автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Директивные речевые акты в средневерхненемецком языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Директивные речевые акты в средневерхненемецком языке"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Солдатова Анастасия Владимировна

Директивные речевые акты в средневсрхненемецком языке (на материале «Песни о Нибелунгах», «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха, «Тристана» Готфрида Страсбургского)

Специальность 10.02.04 германские языки Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2004

Диссертация выполнена на кафедре немецкой филологии Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Баева Галина Андреевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Тройская Ольга Николаевна кандидат филологических наук, доцент Зайцева Ирина Витальевна

Ведущая организация: Санкт-Петербургская кафедра

иностранных языков Российской Академии Наук

у/

Защита состоится « 1 » апреля 2004 юда в "7 о_часов на

заседании Диссертационного Совета Д 212.232.48 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д.11, ауд._.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. A.M. Горького Сянкт-Петербургского Государственного Университета по адресу: Университетская наб., д. 7/9.

Автореферат разослан « с? » Cru^Jj 2004 года.

Ученый секретарь Диссертационного Совета, кандидат филологических наук, доцент

СТ. Нефедов

Реферируемая диссертация посвящена исследованию директивных речевых актов и особенностей их функционирования в памятниках средневерхненемецкого языка.

В центре внимания прагмалингвистики последних лет находится диалогическое взаимодействие как коммуникативный и социокультурный феномен. Идея деятельностного и динамического характера диалогического общения находит отражение в работах многих современных отечественных и зарубежных лингвистов: Н.Д.Арутюновой, В.В.Богданова, К.Бринкера, А.Вежбицкой, Д.Вундерлиха, Т.А. ван Дейка, П.В.Зернецкого, А.Г.Поспеловой, Г.Г.Почепцова, Г.Г.Почепцова мл., О.Г.Почепцова, Х.Ребока, А.А.Романова, И.Свиталлы, И.П.Сусова, Х.Хартманна, Х.Хенне, Ф.Хундснуршера, Л.П.Чахоян и мн. др. В этих исследованиях на материале современных языков изучаются отдельные речевые акты и способы их реализации, структурные особенности диалогического дискурса, принципы и стратегии речевого общения, т. е. все единицы речевой коммуникации в динамике их употребления и в совокупности их парадигматических и синтагматических характеристик. Некоторые работы посвящаются сопоставительному анализу определенных аспектов диалогического общения в разных культурах.

Развитие антропологического подхода в лингвистике закономерно вызвало интерес к исследованию не только современных культур, но и культур отдаленных эпох. Диалог и его составляющие в исторической перспективе получил освещение в трудах таких лингвистов, как М.Бакс, Л.Р.Безуглая, А.Беттен, Е.В.Вохрышева, З.Гроссе, В.И.Карабан, П. фон Поленц, Ш.Зондереггер, Г.Фритц, Х.Хенне, Л.П.Чахоян, А.Шварц, И.С.Шевченко, Б.Шлибен-Ланге и др. Изучение прагматики речи в диахронии, выявление переменных и постоянных характеристик речевого акта и дискурса вошло в предмтную обласчь исторической прагмалингвистики. Исследования подобного рода ведутся сегодня на материале различных языков. Однако в целом проблематика исторических изменений вербальной коммуникации остается еще крайне неразработанной.

Предметом исследования являются директивные речевые акты и особенности их реализации в срсднёвсрхненемсцких Памятниках.

Объект исследования - диалогические взаимодействия в средневерхненемецких памятниках. Корпус проанализированных диалогических взаимодействий, включающих реплику с директивным речевым актом, составляет 493 текстового фрагмента из трех памятников общим объемом 1625 страниц.

Директивные РА в ТРА рассматриваются как акты побуждения слушающего к действию и таким образом воздействия на положение дел в действительности. На материале современных языков достаточно хорошо изучены отдельные типы дирсктивов, способы и средства их выражения, их семантическая структура и прагматические характеристики. Директивы

активно исследуются в имеющих большую практическую значимость работах по речевому этикету и вежливости. Проблемы директивных речевых актов освещаются в трудах Е.Е.Анисимовой, Е.А.Белясвой, Н.Ф.Гладуш, А.В.Дорошенко, О.С.Иссерс, М.Ф.Косиловой, А.А.Романова, Л.Л.Федоровой, Н.И.Формановской, Г.Хинделанга, В.С.Храковского и А.П.Володина, Х.Я.Ыйма и других ученых. Однако директивы в исторической перспективе на материале немецкого языка еще не были предметом специального исследования.

Актуальность исследования определяется необходимостью изучения директивных РА в диахроническом аспекте в связи с неразработанностью проблематики исторических изменений единиц речи вообще и директивных РА в частности.

Научная новизна исследования состоит в том, что директивные РА будучи достаточно изученными в синхроническом измерении исследуются нами в диахронии, на историческом материале немецкого языка.

Цель исследования заключается в выявлении специфики реализации директивных РА в средневерхненемецком языке и в описании способов их выражения в определенных коммуникативных контекстах.

Поставленная цель предполагает последовательное решение следующих исследовательских задач:

1) описать прямые / косвенные речевые тактики реализации директивных РА и их языковые средства в средневерхненемецких памятниках;

2) установить синтагматические особенности директивного РА на уровне речевого хода и выявить дискурсивные функции сопутствующих директиву РА;

3) определить особенности реагирования на директивный РА.

Методы исследования. Выявлению специфики директивных РА в

исторически удаленном дискурсе послужили лингвистические методы интерпретативного анализа, анализа словарных дефиниций, а также элементы сопоставительного метода. Материал анализировался с учетом факторов, характеризующих обстановку РА, социальные и межличностные

ОТНОШсНИЯ КОММ}г ННКЗНТОВ. ИСиОЛо^ОоаПИС КОЛЯЧССТБСКНСГО подсчете»

позволило получить данные о соотношении различных способов выражения директивных РА.

Материалом исследования послужили три стихотворных памятника средневерхнеиемецкого языка, записанных примерно в одно время: эпический памятник «Песнь о Нибелунгах» (около 1200 г.), значительно трансформированный под влиянием куртуазной литературы, и рыцарские романы «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (1205-1210 гг.) и «Тристан» Готфрида Страсбургского (1210 г.). Выбранные памятники, отобразившие ценности средневекового общества, его картину мира, репрезентативны для средневековой рыцарской литературы и культуры в целом в эпоху ее расцвета:------------ -

( «-< '";.»«.«Г> ••

! ч- м» ;

Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном речеактовом и конверсационном анализе директивных РЛ в диахронии и в получении знаний о культурно-исторических особенностях их функционирования в речи. Результаты исследования конкретизируют и подтверждают положение исторической прагмалингвистики о наличии как постоянных, так и переменных элементов в речевой коммуникации, об изменчивости характеристик РЛ и дискурса, обусловленных динамикой развития культуры и общества.

Практическая значимость исследования видится в возможности использования полученных выводов в курсе истории немецкого языка, исторической социолингвистики, исторической культурологии. Данные фактического материала могут послужить иллюстрациями к теоретическим курсам, связанным с вопросами взаимосвязи языка и культуры. Методика исследования может применяться в диахроническом изучении директивных РА на материале других языков, в том числе в сопоставительном аспекте.

На ззщиту выносятся следующие положения диссертации!

1. В исследуемом материале обнаружены четыре крупных типа директивных РА: совет, просьба, требование и вызов на поединок, а также их прагматические варианты (предостережение, предупреждение, предложение, наставление, приглашение, мольба, повеление, запрещение, наказ). По иллокутивным и перлокутивным характеристикам директивные РА относятся к постоянным, универсальным элементам речевой коммуникации, так как они представляют собой относительно устойчивые способы и формы социального взаимодействия людей в сфере повседневного речевого общения. Исключение составляет вызов на поединок: это архаичный РА, связанный с несуществующим более социальным институтом рыцарства и выработанным внутри него особым кодексом речевого поведения.

2. Локутивные характеристики директивов, т. е. языковые средства их выражения, а-, также частотность их употребления в тех или иных коммуникативных контекстах, относятся к переменным, неустойчивым элементам вербальной коммуникации. Для реализации всех директивов в памятниках средневерхненемецкого языка наиболее частотна форма КлТПСрйТКПо, ТОГДа ГСаК КССЛСДОВаКйЯ ДИрСКТипПшХ РЛ Па МйТСрИЗЛС современных языков, в частности немецкого и английского, показывают, что преобладают эксплицитные и косвенные речевые тактики.

3. Прямые речевые тактики используются во всех типах директивных РА. Достаточное разнообразие обнаруживает такая прямая тактика, как перформативные высказывания, в чем усматривается стремление говорящих к эксплицитной маркированности речи. Косвенные речевые тактики представлены в различных типах директивов по-разному. Во всех директивах, за исключением вызова на поединок, чрезвычайно употребительны повествовательные предложения с модальными глаголами (повествование-побуждение),. Все директивы могут реализовываться оптативными предложениями: в требовании и вызове побуждение выражается косвенно через третье лицо (презенс конъюнктива); в совете и

просьбе оптативные предложения могут также передавать вежливый намек на осуществление того или иного действия (претерит конъюнктива). Повествование-потребность маркирует РА просьбы, требования и вызова. Вопросительные предложения (вопрос-побуждение) употребляются только в РА совета и просьбы. Единичность примеров на данную косвенную речевую тактику позволяет сделать вывод о том, что в рассматриваемую эпоху еще не сложилась конвенция употребления вопросительного высказывания о возможностях, желаниях адресата как косвенного РА совета или просьбы. Выявлены средства косвенной реализации директивов, которые соотносятся с отдельными их типами: условные предложения передают предостережение, а также требование с оттенком угрозы, повествовательные предложения с отрицательной формой глагола в индикативе - запрещение.

4. Директивные РА (просьба, совет) в средневерхненемецком языке могут быть смягчены разными способами: а) формами сослагательного наклонения перформативных и модальных глаголов; б) формулами вежливости и этикетными формулами; в) оптативными предложениями; г) почтительными обращениями к адресату; д) субъективно-модальными оборотами с глаголами умственной деятельности; е) сопутствующими ассертивными и комиссивными РА, мотивирующими просьбу или совет.

5. В директивных РА широко используются различные средства усиления воздействия на адресата. К наиболее значимым и обнаруживающим культурно-историческую специфику относятся: а) формулы, апеллирующие к куртуазным и общечеловеческим добродетелям собеседника; б) формулы заверения, имеющие также функцию индикаторов искренности РА; в) формулы, апеллирующие к богу; г) лестные обращения к собеседнику, манифестирующие его честь и добродетели. РА просьбы часто усиливается клятвенными заверениями и обещаниями благодарности, вознаграждения, служения собеседнику в случае выполнения им желаемого действия. Обещания благодарности имеют вид готовых образцов или формул, с помощью которых говорящий проявляет также почтительное отношение к адресат}'. Можно предполагать, что обещание благ при выражении просьбы было закреплено в речевом этикете средневекового общества.

Апробация работы. Отдельные положения диссертации были излотсьы

на XXXI Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов и XXXII Международной филологической конференции филологического факультета - Санкт-Петербургского государственного университета (2002, 2003), на заседаниях, кафедры немецкой филологии Санкт-Петербургского государственного университета (2000-2003), а также на Медиевистическом коллоквиуме во время стажировки в университете г. Трир (Германия, лоябрь 2002 г.).

Объем и структура работы. Диссертационное исследование имеет объем 227 страниц и состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, содержащего 205 наименований (из них 91 на немецком и английском языках), списка словарей (5 наименований), а также

использованных источников. Основные результаты работы иллюстрируются в приложении в виде четырех таблиц.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, устанавливается степень ее научной разработанности, формулируются цель и задачи исследования, определяются методы исследования, выявляется научная новизна, теоретическая и практическая значимость результатов исследования, дается лингвистическая и экстралингвистическая характеристика рассматриваемого материала.

Первая глава «Единицы речевой коммуникации в их историческом развитии» носит теоретический характер и состоит из трех разделов. Первый раздел посвящен теоретическим вопросам изучения различных единиц речи в диахронии. В нем описываются предпосылки появления диахронических подходов в исследованиях речевой- коммуникации, дается общая характеристика направлений в рамках этих подходов, определяется предмет и объект исследований, освещаются основные проблемы историко-npaгматического анализа.

Историко-прагматические подходы зародились в 70-х гг. 20 в. в трудах Х.У.Гумбрехта, Х.Зитты, П. фон Поленца, Х.Хенне, Б.Шлибен-Ланге и других немецких лингвистов в полемике с некоторыми спорными положениями прагматики, в частности ТРА Центральным является тезис о том, что «не существует универсальных речевых действий, но лишь исторически обусловленные, различные, конвенционализированные речевые действия» (Schlicben-Lange 1976). Так, например, такой РА, как обещание, не существует в чистом виде, но лишь в исторически обусловленных формах: ленное обязательство, религиозный обет, обязательство по договору, брачное обязательство и пр. По Б.Шлибен-Ланге, невозможно построить классификацию универсальных для всех культур и, эпох РА, поэтому некоторые претендующие на универсальность философские подходы к языку, например, «прагматические универсалии» Ю.Хабермаса или «максимы коммуникации» Г.Грайса, рассматриваются как слишком общие и неисторичные. Такие новые направления, как историческая праГМС1ЛКНГБистикй, историческая прагматика тскста, исторический ан^ши^ дискурса и др., призваны преодолеть этот недостаток ТРА. Исходным является положение об историчности РА, понимаемой как их историческая изменчивость и вариативность. Историчность РА становится очевидной, если под ней понимать отнесенность РА к определенной речевой традиции общества и к истории мира в целом: как любая другая деятельность человека, речевая деятельность претерпевает изменения в историческом процессе.

Наиболее релевантным для диссертационного исследования является такое направление, как историческая прагмалингвистика, внутри которой решается наибольший круг проблем собственно лингвистического характера (М.Бакс, А.Х.Джакер, А.Джейкобс, В.И.Карабан, П. фон Поленц, И.Б.Руберт, Е.Троготт, Г.Фритц. Х.Хенне, Д.Херубим, Л.П.Чахоян, А.Шварц, И.С.Шевченко, Б.Шлибен-Ланге и др.). Историческая прагмалингвистика

изучает прагматические характеристики различных единиц речи {РА, дискурс) в историческом развитии - как в отдельные периоды истории языка, так и на протяжении нескольких периодов, т. е. в динамике развития. Опираясь на методологический и понятийный аппарат ТРЛ и конверсационного анализа, данная дисциплина выявляет постоянные и переменные элементыречевой коммуникации, рассматривает динамические процессы в речи в зависимости от изменяющихся коммуникативных потребностей общества. Историческая прагмалингвистика претендует на создание прагматических, или коммуникативных, «портретов» людей в различных условиях вербального общения, т. е. моделей речевой коммуникации определенных исторических эпох и этнокультур.

Основные блоки исследования в исторической прагмалингвистике составляют диахронические изменения РА, диалогического дискурса и типов текста, а также выявление культурно-исторической и языковой специфики их реализации. Существующие исследования показывают, что наибольшие изменения происходят в локутивном аспекте РА. Их можно отнести к переменным величинам речевой коммуникации. Для сущее т венных изменений в наборе РА требуются достаточно длительные промежутки времени.-Предметно-практическая деятельность людей может значшельно изменяться, но это не отражается существенным образом на количественном составе наиболее обобщенных РА, таких, как требование, совет, благодарность и др. В ходе истории могут появляться их модификации (инструкция, заказ и пр.). Однако сами РА, наиболее общие их типы, и их набор представляются относительно стабильными, постоянными элементами коммуникации.

В центре внимания историко-прагматического анализа находятся различные компоненты единиц речевой коммуникации: особенности реализации РА (прямые / косвенные тактики, их соотношение), динамика перформативных глаголов, варьирование элементов дейксиса, маркеров дискурса, особенности реализации постулатов общения, стратегий вежливости, развитие определенных типов текстов и пр.

Второй раздел посвящен методологии исследования материала в исторической прагыалингвистике. Здесь дас1ся харак1ерис1ика материала диссертационного исследования, а также освещается проблема фикциональных текстов как источников изучения речевой коммуникации в диахронии.

Ученые не раз обращали внимание на то, что поэтические памятники средневековья, в особенности же эпос, изобилуют диалогами и полилогами, что, по-видимому, било связано со стремлением рассказчиков к эффекту правдоподобия, достоверности, а также с особенностями ситуации исполнения (устные рецитации). Вместе с тем эти диалоговые фрагменты -важные источники при изучении речевой коммуникации отдаленных периодов времени - еще очень мало изучены.

Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой письменные тексты средневековья достаточно близко и адекватно передавали устные

формы коммуникации, так как на данной стадии развития между устным и письменным языком существовали тесные отношения (Бабенко 1999, Grosse 1985). Кроме того, некоторые памятники (эпос) были ориентированы преимущественно на слуховое восприятие, а, значит, должны были достаточно адекватно имитировать первичные, т. е. устные формы языка.

Хотя диалог фикционального текста - это еще не сама речь, но ее эстетически значимое изображение, не лишенное стилизации, допускается, что он дает хорошую модель реальной речи (Головин 1969). Применительно к текстам средневековья это подтверждается и по литературно-историческому критерию, согласно которому чем древнее текст, тем меньше в нем модификаций, в том числе в плане изображения речи (Вах 1983, 1991). Таким образом, с известными оговорками можно считать, что разговорная речь поддается реконструкции на основе интерпретированной речи в литературных произведениях, прежде всего персонажной речи.

В третьем разделе систематизируются представления о РА и классах РА, уточняются основные понятия, обосновывается необходимость рассмотрения РА на уровне диалогического дискурса.

РА как минимальная единица речевой коммуникации является основной единицей анализа в исторической прагмалингвистике. При анализе РА в диахронии особое место отводится фактору контекста и фактору коммуникантов (Арутюнова 1981; Франк 1986; Henne, Rehbock. 2001 и др.). Под контекстом понимается не только непосредственно задаваемый вербальный контекст и ситуативный, контекст, но и широкий социокультурный контекст, «характеризующий говорящего как представителя своего социума и своей (суб)культуры» (Тарасова 2000). Последний предоставляет в распоряжение исследователя экстралингвистическую информацию разного рода, необходимую при изучении коммуникации отдаленных эпох. Учет обоих факторов - контекст, коммуниканты как языковые личности, как носители исторической этнокультурной традиции - позволяет сделать анализ РА адекватным и компенсирует некоторые недостатки ТРА (слабый учет социальных признаков говорящих, статический характер коммуникации). Таким образом, РА в сопрсмскной прагм алингкистике понимается широко; это не только ¿кт выражения интенции говорящего, но и акт межличностного речевого общения, так как в нем отражается двусторонняя природа речевого общения. В историко-прагматических исследованиях проводится именно такой комплексный анализ РА и всего дискурса, учитывающий все множество социальных, культурных и исторических факторов коммуникации.

При исследовании директивных РА в памятниках средневерхненемецкого языка мы опираемся на обобщенную классификацию РА Дж.Серля с одной поправкой: к директивам не относятся вопросы. Вопрос является отдельным, самостоятельным РА, цель которого состоит в заполнении информационной лакуны (Почепцов 1979). Принятый за основу вариант классификации состоит из шести крупных классов: ассертивы, вопросы, директивы, комиссивы, декларативы, экспрессивы.

Широкое понимание РА как акта, в котором отражается двусторонняя природа речевого общения, требует рассмотрения его функционирования в дискурсе. Под дискурсом в работе понимается единица речевой деятельности, выражающая межличностное речевое взаимодействие и обладающая объединяющей коммуникативной функцией и единой темой (Зернецкий 1987). Если РА есть не только акт выражения интенции говорящего, но и акт межличностного речевого общения, т. е. интеракции, то в центр внимания попадают не только иллокутивные, но и интерактивные характеристики РА. Для этого существенным оказывается выделение в структуре дискурса речевых единиц более высокого порядка, чем РА и уяснение особенностей их взаимодействия. РА в структуре общения является минимальной единицей речи. Далее обычно выделяется речевой шаг, речевой ход, речевая секвенция и речевое событие. Речевой ход - речевое действие говорящего от момента вступления в коммуникацию до очередной смены коммуникативных ролей (Gesprachsschritt) (Henne, Rehbock 2001, Kneip 1979, Werlen 1979, Wunderlich 1979). Поскольку речевой ход может состоять из нескольких РА, то для обозначения последних как элементов речевого хода вводится также дополнительный термин - речевой шаг (Карабан 1989, Поспелова 1992). Акт чередования как минимум двух речевых ходов образует еще одну единицу речи - речевое взаимодействие, или речевую секвенцию (Gesprachssequenz) (Brinker, Sager 2001, Henne, Rehbock 2001, Hundsnurscher 1994). В работе директивные РА рассматриваются именно на уровне обмена репликами. Исследованию подлежат такие пары реплик, как требование - согласие-готовность/отказ, просьба - согласие/несогласие ее выполнить и т. п.

При анализе директивных РА на уровне диалогического дискурса используется понятие составного PA (Dijk 1981). Составной РА представляет собой последовательность РА, между которыми существуют отношения прагматической связанности, а именно субординативные отношения, в связи с чем выделяют основной (главный, доминирующий) РА и вспомогательный (способствующий, сопутствующий) РЛ. По отношению к основному РА дискурсивная роль вспомогательного РА может заключаться в обосновании, уточнении, усилении й т. п.

Существует определенная зависимость между иллокутивным типом РА и типом его дискурсивной функции. Ученые неоднократно обращали внимание на то, что директивы «специализируются» на функции главного РА, так как они характеризуются наибольшей по сравнению с другими классами РА степенью представления иллокутивной цели и потому не подчиняются РА других классов (Арутюнова 1992, ван Дейк 1989, Дорошенко 1986, Hindelang 1976).

Комплексный анализ парадигматических (R плане иллокутивных типов) и синтагматических (в рамках дискурса) особенное!ей директивного РА в исторической перспективе, предпринятый в диссертационном исследовании, соответствует динамическому подходу к изучению диалогического дискурса (Зернецкий 1989), при котором дается объяснение

реального взаимодействия статических составляющих в прагматике дискурса.

Вторая глава «Директивные речевые акты в средневерхненемецком языке» носит исследовательский характер. Она включает четыре раздела, описывающих четыре крупных типа директивных РА в исследуемых памятниках средиеверхненемецкого языка: совет, просьбу, требование и вызов на поединок, а также их прагматические варианты. Все четыре раздела построены однотипно. В начале раздела дается дефиниция РА, разграничиваются варианты данного РА, затем последовательно анализируются коммуникативная ситуация соответствующего РА в исследуемом материале, прямые и косвенные речевые тактики его реализации, сочетания различных тактик, дополнительные элементы РА, специфика функционирования на уровне составного РА, а также реакция на данный РА.

Первый раздел посвящен суггестивному РА совета и его прагматическим вариантам: наставление, предупреждение

(предостережение), предложение (совместного действия, собственных услуг). Суггестивы как подкласс директивов характеризуются такими прагматически релевантными признаками, как приоритетность говорящего, необязательность выполнения действия, но его желательность для адресата. На основании параметра «импульс каузации», т. е. характера потребности побуждения (Храковский, Володин 1986) выделяют также две разновидности совета - инициативный и реактивный (спрошенный) совет.

Коммуникативная ситуация совета является одной из самых распространенных в памятниках (129 ситуаций). Совет имел большое значение как в горизонтальных связях средневекового общества (связи внутри одной сословной группы, корпорации), так и в вертикальных (феодально-иерархические связи, связи господства и подчинения). В большинстве ситуаций совет дается нижестоящими коммуникантами -вассалами, слугами, воинами и пр. - и только потом равными, нередко в ответ на просьбу о совете (реактивный совет). В первом случае приоритетная позиция говорящего чаще всего обусловлена его социальной ролью в отношениях с адресатом

В выражении РА совета количественно преобладают прямые (императивные предложения) и эксплицитные речевые тактики: перформативы с râten, скрытые перформативы с модальными глаголами wellen, киппеп, suln + râten/gerâten, widerraten, warnen, bewben, а также форма daz ist min rât...\ повествовательные предложения с модальными глаголами, прежде всего suln во 2 л. - du soit пи tragen ritters cleit (Parz. 156, 27) 'теперь ты должен носить рыцарское одеяние'. Косвенные речевые тактики, реализуемые коммуникативными типами условных -

haz leili, enlahi ir iuwern gast (Par/. 412, 18- 19) если вы убьете своего гостя, то навсегда лишитесь чести в мире', вопросительных - wan múget irz Sivríde sagen? (Nib. 151, 4) 'почему вы не можете сказать об этом Зигфриду?' и оптативных предложений -

strâze (Nib. 1594, 2-3) 'пусть это сделает Фолькер, ему здесь известны все пути и тропы', находят небольшое применение и почти всегда дополняются прямыми и эксплицитными тактиками. Таким образом, в совете избегаются намеки и иносказания, господствуют прямые РА. Стремление к четкости и обстоятельности проявляется и в использовании сразу нескольких языковых средств, реализующих различные речевые тактики совета. Среди них одни выражают собственно совет, а другие способствуют его оформлению, обоснованию (условные конструкции), а также нагнетанию эмоциональности и развитию аргументации (вопросы).

Коммуникативное намерение говорящего дать совет может быть смягчено, выражено некатегорично разными способами: а) формами сослагательного наклонения перформативных {ich riete) и модальных глаголов б) оптативными предложениями (претерит конъюнктива

в потенциально-ирреальном значении); в) обращениями, передающими эмоциональное отношение к адресату -

unde guot, recken vil hêr, mine lieben hêrren, vil lieber bruoder, edeliu küneginne

и т. п.; г) субъективно-модальными оборотами с глаголами умственной деятельности д) сопутствующими ассертивными и

комиссивными РА, мотивирующими совет.

Широко используются различные средства усиления воздействия на собеседника в РА совета: а) форма императива с адресатным местоимением 2 л. - dâ vor behueté du dich (Nib. 1726, 4) берегись этого'; б) формулы, апеллирующие к богу - durch got, durch gotes willen, а также актуализирующие заинтересованное в совершении действия лицо - durch iuch; в) формулы заверения an г)

лексически или синтаксически усиленный повтор одной тактики; д) сопровождающие совет метакоммуникативные высказывания - пи hœrt, waz 'слушайте, что я вам скажу',

(Parz. 40, 1) 'я вам это честно говорю'; е) условные обороты, указывающие на желания адресата, положительные для него следствия; ж) сопутствующие совету комиссивные РА - клятвенные заверения, нередко в виде формул - des wil ich iuwer bürge sin (Nib. 547, 4) за это я вам ручаюсь', des si min houbet iuwer pfant (Nib. 885, 4) 'за это пустк будет порукой моя голова', а также обещания благ, угрозы. Указанные формулы и метакоммуникативные высказывания служат также индикаторами искренности РА.

В исследуемом материале чаще всего наблюдается положительная реакция на РА совега. Это подтверждает мысль об особой значимости самой ситуации совета в средневековом обществе. В феодальном обществе с его строгой иерархией служб в отношениях людей, особенно же между сеньором и вассалом, господствовал принцип взаимности (Гуревич 1999). Он предполагал взаимное служение, и дружбу, основанные на взаимном

уважении и почтительности. Одним из проявлений этого служения другому является совет. Как указывает медиевист Х.Хаферланд, дать совет так же почетно, как и преподнести дар (Haferland 1986). Совет, помощь, служение

пронизывают все общество, что находит отражение в формуле helfe und rát (ibid.). Советующий показывает своим речевым действием, что он чтит, уважает собеседника, от которого ожидается ответный ход почтения -принятие совета. Положительная реакция на совет чаще выражается словами автора, реже - вербально формульным обещанием последовать совету или благодарностью за совет. Отрицательная реакция на совет, наоборот, чаще выражается вербально в реплике собеседника, благодаря чему происходит дальнейшее развитие, продвижение диалога. Отклоняется совет всегда косвенно, нередко с последующим обоснованием.

Второй раздел посвящен реквестивному РА просьбы и таким его прагматическим вариантам, как мольба и приглашение. Одним из вариантов просьбы является запрос о разрешении сделать что-либо, имеющий в исследуемых памятниках средневековья особое значение. Для реквестивов релевантны такие прагматические признаки, как приоритетность адресата, бенефактивность действия для говорящего, но необязательность его выполнения для адресата. Просьба всегда является инициативным РА.

В сравнении с другими РА просьба занимает самое значительное место в памятниках, так как находит отражение в наибольшем количестве ситуаций (236 ситуаций). С просьбой друг к другу чаще всего обращаются равные в социальной иерархии коммуниканты - различные представители высших сословий. В обилии актов просьбы, среди которых выделяется множество этикетных, например, таких, как просьба о позволении сделать что-либо, видится действие принципа взаимного уважения и признания в придворном обществе: всякая просьба помимо собственно просьбы передает значение почтения к собеседнику, так как манифестирует его силу, возможность удовлетворить просьбу говорящего.

Доминирующими оказываются прямые (императивные предложения) и эксплицитные речевые тактики выражения просьбы: перформативы с hiten, raten, gern, manen, скрытые перформативы с модальными глаголами wellen, suln, müezen, geturren + biten; повествовательные предложения с модальными глаголами, прежде всего suln во 2 л. (повествование-побуждение) - ir suit senden dirre gebraten vogel einen... miner muoter dar (Parz. 551, 8-11) 'передайте одну жареную птицу моей матери'. Косвенные речевые тактики, реализуемые транспонированными формами - оптативное предложение пожелания -

(Trist. 7800 - 803) 'если это было бы в твоих силах, ...то я с удовольствием послушала бы твою игру на арфе', повествование-потребность - da bedórften wir ze habene vor frouwen herltch gewant (Nib. 354, 4) 'поэтому нам нужны богатые одежды, чтобы мы могли появиться перед дамами', вопрос-побуждение - weit ir min bote sin...! (Nib. 1640, 1) 'желаете ли вы быть моим послом?', мало распространены в текстах. По-видимому, в данный период языка они еще не были стандартными, конвенциональными способами выражения просьбы. В отличие от РА совета, для выражения которого часто используется несколько различных тактик в целях большей убедительности,

РЛ просьбы реализуется в большинстве случаев одной тактикой. Просьба говорящего характеризуется краткостью и однозначностью.

Просьба в памятниках может быть выражена более вежливо за счет разного рода языковых средств: а) формул вежливости - tuot so wol и этикетных формул, обнаруживающих конвенциональную связь с некоюрий ситуацией просьбы - lât mich iuwern urloup hân в ситуации прощания, gebietet iiber mich в ситуации приема гостя хозяином и др.; б) скрытых перформативов, в частности с модальными глаголами в форме конъюнктива в) оптативных предложений; г) многообразных почтительных обращений к собеседнику, включающих прилагательные с семантикой положительной оценки

и др., в том числе в форме превосходной степени, а также притяжательное местоимение или усилительное наречие д) сопутствующих

ассертивных РА, эксплицирующих мотивы и причины, вынуждающие говорящего обращаться с просьбой.

Как показал анализ, говорящие пользуются большим арсеналом средств усиления манипулятивного воздействия на слушающего как потенциального исполнителя просьбы: а) форма императива с адресатным местоимением 2 л.

- daz tuo du mir (Trist. 3731) сделай это для меня'; б) многообразные формулы, апеллирующие к куртуазным и общечеловеческим добродетелям собеседника -

werdekeit, durch iuwer hövescheit, durch iuwer güete, als guot du sis и др., а

также апеллирующие к богу и актуализирующие заинтересованное в совершении действия лицо - durch mich, durch mînen willen, als liep als ich iu

в) формулы заверения; г) предваряющие собственно просьбу перформативные высказывания; д) лестные обращения к собеседнику, манифестирующие его честь и добродетели; е) условные обороты, указывающие на намерения адресата или положительные для него следствия; ж).метакоммуникативные высказывания— nemet war: ir suit uns einer bete gewerji (Trist. 10630 - 31) послушайте, вы должны исполнить одну просьбу'; з) обосновывающие просьбу ассертивные РА похвалы, жалобы; и) усиливающие просьбу комиссивныс FA — клятвенные заверения, обещания благодарности, служен"", итидгряждения собеседнику в гпучяр пыполнения

им просьбы. Обещания благодарности имеют, как правило, вид готовых образцов, формул, включающих: глагол dienen и его производные dienesthaft, dienestlîch, dienende - пи leistet mînen muot, daz ich ez iemer diene (Nib. 534, 1 -

2) 'выполните мое желание, и я всегда сумею вас за это отблагодарить, wir sin dir, iemer dienesthaft (Trist. 2934) 'мы были бы всегда готовы тебе услужить'; глаголы с семантикой дарения Ionen и geben — und gibe dir ouch

"(Trist. 13353

alhie zehant dînen geheiz und din gewant, daz aller bebte, duz ich hân

- 55) 'и еще подарю тебе уже сейчас обещанное вознаграждение - одежду, самую лучшую, какая у меня есть; лексемы undertân, bereit, holt - ich bin iu wcerlîchen holt (Nib. 1557, 4) я (буду) искренне вам благодарен'. С их помощью говорящий проявляет также почтительное отношение к адресату. Частота их использования рядом с РА просьбы свидетельствует о том, что

обещание благ при выражении просьбы было закреплено в речевом этикете к>ртуазного общества.

Как и в ситуации совета, чаще всего наблюдается положительная реакция на просьбу. Это лишний раз свидетельствует о значимости принципа взаимного уважения и чествования в средневековом обществе. Какова бы ни была степень трудоемкости просьбы, ее инициатор своим речевым действием демонстрирует почтение к собеседнику, в силах которого удовлетворить потребность говорящего. От адресата требуется ответный ход почтения -выполнение просьбы. Отказ в просьбе предосудителен, так как задевает честь собеседника, обратившегося с просьбой. Для отказа должна быть очень веская причина. Согласие находит выражение в ожидаемом вербальном / невербальном перлокутивном эффекте, а также в формульных обещаниях исполнить волю говорящего. Отказ почти всегда реализуется прямо, с последующим обоснованием. И отказ, и согласие адресата выполнить просьбу могут быть также переданы словами автора, хотя и в меньшем количестве случаев.

Третий раздел посвящен прескриптивному РА требования и ею вариантам, приобретающим в контексте ситуации оттенки других возможных вариантов прескриптивов: собственно требование, требование-повеление, требование-запрещение, требование-поручение и пр. Спецификой прескриптивных, или предписывающих, РА является обязательность выполнения каузируемого действия для адресата, что обусловлено авторитетной позицией говорящего (более высокое положение в социальной, возрастной и пр. иерархии) и возможностью применения санкций к адресату в случае неповиновения. РА требования может входить в состав не только инициирующей, но и реагирующей реплики: например, ответом на изъявление адресатом желания совершить некоторое действие, неугодное говорящему, может стать требование-запрещение.

Требование находит отражение в 96 коммуникативных ситуациях, при этом инициатором требования выступает чаще всего занимающий более высокое социальное положение коммуникант. В данных случаях требование юворящего правомочно, поскольку он имеет позицию авторитета в институциональной организации общргтва Требование часто адресовано коллективному адресату. Требование равного или нижестоящего коммуниканта не может быть мотивировано более высоким статусом или сильной позицией: оно основано на некотором праве, конвенции. В исследуемом материале требование равных и нижестоящих героев привязано к немногочисленным, как правило, имеющим ритуальный характер ситуациям общения. Равный может требовать каких-либо действий от адресата в ситуации поединка (победи1ель - побежденный) или в ситуации служения даме (дама - рыцарь). В первом случае говорящим всегда является мужчина; согласно ригуалу поединка побежденный рыцарь дотасн быт торжественно обещать победителю сдаться и служить ему (т. н. sicherheit или fianze), что и давало право последнему приказывать. Во втором случае говорящим является женщина; как известно, служение знатной даме

(minnedienst) считалось одной из основных добродетелей и занимало важное место в жизни рыцарства. В такой ситуации повеление дамы можно также рассматривать как правомерное. Как равный, так и нижестоящий коммуникант может требовать на основании данного адресатом обещания выполнить определенные действия в отношении первого.

Как и в случае РА совета и РА просьбы, РА требования реализуется чаще всего прямыми (имперагивные предложения) и эксплицитными речевыми тактиками: повествование-побуждение с модальными глаголами, прежде всего suln во 2 л. - dune soltsi niht nieren (Trist. 13395) ты не должен к ней прикасаться', а также mu ezen во 2 л. - ir muezet mine geste wide Idzen hdn (Nib. 1897, 1) 'вы должны оставить моих гостей в покое'. Остальные тактики передачи требования: перформативы с gern, biten, heizen, muoten, verbieten, vordern (скрытые перформативы отсутствуют); повествование-потребность - ich wil den kampf bestdn (Trist. 11292) я хочу сражаться в поединке'; оптативное предложение - der mir von Tronege Hagenen sluege unde mir sin houbet her Jur mich truege, dem fult' ich rotes goldes den Etzelen rant (Nib. 2025, 1 - 3) 'кто убьет мне Хагена из Тронье и принесет мне его 1 олову, тому я наполню до краев червонным золотом Этцелев щит'; условное предложение - ichne wil dich niht erldzen, ...dune bringest im din sicherheit (Parz. 214, 5 - 7) 'я тебя не отпущу, ...если ты не присягнешь на верность о ту Лиасы'; повествование-запрещение с отрицательной формой глагола в индикативе - ir enkomt niht zuo mir da her in (Parz. 536, 1) 'вы не пойдете ко мне на корабль', - представлены в текстах единичными примерами. Тот факт, что только для реализации прескриптивной иллокуции в трех памятниках средневерхненемецкого языка нам встретились шесть различных перформативных глаголов (см. выше), позволяет оспорить мнение П. фон Поленца, согласно которому феномен перформативного употребления глаголов, как и метакоммуникации, есть результат более позднего развития языка, связанного с интеллектуальным развитием общества (Polenz 1980). Требование говорящего выражается в большинстве случаев одной определенной тактикой и отличается краткостью.

В отличие от других директивов на РА требования не распространяется действие категории вежливости. В исследуемом материале не было обнаружено ни одного языкового средства смягчения категоричности данного директива. Вежливая форма неуместна в прескриптивной ситуации, так как говорящий занимает в акте взаимодействия приоритетную позицию.

Однако говорящий может несколько усилить воздействие на адресата посредством: а) эксплицирующих директивное намерение перформативных высказываний; б) конструкций с модальным глаголом muezen, передающим значение долженствования более категорично, чем глагол suln; в) условных структур с оттенком угрозы; г) одновременного использования прямых и эксплицитных тактик (конструкция с модальным глаголом + императив, в результате чего имеет место анаколуф) - ir suit balde gdn unt bringet mir der recken (Nib. 501, 1 - 2) 'вы должны тотчас пойти, и приведите мне воинов'; д) метакоммуникативных высказываний, содержащих глагол говорения sagen в

форме 1 л. ед. ч. или глаголы восприятия текеп и vernemen в императиве, -swaz ich dir sage, daz vernim (Trist. 11451) 'слушай, что я тебе скажу'; е) сопутствующих основному РА требования РА угрозы. При каузации особо трудоемкого действия говорящий может также попытаться дополнительно расположить к себе адресата с помощью почтительных обращений (к коллективному адресату ir helde vil gemeit и т. п.), а также обещаний вознаграждения, поощрения в случае выполнения требуемого действия. В отличие от ситуации просьбы, где обещание поощрения служит знаком почтения перед собеседником, здесь данный речевой шаг предпринимается в целях повышения заинтересованности последнего в действии. При этом обещание может быть «пустым», в действительности невыполнимым.

В материале исследования доминирует положительная реакция на требование, что обусловлено неприоритетным положением адресата. Согласие 'может быть выражено как словами автора, так и вербально в ответной реплике. В последнем случае зачастую имеют место формулы подчинения воле говорящего. Отрицательная реакция на требование всегда выражается прямо, иногда - при кооперативном поведении адресата - с последующим обоснованием.

Последний четвертыйраздел посвящен обсолетному, т. е. архаичному, вышедшему из употребления, РА вызова на поединок. Вызов на поединок как РА мы относим к директивам, поскольку говорящий побуждает адресата к совершению действия, в данном случае - к вступлению в поединок. По своим прагматическим признакам вызов на поединок входит в состав предписывающих РА, т. е. прескриптивов. Но в отличие от некоторых подвидов прескриптивов (приказов, повелений и пр.), в которых приоритетная позиция говорящего обусловлена ей) более высоким социальным статусом, в РА вызова говорящий сам присваивает себе приоритет, действуя с «позиции силы» и считая, что он имеет право настаивать на поединке (например, при оскорблении говорящего или третьих лиц). Вызов на поединок - это одна из разновидностей требования, в котором каузируемое действие конкретизировано. Вызов всегда имеет своим перлокутивным эффектом невербальное действие, а именно состязание.

Коммуникативная ситуация вьпова на поединок R МЯТРПИЯПР исследования имеет не такое большое распространение, как другие директивные ситуации (32 ситуации). Ее специфика заключается в том, что ее участники - это равностатусные партнеры, представители одной культурно-исторической социальной группы, рыцарства. Вызов на бой как разновидность требования всегда имеет веские основания: чаще всего это оскорбление чести инициатора вызова либо его господина / госпожи. Отсюда следует, что вызов может быть как реактивным РА (следствие предыдущего хода развития взаимодействия), так и инициативным РА (начало, открытие акта вчаимодействия). Все ситуации вызова можно разделить на две группы: 1) на поединок вызывают непосредственно перед его началом; 2) на поединок вызывают задолго до него с соблюдением всех элементов рыцарского ритуала (например, передача перчатки при свидетелях).

Ситуаций второго типа в целом немного, и они запечатлены лишь в рыцарских романах. Значительно чаще, особенно в «Песни о Нибелунгах», присутствуют ситуации первого, более архаичного типа.

Языковая специфика РА вызова заключается в том, что он редко реализуется прямыми речевыми тактиками: императивными предложениями с глаголами wem, wenden, однозначно сигнализирующими о побуждении вступить в бой с адресатом -

'защищайтесь теперь, чужеземцы', перформативы с laden, manen, vordern. He было обнаружено ни одного перформативного глагола, называющего именно речевое действие вызова на поединок. Однако оно может быть эксплицировано с помощью глаголов других директивных РА, в кон тексте ситуации служащих для называния РА вызова. Косвенные речевые тактики: повествование-потребность -

2030, 3) 'я же собираюсь в одиночку побороть тебя своим мечом'; оптативное предложение -

(Trist. 13239 - 40) 'тот, кто пожелает - кто-то другой или вы сами, - должен сойтись со мной в бою', - регулярно служащие для выражения других директивных интенций, также крайне малочисленны.

В большинстве же случаев говорящий вызывает противника на бой, используя другие РА, а также их ритуальную последовательность. В качестве косвенного РА вызова в материале исследования чаще всего выступает угроза, нередко с оттенками оскорбления, иронии или похвальбы. Кроме того, вызов говорящего может быть представлен серией таких РА, при этом они не отвечают условиям искренности (истинности) РА, поскольку вовсе не имеют своей целью предупреждение сражения или информирование адресата о своем негативном отношении к нему. Говорящий, «подзадоривая» противника, сигнализирует таким косвенным способом о своем желании сразиться с ним. Угроза является в данном конфликтном контексте лишь конвенциональным средством призыва к бою. Поскольку угроза как подвид комиссивов всегда затрагивает план будущего, значительную роль приобретают здесь модальные глаголы suln, müezen, киппеп в темпоральном значении - ir kunnet niht genesen, ir müezet mit dem tôde pfant daz Kriemhilde wexen (Nib. 13-4) 'пям hp спустись, вы должны заплатить Кримхильде своими жизнями', а также пассивные конструкции с глаголом werden ъ презенсе, имеющие смысл будущего времени - sô wert ir gâlûnt mit staben, daz irsgern wandel möhtet haben (Parz. 520,25 - 26) вам так намнут бока, что вы пожелаете передумать'. Угроза может быть усилена формулами-интенсификаторами типа и придаточными

предложениями следствия. Но в целом можно констатировать отсутствие формульных выражений в a^re вызова: данная иллокуция может быть реализована достаточно разнообразно.

Прагматически релевантными оказываются в ситуации поединка компоненты личностной дейктики - местоименные обращения. В исследуемых памятниках, в особенности в рыцарских романах, преобладает соответствующее придворному этикету обращение к адресату-противнику в

форме местоимения 2 л. мн. ч. т Местоимение du, некогда нормативная форма обращения противников на поле боя (ЕЫзшапп 1903), становится прагматически маркированной: du используется как намеренно фамильярное обращение.

Соглашаясь вступить в поединок, адресат в ответном речевом ходе «отражает» угрозы и вызовы говорящего, демонстрируя свое нежелание сдаться. Согласие может быть передано также словами автора. Реже адресат отказывается сражаться, всегда обосновывая свой отказ.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего изучения директивных РЛ в диахронии.

По теме диссертации опубликованы следующие статьи:

1. Солдатова А.В. Коммуникативные стратегии и их реализация в памятниках средневерхненемецкого периода (на материале «Песни о Нибелунгах») // Материалы XXXI Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. - Вып. 12. Секция истории языка (романо-германский цикл). - СПб.: СПбГУ, 2002. - С. 36-39.

2. Солдатова А.В. Просьба как коммуникативная егратегия в памятниках средневерхненемецкого языка (на материале «Песий о Нибелунгах», «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха и «Тристана» Готфрида Страсбургского) // Материалы XXXII Международной филологической конференции. - Вып. 7. Секция истории языка (романо-германский цикл). Ч. 1. СПб.: СПбГУ, 2003.-С. 36-41.

Подписано в печать 20 02.04. Формат 60x84 1/16. Печать офсетная. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,16. Тираж 100 экз. Заказ

ЦОП типографии Издательства СПбГУ. 199034, С.-Петербург, наб. Макарова, 6.

«S - 6 4 б 2

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Солдатова, Анастасия Владимировна

Введение.

Глава 1. Единицы речевой коммуникации в их историческом развитии

1.1. Направления изучения речевой коммуникации в диахронии

1.1.1. Предпосылки возникновения диахронических подходов в исследованиях речевой коммуникации.

1.1.2. Прагматическая история языка.

1.1.3. Историческая прагмалингвистика.

1.1.3.1. Диахроническое изучение речевых актов.

1.1.3.2. Диахроническое изучение дискурса.

1.1.3.3. Диахроническое изучение текстов.

1.1.4. Выводы.

1.2. Материал исследования и некоторые методологические проблемы исторической прагмалингвистики.

1.2.1. Особенности материала исследования.

1.2.2. Проблема фикциональных текстов как источников изучения речевой коммуникации в диахронии.

1.2.3. Выводы.

1.3. Единицы анализа в исторической прагмалингвистике.

1.3.1. Речевой акт как основная единица анализа в исторической прагмалингвистике.

1.3.2. Классификация речевых актов в историко-прагматических исследованиях.

1.3.3. Речевой акт на уровне диалогического дискурса.

1.3.4. Выводы.

Глава 2. Директивные речевые акты в средневерхненемецком языке.

2.1. Совет в памятниках средневерхненемецкого языка.

2.1.1. Совет как суггестивный речевой акт.

2.1.2. Коммуникативная ситуация совета.

2.1.3. Прямые речевые тактики совета.

2.1.4. Косвенные речевые тактики совета.

2.1.5. Сочетания тактик совета.

2.1.6. Дополнительные элементы РА совета.

2.1.7. Совет как составной речевой акт.

2.1.8. Реакция на совет.

2.1.9. Выводы.

2.2. Просьба в памятниках средневерхненемецкого языка.

2.2.1. Просьба как реквестивный речевой акт.

2.2.2. Коммуникативная ситуация просьбы. f> 2.2.3. Прямые речевые тактики просьбы.

2.2.4. Косвенные речевые тактики просьбы.

2.2.5. Сочетания тактик просьбы.

2.2.6. Дополнительные элементы РА просьбы.

2.2.7. Просьба как составной речевой акт.

2.2.8. Реакция на просьбу.

2.2.9. Выводы.

2.3. Требование в памятниках средневерхненемецкого языка.

2.3.1. Требование как прескриптивный речевой акт.

2.3.2. Коммуникативная ситуация требования.

2.3.3. Прямые речевые тактики требования.

2.3.4. Косвенные речевые тактики требования.

2.3.5. Сочетания тактик требования.

2.3.6. Дополнительные элементы РА требования.

2.3.7. Требование как составной речевой акт.

2.3.8. Реакция на требование.

2.3.9. Выводы.

2.4. Вызов на поединок в памятниках средневерхненемецкого языка.

2.4.1. Вызов на поединок как исторический речевой акт.

2.4.2. Коммуникативная ситуация вызова на поединок.

2.4.3. Прямые речевые тактики вызова на поединок.

2.4.4. Косвенные речевые тактики вызова на поединок.

2.4.5. Угроза как косвенный речевой акт вызова на поединок.

2.4.6. Дополнительные элементы РА вызова на поединок.

2.4.7. Вызов на поединок как ритуальная последовательность РА.

2.4.8. Реакция на вызов.

2.4.9. Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Солдатова, Анастасия Владимировна

Последние десятилетия ознаменовались в языкознании развитием ряда направлений в рамках коммуникативно-функциональной парадигмы, среди которых, пожалуй, ведущее место занимает прагмалингвистика, изучающая язык в действии. Объектом исследования прагмалингвистики является прежде всего диалог. Диалог понимается сегодня широко: это не только последовательность содержательно связанных реплик, но и обмен информацией, мыслями и эмоциями между коммуникантами. Диалог - это коммуникативный и социокультурный феномен. Именно в диалоге осуществляется взаимодействие людей. Диалогическое взаимодействие характеризуется высокой сложностью организации, так как язык выступает в диалоге во всем многообразии своего строения. В диалоге обнаруживаются конвенции и ритуалы речевого поведения человека в обществе, его социальные и индивидуальные особенности, весь его экстралингвистический мир. Антропоцентризм как основной принцип прагмалингвистики, как, впрочем, и других пограничных дисциплин, требует учета всего комплекса факторов, влияющих на процесс диалогического взаимодействия.

Идея деятельностного и динамического характера диалогического общения находит отражение в работах многих современных отечественных и зарубежных лингвистов: Н.Д.Арутюновой, В.В.Богданова, К.Бринкера, А.Вежбицкой, Д.Вундерлиха, Т.А. ван Дейка, П.В.Зернецкого, А.Г.Поспеловой, Г.Г.Почепцова, Г.Г.Почепцова мл., О.Г.Почепцова, Х.Ребока, А.А.Романова, И.Свитаплы, И.П.Сусова, Х.Хартманна, Х.Хенне, Ф.Хундснуршера, Л.П.Чахоян и мн. др. В этих исследованиях на материале современных языков изучаются отдельные речевые акты и способы их реализации, структурные особенности диалогического дискурса, принципы и стратегии речевого общения, т. е. все единицы речевой коммуникации в динамике употребления и в совокупности их парадигматических и синтагматических характеристик.

В последнее время некоторые работы посвящаются сопоставительному анализу определенных аспектов диалогического общения в разных культурах. Антропоцентрический принцип при исследовании конкретного речевого материала приводит ученых к мысли, что этнокультурные особенности говорящего отражаются на процессе коммуникации.

Дальнейшее развитие антропологического подхода в лингвистике закономерно вызвало интерес к исследованию не только современных культур, но и культур отдаленных эпох. Культура изменяется во времени, язык будучи важнейшей частью культуры народа чутко реагирует на ее изменения. Истоки языковых изменений заложены в речи. Исторически изменчивы социальные, прагматические, этические и другие компоненты речевой коммуникации. В качестве важнейшего источника изучения речевых изменений в диахронии рассматривается диалог. Диалог и его составляющие в исторической перспективе получил освещение в трудах таких лингвистов, как М.Бакс, Л.Р.Безуглая, А.Беттен, Е.В.Вохрышева, З.Гроссе, В.И.Карабан, П. фон Поленц, Ш.Зондереггер, Г.Фритц, Х.Хенне, Л.П.Чахоян, А.Шварц, И.С.Шевченко, Б.Шлибен-Ланге и др. Изучение прагматики речи в диахронии, выявление переменных и постоянных характеристик речевого акта и дискурса вошло в предметную область исторической прагмалингвистики. Исследования подобного рода ведутся сегодня на материале различных языков. Однако в целом проблематика исторических изменений вербальной коммуникации остается еще крайне неразработанной.

Предметом исследования являются директивные речевые акты и особенности их реализации в средневерхненемецких памятниках.

Объект исследования — диалогические взаимодействия в средневерхненемецких памятниках. Корпус проанализированных диалогических взаимодействий, включающих реплику с директивным речевым актом, составляет 493 текстового фрагмента из трех памятников общим объемом 1625 страниц.

Директивные речевые акты в теории речевых актов рассматриваются как акты побуждения слушающего к действию и таким образом воздействия на положение дел в действительности. На материале современных языков достаточно хорошо изучены отдельные типы директивов, способы и средства их выражения, их семантическая структура и прагматические характеристики. Директивы активно исследуются в имеющих большую практическую значимость работах по речевому этикету и вежливости. Проблемы директивных речевых актов освещаются в трудах Е.Е.Анисимовой, Е.А.Беляевой, А.Д.Гарцова, Н.Ф.Гладуш, А.В.Дорошенко, О.С.Иссерс, М.Ф.Косиловой, А.А.Романова, Л.Л.Федоровой, Н.И.Формановской, Г.Хинделанга, В.С.Храковского и А.П.Володина, Х.Я.Ыйма и других ученых. Однако директивы в исторической перспективе на материале немецкого языка еще не были предметом специального исследования. Существуют отдельные исследования директивов в новоанглийском языке (Верба, Карабан, Алексеенко 1989).

Актуальность исследования определяется необходимостью изучения директивных речевых актов в диахроническом аспекте в связи с неразработанностью проблематики исторических изменений единиц речи вообще и директивных речевых актов в частности.

Научная новизна исследования состоит в том, что директивные речевые акты, будучи достаточно изученными в синхроническом измерении, исследуются нами в диахронии, на историческом материале немецкого языка.

Цель исследования заключается в выявлении специфики реализации директивных речевых актов в средневерхненемецком языке и в описании способов их выражения в определенных коммуникативных контекстах.

Поставленная цель предполагает последовательное решение следующих исследовательских задач:

1) описать прямые / косвенные речевые тактики реализации директивных речевых актов и их языковые средства в средневерхненемецких памятниках;

2) установить синтагматические особенности директивного речевого акта на уровне речевого хода и выявить дискурсивные функции сопутствующих директиву речевых актов;

3) определить особенности реагирования на директивный речевой акт.

Методы исследования. Выявлению специфики директивных речевых актов в исторически удаленном дискурсе послужили лингвистические методы интерпретативного анализа, анализа словарных дефиниций, а также элементы сопоставительного метода. Материал анализировался с учетом факторов, характеризующих обстановку речевого акта, социальные и межличностные отношения коммуникантов. Использование количественного подсчета позволило получить данные о соотношении различных способов выражения директивных речевых актов.

Материалом исследования послужили три стихотворных памятника средневерхненемецкого языка, записанных примерно в одно время: «Песнь о Нибелунгах» (около 1200 г.), «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (12051210 гг.) и «Тристан» Готфрида Страсбургского (1210 г.). Использовались следующие издания: Das Nibelungenlied. Mhd. / Nhd. Nach dem Text von Karl Bartsch und Helmut de Boor, ins Neuhochdeutsche iibers. und komm. von Siegfried Grosse. - Stuttgart: Reclam, 2001.; Wolfram von Eschenbach. Parzival. Mhd. / Nhd. Nach der Ausgabe von Karl Lachmann. Ubers. und Nachw. von Wolfgang Spiewok. 2 Bde. - Stuttgart: Reclam, 2000; Gottfried von StraBburg. Tristan. Mhd. / Nhd. Nach dem Text von Friedrich Ranke neu hrsg., ins Neuhochdeutsche ubers., mit einem Stellenkomm. und einem Nachw. von Riidiger Krohn. 3 Bde. - Stuttgart: Reclam, 2001.

Выбор этих памятников обусловлен причинами экстралингвистического и лингвистического характера. Рубеж 12-13 вв. (эпоха Штауфенов в истории Германии) — период наивысшего подъема средневековой культуры, который ознаменовался расцветом светской, а именно рыцарской, или куртуазной, литературы. Развитие новой литературы было обусловлено появлением нового сословия - рыцарства, которое выработало свой собственный кодекс поведения, свою многогранную систему представлений о чести, любви, верности, свободе и многих других понятиях, а также свои этикетные и ритуальные формы. Это время становления новых жанров - рыцарского романа и любовной лирики. Древний германский эпос во многом трансформируется под влиянием рыцарской культуры и литературы, постепенно превращаясь в рыцарский эпос. Как пишет М.М.Бахтин, средневековый рыцарский роман и эпос близки по многим моментам: в первую очередь, их объединяет момент подвига героя и момент славы, прославления героя или его сюзерена (Бахтин 2000: 82). Выбранные памятники, отобразившие ценности средневекового общества, его картину мира, репрезентативны для средневековой рыцарской литературы и культуры в целом в эпоху ее расцвета.

С лингвистической точки зрения памятники представляют интерес, так как в них обнаруживаются элементы, свидетельствующие как об устной, так и о письменной традиции. В наибольшей степени это касается «Песни о Нибелунгах». Считается, что она долгое время передавалась устно, многократно пересказывалась певцами, прежде чем быть записанной неизвестным автором, о чем свидетельствует ее монументальная метрическая форма (т. н. «нибелунгова строфа») и особенности структуры, а также сам архаичный материал эпоса (Витке 1986: 614; Masser 1981: 301ff.). Материал для других двух произведений - рыцарских романов «Парцифаля» и «Тристана» - был заимствован из французских романов Кретьена де Труа и Тома, которые, в свою очередь, опирались на более древние источники, легенды и предания кельтского происхождения. Рыцарские романы писали, как правило, образованные авторы по заказу меценатов, например, королей, князей, при их же дворах (Wenzel 1980: 341-343). Они исполнялись вслух, что находит отражение в особенностях композиционного членения авентюры» в «Песне о Нибелунгах» или «книги» в «Парцифале» как отдельные фрагменты, предназначенные для рецитации), в прологах, где происходил разговор с публикой, в различных отступлениях, шутках, риторических вопросах, намеках и т. п. (Витке 1986: 706-725). По-видимому, традицией устного пересказа или чтения объясняется также множество диалоговых и полилоговых фрагментов в памятниках, запечатлевших особенности речи представителей средневекового общества, как самого автора, так и его аудитории. С этих позиций данные источники представляются интересным материалом для нашего исследования.

Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном речеактовом и конверсационном анализе директивных речевых актов в диахронии и в получении знаний о культурно-исторических особенностях их функционирования в речи. Результаты исследования конкретизируют и подтверждают положение исторической прагмалингвистики о наличии как постоянных, так и переменных элементов в речевой коммуникации, об изменчивости характеристик речевого акта и дискурса, обусловленных динамикой развития культуры и общества.

Практическая значимость исследования видится в возможности использования полученных выводов в курсе истории немецкого языка, исторической социолингвистики, исторической культурологии. Данные фактического материала могут послужить иллюстрациями к теоретическим курсам, связанным с вопросами взаимосвязи языка и культуры. Методика исследования может применяться в диахроническом изучении директивных речевых актов на материале других языков, в том числе в сопоставительном аспекте.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Директивные речевые акты в средневерхненемецком языке"

Заключение

В настоящей работе на материале трех памятников средневерхненемецкого языка были рассмотрены директивные РА: совет, просьба, требование, вызов на поединок, а также их прагматические варианты (предостережение, приглашение, запрещение и др.). Теоретической базой для проведенного исследования послужило такое направление в рамках коммуникативно-функциональной парадигмы языкознания, как историческая прагмалингвистика, которая на материале различных источников изучает прагматические характеристики единиц речи в диахроническом измерении, выявляет постоянные и переменные элементы коммуникации в зависимости от изменяющихся коммуникативных потребностей общества. Историческая прагмалингвистика использует методы и понятия ТРА и конверсационного анализа, что позволяет изучать исторический материал с новых позиций. Но привнесение диахронического компонента в лингвистическую прагматику означает не только описание особенностей функционирования языковых структур на той или иной стадии развития языка, но и определение их культурно-исторической специфики.

Рассмотренные РА представляют собой относительно устойчивые способы и формы социального взаимодействия людей в сфере повседневного речевого общения. Поэтому по иллокутивным и перлокутивным характеристикам их можно отнести к постоянным элементам речевой коммуникации. Исключение составляет вызов на поединок: это архаичный РА, связанный с несуществующим более социальным институтом рыцарства и выработанным внутри него особым кодексом речевого поведения. Вызов -это пример исторически обусловленного речевого действия, в связи с чем его можно считать переменным, неустойчивым элементом вербальной коммуникации.

Анализ материала дает основание заключить, что наибольшие отличия касаются не иллокутивных, а локутивных характеристик директивов, т. е. языковых средств выражения, а также частотности их употребления в тех или иных коммуникативных контекстах. Для реализации всех директивов наиболее частотной оказалась форма императива, тогда как исследования директивных РА на материале современных языков, в частности немецкого и английского, показывают, что преобладают эксплицитные и косвенные речевые тактики (Романов 1982: 14-15; Беляева 1992: 143). Далее по частотности в нашем материале следуют повествовательные предложения с модальными глаголами (косвенная речевая тактика) и перформативные высказывания (прямая эксплицитная тактика). Все остальные косвенные речевые тактики, обнаруженные в директивах - оптативные, вопросительные, условные предложения, повествование-потребность и повествование-запрещение, - представлены немногочисленными примерами. Таким образом, основываясь на нашем материале для средневерхненемецкого периода можно констатировать в целом значительное преобладание прямых и эксплицитных способов реализации директивного намерения.

Прямые речевые тактики используются во всех подклассах директивных РА. Характерным для исследуемого материала является достаточное разнообразие такой прямой тактики, как перформативные высказывания, в чем можно усматривать стремление говорящих к эксплицитной маркированности речи. Косвенные речевые тактики представлены в различных подклассах директивов по-разному. Чрезвычайно употребительны во всех директивах, за исключением вызова на поединок, повествовательные предложения с модальными глаголами (повествование-побуждение). Все директивы могут реализовываться оптативными предложениями: в требовании и вызове побуждение выражается косвенно через третье лицо (презенс конъюнктива); в совете и просьбе оптативные предложения могут также передавать вежливый намек на осуществление того или иного действия (претерит конъюнктива). Повествование-потребность маркирует РА просьбы, требования и вызова. Вопросительные предложения (вопрос-побуждение) употребляются только в РА совета и просьбы. Единичность примеров на данную косвенную речевую тактику позволяет сделать вывод о том, что в рассматриваемую эпоху еще не сложилась конвенция употребления вопросительного высказывания о возможностях, желаниях адресата как косвенного директивного РА совета и просьбы. Выявлены средства косвенной реализации директивов, которые соотносятся с отдельными их типами: условные предложения передают предостережение, а также требование с оттенком угрозы, повествовательные предложения с отрицательной формой глагола в индикативе - запрещение.

Директивные РА в средневерхненемецком языке могут быть выражены вежливо, однако принцип вежливости распространяется не на все директивы, а лишь на просьбу, в некоторых случаях - на совет. В случаях трудоемкого действия или действия, представляющего особую важность для говорящего, а также при социальной неравноположенности коммуникантов данные директивы могут быть смягчены разными способами: а) формами сослагательного наклонения перформативных и модальных глаголов; б) формулами вежливости и этикетными формулами; в) оптативными предложениями; г) почтительными обращениями к адресату; д) субъективно-модальными оборотами с глаголами умственной деятельности; е) сопутствующими ассертивными и комиссивными РА, мотивирующими просьбу или совет.

В исследуемом материале было зафиксировано достаточно мощное использование различных средств усиления воздействия на адресата в директивном РА. К наиболее значимым и обнаруживающим культурно-историческую специфику относятся: а) формулы, апеллирующие к куртуазным и общечеловеческим добродетелям собеседника; б) формулы заверения, имеющие также функцию индикаторов искренности РА; в) формулы, апеллирующие к богу; г) лестные обращения к собеседнику, манифестирующие его честь и добродетели. РА просьбы часто усиливается клятвенными заверениями и обещаниями благодарности, вознаграждения, служения собеседнику в случае выполнения им желаемого действия.

Обещания благодарности имеют вид готовых образцов или формул, с помощью которых говорящий проявляет также почтительное отношение к адресату. Данные РА достаточно часто сопровождают просьбу. На этом основании можно предполагать, что обещание благ при выражении просьбы было закреплено в речевом этикете средневекового общества. Обещанием вознаграждения, поощрения может подкрепляться и РА требования, но в отличие от ситуации просьбы данный вспомогательный РА служит здесь не знаком почтения перед собеседником, а способом повышения заинтересованности последнего в действии.

Разные типы директивных РА в средневерхненемецком языке обнаруживают специфику в плане используемых языковых средств. РА совета характеризуется множественностью используемых речевых тактик, а также регулярным употреблением вспомогательных РА преимущественно в дискурсивной функции обоснования, что создает эффект обстоятельности высказываемого совета. Просьба и требование, наоборот, чаще выражаются одной речевой тактикой; для них характерны краткость и однозначность. РА вызова на поединок отличается тем, что реализуется, как правило, средствами других РА, а также их ритуальной последовательностью: это угроза, высмеивание, похвальба.

Таким образом, культурно-историческая и языковая специфика реализации директивных РА в средневерхненемецком языке обнаруживается как на уровне их парадигматических особенностей, так и на уровне синтагматических связей.

Разные подклассы и подвиды директивов представлены в рассмотренных диалогических взаимодействиях по-разному. Чаще всего встречаются просьба и совет. Они имели огромное значение в речевом общении в средневековье. В РА просьбы был выделен такой достаточно распространенный подвид, как просьба-запрос о разрешении (например, удалиться, располагать говорящим и т. п.): это этикетный РА, значимость которого для представителей придворного общества подтверждается также конвенционально закрепленными за ним языковыми формами. Существенно, что если в акте просьбы говорящим является чаще всего равностатусный коммуникант, то в акте совета - нижестоящий. Последнее можно объяснить тем, что совет имел большое значение не только в горизонтальных связях средневекового общества, но и в его вертикальных связях, прежде всего в отношениях господина и его вассалов, которые выполняли и важную функцию советчиков. В исследуемых памятниках можно найти немало сцен совещаний королей / князей со своими воинами, придворными и т. п. Как на совет, так и на просьбу адресат чаще всего реагирует согласием. В обилии актов просьбы и совета в речевом общении героев, в способах их реализации, а также реагирования адресата видится действие принципа взаимности, или взаимного признания и почтительности, - одного из основополагающих принципов социального взаимодействия в средневековом обществе. Это не «ликоповреждающие» РА. В эту эпоху выразить собеседнику совет или просьбу так же почетно, как преподнести ему дар. Данные РА имели большую знаковую функцию: если действием совета говорящий показывает, что он чтит и уважает партнера (особенно же в ситуации реактивного совета), то действием просьбы он демонстрирует свое почтение к партнеру, так как в его силах удовлетворить потребность говорящего. И просьба, и совет приносит честь адресату, поэтому от него ожидается ответный ход почтения -согласие принять совет / выполнить просьбу.

Что касается других рассмотренных директивов — требования и вызова, то они представлены в рассмотренном материале значительно меньше. По-видимому, это объясняется следующим. РА требования чаще всего имеет место в асимметричной коммуникации (наиболее частотен такой подвид, как требование-повеление), тогда как большинство героев в памятниках — представители высших сословий. РА вызова на поединок привязан исключительно к ситуациям речевого общения рыцарства перед состязанием.

Итак, несмотря на то, что директивные РА представляют собой в целом устойчивые образования в силу относительной неизменности предметнопрактической деятельности людей, которую обслуживают данные РА, их набор и частотность могут быть исторически вариативными. В нашем материале исторически обусловленным является наличие и использование таких директивов, как вызов на поединок, а также просьба о позволении и требование-повеление.

Результаты и выводы, полученные в ходе исследования, могут быть расширены за счет привлечения материала других литературных памятников средневерхненемецкого периода. При этом акцент может быть сделан на различных типах коммуникативных контекстов: социальные роли коммуникантов, тендерная принадлежность и т. п. Директивные РА могут также исследоваться в динамике их развития, т. е. на протяжении всех периодов немецкого языка.

Список научной литературыСолдатова, Анастасия Владимировна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Абрамова Т.В. Национальная специфика культуры речевого общения в косвенных речевых актах // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 2. Язык и социальная среда. - Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. - С. 127-136.

2. Аветисова Л.Н. Речевой ритуал в народной книге о Тиле Уленшпигеле (1515г.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2002.-21 с.

3. Адмони В.Г. Исторический синтаксис немецкого языка. — М.: Высш. школа, 1963.-336 с.

4. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. СПб.: Наука, 1994. -153 с.

5. Алешкина Е.Ю. Лексическая характеристика обращений в древневерхненемецком и средневерхненемецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1994. - 16 с.

6. Анисимова Е.Е. Коммуникативно-прагматические нормы немецких апеллятивных текстов: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1994. - 43 с.

7. Апресян Ю.Д. Толкование лексических значений как проблема теоретической семантики // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 28. — 1969. - № 1.-С. 11-23.

8. Арутюнова Н.Д. Диалогическая модальность и явление цитации // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992.-С. 52-78.

9. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.: Наука, 1976. - 383 с.

10. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. -Т. 40. 1981. - № 4. с. 356-367.

11. Бабенко Н.С. О контрастивных приемах в историко-лингвистических исследованиях // Язык: теория, история, типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-С. 253-264.

12. Бабенко Н.С. Особенности взаимодействия устного и письменного языка в Германии 16 в. // Устные формы литературного языка: История и современность. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - С. 87-105.

13. Баева Г.А. Синтаксис современного немецкого языка в комментариях и упражнениях: Учеб. пос. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 288 с.

14. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. 1992. - №2. - С. 84-99.

15. Бармина Е.Г. Особенности диалогического общения в англосаксонской поэме «Беовульф» // Материалы XXXII международной филологической конференции. Вып. 7. Секция истории языка (ром.-герм. цикл). Ч. 1. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - С. 17-23.

16. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - 304 с.

17. Безуглая JI.P. К прагматической истории языков в сопоставительном аспекте // Вкник Харювського нацюнального ушверситету iM. В.Н.Каразша. Вып. 471. - Харюв, 2000. - С. 15-21.

18. Беляева Е.И. Грамматика и прагматика побуждения: Английский язык. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992. 168 с.

19. Беляева Е.И. Коммуникативная ситуация и речевой акт просьбы в английском языке // Иностранные языки в школе. 1987. -№ 1. - С. 6-9.

20. Беляева Е.И., Егорова М.И. Ситуативная вариативность реквестивов // Всесоюзная конференция «Проблемы вариативности в германских языках»: Тез. докл. М.: Наука, 1988. - С. 58-60.

21. Богданов В.В. Классификация речевых актов // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. — Калинин: Изд-во Калининск. ун-та, 1989.-С. 25-37.

22. Богданов В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дискурс и личность. Тверь: Тверск. гос. ун-т, 1990а. -С. 26-31.

23. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. Л.: Изд-во ЛГУ, 19906. - 88 с.

24. Богданов В.В. Семантическое и прагматическое согласование высказываний в диалоге // Диалог глазами лингвиста: Межвуз. сб. науч. тр. Краснодар: КГУ, 1994. - С. 9-15.

25. Брагина Н.Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса // Имплицитность в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. — С. 43-57.

26. Будагов Р.А. Писатели о языке и язык писателей. М.: Изд-во МГУ, 1984.-280 с.

27. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 251-275.

28. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. -416 с.

29. Верба Л.Г., Карабан В.И., Алексеенко Л.П. Обсолетизация и другие исторические изменения директивных речевых актов (на материале произведений В. Шекспира) // Формально-семантические корреляции языковых единиц. Киев: УМК ВО, 1989. - С. 13-19.

30. Верещагин Е.М., Ратмайр Р., Ройтер Т. Речевые тактики «призыва к откровенности»: Еще одна попытка проникнуть в идиоматику речевогоповедения и русско-немецкий контрастивный подход // Вопросы языкознания. 1992. - № 6. - С. 82-93.

31. Верещагин Е.М. Тактико-ситуативный подход к речевому поведению (поведенческая ситуация «Угроза») // Russistik. — 1990. -№ 1. — С. 26-32.

32. Волков A.M., Волкова З.Н. Беовульф. Англосаксонский эпос: Учеб. пос. по курсу "История английского языка". М.: Изд-во УРАО, 2000. - 104 с.

33. Волкова З.Н. Истоки французского литературного языка (для ин-тов и фак. ин. яз.): Учеб. пос. М.: Высш. школа, 1983. - 168 с.

34. Вохрышева Е.В. Коммуникативные стратегии диалогического взаимодействия в новоанглийском языке: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. СПб., 2001. - 43 с.

35. Гарцов А.Д. Интонация семантико-прагматических разновидностей побудительных высказываний в русском языке (экспериментально-фонетическое исследование): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1992.- 16 с.

36. Германова Н.Н. Коммуникативные стратегии диалога и проблемы межкультурного взаимодействия // Психолингвистика и межкультурное взаимопонимание. М.: Наука, 1991. - С. 63-66.

37. Гладуш Н.Ф. Повествовательные директивы в современном английском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Киев, 1985. - 22 с.

38. Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. М.: Наука, 1993. - С. 158-217.

39. Головин Б.Н. Вопросы социальной дифференциации языка // Вопросы социальной лингвистики. JL: Наука, 1969. - С. 343-355.

40. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 276-302.

41. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985.-С. 217-237.

42. Григорьева Л.Н. Диалогические высказывания с побудительной интенцией // Языковые единицы в речевой коммуникации. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.-С. 125-130.

43. Тройская О.Н. Немецкая народная сказка: язык и картина мира. — СПб.: С.-Петерб. академия МВД России, 1998. 189 с.

44. Гуревич А.Я. Вступительная статья. Примечания // Песнь о Нибелунгах: Эпос. СПб.: Азбука, 2000. - С. 5-12, 319-373.

45. Гуревич А.Я. Пространственно-временной «континуум» «Песни о Нибелунгах» // Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. - С. 112127.

46. Гуревич А.Я. Средневековая литература и ее современное восприятие: О переводе «Песни о Нибелунгах» // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. - С. 276-314.

47. Гуревич А. Избранные труды. Том 2. Средневековый мир. - М.-СПб.: Университетская книга, 1999. - 560 с.

48. Гурочкина А.Г., Руберт И.Б. Становление и развитие английских малоформатных текстов нехудожественной коммуникации // Язык: теория, история, типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - С. 335-344.

49. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312 с.

50. Дорошенко А.В. Побудительные речевые акты и их интерпретация в тексте (на материале английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1986.-26 с.

51. Жирмунский В.М. История немецкого языка. М.: Высш. школа, 1965. -408 с.

52. Жирмунский В. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. M.-JL: Гослитиздат., 1962.-435 с.

53. Зернецкий П.В. Динамические аспекты семантики и прагматики дискурса // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. Калинин: КГУ, 1989.-С. 75-81.

54. Зернецкий П.В. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе // Языковое общение: единицы и регулятивы. Калинин: Изд-во Калининск. ун-та, 1987. - С. 89-95.

55. Зернецкий П.В. Прагмалингвистические параметры связного текста // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса: Сб. науч. тр. -Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1985.-С. 173-177.

56. Зиндер Л.Р., Строева Т.В. Историческая морфология немецкого языка. -Л.: Просвещение, 1968. 263 с.

57. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М.: Высш. школа, 1981. - 285 с.

58. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. -Омск: Омск. гос. ун-т, 1999. 285 с.

59. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии как реальность речевого общения // Стилистика и прагматика: Тез. докл. науч. конф. (25-27 ноября 1997 г.). Пермь: Перм. ун-т, 1997. - С. 57-59.

60. Карабан В.И. Сложные речевые единицы: Прагматика английских асиндетических полипредикативных образований. Киев: Выща школа, 1989.- 131 с.

61. Касевич В.Б. Еще о письменном и устном тексте // Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика. XI Всерос. симпозиум по психол. и теории ком-ции. М.: Наука, 1994. - С. 26-28.

62. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М.: Наука, 1990.-С. 8-25.

63. Киселева JI.A. Вопросы теории речевого воздействия. JI.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1978. - 160 с.

64. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-352 с.

65. Кожина М.Н. О соотношении стилистики и прагматики // Стилистика и прагматика: Тез. докл. науч. конф. (25-27 ноября 1997 г.). Пермь: Перм. ун-т, 1997.-С. 3-7.

66. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Наука, 1984.- 175 с.

67. Комина Н.А. Текстообразующая роль коммуникативной интенции // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин: Изд-во Калининск. ун-та, 1983.-С. 122-128.

68. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история (проблема языкового изменения) // Новое в лингвистике. Вып. 3. - М., 1969. - С. 143-343.

69. Косилова М.Ф. К вопросу о побудительных предложениях // Вестник Московского университета. Сер. филол. и журналистики. М.: МГУ, 1962.-№4.-С. 48-56.

70. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1999. - 608 с.

71. Лихачев Д.С. Великое наследие. М.: Современник, 1979. - 412 с.

72. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. -М.-Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1947. 499 с.

73. Мелетинский Е.М. Средневековый роман: Происхождение и классические формы. М.: Наука, 1983. - 304 с.

74. Михальская А.К. Педагогическая риторика: история и теория: Учеб. пос. для студентов пед. ун-тов и ин-тов. М.: Academia, 1998. - 432 с.

75. Москальская О.И. Грамматика текста: Учеб. пос. М.: Высш. школа, 1981.- 183 с.

76. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 22-129.

77. Поройкова Н.И. Морфологические и морфологизированные средства выражения побуждения, примыкающие к парадигме повелительного наклонения // Функциональный анализ грамматических единиц: Сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ, 1980. - С. 77-99.

78. Поспелова А.Г. Функциональный аспект изучения речевых актов: иллокутивно-интерактивная характеристика // Трехаспектность грамматики (на материале английского языка): Сб. ст. СПб.: СПбГУ, 1992.-С. 68-85.

79. Почепцов Г.Г. Достоверность высказываний // Вкник Харювського нацюнального ушверситету iM. В.Н.Каразша. Вып. 471. - Харюв, 2000. -С. 218-220.

80. Почепцов Г.Г. Коммуникативная стратегия и тактика // Диалог глазами лингвиста: Межвуз. сб. науч. тр. Краснодар: КГУ, 1994. - С. 34-39.

81. Почепцов Г.Г. О месте прагматического элемента в лингвистическом описании // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. -Калинин: Изд-во Калининск. ун-та, 1985. С. 12-18.

82. Почепцов О.Г. Основы прагматического описания предложения. Киев: Вища школа, 1986. - 116 с.

83. Почепцов О.Г. Семантика и прагматика вопросительного предложения (на материале английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Киев, 1979.-24 с.

84. Рахманова Н.И. Устойчивые словесные комплексы в средневерхненемецкой прозе: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1982.-24 с.

85. Романов А.А. Коммуникативно-прагматические и семантические свойства немецких высказываний-просьб: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Калинин, 1982. - 15 с.

86. Руберт И.Б. Культурологический аспект эволюции английских инструктивных текстов // Языковая система и социокультурный контекст: Сб. науч. тр. Studia Linguistics - Вып. 4. - СПб., 1997. - С. 119-131.

87. Рыжова Л.П. Обращение как компонент коммуникативного акта: Автореф. дис. канд. филол. наук. Калинин., 1982. - 15 с.

88. Сабанеева М.К. Художественный язык французского эпоса: Опыт филологического синтеза. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 296 с.

89. Семенюк Н.Н. Сложное предложение в немецкой средневековой прозе 13-14 вв. // Язык: теория, история, типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-С. 301-309.

90. Семенюк Н.Н. Устная литературная речь и ее отображение в немецком сентиментальном романе 18 в. // Устные формы литературного языка: История и современность. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - С. 47-71.

91. Серль Дж. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986а. - С. 179-194.

92. Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 17. Теория речевых актов.-М.: Прогресс, 19866.-С. 151-169.

93. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб.: РХГИ, 2000. - 1056 с.

94. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики (Извлечения) // Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX вв. / Сост. В.А.Звегинцев. М.: Просвещение, 1956. - С. 327-363.

95. Стадников Г.В. Краткая история средневековой литературы: Учеб. пос. -СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 1999. 90 с.

96. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: Калининск. гос.ун-т, 1984.-С. 3-12.

97. Тарасова Е.В. Речевая системность в терминах лингвопрагматики // BicHHK Харювського нащонального ушверситету iM. В.Н.Каразша. Вып. 471. - XapniB, 2000. - С. 273-279.

98. Федорова JI.JI. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. — 1991. № 6. - С. 46-50.

99. Формановская Н.И. Способы выражения просьбы в русском языке (прагматический подход) // Русский язык за рубежом. 1984. - № 6. - С. 67-72.

100. Формановская Н.И. Употребление русского речевого этикета. — М.: Русский язык, 1984. 192 с.

101. Франк Д. Семь грехов прагматики: Тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С. 363-373.

102. Фролкина Л.В. Речевые традиции и этикет // Имплицитность в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 108-114.

103. Хельбиг Г. Проблемы теории речевого акта // Иностранные языки в школе. 1978. - №5. - С. 11 -21.

104. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. — Л.: Наука, 1986. 272 с.

105. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. -М.: Наука, 1992.-281 с.

106. Шевченко И.С. Историческая динамика прагматики предложения: английское вопросительное предложение 16-20 вв. Харьков: Константа, 1998.- 168 с.

107. Шевченко И.С. Об историческом развитии когнитивных и прагматических аспектов дискурса // Вкник Харювського нацюнального ушверситету iM. В.Н.Каразша. Вып. 471. - Харюв, 2000. - С. 300-307.

108. Шевченко И.С. Перспективы исторической прагмапингвистики // Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика. XI Всерос. симпозиум по психол. и теории ком-ции. -М.: Наука, 1994. С. 103-105.

109. Шеловских Т.И. Прагматическое пространство суггестивов (на материале французского языка) // Коммуникативные и прагматические компоненты в лингвистическом исследовании. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1995. - С. 133-140.

110. Ыйм Х.Я. Семантика и теория понимания языка. Анализ лексики и текстов директивного общения эстонского языка: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Тарту, 1983. - 40 с.

111. Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte: Zurcher Kolloquium 1978. Hrsg. von H.Sitta. Tubingen: Niemeyer, 1980. - 136 S.

112. Apeltauer E. Drohen // Semantik und Pragmatik. Hrsg. von K.Sprengel. -Tubingen: Niemeyer, 1977. (Akten des 11. Linguistischen Kolloquiums Aachen 1976; Bd. 2) (Linguistische Arbeiten; 20). - S. 187-198.

113. Bartsch K., de Boor H. Wort- und Sacherklarungen // Das Nibelungenlied. Nach der Ausgabe von K.Bartsch hrsg. von H. de Boor. — 20., rev. Aufl. — Wiesbaden: Brockhaus, 1972. 390 S.

114. Bartsch K. Wort- und Sacherklarungen // Wolfram's von Eschenbach Parzival und Titurel. Hrsg. von K.Bartsch. 3 Bde. 2. Aufl. - Leipzig: Brockhaus, 1875,1876, 1877. - 362S.,314S.,318S.

115. Bax M. Die lebendige Dimension toter Sprachen: Zur pragmatischen Analyse von Sprachgebrauch in historischen Kontexten // Zeitschrift fur germanistische Linguistik, 11,1983.-S. 1-21.

116. Bechstein R., Ganz P. Wort- und Sacherklarungen // Gottfried von Strafiburg. Tristan. Nach der Ausgabe von R.Bechstein hrsg. von P.Ganz. 2 Bde. Wiesbaden: Brockhaus, 1978. - 357 S., 376 S.

117. Bergner H. The pragmatics of medieval texts // Cooperating with written texts. The Pragmatics and Comprehensions of written Text. Ed. by D.Stein. -Berlin: Gruyter, 1992.-P. 163-177.

118. Betten A. Direkte Rede und epischer Bericht in der deutschen Romanprosa: Stilgeschichtliche Betrachtungen zur Syntax // Sprache und Literatur, 55, 1985. -S. 25-41.

119. Blank W. Psychoanalytische Interpretationen mittelalterlicher Erzahltexte? // Freiburger literaturpsychologische Gesprache. Bd. 14. Psychoanalyse und die Geschichtlichkeit von Texten. Hrsg. von J.Cremerius. - WUrzburg, 1995. - S. 101-125.

120. Brackert Н. Anmerkungen // Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutscher Text und Ubertragung. Hrsg., iibers. und mit einem Anhang vers, von H.Brackert. 2 Bde. Frankfurt/Main: Fischer, 1970. - S. 274-284, S. 283-299.

121. Brinker K., Sager S.F. Linguistische Gesprachsanalyse: Eine Einfuhrung. -3., durchges. und erg. Aufl. Berlin: Erich-Schmidt-Verlag, 2001.-215 S.

122. Brown P., Levinson S. Politeness: Some universals in language usage. -London, New York etc.: CUP., 1987. 345 p.

123. Bumke J. Hofische Kultur. Literatur und Gesellschaft im hohen Mittelalter. 2 Bde. Mtinchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 1986. - 861 S.

124. Burger H. Inteijektionen // Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte: Zurcher Kolloquium 1 978. Hrsg. von H.Sitta. Tubingen: Niemeyer, 1980. - S. 53-69, 135-136.

125. Cherubim D. Zum Programm einer historischen Sprachpragmatik // Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte: Zurcher Kolloquium 1978. Hrsg. von H.Sitta. Tubingen: Niemeyer, 1980. - S. 3-21.

126. Dijk T.A. van. Studies in Pragmatics of Discourse. Hague: Mouton, 1981. - 285 p.

127. Ehret R., Walther J. Rhetorische Strategien und Redetechniken // Semantik und Pragmatik. Hrsg. von K.Sprengel. Tubingen: Niemeyer, 1977. - (Akten des 11. Linguistischen Kolloquiums Aachen 1976; Bd. 2) (Linguistische Arbeiten; 20). - S. 221-231.

128. Ehrismann G. Die Grundlagen des ritterlichen Tugendsystems // Zeitschrift fur deutsches Altertum und deutsche Literatur. Bd. 56, 1919. - S. 137-216.

129. Ehrismann G. Duzen und Ihrzen im Mittelalter // Zeitschrift fur deutsche Wortforschung, 1, 1901; 2, 1902; 4, 1903; 5, 1904.-S. 117-149, S. 118-159, S. 210-248, S. 127-220.

130. Ehrismann О. Ehre und Mut, Aventiure und Minne: Hofische Wortgeschichten aus dem Mittelalter. Munchen: Beck, 1995. - 275 S.

131. Ehrismann O. Nibelungenlied. Epoche Werk - Wirkung. - Munchen: Beck, 1987.

132. Fritz G. Geschichte von Dialogformen // Handbuch der Dialoganalyse. Hrsg. von G.Fritz und F.Hundsnurscher. — Tubingen: Niemeyer, 1994. S. 545-562.

133. Gessinger J. Vorschlage zu einer sozialgeschichtlichen Fundierung von Sprachgeschichtsschreibung // Die Zeitschrift ffir Literaturwissenschaft und Linguistik 12, 1982, Heft 47.-S. 119-145.

134. Giesecke M. Uberlegungen zur sozialen Funktion und zur Struktur handschriftlicher Rezepte im Mittelalter // Die Zeitschrift fur Literatur und Linguistik 13, 1983, Heft 51/52. S. 167-184.

135. Goffman E. Interaction ritual. New York: Enchor Books, 1967. - 270 p.

136. Grewendorf G. Haben explizit performative AuBerungen einen Wahrheitswert? // Sprechakttheorie und Semantik. Hrsg. von G.Grewendorf. -Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1979.-S. 175-196.

137. Grosse S. Kommentar // Das Nibelungenlied. Mhd. / Nhd. Nach dem Text von К .Bartsch und H. d e В oor, i ns N euhochdeutsche libers, und komm. v on S.Grosse. 21., rev. und von R.Wisniewski erg. Aufl. - Stuttgart: Reclam, 2001.-S. 719-935.

138. Grosse S. Literarischer Dialog und gesprochene Sprache // Festschrift fur Hans Eggers zum 65. Geburtstag. Hrsg. von H.Backes. 94. Band. - Tubingen: Niemeyer, 1972.-S. 649-668.

139. Gumbrecht H.U. Historische Textpragmatik als Grundlagenwissenschaft der Geschichtsschreibung // Lendemains, 6, 1977. S. 125-136.

140. Haase M. Respekt: Die Grammatikalisierung von Hoflichkeit. Miinchen; Newcastle: LINCOM Europa, 1994. - 116 S.

141. Haferland H., Paul I. Eine Theorie der Hoflichkeit // Osnabriicker Beitrage zur Sprachtheorie: Hoflichkeit. Hrsg. von H.Haferland und I.Paul. Bd. 52, 1996.-S. 7-69.

142. Haferland H. Hofische Interaktion: Interpretationen zur hofischen Epik und Didaktik um 1200. Berlin, 1986. - (Forschungen zur Geschichte der alteren deutschen Literatur; Bd. 10).

143. Hartmann D. BegruBungen und BegruBungsrituale. Uberlegungen zu Verwendungsweisen sprachlicher Symbolik in kommunikativen Handlungsmustern // Zeitschrift fur Germanistische Linguistik 1, 1973. S. 133-162.

144. Henne H., Rehbock H. Einfuhrung in die Gesprachsanalyse. 4., durchges. und bibliogr. erg. Aufl. - Berlin; New York: Gruyter, 2001. - 336 S.

145. Hindelang G. Aufforderungen und Handlungsabsprachen // Sprachtheorie und Pragmatik. Hrsg. von H.Weber u. H.Weydt. Tubingen: Niemeyer, 1976.- (Akten des 10. Linguistischen Kolloquiums; Bd. 1) (Linguistische Arbeiten; 31).-S. 327-336.

146. Hoffmann W. Worterklarungen // G.Weber. Wolfram von Eschenbach. Parzival. Text. Nacherzahlung. Worterklarungen. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1963. - S. 947-1006.

147. Hundsnurscher F. Dialog-Typologie // Handbuch der Dialoganalyse. Hrsg. von G.Fritz und F.Hundsnurscher. Tubingen: Niemeyer, 1994. - S. 204-240.

148. Jackson W.T.H. The Anatomy of love. The Tristan of Gottfried von Strassburg. New York; London: Columbia University Press, 1971. - 280 P.

149. Jacobs A., Jucker A.H. The historical Perspective in Pragmatics // Historical Pragmatics. Ed. by A.H.Jucker. Amsterdam; Philadelphia: Benjamins, 1996. -P. 3-39.

150. Kasper G. Linguistic Politeness: Current Research Issues // Journal of Pragmatics, 141, 1990.-P. 193-218.

151. Klein W.P. Die Geschichte der meteorologischen Kommunikation in Deutschland: Eine historische Fallstudie zur Entwicklung von Wissenschaftssprachen. Hildesheim; Zurich; New York, 1999. - 121 S.

152. Krause B. Zur Problematik sprachlichen Handelns: Der gruoz als Handlungselement //Karlsruherkulturwissenschaftliche Arbeiten. Stauferzeit. Hrsg. von R.Krohn. Stuttgart, 1978. - S. 396-406.

153. Krohn R. Gottfried von Strafiburg. Tristan. Bd. 3: Kommentar, Nachwort und Register. Stuttgart: Reclam, 1998. - 390 S.

154. Lakoff R. The logic of politeness or minding your p's and q's // Papers from the Ninth regional meeting of the Chicago Linguistic society. 1973. - P. 292305.

155. Leech G.N. Principles of Pragmatics. London, New York: Longman, 1983. - 250 p.

156. Leith D. A Social History of English. London, Boston etc.: Routledge and KeganPaul, 1983.-224 p.

157. Linke A., Michel P. Text als Netzwerk // Alte Texte lesen: Textlinguistische Zugange zur alteren deutschen Literatur. Hrsg. von A.Schwarz. Bern; Stuttgart: Haupt, 1988. - S. 55-124.

158. Mettke H. Mittelhochdeutsche Grammatik. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1983. - 271 S.

159. Paul H., Moser H., Schrobler I. Mittelhochdeutsche Grammatik. Tubingen: Niemeyer, 1969.-502 S.

160. Pensel F. Rechtsgeschichtliches und Rechtssprachliches im epischen Werk Hartmanns von Aue und im Tristan Gottfrieds von Strafiburg. Berlin, 1961.

161. Pfeffer M. Die Formalitaten des gottesgerichtlichen Zweikampfs in der altfranzoschen Epik // Zeitschrift fur romanische Philologie, 1885, Bd. 9. -Nachdr. Tubingen: Niemeyer, 1967. S. 1-74.

162. Piirainen I.T. Hoflichkeit und Beleidigung. Sprachliche und ethische

163. Aspekte des offentlichen Sprachgebrauchs // Язык: теория, история,типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - С. 355-363.

164. Polenz P. von. Der ausdruck von sprachhandlungen in poetischen dialogen des mittelalters // Zeitschrift fur Germanistische Linguistik 9, 1981. S. 249273.

165. Polenz P. von. Deutsche Satzsemantik: Grundbegriffe des Zwischen-den-Zeilen-Lesens. 2., durchges. Aufl. - Berlin; New York: de Gruyter, 1988. -389 S.

166. Polenz P. von. Sprachsystemwandel und soziopragmatische Sprachgeschichte in der Sprachkultivierungsepoche // Sprachgeschichte der Neuhochdeutschen. Tubingen: Niemeyer, 1995. - S. 39-67.

167. Polenz P. von. Zur Pragmatisierung der Beschreibungssprache in der Sprachgeschichtsschreibung // Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte: Zurcher Kolloquium 1 978. Hrsg. von H.Sitta. Tubingen: Niemeyer, 1980. - S. 35-51,131-132.

168. Presch G. Zur begriindung einer historischen pragmalinguistik // Institutionen Konflikte - Sprache: Arbeiten zur linguistischen Pragmatik. Hrsg. von J.Klein, G.Presch. - Tubingen: Niemeyer, 1981. - S. 206-238.

169. Romaine S. Socio-historical Linguistics. Cambridge, London, New York etc.: CUP., 1982.-207 p.

170. Sandig B. Beschreibung des Gebrauchs von Abtonungpartikeln im Dialog // Die Partikeln der deutschen Sprache. Hrsg. von H.Weydt. Berlin, New Jork: Gruyter, 1979.- S. 84-94.

171. Schlieben-Lange B. Fiir eine Geschichte von Schriftlichkeit und Mundlichkeit // Die Zeitschrift fur Literaturwissenschaft und Linguistik 12, 1982, Heft 47.-S. 104-118.

172. Schlieben-Lange B. Fiir eine historische Analyse von Sprechakten // Sprachtheorie und Pragmatik. Hrsg. von H.Weber und H.Weydt. Tubingen: Niemeyer, 1976. - (Akten des 10. Linguistischen Kolloquiums; Bd. 1) (Linguistische Arbeiten; 31). - S. 113-119.

173. Schlieben-Lange В., Weydt H., Coseriu E., Gumbrecht H.U. Streitgesprach zur Historizitat von Sprechakten // Linguistische Berichte 60, 1979. S. 65-78.

174. Schlieben-Lange В. Traditionen des Sprechens: Elemente einer pragmatischen Sprachgeschichtsschreibung. Stuttgart; Berlin; Koln; Mainz: Kohlhammer, 1983. - 200 S.

175. Schwartzkopff W. Rede und Redeszene in der deutschen Erzahlung bis Wolfram von Eschenbach. Berlin: Mayer & Miiller, 1909. - 148 S.

176. Schwarz A. Sprechaktgeschichte: Studien zu den Liebeserklarungen in den mittelalterlichen und modernen Tristan-Dichtungen. Goppingen: Kiimmerle Verlag, 1984. - (Goppinger Arbeiten zur Germanistik 398). - 331 S.

177. Schwarz A. Text als Handlung // Alte Texte lesen: Textlinguistische Zugange zur alteren deutschen Literatur. Hrsg. von A.Schwarz. Bern;

178. Stuttgart: Haupt, 1988. S. 125-166.

179. Schwarz A. Was Hildebrand und Hadubrand einander und was sie uns zu sagen haben // Dialog. Ziiricher Hochschulforum. Bd. 22, 1994. - S. 57-69.

180. Sitta H. Pragmatisches Sprachverstehen und pragmatikorientierte Sprachgeschichte // Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte: Zurcher Kolloquium 1978. Hrsg. von H.Sitta. Tubingen: Niemeyer, 1980. - S. 23-33, 129-130.

181. Sonderegger S. Gesprochene Sprache im Nibelungenlied // Hohenemser Studien zum Nibelungenlied. Hrsg. von A. Masser. Dornbirn, 1981. - S. 360380.

182. Sonderegger S. Syntaktische Strukturen gesprochener Sprache im alteren Deutschen // Neuere Forschungen zur historischen Syntax des Deutschen: Referate der internationalen Fachkonferenz Eichstatt, 1989. Hrsg. von

183. A.Betten. Tubingen: Niemeyer, 1990. - S. 310-323.

184. Werlen I. Konversationsrituale // Arbeiten zur Konversationsanalyse. Hrsg. von J.Dittmann. Tubingen: Niemeyer, 1979. - (Linguistische Arbeiten 75). -S. 144-175.

185. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1976.-416 S.

186. Wunderlich D. Was ist das fiir ein Sprechakt? // Sprechakttheorie und Semantik. Hrsg. von G.Grewendorf. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1979. - S. 275-324.

187. Wunderlich D. Wie analysiert man Gesprache? Beispiel Wegauskiinfte // Linguistische Berichte 58, 1978. S. 41-76.

188. Wunderlich D. Zur Konventionalitat der Sprechhandlungen // LinguistischeЛ

189. Pragmatik. Hrsg. von D.Wunderlich. Frankfurt/Main: Athenaum Verlag, 1972. - (Schwerpunkte Linguistik und Kommunikationswissenschaft, Bd. 12). -S. 11-58.1. Словари

190. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

191. BMZ Benecke G.F., Miiller W., Zarncke F. Mittelhochdeutsches Worterbuch.

192. Bde. Leipzig 1854-66. Nachdr. Hildesheim: Georg Olms Verlagsbuchhandlung, 1963.- 1061 S., 825 S. und 815 S., 963 S.

193. Lexer M. Mittelhochdeutsches Handworterbuch. 3 Bde. Leipzig 1872-78.

194. Nachdr. Stuttgart: S. Hirzel, 1974.-2262 Sp., 2050 Sp., 1226 Sp.

195. Lexer M. Mittelhochdeutsches Taschenworterbuch. Mit den Nachtragen von U.Pretzel. Stuttgart: S. Hirzel, 1992. - 506 S.

196. Mittelhochdeutsche Worterbiicher im Verbund. Hrsg. von T.Burch, J.Fournier, K.Gartner. CD-ROM und Begleitbuch. Stuttgart: S. Hirzel, 2002. - Режим доступа: http://www.MWV.uni-trier.de.1. Источники

197. Nib. Das Nibelungenlied. Mhd. / Nhd. Nach dem Text von Karl Bartsch und Ц' Helmut de Boor, ins Neuhochdeutsche ubers. und komm. von Siegfried Grosse.- 21., rev. und von Roswitha Wisniewski erg. Aufl. Stuttgart: Reclam, 2001.- 1019 S.

198. Das Nibelungenlied. Nach der Ausgabe von Karl Bartsch hrsg. von Helmut de Boor. 20., rev. Aufl. - Wiesbaden: Brockhaus, 1972. - 390 S.

199. Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutscher Text und Ubertragung. Hrsg., ubers. und mit einem Anhang vers, von Helmut Brackert. 2 Bde. Frankfurt/Main: Fischer, 1970. - 304 S., 304 S.

200. Parz. W olfram v on E schenbach. P arzival. M hd. / N hd. N ach der A usgabe ^ von Karl Lachmann. Ubers. und Nachw. von Wolfgang Spiewok. 2 Bde.

201. Stuttgart: Reclam, 2000. 736 S., 704 S.

202. Wolfram's von Eschenbach Parzival und Titurel. Hrsg. von Karl Bartsch. 3 Bde. 2. Aufl. - Leipzig: Brockhaus, 1875, 1876, 1877. - 362 S., 314 S., 318 S.

203. Trist. Gottfried von StraBburg. Tristan. Mhd. / Nhd. Nach dem Text von Friedrich Ranke neu hrsg., ins Neuhochdeutsche tibers., mit einem Stellenkomm. und einem Nachw. von Rudiger Krohn. 3 Bde. - 9. Aufl. -Stuttgart: Reclam, 2001. - 595 S., 590 S.

204. Gottfried von StraBburg. Tristan. Nach d er Ausgabe von Reinhold В echstein hrsg. von Peter Ganz. 2 Bde. Wiesbaden: Brockhaus, 1978. - 357 S., 376 S.