автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в творчестве И.А. Бунина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в творчестве И.А. Бунина"

На правах рукописи

я

БЕЗЭКВИВАЛЕНТНАЯ ЛЕКСИКА С НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ СПЕЦИФИКОЙ ЗНАЧЕНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ И. А. БУНИНА

Специальность 10.02.01. - русский язык

Автореферат

Диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж - 2003

Работа выполнена в Воронежском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Правда Юлия Тимофеевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

1

Топорова Валентина Михайловна

(1

кандидат филологических наук, доцент Зубкова Людмила Ивановна

Ведущая организация: Елецкий государственный университет

/и

Защита состоится &нс&5рх 2003 года в /''часов на заседании дис-

сертационного совета Д, Z-ti.0ii.07 при Воронежском государственном университете по адресу: 394006, г. Воронеж, пл. Ленина, д. 10. ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Воронежского государственного университета

»

Автореферат разослан «/% О^Л^и^М/Х 2003 года

Ученый секретарь Диссертационного совета

Вахтель Н.М.

Предметом исследования в данной работе является русская безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения (БЭЛ), в том числе топонимы, в произведениях Ивана Алексеевича Бунина.

Актуальность исследования предопределена объективной потребностью в дальнейшем исследовании языка произведений Ивана Бунина. В последнее годы многие ученые-литературоведы изучали творчество этого великого писателя, например И.С. Альберт, Г.В. Антюхин, А.К. Бабореко, A.A. Волков, Л.К.

Долгополов, Н.М. Кучеревский и др. Ряд научных работ таких лингвистов, как А.П. Аверьянова, Андреа Мейер-Фраат, H.A. Молчанова, И.А.Морозова, Т.Ю.Яровая и др., посвящены изучению языка произведений Ивана Бунина, но не в одной из этих работ не рассматривалась безэквивалентная лексика (БЭЛ) с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры.

В наши дни проблема соотношения языка и культуры приобрела особую актуальность в связи с изменением в последнее десятилетие контактов России с другими странами. Изучение русского языка обычно сопровождается ознакомлением учащихся с русской культурой, которая непосредственно находит свое отражение в лексическом составе языка. Безэквивалентная же лексика отражает специфику национальной культуры народа, является хранителем национально-культурной семантики, передавая эстафету национальной культуры одного поколения другому и представляя тем самым большую трудность для переводчиков и преподавателей русского языка как иностранного (в процессе подбора ими эквивалентов и семантизации данной лексики).

За последний период времени появилось большое количество работ, посвященных изучению БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в творчестве русских писателей, например И.С. Тургенева (Волков, 1985), А.Н. Островского (Зотова, 1986), М.Горького (Панова, 1988), Ю.В. Трифонова (Сим Ен Бо, 1994), В.М. Шукшина (Зубкова 1995), Л.Н. Толстого (Карола Шнейдер, 1996), В.Токаревой и Е. Попова (Л.И. Хайнце, 2000). Что же касается И.А. Бу-

нина, то несмотря на значительный объем русской БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в его творчестве, анализ данного разряда лексики, использующейся в произведениях Ивана Алексеевича, проводится впервые.

Творчество Бунина, получившее признание за рубежом еще при жизни писателя (в 1933 он был награжден Нобелевской премией), представляет для нас особый интерес в связи с изучением БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, так как неоднократно подчеркивалась органическая связь этого писателя с русской культурой (Степун, 1995; Бобореко, 1967; Никонова, 1999; Спивак, 1985; Вантенков, 1974; Иезуитов», 1985; Казьмина, 1985; Крутикова, 1985). По мнению ряда исследователей, произведения Ивана Бунина почти непереводимы на другой язык и сам писатель относится к труднопостигаемым художникам 20 века, несмотря на большое количество переводов его произведений, в частности, на немецкий язык и их переиздание. Имеющиеся в нашем распоряжении переводы произведений Бунина дают ценный материал не только для изучения функционирования БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в оригинальных текстах бунинских произведений, но и позволяют проследить, как переводчики преодолевают трудности в передаче этой лексики на немецкий язык.

Целью данной работы является описание БЭЛ с национально-культурной спецификой значения (относительно немецкого языка) в произведениях Ивана Алексеевича Бунина как одной из сторон его языковой личности и выявление функций этой лексики в художественном наследии писателя.

Поставленная в работе цель предопределила следующие задачи:

1. Изучить биографию И.А. Бунина и иную литературу о личности данного писателя.

2. Уточнить критерии отбора БЭЛ с национально-культурной спецификой значения относительно немецкого языка.

3. Выявить БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Алексеевича Бунина, распределить ее по тематическим группам и провести анализ того, как представлена эта лексика в толковых одноязычных и двуязычных русско-немецких и немецко-русских словарях.

4. Провести семантизацию выявленной БЭЛ и установить возможности ее перевода на немецкий язык.

5. Рассмотреть БЭЛ с точки зрения ее функционирования в художественных произведениях И.А. Бунина и как одну из сторон языковой личности писателя.

6. Выработать рекомендации для переводчиков произведений Ивана Бунина на немецкий язык, а также для издателей его произведений на русском языке.

Источником материала исследования послужили прозаические произведения Ивана Алексеевича Бунина, данные толковых словарей русского, немецкого языков и двуязычных словарей, а также некоторые переводы произведений Бунина на немецкий язык, сделанные переводчиками Arthur Luther, Georg Schwarz, Ilona Koenig, Käthe Rosenberg.

Методы исследования были определены поставленными в работе целью и задачами. В диссертационном исследовании использовались описательный метод, включающий классификацию и обобщение собранного материала, сравнительно-сопоставительный метод, метод обратного перевода, компонентный и лингвострановедческий анализ, который, в свою очередь, предполагает анализ единиц художественного текста с точки зрения их национально-культурной семантики; был использован также метод анкетирования и математический подсчет.

Научна новизна и теоретическая значимость исследования определяется тем, что впервые выявлена и описана БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры относительно немецкого языка, в прозаических произведениях Ивана Бунина, определены ее тематические группы и типы. В работе получили подтверждение и дальнейшее развитие

способы выявления безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, которая рассмотрена в работе как проявление русскости писателя, как одна из сторон его языковой личности. Привлечение материала двуязычных словарей, художественных переводов произведений И.А. Бунина на немецкий язык и результатов тестирования немецкоязычных студентов позволило нам выявить ошибки и неточности в употреблении и переводе БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в разных видах изданий и в устной речи, а также выработать рекомендации для их предупреждения. Прове- 1 денное тестирование русскоязычных реципиентов помогло нам сделать выводы о сложности семантизации данной лексики уже на русском языке, поэтому нами были выработаны рекомендации и для издателей произведений Ивана Алексеевича на русском языке для русскоязычных читателей.

Положения выносимые на защиту

1. Выделенная в произведениях И.А. Бунина БЭЛ охватывает многие области жизни - общественно-политическую, бытовую, искусство и др. - и свидетельствует о важной стороне личности писателя (широкий кругозор - знание России, русского народа).

2. Среди БЭЛ немало русской диалектной лексики, а также украинской и кавказской лексики, характерной для юга России, где происходит действия большинства произведений Иван Бунина, что свидетельствует о реалистической направленности творчества писателя.

3. БЭЛ, среди которой немало историзмов и географической лексики, вы- 1 полняет в произведениях различные функции, в том числе создание определенного территориально -пространственного и временного колорита. <

4. Применение способов выявления БЭЛ, использованных ранее в других научных работах, оправдало себя, в то же время оно показало неполное раскрытие значения БЭЛ (с национально-культурной спецификой значения) в ряде случаев в двуязычных словарях и необходимость расширения в них лингвост-рановедческого комментирования.

5. В переводах произведений И. Бунина на немецкий язык также отмечены недочеты, что свидетельствует в ряде случаев о неполном знании переводчиками русских реалий.

6. Проведенное тестирование российских и австрийских реципиентов свидетельствует о плохом знании БЭЛ не только австрийскими, но и русскоязычными участниками тестирования, что вызывает необходимость и в переводах произведений И. Бунина давать затекстовое комментирование БЭЛ, и в изданиях произведений писателя на русском языке.

Практическая значимость проведенной работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы 1) для создания пособия по изучению БЭЛ произведений Ивана Бунина; 2) в лекционных курсах по теории и практике перевода и в спецкурсах по языку художественной литературы; 3) в практике преподавания русского языка как иностранного; 4) для комментирования художественных произведений Ивана Бунина не только на немецком, но и на русском языке, поскольку семантизация БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, включающей значительное число историзмов, представляет сложность и для русского читателя.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, перечня материалов исследования, списков использованной литературы, словарей и справочников, а также приложения.

Во введении рассматриваются основные теоретические основы исследования.

Концепция обусловленности многих номинативных и реляционных единиц языка развитием культуры народа-носителя языка является основополагающей при изучении национально-культурной специфики значения слова. «Культура - это исторически сложившийся пучок семиотических систем (языков), который может складываться в единую иерархию (сверхъязык), но может представлять собой симбиоз самостоятельных систем» (Ю.М. Лотман); «... две культуры никогда не совпадают полностью ..., каждая состоит из на-

циональных и интернациональных элементов». Процессы изменения, происходящие в культуре одновременно изменяют и язык. «Скорость изменения культуры и скорость изменения выразительных и содержательных возможностей языка всегда одинаковы»(Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров).

Еще на заре лингвострановедения Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров обратили внимание на неоднородность культурного фона, включающего в себя пласты общечеловеческих, региональных и национально-специфических знаний. Но при более внимательном и обогащенном методическим опытом рассмотрении оказывается, что и первые две составляющие обнаруживают национальную специфику.

Эти же ученые отмечают, что каждая культура вбирает в себя и определенным образом преломляет общечеловеческие знания; то же происходит и со знаниями регионального уровня: русская культура по-своему, национально своеобразно отобрала и отразила отдельные факты мировой и европейской культур. Следовательно, элемент «культурный» в понятии «национально-культурный компонент» означает определенную совокупность знаний общечеловеческого, регионального и национального характера, элемент «национальный» - национально-специфическое преломление этих знаний в сознании носителя данного языка.

В нашей работе используется термин «национально-культурная специфика значения» лексической единицы, под которой понимается «часть значения слова, которая отражает связь знака с предметом культуры (референтом) и которая в конечном итоге обусловлена национальной культурой»1. Под референтом мы понимаем «предмет мысли, отражающий предмет или явление объективной действительности, образующий то понятийное содержание, с которым соотносится данная языковая единица» (Д.Е. Розенталь).

1 Денисова М.А. О некоторых принципах лексикографического описания безэквивалентных и фоновых слов // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексики / Под ред. П.Н. Денисова иВ.В. Марковкина.-М.: Рус. яз., 1978.-С. 107-111.

Выявить национально-культурную специфику лексического значения можно, используя сопоставительный метод исследования, важность которого отмечал в своих работах такой ученый, как Л.В. Щерба. Данный метод исследования показал, что национально-культурные различия присущи всем уровням языка, но наиболее ярко они проявляются на его лексическом уровне.

В нашей работе под эквивалентом понимается «функциональное соответствие в языке перевода, передающее на аналогичном уровне плана выражения (слова, словосочетания) все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения или одного из вариантов значения исходной единицы языка - источника»2. Следовательно, для нас играет большую роль объем передаваемых релевантных значений исходного знака, уровень его репрезентации и регулярность использования лексической единицы. Однако неоднократно переводчики сталкивались с такой проблемой, как невозможность передать то или иное слово на другой язык, - речь идет о БЭЛ.

Многие исследователи занимались проблемой безэквивалентной лексики (Бархударов, 1978; Гридличка, 1979; Федоров, 1983; Влахов, Флорин, 1980; Правда, 1996; Зубкова, 1994). Из работ Е.М. Верещагина и В.Г, Костомарова можно следующим образом определить понятие БЭЛ: это слова, которые нельзя семантизировать с помощью перевода (они не имеют устойчивых соответствий в других языках, не имеют смысловых соответствий в системе содержания, свойственных другому языку), то есть это «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями» (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров). Поэтому понятие «безэквивалентная лексика» включает в себя не только отсутствие эквивалента, но и причину такого отсутствия - «отражение словом специфической материальной и духовной культуры. Следовательно, такие слова характеризуются национально-

2 Иванов А.О. Английская безэквивалентная лексика и ее перевод на русский язык: Учеб. пособие.-Л., 1985. -С.28.

культурной спецификой семантики».3 Говоря о БЭЛ, мы не имеем в виду ее абсолютную непереводимость. Вопрос сводится к тому, как передать данную лексику на другой язык. Данная проблема интересовало многих исследователей, например, Л.С. Бархударова, С. Влахова и С. Флорина, Т.Д. Томахина, A.B. Федорова, А.Д. Швейцера, Г.В. Чернова, А.О. Иванова, Т. Юдит, Г.Туроверова, Л.И. Зубкову, Л.И. Хайнце, Г.Г. Панову, Ю. Найда и др.

Большинство трудностей при передачи БЭЛ связано с тем, что в переводном языке отсутствует эквивалент из-за отсутствия в культуре носителей этого языка референта, а также из-за необходимости наряду с предметным значением (семантикой) БЭЛ передать и национально-культурную специфику значения. Методом полного раскрытия национально-культурной специфики значения является, по мнению многих ученых, лингвострановедческое комментирование, принципы которого были разработаны Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым. Под лингвистической семантизацией эти ученые понимают «формирование лексического понятия безэквивалентной лексической единицы в сознании иностранных учащихся», «филологическое моделирование обиходных обыденных знаний, стоящих за словом».

Для описания лексического значения БЭЛ исследователи используют не только толковые словари, но и энциклопедии, справочники, лингвострановед-ческие словари, а также результаты опроса носителей культур и др. Указанные методы описания отобранных БЭЛ были использованы нами и в диссертационном исследовании.

Не только БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии (артефакты) русской культуры, в произведениях Ивана Бунина и в переводах его произведений на немецкий язык представляет интерес для нашего исследования, но и топонимы, которые также обладают национально-культурной спецификой значения. Они не просто географические термины. В частности, как считает В.Д. Бондалетов, ойконимы, попав на русские географи-

3 Зубкова Л.И. Референциально-безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения: Дис.... канд. филол. наук. - JL, 1985. - С. 13

I 11

ческие карты, употребляются носителями русского языка, которые, в свою очередь, и не обращают внимания на то, что по происхождению ойконимы могут быть как русскими, так и нерусскими. Будучи категорией социально-значимой, ойконимы, несут на себе печать социально-исторических условий.

Следовательно, изучение топонимов в тексте художественного произве-« дения может помочь исследователю выявить своеобразие языковой личности писателя.

* Первая глава диссертации называется «Тематические группы безэквива-

лентной лексики в художественных произведениях И. А. Бунина». Выделенные нами 413 лексических единиц с национально-культурной спецификой значения были распределены по тематическим группам. При классификации БЭЛ с национально-культурной спецификой значения произведений И. А. Бунина нами учитывалась классификация безэквивалентной и фоновой лексики, предложенной Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым, в которой генетические основания сочетаются с тематическими. Авторы выделяют 1) советизмы — данная группа нашла отражение в нашей первой тематической группе («Общественно-политическая лексика»); 2) слова нового быта - это группа представлена в нашей классификации под названием «Бытовая лексика», которая объединила и 3-ю тематическую группу, выделенную названными лингвистами (наименование предметов и явлений традиционного быта); 4) историзмы - данная группа в нашей работе не выделена отдельно, так как большинство лексических единиц, ' как уже было отмечено выше, является историзмами, поэтому мы сочли целесообразным выделить в каждой тематической группе слова, относящиеся к пас' сивному составу русского языка; 5) лексика фразелогических единиц - выявление и описание данного вида лексики не являлось целью нашей работы; 6) слова из фольклора - данная группа представлена у нас в качестве подгруппы «Фольклоризмы» в тематической группе «Культура, искусство и просвещение»; 7) слова нерусского происхождения из языков народов СССР - данная тематическая группа в нашем исследовании не выделяется как самостоятельная, но

лексика народов Кавказа и Украины рассматривалась в составе разных тематических групп. Был проведен также анализ лексики каждой тематической группы и подгруппы с других точек зрения: по отношению к активному или пассивному составу современного русского языка, по отношению к общенародной или территориально ограниченной лексике.

Тематическая группа «Общественно-политическая лексика» представлена 56 лексическими единицами, 9 из которых были историзмами уже во времена И.А. Бунина (Запорожская Сечь, чумак, раскольник, западник и др.), 42 лексические единицы стали историзмами в различное время после Октябрьской революции (земство, уезд, волость, Совет народных комиссаров), и 5 лексем входят в активный состав современного русского языка (Россия, Дума и др.).

Тематическая группа «Бытовая лексика» состоит из 74 лексических единиц, 38 из них принадлежали в эпоху Ивана Бунина к активному словарному составу, стали историзмами после Октябрьской революции (суровец, горница, чуйка, ботвинья), и 36 единиц относятся и по сей день к активному словарному составу русского языка.

Третья тематическая группа «Метрологические термины и наименование денежных единиц» состоит из 20 лексем, 18 из которых стали после Октябрьской революции историзмами (целковый, аршин) и 2 лексические единицы (рубль и копейка) принадлежат к активному словарному составу русского языка.

Тематическая группа «Культура, искусство и просвещение» включает 76 единиц, 1 лексическая единица была историзмом уже во времена Ивана Бунина (гусли), 38 лексем стали историзмами после Октябрьской революции (жалейка, «Шиповник», «Будильник»), и 37 (балалайка, «Правда» «Царь-колокол» и др.) входят в настоящее время в активный состав лексики.

Большой пласт лексики нашего исследования относится к пятой тематической группе («Географическая лексика»), включающей 187 лексических единиц, 165 из которых входят и сегодня в активных состав русского языка (Моек-

ва, Волга, чуваши), а 22 лексические единицы стали историзмами или архаизмами в различные годы после Октябрьской революции (черемисы, Николаевский вокзал и др.)- Но следует отметить, что не так давно многие города, населенные пункты получили свои прежние названия, которые они имели во времена Ивана Бунина.

В составе некоторых тематических групп нами выявлена областная лексика русского языка и слова из языков народов Кавказа и Украины. Областная лексика представлена 10 лексическими единицами (горница, светлица), группа слов из лексикона народов Кавказа состоит из 5 лексем (папаха, чувяки), и 5 лексических единиц (коник, жупан) употребляются на Украине и в некоторых южнорусских говорах.

Проведенный нами анализ показал, что большое количество лексических единиц (167) принадлежит к историзмам эпохи Ивана Бунина и нашего времени, а 246 лексических единиц, 165 из которых - географические названия, принадлежат к активному составу современного русского языка. Это позволяет нам говорить, что БЭЛ, использованная И.А. Буниным, представляет интересный исторический пласт лексики, позволяющий нам проникнуть в эпоху произведений, созданных этим автором.

В двуязычных словарях на безэквивалентность лексических единиц, обозначающих реалии русской культуры, нам указывало прежде всего 1) отсутствие для них словарных обозначений в словаре; 2) отсутствие исходного значения при обратном переводе словарных соответствий; 3) свидетельства носителей двух культур, дополняющие сведения (о культурных реалиях), содержащиеся в толковых и двуязычных словарях и специальной справочной литературе.

Вторая глава диссертации называется «Функции безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина в художественных произведениях писателя». Под «языковой личностью» мы понимаем в работе вслед за Ю.Н. Карауловым «со-

вокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной целевой направленностью». Формирование языковой личности, по мнению Ю. Караулова, подчиняется трем факторам влияния: социальному, национально-культурному и психологическому.

Кроме того, и специфические национальные особенности каждой кон- I кретной личности, в том числе и писателя, также находят отражение в его язы- I ковой личности. Поэтому изучение БЭЛ с национально-культурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина является необходимым для более полного ее анализа и позволяет выявить дополнительные причинные связи между языком писателя и его биографией, жизненными наблюдениями, мировоззрением и системой взглядов.

Личность Бунина формировалась в сложную, переломную для России эпоху. Отмена крепостного права, кризис дворянства - все это не могло не отразиться на мировоззрении писателя, на его «картине мира».

Иван Алексеевич Бунин родился в 1870 г. в Воронеже, в 1874 году Бунины перебрались из города в деревню, на хутор Бутырки Елецкого уезда Орловской губернии, где было последнее бунинское поместье. Хотелось бы отметить, что название одного из мест, где разворачивается действие в произведении, созвучно с Бутырками: «Я все больше замечаю быт усадьбы, все чаще бегаю в Выселки, был уже в Рождестве, в Новоселках, у бабушки в Батурине» (Жизнь . Арсеньева. 101).

С детства запечатлелись в памяти писателя города Центрального Черно- « земья. Средняя Россия, в которой прошло детство и юность Бунина, глубоко запала в душу писателя. Он считал, что именно Средняя Полоса России дала лучших русских писателей, а язык, прекрасный русский язык, подлинным знатоком которого он был сам, по его мнению, зародился и постоянно обогащался именно в этих местах. Поэтому не случайно, что в его произведениях встреча-

ются упоминания об этих городах, например: «В январе следующего года, в Татьянин день, был бал воронежских студентов в Благородном собрании в Воронеже» (Натали. 138).

Не раз Бунин отмечал, что своим близким (в первую очередь, матери), а также дворовым он был обязан первыми познаниями в языке, - в нашем богатейшем языке, в котором, благодаря географическим и историческим условиям, слились и повторились столько наречий и говоров чуть не со всех концов Руси. А.Т. Твардовский пишет: «Язык Бунина — это язык, сложившийся на основе ор-ловско-курского говора, разработанный и освященный в русской литературе целым созвездием писателей», что подтверждают примеры из произведений писателя. Бунин использует широко распространенные в его время диалектизмы, некоторые из которых приобрели к концу XX века статус устаревших: светлица: «Во всей светлице пол гладко убитый и смазанный глиною» (Жизнь Арсеньева. 297).

В речь персонажей - крестьян Буниным включались не только лексические, но также отдельные фонетические южнорусские диалектизмы: случаи яканья, мена в начале слов в на у, ф на хв и х, глаголы 3 лицо с окончанием -а(я) вместо - (ет), (ит), ср. в «Деревне»: «... дюже отец грозен» (67); «... я не письменный» (91); «... я уже балакал» (20); «... скажи матери, чтобы она виски тебе подстригла» (99); «... мы на хватере, а теперича нас сгоняют ...» (107); «А какая такая муха, какая? - Сляпая» (105); «... а мужики свое: уверх да уверх» (22); «Будя, девки! - крикнул он» (130).

Родители всегда брали Ваню Бунина и младших сестер в церковь в селе Рождество. Он любил церковные службы, хотя ему, не привыкшему к дисциплине, было утомительно их выстаивать. Позднее в произведениях Бунина мы встречаем лексические единицы, которые «посвящены» религии и вере, ср.: «Герваська сорвал с еще теплой дедушкиной шеи золотой образок и ладанку» (Суходол. 142).

Но не только христианство было близко по духу Бунину. «Близость Бунина к той стороне буддизма, которая связана с мотивами исторической памяти, очевидна. Бунин очень высоко ценит чувство единства с жизнью предков, потому что это связь «расширяет» «личную, краткую жизнь». Человек в изображении Бунина, подчиненный закону перевоплощения, втянутый в колесо рождения и смерти, живет поэтому не столько своим настоящим, но и всем своим прошлым» (П.Б. Курляндская). Может быть, поэтому он, уже будучи в эмиграции, не мог забыть своей Родины, свои корни, может поэтому мы встречаем следующие строки в его произведении «Жизнь Лрсеьева»: «В тяготенье к Суходолу, в обольщении его стариною долго жили и мы с сестрой. Жизнь семьи, рода, клана глубока и узловата, таинственна, зачастую страшна. Но темной глубиной своей да вот еще преданьями, прошлым и сильна-то она» (Жизнь Арсеньева, 36). В основании его философско-эстетической системы, по мнению Т.Ю. Карпенко, лежат идеи чувственного постижения мира и мистико-пантеистического слияния с Вселенной.

И.А. Бунин особенно строго относился к географическим названиям, топонимам. Супруга Бунина В.Н. Муромцева отмечала, что однажды Бунин отправился в Смоленск, Витебск, Полоцк главным образом потому, что ему понравились названия этих городов. В произведениях Ивана Бунина находим: «Попал в Витебск,... в Полоцк» (Жизнь Арсеньева. 498).

Никогда ни о каком другом бунинском произведении не велась такая острая полемика, как о «Деревне». Критика поддержала писателя, увидев ценность и значение произведения в правдивом изображении быта падающей деревни, в разоблачительном пафосе ее уродливых сторон.

В зрелые годы писатель глубоко увлекся творчеством и философскими идеями Льва Толстого. Это нашло отражение в его произведениях: «Это был Каменский, толстовец, как его называли на дачах» (На даче. 268); «Стал он было страстным приверженцем Толстого, хотел переселиться на Кавказ к духоборам» (Деревня. 59).

Поиск истины определил устремления и интерес Бунта к толстовству. Как отмечает О.Н. Михайлов, «в короткий же, но чрезвычайно плодотворный период 1910-1916 годов, когда на первом месте в его творчестве окончательно оказывается, по собственному признанию Бунина, «душа мужицкая - русская, славянская», весь нравственно-художественный комплекс идей Толстого становится для него особенно важным». Не только Михайлов писал о русскости великого русского писателя, также и H.A. Садыкава, М.А. Казьмина.

В формировании стиля И.А. Бунина имел значение внимательный подход к устному народному творчеству, а также к древнерусской литературе. Так, в произведении «Жизнь Арсеньева» мы читаем целые выдержки из памятника древнерусской письменности «Слово о полку Игореве»: «Хощу бо рече, копие преломити конецъ поля Половецкого с вами, Русици ... Не буря соколы занесе чрез поля широкая; галици стады бежать к Дону великому» (Жизнь Арсеньева. 252).

Использованные писателем в своих произведениях БЭЛ с национально-культурной спецификой значения (фольклоризмы) показывают нам отношение писателя к устному народному творчеству, открывая нам еще одну из сторон языковой личности писателя: «...вся истянулась, истощала по нему по Емеле-дураку» (О дураке Емеле, какой вышел всех умнее. 57).

Февральскую революцию Бунин воспринял с болью, предчувствуя предстоящие испытания. Дневником событий жизни страны и размышлений писателя в это время как раз и стала книга публицистики «Окаянные дни» (1918). Он писал: «А потом я плакал слезами, ... перегнув новую границу, границу в Орше» (Окаянные дни. 127). «Извозчик возле «Праги» с радостным смехом: -что ж, пусть приходит. Он, немец-то, и прежде все равно нами владел...» (Окаянные дни. 28). Каким бы хранителем стародавних устоев Бунин ни был, он как писатель, как мастер русского языка не мог не отразить изменения, произошедшие в тот период времени в его родном языке. Так, слова белогвардеец, красноармеец, Совет рабочих депутатов, советская армия, которые являют-

ся БЭЛ, обозначающей реалии русской культуры, ставшей для нас уже историзмами, требующими дополнительного комментирования, были во времена Ивана Алексеевича неологизмами. Употребление автором советизмов отражает органическую связь писателя со временем и историческими событиями той эпохи.

Бунины уезжают из Москвы сначала в Одессу (1918), а затем — за границу, во Францию (1920). Разрыв с Родиной, как оказалось позднее, навсегда, был мучителен для писателя. «Люди, уехавшие из России, как правило, сохраняют с Россией и её жителями какие-либо связи - родственные и дружественные, профессиональные, экономические, культурные»4. Бунин как бы подтверждает нам это утверждение.

Темы дореволюционного творчества писателя раскрываются и в творчестве эмигрантского периода, причем в еще большей полноте. Бунин не мог оставить мыслей о России. Как бы далеко от неё он ни жил, Россия была неотторжима от него.

В 1933 Бунин стал первым русским писателем, удостоенным Нобелевской премии по литературе «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы».

Крупнейшие писатели Франции и других стран Европы высоко оценивали творчество Бунина еще при его жизни (Ф. Мориак, А. Жид, Р. Роллан, Т. Манн, Р.-М. Рильке, Я. Ивашкевич и др.). Произведения писателя переведены на все европейские языки и на некоторые восточные. Однако Ф.А. Степун был одним из первых, кто сказал, что проза и поэзия Бунина трудно переводима без большого знания русской культуры и особого чувства бунинского письма и его метода.

Рассмотренное нами в диссертации использование БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в творчестве И.А. Бунина отразили опреде-

4 Земская Е.А. Язык русского зарубежья: проблемы нормы и речевого поведения // Доклады и сообщения российских ученых - МАПРЯЛ, 1999. - С. 57.

ленные черты его языковой личности, подтвердив тем самым наше мнение, что изучение указанной лексики как фрагмента языковой личности писателя позволяет наиболее полно и достоверно установить причинные связи между языком писателя и его биографией, жизненным опытом и системой взглядов, а также выявить функции безэквивалентной лексики в художественных произведениях Бунина. Основная масса этой лексики является историзмами русского языка, которые в большей своей части относятся к общенародным словам, но была выделена и областная лексика. Все это позволяет нам говорить еще раз о БЭЛ как об одной из важных сторон языковой личности Бунина. Автор родился и вырос в том регионе России, который в настоящее время называется Черноземьем, становление писателя как личности прошло среди российских же степей, отсюда в его произведениях используется южнорусская лексика, характерная для этой территории России. Функция этой лексики - создание определенного «территориального» колорита, так как действие большинства произведений Ивана Бунина, многие из которых были написаны в эмиграции, происходит в Средней России. Это говорит об органической связи И.А. Бунина с родным краям. «Русскость» Бунина подтверждает и тот факт, что большой пласт БЭЛ с национально-культурной спецификой значения принадлежит к тематической группе «Бытовая лексика»; Бунин пытался как можно правдивее и нагляднее показать быт современного ему крестьянства.

Третья глава диссертации называется «Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в изданиях произведений Ивана Бунина на русском языке и в переводах на немецкий язык».

На основе анализа БЭЛ произведений Ивана Бунина в сопоставлении с ее переводом на немецкий язык в русско-немецких словарях мы получили следующие результаты. Большая часть этой лексики, а именно 216 наименований, например: молокан, Совет народных депутатов, чувяки, свитка, чекмень, жупан, суровец и др., не отражена в двуязычных словарях, а в переводе другой части лексики, для которой в двуязычных словарях предлагаются определен-

ные способы передачи на немецкий язык, отмечена неполнота и неточности. Например, лексическая единица Дума в русско-немецком словаре переводится способом транскрибирования: die Duma (R-DW, 158), но следовало бы добавить комментарий, который бы давал представление о том, к какому времени относится обозначенная этим словом культурная реалия. Лексическая единица поручик передается в русско-немецком словаре немецкой лексической единицей der Oberleutenant (R-DW, 641), но данная лексическая единица обозначает третье офицерское звание, поручик же - это второе офицерское звание, второй обер-офицерский чин (Толковый словарь русского языка / Под ред. Ушакова Д.И.).

Хотелось бы в связи с этим предложить наши рекомендации для составителей двуязычных словарей: 1) по возможности расширить в словаре количество лексических единиц, обозначающих реалии русской культуры; 2) в случаях, когда при переводе БЭЛ с национально-культурной спецификой значения используется способ транскрибирования, давать дополнительный лингвострано-ведческий комментарий, поскольку данный вид словаря является «первоисточником» сведений о слове, к которому обращаются и переводчики, и рядовые читатели при чтении и переводе русских литературных произведений; 3) при передаче БЭЛ иноязычным эквивалентом следовало бы указывать на принадлежность обозначаемой реалии к русской культуре. А для русскоязычных изданий мы хотели бы еще раз предложить давать лингвострановедческое комментирование этих лексических единиц внизу страницы, так как большая их часть является историзмами и представляет и для русскоязычного читателя также большие затруднения.

Нами было опрошено 100 носителей русского языка в Воронеже, им было предложено объяснить значение 49 БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, которые были выбраны из корпуса нашего исследования. Данный вид работы вызвал у реципиентов ряд затруднения. Так, например, только 11 из 100 опрошенных смогли объяснить значения слова армяк; только для 6 опро-

шенных лексема бегунки не вызвала затруднение, а лексические единицы ботвинья, жупан, ситник, суровец, чекмень, почти никто из анкетируемых не смог правильно семантизировать.

К сожалению, не все произведения Ивана Бунина переведены на немецкий язык, корпус нашего исследования составили лишь 175 лексических единиц. 82 лексические единицы, выделенные нами в художественных переводах, в результате сопоставления с оригиналом представляют для нас особый интерес: 68 из них отсутствуют в двуязычных словарях, тем самым переводчики предлагают нам ценный языковой материал для анализа, и 14 лексических единиц переданы в художественном переводе отличным способом от предлагаемого эквивалента в русско-немецких словарях.

Например, для передачи таких лексем, как славянофил, молокан, в художественном переводе использован способ транскрибирования: Slawophile и Molokan: „ - Du bist stolz darauf, daß du Russe bist, ich aber, Bruder, bin noch länger kein Slawophile! - Das heißt, du bist ein Molokane? fragte Tichon Iljitsch" (Das Dorf. 302). На наш взгляд, следовало бы дать лингвостраведеческий комментарий за текстом.

В художественном переводе произведений Ивана Бунина на немецкий язык также встречаются безэквивалентные лексические единицы, для которых предлагаются возможные варианты перевода в русско-немецких словарях, но они отличны от способов передачи этих названий на немецкими язык переводчиками. Здесь отмечаются как более удачные, так и менее удачные способы перевода. Например, безэквивалентная лексическая единица косоворотка переводится с помощью родо-видовой замены - das Hemd (DS, 257) - рубашка; в данном случае не только не отражается национально-культурная специфика русской лексемы, но и теряется часть информации, содержащейся в ней „Er saß ... nur im Kattunhemd" (Das Dorf. 415) - «Он сидел ... в одной ситцевой косоворотке.» (Деревня. 139).

Наиболее удачными способами перевода лексем, в отличие от в данного двуязычных словарях, являются, по нашему мнению, следующие случаи. Казакин переводится в русско-немецком словаре способом транскрибирования: der Kasack (R-DW, 227), но обратный перевод позволили нам установить, что лексема der Kasack в немецко-русском словаре переводится как казакин, но с замечанием - «женская блуза, одеваемая поверх юбки или брюк» (D-RW, 495); неточный комментарий, данный в немецко-русском словаре, может привести к непониманию текста: получается, что мужчина одет в женскую одежду. В художественном же переводе используется способ родо-видовой замены: der Halbrock - укороченный суконный пиджак, тужурка (D-RW, 705): „... trug er wie alle andere einen blauen Halbrock" (Suchodol. 471). На наш взгляд, использованный способ передачи русской лексемы в художественном переводе является более удачным, поскольку позволяет избежать в данном случае ошибочного соотнесения немецкой лексемы der Kasack при обратном переводе с видом женской одежды, но он тоже не передает всей полноты информации и национально-культурной специфики русского слова.

Являясь обозначением реалий другой культуры, БЭЛ без дополнительного комментирования сложны для их семантизации; замена же русских безэквивалентных лексических единиц функциональными аналогами или обозначениями реалий другой культуры приводит к ошибочному восприятию, например, таких слов, как: грош, гривна.

Это подтверждают и результаты анкетирования, проведенные нами в институте славистики Леопольд - Франценс — Университете города Инсбрука (Автрия), где реципиентами были студенты 1, 2 и 3 курсов, изучающие русский язык в данном институте. Им было предложено 35 безэквивалентных лексических единиц из нашего корпуса исследования, которые были переведены на немецкий язык переводчиками художественной литературы. Перед студентами стояла такая же задача, что и перед русскоязычными реципиентами, т.е. объяснить значения лексических единиц.

Были получены следующие результаты. Такие лексические единицы, как Botwinja — ботвинья, Groschen - грош, Desjatina - десятина, Semstwo - земство, Narodnik — народник, Jasnaja Paljana - Ясная поляна вызвали наибольшее количество затруднений. С одной стороны, отрадно отметить, что 19 из 33 опрошенных студентов справились с объяснением понятий меныиевт и большевик, хотя, как было отмечено выше, этот вопрос вызвал затруднение у русскоязычных реципиентов в Воронеже. Немецкоязычные читатели хорошо объяснили понятия баба-яга, Дума, балалайка, борщ, водка, русско-японская война, хотя только 56 из 100 русскоязычных опрошенных в Воронеже смогли в полном объеме раскрыть значения данных слов.

Данное анкетирование показало, что интерес к русскому языку и русской культуре за рубежом не угас, их изучают и ими интересуются, поскольку изучение языка без культуры невозможно, так как язык входит в состав национальной культуры, является ее феноменом. Может быть, поэтому, используя такой способ перевода, как транскрибирование, следовало бы давать и лингвострано-ведческое комментирование для русскоязычных читателей внизу страницы, а для читателей, для которых русский язык неродной, - за пределами текста, чтобы иностранный читатель мог посредствам безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, обозначающей реалии русской культуры, получить подробную информации о стране и эпохе, которая отражена в произведении, им читаемом.

В Заключении обобщаются результаты, отражающие основные положения проведенного исследования.

Приложение 1 содержит анкету для русскоязычных реципиентов автора:

В приложение 2 предлагается анкета для немецкоязычных реципиентов.

Приложение 3 и 4 содержат результаты анкетирования.

Основные положения диссертации отражены в публикациях: 1. Заборовская A.A. «Смыслообразующая функция этноконнотированной лексики в романе Теодора Фонтане «Эффи Брист» / A.A. Заборовская // Язык и

» »ГР04 3 Тt^f

межкультурная коммуникация. - Воронеж, 1997. Деп. В., ИНИОН РАН • 24.07.97. № 52858. - С. 32 - 38. (соавтор - доц. Быкова О.И.)

2. Заборовская A.A. «Безэквивалентная лексика с национально-культурной , спецификой значения в произведениях Ивана Бунина и переводах его произведений на немецкий язык» / A.A. Заборовская // Перевод: Язык и культура. Матер, междунар, конф. - Воронеж, 2000. - С. 41 - 42.

3. Заборовская A.A. «Безэквивалентна лексика с национально-культурной спецификой значения в произведении И.Бунина «Деревня» и в переводе этого ' * произведения на немецкий язык» / A.A. Заборовская // Русский язык вчера, сегодня, завтра. Матер, рос. конф., посвященной 40 - летию кафедры русского языка и 75 - летию И.П. Распопова. - Вороеж, 2000. - С. 74 - 75.

4. Заборовская A.A. «Безэквивалентная лексика, обозначающая реалии русской культуры, в творчестве Ивана Бунина» / A.A. Заборовская // И.А.Бунин в ( диалоге веков. - Воронеж, 2002. - С. 56 - 68. (

5. Заборовская A.A. Лексика, обозначающая реалии русской культуры в произведениях И.А. Бунина как одна из сторон языковой личности писателя / A.A. Заборовская // Трудовых молодых ученых ВГУ, Вып. 3. - Воронеж, 2003.-С. 80-87.

Заказ № 619 от 09.10 2003 г. Тираж 100 экз. Лаборатория оперативной полиграфии ВГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Заборовская, Анна Анатольевна

Введение

Глава I

Тематические группы безэквивалентной лексики в художественных произведениях И.А. Бунина

1. Общественно-политическая лексика

1.1. Административно-территориальное устройство

1.2. Обозначения революционных событий, пар- 29 тайных, государственных учреждений и органов управления

1.3. Наименования людей по социальному положению 33 и взглядам

1.4. Гражданские и полицейские чины и должности, 42 титулы

1.5. Военная лексика

2. Бытовая лексика

2.1. Наименования жилых и хозяйственных построек, 50 предметов домашнего обихода и внутреннего убранства, утвари

2.2. Наименования одежды

2.3. Атрибуты курения

2.4. Наименования блюд русской национальной кухни

2.5. Наименования национальных напитков

2.6. Наименования средства передвижения

3. Метрологические термины и наименования денеж- 73 ных единиц

3.1. Наименования мер длины и веса

3.2. Наименования денежных знаков и монет

4. Лексика, связанная с культурой, искусством и про- 79 свещением

4.1.Наименования музыкальных произведений, инстру- 79 ментов

4.2. Фольклоризмы

4.3. Наименования циональных праздников

4.4. Названия печатных изданий

4.5. Лексика, связанная со сферой просвещения и искус- 90 ства

4.6. Наименования памятников архитектуры, скульпту- 96 ры и литейного искусства

5. Географическая лексика

5.1. Наименования людей по этническому признаку (этнонимы)

5.2. Названия территорий, областей, районов, городов и населенных пунктов (хоронимы, ойконимы)

5.3. Названия улиц, площадей, кладбищ, вокзалов и дру- 128 гие урбанонимы

5.4. Названия территорий, областей, городов и населен- 138 ных пунктов, входящих с 1991 года в ближнее зарубежье

5.5. Гидронимы на территории Российской Федерации

5.6. Гидронимы, находящиеся на территории ближнего 154 зарубежья

Глава II

Функции безэквивалентной лексики с национальнокультурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина в художественных произведениях писателя

Глава III

Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в изданиях произведений Ивана Бунина на русском языке и в переводах на немецкий язык

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Заборовская, Анна Анатольевна

Предметом исследования в данной работе является русская безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, в том числе топонимы, в произведениях Ивана Алексеевича Бунина.

Актуальность исследования предопределена объективной потребностью в дальнейшем исследовании языка произведений Ивана Бунина. В последние годы многие ученые-литературоведы изучали творчество этого великого писателя, например И.С. Альберт, Г.В. Антюхин, А.К. Бабореко, А.А. Волков, JI.K. Долгополов, Н.М. Кучеревский, В.Я. Линков, О.Н. Михайлов, В.В. Нефедов, А.Г. Соколов, В.Ш. Кривонос и JI.M. Сергеева и др. Ряд научных работ таких лингвистов, как А.П. Аверьянова, Е.Т. Атаманова, И.П. Карпов, И.М.Курносова, Андреа Мейер-Фраат, Н.А. Молчанова, И.А.Морозова, Т.Ю.Яровая и др., посвящены изучению языка произведений Ивана Бунина; но ни в одной из этих работ не рассматривалась безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры.

В наши дни проблема соотношения языка и культуры приобрела особую актуальность в связи с изменением в последнее десятилетие контактов России с другими странами. «Русский язык - это выразитель русскости, и это делает его ценным партнером в любом межкультурном диалоге. Переводя менталь-ность одной культуры в термины и образы другой, люди достигают взаимопонимания» (Костомаров, 1994, с. 9). Изучение русского языка обычно сопровождается ознакомлением учащихся с русской культурой, которая непосредственно находит свое отражение в лексическом составе языка. Безэквивалентная же лексика (БЭЛ) отражает специфику национальной культуры народа, является хранителем национально-культурной семантики, передавая эстафету национальной культуры одного поколения другому и представляя тем самым большую трудность для переводчиков и преподавателей русского языка как иностранного (в процессе подбора ими эквивалентов и семантизации данной лексики).

За последний период времени появилось большое количество работ, посвященных язучению БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в творчестве русских писателей, например И.С. Тургенева (Волков, 1985), А.Н. Островского (Зотова, 1986), М.Горького (Панова, 1988), Ю.В. Трифонова (Сим Ен Бо, 1994), В.М. Шукшина (Зубкова, 1995), Л.Н. Толстого (Карола Шнейдер, 1996), В.Токаревой и Е. Попова (Л.И. Хайнце, 2000). Что же касается И.А. Бунина, то, несмотря на значительный объем русской безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в его творчестве, анализ этого разряда лексики проводится впервые в данной работе.

Творчество Бунина, получившее признание за рубежом еще при жизни писателя (в 1933 он был награжден Нобелевской премией), представляет для нас особый интерес в связи с изучением безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, так как неоднократно подчеркивалась органическая связь этого писателя с русской культурой (Степун, 1995; Бо-бореко, 1967; Никонова, 1999; Спивак, 1985; Вантенков, 1974; Иезуитова, 1985; Казьмина, 1985; Крутикова, 1985). По мнению ряда исследователей, произведения Ивана Бунина почти непереводимы на другой язык и сам писатель относится к труднопостигаемым художникам 20 века, несмотря на большое количество переводов его произведений, в частности, на немецкий язык, и их переиздание (Iwan Bunin. Grammatik der Liebe. Erzahlungen. Auswahl und Nachwort Horst Bienek. Miinchen 1973, 1986; Iwan Bunin. Das Dorf. Roman. Aus dem Russischen von Arthur Luther. Miinchen. 1976; Iwan Bunin. Ein letztes Wiedersehen. Erzahlungen. Aus dem Russischen von Georg Schwarz. Aufbau Verlag Berlin Weimar, 1983; Iwan Bunin. Dunkle Alleen. Erzahlungen. Ausgewahlt von Horst Bienek. Miinchen 1973, 1987, Ubersetzung von Ilona Koenig; Iwan Bunin. Liebe und andere Unglucksfalle, Frankfurt am Main, 2000, Herausgegeben von Hans Magnus Enzenberger, Iwan Bunin. Mitjas Liebe, aus dem Russischen von Kathe Rosenberg,

Suhrkampf Verlag Frankfurt am Main, 1984; Iwan Bunin. Das Leben Arsenjews, Aufbauverlag, Berlin - Weimar, 1979). Имеющиеся в нашем распоряжении переводы произведений Бунина дают ценный материал не только для изучения функционирования безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в оригинальных текстах бунинских произведений, но и позволяют проследить, как переводчики преодолевают трудности в передаче этой лексики на немецкий язык.

Целью данной работы является описание безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения (относительно немецкого языка) в произведениях Ивана Алексеевича Бунина и выявление функции этой лексики как одной из сторон языковой личности писателя.

Поставленная в работе цель предопределила следующие задачи:

1. Изучить биографию И.А. Бунина и иную литературу о личности данного писателя.

2. Уточнить критерии отбора безэквиалентной лексики с национально-культурной спецификой значения относительно немецкого языка.

3. Выявить безэквивалентную лексику с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Алексеевича Бунина, распределить ее по тематическим группам и провести анализ того, как представлена эта лексика в толковых одноязычных и двуязычных русско-немецких и немецко-русских словарях.

4. Провести семантизацию выявленных безэквивалентных лексических единиц и установить возможности их перевода на немецкий язык.

5. Рассмотреть безэквивалентную лексику с точки зрения ее функционирования в художественных произведениях И.А. Бунина и как одну из сторон языковой личности писателя.

6. Выработать рекомендации для переводчиков произведений Ивана Бунина на немецкий язык, а также для издателей его произведений на русском языке.

Источником материала исследования послужили прозаические произведения Ивана Алексеевича Бунина, данные толковых словарей русского, немецкого языков и двуязычных словарей, а также некоторые переводы произведений Бунина на немецкий язык, сделанные переводчиками Arthur Luther, Georg Schwarz, Ilona Koenig, Kathe Rosenberg и изданные и переизданные следующими изданиями: Mtinchen 1973, 1986, Munchen. 1976, Aufbau Verlag Berlin Weimar, 1983, Munchen 1973, 1987, Frankfurt am Main, 2000, Suhrkampf Verlag Frankfurt am Main, 1984, Aufbauverlag, Berlin - Weimar 1979.

Методы исследования были определены поставленными в работе целью и задачами. В диссертационном исследовании использовались описательный метод, включающий классификацию и обобщение собранного материала, сравнительно-сопоставительный метод, метод обратного перевода, компонентный и лингвострановедческий анализ, который, в свою очередь, предполагает анализ единиц художественного текста с точки зрения их национально-культурной семантики; был использован также метод анкетирования и математический подсчет.

Научна новизна и теоретическая значимость исследования определяется тем, что впервые выявлена и описана безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры относительно немецкого языка, в прозаических произведениях Ивана Бунина, определены ее тематические группы и типы. В работе получили подтверждение и дальнейшее развитие способы выявление безэквивалентной лексики, которая рассмотрена в работе как проявление русскости писателя, как одна из сторон его языковой личности. Привлечение материала двуязычных словарей, художественных переводов произведений И.А. Бунина на немецкий язык и результатов тестирования немецкоязычных студентов позволило нам выявить ошибки и неточности в употреблении и переводе беэзквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в разных видах изданий и в устной речи, а также выработать рекомендации для их предупреждения. Проведенное тестирование русскоязычных респондентов помогло нам сделать выводы о сложности семантизации данной лексики и на русском языке, поэтому нами были выработаны рекомендации для издателей произведений Ивана Алексеевича на русском языке для русскоязычных читателей.

Практическая значимость проведенной работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы для создания пособия по изучению безэквивалентной лексики произведений Ивана Бунина, в лекционных курсах по теории и практике перевода и по языку художественной литературы, в практике преподавания русского языка как иностранного. Материал данной работы может быть использован для комментария художественных произведений Ивана Бунина не только на немецком, но и на русском языке, поскольку семантиза-ция безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, включающей значительное число историзмов, представляет сложность и для русского читателя.

Апробация исследования. На материале диссертации были прочитаны 3 доклада на научных конференциях (Международная конференция «Перевод: Язык и культура», Воронеж 2000 г; Российская конференция, посвященная 40 -летию кафедры русского языка и 75 - летию И.П. Распопова, Воронеж 2000 г.; Распоповские чтения, проводимые кафедрой русского языка филологического факультета, Воронеж 2001 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано пять работ.

Теоретические основы исследования.

Языковую ситуацию на рубеже веков характеризует, с одной стороны, активное обогащение словаря (поток заимствований, адаптация обыденным сознанием терминологической лексики, продвижение субстандартных единиц в литературный язык), с другой стороны - трансформация значительных лекси-ческо-семантических пластов, обеднение определенных фрагментов словаря, во многом обусловленное визуализацией информации, девербализацией культуры (Черняк, 2000, с. 322 - 324). Лакуны, под которыми мы понимаем отсутствие в системе языка слова или семемы, несущей понятие, эквивалентное понятию языка сравнения (Харитонова-Берит, 1987; Муравьев, 1980; Стернин, 1987; Жельвис, 1994), в лексиконе современной молодежи являются существенным препятствием при освоении ею образовательных «маршрутов» и представляют большую проблему социальной значимости, поскольку незнание слов адресатом, отсутствие обязательной общности лексиконов, необходимой для успешной коммуникации, снимает эффективность речевого воздействия, ведет к неадекватному речевому поведению. Отсюда незатухающий интерес не только ученых, но и преподавателей русского языка к безэквивалентной лексике с национально-культурной спецификой значения, которая помогает органически воспринимать эпоху, отраженную в художественном произведении, так как овладение языком без познания культуры носителей данного языка невозможно. Еще Els Oksaar в своей работе обращал внимание на выводы, сделанные Норбертом Элиасом, который считает, что «человек, язык и общество, составной частью которого является культура, составляют единое целое, части которого нельзя рассматривать изолированно. Общество с его определенной культурой формируют человека и его язык, который как зеркало отражает культуру общества» (Оксаар, 1993, с. 10). Не случайно Н.И. Жинкин писал: «Язык есть механизм, открывающий перед человеком область сознания» (Жинкин, 1982, с. 142)

Е.Ф. Тарасов считает, что язык и культура связаны на основе их онтологической общности (Тарасов, 1994). «Ведь человек только тогда становится человеком, когда он с детства усваивает язык и вместе с ним культуру» (Мас-лова, 1997, с. 4), и общекультурная значимость слова так же важна, как и языковая (Бактикиреева, 1995, с. 12)

Культура - это исторически сложившийся пучок семиотических систем (языков), который может складываться в единую иерархию (сверхъязык), но может представлять собой симбиоз самостоятельных систем» (Лотман, 1970, с. 50); «. две культуры никогда не совпадают полностью ., каждая состоит из национальных и интернациональных элементов» (Верещагин, Костомаров, 1990, с.ЗО). Процессы изменения, происходящие в культуре, одновременно изменяют и язык. «Скорость изменения культуры и скорость изменения выразительных и содержательных возможностей языка всегда одинаковы» (Верещагин, Костомаров, 1990, с.43).

Условием существования языка является общепонятийность его знаков. «Стать носителем значения (знаком) явление может лишь при условии вхождения в его систему» (Лотман, 1970, с. 51). «Любая культура представляет собой исключительно сложное и многогранное явления» (Лотман, 2002, с. 207). Под культурой в работе мы понимаем «продукт социальной активности человеческих коллективов, который играет определенную роль в становлении отдельной человеческой личности» (Швейцер, 1973, с. 15).

По мнению Швейцера, понятие «культура» охватывает и область художественного творчества, и национальные традиции, и системы взглядов и представлений, и поведенческие нормы. Следовательно, изучение иностранного языка без изучения художественной литературы немыслимо. Вопрос о проникновении одной культуры в другую, о заимствованиях и влияниях их друг на друга наиболее заметен и, может быть, наиболее изучен на материале художественной литературы. (Прокопович, 1980; Олейникова, 1994; Кулибина, 1985)

Поэтому не случайно, что в настоящее время все больший интерес преподавателей русского языка как иностранного привлекает использование в учебных целях в иностранной аудитории лучших произведений русской художественной литературы. Л.В. Щерба указывал на «первостепенное значение художественных текстов при обучению восприятию, пониманию фактов изучаемого языка» (Щерба, 1974, с. 97).

Художественная коммуникация характеризуется эмоционально-эстетической формой воздействия. В основе художественных образов лежит использование лексики с национально-культурной семантикой, служащей для наименования тех или иных реалий, под которыми в работе мы понимаем обозначение предметов и явлений, характерных для одной культуры и отсутствующих в другой (Томахин, 1995, с.56). В переводоведческой практике также можно встретить определение понятия реалия и информацию о роли изучения данных явлений (Влахов, Флорин, 1980; Резниченко, 1996; Микулина, 1979; Гак, 1998; Петиоки, 1979).

Художественные произведения, - как указывают J1.C. Журавлева и М.Д. Зиновьева, - являются для учащихся богатым источником страноведческой информации. Страноведческая информация в художественном произведении реализуется через типические обстоятельства, через типические характеры, воплощенные в художественных образах, что придает особую убедительность» (Журавлева, Зиновьева, 1987, с. 121).

Существуют сложности при чтении и изучении русской классической литературы XIX века. Эти сложности могут быть обусловлены фактами как языкового, так и экстралингвистического характера. Последние - недостаточные знания в области истории России, ее национальных особенностей, природных условий, общественно-политической жизни в целом, национальной культуры -дают, как результат, неверную рецепцию всего художественного произведения в целом.

Чтобы иностранный читатель сумел все «увидеть», осознать и почувствовать в художественном произведении, ему нужна определенная страноведческая подготовка. Он должен обладать запасом соответствующих фоновых знаний об общественной жизни нации в эпоху, отраженную в произведении; о времени, когда жил и писал автор, о политических, этических, философских проблемах, волновавших писателя и его современников. (Журавлева, Зиновьева, 1987).

Под фоновыми знаниями в нашей работе мы понимаем «общие для участников коммуникации знания, в которые входят общечеловеческие знания, региональные сведения и те сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности» (Верещагин и Костомаров, 1990, с.

52; Волков, 1985, с. 320). И, по мнению Ш. Сафарова, «фоновые знания создают часть того, что социологи называют массовой культурой» (Сафаров, 1990, с. 106). На необходимость и важность изучения фоновых знаний обращали наше внимание многие ученые (Верещагин и Костомаров, 1976, 1979, 1980, 1990; Берков, 1977; Листрова, Ломов, 1994; Петиоки, 1979).

Важным условием для формирования данных знаний, необходимых для чтения произведений русской литературы, является изучение в иностранной аудитории лексических единиц с культурным компонентом - безэквивалентной и фоновой лексики как основного ядра этой лексики, «основным элементом, в котором находит свое отражение культура» (Гридличка, 1979, с. 150).

Еще на заре лингвострановедения Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров обратили внимание на неоднородность культурного фона, включающего в себя пласты общечеловеческих, региональных и национально-специфических знаний. Но при более внимательном и обогащенном методическим опытом рассмотрении оказывается, что и первые две составляющие обнаруживают национальную специфику.

Эти же ученые отмечают, что каждая культура вбирает в себя и определенным образом преломляет общечеловеческие знания; то же происходит и со знаниями регионального уровня: русская культура по-своему, национально своеобразно отобрала и отразила отдельные факты мировой и европейской культур. Следовательно, элемент «культурный» в понятии «национально-культурный компонент» означает определенную совокупность знаний общечеловеческого, регионального и национального характера, элемент «национальный» - национально-специфическое преломление этих знаний в сознании носителя данного языка.

В ситуации изучения иностранного языка три составляющие этого понятия, имеющиеся у учащегося и характеризующие его как представителя определенной национально-культурной общности, встречаются с аналогичными составляющими нового культурно-языкового коллектива. Одним из первых на связь лексического значения с культурой обратил внимание Н.Г. Комлев, придя к выводу, что лексическому понятию соответствует некий культурный компонент и язык зависит от культурной среды индивида (Комлев, 1966, с. 45-50), на это же обращает наше внимание Ю.С.Степанов, считающий, что «кроме основной информации-мысли, почти всегда можно найти социальную информацию; указание на социальное положение говорящего и . информацию эмоциональную» (Степанов, 1971, с. 3), эмоции являются неизбежным компонентом человеческой деятельности (Шаховский, 1980, с. 25-36).

Поэтому является не случайным, что вокруг каждого слова, особенно центрального, ключевого, складывается ореол возможных сведений, которые всплывают в сознании человека благодаря проходящему во времени процессу ассоциации. Вся совокупность непонятийных семантических долей (СД), относящихся к слову, называется его лексическим фоном. Лексический фон в его основных, стержневых СД устойчиво известен членам национально-культурной и языковой общности людей (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 41).

В нашей работе используется термин «национально-культурная специфика значения» лексической единицы, под которой понимается «часть ее значения, которая отражает связь знака с предметом культуры (референтом) и которая в конечном итоге обусловлена национальной культурой» (Денисова, 1978, с. 7-8). Под референтом мы понимаем «предмет мысли, отражающий предмет или явление объективной действительности, образующий то понятийное содержание, с которым соотносится данная языковая единица» (Розенталь, Те-ленкова, 1985, с. 266).

Выявить национально-культурную специфику лексического значения можно, используя сопоставительный метод исследования, важность которого отмечал в своих работах такой ученый, как Л.В. Щерба, говоря, что «сравнивая детально разные языки, мы нарушаем ту иллюзию, к которой нас приучает знание лишь одного языка, - иллюзию, будто существуют незыблемые понятия, которые одни для всех времен и народов» (Щерба, 1974, с. 316-317).

Как отмечает Г.Д. Томахин, данный метод исследования показал, что национально-культурные различия присущи всем уровням языка, но наиболее ярко проявляется на его лексическом уровне (Томахин, 1988), поэтому является не случайным, что в лексическом составе любого языка выделяются лексические единицы с национально-культурной спецификой значения, отражающие референты, свойственные именно данному народу и отсутствующие у другого народа, с языком которого проводится сопоставление. Данные единицы отражают типичную действительность своей страны, нации и культуры и не имеют соответствия в составе сопоставляемого с ними языка. Таким образом, «их лексические понятия имеют национально-культурную специфику». Поэтому можно сделать вывод, что «семантика слов с национально-культурной спецификой значения является своеобразным «зеркалом» культуры народа, отражает особенности и тенденции развития языковой системы в целом» (Зубкова, 1995, с. 10).

При изучении национально-культурной специфики значения лексической единицы исходят из концепции обусловленности номинативных и реляционных единиц языка культурой народа-носителя, исследование которой проходит в трех направлениях: в лингвострановедении, переводоведении и семасиологии.

В переводоведении изучение данного рода лексики связано с такими понятиями, как «переводимость» и «эквивалент», под последним исследователи данного направления понимают «постоянное, равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста» (Рецкер, 1974, с. 10-11), к тому же Я.И. Рецкер причисляет эквивалент к сфере языка, а не речи. В.Н. Комиссаров в своей работе «Лингвистика перевода» отмечает, что эквивалентность между знаками исходного языка и языка перевода не может быть установлена в ряде случаев без привлечения контекста (Комиссаров, 1980, с. 47), этого же мнения придерживается и Роман Левицкий (Левицкий, 2000, с. 174-175), и Л.С. Бархударов, который считает, что «эквивалентность в переводе осуществляется, прежде всего, на уровне текста в целом, а не каких-либо его частей, будь то слова, словосочетания или даже предложения» (JI.C. Бархударов, 1974, с. 41). Данной проблематикой занимались также исследователи С. Влахов, С Флорин, А.В. Федоров, А.Д. Щвейцер, Г.В. Чернов, А. О. Иванов, И.М. Ситкарева.

В нашей работе под эквивалентом понимается «функциональное соответствие в языке перевода, передающее на аналогичном уровне плана выражения (слова, словосочетания) все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения или одного из вариантов значения исходной единицы языка — источника» (Иванов, 1985, с. 28). Следовательно, для нас будет играть большую роль объем передаваемых релевантных значений исходного знака, уровень его репрезентации и регулярность использования лексической единицы.

Однако неоднократно переводчики сталкивались с такой проблемой, как невозможность подобрать эквивалент тому или иному слову на другом языке -речь идет о безэквивалентной лексике.

Основанием для рассмотрения лексики как безэквивалентной нами принимались следующие критерии: - отсутствие словарных соответствий в русско-немецких словарях; — несовпадение объема значения, который содержит русская лексическая единица по сравнению с предложенным немецким соответствием; - отсутствие исходного значения при обратном переводе; - вариантность переводческих эквивалентов; - использование известных в переводческой практике способов передачи этой лексики: транслитерация и транскрибирование; калькирование; описательный метод или разъяснительный перевод; приблизительный перевод, который включает в себя перевод по принципу родо-видовой замены или функциональной замены словесных единиц, а также метод освоения.

Многие исследователи занимались проблемой безэквивалентной лексики, в научных работах мы можем прочесть различные определения этого термина. Например, JI.C. Бархударов утверждает, что мы можем употреблять понятие «безэквивалентная лексика» исключительно в том случае, когда лексическая единица одного языка не имеет эквивалента в лексиконе другого языка, при этом говорить о полной непереводимости такого слова было бы, с его точки зрения, неверно (Бархударов, 1978, с. 21).

М. Гридличка говорит, что безэквивалентными словами называются слова, служащие для выражения понятий, которые отсутствуют в иной культуре, чем культура оригинала, и не имеющих прямых соответствий в других языках. Он также обращает наше внимание на то, что безэквивалентные слова не являются принципиально непереводимыми, но такой перевод возможен со значительными информационными потерями и нарушениями узуса языка, на который переводят (Гридличка, 1979).

А.В. Федоров обращает наше внимание на то, что полная невозможность найти какое бы то ни было соответствие слову подлинника, явление безэквива-лентности в чистом виде встречается редко. Оно возникает, главным образом, тогда, когда слово оригинала обозначает чисто местное явление, которому нет соответствия в быту и в понятиях другого народа (Федоров, 1983, с. 134).

С. Влахов и С. Флорин определяют безэквивалентную лексику как «лексические (и фразеологические) единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов в переводном языке» (Влахов, Флорин, 1980, с. 42). Так как слова функционируют в речи, то следует помнить, что переводческая эквивалентность может иметь место между знаками исходного языка и языка перевода на уровне контекста в целом, то есть на уровне речи. И поскольку при переводе сохранение функционального соответствия часто оказывается важнее передачи понятийного значения, то в переводоведении исходят из функциональной тождественности лексических единиц (Швейцер, 1984, с. 154).

Ю.Т. Листрова - Правда отмечает, что невозможность соотнести данное лексическое понятие с лексическим понятием другого языка является признаком безэквивалентности (Листрова, 1996).

Л.И. Зубкова в своей работе справедливо отмечает, что судить о том, можно ли определенное слово назвать безэквивалентным, допустимо лишь по его отношению к какому-либо языку (Зубкова, 1994).

Из работ Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова можно следующим образом дать определение понятия безэквивалентной лексики: это слова, которые нельзя семантизировать (и они не имеют устойчивых соответствий в других языках) с помощью перевода, которые не имеют смысловых соответствий в системе содержания, свойственных другому языку, то есть «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями, называются безэквивалентными» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 42). Поэтому понятие «безэквивалентная лексика» включает в себя не только отсутствие эквивалента, но и причину такого отсутствия - «отражение словом специфической материальной и духовной культуры. Следовательно, лексические понятия таких слов характеризуются национально-культурной спецификой» (Зубкова, 1995, с. 14 - 15).

Достаточно широкая трактовка понятия «безэквивалентной лексики» является причиной того, что к ее составу причисляют лексические единицы с национально-культурными и национально-языковыми особенностями, которые не обусловлены особенностями культуры.

В. Гладров отмечает, что «названия реалий в узком смысле слова необходимо отличать от названий, для которых в сопоставляемом языке нет эквивалентного соответствия, хотя соответствующий денотат существует» (Гладров, 1999, с. 179). Так, например, в немецком языке отсутсвует эквивалент к слову «сутки» - Tag und Nacht (день и ночь), или же, наоборот, в русском языке отсутствует эквивалент к немецкому слову Stammkunde - постоянный клиент. Такие лексические единицы называются «немотивированными лакунами» (Стернин, 1987, с. 118), «лингвистическими лакунами» (B.J1. Муравьев, 1980, с. 4-5) или «случайными лакунами» (Бархударов, 1975, с. 96).

А безэквивалентные слова с национально-культурной спецификой значения отражают действительность и культуру, их лексическим понятиям присущ своеобразный компонент, и их существование, в конечном итоге, объясняется расхождением двух культур.

И, как отмечает Е.Г. Ростова, безэквивалентная лексика в любом тексте является средством создания колорита страны, народа и времени, воссозданного в произведении (Ростова, 1997, с. 28-35).

Говоря о безэквивалентной лексике, мы не имеем в виду ее абсолютную непереводимость. Вопрос сводится к тому, как перевести данную лексику на другой язык. Данная проблема интересовала многих исследователей, например, JI.C. Бархударова, С. Влахова и С. Флорина, Г.Д. Томахина, А.В. Федорова, А.Д. Швейцера, Г.В. Чернова, А.О. Иванова, Т. Юдит, Г.Туроверова, Л.И. Зуб-кову, Л.И. Хайнце, Г.Г. Панову, Ю. Найда.

Понятие «перевод безэквивалентной лексики» можно считать условным, так как в строгом смысле она непереводима. Хотя, как утверждает А.В. Федоров, «нет такого слова, которое не могло бы быть переведено на другой язык хотя бы описательно, т.е. распространенным сочетанием слов данного языка» (Федоров, 1968, с. 149). «То, что невозможно в отношении отдельного элемента, возможно в отношении сложного целого» (Федоров, 1968, с. 182), в данном случае этот ученый имел в виду контекстуальный перевод.

Исследователи предлагают нам различные способы передачи безэквивалентной лексики на другой язык. Например, С. Флорин, называющий реалией безэквивалентное слово с национально-культурной спецификой значения, выделил три способа ее передачи на иностранный язык:

1. Переводчик сохраняет (транслитерирует) лексическую единицу.

2. Переводчик передает реалию описательно или нейтральным оборотом, который, пусть отдаленно, но передает национальный колорит.

3. Переводчик ошибочно передает реалию реалией другого народа или другой эпохи; или принимает за реалию обыкновенное слово; или вовсе уничтожает реалию, передав ее совершенно нейтральным словом (Флорин, 1972, с. 57-68).

Л.С. Бархударов обращает наше внимание на пять способов перевода безэквивалентной лексики:

1. транскрипция или транслитерация;

2. калькирование;

3. описательный перевод;

4. приближеннный перевод;

5. трансформационный перевод (Бархударов, 1975, с.98 - 103).

Тот Юдит, основываясь на научной литературе, отмечает четыре основных способа перевода безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения на другой язык:

1. Транслитерация или транскрипция. Она уместна в основном в тех случаях, когда денотат БЭЛ хорошо известен иностранным читателям.

2. Калькирование, или буквальный перевод. Иногда таким образом в текст перевода вводится «неологизм» - новообразование переводчика. В некоторых случаях сохраняется содержание и колорит БЭЛ.

3. Описательный метод, или разъяснительный перевод. Преимущества -исключается недопонимание, но может быть испорчен художественный эффект.

4. Приблизительный перевод - удается передать предметное содержание безэквивалентной единицы, но почти всегда теряется коннотация.

Возможны несколько случаев приблизительного перевода:

• по принципу родо-видовой замены. Видовые понятия заменяются родовыми, то есть безэквивалентное слово (БЭС) передается словом, денотат которого шире денотата БЭС;

• по принципу функциональной замены словесных единиц. Этот прием позволяет адаптировать то, что мешает пониманию оригинала, и то, что в адаптированном виде не искажает образную систему (Юдит, 1994, с. 83).

Если мы проанализируем способы перевода БЭЛ, то придем к выводу, что приемы ее передачи сводятся в основном к двум: транскрипции и переводу. А.А. Реформатский считает, «эти два понятия могут быть друг другу противопоставлены, так как они по-разному осуществляют формулу И.Г. Гердера: «Надо сохранять своеобразие чужого языка и норму родного», а именно 1) перевод стремится «чужое» максимально сделать «своим»; 2) транскрипция стремится сохранить «чужое» через средства «своего» (Реформатский, 1972, с. 312).

Поэтому, по нашему мнению, способы передачи БЭЛ, использованные Тот Юдит, являются наиболее удачными. Но хотелось бы добавить к данным способам еще один, предложенный в работе Л.И. Хайнце, — это «способ освоения - адаптации иноязычной лексической единицы, т.е. придание ей на основе иноязычного материала обличия родного слова: калмычка - Kalmykin (с помощью немецкого суффикса -in)» (Хайнце, 2000, с. 16). Данные способы передачи БЭЛ в немецко-русских словарях учитывались нами при выделении и описании безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Алексеевича Бунина.

На безэквивалентность лексических единиц, обозначающих реалии русской культуры, может указывать: 1) отсутствие для них словарных соответствий в двуязычных словарях; 2) отсутствие исходного значения при обратном переводе словарных соответствий; 3) исследователями применяется и опрос носителей двух культур, дополняющих сведения (о культурных реалиях), содержащиеся в толковых и двуязычных словарях и специальной справочной литературе и др.

Большинство трудностей при передаче БЭЛ связано с тем, что в переводном языке отсутствует эквивалент из-за отсутствия в культуре носителей этого языка референта, а также из-за необходимости наряду с предметным значением (семантикой) БЭЛ передать и национально-культурную специфику значения.

Следовательно, это обусловливает реальную необходимость включать в процесс обучения иностранному языку элементы страноведения, тем самым соединить «в учебном процессе язык и сведения из области национальной культуры» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 30). Такое преподавание Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют лингвострановедческим (Верещагин,

Костомаров, 1990, с. 30). Предмет лингвострановедения - это факты языка, отражающие особенности национальной культуры (культура изучается через язык), и для отбора, описания и презентации материала используются лингвистические методы.

Объектом исследования лингвострановедения являются не только проблемы выявления национально-культурных различий в семантике лексических единиц сопоставляемых языков, но также и вопросы комментирования безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в учебных целях.

Лексика с национально-культурной спецификой значения рассматривается лингвострановедением на трех уровнях: лексического понятия, лексического фона и коннотации. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют лексическое понятие как «набор признаков, с помощью которых люди определяют, можно ли назвать данный предмет данным словом» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 42). Что такое лексический фон и какова его роль в процессе межкультурной коммуникации, было нами отмечено ранее, хотелось бы только дополнить, что именно фоновые знания Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют страноведческими.

Коннотативный аспект, входящий в содержание слова, обозначающий эмоциональные оттенки значения, ассоциации, связывает слово непосредственно с образом жизни определенной лингвокультурной общности («общность с одинаковыми языковыми и культурными привычками» (Сорокин, 1991, с. 64), с ее определенным бытом и сложившейся социальной структурой. «Как раз именно эти отдельные семантические доли часто играют решающую роль в отнесении слова к данной культуре, т.к. именно в этой «частности» заложена национальная особенность обозначаемого данным словом явления» (Томахин, 1982, с. 180).

Следовательно, человек, не имеющий достаточно полного описания кон-нотативного значения, знает семантику слова лишь приблизительно и использует это слово ограниченно. Если ли же процесс усвоения комплекса компонентов значения иностранного слова проходит на базе родной реалии, то этот комплекс не будет соответствовать комплексу, который имеет носитель данного иностранного языка. Это происходит по причине того, что к слову-знаку иностранного языка обычно «притягивают» понятие из родного языка.

Поэтому благодаря лингвометодическому и семасиологическому подходам можно всесторонне изучить значения безэквивалентных слов, что позволит глубже освоить проблему, с которой постоянно сталкиваются переводчики и преподаватели иностранных языков, - передачи национально-культурной специфики значения лексической единицы.

Методом полного раскрытия национально-культурной специфики значения является, по мнению многих ученых, лингвострановедческое комментирование, принципы которого были разработаны Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым. Под лингвострановедческой семантизацией эти ученые понимают «формирование лексического понятия безэквивалентной лексической единицы в сознании иностранных учащихся» (Верещагин, Костомаров, 1977, с. 162), «филологическое моделирование обиходных обыденных знаний, стоящих за словом» (Верещагин, Костомаров, 1980, с. 253).

Практика преподавания иностранного языка и переводоведческая практика показали, что раскрыть национально-культурную специфику значения русского слова по толковым словарям невозможно, так как они рассчитаны на носителей языка, которым известен лексический фон слов, обозначающих реалии русской культуры. Лексический фон не семантизируется в такого рода словарях.

Для описания лексического значения безэквивалентных слов исследователи используют не только толковые словари, но и энциклопедии, справочники, составляют лингвострановедческие словари (Денисова, 1978; Чернявская, 1984). Данные методы описания отобранной БЭЛ были использованы нами в нашем диссертационном исследовании.

Не только вопрос о способах передачи БЭЛ еще полностью не изучен, но и вопрос о ее классификации. Существуют различные классификации безэквивалентной лексики. Например, классификация Е.Г. Ростовой: 1. историзмы; 2. наименование предметов и явлений традиционного быта; 3. слова из фольклора; 4. слова нерусского происхождения; 5. советизмы (Ростова, 1997, с. 28-35).

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров предлагают смешанный вид классификации БЭЛ и фоновой лексики, где генетические основания сочетаются с тематическими. Хотелось бы заметить, что тематические группы складываются на внеязыковой основе и «выявляют существенные языковые отношения как в своем строе, так и в особенностях речевого функционирования» (Гольдин, 1970, с. 164). В основе такого рода классификации лежит классификация самих предметов и явлений материальной и духовной культуры. Такого мнения придерживаются многие исследователи (Флорин, 1980, с. 50-56; Мокиенко, 1984, с. 125; Томахин, 1984, с. 149; Зубкова, 1995, с. 22 и др.). Л.И. Зубкова отмечает, что учет признаков референта является обязательным для классификации БЭЛ, так как таким образом она наиболее полно и системно группируется по тематическому принципу. В нашей работе мы выделяем тематические группы безэквивалентной лексики, но учитываем и классификацию, предложенную Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым: 1) советизмы, т.е. слова, выражающие те понятия, которые появились и закрепились в русском языке после Октябрьской революции: большевик, красноармеец и др.; 2) слова нового (советского) быта: ВДНХ, милиционер и др.; 3) наименования предметов и явлений традиционного русского быта: косоворотка, блины и др.; 4) историзмы, то есть слова, обозначающие предметы и явления другой исторической эпохи и не принадлежащие активному словарному составу современного русского языка: аршин, целковый и др.; 5) лексика фразеологических единиц: турусы на колесах, бить баклуши и др.; 6) слова из фольклора: Баба-яга, Василиса-премудрая и др.; 7) слова нерусского происхождения, например украинизмы: чекмень, чумак и др. (Верещагин, Костомаров, 1980, с. 25).

Не только безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Бунина и в переводах его произведений на немецкий язык представляет для нашего исследования интерес, но и топонимы, которые также обладают национально-культурной спецификой значения. Они не просто географические термины. В частности, ойконимы, попав на русские географические карты, употребляются носителями русского языка, которые, в свою очередь, и не обращают внимания на то, что по происхождению ойконимы могут быть как русскими, так и нерусскими. Ойконимы, будучи категорией социально-значимой, несут на себе печать социально-исторических условий (Бондалетов, 1983, с. 11).

Следовательно, изучение топонимов в тексте художественного произведения может помочь исследователю выявить своеобразие языковой личности писателя, под которой мы понимаем «средоточие и результат социальных закономерностей, представляющий собой продукт исторического развития этноса, мотивационные предрасположения которого возникают из приспособления биологических побуждений, социальных и физических условий к психологической сфере человека» (Караулов 1987, с.22). Проблема раскрытия национально-культурной специфики топонимов в языке писателя так же важна, как и се-мантизация безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в творчестве И.А. Бунина"

Заключение

Иван Алексеевич Бунин - русский писатель-реалист, что отмечали многие исследователи его творчества. Он по праву занимает одно из первых мест в искусстве русского реализма, хотя, в отличие от других писателей этого направления, стоял несколько в стороне от активных общественно-политических интересов. Главное в его творчестве - это верность традициям классического реализма, которых он придерживался и которые он защищал на протяжении всей жизни. Этот факт нашел свое непосредственное отражение в отборе писателем лексических единиц, в состав которых входят безэквивалентные лексические единицы, обозначающие реалии русской культуры и используемые для создания определенного реалистического колорита произведений.

Признанный литературный мэтр, увенчанный лаврами многих литературных премий своего времени, ставший почетным академиком в свои неполные сорок лет Нобелевской премии, посетивший огромное количество стран Европы и Юго-востока, писатель, верно отразивший противоречия дореволюционной России . Но этого мало для постижения удивительного бунинского дара . Главное - в книгах Бунина и в том, что питало его. Судьбою Бунин был счастливо «обречен» на принадлежность к России, на постоянную память о ней, на духовный возврат к ней» (Положенцев, 1981, с. 5) Следовательно, не случайно, что все его произведения пронизаны «русскостью», что было подтверждено и анализом безэквивавлентной лексики, проведенной нами в этой работе, показавшей, насколько обширна палитра этой лексики в его произведениях.

Проведенная по тематическому принципу классификация безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, обозначающей реалии русской культуры, позволила нам сделать вывод, что данная лексика охватывает как материальную, так и духовную стороны человеческой жизни, проявляясь во многих ее сферах; это 1) общественно-политическая лексика; 2) бытовая; 3) метрологические термины и названия денежных единиц; 4) лексика, связанная с культурой, искусством и просвещением и 5) географическая лексика.

Критерии отбора безэквивалентной лексики на основе сведений в энциклопедиях, двуязычных и толковых словарях, предложенные в теоретической части диссертации и примененные нами в работе, оказались релевантными для нашего исследования.

Нами также был проведен анализ безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения с точки зрения принадлежности ее к активному или пассивному составу современного русского языка. Основная масса этой лексики является историзмами русского языка, которые в большей своей части относятся к общенародным словам, но была выделена и областная лексика. Все это позволяет нам говорить о безэквивалентной лексике как об одной из важных сторон языковой личности Бунина. Автор родился и вырос в том регионе России, который в настоящее время называется Черноземьем, его становление как личности прошло среди российских степей, отсюда в его произведениях используется южнорусская лексика, характерная для этой территории России. Функция этой лексики - создание определенного «территориального» колорита, так как действие большинства произведений Ивана Бунина, многие из которых были написаны в эмиграции, происходит в Средней России. Это говорит об органической связи И.А. Бунина с родным краем. «Русскость» Бунина подтверждает и тот факт, что большой пласт безэкивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения принадлежит к тематической группе «Бытовая лексика»; Бунин пытался как можно правдивее и нагляднее показать быт современного ему крестьянства.

Лексика, являющаяся в нашу эпоху историзмами русского языка, в основном ее составе не относилась к историзмам эпохи Бунина. Иван Алексеевич, используя в своих произведениях современную ему лексику активного состава, отражал современную ему эпоху, что характеризует одну из сторон его личности - реалистический подход к творчеству.

Часть БЭЛ принадлежит к тематической подгруппе «Фольклоризмы», здесь проявляется такая сторона бунинской языковой личности, как внимательный подход к русскому народному творчеству, так как «любой русский фольк-лоризм, будучи употреблённым в разговорной речи или в тексте литературного произведения, непременно вызывает ассоциации с тем или иным жанром русского фольклора, с его образами и ситуациями» (Верещагин, Костомаров, 1980), "знание фольклорных слов, оборотов речи, текстов и т.д. означает и владение соответствующей культурой" (Тарланов, 1984, с.71).

Большое количество географической лексики, представленной в произведениях Ивана Алексеевича, отражает такую из сторон личности автора, как любовь к странствиям, путешествиям.

Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в произведениях И.А. Бунина употребляется как в речи автора, так и в речи персонажей для создания определенного «временного» и «пространственного» колорита, как бы погружая читателя в жизнь и быт, характерные для отдаленного периода времени в России, а также для достоверного изображения происходящего.

Проводя семантизацию и классификацию выявленной нами безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, обозначающей реалии русской культуры, на основании сведений русско-немецких словарей мы установили ряд неточностей в ее семантизации и случаи не совсем удачного перевода, что позволяет нам утверждать, что переводчики не всегда в полной мере знают реалии русской культуры и возможности их обозначения при переводе.

Для выявления безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, обозначающей реалии русской культуры относительно немецкого языка, нами были использованы не только указанные выше способы, но и опрос носителей немецкого языка, изучающих русский язык, что позволило нам получить дополнительную информацию о возможности передачи данного вида лексических единиц в художественном переводе произведений Ивана Бунина на немецкий язык и придти к выводу, что национально-культурная специфика значения указанных лексических единиц не передается переводчиками в полном объеме при использовании способов транскрибирования и калькирования. Произведение теряет национальный колорит также и при использовании способа приблизительного и разъяснительного перевода. Поскольку в большинстве случаев перевод, предложенный переводчиками в художественных текстах, совпадает со способами передачи безэквивалентной лексики в двуязычных словарях, наши замечания следует отнести и в адрес составителей словарей.

Анализ художественных переводов произведений Бунина на немецкий язык показал, что при передаче безэквивалентных лексических единиц, обозначающих реалии русской культуры, допускаются не только неточности, но иногда и искажения их смысла. Переводчики не всегда выбирают верный способ передачи этой лексики на немецкий язык с учетом функции, которую она выполняет в рамках данного контекста и в более широких рамках художественного произведения. Мы пришли к выводу, что во многих случаях наиболее удачным способом передачи БЭЛ является опять-таки способ транскрибирования с последующим страноведческим комментированием, который дает возможность правильно семантизировать русское слово и адекватно воспринять его читателем.

Данный способ перевода применим и в двуязычных словарях, где следовало бы давать в словарных статьях небольшой лингвострановедческий комментарий. Безусловно, это замечание не относится к безэквивалентной лексике, которая уже известна практически всем зарубежным читателям, например, водка. Комментарий для такого рода лексических единиц является, на наш взгляд, избыточным.

Нами был также проведен опрос русскоязычных респондентов, который выявил у носителей русского языка определенные трудности при семантизации БЭЛ с национально-культурной спецификой значения, что позволяет нам предложить издателям произведений Ивана Бунина давать страноведческое комментирование данной лексики (внизу страницы), чтобы избежать ее недопонимания и на русском языке и, по возможности, уменьшить образовательные лакуны у читателей.

Материалы исследования

1. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9 тт./ Под общ. ред. А.С. Мясникова, Б.С. Рюрикова, А.Т. Твардовского; предисл. А.Т. Твардовского. - М., 1965 -1967.

2. Бунин И.А. Собрание сочинений В 4 тт. издательство „Правда". - М., 1988.

3. Бунин И.А. Антоновкие яблоки. Повести и рассказы. - М., 1981. - 360с.

4. Бунин И.А. Деревня. Повести и рассказы. - М., 1990. - 290 с.

5. Бунин И.А. Суходол. Жизнь Арсеньева. Рассказы. - Воронеж, 1978. - 478 с.

6. Bunin I. Antonapfel. Erzaehlungen 1892 - 1911. - Weimar, 1982. - 536 S.

7. Bunin I. Grammatik der Liebe. Erzahlungen. - Miinchen, 1973, 1986. - 260 S.

8. Bunin I. Das Dorf. - Miinchen, 1976. - 160 S.

9. Bunin I. Ein letztes Wiedersehen. - Berlin - Weimar, 1983. - 160 S.

10. Bunin I. Dunkle Alleen. - Miinchen, 1973, 1987. - 145 S.

11. Bunin I. Liebe und andere Unglucksfalle. - Frankfurt am Main, 2000. - 400 S.

12. Bunin I. Mitjas Liebe. - Frankfort am Main, 1984. - 116 S.

13. Bunin I. Das Leben Arsenjews. - Berlin - Weimar, 1979. - 300 S.

Список научной литературыЗаборовская, Анна Анатольевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аверин Б.В. Из творческой истории романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева». // Бунинский сборник (материалы научной конференции, посвященной столетию со дня рождения И.А. Бунина). Орел, 1974. - С. 67.

2. Аверьянова А.П. Из наблюдений над языком и стилем И.А.Бунина. // Вестник Ленинградского университета. 1972. № 2. - Серия: История, язык, литература. - С. 104-110.

3. Акименко А.Л. Прагматическое содержание текста как одна из проблем перевода.// Актуальные проблемы прагмалингвистики. Воронеж, 1996. - С. 56.

4. Альберт И.С. Бунин: завещание и новое. Львов, 1995. - 184 с.

5. Антюхин Г.В. Литературное былое. Воронеж, 1987. - 285 с.

6. Бабореко А. И.А.Бунин: материалы для библиографии. М., 1967. - С.8-163.

7. Бабореко А. Дороги и звоны. Воспоминания и письма. М., 1993. - С. 87.

8. Бактикиреева У.М. Художественная функция лексики с национально-культурным компонентом семантики в романе Ч. Айтматова «И дольше века длится день»: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Бактикиреева Улданай Максутовна. -М., 1995. С. 12

9. Бархударов Л.С. О лексических соответствиях в поэтическом переводе (на материале перевода И.А. Буниным «Песни о Гайвате» Г.Лонгефелло) // Тетради переводчика. М., 1964. -С. 3-20.

10. Бархударов Л.С. Текст как единица языка и единица перевода // Лингвистика текста. Матер, науч. конф. Часть 1. М., 1974. - С. 40-41.

11. Бархударов Л.С. Что нужно изучать переводчику? // Тетради переводчика. -М., 1978.-С .21.

12. Бахрах А. Бунин в халате. М., 2000. - 242 с.

13. Бердникова О.А. Личность творца И.А. Бунина. «Освобождение Толстого» // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина к 125-летию со дня рождения писателя: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1995. - С. 77, 85, 93.

14. Берков В.П. Слово в двуязычном словаре. Тверь, 1977. - С. 49-110.

15. Богданов В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. - С. 105-110.

16. Богин Г.И. Уровни и компоненты речевой способности человека. Калинин, 1975.- 106 с.

17. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М.,1983. - 224с.

18. Брандес М. Стиль и перевод // Тетради переводчика. М., 1968. - С. 75-77.

19. Быкова О.И. Геторогенная структура этноконнотации // Актуальные проблемы прагмалингвистики. Воронеж, 1996. - С. 18-19.

20. Вантенков И.П. Бунин повествователь. - М., 1974. - С. 3-152.

21. Верещагин Е.М, Костомаров В.Г. К вопросу о лингвострановедческом аспекте прочтения произведений русской и советской классической литературы // Лингвострановедение и текст. М, 1987. - С. 6,7.

22. Верещагин Е.М. К психолингвистической теории слова. Тексты лекций. -М, 1979.-С. 4-17.

23. Верещагин Е.М, Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. -М.,1980. С. 11 -27, 157- 177.

24. Верещагин Е.М, Костомаров В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение сборник статей / Под ред. Е.М. Верещагина. М, 1982. -С. 89-96.

25. Верещагин Е.М, Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М, 1976. -С. 208-233, 248.

26. Верещагин Е.М, Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М, 1990. - С. 41-71, 106, 247.

27. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М, 1977.-С . 68-77, 208-233.

28. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М, 1959. - 654 с.

29. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М, 1963. -255 с.

30. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М, 1971. - 240 с.

31. Виноградов В.В. О языке художественной речи // Избранные труды. М, 1980.-360 с.

32. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М, 1991. - 447 с.

33. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1980. - С. 80, 179207, 352

34. Волков С.С. Безэквивалентная лексика в русском литературном языке второй половины XIX века (Слова реалии в произведениях И.С.Тургенева): Дис. . кан.филол.наук. Л., 1985. - 320с.

35. Гак В.Г. О двусторонней эквивалентности в двуязычных словарях // Тетради переводчика. -М.,1971. С. 76-77.

36. Гак В.Г. О разных типах двуязычных словарей // Тетради переводчика. М., 1964.-С. 73.

37. Гак В.Г. Семиотические основы сопоставления двух культур // Вестн. Мос-ков. ун-та Сер. 19 Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1998. -№2.-С. 117-125.

38. Гергель Р.Е. Эстетическая рентгенограмма жизни: К вопросу о мировозре-нии И.А. Буинина // И.А. Бунин: Диалог с миром. Воронеж, 1999. - С. 70 — 74.

39. Голотина Г.А. Эволюция темы природы в лирике И. Бунина 1900 годов // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л.,1985. -С. 82-86.

40. Гольдин В.Е. Об одном аспекте изучения тематических групп слов // Язык и общество. Вып. 2. Саратов, 1970. - С 163 - 175.

41. Горький М. Горьковские чтения 1958- 1959.-М., 1961.-С. 52- 53.

42. Гридличка М. Лингвострановедение и эквивалентность устойчивых словосочетаний // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. -М., 1979.-С. 145-152.

43. Денисова М.А. О некоторых принципах лексикографического описания безэквивалентных и фоновых слов // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексики / Под ред. П.Н. Денисова и В.В. Морковкина. М.: Рус. яз., 1978.-С. 107-111.

44. Дмитриенко В.А. Максимальность в переводе // Тетради переводчика. М., 1974.-С. 22-26.

45. Долгополов Л. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX начала XX века.-Л., 1977.-378 с.

46. Ермолович Д.И. К вопросу о раскрытии содержательной структуры имен собственных в переводе // Тетради переводчика. М., 1981. - С. 64-77.

47. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи: Психолингвистическая интерпрпта-ция речевого воздействия. Ярославль, 1990. - 240 с.

48. Жельвис В.И. Русско-немецкие инвективные параллели: проблемы стратегии и тактики // Контрастивные описания русского и немецкого языков. -Воронеж, 1994. С. 34 - 36.

49. Жемчужный И.С. Древнерусские мотивы в творчестве И.А. Бунина начала 900-х годов // Матер, междунар. научн. конфер., посвященной 850-летию г. Ельца. Елец, 1996. - С. 80 - 84.

50. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982. - С. 142.

51. Журавлева Л.С., Зиновьева М.Д. Значение страноведческой и лингвострано-ведческой подготовленности учащихся для рецепции художественных произведений // Лингвострановедение и текст. М., 1987. - С. 42-46.

52. Земская Е.А. Язык русского зарубежья: проблемы нормы и речевого поведения // Доклады и сообщения российских ученых МАПРЯЛ, 1999. - С. 57 -73.

53. Зисельман Е. Теория перевода и теория подобия // Мастерство перевода. -М., 1979. Вып. 2. - С. 69-72.

54. Золотухин А.А. Состояние пространств в ранней прозе Бунина // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина к 125-летию со дня рождения писателя: Межвуз. сб. науч. тр. -Воронеж, 1995. -С.107, 112.

55. Зотова Н. Ю. Безэквивалентная лексика в пьесах А.Н. Островского: Дис. . кан.филол.наук. JL, 1986. - 258 с.

56. Зубкова Л.И. Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж., 1995. - 308 с.

57. Зубкова Л.И. Безэквивалентная лексика в произведениях В. Шукшина о русской деревне // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С. 34-41.

58. Иванов А.О. Английская безэквивалентная лексика и ее перевод на русский язык: Учеб. пособие. Л., 1985. - 92 с.

59. Иванова А.И. Страноведческий фон русского прилагательного красный II Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С. 14.

60. Иезуитова Л.А. Роль семантико-композиционных повторений в создании символического строя повести поэмы И.А. Бунина «Деревня» // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. -Л., 1985.-С. 38-50.

61. Казьмина М.А. Типология женских образов в прозе И.А. Бунина. // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1985. - С.155-167.

62. Канонич С.И. Семантическая ситуация // Тетради переводчика. М., 1987. -С. 10-16.

63. Караулов Ю.Н. Языковая личность. М., 1987. - 396 с.

64. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989. - С. 3 - 8.

65. Карпенко Т.Ю. И. Бунин и позитивизм к вопросу об антропологических взглядах писателя // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков: Тез. меж-дунар. конф., посвященной 125 летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995.-С. 13.

66. Ковалева JI.B. О некоторых лексико-семантических соответствиях фразеологизмов русского и немецкого языков // Аспект лексического значения. Воронеж, 1982.-С. 121-125.

67. Ковалева Л.В. (СССР), Реснер У. (ГДР), Соколова И.К. (СССР). Лингвостра-новедческий аспект изучения русской фразеологии в немецкой аудитории // Контрастивное исследование русского и немецкого языков. Воронеж, 1986. -С. 73-75.

68. Колшанский В.Г. Соотношение объективных и субъективных факторов в языке. М.,1984. - С.169-187.

69. Колшанский В.Г. Контекстная семантика. М.,1980. - С.6-18, 49-62.

70. Колшанский В.Г. Коммуникативная функция и структура языка. — М.,1993. -С.18,32, 84-89, 127.

71. Колшанский В.Г. Объективная картина в познании и языке. М.,1990. - С. 20-40.

72. Кольцова Л.М. Слова «правда» и «истина» в русской культурной традиции // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С.22.

73. Комиссаров В. И. Лингвистика перевода. -М., 1980. С. 5-157.

74. Комиссаров В. И. Перевод и интерпретация // Тетради переводчика. М., 1982.-С. 7.

75. Комиссаров В. И. Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. Сб. науч. ст. М., 1978. - С. 3-15, 36-41, 91-137.

76. Комиссаров В. И. Перевод и языковое посредничество // Тетради переводчика. -М., 1984. С.19-22.

77. Комиссаров В. И. Теория перевода на современном этапе (по материалам Всесоюзной научной конференции) // Тетради переводчика. -М., 1976. — С.4-10.

78. Комлев Н.Г. Слово в речи денотативные аспекты. М., 1992. - С. 20-31.

79. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969.-С. 54-125.

80. Комлев Н.Г. О культурном компоненте лексического значения // Вестн. Москов. ун-та. Сер. Филология. 1966. - № 5. - С. 43 - 50.

81. Конституция Российской Федерации. Принята всенародынм голосованием 12 декабря 1993 года. Росто-на-Дону. «Феникс» 1998 статьи 94, 95 стр. 39

82. Костенко Н.В. Прагматика и языковая картина мира // Актуальные проблемы прагмалингвистики. Воронеж, 1996. - С. 44-45.

83. Костомаров В.Г. Роль русского языка в диалоге культур // Русский язык за рубежом. 1994. - № 5-6. - С. 9-11.

84. Костомаров В.Г. Язык и культура. Новое в теории и практике лингвострано-ведения: Доклад на XIII конгрессе МАПРЯЛ. ФРГ Регенсбург 1994. С. 3 -15.

85. Кривонос В.Ш., Сергеева Л.М. Бунин и петербургский текст русской литературы. // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков. Тезисы международной конференции, посвященной 125 летию со дня рождения писателя. -Воронеж, 1995. С. 5-6.

86. Крутикова Л.В. «Деревня» И. Бунина (человек, народ, Россия) // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. -Л., 1985.-С. 3-24.

87. Крысин JI.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М, 1989. - 186 с.

88. Кузнецова Л. Гарсский дневник. М, 1995. - 375 с.

89. Кузьмин С. Заметки по вопросу адекватности // Тетради переводчика. М, 1967.-С. 88-91.

90. Кунин А.В. О переводе английских фразеологизмов в англо-русском фразеологическом словаре // Тетради переводчика. М,1964. - С. 3-20.

91. Кунин А. В. Фразеология современного английского языка. М,1972. - С. 6-21.

92. Курляндская П.Б. Нравственно-философские мотивы в творчестве И. Бунина и их эстетическое выражение // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков. Тез. междунар. конф, посвященной 125 летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995. - С. 11-12.

93. Курносова И. М. Диалектная лексика в художественной прозе начала XX века /на материале произведений И.А. Бунина, В.В. Вересаева, Е.И. Замятина/: Автореф. дис. . канд. фил. наук / Курносова Ирина Михайловна. Воронеж, 1995. - 20 с.

94. Кучеровский Н. И. Бунин и его проза. М.,1980. - С.5-317.

95. Кэтфорд К. Лингвистическая теория перевода. Перевод: определение, общие типы // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике: Сб. ст. -М, 1978.-С. 91-113.

96. Лавров В. Холодная осень: Иван Бунин в эмиграции /1920 1953/. - М, 1989.-383 с.

97. Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. М., 1989.- 172 с.

98. Листрова Ю.Т. Говор с. Отскочное Дмитрящевского района Воронежской области: Дис. канд.фил.наук. Воронеж, 1953. с. 13, 23, 24, 31, 45, 48, 54 в приложении.

99. Листрова-Правда Ю.Т. Выявление национально-культурной семантики номинативных языковых единиц // Русское слово в лингвострановедческом аспекте. Воронеж, 1987. - С. 4-12.

100. Листрова-Правда Ю.Т. К изучению русских антропонимов как носителей лингвострановедческой информации // Лексический и грамматический компоненты в семантике языкового знака. Воронеж, 1983. - С. 75-80.

101. Листрова-Правда Ю.Т. Личные собственные имена в дореволюционном речевом этикете на материале прозы И.А. Бунина // Актуальные проблемы прагмалингвистики: Тез. докл. науч. конф. Воронеж, 1996. - С. 49-50.

102. Листрова-Правда Ю.Т. Личные собственные имена и национально-культурная семантика в творчестве И.А. Бунина // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков. Тез. междунар. конф., посвященной 125 летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995. - С. 101-104.

103. Листрова-Правда Ю.Т., Ломов A.M. Лингвострановедение сегодня // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С. 4-10.

104. Листрова-Правда Ю.Т. Родина Отечество Отчизна // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. Сб. науч. тр. Воронеж, 1994.-С. 32-33.

105. Листрова-Правда Ю.Т. (СССР), Титц Г.(ГДР) Обращение по имени в русском и немецком речевом этикете (лингвострановедческий аспект) // Контра-стивное исследование русского и немецкого языков. Воронеж, 1986. - С. 61-66.

106. Лихачев Д.С. Прошлое-будущему. -Л., 1985. С. 63-157.

107. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). - СПб., 1994. - С. 46-75, 111,210.

108. Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970. - С. 6-65.

109. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.,2002. - 768 с.

110. Лявданский Э.К., Голотина Г.А. К вопросу о типологии характеров в прозе Ивана Бунина 1910-х годов // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1985. - С.70-71.

111. Лявданский Э.К. Действительность и жизнь сознания в прозе Ивана Бунина. // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1985. - С.72-76.

112. Мальцев Ю.В.Иван Бунин: 1870-1953. М., 1994.-С. 56

113. Маврицкий С. Страноведение: культура- язык-человек // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1979. - С.74-78.

114. Мейер-Фраат А. Сонетные произведения Ивана Бунина. Докторская диссертация. Инсбрук, 1990. - 250 с.

115. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский; Вечные спутники. М., 1995.- 623с.

116. Микулина Л.Т. Заметки о калькировании с русского языка на английский // Тетради переводчика. М., 1978. - С. 59-61.

117. Микулина Л. Т. Национально-культурная специфика и перевод // Мастерство перевода. М., 1979. Вып.2. - С. 79-99.

118. Михайлов А. Лирика сердца и разума: о творческой индивидуальности поэта.-М., 1965.-396 с.

119. Михайлов О.Н. Строгий талант. М., 1976. - 278 с.

120. Мокиенко В.М. Загадки русской фразеологии. М., 1990. - С. 11, 99, 125.

121. Мокиенко В.М. Образы русской речи. -JL, 1986.-С.4, 8, 18,31.

122. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.,1989. - С. 4, 157-211.

123. Мокиенко В.М. О тематико-идеографической классификации фразеологизмов // Словари и лингвострановедение: Сб. ст. / под ред. Е.М. Верещагина. -М.,1982. С. 114.

124. Монакова К.И. О передаче собственных имен во французских переводах // Тетради переводчика. М., 1981. - С. 77-82.

125. Мороевич Р. Проблема перевода фразеологизмов на родственный славянский язык // Тетради переводчика. М, 1983. - С. 49-56.

126. Морозова И.А. Языковые средства и способоы выражения эмоций в лирике И.А. Бунина: Автореф. дис. . канд. фил. наук / Морозова Ираида Алексеевна. -Воронеж, 1999.- 20с.

127. Мосьяков А. К вопросу о связи стилистических функций фразеологизмов с переводом // Тетради переводчика. М.,1970. - С. 89-97.

128. Мунэн Ж. Теоретические проблемы перевода. Перевод как языковой контакт // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике: Сб. ст. -М.,1978. С. 36-41.

129. Муравьев B.JI. Проблемы возникновения этнографических лакун. Владимир, 1980.- 106 с.

130. Муромцева Бунина В.Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. - М., 1989. -508 с.

131. Мущенко Е.Г. В поисках первореальности // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина к 125-летию со дня рождения писателя: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1995. - С. 42, 52.

132. Найда Юджин А. К науке переводить Принципы соответствий // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике: Сб. ст. М., 1978. - С. 114-135.

133. Нефедов В.В. Чудесный призрак: Бунин художник. - Минск, 1990.- 329 с.

134. Никонова Т.А. «Душа русского человека в глубоком смысле»: повесть «Суходол» // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина к 125-летию со дня рождения писателя: Сб. научн. тр. Воронеж, 1995. - С. 63-68.

135. Никонова Т.А. О смысле человеческого существования в творчестве И.Бунина // И.А. Бунин: Диалог с миром: Межвуз. сб. науч. тр., посвящ. Творчеству И.А. Бунина. Воронеж, 1999. - С. 5 - 16.

136. Огольцев В.М. Семантизация культурного компонента языковой единицы в учебном словаре устойчивых сравнений // Словари и лингвострановедение: Сб. ст. под ред. Е.М. Верещагина. М., 1982. - С. 122-130.

137. Олейникова О.И. Иноязычные вкрапления в произведениях М. Булгакова в лингвострановедческом аспекте // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С. 51.

138. Павлов Г.В. О фактической правильности перевода // Тетради переводчика. -М., 1973.-С. 86-96.

139. Павлова Н.М. Стилистические коннотации как компонент адекватного перевода // Тетради переводчика. М., 1977. - С. 67-80.

140. Панова Г.Г. Лингвистический анализ безэквивалентной лексики русского языка (Обозначение реалий в автобиографической трилогии A.M. Горького): Дис. . кан. филол. наук. Л., 1988. - 236 с.

141. Песков В. Бунинские места / В. Песков.// Комсомольская правда. — 2002. -11 ноября. — С. 26-27.

142. Петиоки В. Место культуры и реалий в подготовке переводчиков. // Лин-гвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1979.-С. 173-177.

143. Г.Г.Поинцов. О сохранении индивидуального своеобразия при переводе. // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.,1979 стр.94-101.

144. Полякова М.А. Лирическая проза И.А. Бунина и Б.К. Зайцева (конец 1890-X.- 1900-е гг.) // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Межвузовский сборник научных трудов. Л., 1985 стр.110.

145. Прокопович С.С. Адекватный перевод или интерпретация текста // Тетради переводчика. М., 1980. - С. 37-41.

146. Прокопович С.С. Адекватный перевод художественного текста возможен ли он? (к истории вопроса) // Тетради переводчика. М., 1978. - С. 75-80.

147. Прохоров Ю.Е.,. Чернявская Т.Н Лингвострановедение сегодня: от итогов симпозиума к перспективам конгресса // Русский язык за рубежом. 1994. — № 3. - С.110-114.

148. Прохорова В.П. Автор и герой в прозе И.А. Бунина 1910-1915 годов («Хорошая жизнь» «Грамматика любви») // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1985. - С. 124, 129.

149. Прощерук И.В. Трансформация темы религиозного признания («Аглая» и «Чистый понедельник») // И.А. Бунин: Диалог с миром. Воронеж, 1999. — С. 45 - 46.

150. Райхштейн А.Д. Лингвострановедческие аспекты устойчивых словесных комплексов // Словари и лингвострановедение: Сб. ст. под ред. Е.М. Верещагина. -М, 1982.-С. 142-153.

151. Райхштейн А.Д. Национально-культурная значимость слов и словесных комплексов в художественном тексте // Лингвострановедение и текст. — М., 1987.-С. 70-71,74.

152. Рахманкулова И.С. Проблемы лингвистики текста // Лингвистика текста. -Курск, 1976.-С. 5.

153. Розенталь Д.Е. Словарь справочник лингвистических терминов. -М,1985. - С. 266.

154. Резниченко Л.И. Прагматические особенности функционтрования лексики с национально-культурной спецификой значения в художественных текстах // Актуальные проблемы прагмалингвистики. Воронеж, 1996. - С. 61-62.

155. Резун М.А. Субъективная организация ранней прозы И. Бунина и Е. Замятина. Функция рассказчика // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков: Тезисы междунар. конф, посвященной 125 летию со дня рождения писателя. -Воронеж, 1995.-С.36.

156. Реформатский А.А. Перевод или транскрипция // Восточнославянская ономастика: Сб. ст. / Редкол.: А.А. Суперанская. М, 1972. - 355с.

157. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. М, 1974. - 216 с.

158. Садыкова Н.А. Проза Бунина. Душанбе, 1975. - С. 31.

159. Самсонов В.А. К анализу теории Куайна о неопределенности перевода // Тетради переводчика. М, 1979. - С. 87.

160. Сатарова Л.Г. Тема покаяния в творчестве И.А. Бунина // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков: Тезисы междунар. конф, посвященной 125 летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995. - С. 20.

161. Сафаров Ш. Этнокультурные компоненты дискурсивной деятельности // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. - С. 105-110.

162. Седов К.Ф. Речевое поведение и типы языковой личности // Культурно-речевая ситуация в современной России. Елец, 2000. - С. 298 -311.

163. Сергеева Г.Н. Повтор как средство межтекстовой связи в цикле кратких рассказов И.А. Бунина // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков: Тезисы междунар. конф., посвященной 125 летию со дня рождения писателя. — Воронеж, 1995.-С.98.

164. Сим Ен Бо. Лингвострановедчески ценная лексика русского языка на фоне корейского: (на материале произведений Ю.Трифонова): Автореф. дис. . кан. филол. Наук / Сим Ен Бо. СПб., 1994. - 16 с.

165. Сливицкая О.В. Космос и душа. (О психологизме позднего Бунина) // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина к 125-летию со дня рождения писателя: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1995. - С. 5-31.

166. Смирнова Л.А. Реализм Ивана Бунина. Учебное пособие к спецкурсу. М., 1984.-С.8-92.

167. Собинникова В.И. Диалектизмы в произведении И.А. Бунина «Деревня» // Образно-языковая структура прозы И.А. Бунина. Елец, 1992. - С. 4-14.

168. Солодухо Э.М. Проблемы интернационализации фразеологии (на материале языков славянской, германской и романской групп). М., 1982. - С. 18-25, 102.

169. Сорокин Ю.А. Проблемы перевода с психолингвистической точки зрения // Тетради переводчика. М.,1984. - С. 14-16.

170. Сорокин Ю.А. Почему живут и умирают книги. М.,1991. - С. 64.

171. Спивак Р.С. Жанровая структура и авторская концепция в «Деревне» И.А. Бунина // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л.,1985. - С. 25-37.

172. Степанов Ю.С. Семиотика. М., 1971. - С. 3.

173. Степун Ф. По поводу «Митиной любви» // Рус. Лит. Спб., 1989. - № 3. -С. 112-122.

174. Степун Ф. эпиграф. // Царственная свобода. О творчестве И. А. Бунина: Межвуз. сб. научн. тр. К 125-летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995. - С. 3.

175. Стернин И.А. Национально-культурный компоненты в структуре значения слова // Лингводидактический аспект в преподавании русского языка как иностранного / Под ред. И.А. Попова. Воронеж: ВГУ, 1984. - С. 140 - 145.

176. Стернин И.А. Структурная семасиология и лингводидактика // Русское слово в лингвострановедческом аспекте. Воронеж: ВГУ, 1987. - С. 104 - 131.

177. Стриженко А.А. Художественный текст как особая форма коммуникации // Лингвистика текста: Матер, науч. конф. 4 2.- М., 1974. С. 81-90.

178. Тарасов Е.Ф. Язык и культура: методические проблемы // Язык -Культура -Этнос.-М., 1994.-С. 57.

179. Тарланов 3. К. Язык и культура. Петрозаводск, 1984. - С .71

180. Твардовский А.О Бунине. В кн.: Бунин И.А. Собр. соч. в 9-ти тт. 1965 -1967, т. 1.-С. 8,218.

181. Телия В.Н. Культурно-национальные коннотации фразеологизмов (от ми-ровидения к миропониманию) // XI международный съезд славистов. Славянское языкознание. -М., 1993. С. 302-313.

182. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лин-гвокультурологический аспекты. -М., 1996. С. 19-177, 215-271.

183. Томахин Г.Д. От страноведения к фоновым знаниям носителей языка и национально-культурной семантике языковых единиц в языковом сознании / Г.Д. Томахин // Русский язык за рубежом. 1995. - №1. - С. 54-58.

184. Трубина Л. А. Русская литература хх века. М., 1998 г. - 452 с.

185. Туроверов Г. О переводе диалектизмов // Тетради переводчика. М., 1966. - С. 94-97.

186. Федоров А. Искусство перевода и жизнь литературы. Л., 1983. - С. 177.

187. Федоров А. Основы общей теории перевода. М., 1983. - С. 132-142, 157170.

188. Фелицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения // Лингвострановедческий словарь / под ред. Е.М. Верещагина,

189. B.Г. Костомарова. М., 1979. - С. 3-17.

190. Флекенштайн К. (ГДР) Вопросы сопоставительного изучения фразеологии русского и немецкого языков // Контрастивное исследование русского и немецкого языков. Воронеж, 1986. - С. 67-69.

191. Флорин С. Реалии под микроскопом // Тетради переводчика. М., 1972.1. C.57-68.

192. Хайнце Л. И. Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в произведениях В.Токаревой и Е.Попова: Дис. . канд. фи-лол. наук. Воронеж, 2000. - 255 с.

193. Херсонов-Удачин А. Любовь и смерть Ивана Бунина. М. 1999. - 78 с.

194. Хорват И. Лингвострановедение в Венгрии. Вопросы лексического фона при сопоставлении языков и культур // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1979. - С.139.

195. Цвиллинг М.Я., Туроверов Г.Я. О критериях оценки перевода // Тетради переводчика. М., 1978. - С.4-6.

196. Чернышева И.И. Текстообразующие потенции фразеологических единиц // Лингвистика текста: Матер, науч. конф. 4 2.- М., 1974. С. 161-166.

197. Чернов Г.В. Вопросы перевода русской безэквивалентной лексики /«Советских реалий»/ на английский язык / на материале переводов советской публицисктики/: Дис. . канд. филолг. наук. М., 1958. - 296 с.

198. Черников А.П. И.А. Бунин в «книгоиздательстве писателей в Москве» // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года): Межвуз. сб. науч. тр. Л., 1985.-С. 115, 120, 121.

199. Черняк В.Д. «Слова, которые мы знаем как примета речевого портрета современной языковой личности» // Культурно-речевая ситуация в современной России. Е., 2000. - С. 323-324.

200. Шабанова А.Б. О национально-культурной семантике фольклорной ономастики // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С.68-69.

201. Шарафутдинова К.А. Раскрытие значения слова в двуязычном словаре. -М., 1968. С.16-31.

202. Шатков Г.В. Стилистический анализ текста при переводе // Тетради переводчика. М., 1979. - С.40-41.

203. Шаховский В.И. К проблеме трансляции коннотативных компонентов переводимой единицы содержания текста оригинала // Тетради переводчика. -М., 1980.-С. 25-36.

204. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.,1973. 252 с.

205. Швейцер А.Д. Культура и этика. М.,1973. - С. 15.

206. Швейцер А.Д.Современная социолингвистика, теории, проблемы, методы. -М., 1971.-С. 30-31.

207. Швыдская Л.И. Сопоставительный анализ английских и русских пословиц // Фразеологическая система языка. Челябинск, 1976. - С.165-170.

208. Шейман Л.А. О формах предварительного анализа этнокультуроведческой лексики учебных текстов // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1979. - С. 95.

209. Щерба Л.В. Опыт общей теории лексикографии // Избранные работы по языкознанию и фонетике. Л., 1958. -T.I. - С. 54-91.

210. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. - С. 97.

211. Юдит Т. Лексикографические возможности передачи безэквивалентной лексики // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. Сб. науч. тр. Воронеж, 1994. - С. 83-84.

212. Яблоков Е.А. Рассказы И.А. Бунина и прозы М.Булгакова начала 1920 годов // И.А. Бунин и русская культура XIX-XX веков: Тезисы междунар. конф., посвященной 125 летию со дня рождения писателя. Воронеж, 1995. - С. 9 - 12.

213. Ягер И. Лингвострановедческое комментирование культурного компонента русских фразеологизмов // Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1979.-С. 160-163.

214. Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. Сб. науч. ст. М.,1978. - С. 78.

215. Яровая Т. Ю. Личные собственные имена в дореволюционном творчестве И.А. Бунина: отбор и использование: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Воронеж, 2000. 23 с.

216. Яровая Т. Ю. Личные собственные имена в дореволюционном творчестве И.А. Бунина: отбор и использование: Дис. . канд. фил. наук. — Воронеж, 2000.-258 с.

217. Barchudarow L. Sprache und Ubersetzung. M., 1979. - S. 8, 102-110.

218. Fleischer W. Phraseologie der deutschen Gegenwartssprache. Leipzig. 1982. -S. 217-232.

219. Lewinski R. Fremdheit bei der Rezeption der Ubersetzung. Lubnin, 2000. - S. 174-176.

220. Oksaar E. Sprache und Gesellschaft. Leipzig, 1993. - S.3-20.

221. Sternin L.A., Fleckenstein Ch. Studien zur kontrastiven Lexikologie und Phraseologie. Weimar, 1994. - S.76-95.

222. Список использованных словарей и справочников и их условные обозначения

223. Акафист святой мученицы Татаины. М, 2000. - 32 с. (Ак.)

224. Аншутц М, Листрова Ю.Т. Лексика русского традиционного быта (спра-вочно-методиечское указание для студентов из ГДР). Воронеж, 1985. - 20 с. (Анш.)

225. Атлас Ленинград. Историко-географический атлас. М, 1989. - 136 с. (АЛ)

226. Большая советская энциклопедия. В 30-ти т. М, 1969 - 1978. (БСЭ)

227. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. CD / Из-во «Комсомольская правда» М, 2000. (БЭСКиМ)

228. Большой энциклопедический словарь / Под ред. Прохорова A.M. СПб, 1998.- 1456 с. (БЭС)

229. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М, 1989.1. Д.)

230. Москва. Энциклопедия. М, 1980. - 1600 с. (МЭ)

231. Мультимедия энциклопедия: Брокгауз и Эфрон. Биографии России. М, 1998. (БЭ)

232. Немецко-русский словарь (основной) / Под ред. Мейна К. М, 1992. - 1040 с. (D-RW)11 .Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1986. -797 с. (Ож.)

233. Русско-немецкий словарь (основной) / Под ред. Лейна К. М., 1991. -736 с. (R-DW)

234. Словарь современного русского языка: В 17-ти т. М. - Л. 1948 - 1965. (ССРЯ)

235. Словарь украинского языка / Под ред. Гринченко Б.Д.: В 4-х т. Киев, 1907. (СУЯ)

236. Советский энциклопедический словарь / Под ред Прохорова A.M. М., 1988. - 1600 с. (СЭС)

237. Сокровища России. Введение в русское искусство. CD. / Разработка АОЗТ «Интерофт» при участиии из-ва «Искусства». М., 1995. (СД)

238. Толковый словарь русского языка / Под ред. Ушакова Д.И.: В 4-х т. М., 1996. (ТСРЯ)

239. Усов В. Русская кухня. -М., 1998. 544 с. (Ус.)

240. Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка. Киев, 1989. -511 с. (Цыг.)

241. Шабанова А.Б., Листрова Ю.Т. Русские фольклоризмы. Лингвострановедче-ский словарь. -Воронеж, 1997. -36 с. (РФ)

242. Этимологический словарь русского языка / Под ред Фасмера М.: В 4-х т. -М., 1986. (Фас.)

243. Энциклопедический словарь / Под ред. Андреевского И.Е.: В 82-х т. СПб., 1891. (ЭС)

244. Daum / Schenk. Schulworterbuch Russisch Deutsch, Deutsch - Russisch. -Leipzig, 1995,-720 S. (DS)

245. Duden. Das Bedeutungsworterbuch, Wortbildung und Wortschatz. Weimar, 1985.-585 S. (D)25. dtv Lexikon in 20 Banden. Munchen, 1982, 1992, 1997. (dtv)

246. Meyers Neues Lexikon in 18 Banden. Leipzig, 1973. (MNL)

247. Neues Grosses Lexikon von A-Z. Leipzig, 1994. - 960 S. (NGL)239