автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Морфологический строй глагола даргинского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Морфологический строй глагола даргинского языка"

ДИССЕРТАЦИОННЫЙ СОВЕТ Д 002.128.01 в Институте языка, литературы и искусства им. Г.Цадасы

Дагестанскою научного цем. ра Российской академии наук

Ни правах рукопии и

МУТАЛОВ Расул Османович

МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ СТРОЙ ГЛАГОЛА ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА

Специальность 10.02.02 -языки народов Российской Федерации: даргинский язык

АВТОРЕФЕРА Г диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Махачкала 2003

Работа выполнена в Дагестанском государственном университете

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ: доктор филологических наук, профессор М.-С.М.Мусаев

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

- доктор филологических наук, профессор Д.С.Самедов

- доктор филологических наук, профессор М.Е.Алексеев

- доктор филологических наук М.А.Исаев

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова

Защита состоится 27 мая 2003г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д 002.128.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Институте языка, литературы и искусства им. Г.Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук (367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М.Гаджиева, 45; т./ф. (8722) 670621, т. (8722) 675903.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М.Гаджиева, 45)

Автореферат разослан 25 апреля 2003 г.

А.М.Абду рахманов

Общая характеристика работы

Объемом исследования реферируемой работы является наиболее сложная и морфологически богатая часть речи даргинского языка - глагол. Всестороннему анализу подвергнуты структура глагольной словоформы, словоизменительные грамматические категории (вид, класс, лицо, число, таксис, переходность, время, наклонение, эвиденциальность, фазовость), отглагольные образования (инфинитив, причастие, деепричастие, масдар), способы глагольного словообразования.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертации является системное описание морфологической и структурно-семантической организации глагола рассматриваемого языка. Соответственно с этим в работе намечается решение следующих задач:

- исследование структуры словоформы и выявление морфемного инвентаря даргинского глагола;

- установление общего количества функционирующих в языке синтетических и аналитических форм глагола и упорядочение их классификации;

- описание способов образования, парадигм словоизменения и определение функционально-семантического потенциала каждой грамматической формы;

- системное описание каждой морфологической категории глагола;

- характеристика отглагольных образований даргинского языка;

- исследование системы превербов даргинского языка и проблем сочетаемости превербов с простыми глаголами;

- описание словосложения как одного из продуктивных способов глагольного словообразования.

Актуальность темы обусловлена необходимостью фундаментального и целостного описания глагола даргинского языка с позиций современной лингвистики. Проблемы определения и исследования глагольных категорий и их форм всегда были центральными в традиционных грамматиках по даргинскому языку. Вместе с тем, значительная часть вопросов как морфемного членения глагольной словоформы, так и классификации глагольных форм, далека от общеприемлемого решения. Отсутствие точных определений составляющих элементов словоформы, отсутствие единых критериев выделения и описания тех или иных грамматических категорий глагола создают определенные трудности в преподавании даргинского языка в школах и вузах.

Следует подчеркнуть особую остроту проблемы отсутствия единой терминологической базы по описанию глагольной системы даргинского языка (нет двух даргиноведов, у которых совпадшш_£ы_обозначение и

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ

количество выделяемых ими форм времен или наклонений).

Исследования по сбору, систематизации и паспортизации каждого языкового факта даргинского языка, как и материала языков других малочисленных народов, актуальны и тем, что все более прогрессирующим становится явление естественного перехода основной массы носителей языка на неродной общий язык, в результате чего безвозвратно теряются как лексические пласты слов, так и многочисленные грамматические формы и их значения.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

- разграничение глагольного корня, предкорневых и посткорневых элементов структуры слова и проведение морфемного членения глагольной словоформы;

- матричный способ исследования морфологических категорий глагола как наиболее приемлемый для описания системы словоизменения;

- установление закономерностей видовых противопоставлений глагольных основ;

- предположение о постепенном исчезновении в даргинском языке переходности как морфологической категории;

- выделение категорий таксиса, полярности, эвиденциальности, фазовости в качестве самостоятельных;

- выделение и анализ ранее не исследованных форм времен и наклонений;

- проведение генезиса показателей инфинитива в даргинских диалектах;

- выделение и описание форм вербоидов, ранее не отмеченных в даргиноведческой литературе;

- предположение о процессе распада системы превербов в даргинских диалектах;

- исследование сочетаемости превербов и именных частей сложных глаголов с простыми глаголами.

Научная новизна работы заключается в том, что на богатом фактическом материале предпринята попытка всестороннего системного анализа глагола как наиболее сложной и важной части речи даргинского языка; в частности:

- дается определение корневой морфемы простого глагола; выделены элементы глагольной основы и типы корней;

- определены границы морфем, как префиксальных, так и постфиксальных; для обозначения ряда элементов словоформы вводятся понятия "инфиксоид", "префиксоид", "форматив" и "энклитика".

- впервые применяется разработанный автором матричный способ исследования грамматических категорий глагола;

- установлены правила видовых противопоставлений основ глагола:

информация о виде глагольной словоформы до сих пор считалась словарной;

- исследована категория переходности; наиболее приемлемым решением данной проблемы стало выделение трех аспектов: лексического, морфологического и синтаксического; делается вывод о процессе исчезновения переходности как морфологической категории;

- обосновано выделение в качестве временных форм поссибилитива, проспектива и облигатива; в качестве форм наклонений впервые выделены юссив, пробабилитив, рогатив;

- впервые в даргиноведении рассмотрены категории таксиса, эвиденциальности (экспериентив, инферентив, презумптив) и фазовости (инхоатив, инцептив, континуатив);

- определено количество глаголов, образованных посредством присоединения превербов к простой (исходной) глагольной основе;

- сложные глаголы распределены на две группы: динамические и стативные; отмечено, что стативные глаголы образуют стройную систему, куда входят семельфактив, мультипликатив и раритив.

В работе используется ряд таблиц и схем, облегчающих восприятие излагаемых теоретических постулатов.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем реализованы возможности как синхронного, так и сравнительно-исторического методов изучения языка. Автором высказан ряд новых предположений и гипотез, в том числе предположение об исчезновении морфологической категории переходности и унификации системы превербов в даргинских диалектах, предложен генезис аффиксов инфинитива в даргинских диалектах.

Важное значение при написании нормативной и исторической грамматик даргинского языка могут иметь установленные в работе правила видовых противопоставлений даргинского глагола, этимология личных показателей, распределение морфологических категорий глагола на базовые и вспомогательные, установление семантических значений каждой формы, описание категорий таксиса, эвиденциальности, фазовости.

Результаты исследования могут быть полезными при решении ряда теоретических задач общей морфологии, а также при проведении типологических исследований.

Практическая ценность работы вытекает непосредственно из вклада ее в направления теоретических разысканий, обозначенных выше. Результаты диссертационного исследования могут быть применены при подготовке школьных и вузовских учебников: (в частности, вопросы морфемного членения словоформы, многие формы ранее не рассматриваемых категорий, разновидности вербоидов и т.д.) при разработке спецкурсов,' учебно-методических пособий и программ по даргинскому языку. Положения диссертации также могут быть использованы (и используются автором) в

преподавательской деятельности.

Важной видится задача выработки единой терминологической базы для описания глагольной системы даргинского языка. В традиционных грамматиках, как правило, даются описательные термины, состоящие порой из пяти-шести слов. К примеру, для обозначения формы наклонения, образованной посредством маркера -ахх- и функционирующей в южных даргинских диалектах, используется название "органическая форма условного наклонения настоящего общего времени" (А.А.Магометов); нами же использован термин "интенционалис". Очевидно преимущество и употребления термина "результатив" вместо описательных названий "причастные сложные формы прошедшего времени" (С.Абдуллаев), "прошедшее совершенное конкретное время причастного образования" (З.Абдуллаев). В диссертации используется терминологический корпус, который заимствован из работ последних лет отечественных и зарубежных лингвистов (Лингвистический энциклопедический словарь (под ред. Ярцевой) 1990; Кибрик 1999, 2001; Мельчук 1998, Плунгян 2000, Комри 1985, Тестелец 2001; Хаспельмат 1993, ван ден Берг 2001 и т.д.). Использование латинских терминов продиктовано как отсутствием емких и подходящих для описания грамматических форм исследуемого языка названий, так и необходимостью создания компактного аппарата условных сокращений, используемого при глоссировании примеров.

Предлагаемые в работе терминологический корпус и матричный способ исследования морфологических категорий могут быть применены при исследовании глагольной системы других родственных языков. Уточнение и пересмотр ряда традиционных вопросов глагольной морфологии даргинского языка могут способствовать улучшению практической работы по изучению восточнокавказских языков вообще.

Проведенное в диссертации исследование в определенной мере ориентировано на подготовку работ по созданию компьютерных баз данных по даргинскому языку.

Методы и приемы исследования, используемые в работе, определялись поставленной целью. Для достижения цели исследования метод синхронного анализа языкового материала определен как наиболее приемлемый; по мере необходимости использован и диахронический метод. Определенных результатов позволило достичь и применение типологически ориентированной методики грамматического описания, широко используемой в работах последних лет в отечественной и зарубежной лингвистике.

В решении поставленных задач упорядочения классификации грамматических форм существенную роль сыграл предложенный автором матричный способ исследования грамматических категорий. В основе данного метода лежит распределение грамматических категорий даргинского

языка на базовые и вспомогательные.

В целях более доступного изложения выражаемых аффиксами морфологических значений в работе использована техника глоссирования (поморфемной нотации) даргинских примеров, что дает возможность использования их как в описаниях по восточнокавказским языкам, так и в типологических исследованиях. Для этого создан аппарат условных сокращений терминов.

Источники исследования. Исследование базируется на материале даргинского литературного языка, за основу которого принят акушинский диалект. С целью описания диалектных расхождений в работе широко использован материал других даргинских диалектов, значительно отличающихся от литературного языка и друг от друга - ицаринского, кубачинского, чирагского кайтагского, урахинского, муиринского, цудахарского, кадарского и т.д.; ряд данных по этим диалектам в научный оборот вводится впервые. Источниками примеров послужили тексты художественной литературы и фольклора, периодических изданий и живая разговорная речь. Использован также материал письменного памятника XVII века "Дербент-намэ", написанного на сирхинском диалекте даргинского языка.

Апробация работы. По теме диссертации опубликована монография "Глагол даргинского языка" объемом в 16 п.л.; имеется также 34 публикации общим объемом 24,5 п.л.

Рукопись диссертации обсуждалась на расширенном заседании кафедры дагестанских языков ДГУ.

Основные положения диссертации доложены на различных международных, всероссийских и региональных конференциях: на УШ-м, IX-м и Х1-м Международных коллоквиумах Европейского общества кавказоведов (Лейден (Нидерланды), 1996; Махачкала, 1998; Москва, 2002), на 3-й Международной школе по лингвистической типологии и антропологии (Москва, 2002), на научных региональных сессиях по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков (Грозный, 1983; Нальчик, 1986; Теберда, 1988; Майкоп, 1990), на научных сессиях ДНЦ РАН (Махачкала, 1988, 1989, 1990), а также на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава ДГУ.

Объем и структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, терминологического справочника, списка использованной литературы, списка сокращений, приложений. Общий объем работы 342 стр. машинописи.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во "Введении" обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи исследования, указывается объект анализа, определяются принципы и методы исследования.

В первой главе диссертации "Структура глагольной словоформы" содержится подробный анализ морфемного инвентаря словоформы даргинского глагола. Вопросы морфемного членения глагольной словоформы остаются в даргиноведении одними из проблемных и в достаточной мере нерешенных. До сих пор ни в научных грамматиках, ни в школьных учебниках не существует сколько-нибудь удовлетворительных рекомендаций относительно морфемного анализа слова. Проблемы возникают как при выделении глагольного корня и его элементов, так и при разграничении суффиксов и окончаний, формативов и энклитик. Нет установившейся терминологии по структурному составу слова даргинского языка.

Решение проблем морфемного членения слова в диссертации было вызвано практической необходимостью поморфемной нотации (глоссирования) примеров даргинского языка, проводимого при описании грамматических форм.

На современном этапе развития языка в составе глагольной словоформы можно выделить корень (главная морфема), префикс, суффикс, окончание (служебные морфемы). Для присоединения префиксальных и постфиксальных морфем к глагольному корню в отдельных формах функционируют элементы, не имеющие определенного грамматического значения; в реферируемой работе они названы формативами. В ряде слов встречаются также окаменевшие морфемы класса и вида, которые названы префиксоидами и инфиксоидами.

В глагольной словоформе могут функционировать также слившиеся с предшествующей формой служебные части речи, выполняющие модально-экспрессивные функции (используемые для выражения вопроса, удивления, недоумения и т.д.), для обозначения которых использован термин энклитика.

Проблемным остается в даргиноведении и вопрос о разграничении корня глагола. В научной литературе относительно данного вопроса специалистами высказано несколько различных точек зрения (в работе все они приведены), однако до сих пор отсутствует конкретное и строгое определение корня простого глагола. Сложность вопроса заключена в том, что в образовании глагольной семантики глагола могут участвовать элементы, которые выполняли в прошлом видообразовательные функции; подобную функцию выполняют некоторые из них и ныне - они могут чередоваться, выпадать, наращиваться.

Для того, чтобы определить, какие элементы являются составляющими глагольного корня, в работе проведен подробный анализ структуры

глагольной основы и функций ее составляющих. В составе исходной основы простого глагола имеются места для: а) классного показателя; б) гласного основы; в) инфиксоида; г) корневого согласного: б=е-л-ч1(-ес) "прочитать". Из них обязательными элементами основы выступают корневой согласный (имеется во всех глаголах) и гласный основы (представлен также во всех глаголах, однако в ряде слов подвержен выпадению: к-ес "привести"). В общем случае схема исходной основы глагола такова: классный показатель + гласный основы + инфиксоид + корневой согласный. В качестве корневых согласных, как правило, функционируют шумные согласные.

Исследователи единодушны во мнении, что классный показатель не может входить в корень глагола, а корневой согласный обязательно должен входит в его состав. Различия в подходе обнаруживаются относительно других элементов глагольной основы - гласного звука и инфиксоида.

Корневой согласный, важнейший элемент корневой морфемы, является и этимологическим корнем глагола. Однако, корневая морфема, как известно, должна быть носителем лексического значения слова. И здесь резонен вопрос: достаточен ли один согласный для выражения лексических значений нескольких глаголов, в основе которых он функционирует? К примеру, согласный хъ функционирует в основе ряда глаголов: б=яхъес "ударить", 6=улхьес "танцевать", ахьес "пройти", б=ехъес "развязать" и т.д. В даргиноведческой литературе данное явление объясняется омонимичностью корней ("характерной особенностью глагольных корней является омонимия: один и тот же согласный может служит корнем целой группы самостоятельных лексических единиц" (З.Г.Абдуллаев)). Но каковым должен быть "порог", предел омонимичности, когда один согласный звук может участвовать в образовании двадцати и более глаголов? Чем еще может различаться лексическое значение данных глаголов? Посредством чего образуется семантика даргинского глагола? Могут ли входить в состав корня другие элементы? Являются ли инфиксальные элементы частью корня? Являются ли гласные частью глагольного корня?

Для ответа на эти и другие подобного рода вопросы в работе приведены минимальные пары глаголов, которые различаются между собой лишь гласными основы и инфиксоидами. К примеру, глаголы могут различаться между собой функционированием в них различных инфиксоидов: б=ургес "находить" - булгес "молиться" - бумгес "рожать" -бубгес "впрягать" - бужгес "воспалиться"; либо их наличием или отсутствием: башес "ходить" - баршес "нарядить". В образовании глагольной семантики активно участвует и гласный звук, функционирующий в позиции между классным показателем (если он в глаголе представлен) и корневым согласным (либо инфиксальным элементом): бат1ес "оскорбить" - бит!ес "выманить" - бут1ес "раздать" -бет!ес "надоесть". В работе приводятся все возможные случаи,

подтверждающие регулярность и системность образования глагольной семантики посредством того или иного элемента. Богатый фактический материал, приведенный в диссертации, подтверждает предположение о том, что на современном этапе развития языка эти элементы входят в состав глагольного корня. Становится очевидным, что корневой согласный, инфиксоид и гласный основы в разных сочетаниях образуют стройную и целостную систему, призванную выражать различные лексические значения глаголов. Обязательным для данной системы является выражение и вида -совершенного или несовершенного; т.е. каждая глагольная словоформа содержит в себе основу совершенного или несовершенного вида. Делается вывод, что корень глагола - это выражающая лексическое значение часть основы совершенного или несовершенного вида, взятая без грамматических показателей.

Только в совокупности с гласным основы и с инфиксоидом корневые согласные могут выражать лексическое значение; взятые сами по себе в отрыве от других составляющих корня исторические корни (к, т, ц, хъ ...) в современном даргинском языке не могут обозначать конкретное глагольное действие или состояние. Каждый глагол должен иметь обязательный "набор" присущих только ему гласного основы, инфиксального элемента (если есть) и корневого согласного. Исключение составляет несколько глаголов, в которых отмечается полное совпадение фонемных единиц, т.е. которые являются омонимами (омоформами): бикес "красить" и бикес "водить"; бирцес "продавать" и бирцес "постирать".

Исходя из предложенного выше определения глагольного корня, в работе выделены следующие типы корней простого глагола: I) корневой гласный + корневой согласный: б=уц-ес "держать"; II) корневой гласный + инфиксоид + корневой согласный: б=арг-ес "найти"; III) инфиксоид + корневой гласный + корневой согласный: лук1-ес "писать" (данный тип выделяется лишь в глаголах несовершенного вида); IV) инфиксоид + корневой гласный + инфиксоид + корневой согласный (встречается лишь в северных диалектах): рурж-ес "дрожать":

В качестве корневых согласных, как правило, встречаются лишь шумные согласные. По частотности функционирования в глагольных корнях согласные литературного языка можно расположить в следующую последовательность: г (24); хъ, г1 (18); ъ, кь (17); ш, гь, к (16); т1, с (15); к1, xl, х (14); з, ц (13); ц1, хь, къ (12); ж, гь (7); ч (6); ч1 (5), д (3); б (2). В южных диалектах корневыми согласными могут быть также все геминированные согласные: тт, кк, пп, цц, чч, хъхъ (обозначается через диграф къ), сс, шш, хьхь, хх: б=ертт-из "порвать", б=уцц-из "работать" (цудах.).

Корневыми гласными в глаголах могут выступать звуки а (я), и, у, э (е). Они, естественно, являются и огласовками классных показателей. В

основах несовершенного вида им соответствуют узкие гласные у, и: барес -бирес "сделать - делать"; белч1ес - буч1ес "прочитать — читать".

В глагольной основе, как выше отмечалось, могут быть представлены и инфиксальные элементы р, л, б, м, ш, с, ж. Инфиксоиды р, л могут участвовать как в образовании глагольной семантики, так и в образовании видовых значений ряда глаголов - в видовых парах они могут выпадать или наращиваться: бацес - балцес "вспахать — пахать", беркес - букес "съесть -есть". Инфиксоиды б, м, ш, ж, с в современном состоянии языка участия в видообразовании глагола не принимают, они выполняют лишь смыслоразличительную функцию. Это свидетельствует о том, что в даргинском языке происходит постепенное ослабление видообразовательной функции инфиксоидов.

Инфиксоид м, по всей видимости, является алломорфом инфиксоида б; об этом свидетельствует факт его отсутствия в архаичных диалектах - в ряде южных диалектов ему соответствует согласный б: бемдес "опухнуть" (акуш.) - бебттанай (ицар.).

В формах презенса, хабитуалиса и футурума северных диалектов представлено несколько глаголов, в которых классные показатели оказываются в непосредственном соседстве с корневыми согласными: ле=б=ху "принесет", ле=б=ку "приведет", ля=б-къян (4-лебкъян) "придет" (по направлению к говорящему). Они образованы присоединением к глаголам б=икес "водить", б-ихес "носить", б=укьес "пойти" преверба ле-, который встречается лишь в данных глаголах; гласные основы при этом выпадают: ле+биху лебху (М.-С.М.Мусаев). Для передачи значения "по направлению от говорящего" к ним присоединяется преверб ар-, который также встречается только лишь в данных глаголах; однако при его присоединении к глаголам классный показатель не сохраняется: арху "унесет", арку "уведет", аркьян "уйдет". Следовательно, глагольным корнем в данных словах выступает лишь один согласный. Данные формы, возможно, являются новообразованиями, поскольку не отмечены в архаичных южных даргинских диалектах.

Легко заметить, что гласный основы в словоформах обычно предшествует корневому согласному. Однако в даргинском языке функционирует несколько форм вспомогательного глагола биэс "быть", в которых гласный звук, в силу исторических изменений, следует за корневым согласным: ле-б "имеется", к1е=б "имеется вверху", хе=б "имеется внизу", те=б имеется в стороне, са=б=и "есть". Корнями в данных глаголах выступают са-, ле-, к1е-, хе-, те-. Они образованы от указательных местоимений ил "этот (у слушателя)", ик! "тот (наверху)", их "тот (внизу)", ит "тот (в стороне)" иш "этот (у говорящего)" посредством присоединения вспомогательного глагола би "есть, имеется", функционирующего в архаичных диалектах - кайтагском (би), чирагском, кункинском, амухском,

анклухском (бу): ил+б-и ли=б=иле-б-и ->ле=б. Ауслаутный гласный и данных форм сохраняется в ряде диалектов.

При присоединении преверба к глаголу 1 грамматического класса в акушинском диалекте наблюдается выпадение классного показателя и следующего за ним гласного основы: ка+ваъес ка-ъ-ес "дойти вниз".

В качестве префиксальных морфем в даргинском языке могут выступать: а) классные показатели, б) маркеры негатива (отрицательные и запретительные морфемы), в) превербы (направительные и пространственные). Пространственные превербы восходят к наречиям места и, подобно им, могут иметь формы местных падежей (латива, эссива и аблатива (по две в литературном языке, по три в южных диалектах)).

В структуре простого глагола классный показатель имеет устойчивую позицию - стоит в начале словоформы и, как правило, предшествует корневому гласному: б=елч1-ес "прочитать", б=иц-ес "продать". В даргинском языке встречается и префиксоид — окаменевший префиксальный классный показатель, функционирующий, как правило, в

субстантивированных глагольных образованиях: белк1 "письмо", беркала "еда", дасни "клей". Элементы б и д, представленные в анлауте данных слов, в современном состоянии языка не являются префиксами, поскольку не выполняют грамматических функций.

Отрицательным префиксом, присоединяемым к большинству форм времен и наклонений, выступает маркер х1е-: х1е-бирис "не сделаю"; при наличии в слове фарингализации имеем алломорф х1я-: х1я-кьяс "не пойду". Запретительная морфема ма-, образует формы прохибитива и отрицательные формы оптатива: мабирид "не делай". Имеет алломорфы мя- (при наличии в слове фаринализации), ме- (при корневом гласном е): мякьяд (ма+укьяд) "не иди", мебк!аб (ма+вебк1аб) "пусть не умрет".

Относительно направительных превербов отрицательные префиксы в разных диалектах могут занимать различную позицию. В северных диалектах они располагаются между названными превербами и классными показателями: ка-х1е-балтас "не поставлю", ка-ма-балтад "не ставь". В южных же диалектах они занимают позицию перед направительным превербом: а-ка-балтанда (санж.) "не поставлю", ма-ка-бартитт (ицар.) "не ставь".

В предкорневой части глагольной словоформы даргинского языка функционируют превербы, выражающие как направление движения предмета (направительные), так и место в пространстве, относительно которого совершается действие (пространственные). В линейном ряду морфем они занимают позицию левее классного показателя.

В ряде диалектов при присоединении преверба к глаголу без классного показателя между одинаковыми гласными может функционировать форматив д/тт - элемент, не имеющий какого-либо определенного

грамматического значения и служащий лишь для связки морфем: гьа+агарай

- гьа-тт-агарай "уйти вверх" (ицар.). Форматив д/тт омонимичен классному показателю д/тт (3 класс, мн. число), также встречающемуся в аналогичной позиции: а=д=аъ-эс "дойти снизу"; (ицар. гьа-тт-агь-арай). В других диалектах в данном случае может образоваться долгий гласный: гьа+ажий — гьажий (санж.). Формативом является элемент т ив отрицательных глагольных формах мургукского говора: айсис "возьму" - а-т-х1айсис "не возьму".

Неспрягаемая (именная) часть в сложных глаголах всегда располагается в препозиции к корню простого глагола: дуц1=б=ик1ес "бегать". Именная часть часто совпадает с корневой морфемой; нередко она может содержать также классный показатель: б=архь=б=из-ес "направиться; попасть". Первый компонент сложного слова, как правило, занимает крайнюю левую позицию; другие префиксальные элементы (превербы, КП, маркеры негатива) располагаются между двумя корнями - именным и глагольным, образуя таким образом целые комплексы морфем.

При присоединении префиксальных элементов (превербов и маркеров негатива) к первичной глагольной основе возможны различные комбинаторные изменения звуков - выпадение гласных и согласных, дифтонгизация, наращение форматива, образование долгих гласных. Вследствие этого в большинстве подобных случаев даргинского языка возникают затруднения в морфемном членении глагольной словоформы. Чаще всего выпадению подвержен показатель 1-го грамматического класса в. Данный согласный, как правило, выпадает в позиции между двумя гласными

- как одинаковыми, так и гласными разного места и способа образования. При присоединении префиксального элемента с исходным гласным звуком к глаголам литературного языка, содержащим в основе гласный а или е, выпадение классного показателя в влечет за собой выпадение и расположенного по соседству гласного основы или гласного преверба. В глаголе семц1ес "засуетиться" выпадает гласный а преверба: са+вемц1ес са-емц1ес семцТес. В глаголах керхес "завершиться" чеэс "увидеть" выпадает гласный а основы: ка+верхес ка+ерхес керхес; че+ваэс че-аэс чеэс. В глаголе катес "посадить" два одинаковых гласных сливаются: ка+в=атес ка-атес катес.

В ряде диалектов при выпадении классного показателя в и последующего слияния гласных образуются долгие гласные, отсутствующие в литературном языке: а+ватис - атис "посадить наверх", а+ваис аис "дойти, достигнуть чего-либо наверху" (Ш.Г.Гаприндашвили). В таких случаях становится невозможным проведение линейного членения словоформы: гьа+вагъарай гъа+агъарай гьагъарай "дойти". Долгий гласный Я в данном слове является одновременно частью корня (корневым гласным) и частью преверба гьа-. Здесь наблюдается явление сандхи,

выражающегося в морфонологически обусловленном взаимопроникновении контактирующих морфем, при котором проведение морфологических границ (прежде всего между корнем и аффиксом) становится невозможным. С другой стороны, с целью проведения морфемного членения таких слов можно восстанавливать и изначальные формы: аъ-ес а+в=аъ-ес.

В собственно акушинском диалекте, в отличие от литературного языка, процесс выпадения классификатора становится все более прогрессирующим явлением; выпадению подвергается показатель д (1-2 лица мн. числа всех классов и все лица 3 класса мн. числа): ка+дердес - кердес "расколоть" (морфемное членение к-ерд-ес); ка+даира - кайра "мы дошли". Данное явление распространяется в последнее время и в языке художественных произведений.

Если в основе простого глагола представлен гласный и, при присоединении префикса с исходным гласным к глаголу выпадает показатель в, в результате чего образуется дифтонг ай (а+и) или эй (э+и): ка+викес -> кайкес "упасть", че+визес чейзес "настаивать". Данное правило, однако, действует лишь в глаголах, не содержащих инфиксальный элемент (в ряде работ предполагается, что это правило действует лишь в глаголах несовершенного вида (С.Н.Абдуллаев)). Элемент й является рефлексом гласного и и входит в состав корня ка-йк-ес. В глаголах с инфиксоидами вместе с классификатором в выпадает и гласный основы и: ка+в=шз~ес ка-лз-ес "вставать".

Интересный случай представляет собой явление присоединения префиксов к глаголам, содержащим в основе гласный у. Перед гласным у в даргинских словах, как правило, согласный в ни в устной, ни в письменной речи не встречается: усес "спать", ухъна "старик" (ср.: рухъна (2 кл.), бухьна (3 кл.). При слиянии гласных а или э преверба с последующим гласным у образуется дифтонг ав или эв: ка+ухъес кавхъес "спуститься", че+ухъес чевхъес "напасть". Элемент в в данных дифтонгах является рефлексом гласного у, случайно совпавшим с показателем 1-го грамматического класса в. Данный элемент воспринимается носителями языка в качестве классного показателя, выполняющего функции классификатора (кавхъес "спуститься" (1 гр. кл.), ср.: карухъес (2 гр. кл.) - кабухъес (3 гр. кл.)), хотя на самом деле является частью корня.

В состав посткорневой части структуры глагольной словоформы даргинского языка входят суффикс, окончание, форматив. В работе проведено разграничение глагольных суффиксов и окончаний. В качестве суффиксов выделены морфемы, участвующие в глагольном словообразовании, а окончаниями считаются маркеры словоизменительных категорий. Определенную трудность в выделении глагольной основы в даргинском языке представляет то обстоятельство, что окончания часто располагаются непосредственно за корнем, а суффиксы следуют за ними, и

основа как бы разрывается; так, например, форма претерита служит основой для образования причастий и деепричастий прошедшего времени б=ерц1-иб-си "жареный", игь-уб-ли "кинув".

Суффиксами глагола являются показатели отглагольных образований -инфинитива, причастия, деепричастия, масдара, а также показатель каузатива.

Для присоединения к глагольному корню суффиксов причастий и деепричастий несовершенного вида в составе словоформы функционирует форматив, не имеющий самостоятельного грамматического значения.

В качестве глагольных окончаний в даргинском языке выделены посткорневые маркеры словоизменительных категорий - показатели лица, числа, времен, наклонений, переходности, таксиса. Каждый маркер может иметь несколько значений, что говорит о полифункциональном характере окончаний даргинского языка.

К глаголу даргинского языка могут присоединяться и слова из разряда служебных частей речи (послелоги, союзы, частицы), слившиеся с предшествующими глагольными формами. Они не совпадают ни с морфемой, ни со словоформой, и для их обозначения в реферируемой работе использован термин энклитика. Служебные слова, как известно, в историческом плане являются знаменательными частями речи, утратившими лексическое значение. Ныне целый ряд слов данной группы выполняет и грамматические функции, - они начинают принимать участие в образовании словоформ, т.е. грамматикализуются. Данное явление представляют из себя процесс постепенной утраты словом самостоятельности и превращение его в морфему.

Вторая глава диссертации "Словоизменительные категории глагола" посвящена исследованию грамматических категорий глагола. Даргинский язык, как упоминалось, чрезвычайно богат многочисленными грамматическими формами, которые различаются как по функционированию, так и по структурному строению. По выполняемой ими роли в предложении выделяются финитные и нефинитные формы глагола. Финитные формы являются предикатами простого предложения, а нефинитные формы (вербоиды) функционируют в придаточных предложениях. Последние служат также базой для образования аналитических форм времен и косвенных наклонений.

Глагольные словоизменительные категории делятся исследователями на семантические и синтаксические. Семантические категории выражают "смысловые абстракции, отвлеченные от свойств, связей и отношений внеязыковой действительности" (Н.Ю.Шведова). Ими выступают категории времени, наклонения, вида, полярности, таксиса, эвиденциальности и фазовости. Синтаксические (или согласовательные) категории выражают

синтаксические отношения членов предложения, указывают на сочетаемость форм в составе словосочетания или предложения. Для согласования члена предложения, выраженного глаголом, с другими членами предложения в структуре глагольной словоформы представлены позиции классного показателя, указывающего и на число, и личного показателя, который также может одновременно указывать на число, таксис и переходность согласуемого слова.

К глагольной словоформе даргинского языка, как отмечалось, могут присоединяться и энклитики. В ряде работ словоформы с энклитиками выделяются в качестве отдельных глагольных форм. К примеру, в качестве самостоятельного наклонения исследователи выделяют вопросительные формы, которые образованы присоединением вопросительных частиц -у, -в, -ара (С.Н.Абдуллаев; Б.С.Сулейманов, М.З.Магомедов). Однако, считать их грамматическими формами нет оснований, поскольку данные элементы служат для синтаксических целей и могут присоединяться к любой словоформе; они являются синтаксическими показателями, свойственные как именным, так и глагольным формам.

По структуре глагольные формы делятся на синтетические и аналитические. Синтетические формы состоят из одной глагольной основы и словообразовательного или словоизменительного аффикса (одного или нескольких). Синтетическими формами являются: хабитуалис, формы оптатива (чистый, немаркированный, условный, юссив), императив, рогатив, прохибитив, кондиционалис (СВ и НСВ; ассертив и негатив), интенционалис, гипотетив (СВ, НСВ), инфинитив, причастие (претериальное (СВ, НСВ), настоящее, облигативное, причастие достаточности), деепричастие (претериальное (СВ, НСВ), настоящее, прогрессивное), союзные деепричастия (И форм). Всего в даргинском языке без учета форм лица, числа и класса образуется 84 синтетических формы (утвердительных и отрицательных).

Аналитизм грамматических форм является одной из характерных черт даргинского и других дагестанских языков. В составе аналитических форм представлены: основной глагол, несущий семантическую нагрузку (и выраженный, как правило, вербоидом), и вспомогательный глагол. Аналитические образования даргинского языка делятся на две группы: первичные и вторичные. Первичные аналитические формы образуются посредством присоединения вспомогательного глагола саби "есть" к деепричастной или причастной форме. Подобным путем образуются формы 3-го лица значительного количества времен: б=уч1-у-ли са=й "читает". Первичные аналитические формы таковы: презенс (СВ, НСВ), результатив, проспектив, поссибилитив, пред-хабитуалис, пред-кондиционалис, пред-интенционалис, пред-гипотетив, ирреалис.

Вторичные аналитические формы образованы посредством

присоединения вспомогательного глагола биэс "быть" к той или иной грамматической форме времени: варили буили саби "оказывается, сделал" (инферентив). Подобным путем образуются формы эвиденциальности и фазовости.

Традиционный способ исследования грамматических категорий заключается в системном описании свойств грамматических категорий, их грамматического инвентаря, способов образования той или иной категории с указанием значений и примеров. Грамматические категории расматриваются, как правило, в одном ряду. Подобный метод распространен как в даргинских грамматиках, так и в описаниях других родственных и неродственных языков, а также в в общих работах по морфологии.

Дня описания словоизменительных категорий в диссертации используется предложенный автором матричный способ.

В основу матричного способа исследования грамматических категорий глагола положено различие между ними по их значению. По своему значению грамматические категории могут быть распределены на две группы: базовые категории (категории времени и наклонения) и вспомогательные категории (категории класса, вида, таксиса, лица, числа, полярности). Оба вида категорий являются неравнозначными в образовании глагольной словоформы, они относятся к разным рядам, и их следует рассматривать в разных плоскостях. Базовые (основные) категории являются наиболее значимыми, они играют основную роль в образовании грамматических форм даргинского языка, тогда как вспомогательные категории служат лишь для грамматического обрамления базовых категорий. Для образования форм времен и наклонений каждая из вспомогательных категорий "делегирует" из своего инвентаря грамматических средств тот или иной грамматический показатель. Ни одна из вспомогательных категорий не может лежать в основе образования грамматической формы, и, соответственно, ни одна из базовых категорий не имеет грамматических средств, присоединяемых к другим формам. Расположение обоих видов категорий в разных плоскостях дает возможность создания матричной таблицы, в одной из сторон которой располагаются базовые категории, а клетки другой занимают вспомогательные категории и их грамматические средства.

Матричной таблице грамматических категорий присущи два главных принципа: а) принцип "взаимонепересекаемости форм" базовых категорий и б) принцип "взаимоисключаемости грамматических средств" вспомогательных категорий. Суть первого принципа в том, что любая из форм базовых категорий не может пересекаться с другими формами времен или наклонений - нет словоформы, которая одновременно означала бы два разных времени или наклонения.

Принцип взаимоисключаемости грамматических средств заключается

в том, что в каждой словоформе, функционирующей в предложении, представлено одно и только одно грамматическое средство, выбираемое из морфологического инвентаря той или иной вспомогательной категории; так, любая взятая из контекста словоформа может быть только одного класса, только в одном лице, одного вида и т.д.

В работе отмечено, что каждая из семи вспомогательных категорий в матричной таблице литературного языка может иметь несколько позиций; так, категория лица имеет три позиции, класса - шесть, а остальные вспомогательные категории - вид, число, таксис, переходность, полярность -имеют по две позиции. Следует также отметить, что значение таксиса в даргинском языке выражается кумулятивно со значениями переходности, лица, числа, поэтому они входят в один формообразовательный тип, составляющие которого взаимоисключают друг друга.

Базовые категории (время и наклонение) насчитывают двадцать две формы: девять времен и тринадцать наклонений.

Матричный способ исследования грамматических категорий сравнительно с традиционным имеет несколько преимуществ.

а) Позволяет установить точное количество исходных грамматических форм глагола, как основных, так и вспомогательных, поскольку исключается возможность отнесения одной и той же формы к нескольким разным категориям (т.е. каждую клетку занимает лишь один элемент). Между тем, подобное явление довольно часто встречается в описательных грамматиках. Становится возможным упорядочить классификацию исходных грамматических форм. Благодаря подобной таблице, легко разрешить разного рода спорные вопросы о грамматических формах глагола.

б) Дает возможность установить точное количество реальных членов парадигмы каждой из двадцати одной формы времени и наклонения, образующихся посредством грамматического инвентаря вспомогательных категорий. Так, одна лишь форма времени (проспектив или поссибилитив) в ицаринском диалекте может образовать парадигму с числом составляющих в 960 единиц, не считая вторичных аналитических форм.

в) Систематизирует терминологический корпус языка.

г) дает возможность установить общее количество аналитических форм глагола, которых в даргинском языке насчитывается десятки тысяч.

д) Подобные таблицы, составленные по ряду родственных языков (в частности, восточнокавказских), могут значительно облегчить проведение сравнительно-исторических исследований по глагольной морфологии, а также могут стать одним из значимых критериев в разграничении языков и диалектов.

е) Дает исследователю, в том числе абсолютно не знакомому с рассматриваемым языком, возможность наглядного обзора грамматической модели глагола и характеризации каждой грамматической категории, что

важно при проведении типологических исследований.

ж) Облегчает задачу проведения морфологического разбора глагола как части речи в вузовской и школьной практике.

з) Значительно упрощает создание компьютерных баз языковых данных даргинского языка.

Категория вида. Применительно к даргинскому глаголу термин "вид" используется для обозначения морфологически выраженной оппозиции глагольных основ со значением "однократность - многократность" глагольного действия. Соответственно, глаголы, обозначающие однократное действие, обозначены как глаголы совершенного вида (СВ), а глаголы, обозначающие многократное, повторяющееся действие - как глаголы несовершенного вида (НСВ).

Подавляющее большинство глаголов даргинского языка входит в видовые пары, содержащие противопоставленные формы совершенного и несовершенного вида. Видовое различие глагольных форм достигается путем противопоставления основ. В разных глаголах значение вида выражается по-разному - это чередования гласных основы, выпадение и наращение инфиксоидов, выпадение классных показателей и т.д. Этим обстоятельством, видимо, объясняется и тот факт, что исследователи отвергают установление каких-либо определенных закономерностей видообразования даргинского языка. Тем не менее, закономерности видовых противопоставлений даргинского глагола существуют, и попытка установления таких правил предпринята в реферируемой диссертации.

Анализ материала литературного языка и диалектов позволяет установить внутренние механизмы противопоставления основ совершенного и несовершенного вида. Эти правила имеют характер жестких закономерностей в употреблении вида (типа: "если глагольная основа совершенного вида содержит набор элементов А, то в основе несовершенного вида ожидаемый набор элементов будет В"). Согласно этим принципам, информация о видовых противопоставлениях даргинского глагола, ранее считавшаяся словарной, становится в определенной мере предсказуемой.

В видообразовании глагола могут принимать участие следующие элементы: гласные основы а(я), и, у, э(е), инфиксоиды р, л, б, м, ш, ж, с и в нескольких случаях классные показатели. В языке возможны следующие их сочетания: б=ар/б=яр, ар, б=ер, ер, б=ир, ир, б=ур, ур, б=ал/б=ял, ал, б=ел, эл, ил, ул, б=аб/б=яб, аб, б=еб, еб, иб, уб, б=а/б=я, а/г1я, б=е, э/г1е, б=и, и, б=у, у.

Вышеприведенным сочетаниям элементов глагольной основы совершенного вида (без корневого согласного) соответствуют сочетания элементов основы несовершенного вида лу, б=у, б=ур, б=уб, и, у, б=ил, б=ир, б=ул, б=и.

Закономерности в соответствии основ совершенного и несовершенного

вида даргинского глагола можно сформулировать в виде шести правил:

1). Глагольным основам совершенного вида, имеющим в составе инфиксоид л (б=ал+корневой согласный (КС)-, б=ял(КС)-, б=ел(КС)-, ал(КС)-), в несовершенном виде соответствует основа лу(КС)-: б=алц1вс -пуц1ес "собрать - собирать"... Исключением является глагол 6-елч1ес "прочитать" - в большинстве диалектов ему соответствует форма б=уч1-ес, однако в кубачинском диалекте вышеприведенное правило соблюдается и по отношению к данному глаголу: ка=б=илч!-ий - ка-луч1-ий (кубач.). (Поскольку словарь простых глаголов даргинского языка сравнительно невелик, для наглядности приводятся все примеры, подтверждающие то или иное правило, а также имеющиеся к нему исключения).

2). Основе совершенного вида б=ер(КС)- в несовершенном виде соответствует основа б=у(КС)-; (наблюдается чередование гласного е с гласным у и выпадение инфиксоида р): б=ерж-ес - б=уж-ес "выпить -пить"... (Исключение: б=ерк!-ес "погнать" — б=урк!-ес "гнать"; следовало ожидать форму *б=ук1-ес, но, как видим, инфиксоид р в данном случае не выпадает).

3). Основам, содержащим гласный а (я) и инфиксоид р, б, м, ш, в несовершенном виде соответствуют основы с гласным у и тем же инфиксоидом: б=арг-ес - б=ург-ес "найти - находить"... (исключения: б=ярг1-ес - 6=ирг1-ес "остыть — остывать", б=яркъ-ес — руркь-ес "воспитать -воспитывать").

4). Основам, содержащим в совершенном виде инфиксоид р и гласные и, у, в несовершенном виде соответствует основа с выпавшими классным показателем и инфиксоидом; гласные не меняются: б=ирц-ес — щ-ес "постирать - стирать"... (В двух глаголах данной группы выпадает лишь классный показатель: б=ирш-ес — ирш-ес "сжать -жать", б=ирц1-ес - ирц!-ес "прополоть - полоть").

5). Основам совершенного вида без инфиксоидов и имеющих в основе гласные и, у соответствуют основы несовершенного вида с инфиксоидами л, р: б=игь-ес — б=илгь-ес "завязать - завязывать", б=иц1-ес - б=ирц1-ес "наполнить — наполнять"... (В двух глаголах данной группы в несовершенном виде классный показатель выпадает: б=ит-ес - ит-ес "избить - бить", б=иг-ес - иг-ес "сжечь - сжигать", а в двух других гласный у чередуется с гласным основы и: б=ух-ес - б=их-ес "отнести - нести", 6=ук-ес — б=ик-ес "отвести — вести"; следует отметить, что в литературном языке от данных глаголов возможны формы, начинающиеся с корневого согласного: х-ес "принести (сюда)", к-ес "привести (сюда)"). Принцип присоединения инфиксоида р или л остается неясным (возможно, в историческом плане имела значение семантика слова, или на функционирование того или иного элемента действовали какие-либо ограничения).

6). Основе совершенного вида с гласным а и не содержащим инфиксоид, соответствует основа несовершенного вида с гласным и (гласный а чередуется с и): базес - бизес "искупаться - купаться"... Исключения: бяхъес - бирхъес "ударить - ударять". В тех случаях данной группы, когда в несовершенном виде возможна омонимия с другой формой, в несовершенном виде имеем наращение инфиксоида л: бакьес - балкьес (бжьес) "развеять - веять",

Как и в литературном даргинском языке, так и в диалектах в одном случае наблюдается также редкое для глагольных форм явление супплетивизма: глаголу букьес "пойти" совершенного вида соответствует глагол башес "ходить".

Ряд даргинских глаголов не имеет противопоставленных форм совершенного и несовершенного вида. Глаголы, функционирующие всегда в несовершенном виде, как правило, обозначают длящиеся, повторяющиеся процессы: букьес "крутиться", бузес "работать"... Глагол умцес "взвесить, взвешивать" может одновременно обозначать как совершенное, так и несовершенное действие.

Исторические изменения произошли и в видовой паре: эс — ир-ес (ъ-ес

- *иръ-ес) "сказать - говорить", ср. ицар.: гьа-ъ-уй - гьа=б=ир-уй (*гьа-б=иь-уй — *гьа-б=иръ-уй). Между тем, в предыдущих исследованиях коррелятом несовершенного вида глагола эс "сказать" считается бик1ес "говорить" (С.Н.Абдуллаев, З.Г.Абдуллаев).

Категория грамматического класса. Подавляющее большинство глаголов даргинского языка являются классными - содержат один из изменяющихся классных показателей. Посредством данных индикаторов в даргинском языке могут передаваться значения класса, числа и отчасти грамматические значения падежа, лица и вида.

В матричной таблице категорий для грамматического класса имеется шесть позиций, которые распределены следующим образом: показатель мужского класса - в, показатель женского класса - р, показатель среднего класса - б, показатель непереходных глаголов 1-2 лиц множественного числа

- д, показатель мужского и женского классов 3-го лица множественного числа - б, показатель среднего класса 3-го лица множественного числа - д.

Следует отметить, что среди шести классных индикаторов даргинского языка имеется две пары омонимичных показателей: классификатор б служит для обозначения среднего класса единственного числа и 3-го лица множественного числа мужского и женского классов; показатель д служит классификтором 1 и 2-го лиц множественного числа непереходных глаголов и 3-го лица среднего класса множественного числа.

В переходных глагольных словоформах классный показатель указывает на именную группу в абсолютиве (как правило, пациенс), агенс в предложении при этом имеет форму эргатива: Нупи Пяли в=аргира "я нашел

Али". Классный показатель непереходного глагола всегда указывает на функционирующий в абсолютиве агенс или пациенс предложения.

В урахинском диалекте показателем женского класса служит д, а в качестве показателя женского класса в кубачинском диалекте функционирует элемент й, который является изменяющимся показателем 2-го класса в большинстве восточнокавказских языков.

В южных диалектах расположенные в соседстве классные показатели бб, дд могут подвергаться геминации: гу=б+б=атуй гу=пп=атуй (б+б пп) "оставить" (лит.: у=б=б=атес). В интервокальной позиции геминируется и одиночный классный показатель д: гьа+д=уууй гьа=тт=уцуй "поднять" (ицар.), ср. лит.: адуцес.

Категория таксиса. В матричной таблице грамматических категорий представлены две взаимопересекающиеся категории, обозначающих временной дейксис - это категория абсолютного времени, и относительного времени - таксиса. Граммемы абсолютного времени характеризуют глагольное действие по отношению к речевому акту, а категория таксиса (относительного времени) характеризует временную локализацию действия относительно другого действия или факта (точки отсчета). Выделение форм обоих времен в самостоятельные категории, что ранее в даргиноведении не делалось, явилось следствием использования матричного метода и дает возможность исследователю разобраться в сложной системе глагольных форм, так или иначе связанных с выражением времени, и классифицировать их. Различение в языке двух категорий со значением времени избавляет исследователя от необходимости обращения к таким громоздким терминам, как "сложная деепричастная форма прошедшего времени" (С.Н.Абдуллаев), "прошедшее несовершенное время" (А.А.Магометов) "прошедшее совершенное конкретное" (З.Г.Абдуллаев) и т.д., широко используемым в даргиноведческой литературе.

В диссертации отмечено, что важной предпосылкой разграничения абсолютного и относительного времен является то, что в матричной таблице грамматических категорий по роли своей в образовании словоформы они входят в разные группы категорий: категория абсолютного времени относится к базовым грамматическим категориям, а категория таксиса - к вспомогательным категориям, и, следовательно, они могут свободно взаимопересекаться.

Важно отметить, что значение, выражаемое глагольной формой в разных формах относительного времени, не меняется; меняется лишь показатель таксиса: багъурли-ра "узнав, есть" - багъурли-ри "узнав, был" (примерная семантика глагольной словоформы такова: "значение глагольного действия то же самое, но все происходит в прошедшем времени"; их можно назвать "формами плана прошедшего"). Таксисные формы, выражающие действие относительно точки отсчета в прошлом, имеют

единый морфологический показатель -ри. За исключением форм претерита и наклонений, ориентированных на слушающего (оптатив, императив, прохибитив), данная морфема присоединяется ко всем временам и наклонениям, как к синтетическим, так и к аналитическим. Формы таксиса прошедшего времени названы в диссертации пред-формами.

В формах непрошедшего же (настоящего или будущего) времени точка отсчета совпадает с моментом речи, действие происходит одновременно с точкой отсчета, и личный показатель кумулятивно может выражать значение как относительного, так и абсолютного времен, образуя формы таксиса, противопоставленные пред-формам. В этой связи данные формы таксиса (таксиса непрошедшего) в работе названы основными формами; они противопоставлены пред-формам и совпадают с формами индикатива и косвенных наклонений.

Категория лица. Наряду с классным спряжением в даргинском языке представлено и личное спряжение, которое выражается в присоединении к исходной или промежуточной основе изменяющихся личных показателей.

Даргинский глагол может различать три лица: два лица обозначают локуторов - участников речи: говорящего (1 л.) и слушающего (2 л.), 3-е лицо служит для обозначения не-участника речи. Всегда маркированы лица, выражающие участников речи, 3-е лицо маркируется лишь в определенных формах.

Личные окончания даргинского языка делятся на две группы: глагольные и предикативные. Глагольными показателями лит.языка выступают следующие маркеры:

Перех.

Ед. ч

1л. 2л. Зл.

-ис -ид

-У

Мн. ч. -ех1е -ид-ая -У

Неперех. Ед. ч -ус, -уд,

-ар/-ан

мн. ч. -ех1е -уд-ая -ар/-ан

В южных диалектах имеем: Перех. Ед. ч. -ид -итт -У

1л. 2л. Зл.

Неперех. Ед. ч

-уд,

-утг -ар/-ан

мн. ч.

-уд

-утт-а -ар/-ан

Предикативными

Мн. ч. -ид -итт-а -У

личными показателями даргинского глагола являются элементы связки. В качестве таковых подразумеваются аффиксы, присоединяемые к глаголу, являющемуся вершиной независимого предложения. Они образуют систему, куда входит пять элементов (-ра, -ри, -рая, саби, -ри) и которую можно назвать связочным комплексом. Данный комплекс широко используется для образования различных грамматических форм даргинского языка и имеет несколько обязательных свойств:

а) предикативные личные показатели должны выражать таксис (относительное время), причем форма прошедшего времени противопоставлена форме непрошедшего. Формы непрошедшего (настоящего или будущего) времени (названные основными формами) образуются посредством показателей -ра (1л.), -ри (2л. ед.), -рая (2л. мн.), саби (Зл.), а формы прошедшего времени (пред-формы) образуются посредством показателя -ри.

б) основные формы (формы непрошедшего времени) должны различать лицо: показателями лиц участников речи выступают -ра, -ри (1-е и 2-е л.), а формой 3-го лица выступает вспомогательный глагол саби, выражающий общую констатацию факта "быть". Пред-формы же, образованные посредством общего показателя -ри, не различают лицо и число.

в) форма 2-го лица во всех случаях должна указывать на число: единственное число образуется посредством маркера -ри (омонимичного маркеру пред-форм -ри), а множественное число - посредством показателя -ра-йа.

г) связочный комплекс обязательно должен выражать категорию полярности: утвердительные формы (ассертив) образуются посредством показателей -ра, -ри, саби, -ри, Для образования отрицательных форм (негатива) показатели 1 и 2-го лиц, так же, как и показатель пред-форм -ри, присоединяются к отрицательному вспомогательному глаголу ах1ен: ах1енра "не есть" (1л.), ах1енри/ах1енрая (2л.), ах1енри (пред-формы). Форма 3-го лица образуется посредством замещения вспомогательного глагола саби отрицательным глаголом ах1ен.

Между глагольными и предикативными личными окончаниями имеются значительные различия, проявляющиеся как в их в образовании, так и в функционировании:

а) Изначально глагольные показатели морфологически выражали категорию переходности; данную функцию в ряде форм (в зависимости от диалектов) они выполняют и ныне. Предикативные же личные окончания индифферентны по отношению к данной категории.

б) Личные окончания первого типа присоединяются непосредственно к корневой морфеме, тогда как предикативные окончания присоединяются к промежуточной основе - претериальной или вербоидной. Нет форм, в которых глагольные окончания присоединялись бы к вербоидам, как и нет форм с предикативными окончаниями, присоединяемых непосредственно к корню глагола (за исключением формы гипотетива в отдельных южных диалектах - амухском, чирагском и т.д.) Следовательно, под термином "глагольные личные окончания" понимается комплекс личных маркеров, функционирующих непосредственно за корневой морфемой. Поскольку предикативные личные показатели присоединяются к вербоидам, можно сделать заключение, что они начали функционировать в глаголе значительно

позже - после образования вербоидов.

в) Глагольные личные окончания служат для образования синтетических форм даргинского глагола, а предикативные - большей частью для образования аналитических форм.

г) Маркером негатива для форм, образованных посредством глагольных показателей, служит отрицательная частица х1е- (в отдельных диалектах имеем удвоение), а негатив форм с предикативными показателями образуется при помощи вспомогательного глагол ах1ен "не есть".

д) Глагольные показатели функционируют в следущих временах и наклонениях: хабитуалис, оптатив, кондиционапис, концессив, интенционалис (в диалектах со спрягаемым инфинитивом формы с глагольными окончаниями лежат в основе образования инфинитива). Предикативные показатели образуют формы других времен и наклонений.

В мегебском диалекте, как правило, маркируется только 1-е лицо: 1л. кабатурра "я оставил", 2л. кабатур "ты оставил", Зл. кабатур "он оставил". В северных диалектах к глагольным окончаниям 1 и 2-го лиц может наращиваться элемент -ра (М.-С.М.Мусаев): 1л. б-ир-ис-ра "сделаю", 2л. б=ир-ид-ра, Зл. биру.

В южных диалектах элементу р в предикативных личных окончаниях (ра, -ри) соответствует элемент д (-да, -ди), который рассматривается в качестве исходного для р: д -> р (А.А.Магометов).

Особые показатели лиц имеются в некоторых косвенных наклонениях, ориентированных на участников речи.

Категория числа, граммемы которой указывают на число согласуемой с глаголом именной группы, получила в даргинском языке морфологическое выражение. Имеется два способа маркировки числа: а) префиксальный (посредством классных показателей); б) постфиксальный (посредством числовых окончаний).

Префиксальный способ грамматического выражения числа, возникший значительно раньше постфиксального, заключается в указании на число согласуемого слова посредством изменяющихся классных показателей. Под постфиксальным способом маркировки числа подразумевается присоединение к глагольной форме числовых окончаний. Относительно данного способа маркировки числа следует отметить, что 2-е лицо даргинского глагола всегда указывает на число (его точнее было бы назвать лично-числовым показателем); 3-е лицо ни в одной глагольной словоформе не имеет постфиксапьно1 о выражения числа: маркер единственного числа служит для выражения значений обоих чисел.

В северных диалектах формы, образованные посредством глагольных личных окончаний, имеют во множественном числе 1 лица специальный показатель -ех1е: б=ир-ис - б=ир-ех!е "сделаю - сделаем". В большинстве

же южных диалектов окончания 1-го лица единственного и множественного чисел одинаковы, постфиксальное выражение числа характерно лишь для 2-го лица: дул б=иркь-ид "я делаю", нушшал б=иркь-ид "мы делаем" (ицар.), ул биркъитт "ты делаешь" - нушшал биркьитта "вы делаете".

Показателем множественного числа 2-го лица является маркер -йа: х1уша д=уч1-ул-ра-йа "вы читаете". К словоформам, оканчивающимся на согласный звук, данный маркер присоединяется через посредство гласного -а: х1уиюми къац! б-ук-ад-а-йа "вы едите (будете есть) хлеб".

Постфиксально формы множественного числа образуются двумя способами: а) маркировкой форм, образованных посредством глагольных личных окончаний и б) маркировкой форм, образованных посредством предикативных личных окончаний. От словоформ, имеющих глагольные личные окончания, множественное число образуется присоединением маркера множественности к форме 2-го лица единственного числа: бурцид "поймаешь" - б-урц-ид-а-йа "поймаете". От глагольных форм, образованных посредством связки, множественное число 2-го лица образуется не от формы 2-го лица единственного числа, как ожидалось, а от формы 1-го лица: 1л. нуни б=урц-ул-ра "я ловлю", нушани б-урц-ул-ра (мн.ч.), 2л. х1уни б=урц-ул-ри (ед.ч.), х1ушани б=урц-ул-ра-йа (мн.ч.).

Число может различаться постфиксально и в императиве, оптативе, прохибитиве. Формы множественного числа данных наклонений образуются посредством присоединения маркера -йа к форме единственного числа 2-го лица: буца "лови" - буца-йа. В непереходных формах глаголов северных диалектов, оканчивающихся в претерите на -ур, при образовании форм императива исходный сонорный р не сохранился, однако он восстанавливается в форме множественного числа; ср.: багьур "узнал" -багь-и "узнай" - багь-ир-айа "узнайте" (ср. ицар. багъир "узнай").

В языке намечается тенденция к выпадению показателя множественного числа -йа: х1ушани жуз б=уч1-ул-ра (б=уч1-ул-ра-йа) "вы читаете книгу".

В формах причастий кубачинского диалекта посредством классных показателей число выражается дважды: в анлауте и в ауслауте слов: в=ахь-у-зи=в гал "идущий мальчик" - б=ахь-у-зи=б гали "идущие мальчики".

Таким образом, в северных даргинских диалектах категория числа в матричной таблице может иметь пять позиций: по две позиции для единственного и множественного чисел 1 и 2-го лиц и одна позиция для 3-го лица. В южных же диалектах имеем четыре позиции: две позиции для единственного и множественного чисел 2-го лица и по одной позиции для единственного числа 1-го и 3-го лиц.

Категория переходности. Поскольку понятие

"переходность/непереходность" выражает субъектно-объектные отношения и используется применительно к функциональной стороне глагола в

предложении, данную категорию принято рассматривать, как правило, в синтаксисе. Однако, в основе распределения глаголов на две группы -переходные и непереходные, лежит семантический признак: прежде всего в учет берется выражаемое глаголом значение. Кроме того, в ряде языков категория переходности может выражаться и морфологически. Так, даргинский глагол обладает противопоставленными глагольными формами, дифференцированными по признаку переходности/непереходности. Следовательно, категорию переходности следует рассматривать как одну из узловых лексико-грамматических категорий, проявляющихся как на синтаксическом, так и на лексическом и морфологическом уровнях языка. Поэтому в исследовании данной категории в диссертации выделено три аспекта: лексико-семантический, морфологический и синтаксический.

Лексико-семантический аспект позволяет распределить все глаголы даргинского языка в зависимости от выражаемых ими значений на две группы: переходные и переходные. Переходные глаголы указывают на направленность действия субъекта на объект, непереходные - на замкнутость действия в сфере субъекта. Любой глагол даргинского языка по выражаемой семантике должен принадлежать к разряду переходных или непереходных лексем. Переходными являются глаголы: барес "сделать", бсссес "накормить", батес "оставить", бакес "смазать", арзвс "решить", бушкес "почистить", бигьес "связать", белк1ес "написать" и т. д. Переходным является и глагол чувственного восприятия дигес "любить". Непереходные глаголы: бусес "спать", урцес "летать", башес "ходить", бегъес "высохнуть", бухъес "подуть", бац1ес "растаять", бемдес "опухнуть" и т. д.

В даргинском языке имеется также ряд лабильных глаголов, функционирующих в качестве переходных или непереходных: бщ1ес "наполнить, наполниться", буцес "поймать, попасться", бехъес "разрушить, разрушиться".

Морфологический аспект исследования рассматриваемой категории заключен в изучении формальных средств грамматической маркировки переходности. Следует отметить, что категория переходности морфологически проявляется не во всех формах базовых категорий. Более того, по диалектам обнаруживается довольно пестрая картина: так, ныне в урахинском диалекте переходность выражена морфологически лишь в одной форме, а в ицаринском - в одиннадцати глагольных образованиях.

В реферируемой диссертации выделены два типа морфологической маркировки категории переходности - полная маркировка и частичная маркировка. Под полной морфоло1 ической маркировкой подразумевается образование переходных или непереходных форм посредством специальных грамматических показателей от всех глагольных лексем языка. Частичная же маркировка предполагает мофологическое выражение категории переходности лишь в определенной группе глаголов. Полная маркировка

переходности отмечена в глагольных словоформах, образованных посредством глагольных личных окончаний - встречается в хабитуалисе и в условном оптативе. Данные грамматические образования, как отмечалось, маркированы посредством одних и тех же личных показателей и они, различаясь по виду, составляют видовую пару. Между ними имеется также и другое различие - условный оптатив не имеет формы 3-го лица. Видовая пара хабитуалис - условный оптатив в ряде диалектов лежит в основе образования других глагольных форм базовых категорий, также морфологически различающих данную категорию: кондиционалиса, концессива. В южных диалектах они являются базой образования спрягаемых форм инфинитива, а также инфинитивных причастий и деепричастий.

Переходные и непереходные формы различаются в хабитуалисе окончаниями лиц: 1л. бург-ис "нахожу" ваш-ус "хожу", 2л. бург-ид - ваил-уд, Зл. бург-у - ваш-ар. В переходной форме представлены гласный и, обозначающий лица локуторов, и гласный у, обозначающий 3-е лицо. В непереходных формах гласный у обозначает лицо локутора, а маркер -ар/-ан обозначает лицо не-участника речи. Показатели лиц локуторов обеих форм одинаковы: с - 1 -е лицо ид- 2-е лицо. Как отмечалось, показатели локутора и показатели лиц в совокупности составляют личные комплексы, названные в диссертации глагольными личными показателями. В работе говорится о необходимости рассматривать данные сочетания в качестве одной морфемы. Нейтральными являются все словоформы, образованные посредством предикативных личных окончаний, а также словоформы, маркированные глагольными личными окончаниями: показателем лиц локутора в которых выступает гласный а. Мофологически категория переходности в литературном даргинском языке проявляется в хабитуалисе и в отдельных формах императива.

Второй тип морфологической маркировки категории переходности -частичный, отмечается при образовании форм наклонений императивной серии от глаголов, претерит которых образован посредством маркеров -иб, -уб: буц-иб "поймал" - буц-а, игьуб "кинул" - игъ-а, вак1-иб "пришел" - вак1-и, ак1-уб "родился" - ак1-и. Показателем переходности императивных форм, как видно из примеров, выступает гласный а, а непереходности — и.

Сравнение данных северных и южных даргинских диалектов дает возможность высказать предположение о том, что в настоящее время в даргинском языке наблюдается тенденция к исчезновению категории переходности как морфологической категории. Свидетельством тому служит явление нейтрализации прошвопосгавленных по

переходности/непереходности в историческом плане форм в северных диалектах. Так, ныне в хабитуалисе нейтрализовались глагольные формы, претерит которых образован посредством аффикса -ун; белч!ун "прочитал":

1л. буч1-ас, 2л. 6уч1-ад, Зл. буч1-а. В большинстве случаев формы, образованные при помощи дифференцированных относительно переходности глагольных личных маркеров, нейтрализовались в отношении данной категории и в литературном языке

Другим подтверждением данного предположения является тот факт, что многие грамматические формы, морфологически различающие данную категорию в южных диалектах, не различают ее в северных диалектах. Наибольшее количество переходных и непереходных форм различается в диалектах со спрягаемым инфинитивом (ицаринском, чирагском), поскольку морфологическое различение данной категории представлено в инфинитиве и инфинитивных образованиях. Полная маркировка категории переходности представлена в хабитуалисе, условном оптативе, кондиционалисе, концессиве, инфинитиве, облигативе, проспективе, поссибилитиве; частичная же маркировка наблюдается в императиве, рогативе и прохибитиве. В урахинском диалекте в настоящее время не наблюдается случая полной маркировки категории переходности - словоформы, различающиеся в других диалектах, в данном диалекте ныне нейтрализованы относительно данной категории: нуни гажин 6=ирц1-ус "я наполню кувшин"-ну хясали б=ирц1-ус "я наполнюсь пылью" (3 гр. класс). Таким образом, в урахинском диалекте данная грамматическая категория морфологически выражена всего лишь в одной форме, тогда как в ряде южных диалектов — в одиннадцати грамматических образованиях, что является свидетельством живого процесса исчезновения данной категории.

Синтаксический аспект изучения категории переходности заключается в исследовании функционирования переходных и непереходных глаголов в разных конструкциях предложения. Непереходные глаголы используются в номинативных предложениях: ну узус "я работаю; я буду работать". Переходные глаголы могут функционировать в эргативных и дативных конструкциях предложения.

Особый интерес представляют переходные глаголы, которые в определенных конструкциях предложения могут присоединять маркеры непереходности. Так, исследователи давно обратили внимание на одно явление даргинского языка, связанное с изменением синтаксической конструкции эргативного предложения при сохранении одного и того же значения: Нуни жуз 6=уч1-ас "Я читаю книгу (обычно)" и ну жузли уч1-ус (значение то же). Подлежащее (нуни) при этом принимает форму номинатива (ну), а бывший объект (жуз) становится косвенным дополнением (жузли). Подобным путем образуются антипассивные предложения (X. ван лен Берг, Я.Тестелец). И.Мельчук называет данное явление даргинского языка детранзитивизацией.

Категория полярности, элементы которой указывают на то, является ли данное высказывание утверждением или отрицанием, ранее в даргинском

языке не выделялась, хотя в работах рассматривались вопросы, связанные с образованием отрицательных форм. Выделение данной категории в диссертации в качестве самостоятельной продиктовано тем, что в даргинском языке имеются противопоставленные граммемы, выражающие значение утверждения или отрицания: б-ар-иб "сделал" - х1е-б=ар-иб "не сделал"; в=ак1-и-ли са-й "пришел", в-ак1-и-ли ах1ен "не пришел". Категория полярности в даргинском языке, следовательно, имеет утвердительные формы (ассертив) и отрицательные формы (негатив). Утвердительные формы совпадают с формами таксиса.

Отрицательные формы образуются двумя основными способами: а) посредством отрицательных префиксов; б) посредством отрицательных вспомогательных глаголов.

Отрицательные префиксы даргинского языка делятся на два вида: а) отрицательный префикс индикатива и наклонений эпистемической модальности; б) отрицательный префикс наклонений, ориентированных на участников речи. Маркером первого вида негатива в литературном даргинском языке выступает х1е-: х1ебирис "не сделаю". Данная морфема функционирует в большинстве глагольных форм. В урахинском диалекте имеет вариант ах1- (ах1бикьис), в муиринском х1а- (х1абиркьис), в цудахарском г1я- (гЫбиркьид), в сирхинском гь1я- (гъ1ябиркьид), в кубачинском, кайтагском а- (абирид). Префикс х1е- функционирует, как правило, в глаголах, образованных посредством глагольных личных окончаний.

Отрицательный (запретительный) префикс ма- функционирует в наклонениях, ориентированных на участников речи - в оптативе, императиве, рогативе, прохибитиве: ма-б-ир-ид " не делай". Имеет алломорфы мя- (в глаголах с фарингализацией: мя-къ-яд "не иди"), ме- (в глаголах, содержащих в основе переднерядный гласный е: в=ебш-аб "пусть убежит" - ме-бш-аб).

Удвоение глагольной основы для усиления выражаемого отрицания широко встречается в литературном языке и во многих даргинских диалектах. В ряде южных диалектов (кубачинском, ицаринском, кункинском) для образования отрицательных форм используется удвоение глагольного корня, что является более поздним явлением: б=иркъ-ёркь-ид "не делаю" (<гб=иркь+а+б-иркь-ид\ отрицательный префикс а сливается с гласным основы и, что в результате дает долгий гласный £).

Отрицательных вспомогательных глаголов в даргинском языке также два: глагол ах1ен "не есть" образует отрицательные формы общей констатации (положительные формы образуются посредством глагола саби "есть"), а глагол агара "нет" служит для отрицания частной констатации факта (положительные формы образуются посредством глагола леб "имеется", служащего для образования одной из эвиденциальных форм -экспериентива).

Вспомогательный глагол ах!ен используется, как правило, для выражения негатива в глагольных формах, образованных посредством связочного комплекса. Данный глагол замещает утвердительный вспомогательный глагол саби, функционирующий в 3-м лице, а в других лицах глагол ах1ен вклинивается между основным глаголом и элементом связочного аппарата: барилра - барши ах1енра (1л.), барили саби "сделано" (Зл.) барили ах1ен "не сделано".

Нередко от одной и той же утвердительной формы даргинского языка, в которой функционирует связка, можно образовать оба вида отрицания: посредством префикса и посредством вспомогательного глагола: барили ах1енра — х1ебарилра "не сделал" (1л.) (форма перфекта). Языковой нормой является образование негативных форм посредством вспомогательного глагола ах1ен, присоединение префикса х1е- является новообразованием.

Таким образом, категория полярности в матричной таблице имеет три основные позиции: одна утвердительная и две отрицательные (образование негатива посредством отрицательных приставок и посредством отрицательных вспомогательных глаголов).

Категория (абсолютного) времени получила в даргиноведческих работах довольно подробное освещение. Тем не менее, вопросы разграничения временных форм даргинского глагола, исследования способов их образования и функционирования далеки от приемлемого решения. Достаточно отметить, что среди исследователей времени даргинского языка нет двух авторов, у которых бы совпадало как количество выделяемых форм времени, так и их обозначение. Между тем, как показано в работе, не все формы со значением времени стали объектом изучения в предшествующих работах; с другой стороны, в качестве временных часто рассматриваются либо формы косвенных наклонений, либо формы образованные посредством предикативных личных окончаний, использованных для фокусного выделения члена предложения. Так, З.Абдуллаев считает формами настоящего времени обстоятельственные деепричастия, к которым присоединены окончания -ра, -ри: багьайчира, багьурх1 ейсра, багьурх1елира и т.д. Между тем, в данном случае имеем явление выделения значимого с коммуникативной точки зрения члена предложения, выраженного деепричастием: ил хабар багьайчира ну т!ашизурси "я остановился именно из-за того, чтобы узнать эту весть".

Определяющими критериями в выделении той или иной формы в качестве временной в диссертации являются: а) обозначение словоформой определенного временного значения, соотносимого с моментом речи, и б) способ образования, присущий только данной форме (первичная глагольная основа или вербоид + специальный маркер).

Глагольными временами, имеющими значение абсолютного времени, являются: претерит, перфект, результатив (прошедшие времена); презенс,

хабитуалис (настоящие времена); футурум, прогрессив, поссибшитив, облигатив (будущие времена). В результате присоединения средств вспомогательных категорий к временам образуются различные формы одного и того же времени, составляющие в совокупности парадигму данного времени.

Каждое время имеет набор форм, дифференцированных в зависимости от вспомогательных категорий: вида - совершенный (СВ) или несовершенный или (НСВ), таксиса - основные формы (специального обозначения не дается) - пред-формы, переходности - переходные, непереходные, нейтральные (нейтральные специально не обозначены), полярности - утвердительные (специально не обозначены) -отрицательные. Следовательно, каждое из девяти времен в зависимости от вида, класса, таксиса, лица, числа, переходности и полярности обладает многочисленными формами, и каждая из названных категорий отражена в парадигме того или иного времени.

Помимо синтетических форм в даргинском языке имеются и аналитические формы, образованные посредством вспомогательного глагола биэс "быть" в той или иной форме времени.

При описании перечисленных времен, так же, как и при описании форм других словоизменительных категорий (категорий наклонения, эвиденциальности, фазовости), в реферируемой работе используется стандартная схема, включающая: а) термин; б) основное значение; в) пример словоформы с переводом; г) обозначение данного времени в предшествующих даргиноведческих работах; д) схему образования (глагольную основу и маркер(ы)); д) парадигму образования (функционирование в данном времени грамматических средств вспомогательных категорий: вида, таксиса, лица, числа, переходности, полярности); е) пример в предложении с глоссированием; ж) образование негативных форм; з) образование аналитических форм; и) другие значения (если имеются); к) имеющиеся диалектные различия.

Претерит: "действие имело место в прошлом и завершилось безотносительно к моменту речи". В зависимости от вида, претерит имеет две разновидности - аорист (претерит совершенного вида) и имперфект (претерит несовершенного вида). Различие в значениях обеих разновидностей сводится к выражению однократности - многократности выражаемого действия: аорист обозначает однократное действие, которое имело место в прошлом и завершилось безотносительно к моменту речи, а имперфект - многократное.

Аорист: б-ар-иб "сделал". Маркерами формы 3-го лица аориста (претерита СВ), являющейся базой для образования форм 1 и 2-го лиц, выступают: -иб, -уб, -ур, -ун; они присоединяются к исходной основе глагола совершенного вида: б=иц-иб "продал", ак1-уб "родился", б=ерг-ур "завернул",

б=елк1-ун "написал". Значение данной граммемы, как видно из примеров, передается пучком морфем. Формы 1-го и 2-го лиц образуются присоединением к форме 3-го лица предикативных личных окончаний -ра, -ри: 1л. б=агь-ур-ра "узнал"; 2л. б=агь-ур-ри / б-агь-ур-ра-я (мн.ч.).

Из показателей претерита наибольшее распространение имеет маркер -иб. В кайтагском диалекте ауслаутному взрывному губному звуку б морфемы -иб других даргинских диалектов соответствует другой звук -губно-губной спирант в (т.е. произошла спирантизация): бар-иб "сделал" (лит.) - бар-ив. В урахинском диалекте после фарингальных корневых согласных имеем вариант этой же морфемы -яб: бях!-яб "подрались". В чирагском диалекте показатель -иб после корней с лабиализованным согласным или гласным переходит в -уб. В кубачинском диалекте морфеме -иб других диалектов соответствуют совершенно иные показатели, различающиеся в зависимости от транзитивности: переходные формы претерита образуются посредством аффикса -ай, а непереходные -посредством аффикса -е: бакь-ай "сделал", вибч!-е "умер". Морфема -ун в этом диалекте может иметь вариант -ин: ка=б=илч1-ин "прочитал", а в урахинском -ян: б=иг!-ун "украл" - б-иг1-ян. В урахинском диалекте морфема -уб отсутствует, его замещает аффикс -иб: игъуб "кинул" (лит.) -игьв-иб. Соответствием показателя -ур в кадарском диалекте и кянасирагинском говоре урахинского диалекта является маркер -ун: батун "оставил". Аффиксы аориста в отдельных диалектах и говорах могут иметь еще факультативно наращивающийся звук а или и (ср.: вак1иб и вак1иби "пришел" — мург.гов., вач1иб и вач1иба - нецин говор.).

При присоединении личных показателей -ра, -ри (-рая) к формам 3-го лица, образованным посредством маркера -иб, исходный согласный б в литературном языке подвергается выпадению (чего, однако, не случается при их присоединении к маркеру -уб): буциб+ра - буцира "схватил" (но: ак1убра "родился").

Имперфект (претерит НСВ): выражает незавершенное действие, которое имело место до момента речи: б=урц-иб "ловил". Данные формы в северных диалектах ранее не выделялись. Включение образованных от основы НСВ форм в состав претерита продиктовано тем, что они по образованию и семантике противопоставлены формам пред-хабитуалиса; выражают значение завершенности глагольного действия: беркун (аорист) - букун (имперфект); ср. буки (хабитуалис). Дурх1нани кьац! беркун "дети поели хлеб" — дурх!ни кьац!ли букун "дети ели хлеб" (и завершили это действие), ср. хабитуалис: дурх1ни кьацЫи буки "дети (обычно) ели хлеб".

Существенной отличительной чертой аориста от имперфекта в ицаринском диалекте является различное ударение: в аористе оно стоит на гласном основы, а в имперфекте - на гласном окончания: б^яркьиб "сделал" (аорист) — биркь'иб "делал" (имперфект).

РОС. НАЦИОНАЛЬНА» , БИБЛИОТЕКА | СПетервург

О» МО »т ^

Обе разновидности претерита лежат в основе образования причастий и деепричастий, от которых, в свою очередь, образуются другие временные формы даргинского языка.

Перфект: "действие имело место в прошлом, и результат его сохраняется к моменту речи"; "обозначает такую ситуацию, последствия которой существуют в момент наблюдения": б-ар-и-л-ра "сделав есть"; В зависимости от вида деепричастия, лежащего в основе перфектных форм, в даргинском языке различается две разновидности перфекта: перфект совершенного вида (перфект СВ) и перфект несовершенного вида (перфект НСВ). Перфект СВ образуется от деепричастия прошедшего СВ + предикативные личные окончания: б=ар-и-л-ра (4-бар-и-ли+ра) "сделал". В плане выражения и содержания перфект противопоставлен претериту: игь-уб-ра "кинул" (претерит; формы 1 и 2 лиц претерита образуются, как упоминалось, на базе формы 3 го лица.) - игь-уб-ли-ра "кинул" (букв, "кинув есть") (перфект).

Интересна форма перфекта и аштинского говора кубачинского диалекта; она образовалась, по всей видимости, присоединением вспомогательного глагола би "есть" к форме претерита: баркьиппида (4-баркьиб+би "есгъ"+да).

Перфект НСВ: (деепричастие прошедшее НСВ + предикативные личные показатели) распространен в тех диалектах, где наличествуют формы имперфекта: б-иркь-иб-ли ца=б "делая был" (ицар.)

Пред-перфект (плюсквамперфект) "действие имело место в прошлом, и его результат сохранялся к точке отсчета в прошлом": б=ар-и-л-ри "сделал" (букв, "сделав был"); Имеет формы: пред-перфект СВ и пред-перфект НСВ.

Образование пред-перфекта СВ: деепричастие прошедшее СВ + маркер -ри: (нуни, х1уни, итини) б-ар-и-л-ри (б=ар-и-ли+ри) "(мною, тобою, им) сделано было".

Пред-перфект НСВ: деепричастие прошедшее НСВ + маркер -ри (-ди в диалектах с имперфектом): б=иркь-иб-ли-ди "делая был" (ицар.).

Формы перфекта в даргинском языке имеют и значение эвиденциальности (косвенной засвидительствованности).

2.5.1.2.3. Результатив по значению близок к перфекту: "вводит в рассмотрение положение дел, которое является результатом некоторой предшествующей ситуации": б=ар-иб-си-ра "сделавший есть". Формы результатива СВ образуется присоединением предикативных личных окончаний к претериальному причастию.

Пред-результа! ив: положение дел явилось к определенному моменту в прошлом результатом предшествующей ситуации: б=ар-иб-си-ри "сделавший был".

Презенс: "действие имеет место в настоящем и продолжает длиться, не имея результата в момент речи"; б=урц-у-л-ра "ловлю". Образование:

деепричастие настоящее + предикативные личные показатели: 1л. б=урц-у-л-ра "ловлю" (ед.ч.); 2л. б=урц-у-л-ри; Зл. б-урц-у-ли са=б=и. При присоединении маркеров -ра, -ри опускается ауслаутный гласный суффикса деепричастия -и: усулра "сплю" (<гусули+ра).

Пред-презенс (настоящее-в-прошедшем): действие имело место в момент речи в прошлом: б-урц-у-л-ри букв, "ловя был". Образование: деепричастие настоящее + маркер прошедшего времени -ри (-дн в южных диалектах). Данная форма личного спряжения не имеет: б~ир-у-л-ри "делал", букв, "делая был".

Хабитусшис: "действие обыкновенно длится безотносительно к моменту речи и не имеет результата": б=ир-ис "делаю" (1л.). Образование: основа НСВ + глагольные личные показатели, дифференцированные по переходности/непереходности: -ис, -ид,-у (переходные формы), -ус, -уд, -ар/-ур (непререходные формы). бирц1-ис "наполню"; бирц1-ус "наполнюсь".

Хабитуальные формы в большинстве южных и во всех северных даргинских диалектах передают значения как настоящего общего времени (постоянно протекающего, обычного действия), так и будущего времени. Так, следующее предложение в литературном языке имеет два значения: суне-ла урчи ил-и-ни х1яри-ли-зи б=илгь-а а) "Свою лошадь он привязывает (всегда) к забору"; б) "Свою лошадь он привяжет (в будущем) к забору". Следовательно, значения настоящего общего и будущего времен в формах хабитуалиса данных диалектов различаются лишь в контексте. Данное обстоятельство, а также отсутствие специальных форм для выражения действия в будущем побудило, видимо, большинство исследователей даргинского языка называть данную форму будущим временем. Лишь в работе "Кубачинский язык" А.Магометов дифференцировал формы настоящего общего времени от форм будущего времени (Магометов 1963).

Хабитуальные формы в даргинском языке образуются от основы несовершенного вида. Это обстоятельство важно подчеркнуть вследствие того факта, что соответствующие корреляты совершенного вида, маркированные глагольными личными показателями, дифференцированными относительно категории транзитивности, образуют одно из косвенных наклонений оптативной группы - условный оптатив. Данная видовая пара (хабитуалис - условный оптатив), как выше отмечалось, является одним из ранних финитных образований даргинского языка и лежит в основе образования других форм времен и наклонений.

Формы хабитуалиса чаще встречаются в народных поговорках, пословицах и загадках.

Пред-хабитуалис: "действие длилось в прошлом и не имело значения завершенности"; б=урц-и "ловил". Образование: основа НСВ + глагольные личные маркеры -ас, -ад (не дифференцированные относительно категории переходности) + и: 1л. быр-ас-и "делал" (ед.ч.) бир-ех!е-ри "делали" (мн.ч.);

2л. бир-ад-и, бир-ад-ари, Зл. бир-и.

В кубачинском диалекте формы имперфекта отсутствуют, их функции выполняют формы претерита.

Футурум выражает действие, которое будет иметь место в будущем: биркьанда (1л.) "сделаю". Данная глагольная словоформа в основном распространена в южных диалектах. В основе футурума лежит глагольное образование "основа НСВ + ан", к которой присоединяются предикативные личные показатели -да, -ди: 1л. биркьанда "сделаю", 2л.

биркьандиНбиркьанда (ед//мн.ч.), Зл. биркьанни. Привлекает внимание маркировка футурума в 3-м лице: оно имеет специальный показатель -ни, отмеченный в отдельных говорах: аштынском (куб. диалект), тилминском (кайт. диалект).

Следует отметить, что форма, образованная от основы НСВ присоединением маркера -ан, материально совпадает с формой причастия общего времени на -ан, однако различаются данные формы ударением: в футуруме ударение стоит на гласном основы, а в причастии общем - на гласном суффикса -ан: б'иркьан-да "сделаю" - биркь'анда "делающий (я) есть".

Картина образования футурума в кубачинском диалекте несколько иная: 1л. бакьилалда "сделаю", 2л. бакьилалде, Зл. бакьилалсав. Отмечается, что для 1-го лица обоих чисел употребляется также краткая форма будущего времени, образуемая суффиксом -ла в переходных глаголах и суффиксом -лла в непереходных глаголах при одном и том же тематическом гласном и без вспомогательного глагола (А.А.Магометов)

Следует отметить, что в северных даргинских диалектах также функционирует несколько глаголов (глаголы с "нестандартной основой"), образующих формы футурума, которые отличаются от форм хабитуалиса: пя=б=къ-ян "придет" (футурум), б=аш-ар "ходит" (хабитуалис).

Проспектив: "существуют значительные предпосылки для реализации ситуации в будущем" (В.А.Плунгян), "указывает на определенную связь ситуации в будущем с положением дел в настоящем" (В.Сошпе), "говорящий, делая утверждение о ситуации р в будущем, опирается на знание о ситуации q, которая имеет место в момент речи и которая должна повлечь за собой р, если естественный ход событий не будет нарушен" (С.Г.Татевосов, Т.А.Майсак). В качестве самостоятельной временной формы данная словоформа в даргиноведческих работах языке не выделена. Образование: проспектив СВ: деепричастие достаточности СВ (образованное, в свою очередь, от инфинитива СВ: барес+ли) + предикативные личные окончания: 1л. б~ар-ес-ли-ра "таков, что в состоянии сделать", 2л. бареслири, Зл. баресли сай.

Проспектив НСВ: деепричастие достаточности НСВ + предикативные личные окончания: 1л. б=ир-ес-ли-ра, 2л. биреслири, Зл. биресли сай.

Времена группы проспектива, как правило, функционируют в номинативных или биноминативных конструкциях предложения.

Пред-проспектив: были налицо все предпосылки для того, чтобы действие имело место после момента речи в прошлом: бареслири (СВ) "был таким, что в состоянии был сделать" - б=ир-ес-ли-ри (НСВ).

Следует отметить, что проспектов в диалектах со спрягаемым инфинитивом (ицаринском, чирагском) с учетом категорий класса, лица, числа может образовать до 960 форм, поскольку спряжению подвержены и инфинитив, от которой образуется причастия достаточности, и отрицательный вспомогательный глагол акку "не есть"; кроме того, все формы морфологически различают категорию переходности.

Поссибилитив: действие, которое имеет относительно легкую возможность совершиться в будущем: в=ак1-ес-си-ра (1л.) "способный придти". Образование: причастие долженствования (образованное от инфинитива+си) + предикативные показатели лица: 1л. б=ар-ес-си-ра, 2л. б=ар-ес-си-ри, Зл. б=ар-ес-си саби. В зависимости от вида различаются поссибилитив СВ (барессира) и поссибилитив НСВ (бирессира).

Пред-поссибилитив: действие, которое имело относительно легкую возможность совершиться в прошлом: пред-поссибилитив СВ: барессири; пред-поссибилитив НСВ: бирвссири. Х1ерк1 хъярхъ-си-ри, амма куик-ли ахь-ес-си-ри "Речка была быстрая, но легко преодолимая".

Облигатив: "ожидается, что действие обязательно будет иметь место в будущем": б=ир-у-си-ра (1л.) "должен сделать". Образование: причастие настоящее + предикативные маркеры лица: 1л. б=ир-у-си-ра, 2л. б=ир-у-си-ри, Зл. б=ир-у-си са=б=и. Мурад жяг1ял шагьар-ли-зи аркь-у-си са-й "Мурад завтра едет (должен поехать) в город".

Пред-облигатив: ожидалось, что действие должно было произойти после момента речи в прошлом: (нуни, х1уни, итини) бирусири "должно было быть сделанным".

В тех диалектах, где отсутствует форма причастия настоящего, облигатив образуется от основы причастия общего: б=ир-ан-ра, "делающий есть" (1л.), б=ир-ан-ри, б=ир-ан сай.

Наклонение. Наряду с категорией времени категория наклонения в даргинском языке является базовой грамматической категорией. Различаются: прямое наклонение — индикатив, включающий в себя все формы абсолютного времен, и косвенные наклонения, которые можно разбить на две группы, выражающие: а) модальность, ориентированную на локуторов: оптатив маркированный, оптатив немаркированный, оптатив условный, юссив, пробабшитив, императив, рогатив, прохибитив; б) эпистемическую модальность: кондиционалис, интенционалис, концессив, ирреалис, гипотетив.

Группа оптатива имеет общее значение "желания говорящего

относительно реализации некоторой ситуации"; "желание говорящего по отношению к событию, совершение которого зависит от сверхъестественных сил или судьбы - ответственность за выполнение как бы не лежит на участниках речи" (Н.Р.Добрушина). Имеющиеся в даргинском языке факты позволяют выделить в нем пять форм оптатива: оптатив чистый, оптатив немаркированный, оптатив условный, юссив и пробабилитив. Каждая го этих форм имеет присущие лишь ей семантические и функциональные особенности. Отличительной особенностью группы оптатива является образование негативных форм посредством присоединения запретительного префикса ма- к той или иной форме наклонения.

Оптатив чистый (термин использован вслед за Н.Р.Добрушиной) выражает желание говорящего относительно реализации некоторой ситуации: б=елк!-аб "пусть напишет". Синтетическая форма чистого оптатива образуется от основ совершенного и несовершенного вида посредством аффикса -аб (3-е л.). Для образования форм ед. и мн. чисел 2 лица к данным аффиксам присоединяются показатели -и/-а-я (2-е л.). Парадигма дефектная -представлены лишь формы 2-го и 3-го лиц: 2л. уц-аб-и "чтоб тебя поймали", д=уц-аб-а-я, Зл.уц-аб.

Ожидаемая форма 1-го лица, маркированная показателем -а (-аб-а (уцаба)), которая образуется только от переходных глаголов, исторически также являющаяся членом данной парадигмы, ныне в лит. языке и в большинстве диалектов выражает значение императива: уцаба "лови", что свидетельствует о близости значений оптатива и императива.

В большинстве даргинских диалектов форма чистого оптатива используется также для выражения значения позволения; используется данная форма и для выражения говорящим безразличия.

Аналитические формы чистого оптатива образуются посредством вспомогательного глагола б=иъ-эс "быть" в форме оптатива (б=иъ-аб), который сочетается с формами причастий и деепричастий: бурцули биаб "пусть ловит" (деепричастие настоящего времени); бучили биаб (деепричастие прошедшего времени); бурцуси биаб (причастие настоящего времени); буцибси биаб (причастие прошедшего времени). Данные образования помимо, основного значения - желания действия, передают и значение допустимости, причем действие мыслится в настоящем, как совершаемое в момент речи.

Оптатив немаркированный лишен всяких посткорневых морфем и, следовательно, не спрягается.: (х1у арали) в-ат\ "(чтоб (ты здоровым) оставался!" Оптатив немаркированный имеет свои отличительные от других наклонений оптативной группы особенности, позволяющие

дифференцировать данное наклонение от других: образуется только от основы совершенного вида; не имеет каких-либо (посткорневых) показателей; выражает более сильную, чем в чистом оптативе степень

пожеланий. Говорящий выражает желание реализации ситуации и в какой-то мере пытается влиять на его реализацию, пытается каузировать данную ситуацию.

В отличие от других форм оптатива, данная форма неспособна самостоятельно образовать реплику или предложение, в том числе и неполное; в синтаксических конструкциях имеет устойчивую позицию - в предложении, как правило, занимает конечную позицию; предложения, в которых функционирует немаркированный оптатив, как правило, восклицательные. Возможно параллельное использование чистого оптатива и оптатива немаркированного, однако в определенных случаях (например, в приветствиях) такое замещение невозможно; одной из отличительных свойств немаркированного оптатива является его способность субстантироваться - данная форма присоединяет падежные окончания и показатели множественности.

Формы немаркированного оптатива, как и формы чистого оптатива, имеют широкое употребление в бытовой разговорной речи и используются для выражения различных положительных эмоций (пожелания здоровья, выражения радости, счастья) и проклятий.

Оптатив условный ранее в качестве самостоятельной формы оптатива не выделялась, имеет свои специфические особенности: маркерами данной формы выступают показатели -ус, -уд, -ех1е, -уд-а-я; отличается от чистого оптатива тем, что образуется только от основы совершенного вида (соответствующие корреляты несовершенного вида образуют формы хабитуалиса); парадигма дефектная: если у чистого оптатива отсутствует форма 1-го лица, то у оптатива условного отсутствует форма 3-го лица; в историческом плане она имела маркер -ар, который восстанавливается в других формах, образованных на основе условного оптатива; функционирование условного оптатива ограничено условными

конструкциями - данные формы встречаются лишь в главном предложении конструкции с придаточным условным предложением; негатив в диалектах может образоваться посредством удвоения основы (уцуд "пусть ловят" -уцсщуд "пусть не ловят" (ицар.)), что невозможно в других формах оптатива; функционирует, как правило, в предложениях с клятвенными заверениями, обещаниями и т.д.

В предшествующих работах по даргинскому глаголу данные формы объединены в одну парадигму с чистым оптативом (часто и с немаркированным оптативом).

Юссив. Данным термином в реферируемой работе обозначена форма ицаринского диалекта, образованная посредством маркера -икк-а- и выражающая разрешение на совершение действия; б=яркь-икк-а "пусть сделает". Наиболее характерным употреблением юссива является предписание совершить некоторое действие, обращенное не к собеседнику, а

к 3-му лицу.

Юссив образуется от основ совершенного и несовершеного вида. Маркером данного наклонения выступает показатель -икк-а, который образует форму 3-го лица, служащую основой образования форм других лиц. Показателями лиц локуторов выступают: -аб-а (1л.), -аб-и/-аб-а-я (2 л. ед. и мн. ч.): 1л. б=уц-икк-аб-а, 2л. буцшкаби, Зл. буцикка.

Форма юссива 3-го лица, помимо значений разрешения и безразличия, выражает и значение повеления.

Пробабшитив, не отмеченный в литературе, встречается также лишь в южных диалектах (выявлен в ицаринском). По способу образования данная форма близка к кондиционалису синтетическому, по значению — к наклонениям оптативной группы. Пробабилитив обозначает ирреальное действие - желание действия, которое может произойти: б=уц-ур-дил "хоть бы поймал". Формы 1-го и 2-го лиц совпадают с формами пред-кондиционалиса, в форме 3-го лица пробабилитива сохранился сонорный р, функционирующий в позиции перед аффиксом кондиционалиса -дил(и): са-гъ-ар-дш "хоть бы пришел" (пробабилитив) - са-гь-а-дил "если бы пришел" (пред-кондиционалис) "

Императив выражает приказание, просьбу, побуждение к совершению действия, которое в момент речи не происходит: бара "сделай". Императив даргинского языка образуется посредством маркеров -а/-ая, -и/-ир-ая, -ен/-ен-ая, -аб-а/-аб-ая. Их функционирование в словоформах зависит непосредственно от вида, переходности и окончания глагола в форме претерита.

Рогатив (вежливая просьба) ранее в даргиноведческой литературе в качестве самостоятельной формы наклонения не выделялся. Данная форма отмечена лишь в ицаринском диалекте и маркируется специальным показателем - долгим гласным е, присоединяемым к формам императива: бат-ир "оставь" - бат-рё "оставь, пожалуйста". Если в ауслауте императивных форм представлен гласный а, то при образовании форм рогатива он становится долгим: бурс-а "скажи" - бурс-а "скажи, пожалуйста".

Прохибитив выражает запрет или отрицательную просьбу и, следовательно, выступает в содержательном плане как отрицательная форма императива и рогатива: мабирид "не делай". Однако в плане образования прохибитив обладает отличительными от императива особенностями. Данная форма не образуется простым присоединением отрицательного префикса -ма к форме императива, как это наблюдается при образовании отрицательных форм оптативной группы. В основе образования прохибитива лежат формы хабитуалиса: прохибитив: б=ар-а "сделай" (императив) - ма=б=ир-ид (ма+б=ир-ид) (лш+хабитуалис) (исключено *ма+бара)\ ср. оптатив: ка-л-ас "пусть останусь" - ма-ка-л-ас "пусть не останусь" (форма оптатива не меняется: л<а+оптатив); ма+лук1-ад молу к Iад "не пиши".

Другая особенность прохибитива как самостоятельной формы наклонения, отличной от негативных форм наклонений оптативной группы, в том, что оно может образоваться лишь от основы несовершенного вида (поскольку и сам хабитуалис всегда несовершенного вида), тогда как негативные формы других наклонений образуются (посредством той же отрицательной морфемы ма-) либо от обеих основ, либо от основы совершенного вида.

Кондиционалис обозначает действие, которое должно послужить условием для реализации некоторой ситуации: б=ар-ас-ли "если сделаю". Граммемы данного наклонения указывают на то, что глагольная словоформа всегда используется в составе условного придаточного предложения. Кондиционалис образует серию модальных форм со значением условия, различающихся по таксису и виду. В южных диалектах формы кондиционалиса морфологически выражают также категорию переходности. Различаются: кондиционалис синтетический, пред-кондиционалис синтетический, кондиционалис аналитический, пред-кондиционалис аналитический. Все они имеют формы как совершенного, так и несовершенного вида.

Кондиционалис синтетический СВ образуется от основы условного оптатива посредством маркера -ли: 1л. буцасли "если поймаю", буцех1елли, 2л. буцадли "если поймаешь" буцадалли.Ъл. буцалли буцар+ли) "если поймает". Схема образования кондиционалиса синтетического НСВ: основа НСВ + глагольные личные макеры + ли: бурцасли "если буду ловить", бурцадли, бурцалли (от бурцар-ли).

Кондиционалис аналитический настоящий: вербоид + вспомогательный глагол биэс в форме кондиционалиса будущего: бурцули (буцши, бурцуси, бурцан, буцибси) виасли (виадли, виалли) "если ловлю". Аналитические формы кондиционалиса, как видно из примеров, образуются лишь при посредстве вспомогательного глагола совершенного вида биэс "быть" и, как отмечалось, всегда выражают значение настоящего времени.

Кондиционалис аналитический прошедший: бурцули (буцши, бурцуси, бурцан, буцибси) в=иъ-ас-ри (виадри, виалри) "если бы ловил".

Пред-кондиционалис синтетический (СВ и НСВ) маркируется присоединяемым к основе совершенного или несовершенной вида показателем -ри + глагольные личные показатели -ас, -ад, -ал (<-ар): буцасри "если бы поймал", буцадри, буцалри; бурцасри "если бы ловил", бурцадри, бурцалри.

Интенционалис: выражает готовность, решимость, намерение лица, контролирующего ситуацию, к совершению действия, выраженного кондиционалисом"; б=урц-ахх-ал-ли "если решил ловить, если ловлю". Интенционалис отмечен лишь в южных диалектах. Образуется данная форма от кондиционалиса только несовершенного вида посредством

морфемы -ахх-, которая может функционирует непосредственно за корневым согласным: 1л. бурц-ахх-ал-ли "если решил ловить", 2л. бурц-ахх-ат-ти, бурц-ахх-атт-ал (мн.), Зл. бурц-ахх-ан-ни.

Интенционалис, как и кондиционалис, функционирует лишь в

условных придаточных предложениях. В отличие от кондиционалиса, в южных диалектах данное наклонение морфологически не различает переходные и непереходные формы. Форма 3-го лица интенционалиса образуется посредством маркера -ан-ни, который также не встречается в формах кондиционалиса.

Концессив выражает контрфактическое действие и, как правило, функционирует в уступительных придаточных предложениях: б=уц-ас-ли-ра "если даже поймаю"; Концессив образуется присоединением маркера -ра ко всем формам наклонений кондиционалиса и интенционалиса, как утвердительных, так и отрицательных. Маркер -ра концессива легко увязывается с соединительным союзом -ра "и" и, видимо, восходит к нему.

Ирреалис обозначает нереализованное действие, которое могло состояться в прошлом при наличии определенных условий: ля=в-кь-яс-и "пришел бы". Ирреалис образуется от основы несовершенного вида посредством показателя -ри, сонорный р в формах ирреалиса в единственном числе выпадает: бурцаси "поймал бы" (<гбурцас+ри).

По своему образованию данная грамматическая форма представляется довольно интересной - она соответствует форме пред-футурума, поскольку образована присоединением показателя пред-форм -ри к футуруму. Футурум не имеет противопоставленной формы прошедшего времени, однако форма, соответствующая по категории таксиса пред-футуруму, имеет значение модальности. В качестве самостоятельной формы в литературном языке ирреалис (сослагательное наклонение) был выделен М.-С.М.Мусаевым.

Гипотетив выражает предположительное действие, которое возможно, но не обязательно может произойти: б=уц-иш-а (1л.) "может, поймаю". Исследователи-даргиноведы относят данную форму то к группе времен, то к группе наклонений. В литературном даргинском языке гипотетив маркируется показателями -иша (1л.), -иши/иша-я (2л.), -ее (Зл.): 1л. буц-иш-а "возможно, поймаю", 2л. буц-ти-и, Зл. буц-ес. Форма 3-го лица материально совпадает с формой инфинитива, вследствие чего в ряде исследований гипотетив диахронически возводится к нему.

В южных диалектах (кайтагском, ицаринском) формантом гипотетива 3-го лица выступает -иж.

Пред-гипотетив: "предполагалось, что при наличии определенных условий действие могло бы произойти в прошлом"; б-ар-иш-и "может быть, сделал бы". Образуется пред-гипотетив посредством единого для всех трех лиц аффикса -иш-и, присоединяемого к совершенной или несовершенной основе глагола: буциши "может, поймал бы"; бурциши "может, ловил бы".

Категория эвиденциальности. В даргинском языке имеются глагольные формы, указывающие на то, каким образом говорящий узнал о сообщаемом им факте. Они образуются аналитическим путем присоединением разных форм вспомогательного глагола б-иэс "быть" к деепричастиям. Следует отметить, что для выражения значений эвиденциальности имеются специальные глагольные формы —ле=б "имеется" и б=ургар "может быть".

В зависимости от того, имел ли говорящий прямой доступ к ситуации (прямая или косвенная информация) или личный доступ к источнику информации (непосредственная или опосредствованная информация), в даргинском языке можно выделить три граммемы эвиденциальности: экспериентив, инферентив, презумптив.

Экспериентив: говорящий наблюдает ситуацию и имеет личный доступ к фактам. В даргинском языке экспериентив образуется аналитическим путем, посредством присоединения формы настоящего времени вспомогательного глагола ле=б (букв, "имеется, есть") к деепричастию претериальному или настоящему: 1л. узулилеера "(я) работая, есть", 2л. узули певри, Зл. узули лев.

Следует отметить, что форма ле=б встречается только в экспериентиве. Глагол леб в даргинском языке, как известно, может иметь корреляты в зависимости от места объекта в пространстве: к1е=б "имеется наверху", хе=б "имеется внизу", те=б "имеется в стороне".

Пред-экспериентив образуется посредством маркера прошедшего времени -ри: узулиле=в=ал-ри "он еще работал".

Инферентив: "говорящий пришел к заключению относительно сообщаемого факта на основании воспринятых фактов, связанных с этим фактом (по-видимому)". Образуется инферентив только от основы несовершенного вида посредством вспомогательного глагола биэс "быть" в форме деепричастия прошедшего времени и предикативных личных окончаний, присоединяемых к деепричастиям и причастиям настоящего и прошедшего времен: барили (бирули) уъ-и-л-ра, уилри, уши сай, барибси (бируси) уилра, уилри, уили сай. Используются данные формы, как правило, в тех случаях, когда говорящий не контролировал или не мог контролировать ситуацию.

Инферентив даргинского языка может образоваться также посредством деепричастных форм глагола калес "оставаться":

Презумптив: "говорящий судит о факте на основании логических рассуждений". Образуется данная форма посредством присоединения к вербоидам формы бургар, которая также встречается лишь в данном образовании; она не имеет соответствия среди других простых глаголов даргинского языка. Основа бург в глаголе бургес имеет значение "находить". Форма бургар образуется присоединением к основе бург глагольных личных

окончаний: 1л. изули ург-ус "болею, наверное", 2л. изулиург-уд, Зл. изули ург-ар.

Пред-презумптив: деепртгт\\£+ургаси (\п.)ургади (2л.),урги (Зл.).

Категорией фазовости называется такая категория, граммемы которой указывают на временную фазу данного факта (начало, продолжение, конец) (И.В.Мельчук). В даргинском языке можно выделить следующие формы фазовости: инхоатш, инцептив и континуатив.

Инхоатив: "начало ситуации (процесса или состояния)". Образуется данная форма присоединением глаголов биэс "стать" или бях1ес "начать" к инфинитиву: бузесбиэс, бузесбях1ес "начать работать". В традиционных грамматиках формы с данными глаголами рассматривались в качестве сложных глаголов.

Инцептив выражает конец одного состояния или действия как начало другого (близок к значению "все завершилось тем, что процесс начался"). Образуется инцептив присоединением к причастию общего времени вспомогательного глагол биэс в формах претерита, перфекта и др.: иш сяг1ят бузанбиуб "эти часы стали работать" (до этого они не работали, возможно, были на ремонте); вашаниуб "он стал ходить"(претерит); вашаниубли сай (перфект). Данные формы могут также иметь значение "прекращение ожидания начала действия или состояния": уканиуб "стал кушать" (до этого не мог есть (в связи с болезнью или других причин)).

Континуатив: " действие (или состояние) продолжается, и ожидается, что при естественном ходе событий данное действие (или состояние) должно прекратиться" ("пока все еще процесс продолжается"): дурх1ни бусули лебал "дети все еще спят (вот-вот должны проснуться)". Для образования континуатива в литературном даргинском языке используется форма, образованная от глагола леб посредством аффикса -ал: лебал (глагол леб "имеется" служит для образования форм экспериентива (см. выше)): укули левалра "(я) пока ем" (1л).

По значению континуатив близок к хабитуалису. Однако, если хабитуалис обозначает действие, которое протекает постоянно, континуатив указывает на длящееся действие, которое потенциально должно завершиться (или может завершиться).

Формы пред-континуатива образуются сочетанием вспомогательного глагола лебалри с формами причастия или деепричастия.

Третья глава диссертации "Глагольное словообразование" посвящена исследованию глагольной деривации. Выделены два способа глагольного словообразования даргинского языка: аффиксальный способ, заключающийся в образовании новых слов посредством дериватем, и способ словосложения (соединение двух или более корней). Аффиксальное словообразование в

даргинском языке имеет два вида: суффиксальное и префиксальное.

Посредством суффиксов в даргинском языке образуются вербоиды и каузативы. В качестве вербоидов (отглагольных образований) в даргинском языке рассматриваются инфинитив, причастие, деепричастие, масдар. Они имеют свойства как глагола, так и других основных частей речи -прилагательного, наречия, существительного.

Глагольная форма даргинского языка, используемая в качестве словарной и соответствующая инфинитиву индоевропейских языков, может маркироваться показателями словоизменительных категорий -классные глаголы содержат показатель, указывающий одновременно на класс и число: в=аргес "найти". Различается данная форма и по виду действия -совершенного или несовершенного. Таким образом, инфинитив может различать морфологически такие грамматические категории, как класс, число, вид, полярность. А в нескольких диалектах форма с инфинитивным значением изменяется и по лицам, различая одновременно переходные и непереходные глаголы.

В диалектах даргинского языка инфинитив получил различное оформление. Так, в акушинском диалекте суффиксом инфинитива является -ее: буцес "поймать"; в урахинском -ис: буцис; в цудахарском -из: буциз; в усишинском -иж: буциж; в кубачинском -ий: буций. Форманты инфинитива в даргинских диалектах соответствуют маркерам дательного падежа.

Своеобразно оформляется инфинитив в кайтагском, муиринском и мугинском диалектах - в качестве показателей инфинитива в них выступают морфемы -ара, -ана: буц-ара "поймать", белк1-ана "написать". Большинство глаголов в данных диалектах присоединяет формант -ара. Суффикс -ана функционирует в глаголах, форма претерита которых образуется посредством аффикса -ун: белк1ун - белк1вана "написать".

В ряде южных диалектов даргинского языка — ицаринском, чирагском, частично амухском, форма со значением инфинитива изменяется по лицам, сохраняя в то же время инфинитивное значение. Спряжение форм инфинитива заключено в функционировании личных показателей, указывающих на тот или иной актант предложения в зависимости от переходности или непереходности глагола. Категория переходности в инфинитиве данных диалектов, таким образом, получает морфологическое выражение; переходные формы: 1л. дам кьап б=иц1-ий б=икк-у-л-да "Я хочу наполнить мешок"; 2л. атт кьап б=иц1-итт-ай б=икк-у-л-ди; Зл. итий кьап б=иц1-уй б=иккв-и-л ца=б. Непереходные формы: 1л. духъвяссал в=иц1-вд-ай хайрибик1ар "я, возможно, наполнюсь пылью" (букв."я весь испачкаюсь"); 2л. у хъвяссал в=иц1-утт-ай хайрибик1ар; Зл. ит хъвяссал в=иц1-ар-ай хайрибик1ар.

Важной предпосылкой генезиса формантов инфинитива даргинских диалектов является установление первичности/вторичности спрягаемых форм

инфинитива. Относительно хронологии спряжения инфинитива в даргиноведении существует несколько мнений, не подтвержденных, однако, конкретным языковым материалом.

Результаты исследования позволяют предположить, что инфинитив образовался посредством присоединения аффикса -(а)й (гласный а, как отмечалось, выступает в данной морфеме формативом - служит для присоединения показателя инфинитива -й к формам с согласным исходом) к видовой паре хабитуапис — условный оптатив. Формы хабитуалиса стали основой формирования инфинитива несовершенного вида, а формы условного оптатива - основой образования инфинитива совершенного вида (данные формы, как отмечалось, морфологически различают категорию переходности): 1л. бирц1уд+ай бирц1-уд-ай бирц!-вд-ай "наполняться".

Генезис формантов инфинитива позволяет делать предположение и о путях образования инфинитивных форм даргинских диалектов. Процесс, по-видимому, имел двоякое направление - в большинстве диалектов в качестве инфинитива стала функционировать окаменевшая форма 1-го лица переходного глагола б=уц-ий (куб., сирх. д.), образованного посредством аффикса -(и)й и перешедшего в дальнейшем в Чи)с- В кайтагском же диалекте (а затем в муиринском и мугинском) функции инфинитива стала выполнять форма 3-го лица непереходного глагола (б=уц-ара, б=елк1-ана). Таким образом, наблюдается процесс окаменения глагольной формы и приобретения ею более общего значения - функционирование в значении других исчезнувших форм.

В дальнейшем суффикс -ий в форме инфинитива буций (сирх.) в различных диалектах подвергся фонетическому явлению продвижения места артикуляции вперед. Продвижение вперед места образования спирантов в соседстве с гласными и, э - явление известное в даргинских диалектах. Так, если в сирхинском и кубачинском диалектах, имеющих непосредственную близость к диалектам со спрягаемым инфинитивом, имеем суффикс инфинитива -ий, в южных говорах цудахарского диалекта, граничащим с сирхинским (усишинском, бутринском, тантынском), инфинитив оформлен маркером -иж. Этот же аффикс отмечен и в ширинском говоре кубачинского диалекта, образованном сравнительно недавно. В самом цудахарском диалекте маркером инфинитива выступает -из (буциз). Его вариантом является урахинский показатель -ис, в котором, по всей видимости, произошло оглушение ауслаутного звонкого звука. Акушинский же маркер -ее представляет из себя замыкающее звено в данной цепи: ий иж из ис -> ее: буций (1л. переходи, форма ицаринского диалекта) -> буций (окаменелая форма инфинитива сирхинского, кубачинского диалектов) -> буциж (усишинск., ширинск.) буциз (цудахарск.) -> буцис (урах.) -> буцес (акушинск.).

В кайтагском же диалекте, как явствует из примеров, сохранилась

форма инфинитива на -ара/-ана, представляющая из себя в диалектах со спрягаемым инфинитивом форму 3-го л. непереходного инфинитива с отпадением ауслаутного звука -й. Возможно, данная форма сохранилась в первоначальном состоянии и в муиринском и мугинском диалектах, однако не исключено, что исторически суффикс инфинитива в муиринском был общим для северных диалектов (-ис), поскольку по грамматическому строю муиринский диалект близок к акушинским (северным) диалектам, а форма на -ара/-ана является заимствованием из кайтагского диалекта.

Общеизвестным является тот факт, что маркер инфинитива -й восходит к показателю датива; последний, в свою очередь, в историческом плане является окончанием латива. В конечном счете данный элемент, должно быть, восходит к классному показателю.

В причастии совмещаются свойства глагола и прилагательного. Причастие даргинского языка также обладает признаками прилагательного, сохраняя в то же время морфологические свойства глагола, представленные в основе.

Морфологические признаки глагола в причастии - выражение значений класса, числа, вида, времени: в=ак1ибси "пришедший" (1кл. ед.ч.), р=ак1-иб-си (2кл.ч.), 6=ак1-и6-си (Зкл.ч.), б=ак1-иб-ти (1-2 кл. мн.ч.), д=ак1-иб-ти (Зкл. мн.ч.); б=иц1-иб-си "наполненный" (сов. вид) - 6=ирц1-у-си "наполняемый" (несов. вид); б=елч1-ун-си "прочитанный" (прош.) - б=уч1-у-си "читаемый" (наст.) - б=елч1-ес-и "возможное прочитать" (буд.) - б=уч!-ан "читаемый" (общ.)

В качестве свойств прилагательного можно выделить обозначение признака имени; причастие отвечает на тот же вопрос, что и прилагательное: сегъуна! "какой?".

Категория числа в причастии выражается дважды - префиксально и постфиксально: в=арг-иб-си урши "найденный мальчик" - б=арг-иб-ти уршби "найденные мальчики". Постфиксальным показателем множественного числа причастий, как и прилагательных, является маркер -ти.

Причастие, функционирующее в предложении самостоятельно, может изменяться по падежам. Склоняется оно подобно прилагательному: формы косвенных падежей образуются от основы эргатива. Причастия достаточности по числам и по падежам не изменяются.

В даргинском языке можно выделить следующие виды причастий: а) причастие претериальное (СВ и НСВ), б) причастие настоящее, в) причастие общее, г) причастие инфинитивное, д) причастие достаточности, е) причастие подтвердительное.

Причастие претериальное образуется посредством присоединения адъективизатора -си к форме 3-го л. претерита: б=елк1-ун-си "написанный", в=ак1-иб-си "пришедший".

Причастие настоящее, встречаемое в северных диалектах, образуется

присоединением адъективизатора -си к несовершенной основе глагола через посредство форматива (тематического гласного) -у-: бурц-у-си "ловящий". В подавляющем большинстве даргинских диалектов данное глагольное образование отсутствует; значение настоящего времени может быть выражено формами причастия общего времени.

Аффиксом причастия общего служит -ан, присоединяемый к основе несовершенного вида: бурц-ан "ловящий". Данное причастие выражает хабитуальное значение (действие, как повторяющееся, постоянно совершающееся): бук-ан кьац1 "хлеб, который едят (вообще)" (причастие общее); ср.: бук-у-си кьац1 "хлеб, который едят (сейчас)" (причастие настоящее). Ныне в даргинском языке формы с -ан субстантивируются и обозначают имя деятеля: уч1ан "читатель". Значительное количество причастий, образованных посредством -ан, уже перешло в разряд существительных: вях!ушкан "полотенце" (вях1 "лицо", ушкан "вытирающий").

Причастие инфинитивное образуется посредством присоединения адъективизатора -си к форме инфинитива и выражает значение долженствования: буцесси (4- буцес+си) "должное поймать; достаточное поймать".

Причастия достаточности. В ряде северных диалектов в разных исследованиях выделяется причастие, образованное посредством суффикса -ари (вариант -яри), присоединяемого к совершенной основе глагола и имеющее значение достаточности или достойное для определяемого имени: велкъари кьац1 "хлеб, достаточный для того, чтобы наесться".

Подтвердительное причастие. В даргинском языке существует и такая форма причастия, которая близка к причастию достаточности, но имеет свои особенности в образовании и семантике. Она образуется от основы инфинитива посредством аффикса -и : барес+и бареси:

Обе формы разграничиваются в диалектах со спрягаемым инфинитивом - значение причастия достаточности передается посредством спрягаемых форм, а подтвердительное причастие образуется от окаменевшей формы 1-го лица посредством атрибутивизатора -ци: берккв-ий-ци "съестное": берккв-ий-ци б-иг-л-акку "съестного не осталось" (ицар.).

В даргинском языке функционирует также каритив - сложное слово, образованное присоединением причастной формы отрицательного вспомогательного глагола агара "не имеется" {агар(си) "не имеющий") к именной основе: ях1агар "бессовестный" (от ях1 "совесть").

Деепричастие даргинского языка играет важную роль в образовании глагольных словоформ. По своему значению деепричастия делятся на следующие группы: а) деепричастия образа действия (претериальное, настоящее, инфинитивное), б) деепричастия места, в) деепричастия времени, г) уступительные деепричастия, д) деепричастия

причины.

Деепричастия образа действия образуют наибольшую группу деепричастий. В зависимости от выражаемого временного значения они распределены на три группы: деепричастие претериальное (СВ, НСВ), деепричастие настоящее, деепричастие инфинитивное. Общим показателем деепричастий образа действия служит адвербиализатор -ли.

Деепричастие претериальное образуется посредством суффикса -ли, присоединяемого к форме претерита: багьур-ли узнав, буци-ли (4-буциб+ли) "поймав". При присоединении аффикса -ли к окончаниям претерита в даргинских диалектах происходят различные фонетические процессы -ассимиляция (прогрессивная и регрессивная), выпадение звуков, дифтонгизация.

Аффиксом деепричастия настоящего в большинстве диалектов также служит адвербиализатор -ли, присоединяемый к основе несовершенного вида через посредство форматива у: бал+у+ли балули "зная", х1ербик/+у+ли "глядя".

В ицаринском же диалекте морфемой деепричастия настоящего выступает аффикс -тги, присоединяемый посредством форматива -а-: биркьатти "делая", бурцатти "ловя". Как отмечает А.А.Магометов, ицаринская форма на -а-тти не укладывается в обычные рамки образования деепричастий настоящего времени даргинского языка.

В даргинском языке функционируют формы деепричастий, образованных также на базе инфинитива, которые можно назвать инфинитивными деепричастиями. Данные образования имеют значение потенциального, возможного в будущем действия: буцесли "с тем, чтобы поймали".

Во многих южных диалектах представлено деепричастие образа действия, образованное посредством суффикса -гьер: биркьанер (<-биркьан+гьер) "делая". Ларингальный звук гь в соседстве с другими согласными имеет тенденцию к выпадению. Данный аффикс можно назвать адвербиализатором, поскольку он присоединяется к формам претерита, образуя деепричастия прошедшего времени (бяркьиб+гьер бяркьибгьер "сделав"), и к причастию общего времени, образуя деепричастия настоящего времени: биркьан+гьер биркьанер "делая".

Следует отметить, что деепричастия, образованные посредством аффикса -гьер имеют и временное значение: биркьанер "в то время, когда делает".

Широко функционируют в даргинских дилектах деепричастия места, образованные посредством дериватем -на, -(и)х1и. Различие между ними проявляется лишь в функционировании. Суффикс -на может присоединяться лишь к несовершенной основе глагола: вашна "туда, где ходит", узна "туда, где работает". Морфема -на характерна для всех даргинских диалектов и

относится к тем немногочисленным аффиксам, которые в диалектах не имеют каких-либо фонетических вариантов.

Суффикс -х1и присоединяется как к основе глагола несовершенного вида, так и к формам претерита: барибих1и "туда, где сделал" - бируйх1и "туда, где делает", буцибих1и "туда, где поймал" - бурцуйх1и "туда, где ловит" белч1уних1и "туда, где прочитал" - буч1уйх1и "туда, где читает". Тематической гласной в глаголах совершенного вида, как видно из примеров, выступает форматив и, а к несовершенной основе глаголов литературного языка данная морфема присоединяется через посредство форматива уй..

Деепричастия места даргинского языка всегда функционируют в одном из местных падежей. Вышеприведенные деепричастия (вашна/вашуйх1и) представлены в форме латива. К ним могут присоединяться окончания и других местных падежей - директива, эссива, аблатива.

Деепричастия времени, функционирующие, как правило, в придаточных предложениях времени, образуют серию форм, передающих различные временные оттенки, в том числе и значения таксиса -одновременности глагольного действия другому, предшествования (антериорные деепричастия) или следования одного действия другому (постериорные деепричастия). Суффиксы деепричастий времени присоединяются к форме претерита 3-го лица или к основе несовершенного вида (через форматив у); ими выступают: -х1ели "в то время, как..."; -х1ейс "к тому времени, как..."; -мад/мадан "как только..."; -кад "по мере того, как ..."; -а-й-чи "до того, как..."; -ла "после того, как...".

Уступительное деепричастие, функционирующее в уступительных придаточных предложениях, оформляется аффиксом -къи, присоединяемым к форме претерита или к несовершенной основе глагола (посредством форматива -у-): б=ар-иб-кьи "хотя сделал", бир-у-къи "хотя делает". Буриб-кьи, х1ебариб "хотя и сказал, не сделал".

В даргинском языке существует еще один вид деепричастий, остававшийся до сих пор вне поля зрения исследователей и названные в реферируемой работе деепричастием причины. Данное деепричастие образуется присоединением адвербиализатора -ли к масдарной форме, содержащей дериватему -деш. Данный суффикс в даргинском языке, как известно, образует существительные с абстрактным понятием:-.умра "сосед" -унрадеш "соседство". Присоединяясь к формам претерита и глагольной основе несовершенного вида, суффикс -деш образует масдарные формы, к которым и присоединяется аффикс -ли: вамсур ("устал")+деш вамсурдеш "усталость" вамсурдешли "из-за того, что устал"; буцибдеш+ли буцибдешли (масдар от глагола буцес "поймать") бурцудеш+ли бурцудешли (масдар от глагола бурцес "ловить").

Масдаром в традиционной даргиноведческой литературе считается

форма глагола, образованная посредством аффикса -ни от основы совершенного или несовершенного вида глагола и имеющая признаки существительного: вак1ес "придти" - вак1ни "приход". В образовании масдарных форм можно выявить довольно интересные особенности. Отметим прежде всего тот факт, что масдарные формы даргинского языка образуются не только посредством распространенного суффикса -ни, но и также посредством не менее, если не более распространенного суффикса -деш. Данная дериватема во всех предшествующих работах считается словобразовательным аффиксом существительного.

Суффикс -деш может присоединяться к глагольным формам претерита, образуя масдары совершенного вида, и к основе несовершенного вида, образуя масдары несовершенного вида. Он может присоединяться также к самим существительным, образуя слова с абстрактным значением: уста "мастер" — устадеш "мастерство". То, что он является показателем масдара, подтверждается тем обстоятельством, что он входит в словообразовательную парадигму вербоидов, образуя регулярно наряду с адъективизатором и адвербиализатором отглагольные образования. Присоединяясь к глагольным формам претерита и основе несовершенного вида, данный суффикс становится членом словообразовательной парадигмы; буцес "поймать": б=уц-и(б)-ли (деепричастие); б=уц-иб-си (причастие); 6=уц-и6-деш (масдар).

Если суффиксы -си и -ли, функционирующие в прилагательных и наречиях, признаются соответственно показателями причастий и деепричастий соответственно, то наравне с ними следует признавать и суффиксом масдара морфему -деш, служащий образованию отглагольных существительных - масдаров.

Каузатив занимает особое место в словообразовательной системе даргинского языка — данная форма может быть образована практически от любого глагола. Показателем каузатива даргинского литературного языка и большинства диалектов служит дериватема -ахъ-, которая присоединяется непосредственно к глагольному корню. Уршили жуз б=елч!-ун "мальчик прочитал книгу" - негили уршилизи жуз б=елч1-ахь-ун "мать заставила мальчика прочитать книгу"

Наличие в предложении каузативного глагола влечет за собой увеличение числа обязательных актантов исходной ситуации. Вновь появившийся участник ситуации (неш "мать") занимает привилегированную синтаксическую позицию: новый агенс при каузативе от переходного глагола принимает форму эргатива и становится в предложении подлежащим, а прежнее подлежащее (урши "мальчик"), стоящее в эргативе, принимает форму латива (уршили-зи) и понижается в статусе - становится дополнением. При образовании каузатива от непереходного глагола новый актант также становится подлежащим; бывшее подлежащее становится объектом, падеж его, однако, при этом не меняется: урши (ном.) усаун "мальчик заснул" -

нешли (эрг.) урши (ном.) уса-ахъ-уи "мать усыпила мальчика" (заставила заснуть).

Показатель каузатива -ахъ- имеет привилегированное положение и в структуре глагола - присоединяется непосредственно к корневому согласному, вклиниваясь между ним и другими посткорневыми морфемами: б=арг-ахъ-ес "заставить найти".

Префиксальное глагольное словообразование, наряду с развитой системой послеложных падежей в имени, получило широкое распространение в даргинском языке. В диалектах, однако, превербы распространены неравномерно - превербы получили значительное развитие в южных диалектах. В северных диалектах их функционирование ограничено; так, в литературном даргинском языке сравнительно с южными диалектами, количество глаголов, присоединяющих различные превербы, значительно меньше.

По своему значению даргинские превербы делятся на две группы: направительные и пространственные.

Направительные превербы указывают на направление движения: а-"вверх", ка- "вниз", са- "сюда (по горизонтали)", бет- "туда (по горизонтали)": а=б=аъ-эс "дойти (снизу)"; ка=б=аъ-эс "дойти (сверху)"; са=б=аъ-эс "дойти (со стороны сюда)"; б=ет-аъ-эс "дойти (отсюда туда)".

Преверб ка- в литературном даргинском языке имеет наибольшую продуктивность. Данный преверб постепенно теряет свое первоначальное значение и ныне используется преимущественно для усиления значения.

Преверб а- в литературном языке также является одним из продуктивных. Данный преверб имеет в южных диалектах вариант гьа-: гьа=б=гъ-ий "дойти (снизу)" (кункинский д.), который в этих диалектах присоединяется к наибольшему количеству простых глаголов.

Превербы ка- и са- в кайтагском диалекте в зависимости от гласного основы глагола, к которому они присоединяются, могут иметь варианты кя-, ки-, ця-, ци-: кявун пришел (сверху), кигара сесть цявун "пришел", цигъу "придет". Преверб бет- в даргинском языке имеет сравнительно меньшую продуктивность. В ицаринском ему соответствует преверб б£ с долгим гласным.

Пространственные превербы указывают на место в пространстве, относительно которого совершается действие. В литературном даргинском языке функционируют следующие пространственные превербы: че-"на", у-"под", гьа- "впереди", ríe- "сзади": че=б=ат-ес "добавить", у=б=ат-ес "посадить", гьа=б=уц-ес "протянуть", г1е-к1-ес "закрыть".

В кубачинском диалекте представлено шесть пространственнных превербов: чи" "на", ви" "под", та-" к передней стороне", биш- "среди чего-нибудь", бен- "внутрь", кви- "в руки":

В ицаринском функционирует восемь пространственных превербов:

чи- "на", гу- "под", тти- "за", са- "к передней стороне", би- "вместе", ккви-"внутрь", кви- "в руки", ттура- "вне".

Пространственные превербы, как известно, восходят к наречиям места (которые, в свою очередь, образованы от указательных местоимений). Наречия места даргинского языка могут изменяться по местным падежам: гьала "вперед" (латив), гьала=6 "впереди" (эссив), гьала-р "спереди" (аблатив). Так же, как и наречия места, пространственные превербы имеют формы местных падежей. В большинстве даргинских диалектов пространственные превербы могут выражать значения латива и эссива, в ряде других диалектов (кубачинском, урахинском, ицаринском, сирхинском, чирахском) они выражают морфологически и значение аблатива. Формы латива являются базовыми для образования форм других падежей. Формы эссива образуются посредством присоединения к ним живых классных показателей, а формы аблатива - посредством маркера -р (кубач. -й).

Сочетаясь с простым глаголом, превербы даргинского языка образуют словообразовательные парадигмы. Другим примечательным свойством функционирования даргинских превербов является то, что они могут входить в словообразовательные цепи; в такой цепи каждая предыдущая единица становится непосредственно производящей для последующей: б=ат-уй "оставить" (ицар.) ка=б=ат-уй "посадить"-^ чи-ка=6=ат-уй "посадить на (кого-либо, что-либо)" у-чи-ка=б=ат=уй "довести (что-либо до кого-либо) в деталях". При таком "наслоении" превербов, значение постоянного члена словообразовательной парадигмы, как видно из примеров, может значительно меняться.

Широко функционируют в даргинских диалектах и сложные превербы — сочетания пространственных и направительных превербов, Раположение их строго регламентировано: пространственный преверб всегда предшествует направительному: у-ка-бат-ес посадить. При этом передается большая конкретизация места и направления глагольного действия. Максимальный набор семантических мест в данной парадигме составляет 114 единиц.

Однако не все глаголы могут присоединять максимальное количество превербов и их сочетаний. В языке существуют ограничения, препятствующие образованию от того или иного глагола максимального числа производных единиц. В основном эти ограничения семантического характера-, они определены системой языка и вызваны семантической несовместимостью глаголов с теми или иными превербами. Это большей частью глаголы чувственного восприятия.

Вопросы сочетаемости даргинских глаголов с превербами до сих пор оставались неизученными; исследователи-даргиноведы, как правило, ограничивались перечислением превербов и их значений. С другой стороны, для лингвиста, не владеющего языком, оставалось недоступным

большинство семантических оттенков глаголов с превербами.

Представляется, что исследования вопросов сочетаемости глаголов даргинского языка с превербами могут послужить как для типологических обобщений, так и для разработок по когнитологии.

Для исследования сочетаемости простых глаголов с превербами были составлены матричные таблицы, с одной стороны которых указывался простой глагол, с другой - превербы (направительные и пространственные) и их сочетания. Отмечались клетки, в которых имеются существующие сочетания глагола с превербами, либо потенциальные слова, естественные для носителей речи и непротиворечащие словообразовательным правилам. Следует отметить, что значительное количество производных слов обладает идиоматичностью и многозначностью, однако, привести все значения всех глаголов можно лишь в отдельном словаре. Результаты, полученные в ходе подобного анализа, позволяют выделить несколько групп простых глаголов, сочетающихся с превербами.

Глагольное словосложение как способ словообразования, состоящий в морфологическом соединении двух или более корней, получило в даргинском языке необычайно широкое распространение. В результате словосложения образуется сложный глагол. Первым компонентом такого глагола является именная (неизменяемая) часть, а в качестве второго компонента выступает простой глагол, выполняющий функции служебного. В роли именной части сложного глагола выступают, как правило, существительные, прилагательные числительные, нередко междометия (звукоподражательные и звукоизобразительные слова) - всего около 730 основ и слов с различной семантикой. Местоимение, по имеющимся материалам, в подобной функции практически не выступает.

Выполняя функции предикатов - названий ситуаций, сложные глаголы даргинского языка образуют обширную внутриязыковую систему. Прежде всего их следует разделить на две группы: стативные (неагентивные) сложные глаголы, и динамические (агентивные). Динамические сложные глаголы образуются посредством присоединения к именной части глагола 6=ар-ес (б=ир-ес НСВ,) "сделать". В качестве второй части динамических глаголов могут функционировать также глаголы б-уц-ес (б=урц-ес) "поймать", аъ-эс (иъ-эс) "превратить" и т.д.

Посредством присоединения к именной части глаголов с непереходным значением образуются стативные сложные глаголы. Стативные сложные глаголы организованы в стройную троичную систему, куда входят семельфактив, раритив и мулътипликатив.

Семельфактив: "единичный квант мультипликативной ситуации" (=один раз): дуц1бухъес "побежать". Образуется посредством присоединения к именной части непереходных глаголов совершенного вида.

Раритив: "воспроизведение ситуации" время от времени): дуц1бумхъес "бегать время от времени". Образуется присоединением к именной части непереходных простых глаголов несовершенною вида.

Мультишшкатив: "единый множественный акт, состоящий из отдельных повторяющихся квантов" (=всегда): дуц16ик1ес "бегать" (всегда).

Как видно из примеров, для выражения семельфактива и раритива используются непереходные глаголы, имеющие противопоставленные видовые пары: б=ухъ-ес (букв, "дуть; гнаться"- б-улхъ-ес, б=ерк1-ес (букв, "сделаться") - б=урк!-ес, б=иъ-эс "стать"- б-ир-ес. Глаголы совершенного вида передают значение семельфактива, глаголы несовершенного вида -раритива. Значение же мультипликатива в даргинском языке всегда передается посредством глагола б-ик1-ес, который имеет первоначальное значение "говорить". Данный глагол выступает всегда в форме несовершенного вида, не имея противопоставления в системе глаголов совершенного вида.

В позиции между первым и вторым компонентами сложных глаголов, как правило, функционируют превербы и их сочетания. С целью установления возможного количества сложных глаголов, образованных посредством присоединения превербов, были составлены таблицы сочетаемости именных основ с простыми глаголами и превербами.

Как и в случае исследования сочетаемости превербов с глаголами, каждая именная основа исследовалась на сочетаемость с простым глаголом, выступающим в качестве второго компонента, и превербами. В результате исследования выявляется огромное количество сложных глаголов, не отмеченных до сих пор в словарях и научной литературе.

В «Заключении» диссертации сделаны основные выводы по проведенному исследованию. В «Приложениях» даются схемы присоединения посткорневых элементов к основам совершенного и несовершенного вида, матричные таблицы времен и наклонений, список простых глаголов, парадигмы спряжения лабильного глагола буцес «поймать», превербы и их сочетания, сложные глаголы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1.Семантические особенности лексических различий ицаринского диалекта даргинского языка // Х-я региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Тезисы. - Грозный, 1983 (в соавторстве с М.-С.М.Мусаевым). - 0,5 п.л.

2. Видообразование глагола даргинского языка (на материале ицаринского диалекта) // Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1986-87 гг. Тезисы.

Махачкала, 1988.-0,5 п.л.

3. Категория числа в ицаринском диалекте даргинского языка // ХП-я республиканская научно-практическая конференция молодых ученых и специалистов Дагестана. Тезисы. - Махачкала, 1988. - 0,5 п.л.

4. Инфинитив как спрягаемая форма глагола в диалектах даргинского языка // Отглагольные образования в ИКЯ. XII-я региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков Тезисы, - Черкесск, 1988. -0,5 п.л.

5. Вопросительные формы ицаринского диалекта в сравнении с данными других даргинских диалектов // Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1988-89 гг. Тезисы. -Махачкала, 1990.-0,5 п.л.

6. Система превербов ицаринского диалекта даргинского языка // ХШ-я региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Тезисы. - Майкоп, 1990. - 0,5 п.л.

7. Дифференциация выражения направления в ицаринском диалекте даргинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. - Махачкала, 1990.-1 пл.

8. Временные формы глагола ицаринского диалекта даргинского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991. -1 п.л.

9. Видообразовательная функция инфиксальных элементов в глагольной основе даргинского языка // 1-й международный симпозиум кавказоведов. Тезисы. - Тбилиси, 1991.-0,5 пл.

10. Отрицание в глаголе ицаринского диалекта даргинского языка // Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1990-91 гг. Тезисы. - Махачкала, 1992. - 0,5 пл.

11. Префиксальное глагольное словообразование в даргинском языке // VIII-й кавказоведческий коллоквиум Европейского общества кавказоведов. Тезисы. - Лейден (Нидерланды), 1996.-0,5 пл.

12. Превербы и глагольная семантика в даргинском языке // Семантика языковых уровней различных единиц. Научная сессия, посвященная 65-летию ДГУ. Тезисы. - Махачкала, 1996. - 0,5 пл.

13. Категория наклонения в ицаринском диалекте даргинского языка. // Вестник ДГУ. Вып. III. - Махачкала, 1996. - 1 пл.

14. Категория переходности/непереходности в даргинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. -Махачкала, 1997.-0,5 п.л.

15. Препозитивные и корневые морфемы в структурных типах глагольных основ даргинского языка // Современные проблемы кавказоведения и тюркологии. - Махачкала, 1997. - 1 пл.

16. Долгота гласных как результат префиксации в даргинских

диалектах // Вопросы кавказского языкознания. - Махачкала, 1997. - 1 п.л.

17. Функционально-семантическая характеристика сложных глаголов даргинского языка // 1Х-Й международный коллоквиум Европейского общества кавказоведов. Тезисы. - Махачкала, 1998. - 0,5 п.л.

18. О синкретизме, полифункциональности и омонимии глагольных морфем даргинского языка // Языкознание в Дагестане. № 3. -Махачкала, 1999.- 1 п.л.

19. К вопросу о разграничении глагольного корня в даргинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. - Махачкала, 1999. - 1 п.л.

20. Постфиксальные элементы в структуре глагольной словоформы даргинского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. - Махачкала, 2000. -1 пл.

21. Выражение хабитуальных значений в даргинском языке // Актуальные проблемы синхронного, диахронического и контактного анализа языков Дагестана и Северного Кавказа на пороге третьего тысячелетия. Материалы конференции. Махачкала, 2001. - 0,5 пл.

22. Формы перфекта в даргинском языке // Тезисы докладов научных конференций ДГУ. - Махачкала, 2001. - 0,5 пл.

23. О проспективе в даргинском языке // Актуальные проблемы синхронного, диахронического и контактного анализа языков Дагестана и Северного Кавказа на пороге третьего тысячелетия. Материалы конференции. -Махачкала, 2001. - 0,5 п.л.

24. Становление форм инфинитива в даргинских диалектах // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. -Махачкала, 2001. - 1,5 пл.

25. Формы перфекта в даргинском языке // Тезисы докладов научных конференций ДГУ. - Махачкала, 2001. - 0,5 пл.

26. Императивные формы даргинского языка // Тезисы докладов научных конференций ДГУ. - Махачкала, 2002. - 0,5 пл.

27. Оптатив и смежные значения в даргинском языке // 3 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара по лингвистической типологии и антропологии. - М., 2002. - 0,5 п.л.

28. Глагол даргинского языка. - Махачкала, 2002. - 16 пл.

29. Переходность или согласование? ("переходные" и "непереходные" формы глагола в ицаринском диалекте даргинского языка) // Юбилейный сборник, посвященный 70-летию В.С.Храковского. - С.Петербург, 2002 (в соавторстве с Н.Р.Сумбатовой). - 1,5 пл.

30. Закономерности видовых противопоставлений глагола даргинского языка // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. - М., 2002. - 0,5 п.л.

31. Образование футурума в южных диалектах даргинского

языка. // Материалы региональной конференции. - Владикавказ, 2003. - 1 п.л.

32. Претерит и его выражение в даргинском языке. // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4. -Махачкала, 2003. - 1 п.л.

33. Категория эвиденциальности в даргинском языке. // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4. -Махачкала, 2003. - 1 п.л.

34. О морфологическом каузативе в даргинском языке. // Вестник ДГУ. Вып. X. - Махачкала, 2003. - 1 п.л.

Формат 60x84. 1/16. Печать ризографная.Ус. п.л. - 4. Отпечатано в ИПЦ ДГУ. Заказ № 62. Тираж 100 экз.

8 2 6

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Муталов, Расул Османович

Введение .;.

Краткий обзор литературы по глаголу даргинского языка.

Глава 1. Структура глагольной словоформы.

1.1. Компоненты глагольной словоформы.

1.2. Корень простого глагола.

1.2.1. Проблема выделения глагольного корня.

1.2.2. История вопроса.

1.2.4. Анализ структуры глагольной основы и функций ее составляющих.

1.2.5. Определение глагольного корня.!.

1.2.6. Типы глагольных корней.

1.2.7. Корневые согласные.

1.2.8. Корневые гласные.

1.2.9. Инфиксоиды.

1.2.10. "Нестандартные" глагольные основы.

1.3. Префиксальные элементы глагольной словоформы.

1.3.2. Классный показатель.

1.3.3. Маркеры негатива.

1.3.4. Превербы.

1.3.5. Форматив.

1.3.6. Структура сложных глаголов.

1.3.7. Схема префиксальных элементов.

1.3.8. Проблемы, возникающие при морфемном членении префиксальных элементов.

1.4. Элементы посткорневой структуры.

1.2.1. Общая характеристика.

1.4.2. Суффикс.

1.4.3. Окончание.

1.4.4. Энклитика.

Глава 2. Словоизменительные категории даргинского глагола.

2.1. Общая характеристика.

2.2. Классификация словоизменительных категорий.

2.3. Матричный способ исследования грамматических категорий глагола даргинского языка.

2.4. Вспомогательные грамматические категории глагола.

2.4.1. Категория вида.

2.4.2. Категория грамматического класса.

2.4.3. Категория таксиса.

2.4.4. Категория лица.

2.4.5. Категория числа.

2.4.6. Категория переходности

2.4.7. Категория полярности.

2.5. Базовые грамматические категории глагола

2.5.1. Категория (абсолютного) времени.

2.5.1.2. Прошедшие времена.

2.5.1.2.1. Претерит.

2.5.1.2.2. Перфект.

2.5.1.2.3. Результатив.

2.5.1.3. Настоящие времена.

2.5.1.3.1. Презенс

2.5.1.3.2. Хабитуалис

2.5.1.4. Будущие времена

2.5.1.4.1. Футурум.

2.5.1.4.2. Проспектив.

2.5.1.4.3. Поссибилитив.

2.5.1.4.4. Облигатив.

2.5.2. Наклонение.

2.5.2.1. Общая характеристика.

2.5.2.2. Группа оптатива.

2.5.2.2.1. Оптатив чистый.

2.5.2.2.2. Оптатив немаркированный.

2.5.2.2.3. Оптатив условный.

2.5.2.2.4. Юссив.

2.5.2.2.5. Пробабилитив.

2.5.2.3. Императивная группа.

2.5.2.3.1. Императив.

2.5.2.3.2. Рогатив.

2.5.2.3.3. Прохибитив.

2.5.2.4. Кондиционалис.

2.5.2.5. ИнтеНционалис.

2.5.2.6. Концессив

2.5.2.7. Ирреалис.

2.5.2.8. Гипотетив.

2.6. Категория эвиденциальности.

2.6.1. Общая характеристика.

2.6.2. Экспериентив.

2.6.3. Инферентив

2.6.4. Презумптив

2.7. Категория фазовости.

2.7.1. Общая характеристика.

2.7.2. Инхоатив

2.7.3. Инцептив

2.7.4. Континуатив.

Глава 3. Глагольная словообразование.

3.1. Общая характеристика.

3.2. Суффиксальное глагольное словообразование.

3.2.2.Вербоиды.

3.2.2.2. Инфинитив.

3.2.2.3. Причастие.

3.2.2.3.2. Причастие претериальное.

3.2.2.3.3. Причастие настоящее.

3.2.2.3.4. Причастие общее.

3.2.2.3.5. Причастие инфинитивное.

3.2.2.3.6. Причастия достаточности.

3.2.2.3.7. Подтвердительное причастие.

3.2.2.3.8. Каритив.

3.2.2.4. Деепричастие.

3.2.2.4.1. Общая характеристика.

3.2.2.4.2.Деепричастие образа действия.

3.2.2.4.2.1. Деепричастие претериальное.

3.2.2.4.2.2. Деепричастие настоящее.

3.2.2.4.2.3. Инфинитивное деепричастие.

3.2.2.4.3. Деепричастия места.

3.2.2.4.4. Деепричастия времени.

3.2.2.4.5. Уступительное деепричастие.

3.2.2.4.6. Деепричастие причины.

3.2.2.5. Масдар.

3.3. Каузатив.

3.4. Префиксальное глагольное словобразование.

3.4.1. Общая характеристика.

3.4.2. Система превербов даргинского языка.

3.4.3. Сложные глаголы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Муталов, Расул Османович

По морфологическому богатству и функциональной нагрузке глагол в восточнокавказских языках можно рассматривать как наиболее важную, самую сложную и большую часть речи. Свидетельством тому служит тот факт, что в описательных грамматиках по даргинскому языку на исследование глагола уделено примерно-столько же места, сколько и на рассмотрение всех остальных девяти частей речи [Магометов 1963, 150-243]. Тем не менее, можно констатировать: больше всех нерешенных вопросов морфологии (в частности, в даргинском языке) также остается именно в глаголе.

По всей видимости, назрела задача более подробного исследования вопроса классификации восточнокавказских языков. Представляется неправомерным исследование дагестанских языков в отрыве от нахских — в восточнокавказской (нахско-дагестанской) семье языков они образуют такую же языковую группу, как андийские или лезгинские языки. Согласно одной из классификаций данных языков, "место нахской группы - внутри семьи между дидойскими и лакским языками" [Хайнц 1998, 67]. По мнению Ф.Хайнца, оправдано следующее членение восточнокавказских языков: "Аварский - Андийская группа — Дидойская группа - Нахская группа -Лакский - Удинский - Даргинский - Арчинский — Хиналугский -Лезгинская группа." [Хайнц 1998, 67].

Относительно места даргинского языка среди других родственных языков тот же автор пишет, что "даргинский язык стоит ближе всех к удинскому" [Хайнц 1998, 67]. Следовательно, если исходить из приведенного членения восточнокавказских языков, ближайшими языками для даргинского оказываются не лакский, как традиционно считалось (Хайдаков), а удинский (который, в свою очередь, "представляет собой старое состояние агванского (албанского) языка" [Климов 1999, 459]) и арчинский.

Различия между отдельными даргинскими диалектами столь велики, что затруднено или полностью исключается свободное взаимопонимание их носителей, в связи с чем даргинский язык все чаще рассматривается исследователями как группа родственных языков. В качестве самостоятельных языков даргинские диалекты, по сути, должны были бы быть рассмотрены в свое время и при первичной классификации дагестанских языков, но, по неизвестным причинам, критерии, применяемые для внутреннего разграничения как аварских, так и лезгинских языков, к даргинскому языку применены не были, в результате чего изучению даргинских диалектов было уделено значительно меньше внимания. Существенные отличия от других даргинских диалектов отмечены в кубачинском, кайтагском, мегебском, чирагском, цудахарском, сирхинском, ицаринском, кадарском идиомах, и называть их диалектами можно лишь с определенной долей условности.

Традиционно даргинские диалекты по ряду признаков, основным из которых является наличие/отсутствие геминированных звуков, делятся исследователями на две группы: акушинские (в которых геминированные звуки отсутствуют) и цудахарские (характеризующиеся наличием данных звуков). В научной литературе для их обозначения имеются различные термины: "диалекты цудахарского типа" и "диалекты акушинского типа"; "цудахарское наречие" и "акушинское наречие"; "диалекты, I типа" и диалекты II типа", "кайтаго-цудахарские диалекты" и акушинско-урахинские диалекты"; "ду-диалекты" и "wy-диалекты". Как наиболее подходящие, в настоящей работе использованы связанные с географическими понятиями термины "северные диалекты" (для обозначения диалектов акушинского типа) и "южные диалекты" (для обозначения диалектов цудахарского типа). Следует при этом оговориться, что все диалекты с геминированными согласными расположены южнее диалектов акушинского типа (за исключением цудахарского, расположенного западнее). Подобное членение диалектов проведено в ряде других дагестанских языков (аварском, табасаранском и т.д.), а также в языках других семей (русском, германском.).

Объектом исследования является наиболее сложная и морфологически, богатая часть речи даргинского языка - глагол. Всестороннему анализу подвергнуты структура глагольной словоформы, словоизменительные грамматические категории (вид, класс, лицо, число, таксис, переходность, время, наклонение, эвиденциальность, фазовость), отглагольные образования (инфинитив, причастие, деепричастие, масдар), способы глагольного словообразования.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертации является системное описание морфологической и структурно-семантической организации глагола рассматриваемого языка. Соответственно с этим в работе намечается решение следующих задач:

- исследование структуры словоформы и выявление морфемного инвентаря даргинского глагола;

- установление общего количества функционирующих в языке синтетических и аналитических форм глагола и упорядочение их классификации;

- описание способов образования, парадигм словоизменения и определение функционально-семантического потенциала каждой грамматической формы;

- системное описание каждой морфологической категории глагола;

- характеристика отглагольных образований даргинского языка;

- исследование системы превербов даргинского языка и проблем сочетаемости превербов с простыми глаголами; описание словосложения как одного из продуктивных способов глагольного словообразования.

Актуальность темы обусловлена необходимостью фундаментального и целостного описания глагола даргинского языка с позиций современной лингвистики. Проблемы определения и исследования глагольных категорий и их форм всегда были центральными в традиционных грамматиках по даргинскому языку. Вместе с тем, значительная часть вопросов как морфемного членения глагольной словоформы, так и классификации глагольных форм, далека от общеприемлемого решения. Отсутствие точных определений составляющих элементов словоформы, отсутствие единых критериев выделения и описания тех или иных грамматических категорий глагола создают определенные трудности в преподавании даргинского языка в школах и вузах.

Следует подчеркнуть особую остроту проблемы отсутствия единой терминологической базы по описанию глагольной системы даргинского языка (нет двух даргиноведов, у которых совпадало бы обозначение и количество выделяемых ими форм времен или наклонений).

Исследования по сбору, систематизации и паспортизации каждого языкового факта даргинского языка,, как и материала языков других малочисленных народов, актуальны и тем, что все более прогрессирующим становится явление естественного перехода основной массы носителей языка на неродной общий язык, в результате чего безвозвратно теряются как лексические пласты слов, так и многочисленные грамматические формы и их значения.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1) разграничение глагольного корня, предкорневых и посткорневых элементов структуры слова; морфемное членение глагольной словоформы; и

2) матричный способ исследования морфологических категорий глагола как наиболее приемлемый для описания системы глагольного словоизменения рассматриваемого языка;

3) установление закономерностей видовых противопоставлений глагольных основ;

4) предположение о постепенном исчезновении в даргинском языке переходности как морфологической категории;

5) выделение категорий таксиса, полярности, эвиденциальности, фазовости в качестве самостоятельных;

6) выделение и анализ ранее не исследованных форм времен и наклонений;

7) проведение генезиса показателей инфинитива в даргинских диалектах;

8) выделение и описание форм вербоидов, ранее не отмеченных в даргиноведческой литературе;

9) предположение о процессе распада системы превербов в даргинских диалектах;

10) исследование сочетаемости превербов и именных частей сложных глаголов с простыми глаголами.

Научная новизна работы заключается в том, что на богатом фактическом материале предпринята попытка всестороннего системного анализа глагола как наиболее сложной и важной части речи даргинского языка; в частности:

- дается определение корневой морфемы простого глагола; выделены элементы глагольной основы и типы корней;

- определены границы морфем, как префиксальных, так и постфиксальных; для обозначения ряда элементов словоформы вводятся понятия "инфиксоид", "префиксоид", "форматив".

- впервые применяется разработанный автором матричный способ исследования грамматических категорий глагола;

- установлены правила видовых противопоставлений основ глагола: информация о виде глагольной словоформы до сих пор считалась словарной;

- исследована категория переходности; наиболее приемлемым решением данной проблемы стало выделение трех аспектов: лексического, морфологического и синтаксического; делается вывод о процессе исчезновения переходности как морфологической категории;

- обосновано выделение в качестве временных форм поссибилитива, проспектива и облигатива; в качестве форм наклонений впервые выделены юссив, пробабилитив, рогатив;

- впервые в даргиноведении рассмотрены категории таксиса, эвиденциальности (экспериентив, инферентив, презумптив) и фазовости (инхоатив, инцептив, континуатив);

- определено количество глаголов, образованных посредством присоединения превербов к простой (исходной) глагольной основе;

- сложные глаголы распределены на две группы: динамические и стативные; отмечено, что стативные глаголы образуют стройную систему, куда входят семельфактив, мультипликатив и раритив.

В работе используется ряд таблиц и схем, облегчающих восприятие излагаемых теоретических постулатов.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем реализованы возможности как синхронного, так и сравнительно-исторического методов изучения языка. Автором высказан ряд новых предположений и гипотез, в том числе предположение об исчезновении морфологической категории переходности и унификации системы превербов в даргинских диалектах, предложен генезис аффиксов инфинитива в даргинских диалектах.

Важное значение при написании нормативной и исторической грамматик даргинского языка могут иметь установленные в работе правила видовых противопоставлений даргинского глагола, этимология личных показателей, распределение морфологических категорий глагола на базовые и вспомогательные, установление семантических значений каждой формы, описание категорий таксиса, эвиденциальности, фазовости.

Результаты исследования могут быть полезными при решении ряда теоретических задач общей морфологии, а также при проведении типологических исследований;

Практическая ценность работы вытекает непосредственно из вклада ее в направления теоретических разысканий, обозначенных выше. Результаты диссертационного исследования могут быть применены при подготовке школьных и вузовских учебников: (в частности, вопросы морфемного членения словоформы, многие формы ранее не рассматриваемых категорий, разновидности вербоидов и т.д.) при разработке спецкурсов, учебно-методических пособий и программ по даргинскому языку. Положения диссертации также могут быть использованы (и используются автором) в преподавательской деятельности.

Важной видится задача выработки единой терминологической базы для описания глагольной системы даргинского языка. В традиционных грамматиках, как правило, даются описательные термины, состоящие порой из пяти-шести слов. К примеру, для обозначения формы наклонения, образованной посредством маркера -ахх- и функционирующей в южных даргинских диалектах, используется название "органическая форма условного наклонения настоящего общего времени" (А.А.Магометов); нами же использован термин "интенционалис". Очевидно преимущество и употребления термина "резулыпатив" вместо описательных названий "причастные сложные формы прошедшего времени" (С.Абдуллаев), "прошедшее совершенное конкретное время причастного образования"

З.Абдуллаев). В диссертации используется терминологический корпус, который заимствован из работ последних лет отечественных и зарубежных лингвистов (Лингвистический энциклопедический словарь (под ред. Ярцевой) 1990; Кибрик 1999, 2001; Мельчук 1998, Плунгян 2000, Комри 1985, Тестелец 2001; Хаспельмат 1993, ван ден Берг 2001 и т.д.). Использование латинских терминов продиктовано как отсутствием емких и подходящих для описания грамматических форм исследуемого языка названий, так и необходимостью создания компактного аппарата условных сокращений, используемого при глоссировании примеров.

Предлагаемые в работе терминологический корпус и матричный способ исследования, морфологических категорий могут быть применены при исследовании глагольной системы других родственных языков. Уточнение и пересмотр ряда традиционных вопросов глагольной морфологии даргинского языка могут способствовать улучшению практической работы по изучению восточнокавказских языков вообще.

Проведенное в диссертации исследование в определенной мере ориентировано на подготовку работ по созданию компьютерных баз данных по даргинскому языку.

Методы и приемы исследования, используемые в работе, определялись поставленной целью. Для достижения цели исследования метод синхронного анализа языкового материала определен как наиболее приемлемый; по мере необходимости использован и диахронический метод. Определенных результатов позволило достичь и применение типологически ориентированной методики грамматического описания, широко используемой в работах последних лет в отечественной и зарубежной лингвистике.

В решении поставленных задач упорядочения классификации грамматических форм существенную роль сыграл предложенный автором матричный способ исследования грамматических категорий. В основе данного метода лежит распределение грамматических категорий даргинского языка на базовые и вспомогательные.

В целях более доступного изложения выражаемых аффиксами морфологических значений в работе использована техника глоссирования (поморфемной нотации) даргинских примеров, что дает возможность использования их как в описаниях по восточнокавказским языкам, так и в типологических исследованиях. Для этого создан аппарат условных сокращений терминов.

Источники исследования. Исследование базируется на материале даргинского литературного языка, за основу которого принят акушинский диалект. С целью описания диалектных расхождений в работе широко использован ^ материал других даргинских диалектов, значительно отличающихся от литературного языка и друг от друга - ицаринского, кубачинского, чирагского кайтагского, урахинского, муиринского, цудахарского, кадарского и т.д.; ряд данных по этим диалектам в научный оборот вводится впервые. Источниками примеров послужили тексты художественной литературы и фольклора, периодических изданий и живая разговорная речь. Использован также материал письменного памятника XVII века "Дербент-намэ", написанного на сирхинском диалекте даргинского языка.

Апробация работы. По теме диссертации опубликована монография "Глагол даргинского языка" объемом в 16 пл.; имеется также 34 публикации общим объемом 24,5 пл.

Рукопись диссертации обсуждалась на расширенном заседании кафедры дагестанских языков ДГУ.

Основные положения диссертации доложены на различных международных, всероссийских и региональных конференциях: на VIII-м, 1Х-м и Х1-м Международных коллоквиумах Европейского общества кавказоведов (Лейден (Нидерланды), 1996; Махачкала, 1998; Москва, 2002), на 3-й Международной школе по лингвистической типологии и антропологии (Москва, 2002), на научных региональных сессиях по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков (Грозный, 1983; Нальчик, 1986; Теберда, 1988; Майкоп, 1990), на научных сессиях ДНЦ РАН (Махачкала, 1988, 1989, 1990), а также на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава ДГУ.

Объем и структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, терминологического справочника, списка использованной литературы, списка сокращений, приложений. Общий объем работы 342 стр. машинописи.

Краткий обзор литературы по глаголу даргинского языка

Начало научному изучению глагола даргинского языка положила работа П.Услара «Хюркилинский язык» [Услар 1892], посвященная описанию речи селения Урахи. Вместе в другими вопросами фонетики и грамматики, в ней подробно исследованы основные морфологические категории глагола. Автору удалось разобраться в сложной системе глагольных форм и верно классифицировать их.

Работа Л.И. Жиркова «Грамматика даргинского языка» является, по сути, переизложением, монографии П.Услара, с попыткой систематизации материала. Автор, в отличие от предшественника, выделяет в даргинском языке 4 грамматических класса. По-иному подходит Л.И.Жирков и к выделению форм времен и наклонений. Вопросы классного и личного спряжения даргинского языка данным автором, рассмотрены в статьях: «Система классного согласования в даргинском языке» [Жирков 1961]; «Спряжение глагола в лакском и даргинском языках» [Жирков 1955].

К материалу даргинского глагола в своих работах обращается Н.С. Трубецкой. В статье «Заметки о глагольных показателях в чечено-лезгинских языках» [Трубецкой 1987] данные даргинских диалектов, использованы при исследовании структуры глагольной основы восточнокавказских языков и категории вида. Категории переходности посвящена статья С.Быховской «О переходных и непереходных глаголах в даргинском языке». [Быховская 1938].

В монографии С.Абдуллаева «Грамматика даргинского языка» [Абдуллаев 1954] наряду с другими частями речи дана общая характеристика глагола. Рассмотрены: инфинитив и его свойства, составляющие глагольной основы, префиксы и сложные глаголы, особенности классно-личного согласования, категории переходности, времени, наклонения, глагольные формы (причастие, деепричастие, глагол-существительное). Автор полагает, что основа даргинского глагола является в то же время формой желательного наклонения и отглагольным существительным. В качестве отличительных особенностей глагола отмечены категории наклонения, вида, залога; лишь к глаголам можно присоединять суффикс отглагольного существительного -ни; глагол может также присоединять отрицательные префиксы xlе-, ма-. Говоря о классных показателях, С.Абдуллаев отмечает, что в глаголе их может быть несколько: в простом глаголе, префиксе или именной части. В качестве глагольных префиксов данный автор рассматривает элементы ахъ, г1яги; которые, по сути, являются самостоятельными основами, поскольку могут присоединять суффиксы прилагательного и наречия. С.Абдуллаев выделяет десять наклонений: желательное, желательно-повелительное, повелительное, изъявительное, вопросительное, следственное, сослагательное и три условных. В работе приведены следующие формы времени: прошедшее категорическое, прошедшее обусловленное (в нашей классификации данная форма рассмативается в качестве формы наклонения), сложные формы прошедшего времени (формы, образованные от вербоидов посредством показателя.-ри; в нашей работе подобные формы отнесены к категории таксиса), настоящее, будущее. В статье «Спряжение даргинского глагола по лицам» [Абдуллаев 1949] автор приводит парадигмы личного спряжения глагола и выделяет два вида личных окончаний.

Значительное место в монографии А.А.Магометова «Кубачинский язык.» [Магометов 1963] занимают вопросы исследования глагола. Автор отмечает, что "наличие спряжения по лицам, — при одновременном спряжении и по классам, делает переходный глагол даргинского языка полиперсональным - в нем одновременно выражаются субъект и объект" [Магометов 1963, 150]. В кубачинском диалекте отмечено явление морфологического выражения категории залога, нехарактерного для других даргинских диалектов. В работе подробно рассмотрены способы морфологического выражения аспекта. А.А.Магометов описывает сложно-составные глаголы и систему превербов данного диалекта. Превербы делятся им на две группы: направительные и пространственные. Автор различает следующие временные формы: натоящее конкретное, настоящее общее, прошедшее совершенное, прошедшее несовершенное, прошедшее несовершенное определенное, прошедшее результативное, преждепрошедшее, будущее. Рассматриваются: повелительное, желательное, условное и сослагательное наклонения. Выделены также формы, выражающие возможность, долженствование, предположение, вероятность совершения действия. Должное внимание уделено инфинитиву, причастию, деепричастию, отглагольному имени действия, каузативу, образованию вопросительных, отрицательных, запретительных форм.

В работе «Мегебский диалект даргинского языка» [Магометов 1983] рассматриваются, особенности речи села Мегеб, находящегося в изоляции от других даргинских диалектов. Автор отмечает, что, в отличие от других диалектов, в данном диалекте представлено 4 грамматических класса.

Имеются отличия и в личном спряжении: в мегебском диалекте морфологически может различаться лишь 1-е лицо, формы 2-го и 3-го лиц совпадают.

Исследованию глагольной морфологии различных даргинских диалектов А.Магометов; посвятил также ряд статей, среди которых в качестве наиболее значимых следует выделить следующие: «Формы времени и наклонения- в даргинском языке» [Магометов 1992]; «Вспомогательные глаголы саби "есть" илеб "имеется" в даргинском языке» [Магометов 1978]; «Генезис грамматической формы по данным диалектов даргинского языка» [Магометов 1980]; «Деепричастие в даргинском языке» [Магометов 1979]; «Дифференциация направления в глаголах движения в диалектах даргинского языка» [Магометов 1984]; «К вопросу о категории залога в кубачинском диалекте даргинского языка» [Магометов 1953]; «Отрицание в кубачинском диалекте даргинского языка» [Магометов 1954]; «К образованию будущего времени в даргинском языке» [Магометов 1985]; «Каузатив в лакско-даргинской группе дагестанских языков» [Магометов 1977]; «Личные формы инфинитива в даргинском языке» [Магометов 1978]; «Морфонологические изменения: в глаголах с превербами в диалектах даргинского языка» [Магометов 1988]; « «О грамматических классах в даргинском языке» [Магометов I960];. «Личное спряжение в даргинском языке сравнительно со спряжением в табасаранском и лакском языках» [Магометов 1962]; «О даргинских превербах» [Магометов 1961]; «Образование вопросительных форм в диалектах даргинского языка» [Магометов 1986]; «Образование отрицательных форм глагола в диалектах даргинского языка» [Магометов 1987]; «Особенности спряжения глаголов с фарингализованными и лабиализованными корневыми согласными в даргинском языке» [Магометов! 1980]; «Специфика развития мегебского диалекта даргинского языка» [Магометов 1976] и т.д.

Значительное место в своих трудах образованию и функционированию глагольных форм даргинского языка уделил З.Г.Абдуллаев. В монографии «Субъектно-объектные и предикативные категории в даргинском языке: (к проблеме предложения)» исследованы функциональные особенности глагола. Автором рассматриваются категории времени, лица, наклонения, класса, залога,, переходности. 3. Абдуллаев выделяет следующие формы времени: простое прошедшее совершенное, простое прошедшее несовершенное, прошедшее совершенное конкретное, прошедшее несовершенное конкретное, прошедшее обусловленное (допускаемое), настоящее совершенное, настоящее несовершенное, простое будущее, будущее обусловленное, будущее желательное. Выделены: изъявительное, желательное, повелительное, условное, удостоверительное и целевое наклонения. В работе «Даргинский язык» (части 2-3) [Абдуллаев 1993] рассматриваются вопросы структуры глагольной основы. Автор делит глагольные основы на простые и сложные. Исследованы морфонологические процессы в структуре глагольной основы (чередования гласных, выпадения и наращения согласных), элементы структуры глагола: корень, аффикс, преверб, постфикс, детерминант, флексия.

Различные аспекты глагола рассмотрены также в следующих статьях З.Г.Абдуллаева: «К анализу структуры слова даргинского языка» [Абдуллаев 1981]; «К генезису грамматических формантов даргинского языка» [Абдуллаев 1988]; «К изучению местоименных глаголов даргинского языка сай "есть" и лее "имеется"» [Абдуллаев 1980]; «К классификационной характеристике инфинитиных и отглагольных образований даргинского языка» [Абдуллаев 1988 «К функционированию и генезису частиц отрицания и запрещения в даргинском языке» [Абдуллаев 1992]; «Синтаксическая релевантность классных и личных показателей в даргинском языке» [Абдуллаев 1977]; «Соотношение категориальных свойств даргинского глагола» [Абдуллаев 1976]; «Этиномы пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка. II. Этимон времени» [Абдуллаев 1991].

В пособии для студентов Б.С.Сулейманова «Дарган мезла фонетика ва морфология» [Сулейманов 1964] вопросы глагольной морфологии рассмотрены так же, как их рассматривал С.Абдуллаев.

Исследованием, даргинских диалектов занималась С.М.Гасанова. Она издала работу «Глагол в даргинском языке» [Гасанова 1961], в которой рассмотрено спряжение глагола в акушинском, урахинском, муиринском и цудахарском диалектах. В работе, к сожалению, много ошибочных предположений и неточностей в фиксации языковых фактов. Материалы по глаголу разных диалектов приводятся в монографии «Очерки по даргинской диалектологии» [Гасанова 1970]. Некоторые вопросы глагольной морфологии рассмотрены также в статьях «Типы инфинитивов в даргинском языке» [Гасанова 1980]; «Фонетико-морфологическая характеристика мегебского диалекта даргинского языка» [Гасанова 1972]. В статье «Об одной глагольной форме сирхинского диалекта даргинского языка» [Гасанова 1957] автор говорит о спрягаемых формах инфинитива ицаринского диалекта.

Работы М.-С.М.Мусаева посвящены исследованию словоизменительных категорий глагола и вопросам сравнительно-исторической морфологии даргинского языка. В монографии «Система глагольного словоизменения даргинского языка» [Мусаев 1980] рассмотрены категории грамматического класса,. числа, переходности/непереходности, вида, лица. Работа «Словоизменительные категории даргинского языка (время и наклонение)» посвящена исследованию двух основных семантических категорий даргинского языка - времени и наклонения. Автором выделено восемь форм времени (прошедшее совершенное индикативное, прошедшее несовершенное индикативное, прошедшее результативное, давнопрошедшее, прошедшее предположительное, настоящее, будущее индикативное, будущее предположительное) и девять наклонений (изъявительное, желательное, повелительное, допускаемо-желательное, сослагательное, предположительное, условное, условно-предположительное, уступительное) [Мусаев 1983]. В монографии «Словоизменительные категории даргинского языка (категории грамматических классов, абстрактные падежи)» [Мусаев 1987] рассматриваются классные показатели и история их становления. Изучению различных вопросов глагола в синхронном и диахроническом планах посвящены также статьи М.-С.М.Мусаева: «Падежные окончания и их генетические параллели в системе превербов и послелогов даргинского языка» [Мусаев 1979]; «Безобъектная эргативная конструкция: в даргинском языке» [Мусаев 2001 ]; «Первичные глаголы даргинского языка» [Мусаев 2001]; «Роль причастий в формировании глагольного словоизменения даргинского языка» [Мусаев 1988]; «Чирагский диалект даргинского языка» [Мусаев 1975]; «Явление контаминации в истории словоизменительной системы даргинского языка» [Мусаев 1997]. .

Исследованию категории класса посвящены работы А.А.Абдусаламова: «Грамматические классы вещей в именах существительных даргинского языка (по данным диалектов)» [Абдусаламов 1964а]; «Категория грамматического класса в даргинском языке (по данным диалектов)» [Абдусаламов 19646]. Результаты исследования данной категории автором обобщены в диссертации «Категория грамматических классов в даргинском языке» [Абдусаламов 1966];

Вопросы отглагольных образований и словосочетаний, образующихся посредством вербоидов, стали объектом исследования работы М.-Ш.А.Исаева «Словосочетания даргинского языка и их изучение в школе» [Исаев

1982]. Автором описаны морфологические свойства и функциональные особенности причастия, деепричастия, инфинитива и масдара.

Наряду с вопросами глагольной морфологии других дагестанских языков, в исследовании А.Е.Кибрика «Материалы к типологии эргативности. 2. Лакский язык. З.Чирагский язык» [Кибрик 1979] рассматривается глагольная система чирагского диалекта даргинского языка. В работе «Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол». [Кибрик, Кодзасов 1988] глаголы данного диалекта распределены на семантические группы; описано образование основных глагольных форм: инфинитива, презенса, аориста, императива, прохибитива. Материал даргинских диалектов использован также в статьях А.Е.Кибрика «Проблемы глагольного словообразования дагестанских языков» [Кибрик 1990]; «Фокус эмпатии как контролер рефлексивизации в даргинском языке (говор сел. Ицари)» [Кибрик 1992].

В- работе С.М.Хайдакова «Даргинский и мегебский языки: принципы словоизменения» [Хайдаков 1985] рассмотрена система словоизменения мегебского диалекта сравнительно с другими даргинскими диалектами. Автор исследует категории вида, переходности, наклонения, времени, проблемы генезиса личного спряжения. В работе встречаются неточности в фиксации языкового материала.

Исследованию морфологии глагола цудахарского диалекта посвящена кандидатская диссертация Р.Х.Мехтихановой «Система глагола в цудахарском диалекте даргинского языка». Выделены глагольные аффиксы данного диалекта, не отмеченные в литературном языке.

Формы времен одного из отдаленных от литературного языка диалектов - кайтагского, рассмотрены в кандидатской диссертации С.М. Темирбулатовой «Выражение временных и пространственных отношений в даргинском языке» [Темирбулатова 1983]. Всего в работе выделено одиннадцать временных форм. Вопросы глагольной системы данного диалекта рассматриваются и в статьях автора: «Глагольная префиксация как один из способов выражения пространственных отношений в хайдакском диалекте даргинского языка» [Темирбулатова 1981]; «Об одной временной форме хайдакского диалекта даргинского языка» [Темирбулатова 1980]; «Особенности образования семантики и функционирования причастий в хайдакском диалекте даргинского языка» [Темирбулатова 1988]; «Система времен хайдакского глагола» [Темирбулатова 1992]; «Словообразование хайдакского глагола» [Темирбулатова 1990].

Сведения о глагольной морфологии диалектов цудахарс кой группы приводятся в работе А.А.Кадибагамаева «Сравнительная морфология даргинского языка». [Кадибагамаев 1999]. Вопросам словообразования рассматриваемой части речи посвящена статья «Глагольное словообразование в даргинском языке» [Кадибагамаев 1986].

Грамматические сведения о глагольной системе акушинского диалекта - основы литературного языка, приведены автором Х.ван ден Берг во введении в даргинскую грамматику, данной в работе «Даргинские фольклорные сказки» [Berg 2001]. Рассматриваются: глагольная основа, категории вида, времени, наклонения, система превербов, образование сложных глаголов, глагольный синтаксис. Вопросы переходности глагола нашли отражение также в статье данного автора «Антипассивная конструкция в даргинском и других дагестанских языках» [Берг 1998].

Исследованию различных аспектов глагольного строя даргинского языка посвящен ряд статей Р.О.Муталова. В качестве основных можно выделить статьи: «Выражение хабитуальных значений в даргинском языке» [Муталов 2001]; «Временные формы глагола ицаринского диалекта даргинского языка» [Муталов 1991]; «Закономерности видовых противопоставлений глагола даргинского языка» [Муталов 2002]; «Императивные формы даргинского языка» [Муталов 2002]; «Инфинитив как спрягаемая форма глагола в диалектах даргинского языка» [Муталов

1988]; «К вопросу о разграничении глагольного корня в даргинском языке» [Муталов 1999]; «Категория переходности/непереходности в даргинском языке» [Муталов 1997];: «О проспективе в даргинском языке» [Муталов 2001 «О синкретизме, полифункциональности и омонимии глагольных морфем даргинского языка» [Муталов 1999]; «Оптатив и смежные значения в даргинском языке» [Муталов 2002]; «Постфиксальные элементы в структуре глагольной словоформы даргинского языка» [Муталов 2000]; «Префиксальное глагольное словообразование в даргинском языке» [Муталов 1996] и т.д. Подробно вопросы глагольной морфологии исследованы автором в монографии «Глагол даргинского языка» [Муталов 2002].

Проблемы личного-числового спряжения и категории переходности в ицаринском диалекте рассмотрены в статье Н.Р.Сумбатовой «"Переходные" и "непереходные" формы глагола в ицаринском диалекте даргинского языка» [Сумбатова2001].

Образованию и функциональным особенностям вербоидов посвящены статьи А.У.Магомедова «Стилистическое использование причастий даргинского языка» [Магомедов 2001], Гусейновой М.М. «Образование причастий в цудахарском диалекте даргинского языка» [Гусейнова 2000], Д.Магомедовой «Инфинитив даргинского языка» [Магомедова 2001] и «Масдарные формы глагола даргинского литературного языка» [Магомедова 2000].

Сопоставительный анализ видо-временных систем даргинского и английского языков проводится в работах А.Ш. Бахмудовой «Выражение семантики настоящего времени в даргинском и английском языках» [Бахмудова 2001] и «Сопоставительно-типологическая характеристика категории вида даргинского и английского языков» [Бахмудова 2001].

Список научной литературыМуталов, Расул Османович, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдуллаев З.Г. Субъектно-объектные и предикативные категории вдаргинском языке (к проблеме предложения). Махачкала, 1969.

2. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. 4.1. (фонетика). М., 1993.

3. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. 4.2. (морфология). М., 1993.

4. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. 4.3. (словообразование) М., 1993.

5. Абдуллаев З.Г. К анализу структуры слова даргинского языка //Морфологическая структура дагестанских языков. Махачкала, 1981.

6. Абдуллаев З.Г. К генезису грамматических формантов даргинского языкаМрфемный строй дагестанских языков. Махачкала, 1988.

7. Абдуллаев З.Г. К изучению местоименных глаголов даргинского языкасай "есть" и лев "имеется" // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1980.

8. Абдуллаев З.Г. К классификационной характеристике инфинитиных иотглагольных образований даргинского языка // Отглагольные образования в ИКЯ. Тезисы докладов XII региональной научной сессии по изучению системы и истории ИКЯ. Черкесск Карачаевск, 1988.

9. Абдуллаев З.Г. К функционированию и генезису частиц отрицания изапрещения в даргинском языке // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992.

10. Абдуллаев З.Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. М., 1971.

11. Абдуллаев З.Г. Проблемы эргативности даргинского языка. Аспекты типологического исследования. М.,1986.

12. Абдуллаев З.Г. Синтаксическая релевантность классных и личных показателей в даргинском языке // Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков. Материалы по историкосравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Нальчик, 1977.

13. Абдуллаев З.Г. Соотношение категориальных свойств даргинского глагола // ВЯ. № 6. М., 1976.

14. Абдуллаев З.Г. Этиномы пространства и времени в словообразовании и словоизменении даргинского языка. II. Этимон времени // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.

15. Абдуллаев З.Г., Абдуллаев С.Н. Дарган мезла орфографияла словарь. Мях1ячкъала, 1989.

16. Абдуллаев И.Х. Категория грамматических классов и вопросыисторической морфологии лакского языка. Махачкала, 1974.

17. Абдуллаев И.Х. Материалы к морфемному словарю лакского языка // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992.

18. Абдуллаев И.Х. Морфология лакского языка в историко-сравнительном освещении. Автореф. дисс. докт. филол. наук. М., 1992.

19. Абдуллаев И.Ш. Введение в генетику дагестанских языков. Махачкала, 1999.

20. Абдуллаев С.Н. Грамматика даргинского языка (фонетика иморфология). Махачкала, 1954.

21. Абдуллаев С.Н. Даргинский литературный язык // Дагестанскийлитературный альманах. №2.Махачкала, 1952.

22. Абдуллаев С.Н. Русско-даргинский словарь. Махачкала, 1948.

23. Абдуллаев С.Н. Спряжение даргинского глагола по лицам // Доклады 2-йнаучной сессии Дагестанской научно-исследовательской Базы АН СССР. Махачкала, 1949.

24. Абдуллаев С.Н. Ударение в даргинском языке // Языки Дагестана. II.Махачкала, 1954.

25. Абдулмуталибов Н.Ш. Отглагольные образования в лезгинском языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1998.

26. Абдулмуталибов Н.Ш. Структурные типы сложных глаголов в лезгинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

27. Абдусаламов А. А. Грамматические классы вещей в именахсуществительных даргинского языка (по данным диалектов) // Сборник работ аспирантов кафедр гуманитарных наук ДГУ. Махачкала, 1964.

28. Авилова Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М;, 1962.

29. Алексеев М.Е. К реконструкции общедагестанской именной морфологииДЯ.№3. 1995.3/. Алексеев М.Е. К типологической характеристике нахско-дагестанских языков // Лингвистическая типология. М., 1985.

30. Алексеев М.Е. О некоторых проблемах сравнительно-историческойморфологии дагестанских языков // Диахроническая лингвистика и история лигвистическихучений. М., 1988.

31. Алексеев М.Е. (ред.). Языки мира. Кавказские языки. М., 1999.

32. Алексеев М.Е. Аблаут в глагольной системе нахско-дагестанских языков // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

33. Алексеев М.Е. Вопросы сравнительно-исторической морфологиилезгинских языков. М. 1985.

34. Алексеев М.Е. Нахско-дагестанские языки // Сравнительно-историческоеизучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981.

35. Алексеев М.Е. О методике сравнительно-исторических исследований (на материале дагестанских языков) // Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания. Махачкала, 1986.

36. Алексеев М.Е. Об одном общевосточнокавказском глагольном форманте // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

37. Алексеев М.Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М., 1988.

38. Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 2001.

39. Арутюнова Н.Д. О критериях выделения аналитических форм. // Жирмунский/Суник (ред.). Аналитические конструкции в языках разных типов. M.-JL, 1965.

40. Арутюнова Н.Д. Предикат. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.43 .Арутюнова Н.Д. Связка. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

41. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: оценка, событие, факт. М., 1988.

42. Атаев Б.М. Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка. Махачкала, 1996.

43. Багомедов М.Р. Структура и семантика топонимических единиц даргинского языка. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Махачкала, 2001.

44. Бахмудова A.IIL Сопоставительно-типологическая характеристика категории вида даргинского и английского языков // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

45. Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г., Панов М.В. Современный русский язык. М. , 1981.

46. Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Пер. с франц.). М., 1962.

47. Бирембеков З.Г. Лексико-морфологическая и функциональная характеристика глагольного слова "лугьун" в лезгинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. Махачкала, 2000.

48. Бирюлин Л.А. Храковский B.C. Повелительные предложения: проблемы теории // B.C. Храковский (ред). Типология императивных конструкций. Л., 1992.

49. Бокарев Е.А. Введение в в сравнительно-историческое изучение дагестанских яыков. Махачкала, 1961.

50. Бокарев Е.А. Краткие сведения о языках Дагестана. Изд. Дагестанской Базы АН СССР. Махачкала, 1949.

51. Бокарев Е.А. Сравнительно-историческая фонетика восточнокавказских языков. М., 1981.

52. Бондарко А.В. Граммема. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

53. Бондарко А.В. Таксис. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

54. Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. М.,1977.

55. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Морфология. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

56. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Фузия. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

57. Бурчуладзе Г.Т. "Глагол в языках Дагестана". (Рецензия) // ЕИКЯ, T.XI. Тбилиси, 1984.

58. Бурчуладзе Г.В. Об индефинитном типе спряжения в ИКЯ // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

59. Бурчуладзе Г.Т. Лакский глагол. Система времен и наклонений. Тбилиси, 1987.

60. Быховская С.Н. Особенности употребления переходного глагола в даргинском языке// Памяти акад. Н.Я.Марра (1864-1934). М.; Л. 1938.

61. Ван ден Берг X. Антипассивная конструкция в даргинском и других дагестанских языках // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

62. Вардуль И.Ф. (ред.). Морфема и проблема типологии. М., 1991.

63. Виноградов В.А. Именные классы. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

64. Виноградов В.А., Крылов С.А., Поливанова А.К. Морфема. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

65. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове), изд. 2-е. М., 1972.

66. Виноградов В.В. Современный русский язык. Грамматическое учение о слове. Выпуск II. М.,1930.

67. Г1ялиев Г1.Ш. Дарган мезла методика. Фонетика ва морфология. 5-8 классунала учительтас. Мях1ячкъала, 1968.

68. Г1ялиев Г1.Ш. Урус мезла — дарган мезла терминологиялашалси словарь. Махачкала, 1982.

69. Габуниа 3., Тирадо Р.Г. Миноритарные языки в современном мире. Кавказские языки. М.,2002.

70. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала, 2000.

71. Гайдаров Р.И. Ахтынский диалект лезгинского языка. Махачкала, 1961.

72. Гайдаров Р.И. Введение в лезгинскую ономастику. Махачкала, 1996.

73. Гайдаров Р.И. Лезгинский моносиллаб. Махачкала, 2001.

74. Гайдаров Р.И. Основы словообразования и словоизменения в лезгинском языке. Махачкала, 1991.

75. Гак B.F. Аналитизм. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.5/.Гаприндашвили Ш.Г. К вопросу о классификации диалектов и говоров даргинского языка // Тез. докл. Ill (IX) научной сессии Института языкознания АН /"ССР. Тбилиси, 1952.

76. Гаприндашвили Ш.Г. Фонетика даргинского языка. Тбилиси, 1966.

77. Гасанова С.М. Глагол в даргинском языке. Махачкала, 1961.

78. Гасанова С.М. Очерки по даргинской диалектологии. Махачкала, 1970.

79. Гасанова С.М. Типы инфинитивов в даргинском языке // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1980.

80. Гасанова С.М. Фонетико-морфологическая характеристика мегебского диалекта даргинского языка // Сборник статей по вопросам дагестанского и вайнахского языкознания. Махачкала, 1972.

81. Гасанова У.О. Наречие в даргинском языке. Махачкала, 2002.

82. Гигинейшвили Б.К. Сравнительная фонетика дагестанских языков. Тбилиси, 1977.

83. Гишев Н.Т. Глагол адыгейского языка. М., 1989.

84. Гишев Н.Т. Глагол как часть речи в адыгейском языке. Автореф. диссдокт. филол. наук. Махачкала, 1992.

85. Гришаева Л.И. Валентностные свойства глагола и когнитивные структуры // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т.1. М., 1995.

86. Гудава Т.Е. Сравнительный анализ глагольных основ в аварском и андийском языках. Махачкала, 1959.

87. Гусев В.Ю. Императив и смежные значения // 2 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара молодых ученых по лингвистической типологии и антропологии. М., 2000.

88. Гусейнова Б.И. Функциональная характеристика местоимений даргинского языка. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Махачкала, 1998.

89. Гусейнова М.М. Образование причастий в цудахарском диалекте даргинского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. Махачкала, 2000.

90. Гюльмагомедов А.Г. Лингвоэкология: специфика описания вымирающих языков И Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. Махачкала, 2000.

91. Гюльмагомедов А.Г. Языкознание в Дагестане на рубеже веков // Языкознание в Дагестане. № 3. Махачкала, 1999.

92. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. М., 1981.

93. Дешериева Т.И. Исследование видо-временной системы в нахских языках. М., 1979.

94. Джакупова С.С. К вопросу о типах значения инферентива // 2 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара по лингвистической типологии и антропологии. М.,2000.

95. Джидалаев Н.С. Категория грамматического класса и лица в лакском глаголе. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Баку, 1965.

96. Джидалаев Н.С. Тюркизмы в дагестанских языках. Опыт истоиико-этимологического анализа. М., 1990.

97. Джорбенадзе Б.А. Грузинский глагол. Вопросы формального исемантического анализа. Тбилиси, 1986.

98. Дирр А. Материалы для изучения языков и наречий аваро-андо-цезскойгруппы. // СМОМПК. Вып. 40, отд.З. 1912.

99. Добрушина Н.Р. Ирреальное наклонение в некоторых дагестанскихязыках // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

100. Долинина И.Б. Категория переходности/непереходности. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

101. Дьяконов И.М. Хуррито-урартский и восточно-кавказский языки // Древний Восток. № 3. Ереван, 1978.

102. Живов В.М. Форматив. // Лингвистический энциклопедический словарь.М., 1990.

103. Жирков Л.И. Грамматика даргинского языка. М., 1926.

104. Жирков Л.И. О строе глагола в яфетических языках Дагестана. // Доклады АН СССР. № 5. Л., 1930.

105. Жирков Л.И. Система классного согласования в даргинском языке // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961.

106. Жирков Л.И Спряжение глагола в лакском и даргинском языках // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. № 1. М., 1955.

107. Журавлев В.К. Аорист. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

108. Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка: словоизменение. М., 1977.

109. Зализняк А.А. Словоформа. // Лингвистический энциклопедическийсловарь. М., 1990.

110. Ибрагимов Г.Х. Рутулъский язык. М., 1978.

111. Иванов Вяч. Вс. Генеалогическая классификация языков. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

112. Иванов Вяч. Вс. Мертвые языки. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

113. Иванов Вяч. Вс. Языки мира. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

114. Исаев М.Г. К вопросу о глаголах длительного действия в анцухском диалекте аварского языка // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

115. Исаев М.Г. О двух морфологических типах глаголов в аварском языке // Вопросы русского и дагестанского языкознания. Махачкала, 1981.

116. Исаев М.-Ш.А. Русско-даргинский словарь. Махачкала, 1988.

117. Исаев М.-Ш.А. Словосочетания даргинского языка и их изучение вшколе. Махачкала, 1982.

118. Исаев М.-Ш.А. Структура глагольных словосочетаний в даргинском языке. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1982.

119. Исаев М.-Ш.А. Структура и национально-культурная спецификавременных деепричастных словосочетаний и фразеологизмов даргинского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.

120. Исаев М.-Ш.А. Структурная организация и семантика фразеологических единиц даргинского языка. Махачкала, 1995.

121. Кадибагамаев А.А. Глагольное словообразование в даргинском языке // Вопросы словообразования дагестанских языков. Махачкала, 1986.

122. Кадибагамаев А.А. Сирхинский диалект даргинского языка. Махачкала,1998.

123. Кадибагамаев Сравнительная морфология даргинского языка. Махачкала, 1999.

124. Казенин К.И. Синтаксические ограничения и пути их объяснения (на материале дагестанских языков). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М.,1997.

125. Калинина Е.Ю. Нетривиальная мотивация оформления сентенциального актанта в багвалинском языке // 2 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара молодых ученых по лингвистической типологии и антропологии. М.,2000.

126. Калинина Е.Ю. Нефинитные сказуемые в независимом предложении. М., 2001.

127. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М., 1988.

128. Керимов К.Р. Контрастивная аспектология лезгинского и русского языков. Махачкала, 2002.

129. Кибрик А.Е. (ред.) Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М„ 2001.

130. Кибрик А.Е. (ред.). Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1999.

131. Кибрик А.Е. Куда идет современная лингвистика? // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. T.l. М., 1995.

132. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности. 2. Лакский язык. 3.Чирагский язык // Институт руского языка АН СССР. Предварительные публикации. Вып. 128. М., 1979.

133. Кибрик А.Е. Методика полевых исследований (к постановке проблемы). М., 1972.

134. Кибрик А.Е. Опыт структурного описания арчинского языка. Том 2.Таксономическая грамматика. Том 3. Динамическая грамматика. М., 1977.

135. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.

136. Кибрик А.Е. Проблемы глагольного словообразования дагестанских языков // Тез. докл. XII регион, научной сессии по историко-сравнителъному изучению ИКЯ. Майкоп, 1990.

137. Кибрик А.Е. Фокус эмпатии как контролер рефлексивизации в даргинском языке (говор сел. Ицари) // Тезисы международного кавказоведческого симпозиума. Майкоп, 1992.

138. Кибрик А.Е. Язык. // Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990.

139. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол. М., 1988.

140. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя, фонетика. М.,1990.

141. Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

142. Климов Г.А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков. М., 1980.

143. Коваль А.И., Нялибули Б.А. Глагол фула в типологическом освещении. М., 1997.

144. Козинцева Н.А. Деепричастие. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

145. Козинцева Н.А. Инфинитив. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

146. Козинцева Н.А. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // ВЯ, № 3. М., 1994.

147. Козинцева Н.А. Категория эвиденциальности // Вопросы языкознания. № 3. М., 1994.

148. Козинцева Н.А. Причастие. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

149. Кубрякова Е.С. Основы морфологического анализа. М., 1974.

150. Кубрякова Е.С., Панкрац Ю.Г. Аффикс. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

151. Кубрякова Е.С., Панкрац Ю.Г. Деривация. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

152. Кузнецова А.И. Малые языки и их изучение на исходе XX столетия // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т. 1. М.,. 1995.

153. Кузнецова А.И., Ефремова Т.Ф. Словарь морфем русского языка. М.,1986.

154. Кумахов М.А. Очерки общего и кавказского языкознания . Нальчик,1984.

155. Курбанов К.К. Выражение залоговых отношений в табасаранском языке // Тезисы докладов 1Х-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

156. Курбанов К.К. Грамматические классы слов табасаранского языка. Махачкала, 1995.

157. Курбанов К.К. Морфологический строй табасаранского языкапроблема литературной нормы). Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Махачкала, 1998.

158. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

159. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. (Пер. с англ.). М.,1978.

160. Лопатин В.В. Грамматическая категория. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

161. Лопатин В.В. Грамматическое значение. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

162. Лопатин В.В. Морфемика. // Лингвистический энциклопедическийсловарь. М., 1990.

163. Лопатина Л.Е. Согласование. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

164. Лютикова Е.А. Каузитивы, декаузитивы и лабильные глаголы в дагестанских языках: опыт типологии в пределах языковой группы // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

165. Ляпон М.В. Модальность. // Лингвистический энциклопедическийсловарь. М., 1990.

166. Магомедбекова З.М. Ахвахский язык. Тбилиси, 1967.

167. Магомедов А.Г. К динамике развития системы грамматических классовв чеченском языке // ЕИКЯ, Т. 12. Тбилиси, 1985.

168. Магомедов А.Г. Категория грамматического класса и категория лица в глаголах чеченского языка. Махачкала, 1975.

169. Магомедов А.Г. Соотношение категории грамматических классовдагестанско-нахских языков с этнокультурным развитием их носителей // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

170. Магомедов А.О. Стилистическое использование причастий даргинского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

171. Магомедов Г.И. Эргатив и категория залога в дагестанских языках //Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

172. Магомедов И.Г. Даргинско-русский фразеологический словарь.Махачкала, 1997.

173. Магомедов М.А. Арадерихские говоры аварского языка. Автореф. дисс.канд. филол. наук. Махачкала, 1993.

174. Магомедов М.И. Категориальная характеристика инфинитных словосочетаний в аварском языке. М., 1992.

175. Магомедов М.И. Некоторые способы образования аналитических форм глаголов в аварском языке. И Тез. докл. XII регион, научной сессии по историко-сравнителъному изучению ИКЯ. Майкоп, 1990.

176. Магомедов P.M. Памятник истории и письменности даргинцев XVIIвека. Махачкала, 1964.

177. Магомедова Д. Инфинитив даргинского языка // Актуальные проблемы синхронного, диахронического и контактного анализа языков Дагестана и Северного Кавказа на пороге третьего тысячелетия. Материалы конференции. Махачкала, 2001.

178. Магомедова-Расулова П.А. Функциональная типология русского глагола (сопоставительно с аварским глаголом). Махачкала, 2001.

179. Магометов А.А. Формы времени и наклонения в даргинском языке // ЕИКЯ. Т. XVIII-XIV. Тбилиси, 1992.

180. Магометов А.А. Вспомогательные глаголы в даргинском и табасаранском языках И ИКЯ. Т.6. Тбилиси, 1954.

181. Магометов А.А. Вспомогательные глаголы саби "есть" и леб "имеется"в даргинском языке // ЕИКЯ, Т.5. Тбилиси, 1978.

182. Магометов А.А. Генезис грамматической формы по данным диалектов даргинского языка // ИКЯ. Т. 19. Тбилиси, 1980.

183. Магометов А.А. Деепричастие в даргинском языке. // ИКЯ. T.XXI. Тбилиси, 1979.

184. Магометов А.А. Дифференциация направления в глаголах движения в диалектах даргинского языка // ЕИКЯ, Т.11. Тбилиси, 19884.

185. Магометов А.А. К вопросу о категории залога в кубачинском диалекте даргинского языка II Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. Т. 4. М., 1953.

186. Магометов А.А. Отрицание в кубачинском диалекте даргинского языка И Языки Дагестана. Вып. 2. Махачкала, 1954.

187. Магометов А.А. К истории изучения диалектов даргинского языка 7/ ЕИКЯ, Т.10. Тбилиси, 1983.

188. Магометов А.А. К образованию будущего времени в даргинском языке // ИКЯ. Т. 24. Тбилиси, 1985.

189. Магометов А.А. Каузатив в лакско-даргинской группе дагестанских языков // ЕИКЯ. Т. 4. Тбилиси, 1977.

190. Магометов А.А. Кубачинский язык. Исследование и тексты. Тбилиси,1963.

191. Магометов А.А. Личные формы инфинитива в даргинском языке // ИКЯ. Т. XX, Тбилиси, 1978.

192. Магометов А.А. Морфонологические изменения в глаголах с превербами в диалектах даргинского языка // ИКЯ. Т. 27. Тбилиси, 1988.

193. Магометов А.А. Морфонологические изменения при присоединении прервербов к глаголу в диалектах даргинского языка // Одиннадцатая региональная научная сессия по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков. Нальичк, 1986.

194. Магометов А.А. О даргинских превербах // Сообщения АН Груз. ССР. Т. 16. №2. Тбилиси, 1961.

195. Магометов А.А. Образование вопросительных форм в диалектах даргинского языка//ЕИКЯ. Т. XIII. Тбилиси, 1986.

196. Магометов А.А Образование отрицательных форм глагола в диалектах даргинского языка // ИКЯ. Вып. 26. Тбилиси, 1987.

197. Магометов А.А. Особенности спряжения глаголов с фарингализованными и лабиализованными корневыми согласными в даргинском языке // ЕИКЯ, Т.7. Тбилиси, 1980.

198. Магометов А.А. Система послеложных падежей и превербов в даргинском языке // Система превербов и послелогов. Тезисы докладов VIII региональной научной сессии по изучению системы и истории ИКЯ. Черкесск, 1979.

199. Магометов А.А. Система превербов в кубачинском диалекте даргинского языка // Иберийско-кавказское языкознание. Вып. 4. Тбилиси, 1954.

200. Магометов А.А. Специфика развития мегебского диалекта даргинского языка // Лингвистическая география, диалектология и история языка. Ереван, 1976.

201. Магометов А.А. Статус кубачинской речи язык или диалект? //Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

202. Магометов А.А Субъектно-объектное согласование глагола в лакскоми даргинском языках // ЕИКЯ. Т. 3. Тбилиси, 1976.

203. Мадиева Г.И; Грамматический очерк бежтинского языка. Махачкала,1965.

204. Мадиева Г.И. Морфология аварского литературного языка.Махачкала, 1981.

205. Мельничук. А.С. Язык и мышление. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

206. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Том.Н. М., 1998.

207. Мельчук И.А. Русский язык в модели "Смысл <=> Текст". М., 1995.

208. Мехтиханова Р.Х. Система глагола в цудахарском диалекте даргинского языка: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1975.

209. Мещанинов И.И. Глагол. Ленинград, 1982.

210. Микаилов К.Ш. "Мегебский диалект даргинского языка". (Рецензия) // ЕИКЯ, Т. 12. Тбилиси, 1985.

211. Микаилов К.Ш. Арчинский язык. Махачкала, 1967.

212. Микаилов Ш.И. Очерки аварской диалектологии. М., 1959.

213. Муркелинский Г.Б. Грамматика лакского языка. Махачкала, 1971.

214. Муркелинский Г.Б. Языки Дагестана. Махачкала, 1995.

215. Мусаев М.-С.М. Падежные окончания и их генетические переллели в системе превербов и послелогов даргинского языка // Система превербов и послелогов. Тезисы докладов VIII региональной научной сессии по изучению системы и истории ИКЯ. Черкесск, 1979.

216. Мусаев М.-С.М. Дарган мезла бек1 барх1ила глаголти И Дерхъаб. № 2.Махачкала, 1991.

217. Мусаев М.-С.М. Даргинский язык // Алексеев М.Е. (ред.). Языки мира. Кавказские языки. М., 1999.

218. Мусаев М.-С.М. Именное словоизменение даргинского языка. Категория числа. Махачкала, 1982.

219. Мусаев М.-С.М. Лексика даргинского языка в сравнительноисторическом освещении. Махачкала, 1978.

220. Мусаев М.-С.М. Падежная система даргинского языка. Махачкала,1984.

221. Мусаев М.-С.М. Первичные глаголы даргинского языка II Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

222. Мусаев М.-С.М. Роль причастий в формировании глагольного словоизменения даргинского языка // Отглагольные образования в ИКЯ. Тезисы докладов XII региональной научной сессии по изучению системы и истории ИКЯ. Черкесск Карачаевск, 1988.

223. Мусаев М.-С.М. Система глагольного словоизменения даргинского языка. Махачкала, 1980.

224. Мусаев М.-С.М. Словоизменительные категории даргинского языкавремя и наклонение). Махачкала, 1983

225. Мусаев М.-С.М. Словоизменительные категории даргинского языкакатегории грамматических классов, абстрактные падежи). Махачкала, 1987.

226. Мусаев М.-С.М. Чирагский диалект даргинского языка // Вопросы русского и дагесанского языкознания. Махачкала, 1975.

227. Мусаев М.-С.М. Явление контаминации в истории словоизменительной системы даргинского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Махачкала, 1997.

228. Мусаев М.-С.М., Магомедова Д. Масдарные формы глагола даргинского литературного языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. Махачкала, 2000.

229. Мустафаева Р.Э. Отглагольные образования в аварском языке (формообразование и употребление). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Махачкала, 1995.

230. Муталов P.O. Видообразование глагола даргинского языка (на материале ицаринского диалекта) // Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1986-87 гг. (тезисы). Махачкала, 1988.

231. Муталов P.O. Видообразовательная функция инфиксальных элементов в глагольной основе даргинского языка // 1-й международный симпозиум кавказоведов (тезисы).Тбилиси, 1991.

232. Муталов P.O. Вопросительные формы ицаринского диалекта в сравнении с данными других даргинских диалектов 7/ Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1988-89 гг. (тезисы). Махачкала, 1990.

233. Муталов P.O. Глагол даргинского языка. Махачкала, 2002.

234. Муталов P.O. Дифференциация выражения направления в ицаринском диалекте даргинского языка // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990.

235. Муталов P.O. Долгота гласных как результат префиксации в даргинских диалектах // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997.

236. Муталов P.O. Закономерности видовых противопоставлений глагола даргинского языка // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

237. Муталов P.O. Императивные формы даргинского языка // Тезисы докладов научных конференций ДГУ. Махачкала, 2002.

238. Муталов P.O. Инфинитив как спрягаемая форма глагола в диалектах даргинского языка // Отглагольные образования в ИКЯ. XI1-я региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков (тезисы). Черкесск, 1988.

239. Муталов P.O. К вопросу о разграничении глагольного корня в даргинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 2. Махачкала, 1999.

240. Муталов P.O. Категория числа в ицаринском диалекте даргинского языка // XII-я республиканская научно-практическая конференция молодых ученых и специалистов Дагестана (тезисы). Махачкала, 1988.

241. Муталов P.O. Категория наклонения в ицаринском диалекте даргинского языка. // Вестник ДГУ. Вып. III. Махачкала, 1996.

242. Муталов P.O. Категория переходности/непереходности в даргинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Махачкала, 1997.

243. Муталов: P.O. О проспективе в даргинском языке // Актуальные проблемы синхронного, диахронического и контактного анализа языков Дагестана и Северного Кавказа на пороге третьего тысячелетия. Материалы конференции. Махачкала, 2001.

244. Муталов Р:0. О синкретизме, полифунк-циональности и омонимииглагольных морфем даргинского языка // Языкознание в Дагестане. № 3. Махачкала, 1999.

245. Муталов P.O. Оптатив и смежные значения в даргинском языке И 3 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара по лингвистической типологии и антропологии. М., 2002.

246. Муталов P.O. Отрицание в глаголе ицаринского диалекта даргинского языка // Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1990-91 гг. (тезисы) Махачкала, 1992.

247. Муталов P.O. Препозитивные и корневые морфемы в структурных типах глагольных основ даргинского языка // Современные проблемы кавказоведения и тюркологии. Махачкала, 1997.

248. Муталов P.O. Префиксальное глагольное словообразование в » в даргинском языке // VIII-й кавказоведческий коллоквиум Европейскогообщества кавказоведов (тезисы). Лейден (Нидер-ланды), 1996.

249. Муталов P.O. Семантические особенности лексических различий ицаринского диалекта даргинского языка // Х-я региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков (тезисы). Грозный, 1983.

250. Муталов P.O. Система превербов ицаринского диалекта даргинского тт языка // X111-я региональная научная сессия по историкосравнительному изучению иберийско-кавказских языков (тезисы). Майкоп, 1990.

251. Муталов P.O. Становление форм инфинитива в даргинских диалектах //Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. Махачкала, 2001.

252. Муталов P.O. Сумбатова Н.Р. Переходность или согласование? ("переходные" и "непереходные" формы глагола в ицаринскомдиалекте даргинского языка) // Юбилейный сборник, посвященный 70-летию В.С.Храковского. С.-Петербург, 2002.

253. Муталов P.O. Формы перфекта в даргинском языке // Тезисы докладов научных конференций ДГУ. Махачкала, 2001.

254. Муталов P.O. Функционально-семантическая характеристика сложных глаголов даргинского языка // 1Х-й международный коллоквиум Европейского общества кавказоведов (тезисы). Махачкала, 1998.

255. Недялков В.П. Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект). Л.,1983.

256. Нурмагомедов М.М. Морфологическая структура глагола в аварском языке. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1993.

257. Ольмесов ИХ. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Фонетика. Морфология. Махачкала, 2000.

258. Падучева Е.В. Глаголы движения и их стативные дериваты (в связи с так называемым движением времени) // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна, 1999.

259. Падучева Е.В. Каузатив и декаузатив как типологические параметры // 3 зимняя типологическая школа. Материалы международной школы-семинара молодых ученых по лингвистической типологии и антропологии. М., 2002.

260. Падучева Е.В. Отрицание. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

261. Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996.

262. Паллас П.С. Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы. СПб., Ч. I 1787; Ч. II — 1789.

263. Плунгян В.А. К типологии глагольной ориентации // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна, 1999.

264. Плунгян В.А. Общая морфология. Ведение в проблематику. М., 2000.

265. Плунгян В.А. Перфектив, комплетив и пун1стив: терминология и типология // Типология вида. Проблемы, поиски, решения. М., 1998.

266. Раджабов Р. Синтаксис цезского языка. М.,1999.

267. Реферовская Е.А. Наклонение. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

268. Саидова П.А. Образование временных форм глагола в закатальском диалекте аварского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.

269. Самедов Д.С. К вопросу о семантической типологии простого предложения в языках различных систем // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997.

270. Сепир Э. Избранные статьи по языкознанию и культурологии (Пер. с англ.). М., 1993.

271. СИЛДЯ Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М.,1971.

272. СОКЯ Структурные общности кавказских языков. М., 1978.

273. Соссюр Ф. Де. Курс общей морфологии // Труды по языкознанию. М.,1977.

274. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975.

275. Сулейманов А.А. Дарган мезла морфология. Мях 1 ячкъала, 1999.

276. Сулейманов А.А. Морфологические категории и словообразование имени существительного в даргинском языке. Автореферат дисс. канд. филол. наук Махачкала, 1975.

277. Сулейманов Б.С. Даргала литературный мезлизиб девла цалабик ва дев алк1ни. Мях1ячкъала, 1989.

278. Сулейманов Б.С. Дарган мезла синтаксис. (Студентунас пособие). Мях1ячкъала, 1966.

279. Сулейманов Б.С. Дарган мезла фонетика ва морфология (студентунас пособие). Мях1ячкъала, 1964.

280. Сулейманов Б.С. Мях1яммадов М.З. Дарган мез. 6-7 классунас учебник. Мях1ячкъала, 1985.

281. Сулейманов Н.Д. Сравнительно-историческое исследование диалектов агульского языка. Махачкала, 1993.

282. Сумбатова Н.Р. "Переходные" и "непереходные" формы глагола в ицаринском диалекте даргинского языка // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

283. Сумбатова Н.Р. Грамматикализация глагольного синтаксиса. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1994.

284. Талибов Б.Б. Еще раз о повелительном наклонении лезгинского языка // ЕИКЯ, Т.13. Тбилиси, 1986.

285. Талибов Б.Б. История изучения вопросов морфологии дагестанских языков // Языки Дагестана. Вып.З. Махачкала, 1976.

286. Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинких языков. М., 1980.

287. Талибов Б.Б. Структура глагольных основ в дагестанских языках //Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М., 1971.

288. Татевосов С.Г. Категория эвиденциальности в дагестанских языках:некоторые типологические наблюдения // Тезисы докладов 1Х-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

289. Темирбулатова С.М. Выражение временных и пространственных отношений в даргинском языке (на материале кайтагского диалекта). Автореф. дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1983.

290. Темирбулатова С.М. Глагольная префиксация как один из способов выражения пространственных отношений в хайдакском диалекте даргинского языка // Морфологическая структура дагестанских языков. Махачкала, 1981.

291. Темирбулатова С.М. Об одной временной форме хайдакского диалекта даргинского языка // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1980.

292. Темирбулатова С.М. Система времен хайдакского глагола //Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992.

293. Темирбулатова С.М. Словообразование хайдакского глагола // XIII региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению ИКЯ. Тез. докл. Майкоп, 1990.

294. Теньер JI. Основы структурного синтаксиса, (пер. с англ.). М., 1988.

295. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

296. Тестелец Я.Г., Халилов М.Ш. Выражение эвиденциальности вбежтинском языке// Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

297. Тимаев А.Д. Категория грамматических классов в нахских языках.Ростов-на-Дону, 1983.

298. Топуриа Г.В. Морфология склонения в дагестанских языках. Тбилиси,1995.

299. Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., 1987.

300. Трубецкой Н.С. Заметки о глагольных показателях в чечено-лезгинскихязыках // Избранные труды по филологии. М., 1987.

301. ТФГ-1. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

302. ТФГ-2. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. JL, 1990.

303. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание. Т. 5. Хюркилинский язык. Тифлис, 1892.

304. Хайдаков С.М. Даргинский и мегебский языки: принципы словоизменения. М., 1985.

305. Хайдаков С.М. Очерки по лакской диалектологии. М., 1966.

306. Хайдаков С.М. Система глагола в дагестанских языках. М., 1975.

307. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М., 1973.

308. Хайнц Ф. К членению нахско-дагестанской семьи // Тезисы докладов IX-го международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. Махачкала, 1998.

309. Хангереев М.Д. Категория грамматического класса и числа в аварском языке. Махачкала, 2000.

310. Храковский (ред). Категории глагола и структура предложения. Конструкции с предикатными октантами. Л., 1983.

311. Храковский B.C. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия) 7/ Бондарко А.В. (ред.). Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996.

312. Храковский B.C. Типология семельфактива // Типология вида. Проблемы, поиски, решения. М., 1998.

313. Чейф У.Л. Значение и структура языка. (Пер. с англ.). М., 1975.

314. Черткова М.Ю. (ред.) Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ. Т. 2.

315. Черткова М.Ю. (ред.) Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ. Т. 3.

316. Чикобава А.С. "Введение в иберийско-кавказсское языкознание": общие принципы и основные положения // ЕИКЯ, Т.1. Тбилиси, 1980.

317. Чикобава А.С. К вопросу о "полиперсонализме" в аварском языке в связи с проблемой эргативной конструкции // Изв. ИЯИМК. Т. 3. Тбилиси, 1941.

318. Чикобава А.С. К истории грамматических классов в аварском языке // Изв. ИЯИМК. Т. 1. Тбилиси, 1937.

319. Чокаев К.З. Морфология чеченского языка. Ч. 2. Грозный, 1970.

320. Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. М., 1941.

321. Шведова Н.Ю. Грамматика. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

322. Шейхов Э.М. К лексико-синтаксической классификации интразитивных глаголов лезгинского языка // ЕИКЯ, Т. 10. Тбилиси, 1983.

323. Широков О.С. Формообразование. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

324. Широкова А.В. Морфологическая структура слова как основа лингвистической типологии // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т.2. М., 1995.

325. Шихалиева С.Х. Категория вида и времени в табасаранском языке. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1986.

326. Шихалиева С.Х. Структурно-семантический анализ инфинитных форм в дагестанских языках // Тезисы докладов XI коллоквиума Европейского общества кавказоведов. М., 2002.

327. Эльдарова Р.Г. Лакский глагол (система глагольного словоизменения). Махачкала, 2000.

328. Юдакин А.П. Истоки супплетивизма вспомогательного глагола IIФилол. науки, № 3. М., 1982.

329. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол //Ревзина О.Г. (сост.). Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.

330. Ярцева В.Н. (ред.) Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990.

331. Яхонтов С.Е. Типология морфемы. // Вардуль И.Ф. (ред.). Морфема и проблема типологии. М., 1991.

332. Anderson L.B. The perfect as a universal and as a language particular language category// Hopper P. (ed.) Tense and aspect: between semantics and pragmatics (Typological studies in language I). Amsterdam, 1982.

333. Bhat D.N.S. The prominence of tense, aspect and mood. Amsterdam, 1999.

334. Binnick R.I. Time and the verb. A guide to tense and aspect. Oxford, 1991.

335. Breu W. Interations between lexical, temporal, and aspectual mQ&mngsHStudies in language 18-1, 1994.

336. Bybee J.L. Morphology: A study of the relation between meaning and form. Amsterdam, 1985.

337. Bybee J.L., Pagliuca W., Perkins R.D. Back to the future// Traugott E.C., Heine B. (eds) Approaches to grammarticalization. Vol.1. Amsterdam, 1991.

338. Comrie B. Aspect. Cambridge, 1976.

339. Comrie B. Tense. Cambridge, 1985.

340. Comrie B. Conditionals: a typology// Traugott E.C., ter Meulen A., Reilly J.S., Ferguson C.A.(eds.) On conditionals. Cambridge, 1986.

341. Croft W. Grammatical Categories and Syntactic Relations. Cambridge,1991.

342. Dahl O. Tense and aspect systems. Oxford, 1985.

343. Durie M. Grammatical structures in verb serialization//Alsina A., Bresnan J.,Sells P. (eds.) Complex predicates. Stanford, 1997.

344. Fleischman S. The future in thought and language: diachronic evidence from Romance. Cambridge, 1982.

345. Givon T. On understanding grammar. N.Y., 1979.

346. Haspelmath M. A grammar ofLezgian. Berlin N.-Y. 1993.

347. Haspelmath M. Indefinite pronouns. Oxford, 1997.

348. Hopper P. (ed.) Tense and aspect: between semantics and pragmatics (Typological studies in language 1). Amsterdam, 1982.

349. Hopper P., Traugott E.C. Grammaticalization. Cambridge, 1993.

350. Keenan E., Comrie B. Noun phrase accessibility and universal grammar// Linguistic Inquiry 8, 1977.

351. Kibrik A.E. (ed.) Godoberi. Munich Newcastle, 1996.

352. Nedyalkov V.P. (ed.) Typology of resultative constructions. Amsterdam,1988.

353. Nikolajev S., Starostin S. A North-Caucasian etymological dictionary.Moscow, 1994.

354. Palmer F.R. Mood and modality. Cambridge, 1986.

355. Paine T. The pragmatics of voice in a Philippine language: actor-focus and goal-focus in Cebuano narrative//Givon T. (ed.) Voice and inversion. Amsterdam, 1994.

356. Silverstein M. Hierarchy of features and ergativity//Dixon R. M. W. (ed.) Grammatical categories in Australian languages. Canberra, 1976.

357. Traugott E.C., Heine B. (eds.) Approaches to grammaticalization. Vols. 1-2.Amsterdam, 1991.

358. Van den Berg H.E. Dargifolktales. Leiden, 2001.391. Van den Berg H.E.

359. Verkuyl H. Theory of aspectuality. Cambridge, 1993.