Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции

Ивченко, Лидия Леонидовна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции

Год: 2005
Автор научной работы: Ивченко, Лидия Леонидовна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 07.00.09

Диссертация по истории на тему 'Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции"

На правах рукописи

Ивченко Лидия Леонидовна

БОРОДИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ: ИСТОРИОГРАФИЯ, ИСТОЧНИКИ, ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ

Специальное! 1.07.00.09. - Историография, источииковеление и методы ис горического исследования

ЛВТОРКФЕРЛТ диссертации па соискание ученой степени кандидата исторических паук

МОСКВА 2005

Работа выполнена на кафедре Источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель:

- доктор исторических наук, профессор

Муравьев Виктор Александрович

Официальные оппоненты:

- доктор исторических наук, профессор

Шеип Игорь Александрович - кандидат исторических наук, Целоруню Дмтрий Геор| иевич

Ведущая организация:

Институт Российской истории РЛ! I

Защита состоится «10» июня 2005 1. л 14.(К) часов на заседании Диссершционнот совета Д.212.198 07 в Российском государе I венном |умани1арном универсиипе по адресу: Миусская пл., д.6, Москва, ГСМ-З. 125993

С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Российскою государеI венного гумантарного университет.

Автореферат разослан мая 2005 г.

Ученый секретарь Волкова 'Г.С.

Диссертационного совета

£оое- 4

лею?**

15523

Общая характеристика работы

Генеральное сражение при селе Бородине стало самым значительным военным столкновением не только Отечественной войны 1812 года, но и всего периода наполеоновских войн в Европе. В российское самосознание Бородино вошло как символ патриотизма, воинского долга, чести и мужества.

Этот символ российской истории подобно другим, равнозначным ему явлениям-символам, является достоянием национальной культуры, идеологии в ее темпоральных проявлениях, науки, обыденного исторического сознания. Подобно таким явлениям-символам, Бородинское сражение стало объектом и научного исследования, и художественного осмысления, и даже ритуального почитания (идеологического, этического, религиозного). Бородино выдвинулось в ранг тех великих явлений, которые полагали начало устойчивой легенде национального самосознания - без подобной легенды вообще невозможно целостное существование последнего - и порождали творчество, укреплявшее или (реже), разрушавшее миф. Нередко мифологическая модель явления оказывалась долговечнее сменяющихся научных моделей. Особенная сложность научно-исторического, источниковедческого, историографического исследования и исторической реконструкции явлений подобного ранга определяется большим, чем в других случаях, давлением устойчивой легенды.

Представления о Бородинском сражении не являются в этом смысле исключением. Но эти представления формировались и развивались не в пору господства безымянного мифотворчества и провиденциалистских идей, а в более сложные, сменявшие друг друга эпохи, в которых доминировали иные принципы - личностные начала, теоретически и идеологически осознанные государственные интересы, «попечительство» об обществе, научные представления о прошлом и др. Отечественная историографическая традиция Бородина, основывалась на сложном по своему происхождению и по времени создания комплексе источников (военно-оперативные документы, официальные известия, эпистолярия, мемуаристика), но изначально вступила в противоречие с этим комплексом. Уже военачальники, руководившие войсками на Бородинском поле, и участники сражения в своих служебных документах, а позднее в воспоминаниях, письмах и первых военно-научных описаниях битвы, закладывая основы различного видения происшедшего, стремились придать своим толкованиям канонический облик. Обретая статус традиции, поддерживаемой теми или иными силами во имя тех или иных интересов, некоторые из этих толкований действительно превращались в каноническую концепцию, все более расходившуюся с источниковой базой и склонявшейся к мифу. При этом источниковая

база последующих исследований, если не суживалась, то либо «застывала» в определенном наборе источников, либо при издании комментировалась в русле сложившегося канона. Подобной «мифологизации» (речь идет об историографическом каноне) подверглись почти все обстоятельства и явления от кануна битвы до ее исхода и итогов.

«Темным местом» отечественной историографии Бородинской битвы, страдавшим «перепутанностью моментов», не позволявшим разобраться как в логике распоряжений русского и французского командования, так и в ходе боевых действий, является хронометрия битвы, последовательность вступления в бой воинских частей, последовательность событий. К этой запутанной картине в историографии Бородина подвёрстываются различные, порой не совпадающие, порой прямо противоречащие друг другу мнения как участников сражения, так и историков о проблемах стратегического выбора русского командования (решение о генеральном сражении, реализация его замысла в ходе боевых действий, предварительное видение последующей ситуации), истолкование ими диспозиции русских войск, оценки итогов битвы и вклада в нее отдельных воинских частей и военачальников. В течение многих десятилетий изучения Бородинской битвы между ее историографическими версиями и состоянием источмикоеой базы накопилась масса противоречий. Без исследования этих противоречий и их происхождения, без сопоставления бытовавших и бытующих историографических моделей с источниковой базой невозможно достигнуть относительно непротиворечивой современной модели сражения, «единства описания и объяснения фактов», оценить итоги «грандиозного побоища в летописях народов» (И.П. Липранди).

Актуальность темы диссертации, таким образом, состоит не только в новом исследовании Бородинского сражения, выяснении ряда спорных и запутанных вопросов. Назревшей и актуальной проблемой является изучение состояния и взаимоотношений источниковой базы и историографии Бородинского сражения от времени самого события до настоящего времени. Исторические источники, содержащие сведения о Бородинском сражении никогда не подвергались всестороннему комплексному исследованию на предмет достоверности информации. Эта проблема оказывалась второстепенной по отношению к избираемым историками версиям, заложенным еще в военно-оперативной документации и в первых произведениях военачальников русской армии о Бородине (официальные и личные документы М.И. Кутузова, сочинения М.Б. Барклая де Толли, Л_П. Беннигсена, изначально противостоявшие друг другу). Приоритеты в использовании тех или иных источников определялись произвольно, в зависимости от субъективных

позиций историков и их приверженности той или иной трактовке Бородинского сражения. Авторы либо не объясняли, почему они отдают предпочтения тому или иному ряду источников, либо их объяснения связывались с общественно-политическими и идеологическими предпочтениями Оттого представляется актуальной задача выяснить, было ли это обусловлено целями создателя исторического источника или историческою труда, личностными отношениями, давлением политических и идеологических установок. Новая информация о Бородинском сражении содержится не только в исторических источниках, но и в связях, соотношениях и противоречиях между ними. Без системного исследования источников, связанных с Бородинским сражением, невозможна оценка его историографии; без реконструкции связей между источниками, прилежащими к различным версиям, невозможны и новые работы по исторической реконструкции события, призванные преодолеть почти двухсотлетнее противостояние версий.

Актуальность темы диссертации, таким образом, располагается в области метода. Эволюция представлений о Бородинском сражении побуждает к поиску, обоснованию и проверке методов исследования того,

• откуда проистекают, как формируются и эволюционируют историографические версии исторического события;

• как эти версии на разных этапах их существования соотносятся с источниковой базой-,

• как и почему возникают утраты информации, заключенной в исторических источниках, или вчитывание историком в источник того, что вовсе не имели в виду его создатели, и как отбрасывается именно то, что они имели в виду; как исторический источник вписывается в стереотипы историографических версий состоявшегося события.

Объект исследования - исторические источники, представленные двумя совокупностями. Первая - это исторические источники, возникшие в связи с Бородинской битвой, начиная от военно-оперативных документов, возникших накануне сражения, до самых поздних по времени мемуаров и писем участников битвы. Другая совокупность -источники историографические (исторические и военно-исторические сочинения, критические отзывы и т.п.), начиная от версий, сформулированных некоторыми участниками Бородинского сражения до современных отечественных и зарубежных исследований.

складывались между историографическими представлениями о Бородинской битве и информационными ресурсами источниковой базы. В задачи диссертации входит:

• выяснение происхождения как исторических, так и историографических источников;

• изучение их формы и содержания, уточнение последовательности их возникновения и их текстуальных взаимоотношений;

• установление взаимоотношений между историческими источниками, возникшими как накануне и в ходе Бородинской битвы, так и в различное время по ее окончании;

• сопоставление отечественных и зарубежных источников и историографических версий;

• выявление общих и частных противоречий между историографическими версиями Бородинской битвы и показаниями исторических источников;

• исследование причин, породивших эти противоречия;

• в итоге решается задача формирования историографически-источниковедческого поля для современных исторических построений по истории Бородинского сражения.

Историография темы диссертации может быть рассмотрена в двух комплексах. С одной стороны, это собственно историография Бородинской битвы; в нашем исследовании она рассматривается как совокупность историографических источников. С друюй стороны - это собственно историография поставленной проблемы, попытки ряда исследователей выявить и системно оценить расхождения между историографическими версиями и историческими источниками.

Историография поставленной нами проблемы - отношений между источниками и историографическими реконструкциями битвы - складывалась, по существу, вместе с историографией самого Бородинского сражения. Наличие значительного числа неточностей и «неразъясненных недоумений» в историографии Бородинского сражения были обнаружены участниками битвы после выхода в свет сочинения Д.П. Бутурлина «История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году». Генерал H.H. Раевский составил замечания на этот труд, адресовав их А. Жомини'. Как ни странно, первым указал на несоответствие русской историографической версии Бородинских событий историческим источникам французский генерал Ж.Ж. Пеле-Клозо. Он изложил

1 Раевский Н Н Из записок об Отечественной войне 1812 года // Бородино Документы, письма, воспоминания. М, 1962. С. 380-382

свои воспоминания о «битве гигантов» в форме полемики с Д.П. Бутурлиным, ссылаясь не только на французские, но и на русские официальные документы2. В числе критиков доминировавшей тогда версии Бородинского сражения К.Ф. Толя (существовала и иная версия, идущая от сочинений М Б. Барклая де Толли), отразившейся в трудах Д.П Бутурлина и А И. Михайловского-Данилевского, оказался император Николай I. В 1839 г. он провел грандиозный эксперимент, прибегнув к реконструкции событй генерального сражения при Бородине силами более чем 130 тысяч русских воинов.3. В результате -сомнения в правоте описаний К.Ф. Толя подтвердились; этот факт опровергает бытовавшее мнение об «официальном навязывании» историкам этой версии. Попытки сопоставить различные точки зрения участников сражения на события при Бородине предпринял М.И. Богданович, обративший внимание на «ахиллесову пяту» своего предшественника А.И. Михайловского-Данилевского - ошибку в указании последовательности двух важнейших событий: ранения Багратиона и первой атаки на батарею Раевского Он механически поменял эти события местами, сдвинув к полудню, и добавил лишнюю атаку на центральное укрепление, приурочив именно к ней кавалерийский рейд Уварова и Платова. Так последовательность событий и хронометрия битвы запутывались еще больше. На «темные места» в историографии Бородинской битвы указывал И П Липранди. В частности, разбирая труд М.И. Богдановича, он обратил внимание на отсутствие должной связи в обозрении источников, на неясность установленных им приоритетов и был склонен оценивать представленное им как «хаотическое нагромождение» свидетельств без их анализа и сопоставления4 Он также указал в статьях на целый ряд проблем, возникших в изучении «Бородинской эпопеи»5 Многие замечания Липранди так и не нашли отклика в официальной историографии

На рубеже Х1Х-ХХ вв в ходе исследований в архивах значительно расширилась и, в результате многочисленных публикаций, стала общедоступной основная масса письменных источников по истории Бородинского сражения Среди специалистов это порождало все больше вопросов в отношении замыслов русского командования,

2 Pelet J.J Bataille de la Moskova // Spectateur militaire. VII. 1829-1830. Циг,- Пеле Ж Бородинское сражение //ЧОИДР 1872. Кн. I. М., 1872.

1 Шильдер Н.К. Император Николай I и Михайловский-Данилевский // Русская старина 1900. № 6; Болдина Е Г Из истории Бородинских торжеств 1839 г // Материалы научи, конф «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы» Бородино, 1997; Малышкин С.А История создания А.И. Михайловским-Данилевским «Описания Отечественной войны в 1812 году» И Материалы Всеросс научн конф Проблемы изучения истории Отечественной войны 1812 года Изд. Саратовского Университета 2002. С. 36-47

4 Липранди И.П Война 1812 года. Замечания на книгу «История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам» М.И Богдановича. M , 1869

s Он же. Материалы для истории Отечественной войны 1812 года. СПб., 1867.

размещения и использования войск, хода событий 24 августа у Шевардина и даже последовательности и хронометрии боевых действий 26 августа, что наиболее ярко проявилось в работах А.Н. Витмера, А.В Геруа, Б.М. Колюбакина6. Однако, начавшееся было осмысление соотношения историографической версии Толя с источниками и другими версиями прекратилось в 1917 г.

В советской историографии наиболее весомый вклад в изучение источников, связанных с Отечественной войной 1812 г, и их отношения к историографической традиции, был внесен А Г. Тартаковским, выявившим динамику публикаций мемуарных источников, собравшим ценные сведения об их бытовании и об авторах7. Большой ннтерес представляет его исследование «Неразгаданный Барклай» (М., 1996), содержащее сведения о времени возникновения «Оправдательных» писем военачальника, количестве их редакций и обстоятельствах, сопутствовавших их возникновению Ученый уточнил датировку такого важного документа как «Изображение военных действий 1 Западной армии в 1812 году», где впервые была высказана обстоятельная «антикутузовская» версия Бородинского сражения. О необходимости внимательного изучения источников о Бородинской битве и поиске новых методов их оценки говорится в исследованиях H.A. Троицкого, Б.С. Абалихина, В.А. Дунаевского8. Авторы вступили между собою в оживленную полемику, главным образом по поводу результативности деятельности Кутузова как главнокомандующего при Бородине.

Конец XX - начало XXI столетия ознаменовалось качественно новым уровнем изучения исгочниковой базы, связанной с Бородинским сражением Современные ученые впервые предприняли попытку «фронтального» сопоставления источников не только русской, но и неприятельской стороны. Введение в оборот французских, немецких, польских источников сделало возможным долгожданный прорыв в изучении темы, позволив ввести принципиально новые элементы в сложившуюся версию «битвы гигантов». Достаточно назвать работы A.A. Васильева, в том числе, созданные в

6 Витмер А Н Бородинский бой опыт критического исследования // Военно исторический сборник.. 1912. № 2; Колюбакин Б.М. 1812 год: Избрание Кутузова Главнокомандующим над всеми армиями // Русская старина 1912 № 7, Он же 1812 год Бородинское сражение 26 августа//Русская старина 1912 if» 8 С 2; Геруа А В Бородино (по новым данным) СПб, 1912.

7 Тартаковский А Г 1812 год и русская мемуаристика М , 1980; Он же. Русская мемуаристика XVIII - первой половины XIX в.: Or рукописи к книге М , 1991

8 Троицкий Н А. 1812. Великий год России. М„ 1988; Он же Отечественная война 1812 года История темы. Саратов, 1991, Абалихин Б С 1812 год' Актуальные проблемы истории Элиста, 2000; Абалихин Б.С., Дунаевский Б.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков. М., 1990.

соавторстве с A.A. Елисеевым' и Л.И. Поповым, позволяющие уточнить численность, состав и потери русской и неприятельской армии. А.И. Поповым и A.A. Васильевым введены в оборот ранее не публиковавшиеся или не переводившиеся на русский язык источники, связанные с действиями при Бородине французских, немецких и польских войск.

Большим событием для специалистов стал выход в Санкт-Петербурге в 2000 г. монографии О.В. Соколова «Армия Наполеона». ^>го фундаментальное исследование основано на обширной мемуаристике и значительнейшем количестве уникальных документов из Исторического архива сухопутных вооруженных сил Франции (Венсенский замок). В книге подробно рассмотрены вопросы, связанные с действиями иностранных контингентов Великой армии при Бородине.

Особого внимания заслуживает монография В.Н. Земцова10, представляющая, по словам автора, «многоплановую» или «тотальную» историю Бородинского сражения «применительно ко всей европейской армии Наполеона». Ученый из Екатеринбурга попытался выявить «национальные историографические «коды» в освещении действий Великой армии в Бородинском сражении. К сожалению, в oi ношении русской армии при Бородине подобных попыток не предпринималось, чем отчасти и определяются цели и содержание настоящей диссертации.

Источники, исследуемые в диссертации, представлены двумя обширными группами - источники исторические, созданные участниками сражения и его современниками, и источники историографические, созданные исследователями сражения; при этом следует иметь в виду, что некоторые из участников битвы оказались и первыми ее историками.

Исторические источники. Круг источников по исследуемой теме чрезвычайно вепик, представлен почти всеми существовавшими в первой половине XIX в видами письменных источников. Большая часть исторических источников издана.

Законодательными источниками определялись порядки и формальная сторона взаимоотношений в русской армии". Материалы делопроизводства, представленные

4 Васильев А А «Лукавая цифирь» авантюриста // Родина. 1992. № 6-7. С. 68-71; Васильев А А., Елисеев А А Русские соединенные армии при Бородине 24-26 августа 1812 года Состав войск и их численность. M , 1997; Васильев A.A., Попов А И. Grand Armée Состав армии при Бородино. М„ 2002.

10 Земцов В H Великая армия в Бородинском сражении Екатеринбург, 2001 " Воинский устав пехотной дивизии СПб, 1811; Учреждение для управления Большой действующей армии. Ч. 14. СПб., 1812, Общие правила для артиллерии в полевом сражении. СПб., 1812; Наставление господам пехотным офицерам в день сражения // Военный сборник. 1902 №7; Собрание высочайших манифестов, грамот, указов, рескриптов... 1812, 1813, 1814,

дипломатической документацией, служат уяснению внешнеполитической ситуаиии времени войны 1812 г., но мало информативны в отношении собственно Бородинской битвы'2 Военно-оперативная документация включает приказы по армии, ее соединениям и подразделениям, официальную переписку начальствующих лиц, рапорты начальников штабов, командиров корпусов, начальников дивизий, командиров бригад и полков, наградные списки, ведомости о численности и потерях войск. Большая часть военно-оперативных документов вошла в различные издания по истории Отечественной войны 1812 г.". Особый интерес среди них представляет неоднократно опубликованная так называемая Реляция МИ. Кутузова Александру I с подробным изложением хода битвы, атрибуция которой входит в задачу нашего исследования Неопубликованные военно-оперативные документы 1812 гола представлены в еще значительном количестве в отечественных архивах - это преимущественно рапорты, переписка, наградные документы, ведомости о составе и потерях войск, картографические источники и др. Речь идет прежде всего о фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). В фонде 103 (Барклай деТолли) отложились черновики и оригиналы рапортов о Бородинском сражении, черновики и оригиналы наградных списков, официальная переписка М.И. Кутузова, ведомости о потерях. В фондах бывшего Военно-ученого архива (ВУА) содержатся, кроме рапортов и иных официальных документов, дневники и воспоминания участников Отечественной войны 1812 г., собранные А И. Михайловским-Данилевским. Особую ценность представляют рапорты военачальников Великой армии 1812 г: сведения о действиях при Бородине 1-го армейского корпуса маршала Даву содержатся в трофейных бумагах (фонд 846). Переписка о награждении за Бородино, включая тексты наградных рескриптов, находится в фонде канцелярии Военного министерства (фонд 29). Документы, связанные с событиями при Бородине, отложились и в фонде 154 (А А. Аракчеева) Фонд 489 составляет коллекция формулярныхных списков,

1815, 1816 гг. СПб., 1816; Полное собрание законов Российской империи. Собрание I СПб , 1840. Т XIX-XX11; Российское законодательство X - XX века- В 9 т М , 1988. Т 5

12 Внешняя политика России XIX и началаХХ вв. Серия I. 1801-1815 М,1960-1972 Тт 1-9

15 Отечественная война 1812 юда Материалы Военно-ученого архива Главного штаба Тт I-XXII 1900-1914; Сборник исторических материалов, извлеченных из архива Собственной Его Императорского Величества канцелярии. СПб, 1913; Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные П И Щукиным М , 1897-1910 Ч 1-10; Харкевич В И Переписка императора Александра и Барклая де Толли в Отечественную войну // Военный сборник. 1903 № 11-12, 1904. №1; 1906 № 3; Вел. кн Николай Михайлович Переписка императора Александра I с сестрой вел кн Екатериной Павловной СПб , 1910; Генерал Багратион- Сб документов и материалов. М., 1945; М И. Кутузов Сборник документов. Т I-V. М, 19501956; Бородино Документы, письма, воспоминания М., 1962, 1812-1814. М, 1992, Фельдмаршал Кутузов Документы, дневники, воспоминания М, 1995; Бородино Документальная хроника М., 2004 и др.

в том числе участников Бородинского сражения, содержащих информацию об их участии в битве 24-26 августа и вместе с тем сведения о времени (или временном соотношении) и топографии отдельных эпизодов сражения. Военно-оперативные документы, связанные с Бородинским сражением, находятся также в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в г. Санкт-Петербурге. Наибольшую ценность составляю! хранящиеся в фонде 1409 оригиналы рапортов Кутузова Александру I и наградных представлений за Бородинское сражение.

Среди факторов, существенно повлиявших как на состояние военно-оперативных документов, так и на историографию Бородинской битвы, - взаимоотношения в среде высших военачальников, индивидуальные представления высших начальивующих лиц о планах, ходе и итогах битвы и всей кампании, о собственной роли в них, оценка своих сослуживцев. В их рапортах и наградных представлениях велико личностное начало. В тщательном анализе особенно нуждаются источники, связанные с назначением M И. Кутузова главнокомандующим Соединенными армиями, с численностью армии и состоянием резервов и ополчения, причинами генерального сражения, выбором позиции, разработкой диспозиции и реальным расположением войск в битве. Существуют разночтения внутри источниковой базы и внутри историографической традиции, а также между ними по таким вопросам, как события при Шевардинс, хронометрическое и топометрическое соотношение отдельных фаз сражения (бои за Бородино, за Семеновские флеши, за деревню Семеновское, за батарею Раевского, ранение Багратиона и перемещения в руководстве войсками левого фланга и др.).

Важную роль в исследовании битвы играют опубликованные официальные сообщения и военная публицистика обеих сторон14, а также источники личного происхождения. Военно-оперативные документы в сопоставлении с письмами, дневниками, воспоминаниями участников битвы и с иностранными источниками предоставляют возможности для пересмотра ряда устоявшихся элементов исторических описаний битвы и позволяют существенно уточнить последовательность событий и хронометрические параметры событий 24 - 26 августа 1812г.

Свежие впечатления участников битвы зафиксированы в письмах, чаще всего лишь ненамного запаздывающих по отношению к пережитым событиям1^; однако, следует

|4Листовки Отечественной войны 1812 года. Сборник документов М., 1962; Bulletins officials de la Grand Armée, campagnes de Russie et de Saxe. P., 1812; Pieces officielles et bulletins de la Grande Armee. Annee 1812 (Extrait du Journal officiai). Paris. S a [1813].

15 Дубровин Н.Ф Отечественная война в письмах современников (1812-1815). СПб, 1882; Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962; Вильсон Р.Т. Дневник и письма 1812-1813 СПб, 1995; Письма ДС Дохтурова к его супруге // Русский архив 1874 № 1; Письма Кутузова жене (с 25 августа по 31 декабря 1812 года) // Русская старина 1872. № 4;

отметить, что из-за ограничения военной цензуры сохранилось немного личных, или как тогда говорили «партикулярных» писем Впрочем, в соответствии с традициями п стилем века в форму писем облекались и тщательно обдуманные публицистические произведения16 или полемические заметки17. Изданы и имеющие огромное значение для исследования нашей проблемы письма руководителей неприятельской армии, начиная с корреспонденций императора Наполеона1".

Участники войны 1812 года оставили по себе дневники к мемуаристику, ставшую объектом упомянутого исследования А.Г. Тартаковского; среди дневников и воспоминаний велика доля произведений участников Бородинского сражения. Значительная, если не заведомо большая часть источников личного происхождения собрана и издана. Некоторые из документов личного происхождения весьма сложны по своему составу и характеру. Так, важнейшим документом, уже отстоящим от военно-оперативной документации и представляющим собой личностное авторское сочинение с элементами и мемуаров, и исторического исследования, является знаменитое «Описание» К.Ф.Толя19.

В составе изданных дневников, воспоминаний или близких к ним (созданных даже в привычной форме официальных рапортов, как в случае Барклая де Толли) произведений представлены мемуары лиц из высшего командования русской армии, в частности, Барклая де Толли и Беннигсена20, других военачальников (от командира корпуса до командира полка). Среди них записки А.П. Ермолова, ГШ. Коновницына, М.С. Воронцова, М.А. Милорадовича, H.H. Раевского, ЭФ. Сен-При, И.Ф Паскевича и др.,

Переписка императора Александра Павловича с графом Ф В Ростопчиным (1812-1814 г г ) // Русская старина. 1893 №1; Переписка ПП Коновницына с А.И. Коновницыной // Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года... М., 1904. Ч 8 С 126-134; Местр Ж. де Петербургские письма 1803-1817 СПб, 1995; К чести России Из частной переписки 1812 года. М., 1988.

16 Беннигсен Л Л. Письма о войне 1812 года. Киев, 1912; Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. 1814-1815 гг М.,1985; Харкевич В И Переписка императора Александра и Барклая де Толли в Отечественную войну//Военный сборник. 1903. № 11-12; 1904 J6I; 1906. №3;

17 Барклай де Толли М.Б. Изображение военных действий 1-й армии в 1812 году // Труды ИРВИО, 1912 Т IV Кн. 2. С 17-67; Он же Изображение военных действий 1812 года СПб , 1912; Он же Замечания на Официальные известия из армии от 26 августа // Харкевич В И Указ. соч Вып. 2. Вильно, 1903.

18 Correspondance de Napoleon I. Paris, 1868 V 24.

" Толь К.Ф. Описание битвы при селе Бородине 24-26 августа 1812 года, составленное на основании рапортов ГГ корпусных командиров Российской армии, из официальных документов неприятельских. СПб., 1839.

20 Барклай де Толли M Б Изображение военных действий 1 Западной армии в 1812 году // Труды ИРВИО СПб, 1912. Т VI. Кн. 2; Бениигсен Л.Л. Записки графа Бенннгсена о кампании 1812 года // Русская старина. 1909. Т. 4-12.

штабных офицеров, младших офицеров, записанные рассказы «нижних чинов»21. На личном знании и личных впечатлениях основано сочинение К. Клаузевица о войне 1812 г.22 В нашей работе использованы также «Записки» московского генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина и государственного секретаря A.C. Шишкова21. Исследование обеспечивается и значительным количеством изданных дневников и мемуаров «неприятельской стороны»24, в том числе выпущенных и в русском переводе".

21 Родожицкнй И.П Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 г Ч. 1-2 М„ 1835; Голицын Н.Б. Офицерские записки или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов. М., 1838; Евг Вюртембергский Воспоминания о компании 1812 года в России // Военный журнал. №1. СПб., 1848; Рассказ о Бородинском сражении отделенного унтер-офицера Тихонова // ЧОИДР. 1872. Кн. 1; Граббе П.Х. Из памятных записок. М., 1873. Ч. 2; Митаревский Н Е. Нашествие неприятеля на Россию М , 1878; Норов А С Воспоминания // Русский архив. 1881. К» 3; Муравьев H.H. Записки // Русский архив. 1885. № 9, Михайловский-Данилевский А.И Из воспоминаний II Русская старина. 1900 №6, Записки генерала В И Левенцперна II Русская старина. 1900 Кн 3; Горчаков А И Письмо А И Михайловскому-Данилевскому от 13 мая 1837 г. Н Харкевич В.И. Указ. соч Вып I., День 26 августа 1812 года Из бумаг А Н Марина и материалы к его биографии // Летописи ГЛМ. М., 1948 Кн 10; Муравьев А Н Автобиографические записки // Декабристы Новые материалы М„ 1955; Дневник Александра Чичерина 1812-1813. М., 1966; Дневник Павла Пущина 18121814 Л, 1987; Ермолов А П. Записки М., 1991; Записки генерала MC Воронцова // 18121814. М„ 1992; Военский К.А. Отечественная война 1812 года в записках современников. СПб., 1911; Бородино Документы, письма, воспоминания. М, 1962; 1812 год .. Военные дневники М, 1990; 1812 год Воспоминания воинов русской армии. М, 1991, 1812 год в воспоминаниях современников М , 1995; Бородино в воспоминаниях современников СПб, 2001 и др.

^ Клаузевиц К 1812 год М , 1997.

21 Ростопчин Ф.В. Записки о 1812 годе П Ох, французы! М, 1992; Шишков A.C. Домашние записки II Записки, мнения и переписка адмирала А.С Шишкова Берлин, 1870.1.1, Энгельгардт Л.Н. Записки. М., 1997.

24 Adam А. Aus dem Leben eines Schlachtenmalers. Stuttgart, 1886; Biot H.F. Souvenirs anecdotiques et militaries Paris, 1901; Caulaincourt AA.L. Souvenirs du duc Vicence Bruxelles, 1838 V.l-2; Cerrinidi Monte Varchi С F.X. Die Feldzuge der Sachen in den Jahren 1812 und 1813 Dresden, 1821; D'Antoird. Notes et documents.. // Carnet de la sabretache. 1906. №162; Dedem de Gelder Memoires du generalDedem de Gelder Paris, 1900; Dumas M Sou venire Paris, 1839. T 3, Francois C. Journal du capitainc Francois. Paris, 1904. T.2; Girot de l'Ain. Dix ans de mes souvenirs militaries. Paris, 1873; Journal du capitaine Bonnet du 18-e de ligne II Carnet de la sabretache. 1912. № 239; Minkwitz A Die Brigade Thielmann in dem Feldzuge von 1812 Dresden, 1879; Pion des Loches A.A. Mes campagnes. Paris, 1899; Planat de la Faye NX. Vie de Planat de la Faye. Paris, 1895; Roth von Schreckenstein. Die Kavalerie in der Schlacht an der Moskwa. Munster, 1858, Seruzier TJ.J. Memoires militaries Paris, 1894; Teste F.-A. Souvenirs // Camet de la sabretache. 1911; Thirion A. Souvenirs militaries 1807-1818. Paris, 1892; Vossen. Tagebuch des Lieutenants Anton Vossen. . Marburg, 1892.

25 Дневник Фоссена // Русский архив 1903 Кн III; Ложье Ц Дневник офицера Великой армии в 1812 году. М., 1912; Коленкур А ле Мемуары Поход Наполеона в Россию Смоленск, 1991, Воспоминания генерала ЖМ Пернети о Бородинском сражении // Эпоха 1812 года. Исследования. Источники Историография. Труды Гос. истор. музея. Вып. 132. М., 2002. См также' Васильев А.А Французский офицер Гийом Боннэ - участник Бородинского сражения // Материалы IX Всеросс. науч. конф «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники Проблемы». Бородино, М., 2001.

В распоряжении исследователя находится также документальная хроника 24-26 августа 1812 г., представляющая собой систематизированный по времени свод источников, в том числе ранее неопубликованных26.

Наконец, важнейшим вещественным источником остается само Бородинское поле. Его топометрические данные (расположение природных и искусственных объектов, расстояния между ними, высоты и их соотношение, характер берегов протекающих по полю рек и ручьев и др) позволяют проверять данные о расположении на местности войск, оценивать возможности их перемещения во время, указанное в письменных источниках, выверяя тем самым топометрию и хронометрию сражения.

Историографические источники. Историография Бородинского сражения обширна и своеобразна. Ее основы были заложены уже в военно-оперативной документации в силу нарративного характера такого исторического источника, как рапорты и наградные списки (первые содержали описания действий, вторые описания совершенных отличий и подвигов), и в неофициальных «повествованиях» военачальников (личные письма М.И. Кутузова, сочинения и письма М.Б Барклая де Толли, Л.Л. Беннигсена и др.) «Канонический» вариант описания битвы сложился к середине XIX в и почти не претерпел изменений вплоть до последнего десятилетия XX в. Д П Бутурлин27,

28 29 %

А.И. Михайловский-Данилевский , а вслед за ними Ф.Н. Глинка и Н.Д. Неелов положили в основу своих трудов сочинения бывшего генерал-квартирмейстера Главного штаба М.И. Кутузова генерала от инфантерии К.Ф. Толя. Пресекая любые нарекания в адрес фельдмаршала, Толь изложил свою версию событий на Бородинском поле в «Описании битвы при селе Бородине 24-26 августа 1812 года, составленном на основании рапортов гг. корпусных командиров Российской армии и официальных документов неприятельских.. »". Авторитет любимого ученика Кутузова, как и заглавие работы, говорили сами за себя. Он создал крепкий «каркас» последовательности событий, решений командования и хронометрии битвы, который не смогли сокрушить историки последующих поколений. Критикуя самого Толя и его концепцию по частям, никто не опроверг ее в целом, в связи с чем сама критика, как ни странно, порождала новые ошибки.

26 Бородино Документальная хроника. М , 2004.

27 Бутурлин Д П История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году. Ч 1 -2 СПб., 1823-1824.

28 Михайловский-Данилевский А И Описание Отечественной войны 1812 года Ч 1-4, изд. 2-е СПб., 1840.

29 Глинка Ф.Н. Очерки Бородинского сражен ия. М., 1839.

10 Неелов Н Д Опыт описания Бородинского сражения. М , 1839

11 Отечественные записки. Спб., 1822.

В 60-е гг. XIX в. вышла в свет «История Отечественной войны 1812 г по достоверным источникам» М.И Богдановича12, где Бородинскому сражению отводилось три главы. Историк воспользовался документальной базой, собранной А.И. Михайловским-Данилевским, присовокупив в качестве приложений часть воспоминаний участников битвы, написанных по просьбе последнего. Следующими значимыми событиями стали: выход работ И.П. Липранди и анонимного автора А.Х. Последний не без основания отметил, что объективно труд Богдановича значительно уступает в части описания битвы работам его предшественников, в частности, А.И. Михайловского-Данилевского".

К 100-летию Отечественной войны 1812 года появились статьи, посвященные уточнению хода сражения, исправлению ошибок, допущенных предшественниками (А.П. Скугаревский, А.Н. Витмер, A.B. Геруа, Б М. Колюбакин и др.). Критический настрой авторов не препятствовал возникновению новых «несообразностей»: непомерно затянулся, увеличившись до 8 атак, бой за Семеновские (Eat ратионовы) флеши, значение же событий у самой дер. Семеновское, где решался исход сражения, полностью исказилось. Историки внесли в свои сочинения элементы критики М.И. Кутузова, основываясь на «Записках» JIJT. Беннигсена и «Оправдательных письмах» М.Б. Барклая де Толли.

В советской историографии описанию битвы при Бородине отводилось значительное место в монографиях Ь.В. Тарле34, Л.Г. Бескровного35, П.А. Жилина16, Н А. Троицкого57. Но перечисленные авторы (за исключением H.A. Троицкого) не обращались к источникам заново, очевидно полагая события достаточно изученными. Их груды основывались, главным образом, на сочинениях Бутурлина, Михайловского-Данилевско! о, Богдановича, Балтийского. Интересные исследования были опубликованы в сборнике статей «1812 год», изданном к 150-летнему юбилею Отечественной войны (М , 1962). В частности, А П. Ларионов посвятил свою статью действию артиллерии при Бородине, исправив недостоверные сведения К.Ф. Толя. Статья Л.П. Богданова была посвящена подробному анализу Бородинской позиции, однако базировалась опять-таки на сочинениях Толя.

12 Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т. 1-3. СПб., 1859-1860.

33 Михайловский-Данилевский А И Описание Отечественной войны 1812 года. Ч. 1 -4., СПб , 1840. изд. 2-е.

м Тарле ЕВ Нашествие Наполеона на Россию 1812 год М , 1943.

31 Бескровный Л.Г Отечественная война 1812 года. М., 1962.

16 Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России М., 1974 Изд. 2.

37 Троицкий НА 1812 Великий год России М., 1987; Он же Фельдмаршал Кутузов. Мифы и

факты. М., 2002.

Не менее широко освещалось Бородинское сражение в иностранной историографии И в наши дни не утратили своей актуальности работы Ж. Шамбрэ, Ф.П Сепора, А. Фэна, А. Жомини, Ж.Ж. Пеле, П. Денье, Л.А. Тьера и др".

Последнее десятилетие (90-е гг.) показало, что Бородинское сражение как тема исследования не утратило своей актуальности. В этот период были опубликованы работы

B.Н. Земцова19, А И. Попова40, А А. Васильева41. А.И. Попов особенно подробно исследовал действия в Бородинском сражении немецких контингентов войск армии Наполеона. А.А Васильев подготовил ряд публикаций, связанных с трофейными документами Российского государственного военно-исторического архива Подробнейшим образом осветил действия неприятельских войск В.Н. Чем нов Используя предложенную нами хронометрию боевых действий русских войск, перечисленные авторы убедитечыю подтвердили ее правильность ссылками на иностранные источники, не согласовав их однако с русскими, что породило новые разночтения. Одновременно возникли разногласия в толковании диспозиции противника. Ряд вопросов может быть разрешен с привлечением данных ландшафтного исследования местности, содержащихся в работах А.В Горбунова42. Большой интерес представляют источниковедческие рабош

C.А. Малышкина и А.И. Сапожникова4\ Действиям артиллерии при Шевардине

38 Chambray G Histoire de l'expédition de Russie V. 1 -3. P , 1838; Fain A. Manuscrit de l'an 1812 V 1-2. P., 1827; Pelet JJ. Bataille de la Moskova // Spectateur militaire. VII. 1829-1830; Denniée P. Itinéraire de l'empereur Napoléon pendant la campagne de 1812. P , 1842, Thiers L -A Histoire du Consulat et de l'Empire. P., 1856. V. 14; Thiry J. La campagne de Russie. Napoléon Bonaparte. Avec cartes. Paris, Berger-Lcvrault, 1969; Gamier J. Borodino // Dictionnaire Napoléon. P, 1987. P 269-270 и др ; Большой интерес представляют работы английских историков, основанные, в основном, на французских источниках: Hutchinson H. The Story of 1812 London, 1897; Chandler D The Campaigns of Napoléon. London, 1967; Duffy Ch. Borodino and the War of 1812. London,1972

39 Земцов В.Н. Битва при Москве-реке. M., 1999; Он же Великая армия в Бородинском сражении. Екатеринбург, 2001.

Попов А И Вюртембержцы в походе на Россию Бородино, 1992, Он же Немецкие войска в бою за Багратионовы флеши... Самара, 1994; Он же. Действия вестфальцев в Бородинском сражении .. Бородино, 1994, Он же. Меж двух «вулканов». Боевые действия в центре Бородинского поля. Самара, 1997.

41 Васильев А.А. Обзор французских документов-трофеев Отечественной войны 1812 года. // Документальные реликвии российской истории 200-летие Военно-ученого архива M , 1998; и

Горбунов А.В. Место расположения Главной квартиры М.И. Кутузова на Бородинском поле // Материалы науч конф «Отечественная война 1812 года Источники Памятники Проблемы». Бородино, 1997; Он же. Бородинское поле как уникальная историческая территория // Материалы науч. конф «Отечественная война 1812 года Источники Памятники Проблемы». Бородино, 1994; Он же Бородинское сражение в новейшей отечественной историографии (1989-1999) // Материалы межрегион, научн. конф. Воинский подвиг защитников Отечества. Вологда, 2000. Ч. 2.

43 Малышкин С.А. История создания А.И Михайловским-Данилевским «Описания Отечественной войны в 1812 году» II Материалы Всеросс. науч. конф Проблемы изучения

посвящены проблемные и содержал ельные статьи A.A. Смирнова44. Действия тяжелой русской кавалерии при Бородине отражены в статьях A.M. Рязанова1". Изучению «социального портрета» участников битвы посвящены статьи и монография сотрудника Бородинского музея Д.Г Целорунго, собравшего и обобщившего статистические сведения об офицерском корпусе русской армии46. Итоги современного состояния изученности темы Бородинского сражения подведены в монографии И.А. Шеина»47.

В настоящее время обобщающий труд о действиях русской армии при Бородине, учитывающий новые открыта», отсутствует.

Методологические основы исследования. Поскольку проблемой исследования является научная реконструкция формирования и бытования комплекса знаний о Бородинской битве, постольку теоретические и методологические подходы к решению поставленных задач лежат преимущественно в области историографии и источниковедения.

Отечественной войны 1812 года Издательство Саратовского университете. 2002, Он же. Человек в Бородинской битве' опыт ист0рик0-культур0л01ическ0го исследования // Материалы VII Всеросс. науч конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». Бородино, 1999; Сапожников А.И Записка атамана М.И. Платова о Бородинском сражении//Материалы VII Всеросс науч конф «Отечественная война 1812 года Источники Памятники. Проблемы». Бородино, 1999; Он же. «Бородинский футляр» из библиотеки Ф Ф Шуберта // Бородино и наполеоновские войны Битвы, поля сражений .. М, 2003; Он же Неопубликованная «История кампании 1812 года» А И Михайловского-Данилевского // Материалы XI Всеросс. науч. конф. «Отечественная война. Источники. Памятники Проблемы». Можайск, 2004.

44 Смирнов A.A. Артиллерия Шевардинского редута // Материалы X Всеросс. науч конф. «Отечественная война. Источники. Памятники Проблемы». М, 2002., Он же «Многочисленная артиллерия» О записках генерала К.И Н Колачковского // Материалы V Всеросс. науч. конф. «Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи». М., 2002.; Он же. Каким был Шевардинский редут? // Материалы VII Всеросс. науч. конф. «Эпоха наполеоновских войн' люди, события, идеи». М , 2004

Рязанов A.M. Кирасиры в Бородинском сражении И Материалы Всеросс. науч. конф «Отечественная война. Источники. Памятники. Проблемы». М., 1997; Он же. Князь Д.В Голицын в документах и мемуарах участников Бородинского сражения // Материалы межрегион, научн. конф Воинский подвиг защитников Отечества Вологда, 2000 Ч 2.

46 Целорунго Д.Г. Русские офицеры - участники Бородинского сражения // Бородинское поле История, культура, экология Вып 2. Можайск, 2000; Он же Русские офицеры, награжденные за участие в Бородинском сражении опыт статистического исследования // Материалы науч конф «Отечественная война 1812 года Источники Памятники Проблемы». Бородино, 1997; Он же. Русские офицеры в Бородинском сражении // Материалы науч конф «Отечественная война 1812 года. Источники Памятники Проблемы». М, 2001; Он же Офицеры русской армии - участники Бородинского сражения М , 2002

47 Шеин И.А. Война 1812 года в отечественной историографии. М., 2002 С 203.

событий, они передают их представления и принадлежат к одному темпоральному слою культуры. Источники историографические, принадлежащие к иным слоям и оттенкам культуры, стоят уже в опосредованном отношении к этому явлению и передают представление о нем последующих поколений. Обе группы связаны между собою не только простейшим отношением «источник - историк». Особенности возникновения значительной части военно-оперативных документов - переработка и обобщение рапортов и донесений нижестоящих военачальников вышестоящими, нарративный характер представления в них состоявшегося события, привнесение в эти документы личного видения и оценок событий - приводили к формированию в этом «первичном» слое источников сильного историоописательного (историографического) элемента, традиции, воздействовавшей на последующее историописание, передававшей ему и свои успехи, и свои заблуждения.

Современное определение исторического источника как всякого объекта, возникающего в результате целенаправленной деятельности людей и исполыуемого для получения данных о ею создателях48, является ключевым для исследования и интерпретации как отдельных исторических и историографических источников, относящихся к предмету нашего исследования, так и всей их совокупности и существующих внутри этой совокупности взаимоотношений Значительную часть военно-оперативных документов (донесения, рапорты, представления), письма, дневники, мемуары, военно-историческую литературу сближает не только «нарративный» характер изложения событий, но и стоящая за этим характером проблема «автора». В сущности, в центре всего исторически сложившегося комплекса знаний о Бородинской битве стоят авторы донесений и сочинений о ней и их интересы. Входящее в число наших задач изучение целеполаганий как создателей исторических источников, так и создателей исторических сочинений, происхождения источников, взаимоотношений их текстов между собою, отношения историографических источников к источникам собственно историческим, причины упорного предпочтения тех или иных версий и показаний выводят источниковедческий метод на ведущее место в нашем исследовании.

48 Медушевская О.М, Муравьев В.А. Источниковедение в системе гуманитарного образования // Научно-педагогическая школа источниковедения Историко-архивного института. М., 2001. С. 33.

факторы, обеспеченность историопнсания ресурсами, организационной инфраструктурой, социальный запрос к историку, доминирующая проблематика, источниковая база, существующие теории и методы познания прошлого, давление предшествующего знания. Процесс историописания может быть рассмотрен как динамичная система, как социокультурный процесс, протекающий в сосюянии неустойчивого равновесия и проявляющий одновременно тенденции и к стабилизации и консервации знания, к сохранению баланса между знанием и ожиданиями общества, и тенденции к разрушению равновесия между собственными составляющими и внешними факторами49

Оба эти метода (второй органически вытекает из первого) объединяет прежде всего представление об источнике и историческом произведении как обладающем суверенностью памятнике культуры и стремление к исключению произвольных и потребительских подходов к последнему - именно то, что было одной из мотиваций настоящего исследования.

Эта методологическая позиция могла бы быть обозначена понятием «историзм» с тем существенным отличием, что в традиционном его понимании акцент ставится на соответствии данного описания историка тому, что может стать лишь результатом описания, но мыслится как действительно произошедшее именно так. Такой результат, в конечном счете, вытекает сам из себя и сам из себя верифицируется В диссертации не ставилась задача показать, что все, что происходило на Бородинском поле, происходило именно так, а не иначе (несмотря на выявляемые нами мифы, заблуждения, случайные ошибки создателей исторических источников и историков), ибо это означало бы не более, чем еще одно повторение уже сделанного. Историзм в применении к комплексам исторических и историографических источников означает подход к ним, как к определенным, исторически сложившимся цельностям, историко-культурным системам Потому методы исстедования в данном случае - это методы изучения историко-культурных систем, их внутренних взаимоотношений и отношений между ними

Метод источниковедческого изучения, включающий исследование происхождения исторического источника, изучение его состава и содержания, отношений с другими источниками (историческими и историографическими), оценку его информационной насыщенности50 является ведущим в нашей работе. Его использование, вместе с тем, вызывает необходимость обратиться и к ряду других методов, актуальных для

49 Сахаров АМ. Историография истории СССР Досоветский период М, 1978 С 8 15, Муравьев В.А. История вновь и вновь // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл и сообщений XV науч. конф. Москва, 30 января - 1 февраля 2003 г. М„ 2003. С. 22-31.

"й Источниковедение: История Теория Метод. Источники российской истории. М , 2000.

современной познавательной ситуации. Это, в первую очередь, сравнительно-исторический метод, включающий не только сравнительное изучение как синхронных по времени исторических источников, так и разделенных более или менее значительными временными интервалами (напр, донесения военачальников, написанные по свежим следам событий и оценка ими этих же событий в мемуаристике и в «партикулярных письмах»), но и сравнительно-историческое изучение письменных и вещественных источников (так, информация письменных источников нуждается в тщательном сопоставлении с природно-ландшафтным состоянием и топографическими описаниями Бородинского поля, реальным расположением природных объектов и фортификационных сооружений, расстояниями между ними и возможными темпами передвижения войск). То же самое можно сказать и по поводу сравнительно-исторического изучения историографических источников, представляющих различные временные «срезы» историописания. Актуальными для нашего исследования являются методы текстологии, позволяющие выявить взаимоотношения повторяющихся, близких ита зависимых текстов различных источников или даже различных исторических описаний. Наконец, мы имеем дело не только с двумя обозначенными выше системами исследуемых источников (исторические и историографические), но каждая из них может быть представлена в виде той или иной сложности подсистемы (напр., подсистема рапортов о сражении, подсистема мемуаристики, подсистема историографических трудов участников Бородинского сражения, подсистемы юбилейных трудов к 100- и 150-летаю битвы и т.д), что предъявляет свои требования к системности исследования и к применению соответствующих методов и критериев классификации и исследования системных объектов.

вопроса о воздействии тех или иных историографических предпочтений на восприятие и комментирование тех источников, которые противоречат избранной историографической версии В диссертации уточнена атрибуция и датировка ряда документов (приказ М.Б. Барклая де Топли войскам 1-й Западной армии от 25 августа 1812 г., реально принадлежащий А.П. Ермолову; «Диспозиция для 1-й и 2-й Западных армий, при селе Бородине расположенных августа 24 дня 1812 г.», «Реляция Кутузова» и др.). Анализ (в том числе текстологический) последовательной цепи военно-оперативных документов, вышедших из штаба М.И/ Кутузова, позволил выявить некоторые опасения, предположения, замыслы и мотивации решений Главнокомандующего соединенными армиями, которым ранее не придавалось в литературе существенного значения. Выявлены расхождения между военно-оперативной документацией, возникшей непосредственно на Бородинском поле (23 - 27 августа 1812 г.) и рапортами, составленными военачальниками русской армии в сентябре - октябре 1812 г На основании комплексного анализа военно оперативной документации 1812 г выявлена принципиальная возможность формирования иной версии Бородинского сражения, чем бытовавшие в историографии; это является еще одним свидетельством давления личностного начала полководцев и эпистолярной и мемуарной традиции на историографию Бородина. В частности, выявлено, что в историографии Бородина ранее явно недооценивалось влияние сочинений М.Б. Барклая де Толли; время появления его «Оправдательных писем» и степень их распространенности позволяет считать, что «антикутузовская версия» Бородина оформилась ранее, чем каноническая «прокутузовская». Внутри последней, связанной с именем К.Ф. Толя выявлено существование двух последовательных ее редакций, различающихся между собой. На основании комплексного изучения российских и неприятельских источников и историографических традиций в диссертации предложены новые решения ряда проблем, связанных с современным состоянием изучения Бородинской битвы.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее методы, наблюдения, результаты могут быть использованы в исторических, источниковедческих, историографических исследованиях, при разрешении конкретно-исторических проблем, связанных с историей Отечественной войны 1812 года, в музейной практике, а также при разработке и чтении лекционных курсов, проведении практических и семинарских занятий по истории России, источниковедению, истории исторической науки.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены соискателем в докладах на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях, посвященных военной истории и Отечественной войне 1812 г., в Москве (1992-2001), Санкт-Петербурге (1991, 1992, 1995), Бородино (1991-2004),

Вологде (2000), Больших Вяземах (1995, 2000). По теме диссертации опубликована монография «Бородинское сражение. Легенда и действительность» (М., 2002) и 15 научных статей и тезисов докладов; общий объем публикаций составляет ок. 30 печ. листов. Материалы исследования использовались автором в работе над созданием экспозиции «Битва гигантов» (зал «Бородинское сражение») в Государственном Бородинском военно-историческом музее-заповеднике (2002).

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложений и списка использованных источников и литературы.

Основное содержание работы

В первой главе «Эволюция «русской версии» Бородинского сражения»

последовательно рассмотрены: 1) формирование основ официальной версии Бородинского сражения в военно-оперативных документах августа-сентября 1812 года; 2) возникновение версий двух высших военачальников при Бородине - МБ. Барклая де Толли и Л.Л. Беннигсена - и их роль в последующей историографии Бородинского сражения; 3) описание Бородинского сражения в сочинениях К.Ф. Толя; 4) развитие версии К.Ф. Толя в трудах русских военных историков первой половины и середины XIX века (Д.И. Дхшарумов, Д.П. Бутурлин, К Клаузевиц, А.И Михайловский-Данилевский, Ф.Н. Глинка, Н.Д. Неелов и др.); 5) появление элементов критики версии К.Ф. Толя в сочинениях М.И. Богдановича и И.П. Липранди; 6) соотношение между русской и французской историографией Бородинского сражения в XIX веке; 7) труды русских историков начала XX века (преимущественно связанные со 100-летнем Отечественной войны 1812 года), в которых критическое отношение к сложившимся схемам становилось более заметным; 8) советская историография Бородинского сражения, ее идеологические, концептуальные, источниковедческие основы, ее отношение к историографическому наследию; 9) актуальные вопросы изучения Бородинского сражения в современной отечественной историографии.

В первом параграфе рассмотрены военно-оперативные документы, созданные в штабе М.И. Кутузова: рапорт М.И. Кутузова от 23 августа 1812 г и «Диспозиция для 1-й и 2-й Западных армий, при селе Бородине расположенных августа 24 дня 1812 г.», предварявшие военные действия на Бородинском поле; рапорт М И. Кутузова о сражении при Шевардине от 25 августа 1812г.; рапорты М.И. Кутузова о состоявшемся сражении от 27 и 29 августа и «Официальные известия из армии от 27 августа»; рапорт главнокомандующего 2-й армией П.И. Багратиона императору от 27 августа 1812 г.; наградные представления, связанные с рапортами и содержащие описания отдельных

эпизодов сражения; рапорты главнокомандующего 1-й Западной армией, командиров корпусов, дивизий, бригад, гвардейских полков, поданные в период от 31 августа до 26 сентября 1812 г; наконец, известная Реляция или «рапорт» Кутузова с подробным описанием хода сражения, самое название которой и ее датировка были созданы историками советского периода (по нашей атрибуции - это первый опыт описания сражения К.Ф. Толем) Уточнены время создания и подписания некоторых документов, подвергнута анализу их терминология; рассмотрено последовательное появление в этих документах тех или иных сюжетов; и то, и другое, и третье имеет принципиальное значение для их текстологического анализа, анализа содержания и выявления некоторых распространенных в историографии ошибочных толкований.

Первая подробная версия Бородинского сражения была создана бывшим главнокомандующим 1-й Западной армии М.Б. Барклаем де Толли в форме острой полемики («Оправдательных» писем) с документами Главного штаба М И Кутузова. Замечания Барклая распространялись на все аспекты битвы Осуждая замысел Куту юва в расположении войск, Барклай высказал и альтернативную версию их размещения, и по-иному, нежели штаб Ку гузова, изложил и интерпретировал ход и итоги битвы, предложив своеобразный вариант «Бородино без Кутузова». С письмами и замечаниями Барклая имели много сходных мест записки (составленные в виде писем) бывшего начальника штаба Кутузова Л.Л. Бешшгсена. Их сближает и то, о чем подчас забывают специалисты: Беннигсен и Барклай писали свои сочинения задним числом, когда исход сражения и последующие события были известны.

Сочинения Барклая были направлены против Кутузова; Беннигсен задевал в своих «Записках» и репутацию его «правой руки», К.Ф. Толя. Толь ответил двумя вариантами описания Бородинского сражения (1813, 1816), отвергая самую возможность какой бы то ни было критики или даже полемики по поводу распоряжений фельдмаршала, а, следовательно, и своих собственных Но, защищая честь Кутузова и свою собственную, Толь все более вытеснял и «подменял» Кутузова своим видением событий и допустил ряд существенных ошибок, удобных для его версии, однако расходившихся с военно-оперативными документами как русской, так и неприятельской стороны (назначение Шевардинского редута, хронометрия сражения, последовательность передвижения и вступления в бой отдельных соединений и частей, время ранения Багратиона и связь этого события с последующими и др.). Тем не менее, Толь создал «канонический» каркас описания битвы, причем не носивший официозного характера (нет оснований связывать распространение версии Толя с правительственным давлением, как это по сей день пытаются делать специалисты).

Произведения Толя легли в основу отечественной историографии Бородинского сражения. Его версия с теми или иными уточнениями и дополнениями развивалась в сочинениях Д.И. Ахшарумова, Д.П. Бутурлина, К. Клаузевица, А.И. Михайловского-Данилевского, Ф.Н. Глинки, Н Д Неелова и других мемуаристов и историков первой половины и середины XIX в., причем это развитие вело не столько к распутыванию, сколько к наслоению ошибок. Ситуацию могло бы несколько поправить критическое обращение к военно-оперативной документации и к версиям высокопоставленных оппонентов Кутузова; этого, однако, не произошло. Первые элементы критики версии Толя появились лишь в сочинениях историков второй половины XIX в. М.И. Богдановича и И.П. Липранди. Но, желая восстановить истину и опираясь на документы, Богданович ушел по ложному следу, проложенному его предшественниками (даже изобрел не имевшую места в действительности атаку на батарею Раевского силами дивизии Брусье, спутал время рейда Уварова и Платова и др.) Поправив ряд ошибок Михайловского-Данилевского и Богдановича и высказав некоторые основательные суждения, впал в новые погрешности и Липранди. Существенным недостатком российской историографии Бородина было долгое пренебрежение наблюдениями и концепциями французских историков, хотя отдельные частные оценки и повлияли на возникновение сомнений в сведениях, содержавшихся в работах Толя, Бутурлина, Михайловского-Данилевско! о.

Русские историки начала XX в. (А.Н. Витмер, А.П. Скугаревский, А.В.Геруа, Б.М. Колюбакин, С.И. Михеев, Н.М. Михневич, Н.П. Поликарпов и др.), преодолевая сложившийся в историографии «традиционный набор суждений и образов», существенно расширили привычные представления о событиях при Бородине, усомнились в правильности основных положений версии Толя; но и они «насытили» историографию Бородина новыми не происходившими событиями (восемь атак на флеши, три атаки на батарею Раевского и др.) и не сумели преодолеть давления этой версии.

Советская историография Бородина стала явлением довольно поздним в сравнении с советской историографией как таковой, получив начало лишь со второй половины 30-х гг. В ней доминировали то идеологические соображения (классовый характер войны 1812 г.), то потребности «управляемой истории» (необходимость возвращения Кутузова в ранг национального героя в образе, «очищенном» от реалий крепостнического порядка), то свойственные циклам смен догматического консерватизма и «оттепелей» стремления пересмотреть вопрос о роли высших военачальнике! (колебания от «правоты» Кутузова к «правоте» Барклая); исследованию источников оставалось немного места, и оно было оттеснено на второй план. В этих условиях обе »ерсии, созданные Толем, чувствовали себя достаточно комфортно. Его общая схема вполне устраивала советских историков, не

замечавших, что созданные им документы существенно различаются между собой в хронометрической версии Бородинского сражения; более того, обе версии оказались совмещены в советской историографией. Однако произошла любопытная трансформация. Если на недосягаемую высоту был поднят авторитет Кутузова, Толь, напротив, как автор версии был забыт; рядом с Кутузовым ему не оставалось места Даже «Описание.. » Толя (его первая версия) было поспешно переатрибутировано в черновик рапорта Кутузова. Оценки же деятельности самого Толя приобретали все более негативный характер (исключение составляет работа А.Г. Тартаковского, высоко оценившего вклад Толя в историографию 1812 г.). Описания Бородинского сражения в работах Е.В. Тарле, Л Г. Бескровного, П.А. Жилина носили традиционный (в духе версии Толя) характер; лишь Н А. Троицкий подверг острой критике ряд догматических концептуальных положений советской историографии, но и его описание сражения не вышло за рамки этой версии.

Наиболее заметные факторы в современной российской историографии Бородина -ослабление воздействия идеологической составляющей и в буквальном смысле слова прорыв в изучении действий неприятельских войск в Бородинском сражении (а отсюда и представление о сражении как процессе действия двух сторон). Разумеется, сами по себе эти факторы не могут привести к формированию сбалансированной научной концепции, но их следствием стало, так или иначе, повышенное внимание историков к исследованию происхождения исторических источников, их показаний и соотношения этих показаний между собою.

Вторая глава «Накануне Бородинскою сражения: исторические источники, спорные вопросы историографии, проблемы исторической реконструкции» состоит

из трех параграфов - 1) Положение М.И. Кутузова во главе действующих армий, 2) Причины, приведшие к сражению при Бородине; 3) Генеральное сражение в стратегическом замысле М.И. Кутузова.

Исследование происхождения источников, свидетельствующих о личности Кутузова, системное их изучение и интерпретация играют значительную роль в научной реконструкции Бородинского сражения. Дело в том, что в результате мифотворчества советских историков жизнеописания Кутузова, как и многих других героев 1812 г., не отличались ни исторической достоверностью, ни объективностью: мы располагали подробными пересказами послужного списка фельдмаршала, оживляемыми бытовыми деталями, уместными с точки зрения идеологии советского общества (портрет вневременного героя). В последнее десятилетие замалчивание «неудобных» эпизодов из жизни фельдмаршала сменилось другой крайностью. Ни то, ни другое действительной науке не принадлежит Кутузов пока не вписывается в схемы историков- скрытный, но

разговорчивый, внешне покладистый, но внутренне упрямый, двуличный до лживости, резкий до грубости, медлительный в движениях, но быстрый в мыслях, «вельможа в Петербурге и татарин в армии». Научная реконструкция Бородинского сражения потребовала как обязательное условие не только реконструкцию личности Кутузова в ее цельности (мы лишь отчасти попытались сделать зто, ибо эта тема требует специального изучения), но и особенно тщательного исследования источников, свидетельствующих об обстоятельствах назначения Кутузова Главнокомандующим соединенными армиями, о сложных отношениях в среде высшего генералитета при Бородине (где на командных и высших штабных должностях собралось 7 полных генералов), о формировании ближайшего окружения Кутузова летом-осенью 1812 года.

Вопрос о причинах Бородинского сражения принадлежит к числу наиболее дискуссионных во всей отечественной литературе о войне 1812 года В диссертации произведен анализ и классификация высказанных в литературе мнений (необходимость остановить продвижение неприятеля к Москве, неотступное преследование со стороны последнего, брожение настроений в армии, необходимость пресечь падение дисциплины и мародерство, усилившиеся в ходе отступления и др) Анализ исторических источников (как синхронных сражению, так и возникавших долгое время спустя) приводит к аргументированному предположению о том, что Кутузов решился на сражение по причинам, главным образом, «нематериального» характера. Как бы это ни было парадоксально, кажется, ближе других к разгадке решения Кутузова оказался известный историк-марксист М.Н. Покровский: в трудной ситуации, сложившейся к концу лета 1812 года, Кутузову, действительно, предстояло «убить двух зайцев, бегущих в разные стороны»51.

Без уточнения замыслов русского командования до Бородина трудно судить о степени их реализации. Решимость отдаться на произвол сражения, во-первых, увязывалась с быстро изменяющимися факторами, с получением Кутузовым информации о состоянии резервов, о положении 3-й Обсервационной и Дунайской армий, с целями Наполеона, с выбором коммуникаций обеими сторонами, с возможными последствиями сражения; во-вторых, предположения Кутузова о генеральном сражении постоянно эволюционировали от его приезда к армии до размещения на позиции при Бородине. Донесения Кутузова Александру I и его служебная переписка с управляющим Военным министерством А.И. Горчаковым 1-м, генералами М.Б. Барклаем де Толли, М.А. Милорадовичем, А.П. Тормасовым, Д.И. Лобановым-Ростовским, адмиралом П В. Чичаговым, московским генерал-губернатором Ф В. Ростопчиным и др, личные письма

51 Покровский М Н. Война 1812 года. М„ 1934. С 285.

Кутузова к дочери A.M. Хитрово отразили сптенки размышлений от надежды на успех до осознания того, что, даже в случае успеха, ему следовало избегать решения судьбы всей кампании в одном генеральном сражении, хотя бы и у самых стен Москвы. К такому решению он пришел по мере получения сведений о состоянии резервов и отсутствия известий от Тормасова и Чичагова. Полководец основывался на правильном предположении, что у него и у неприятеля разные цели: Наполеон полагал, что сражением он отворяет ворота Москвы, которую русские будут защищать до последнего солдата, а Кутузов, решившись «действовать с осторожностию», допускал, что город он сдаст неприятелю, сберегая армию до пополнения резервами и до получения сведений о действиях армий Тормасова и Чичагова на коммуникациях противника. При Бородине у русских, несмотря на новые данные исследований, не оказывалось численного превосходства над противником в регулярных обстрелянных войсках. «Если и нельзя было надеяться на верную победу, то, по крайней мере, можно было причинить неприятелю потери, для него невознаградимые», - так впоследствии, с полным пониманием замыслов Кутузова, писал фельдмаршал И.Ф Паскевич52. Но в те дни Кутузов был один на один со своими сомнениями. К этому следуег прибавить, что, причинив неприятелю потери, следовало не допустить до разгрома собственные войска, а для этого надлежало своевременно увести их с поля боя, оторвавшись от преследования, иначе говоря «убить двух зайцев».

В третьей главе «Подготовка генерального сражения и интерпретация решений и действий М.И. Кутузова и его окружения: военно-оперативные документы, версии участников сражения, историографические концепции» подвергнуты анализу исторические источники, содержащие информацию о выборе позиции при Бородине и их интерпретации в исторической литературе; сопоставлены русские и французские свидетельства о назначении правого фланга русской армии; рассмотрены оценки оборонительных возможностей левого фланга русской позиции в военно-оперативных документах, письмах и мемуарах участников сражения и в трудах историков; то же сделано и в отношении предназначения батареи Раевского -рассматривалась ли она изначально как «ключ позиции» или как один из ее опорных пунктов; наконец, рассмотрены причины и следствия «адского дела» при Шевардине так, как они представлены в военно-оперативных документах, сочинениях участников сражения и в трудах историков.

52 Паскевич И Ф Походные записки 1812 год в воспоминаниях современников М , 199S С 99.

Одна ж этих трудностей в реализации замысла генерального сражения состояла в выборе позиции, позволявшей «привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно ею движениям»5'. Анализ военно-оперативных документов, писем, дневников, воспоминаний, связанных с этой проблемой (отзывы о позиции при Бородине Беннигсена, Багратиона, Барклая де Толли, Сен-При, Ермолова, Кутайсова, Евг. Вюргембергского, Клаузевица, Щербинина, Чичерина и др.), сопоставление их с неприятельскими свидетельствами (18-й бюллетень Великой армии, воспоминания Наполеона, Раппа, Пеле. Сарразена, Лейссера, Тириона, Лежена, Лоссберга и др.), во-первых, также выявляет существенные противоречия в среде высших военачальников русской армии; во-вторых, в сравнении с предшествующими и последующими источниками и событиями служит выявлению «видов» Кутузова; наконец, позволяет признать как наиболее взвешенную в историографии Бородина точку зрения известного английского ученого Д. Чандлера: «С точки зрения русских, главным преимуществом этой местности был ее холмистый и пересеченный характер; любой силе, двигавшейся с запада будет фактически невозможно совершать маневры, не ломая боевые порядки, а разошедшиеся массы наступающих явятся прекрасными мишенями для артиллерии, ведущий огонь с заранее подготовленных позиций»54.

Сравнительное изучение свидетельств русских и французских источников о назначении правого фланга русской армии шшверждает, известное в исторической литературе обстоятельство, что местность на этом участке русской позиции почти полностью исключала возможность нападения неприятеля, но и русских обрекало на пассивную оборону. Этот фланг «был столь же неприступен, как и неопасен», -свидетельствовали Рапп, Пеле, Сепор и др. Чем объясни! ь значительное усиление правого флаш а Кутузовым, что вызвало нарекания его оппонентов, существенно повлиявших на историографию вопроса'' Сопоставление военно-оперативных источников дает возможность реконструировать замыслы Кутузова в отношении правого крыла русской позиции, исходя из оценки общей ситуации. Расходясь с Барклаем во взглядах на конечную цель сражения, Кутузов не собирался сражаться до последнего солдата, а намеревался увести войска с поля битвы. В этом случае защищать Старую Смоленскую дорогу любой ценой не входило в его планы (полководец опасался обходного маневра настолько, что даже собирался в этом случае отступить, не принимая сражения). Увести главные силы армии он мот только по Новой Смоленской дороге (это подтверждал и Беннигсен, критиковавший многие распоряжения главнокомандующего), где он их

51 Бородино С. 81

,4 Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. М„ 2002 С 487.

разместил и держал до последней возможности. Логика Кутузова в отношении правого фланга могла быть следующей- усиление группы войск на Старой Смоленской дороге (как советовал Барклай) привлечет внимание Наполеона именно к этой дороге; сильная группировка войск в районе Новой Смоленской дороги привлечет внимание французского полководца к этому направлению, заставив искать объяснение замыслам противника. По свидетельствам Сегюра и Пеле, Наполеон не знал, «какое назначение готовил русский генерал этим войскам» и именно по этой причине не стал «отрывать» свой левый фланг от Новой Смоленской дороги, дополнительно усилив его двумя дивизиями. Таким образом, решение Кутузова об усилении правого крыла позиции нельзя истолковывать вслед за Барклаем и Беннигсеном исключительно как оплошность

Оборонительные возможности левого фланга также вызывают противоречивые суждения специалистов. Кутузов назвал его «слабым местом сей позиции», которое он рассчитывал «укрепить с помощью искусства», то есть инженерными сооружениями Анализ военно-оперативных документов и последующих свидетельств военачальников представляет проблему более сложной, чем это представлено в исторической литературе, где не акцентировалось внимание на несообразностях первоначального расположения левого крыла- левый фланг обрывался, не доходя до Старой Смоленской дороги, и был открыт для нападения. Об этом промахе русского командования ничего не сообщалось ни в рапортах, ни в "Официальных известиях", ни в "Описаниях" Толя. Историки впоследствии редко упоминали об этом досадном происшествии, не связывая его с последующим ходом событий После рекогносцировки Кутузов согласился передвинуть левый фланг на восточный берег Семеновского ручья, где войска 2-й армии были прикрыты обрывистым берегом оврага. Эта позиция имела свои сильные стороны, но нуждалаясь в дополнительных усилиях. На высотах между Каменским и Сеченовским ручьями были спешно построены укрепления для связи с войсками на Старой Смоленской дороге и прикрывавшие левый фланг; они получили название Семеновских, или Багратионовых флешей.

На наш взгляд, понятие «левый фланг» нуждается в уточнении. Документы свидетельствуют, что в планах русского командования не придавалось отдельного значения флешам, которые являлись составной частью в системе оборонительных укреплений у дер Семеновское (не следует забывать о наличии укреплений в самом Семеновском, хотя о них упоминается глухо). Русское командование сознавало, что отсутствие естественных препятствий и недостаток инженерных сооружений придется возмещать за счет плотности боевых порядков на сравнительно узком участке позиции, что подтверждается приказами Багратиона накануне битвы, рапортами начальников

гвардейских частей, а также мемуарными свидетельствами Клаузевица, Рвг. Вюртембергского, Щербинина, H.H. Муравьева.

Утверждения военачальников и литературная версия о чрезмерной слабости этого участка позиции является преувеличением, хотя, конечно, его оборонительные возможности не идут ни в какое сравнение с позицией правого крыла.

Источники указывают на то, что Курганная высота, получившая название батареи Раевского, ни словом не упомянута в синхронных документах и приобрела статус «ключа позиции» не ранее изменения в расположении войск левого крыла. Но и это, традиционно приписываемое ей значение следует принять с оговоркой: до тех пор, пока Семеновское находилось в руках русских войск эта высота имела значение «тактического ключа» позиции, усиливающего оборону самой деревни. В ходе битвы выяснилось, что завладеть высотой, сильно прикрываемой батареями Семеновского, было невозможно, а после захвата Семеновского неприятелем невозможной делалось оборона самой высоты. В начале сражения она «трактовалась» в качестве опорного пункта деревни Семеновское, что вносило дополнительные трудности в ее защиту. Специалисты упускают из виду этот нюанс, хотя в нем отчасти содержится объяснение нехватки войск и снарядов на батарее ко времени первой атаки, совпавшей с ранением Багратиона.

Много противоречий содержит историография Шевардинского сражения 24 августа, причина которых скрывается в игнорировании источников, определенно указывающих на то, что первоначально левое крыло располагалось, как выше указывалось, не у Семеновского, а при Шевардине Шевардинскому редуту, который сначала играл роль опорного пункта левого фланга, начиная с Толя, стали приписывать роль «обособленного сооружения», выстроенного «для узнания намерений неприятеля». По всей вероятности, для русских главной причиной сражения явилось то, что 2-я армия подверглась нападению в момент перемены фронта. Приняв во внимание источники, предшествовавшие генеральному сражению 26 августа, включая рапорт Кутузова от 25 августа, можно сделать вывод, что «адское дело» при Шевардине явилось следствием первоначальной ошибки, допущенной квартирмейстерской частью при избрании позиции левого фланга

Самой невероятной причиной нападения французов на Шевардинский редут следует признать версию, прочно укоренившуюся в трудах отечественных историков. Так, Бутурлин сообщал: «Огонь, производимый из редута, при селе Шевардине построенного, разно и российскими стрелками <.. > весьма обеспокоивал прохождение неприятельских колонн по большой дороге». Однако Шевардинский редут удален от Новой Смоленской дороги почти на 1700 м (800 саженей). Тактическая же дальность стрельбы из самых

крупнокалиберных полевых орудий - 12-фунтовых пушек средней пропорции - не превышала 1200 м. Самое убедительное объяснение действиям Наполеона необходимость как можно ближе разглядеть русскую позицию, а также перед сражением развернуть на местности свою армию (В.Н. Земцов).

Масштаб событий при Шевардине отнюдь не ограничивается локальным столкновением. Правомерно называть столкновение при Шевардине термином «сражение», как что было принято в первых источниках. Войска 2-й армии участвовали в нем в полном составе, предотвратив угрозу преждевременного нападения противника, следствием которого могло явиться отступление с Бородинской позиции за Можайск, чего накануне опасался Кутузов.

В главе четвертой «Противоречия между военно-оперативными документами, версиями участников сражения и трудами историков при описании хода сражения» рассмотрены показания источников и мнения историков о перемещении войск накануне и в ходе сражения, противоречивые свидетельства и оценки места начала сражения (Бородино или Семеновское), проведена реконструкция хронометрии боевых действий, наконец, рассмотрена проблема итога сражения в военно-оперативных документах, версиях участников и в оценках историков.

Перемещения войск накануне и в ходе сражения теснейшим образом связаны с замыслами сторон, распоряжениями, корректировавшими замыслы по складывавшейся ситуации, и во многом определяли хронометрию сражения. Представления о последовательности событий на поле битвы и ее хронометрические версии в исторических источниках и исторических описаниях разноречивы. Не совпадают они и в самих синхронных источниках; это, в особенности, касается обстоятельств битвы на левом фланге. В отечественной литературе, начиная с Толя, укоренилось мнение, что первое нападение было предпринято неприятелем на село Бородино на правом фланге позиции с целью отвлечь внимание русского командования от места нанесения главного удара. С этого эпизода традиционно начинается описание Бородинского сражения в трудах отечественных историков, хотя данные источников позволяют усомниться в подобной последовательности событий.

Хронометрическая путаница эпизодов битвы ведет к произвольной интерпретации планов обеих сторон, препятствует анализу на основании источников, как различных фаз сражения, так и конечного результата В советской историографии принято было считать, что Кутузов «навязывал» свою волю противнику, из-за чего действия русских войск рассматривались как отдельные самостоятельные эпизоды, не связанные с

«предначертаниями» Наполеона; действия обеих сторон превращались в набор хаотических случайностей.

План Наполеона заключался в следующем: правое крыло и центр Великой армии (Понятовский на Старой Смоленской дороге, Даву через Утицкий лес, Ней, опираясь правым флангом на корпус Даву, а левым на войска Евг. Богарнэ) при поддержке резервной кавалерии Мюрата должны были совершить захождение правым плечом вперед вокруг «оси сражения», роль которой играла группировка войск под командованием Евг. Богарнэ в районе Новой Смоленской дороги. Согласно источникам первому нападению подверглось левое крыло русской армии. В отличие от сочинений Толя рапорт Кутузова также «выдерживает» версию о первом нападении на левый фланг.С русской стороны были приняты меры для усиления обороны левого фланга: часть гвардии, 1-я сводно-гренадерская бригада и кавалерийская бригада Бороздина 2-го получили приказ выдвинуться для занятия позиции «в первой линии». Эти войска выступили, как показывают рапорты начальников, в 6.00 и не позднее 7 00 должны были прибьпь к Семеновскому. Мнение историков о том, что около полудня гвардейские полки уже (') стояли за Семеновским оврагом, выглядят курьезно. В гго время начал сдвигаться к Семеновскому 7-й пехотный корпус Раевского. Источники свидетельствуют, что русское командование рано стало принимать меры для усиления левого крыла.

Определение времени и последовательности отдельных фаз сражения и сегодня является поводом для дискуссий. Показания источникам, содержащих сведения о начале битвы, особенно важны, так как позволяют убедиться в том, что обе армии ориентировались по «российскому» времени, а разногласия между источниками, а также внутри самой отечественной версии возникают вследствие субъективных причин, а не из-за того, что воюющие стороны жили в разных временных координатах.

В подавляющем большинстве исследований время указывается одинаково - около 6.00. Но у самих участников битвы мнения существенно расходились: русские источники указывают время от 4.00 до 7.00; неприятельские источники дают время от 5.00 до 7.00 Причина расхождений, как выявляется, состоит в том, что одни под началом битвы имели в виду передвижение войск, другие - перестрелку на аванпостах, третьи выстрел «вестовой пушки», четвертые - гром артиллерии по всему фронту, пятые - нападение противника.

Особенностью русской историографической традиции, основанной на версии Толя, стало представлять события у села Бородино как диверсию, отвлекающую внимание Кутузова от нападения на левый фланг; он писал, будто неприятель сначала напал на село Бородино. Но, если сравнить хронометрию боевых действий на обоих флангах, становится

ясно, что к моменту нападения на Бородино боевые действия у Семеновского уже шли. Большинство документов указывает на то, что первый выстрел прогремел с батареи Сорбье против Семеновских флешей.

Первое нападение французов на флеши практически не отразилось в отечественных источниках, что, по-видимому, объясняется различной значимостью событий для той и другой стороны. По неприятельской версии две дивизии корпуса Даву пытались овладеть южной флешью через Утицкий лес. Усилия неприятеля заняли много времени (от 5.30 до 6 30) и были сопряжены со значительными потерями. Русские же источники определяют время первой атаки на флеши с 7.00, когда флеши подверглись натиску корпусов Даву, Нея и Мюрага. Отсюда возникает проблема несовпадения количества атак (во французской историографии - 4 больших атаки, в русской - 3). С этим связаны и разногласия в определении времени захвата южного укрепления (французские источники дают противоречивую картину - от первой атаки Даву до совместной атаки войск Даву и Нея; русские источники указывают на то, что это произошло около 8.00, следовательно, близки к рапорту Нея).

Село Бородино на правом фланге было атаковано, по русским, и французским источникам, около 7.00, когда боевые действия на левом фланге набирали силу. Кутузов не мог предполагать, что Богарнэ ограничится захватом Бородина и остановится, ожидая успехов Даву, Нея и Мюрата. Ему требовалось время, чтобы разобраться в происходящем. Бой за Бородино продолжался около часа, на наш взгляд, это явилось причиной задержки в передвижении на левый фланг 2-го и 4-го корпусов, в результате чего во фронте русской армии стала возникать брешь севернее дер. Семеновское

Сопоставление русских и неприятельских источников выявляет, что, по иронии судьбы в этом пункте, в центре «разорвался» фронт обеих армий. Неприятельские атаки центра и левого крыла русской позиции оказались не связаны между собой. Французская армия, по образному выражению очевидца, «наваливала» всей массой на левый фланг противника. Все происходящее на южном фланге являлось неожиданностью и для Кутузова, и для Наполеона. «Экспромт» Нея при Бородине состоял в том, что, вступив в командование войсками после контузии Даву, он пытался одним ударом решить двойную задачу - овладеть флешами и самой деревней Семеновское - и, соединив все войска, бывшие у него под рукой, «непомерно усилил свой правый фланг»35. Вместо того, чтобы двинуться от развилки Каменского и Семеновского оврагов в указанном ему направлении, Ней, развернул войска южнее, к флешам. С точки зрения неприятеля, поступок 11ея мог быть оправдан, увенчайся он успехом.

51 Rapp. Ор cit. Р. 99

Инициатива Нея, следствием которой явилось смещение более 13.000 человек на край левого фланга русской армии создала обоюдоострую ситуацию. Войска 2-й армии оказались под угрозой разгрома до прибытия резервов. Именно поэтому и проявила себя пресловутая растянутость правого крыла. Кутузов не успевал стремительно отреагировать на молниеносный рывок противника. Он в полной мере осознал опасность, нависшую над армией Багратиона, не столько у самого Семеновского, сколько севернее деревни, где между 8.00 и 9.00 русских войск практически не было В отечественной историографии до недавнего времени не придавалось дочжного значения действиям Нея. Отечественные историки, подчеркивая доблесть защитников левого фланга, предпочитали «наращивать» количество атак на флеши, доведя их до восьми. Соответственно, время обороны укреплений продлевалось на два часа, т.е. до полудня Главный же подвиг ускользал из поля зрения историков: защитникам Семеновского удалось отразить сокрушительную атаку неприятеля, подавлявшего их своей численностью; при этом они препятствовали противнику нанести главный удар севернее Семеновского

В диссертации уточняются обстоятельства и время действий обеих сторон в бою за флеши с 7.00. до 10.00, проводится подробная хронометрия событий, рассматриваются действия русской кавалерии, позволивших значительно продлить этот бой.

Анализ источников не оставляет оснований для версии Толя о том, что Багратион был ранен в полдень после отражения атаки на центральную высоту; главнокомандующий 2-й армией был ранен до нападения противника на батарею Раевского, в бою за флеши, около 9.00.

В отечественной историографии сложились две версии относительно времени атаки дивизии Морана на батарею Раевского. Согласно первой версии (Толь, Евг. Вюртембергский, Клаузевиц, Бутурлин, Михайловский-Данилевский, Неелов, Геруа, Михневич и др) атака на центральное укрепление была предпринята между 9.00 и 10.00, что согласуется с зарубежными источниками (18-й бюллетень, Богарнэ, Моран, Ложье, Лежен, Шамбрэ, Тьер и др.). Тарле, Бескровный, Жилин считали, что это событие совпало по времени с 4-6 атаками на Семеновские флеши до ранения Багратиона.

Менее распространенная точка зрения (Жомини, Богданович, Витмер, Скугаревский) - нападение на батарею произошло около полудня, после ранения Багратиона. Сторонники «полуденной версии», основывались на рапорте Ермолова (Барклая) и сведениях о ранении Багратиона между 11.30 и 12.00. Хронометрическая картина сражения нарушалась в обоих случаях Это препятствовало установлению последовательности действий, времени перемещения войск и, следовательно, выяснению смысла и результатов этих перемещений и боевых действий.

Рапорт о Бородинском сражении, составленный Ермоловым, является наиболее доступным по содержанию, хотя, кроме сбоя в хронометрии, документ содержит и другие неточности. Однако свидетельства других участников боя за центральный люнет историки игнорировали По показаниям источников (Раевский, Паскевич) войска 7-го пехотного корпуса не были сбиты с позиции, а располагались в овраге, что облегчило неприятелю захват укрепления, из которого он был выбит общими усилиями 7-го и 6-го пехотных корпусов. В числе отличившихся воинских частей Ермолов отметил батальон Уфимского полка, Левенштерн - батальон Томского полка, наградные списки свидетельствуют, что наиболее отличились в этом бою Ширванский и Бутырский пехотные полки. В диссертации анализируются источники, указывающие местонахождение в битве 4-го пехотного корпуса между 9 00 и 12.00. Согласно источникам, численность русских войск в районе высоты между 9.00 и 10.00 превосходила неприятельскую, что позволяет усомниться в показаниях Ермолова об угрозе прорыва в это время русского центра.

Особенностью отечественной историографии является искаженное представление о бое за деревню Семеновское. Специалисты в течение длительного времени не придавали этой фазе сражения особого значения. Отчасти это объясняется тем, что боевые действия, происходившие во время боя за деревню, по ошибке относили к бою за Семеновские флеши, «помещая» на бумаге войска, сражавшиеся у деревни, на «Семеновские реданты». Первый изъян этой версии заключается в том, что историки начинали описание боя за Семеновское с 12.00., то есть с того времени, когда деревня уже окончательно была занята неприятельскими войсками.

Боевые действия на флангах также входят в число проблем, горячо обсуждаемых историками. Главная проблема заключается, на наш взгляд, в неясности замыслов Кутузова в отношении «засадного» корпуса Тучкова 1-го, а также неопределенности задач, стоявших перед кавалерийскими корпусами Уварова и Платова.

Одним из наименее изученных событий является вторая атака на батарею Раевского. Если в описании начального периода битвы (бой за флеши, бой за село Бородино, первая атака на батарею Раевского, бой за деревню Семеновское) наибольшее число вопросов вызывают временные рамки событий при том, что известны воинские части, принимавшие участие в этих событиях, то при реконструкции второй атаки на центральное укрепление, возникает иная проблема: установление исходных позиций войск обеих армий перед атакой, их передвижение в ходе самой атаки, местонахождение частей во время боя, длившегося около трех часов в центре позиции.

Во французской историографии этой атаке отводится роль решающего успеха,

достигнутого ценой больших усилий. Пои сопрЙИЬлении показаний источников явствует,

| «1С Н*ЦМОМ*ЛЬИАЯ I

I » «И г

что после захвата неприятелем Семеновского батарея Раевского была обречена: удержать укрепление, где нельзя было находиться под перекрестным огнем артиллерии, не представлялось возможным. Даже неприятельские войска, назначенные к его защите, остаток дня провели в отчаянном положении- «Легион Вислы» получил приказ лечь на землю, чтобы хоть как-то уберечься от страшного огня,|\

Последний параграф главы посвящен итогам сражения. Это один из самых спорных вопросов отечественной историографии. Трудность его, во-первых, в том, что ни одна из противоборствующих сторон не признала своего поражения и считала Бородино -по разным причинам - своей победой. Во-вторых, в решении этого вопроса всегда были особенно сильны патриотические, а в России еще и идеологические и социальные мотивы. В-третьих, в отечественной историографии этот вопрос был усугублен противостоянием «прокутузовской» и «антикутузовской» версий.

Советские историки, используя «героические мифы», не утруждали себя проверкой их достоверности отчасти из опасения разрушить «патриотическую» легенду (отсюда вымыслы о шестичасовом бое за флеши и восьми атаках, о четырехстах-семистах орудиях, одновременно обстреливающих три укрепления и т.д.). У мифотворчества была оборотная сторона: лишь только появлялась малейшая возможность критики, ученые начинали указывать на допущенные русским командованием просчеты, так же не утруждая себя проверкой достоверности противоположных сведений (рождается даже антилегенда, согласно которой Кутузов, обладая превосходством сил, дал себя разгромить при Бородине).

Как неправомерно выводить победу русской армии при Бородине только из контекста всей войны 1812 года и соображений патриотически-идеологического порядка, столь же неправомерно делать выводы о победе Великой армии, подсчитывая «очки» как в спортивном состязании (захват села Бородина, флешей, Семеновского, батареи Раевского, отступление русской армии с поля боя, вступление неприятеля в Москву и т.д.''7). В этих случаях не учитываются ни причины, побудившие стороны вступить в сражение, ни цели, которые в нем преследовались, ни соотношение замыслов и планов с достигнутыми результатами. Именно этим и «грешит» отечественная «каноническая» версия, начиная с Толя.

Комплексный анализ источников различного происхождения приводит к выводу о том, что замысел Кутузова не понес при Бородине существенных утрат. Наполеон же, в силу складывавшихся обстоятельств был вынужден отказаться от обходного маневра в

% Brandt Н. MiSmoires Р 41 -42.

57 Чья победа? Материалы «Круглодо^теда» // «Родина» 1992, №6 7. С.72-73

'""34 s *»'

пользу фронтальных атак, избрав наименее эффективную форму боя. Историки, рисуя драму Бородинского сражения, предпочитали наращивать количество атак, продлевать время защиты укреплений, а не видеть отклонение войск Наполеона от заданного «сценария» сражения. Тактический успех этих войск, разыгравших «другое сражение» (медленное продвижение Понятовского, неудача первой атаки Даву на флеши, смещение группировки Нея от центра к югу, разрыв фронта между Неем и Богарнэ, обескровленная затяжным боем у Сеченовского пехота, «страдательное бездействие» неприятельской кавалерии в центре и др), был сопряжен с огромными потерями и не решат стратегической задачи - уничтожения русской армии.

Источники позволяют утверждать, что наиболее опасным, кризисным моментом сражения для русской армии был не полдень, как это вошло в историографические версии Бородина, а отрезок времени между 8.00. и 9.00 В это время 2-й и 4-й пехотные корпуса все еще находились в районе Новой Смоленской дороги, так как внимание русского командования было поглощено событиями у села Бородина. Остальные русские войска стягивались к Семеновскому, открыв на какое-то время для удара центр позиции.

Позиция, избранная русским командованием, несмотря на ее недостатки, позволила Кутузову реализовать свой замысел: русская армия удержалась на оборонительном рубеже Горки - Псарево - Утицкий лес, и главное - не была разбита. Французский генерал Ж. Пеле скептически оценивал шанс изменить ситуацию даже в случае использования элиты наполеоновских войск: «Следовало ли вечером двинуть под страшным огнем императорскую гвардию, единственный резерв, не введенный в дето'7 Она могла быть истреблена прежде, чем дошла бы до неприятеля со своим грозным штыком. Она назначалась не для такого боя»38.

Потери, понесенные Великой армией при Бородине, дали возможность Кутузову беспрепятственно покинуть поле битвы, что являлось главной составляющей его замысла.

В Заключении содержатся общие выводы диссертационной работы.

58 Пеле Ж Указ. соч. С 91.

отобранное и организованное по принципам и требованиям другого времени и другого общества - времени историописания и общества, в котором оно возникало или продолжалось.

Бородинская битва - один из наиболее общеизвестных содержательных элементов национального самосознания российского общества; представления о ней до сих пор закладываются еще в раннем детстве. Но обыденному сознанию нет нужды разделять исторический и историографический источник. Да и формируется оно в значительной мере под воздействием идеологии, политики, публицистики, искусства. Но и эти последние в своих представлениях идут не столько от источника, сколько от доминирующей в их времена историографической модели; но они же и воздействуют на состояние и трансформации этой модели. Путь от исторического источника к историческому знанию оказывается многократно опосредованным. Этим, по-видимому, и объясняется возможность длительного и устойчивого существования «удобных» для общества историографических моделей, перерастающих в миф

Подобная ситуация лишь до поры до времени может устраивать научно-историческое знание. Постоянно подмечаемые и время от времени вскрываемые противоречия между информацией, заключенной в исторических источниках, и конструкцией и содержанием историографических моделей обусловливают развитие научно-исторического знания. Создание нового, относительно непротиворечивого научно-исторического знания, в свою очередь, вступает в обратную связь с идеологией, политикой, публицистикой, искусством, национальным самосознанием Но создание нового непротиворечивого научно-исторического знания не может опираться только на исторические и историографические источники; оно должно выявить происхождение тех и других, историю отношения вторых к первым.

В настоящей работе исследованы три проблемы Во-первых, это зарождение описаний Бородинской битвы, причины и содержание эволюции ее историографии. Во-вторых, методы исследования исторических и историографических источников в такой специфической области, как история сражения. В-третьих - современные пути реконструкции Бородинского сражения.

Один из главных результатов нашего исследования можно сформулировать следующим образом: на всю отечественную историографию Бородина со времени ее зарождения до наших дней оказало влияние «соперничество» двух основных версий -«прокутузовской», заложенной трудами К.Ф. Толя, и «антикутузовской», основы которой сформулировал М.Б. Барклай де Толли (близкой к ней оказалась и версия ЛЛ. Беннигсена). Анализ происхождения обеих версий позволил установить, что вторая из них

предшествовала первой. Это обстоятельство определило апологетическое содержание и даже самое появление «прокутузовской» версии Толя.

В стадии становления историография Бородинского сражения являет один из примеров того, как информация, заложенная в исторических источниках, перерабатывается в историографические тексты. Мнения участников сражения и их современников продуцировали последующие представления и схемы события. Но, в отличие от последующих, действительно историографических версий, концептуальные элементы источников не связаны принципами научного видения, а разобщены обстоятельствами происхождения источника. Анализ источников и первых историографических версий, созданных участниками событий, убеждает в том, что представления их создателей о Бородинской битве зависели от времени описания ими событий (накануне или непосредственно после сражения, до или после оставления Москвы, по завершении войны), от разного - в силу служебного положения или местонахождения в битве - видения поля сражения, времени и протяженности фаз сражения, их связи между собою. Интерпретация событий также зависеча от взаимоотношений в среде высших военачальников, личных мотивов и интересов (проблема ответственности, стремление представить свои намерения и действия в выгодном свете, стремление противопоставить себя своим соперникам и т.д.) В этой ситуации у создателей первых версий Бородинского сражения не было необходимости обращаться ко всей первичной военно-оперативной документации; к ней обращались выборочно для доказательства собственной правоты Необычность ситуации - в чрезвычайно сильном воздействии противостоящих версий К Ф Толя и М Б Барклая де Толли на последующее историописание.

Первое поколение историков Бородинской битвы - Д.И. Ахшарумов, Д П Бутурлин, А.И Михайловский-Данилевский, Ф.Н. Гчинка оказалось вовлеченным в этот спор честолюбий. Близкие к самому событию и к ряду действующих лиц, «несвободные в пристрастиях» (И.П. Липранди), они видели смысл своих сочинений в том, чтобы потомство разделило их пристрастия. Этим поколением были определены приоритеты в использовании исторических источников и их истолковании; источники подвёрстывались к определившимся версиям. Первоначальные версии военачальников утрачивали связи со своими создателями и трансформировались в версии историков. Мало того -историография получила хождение наряду с источниками и даже подменила их К прежним факторам, определявшим приверженность той или иной версии (и в значительной мере сохранявшим свою силу), прибавились новые. Историографические версии медленно эволюционировали под воздействием идеологических и политических

факторов, с одной стороны, и под воздействием требований науки (философия и метод познания, требования к обработке источников) - с другой.

Последующие поколения историков второй половины XIX - начала XX вв. не были лично связаны с интересами действующих при Бородине лиц, но оказались в плену жесткого каркаса описания битвы, созданного К.Ф. Толем. Осознание же мотиваций, по которым была создана версия Толя, отсутствовало. Это вело к новым противоречиям: критическое и даже скептическое отношение к версии Толя, замеченные историками ее несообразности, побуждали историков корректировать детали внутри этой версии и интерпретировать новые привлекаемые источники с точки зрения этой версии, что еще более запутывало картину Создавая образ Бородинского сражения, удовлетворяющий патриотические (юбилей 1912 года) и идеологические требования общества, историки этого времени не смогли отрешиться от версии Толя.

Эта версия обрела новую силу в советской историографии. После перерыва, обусловленного революцией, гражданской войной и самим характером советской историографии 20 - середины 30-х гг., накануне Второй мировой войны изучение войны 1812 г. и Бородинского сражения возобновилось. Оказалось, что версия Толя вполне соответствовала и идеологическим, военно-патриотическим установкам партийно-государственного руководства страны, и разработанному в советской историографии предвоенных и военных лет образу М.И. Кутузова. Эта же версия играла существенную роль в сравнении войн 1812 и 1941-1945 гг. Дореволюционные историки пытались править версию Толя за счет версии Барклая или за счет привлечения новых источников (отечественных и зарубежных). В советской историографии версия Толя (правда, без имени ее создателя) стала развиваться за счет все большего отрыва от источников, произвольной интерпретации ряда событий, наращивания их драматизма, неоправданного противопоставления Кутузова и Барклая, внесения в историю войны 1812 г современных аналогий. Разрыв между общей концепцией Бородинского сражения и успешными частными исследованиями, основанными на изучении исторических источников, продолжал нарастать. Современная российская историография осознает этот разрыв между моделью, созданной в 40 - 80-е годы, и той моделью российской истории (в том числе военной), которая может быть построена на основании исторических источников.

Изучение эволюции отечественной историографии Бородинского сражения показало, что само по себе привлечение русских и иностранных исторических источников не решало проблемы ни во второй половине XIX, ни в XX в Исторические версии, не согласующиеся с ними, продолжали жить своей жизнью. Данные исторических источников, осмысленные скорее с позитивистских позиций, вписывались в стереотипы

историографических версий состоявшегося события; даже в капитальных исследованиях проблема показаний источника оказывалась второстепенной по отношению к избираемым историками версиям. Предпринятое нами одновременное исследование источников и историографических версий Бородинского сражения показало, что первостепенной проблемой в этом исследовании является выяснение происхождения источника, его назначения, замыслов и целей его создателя не только в применении к отдельному источнику, но и к их совокупности и последовательности. Выяснилось, что даже источники, хронологически расположенные близко дру! к другу и исходящие от одного и того же лица содержат различия в информации об одном и том же явлении, возникающие под воздействием быстро меняющихся обстоятельств. На наш взгляд, именно эти различия позволяют историку корректировать представления о движении намерений военачальников в связи с результатами их реализации. Так, лишь при сопоставлении переписки М И Кутузова, ею распоряжений и рапортов августа - сентября 1812 г , писем и мемуарных Свидетельств других участников битвы вместе со строгим учетом последовательности этих документов, выявляются его замыслы при Бородине. Другой пример - лишь в сет ябрьских рапортах военачальников, а не в первичном слое военно-оперативных документов (рапорт М.И Кутузова от 27 августа, «Официальные известия» ) появляются описания «главного подвига дня» - боя за батарею Раевского, боя за село Бородино, рейда кавалерии Уварова и Платова. Эти же рапорты содержат сведения о значительной продолжительности боевых действий на левом фланге русской армии, но не дают прямого основания для возникшей позднее в литературе версии о необычайно долгом сражении за Семеновские флеши. Рапорты указывают и на то, что 24 августа у Шевардина нападению французов подвергся не отдельный передовой отряд, а участок левого фланга русской позиции.

Разночтения и противоречия между историческими источниками, побуждавшие историков много лет выбирать что-то одно - напр., противоречия между официальными документами и «Оправдательными» письмами Барклая, между последними и «Описаниями» Толя, между рапортами, появившимися до оставления Москвы и после оставления Москвы, между двумя версиями Толя 1813 и 1816 г. и др - должны быть разрешены не выбором, а системным исследованием связей, соотношений, противостояний между ними и их создателями или эволюции содержания источников исходящих от одного и того же автора. В этом один из путей преодоления почти двухсотлетнего неаргументированного с научных позиций противостояния версий и разрешения проблемы «запутанных мест» (И.П. Липранди).

Непротиворечивая реконструкция истории Бородинского сражения потребовала не только системного изучения происхождения источников и связей между ними, но и установления складывавшихся в историографии отношений между историческими источниками и историческими описаниями сражения, реконструкции связей «историк -источник». Только при этом условии оказалось возможным оценить силу давления историографической традиции и исследовать разночтения между привычным знанием и знанием, заложенным в источниках и в их совокупности. Одновременный комплексный анализ исторических источников и исторических исследований выявляет существенные различия и противоречия в понимании и описании замыслов и планов сражения, оценках возможности Бородинской позиции, в толковании «Диспозиции», смысла и значимости отдельных фаз и эпизодов сражения («Шевардинское дело», боевые действия у Семеновских флешей, у села Бородино, у деревни Семеновское, в центре русской позиции), в определении хронометрических и топометрических рамок событий, в разном изложении последовательности событий, в оценке итогов сражения. Именно комплексный анализ исторических источников и исторических исследований, связанных с Бородинской битвой, выявляет противоречия в среде высшею командования русской армии (М.И. Кутузов, Л Л. Беннигсен, М.Б Барклай де Толли, П.И. Багратион, Д.С. Дохтуров, А.П. Ермолов) и окружавших их лиц. Этот фактор, безусловно, не может не учитываться при исслеловании историографии Бородинского сражения.

Современный историк Бородинского сражения не может не учитывать сложившейся историографической традиции, «каркаса» описания битвы, созданного и ее участниками, и последующими поколениями историков. Эта историографическая традиция составляет отдельный, самостоятельный предмет исследования и ее существование не исключает, напротив, предполагает возможность новой, современной реконструкции Бородина Эта реконструкция оказывается возможной при системном сравнительном исслеловании как историографической литературы и исторических источников (выявление несоответствий, расхождений, разночтений и тп -те. выявление наиболее уязвимых мест исторических представлений), так и при системном сравнительном исследовании всей источниковой базы. В последнем случае, наряду с самым тщательным изучением происхождения источника первостепенное значение приобретают такие способы и средства исследования, как хронометрическое изучение (источники, отечественные и иностранные, как правило, значительно расходятся между собой в указаниях на время и протяженность отдельных фаз сражения, на время наиболее значительных событий), топометрическое изучение (возможность или невозможность совершения тех или иных передвижений войск на поле битвы в указанные в источниках

отрезки времени, зависимость хода боевых действий от условий местности). Так, топометрическое и хронометрическое изучение источников позволяет соотнести время получения приказов о перемещении к Семеновскому гвардией, 2-м пехотным корпусом и 3-й пехотной дивизией с расстоянием и ландшафтом и скорректировать время прибытия этих воинских частей к месту назначения (в существующих историографических версиях это время непомерно затянуто от 6 часов утра до полудня). Очень важно выявить в исторических источниках непреднамеренные ошибки, порожденные при различных обстоятельствах (и повторение таких ошибок в различных источниках, что еще раз указывает на цепочки их «зависимостей»). Не менее важно и выявление субъективных особенностей видения одних и тех же событий разными лицами. Так, выясняется, что разночтения в источниках относительно времени начала сражения зависят, в первую очередь, от того, что создатели источников понимали под началом сражения. Ситуация становится значительно сложнее, когда создатели источников, наряду с особенностями видения, проявляют заинтересованность в определенном описании событий, напр. с целью акцентировать внимание на действиях подчиненных им войск. Яркий пример тому - «Замечания» и «Изображение» Барклая де Толли, в которых автор противопоставляет успех вверенной ему 1-й армии «совершенному расстройству» 2-й армии Багратиона. При исторической реконструкции неизбежно встает проблема «умолчания» в источниках. Классические в этом отношении примеры указаны выше - так, в оперативных документах отсутствует мотивация перемены позиции левого фланга; в первых донесениях о Бородинском сражении не отмечен бой за батарею Раевского; версия Толя скрывает время вступления в бой русской гвардии у Семеновского. Особое значение приобретает текстологическое изучение источников по различным направлениям - явные заимствования, зависимость одних текстов от других, их последовательность, применение текстуальных шаблонов в военно-оперативной документации и произведениях военачальников, порой скрывающих самое событие или даже его отсутствие. Так, А.П. Ермолов в своих записках красноречиво описывает действия 3-й пехотной дивизии на Старой Смоленской дороге, где этой дивизии, сражавшейся у Семеновского, уже не было; К.Ф. Багговут, «сильно теснимый неприятелем» на Старой Смоленской дороге, завершает свой рапорт заимствованием из «Официальных известий», где сообщается о преследовании «отступившего» противника казаками и от себя добавляет необходимую для «победного» рапорта подробность: «знамена русской императорской армии всю ночь развевались над полем битвы».

Проведенная нами новая реконструкция истории Бородинского сражения (гл. II -IV) ни в коей мере не уменьшает значимости этого великого события, мужества и

доблести российских войск, полководческого искусства русских военачальников. Напротив, картина битвы, созданная на основании системно выверенных исторических источников, а не на основании версий и схем, стремившихся представить происшедшее в лучшем свете (из чувства патриотизма, из почитания национальной святыни, из личных побуждений) не только выявляет eme непознанное в истории этого сражения, но и позволяет уверенно и доказательно утверждать, что решения русского командования выглядят более взвешенными и продуманными, а действия войск - более осмысленными, профессиональными и результативными, чем это бы по представлено в великой легенде, у основания которой стояли К.Ф. Толь и М.Б. Барклай де Толли.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах-1 Бородино: Легенда и действительность. М.: Экспринт, 2002 87 с : ил. 6,5 авт. л.

2. КФ Толь. Историография Бородинского сражения // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы Бородино, 199] 0,4автл.

3. Васильев Л.Л., Ивченко Л Л. Девять на двенадцать или повесть о том, как некто перевел часовую стрелку // Родина 1992. № 6-8. С. 62-67.0,7 авт.л.

4. Боевые действия русских войск у деревни Семеновское II Отечественная война 1812 года Источники Памятники. Проблемы. Бородино, 1994. С.26-34 0,5 авт л

5. М.И. Кутузов в Бородинском сражении II Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Бородино, 1997. С. 10-27.0,7 авт.л.

6. Кутузов и Бородинское сражение // Бомбардир: Воен.-ист. журн. 1995. № 3. С. 1424.0,9 авт.л.

7. Награждение за Бородинское сражение князя Д.В. Голицына 5-го (по материалам РГВИЛ // Материалы Голицынских чтений. Большие Вяземы, 1995. С. 21-26.0,7 авт.л.

8. «Полководец» А.С. Пушкина: поэтический образ и исторические реалии // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Бородино, 2000. С. 85-102.1,0автл.

9. Планы русского командования в Бородинском сражении и их реализация // Бородинское поле История. Культура. Экология. Можайск, 2000. Вып. 2. С. 7-30. 1,0 авт.л.

10. Бой за Семеновские высоты II Источники Памятники. Проблемы. Бородино, 2003. С. 121-143. 1,0 авт. л.

11. Историография Бородинского сражения Н Материалы межрегиональной практической конференции «Воинский подвиг защитников отечества». Вологда, 2000. С. 124-135.0,7 авг.л.

12. Кто же перевел часовую стрелку («Девять на двенадцать...» десять лет спустя) // Родина. 2002. № 8. С. 40-46.0,7 авт.л.

13. Бой за Семеновские высоты. Проблемы хронометрии // Император: Воен.-ист. журн. 2003. № 3. С. 3-9.0,7 авт.л.

14 Актуальные вопросы изучения Бородинского сражения // Бородино и наполеоновские войны. Битвы, поля сражений, мемориалы. Материалы международной конференции. М., 2003. С. 9-24. 1,0 авт.л.

15 Бородинское сражение / A.A. Васильев, Л Л. Ивченко, А.И Попов, В Н. Земцов // Энциклопедия Отечественной войны 1812 года М , 2004. С. 80-92. 1,5 авт.л.

16 М.И. Кутузов в современной историографии // Источники. Памятники. Проблемы. Бородино, 2004. С. 143-168. 1,5 авт.л.

17 Бородинская битва // Ратные поля России. Историко-документальное издание Воронеж, 2004. С. 102-150.4,5 авт.л.

ДЛЯ ЗАМЕТОК

р - 9 4 5 3

РНБ Русский фонд

2006^ 25589

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ивченко, Лидия Леонидовна

Введение.

Глава I. Эволюция «русской версии» Бородинского сражения

1. Официальная версия: Бородинское сражение в военно-оперативных документах августа-сентября 1812 года.

2. Версии военачальников: М.Б. Барклай де Толли и Л.Л. Беннигсен и их роль в последующей историографии Бородинского сражения.

3. Бородинское сражение в сочинениях К.Ф. Толя.

4. Развитие версии К.Ф. Толя: Бородинское сражение в трудах русских военных историков XIX века (Д.И. Ахшарумов, Д.П. Бутурлин, К. Клаузевиц, А.И. Михайловский-Данилевский, Ф.Н. Глинка, Н.Д. Неелов).

5. Элементы критики версии К.Ф. Толя в сочинениях М.И. Богдановича и И.П. Липранди.

6. Русская историография и «французское» Бородино.

7. Бородино в сочинениях русских историков начала XX века.

8. Советская историография Бородинского сражения: идеология, историческая концепция, отношение к историографическому наследию.

9. Актуальные вопросы изучения Бородинского сражения в современной отечественной историографии.

Глава II. Накануне Бородинского сражения: исторические источники, спорные вопросы историографии, проблемы исторической реконструкции

1. Положение М.И. Кутузова во главе действующих армий.

2. Причины, приведшие к сражению при Бородине.

3. Генеральное сражение в стратегическом замысле М.И. Кутузова.

Глава III. Подготовка генерального сражения и интерпретация решений и действий М.И. Кутузова и его окружения: военно-оперативные документы, версии участников сражения, историографические концепции

1. Выбор позиции: источники и их интерпретации.

2. Русские и французские источники о назначении правого фланга русской армии.

3. Оборонительные возможности левого фланга в военно-оперативных документах, сочинениях участников сражения и в трудах историков.

4. Батарея Раевского: «ключ позиции» или опорный пункт?.

5. «Адское дело» при Шевардине: причины и следствия в военно-оперативных документах, сочинениях участников сражения и в трудах историков.

Глава IV. Противоречия между военно-оперативными документами, версиями участников сражения и трудами историков в показаниях о ходе сражения

1. Перемещение войск перед сражением.

2. Начало сражения: Бородино или Семеновское?.

3. Хронометрия боевых действий: проблемы реконструкции.

4. Итог сражения: военно-оперативные документы, версии участников, оценки историков.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Ивченко, Лидия Леонидовна

Бородинское сражение является одной из героических страниц русской истории. Участники Отечественной войны 1812 г. вспоминали об этом событии с особым чувством. «Всё испытано в сей день, до чего может возвыситься достоинство человека!» — много лет спустя утверждал генерал Ермолов, прошедший Аустерлиц, Прейсиш-Эйлау, Фридланд, Бородино, Малый Ярославец и Березину, воевавший под Лейпцигом и у стен Парижа.

Генеральное сражение при селе Бородине является самым значительным военным столкновением не только Отечественной войны 1812 года, но и всего периода наполеоновских войн в Европе. За исключением сравнительно короткого периода 1917 - середины 1930-х гг. (но и тогда невозможно было изгнать до конца историческую память о нем) Бородино в российском самосознании всегда было символом патриотизма, воинского долга, чести и мужества.

Этот символ российской истории, как происходило и с другими, равнозначными ему явлениями-символами, был и остается достоянием национальной культуры, идеологии в ее временных проявлениях, науки, обыденного исторического сознания. Подобно таким явлениям-символам, отношение к которым или интерпретация которых касалась каждого россиянина, Бородинское сражение не только стало объектом научного исследования, художественного осмысления, ритуального почитания (идеологического и религиозного). Бородино выдвинулось в ранг тех великих явлений, которые полагали начало устойчивой легенде национального самосознания — без подобной легенды вообще невозможно целостное существование последнего — и порождали творчество, укреплявшее или (реже) разрушавшее миф. Нередко мифологическая модель явления казалась крепче и оказывалась долговечнее сменяющихся научных моделей. Потому особенная сложность научно-исторического, источниковедческого, историографического исследования и исторической реконструкции явлений подобного ранга определяется большим, чем в других случаях, давлением устойчивого мифологического представления.

Бородинское сражение не является в этом смысле исключением. Но представления о нем формировались и эволюционировали не в пору господства безымянного мифотворчества и провиденциалистских идей, а в более сложную, развертывавшуюся эпоху доминирования личностного начала, теоретически осознанных государственных интересов, «попечительства» об обществе и научных представлений о прошлом. Субъективные обстоятельства, обычно остававшиеся за рамками научного исследования, привели к тому, что отечественная историографическая традиция Бородина, основанная на сложном по своему происхождению и по времени создания комплексе источников, изначально вступила с ними в противоречие. Уже военачальники, руководившие войсками на Бородинском поле, и участники сражения в своих служебных документах, а позднее в воспоминаниях, письмах и первых военно-научных описаниях битвы, закладывая основы различного видения происшедшего, неизменно стремились придать своим толкованиям канонический облик. Обретая статус традиции, поддерживаемой теми или иными силами во имя тех или иных интересов, некоторые из этих толкований действительно превращались в каноническую концепцию, все более расходившуюся с источниковой базой и склонявшуюся к мифу. При этом источниковая база последующих исследований, если не суживалась, то либо «застывала» в определенном наборе источников, либо при издании комментировалась в русле сложившегося канона. Подобной «мифологизации» (причем речь уже идет об историографическом каноне) подверглись почти все события от кануна битвы до ее исхода и итогов.

Самым «темным местом» отечественной историографии Бородинской битвы, страдавшим «перепутанностью моментов», не позволявшим разобраться как в логике распоряжений русского и французского командования, так и в ходе боевых действий, является хронометрия битвы, последовательность вступления в бой воинских частей, последовательность событий. К этой запутанной картине в историографии Бородина подвёрстываются различные, порой не совпадающие, порой прямо противоречащие друг другу мнения как участников сражения, так и историков о проблемах стратегического выбора русского командования (решение о генеральном сражении, реализация его замысла в ходе боевых действий, предварительное видение последующей ситуации), истолкование ими диспозиции русских войск, оценки итогов битвы и вклада в нее отдельных воинских частей и военачальников. В течение многих десятилетий изучения Бородинской битвы между ее историографическими версиями и источниковой базой накопилась масса противоречий. Без исследования этих противоречий и их происхождения, без сопоставления бытовавших и бытующих историографических моделей с источниковой базой невозможно достигнуть относительно непротиворечивой современной модели сражения, «единства описания и объяснения фактов», оценить итоги «грандиозного побоища в летописях народов» (И.П. Липранди).

Актуальность темы диссертации, таким образом, состоит не только в новом исследовании Бородинского сражения, выяснении целого ряда спорных и запутанных вопросов. Назревшей и актуальной проблемой является изучение состояния и взаимоотношений источниковой базы и историографии Бородинского сражения от времени самого события до настоящего времени, исторические источники, содержащие сведения о Бородинском сражении, никогда не подвергались всестороннему комплексному исследованию на предмет достоверности информации. Сложилось так, что эта проблема даже в основательных исследованиях оказывалась вторичной, второстепенной по отношению к избираемым историками версиям, заложенным еще в военно-оперативной документации и в первых сочинениях военачальников русской армии о Бородине (официальные и личные документы М.И. Кутузова, сочинения М.Б. Барклая де Толли, Л.Л. Беннигсена, сочинения К.Ф. Толя, противостоявшие друг другу изначально). Приоритеты в использовании тех или иных источников определялись произвольно, в зависимости от субъективных позиций историков и их приверженности той или иной трактовке Бородинского сражения. Авторы либо не объясняли, почему они отдают предпочтения тому или иному, противостоящему ряду источников, либо их редкие объяснения связывались с общественно-политическими и идеологическими предпочтениями. Оттого представляется необходимой и актуальной задача выяснить, какими причинами это было обусловлено — целями создателя исторического источника или исторического труда, личностными отношениями, давлением политических и идеологических установок и др. Но не заключена ли новая информация о Бородинском сражении не только в исторических источниках, а в связях, соотношениях, противостояниях между ними? Без нового системного исследования источников, связанных с Бородинским сражением, невозможна оценка всей последующей историографии; без реконструкции связей между источниками, прилежащими к различным версиям, невозможны и новые работы по исторической реконструкции Бородинского сражения, призванные преодолеть почти двухсотлетнее противостояние версий.

Для диссертации и для проблемы исследования Бородина в целом актуальность темы располагается в области метода. Эволюция представлений о Бородинском сражении побуждает к поиску, обоснованию и проверке методов исследования того, откуда проистекают и как формируются первоначально в военно-оперативных документах, затем в сочинениях участников, и, наконец, в трудах историков историографические версии исторического события;

- как эти версии соотносятся с источниковой базой, как и почему знание исхода событий, их ближнего и дальнего «эха» отражается на понимании и истолковании исторического источника; как возникает «вчитывание» историком в источник того, что вовсе не имели в виду его создатели, или как отбрасывается за «несущественностью» то, что именно они имели в виду, и как исторический источник вписывается в стереотипы историографических версий состоявшегося события.

Объект исследования — исторические источники, представленные двумя совокупностями. Первая — это исторические источники, возникшие в связи с Бородинской битвой, начиная от военно-оперативных документов, возникших накануне сражения, до самых поздних по времени мемуаров и писем участников битвы. Другая совокупность - источники историографические (исторические и военно-исторические сочинения, критические отзывы и т.п.), начиная от версий, сформулированных некоторыми участниками Бородинского сражения до современных отечественных и зарубежных исследований.

Проблема исследования состоит в научной реконструкции формирования и бытования комплекса знаний о Бородинской битве. С этой целью в диссертации предпринято выявление соотношений, которые на протяжении почти двух столетий складывались между историографическими представлениями о Бородинской битве и информационными ресурсами источниковой базы.

В задачи диссертации входит:

• выяснение происхождения как исторических, так и историографических источников;

• сопоставление отечественных и зарубежных источников и историографических версий;

• исследование причин, породивших эти противоречия; в итоге решается общая задача формирования историографически-источниковедческого поля для современных исторических построений по проблеме истории Бородинского сражения.

Историография темы диссертации может быть рассмотрена в двух комплексах. С одной стороны, это собственно историография Бородинской битвы; в нашем исследовании она рассматривается как совокупность историографических источников. С другой стороны — это собственно историография поставленной проблемы, попытки ряда исследователей выявить и системно оценить расхождения между историографическими версиями и историческими источниками.

Историография поставленной нами проблемы - отношений между источниками и историографическими реконструкциями битвы -складывалась, по существу, вместе с историографией самого Бородинского сражения. Наличие значительного числа неточностей и «неразъясненных недоумений» в историографии Бородинского сражения были обнаружены участниками битвы уже после выхода в свет сочинения Д.П. Бутурлина «История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году». Генерал H.H. Раевский составил замечания на этот труд, адресовав их А. Жомини1. Первым автором, указавшим на несоответствия русской историографической версии Бородинских событий историческим источникам был, как ни странно, французский генерал Ж.Ж. Пеле-Клозо, изложивший свои воспоминания о «битве гигантов» в форме полемики с Д.П. Бутурлиным, апеллируя при этом

1 Раевский H.H. Из записок об Отечественной войне 1812 года // Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962. С. 380-382. не только к французским, но и к русским официальным документом . В числе критиков доминировавшей тогда версии Бородинского сражения К.Ф. Толя (существовала и иная версия, идущая от сочинений М.Б. Барклая де Толли), отразившейся в трудах Д.П. Бутурлина и А.И. Михайловского-Данилевского, оказался и сам император Николай I. Он провел грандиозный эксперимент — попытался реконструировать события генерального сражения при Бородине, реализовав свой замысел силами более чем 130 тысяч русских воинов во время торжественного празднования годовщины битвы в 1839 г.3, в результате которого выявился ряд сомнений в правоте описаний К.Ф. Толя; этот факт опровергает мнения об «официальном навязывании» историкам этой версии. Попытки сопоставить различные точки зрения на события при Бородине предпринял М.И. Богданович, обратив внимание на «ахиллесову пяту» своего предшественника А.И. Михайловского-Данилевского: ошибку в указании последовательности двух важнейших событий - первой атаки на батарею Раевского и ранения Багратиона. Он и механически поменял их местами, сдвинув оба события к полудню, добавил лишнюю атаку на центральное укрепление, приурочив именно к ней кавалерийский рейд Уварова и Платова. Так последовательность событий и хронометрия битвы запутывались еще больше. На «темные места» в историографии Бородинской битвы указывал И.П. Липранди. В частности, разбирая труд М.И. Богдановича, он обратил внимание на отсутствие должной связи в обозрении источников, на неясность установленных им приоритетов и был склонен оценивать представленное им описание как «хаотическое нагромождение» свидетельств без их анализа и сопоставления. Он также указал на целый ряд проблем, возникших в изучении «Бородинской эпопеи» в статьях, опубликованных в сборниках «Пятидесятилетие Бородинской битвы» и

2 Pelet J.J. Bataille de la Moskova // Spectateur militaire. VII. 1829-1830. Цит. по: Пеле Ж. Бородинское сражение // ЧОИДР 1872. Кн. I. М., 1872.

3 Шильдер Н.К. Император Николай I и Михайловский-Данилевский // Русская старина. 1900. № 6; Болдина Е.Г. Из истории Бородинских торжеств 1839 г, // Материалы научн. конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы» Бородино, 1997; Малышкин С. А. История создания А.И. Михайловским-Данилевским «Описания Отечественной войны в 1812 году» // Материалы Всеросс. научн. конф. Проблемы изучения истории Отечественной войны 1812 года. Изд. Саратовского Университета. 2002. г.С. 36-47.

Материалы для истории Отечественной войны 1812 года»4. Многие замечания Липранди так и не нашли отклика в официальной историографии.

На рубеже XIX-XX вв. в ходе исследований в архивах значительно расширилась и в результате многочисленных публикаций стала общедоступной основная масса источников по Бородинскому сражению. Это порождало все большее число вопросов среди специалистов в отношении замыслов русского командования, размещения и использования войск, хода событий 24 августа у Шевардина и даже последовательности и хронометрии боевых действий 26 августа, что наиболее ярко проявилось в работах А.Н. Витмера, A.B. Геруа, Б.М. Колюбакина5. Однако, начавшееся было осмысление соотношения историографической версии Толя с источниками и другими версиями прекратилось в 1917г.

В советской историографии наиболее весомый вклад в изучение источников, связанных с Отечественной войной 1812 г., и их отношение к историографической традиции, был внесен А.Г. Тартаковским, выявившим динамику публикаций мемуарных источников, собравшим ценные сведения об их бытовании и об авторах6. Большой интерес представляет и его исследование «Неразгаданный Барклай» (М., 1996), содержащее сведения о времени возникновения «Оправдательных» писем военачальника, количестве их редакций и обстоятельствах, сопутствовавших их возникновению. Ученый уточнил датировку такого важного документа, как «Изображение военных действий I Западной армии в 1812 году» имеющего прямое отношение к событиям на Бородинском поле, где впервые была высказана обстоятельная «антикутузовская» версия сражения. О необходимости внимательного изучения источников о Бородинской битве и поиска новых методов их

4 Липранди И.П. Война 1812 года. Замечания на книгу «История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам» М.И. Богдановича. M., 1869; Он же. Материалы для истории Отечественной войны 1812 года. СПб., 1867.

5 Витмер А.Н. Бородинский бой: опыт критического исследования // Военно-исторический сборник. 1912. №2; Колюбакин Б.М. 1812 год: Избрание Кутузова Главнокомандующим над всеми армиями // Русская старина. 1912, №7.; он же. 1812 год: Бородинское сражение 26 августа // Русская старина, 1912, №8. С.2; Геруа A.B. Бородино (по новым данным). СПб., 1912.

6 Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика. M., 1980; Он же. Русская мемуаристика XVIII -первой половины XIX в.: От рукописи к книге. М., 1991. оценки говорится в исследованиях H.A. Троицкого, Б.С. Абалихина, В.А. Дунаевского . Авторы вступили между собою в оживленную полемику, главным образом по поводу результативности деятельности Кутузова как главнокомандующего при Бородине. К сожалению, их научному спору не хватало именно того, из-за чего он возник: внимательного отношения к источникам, особенно к военно-оперативной документации.

Конец XX - начало XXI столетия, на наш взгляд, ознаменовалось качественно новым уровнем изучения источниковой базы, связанной с Бородинским сражением. Современные ученые впервые предприняли попытку «фронтального» сопоставления источников не только русской, но и неприятельской стороны. Введение в оборот французских, немецких, польских источников сделало возможным долгожданный прорыв в изучении темы, позволив ввести принципиально новые элементы в сложившуюся версию «битвы гигантов». Достаточно назвать работы A.A. Васильева, в том о числе созданные в соавторстве с A.A. Елисеевым и А.И. Поповым, позволяющие уточнить численность, состав и потери русской и неприятельской армии. А.И. Поповым и A.A. Васильевым введены в оборот ранее не публиковавшиеся или не переводившиеся на русский язык источники, связанные с действиями при Бородине французских, немецких и польских войск. Большой интерес представляют источниковедческие работы С.А. Малышкина и А.И. Сапожникова9. Особого внимания заслуживает

7 Троицкий H.A. 1812 - Великий год России. М., 1988; Он же. Отечественная война 1812 года. История темы. Саратов, 1991; Абалихин Б.С. 1812 год: Актуальные проблемы истории. Элиста, 2000; Абалихин Б.С., Дунаевский Б.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков. М., 1990.

8 Васильев A.A. «Лукавая цифирь» авантюриста // Родина. 1992. №6-7. С. 68-71; Васильев A.A., Елисеев A.A. Русские соединенные армии при Бородине 24-26 августа 1812 года. Состав войск и их численность. M., 1997; Васильев A.A., Попов А.И. Grand Armée. Состав армии при Бородино. М., 2002.

9 Малышкин С.А. История создания А.И. Михайловским-Данилевским «Описания Отечественной войны в 1812 году» // Материалы Всеросс. науч. конф. Проблемы изучения истории Отечественной войны 1812 года. Издательство Саратовского Университета. 2002 г.; Он же. Человек в Бородинской битве: опыт историко-культурологического исследования // Материалы VII Всеросс. науч. конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». Бородино, 1999; Сапожников А.И. Записка атамана М.И. Платова о Бородинском сражении//Материалы VII Всеросс. науч. конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». Бородино, 1999; Он же. «Бородинский футляр» из библиотеки генерала Ф.Ф. Шуберта // Бородино и наполеоновские войны. Битвы, поля сражений. M., 2003; Он же. Неопубликованная «История кампании 1812 года» А.И. Михайловского-Данилевского // Материалы XI Всеросс. науч. конф. «Отечественная война Источники. Памятники. Проблемы». Можайск, 2004. монография В.Н. Земцова10, представляющая, по словам автора, «многоплановую» или «тотальную» историю Бородинского сражения «применительно ко всей европейской армии Наполеона». Ученый из Екатеринбурга попытался выявить «национальные историографические «коды» в освещении действий Великой армии в Бородинском сражении. К сожалению, в отношении русской армии при Бородине подобных попыток не предпринималось, чем отчасти и определяются цели и содержание настоящей диссертации.

Источники, исследуемые в диссертации, представлены двумя обширными группами — источники исторические, созданные участниками сражения и его современниками, и источники историографические, созданные исследователями сражения; при этом следует иметь в виду, что некоторые из участников битвы оказались и первыми ее историками.

Круг исторических источников по исследуемой теме чрезвычайно велик, представлен почти всеми существовавшими в первой половине XIX в. видами письменных источников. Большая часть исторических источников издана.

Законодательными источниками определялись порядки и формальная сторона взаимоотношений в русской армии11. Материалы делопроизводства, представленные дипломатической документацией, служат уяснению внешнеполитической ситуации времени войны 1812 г., но мало 1 информативны в отношении собственно Бородинской битвы . Военно-оперативная документация включает приказы по армии, ее соединениям и подразделениям, официальную переписку начальствующих лиц, рапорты начальников штабов, командиров корпусов, начальников дивизий, командиров бригад и полков, наградные списки, ведомости о численности и

10 Земцов В.Н. Великая армия в Бородинском сражении. Екатеринбург, 2001.

11 Воинский устав пехотной дивизии. СПб., 1811; Учреждение для управления Большой действующей армии. Ч. 1-4. СПб., 1812; Общие правила для артиллерии в полевом сражении. СПб., 1812; Наставление господам пехотным офицерам в день сражения // Военный сборник. 1902. № 7; Собрание высочайших манифестов, грамот, указов, рескриптов. 1812, 1813, 1814, 1815, 1816 гг. СПб., 1816; Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. СПб., 1830. Т. XIX-XXII.; Российское законодательство X - XX века: В 9 т. M., 1988. Т. 5.

12 Внешняя политика России XIX и начала XX вв. Серия!. 1801-1815. М., 1960-1972. Тт. 1-9. потерях войск. Большая часть военно-оперативных документов вошла в различные издания по истории Отечественной войны 1812 г.13. Особый интерес среди них представляет неоднократно опубликованная так называемая Реляция М.И. Кутузова Александру I с подробным изложением хода битвы, атрибуция которой входит в задачу нашего исследования. Неопубликованные военно-оперативные документы 1812 года представлены в еще значительном количестве в отечественных архивах - это преимущественно рапорты, переписка, наградные документы, ведомости о составе и потерях войск, картографические источники и др. Речь идет прежде всего о фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). В фонде 103 (Барклай де Толли) отложились черновики и оригиналы рапортов о Бородинском сражении, черновики и оригиналы наградных списков, официальная переписка М.И. Кутузова, ведомости о потерях. В фондах бывшего Военно-ученого архива (ВУА) содержатся, кроме рапортов и иных официальных документов, дневники и воспоминания участников Отечественной войны 1812 г., собранные А.И. Михайловским-Данилевским. Особую ценность представляют рапорты военачальников Великой армии 1812 г.: сведения о действиях при Бородине 1-го армейского корпуса маршала Даву содержатся в трофейных бумагах (фонд 846). Переписка о награждении за Бородино, включая тексты наградных рескриптов, находится в фонде канцелярии Военного министерства (фонд 29). Документы, связанные с событиями при Бородине, отложились и в фонде 154 (A.A. Аракчеева). Фонд 489 составляет коллекция формулярныхных списков, в том числе участников Бородинского сражения, содержащих информацию об их участии в битве 24-26 августа и вместе с тем

13 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива Главного штаба. Тт. I-XXII. 19001914; Сборник исторических материалов, извлеченных из архива Собственной Его Императорского Величества канцелярии. СПб, 1913; Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные П.И. Щукиным. М., 1897-1910. Ч. 1-10; Харкевич В.И. Переписка императора Александра и Барклая де Толли в Отечественную войну // Военный сборник. 1903. № 11-12; 1904. №1; 1906. № 3; Вел. кн. Николай Михайлович. Переписка императора Александра I с сестрой вел. кн. Екатериной Павловной. СПб., 1910; Генерал Багратион: Сб. документов и материалов. M., 1945; М.И. Кутузов. Сборник документов. Т. I-V. M., 1950-1956; Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962; 1812-1814. М., 1992; Фельдмаршал Кутузов. Документы, дневники, воспоминания. M., 1995; Бородино. Документальная хроника. M., 2004 и др. сведения о времени (или временном соотношении) и топографии отдельных эпизодов сражения. Военно-оперативные документы, связанные с Бородинским сражением, находятся также в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в г. Санкт-Петербурге. Наибольшую ценность составляют хранящиеся в фонде 1409 оригиналы рапортов Кутузова Александру I и наградных представлений за Бородинское сражение.

Среди факторов, существенно повлиявших как на состояние военно-оперативных документов, так и на историографию Бородинской битвы, — взаимоотношения в среде высших военачальников, индивидуальные представления высших начальствующих лиц о планах, ходе и итогах битвы и всей кампании, о собственной роли в них, оценка своих сослуживцев. В их рапортах и наградных представлениях велико личностное начало. В тщательном анализе особенно нуждаются источники, связанные с назначением М.И. Кутузова главнокомандующим Соединенными армиями, с численностью армии и состоянием резервов и ополчения, причинами генерального сражения, выбором позиции, разработкой диспозиции и реальным расположением войск в битве. Существуют разночтения внутри источниковой базы и внутри историографической традиции, а также между ними по таким вопросам, как события при Шевардине, хронометрическое и топометрическое соотношение отдельных фаз сражения (бои за Бородино, за Семеновские флеши, за деревню Семеновское, за батарею Раевского, ранение Багратиона и перемещения в руководстве войсками левого фланга и др.).

14Листовки Отечественной войны 1812 года. Сборник документов. М., 1962; Bulletins officials de la Grand Armée, campagnes de Russie et de Saxe. P., 1812; Pieces officielles et bulletins de la Grande Armee. Annee 1812. (Extrait du Journal officiai). Paris. S.a. [1813]. существенно уточнить последовательность событий и хронометрические параметры событий 24 — 26 августа 1812 г.

Свежие впечатления участников битвы зафиксированы в письмах, чаще всего лишь ненамного запаздывающих по отношению к пережитым событиям15; однако, следует отметить, что из-за ограничения военной цензуры сохранилось немного личных, или как тогда говорили «партикулярных» писем. Впрочем, в соответствии с традициями и стилем века в форму писем облекались и тщательно обдуманные публицистические

1Л 17 произведения или полемические заметки . Изданы и имеющие огромное значение для исследования нашей проблемы письма руководителей неприятельской армии, начиная с корреспонденций императора Наполеона18.

Участники войны 1812 года оставили по себе дневники и мемуаристику, ставшую объектом упомянутого исследования А.Г. Тартаковского; среди дневников и воспоминаний велика доля произведений участников Бородинского сражения. Значительная, если не заведомо большая часть источников личного происхождения собрана и издана. Некоторые из документов личного происхождения весьма сложны по своему составу и характеру. Так, важнейшим документом, уже отстоящим от военно-оперативной документации и представляющим собой личностное авторское сочинение с элементами и мемуаров, и исторического исследования, является знаменитое «Описание» К.Ф. Толя19.

15 Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников (1812-1815). СПб., 1882; Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962; Вильсон Р.Т. Дневник и письма. 1812-1813. СПб., 1995; Письма Д.С. Дохтурова к его супруге // Русский архив. 1874. № 1; Письма Кутузова жене (с 25 августа по 31 декабря 1812 года) // Русская старина. 1872. № 4; Переписка императора Александра Павловича с графом Ф.В. Ростопчиным (1812-1814 г.г.) // Русская старина. 1893. №1; Переписка П.П. Коновницына с А.И. Коновницыной // Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года. М., 1904. Ч. 8. С. 126-134; Местр Ж. де. Петербургские письма. 1803-1817. СПб., 1995; К чести России: Из частной переписки 1812 года. М., 1988.

16 Беннигсен Л.Л. Письма о войне 1812 года. Киев, 1912; Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. 1814-1815 гг. М.,1985; Харкевич В.И. Переписка императора Александра и Барклая де Толли в Отечественную войну // Военный сборник. 1903. № 11-12; 1904. №1; 1906. №3;

17 Барклай де Толли М.Б. Изображение военных действий 1-й армии в 1812 году // Труды ИРВИО, 1912. Т. IV. Кн. 2. С. 17-67; Он же. Изображение военных действий 1812 года. СПб., 1912; Он же. Замечания на Официальные известия из армии от 26 августа// Харкевич В.И. Указ. соч. Вып. 2. Вильно, 1903.

18 Correspondance de Napoleon I. Paris, 1868. V.24,

19 Толь К.Ф. Описание битвы при селе Бородине 24-26 августа 1812 года, составленное на основании рапортов ГГ. корпусных командиров Российской армии, из официальных документов неприятельских. СПб., 1839.

В составе изданных дневников, воспоминаний или близких к ним созданных даже в привычной форме официальных рапортов, как в случае

Барклая де Толли) произведений представлены мемуары лиц из высшего командования русской армии, в частности, Барклая де Толли и Беннигсена20, других военачальников (от командира корпуса до командира полка). Среди них записки А.П. Ермолова, П.П. Коновницына, М.С. Воронцова, М.А.

Милорадовича, H.H. Раевского, Э.Ф. Сен-При, И.Ф. Паскевича и др., штабных офицеров, младших офицеров, записанные рассказы «нижних 21 чинов» . На личном знании и личных впечатлениях основано сочинение К. Клаузевица о войне

1812 г. В нашей работе использованы также «Записки» московского генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина и государственного

УХ секретаря A.C. Шишкова . Исследование обеспечивается и значительным количеством изданных дневников и мемуаров «неприятельской стороны»24, в том числе выпущенных и в русском переводе25.

20 Барклай де Толли М.Б. Изображение военных действий 1 Западной армии в 1812 году // Труды ИРВИО. СПб., 1912. T. VI. Кн. 2; Беннигсен Л.Л. Записки графа Беннигсена о кампании 1812 года//Русская старина. 1909. Т. 4-12.

21 Родожицкий И.П. Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 г. Ч. 1-2. М., 1835; Голицын Н.Б. Офицерские записки или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов. М., 1838; Евг. Вюртембергский. Воспоминания о компании 1812 года в России // Военный журнал. №1. СПб., 1848; Рассказ о Бородинском сражении отделенного унтер-офицера Тихонова // ЧОИДР. 1872. Кн. 1 ; Граббе П.Х. Из памятных записок. М., 1873. 4. 2; Митаревский Н.Е. Нашествие неприятеля на Россию. М., 1878; Норов A.C. Воспоминания // Русский архив. 1881. № 3; Муравьев H.H. Записки // Русский архив. 1885. № 9; Михайловский-Данилевский А.И Из воспоминаний // Русская старина. 1900. №6; Записки генерала В.И. Левенштерна // Русская старина. 1900. Кн.З; Горчаков А.И. Письмо А.И. Михайловскому-Данилевскому от 13 мая 1837 г. // Харкевич В.И. Указ. соч. Вып I.; День 26 августа 1812 года. Из бумаг А.Н. Марина и материалы к его биографии // Летописи ГЛМ. М., 1948 Кн. 10; Муравьев А.Н. Автобиографические записки // Декабристы. Новые материалы. M., 1955; Дневник Александра Чичерина 1812-1813. М., 1966; Дневник Павла Пущина 18121814. Л., 1987; Ермолов А.П. Записки. M., 1991; Записки генерала М.С. Воронцова // 1812-1814. M., 1992; Военский К.А. Отечественная война 1812 года в записках современников. СПб., 1911; Бородино. Документы, письма, воспоминания. M., 1962; 1812 год. Военные дневники. M., 1990; 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. M., 1991; 1812 год в воспоминаниях современников. M., 1995; Бородино в воспоминаниях современников. СПб., 2001 и др.

22 Клаузевиц К. 1812 год. M., 1997.

23 Ростопчин Ф.В. Записки о 1812 годе // Ох, французы! M., 1992; Шишков A.C. Домашние записки // Записки, мнения и переписка адмирала A.C. Шишкова. Берлин, 1870. T. 1; Энгельгардт Л.Н. Записки. M., 1997. и Adam A. Aus dem Leben eines Schlachtenmalers. Stuttgart, 1886; Biot H.F. Souvenirs anecdotiques et militaries. Paris, 1901; Caulaincourt A.A.L. Souvenirs du duc Vicence. Bruxelles, 1838. V.l-2; Cerrini di Monte Varchi C.F.X. Die Feldzuge der Sachen in den Jahren 1812 und 1813. Dresden, 1821; D'Antoird. Notes et documents.// Carnet de la sabretache. 1906. №162; Dedem de Gelder. Mémoires du général Dedem de Gelder. Paris, 1900; Dumas M. Souvenire. Paris, 1839. T.3; François С. Journal du capitaine François. Paris, 1904. T.2; Girat de l'Ain. Dix ans de mes souvenirs militaries. Paris, 1873; Journal du capitaine Bonnet du 18-e de ligne // Carnet de la sabretache. 1912. № 239; Minkwitz A. Die Brigade Thielmann in dem Feldzuge von 1812. Dresden, 1879; Pion des Loches A.A. Mes campagnes. Paris, 1899; Planat de la Faye N.L. Vie de Planat de la Faye. Paris, 1895; Roth von Schreckenstein. Die Kavalerie in der Schlacht an der Moskwa. Munster, 1858; Seruzier T.J.J. Mémoires militaries Paris, 1894; Teste F.

Наконец, важнейшим вещественным источником остается само Бородинское поле. Его топометрические данные (расположение природных и искусственных объектов, расстояния между ними, высоты и их соотношение, характер берегов протекающих по полю рек и ручьев и др.) позволяют проверять данные о расположении на местности войск, оценивать возможности их перемещения во время, указанное в письменных источниках, выверяя тем самым топометрию и хронометрию сражения.

Историография такого масштабного события, как Бородинское сражение обширна и своеобразна. Ее основы были заложены уже в военно-оперативной документации — в силу нарративного характера такого исторического источника, как рапорты и наградные списки (первые содержали описания действий, вторые - описания совершенных отличий и подвигов) - и в неофициальных «повествованиях» военачальников (личные письма М.И. Кутузова, сочинения и письма М.Б. Барклая де Толли, Л.Л. Беннигсена и др.). «Канонический» вариант описания битвы сложился к середине XIX в. и почти не претерпел изменений вплоть до последнего десятилетия XX в. Д.П. Бутурлин27, А.И. Михайловский-Данилевский28, а вслед за ними Ф.Н. Глинка29 и Н.Д. Неелов30 положили в основу своих трудов сочинения бывшего генерал-квартирмейстера Главного штаба М.И. Кутузова генерала от инфантерии К.Ф. Толя. Пресекая любые нарекания в

А. Souvenirs // Carnet de la sabretache. 1911; Thirion A. Souvenirs militaries 1807-1818. Paris, 1892; Vossen. Tagebuch des Lieutenants Anton Vossen. Marburg, 1892.

25 Дневник Фоссена // Русский архив. 1903. Кн.Ш; Ложье Ц. Дневник офицера Великой армии в 1812 году. M., 1912; Коленкур А. де. Мемуары. Поход Наполеона в Россию. Смоленск, 1991; Воспоминания генерала Ж.М. Пернети о Бородинском сражении // Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Труды Гос. истор. музея. Вып. 132. М., 2002. См. также: Васильев A.A. Французский офицер Гийом Боннэ -участник Бородинского сражения // Материалы IX Всеросс. науч. конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». Бородино, М., 2001.

26 Бородино. Документальная хроника. М., 2004.

27 Бутурлин Д.П. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году. Ч. 1-2. СПб., 1823-1824.

28 Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 года. 4.1-4, изд. 2-е. СПб., 1840.

29 Глинка Ф.Н. Очерки Бородинского сражения. М., 1839.

30 Неелов Н.Д. Опыт описания Бородинского сражения. М., 1839. адрес фельдмаршала, Толь изложил свою версию событий на Бородинском поле в «Описании битвы при селе Бородине 24-26 августа 1812 года, составленном на основании рапортов гг. корпусных командиров Российской

11 армии и официальных документов неприятельских.» . Авторитет любимого ученика Кутузова, как и заглавие работы, говорили сами за себя. Он создал настолько крепкий «каркас» последовательности событий, решений командования и хронометрии битвы, который не смогли сокрушить историки последующих поколений. Критикуя самого Толя и его концепцию по частям, никто не опроверг ее в целом, в связи с чем сама критика, как ни странно, порождала новые ошибки.

В 60-е гг. XIX в. вышла в свет «История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам» М.И. Богдановича32, где Бородинскому сражению отводилось три главы. Историк воспользовался документальной базой, собранной А.И. Михайловским-Данилевским, присовокупив в качестве приложений часть воспоминаний участников битвы, написанных по просьбе последнего. Следующими значимыми событиями стали выход работ И.П. Липранди и анонимного автора А.Х., не без основания отметившего, что объективно труд Богдановича значительно уступает в части описания битвы работам его предшественников, в частности, А.И. Михайловского-Данилевского33.

Именно у историков XIX в. возникла традиция предпочтения определенной версии (в большинстве — версии К.Ф. Толя) и подхода к источникам с позиции этой версии (даже если показания источников этой версии в чем-то противоречили).

К 100-летию Отечественной войны 1812 года появилось немало статей, специально посвященных уточнению хода сражения, исправлению ошибок, допущенных предшественниками (А.П. Скугаревский, А.Н. Витмер, A.B. Геруа, Б.М. Колюбакин и др.). Критический настрой авторов не

31 Отечественные записки. СПб., 1822.

32 Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т. 1-3. СПб., 1859-1860.

33 Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 года. Ч. 1.-4., изд. 2-е. СПб., 1840. препятствовал возникновению новых «несообразностей»: непомерно затянулся, увеличившись до 8 атак, бой за Семеновские (Багратионовы) флеши, значение же событий у самой дер. Семеновское, где решался исход сражения, полностью исказилось. Историки внесли в свои сочинения элементы критики М.И. Кутузова, основываясь на не публиковавшихся ранее «Записках» JI.JL Беннигсена и «Оправдательных» письмах М.Б. Барклая де Толли (ранее опубликованных лишь частично). Поражающая новизна этих источников мешала их объективному анализу и сопоставлению с уже имеющимися.

В советской историографии описанию битвы при Бородине отводилось значительное место в монографиях Е.В. Тарле34, Л.Г. Бескровного35, П.А. Жилина36, H.A. Троицкого37. Но перечисленные авторы (за исключением H.A. Троицкого) не обращались к источникам заново, очевидно полагая события достаточно изученными. Их труды основывались, главным образом, на сочинениях Бутурлина, Михайловского-Данилевского, Богдановича. Статьи военных историков начала XX в., как правило, не анализировались, хотя и упоминались в библиографиях.

Интересные исследования были опубликованы в сборнике статей «1812 год», изданном к 150-летнему юбилею Отечественной войны (М., 1962). В частности, А.П. Ларионов посвятил свою статью действию артиллерии при Бородине, исправив недостоверные сведения К.Ф. Толя. Статья Л.П. Богданова посвящена подробному анализу Бородинской позиции, однако базировалась опять-таки на сочинениях Толя.

Не менее широко освещалось Бородинское сражение в иностранной историографии. И в наши дни не утратили своей актуальности работы Ж. Шамбрэ, Ф.П. Сепора, А. Фэна, А. Жомини, Ж.Ж. Пеле, П. Денье, Л.А.

34 Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., 1943.

35 Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 года. М., 1962.

36 Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России. М., 1974. Изд. 2.

37 Троицкий H.A. 1812. Великий год России. М., 1987; Он же. Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты. М., 2002.

Тьера и др . Французские авторы уделяли особое внимание замыслам Наполеона в битве, анализируя степень их реализации в ходе боевых действий, придерживались в своих сочинениях более четкой хронометрии событий, что позволяет частично восполнить пробелы в отечественной историографии, связав воедино описания действий обеих сторон.

Последнее десятилетие (90-е гг.) показало, что Бородинское сражение как тема исследования не утратило своей актуальности. В этот период были опубликованы работы В.Н. Земцова39, А.И. Попова40, A.A. Васильева41. А.И. Попов особенно подробно исследовал действия в Бородинском сражении немецких контингентов войск армии Наполеона. A.A. Васильев подготовил ряд публикаций, связанных с трофейными документами Российского государственного военно-исторического архива. Подробнейшим образом осветил действия неприятельских войск В.Н. Земцов. Используя предложенную нами хронометрию боевых действий русских войск, перечисленные авторы убедительно подтвердили ее правильность ссылками на иностранные источники, не согласовав их однако с русскими и породив новые разночтения. Одновременно возникли разногласия в толковании диспозиции противника. Ряд вопросов может быть разрешен привлечением данных ландшафтного исследования местности, содержащихся в работах A.B. Горбунова42.

38 См.: Chambray G. Histoire de l'expédition de Russie. V. 1-3. P., 1838; Fain A. Manuscrit de l'an 1812. V. 1-2. P., 1827; Pelet J.J. Bataille de la Moskova // Spectateur militaire. VII. 1829-1830; Denniée P. Itinéraire de l'empereur Napoléon pendant la campagne de 1812. P., 1842; Thiers L.-A. Histoire du Consulat et de l'Empire. P., 1856. V. 14; Thiry J. La campagne de Russie. Napoléon Bonaparte. Avec cartes. Paris, Berger-Levrault, 1969; Garnier J. Borodino // Dictionnaire Napoléon. P., 1987. P. 269-270 и др. Большой интерес представляют работы английских историков, основанные, в основном, на французских источниках: Hutchinson H. The Story of 1812. London, 1897; Chandler D. The Campaigns ofNapoleon. London, 1967; Dufly Ch. Borodino and the War of 1812. London, 1972 и др.

39 Земцов В.Н. Битва при Москве-реке. М., 1999; Он же. Великая армия в Бородинском сражении. Екатеринбург, 2001.

40 Попов А.И. Вюртембержцы в походе на Россию. Бородино, 1992; Он же. Немецкие войска в бою за Багратионовы флеши. Самара, 1994; Он же. Действия вестфальцев в Бородинском сражении. Бородино, 1994; Он же. Меж двух «вулканов». Боевые действия в центре Бородинского поля. Самара, 1997.

41 Васильев А.А. Обзор французских документов-трофеев Отечественной войны 1812 года. // Документальные реликвии российской истории. 200-летие Военно-ученого архива. М., 1998; и др.

42 Горбунов А.В. Место расположения Главной квартиры М.И. Кутузова на Бородинском поле // Материалы науч. конф. «Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы». Бородино, 1997; Он же. Бородинское поле как уникальная историческая территория // Материалы науч. конф. Бородино, 1994; Он же. Бородинское сражение в новейшей отечественной историографии (1989-1999) // Материалы межрегион, науч. конф. Воинский подвиг защитников Отечества. Вологда, 2000. Ч. 2. С. 135-144 и др.

В настоящее время обобщающий труд о действиях русской армии при Бородине, учитывающий новые открытия, отсутствует.

Объект исследования, как указывалось выше, представлен двумя совокупностями исторических источников. С одной стороны, это собственно «бородинские», объединенные общностью происхождения. Созданные участниками и свидетелями событий, они передают их представления и принадлежат к одному темпоральному слою культуры. Источники историографические, принадлежащие к иным слоям и оттенкам культуры, стоят уже в опосредованном отношении к этому явлению и передают представление о нем последующих поколений. Обе группы связаны между собою не только простейшим отношением «источник - историк». Особенности возникновения значительной части военно-оперативных документов — переработка и обобщение рапортов и донесений нижестоящих военачальников вышестоящими, нарративный характер представления в них состоявшегося события, привнесение в эти документы личного видения и оценок событий — приводили к формированию в этом «первичном» слое источников сильного историоописательного (историографического) элемента, традиции, воздействовавшей на последующее историописание, передававшей ему и свои успехи, и свои заблуждения.

Современное определение исторического источника как всякого объекта, возникающего в результате целенаправленной деятельности людей и используемого для получения данных о его создателях43, является ключевым для исследования и интерпретации как отдельных исторических и

43 Медушевская О.М., Муравьев В.А. Источниковедение в системе гуманитарного образования // Научно-педагогическая школа источниковедения Историко-архивного института. М., 2001. С. 33. историографических источников, относящихся к предмету нашего исследования, так и всей их совокупности и существующих внутри этой совокупности взаимоотношений. Значительную часть военно-оперативных документов (донесения, рапорты, представления), письма, дневники, мемуары, военно-историческую литературу сближает не только «нарративный» характер изложения событий, но и стоящая за этим характером проблема «автора». В сущности, в центре всего исторически сложившегося комплекса знаний о Бородинской битве стоят авторы донесений и сочинений о ней и их интересы. Входящее в число наших задач изучение целеполаганий как создателей исторических источников, так и создателей исторических сочинений, происхождения источников, взаимоотношений их текстов между собою, отношения историографических источников к источникам собственно историческим, причины упорного предпочтения тех или иных версий и показаний выводят источниковедческий метод на ведущее место в нашем исследовании.

Столь же значим для решения наших проблем и метод историографического исследования. Историописание, историография складывается и эволюционирует как система взаимодействия целого ряда условий и факторов, включая такие, как цивилизационный уровень времени историописания, политические и идеологические факторы, обеспеченность историописания ресурсами, организационной инфраструктурой, социальный запрос к историку, доминирующая проблематика, источниковая база, существующие . теории и методы познания прошлого, давление предшествующего знания. Процесс историописания может быть рассмотрен как динамичная система, как социокультурный процесс, протекающий в состоянии неустойчивого равновесия и проявляющий одновременно тенденции и к стабилизации и консервации знания, к сохранению баланса между знанием и ожиданиями общества, и тенденции к разрушению равновесия между собственными составляющими и внешними факторами44.

Оба эти метода (второй органически вытекает из первого) объединяет прежде всего представление об источнике и историческом произведении как обладающем суверенностью памятнике культуры и стремление к исключению произвольных и потребительских подходов к последнему -именно то, что было одной из мотиваций настоящего исследования.

Эта методологическая позиция могла бы быть обозначена понятием «историзм» с тем существенным отличием, что в традиционном его понимании акцент ставится на соответствии данного описания историка тому, что может стать лишь результатом описания, но мыслится как действительно произошедшее именно так. Такой результат, в конечном счете, вытекает сам из себя и сам из себя верифицируется. В диссертации не ставилась задача показать, что все, что происходило на Бородинском поле, происходило именно так, а не иначе (несмотря на выявляемые нами мифы, заблуждения, случайные ошибки создателей исторических источников и историков), ибо это означало бы не более, чем еще одно повторение уже сделанного. Историзм в применении к комплексам исторических и историографических источников означает подход к ним, как к определенным, исторически сложившимся цельностям, историко-культурным системам. Потому методы исследования в данном случае — это методы изучения историко-культурных систем, их внутренних взаимоотношений и отношений между ними.

Метод источниковедческого изучения, включающий исследование происхождения исторического источника, изучение его состава и содержания, отношений с другими источниками (историческими и историографическими), оценку его информационной насыщенности45 является ведущим в нашей работе. Его использование, вместе с тем,

44 Сахаров A.M. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978. С. 8-15; Муравьев В.А. История вновь и вновь // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл. и сообщений XV науч. конф. Москва, 30 января - 1 февраля 2003 г. М., 2003. С. 22-31.

45 Источниковедение: История. Теория. Метод. Источники российской истории. М., 2000. вызывает необходимость обратиться и к ряду других методов, актуальных для современной познавательной ситуации. Это, в первую очередь, сравнительно-исторический метод, включающий не только сравнительное изучение как синхронных по времени исторических источников, так и разделенных более или менее значительными временными интервалами (напр., донесения военачальников, написанные по свежим следам событий и оценка ими этих же событий в мемуаристике и в «партикулярных письмах»), но и сравнительно-историческое изучение письменных и вещественных источников (так, информация письменных источников нуждается в тщательном сопоставлении с природно-ландшафтным состоянием и топографическими описаниями Бородинского поля, реальным расположением природных объектов и фортификационных сооружений, расстояниями между ними и возможными темпами передвижения войск). То же самое можно сказать и по поводу сравнительно-исторического изучения историографических источников, представляющих различные временные «срезы» историописания. Актуальными для нашего исследования являются методы текстологии, позволяющие выявить взаимоотношения повторяющихся, близких или зависимых текстов различных источников или даже различных исторических описаний. Наконец, мы имеем дело не только с двумя обозначенными выше системами исследуемых источников (исторические и историографические), но каждая из них может быть представлена в виде той или иной сложности подсистемы (напр., подсистема рапортов о сражении, подсистема мемуаристики, подсистема историографических трудов участников Бородинского сражения, подсистемы юбилейных трудов к 100- и 150-летию битвы и т.д.), что предъявляет свои требования к системности исследования и к применению соответствующих методов и критериев классификации и исследования системных объектов.

Научная новизна диссертации. Системного исследования соотношений, которые усилиями исследователей складывались между историографическими версиями и информационными ресурсами источниковой базы Бородинской битвы, научной реконструкции формирования и бытования комплекса знаний о Бородинской битве ранее не предпринималось; историография Бородинской битвы представала либо как библиографическое обозрение, либо как процесс механического «приращения знания». В диссертации развиваются методы комплексного изучения собственно исторических и историографических источников, установления соотношений между источниковой базой и эволюционирующими научно-историческими представлениями. В работе выявляются причины, вызвавшие формирование и бытование основных историографических версий, а также причины и мотивы, побуждавшие историков отдавать предпочтения той или иной версии и, соответственно, тому или иному комплексу источников. Не ставилось ранее и вопроса о воздействии тех или иных историографических предпочтений на восприятие и комментирование тех источников, которые противоречат избранной историографической версии. В диссертации уточнена атрибуция и датировка ряда документов (приказ М.Б. Барклая де Толли войскам 1-й Западной армии от 25 августа 1812 г., реально принадлежащий А.П. Ермолову; «Диспозиция для 1-й и 2-й Западных армий, при селе Бородине расположенных августа 24 дня 1812 г.», «Реляция Кутузова» и др.)- Анализ (в том числе текстологический) последовательной цепи военно-оперативных документов, вышедших из штаба М.И. Кутузова, позволил выявить некоторые опасения, предположения, замыслы и мотивации решений Главнокомандующего соединенными армиями, которым ранее не придавалось в литературе существенного значения. Выявлены расхождения между военно-оперативной документацией, возникшей непосредственно на Бородинском поле (23 — 27 августа 1812 г.) и рапортами, составленными военачальниками русской армии в сентябре - октябре 1812 г. На основании комплексного анализа военно-оперативной документации 1812 г. выявлена принципиальная возможность формирования иной версии Бородинского сражения, чем бытовавшие в историографии; это является еще одним свидетельством давления личностного начала полководцев и эпистолярной и мемуарной традиции на историографию Бородина. В частности, выявлено, что в историографии Бородина ранее явно недооценивалось влияние сочинений М.Б. Барклая де Толли; время появления его «Оправдательных писем» и степень их распространенности позволяет считать, что «антикутузовская версия» Бородина оформилась ранее, чем каноническая «прокутузовская». Внутри последней, связанной с именем К.Ф. Толя выявлено существование двух последовательных ее редакций, различающихся между собой. На основании комплексного изучения российских и неприятельских источников и историографических традиций в диссертации предложены новые решения ряда проблем, связанных с современным состоянием изучения Бородинской битвы.

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. В первой ее главе исследуется эволюция «русской версии» в описании Бородинского сражения, начиная от первых военно-оперативных документов, относящихся к нему (рапортов и диспозиций) и кончая современной историографией; в этой главе также рассматривается отношение русской историографии к «французскому» Бородино. Во второй главе подвергнуты анализу источники и историографические версии, относящиеся к таким вопросам, как положение М.И. Кутузова во главе действующих армий, стратегическая ситуация при движении армии Наполеона к Москве и причины, приведшие к Бородинскому сражению. В третьей главе рассматриваются историографические версии и источники, относящиеся к планам генерального сражения, конкретным обстоятельствам, способствовавшим или препятствовавшим реализации замыслов М.И. Кутузова и других военачальников, к причинам и следствиям боя за Шевардинский редут. Четвертая глава всецело посвящена сравнительному анализу исторических источников и историографических версий, относящихся к самому ходу сражения и его итогов. Общие результаты исследования изложены в заключении к работе.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях, посвященных военной истории и Отечественной войне 1812 г., в Москве (1992-2001), Санкт-Петербурге (1991, 1992, 1995), Бородино (1991-2004), Вологде (2000), Больших Вяземах (1995, 2000). Материалы исследования использовались автором в работе над созданием экспозиции «Битва гигантов» (зал «Бородинское сражение») в Государственном Бородинском военно-историческом музее-заповеднике (2002).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции"

Научная реконструкция формирования и бытования комплекса знаний о Бородинской битве является необходимым условием научной реконструкции самого исторического события. С одной стороны, все возможное (и постоянно реализуемое в исследовательском процессе) знание заложено в исторических источниках, связанных с этим событием - от возникновения замысла генерального сражения до ухода из жизни последнего его участника и даже до современного состояния Бородинского поля. С другой стороны, перед нами на протяжении почти двух столетия предстает «знание знания» — историописание Бородинской битвы, несущее в себе это первое, источниковое знание, но отобранное и организованное по принципам и требованиям другого времени и другого общества — времени историописания и общества, в котором оно возникало или продолжалось.Бородинская битва — один из наиболее общеизвестных содержательных элементов национального самосознания российского общества; представления о ней до сих пор закладываются еще в раннем детстве. Но обыденному сознанию нет нужды разделять исторический и историографический источник. Да и формируется оно в значительной мере под воздействием идеологии, политики, публицистики, искусства. Но и эти последние в своих представлениях идут не столько от источника, сколько от доминирующей в их времена историографической модели; но они же и воздействуют на состояние и трансформации этой модели. Путь от исторического источника к историческому знанию оказывается многократно опосредованным. Этим, по-видимому, и объясняется возможность длительного и устойчивого существования «удобных» для общества историографических моделей, перерастающих в миф.Подобная ситуация лишь до поры до времени может устраивать научно-историческое знание. Постоянно подмечаемые и время от времени вскрываемые противоречия между информацией, заключенной в исторических источниках, и конструкцией и содержанием историографических моделей обусловливают развитие научно-исторического знания. Создание нового, относительно непротиворечивого научно исторического знания, в свою очередь, дает новый импульс в его обратной связи с идеологией, политикой, публицистикой, искусством, национальным самосознанием. Но создание нового непротиворечивого научно исторического знания не может опираться только на исторические и историографические источники; оно должно выявить происхождение тех и других, историю отношения вторых к первым.В настоящей работе исследованы три проблемы. Во-первых, это зарождение описаний Бородинской битвы, причины и содержание эволюции ее историографии. Во-вторых, методы исследования исторических и историографических источников в такой специфической области, как история сражения. В-третьих — современные пути реконструкции Бородинского сражения.Один из главных результатов нашего исследования можно сформулировать следующим образом: на всю отечественную историографию Бородина со времени ее зарождения до наших дней оказало влияние «соперничество» двух основных версий - «прокутузовской», заложенной трудами К.Ф. Толя, и «антикутузовской», основы которой сформулировал М.Б. Барклай де Толли (близкой к ней оказалась и версия Л.Л. Беннигсена).Анализ происхождения обеих версий позволил установить, что вторая из них предшествовала первой. Это обстоятельство определило апологетическое содержание и даже самое появление «прокутузовской» версии Толя.В стадии становления историография Бородинского сражения являет один из примеров того, как информация, заложенная в исторических источниках, перерабатывается в историографические тексты. Особенность значительной части источников, свидетельствующих о сражении (рапорты военачальников, письма, дневники, мемуары и др.) состоит в том, что их авторы изначально ставят перед собою (и перед своим читателем) некоторые задачи цельного, концептуального видения происшедшего. Причины Бородинского сражения, замыслы и планы сторон, диспозиция и ее оценка, ход боевых действий, итоги сражения — все это так или иначе уже представлено в названных исторических источниках. Мнения участников сражения и их современников продуцировали последующие представления и схемы события. Но, в отличие от последующих, действительно историографических версий, концептуальные элементы источников не связаны принципами научного видения, а разобщены обстоятельствами происхождения источника. Анализ источников и первых историографических версий, созданных участниками событий, убеждает в том, что представления их создателей о Бородинской битве зависели от времени описания ими событий (накануне или непосредственно после сражения, до или после оставления Москвы, по завершении войны), от разного - в силу служебного положения или местонахождения в битве -

видения поля сражения, времени и протяженности фаз сражения, их связи между собою. Интерпретация событий также зависела от взаимоотношений в среде высших военачальников, личных мотивов и интересов (проблема ответственности, стремление представить свои намерения и действия в выгодном свете, стремление противопоставить себя своим соперникам и т.д.). В этой ситуации у создателей первых версий Бородинского сражения не было необходимости обращаться ко всей первичной военно-оперативной документации; к ней обращались выборочно для доказательства собственной правоты.Это обычная ситуация в комплексе исторических источников, несущих различные видения факта. Необычность ситуации — в чрезвычайно сильном воздействии противостоящих версий К.Ф. Толя и М.Б. Барклая де Толли на последующее историописание.Первое поколение историков Бородинской битвы — Д.И. Ахшарумов, Д.П. Бутурлин, А.И. Михайловский-Данилевский, Ф.Н. Глинка — оказалось вовлеченным в этот спор честолюбий. Близкие к самому событию и к ряду действующих лиц, «несвободные в пристрастиях» (И.П. Липранди), они видели смысл своих сочинений в том, чтобы потомство разделило их пристрастия. Этим поколением были определены приоритеты в использовании исторических источников и их истолковании; источники подвёрстывались к определившимся версиям. Первоначальные версии военачальников утрачивали связи со своими создателями и трансформировались в версии историков. Мало того — историография получила хождение наряду с источниками и даже подменила их. К прежним факторам, определявшим приверженность той или иной версии (и в значительной мере сохранявшим свою силу), прибавились новые.Историографические версии медленно эволюционировали под воздействием идеологических и политических факторов, с одной стороны, и под воздействием требований науки (философия и метод познания, требования к обработке источников) - с другой.Последующие поколения историков второй половины XIX — начала XX вв. не были лично связаны с интересами действующих при Бородине лиц, но оказались в плену жесткого каркаса описания битвы, созданного К.Ф. Толем.Осознание же мотиваций, по которым была создана версия Толя, отсутствовало. Это вело к новым противоречиям: критическое и даже скептическое отношение к версии Толя, замеченные историками ее несообразности, побуждали историков корректировать детали внутри этой версии и интерпретировать новые привлекаемые источники с точки зрения этой версии, что еще более запутывало картину. Создавая образ Бородинского сражения, удовлетворяющий патриотические (юбилей 1912

года) и идеологические требования общества, историки этого времени не смогли отрешиться от версии Толя.Эта версия обрела новую силу в советской историографии. После перерыва, обусловленного революцией, гражданской войной и самим характером советской историографии 20 — середины 30-х гг., изучение войны 1812 г. и Бородинского сражения возобновилось. Оказалось, что версия Толя вполне соответствовала и идеологическим, военно-патриотическим установкам партийно-государственного руководства страны, и разработанному в советской историографии предвоенных и военных лет образу М.И. Кутузова. Эта же версия играла существенную роль в сравнении войн 1812 и 1941-1945 гг. Дореволюционные историки пытались править версию Толя за счет версии Барклая или за счет привлечения новых источников (отечественных и зарубежных). В советской историографии версия Толя (правда, без имени ее создателя) стала расти далее «сама из себя» за счет отрыва от источников, произвольной интерпретации ряда событий, наращивания их драматизма, неоправданного противопоставления Кутузова и Барклая, внесения в историю войны 1812 г. современных аналогий. Разрыв между общей концепцией Бородинского сражения и успешными частными исследованиями, основанными на изучении исторических источников, продолжал нарастать. Современная российская историография осознает этот разрыв между моделью, созданной в 40 — 80-е годы, и той моделью российской истории (в том числе военной), которая может быть построена на основании исторических источников.Изучение эволюции отечественной историографии Бородинского сражения показало, что само по себе привлечение русских и иностранных исторических источников не решало проблемы ни во второй половине XIX, ни в XX в. Исторические версии, не согласующиеся с ними, продолжали жить своей жизнью. Данные исторических источников, осмысленные скорее с позитивистских позиций, вписывались в стереотипы историографических версий состоявшегося события; даже в капитальных исследованиях проблема показаний источника оказывалась второстепенной по отношению к избираемым историками версиям. Предпринятое нами одновременное исследование источников и историографических версий Бородинского сражения показало, что первостепенной проблемой в этом исследовании является выяснение происхождения источника, его назначения, замыслов и целей его создателя не только в применении к отдельному источнику, но и к их совокупности и последовательности. Выяснилось, что даже источники, хронологически расположенные близко друг к другу и исходящие от одного и того же лица содержат различия в информации об одном и том же явлении, возникающие под воздействием быстро меняющихся обстоятельств. На наш взгляд, именно эти различия позволяют историку корректировать представления о движении намерений военачальников в связи с результатами их реализации. Так, лишь при сопоставлении переписки М.И. Кутузова, его распоряжений и рапортов августа - сентября 1812 г., писем и мемуарных свидетельств других участников битвы вместе со строгим учетом последовательности этих документов, выявляются его замыслы при Бородине. Другой пример - лишь в сентябрьских рапортах военачальников, а не в первичном слое военно-оперативных документов (рапорт М.И. Кутузова от 27 августа, «Официальные известия» ) появляются описания «главного подвига дня» - боя за батарею Раевского, боя за село Бородино, рейда кавалерии Уварова и Платова. Эти же рапорты содержат сведения о значительной продолжительности боевых действий на левом фланге русской армии, но не дают прямого основания для возникшей позднее в литературе версии о необычайно долгом сражении за Семеновские флеши\ Рапорты указывают и на то, что 24 августа у Шевардина нападению французов подвергся не отдельный передовой отряд, а участок левого фланга русской позиции.Разночтения и противоречия между историческими источниками, побуждавшие историков много лет выбирать что-то одно - например, противоречия между официальными документами и «Оправдательными» письмами Барклая, между последними и «Описаниями» Толя, между рапортами, появившимися до оставления Москвы и после оставления ' с помощью рапортов установлено расхождение в хронометрии между источниками и историографическими версиями. Согласно рапортам наименее известны события на флешах, которые подробно описаны в трудах историков; и, напротив, боевые действия у дер. Семеновское, самая длинная фаза боя (с 10 утра до 9 вечера) представлена в историографии лаконично. С помощью рапортов установлено и как в историографию вкралась «роковая ошибка» в описании хода битвы — в рапортах Ермолова и Барклая де Толли неверно указано время первой атаки на батарею Раевского.Москвы, между двумя версиями Толя 1813 и 1816 г. и др. — должны быть разрешены не выбором, а системным исследованием связей, соотношений, противостояний между ними и их создателями или эволюции содержания источников, исходящих от одного и того же автора. В этом один из путей преодоления почти двухсотлетнего неаргументированного с научных позиций противостояния версий и разрешения проблемы «запутанных мест» (И.П. Липранди).Непротиворечивая реконструкция истории Бородинского сражения потребовала не только системного изучения происхождения источников и связей между ними, но и установления складывавшихся в историографии отношений между историческими источниками и историческими описаниями сражения, реконструкции связей «историк — источник». Только при этом условии оказалось возможным оценить силу давления историографической традиции и исследовать разночтения между привычным знанием и знанием, заложенным в источниках и в их совокупности. Одновременный комплексный анализ исторических источников и исторических исследований выявляет существенные различия и противоречия в понимании и описании замыслов и планов сражения, оценках возможности Бородинской позиции, в толковании «Диспозиции», смысла и значимости отдельных фаз и эпизодов сражения («Шевардинское дело», боевые действия у Семеновских флешей, у села Бородино, у деревни Семеновское, в центре русской позиции), в определении хронометрических и топометрических рамок событий, в разном изложении последовательности событий, в оценке итогов сражения. Именно комплексный анализ исторических источников и исторических исследований, связанных с Бородинской битвой, выявляет противоречия в среде высших военачальников русской армии (М.И. Кутузов, Л.Л. Беннигсен, М.Б. Барклай де Толли, П.И. Багратион, Д.С. Дохтуров, А.П. Ермолов) и окружавших их лиц. Этот фактор, безусловно, не может не учитываться при исследовании историографии Бородинского сражения.Современный историк Бородинского сражения не может не учитывать сложившейся историографической традиции, «каркаса» описания битвы, созданного и ее участниками, и последующими поколениями историков. Эта историографическая традиция составляет отдельный, самостоятельный предмет исследования и ее существование не исключает, напротив, предполагает возможность новой, современной реконструкции Бородина. Эта реконструкция оказывается возможной при системном сравнительном исследовании как историографической литературы и исторических источников (выявление несоответствий, расхождений, разночтений и т.п. — т.е. выявление наиболее уязвимых мест исторических

представлений), так и при системном сравнительном исследовании всей источниковой базы. В последнем случае, наряду с самым тщательным изучением происхождения источника (см. выше) первостепенное значение приобретают такие способы и средства исследования, как хронометрическое изучение (источники, отечественные и иностранные, как правило, значительно расходятся между собой в указаниях на время и протяженность отдельных фаз сражения, на время наиболее значительных событий), топометрическое изучение (возможность или невозможность совершения тех или иных передвижений войск на поле битвы в указанные в источниках отрезки времени, зависимость хода боевых действий от условий местности).Так, топометрическое и хронометрическое изучение источников позволяет соотнести время получения приказов о перемещении к Семеновскому гвардией, 2-м пехотным корпусом и 3-й пехотной дивизией с расстоянием и ландшафтом и скорректировать время прибытия этих воинских частей к месту назначения (в существующих историографических версиях это время непомерно затянуто от 6 часов утра до полудня). Очень важно выявить в исторических источниках непреднамеренные ошибки, порожденные при различных обстоятельствах (и повторение таких ошибок в различных источниках, что еще раз указывает на цепочки их «зависимостей»). Не менее важно и выявление субъективных особенностей видения одних и тех же событий разными лицами. Так, выясняется, что разночтения в источниках относительно времени начала сражения зависят, в первую очередь, от того, что создатели источников понимали под началом сражения. Ситуация становится значительно сложнее, когда создатели источников, наряду с особенностями видения, проявляют заинтересованность в определенном описании событий, напр. с целью акцентировать внимание на действиях подчиненных им войск. Яркий пример тому - «Замечания» и «Изображение» Барклая де Толли, в которых автор противопоставляет успех вверенной ему

1-й армии «совершенному расстройству» 2-й армии Багратиона. При исторической реконструкции неизбежно встает проблема «умолчания» в источниках. Классические в этом отношении примеры указаны выше — так, в оперативных документах отсутствует мотивация перемены позиции левого фланга; в первых донесениях о Бородинском сражении не отмечен бой за батарею Раевского; версия Толя скрывает время вступления в бой русской гвардии у Семеновского. Особое значение приобретает текстологическое изучение источников по различным направлениям — явные заимствования, зависимость одних текстов от других, их последовательность, применение текстуальных шаблонов в военно-оперативной документации и произведениях военачальников, порой скрывающих самое событие или даже его отсутствие. Так, А.П. Ермолов в своих записках красноречиво описывает действия 3-й пехотной дивизии на Старой Смоленской дороге, где этой дивизии, сражавшейся у Семеновского, уже не было; К.Ф. Багговут, «сильно теснимый неприятелем» на Старой Смоленской дороге, завершает свой рапорт заимствованием из «Официальных известий», где сообщается о преследовании «отступившего» противника казаками и от себя добавляет необходимую для «победного» рапорта подробность: «знамена русской императорской армии всю ночь развевались над полем битвы».Проведенная нами новая реконструкция истории Бородинского сражения (гл. II - IV) ни в коей мере не уменьшает значимости этого великого события, мужества и доблести российских войск, полководческого искусства русских военачальников. Напротив, картина битвы, созданная на основании системно выверенных исторических источников, а не на основании версий и схем, стремившихся представить происшедшее в лучшем свете (из чувства патриотизма, из почитания национальной святыни, из личных побуждений) не только выявляет еще непознанное в истории этого сражения, но и позволяет уверенно и доказательно утверждать, что решения русского командования выглядят более взвешенными и продуманными, а действия войск — более осмысленными, профессиональными и результативными, чем это было представлено в великой легенде, у основания которой стояли К.Ф, Толь и М.Б. Барклай де Толли.

Список научной литературыИвченко, Лидия Леонидовна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Сталь А.Л.Ж. де. «Десятилетние изгнание» // Война 1812 года и русская литература. Исследования и материалы. Тверь, 1992. С. 158.

2. Лермонтов М.Ю. Соч. в 2-х т. M., 1990. Т. 2. С. 283.

3. Безотосный В.М. Борьба генеральских группировок в русской армии 1812 года // Труды ГИМ. Вып. 132. С. 12.8 Там же С. 23.

4. Вишленкова Е.А. Война и мир в контексте внешней политики России в начале XIX века // Проблемы изучения истории Отечественной войны 1812 года. Издательство Саратовского университета, 2002. С. 101.

5. Постановление Чрезвычайного комитета о назначении М.И. Кутузова Главнокомандующим армиями 5 августа 1812 года // Бородино. С. 11 -13.

6. Муравьев H.H. Записки // Русская старина. 1893, № 12. С. 509.

7. Давыдов Д.В. Материалы для исследования современных войн (1806-1807 гг.) // Сочинения. СПб., Т. 1. 1895. С. 128-129.

8. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 150.

9. Сборник ИРИО. 1893. Т. 88. С. 136.

10. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 94.

11. Исторический вестник. 1888. № 33. С. 824.

12. Мнения генерала Михайловского-Данилевского о двух записках. Л. 393.

13. Вяземский П.А. Указ. соч. С. 466.

14. Фельдмаршал Кутузов. С. 164.

15. Местр Ж. де. Указ. соч. С. 223.

16. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 94.

17. Клаузевиц К. Указ. соч. С. 64.

18. Дневник Павла Пущина 1812-1814. Л., 1987. С. 59.

19. Дневник Александра Чичерина 1812-1813. M., 1966. С. 87.

20. Родожицкий И.Т. Из походных записок артиллериста с 1812 по 1816 год//Бородино. С. 383.

21. Попов А.Н. Движение русских войск от Москвы до Красной Пахры // Русская старина. Т. 3. 1897.

22. Записки графа Л.Л. Беннигсена о кампании 1812 года // Русская старина. 1909. №.9. С. 493.

23. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 101.

24. Фельдмаршал Кутузов. С. 163.

25. Труды ИРВИО. Т. 5. С. 262.

26. Попов А.Н. Движение русских войск. С. 93.

27. РГВИА. Ф. 489. On. I. Д. 7055. Л. 66-66 об.

28. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 130.

29. Труды ИРВИО. Т. V. Война 1812 года. Бородинская операция и Бородинское сражение. Кн. 1. СПб., 1912. С. 131.30 Там же. С. 184-185.

30. Абалихин Б.С. 1812 год: актуальные проблемы истории. Элиста, 2000. С. 13.

31. Паскевич И.Ф. Походные записки //1812 год в воспоминаниях современников. М., 1995. С. 101.

32. Пущин П.С. Указ. соч. С. 49.

33. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 93.65 Бородино. С. 25.

34. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 183.68 Там же. С. 179.

35. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 74.

36. Ермолов А.П Багратиону П.И. 6 августа 1812 г.// ЧОИДР, 1861. Кн. 3, ч. V. С. 220-221.75 Бородино. С. 359.

37. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года. М., 1904. 4. 8. С. 109-110.

38. Вюртембергский Евг. Указ. соч. С. 50

39. Петров M.M. Указ. соч. С. 262-263.

40. Из «Походных записок артиллериста с 1812 по 1816 год» И.Т. Родожицкого // Бородино. С. 385.

41. Толь К.Ф. Указ. соч. С. 48-49.

42. Троицкий H.A. 1812. Великий год России. M., 1987. С. 134.

43. Покровский М.Н. Война 1812 года. М., 1934. С. 285.

44. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. С. 164.

45. Фельдмаршал Кутузов. С. 200.

46. Клаузевиц К. Указ.соч. С. 66.

47. Русский архив. 1887. № 2. С. 210.90 Бородино. С. 14.

48. О.П. Оденталь А.Я. Булгакову. 17 августа 1812 год// Русская старина. 1912. № 8. С. 166.

49. Тартаковский А.Г. Неразгаданный Барклай. С. 133.

50. Беннигсен Л.Л. Записки о войне с Наполеоном 1807 года. СПб., 1900. С. 152.

51. Колюбакин Б.Н. Указ. соч. // Труды ИРВИО. Т. V. Война 1812 г. Бородинская операция и Бородинское сражение. С. VII.

52. Из воспоминаний А.Б. Голицына // Бородино. С. 343.

53. Колюбакин Б.Н. Указ. соч. С. VI.

54. Давыдов Д.В. Военные записки. М., 1940. С. 199.

55. Тартаковский А.Г. Обманутый Герострат// Родина, 1992, № 6-7. С. 93.

56. Горностаев М.В. Указ. соч. С. 31-44.

57. Толстой Л.Н. Война и мир. Тт.З и 4. М., 1983. С. 182.

58. Клаузевиц К. Указ. соч. С.68.

59. Дневник Александра Чичерина. С.87.

60. Bulletin Officiels. P. 85-86.

61. Lejeune L.-F. Op. cit. P. 206.

62. Цит.: Попов А.И. Меж двух «вулканов». С. 139.

63. Из записок Вистицкого // Харкевич В.И. Указ. соч. Вып. 1. С. 186.

64. Беннигсен Л.Л. Указ. соч. С. 494.

65. Пеле Ж.Ж. Указ. соч. С. 64.

66. Липранди И.П. Бородинское сражение, заключение с некоторыми примечаниями на историю этой войны, сочиненную г.-м. Богдановичем //Указ. соч. С. 178.

67. Попов А.И. Бородинское сражение (боевые действия на северном фланге). Самара, 1995. С. 14.

68. Колюбакин Б.М. 1812 год. Бородинское сражение 26 августа // Русская старина. 1912. Кн.З. С. 262.

69. Кочетков А.Н. О некоторых ошибках. С. 40.

70. Троицкий H.A. 1812. С. 143.25 Там же. С. 138.

71. Беннигсен Л.Л. Указ. соч. С. 497.

72. Щербинин А.А. Указ. соч. С. 21-22.

73. Клаузевиц. Указ. соч. С. 68.

74. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 186.

75. Беннигсен Л.Л. Указ. соч. С. 494.

76. Сен-При Э.Ф. Указ. соч. С. 150.

77. Евг. Вюртембергский. Указ. соч. С. 48.

78. Щербинин A.A. Указ. соч. С. 17.

79. Паскевич И.Ф. Указ. соч. С. 101.50 Бородино. С. 338.

80. Богданов Д.И. «Бородино. Из войны 1812 года. Рассказ очевидца» // Бородино. С. 338.

81. Смирнов A.A. Артиллерия Шевардинского редута. С. 183.

82. РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а, св. 0, д. 1. Лл. 179-180.

83. Земцов В.Н. Указ. соч. С. 298-299.73 Там же. С. 379.74 Там же. С. 32.

84. Correspondance de Napoleon I. Paris, 1868. T. 24. P. 206-207.

85. Земцов В.Н. Указ. соч. С. 9.

86. Земцов В.Н. Великая армия. С. 327.

87. Евг. Вюртембергский. Указ. соч. С. 57.

88. Троицкий H.A. Указ. соч. С. 179.

89. Беннигсен Л.Л. Указ. соч. С. 497.

90. Барклай де Толли М.Б. «Изображение». С. 185.18 Бородино. С. 144-145.19 Там же. С. 148.

91. Из записок H.H. Раевского об Отечественной войне 1812 года // Бородино. С.380.

92. Bulletins Offiicielles. P. 89-90.23 Бородино. С. 101.26 Там же. С. 112.

93. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 187.

94. Паскевич И.Ф. Указ. соч. С. 101-102.32 Бородино. С. 161.

95. Сен-При Э.Ф. Указ. соч. С. 154.

96. Journal du capitaine François. Paris, 1904. T. 2. P. 789.

97. Ложье Ц. Дневник офицера Великой армии в 1812 году. М., 1912. С. 133.

98. Girod de l'Ain. Dix ans de mes souvenirs militaries // Bertin G. La campagne de 1812. P. 81.

99. Данилов Д.П. «Историческое сведение о Бородинском сражении» // Тихонов И.С. Об установлении автора воспоминаний.Тезисы научной конференции. Бородино 1992. С. 17.

100. Беннигсен Л.Л. Указ. соч. С .497.

101. Михайловский-Данилевский А.И. Записки. 1812 год//Исторический вестник. 1890. №10. С. 144.

102. Ларионов А.П. Указ.соч. С. 116-131.

103. Сепор Ф. Указ. соч. С. 29.

104. Сен-При Э.Ф. Указ соч. С. 154.

105. Из воспоминаний графа Воронцова // Харкевич В.И. Указ. соч. С. 202.50 Бородино. С. 379.51 Там же. С. 109-110.

106. Шарьер Ж.Л. Письмо. 27 сентября. Москва И Lettres interceptées. P. 38.

107. Воронцов M.C. Указ. соч. С. 202-203.

108. Test F.A. Op. cit. P. 668.

109. Ternaux-Compans. Op. cit. P. 185.

110. Воспоминания генерала Ж.М. Пернети о Бородинском сражении. С. 226.

111. Пеле. Указ. соч. С. 74 ;. Chambray G. Op. cit. V. 2. P. 62.

112. Рапорт маршала Нея герцога Эльхингенского. // Pieces officielles et bulletins de la Grand Armee. Anne 1812. (Extrait du Journal official). Paris, s.a. 1812. P. 325-327 .

113. Шарьер Ж.Л. Рапорт 57-го линейного полка // Temaux-Compans. Le general Compans. Paris, 1912. P. 347.

114. Троицкий H.A. Указ. соч. С. 152.

115. D'Anthouard. Notes et documents. // Carnet de la sabretache. 1906. №162. P. 341.

116. Записки генерала В.И. Левенштерна // Русская старина. 1900. Кн.З. С. 573-574.

117. Дурново Н.Д. Указ. соч. С. 107.

118. Замечания И.П .Липранди на «Описание Отечественной войны» // В.И .Харкевич. Указ. соч. С. 156.

119. Митаревский Н.Е. Указ. соч. С. 61.

120. Левенштерн В.И. Указ. соч. С. 574.

121. Граббе П.Х. 1812 год. С. 406.

122. Петров М.М. Указ. соч. С. 182.

123. Adam A. Aus dem Leben eines Schlachtenmalers. Stuttgart, 1886. S. 189.

124. Петров М.М. Указ. соч. С. 182-183.

125. Girod de l'Ain. Op.cit. Р. 249-250.

126. Пеле Ж. Указ. соч. С. 75-76.

127. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3561. Л л. 23-23 об.

128. Скугаревский А.П. Указ. соч. С. 45.

129. Капитонов А.П. Одна война четыре кампании // Родина. 2002, № 8. С. 70.

130. РГВИА. Ф. 29. Оп. 153в. Д. 126. Л. 244 об.-245 об.

131. Holzhausen Р. Die Deutschen in Rusland. <.> Berlin, 1912. S. 88-89.

132. Дневник поручика Фоссена // Русский архив. 1903. № 11. С. 470-471.

133. Васильев А. А. Французский офицер Гийом Боннэ. С. 67-68.

134. Глинка Ф.Н. Указ .соч. С. 81.

135. Фельдмаршал Кутузов. С. 83.

136. Очерк жизни и службы Е.А. Головина// Девятнадцатый век. Исторический сборник. Кн.1. М., 1872. С. 5.

137. Сепор Ф. Указ. соч. С. 41.

138. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 189.118 Бородино. С. 358.

139. Козен П.А. Воспоминания // Харкевич В.И. Указ. соч. С. 74.

140. Норов A.C. Воспоминания // Русский архив. С. 94.

141. Из записок H.H. Раевского об Отечественной войне 1812 года. С. 381.

142. Гельдорф. Указ. соч. С. 78.

143. Щербинин A.A. Указ. соч. С. 19.

144. Липранди И.П. Замечания на «Описания Отечественной войны 1812 года» Михайловского-Данилевского. С. 29.

145. Витмер А.Н. Указ. соч. С. 93.

146. Сен-При Э.Ф. Дневник .С. 155.

147. РГВИА. Ф. 846. Д. 3465. 4.2. Л. 333.

148. Там же. Ф. 103. Оп. 208а. Д. 4. 4. 1. Св. 0. Л. 85 об.

149. Скугаревский А.П. Указ. соч. С. 49-50.

150. Ермолов А.П. Указ. соч. С. 189.

151. Голицын Н.Б. Офицерские записки или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов. М., 1838. С. 4647.

152. Щербинин A.A. Указ. соч. С. 20-21.

153. Сепор Ф. Указ. соч. С. 31.

154. Левенштерн В.И. Указ. соч. С. 576-577.

155. РГВИА. Ф.103. Оп. 208а, Св.0, Д.16. Лл. 78об.-80.

156. Барклай де Толли М.Б. «Изображение». С. 185.

157. Тимофеев В.И. Из воспоминаний // Харкевич В.И. Указ. соч. Вып. 2. С. 87.

158. Норов A.C. Указ. соч. С. 356-357.

159. Цит. Попов А.И. Бородино. «Меж двух вулканов.». С. 14.

160. Friant. Op. cit. P. 234-235; Гурго полагал, что Фриан сразу же укрепился в деревне. См.: Gourgaud G. Op. cit. P. 224.

161. Roth von Schrecenstein M. Op. cit. P. 85-86.

162. Лейссер // Meerheim. Op. cit. S. 298.

163. Земцов В.Н. Великая армия. С. 253; Попов А.И. «Меж двух вулканов.». С. 23-48.

164. Сен-При Э.Ф. Указ. соч. С. 156.178 Рапорт Мюрата. Р. 128.

165. Глинка Ф.Н. Указ. соч. С. 113.

166. Павленко Н.Г. Некоторые вопросы Бородинского сражения. С. 34-35; Соколов Б. Стратегия и тактика Бородинского сражения. С. 62; Бескровный Л.Г. Бородинское сражение. С. 35-37; Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России. С. 151.

167. Маевский С.И. Указ. соч. С. 371.

168. Сен-При Э.Ф. Указ. соч. С. 154.

169. Щербинин A.A. Указ. соч. С. 16-17.191 Там же. С. 17.

170. Троицкий H.A. 1812. С. 166.

171. Левенштерн В.И. Указ. соч. С. 579-580.202 Бородино. С. 343.

172. Левенштерн В.И. Указ. соч. С. 578-579.

173. Шуберт Ф.Ф. Под двуглавым орлом // Сапожников А.И. «Бородинский футляр» генерала Ф.Ф. Шуберта. Бородино и наполеоновские войны. С. 85.

174. РапортМюрата. Р. 128; Bulletins. Р. 103.

175. Тарле Е.В. Бородино. С. 51.

176. Ложье Ц. Указ. соч. С. 147-148.

177. Коленкур А. де. Указ. соч. С. 128.

178. Bulletins Officiel. P. 80-84

179. Земцов В.Н. «Образ врага» в русской историографии Бородинского сражения: рождение традиции // Эпоха 1812 года. Труды Гос. истор. музея. Вып. 132. С. 255.225 Там же. С. 255.226 Там же. С. 257.

180. Кочетков A.H. Указ. соч. С. 41; Троицкий H.A. Указ. соч. С. 179.230 Троицкий H.A. Там же.

181. Чья победа? Материалы «Круглого стола» // «Родина». 1992, №6-7. С. 72-73.233 Бородино. С. 64.

182. Ивченко Л.Л. Боевые действия русских войск у деревни Семеновское // Отечественная война 1812 года. Материалы науч. конференции. Бородино, 1993. С. 26-34.

183. Жомини А. Очерки военного искусства. М., 1939. Т. 2. С. 18.

184. Горбунов A.B. Бородинское сражение в новейшей отечественной историографии (1989-1999 годы) // Воинский подвиг защитников отечества: традиции, преемственность, новации. Материалы межрегиональной науч.-практической конференции. Вологда. 2000. С. 140.

185. Земцов В.Н. Указ. соч. С. 347.

186. Воспоминания Воронцова М.С. Указ. соч. С. 168.

187. Барклай де Толли М.Б. Указ. соч. С. 184.

188. Воспоминания Вистицкого М.С. Указ. соч. С. 187.

189. Клаузевиц К. Указ. соч. С. 89.

190. РеИероП Р. Ор. ск. Т. 2. Р. 27.239 Пеле Ж. Указ. соч. С. 91.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ивченко, Лидия Леонидовна

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Ивченко, Лидия Леонидовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Бородинское сражение: историография, источники, проблемы исторической реконструкции"

Список научной литературыИвченко, Лидия Леонидовна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

Похожие темы диссертаций