автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Человек в историческом процессе древнего Китая VIII-III вв. до н.э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Человек в историческом процессе древнего Китая VIII-III вв. до н.э."

На правах рукописи

БЛИНОВАОльга Михайловна

ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ ДРЕВНЕГО КИТАЯ VIII - III. ВВ. ДО Н.Э.

Специальность: 07.00.03 - Всеобщая история. (Древний мир)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2004

Работа выполнена в отделе Китая Института Востоковедения РАН

Научный руководитель:

Научный консультант:

Кроль ЮЛ.

доктор исторических наук

Официальные оппоненты:

Лапина З.Г.

доктор исторических наук

Юркевнч А.Г.

кандидат исторических наук

Ведущая организация:

Институт Дальнего Востока РАН

Защита состоится «20 » февраля 2004 г. в._

часов

на заседании диссертационного совета по историческим наукам Д.002.042.03 в Институте Востоковедения РАН по адресу: Москва, ул. Рождественка, д12

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института Востоковедения РАН по адресу: Москва, ул. Рождественка, д. 12. Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

О.Е. Непомнин

© Институт Востоковедения РАН, 2003

2004-4 22798

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена в первую очередь тем обстоятельством, что отношение к тому, кто создает культуру и на кого она направлена, т.е. отношение к человеку как к общественному целому и как к индивидууму, остается одной из важнейших характеристик любой культурной целостности. В VIII-III вв. до н.э. (периоды Чунь-цю, Чжань-го и Цинь по традиционной хронологи) в Китае сложилось особое понимание значимости человека, его роли в социуме, космосе и историческом процессе, во многом определившее форму и содержание древнекитайской, и средневековой государственности, а также специфику китайской ментальности и общекультурного мировоззрения. Исследование процесса складывания в древнекитайской культуре концепции человека и его роли в историческом процессе с точки зрения современного понимания полицентричности древнего Китая, определения китайской культуры как конгломерата нескольких самобытных культур может открыть новые пути к выявлению фундаментальных характеристик тех культурокомплексов, которые составили основание общекитайской цивилизации.

Выбор хронологических рамок исследования связан в первую очередь с тем, что рассматриваемый исторический период объемлет самые продуктивные века китайской мысли, которые стали временем реального формирования единого Китая и завершились провозглашением первой централизованной империи. Именно в данный период сложились картина мира и ценностные установки, определившие лицо последующей китайской культуры.

Изученность проблемы. Проблеме человека в традиционной культуре Китая посвящен не один научный труд. В первую очередь следует назвать исследования древнекитайской концепции человека, предпринятые Д.Манро (Munro D.J. The concept of man in Early China. Stanford, 1969), В.А.Рубиным (Рубин В.А. Личность и власть в Древнем Китае. М., 1999) и сборник ИВ РАН «Проблема человека в традиционных китайских учениях» (М., 1983). Однако в большинстве работ анализу подвергается понимание человека собственно философской мыслью, при этом в минимальной степени привлека-

ются сопутствующие исторические реалии. Сопоставление круга философских идей с данными археологии в подобных исследованиях предлагается не часто. Одним из немногих удачных и весьма ярких исключений является труд Л.Е.Померанцевой, использовавшей материал трактата «Хуайнань цзы» . и ханьских рельефов. Такой подход позволяет сделать наглядными идеальные построения, привязывая их к реальной исторической, материальной почве.

В работе использован широкий спектр работ китайских археологов, в том числе последние публикации, связанные с новейшими археологическими открытиями. Среди аналитических трудов по проблемам древнейших основ китайской культуры VII—П тыс. до н.э. следует особо выделить исследования российских специалистов К.В.Васильева, Л.СВасильева, МВ.Крюкова, С.И.Кучеры, Д.Г.Деопика, С.В.Алкина. Археологические открытия: последних лет позволили, наконец, выпустить первый том Кембриджской истории Китая (The Cambridge History of Ancient China. From the Origins of Civilization to 221 B.C. / Ed. MLoewe, E.L. Shaughnessy. New York: Cambridge University Press, 1999); представленный в ней фактический материал и аналитические разработки также стали важным объектом анализа в данной диссертационной работы. Из трудов западных специалистов особое значение для данного исследования имеют работы E.Childs-Johnson, R.L.Thorp Р.В.ЕЬгеу и Liu Kwang-ching, Li Chi, AJorsyth, R.W.Bagley, из трудов китайских ученых — монографии и статьи Фань Вэнь-ланя, Ху Сяо-хуй, Линь Дун-хуа, Чжоу Ина, Чэнь Вэня, Чжао Дянь-цзэна, Цюй Сяо-цяна, Чэнь Дэ-ань и др.

В понимании идей основных мыслителей периода Чжань-го автор данной работы во многом принимает трактовку В.А.Рубина. Однако понимание В.А. Рубиным циньской идеологии представляется слишком односторонним и автор полностью разделяет мнение Л.СПереломова о прогрессивной значимости легистов и империи Цинь для дальнейшего развития Китая. В определение сущности И' особенностей, даосизма автор, помимо- трудов В.А.Рубина, опирается на разработки таких специалистов, как В.В.Малявин, Е.А.Торчинов, Л.Д.Познеева, ГАЛкаченко, MBuber, J.Legge, A.C.Graham, MPalmer, B.Watson, R.G.Hendricks, Chan Wing-tsit, H.Maspero, Fung Yu-lan, Wu Kuangming и др. В трактовке конфуцианского гуманизма мы в целом согласны с В.А.Рубиным и А.И.Кобзевым.

Для интерпретации зооморфных и антропоморфных-изображений периода Чжань-го, помимо источников, использовано собрание китайских мифов Юань Кэ, а также работы Б.Л.Рифтина и Э.МЛншиной.

Значительное число исследований посвящено истории и особенностям культуры царства Чу. В диссертации последовательно отстаивается особая значимость чуского субстрата для формирования культуры объединенного Китая. Направленное исследование царства Чу началось около полувека и результатом его стало понимание Чу как особого явления, давшего уникаль-

ные философские и художественные плоды, проросшие в культуре ханьского, а затем средневекового Китая. Это стало особенно актуальным в последние десятилетия, после уникальных археологических находок провинций Хубэй, Хунань и Чжэцзян. В качестве промежуточного итога; в 2001 г. Тайбейским историческим музеем была организована грандиозная выставка всех археологических находок Чу, которая ясно показала, что предметы и тексты, найденные в чуских захоронениях принципиально разнятся с их ровесниками из других областей, где подобные находки возникали на 100-200 лет позже и явно под влиянием Чу.

Раскопками и изучением чуских лаковых изделий долгое время занимался Шан Чэн-цзо, составивший их подробное описание. Анализ и атрибуция первых шелковых картин содержатся в статье диссертанта «Культурный феномен древнего Чу. Истоки китайской живописи».

На сегодняшний день мы имеем обширнейшую библиотеку чуских текстов на бамбуковых пластинках VII-Ш в. до н.э. В Чу были также найдены и наиболее ранние эпиграфические памятники, выполненные на шелке. По наблюдениям К.В .Васильева, тексты неритуального характера, которых не было на всей остальной территории Китая, среди.чуских находок, наоборот, преобладали, а, как было отмечено А.М.Карапетянцем, «стилизованные иероглифы орнаментального характера появляются около V в. до н.э. на оружии и бронзовой утвари исключительно на территории Южного Китая». Традицию исследования эпиграфики Чу и особого начертания чуских иероглифов начал Чжан Чжэн-мин, продолжил Жао Цзун-и; на материале находок Цзэн (Суй-сянь), Цзы-дань-ку (Чанша) и Шуй-ху-цзи (Юнь-мэн) и Чжан Шоу-чжун (Бао-шань). Однако за прошедшие десять лет материал несметно пополнился.

Большинство исследований чуской культуры посвящено поэтическому корпусу «чуские строфы» и даосизму. Что касается Чу цы,- то в настоящее время на русском языке не существует его научного перевода и исследования. Частично этим занимался А.МАлексеев, И.С.Лисевич и М.Е.Кравцова. На английский язык этот свод.переводил A.C.Graham, современное китайское исследование с переводом принадлежит Чэнь Цзэ-чжэню, Ду Юэ-цуню и Фань Лн-юну. Что касается даосизма, то, изучая «Лао цзы», «Чжуан цзы» и «Чу цы», в силу всекитайского резонанса этих памятников и их сверхзначимости для всей китайской традиции, исследователи поначалу упускали или не акцентировали их «варварские» чуские корни. Однако последние десятилетия культура Чу приобретает все больший резонанс. Тексты «Лао цзы из чуских захоронений буквально произвели переворот в изучении даосизма.

Происхождение и этническая идентификация государства Чу до настоящего времени остается загадкой. Высказываются предположения и сугубо почвенного зарождения, и продолжения более древней, нежели чжоуская, иньской культуры, и самых замысловатых внешних влияний и вливаний. Так, например, Л.С.Васильев находит здесь признаки зороастризма. По мнению

з

Анри Масперо, в период Чжань-го своеобразным каналом для внешних сношений был в первую очередь именно юг, причем не только область Сычуани, но и юго-восточное побережье. Поэтому порой изначально западные и даже северные идеи и умения воспринимались китайцами центральных областей как южные и восточные. Чусцы ведут свою генеалогию от небесно титулованного в иньской терминологии первопредка (ди, ср. шан-ди.— О.Г.) Чжу-ань-сюя (легендарные даты правления 2514—2437), якобы жившего во времена, соответствующие располагавшейся на территории Хубэй культуры Ши-цзя-хэ (Лун-шань). С.И.Кучера в качестве предтечи Чу так и называет последовательно сменявшие друг друга культуры Цюй-цзя-лин и Хубэйский Лун-шань. Эту историческую линию: Цюй-цзя-лин—Ши-цзя-хэ—Чу подробно разработал китайский археолог профессор Пекинского университета Янь Вэнь-мин. Однако такой подход полностью отрицает историк Чжан Чжэн-мин, считающий, что чуская культура, а точнее, — конгломерат Чу, Шу, Ба, У и Юэ — это результат преломления Чжоу народностью мяо. Другой китайский ученый, Люй Юй-дун, наоборот, считает что явлением, проточуской культуры было чжоуское государство Го (VIII—V вв. до н.э.), располагавшееся на юге провинции Хэнань и, так же, как и Чжан Чжэн-мин, рассматривает Чу как модификацию культуры Чжоу. Впрочем, Чу старше и значительнее Го, и скорее оно могло повлиять на мелкое Го, нежели наоборот. В русской синологии в исследовании М.В. Крюкова, М.В.Софронова и Н.Н.Чебоксарова принято мнение, что культура Чу-го развивалась на местной локальной этнической основе, которая, считается «некитайской». Но реально генетическое происхождение чуского этноса до сих пор не выяснено, и это является одной из важнейших целей данной работы.

За последние годы в Китае вышло несколько специальных монографий, посвященных истокам и анализу чуской культуры, а также ее влиянию на дальнейшее развитие всего Китая. Автором первой является историк и культуролог Чжан Чжэн-мин, а второй — Цай Цзин-цюань.

В отношении культуры Цинь работа в целом основана на концепциях Л.С.Переломова и В.А.Рубина, однако привечен богатый и разнохарактерный дополнительный материал и исследование источников. В первую очередь важнейшими источниками для исследования генезиса Цинь являются археологические находки Сань-син-дуй и Юй-го.

Сенсационному открытию Сань-син-дуй, посвящено не одно издание в Китае и США, однако оно пока реально еще не вошло в сферу изучения русской синологии. Последние годы вопросами происхождения Сань-син-дуй занимались Ли Шао-мин, Линь Сян, Чжао Дянь-цзэн, Цюй Сяо-цян, Чэнь Дэ-ань и Bagley ЯЖ Не столь грандиозная находка царства Юй прошла менее заметно, однако, для понимания истоков Цинь ее значение колоссально.

Методика анализа циньских воинов была заимствована в японском исследовании ханьской антропоморфной скульптуры: Нагахиро Т. Кандай газо но кенкюй (Изобразительное искусство эпохи Хань). Токио, 1965.

Объектом предлагаемого исследования является вклад «трех китов» китайской цивилизации — культурных и политических образований Чжоу, Цинь и Чу — в развитие исторического процесса в Китае.

В качестве предмета исследования избран вопрос об отношении к человеку и его роли в историческом процессе в идеологиях и общекультурных мировоззренческих комплексах Чжоу, Цинь и Чу.

Цели и задачи исследования; Целью исследования является выявление генетических основ культурокомплексов Чжоу, Цинъ и Чу и определение принципиальных особенностей их исторического потенциала. Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

1. Посредством изучения археологических находок широкого спектра выявить типологию и назначение древних антропоморфных изображений, принципиально разграничив понятия антропоморфной божественной маски и человеческой фигуры (даже сакрального назначения).

2. По историческим данным, философским текстам и антропоморфным изображениям УШ—Ш вв. до н.э. проследить тенденции в развитии понимания значимости человека и его поступков.

-3. По письменным источникам и археологическим данным исследовать различия в отношении к смерти единичного человека, а также в погребальных обрядах в культурах Чжоу, Цинь и Чу, определить преемственность такого рода обрядов и ее влияние на дальнейшее развития традиции.

4. Проследить истоки идеи сверхличности, явственно проявившейся в культе императора Цинь.

Основные источники. В предлагаемой работе в основном использованы три типа исторических источников: археологические, эпиграфические, а также памятники древнекитайской литературной традиции в дошедших до наших дней версиях. Что касается археологии, то, учитывая неоднородность древних культур территории Китая, для поиска возможных предтеч Чжоу, Цинь и Чу при отборе археологических данных значение имеет не только временной, но и территориальный подход. Так, признанный очаг крупнейшей неолитической культуры Ян-шао — Бань-по — расположен в циньских областях, а культуры Цюй-цзя-лин, Ши-цзя-хэ и отчасти Лян-чжу — на территории Чу. Особый интерес для понимания китайских истоков также представляет археологические данные о двигавшейся с севера на юг культуре Хун-шань. Для осмысления истоков культуры Чжоу и царств Чу и Цинь были привлечены данные шан-иньской археологии, в частности раскопки шанских городищ на территории царства Чу. Особым, еще не достаточно исследованным источником являются также археологические данные о культуре Сань-син-дуй, рассмотренная в работе как связующее звено между Инь и Цинь.

Археология периода Чжоу разделена в работе по территориальному принципу на три участка: центральный, соответствующий ареалу Чжоу, южный, соответствующий Чу, и западный — Цинь. Особо подробно рассмотрены основные памятники Чу и гробница Цинь Ши-хуан-ди. Как связующее

звено между циньскими находками и Сань-син-дуй рассматривается погребение западного царства Юй. Дополнительно в работе привлечены археологические данные о захоронениях северных варваров-Эм, имевших государство Чжун-шань (414—296 гг. до н.э.), предположительно воспринявших некоторое влияние от Чу и отчасти повлиявших на Цинь.

В качестве примеров продолжения традиций Чу и Цинь в период империи Хань привлечены находки в раскрпах Ма-ван-дуй и Ян-цзя-вань, а также кургана Ян-лин императора Цзин-ди (156—141 гг. до н.э.).

Использованные в работе литературные источники представлены как аутентичными синхронными сочинениями, так и более поздними нарративными источниками. Решение поставленных задач потребовало привлечения широкого круга древнекитайских сочинений. Применение индексов и компьютерной обработки материала позволило вычленить из множества объемных трактатов фрагменты, непосредственно относящиеся к исследуемой теме, и получить максимально полную картину по интересующим диссертанта вопросам.

Среди литературных источников впервые в русской синологии были учтены и широко использованы «Писания Чжоу», «Мемориальная надпись на золотых (металлических) варварах - ди» Ли Сы, «Сообщения школы Конфуция» и «Ода двум престолам» Чжан Хэна.

Также- широко использовались следующие тексты: «Канон стихов»; «Канон Писаний»; «Сообщения царств»; «Бамбуковые планки Сражающихся царств»; «Комментарий Цзо [к летописи „Чунь цю"]; «Исторические записки» Сыма Цянем; «Лунь юй»; «Мэн цзы»; «Сюнь цзы» «Записки о благопристойности» «Благопристойность в правилах образцового поведения»; «Мо цзы»; «Канон Пути и благодати»; «Чжуан цзы»; «Ле цзы»; «Чуские строфы»; «Книга правителя [области] Шан»; «Хань Фэй цзы»; «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]».

Кроме того, были привлечены соответствующие фрагменты из «Чжоу-ских перемен», «Сада сказаний», «Писаний Хань», «Записок о поколениях императоров и царей» Хуан-фу, «Чжоуской благопристойности», «Хуайнань цзы», «Канона гор и морей», «Канона вод».

При описании иньской культуры Ань-яна (иньской столицы Бо) использованы данные о периоде правления царя У-дина из «Ши цзи» и «Ди ван ши цзи» и раскопок гробницы супруги У-дина Фу Хао. Описание культуры Чжоу строится на сопоставлении характера «Чжоуских перемен», ритуальных бронзовых сосудов, позднечжоуско-ханьских описаний погребальных обрядов, поэзии «Ши цзина», данных исторических трактатов «Чжоу шу», «Го юй», «Цзо чжуань», «Ши цзи» и конфуцианских источников «Лунь юй», «Мэн цзы», «Сюнь цзы» и «Кун-цзы цзя юй».

Методы и принципы исследования. В работе применен метод сравнительного анализа данных археологии, синхронных исторических свидетельств, письменных источников разной направленности и нарративных ис-

б

торических источников, преимущественно Ханьского времени. При исследовании изображений человека использован принцип разделения их на изображения масок как потустороннего лика и фигур с элементами жанровой или типологической конкретизации живого человека.

В исследовании письменных памятников автор придерживалась метода выявления ключевых терминов по проблемам исследования и компьютерной индексации корпуса древних текстов. В соответствии с целью и задачами исследования был выделен ряд категорий ключевых терминов.

Новизна исследования. Принципиальную новизну подхода к выделению основных культурокомплексов на территории Китая в I тыс. до н.э. обусловливает то обстоятельство, что они рассматриваются как самостоятельные факторы одного порядка, влияние которых на последующую китайскую культуру вполне сопоставимо по значимости, без принятого в китайской исторической науке подчеркивания примата Чжоу. Поставлен также вопрос об отсутствии прямой преемственности культуры Чжоу по отношению к Шал.

В работе обосновывается расширение хронологических рамок истории Чу по сравнению с общепринятыми, а также значимость южного ареала для развития китайской цивилизации не только в период Чжань-го, но и на протяжении всей древности, начиная с эпохи неолита. Кроме того, в работе впервые проделал подробный исторический и иконологический анализ чело. веческих изображений из гробниц Чу.

В работе представлена концепция преемственности культуры Цинь как наследия Шан-Инь, впервые подробно проанализирована титулатура Цинь Ши-хуан-ди - правителя первой в Китае централизованной империи, предложено историческое истолкование несохранившегося памятника Цинь— так называемых двенадцати золотых варваров-ди.

Помимо того, в научный оборот русской синологии введены такие источники, как «Чжоу шу», «Цзинь ди мин», «Кун-цзы цзя юй», «Шо юань» и «Эр цзин фу». В работе впервые на русском языке предложено описание археологических памятников Ши-цзя-хэ и Юй-го, рассматриваемых как предтечи культур Чу и Цинь.

Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования позволяют наметить новые направления и принципы изучения древнекитайской культуры, понимаемой как конгломерат разнородных культуроком-плексов. Материалы и выводы данной работы могут быть использованы при подготовке учебных курсов по истории китайской культуры, в том числе по проблемам культур Чу и Цинь. '

Апробация работы. Основные положения работы были представлены и обсуждены на научных конференциях ИВ РАН и ИДВ РАН. По теме исследования опубликовано десять научных статей общим объемом 7,3 ал. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании Отдела Китая Института востоковедения РАН 1 декабря 2003 г.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация строится по проблемно-хронологичскому принципу и состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии.

Во Введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, хронологические рамки исследования; формулируются цели, задачи и методологические принципы исследования; дается характеристика источников; раскрывается степень разработанности данной темы в отечественной и зарубежной литературе; определяется принципиальная новизна подхода автора к разработке данной темы.

Первая глава — «Особенности ранних антропоморфных изображений на археологических памятниках V—II тыс. до н.э. Формирование двух типов изображений: маска и фигура и их связь с двумя историческими типами китайских культур» - посвящена поиску древнейших истоков культур древнекитайских царств I тыс. до н.э. Глава разделена на два параграфа: «Памятники доисторической эры» и «Памятники первой исторической династии (П тыс до н.э.)»- В ней кратко на археологических памятниках показывается преемственность развития южного Китая.от неолита Цюй-цзя-лин до энеолита южной модификации Лун-шань — Ши-цзя-хэ и далее через южно-шанскую культуру царства Цзин к Чу. При этом в хубэй-ском Цюй-цзя-лине и Лун-шане обнаруживаются формы, аналогичные чус-ким I тыс. до н.э. Наглядно демонстрируется особое значение южного Лун-шаня и Лян-чжу для формирования культуры первого государственного образования Шан. Параллельно южной линии показан иной характер культуры западного неолита Бань-по Ян-шао с территории Цинь. Имеющийся археологический материал по китайскому неолиту и ранней бронзе позволяет заключить, что наиболее явственно «шанский генетический код» ощущается в южных культурах Лян-чжу и хубэйском Лун-шане, постепенно распространившимся и на область Хэнань. Именно из этих двух культур пришел образ «божественного лица», широко известный по шанским маскам. Маски ху-бэйского Лун-шаня и Лян-чжу, как и в Шан, сильно стилизованы и покрыты условной гравировкой (особенно в Лян-чжу). В I тыс. до н.э. образ «божественного лица» исчезнет из культурной парадигмы, а на рубеже новой эры начнет формироваться концепция государственного «лица».

Раскопки лун-шаньских и шан-иньских гробниц позволили отчасти реконструировать древнейший погребальный ритуал Лун-шань и Шан-Инь. Точно установлено, что он сопровождался человеческими жертвами. Не исключено, что ритуал умерщвления жертв посредством отрубания голов (лица) и культ человеческого лица (масок) — явления, взаимосвязанные в культуре Шан. Так, именно изображение лица присутствовало на специальных топорах для отрубания голов жертвам.

Особым явлением древности следует считать позднешанскую культуру Сань-син-дуй, располагавшуюся на территории древнего царства Шу (со-

временная пров. Сычуань). Сычуань частично входила в состав царства Чу, которое вело постоянную борьбу за эту область с царством Цинь. Поэтому именно в культурах Чу и Цинь следует искать признаки преемственности от Сань-син-дуй.

Вторая глава - «Человек и его души в чжоуских погребальных ритуалах X—III вв. до н.э.» - полностью посвящена пониманию человеческого существа в Чжоу. В отличие от Инь, археологические памятники которого с разных территорий типологически сходны, Чжоу не было таким, даже относительно, монокультурным явлением. В те времена ярко заявляли о себе разнообразные (в том числе и пост-иньские) этнокультурные образования, превращая Поднебесную в «котел» идей, верований и традиций. В данной главе речь идет о предметах из центрального чжоуского ареала. Судя по ним, мировоззрению Чжоу не свойственен антропоморфизм и пластический фигура-тив. Однако в чжоуской культуре формируется идея мировой триады: Небо, Земля, Человек. Таким образом, людское сообщество по значимости встает в один уровень со Всевышним Небом и силами Земли, т.е. утверждается исключительная ценность человека как такового. Эти процессы сопутствовали идеализации древности и культу предков, который имел свою «антифигуративную» специфику и оказывался вне идей индивидуализации персонажей, поскольку в идее предка совмещались все умершие представители рода.

В погребальном ритуале Чжоу ценность потомственной преемственности закреплялась до такой степени, что не имеющие продолжателей своего тела не имели права на полноценное поминовение с жертвенными дарами, поскольку не имели потомственного тела, куда бы могла войти их душа во время ритуала. Такие потомственные тела, живые «трупы» (ши), были временными пристанищами умершего и олицетворяли понятие преемственности от первопредка до последнего потомка. Они мыслились естественной природной копией умерших, поколение за поколением рождающейся изнутри — из семьи, из биологического продолжения человека, а не извне, как пластическое или графическое изображение облика конкретного покойного. Эти наместники мертвых провожали духи-шэиь умерших и помогали им воссоединиться с духом первопредка — лин. В дальнейшем вместилищем души покойного, объектом поклонения становилась деревяшгая или глиняная табличка лин с записанным на ней посмертным именем или усопшего. Идентичность родовой души лин is. ее иероглифического воплощения зафиксирована уже в том, что дух и табличка с именем духа называются одинаково.

Поскольку «дух — это не человек», чжоуское учение — конфуцианство — боролось с использованием в погребениях утвари, пригодной для живых, и человеческих изображений, поскольку они считались аналогами живых жертв. Тема борьбы с ритуалом сопогребения, начатая чжоускими традициями и конфуцианскими учителями, оставалась актуальной и в период Хань, поскольку исходно иньский ритуал человеческих жертвоприношений

продолжал существовать в различных областях Поднебесной. Что же касается замещения живых жертв деревянными, то, согласно археологическим раскопкам, это было принято почти исключительно в ареале южного царства Чу, а, начиная с Хань, стало повсеместной нормой. Таким образом, когда империя Хань «восстанавливала» чжоуский погребальный ритуал, то реально она восстанавливала ритуал Чу.

В третьей главе - «Основные тенденции исторических процессов и идейных течений VIII—III вв. до н.э. Первые записи исторических событий и людских деяний» - показано разнообразие идейных веяний периодов Чунь-цю и Чжань-го, общий процесс рационализации и гуманизации культур, выделения человека как единичной персоны, ответственной за собственную жизнь. Тогда же появились и первые исторические книги, повествующие о конкретных людях и их деяниях. Были сформулированы две «революционных» для эпохи Чжоу идеи: отрицание святости небесного правления и скептическое отношение к идее предопределенности жизненных событий. Первая идея стала базовой для учения легистов, которые объявили основой власти созданные людьми и обнародованные законы, в которые можно вносить изменения, если того требует ситуация. Вторую идею наиболее последовательно выразил философ Мо Ди. И легизм, и моизм прошли через области центральных городов-государств Чжоу, Чу и Цинь.

В большинстве учений философов Сражающихся царств на первый план выходили проблемы обществешюго устройства, социальных взаимоотношений, жизненных основ и значимости позитивной деятельности каждого человека. Предпочтительную цешюсть человека по сравнению с другими живыми существами утверждало и конфуцианство. Среди учений I тыс. до н.э. оно наиболее полно соответствовало исходной чжоуской традиции и подытоживало ее. Конфуций последовательно отстаивал чжоуский традиционализм, следование обычаям, принятым во времена Вэнь-вана и У-вана. Видимо, во многом именно благодаря конфуцианству, древние пласты чжоуской культуры отчасти сохранились и в более поздние времена.

Особым, «асоциальным» учением, с элементами мистицизма и индивидуализма, оказывается чуский даосизм. Ранний даосизм представляется учением, ищущим бытийных тайн и всецело обращенным к внутренним переживаниям рожденных и смертных. В даосизме впервые четко формулируется понятие «я», как нечто особенное, отличное от других, и утверждается праведность жизни для себя вне социальных долженствований. Переживание «я» неразрывно связано с переживанием своей временности. Именно в даосизме ярко проявлены два параллельных поиска души, не способной забыть о смертности: поиск долголетия, развившийся впоследствии в разработку мистических и алхимических практик достижения бессмертия, и поэтизация смерти. Индивидуалистическая составляющая даосизма обусловила психологию, порождающую желание запечатлевать уникальные, молниеносно исчезающие «я». Именно в даосском трактате «Чжуан цзы» впервые в китай-

ской литературе описывается индивидуальная личность «художника», а также содержится первое упоминание о технике узнавания по внешнему облику внутреннего содержания и судьбы. Идея исчезновения, молниеносности смен концентрируется в обостренное ощущение времени. Это рождает знаменитую «поэтику странствий», вольных скитаний и отсутствия места, куда бы можно было вернуться.

Даосское осмысление смертности привело к формулированию идеи сверхличности, способной быть вне жизни и смерти, вне бытийных веселий и скорбей. О таких уникальных сверхлюдях немало сказано у Чжуан-цзы и создано несколько специальных терминов, демонстрирующих ступени достижения совсршенномудрия.

Анализ даосских идей подводит к четвертой главе - «Древнее государство Чу», где на основании исторического, археологического, эпиграфического и литературного материала дается подробный анализ генезиса феномена Чу, истории его развития и роли в истории Китая.

Именно на территории Чу найдены первые книги в виде собрапия бамбуковых пластинок. Более поздние циньские и ханьские книги продолжали следовать чуской стилистике. В Чу были также найдены наиболее ранние эпиграфические памятники, выполненные на шелке, впервые появились тексты бытового характера, а также первые стилизованные начертания иероглифов — прообраз одного из наиболее рафинированных китайских искусств — каллиграфии. Исключительными являются и нумизматические находки периода Чжань-го на территории Чу. Именно в чуских находках после Сань-син-дуй есть предметы, изготовленные в технике золотого литья. В Чу была распространена резьба по дереву — довольно редкая техника для древнего Китая. Чуские деревянные предметы нередко покрывает лаковая живопись, техника которой также является чуским открытием. Кроме того, там сохранились наиболее ранние расписные и вышитые шелковые ткани, а также первые живописные картины, выполненные на шелковых полотнищах.

В Чу возник даосизм и альтернативный чжоускому «Ши цзину» поэтический свод «Чуские строфы» («Чу цы»), принцигшальная особенность которого заключается в том, что входящие в него произведения являются авторскими. Таким образом, и на этом примере можно видеть индивидуальное начало в искусстве, которое еще не было свойственно другим областям Китая. Цюй Юань (340—278 гг. до н.э.) в китайской традиции считается первым поэтом и почти обожествлен. Ханьская поэзия выбрала себе в качестве эталона именно «Чу цы». Там присутствует та же поэтика скитаний и дальних странствий, что и в даосских текстах, что заставляет предположить не конкретно даосское, но общечуское происхождение этого мотива. Это подтверждает и динамичный стиль чуских бронзовых рельефов, лаковой и шелковой живописи, что затем стал характерной особенностью стилистики Хань. И, наконец, именно на в чуских рельефах и рисунках вопреки чжоускому аб-

страктному мировоззрению возникло фигурное искусство, в том числе жанрового характера, которое затем восторжествовало в империи Хань.

В настоящее время уже не требует доказательств утверждение, что в Чу родись даосизм, а также художественные формы и стили Ханьской эпохи. Однако проделанный анализ показывает, что этим чуский вклад не ограничивается. Именно там был создан принятый в Хань и позже «чжоуский» погребальный ритуал. В Чу мы находим первые упоминания о гаданиях по человеческому телу. Именно в Чу появились первые исторические сочинения («Бамбуковые анналы»). Более того, такое чжоуское явление, как конфуцианская этика, мы тоже находим в чуской эпиграфике VII—V вв. до н.э. Восторжествовавшие в царстве Цинь легистские реформы также до того проводились У Ци (?—381 гг. до н.э.) в Чу. Легизм не был исходно чуским учением, до того он уже возник в Ци, затем прижился Цинь, а в Чу явился всего лишь эпизодом. Но восторжествовавшая в циньской империи идея сверхличности родилась именно в Чу из даосского понимания идеального существования вне рождений и смертей.

Пятая глава - «Древнее государство Цинь. Формирование имперской идеологии и создание империи» - посвящена высшей точке развития древ-негр Китая — империи Цинь — и ее истокам.

Самой значительной археологической находкой на территории царства Цинь ранне-чжоуского времени является город-государство Юй, памятники которого близки по форме и содержанию к иньским находкам и Сань-син-- дуй. Знаменитую могилу Юй-бо можно считать зачином материальной культуры царства Цинь и связующим звеном между Цинь и иньской древностью.

К периоду Чжань-го, ко временам зрелой культуры Цинь, относится созданный там блистательный письменный памятник — «Шан цзюнь шу», в котором создана программная идеология, последовательно проводимая в Цинь и приведшая ее к созданию первого общекитайского централизованного государства. Китайская государственность, начиная с эпохи Хань, строилась (или по крайней мере провозглашала себя строящейся) на основах конфуцианства, переработанного в официальную идеологию. Однако первая империя Цинь, наоборот, уничтожала конфуцианцев и сжигала их книги, а в качестве своей идеологии провозгласила основанное на «Шан цзюнь шу» учение «школы закона» (фа цзя), или легизм. Легизм сформировался в эпоху борьбы семи сильнейших царств за господство над Поднебесной и стал политическим учением, направленным именно на эту конкретную цель.

Провозглашая абсолют небожественного закона, легизм отрицал автономность и значимость осененной Небом личности правителя. Место личности занял стоящий на твердыне закона правительственный пост, само положение, безотносительно качеств личности того, кто его занимает. Сын Неба объявлялся не сверхличностью, но сверхпостом (Хань Фэй-цзы). Именно это антииндивидуалистическое учение помогло первой сверхличности в истории Китая — циньскому вану И Чжэну провозгласить себя Ши-хуан-ди - Пер-

вым (ши) Владыкой Вселенной (хуан) Императором-первопредком (ди) — Божественной ипостасью. Используя легистские принципы, Ши-хуан-ди прибавил к ним сияние своей устрашающей сверхличности. Это явилось результатом сочетания легизма с даосскими идеями сверхличности, которая пребывает вне жизни и смерти.

В дальнейшем идеология империи Хань приучила правителей к большей «скромности» - император объявлялся всего лишь стоящим на плечах премудрых праотцев, продолжателем традиций древности. А не зависящий ни от кого и не скрывающийся за почтенными авторитетами Цинь Ши-хуан-ди прижизненно объявил себя не человеком, а божеством. Он легко отказался от чжоуского титула ван, указующего на конфуцианские добродетели, а в благодати приравнял Небу и Земле. Согласно зафиксированной в «Ли цзи» и «Чжоу шу» семантике хуан и ди, перевод титулатуры Цинь Ши-хуан-ди может звучать так: Первейший Досточтимый Мироустроитель, Правитель, Равный Небу и Земле.

Чтобы утвердить легистский принцип единоначалия и единомыслия, решено было разделаться с прошлым и сжечь все чжоуские летописи. В преддверии создания империи в качестве основания циньской идеологии был создан энциклопедический памятник «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]». С одной стороны, его название подчёркивает, что создается новая летопись времён, упраздняющая все предыдущие «Вёсны и осени», и в первую очередь чжоуские. Но с другой стороны, сама значимость книги — письменного, знакового (вэнь), культурного объекта — как государственного символа свидетельствует о чжоуском влиянии, впрочем, может и чуском, поскольку археологии пока известны исключительно чуские книги.

Кроме того, Великий объединитель претендовал на вневремешюсть своего Поста и своей Ипостаси.. Богоравная Личность, покорив пространство Поднебесной, должна была покорить и время. Ханьская идеология в дальнейшем разрешила этот вопрос, сформулировав идею наследной преемственности, когда потомки объявлялись не самостоятельными телесными личностями, но продолжателями тела родоначальника правящего дома. Однако в Цинь самой важной государственной задачей стал поиск бессмертия. И тут опять на помощь прагматическому легизму пришла культура царства Чу.

Воинственность Цинь отчасти оказалась направлешюй не только против соседей-конкурентов, но и против духов, мифических персонажей и самой идеи человеческой зависимости от высших сил. Не случайно главным памятником искусства империи Цинь стали не изображения божеств, а многоликая армия Императора. Гробница Цинь Ши-хуан-ди следует традиции ранних циньских гробниц, в частности знаменитого кургана Му-гуна. Их предшественниками являются погребения Юй-го, Сань-син-дуй и Инь. Подробный анализ памятников и текстов привел к выводу о том, что, царство Цинь являлось наиболее последовательным преемником иньской древности. Отрицание Чжоу и опора на Инь прослеживается в программных утвержде-

ниях и деяниях Первого Императора. Циньское сопогребение подданных, величие захоронений и антропоморфная скульптура не были принципиально новыми явлениями в китайской культуре. Они противоречили культуре Чжоу, но были свойственны предшествующей Чжоу культуре Шан-Инь. Находки Сань-син-дуй, города-государства Юй, образы царства Чу и империи Цинь отчасти намечают линии дальнейших исходов Инь, которые, видимо, не кончились описанными в истории восьмью переселениями.

Если в Чжоу священным вместилищем духа почиталось посмертное имя, то Циньский император упразднил практику их присвоения и по-иньски увековечивал тело, питая его многочисленными жертвами. Однако, в его знаменитой гробнице циньские обычаи совмещены с чускими. Поэтому там были и сопогребенные (жены и наложницы, евнухи и дворцовая прислуга, а также строители усыпальницы), о чем ясно сказано у Сыма Цяня, и их пластические подобия — в виде знаменитой глиняной армии.

Примечательно, что глиняных воинов по строению черепов можно разделить на несколько групп, и различия между ними соответствуют этническим различиям народов, населявших или окружавших в достаточно широком радиусе китайские земли. Разнообразие лиц у статуй объяснимо глобальными целями создания подобия воинства всей Поднебесной, стоящего на страже у престола владыки. Тот факт, что «представители» керамического войска—принадлежат разным этническим группам, неплохо объясняется циньской (а впоследствии и ханьской) идеей объединения всех народов Поднебесной под единой властью Сына Неба.

Однако сверх-монументализм Цинь был именно высшей точкой развития древности и не закрепился в ханьской традиции, которая, как ясно демонстрируют памятники, предпочла более умеренные чуские пластические формы и размеры. Циньская скульптура оказалась явлением почти единичным. Конечно, повторы были и позже, но они не были столь грандиозны.

В Заключении подведены итоги и сформулированы общие выводы. Анализ китайской древности показал, как возможность наметить генетические корни государств Цинь и Чу, начиная с эпохи позднего неолита, так и сложность понимания истоков Чжоу. И Чу, и Цинь в разной степени являются продолжателями иньских традиций. В свою очередь, государственное образование Шан-Инь, вероятно, сформировалось на базе южной модификации культуры Лун-шань, вобравшей в себя элементы южных этнокультурных образований Цюй-цзя-лин и Лян-чжу, а также, отчасти, северной Хун-шань. Отличительным явлением для Лун-шань и Шан-Инь был погребальный ритуал с усекновением голов сопогребенным человеческим жертвам. Этот обычай, вероятно, связан с наиболее частым изобразительным мотивом антропоморфного или зооморфного лица-маски. Связь этих ликов с погребальным ритуалом явствует из их обязательного присутствия на топорах для отрубания голов жертвам.

В период Шан—Инь оставались значимыми южные культурные центры, в частности, располагавшееся на территории Хубэя царство Цзин, бывшее в союзе с размещавшимся на территории современной пров. Сычуань царством Шу. Сычуаньские раскопки памятников иньского времени открыли древнюю культуру Шу, имевшую как общие иньские, так и самобытные черты.

Относительная преемственность исторически последовательного перехода от Лун-шань и Инь представляется продолженной переходом к государствам Чу и Цинь. В то время как культура Чжоу, подарившая Китаю «Канон Перемен» и конфуцианство, представляется самым загадочным и принципиально отличным от эпохи Шан явлением. Чжоуское понимание человека отразилось в многоступенчатом понимании ипостасей человеческих душ и духов — хунъ, по, шэнь, гуй, лин и сакральной значимости письменной фиксации посмертного имени духа — ши. Чжоуский культ предков был культом родовой преемственности, где каждый умерший, с одной стороны, отождествлялся со своим живым внуком, а с другой — с первопредком.

Чжоуское мировоззрение было настолько рафинированным, что не смогло охватить всю Поднебесную, где продолжали, согласно иньским традициям, приносить человеческие жертвы и поклоняться «божественным ликам». Однако постепенно на основе иньских традиций с учетом идей Чжоу создается новое культурное явление — Чу, заменившее человеческие жертвы их условно исполненным пластическим-подобием и начавшее создавать на бамбуковых пластинках исторические и философские книги.

Процесс общей гуманизации культуры начинается примерно с VIII в. до н.э. и приводит к качественным изменениям в обществе в У—Ш вв. до н.э. (переломные эпохи для всех мировых цивилизаций так называемого осевого времени, когда одновременно в разных областях земли начались тектонические культурные изменения). Появились разъезжие купцы, ученые, общественные проповедники и учителя, переезжающие из государство в государство, становящиеся политическими, экономическими и культурными советниками местных правителей. Статус и авторитет человека стал в большей степени зависеть от его личных качеств и способностей, в результате чего произошла постепенная автономизация личности. Вскоре возникло немало философских школ, открыто спорящих друг с другом. Одно из ведущих мест среди них заняло конфуцианство, формулировавшее понятия морального авторитета, личной ответственности и этический идеал благородного мужа.

Постепенно в период Чунь-цю—Чжань-го китайская культура все более сосредотачивалась на изучении общих и индивидуальных особенностей человека (конфуцианство). Одновременно наблюдалась общая рационализация сознания, появлялись рационалистические концепции социального устройства (Шан Ян), идея отрицания предопределенности судьбы (Мо-цзы, Сюнь-цзы), самоуверенное «духоборчество». Искусство повернулось к воплощению реальных живых форм, особое внимание сосредоточив на человеке.

Живые фигурные изображения, в том числе жанровых сцен, на бронзовых и лаковых сосудах, шелковых тканях, в скульптуре появились примерно к VI в. до н.э. Первую роль в этих процессах сыграла культура царства Чу, затем передав эстафету империи Цинь.

Чу стало географически колыбелью индивидуализма, книжной грамотности и искусства. Впервые переживание собственного «я» зафиксировано в даосских текстах Лао-цзы и Чжуан-цзы. Там же впервые формулируется идея сверхличности, преодолевшей антагонизм жизни и смерти. Западное царство Цинь в наибольшей степени явилось продолжателем иньских традиций, что выразилось и в археологии, и в погребальных ритуалах, и в программных установках первого императора Цинь — Ши-хуан-ди, упразднившего чжоуские традиции и апеллировавшего в Инь. Однако в гробнице Цинь Ши-хуан-ди иньским погребальным ритуалом был сделан шаг в сторону чуской традиции и сопогребение живых людей частично заменено сопогре-бением пластических подобий.

Не только в этом сказалось в Цинь чуское влияние. Комплекс гадания по человеческой форме, наиболее раннее упоминание о котором содержится в чуских источниках, стал основой для изучения конкретных живых форм. К концу эпохи Чжань-го мастера уже накопили определенный теоретический и практический опыт воспроизведения разнообразия человеческой внешности. Сочетание чуского сверхличного индивидуализма, проявившего себя в даосизме, и фигурных изображений с циньским культом государственности, источником которого был циньский легизм, и принесло уникальные плоды в виде колоссального произведения неперсонифицированного реализма -«группового портрета» императорской армии, с воспроизведением этнических особенностей народов объединенной Поднебесной. Императорская керамическая армия, также как и несохранившиеся бронзовые колоссы двенадцати варваров-дм - это типизированные изображения разных этнических типов объединённого Китая и окружающих его территорий.

Почти никогда ни до, ни после китайская культура не утверждала такую свободу, значимость и всемогущество человека, как в период Чжань-го и Цинь. В дальнейшем Ханьская империя объявила такую «гордыню» «неблагопристойной» и опасной. Даже императоры свою личную волю вынуждены были обосновывать продолжением идей и дел предков.

Понимание особой значимости индивидуума, идеи его величия и увековечивания, поиск соответствия внешней человеческой формы его сути и судьбе и, наконец, фигуративное искусство, которое вплоть до X в. было основным для Китая, — все это в преобладающей степени формировалось не на Срединной Равнине, а на примыкающих к ней южных чуских и западных циньских землях. Соединение традиций Чу и Цинь в дальнейшем сформировало новую, восторжествовавшую в империи Хань. Но при этом сильные Цинь и Чу не могли явно уступить друг другу первенство, и единственной идеей, на которой они смогли сойтись в период Хань, — это существовав-

ший почти тысячелетие приоритет Чжоу. Однако, формально самоуподобляясь Чжоу, Хань реально развивала циньский государственный аппарат, писала циньскими унифицирова1гаыми иероглифами и практиковала чуский погребальный и очистительный ритуалы. Ханьское искусство и литература также во многом следовали чуским образцам.

Корни самой глубинной, исходной и «самой китайской» чуской культуры можно обнаружить и в неолите. Хотя империя Цинь и была уникальным явлением в истории Китая, но ее истоки тоже с очевидностью прослеживаются со времен Инь и Шу. Что же касается Чжоу, то ее абстрактно духовные идеи, как и семантика «Чжоуских Перемен», оказываются самым необъяснимым явлением с точки зрения всей предыстории. -

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Глиняная армия империи Цинь // Двадцать первая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М, 1990, с. 127-131 (0,3 ал.)

2. Портреты великих императоров с точки зрения теории энергетического восполнения власти через инь // Двадцать третья научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М, 1991, с. 149-156 (0,5 ал.)

3. Об истоках формирования портрета в Китае //Двадцать четвертая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М, 1993, с. 75-82 (0,5 ал.)

4. Культурный феномен древнего Чу. Истоки китайской живописи // Восток, 1993, №1, с. 62-72 (1а. л.).

5. Портретная идеализация в культурах Востока и Запада // Проблемы Дальнего Востока, 1993, № 4, с. 99-106 (1 ал.).

. 6. Дэ как энергетическая потенция китайского императора и его империи в символах ицзинистики и образах искусства // От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре. М., 1998, с. 178-185 (0,5 ал.)

7. Запад - Восток. Формирование портрета в Китае и других мировых культурах // Восток, 2003, № 4 (1 ал.).

8. «Лицо», «личность» и «портрет» на Западе и Востоке. (Соотношение понятий и явлений) // Проблемы Дальнего Востока, 2003, №4(1 ал.).

9. Титулатура первого китайского императора // IX Всероссийская научная конференция «Философии Восточно-Азиатского региона и мировая цивилизация». М.: ИДВ РАН, 2003 (0,5 ал.).

10. Даосская антология смерти // Восточная коллекция, 2004, №2(1 ал.).

Отпечатано в ООО «Компания Спутник*» ПД № 1-00007 от 23.062000 г. Подписано в печать 13.012004 Тираж 100 экз. Усл. печ. л. 1,2

Печать авторефератов 778-45-60

107 s

РНБ Русский фонд

2004-4 22798

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Блинова, Ольга Михайловна

Введение

Глава 1. Особенности ранних антропоморфных изображений на археологических памятниках V—II тысячелетия до н.э. Формирование двух типов изображений: маска и фигура и их связь с двумя историческими типами китайских культур

§ 1. Памятники доисторической эры

§ 2. Памятники первой исторической династии (II тыс. до н.э.)

Глава 2. Человек и его души в чжоуских погребальных ритуалах X—III вв. до н.э.

Глава 3. Основные тенденции исторических процессов и идейных течений VIII—III вв. до н.э. Первые записи исторических событий и людских деяний

Глава 4. Древнее государство Чу

Глава 5 Древнее государство Цинь. Формирование имперской идеологии и создание империи

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Блинова, Ольга Михайловна

Определение хронологических рамок исследования

Китай — древнейшая мировая цивилизация из ныне существующих. Ее история насчитывает уже более восьми тысячелетий. При этом более шести из них занимает эпоха древности. В VII—III тысячелетиях до н.э. на территории современного Китая существовало множество самостоятельных неолитических культур и этнокультурных образований, генезис которых, взаимосвязи и влияние на дальнейшее формирование китайской цивилизации представляется мало изученным. В древнекитайской традиции историю китайской государственности принято вести от так называемой династии Ся. В связи этим современные китайские историки пытаются связать это древнейшее государство с одной из поздних энеолитических культур Китая. Однако попытки эти лишены реальных оснований хотя бы потому, что само понятие «Ся» появилось только в I тыс. до н.э., т.е. позже первого исторического государственного образования— Шан-Инь. Шанские памятники широко распространены по всей территории Китая, но хронологические рамки династии достаточно размыты. Начало их определяется в границах XIX—XVI вв. до н.э., а конец — XII—XI вв. до н.э. Особо стоит вопрос о раннебронзовой культуре Эр-ли-тоу (провинция Хэнань), которую иногда образно называют сяской1, но которая укладывается также во временные границы Шан, по варианту ранней датировки.2 По ряду признаков мы склонны придерживаться дискутируемого в современной науки понимания Эр-ли-тоу как культуры раннего ШанЗ, которое расширяет шанскую хронологию почти на все второе тысячелетие до н.э.

В конце второго тысячелетия государственное образование Шан сменило Чжоу. Хронология Чжоу делится на три под-периода: эпоха Западного Чжоу (XI—VIII вв. до н.э.); Эпоха Чунь-цю, определяемая летописью «Весен и осеней» («Чунь цю») в границах 770—476 гг. до н.э. и эпоха Чжань-го

Сражающихся царств), определяемая историческим сводом «Бамбуковые планки сражающихся царств» («Чжань го цэ») в границах 475—221 гг. до н.э. И, наконец, высшей точкой развития китайской древности стало создание первого централизованного государства — молниеносной империи Цинь (Щ, 221-206 гг. до н.э.), объединенной под эгидой древнекитайского государства Цинь 0Ü, IX—III вв. до н.э.). Это был первый еще неустойчивый результат борьбы за первенство в Поднебесной древнекитайских царств и народностей. Хотя империя Цинь просуществовала недолго, но объединенные ею земли срослись достаточно прочно. Поэтому сразу после падения Цинь, Китай объединила Великая империя Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.), уже не связывавшая себя названием ни с одним из локальных царств, а претендующая именно на всеобщность.

Согласно принятой хронологии период империи Хань принято рассматривать как последний этап истории древнего Китая. Однако, на мой взгляд, говоря об этой поистине Великой Китайской империи, следует понимать ее особое центральное положение в истории государств Дальнего Востока. Это и поведение итогов тысячелетней древности и закладка основ дальнейшего развития. Хань связывает глубину, почти мифологему китайской древности с традиционными культурными формами последних двух тысячелетий. Не случайно впоследствии именем этой империи стали называться и язык, и основная народность Поднебесной.

В хронологические рамки данной работы не входит спорный и сложный период Ханьской империи, поэтому она исключительно сосредоточена на эпохе древности. Однако в этой эпохе выбран самый динамичный период VIII—III вв. до н.э., максимально повлиявший на формрование и характер государства Хань. Среди важнейших особенностей этих веков является изобилие письменных источников, в том числе первых историописаний. Благодаря этому большому материалу, дополняющему археологические данные, представляется возможным более детально оценить степень исходной неоднородности древнего Китая.

Предмет исследования

Практически весь период с VIII по III вв. до н.э. был периодом спора разных культур и попыток наиболее сильных объединить под своим началом всех остальных. В это время на пестрой карте Китая уверенно выделяются три мощных и принципиально отличных друг от друга силы: Чжоу, занимающее область центрального и восточного Китая, Цинь, расположенное на западе и Чу — на юге. Причем Чжоу постепенно сдавала свои позиции, а Цинь и Чу крепли. Культуры Чжоу, Цинь и Чу в дальнейшем стали основой для единой китайской культуры, созданной в Хань.

Предшественница Хань — Цинь, несмотря на свою «молниеносность» успела заложить фундаментальные основы единства Китая. Она сложилась на разнообразии этнических и культурных пластов и сразу не смогла сдержать их центробежные силы, поэтому рухнула через 15 лет, но, успев совершить несколько грандиозных деяний. Во-первых, Цинь провела унификацию письменного языка, ввела категориальный принцип разграничения и объединения иероглифов на группы по смысловым ключевым элементам, и утвердила стили письма, в том числе, и современное написание (т.н. 'ШШ ли шу). Результатом этого стала, существующая по сей день письменность, объединяющая, по сути, разные языки. Во-вторых, в Цинь утвердилось ле-гистское мировоззрение, которое стало одной из важнейших основ китайской государственности, актуальной и по сей день и поднимаемой на щит китайскими государственниками. В-третьих, в Цинь была создана структура государственного аппарата, затем заимствованного и развитого в Великой империи Хань. В-четвертых, в Цинь была сделана первая попытка, на базе разнородных культур и учений древнего Китая создать единую имперскую идеологию. Ее декларацией стал энциклопедический памятник «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» — «Люй-ши чунь цю»), 6 действительно заложивший основы китайской государственной идеологии, в дальнейшем получившей свое развитие в Хань. В-пятых, циньцы построили китайское «чудо света» и национальный символ — Великую китайскую стену. Впоследствии, в китайском историописании империя Цинь, за свою открытую деспотию была предана анафеме, объединенные ею народы стали называться ханьцами ЩШ {хань цзу), а созданный ею принцип иероглифики — ханьским (хань цзы), — по имени следующей более стабильной централизованной империи. Но реально это были циньские достижения.

Цинь, являющаяся началом, отправной точкой в истории единого китайского государства, в предлагаемом ниже исследовании будет являться конечной точкой, итогом существования, рождений, гибели, смен и возрождений разнородных культур, существовавших на территории Китая на протяжении предшествовавших времен.

Предметом предлагаемого исследования является сравнительный анализ «трех китов» китайской цивилизации — Чжоу, Цинь и Чу.

При исследовании конкретного узко локального материала, необходим широкий угол зрения и всесторонний охват. Материал же данной работы крайне обширен. Поэтому его исследование требует сужение угла зрения и конкретизации подхода. В качестве такого подхода для исторического анализа, избран вопрос об отношении к человеку. Выбор этого угла зрения объясним как общемировыми, так и так конкретно древнекитайскими историческими реалиями.

Что касается общих позиций, то в разных культурных регионах, на разных этапах исторического развития, равно как и для каждого человеческого существа, краеугольной проблемой является самопонимание. Начиная от индивидуума и кончая масштабом всего человечества и, наоборот, от общего к единичному. Жизнь и историческая ситуация формирует и корректирует самопонимание, но и оно в обратном направлении влияет на бытиё, а значит и на историю. История, культура, идеология, наука, искусство, — все это начинается с человека и адресовано человеку. Глубинные источники, из которых вытекают все протоки, объединяющиеся в русле культуры своего места и времени одновременно являются тем океаном, в который она впадает. Человек во взаимоотношениях с культурой выступает в дважды двояких ипостасях: во-первых, как творец и потребитель, а во-вторых, — как единственное «я», со своей субъективной жизнью и смертью, и как общественное целое — то прочно сцепленный, то разобщенный, но всегда единый социум. Поэтому самым важным вопросом культуры является отношение к тому, кто ее и создает, и на кого она направлена; отношение к человеку как к общественному целому, и как к индивидууму. Это формирует один из кардинальных вопросов истории — об исторической значимости личности.

Что касается древнекитайских реалий, то одной из фундаментальных основ империи Цинь стала концепция сверхличности богоподобного императора. Большинство древнекитайских философских учений VI—III вв. до н.э. направлено на понимание человека, его природы и роли в обществе или Вселенной. Изобразительное искусство тех времен сплошь фигуративно. А созданная в II в. до н.э. великим историком Сыма Цянем (Щ-ЩШЛ45-? гг. до н.э.), первая всеобщая история Китая4 «Исторические записки» (5£i!B — «Ши цзи») начинается фразой: «Хуан-ди — потомок [рода] Шао-дянь, носил фамилию Гунсунь, а имя— Сюань-юань»5. Т.е. «всеобщая история Китая» начинается с утверждения личности. Поэтому вполне естественно в изучении истории древнекитайских культур, особое внимание обратить на понимание ими значимости человека.

Цели и направления исследования

Целью исследования является поиск генетических основ и определение исторического развития и принципиальных особенностей Чжоу Цинь и Чу. Для достижения этой цели определены следующие направления исследования:

Среди археологических находок широкого спектра выявить типологию и назначение древних антропоморфных изображений, сопоставив их с типологией и назначением антропоморфных изображений VIII—III вв. до н.э., принципиально разграничив понятия антропоморфной божественной маски и человеческой фигуры даже сакрального назначения.

По историческим данным, философским текстам и антропоморфным изображениям VIII—III вв. до н.э. проследить тенденции в понимании значимости человека, его поступков и деяний.

По письменным источникам и археологическим данным исследовать различия в отношении к смерти единичного человека и в погребальных обрядах Чжоу, Цинь и Чу, определить их преемственность от Инь и влияние на направление дальнейшего развития традиции.

Проследить истоки идеи сверхличности, проявившейся явственно в культе императора Цинь.

Научная актуальность

Актуальность данной работы особо связана с тем, что хронологические рамки исследования объемлют самые продуктивные века китайской мысли, период наиболее фундаментального созидания и наиболее динамичных процессов размежеваний и слияний. Эти века стали периодом реального формирования единого Китая и завершились провозглашением первой империи. Особое, сформировавшееся в Китае понимание значимости человека во многом определило форму и содержание древнекитайской государственности.

Пристальное исследование царств Цинь и Чу актуально с точки зрения современного понимания полицентричности древнего Китая, значимости периферийных царств и определения китайской культуры как конгломерата нескольких самобытных культур. Источники

В предлагаемой работе в основном использовано два типа исторических источников: археологические и эпиграфические. Что касается археологии, то, учитывая неоднородность древних культур территории Китая, для поиска возможных предтеч Чжоу, Цинь и Чу при отборе археологических данных значение имел не только временной, но и территориальный подход. Так, например, крупнейшая неолитическая культура Ян-шао расположена в циньских областях, а культуры Цюй-цзя-лин, Ши-цзя-хэ и отчасти Лян-чжу — на территории Чу. В работе были типологически рассмотрены следующие археологические памятники:

I. Раскопки древнейшей культуры Ян-шао, в основном распространявшейся на западных и центральных землях. Исследования последнего столетия показали, что ян-шаоский тип культуры сформировался на рубеже VII и VI тыс. до н.э. на западе Китая в бассейне реки Вэй, а затем распространился в бассейн Хуан-хэ и шире. На месте ранних раскопок — стоянки Бань-по близ г. Сиань (территория столицы империи Цинь) в настоящее время создан музей, который ведет постоянные археологическую, исследовательскую и выставочные работы.

Культура Да-вэнь-коу 4300—2500 гг. до н.э.), в отличие от Яншао пришла в бассейн Хуан-хэ с востока (пров. Шаньдун). В провинции Шаньдун существует археологический музей, посвященный культуре Да-вэнь-коу. Используется как пример одной из множества неантропоморфных культур китайского неолита

В III тыс. до н.э. севера и северо-запада в бассейн реки Хуан-хэ пришла поздненеолитическая культура Ма-цзя-яо (МШШ), находка которой также является одним из достижений китайской археологии последних десятилетий, но пути ее дальнейшего развития неясны.

Однако одной из самых сенсационных находок следует считать северовосточную (пров. Ляонин) культуру Ню-хэ-лян отнесенную к типу Хун-шань (&ЕШ» 3900—2200 гг. до н.э.). Предметы, сходные с находками Ню-хэ-лян, находились археологами до открытия этой стоянки по всей территории Китая с севера до юга. Они предлагают развитые формы антропоморфного искусства и первые изображения драконов.

Археология юга Китая — провинций Хубэй, Хунань, Цзянсу и Чжэцзян также начинается с рубежа VII—VI тыс. до н.э. Однако наиболее развитые изобразительные формы встречаются в бассейне р. Янцзы с V тыс. до н.э. Это так называемая культура Цюй-цзя-лин (Щг^Ш» V—III (II) тыс. до н.э.), особый интерес к которой в современном Китае объясним ее территориальным расположением в границах будущего царства Чу (XII—III вв. до н.э.), где сформировался значительнейший пласт китайской истории, философии и искусства. Немало исследователей видят непосредственную преемственность Чу от Цюй-цзя-лин.

В IV тыс. до н.э. Китай вступает в энеолитическую эру. Самой ранней из известных ныне энеолитических культур является открытая в приморской зоне провинции Чжэцзян близ озера Тай-ху культура Лян-чжу (JÜ/Ж, 3500—2500 гг. до н.э.). По нынешним данным, область распространения Лян-чжу — провинции Чжэцзян и Цзянсу. Сенсационность этих находок связана с присутствием в них многих форм нефритовых изделий и мотивов орнаментики, утвердившихся затем в культуре исторической династии Инь.

В III тыс. до н.э. по всей территории Китая распространяется энеоли-тическая культура Лун-шань (ÜEÜ4» 2500—1700 гг. до н.э.), керамические треножники которой предвосхищают формы шанской бронзы6.

Особые формы культура Лун-шань имеет в провинции Хубэй. Представление о так называем «Хубэйском Лун-шане» было дополнено в 1987 г. находками стоянки Ши-цзя-хэ ^ВШШ- Некоторые исследователи вообще не склонны приписывать энеолит бассейна Янцзы к единой культуре Лун-шань, а видят в нем результат саморазвития Цюй-цзя-лина, поэтому другое, на мой взгляд, вполне правомочное название Хубэйского Лун-шаня — поздний Цюй-цзя-линк.7 Кроме того, нельзя не заметить некоторую преемственность нефритов Ши-цзя-хэ от Лян-чжу, которая, вероятно, также была одной из его предтеч.

Среди многочисленных памятников археологии Шан-Инь в предлагаемой работе выделены наиболее крупные и изученные Эр-ли-тоу {ИШШ, XVIII—XVI вв.), Эр-ли-ган XV—XIII вв. до н.э.), Ань-ян

XIV—XI вв. до н.э.), где отдельно рассмотрена гробница царицы Фу Хао а также шанские раскопки с территории царства Чу. Особым еще не исследованным источником является сенсационная находка в 1986 г. юго-западной культуры Сань-син-дуй (гЕЦНЦ» провинция Сычуань), которую я склонна интерпретировать как сочетание позднего Шан с местной культурой западных народов пока неизученных государств Шу (Щ) и Ба

В), повлиявших, в частности, и на культуру молодых царств Чу и Цинь.

Археология периода Чжоу (JH, XI—III вв. до н.э.) разделена в работе по территориальному принципу на три участка: центральный, соответствующий ареалу Чжоу, южный, соответствующий Чу и западный — Цинь Находки центрального региона в основном представляют ритуальные бронзовые сосуды.

Наиболее многообразна и обширна археология Чу. В работе выделены богатые могилы, найденные на территории провинций Хубэй и Чжэцзян. Проточускими захоронениями принято считать южно-хэнанькие находки государства Го (Щ, VIII—V вв. до н.э.). Тесное взаимодействие древнекитайских царств в период Чжань-го V—III вв. до н.э.) и влиятельность Чу привели к тому, что чуские предметы встречаются и на территории центрального и даже северного Китая. Пожалуй, самыми значимыми чускими находками следует считать бамбуковые планки с текстами гадательного, исторического, философского (конфуцианского, даосского и школы «пяти первоэлементов» — 21?Т «У син») и географического содержания. Особым открытием являются философские тексты с бамбуковых планок Го-дянь, в числе которых есть самая древняя из известных запись «Лао цзы». В качестве заключительного явления чуской археологии в работе рассмотрены обнаруженные в 1973 г. раннеханьские могилы Ма-ван-дуй (МЗЕ^Ш, И в. до н.э.), их живопись и мелкая пластика, а также шелковые книги Ма-ван-дуй, где среди прочих текстов были обнаружены вторые по древности тексты «Лао цзы» и «У син», и первый по древности текст «Канона перемен».

Циньская археология представлена тремя памятниками: могилой правителя города-государства Юй (й, 950—900 гг. до н.э.)8, могилой циньско-го царя Му-гуна правил 659-621 гг. до н.э.; раскопки города Баоцзи

Ш)) и могилой императора Цинь Ши-хуан-ди (^дМ^, 259—209 гг. до н.э.).

Дополнительно в работе привлечены захоронения северных варваров-ди, имевших государство Чжун-шань (фЦ[, 414—296 гг. до н.э.)9.

В качестве примеров продолжения имперских традиций Цинь привлечены два раннеханьских захоронения государственного значения: Курган Яи-лин (ЩШ) императора Цзин-ди СЖ*?^, 156—141 гг. до н.э.), раскопки которого начались только в 1990-х гг., и где были обнаружены керамические воины и евнухи, техникой исполнения и стилем сильно отличающиеся от воинов Цинь.10 Второе — это могилы № 4 и 5 из местности Ян-цзя-вань (Щ близ г. Сиань, которые принадлежат Чжоу Бо и его сыну Чжоу

Я-фу Раскопки первых могил Ян-цзя-вань начались в 60-ые гг., а находка захоронений Главнокомандующих Чжоу приходится на период с 1970 по 1976 гг. В настоящее время в городе Сиань создан специальный му

13 зей Чжоу Бо. ii. Использованные в работе литературные источники представлены как аутентичными синхронными сочинениями, так и более поздними нарративными источниками. Решение поставленных задач потребовало привлечения почти исчерпывающего списка древнекитайских сочинений. Применение индексов и компьютерной обработки материала позволило вычленить из множества объемных трактатов фрагменты, непосредственно относящиеся к исследуемой теме и получить максимально полную картину по интересующим вопросам. Среди литературных источников наиболее задействованными стали следующие тексты:

Чжоуские перемены (ЩЦц — «Чжоу и») — мантический и метафизический памятник, созданный культурой Чжоу.11

Канон стихов» (ffrflM — «Ши цзин») — собрание песен Срединных государств (чжун го). Этот памятник дает представление о некоторых обычаях и ритуалах чжоуской культуры.12

Досточтимые писания» (fu}tlF — «Шан шу»), или «Канон Писаний» (ШШ — «Шу цзин») — канонизированное конфуцианством историческое сочинение, созданное в государстве Чжоу и несущее немалую информацию о мировоззрении тех времен, хотя в связи с историей циньского сожжения и дальнейших этапов восстановления «Шан шу», ханьские и постханьские реалии там нередко приписываются обычаям седой древности.13

Писания Чжоу» (jUH? — «Чжоу шу»). Этот исторический памятник прежде почти не учитывался в отечественной синологии.14 Меж тем он является аутентичным источником, созданным в V—III вв. до н.э. в жанре, близком к «Досточтимым писания». «Чжоу шу» повествует о ритуалах, нравах и исторических событиях государства Чжоу. Согласно некоторым исследованиям, часть трактата считаются даже созданной в период Западного Чжоу. Однако в силу не включенности этого памятника в конфуцианский исторический канон, он все время оставался в тени и крайне слабо изучен. В библиографической главе 30 «Записи об искусстве и литературе» — «И вэнь чжи») «Писания Чжоу» характеризуются как чжоуские «Исторические записки» (|ц1^пй — «Чжоу ши цзи») и вместе с «Шу цзи-ным» отнесены к корпусу «Писаний». Там же указан объем «Чжоу шу» — 71 гл. Дошедший до нас вариант, изданный в III—IV вв. Кун Чао (7LH) без комментариев состоит из 70 глав и добавочного текста, аутентичность которого и принадлежность к «Чжоу шу» ставится под сомнение. Главы с 13 по 20, а также 41, 42 и 53 частично утрачены. Во многих главах есть пропуски иероглифов». В цинское время была заново открыта «Чжоу шу» и интерес к ней усилился, возникла комментаторская традиция и вышло сразу несколько книг: «Чжоу шу сюнь цзяо ши» — «Сверенное, прокомментированное и истолкованное собрание „Писаний Чжоу"» Чжу Ю-цзэна (т[с ift^); «Чжоу шу цзяо бу (JüflrlM — «„Писания Чжоу" с соразмерными дополнениями» дополнениями») Сюнь И-жана (ШваШ, 1846—1908); «Чжоу шу бу чжэн (JuItfifrfjIE — «„Писания Чжоу" дополненные и выверенные») Лю Ши-пэя (ЖРи); Чжоу шу хоу ань (ШШШЖ — «Поздние комментарии к „Писаниям Чжоу"» Чэнь Хань-чжана (1ШЦЗ© и Т-Д- В неизвестное позднее время источник получил название «Неканонические писания Чжоу» (дЁ/ц© — «И Чжоу шу»), поскольку они не вошли в конфуцианский канон и чтобы отличить от внутренней части «Шан шу», и от дина-стийной истории [Северной] династии Чжоу (557—581 гг. — «Чжоу шу»). Принадлежность этого памятника к древним временам делает особо значимым его как источник.15

Комментарий Цзо [к летописи „Чунь цю"]» (^Ш'ёШ — «Чунь цю Цзо чжуань») — конфуцианский исторический памятник, описывающий события и ритуалы периода Чунь-цю (770—476 гг. до н.э.).16

Сообщения царств» (ЩШ — «Го юй»). Это собрание записей восьми государств периода Чжань-го являются историческим памятником, не принадлежавшим одному конкретному философскому направлению.17

Мемориальная надпись на золотых (металлических) варварах-dw» (^ j — «Цзинь ди мин») — стихотворная надпись, сделанная циньским советником Ли Сы (^Uff, ? — 208 г. до н.э.) на одной из двенадцати колоссальных бронзовых статуй, отлитых по приказу Цинь Ши-хуан-ди из оружия побежденных им царств в год учреждения империи. Эта надпись была скопирована перед переплавкой этих статуй в III—IV вв. и дошла до нас в антологии «Полное [собрание] древнейших текстов Трёх эпох, Цинь, Хань, Трех царств и Шести династий» (^.Ь'Й'Н^^^ЦНШтЧ^Л^ — Цюань шан-гу, Сань-дай, Цинь, Хань, Сань-го, Лю-чао вэнь), составленной Янь Кэ-цзюнем Шад, 1762— 1843).18

Исторические записки» (^ ÜB — «Ши цзи») — по выражению Ю.Л.Кроля, «первая Всеобщая история Китая», созданная величайшим историком Сыма Цянем ([ЛЩхИЛ 45-? гг. до н.э.), при дворе ханьского императора У-ди19.

Бамбуковые планки Сражающихся царств» — «Чжань-го цэ»).

Этот текст составлен был историографом Лю Сяном (Ц'Лч], 77-6 гг. до н.э.) на основе библиотечных материалов периода Чжань-го. В русских изданиях название этого текста переводилось как «Планы Сражающихся царств». Однако наиболее вероятно, что оно происходит от того факта, что в период Чжань-го книги в основном писались на длинных бамбуковых планках (цзянь, или цэ).20

Сад сказаний» (Щ^в — «Шо юань») — собрание историй периода Чжань-го и Ранней Хань.

Записи об искусстве и литературе» — «И вэнь чжи») — библиографический свод, начатый Лю Сяном, продолженный его сыном Лю Синем и законченный автором «Писаний Хань» О/ЛШ — «Хань шу») Бань Гу (ЙЕ®, 32 - 92 гг.). Является гл.30 «Хань шу».21

Ода двум престолам» (ШЗ^РД — «Эр цзин фу») — историко-поэтическая эпопея Чжан Хэна (ЗШШ, 78-139), входящая в цз.2-3 «Литературного изборника» — «Вэнь сюань»), собранного составленному Сяо Туном (ШШ, 501-531 гг.). Эта эпопея в целом посвящена Ханьской империи, но затрагивает и более древние пласты, начиная с июньских времен. Автор ее, Чжан Хэн, был непревзойденным исследователем своего времени в области точных и естественных наук, который до сих пор почитается святым (совершенномудрым) ученым. Кроме того, он был философом, ярчайшим поэтом и лучшим, по определению Чжан Янь-юаня, художником своего времени. Чжан Хэн служил придворным историком при дворе Шунь-ди и обладал энциклопедическими знаниями в области истории. В своих сочинениях, апеллируя к примерам из древности, он объяснял современность и утверждал этические нормы конфуцианского толка.22

Записи о поколениях императоров и царей» — «Ди ван ши цзи») — сохранившаяся лишь частично книга историка Хуан-фу Ми 215-282), содержит собрание историй из жизни древних правителей .

Обсуждения сообщений» (шшЕи — «Лунь юй», VI—V вв. до н.э.) — основополагающий конфуцианский трактат. Альтернативный перевод названия «Лунь юй», основан на сопоставлении синхронных памятников с использованием тех же иероглифов, и, в первую очередь, — «Го юй». Кроме того, на мой взгляд, предложенный вариант больше соответствует содержанию памятника, состоящего из сообщений жизненных фактов и их обсуждений с Учителем.24

Трактат] Учителя Мэна» — «Мэн цзы», IV в. н.э.) — канонический конфуцианский памятник.

Трактат] Учителя Сюня» (^cf-J1 — «Сюнь цзы») — конфуцианско-легистский трактат III в. до н.э., который ясно показывает общую рационализацию сознания и утверждение значимости не только общей надличностной природы всех людей, но жизни и усилий конкретных личностей.26

Записки о благопристойности» (¡¡Шй — «Ли цзи») — канонический конфуцианский памятник, созданный в IV—III вв. до н.э., дополненный и комментированный во II—I вв. Среди разнообразия учений I тыс. до н.э., на мой взгляд, именно конфуцианство наиболее полно соответствует исходной чжоуской традиции и подытоживает ее. Конфуций считал себя преданным учеником и продолжателем дел и идей Чжоу-гуна (первого правителя города-государства Jly — родины Конфуция), который, в первую очередь, был совершенномудрым советником чжоуского У-вана — Сына Неба, получившего от Отца мандат на управление Поднебесной. После смерти У-вана Чжоу-гун был регентом при малолетнем Чэн-ване и учил его принципам управления. Конфуций считал, что его задача — как Чжоу-гун помогать Сыну Неба не отойти от исходного Небесного Пути Чжоу. Поэтому Конфуций последовательно отстаивал чжоуский традиционализм, следование обычаям, принятым во времена Вэнь-вана и У-вана. Поэтому зафиксированные в «Ли цзи» ритуалы, вероятно, вполне адекватно отражает древние пласты чжоуской культуры, отчасти сохранившейся и в более поздние времена во многом благодаря конфуцианству.

Благопристойность в правилах образцового поведения» (ШШ— «И ли») — другой канонизированный конфуцианством памятник V—III вв. до н.э., треть которого посвящена подробному описанию ритуалов заупокойного культа, однако в нем чжоуские реалии перемешиваются или с соседними чускими, или с последующими ханьскими.28

Чжоуская благопристойность» ОнЫЛ — «Чжоу ли») — систематизированный перечень чиновной номенклатуры, согласно преданию, созданный Чжоу-гуном. Однако есть веские основания считать, что он в основном был создан в период Хань, тогда же, когда был прочно учрежден бюрократический аппарат единого государства.29

Сообщения школы Конфуция» (Л^ШЕа — «Кун-цзы цзя юй») — возможно, первый памятник ханьского конфуцианства, созданный во II—I в. до н.э., возможно, во времена У-ди и с его «благословения», дополнен и переиздан в VII в. В «Кун-цзы цзя юй» явно прослеживается попытка привязать явления Ранней Хань к традициям Чжоу. «Сообщения школы Конфуция» являются не канонизированным конфуцианским памятником, однако в библиографическом своде «Писаний Хань» они квалифицируется как конфуцианское сочинение круга «Лунь юй». Возможно, это связано с пропагандой ханьского, по моему определению, «ортодоксального конфуцианства», которое начал насаждать У-ди.30

Трактат] Учителя Мо» (Ц-р — «Мо цзы»). «Школа Мо» (ШШ. —-wo цзя) возникла в V в. до н.э. географически там же, где и конфуцианство — в чжоуском древнем царстве Лу. Затем в IV в. до н.э. она переместилась на юг в Чу, а в конце III в. до н.э. — на запад в Цинь, тем самым, пройдя через три основных культурных центра Чжань-го, обладавших своими самобытными традициями, историей и мировоззрением. Для предлагаемой работы особо значима сугубая рациональность моизма и утверждение им значимости конкретных действий людей для создания их судьбы. Хотя в дальнейшей истории Китая конфуцианство практически вытеснило моистское учение, и оно оказалось стоящим особняком в китайской философской традиции, меж тем моизм является ярчайшим выразителем рационалистических умонастроений периода Чжань-го.31

Канон Пути и благодати» (хЁШИ — «Дао дэ цзин», VI—IV вв. до н.э.) — основополагающий даосский памятник, авторство которого приписывается Лао-цзы. Даосизм исходно связан с традициями царства Чу.

Столпы» даосизма JIao-цзы и Чжуан-цзы были выходцами из Чу. Самый ранний текст Лао-цзы был найден на бамбуковых планках чуского погребения периода Чжань-го . Второй по древности — на шёлковой книге из погребения Ма-ван-дуй (II в. до н.э.), располагавшегося на территории царства Чу.33 Однако «периферийное» южное царство Чу, в предлагаемой работе рассматривается как, пожалуй, самое значимое для формирования культуры Китая. «Дао дэ цзин», одной стороны является уникальным чуским философским текстом, и по своей всерхорганизованной, в том числе нумероло-гически, поэтической форме, и по содержанию. Но с другой стороны, организованность формы и сочетание лаконизма со всеохватностью приближают этот текст к чжоускому метафизическому памятнику «Канон Перемен».34

Трактат] Учителя Чжуана» (Щг? — «Чжуан цзы», IV в. до н.э.) — самое яркое, многообразное и парадоксальное произведение древнего чуского даосизма, написанное Чжуан Чжоу в форме притч.35

Трактат] Учителя Ле» {Щ-f- — «Ле цзы»). В отличие от Лао-цзы и Чжуан Чжоу, автор «Ле цзы» — Ле Юй-коу (IV в. до н.э.) — не был чусцем. Но его даосские идеи во многом вторичны по отношению к «Чжуан цзы», влияние которого прослеживается почти в каждом эпизоде трактата «Ле

36 цзы».

Чуские строфы» (^íf? — «Чу цы») — дополненное в эпоху Хань собрание произведений первых китайских поэтов Цюй Юаня IV в. до н.э.) и Сун Юя (т^ЕЕ, III в. до н.э.), уроженцев царства Чу .

Книга правителя [области] Шан» (Щ^Щ — «Шан цзюнь шу») — основополагающий трактат циньского легизма. Легизм, начиная с VII в. до н.э., внедрялся в разных государствах. Сначала Гуань Чжуном (?—645 гг. до н.э.) в Ци, затем У Ци (?-381 гг. до н.э.) в Чу, но наиболее успешным это учение оказалось в IV в. до н.э. в Цинь, которое на его основе строило свою государственность.38

Трактат] Учителя Хань Фэя» (Ш^Р-'Р — «Хань Фэй цзы») — произведение ученика Сюнь-цзы, советника Цинь Ши-хуан-ди, крупнейшего теоретика легизма Хань Фэя (288—233 гг. до н.э.), оказавшего важнейшее влияние на формирование циньской государственной идеологии.39

Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» — «Люй-ши чунь цю») — энциклопедический трактат, первая попытка синтеза взглядов «ста школ» и создания единой государственной идеологии. Главенствующую роль в создании этого трактата сыграли идеи, утвердившиеся в двух сильнейших государствах Чжань-го, главных соперников в объединении Китая — Чу и Цинь. Действительно, в этом памятнике, с одной стороны, наиболее сильны натурфилософские мотивы даосизма и школы инь-ян (ШШэЖ)* а с другой — легистский утилитарный подход к принципам социального, политического и экономического устройства и воспитания. Здесь также на помощь легизму пришли рациональные учения военной школы {^Щ. бин гря), аграрников (ШШ. нун цзя) и моистов, а также школы имён мин цзя). «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» были созданы при циньском дворе группой приглашённых учёных мужей по приказу первого министра Цинь — Люй Бу-вэя (которого апокрифическая традиция считает даже тайным отцом самого Цинь Ши-хуана), и закончены в 241 г. В 239 г. текст этой книги был помещен на воротах циньской столицы — Сяньяна — как образец совершенного произведения. С одной стороны, само название «Люй-ши чунь цю» подчёркивает, что создается новая летопись времён, упраздняющая все предыдущие «Вёсны и осени», и в первую очередь чжоуские, авторство которых приписывается Конфуцию. Но с другой стороны, сама значимость книги — письменного, знакового (вэнь), культурного объекта — как государственного символа свидетельствует о чжоуском влиянии. К тому же при создании этого образца циньской идеологии также не обошлось без преданного Цинь анафеме конфуцианства, идеи которого также заметно представлены в этом грандиозном труде.40

Трактат] Учителя из Хуай-нани» — «Хуай-нань цзы») — второй в истории Китая энциклопедический трактат. Создан на основе даосизма на территории древнего царства Чу.41

Канон гор и морей» (1ШШ1 — «Шань хай цзин»). Существуют различные мнения о происхождении и смысле данного источника. Вероятно письменное составление «Шань хай цзина» является попыткой систематизированной фиксации мифологической фольклорной традиции китайских народностей. Принятая датировка — III—II вв. до н.э. Действительно, подобные памятники, целью которых было свести воедино идейные парадигмы разных областей этнически и культурно не единого Китая, возникли в период Цинь и раннего Хань. В Цинь Люй Бу-вэй проделал колоссальную работу для создания на основе философских и политических учений Чжань-го синкретического памятника — основы единой идеологии. В Хань У-ди (140-86 гг. до н.э.) приказал создать государственную Музыкальную палату C^'iffi — Юэ фу) для сбора и изучения народного музыкального фольклора. На мой взгляд, можно провести некоторую аналогию между Юэ фу и «Шань хай цзин», но, к сожалению, мы не располагаем никакими данными о программном создании этого памятника. Что же касается его содержания, то здесь еще больше неясностей. Иные видят в нем почти рациональную зоогеографию, ботанику и минералогию, другие считаю картой звездного неба и основой календаря.42 Учитывая культурную неоднородность и многотысячелетнюю историю древнего Китая, особым, и на сегодняшний день не разрешимым, является вопрос об источниках «Шань хай цзина». Для меня вопрос происхождения и интерпретации этого памятника остается открытым. В предлагаемой работе «Шань хай цзин» используется только для уточнения атрибуций и мифологической расшифровки художественных

22 ственных произведений.43

Канон вод» — «Шуй цзин») — поздне-ханьские записи историй и легенд, впоследствии собранные и отредактированные Ли Дао-юанем хЁТП, ? — 527). В отличие от «Шань хай цзина», в «Шуй цзине» мифологические персонажи в основном предстают в антропоморфном виде и истории имеют сюжетные основы.44 Изученность проблемы

Изучения человека в традиционной культуре Китая посвящено не одно исследование. В первую очередь следует назвать исследования древнекитайской концепции человека, предпринятые Д.Манро (Munro D.J. The concept of man in Early China. Stanford, 1969), В.А.Рубиным (Рубин В.A. Личность и власть в Древнем Китае. М., 1999) и сборник ИВ РАН «Проблема человека в традиционных китайских учениях» (М., 1983). Однако большинство работ посвящено пониманию человека философской мыслью Китая с минимальным привлечением сопутствующих исторических реалий. Сопоставление круга философских идей с данными археологии не часто предлагалось в исследованиях. Но, когда, это было сделано Л.Е.Померанцевой на материале «Хуайнань цзы» и ханьских рельефов, то был получен яркий результат. Такой подход наглядно субстантивирует область древнекитайского духа и мысли, привязывая к реальной исторической и физически материальной почве.

Данные археологических исследований представлены в следующих научных публикациях:

Изучению китайского неолита посвящено немало последних публикаций КНР, связанных с новейшими археологическими открытиями: Чжунго чжун-да као-гу фа-сянь (ФШША^^ШШ — Великие археологические открытия Китая). Пекин, 1990; Чжун-хуа жэнь-минь гун-хэ-го чжун-да као-гу фа-сянь 1949—1999 (ФЩХШШШШАЩ'ЁШШ1949-1999 — Великие археологические открытия КНР 1949—1999 гг.) / Ред. Су Бай ОШзЙ)-Пекин, 1999.

Попытке интерпретации керамики Бань-по посвящена интереснейшая работа Ху Сяо-хуя (рВШШ) «Ди му чжи гэ. Чжунго цай тао юй янь хуа дэ шэн сы му ти (ЯШ5Ж ° — Песнь Земной

Матери. Вопросы рождения, смерти и материнства в рисунках на камнях и цветной керамике)» (Шанхай, 2001).

Найденная в конце 80-х гг. культура Ню:хэ-лян привлекла огромное всеобщее внимание. Помимо публикациями в Као-гу: Ляонин чжун-да вэнь-хуа ши ши-цзи — Важнейшее культурноисторическое событие провинции Ляонин // Као-гу, 1990 № 8, с. 1-15; Чжу Да (т^дЦ), Люй Сюэ-мин Ляонин Линъюань ши Ню-хэ-лян и-чжи ди у ди-дянь 1998-1999 нянь-ду дэ фа-цзюэ

1998~1999 — Пятый участок остатков стоянки Ню-хэ-лян, раскопанный в период 1998—1999 г. в г. Линъюань провинции Ляонин) / Као-гу, 2001, № 8, с.23-35, на сегодняшний день мы располагаем несколькими аннотированными изданиями раскопок: Ню-хэ-лян хун-шань вэнь-хуа и-чжи юй юй-ци цзин-цуй — Стоянка

Ню-хэ-лян культуры Хун-шань и отборные нефритовые изделия). Ляонин, 1997; Лю Дун-цин ($Р^-рТ)> Хун-шань вэнь-хуа (&Е[ЦЗС1к— Культура Хун-шань). Нэй Мэнгу, 2002. К анализу культуры Хун-шань не раз обращался новосибирский археолог С.В.Алкин, однако результаты его работы пока не опубликованы. Одной из его идей является сходство драконов Ню-хэ-лян с личинками насекомых, из чего он выводит следующий пласт мировоззрения, свойственный культуре Хун-шань: личинка, зародыш, рождение и трансформации.45

Также найденная в 80-ых гг. культура Лян-чжу также привлекла несчетное количество ученых своими потрясающими нефритовыми изделиями и ей посвящено немалое число публикаций, наиболее крупные из которых: Чжэцзян као-гу цзин-хуа ^ХЩ^ШЩ — Лучшие образцы археологии провинции Чжэцзян). Чжэцзян, 1999; Чжан Тунь-шэн (ЗМ^Ё^Ё), Дуань Шу-ань {ШШ^У Лян-чжу вэнь-хуа юй ци — Нефритовые изделия культуры Лян-чжу). Гонконг, 1989; Лян-чжу гу юй —

Древние нефриты Лян-чжу). Чжэцзян, 1996; Линь Дун-хуа (^Ж^')- Лян-чжу вэнь-хуа янь-цзю (Mfë^ftiSFFSfë — Исследование культуры Лян-чжу. Чжэцзян, 1998; Sui Jin-tian. Liangzhu Culture semi-subterranean wooden storage structure at Huacheng (Flower City). Huzhou, 1998; Лян-чжу вэнь-хуа янь-цзю — Као-гу лунь-вэнь цзи си-ле —

Исследование культуры Лян-чжу. Подборка статей из Као-гу). Шанхай, 1999; Чжоу Ин (jnJ0). Мэй-ли чжоу. Лян-чжу вэнь-хуа юй Лян-чжу сюэ инь-лунь (ШШШ—Ш.Ш'ЯИкШМ.ШШ1!\Ш ~ Прекрасный континент. Культура Лян-чжу и введение в изучение Лян-чжу). Пекин, 2000; Чжунго гу-дай юй ци ту-цзянь. Лян-чжу вэнь-хуа юй-ци (ФШ'ЙГЗ^Ш^-ЖЙЗЗД! Издание древнекитайских нефритовых изделий. Нефритовые изделия культуры Лян-чжу). Чжэцзян, 2001.

Издания и хронологизация культур Цюй-цзя-лин и Хубэйского Лун-шаня (Ши-цзя-хэ) содержится в следующих работах: Цзиншань Цюй-цзя-лин Пекин: Као-гу-сюэ, 1965; Инь Цзянь-шунь (з^ШШ). Хунань Аньсянсянь Хуачэн ган и-чжи ди эр цы фа-цзюэ цзянь бао (ШШ^Ш ШШШШШ^кШ—'^кШШШШ — Краткий отчет о повторных раскопках стоянки на холме г. Хуачэна уезда Аньсян провинции Хубэй) // Као-гу, 2001, № 4, с. 11-22; Чэнь Вэнь (fêji^t). Цюй-цзя-лин вэнь-хуа цзе дин юй фэнь ци (ЩШШЖк^^ЖШЯ'Ш — Границы и периодизация культуры Цюй-цзя-лин) // Као-гу, 2001, № 4, с.52-60; Хубэй чу-ту вэнь-у цзин-хуа (fàWbtBdh^t ЩЩЩ — Шедевры культуры из раскопок Хубэй). Хубэй, 2001; Сяо-цзя У

25 цзи — Тяньмэнь Ши-цзя-хэ као-гу фа-цзюэ бао-гао чжи и (ЩЩ.Ш.Щ-^^ ^ВШМЩ^ШШШск*?.— — Сяо-цзя У-цзи — Один из отчетов об археологических находках в Ши-цзя-хэ, Тяньмэнь). Т. 1-2. Тяньмэнь, 1999.

Немало китайских публикаций посвящено иньской истории, археологии и культуре.

Исследование Эр-ли-тоу как предшанской культуры см.: Childs-Johnson Е. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition // Archives of Asian Art, 1995, № 48, c.81-85. Исследование раннего и среднего Шан — Эр-ли-ган см.: Чжэнчжоу Шан чэн 1953 — 1985 нянь као-гу фа-цзюэ бао-гао (ft№l ШШ-1953 ~ 1985 — Отчет об археологических находках периода 1953—1985 шанского городища в Чжэнчжоу). 3 т. Шанхай, 2001. Исследование гробницы Фу Хао содержится в следующих работах: Инь сюй Фу-хао му (ШШШЬТШ — Иньские развалины гробницы Фу Хао). Пекин, 1980; Чжунго чжун-да као-гу фа-сянь — Великие археологические открытия Китая). Пекин, 1990; The great Treasure of Chinese Fine Arts. Sculpture 1. Beijing, 1988.

Анализируя культуру Сань-син-дуй, большинство исследователей связывают ее с неизученными доселе царствами Шу и Ба, однако не исключают и ее шанские корни. За последнее время в Китае вышло несколько богато иллюстрированных публикаций Сань-син-дуй, среди которых: Ли Шао-мин Линь Сян (#[r]), Чжао Дянь-цзэн ¿ШШИ- Сань-син-дуй юй

Ба Шу вэнь-хуа (HUifII^E^^ft — Культура Сань-син-дуй и культура Ба и Шу. Чэнду, 1993. Цюй Сяо-цян (Щ/ЫйИ). Сань-син бань мин-юэ — гу Шу вэнь-мин тань юань —^ШзЗСЩШШ — Три звезды попутчицы полной луны — Выяснение истоков культуры древнего Шу. Чэнду, 1996; Сань-син-дуй чжай-сы кэн — Захоронения жертвоприношений Сань-син-дуй). Пекин, 1999; Чэнь Дэ-ань (РЖШ^)- Сань-синдуй — гу Шу ван-го дэ шэн ди (^.Щ.Ш-'ЁШ^Ш^ШШ — Сань-син-дуй — священные земли древнего царства Шу). Чэнду, 2000 и др., однако они больше ставят вопросы, пока не имея возможности их разрешить.

Среди отечественных и западных исследований и публикаций большинство носят обзорных характер, объединяя всю китайскую древность от неолита до Чжань-го (иногда до Хань). Среди наиболее значимых русских публикаций такого рода является работа К.В.Васильева «Истоки китайской цивилизации» (М., 1998), коллективный труд Института этнографии РАН — Крюков М.В., Софронов М.В., Чебоксаров H.H. Древние китайцы. Проблемы этногенеза. М., 1978 и переведенная на русский язык книга Фань Вэнь-ланя «Древняя история Китая» (М., 1958). Кроме того, важные основы для понимания проблемы Ся были высказаны Л.С.Васильевым, явлению Хун-шань посвятил свою работу новосибирский археолог С.В.Алкин, а исследование Чжоу было недавно завершено В.М.Крюковым. Особо важными для нас являются концепция значимости южного Китая, последовательно утверждаемая Д.Г.Деопиком и идеи неолитических истоков чуской культуры, высказанные С.В.Кучерой

На Западе последние археологические открытия Китая представлены в каталогах передвижной выставки: Das alte China. Menschen und Götter im Reich der Mitte. Essen: Kulturstiftung Ruhr Essen, Villa Hügel, 1995 и Men and Gods. New Discoveries from Ancient China. Louisiana, 1997. Такими же обзорными публикациями являются:: Ebrey Р.В., Liu Kwang-ching The Cambridge Illustrated History of China. Cambridge, 1996; Watson W. Art of Dynastic China. N.Y., 1981; Hansford S.H. Chinese Carved Jades. New York, 1968.

Конкретно посвящена неолиту Лун-шань, на сегодняшний день, устаревшая книга Li Chi «Ch'engt-Tzu-Yai. The Black Pottery Culture Site at Lung-Shan-Chen in Li-Ch'eng-Hsien, Shantung» (New Haven, 1956). Анализ и атрибуцию некоторых нефритов Хун-шань предлагает Forsyth А. в своей статье

Five Chinese Jade Figures. A Study on the Development of Sculptural Form in Hongshan Neolithic Jade Working // Orientations, 1990, № 5, pp.54-63, сопоставляя их с более ранними находками других территорий и делая вывод о географически широком распространении данного культурного образования.

Культура Шан представлена в следующих западных работах. Ранний этап Эр-ли-тоу: Childs-Johnson Е. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition // Archives of Asian Art, 1995, № 48, c.81-85; Childs-Johnson E. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition // Archives of Asian Art, 1995, № 48, p.64-90; Thorp R.L. Erlitou and the search for the Xia // Early China, 1991, № 16, p. 1-38. Культура Иньской столицы Бо подробно представлена в книге Li Chi «Anyang» (Seattle, 1977). Подробный анализ иконографии и символики шанских, чжоуских и чуских бронзовых сосудов содержится в каталоге о Фрирской галереи в Вашингтоне: The Freer Chinese Bronzes. Catalog. Vol.1. Wash., 1967. Недавно было выпущено первое западное исследование сенсационного открытия Сань-син-дуй: Ancient Sichuan: Treasures from a Lost Civilization / Ed. Bagley R.W. Seattle; Princeton, 2001. Данным перечнем не ограничивается число привлеченных в работе западных публикаций по иньской истории. Это лишь наиболее используемые в ней. Ссылки на остальные издания содержатся в соответствующей главе.

Археологические открытия последних лет позволили, наконец, выпустить первый том Кембриджской истории Китая The Cambridge History of Ancient China. From the Origins of Civilization to 221 B.C. / Ed. M.Loewe, E.L. Shaughnessy. New York: Cambridge University Press, 1999.

В изучении погребальных ритуалов с целью большей наглядности и достоверности, работа основана исключительно на аутентичных источниках.

В понимании идей основных мыслителей Чжань-го, автор данной работы во многом принимает трактовку В.А.Рубина. Однако в понимании циньской идеологии считает ее слишком односторонней и тенденциозной, и полностью согласен с пониманием J1.С.Переломова прогрессивной значимости легистов и Цинь для дальнейшего развития Китая. Определение даосизма — одна из самых невыполнимых задач синологии. Здесь, помимо В.А.Рубина, мы опираемся на взгляды разных исследователей, таких как В.В.Малявин, Е.А.Торчинов, Л.Д.Познеева, Г.А.Ткаченко, M.Buber, J.Legge, A.C.Graham, M.Palmer, B.Watson, R.G.Hendricks, Chan Wing-tsit, H.Maspero, Fung Yu-lan, Wu Kuangming и. В трактовке конфуцианского гуманизма мы в целом исходим из пониманию этого явления В.А.Рубиным и А.И.Кобзевым.

Для интерпретации зооморфных и антропоморфных изображений периода Чжань-го, помимо источников, таких как «Чу цы», «Чжуан-цзы», «Шань хай цзин», «Шуй цзин» и др., использовано собрание китайских мифов Юань Кэ,46 исследование иконографии мифологических персонажей Б.Л.Рифтина,47 а также работа Э.М.Яншиной48.

Отдельная обширная библиография посвящена истории и особенностям культуры царства Чу.

За последние годы в Китае вышло несколько специальных монографий, посвященных чуской культуре и ее влиянию на дальнейшее развитие всего Китая: Работа Шан Чэн-цзо «Чанша чу-ту Чу ци ту-лу {Щ&^^ЖШЖШ Иллюстрированный каталог чуских лаков из раскопок в Чанша)» (Пекин, 1957) впервые ставит вопрос чуской лаковой живописи. Книга «Цзян-лин, Ван-шань, Ша-чжун чу му — Чуские могилы из Цзянлин, Ван-шань и Ша-чжун)» (Пекин, 1996) содержит подробное описание бронзовых, нефритовых и лаковых изделий, бамбуковых планок с текстами и тканей из трех средних и пяти небольших захоронений трех областей древнего царства Чу. Труд Чжан Чжэн-мина (^ЩЕ^Л) «Чу вэнь-хуа ши ffcjii История культуры Чу)» (Шанхай, 1987), является подробнейшим и фундаментальным анализом находок материальной культуры Чу. Работа Ян

Цюань-си (ШШШ) «Чу вэнь-хуа. 20 ши-цзи Чжунго вэнь-у као-гу фа-сянь юй янь-цзю цун-шу — Собрание китайских археологических открытий и исследований 20 в. по культуре Чу)» (Пекин, 2000) является наиболее полным собранием археологических находок Чу. Проблеме зарождения культуры Чу посвящен фундаментальный богато иллюстрированный труд Люй Юй-дуна (Ш^Ш) «Саньмэнь-ся Го-го му (НР^ЙЗ^^Ш^ — Захоронения государства Го из Сань-мэнь-ся)» (Хэнань, 1999). Выпущено подробное издание чуской могилы V в. до н.э. «Цзэн-хоу и му вэнь-у и-шу (^шШ^Ш^СШШШ — Предметы культуры и искусства из могилы цзэнского князя И)» (Хубэй, 1992). Археология юго-восточного ареала Чу, где исходно располагались древние царства У и Юэ представлена в книге «Чжэцзян као-гу цзин-хуа Щ —

Лучшие образцы археологии провинции Чжэцзян)» (Чжэцзян, 1999). Написанная в достаточно вольном стиле книга Цай Цзин-цюаня (|гШу:Ш «Чу вэнь-хуа лю-бянь ши История распространения и трансформации чуской культуры)» (Ухань, 2001) утверждает превалирующее значение чуских корней для всей истории Китая. Целостное описании живописи периода Чжань-го: Ян Цзун-жун Чжань-го хуй-хуа цзы-ляо (ЩЩ

ШШ'МШ Материалы о живописи периода Чжань-го). Пекин, 1957 в основном посвящено чуской проблематике.

Особо следует выделить исследования чуской эпиграфики — сводов Го-дянь, Суй-сянь, Бао-шань, Ван-шань и т.д. Среди них в настоящей работе использованы следующие исследования и публикации: Го-дянь Чу му чжу-цзянь — Бамбуковые планки из чуской могилы Го-дянь).

Цзинмэнь, 1998; Хоу Цай {{Щ Го-дянь Чу му чжу-цзянь «Лао цзы» цзяо ДУ Ш Ш Ш № Ш1 ( ^ ) Ш Ш — Прочтение с пояснениями «Лао цзы» с бамбуковых планок из чуской могилы в Го-дянь). Далянь, 1999; Чу цзянь «Jlao цзы» бань-чжэ — Чу цзянь юй бо шу «Лао цзы» дэ би-цзяо янь-цзю ттт$С — Детальный анализ

Лао цзы» с чуских бамбуковых планок. Сравнительный анализ «Лао цзы» с чуских бамбуковых планок и шелковой книги) / Ред. Инь Чжэ-хуань (^Ш Щ). Гонконг, 2001. Изучением планок Бао-шань более 20 лет занимаются профессор Чжоу Фэн-у (МЩ21) и Чжан Шоу-чжун. См.: Чжан Шоу-чжун (ЗМтГФ). Бао-шань чу-цзянь вэнь-цзы бянь (ШШШШЗС^Ш — Свод текстов с бамбуковых планок Чу). Пекин, 1996. Сравнительный анализ чуской эпиграфики VII (?), V и III вв. до н.э. был проделан Жао Цзун-и (ШтнШ) в его книге «Чу ди чу ту вэнь-сянь сань чжун янь-цзю (ШШйИ.'^СШ^-ШШ — Три варианта исследования археологических находок эпиграфики с территории царства Чу)» (Пекин, 1993).

Отечественная литература также не раз касалась вопроса Чу. По разным его аспектам писали К.В.Васильев, Л.С.Васильев, Н.В.Ивочкина, А.М.Карапетянц, М.Е.Кравцова, М.Р.Крюков, С.И.Кучера и др. Все эти работы будут учтены в моем исследовании. Специально чуской живописи была посвящена моя статья в журнале «Восток» (Городецкая О.М. Культурный феномен древнего Чу. Истоки китайской живописи // Восток. М.,1993, №1, с.62-72.).

Среди западной литературы есть немало исследований чуских письменных памятников, типа «Чжуан цзы» или «Чу цы». Во всех «Историях Китая», начиная с А.Масперо,49 принято выделять чускую субкультуру.

Помимо работ, посвященных древнему царству Чу, в работе были привлечены публикации по ханьскому захоронению на чуской территории Ма-ван-дуй (II в. до н.э.), где был представлен весь спектр духовной культуры: шелковая живопись, деревянная пластика, памятники эпиграфики. Отчеты о раскопках Ма-ван-дуй см.: Чанша Ма-ван-дуй и хао хань му фа-цзюэ цзянь бао (й^ЩЗЕЩ—ШШШШШШШ — Краткий отчёт о раскопках ханьского могильника № 1 в Ма-ван-дуе под г. Чанша). Пекин, 1972; Чанша Ма-ван-дуй эр сань хао хань му фа-цзюэ цзянь бао (•Щ^Щ/^.ЩНуЗЁШШ ШШШШ — Краткий отчёт о раскопках ханьских погребений № 2 и 3 в Ма-ван-дуе под г. Чанша // Вэнь-у, №7, 1974. Уникальными являются ранние шелковые книги Ма-ван-дуй, где среди прочих был обнаружен второй древнейший текст JIao-цзы, «Канона перемен», натурфилософский текст «Пять первоэлементов» (Й1т — «У син»), несколько позднедаосских и летописей. См.: Ма-ван-дуй хань му бо шу (Щ^ШШШт^Ш Шелковая книга из ханьской могилы в Ма-ван-дуй). Пекин, 1985. Ма-ван-дуй цзянь бо вэнь-цзы бянь (Ш&ШИ^ЗС&Ш — Свод текстов с бамбуковых планок и шелковой книги Ма-ван-дуй). Пекин, 2001; Ма-ван-дуй бо шу и шу. (M3EifÉrH ШШШ — Искусство Ма-ван-дуйской шелковой книги). Шанхай, 1996.

Более подробно литература, посвященная данной проблематике и концепции исследователей, будут рассмотрены в соответствующем разделе работы.

Интерес к культуре империи Цинь и личности Цинь Ши-хуан-ди особо высок в Китае, начиная с эпохи Мао Цзэдуна, провозгласившего себя его приемником. Это продолжается и по сей день, в связи с идеями «собирания» китайских земель, включая Гонконг, Тайвань и т.д. В отечественной синологии изучением истории Цинь занимался Л.С. Переломов и В.А.Рубин50. Исследованию глиняной армии Цинь Ши-хуан-ди на русском языке посвящена публикация автора данной работы: Городецкая О.М. Глиняная армия империи Цинь // Двадцать первая научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1990, с. 127-131. Среди китайских изданий по данной теме в работе привлечены следующие: Terra-cotte Wariors & Horses at the Tomb of Qin Shi Huang. Beijing, 1983; The great Treasure of Chinese Fine Arts. Sculpture 2. Sculpture of the Qin and Han dynasties. Beijing, 1988, a последним фундаментальным исследованием является богато иллюстрированная книга Юань Чжун-и —) «Цинь Ши-хуан лин каострированная книга Юань Чжун-и —) «Цинь Ши-хуан лин као-гу фа-сянь юй янь-цзю — Археологические открытия и исследования холма Цинь Ши-хуана» (Сиань, 2002)

Важнейшими источниками для исследования генезиса Цинь являются археологические находки Сань-син-дуй и Юй-го. Сенсационному открытию Сань-син-дуй, посвящено не одно издание в Китае и США, однако оно пока реально еще не вошло в сферу изучения русской синологии. Не столь грандиозная находка царства Юй прошла менее заметно, однако, для понимания истоков Цинь ее значение колоссально.

Методика анализа циньских воинов была заимствована в японском исследовании ханьской антропоморфной скульптуры: Нагахиро Т. Кандай газо но кенкюй (Изобразительное искусство эпохи Хань). Токио, 1965.

Материал раннеханьких воинов рассмотрен на основании публикаций первичных отчетов о раскопках Ян-цзя-вань: Хэ Хань-нань ({чр/ЦШ)- Шань-си шэн Сяньян ши Ян-цзя-вань чу-ту да пи Си Хань цай-хуй тао юн Большая группа расписных глиняных фигур периода Западная Хань из раскопок Ян-цзя-вань близ г. Сяньян пров. Шэньси) // Вэнь-у, 1966, № 3, с. 1-5, 9 табл.

Методологическая основа работы

В работе принят метод сравнительного анализа данных археологии, синхронных исторических свидетельств, письменных источников разной направленности и нарративных исторических источников, преимущественно Ханьского времени. Так, например, при описании иньской культуры Ань-яна (иньской столицы Бо) использованы данные о периоде правления царя У-дина из «Ши цзи» и «Ди ван ши цзи» и раскопок гробницы супруги У-дина Фу Хао. Описание культуры Чжоу строится на сопоставлении характера «Чжоуских перемен», ритуальных бронзовых сосудов, поздне-чжоуско-ханьских описаний погребальных обрядов, поэзии «Ши цзина», данных исторических трактатов «Чжоу шу», «Го юй», «Цзо чжуань», «Ши цзи» и конфуцианских источников «Лунь юй», «Мэн цзы», «Сюнь цзы», «Кун-цзы цзя юй». Разнообразие периода Чжань-го представлено идеями «ста школ» и различным характером погребений и художественных произведений, что опять же позволяет вычленить три наиболее важных культурных образования — Чжоу, Чу и Цинь.

В исследовании изображений человека применен принцип разделения их на изображения масок как потустороннего лика и фигур с элементами жанровой или типологической конкретизации живого человека.

В исследовании письменных памятников применен метод выявления ключевых терминов по проблемам исследования и компьютерной индексации почти всего корпуса древних текстов. В качестве исходных терминов были выделены следующие:

Термины, относящиеся к изображениям конкретных персонажей и значимости конкретного человеческого облика — Ш (сян) с выявлением тех мест, где оно выступает в значении чьего-то изображения; ^ff* (сян гу), Щ А (сян э/сэнь), (сян сын) — гадание по облику человека.

Термины, относящиеся пониманию духовных основ человека, смерти и погребальным ритуалам — ^Е (сы) — смерть; Р (ши) — труп; Щ (сан) — траур и погребальный ритуал; Щ (по), (хунь), (июнь). (гуй) Ш (лин) — ипостаси и формы душ; Щ (фу) — жертвоприношение в честь слияния индивидуальной души с духом предка; Ц (ши) — посмертное имя; Щ. (чуй) — в значении «двойник» — не выявлено; {Ц (юн) — погребальная статуэтка.

Термины, относящиеся к пониманию особой личности, выделяющейся над прочими — З^нр (цзюнь-цзы) в значении «благородный муж»; »); ffi^z. (îfaiï г(юань) в значении «талантливый полностью» человек; ^А (чжэнь жэнь) — стинный человек; Ш (шэн) — совершенномудрый; Ж (хуан), ^ ((ди) — поиск исходных значений царских титулов.

В процессе исследования возникали дополнительные терминологические ориентиры. Кроме того, для решения частных вопросов привлекались специальные термины. Например, с целью интерпретации первой в истории Китая картины на шелке необходимо было выявить все мифологические сюжеты с присутствием одноногого существа — Ш {куй).

Принципиальная новизна исследования

Принципиально новизной данной работы является то, что при выделении трех основных культур I тысячелетия до н.э., они рассматриваются как равноправные без принятого в традиционной китайской исторической науке подчеркивания примата Чжоу. В работе также поставлен вопрос о неясном, не преемственном по отношению к Шан, происхождении и характере Чжоу. Помимо того на основании анализа древних текстов предлагается принципиально новое понимание Ся как прото-Чжоу, а не прото-Шан.

В отношении к истории Чу в данной работе расширены ее хронологические рамки и подчеркнута значимость южного ареала не только периода Чжань-го, но и на протяжении всей древности, начиная с эпохи неолита. Исследование же гробничных изображений и погребальных ритуалов наглядно продемонстрировало, что объединенный Китай пошел по чускому пути трансформации иньского наследия. Кроме того, в работе впервые проделан подробный исторический и иконологический анализ человеческих изображений из гробниц Чу.

В отношении к истории Цинь в диссертации последовательно доказывается традиционность данной культуры как наследия Инь, наиболее близкого к своему первоисточнику. В работе впервые подробно проанализирована титулатура Цинь Ши-хуан-ди и предложено осмысление грандиозного несохранившегося памятника Цинь — двенадцати золотых варваров-<)м.

Помимо того, в работе впервые в научный оборот русской синологии введены такие источники, как «Чжоу шу», «Цзинь ди мин», «Кун-цзы цзя юй», «Шо юань» и «Эр цзин фу»

В работе впервые на русском языке предложено описание таких важных археологических памятников, как Ши-цзя-хэ и Юй-го, рассматриваемых как предтече культур Чу и Цинь.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Человек в историческом процессе древнего Китая VIII-III вв. до н.э."

Заключение

Итак, проведенный анализ китайской древности показал возможность наметить генетические корни государств Цинь и Чу начиная с эпохи позднего неолита, и сложность понимания истоков Чжоу. И Чу, и Цинь в разной степени являются продолжателями иньких традиций. В свою очередь мощнос государственое образоваие Шан-Инь, вероятно, свормировалось на базе южной модификации Лун-шань, вобравшей в себя элементы южных этнокультурных образований Цюй-цзя-лин и Лян-чжу а также, отчасти, северной Хун-шань. Отличительным явлением Лун-шань и Шан-Инь был погребальный ритуал с усекновением голов сопогребенным человеческим жертвам. Убиение жертв через отрубание голов, вероятно, связано с наиболее частым изобразительным мотивом антропоморфного или зооморфного лица-маски. Связь этих ликов с погребальным ритуалом явствует из их обязательного присутствия на топорах для отрубания голов жертвам. В период Шан—Инь по-прежнему оставались значимыми южные культурные центры, в частности, располагавшееся на территории Хубэя царство Цзин, бывшее в союзе с располагавшимся в провинции Сычуань царством Шу. Сычуань-ские раскопки иньского времени открыли древнюю культуру Шу, имевшую как общие иньские, так и самобытные черты.

Относительная преемственность исторически последовательного перехода от Лун-шань и Инь представляется продолженной переходом к государствам Чу и Цинь. В то время как явление Чжоу, подарившее Китаю Канон Перемен и конфуцианство, представляется самым загадочным и принципиально отличным от эпохи Шан. Чжоуское понимание человека отразилось в многоступенчатом понимании ипостасей человеческих душ и духов— хунь, по, июнь, гуй, лип и сакральной значимости письменной фиксации посмертного имени духа — ши. Чжоуским культ предков реально был культом родовой преемственности, где каждый умерший, с одно стороны отождествлялся со своим живым внуком, а с другой стороны — с перво-предком.

Чжоуское мировоззрение было настолько рафинированным, что не смогло охватить всю Поднебесную, где продолжали, согласно иньским традициям, приносить человеческие жертвы и поклоняться «божественным ликам». Однако постепенно на основе иньских традиций с учетом идей

Чжоу создается новое культурное явление — Чу, заменившее человеческие жертвы их условно исполненным пластическим подобием и начавшее создавать на бамбуковых пластинках исторические и философсие книги.

Процесс общей гуманизации культуры начинается примерно с VIII в. до н.э., ускоряется и приводит к качественным изменениям в обществе в V—III вв. до н.э. (переломной эпохи для всех мировых цивилизаций, т.н. осевого времени, когда одновременно в разных областях земли начались тектонические культурные изменения). Жизнь тесно связанных, но самостоятельных государств стимулировала большую самостоятельность и их жителей. Появились разъезжие купцы, ученые, общественные проповедники и учителя, переезжающие из государство в государство, становящиеся политическими, экономическими и культурными советниками местных правителей. Существование человека стало в немалой степени зависеть от его личных качеств и способностей, в результате чего произошла постепенная автономизация личности. Вскоре возникло немало философских школ, открыто спорящих друг с другом. Одно из ведущих мест среди них заняло конфуцианство, формулировавшее понятия морального авторитета, личной ответственности и этический идеал благородного мужа.

Постепенно за период Чунь-цю—Чжань-го китайская культура, сохра-нявою знаковость и символичность, тем не менее, приблизилась к конкретному человеку и сосредоточилась на изучении его общих и индивидуальных особенностей (конфуцианство). Процесс этот шел одновременно с общей рационализацией сознания и социального устройства (Шан Ян), отрицанием предопределенности судьбы (Мо-цзы, Сюнь-цзы), самоуверенном «духоборчестве». Параллельно искусство также повернулось к воплощению реальных живых форм, особое внимание сосредоточив на человеке. Живые фигурные изображения, в том числе жанровых сцен, на бронзовых и лаковых сосудах, шелковых тканях, в скульптуре появились примерно к VI в. до н.э. Это стало как результатом предпочтительного отношения к человеку, большего интереса к реальной человеческой жизни. Первую роль здесь сыграло царство Чу, затем передав эстафету империи Цинь.

Южное царство Чу, преемник Цзин и Хубэйского Лун-шаня и Цюй-цзя-дин, подарило Китаю несметное число открытий и нововведений: книги на бамбуковых планках и шелке, живопись на шелке, деревянную пластику и лаковую живопись, возможно, физиогномику и натурфилософию пяти первоэлементов, но самое главное — авторскую поэзию и даосизм, сосредоточенный не на общественных задачах и социальных явлениях, а на индивидуально поиске души единения с Единым, не противоречащим ни жизни, ни смерти. Чу стало географически колыбелью индивидуализма и фигуративного искусства. Впервые переживание собственного «я» зафиксировано в даосских текстах Лао-цзы и Чжуан-цзы. Там же впервые формулируется идея сверхличности, преодолевшей антагонизм жизни и смерти.

Западное царство Цинь, в наибольшей степени явилась продолжателем иньских традиций, что выразилось и в археологии, и в погребальных ритуалах, и в программных установках первого императора Цинь — Ши-хуан-ди, упразднившего чжоуские традиции и апеллировавшего в Инь. Однако в гробнице Цинь Ши-хуан-ди иньским погребальным ритуалом был сделан шаг в сторону чуской традиции и сопогребение живых людей частично заменено сопогребением пластических подобий.

Однако не только в этом сказалось в Цинь чуское влияние. Комплекс гадания по человеческой форме, наиболее раннее упоминание о котором содержится в чуских источниках, стал основой для изучения конкретных живых форм. В результате к концу эпохи Чжань-го искусство уже накопило определенный и теоретический и практический опыт воспроизведения разнообразия человеческой внешности. С другой стороны, немалое значение имели впервые сформулированные в даосизме идеи сверхличности, которые также способствовали прорыву, произошедшему в конце III в. до н.э., когда китайские земли объединила первая непрочная империя Цинь, возглавляемая Сверхличностью Первоимператора. Сочетание чуского сверхличного индивидуализма и фигуративного искусства с циньским культом государственности, источником которого был циньский легизм, принесло уникальные плоды в виде колоссального произведения неперсонифициро-ванного реализма - «группового портрета» императорской армии, с воспроизведением этнических особенностей народов объединенной Поднебесной.

Императорская керамическая армия, также как и несохранившиеся бронзовые колоссы цзинь ди - это типизированные изображения разных этнических типов объединённого Китая и окружающих его территорий.

Воинственность Цинь отчасти оказывалась направленной не только против соседей конкурентов, но и против духов, мифических персонажей и самой идеи человеческой зависимости от высших сил. Памятником искусства империи Цинь стали не изображения божеств — а многоликая армия Императора. Уверенная осанка, открытые, полные достоинства лица циньских воинов, не духов-хранителей — а простых людей, представителей всех возрастов и народностей Поднебесной — вот зримый образ циньского владычества над миром.

Почти никогда, ни до, ни после, китайская культура не утверждала такую свободу, значимость и всемогущество человека, как в период Чжань-го и Цинь. В дальнейшем Ханьская империя объявила такую «гордыню» «неблагопристойной» и опасной. Даже императоры свою личную волю вынуждены были обосновывать сыновнепослушным продолжением идей и дел предков. Выросший на «воздухе» Чжань-го император Цинь подобные объяснения не считал для себя необходимыми.

Понимание особой значимости индивидуума, идеи его величия и увековечивания, поиск соответствия внешней человеческой формы его сути и судьбе и, наконец, фигуративное искусство, которое вплоть до X в. было основным для Китая, — все это в преобладающей степени формировалось не на Срединной Равнине, а на примыкающих к ней южных чуских и западных циньских землях. Соединение традиций Чу и Цинь в дальнейшем сформировало новую, восторжествовавшую в империи Хань.

При этом сильные Цинь и Чу не могли явно уступить друг другу первенство, и единственной идеей, на которой они смогли сойтись в период Хань — это существовавший почти тысячелетие приоритет Чжоу. Но формально самоуподобляясь Чжоу, Хань реально развивала циньский государственный аппарат и писала циньскими унифицированными иероглифами, а также практиковала чуский погребальный и очистительный ритуалы. Хань-ское искусство и литература также во многом следовали чуским образцам. Корни, на мой взгляд, самой глубинной, исходной и «самой китайской» —-чуской культуры можно обнаружить и в неолите. Империя Цинь, хотя и была уникальным явлением в истории Китая, на ее истоки тоже с очевидностью прослеживаются со времен Инь и Шу. Что же касается Чжоу, то ее абстрактно духовные идеи, как и семантика «Чжоуских Перемен» оказываются самым необъяснимым явление с точки зрения всей предыстории. Может быть именно поэтому, реально, самый «некитайский», т.е. и не Лун-шаньский, и не Иньский, феномен Чжоу стал в дальнейшем таким притягательным явлением и китайским идеалом совершенного общества.

Список научной литературыБлинова, Ольга Михайловна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Андреев Ю.В. От Евразии к Европе. Крит и эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа. СПб.: Дмитрий Булганин, 2002.— 862 с.

2. Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая Пер. Л.Д.Позднеевой. М.: Наука, 1967.-404 с.

3. Бокщанин А.А. Очерк истории государственных институтов в китайской империи Феномен Восточного деспотизма. М.: Наука, 1993, сс,273-333.

4. Большаков А.О. Представление о двойнике в Египте Старого царства Вестник древней истории, 1987, 2 с.3-36.

5. Бритова НИ., Лосева Н.М., Сидорова Н.А.. Римский скульптурный портрет. М.: Искусство, 1975.— 103, 59 л. илл.

6. Васильев К.В. Заметки об эпиграфике периода Чжань-го Эпиграфика Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1972, с.63-80.

7. Васильев К.В. Истоки китайской цивилизации. М.: Восточная литература РАН, 1998.—320 с..

8. Васильев Л.С. История Востока. Т. 1-2. М.: Высшая школа, 2001.— 512, 559 ее.

9. Васильев Л.С. О Шанди (Шан-ди). Двадцать вторая научная конференция «Общество и государство в Китае», Ч.1 М., 1991, с.23-26. Ю.Винофадова Н.А. Искусство Китая. М.: Изобразительное искусство, 1988-79C., 88 л. илл.

10. Виппер Б.Р. Искусство Древней Греции. М., 1972.- 268 с. с илл.

11. Всеобщая история искусств в 6-ти томах. Т. 1. М.: Искусство, 1956.-467, LVIII с. с илл., 198 л. илл. П.Глухарева О.Н. Живопись Древнего Китая —Тезисы сессии, посвященной живописи стран Азии. Л., 1965, с. 34—36. 192

12. Городецкая О.М. Глиняная армия империи Цинь Двадцать первая научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1990, с.127131.

13. Городсцкая О.М. Культурный феномен древнего Чу. Истоки китайской живописи Восток. М.,1993, №1, с.62-72.

14. Городецкая О.М. Об истоках формирования портрета в Китае Двадцать четвертая научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1993,с.75-82.

15. Городецкая О.М. Портретная идеализация в культурах Востока и Запада Проблемы Дальнего Востока, 1993, 4, с.99-106.

16. Городецкая О.М. Поэтика иероглифа Восток, 6, с.5-24.

17. Гущин А.С. Происхождение искусства. Л.-М.: Искусство, 1937. 112 с. с илл. 22.Дао. Переправа через зимний поток. Лао-цзы. Чжуан-цзы Пер. Ян Хин-шун. М. (без издательтва), 1994. 64 с. 23.Дао-дэ цзин, Ле-цзы, Гуань-цзы: Даосские каноны Пер., вступит, ст., комм. В.В.Малявина, М.: Астрель-АСТ, 2002.— 542 с.

18. Древнекитайская философия. М.: Мысль. Т,1, 1972. 364 с т.2, 1973.— 384 с.

19. Древнекитайская философия. Эпоха Хань. М.: Наука, 1990.- 524 с.

20. Древние культуры Китая: палеолит, неолит и эпоха металла. Новосибирск: Наука, 1985.- 120 с. с илл.

21. Ивочкина Н.В. Своеобразие денежной системы государства Чу XXI научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1. М., 1990, с. 16—20. 193

22. Восток в древности. М.: Восточная литература РАН, 1997.—688 с карты.

23. Китай. История, культура, историография. М.: Наука, 1977.- 248 с. ЗО.Китайская философия. Энциклопедический словарь. М.: Мысль, 1994.574 с.

24. Книга правителя области Шан Перевод, вступительная статья, комментарий и послесловие Переломова Л.С. М.: Ладомир, 1993.-392 с.

25. Кобзев А.И. Учение Ван Янмина и классическая китайская философия. М.: Наука, 1983.-352 с. ЗЗ.Кобзев А.И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. М.: Наука, 1994.-432 с.

26. Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства. М.: Восточная литература РАН, 2002.

27. Кожанов СТ. Снаряжение и одежда воинов эпохи Хань Древние культуры Китая. Новосибирск, 1985, с. 112-119. Зб.Комисаров А. Циньские погребальные комплексы как памятники локальной культуры XXI научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1, 1990, с.20-22.

28. Кравцова М.Е. Циклы «Ю-сянь» (путешествие к бессмертным) III—IV вв. н. э. XII научная конференция «Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока». Вып. 1, Л., 1986, с. 210—218.

29. Кравцова М.Е, Этнокультурное разнообразие в Древнем Китае XXI научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1, 1990, с. 11—16.

30. Кроль Ю.Л. Древнекитайское представление о «теле» династии. Одиннадцатая научная конференция «Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока». М., 1975. Т.1, с.42-47. 194

31. Кроль Ю.Л. Спор как явление культуры Древнего Китая Народы Азии и Африки. 1987, 2, с. 24—34.

32. Кроль Ю.Л. Сыма Цянь историк. М.: Наука, 1970.- 448.

33. Кроль Ю.Л., Романовский Б.В. Опыт систематизации традиционной китайской метрологии Страны и народы Востока, вып.XXIII. М., 1982, с.209-243.

34. Крюков В.М. Текст и ритуал: опыт интерпретации древнекитайской эпифафики эпохи Инь-Чжоу. М.: Памятники исторической мысли, 2000. —464 с. с илл.

35. Крюков М.В., Переломов Л.С, Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.: Наука, 1983.415 с. с илл.

36. Крюков М.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы. Проблемы этногенеза. М.: Наука, 1978.-342 с.

37. Кучера СИ. Цюйцзялин и истоки чуской культуры XV научная конференция «Общество и государство в Китае». Вып. 1. 1984, с. 33—41. 48.Лао-цзы. Трактат о пути и потенции (Дао дэ цзин) Пер. Виногродский Б. М.: Гермитаж-пресс, б.г. 28 с.

38. Лисевич И.С. Литературная мысль Китая на рубеже древности и средних веков. М., 1979.- 206 с.

39. Лисевич И.С. Древнекитайская поэзия и народная песня. М.: Наука, 1969.-287 с.

40. Лукьянов А.Е. Лао-цзы и Конфуций. Философия Дао. М.: Восточная литература РАН, 2000.— 384 с. 52.ЛЮЙШИ чуньцю/Пер. Г.А.Ткаченко. М.: Мысль, 2001.-528 с.

41. Малявин В.В. Чжуан-цзы. М.: Наука, 1985.-310 с. 195

42. Мудрецы Китая Пер. Л.Д.Позднеевой. СПб.: XXI век, 1994.-414 с,

43. Переломов Л.С. Империя Цинь первое централизованное государство в Китае. М.: Наука, 1962. 244 с.

44. Переломов Л.С. Конфуций. Лунь юй. М.: Восточная литература РАН, 1998.-590 с.

45. Померанцева Л.Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве. М.: Московский университет, 1979.- 242 с.

46. Попов П.С. Китайский философ Мэн-цзы. М., 1904 (репринт, 1998: Восточная литература РАН).- 278 с.

47. Проблема человека в традиционных китайских учениях. М.: Наука, 1983.-262 с.

48. Рифтин Б.Л. От Мифа к роману. М.: Наука,1979.-360с. с илл.

49. Рубин. А.И. Личность и власть в Древнем Китае. М. Восточная литература РАН, 1999.-384 с. 63,Соколов Г. И. Римский скульптурный портрет III в. М.: Искусство, 1983.—154 с., 64 л. илл.

50. Сыма Цянь. Избранное. М.: Художественная литература, 1956. 360 с.

51. Сыма Цянь. Исторические записки. Пер.Вяткина Р.В. и Таскина B.C. М.: Наука, 1972. T.I.- 440 с 1975. Т.П.- 580 с 1984. T.III.- 944 с 1986. T.IV.- 454 с 1975. T.V.- 366 с; 1992. Т.VI.- 484 с М.: Восточная литература РАН, 1996. Т.VII.- 464 с 2002. Т.VIII.- 510 с.

52. Сычев В.Л. Погребальные рельефы Китая I-II вв. н.э. Рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1970.

53. Сычев Л.П., Сычев Б.Л. Китайский костюм. М.: Наука, 1975. 132 с XXXI л. с илл. 196

54. Торчинов Е.А. Даосизм. «Дао-дэ цзин». СПб.: Петербургское востоковедение, 1999.-286 с.

55. Торчинов Е.А. О связи между даосским учением о бессмертии и философией ранних даосов Тринадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1982, с. 153-160.

56. Феоктистов В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы. М.: Наука, 1976.-294 с.

57. Хуан Куаи. Спор о соли и железе Перевод, введение,

58. Цзинь, Пин, Мэй, или Цветы сливы в золотой вазе. Т. 1-

59. Иркутск: Улисс, 1994.— 448, 512, 544 ее. 74.ЦЮЙ Юань. Ли сао. СПб.: Кристалл, 2000. 336 с. 75.Цюй Юань. Стихи. М.: Художественная литература, 1954,- 158 с.

60. Червова Н.А. Китайский живописный портрет эпохи феодализма. Рукопись дипломной работы ист. фак-та МГУ, 1952. (Из рукописного хранения ВНИИ «Искусствознание» (ОП №224) изъята, местонахождение в настоящее время неизвестно).

61. Чжуан-цзы. Ле-цзы Пер. В.В.Малявина. М.: Мысль, 1995.-440 с.

62. Чжуан-цзы Пер., вступ. ст., комм. Малявина В.В. М.: Астрель-АСТ, 2002.-432 с. 79.111ицзин: Книга песен и гимнов Пер. А.Штукин. М.: Художественная литература, 1987.-352 с.

63. Щуцкий Ю.К. Китайская классическая Книга перемен. М.: Восточная литература РАН, 1997.- 606 с.

64. Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М.: Наука, 1987.- 528 с. 197

65. Китайский язык 83.Ван Чун i Лунь хэи цзяо ши (тШШШ «Взвешивание суждений», сверенное и истолкованное). Т. 1-

67. Вэнь сюань. Сяо Тун сюань Ли Шань чжу СШ- ШШШЩШ{. «Литературный изборник». Отобран Сяо Туном, проко.мментированный Ли Шанем.), т. 1, цз. 1 -

68. Шанхай, 1936, ксилограф. 94.Инь сюй Фу-хао му (ШШМШ Иньские развалины гробницы Фу Хао). Пекин: Вэнь-у, 1980. 128 с. с илл. 95.Инь Цзянь-шунь {ШШ)- Хунань Аньсянсянь Хуачэн ган ичжи ди эр цы фацзюэ цзянь бао (tf т115|1ММШШ11:Ш-#ШШШ Краткий отчет о повторных раскопках стоянки на холме г. Хуачэна уезда Аньсян провинции Хубэй) Каогу, 2001, 4, с.11-22. 96.Кун-цзы цзя юй (ЛгТШШ Школьные речи Конфуция) Сы бу бэй яо (USafii/wic Главное в полноте по четырем

69. Шанхай, 1936 (ксилограф) 97.Лао-цзы чжу (-f-vi Лао-цзы с комментариями) Чжу цзы цзи чэн (1 F"/S Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.Ш.— 60 с. 98.Ле-цзы {Щ- [Трактат] Учителя Ле) Чжу цзы цзи чэн {ШТШ Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, T.1II.- 102 с. 199

70. Линь Дун хуа {:Щ). Лян-чжу вэнь-хуа янь-цзю (ВШСЬШ Иследование культуры Лянчжу. Чжэцзян: Цзяоюй, 1998.— 64 с.

71. Лунь хэн (тШ Взвешивание суждений) Чжу цзы цзи чэн (Ш Ш! Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.VII.-288 с.

72. Лунь юй чжэн и (ШШТЕШ Правильный смысл «Суждений и бесед») Чжу цзы цзи чэн (Ш?Ш1 Завершенное собрагше всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т. 1.-436 с. 104. Лю Дунцип (ШЩ), Хун-шань вэнь-хуа (ЩШЬ Культура Хуншань). Б.г.: Нэй Мэн-гу да-сюэ, 2002.— 314 с. с илл. 105. Лю чэнь чжу вэнь сюань (тЧШТЯЩ- «Литературный изборник» с комментариями шести подданных (или с шестью сопутствующими комментариями)), т.1-3, цз.1-4 Сы бу цун кань (KuffJ Сборник изданий по четырём

73. Шанхай, 1929-1937 (ксилограф). 106. Люй Юй-дун (ШШ) Саньмэнья Го-го му {?ШШШШ(Ш— Захоронения государства Го из Саньмэнься). The Guo State Tombs in Sanmenxia (кит. англ.) T.l—T.

74. Хэнань: Вэньу, 1999. Т.— 615 с Т.2— 176, 48,176 илл. 200

75. Лянчжу вэнь-хуа янь-цзю Као-гу лунь-вэнь цзи си-ле (ШСЬШ -ЩёШ>СШЩ Иследование культуры Лянчжу. Поборкататей из Каогу). Шанхай: Кэсюэ, 1999.— 345 с. 109. Лян-чжу гу юй (ifETHi— Древние нефриты Лянчжу). Чжэцзян: Жэнь-минь М Й шу, 1996.— 144 с. с 110 илл. Э

76. Маньчэн ханьму Хэбэй вэнь-у цзинхуа чжи и ШШШШ-11ЩЬЩШЩ J— Ханьские захоронения в Маньчэн один из шедевров культуры провинции Хубэй). Хэбэй: Линнань мэйшу, 2000.— 130 с. с 100 илл. 115. Мао ши чжэн и {ШШШ Правильный смысл «[Канона] стихов» Мао), т. 1-6 Ши сань цзин чжу шу ("{"Hlliiliit «Тринадцатиканоние» с комментариями и толкованиями). Шанхай: Чжунхуа шуцзю Шанхай иньшуа чан, 1957, т.5-10. с. 1670 с. 201

77. Нюхэлян хуншань вэньхуа и-чжи юй юй-ци цзин-цуй (МШШЙ itlШi]tЩШШW Стоянка Нюхэлян культуры Хуншань и отборные нефритовые изделия). Ляонин: Вэньхуа, 1997.— 102 с. с 100 илл.

78. Саньсиндуй чжайсы кэн (ЖШ-ШШ Захоронения жертвоприношений Саньсиндуй). Excavation of the Sacrificial Pits at Sanxingdui (кит.-англ.) Пекин. Вэнь-у, 1999.—628 с, 108, 170 илл.

79. Сюнь-цзы инь-дэ \Щ- Индекс к «[Трактату] Учителя Сюня»). Шанхай: Гу цзи чу бань шэ, 1988. 920 с.

80. Сюнь-цзы цзи цзе (-ШШ «[Трактат] Учителя Сюня» с собранием толкований) Чжу цзы цзи чэн (ШЧШ! Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.2.— 368 с.

81. Сюнь-цзы цзинь чжу цзинь и (-ШШ— «[Трактат] Учителя Сюня» с современными ко.мментарими и переводом) Ком. и пер. Сюн Гун-чжэ (Ш/ЛШ)- Пекин: Чжунхуа вэньхуа фусин ляньдун тосин вэйюаньхуй; Голи бяньигуань чжунхуа цуншу бяньшэнь вэйюаньхуй, 1986.—660 с.

82. Сяньян Ян Цзявань хань му фацзюэ цзяньбао {ШЩЩШЩШШШШ?М ф Краткий отчет о раскопках ханьской гробницы Ян Цзя-вань близ г. Сяньян) Вэнь-у, 1977, 10. 202

83. Тяньмэнь: Вэнь-у, 1999.-658 с, 20, 184 илл.

84. Тань Чанша Мавандуй сань хао хань му бо хуа {ШШ]Ш}ШШШ Шг1Ш о шелковой живописи из могильника 3 Мавандуй близ Чанша) Вэнь-у, 1974, 11, с.40-44.

85. Хуай нань цзы (ШШ¥ [Трактат] Учителя из Хуай-нали) II Чжу цзы цзи чэн {ШШШ. Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.7. 378 с.

86. Хуан Кань шоу пи бай вэнь Ши сань цзин М Й Й Н М «Тринадцатиканоние» без комментариев с пометками Хуан Каня). Шанхай, 1983.- 10; 40; 74; 72; 146; 134; 140; 246; 498; 120; 120; 42; 8; 28; 88 ее. 203

87. Цзиншань Цюцзялин ШШШШШ)- Пекин: Каогусюэ, 1965.— 92 с, 56 л. илл.

89. Цзян Тао {Щщ), Ван Лун-чжэн (£||1Е), Цяо Бинь {ЩЩ). Саньмэнь- ся Го-го нюй гуй-цзу му чу-ту юй-ци цзин-цуй (НРЙШШЙЙиВ dl3i§§litf Великолепные нефритовые изделия из могилы знатной дамы государства Го в Саньмэнься). Чжунчжи: Мэйшу, 2002.— 176 с, 137, 137 илл.

90. Цзянлин, Ваншань, Шачжун чу му {(1ШШ}\\\}>ШШЖ Чуские могилы из Цзянлин, Ваншань и Шачжун) Chu Tombs at Wangshan and Shazhong, Jiangling. Пекин: Вэнь-у, 1996.— 368 с, 8, 120 илл.

91. Цзянь бо янь-цзю 2001 (ШгВЩъ 2001 Исследование бамбуковых планок и шелковых книг 2001). Гуанси: Ши-фань да-сюэ, 2001.— 876 с. 204

92. Цюань шангу, Саньдай, Цинь, Хань, Саньго, Лючао вэнь (_ЬЙ"Н{ ШШШ\Ш Полное [собрание] древнейших текстов Трёх эпох, Цинь, Хань, Трех царств и Шести династий) Составитель антологии Янь Кэ-цзюнь {ШЩУ Шанхай: Чжунхуа, 1948. Т. 1. 1049 с.

93. Чанша Мавандуй и хао хань му фацзюэ цзянь бао (fJMS.iik—ШШ ШШШШШ Краткий отчёт о раскопках ханьского могильника 1 в Мавандуе под г.Чанша). Пекин: Вэнь-у, 1972.— 17,2, 16 л. илл.

94. Чанша Мавандуй эр сань хао хань му фацзюэ цзянь бао (МШШ 1,ь1л,ШШШШШШ Краткий отчёт о раскопках ханьских погребений 2 и 3 в Мавандуе под г.Чанша Вэнь-у, №7, 1974, с.39-48.

95. Чанша Шацзытан Си Хань му фацзюэ цзяньбао (Ш:fJ¥ШШШШШ. ШШШ Краткое сообщение о раскопках могилы династии Западной Хань в местности Шацзытан близ г. Чанша) Вэнь-у, 1963, 2, с. 13-33.

96. Чжан Тунь-шэн {Щ}), Дуань Шу-ань {$Ш). Лянчжу вэнь-хуа юй ци (M"5tfb3E§§— Нефритовые изделия культуры Лянчжу). Гоконг: Лян-му, Вэнь-хуа, 1989.— 236 с, с 239 илл,

97. Чжань Ли (ЩЛ)» Чжоу Ши-цюй (МЦЁЙ). Ши тань Ян Цзя-вань хань му ци бинь юн {ШШШШ.ЩШШШЖШ Опыт рассмотрения глиняных фигур кавалеристов из ханьской могилы Ян Цзян-вань Вэнь-у, 1977, 10,с.22-26.

98. Чжан Хэн ши вэнь цзи цзяо чжу {ШШ\ШШШШ Выверенное и прокомментированное собрание стихов и прозы Чжан Хэна) Сверка и 205

99. Чжан Чжэн-мин (Ш1ЕЩ). Чу вэнь-хуа ши {?uSCi\li— История культуры Чу). Шанхай: Шанхай жэнь-минь чу-бань-шэ, 1987.-320 с.

100. Чжан Шоу-чжун й ф Бао-шань чу-цзянь вэнь-цзы бянь ("Sl-U ШШ Свод текстов с бамбуковых планок Чу). Пекин: Вэнь-у, 1996.—917 с.

101. Чжан Янь-юань (ШШШ.)- Ли-дай мин-хуа цзи {Ш.{ХШ.Ш Исторически последовательное описание знаменитых произведений живописи). Шанхай: Жэньминь мэйшу, 1964.— 2,28,2,212 с.

102. Чжань-го вэнь-цзы бянь Щ Ш Ш Свод текстов Чжань-го). Фуцзянь: Жэнь-минь, 2001.— 1206 с.

103. Чжань-го Чжун-шань вэнь-мин (ШШФ11\>СЛ-Щ:\Ь>СШШ- Культура Чжун-шань периода Чжань-го. Шедевры культуры провинции Хэбэй, Ч.2). Хэбэй: Линнань мэйшу, 2001.— 133 с. с 105 илл.

104. Чжоу Ин (ЩШ)- Мэй-ли чжоу. Лян-чжу вэнь-хуа юй Лян-чжу сюэ инь-лунь (ШШ1 ЖЖ"{ЬЖЖ§ f прекрасный контитент. Культура Лянчжу и введение

105. Чжоу ли (ЩШ Чжоуская благопристойность), т. 1-6, цз.1-12 Сы бу цун кань (Ир[ШТJ Свод публикаций по четырём

106. Шанхай, 1919—1936 (ксилограф).

107. Чжоу ли чжу ши (ЩШШ «Чжоуская благопристойность» с комментариями и толкованиями), т. 1-4 Ши сань цзин чжу шу р Н М ШШ. «Тринадцатиканоние» с комментариями и толкованиями). Шанхай: Чжунхуа шуцзю Шанхай иньшуа чан, 1957, т. 11-14. 1580 с. 206

108. Чжуан-цзы инь-дэ (Щь"?* Ifvr- Индекс к «[Трактату] Учителя Чжуана»). Шанхай: Гу цзи чу бань шэ, 1988,- 740 с.

109. Чжуан-цзы цзи цзе С--ШМ «[Трактат] Учителя Чжуана» с собранием толкований») Чжу цзы цзи чэн (Ш?ШШ. Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, Т.3.-224 с.

110. Чжуан-цзы цзи ши (ШШ «[Трактат] Учителя Чжуана» с собранием пояснений) Чжу цзы цзи чэн {MFMf Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.З.481 с.

111. Чжунго гу-дай юй ци ту-цзянь. Лянчжу вэнь-хуа юй-ци (ФШЙ"§ Н1-Ж.М{.5§1 Издание древнекитайских нефритовых изделий. Нефритовые изделия культуры Лянчжу). Чжэцзян: Чжэцзян да-сюэ, 2001.— 166 с., 166 илл.

112. Чжунго гу-дай юй ци ту-цзянь. Ся, Шан, Чжоу, Чунь-цю, Чжань-го юй-ци {ШЙШШШ-Ш.ШШШШШШШ Издание древнекитайских нефритовых изделий. Нефритовые изделия Ся, Шан, Чжоу, Чуньцю, Чжань-го). Чжэцзян: Чжэцзян да-сюэ, 2001.— 153 с 153 илл.

113. Чжунго гу-дай юй ци ту-цзянь, Хань-дай юй-ци ([Mce"ij§ISI-M fHits Издание древнекитайских нефритовых изделий. Нефритовые изделия эпохи Хань). Чжэцзян: Чжэцзян да-сюэ, 2001.— 155 с 155 илл. 207

114. Чжунго чжун-да као-гу фа-сянь (ФШШКЩШ.Ш Великие археологические открытия Китая). Пекин: Вэнь-у, 1990.— 158 р. с илл.

115. Чжун-хуа жэнь-минь гун-хэ-го чжун-да као-гу фа-сянь 1949—1999 (фЩХиШШкШМ 1949-1999 Великие археологические открытия КНР 1949—1999 гг.) Ред. Су Бай (ШЙ). Пекин, 1999.— 518 с. с 368 илл.

116. Чжунго юй ци цюань цзи. Юань ши шэ-хуй (ФШЗЕё:. ШШ Ш Полное собрание китайких нефритов. Периоды Чунь-цю и Чжаньго). Тайбэй: Тайвань цзинь-вэй, 1992. 300 с. с илл.

117. Чжунго юй ци цюань цзи. Шан, Си Чжоу {ШШШ ШШ Полное собрание китайких нефритов. Период Шан и Западного Чжоу). Тайбэй: Тайвань цзинь-вэй, 1992. 300 с, с илл.

118. Чжунго юй ци цюань цзи. Юань ши шэ-хуй {ШШШЖРШ: Полное собрание китайких нефритов. Ранние общества), Тайбэй: Тайвань цзинь-вэй, 1992. 300 с. с илл.

119. Чжэцзян каогу цзинхуа {WuX.fMW Лучшие образцы археологии провинци Чжэцзян). Чжэцзян: Вэнь-у, 1999.— 258 с 47 илл.

120. Чжэнчжоу Шан чэн 1953 1985 нянь каогу фацзюэ баогао (Ш]Н® ij-19531985 ШШШ Отчет об археологических находках периода 1953—1985 шанского городища в Чжэнчжоу). 3 т. The Site of Shang Dynasty City in Zhengzhou: A Report on the 1953-1985 Excavations (кит.— англ.). Шанхай: Вэнь-у, 2001.— 1464 с. с 48, 280 илл. 208

121. Чунь цю Цзо чжуань чжэн и {ХёЛЩТЕШ Правильный смысл «Комментария Цзо к летописи "Вёсны и осени"» т. 1-6 Ши сань цзин чжу шу (f*H|liii «Тринадцатиканоние» с комментариями и толкованиями). Пекин, 1957, Т.27-32.-2476 с. 173. 1999 Чэнду каогу фасянь ЦШШШ Археологические открытия 1999 г. В Чэнду). Чэнду; Кэсюэ, 2001.—337 с. с 4, 10 илл. 174. 2000 Чэнду каогу фасянь ЦШЩШШ Археологические открытия 2000 г. В Чэнду). Чэнду; Кэсюэ, 2002.—375 с. с 12,5 илл., 235 л. илл.

122. Чэнь Вэнь (|Ш). Цюйцзялин вэньхуа цзе дин юй фэнь ци (!ШШШ ih¥M:fM Границы и периодизация культуры Цюйцзялин) Каогу, 2001, 4, с.52-60.

123. Чэнь Дэ-ань (Ptf.). Саньсиндуй гу Шу ванго дэ шэн ди (НМЩёЗЕШЙЙ Саньсиндуй священные земли древнего царства Шу). Чэнду: Сычуань жэньминь. 2000.— 123 с 148 илл. 177. Шан цзюнь шу {ШШ Книга правителя [области] Шан) Чжу цзы цзи чэн (ШШШ. Завершенное собрание всех философских трактатов). Пекин: Чжун-хуа шу-цзю, 1956, т.5.- 46 с. 209

124. Шанхай, 1919—1936 (ксилограф). 183. Эр ши у ши (Zl-f-Si— Двадцать пять хроник). Т.

125. Шанхай: б.изд, 1934.-914 с.

126. Юань Цюань-ю {ЖШ:Ш)- Гуань юй Синьян Чу му ху цзо гу дэ фуюань вэньти (ШШШзШЙЖйкШВШШ К вопросу о реставрации лакированного барабана с тигрообразным основанием из чуской могилы в уезде Синьян)//Вэнь-у, 1963, 2 с. 10-12.

127. Юань Чжун-и ({ф—) Цинь Шихуан лин каогу фасянь юй яньцзю (ШШЙ1ШШШШШ Археологические открытия и исследования холма Цинь Шихуана. Сиань: Шэньси жэньминь, 2002. 701 с. с 8, 72 илл., 202 л. илл. 210

128. Нагахиро Т. Кандай газо но кенкюй (Изобразительное искусство эпохи Хань). Токио: Чо-корон бижутсу, 1965.- 171с. Западноевропейские языки

129. Allard F. Mortuary Ceramics and Social Organization in the Dawenkou and Majiayao Cultures Journal of East Asian Archaeology, N 3-4, 2001, p. 1-22.

130. Ancient Sichuan: Treasures from a Lost Civilization Ed, Bagley R.W. Seattle: Seattle Art Museum; Princeton, N.J.: Princeton University Press, 2001.— 360 p. with ills., 248, 23 ills.

131. Bagley R.W. Sacrificial pits of the Shang period at Sanxingdui in Guanghan county, Sichuan Province Arts Asiatiques, 1988, vol. XLIII, p.78-86. 192. The Book of Chuang Tzu Tr. M.Palmer, Breuilly E, L.: Penguin Group, 1996.-352 p. 211

132. Chang K.C. Art, Myth and Ritual: the Path to Political Authority in Ancient China, Cambridge: Harvard University Press, 1983,— 236 p.

133. Childs-Johnson E. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition Archives of Asian Art, 1995, 48, p, 64-90.

134. Chinese Painting and Calligraphy. Beijing: Zhaohua, 1984.- 168 с с илл. 198. The Complete Works of Chuang Tzu Tr. B.Watson. N.Y-L.: Columbia University Press, 1968.— 397 p.

135. Ebrey P.B., Liu Kwang-ching The Cambridge Illustrated History of China. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.— 352 pp, 96, 116 pt. Ills, 1 gr, 28 maps, 1 pi.

136. Forsyth A. Five Chinese Jade Figures. A Study on the Development of Sculptural Form in Hongshan Neolithic Jade Working Orientations, 1990, 5, pp.54-63. 201. The Freer Chinese Bronzes. Catalog. Vol.

137. Wash.: Smithsonian Institution, 1967.-638 c.

138. Fung Yu-lan. Chuang Tzu. A New Selected Translation with an Exposition of the Philosophy of Kuo Xiang. Shanghai, 1933 (reprint: Krishna Press, 1975). 164 p. 203. Ge Yan; Linduff K.M. Sanxingdui: a new Bronze Age site in southwest China//Antiquity, 1990, N 64 (244), p. 505-513. 212

139. Sculpture of the Qin and Han dynasties. Beijing: Renmin meishu, 1988.— 92 p. with ill., 155 tabl. ill.

140. Hansford, S. H. Chinese Carved Jades. New York: New York Graphic Society Ltd., 1968.— 131 p., 96 ills. 209. Hsu Cho-yun, Linduff K.M. Western Chou Civilization. New Haven: Yale University Press, 1988.— XXIV, 421 p. with ills.

141. Keightley D.N. The Environment of Ancient China The Cambridge History of Ancient China. From the Origins of Civilization to 221 B.C. New York: Cambridge University Press, 1999, pp.30-36.

142. Keightley D.N. The Shang: Chinas First Historical Dynasty The Cambridge History of Ancient China. From the Origins of Civilization to 221 B.C. New York: Cambridge University Press, 1999, pp.232-91.

143. Keightley D.N. At the Beginning: The Status of Women in Neolithic and Shang China Nan nii: Men, Women and Gender in Early and Imperial China, 1999, pp. 1-62.

144. Keightley D.N. Theology and the Writing of History: Truth and the Ancestors in the Wu Ding Divination Records Journal of East Asian Archaeology, N 1, 1999, pp.207-230. 213

145. Legge J. (tr.). The Chinese Classics. Vol.

146. Oxford; L., 1893-1895 (Hong Kong, I960).-234 с 218. Li Chi. Anyang. Seattle, 1977.—XVIII, 304 pp. with ills., 20 pt. Ills. 219. Li Chi. Chengt-Tzu-Yai. The Black Pottery Culture Site at Lung-ShanChen in Li-Cheng-Hsicn, Shantung. New Haven: Yale University Publications in Anthropology 52, 1956.—, 232 p., 54 pt. ills, 25 tb.

147. Maspero H. Melanges posthumes sur les religions et Ihistoire de la China. Vol.2. Le Taoisme. P.: Musec Guimet, 1950.— 268 p.

148. Maspero H. Melanges posthumes sur les religions et Ihistoire de la China. Vol.

149. Etude historique. P. Musee Guimet, 1950.— 270 p. 222. Men and Gods. New Discoveries from Ancient China. Louisiana: Museum of Modern Art, 1997.— 112 p. with ill.

150. Munro D.J. The concept of man in Early China. Stanford: Stanford univ. press, 1969.—XIV,256p.

151. Rawson J. Ancient China: Art and archaeology. London: Book Club Associates, British Museum 1980.— 240 p.; 8 111., maps.

152. Rawson J. Ancient Chinese rituals as seen in the material record Court and State rituals in China. Cambridge: Cambridge University Press, 1999, p.20-49 214

153. Rawson J. Ayers J. Chinese jade throughout the ages. London: Victoria Albert Museum, 1975.— 152 pp; Ills, maps;

154. Rawson, J. Mysteries of Ancient China: New Discoveries from the Early Dynasties. London: British Museum Press, 1996.— 112 with ills.

155. Rawson J. Western Zhou archaeology The Cambridge History of Ancient China. Cambridge: Cambridge University Press, 1999, p.352-449.

156. Rawson J., Ayers J. Chinese jade throughout the ages. London: Victoria Albert Museum, 1975.— 152 p.; 8 Ills, maps.

157. Salmony A. Carved jade of ancient China. London: Han-Shan Tang, 1982/— VIII, 86 pp, 72 pts.

158. Shelach G. Social complexity in north China during the early Bronze Age: a comparative study of the Erlitou and Lower Xiajiadian cultures Asian Perspectives, 1994, 33 (2), p.261-292.

159. Studies of Shang Archaeology: Selected Papers from the International Conference on Shang Civilization Ed. Chang Kwang-chih. New Haven: Yale University Press, 1986. 325 p., 63 ills.

160. Terra-cotte Wariors Horses at the Tomb of Qin Shi Huang. Beijing: Wen-wu, 1983.— 20,20,119 w. ill.

161. Thoф R.L. Erlitou and the search for the Xia Early China, 1991, 16, p.1-38. 236. Wen xuan or selections of refined literature Tr. with ann. and intr. by D.R.Knechtges. Vol.

162. Princeton: Princeton University press, 1982. 237. Xu Jay. Reconstructing Sanxingdui Imagery: Some Speculations Early China, N26, 2001, p.32-44 215

163. Yang Xiaoneng. The Golden Age of Chinese Archaeology: Celebrated Discoveries from The Peoples Republic of China. New Haven: Yale University Press, 199.— 576 p., 48, 372 ills.. 216

164. Реалистические и антропоморфные образы древнейшей неолитической культуры Китая Ян-шао. Самая ранняя стоянка Бань-по (VII-IV тыс. до н.э. близ г. Сиань). Илл.

165. Цапля, проймавшая рыбу на сосуде Бань-по. Илл.

166. Кувшин с узким горлышком в форме человеческой головы. Илл.З Чаша изображением на дне плывущей рыбы и маской водного духа. Стоянка провинции Ганьсу, III тыс. до н.э. Илл.

167. Кувшин с условным изображением человеческой фигуры. Табл. П. Неолитические культуры Китая III тыс. до н.э. Илл,5, Керамический кувшин с рельефным изображением гермафродита Ма-цзя-яо. Нефриты Хуншань, найденные на южных стоянках. Илл.

168. Сидящая богиня Илл.7 Стоящее божество. Илл.

169. Мальчик-демон. Табл. HI-IV. Северная стоянка Ню-хэ-лян культуры Хун-шань. Илл.

170. Керамическое лицо с нефритовыми глазами богини-матери. Илл.Ю. Драконы, Илл.П. Животные Нюхэлян. Фантастический зверь. Топорик с новорогом. Птица. Черепаха. Илл,

171. Сидящая богиня-мать и Нефритовый эмбрион Илл.П. Нефритовый диск-цун. Илл.14,Маска, Табл. V-VII. Нефритовые изделия культуры Лян-чжу (3500-2500 гг. до н.э.). Илл.

172. Маски на нефритовых плакетках, дисках гуи и оберегах. 217

173. Бралетс гравировкой дракона. Илл.

174. Резные композиции со святыми и масками. Илл.

175. Нефритовое изголовье. Илл.

176. Нефритовый фаллический символ. Табл.УПЫХ. Неолитические культуры территории царства Чу. Цюй-цзя-лин (V-III тыс. до н.э.). Ши-цзя-хэ (Лун-шань, III-II тыс. до н.э.) Илл. 20-21 Керамика Цюй-цзя-лин.Чаши с фризами с изображением «хороводов». Илл.22-23 Керамика Ши-цзя-хэ. Дикие и домашние животные, человеческие фигуры. Илл.24-

177. Треножники Лун-шань. Илл.

178. Нефритовый попугай. Ши-цзя-хэ. Илл.

179. Нефритовая маска. Ши-цзя-хэ (ок. 2000 г. до н.э.). Илл.

180. Нефритовая маска периода Ши-цзя-хэ-Чу-го. Илл.29-

181. Нефритовые маски на длинных «шеях». Ши-цзя-хэ. Табл. X. Бронзовые культуры Эр-ли-тоу и Эр-ли-ган (ранний Шан-Инь) II тыс. до н.э. Раннебронзовая культура Эр-ли-тоу. Илл.З I. Бронзовый треножник. Илл.32 Письменные знаки, Зоо-антропоморфные образы Шан Илл.

182. Нефритовая фигурка Эр-ли-ган. Илл.

183. Хрустальная обезьяна. Ань-ян. Илл.

184. Нефритовая маска льва. Эр-ли-ган. Табл. XI. Зоо-антропоморфные образы в шанской бронзе. Илл.

185. Курильница в форме слон с слоненком на спине 218

186. Рельефное изображения одноногого дракоиакуя на шанском бронзовом сосуде. Илл.

187. Маска как крышка бронзового сосуда. Илл.

188. Маски на тулове сосуда из раскопок Чу периода Шан-Инь. Илл.

189. Чудовище, пожирающее мальчика. Табл.ХП-ХШ. Гробница Фу Хао. Илл.

190. Бронзовый топор из гробницы Фу Хао. Илл.

191. Бронзовый топор с прорезанной маской. Ань-ян. Илл.

192. Кубок. Слоновая кость, бирюза. Илл.

193. Чиновник. «Пронзенный стрелой». Илл.

194. Лицо нефритового человечка. Илл.

195. Нефритовые тигр и слон. Илл.

196. Нефритовый феникс. Илл.

197. Нефритовая птица. Табл. XIV-XVIII. Позднешанская культура Сань-син-дуй ХП-Х вв. до н.э. Илл.

198. Бронзовый король-шаман. Илл.50-51 Бронзовые головы с золотыми масками. Выс.45,7 см. Илл.

199. Бронзовая голова. Высота 49,4 см. Илл.53 Шаманская маска. Высота 45,7 см. Илл.54-

200. Бронзовые головы. Вьюта 13,7 с.м. Илл.

201. Антропоморфная бронзовая маска. Высота 40,5 см. Илл.57-

202. Антропоморфные бронзовые маски. Высота ок. 40 см. Илл.59-60. Зоо-антропоморфные бронзовае маски. Высота ок. 20 см. Илл.

203. Зооморфная бронзовая маска. Илл.

204. Бронзовый колокольчик с фавировкой маски. Илл.63-

205. Бронзовые антропоморфные демоны. Илл.

206. Бронзовая чаша-тигр. 219

207. Броизовае птицы. Голова ворона. Петушок. Павлин. Илл.

209. Бронзовое дерево. Илл.72-73 Керамические триподы. Табл. XIX. Культура Чжоу. Илл.74-

210. Бронзовые сосуды периода Чжоу. Табл. XIX-XXI. От «культуры Ся» к временам Чжоу и Чу-го. Нефриты. Илл.

211. Нефритовый топор II тыс. до н.э. Илл.77-

212. Маски Лун-шань. Хубэй. Шэньси. Илл.79-

213. Дракон и феникс Ши-цзя-хэ. Илл.

214. Человеко-дракон раннего Чу. Илл.

215. Лсчинкообразный дракон периода Чжоу. Илл.

216. Лиск-би с тремя птицами периода Чжоу. Илл.

217. Маска периода Чжоу. Илл.

218. Птица с орнаментом маски и драконов периода Чжоу. Илл.

219. Плакетка с птицами, драконами и масками VII—V вв. до н.э. Чу. Илл.87.3верь из могилы царства Го (VIII—V вв. до н.э.). Илл.

220. Пляшущия шаманка VIII-V в.Чу. Илл.

221. Птица. Хэнань.Х в. до н.э. Илл.

222. Голова лошади. Шаньдун. X в. до н.э. Илл.

223. Аритократы Чу. VII—V вв. до н.э. Илл.92 Плакетка Чу V в. до н.э. Табл. XXII. Государство Юй, X в. до н.э. Илл.

224. Бронзовый человечек. Илл.

225. Бронзовая голова. Илл.95-97 Зооморфные образы бронзы Юй-го. 220

226. Нефритовые олени. Илл.

227. Золотые рыбы. Табл. XXIII-XXV. Гробница правителя Цзэн. Илл. 100-

228. Колокольные стойки, поддерживаемые человеческими фигурами, Илл.

229. Поющие камни на журавлях. Илл.

230. Свирель. Дерево, лак. Илл.

231. Оркестр в беседке. Бронза. Раскопки провинции Чжэцзян Илл.

232. Борцы. Гробница Цзэн Хоу-и. Илл.

233. Бронзовый журавль. Илл.

234. Бронзовый сосуд с драконами. Илл.

235. Нефритовое колье. Илл. 109-

236. Лаковые саркофаги и детали их росписи. Илл.

238. Сосуд-утка с фигурными сценами. Табл. XXVI-XXX. Фигурное искусство Чу и его распространение в период Чжань-го. Илл.115-118. Два чуских сосуда из Фрирской галереи и их фрагменты. Илл.

239. Фризовая композиция чуской бронзы от подводного мира до вышнего. Илл.

240. Графическая раскладка чуской чаши. Илл.

241. Подставка лампы. Царство Чжун-шань. Илл.

242. Прописовка рельефа бронзового сосуда III в. до н.э. с територрии древнего царства Янь. Илл.

243. Прорисовка бронзового рельефа из ракопок близ г. Лояна. Илл. 124-125, Деревянные раскрашенные статуэтки V—IV вв. до н.э. из чуских захоронений. 221

244. Лаковая ступка и разворот ее живописи на плоскости. Илл.

245. Разворот на плоскости лаковой ступупки с мчащейся колесницей. Илл.

246. Цзянь-ди V в. до н.э. Самое раннее произведение живописи на шелке. Из раскопок царства Чу. Илл.130. Хэ-бо IV в. до н.э. Шелковая живопись Чу. Табл. XXXI-XXXII. Памятники Чу и раннего Хань, продолжающие традиции Чу. Илл.

247. Чуская Шелковая ткань V в. до н.э. Илл.

248. Календарь на щелке, VI в. до н.э. Илл. 133-134. Ма-ван-дуйские шелка. Илл. 135, Погребальный стяг из гробницы 1 Ма-ван-дуй. Илл.

249. Погребальный му-юн из Ма-ван-дуй. Илл.

250. Стенка лакового фоба из Ма-ван-дуй. Табл. XXXIII-XXXIV. Глиняная армия империи Цинь. Илл.

251. Глиняная армия империи Цинь. Табл. XXXV. Керамические воины Ранней империи Хань. Илл.

253. Воины Ян-цзя-вань 222

254. Цапля, проймавшая Р1,|бу на сосуде Баньпо. Илл.З Чаша изображением на дне плывущей рыбы и маской водного духа. Баньпо. Илл.

255. Кувшин с узким горлышком в форме человеческой головы. Баньпо. Илл.

256. Кувшин с условным изображением человеческой фигуры. Ганьсу.

257. Керамический кувшин с рельефным изображением гермафродита Мацзяояо. Илл.6-

258. Нефриты Хуншань, найденные на южных слгоянках. Сидящая богиня Стоящее божество. Мальчик-демон

259. Керамическое лицо с нефритовыми глазами богини-матери Нюхэлян. Илл.

260. Животные Нюхэлян. Фантастический зверь. Топорик с новорогом. Птица. Черепаха. Илл.

262. Сидящая богиня-мать и Нефритовый эмбрион Илл.

263. Нефритовый диск-цун. Илл.

264. Маски на нефритовых плакетках Лянчж;

265. Бралет с гравировкой дракона Илл.

266. Резные композиции со святыми и масками Илл.

267. Нефритовое изголовье Илл.

268. Нефритовый фаллргаеский символ. VII

269. Треножники Луншань. Илл.

270. Нефритовый поггай. Шицзяхэ. уш

271. Нефритовая маска. Шицзяхэ (ок. 2000 г. до н.э.) И11Л.

272. Нефритовая маска периода Шицзяхэ-Чуго Илл.29-

273. Нефритовые маски на длинных «шеях». Шицзяхэ. ЕХ

274. Бронзовый треножник. Игш.З! Письменные знаки. Зоо-антропоморфные образы Шан Илл.ЗЗ. Нефритовая фигурка Эрлиган. Илл.ЗЗ. Нефритовая маска льва. Эрлиган. Илл.

275. Хрустальная обезьяна. Аньян.

276. Курильница в форме слон с слоненком на спине Илл.

277. Рельефное изображения одноногого дракона куя на шанском бронзовом сосуде. КтШ Илл.

278. Маска как крышка бронзового сосуда. Илл.

279. Маски на тулове сосуда из раскопок Чу периода Шан-Инь. Илл.

280. Чудовшце, пожирающее мальчика. XI

281. Бронзовый топор из гробницы Фу Хао. Илл.

282. Бронзовый топор с прорезанной маской Аньян. Илл.

283. Кубок. Слоновая кость, бирюза. XII

284. Лицо нефритового человечка. Илл.

285. Чиновник. «Пронзенный стрелой». Илл.

286. Нефритовые тигр и слон. 4Щ РЬш.

287. Феникс Илл.48.птица ХП1

288. Бронзовый король-шаман. XIV

289. Бронзовая голова. Высота 49,4 см. Илл.53 Шаманская маска. Высота 45,7 см. Илл.54-

290. Бронзовые головы. Выота 13,7 см. Илл.

291. Антропоморфная бронзовая маска. Высота 40,5 см. XV

292. Антропоморфные бронзовые маски. Высота ок. 40 см. Тем ЩШ Илл. 59-60. Зоо-антропоморфные бронзовае маски. Высота ок. 20 см. Илл.

293. Зооморфная бронзовая маска. Илл.

294. Бронзовый колокольчик с гравировюэй маски XVI

295. Бронзовые антропоморфные демоны. Илл.

296. Бронзовая чаша-тигр. Илл.66-

297. Бронзовае птицы. Голова ворона. Петушок. Павлин Илл.69. Дра1а)н. Илл.

299. Бронзовое дерево. Илл.72-73 Керамические триподы. xvm

300. Бронзовые сосуды периода Чжоу От «культуры CSI» К временам Чжоу и Чу-го. Нефриты Илл.

301. Нефритовый топор II тыс. до н.э. Илл.77-

302. Маски Луншань. Хубэй. Шэньси. JSt- XIX

303. Драютн и феникс Шицзяхэ Человеко-дракон раннего Чу Илл.

304. Лечинкообразный драшн Илл.

305. Диск-бм с тремя птицами периода Чжоу. периода Чжоу Илл.84 Маска периода Чжоу. Илл.85 Птица с орнаментом маски и драконов периода Чжоу XX

306. Плакетка с птицами, драконами X в. до н.э. Птица. Хэнань. и масками УП—V вв. до н.э. Чу. Голова лошади. Шаньдун. Зверь из могилы царства Го (VIII—V вв. до н.э.). Илл.

307. Аритократы Чу. Vn—V вв. до н.э. Илл.92 Плакетка Чу V в. до н.э. XXI

308. Бронзовый человечек. Илл.

309. Бронзовая голова Р111Л.95-97 Зооморфные образы бронзы Юй-го. Илл.

310. Нефритовые олени Илл.

312. Колокольные стойки, поддерживаемые человеческими фигурами. Илл.

313. Поющие камни на журавлях. XXIII

314. Свирель. Дерево, лак. Илл.

315. Оркестр в беседке. Бронза. Раскопки провинции Чжэцзян Или.

316. Борцы. Гробница Цзэн Хоу-и. Илл.

317. Бронзовый журавль Или.

318. Бронзовый сосуд с драконами. Или.

319. Нефритовое колье. XXIV

320. Лаковые саркофаги и детали их росписи Небесные письмена Шаманская стража Иил.ПЗ. Лаковый олень. Р1ЛЛ.

321. Сосуд-утка с фигурными сценами XXV

322. Фризовая композиция чуской бронзы от подводного мира до вышнего. Илл,

323. Графическая раскладка чуской чаши. Илл.

324. Подставка лампы. Царство Чжун-шань. Илл.

325. Прописовка рельефа бронзового сосуда Ш в. до н.э. с територрии древнего царства Янь. Илл.

326. Прорисовка бронзового рельефа из ракопок близ г Лояна XXVII

327. Деревянные раскрашенные статуэтки V—IV вв. до н.э. из чуских захоронений. Илл. 126-

328. Лахювая ступка и разворот ее живописи на плоскоти Илл.

329. Разворот на плоскости лаковой ступупки с мчаш;ейся колесницей. xxvni

330. Цзянь-ди V в. до н.э. Самое раннее произведение живописи на шелке. Из раскопок царства Чу. XXIX

331. Чуская Шелковая ткань V в. до н.э. Илл.

332. Календарь на шелке, VI в. до н.э. Илл.133-134. Ма-ван-дуйские шелка XXXI

333. Погребальный стяг из гробницы Ш 1 Ма-ван-дуй. Илл.

334. Погребальный му-юн из Ма-ван-дуй iSfefNBr- «s»"*" Илл.

335. Стенка лаьювого гроба из Ма-ван-дуй. XXXII

337. Воины Ян-цзя-вань XXXVI