автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Чувашские экзотизмы в русской речи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Чувашские экзотизмы в русской речи"

РГП с л

; : ■; ■ московский ордена ленппл

И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ пменп В. П. ЛЕНИНА

Специализированный Совет Д 053.01.10

На правах рукописи

ИВАНОВА Елизавета Ильинична

ЧУВАШСКИЕ ЭКЗОТИЗМЫ В РУССКОЙ РЕЧИ Специальность 10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации па соискание учепой степени кандидата филологических наук

Москва—1993

Работа выполнена в Московском ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени педагогическом государственном университете имени В. И. Ленина.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор А. К. ПАНФИЛОВ

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук А. Н. ТИХОНОВ, кандидат филологических наук Л. С. ЛЕВИТСКАЯ

Ведущая организация: Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова.

в .... часов па заседании специализированного совета Д 053.01.10 по защите диссертаций на соискание ученой степе-пи доктора филологических наук при Московском ордепа Ленина и ордена Трудового Красного Знамени педагогическом государственном университете имени В. И. Ленина по адресу: Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета. Адрес университета: 119435, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, МПГУ имени В. И. Ленина.

3"тттт1та диссертации состоится «

1994 г.

Автореферат разослан

Ученый секретарь специализированного совета

Т. П. СОКОЛОВА

Чувашский язшс относится к тюркской семье языков. Поэтому русско-чувашские языковые отношения являются частью общей проблемы изучения тюрко-славянских языковых контактов.

Изучение лексических заимствований в русском языке из тюркских имеет, длительную историю.3- В общих чертах выявлен круг тюркских по своему происхождению лексических элементов в славянских ( в тем числе и русской ) языках. Однако в связи с больной близостью тюркских языков, лексические элементы из них рассматриваются в совокупности, т.е. без дифференциации самих тюркских языков, которые весьма неоднородны по своему составу. Так, например, среди них по некоторым особенностям лексического состава, фонетики, морфологии, синтаксиса довольно резко выделяется чувашский язык. Такое особенное положение чувашского языка среди других тюркских языков объясняется тем, что чувашский язык оказался единственным языком, сохранивши архаичные элементы древнебулгарского языка.

Но среди тюркизмов, как правило, булгаро-чувшаская группа', заимствований не выделяетЬя. Только единичные исследования посвящены этой группе слов. Так, например, булгаро-чувааский вклад в русский и другие славянские языки пытались определить М.Рясянен, Н.И.Ашарин, И.Г.Добродомов, И.Т.Сергеев и некоторые другие.

Не рассматривался в лингвистике и вопрос о процессах псс:;. энного проникновения чувашских лексических элементов в такие пласты русской лексики, как научные и художественные тексты, местную печать и история употребления их в указанных источниках на протяжении длительного времени? Отсутствие исследований подобного типа по чувашским заимствования!.! и обусловило тематику дашой диссертации - чувашские экзотизыы в русской речи.

IV По истории изучения тюркских заимствований в русском языке имеются специальные работы, см., например, Добродомов И.Г. Из истории изучения тюркизмов русского языка//Тюркологический сборник, 1977.-М.,1981.- 0.90-108.

2. По этому вопросу имеются лишь две статьи Мишкина 3.®.: Лексические заимствования из чувашского языка в русском текста// Русский язык в Среднем Поволжье.-Чебоксар!, 1977.- СЛ1-23; Процесс адаптации чувашизмов к орфоэпический, орфографическим, словообразовательным и грамматическим нормам русского языка // Двуязычие и контрастивная грамматика.-Чебоксары, 1987,- С.33-40.

Нообходимость изучения чувашских заимствований в русской письменной речи встает в связи с довольно регулярным употреблением их в русских текстах о Чувашии и чувашах.

Чувашские слова в русской письменной речи стали появляться давно. Tait, например, в некоторых русских летописях под 1230 годом учеными отмечено булгарское слово трун < булг. таран "знатное сословие в Волжской Булгарии" (в форме именительного падежа югожест-венного числа от ного трунове).^

В более или менее значительных количествах чувашские слова в русских текстах начинают Функционировать со второй половины ХУШ века, когда собственно и начинается русская литература о чувашах. Первоначально ота литература носила научный (этнографический) характер, так как появилась в результате научных экспедиций по изучению хозяйства, культуры и быта народов, населяющих Россию (в том числе и чувашей), предпринятых в 30-ые, 60-70-ые года ХУНТ века Санкт-Петербургской Академией наук. В это время появляются работы о чувашах Г.Миллера, П.С.Палласа, И.Г.Георги и некоторых других.

Еще более активизировалось изучение народов России в XIX веке. Именно в ото время появляются работы о чувашах А.Фукс, В.Сбоева, А.5.Риттиха, П.Л.Золотницкого, В.К.Магницкого и многих других, не потерявшие своего научного интереса и по сегодняшний день. В этих работах описывается хглзнъ, хозяйство, язык и культура чувашского народа.

В XIX веке начинают проявлять интерес к чувашам и русские пи-сатели-боллотристы. Но, к сожалению, русская беллетристическая литература о чувашах гораздо беднее, чем научная (этнографическая). Но те автор-?, которые писали о чувашах, посвятили им немало прекрасных строк. Это такие писатели, как Н.Д.Телешов, Н.Г.Гарин-МихаЯ-ловск-.!'.' и некоторые другие.

пнтенспигый процесс проникновения чувашских слов в русские тексты начинается с 50-ых годов XX столетия, так как именно с этого времени чувашская проза стола переводиться на русский язык.

I. В :г,!:0!,: современном чувашском языке это слово отсутствует. Но сохранилось оно в названиях чувашских деревень Туруново и Турунова. Любопытно такта то, что слово вторично вошло в чувашский язык из ' русских текстов как историзм в значении "средневековый феодал, князь в Поволжье", а из чувашского языка еце раз уже в современные русские тексть- исторического содержания в связи с Волжской Булгарией.

Кроме того, многие чувашские писатели сами начали писать на русском языке; органичшм элементом их произведений становятся чувашские экзотизмы.

Таким образом, объектом наших исследований является русская этнографическая и беллетристическая, а также чувашская оригинальная и переводная литература о чувашах и Чувашии, в которых и функционируют чувашские слова.

Первоначально они выступают в русских текстах преимущественно как иноязычные вкрапления, а потому, как правило, сопровождаются пояснениями типа: "так называется у них", "они называют", "и называют его" и т.п. По своему содержанию они в основном представляют собой этнографизш - названия специфических чувашских реалий. Поэтому основная функция чувашских слов в таких текстах - номинатив-нал, они употребляются как точное наименование описываемого предмета, явления, понятия и т.п., и в этом они сближаются с терминами.

В художественной же литературе и публицистических текстах чувашские слова употребляются в качестве экзотизмов, т.е. слов, придающих произведению определенный национальный колорит, вводяшня читателя в национальную атмосферу.

В данном же исследовании под термином экзотизм объединены все чувашские слова, встречающиеся в анализируемых нами русских текстах.

Рассматривая чувашские экзотизш в русских текстах о чувашах и Чувашии, в данной диссертации мы ставим следующие задачи:

1. Установить состав чувашских заимствований в русских текстах с учетом хронологии, отмечая как постоянно используемые слова, находящиеся на грани вхождения в русский язык, так и эпизодические заимствования.

2. Охарактеризовать трудности передачи чувашских экзотизмов па письма, вызванные как особенностями чувашской фонетики, значительно отличающейся от.русской, так и особенностями чувашской графики

.и орфографии с ее чисто внешними, кажущимися "совпадениями" русских и чувашских написаний на базе кириллицы; наметить пути преодоления этих трудностей.

3. Определить роль чувашских экзотизмов в русских художественных и .публицистических текстах, включая и тексты переводов на русский язык произведений чувашских писателей; выявить и охарактеризовать типичные случаи ошибочного или неуместного употребления чувашских экзотизмов.

В отдельных случаях нам пришлось коснуться вопросов этимологии. Но здесь нами в основном излагались лишь известные в науке мнения и предположения с указанием источников и авторов.

Актуальность теш диссертации и ее проблематики определяется важностью исследования межъязыковых связей народов России, на что указывал А.М.Селищев еще в 20-ые годы XX века. В настоящее время справедливость этих указаний ощущается особенно остро в связи с общественно-политическими событиями последних лет, когда в Чувашской республике роль чувашского языка постоянно возрастает.

Научная новизна исследования логически вытекает из почти полной неизученности вопроса о чувашских заимствованиях в русской письменной речи.

В диссертации устанавливается корпус чувашских заимствований в русской речи с анализом их семантики и стилистической роли. Выработаны рекомендации относительно упорядочения передачи чувашских акзотизмов в русских письменных текстах.

Практическая значимость нашей работы будет, как да надеемся, ощущаться в деятельности переводчиков и писателей, лексикографов, а также в работе по преподаванию вузовских дисциплин лингвистического цикла.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались на научно-теоретических конференциях преподавателей Стерлитаыак-ского государственного педагогического института (1987, 1983, 1939, 1990).

Структура и содержания работы. Диссертация включает в свой состав введение, три главы, заключение. В приложении дан словарь чувашских экзотизыов, список использованной литературы и список источников.

Первая глава "Особенности чувашской фонетики и графики сравнительно с русскими и трудности передачи чувашских йкзотизмоб в русской письменной речи" включает в ссбя два параграфа, в которых указы ваот с л трудности, встречающиеся при написании чувашских зкзо-тизмов в русских текстах. Эти трудности связаны как с особенностями чувашской фонетики, так и чувашской графики и орфографии,

В ор1ографировании чувашских слов в русской письменной речи • можно выделить два периода. Первый период - это втора.** иолоькаа ■ ХУШ и XIX век, когда еще не утвердилась чувашская письменность. Чуваискио слова в отот период заимствовались устным путем, поэто-

ыу этот период характеризуется болев точной передачей их звукового облика в языке-оригинале. Например:

нАгадуЙ...- праздник весенней пашни."(Н.К.Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры...1881:18).

Второй период освоения чувашских слов в русской письменной речи - это XX век. Он характеризуется влиянием системы чувашского письма И.Я.Яковлева на орфографирование чувашских экзотизмов в русских текстах..

И.Я.Яковлев, хотя и положил в основу чувашского алфавита и чувашской графики русский алфавит и графику, но использовал несколько другие принципы. Например, для обозначения шумных звонких согласных звуков, появляющихся-в чувашском языке в положениях между гласными (интервокальное) и между сонорным и гласным в середине слова, он пользовался одной глухой согласной буквой. А для обозначения шумных глухих согласных звуков в указанных позициях И.Я,Яковлев использовал двойные глухие согласные буквы.

Эту особенность обозначения звонких и глухих согласных звуков в чувашских словах (в отмеченных нами позициях) многие современно авторы и переводчики сохраняют при орфографировании чувашских ок-зотизмов в русских текстах. Например:

"Настал день праздника песни - акатуй. праздник весны."(А.Емелья нов. Серебряный ветер: Пер. с чув.,1987:385).

Однако-это приводит к тому, что русский читатель, не знающий чувашского языка и руководствующийся при чтении чувашского экзотизма в русском тексте правилами русской графики, орфографии и орфоэпии, искаженно воспринимает чувашское слово: Форма акатуй им будет прочтена с глухими согласными [к] и М , что не будет соответствовать чувашскому звучанию слова со звонкими согласными (г] и [д]: агадуй при чувашской орфографии акатуй. Поэтому мы считаем, что в передаче чувашских слов в русских текстах писатели и переводчики прежде всего должны стремиться к сохранению фонетического облика заимствованного слова, а не его орфографии. С этой точки зрения наиболее правильным мы считаем употребление формы агадуй. которая использовалась еще в XIX веке:

"Посмотреть на агадуй съехались жители многих окрестных деревень." (М.Ильбек. Черный хлеб: Пер. с чув.,1978:61).

Трудности при передаче на письме чувашских экзотизмов возника-

ют и в связи с наличием в чувашском языке специфических согласных и гласных звуков. Например, специфическими являются согласные звуки^ . №], [?].

Согласный звук [^.1, парный глухому согласному [х], в чувашском языке появляется в чувашских звонких позициях (между двумя гласными и сонорным и гласным) и обозначается буквой .например, сурху-£И ~ СУВ££1УШ "рождественский сочельник".

Русские писатели прошлых столетий этот звук обозначали буквой г: "Соргоры (сорит оры - овечья нога) - детский праздник, если не ошибаюсь, совершаемый в благодарность богу за урожаи хлеба и приплод скота и для испрошения тех же благ в будущем году."(В.К.Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры... 1ь81:97).

В современных русских текстах экзотизм сурхури передается без изменения его чувашской орфографии:

"В отделе культуры Чебоксарского горисполкома обсуждена программа городского праздника "Сурхури"(Рождественский сочельник)." (Сов.Чувашия,1991,2? дек.).

Нам представляется необходимым написание этого экзотизма, как и равно других, экзотизмов со звуком Соподчинить общему правилу передачи чувашских экзотизмов в русской письменной речи - их практической транскрипции, т.е. включения слова в русский текст с сохранением (полним или хотя бы приблизительным) звукового облика слова в чувашском языке. С этой целью звук [р лучше всего передать буквой _г или сочетанием кг, что практикуется в написании некоторых слов русского языка иноязычного происхождения, например, бухгал тер.

Звонкий согласный звук [ДО], парный глухому [ч] в чувашском языке обозначается буквой ч, например, ачам "(мой) ребенок" Это чувашское слово употребляется в русских текстах как чувашская форма обращения, например:

"В.; заплутались. Вот идет чувашенин. Ачам (молодец)! Где проехать в N деревню?... "(В.Сбоев. 1850:17).

Как видим из примера, звук [дз] в русских текстах тоже передается буквой _ч, что тоже приводит к искаженному прочтении русским читателем чувашского экзотизма. Поэтому, для того, чтобы более точно передать чувашское звучание экзотизмов с 1д:1], ком представляется возможном указанный чувашский специфический звук передавать не буквой ч, как принято в русской литературе, а буквой д с после-

думцей гласной буквой я, обозначающей мягкость согласного, например, адям, с ударением на последнем слоге. Такое написание вполне будет- соответствовать низовому (анатри) чувашскому звучанию слова, тем более что в последнее время и в русском языке в произношении палатализованных переднеязычных взрывных согласных наблюдается "цеканье" и "дзеканье", которые выражаются в том, что после палатализованных переднеязычных взрывных зубных , [д^ развивается фрикативный призвук типа [с], [з]. Например, вместо привычного Ст'о т' ъ, д'а д'ъ, д'э т'и] в произношении некоторых слоев населения можно услышать [тс'о' т'ъ, д'ъ, т^'и]

Ь чувашском языке есть также своеобразный мягкий щелевой согласный звук [£]» который в чувашских экзотизмах обычно заменяется русским мягким щелевым [с!, например, чув. <}$п$е "укладка (долбленая из цельного дерева кадушка для пищевых дрипасов или укладка для одезды) передается в русских текстах как с»псе:

"Мой друг открыл материнский круглый, как кадка, сундук, сделанный из цельного дерева (у чувашей он называется "сюпсе"), и начал в нем рыться."(А.Талвир.Сабантуй в Буинсне: Пер. с чув.,1958:81) Однако иногда встречается такая передача чувашского специфического звука [р], которая' противоречит нормам русской графики и орфографии. Например;

"Сыш пул! В переводе на русский язык это значит - будь человеком. Таким, чтобы тобою гордились друзья, односельчане, родители." (Вхма.Узоры на сурбанах.1990:179) - сьин пул от чув. сын пул "будь человеком";

"...и липы, которые народ называет сьака савни - липа любимая...' (Юхма.Из синевы рассвета.1977:7) - сьака от чув. $5ка "липа".

Сочетания букв £ьц, аьа в.указанных чувашских словах в составе русских текстов чужды русской графике, поэтому эти слова необходимо писать как син, сяга. что будет более близко к фонетическому облику чувашских соответствий и не будет противоречить нормам русской графики. Но лучше вообще отказаться от употребления стих слов, так как они представляют собой примеры неудачного вкрапления чувашских слов в русские тексты.

I. Добродомов И.Г. Дзетси в Москве//Развитие фонетики современного русского языка. Ы.: Наука, 1971.- С.212-343.

Во втором параграфе речь идет о чувашских специфических гласных [aj, [ё], [у]. Особешюсть этих звуков приводит к тому, что у чувашского экзотизма в русских текстах появляется несколько вариантов. Например, в анализируемых нами текстах мы обнаружили у слова араскал "счастье, удача; судьба, участь, доля" следующие варианты: араскал, ораскал, ырыскал, эрэскал, ъръскал. Эти варианты не оправданы ни сходством с оригиналом, ни условиями заимствования, ни трудностями передачи звука [а], которые следовало бы преодолеть отказом от употребления слова в русском тексте, особенно в том случае, когда экзотизм не называет специфическую чувашскую реалию.

А в тех чувашских экзотиэмах, без употребления которых невозможно обойтись в русских текстах, необходимо придерживаться единых правил передачи указанных звуков. Например, чувашский гласный [_а] после твердых согласных лучше всего передавать буквой н, например, алдыр (чув. алтар "ковш, братина"), сыра (чув. capa "пиво", любимый чувашами напиток, занимающий особое место во всех значительных событиях жизни чувашей). Но это правило не подходит к чувашским экзотизмам с шипящими, так как буква ы после шипящих в словах шнр-тан (чув, карттан "чувашское национальное блюдо"), шыбыр (чув. шапар "чувашский музыкальный инструмент"), например, нарушает нормы русской графики и орфографии, по которым после ж, ш, хотя и произносится ы , но пишется по традиции всегда и. Поэтому, учитывая эту особенность русской графики и орфографии, мы должны писать не шыртаи, пшбыр, а ширтан, шибыр. Такие же формы мы находим и в литературе XIX века: ,

"Ширтаном подчивали чуваши только закадычных друзей."(В.Сбоев. 1850:93);

"По-чувашски пузырь называется шипыр, правильнее, шибыр..." (С.Михайлов.1852//1972:38).

В такой же форме зафиксировано, например, слово ширтан в словаре В.И,Даля: ширтан каз. чувашская еда; баранина, зашитая в рубце (ч.1У.1865:580).

Поело мягких согласных звук [а] в чувашских экзотизмах лучше всего передавать через и, например, чигыт (чув. чакат "сыр, домашний сырок"):

"...кто-то выложил ...чишт-творожник."(Ф.Уяр.Тенега: Пер.с чув.,1981:52).

У В.И.Даля мы находим несколько другой вариант, но тоже вполне

приемлемый: чигит чувшс. круто посоленный творог, эалмтый впрок коровьим маслом (ч,1У.1865:551).

Написание же как чыгыт. которое часто встречается в русских текстах современных авторов и переводчиков, является неприемлемым, так как оно тоже противоречит нормам русской графики и орфографии: после ч не может быть обозначающей гласный непереднего ряда.

Нарушение норм русской графика и орфографии наблюдается и в передаче других специфических гласных звуков. Например,- чувашское слово черес "ведерко, кадушка, выдолбленная из дерева" передается как чыряс:

"Мужчины Кивкуля заторопились в лес, начали готовить чнрясн и лыковые щиты."(Юхма.Дорога на Москву: Пер. с чу в., 1983.-63).

Здесь тоже лучше было бы использовать форму, указанную в ело- • варе В.И.Даля: чиряс каз. чувшс. кадочка с рыльцем, ендова, для • пива (ч.0.1865:554).

Звук [у], который в чувашских экзотизма* обычно передается буквой ю, например, пюлех (чув. гулех "чувашское языческое божество"), после шипящих необходимо передавать через V, как в слове шульгама (чув. шулкеме "старинное нагрудное украшение из мелких' . бус и монет). Эта форма употреблялась, и в русской литературе о чувашах XIX века:

"...на груди две большие шульгаш..."(С.Михайлов. 1852//1972:53)

Таким образом, в орфографировании чувашских экзотизмов в русских текстах авторам и переводчикам необходимо, с одной стороны, стремиться к сохранению чувашского звучания слова, а с другой стороны, не нарушать при этом нормы и принципы русской графики и орфографии, чтобы чувашские экзотизмы не выглядели как совершенно чуждые русскому тексту иноязычные, "экзотические" вкрапления, а органично вплетались в русский текст и не вызывали раздражение читателя по поводу своей неудобочитаемости.

Вторая глава "Состав чувашской экзотической лексики в русской речи" включает в себя три параграфа.

■ В первом параграфе рассматривается история употребления наиболее часто встречающихся в русски* текстах чувашских экзотизмов, распределенных по тематическим группам.

В русских текстах о чувашах определился устойчивый круг чувашских экзотизмов, так называемая серия чувашских экзотизмов. По своему содержанию они в основном являются,этнографизмами, т.е.

-ю-

названиями предметов, явлений, понятий, характерных для быта, культуры и религии чувашского народа. Эти зкзотизмы представляют собой слова различных тематических групп:

- названия, связанные с языческой религией чувашей (киреметь "место, где приносили жертву злому духу", "злое языческое божество"; чук "моление с жертвоприношением");

- слова-наименования предметов чувашского быта: названия чувашской .национальной одездн (хуапа, тухья, сурбан), названия чувашских национальных кушаний и напитков (айран, яшка, ширтан);

- слова, связанные с национальной культурой и искусством чуваше'.':: название национального празднества агадуй, название чувашского музыкального инструмента шибыр;

- различные наименования лиц (юмзя "ворожея", куштан "крикун, щеголь, гордец, спесивец',' ист. мироед, кулак).

Многие из этих зкзотизмов распространены в русских народных говорах, соседствующих с чувашами. Некоторые из них вошли в словарь В.И.,Галя, Слозарь русских народных говоров (И.-Л.: Наука, 1966-1978. ШпЛ-ХЕУ).

История употребления чувашских зкзотизмов в русских текстах предлагается в следующей последовательности:

- отмечаются-случаи первых фиксаций слова в текстах;

- прослелмвается история употребления слова в письменных источниках в хронологическом порядке (сер. ХУШ или нач. XIX вв. и по 90-ые гг. XX в.);

- отмечаются случаи изменения значения, для уточнения значения слова, для более подробного описания привлекается его этимология, а иногда данные по другим тюркским языкам или языкам народов Среднего Поволжья;

- отмечаются случаи пояснения и непояснения слова, в каких формах употребляется слово, служит ли оно основой для производных слов;

- отмечаются случаи фиксации в русских словарях, делается вывод о целесообразности введения в художественные тексты.

.Во втором параграфе речь идет о чувашских экзотизмах русского происхождения, которые представляют особый интерес как разновидность чувашских зкзотизмов в русской письменной речи. Такое явление "бумеранга", или"челночное" движение слова, всегда вызывает пристальное внимание языковедов.

Заимствованные когда-то чувашским языком русские рлопа, приспосабливаясь к артикуляционно-акустическим особенностям чувашского языка, настолько изменили свой фонетический облик, что в них бывает трудно узнать первоисточник. Такие слова, попадая в русский текст о чувашах, воспринимаются как чувашские экзотизмн. Например, в русских текстах довольно часто встречается экзотизм майра (чув. майра "русская женщина") от русского женского собственного имени Мария, Марья:

"!Ды с Ахтубаем давно присматривались к русской столице. Хотели было сосватать для Тугая майру, да пока не удалось."(К.Турхан. Свияга впадает в Волгу: Пер. с чув. ,1985:213). '.

В чувашском языке слово майра употребляется и в значении "горожанка". Это значение экзотизма тоже отражено в русских текстах:

"Ее даже прозвали майрой - городской женщиной."(М.Ильбек. Чер-. ный хлеб: Пер. с чув.,1978:213).

В русских текстах широко употребляется и чувашский экзотизм симек (чув. уимек "троица") от почти утраченного в русском языке слова семжс "цикл весенне-летних обрядов славян-язычников, связанных с культом предков и земледельческой магией": _ ' •

"А когда наступала троица, у чувашей - семик, начинались хороводы. "(А.Чистяков. Были Сурской долиныЛ984:176).

К чувашским экзотизмом русского происхождения мы отнесли также и такие слова, чувашские соответствия которых еще не определены в научной литературе с точки зрения происхождения, например, нух-рат (нохрат) "серебряные монеты и их металлические (жестяные л оловянные) Имитации, используемые для украшения и языческих жертвоприношений":

"Вместо денег носили к священным деревьям "нухрат", жестянки, -копирующие серебро."(Русские писатели о чувашах.1946:247).

В последнее время появилась новая теория происхождения чувашского слова нухрат (нохрат), выдвинутая И.Г.Добродомовкм, который, исходя из значения слова и возможных фонетических преобразований заимствованных из русского языка слов'в чувашском языке, связал слово нухрат с русским словом новгородка (новгородская деньга).^

I. Добродомов И.Г» К вопросу о серебряных болгарах // Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные вопросы истории. Чтения памяти' члена-корреспондента АН СССР В.Т.Пашут'о.' Москва, 12-14 апреля 1993 г. Тезисы докладов,- М., 1993.- С.25-28.

В русских текстах употребляется также экзотизм кырдяма* (чув. карчама, керчеме "брага, медовуха"):

"И варили мои предки густое домашнее пиво, готовили медовуху, называемую у нас кырчамой." (А.Емельянов. Герасим-золотоискатель. 1985:41)*.

Происхождение чувашского соответствия этого экзотизма мы связали с русским словом корчма, имевшем в древнерусском языке то же значение, что и чувашское слово карчама: кърчьма = кргьчьма' ■> коръ-чьма = корчма - крепкий напиток.

В третьем параграфе рассматривается история употребления в русских текстах фразеологического выражения сухая беда.

Кроме чувашских лексических экзотизмов в русских текстах встречаются и фразеологические выражения такого плана. Наибольший интерес вызывает фразеологизм сухая беда, представлякщий собой дословную кальку с чувашского тип шар, где тип/ё "сухой", шар "беда", "несчастье". В чувашском языке фразеологизм тип шар имеет значение "неожиданная беда или всякое несчастье". Однако в XIX веке выражение сухая беда из чувашского тип шар в русской среде распространилось совсем в другом значении', чем в. чувашском: оно стало обозначать якобы существующий -у чувашей обычай вешаться во дворе своего врага, т.е. "тащить сухую беду". Вошло это выражение в русскую среду из литературы о чувашах.

Впервые.об этом "обычае" написала в 1840 году А,Фукс в своих письмах под названием "Поездка из Казани в Чебоксары", печатавшихся на страницах журнала "Заволжский муравей", а затем и вышедших отдельным изданием. Но А.Фукс, хотя и описала этот "чувашский способ мщения", но само выражение сухая беда не употребила. Появляется оно впервые у В.Сбоева, который наряду с русской калькой приводит и чувашское соответствие тип шар. Однако чувашское выражение тип шар в работе В.Сбоева (1850 г.) получило форму шир шар, видимо, в результате опечатки, сам В.Сбоев вряд ли мог допустить такую ошибку, поскольку хорошо знал чувашский язык.

Это' выражение встречается и у других этнографов, например, у А.Ф.Риттиха. Описанный в этнографической литературе необычный способ' мщения чувашей своему врагу и название этого "обычая" было под-

1. Форма кнрдяма с нашей точки зрения является наиболее приемлемой,

2. См.: Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. ТЛ,ч.2.-М.,1989.-1413.

хвачеио русскими писателями-беллетристами. Например, .Н.Д.Телешов даже написал повесть под названием "Сухая беда", которая впервые была опубликована в 1698 году в июльском номере журнала "Мир божий".

Выражение сухая беда Н.Д.Телешов, вероятно, перенял у В.Сбо-ева, на что указывает то, что Телешов повторяет опечатку, допущен- ' пуп в книге В.Сбоеваг вместо тип иар у Телешова тоже встречаем форму ши£ mag, как у В.Сбоева: •. .

"...Что с ним делать? Шир-шар!? внезапно пронеслось в его мыслях." (Н.Д.Телешов. Сухая беда.1898:217).

Эта ошибка затем повторялась из одного издания.повести Телешова в другое. Лишь впоследствии была исправлена эта ошибка, и в.-сборнике "Русские писатели о чувашах" (1946 г.) вместо шир шар употреблена правильная чувашская форма тип шар.

Выражение сухая беда из этнографической и беллетристической литературы перекочевало в литературу справочно-библиографическую. Так, сначала оно было включено в Толковый словарь В.И.Даля: ...сухая беда, более у чуваш, коли кто, назло другому, удавится у него на воротах, навлекая тем съезд суда и розыски 1865:334). ,

Затем это выражение канонизировал- М.И.Михельсон: ' сУ*3-я беда (народное иносказание) удавленник. Ср. "Лро чуваш вспомнил, как они недругу "суху беду делают". На кого зол, пойдут к тому да у него на дворз и удавится, суд бы на него навести... (П.И.Мельников. Поярков,,,); Ср. Даль Толковый словарь (сухая бе-, да)..." (Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и выражений.?.II.1902,Спб.- С,330).

Все это послужило Ю.А.Гвоздареву основанием полагать, что фразеологическое выражение сухая беда является фактом русского языка,-и в противовес этой единице появилась в русском языке другая фразеологическая единица - мокрое дело. Однако с нашей точки зрения предположение D,А,Гвоздарева о происхождении фразеологизма мокрое дело как антонишганого обороту сухая беда совершенно лишено оснований. На наш вагляд, выражение- мокрой дело возникло вполне кеза- ■ висимо от выражения сухая бела. Во-первых, фразеологизм мокрое де_-ла обозначает криминальное убийство, а фразеологизм сухая беда употребляется тогда, когда речь вдет о самоубийстве при определенных обстоятельствах. Во-вторых, выражение сухая беда употреблялось лишь- по отношению к чувашам, а фразеологизм мокрое дело ни-

коим образом не связан с чувашами и возник в определенной социальной среде - преступном мире - и употребляется лишь в этой среде.

Третья глава "Стилистическая роль чувашских экзотизмов в русской художественной речи" посвящена стилистическим функциям чувашских окзотиэмоз в русских текстах и проблеме целесообразности их в этих текстах.

Большое шстерство в употреблении чувашских экзотизмов показали русские писатели XIX века, такие, как Н.Д.Телешов, Н.Г.Гарин-и!иха?лозскп? и некоторые другие. В их произведениях, посвященных чувашам, чувашских экзотизмов немного, так как мастера слова с большой ответственностью подходили ко введению их в тексты своих произведений. Ка-гдое употребленное ими чувашское слово несет в произведении большую смысловую нагрузку и создает особый национальный колорит. Например, в рассказе "Сухая беда"(1898 г.) Н.Д.Телешов, рассказывая о лизни чувашина Максимки в деревне, о его неудавшемся браке и разводе с женой, употребляет чувашский экзотизм сарпан (чув. сурпан "женский головной убор"), так как именно с предметом, названным этим словом - женским головным убором - и был связан у чувашей обряд развода супругов:

"Он (Максимка - Е.И.) зарычал на яену, как зверь, отколотил ее напоследках веревкой, сорвал у нее с головы сарпан, соблюдая дедовский обычай, разодрал его надвое: половину бросил жене, другую взял с собою и ушел,.."(Н.Д.Телешов.Сухая беда.1898:8. В сноске: повязка из длинного полотенца. Разрывая сарпан, ч/ваши исполняют обряд развода.)

Немногочисленность чувашских экзотизмов в произведениях русских писателей XIX века объясняется также тем, что национальный колорит произведения авторами создавался не простым употреблением экзотических слов из языка описываемого народа, но и самой тематикой произведения, необычностью описываемой ситуации, общ™ настроем произведения. Блестязцим то;.!}' примером является очерк Н.Г.Гарина-Михайловского "Б сутолоке провинциальной жизни"(1900 г.- год опубликования),. в котором он с любовью и восхищением описывает хоровод чувашских девушек, их наряды, песни и при этом употребляет только одно чувашское слово Тура (чув. тура "бог").

К соталению, такое мастерство в употреблении чувашских экзотизмов, какое было присуще русским писателям прошлого столетия, ш видим не у всех современных чувашских писателей и переводчиков с чу-

вашского. В погоне за национальным колоритом некоторое из них чересчур увлекаются чувашскими экзотизмами, забывая о принципе "соразмерности" и "сообразности'.' Поэтому чаще всего чувашские экзо-тизмы в их произведениях представляют собой примеры излишнего, нецелесообразного, навязчивого использования их з русских текстах. Особенно это касается тех экзотизмов, которые не являются названиями специфически чувашских реалий и имеют в русском язккэ полные лексические эквиваленты, так называемые экзотизмн-икрапяения, слова-однодневки, остающиеся порой в рамках тех произведений, где они использованы. Поскольку такие экзотизкы представляют собой примеры единичного употребления в русских текстах, то чаще Scero их. ?онетико-ор1>ографическая передача далека от истинного звучания'этих слов в чувашском языке, например, азамась (чув. асамуа "волшебник"), йахе (чув. fax/ё "род"), кабэр (чув. кепер "мост") и т.п. ' •

Необдуманное употребление чувашских слов в русских текстах приводит и к таким нежелательным явлениям, как появление омонимичных слов в русских текстах. Например, в контексте "...Что тлнет тебя сюда?...Лес ли, куда с пургой з руке ходила за ягодами?..."(А.Ал-га. Вязы да березы.1965:8) переводчик, сохранил чувашское слово ' . пурак "лукошко"-(ср. рус, бурак "круглая коробка из бересты"), пе-. редав его в форме пурга, совпадающей с русским словом пурга.

А в некоторых случаях чувашский экзотизм начинает соотноситься с нелитературным русским словом, например:

"Старики не раз совещались и решили, чтобы скот цел был и зсхо-пошли здоровые, провести хзр-яги."(Эхма.Дорога на Москву.1953:531. Пер. с чув.) - чув. хер акк, название языческого обряда, где хер "девушка", ака "посез, пашня'.'

Во многих случаях вместо чувашской формы слова мочно было бы употребить общетюркскую форму, более известную русскому читателю. Например, вместо чувашской формы урхамах "породистая, стж.'чного сложения лошадь" следовало бы ввести в текст общетюркскую форму аргамак. В пользу использования этой форш говорит и тот факт, что в написании чувашской форт' в'русских'текстах наблюдается большой ' разнобой, связанный с наличием в слове чувашского специфического звука [у] : урхамах: урхамах, аргамак, ургамах. Избежать такого разнобоя можно, как ш уже говорили, использованием формы аргамак, что и делают некоторые авторы:

"Конь-аргамак падает - поле остается, добрый человек погибает

слава остается."(Юхш. Как.родословный талисман. 1989:3).

Употребление чувашских слов в русских текстах требует пояснения его значения, что обычно дается либо в сносках, либо в самом контексте. Но нам хочется отметить, что иногда в текстах встречаются совершенно неприемлемые способы пояснения значения слова, когда автор или переводчик•вкладывает пояснение значения слова в уста героя, чуваша по национальности, осмысливающего значение чувашского слова через его перевод на русский язык, чего не может быть в реальной жизни:

- "Для сурбана специально привозили из далеких стран особую шерсть-тзвз сьам. - объясняет она (мама - Е.И.). -Тэвэ сьам? - переспрашиваю я. -Тэвэ - верблюд, сьам - шерсть. Значит, верблюжья шерсть. Какое открытие!"(Шт. Из синевы рассвета.1977:146).

Наша, диссертация, по существу, является первым исследованием состава и роли чувашских экзотизмов в русской речи, и нам, разумеется ь не удалось целиком исчерпать эту проблему, но тем- не менее в работе были решены основные задачи, указанные в начале диссертации.

Сам объект наших исследований очень динамичен, и вполне вероятно, что в ближайшие десятилетия картина чувашско-русских.и русско-чувашских языковых связей будет отличаться от того, что мы имеем сегодня. Это и составит предмет исследований для филологов начала следующего столетия.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

1. Чувашские слова в русских текстах (на материале произведений Михаила Екмы).- Стерлитамак, 1991.- 9 е.- Деп.. в ИШЮН АН СССР 12.12.91, № 45743.

2. Чувашские экзотизиы в русских текстах//Учитель Башкортоста-нана,- 1992.- № 6.- С.42-43.

3. Проблемы национального и интернационального воспитания в преподавания курса современного русского литературного языка: Тезисы д9Кладов вузовской научно-практической конференции. Стерлит&г мак, 1993.- С.34-35.