автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Директивный дискурс в диалогическом пространстве разных языков

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Яковлева, Галина Григорьевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. ДИРЕКТИВНОСТЬ КАК ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ КАТЕГОРИЯ В РУССКОМ, ФРАНЦУЗСКОМ И ЧУВАШСКОМ ЯЗЫКАХ: ИСТОКИ, ПРЕДПОСЫЖИ И ГЕНЕЗИС.

1. Волеизъявление уэ побуждение / директивность в морфологической парадигме русского, французского и чувашского языков.

2. Категориальная характеристика директивности в парадигме синтаксических выражений разных языков.

3. Функционально-модальная специфика директивной категории в разных языках.

Выводы по первой главе.

Глава 2. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОПИСАНИЯ ТИПОВОЙ МОДЕЛИ ДИРЕКТИВНОГО ДИСКУРСА В РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ.

1. Директивность как интенциональный тип дискурсивного пространства разносистемных языков.

2. Фреймовая структура диалогического общения директивного типа.

3. Условия реализации иллокутивного фрейма ДИРЕКТИВ.

Выводы по второй главе.

Глава 3. ДИРЕКТИВНЫЙ РЕПЛИКОВЫЙ ШАГ КАК КОНСТИТУЕНТ ТИПОВОЙ МОДЕЛИ ДИАЛОГИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ.

1. Вводные замечания.

2. Языковые средства манифестационной репрезентации актов директивной дискурсии в диалогическом пространстве русского, французского и чувашского языков.

2.1. Эксплицитные (прямые) способы выражения побудительной интенции.

2.1.1. Стандартные перформативные формулы и их трансформы.

2.1.2. Императивные конструкции и их манифестационные варианты.

2.2. Вторичные (транспонированные) директивные высказыф вания.

2.2.1. Вопросительные предложения.

2.2.2. Повествовательные предложения и их разновидности.

2.3. Имплицитные побудительные конструкции.

3. Метакоммуникативный аспект директивных реплик в диалоге.

Выводы по третьей главе.

Глава 4. ДИРЕКТИВНАЯ РЕПЛИКА КАК МАРКЕР РЕГУЛЯТИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ ИНИЦИАТОРА В АКТАХ ДИАЛОГИЧЕСКОЙ ДИСКУРСИИ.

1. Директивный инициативный репликовый шаг.

2. Речеорганизующая функция директивных инициативных реплик.

3. Контактоустанавливающие реплики инициатора.

4. Направляющие регулятивные действия инициатора.

5. Координирующие регулятивные действия инициатора.

Выводы по четвертой главе.

Глава 5. РЕГУЛЯТИВНАЯ ФУНКЦИЯ РЕПЛИК

АДРЕСАТА В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ ДИРЕКТИВНОГО ДИСКУРСА.

1. Директивный адресатный репликовый шаг.

2. Регулятивная характеристика адресатных реплик в диалоге.

3. Адресатные директивы как индикаторы подтверждения регулятивной деятельности участников общения.

4. Адресатные директивы в роли аттрактантов внимания в диалогической интеракции.

5. Директивные адресатные реплики в функции отрицающих ф регулятивов.

6. Закрывающие регулятивные действия адресата.

Выводы по пятой главе.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Яковлева, Галина Григорьевна

Предлагаемое диссертационное исследование посвящено системному описанию функционального класса директивных единиц (директивов) в диалогическом пространстве разных языков, а именно описанию строевых и функциональных (прагмасемантических) свойств директивных диалогических единиц в русском, французском и чувашском языках.

Объектом настоящей работы выступает комплексное описание функциональной лингвистической категории директивности в русском, французском и чувашском языках в форме коммуникативных или дискурсивных проявлений (образований, ходов, шагов, реплик) в диалогической интеракции.

Предметом исследования является назначение и употребление названных синтаксических объектов в регулятивной деятельности участников диалогической интеракции, например:

- в русском языке:

1. Я запрещаю тебе уходить (А. Вампилов, с. 117).

2. Я попрошу Вас к следующему разу приготовить эту пьесу (В. Брюсов, с. 64).

- во французском языке:

3. Je vous défends de me regarder comme ça (J. Anouilh, p. 133).

4. Je vous damanderai un travail plus difficile (J. Anouilh, p. 96).

- в чувашском языке:

5. Вадим, капла кала9ма чаратап (X. Краснов, с. 270).

6. Хавартрах сиплеме ыйтап (Н. Терентьев, с. 236).

Актуальность исследования обусловлена, с одной стороны, необходимостью систематизировать общие сведения о функционально-строевой специфике класса побудительных единиц в рамках прагматической категории «директивность» в разных языках и пересмотреть существующие взгляды на отдельные аспекты этих единиц с новых теоретических позиций. Обращение к функциональному классу директивных единиц активного синтаксиса представляется актуальным в силу того, что, хотя с шестидесятых годов прошлого столетия лингвисты неоднократно возвращались к проблеме ма-нифестационных и содержательных аспектов побудительности, единой теории директивности создано не было и многие функционально-семантические свойства языковых единиц данной категории остались необъясненными. Необходимость разработки такой теории, несомненно, велика, так как само явление директивности широко распространено в различных языках и играет огромную роль в дискурсивной (коммуникативной или текстовой, по Т.М. Дридзе) деятельности участников диалогической интеракции, особенно в сфере институционально-профессионального общения при возрастающей роли экстралингвистических факторов, таких, например, как своеобразие ситуации общения, количество ее участников, коммуникативная иерархичность в случае наличия асимметрии в социальном статусе участников диалогической интеракции, кодекс доверия собеседников и др., обеспечивающих в конечном итоге специфичность функционирования в социуме коммуникативных стереотипов со значением директивности.

С другой стороны, актуальным является изучение общих проблем языкового моделирования и рассмотрение лингвокреативности говорящей личности с когнитивно-дискурсивных позиций в межличностной коммуникации. Актуальность предлагаемой работы определяется также потребностью систематизации (построения «архива», по М. Фуко) манифестационных средств директивной интенции в различных языках, необходимостью выявления национальной специфики средств выражения функциональной категории директивности и их прагматической вариативности в плане функциональной синонимии.

В работе обосновывается необходимость данного подхода к решению целого ряда актуальных проблем современной лингвистики - комплексного исследования с привлечением данных ряда наук: этнолингвистики, социологии, социальной психологии, теории речевой деятельности, дискурсологии вербальных форм директивной коммуникации как особой разновидности речевой деятельности, концептуализации интерактивной действительности человеком и ее репрезентации в национальной языковой картине мира, роли говорящего в осуществлении директивной дискурсивной деятельности, разработки критериев макросегментации директивного дискурса, обусловленных социальными, межличностными отношениями коммуникантов и спецификой типовой ситуации диалогического общения и др.

Предлагаемый ракурс в изучении функциональных свойств актов директивной дискурсии позволил впервые исследовать социальную и национальную значимость директивных речевых актов в процессе межличностной коммуникации с привлечением не только собственно лингвистических, но и междисциплинарных понятий, предлагая авторский лингвистический инструментарий для сходных описаний директивной коммуникации на материале других языков. Применение данных понятий к русским, французским и чувашским директивным единицам диалогической интеракции позволило, с одной стороны, описать как общие, так и национальные особенности рече-творческой деятельности, с другой - развить новую концепцию регулятивного статуса (по A.A. Романову) директивной интеракции в динамической модели диалога, разрабатываемой в Тверской школе семантики и прагматики речевых образований под руководством проф. A.A. Романова.

Обращение к этой теме объясняется, прежде всего, отсутствием полного и систематического описания с позиций активного синтаксиса функционального класса директивных единиц как в общем, так и в других частных отраслях языкознания.

Директивность чаще всего интерпретируется как одно из значений побудительности (директивности). Такая трактовка обычна для многих грамматик XIX-начала XX веков при характеристике основных значений каждого из трех (или четырех) типов высказываний (предложений), выделяемых по целевой установке говорящего (повествование - побуждение - вопрос) и имеет место, как правило, при описании побудительных предложений (см.: Бабкина, 1980: 7-8; Вельский, 1953: 82-86; Гулыга, Натанзон, 1957: 204; Гулыга, Шендельс, 1969: 75, 92-96; Зиндер, Строева, 1957: 232; Зиндер, Строева, 1962: 82-86; Крашенинникова, 1958: 116; Рябенко, 1975: 3-4; Шендельс, 1952: 210-211; Admoni, 1968; Behaghel, 1923: 564; Behaghel, 1954: 250; Griesbach, 1966: 24-25; 142-145; Grammatik, 1962: 125-128; Heyse, 1907: 301, 529; Jung, 1967: 4-6; Paul, 1955: 13; Sommer, 1897: 97). Таким образом, значение директивное™ как функциональной языковой категории включалось в качестве семантических вариантов в значение побудительности вообще.

Как известно, в основе самого побудительного значения лежит волеизъявление говорящего лица, которое проявляется в речевом понуждении адресата сообщения к определенному поведению (Гулыга, Шендельс, 1969: 92; Рябенко, 1959; см. также: Гвоздев, 1968: 50; Грамматика, 1970: 355; Структурный синтаксис, 1972: 115; Мицкевич, 1974: 271; Виноградов, 1975: 464; Becker, 1841: 252-253; Moskalskaja, 1971: 248; Segeth, 1974: 9; Charitonowa, 1976: 54; Schendels, 1979: 78).

В традиционных грамматиках (Зиндер, Строева, 1957; Москальская, 1952; Шендельс, 1956; Bauer, 1882; Brinkmann, 1962; Erben, 1960; Grammatik, 1962; Jung, 1967) побудительные высказывания подразделяются на просьбы, приказы, команды, указания, советы, предостережения и т.д. Правда, границы так называемых побудительных высказываний могут устанавливаться по-разному. При широком их понимании значение побудительности в названных единицах выступает как одно из частных значений этих конструкций (см.: Бабкина, 1980; Гулыга, Шендельс, 1969; Новичкова, 1979; Рябенко, 1975; Шендельс, 1952; Behaghel, 1923; Flämig, 1965; Griesbach, 1966; Paul, 1955), при узком же понимании побудительность сводится только к значению приказа (Becker, 1841: 253; Engelien, 1906: 104; Jung, 1967; Schmidt,

1973; Sommer, 1897: 97), и тогда значение каждой из выделенных единиц # оказывается противопоставленным значению побуждения.

В этом плане И. Хайзе (Heyse, 1907: 301), например, указывает, что побудительные выражения выражают только одну степень побудительного значения - приказ (Befehlssatz), в то время как просьбы, желания, советы, по его мнению, не выражают побудительности вообще, а характеризуются лишь той или иной степенью волюнтативности (желательности: Wunschsatz; ср. аналогичный подход в работах: Engelin, 1906: 104; Erben, 1960: 164; Sommer, 1897: 97). Рассматривая структурное оформление модальных аспектов речи («вопрос-желание и приказ»), И. Хайзе отмечает, что в основе конструкций вопросительных, желательных и побудительных (приказа) высказываний ле-ф жит одна формула: связка, субъект и предикатив. В зависимости от типа высказываний, компоненты формулы могут меняться. При этом, побудительные (приказы) и желательные высказывания обладают одинаковой структурной формулой (Heyse, 1907: 529, 553) и в практическом употреблении едва ли различимы.

Оппонируя данной точке зрения, О. Бехагель (Behaghel, 1923: 564; Behaghel, 1954: 225, 250, 257), напротив, выделяет и побудительные, и жела-ф тельные высказывания (предложения), которые, по его мнению, различаются по характеру и степени побуждения, например: Ich befehle, dass er komme; Ich wünsche, dass er komme. Характерно, что побудительные высказывания направлены, как правило, на слушающего и отличаются от желательных (оптативных) высказываний тем, что они не выражают желание говорящего лица, а указывают на то, что должен делать слушающий (ср. также: Шендельс, 1952: 210; Moskalskaja, 1971: 248).

По мнению ряда исследователей, степень побуждения может определять не строевое, а коммуникативно-интенциональное (функциональное, ^ прагматическое) содержание конкретных высказываний. Так, например, мягкая форма побуждения (mildere Form) выражает пожелание, а более жесткое побуждение (schärfere Form) - приказ (Jung, 1967: 4). При этом «мягкая форма» побуждения не оказывает какого-либо воздействия на слушающего, в то время как «более жесткая форма» оказывает такое влияние. Жесткая форма побуждения (Befehlsform) выражает не только приказ, но и разрешение, предупреждение, просьбу (Jung, 1967: 250; ср. также: Есперсон, 1958: 350; Но-вичкова, 1979: 83; Рябенко, 1975: 8-9; Flämig, 1965: 234; Schendels, 1979: 78; Schmidt, 1961: 145-148; Schmidt, 1973: 238; Segeth, 1974: 75; Thiel, 1975: 1112).

Очевидно, что директивная разновидность как один из оттенков модального значения побудительности может быть выражена не только через степень побуждения говорящим субъектом, но и другими средствами, например, путем противопоставления (Kontrastivität) побуждения вопросам или простым повествованиям (Heibig, Buscha, 1974: 175, 545-546). К числу средств их выражения в категории побуждения относят просодические и лексические средства. Так, В.Г. Адмони (1973: 189-190) отмечает, что «интонационно можно различать три вида побудительных предложений» (высказываний): повеление, предложение и просьбу. При этом, например, просьбы подразделяются автором на следующие типы: просто просьбы, формулы вежливости, приказания в полном смысле этого слова (приказы) и смягченные приказания.

Отмечается также, что в побудительных высказываниях оттенки дирек-тивности в виде просьб, приказов, советов и т.п. выделяются только интонационно. В зависимости от интонации и отношения говорящего субъекта к цели своего высказывания (настоять на чем-либо, отменить что-либо, пожелать чего-либо и т.д.) побудительные высказывания делятся на приказы, указания, требования, советы, просьбы (ср. также замечание A.M. Пешковского о том, что «.специальные оттенки повелительного наклонения создаются исключительно интонационными средствами. Собственно говоря, формы "иди, идите" и т.д., взятые вне интонации, равно способны выражать и приказ, и просьбу, и совет и т.д. и, следовательно, не выражают ничего этого, а лишь простое побуждение к действию»).

Примечательным является мнение Г. Пауля (Paul, 1955: 13, 64) о критериях выделения оттенков функциональной директивности, таких как просьбы, приказы, советы и т.п. Признавая важность интонационных средств в разграничении модальных оттенков побуждения, Г. Пауль выделяет два типа побудительных высказываний: основные и нейтральные. Последние подразделяются на просьбы, запреты, предупреждения, разрешения и т.д. Различия между ними, как считает Г. Пауль, заложены не в синтаксической форме их выражения. Даже простое желание может быть выражено в форме побуждения. Поэтому совершенно неоправданно квалифицировать высказывание типа «Du sollst nicht töten! / Ты не должен убивать!» как побудительное только потому, что оно синонимично высказыванию «Töte nicht! / Не убивай!». Последнее выражает запрет на убийство, но отнюдь не запрет долженствования. Первое высказывание, напротив, выражает как раз утверждение о долженствовании такого запрета. В этом плане также заслуживает внимание мысль Г. Пауля о том, что формы выражения тех или иных выражений (побудительных, вопросительных) могут варьироваться, сохраняя при этом свое основное содержание (Paul, 1955: 13; Paul, 1957: 64, 375).

Анализируя лексические средства выражения побудительности (главным образом, модальные глаголы), исследователи отмечают, что, например, такие модальные оттенки директивности как просьба не имеют формальных средств выражения, которые могли бы отличить их от других «конституентов микрополя побуждения» (Гулыга, Шендельс, 1969: 93; также: Беляева, 1990). Существует, однако, и другая точка зрения, согласно которой любой интенциональный тип высказывания может быть «точно» определен при помощи лексических средств, например: я прошу - как просьба, очень прошу, покорнейше прошу, нижайше прошу - как мольба и т.п. (Артемов, 1971: 263). Но такие лексические критерии в определении интенционального такие лексические критерии в определении интенционального типа не всегда оказываются идентичными. Ср., например, реплики (7.) и (8.):

7. «Можно меня взять с собой», попросила Дина.

8. «Можно меня оставить наедине», приказал он своему дворецкому.

В некоторых работах директивные высказывания упоминаются при анализе модальных глаголов, которые могут служить средством выражения побудительности. Отмечается, что в большинстве случаев модальные глаголы могут выражать различные оттенки директивности самостоятельно или же указывать на степень побуждения (Крашенинникова, 1958: 26-28, 66-67; Крашенинникова, 1963: 108; Школина, 1971: 18-26; Buscha, 1981: 17-20; Grammatik, 1962: 125-128; Heibig, Buscha, 1976: 48-49).

Диапазон «модальных оттенков побудительности», которые способны выражать названные глаголы, достаточно широк: от «властной формы приказа до просьбы» с наличием таких промежуточных уровней, как «смягченная форма приказа, резкая форма приказа, резкая форма повеления, пожелание в форме просьбы, просьба, переосмысленная в смягченный приказ» (Андреевская, 1950, Крашенинникова, 1958: 17, 116; Faulseit, Kühn, 1975: 155-156; но см.: Paul, 1955: 13; Бенвенист, 1975: 309; ср. также замечание Е. Косериу о том, что высказывания типа Du sollst gehen / Тебе следует идти «в действительности не выражают повелительного наклонения» (Косериу, 1977: 516).

Аналогичный подход к интерпретации значения побудительности вообще можно видеть в исследованиях на материале разных языков, например: русского (Белошапкова, 1977: 96; Виноградов, 1975: 464; Гвоздев, 1968: 51; Грамматика, 1970: 355; Пешковский, 1956: 203; Русская грамматика, 1980: 112-114; Храковский, Володин, 1986; Храковский, 1990), английского (Козлова, 1973: 3-5; Максимов, 1978: 3-5; Молчанова, 1976: 148; Молчанова, 1977: 17; Структурный синтаксис, 1972: 115; Bolinger, 1966; Fries, 1952; Sosa, 1967: 57-58), французского (Корди, 1981; 1988; Лыкова, 1990; Мицкевич, 1975: 271; Сабанеева, 1981; 1984; Jessen, 1979; Slakta, 1971), чувашского

Егоров, 1957; Горский, 1970; Мышкина, 1981; Сергеев, 1992; Тимофеев, 1924).

Очевидно, что в традиционных грамматических исследованиях специфика директивного проявления определенных значений упоминается в связи с анализом формально-грамматических характеристик побудительных предложений. Изучение семантического и функционального (прагматического) аспекта проявлений директивности ограничивается лишь упоминанием о категорическом значении (Гулыга, Шендельс, 1969; Крашенникова, 1958; Ря-бенко, 1975; Behaghel, 1923; Jung, 1967), скромном проявлении (Thiel, 1975: 11), нерешительной, смягченной, вежливой (Адмони, 1973; Киселева, 1978: 51; Школина, 1971; Griesbach, 1966), настоятельной, умоляющей (Schendels, 1979) и других модальных разновидностей реализации побудительности.

Выделенные семантические дифференциальные признаки директивных выражений (например, настоятельная, смягченная, приближающаяся к приказу просьба и др.) указывают, прежде всего, на их выражение, однако непосредственно не эксплицируют семантические свойства этих выражений.

Исследование научной литературы показывает, что в грамматических работах традиционного направления семантические и прагматические аспекты директивных высказываний не рассматривались.

Очевидно, что директивные диалогические выражения (также: высказывания, реплики, шаги, речевые действия или дискурсные практики) исследовались отечественными и зарубежными лингвистами под самыми различными углами зрения. Так, с позиций строевого описания они выделялись как часть побудительных предложений и противопоставлялись повествовательным, вопросительным и оптативным предложениям (Адмони, 1973; Андреев, 1973; Бабкина, 1980: 7-8; Гак, 1984: 157-158; Горский, 1970; Илия, 1979: 194; Тимофеев, 1924; Schendels, 1979; Schmidt, 1961; Tiel, 1975: 11-12 и др.).

Вместе с тем с функциональной точки зрения на данные синтаксические объекты отмечалось, что побудительные речевые произведения, как и вопросительные, предполагают ответную реакцию, но, в отличие от последних, они воздействуют непосредственно на волю адресата, побуждая его к действию. Говорящий ожидает выполнения требуемого им действия (Романов, 1982; 1988; 1992; 1995; 2002; Сусов, 1980; 1998; 1990).

Сравнивая вопросительные и побудительные высказывания, В.Г.Гак, подчеркивая их функциональную специфику, отмечает, что «побудительным предложениям в большей степени, чем вопросительным свойственны две черты: установление контакта с собеседником и эмоциональность, что характеризуется использованием обращений, местоимений и междометий побудительного характера» (Гак, 1981: 159).

Любопытные критерии в различии повествовательных и побудительных выражений (в его терминологии - предложений) предлагает Ф. Шмидт, который вычленяет два основных признака. По его мнению, повествовательное предложение содержит необходимую предикацию, истину или ложь, оно абстрагируется от речевой ситуации, а в побудительных предложениях говорящие лица выполняют действия. Побудительные высказывания требуют от партнеров речевой ситуации действия или же, как в нормативных предложениях, выполнения/невыполнения действия (Schmidt, 1973: 238).

Побудительное предложение отличается от повествовательного тем, что в первом выражается волеизъявление, а в другом - процессы понимания. Повествовательное предложение относится к данной действительности или недействительности содержания предложения, в то время как в побудительном предложении не отражается данная действительность, а осуществление или неосуществление цели (Балли, 1955; Flämig, 1965; Jung, 1967; Segeth, 1974 и др.).

Как часть диалогических единств директивные выражения изучались в различных научных парадигмах: структурно-семантической, функционально-семантической, а также прагматической.

В рамках структурно-семантического подхода выделяются значения побудительных реплик, как приказ, просьба, совет, запрет, разрешение и др. (Богданова, 1990; Киселева, 1978; Козлова, 1973; Лыкова, 1990; Молчанова, 1976; Мышкина, 1981 и др.), а также описывается их семантическая структура, которая включает обязательные компоненты: каузацию, агенс каузации, пациенс каузации (который одновременно является субъектом результирующего состояния) и результирующее состояние (Корди, 1981: 48-68; Лопатина, 19876 43-48; Недялков, Сильницкий, 1969 и др.).

С позиций функционально-семантического подхода директивные высказывания можно представить в виде лексико-грамматических полей (Грачева, 1982; Рябенко, 1975; Храковский, Володин, 1986 и др.). Так, например, Л.И. Грачева, анализируя семантическую структуру двух полей: микрополя разрешения и микрополя запрещения, отмечает, что в процессе языкового общения разрешение и запрещение могут принимать оптативный и директивный характер и выступать в качестве совета, наставления, просьбы, мольбы, приказания, выполнения или невыполнения действия и т.д. (Грачева, 1982: 4).

Не снижается интерес к исследованию императивных высказываний, составляющих ядро директивных реплик (высказываний). Так, в чувашском языке установлены основные формы императива (1л. ед. и мн.ч.; 2 л. ед. и мн.ч.; 3 л. ед. и мн.ч.) и изучены их значения в работах В.П. Вишневского (1836), Н.И. Ашмарина (1898), (1923), В.Г. Егорова (1957), И.П. Павлова (1965) и др.

На основании семантической и формальной однородности, системной организации во французском языке выделяются три формы императива (2 л. ед.ч., 2 л. мн.ч., 1 л. мн.ч.) (Гак, 1979; Корди, 1987; Сабанеева, 1981; 1984). Что касается императивной парадигмы в русском языке, то она включает восемь личных форм, образующих четыре пары. Для выявления частной императивной парадигмы B.C. Храковский, А.П. Володин разработали функциональные критерии: импульс каузации (каузация может исходить от говорящего и слушающего), заинтересованность (исполнение каузируемого действия в интересах говорящего и слушающего), субординация (говорящий может ставить себя либо выше, либо не выше слушающего). Исходя из этих критериев, авторы выделяют шесть частных значений императива в русском языке: приказ, просьба, инструкция, предложение - как фактитивная каузация и разрешение, совет - как пермиссивная каузация. При этом учитывается лексико-семантический фильтр, с помощью которого выделяется пожелание, а также ситуационный фильтр, с помощью которого выделяется санкция (Храковский, Володин, 1986: 132-137).

Побудительная реплика исследовалась с позиции прагматики речевого общения или теории речевых актов. Побудительность с точки зрения прагма-лингвистики есть коммуникативное значение, или иллокутивная сила, в которой находит воплощение целевой аспект языкового общения. Ее конкретное содержание раскрывается из анализа взаимодействия исходной ситуации, или начального положения дел (Сит. 1), действия говорящего, оперирующего языковыми средствами, или речевого акта, или аудитивного акта предметно-практического действия слушающего, направленного на достижение цели, поставленной говорящим, или практического акта и конечного положения дел, результирующей ситуации (Сит. 2) (Романов, 1982; Сусов, 1988).

В терминах теории речевых актов побуждение рассматривается как разновидность директивного речевого акта (Вежбицка, 1985: 251-276; По-чепцов, 19816; Романов, 1982; Fräser, 1975; Wunderlich, 1976 и др.). В коммуникативно-функциональном плане директивные реплики служат для побуждения слушающего к совершению указанного, действия.

Выделяя директивный тип высказываний, в который входят просьбы, приказы, советы, рекомендации, инструкции и т.д., Д. Вундерлих отмечает, что различие между ними может быть выделено при помощи анализа соответствующих глаголов (bitten, befehlen, anweisen и т.д.). Но вопрос о том, действительно ли возможно таким путем установить различие между ними, остается нерешенным, так как семантический анализ лексики не позволит V определить должным образом понятие «побудительности», и решение этой проблемы возможно только с помощью анализа материала с учетом условий реальной коммуникации. При дальнейшем анализе различных вариантов побудительности, Д. Вундерлих выделяет две группы побудительных реплик: простые и комплексные. Простые побудительные высказывания отмечаются в предложении видом вербальной фразы или обстоятельствами, комплексные - типом семантико-логических функций, используемых в предложении. Эти две группы побудительных высказываний подвергаются дальнейшей дифференциации, как, например:

1) побуждения при реализации или устранения положения: Räum das ф Zimmer auf! (Проветривай комнату!);

2) побуждения, направленные на выполнение действия: Geh im Wald spazieren! (Гуляй в лесу!);

3) негативного побуждения: Nimm das Buch nicht weg! (Не убирай книгу!) и т.д. (Wunderlich, 1976: 276).

Социальные условия играют важную роль в определении характера побуждения (Gauvenet, 1976; Jessen, 1979; Mötsch, 1978; Slakta, 1971 и др.). ф В. Мотш считает, что побудительные высказывания определяются

9 нормами общественной деятельности, взаимоотношениями между коммуникантами. Такие аспекты, как авторитарность по отношению к одному из партнеров, индивидуальная власть, социальное равноправие, эксперт необходимы для выявления типа побуждения (Mötsch, 1978: 4-46).

Директивный речевой акт описывается с помощью глаголов группы «demander» во французском языке (Slakta, 1971: 49). Анализируя лексико-семантическую группу глаголов побуждения, Д. Слакта приходит к выводу, что семантические различия базируются на дифференциации социальных ус-Ф ловий употребления этих глагольных лексем и делятся на две группы: первая включает такие глаголы, как requérir, prier, exiger, а вторая - réclamer, solliciter, supplier (Slakta, 1971: 71).

В этом же направлении сделана работа X. Говене, в которой выделяются глаголы, употребляемые в побудительных предложениях. С учетом таких параметров, как, например: 1) знание адресата, 2) право говорящего, 3) власть и авторитарность адресата, побудительные глаголы подразделяются на три группы: а) советовать, рекомендовать, подсказывать, б) требовать, приказывать, в) умолять, приказывать, просить (Gauvenet, 1976: 75).

Побуждение реализуется, по крайней мере, в определенной области социальной деятельности. Изучив семантические и прагматические свойства глаголов, обозначающих побуждение, X. Ессен пришел к выводу, что их употребление зависит от социальных условий. Им выделены специальные побудительные глаголы, используемые для описания той или иной сферы человеческой деятельности, например глаголы: requérir, assigner, mander, pétitionner, prohiber употребляются в правоведении; в военном деле -commander; глаголы - solliciter, postuler - в административном деле; в области медицины - prescrire (Jessen, 1979: 73).

На современном этапе развития лингвистики диалогическое общение рассматривается как вид речевой деятельности партнеров, направленный на решение поставленных задач при помощи реплик (речевых действий, шагов, ходов). Исходным пунктом этого направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях общения с определенными целями и мотивами. При таком подходе к диалогическому общению можно представить его в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально-семантического представления, отражающей ролевые характеристики участников взаимодействия, их действия, связанные с определенными намерениями, интересами.

Речевое действие (шаг, реплика) является основным компонентом динамической модели диалога. Директивная реплика не рассматривалась как компонент этой модели, не изучались ее метакоммуникативные особенности в диадическом общении.

В диалогическом общении успешная реализация поставленной цели и достижение положительных результатов во многом зависят от регуляции взаимодействия коммуникантов - представителей различных лингвокультур-ных социумов. Регуляция в общении осуществляется с помощью речевых действий (шагов, ходов) участников диалогической интеракции. Отсюда -необходимость изучения директивных реплик (шагов) в функции регуляти-вов.

Очевидно, что широкое и узкое понимание побудительности обусловливает многообразие способов выражения побудительных высказываний вообще и их разновидностей в частности при помощи различных по своей форме синтаксических конструкций: повествовательных, побудительных (главным образом, императивные высказывания) и вопросительных. Поэтому возникает необходимость выделения полной стандартной модели, репрезентирующей строевые и семантические параметры директивности, чтобы на их основе описать прагматические свойства названной функциональной категории.

Таким образом, из краткого изложения работ, посвященных побудительным языковым единицам, следует, что они рассматривались в разнообразных ракурсах и контекстах. Были установлены и систематизированы конструктивные особенности побудительных высказываний, выявлены различные оттенки категории побуждения: от категорического приказа до мольбы, изучены коммуникативно-функциональные свойства этих выражений, а также рассмотрены способы их поверхностной манифестации. Другими словами, существующие направления в исследованиях директивных речевых образований ограничиваются структурно-семантическим, частично семантикофункциональным и прагматическим описанием директивных образований в рамках статических диалогических единств. Вне поля зрения остались вопросы, связанные с ролью директивных произведений в организации и осуществлении регулятивной деятельности субъекта в дискурсивном (диалогическом) пространстве общения.

Итак, нерешенными и проблематичными остаются, главным образом, следующие вопросы:

1) анализ директивных выражений как самостоятельного синтаксического факта, обладающего специфическим набором прагматических и семантических характеристик;

2) разработка вопросов типологии (или таксономии) директивных диалогических выражений / высказываний, опирающейся на содержательные и функциональные критерии;

3) установление соответствующего места директивных речевых (дискурсивных) образований в системе регулятивных проявлений диалогического взаимодействия вообще;

4) отграничение отдельных директивных дискурсивных практик от высказываний другого интенционального типа, способных определенным образом выражать директивность и участвовать в осуществлении регулятивной (диалогоорганизующей) деятельности в интерактивном пространстве;

5) рассмотрение различных формальных способов выражения директивное™ как своеобразной системы функциональных синонимов в системе регулятивных средств диалогической интеракции.

Цель настоящего исследования носит многоплановый характер и состоит в разработке концептуальных и методологических основ дискурсного моделирования актов директивной интеракции, а также в последующем описании реализации речеорганизующего (регулятивного) потенциала дискурсивных действий в типовых ситуациях директивного общения на материале русского, французского и чувашского языков.

Выбор русского, французского и чувашского языков в качестве материала для описания и изучения специфики функционирования директивов в данных лингвокультурных сообществах неслучаен и обусловлен, прежде всего, необходимостью исследования русской речи в целях определения оптимальных путей и методов преподавания контактирующих языков в аспекте становления двустороннего - русско-чувашского и чувашско-русского двуязычия, так как учет специфики национального языка при анализе определенных лингвистических категорий путем «наблюдения. над тем, как разные народы представляют себе одни и те же, на первый взгляд, вещи, казы-ваются тоже не менее поучительным морем открытий» (Щерба, 1977: 341).

Общей целью определяются конкретные задачи исследования:

- проанализировать различные теории, посвященные общим вопросам регулятивной деятельности коммуникантов в актах директивной дискурсии, показать, почему постановка проблем директивной коммуникации в условиях межличностной и национально-культурной специфики естественным образом связана с исследованием функциональной категории «директив», и предложить пути эффективного анализа регулятивной деятельности говорящей личности в языке;

- осветить основные концепции директивности в отечественной и зарубежной лингвистике и обосновать целесообразность изучения ее функциональных свойств в дискурсе;

- разработать теоретические основы описания директивного дискурса как особого лингвистического объекта с учетом специфики межличностной и национально-культурной коммуникации, организованного по принципу целостности, структурности, иерархичности, связности в самостоятельную форму диалогической интеракции;

- предложить методики анализа актов директивной дискурсии в условиях национально-культурного пространства контактирующих языков;

- определить статус директивных действий в динамической модели директивного дискурса и описать типовой набор основных интерактивных цепочек реализации функционально-семантического представления (фрейма) акта директивного общения;

- рассмотреть инвентарь вербальных средств репрезентаций интерактивных цепочек во фреймовой конфигурации директивного дискурса, позволяющих описать процесс успешной реализации директивных установок участников диалогического взаимодействия;

- выявить особенности метакоммуникативного характера директивных репликовых шагов инициатора и адресата в межличностной и национально-культурной коммуникации в разных языках;

- построить типологию инициативных и адресатных директивных речевых действий регулятивного плана;

- установить наличие и характер взаимосвязи между структурными факторами и фреймовой организацией директивного дискурса в межличностном и национально-культурном коммуникативном пространстве.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые на материале разных языков:

- осуществлен прагматический анализ языкового общения в условиях межличностной и национально-культурной директивной интеракции;

- проанализированы проблемы диалогического общения, традиционно рассматриваемые как диадические речевые взаимодействия с позиции национально-культурной специфики директивной коммуникации;

- разработана структура моделей директивной интеракции на материале разных языков;

- разработана семантико-прагматическая типология актов директивной дискурсии;

- описаны типы и виды инициации и адресации, свойственные директивной форме реализации личностных установок участников диалогического взаимодействия;

- выявлена типология речевых взаимодействий в актах директивной дискурсии;

- рассмотрены конфигурации директивного взаимодействия в зависимости от межличностной и национально-культурной специфики реализации директивного потенциала типовых коммуникативных установок участников диалогического общения;

- исследовано влияние национальной языковой картины мира на речевые особенности реализации директивного потенциала дискурсивных действий коммуникантов в зависимости от выполняемой ими роли и характера межличностных отношений;

- определена роль интерактивных цепочек в структурной сегментации директивного дискурса;

- рассмотрена проблема соотношения лексико-семантических и семан-тико-синтаксических средств при выражении смысла в директивном дискурсе;

- выделены критерии передачи семантических отношений в структурной организации директивного дискурса при анализе разных типов интерактивной коннекции.

Материалом исследования послужили диалогические фрагменты (в общей сложности около 8000 единиц) директивной интеракции на русском, французском и чувашском языках, извлеченные из литературных, публицистических и научных источников.

Методологической основой анализа директивного дискурса в разных языках является лингвопрагматический подход, предполагающий сочетание структурного, семантического, прагматического и когнитивного видов анализа языкового общения в условиях полиэтнического культурного пространства.

Для выполнения задач исследования использовались следующие методы лингвистического анализа: описательно-аналитический, структурный, семантический, прагматический, а также метод текстового анализа для исследования тенденций реализации диалогоорганизующей функции дискурсивных практик (действий, шагов, ходов) с директивным иллокутивным потенциалом для выявления способов организации дискурсного комплекса и метод когнитивного анализа для установления закономерностей вербализации ког-ниций, хранимых в когнитивной структуре национального концепта «директив».

Теоретическая значимость диссертации заключается:

- в определении самостоятельного лингвистического статуса актов директивной дискурсии, в выделении директивного дискурса в более сложную и отличную от директивного речевого акта форму общения, обладающую целым рядом специфических характеристик;

- в описании комплекса прагматических критериев для анализа многосторонних вербальных интеракций, расширяющих современное представление о взаимосвязи между прагматическими характеристиками субъектов речи, порождаемыми культурно-национальной спецификой речевых проявлений и используемыми языковыми средствами;

- в разработке приемов анализа комплексного речевого произведения с позиции системности, позволяющей рассматривать директивный диалог как дискурс новой онтологии;

- в получении результатов, имеющих определенную ценность для дальнейшего изучения таких теоретических проблем, как типология речевого общения в условиях полиэтнического культурного пространства, теория речевой деятельности и прагматики речевого воздействия, теория макросегментации слитной речи и ряда других;

- в разработке методики анализа значений иллокутивных параметров в рамках директивной интеракции как коммуникации особого типа, позволяющей внести ряд уточнений в развитие проблемы регулятивной (диалого-образующей и диалогоформирующей) функции дискурсивных («архивных», по М. Фуко) практик.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется:

- возможностью использования полученных результатов в курсах лекций, спецкурсах, посвященных проблемам дискурсивного анализа, теории диалога и полилога, риторики и культуры речи, аспектам институциональной и профессиональной коммуникации;

- областью применения результатов исследования в практике преподавания иностранных языков в процессе развивающего обучения общению на диалогической основе с использованием приемов директивного воздействия и типовых клише, характеризующих директивную сущность коммуникативной интеракции в условиях полиэтнического культурного пространства;

- возможностью использования разработанных моделей директивной коммуникации в целях обучения дискуссионному общению в рамках межкультурных контактов;

- необходимостью реализации наблюдений и выводов в курсах по подготовке профессиональных коммуникаторов, специалистов и представителей тех профессий, которые требуют успешности деловых контактов;

- применением полученных данных в области прикладной лингвистики для решения задач, связанных с разработкой программ распознавания и понимания слитной речи.

Положения, выносимые на защиту:

1. Регулятивные акты директивной дискурсии в наибольшей степени отражают динамику социальных изменений и отношений, влияние которых на внутриструктурную организацию директивной коммуникации и является материалом, наиболее подходящим для выявления типологически релевантных характеристик директивного дискурса в условиях полиэтнического культурного пространства.

2. Основными признаками класса регулятивных актов директивной дискурсии являются признаки семантической доминанты «способа регуляции как разновидности каузации», признаки прагматической доминанты «ау-торитарности» инициатора и признаки канонированности макроструктуры директивного дискурса.

3. Интегральным понятийным основанием типовой организации директивного дискурса является модель каузации поведения адресата путем навязывания ему определенных прескрипций поведения, включающих в себя базовые смысловые элементы (концепты) «целевого параметра действия» и «способа действия» или иллокутивной доминанты.

4. Интегральным прагматическим основанием типовой организации директивного дискурса является модель реализации функциональных условий иллокутивной доминанты как способа действия инициатора в интерактивной роли прескриптора, проявляющейся в позиционном или ситуационном превосходстве над адресатом и праве контроля за его действием.

5. Любой директивный дискурс актуализирует в сознании реципиента функционально-семантическое представление (фреймовую конфигурацию) о некоторой ситуации прескриптивного взаимодействия, репрезентантом которой являются отношения «инициатор / прескриптор - адресат», отражающие регулятивную специфику их взаимодействия в звене «адресат», при котором реципиент директивного дискурса планируется (мыслится) как субъект (агенс) актуального события при экстериоризации содержания дискурса.

6. Интегральным основанием манифестационной структуры (макроструктуры) директивного дискурса является моделируемость его плана выражения, организованного по принципу жестких и полужестких макроструктур. Жесткая модель вербальной манифестации базируется на принципах, определяющих порядок следования композиционных блоков и инвариантную а? синтаксическую конфигурацию иллокутивных конституентов дискурса. Полужесткая или узуальная, включающая в себя и национально-культурную специфику модель вербальной манифестации проявляет более свободную композицию и гибкое расположение обязательных иллокутивных компонентов в структурной организации директивного дискурса.

7. Чередование иллокутивных компонентов, маркированных определенными дискурсивными практиками, имеет свои специфические особенности, присущие только директивной форме общения. В организационной структуре директивного дискурса оно детерминировано ролевыми и межличностными отношениями участников диалогической интеракции. Социф альные характеристики и межличностные отношения участников диалогической интеракции находят свое выражение в выборе ими языковых средств, свойственных директивному типу дискурса и их национально - культурной специфике.

8. Диалогооганизующий характер директивных практик дискурса раскрывается в типовых ситуациях, смоделированных на базе фреймовой конфигурации с директивным иллокутивным потенциалом. Степень сложности ф конфигураций речевого взаимодействия и направленность адресаций находятся в зависимости от национально-культурной специфики реализации функциональных условий фреймового представления с директивным иллокутивным потенциалом, задающим обмен речевыми действиями инициатора и адресата.

9. Инициативно-прескрептивные дискурсивные практики с директивным иллокутивным потенциалом маркируют регулятивные действия контак-тоустанавливающего, направляющего, поддерживающего, фокусирующего и координирующего плана с последующим разбиением их на фазисные, закры

• вающие и финальные диалогические регулятивы.

10. Адресатные дискурсивные практики с директивным иллокутивным ^ потенциалом в функции регулятивных действий участвуют в развертывании диалогического общения в пределах директивной фреймовой конфигурации, выполняя функции подтверждающих, комментирующих, альтернативных, корректирующих, этапнозакрывающих и финальных диалогических регуля-тивов.

Основные результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета в 2002-2004 гг., в докладах и выступлениях на конференциях, в том числе 14 международных (Волгоград, 1996; Киев, 1990; Кривой Рог, 14 1999; 2000; Минск, 1998; 2000; Самара, 2004; Самарканд, 1990; 1999; Севеф родвинск, 1995; Тверь, 1997; Чебоксары, 1996; 1998; 2004), 5 всероссийских (Ижевск, 1990; Чебоксары, 1995, 1996, 1999; Челябинск, 1996) и 10 региональных и межвузовских (Астрахань, 1995; Воронеж, 1996; Калинин, 1990; Тверь, 1992; 1998; Чебоксары, 1990; 1992; 1997; 1999; 2001).

По теме диссертации опубликованы 3 монографии, 1 учебное пособие, 42 статьи и тезисы докладов. Общий объем публикаций по теме исследования составляет 48,27 п.л. ф Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, за

Заключение научной работыдиссертация на тему "Директивный дискурс в диалогическом пространстве разных языков"

Выводы по пятой главе

Директивный адресатный репликовый шаг представляет собой реактивное речевое действие адресата с директивной иллокутивной направленностью, соотносимое с одной из форм коммуникативно-социального взаимодействия и со спецификой реализации пошаговых действий.

Специфика пошаговых действий адресата охватывает речевое действие в следующих аспектах: адресат желает совершения определенного действия и соответственно смены отношений между коммуникантами; принимает решение о совершении действия, то есть выбирает не только форму речевой каузации, но и способ ее осуществления; производит действие, подтверждая осуществление каузации и смены отношений.

Следует отметить тот факт, что адресат следует в своих реагирующих репликах заданной инициатором теме и интенции; в его репликах содержатся дополнительные сведения, которые служат дальнейшему развитию темы диалогического общения.

Анализ диалогических фрагментов позволяет сделать вывод о том, что директивные адресатные репликовые шаги определяются как реактивные речевые действия с директивной иллокутивной направленностью, которые коррелируют с прагматическими параметрами, релевантными для типового общения со сценарным фреймом ДИРЕКТИВ, а также со спецификой реализации пошаговых действий адресата.

В качестве определяющего прагматического фактора выделяется социально-ролевой статус партнера. Для данного типового общения характерны три вида статусно-ролевых отношений: равноположенности, доминанты и подчинения между коммуникантами.

Социально-статусные отношения между партнерами определяют выбор средств реализации интенции директивных адресатных реплик. Исследования данных репликовых шагов в чувашском, французском, русском языках выявили использование императивных форм представителями данных этно-культур (65% от общего числа примеров). Контрастивное изучение прагматически эквивалентных ситуаций в данных языках показывает существенное различие в частоте использования императивов: русские и чуваши употребляют их в дискурсе чаще, чем французы.

Следует отметить, что в русском языке наблюдается насыщенность директивных перформативных формул и их синонимических моделей в речи, что свидетельствует о большой прямоадресованности русского. Что касается чувашей, то для них характерно употребление различных императивных конструкций с частицами и междометиями, а также неполных перформативов и их синонимических моделей (10% от общего числа примеров), это обусловлено грамматическими правилами данного языка и социально-культурными нормами поведения, действующими в рамках данного социума.

Основные свойства директивных адресатных репликовых шагов можно записать следующим образом: ДАРШ (А, ИН, СПД, Р>1 (Р<1, Р=1)), где А -адресатное (реактивное) действие, ИН - иллокутивная направленность, СПД - специфика пошаговых действий, Р - статусно-ролевые отношения между коммуникантами.

Директивные репликовые шаги адресата участвуют наряду с директивными инициативными репликовыми шагами в регуляции процесса диалогического общения. Чаще всего, как показывает материал, они выступают в роли экспликаторов развертывания фреймовой структуры типовой интеракции, обеспечивают дальнейший ход интерактивного общения, устанавливают обратную связь со своим партнером, оценивают речевой вклад инициатора в совместную деятельность по реализации глобальной цели.

Проанализированный материал позволяет сделать вывод о том, что директивные адресатные реплики в роли регулятивных действий полифункциональны. Отметим, что респонсивные шаги выступают в качестве подтверждающих действий по отношению к инициирующим шагам. На определенном этапе развертывания диалогического сценария они маркируют отрицающие, корректирующие, комментирующие, альтернативные, этапнозакры-вающие, финальные регулятивы.

Таким образом, директивные инициативные и адресатные репликовые шаги выполняют в типовом общении различные диалогоорганизующие (регулятивные) функции. Регулятивные действия инициатора и адресата образуют единую систему - метакоммуникативное поле. Единицы этого поля объединены одной общей - диалогоорганизующей - функцией.

Однако следует подчеркнуть, что инициативные и адресатные репликовые регулятивы обладают различной функцией, что обусловливает их отношение друг к другу в определенном порядке. В диалогическом общении возможно взаимодействие выделенных типов, подтипов, субтипов регулятивных действий инициатора и адресата.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Коммуникативно-прагматический подход к исследованию языка позволил рассмотреть диалог как вид речевой деятельности двух и более партнеров, решающих совместно определенные задачи в общении при помощи своих речевых действий или диалогических ходов.

Речевые действия (репликовые шаги) как регулятивные действия используются коммуникантами для успешной организации и осуществления диалогического общения.

Диалогическое общение протекает по заданному сценарному фрейму, построенному на основе иллокутивной переменной. Фреймовый сценарий с директивным иллокутивным потенциалом имеет определенные функциональные условия реализации иллокутивного потенциала (ИП) данного типа. К ним относятся предварительные условия (А), условия иллокутивного выражения (Б), условия ожидаемого действия (В), которые содержат информацию содержательного и функционального плана.

Выделенные условия конкретизируются дополнительными факторами реализации иллокутивного потенциала директивного типа. Каждый подтип (субтип) имеет свои конкретизаторы функциональных условий (А-Б-В) иллокутивного потенциала.

В процессе актуализации фреймового сценария по директивному иллокутивному типу осуществляются параметры социальных форм коммуникации, которые входят в систему интерактивных показателей типового общения: коммуникативная заинтересованность в пользу инициатора или адресата, сотрудничество - любое, отношения - доброжелательные или нейтральные, социально-ролевой статус равноположенности, доминанты или подчинения.

На базе функциональных условий реализации ИП у коммуникантов формируется функционально-семантическое представление (ФСП) иллокутивного потенциала директивного типа.

В диалогическом общении ФСП представляет собой целостное образование в виде скоординированных действий коммуникантов. В функционально-семантическом представлении отражаются определенные этапы взаимодействия партнеров по реализации поставленных целей на уровне интерактивных ходов. Этапная очередность вводимых интерактивных ходов составляет «программу» обмена репликовыми шагами, которая отражает обязательные для данного ФСП действия. Каждый фреймовый сценарий имеет свою программу реализации типовой цели.

Типовое общение со сценарным фреймом ДИРЕКТИВ представляет собой последовательное чередование речевых действий коммуникантов: инициатора и адресата. Инициатор или говорящий занимает в диалогическом общении активную позицию. Он разворачивает общение в соответствии с типовым образцом на базе функционально-семантического представления типового сценария, актуализируя тем самым иллокутивный потенциал данного акта общения.

Анализ диалогических фрагментов на материале чувашского, французского и русского языков показывает, что репликовый шаг инициатора с директивной иллокутивной направленностью побуждает адресата совершить какое-либо действие или изменить какое-либо состояние. Иллокутивная направленность речевых действий инициатора соотнесена с конкретными статусно-ролевыми отношениями между партнерами. Директивный инициативный репликовый шаг (ДИРШ) актуализируется в социальных ситуациях равноположенности (Р-1), доминанты (Р>1), подчинения (Р<1).

Социальный статус инициатора обусловливает выбор вербальных средств выражения интенциональности репликовых шагов говорящего. В процессе диадического общения директивная речевая целеустановка может получать самое различное языковое оформление в данных языках. Как показывает исследованный материал в чувашском языке, чаще всего в качестве основных средств выражения коммуникативного намерения инициатора используются императивные конструкции, неполные перформативы. Представителя русскоязычного сообщества прибегают для экспликации иллокутивной силы директивов к перформативным формулам и их вариантам, а также императивам. А что касается французов, то они употребляют повествовательные и вопросительные модели стандартных перформа-тивных формул.

Проиллюстрированные диалогические отрывки позволяют сделать вывод о том, что ДИРШи обладают такими свойствами, как иллокутивная направленность, их соотнесенность с социальными отношениями между партнерами и специфика пошаговых действий инициатора.

В диалогическом общении адресат реагирует своим речевым действием на репликовый шаг инициатора. В респонсивных репликах выражено согласие или несогласие с интенцией и темой говорящего, а также имеется дополнительная информация о дальнейшем развитии диалогического общения.

В нашей работе репликовый шаг адресата с иллокутивной направленностью, сопряженный с одним из прагматических параметров и со спецификой реализации пошаговых действий, обозначен как директивный адресатный репликовый шаг (ДАРШ). На основе проанализированных примеров можно полагать, что определяющим прагматическим фактором для ДАРШа является социальный статус адресата, который накладывает свои ограничения на язык. Вербальная организация репликовых шагов адресата может быть самой разнообразной: наиболее употребительными конструкциями для выражения ДАРШов в чувашском языке являются различные императивы с аффиксами и частицами; в русском языке — эксплицитные перформативные формулы, императив; во французском языке - модализированные перформативные конструкции.

В типовом общении со сценарным фреймом ДИРЕКТИВ репликовые шаги инициатора и адресата могут быть представлены в виде комплекса однородных (моноиллокутивных) или же разнородных (полииллокутивных) речевых действий.

ДИРШи и ДАРШи выступают в качестве регулятивных действий, направленных на организацию и осуществление согласованного взаимодействия партнеров в рамках данного типового общения

Регулятивная деятельность начинается с разработки целевого аспекта диалогического взаимодействия и, в зависимости от этого, определяет весь процесс продвижения партнеров к намеченному инициатором результату, который включает в себя: а) этапы выбранного взаимодействия, б) устойчивую связь между партнерами на базе ответных сигналов, в) программу взаимодействия, то есть план проспективных действий, коррелирующих с глобальной целью речевого общения (Романов, 1988: 26).

Репликовые шаги инициатора и адресата как регулятивные действия обладают различной функциональной направленностью.

Рече-, диалогоорганизующая функция инициативных репликовых шагов заключается в организации развертывания диалогического взаимодействия, распределении коммуникативных ролей партнеров, сосредоточении внимания собеседников на предмете взаимодействия, регуляции поведения партнеров в ходе продвижения по намеченной программе интеракции и успешном завершении диалогического общения.

В рамках директивного иллокутивного фрейма репликовые шаги инициатора используются прежде своего в качестве контактоустанавливаю-щих регулятивных действий, с последующим разбиением их на интродук-тивные, контактные регулятивы и аттрактанты внимания.

ДИРШи как маркеры координирующих регулятивных действий участвуют в формировании непротиворечивого, программного следования этапных интерактивных цепочек-ходов в типовом общении. По своим назначениям они делятся на ориентирующие и фазисные, а последние подразделяются на субтипы: открывающие и закрывающие регулятивы.

Согласованное продвижение партнеров к намеченному результату обеспечивается с помощью направляющих регулятивов: поддерживающих, фокусирующих, тематических и акцентирующих.

Выделенные типы, подтипы, субтипы регулятивных действий инициатора образуют систему инициативных регулятивов.

Респонсивные репликовые шаги маркируют регулятивную деятельность адресата. Адресатные регулятивные действия обеспечивают дальнейший ход диалогического общения, устанавливают обратную связь с партнером, оценивают положительно речевое действие инициатора, подтверждая его регулятивами восприятия и согласия, или отрицательно, указывая партнеру на ошибочность его действий с помощью регулятивов несогласия и коррекции.

Регулятивы несогласия необходимы в тех коммуникативных ситуациях, когда адресат выражает недоверие к репликовым шагам своего собеседника, побуждает говорящего постоянно следить за своим речевым действием, используя для этой цели комментирующие и альтернативные регулятивные действия.

Респонсивные регулятивы коррективного типа служат для исправления, уточнения репликовых шагов партнера, а также устранения отклонений от программной реализации поставленной цели, подсказывая и исправляя его речевые действия.

Регулятивные действия адресата функционируют на всех этапах типового общения со сценарным фреймом ДИРЕКТИВ.

Рассмотренные типы, подтипы, субтипы респонсивных регулятивов образуют целую иерархию респонсивных регулятивных действий.

Инициативные и респонсивные регулятивы могут быть оформлены в конструктивном плане в виде одного репликового шага или же нескольких речевых действий.

Выделенные регулятивные действия инициатора и адресата объединяются в одно метакоммуникативное поле, выполняя рече-, диалого-организующую функцию.

Проведенный нами анализ диалогических фрагментов на материале чувашского, французского и русского языков позволил построить типологию инициативных и адресатных регулятивов, действующих в типовом общении со сценарным фреймом ДИРЕКТИВ.

Список научной литературыЯковлева, Галина Григорьевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Г. Агивер Ф.Г. Юратупа 9&кар: Пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1990.-304 с.

2. Азаров Ю. Печора // Роман-газета. 1990. - № 4. - 128 с.

3. Айзман Н.С. Пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1959. —184 с.

4. Алексеев С. Крамола // Роман-газета. 1991. - № 19. - 96 с.

5. Алешин С. Пьесы. М.: Советский писатель, 1972. - 584 с.

6. Аль Д. Диалог: Пьесы. Л.: Советский писатель, 1987. - 408 с.

7. Андреев Л. Пьесы. М.: Советский писатель, 1992. - 627 с.

8. Арбузов А. Драмы. М.: Советский писатель, 1983. — 479 с.

9. Брюсов В. Повести и рассказы. М.: Правда, 1988. - 464 с. Ю.Булгаков М. Чаша жизни. - М.: Советская Россия, 1988. - 592 с. П.Вампилов А. Прощание в июне. - М.: Советский писатель, 1984.320 с.

10. Володин А. Портрет с дождем. Пьесы. М.: Советский писатель, 1980.-329 с.

11. Вутлан И. Пёчёк иккен 9ёр чамарё. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1997.-С. 204-246.

12. Гоголь Н. Повести. Пьесы. Мертвые души. М.: Художественная литература, 1975. - 656 с.

13. Горький М. Полное собрание сочинений. Т. 2. - М.: Наука, 1975.690 с.

14. Дворецкий И. Веранда в лесу. Л.: Советский писатель, 1986. - 662 с.

15. Ефимов Г.А. Аставатан-и?. Пове9семпе калавсем, асамлусем. -Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1997. 270 с.

16. Жуков А. Судить Адама // Роман-газета. 1990. - № 4. - 128 с.

17. Илпек Н.Ф. Суйласа илнисем. Икё томпа тухать. Т. 2. - Тимёр: Роман. Вар9а калавёсем. - Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1996. - 463 с.

18. Калкан А.Д. Пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1981.336 с.

19. Корнейчук А. Фронт. Пьесы. М.: Искусство, 1980. - С. 71-125.

20. Краснов Хамла // Пёлётсем шуса ирте99ё. Пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1977. - С. 229-269.

21. Кржишталович В. Целинный батальон // Аврора. 1990. - № 11. -С. 90-127.

22. Кузьмин И. Сиккасем хёрё // Пёлётсем шуса иртеддё. Пьесасем. -Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1977. - С. 69-119.

23. Леонов Л. Собрание сочинений в 10-ти т. Т. 7. Пьесы. - М.: Художественная литература, 1983. - 686 с.

24. Максимов-Кошкинский И.С. Суйласа илнисем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1973. - 366 с.

25. Мранька Н.Ф. Емёр сани сарлака. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1989.-608 с.

26. Набоков В. Пьесы. М.: Искусство, 1990. - 288 с.

27. Назаров Р. Пьесы. Л.: Сов. писатель, 1973. - 224 с.

28. Никитин Е. Пуранма пёлмелле // Пёлётсем шуса иртеддё. Пьесасем. -Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1977. С. 229-269.

29. Осипов П.Н. Пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1980.480 с.

30. Островский А. Полное собрание сочинений. В 12-ти т. Т. 4. Пьесы (1873-1877). -М.: Искусство, 1975. - 544 с.

31. Павлов Ф.П. Ялта // Драмасемпе комедисем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1991. - С. 3-42.

32. Павлова Н. Пятое время года. Вагончик. Пьесы молодых драматургов. -М.: Советский писатель, 1989. С. 4-122.

33. Пайрам К.И. Лида йанашё. Калавсем, пьесасем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1976. — 384 с.

34. Петров ВН., Гордеев Д.В., Лисаев И.И. Хана. Хёртсурт. Ирт, купала, маларах: Поведсем. Шупанжар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1990. - 304 с.

35. Петров К.К. Айаплисем: Роман, повесть, калав, очерк. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1995. - 423 с.

36. Погодин Н. Собрание сочинений. В 4-х т. Т. 3. М.: Искусство, 1973.-439 с.

37. Попов В. И это называется будни // Роман-газета. 1979. - № 8. - 96с.

38. Родионов Л.Н. Ашшё дулёпе. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1991.-С. 226-276 с.

39. Розов В. Избранное. М.: Искусство, 1983. - 702 с.

40. Саламбек И.Я. Первая любовь. Чебоксары: Чувашское изд-во, 1970.-288 с.

41. Соболев И. Моя деревня: Пьесы. М., Сов. писатель, 1984. - 432 с.

42. Советская драматургия. Л.: Лениздат, 1978. - 720 с.

43. Солженицын А. Август четырнадцатого // Роман-газета. 1992. - № 1.-96 с.

44. Стаднюк И. Москва, 41-й // Роман-газета. 1990. - № 5. - 80 с.

45. Терентьев Н.Т. Кёмёл пёлётсем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1989.-222 с.

46. Толстой А. Пьесы. М.: Правда, 1989. - 464 с.

47. Тренев К. Избранные произведения. В 2-х т. Т. 2. Пьесы. - М.: Художественная литература, 1986. - 430 с.

48. Чебанов А. Сунмен кавар // Драмасимпе комедисем. Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1997. - С. 4-58.

49. Чехов А. Собрание сочинений. В 12-ти т. Т. 10. - М.: Правда, 1985. -432 с.

50. Чиндыков Б.Б. фатан карта <;инчее хура хамла дырли. Пьесасем. -Шупашкар: Чаваш кёнеке изд-ви, 1995. 200 с.

51. Штейн А. Пьесы. В 2-х т. Т. 2. - М.: Искусство, 1978. - 647 с.

52. Шток И. Пьесы. — M.: Советский писатель, 1986. 647 с.

53. Anouilh J. Cher Antoine ou l'Amour raté // Comédies. M.: Radouga, 1986.-P. 27-111.

54. Arland M. Terre natale. Paris: Gallimard, 1965. - 253 p.

55. Audiberti J. Le mal court suivi de l'effet Glapion. Paris: Gallimard, 1959.-244 p.

56. Aymé M. Travalinque. Paris: Gallimard, 1941. - 256 p.

57. Bazin H. Vipère au poing. La mort du petit cheval. Cri de la chouette. -M.: Editions du Progrès, 1979. 527 p.

58. Beauvoir. S. de L'invitée. Paris: Gallimard, 1968. - 505 p.

59. Bernanos G. Dialogues des Carmélites. Paris: Editions du Seuil, 1949. -185 p.

60. Bordeaux H. La robe de laine. Monaco: Editions du Rocher, 1990.238 p.

61. Bourin J. La chambre des dames. Paris: Editions de la Table Ronde, 1979.-634 p.

62. Cauvin P. Pourquoi pas nous? Paris: Editions Jean-Claude Lattres, 1994.-220 p.

63. Cauwelaert V.D. L'orange arrière. Paris: Editions du Seuil, 1990. - 240 p.

64. Clancier G.-E. Le pain noir-Paris: Editions J'ailu, 1981. 318 p.

65. Claudel P. L'annonce faite à Marie. Paris: Gallimard, 1990. - 218 p.

66. Cocteau J. Thomas l'imposteur. Orphée. La voix humaine. La Machine à écrire. Poésies. M.: Editions du Progrès, 1976. - 360 p.

67. Colette. Claudine à Paris. Paris: Gallimard, 1956. - 248 p.

68. Conchon G. Tous comptes faits. Paris: Editions Albin Michel, 1957.268 p.

69. Dabit E. L'Hôtel du Nord. Paris: Denoel, 1993. - 218 p.

70. Dorin F. Le tube//Comédies.-M.: Radouga, 1986.-P. 171-261.

71. Gamarra P. Le maître d'école suivi de la Femme de Simon. Paris: Temps actuels, 1983. - 414 p.

72. Ionesco E. Macbett. Paris: Gallimard, 1972. - 149 p.

73. Jamiaques Y. Acapulco, madame // Comédies. M.: Radouga, 1986. - P. 261-369.

74. Laffitte J. Nous retournerons cueillir les jonquilles. M.: Editions en langues étrangères, 1961. - 172 p.

75. Lanoux A. Le commandant Watrin. M.: Editions en langues étrangères, 1960.-806 p.

76. Martin du G.R. Les Thibault. Editions en langues étrangères, 1960.806 p.

77. Maupassant de G. Le Rosier de Madame Husson. Paris: Garnier Flammarion, 1976. - 254 p.

78. Mérimée P. Théâtre de Clara Gazul suivi de la Famille Carvajal. Paris: Garnier Flammarion, 1968. - 376 p.

79. Merle R. Madrapour. Paris: Editions du Seuil, 1976. - 342 p.

80. Modiano P. Les boulevards de ceinture // Французская повесть 70-е годы. M.: Радуга, 1982. - С. 12-213.

81. Montherlant, H de. La reine morte. Paris: Gallimard, 1947. - 184 p.

82. Pagnol M. Fanny. Paris: Fasquelle, 1967. - 251 p.

83. Quignard P. Les escaliers de Chambord Paris: Gallimard, 1991. - 3861. P

84. Renard J. Oeuvres choisies. M.: Editions en langues étrangères, 1958.407 p.

85. Rolland R. L'Ame enchantée. Vol. 2. M.: Editions en langues étrangères, 1955. - 839 p.

86. Romains J. Knock ou le triomphe de la Médecine. Paris: Gallimard, 1944.-177 p.

87. Sagan F. Les violins parfois. Théâtre. Paris: Juillard, 1969. - 159 p. 90.Ségur С de. Les petites filles modèles. - Paris: Gallimard, 1980. - 220 p. 91. Simenon G. Le testament Donadieu. - Paris: Gallimard, 1977. - 467 p.

88. Stendhal. Le rouge et le noir. M.: Editions en langues étrangères, 1957. « - 854 p.

89. Tillinac D. Maisons de famille Paris: Editions Robert Laffont, 1990.28 p.

90. Vailland R. Beau Masque. M.: Editions en langues étrangères, 1965.320 p.

91. Адмони В.Г. Синтаксис современного немецкого языка: система отношений и система построения. Л.: Наука. Ленингр. отд., 1973. - 366 с.

92. Аксаков К.С. Опыт исторической грамматики русского языка Ф. Буслаева. М., 1859. - 2 части. Русск. Беседа. - Т. V, кн. 17, отд. III. - с. 65-154.

93. Аксаков К.С. Опыт исторической грамматики русского языка Ф. Буслаева. М.: 1859а. - 2 части. Русск. Беседа. - Т. VI, кн. 18.-е. 1-122.

94. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т. 2, ч. 1. Сочинения филологические. М., Унив. Тип. - 1875. - 660 с

95. Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка: Семантическая и грамматическая структура простого предложения. М.: Изд-во МГУ, 1971. - 293 с.

96. Андреев H.A. Очерки по стилистике чувашского языка. Ч. II. Морфология. Чебоксары, 1964. - 184 с.

97. Андреев H.A. Структура простого предложения современного чувашского языка: Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., Ин-т языкознания АН СССР. - 1970. - 80 с.

98. Андреев И.А. Вопросы чувашского синтаксиса. Чувашгосиз-дат изд-во, 1973.-С. 145-195.

99. Андреева Е.Д. Безглагольные предложения в современном французском языке. Кишинев: Штиинца, 1979. - 120 с.

100. Андреевская М.В. Вопросы синтаксиса немецкого языка. М.-Л.: Учпедгиз, 1950. - 199 с.

101. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1986. - Т. 45, №3. - С. 208-222.

102. Артемов В.А. Речевой поступок // Преподавание иностранных языков: Теория и практика. М.: Наука, 1971. - С. 258-269.

103. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР Сер. мет. и яз. 1981. - Т 40, №4. - С. 356-367.

104. Ашмарин Н.И. Материалы для исследования чувашского языка.- Казань, Типография императорского университета, 1898. 410 с.

105. Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч 2.- Симбирск, 1923.-280 с.

106. Бабкина Л.Г. Вопросительные и побудительные предложения в системе гипотаксиса. На материале современного немецкого языка: Авто-реф. дис. . канд. филол. наук. Л.: ЛГПИ, 1980. - 20 с.

107. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. -М.: Иностранная литература, 1955. 416 с.

108. Бархударов Л.С. О симметрии грамматических систем // Проблемы синхронного изучения грамматического строя языка. М., 1965. -С. 28-29.

109. Баскаков H.A. Повелительно-желательное наклонение // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. II. М., 1956. -С. 300-303.

110. Баскаков H.A. О категориях наклонения и времени в тюркских языках // Структура и история тюркских языков. М., 1971. - С. 72-80.

111. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 5. М.: Художественная литература, 1972. - 470 с.

112. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-360 с.

113. Безменова H.A., Герасимов В.И. Некоторые проблемы теории речевых актов // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики: Сборник обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1985. - С. 146-196.

114. Белошапкова В.А. Современный русский язык: Синтаксис. М.: Просвещение, 1977. - 160 с.

115. Беляева Е.И. Грамматика и прагматика речевых актов: предмет и задачи исследования // Прагматика этноспецифического дискурса. Материалы симпозиума. Бэлць. 1990. - С. 5-9.

116. Вельский A.B. Побудительная речь. Учен. зап. / МГПИИЯ, 1953, т. 6-С. 81-147.

117. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

118. Беркнер С.С. Некоторые явления взаимодействия реплик английской диалогической речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М.: МГУ, 1960.- 18 с.

119. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. JI: ЛГУ, 1977. - 204 с.

120. Богданов В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты. Учебное пособие Л.: ЛГУ, 1990а. - 88 с.

121. Богданова P.M. Побудительная речь. Проблемы типологии и интерпретации (на материале современного французского языка) Автореф. дис. канд. филол. наук. М.: МГУ, 1996. - 20 с.

122. Борисова М.Б. О типах диалога в пьесе Горького «Враги» // Очерки по лексикологии, фразеологии, стилистике / Уч. зап. ЛГУ. Сер. филол. наук, 1952. № 24. - С. 13-15.

123. Буслаев Ф.И. Опыт исторической грамматики русского языка. Учебное пособие для преподавателей. Ч. 1. М., Унив. тип. - 1858. - 244 с.

124. Бырдина Г.В. Динамическая структура русской диалогической речи. Тверь: Тверской университет, 1992. - 84 с.

125. Богин Г.И. Разные подходы к вопросу о схемах понимания текста // Текст в языке и речевой деятельности: состав, перевод и автоматическая обработка. М.: Институт языкознания АН СССР, 1987. -С. 20-33.

126. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М.: Высшая школа, 1981.- 184 с.

127. Вежбицка А. Дескрипция или цитация // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1982. - вып.13. - С. 238-262.

128. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985а. - вып. 13. - С. 238-262.

129. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике— М.: Прогресс, 19856. вып. 16. - С. 251-276.

130. Вейнрейх У. Опыт синтаксической теории // Новое в зарубежной лингвистике. -М.: Прогресс, 1981, вып. 10. С. 5-176.

131. Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения // Вопросы грамматического строя. М.: Наука, 1955. - С. 389-435.

132. Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса (от Ломоносова до Потебни и Фортунатова). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958. -400 с.

133. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове.- 2-е издание. М.: Высш. шк., 1972. — 614 с.

134. Виноградов В.В. Избранные труды: исследование по русской грамматике. М.: Наука, 1975. - 559 с.

135. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика // Проблемы русской стилистики. М.: Наука, 1981. - 320 с.

136. Винокур Т.Г. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.: МГУ, 1953. 17 с.

137. Вишневский В. П. Начертание правил чувашского языка. — Казань, 1836.-с. 142-143.

138. Волошинов В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Звезда, 1926.- С. 244-267.

139. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Л.: Прибой, 1930.- 157 с.

140. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. -Морфология: для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высшая школа, 1979. -304 с.

141. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка -Синтаксис: для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высшая школа, 1981. - 208 с.

142. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков: Учебник для студентов педагогических ин-тов. по спец. «Ин-яз». 3 издание доработанное М: Просвещение, 1989. - 288 с.

143. Галкина-Федорук Е.М. О некоторых особенностях языка ранних драматургических произведений Горького // Вестн. МГУ. Сер. обществ, наук. 1953, вып.1, №1. - С. 105-120.

144. Гаршина Е.Я. О повелительном наклонении в современном французском языке (к проблеме побудительного предложения). Уч. зап. МГПИИЯ, 1967. - С. 43-55.

145. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Ч. II. Синтаксис. М.: Просвещение, 1973. - 250 с.

146. Гельгардт P.P. Рассуждения о диалогах и монологах к общей теории высказывания // Сб. докладов и сообщений лингвистического общества. Часть II. Калинин: Калининск. гос. пед.ин-т, 1971. - С. 28-153.

147. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. -М.: Прогресс, 1985. -Вып.16. С. 276-302.

148. Горский С.П. Синтаксис современного чувашского литературного языка. Чебоксары, Чувашгосиздат изд-во, 1970. - с. 30-34.

149. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. -М.: Прогресс, 1985. Вып.16. - С. 217-237.

150. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1980. - 767 с.

151. Грачева Л.И. Средства выражения разрешения и запрещения в современном французском языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1982. - 16 с.

152. Греч Н.И. Практическая русская грамматика. СПб, СПб Вос-пит. дома, 1827. - 578 с.

153. Гулыга Е.В., Натанзон М.Д. Грамматика немецкого языка. М.: Учпедгиз, 1957. - 354 с.

154. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М.: Просвещение, 1969. - 182 с.

155. Девкин В.Д. Диалог: Немецкая разговорная речь в сопоставлении с русской. М.: Высшая школа, 1981. - 160 с.

156. Девкин В.Д. Типология метакоммуникативных высказываний разговорной речи // Коммуникативные единицы языка: Тез. док. Всес. науч. конф. Моск. гос. пед. ин-та. иност. яз. им. М. Тореза, 12-13 дек. 1984 г.-М., 1984.-С. 42-45.

157. Девкин В.Д. Метакоммуникация // Иностранные языки в школе. 1987. №5.-С. 32-36.

158. Дейк Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1978, вып. 8. — С. 259-336.

159. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981 - С. 386-397.

160. Демьянков В.З. Синтаксис, семантика, прагматика и интерпретирующий зигзаг // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин: Калининский ун-т, 1983. - С. 21-26.

161. Демьянков В.З. Специальные теории интерпретации в вычислительной лингвистике. М.: МГУ, 1988. - 88 с.

162. Демьянков В.З. Интерпретация как языковая когниция и когнитивная наука // Коммуникация и мышление М: Ин-т языкознания АН СССР, 1990. - С. 14-24.

163. Дмитриев H.K. Грамматика башкирского языка. M.-JI. - 1948. - 276 с.

164. Добролюбов А.И. Ознакомление с фонетикой и формами чувашского языка. Под ред. Н.И. Золотницкого. Казань, 1879. - 60 с.

165. Долгова А.П. Вопросительные предложения и средства выражения вопроса в чувашском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Чебоксары. 1999. - 19 с.

166. Егоров В.Г. Материалы по грамматике современного чувашского языка. Ч. I. Чебоксары, 1957. - 240 с.

167. Елисеева JI.A. Рекуррентные предложения в современном английском литературном диалоге // Проблемы общего языкознания и английской филологии / Уч. зап. Калининского пед. ин-та. 1969. - т. 49, Вып. 1.-С. 143-208.

168. Емасова М.Ш. Побудительные предложения с глагольным сказуемым в современном русском языке и их соответствия в башкирском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1954. 17 с.

169. Емельянова A.B. Коммуникативная структура чувашского простого повествовательного предложения. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Чебоксары. - 1999. - 20 с.

170. Есперсон О. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр. литры, 1958.-404 с.

171. Зернецкий П.В. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе // Языковое общение: Единицы и регулятивы. Калинин: Кали-нинск. госуниверситет, 1987. - С. 89-95.

172. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка.-М., 1973.-381 с.

173. Изаренков Д.И. Обучение диалогической речи. М.: Русский язык, 1981.- 136 с.

174. Илия Jl.И. Грамматика французского языка. М.: Высшая школа, 1964.-307 с.

175. Илия Л.И. Пособие по теоретической грамматике французского языка. М.: Высшая школа, 1979а. - 216 с.

176. Илия В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 19796.-304 с.

177. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: ЛГУ, 1978.- 160 с.

178. Козлова Л.А. Система средств выражения просьбы и приказания в современном английском языке // Вопросы германской филологии. -Барнаул: Барнаульск. гос. пед. ин-т, 1973. С. 3-24.

179. Козырев В.И. Актуализационные признаки безглагольных побудительных предложений в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1983. - 17 с.

180. Комина H.A. Коммуникативно-прагматический аспект английской диалогической речи: Дис. . канд. филол. наук. Калинин: Кали-нинск. гос. ун-т, 1984. - 193 с.

181. Корди Е.Е. Специфика французского императива // Императив в разноструктурных языках. Тез. докладов конференции «Функционально-типологическое направление в грамматике. Повелительность» Л.: ЛГУ, 1988.-С. 66-67.

182. Корди Е.Е. Повелительное предложение во французском языке // Типология императивных конструкций. СПб: Наука, 1992. - С. 201213.

183. Косилова М.Ф. К вопросу о побудительных предложениях. -М.: Вестник МГУ, 1962. 4 сер., VII. - С. 48-56.

184. Кошмидер Э. Очерк науки о видах польского глагола. Опыт синтеза // Вопросы глагольного вида. М.: Ин. лит-ра, 1962. - 167 с.

185. Крашенинникова Е.А. Модальные глаголы и частицы в немецком языке. М.: Учпедгиз, 1958. - 186 с.

186. Крашенинникова Е.А. Новое в немецкой грамматике. — М.: Учпедгиз, 1963. -160 с.

187. Кубрякова Е.С. Деривация, транспозиция, конверсия // Вопросы языкознания. 1974, № 5. - С. 61-65.

188. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: Лингвистика Психология - Когнитивная наука // Вопросы языкознания -1994, №4.-С. 34-47.

189. Лаптева O.A. Русский разговорный синтаксис. М.: Наука, 1976.-264 с.

190. Левитская Л.С. Историческая морфология чувашского языка. -М., 1976.

191. Лекомцева М.И. К семантической характеристике глаголов говорения в Мариинском кодексе // Труды по знаковым системам. — Тарту: Тартуск. ун-т, 1971. С. 437-462.

192. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

193. Ломоносов М.В. Труды по филологии. Полн. собр. соч. МЛ.: Изд-во АН СССР, 1952. - Т. 7. - 996 с.

194. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. — М., 1972.-156 с.

195. Ломтев Т.П. Конституенты предложений с глаголами речи // Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. М.: Наука, 1976. - С. 218239.

196. Лоя Я.В. К изучению проблем синтаксиса современного русского языка // Филологические науки. М., 1962. - № 4. - С. 201-202.

197. Лыкова H.H. Функционирование побудительных высказываний (на материале французских текстов XIX-XX веков): Авто-реф. дис. . канд. филол. наук. Л.: ЛГПИ, 1990. - 17 с.

198. Максимов В.Д. Диалогические единства отрицательно-побудительного типа в современном английском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1978. - 16 с.

199. Маркина Л.С. Конструктивный анализ четырехчленного ДЕ // На материале современного английского языка. Лекция) ЛГПИ. Л., 1973. -39 с.

200. Матулевич Т.Г. Метатекстовые предложения о речевых действиях коммуникантов (На материале древнеанглийского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук Л.: ЛГУ, 1983. - 16 с.

201. Мещанинов И.И. Глагол. Л: Наука, 1982. - 272 с.

202. Михайлов Л.М. Диалогическое единство как коммуникативная единица (На материале немецкого языка) Всесоюз. науч. конф. «Коммуникативные единицы языка»: Тез. докл. 1984. - С. 79-81.

203. Михайлов Л.М. Грамматика немецкой диалогической речи. -М.: Высшая школа, 1986. 110 с.

204. Михлина М.Л. Из наблюдений над синтаксисом диалогической речи: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л.: ЛГУ, 1955. - 190 с.

205. Мицкевич Э.В. Аспекты изучения побудительных высказываний // Вопросы романо-германского и славянского языкознания. Минск: Минск, гос. пед. ин-т иностр. яз., 1974. С. 271-283.

206. Молчанова Г.П. Некоторые особенности семантики императивных предложений // Грамматические и лексико-семантические исследования в синхронии и диахронии. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1976.-С. 146-151.

207. Молчанова Г.П. О взаимодействии грамматики и лексики: На материале императивного предложения в английском языке. — Иностранные языки в школе, 1977, №2. С. 16-23.

208. Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика: Антология. Сост. Ю.С. Степанов. М., 2001.

209. Муллаянова Г.И. Побудительная модальность: императивные ситуации и их реализация в современном французском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Н. Новгород. 1997. - 17 с.

210. Мышкина P.A. Сопоставительный анализ экспрессивного отрицания в английском и чувашском языках // Сравнительно-сопоставительное изучение иностранных языков в условиях русско-чувшского билингвинизма. Чебоксары, 1981. - С. 136 -138.

211. Недялков В.П., Сильницкий Р.Т. Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив. Л.: Наука, 1969. - С. 20-50.

212. Некрасов Н.П. О значении форм русского глагола. СПб, тип. Лит. Паульсона. - 1865. - 313 с.

213. Никольский Н.В. Конспекты по грамматике чувашского языка. -Казань, 1909.- 16 с.

214. Ничман З.В. Глаголы говорения (устной речи) в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск: Томск, гос. ун-т, 1980.-21 с.

215. Новичкова Р.Н. Императив на лексико-семантическом уровне. Филологические науки, 1979, №3. - С. 82-84.

216. Одинцов В.В. Композиционные типы речи // Функциональные типы русской речи. -М.: Высшая школа, 1982. С. 13-217.

217. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике.-М.: Прогресс, 1986.-Вып. 17.-С. 22-130.

218. Павлов И.П. Современный чувашский литературный язык. Морфология. Чебоксары, 1965. - 344 с.

219. Павский Г.П. Филологические наблюдения над составом русского языка. Рассуждение 3. О глаголе. СПб., тип. Им. Акад. наук. -1850.-239 с.

220. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985. - 271 с.

221. Перцова H.H. Способы представления предметных областей при автоматической обработке текстов: обзор // Техническая кибернетика. -М., 1977.-№ 5.-С. 51-59.

222. Петрикеева А.П. Модальная перспектива в побудительных предложениях: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1988. 17 с.

223. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. -М.: Учпедгиз., 1956. 512 с.

224. Пименов A.B. Управление собственным речевым действием в диалоге (На материале французской разговорной речи): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.: МГИМО, 1971. 22 с.

225. Поливанов Е.Д. Факторы фонетической эволюции языка. Статьи по общему языкознанию. М.: Наука, 1968. - 375 с.

226. Потребня A.A. Из записок по русской грамматике. Глагол. — М.: Просвещение, 1977. Т. 4, Вып. 2. - 406 с

227. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе. М., 1975. - № 6. - С. 15-25.

228. Почепцов Г.Г. Прагматика и залог // Проблемы теории грамматического залога. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1978. С. 98-102.

229. Почепцов Г.Г. Прагматика текста // Коммуникативно-прагматические и семантические функции речевых единств. Калинин: Ка-лининск. гос. ун-т, 1980. С. 5-10.

230. Почепцов Г.Г. Фатическая метакоммуникация // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1981а.-С. 52-59.

231. Почепцов Г.Г. Прагматика предложения // Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. -М.: Высшая школа, 19816. С. 271-278.

232. Прокопчик A.B. Структура и значение побудительных предложений в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1955. - 19 с.

233. Пуцек-Григорович В. Сочинения, принадлежащие грамматике чувашского языка. Симбирск, 1769. - С. 85-89.

234. Реферовская Е.А., Васильева А.К. Теоретическая грамматика современного французского языка (на французском языке), Ч. I. Л., 1973. -430 с.

235. Реферовская Е.А. Васильева А.К. Теоретическая грамматика французского языка. Ч. II. Синтаксис простого и сложного предложений (на французском языке). -М.: Просвещение, 1983. 334 с.

236. Романов A.A. Коммуникативно-прагматические и семантические свойства немецких высказываний-просьб: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Калинин: Калининский гос. ун-т, 1982. - 15 с.

237. Романов A.A. О формальном представлении смысловой организации текста // Текст как объект лингвистического анализа и перевода. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1984. - С. 102-111.

238. Романов A.A. Способы реализации иллокутивного потенциала директивных высказываний // Контрастивная и функциональная грамматика. Калинин: Калининский гос. ун-т, 1985. - С. 91-98.

239. Романов A.A. Модализированные перформативные конструкции в системе регулятивных средств диалогического общения // Перевод и автоматическая обработка текста. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1987.-С. 112-125.

240. Романов A.A. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. Пособие по теоретическим курсам. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1988. - 183 с.

241. Романов A.A. Роль междометий в экспликации диалогических регулятивов // Мышление и коммуникация. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1990.-С. 115-126.

242. Романов A.A. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста // Текст в коммуникации. -М., 1991.-С. 82-101.

243. Романов A.A. Коммуникативное рассогласование как разновидность прагматического непонимания в диалоге // Понимание и рефлексия. Материалы 1 и 2 Тверских герменевтических конференций 4.1. -Тверь: ТГУ, 1992. С. 44-48.

244. Романов A.A. Говорящий лидер в деловом общении // Человек говорящий: Язык, познание, культура. Москва-Тверь, 1995. - С. 56-70.

245. Романов A.A. Политическая лингвистика. Москва-Тверь, 2002.-191 с.

246. Русская грамматика. М.: Наука, 1980. - Т. 1. - 784 с.

247. Русская грамматика. М.: Наука, 1980. - Т. 2. - 712 с.

248. Рябенко B.C. Функционально-семантическое поле побудительности в современном немецком языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Минск: Минск: ГПИ иностр. языков, 1975. - 25 с.

249. Сабанеева М.К. Генезис косвенных наклонений французского глагола.-Л., 1981.-184 с.

250. Сабанеева М.К. Функциональный анализ наклонений в современном французском языке. Л., 1984. - 103 с.

251. Святогор И.П. Типы диалогических реплик в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.: МГУ, 1967. - 20 с.

252. Сергеев В.И. Современный чувашский язык. Морфология: Учеб. пособие Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 1992. - 176 с.

253. Сергиевская Л.А. Императивные предложения со значением совместного действия в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1982. 17 с.

254. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 1986. - 304 с.

255. Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике.-М.: Прогресс, 1986.-Вып. 17.-е. 195-222.

256. Серль Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. -Вып. 18.-С. 242-263.

257. Славгородская Л.В. Научный диалог (лингвистические проблемы) Л.: Наука, 1986. - 166 с.

258. Соловьева А.К. О некоторых общих вопросах диалога // Вопросы языкознания М., 1965. - № 6. - С. 103-110.

259. Степанов Ю.С. В поисках прагматики. Проблема субъекта // Изв. АН СССР. Сер. мет. и яз., 1981. - т. 40, №40. - С. 325-332.

260. Стросон П.Ф. Намерения и конвенции в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. - Вып. 17. - С. 131-150.

261. Сусов И.П. О двух путях исследования содержания текста // Значение и смысл речевых образований. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1979.-С. 90-103.

262. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1980. - 51 с.

263. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: Калининский ун-т, 1984. - С. 3-12.

264. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: Калининский ун-т, 1985. - С. 3-12.

265. Сусов И.П. Побудительность: деятельностно-коммуникативное и функционально-семантическое представление. Тез. докл. конф. Д., 1988.-С. 125-127.

266. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. Кубан. гос. ун-т, Краснодар, 1998. -160 с.

267. Тарасов Е.Ф. Место речевого общения в коммуникативном акте // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977.-С. 67-95.

268. Тарасов Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации // Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979. - С. 5-147.

269. Теплицкая Н.И. Диалог с позиции теории актуального членения // Филологические науки М., 1984. - № 4. - С. 62-68.

270. Тимофеев Ф.Т. Грамматика чувашского языка. Синтаксис. -Чебоксары: Чувашиздат., 1924.-31 с.

271. Федотов М.Р. Средства выражения модальности в чувашском языке. Чебоксары, 1963. - 121 с.

272. Филлмор Ч. Грамматика употребления глаголов в английском языке // Сборник переводов по вопросам теории и практики. М.: ВИНИТИ, 1970. -№ 16. - С. 40-53.

273. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988, вып. XXIII. - С. 52-93.

274. Формановская Н.И. Употребление русского речевого этикета. -М.: Рус. язык, 1982. 198 е.

275. Формановская Н.И. Способы выражения просьб в русском языке: (прагматический подход) // Рус. язык за рубежом. 1984. - № 6. - С. 67-73.

276. Храковский B.C. Повелительность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1990.-262 с.

277. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива- Л.: Наука. Ленингр. отд-е., 1986. С. 52-93.

278. Чахоян Л.П. Синтаксис диалогической речи современного английского языка. Л.: Высшая школа, 1979. - 168 с.

279. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975.423 с.

280. Чемоданов Н.С. Проблемы социальной лингвистики в современном языкознании // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1975. вып. 7. Социолингвистика. - С. 5-33.

281. Чхетиани Т.Д. Лингвистические аспекты фатической метаком-муникации: На материале английского языка: Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук. Киев, Киевский ГПИ иностранного языка, 1987. - 24 с.

282. Шаронов И.А. Категория наклонения в коммуникативно-прагматическом аспекте: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1991. -20 с.

283. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. Л.: Учпедгиз., 1941.-620 с.

284. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи: Вопросы строения предложения. Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1958. 30 с.

285. Шведова Н.Ю. Парадигма простого предложения в современном русском языке (опыт типологии) // Русский язык. Грамматические исследования. М., 1967. - С. 3-7.

286. Шелковских Т.И. Речевой акт совета: функционально-прагматический анализ (на материале французского и русского языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 1995.- 16 с.

287. Шендельс Е.И. Грамматика немецкого языка. М.: Изд-во литры на иностр. яз., 1952. - 367 с.

288. Шигаревская H.A. Новое в современном французском синтаксисе. М.: Просвещение, 1977. - 104 с.

289. Шишмарев В.Ф. Историческая морфология французского языка. Изд-во АН СССР - М.-Л., 1952. - 268 с.

290. Школина К.В. Синонимия способов выражения модальности в современном немецком языке. Л.: Изд-во ЛГУ, 1971. - 78 с.

291. Шмелев Д.Н. О значении вида в повелительном наклонении // Русский язык в школе. № 4. М., 1959. - С. 13-17.

292. Шрейдер Ю.А. Информация и метаинформация // Науч.-техн. информ // ВИНИТИ, 1974. № 4. - С. 3-10.

293. Щерба Л.В. Восточно-лужицкое наречие. Пг, 1915, Надзач.: Зап. ист.-филол. фак. Имп. Петроград, ун-та. Т. 1 : (С приложением текстов) -54 с.

294. Щерба Л.В. Современный русский язык // Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1937. 188 с.

295. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность Л.: Наука, 1974.-428 с.

296. Щербак A.M. Грамматический очерк языка тюркских текстов X-XIII вв. Из восточного Туркестана. М.-Л., ИЯ АН СССР - 1961.-204 с.

297. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. (Глагол). Л.: Наука, Лен. отд. - 1984. - 184 с.

298. Ыйм Х.Я. К описанию структуры диалога // Лингвистика -Тарту: Тартус. гос. ун-т, 1979, Вып. XI. С. 76-88.

299. Юлдашев А. А. Грамматика башкирского языка. М.-Л., 1958. - 276 с.

300. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против» М.: Прогресс, 1975. - С. 193-230.

301. Яковлева Г.Г. Формальное варьирование директивных единиц в разноструктурных языках // Динамический дискурс в познавательном и педагогическом процессах. Липецкий гос. ун-т, Липецк, 1999. - С. 143149.

302. Яковлева Г.Г. Этнокультурные маркеры вежливости в чувашском языке // Animus et anima: Языковые картины и формы речевого поведения. М.: ИЯ РАН, 2000. - С. 80-88.

303. Яковлева Г.Г. Этикетная функция директивных высказываний в разноструктурных языках // Ars lingüistica. M.: ИЯ РАН, 2002. С. 65-70.

304. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Русская речь, 1923. -№ 1 // Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование. -М.: Наука. 1986.-С. 17-58.

305. Admoni W. Der deutsche Sprachbau. Л.: Учпедгиз, 1968. - 2651. S.

306. Andrievskaia A. A. Syntaxe du français moderne. Киев, Изд-во: Вища школа, 1973. - 204 с.

307. Auchlin A. Quelques remarques sur les «Aspects méthodologiques de l'analyse linguistique des conversations» // Ztschr. fur Phonetik, Sprachwiss. u. Kommunikationsforschung. Berlin, 1989. - Bd. 42. - S. 152-154.

308. Austin J.L. Performative Utterances // Austin J.L. Philosophical Papers. Oxford: Clarendon, 1961. P. 220-239.

309. Austin J.L. How to do things with words. Oxford: Oxford University Press, 1962. - IX. - 167 p.

310. Austin J.L. Zur Theorie der Sprechakte. 2. Aufl. Stuttgart: Reclam, 1979.-217 S.

311. Bach K., Harnisch R. Linguistic Communication and Speech Acts -Cambridge: The MIT Press, 1979. 285 p.

312. Bange P. Constitution of relationships as a factor in interactive coherence // Connexity and coherence. Berlin, New York, 1989. - P. 305-323.

313. Bateson T. Steps toan ecology of mind London: Intertext books, 1972.-545 p.

314. Bauer T. Zur Poetik des Dialogs. Darmstadt: Reclam, 1969.- 181s.

315. Becker K.F. Organism der Sprache. 2. neubearb. Aufl. -Frankfurt/M.: Verlag von G.F. Rettebeil, 1841. 603 S.

316. Behaghel O. Deutsche Syntax. Bd. 2. Heidelberg: K. Winters Universitötsbuchhandlung, 1923. - 658 S.

317. Behaghel O. Die deutsche Sprache. 11. Aufl. Halle/Saale: VEB M. Niemeyer, 1955. - 313 S.

318. Berrendonner A. Eléments de pragmatique linguistique. Paris: Minuit, 1982. - 248 p.

319. Blakemore D. The organization of discourse // Linguistics: The Cambridge survey Cambridge etc., 1989. - Vol. 4. - P. 229-250.

320. Bolinger D. The Imperative in English // To Honor R. Jakobson. The Hague: Mauton, 1966. P. 335-362.

321. Brinkmann H. Die deutsche Sprache: Gestalt und Leistung. -Düsseldorf: Schwann, 1962.-693 S.

322. Brunot F. La pensée et la langue. P., 1953. - 982 p.

323. Brunot F., Bruneau Ch. Précis de grammaire historique de la langue française. P., 1956. - 642 p.

324. Buscha J. et al. Modalverben. Leipzig: VEB Verlag Enzyklopädie, 1981.-55 S.

325. Charitonova I.J. Theoretische Grammatik der deutschen Sprache: Syntax. Киев: Вища школа, 1976. - 179 с.

326. Cheepen Ch. The predictability of informal conversation. -London, New York, 1988, № VII. 132 p.

327. Damourette J., Pichon E. Des mots à la pensée. Essai de grammaire de la langue française. T. IV. - 1934. - 862 p.

328. Dijk T.A. van. Studies in the pragmatics of discourse. The Hague etc., 1981.-331 p.

329. Ducrot O. Dire et ne pas dire. P.: Hermann, 1972. - 284 p.

330. Ducrot O. Illocutoire et performatif // Linguistique et sémiologie. -Paris, 1977.-P. 17-53.

331. Duncan St. Interaction Units during Speaking Turns in Dyadic «Face-to-Face Conversations» // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975. - P. 199-213.

332. Duranti A. Ethnography of speaking: Toward a linguistic of praxis // Linguistics: The Cambridge survey. Cambridge etc., 1988. - P. 210-228.

333. Engelien A. Schulgrammatik der neuhochdeutschen Sprache. 9. Aufl. Berlin: W.A. Schultzes Verlag, 1906. - 161 S.

334. Erben J. Abriss der deutschen Grammatik. Berlin: Akademie, 1960.-208 S.

335. Flämig W. Zur Funktion des Verbs. Modus und Modalität // Deutsch als Fremdsprache. Leipzig, 1965, № 1. - S. 1-9.

336. Francis J. Dialogues: Recherches logiques sur le dialogue Paris: P.U.F.-1979.-422 p.

337. Franke W. Präliminarien zu einer Dialoggrammatik // Munsterisches Logbuch zur Linguistik Tubingen, 1980. - № 5. - S. 78-93.

338. Fraser В. An Analysis of Vernacular Performatives Verbs // Towards Tomorrow's Linguistic/Ed. By Schuy etc, Waschington: Georgetown Univ. Press, 1974.-P. 139-158.

339. Fraser В. Hedged Performatives // Syntax and Semantics New Yorkect, 1975.-vol. 3: Speech Acts. - P. 187-210.

340. Fries Ch. The Structure of English. New York: Harcourt, 1952.304 p.

341. Galichet G. Méthodologie grammaticale. Etude psychologique des structures. P, 1953. - 231 p.

342. Gauvenet H. Pédagogie du discours rapporte Paris: P.U.F, 1976. -430 p.

343. Glöckner H. Zum Aufbau der Gesprächsreplik // Deutsch als Fremdsprache. Leipzig, 1975, H.2. - S. 101-107.

344. Goffman E. On face-work: An analysis of ritual elements in social interaction // Communication in face-to-face interaction. Harmondsworth, 1972.-P. 319-346.

345. Goffman E. Frame analysis New York ect, 1974, XIII. - 586 p.

346. Goffman E. Replies and responses // Lang. in. soc. London, 1976,1. Vol. 5, № 3. P. 257-313.i

347. Grammatik der deutschen Gegewartssprache. JI.: Учпедгиз. Ле-нингр. отд-ние, 1962. - 558 с.

348. Griesbach H. Moderner deutscher Sprachgebrauch. München: Huebler, 1966. - 325 S.

349. Grimm H.-J. Zu einigen Problemen des lexikalisch-semantischen Baus dialogischer Äußerungen // Deutsch als Fremdsprache Leipzig, 1975, H. 5.-S. 288-292.

350. Guillaume G. Temps et verbs. P., 1968. - 134 p.

351. Guiraud P. La syntaxe du français (Coll. Que sais-je?) P.: PUF, 1962.-128 p.

352. Halliday M.A.K. Language as code and language as behavior. A systemic functional interpretation of the nature ontogenesis of dialogue // The semiotics of culture and language. London ect., 1984, Vol. 1: Language as social semiotics. - P. 3-35.

353. Helbig G., Buscha J. Deutsche Grammatik: Ein Handbuch fur Ausländerunterricht. Leipzig VEB Verlag Enzyclopädie, 1974. - 629 S.

354. Henne H., Rehbock H. Einführung in die Gesprächsanalyse -Berlin, New York, 1982. 274 s.

355. Heyse J.Ch. Deutsche Grammatik. 24. Aufl. Dresden: Verlag der Hahnschen Buchhandlung, 1907. - 629 S.

356. Imbs P. L'emploi des temps verbaux en français moderne. P.,1960.

357. Jessen H. Pragmatische Aspekte lexikalischer Semantik: Verben des Aufforderns im Französischen. Günter Narr Verlag, Tübingen, 1979. -228 s.

358. Jung W. Grammatik der deutschen Sprache. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1967. - 518 S.

359. Kallmeyer W., Schütze R. Konversationsanalyse // Studium Linguistik. 1977, H. 1. - S. 1-28.

360. Kayser H. Some aspects of language understanding, language production and intercomprehension in verbal interaction // Connexity and coherence Berlin, New York, 1989. - P. 342-365.

361. Klammer Th. Foundations for a Theory of Dialogue Structure // Poetics 1973, vol. 9. - P. 27-64.

362. Korpimies L.A. Linguistic Approach to the Analysis of a Dramatic Text Jyvaskyla: Univ. of Jyvaskyla, 1983. - 335 p.

363. Lanigan R.L. Speech act phenomenology. The Hague: M. Ni-jhoff, 1977.- 137 p.

364. Larreya P. Enoncés performatifs. Présupposition: éléments de sémantique et de pragmatique. Paris: Nathan, 1979. - 108 p.

365. Laver J. Communicative functions of phatic communication // Organization of behavior in face-to-face interaction The Hague ect., 1975. — P. 215-240.

366. Leech G.N. Principles of pragmatics London ect., Longman, 1983.-250 p.

367. Malinowski B. Phatic communication // Communication in face-to-face interaction Harmondsworth, 1972.-P. 146-152.

368. Metzing D. Zur Entwicklung prozeduraler Dialogmodelie // Dialogmuster und Dialogprozesse Hamburg: Buske, 1981. - S. 51-72.

369. Meyer-Hermann R. Aspekt der Analyse metakommunikatfVer Interaktionen // Sprechen-Handeln-Interaktion Hrsg.v.R. Meyer-Hermann, Tübingen, 1978. -S. 103-142.

370. Molho M. Impératif, indicatif, subjonctif // Le français moderne. -P, 1959.-P. 199-201.

371. Moskalskaja O.I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. -Moskau: Hochschule, 1971.-384 S.

372. Mötsch W. Sprache als Handlungsinstrument Berlin: AkademieVerlag, 1978.-S. 11-49.

373. Müllerova O. Organisationsprinzipien der dialogischen Kommunikation // Linguistische Studien. R.A. - Berlin, 1986, № 149. - S. 95109.

374. Neriich B. La pragmatique. Tradition dans l'histoire de la linguistique française. Frankfurt am Main, 1986. - 290 p.

375. Ostman J.-O. «You know». A discourse functional approach — Amsterdam: Benjamins, 1981. 91 p.

376. Owen M. Apologies and Remedial Interchanges: a Study of Language Use in Social Interaction Berlin ect., 1983. - 192 p.

377. Parret H. Possibilities an limitations of pragmatics. Amsterdam, 1981.-854 p.

378. Parret H. Prolégomènes àla théorie de renonciation: De Husserl à la pragmatique. Berne etc., 1987, VIII. - 416 p.

379. Paul H. Deutsche Grammatik. 3. Aufl. Bd. 3, Syntax. Halle/Saale: VEB M. Nimeyer, 1955-1957. - 456 S.

380. Paul H. Deutsche Grammatik. 3. Aufl. Bd. 4, Syntax. Halle/Saale: VEB M. Nimeyer, 1955-1957.-425 S.

381. Récanati F. Les énoncés performatifs. Paris: Minuit, 1981. - 2781. P

382. Scheflen A.E. Models and espistemologies in the study of interaction // Organization of behavior in face-to-face interaction The Hague ect., 1975.-P. 63-64.

383. Schegloff E. A. On some questions and ambiguities in conversation // Structures of social action. Cambridge, 1984. - P. 27-63.

384. Schegloff E.A., Sacks H. Opening up closings // Semiótica, 1973. -NS -P.289-327.

385. Schendels E.I. Deutsche Grammatik: Morphologie, Syntax, Text -Moskau, Vyssaia Skola, 1979. 397 s.

386. Schiffrin D. Conversation analysis // Linguistics: The Cambridge survey Cambridge ect., 1988, Vol. 4. - P. 251-276.

387. Schmidt F. Logik der Syntax. 3.erw.Aufl. Berlin: Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1961.-183 s.

388. Schmidt F. Texttheorie: Probleme einer Linguistik der spachlichen Kommunikation München: W.Fink, 1973. - 184 s.

389. Schwitalla J. Dialogsteuerung in Interview: Ansätze zu einer Theorie der Dialogsteuerung mit empirischen Untersuchungen München, 1979.-351 s.

390. Searle J.R. Meaning and Speech Acts. Philosophical Review, 1962, vol. 71.-P. 423-432.

391. Searle J.R. Austin on Locutionary and Illocutionary Acts. Philosophical Review, 1968, vol. 77. -P. 405-424.

392. Searle J.R. Sprechakte. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1971. - 306 S.

393. Searle J.R. Was ist ein Sprechakt? // Schmidt S.J. Pragmatik 1, München: W. Fink, 1974. S. 84-102.

394. Searle J.R. A Classification of Illocutionary Acts // Proceedings of the Texas Conference on Performatives, Presuppositions and Implicationes, Arlington: Univ. Press, 1977. P. 27-45.

395. Searle J.R. Le sens littéral. Language Française, 1979, No. 42. -P. 34-47.

396. Segeth W. Aufforderung als Denkform Berlin: Akademie-Verlag, 1974.-201 s.

397. Slakta D. L'acte de-demander dans les «Cahiers de Dolbances» — Langue française, 1971. № 9. - P. 58-73.

398. Slama-Cazaku T. Methodological aspects of research on dialogue and on its analysis: The «contextual-dynamic» methodology // Ztschr. für Phonetik, Sprachwiss. u. Kommunikationsforschung. -B., 1989. Bd. 42, H. 2. - p. 185-191.

399. Sosa E. The Semantics of Imperatives. American Philosophical Quarterly, 1967, vol. 4, No. 1. - P. 57-64.

400. Stalnaker R.C. Pragmatics // Semantics of natural language. -Dordrecht, 1972. P. 383-384.

401. Stalnaker R.C. Pragmatik // Schmidt S.J. Pragmatik 1, München: W. Fink, 1974. S. 148-165.

402. Stech E.L. The analysis of conversational topic sequence structures // Semiotica The Hague, 1982, Vol. 39, № 2. - P. 75-91.

403. Tannen D. Conversational style: Analysing talk among friends -Norwood, 1984.-280 p.

404. Techtmeier B. Das Gespräch: Funktionen, Normen und Strukturen -Berlin: Akademie-Verlag, 1984.-201 s.

405. Techtmeier B. Charakter und Typen kommunikativer Normen in Gespräch // Linguistische Studien. R.A. Berlin, 1986, № 149. - S. 146-157.

406. Thiel R. Bemerkungen zum Ausdruck der Aufforderung -Sprachpflege, 1975, Heft 1. S. 11-12.

407. Togeby K. Structure immanente de la langue française. P, 1965. -282 p.

408. Vendler Z. Les performatives en perspectives // Languages. Paris, 1970.-P. 73-90.

409. Viehweger D. Grundpositionen dynamischer Textmodelle // Linguistische Studien-R.A. Berlin, 1987. -№ 164. S. 1-17.

410. Wagner R.L. et Pinchon J. Grammaire du français classique et moderne. 1962. - 640 p.

411. Watzlawick P. Pragmatics of human communication: A study of interactional patterns, pathologies and paradoxies New York: Norton, 1967. -296 p.

412. Wiegand H.E. Bemerkungen zur Bestimmung metakommunikativer Sprechakte // Sprache und Pragmatik Lund: CWC Gleerup, 1979. - S. 214224.

413. Wierzbicka A. English speech Act Verbs: A semantic Dictionary -London, 1987. 500 p.

414. Wunderlich D. Sprechakte // Pragmatik und sprachliches Handeln. Frankfurt/M.: Athenaion, 1974. - S. 69-188.

415. Wunderlich D. Zur Konventionalität von Sprechhandlungen // Linguistische Pragmatik. Wiesbaden.: Athenaion, 1975. - S. 5-7, 11-58.

416. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie Frankfurt / M.: Suhrkamp, 1976.-417 s.

417. Wunderlich D. Ein Sequenzmuster für Ratschläge // Dialogmuster und Dialogprozeße Hamburg: Buske, 1981. - S. 1-30.

418. УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ И СОКРАЩЕНИЯ1. А адресат Г - говорящий

419. ДАРШ директивный адресатный репликовый шаг ДИРШ - директивный инициативный репликовый шаг И - инициатор

420. ИН иллокутивная направленность ИП - иллокутивный потенциал

421. Р статусно-ролевые отношения между коммуникантами Т - тематическое содержание С - слушающий

422. СПД специфика пошаговых действий

423. УИС условия иллокутивного содержания

424. УСГ условия внутреннего содержания состояния говорящего

425. УСП условия пропозиционального содержания

426. УОД условия ожидаемого действия

427. ФПП функционально-прагматическое поле

428. ФСП функционально-семантическое представление