автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Домонотеистические верования даргинцев в XIX - начале XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Домонотеистические верования даргинцев в XIX - начале XX в."

На правах рукописи

Исрапилова Зарема Аиваровна

ДОМОНОТЕИСТИЧЕСКИЕ ВЕРОВАНИЯ ДАРГИНЦЕВ В XIX - НАЧАЛЕ XX В. (ПАНТЕОН И ПАНДЕМОНИУМ)

Специальность 07.00.07 -«Этнография, этнология и антропология»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 4 [»¡АР 2011

Махачкала-2011

4841385

Диссертация выполнена в отделе этнографии Учреждения Российской академии наук Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН

Научный руководитель: доктор исторических наук, ведущий научный

сотрудник Института ИАЭ ДНЦ РАН Сефербеков Руслан Ибрагимович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор кафедры

истории и этнографии Кабардино-Балкарской республики Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова Текуева Мадина Анатольевна;

доктор исторических наук, заведующая отделом этнографии и фольклора Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных исследований им. Ч.Э. Ахриева Дзарахова Зейнеп Магомедтагировна

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский ордена «Знак почета» Институт гуманитарных исследований при Правительстве Карачаево-Черкесской республики

с с

Защита состоится ч<Л/0 » ОИ^г&ЫлЯ^ 2011 г. в ч. на заседании Диссертационного совета ДМОО2.О53.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН по адресу: 367030, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. Лрагского, 75.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Учреждения Российской академии наук Дагестанского научного центра РАН

Автореферат разослан « ¿7 У» 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат исторических наук Ю.М. Лысенко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Изучение традиционной духовной культуры этносов - одна из важных задач российской этнографии. Одной из составных частей традиционной духовной культуры этносов являются их домонотеистические верования. К домонотеистическим верованиям обычно относят ранние формы религии, языческие культы и обряды -магию, анимизм, фетишизм, шаманизм, политеизм и полидемонизм, аграрные культы, культы огня, воды, дерева, камня, предков, плодородия, промысловый культ, зоолатрию, обряды вызывания дождя и солнца, обряды, связанные с рождением, браком и смертью человека и т.д. Основными источниками для изучения домонотеистических верований служат мифы, фольклор, праздники, обычаи, обряды, топонимика, лексика и фразеология, детские игры. Предлагаемая работа посвящена исследованию домонотеистических верований одного из этносов Дагестана - даргинцев. Из всего комплекса этих верований для исследования избраны мифологические персонажи, входившие в прошлом в языческий пантеон и пандемониум даргинцев. Описание, характеристика и анализ мифологических персонажей, входивших пантеон и демонологию даргинцев, представляет важный теоретический и практический интерес. Исследование религиозных традиций каждого народа имеет большое научное значение. Традиционные религиозные представления у каждого народа имеют свою специфику в силу индивидуальности и неповторимости его исторических судеб. И в этом отношении даргинцы не являются исключением. Домонотеистические верования господствовали в Дагестане довольно значительный период времени, предшествовавший распространению христианства и ислама. Но и после принятия ислама прежние религиозные формы проявляли известную устойчивость и продолжали сохраняться в виде пережитков в культуре и быту даргинцев. Смешавшись с исповедуемым дагестанцами исламом, они образовали так называемый «бытовой ислам», в котором причудливо переплелись реликты прежних форм религии и каноны и установления ислама. Изучение сохранившихся мифологических персонажей былого пантеона и пандемониума даргинцев в этой связи представляется актуальным в плане воссоздания более полной картины традиционной духовной культуры дагестанцев. Это и тем более актуально в последние десятилетия в связи с ростом национального самосознания, когда наблюдается повышение интереса к генезису и этнической истории народа, его историческому прошлому и настоящему, особенностям культуры и быта.

Всестороннее изучение традиционной духовной культуры даргинцев диктуется и объективными процессами: вымыванием, забвением отдельных элементов духовной культуры под натиском

процессов урбанизации, стандартизации и глобализации. Исследование традиционных религиозных верований, отражающих специфику духовной культуры дагестанских этносов, в этой связи представляется актуальным и целесообразным. Все это в совокупности свидетельствует об актуальности темы диссертации, значительно возросшем интересе народов Дагестана к собственной истории и предшествовавшим религиозным формам.

Актуальность изучения мифологических персонажей былого пантеона и пандемониума даргинцев диктуется и борьбой с религиозными экстремистами, отстаивающими возрождение так называемого «чистого ислама», отрицательно относящихся к сохранившимся домонотеистическим верованиям и обрядам народов Дагестана.

Изучение древних верований даргинцев невозможно без привлечения аналогичного материала по другим этносам Дагестана и Северного Кавказа, что позволит сделать целый ряд выводов, касающихся общности их этногенеза, этнической истории, складывания производящего хозяйства, мифотворчества, взаимодействия и взаимовлияния культур. Поэтому домонотеистические верования и обряды даргинцев и других северокавказцев, являются важным источником по истории их самобытной культуры.

Предметом исследования являются мифологические персонажи, зародившиеся в эпоху первобытного общества с его культом природы во главе с Великой Богиней-матерью, и олицетворявшие небесные светила, атмосферные явления и природные стихии, а также божества-хозяева определенных локусов, связанные с покровительством хозяйственной и иной деятельности человека. Эти божества впоследствии, в период становления и развития раннеклассового общества, вошли в пантеон богов во главе с Богом-отцом. Часть из них (в основном - женские) в связи с переоценкой роли божеств перешли в разряд демонов (главным образом) с отрицательной характеристикой и составили пандемониум.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является реконструкция языческого пантеона и пандемониума даргинцев.

В свете основной цели определяются и задачи исследования. Основными задачами исследования являются:

- описать, дать характеристику и анализ основным мифологическим персонажам пантеона и пандемониума даргинцев с указанием теонима, ипостасей, локуса обитания, модуса проникновения, времени появления, функций, предикатов и атрибутов;

- провести аналогии и параллели с выявлением общего и особенного богов и демонов даргинцев с мифологическими персонажами других народов Дагестана, Северного Кавказа и мира.

Хронологические рамки исследования охватывают традиционную культуру даргинцев, т.е. в основном XIX - начало XX в., хотя большинство описываемых верований и обрядов зародилось в древности,

многие из них сохранялись в советское время, а некоторые - бытуют и в наши дни.

Методологической основой работы являются принципы научного историзма, исторического детерминизма, хронологической последовательности описываемых феноменов, взаимосвязи явлений духовной культуры с особенностями форм хозяйственных занятий; метод исторической ретроспекции.

Методологической и теоретической базой при написании диссертации послужили труды российских и дагестанских этнографов и фольклористов, внесших заметный вклад в изучение домонотеистических религиозных верований даргинцев и других народов Дагестана: С. А. Токарева, С.Ш. Гаджиевой, Г.А. Гаджиева, М.А. Агларова, А.Г. Булатовой, А.О. Булатова, Б.М. Алимовой, С.А. Лугуева, М.Р. Халидовой, Х.М. Халилова, A.A. Алихановой, Ф.О. Абакаровой, Ф.А. Алиевой, М.А. Магомедовой, М.Ю. Курбанова, Р.И. Сефербекова и др.

Научная новизна диссертации. Специальных работ, посвященных исследованию мифологических персонажей языческого пантеона и пандемониума даргинцев не имеется. В работах главным образом этнографов и фольклористов были описаны отдельные божества и демоны даргинцев. Представляемая диссертация - первый опыт реконструкции пантеона и пандемониума даргинцев.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в дагестанской этнографии комплексно и системно исследован приведенный в иерархическую структуру пантеон даргинцев во главе с верховным богом-громовержцем и отраслевыми божествами -персонифицируемыми небесными светилами, атмосферными явлениями, стихиями (солнце и луна, радуга, ветер, вода) и временами года, хозяевами леса, зверей и охоты, аграрными богами, богами дождя и солнца и их персонификациями. Таким же образом изучен структурированный пандемониум даргинцев, состоящий из «домовых змей», домового, демонов-антагонистов беременных, рожениц и детей, ведьм, джиннов и шайтана.

Изучение мифологии, обычаев, обрядов, верований, праздников, фольклора, топонимики, детских игр, лексики и фразеологии привело автора к выводу, что, у даргинцев, как и у других народов Дагестана, Северного Кавказа и мира, вплоть до принятия монотеистической религии ислама существовал пантеон и пандемониум, сложившиеся из мифологических персонажей времен культа природы и периода разложения первобытного общества и формирования раннеклассового общества.

Источннковой базой диссертации послужил полевой этнографический материал, собранный автором в 1995-2010 гг. методами индивидуального и группового интервьюирования у 87 респондентов

разного пола, возраста и профессий. Полевые исследования проводились в 27 селениях нынешних Акушинского, Дахадаевского, Кайтагского, Левашинского и Сергокалинского районов республики. В процессе работы над диссертацией автором были использованы и другие источники -материалы Рукописного фонда Института ИАЭ ДНЦ РАН, нарративные источники, данные исторической науки и фольклора, что дало возможность реализовать поставленные цель и задачи в их максимальной полноте.

Историография вопроса. Касаясь историографии традиционной духовной культуры и домонотеистичесих верований даргинцев, целесообразно разделить ее на литературу о даргинцах дооктябрьского времени, советского периода и наших дней.

Наиболее раннее упоминание о языческих божествах даргинцев и других народов Кавказа встречается в 70-х гг. XVIII в. в труде И.А. Гильденштедта1. Ценность этого достоверного источника состоит в том, что им зафиксировано название верховного бога-громовержца даргинцев. Определенную информацию о мифологических персонажах даргинцев приводит и Анучин2.

Немало интересующих нас сведений по теме диссертации имеется в периодической печати того времени. Среди них - Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК)3, Сборник сведений о кавказских горцах, Кавказский календарь и др.

В советское время исследованием домонотеистических верований у даргинцев и других народов Дагестана занимался Г.А. Гаджиев. Результатом его деятельности стали многочисленные монографии, статьи, тезисы докладов и рукописные материалы4, в значительной степени имеющие отношение к изучаемому народу, Особого внимания

1 См.: Гилъденштедт И.А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб.: Петербургское востоковедение, 2002. С.335- 350.

2 См.: Анучин Д.Н. Отчет о поездке в Дагестан летом 1882 года, совершенной при содействии Императорского Русского Географического общества // Оттиск из ИРГО. 1884. T. XX. Вып. 4. С. 357-449.

3 См.: Ханагов Л. Некоторые поверья мюрагинцев // СМОМПК. Тифлис, 1892. Вып. 13. С. 146-147; Дирр A.M. Божество охоты и охотничий язык у кавказцев // СМОМПК. Тифлис, 1915. Вып. 44. Отд. IV. С. 1-16; Он же. Заметки о татуировке в Дагестане // Там же. С. 23-24 и др.

4 См.: Гаджиев Г.А. Религиозные верования и обряды народов Дагестана 19771985 гг. // РФ ИИАЭ. Ф.5 Оп.1. Д.104, 176, 185, 201, 293, 294, 313, 327; Он же. Доисламские религиозные верования народов Нагорного Дагестана в XIX - нач. XX в. (Даргинцы). 1983 г. // РФ ИИАЭ. Ф.З. Оп. 3. Д. 570; Он же. Доисламские религиозные верования и обряды даргинцев. 1983 г. // РФ ИИАЭ. Ф.5. On. 1. Д. 294; Он же. Домонотеистические верования и обряды народов Дагестана: рудименты язычества в традиционной духовной культуре дагестанцев. 1991 г. // РФ ИИАЭ. Ф.З. Оп.З. Д.726.

заслуживает его научное исследование по доисламским верованиям и обрядам дагестанцев1, где содержатся и материалы по божествам и демонам даргинцев.

Большой вклад в изучение домонотеистических верований и обрядов даргинцев и других народов Дагестана внесли известные этнографы А.Г. Булатова2 и А.О. Булатов3.

В постсоветское время нельзя не отметить труды Б.Б. Булатова и С.А. Лугуева, посвященные общественному быту и духовной культуре народов центрального Дагестана, в том числе и даргинцев4.

Заслуживает внимания монография Р.И. Сефербекова, в которой разработана типологическая классификация мифологических персонажей и описан пантеон народов Дагестана5.

Представляют интерес и как источник, и как сравнительный материал статьи, рукописи и монографии по истории и этнографии даргинских селений и этнических групп даргинцев6.

Многие интересующие нас сведения по реликтам ранних форм религий и мифологическим персонажам содержатся в разделах

' См.: Гаджиее Г.Л. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М., 1991.

2 См.: Булатова А.Г. Традиционные праздники и обряды народов Горного Дагестана в XIX - нач. XX в. Л., 1988; Она же. Сельскохозяйственный календарь и календарные обычаи и обряды народов Дагестана. СПб., 1999 и др.

3 См.: Булатов А.О. Пережитки домонотеистических верований народов Дагестана

в XIX - нач. XX в. Махачкала, 1990; Он же. Формы шаманско-магической практики у народов Дагестана в конце XIX - XX в. Пущино, 2004 и др.

4 См.: Булатов Б.Б., Лугуев С.А. Духовная культура народов Дагестана в XVIII-

XIX вв. (аварцы, даргинцы, лакцы). Махачкала, 1999; Они же. Очерки истории духовной культуры горцев центрального Дагестана в XVII1-XIX вв. Махачкала, 2004.

5 См.: Сефербеков Р.И. Пантеон языческих божеств народов Дагестана (типология, характеристика, персонификации). Махачкала, 2009.

6 См.: Омаров И.И., Сефербеков Р.И. Аул Куппа: Историко-этнографические очерки. XIX-XX вв. Махачкала, 1996; Юсупов Х.А., Муталшюв М.А. Харбукцы: история и культура. Махачкала, 1997; Алимова Б.М. Кайтаги. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1998; Сефербеков Р.И. Боги и демоны цудахарцев // Возрождение: прошлое, настоящее и будущее народов Дагестана 1998. № 4. С. 93-94; Курбанов М.-З.Ю. Буркун-Дарго. История, культура, быт: прошлое и настоящее. 2003 г. //РФ ИИАЭ.Ф. 3. Оп. 3. Д. 942; Он же. Сюрпшцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2006; Маммаев М.М. Зирихгеран - Кубачи: Очерки по истории и культуре. Махачкала, 2005; Абдулкершюва 3.3. Мюрегинцы. XIX-нач.

XX в.: Историко-этнографическое исследование: Дис...канд. ист. наук. Махачкала, 2007; Омаров Ш.К Быт и духовная культура даргинцев-цудахарцев в XIX - нач. XX в.: Дне... канд. ист. наук. Махачкала, 2008 и др.

«Религиозные верования» историко-этнографических исследований по отдельным народам Дагестана'.

Ряд вопросов по традиционным религиозным верованиям и мифологическим персонажам даргинцев и других народов Дагестана, затронут в статьях, изданных в последние десятилетия в периодических изданиях2 и сборниках статей3.

Много полезных данных по интересующей нас проблематике содержится в диссертации З.А. Алигаджиевой, посвященной пережиткам домонотеистических верований у аварцев-андалальцев4 и монографии А.Г. Абдиновой по реликтам домонотеистических верований в семейной обрядности дагестанцев5.

Особого интереса заслуживают сборники текстов и монографии по фольклору даргинцев, авторами которых являются известные

1 См.: Гаджиева С.Ш. Дагестанские терекеменцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. М., 1990; Она же. Дагестанские азербайджанцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. М., 1999; Она же. Кумыки: историческое прошлое, культура и быт. Махачкала, 2000. Кн. 1; 2005. Кн. 2; Алшюва Б.М. Табасаранцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992; Алимова Б.М., Магомедов ДМ. Ботлихцы. XIX-нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1993; Лугуев С.А., Магомедов ДМ Бежтинцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1994; Мусаева М.К. Хваршины. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1995; Алимова БМ., Лугуев С.А. Годоберинцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1997; Лугуев С.А., Магомедов ДМ. Дидойцы (цезы).

XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2000; Ризаханова М.Ш. Гунзибцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2001; Она же. Лезгины. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2005; Она же. Гинухцы. XIX - нач.

XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2006; Лугуев С.А. Ахвахцы. XIX - нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2008 и др.

2 См.: УЗ ИИЯЛ, ВИД, СЭ, ЭО, ДЭС, Лавровский сборник, Вестник Дагестанского научного центра, Вестник Института истории, археологии и этнографии и др.

3 См.: Древности Дагестана. Махачкала, 1971; Семейный быт народов Дагестана в

XIX - XX вв. Махачкала, 1980; Быт сельского населения Дагестана (XIX - нач.

XX в.). Махачкала, 1981; Мифология народов Дагестана Махачкала, 1984; Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана Махачкала, 1986; Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала 1988; Магическая поэзия народов Дагестана. Махачкала, 1989; Традиционный фольклор народов Дагестана М., 1991 и др.

4 См.: Алигаджиева З.А. Пережитки домонотеистических верований и обрядов у аварцев-андалальцев в XIX - нач. XX в.: Дис... канд. ист. наук. Махачкала 2008.

5 См.: Абдинова А.Г. Реликты домонотеистических верований в семейной обрядности народов Дагестана (XIX - нач. XX в.). Махачкала, 2010.

дагестанские фольклористы М.Р. Халидова1, A.A. Алиханова2, Ф.О. Абакарова и Ф.А. Алиева3, Х.А Юсупов4.

Таким образом, нашими предшественниками проделана большая работа по изучению отдельных аспектов традиционной духовной культуры даргинцев, их домонотеистических верований и мифологических персонажей. Однако ни в одном исследовании пантеон и демонология даргинцев не стали предметом специального изучения. Оно предпринимается нами впервые.

Практическая значимость работы заключается в том, что она существенно обогащает историографию проблемы изучения домонотеистических верований и обрядов, пантеона и пандемониума народов Дагестана. Ее основные выводы и положения могут быть использованы при составлении обобщающих трудов по истории и этнографии, религиоведению и культурологии, по изучению реликтов язычества в духовной культуре народов Дагестана и Северного Кавказа, а также при написании учебных пособий и спецкурсов, дипломных и курсовых работ на гуманитарных факультетах вузов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела этнографии Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН и получила положительную оценку. Основные положения диссертации опубликованы в монографии, статьях периодических научных изданий, материалах научных конференций. Они представлялись в виде доклада на международной научной конференции «Актуальные проблемы истории Кавказа», посвященной 100-летию со дня рождения профессора P.M. Магомедова (Махачкала, 14-15 апреля 2010 г.).

' См.: Халидова М.Р. Мифологический и исторический эпос народов Дагестана Махачкала, 1992 и др.

2 Алиханова A.A. Древние сюжеты в преданиях аула Мекеги // Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1978. С. 156-161 и др.

3 См.: Абакарова Ф.О., Алиева Ф.А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. Махачкала, 1999.

4 См.: Юсупов Х.А. Обрядовая поэзия даргинцев (Общее и локально-особенное). Махачкала, 2009.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения, двух глав (15 параграфов), заключения, списка использованных источников и литературы, списков сокращений и информаторов.

Во введении обосновывается актуальность изучаемой темы, определяются предмет, цель и задачи, хронологические рамки исследования, указаны методологическая основа, источниковая база, историография вопроса, научная новизна и практическая значимость диссертации, уточнен применяемый в диссертации понятийный аппарат, дана краткая историко-этнографическая справка о даргинцах.

В первой главе дается характеристика «Пантеону» даргинцев. Первый параграф этой главы посвящен верховному богу-громовержцу, образ которого у даргинцев, как и других народов Дагестана и Северного Кавказа, сложился в эпоху разложения первобытного общества, «военной демократии» и перехода к классовому обществу. Верховным богом с функциями громовержца у даргинцев был 2а11а/ Ц1алла -Хозяин/Владетель!Держатель Огня. С ним были связаны многочисленные космогонические и этиологические мифы, клятвы, благопожелания и проклятия, топонимы. Основным атрибутом (оружие) бога-громовержца у даргинцев была молния, которая воспринималась как «огненный топор» (мегебцы), «дождевой топор» (цудахарцы), «небесный огонь» (буркун-даргинцы). Топор широко использовался у даргинцев и других дагестанцев в аграрных и семейно-бытовых обрядах, обряде вызывания солнца (для предотвращения града и ливней) и в народной медицине, а также в качестве амулета. Исследователи отмечают символическую многогранность топора, который у северокавказцев являлся символом, знаком, атрибутом сакральной власти, связанного с божеством-громовержцем, культом плодородия, земледелием, скотоводством, трудовой деятельностью и имел ритуальное, культовое, религиозно-магическое, жертвенное, апотропеическое, небесное, хтоническое значения еще в древности. Даргинцы персонифицировали атрибуты верховного бога - гром и молнию именно в виде топора. Имеются этиологические мифы, объясняющие эти атмосферные явления. Отношение к пораженным молнией людям у различных субэтносов и этнических групп даргинцев было двойственным: харбукцы, сюргинцы и часть кайтагцев рассматривала их в качестве святых, приравнивала к шагьидсш (верующим, принявшим мученическую смерть в войне против врагов, защищая свою веру), а цудахарцы, урахинцы, буркун-даргинцы и другая часть кайтагцев - грешниками, пострадавшими от божьей кары. Магические представления были связаны с первым весенним дождем и первым громом в году, в которых довольно отчетливо видна связь верховного бога-громовержца с аграрным производством и культом плодородия.

Во втором параграфе главы рассматриваются персонифицируемые солнце и луна, которые были наиболее древними богами даргинцев.

Солнце берх!и и луна бац у даргинцев олицетворялись в антропоморфном облике по признакам пола, степени родства и свойства: девушка - юноша (буркун-даргинцы, кайтагцы), девушка - мальчик (мюрегинцы), сестра -брат (буркун-даргинцы, мюрегинцы, кайтагцы), мать - отец (буркун-даргинцы, сюргинцы), мать - дочь (акушинцы). У солнца и луны имелись родители: «Мать солнца» - Мани (харбукцы), Берла неги (цудахарцы), «Отец солнца» - Барх1е ттуттеш I Берла ттутташ (харбукцы, цудахарцы).

Определенные узловые точки дня (закат солнца), месяца (новолуние, полнолуние) и года (летнее и зимнее солнцестояние) даргинцы связывали с пребыванием (или возвращением) солнца у своей матери или отца. Целый ряд этиологических мифов, легенд и преданий у даргинцев посвящен объяснению порядка пребывания светил на небосклоне, причин происхождения пятен на лике луны и почему солнце светит ярко, а луна тускло. Такие же мифы и приметы были связаны с затмениями светил, новолунием, полнолунием и нимбом вокруг луны. С солнцем и луной были связаны и определенные табу.

С культом солнца у даргинцев был тесно связан и культ плодородия, который проявлялся в календарных обрядах и праздниках.

С солнцем и луной у даргинцев были связаны и некоторые самобытные древние «круговые» танцы - Щирла делхь (цудахарцы), Герганц (мюрегинцы).

Среди орнаментальных мотивов заметное место занимала солярная символика (круги, спирали, розетки, кресты, свастики и т.п.), которой украшались самые разнообразные предметы быта. Она присутствовала и на серебряных украшениях, носимых отдельно и нашиваемых на женскую одежду даргинок. В даргинской вышивке также присутствуют сюжеты с солярной и астральной тематикой. Астральные (солярные) знаки наносились и на тело в качестве татуировок женщинами.

Определенные устойчивые словосочетания и выражения даргинцев, в которых фигурирует солнце, были связаны с необычными атмосферными явлениями и неординарными поступками людей.

Все эти примеры убедительно доказывают существование в прошлом у даргинцев культа солнца и луны, приведшего к их обожествлению и персонификации в антропоморфном облике.

Третий параграф посвящен персонифицируемой радуге, которая занимала заметное место в космогонических воззрениях даргинцев. Об этом свидетельствуют многочисленные метеорологические и аграрные приметы и верования. У большинства даргинцев радуга называлась ЗурхЫб (этимология не ясна). Интересными представляются названия радуги в некоторых селениях Буркун-Дарго: в сс. Ашты, Дирбагь, Амух — Идбагла тшави («Круг ангела»), в с. Ашты - Идбагла тшьхъи («Дуга ангела»), в с. Кунки - Ц1и х1яб («Новая могила»), в с. Худуц - Ццабла дирхьа

(«Небесная/дождевая палка»), из чего следует, что в мифологических представлениях буркун-даргинцев она рассматривалась как атрибут сверхъестественных мифологических персонажей и как образ связи разных точек сакрального пространства, соотносимого в некоторых случаях с древом мировым, что находит аналогии и у других дагестанцев и северокавказцев. Во многих мифологиях радугу воспринимали как змею, что косвенно находит аналогию у даргинцев: акушинцы и мегебцы считали, что если один конец радуги находится в речке, значит, она пьет воду.

В аграрных обрядах даргинцев и других народов Дагестана большое значение придавали символике красок радуги, и по преобладанию того или иного цвета судили об урожае в предстоящем году.

Определенные мифологические представления даргинцев были связаны с концами радуги: мегебцы полагали, что у ее основания находятся золотая ступка и серебряный пестик, акушинцы - золотая или серебряная ложка, сюргинцы и кайтагцы - клад с золотом.

С радугой у даргинцев были связаны позитивные приметы: буркун-даргинцы верили, что, если в момент смерти какого-либо человека на небе появилась радуга, значит, покойный попадет в рай. Если же радуга появлялась в момент рождения ребенка, то полагали, что из него вырастет предводитель воинов («батыр»).

Несмотря на то, что с радугой был связан ряд позитивных примет, и сама она считалась предвестницей хорошей погоды и обильного урожая, даргинцы (и некоторые другие дагестанские народы) опасались ее. Считалось нежелательным прохождение под радугой. В противном случае мужчина якобы мог превратиться в женщину и наоборот (сюргинцы), человек - в животное, у него появлялась седина (буркун-даргинцы). Акушинцы и кайтагцы из боязни болезни и смерти не разрешали детям купаться, если один из концов радуги находился в реке. Это негативное отношение к радуге у буркун-даргинцев, сюргинцев, акушинцев и кайтагцев так же, как и у некоторых других народов Дагестана (гинухцы, хунзахцы и лезгины), было, вероятно, связано с тем, что она являлась границей миров.

В четвертом параграфе рассматривается одна из стихий природы -персонифицируемый ветер. Наиболее часто это явление природы у даргинцев олицетворялось в образе «Матери ветров» - одной из ипостасей архаичной Великой Богини-матери. Цудахарцы называли ветер Щуорла ГЫйша («Ветряная Айша») или Щуорла Пяшура («Ветряная Ашура»), акушинцы - Дегъла аба («Мать ветра»), харбукцы - Даг1ла аба («Мать ветра»), мегебцы - Бук1умила Хадижа. «Мать ветра» имела сына -Дегъла дурхЫ («Сын ветра») (акушинцы), Ц1уэри («Легкий ветерок») (харбукцы), о чем свидетельствуют некоторые поверья и формулы запугивания детей. У харбукцев «Мать ветра» была богиней зла. Она имела нескольких сыновей, из которых лишь младший сын Ц/уэри («Легкий ветерок») был

добр к людям. Названия ветра у цудахарцев - «Ветряная Айша», «Ветряная Ашура» и мегебцев - Бук1умта Хадижа испытали определенное влияние ислама. Можно предположить, что до принятия монотеистической религии ветер у них имел свои исконные языческие названия.

Пятый параграф посвящен персонпфикации воды. В

мифологических представлениях одной из этнических групп даргинцев -харбукцев сохранился связанный с водной стихией и восходящий к архаичному и амбивалентному образу Великой Богини-матери персонаж «Женщина моря» Урхьа хьунул Марем, которая была богиней воды, дождя и моря. У нее был сын Марка («Дождь») и внук Марка дарх1а («Сын дождя»). Давая характеристику «женщине моря» Марем, нельзя не обратить внимания на то, что этот персонаж связан с морем, если учесть то обстоятельство, что харбукцы населяют внутренний, Горный Дагестан, находящийся на значительном расстоянии от моря. Харбукцы также верили в «добрых духов воды» Ще иттште, которые обитали на месте слияния двух речек и помогали человеку, обратившегося к ним за помощью. Месту слияния двух речек народы Дагестана придавали особую значимость, используя этот локус в лечебной магии. У харбукцев, если подозревали, что болезнь произошла от сглаза, шли с больным к месту слияния двух речек, и клали на одной стороне берега в качестве жертвоприношения добрым духам воды Ще иттште кусочек сыра. После этого больного купали у противоположного берега, черпая сливающуюся воду обеих речек.

Наличие водного божества лишь у одной из этнических групп даргинцев и отсутствие его у других можно объяснить недостатком полевого материала, влиянием ислама и устойчивостью традиционных мифологических представлений харбукцев.

С богиней воды у даргинцев был связан и направленный на первичную адопцию молодой женщины из чужого семейного коллектива в пространство семьи мужа, новом социуме, «обряд вывода невестки к роднику». Этот обряд завершал свадьбу, и имел результатом превращение оппозиции «свое-чужое» в оппозицию «центрапьное-перифирийное».

В шестом параграфе рассматривается персонификация времени года. Определенный промежуток времени года между зимой и весной (6-7 дней) у даргинцев персонифицировался в образе старухи Пяжу Життинн, олицетворявшей зиму и имеющей широкие аналогии у других народов Дагестана, Кавказа и мира (Пяжу Життинн - Аьжюжа - Оджуз). Этот промежуток времени даргинцы называли «Пяжу Життинна берме» («дни (бабушки) Пяжу Життинн»), «рухънала бурх1ни» («дни старухи»), «рухънала дагь» («ветры старухи»), «урехила бурх1ни» («дни страха»), «иллагьила бурхГни» («дни трудностей»), «аьжузла бурни» («трудные дни»), С ним были связаны многочисленные предания и легенды, поговорки, метеорологические и аграрные приметы. Анализ имеющихся

данных дает основание предположить, что являющийся персонификацией определенного промежутка времени года и, возможно, божеством водной стихии и плодородия, а также патроном домашнего скота, образ старухи Пяжу Життинн - это трансформированная с течением времени одна из многочисленных ипостасей Великой Богини-матери.

Седьмой параграф посвящен хозяевам леса, зверей и охоты. Эти мифологические образы восходят к божествам-хозяевам определенных территорий (локусов) и богам, связанным с промысловой деятельностью. Свидетельствами существовавшей промысловой охотничьей магии у даргинцев могут, например, служить сохранившийся у харбукцев Пяярла делхъ («Танец охоты»), содержавший в себе некоторые элементы подражания повадкам диких животных, а также Пяяркьянала гъайкар («Талисман охотника») в виде зверя, выкованный из железа, который в прошлом носили харбукские охотники. О том, что специализированная охота являлась одним из главных занятий древнедагестанских племен свидетельствуют наскальные изображения раннеземледельческого периода (III-II тыс. до н.э.) в Горном Дагестане - Виггурзивалу (с. Кара, Лакский район), Трисанчи и Санжи в Дахадаевском районе, где среди зооморфных образов представлены объекты охоты - безоаровые и винторогие козлы, муфлоны, олени, лошади, быки, ослы, птицы, змеи и др. Графически зафиксированные образы пантеона имели свои мифологические эквиваленты в древних, архаических слоях дагестанского фольклора, где значительную роль играли такие животные, как козел, бык, олень, собака, конь, змея. Именно они являлись наиболее распространенными образами древних дагестанских наскальных изображений, нередко образуя повторяющиеся прочно устоявшиеся схемы композиций, самый факт существования которых предполагал синхронную развитую мифологическую систему и пантеон культа плодородия.

У даргинцев, живущих в основном в лесистых районах, сложились мифологические представления о «Хозяевах леса, зверей и охоты»: старце-АТуне (мекегинцы), Мамахъус («С волочащимися грудями») (кайтагцы сс. Хадага и Карацан), Ишбинна Х1ява (кайтагцы сс. Сулепа и Адага), Албаты (кайтагцы сс. Гулли и Турага), лешем (акушинцы). Анализируя внешний облик, локус обитания, функции и предикаты связанных с лесом мифологических персонажей даргинцев, следует отметить их синкретизм («хозяин леса, зверей и охоты», демон-антагонист детей, демон болезни, ведьма), полиморфность (зоо- и антропоморфные женские и мужские черты), полифункциональность (функции «хозяев леса, зверей и охоты», а также божества плодородия, патрона сельской общины) и амбивалентность (демон-антагонист детей, демон болезней, и в то же время - патрон детей, связь с материнством). Они обнаруживают определенное типологическое сходство с подобными образами в

мифологиях других народов Дагестана, Кавказа и мира. Некоторые их черты и характеристики сближают эти персонажи с образами демонов-антагонистов беременных, рожениц и детей, ведьм, сложившихся не без влияния Лл/Албасты — злого демона женского пола, имеющего тюркско-иранское происхождение. Наличие у «хозяек леса» огромных грудей, а в отдельных случаях и грудного ребенка свидетельствует о первоначально позитивном образе, который, вероятно, восходит к образу Великой Богини-матери и связан с плодородием, покровительством семье, женщине и деторождению. С течением времени, в связи с переоценкой роли божеств, этот образ приобрел негативный оттенок и перешел в разряд демонов.

В восьмом параграфе исследованы аграрные боги и их персонификации. Содержание календарных и аграрных праздников, обрядов, игр, заклинаний, благопожеланий, ритуальной пищи позволяет сделать вывод, что связанные с культом плодородия, солнца, предков аграрные божества даргинцев (дух/хозяин пашни/хлебного поля, полевик) олицетворялись как в виде объемных изображений, неодушевленных предметов (каменная плита ц1елда, mamma, хъу дерхъла къаркъа, хъубцар, межевой столб ххарла ц!елтта), так и в аморфном («странные существа» из с. Мекеги) и антропоморфном обликах - Зидуни (урахинцы). Ряд выступавших как в женской, так и мужской ипостасях мифологических персонажей связан с покровительством отдельным циклам (прополка, сенокошение, жатва) сельскохозяйственного производства. Эти персонажи женского пола, имеющие детей, обладали у цудахарцев функциями предсказателей будущего урожая, а также характеристиками демона болезней. Аграрные боги даргинцев и их персонификации (ряженые хъярчни, фигурные обрядовые хлеба зоо- и антропоморфной формы къакъба, начи, къяна, гулуча) были призваны обеспечить земледельца богатым урожаем и приплодом скота и защитить его от неблагоприятных воздействий стихии, хищников, сглаза и проч. В некоторых календарных обрядах (Зидуни) и «Шахском представлении» в с. Кубачи присутствует имеющий широкие аналогии в мифологиях народов мира сюжет об умирающем и воскресающем боге. Миф харбукцев о «женщине двоен» Рукъият, которую при рождении телят-двоен просили подоить корову, осмотреть телят и взять на себя обязанности по выращиванию одного из них, связан с близнечным культом. Даргинцы, как и другие народы Дагестана и мира, наделяли близнецов особыми качествами. Например, урахинцы считали близнецов святыми, у которых родители после смерти попадут в рай.

Девятый параграф посвящен тесно связанным с аграрными божествами богам дождя н солнца и их персонификациям. Это

свидетельствует о том, что представления о них сформировались после перехода к производящему земледельческо-скотоводческому хозяйству. Главный источник информации об этих мифологических персонажах -

обряды вызывания дождя и солнца с участием ряженого и применением «дождевой» и «солнечной куклы». Основная цель этих обрядов -обеспечение благоприятных условий для выращивания посевных культур и скота, а также предотвращение неблагоприятных для хозяйства горцев воздействий стихии - засухи, проливных и затяжных дождей, града. Среди причин, обусловивших длительное бытование магических обрядов, связанных с погодой, можно отметить экологические (аридность климата большей части территории даргинцев), социально-экономические (низкий уровень развития производства) и психологические (особенности менталитета, устойчивость традиций, авторитет старейшин).

Богами дождя и солнца у даргинцев были Забурай, Васссшай, Чярхяре, Шятачла Манна («Лопаточная Манна»), Урхьа Хъват1а («Морская Хьват1а»), Заб х1урела Х1ялгшат («Дождь вызывающая XIялимат»), Аминала к1ата бях1 («Лицо лопаточной Амины»), Ццавла Пашура («Небесная Ашура»), Ццавла рурси Пяйиш («Дочь небес Айша»), Ццабла малаик («Ангел дождя»), Барх1ибак1. Персонификациями божеств погоды или медиаторами между людьми и силами природы были ряженые, «дождевые» и «солнечные куклы»: к1ат1ак1уш // к1ат1а к!уш («кукла из лопаты»), цаблихЫн/заблнгЫн («дождевой»), кьарла начи («травяная кукла»), кьарла катта («травяная кошка»), кьарла кьяца («травяной козел»), хъярчи («ряженый»), щинхъяр («водяной»), мархъусан, палтар хьярчи («одежный шут»), девлахъярчи, къабачи, бархктла нячи («солнечная кукла»).

Анализ обрядов вызывания дождя с участием ряженого и применением «дождевой куклы» у даргинцев привел к следующим выводам и обобщениям: у цудахарцев основным персонажем обряда был мальчик; у урахинцев и кайтагцев с. Гулли - юноша; у муиринцев с. Уркарах, сюргинцев сс. Гулебки, Нахки, харбукцев, мекегинцев и кайтагцев - кукла; у урахинцев с. Бурдеки - кукла; у кубачинцев с. Шири, муиринцев с. Кища, урахинцев с. Урахи, даргинцев сс. Нижнее Мулебки, Кана-Сираги, Сергокала - мальчик; у буркун-даргинцев с. Кунки - слепой мужчина; у даргинцев с. Мургук - пожилой мужчина; у сюргинцев - две куклы (мужского и женского пола).

Таким образом, можно констатировать, что у даргинцев в обряде вызывания дождя принимал участие ряженый, применялась и кукла. В большинстве случаев ряженым был представитель мужского пола, что указывает «на связь дождя с мужской производящей силой в первобытном религиозном сознании» (А.Т. Трофимова). Однако харбукцы в период засухи обращались и к Ццавла рурси Пяйиш («Дочь небес Айша»), у даргинцев сс. Бурдеки и Гулебки в обряде применяли куклу Вассамай, кайтагцы с. Гулли и даргинцы с. Кана-Сираги - куклу Забурай, а большинство остальных даргинцев - «куклу из лопаты» к1ат1а к1уш. Эти примеры с обращением к олицетворяемым в образе куклы женским

божествам восходят, на наш взгляд, к образу Богини-матери в созидательном аспекте ее функций.

Давая характеристику богам дождя и их персонификациям у даргинцев, следует отметить, что некоторые персонажи обряда представали в исламизированном виде: у цудахарцев - Ццабла малаик («Ангел дождя»), у харбукцев - Ццавла рурси Пяйша («дочь небес Айша»), Ццавла Пашура («Небесная Ашура»), Аминапа к!ата бях] («Лицо лопаточной Амины»), Заб х1урела Х/япшат («Дождь вызывающая Х!я.шмчт»). Эти примеры свидетельствуют о синкретизме верований в практике «бытового ислама», об исламизации языческих богов.

Обряды вызывания дождя и солнца с участием ряженого и применением «дождевых» и «солнечных» кукол у даргинцев обнаруживают сходство по структуре, форме, содержанию, составу участников и атрибутам с аналогичными обрядами других народов Дагестана и Северного Кавказа, «что наводит на мысль об общем очаге их формирования, о том, что их зарождение происходило в эпоху сложения и развития раннеземледельческого производящего хозяйства и существования прасеверокавказской этноязыковой общности» (Р.И. Сефербеков).

В десятом параграфе рассматриваются патроны сельской общины. После принятия даргинцами ислама образы многих языческих богов были поглощены или вытеснены образами исламских пророков, ангелов и святых со сходными функциями и характеристиками. Наиболее отчетливо это видно на примере почитания даргинцами мусульманских святых, культ которых не предусмотрен Кораном. Из святых подобного рода большой популярностью у цудахарцев и других даргинцев пользовался Xизри-Ильяс, выступавший в образе старца, а также в роли нищего. Из приведенного в работе материала видно, что Хизри-Ильяс - ревнитель мусульманской религии, способствует ее распространению, помогает людям в различных затруднительных ситуациях, с его появлением связаны чудеса: он внезапно появляется и исчезает, может читать мысли и т.п. Эти обстоятельства свидетельствуют о том, что в образе мусульманского святого Хшри-Ильяса мы имеем дело с локальным божеством, патроном отдельного села. Функции ревнителя ислама появились позже с принятием мусульманской религии, когда культ локального божества трансформировался в почитание мусульманского святого, покровительствующего отдельному социуму. Представления о патроне сельской общины у даргинцев сформировались на почве культа предков.

Вторая глава посвящена «Пандемониуму» даргинцев. В первом параграфе

этой главы рассматриваются тесно связанные с культом предков «домовые змеи». В разных селах и союзах сельских обществ они имели различные наименования: у сюргинцев с. Нахки - малг1ун, у даргинцев с. Усиша — хъалла ч1ич!а («домовая змея»), у мегебцев - Дешала ган, у сюргинцев и

буркун-даргинцев - хъалла ч1ич1ал («домовая змея»), у буркун-даргинцев сс. Ашты и Кунки - Муссалла баг1 («Хозяин места»), с. Худуц - Мулкла малг1ун («Змея - хранительница собственности»), у кайтагцев с. Гулли -Хъадибиш, с. Чумли -ХъачЫчала, с. Турага - Къалла бек! («Глава дома»), общества Ирчамуль - Хъалла багъбег, общества Кара-Кайтаг - Хъалпа зуз бякъ, общества Каттаган - Хъалла ц1ец1и, у мекегинцев - Юуне, у других даргинцев - мулкла ч1ич1ала («домовая змея»), муссалавах («хозяин земли»), хъабагI («хозяин»). Локусом обитания «домовой змеи» были важные и краеугольные в конструктивном плане элементы жилища -фундамент (у сюргинцев с. Нахки, мегебцев, буркун-даргинцев с. Кунки, кайтагцев с. Чумли), притолока (у мекегинцев, кайтагцев сс. Гулли и Чумли), стена (у буркун-даргинцев с. Ашты, кайтагцев сс. Гулли и Чумли), центральная поперечная балка и опорный столб жилища (у мекегинцев), хлев (у буркун-даргинцев с. Худуц). По представлениям даргинцев, с «домовыми змеями» было связано благополучие и достаток семьи и дома. Они были табуированы: их ни при каких обстоятельствах не убивали, так как, по общепринятым представлениям, в противном случае это могло навлечь различные беды и несчастья (смерть хозяина дома, распад семьи, разрушение жилища). «Домовая змея» издавала особые звуки: тикала как часы; шипела, шуршала, пищала как мышь; стрекотала как сверчок.

Особый интерес вызывают архаические виды ритуальной пищи, которую клали для «домовой змеи» в определенные дни недели в установленных локусах. Этой пищей было толокно (у цудахарцев и харбукцев), молоко, сметана, масло, хлеб (у сюргинцев с. Нахки), хлеб с маслом, блюдце с медом или молоком (у остальных сюргинцев), блюдце с медом (у буркун-даргинцев с. Ашты), блюдце с молоком (у кайтагцев с. Чумли), калачики и подслащенная жареная на топленом масле мука папа (у мекегинцев), лепешки из пресного теста бач!ури, замешанные на молоке и испеченные, но только с одной стороны; молоко, халва, но без сахара (у мегебцев), халва без сахара (у кайтагцев с. Пиляки), лепешки къучни, обмазанные сверху курдючным жиром (у буркун-даргинцев с. Худуц), творожное чуду магашла чутту или чуду с зеленью къарла чутту, обильно смазанные топленым маслом и посыпанные толокном (у буркун-даргинцев с. Кунки), тонкие лепешки хъамк1а, обмазанные сверху медом (у буркун-даргинцев с. Ашты), толокно, замешанное на воде или кусочки хлеба, залитые маслом (у других даргинцев). Мегебцы и кайтагцы с. Пиляки угощали «домовую змею» халвой, но без сахара, что, вероятно, подчеркивало сакральность, потусторонность змеи: то, что у нас на этом свете готовят и едят с сахаром, на том свете употребляют без этого пищевого компонента.

Те обстоятельства, что, согласно религиозным представлениям буркун-даргинцев, присутствие «домовой змеи» в доме якобы умножаю

количество скота, а локусом ее обитания служил хлев, где она выдаивала скот или зализывала у него кожу докрасна и куда ей клали жертвенные продукты, могут свидетельствовать о том, что в ее облике воплотились отдельные черты патрона домашнего скота. Этот сакральный и табуированный образ имел широкие аналогии и параллели в мифологических представлениях других народов Дагестана и мира. С течением времени в связи с естественно-историческими процессами, сопровождавшимися изменениями в социально-экономическом и общественно-политическом строе дагестанцев, происходит трансформация зооморфного образа в антропоморфный, что иллюстрируется на примерах мифологических персонажей Шуни-хьунул и Игъбар. В мифологическом образе «домовых змей» у даргинцев в трансформированном виде воплотились представления о старейшине дома - мудром хранителе устоев семейного очага и традиций.

Второй параграф посвящен одному из наиболее ярких и синкретичных персонажей демонологии даргинцев - домовому, который у различных этнических групп и субэтносов даргинцев имел разные наименования: Кибиран (у даргинцев с. Верхнее Лабко), Кибиргьан (у мекегинцев), Кибилхан (у даргинцев с. Муги), Чебилхьан (у акушинцев с. Акуша), Чебилхьхьан/Чибилхьхъан (у цудахарцев), Чикабгасан (у акушинцев с. Гулебки и сюргинцев с. Нахки), Кибилс (у сюршнцев и харбукцев), Чибшс (у кайтагцев сс. Гулли и Чумли), Швибшси (у даргинцев с. Кища), Сигъитти (у буркун-даргинцев), Сийгъа (у буркун-даргинцев сс. Сулевкент и Кунки), Сгшагъада (у урахинцев), Шамгьа/Шам (у кайтагцев общества «Каггаган»), Хвярку-шайт1ап (у мегебцев).

Что касается внешнего облика домового, то он мог являться как в аморфной, зоо- и антропоморфной ипостасях, так и в виде вполне осязаемых материальных предметов: мягкий, бесформенный, тяжелый; в образе буйвола (урахинцы), существо неопределенного облика (мекегинцы), в виде старой обуви, кошки (даргинцы с. Кища), желеобразное существо, гладкое на ощупь, тяжелое (акушинцы с. Акуша), бесплотный, в виде силуэта пожилого мужчины или в облике волосатого мужчины в оборванной одежде с ожерельем из деревянных бус на шее; в виде войлочной обуви (мегебцы), в образе сильного мужчины, напоминал ряженого къарчи (кайтагцы общества «Каггаган»), мужского или женского пола (кайтагцы с. Гулли), не мужского и не женского пола; на вопрос, заданный женщиной, отвечал женским голосом; в образе кота; в виде человека, у которого пятки вывернуты наружу, либо не показывающего своих лица и ног (цудахарцы), неопределенного облика, бесплотный, волосатый, мягкий, тяжелый (буркун-даргинцы).

Локусами обитания домового были: центральный столб или поперечная балка, подпол (сюргинцы), скалы, заброшенные дома,

мельницы (мегебцы), один из углов жилища, заброшенные или разрушенные дома (буркун-даргинцы), самый темный угол дома (кайтагцы с. Чумли), где обитает - неизвестно (цудахарцы).

Модусами проникновения домового в жилище были: очажный дымоход (даргинцы с. Усиша, кайтагцы с. Гулли, буркун-даргинцы) и дверной порог (мегебцы, кайтагцы с. Гулли, цудахарцы). Общеизвестна значимость в мифологиях такого модуса перемещения в пространстве как дымоход, который, как известно, являлся «входом» из одного мира в другой» (С.М. Толстая). Одним из способов проникновения домового в жилище у даргинцев был дверной порог, который «был отголоском когда-то семантически значимого «переходного» ритуала: пересечение границы двух миров, один из которых снаружи, другой - внутри, первый - чужой, второй - свой. В первом была заключена опасность» (H.JI. Жуковская). В мифологиях народов мира порог олицетворял проход от внешнего профанного к внутреннему сакральному пространству, вхождение в новый мир. Как граничный символ он означал место встречи естественного и сверхъестественного (Дж. Купер).

Временем появления домового были: поздний вечер (мегебцы), темное время суток (кайтагцы с. Гулли), полночь (урахинцы, цудахарцы), ночь (урахинцы, кайтагцы, буркун-даргинцы, мекегинцы, акушинцы). Подобная временная связь не случайна: «восход, полдень, закат, полночь -это те краткие моменты в суточном цикле, когда сакральное время прерывается в профанное, что создает предпосылки для коммуникации между мирами». Особенно важным и таинственным являлся заход солнца - «то есть один из четырех моментов суточного цикла, когда сакральный континиум и профанный хронотоп оказываются взаимопроницаемыми и по временным, и по пространственным параметрам» (H.A. Криничная).

Давая характеристику домовому у даргинцев, часто подчеркивались его невидимость и немота. Исследователи символики отмечают особую семантическую значимость невидимости, которая означала смерть, магические силы (Дж. Купер). Безмолвие приравнивалось к небытию (A.M. Сагалаев, И.В. Октябрьская). Несмотря на то, что домовой у даргинцев был чаще всего безмолвен, все же, он иногда издавал крики («гургури-мегури», «мяммури-мугури»), плакал, смеялся, произносил словосочетания, отвечал на вопросы и предсказывал судьбу.

Таким образом, можно отметить, что среди характеристик домового у даргинцев определяющей была его сверхъестественность (потусторонность), выражавшаяся в невидимости, безмолвии, способности предсказывать будущее, физических аномалиях, обитании в необжитых и враждебных человеку локусах (скалы, заброшенные постройки, мельницы), времени появления (темное время суток, полночь - время разгула нечистой силы), модусе проникновения в жилище через границы

миров (дверной порог, дымоход), наличии волшебных атрибутов (ожерелье из пряслиц, посох), тендерной неопределенности (мужского, женского, среднего рода; не мужского и не женского пола). Одной из особенностей домового был его полиморфизм, т.е. способность являться в аморфной, зоо- и антропоморфной ипостасях, а также в виде вполне осязаемых предметов материального мира (обуви). Следует отметить и некоторую условность отнесения этого демона у даргинцев к разряду домовых, имея в виду его обитание в ряде случаев вне дома, слабые патронажные функции и т.д. Ряд функций, характеристик и атрибутов домового свидетельствует о том, что этот образ вобрал в себя и некоторые функции патрона ткачества. Это древнейшее занятие человека ассоциируется с Великой Богиней-матерью. Отдельные факты, дают нам определенные основания связывать образ домового с календарными (аграрными) божествами, божествами-персонификациями времен года, божествами, управляющими погодой. Домовой включил в себя и некоторые функции демона болезни, о чем свидетельствуют его попытки душить человека во время сна. Как и «домовая змея» образ домового тесно связан с культом предков. Некоторые фольклорные тексты свидетельствуют и о его связи с нартским эпосом.

В третьем параграфе описаны демоны-антагонисты беременных, рожениц и детей. Если основные функции «домовой змеи» были в целом благодетельны человеку, а действия домового - амбивалентны (добродетельность и злокозненность), то деятельность демонов этой категории заключалась в нанесении вреда матери и ее ребенку. Они назывались у даргинцев по-разному: Авлиг1уне (у цудахарцев), Юуне (у мекегинцев), Гурлиан/Гьурлиг1ан, Будалиг1ан/Будалиг1антани (у акушинцев), ГегучI (у мегебцев), Албасти (у мюрегинцев), Вагьигг (у кайтагцев с. Гулли), Иней-аба (у кайтагцев с. Чумли), джинны (у буркун-даргинцев). На наш взгляд, эти образы являются ипостасями и восходят к одному архаичному и амбивалентному (созидательные и разрушительные аспекты функций) образу - Великой Богини-матери. В наибольшей полноте эта амбивалентность (бог-патрон и демон-антагонист) присуща мекегинскому персонажу Юуне. Наряду с демонами-антагонистами беременных и детей, у даргинцев сохранилась вера в патронов детей -Гали сабилкьуп неш («Мать, выводящая ребенка») (у цудахарцев), БархИшла дярх1я («Сын солнца») (у даргинцев с. Гапшима) и К1уне (у мекегинцев).

Четвертый параграф посвящен ведьмам. Также однозначно враждебна и злокозненна по отношению к человеку, имеющая разные наименованя - Вагьигг, Бяжук-хъунул (у кайтагцев с. Гулли), Бяжук (у кубачинцев), Жинна-Бяжук (у даргинцев с. Усиша), Аьржун-бяжук (у буркун-даргинцев), Бяжук неш (у других даргинцев), Гужук-хухху, Пячалай-хухху (у цудахарцев), Иней-аба (у кайтагцев с. Чумли), Къари

хулум (у кайтагцев), Кьар-хьунул («Травяная женщина») (у акушинцев), Кьарла жанж («Джинн травы») или Кьумпайла Ашура (у харбукцев) ведьма у даргинцев, которая представляет собой сложный, синкретичный персонаж, также восходящий к образу Великого Богини-матери. Локусами обитания ведьмы у даргинцев были враждебные и неосвоенные человеком пространства - лес, горы, пещера. Лес в мифологиях «традиционно приравнивался к потустороннему миру и противопоставлялся как территория «чужая» и «неосвоенная» «своему», «освоенному» дому» (В.Г. Балушок), а пещера олицетворяла центральный пункт, средоточие, центр мира, сердце; место встречи божества с человеком, место инициации и второго рождения, женский принцип, утробу Матери-Земли в ее защищающем аспекте (Дж. Купер), вход в подземный мир (В.Л. Огудин).

Приведенные полевой этнографический материал, фольклор, топонимика и детские игры свидетельствуют о том, что образ ведьмы у даргинцев вобрал в себя отдельные характеристики календарных и аграрных (патрон собирательства, огородничества, сенокошения) божеств, «хозяев определенных территорий» («Хозяйка леса», «Хозяйка сенокосного участка»), культурных героев и домового. Зародившись первоначально как одна из ипостасей Великой Богини-матери, связанная с покровительством женщине, деторождению, семье, диким животным, хозяйственной деятельности человека (присваивающее и производящее хозяйственные занятия) с течением времени под влиянием формационных (социально-экономических и общественно-политических трансформаций; переход от варварства к цивилизации) процессов, сопровождавшихся переоценкой роли божеств и перехода некоторых из них (в основном женских) в разряд демонов с отрицательной характеристикой, этот персонаж превратился в негативный образ ведьмы.

Следует подчеркнуть, что внешний облик, локус обитания и отдельные функции ведьмы у даргинцев, других народов Дагестана и Северного Кавказа сближают ее образ с Бабой-Ягой в славянской мифологии и тому подобными ведьмами в религиозных представлениях народов Европы.

В пятом параграфе рассматриваются джинны и шайтан. Образы джиннов (ед. ч. — жинд, мн. ч. - жиндре) и шайтана (ед. ч. -ишйт1ан, мн. ч. - шайт1унте) у даргинцев в отличие от их коранических прототипов имели амбивалентные черты. Это обстоятельство дает нам основание утверждать, что в синкретических образах неперсонифицированных и недифференцированных, ислам изированных мифологических персонажей, известных даргинцам и другим мусульманским народам Дагестна и Северного Кавказа как джинны и шайтан, воплотились черты и характеристики божеств и демонов местного происхождения, вобравших в себя качества и характеристики, связанных с культом предков, личных духов-покровителей, божеств-хранителей дома

и запасов продовольствия, патронов семьи и сельской общины, хозяев отдельных локусов. Ряд черт джиннов и шайтана сближают их образы с демонами болезней и кладбищенскими духами.

В Заключение диссертации сформулированы выводы и обобщения, суть которых сводится к следующему.

Изучение мифологии, обычаев, обрядов, верований, праздников, фольклора, топонимики, примет, детских игр, лексики и фразеологии привело автора к выводу, что, у даргинцев, как и у других народов Дагестана, Северного Кавказа, славян и мира, вплоть до принятия монотеистической религии ислама (исламизация даргинцев продолжалась с конца X по XIV в.) существовал пантеон языческих богов и демонология, сложившиеся из мифологических персонажей времен культа природы и периода разложения первобытного общества и формирования раннеклассового общества.

Приведенный в иерархическую структуру пантеон состоял из верховного бога-громовержца и отраслевых божеств -персонифицируемых небесных светил, атмосферных явлений, стихий (солнце и луна, радуга, ветер, вода) и времен года, хозяев леса, зверей и охоты, аграрных богов, богов дождя и солнца и их персонификаций. Таким же образом структурированный пандемониум даргинцев состоял из «домовых змей», домового, демонов-антагонистов беременных, рожениц и детей, ведьм, джиннов и шайтана.

Исследование мифологических персонажей, входивших в пантеон и пандемониум даргинцев, привело к выводу, что они сформировались в разное время, и опосредованно отражают процессы, происходившие в обществе. Формирование, развитие и распад пантеона и пандемониума даргинцев происходил в основном в те же временные рамки и подчинялся тем же закономерностям, что и у других дагестанцев и северокавказцев. Естественный процесс дифференциации и интеграции богов и демонов был нарушен исламизацией. Дробность и незавершенность полностью структурированного и состоящего из отраслевых божеств и демонов пантеона и пандемониума даргинцев объясняется и незавершенностью процесса формирования самого даргинского этноса.

Изучение домонотеистических верований и обрядов даргинцев дает определенные предпосылки для воссоздания более полной картины традиционной духовной культуры народов Дагестана и Северного Кавказа.

Основные положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Исрапилова З.А., Сефербеков Р.И. Мифологические персонажи традиционных верований даргинцев // Культурная жизнь Юга России. Краснодар, 2010. № 1. С. 67-70.

2. Исрапилова З.А., Сефербеков Р.И. Образ ведьмы в мифологических представлениях даргинцев // Культурная жизнь Юга России. Краснодар, 2010. № 2. С. 85-88.

3. Исрапилова З.А. Пантеон и пандемониум даргинцев. Махачкала, 2010.-177 с.

4. Исрапилова З.А. Мифологические персонажи «солнце» и «луна» в традиционных верованиях даргинцев // Материалы международной научной конференции «Актуальные проблемы истории Кавказа», посвященной 100-летию P.M. Магомедова. Махачкала, 2010. С. 305-307.

5. Исрапилова З.А. Обряды и верования буркун-даргинцев // Народы Дагестана: этнос и политика. Махачкала, 2010. № 4. С. 51-54.

6. Исрапилова З.А. Об одном мифологическом персонаже кайтагцев селения Хадаги // Дагестанский этнографический сборник, посвященный памяти А.И. Исламмагомедова. Махачкала, 2010. Вып. 5. С. 78-80.

Формат 60x84 1/16, Гарнитура «Тайме». Бумага офсетная. Тир. 100 экз. Размножено ИП «СултанбеговаХ.С.». Махачкала, ул.М.Гаджиева, 34.