автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н. Мартынова: семантика, функции, способы воплощения

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н. Мартынова: семантика, функции, способы воплощения"

4839667

На правах рукописи

БЛИЗНЮК Нина Викторовна

ДИСКУРС КУЛЬТУРЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. МАРТЫНОВА: СЕМАНТИКА, ФУНКЦИИ, СПОСОБЫ ВОПЛОЩЕНИЯ.

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар 2010

4839667

Работа выполнена на кафедре современной отечественной литературы и критики филологического факультета Кубанского государственного университета

Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор

Голикова Лариса Порфирьевна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кузнецова Анна Владимировна

кандидат филологических наук, доцент Сомова Елена Викторовна

Ведущая организация: Краснодарский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится 24 декабря в часов на заседании

Диссертационного совета Д 212.101.04 при Кубанском государственном университете по адресу: 350018 г. Краснодар, ул. Сормовская, 7, ауд. 309.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета по адресу: 350040 г. Краснодар, ул. Ставропольская 149.

Автореферат разослан 23 ноября 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

М.А. Шахбазян.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа представляет собой исследование творчества Л.Н. Мартынова в культурологическом аспекте.

Степень изученности темы. В основной массе литературно-критических работ творчество Л. Н. Мартынова представлено с точки зрения отклика на современные события, публицистичности его стихотворений. Обращалось внимание на своеобразие поэтики, умение передать детали, психологию рядовых людей, а так же широту охвата исторических событий, анализировались особенности метафоры. В. Дементьевым Мартынов представлен как поэт современный, откликающийся на злободневные темы, лирика которого пронизана пафосом познания мира. А. Михайлов отмечает стремление уловить дыхание, ритм, голоса современности. Л. Лавлинский на первый план выдвигает социальную значимость его произведений.

Ряд работ по лирике Мартынова носит мемуарно-биографический характер: М. Синельников в статье «В снегах Эрцинский лес» рассказывает о встрече с Мартыновым, отзыв Т. Земсковой написан к определенной дате - 95-летию со дня рождения поэта, в нем кратко освещен его жизненный путь. Вышедший в 1989 году сборник «Воспоминания о Леониде Мартынове» включает в себя отзывы С. Поварцова, В. Озолина, В. Гончарова и многих других. Эти работы дают представление о личности поэта, его мировоззрении, но мало затрагивают поэтический мир.

В статьях В. Огнева «Несколько слов о русской поэзии советского периода» и В. Агеносова «Несколько слов о современной русской поэзии» творчество Мартынова поставлено в ряд с лирикой таких поэтов как Н. Заболоцкий, Е. Евтушенко, Р. Рождественский. В. Агеносов называет Мартынова одним из «старших товарищей», оказавших влияние на молодое поколение поэтов. Действительно, аллегорическая насыщенность, философская многоплановость, изысканная ритмика, аллитерационное богатство сообщают особую прелесть лирике Мартынова, во многом предвосхитившей поэзию

3

шестидесятников, в частности А. Вознесенского и Б. Ахмадулиной.

Культурный код рассмотрен в работе В. Шепелевой «К проблеме истоков этических и аксиологических установок Л. Н. Мартынова». Это в первую очередь попытка проследить взаимосвязь личности и исторического процесса, проанализировать влияние этико-аксиологических пластов культуры. Автор стремится проверить общие выводы русской религиозно-философской мысли о месте и роли «русской идеи», соображения М. Вебера, А. Тойнби и наших современников - Л. Гумилева, Ю. Бородая, В. Кожинова, К. Кантора об этнической менталыюсти в историческом процессе. И культура рассматривается прежде всего как понятие, в основе которого лежит система предписаний, ценностей и норм, образцов и идеалов, которая формирует личность человека в соответствии с базовыми аксиологическими установками, интегрирует общество. В результате В. Шепелева делает вывод о принадлежности Мартынова к русской культуре. Русский культурный код стал истоком этических и аксиологических установок поэта.

Таким образом, исследование дискурса культуры, целей и способов его воплощения в творчестве Л. Мартынова необходимо для осознания миропонимания поэта и требует углубленного изучения, однако этот аспект не изучался в должном объеме. Компоненты культуры в исследовательских работах рассмотрены на уровне отдельных замечаний. А. Урбан и А. Павловский говорят о некоторых мифологических образах в поэзии Мартынова. Несколько полнее освещено внедрение в художественный мир такого компонента культуры как наука. А. Урбан отмечает, что творчество Мартынова насыщено научным знанием: даже при поверхностном взгляде находишь имена ученых - Эйнштейна, Галилея, Гершеля, научные термины -атом, плазма и т.д. Л. Аннинский упоминает мотив театральной игры, отношение поэта к религии, обращает внимание на жанры музыки, затронутые в лирике Мартынова.

Исследование культурного пласта лирики Мартынова позволит глубже понять духовную ситуацию времени: как признанный мастер, поэт воплощал в

4

своем творчестве русский культурный код. Именно тесная связь с русской культурой стала предпосылкой для появления в лирике Мартынова сквозных тем, образов и мотивов, свойственных ей. Этим и обусловлена актуальность диссертационного исследования

Научная новизна работы состоит в том, что впервые осуществлено систематизированное многоаспектное исследование дискурса культуры в творчестве Мартынова. Этот аспект рассмотрения художественного текста позволяет выявить своеобразие как художественного метода, так и мировосприятия автора, определить типические черты, связывающие творчество Мартынова со всем духовным наследием человечества, и своеобразие, обусловленное особенностями сознания автора и культурной ситуацией эпохи.

Объектом диссертационного исследования является лирика Мартынова, рассматриваемая в культурологическом аспекте. Учитывая многозначность термина дискурс, в поле зрения исследования находятся не только прямые указания на определенные явления культуры, но и аллюзии, мотивы, тематические сближения, отсылки к художественной культуре, религии, науке. В качестве дополнительного материала привлекалась автобиографическая проза Мартынова.

Предмет изучения - особенности преломления материала культуры Мартыновым в разные периоды творчества, «перевод» на язык литературы различных культурных языков.

Цель исследования - научное осмысление пластов культурного дискурса в поэтической системе Мартынова, что включает в себя реализацию следующих общих задач:

1) характеристика специфики мартыновского отношения к культуре, освещение зависимости актуализированного культурного материала от эволюции литературно-эстетических взглядов поэта;

2) определение способов воплощения используемых художником культурных знаков и кодов, их роли в поэтическом мире автора;

5

3) выявление типологического и индивидуального в использовании поэтом материала культуры;

и частных задач:

4) раскрытие степени актуальности для художника разных видов искусства на протяжении творческого пути;

5) изучение особенностей интерпретации научных идей поэтическим сознанием Мартынова и их внедрение в художественное пространство стихотворений;

6) изучение особенностей и механизмов включения символов и понятий религии в произведения Мартынова.

Теоретической и методологической основой исследования послужили работы отечественных историков и теоретиков литературы (М. Бахтина, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, А. Жолковского), исследователей по эстетике (X. Ортеги-и-Гассета, Я. Мукаржовского). В процессе работы над диссертацией был использован сравнительно-типологический, интерпретационный, интермедиальный методы анализа текста. Специфика выбранной темы предполагает сочетание культурологического и аксиологического подходов к тексту.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для лирики Мартынова особую значимость имеет дискурс культуры. Раскрытие особенностей его внедрения в ткань повествования, анализ поэтики и способов воплощения используемых символов и образов необходимы для верного понимания художественного мира Мартынова.

2. Исследование дискурса искусства основывается на понятии «взаимодействие искусств», которое в лирике Мартынова принимает различные формы:

— визуальный код имеет наиболее широкую парадигму в лирике Мартынова, рассматривается на уровне художественной выразительности, жанрового взаимодействия и т.д.;

- у музыки прослеживается одна основная линия взаимодействия с поэзией - воплощение звукового фона эпохи, отражение исторического развития культуры;

- «театральная» лирика Мартынова позволяет выделить один универсальный образ - театр воплощается как модель мира;

- обращаясь к образам читателя, поэта-пророка и поэта-гражданина, Мартынов выражает свое понимание сущности творческого процесса, его целей и задач, вступает в диалог с классической и современной интерпретацией роли художника в мире.

3. Научная составляющая поэзии Мартынова включает в себя интерпретацию многих теорий, понятий, гипотез, заимствованных из науки. Внимание к достижениям науки дает комплексное мироощущение, расширение возможностей всестороннего познания мира, одновременное проникновение в его тайны и разумом, и чувством.

4. Воплощение понятий и символов православия в лирике Мартынова определяется двойственным характером советской эпохи, в которой сосуществовали вера и атеизм.

Теоретическая значимость. Данная научная работа содержит наблюдения и замечания, которые могут определить направления новых исследований художественного наследия поэта: дальнейшее углубление намеченных тем (взаимодействие искусств, отражение религии, научное начало поэзии Мартынова), сквозные образы и мотивы в творчестве поэта, характер взаимовлияния мартыновской поэтики и поэтики шестидесятников.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и результатов в практике преподавания русской литературы XX века для подготовки лекций, спецкурсов и спецсеминаров. Востребованным окажется материал работы при разработке учебников и учебных пособий по курсу истории русской литературы XX века.

Апробация работы. Основные положения диссертации были

представлены на 7-й (Краснодар, 14 апреля 2008 г.) и 8-й (Краснодар, 17 апреля

7

2009 г.) межвузовских конференциях молодых ученых, а так же на Пуришевских чтениях в Московском педагогическом государственном университете (2009 г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка из 200 наименований. Общий объем диссертации - 205 страниц.

Во введении определяется степень изученности проблемы, обосновываются актуальность и научная новизна исследования, намечаются цели и задачи работы, методологические принципы анализа.

Основной корпус работы состоит из трех глав: глава первая «Дискурс искусства в творчестве JI. Мартынова», глава вторая «Научно-философский дискурс в творчестве JI. Мартынова», глава третья «Дискурс религии в творчестве JL Мартынова», основные положения которых отражены в данном автореферате в разделе «Основное содержание работы». Каждая глава дополнена промежуточными выводами, в которых сформулированы основные результаты, полученные в ходе исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Дискурс искусства в творчестве JI. Мартынова»

затрагивает наиболее широкий пласт лирики Мартынова.

В разделе первом «Визуальный код лирики JI. Мартынова»

рассматривается взаимодействие литературного и живописного начал в

поэтическом мире Мартынова. Это сложное, многоаспектное явление,

прослеживающееся на различных уровнях художественного произведения.

Важным средством выразительности является синестезия на основе визуальных

искусств: На уровне создания художественного образа проявляются

скульптурность - внимание к фактуре и объему и живописность: колорит,

освещение («Подсолнух», «Муза», «Сонет», «Переправа»), пространственное

оформление стихотворений осуществляется по законам графики. В

8

стихотворениях «Мхи», «Воры времени», «Землетрясения» графичность заключается в вычленении смысловых отрезков, что зафиксировано с помощью абзацев. С помощью графики Мартынов вводит пульсирующий ритм современности: оставаясь в рамках классических размеров, благодаря строфической лесенке, удлинения или укорочения строк, он добивается нужного ритмического эффекта.

Мартынов внедряет в литературный текст живописные произведения, стремясь к соответствию оригинала и его поэтической репродукции, сохраняет суть картины, что прослеживается в вербальном воплощении полотен Айвазовского «Девятый вал» и «Взрыв». В стихотворении «Баллада об Илье Репине», рассказывая о картине великого мастера, поэт подчеркивает такую особенность живописи, как мгновенное восприятие всего произведения.

Важной для Мартынов является кумулятивная функция живописных текстов, их «способность конденсировать информацию» (Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Труды по знаковым системам. - 1981. -вып. 515 - с. 6) и обладать памятью: в изобразительном искусстве находят свое отражение неповторимые лики людей минувших эпох, подлинность их экологической и исторической среды обитания, конкретность их общения и менталитета («Художник Милашевский»).

При обращении к жанровому своеобразию Мартынов заимствует из живописи пейзаж и портрет. Портретные изображения отличаются метафоричностью, воплощают они и идею живого портрета, берущую начало в творчестве О. Уайльда и Н. Гоголя.

Живопись является ключом к пониманию процесса творчества в понимании Мартынова - на ее материале раскрыт образ художника и принципы воплощения действительности, которые, конечно, служат обобщением для любого искусства. В стихотворениях «Натура живописца» и «На асфальте зеленым по серому...» поэт говорит о власти художника над окружающей действительностью, а в «Видениях Босха» - о его пророческой миссии.

Во втором разделе «Музыка в поэтической системе Л. Мартынова»

исследуется взаимодействие музыки и поэзии. Культурные знаки и коды из сферы музыки чрезвычайно значимы в художественном мире поэта и используются Мартыновым на протяжении всего творчества. Художественная реализация музыкального образа происходит преимущественно во вспомогательной функции: передача индивидуального звукового фона ушедших эпох и воплощение размышлений автора об искусстве и человеке. Поэт понимает музыку как живой, развивающийся в историко-культурном контексте процесс, оказывающий непосредственное и опосредованное влияние на формирование определённого типа культурного субъекта - реципиента.

Из всего жанрового многообразия музыки поэт останавливается на песне. Музыку «поддерживает» интонация, выражающая человеческие эмоции, по-видимому, неизменные вот уже в течение двух десятков тысячелетий, слово же определяет рациональную структуру произведения, литературное начало. Музыка в данном контексте сопрягается, прежде всего, с субъективными параметрами человеческой деятельности и восприятия, являясь способом выражения субъективных переживаний и средством гармонизации или смены эмоционального настроя идивида.

Песенный жанр является знаковым для творчества Мартынова, с

помощью его особенностей он затрагивает тему антропоцентризма в искусстве.

Мартынов причисляет песню к семье искусств, предъявляет те же требования,

что и к опере, симфонической музыке, считает, что она по своим возможностям

соответствует запросам человека. На основе жанра песни Мартынов раскрывает

антропоцентризм искусства - представление, свойственное многим поэтам и

писателям. В культурном пространстве XX века это прослеживается у многих

поэтов, но получает различное воплощение. У Ахмадулиной акцент сделан на

внешней форме: «девочка-мазурка», Мандельштам проецирует на музыкальные

инструменты человеческие эмоции. Мартынов же присваивает песне, а вместе с

ней музыке и искусству в целом, такие характеристики человека, как стойкость,

способность сопротивляться любым внешним обстоятельствам («Песня», «В

10

белый шелк по-летнему одета»). Именно от антропоцентрического фактора зависит толкование произведения искусства. Индивидуальные черты личности, жизненный опыт, разный у каждого, обусловливают и своеобразие ассоциативных рядов, ход мысли, а соответственно, и интерпретацию произведения. Об этом Мартынов говорит в стихотворениях «Баллада о композиторе Виссарионе Шебалине», «Песни» и др.

В качестве фона ушедших эпох музыка представлена классическими произведениями - сочинениями Моцарта, различными произведениями, сопровождающими танец - менуэт, полонез, гавот. В стихотворении «Баллада о композиторе Виссарионе Шебалине» поэт отстраняется от гармонически организованных мелодий и выдвигает в качестве приметы времени городские шумы. Их принадлежность разным источникам определяет полярный характер двух эпох - 19 и 20 века. Звуки 19 века спокойны и принадлежат культовым сооружениям - храму, костелу, у 20 века шум имеет прагматично-светский характер - цирковые барабаны, шелест пишущих машинок, шорох кинопленки.

В качестве приметы своего времени, 20 века, Мартынов выбирает произведения устного народного творчества. В его понимании, они всегда способны соответствовать ритму времени, поскольку в них сосредоточена мудрость прошлых поколений, те ценности, которые всегда актуальны.

Сквозь призму человеческой личности созданы образы музыкальных инструментов. Гитара меняет значение в зависимости от того, кто на ней играет - канцелярист или гитарист «с гривою львиной почти», соотносящийся с бардовской песней, воплощавшей творческую индивидуальность автора, бывшей транслятором запрещенных тем. Мотив струнного инструмента также своеобразен - значение приобретает струна, ассоциирующаяся с сердцем человека.

Третий раздел «Театр как модель мира в творчестве Л. Мартынова»

раскрывает особенности восприятия Мартыновым театра. Обращение к образам

театра в поэтическом дискурсе Мартынова закономерно: как синтетическое

искусство, он фокусирует на сцене слово и пантомиму, а богатая история

И

театра, разнообразие его видов открывают широкие перспективы для использования сценической символики и ассоциаций. Актуализация универсалии мира как театра проходит на протяжении всего творчества поэта, возникает тяготение поэта к театрализации объектов воплощения, художественному воссозданию «нетеатральных» образов через призму культурных знаков и кодов театра. В ряде стихотворений реализуется шекспировская эстетика, выявляющая театральность жизни («Ночной сеанс», «Так много разного, так много пестрого»), В контексте лирики Мартынова она связана, с одной стороны, с поведением человека в переломные моменты жизни, когда возможна потеря нравственных ориентиров. С другой стороны, поэт осуществляет театрализацию повседневности: лирические герои его произведений играют какую-либо роль, соответствующую актерскому амплуа, их образ схематизирован, узнаваем («Вече женщин», «Детища веков»).

Для Мартынова театр является призмой осмысления человека, апробацией его способностей. Испытание балаганом повело за собой упразднение марионеточного начала, его растворение в личности. Поэтому важным в поэзии Мартынова является обратное - жизненная основа театрального представления.

Поэт разрушает границы сцены и окружающего мира, показывает, что

игра актера должна быть такой, чтобы никто не ощущал фальши, не чувствовал

нереальности происходящего на сцене. В отличие от постановок времен

античности, классицизма, которые воплощали на сцене формальные признаки:

реальное время, строго очерченное место действия, схематичные характеры

персонажей - Мартынов требует отражать внутреннюю суть жизни, ее

изменчивость, что прослеживается в стихотворении «Храм Мельпомены». В

этом же стихотворении Мартынов рассматривает театр как ритуальное

действие: «Театр проделывает обратный путь к обряду. Обычно это происходит

в момент устаревания художественного языка, утверждения стереотипов и

клише, требующих обновления» (Софронова Л.А. Обряд на сцене

«охотницкого» театра // Софронова Л.А. Культура сквозь призму поэтики. - М.:

12

Языки славянских культур, 2006 - с. 390). Так и здесь неудачная постановка, панихида, воспринимается символом старого искусства, которое непременно должно уйти, поскольку уже отслужило свое и превратилось в фарс. Представление не задевает сердец зрителей: сем понятно, что происходящее на сцене - игра, идеалом же Мартынова служит такое представление, во время которого зрители сами могли превратиться в действующих лиц драмы

Мартынов через образы театра - а именно балаганного шута -транслирует задачи поэта и поэзии («Есть на земле высокое искусство»). Здесь, на наш взгляд, можно выделить несколько линий, которые позволяют говорить об универсальности «театрального» подхода к целям и задачам поэта. С одной стороны, это, конечно, сам образ скомороха, имеющий давнюю историю в смеховой культуре древней Руси. Народная среда выдвигала подобный персонаж как защиту от произвола: балаганный шут воспринимается вечным оппонентом власти, ненаказуемым, неуловимым, вездесущим. Метафоры, аналогии, шутки, дают мощный эффект при помощи активизации бессознательных ассоциативных реакций, которые позволяют увидеть в них ряд скрытых смыслов. С другой стороны, в классической русской литературе нередко звучит мысль о том, что шутка, насмешка - маска, под которой скрывается истина. Скомороху свойственно отсутствие такта и ориентировки на зрителя, его поведение не зависит от общественного положения присутствующих или их материальной обеспеченности, и по отношению к игре актеров балагана чаще всего упоминаются слова «кривляться», «ломаться». В отличие от идеи провозглашать истину Мартынов старается пробудить чувства людей. Это то, что характерно для комедии: она вступает в непосредственный и плотный контакт со стандартным мышлением неэлитного читателя, создает «коллективную эмоцию». Это - одна из главных задач его лирики.

Образ театра как модели мира превращается в свою противоположность: не жизнь в интерпретации Мартынова становится театром, а искусство Мельпомены функционирует по законам мира людей. По мнению поэта, в паре

жизнь - театр доминантной оказывается жизнь.

13

Четвертый раздел «Воплощение темы поэта и поэзии в образах автора и читателя» посвящен исследованию образа автора, который занимает одно из центральных мест в лирике Мартынова. Этот образ заключает в себе две ипостаси, пророка и гражданина, связанные с общими задачами поэзии -предвидеть беды и предотвращать их. Сама природа лирики - пророческая, возникшая в древности, когда автор воспринимался как медиум высших сил, посланец богов. Мартынов активно воспринимает эту традицию, использует образы богов, Музы, Пегаса, чтобы актуализировать взаимосвязь поэзии и ясновидения. Образ поэта-пророка, возникающий в стихотворении «Мед Одина», восходит также к пушкинской и лермонтовской традиции в русской литературе. Ключевые моменты - жертва и дар особого зрения - общие, единство прослеживается и для надфабульного уровня стихотворений, их пафоса.

Традиция поэта-гражданина восходит к Некрасову. Сравнение процесса творчества с чтением газет играет двоякую роль: подчеркивает умение вычленять в потоке информации и общественно-политических процессов доминанты времени, что позволяет верно прогнозировать дальнейшее развитие страны, и определяет социально-политическую направленность творческой деятельности («Мои товарищи-поэты», «Натура», «Газетных тем в стихах мне не простят»). При этом гражданская поэзия не становится рифмованной публицистикой, ритмизованным физиологическим очерком или разделенным на строфы воззванием, что процветает только тогда, когда в обществе что-то не так, выполняя коммуникативную функцию, никому кроме нее в данное время не доступную. Действительно, гражданственность как связь личности и общества, личности и государства составляет основу публицистики, и Мартынов не раз заявляет о близости своего творчества к ней.

Исполнение предназначения поэзии возможно только при наличии

реципиента, принимающей стороны, которая сумеет правильно истолковать

смысл, заложенный автором в произведении. И наряду с образом автора

появляется и образ читателя. Он необходим, поскольку за образом читателя

14

закреплена функция формирования идеи произведения, которой и не может быть на уровне «авторской программы». Читатель является противоположной стороной лирики - воспринимающей, он должен раскрывать смысл произведения, без него сам процесс творчества становится бессмысленным. Несмотря на противостояние, эти важные категории равны в своих правах: если автор является носителем разумения, понимания изображенного, то и читатель - воплощение того сознания, которое подразумевается, воображается как носитель понимания изображенного. Мартынов раскрывает себя как читателя. И создаст образ читателей своих стихов. В отличие от классической традиции, Мартынов с уважением относится к читателю, он уверен, что в свое время читателем будут верно оценены все важные произведения.

В главе второй «Научно-философский дискурс в творчестве Л. Мартынова» рассматривается воплощение науки.

В первом разделе «Научные теории и понятия в интерпретации Л. Мартынова» характеризуется общее отношение Мартынова к науке и рассматривается воплощение им различных теорий и понятий в лирике.

Мартынов в полной мере использует науку как строительный материал, фундамент художественных образов. Конечно, в этом сказалось влияние эпохи, которая не только дала толчок к развитию науки, но и сделала ее достоянием общества. То, что раньше оставалось известным лишь немногим, занимающимся научными исследованиями, получило широкую огласку.

Мартынов оперирует большим числом терминов, использует весь инвентарь эпохи НТР от расширяющихся галактик до внутриатомных структур, но, как отмечали многие исследователи, его научную поэзию нельзя отнести к классике жанра: она не является рифмованным переложением постулатов, аксиом и т.д. Мартынов, внедряя термины в структуру поэтического текста, наполняет их новой семантикой, которая приобретает общечеловеческий смысл. Тем самым он переводит науку из рационально-прагматической плоскости в мировоззренческую. Ярким примером может служить образ «смерчевидного человека», возникший на страницах произведений Мартынова:

15

в ракурсе научного познания он являет собой иллюстрацию к теории строения вещества («из бушующих частиц все мы слиты, только это скрыто»), однако при внимательном рассмотрении на первый план выступает внутренняя тема произведения, появляется иное понимание смысла стихотворения. Становится ясным, что через образ гранита поэт пытается дать свое представление о природной сущности человека, определить его потенциал, возможности и перспективы.

Теория относительности для поэта заключала в себе творческое начало, давала возможность свободно перемежать времена и пространства, иными словами, право творить мир из его свободных элементов подтверждалось доводами научного знания. В лирике эта идея выразилась в нарушении пространственных и временных границ: Мартынов словно существует во все времена, ему одинаково близки славянский фольклор и античные мифы, искусство эпохи Возрождения и научно-техническая революция.

Второй раздел «Категория пространства в лирике Л. Мартынова: научное и поэтическое осмысление» раскрывает различные черты пространства, по которым мы достаточно легко определяем, где происходит действие. Здесь наблюдается двойственный подход, сочетание научной и поэтической интерпретации категории пространства. Можно говорить о том, что мысль Мартынова в понимании взаимосвязи времени и пространства в определенной степени близка идеям А. Ухтомского, который понимал хронотоп как условие существования самой действительности - некий «интегральный» закон бытия. В современной философии эта мысль продолжает развиваться, антропологические исследования позволяют установить, что уже на ранних стадиях развития человеческого мышления бытие приобретает самое главное своё определение - хронотопичность. Мартынов рассматривает пространство не как раз навсегда данную константную величину, а как длительный процесс обретения благоустроенной земли.

Природное пространство одушевлено через мифологизацию, использование образов языческих божеств - водяного, лешего, наяд. Город

16

воспринимается Мартыновым как механизм, противостоящий времени, что позволяет расширить возможности человека, переместить фокус его интересов с обыденных забот о материальном на стремление в будущее.

Взор поэта обращен к звездам, луне, солнцу. Мартынов видит в покорении Вселенной качественно новую ступень развития человеческого разума, с позиции которой люди должны оценить факт своего существования и поднять его до того уровня, который достоин звания покорителей космоса.

Третий раздел - «Категория времени в лирике Л. Мартынова: научное и поэтическое осмысление». В литературе время всегда индивидуализировано: с одной стороны, оно определяется особенностями идиостиля, с другой - индивидуальными чертами персонажа или лирического героя. Мартынов предлагает свое видение времени, оно существует в его поэтическом дискурсе как материальный объект. В соответствии с концепцией Мартынова и время памяти, «потока сознания», при котором образы прошлого наплывают один на другой, взаимопроникают, своеобразно трансформируясь в сознании героя, становится вещным, предстает в виде груза воспоминаний, мелочей, остающихся от различных событий. Овеществление времени привлекает внимание читателей к проблеме потерянного времени, всегда волновавшей автора, который боялся не успеть воплотить в жизнь все свои замыслы. Одной из важнейших характеристик художественного времени является дискретность (прерывность). Художник обычно не воспроизводит определенный отрезок времени, а сосредоточивает внимание на наиболее значимых моментах, и в этом случае дискретность придает тексту динамизм и психологизм. Однако у Мартынова представление о художественном времени иное. История в дискурсе поэта - единый непрерывный процесс, в нем нет отдельных или промежуточных событий: на 1905-й год поэт смотрит с точки зрения современности, такая деталь как объявление о собрании акционеров благодаря дате «24 октября 1917 года» обретает проспекцию и ретроспекцию. Отсюда следует концепция истории - каждая эпоха показана в совокупности личностных и общественных конфликтов.

17

В темпоральном поле, выделяемом в художественной речи Мартынова, интерпретация абстрактного времени связана с сознанием человека. Человек становится измерителем мира и времени, измерителем его реальной весомости и ценности.

Глава третья «Дискурс религии в творчестве Л. Мартынова»

посвящена анализу воплощения в лирике Мартынова такого компонента культуры как религия.

В разделе первом «Религиозные мотивы в лирике Л. Мартынова» исследуется обращение Мартынова к христианству в историко-культурологическом аспекте. Действительно, религия как образ мыслей, чувств и действий, обусловленный верой в сверхъестественное и допускающий возможность непосредственного общения с ним, близка ему. Но при этом необходимо понимание двойственности духовной ситуации в советской России, сосуществование в ней атеизма и православия, что не могло не сказаться на мировосприятии Мартынова. Поэт с рождения попал в атмосферу, пронизанную, пропитанную русско-православными традициями, обрядами, культурой, но он проявляет высокую степень приверженности к индустриализму, научно-технической трансформации мира, определенный нигилизм в отношении к дореволюционной России. Именно такой вывод можно сделать при изучении его автобиографических новелл «Воздушные фрегаты», при анализе стихотворений «Северянин», «Бой колоколов».

В творчестве Мартынова интерес к религии в определенной мере носил историко-культурологический характер: человек образованный, Мартынов не мог оставить в стороне такой важный этап развития общества как принятие христианства и обойти вниманием появившееся в результате наследие. Мартынов обращается к традициям христианства как к одной из сторон культуры. Для Мартынова понимание законов веры, ее нравственных требований, аксиологических установок является своеобразным пропуском в мир людей, ее исповедующих, условием для понимания их культуры, мировоззрения, ценностных ориентиров, менталитета. Это особенно четко

18

звучит в таком стихотворении как «Знаешь, почему мне удаются переводы с польского?», в котором знание веры поляков помогает понять их внутренний мир и их поэзию.

Основная нагрузка религиозных мотивов состоит в попытке через обращение к вере призвать к милосердию, прощению. Мартынов поднимается над любыми религиями, ни одну из вер не называет единственно правильной, но единственной ценностью делает любовь к ближним («Язычники, христиане...» «В стране, где землю взрыли танки»).

Во втором разделе «Особенности интерпретации христианских образов и понятий в творчестве Л. Мартынова» рассматриваются христианские образы и понятия, трансформированные поэтом.

Мартынов трансформирует ряд религиозных понятий, наполняет их новым смыслом. Крест, например, Мартынов связывает с телевизионной антенной: тень телевизионной антенны в его время еще напоминает о кресте, но через время такая фигура будет напоминать не о кресте, а о телевизионной антенне. Образ яблока, которое в Библии - символ грехопадения, меняет значение на прямо противоположное: для молодой пары оно становится символом примирения.

Есть несколько универсальных образов: образ Бога, ангела и демона, рая и ада. Они становятся сквозными, универсальными для русской литературы, поскольку это «... не случайно совпавшие темы, но ... те, которые имеют под собой православную традицию» (Кошемчук Т.А. «Мой демон» в русской лирике: опыт познания внутреннего человека в поэтической антропологии классического периода / Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. - Петрозаводск, 2008 - с. 274).

В образе Бога Мартынов контаминирует черты, взятые из различных мировоззренческих систем: языческой, иудейской, христианской: Мартынов называет Бога ветхозаветным именем Саваоф, придает ему внешнее сходство со славянским Перуном, древнегреческим Зевсем (у него есть борода и усы, он

19

управляет громом и молнией). Своеобразно трактуется поэтом и взаимоотношения Бога и человека: Бог в лирике Мартынова существует над человеком, одновременно равен ему и отдает свою власть над миром человеку, делает его Богом. Человек обожествляется в соответствии с теми делами, которые он может совершить: в его власти возвратить на Землю мир и покой, он принимает на себя ответственность за все, происходящее на Земле.

Сообразно меняются ангел и демон, которые наделяются некоторыми чертами человека, при этом ангел, в отличие от традиционного понимания, способен сеять сомнения, проявлять строптивость («Обуздание дьявола», «Ангелы спора»), а демон в некоторых случаях играет положительную роль («Хваткий черт»).

Наиболее близка у Мартынова к христианству модель мира, связанная с Евангелием, высказанная в стихотворении «Я вас люблю, поэтому весь мир творю я заново». Поэт считает причиной возникновения мира любовь, и в христианской традиции Бог есть любовь. Несмотря на изменение многих символов, наполнение их новым значением, в творчестве Мартынова сохраняются христианские идеалы любви, добра, милосердия.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Мартынова отличает глубоко индивидуальное, нелинейное восприятие культуры, что выражается в нарушении пространственных и временных границ. Многофункциональное применение значительного спектра культурных знаков и кодов свидетельствует об особой значимости актуализируемого Мартыновым пласта дискурса культуры в качестве компонента поэтической системы художника.

В поэзии Мартынова дискурс искусства связан с традициями русской классики, и в то же время обогащен внутренним миром автора и тем новым, что принес в культуру XX век. Это поиск ответов на основополагающие вопросы искусства - что такое искусство, каким должно быть, какие проблемы необходимо поднимать в произведении, кому его предназначать.

20

Поэт раздвигает границы науки, решает с ее помощью не рационально-прагматические, а мировоззренческие задачи. В его творчестве наука имеет ярко выраженный поливалентный характер: проходя через призму сознания автора, она приобретает прочные связи с эмоциональной стороной жизни человека, поэзией, этикой. Это становится возможным, поскольку наука, как известно, всегда «ангажирована» философией, отражает ее доминирующие концепции.

Наиболее высокую оценку в поэзии Мартынова человек получает в контексте религиозных образов: он становится первопричиной создания этого мира, возвеличивается до уровня божества, обладающего властью над всем вокруг.

Оперируя широким диапазоном разновидовых художественных знаков, поэт использует их в качестве источника мыслительного, творческого процесса. Художник проявляет мастерское умение посредством «чужого» передать личностное, выразить экзистенциальное «я» через призму материала культуры, по-своему оттенить красоту и неповторимость используемых художественных знаков, обогатить их новым содержанием. Все это делает мартыновскую интерпретацию культурных кодов заметным и ярким явлением в литературном раду.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи в журналах, входящих в список ВАК РФ

1. Близнюк Н.В. Время и пространство в поэтической картине мира Л.Мартынова // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. - № 13. - 2009. - С. 22-25.

Статьи и тезисы докладов в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

2.Близнюк H.B Компоненты культуры и науки в творчестве Л. Мартынова//ВестникМГОУ. -№1.-М, 2008. - С. 77-84.

3. Близнюк Н.В. Театральная лирика Л. Мартынова // Вестник МГОУ. -№ 3. - М., 2008. - С. 24-28.

4. Близнюк Н.В. Особенности театра как модели мира в творчестве Л. Мартынова // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Материалы 7-й межвузовской конференции молодых ученых. - Краснодар, 2008. - С. 43-51.

5. Близнюк Н.В. Отражение исторического процесса через музыкальные образы в творчестве Л.Мартынова // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Материалы 8-й межвузовской конференции молодых ученых. - Краснодар, 2009. - С. 53-56.

6. Близнюк Н.В. Реалии живописи в поэтическом творчестве Л.Мартынова // Взаимодействие литературы с другими видами искусства: XXI Пуришевские чтения: сборник статей и материалов международной конференции. - М., 2009. - С. 34-35.

7. Близнюк Н.В. «Нам подавай Евангелья с Коранами...»: к вопросу о религиозных мотивах в творчестве Л.Н. Мартынова // Русская литература XXXIX вв.: традиции и современность. Вып. 3: Сб. статей. - Краснодар: КубГУ,

2010.-С. 9-13.

БЛИЗНЮК Нина Викторовна

ДИСКУРС КУЛЬТУРЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. МАРТЫНОВА: СЕМАНТИКА, ФУНКЦИИ, СПОСОБЫ ВОПЛОЩЕНИЯ.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Бумага тип. № 2. Печать трафаретная. Тираж 100 экз. Заказ № 797

350040 г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, Центр "Универсервис", тел. 21-99-551.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Близнюк, Нина Викторовна

Введение.

Глава 1. Дискурс искусства в творчестве Л. Мартынова.

1.1. Визуальный код лирики Л. Мартынова.

1.2. Музыка в поэтической системе Л. Мартынова.

1.3. Театр как модель мира в творчестве Л. Мартынова.

1.4. Воплощение темы поэта и поэзии в образах автора и читателя.

Глава 2. Научно-философский дискурс в творчестве Л. Мартынова.

2.1 Научные теории и понятия в интерпретации Мартынова.

2.2 Категория пространства в лирике Мартынова: научное и поэтическое осмысление.

2.3 Категория времени в лирике Мартынова: научное и поэтическое осмысление.

Глава 3. Дискурс религии в творчестве Л. Мартынова.

3.1 Религиозные мотивы в лирике Л. Мартынова.

3.2 Особенности интерпретации образов и понятий религии в творчестве Л. Мартынова.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Близнюк, Нина Викторовна

Как порождение духовной деятельности человечества, культура многокомпонентна, она представляет собой' сложное единство науки; искусства, религии, достижений1 в. правовой и* экономической сферах. Ее основные понятия' отражаются*- в сознании в виде концептов, аккумулирующих в себе духовные достижения прошлого и отражающих доминирующие этические и эстетические ценности. £ наибольшей полнотой «культурный код» этноса являют его духовные лидеры - признанные мастера национальной культуры, поэтому более чем оправданным представляется обращение к личности Л.Н. Мартынова. Его творчество получило*широкий резонанс среди читателей, находило отклик в критике, вызывало споры. А кроме того, так совпало, что1 становление поэта удивительно коррелирует с важнейшими вехами переломной эпохи в истории Отечества.

В основной массе литературно-критических работ творчество Мартынова представлено? с точки зрения отклика на современные события,, публицистичности его стихотворений. Анализируются особенности метафоры, обращается внимание на своеобразие поэтики, умение передать детали, психологию рядовых людей, а так же широту охвата исторических событий: В. Дементьевым Мартынов представлен, прежде всего, как поэт современный, откликающийся' на события эпохи, лирика которого пронизана пафосом познания мира [49], Михайлов отмечает стремление «уловить дыхание, ритм, голоса. современности» [113, с. 13], Л. Лавлинский первый план выдвигает социальную значимость, его произведений [88].

Другая* часть работ по лирике Мартынова носит мемуарно-биографический характер: М. Синельников в статье «В снегах Эрцинский лес» рассказывает о встрече с Мартыновым, отзыв Т. Земсковой написан к определенной дате - 95-летию со дня рождения поэта, в нем кратко освещен его жизненный путь [155; 62]. Вышедший в 1989 году сборник «Воспоминания о Леониде Мартынове» включает в себя отзывы С. Поварцова, В. Озолина, В. Гончарова и многих других. Эти работы дают представление о личности поэта, его мировоззрении, но мало затрагивают поэтический мир.

После многих лет молчания о Мартынове можно говорить о постепенном возвращении к его творчеству читательского интереса: в 1990 г. выпущено собрание сочинений в. 2-х томах, в 2000 г. - сборник «У дверей вечности», дополненный отрывками из автобиографических новелл и воспоминаниями современников.

Возрождается»и интерес исследователей. В работе В. Хомякова, в книге «Сибирская Иппокрена», имя Мартынова упоминается в связи с литературной жизнью Омска, поэт показан как певец родного города, образ которого трансформируется в Лукоморье [183]. При таком подходе лирика Мартынова-оказывается несколько изолированной от общей русской литературы.

Напротив, в статьях В. Огнева «Несколько слов о русской поэзии советского периода» и В. Агеносова «Несколько слов о современной русской поэзии» творчество Мартынова поставлено в ряд с лирикой таких поэтов как« Н. Заболоцкий, Е. Евтушенко, Р. Рождественский [120; 2]. В. Агеносов называет Мартынова одним из «старших товарищей», оказавших влияние на молодое поколение поэтов [2, с. 8]. Действительно, аллегорическая насыщенность, философская многоплановость, изысканная ритмика, аллитерационное богатство сообщают особую прелесть лирике Мартынова, во многом предвосхитившей поэзию шестидесятников, в частности А. Вознесенского и Б. Ахмадулиной.

Культурный код рассмотрен в работе В. Шепелевой «К проблеме истоков этических и аксиологических установок Л. Н. Мартынова». Это попытка проследить взаимосвязь личности и исторического процесса, проанализировать влияние этико-аксиологических пластов культуры. Автор стремится проверить общие выводы русской религиозно-философской мысли о месте и роли «русской идеи», соображения М. Вебера, А. Тойнби и наших современников - Л. Гумилева, Ю. Бородая, В. Кожинова, К. Кантора об этнической ментальности в историческом процессе [193]. И культура рассматривается как понятие, в основе которого лежит система «предписаний, ценностей и норм, образцов и идеалов» [110; с. 8], которая формирует личность человека в соответствии с базовыми аксиологическими установками, интегрирует общество. Вфезультате В. Шепелева делает вывод о принадлежности Мартынова к русской культуре. Русский культурный код стал истоком этических и аксиологических установок поэта.

Тесная- связь с русской культурой обусловила появление в его лирике сквозных тем, образов и мотивов, свойственных ей (тема поэта' и поэзии реализована в традиционных для русской литературы образах солнца, поэта-пророка, поэта-гражданина, прослеживается мотив театральной игры, православное начало-присутствует в интерпретации образов, ангела-демона; рая-ада). Внедрены в художественный мир Мартынова и отдельные произведения живописи, скульптуры, музыки. Культура является' исходным материалом для, многих поэтических произведений Мартынова.

Таким образом, исследование дискурса культуры, целей и способов его, воплощения в творчестве Мартынова необходимо для осознания миропонимания поэта и требует углубленного изучения, однако этот аспект не изучался в должном объеме. Компоненты культуры в исследовательских работах рассмотрены на уровне отдельных замечаний: А. Урбан и А. Павловский говорят о некоторых мифологических образах в поэзии Мартынова [175; 128], JI. Аннинский упоминает мотив театральной игры, отношение поэта к религии, обращает внимание на жанры музыки, к которым обращается Мартынов [8]. Несколько полнее освещено внедрение в художественный мир такого компонента культуры, как наука. А. Урбан отмечает, что творчество Мартынова насыщено научным знанием: даже при поверхностном взгляде находишь имена ученых - Эйнштейна, Галилея, Гершеля, научные термины — атом, плазма и т.д. [175].

В нашей работе понятие культура употребляется в наиболее' широком смысле: как совокупность достижений людей в производственной, социальной и духовной сферах жизни, рассматриваемых не порознь, а совместно. Несмотря на кажущуюся1 статичность определения, культура* — явление динамичное, развивающееся, неоднородное. Это пространство, в котором витают идеи; образы, находящие отклик в идеях, образах, мыслях, уже ранее возникших, влияющие на сознание будущего поколения:

Человек« живет в-контексте культуры. Она является; для-него «второй реальностью». 0н создал ее, и она стала для него объектом познания.,Чтобы в нем разобраться, нужно проанализировать метаязык культуры» [11, с. 3]. Можно предположить, что этот язык располагает своим достаточно определенным набором знаков и правилами- их комбинации. Характерной особенностью элементов словаря'культуры является их полисемиотичность: «культура5 не может обойтись без опоры на множество1 языков» [112, с. 166]. Ю. Лотманом и И. Ильиным отмечена полиглотичность культуры, ее зашифрованность многими кодами.

Дискурс - это1 речь, «погруженная в жизнь» [10; 75], это речевой материал, обусловленный экстралингвистическими факторами различной природы и включающий их как компоненты, важны аспекты функционирования текста и дискурса в социальной среде.

Особое место в ' разработке сущности дискурса занимает нелингвистическая- теория, развившаяся на основе концепции дискурса французского историка, социолога и языковеда М. Фуко. Дискурс рассматривается как языковое выражение общественной практики, упорядоченное и систематизированное использование языка, за которым стоит особая, идеологически и национально-исторически обусловленная ментальность, сегмент человеческого знания, структурная часть его (знания). Дискурс понимается М. Фуко максимально широко: экстралингвистические факторы в определении сущности дискурса выдвигаются им на первый план и являются определяющими по отношению к лингвистическим, особое значение приобретают факторы культурной среды, в которой протекает коммуникация [ 182].

Термин дискурс,. на.наш взгляд, наиболее соответствует особенностям внедрения культуры в поэзии; Мартынова; Оно разнородно по функциям и способам воплощения даже в рамках одного явления? (например, науки или искусства). Материал культуры используется на различных уровнях создания произведения; взаимодействие протекает как воплощениене только? образов;: но и идей, мотивов (прослеживается во взаимодействии поэзии Мартынова с религией и наукой), художественной: выразительности: Поэтому такие термины-как образ, архетип или символ не обладают достаточной^ широтой для; адекватного описания: воплощения; культурного кода применительно к , лирике: Мартынова. Кроме: того; необходимо5 учитывать- характер поэзии Мартынова, которой свойственна диалогичность в самом широком смысле г художник, по мысли Мартынова;, должен быть восприимчивым ко< всем деталям: жизни, он: творит, пропуская действительность через свое-сознание, вычленяя« из всего существующего хаоса событий и явлений? самое необходимое., Понимание- дискурса как «погруженности в, жизнь» приобретает по. отношению к творчеству Мартынова особую1 значимость: поэту свойственно «осовременивать» любое явление, нагружать- его соответствующими; ассоциациями и дополнительными значениями.

Изучение дискурса: культуры предполагает обращение к искусству, религии и науке, составляющим фундамент любой культуры. Они представляют собой три разных подхода к осмыслению мира,, человека и места человека в мире.

Искусство обращено к эмоциональной составляющей человеческой души, занимается поиском эстетического идеала, развитием чувства прекрасного - у людей, художественным освоением мира, поэтому создаются условия; при которых возможно взаимодействие и взаимопроникновение всех его видов. Действительно, понятие «взаимодействие искусств» является традиционным и имеет глубокий исторический генезис, оно «уходит своими корнями в историю искусства и собственно появляется вместе с искусством. Впоследствии, каждая культурно-историческая эпоха являла примеры подобного взаимодействия в рамках своего культурного кода» [172, с. 150]. Изучение дискурса искусства в контексте поэтического творчества Мартынова предполагает исследование взаимосвязей визуальных искусств, музыки, театра, поэзии:

Наука оперирует законами устройства^ мира, представляет собой систему достоверных знаний об объективных законах развития'природы и общества. Она обобщает данные опыта, проникает сквозь внешнее, случайное к глубинному, коренному, раскрывает существенные закономерности. Изучение взаимодействия науки и поэзии особенно важно для Мартынова, который воспринимал все основные научные факты, теории, идеи из разных областей* научного' знания. Его поэзия художественно интерпретировала все главные1 философские концепции, создававшиеся в Европе со времен античности, откликалась и на древние учения,Востока, и на искания .современных ей философских школ Запада и России.

Религия - часть культуры, влияющая на сознания человека, определяющая- его поведение, обращающаяся к законам бытия. По наблюдениям К.,Кантора, «обращение к Христу, к образу Христа стало. общим местом западноевропейской и русской живописи и литературы» [73, с. 16]. Несмотря на заявленное неприятие религиозности, поэт нередко использует понятия и символы этой части культуры.

Необходимо и рассмотрение творчества Мартынова в контексте всей русской литературы, во взаимосвязи с поэзией XIX и XX века. Закономерным представляется сопоставление его лирики с поэзией В. Маяковского и А. Блока, поскольку он считал их своими наставниками. Преемственность основных эстетических принципов прослеживается* в поэтике шестидесятников, на которых Мартынов оказал заметное влияние. Также лирика Мартынова рассматривается в контексте творчества других поэтов XX века: Б. Пастернака, И. Бродского, А. Тарковского, М. Цветаевой,

А. Ахматовой, Н. Заболоцкого и др. Это сопоставление общих тем, мотивов, образов, характерных для лирики поэтов, творивших в едином пространстве русской культуры, объединенных и временем» что позволяет вписать творчество Мартынова в дискурс всей русской' художественной культуры, а не рассматривать его как изолированное явление.

Актуально сть диссертационного исследования обусловлена повышенной ролью материала культуры в творчестве1 Мартынова, отсутствием в литературоведении всесторонних, обстоятельных исследовательских работ по проблеме специфики культурного пласта мартыновской поэзии.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые осуществлено систематизированное многоаспектное исследование дискурса культуры в творчестве - Мартынова. Этот аспект рассмотрения художественного текста позволяет выявить своеобразие как художественного метода, так и мировосприятия автора, определить типические черты, связывающие творчество Мартынова со всем? духовным наследием человечества; и своеобразие, обусловленное особенностями сознания' автора и культурной ситуацией эпохи.

Объектом- диссертационного исследования является лирика* Мартынова, рассматриваемая в культурологическом аспекте. Учитывая многозначность, термина дискурс, в поле зрения исследования находятся не только прямые указания на определенные явления культуры, но и аллюзии, мотивы, тематические сближения, отсылки к художественной культуре, религии, науке. В качестве дополнительного, материала привлекалась автобиографическая проза Мартынова

Предмет изучения - особенности преломления материала культуры Мартыновым в разные периоды творчества, «перевод» на язык литературы различных культурных языков.

Цель исследования - научное осмысление пластов- культурного дискурса в поэтической системе Мартынова, что включает в себя реализацию следующих общих, задач:.

1) характеристика, специфики мартыновского отношения к культуре, освещение зависимости актуализированного культурного материала, от эволюции литературно-эстетических взглядов поэта;

2) определение способов воплощения^ используемых художником культурных знаков,и кодов, их роли в поэтическом мире автора;

3) выявление типологического и индивидуального в использовании поэтом материала культуры; и частных задач:

4) раскрытие степени актуальности для, художника разных видов искусства на протяжении творческого пути;

5)» изучение особенностей интерпретации научных идей поэтическим сознанием Мартынова и их внедрение в ткань стихотворений;

6) изучение особенностей и механизмов включения символов и понятий религии в произведения Мартынова.

Теоретической и методологической основой исследования послужили работы» отечественных историков и теоретиков литературы (М. Бахтина, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, А. Жолковского), исследователей по эстетике (X. Ортеги-и-Гассета, Я. Мукаржовского). В процессе работы над диссертацией был использован сравнительно-типологический, интерпретационный, интермедиальный; методы анализа текста. Специфика выбранной темы предполагала сочетание культурологического и аксиологического подхода к тексту.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для лирики Мартынова особую значимость имеет дискурс культуры. Раскрытие особенностей его внедрения в ткань повествования, анализ поэтики и способов воплощения используемых символов и образов необходимо для верного понимания художественного мира Мартынова.

2. Исследование дискурса искусства основывается на понятии-«взаимодействие искусств»,, которое в лирике Мартынова; принимает: различные формы:

- визуальный код имеет наиболее широкую; парадигму в лирике Мартынова; рассматривается с на уровне художественной выразительности; жанрового взаимодействия и т.д. у музыки прослеживается одна, основная; линия; взаимодействия с поэзией - воплощение .звукового фона эпохи, отражение исторического5 развития культуры. театральная» лирика Мартынова позволяет, выделить один универсальный образ -театр воплощается как модель мира.

- обращаясь-к образам читателя, поэта-пророка и поэта-гражданина, Мартынов выражает свое понимание сущности творческого процесса, его целей' и задач, вступает в диалог с классической и современной; интерпретацией роли художника в мире.

3. Научная составляющая; поэзии Мартынова- включает в себя интерпретацию: многих теорий; понятий^ гипотез, заимствованных из науки. Внимание к достижениям: 'науки: дает комплексное мироощущение,, расширение возможностей всестороннего познания мира; одновременное проникновение в его тайны й разумом; и чувством.

4. Воплощение понятий и символов православия в лирике Мартынова определяется; двойственным характером; советской- эпохи; в которой, сосуществовали вера и атеизм.

Теоретическая значимость.* Данная научная работа содержит наблюдения; и замечания, которые могут определить направления, новых исследований художественного наследия поэта: дальнейшее углубление намеченных тем (взаимодействие искусств, отражение религии, научное начало поэзии Мартынова), сквозные образы и мотивы в творчестве поэта, характер взаимовлияния-мартыновскойпоэтики и поэтики шестидесятников.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и результатов в практике преподавания русской литературы XX века для подготовки лекций, спецкурсов и спецсеминаров. Востребованным окажется материал работы при разработке учебников и учебных пособий по курсу истории русской литературы XX века.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на 7-й (Краснодар, 14 апреля 2008 г.) и 8-й (Краснодар, 17 апреля 2009 г.) межвузовских конференциях молодых ученых, а так же на Пуришевских чтениях в Московском педагогическом госуниверситете (2009 г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, дополненных выводами, заключения и библиографического списка. Общий объем диссертации - 205 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н. Мартынова: семантика, функции, способы воплощения"

Выводы к главе 3

Мартынов обращается к традициям христианства как к одной из сторон культуры; Для; Мартынова понимание законов веры,., ее нравственных требований, аксиологических установок является своеобразным пропуском? в мир1 людей; ее. исповедующих, условием» для понимания; их культуры, мировоззрения,, ценностных ориентиров, менталитета.

Поэт трансформирует ряд религиозных понятий;, наполняет их новым смыслом. Основная нагрузка религиозных мотивов состоит в попытке через обращение к вере призвать к ' милосердию, прощению. Мартынов поднимается над любыми религиями, ни одну вер. не называет единственно правильной, но единственной ценностью делает любовь к ближним.

Есть несколько' образов, универсальных для. православия, для русской классической литературы: образ Бога, ангела и демона, рая и ада.

Бог Мартынова наделен чертами, заимствованными, из нескольких верований - христианства, язычества, иудаизма. В понимании Бога привлекают внимание три момента — существование Бога над человеком, их совмещение в соответствии с христианской традицией и человек - Бог.

Человек обожествляется в соответствии с теми делами, которые он может совершить. В его власти возвратить на землю мир и покой, он принимает на себя ответственность за все, происходящее на Земле.

Сообразно меняются ангел и демон, которые некоторыми чертами сходны с человеком. Ангел, в отличие от традиционного понимания, способен сеять сомнения, проявлять строптивость, а демон в некоторых случаях играет положительную роль.

Наиболее близка же у Мартынова к христианству модель мира, связанная с Евангелием. Поэт считает причиной возникновения мира любовь. И в христианской традиции бог есть любовь.

Несмотря на изменение многих символов, наполнение их новым значением, в творчестве Мартынова сохраняются христианские идеалы любви, добра, милосердия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мартынова отличает глубоко индивидуальное, нелинейное восприятие культуры, что- выражается в нарушении пространственных и временных границ. Образы культуры, в« произведениях Мартынова — это не замкнутое пространство, живущее по своим законам, что можно наблюдать на'примере поэзии- В. Иванова, который, как справедливо* отмечает Бердяев, все воспринимает «в отражениях культуры, в продуктах творчества» [22, с. 397]; не единственная*отрада жизни в противовес реальности. Мартынов на языке культуры высказывается о проблемах, стоящих перед художником. Коды культуры позволяют автору компактно выразить свою мысль и пробуждают в сознании читателя целый* ряд культурно-исторических ассоциаций, актуализируют культурный материал прошлого, фольклорные традиции и Т.д.

Многофункциональное применение значительного спектра культурных знаков и кодов свидетельствует об особой значимости актуализируемого Мартыновым пласта дискурса культуры в качестве компонента поэтической системы художника.

Наиболее сложную структуру имеет визуальный код лирики Мартынова. Как средство выразительности поэтом используется синестезия на основе изобразительного и словесного искусств. Мартынов осуществляет «перевод» живописи наг язык литературы, внедряя в собственное художественное пространство поэтические репродукции картин известных художников. При этом он стремится сохранить смысловую фактуру первоисточника, не оспоривает его эталонную значимость. Для жанрового взаимодействия визуальных и словесного искусств характерно доминирование литературного начала, что выражается повышенной метафоричностью стихотворений. Кроме того, «живописные» произведения раскрывают взаимоотношения предмета изображения и художественного произведения. С помощью же музыкальных образов Мартынов касается проблемы восприятия. Поэт говорит о том, насколько зависит понимание произведения от характера человека, как влияет личность реципиента на трактовку книги, картины или мелодии. Не случайно основным жанром из сферы музыки Мартынов выбирает песню: одна и та же песня в.исполнении разных людей меняется, фактически появляется' новое произведение. Таким образом раскрывается» не только многозначность, но и антропоцентризм искусства. Музыка обретает категорию* времени благодаря комплексу ассоциаций с прошлым, категория «произведение» имеет целиком историческую обусловленность, поэтому служит для Мартынова звуковым фоном эпохи. Общими в воплощении живописи и музыки является в обращении с их помощью к коммуникативной функции искусства: Мартынов считает их способными наиболее точно донести до собеседника мысль, а также введение различных атрибутов: кисти, краски, холст - из живописи, музыкальные инструменты.

Актуализация образа1 мира как театра проходит на протяжении всего творчества поэта. В ряде стихотворений реализуется шекспировская -эстетика, выявляющая театральность жизни. В контексте лирики Мартынова-она связана, с одной стороны, с поведением человека в переломные моменты жизни, когда возможна потеря нравственных ориентиров. С другой стороны, поэт осуществляет театрализацию повседневности: лирические герои его произведений играют какую-либо роль, соответствующую» актерскому амплуа, их образ схематизирован, узнаваем. Поэт разрушает границы сцены, и окружающего мира, показывает, что игра актера должна быть такой, чтобы никто не ощущал фальши, не чувствовал нереальности происходящего на сцене. В отличие от постановок времен античности, классицизма, которые воплощали на сцене формальные признаки: реальное время, строго очерченное место* действия, схематичные характеры персонажей — Мартынов требует отражать внутреннюю суть жизни, ее изменчивость.

Посредством образов театра выражена часть творческой программы поэта, требование говорить истину. Полнее эту сторону творчества

Мартынов раскрывает в образах поэта и читателя. Этот аспект является наиболее важным в лирике Мартынова, поскольку объясняет принципы, которыми он руководствуется при создании художественного мира. Установки Мартынова базируются вокруг образов, полярных по своей функциональной природе: поэт-пророк и поэт-гражданин. Семантика первого связана с божественным началом творца, а сфера деятельности второго — насущные потребности окружающих, их ежедневные дела и заботы.

В поэзии Мартынова дискурс искусства связан с традициями русской классики, и в то же время обогащен внутренним миром автора и тем новым, что принес в культуру XX век. Это поиск ответов« на основополагающие вопросы искусства - что такое искусство, каким должно быть, какие проблемы необходимо поднимать в произведении, кому его предназначать. На них нельзя ответить однозначно и окончательно, каждая эпоха, каждое направление предлагает собственное решение, а художник дополняет их своими размышлениями, индивидуальным видением задачи, стоящей перед ним. При этом воплощение знаков из сферы- искусства происходит через призму человеческой личности.

Наиболее высокую оценку в поэзии Мартынова человек получает в контексте религиозных образов: он становится первопричиной создания этого мира, возвеличивается до »уровня божества, обладающего властью над всем вокруг. Вера в человека замещает для художника веру в бога. Однако в поздней лирике это пафос несколько снижается. Наряду с мотивами богоборчества, сильными вначале, появляется мысль о допустимости института церкви, возможности обращения к христианству. Значимыми для Мартынова являются и такие ценности православия как любовь, милосердие, умение прощать.

Дискурс культуры преломляется в сознании Мартынова и получают своё отражение в его творчестве. Оперируя широким диапазоном разновидовых художественных знаков, поэт использует их в качестве источника мыслительного, творческого процесса. Художник проявляет мастерское умение посредством «чужого» передать личностное, выразить экзистенциальное «я» через призму материала культуры, по-своему оттенить красоту и неповторимость используемых художественных знаков, обогатить их новым содержанием. Все это делает мартыновскую интерпретацию культурных кодов заметным и ярким явлением в литературном ряду.

Список научной литературыБлизнюк, Нина Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Агеносов В.В. Некоторые итоги развития литературы XX века в контексте русского литературного процесса // Филологические науки, 2003-№1.-С. 3-9.

2. Агеносов В.В., Павловец М.Г. Несколько слов о современной русской поэзии // Русская поэзия второй половины XX века. М.: Дрофа: Вече, 2002.-С. 5-12.

3. Адорно Т. Типы отношения- к музыке // Адорно Т. Избранное: социология музыки. М.-СПб.: «Университетская книга», 1999. - С. 1128.

4. Азизян И.А. Диалог искусств XX века: Очерки взаимодействия искусств в культуре. М.: Издательство ЛКИ, 2008. — 592 с.

5. Алексеев М.П. Взаимодействие литературы с другими видами искусств как предмет научного изучения // Русская литература и зарубежное искусство. Л., 1986. С. 17-20

6. Алпатов М.В. Андрей Рублёв. М.: Искусство, 1959. - 40 с.

7. Альфонсов В.Н. Слова и краски СПб: Сага, 2006. - 320 с.

8. Аннинский Л. Леонид Мартынов «Непостижимо для ума на свете многое весьма» / Аннинский Л. Красный век: Серебро и Чернь. Медные трубы. — М.: Молодая гвардия, 2004. С. 379-396

9. Антокольский П. Театр Марины Цветаевой // Марина Цветаева Театр. — М.: Искусство, 1988. С. 5-22.

10. О.Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедическийсловарь. — М., 1990.-С. 136-137.1. .Арутюнова Н.Д. От редактора // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 3-5.

11. Аскин, Я.Ф. Время и творчество // Пространство и время в искусстве. Межвузовский сборник научных трудов Ленинград, 1988.-С. 13-21.

12. Ахмадулина Б. Стихотворения. М.: Художественная литература; 1988! -333 с.14!Ахматова А. Синий пожар: Поэзия. — Mi: ООО «Издательство ACT», 2002.- 170 с.

13. Ахматова А. Сочинения. В 2 т.— М:, 1986.

14. Бабенко Н.Г. Окказиональное: в художественном: тексте., Структурно-семантический' анализ: Учебное пособие / Калинингр. ' ун-т. -Калининград, 1997. — 80?с:

15. Бахмутский, В.Я Театр настоящего времени. Фрагменты лекций.// Бахмутский; В.Я. Пороги культуры. —М;: Гелеос, 2005. С. 330-346.

16. Бахтин М; Проблема образа автора в художественной литературе // Бахтин М. О теории художественной речи. М., 1971.

17. Бахтин М. М., Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. -М.: Художественная литература, 1975. С. 234-407

18. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы; — М.: Просвещение, 1964. — 478 с.

19. Белый А.Символизм как миропонимание. — М.: Политиздат, 1994. 320 с.

20. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства М: Искусство, 1994.-542 с.

21. Библер В;С. Культура. Диалог культур (опыт определения) // Вопросы философии №6, 1989. С. 31-42.

22. Блинов И.И. Синестезия в поэзии русских символистов // Проблема комплексности изучения, художественного. творчества. Казань: Изд-во КГУ,Т980.-С. 119-124.

23. Блок А. Без божества; без вдохновенья / Блок собрание сочинений в 6 томах. Т. 4 JI.: Художественная литература, 1982. - С. 421-430.

24. Блок А. Краски и слова / Блок собрание сочинений в 6 томах. Т. 4 JI.: Художественная литература, 1982. - С. 7-11.

25. Болотян: И. О драме в современном театре: verbatim // «Вопросы литературы» 2004, №5. С. 23-42.

26. Болыиакова. А.Ю: Образ читателя как литературоведческая категория: // Известия РАН. Сер: лит. и яз: — 2003. — Т1.62. — № 2. — с. 17-26.

27. Борев Ю.Б. Литература и литературная теория XX в. Перспективы нового столетия: // Теоретико-литературные итоги. XX века. Литературное произведение и художественный- процесс. М.: Наука, 2003.

28. Бродский И. Серия Избранные. -М.: 2003.

29. Васильев С.А; О незамеченном библейском источнике поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон» // Филологические науки №3 2005. С. 24-33.

30. Винокуров Е. Поэзия Леонида Мартынова; М.: Детская литература,. 1973.

31. Виппер Б.Р. Введение в; историческое изучение искусства. М.: Изобразительное искусство, 1985. - 253 с. . .

32. Время // .Dejavu:: энциклопедия культур. Эл. ресурс. http://www.ec-dejavu;net/t/Time.html

33. Галеев Б.М; Художник и философия цвета в искусстве (тез: международ, конф.). Санкт-Петербург: Государственный Эрмитаж, 1997. - С. 75-77.

34. Галкин А. Пространство и время в произведениях Ф.М. Достоевского // Вопросы, литературы 1996. — №1.

35. Гелл ер Л.М. Воскрешение понятия или слово об экфрасисе // Экфрасис в русской литературе: труды Лозаннского симпозиума / под ред. Л. Геллера.-М.: МИК, 2002. С. 5-22.

36. Герасимова И.А. Музыка и духовное творчество // Вопросы философии. -1995- №6.

37. Гладкова И.Б. Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960-1980-к годов (JT. Н. Мартынова, В. Г Распутина, П. Н. Ребрина, И. Ф. Петрова). Дисс. канд. филол. наук Омск, 2004 - 230 с.

38. Гончаров В., Ищите и вы тоже найдете // Воспоминания о Леониде Мартынове.-M.v: Советский писатель, 1989.43 .Городецкий С. Стихотворения. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956. - 392 с.

39. Гринберг И. Неустанное движение ума / // Гринберг И.Л. Три грани лирики. -М., 1985. С. 142-155

40. Гумилев Н. Стихотворения и поэмы. М.: Современник, 1989. — 461 с.

41. Данилович Т.В. Культурный компонент поэтического творчества Георгия Иванова:, функции, семантика, способы воплощения. Монография. Минск, 2000. - 123 с.

42. Данилович Т.В. Культурный компонент • поэтического творчества Георгия Иванова: функции, семантика, способы воплощения. Автореф. дисс. . кандидата филологических наук. Минск, 2000.

43. Дементьев В. Леонид Мартынов. М., 1971.

44. Дементьев В. Леонид Мартынов: поэт и время. — М., 1986.

45. Державин, Г.Р. Водопад. Избранные стихотворения. М.: Детская литература 1977. — 144'с.

46. Джохадзе, Н.И1, К методологии исследования проблемы времени в искусстве и эстетике // Вопросы философии, 1983. — С. 130-138.

47. Дзери Ф. Босх. Сад земных наслаждений. Белый город, 2004 - 48с.

48. Дорофеева Л.Г. Идея спасения в «Слове о полку игореве» и «Капитанской дочке» A.C. Пушкина. // Евангельский текст в русской литературе. Цитата, реминисценция, мотив, жанр, сюжет. Петрозаводск 2008. - С. 227-245.

49. Евтушенко Е. Граждане, послушайте меня. Стихотворения и поэмы.

50. М.: Художественная литература, 1989. 495 с.

51. Ерещенко И.В. Музыка в социокультурном пространстве региона // Автореф. дисс. . кандидата философских наук. Краснодар, 2001.

52. Ерофеева Е.В., А.Н. Кудлаева К вопросу о соотношении понятий текст и дискурс Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. / Отв. Ред. Т.И. Ерофеева; Перм. ун-т. Пермь, 2003. -Вып.З. - С. 28-36.

53. Ерохина Т.И. Театрализация текста повседневности в русском, символизме // Литература и театр, материалы международной научно-практической конференции- — Самара, издательство «самарский университет», 2006. С. 101 - 109.

54. Жолковский А. Зеркало и зазеркалье: Лев Толстой и Михаил Зощенко // Жолковский А. Блуждающие сны М.: Советский писатель, 1992. - С. 154- 165.

55. Журавлева А.И. Русская драма и литературный процесс XIX века М.: Издательство московского университета, 1988. - 196 с.60:3аболоцкий Н. Избранное. М.: Детская литература, 1970. - 144 с.

56. Иванов Г.В. Собрание сочинений в 3-х томах. М.: Согласие, 1993.

57. Ильин И.П. Постмодернизм: словарь терминов. М:: ИНИОН РАН ШШАБА, 2001. -384 с.

58. Ильин И.П. Некоторые концепции искусства постмодернизма в современных зарубежных исследованиях. М., 1998.

59. Ильенков Э:В- О специфике искусства // Ильенков Э.В. Искусство и коммунистический идеал: избранные статьи по философии и эстетике — М-.: Искусство, 1984.

60. Каган М.С. О философском уровне анализа отношения искусства к пространству и времени. // Пространство и время? в- искусстве.' Межвузовский сборник научных трудов • Ленинград, 1988. - С. 22-28

61. Каграманов Ю. Panta rhei. Заметки о связи времен // Новый, мир №10; 2001.-С. 114-127. • , '

62. Казарин Ю. Антология; «Последнее стихотворение» Эл. ресурс. / magazines.russ.ru / urnov / 15 / lcazar.html;

63. Кантор К.М; История-против прогресса. М., 1992. — 150 с.

64. Кантор K.M. Тринадцатый апостол. М.: Прогресс — Традиция, 2008. -368 с.

65. Камаев А.Ф., Камаева Т.Ю. Народное; музыкальное творчество М.: Издательский центр «Академия», 2008; - 304 с.

66. Карасик В.И. Структура институционального дискурса: // Проблемы; речевой коммуникации. Саратов, 2000. - С. 25-33.

67. Касатиков А. Наука и религия // Русская философия;, и православие: в контексте мировой культуры. Сборник статей участников международной научной конференции. Краснодар, 2005';.— С. 422-433.

68. Касаткина Т.А. Пространство и время в русской: литературе: конца XX в. // Теоретико-литературные итоги XX века. Том:II Художественный текст и контекст.культуры. М.: Наука, 2003. - С. 87-109.

69. Катасонов, В.Н. Христианство, наука, культура. — М.: Издательство ПСТГУ, 2005. — 345 с.

70. Кац Б. Четыре музыкальные подсветки к литературным; текстам // «Вопросы литературы», №5— 2005. С. 344-359.

71. Кашкин В-Б. сопоставительные исследования дискурса // «Концептуальное пространство языка». Тамбов: ТГУ, 2005. С. 337-353.

72. Коваленко,- А.Ю., «Театр» в лирическом мире: Б. Пастернака // Литература и театр,, материалы международной научно-практической конференции. — Самара, издательство: «Самарский: университет», 2006. — С. 287-293. '

73. Кротков Е. Специфика философского дискурса: логико-эпистемические заметки / Вестник ВГУ. Серия 1, Гуманитарные науки. 2001. — №1 - С. 193-203.

74. Культурология: XX век. Энциклопедия. СПб., 1998. - 640 с.

75. Куник А. Конфликт слова и изображения / Звезда- 2009. № 8. - С. 182-194187Лавлинский Л. Мастерская вулкана // Лавлинский Л. Мета времени, мера вечности.-М.: Художественная литература, 1986,.

76. Лавлинский Л. Поэт и: критик М.: Художественная литература, 1979.244 с.

77. Лавлинский Л; Сердца взрывная сила М.: Советский писатель, 1972.

78. Лермонтов М.Ю. Избранные сочинения в трех томах. М.: Русская книга, 1996.

79. Леонтьева Э.В., Эволюция театрального пространства в свете общения сцены и зала. // Пространство и время в искусстве. Межвузовский сборник научных трудов Ленинград, 1988.- С. 131-149.

80. Лепахин В.В. Живопись и иконопись в повести Н.В. Гоголя «Портрет» // Икона в русской художественной литературе. Икона« и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М.: «Отчий дом», 2002. - С. 164-199.

81. Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак // Пастернак» Б.Л. Собрание сочинений в 5 т. Т. 1. М., 1989.

82. Лотман Ю.М. Заметки о художественном пространстве / Ю.М. Лотман // Избранные статьи Таллинн, 1993.

83. Лотман Ю.М: О поэтах и поэзии. СПб., 1996.

84. Лотман Ю.М. Портрет // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства (Серия «Мир искусств»). СПб.: Академический проект, 2002.

85. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2001.

86. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Труды по-знаковым системам. 1981. - вып: 515.

87. Лотман Ю.М. Театральный язык,и живопись (К проблеме иконической риторики) // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства (Серия «Мир искусств»). СПб.: Академический проект, 2002. - С. 388400.

88. Лотман Ю.М. Текст и полиглотизм культуры// Избранные статьи в 3-х т. Таллинн. 1996.

89. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического-слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. — М.: Просвещение, 1988.

90. Мазаев А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма. М.: Наука, 1992. - 324 с.

91. Мальчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в изображениичеловека и природы в творчестве A.C. Пушкина. Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2007. - 488 с.

92. Мандельштам О. Нашедший подкову: Стихотворения. СПб.: Азбука-классика, 2005. — 256 с.

93. Мандельштам О. О собеседнике // Мандельштам О. Нашедший подкову: Стихотворения. СПб.: Азбука-классика, 2005. - С. 5-10.

94. Мартынов JI.H. Собрание сочинений в двух томах. М.: Художественная литература, 1990.

95. Мартынов JI.H. Собрание сочинений в трех томах. М.: Художественная литература, 1977.

96. Мартынов Л.Н. У дверей вечности. Стихотворения. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.

97. Маслова В.А. Поэт и культура: Концептосфера Марины Цветаевой. -М.: Флинта: Наука, 2004.

98. Махов А.Е. Музыкальное как литературоведческая проблема // Наука о литературе в XX веке (История, методология, литературный процесс). — М.: ИНИОНРАН, 2001.-С. 180-193.

99. Маяковский В.В. Послушайте! Избранные стихотворения. М.: Детская литература, 1984.

100. Михайлов A.A. Поэзия в меняющемся мире // Михайлов A.A. Поэты и поэзия. Портреты, проблемы, тенденции развития современной поэзии. -М.: Просвещение; 1978. С. 7-43.

101. Михайлов A.A. Факел любви. М.: Советская Россия, 1968. - 320 с.

102. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. М.: Искусство, 1994. - 608 с.

103. Мурзин Л.Н. Язык, текст и культура // Человек текст - культура. Екатеринбург, 1994.-С. 160-169.

104. Мышьякова Н.М. К проблеме «музыкальности» литературного произведения // Русская словесность, № 1 2004. - С. 5-10.

105. Мышьякова Н.М. Опыт интермедиального анализа (музыкальность лирики Фета) // Вестник ОГУ № 6 2002. - С. 55-58.

106. Неверова H.A. Художественный портрет как форма постижения человека в истории культуры Автореф. дисс. . кандидата культурологии: — СПб., 2008 18 с.

107. Огнев В. Несколько слов о русской поэзии советского периода // Русская советская поэзия. -М.: Художественная литература, 1990. — С. 316.

108. Озерная М.В. Художественное время: особенности восприятия героем. // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность материалы международной научной конференции. — Ростов-на-Дону, 2008. С. 203-207.

109. Озолин В. Камертон Мартынова // Воспоминания о Леониде Мартынове. — М.: Советский писатель, 1989:-С. 117-127.

110. Ойзерман* Т.Н. Существуют ли универсалии в сфере культуры? -Вопросы философии, 1989, № 2. С. 51-62.

111. Орлов Г. Древо музыки. СПб.: Композитор, 2005. - 440 с.

112. Ортега-и-Гассет X. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. М.: Радуга, 1991. — 640 с.

113. Островский А.Н. Пьесы Лениниздат, 1977.

114. Панченко A.M. У истоков просветительской концепции культуры в России // Литература. Язык. Культура. М: Наука, 1986. - С. 182-186.

115. Павловский А. Мирознание Леонида Мартынова. // Советская философская поэзия. Л.: Наука, 1984. - С. 83-127.

116. Пальцев Н. Художник как критик и критика как художество: Эстетика Оскара Уайльда // Уайльд О. Избранные произведения: в 2 т. М.: Республика, 1993.-Т.2.

117. Паперный 3. Самое трудное. М., 1963.

118. Пастернак Б.Л. Строку диктует чувство: Стихотворения. М.: Эксмо, 2007.-416 с.

119. Пахсарьян Н.Т. Читатель и писатель во французском романе-фельетоне XIX века // Филология в системе современного университетского образования. Материалы межвузовской научной конференции. 22-23 июня 2004 года. Вып . 7. - М., 2004.

120. Петрова 3. А. Исторические поэмы Леонида Мартынова (взаимодействие литературно-исторического материала и художественного вымысла) Л., 1983. — 227 с.

121. Петрушанская Е., Музыкальный мир Иосифа Бродского. журнал звезда. СПб., 2007.

122. Поварцов С. Мартыновский урок // Воспоминания о Леониде Мартынове. -М.: Советский писатель, 1989. С. 180-188.

123. Подлубнова Ю. Крысолов М. Цветаевой: жанровый потенциал и интерпретации финала // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 7. Иваново, 2006. - 246-251

124. Прозоров В.В. Автор // Введение в литературоведение. Литературное произведение: общие понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. — М., 1999.-С.11-21.

125. Рапацкая Л.А. Искусство «Серебряного века». М.: Просвещение: «Владос», 1996. - 192 с.

126. Рапацкая Л.А. Русская художественная культура. М.: Владос, 2002. -608 с.

127. Роднянская И. Художник в поисках истины. М.: Современник, 1989. -384 с.

128. Розанов В.В. Собрание сочинений. О писательстве и писателях / под общ. ред. А.Н. Николюкина. -М.: Республика, 1995. 734 с.

129. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997.

130. Савинков C.B. Книжная парадигма в «Герое нашего времени»: «Тамань» // Вестн. Моск. гос. ун-та. Сер. 9, Филология. 2002. № 2. С. 116-122.

131. Сарафанова Н.В. «Цирковое искусство» русского авангарда: некоторые особенности'поэтики В.В. Маяковского // Литература и театр, материалы международной научно-практической конференции Самара, издательство «самарский университет», 2006. - С. 109-118.

132. Свербилова Т.Г., Комедии Маяковского и современная советская драматургия. Киев: «Наукова думка», 1987. - 214 с.

133. Секачева С.Б. Синестезия как средство поэтики в прозе А.П. Чехова Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Таганрог, 2007.

134. Селиванов В.В. Пространство и время как средства выражения и формы мышления в искусстве // Пространство и время в искусстве. Межвузовский сборник научных трудов Ленинград, 1988. - С. 47 - 55.

135. Сельвинский И. Русская советская поэзия. М.: Художественная литература, 1990.

136. Серов Н.В. Эстетика цвета. Методологические аспекты хроматизма. -СПб., 1997.-64 с.

137. Сидоров В.Г. Православие и философия всеединства в контексте национальной культуры России / Русская философия и православие вконтексте мировой культуры. Сборник статей участников международной научной конференции. Краснодар 2005. - С. 145-153.

138. Сидорова А.Г. Интермедиальная поэтика современной отечественной прозы (литература, живопись, музыка). Дисс. . кандидата филологических наук. — Барнаул, 2006.

139. Синельников М. В снегах Эрцинский лес // День и ночь. Литературный журнал для семейного чтения. № 7-8 - 2006.

140. Скрипкина В.А., Роль цветовой символики в раннем творчестве А.Блока, А.Белого, С.Соловьева. Монография. — М.: Издательство МГОУ, 2008.

141. Скороспелкина Г.С. Архетип цвета в поэтике А. Ахматовой // Анна Ахматова: поэтика, российский и европейский контекст. СПб., 2001

142. Соловьев В. С. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина М.: «Современник», 1990.

143. Солопанова О.Ю. Художественно-коммуникативный аспект музыкального искусства // Актуальные проблемы социальных коммуникаций и связей с общественностью. Материалы международной научно-практической конференции. Краснодар, 2008.

144. Софронова Л.А. Молитва, икона, храм в русской поэзии // Софронова Л.А. Культура сквозь призму поэтики. М.: Языки славянских культур, 2006.-С. 137-148.

145. Софронова Л.А. Обряд на сцене «охотницкого» театра // Софронова Л.А. Культура сквозь призму поэтики. — М.: Языки славянских культур, 2006.-290-306.

146. Старшинов Н. Столковаться с целым человечеством // Воспоминания о Леониде Мартынове. -М.: Советский писатель, 1989. — С. 132-138.

147. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принцип причинности // Язык и наука конца XX века. Сб. статей. М.: РГГУ. -1995.

148. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М., 2001. — 990 с.

149. Суслова Елена Викторовна. Интонация и стиль стихотворной речи: На материале поэзии XX века: Дис. . канд. филол. Наук. Бийск, 2005 -178 с.

150. Суханцева В.К. Музыка как мир человека. От идеи вселенной к философии музыки. - К.: Факт, 2000.,

151. Тагер-Е.Б. Евгеньев H.H., Паперный< З.С. Модернистские течения и поэзия межреволюционного десятилетия // Русская литература конца XIX-началаXX века. 1908-1917.-М.: Наука, 1972.

152. Тарковский А. Белый день М.: 1997.

153. Теккерей У. Ярмарка Тщеславия'. М.: Художественная литература,. 1983.

154. Тимпейн Дж. «Поэзия науки» // В мире науки, 1991, № 9, 98-99.

155. Тишунина Н.В. Взаимодействие искусств в литературном произведении как проблема' сравнительного литературоведения // Филологические науки № 1 2003. - С. 19-26.

156. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. М., 1993.

157. Урбан А. «Открылась бездна, звёзд полна.» // Кибернетический Пегас: Стихи-Л.: Детская литература, 1989.

158. Урбан А. Эпох соприкасатель. // Звезда, 1980. С. 179-193.

159. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000.

160. Флакер А. Венецианские литературные ведуты. // Живописная литература и литературная живопись. М.: Три квадрата, 2008. - С. 200

161. Флакер А. Вывески в литературе. // Живописная литература и литературная живопись М.: Три квадрата, 2008. - С. 210-222.

162. Флакер А. Литература и живопись // Живописная литература и литературная живопись. М.: Три квадрата, 2008. С. 189-197.

163. Фещенко В. В. «Чинари» и музыка // Русская литература 2005 - № 4. -С. 83-105.

164. Фрайзе М. После изгнания автора: литературоведение в тупике? //

165. Автор и текст. — СПб., 1996

166. Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине: По.ту сторону знания, власти и сексуальности: Работы разных лет. — М., 1996.

167. Хомяков В.И. Сибирская Иппокрена. Омск, 2003.

168. Хон Ю.Л. Исторический очерк и историческая новелла в современнойсоветской литературе (Л. Мартынов и С. Марков). Диссертация . кандидата филологических наук. - М., 1983. - 175 с.

169. Цветаева М: Стихотворения, поэмы М.: Правда, 1991. - 688 с.

170. Чередниченко Т. В режиме музыкального времени // Новый мир; 2001, №8. -С. 152-170.

171. Чередниченко Т. Форма и структура в искусстве звука и слова // Новый мир-2001-№ 10.-С. 181-188.

172. Черкезова М.В. Литература и культура / М.В.Черкезова.— М., 1999.

173. Чернец Л.В. Адресат // Введение в литературоведение Литературное произведение: общие понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. М., 2000.

174. Чернышевский Н.Г. Что делать? М.: Просвещение, 1982.

175. Чипизубова М.И. Театральный дискурс XX в.: Словарь-справочник. -Краснодар: Кубанский госуниверситет, 2003. 127 с.

176. Шатин Ю.В. Ожившие картины: экфразис и диегезис // http ://www.philology .ru/literature 1 /shatin-04 .htm.

177. Шепелева В.Б. К проблеме истоков "этических и аксиологических установок JI.H. Мартынова // «Исторический ежегодник», 1996.

178. Шешунова C.B. Национальный образ мира как категория этнопоэтики русской словесности // Евангельский текст в русской литературе. Цитата, реминисценция, мотив, жанр, сюжет. — Петрозаводск 2008. — С. 5-16.

179. Шпаковский И.С. Об условной образности в поэзии Леонида Мартынова // Вопросы русской литературы. Выпуск 3 Издательство львовского университета, 1966. — С. 23-28.

180. Щукин, В. Г. О филологическом образе мира (философские заметки) // Вопросы философии. 2004. - № 10.

181. Щукин, В.Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии 1995 - № 4.

182. Эко У. Отсутствующая структура. СПб., 1998.

183. Юренева Взгляд в будущее М.: Просвещение, 1988. - 141 с.1. С/