной на допетровские нормы канонического права; зависимость духовенства от общин, включая его выбор и содержание. В то же время с сибирскими общинами синодальной церкви старообрядческие общества сближала пестрота социального состава, прежде всего, в городских общинах, огромная разбросанность приходов. С вышеперечисленным напрямую была связана и возможность белокриницких общин отказывать неугодному клирику в месте, выступать самостоятельно за свои интересы перед любыми инстанциями. К сохранившимся у «австрийцев» функциям допетровского прихода, наиболее прослеживающимся по документации,

можно отнести и функцию хозяйственную, тесно связанную со строительством и содержанием культовых зданий: домовых купеческих церквей и моленных-часовен (общинных и частных), приспособленных для совершения церковных служб на походных алтарях. Как правило, у всех белокриницких клириков имелись походные церкви, приобретаемые либо на средства обществ, либо на частные пожертвования, что также накладывало отпечаток на организацию культа, отношения между духовенством и общинниками.

Другая особенность сибирских белокриницких обществ - удаленность от духовных центров, недостаток своего священства привели, особенно на первых этапах становления Белокриницкой церкви, к сохранению своеобразного института уставщиков - «дьяков», «наставников». Появление названного института в исследовательской литературе оценивалось по-разному. Синодальные ученые связывали его формирование у томских беглопоповцев (по крайней мере, у части общин в Бийском округе), в которых позже распространилось «австрийское» согласие, с влиянием культовой практики Ветки. H.H. Покровский на примере «поляков» Алтая показал, что появление у них института «дьяков» связано с падением роли беглого священства вообще - это значительно сближало беглопоповщину со «стариковщиной» - часовенными XIX в. Белокриницким уставщикам разрешалось исполнение определенных треб, прежде всего, крещения, браков, как это практиковалось и у беспоповцев. Важную роль в сибирских обществах играли попечители обществ. Попечители делали материальные пожертвования, несли ответственность за строительство и содержание культовых зданий, организацию богослужений, принятие тех или иных решений, касавшихся жизни общин. Но основная материальная нагрузка в сибирских белокриницких организациях лежала на рядовых общинниках.

Пятая глава «Белокрнницкие иноческие организации в Томской губернии» посвящена истории и внутренней организации иноческих обществ томских «австрийцев», их взаимоотношениям с мирскими общинами. Глава состоит из двух параграфов: 1. «Иноческие организации во взаимоотношениях с мнрскими обществами («одиночные» иноки, «малые» скиты)»; 2. «Казанский скит: белокриннцкая иноческая организация на севере Томской губернии».

Монашеская организация «австрийцев» была в основном связана со скитскими иноческими поселениями и формировалась параллельно с белокрипицкими мирскими обществами. Белокриницкое иночество возникло в условиях, связанных как с историей ведущих беглопоповских центров XVIII-XIX вв., гак и с внутренней полемикой в бывшей беглопоповщине. Некоторые из иноков жили вне монастырей. Эти иноки, как и проживавшие в скитах отшельники, брали на себя не только функцию организаторов богослужений, но и учительную, закрепляя тем самым традиционное влияние монахов на духовную жизнь мирян, формирование их идейных представлений.

Небольшие иноческие структуры складываются сразу после возникновения Белокриннцкой иерархии на территории Томской губернии. Они немногочисленны, неразрывно связаны с мирскими организациями, в немалой степени зависят от них. Подавляющее большинство монахов '-выходцы из крестьянских миров и связанных с ними городских обществ урало-сибирского региона. Несмотря на свою малочисленность, иноческая организация обретает большой авторитет в среде сибирских «австрийцев».

Более четко процесс формирования скитских организаций прослеживается на юге Томской губернии, передовом крае ранней крестьянской колонизации. Но в самом конце 1870-х гг. на севере Томской губернии, неподалеку от губернского центра, в результате перехода к «австрийцам» достаточно большой группы иноков из согласия часовенных возникает Казанский скит - несколько иной тип иноческой общины, более многочисленной и организационно оформленной. Образование' этого скитского центра является, с одной стороны, результатом нелегального переселения в район Томска группы часовенных черноризцев из соседнего уральского региона, с другой - определенным итогом бурных диспутов происходивших в обществах урало-сибирских часовенных по нескольким взаимосвязанным темам - о «последних временах» и об отношении к никоновской церкви. Одновременно вырабатываются позиции по отношению к белокриницкому епископату. Вероятно, какая-то часть часовенных иноков и бельцов, живших около Томска, присоединилась к скитникам ■ возглавляемым энергичным игуменом Феофилактом (Савкиным), по приезде их в Томскую губернию. Укажем на взаимосвязанный процесс иноческих миграций и крестьянской колонизации, хорошо описанный в историографии предыдущих этапов старообрядческого движения: скит окружали крестьянские заимки, помогавшие скитникам и затруднявшие проникновение в него посторонних лиц.

Внутренняя жизнь Казанского (позже - Новоархангельского) скита строилась на принципах общежительных монастырей. Вокруг главных мужских и женских обителей в тайге находилось большое количество одиночных келий. В случае набега полиции это позволяло уйти от преследования, способствовало быстрой регенерации скитов. В условиях постоянных угроз со стороны властей и ограниченных возможностей самообеспечения количество скитников даже в период наибольшего расцвета Казанской обители не превышала 40 человек. Влияние скита лежало в организационной и идейной сфере. При прямом участии иноков было основано несколько мирских приходов; некоторые из обществ, включая такие как томское и колыванское, находились под непосредственным влиянием иноческои организации. Кроме того, на рубеже 1890-1900-х гг сибирскую кафедру последовательно возглавляли выходцы именно из Казанского скита-епископ Тобольский и Колыванский Антоний (Паромов) (1894-1899) с 1899 г - епископ томский Феодосии (Быков). Реально закрепленное лидерство скита способствовало идейному сплочению иноков. В этих условиях закономерно

обостряются его отношения с руководством согласия, отдельными представителями белого духовенства и столичной купеческой верхушкой.

Шестая глава «Полемика иноков Казанского скита и проблемы признания авторитета белокриницкого священства» содержит анализ творческого наследия игумена томского иноческого центра Феофилакта (Савкина) и его единомышленников, выявляются ключевые вопросы полемики.

Авторитет иноческой организации, как и любой другой организации в староверии, опирался на развитую книжную и литературную традиции. Иноки Казанского скита с самого начала вели полемику со странниками и с поморцами. Впоследствии ареал споров расширяется за счет внутренних несогласий, диспутов с представителями официального православия. Дискуссии с последними были вызваны не только идейным противостоянием, но и переходами в «никонианство» или единоверие части бывшей скитской братии. Ярким примером такого рода полемического сочинения является работа, имеющая название «Показание истины, служащия ко оправданию православнаго старообрядчества». Это самое обширное из известных нам на сегодняшний день сибирских белокриницких полемических трудов, направленных против официальной церкви.

Переход к «австрийцам» о. Феофилакта с группой черноризцев существенно обострил споры среди урало-сибирских часовенных, причем не только по проблеме белокриницкого епископата: очень актуальными, например, становятся дебаты о духовной или чувственной природе Антихриста. В полемику втягиваются старцы одного из самых старых и авторитетных монашеских центров часовенных - скита о. Нифонта.

Одной из ярких фигур на поприще идеологической и общественной борьбы являлся о. Феофилакт (Савкин). По источникам прослеживается его интерес к каноническому и уставному творчеству, созданию исторических сочинений. Лучше всего сохранилось эпистолярное наследие отшельника (не менее 70 посланий). Более детальное знакомство с посланиями о. Феофилакта позволяет распределить их по этапам, напрямую связанным с общественной деятельностью отшельника: переписка времени обращения в белокриницкое согласие и организации Казанского скита после перехода к «австрийцам» (1879-1880 гг.); послания в период организации епископской кафедры в Томской губернии и конфликта с московским Духовным советом и архиепископией (1884-1889 гг.); переписка после снятия запрета игумена в служении и руководстве скитом, наложенного архиепископией, и основания Новоархангельского скита (рубеж 1900-х гг.) Наиболее интенсивный характер переписки приходится на первые два этапа деятельности игумена (не менее 50 посланий).

В посланиях о. Феофилакта выделяются несколько ключевых тем. Возникновение трехчинной иерархии, создание организационных структур согласия и попытка выстроить единую властную вертикаль выдвинули проблему контактов как столичного, так и сибирского епископата с этими

создаваемыми структурами. Все более увеличивающееся, несмотря на противодействие властей, количество белого и черного белокриницкого духовенства невольно порождало проблему его взаимоотношений накладывавшихся на интересы социально дифференцированных мирских и тесно связанных с ними иноческих общин. Выделяются «эпистолии» с достаточно ярко выраженной социальной проблематикой. Сохранялась и проблема отношений с другими старообрядческими согласиями. Более четко она прослеживается в ранних посланиях о. Феофилакта, в особенности в отношении бывших единоверцев черноризца - часовенных.

Для творчества о. Феофилакта характерен определенный дрейф от внутренних споров «австрийцев» к более широким по своей проблематике дискуссиям. Для него особенно важна тема «враждебных властей» затрагиваемая в связи с имущественными конфликтами в некоторых сибирских обществах на рубеже 1900-х годов. Острыми остаются противоречия томского игумена с попечителями обществ и столичной купеческой верхушкой. Указанные противоречия, наряду с идеологической и организационной близостью сибирских отшельников к демократическому крылу столичных «австрийцев», во многом позволили о. Феофилакту и его единомышленникам дополнить тематику сочинений столичных белокриницких апологетов (о роли выборных начал в жизни согласия) а в отдельных случаях (обличения церковных и гражданских влас'тей) актуализировать ее.

В заключении подводятся итоги исследования и излагаются основные выводы.

Возникновение нового направления староверия в XIX в Белокриницкой («австрийской») иерархии определялось несколькими факторами: неоднородностью беглопоповщины, колебаниями в правительственном курсе по отношению к «расколу».

Удачная реализация идеи возобновления собственного епископата поддержка столичных купеческих верхов и низовых организаций способствовали успешному распространению белокриницкого согласия не только за границей, но и в самой России. Но правительственные мероприятия, направленные на искоренение староверческого епископата внутренние противоречия среди самих «австрийцев» раскололи и это направление старообрядчества. Долгие годы продолжались споры вокруг вопросов чиноприема, отношения к «никонианской» церкви, бывшим сооратьям по вере - неокружникам, представителям других согласий В немалой степени борьба между группировками определялась либерализацией правительственного курса после 1861 г., в ходе реализации которого происходит усиление торгово-промышленной верхушки «австрийцев» Одновременно происходит борьба староверов за те минимальные права' которые предусматривали законодательные инициативы правительств^ периода Великих реформ, в частности, закона от 3 мая 1883 года Белокриницкие общества, боровшиеся за реализацию провозглашенных в

этом законе прав, столкнулись с «охранительными» тенденциями правительственного курса и местной сибирской администрации. Поэтому неудивительно, что эта борьба продолжалась не одно десятилетие и в значительной мере обострила противостояние низовых белокриницких обществ с верхушкой своего согласия, боявшегося идти на открытый конфликт с властями, подтолкнула развитие белокриницкой полемики.

В ходе исследования удалось выяснить, что типологически томские белокриницкие общества делились на мирские (городские и сельские) и иноческие. В своей подавляющей массе мирские общества были сельскими, располагавшимися в южной части Томской губернии и сформировавшимися на базе бывших беглопоповских общин. Образование ряда мирских обществ происходит в результате миграционных процессов, вызванных переселенческой политикой второй половины XIX в. Некоторые из сельских белокриницких обществ возникают под влиянием проповеди иноков. Определенное влияние иноков прослеживается и в мирских общинах на юге Томской губернии, но там преобладал иной тип иноческой организации, обозначенный в диссертационном исследовании как «малые» скиты. Наиболее крупные городские обшины «австрийцев» формируются на севере губернии и находятся под значительным влиянием иноческой организации (Казанского скита).

Специфика сибирских обществ определялась их удаленностью от всяческих властей (и, следовательно, большей независимостью от них), более однородным по сравнению со столичными обществами социальным составом, большим влиянием крестьянских миров. В целом белокриницкие общины-приходы в рассматриваемый период сохраняли многие типичные черты традиционного независимого прихода: хозяйственную и внутреннюю самостоятельность, право выбора священника, возможность ходатайства перед вышестоящими инстанциями и др. Представители белокриницких обществ последовательно отстаивали свои права как перед светской, так и собственной администрацией.

Формирование и развитие томских иноческих организаций было связано с историей основных беглопоповских центров ХУШ-Х1Х вв., идеологией этого направления староверия. Определяющая роль в развитии монашеской организации «австрийцев» принадлежит инокам, переселившимся с Урала и перешедшим к белокриницким из согласия часовенных. Хорошо развитые аскетические традиции бывших беглопоповцев - часовенных, каковыми являлись большинство монахов Казанского скита, близость и постоянные контакты с видными фигурами столичных «австрийцев» способствовали не только успешному оформлению и существованию иноческой организации, но и во многом привели' к конфликту с верхушкой согласия в конце 1880-х гг.

исследовании проанализирована наиболее представительная часть эпистолярного наследия этой виднейшей фигуры сибирского монашества. На основе его посланий выделено несколько этапов в творческом наследии о. Феофилакта, уточнены тематика и направления, установлены их идейная связь с литературным наследием Древней Руси, новаторские тенденции в творчестве писателя.

Характерно, что внутренняя полемика 1880-1900-х гг., которая велась представителями сибирских и столичных обществ «австрийцев», совпадает по времени с очередным давлением властей на Белокриницкую церковь. Но церковная и гражданская администрация столкнулась с активным сопротивлением низовых, в т.ч. урало-сибирских, белокриницких организаций. Примечательно, что от участия в этом сопротивлении уклоняется под разными предлогами московская купеческая верхушка. Результатом противостояния являлись как литературные разработки, так и дальнейшие организационные и структурные изменения в согласии.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК

1. Старухин H.A. Белокриинцкие общины Томской губернии-проблемы церковной организации и управления (вторая половина XIX века) // Вестник Новосибирского гос-го ун-та. Серия: история, филология 2006 Т 5. Вып. 1. (доп.). История. С. 113-118.

2. Старухин H.A. Проблемы изучения творческого наследия старообрядческого писателя Г.А. Страхова // Гуманитарные науки в Сибири 2009. № 3. С. 113-115.

3. Старухин H.A. Неокружнический конфликт и полемика вокруг моления за «инославных» царей в белокриницком согласии (1860-1900-е гг.) // Вестник НГУ. Т. 9. Вып. 1. История. Новосибирск, 2010. С. 255-259.

В других изданиях

4. Старухин H.A. Организация и деятельность противораскольнического братства св. Димитрия, митрополита Ростовского (1884-1885)//Алтайский сборник. Вып. XVIII. Барнаул, 1997. С. 58-63

5. Старухин H.A. Материалы по истории Крестовоздвиженской старообрядческой церкви (обзор фонда фонда 135 ЦХАФ АК) // Гуляевскис чтения. Вып. I. Материалы 1, 2 и 3-ей историко-архивных конференций Барнаул, 1998. С. 292-298. '

6 Старухин H.A. Белокриницкое согласие на Алтае: Барнаульская Крестовоздвиженская церковь // Старообрядчество: история и культура.

Барнаул, 1999. С. 93-103.

7 Старухин H.A. К истории старообрядчества Нижнего

Причарышья // Нижнее Причарышье. Очерки истории и культуры. Барнаул -

Усть-Пристань, 1999. С. 39-41.

8 Старухин Н А. Новые материалы из жизни старообрядческого апологета Ф.Е. Мельникова // Жизненные силы славянства на рубеже веков и мировоззрений. Барнаул, 2001. Ч. 1. С. 292-297.

9. Старухин H.A. Два письма Ф.Е. Мельникова в ГАНО (материалы

к биографии) // Остров веры. Миасс, 2003. № 5. С. 58-60.

10 Старухин Н А. Из истории старообрядчества и старообрядческих согласий Залесовского района // Залесовское Причумышье. Очерки истории и

культуры. Барнаул, 2004. С. 77-90. __

11 Старухин H.A. Старообрядчество Алтая: исторически!! очерк // Старообрядчество: история, культура, современность. Т. I. Материалы VII международной научной конференции: «Старообрядчество: история, культура,

современность». М., 2005. С. 328-332.

12 Старухин H.A. К проблеме внутренней и общественно-политической жизни белокриницких старообрядческих общин Томско-Алтайской епархии в конце XIX - начале XX в. // Сборник научных трудов

ФГО Новосибирск, 2006. С. 179-83.

13 Старухин H.A. Новые источники по истории белокриницких общин Томско-Алтайской епархии // Общественное сознание населения России по отечественным нарративным источникам XVI - XX вв.

Новосибирск, 2006. С. 262-281. __

14 Старухин НА. Белокриницкие общины Томской губернии в трудах историков XIX первой трети XX в. // Сибирь на перекрестье мировых религий: Материалы третьей межрегиональной конференции. Новосибирск,

2006. С. 221-222. ,87а_1ядпх г

15 Старухин H.A. Сибирские белокриницкие скиты в 18/O-lSVU-x I.

по материалам делопроизводства (к проблеме создания скитской организации) // Памятники отечественной книжности: новые тексты, новые интерпретации.

Новосибирск, 2007. С. 275-296.

16 Старухин НА. Источники по истории скитскои организации сибирских белокриницких общин (1870-1900-е гг.) // Общественное сознание и литература России: источники и исследования. Новосибирск, 2008. С. 30V-330.

Подписано в печать 24.07.2012г. Формат 60x84 1\16 Усл. печ. л. 1.75 Объем 28 стр. Тираж 120 экз. Заказ № 126 Отпечатано ООО «Омега Принт» 630090, г. Новосибирск, пр. Ак.Лаврентьева,6

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Старухин, Николай Алексеевич

Введение

Глава 1. Становление Белокриницкой церкви в России

Глава 2. Государственная политика в отношении

Белокриницкой церкви

Глава 3. Сибирский епископат и московская архиепископия

Глава 4. Белокриницкие мирские (городские и сельские) общества

Глава 5. Белокриницкие иноческие организации в Томской губернии

§ 1. Иноческие организации во взаимоотношениях с мирскими обществами («одиночные» иноки, «малые» скиты)

§ 2. Казанский скит: белокриницкая иноческая организация на севере

Томской губернии

Глава 6. Полемика иноков Казанского скита и проблемы признания авторитета белокриницкого священства

Введение диссертации2012 год, автореферат по истории, Старухин, Николай Алексеевич

Актуальность темы диссертационного исследования. Старообрядческому движению принадлежит одно из важнейших мест в отечественной истории и культуре. Указанным обстоятельством можно объяснить постоянное возрастание внимания к истории старообрядчества со стороны исследователей православия, народной культуры и общественного сознания. В советское время до второй половины 1980-х гг. история православия в целом, и старообрядчества, в частности, была непопулярной ввиду негласного запрета на религиоведческую тематику, не связанную с научным атеизмом. Исключением на общем фоне были труды ученых археографических центров Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Екатеринбурга и др. Позже, как известно, цензурное давление в об

I, ласти религиоведческих штудий исчезло, и количество работ в этой сфере мно > гократно увеличилось. Но до сих пор в истории старообрядчества, особенно региональной, много лакун. И если по истории возникновения раскола Русской православной церкви, ранней истории староверия выходят все новые и новые работы, то более поздние периоды, в частности - вторая половина XIX - начало XX в., во многом обойдены вниманием. Это касается и такого крупного явления, как история Белокриницкой («австрийской») старообрядческой церкви.

V«

Окончательно оформившаяся в 1847 г. на территории Австрийской империи,'в селе Белая Криница, новая старообрядческая иерархия, включавшая не только рядовое священство, но и епископат, стала быстро распространяться в России. Чрезвычайно интенсивно Белокриницкая церковь развивалась за Уралом. Однако о ней мы знаем мало: не были известны история возникновения сибирских мирских общин, особенности их взаимоотношений с епископатом, характер монашеского движения, которое привело к созданию белокриницких монастырей, идеологическая жизнь согласия, полемическое творчество его членов и многое другое. Если учесть, что белокриницкое согласие быстро стало одним из крупнейших в старообрядчестве, в том числе и за Уралом, то актуальность предпринимаемого исследования очевидна. Его необходимость и актуальность связана также с тем, что на протяжении двух последних десятилетий наблюдается активный рост белокриницких общин1.

В соответствии с целью работы предполагается решить следующие задачи. Во-первых, рассмотреть начальный этап возникновения белокриницкого («австрийского») согласия в России в его связи с началом формирования сибирских организаций «австрийцев». Во-вторых, изучить развитие государственной политики в отношении белокриницкого согласия с учетом сибирских реалий. В-третьих, исследовать этапы формирования белокриницких общин в Томской губернии, типы организаций «австрийских» староверов. В-четвертых, проследить, какую роль (организационную и идейную) играли в белокриницких обществах иноческие общины, проанализировать творческое наследие их лидеров.

Хронологические рамки исследования. Нижняя граница определена 1850 - 1860 годами - началом распространения «австрийского» священства в урало-сибирском регионе, и в том числе, в Томской губернии. Верхняя - переломным этапом в истории Белокриницкой иерархии, связанным с изменениями в законодательной политике государства по отношению к старообрядчеству в период революционного кризиса 1905 - 1907 гг.

1 Белокриницкая иерархия: Наша позиция. Белокриницкий Устав. М., 2004. Издатель: Миссионерский отдел Русской Древлеправославной Церкви.

Территориальные рамки включают Томскую губернию, старообрядческое население которой в изучаемый период было одной из самых крупных конгломераций среди всех губерний Российской империи. Достаточно многочисленные общества белокриницкого согласия сложились на рубеже XIX - XX вв. практически во всех уездных городах и ряде сел Томской губернии. В ряде случаев в виде исключения (например, в гл. 4) приходится допускать более широкий территориальный охват, отражающий компетенцию сибирского белокриницкого епископата, что дает возможность осветить деятельность томских белокриницких миссионеров.

Методология исследования. Старообрядчество (староверие) привлекает интерес специалистов разных областей: историков, филологов, философов, религиоведов, культурологов, музыковедов и т.д. В изучении феномена этого движения применим весьма широкий спектр методов познания, как теоретических, так и эмпирических. В нашем случае использовались следующие: системный, биографический, метод каузального анализа с его вниманием к причинно-следственным связям. Тесно связаны с последним методы историзма и герменевтики . Именно последние два позволяют увидеть предмет исследования в его историческом развитии, с учетом всего накопленного и проанализированного фактического материала, соотнести трактовку дошедших до нас авторитетных текстов старообрядческой традиции с авторской позицией поздних книжников-староверов.

Учитывая, что любая методика исследования прежде всего определяется двумя факторами - наличием источниковой базы и традициями ее изучения , подчеркнем - в нашем случае при анализе источников принципиальное значение имели классические методы и приемы, которые на протяжении ряда лет

2 Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988; Он же. Актуальность прекрасного. М., 1991.

3 Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969. С. 17. разрабатывались отечественными источниковедами и археографами4. Указанные методы позволяют не только атрибутировать тот или иной памятник, произвести его датировку, провести детальный содержательный анализ, но и вписать памятник в максимально широкий исторический контекст.

Степень изученности темы. История нового согласия изначально привлекала внимание представителей всех основных направлений русской дореволюционной историографии: синодальной, либеральной, демократической. Современные историки справедливо связывают с трудами представителей синодального направления появление первых профессиональных исследований по интересующей нас теме. Как правило, прикладной, миссионерский характер работ специфически сказывался на уровне обработки и подачи материала. Исследования синодальных авторов нередко содержат откровенно оскорбительные и враждебные высказывания в адрес старообрядчества (кое-что из этого начинает, к сожалению, активно воспроизводиться и современными авторами, несмотря на постановление Поместного собора РПЦ 1971 г. об отмене церковного проклятия старообрядцев). Иногда обнаруживаются фальсификации и грубые передергивания фактов. Поэтому без привлечения старообрядческих источников зачастую крайне проблематично восстановить ход того или иного события. Тем не менее и среди историков синодального направления мы встречаем ряд исследователей, относительная объективность работ которых далеко выводит их за рамки церковного официоза.

Прежде всего, это виднейший представитель синодальной историографии Н.И. Субботин, труды которого, посвященные Белокриницкой иерархии, можно

4 Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории, М., 1975; Валк С.Н. Избранные труды по археографии. Спб., 1991; Каштанов С.М. Актовая археография. М., 1998; Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 2003; Петров С.Г. О некоторых принципах издания документов в серии «Архивы Кремля» // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск, 2000. С. 363-366; Покровский Н.Н. «Текстология» Д.С. Лихачева и проблемы издания документов XX в. // Памятники отечественной книжности: новые тексты, новые интерпретации. Новосибирск, 2007. С. 153-160. назвать весьма основательными5. В его работах детально рассмотрены вопросы подготовки и устройства российскими староверами архиерейской кафедры за границей, учреждение митрополии в Белой Кринице и архиепископии в Москве, распространение белокриницкого священства в России в целом. Кроме того, непреходящую ценность исследований Н.И.Субботина составляет использование им рукописей и документов белокриницкого архива, полученных историком в результате перехода в официальное православие нескольких известных старообрядческих деятелей. Ряд наиболее важных документов был им издан в качестве приложений к трудам, либо в виде отдельных публикаций. Он использовал в своих работах и устные источники: всевозможные свидетельства и оценки, доверять которым, впрочем, стоит с большой осмотрительностью.

Несколько фактов из жизни сибирских «австрийцев» Н.И. Субботин приводит на страницах периодических изданий, выходивших под его редакцией6. В этом случае важно указать, что к сибирской тематике его заставила обратиться в какой-то степени и внутренняя полемика с представителями официальных синодальных органов , Н.И. Субботин обратил внимание и на выход одного из основных трудов по «томскому расколу» протоиерея Д.Н. Беликова, опубликовав на него не очень благожелательный отзыв8. Несмотря на концептуальную ограниченность (старообрядчество Субботин однозначно считал «орудием враждебных партий», подлежащим искоренению), работам Н.И.Субботина была суждена долгая жизнь, в том числе в качестве материала для создания многочисленных компиляций9. Имеются прямые указания на использование его

5 Субботин Н.И. История Белокриницкой иерархии. М., 1874. Т. 1; он же. История так называемого австрийского, или белокриницкого священства. М., 1899; он же. Современные летописи раскола. М., 1869; он же. Переписка раскольнических деятелей (материалы для истории Белокриницкого священства). Вып. 1. М., 1887; То же. Вып. 2. М., 1889; Вып. 3. М., 1899 и др.

6 Братское слово. 1886. Т. 1. С. 386; Летопись происходящих в расколе событий за 1886. М., 1886. С. 25,60; Летопись происходящих в расколе событий за 1890. М., 1891. С. 9,102-110.

7 Летопись происходящих в расколе событий за 1886.С. 45.

8 ОР РК ГМИР. Ф. 24. Оп. 2. Д. 26.

9 См.: Ивановский Н. Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола. Казань, 1887 и др. трудов в белокриницкой апологетике и полемике, включая сибирских «авст-10 риицев» .

Глава об истории Рогожского кладбища, связанного с ним поиска епископов, об устройстве архиерейской кафедры в Белой Кринице, о попытках создать единую беглопоповскую организацию на Урале содержится в «Очерках поповщины» другого борца с «расколом», П.И. Мельникова11. В этой же работе имеются отдельные упоминания о сибирских беглопоповцах, их связях с европейскими центрами.

К истории российских и заграничных центров «австрийцев», проблемам, вызванным неокружническим конфликтом в согласии, обращался наиболее

1") серьезный представитель синодальной историографии П.С. Смирнов . Он верно указывал на «разбросанность» материалов по сибирскому староверию, что заставляло исследователя сосредоточить усилия исключительно на общероссийском материале. Мастерски выполненные исследования П.С. Смирнова по истории поповщины, догматических споров в ней, сохраняют значение до сего:-/, дняшнего дня. Но, считая старообрядческое движение исключительно церковным явлением, он принципиально отрицал в нем любое проявление общественно-политической и гражданской активности. Отмеченная выше установка П.С. Смирнова - результат полемики ученого как с позицией Н.И. Субботина, так и с концепциями историков-демократов13.

Среди работ по истории томского староверия XVIII - XIX вв. выделяются основательные труды профессора Томского университета, протоиерея Д.Н. Беликова. Его исследования построены практически исключительно на базе архивных источников, в основном судебно-следственных дел. В одной из своих

10 Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999. С. 215. сн. 213; РГБ. Ф. 246. К. 189. Ед. 5. Л. 85. Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собрание соч. в восьми томах. Т. 7. М., 1976. С. 191-559; журнальный вариант: «Русский вестник». 1863, № 4-6; 1864, № 5; 1866, № 5 и 9; 1867, № 2.

12 Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб., 1909.

13 Смирнов П.С. История русского раскола старообрядства. Спб., 1895. С. 237. работ Д.Н. Беликов, пожалуй, впервые выделил причины и этапы старообрядческих миграций XVIII - XIX вв. в Томскую губернию, в том числе на Алтай, обобщил существующие к тому времени данные по численности томского ста-роверия14. Д.Н. Беликов не считал колонизацию края исключительно старообрядческой, хотя отмечал, что элементы общей крестьянской колонизации в значительной мере смешивались с ней или попадали под ее влияние.

В нескольких главах других своих работ Беликов касается и «австрийского» согласия в Томской губернии, называет первых белокриницких епископов и священников, отдельные моленные и монастыри, указывает на формы самоорганизации староверов-белокриницких15. Д.Н. Беликов впервые использовал следственное дело над епископом Савватием16. Однако стремление Савватия запутать следствие (это отмечал и сам Беликов) привело к невольному искажению некоторых биографических данных первого сибирского старообрядческого архиерея. Не обратил внимания Д.Н. Беликов и на ряд весьма ценных сведений, приводимых в допросах крестьян, привлекавшихся по делу Савватия (например, чумышского белокриницкого наставника П. Шмакова). Отметим, что привлечение материалов уже одного этого допроса позволяет в значительной мере реконструировать историю беглопоповской организации в Томской губернии, глубже понять ее традицию, сам механизм перехода в лоно Белокриницкой старообрядческой церкви.

Томский профессор богословия не сомневался, что старообрядчество представляет собой как гражданское, так и церковное «нестроение». Но указывая на излишнее усердие светских властей в борьбе со староверческим «расколом», он предлагал вести борьбу с последним исключительно силами церкви. Д.Н. Беликов не скрывал, что его исследование не является всеобъемлющим и

14 Беликов Д.Н. Первые русские крестьяне — насельники Томского края. Томск, 1898; он же. Томский раскол (исторический очерк от 1834 по1880-ые годы). Томск, 1901. С. 6-7. Журнальный вариант работы: Известия Императорского Томского ун-та. Томск, 1900. Т.16; там же. Томск, 1901. Т. 18; он же. Старинный раскол в пределах Томского края. Томск, 1905.

15 Беликов Д.Н.Томский раскол.С. 15-29,69-93, 142,157,169; он же. Старообрядческий раскол в Томской губернии (по судебным данным). Томск, 1894. С. 11, 35-36 (Приложение).

16 Беликов Д.Н. Томский раскол. С. 42-58. многое осталось за пределами работы, некоторые из приводимых им фактов по истории «австрийцев» ошибочны или требуют корректировки. Тем не менее использованная исследователем в ходе работы источниковая база по истории старообрядческих обществ Томской губернии второй половины XIX века во многом остается образцовой вплоть до сегодняшнего дня.

Выделим серию журнальных очерков по современному для того времени состоянию томского староверия И. Новикова, сотрудника епархиального про-тивораскольнического Братства св. Димитрия Ростовского, Статьи миссионера содержат ценный, но тенденциозно поданный фактический материал, сгруппированный по административно-территориальному, а в отдельных случаях и по тематическому признакам17. Интересен очерк по истории Томской епархии официальной православной церкви A.A. Мисюрева. В очерк включен анализ не только статистических данных по епархии, но приводятся и любопытные ха

1Я рактеристики томских преосвященных . Работа для нас актуальна еще и потому, что административное деление православных и белокриницких структур в середине и во второй половине XIX столетия нередко имело определенный параллелизм.

Как хорошо известно, в своих ярких, эмоционально окрашенных работах предреформенного и послереформенного периода основатель демократического направления в изучении староверия А.П. Щапов сознательно не касался обрядовых споров, на которых сосредоточивались синодальные историки19. Свои усилия этот замечательный ученый сосредоточил исключительно на социальной составляющей старообрядческого движения, состоянии русского общества

17 Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1-27 августа 1898 года // Томские епархиальные ведомости (ТЕВ). 1899. № 1. С. 1 -17; № 2. С. 1-9; № 4. С. 15-24; № 5. С. 16-23; № 6. С. 7-16; № 7. С. 1-18; № 8. С. 5-14; № 9. С. 1-7.

18 Мисюрев A.A. Краткий историко-статистический очерк Томской епархии. Томск, 1897.

19 Щапов А.П Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и в первой половине XVIII. Казань, 1858; Он же. Соч.: В 3 тт. Спб., 1906. Т. 1. и др. О Щапове см.: Маджаров A.C. Афанасий Щапов. Иркутск, 1992. в целом . Концепции А.П. Щапова с успехом разрабатывались его последователями. Среди них выделим В.В. Андреева21. Применительно к нашей теме исследования отметим своеобразную попытку дифференцированного подхода в изучении староверия, в том числе связываемую автором с различиями в местных культурах («этнографии») русского народа. Указывал Андреев и на сложность старообрядческого движения, отмечая различные составляющие староверческого протеста, проявлявшиеся в зависимости от характера преследования властей: религиозные, социальные и экономические.

Историкам и писателям народнической ориентации принадлежит несколько работ по «томскому расколу». Интересный статистический материал по старообрядческим обществам предгорных и горных районов Алтая, включая количественную раскладку по переселенцам в Томскую губернию из европейской части страны, был опубликован Н.М. Ядринцевым22. Г.Д. Гребенщиков опубликовал талантливый историко-этнографический очерк о староверии верховьев р. Убы, где «австрийское» согласие также имело распространение23. Сам факт появления указанных трудов, как и подача материала, напрямую связаны с влиянием областнических идей и, в частности, с личными инициативами «патриарха» областнического движения Г.Н. Потанина24.

В самом начале 1890-х гг. как результат внимания, которое уделялось в это время исследованиям религии, этнографии, быта народа, выходят заметки

20 Покровский H.H. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974. С. 17-18; Он же. Пути изучения истории старообрядчества российскими исследователями // Археографический ежегодник за 1998 год. М., 1999. С. 10-11.

21 Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. Исторический очерк. Петербург, 1870.

22 Ядринцев Н.М. Поездка в Западную Сибирь и в Горный Алтайский округ // Записки Западно-Сибирского отдела РГО. Кн. 2. Омск, 1879.

23 Гребенщиков Г.Д. Река Убы и убинские люди. Литературно-этнографический очерк // Алтайский сборник. Вып. XI. Барнаул, 1912. С. 1-80. Переиздание. - Река Убы и убинские люди // Гребенщиков Георгий. В просторах Алтая. Бийск, 2006. С. 24-104.

24 Ермакова Л.И. Переписка Г.Д. Гребенщикова с Алтайским подотделом ЗападноСибирского отдела ИРГО // Алтайский текст в русской культуре. Вып. I. Барнаул, 2003. С. 95-104; Шиловский М.В. «Полнейшая самоотвержанная преданность науке». Г.Н. Потанин: Биографический очерк. Новосибирск, 2004; он же. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона во второй половине XIX — четверти XX первой века. Новосибирск, 2008.

С.Л. Чудновского25. Он обследовал и частично описал хозяйство, быт, особенности различных старообрядческих согласий значительного числа деревень Бийского округа, где, как известно, старообрядчество, включая белокриницкое согласие, имело широкое распространение. Исследователь верно указывал на значение столичных старообрядческих центров в жизни местных обществ, выделял отдельные места переселений алтайских староверов. Неплохо Чуднов-ский ориентировался и в тонкостях старообрядческой полемики, причем не только между беспоповскими и поповскими направлениями, но и внутри этих течений (окружники и неокружники в белокриницком согласии). Проведенные исследователем собственные подсчеты «экономических факторов хозяйства» отдельных старообрядческих поселений привели его к выводу о более высоком уровне их экономического развития по сравнению с теми насельниками этих мест, которые находились в лоне официальной православной церкви.

Отдельные данные об авторитетных для того времени духовных центрах Белокриницкой церкви среди старообрядческих поселений «поляков» Змеино-горского округа имеются в работе М.В. Швецовой, увидевшей свет в последний л/ год Х1Х-го столетия . Работу выгодно отличает подробный анализ государственной переселенческой политики рубежа XVIII - XIX вв. и накопленного к этому времени статистического материала, типологизация миграционных процессов. М.В. Швецова точно констатирует связь духовной жизни «поляков» со стародубско-ветковской традицией. Однако вне рамок ценного труда М. Швецовой остался «пестрый» внутренний мир алтайской части бывшей беглопо-повщины. М.В. Швецова (как вслед за родоначальником демократического направления А.П. Щаповым, так и вслед за официозными историографами) считала необходимой правку церковных книг, осуществленную Никоном, давала крайне невысокую оценку уровню развития дораскольного периода русской церкви, гражданской жизни Руси в целом.

25 Чудновский С. Л. Раскольники на Алтае (выдержи из дневника) // Северный вестник. 1890. № 9. С. 39-74.

26 Швецова М. «Поляки» Змеиногорского округа // Записки Западно-Сибирского отдела РГО. Кн. 26. Омск, 1899.

Несколько эпизодов, связанных с судебными преследованиями белокри-ницкого священства в Томской губернии, в т.ч. первого сибирского епископа Савватия, можно найти в одной из работ историка либерального направления A.C. Пругавина . Сосредоточивший свое внимание исключительно на обличении правительственных преследований старообрядцев, историк, используя материалы, идущие от окружения А.И. Герцена и Н.П. Огарева, приводит факты многолетнего содержания в подвалах суздальского Спасо-Евфимиевского мо

70 настыря белокриницких епископов, ряда других религиозных диссидентов . Не потерял своего значения и библиографический справочник, составленный этим исследователем29.

Позднее линию исследования A.C. Пругавина продолжил С.П. Мельгу-нов30. Если А. Пругавин использовал, как он отмечал, лишь некоторые материалы местных архивов и гражданских периодических изданий, то С. Мельгу-нов воспользовался таким редким источником, как заграничные периодические издания «австрийцев» конца 1870 - 1890-х гг31. С.П. Мельгунов в основном верно воссоздает картину слежки и преследования в 1896-97 гг. российскими властями одного из инициаторов издания газеты «Слово правды» в Румынии белокриницкого апологета Ф. Мельникова. В целом, общим недостатком работ указанных авторов является их чрезмерная публицистичность, узкий круг используемых источников.

В качестве историографического факта можно рассматривать некоторые из дореволюционных работ белокриницких авторов. Упомянем в этой связи отдельные труды одного из крупнейших апологетов епископа Арсения Уральско

27 Пругавин A.C. Старообрядчество во второй половине XIX века. Очерки из новейшей истории раскола. М., 1904. С. 267-280.

28 Он же. В казематах. Очерки и материалы по истории русских тюрем. СПб., 1909. С. 161165.

29 Пругавин A.C. Раскол-сектанство. Материалы для изучения религиозно-бытовых движений русского народа, собранные A.C. Пругавиным. Вып. 1. М., 1887.

Мельгунов С.П. Из истории религиозно-общественных движений в России XIX в. М., 1919.

31 Мельгунов С.П. Из истории религиозно-общественных движений в России . С. 32-33. го (Швецова), И.А. Кириллова . У названных белокриницких писателей, на наш взгляд, неплохо прослеживается влияние идей демократической литературы, позднего славянофильства и почвенничества. Так, епископ Арсений дает определение старообрядчеству как движению «народной борьбы».

Начало марксистского направления историографии по нашей теме следует связать с несколькими работами В.Д. Бонч-Бруевича. Как известно, к теме старообрядчества и сектантства этот видный большевистский партийный деятель обращался несколько раз. В одной из ранних публицистических работ «Старообрядчество и самодержавие», написанной в эмиграции в 1902 г., В.Д. Бонч-Бруевич, исходя из давней идеи русской революционной демократии о возможности включения староверов в революционное движение (на определенных условиях), отмечал и всплеск общественного протеста в белокриницких обществах в связи с правительственными преследованиями рубежа 1900-х годов, их стремление к «солидарной активной деятельности» . Свою точку зрения он обосновывал, опираясь на материалы двух первых нелегальных белокриницких съездов «австрийцев».

В.Д. Бонч-Бруевич верно указывал на участие К.П. Победоносцева в организации новой волны преследований староверов, противоречие курса «репрессий» этого влиятельного чиновника вышедшим к этому времени правительственным актам. Сам уровень старообрядческого протеста, понятно, В.Д. Бонч-Бруевичем преувеличивался, хотя, действительно, под «прошением» «австрийцев» 1900 года, содержавшим требования вернуться к условиям закона от 3 мая 1883 года, подписалось более 49 тысяч белокриницких староверов России, включая организации Тобольской, Томской губерний, Урала34.

В другой своей работе В.Д. Бонч-Бруевич обратил внимание на социальное расслоение в белокриницких столичных обществах, беглопоповщине Ура

32 Арсений Уральский, епископ. Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на нее обвинений. М., 1996. С. 69; Кириллов И.А. Правда старой веры. М., 1916. Переиздание: Барнаул, 2008.

33 Бонч-Бруевич В.Д. Старообрядчество и самодержавие // Избранные сочинения в трех томах. М., 1959. Т. I. С. 90-110.

34 ОРРК ГМИР. Ф. 2. Оп. 9. Д. 28. Л. 2 об. . ла, ставшее причиной дальнейшей дифференциации внутри самого старообрядчества35. В то же время этот историк, вслед за синодальными исследователями, считал причиной разделения старообрядчества и «казенного» православия исключительно противоречия, лежавшие в обрядовой сфере, что явно диссонировало с его же определением старообрядчества как широкого общественного движения. Отметим роль В.Д. Бонч-Бруевича и в создании солидного архива первоисточников по сектантству и старообрядчеству, материалы которого только начинают привлекаться исследователями36.

В переходный для исторической науки период 1930-х гг. вышли две работы - А. Долотова и Н.М. Никольского, так или иначе касающиеся нашей темы . Труд А. Долотова, написанный с прикладной целью «борьбы против религии», несмотря на использование отдельных документов сибирских партийных архивов и сибирской старообрядческой периодики, понятно, нельзя отнести к научному исследованию. К тому же А. Долотова интересовали прежде всего выступления белокриницких староверов против мероприятий советской власти, что ограничивало хронологические рамки его книги.

Монография Н.М. Никольского являлась определенной вехой в изучении православной церкви и староверия. Отдельные направления, затронутые Н.М. Никольским, уже на новом исследовательском уровне успешно разрабатывались позднее: например, воспроизведенная им «щаповская» тема социального старообрядческого протеста под религиозными лозунгами аналогично освещалась в курсе лекций В.Г. Карцова38.

Важные наблюдения, связанные с распространением белокриницкого согласия среди бухтарминских "каменщиков" в самом начале прошлого столетия

35 Бонн- Бруевич В.Д. Сектанство и старообрядчество в первой половине XIX века // Избранные сочинения в трех томах. М., 1959. Т. I. С. С. 207.

36 Панченко A.A. Христовщина и скопчество: фолькор и традиционная культура мистических сект. М., 2002.

37 Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск, 1930; Никольский Н.М. История русской церкви. Рязань, 1930; 2-е изд. М., JL, 1931; переиздание: М., 1985.

38 Карцов В.Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. Спецкурс. Ч. 1,2. Калинин, 1971. зафиксированы Е.Э. Бломквист и Н.П. Гринковой, работавшими на Бухтарме в составе ленинградской этнографической экспедиции на рубеже 1920 - 1930-х гг .

В советский период в условиях жесткой цензуры занятия старообрядческой тематикой были крайне ограничены. Долгое время приоритет в этой области гуманитарного знания принадлежал филологам. Среди историков можно отметить буквально несколько фигур, работы которых стали весомым вкладом в разработку научных проблем старообрядческой тематики. Социальным и экономическим характеристикам староверческих обществ, их внутренней организации посвящены фундаментальные труды П.Г. Рындзюнского. В исследованиях К.В. Чистова и А.И. Клибанова изучались связи старообрядческой идеоло

- ~ 40 гии с традициями народной социальной утопии .

Начиная с середины 1960-х гг., одним из первых к изучению старообрядчества обратился H.H. Покровский. Именно благодаря работе ученых созданного и возглавленного H.H. Покровским Новосибирского археографического центра произошло расширение проблематики, включая фундаментальную тему взаимоотношений староверческих организаций и властных структур разного уровня, историю социальной и политической составляющих староверческого движения. H.H. Покровский писал о борьбе различных группировок внутри старообрядчества, развитии согласий и подвижности границ между ними, о плотном пересечении путей миграций по религиозным мотивам с общими миграционными потоками, о роли в идеологии староверия комплекса идей, основанных на разных пластах книжной и культурной традиции.

История и эволюция идеологии разных согласий, творчество отдельных писателей-староверов и книжные памятники исследовались рядом сибирских и других ученых - представителей школы H.H. Покровского: Н.С. Гурьяновой, А.Т. Шашковым, В.И. Байдиным, JI.K. Куандыковым, А.И. Мальцевым, Н.Д.

39 Бломквист Е.Э., Гринкова Н.П. Бухтарминские старообрядцы. Ленинград, 1930.

40 Клибанов А.И. Народная социальная утопия. Период феодализма. М., 1977; Народная социальная утопия в России. М., 1978; Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII - XVIII вв. М., 1967.

Зольниковой, JI.В. Титовой, О.Д. Журавель, М.В. Першиной, А.Г. Мосиным, И.В. Починской, П.И. Мангилевым, Ю.В. Клюкиной (Боровик), С.А. Белоборо-довым и др41. Укажем и на разработку новосибирскими учеными и их единомышленниками группы вопросов, связанных с традициями и новациями староверческих обществ в области догматики, канонического права, литературы и быта, вызвавшую в свое время достаточное количество дискуссий. Пристальное внимание уделялось институтам народного самоуправления, их динамике в постоянно меняющихся условиях российской действительности42.

Применительно к нашей теме ценные наблюдения содержатся в монографиях и публикациях Т.С. Мамсик, JI.H. Приль, А.Р. Ивонина, В.А. Скубневско-го, A.B. Старцева, Ю.М. Гончарова; трудах московских историков и филологов - Е.М. Юхименко, И.В. Поздеевой, Т. А. Мордкович, Т. Д. Горячевой, В.А. Ли-пинской43.

41 Список основных трудов новосибирских и екатеринбургских археографической центров см.: Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Староверы-часовенные на Востоке России в XVIII-XX вв. Новосибирск, 2002. С. 13-14 (сн.13). Кроме см.: Мальцев А.И. Старообрядческие беспоповские согласия в XVIII - начале XIX в.: проблема взаимоотношений. Новосибирск, 2006; Зольникова Н. Д. Краткий очерк научной, педагогической и общественной деятельности // Николай Николаевич Покровский. М., 2010. С. 7-20; Матханова Н.П. Сибирская мемуаристика XIX века. Новосибирск, 2010; Петров С.Г. Староверы-странники и советская власть: «Очерк истории странствующих православных христиан» для председателя ВЦИК М.И.Калинина // Традиции отечественной духовной культуры в нарративных и документальных источниках XV -XXI вв. Новосибирск, 2010. С. 191-213; Байдин В.И. Старообрядчество Урала и самодержавие. Конец XVIII - сер. XIX века: Автореф. дис. канд. ист.наук. Новосибирск, 1982; Куандыков Л.К. Старообрядцы-беспоповцы на русском севере в XVIII - первой половине XIX вв. Организационно-уставные вопросы (по старообрядческим памятникам): Автореф. дис. канд. ист.наук. Новосибирск, 1983; Боровик Ю.В. Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905 -1927): Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2003; Мангилев П.И. Старообрядчество и крестьянская книжность южного Урала и Зауралья в XVIII - начале XX вв.: Автореф. дис. канд.ист.наук. Екатеринбург, 2008; Першина М.В. Филипповское согласие в XIX веке: идеология, полемика: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2010; Белобородов С.А. Религиозно-организационная структура старообрядчества горнозаводского Урала во второй четверти XIX - XX вв. (на примере согласия беглопоповцев / часовенных): Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2012.

42 Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX вв. Новосибирск, 1977; Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII веке. Новосибирск, 1990.

43 Юхименко Е.М. Старообрядческий центр за Рогожской заставою. М., 2005; Поздеева И.В. Русское старообрядчество и Москва в начале 20 века // Мир старообрядчества. Вып. II: Москва старообрядческая. М., 1995. С. 6-40; Горячева Т.Д. Материалы по истории московской Рогожской старообрядческой общины (Обзор фонда 246 Отдела рукописей РГБ) // там же. С.

Отдельные положения, связанные с некоторыми особенностями взаимоотношений сибирских белокриницких организаций с властями, другими согласиями затрагивались в диссертационных исследованиях Е.Е. Дутчак, К.Ю. Иванова, И.В. Куприяновой44. Ранней литературе белокриницких старообрядцев посвящена диссертация А.П. Крахмальникова45. Помимо названных, отметим и серьезные диссертационные исследования A.C. Ряжева, H.A. Мухортовой, JI.H. Сусловой46 Выводы этих исследований учтены в нашей диссертации.

Из зарубежных ученых к теме нашего исследования наиболее близки работы Р. Морриса, исследовавшего белокриницкие поселения в штате Орегон, и Э. Иванца, писавшего о староверах-«австрийцах» в Польше47. Учтены отдельные положения, изложенные в разное время Р. Крамми и Г. Фризом48.

41-58; Т. А. Мордкович. Источники по истории принятия белокриницкой иерархии Московской Рогожской старообрядческой общиной (40-50 гг. XIX в.) // там же. С. 105-132; Липин-ская В.А. Конфессиональные группы православного населения Западной Сибири (вторая половина XIX - начало XX в.) // Этнографическое обозрение. 1995 № 2. С. 113-126; Мамсик Т.С. Расселение крестьян-раскольников в Западной Сибири по материалам официальной статистики первой половины XIX в. // Социально-демографическое развитие сибирской деревни в досоветский период. Новосибирск, 1987; она же.Чаусское Приобье: Население и хозяйство: Опыт ретроспекций по материалам XVII - XIX вв. Новосибирск, 2009; Скубневский В.А, Старцев A.B., Гончаров Ю.М. Предприниматели Алтая. 1861-1917: Энциклопедия. Барнаул, 1996; Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX - XX в. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М., 1999; Ивонин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. (Опыт историко-демографического исследования). Барнаул, 2000.

44 Иванов К.Ю. Старообрядчество юга Западной Сибири второй половины XIX-XX века: Ав-тореф. дис. канд. ист. наук. Кемерово, 2001; Куприянова И.В. Старообрядческие общины Алтая в отношениях с государством (начало 1920-х - конец 1930-х гг.): Автореф. дис. канд.ист.наук. Новосибирск, 2005; она же. Старообрядцы Алтая в первой трети XX века. Барнаул, 2010; Дутчак Е.Е. Старообрядческие таежные монастыри: условия сохранения и воспроизводства социо-культурной традиции (вторая половина XIX — начало XX века): Автореф. дис. док. ист. наук. Томск, 2008.

45 Krakhmalnikov A. The literature of Belokrinitskie Old-Believers (1846 - 1862). Submitted to the Senate of the Hebrew Univetrsity. Desember, 2006.

46 Ряжев A.C. Иргизские старообрядческие общины во второй половине XVIII — первой половине XIX века: Дисс. на соиск. уч. степ. к. и. н. М., 1995; Мухортова H.A. Городская приходская община в западной Сибири во второй половине XVIII - 60-х гг. XIX в.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 2000; Суслова JI.H. Старообядчество и власти в Тобольской губернии в конце XVIII - начале XX вв.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2002.

47 Morris R.A. Old Russian ways: cultural variations among three Russian groups in Oregon. [United States, AMS PRESS, INC,1991]; Iwaniec E. Z dziejow staroobrzedowcow na ziemiach pol skich XVII -XX ww. Warszawa, 1977; Он же. Старообрядческая газета «Истина» в 1863

Таким образом, несмотря на наличие серьезных работ, посвященных различным проблемам истории староверия, можно констатировать, что крупных трудов, непосредственно затрагивающих заявленную тему исследования, немного. В результате многолетних усилий новосибирских и екатеринбургских ученых изучены различные аспекты истории, идеологии и книжной культуры нескольких направлений урало-сибирского староверия: часовенных, странников, представителей радикального крыла поморского согласия. Что касается сибирских белокриницких общин, то ученые сталкиваются с одной существенной проблемой. Наиболее серьезные дореволюционные работы построены, как правило, на данных местных ведомственных архивов, а изучением источников, вышедших из самой среды сибирских «австрийцев», никто не занимался. Последовавший в первой трети XX столетия практически тотальный разгром сибирских белокриницких организаций с их общинными архивами и книжными собраниями только усугубил ситуацию. Документальные источники, сочинения различных жанров урало-сибирских «австрийцев» только недавно начали вводиться в научный оборот усилиями новосибирских и уральских археографов.

Источники по теме. В диссертации был использован ряд фондов архивов и книгохранилищ Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Новосибирска, Томска, Барнаула.

В соответствии с устоявшейся классификацией источники делятся на документальные и нарративные (повествовательные), которые подразделяются по видам и разновидностям. К документальным относятся законодательные источники, исходившие от органов светского государственного либо церковного управления разного уровня. Источники данного вида в значительной мере бы

1866 гг. (к 350-летию города Иоганесбург, ныне Пиш) // Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции: Результаты и перспективы комплексных исследований. Материалы международной научной конференции. М., 1998. С . 370-375.

48 Crummey R.O. The Believers and the Wold of Antichrist. The Vyg Community and the Russian State. 1694 - 1855. Madison, 1970; Freez G.L. The Paris Clergy in Nineteenf-Century Russia Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton University Press, 1983. ли опубликованы в изданиях XIX - XX вв49. Часть законодательных памятников вошла в неофициальные издания разных лет, либо отложилась в архивных фондах50. К указанному виду относятся и памятники канонического права бе-локриницких староверов.

К канонически-правовым (нормативным) памятникам «австрийцев» следует отнести постановления столичных «освященных» соборов, а также такую разновидность, как уставы и их проекты, активно создававшихся в период учреждения московской архиепископии административных структур согласия. Обратим внимание и на типовой устав официальной церкви, который регулировал деятельность Противораскольнического Братства св. Димитрия Ростовского, учрежденного в октябре 1884 г. в Бийске с целью «ослабления посягательств раскола на православную церковь»51.

Следующий вид группы документальных источников - делопроизводственная документация. Делопроизводственная документация во многом является базовым видом источников в диссертационном исследовании. Прежде всего, к ней относится как опубликованная, так и неопубликованная деловая переписка чиновников различных ведомств. Распространена переписка, которая комментирует меры, применяемые в борьбе со старообрядчеством. Понятно, что наиболее интенсивный характер переписка принимала в переходные для старообрядчества эпохи, либо в периоды наибольшего давления на староверов. Для ста-роверов-белокриницких Томской губернии это были 1860-е и 1880-90-е гг. Указанные даты четко накладываются на учреждение сибирской епископской кафедры «австрийцев», на преследования их столичных лидеров, вызванные

49 См.: Свод законов российской империи. Спб., 1857. Т. 14; Свод законов российской империи. Все 16 томов исправленные и дополненные по продолжениям 1906 и 1908 годов и дополненные позднейшими узаконениями. Составил и издал присяжный поверенный Нюрен-берг. Б. м. и б.г. и др.

50 Собрание постановлений по части раскола. Спб., 1858; Чичинадзе Д. Сборник законов о расколе. Б.м. 1890; Цветков Н.И. Циркулярные указы и распоряжения Томского епархиального начальства, собранные секретарем Томской духовной консистории Н.И. Цветковым за 11 лет (с 1888 по 1898 г.). Томск, 1899. Разъяснения местных властей о возможности старообрядцам участвовать в денежных сборах по общественным приговорам, об «узаконении детей раскольников» см.: ТЕВ. 1899.№ 12. С.22-25.

51 ГААК. Ф. 166. Оп. 1. Л. 44^7об., 52. прямым вмешательством обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Отметим в этой связи ведомственную переписку, отложившуюся в фондах департамента полиции . Весьма информативна ведомственная переписка об открытии в Томске секретного совещательного Комитета в 1859 году и учреждении православных церковных братств, по доносам членов которых нередко начинались судебные преследования староверов53. Массовый характер носит отчетная документация ведомств разного уровня: от отчетов губернаторов Томской губернии до рапортов причтов о состоянии приходов.

Документы старообрядческого происхождения представлены материалами делопроизводства московской белокриницкой архиепископии, Сибирской белокриницкой епархии и выделенной из ее состава в 1885-1886 гг. епархии Томской и всея Сибири. Здесь имеются следующие разновидности: протокольная документация, журналы входящих и исходящих бумаг, отчетная документация. Широко представлена деловая переписка. Именно на основе этих источников можно реконструировать историю сибирских белокриницких обществ, их внутреннюю организацию, изучить динамику конфликтных ситуаций. Особенностью деловой переписки белокриницких староверов является ее тесная связь с перепиской частной: деловые послания лидеров «австрийцев» содержат зачастую элементы приватного содержания. В переписке белокриницких староверов нередко встречаются архаичные самоназвания («епистолия», «послание»), что говорит об отсутствии четкого разделения деловой переписки и литературно-публицистических произведений. Объем ряда посланий «австрийцев», специфика тематики, попытка придать той или иной теме общественный

52 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 226. Д. 12. Ч. 3. Л. А; Там же. Л. Б. Там же. Оп. 1898. Д. 12. Ч 3. Л. А; Там же. Л. Б.

53 РГИА. Ф. 796. Оп. 140. Д. 58; Там же. Ф. 797. Оп. 29. Д. 39; РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 3087. Открытие упомянутых братств, как известно, утверждалось одним из решений Комитета министров от 5 мая 1864 г. Непосредственная реализация решения Комитета в Томской епархии последовала только спустя 20 лет, после учреждения епархиального «противорасколь-нического» братства св. Димитрия Ростовского. Первоначально центр Братства находился в Бийске, затем переместился в Томск. резонанс выводят их за рамки делопроизводства и позволяют отнести к повествовательным источникам.

Особая разновидность старообрядческого делопроизводства - ставленные грамоты сибирских епископов и священников. Эти грамоты конфисковывались во время арестов; крайне плохой оказалась и сохранность местных общинных архивов, поэтому ставленных грамот дошло до нас мало.

Выделяются также материалы нелегальных старообрядческих съездов. Материалы носят комплексный характер, они включают в себя следующие группы законодательных и делопроизводственных источников: копии правительственных законодательных актов, определений и указов разных ведомств, касающихся староверов, копии решений столичных и местных судов по старообрядческим делам, доклады участников съездов, прошения местных белокри-ницких обществ, протокольные записи и решения по обсуждаемым вопросам.

К особой, специализированной системе документирования следует отнести судебно-следственные дела. Исследователи неоднократно указывали на комплексный характер этого подвида источников. В диссертации использованы материалы нескольких судебно-следственных дел, отложившихся в фондах Томской духовной консистории, Барнаульского духовного и Томского губернского правлений. Прежде всего это крупные и информационно насыщенные дела, связанные с арестом Тобольского епископа Савватия (Левшина), томского епископа Мефодия (Екимова), консисторские розыски, касающиеся наиболее видных деятелей томских «австрийцев».

В диссертационном исследовании использовались повествовательные источники личного происхождения: воспоминания миссионеров, дневники и путевые заметки (например, сотрудников Противораскольнического Братства и Алтайской духовной миссии и т. п.)55, мемуарная литература самих «австрийцев»56. Кроме мемуаров, нарративные источники старообрядческого происхождения представлены историческими, эсхатологическими и догматико-полемическими сочинениями белокриницких староверов. В рассматриваемый нами период просматривается тенденция белокриницких апологетов к созданию обобщающих трудов, разного рода историко-канонических «обозрений», «бесед». Из сибирских писателей-белокриницких в исследуемый период особо г выделяется игумен Казанского скита Феофилакт (Савкин).

Из общих исторических сочинений в работе в качестве источников использовались разные редакции и издания «Сказания» белокриницкого инока

54 «Ведомость о количестве старообрядцев по уездам Томской епархии за 1913 год». См.: ГАТО. Ф. 170. Оп. 1. Д. 3614. Л. 8-10.

55 Каидауров М. Дневник епархиального миссионера священника Михаила Кандаурова // ТЕВ. 1892. № 5. С. 27-33; ГААК.Ф. 166. Оп. 1. Д. 1. Л. 195,270-282; Из дневника епархиального миссионера священника Павлина Смирнова // ТЕВ. 1899. № 1. С. 17 и др.; Из дневниковых записей нами были использованы отдельные сведения, содержащиеся в фондах С.И. и

H.С. Гуляевых, Е.П. Клевакина. -ГААК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 7,149, 313,323; там же. Ф. 77. Оп.

I. Д. 17. См. Указатель по сибирской мемуаристике, составленный Н.П. Матхановой: Матха-нова Н.П. Сибирская мемуаристика.С. 338, С. 348-349.

56 Кудрин И. Памятка. В назидание потомству. Жизнеописание священника и отца семейства. Издатели: Старообрядческий Свято-Петропавловский храм в Оубурн. Австралия, 1995. Журнальный вариант: О. Иоанн (Кудрин). В назидание потомству // Сибирь. 2000. № 1. С. 158-191; № 2. С. 126-152; переиздание: Кудрин И.Г. Жизнеописание священника и отца семейства: (Памятка в назидание потомству). Барнаул, 2006. Для нашей темы, в частности, интерес представляет та часть этой «памятки» или «жизнеописания», в которой бывший старший старообрядческий священник колчаковской армии описывает переход в 1880-е гг. к «австрийцам» некоторых уральских обществ часовенных, включая родительскую семью и его самого. Указывает о. Иоанн и на прямое «сближение» уральских часовенных с местными поморцами в трактовке духовного понимания антихриста, практике бесвященнических браков. Этот факт подтверждается и исследованиями последних лет.

Нила57, «Краткая история древлеправославной Российской церкви благочестивого священства» (Яссы, 1878 г.), «История о существовании священства в стаfO рообрядческой Христовой церкви» епископа Арсения Уральского .

К источникам, содержащим как документальные, так и повествовательные материалы, относится периодическая печать (светская и духовная, центральная и местная). Особую ценность имеет для нас старообрядческая периодика, те издания, которые, минуя цензурные препоны, выпускались за границей по инициативе русских староверов и тайно переправлялись в Россию. Прежде всего это касается таких заграничных изданий «австрийцев», как газета «Старообрядец» (позднее «Древняя Русь») инока Николы (Чернышева) (Коломыя, 1870-80-е гг.), «Слово правды», выходившей в Румынии под редакцией Ф. Мельникова в 1896-98 гг. Дополнительно привлекались отдельные исторические и полемические материалы газет и журналов начала XX в.: «Церковь», «Старообрядческая мысль», «Старообрядец», «Сибирский старообрядец».

Некоторые из нарративных источников публиковались в старообрядческих и научных изданиях (дореволюционных и современных), но большинство их вводятся в научный оборот в диссертации впервые.

Таковы, в общих чертах, возможности, предоставляемые разного типа источниками по нашей теме; их состав и содержание репрезентативны для раскрытия темы, поставленной в данном исследовании.

Научная новизна исследования заключается в следующем. Впервые предложено системное исследование полувековой истории сибирской ветви одного из самых крупных и влиятельных старообрядческих направлений второй половины XIX - начала XX вв. - Белокриницкой церкви. В диссертации вводится ряд новых источников по истории как урало-сибирских, так и столичных белокриницких обществ. Прежде всего это касается отдельных норматив

57 Собрание ИИ СО РАН, № 3/08 г.; печатный вариант: «Краткое сказание о преосвященном Амвросии, митрополите Белокриницком, инока Нила» // Православный старообрядческий церковный календарь. Издание Донской и Кавказской епархии. Б.м., 2006.

58Арсений Уральский, епископ. История о существовании священства в старообрядческой Христовой церкви. Уральск, 1910. но-правовых памятников «австрийцев», сочинений 1880 - 90-х гг., делопроизводственной документации бывшей московской архиепископии Белокриницкой иерархии, касающейся сибирских белокриницких организаций. Детальный анализ этих источников позволил реконструировать самый ранний этап распространения мирских и иноческих обществ староверов-«австрийцев» среди бег-лопоповщины Томской губернии, проследить характер их связей со столичными белокриницкими организациями, количественный и социальный состав, внутреннюю структуру, влияние монашеской организации на общества урало-сибирского региона.

Изучение опубликованных и неопубликованных источников по теме позволило сделать вывод о социальной и идейной неоднородности белокриницких обществ. Более внимательное рассмотрение неокружнического конфликта 1862 года, полемики вокруг вопросов чиноприема, создания организационных структур согласия позволило существенно скорректировать взгляд на проблему отношений лидеров «австрийцев» с властями, отношений между руководством согласия и низовыми организациями. Впервые в наиболее полном объеме выявлены и проанализированы сохранившиеся послания одного из ярких представителей сибирского белокриницкого монашества игумена Феофилакта (Савки-на), уточнена его биография, а также биографии других представителей белокриницких обществ Томской губернии, сибирского епископата, показана роль иночества в организационной структуре сибирских обществ. Положения, выносимые на защиту: 1. Реализация жесткого курса правительства Николая I, направленного на конечное изживание практики приема старообрядцами «беглых» священников официальной православной церкви, активизировала идейное размежевание внутри беглопоповских обществ. С одной стороны, наблюдается радикализация согласия, полный отказ от приема какого-либо священства, оформляется беспоповская практика. С другой, происходит консолидация вокруг новых духовных центров, лидеры которых признали авторитет «австрийского» епископата.

2. Частичная либерализация правительственного курса в 1860-70-х гг., усиление влияния купеческой верхушки в белокриницком согласии подтолкнули процесс дифференциации уже внутри него, что выразилось в дискуссии «австрийцев» о проблемах внутренней жизни согласия, в частности, о формировании его организационных структур.

3. Усиление охранительных тенденций в правительственном курсе в 18801890-е гг. влияло на интенсивные внутренние споры в белокриницких обществах. Социальная и идейная дифференциация последних (как и старообрядчества в целом) способствовала разной трактовке базовых текстов, на основе которых староверы выстраивали отношения с церковными и гражданскими властями. На сибирские белокриницкие общества влияли продолжающиеся споры среди белокриницкого епископата о чи-ноприеме представителей официальной церкви и других согласий, о возможности использования книг гражданской и единоверческой печати, об организации и деятельности общественных объединений белокриницких староверов.

7. Самая крупная иноческая организация возникает на севере Томской губернии, неподалеку от губернского центра. Характерной особенностью последней является ее заметное организационное и идейное влияние на жизнь местных обществ в 1880-1890-е гг. Оно обеспечивалось прежде всего неукоснительным следованием христианским аскетическим идеалам. Позднее роль иноков падает, но их духовный авторитет сохраняется.

- Всесоюзной научной конференции «Этнография Алтая и сопредельных территорий» (Барнаул, 1996);

- на третьих Гуляевских чтениях (Барнаул, 1998);

- II научных чтениях памяти профессора А.П. Бородавкина (Барнаул, 1999);

- международной научно-практической конференции «Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи» (Владивосток, 2004);

Заключение научной работыдиссертация на тему "Белокриницкое согласие Томской губернии во второй половине XIX - начале XX в."

Заключение

Возникновение нового староверческого согласия в XIX веке - белокри-ницкого («австрийского») было обусловлено несколькими причинами. Среди них - неоднородность бывшей беглопоповщины, а если брать шире, старообрядчества в целом. Но именно в беглопоповщине, включая общины востока страны, происходили наиболее активные споры о необходимости приема «беглых» никонианских священников в лоно староверия. Жесткие меры правительства, затруднявшего практику перехода священства в «древлеправославие», резкое сокращение духовенства в старообрядчестве накладывались на давние внутренние разногласия гетерогенного мира беглопоповцев. Происходит поляризация этого согласия: на одном его полюсе возникает смелая идея обретения собственного епископата, на другом происходит радикализация и отказ от какого-либо духовенства вообще.

На примере урало-сибирской беглопоповской организации исследователями давно и убедительно доказана определенная взаимообусловленность социального состава староверческих общественных группировок и идеологических построений их лидеров. И совсем не случайно, что синодальные борцы с «расколом» установили прямую заинтересованность (включая финансовую) столичных беглопоповских центров (С-Петербурга, затем Москвы) в организации поиска епископа и восстановлении в старообрядчестве полного иерархического чина. Практическая реализация этого крайне непростого, растянувшегося не на один год проекта, легла на плечи иноков и мирян, так или иначе связанных с рядом других ведущих центров беглопоповщины страны.

Несмотря на активное противодействие властей после хиротонии первых российских епископов (симбирского Софрония (Жирова) и особенно владимирского архиепископа Антония (Шутова)) белокриницкое согласие быстро, пользуясь поддержкой местных организаций, распространяется в России. Причем именно в первые годы правительственных репрессий формируется духовно-административная структура согласия, во многом оформляется его идеология.

С 1863 года- времени учреждения московской архиепископии, окончательное лидерство закрепляется за Рогожским кладбищем в Москве, а российские белокриницкие общества получают фактическую независимость от своей заграничной митрополии в Белой Кринице. Изучение основных догматико-полемических, исторических и нормативных памятников периода 1850 - 1860-х гг. позволяет сделать вывод о наличии нескольких группировок и внутри самих обществ «австрийцев», борьбе в них различных идейных течений. Определенно прослеживаются попытки московской купеческой верхушки, «попечителей» Рогожской общины закрепить свое лидерство не только в этой общине, но и распространить свое влияние на белокриницкие общества страны. В условиях централизации согласия, выстраивания единой иерархической вертикали это становится вполне возможным. Но руководству согласия, испытывавшему двойное давление, как со стороны гражданской администрации, так и со стороны собственных купеческих верхов, пришлось столкнуться и с интересами низовых местных организаций «австрийцев», с их достаточно хорошо сохранившимися общинными традициями. На динамике внутренних отношений сказывалась неоднородность и столичных белокриницких обществ, влиявшая на их идейное и организационное оформление.

В исследуемый период продолжаются давние споры, включая представителей белокриницкого епископата, по вопросам чиноприема староверов других согласий, «никониан». Как следствие возникают острые дискуссии по отношению к официальной церкви и властям. Эти споры поддерживаются энергичными выходцами из других старообрядческих согласий.

Еще в дореволюционной историографии был сделан вывод о том, что активизация поиска устраивавшего староверов епископа и само обретение епископата явились прямым следствием антистарообрядческих акций правительства Николая I. Последовательное давление властей на старообрядчество привело к образованию нового духовно-административного центра, но уже за границей (в Австрии) с восстановленной во всех трех священнических степенях (диакон, священник, епископ) иерархией. Болезненная реакция русского императора Николая I на создание собственной независимой староверческой иерархии, равно как и традиции предшествующего «антираскольнического» законодательства, на многие годы вперед определили отношение к ней как гражданской администрации, так и ее основного оппонента «австрийских» - синодальной церкви.

Либерализация правительственного курса после 1861 года сказалась и на старообрядческом законодательстве. Но правительственные послабления были частичными, они коснулись лишь отдельных гражданских прав староверов. Объективно это способствовало усилению торгово-промышленной верхушки «австрийцев». Принятие же одного из основных законов периода Великих реформ, напрямую касавшегося староверов - правил о метрической записи браков, рождений и смерти от 19 апреля 1874 года, реально не только не разрешило проблемы официального признания старообрядческих семей, но и подтолкнуло полемику в белокриницких обществах относительно возможности самой записи в метрические книги. Минимальные права, предусмотренные для староверов законом от 3 мая 1883 года, вызвали болезненную реакцию и противодействие со стороны Синода и консервативно настроенной части гражданской администрации. Белокриницкие общества, боровшиеся за реализацию провозглашенных в этом законе прав, столкнулись с «охранительными» тенденциями правительственного курса, инициативами местной сибирской администрации. Поэтому неудивительно, что эта борьба продолжалась не одно десятилетие и в значительной мере обострила противостояние низовых белокриницких обществ с верхушкой своего согласия, подтолкнула развитие белокриницкой полемики.

В отмеченном противостоянии самое непосредственное участие принимали и лидеры урало-сибирских белокриницких организаций. Общества этих двух обширнейших регионов изначально были связаны между собой. Из подза

У ПИ! I водских уральских скитов вышли первые уральские и сибирские епископы, из уральского региона регулярно пополнялись мирские и иноческие общины томских «австрийцев».

Типологически томские белокриницкие общества делились на мирские (городские и сельские) и иноческие. Анализ доступных источников позволил сделать следующие выводы о тех и других. В своей подавляющей массе мирские общества были сельскими, располагавшимися в южной части Томской губернии и сформированными на базе бывших беглопоповских общин. Образование ряда мирских обществ происходило в результате миграционных процессов, вызванных переселенческой политикой второй половины XIX в. Некоторые из сельских белокриницких обществ образовались под влиянием проповеди иноков; определенное влияние иноков прослеживается и в мирских общинах на юге Томской губернии, но там преобладал иной тип иноческой организации, обозначенный в диссертационном исследовании как «малые» скиты. Наиболее крупные городские общины «австрийцев» формируются на севере губернии и находятся под значительным влиянием иноческой организации (Казанского скита).

Специфика сибирских обществ определялась их удаленностью от всяческих властей (и, следовательно, большей независимостью от них), более однородным по сравнению со столичными обществами социальным составом, большим влиянием крестьянских миров. В целом белокриницкие общины-приходы в рассматриваемый период сохраняли многие типичные черты традиционного независимого прихода: хозяйственную и внутреннюю самостоятельность, право выбора священника, возможность ходатайства перед вышестоящими инстанциями и др. Представители белокриницких обществ последовательно отстаивали свои права, как перед «мирской», так и собственной администрацией.

Формирование и развитие томских иноческих организаций было связано с историей основных беглопоповских центров XVIII - XIX вв., идеологией этого направления староверия. Определяющая роль в развитии монашеской организации «австрийцев» принадлежит инокам, переселившимся с Урала и перешедшим к белокриницким из согласия часовенных. Именно с деятельностью часовенных черноризцев связано возникновение в 1875 г. на севере Томской губернии авторитетного Казанского скита под г. Томском Иноки скита долгое время сохраняли свое влияние в обществах всего урало-сибирского региона. Влияние отшельников подкреплялось не только их духовным авторитетом, но и аккумуляцией различных пластов книжной и культурной традиции. Хорошо развитые аскетические традиции бывших беглопоповцев - часовенных, каковыми являлись большинство монахов Казанского скита, близость и постоянные контакты с видными фигурами столичных «австрийцев» способствовали не только успешному оформлению и существованию иноческой организации, но и во многом привели к конфликту с верхушкой согласия в конце 1880-х гг.

Последнее обстоятельство значительно подтолкнуло полемическое творчество иноков, и, прежде всего, основателя и первого игумена Казанского скита о. Феофилакта (Савкина). В диссертационном исследовании использована наиболее представительная часть эпистолярного наследия этой виднейшей фигуры сибирского монашества. Анализ этих посланий позволил выделить несколько этапов в творческом наследии о. Феофилакта, уточнить их тематику и направления. Как можно убедиться, с течением времени в посланиях томского игумена и его единомышленников все больше прослеживается интерес не только к вопросам внутренней полемики, связанной с «вечными» темами «доброго пастыря», «враждебных властей» и т.д. В ряде посланий о. Феофилакта мы находим обращение уже к социально заостренной проблематике. Как известно, это является отличительной чертой не только старообрядческой, но и демократической литературы XVII в. в целом.

Характёрно, что внутренняя полемика 1880-1900-х гг., которая велась представителями сибирских и столичных обществ «австрийцев», совпадает по времени с очередным давлением властей на Белокриницкую церковь. Но ведомство «православного исповедания», возглавляемое обер-прокурором К.П. Победоносцевым, столкнулось с активным сопротивлением низовых, в т.ч. урало-сибирских, белокриницких организаций. Примечательно, что от этого сопротивления уклоняется под разными предлогами московская купеческая верхушка. Результатом противостояния как своим, белокриницким, так и «внешним» властям являлись не только литературные разработки, но и создание независимых общественных организаций белокриницких, другие организационные и структурные изменения в согласии, которые во многом способствовали его росту в период «серебряного века».

Список научной литературыСтарухин, Николай Алексеевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Российский государственный исторический архив (РГИА)

2. Ф. 796. Канцелярия Синода, оп. 140, д. 58; оп. 159, д. 1398; оп. 160, д. 916; оп. 168, д. 1437;

3. Ф. 1579. Яцкевич В.И., директор канцелярии обер-прокурора Синода, on. 1, д. 120.

4. Российский государственный архив древних актов (РГАДА)

5. Ф. 1431. Дела местных судебных учреждений о старообрядцах и сектантах, оп. 1, д. 3953, 3952;

6. Ф. 1475. Канцелярия архиепископа Московского и всея Руси, on. 1, д. 55, 641, 200, 201,202, 203,204.

7. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

8. Ф. 102. Департамент полиции, оп. 226, д. 12, ч. 3, л. А, л. Б; оп. 1898, д. 12, ч. 3, л. А, л. Б;

9. Ф. 109. III отделение е.и.в. канцелярии, 2 экспедиция, оп. 29, д. 41, ч. 2; Ф. 722. Вел. кн. Константин Николаевич, оп. 1, д. 540, 538, 541; Ф. 1099. Т.Н. Филиппов, оп. 1, д. 674, 906.

10. Отдел рукописей и редкой книги Государственного музея истории религии (ОРРКГМИР)

11. Ф. 24. Субботин H.H., оп. 2, д. 26;

12. Ф. 2. Материалы о старообрядцах, оп. 9, д. 7, 28;

13. Кол. 1. Материалы по истории сектантства в России. Материалы о старообрядцах, оп. 11, д. 16, 17, 35, 33; Кол. 3. Рукописные книги, оп. 1, д. 236;

14. Государственный архив Томской области (ГАТО)

15. Ф. 3. Томское губернское управление, оп. 2, д. 2823; оп. 4, д. 369, 9334, 2054, 2840;

16. Ф. 170. Томская духовная консистория, оп. 1, д. 3614; оп. 2, д. 247, 284, 131, 531, 143, 196, 577, 2409, 2883, 3195, 340, 2316, 2777, 2823, 2977, 3153, 3178;

17. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО)

18. ФД. 73. Руководитель Новониколаевской общины старообрядческой церкви купец Поляков К.А., оп.1, д. 2.

19. Государственный архив Свердловской области (ГАСО)

20. Ф. 1. Казанцев Г.В. купец-старообрядец, on. 1, д. 4;

21. Государственный архив Алтайского края (ГААК)

22. Ф. 2. Алтайское горное правление, on. 1, д. 295, 158, 2057, 1496;

23. Ф. 26. Барнаульское духовное правление, on. 1, д. 783, 784, 790, 196, 194, 188,873, 798;

24. Ф. 77. Клевакин Е.П., on. 1, д. 17;

25. Ф. 163. Гуляев С.И., Гуляев Н.С., on. 1, д. 7, 149, 313, 323;

26. Ф. 164. Алтайская духовная миссия, on. 1, д. 145;

27. Ф. 166. Совет противораскольнического братства, on. 1, д. 1;

28. Ф. 170. Бийское уездное полицейское управление, on. 1, д. 69, 21, 298;

29. Государственный исторический музей. Отдел рукописей и старопечатных книг (ОР ГИМ) Собр. Хлудова, № 326.

30. Отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского государственного университета (ОРК и Р НЕ МГУ)

31. Бессарабское собрание, № 2092; Ветк.-Стародубск. № 311, № 2090; Укр. № 782/6, №2062.

32. Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (НИОР РГБ) Ф.164. Е. П., Ф. и В. Мельниковы.Т. 1. П. 3. Ед. 36;

33. Ф. 246. Рогожское кладбище. К. 155. Ед. 1; К. 167. Ед.1; К. 170. Ед. 4; К. 181. Ед. 1; К. 188. Ед. 4; К. 189. Ед. 5; К. 191. Ед. 2; К.193. Ед. 3; К. 195. Ед. 1; К. 197. Ед. 3; К. 199. Ед. 2; К. 200. Ед. 5; К. 201. Ед. 18; К. 210. Ед. 6; К. 210. Ед. Ю;

34. Ф. 294. Субботин Н.И. К. 10. Ед. 45;

35. Ф. 204. Общество истории древностей российских при Московском университете (ОИДР). Коллекция. К. 35. Ед. 10.

36. Собрание Древлехранилища лаборатории археографических исследований Научной библиотеки Уральского государственного университета (ЛАЯ УрГу)

37. Артинское собрание. № Зр/404; Горнозаводское собр. № 5р/411; Нижнетагильское собр. № 186р/1425; Невьянское собр. № 15р/346.

38. Собрание рукописей и старопечатных книг Института истории СО РАН16/72 К, № 1/08г., №2/08г., № 3/08 г., №2/09г., № 6/09г., № Ю/09г.

39. Книгохранилище митрополии Русской Православной Старообрядческой Церкви (Книгохранилище митрополии РПСЦ)2806; №2155.

40. Архив митрополии Русской Православной Старообрядческой Церкви1. Архив митрополии РПСЦ)

41. Ф. 1. Оп. 3. Ед. 710 (Опросные листы священнослужителей Томской епархии. 1924 г.).

42. Текущий архив епархии Новосибирской и всея Сибири РПСЦ

43. Копийный фонд. НАРС (Республика Саха, Якутия). Ф. 12. Якутское областноеправление, оп. 1,д. 1591;

44. Ф. 22. Оп. 1, д. 2876; Ф. 23. Оп. 1, д. 2242;

45. Список опубликованных источников

46. Арсений Уральский, епископ. Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на нее обвинений. М.: Китеж, 1996. 77 с.

47. Арсений Уральский, епископ. История о существовании священства в старообрядческой Христовой Церкви. Уральск: Старообрядческая типография церковно-славянских книг под фирмой «Андрей Васильевич Симаков», 1910. 236 с.

48. Арсений Швецов, епископ Уральский и Оренбургский. Жизнь и подвиги Антония, старообрядческого архиепископа Московского и Владимирского. М., 2003. В надзагл.: Русская Православная Старообрядческая Церковь. Митрополия Московская и всея Руси.

49. Арсений (Швецов) епископ Уральский и Оренбургский. Собрание Соч.: Вып. 1: Сочинения апологетические: (1872-1900). М., Ржев: Маргарит, 2008. 376 с.

50. Белокриницкая иерархия: Наша позиция. Белокриницкий Устав. М., 2004. Издатель: Миссионерский отдел Русской Древлеправославной Церкви. 35 с.

51. Братское слово. 1883. №6; 1886. Т. 1; 1888. Т. 1. №1-2.

52. Васильев Инок.П[авел]. Краткая история Старообрядческой Церкви. Н. Новгород: тип-лит. Т-ва И.М. Машистова, [1907]. 47 с.

53. Власов П. Письма старообрядческих деятелей. М.: Т-во типо-литографии И.М. Машистова, 1915. 78 с.

54. Власов П. Из истории старообрядческой церкви (по неизданным документам). М.: Типография Т-ва Рябушинских, 1916. 77 с.

55. Ю.Во время оно.История старообрядчества в свидетельствах и документах. М.: Изд-во журнала «Церковь», 2005. Вып. 1. 144 с.

56. Во время оно. История старообрядчества в свидетельствах и документах. М.: Изд-во журнала «Церковь», 2005. Вып. 2. 176 с.

57. Документы по истории церквей и вероисповеданий в Алтайском крае (XVII начало XX вв.). Барнаул: Управление архивного дела администрации Алтайского края, 1997. 408 с.

58. Зитуменос или взыскание. Новосибирск: ИИЦ «Слово», 2008. 48 с.

59. Из сочинений последователей австрийщины // ЕЕВ (Екатеринбургские епархиальные ведомости). 1909. № 9. С. 118-127.

60. Из сочинений последователей австрийщины // ЕЕВ. 1909. № 11. С. 163171.

61. Инок Нил Лаврентьевский. Произшествие господина Амвросия митрополита, и возведение его на престол, и о священнодействии, и о изгнании в заточение, и о блаженной кончине жизни его. Сказание вкратце // Духовные ответы. Вып. 6. М.: Китеж, 1996. С. 36-57.

62. Инок Парфений (Агеев). Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. В 2 т. Том первый (ч.1, 2) / Инок Парфений (Агеев) М.: Новоспасский монастырь, 2008. - 424 е.; тоже. Там же. Том второй (ч. 3,4).- 400 с.

63. Инок Парфений (Агеев). Автобиография монаха Парфения (бывшего в Молдавии раскольника, затем постриженика русского Пантелеимонова монастыря на Афоне). М.: Индрик, 2009. 256 с.

64. Источники по истории Куреневских старообрядческих монастырей XIX — первой половины XX веков. Сборник документов / Составитель C.B. Таранец. Киев-Куреневка, 2006. - Т. 1. 360 с.

65. Окружное послание: единыя, святыя, соборныя, апостольския, древле-православно-кафолическия церкве. Яссы: Типография А. Бермана и К, 1864. 24 л., 7 л.

66. Кабанов И. (Ксенос). История и обычаи Ветковской церкви // Старообрядческий церковный календарь. М., 1994. С.66-104.

67. Кандауров М. Дневник епархиального миссионера священника Михаила Кандаурова // ТЕВ (Томские епархиальные ведомости). 1892. № 5. С. 2733.

68. Краткая история древлеправославной Российской церкви благочестивого священства. Яссы: Типография А. Бермана и К, 1878. 135 л.

69. Краткая история Харбинского старообрядческого прихода // Дальневосточный старообрядец (в память десятилетия освящения старообрядческого храма святых верховных апостолов Петра и Павла в г. Харбине. 1925 1935, 22 июня). Б.м. Б.г.

70. Краткое сказание о преосвященном Амвросии, митрополите Белокри-ницком, инока Нила // Православный старообрядческий церковный календарь. Издание Донской и Кавказской епархии. Б.м., 2006. С. 86 96.

71. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Сост. В. Кельсие-вым. Вып. 1-4. Лондон: TRUBNER, 1860-62. Вып. 1. 1860. 223 с. Вып. 2. 1861.299 с.

72. Материалы по истории водворения переселенцев в Алтайском округе. Барнаул, 1899. 199 с.

73. Попов К. Архив раскольнического архиерея Амвросия. Ставрополь: Типография М.Т. Тимофеева, 1893. 607 с.

74. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1-27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 1. С. 1-17.

75. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1 27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 2. С. 1-9.

76. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1-27 августа 1898 года Томске 1-27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 4. С. 15-24.

77. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1-27 августа 1898 года // ТЕВ. № 5. С. 16-23.

78. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1 27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 6. С. 7-16.

79. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1 -27 августа 1898 года // ТЕВ.1899. № 7. С. 1-18.

80. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1 27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 8. С. 5-14.

81. Новиков И. Обзор деятельности первого епархиального миссионерского съезда в г. Томске 1 27 августа 1898 года // ТЕВ. 1899. № 9. С. 1-7.

82. Обзор мероприятий министерства внутренних дел по расколу с 1802 по 1881 год. Спб.: Тип. Мин-ва вн. дел, 1903. 340 с.

83. Общее вече (прибавление к Колоколу). 1862. № 17. 1863. № 8-25. 1864. № 26-29. 432 с.

84. Свод законов Российской империи. Спб., 1857. Т. 14.

85. Свод законов Российской империи. Все 16 томов, исправленные и дополненные по продолжениям 1906 и 1908 годов и дополненные позднейшими узаконениями. М: Т-во Скоропечатни А. Левенсона. Б. г.

86. Свод законов гражданских с предметным указателем и с позднейшими узаконениями по день выхода в свет. Т. 10. Ч. 1. СПб., 1911.

87. Собрание постановлений по части раскола. Спб.: Тип. Министерства вн. дел, 1858. 776 с.

88. Слово правды. Браила, Румыния. 1896. № 1-12. 191 с. ; 1897. № 1-12. 192 е.; 1898. № 1. 15 с.

89. Переписка раскольнических деятелей (материалы для истории Белокри-ницкого священства) / Издал Н.И. Субботин. Вып. 3. М.: Тип. Г. Лиссне-ра и А. Гешеля, 1899. 333 с.

90. Устав духовных консисторий. Спб.: Тип. М. Хана, 1871. 190 с.5 5.У став епископа пермского Геннадия // Духовные ответы. Вып. 3. М.: Китеж, 1996. С. 48-61.

91. Ф. Мельников Ф.. Старообрядческие скиты в Сибири // Слово церкви. 1917. № 43. С. 708-710; там же. № 44. С. 722-725.

92. Церковь. 1908. № 51-52, №37; 1909. №11; 1910. № 37;1912. №4.

93. Церковь на Чужбине. Юбилейный журнал. 1920-1940 гг. Харбин, б. г.

94. Чичинадзе Д. Сборник законов о расколе. Спб.: тип. Комарова, 1890. 161 с.

95. Цветков Н.И. Циркулярные указы и распоряжения Томского епархиального начальства, собранные секретарем Томской духовной консистории Н.И. Цветковым за 11 лет (с 1888 по 1898 г.). Томск, 1899.

96. Справочные и энциклопедические издания

97. Дружинин В.Г. Писания русских старообрядцев. Спб., 1912. 534 с.

98. Книгоиздательская деятельность старообрядцев (1701-1918). Материалы к словарю. / Вознесенский A.B., Мангилев П.И., Починская И.В. Екатеринбург, 1996. 81 с.

99. Вознесенский A.B. Старообрядческие издания XVIII начала XIX века. Спб.: Изд-во С-Петербургского университета, 1996. 160 с.

100. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири в четырех томах. Т. 2. Кн. 2. Новосибирск: Наука, 1995. 183 с.

101. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. Т. 3. Кн. 2. Новосибирск: РИПЭЛ, 1996. 160 с.

102. Николай Николаевич Покровский / Составители: 3. В. Бородина, О. Д. Журавель, И. А. Шипилов; авт. вступ. ст. Н.Д. Зольникова. М.: Наука, 2010. 100 с. (Материалы к биобиблиографии ученых: история; вып. 34).

103. Описание рукописей XVI XX вв. из собрания Института истории СО РАН / сост. Т.В. Панич, Л.В. Титова; отв. ред. H.H. Покровский, Е.К. Ро-модановская. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2011. 322 с.

104. Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1-2. Спб., П.П. Сойкин, 1912. 2464 стлб.

105. Пругавин A.C. Раскол-сектанство. Материалы для изучения религиозно-бытовых движений русского народа, собранные A.C. Пругавиным. Вып. 1. М.: Тип. В.В. Исленьева, 1887. 526 с.

106. Ю.Скубневский В.А, Старцев A.B., Гончаров Ю.М. Предприниматели Алтая. 1861 1917: Энциклопедия. Барнаул: Демидовский фонд, 1996. 112 с.

107. Старообрядчество: история и культура: библиогр. указ.: кн. и ст. на рус. и иностр. яз. (1900 2009). М.: Пашков Дом, 2011. 463 с.

108. И.Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М.: Церковь, 1996. 317 с.

109. Список использованной литературы

110. Агеева Е.А. Старообрядческий епископ Геннадий: между властью духовной и светской // Вестник церковной истории. 2007. № 4. С. 189-214.

111. Алексеева С.И. Святейший Синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856-1904 гг. Спб.: Наука, 2003. 276 с.

112. Алтайский сборник. Барнаул: тип.-литограф. гл. управл. Алт. окр. Т. 2. Вып. 1: Барнаул по переписи 26 марта 1895 г. Население. 1898. - 57 с. Вып. 2: Барнаул по переписи 26 марта 1895 г. Жилища. - 1898. - 101 с.

113. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории: исторический очерк. Петербург: тип. М. Хана, 1870. 417 с.

114. Беликов Д.Н. Старообрядческий раскол в Томской губернии (по судебным данным). Томск: тип. П.И. Макушина, 1894. 39 с.

115. Беликов Д.Н. Первые русские крестьяне насельники Томского края. Томск: типо-литография М.Н. Кононова и И.Ф. Скулимского, 1898. 138 с.

116. Беликов Д.Н. Томский раскол (Исторический очерк от 1835 по 1880-е годы) // Известия Томского императорского университета. Кн. 16. Томск, 1900— 1901. С. 1-18; кн. 18. С. 49-248.

117. Беликов Д.Н. Томский раскол (исторический очерк от 1834 по 1880-е годы). Томск: Паровая типо-литография П.И. Макушина, 1901. 247 с.

118. Беликов Д.Н. Старинный раскол в пределах Томского края. Томск: Пар. тип. Н.И. Орловой, 1905. 69 с.

119. Бломквист Е.Э., Гринкова Н.П. Бухтарминские старообрядцы. Ленинград: Изд-во АН СССР, 1930. 460 с.

120. Болыпакова О.В. Власть и политика в России. XIX-нач. XX века. Американская историография. М.: Наука, 2008. 263 с.

121. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные сочинения. Т. I. О религии, религиозном сек-танстве и церкви. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. 410 с.

122. Будовниц И.У. Русская публицистика XVI века. Москва Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1947. 309 с.

123. Булыгин Ю.С. О роли раскольников-старообрядцев в первоначальном заселении и освоении русскими людьми Верхнего Приобья в первой половине XVIII в. // Старообрядчество: история и культура. Барнаул: Изд-во БГПУ, 1999. С. 6-23.

124. Боченков В. Ксенос и дело диаконовцев // Сибирский старообрядец. 2009. № 4. С. 22-30.

125. Боченков В.В. П.И. Мельников (Андрей Печерский): Мировоззрение, творчество, старообрядчество. Ржев: Маргарит, 2008.

126. Валк С.Н. Избранные труды по археографии. Спб.: Наука, 1991. 366 с.

127. Варадинов Н.В. История министерства внутренних дел. Кн. VIII (доп.). История распоряжений по расколу. Спб.: Тип. Собств. Е.И.В. Канцелярии, 1863.656 с.

128. Васильевский М.Н. Государственная система отношений к старообрядческому расколу в царствование императора Николая I. Казань: центр, тип., 1914. 254 с.

129. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

130. Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. 367 с.

131. Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX XX в (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М.: Б.и., 1999. 240 с.

132. Горячева Т.Д. Материалы по истории московской Рогожской старообрядческой общины (Обзор фонда 246 Отдела рукописей РГБ) // Мир старообрядчества. Вып. II: Москва старообрядческая. М.: Российское университетское издательство, 1995. С. 41-58.

133. Гросул В .Я. Русское общество XVIII-XIX веков: традиции и новации. М.: Наука, 2003. 517 с.

134. Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой литературе периода позднего феодализма. Новосибирск: Наука, 1988. 188 с.

135. Гурьянова Н.С. Старообрядческое эсхатологическое учение как социальный миф // Источники по русской истории и литературе: Средневековье и Новое время. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000. С. 94-122.

136. Гурьянова Н.С. История и человек в сочинениях старообрядцев XVIII века. Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 1996. 232 с.

137. Демин A.C. Писатель и общество в России XVI XVII веков (Общественные настроения). М.: Наука, 1988. 351 с.

138. Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1930. 127 с.

139. Дутчак Е.Е. Из «Вавилона» в «Беловодье»: адаптационные возможности таежных общин староверов-странников (вторая половина XIX начало XXI в.). Томск: Изд-во Томского ун-та, 2007. 414 с.

140. Елеонская A.C. Русская публицистика второй половины XVII века. М.: Наука, 1978. 271 с.

141. Ермакова Л.И. Переписка Г.Д. Гребенщикова с Алтайским подотделом Западно-Сибирского отдела ИРГО // Алтайский текст в русской культуре. Вып. I. Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2003. С. 95-104.

142. Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М.: «Уникум-Центр», 1999. - 204 с.

143. Есипова В.А. Книги из библиотеки первого старообрядческого епископа Савватия в Научной библиотеке ТГУ (к вопросу о судьбе конфискованных книг) // Мир старообрядчества. Вып. 4. М.: РОССПЭН, 1998. С. 193-195.

144. Ивановский Н. Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола с присовокуплением сведений о сектах рационалистических и мистических: в 3-х чч. Казань: Тип. Императорского ун-та, 1887. 500 с.и

145. Ивонин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII 60-х гг. XIX в. (Опыт историко-демографического исследования). Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. 337 с.

146. Иеромонах Григорий (В.М. Лурье). «Три эсхатологии». Русская эсхатология до и после Великого Раскола // Мир Православия. Сб. науч. статей. Вып. 3. Волгоград: изд-во ВолГУ, 2000. С. 150-178.

147. История Благовещенска. 1856 1917 (в 2-х томах) / Серия «Благовещенск. Из века в век». Том 1 - 464 с.

148. История крестьянства Сибири. Новосибирск: Наука, 1982. Т. 1. С. 157-172.

149. Карлович. В.М. Апология Савватия старообрядческого архиепископа московского. Черновцы: Типография Черновецкого товарищества, 1895. 34 с.

150. Карлович В.М. Краткий обзор христиан первых веков в тесной связи с печальной судьбой старообрядцев. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1907. 115 с.

151. Каштанов С.М. Актовая археография. М.: Наука, 1998. 318 с.

152. Кириллов И.А. Правда старой веры. Барнаул: АКООХ-И «Фонд поддержки строительства Храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ», 2008. 502 с.

153. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М.: Наука, 1978. 341 с.

154. Крахмальников А.П. Материалы для каталога сочинений старообрядцев Бе-локриницкого согласия // Вестник церковной истории . 2007. № 4 (8). С. 218-246.

155. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987. 439 с.

156. Ковтун JI.C. Азбуковники XVI XVII вв.: старшая разновидность. Ленинград, 1989. 294 с.

157. Козлов В.Ф. Москва старообрядческая: История. Культура. Святыни. М.: AHO ИЦ «Москвоведение», 2011. 480 с.

158. Крестьянская община в Сибири XVII начала XX вв. Новосибирск: Наука, 1977. 287 с.

159. Куприянова И.В. Старообрядцы Алтая в первой трети XX века. Барнаул: Изд-во АлтГАКИ, 2010. 247 с.

160. Липинская В.А. Конфессиональные группы православного населения Западной Сибири (вторая половина XIX начало XX в.) // Этнографическое обозрение. 1995 №2. С. 113-126.

161. Лурье Я.С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. Т. XII. М. Л., 1956. С.116- 140.

162. Маджаров A.C. Афанасий Щапов. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1992. 272 с.

163. Мальцев А.И. Староверы-странники в XVIII первой половине XIX в. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1996. 267 с.

164. Мальцев А.И. Старообрядческие беспоповские согласия в XVIII начале XIX в.: проблема взаимоотношений. Новосибирск: ИД «Сова», 2006. 572 с.

165. Мамсик Т.С. Расселение крестьян-раскольников в Западной Сибири по материалам официальной статистики первой половины XIX в. // Социально-демографическое развитие сибирской деревни в досоветский период. Новосибирск: НГПИ, 1987. С. 44-55.

166. Мамсик Т.С. Чаусское Приобье: Население и хозяйство: Опыт ретроспекций по материалам XVII XIX вв. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2009. 228 с.

167. Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века: Проблемы социальной стратификации. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 255 с.

168. Матханова Н.П. Сибирская мемуаристика XIX века. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2010. 551 с.

169. Мельгуиов С.П. Из истории религиозно-общественных движений в России XIX в. М.: Задруга, 1919. 240 с.

170. Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собрание соч. в восьми томах. Т. 7. М.: Правда, 1976. С. 191-559.

171. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой церкви). Барнаул: Изд-во БГПУ, 1999. 557 с.

172. Мисюрев A.A. Краткий историко-статистический очерк Томской епархии. Томск: Паровая типо-литография П.И. Макушина, 1897. 76 с.

173. Монастырев М.Я. Исторический очерк австрийского священства после Амвросия. Казань: Тип. Ун-та, 1878. 330 с.

174. Мордкович Т.А. Источники по истории принятия Белокриницкой иерархии московской Рогожской старообрядческой общиной (40 50 гг. XIX в.) // Мир старообрядчества. Вып. 2. М.: Российское университетское издательство, 1995. С. 105-132.

175. Мосин А.Г. Исторические сочинения старообрядцев Вятского края во второй половине XIX начале XX в. // Общественно-политическая мысль дореволюционного Урала. Свердловск, 1983. С. 104-112.

176. Мосин А.Г. «Анти-Митчелл» памятник полемической мысли крестьян За-уральятконца XIX в. // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений Европы, Азии и Америки. Новосибирск: Наука, 1992. С. 300-306.

177. Накамура Е. Романовка поселок староверов в Маньчжурии (1936 - 1945 гг.) // Традиционная духовная и материальная культура старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки. - Новосибирск: Наука, 1992. С. 247-253.

178. Никольский Н.М. История русской церкви. М.: Изд-во политической литры, 1985. 448 с.

179. Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных территорий. Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 2000. 182 с.

180. Панченко A.A. Христовщина и скопчество: фолькор и традиционная культура мистических сект. М.: ОГИ, 2002. 544 с.

181. Петров С.Г. О некоторых принципах издания документов в серии «Архивы Кремля» // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000. С. 363-366.

182. Поздеева И.В. Русское старообрядчество и Москва в начале 20 века // Мир старообрядчества. Вып. II: Москва старообрядческая. М.: Российское университетское издательство, 1995. С. 6-40.

183. Покровский H.H. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск: Наука, 1974. 394 с.

184. Покровский Н. Н. Крестьянский побег и традиции пустынножительства в Сибири XVIII в. // Крестьянство Сибири XVIII начала XX в. Классовая борьба, общественное сознание и культура. Новосибирск: Наука, 1975. С. 19-49.

185. Покровский H.H. О возникновении противоречий в политике светских и церковных властей XVIII в. по отношению к расколу // Известия СО АН СССР. № 1. 1968. Вып. 1. С. 73-77.

186. Покровский H.H. Организация учета старообрядцев Сибири в XVIII в. // Русское население Поморья и Сибири. М.: Наука, 1973. С. 381-406.

187. Покровский H.H. Пути изучения истории старообрядчества российскими исследователями // Археографический ежегодник за 1998 год. М.: Наука , 1999. С. 3-20.

188. Покровский H.H. Рассказ о Екатеринбургском соборе 1884 г. // Исследования по истории литературы и общественного сознания феодальной России. Новосибирск: ВО «Наука». Сиб. издат. фирма, 1992. С. 146-159.

189. Покровский H.H. «Текстология» Д.С. Лихачева и проблемы документов XX в. // Памятники отечественной книжности: новые тексты, новые интерпретации. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007. С. 153-160.

190. Покровский Н. Н. Традиции и новации в духовной жизни русского старообрядчества // Традиционная духовная и материальная поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосибирск: Наука, 1992. С. 6-12.

191. Покровский H.H., Александров В.А. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск: Наука, 1991. 400 с.

192. Покровский H.H., Зольникова Н.Д. Освоение Сибири и старообрядчество // Эко. № 2. 2011. С. 168-184.

193. Покровский H.H., Зольникова Н. Д. Староверы-часовенные на Востоке России в XVIII -XX вв. М.: Памятники исторической мысли, 2002. 471 с.

194. Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI XIII века. Исследования, тексты, переводы. Спб.: Наука, 1992. 218 с.

195. Послания Иосифа Волоцкого / Подготовка текста A.A. Зимина и Я.С. Лурье. М.-Л., 1959.387 с.

196. Приль Л.Н. К характеристике белокриницких обителей Томской области в 1920 1930-х гг. // Традиционная книга и культура позднего русского средневековья. Ярославль, 2008. Ч. 2. С. 194-217. (Мир старообрядчества; вып.7..

197. Пругавин A.C. В казематах. Очерки и материалы по истории русских тюрем. СПб.: Тип. Первой Спб. Трудовой артели, 1909. 365 с.

198. Пругавин A.C. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М.: Тип. Сытина, 1905. 95 с.

199. Пругавин A.C. Старообрядческие архиереи в Суздальской крепости. М.: Издание «Посредника», 1908. 108 с.

200. Пругавин A.C. Старообрядчество во второй половине XIX века. Очерки из новейшей истории раскола. М.: Отдельная тип. Т-ва И.Д. Сытина, 1904. С.267-280.

201. Пушкарев JI.H. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М.: Наука, 1975. 281 с.

202. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX начала XX вв. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1975. 328 с.

203. Римский C.B. Российская церковь в эпоху Великих реформ (церковные реформы в России 1860-1870-х годов). М.: Крутицкое подворье, 1999. 568 с.

204. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Л.: Наука, 1947. 344 с.

205. Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. 559 С.

206. Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX века. М.: Изд-во «Наука», 1983. 270 с.

207. Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М.: Индрик, 1998. 416 с.

208. Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. Спб.: Печатня С.Г. Яковлева, 1898. 237,121 с.

209. Смирнов П.С. История русского раскола старообрядства. СПб.: Тип. Гл. упр-я уделов, 1895. 275 с.

210. Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб.: Тип. М. Меркушева, 1909. 363, 0168 с.

211. Смирнов С. Древнерусский духовник. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. М.: Синодальная типография, 1913. 290 с.

212. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1886 год (январь-июнь). М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1886. 65 с.

213. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1886 год (июнь-декабрь). М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1886. 99 с.

214. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1889 год. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1889. 211 с.

215. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1890. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1891. 135 с.

216. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1891 год. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1892. 185 с.

217. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1893 год. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1894. 146 с.

218. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1897 год. М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1897. 98 с.

219. Субботин Н.И. Летопись происходящих в расколе событий за 1898 год. М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1899. 82 с.

220. Субботин Н.И. Из истории Рогожского кладбища // Братское слово. 1891. Т. 2. №№ 16, 17, 18.0тдельное изд.: Субботин Н.И. Из истории Рогожского кладбища М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1892. 89 с.

221. Субботин Н.И. История так называемого австрийского, или белокриниц-кого священства. М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1899. Вып. 2. 517 с.

222. Субботин Н.И. История белокриницкой иерархии. T. I. М.: Тип. Т. Рис, 1874. 680 с.

223. Субботин Н.И. Материалы для истории Австрийской, или Белокриницкой иерархии. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1897. 472 с.

224. Субботин Н.И. Еще несколько слов о новейших событиях в расколе. М.: Унив. тип., 1867. 40 с.

225. Субботин Н.И. Раскол как орудие враждебных России партий. М.: унив. тип., 1867. 199 с.

226. Субботин Н.И.. Современные движения в расколе // Русский вестник.1863. № 7. С. 401-436; 1863. № 11. С. 455-477; 1863. № 12. С. 869-878;1864. № 2. С. 761-776; 1865. № 1. С. 333-355.

227. Субботин Н.И.. Современные движения в расколе. М.: унив.тип., 1865. 114 с.

228. Субботин Н.И. Раскольнические споры о метриках. М.: унив. тип., 1867. 46 с.

229. Субботин Н.И. Из истории раскола в первые годы царствования Александра II. М., 1900.35 с.

230. Субботин Н.И. Современные летописи раскола. Вып. 2. М.: унив. тип., 1869. 192 с.

231. Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Ленинград: Наука, 1978. 248 с.

232. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII -XVIII вв. М.: Наука, 1967. 341 с.

233. Чудновский С. Л. Раскольники на Алтае (выдержи из дневника) // Северный вестник. 1890. № 9. С. 39-74.

234. Швецова М. «Поляки» Змеиногорского округа // Записки ЗападноСибирского отдела РГО. Кн. 26. Омск, 1899. С. 1-92.

235. Шиловский М.В. «Полнейшая самоотвержанная преданность науке». Г.Н. Потанин: Биографический очерк. Новосибирск: Издательский дом Сова, 2004. 244 с.

236. Шиловский М.В. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона во второй половине XIX четверти XX первой века. Новосибирск: «Сова», 2008. 270 с.

237. Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения// Источниковедение. Теоретическое и методические проблемы. М.: Наука, 1969. С. 7-58.

238. Щапов А.П. Древние пустыни и пустынножители на северо-востоке России // Собр. соч. в 3-х тт. Т. I. Спб., 1906. С. 23-32.

239. Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и в первой половине XVIII. Казань, 1859. 547 с.

240. Эйдельман Н.Я. «Где и что Липранди?» // Из потаенной истории России XVIII XIX веков. М.: Высшая школа, 1993. С. 451-452.

241. Эйдельман Н.Я. Обреченный отряд. М.: Советский писатель, 1987. 185 с.

242. Юхименко Е.М. Старообрядческий центр за Рогожскою заставою. М.: Языки славянской культуры, 2005. 240 с.

243. Ядринцев Н.М. Поездка в Западную Сибирь и в Горный Алтайский округ //Записки Западно-Сибирского отделаРГО. Кн. 2. Омск, 1879. С. 1-147.

244. Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству. Спб.: Гос.тип., 1912. 688 с.

245. Crummy R.O. The Believers and the Wold of Antichrist. The Vyg Community and the Russian State. 1694-1855. Madison, 1970.

246. Crummy R.O. Old Believers in a Changing World. Northern University Press, 2011.267 p.

247. Freez G.L. The Paris Clergy in Nineteennf-Century Russia Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton University Press, 1983.

248. Iwaniec E. Z dziejow staroobrzedowcow na ziemiach pol skich XVII XX ww. Warszawa, 1977. 295 c.

249. Авторефераты и диссертации

250. Байдин В.И. Старообрядчество Урала и самодержавие. Конец XVIII-сер. XIX века: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 1982.

251. Белобородое С.А. Религиозно-организационная структура старообрядчества горнозаводского Урала во второй четверти XIX XX вв. (на примере согласия беглопоповцев /часовенных): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2012.

252. Боровик Ю.В. Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905 1927): Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2003.

253. Вознесенский A.B. Древнерусская литература у старообрядцев: (На материале старообрядческих изданий XVII начала XIX в.): Автореф. дис. . к.филог. н. Спб., 1996.

254. Дутчак Е.Е. Старообрядческие таежные монастыри: условия сохранения и воспроизводства социо-культурной традиции (вторая половина XIX начало XX века): Автореф. дис. . док. ист. наук. Томск, 2008.

255. Иванов К.Ю. Старообрядчество юга Западной Сибири второй половины XIX-XX века: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Кемерово.

256. Ильин В.Н. Политика государства и официальной Церкви в отношении старообрядцев на территории Томской губернии в 1832-1905 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Барнаул, 2007.

257. Куандыков JI.K. Старообрядцы-беспоповцы на русском севере в XVIII -первой половине XIX вв. Организационно-уставные вопросы (по старообрядческим памятникам): Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 1983.

258. Кузоро К.А. Церковная историография старообрядчества: возникновение и эволюция (вторая половина XVII начало XX вв.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 2009.

259. Кузьмишин E.JI. Государственная политика в отношении старообрядцев в Российской империи в период правления Александра III: Автореф. дис. . канд. ист.наук. М., 2012.

260. Куприянова И.В. Старообрядческие общины Алтая в отношениях с государством (начало 1920-х-конец 1930-хгг.): Автореф. дис. .канд.ист.наук. Новосибирск, 2005.

261. Мангилев П.И. Старообрядчество и крестьянская книжность южного Урала и Зауралья в XVIII начале XX вв.: Автореф. дис. канд.ист.наук. Екатеринбург, 2008.

262. Мухортова H.A. Городская приходская община в западной Сибири во второй половине XVIII 60-х гг. XIX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2000.

263. Першина М.В. Филипповское согласие в XIX веке: идеология, полемика: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2010.

264. Приль Л.Н. Старообрядческие общины Прикетья и Причулымья в конце XIX 80-х гг. XX века (опыт реконструкции жизнедеятельности): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 2002.

265. Ряжев A.C. Иргизские старообрядческие общины во второй половине XVIII первой половине XIX века: Дисс. на соиск. уч. степ. к. и. н. М.,

266. Суслова Л.Н. Старообядчество и власти в Тобольской губернии в конце XVIII начале XX вв.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург,

267. Krakhmalnikov A. The literature of Belokrinitskie Old-Believers (1846 -1862). Submitted to the Senate of the Hebrew Univetrsity. Desember, 2006.1995.2002.