автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Даниэл Варужан и "языческое движение" в западноармянской литературе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Даниэл Варужан и "языческое движение" в западноармянской литературе"

ЕРЕВАНСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО'ЗНАМШИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ВАРДАНЯН ХАЧАТУР ГАРУШОЕИЧ

УДК 891.981.09

ДАНИЭЛ ВАРУЖАН И "ЯЗЫЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ" в ЗАПАДНОАРМЯНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Специальность: 10.01.03 - Литература народов СССР

* (армянская литература)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ереван - 1990

Работа внполнена на кафедре армянской литературы Ереванского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета.

Научный руководитель: Член-корр. АН АА, доктор филологических наук,

профессор ТАМРАЗЯН Г.С. '

Официальные оппоненты:

1. Доктор филологических наук, профессор ГАБРИЕШН В.А.

2. Кандидат филологических наук ■

ЖГРОСЯН А. Б.

Ведущая организация: Институт литературы им. М.Абегяна АН АА"

Защита состоится!?" '^/¿/^^^М 1950 г. на заседании специализированного Совета Д 055.01.02 при Ереванском государственном университете по присуждению ученой степени доктора филологических наук по специальности. "Литература народов СССР" (375049, Ереван, 49, ул. Мравяна, I).

С диссертацией можно ознакомиться в кабинете научных работников университета.

Автореферат разослан " " 1990 г.

Ученый секретарь —_. . > специализированного Совет^а--^ ■ Лй%7?Доцент ХА.ЧАТРЯН П.М.

л

ОБЩ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Общеизвестна роль непреходящих духовных ценностей, выдавшихся культурных явлений в жизни общества. Известно также, что ценности эти, будучи продуктом определенного времени, приобретают способность длительного влияния на жизнь народа, питая и воспитывая' поколения.

Такую действенную роль • в дальнейшем развитии армянской творческой поэзии играло и продолжает играть духовное наследие запад-ноармянской литературной когорты начала XX века. В этом наследии свое особое место занимает литературное "языческое движение". Выразители идей и участники этого движения различны по степени и качеству литературного мастерства, художественной зрелости, представлением об общественной роли и назначении литературы, однако наивысших высот и.особой значимости достигло яркое творчество Даниэла Варужана. Уовоив наиболее животворные традиции армянской и мировой классической литературы, переплавив их в горниле своей сложной и могучей поэтической индивидуальности, Варужан не только создал богатую и многообразную поэзию, но и благодаря своей энергичной и инициативной натуре, исключительным организационным способностям сумел возглавить литературную молодежь, стать властителем её дум и чувств, повлиять на весь литературный процесс. Его способности литературного вождя многосторонне проявились особенно в организации "Литературных бесед", в деле издания ежегодника "Навасард" и ежемесячника "Мегян" - печатных органов, которые и сегодня сохраняют свою актуальность и жизненность, й не удивительно, что и по сей день не ослабевает пристальное внимание нашего литературоведения к явлениям культуры начала XX века. Несмотря на то, что в на- -учный обиход уже вошел ряд крупных теоретико-познавательных исследований, отдельные вопросы, касающиеся культуры и, в частности, литературы этого периода, нуждаются в более глубоком освещении, а местами и в переоценке. Ведь только* таким образом можно выяснить со всей определенностью то стилистическое богатство, многослой-ность и красоту произведений, кот'орые как классическое наследие прошлого призваны продотворно воздействовать на последующий прогресс и развитие литературы вообше.

Важны.особенно новая интерпретация художественного качества сборника "Языческие песни" Варужана и раскрытие оригинальности

системы его "языческого мышления". Так, наряду с постижением одной из творческих загадок этого великого мастера классического искусства, мы, в сущности, находим ключ к пониманию и оценке стилистических и эстетических особенностей аналогичного характера произведений других участников' "языческого движения".

Время всегда ставит перед искусством и литературой (тем более перед искусством и литературой малых народов) все новые и новые вопросы, оно-все более возвышает общественную роль и значение Прекрасного. И в этом смысле исключительную весомость приобретает опыт "языческого движения".

. Цель и задачи диссертационной работы.Армянские советские литературоведы особенно в последние десятилетия часто обращались к характерным явлениям западноармянской литературы начала XX века; им посвяшены многочисленные исследования. "Языческие песни" тоже были предметом изучения разных поколений литературоведов. Тем не менее вопрос этот далеко не исчерпан. Больше того, возникла необходимость обобщить результаты произведенных изысканий и уже на этой основе еще глубже проникнуть в сущность столь крупного литературного явления, выявить и осветить все многообразие, творческую манеру включившихся в указанное движение поэтов, пестроту восприятия ими идеи, стиле - выразительные и содержательные особенности воплощаемого "язычества". Надо отметить, что в известных исследованиях нет даже попыток раскрыть систему языческого мышления Вару-жана, хотя местами-освещались принципы построения "языческих образов". Нет сомнений, решение этого вопроса значительно поможет увидеть самобытность и стилистическое своеобразие созданного как великим поэтом, так и каждым из его выдающихся современников и последователей. ,В диссертации делается попытка осуществить такой подход к материалу с целью способствовать дальнейшему освещению и решению .этой сложной.литературоведческой задачи.

Научная новизна. Эволюция общих оценок "языческого движения" позволяет подметить интересные явления. Усматривание в произведениях авторов движения "идеализации языческого прошлого", "обращения к прошлому" в большой мере есть результат того, что .-при детальной констатации возможностей и различий в поэтической потенциальности, неповторимости отдельных сторон творчества, неравнозначности созданного каждым в отдельности - все равно в идейных оценках использовался общий взгляд, совершалась нивелировка. Это неприем-

лемо. Художественно раскрывая величие человека, выражая свой идеал жизни, Варужан, в частности, создал образы, наЬышенные "языческой" стилизацией и мироощущением; именно в них, в образах,-эта стилизация и мировосприятие перерастают в признак прошлого. Содержание, которое поэт вкладывает в поэтические образы, современно. Отсюда при взгляде на творчество Варужана и речи быть не может об историческом прошлом/языческом прошлом в буквальном смысле. Однако это утверждение осталось бы декларативным, если.бы диссертант не попытался систематизировать созданные поэтом "языческие" образы, выявляя в них обшее с точки зрения поэтических приемов. Рассматривая в том же ракурсе цикл "языческие песни", диссертант пришел к выводу, что Варужан применил два разных приема для создания "языческой" картины - символический (в основе которого лежат языческие символы "старых богов") и условный (позволявший поэту воплотить в художественную ткань "языческие" видения через восприятия лирических героев). Когда ставишь радом с этими картинами стихотворение Сиаманто "Навасардовская молитва богине Анаит", стихотворения в прозе "Хвала жертвеннику" и "Моя отечественная лира", прозаическую легенду "У кого есть султан в душе" Р.Зардаряна, "Сонет", "Вино мести" В.Текеяна, заметно проясняется и конкретизиру-зтся суть животрепещущего вопроса, волнующего по-своему каждого 13 этих авторов.

Методологическая основа и материалы исследования. Изучая тегу и излагая работу, диссертант руководствовался основополагаши-ш установками современного литературоведения, использовал дости-сения эстетической науки. ■ ,

Прежде всего, разумеется, материалом для исследования послу-сили статьи и письма Варужана, все литературное наследие поэтов [ачала XX века. Особого внимания удостоен сборник Варужана "Языче-,кие песни". Предметом исследования стали не только шесть выпусков Литературных бесед", альманах "Навасард", теоретическое и художе-твенное содержание семи номеров журнала "Мегян", но и творчество сех тех авторов, которые имели отношение к "языческому" литератур-ому движению.

Охвачена и изучена также связанная с темой богатая литерату-а: исследования, документы, статьи, которые были изданы отдельной нигой и вошли в сборники или рассеяны по страницам армянской пе-

чати 10-х годов и последующих десятилетий. .

Практическое значение. В работе не только характеризуются по' эт Варужан, его литературное наследие, общественные и литературные взгляды, оцениваются "Языческие песни", но.и раскрывается творческая и общественная деятельность тружеников армянской культуры, особенно поэтов в годы правления младотурок, в связи с языческим движением" рассматривается все их наследие. Привлеченные в работе факты, сделанные обобщения и выводы могут быть использованы в ву-•зовских курсах по истории армянской литературы и критической мысли, заинтересовать литературную общественность.

Апробация. Работа обсуждалась на кафедре армянской литературы Ереванского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета, удостоилась одобрения и с положительным отзывом рекомендована к защите. По теме диссертации автором опубликовано четыре статьи, список которых приложен к автореферату. В 1981,1983,1985, 1986,1988,1989 гг. основные положения диссертации были представлены автором в докладах на научных конференциях ЕГУ.

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, выводов и списка использованной литературы. Основной текст составляет машинописных страниц, список литературы содержит $$ наименований.■

В первой части введения, озаглавленной "Вопрос", обосновывается выбор темы, подчеркивается актуальность, объясняются цели и задачи исследования. Диссертант поставил перед собой задачу посредством анализа теоретических установок Варужана, цикла стихотворений "Языческие песни", литературной продукции "языческого движения" и с учетом выраженных в армянском литературоведении в этой связи оценок и характеристик по-новому оценить, во-первых, "языческую струну" Варужана, во-вторых, выяснить стилистические и идейно-эстетические особенности творчества каждого из поэтов - приверженцев этого движения.

Во второй части введения - "Живая традиция" - диссертант показывает, что языческое восприятие жизни изнутри - явление, свойственное характеру армянской нации, несмотря на то обстоятельство, что сама она.принадлежит к числу древнейших христианских народов. В связи с этим следует отметить, что не случаен факт передачи будущим поколениям литературных.традиций языческого восприятия жизни

гакими столпами христианской мысли, какими были Мовсес Хорэнаци 1 Григор Нарекаци. Выраженное впоследствии в произведениях классиков новой армянской литературы "языческое" умонастроение своими корнями уходит к этой традиции, подхваченной и углубленной последующими нашими древними книжниками и стихотворцами. Самым ярким носителем таланта в области этого мироощущения, его выразителем стал Наапет Кучак.

Несомненно, в новые времена "языческое" умонастроение прониклось идеями национальной борьбы/ Смирению, проповедуемому христианством, покорности Абовян, Раффи, Церенц, Арпиарян и другие противопоставили идеал человека, наделенного естественными чувствами, и воплощавшего в себе величав природа. Эта традиция-пережила новое возрождение в произведениях западноармянского литературного поколения начала XX века, в частности, в поэзии возглавившего литературную молодежь Д.Варужана, усилиями которого литературное языческое течение вошло в свое русло.

Первая глава. Преобразование "языческого" мышления Данизла Варужана. Это самая большая глава работы, где, объединяя в единое целое образы теоретического и практического "язычества" поэта, диссертант приходит к таким заключениям, которые дают ему основание отвергнуть предполагаемый "культ прошлого" у Варужана, отвести попытку связать его цикл "Языческие песни" с жизнью языческих веков. Иначе говоря, - рассматривать языческие картины поэта не как отражение или воссоздание языческой жизни, а как выражение современной жизни в языческих формах доступными средствами художественного мышления.

Интересные параллели выявляет сопоставление литературного пути Варужана и теоретических наблюдений и художественных сочинений того времени, когда поэт, с одной стороны, восполнял "Сердце напии", с другой,- создавал первые подлинно языческие картины "человека-существа".

В своих размышлениях по поводу написания трех близких друг к другу по времени стихотворений ("Покидать" - август 1907 г., "Благословенна та между женами...- сентябрь 1907 г., "Ваагн" -февраль 1908 г.) Варужан выразил смысл собственной жизни, настроение его как поэта, изложил творческие штаны на ближайшее будущее

I. Д.Варужан. Писька. Ереван, 1965, с. 115-119, 122-125, 128, 131, 133-134, 137 (на арм. яз.5.

Чувствуется, что в душе поэта назревает "внутренний разлад", особенно это видно, когда, психологически отчуждаясь от освоенной ш темы, он вдет навстречу новой идее, новым творческим замыслам и планам.

Таким образом, начиная со второй половины 1907 г., наряду с созданием цикла "Сердце нации", поэт вторгается в иные поэтические сферы, где складывается другая тема, формируется "языческая струна" лиры поэта.

Кавдое из упомянутых трех стихотворений имеет свою идею, свое значение. Если стихотворения "Покидать" и "Благословенна ты мевду женами..." впоследствии были помещены в разных циклах книги "Языческие пенни", что свидетельствует о проявлении принципиально новых убеждений в период тематических исканий, то стихотворение "Ваагн" на попало в названный сборник. Таким образом, Вару-жан как бы подчеркнул, что "Ваагн" тематически не языческое, а патриотическое стихотворение, что оно, вопреки прежнему его мнению, не является проявлением языческого умонастроения.

За несколько дней до написания "Ваагна" поэт мечтал "обрисовать собирательные чувствования" своей "нации, гармонизировать и направить их от минутного страха к наделке, от крови к солнцу"^. Признание это, казалось бы, адекватно определению его языческой склонности, однако "Ваагн" есть лишь отражение этого умонастроения. В "Ваагне" подразумеваемый Варужаном языческий дух пронизывается политическим стремлением выплавить"поколение Гайл Ваганов" ("Гайл Ваган" - прозвище, означающее "волк-щи1?).

Тематическая и художественная кристаллизация природы языческой струны, в свою очередь, свидетельствует, что налицо окончательное нарушение внутреннего договора, заключенного поэтом со своим сердцем, - заглушить голоса интимных эмоций и стать выразителем горя родины,1певцом души народа.

Характеризуя атмосферу, царящую в стране с приходом к власти младотурок, Варужан писал: "Раб и герой, армянский народ недавно лишь покинул гладиаторскую арену, весь в крови и поте, задыхается в духовной жажде:чашу свата необходимо поднести к его устам"^. ¡фактическим выражением этого образного признания стала

2. Д.Варужая. Письма. Ереван, 1965, с. 126 (на арм.яз.).

3. Там же, с. 168.

го новая книга "Языческие песни", в которой господствует свет, потребность в свете, даже в мрачных картинах Голгофы, настоль-о сильна, что до боли ощутима.

Необходимость психологической раскованности вызывает каче-гвенные изменения в поэтической программе Варужана и, 'прежде зего, в осмыслении "литературного язычества". Поэт достигает бо-зе широкого диапазона чувствований, стремится творчески освоить азненный опыт "героических веков" всего человечества. "7 меня по героическим векам не только нашего народа, но и зего человечества"! - пишет он.

Пристально и широко смотрит поэт на человека и его дело, зчему человек двуличен и лжив? Почему разрушено его нравственное зличие? Где непосредственный показатель человечности - искрен-зсть? Разве грубая правдивость не предпочтительней лживой вежли->сти, фальшивых взаимоотношений и дипломатической увертливости?. Согда вернутся язычество и старые победы, для достижения кото-га требовалась смелость, а не дипломатия"?® - размышляет он.

Очевидна природа озабоченности поэта - надо дать оздоров-пощую душу пищу народу, "недавно покинувшему гладиаторскую аре-т, в крови и в поте, задыхавшемуся..." - пищу, пребывающему в гховной нищете западному армянству, чего нельзя сказать по отно-¡нию к выраженному им желанию. Правомерно ли в прямом смысле пожать требование возврата к язычеству? Но как можно повернуть :пять народ? Ведь язычество - рабовладельческая форма общества, господствующая в нем идеология, мировосприятие?

Во всяком случае еще раньше, т.е. до того как "Языческие ¡сни" сложились в' книгу и были опубликованы, суждения поэта в юй связи и на эту тему, несмотря на определенный к ним интерес, значительной мере теряют свою силу, поскольку из-за отсутствия юбходимого поэтического качества они не выдерживают испытания ¡йствительностью, рассматриваются как теоретические искания несходного периода. Иное дело, когда поэт характеризует свою "язы-юкую струну" после становления сборника, когда замысел уже был дожественно конкретизирован и воплощен. Несомненно, с намерени-[ опровергнуть оценки некоторых критиков его поэтического языче-

Д.Варужан. Письма. Ереван, 1965, с. 151-152(на арм.яз»). Там же, с. 152.

ства Варужан в конце марта 1914 года в письме-автобиографии, адресованном В.Агароняну, особо подчеркнул, что при написании "Языческих песен" он переплетал переживания прожитых им дней ^впечатлениями о древней греческой и римской жизни".

Определение "героические века", разумеется, было для Вару-жана условным. Выражение "бездонная мечта веков" и подобные формулировки также сходились в одной точке. Они заключают в себе противоположное "исстрадавшемуся" веку романтическое представление без исторической конкретности и историчности вообще.

Вторая- глава. Ткань символического и условного мышления (цикл "Языческие песни"). Цикл "Языческие песни" Варужана имеет оригинальную структуру. Здесь поэтический взгляд обретает емкий л целенаправленный вид в символической и условной манере. И мифологическая окрашенность образа, и смелое изображение женщины и любви представляют из себя языческие формы поэтического осмысления жизни. Условное и символическое способствуют созданию поэзии полнокровной и естественной жизни, при этом в корне отвергают убожество, безнравственность и несправедливость реальной действительности. Поскольку символическое и условное - характерные стороны "литературного язычества" Варужана, то для раскрытия и интерпретации художественного богатства цикла "Языческие песни" следует постоянно и равнозначно иметь в виду эти свойственные их стилю признаки. Таким образом, со всей очевидностью вырисовывается то особенное для данного цикла, что Варужан назвал "впечатлениями от древней греческой и римской жизни".

Мифологически окрашенные стихотворения из цикла "Языческие песни" ("Ванатур", "Нега", "Первый грех", "Анаит", "Почившим богам" и т.д.) представляют .собой картины, воспроизведенные языческой символикой, а сами картины, нарисованные язычески открыто и искренне ("Восточная баня", "О Лалаге", "Благословенна ты мевду женами...", "О, Т'алита" и т.д.) - отражают приемы языческой условности. Это две равносильные стороны одного стиля, воплощающего "языческий" идеал Варужана, его поэтическую мечту о человеке. Использованный Варужаном мифологический пантеон - Диос, Аполлон, Гера, Зевс, Анаит, Пан, Наяды, Посейдон, Сирена, Астхик, Уран, Гермес Нимфы, Эрос, - является лишь совокупностью мифологических моделей;, факты и примеры их художественного усвоения .восходят еще к венецианским годам творческой жизни Варужана (1902-1905 гг.,

тетрадь "Борозды шипов"). Отсада употребление известных античных имен и для Варужана - один из приемов, образного мышления. Мифологические шаблоны в "Языческих песнях" выразительны я á эмоциональном восприятии глубже проявляются в связи с "языческим мышлением", "языческим" восприятием природы. Они преображаются, становятся емкими характеристиками и убедительными символами богатств, животворных родников и источников, щедро бьющих из недр матери-природы.

В стихотворении "Почившим богам" "горьким сердцем своего искусства" оплакивает Варужан гибель языческих богов, сетует, почему море жизни не уберегло волнение страсти, чувств и желаний.

Если поэт в стихотворении "Почившим богам" скорбит о смерти языческих божеств, то в стихотворении "Ванатур" утешается тем, что бог садоводства, хмельного веселья, оплодотворяющий семя жизни - бессмертен. Вопреки "векам опустошительных нашествий" бог радости молод, бодр и сидя на своем воле объезжает "по-хозяйски поля родные". В "Ванатуре" нет олицетворяющих роскошь природы других божеств, но символом - Ванатуром он достигает емкого изображения вечно обновляющейся жизни, выражения внутреннего богатства души человека, утверждения идеи единства человека и великой природы.

"Ванатур" замечателен еще и тем, что, будучи помещен в цикл непосредственно после программного стихотворения "Изваянию красоты", в смысле обобщения идеала прекрасного тоже является прекрасным. Посредством божества Ванатура-Вакха-Диониса не только осмысляется источник плодородия - природа, но и символизируется мир.довольства, радости, веселья, праздничной струны жизни". Это та грань, которой "Ванатур" соприкасается с другими стихотворениями цикла и с поэмой "Наложница". В этом стихотворении воссоздана поэтическая мечта Варужана о Богатстве и Красоте жизни.

Дума о единстве человека и природы получает новый заряд в стихотворении "Анаит". Это одно из'самых поздних произведений цикла (конец 1912 г.). Покинуто и безлюдно капище богини Красоты, любви, плодородия и материнства.' Вот почему столь мрачна жизнь -без света и тепла. Печально, что "... бог с небес так и не сходит ни один", чтоб дать душам недостающие тепло и свет. Каждый восход солнца освещает печальные картины земной жизни, ничтожные страсти людские. Лишенный жизнеобновляющего духа, мир выглядит поблекшим

и увядшим, но ч,то самое печальное, человек утерял свою естественность, свою мужественность. Испорчена даже песнь жизни и любт ви._ Удалившаяся с капища Анаит, иначе говоря, от матери-природы-человек полностью отдался бездушной и презренной вещи, а распространявшееся корыстолюбие ровдает голод душ, от которого человеколюбивая • сущность поэта проникается безутешной печалью. Причиной этого разрыва является постепенное вымирание величия души, возвышающей .человека до недосягаемой природы, в связи с чем Варужан не только здесь, но и почти во всех стихотворениях языческого цикла выражает сожаление и огорчение. Варужановское представление о рожденном природой человеке, его идеал - мечта о человеке и человечности - все это само по себе является отрицанием общественно-политических отношений века, которые извращают наилучшее дитя природы, делают его ничтожным и мелким. Варужан выводит из плавильни природы свой роскошный идеал и показывает, каким должен быть человек. Лирические герои стихотворений "Ванатур", "Анаит", "Почившим богам", "Первый грех", "Нега" размышляют об этом, а не о языческом прошлом. Поэт решительно противостоит " религии покорности", её морали. Отсюда и острое противопоставление христианства и языческого мышления, которые нашли разнообразнейшие проявления противоречия мевду естественным и неестественны!.;.

В "Неге" языческое ощущение природы выступает в аллегорически-символических картинах ожидания любви, встречи и наслаждения, которые конкретны и живописно выпуклы. Ткань стихотворения полностью символистична. Посредством "языческого" материала своеобразный оттенок приобретает поэтическая форма. Она характеризуется колоритностью и яркостью восприятия ^человека-ребенка", необычной свежестью видения предметов и формы, нюансов и штрихов, благодаря чему и становится символически выразительной хвала природе и всему природному как уже космическому отражению бытия.

Духовной нищете и неестественному образу жизни чнловека, отдалившегося от природы, оторвавшегося от питающих его соков земли, противостоит стихотворение. Языческим восприятием величия природы Варужан убеждает читателя, что усладе "рая эдемского" в тысячу раз предпочтительней "ложе Гименея", которого так "неосмотрительно" лишилась первая человеческая пара. Варужан сообщает обыкновенным словам высший смысл обновляющейся жизни, самыми нежными формами выражает чудо обновления, которым охвачена вся при-

рода.

Как здесь, так и в других языческих образах поэтические строки звучат бодро, молодо и по-весеннему свежо. Они, безусловно, воспринимаются независимо от символичности и языческой условности как концентрация непосредственного лирического переживания. В общем идейном и художественном звучании цикла доминирует одна ■черта,, одна жизненная струна. Это мотив красоты человека, восхищения жизнью, человечность наслаждения.

Гуманистический идеал поэта антагониста бедственного века обобщается не только мифологически окрашенными картинами. Он с необходимостью обращается к "языческой дерзости", создавая образы, мужественно возвеличивающие любовь и женщину. В этом случае, в отличие от содержащих мифологический материал стихотворений, где одухотворением и обожествлением природы поэт противостоял ни- -шете жизни и падению могущества духа, той же высокой цели он достигает непредубежденным изображением нагой и естественной красоты, здоровой плотской любви.

Большой поэтической силой выражения гармонии человека л природы отличается стихотворение "Восточная баня". Оно перекликается с произведениями "Первый грех" и "Нега". Если их тематическое различие лежит на поверхности, то своей жизненной философией они глубоко созвучны одно другому. Разница лишь в том, что если в "Первом грехе" и "Неге"-Варужан природой символизирует человеческое, то в "Восточной бане" совершенством человеческого тела символизирует совершенство природы.

Поэт сообщил романтическую величественность предметности изображения, объял наготу флером неприкосновенности, благодаря чему его обнаженные изображения отличаются от вульгарного язычества времени - порнографии.

Естественно встает вопрос, в какой связи со стихотворениями, вызывающими иллюзию идеализации языческого пршшого ("Ванатур", "Анаит", "О Лалаге" и др.), находится "Восточная баня" и такого рода его произведения? Можно ли и здесь усмотреть что-либо, создающее иллюзию прошлого?

Как в стихотворениях "О, Талита", "Благословенна ты между женами...", "Старая любовь", так и в "Восточной бане" языческое -это способ.мышления Варужана, полностью противостоящий мещанству и моральной фальши вообще.

Величие женской натуры в материнской её сути с исключительной красотой воссоздано в произведении "Благословенна ты между женами...". Взятый из Библии эпиграф, ставший одновременно заглавием стиха, и имя Мария, женщины в ожидании материнства, порождают в воображении читателя два параллельных образа: женщины, призванной для любви, наслаждения, продолжения рода, "которая являет смысл рушащих и создающих жизнь сил..., в широком лоне которой вынашиваются новые жизни; и библейской женщины, одаренной материнством от "Святого Духа".

Идеал откровенности, естественности Варужан поэтизирует подчеркнуто также в других стихотворениях цикла. Если в "Старой любви" это оттенок, вырисованный в последних строках, то ткани "О, Талита", "О Лалаге", "Языческое" полностью пронизаны язычеством и целеустремленным воплощением новейшей эстетической тенденции поэтического. В этих произведениях выражение своего борющегося духа, "поэтического дерзания" Варужан довел до публицистического накала, сделав очевидным свой гуманный спор с жестоким веком. Спор, в котором он обосновывает свою "нравственную мятеж-ность" (по словам Терьяна, "неожиданное оязычивание"), раскрывает гражданский стимул этой мятежности.

Жизнь разуверившегося * отчаявшегося лирического героя стихотворения "О, Талита" "не имеет цены". Он из того качества людей, которые, чтобы вырваться из кошмара лжи и лицемерия,готовы отдать ясизнь "за поцелуй от сердца". В этом смысле его"языческая любовь" с плебейкой - средство отвести душу, она не имеет ничего общего с демонстрацией наслаждения плотью, сладострастием. "О, Талита"-это брошенный жизни смелый вызов - монолог, развенчивающий нравственные критерии этой жизни. Это одно из принципиальных проявлений литературного язычества Варужана, острый спор с отвергаемой жизнью, по-язычески смелый и откровенный, мстительно отчаянное отношение, которое, обладает силой приговора общественной среде, взрастившей продажных женщин.

В стихотворениях "О Лалаге*" зыческое", "О, Талита" не следует усматривать прямое отраже. .юэтического идеала. Горькая оценка Ширванзаде проистекала из такого прочтения, от непосредственного восприятия образа. Эти поэтические картины имеют опосредованное отношение к идеалу Вёружана. Во всех случаях в цикле эти три стиха выделяются как страстные обличения общественной

коралл, отрицательных нравов. Между тем, вне цикла, при отдельном прочтении, в условиях расцвета в те дни порнографии (когда Варужан еще был малоизвестен, среди западноармянских-писателей)-понятно и возможно одностороннее восприятие Шарванзаде.

Лирической ткани "О Лалаге" поэт придал форму воспоминания. Вот большой осенний сад, где гроздья кустов и ветки деревьев, земля и воздух дышат плодородием. "Тысяча резвых ра<5ов" с незнакомыми песнями пустыни на устах заняты сбором урожая фруктов. Здесь тоже отождествляются человек и природа; прирбда очеловечивается, а человек становится природой. Это основа глубокомыслия языческих картин. Осенняя природа.своей тяжеловесной "плодоносностью" повторяют Лалаге, а она в свою очередь - органическая частица осеннего пейзажа. Такова "поэтическая среда," которая . влечет героя к языческому наслаждению, когда, наливаясь соками новой жизни^ его жена, Лалаге, рвет гранаты.

Все черты лирического героя "Языческих песен" важны, но есть и самая важная - этот лирический герой не только противостоящий мещанскому быту, по-рыцарски откровенный, мужественный и естественный человек, но и освободившаяся от вековых искажений - нищеты и смирения духа, конкретная личность - армянин. Благодаря -Зтому двуединству, свойственному отдельным чертам и слоям, составляющим все богатство содержания,"Языческие песни" становятся "книгой человека сущего", приобретают гуманистическую всесторонность. Лирический герой с характерными своей сущности сторонами воплощает в себе взлелеянную поэтом национальную и общечеловеческую гуманистическую - гражданственную мечту. Эта обобщающая сила в обоих случаях сконцёнтрированяа и действенна, потому что конкретна и как поэтический идеал национальной и европейской жизни.

Любовную лирику, проникнутую языческим мотивом, Варужан писал и ротом, параллельно "Песне хлеба". Но в этих стихотворениях лирическое переживание качественно иное. Прежде всего, в них уже нет подчеркнутой условности чувства, которой отличались языческие картины. В них, наоборот, лирическое восприятие жизни имеет непосредственность, и между "я" Варужана и его лирическим героем нет границ.

Живописной оригинальностью, содержательным своеобразием и необычностью общественной направленности языческих видений Вару-

жан раскрывал и утверждал неисчерпаемость возможностей поэзии, бесконечное разнообразие стилистических проявлений поэтического мышления.

Мысль поэта прослеживает весь путь, пройденный разумным человеком, от его "уязвленного века" до глубин тысячелетий. Эта временная протяженность для него - "поле зрения" для выявления и изображения "вечного человека".

^Писать книгу "человека сущего" для Варужана означало воспевать непреходящее и устойчивое в тысячелетиях жажду жизни, любви, наслаждения, стремление творить, продолжать свой род, мечту о бессмертии, вечности.

Из этих характеристик языческого цикла словно выпадает поэма "Наложница", лучшее произведение Варужана и самое большое языческое полотно. Если "Языческие песни" представляют стройную систему символических и условных образов, в которой поэт отражает свою действительность, а не языческое прошлое, то исторический характер "Наложницы" заметен с первого взгляда. В поэме говорится об армянском царе Тиране , его молодой дочери, могучем и мужественном зяте Трдате Багратуни, владетельном-князе Бакуре Синик-ском, храбрых сюникских "рабах", о природе и дорогах Ширака* Сю-ника. Это существенная разница, которая, как мы увидим, дала основание автору тонко отделить поэму от цикла. Так что, обращаясь к этой поэме в конце работы, диссертант, прежде всего, подчинился логике автора в подаче материала.

В .диссертации, где с обусловленной необходимостью большая поэма Варужана отводится на второй план, чтобы вывести из анализа собственно языческих картин художественные критерии и эстетическое своеобразие "литературного язычества". Прими Варужан "Наложницу" за "языческую песню", он должен был бы прямо отнести её к языческому циклу. Однако поэма составляет отдельный раздел в сборнике и по занимаемому месту равноценна циклам "Языческие песни" и-"Цветы Голгофы". Это видно из того, что, подобно названным циклам, поэма "Наложница" снабжена как открывающим раздел титульным листом, так и, что'особенно важно, новым эпиграфом, выражающим языческий принцип, и при всей своей органической связи с языческой темой подчеркивающим её своеобразие. Этот эпиграф, отличающийся от двух предыдущих, которые выражают языческий принцип (для цикла "Языческие песни" - "Слава виноградной лозе.- Вакх

венчается", для "Цветов Голгофы" - "Слава'виноградной лозе. -Христос служит обедню"), то есть "Слава виноградной лозе, - Нерон охмелел", своеобразно подчеркивает тематическую обособленность "Наложницы". Если Вакх и Христос - языческие и христианские символы, то Нерон - историческая фигура.

Поэт славит плодоносную виноградную, лозу за то, что дарованное ею хмельное вино может пробудить человека в жестоком Нероне.

Анализом лучших стихотворений языческого цикла уже показано, что созданные Варужаном картины-языческие по образу и восприятию жизни.

Языческой в них является прежде всего нравственно-гражданская позиция поэта. Достигает он этого благодаря эстетически закрепленным условным и символическим формам, которые и создают иллюзию прошлого, далеких языческих времен. Что же касается исторической канвы "Наложницы", то и в ней есть много условного, что цаёт основание для переоценки историчности поэмы. Как бы ни казалась "Наложница" по своему сюжету историческим произведением, в конечном счете это качество носит в поэме условный характер. Произведение по своей форме, своим контекстом сходно с условными картинами Варужана (0 Лалаге", "Языческое", "О, Талита"),.наделено, однако, оно и исторической окраской, романтической таинственностью.

Итак, какова "Наложница" по своему материалу и по своей сути? Нетрудно увидеть, что переданная Мовсесом Хоренаци легенда о Трдате ■ Багратуни и наложнице Назеник имеет фольклорное происхождение; здесь как и при использовании фактов и сюжетов древнегб эпоса, отец армянской истории - "историограф по сведениям". И как в других случаях он сообщает историческую серьезность эпическому материалу.

Несомненно, что историк прямо намекает на использованный им народный источник, когда он в оправдание тому, что не приводит эпические подробности, говорит о неуместности привлечения поступков "непорядочного человека"®.

Эпический сюжет Варужан еще более эпизировал и чувствительнее', чем историк, приглушил историчность материала. Однако при

6. См.: Мовсес Хоренаци. История Армении, Тифлис, 1913, с.195-196.

этом очевидно стремление поэта сохранить, даже подчеркнуть внешние черты, выражающие историческое. Вполне понятное стремление, ибо благодаря отмеченным признакам сказание становится более достоверным и более привлекательным. Однако, подчеркивая исторйч-ность древнего сказания, Варужан преследовал более важную эстетическую цель. "Рыцарский быт" изображается как факт исторически прожитой действительности, что чрезвычайно важно в плане художественного воздействия, потому что таким образом несравнимо возрас тает сила поэтического слова.

Художественное величие "Наложницы", можно сказать, сотворя-ется, формируется языческим осмыслением, концентрацией языческого содержания, где историческая основа превращается во всего лишь необходимую географическую среду, в историческое "пространство". -Острая мысль поэта опредмечивается художественным воспроизведением сказания о любви, придает новую глубину древней эпической легенде.

Третья глава. Даниэл Варужан и литературные беседы. Уцелевшие от кошмаров 1894-1896 гг. и осевшие в разных странах армянские интеллигенты - писатели, публицисты, редакторы, деятели искусства, общественные деятели после победы младотурок возвращаются в Константинополь и снова приступают к организации общественной и духовной жизни родного народа. Западноармянская творческая мысль вновь уверовала, что сможет всеобщими усилиями положить начало новому национальному духовному возровдению, придать новые силы засохшей в гнетущей атмосфере тирании национальной литературе. В этих условиях возникают литературные беседы и объединения, в том числе и такие предприятия, которые перерастают в чисто литературное значение, приобретают большую национально-культурную ценность. Таковыми стали состоявшиеся с марта по июнь,1913 г. Литературные беседы, появившиеся в конпе того же 1913 года, составили том альманаха "Навасард", с января 1914 г. опубликовали журнал "Мегян" и др.

Приехавший лишь летом 1912 г. в Константинополь и приступивший к работе Варужан вместе с Агароном и Сируни задумал организовать литературное товарищество под названием "Астегатун", в которое должны были войти писатели З.Есаян, Сиаманто, Комитас, В.Текеян, Р.Зардарян, А.Назарян, К.Зорьян, А.Ошакан и Г.Барсегян,

художники П.Терлемезян и С.Кюркчян. Организаторы Литературного товарищества даже получают разрешение на издание печатного органа под названием "Астегатун", но мероприятие неожиданно сорвалось и тут же возникла идея литературных бесед.

Первая Литературная беседа состоялась 3-го марта 1913 г., а последняя - 2-го июня. На них последовательно обсуждались, анализировались драма Шанта "Старые боги", новеллы Зограба, "Языческие песни" Варужана, "Рассвет" Зардаряна и "Всеобщее дело" Сиа-манто. В аспекте оценки тематики первоочередное значение имели разборы "Старых богов" и "Языческих песен". Новеллы Зограба своим антимещанским духом активно способствовали "растущей психологии" времени, тем самым приближались к языческой тенденции'Варужана. В произведениях Зардаряна - писателя, глубоко переживающего судьбу родной земли, соотечественника, со всей силой была поставлена задача героизации. Тема борьбы с деспотизмом под пером этого видного писателя иногда получает прямое "языческое" воплощение (стихотворение "Боги", прозаическое произведение "Хвала капищу" и т.д.). На ниве западноармянской поэзии с таинственной жреческой проникновенностью Сиаманто с большим накалом соединял безвестные эпизоды страданий родного народа с картинами возмущения и героизма. Это был живительный мотив восхваления "пламенной мощи потомков Арташесидов".

Во время'первой литературной беседы обсуждалась, как отмечалось, драма Шанта. Полностью понимая символическую условность "Старых богов", Тигран Чёкюрян отрицает историчность драмы, настаивая, что "в ней нет ни исторического периода, ни исторических личностей; нет также "бытописания таких периодов"^. Он убедительно раскрывает выражающие "языческую" сущность человека литературные условности, последовательно отвергает "внешние" темы драмы, утверждая, что'в ней нет ни темы борьбы христианства и язычества, ни противопоставления светской и монашеской жизни. Так могут воспринимать "Старые боги" те люди, которые "прикоснулись лишь к поверхности этой вещи"8. "Церковь, которую хочет уничтожить Игумен, - символ побежденной истины", Игумен должен вновь

7. Литературные беседы, I, "Старые боги" Л.Шанта, Константинополь, 19X3, с. II.

8. Там же, с. 12.

устремиться к своей правде, предаться неустанным душевным исканиям. "Игумен не из тех, кто сдается", вопреки тому ошибочному мнении, что в изображенной борьбе души и мысли Игумен - побежденная сторона. С такой же определенностью характеризуется Инок. Он символ характерного дая "величайших человеческих масс" чувства - тоже живого и непобедимого.

Докладчик приходит к правильным выводам: а) "Старые боги" -не историческая драма, б) Волнующие армянскую жизнь и общечеловеческие вопросы Шант раскрыл в изображении монастырской среды, придавая национальное обличье материалу и героям.

Обобщая результаты беседы, жюри (Комитас, Зограб, Зардарян Варужан, Сиаманто, Мелкон Кюрчян, Теодик и другие) оценивает "Старые боги" как "первый прекрасный символический опыт в армянской драматургической литературе"9.

С посвященной "Языческим песням" Баружана беседы (она была третьей по счету), которая состоялась 16 апреля 1913 года, вновь предметом обсуждения становились "языческие" темы.

Талантливый прозаик и критик Т.Чёкюрян увидел в цикле "Языческие песни" два разных типа произведений. К первому он относил воплощения "эротического чувства" , которые он считал свойственным векам язычества выражением культа "женских форм", что широко проявилось в живописи Возрождения^ и "одушевлении древности". Если приемлемы приведенные им примеры из принадлежащих к первому типу стихотворений, то того же нельзя сказать о других. Чёкюрян приписывает к этой группе произведений стихотворение "Языческое", которое являет собой ярчайший образец "эротических чувств" и "культа женских форм". Свойственное старым временам открытое и смелое мышлнние "одухотворяет древность". В таком случае зачем делать различие между выражающими "эротические чувства" произведениями? Чёкюрян вплотную подошел к-правильному пониманию мировосприятия цикла "Языческие песни", однако, к сожалению, не сумел до конца развить это свое тонкое наблюдение. Он отделял "Языческое" Варужана от национальной идеологии. Это был правильный взгляд на "языческую струну" выдающегося поэта, развертывая который, мож-

9. Там же, с. 36.

10. Там же, с. 30.

11. Там же, с. 31.

но было легко опровергнуть приписываемые ему изображения и идеализацию "языческого прошлого".

Странно, что в той же атмосфере беседы "открытое" стихотворение "Восточная баня" было признано шедевром (Э.Голаячян), а возносящее материнство в женщине, обожествляющее её "Благословенна ты между женами..." - прославлением "мяса, и костей" (А.Барсегян).

Волнующим словом во имя отечественного искусства было заключительное выступление председателя Комитаса на беседе, посвященной "Рассвету" . "Мы большей частью представляем провинцию в её невежестве и отсталости, - говорит он. - Но провинция встает передо мной как священное место реликвий армянского искусства, так я вижу армянскую песню на устах армянского крестьянина... там акценты нашего искусства, а не в столицах, откуда мы рассматриваем эту провинцию как темный край"-1-2.

Высказанные Комитасом мысли были созвучны теоретическим заключениям его труда "Лорийская песня пахаря в стиле села Варда-блур", который был опубликован в "Навасарде".

Характерно, что аналитический разбор в беседе, посвященной Сиаманто, чаще всего касался цикла "Зов Родины". В атмосфере, проникнутой тоской по родной земле и воде, тревогой за судьбу армянского крестьянина, естественно, особого внимания должен был удостоиться "Зов родины... великолепного Сиаманто". Во всех смыслах поучительно выступление Варужана о горячо любимом собрате.

Преимущественно занятая в этот период "Песней хлеба" его творческая мысль, конечно, со всей глубиной должна была воспри- ' нять внутренний смысл "Зова родины", прочувствовать силу пророческого показа Сиаманто: "Эта книга мне представляется шедевром поэта. В ней есть нечто такое, что предопределено жить вместе с человеческим существом. Песня безобманна к любви, сопутственна горю, возникающая в семье и укрепляющая родину на том пьедестале посвященности, на котором может осуществиться даже далекое братство человечества"-^.

Наличие могучего таланта, способность познать время и творчески решать стоящие жизненные вопросы обусловили осуществление пророческого призвания поэта. Сиаманто рассматривается как харак-

12. Там же, 17, с. 37.

13. Там же, 71, с. 27.

терный тип поэта-пророка. Эта правдивая оценка была сформулирована в заключительном слове председателя беседы Р.Зардаряна. '

Второй этап литературных бесед, о котором говорилось со всей определенностью, не состоялся. Вследствие откровенной антиармянской, враждебной позиции младотурок с осени 1913 года массовые литературные мероприятия, в сущности, стали невозможны. Как собрания творческой интеллигенции литературные беседы были беспрецедентны в духовной жизни западных армян и по очередному несправедливому приговору истории остались неповторимыми.

Четвертая глава. Даниэл Варужан и ежегодник "Навасард". Традиционная для новой армянской литературы тема "языческого ве-личия"с новой силой и глубиной развернулась в ежегоднике "Навасард", связанные с которым стремления к национальному возрожде--нию Варужан выразил в символе, написанном по стечению обстоятельств в поэтической форме стихотворении "Навасард".

Ты гений Гайка в Навасард под жгучим солнцем Возвеличь!

Вот лира! Встань из пепла, пой, и славословь, И славокличь!

Во имя Силы, Красоты ты с факелом Под божий кров

Вступи, святыни окропи, и станет все -Огонь и Кровь!

Нам - Детям Августа - ваять святой Зари Живую Новь.

(Перевод А.Тер-Акопян)

Западноармянская действительность непосредственно диктовала направленность ежегодника, призванного сформировать новое литературное движение. Духовные предводители народа связывали новую зарю нации с укреплением величия армянского духа. Первая (к сожалению, и последняя) книга "Навасарда" стала крупным культурным событием. Иным и не могло быть совместное выступление Варужа-на, Сиаманто, Зардаряна, Комитаса и многих других достойных имен в одной книге.

Место и значение ежегодника "Навасард" в западноаркянском литературном движении начала XX века до сих пор определялось в

форме общих оценок. Материалы книги не исследовались глубоко и обстоятельно, не говорилось об их тематическом и содержательном разнообразии, "Навасард" зачастую объявлялся органом "языческого движения" и его "языческое" качество расценивалось имея в виду название и два-три материала, и это в том случае, когда только литературный раздел ежегодника, насчитывающий более чем двести крупных страниц, содержит свыше пятидесяти имен и числом более произведений. Оставалось в неопределенности самое существенное: какая часть его материалов на "языческую" тему, какого вида и характера они и насколько художественно выдержаны?

Если "языческими" считались, с одной стороны, относящиеся к армянскому языческому прошлому, напоминающие это прошлое произведения и, с другой, - свойственные языческому восприятию откровенные, смелые картины любви, женского тела, эротических чувств, то посмотрим, какой объём и количество они занимают в "Навасарде", каков здесь их удельный вес? Следует сказать, что число "языческих" произведений этих двух видов в целом отнвдь не велико. Вот они: "Навасард" Варужана и его же пять' стихотворений на темы земли и любви - "Сев", "Полевой сторож", "Маки", "Ведьма", "Зеленая веточка"; "Навасардова молитва" Сиаманто, произведения К.Тер-Са-акяна, Атрушана, Л.Эсачаняна, Исраела Тхруни, Г.Тер-Карапетяна и Сируни.

Так же выделим те произведения, которые внешне не обладают признаками "языческого", однако близки выдвинутой символом "Навасард" тенденции национально-духовного возрождения, обладают качеством "языческого величия". Это произведения Р.Зардаряна, Р.Ворбе-ряна, В.Текеяна, Е.Срмакешханляна (Ерухана), К.Габрикяна, Гранда, Тиграна Гаспаряна, Л.Антреса, С.Партевяна.

Обилие выражающих драматическое состояние духа произведений говорит о том, что редакция (Варужан, Сируни) не навязывала какой-либо конкретно "языческой" направленности составителям книги.. К числу таковых относятся произведения М.Петросяна, В.Малезяна, З.Галемкеряна, З.Есаян, А.Марка, А.Кюфечяна, Е.Голанчяна, Салби, К.Зарьяна, Г.Барсегяна, Анаис, Ш.Мисакяна.

Первые "языческие" и близкие к ним по содержанию материалы, взятые отдельно, уравновешивают произведения последней группы, то есть выражения подъема, возмущения, героики равнозначны выражениям тоски и печали.

Литературные материалы ежегодника представляют также новую, так сказать, нейтральную группу. По сравнению с отражениями1 духовного подъема и драматических душевных переживаний это среднего качества сочинения, к таковым относятся .путевые заметки ТЛёкюряна, топографически-краеведческая зарисовка Т.Гушакяна, "Консерватор" Е.Отяна. ■

Интересно, что восточноармянские авторы "Навасарда" все без исключения не "язычники". Им свойственна лиричность печали, так сказать, терьяновское. Здесь, хотя и без участия ведущих восточ-ноармянских поэтов, все же чувствуется та разница вкуса, стиля и поэтического настроя, которой обуславливалось отношение Терьян-Варужан, "антиязычность" Терьяна.

Ежегодник поместил также образцы произведений армян, пишущих на иностранных языках, - Виктории Аганур, Искуи Минасян, Термине Овеян. В них тоже слабо проявляется "языческий" дух.

Мировая литература представлена в ежегоднике Морисом Метер-линком и Адамом Мицкевичем. Из первого - пьеса "Там, внутри", из-второго - стихотворение в прозе "Могилы гарема" и рассказ "Литовская хвала", все в переводах Д.Варужана. Последний является жизнерадостным и глубокомысленным произведением, пронизанным языческой страстью любви и подвига.

Несомненно, Д.Варужан перевел афоризмы Огюста Родена и Оскара Уайлда об искусстве и литературе. Одно из высказываний Родена могло служить прямым толкованием языческой обнаженности стиля Варужана и языческих материалов "Навасарда": "Человеческое теле особенно - зеркало души и в нем состоит величайшая её красота"'1"4.

Под рубрикой "Рецензия" помещена сначала статья Сируни "К источнику света", в которой автор, называя 1913-й год "годом язычества" и подкрепляя это "Старыми богами" и "Языческими песнями", а также развернувшимися вокруг них бурными спорами и привнесенным ими в духовную жизнь народа свежим дыханием, делает попытку охарактеризовать "литературное язычество".

Отразившееся в "Навасарде" языческое вдохновение, языческое-умонастроение нельзя усматривать только в определенной форме, в тематике армянского языческого, мифологического прошлого или в смелых, "обнаженных" картинах. Это не проистекает из духа симво-

14. "Навасард", с. 207.

ла ("Навасарда"). Кроме того, получится, что все, формально несущие на себе отмеченные признаки (далее принадлежащее случайным писакам) произведения - языческие, а выражающие собственно языческий дух, но внешне не обладающие этими свойствами - нет. Слабые обработки этнографического материала Атрушана, касающиеся армянского языческого прошлого, становятся характеризующими "языческий цикл" единицами, а прославления реальной простоты и обнаженности жизни в стиле "Изваянию красоты" (в опубликованном из цикла "Песнь хлеба" Варужана) - независимыми от языческого мышления; глубокое, окрашенное"древним мышлением" стихотворение Сиаманто "Навасардов-ская молитва" - языческим, а "восточное сказание" Зардаряна. в языческом стиле "У кого есть султан..." - нет; "Хвала капищу" того же автора - да, а "Хвала вершине" - нет. Мевду тем, определяющим является не "языческая" грань, не внешняя расцветка, а тот . дух, то эмоционально-психологическое качество, которое присуще языческому восприятию жизни, языческому чувству и переживанию действительности.

Пятая глава. Д.Варужан и журнал "Мегян". После умолкших "Бесед" наряду с "Навасардом" журнал "Мегян" становится жизненной потребностью. Посредством нового литературного органа Варужан не только более тесно мог общаться с читателем, испытывать удовольствие от частых встреч с ним, сообщить новую силу своему "златогла-зо!/.у Пегасу", но и должен был сделать более эффективной деятельность литературных сил, в частности, молодых обещающих литераторов.

Последний западноармянский литературный журнал рождался в юлитически крайне напряженной и тревожной обстановке 1914 года.

Независимо от того, как отразилось участие Варужана в жизни 'Мегяна", какой характер приобрело его сотрудничество в нем, яс-ю одно - журнал родился как новый литературный орган "языческого" движения и остался таковым, несмотря на всю "антиязычность" главного редактора К.Зарьяна.

- Варужан подписывал символ "Мегяна" не просто как исключительный авторитет или сотрудник1^. Уже его подпись^дго месту, пер->ая в группе инициаторов, говорит о многом. Великий поэт представился обществу как преданный Прекрасному вождь нового литературно-

5. См.: "Мегян", Константинополь, 1914, № I.

го поколения. "Дети Августа" народа, ощущая дыхание смерти, давали жизнь новому алтарю Прекрасного, видя в духовном порыве залог вечности нации. Тем не менее восьмой, августовский, номер "Мегя-на" не вышел в свет - уже слышался грохот пушек первой мировой войны.

Символ "Мегяна" был замечательным литературным манифестом, который, будучи выражением вероучения конкретного поколения, как таковой остался единственным в истории не только западноармянской,

но и восточноармянской литературы.

/

"Почитание и выражение армянской душ" - это было первым принципиальным требованием манифеста, выдвигающим программу (понимаемую в смысле духовного возрождения нации) не только литературы и искусства. Однако это требование при наличии турецкого ига и по стечению исторических обстоятельств было слабо выражено. Литературное поколение сосредоточило в этом требовании радость духовного самопознания и самовыражения "малого" и угнетенного народе

"Самостоятельность и индивидуальность в форме" - этим вторые требованием ставилась задача создания лишенного однообразия, шаблонного мышления и подражательства, чисто индивидуального искусства. Таким намечался путь развития национальной литературы.

Третье требование символа выражало "идеал усовершенствования нашего языка". Недовольные состоянием западноармянского литературного языка, его уровнем, мегяновцы видели возможности усовершенствования национального языка в обогащении существующего литературного языка лучшими грабаровскими и живыми народно-диалектными элементами, в их обработке и шлифовке. Следует "усыновить родные и армянские слова, объяснения и поговорки и привить их нашему литературному языку, не греша перед законами его гармонии", "Хотим основать эстетику языка, обогащая его новыми чертами, новыми красками, новыми пластами".

Последнее требование символа - "чистую литературу держать в стороне от политики и журналистики", при всей неудачности своей формулировки, все таки было требованием вступившего в высокую фазу своего развития искусства. Известно, что в жизни нашего народа духовная культура с глубокой древности была оружием борьбы за существование, средством организации национальной жизни и имела подчеркнуто бойцовский характер. И в новые времена духовной культуре и в первую очередь, литературе народа, лишенного политической са-

юстоятельности, стремящегося к национальной независимости, тоже ¡ыло присуще это качество. В начале века рассуждения о "чистой дтературе" были вполне закономерными. Наша новая литература про-ша интересный путь развития и подъема, выпестовав самое высокое юнятие художественной литературы, требование совершенной литера-■уры.

В вопросе общей оценки "Мегяна" вызывает трудность теорети-:еская непримиримость К.Зарьяна, которая, возникнув со второго но-[ера, в пятом приобрела форму абсолютного противоборства в полеми-:еской статье "Язычество?" Диссертант подробным рассмотрением воп-юса показывает, что все это ни в коей мере не изменило направле-шя журнала, состав сотрудничавших в нем авторов (кроме ухода Варана), и журнал до конца оставался на той позиции в литератур-юм движении, с которой он начинал.

Теоретический спор Зарьяна не вытекал не только из сушос-и языческой тематики, но и из кредо самого журнала, его теорети-;еских установок и, особенно, публикуемой художественной продукции. Он забывал, что мегяновцы (в том числе и он сам), собравшие-■я вокруг "Мегяна" и молодые и зрелые писатели были полны реши-;ости восстановить духовные силы, "армянскую душу", которая нахо-[илась не где-либо, а в "состоящих из нескольких стрек" Гохтанских [еснях, сквозь кучаковские айрены она перешла в народное искусство гового времени, суть которого была и остается языческой.

Заключение. Таким образом, опираясь на теоретические размыш-гания и самооценки Варужана, диссертант пришел к следующим вывода :

1. "Языческие песни" - результат определенных тематически ¡воеобразных эстетических и идейных замыслов, и в этом плане со-¡ершенно отличны от сборника "Сердце нации".

2. Книга "Языческие песни" полностью отражает жизнь време-ш. В одноименном цикле нет изображения языческого прошлого, ис-'орического прошлого.

3. Упомянутые поэтом "воспоминания древней греческой и рим-жой жизни" при создании цикла "Языческие песни" выразились в по-»тической форме, обусловив оригинальность мышления.

4. Эта оригинальность, в основном, воплощается в двух видах >бразов: символические и условные.

5. Выяснив сущность и систему языческого мышления Варужана,

мы сумели также определить выразительные и стилистические особенности в творчестве других представителей "языческого" движения.

6. Исхода из сказанного, диссертант выявляет стилистические особенности произведений поэтов-"язычников", участников движения.

По теме диссертационной работы опубликованы следующие статьи:

1. Из"истории западноармянского литературного движения начала века. Вестник Ереванского университета, 1982, № 3 (48),

с. 168-178.

2. К оценке "языческого" идеала Д.Варужана. Вестник Ереванского университета. 1986, fi 3 (60), с. 75-86.

3. К оценке "Языческих песен" Даниэла Варужана. Вестник общественных наук. 1987, № 8, с. 25-35.

4. Переход Даниэла Варужана к "языческому" мышлению. Вестник Ереванского университета. 1990, № I (70), с. 31-45.