автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Дискурс русской православной проповеди

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дискурс русской православной проповеди"

На правах рукописи

005010952

Бурцев Владимир Анатольевич

ДИСКУРС РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРОПОВЕДИ: СПОСОБЫ ПРОИЗВОДСТВА ВЫСКАЗЫВАНИЙ

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени . доктора филологических наук

Елец-2012

005010952

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина»

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Попова Елена Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор,

Заслуженный деятель науки РФ Алефиренко Николай Федорович

доктор филологических наук, профессор Казарина Валентина Ивановна

доктор филологических наук, доцент Ефремов Валерий Анатольевич

Ведущая организация Курский государственный университет

Защита диссертации состоится 13 марта 2012 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.059.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Елецком государственном университете имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, 28, ауд. 301.

С диссертацией можно ознакомиться в научном отделе библиотеки Елецкого государственного университета имени И.А. Бунина по адресу: 399770, Липецкая область, г. Елец, ул. Коммунаров, 28, ауд. 300.

Автореферат разослан « £?/ » февраля 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

А. А. Дякина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена изучению языка и его использованию в конкретной ситуации порождения высказываний в речевом жанре проповеди. Исследование проводится в русле общей теории анализа дискурса, которая основывается на положении о существовании дискурса как специфического лингвистического явления, имеющего отношение одновременно к ЯЗЫКОВЫМ и неязыковым структурам.

В большинстве дискурсно ориентированных работ проблема выделения дискурса опирается на общелингвистическую проблему противопоставления языка и речи как противочленов в дихотомии язык - речь (процесс). На этом основании то, что относится к дискурсу, связывается прежде всего с речью и с более широким понятием речевого общения. Поэтому понятие дискурса, призванное помочь преодолеть недостатки исследований языка и речи как разных явлений, на самом деле создает почву для изучения дискурса в отрыве от языка.

В диссертации предлагается рассматривать обе проблемы - проблему дихотомии и в связи с ней проблему выделения дискурса - в свете положения о том, что дискурс - это такая сущность, которая выявляется сквозь призму трихотомии язык - языковая деятельность (процесс) - продукты языковой деятельности. Под дискурсом понимаются материальные продукты языковой деятельности говорящего - высказывания, - которые рассматриваются как контекстуально-зависимые формы некоторого класса предложений, когда те структурируют те или иные жанровые типы текстов. Являясь высказыванием, т.е. продуктом, определяемым по контексту, дискурс предстает как семантическая сущность. Соответственно исследование проводится на пересечении двух направлений семантики - семантики предложения и семантики дискурса (семантики высказывания) и является введением в новую предметную область лингвистической семантики.

В последние пятнадцать лет в отечественной и зарубежной лингвистике была проделана большая работа по исследованию как русского, так и других языков при их использовании в религиозной сфере общения. Это было сделано с разных точек зрения: стилистической (И.В. Бугаева, М. Войтак, О.А. Крылова, Л.П. Крысин, О.А. Прохватилова Н.Н. Розанова), дискурс-анализа (Е.В. Бобырева, В.И. Карасик, В.А. Мишланов, В.А. Салимовский, Е.В. Сергеева), когнитивной (Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, А. Вежбицкая, А.Д. Шмелев, С.Г. Воркачев, Л.Г. Панова, М.Г. Селезнев), семиотической (НБ. Мечковская) риторической (X. Куссе). Один из общих вопросов, который ставится в значительной части этих исследований, - это вопрос определения различий и их характера применительно к религиозному дискурсу в его отношении к другим дискурсам. Однако до настоящего времени не найдено эмпирических свидетельств, кроме лексических, которые бы показывали, чтб конституирует религиозный дискурс в кругу других дискурсов, связанных с одним и тем же языком.

Наша попытка продолжить систематическое описание религиозного языка в терминах дискурса способствует прояснению ряда узловых вопросов, ко-

торые касаются специфики использования языка в религиозной сфере коммуникации и которые до сих пор остаются нерешенными. Это вопросы о содержании риторического принципа убеждения в проповеди, о возможных позициях в актах религиозных высказываний участников коммуникации, о роли тех или иных типов предложений в конституировании религиозного дискурса, о семантике религиозного высказывания, о композиционном строении религиозных жанров и делимитационных единицах композиционной структуры, о релевантных элементах сравнительного анализа разных дискурсов.

То обстоятельство, что для исследования выбран материал религиозного дискурса, обусловлено тем, что именно в связи с этим материалом более очевидны проблемы, которые возникают, если изучение языка и его использования смещается в сторону исследования речи как к одному из компонентов дихотомии язык - речь и если предметом исследования становится речевое общение как методологическая основа лингвистического изучения дискурса. Необходимо подчеркнуть, что в религиозном языке роль прагматических обстоятельств общения оказывается гораздо меньшей, чем это обычно полагают, когда исходят из того, что дискурс конституируется на основе сложения текста с прагматическим контекстом. Здесь необходимо также отметить, что, термин религиозный дискурс соотносится в диссертации лишь с одним жанром - проповедью, так как только проповедь обеспечивает материалом исследование того, что можно назвать межличностным коммуникативным процессом в религиозной сфере использования языка. Что касается молитвы и исповеди, которые, наряду с проповедью, отмечаются в качестве центральных жанров внутри церковно-религиозного стиля современного русского литературного языка, то в свете межличностного коммуникативного процесса они отнюдь не являются его главными жанровыми типами.

Актуальность исследования связана с его направленностью на постановку и решение задач, которые для анализа дискурса имеют определяющее значение. В самом общем виде они могут быть разделены на две предметные области анализа дискурса - производство и понимание речевых сообщений. В диссертации исследуется тот аспект их производства и понимания, который связан с задачей снятия двусмысленностей и неопределенностей, выявляемых на заключительном этапе процесса языковой деятельности (в формах высказываний-результатов) и обусловленных существованием имплицитной связи между формой языкового выражения и его семантической интерпретацией.

Вопрос о неоднозначной связи формы языкового выражения и его значения много раз ставился в формальной семантике, синтаксисе, анализе дискурса и психолингвистике. В диссертации предлагается один из вариантов его возможного решения, который заключается в том, чтобы, во-первых, различать предложения и высказывания по линии система - продукт, во-вторых, чтобы различать высказывания по линии деятельность - продукт. Различие предложений и высказываний, а также высказываний между собой является способом идентификации конкретного дискурса, свойства которого не обнаруживаются, если принимается, что он конституируется предложениями системы языка (когда они рассматриваются в аспекте, учитывающем их характерное функциони-

рование как системных единиц) или ситуативными формами коммуникации -структурами выше предложения. До сих пор по отношению к религиозному дискурсу не было представлено убедительных аргументов по обоснованию того, что за этим термином действительно стоит сущность, которая не только пересекается с другими дискурсами, но и является достаточно дифференцированной. Это означает, что в лингвистике до сих пор нет точных сведений об особенностях межличностной коммуникации, протекающей в религиозной сфере общественной деятельности. В связи с этим возрастает актуальность изучения религиозного, и любого другого дискурса в плане трихотомии язык - процесс

- продукт, возникает необходимость пересмотреть в ее рамках те свойства и характеристики объекта, которые являются релевантными по отношению к использованию языка и продуктам его использования в конкретных социальных рамках.

Различие между предложениями и высказываниями проводится в большинстве современных концепций, где предметом является семантика языкового выражения. Однако различие между высказываниями или не проводится, или это делается способом связывания значения высказывания с прагматическими обстоятельствами общения, или, наконец, такое различие проводится на материале разных национальных языков. В отличие от других концепций, в нашей диссертации различие между высказываниями определяется с опорой на различия в синтаксических отношениях, в статусах, которые могут иметь составляющие в разных типах высказываний.

Исходя из актуальной потребности современной лингвистики выйти за пределы методологии автономизации языка, лингвистическая семантика рассматривается в диссертации в свете современных представлений о предмете семантики. Это идеи, согласно которым к области лингвистической семантики следует относить любую энциклопедическую информацию при условии, что она имеет релевантный характер в процессе производства и понимания речевых сообщений. Очевидно, что такое определение границ лингвистической семантики оказывается достаточным для построения общей семантической теории, однако оно не обеспечивает конкретизацию области дискурсных исследований. Эта проблема решается в диссертации таким образом, чтобы рассматривать семантику, выявляемую в ходе производства высказываний как новую область лингвистической семантики, в которой объединяется семантика предложения и дискурсная семантика. Дискурсная семантика - это значение высказывания, выявляемое при его производстве субъектом акта высказывания. В свете трихотомии язык - процесс - продукт вскрываются собственно лингвистические основания, чтобы преодолеть не только методологию автономизации языка, но и методологию автономизации речи, в силу которой то, что относится к дискурсу, предлагается устанавливать только фактами, которые характеризуют процесс общения и никак не связаны с фактами проявления системы языка как источника процессов производства речевых сообщений.

Объектом исследования в диссертации являются предложения и высказывания как единицы крайних составляющих трихотомии язык - процесс -продукт. Предложения и высказывания образуют грамматику дискурса. Кон-

кретные типы предложений и формы высказываний-результатов, подлежащие изучению как объект исследования, выявлялись в диссертации с этой точки зрения, что позволило реализовать комплексное описание объекта. Были рассмотрены высказывания-результаты, произведенные на базе следующих типов предложений: простых - с номинализациями, с долженствующими сказуемыми, со сравнительными конструкциями, с причастными и деепричастными оборотами, с обращениями, повелительные и связочные предложения; сложноподчиненных - с определительными, изъяснительными, местоименносоотносительными, условными и причинными придаточными.

Предметом данного исследования является механизм производства высказываний, в силу которого различаются предложения и высказывания, а также разные высказывания, образуемые на базе одного и того же предложения. Исследование механизма производства дискурса необходимо включает операцию анализа (разложения) дискурса на составляющие высказывания, поскольку сам механизм представляется как состоящий в синтаксической стыковке (сцеплении) двух составляющих: утверждения и утверждаемого (того, по поводу чего осуществляется утверждение). На первый план здесь выдвигается описание пропозиционального содержания высказывания (приемлемости высказывания), которое устанавливается в конкретных случаях употребления предложения ссылками на те области, которые прямо детерминируют приемлемость. Высказывание фактически определяется в отношении области утверждаемого, и это снимает проблему поиска релевантного экстралингвистическо-го контекста для интерпретации высказывания как приемлемого или неприемлемого в отношении языка, который используется в данной сфере общения. Поскольку эта область значения высказывания структурно связана с утверждением, можно выявить ее, опираясь на само высказывание, на те формы высказывания-результата, которые для данного дискурса необходимо служат формами выражения того, что дискурсом не является, и, следовательно, должны быть отнесены к другому дискурсу. Термин интердискурс как центральный концепт реферируемого исследования призван для обозначения той части семантики высказывания, которая связана с другим дискурсом.

Цель диссертационного исследования - описать отношения между предложениями системы языка, которые структурируют тексты проповедей, и высказываниями, которые образуются на грамматической базе данных предложений, и в ходе этого установить, какие высказывания конституируют тексты русской православной проповеди, определяя и устанавливая границы дискурса проповеди.

Для достижения этой цели в диссертации ставятся следующие задачи.

1. Теоретическое представление сущностных характеристик и категорий предложения и высказывания как формирующих объект исследования анализа дискурса - единицу дискурса; а именно пропозиции, пропозиционального содержания, контекста, акта высказывания, высказывания-результата, утверждения, ассертива, преассертива, интердискурса, субъекта акта высказывания, адресата акта высказывания и некоторых др.

2. Описание грамматики дискурса проповеди путем установления продуктивности предложений системы языка и категориальных текстовых доминант, позволяющих судить о текстовом единстве проповеди,

3. Обоснование процедуры анализа дискурса методом дискурсных парафраз, в силу которого удается эксплицитным образом привести в соответствие с интердискурсом все пропозиции, получаемые путем трансформации нсактуали-зованных предикативных форм в утверждения так, чтобы приемлемость высказывания однозначно очерчивалась относительно внешней для него действительности.

4. Определение и описание интердискурсных форм (преконструкта, эффекта опоры, аскриптивов) как функциональных синтаксических статусов преассертитвной части высказываний.

5. Установление условий, при которых разные типы предложений системы современного русского литературного языка контекстуализуются как высказывания религиозного языка.

6. Обоснование концепции акта высказывания, позволяющей решить вопрос о семантическом представлении категории субъекта акта высказывания в структуре высказывания-результата.

7. Определение отношений между субъектом акта высказывания и структурой высказывания-результата, выявление в ходе этой работы фактов адсубъ-ективации субъекта дискурса, классификация форм адсубъективации применительно к типам высказываний, продуцированных по типу включения преконструкта и по типу стыковки с эффектом опоры и аскриптивами.

8. Исследование того, каким образом в дискурсе проповеди различаются роли участников общения; определение категории адресат акта высказывания в свете процессов производства высказываний в дискурсе проповеди.

9. Установление различий в производстве дискурса проповеди и дискурсов в других сферах коммуникации.

Гипотеза исследования: центральная проблема в изучении процессов производства и понимания речевых сообщений заключается в том, чтобы выяснить, какое содержание - семантическое или прагматическое, чисто энциклопедическое, — определяет построение языкового выражения. Исследовательская модель в плане язык — процесс — продукт соотносит продукты языковой деятельности с семантическими характеристиками произведенного объекта, которые, однако, привязаны к интер-интрадискурсу, а не к словарным и грамматическим значениям. Семантические характеристики языкового выражения, выявляемые в силу ограничений, которые накладывает на семантическую интерпретацию интердискурс, являются наиболее релевантным основанием, чтобы установить, какие именно высказывания могут быть, а какие не могут быть продуцированы говорящим, когда он использует средства общенародного языка в конкретных социальных рамках.

Материалом исследования являются тексты русских православных проповедей. Все рассмотренные произведения - это проповеди, прочитанные за богослужением или вне его и затем изданные как собрания проповедей данного автора. Для возможно более полного учета свойств рассматриваемого объекта

исследования материал подбирался таким образом, чтобы им были охвачены разные авторы и достаточно длительный, но вполне четко ограниченный исторический отрезок. Были рассмотрены проповеди почти за двухсотлетний период, начиная с момента становления стилистической и синтаксической системы современного русского литературного языка до настоящего времени.

Общее число проповедей, вовлеченных в исследование, составляет 1100 произведений. В любой проповеди из этой выборки проявляются релевантные черты, свойственные корпусу текстов в целом. С этой стороны выборка является репрезентативной. Дополнительно для сравнения привлекались богословские тексты, а также поучения, наставления и тексты Евангелий, тексты художественной литературы, разговорные, научные и публицистические произведения.

Общее число примеров, которые непосредственно представлены и проанализированы в тексте диссертации, составляет, примерно, 800. Значительное число других примеров, около 470, сконструировано в виде дискурсных парафраз. При сборе материала дополнительно исследовалась частотность, позволяющая решить вопрос о возможности представления некоторых типов предложений списком, релевантным для иллюстрации их доминирования в качестве грамматической базы дискурсных процессов. Непосредственным объектом были долженствующие слова, частотность которых определялась выборкой величиной около 10000 словоупотреблений.

С точки зрения выявления способов производства высказываний на базе указанных типов предложений материал диссертации представляется исчерпывающим.

Методы исследования. Методической основой исследования является анализ (в буквальном смысле этого термина — разложение) высказывания-результата по составляющим высказывания. Методика работы включает описание по трем лингвистическим измерениям, применяемое к каждому классу предложений: структурное и семантическое описание языковой формы и описание семантики языковой формы применительно к особенностям контскстуа-лизации предложения как высказывания.

В качестве способа установления пропозиционального содержания высказываний (контекстуального значения предложений) используется парафразирование, средствами которого служат технические приемы дистрибутивного и трансформационного анализа. Поскольку в работе проводилось типологическое описание дискурса проповеди, то применялись также методы сравнения и лингвистического эксперимента.

Научная новизна. Впервые в данном исследовании предмет анализа дискурса рассматривается как совместная сфера семантики предложения и дискурсной семантики. В связи с этим в диссертации используется специфическая понятийная система, в терминах которой описывается тот аспект значения единиц языка, который характеризует их употребление в качестве высказываний: адсубъективация, акт производства высказывания, аскриптив, ассертив, высказывание, парафраза, дискурсная семантика, дискурсная структура высказывания, дискурсная формация, интердискурс, интердискурсная форма, интради-

скурс, значение высказывания, значение предложения, макроструктура, преас-сертив, предложение, преконструкт, порядок дискурса, пропозициональное значение, пропозициональное содержание, речевой акт, субъект акта высказывания, форма высказывания-результата, форма-субъект, условия порождения дискурса, эффект опоры.

Включение семантики предложения в дискурсную семантику позволило уточнить лингвистическое содержание основных терминов дискурсной семантики, предложенных французской школой анализа дискурса, - интердискурса, интрадискурса, эффекта опоры, порядка дискурса, субъекта акта высказывания, формы-субъекта, - и ввести новые термины дискурсной семантики для обозначения сущности процессов производства высказываний - аскрип-тив, адресат акта высказывания, интериоризованные синтаксические структуры, дискурсная структура высказывания.

По-новому рассмотрена структура высказывания, которая в соответствии с общим механизмом речепорождения представляется как бинарная структура составляющих - утверждения и утверждаемого, - организованная по типу детерминативной связи.

Впервые в данной диссертации в качестве объекта исследования религиозного дискурса изучены во взаимосвязи предложения, речевые акты и высказывания как члены трихотомии язык — процесс — продукт, что дало возможность в новом свете рассмотреть проблемы дискурса проповеди и определить такие ее особенности: феноменальность в отношении способов производства высказываний при тождестве с другими дискурсами грамматической базы высказываний; стопроцентную продуктивность в проповеди не-декларативных типов предложений, формирующих этот жанр с синтаксической стороны; безусловное текстовое единство проповедей, которое сохраняется на протяжении длительного времени и выявляется на базе продуктивных типов предложений установлением категориальных текстовых доминант: императивности, достоверности, необходимости, возможности, импликативности.

Благодаря применению семасиологического принципа определены формальные параметры делимитационной единицы текста (всякая бинарная структура, выраженная контекстуализованной формой предложения), которую можно привести в соответствие любому тексту, коэкстенсивному жанру.

Проведение различий между структурой предложения и структурой высказывания позволило выделить в синтаксисе проповеди особый класс функционально-синтаксических единиц - макроструктуры - и охарактеризовать их не только в терминах «значение» и «пропозициональная структура» (Т.А. ван Дейк), но и как действительные грамматические формы особого типа религиозных высказываний - аскриптивов.

Новизна предлагаемого подхода к анализу высказываний состоит в том, что в нем развивается положение о дискурсных парафразах как способе анализа дискурса, которым одновременно обеспечивается и процедура проверки правильности получаемых результатов. Парафразирование выявляет все характерные для данного предложения дискурсные парафразы, допускаемые структурой предложения, и позволяет определить те парафразы, которыми устанавливается

единственное значение предложения как высказывания, приемлемого в отношении социальных рамок употребления общенародного языка. Принципиальное положение о типах дискурса осмысливается в диссертации на этой основе. Впервые она используется, чтобы определять границы дискурса, в частности, дискурса проповеди в каждом конкретном случае употребления предложения или типа предложения.

Новое решение предлагается для проблемы установления позиций говорящего, субъекта акта высказывания, адресата акта высказывания в структуре высказывания-результата. Исследование показывает, что эта проблема может быть решена применением перформативной гипотезы. Анализ речевых актов в рамках акта производства высказывания дал возможность выделить доминирующую иллокутивную цель религиозного высказывания - сообщение, в отношении которой устанавливается позиция говорящего, субъекта и адресата религиозного дискурса.

Изучение русского языка и его использования в текстах православных проповедей, рассмотренное по линии язык — процесс — продукт, впервые позволило провести границу между тем, что в языке проповеди относится к системе общенародного языка (типы предложений) и что принадлежит религиозному языку в качестве продуктов языковой деятельности говорящего (типы высказываний).

В целом, в данном исследовании впервые удалось показать, что дискурс русской православной проповеди характеризуется специфическими признаками не только на уровне лексической структуры предложения, но и по линии употребления предложений, рассмотренного с позиции актов производства высказываний.

Теоретическая значимость. Основное теоретическое значение имеют сформированные в исследовании теоретические основы анализа дискурса, в котором объединяются две сферы лингвистической семантики: семантика предложения и семантика дискурса, представляющая собой семантику высказывания в том ее аспекте, который связан с производством высказывания субъектом акта высказывания. Анализ дискурса в свете трихотомии система — процесс -дискурс представлен как направление, имеющее специфические теоретические положения о производстве и понимании речевых сообщений.

Интеграция указанных областей семантики не только обозначает альтернативу подходам, где в ту или иную сторону, если исследование ведется в плане дихотомии язык - процесс, редуцируется объект лингвистики, но и дает возможность получить новое качественное знание о единице дискурса, методах и способах исследования конкретного текста в аспекте его производства и понимания.

Результаты исследования проповеди в ракурсе анализа дискурса позволили по-новому взглянуть на проблему использования общенародного языка в религиозной сфере общения. Знание того, какие механизмы отвечают за производство высказываний в текстах проповеди, позволяет соотносить с ними любые другие тексты, получая, таким образом, необходимые предпосылки для сопоставления дискурсов и фактически обеспечивая сопоставимость результатов

разных исследований, поскольку в каждом конкретном случае сравнение осуществляется по одним и тем же параметрам, выявляющим схожие или различные структуры высказываний.

Принципы и позиция анализа дискурса существенно продвигают теорию анализа дискурса и дискурс-анализа к получению лингвистической картины процессов взаимодействия языка и речи при производстве и понимании продуктов языковой деятельности. Результаты работы демонстрируют методологическое единство анализа дискурса с лингвистической семантикой и поэтому актуальны для лингвистического самоопределения этого направления функционализма.

Практическая значимость. Предложенная методика анализа высказывания способом дискурсных парафраз может быть применена к сопоставительному анализу конкретных текстов. Рассмотренные интердискурсные формы -преконструкт, эффект опоры, аскриптив - имеют самостоятельное значение для практики дальнейших исследований. Описание высказываний в терминах приемлемости способно охарактеризовать все множество высказываний, которые составляют язык, когда речь идет о его использовании в конкретной сфере общения. Это также предоставляет лингвистические средства для объективной оценки факта существования/отсутствия такого феномена, как дискурс, для ряда сфер речевой коммуникации. На этой же основе представляются перспективными исследования соло-дискурсов, материальных продуктов языковой деятельности индивидуумов.

Бесспорно, является актуальным использование положений анализа дискурса и собственно материала диссертации в различных учебных и специальных курсах по русскому языку, стилистике и истории русского литературного языка, а также риторике и культуре речи.

Теоретической базой исследования послужили положения, разрабатываемые в рамках анализа дискурса в целом, в лингвистической семантике, теории речевых актов и в стилистике.

1) О дискурсе как о высказывании, рассмотренном с точки зрения механизма, которым оно управляется (П. Анри, М. Пешб, П. Серио, К. Фукс, М. Фуко).

2) О механизме производства высказывания, в основе которого лежит универсальный механизм речепорождения (В .Б, Касевич) и по принципу которого трактуются актуализация предложения (П. Адамец, Н.Д. Арутюнова, И.И. Ковтунова, О.А. Лаптева), психолингвистический процесс порождения речевого высказывания (А.А. Леонтьев, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева), процесс порождения текста (Г.В. Колшанский).

3) О необходимости проведения дифференциации между лингвистическими феноменами не в рамках диады язык - процесс, а в рамках трихотомии язык - процесс — продукт (Л.В. Щерба, Дж. Лайонз), и в ее свете о необходимости различать значение предложения и значение высказывания, пропозициональные и непропозициональные значения, содержание пропозиции и пропозициональное содержание предложения, акт высказывания и речевой акт, высказывание-результат и высказывание-процесс (Дж. Лайонз).

4) О дискурсных парафразах как способе формального представления связи предложения с высказыванием (П.Анри, А.Ж. Греймас, Ж. Курте).

5) О функциональных основаниях исследования языка и языка религии, в частности (Л.П. Крысин, О.А. Крылова, М.Н. Кожина, В.А. Мишланов, В.А. Салимовский).

6) О принципиальном соответствии дискурса некоторому подмножеству единиц системы общенародного языка (подмножеству предложений, а также слов и словоформ), устанавливаемых исключительно посредством конкретных текстов (Ю.С. Степанов); о текстовом единстве, отображаемом посредством категориальных доминант текста (А.В. Бондарко, Ц. Тодоров).

7) Об определяющей роли интердискурса в механизме производства дискурса, или высказывания-результата, и первостепенной значимости для выявления границ дискурса интердискурсных форм (П.Анри, П. Серио, М. Пешё, К. Фукс); о перформативной составляющей в любом предложении (А. Вежбицкая,

А. Дэйвисон, Дж. Д. Мак Коли).

8) О множественном характере адресатов в акте коммуникации (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бобырева, О.А. Крылова) и необходимости дискретизации виртуального понятия участник коммуникации применительно к конкретным речевым актам (Г.Г. Кларк, Т.Б. Карлсон).

9) О политипологичности религиозного дискурса и дискурса проповеди, в частности (Е.В. Бобырева, В.И. Карасик, С.С. Тахтарова, И.Н. Щукина).

Положения, выносимые на защиту.

1. Анализ дискурса является одним из центральных направлений современного функционализма, наряду с когнитивной лингвистикой, и изучает тексты на естественном языке с точки зрения их производства и понимания. Существует несколько отдельных подходов к изучению дискурса, каждый из которых имеет собственную предметную ориентацию.

2. В предметную ориентацию анализа дискурса входит изучение того, как язык и продукты использования языковой системы объединены и связаны друг с другом в процессе деятельности говорящего по производству высказываний. С этой точки зрения анализ дискурса представляет собой совместную сферу действия семантики предложения и семантики высказывания. В число основных проблем, требующих рассмотрения с точки зрения процессов производства высказываний, входят проблемы разграничения предложений и высказываний, языка, речи и дискурса, интенциональности и адсубъективации, говорящего и субъекта акта высказывания, участника коммуникации и адресата акта высказывания, экстралингвистического контекста и интердискурса, интердискурса и интрадискурса, интертекста и интердискурса.

3. Дискурс — это высказывание, рассмотренное с точки зрения механизма, который управляет его производством. Высказывание как продукт использования языка представляет собой контекстуально-зависимую форму некоторого класса предложений, которые в качестве делимитационных единиц структурируют тексты.

4. Как текстовое единство проповедь определяется синтаксическими типами предложений, выявляемыми на основе выражения в тексте функциональ-

но-семантических категорий продуктивности и категориальных доминант текста. Проповедь характеризуется пятью категориальными доминантами: императивности, достоверности, необходимости, возможности, импликативности. На основе предложений, выражающих категориальные доминирующие значения, строится грамматика дискурса как языка в языке. Установление грамматики дискурса для проповеди является необходимым условием анализа ее языка и проходящих на его базе доминирующих дискурсных процессов, поскольку в проповеди отсутствует центральный синтаксический тип, который можно было бы признать базовым для установления особенностей производства высказываний, характеризующих употребление общенародного языка в проповеди в целом.

5. Структура высказывания включает две составляющие - утверждение и утверждаемое - и отношения между ними, регулируемые порядком дискурса на основе принципа: неутверждаемое предшествует и управляет тем, что утверждается. Тип высказывания определяется структурой высказывания. В проповеди представлены высказывания трех типов, которые классифицируются, исходя из типов интердискурсных форм, — высказывания с преконструктами, эффектом опоры и аск-ршгтавами.

6. Связь дискурса с интердискурсом характеризует производство всех высказываний в текстах русской православной проповеди, в том числе тех, которые образованы на базе не-декларативных предложений, предложений с непропозициональными значениями (модальными и субъективными). Ограничения на значение высказываний, поскольку они проистекают только из интердискурса, определяют невозможность трактовать контекстуапизацию предложений в проповедях через категорию прагматического контекста.

8. Проповедь не определяется прагматикой не в силу того, что применяемый подход ориентирован на поиск ограничений, проистекающих из дискурсной формации и интердискурса, а в силу особенностей построения высказываний, Не-прагматичность проповеди является важнейшим фактором реализации в ней риторического принципа убеждения. Как ораторский жанр проповедь опирается на риторику. Однако убеждение не проявляется в том, что называется значением говорящего, или субъективностью высказывания, и фактически не связано с личным мастерством проповедника и фактами использования в текстах проповедей риторических фигур.

9. С точки зрения анализа дискурса, дискурс проповеди - феномен, который имеет существенные различимые черты в сравнении с научным, разговорным, художественным и публицистическим дискурсами.

Структура и объем работы. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографического списка, в который входят список использованной научной литературы, включающий 378 наименований, список источников материала исследования, в котором, помимо текстов проповедей, отражены источники из художественной литературы, привлекавшиеся для сравнения, и лексикографический список источников - лингвистические, нелингвистические и энциклопедические словари.

Общий объем рукописи диссертации составляет 447 страниц.

Апробация работы. По теме исследования опубликованы монография (9,6 п.л.), статьи, среди которых 10 в изданиях, рекомендованных ВАК, и материалы разного уровня конференций. Всего по теме диссертации имеется 39 публикаций общим объемом 20,6 п.л. Результаты исследования обсуждались на международных, всероссийских, межвузовских и внутривузовских конференциях.

Международные научные конференции: Селищевские чтения (Елец 2005, 2011), Актуальные проблемы современной лингвистики. Тихоновские чтения (Елец 2006), Структурно-семантические параметры единиц языка и речи. Международная научно-практическая конференция (Мурманск 2009), Языкознание - 2010: Язык. Культура. Современность. Международная заочная лингвистическая конференция (Челябинск 2010), Международный конгресс по когнитивной лингвистике (Тамбов 2010),

Всероссийские конференции: Философия и филология русского классического текста. 3-я Всероссийская научно-практическая конференция (Пенза 2008).

Межвузовские конференции: Православная цивилизация в XXI веке. Х-е Рождественские чтения (Елец 2008).

Внутривузовские конференции: конференции по итогам научноисследовательской работы в ЕГУ им. И.А. Бунина (Елец 2000-2010), ежегодные научно-практические конференции докторантов и аспирантов в ЕГУ им И.А. Бунина (Елец 2007-2010).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении содержится общая характеристика предмета исследования, репрезентируется понятие дискурса, представляется научный контекст проблемы анализа дискурса русской православной проповеди.

В главе 1 «Высказывание как единица дискурса» рассмотрен вопрос о единице дискурса, который имеет первостепенную важность как вопрос о субстанции изучаемого объекта. В связи с этим вопросом проанализирован ряд понятий, составляющих теоретическую базу лингвистического исследования под углом анализа дискурса. Это понятия предложения, пропозиции, контекста, акта высказывания, высказывания-результата, утверждения, ассертива, преассертива, интердискурса и некоторых др.

В § 1 «Форма выражения и значение единицы дискурса» показано, что в лингвистической литературе, где используется термин дискурс, нет какого-то одного термина, которым обозначалась бы единица дискурса. Соответственно, нет и общего понимания того, какой феномен за ней стоит. Выделяются, в частности, такие структурные единицы дискурса, как речевые обмены, коммуникативные ходы, речевые такггы (М.Л. Макаров), абзацы, предикации, клаузы, риторические структуры, слова, грамматические конструкции (А.А. Кибрик, В.А. Плунгян), структурно-синтаксические единства (С.В. Андреева), элементарные дискурсивные единицы (О.А. Савельева-Трофимова).

Различие в терминологии определяется, прежде всего, различием представлений о структуре делимитационных сегментов, которые следует выделять

как составные части текстов или, в устной речи, актов общения. Во всех исследованиях вопрос о форме выражения единицы дискурса ставится так, что она рассматривается как функция от контекстного значения. Однако нет никакой закономерной связи между формой выражения того или иного значения в одном тексте и в других текстах, имеющих с исходным общие жанровые и языковые черты. Поэтому, опираясь на значение как способ делимитации текста, практически очень сложно представить единицу дискурса, которая бы имела сквозной характер для каждого текста, входящего в данную жанровую группу. В связи с этим в диссертации принимается семасиологический принцип делимитации текста и положение о том, что единица дискурса должна быть дискретной и различимой прежде всего в силу формы, а не в силу контекстуальной информации.

На основе семасиологического принципа тексты структурируются на предложения (предложения на предикации, предикации на словосочетания и т.д.). С точки зрения того, какие типы предложений используются в текстах, наш материал и материал любого другого конкретного дискурса выглядит как самоочевидный. Вне всякого сомнения, тексты проповедей структурируются на условные, повелительные, причинные, целевые и другие типы предложений. Однако во многих текстах, которые не являются религиозными, используются те же самые типы предложений, что и в религиозных текстах. Это подводит к вопросу о разграничении предложения и единицы дискурса и критериях такого разграничения.

Хотя тип предложения играет важную роль в оформлении текста, однако предложение само по себе определенно не выступает в виде единицы дискурса. Например, предложение (1) Святый крест — знамя преткновения (Пимен, ар-хим.) может быть контекстуализовано разными способами, что приводит к производству на его базе двух разных высказываний. Во-первых, к высказыванию (1а) Святый крест есть (был, будет, пусть будет) знаменем преткновения, которое за пределами религиозного языка приемлемо с любой модальной и временной формой сказуемого. Во-вторых, к высказыванию (16) Святый крест есть знамя преткновения, в котором предикативное отношение между подлежащим и сказуемым не может свободно (по требованию говорящего) входить в противопоставление с другими формами связочного глагола по категориям времени и модальности. Такие предикативные отношения мы называем готовыми, не устанавливаемыми в момент произнесения предложения. Только готовое предикативное отношение определяет характер этого предложения как религиозного высказывания, поскольку именно оно делает высказывание приемлемым для употребления в религиозной коммуникации.

Поскольку по линии система — процесс существует неоднозначность, которая может быть присуща всем предложениям в силу действия контекстуального фактора, то в диссертации в качестве единицы дискурса рассматривается высказывание, третий член трихотомии, представляющий собой продукт использования единицы системы языка и лишенный неоднозначности по причине своей контекстуализованности. Высказывание - это предложение системы языка, которое получило определенное контекстное значение. Предложение опре-

деляется с позиции делимитации сегментов текста в свете семасиологического принципа. Это текстовая последовательность словоформ, характеризуемая определенной грамматической структурой.

Безусловно, что контекст играет главную роль в определенности языкового выражения как высказывания. Но те проявления контекста, которые характеризуют производство речевых сообщений в текстах проповедей, имеют свои особенности. Наиболее важным моментом здесь является то, что все знания адресата религиозного дискурса, которые он может использовать при интерпретации речевых сообщений, являются не прагматическими (ситуативными), а пропозициональными. Пропозициональное знание является знанием, что «дело обстоит так-то» (Дж. Лайонз), и обусловливается необходимой связью между выражением утверждения и пропозицией, в отношении которой выражение данного утверждения приемлемо. Например, предложение (3) Необходимо иметь мир в своей совести, с окружающими людьми и с Богом... (Кирилл (Павлов), архим.) как высказывание является приемлемым только в отношении негативной пропозиции (За) Мы не имеем мира в своей совести, с окружающими людьми и с Богом, которая в качестве детерминирующего основания обеспечивает контекстуализацию предложения. Ни с каким другим контекстным значением (Ср: *Мы будем иметь мир в своей совести) долженствующее предложение не может быть высказыванием религиозного языка. Пропозициональный характер детерминирующих пропозиций, определяющих приемлемость религиозных высказываний, объясняет тот факт, что проповедь, когда речь идет о предметах веры, имеет действенный характер независимо от того, кто является ее автором. Поэтому, несмотря на различия в риторической оформленности, в степени личного мастерства проповедника, все проповеди в равной мере эффективно реализуют принцип убеждения, так как есть основания полагать, что говорящий представляет адресату информацию только как пропозициональное знание.

В § 2 «Высказывание как единица общения» основное внимание уделяется характеристике взглядов, которые высказаны в литературе по вопросу о форме и значении высказывания как единицы общения (Н.Д. Арутюнова, Ю.В. Ванников, В.Г. Гак, Е.В. Падучева, Дж. Серль). В значительной мере теоретические положения относительно понимания высказывания связаны с одной общей идеей о том, что со стороны своего значения оно определено отношением сообщения к действительности, выражаемым через грамматические маркеры субъективности. Именно эти два тезиса пересматриваются в диссертации на основе представления о том, чтб стоит за высказыванием, когда оно интерпретируется с точки зрения акта производства высказывания.

Вопрос об акте производства высказывания разбирается в § 3 «Структура дискурса». Под актом производства высказывания понимается процесс, который привел к образованию высказывания как речевого сообщения, т.е. суждения, соотнесенного с действительностью в плане приемлемости и воплощенного в форме того или иного предложения системы языка. Наше предположение состоит в том, что в основе процесса порождения высказывания, состоящего в синтаксической стыковке (сцеплении) двух составляющих: ут-

верждения и утверждаемого (того, по поводу чего осуществляется утверждение), лежит универсальный механизм речепоровдения, трактуемый в лингвистике как процесс сцепления прототемы и прогоремы (В.Б. Касевич). По принципу этого механизма в терминах темы и ремы рассматривается механизм актуализации предложения (П. Адамец, Н.Д. Арутюнова, И.И. Ковтунова, В. Ма-тезиус, О.А. Лаптева, В.Е. Шевякова), в терминах модели прошедшего - настоящего - предстоящего - психолингвистический механизм порождения речевого высказывания (Н.В. Уфимцева), в терминах модели акта коммуникации

— предмет и логически обоснованное рассуждение о предмете — коммуникативный механизм порождения текста (Г.В. Колшанский).

Согласно механизму производства высказывания-результата, организующим принципом структуры высказывания следует считать противопоставление составляющих в составе высказывания-результата. Составляющими высказывания являются утверждение и утверждаемое. Утверждение как составляющая высказывания-результата - это акт предикации, которым со стороны говорящего в момент произнесения предложения сообщается о том, какой признак пре-дицируется референту утверждения. Утверждаемое - область структуры предложения, в которой имеются предикативные формы, не актуализованные по категориям времени и модальности со стороны говорящего, например, номинали-зации, сравнительные конструкции, придаточные части сложных предложений.

Структурно высказывание организовано, подобно предложению, по принципу бинарности. Независимо от того, какой структурный тип предложения рассматривается - простое; простое, не содержащее признаков утверждения; сложное, - мы считаем, что высказывание на его основе организовано по этому принципу. Если предложение не содержит признаков утверждения в своем предикате, то в акте высказывания оно является неутверждаемой частью сообщения, а утверждение обнаруживается в глубинной структуре высказывания в виде перформатива (точнее, в виде глагола, выражающего определенное иллокутивное значение). Такая дискурсная структура характеризует целый ряд предложений, которые для текстов проповедей являются ее основными дели-митационными единицами. Это простые повелительные и долженствующие предложения, сложноподчиненные с придаточными условия и местоименносоотносительными, некоторая часть причинных предложений.

Для этих предложений специфическим системно-языковым признаком является непропозициональный характер значения предложения. Непропозициональный характер значения не выразим условно-истинностно, и поэтому он квалифицируется как субъективный компонент значения высказывания (Дж. Лайоиз). Однако общий вывод, к которому мы приходим в своей работе, заключается в том, что субъективность высказываний на базе таких предложений не является фактом деятельности говорящего. И первое, что наталкивает на этот вывод - отсутствие утверждения в поверхностной структуре предложения, т.е. того компонента, каким определяется отношение сообщения к действительности с точки зрения говорящего. Следовательно, предполагается, что свойство субъективности высказываний, построенных на базе этих типов предложений, является свойством, установленным до момента акта высказывания говоряще-

го. Чтобы определить это, такие предложения необходимо было проанализировать в рамках категорий интердискурса и субъекта акта высказывания. Данный анализ предлагается нами в третьей и четвертой главах работы.

Связь и отношения между составляющими в структуре высказывания определяют его дискурсную структуру, которая имеет мотивированный характер. Она определяются требованием утверждаемого - связать утверждение с предшествующим текстом или фоновым знанием. Такой характер связи составляющих позволяет называть утверждение термином яссертив, утверждаемое -преассертив, а саму связь квалифицировать как ориентационную (М. Нунэн), считая ориентацией преассертив. Однако если в синтаксической семантике ориентация представляется в терминах коммуникативных намерений говорящего - как его желание связать предикацию с предыдущим текстом с целью уточнения сущности последнего, - то мы рассматриваем ориентацию сквозь призму акта высказывания, в котором говорящему уже навязаны ограничения, которым он должен следовать при осуществленном выборе того, что предшествует высказыванию и в отношении чего высказанное представляется как приемлемое (значимое для данного языка). Например, в высказывании (4) Воскресение нашего Спасителя есть основа нашего спасения (Шумов, прот.) воскресение - структурная часть высказывания со стертым предикативным отношением наш Спаситель воскрес. Приемлемость утверждения определяется истинным значением пропозиции, которую можно реконструировать по номинализо-ванной форме. Таким же образом в высказывании (5) Каждая слеза, которая выпадет из очей наших, каждый вздох, который вылетит из души нашей при наших святых занятиях, будут нас к Богу приближать (Шумов, прот.) утверждение Каждая слеза, каждый вздох будут нас к Богу приближать является приемлемым только при ограничительном прочтении (5а) предложения: (5а) Если при наших святых занятиях из наших очей выпадет слеза и вылетит из души нашей вздох, то они будут приближать нас к Богу. Аппозитивное значение неприемлемо в силу семантической неправильности сочинительной трансформации (56): *Каждая слеза, она выпадет из очей наших, каждый вздох, он вылетит из души нашей при наших святых занятиях, будут нас к Богу приближать. Эта парафраза показывает, в каком отношении (5) не является высказыванием. Наоборот, парафраза (5а) показывает, в каком отношении (5) является приемлемым высказыванием для религиозного языка.

Стыковка в единой грамматической структуре двух высказываний, одно из которых всецело обусловливает приемлемость другого, определяет механизм производства текущего высказывания. Описание механизма производства высказывания эксплицитно (парафразами) выявляет область того, что служит детерминирующим основанием приемлемости высказывания. Предполагается, что обнаружение этой области определяет границы дискурса, в чем собственно и состоит цель исследования языковых выражений с точки зрения их производства и понимания.

Связь и отношения между составляющими высказывания-результата предопределены механизмом акта высказывания. В постмодернистских концепциях дискурса это послужило поводом для формирования такого важного концеп-

та дискурсной теории, как порядок дискурса. Во французской школе общий принцип порядка дискурса сформулирован следующим образом: «Неутвер-ждаемое предшествует тому и управляет тем, что утверждается» 1. Для обозначения области ограничений, которые влияют на приемлемость (пропозициональное содержание) высказывания, нами, вслед за французскими исследователями, предлагается понятие интердискурса, которое в диссертации рассматривается как центральное в описании дискурса проповеди. Представление об интердискурсе излагается в трактовке французской школы анализа дискурса, однако с уточнениями, необходимыми, чтобы соотнести интердискурс, который был определен французскими лингвистами только в философских и психологических терминах, с областью лингвистической семантики, в рамках которой он и должен пониматься.

Мы рассматриваем интердискурс как каузальную часть значения высказывания, которая грамматически закодирована в предикативной форме преас-сертивной составляющей высказывания-результата и может быть выражена парафразой, пропозиция которой необходимо связана с пропозицией ассертивной составляющей. Грамматические формы преассертива, через которые кодируется их функциональный статус в акте производства высказывания, определяются как интердискурсные формы. Во французской школе анализа дискурса выделены две такие формы: преконструкт и эффект опоры. В диссертации обосновывается возможность выделения еще одной формы интердискурса - аск-риптива. Для определения типа интердискурсной формы используется прием трансформации неутвержденной предикации в высказывание. Трансформации рассматриваются как дискурсные парафразы, а парафразирование - как основной способ выявления контекста предложения.

Вопрос о методе исследования дискурса, когда дискурс понимается как высказывание, рассмотрен в § 4 «Метод анализа дискурса» главы 1. Цель парафразирования заключается в том, чтобы привести грамматические формы, в которых утверждение не актуализовано, в вид утверждения. Выражение, приведенное в вид утверждения, характеризуется как пропозиция и, по определению, должно быть либо истинным, либо ложным, т.е. таким, которое можно поставить в соответствие интердискурсу, последовательно, однозначно связать с языком, в отношении которого приемлемо только одно высказывание из круга тех, которые допускают множественность пропозиционального содержания. При таком анализе определение приемлемости высказывания не требует подключения контекста, вернее, термин контекст переопределяется так, что под ним понимается не контекст ситуации, а ряд пропозиций, относительно которых устанавливается приемлемость текущего высказывания. Соответственно, в анализе дискурса высказывание-результат всегда может быть проанализирова-

1 Пешб М., Фукс К. Итоги и перспективы. По поводу автоматического анализа дискурса И Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. - М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999.-С. 105-123.

но в режиме он-лайн, как высказывание-процесс, независимо от времени его реального произнесения.

Под дискурсными парафразами понимаются такие предложения системы языка, которые сопоставляются исходному предложению и противопоставляются другим предложениями как семантические варианты исходного предложения. Парафразы определяются семантическим противопоставлением, поэтому достаточным критерием парафрастического отношения считаем условную антонимию как показатель семантического различия между однородными по своему характеру языковыми выражениями. Например, в рамках предложения (6) Вот Бог, в Которого мы верим, вот Бог, Который крестной любовью и ликующей, торжествующей любовью Воскресения нас возлюбил (Антоний (Су-рожский), митр.) противопоставляются и сопоставляются парафразы (6а) *Вот тот Бог, в Которого мы верим, вот тот Бог, Который крестной любовью и ликующей, торжествующей любовью Воскресения нас возлюбил и (66) Вот Бог, в Него мы верим, вот Бог, Он крестной любовью и ликующей, торжествующей любовью Воскресения нас возлюбил, которые показывают, какое высказывание порождается говорящим на базе предложения (6). Лингвистическими основаниями парафразирования в данном случае являются добавление элементов (добавляется соотносительное слово в (6а)) и опущение элементов (опускается относительное местоимение в (66)).

Используя способ парафразирования, удается не только показать разные способы производства высказываний, но и дать оценку функциональной роли предложений в типе текста. Например, сравнительные обороты в текстах проповедей в отличие от аналогичных выражений в художественной литературе выполняют номинативную функцию - являются буквальными выражениями. Так, для предложения (7) Они, яко светила на тверди, сияют, чистотою ума (Илиодор, еп. 1839) приемлемыми являются парафразы (7а) Они, светила на тверди, сияют, чистотою ума и (76) Они — это светила на тверди, которыми иллюстрируется, что сравнительный оборот выполняет функцию отождествления, а не сравнения. В поэтическом тексте (8) Ия, как дух волны морской, Среди людей брожу (К.Д. Бальмонт. «Дух волны») такие же парафразы невозможны: (8а) *Ия, дух волны морской, Среди людей брожу, (86) *Я-это дух волны. Безусловно, в художественном стиле есть возможность достигнуть семантической приемлемости высказываний со сравнительными оборотами в функции отождествления. Но для этого нужно считать, что референциальные свойства подлежащего установлены по требованию говорящего и актуализируются как высказывание о мире, который является миром данного индивида. Имеется в виду, что, во-первых, время осуществления предикационного акта в высказывании на базе предложений типа Я - дух волны совпадает с моментом «оказывания»; и, во-вторых, сравнение является окказиональным тождеством, установленным данным говорящим. В религиозном же высказывании приемлемость определяется тем, что предикационный акт в отождествительном предложении осуществлен до акта высказывания, и следовательно, обозначаемая сравнительным оборотом ситуация относится к предшествующем тексту или знанию, по-

казывая, таким образом, что референциальные свойства подлежащего определены за пределами текущего дискурса.

В этом же разделе обосновывается положение о необходимости различать также акты высказывания и речевые акты. Акты высказывания представляют собой синтаксический процесс стыковки утверждения с утверждаемым. Речевой акт это та часть акта высказывания, которая обозначает деятельность говорящего, когда он делает утверждение. Речевой акт состоит в том, чтобы произвести речевое действие, необходимым условием которого является высказывание утверждения, которое приемлемо в отношении внешней среды дискурса. Например, смысл предложения (9) Мы веруем в Господа нашего Иисуса Христа, как нашего Нелицеприятного Судию в последний день этого мира на Страшном Его суде (Николай, митр.) может быть представлен двумя сложными пропозициями: (9а) Мы веруем в Него, потому что Он будет нашим Нелицеприятным Судией... (96) Мы веруем в Него потому, что Он будет нашим Нелицеприятным Судией. Если мы возьмем придаточные отдельно - (9в) Потому что Он будет нашим Нелицеприятным Судией и (9г) *Что Он будет нашим Нелицеприятным Судией, - то примеры (9в-г) дают ясное представление о лингвистическом механизме порождения исходного высказывания. Выражение (9в) является самостоятельной пропозицией, так как в качестве самостоятельного предложения грамматически правильно. Следовательно, исходное высказывание строится как стыковка двух единиц сообщения, одна из которых сравнительная конструкция. Выражение (9г) не может быть единицей сообщения, так как в качестве самостоятельного предложения грамматически неправильно. Если мы будем отрицать эти факты, тогда придется признать, что предикативная связь между главным и придаточным предложением является синхронической, устанавливаемой говорящим в момент произнесения высказывания. При таком понимании следует также считать, что то, что Он будет нашим Нелицеприятным Судией, установлено «здесь» и «сейчас», а действием говорящего является не речевой акт сообщение (дело обстоит так-то), как мы и хотели показать, а речевой акт утверждение (я считаю, что верно, что дело обстоит так-то), против чего мы возражаем.

Наиболее важный вывод, который следует из исследования, проведенного в главе 1, заключается в том, анализ дискурса в терминах акта производства высказывания имеет формальные преимущества в отношении конституирова-ния феномена дискурса, когда существует неоднозначность в оценке того, какие высказывания производятся говорящим в том или ином типе текста.

В главе 2 «Грамматика дискурса проповеди» рассматривается вопрос о синтаксической характеристике языка проповеди. Постановка вопроса обусловлена необходимостью определить сущностные характеристики синтаксиса проповеди, которыми проповедь отделялась бы от других жанров и которыми бы охватывались доминирующие процессы производства высказываний. Первые три параграфа данной главы посвящены решению этой проблемы.

В § 1 «Количественная интерпретация материала» была подсчитана частотность языковых фактов. Статистическая значимость типа предложения вычислялась на материале предложений с предикатами необходимости (ПН), в

которых сказуемые оформляются по схеме «модальное долженствующее слово + инфинитив совершенного или несовершенного вида»: должен возвестить / должен молиться. Обращение к предложениям с ПН как к самому частотному типу было очевидно при визуальном наблюдении, что и определило к ним интерес. Однако статистический показатель не дал тех же результатов, что и метод визуального наблюдения.

Выборка по отдельным текстам показала, что предложения с ПН вообще могут отсутствовать в проповеди или употребляться один раз. Такой же факт характеризует употребительность всех других типов предложений в текстах всех авторов, чьи произведения были рассмотрены. Выборка по количеству словоупотреблений показала, что на 10000 слов приходится, примерно, 53 словоупотребления должен и его синонимов (надо, необходимо, нужно). Величина и способ выборки были следующие: десять случайных выборок из проповедей десяти разных авторов по 1000 словоупотреблений. При этом точно такая же подвыборка для глаголов настоящего времени в текстах научного стиля показывает, что на 10000 словоупотреблений приходится 682 глагола2. В сравнении с подобными пропорциями статистические показатели текстов проповеди не могут быть ориентиром, чтобы ограничить материал рамками этого типа предложений или иными типами, которые вообще можно встретить в текстах. Из этого следует, что нельзя провести разделительную черту между синтаксисом общенародного языка и синтаксисом проповеди, если учитывается только объективная данность синтаксиса предложения в текстах.

В § 2 «Диахронический аспект ограничения материала» вопрос о рациональном ограничении объекта исследования рассматривался в связи с проблемой специфически характерных типов предложений в составе текстов, предшествующих современным. Точкой отсчета служили проповеди первой половины XIX в., с которыми сопоставлялись проповеди второй половины XX

в. и начала XXI в.

Общий вывод таков, что православная проповедь на протяжении длительного времени сохраняет одни и те же синтаксические типы. И в проповедях XIX в., и в проповедях XXI в. одинаково регулярны условные, причинные, изъяснительные, определительные, местоименно-соотносительные, целевые сложноподчиненные предложения; повелительные предложения, предложения со сказуемым в форме будущего совершенного, с модальными словами, с обособлениями и обращениями. В диахроническом аспекте между текстами проповедей, какой бы отрезок рассматриваемого периода не изучался, различия не выявляются.

В проповедях всего рассмотренного периода не используются также способы оформления предложений, которые позволяли бы характеризовать тексты в аспекте их стилистического варьирования, с выделением речи творческой, индивидуальной, или социально-групповой. Вместе с тем отмечается момент

2 Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими: Учебное пособие. - Пермь, 1972. - С. 41.

языкового варьирования между синтаксисом проповеди и синтаксисом русского литературного языка. Если между текстами проповедей практически нет синтаксических различий, то в сравнении с текстами письменной речи первой половины XIX в. (периода установления синтаксической и стилистической систем (Е.Г. Ковалевская)), отмечается синхроническое противопоставление языка проповеди русскому литературному языку этого периода. Здесь прежде всего выявляется тот факт, что проповедь, как творческий и свободный жанр коммуникации, выпадает, однако, из круга жанров, обнаруживающих способы использования языка, которые варьируются в отношении автора, стиля, формы речи, интервала времени. В исследованиях по истории русского литературного языка отмечено (Л.А. Булаховский), что, в частности, в оформлении структуры сложноподчиненных предложений русский литературный язык первой половины XIX века испытывал значительные колебания в выборе средств связи предикативных единиц. При этом синонимичные средства использовались без особой стилистической нагрузки, прежде всего как факт индивидуального выбора писателя. Например, в области условных предложений практически недифференцированно с точки зрения их места в стилистической системе языка употреблялись союзы если, ежели, когда бы, коли. Иными словами, употребление определялось языковым вкусом писателя. Однако в проповедях варианты между если ...то и ежели никогда не отождествляются как индивидуальноавторские: (10) Братие! Если мы воскресли со Христом в жизнь новую: то должны возводить, и взоры ума, и чувствования сердца, на небо, откуда Его ожидаем во славе (Илиодор, еп.). Ежели бы родители представляли Бога своим детям с Его любезнейшей стороны; если бы они обращали их внимание на то, что все доброе и полезное приходит к нам от Бога..., если бы родители так говорили своим детям: то в сердце их детей мало-по-малу возникала бы любовь к Богу (Григорий, архиеп.). В этом же духе интерпретируются и другие типы сложных предложений, рассмотренные в диссертации в диахроническом аспекте (с причинными и изъяснительными придаточными).

В диахроническом аспекте не существует условий для обнаружения в проповедях таких синтаксических форм литературного языка, которые бы выходили за пределы нормативного литературно-языкового контекста соответствующей эпохи и составляли бы индивидуальный речевой фонд автора или авторов.

В § 3 «Категориальная доминанта текста проповеди в функционально-грамматическом и текстовом аспектах» ставится вопрос о том, чтобы найти критерий ограничения материала, которым бы определялось множество предложений системы языка, релевантных для того, чтобы говорить о дискурсе как о феномене, основанном на специфическом использовании языка в рамках религиозной коммуникации. Постановка этого вопроса мотивировалась выводами, полученными из предыдущего рассмотрения, согласно которым ни статистический, ни диахронический критерии не выявляют языковую базу дискурса проповеди.

В связи с данным вопросом в диссертации было принято понятие дискурса как языка в языке. Это понятие предложено Ю.С. Степановым, обратив-

шим особое внимание на различие между дискурсом и системой общенародного языка. Мы опирались на идею Ю.С. Степанова о том, что «дискурс существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, — в конечном счете, — особый мир» 3. Дискурс как язык в языке рассматривается так, что множеству предложений, извлеченных из текстов, ставится в соответствие такое множество предложений, без которых данный тип текста как речевой жанр разрушается.

Следующим шагом было обращение к понятию текста. Текст мы определяем как единство содержания и языкового выражения, а ведущей стороной текстового единства считаем потребности общения, передачи мыслей, образов и эмоций адресату. В качестве ключевого понятия отображения связи языковых единиц с функцией текста нами используется понятие продуктивности. Оно заимствуется из лексической семантики (Ю.Д. Апресян), где определяется полнотой охвата единиц с заданной совокупностью свойств.

Поскольку проповедь является назидательно-учительным жанром церковно-религиозного стиля современного русского литературного языка, то продуктивными, по определению, являются предложения со значениями потенциальности (возможности, необходимости, гипотетичности), достоверности, а также импликативности. В качестве продуктивных типов были выделены предложения с императивами, будущим совершенным, предикатами необходимости и возможности, условные, коррелятивные и некоррелятивные местоименно-соотносительные предложения: (11) Будем же хранить оставленные нсии нашими предками заветы...(Роман (Загребнев), игум.). Наше лукавство всегда обернется к нашему посрамлению (Резников, свящ.). И потому каждый из нас должен подражать своему святому... (Николай, митр.). И мы, братия, можем стяжевать имя победоносцев, если будем одерживать победу над злом... (Леонтий, архиеп.). Если в сердце будет жива искренняя и неизменная любовь к Господу, то и молитва исправится... (Владимир (Иким), митр.). Ибо кто верует всем сердцем, тот... обращается с полной преданностию к Иисусу Христу... (Григорий, архиеп.).

Эти типы предложений обладают в текстах проповедей стопроцентной продуктивностью, поскольку они полностью охватывают жанр проповеди в качестве единиц этого класса текстов. Проповедь как жанр не существует вне этих типов предложений, что иллюстрируется в диссертации примерами текстовых эпизодов, которые не определяются как тексты проповеди при отсутствии указанных типов. С опорой на продуктивные типы предложений, были установлены категориальные доминанты текста (А.В. Бондарко) проповеди, которые, как функционально-грамматические единства, определяют текстовое единство проповеди, позволяя составить однозначное представление о грамматической (синтаксической) стороне жанра. Было установлено пять категори-

3 Степанов Ю.С Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века.-М.: Институт языкознания РАН, 1995.-С.43.

альных доминант: императивности, достоверности, необходимости, возможности, импликативности. На базе категориальных текстовых доминант имеется возможность охарактеризовать жанровое строение проповеди схемой, которая опирается только на формальные единицы и поэтому более четко определяет механизм развертывания проповеди, нежели те жанровые схемы, которые устанавливаются, исходя из содержательной делимитации текстовых единиц. это....

Если мы не делаем N. то....

Кто не делает тот....

(Поэтому) мы должны делать N.

Будем делать N.

В свете положения о различии между предложениями и высказываниями ставится проблема интерпретации выделенных типов предложений как высказываний. Она обусловлена следующим обстоятельством. Почти все выделенные продуктивные типы предложений выражают непропозициональные значения (модальные и субъективные). Возникает вопрос о том, является ли непропозициональное значение только значением предложения или оно также является частью значения высказывания, которое строится на базе соответствующего предложения? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо было рассмотреть все эти предложения по отношению к акту высказывания и речевому акту говорящего. В зависимости от возможности интерпретации модальности в аспекте одновременности или разновременности с речевым актом, в момент которого утверждается модальное отношение (осуществляется акт высказывания), следует считать, что частью значений продуктивных высказываний религиозного дискурса являются либо непропозициональные, либо дескриптивные значения. Этот вопрос окончательно решается нами в главе 3 при описании форм интердискурса.

В качестве предпосылки его решения в данном разделе отмечается один общий определяющий момент. Он касается возможности/ невозможности прагматической интерпретации модальных и императивных высказываний, как они представлены в проповедях. Известно, что обычным прагматическим эффектом таких высказываний должно быть выполнение (осуществление) адресатом положения дел или ситуации, описанных пропозицией соответствующего предложения. Это иллюстрируется следующими примерами: (12) Надо срочно пойти извиниться —* Я иду извиняться. Мы обязаны помогать ему —► Мы помогаем ему. Петр, открой дверь —+ Петр открывает дверь. Однако на высказывания религиозного дискурса этот прагматический эффект, характеризующий предложения с непропозициональным значением, не распространяется: (13) Христианам должно иметь между собою любовь нелицемерную —» *Христиане имеют между собой любовь нелицемерную. Мы можем научиться от него отдавать себя щедро, самозабвенно Богу и людям —*• *Мы научились от него отдавать себя щедро, самозабвенно Богу и людям. Внемлите со всей полнотой души сегодняшнему Евангельскому чтению —► *Мы вняли со всей полнотой души сегодняшнему Евангельскому чтению.

В примерах (13) ни о каком соответствии между пропозициональным значением предложения и его прагматическим следствием речь не идет. Ни одно из этих высказываний не является приемлемым относительно того прагматического эффекта, который они предназначены выражать в силу своего характерного употребления в обычной коммуникации. При решении проблемы интерпретации таких высказываний в текстах проповеди учитывалось то различие, которое, как показал Р. Хилпинен, необходимо проводить между разными характеристиками деонтических высказываний. С одной стороны, деонтические сообщения могут быть высказываниями того, что является нормой, с другой стороны, высказываниями того, что является нормативным утверждением. Поскольку никакого прагматического эффекта не наблюдается в высказываниях типа (13), то следует считать, что актом высказывания предложения, содержащего непропозициональное значение, высказывается не нормативное утверждение, а норма. Фактически из этого следует, что все высказывания-результаты, порождаемые на базе предложений с непропозициональными значениями, производятся не в момент акта высказывания, а в момент, предшествующий актуальному речевому акту говорящего, и, следовательно, частью значения высказывания является дескриптивное значение.

В § 4 «Структурная организация дискурса в текстах русской православной проповеди» на базе установленных типов предложений были определены формы высказываний-результатов. Форма высказывания-результата -это синтаксическая структура предложения, на которую налагается структура высказывания. С этой точки зрения рассмотрены простые предложения с отглагольными именами, с причастными и деепричастными оборотами, со сравнительными конструкциями; сложноподчиненные предложения определительными, изъяснительными, условными и причинными придаточными. Одни формы высказываний по своей структуре совпадают с предикативной структурой предложения, другие не совпадают. Структуры предложений и высказываний совпадают, когда в простом предложении группа подлежащего и группа сказуемого выражают соответственно утверждаемое и утверждение; в сложном предложении главная предикативная единица и придаточная выражают соответственно утверждение и утверждаемое. Например: (14) События торжественного входа Господа в Иерусалим // несколько успокоили Иуду (Владимир (Иким), митр.). (15) Он - наш Утешитель, // потому что в Нем — источник утешения православного христианина во всех его жизненных испытаниях (Николай, митр.).

Другие высказывания не совпадают по своей структуре с синтаксическим составом простого или сложного предложения. В кругу простых это предложения с неиндикативным наклонением, т.е. без утверждения, например, императивные предложения: (16) Все будем сердечно благодарны Господу Богу, и все воздадим Ему славу...(Григорий, архиеп.). В кругу сложных это условные и местоименно-соотносительные предложения. Предложения этого типа представляют собой особые «синтаксические» единицы, макроструктуры. С точки зрения акта высказывания их суть заключается в том, что компонентами структуры высказывания являются не предикативные единицы по отдельности, а все

предложение в целом. При этом не образуется сложное высказывание, а образуется «обычное» высказывание, где преассертивной составляющей является сложное предложение, а составляющей ассертива - элиминированный перформатив. Термин макроструктура предложен Т.А. ван Дейком. Мы опираемся на его определение, считая, однако, что макроструктура - это не только «значение» и «пропозициональная структура», но и реальная поверхностная форма высказывания-результата как элемент текста проповеди.

Композиционная функция макроструктур в тексте - резюме. Производство высказываний на базе макроструктур определяется как специфический механизм стыковки глубинного утверждения с поверхностной формой. Наличие макроструктур является фактом, который позволяет оценивать производство высказываний в текстах проповедей в рамках одного доминирующего дискурсного процесса, а именно того, в силу которого в религиозном высказывании всегда есть отсылка к интердискурсу. Поэтому, даже высказывая предложения с непропозициональными значениями, говорящий осуществляет такой речевой акт, который может быть лишь сообщением предшествующего ему знания. Например, условные предложения характеризуются тем, что в них пропозиции главного и придаточного предложений не утверждаются, утверждается лишь факт следования и опорное правило, служащее для данного факта логической основой (Е.Э. Разлогова). Так, для высказывания (17) Только если мы способны принять дар с совершенной благодарностью и совершенной радостью, наше участие в евхаристии будет подлинным (Антоний (Сурожский), митр.) опорным правилом служит (17а): Участие в церковном таинстве будет полным, если оно принимается с благодарностью. Факт следования и факт утверждения можно выразить следственными наречиями (а также вводными словами) и перформативом. (176): [Следовательно (поэтому) + перформатив]: Только если мы способны принять дар с совершенной благодарностью и совершенной радостью, наше участие в евхаристии будет подлинным.

Подробное обоснование тому, что именно этот дискурсный процесс является доминирующим в производстве высказываний религиозного языка, дается в главе 3 «Соотношение дискурса с иитер- и интрадискурсом». Здесь анализ проводится с опорой на принцип порядка дискурса (см. с. 19). В свете этого принципа делается выбор в пользу той точки зрения, согласно которой контек-стуализация предложения как высказывания определяется областью утверждаемого - интердискурсом. Признаки ситуации, которые можно реконструировать на базе контекста, для дискурса нерелевантны. Для дискурса проповеди они нерелевантны в том числе по той причине, что приемлемость высказываний в проповедях не зависит от прагматических обстоятельств общения, определяемых хронотопом проповеди. Поэтому сама проповедь представляется нам жанром, нейтральным в отношении контекстуальных факторов. Проповедь определяется как неиндексальный и нсдейктический жанр устной коммуникации. Если индексальные и дейктические высказывания выражают разные пропозиции в разных контекстах (Дж. Лайонз), то неиндексальные и недейктиче-ские высказывания выражают пропозиции ассертива, истинностное значение

которых не зависит от говорящего и конкретной ситуации, а определяется областью интердискурса.

Интердискурс понимается как семантическая сущность, которая составляет каузальную часть значения высказывания, т.е. ту часть, которая является выражением факта и с которым необходимо связана приемлемость утверждения. Как семантическая сущность, влияющая на пропозициональное содержание высказывания, интердискурс структурно связан с утверждением и репрезентирован в предложении грамматической формой, возможной к представлению в виде предикационного акта. Интердискурс независим от утверждения и намерений говорящего, недоступен говорящему в том смысле, что значения пропозиций, реконструируемых по парафразам преассертива, не определяются психическими или какими-либо другими свойствами говорящего как участника коммуникации. Репрезентированная в предложении грамматическая форма, которую возможно представить в виде предикационного акта и в отношении содержания которой строится высказывание говорящего, называется в анализе дискурса интердискурсной формой. Дискурс проповеди соотносится с формами высказываний-результатов, которые образуются стыковкой утверждения с тремя интердискурсными формами: с преконструктом, эффектом опоры и аскриптивом.

В § 1 «Понятие преконструкта» рассматривается понятие преконструкта в том значении, которое имеет своим источником работы французских лингвистов: это простые высказывания, которые находятся в отношениях грамматической детерминации с текущим дискурсом, и в который они вставлены как следы конструкций, сформулированные в прошлых дискурсах.

§ 2 «Высказывания с преконструктами в текстах проповеди» посвящен анализу преконструированных высказываний в текстах проповедей. Пре-конструированными являются все высказывания, образованные на базе предложений, синтаксическая структура которых совпадает со структурой высказывания. В религиозном языке это следующие высказывания.

1) Простые предложения с номинализациями, но только с теми, которые вступают в предикативное отношение со сказуемым: (18) Славное преображение Господне величайшее дает утешение христианскому сердцу, (18а) То, что Господь преобразился, величайшее дает утешение христианскому сердцу. Высказывания типа (19) При нашествии скорбей должно предаваться всесвятой воле Божией (Игнатий Брянчанинов, свт.) образуются не включением преконструкта, а другим механизмом. При частотности отглагольных имен собственно номинализаций в текстах проповедей немного. В силу этого предложения с отглагольными именами преимущественно - стилеобразующее средство, элемент книжного письменного синтаксиса.

2) Сложноподчиненные предложения с изъяснительными придаточными, которые в ведут себя так же, как подчиненные предикации при фактивных глаголах, т.е. придаточная часть представляется как истинная сама по себе: (20) Из сего видно, что благотворная сила закона простирается на все существо человека (Менетров, свящ.); (20а) Благотворная сила закона простирается на

все суи(ество человека', (206) * Благотворная сила закона не простирается на

все существо человека.

3) Сложноподчиненные предложения с определительными придаточными. Было рассмотрено четыре разновидности таких предложений: (а) аппозитивные с антецедентом, выраженным нарицательным именем; (21) Вера есть сила нашей души, которая двигает горами (Кирилл (Павлов), архим.); (б) аппозитивные с антецедентом, выраженным собственным именем лица: (22) Пришло время родиться на земле Сыну Божию, Который принимал на себя плоть и душу человеческие для спасения погибавшего в грехах человечества (Николай, митр.); (в) ограничительные с антецедентом, указывающим на нарицательное имя: (23) Сего требует правда Божия, изливающая дары свои особенно на тех, кои живут для славы Божией и блага ближних (Илиодор, еп.); (г) ограничительные с антецедентом, указывающим на собственное имя лица. (24) Задумаемся, каждый из нас, о том, что значит, что он или она когда-то были принесены в храм, отданы на хранение Тому, Который есть Хранитель младенцев, отданы Тому, Кто есть Господь и жизнь (Антоний (Сурожский), митр.).

Все определительные придаточные в текстах проповеди образуются включением преконструкта в текущее высказывание. Анализ функционирования определительных придаточных в текстах проповеди в сравнении с текстами, обслуживающими другие сферы коммуникации, показывает, что их пре-конструированный характер является следствием использования языка в религиозной сфере коммуникации. В других дискурсах придаточная часть может быть частью утверждения говорящего, однако в религиозном дискурсе она может быть связана только с утверждением другого субъекта. Это показывает анализ высказываний на базе предложений (23-24), в которых пропозициональное содержание никаким образом не устанавливается по требованию говорящего. Тексты проповедей включают только такие высказывания, которые обязательно содержат отсылку к интердискурсу, так что текущее высказывание всегда определяется как последующее. В силу этого пропозициональное содержание высказываний в текстах проповедей не зависит от говорящего и конкретной ситуации. Это обобщение распространяется и на высказывания с эффектом опоры и аскриптивами. Им посвящены §§ 3-6.

В § 3 «Интрадискурс», в § 4 «Эффект опоры» и в § 6 «Аскриптив» вводятся и анализируются соответствующие понятия. Интрадискурс определяется аналогично интердискурсу с тем отличием, что, как семантическая сущность, составляющая часть значения высказывания, ее фактуальный характер, в силу которого детерминируется приемлемость высказывания, определяется предтекстом, а не другим дискурсом (другими текстами). Средствами выражения предтекстовой информации являются только высказывания определенного типа - макроструктуры. Макроструктуры, таким образом, представляют собой интрадискурсные формы. Высказывания с интрадискурсными формами называются интериоризованными синтаксическими структурами. Их принципиальная особенность заключается в том, что внешнее дискурса (предикативное отношение между подлежащим и сказуемым или предикативная связь между

частями Сложного предложения как утвержденные ранее того момента, как было произнесено предложение) представляется как внутреннее отношение, т.е. как бы построенное самим говорящим в текущем высказывании.

Эффект опоры - это макроструктуры, представленные как простыми, так и сложными предложениями, предикативные отношения в которых не способны выразить синхронию отношений между процессом говорения и актом производства высказывания. Аскриптивы - это макроструктуры, представленные сложными предложениями с импликативной связью предикативных единиц или простыми предложениями с ирреальной модальностью.

В § 5 «Высказывания, образуемые стыковкой с эффектом опоры в текстах проповедей» в качестве высказываний, порождаемых стыковкой по типу опорного процесса, рассмотрены связочные предложения, синтаксически образуемые двумя существительными со структурной схемой N 1 Сор Г N1 / N5: (25) Смерть - это жизнь праведников. Время пота есть еще время соединения со Христом. Пища и питие - это пречистое Тело и честная Кровь Спасителя нашего. Христос - единственный источник духовного просвещения; Храм — это небо на земле (Шумов, прот.). Спасение — это наша вечная слава (Николай, митр.). В значительной мере интерес к этим немногочисленным в текстах проповедей высказываниям обусловлен объяснительными возможностями, которые они предоставляют по отношению к таким проблемам, касающимся языка проповеди, как его метафорическая и прагматическая интерпретация.

В проповедях представлены метафоры, и это часто отмечается в литературе, прежде всего, как риторический признак проповеди. Однако что касается построения высказываний, то считаем, что если за пределами религиозного языка высказываниям, построенным на базе связочных предложений, может быть приписана метафорическая и прагматическая интерпретация, то в религиозном языке им может быть дана только буквальная интерпретация. Одним из аргументов служит то, что метафора опирается на сравнение, и если исключение из сравнения компаративной связки ведет к метафоре (Н.Д. Арутюнова), то обратный процесс должен вести к сравнению. Предложение (26) с этой точки зрения - метафора: (26) Иисус есть виноградная лоза; (24а) Иисус не виноградная лоза, а как виноградная лоза. Для связочных предложений в проповеди аспект сравнения невозможен, возможен только аспект отождествления. (27) Крест Христов - это источник для духовного назидания; (27а) * Крест Христов не источник духовного назидания, а как источник духовного назидания. Из пропозиции (27а) следует пропозиция (276): *Крест Христов не источник духовного назидания. В качестве высказывания (276) неприемлемо для религиозного дискурса. Ср. (28) Царство Божие - это царство взаимной любви и (28а): * Царство Божие - это не царство взаимной любви, а как царство взаимной любви.

Второй вопрос, который предлагался к решению применительно к высказываниям на базе связочных предложений, — это вопрос о месте и времени производства отождествительных отношений как единственного семантического содержания предикативных отношений в этом типе предложений. Обычно при-

нимается, что отношения между подлежащим и сказуемым в связочном предложении устанавливаются по требованию говорящего вне зависимости от того, какой семантический аспект содержания предикативного отношения определяется - референтный или атрибутивный. Однако такое решение можно принять, если будет установлено, что предикативное отношение характеризуется по времени и модальности. Для высказываний религиозного языка, имеющих форму сзязочного предложения, учесть позицию говорящего по предикативному отношению, возможно далеко не всегда. Так, высказывание типа (29) и большинство ему подобных не предполагает аспектов времени и модальности (ср. (29а)), следовательно, в акте общения связочное предложение является объектом, предшествующим утверждению: (29) Смирение и кротость - добродетели Христовы; (29а) *Смирение и кротость (были, будут, пусть будут) добродетели Христовы.

В связочных предложениях субъект акта высказывания находится в позиции такого подлежащего, которое не способно выразить синхронию отношений между процессом говорения и актом производства высказывания. Акт производства высказывания, т.е. денотативное тождество между субъектом и предикатом, осуществляется раньше, нежели это отношение фиксируется говорящим в его дискурсе. Если сделать иной вывод, то есть предположить, что, допустим, в высказываниях типа (30) Крест - знамя преткновения; Царство Божие - это царство взаимной любви; Молитва Иисусова - твердая пища для нашего ума предикативное отношение утверждается по требованию говорящего и согласно его мнению относительно семантической связи между именами, то языку проповеди следует приписать черты поэтического языка, среди которых окажутся не только тропеичность, но и в связи с ней - неопределенность.

В § б «Аскриптив» аскриптивы (неописательные выражения) определяются как простые и сложные предложения, не содержащие в поверхностной структуре признаков утверждения. В проповедях это сложноподчиненные предложения с условными придаточными, местоименно-соотносительные предложения с коррелятивной связью (неориентированные с анафорической связью предикативных единиц), повелительные предложения, предложения со сказуемым, выраженным модальным словом. (31) Если бы мы почаще омывали слезами раскаяния свое грешное сердце, мы бы стали ближе к Богу (Николай, митр.). Храм благодати тот, кто растворен с Богом и пребывает в попечении о суде Его. Отвергнем это мнимое добро! (Игнатий Брянчанинов, свт.). Вот почему, братья и сестры, Великим постом, да и всегда, мы должны не только стремиться приступить ко Святой Чаше, но делать это правильно и достойно (Владимир (Иким), митр.). И вот эта скорбь, это терпение, эта жизнь со Христом умножают надежду, которая никогда не посрамит верующего (Николай, митр.).

В этих типах высказываний разложение поверхностной структуры на ас-сертив и преассертив невозможно, так как для предикативных единиц не определяется истинностное значение. Однако если механизм производства высказывания основан на принципе бинарности, то не только декскриптивные высказывания, но также и аскриптивные необходимо считать имеющими асеертив-

ную составляющую, которая каким-то образом фигурирует в составе высказывания-результата. В диссертации в связи с этим используется перформативная гипотеза, которая во многих концепциях признается релевантной для описания реальной семантической структуры предложения. Согласно перформативной гипотезе, в предложениях с неиндикативным значением ассертивную часть следует представлять в виде глубинного перформативного предложения, в контексте которого основная пропозиция макроструктуры выглядит как преас-сертив.

Из анализа аскриптивных высказываний, который проводился способом парафразирования основной пропозиции в косвенные вопросы, следует, что в долженствующих, условных и местоименно-соотносительных предложениях, контекстуализованных в проповедях как высказывания, содержанием речевого акта говорящего является сообщение. Ср.: (32) Итак, братия и сестры, увещание и остережение Крестителя весьма нужно и для нас; (32а) *Итак, братия и сестры, Я утверждаю, нужно ли и для нас увещание и остережение Крестителя-, (326) Итак, братия и сестры Я сообщаю, нужно ли и для тс увещание и остережение Крестителя.

Высказывание (32а) неправильно, так как косвенные вопросы сочетаются с предикатами знания, но не мнения (Е.В. Падучева). Следовательно, сообщаемая пропозиция может иметь только эпистемическое значение. В других текстах, нерелигиозных, значения речевого акта, которым утверждается основная пропозиция не-декларативного предложения, как правило, другие, и более разнообразные, что определяется прагматическими обстоятельствами общения.

Высказывания с аксриптивами в текстах проповедей функционально подобны преконструктам, хотя по своим грамматическим функциям они подобны предложениям с субъектным модусом. Если высказывание строится по типу стыковки утверждения с аскриптивом, то в аскриптиве предикативные отношения, как грамматическое содержание предложения, не имеют характера такой грамматической связи, которая устанавливается по требованию говорящего. Одним из главных факторов, вызывающих эффект преконструкта даже в недекларативных предложениях, является конвенциональный (непрагматический) характер религиозного языка.

Глава 4 «Субъект и адресат акта высказывания» посвящена выяснению того, как субъективность высказывания — его неотъемлемый атрибут — проявляется в актах производства высказываний в религиозном языке. Французская школа не представила полностью разработанную теорию субъекта акта высказывания, сформулировав только идею о том, что некоторые синтаксические структуры предполагают наличие определенных элементов независимо от утверждения субъекта, что они детерминируют субъекта. В диссертации эта идея принимается как данное. Отмечается, что ее применимость в анализе языка в плане трихотомии система - процесс - продукт требует специального доказательства, поскольку необходимо показать различие между эгоцентричностью высказывания и несубъективным характером деятельности субъекта акта высказывания. Для постановки проблемы в этом ракурсе релевантны прежде всего примеры высказываний, которые производится на базе предложений сле-

дующего типа (33) Заблудшие и падшие, мы должны пробудить в себе тоску по Отчему Царствию (Владимир (Иким), митр.).

Традиционный ответ по поводу субъективности этого высказывания будет заключаться в том, что здесь имеется субъект акта высказывания, который выражен формой первого лица местоимения. В свете таких примеров гипотеза о существовании субъекта акта высказывания, которому навязано суждение, им не утверждаемое, выглядит как не находящая обоснование лингвистическими данными. Принимая концепцию французской школы, в диссертации вместе с тем принят и более широкий, чем предлагается этой концепцией, подход к структуре высказывания, который заключается в том, чтобы определять позицию субъекта акта высказывания, подобно тому, как в синтаксисе разграничиваются логическое понятие субъекта суждения и лингвистическое понятие подлежащего. Модель производства высказывания, в которой учитывается отношение между речевым действием говорящего и местом и временем утверждения предикационного акта, создает основу для вычленения позиции говорящего в производстве высказывания.

В § 1 «Значения термина субъект» указываются те значения, которые имеет термин субъект при использовании его в разных вариантах решения проблемы субъекта: субъект как индивид, как языковая личность, субъект сообщаемого факта; субъект парентетических включений; субъект оценки (В.З. Демьянков, Ю.Н Караулов, Ч. Пирс, Ю.С. Степанов, В.В, Химик, Р.О. Якобсон). Если говорится о формальном представлении субъекта в структуре предложения, то он характеризуется в ряду таких явлений, как субъект предложения (С.Д. Кацнельсон), предикативный субъект (В.В. Химик), синтаксический субъект (П.А. Лекант), семантический субъект, субъект дискурса (Дж. Лайонз). Хотя в перечисленных классификациях субъект представляется как неоднородная категория, предмет его исследования является общим - изучение способов выражения говорящим самого себя в активной коммуникативной функции отправителя речи. Выражение субъективности понимается при этом как преодоление разрыва между говорящим и субъектом предложения (Ю.С. Степанов, В.В, Химик), что предопределяет в качестве объекта изучения формы, тем или иным образом соотнесенные с субъектом. '

В § 2 «Понятие субъекта как коммуникативной позиции в акте высказывания» излагается постановка проблемы субъективности высказывания в связи с производством высказывания говорящим. Субъект акта высказывания -имплицитная глубинная категория, поскольку проявляет себя только в процедуре анализа высказывания-результата, которое служит продуктом деятельности говорящего. Данный вывод находит опору в тех в примерах, где подлежащее, выраженное личным местоимением Мы, тем не менее не является обозначением только говорящего, а форма сказуемого не соотносится с настоящим актуальным и типичным хронотопом проповеди: (34) Мы же, спасенные и просвещенные Христом, чаем воскресения мертвых и жизни будущего века. И мы знаем, что помешать нам достичь вечного блаженства может только грех. Мы знаем путь к вечному блаженству; но бываем одержимы какой-то духовной расслабленностью (Резников, свящ.). Если принять, что в данных предло-

жениях контекстуализация проходит на базе индексов (темпоральносгь) и шиф-теров (местоимения), то верным будет предположение, что подлежащее Мы выражает значение производителя акта высказывания. Однако говорить таким образом можно было бы только в том случае, если бы высказывания удовлетворяли некоторому набору контекстуальных факторов производства текста, в котором данное высказывание используется и относительно которого пропозиция является истинной. Например, местоимение Мы обозначало бы только говорящего, а не инклюзивного адресата; глагол знаем имел бы значение настоящего актуального, и дискурсная структура однозначно определялась в отнесенности к типичному хронотопу проповеди (В.И. Карасик). Однако с этой точки зрения нельзя интерпретировать не только первое предложение из (34) Мы чаем воскресения мертвых и жизни будущего века, которое является прямой цитацией из Символа веры, но и все другие предложения, поскольку актуализация их пропозиций с точки зрения момента непосредственного произнесения предложений невозможна.

Этот вывод находит эмпирическую опору и в тех примерах, где предикативные субъекты никак не могут быть привязаны к говорящему и аспектуаль-ным категориям, поскольку обозначают третьих лиц, и в поверхностной структуре высказывания нет ничего, что указывало бы на связь с субъектом акта высказывания: (35) Тысячу лет назад наши предки в древней Руси приняли христианскую веру (Николай, митр.). Применительно к таким высказываниям позиция субъекта акта высказывания может быть определена только принятием допущения о переключенном дискурсе (А.Ж. Греймас, Ж. Курте), объясняющем вопрос о позиции субъекта акта высказывания в свете того, что предикативный субъект не является ее отражением в поверхностной форме высказывания-результата. Фактичеаш для высказываний из проповедей невозможно указать место субъекта акта высказывания, исходя из поверхностных форм предложений.

Высказывание, посредством которого делается утверждение, на самом деле относятся к сфере «говорения», а не «делания». Поэтому возможным подходом к определению позиции субъекта акта высказывания является различение высказываний-результатов, имеющих конкретную форму и определенное грамматическое значение как предложения, и высказываний-процессов -- речевых актов, которые представляют собой особую часть производства высказываний: не предикационный акт, посредством которого делается утверждение в отношении преассертива, а совершение речевого действия. Покрыть все высказывания-результаты посредством категории субъекта акта высказывания можно лишь в случае, когда субъектом акта высказывания считается субъект, реально осуществляющий речевой акт.

Речевые акты, как относящиеся к сфере «делания», описываются перформативами. Понятие перформатива имеет особый статус для описания процесса акта высказывания субъектом акта высказывания. Теоретически оно восполняет момент, не отраженный французской школой по вопросу различия меяеду грамматическими способами самовыражения говорящего в высказывании и несубъективным характером деятельности субъекта акта высказывания. Прак-

тически же экспликация перформатива выявляет характер совершаемого иллокутивного акта и вместе с ним зависимость содержания иллокутивной цели от способа контекстуализации предложения, что и служит фактическим поводом для того, чтобы проблема субъекта была рассмотрена в свете понятия адсубъ-ектнвация субъекта акта высказывания.

Содержание иллокутивных актов при производстве высказываний в текстах проповеди рассматривается в § 3 «Форма-субъект». В § 2 приводится дефиниция понятия субъекта акта высказывания и рассматривается возможность классификации речевых актов применительно к высказываниям религиозного языка. Субъект акта высказывания - это, с одной стороны, говорящий, тот, кто отвечает за истинность утверждения и чья позиция в акте высказывания — это подлежащее глубинного перформатива, с другой стороны, - это субъективное пространство высказывания-результата, в котором говорящему отводится строго определенное место, проявляющее его исключительно как продукт акта высказывания.

Возможность проведения классификации речевых актов в проповедях ограничена только универсальными речевыми актами: утверждениями, вопросами и директивами. Производство культуроспецифичных речевых актов в проповедях чрезвычайно ограничено, несмотря на широкое функционирование в текстах дескриптивных высказываний, которые описывают культуроспецифичные речевые акты (обещания, признания, советы, предупреждения, одобрения, осуждения и т.д.) и которые в широком объеме действительно характеризуют язык проповеди. Опора говорящего исключительно на универсальные речевые акты объясняется общим механизмом производства высказываний в данном типе текстов, который регулируется процессом объективации пропозиций. Он заключается в том, что в рамках религиозной идеологии говорящий вынужден ограничивать контекстуализацию высказываний фактором языка, чтобы у слушающего не было возможности обнаружить такие связи между членами предикативного отношения, которые отражали бы модусные характеристики высказывания или вытекали бы из собственных знаний слушателя о мире и не являлись бы каузальными связями, необходимо вытекающими из отношения между выражением утверждения и пропозицией, обусловливающей приемлемость данного утверждения.

§ 3 «Форма-субъект» посвящен исследованию конкретных форм проявления адсубъективации говорящего в процессе построения высказываний в религиозном языке. В связи с понятием адсубъективации даются определения понятиям интерсубъектности, расщепленного субъекта, гетерогенности речи, многослойного субъекта, формы-субъекта, эффект-субъекта, обращения-интерпелляции.

Адсубъективация в высказываниях с преконструктом в текстах проповеди заключается в том, что субъект акта высказывания ассоциирует истинностную оценку своего высказывания с высказыванием другого субъекта, которое функционирует в текущем дискурсе как преконструкт. Это демонстрируется, в частности, анализом высказываний типа (36): Всем нам известно, что человек состоит из души и тела (Менетров, свящ,), где интердискурсной формой являет-

ся придаточное (36а) Человек состоит из души и тела. Выражение (36а) - пре-конструкт, поскольку предикационный акт актуализован с позиции относительного времени. Если рассмотреть (36а) в сочетании с перформативами: (а) Утверждаю.- человек состоит из души и тела, (б) Заявляю.- человек состоит из души тела, (в) Сообщаю: человек состоит из души и тела, то выражения (а-

б) обязывают прочитывать (36) таким образом, что необходимо признать предикативную связь между человек и состоит из души и тела как утвержденную в момент произнесения предложения. Однако (36а) не может быть фактом утверждения говорящего по формальному признаку, каким является отношение к моменту речи. Оно может быть утверждением говорящего, если только считать, что его автор был первым, кто высказал мысль о том, что «человек состоит из души тела». Утверждение предикативной связи человек состоит из души и тела не является творческим актом со стороны говорящего. Предикативная связь утверждена ранее и в другом дискурсе; в текущий дискурс она вставляется на правах готового высказывания. Поскольку говорящий как субъект акта высказывания «не распоряжается» предикатом в преконструкте (36а), то его речевым актом может быть только сообщение - (в).

Важным последствием объективации пропозиций является возникновение особого риторического эффекта, который для проповеди является основным условием реализации принципа убеждения. Он заключается в том, что из процесса понимания исключаются интерпретации, которые адресат мог бы сделать сам и которые бы по этой причине отличались от тех, которые накладываются ограничениями, исходящими из интердискурса. Содержание речевых актов в проповеди, как показывает материал, - информирование. Если коммуникативная цель проповеди определяется как убеждение, то информирование является основным способом ее достижения, а одним из способов реализации принципа убеждения служит объективация содержания пропозиций. В случае с преконструктом объективация достигается контекстуализацией предложения, обусловленной когнитивным значением пропозиции, непосредственно выраженной предикативными формами преассертива.

В случае эффекта опоры адсубъективация субъекта заключается в том, что позиция субъекта создается не в отношении к форме, как в случае с преконструктом, а в отношении к смыслу, который, однако, также является воспроизведенным, а не произведенным образованием. С этой стороны никакое высказывание с эффектом опоры не может быть результатом творчества мысли отдельного говорящего. В высказываниях типа (37) А между тем богохуление и кощунство есть самый тяжкий грех (Менетров, свящ.) отношение подлежащее/сказуемое не предполагает аспектов времени и модальности. По этой причине выражение (37а) *А между тем богохуление и кощунство (было, будет, пусть будет) самый тяжкий грех — неприемлемо, и, следовательно, в акте общения данное связочное предложение является объектом, предшествующим утверждению. Неприемлемым является и (376) *Утверзвдаю: богохуление и кощунство есть самый тяжкий грех, в котором позиция субъекта отождествляется с иллокутивным актом «утверждение», и тем самым предикативное отношение между подлежащим и сказуемым должно быть оценено как установ-

ленное в момент акта высказывания. Приемлемым является только (37в) Сообщаю: богохуление и кощунство есть самый тяжкий грех, в котором субъект «отделяется» от того, что утверждается предикатом предложения в отношении субъекта предложения.

Адсубъективация для субъекта акта высказывания, произведенного стыковкой с аскриптивом, определяется таким образом, что речевым актом говорящего может быть также только сообщение, поскольку приемлемость высказывания, обусловливается необходимой (каузальной) связью утверждаемой пропозиции и детерминирующей ее пропозицией с констатирующим значением. Так же, как и в случае с преконструктом, роль аскриптивов заключается в идентификации объектов дискурса, а не в их атрибуции. Объективация пропозиций является необходимым условием выполнения высказываниями религиозного языка своих коммуникативных функций: сообщения (информирования) и одновременно воздействия. Если бы это было не так, то для религиозных высказываний невозможна была бы реализация принципа убеждения. В религиозном языке позиция субъекта акта высказывания может быть удовлетворительно объяснена, исходя механизма объективации пропозиций. Если такой механизм не действует, можно считать, что мы имеем дело с другим дискурсом.

В § 4 данной главы «Адресат акта высказывания» показано, что анализ дискурса предоставляет данные для исследования процессов производства и понимания в их взаимосвязи. Изучение процесса понимания готовых речевых сообщений более продуктивно, если семантическая интерпретация, т.е. понимание, ставится в соответствие процессу производства высказывания. С этой точки зрения адресат — такой же продукт акта высказывания, как и его субъект. В исследованиях по дискурс-анализу, коммуникации и стилистике под адресатом имеются в виду реальные участники коммуникации, к которым конкретно обращена речь, или имеются в виду те люди, к которым потенциально может быть обращена речь говорящего. Мы используем термин адресат акта высказывания по отношению к тем категориям слушающих, статус которых как адресатов может быть определен в связи с тем, что в высказывании каким-то образом различена эта их роль. Адресат акта высказывания выявляется путем вычленения из множества, которое образуется разными ролями участников коммуникации. Исследование проводится на материале предложений с обращениями, неличными местоимениями, местоименно-соотносительных и условных предложений. Показано, что дискретизация возможна, если в самом высказывании или в контексте есть показатели того, что роли участников коммуникации в пространстве данного высказывания отличаются. Анализ показателей дискретизации адресата акта высказывания продемонстрировал, что проповедь не является ситуативно актуализованной речью, поскольку адресатами актов высказываний в проповеди служат не только прямые участники коммуникации,

Глава 5 «Типологические аспекты анализа дискурса русской православной проповеди» посвящена установлению различий в производстве дискурса проповеди и дискурса в других сферах коммуникации. При этом мы исходили из положения, что не во всякой области коммуникации контекстуализа-ция предложений приводит к образованию специфического феномена дискурса.

Безусловно, не предполагалось, что религиозные высказывания - это всегда представители дискурса, которые невозможны в других дискурсах. Но если имеются отличия в способах производства высказываний в разных сферах коммуникации, то это служит объективным критерием для того, чтобы говорить о действительном существовании разных дискурсов.

Дискурс проповеди - особая сущность в сравнении с другими дискурсами. Между тем данное допущение не очевидно в свете того общего вывода, который можно вывести из ряда типологических исследований в отношении проповеди и религиозного дискурса в целом. Этот вывод следует формулировать как положение о политипологичности религиозного дискурса, его сходстве с рядом других дискурсов: научным, политическим, художественным. Вывод о политипологичности религиозного дискурса следует из разных критериев сопоставления дискурсов. Религиозный дискурс подвергался оценке в связи с такими критериями, как тип общения (Е.В. Бобырева, В.И. Карасик), частотность и грамматическое значение используемых предложений (И.Н. Щукина), стилистическое значение языковых выражений (Л.П. Крысин, О.А. Крылова), отношение языка проповеди к риторическим средствам выражения и убеждения (X. Куссе) и др. Однако, на наш взгляд, эти критерии таковы, что они не дают четкого различия между продуктами языковой деятельности говорящего и формами, в силу которых они являются выражениями системы языка. С этой точки зрения, например, долженствующие или причинные предложения являются выражениями системы языка, и если они встречаются в другом дискурсе, мы можем сделать вывод о сходстве религиозного дискурса с этим конкретным дискурсом, связав религиозный дискурс с теми возможными особенностями языковых выражений, которые они имеют, употребляясь в характерных для них функциях как выражения системы языка.

Актуальная проблема в связи с типологическими характеристиками дискурсов состоит в том, чтобы получить типологический результат, разграничивая языковые выражения как системные единицы и продукты языковой деятельности говорящего, которые в дискурсе должны представлять специфические результаты контекстуализации предложений системы языка. Именно таким образом предложено решать типологические задачи описания дискурса проповеди в реферируемой работе. Предметом исследования были наиболее дискуссионные вопросы, связанные с отношением проповеди к риторике, реализацией в текстах проповедей стратегии убеждения и выявлением феномена дискурса в той области, которая обычно описывается как область семантики предложения.

В § 1 «Дискурс проповеди и ораторская речь» рассматривается вопрос о реализации в проповеди риторического принципа убеждения. Это один из наиболее важных вопросов, который занимает внимание исследователей на протяжении длительного времени. Общепринятым является мнение, что основной характер языковых единиц в проповеди в области коммуникативных задач заключается в реализации риторического принципа убеждения. Также общепринятым является мнение, что вопрос о риторическом характере проповеди должен ставиться как вопрос выявления экспрессивных форм и стилистико-

риторических приемов. С этих позиций говорится о множестве экспрессивных возможностей языка проповеди в аспекте убеждения.

Однако можно сомневаться в полной достоверности данного вывода. Проповедь как жанр не имеет отличительных черт от других ораторских жанров по характеру используемых риторических средств выражения. Содержание принципа убеждения для проповеди должно выявляться без привлечения языкового (элокутивного) аспекта риторики. Аргументами служат следующие факты. Во-первых, любой риторический сегмент безболезненно убирается из текста проповеди, и это не приводит ни к каким особьм последствиям в плане сохранения жанра и его прескриптивно-аскриптивного характера. Существуют примеры текстов, или можно получить такие примеры экспериментально, где функции жанра берут на себя не приемы, а средства системы языка. Поэтому правомерно утверждать, что отношение проповеди к языку является для нее более важным, чем отношение риторике. Риторические приемы в проповеди должны рассматриваться как стилистические формы, необходимые религиозному языку для изложения предметов веры в церковно-библейском духе, предполагающем возвышенность религиозного языка над обыденной разговорностью.

Во-вторых, содержанием риторического принципа убеждения в проповеди является внушение. Однако аспект внушения не следует понимать в буквальном смысле, как психологическую деятельность говорящего; его необходимо объяснять обусловленностью значения утверждения констатирующими пропозициями. Каузальная связь определяет, что то, что сказано в предложении (утверждено предикационным актом), всегда уже обосновано тем, что известно из неутвержденной пропозиции. В структуре высказывания, помимо суждения субъекта, существует и синтаксически оформляется такое суждение, которое по времени своего производства всегда предшествует суждению субъекта акта высказывания, так что всякий акт высказывания представляет собой стыковку высказывания говорящего с высказыванием другого субъекта.

Иными словами, пропозициональное содержание высказываний в проповеди определяется содержанием интердискурса (интрадискурса), который контролирует не только производство дискурса, но и его интерпретацию, являясь частью значения высказывания. Интерпретируя религиозное высказывание, адресат обнаруживает только каузальные связи. Например: (38) Если бы ты помнил об них, тебе стыдно бзях ло бы, страшно было бы за такую любовь платить равнодушием к делу твоего спасения (Шумов, прот.); (38а) Ты не помнишь о них, (386) Тебе не страшно за такую любовь платить равнодушием к делу твоего спасения. (39) Наши христианские дети должны бы получать такую же или даже сугубую благодать (Менетров, свящ.); (39а) Наши дети не получают такую же или даже сугубую благодать.

Особенностью проповеди является то, что процесс производства высказываний описывается применением понятий интердискурса и интрадискурса, в силу чего можно говорить о дискурсе проповеди как о сущности, определяемой через специфическое представление когерентности. То, что делает высказывание говорящего приемлемым, — это тот факт, что оно строится через отношение

с интердискурсом. В терминах когерентности объясняется риторический эффект дискурса проповеди. Он состоит в том, что понимание высказывания полностью соответствует его пропозициональному содержанию, поэтому следствия из высказывания, которые делает адресат, никогда не являются его собственными интерпретациями действительности. .

В § 2 «Стилистическое значение предложения и значение высказывания» показано, что в ряде работ типологические результаты описания религиозного дискурса представлены на основе сравнительного семантикограмматического или стилистического анализа. Из них следует, что если объектом анализа выступают предложения, а не лексика, то, как правило, отмечается сходство религиозного дискурса с другими дискурсами. По этой причине было важно рассмотреть синтаксический материал, представив объекты исследования не как предложения, а как дискурс, как материальные продукты языковой деятельности говорящего. При этом мы опирались на те же самые конструкции, которые привлекались для исследования другими лингвистами: это условные и причинные сложноподчиненные предложения. Условные предложения как высказывания религиозного и научного языка отличаются по двум параметрам. Во-первых, своей текстовой ролью, согласно которой большинство религиозных высказываний характеризуется следственным значением, а типичным значением научных высказываний является значение «посылка». Это иллюстрируют примеры (40-41), где средством выражения следственного значения служат парафразы со следственными словами: (40) По-видимому, наиболее общий принцип, который Диксон считает само собой разумеющимся и даже не находит нужным сформулировать эксплицитно, - это принцип, который я назвал бы «Принципом сферы опыта». Принцип сферы опыта: * [Следовательно] Если существует сфера опыта, ассоциирующаяся с А, то все реалии этой сферы, естественно, принадлежат той же категории, что и А (Дж. Лакофф). (41) Врагом нашим в деле искреннего покаяния является наше самообольщение, когда мы не хотим замечать тех согрешений, мыслей, движений греховных, которыми так переполнено наше сердце. [Следовательно] Если человек впадает в какой-нибудь явный тяжкий грех и если совесть в нем не совсем сожженная и погибшая, она будет обличать в этом явном тяжком грехе (Николай, митр.).

Во-вторых, каузальными пропозициями, которые соответствуют только одному типу каузатора: негативным пресуппозициям: (42) Если мы будем стараться поменьше грешить, то станем духовно умиротворенными (Владимир (Иким), митр.), где (42а) Мы не стараемся поменьше грешить негативная пресуппозиция главного предложения, а (426) Мы не стали духовно умиротворенными - придаточного. Что касается условных предложений научного стиля, то они не содержат отрицательных пресуппозиций как каузаторов утверждения. Для того чтобы говорить о семантике таких предложений, следует рассматривать отношение между предикативными единицами как отношение между событиями, результатом которых является факт, установленный в момент произнесения предложения. В высказывании (43) фактуальное значение придаточного есть результат логического синхронического отношения между главной и придаточной частями: (43) Если мы выделяем дифференциальный элемент

звонкости, то предполагается, что в общем множестве фонем существует такое его подмножество, которое обладает свойством звонкости (Т.П. Ломтев).

Причинные предложения, как и условные, являются основанием для отождествления языка проповеди и научного языка. Мы пользовались способом интерпретации причинных предложений, который был предложен А. Дэйвисон. Он заключается в том, чтобы учитывать разные отношения придаточной части с главной. Придаточное может выражать: 1) причину того положения дел, которое представлено в утверждении, или 2) выражать «внешнюю» причину, в силу которой говорящий высказал утверждение. Способом представления отношения придаточной части к главной служит выдвижение придаточной части в препозицию и включение в семантическое представление показателя речевого акта или его дескриптивного коррелята в качестве связующего звена между главной и придаточной частями.

Высказывания из научного стиля анализировались следующим образом. (44) Крайнее распыление является лишь следствием стремления живого вещества к повсюдности, ибо размножение живого вещества, увеличение его массы пропорционально его поверхности. (44а) Так как (*?потому что) размножение живого вещества, увеличение его массы пропорционально его поверхности (Я говорю вам (я сказал вам), что крайнее распыление является лишь следствием стремления живого вещества к повсюдности. (446) *?Я сообщаю вам это, так как размножение живого вещества, увеличение его массы пропорционально его поверхности. (44в) *Я сказал вам это, так как размножение живого вещества, увеличение его массы пропорционально его поверхности. Если принять истолкование с позиций (446) или (44в), то придаточное следует считать обоснованием речевого акта, а не содержания пропозиции Крайнее распыление является лишь следствием стремления живого вещества к повсюдности. При таком толковании смысла содержание указанной пропозиции не имеет своего причинного обоснования и должно быть квалифицировано как факт, как знание, известное говорящему без своей причины. Это означает, что главная пропозиция при порождении исходного высказывания должна предшествовать стадии своего причинного обоснования и ее следует рассматривать как «старую информацию». То, что это не так, иллюстрирует преобразование, в котором главная и придаточная части ставятся в сочинительный контекст. Сочинительный контекст требует, чтобы последовательность предложений характеризовалась какой-либо обусловленной соединимостью разумным образом (Т. ван Дейк). Для нижеследующего преобразования (44г) *Крайнее распыление является лишь следствием стремления живого вещества к повсюдности. Размножение живого вещества, увеличение его массы пропорционально его поверхности условия разумной соединимости не находится; следовательно, содержание высказывания можно рассматривать только в терминах такого отношения, которое устанавливается в момент акта высказывания.

Таким же образом интерпретировались высказывания из проповеди. (45) Осуждать мир не наше дело, потому что мы несем за него большую ответственность, чем те, кто творит неправду (Антоний (Сурожский), митр.). (45а)

Потому что (так как) мы несем за мир большую ответственность, чем те, кто творит неправду Я сообщаю вам ( я сказал вам), что осуждать мир не наше дело. (456) Я сообщаю вам, потому что мы несем за мир большую ответственность, чем те, кто творит неправду. (45в) Я сказал вам, потому что мы несем за мир большую ответственность, чем те, кто творит неправду. (45г) Осуждать мир не наше дело. Мы несем за него большую ответственность, чем те, кто творит неправду. Здесь придаточная часть выражает причину, в силу которой говорящий имеет все основания сообщить, что «осуждать мир не наше дело». В этом случае придаточная часть представлена как факт, уже имевший место и ранее высказывавшийся кем-то другим. Важное значение для приемлемости выражения (45г) имеет анафора (наше - Мы). За счет анафоры определяется возможность/невозможность выполнения условия разумной соединимости. Анафора - это показатель экзистенциального характера главной части. В проповедях практически нет причинных предложений, где придаточная часть не содержала бы анафорического указания: (46) Он - наш Утешитель, потому что в Нем — источник утешения православного христианина во всех его жизненных испытаниях (Николай, митр.). (47) Вот как мы должны исповедоваться;... но мы этого не делаем, потому что боимся этой беспощадной, простой прямоты перед Богом и перед людьми (Антоний (Сурож-ский), митр.).

Таким образом, причинные предложения в проповедях представлены высказываниями, в которых информация придаточной части к моменту ее утверждения является усвоенной, известной.

Сравнение религиозного дискурса с научным, разговорным, публицистическим и художественным, проведенное с опорой на продукты языковой деятельности говорящего, показывает, что между сравниваемыми дискурсами, несмотря на то что они пользуются одними и теми же типами предложений, имеются существенные отличия, и это не подтверждает вывод о политипологично-гости религиозного дискурса.

В Заключении подводятся итоги исследования. В диссертации принимается положение французской школы анализа дискурса - считать языковую систему источником процессов производства речевых сообщений. Оно открывает возможности для описания дискурса как конечного элемента трихотомии язык

- процесс - продукт. В работе сделана попытка описать дискурс русской православной проповеди под этим углом зрения. Под дискурсом понимаются высказывания, рассмотренные как контекстуально-зависимые формы некоторого класса предложений, структурирующих те или иные жанровые типы текстов. Для исследования высказываний в диссертации разработано положение о релевантности контекста не как экстрадискурсного, а как интердискурсного фактора порождения высказывания. Под контекстуализацией предложения понимается производство на базе конкретного предложения речевого сообщения, соотнесенного с действительностью в плане приемлемости и воплощенного в форме предложения системы языка. Для решения задачи описания способов конггекстуализации предложений проработаны, развиты и впервые на материале языка русской православной проповеди представлены теоретические положе-

ния о процессе порождения высказываний. Главным из них является положение о том, что в основе процесса производства высказывания лежит синтаксическая стыковка (сцепление) двух составляющих высказывания: утверждения (преди-кационного акта) и утверждаемого (того, по поводу чего осуществляется утверждение). Процесс контекстуализации предложения называется механизмом порождения высказывания, который рассматривается как вариантная реализация общего механизма процесса речепорождения.

О дискурсных процессах, которые в принципе недоступны прямому наблюдению и которые поэтому сложно представить эксплицитно и формально, можно судить, опираясь на систему языковых выражений, когда они ставятся в парафрастические отношения. С этой точки зрения процесс производства дискурса и сам дискурс поддается точной фиксации. В свете сказанного конечная практическая задача диссертации состояла в том, чтобы установить, какие высказывания конституируют тексты русской православной проповеди, определяя и устанавливая границы ее дискурса. Всего было рассмотрено 13 типов предложений и на этой основе установлены способы, которыми производятся религиозные высказывания. Описано три таких способа: включение в текущий дискурс преконструкта, стыковка с текущим дискурсом эффекта опоры и аскрип-тива. Преконструкт, эффект опоры и аскриптив - это названия для тех функциональных синтаксических статусов, которые может иметь в структуре высказывания его преассертивная часть, когда она рассматривается в терминах отношений с ассертивной частью. В этой классификации способов производства высказываний стыковка текущего высказывания с аскриптивом впервые описана как процесс порождения религиозного высказывания. Доказано, что именно аскриптивы определяют грамматику дискурса проповеди, и вне именно этой грамматики проповедь не определяется как жанр.

Из рассмотренного материала следует вывод, имеющий значение для принятия определенной позиции в длительной дискуссии о проповеди как об ораторском жанре. Показано, что приложимость риторики к проповеди ограничена только средствами, которые позволяют риторике создать форму речевого произведения. Что касается вопроса о содержании риторического принципа убеждения в проповеди, то средствами риторики он не решается. В основу исследования этого вопроса кладется материал, который показывает, чтб для адресата служит главным основанием для вывода следствий из высказываний, Адресат может выводить следствия, во-первых, из своих знаний о мире и знаний о намерениях говорящего и, во-вторых, из пропозициональных знаний, к которым относится знание пропозиций, детерминирующих приемлемость высказанного. Непропозициональные знания допускают неоднозначные выводы, Неоднозначность возникает, если у слушающего есть возможность понять, а у говорящего построить высказывание таким образом, что это даст повод адресату рассматривать высказывание так, что в его отношении можно сделать предположения, которые не следуют или дополнительно следуют из высказывания, а также следуют из того, чтб говорящий не предусмотрел или намеренно сделал непредусмотренным. Подобная ситуация для текстов проповеди исключена. В религиозных высказываниях нет и не может быть неоднозначности, Это демон-

стрируется тем, что приемлемость религиозных высказываний можно установить, связав их исключительно с содержанием интердискурса, который контролирует не только производство дискурса, но и его интерпретацию, так как является каузальной частью значения высказывания, а не частью значения прагматического контекста. Убеждение в проповеди не проявляется в том, что называется значением говорящего, или субъективностью высказывания, и фактически не связано с личным мастерством проповедника и фактами оформления текстов проповедей риторическими фигурами. Содержанием риторического принципа убеждения в проповеди является внушение. Однако аспект внушения здесь необходимо понимать не в буквальном смысле, как психологическую деятельность говорящего, а как влияние на интерпретацию высказывания области утверждаемого, интердискурса.

В целом проделанная работа рассматривается нами как шаг на пути создания целостной картины лингвистического представления о механизме производства высказываний и взаимодействия между языком, речью и продуктами языковой деятельности в плане изучения языка и его использования в конкретных социальных рамках. По-видимому, сам факт обнаружения по одним и тем же эксплицитным основаниям релевантных различий между высказываниями свидетельствует, где и в каком отношении анализ дискурса позволяет вычленить предмет своего рассмотрения и найти точки соприкосновения между про-тивочленами дихотомии язык - речь.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях.

Монография:

1. Бурцев В.А. Анализ дискурса в порождающей перспективе: способы функционирования высказываний в русском религиозном дискурсе [Текст] /

В.А. Бурцев: Монография. — Елец: ЕГУ им. И.А, Бунина, 2010. — 153 с. Объем работы-9,6 п.л.

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

2. Бурцев В.А. Дискурсивная формация как единица анализа дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. - Тамбов, 2008. - Вып. 10 (66). - С. 9-16. Объем работы - 0,5 п.л.

3. Бурцев В.А. От грамматической теории детерминации к когеренции дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. — Тамбов, 2010 — Вып. 1 (81). — С. 242-246 (январь). Объем работы - 0,4 п.л.

4. Бурцев В.А. Дискурсные формы предикатов необходимости в их отношении к интердискурсу [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Научный журнал. - №1 (Том1). - 2010. Филология (февраль) С. 199-208. Объем работы - 0,6 п.л.

5. Бурцев В.А. Аспекты определения интердискурса: синтаксис, дискурсные формации, бессознательное [Текст] / В.А. Бурцев П Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». — № 4. — 2010. — М.: Изд-во МГОУ. — С. 7-11. Объем работы - 0,5 пл.

6. Бурцев В.А. К вопросу о единицах и категориях анализа дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». - № 5. -2010. - М.: Изд-во МГОУ. - С. 10-15. Объем работы - 0,7 п.л.

7. Бурцев В.А. Дискурсная структура предикатов необходимости в православной проповеди и в Евангелиях [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. № 3. - 2010. - С. 9-12. Объем работы - 0,5 п.л.

8. Бурцев В.А. Теоретические предпосылки анализа дискурса в свете дихотомии «язык/речь» [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. - № 4. Т. 1. Филология. - 2010. —

С. 136-144. Объем работы-0,6 п.л.

9. Бурцев В.А. Синтаксический, когнитивный и идеологический аспекты интердискурса в их взаимосвязи [Текст] / В.А. Бурцев // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2011. - № 1. - М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина - С. 65-69. Объем работы - 0,6 п.л.

10.Бурцев В.А. Механизмы производства высказываний с предикатом должен в религиозном и педагогическом дискурсах [Текст] / В.А. Бурцев // ФИЛОЬОбоБ. - Выпуск 9. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2011. - С. 52-59. Объем работы - 0,5. пл.

11.Бурцев В.А. Высказывания с преконструктом в тексте православной проповеди: лингвистические способы выражения, место и роль в структуре жанра и текста [Текст] / В.А. Бурцев // ФИЛОЬОСОЭ. - Выпуск 10. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2011. - С. 47-54. Объем работы - 0,5 п.л.

Статьи в сборниках научных трудов и материалах научных конференций:

12.Бурцев В.А. Ритуальная риторика (тезисы докл.) [Текст] / В.А. Бурцев // Материалы межвузовской научно-методической конференции по итогам НИР за 1995 год. - Липецк, 1996. - С. 42-45. Объем работы - 0,3 п.л.

13.Бурцев В.А. Взаимодействие ментальных предикатов и пропозиции в советском политическом дискурсе [Текст] / В.А. Бурцев // Лингвистические очерки: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.М. Мякотина.—Елец, 1998. - С. 71-79. Объем работы - 0,6 п,л.

14.Бурцев В.А. Прагматические значения предикатов в советском политическом дискурсе [Текст] / В.А. Бурцев // Европейские языки: историография, теория, история. Выпуск 2 / Отв. ред. В.И. Макаров и Г.Н Пальчун. - Елец ЕГУ им. И.А. Бунина, 2001. - С. 137-144. Объем работы - 0,5 п.л.

15.Бурцев В.А. Когнитивные установки в политическом интервью [Текст] / В.А. Бурцев // Предложение. Текст. Речевое функционирование языковых единиц. Выпуск 1 / Отв. ред. Г. Д. Фигуровская. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2002.-С. 141-151. Объем работы -0,7 п.л.

16.Бурцев В.А. Референция собственных имен и смысл текста [Текст] /

В.А, Бурцев // Предложение. Текст. Речевое функционирование языковых единиц. Выпуск 2 / Отв. ред. Г.Д. Фигуровская. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2003.

- С. 125-134. Объем работы - 0,6 пл.

17.Бурцев В.А. Семантический анализ Символа веры [Текст] / В.А. Бурцев // Европейские языки: историография, теория, история: Межвузовский сборник научных работ / Отв. ред. В.И. Макаров и Г.Н. Пальчун. - Выпуск 5. -Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2005. - С. 63-74. Объем работы - 0,8 п.л.

18.Бурцев В.А. О понятии дискурс в разных теоретических контекстах [Текст] / В.А. Бурцев П Материалы международной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения А.М. Селищева / Отв. ред. В.И. Макаров. - Елец, 2005. - С. 280-286. Объем работы - 0,4 пл.

19.Бурцев В.А. О дискурсивном значении [Текст] / В.А. Бурцев // Актуальные проблемы современной лингвистики. Тихоновские чтения: Материалы Международной научной конференции, посвященной 75-летию профессора

A.Н. Тихонова / Отв. ред. Р.И. Хашимов. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. -

С. 329-334. Объем работы - 0,4 п.л.

20.Бурцев В.А. Антропонимическая лексика в языке, в тексте и в дискус-ре [Текст] / В.А. Бурцев // Проблемы русского и общего языкознания: межвузовский сборник научных трудов. - Выпуск 5 / Отв. ред. В.И. Казарина. - Елец: Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина, 2007. - С. 116-127. Объем работы - 0,8 пл.

21.Бурцев В.А. Собственные имена в тексте и в дискурсе [Текст] / В.А. Бурцев // Европейские языки: историография, теория, история: Межвузовский сборник научных работ. - Выпуск 6 / Отв. ред. Р.И. Хашимов и Г.Н. Пальчун. -Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2007. - С. 3-14. Объем работы - 0,8 п.л.

22.Бурцев В.А. О дискурсивном значении глагола веровать [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. -Вып. 14: Филологическая серия (3), - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2007. - С. 1324. Объем работы - 0,8 пл.

23.Бурцев В.А. Дискурс и дискурсивное значение [Текст] / В.А. Бурцев // Русистика XXI века: аспекты исследования языковых единиц и категорий: межвузовский сб. науч. трудов, посвященный 75-летию со дня рождения доктора филологических наук профессора П.А. Леканта / Отв. ред. Е.В. Алтабаева. -Мичуринск: МГПИ, 2007. - С. 127-130. Объем работы - 0,3 пл.

24.Бурцев В.А. К Определению религиозного дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // Русский язык; история и современность: сборник научных трудов. К 80-летию профессора В.В. Щеулина / Отв. ред. Е.А. Попова. - Липецк - Елец,

2008. - С. 162-172. Объем работы - 0,7 пл.

25.Бурцев В.А. Символ веры как исповедальный текст [Текст] / В.А. Бурцев // Философия и филология русского классического текста. 3-я Всерос. На-уч.-практич. конф.: сборник статей / Общ. ред П.А. Гагаева. - Пенза: РИО ПГСХА, 2008. - С. 40-43. Объем работы - 0,3 п.л.

26.Бурцев В.А. Символ веры как дискурсивный текст [Текст] / В.А. Бурцев // Собор. Альманах религиоведения. - Выпуск 7 / Отв. ред. Н.А. Белканов. -Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2008. - С. 377-391. Объем работы - 0,9. п.л.

27.Бурцев В.А. Дискурсивная формация и анализ высказываний [Текст] /

B.А. Бурцев И О русском языке в историческом, теоретическом и лингвокуль-

турологическом аспектах. К 80-летию доцента ГЛ. Щеулиной / Отв. ред. Е.А. Попова. - Липецк, 2009. - С. 58-63. Объем работы - 0,4 пл.

28.Бурцев В.А. Метафизика дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // Европейские языки: историография, теория, история: Межвузовский сборник научных трудов. - Выпуск 7 / Отв. ред. Т.М. Свиридова - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина,

2009.-С. 13-18. Объем работы-0,4 пл.

29.Бурцев В.А Понятия дискурса, дискурсивного высказывания и дискурсивной формации в их взаимосвязи [Текст] / В.А. Бурцев // Структурносемантические параметры единиц языка и речи: Сборник научных статей / Отв. ред. О.М. Чупашева. - Мурманск: МГПУ, 2009. - С. 17-20. Объем работы - 0,3 пл.

30.Бурцев В.А. Дискурсивные параметры для определения дискурсивных формаций [Текст] / В.А. Бурцев // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. - Вып. 25: Филологическая серия (5). - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2009. - С. 3-10. Объем работы - 0,5 пл.

31.Бурцев В.А. Механизмы интердискурса: синтаксическое вставление в виде преконструкта [Текст] / В.А. Бурцев // Слово в языке и речи: Международный сборник научных трудов в честь 70-летия доктора филологических наук профессора О.И. Лигвинниковой / Отв. ред. Т.М. Свиридова. - Елец: Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина, 2009. - С. 81- 85. Объем работы-0,3 п.л.

32.Бурцев В.А. Православное мироощущение сквозь призму лексических

универсалий (на материале «Символа веры») [Текст] / В.А. Бурцев // Язык. Текст. Дискурс: Научный альманах Ставропольского отделения РАЛК / Под ред. проф. Г.Н. Манаенко. Выпуск 7. Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2009. - С. 138144. Объем работы - 0,4 пл. .

33.Бурцев В.А. Интрадискурс и интердискурс в тексте православной проповеди [Текст] / В.А. Бурцев // Фило1о£оз. - Выпуск 6 (№№3-4). - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2009. — С. 57-67. Объем работы - 0,7 п.л.

34.Бурцев В.А. Интериоризованные синтаксические структуры и их дискурсная теория [Текст] / В.А. Бурцев // Языкознание — 2010: Язык. Культура. Современность: материалы международной заочной лингвистической конференции: сб. науч. ст. [Текст] / Под ред. проф. Л.П. Гашевой. - Челябинск: Юж,-Уральское кн. изд-во, 2010. — Вып. I. — С. 26-37 (март). Объем работы — 0,8 п.л.

35.Бурцев В.А. Элементы интердискурса в высказываниях с предикатами необходимости [Текст] / В.А. Бурцев // Язык и культура. К юбилею Эммы Федоровны Володарской / Под ред. чл.-корр. РАН Ю.Л. Воротникова. - М.: Издательство института иностранных языков, 2010. - С. 229-232, Объем работы -0,4 пл.

36.Бурцев В.А. Порождающий подход как вариант целостной лингвистической модели исследования дискурса [Текст] / В.А. Бурцев // «И нежный вкус родимой речи...»: сборник научных трудов, посвященный юбилею доктора филологических наук, профессора Л.А. Климковой / Отв. ред. Е.Ю. Лобова; АГПИ им. А.П. Гайдара. - Арзамас: АГПИ, 2011.-С. 48-52. Объем работы-0,3 пл.

37.Бурцев В.А. О пространстве интердискурса в дискурсе: тезисы докл. [Текст] / В.А. Бурцев // Международный конгресс по когнитивной лингвистике. Выпуск VI. Когнитивные исследования языка: сб. науч. тр. / гл. ред. серии Е.С. Кубрякова, отв. ред. вып. Н.Н. Болдырев. - М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. - С. Объем работы - 0,1 п.л.

38.Бурцев В.А. О пространстве интердискурса в синтаксической структуре высказывания [Текст] / В.А. Бурцев // Язык. Текст. Дискурс: Научный альманах Ставропольского отделения РАЖ / Под ред. проф. Г.Н, Манаенко. Выпуск 8. Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2010. - С. 121-129. Объем работы - 0,6 пл.

39. Бурцев В.А. Функции относительных придаточных в жанре православной проповеди [Текст] / В.А. Бурцев // III Селищевские чтения: материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 125-летию со дня рождения Афанасия Матвеевича Селищева (Елец, 22-23 сентября 2011

г.) / Отв. ред. Т.М. Свиридова. - Елец: Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина, 2011. - С. 75-80. Объем работы - 0,4 пл.

Лицензия на издательскую деятельность ИД №06146. Дата выдачи 26.10.01.

Формат 60 х 84/16. Гарнитура Times. Печать трафаретная. Усл.-печ.л. 2,5 Уч.-изд.л. 2,7 Тираж 100 экз. Заказ 169

Отпечатано с готового оригинал-макета на участке оперативной полиграфии Елецкого государственного университета им. И.А.Бунина.

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина»

39.9770, г. Елец, ул. Коммунаров, 28

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Бурцев, Владимир Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ВЫСКАЗЫВАНИЕ КАК ЕДИНИЦА ДИСКУРСА

Вводные замечания

§ 1. Формы выражения и значение единицы дискурса

1.1. Формы выражения единицы дискурса

1.2. Вопрос о делимитации дискурса на структурные единицы

1.3. Предложение, пропозиция, пропозициональное содержание 52 как формальные и семантические конституенты единицы дискурса

§ 2. Высказывание как единица общения

2.1. Коммуникативный подход

2.1.1. Высказывание как знак

2.1.2. Высказывание как речевой акт

2.2. Высказывание как единица синтетического синтаксиса

§ 3. Структура дискурса

3.1. Понятие акта производства высказывания

3.2. Вопрос о структуре высказывания

3.3. Дискурсная структура высказывания

3.4. Особенности преассертива как функциональной категории

3.5. Реализация дискурса в устной и письменной речи

§ 4. Метод анализа дискурса

4.1. Порядок дискурса и интердискурс

4.2. Понятие дискурсной парафразы. Объект, цель и средства 110 парафразирования.

4.3. Анализ дискурса и контекстуальный метод

4.4. Теоретические источники метода дискурсных парафраз

4.5. Дискурс и речевая деятельность 120 Выводы по главе

ГЛАВА Н. ГРАММАТИКА ДИСКУРСА ПРОПОВЕДИ

Вводные замечания

§ 1. Количественная интерпретация материала

§ 2. Диахронический аспект ограничения материала

2.1. Условные предложения

2.2. Причинные предложения

2.3. Изъяснительные предложения

§ 3. Категориальные доминанты в текстах проповедей

§ 4. Структурная организация дискурса в текстах русской православной проповеди

4.1. Способы структурной организации дискурса в проповеди

4.2. Дискурсные структуры высказываний в простых предложениях

4.2.1. Дискурсные структуры высказываний с отглагольными 180 именами

4.2.2. Дискурсные структуры высказываний с причастными и 185 деепричастными оборотами

4.3. Дискурсные структуры высказываний со сравнительными 188 конструкциями

4.3.1. Функциональные свойства сравнительных конструкций в 192 проповеди

4.4. Дискурсные структуры высказываний в сложноподчиненных 197 предложениях

4.4.1. Сложноподчиненные предложения с пропозициями, имеющими 197 статус утверждения

4.4.2. Сложноподчиненные предложения с пропозициями без статуса 201 утверждения

4.4. 3. Макроструктуры.

Выводы по главе

ГЛАВА III. СООТНОШЕНИЕ ДИСКУРСА ПРОПОВЕДИ С 214 ИНТЕР- И ИНТРАДИСКУРСОМ

Вводные замечания

§ 1. Понятие преконструкта

§ 2. Высказывания с преконструктами в текстах проповеди

2.1. Высказывания на базе изъяснительных сложноподчиненных 222 предложений

2.1.1. Высказывания с преконструктом как аксиоматические 230 выражения

2.1.2. Изъяснительные предложения с модальными словами в 233 придаточной части

2.2. Высказывания с номинализациями

2.3. Преконструкты в определительных сложноподчиненных 243 предложениях (со словом который)

2.3.1. Определительные предложения как парафразы собственных 245 имен

2.3.2. Определительные придаточные с антецедентом нарицательным 252 именем

§ 3. Интрадискурс

§ 4. Эффект опоры

§ 5. Высказывания, образуемые стыковкой с эффектом опоры в 267 текстах проповедей

5.1. Высказывания на базе связочных предложений

§ 6. Аскриптив

6.1. Составляющие высказываний, образованных стыковкой 291 утверждения с аскриптивом

6.1.1. Высказывания на базе повелительных предложений

6.1.2. Высказывания на базе предложений с будущим совершенным

6.1.3. Вопрос о глубинном перформативе для условных, 298 долженствующих и коррелятивных конструкций

Выводы по главе

ГЛАВА IV. СУБЪЕКТ И АДРЕСАТ АКТА ВЫСКАЗЫВАНИЯ

Вводные замечания

§ 1. Значения термина «субъект»

§ 2. Понятие субъекта как коммуникативной позиции в акте высказывания

§ 3. Форма-субъект

3.1. Понятие формы-субъекта

3.2. Эффект-субъект в высказываниях с преконструктом

3.3. Эффект-субъект в высказываниях с эффектом опоры

3.4. Эффект-субъект в высказываниях с аскриптивом

§ 4. Адресат акта высказывания 336 Выводы по главе

ГЛАВА V. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ АНАЛИЗА

ДИСКУРСА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРОПОВЕДИ

Вводные замечания.

§ 1. Дискурс проповеди и ораторская речь

1.1. Содержание риторического принципа убеждения в проповеди

1.2. Риторический эффект в связи с принципом убеждения

§ 2. Стилистическое значение предложения и значение 372 высказывания

2.1. Условные предложения как высказывания в научном и 373 религиозном текстах

2.2. Причинные предложения как высказывания в научном и религиозном текстах

Выводы по главе

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Бурцев, Владимир Анатольевич

Диссертация посвящена изучению языка и его использованию в конкретной ситуации порождения высказываний в речевом жанре проповеди. Исследование проводится в русле общей теории анализа дискурса, которая основывается на положении о существовании дискурса как специфического лингвистического явления, имеющего отношение одновременно к языковым и неязыковым структурам.

В большинстве дискурсно ориентированных работ проблема выделения дискурса опирается на общелингвистическую проблему противопоставления языка и речи как противочленов в дихотомии язык -речь (процесс). На этом основании то, что относится к дискурсу, связывается прежде всего с речью и с более широким понятием речевого общения. Поэтому понятие дискурса, призванное помочь преодолеть недостатки исследований языка и речи как разных явлений, на самом деле создает почву для изучения дискурса в отрыве от языка.

В диссертации предлагается рассматривать обе проблемы - проблему дихотомии и в связи с ней проблему выделения дискурса — в свете положения, что дискурс - это такая сущность, которая выявляется сквозь призму трихотомии язык — языковая деятельность (процесс) — продукты языковой деятельности. Под дискурсом понимаются материальные продукты языковой деятельности говорящего - высказывания, - которые рассматриваются как контекстно-зависимые формы некоторого класса предложений, когда они структурируют те или иные жанровые типы текстов. По отношению к высказыванию, определяемому с точки зрения его контекстной обусловленности, дискурс предстает как семантическая сущность. Соответственно исследование проводится на пересечении двух направлений семантики - семантики предложения и семантики дискурса (семантики высказывания) и является введением в новую предметную область лингвистической семантики.

То, что мы относим к дискурсу и предмету его изучения, представляет собой особый подход к анализу естественного языка, начало разработки которого было положено рядом французских философов и лингвистов в конце 60-х годов и который получил название анализ дискурса, или автоматический анализ дискурса. Основные аспекты тематики этого направления отражены в статьях ведущих представителей современной французской лингвистической школы в опубликованном в нашей стране сборнике [Квадратура смысла 1999]. Ни в каком из последующих периодов становления и развития анализа дискурса, по крайней мере в отечественной лингвистике этот подход не получил приложения и теоретического истолкования, а с самим сборником сложилась ситуация, несколько неожиданная в свете факторов, определивших повышенный интерес современной отечественной лингвистики к анализу дискурса. В одной из немногочисленных рецензий на указанный сборник отмечено, что книга «не вызвала сколько-нибудь широкого интереса, несмотря на интеллектуальную моду на французскую философию 1960-1980-х годов. И это при том, что в сборник вошли тексты, вызывавшие в тот период острые дебаты среди французских интеллектуалов: об их популярности позволяет судить тот факт, что основные работы классика АД (анализа дискурса. — В.Б.) Мишеля Пешё (1938-1983) давно стали библиографической редкостью. Едва ли будет преувеличением сказать, что «Автоматический анализ дискурса» (1969) и «Истины Ла Палиса» (1975) - это ключевые события того отрезка истории французского интеллектуального ландшафта. То, что в современной России они не привлекли заметного внимания, заставляет лишний раз задуматься о механизмах и характере рецепции текстов французской интеллектуальной культуры в нашей стране» [Марков 2001].

Между тем в подходе французской школы анализа дискурса, безусловно, можно видеть лингвистическую альтернативу тем концепциям языка, в основе которых лежат принципы структурализма и генеративной грамматики. В этом контексте - в разрыве с традициями структурализма и генеративизма - собственно и конституируется анализ дискурса как одно из направлений функционализма [Кибрик, Плунгян 2006: 276, 307-309]. В настоящее время все лингвисты, кто работает в области анализа дискурса, признают, что при изучении языка в плане дихотомии язык-речь, критическому осмыслению следует подвергнуть соссюровский постулат «изучать язык в самом себе и для себя» как заключающий лингвистику в слишком узкие границы, не отвечающие ее действительному предмету. Так, М.Л. Макаров, отмечает: «Дискурс-анализ как одно из ведущих междисциплинарных направлений, изучающих языковое общение, явился своеобразной реакцией на соссюровский, а позже - хомскианский редукционизм предмета языкознания. Во второй половине XX в. интересы языкознания отчетливо переместились в сферу языковой коммуникации, что воплотилось в появлении ряда «двойных» дисциплин (когнитивной, психо-, социо-, прагма- и прочих лингвистик)» [Макаров 2003: 83].

Этого же мнения придерживаются многие другие исследователи, они также считают отказ от соссюровских идей 1 качественным признаком теории «новой» лингвистики 2 . Для современного отечественного

1 Между тем в работах В.Г. Кузнецова [Кузнецов 2006; 2007] показано, что на самом деле именно «Женевской школе принадлежат приоритеты в постановке и развитии многих подходов современной лингвистики к изучению дискурса. Р. Годель установил, что слово discours встречается в рукописных источниках «курса общей лингвистики» Соссюра. Во 2-м курсе лекций discours определяется как «речевая цепь» и противопоставляется «внутреннему тезаурусу, памяти. однако при подготовке «Курса» к изданию Балли и Сеше заменили «discours» на «parole». Прилагательное discursif Соссюр использовал в значениях «синтагматический» (2-й курс) в сочетаниях «дискурсивный порядок» (1-й курс) и «дискурсивные единицы» (2-й курс). Обобщая различные определения речи Соссюром, Годель возводит их к современному пониманию дискурса. Р. Амакер справедливо полагает, что термин «дискурс» должен занять подобающее ему место в соссюровской терминологии» [Кузнецов 2007: 103].

2 Термин P.M. Фрумкиной [Фрумкина 1995]. языкознания это характерная позиция 3. Ср. следующую цитату о предмете лингвистики XXI века: «К концу XX века язык как знаковая система перестает быть в центре исследовательских интересов. Лингвистика вновь тяготеет к соединению с психологией и социологией. Когнитивистика отказывается от соссюровских дихотомий язык-речь, синхрония-диахрония, синтаксис-семантика, лексика-грамматика, объявляет язык одной из когнитивных способностей человека (наряду с ощущениями, восприятием, памятью, эмоциями, мышлением); а лингвистику - частью междисциплинарной науки когнитологии (когнитивистики). Теория дискурса отказывается от естественнонаучной модели знания, отдает приоритет качественному анализу и помещает лингвистику в междисциплинарную о

Ср.: «Если бросить взгляд в недалекое прошлое - эпоху структурализма, - то одной из особенностей структуралистского подхода следует признать «автономизацию» языка: язык рассматривался как более или менее самодостаточный механизм, автономный как по отношению к человеку, так и по отношению к внеязыковой реальности. Акцент делался на внутренних, имманентных правилах и законах строения и функционирования языковой системы. Современные лингвистические теории характеризуются совсем иными акцентами. Их характеризует стремление, с одной стороны, встроить язык в систему других когнитивных механизмов человека.; с другой - выявить "посредническую" функцию языка между человеком и внеязыковой реальностью.» [Кустова 2000: 85]. Ср. также выделенные Е.С. Кубряковой принципиальные установки современной лингвистики: экспансионизм, когда для адекватного познания языка необходимы выходы не только в разные области гуманитарного знания, но и в разные сферы естественных наук; антропоцентризм, предполагающий, что научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям в развитии человеческой личности и ее усовершенствования. Он обнаруживается также в том, что именно человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных языковых явлений; функционализм, определяющий такой подход в науке, когда ее центральной проблемой становится исследование функций изучаемого объекта, вопрос о его назначении, особенностях его природы в свете выполняемых им задач, его приспособленность к их выполнению. Как подчеркивает Е.С. Кубрякова, функциональный подход ведет в конечном счете к признанию главенствующей роли для всей лингвистики категории значения [Кубрякова 1995]. науку - человековедение, - объектом которой является человек» [Ревзина 2004: 11].

Однако французские лингвисты, принявшие концепцию анализа дискурса как акта производства высказывания, рассматривают ее как дезинтегрированную относительно любых подходов (далее мы будем обозначать их термином дискурс-анализ), опирающихся на то, чтобы считать объектом дискурсного исследования «языковое общение с точки зрения его формы, функций и ситуативной, социально-культурной обусловленности» [Макаров 2003: 99].

Существенные различия между анализом дискурса и дискурс-анализом - это результат разных представлений относительно планов изучения языка и его использования. Как уже было сказано, анализ дискурса опирается на трихотомию язык — процесс - продукт, дискурс-анализ - на дихотомию язык - речь. Но фактически дискурс-анализ включает только часть этой дихотомии - речь. Лингвисты, принявшие методологию дискурс-анализа, рассматривают дискурс так, что при изучении процессов производства и понимания текстов главную роль играет категория контекста. Они исходят из того, что речевое общение конституируется на основе экстралингвистических обстоятельств, и именно эти обстоятельства следует считать наиболее надежной опорой для объяснения закономерностей перевода языка в речь. Такова, например, позиция критического анализа дискурса [Водак 1997, 2006; Дейк 2000; Фэрклоу 2009]. Одна из отличительных черт этой школы состоит в том, что изучается не язык или речь сами по себе, а изучаются социальные и культурные процессы и структуры, выражаемые в языке [Карасик 2004(6)]. Похожим образом формулируется цель анализа дискурса и во многих других моделях, ставящих во главу угла контекст [Алефиренко 2005, 2007; Арутюнова 1990; Карасик 2004(а); Макаров 2003; Манаенко 2005, 2009; Шевченко 2006, 2008; Ширяева 2008; Чернявская 2003].

С этой точки зрения роль лингвистики в анализе дискурса ясна. Она переносит акценты в исследовании с языка на коммуникацию, изучает принципы организации коммуникации в том виде, как она предстает с разных сторон: с социальной, психологической, культурологической, этнографической и др. При этом, однако, кажется очевидным, что в данной перспективе не устраняется противопоставление языка и речи, просто оно находит свое обоснование не в языковой системе, а в речевом общении.

Анализ дискурса видит свои основания в лингвистической семантике. Однако семантика в анализе дискурса представляет собой весьма специфический предмет. Наиболее важный вывод, который может быть сделан на основании работ французских лингвистов [Арош, Анри, Пешё 1999; Гийому, Мальдидье 1999; Орланди 1999; Робен 1999; Пешё, Фукс 1999; Пешё 1999(а), 1999(6); П. Серио 1999(6), 2003], - это то, что субъективность высказывания, под которой имеется в виду субъективная деятельность говорящего как ключевой фактор производства высказывания, не может быть сведена к коммуникативным намерениям, понимаемым так, что именно их следует считать определяющими процесс производства высказывания. Как будет показано в главе 1, механизм, отвечающий за контекстуализацию предложений (производство высказывания), состоит в синтаксической стыковке (сцеплении) двух составляющих: утверждения и утверждаемого (того, по поводу чего осуществляется утверждение). Центральные для этой концепции порождения высказывания понятия порядок дискурса и интердискурс определяют то, что некоторые синтаксические структуры предполагают наличие определенных элементов независимо от утверждения субъекта, что они детерминируют субъекта, и поэтому субъективность в том виде, как она проявляется в акте высказывания, связана не с самовыражением говорящего в процессе порождения высказывания, а, наоборот, с процессом его адсубъективации, подчинения, процессом, полностью определенным синтаксическим механизмом акта производства высказывания.

Например, можно утверждать, что производство в текстах проповедей высказываний на базе таких предложений, как (1) Храм - это небо на земле, полностью независимо от субъективной деятельности говорящего. Каковы бы ни были обстоятельства произнесения данного предложения в проповеди, в силу которых обычно определяется субъективное значение высказывания, предикативное отношение между подлежащим и сказуемым не устанавливается по требованию говорящего, а является готовым, т.е. таким, которое не может свободно (по требованию говорящего) входить в противопоставление с другими формами связочного глагола по категориям времени и модальности, поскольку это приводит к неприемлемым высказываниям: (и) *Храм был {будет, пусть будет) небом на земле. Это доказывает, что из всех форм связочного глагола говорящий может использовать только форму настоящего времени. Это также доказывает, что место и время утверждения предикативного отношения в высказываниях (1) и (11) отличаются: в высказывании (1) предикативное отношение утверждается ранее произнесения предложения и не может быть утверждено, как в (и), в момент производства высказывания. Следовательно, с точки зрения механизма производства высказывания, эти языковые выражения являются двумя разными дискурсами, несмотря на то что с точки зрения синтаксиса они представлены не только одним синтаксическим типом - связочным предложением, — но и одним и тем же предложением.

Таким образом, если говорится о производстве высказывания, то обнаружение механизма его производства эксплицитным образом выявляет область того, что может или не может быть приемлемым для утверждения говорящего, когда оно высказывается в отношении утверждаемого. Предполагается, что область действительности, которая недоступна для утверждения, определяет границы дискурса и устанавливает то, что является религиозным дискурсом, политическим, научным и т.д. В конечном счете установление дискурса — глобальная цель анализа дискурса. Как показывают исследования, где ставится цель выявить особенности религиозного употребления языка в разных жанрах церковно-религиозного стиля современного русского литературного языка [Бобырева 2007; Бугаева 2010; Карасик 1999; Крысин 1994, 1996; Прохватилова 1999, 2008; Расторгуева 2005; Розанова 2003; Рослова 2009; Щукина 2010], во многих случаях не так легко определить, являются ли языковые выражения, если отвлечься от их лексической структуры, средствами конституирования религиозного дискурса. Если не опираться только на лексические средства, то область религиозного дискурса, которая всеми исследователями признается как специфическая сущность в ряду других дискурсов, на самом деле оказывается нечеткой и размытой, в том смысле, что в ней обнаруживается только то, что характеризует употребление предложений, которое им свойственно как единицам грамматической системы общенародного языка, и ничего сверх этого.

Вопросы, связанные с интердискурсом, интердискурсными формами, способами грамматического кодирования интердискурсных форм в структуре высказывания-результата, адсубъективацией, возможными формами субъекта акта высказывания, - предмет дискурсной семантики. Можно утверждать, что эти вопросы выявляются и решаются, когда признается тот факт, что базой процессов производства речевых сообщений служит относительная автономия системы языка [Серио 1999(6): 337] и что формой выражения того, что конституирует дискурс, является высказывание-результат, понимаемое как контекстно-зависимая форма некоторого класса предложений. Предложение (включая в это понятие и понятие предикативной группы) 4 мы рассматриваем и как делимитационную единицу текстов, и как единицу дискурса, учитывая в последнем случае, что при производстве высказывания центральная часть значения предложения

4 Вопрос об использовании термина «предложение» для обозначения грамматически сформированных предикативных конструкций, которые, однако, не актуализованы в речи как самостоятельные сообщения, решается в нашу пользу в: [Арутюнова 1972: 326-327]. пропозициональное содержание - соотносится с таким признаком высказывания, как его приемлемость (осмысленность, значимость), который мы понимаем как признак, однозначным образом связывающий продукты языковой деятельности с конкретной сферой коммуникации.

Как уже говорилось, концепция французской школы не привлекла к себе широкого внимания. Одной из причин этого можно считать то, что, как отметил П. Серио, французская школа «возникла под знаком соединения лингвистики, марксистской философии Луи Альтюссера и психоанализа» [Серио 1999(а): 14], и французские ученые оставили за собой право говорить о семантике в терминах философии и психологии. Нужно признать, что фактически понятия дискурсной семантики, которые французские исследователи, безусловно, признавали лингвистическими, формулировались в форме психологических и философских определений. Так, объясняя роль преконструкта, определяющего процесс адсубъективации говорящего при производстве некоторых типов высказываний, М. Пешё, которого считают основателем французской школы анализа дискурса, пишет: «Поясним: речь идет не о том, чтобы напомнить в общем о «роли языка» или о «власти слов», оставив неясным вопрос о том, идет ли здесь речь о знаке, который обозначает что-то для кого-то, как говорит Ж. Лакан, или же речь идет об означающем, т.е. о том, что представляет субъект для другого означающего (снова Лакан). Для нас ясно, что правильной является вторая гипотеза, потому что в ней говорится о субъекте как внутреннем процессе (представления) для не-субъекта, которым является сеть означающих (le reseau des signifiants), в том смысле, который придает ему Ж. Лакан: субъект «захвачен» в эту сеть - «имена нарицательные» и «имена собственные», эффекты «шифтинга», синтаксические конструкции и т.д. -так что он оттуда появляется как «причина самого себя» в смысле, который придавал этому выражению Спиноза» [Пешё 1999(а): 263].

Другой причиной следует назвать то, что определения концептов дискурсной семантики ограничены только ею самою и не охватывают многое из того, чем обеспечивается лингвистическое описание акта производства высказывания, а именно семантику предложения в комплексе таких тем, как пропозиция, пропозициональное содержание, пресуппозиции, детерминация, грамматическое значение. С этой стороны концепция дискурса французской школы как специфический подход к проблеме смысла и прочтения, опирающийся на теорию акта производства высказывания, когда он рассматривается с позиций производства высказывания его субъектом, оказалась не до конца разработанной. С точки зрения металингвистических целей теория анализа дискурса французской школы, как нам представляется, требует определенной модификации, в частности расширения за счет введения новых концептов.

Предлагаемое исследование, наряду с другими целями, представляет собой попытку интегрировать теорию акта производства высказывания с лингвистической семантикой в том ее аспекте, который касается значения предложения, поскольку последнее - необходимая ступень описания использования языка. С этой точки зрения можно говорить, что анализ дискурса имеет предметную ориентацию, которая является совместной сферой лингвистической и дискурсной семантик. Именно эта сфера рассматривается в диссертации, когда употребляется термин анализ дискурса для обозначения области того, что называется анализом дискурса при указании на одно из направлений функционализма.

Необходимо отметить, что феномен дискурса всегда описывается на основе описания контекста. От того, что определяется как контекст конкретного дискурса, будет зависеть, что следует считать факторами порождения высказывания. В своей работе мы отказываемся от категории прагматического контекста в пользу интердискурса. Интердискурсу мы отводим ту же роль в анализе высказываний, какая отводится контексту в семантической интерпретации форм языкового общения. Поэтому при использовании в нашей работе термина контекстуализация предложения имеется в виду контекстуализация утверждения говорящего в его отношении к интердискурсу. Отказ от категории контекста не мотивирован какими-то принципиальными предпосылками, которые бы в каком-либо отношении нивелировали контекстуальный аспект исследования языковых выражений. На наш взгляд, таких предпосылок не существует. Однако мы считаем, соглашаясь с мнением [Лайонз 1978: 437], что релевантные признаки контекста, необходимые для оценки информации, передаваемой высказыванием, фактически установить довольно сложно. Никто пока не объяснил, какие признаки контекста следует считать более важными, чем другие признаю!, при интерпретации процесса порождения и понимания конкретного высказывания. То, что именно интердискурс, а не контекст представляет наибольший интерес в связи с продуцированием высказывания, обусловлено определяющей ролью интердискурса в механизме производства такого лингвистического феномена, как дискурс. Она вытекает из того обстоятельства, что интердискурс составляет часть значения высказывания, приемлемость которого находится в прямой зависимости от того, каково когнитивное (истинностное) значение пропозиций, выражаемых интердискурсными формами.

В последние пятнадцать лет в отечественной лингвистике была проделана большая работа по исследованию языка при его использовании в религиозной сфере общения. Это было сделано с разных точек зрения: стилистической [Бугаева 2003, 2004; Войтак 1998, 2003; Гадомский 2004, 2005; Ильченко 2008; Платова 2004; Крылова 2003, 2005; Крысин 1994; Прохватилова 1999], коммуникативной [Бугаева 2008; Крылова, Савин 2008; Розанова 2003; Савин 2007], дискурс-анализа [Бобырева 2007; Бушев 2009; Жулинская 2005; Карасик 1999; Кузьмина 2006; Мишланов, Худякова 2008; Салимовский 2005], когнитивной [Булыгина, Шмелев 1997; Воркачев 2009; Данилова 2009; Казнина 2004; Касаткина 2005; Листрова-Правда 2001; Панова 2000], историко-лингвистической [Алексанян 2002; Иванова 1998; Черепанова 1991], культурологической [Аверинцев 2002], семиотической [Гузенко 2009; Мечковская 1998]. Один из общих вопросов, который ставится в значительной части этих исследований и который мы уже упомянули, это вопрос определения различий и их характера применительно к религиозному дискурсу в его отношении к другим дискурсам. До настоящего времени не найдено эмпирических свидетельств, кроме лексических, которые бы показывали, что конституирует религиозный дискурс в кругу других дискурсов, связанных с одним и тем же языком.

Объяснять специфику религиозного дискурса, привлекая только лексический материал или материал, который описывается в терминах экстралингвистического контекста, значит, учитывать существенные, но отнюдь не все важные стороны функционирования языка в актах религиозной коммуникации, и считать, что грамматика не имеет никакого значения в специфике процессов производства и понимания речевых сообщений в рамках религиозного употребления языка. Между тем, достаточно сказать, что если на основе лексических и экстралингвистических фактов возможны дискуссии по поводу того, с какими дискурсами пересекается религиозный дискурс, а с какими он не пересекается, то иллюстрация новых эмпирических фактов и применение других теоретических предпосылок к их объяснению является существенным поводом для дальнейшего обсуждения проблем, связанных с установлением религиозного дискурса.

Из этого следует, что наша попытка продолжить систематическое описание религиозного языка в терминах дискурса способствует прояснению ряда узловых вопросов, которые касаются специфики использования языка в религиозной сфере коммуникации и которые до сих пор остаются нерешенными. Это вопросы о содержании риторического принципа убеждения в проповеди, о возможных позициях в актах религиозных высказываний участников коммуникации, о роли тех или иных типов предложений в конституировании дискурса проповеди, о семантике религиозного высказывания, о композиционном строении проповеди и делимитационных единицах композиционной структуры, о релевантных элементах сравнительного анализа разных дискурсов. То, что для исследования выбран материал религиозного дискурса, обусловлено также и тем обстоятельством, что именно этот материал делает более очевидными проблемы, которые возникают, если изучение языка и его использования смещается в сторону исследования речи как к одному из компонентов дихотомии язык - речь и если предметом исследования становится речевое общение как методологическая основа лингвистического изучения дискурса. Мы хотим подчеркнуть, что в религиозном языке роль прагматических обстоятельств общения оказывается гораздо меньшей, чем это обычно полагают, когда исходят из того, что дискурс конституируется на основе сложения текста с прагматическим контекстом.

Здесь необходимо также отметить, что, употребляя термин религиозный дискурс, мы соотносим его лишь с одним жанром -проповедью, - так как только проповедь обеспечивает материалом исследование того, что можно назвать межличностным коммуникативным процессом 5 в религиозной сфере использования языка. Что касается молитвы и исповеди, которые, наряду с проповедью, отмечаются в качестве центральных жанров внутри церковно-религиозного стиля современного русского литературного языка [Мишланов, Худякова 2008], то в свете межличностного коммуникативного процесса они отнюдь не являются его главными жанровыми типами.

Актуальность исследования связана с его направленностью на постановку и решение задач, которые для анализа дискурса имеют определяющее значение. В самом общем виде они могут быть разделены на две предметные области анализа дискурса - производство и понимание речевых сообщений. В диссертации исследуется тот аспект производства и понимания, который связан с задачей снятия двусмысленностей и неопределенностей, выявляемых на заключительном этапе процесса

5 Ср.: «Религия как межличностный коммуникативный процесс началась именно с проповеди учения людям» [Мечковская 1998: 205]. языковой деятельности (в формах высказываний-результатов) и обусловленных существованием имплицитной связи между формой языкового выражения и его семантической интерпретацией.

Вопрос о неоднозначной связи формы языкового выражения и его значения много раз ставился в формальной семантике, синтаксисе, анализе дискурса и психолингвистике. В диссертации предлагается один из вариантов его возможного решения, который заключается в том, чтобы, во-первых, различать предложения и высказывания по линии система — продукт, во-вторых, чтобы различать высказывания по линии деятельность — продукт.

Различие предложений и высказываний, а также высказываний между собой является способом идентификации конкретного дискурса, свойства которого не обнаруживаются, если принимается, что он конституируется предложениями системы языка (когда они рассматриваются в аспекте, учитывающем их характерное функционирование как системных единиц) или ситуативными формами коммуникации - структурами выше предложения. До сих пор по отношению к религиозному дискурсу не было представлено убедительных аргументов по обоснованию того, что за этим термином действительно стоит сущность, которая не только пересекается с другими дискурсами, но и является достаточно дифференцированной. Это означает, что в лингвистике до сих пор нет точных сведений об особенностях межличностной коммуникации, протекающей в религиозной сфере общественной деятельности. В связи с этим возрастает актуальность изучения религиозного, и любого другого, дискурса в плане трихотомии язык - процесс - продукт, возникает необходимость пересмотреть в ее рамках те признаки и характеристики объекта, которые являются релевантными по отношению к использованию языка и продуктам его использования в конкретных социальных рамках.

Различие между предложениями и высказываниями проводится в большинстве современных концепций, где предметом является семантика языкового выражения. Однако различие между высказываниями или не проводится, или это делается способом связывания значения высказывания с прагматическими обстоятельствами общения, или, наконец, такое различие проводится на материале разных национальных языков. В отличие от других концепций, в нашей диссертации различие между высказываниями определяется с опорой на различия в синтаксических отношениях, в статусах, которые могут иметь составляющие в разных типах высказываний.

Исходя из актуальной потребности современной лингвистики выйти за пределы методологии автономизации языка, лингвистическая семантика рассматривается в диссертации в свете современных представлений о предмете семантики. Это идеи, согласно которым к области лингвистической семантики следует относить любую энциклопедическую информацию при условии, что она имеет релевантный характер в процессе производства и понимания речевых сообщений [Кибрик 2002: 25; Кубрякова, Панкранц 1997: 50]. Очевидно, что такое определение границ лингвистической семантики оказывается достаточным для построения общей семантической теории, однако оно не обеспечивает конкретизацию области дискурсных исследований. Эта проблема решается в диссертации таким образом, чтобы рассматривать семантику, выявляемую в ходе производства высказываний как новую область лингвистической семантики, в которой объединяется семантика предложения и дискурсная семантика. Дискурсная семантика - это значение высказывания, выявляемое при его производстве субъектом акта высказывания. В свете трихотомии язык — процесс — продукт вскрываются собственно лингвистические основания, чтобы преодолеть не только методологию автономизации языка, но и методологию автономизации речи, в силу которой то, что относится к дискурсу, предлагается устанавливать только фактами, которые характеризуют процесс общения и никак не связаны с фактами проявления системы языка как источника процессов производства речевых сообщений.

Объектом исследования в диссертации являются предложения и высказывания как единицы крайних составляющих трихотомии язык -процесс - продукт. Предложением мы считаем текстовую последовательность словоформ, которая характеризуется определенной грамматической структурой. Согласно этому определению, предложения рассматриваются нами также как делимитационные единицы, структурирующие тексты проповедей. Под высказываниями мы понимаем контекстно-зависимые формы предложений системы языка, которые структурируют тексты определенного жанрового типа. Предложения и высказывания образуют грамматику дискурса. Конкретные типы предложений и формы высказываний-результатов, подлежащие изучению как объект исследования, выявлялись в диссертации с этой точки зрения, что позволило реализовать комплексное описание объекта. В диссертации в качестве объектов исследования были рассмотрены высказывания-результаты, произведенные на базе следующих типов предложений. Простых - с номинализациями, с долженствующими сказуемыми (предикатами необходимости), со сравнительными конструкциями, с причастными и деепричастными оборотами, с обращениями, императивные и связочные предложения; сложноподчиненных предложений - с определительными, изъяснительными, местоименно-соотносительными, условными и причинными придаточными.

Предметом данного исследования является механизм производства высказываний, в силу которого различаются предложения и высказывания, а также разные высказывания, образуемые на базе одного и того же предложения. Механизм производства высказывания реализуется в виде синтаксического сцепления ассертивных составляющих - утверждения и утверждаемого. Соответственно исследование механизма производства дискурса необходимо включает операцию анализа (разложения) дискурса на составляющие высказывания. На первый план здесь выдвигается описание пропозиционального содержания (приемлемости высказывания), которое устанавливается в конкретных случаях употребления предложения ссылками на те области, которые прямо детерминируют приемлемость. Высказывание фактически определяется в отношении области утверждаемого, и это снимает проблему поиска релевантного экстралингвистического контекста для интерпретации высказывания как приемлемого или неприемлемого в отношении языка, который используется в данной сфере общения. Поскольку эта область значения высказывания структурно связана с утверждением, можно выявить ее, опираясь на само высказывание, на те формы высказывания-результата, которые для данного дискурса необходимо служат формами выражения того, что дискурсом не является, и, следовательно, должны быть отнесены к другому дискурсу. Термин интердискурс призван для обозначения той части семантики высказывания, которая связана с другим дискурсом.

При таком положении вещей, если мы исходим из принципа детерминации утверждения областью утверждаемого-интердискурса, выявляются те аспекты значения высказывания, которые связаны с дискурсной семантикой, а именно с адсубъективацией субъекта акта высказывания.

Цель данного исследования - описать отношения между предложениями системы языка, которые структурируют тексты проповедей, и высказываниями, которые образуются на грамматической базе данных предложений, и в ходе этого установить, какие высказывания конституируют тексты русской православной проповеди, определяя и устанавливая границы дискурса проповеди.

Для достижения этой цели в диссертации ставятся следующие задачи.

1. Теоретическое представление сущностных характеристик и категорий предложения и высказывания как формирующих объект исследования анализа дискурса - единицу дискурса; а именно пропозиции, пропозиционального содержания, контекста, акта высказывания, высказывания-результата, условий производства высказывания, утверждения, ассертива, преассертива, интердискурса, топика, комментария, темы, ремы, пресуппозиции, детерминации, субъекта акта высказывания, адресата акта высказывания и некоторых др.

2. Описание грамматики дискурса проповеди путем установления продуктивности в этом жанре предложений системы языка, а также определение категориальных текстовых доминант, позволяющих судить о степени текстового единства проповедей, которые относятся к разным временным периодам и авторство которых принадлежит священнослужителям разных степеней священства.

3. Обоснование процедуры анализа дискурса методом дискурсных парафраз, в силу чего удается эксплицитным образом привести в соответствие с интердискурсом все пропозиции, получаемые путем трансформации неактуализованных предикативных форм в утверждения так, чтобы приемлемость высказывания однозначно очерчивалась относительно внешней для него действительности.

4. Определение и описание интердискурсных форм (преконструкта, эффекта опоры, аскриптивов) как функциональных синтаксических статусов преассертивной части высказываний.

5. Установление условий, при которых разные типы предложений системы современного русского литературного языка контекстуализуются как высказывания религиозного языка.

6. Обоснование расширенной, по сравнению с подходом французской школы анализа дискурса, концепции акта высказывания, позволяющей решить вопрос о семантическом представлении категории субъекта акта высказывания в структуре высказывания-результата.

7. Определение отношений между субъектом акта высказывания и структурой высказывания-результата, выявление в ходе этой работы фактов адсубъективации субъекта дискурса, классификация форм адсубъективации применительно к типам высказываний, продуцированных по типу включения преконструкта и по типу стыковки с эффектом опоры и аскриптивами.

8. Исследование того, каким образом в дискурсе проповеди различаются роли участников общения, определение категории адресат акта высказывания в свете процессов производства высказываний в дискурсе проповеди.

9. Установление различий в производстве дискурса проповеди и дискурсов в других сферах коммуникации. Эта задача ставится и решается в свете положения о политипологичности религиозного дискурса, его сходстве с рядом других дискурсов - научным, публицистическим, художественным, -вытекающим из ряда исследований, где проводился сравнительный анализ.

Гипотеза исследования: центральная проблема в изучении процессов производства и понимания речевых сообщений заключается в том, чтобы выяснить, какое содержание - семантическое или прагматическое, чисто энциклопедическое, - определяет производство языкового выражения. Решение этой проблемы влечет за собой ответы на актуальные для современной лингвистики вопросы: вопрос о взаимоотношении между языковыми и речевыми единицами, вопрос о выделении дискурса как лингвистического феномена, вопрос о типологическом сравнении дискурсов. Исследовательская модель в плане язык — процесс — продукт соотносит продукты языковой деятельности с семантическими характеристиками произведенного объекта, которые, однако, привязаны к интердискурсу, а не к словарным и грамматическим значениям. Семантические характеристики языкового выражения, выявляемые в силу ограничений, которые накладывает на семантическую интерпретацию интердискурс, являются наиболее релевантным основанием, чтобы установить, какие именно высказывания могут быть, а какие не могут быть продуцированы говорящим, когда он использует средства общенародного языка в конкретных социальных рамках.

Материалом исследования являются тексты русских православных проповедей. Все рассмотренные произведения - это проповеди, прочитанные за богослужением или вне его и затем изданные как собрания проповедей данного автора. Для возможно более полного учета свойств рассматриваемого объекта исследования материал подбирался таким образом, чтобы им были охвачены разные авторы и достаточно длительный, но вполне четко ограниченный исторический отрезок. Мы рассмотрели проповеди почти за двухсотлетний период, начиная с момента становления стилистической и синтаксической системы современного русского литературного языка до настоящего времени. Так, в наш материал включены проповеди Илиодора, епископа Курского и Белгородского, издание которых датируется 1839 г., и проповеди игумена Романа (Загребнева) - 2007 г. Что касается степени священства авторов проповедей, а также их роли как проповедников с учетом истории проповедничества в России, то от этих критериев мы отвлекались, полагая, что такие факторы, как языковая личность и образ автора, не играют никакой роли в акте производства высказывания, когда он определяется процессом контекстуализации предложения в отношении интердискурса. Для доказательства этого положения мы намеренно включили в круг анализируемых текстов произведения, авторами которых являются священнослужители с разными степенями священства: архиереи и священники, а также тексты, оценка которых с точки зрения литературного мастерства автора произведения может существенно отличаться.

В отношении акта производства высказывания не существует релевантных отличий между храмовой проповедью, воплощенной в устной форме речи, и проповедью, воплощенной в письменной форме речи. Акты высказывания, безусловно, нейтральны в отношении формы речи. Поэтому мы не проводили ограничения материала, опираясь на такой критерий, как форма речи. Более того, если бы мы приняли в качестве материала только аудио- или видеозаписи храмовых проповедей, то это существенно ограничило бы материал исследования, по-прежнему оставив просодический и паралингвистический компоненты высказывания за рамками исследования, так как в актах высказывания эти компоненты не реализуются.

Общее число текстов проповедей, вовлеченных в исследование, составляет 1100 произведений. Дополнительно для сравнения привлекались богословские тексты, а также поучения, наставления и тексты Евангелий, тексты художественной литературы, разговорные, научные и публицистические речевые произведения. При определении круга текстов, релевантных для сопоставления, мы ориентировались на результаты других исследований, где также ставились типологические цели.

Общее число примеров, вовлеченных в исследование, составляет, примерно, 800. Значительное число других примеров, около 470, сконструировано в виде дискурсных парафраз автором диссертации. С нашей точки зрения, даже если мы упустили некоторые частные моменты, связанные с учетом предложений, определенных нами в качестве объекта исследования, это не может существенно изменить представлений, как они обосновываются в диссертации, о способе производства высказываний на базе рассмотренных типов предложений. С этой точки зрения материал диссертации считаем исчерпывающим.

При сборе материала дополнительно исследовалась частотность, позволяющая решить вопрос о возможности представления некоторых типов предложений списком, релевантным для иллюстрации их доминирования в качестве грамматической базы дискурсных процессов. Непосредственным объектом были долженствующие слова, частотность которых определялась выборкой величиной около 10000 словоупотреблений.

Методы исследования. Методической основой исследования, когда порождение дискурса рассматривается как механизм синтеза составляющих высказывания - утверждения и утверждаемого, - является анализ высказывания-результата (в буквальном смысле этого термина - разложение) по составляющим высказывания.

Методика работы включает описание по трем лингвистическим измерениям, применяемое к каждому классу предложений: структурное и семантическое описание предложения и описание его семантики применительно к особенностям контекстуализации предложения как высказывания.

В качестве способа установления пропозиционального содержания высказываний (контекстуального значения предложений) используется парафразирование, средствами которого служат широко известные технические приемы дистрибутивного и трансформационного анализа: 1) добавление элементов к заданной языковой форме, 2) опущение элементов из данной формы, 3) замена одного элемента другим, 4) перестановка элементов, 5) трансформация данной формы в другую.

Цель парафразирования заключается в том, чтобы привести грамматические формы, в которых утверждение не актуализовано, в вид утверждения. Выражение, приведенное в вид утверждения, характеризуется как пропозиция, и, по определению, должно быть либо истинным, либо ложным, т.е. таким, которое можно поставить в соответствие интердискурсу, и, следовательно, однозначно связать с языком, в отношении которого приемлемо только одно высказывание из круга тех, которые допускают множественность пропозиционального содержания.

Поскольку в работе проводится типологическое описание дискурса проповеди, то использованы также методы сравнения и лингвистического эксперимента.

Научная новизна. Впервые в данном исследовании предмет анализа дискурса рассматривается как совместная сфера семантики предложения и дискурсной семантики. В связи с этим в диссертации используется специфическая понятийная система, в терминах которой описывается тот аспект значения единиц языка, который характеризует их употребление в качестве высказываний: адсубъективация, акт производства высказывания, аскриптив, ассертив, высказывание, парафраза, дискурсная семантика, дискурсная структура высказывания, дискурсная формация, интердискурс, интердискурсная форма, интрадискурс, значение высказывания, значение предложения, макроструктура, преассертив, предложение, преконструкт, порядок дискурса, пропозициональное значение, пропозициональное содержание, речевой акт, субъект акта высказывания, форма высказывания-результата, форма-субъект, условия порождения дискурса, эффект опоры.

Включение семантики предложения в дискурсную семантику позволило уточнить лингвистическое содержание основных терминов дискурсной семантики, предложенных французской школой анализа дискурса - интердискурса, интрадискурса, эффекта опоры, порядка дискурса, субъекта акта высказывания, формы-субъекта, - и ввести новые термины дискурсной семантики для обозначения сущности процессов производства высказываний в языке проповеди - аскриптив, адресат акта высказывания, интериоризованные синтаксические структуры, дискурсная структура высказывания.

По-новому рассмотрена структура высказывания, которая в соответствии с общим механизмом речепорождения представляется как бинарная структура составляющих - утверждения и утверждаемого, -организованная по типу детерминативной связи.

Впервые в данной диссертации в качестве объекта исследования религиозного дискурса изучены во взаимосвязи предложения, речевые акты и высказывания как члены трихотомии язык - процесс - продукт, что дало возможность в новом свете рассмотреть проблемы дискурса проповеди и определить такие ее особенности, как феноменальность в отношении способов производства высказываний при тождестве с другими дискурсами грамматической базы высказываний; стопроцентную продуктивность в проповеди не-декларативных типов предложений, формирующих этот жанр с синтаксической стороны; безусловное текстовое единство проповедей, которое сохраняется на протяжении длительного времени и выявляется анализом продуктивности типов предложений; специфическая грамматика текстов, отображаемая посредством категориальных текстовых доминант, которые свойственны проповеди, — императивность, достоверность, необходимость, возможность, импликативность.

Благодаря применению семасиологического принципа определены формальные параметры делимитационной единицы текста (всякая бинарная структура, выраженная контекстуализованной формой предложения), которую можно привести в соответствие любому тексту, коэкстенсивному жанру.

Проведение различий между структурой предложения и структурой высказывания позволило выделить в синтаксисе проповеди особый класс функционально-синтаксических единиц - макроструктуры - и охарактеризовать их не только в терминах значения и пропозициональной структуры [Т.А. ван Дейк 1978], но как действительные грамматические формы особого типа религиозных высказываний - аскриптивы.

Новизна предлагаемого подхода к анализу высказываний состоит в том, что в нем развивается положение о дискурсных парафразах как способе анализа дискурса, которым одновременно обеспечивается и процедура проверки правильности получаемых результатов. Парафразирование выявляет все характерные для данного предложения дискурсные парафразы, допускаемые структурой предложения, и позволяет определить те парафразы, которыми устанавливается единственное значение предложения как высказывания, приемлемого в отношении социальных рамок употребления общенародного языка. Принципиальное положение о типах дискурса осмысливается в диссертации на этой основе. Впервые она используется, чтобы определять границы дискурса, в частности дискурса проповеди в каждом конкретном случае употребления отдельного предложения или типа предложения.

Новое решение предлагается для проблемы установления позиций говорящего, субъекта акта высказывания, адресата акта высказывания в структуре высказывания-результата. Исследование показывает, что эта проблема может быть решена применением перформативной гипотезы. Анализ речевых актов в рамках акта производства высказывания дал возможность выделить доминирующую иллокутивную цель религиозного высказывания - сообщение, - в отношении которой устанавливается позиция говорящего, субъекта и адресата религиозного дискурса.

Изучение русского языка и его использования в текстах православных проповедей, рассмотренное по линии язык - процесс - продукт, впервые позволило провести границу между тем, что в языке проповеди относится к системе общенародного языка (типы предложений) и что принадлежит религиозному языку в качестве продуктов языковой деятельности говорящего (типы высказываний).

В целом в данном исследовании впервые удалось показать, что дискурс русской православной проповеди характеризуется специфическими признаками не только на уровне лексической структуры предложений, но и по линии употребления предложений; увидеть особенности религиозного использования языка с позиции актов производства высказываний.

Теоретическая значимость. Основное теоретическое значение имеют сформированные в исследовании теоретические основы анализа дискурса, в котором объединяются две сферы лингвистической семантики: семантика предложения и семантика дискурса, представляющая собой семантику высказывания в том ее аспекте, который связан с проблематикой производства высказывания субъектом акта высказывания. Анализ дискурса в свете трихотомии язык - процесс - продукт представлен как направление, имеющее собственные исходные теоретические положения о производстве и понимании речевых сообщений. Интеграция указанных областей семантики не только обозначает альтернативу подходам, где в ту или иную сторону редуцируется объект лингвистики, если исследование ведется в плане дихотомии язык — речь, но и дает возможность получить новое качественное знание о единице дискурса, методах и способах исследования конкретного текста в аспекте его производства и понимания.

Результаты исследования проповеди в ракурсе анализа дискурса позволили по-новому взглянуть на проблему использования общенародного языка в религиозной сфере общения. Знание того, какие механизмы отвечают за производство высказываний в текстах проповеди, позволяет соотносить с ними любые другие тексты, получая, таким образом, необходимые предпосылки для сопоставления дискурсов и фактически обеспечивая сопоставимость результатов разных исследований, поскольку в каждом конкретном случае сравнение осуществляется по одним и тем же параметрам, выявляющим схожие или различные структуры высказываний.

Принципы и позиция анализа дискурса существенно продвигают теорию анализа дискурса к получению лингвистической картины процессов взаимодействия системы языка и речи при производстве и понимании продуктов языковой деятельности. Результаты работы демонстрируют методологическое единство анализа дискурса с лингвистической семантикой и поэтому актуальны для лингвистического самоопределения этого направления функционализма.

Практическая значимость. Результаты диссертации и ее фактический материал имеют достаточно широкий спектр применения. Предложенная методика анализа высказывания способом дискурсных парафраз может быть применена к сопоставительному анализу конкретных текстов. Рассмотренные интердискурсные формы - преконструкт, эффект опоры, аскриптив - имеют самостоятельное значение для практики дальнейших исследований. Описание высказываний в терминах приемлемости способно охарактеризовать все множество высказываний, которые составляют язык, когда речь идет о его использовании в конкретной сфере общения. Это дает возможность для объективной оценки факта существования или отсутствия такого феномена, как дискурс, для ряда сфер речевой коммуникации. На этой же основе представляется перспективным исследование соло-дискурсов, материальных продуктов языковой деятельности индивидуумов.

Бесспорно, является актуальным использование положений анализа дискурса и собственно материала диссертации в различных учебных и специальных курсах по русскому языку, стилистике и истории русского литературного языка, а также риторике и культуре речи.

Теоретической базой исследования послужили положения, разрабатываемые в рамках анализа дискурса в целом, в лингвистической семантике, теории речевых актов и в стилистике.

1. О дискурсе как о высказывании, рассмотренном с точки зрения механизма, которым оно управляется (П. Анри, М. Пешё, П. Серио, М. Фуко, К. Фукс).

2. О механизме производства высказывания, в основе которого лежит универсальный механизм речепорождения (В.Б. Касевич) и по принципу которого трактуются актуализация предложения (П. Адамец, Н.Д. Арутюнова, И.И. Ковтунова, O.A. Лаптева), психолингвистический процесс порождения речевого высказывания (A.A. Леонтьев, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева), процесс порождения текста (Г.В. Колшанский).

3. О необходимости проведения дифференциации между лингвистическими феноменами не в рамках диады язык - речь, а в рамках трихотомии язык — процесс — продукт (Дж. Лайонз, Л.В. Щерба), и в ее свете о необходимости различать значение предложения и значение высказывания, пропозициональные и непропозициональные значения, акт высказывания и речевой акт, высказывание-результат и высказывание-процесс (Дж. Лайонз).

4. О дискурсных парафразах как способе формального представления связи предложения с высказыванием (П.Анри, А.Ж. Греймас, Ж. Курте).

5. О функциональных основаниях исследования языка и языка религии, в частности (Л.П. Крысин, O.A. Крылова, М.Н. Кожина, В.А. Салимовский, В.А. Мишланов).

6. О принципиальном соответствии дискурса некоторому подмножеству единиц системы общенародного языка (подмножеству предложений, а также слов и словоформ), устанавливаемых исключительно посредством конкретных текстов (Ю.С. Степанов); о текстовом единстве, отображаемом посредством категориальных доминант текста (A.B. Бондарко, Ц. Тодоров).

7. Об определяющей роли интердискурса в механизме производства дискурса, или высказывания-результата, и первостепенной значимости для выявления границ дискурса интердискурсных форм (П.Анри, П. Серио, М. Пешё, К. Фукс); о перформативной составляющей в любом предложении (Дж. Д. Мак Коли, А. Вежбицкая, А. Дэйвисон).

8. О множественном характере адресатов в акте коммуникации (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бобырева, O.A. Крылова) и необходимости дискретизации виртуального понятия участник коммуникации применительно к конкретным речевым актам (Г.Г. Кларк, Т.Б. Карлсон).

9. О политипологичности религиозного дискурса и дискурса проповеди, в частности (Е.В. Бобырева, В.И. Карасик, И.Н. Щукина, С.С. Тахтарова); о возможности рассматривать содержание риторического принципа убеждения в терминах когерентности высказывания с внешней специфической средой (И. Беллерт).

Основные положения, выносимые на защиту

1. Анализ дискурса является одним из центральных направлений современного функционализма, наряду с когнитивной лингвистикой, и изучает тексты на естественном языке с точки зрения их производства и понимания. Существует несколько отдельных подходов к изучению дискурса, каждый из которых имеет собственную предметную ориентацию.

2. В предметную ориентацию анализа дискурса входит изучение того, как язык и продукты использования языковой системы объединены и связаны друг с другом в процессе деятельности говорящего по производству высказываний. С этой точки зрения анализ дискурса представляет собой совместную сферу действия семантики предложения и семантики высказывания. В число основных проблем, требующих рассмотрения с точки зрения процессов производства высказываний, входят проблемы разграничения предложений и высказываний, языка, речи и дискурса, интенциональности и адсубъективации, говорящего и субъекта акта высказывания, участника коммуникации и адресата акта высказывания, экстралингвистического контекста и интердискурса, интердискурса и интрадискурса, интертекста и интердискурса.

3. Дискурс - это высказывание, которое управляется механизмом, отвечающим за его производство. Высказывание как продукт использования языка представляет собой контекстуально-зависимую форму некоторого класса предложений, которые в качестве делимитационных единиц структурируют тексты.

4. Как текстовое единство проповедь определяется синтаксическими типами предложений, выявляемыми на основе выражения в тексте функционально-семантических категорий продуктивности и категориальных доминант текста. Проповедь характеризуется пятью категориальными доминантами: императивности, достоверности, необходимости, возможности, импликативности. На основе предложений, выражающих категориальные доминирующие значения, строится грамматика дискурса как языка в языке.

Установление грамматики дискурса для проповеди является необходимым условием анализа ее языка и проходящих на его базе доминирующих дискурсных процессов, поскольку в проповеди отсутствует центральный синтаксический тип, который можно было бы признать базовым для установления особенностей производства высказываний, характеризующих употребление общенародного языка в проповеди в целом.

5. Структура высказывания включает две составляющие - утверждение и утверждаемое - и отношения между ними, регулируемые порядком дискурса на основе принципа: неутверждаемое предшествует и управляет тем, что утверждается. Тип высказывания определяется структурой высказывания. В проповеди представлены высказывания трех типов, которые классифицируются, исходя из типа интердискурсных форм. Утверждаемое является интердискурсной формой преконструкта; утверждаемое является интра-интердискурсной формой эффекта опоры; утверждаемое является интра-интердискурсной формой аскриптива.

6. Утверждаемое составляет часть значения высказывания и поддается лингвистической реконструкции в силу того, что оно кодируется в синтаксической структуре предложения грамматическими формами, выражающими неутвержденные предикативные отношения. Поскольку эта область значения высказывания недоступна говорящему, семантическая структура высказывания подразделяется на дискурс (грамматически кодируется актуализованными предикативными формами) и интердискурс (грамматически кодируется не актуализованными предикативными формами). Для интерпретации приемлемости высказывания, представляющей значение высказывания и конечную цель анализа дискурса, необходимо установить, как контекстуализуется утверждение в отношении логического значения пропозиции интердискурсной части высказывания.

7. Связь дискурса с интердискурсом характеризует производство всех высказываний в текстах русской православной проповеди, в том числе тех, которые образованы на базе не-декларативных предложений, предложений с непропозициональными значениями (модальными и субъективными). Ограничения на значение высказываний (их приемлемость), поскольку они проистекают только из интердискурса, определяют невозможность трактовать контекстуализацию предложений в проповедях через категорию прагматического контекста.

8. Проповедь не определяется прагматикой не в силу того, что применяемый подход ориентирован на поиск ограничений, проистекающих из дискурсной формации и интердискурса, а в силу особенностей построения высказываний. Непрагматичность проповеди является важнейшим фактором реализации в ней риторических принципов убеждения и научения. Как ораторский жанр проповедь, безусловно, опирается на риторику и гомилетику. Однако убеждение и научение не проявляются в том, что называется значением говорящего, или субъективностью высказывания, и фактически не связаны с личным мастерством проповедника и фактами использования в текстах проповедей риторических фигур.

9. С точки зрения анализа дискурса, дискурс проповеди - феномен, который имеет существенные различимые черты в сравнении с научным, разговорным, художественным и публицистическим дискурсами.

Структура и объем работы. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографического списка, в который входят список использованной литературы, включающий 378 наименований, список источников материала исследования, в котором, помимо текстов проповедей, отражены источники художественной литературы, привлекавшиеся для сравнения, и лексикографический список источников -лингвистические, нелингвистические и энциклопедические словари.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дискурс русской православной проповеди"

Выводы по главе 5

При сравнении дискурсов обычно не проводится различие между продуктами языковой деятельности говорящего и формами, с которыми они соотносятся как выражения системы языка. С этой точки зрения любые предложения являются единицами системы языка, и если они встречаются в другом дискурсе, то неизбежно следует вывод о сходстве дискурсов, поскольку они связываются с теми особенностями предложений, которые те имеют, употребляясь в характерных для них функциях как единицы системы языка. Мы, наоборот, опирались на положение о разграничении предложений и продуктов языковой деятельности, которые должны представлять специфические результаты контекстуализации предложений системы языка. В качестве предмета исследования были выбраны наиболее дискуссионные вопросы.

Прежде всего это вопрос о реализации в проповеди риторического принципа убеждения, который занимает внимание исследователей на протяжении длительного времени. Общепринятым является мнение, что основной характер языковых единиц в проповеди в области коммуникативных задач заключается в реализации риторического принципа убеждения. Также общепринятым является мнение, что вопрос о риторическом характере проповеди должен ставиться как вопрос выявления экспрессивных форм и стилистико-риторических приемов. С этих позиций говорится о множестве экспрессивных возможностей языка проповеди в аспекте убеждения. Однако тексты проповедей не имеют отличительных черт по характеру используемых риторических средств выражения. Поэтому содержание принципа убеждения для проповеди должно выявляться без привлечения языкового аспекта риторики. Аргументами служат следующие факты. Во-первых, любой риторический сегмент безболезненно убирается из текста проповеди, и это не приводит ни к каким особым последствиям в плане сохранения жанра и его прескриптивно-аскриптивного характера. Существуют примеры текстов, или можно получить такие примеры экспериментально, где функции жанра берут на себя не приемы, а средства системы языка. Следовательно, правомерно утверждать, что отношение проповеди к языку является для нее более важным, чем отношение риторике. Риторические приемы в проповеди должны рассматриваться как стилистические формы, необходимые религиозному языку для изложения предметов веры в проповеди в церковно-библейском духе, предполагающем возвышенность религиозного языка над обыденной разговорностью.

В проповеди содержанием риторического принципа убеждения является внушение. Однако аспект внушения здесь необходимо понимать не в буквальном смысле, как психологическую деятельность говорящего, а как влияние на интерпретацию высказывания области утверждаемого, интердискурса. Интердискурс контролирует не только производство дискурса, но и его интерпретацию, так как является частью значения высказывания, а не частью значения контекста. В этом случае адресат делает выводы только на основании дедуктивных рассуждений, инструкция к которым содержится в интердискурсе.

В терминах когерентности высказывания с интердискурсом объясняется риторический эффект проповеди. Он состоит в том, что понимание высказывания полностью адекватно его пропозициональному содержанию, поэтому следствия из высказывания, которые делает адресат, никогда не являются его собственными интерпретациями действительности.

Методика исследования, опирающаяся на различение предложений высказываний, дает результаты и в области решения проблемы, которая со стилистической точки зрения приводит только к одному выводу: политипологичности религиозного дискурса. В данной главе мы ограничились только тем синтаксическим материалом, который ранее уже рассматривался в литературе в аспекте сравнения религиозного и научного дискурсов. Это условные и причинные сложноподчиненные предложения.

Условные предложения как высказывания религиозного и научного языка отличаются по двум параметрам. Во-первых, своей текстовой ролью, согласно которой большинство религиозных высказываний характеризуется следственным значением, а типичным значением научных высказываний является значение «посылка». Во-вторых, фактуальными пропозициями. Для предложений из проповедей характерны почти исключительно пропозиции с отрицанием. Что касается условных предложений научного стиля, то они не содержат пропозиций с отрицанием. Семантика высказываний на данных предложений определяется такими отношениям между предикативными единицами, где фактуальное значение придаточной части устанавливается только в момент акта высказывания.

Причинные предложения, как и условные, являются основанием для отождествления языка проповеди и научного языка. Мы пользовались способом интерпретации причинных предложений, который заключается в том, чтобы учитывать разные отношения придаточной части с главной. Придаточное может выражать: 1) причину того положения дел, которое представлено в утверждении, или 2) выражать «внешнюю» причину, в силу которой говорящий произнес утверждение. Научные высказывания итнтерпретируются согласно первому типу отношений между предикативными единицами, религиозные высказывания - по второму типу, т.е. причинные предложения в проповедях представлены высказываниями, в которых информация придаточной части к моменту ее утверждения является усвоенной, известной.

Политипологичность религиозного дискурса не подтверждается, таким образом, результатами анализа процессов производства высказываний.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Фундаментальной характеристикой современного функционализма является изучение дискурса, а методологической доминантой служит переосмысление предмета языкознания в плане дихотомии язык-речь, в которой акценты переносятся с языка на речь и коммуникацию. То, что дискурс-анализ видит свои теоретические основания в исследовании речи и коммуникации, является следствием установки на преодоление недостатков редукционизма, вызванного положением о том, чтобы изучать язык в самом себе и для себя.

Дискурс как объект и предмет лингвистики представляет собой сущность, не сводимую к языку. Однако общего ответа на вопрос о том, что стоит за дискурсом, когда он рассматривается как феномен, который должен адекватно описываться с позиций речи и коммуникации, не существует. Это отражено в многочисленных определениях дискурса, а также в том, что описаны и выделены многообразные единицы дискурса, которые в том виде, как они проявляются в качестве средств продвижения, развития, продуцирования текстов, являются ситуативно дифференцированными. Выделение в качестве единиц дискурса речевых обменов, коммуникативных ходов, речевых тактов, абзацев, риторических структур, структурно-синтаксических единств, элементарных дискурсивных единиц и др. предполагает фактически никак не квалифицированное с точки системы языка решение вопроса о субстанции дискурса.

В диссертации принимается положение французской школы анализа дискрса - считать языковую систему источником процессов производства речевых сообщений. Оно открывает возможности для описания дискурса как конечного элемента трихотомии язык — процесс - продукт. В работе сделана попытка описать дискурс русской православной проповеди под этим углом зрения. Понимание дискурса как продукта послужило основанием для его определения в предлагаемой работе следующим образом: это материальные продукты языковой деятельности говорящего - высказывания, - которые рассматриваются как контекстуально-зависимые формы некоторого класса предложений, структурирующих те или иные жанровые типы текстов. Для исследования высказываний в диссертации разрабатывается положение о релевантности контекста не как экстрадискурсного, а как интрадискурсного фактора порождения высказывания. Под контекстуализацией предложения понимается производство на базе конкретного предложения высказывания, речевого сообщения, суждения, соотнесенного с действительностью в плане приемлемости и воплощенного в форме предложения системы языка. Для решения задачи описания способов контекстуализации предложений проработаны, развиты и впервые на материале языка русской православной проповеди представлены теоретические положения о процессе порождения высказываний. Главным из них является положение о том, что в основе процесса производства высказывания лежит синтаксическая стыковка (сцепление) двух составляющих высказывания: утверждения (предикационного акта) и утверждаемого (того, по поводу чего осуществляется утверждение). Процесс контекстуализации предложения называется механизмом порождения высказывания, и применительно к высказыванию он рассматривается как вариантная реализация общего механизма процесса речепорождения.

О дискурсных процессах, которые в принципе недоступны прямому наблюдению и которые поэтому сложно представить эксплицитно и формально, можно судить, опираясь на систему языковых выражений, когда они ставятся в парафрастические отношения. С этой точки зрения процесс производства дискурса и сам дискурс поддается точной фиксации. В свете сказанного конечная практическая цель диссертации состояла в том, чтобы установить, какие высказывания конституируют тексты русской православной проповеди, определяя и устанавливая границы ее дискурса. Всего было рассмотрено 13 типов предложений и на этой основе установлены способы, которыми производятся религиозные высказывания. Описано три таких способа: включение в текущий дискурс преконструкта, стыковка с текущим дискурсом эффекта опоры и аскриптива. Преконструкт, эффект опоры и аскриптив - это названия для тех функциональных синтаксических статусов, которые может иметь в структуре высказывания его преассертивная часть, когда она рассматривается в терминах отношений с ассертивной частью. В этой классификации способов производства высказываний стыковка текущего высказывания с аскриптивом впервые описана как процесс порождения религиозного высказывания. Доказано, что именно аскриптивы определяют грамматику дискурса проповеди и вне именно этой грамматики проповедь не определяется как жанр.

Поставленная задача решалась экспериментально, способом парафразирования, средствами которого служили широко известные технические приемы дистрибутивного и трансформационного анализа. Парафразированием устанавливается очевидная связь между формами языка и формами дискурса, что позволяет объективным и наглядным образом проиллюстрировать отличие дискурса проповеди от других дискурсов. Показано, что дискурс проповеди имеет существенные различимые черты с научным, публицистическим, разговорным, художественным дискурсами. Поскольку предложенный способ анализа дискурса допускает проверку полученных результатов, то с этой точки зрения он обеспечивает достоверность и обоснованность выводов предлагаемого диссертационного исследования.

Его конкретные результаты могут быть подытожены следующим образом.

1. Хотя высказывания в проповеди образуются разными способами, однако все они могут быть отождествлены с одним общим механизмом. Он заключается в том, что утверждению говорящего обязательно предшествует утверждение другого субъекта, так что приемлемость предикационного акта (значение высказывания) определено когнитивным значением пропозиции, стоящей за утверждением другого субъекта. Такой характер актов высказываний в текстах проповедей обусловлен использованием предложений системы языка именно в этом жанровом типе произведений. В текстах других типов отмечаются другие результаты употребления предложений языка в качестве высказываний.

2. Тексты проповедей обязательно включают высказывания, приемлемость которых определяется только их отношением к интердискурсу. Одним из наиболее интересных результатов является тот, что связь с интердискрсом характеризует не только сложноподчиненные предложения, в которых преассертивная часть функционально аналогична подчиненным предикативным единицам при фактивных предикатах, но и такие предложения, которые вообще не имеют изъявительной модальности. В системе языка они характеризуются как модусные и интерпретируются только через категорию субъективности. Это все не-деклартивные предложения (повелительные, условные, местоименно-соотносительные, долженствующие). Например, высказывания с долженствующими сказуемыми, в которых предикат оформляется словами типа должен, надо, необходимо, интерпретируются в текстах деонтически, как им и положено в качестве единиц языковой системы, однако факт установления предикативной связи между модальным словом и инфинитивом не совпадает с речевым актом говорящего, а предшествует ему.

3. Высказывания, образованные на базе не-декларативных типов предложений, характеризуются в диссертации как аскриптивы. Аскриптивы обладают в проповеди стопроцентной продуктивностью. Они обеспечивают текстовое единство проповеди вне зависимости от авторства произведения и его порядка в рассмотренном историческом срезе.

4. Ранее в литературе для высказываний, которые в диссертации рассмотрены как высказывания с аскриптивами, предлагался только прагматический анализ. В исследованиях демонстрировалось, в частности, то, что аскриптивные предложения значат в соответствии с их интерпретацией говорящим или слушающим. Так, предложения с будущим совершенным интерпретируются обычно в рамках функционально-семантической категории потенциальности. Однако для дискурса проповеди потенциальность равна достоверности, поэтому потенциальность находит обоснование через категорию реальности и не может быть сопряжена с ирреальностью. Следовательно, содержание иллокутивной цели говорящего в его речевом акте утверждения, соотнесенного с пропозицией, выраженной будущим совершенным, может быть выражена только перформативом сообщаю {информирую), но не предсказываю. Если высказывается предложение типа Наше лукавство всегда обернется к нашему посрамлению, то в религиозном дискурсе оно характеризуется как выражение, функционально подобное преконструкту, т.е. имеющее семантическую интерпретацию типа (а) Я сообщаю + с нашим лукавством мы всегда будем посрамлены, а не типа (б) * Я предсказываю + с нашим лукавством мы всегда будем посрамлены. Это позволило трактовать высказывания с будущим совершенным как аскриптивные, т.е. включать их в класс, куда входят предложения, в поверхностной структуре которых нет изъявительной модальности.

5. Применение перформативной гипотезы к определению содержания иллокутивной цели речевых актов говорящего в текстах проповедей показывает единственно возможную для субъекта акта высказывания иллокутивную цель - сообщение. Другие универсальные иллокутивные цели (утверждения и директивы) для высказываний религиозного языка, как он представлен в русской православной проповеди, невозможны. Этот вывод делается в отношении всех типов высказываний, представленных в проповедях: для высказываний с преконструктами, с эффектом опоры и аскриптивами.

6. Анализ речевых актов показал, что при порождении высказываний в текстах проповеди невозможны также практически все из отмеченных в литературе культуроспецифичных речевых актов, типа заявлять, провозглашать, обещать, предостерегать объявлять и т.д. Это служит одним из доказательств выдвинутого для защиты положения: контекстуализация предложений в проповедях не определяется прагматическими обстоятельствами общения. Данный тезис наиболее ярко иллюстрируется особенностями производства высказываний на базе связочных предложений. В диссертации такие высказывания характеризуются как высказывания с дискурсной структурой, представляющей собой стыковку утверждения с интердискурсной формой эффекта опоры. Все связочные предложения употребляются в проповеди в функции отождествления, а не в функции сравнения и характеризации. В этом смысле язык проповеди буквален и не менее буквален, чем язык научных произведений, в которых достаточно широко используются такие же типы предложений. Что касается прагматичности высказываний на базе связочных предложений, то оказывается, что для них учесть позицию говорящего по актуализованному предикативному отношению можно далеко не всегда. Подавляющая часть таких высказываний не предполагает аспектов времени и модальности, и, следовательно, в актах общения связочные предложения являются объектами, предшествующими утверждению.

7. В диссертации предложено понятие адресат акта высказывания, существенно отличное от понятия адресата, которое ранее использовалось в исследованиях для обозначения категории получателя речи. Адресат акта высказывания выявляется путем вычленения из множества, образуемого разными ролями участников коммуникации. Показано, что дискретизация адресатов возможна, если в самом высказывании есть показатели того, что роли участников коммуникации в пространстве данного высказывания отличаются. Анализ показателей дискретизации адресата акта высказывания продемонстрировал, что проповедь не является ситуативно актуализованной речью, как, например, любой текст разговорного дискурса.

8. Из рассмотренного материала следует вывод, имеющий значение для принятия определенной позиции в длительной дискуссии о проповеди как об ораторском жанре. Показано, что приложимость риторики к проповеди ограничена только средствами, которые позволяют риторике создать форму речевого произведения. Что касается вопроса о содержании риторического принципа убеждения в проповеди, то средствами риторики он не решается. В основу исследования этого вопроса кладется материал, который показывает, что для адресата служит главным основанием для вывода семантических следствий из высказываний. Адресат может выводить следствия из своих знаний о мире и знаний о намерениях говорящего, или из знаний языка, к которым относятся прежде всего пресуппозиции преассертива. Внеязыковые знания допускают неоднозначные выводы. Неоднозначность возникает, если у слушающего есть возможность понять, а у говорящего построить высказывание таким образом, что это даст повод адресату рассматривать высказывание так, что в его отношении можно сделать предположения, которые не следуют или дополнительно следуют из высказывания, а также следуют из того, что говорящий не предусмотрел или намеренно сделал непредусмотренным. Подобная ситуация для текстов проповеди исключена. В религиозных высказываниях нет и не может быть неоднозначности. Это демонстрируется тем, что приемлемость религиозных высказываний можно установить, связав их исключительно с содержанием интердискурса (интрадискурса), который контролирует не только производство дискурса, но и его интерпретацию, так как является каузальной частью значения высказывания, а не частью значения контекста. В этом случае адресат делает выводы на основании дедуктивных рассуждений, инструкция к которым содержится в интердискурсе. Убеждение в проповеди не проявляется в том, что называется значением говорящего, или субъективностью высказывания, и фактически не связано с личным мастерством проповедника и фактами оформления текстов проповедей риторическими фигурами.

9. Содержанием риторического принципа убеждения в проповеди является внушение. Однако аспект внушения здесь необходимо понимать не в буквальном смысле, как психологическую деятельность говорящего, а как влияние на интерпретацию высказывания области утверждаемого, интердискурса.

10. В работе предпринята попытка системной характеристики языка проповеди. Она состояла в том, чтобы установить конечный список предложений, определяющих доминирующий дискурсный процесс производства высказываний в текстах проповеди. В этой связи был поставлен вопрос о грамматике дискурса проповеди как языка в языке.

11. При установлении религиозного дискурса со стороны его свойств как подъязыка были приняты во внимание два обстоятельства. Во-первых, возможность отождествить синтаксис проповеди почти со всеми типами предложений, составляющих книжный письменный синтаксис современного русского литературного языка. С этой точки зрения синтаксис проповеди не описывается в терминах специфических дискурсных процессов построения высказываний. Во-вторых, в текстах проповедей отсутствуют ясные стилостатистические показатели, а именно они в систематическом виде иллюстрируют доминирующие дискурсные процессы производства высказываний. С точки зрения некоторого синтаксического типа, который представлял бы интерес как центральный в текстах проповеди, все тексты, подвергавшиеся анализу, т.е. разных авторов и разных периодов (почти двухсотлетний отрезок, с первой половины XIX в. до первого десятилетия XXI в.) не отличаются друг от друга.

12. Установление «грамматики дискурса» проповеди опиралось на функционально-семантические критерии - продуктивность и категориальные доминанты текста. Практически стопроцентной продуктивностью характеризуются в текстах проповедей предложения с императивами, будущим совершенным, предикатами необходимости и возможности, условные, коррелятивные и некоррелятивные местоименно-соотносительные предложения. В их отношении были определены категориальные текстовые доминанты, т.е. собственно то, что в буквальном смысле отображает грамматику дискурса. Проповедь характеризуется пятью категориальными доминантами: императивности, достоверности, необходимости, возможности, импликативности.

13. На базе категориальных текстовых доминант было охарактеризовано жанровое строение проповеди в виде схемы, которая опирается только на формальные делимитационные единицы текста.

И—это . .

Если мы не делаем Ы, то. .

Кто не делает И, тот. .

Поэтому мы должны делать N.

Будем делать N.

Относительно простая, эта схема не иллюстрирует все композиционные особенности проповеди, но она более четко определяет механизм развертывания проповеди, нежели те жанровые схемы, которые устанавливаются, исходя из содержательной делимитации текстовых единиц.

14. Проекция структуры высказывания на синтаксическую структуру продуктивных типов предложения позволила сделать вывод о реальном существовании контекстно-обусловленных форм, которые охватываются понятием «макроструктура». Именно эти формы предложений составляют основу для грамматической кодировки интрадискурса в пространстве высказывания-результата. Термин аскриптив, служащий в диссертации обозначением статуса макроструктур в формах высказываний-результатов, был введен с целью отобразить специфику процессов, происходящие в актах производства религиозных высказываний.

Проделанное исследование рассматривается нами как шаг на пути создания целостной картины лингвистического представления о механизме производства высказываний и взаимодействия между языком, речью и продуктами языковой деятельности в плане изучения языка и его использования в конкретных социальных рамках. По-видимому, сам факт обнаружения по одним и тем же эксплицитным основаниям релевантных различий между высказываниями говорит, где и в каком отношении анализ дискурса позволяет вычленить предмет своего рассмотрения и найти точки соприкосновения между противочленами дихотомии язык-речь.

Список научной литературыБурцев, Владимир Анатольевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адамец П. Порядок слов в современном русском языке Текст. / П. Адамец. Прага: Academia, 1966. - 98 с.

2. Айдукевич Казимир. Язык и смысл Текст. / Казимир Айдукевич // Логос. 1999. - № 7. - С. 67-93. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999-07-17.htm (дата обращения: 30. 08.2010).

3. Алексанян Ж.С. Историческая и функционально-стилистическая характеристика русских фразеологизмов библейского происхождения Текст. / Ж.С. Алексанян: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Махачкала, 2002. -27 с.

4. Алефиренко Н.Ф. Дискурс как смыслопорождающая категория (дискурс и вторичное знакообразование) Текст. /Н.Ф. Алефиренко // Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах / Под ред. Т.Н. Манаенко. Выпуск 3. Ставрополь: Изд-во ПГЛУ, 2005. - С. 5-13.

5. Алефиренко Н.Ф. Семиологический потенциал дискурса Текст. / Н.Ф. Алефиренко // Язык. Текст. Дискурс: Научный альманах Ставропольского отделения РАЛК / Под ред. проф. Т.Н. Манаенко. Выпуск 5. Ставрополь: Изд-во ПГЛУ, 2007. С. 34-42.

6. Анри П. Относительные конструкции как связующие элементы дискурса Текст. / П. Анри // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 158-183.

7. П.Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола Текст. / Ю.Д. Апресян. М.: Наука, 1967. - 252 с.

8. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка) Текст. / Ю.Д. Апресян. М.: Наука, 1974. - 367 с.

9. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том 2. Интегральное описание языка и системная лексикография Текст. / Ю.Д. Апресян. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. 767 с.

10. Арутюнова Н.Д. Синтаксис Текст. / Н.Д. Арутюнова // Общее языкознание (внутренняя структура языка). М.: Наука, 1972. - С. 259-343.

11. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата Текст. / Н.Д. Арутюнова // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Том 40. №4. - 1981. - С. 356-367.

12. Арутюнова Н.Д. Дискурс Текст. / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990.- С. 136-137.

13. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека Текст. / Н.Д. Арутюнова. -М.: «Языки русской культуры». 1999. I-XV, 896 с.

14. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы) Текст. / Н.Д. Арутюнова. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 384 с.

15. Балашова, Е. Ю. Лингвокультурный концепт надежда в религиозном христианском дискурсе (на системно-языковом и текстовом материале) Текст. / Е. Ю. Балашова // Вестник Челябинского государственного университета. 2007. - № 22. - С. 22-28.

16. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Словарь русских политических метафор Текст. / А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов. М.: Помовский и партнеры, 1994. - 351 с.

17. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности Текст. / М.М. Бахтин. // Автор и герой: К философским основаниям гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000(а). - 336 с.

18. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основаниям гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000(6). - 249-298 с.

19. Бейкер А. Пресуппозиция и типы предложений Текст. / А. Бейкер // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. и вступ. ст. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. Общ. ред. Е.В. Падучевой. М.: «Прогресс», 1985. - С. 406-418.

20. Беличова-Кржижкова Е.О. О модальности предложения в русском языке Текст. / Е.О. Беличова-Кржижкова // Акутальные проблемы русского синтаксиса. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - С. 49-78.

21. Беллерт И. Об одном условии связности текста Текст. / И. Беллерт // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. М.: «Прогресс», 1978. - С. 172-207.

22. Белоглазова Е.В. Полидискурсность как особый исследовательский фокус Текст. / Е. В. Белоглазова // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. 2009(а). - № 3. - С. 66-71.

23. Белоглазова Е.В. Прием сравнения как проявление дискурсной гетерогенности Текст. / Е.В. Белоглазова // Вестник Челябинского государственного университета. 2009(6). - № 10 (148). Филология. Искусствоведение. Вып. 30. - С. 10-14.

24. Беляева Е.И., Цейтлин С.Н. Соотношение значений возможности и необходимости в семантической сфере потенциальности Текст. / Е.И. Беляева, С.Н. Цейтлин // Теория функциональной грамматики. Темпоральность, Модальность. Л.: Наука, 1990. - С. 123-126.

25. Беляева Е.И. Достоверность Текст. / Е.И. Беляева // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990.-С. 157-169.

26. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с фр. Текст. / Э. Бенвенист. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.

27. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический «принцип приоритета» и его отражение в грамматике языка Текст. / Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Том 40. -№4.-1981.-С. 3343-355.

28. Бирвиш М. Насколько упорядоченной является языковая обработка Текст. / М. Бирвиш // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988. - С. 93-152.

29. Бисималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» Текст. / М.К. Бисималиева // Филологические науки. 1999. - №2. - С. 78-85.

30. Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения) Текст. / Е.В. Бобырева: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Волгоград, 2007. - 42 с.

31. Бобырева Е.В. Стереотипы участников религиозного дискурса Текст. /Е.В. Бобырева // Язык как система и деятельность 2. Материалы Международнолй научной конференции. - Ростов н/Д.: Изд-во НМЦ «Логос», 2010. - С. 122 124.

32. Богуславская О.Ю., Левонтина И.Б. Смыслы «причина» и «цель» в естественном языке Текст. / О.Ю. Богуславская, И.Б. Левонтина // Вопросы языкознания. 2004. - №2. - С. 68-88.

33. Болинджер Д. Атомизация значения Текст. / Д. Болинджер // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск X. Лингвистическая семантика / Сост., общ ред. и вст. ст. В.А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1981. - С. 200-234.

34. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола (значение и употребление) Текст. / A.B. Бондарко. -М.: Просвещение, 1971. 240 с.

35. Бондарко A.B. Направления функционально-грамматического описания «от формы» и «от семантики» Текст. / A.B. Бондарко // Функциональный анализ грамматических форм и конструкций: Межвузовский сб. научн. тр. Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1988. - С. 5-11.

36. Бондарко A.B. Темпоральность Текст. / A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Темпоральность, Модальность. Д.: Наука, 1990(а). - С. 5-58.

37. Бондарко A.B. Вступительные замечания Текст. / A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. JL: Наука, 1990(6).-С. 59-67.

38. Бондарко A.B. Реальность/ирреальность и потенциональность Текст. / A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Темпоральность, Модальность. JL: Наука, 1990(в). - С. 72-79.

39. Бондарко A.B. Лингвистика текста в системе функциональной грамматики Текст. / A.B. Бондарко // Текст. Структура и семантика. Т. 1. -М.: Высшая школа, 2001. С. 4-13.

40. Брайт Уильям. Введение: параметры социолингвистики Текст. / Уильям Брайт // Новое в лингвистике. Выпуск VII. Социолингвистика /Общ. ред. и вступ. ст. Н.С. Чемоданова. М.: Прогресс, 1975. - С. 34-41.

41. Бугаева И.В. О религиозно-проповедническом стиле в русском языке Текст. / И.В. Бугаева // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ. М.: ПСТБИ, 2003. - С. 390-394.

42. Бугаева И.В. Особенности конфессиональной дифференциации речи Текст. / И.В. Бугаева // Социальные варианты языка-3 / Материалы Межд. науч. конф. Н.Новгород: НГЛУ, 2004. - С. 292-293.

43. Бугаева И.В. Ментальная категория соборности и ее языковая реализация Текст. / И.В. Бугаева // Русистика XXI века: аспекты исследования языковых единиц и категорий / Отв. ред. Е.В. Алтабаева. -Мичуринск: МГПИ, 2007. С. 32-37.

44. Бугаева И.В. Религиозная коммуникация Текст. / И.В. Бугаева // Православное информационное агентство «Русская линия». 2008. [Электронный ресурс]. URL: http://rusk.ru/st.php?idar=26311 (дата обращения: 21.08.2010).

45. Бугаева И.В. Язык православной сферы: современное состояние, тенденции развития: Текст. / И.В. Бугаева: Автореф. . дис. докт. филол. наук.-М., 2010. -48 с.

46. Булаховский J1.A. Русский литературный язык первой половины XIX века. Фонетика. Морфология. Ударение. Синтаксис Текст. / JI.A. Булаховский. М.: Учпедгиз, 1954. - 468 с.

47. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Референция и смысл выражений мясопуст (мясопустная неделя) и сыропуст (сыропустная неделя) Текст. / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Вопросы языкознания. 1997. - № 3. - С. 4047.

48. Бурцев В.А. Синтаксические средства речевого воздействия на адресата в теории и литературной практике М.В. Ломоносова Текст. / В.А. Бурцев: Дисс. . канд. филол. наук. СПб, 1993. - 202 с.

49. Бурцев В.А. Семантический анализ Символа веры Текст. / В.А. Бурцев // Европейские языки: историография, теория, история: Межвузовский сборник научных работ. Выпуск 5. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2005.-С. 63-74.

50. Бурцев В.А. О дискурсивном значении глагола веровать Текст. / В.А. Бурцев // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Вып. 14: Филологическая серия (3). - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2007.-С. 13-24.

51. Бурцев В.А. Символ веры как исповедальный текст Текст. / В.А. Бурцев // Философия и филология русского классического текста. 3-я Всерос. науч.-практич. конф.: сборник статей. Пенза: РИО ПГСХА, 2008. С. 40-43.

52. Бурцев В.А. Анализ дискурса в порождающей перспективе: способы функционирования высказываний в русском религиозном дискурсе: монография Текст. / В.А. Бурцев. Елец: ЕГУ им. И.А, Бунина, 2010(а). -153 с.

53. Бушев А.Б. Православный дискурс: полифония в русской культуре Текст. / А.Б. Бушев // Вестник ЦМО МГУ. 2009. - №2. [Электронный ресурс]. URL: http://vestnik.cie.ru/ms/2009/n2/23/ (дата обращения: 15.08 2010).

54. Вайс Даниэль. Высказывания тождества в русском языке: опыт их отграничения от высказываний других типов Текст. / Даниэль Вайс // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XV. Современная зарубежная русистика. - М.: «Прогресс», 1985. - С. 434-463.

55. Вайнрих X. Текстовая функция французского артикля Текст. / X. Вайнрих // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. - М.: «Прогресс», 1978.-С. 370-387.

56. Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи Текст. / Ю.В. Ванников. М.: Рус. яз. 1979. - 296 с.

57. Васильев С.А. Уровни понимания текста Текст. / С.А. Васильев // Понимание как логико-гносеологическая проблема. Сб. науч. тр. / Отв. ред. М.В. Попович. Киев: Наукова думка, 1982. - С. 91-121.

58. Вейнрейх У. Опыт семантической теории Текст. / У. Вейнрейх // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск X. Лингвистическая семантика / Сост., общ. ред. и вст. ст. В.А. Звегинцева. -М.: Прогресс, 1981. - С. 50-176.

59. Вежбицка А. Метатекст в тексте Текст. / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. - М.: «Прогресс», 1978. - С. 402-424.

60. Вежбицкая Анна. Речевые акты Текст. / Анна Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. и вступ. ст. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. Общ. ред. Е.В. Падучевой. -М.: «Прогресс», 1985. - С. 251-275.

61. Вежбицкая Анна. Семантические универсалии и описание языков Текст. / Вежбицкая Анна / Пер. с англ. А.Д. Шмелева под ред. Т.В. Булыгиной. М.: «Языки русской культуры», 1999. - 1-12. - 780 с.

62. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Рече-поведенческое исследование притчи Пушкина о блудной дочери Текст. / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров // Вопросы языкознания. 2000. - №2. - С. 90-117.

63. Верещагин Е.М. Наблюдения над языком и текстом архаичного источника — Ильиной книги: анализ тропарей IX-й песни канона Димитрию Солунскому Текст. / Е.М. Верещагин // Вопросы языкознания. 2003. — №1. -С. 119-147.

64. Верещагин Е.М. «Повесть о Светомире» Вячеслава Иванова впрочтении рассказной погласицей Текст. / Е.М. Верещагин // Вопросы языкознания. 2006. - №3. - С. 101-117.

65. Виноград Т. К процессуальному пониманию семантики Текст. / Т. К. Виноград // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. Прикладная лингвистика. М.: «Радуга», 1983. - С. 123-170.

66. Виноградов B.B. Введение Текст. / B.B. Виноградов // Грамматика русского языка. Т. II. Синтаксис, ч. I. М.: Издательство АН СССР, 1960. -С. 5-110.

67. Виноградов В.В. О художественной прозе Текст. / В.В. Виноградов // Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.: Изд-во «Наука», 1980. - С. 56-360.

68. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика Текст. / Р. Водак. Волгоград: Перемена, 1997.-139 с.

69. Водак Р. Взаимосвязь «дискурс — общество»: когнитивный подход к критическому дискурс-анализу Текст. / Р. Водак // Изв. УрГПУ. Лингвистика. 2006. - Вып. 19.-С. 123-136.

70. Войтак М. Проявление стандартизации в высказываниях религиозного стиля (на материале литургической молитвы) Текст. / М. Войтак // Текст: стереотипность и творчество / Под ред. М.П. Котюровой. -Пермь: Перм. гос. ун-т, 1998. С. 214-230.

71. Войтак М. Религиозный стиль в генологической перспективе Текст. / М. Войтак // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. -Пермь, 2003. Вып. 6. - С. 323-339.

72. Волков А. А. Курс русской риторики Текст. / A.A. Волков. М: Издательство храма св. мц. Татианы, 2001. — 480 с.

73. Воркачев С.Г. Правда божия: идея справедливости в религиозном дискурсе Текст. / С.Г. Воркачев // Новое в славянской филологии: сборник статей / Отв. ред. М.В. Пименова. Севастополь: Рибэст, 2009. - С. 3-20.

74. Гадомский А.К. О лакунах в системе лингвистической науки: проблема взаимодействия языка и религии Текст. / А.К. Гадомский // Культура народов Причерноморья. № 49. - Т. 1 - 2004. - С. 164-167.

75. Гадомский А.К. Теолингвистика: история вопроса Текст. / А.К. Гадомский // Учен. зап. ТНУ. Т. 18 (57). - № 1. Филология. - Симферополь: ТНУ, 2005.-С. 16-26.

76. Гак В.Г. Высказывание и ситуация Текст. / В.Г. Гак // Проблемы структурной лингвистики 1972. -М.: Наука, 1973. С. 349-372.

77. Гак В.Г. Высказывание Текст. / В.Г. Гак // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990. - С. 90.

78. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 139 с.

79. Гаспаров М.Л. Античная риторика как система Текст. / М.Л. Гаспаров // Античная поэтика. Риторическая теория и литературная практика. -М.: Наука, 1991.-С. 27-59.

80. Гольберг И.М. Религиозно-проповеднический стиль современного литературного языка: Моральные концепты Текст. / И.М. Гольберг: Дисс. . канд. филол. наук. М., 2002. - 157 с.

81. Гольдин В.Е. Обращение: теоретические проблемы Текст. / В.Е. Гольдин. Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1987. - 127 с.

82. Гостеева С.А. Религиозно-проповеднический стиль в современных СМИ Текст. / С.А. Гостеева // Журналистика и культура речи. Вып. 2. -М.: МГУ, 1997.-С. 87-93.

83. Грайс Г.Ф. Логика и речевое общение Текст. / Г.Ф. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. и вступ. ст. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. Общ. ред. Е.В. Падучевой. -М.: «Прогресс», 1985. С. 217-237.

84. Л. К. Граудина, Г. И. Миськевич. Теория и практика русского красноречия Текст. / Л.К. Граудина, Г.И. Миськевич. М.: Либроком, 2009. -240 с.

85. Греймас А.Ж. и Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка Текст. / А.Ж. Греймас, Ж. Курте //Семиотика / Под общ. ред. Ю.С. Степанова. -М.: Радуга, 1983. С. 483-550.

86. Гудков Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности Текст. / Д.Б. Гудков: Монография. -М.: Изд-во Москов. ун-та, 1999. 152 с.

87. Гузенко И.В. Христианская символика в русском языке: вербализация, функционирование, эволюция Текст. / И.В. Гузенко: Дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 2009. - 237 с.

88. Гуревич В.В. Модальность, истинностное значение, референция Текст. / В.В. Гуревич // Вопросы языкознания. 1989. - № 6. - С. 95-101.

89. Гуревич В.В. Актуальное членение предложения в его разных проявлениях Текст. / В.В. Гуревич // Вопросы языкознания. 2004. - № 3. -С. 69-87.

90. Данилевская Н.В. Научный текст в аспекте теории дискурса Текст. / Н.В. Данилевская // Язык. Текст. Дискурс: Научный альманах Ставропольского отделения РАЛК / Под ред. проф. Г.Н. Манаенко. Выпуск 7. - Ставрополь: Изд-во СГПИ, 2009. - С. 37-46.

91. Дейк Т. ван. Вопросы прагматики текста Текст. / Т. ван Дейк // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. - М.: «Прогресс», 1978. - С. 259-336.

92. Дейк Т.А. ван и Кинч В. Стратегии понимания связного текста Текст. / Т.А. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988. - С. 153-211.

93. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т.А. ван Дейк / Пер с англ. Благовещенск: Благовещ. гуманит. колледж, 2000. — 310. с.

94. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания Текст. / В.З. Демьянков // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Том 40. №4. - 1981. - С. 368-377.

95. Демьянков В.З. Понимание как интерпретирующая деятельность Текст. / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. — 1983. № 6. - С. 58-67.

96. Демьянков В.З. Референция Текст. / В.З. Демьянков// Краткий словарь когнитивных терминов. / Под общ. ред. Е. С. Кубряковой. — М.: Филол. ф-т МГУ им. М. В. Ломоносова, 1997. — С. 160-165.

97. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека Текст. / М.А. Дмитровская // Логический анализ языка. Избранное. 19851995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. М.: Индрик, 2003. -С. 47-55.

98. Драгой O.B. Разрешение синтаксической неоднозначности: правила и вероятности Текст. / О.В. Драгой // Вопросы языкознания. 2006. №6.-С. 44-61.

99. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.) Текст. /М.Я. Дымарский. М.: КомКнига, 2006. - 296 с.

100. Закон Божий. Руководство для семьи и школы Текст. / Составил протоиерей Серафим Слободской. СПб.: Сатисъ, 1997. — 659 с.

101. Залевская A.A. Текст и его понимание Текст. / A.A. Залевская. -Тверь: ТГУ, 2001.-177 с.

102. Залевская A.A. Некоторые проблемы теории понимания текста Текст. / A.A. Залевская // Вопросы языкознания. 2002. - № 3. - С. 62-74.

103. Захарова Е.П., Кормилицына М.А. Проблемы функционально-стилевой дифференциации русского литературного языка в трудах саратовских лингвистов Текст. / Е.П. Захарова, М.А. Кормилицына // Вопросы языкознания. 1995. - № 4. - С. 123-131.

104. Зубов В.П. Русские проповедники: Очерки по истории русской проповеди Текст. / В.П. Зубов. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 232 с.

105. Иванова М.В. Древнерусские жития конца XIV-XV вв. как источник истории русского литературного языка Текст. / М.В. Иванова // Вопросы языкознания. 1998. - № 2. - С. 79-87.

106. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка Текст. / И.П. Иванова, В.В. Бурлакова, Г.Г. Почепцов. М.: Высшая школа, 1981. - 285 с.

107. Изворска Р. Формальная семантика Текст. / Р. Изворска // Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления / Под ред. A.A. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. Изд. 3-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2006. - С. 207- 230.

108. Ильенко С.Г. Текстовая реализация и текстообразующая функция синтаксических единиц Текст. / С.Г. Ильенко // Текстовые реализации и текстообразующие функции синтаксических единиц. Межвуз. сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1988. - С. 7-22.

109. Ильченко A.B. Библия как образец текста, построенного по принципу контраста Текст. / A.B. Ильченко: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов н/Д., 2008. - 24 с.

110. Ицкович Т.В. Православная проповедь как тип текста Текст. / Т.В. Ицкович: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2007. - 24 с.

111. Казнина Е.Б. Концепт вера в диалогическом христианском дискурсе Текст. / Е.Б. Казнина: Дис. . канд. филол. наук. М., 2004. - 249 с.

112. Калашникова Л.В. Кореференция в когнитивном аспекте Текст. / Л.В. Калашникова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Орел, 2000. - 18 с.

113. Канныкин C.B. Текст как явление культуры (пролегомены к философии текста) Текст. / C.B. Канныкин. Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 2003. - 143 с.

114. Карасик В.И. Религиозный дискурс Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5-19.

115. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Текст. / В.И. Карасик. Москва: Гнозис, 2004 (а). - 390 с.

116. Карасик В.И. Текст. / В.И. Карасик // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер 6,

117. Языкознание: РЖ /РАН. ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отдел языкознания. М., 2004 (б). - №1. - С. 17-24. Реф. кн.: Водак Р. Нарушение дискурса / Wodak R. Disorders of discourse/ -L.; N. Y.: Longman, 1996.-200 p.

118. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи её изучения Текст. / Ю.Н. Караулов // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 3-8.

119. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов. 2-е изд. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 264 с.

120. Касаткин Л.Л. и др. Краткий справочник по современному русскому языку Текст. / Касаткин Л.Л. Клобуков Е.В., Лекант П.А. / Под ред. П.А. Леканта. М.: Высшая школа, 1995. - 382 с.

121. Касаткина О.Н. Соотношение глубинного и поверхностного уровней текста Евангелий Нового Завета Текст. / О.Н. Касаткина: Дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 2005. - 141 с.

122. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология Текст. / В.Б. Касевич // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие / Сост. Л.Н. Чурилина. 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2007. - С. 344367.

123. Кацнельсон С.Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия Текст. / С.Д. Кацнельсон. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 864 с.

124. Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса Текст. / Квадратура смысла / Общ. ред. и вступит, ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - 416 с.

125. Кибрик A.A. Анализ дискурса в когнитивной перспективе Текст. / A.A. Кибрик: Дисс. в виде науч. докл. . д-ра филол. наук. М., 2003. - 90 с.

126. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания Текст. / А.Е. Кибрик. Изд. 2-е. - М.: Едиториал УРСС, 2002. -336 с.

127. Кифер Ф. О пресуппозициях Текст. / Ф. Кифер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII / Сост., общ. ред. и вст. статья Т.М. Николаевой.-М.: «Прогресс», 1978. -С. 337-370.

128. Клепикова Т. А. Предикаты с пропозициональным комплементом в современном английском языке: предетерминация структуры и семантики придаточной части Текст. / Т.А. Клепикова: Автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб., 2009. - 35 с.

129. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика Текст. / И.М. Кобозева: Учебник. Изд. 2-е. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 352 с.

130. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка Текст. / Е.Г. Ковалевская. 2-е изд., перераб. - М.: Просвещение, 1992. - 303 с.

131. Ковтунова И.И. Принципы словорасположения в современном русском языке Текст. / И.И. Ковтунова // Русский язык. Грамматические исследования. М.: Наука, 1967. - С. 96-146.

132. Ковтунова И.И. Порядок слов и актуальное членение предложения Текст. / И.И. Ковтунова. М.: Просвещение, 1976. - 240 с.

133. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис Текст. / И.И. Ковтунова. -М.: Наука, 1986.-206 с.

134. Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими: Учебное пособие Текст. / М.Н. Кожина. Пермь, 1972. - 396 с.

135. Кожина М.Н. Стилистика русского языка Текст. / М.Н. Кожина. -М.: Просвещение, 1983. 223 с.

136. Кожина М.Н. О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка Текст. / М.Н. Кожина // Разновидности и жанры научной прозы. Лингвистические особенности. -М.: Наука, 1989.-С. 3-27.

137. Коломейченко C.B. Задачи изучения «Жития Стефана Пермского» как религиозного дискурса Текст. /C.B. Коломейченко // Новое в славянской филологии: сборник статей / Отв. ред. М.В. Пименова. -Севастополь: Рибэст, 2009. С. 419-427.

138. Колшанский Г.В. О языковом механизме порождения текста Текст. / Г.В. Колшанский // Вопросы языкознания. 1983. - № 3. - С. 4452.

139. Колшанский Г.В. Контекстная семантика Текст. / Г.В. Колшанский. Изд. 3-е. М.: Издательство ЛКИ, 2007. - 152 с.

140. Коннова М.Н. Семантика богородичных праздников в романе И.С. Шмелева «Лето господне» Текст. / М.Н. Коннова // Новое в славянской филологии: сборник статей; отв. Ред. М.В. Пименова. Севастополь: Рибэст, 2009.-С. 158-165.

141. Кох В. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа Текст. / В. Кох // Новое в зарубежной лингвистике. -Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. -М.: Прогресс, 1978. С. 149-171.

142. Кохтев H.H. Риторика Текст. / H.H. Кохтев. М.: Просвещение, 1994.-239 с.

143. Кошелева Т.В. Интертекстуальность в религиозном дискурсе Текст. / Т.В. Кошелева // Вестник Новгородского государственного университета. 2008. - № 47. - С. 75-77.

144. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная вирутальность? (Человек. Сознание. Коммуникация) Текст. /В.В. Красных. М.: Диалог-МГУ, 1998. - 350 с.

145. Красухин К.Г. Рецензия. / К.Г. Красухин // Вопросы языкознания. 1991. - № 6. - С. 132-137. Рец. на кн.: Seriot P. Analyse du discours politique sovietique. Institut d'etudes slaves, 1985, 362 p.

146. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики Текст. / Ю. Кристева (пер. с франц. Косикова Г.К., Нарумова Б.Н.) / Под ред. Г.К. Косикова. М.: РОССПЭН, 2004. - 656 с.

147. Кругликова Т.М. Текст проповеди как образец воздействующей речи: (На материале проповеди Эльфрика, XI век) Текст. / Т.М. Кругликова

148. Логико-семантические и прагматические проблемы текста. Красноярск, 1990.-С. 54-57.

149. Кручинина И.Н. Обращение Текст. / И.Н. Кручинина // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990. - С. 340- 341.

150. Крылова O.A. Существует ли церковно-религиозный функциональный стиль в современном русском литературном языке? Текст. / O.A. Крылова // Культурно-речевая ситуация в современной России. -Екатеринбург, Изд-во Уральского ун-та, 2000. С. 107-117.

151. Крылова O.A. Церковно-религиозный стиль Текст. / O.A. Крылова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2003. - С. 612-616.

152. Крылова, O.A., Савин Г.А., Коммуникативная стратегия автора православной проповеди в современном церковно-славянском дискурсе. Текст. / O.A. Крылова, Г.А. Савин // Филологические науки. 2008. - № 6. -С. 53-59.

153. Крысин Л.П. Об одной лакуне в системе функциональных стилей современного русского языка Текст. / Л.П. Крысин // Русский язык в школе. 1994. -№3. - С. 69-71.

154. Куайн У.О. Референция и модальность Текст. / У.О. Куайн // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XIII. Логика и лингвистика (Проблемы референции) / Составление, редакция и вст. статья Н.Д. Арутюновой. - М.: Радуга. - С. 87-108.

155. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) Текст. / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца 20 века: Сб. статей М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. -С. 144-238.

156. Кубрякова Е.С., Панкранц Ю.Г. Когнитивная грамматика Текст. / Е.С. Кубрякова, Ю.Г Панкранц // Краткий словарь когнитивных терминов. / Под общ. ред. Е. С. Кубряковой. — М.: Филол. ф-т МГУ им. М. В. Ломоносова, 1997. — С. 50-51.

157. Кузнецов В.Г. Учение Ф. де Соссюра в свете соссюрологии Текст. / В.Г. Кузнецов // Вопросы языкознания. 2006. - № 5. - С. 106-117.

158. Кузнецов В.Г. Ф. де Соссюр и Женевская школа: от «языка к «речи» Текст. / В.Г. Кузнецов // Вопросы языкознания. 2007. - №6. - С. 97115.

159. Кузьмина К. А. Структурные и языковые особенности проповеди как речевого жанра Текст. / К.А. Кузьмина: Дис. . канд. филол. наук : 10.02.01 СПб., 2006 276 с. РГБ ОД, 61:07-10/650. Подобные работы.

160. Кульгав М.П. Основные стилевые черты и синтаксические средства их реализации в современной немецкой научно-технической речи Текст. / М.П. Кульгав: Автореф. . канд. филол. наук. М., 1964. — 26 с.

161. Культура русской речи: учебник для вузов Текст. / Под ред. проф. Л.К. Граудиной и проф. E.H. Ширяева. М.: Издательская группа НОРМА - ИНФРА-М, 1998. - 560 с.

162. Куно С. Некоторые свойства нереферентных именных групп Текст. / С. Куно // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XIII. Логика и лингвистика (Проблемы референции) / Сост., ред. и вст. ст. Н.Д. Арутюновой. - М.: Радуга, 1982. - С. 292-339.

163. Купина Н.А., Битенская Г.В. Сверхтекст и его разновидности Текст. / Н.А. Купина, Г.В. Битенская // Человек-Текст-Культура. -Екатеринбург, 1994. С. 214-233.

164. Кустова Г. И. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений Текст. / Г.И. Кустова // Вопросы языкознания. №4. - С. 85-109.

165. Лабов Уильям. Исследование языка в его социальном контексте Текст. / Уильям Лабов // Новое в лингвистике. Выпуск VII. Социолингвистика / Общ. ред. и вступ. ст. Н.С. Чемоданова. - М.: Прогресс, 1975 (а).-С. 96-181.

166. Лабов Уильям. Отражение социальных процессов в языковых структурах Текст. / Уильям Лабов // Новое в лингвистике. Выпуск VTI. Социолингвистика / Общ. ред. и вступ. ст. Н.С. Чемоданова. - М.: Прогресс, 1975 (б).-С. 320-335.

167. Лайонз Джон. Введение в теоретическую лингвистику Текст. / Джон Лайонз / Перевод с англ. под ред. и с предисл. В.А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1978. - 544 с.

168. Лайонз Дж. Лингвистическая семантика: Введение Текст. / Дж. Лайонз / Пер. с англ. В.В. Морозова и И.Б. Шатуновского. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 400 с.

169. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты Текст. / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. — Выпуск X. Лингвистическая семантика / Сост., общ. ред. и вст. ст. В.А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1981. - С. 350-368.

170. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем Текст. / Дж, Лакофф, М. Джонсон // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 387-415.

171. Лаптева O.A. Нерешенные вопросы теории актуального членения Текст. / O.A. Лаптева // Вопросы языкознания. 1972. - № 2. - С. 35-48.

172. Лаптева O.A. Экстралингвистика и смысл (синтаксические двусмысленности) Текст. / O.A. Лаптева // Язык: система и функционирование. Сборник научных трудов / Отв. ред. Ю.Н. Караулов. -М.: Наука, 1988.-С. 145-151.

173. Лекант П.А. К вопросу о синтаксическом субъекте Текст. / П.А. Лекант // Вопросы филологии. М., 1969. - С. 197-204. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.philologY.nl/linguistics2/lekant-69.litm (дата обращения: 10.04. 2011).

174. Леонтьев A.A. Теоретические проблемы психолингвистического моделирования речевой деятельности Текст. / A.A. Леонтьев: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1968. - 32 с.

175. Ломов A.M., Гусман Тирадо Р. Русское сложноподчиненное предложение и проблема его содержательной интерпретации Текст. / A.M. Ломов, Тирадо Р. Гусман // Вопросы языкознания. 1999. - №6. - С. 54-65.

176. Ломов A.M., Гусман Тирадо Р. К интерпретации русского сложноподчиненного предложения Текст. / A.M. Ломов, Тирадо Р. Гусман // Вестник ВГУ. Серия 1. Гуманитраные науки. 2001. № 1. - С. 110-118.

177. Ломтев Т.П. Основы синтаксиса русского языка Текст. / Т.П. Ломтев. М.: Учпедгиз, 1958. - 166 с.

178. Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. Избранные работы Текст. / Т.П. Ломтев. М.: Наука, 1976. - 382 с.

179. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие Текст. / В.Н. Лосский. М.: Центр «СЭИ», 1991.-288 с.

180. Лысова Т.В. Фамилии православного духовенства (структурно-семантическое описание ареальных антропонимов) Текст. / Т.В. Лысова: Дисс. канд. филол. наук. Тамбов, 2001. - 206 с.

181. Майданова JI. М. Религиозно-просветительский текст: стилистика и прагматика Текст. / Л.М. Майданова // Русский язык в контексте культуры. —Екатеринбург, 1999.-С. 172-194.

182. Макаров М.Л. Основы теории дискурса Текст. / М.Л. Макаров. -М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 280 с.

183. Мак Коли Дж. Д. О месте семантики в грамматике языка Текст. Д. Дж. Мак Коли // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск X. Лингвистическая семантика / Сост., общ ред. и вст. ст. В.А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1981.-С. 235-301.

184. Маршева Л.И. «Православный социолект (религиолект)» как способ языковой маргинализации Текст. / Л.И. Маршева // Вестник ПСТГУ III: Филология. 2010. - Вып. 2 (20). - С. 74-85.

185. Матвеева T.B. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий Текст. / Т.В. Матвеева. Свердловск: Изд- во Урал. ГУ, 1990. -624 с.

186. Матезиус В., О так называемом актуальном членении предложения Текст. / В. Матезиус // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. — М.: Прогресс, 1967. — С. 239-245.

187. Мельников Г.П. Сущность предикации и способы её языкового выражения Текст. / Г.П. Мельников // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М.: Наука, 1968. - С. 116-125.

188. Мечковская Н. Б. Язык и религия: лекции по философии и истории религий Текст. / Н.Б. Мечковская: пособие для студентов гуманитарных вузов. М.: Агентство «ФАИР», 1998. - 352 с.

189. Мизин O.A. Функции обращения в современном русском языке Текст. / O.A. Мизин // Вопросы методики преподавания языка и литературы. Минск. 1973. - С. 37-46.

190. Михайленко О.М. Лингвоэтическая картина мира: концепты «счастье» и «блаженство» как семантические дуплеты Текст. / О.М. Михайленко: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Краснодар: 2006. - 27 с.

191. Михайлова Ю.Н. Религиозная православная лексика и ее судьба (По данным толковых словарей русского языка) Текст. / Ю.Н. Михайлова: Дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург: 2004. - 171 с.

192. Михальская А.К. Русский Сократ: лекции по сравнительно-исторической риторике Текст. / А.К. Михальская: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Academia", 1996. - 192 с.

193. Мишланов В.А., Салимовский В.А. Диалогичность церковно-религиозных текстов Текст. / В.А. Мишланов, В.А. Салимовский // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. Вып. 6(12). -2010.-С. 24-29.

194. Морозова Е.В. Особенности жанра современной христианской проповеди. Лингвостилистический аспект (на материале немецкого языка) Текст. / Е.В. Морозова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1998. - 24 с.

195. Мучник И.П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском литературном языке Текст. / И.П. Мучник. М.: Наука, 1971.-298 с.

196. Мякотина В.М. Аспектуально-модальная характеристика высказываний с видо-временными формами изъявительного наклонения в современном русском языке: Учебное пособие Текст. / В.М. Мякотина. -Воронеж: ВГПИ, 1988. 79 с.

197. Никольский Л.Б. Очерки по теории социолингвистики: Автореф. дисс. . докт. филол. наук Текст. / Л.Б Никольский. Л., 1975. - 39 с.

198. Нунэн М. О подлежащих и топиках Текст. / М. Нунэн // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XI. Современные синтаксические теории в американской лингвистике / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. -М.: Прогресс, 1982. - С. 356-375.

199. Олянич A.B. Презентационная теория дискурса: Монография Текст. / A.B. Олянич. М.: Гнозис, 2007. - 407 с.

200. Осипов А.И. Основы духовной жизни по творениям святителя Игнатия Брянчанинова Текст. / А.И. Осипов // Святитель Игнатий Брянчанинов. Слово о человеке. СПб.: Приход святителя Игнатия Брянчанинова, 2011. - с. 3-26

201. Остин Дж. Л. Слово как действие Текст. / Л. Дж. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVII. Теория речевых актов / Сост. и вступ. ст. И.М. Кобозевой и В.З. Демьянкова. Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. -М.: Прогресс, 1986. - С. 22-130.

202. Отье-Ревю Ж. Явная и конститутивная неоднородность: к проблеме другого в дискурсе Текст. / Ж. Отье-Ревю // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса /Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 54-94.

203. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (Референциальные аспекты семантики местоимений) Текст. / Е.В. Падучева. М.: Наука, 1985. - 276 с.

204. Падучева Е.В. Пресуппозиция Текст. / Е.В. Падучева // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 396.

205. Падучева Е.В. Выводима ли способность подчинять косвенный вопрос из семантики слова? Текст. / Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Избранное. 1985-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. — М.: Индрик, 2003. С. 68-78.

206. Переверзев Егор. Критика КДА: некоторые ограничения критического дискурс-анализа как научного подхода Текст. / Егор

207. Переверзев // Современный дискурс-анализ. Методология: концептуальные обоснования. Электронный журнал. Выпуск 1, том 1. - 2009 Электронный ресурс. - URL: [www.discourseanalysis.org] (дата обращения: 6.04 2011).

208. Петухова М. Е. Функциональные особенности церковной лексики с предметным значением в русском языке Текст. / М.Е Петухова: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Казань, 2003. - 24 с.

209. Петрова Н.В. Текст и дискурс Текст. / Н.В. Петрова // Вопросы языкознания. 2003. - №6. - С. 123-131.

210. Печников А.Н. Способы связи предикативных единиц в русском сложноподчиненном предложении Текст. / А.Н. Печников // Вопросы языкознания. 1998. -№ 3. - С.151-158.

211. Пешё М. Прописные истины. Лингвистика, семантика, философия Текст. / М. Пешё // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999 (а). - С. 225-290.

212. Пешё М. Контент-анализ и теория дискурса Текст. / М. Пешё // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999 (б).-С. 302-336.

213. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Издание седьмое Текст. / A.M. Пешковский. М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

214. Пиевская И. М. Системные отношения религиозного дискурса: На материале английского и русского переводов "Книги Псалмов" Текст. / И.М. Пиевская: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 2006. - 23 с.

215. Пирс Ч. С. Из работы «Элементы логики. Grammatica speculativa» Текст. / Ч. Пирс // Семиотика / Под общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983.-С. 151-210.

216. Пищальникова В. А. Текст и дискурс: к вопросу о содержании лингвистических понятий Текст. / В. А. Пищальникова // Русский язык в школе. 2008. - № 8. - С. 60-66.

217. Плеханова Т.Ф. Текст как диалог Текст. / Т.Ф.Плеханова: монография. Мн.: МГЛУ. 2002. - 253 с.

218. Попов Ю.В., Трегубович Т.П. Текст: структура и семантика Текст. / Ю.В. Попов, Т.П. Трегубович. Минск: Вышэйшая школа, 1984. -189 с.

219. Попова Е.А. Коммуникативные аспекты литературного нарратива Текст. / Е.А. Попова: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Елец, 2002. — 42 с.

220. Попова Е.А. Ментальные характеристики интертекстем библейского происхождения в контексте русской языковой картины мира Текст. / Е.А. Попова: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Елец. 2006. - 22 с.

221. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике Текст. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж, 2002. - 191 с.

222. Прохватилова О. А. Православная проповедь и молитва как феномен современной звучащей речи Текст. / O.A. Прохватилова. -Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1999.-352 с.

223. Прохватилова O.A. Императивная парадигма современной духовной речи Текст. / O.A. Прохватилова // Stil. Beograd. 2008. - № 7.

224. С. 81-94. Электронный ресурс. URL:http://www.isi.sanu.ac.rs/Sajt%206/2008/07Prohvatilova.pdf (дата обращения: 20.02. 2011).

225. Прохоров Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс Текст. / Ю.Е. Прохоров: учеб. пособие. 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. - 224 с.

226. Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности Текст. / Н. Пьеге-Гро / Пер. с фр.; общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: ЛКИ, 2008. - 240 с.

227. Разлогова Е.Э. Когнитивные установки в прямых и непрямых ответах на вопрос Текст. / Е.Э. Разлогова // Логический анализ языка. Избранное. 1988-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. -М.: Индрик, 2003. С. 195- 211.

228. Расторгуева М. Б. Речевой жанр церковно-религиозной проповеди Текст. / М.Б. Расторгуева: Дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 2005.-280 с.

229. Рахилина Е.В. Отношение причины и цели в русском языке Текст. / Е. В. Рахилина // Вопросы языкознания. 1989. - №6. - С. 46-54.

230. Ревзина О.Г. Язык и дискурс Текст. / О.Г. Ревзина // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. М., 1999. - №1. - С. 25-33.

231. Ревзина О.Г. Лингвистика XXI века: на путях к целостности тоеории языка Текст. / О.Г. Ревзина // Критика и семиотика. Вып. 7. -Новосибирск, 2004. - С. 11-20.

232. Ревзина О.Г. Дискурс и дискурсивные формации Текст. / О.Г. Ревзина // Критика и семиотика. Вып. 8. - 2005. - С. 66-78.

233. Резанова 3. И. Трансформации советских стереотипов и мифологем в дискурсе региональных СМИ Текст. / 3. И. Резанова // Язык и культура.-2008.-№3. С. 63-71.

234. Робен Р. Анализ дискурса на стыке лингвистики и гуманитарных наук: вечное недоразумение Текст. / Р. Робен // Квадратура смысла:

235. Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 184-196.

236. Рогожникова Т.П. Реактивация церковнославянской лексики на рубеже XX-XXI веков Текст. / Т.П. Рогожникова // Новое в славянской филологии: сборник статей / Отв. ред. М.В. Пименова. Севастополь: Рибэст, 2009.-С. 93-103.

237. Розанова H.H. Сфера религиозной коммуникации: храмовая проповедь Текст. / H.H. Розанова // Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. М.: Языки славянской культуры, 2003. -С. 341-363.

238. Рослова Е.Ю. Просодическая организация ораторской речи (на материале литургической проповеди): Автореф. дисс. . канд. филол. наук Текст. / Е.Ю. Рослова. М., 2009. - 25 с.

239. Руднев В. Морфология реальности: Исследование по «философии текста» Текст. / В. Руднев. — М.: Гнозис, 1996. 345 с.

240. Русская грамматика. Т. 1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология Текст. / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. -М.: Наука, 1980.-789 с.

241. Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис Текст. / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Наука, 1980. - 840 с.

242. Рыжова Л.П. Обращение как компонент коммуникативного акта: Автореф. дисс. . канд. филол. наук Текст. / Л.П. Рыжова. -М., 1982. 15 с.

243. Савин Г.А. Коммуникативные стратегии в речевом жанре современной православной проповеди Текст. / Г.А. Савин // Вестник РУДН. Серия Лингвистика. М.: Изд. РУДН, 2007. - №3. - С. 145-154.

244. Садовская Е.В. Интердискурс. Интертекстуальность. Метадискурс. К проблеме формирования высказываний «другого» в дискурсе Текст. / Е. В. Садовская // Вестник Самарского государственного университета. 2008. - № 1. - С. 167-175.

245. Салахова А.Г. Функционально-прагматическая характеристика современной религиозной проповеди Текст. / А.Г. Салахова // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах. Челябинск: РЕКПОЛ, 2008. - С. 527-532.

246. Салимовский В.А. Экспликация догмата как жанр догматической проповеди Текст. / В.А. Салимовский // Жанры речи: Сборник научных статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2005. - Вып. 4. «Жанр и концепт».-С. 280-291.

247. Семенова Е. С. Библеизм как средство речевого воздействия Текст. / Е.С. Семенова: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь, 2003. -19 с.

248. Селезнев М.Г. Вера сквозь призму языка Текст. / М.Г. Селезнев // Логический анализ языка. Избранное. 1988-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. М.: Индрик, 2003. - С. 121-128.

249. Семиотика Текст. / Под общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983.-С. 483-550.

250. Семухина Е.А. Концепт «грех» в национальных языковых картинах мира: Текст. / Е.А. Семухина: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 2008. - 19 с.

251. Сергеева Е.В. Русский религиозно-философский дискурс «школы всеединства»: Лексический аспект Текст. / Е.В. Сергеева: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. СПб., 2002. - 34 с.

252. Сергеева Е.В. Лексическая экспликация концепта «Религия» в русском языке Текст. / Е.В. Сергеева // Политическая лингвистика. Выпуск (2) 22. - Екатеринбург, 2007. - С. 151-165.

253. Серио П. Как читают тексты во Франции Текст. / П. Серио // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. — М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999 (а). С. 12-53.

254. Серл Дж. Р. Референция как речевой акт Текст. / Дж. Р. Серл // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. Логика и лингвистика (Проблемы референции) / Сост., ред и вст. ст. Н.Д. Арутюновой. - М.: «Радуга», 1982.-С. 179-202.

255. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт Текст. / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып XVII. Теория речевых актов / Сост. и вст. ст. И.М. Кобозевой и В.З. Демьянкова / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. -М.: Прогресс, 1986(а). - С. 151-169.

256. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып XVII. Теория речевых актов / Сост. и вст. ст. И.М. Кобозевой и В.З. Демьянкова / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. - М.: Прогресс, 1986(в).-С. 195-222.

257. Серьо П. Сравнение, тождество и имплицитная предикация Текст. / П. Серьо // Логический анализ языка. Избранное. 1985-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. М.: Индрик, 2003. - С. 282-295.

258. Силантьев И.В. Текст в системе дискурсных взаимодействий Текст. / И.В. Силантьев // Критика и семиотика. Вып. 7. - Новосибирск: НГУ, 2004.-С. 98-123.

259. Сиротинина О.Б. Русская разговорная речь. Пособие для учителя Текст. / О.Б. Сиротинина. -М.: Просвещение, 1983. 80 с.

260. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса Текст. / Под. ред. Т.Н. Ушаковой, Н.Д. Павловой СПб: Алетейя, 2000. - 316 с.

261. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе Текст. / Г.Г. Слышкин. М.: Academia, 2000. - 128 с.

262. Современный русский язык Текст. / Под ред. В.А. Белошапковой. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Азбуковник, 1999. - 928 с.

263. Степанов Ю. С. Основы языкознания Текст. / Ю.С. Степанов. -М.: Просвещение, 1966. 271 с.

264. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) Текст. / Ю.С. Степанов // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Том 40. №4. - 1981. - С. 325-332.

265. Степанов Ю.С Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности Текст. / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца 20 века / Под ред. Степанова Ю.С. М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 34-72.

266. Степанов Ю.С. Париж Москва, весной и утром . Текст. / Ю.С. Степанов // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. - М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. - С. 3-11.

267. Степанов Ю.С. Интертекст и некоторые современные расширения лингвистики Текст. /Ю.С. Степанов // Языкознание: Взгляд в будущее. Калининград: ФГУИПП «Янтарный сказ», 2002. - С. 100-105.

268. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах Текст. / П.Ф. Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып XVII. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С. 131-150.

269. Сусов И. П. Введение в теоретическое языкознание Текст. / И.П. Сусов. Электронный учебник. Модифицировано в ноябре 2006(а) г. [Электронный ресурс]. URL: http://homepages.tversu.ru/~ips/l06.htm (дата обращения: 10.03.2010).

270. Сусов A.A. Моделирование дискурса в терминах теории риторической структуры Текст. / A.A. Сусов // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2006. -№2.-С. 133-138.

271. Тарасов Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики Текст. / Е.Ф. Тарасов. М.: Наука, 1987. - 168 с.

272. Тарасов Е.Ф. Проблемы анализа речевого общения Текст. / Е.Ф. Тарасов // Общение. Текст. Высказывание. М.: Наука, 1989. - С. 7-40.

273. Тодоров Ц. Понятие литературы Текст. / Ц. Тодоров //Семиотика / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Ю.С.Степанова. М.: Радуга, 1983. - С. 355369.

274. Тодоров Ц. Грамматика повествовательного текста Текст. / Ц. Тодоров // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск VIII. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. - М.: «Прогресс», 1978.-С. 450-463.

275. Топоров В.И. Святость и святые в русской духовной культуре Текст. / В.И. Топоров. В 2-х т. М.: Гнозис, 1995-1998.

276. Урмсон Дж. О. Парентетические глаголы Текст. / Дж. О. Урмсон // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. и вступ. ст. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. Общ. ред. Е.В. Падучевой. - М.: Прогресс, 1985. - С. 196-216.

277. Уорс Д.С. Трансформационный анализ конструкций с творительным падежом в русском языке Текст. / Д.С. Уорс // Новое в лингвистике. Вып. 2 / Сост. В.А. Звегинцев. М.: Изд-во иностр. л-ры, 1962. -С. 637-683.

278. Успенский Б.А. Поэтика композиции Текст. / Б.А. Успенский. -СПб.: Азбука, 2000. 352 с.

279. Уфимцева Н.В. Порождение речевого высказывания: психолингвистический аспект моделирования Текст. / Уфимцева Н.В. // Общение. Текст. Высказывание. -М.: Наука, 1989. С. 157-173.

280. Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе Текст. / Н.А. Фатеева // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997. Т. 56. - № 5.-С. 12-21.

281. Фидарова Ф.Т. Логико-дискурсивная форма французских примет Текст. / Ф.Т. Фидарова // Вестник Московского университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2000. - №3. - С. 43-51.

282. Филмор Ч. Дело о падеже открывается вновь Текст. / Ч. Филмор // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск X. Лингвистическая семантика / Сост., общ ред. и вст. ст. В.А. Звегинцева. - М.: Прогресс, 1981. - С. 369495.

283. Флоренский П.А. Вопросы религиозного самопознания Текст. / П.А. Флоренский. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. - 235 с.

284. Фреге Г. Смысл и денотат Текст. / Г. Фреге // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 1977. - № 8. - С. 167-189. [Электронныйресурс. URL: http://www.philosophy.ru/library/frege/02.html (дата обращения: 7.07. 2011).

285. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? Текст. / P.M. Фрумкина // Язык и наука конца XX века / Под ред. Ю.С. Степанова. М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 74-117.

286. Фуко Мишель. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук Текст. / Фуко Мишель / Пер. с фр. В. П. Визигина, Н. С. Автономовой. Вст. ст. Н. С. Автономовой. СПб.: A-cad, 1994. - 408 с.

287. Фуко М. Археология знания Текст. / М. Фуко. Киев: Ника-центр, 1996. - 206 с.

288. Хилпинен Р. Семантика императивов и деонтическая логика Текст. / Р. Хилпинен // Новое в зарубежной лингвистике. Вып XVIII. Логический анализ естественного языка / Сост., общ. ред. и вступ. ст. В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1986. - С. 300-317.

289. Химик В.В. Категория субъективности и ее выражение в русском языке Текст. / В.В. Химик. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. - 184 с.

290. Хоанг Фэ. Семантика высказывания Текст. / Фэ Хоанг // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. и вступ. ст. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. Общ. ред. Е.В. Падучевой. -М.: Прогресс, 1985. - С. 399-405.

291. Храковский B.C. Повелительность Текст. / B.C. Храковский // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990.-С. 185- 243.

292. Хэррис З.С. Совместная встречаемость и трансформация в языковой структуре Текст. / З.С. Хэррис // Новое в лингвистике. Вып. 2 / Сост. В.А. Звегинцев. М.: Изд-во иностр. л-ры, 1962. - С. 528-636.

293. Цейтлин С.Н. Необходимость Текст. / С.Н. Цейтлин // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990.-С. 142- 156.

294. Черепанова O.A. Альтернативные конструкции в проповеднической литературе Текст. / O.A. Черепанова // Древнерусский язык домонгольской поры: Межвуз. сб. / Отв. ред. проф. В.В. Колесов. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1991.-С. 183-193.

295. Чернобров A.A. Специфика религиозного дискурса в лингвистике Текст. / A.A. Чернобров // Образование и культура России в изменяющемся мире. Новосибирск, 2007. - С. 94-98.

296. Чернявская В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации Текст. / В.Е. Чернявская. СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 1999 (б).-209 с.

297. Чернявская В. Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория в научной коммуникации Текст. / В.Е. Чернявская: Автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб., 2000. - 49 с.

298. Чернявская В.Е. Дискурс Текст. / В.Е. Чернявская // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта, Наука, 2003. - 53-55.

299. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000) Текст. / А.П. Чудинов. -Екатеринбург, 2001. 238 с.

300. Чудинов А.П. Политическая лингвистика Текст. / А.П. Чудинов: учеб. пособие. 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2007. - 256 с.

301. Шабанова 3. Г. Лингвистические средства воздействия православной проповеди (В историческом аспекте): Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / З.Г. Шабанова. Махачкала, 2006.

302. Шаймиев В.А. Метатекст и адекватное восприятие текста Текст. / В.А. Шаймиев // Аспекты речевой конфликтологии: Сб. науч. ст. / РГПУ им. А.И. Герцена. СПб, 1996. - С. 80-92.

303. Шафиков С.Г. Категории и концепты в лингвистике Текст. / С.Г. Шафиков // Вопросы языкознания. 2007. - № 2. - С. 3-17.

304. Шведова Н. Ю. Детерминирующий объект и детерминирующее обстоятельство как самостоятельные распространители предложения Текст. / Н.Ю. Шведова // Вопросы языкознания. 1964. - № 6. - С. 77-93.

305. Шведова Н.В. Фразеологизмы с компонентами «бог» и «черт» в современном русском языке Текст. / Н.В. Шведова: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тюмень, 2004 - 21 с.

306. Шевченко В.Д. Введение в теорию интерференции дискурсов Текст. / В.Д. Шевченко. Самара: СамГУПС, 2008. - 194 с.

307. Шевякова Е.В. Актуальное членение предложения Текст. / Е.В. Шевякова // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990,- С. 22-23.

308. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса Текст. / Е.И. Шейгал. Волгоград: Перемена, 2000. - 368 с.

309. Ширяева Т.А. Когнитивное моделирование институционального делового дискурса: Текст. / Т.А. Ширяева: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Краснодар, 2008. - 50 с.

310. Шмелев А.Д. Языковые особенности различных видов религиозного дискурса Текст. / А.Д. Шмелев // Язык в движении: К 70-летию Л.П. Крысина / Отв. ред. Е.А. Земская, М.Л. Каленчук. М.: Языки славянской культуры, 2007. - С. 612-621.

311. Шпербер Д., Уилсон Д. Релевантность Текст. / Д. Шпербер, Д. Уилсон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988. - С. 212-233.

312. Штайн К.Э. Метапоэтика: «Размытая прадигма» Текст. / К.Э. Штайн // Текст: Узоры ковра. Сборник статей научно-методического семинара «Textus». Вып. 4. Ч. 1: Общие проблемы исследования текста. -СПб.; Ставрополь, 1999. -С. 5-14.

313. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании Текст. / Л.В. Щерба // Звегинцев В.А. История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. - Ч. 2. М: Просвещение, 1965. - С.361-373.

314. Щукина И.Н., Михеенко Д.М. Адресация воздействия в жанрах религиозного стиля Текст. / И.Н. Щукина, Д.М, Михеенко //Вестник Пермского университета. Филология. Вып. 3 (19). 2008. - С. 104-113.

315. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. Текст. / P.O. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя / Составитель О.Г. Ревзина. М.: Наука, 1972. - С. 95-113.

316. Янко Т.Е. О понятиях коммуникативной структуры и коммуникативной стратегии (на материале русского языка) Текст. / Т.Е. Янко // Вопросы языкознания. 1999. - № 4. - С. 28- 55.

317. Dijk Т.А. Van. Discourse and Context. A Sociocognitive Approach Text. / T.A. van. Dijk. -New York: Cambridge University Press, 2008. 267 p.

318. Sériot P. Analyse du discours politique soviétique Text. / P. Sériot. -Paris : I.E.S., 1985.-362 p.

319. ТЕКСТОВЫЕ ИСТОЧНИКИ МАТЕРИАЛА

320. Антоний, архиепископ Черниговский и Нежинский. Слово на Успение Пресвятой Богородицы Текст. / Антоний, архиепископ Черниговский и Нежинский // Журнал Московской Патриархии. 1979. - № 8. - С. 47-48.

321. Антоний (Сурожский), митрополит. Во имя Отца и сына и святого духа. Проповеди Текст. / Антоний (Сурожский). Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2009. - 416 с.

322. Барсов М. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению деяний святых Апостолов Текст. / М. Барсов. -СПб.; Издательство «САТИСЪ», 1994. 744 с.

323. Владимир (Иким), митрополит. Врата покаяния: Слова, произнесенные в разные годы в период пения Триоди постной Текст. / Владимир (Иким), митрополит Ташкентский и Среднеазиатский. М.: Сибирская Благозвонница, 2009. - 925 с.

324. Гончаров Николай, священник. Слово V. В 3-ю неделю великого поста Крестопоклонную Текст. / Николай Гончаров, священник // Воронежский епархиальный вестник. 1993. - №3 (35). Март. - С. 4

325. Григорий (Чуков), митрополит. Слово на рождество Христово Текст. / Григорий (Чуков), митрополит // Журнал Московской Патриархии.- 1980.-№12.-с. 37

326. Игумен Роман (Загребнев). Учусь проповедовать. Книга третья. Проповеди, наставления, духовная поэзия Текст. / Роман (Загребнев), игумен. Псков, 2007. - 208 с.

327. Илиодор, епископ. Словесное млеко или собрание слов, произнесенных к курской пастве Илиодором, епископом Курским и Белгородским. Часть первая и вторая Текст. / Илиодор, епископ Курский и Белгородский. СПб., 1839. Ч . 1- 195 е.; Ч. 2 - 167 с.

328. Кирилл (Павлов), архимандрит. Ищите прежде Царствия Небесного: Проповеди Текст. / Кирилл (Павлов), архимандрит. М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000 (а). - 448 с.

329. Кирилл (Павлов), архимандрит. Время Покаяния. Проповеди Текст. / Кирилл (Павлов), архимандрит. М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000 (б). - 189 с.

330. Леонтий, архиепископ Холмский и Варшавский. Слова, поучения и речи Леонтия, архиепископа Холмскаго и Варшавского. Издание втрое, значительно дополненное. Т. I. Текст. / Леонтий, архиепископ Холмский и Варшавский. СПб., 1876. - 368 с.

331. Макарий (Веретенников), архимандрит. Второе крещение? // Воронежский епархиальный вестник Текст. / Макарий (Веретенников), архимандрит. 1993. №3 (35). Март. - С. 45

332. Макарий (Оптинский), иеросхимонах. Предостережение читающим духовные отеческие книги и желающим проходить умную Иисусову молитву Текст. / Макарий (Оптинский), иеросхимонах // Воронежский епархиальный вестник. 1993. - №2. - С.5-10.

333. Менетров М., священник. Пастырские наставления. Праздничные поучения Текст. / М. Менетров, священник: Репринтное издание. М.: Издание журнала «Воскресный день», 1905. - 184 с.

334. Митрополит Антоний (Храповицкий). Молитва русской души Текст. / Антоний (Храповицкий), митрополит / Сост., предисл. Т.А. Соколовой. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006. - 265 с.

335. Николай, митрополит. Слова и речи, т. II- IV. Т. 2. Слова и речи (1947-1950 гг.) Текст. / Николай, митрополит Крутицкий и Коломенский. -М.: Издание Московской Патриархии. 1950. 400 с.

336. Николай, митрополит. Слова и речи, т. II- IV. Т. 3 Слова и речи. (1950-1954 гг.) Текст. / Николай, митрополит Крутицкий и Коломенский. -М.: Издание Московской Патриархии. 1954. 487 с.

337. Николай, митрополит. Слова и речи, т. II- IV. Т. 4 (Слова, речи и статьи. (1954-1957 гг.) Текст. / Николай, митрополит Крутицкий и Коломенский. Издание Московской Патриархии. 1957. - 472 с.

338. Никон, архимандрит. Братия и сестры Текст. / Никон, архимандрит // Воронежский епархиальный вестник. 1993. - № 6-7 (38-39). -С. 5.

339. Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа Текст. СПб.: Синодальная типография, 1892. Репринтное издание. По благословению святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992. - 848 с.

340. Пимен, архимандрит. Проповеди Архимандрита Пимена, Наместника Свято-Троице-Сергиевой Лавры (в сокращенном виде) Текст. / Пимен, архимандрит // Рукопись из библиотеки Вознесенского собора в г. Ельце. 190 с.

341. Православный молитвослов и псалтирь Текст. М.: Издание Сретенского монастыря, 2002. - 391 с.

342. Преподобный Силуан Афонский Текст. / Силуан Афонский // Преподобный Силуан Афонский. М.: Издательство «Лето», 1998. - 464 с.

343. Резников Вячеслав. Сто шестьдесят четыре проповеди на ежедневные церковные Апостольские и Евангельские чтения начиная от Пасхи. Текст. / Вячеслав Резников, священник. М.: Издательство Братства святителя Алексия, 1995. - 368 с.

344. Серафим (Роуз), иеромонах. Православное мировоззрение Текст. / Серафим (Роуз), иеромонах // Воронежский епархиальный вестник. 1995. -№ 5-6. - С. 5-9.

345. Святитель Игнатий Брянчанинов. Слово о человеке Текст. / Игнатий Брянчанинов, святитель. СПб.: Приход святителя Игнатия Брянчанинова, 2011. - 720 с.

346. Святой Иоанн (Кронштадтский). Простое евангельское слово русскому народу у яслей Спасителя Текст. / Святой Иоанн (Кронштадтский) // Воронежский епархиальный вестник. 1992. - № 1-2 (январь-февраль). - С. 3-4.

347. Св. Иоанн Кронштадтский. Сретение Господне Текст. / Св. Иоанн Кронштадтский // Воронежский епархиальный вестник. 1992. - № 12 (январь-февраль). - С. 8-9.

348. Св. Тихон Задонский. Сокровище духовное, от мира собираемое Текст. / Св. Тихон Задонский // Воронежский епархиальный вестник. 1993. - № 6-7 (38-39). Июнь-июль. - С. 2-4.

349. Слово о малом доброделании Текст. // Воронежский епархиальный вестник. 1995. - № 5-6. - С. 2-4.

350. Софроний, иеромонах. Об основах православного подвижничества Текст. / Софроний, иеромонах // Преподобный Силуан Афонский. М.: Издательство «Лето», 1998. - С. 425-461.

351. Схиигумен Савва. Наставление девственникам и живущим целомудренно Текст. / Савва, схигумен // Воронежский епархиальный вестник. 1993. -№ 6-7. - С.8-12.

352. Шабазов Г. «Покаяния отверзи ми двери, жизнодавче» Текст. / Г. Шабазов, священник // Воронежский епархиальный вестник. 1993. №3 (35). Март.-С. 9-10

353. Шумов Петр, протоиерей. Сборник общепонятных поучений на все воскресные и праздничные дни, для чтения за богослужением и вне богослужения (числом 84). Выпуск первый. Текст. / Петр Шумов, протоиерей Издание третье. М., 1903. - 291 с.

354. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

355. Бальмонт К.Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки Текст. / К.Д. Бальмонт / Сост., предисл. и примеч. Н.В. Банникова. М.: Дет. лит. 1989. -239 с.

356. Бунин Иван. Собрание сочинений в шести томах. Том 6. Темные аллеи Текст. / Иван Бунин. М.: САНТАКС, 1994. - 415 с.

357. Гоголь Н.В. Мертвые души: Поэма Текст. / Н.В. Гоголь. М.: Худож. лит., 1985. - 368 с.

358. Рубцов Н. Видения на холме: Стихи, переводы, проза, письма Текст. / Н. Рубцов / Вступ. ст. и сост. В.В. Коротаева. М.: Сов. Россия, 1990.-400с.

359. Тургенев И.С. Сочинения. В двенадцати томах. Изд-е второе, испр. и доп. Том четвертый. Повести рассказы. Статьи и рецензии. 1844-1854 Текст. / И.С. Тургенев. М.: Наука, 1980. - 686 с.

360. Хлебников Велимир. Творения Текст. / Велимир Хлебников / Общ. ред. и вступ. ст. М.Я. Полякова; сост. и коммент. В.П. Григорьева и А. Е. Парниса. М.: Сов. писатель. 1986. - 736 с.

361. Цветаева М. Избранное Текст. / М. Цветаева / Сост., коммент. Л.А. Беловой. М. Просвещение, 1990. - 367 с.

362. Шолохов Мих. Тихий дон. Роман в четырех книгах. Книга первая. Издание исправленное Текст. / Мих. Шолохов. М.: Художественная литература, 1953. — 359 с.1. СЛОВАРИ

363. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка Текст. / З.Е. Александрова: Практический справочник. 7-е изд., стер. - М.: Рус. яз., 1993.-495 с.

364. Атеистический словарь Текст. / Под общ. ред. М.П. Новикова. -М.: Политиздат, 1983. 559 с.

365. Библейская энциклопедия Текст. Репринтное издание. — М.: ТЕРА, 1990. - 904 с.

366. Библейский богословский словарь Текст. / Под редакцией священника Василия Михайловского. М.: Издательство Свято-Владимирского Братства, 1995. - 576 с.

367. Воскобойников В.М. Энциклопедический православный словарь Текст. / В.М. Воскобойников. М.: Эксмо, 2005. - 544 с.

368. Иванова О. Е., Лопатин В. В., Нечаева И. В., Чельцова Л. к. Русский орфографический словарь Текст.: около 180 ООО слов / Отв. ред. В. В. Лопатин. — 2-е изд., испр. и доп. М.: Институт русского языка имени В. В. Виноградова РАН, 2004. - 960 с.

369. Ивин A.A., Никифоров А.Л. Словарь по логике Текст. / A.A. Ивин, А.Л. Никифоров. М.: Туманит, изд. центр ВЛАДОС, 1997. - 384 с.

370. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник Текст. / Н.И. Кондаков. М.: Наука, 1975. - 720 с.

371. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка Текст. / С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова. 4-е изд., дополненное. - М.: Азбуковник, 1999.- 944с.

372. Полный православный богословский энциклопедический словарь Текст. Т. II. СПб.: Издательство П.П. Сойкина, 1900.

373. Словарь современного русского литературного языка Текст.: в 20 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; Гл. ред. К.С. Горбачевич. 2-е изд., перераб. и доп.-М.: Рус. яз:, 19991. Т. 1.-1991.-864 с.

374. Словарь иностранных слов Текст. / Под ред. И.В. Лёхина и проф. Ф.Н. Петрова. Изд. 4-е, перераб и доп. М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1954. - 856 с.

375. Философский словарь Текст. / Под ред. И.Т. Фролова. 5-е изд. - М.: Политиздат, 1987. - 590 с.