автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Древняя Русь в исторической мысли 60-х гг. XVI в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Древняя Русь в исторической мысли 60-х гг. XVI в."

п

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова Исторический факультет

На провесерукописи

Усачев Андрей Сергеевич

Древняя Русь в исторической мысли 60-х гг. XVI в. (Степенная книга)

Раздел 07.00.00 - Исторические науки Специальность 07.00.02. - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва - 2004

Работа выполнена в Центре по истории Древней Руси Института российской истории Российской Академии наук.

Научный руководитель: доктор исторических наук

Горский Антон Анатольевич

Официальные оппоненты: член-корреспондент РАН

Каштанов Сергей Михайлович (ИВИРАН)

кандидат исторических наук Турилов Анатолий Аркадьевич (ИСРАН)

Ведущая организация: Университет Российской

Академии Образования

Защита состоится « 21» декабря 2004 г. в 16.00 часов на заседании диссертационного совета К — 501.001.09 по отечественной истории при МГУ им. М. В. Ломоносова по адресу: 119899, Москва, Воробьевы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, исторический факультет, аудитория 550.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов). Автореферат разослан ноября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук,

профессор

Н. В. Козлова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Начало 1560-х гг. в России

ознаменовалось крупными переменами в сфере внутренней политики. Некогда могущественные руководители «Избранной рады» утратили былое расположение Ивана IV, который начал тяготиться опекой своих наставников. В 1560 г. глава русского правительства А. Ф. Адашев был отправлен в ссылку на воеводство в Юрьев, где был заключен под стражу и вскоре умер в заключении. Другой крупный деятель этого времени Сильвестр, исчерпав все возможности своего влияния на царя, в том же году удалился в Соловецкий монастырь. Прочие близкие к кругу «Избранной рады» лица подверглись опале, от которой их не спасло даже заступничество некогда пользовавшегося большим влиянием на московского государя престарелого митрополита Макария. Достигший тридцатилетия первый русский царь уже явно не был склонен прислушиваться к чьим-либо советам, желая править без оглядки на своих приближенных. Недалек был тот день, когда, удалившись в Александрову слободу, он потребует закрепления за ним права казнить тех, кто будет уличен им в измене.

В историографии отмечалось, что в традиционном обществе большое внимание уделялось идеализируемому прошлому. Это приводило к тому, что средневековые мыслители положительные изменения в общественной жизни связывали с возвращением старинных обычаев. Сказанное выше справедливо и для России этого времени. В 1560-е гг. появился целый ряд памятников исторической мысли, создатели которых переосмысливали прошлое, исходя из реалий своего времени. К числу подобных произведений относится Степенная книга царского родословия. Особое внимание московских книжников и их покровителей в XVI в. вызывал домонгольский период русской истории.

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА СП*тс| ОЭ 1007«

Интерес к древнерусской истории в России этого времени обусловливался рядом обстоятельств. Во-первых, он объяснялся стремлением публицистов подчеркнуть древность рода русских государей, связав их через киевских князей с династиями византийских и римских императоров. В условиях принятия Иваном ГУ царского титула в 1547 г. и дипломатической борьбы за его признание соседними государствами особую актуальность приобретали отразившиеся в Сказании о князьях Владимирских легенды о происхождении Рюрика от Пруса и о дарах Константина Мономаха Владимиру Мономаху - данные рассказы вошли в крупнейшие памятники этого времени (Чин венчания, Степенная книга и т.д.). Во-вторых, интерес к древнерусской истории подогревался внешнеполитической ситуацией начала 1560-х гг. - в ходе успешно начавшейся для России Ливонской войны русское правительство вело борьбу за «отчины» предков московских государей - киевских князей: Юрьев Ливонский, а также южно- и западнорусские земли. В-третьих, усиление власти московского государя и повышение его статуса, связанные с принятием им царского титула и реформами центрального и местного управления 1550-х гг., в силу традиционности средневекового мышления требовали рассмотрения этого процесса в качестве реставрации старины. Это делало актуальным обращение к древнейшему периоду русской истории. Как в этих условиях книжник изображал историю Древней Руси? Наибольший материал для ответа на этот вопрос содержит Степенная книга -тома Лицевого свода (другого крупнейшего памятника исторической мысли этого времени), посвященные первым векам русской истории, не дошли (сохранились лишь некоторые летописные записи за XII -XIII вв.). Поэтому в основу исследования будет положена Степенная книга. Особое значение для настоящей работы имеет также то, что в этом памятнике содержится целый ряд уникальных известий по домонгольскому периоду. Большинство исследователей расценивали их как вымысел книжников XVI в. Однако некоторые историки рассмат-

ривали эти сообщения как отголоски неизвестных древних источников, которые не сохранились1. Прояснение вопроса об источнике этих известий даст возможность по-новому взглянуть не только на приемы работы древнерусского книжника, но и на состав источников по истории Древней Руси. Тема настоящей работы является частью более общей проблемы восприятия современниками Ивана Грозного изменений в русском обществе в середине - второй половине XVI в.

Объект и предмет исследования Объектом исследования является повествующая об истории Древней Руси часть Степенной книги. Предмет изучения - изображение древнерусской истории в этой части памятника.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом перехода от политики «Избранной рады» к ужесточению политического режима в первой половине 1560-х гт. Именно в это время был создан положенный в основу исследования источник (1560-1563 гг.). Для того, чтобы теснее связать появление Степенной книги с процессами, происходящими в общественной мысли и историографии этого времени, также привлекаются материалы памятников как предшествующих ее написанию (конец 1540-х — 1550-е гг.), так и относящихся к несколько более позднему времени (середина — вторая половина 60-х гг. XVI в.).

Источники. В основу изучения изображения истории Древней Руси в общественной мысли 1560-х гг. положена Степенная книга. Также к исследованию привлекаются другие предшествующие и современные ей произведения (Никоновская, Воскресенская, Лебедев-

1 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI - ХТУ вв.). М, 1960. С. 259; Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 162; Он же. Киевская Русь и русские княжества ХП - ХШ вв. М., 1993. С. 350.

екая, Александро-Невская, Львовская и др. летописи, памятники церковного права (Стоглав, «Правило о церковных людях» и др.), сочинения Максима Грека, Сильвестра, а также ряд житий), в которых так или иначе отразилось описание русской истории домонгольского периода.

Степенная книга представляет собой памятник, излагающий события русской истории с древнейших времен до 1563 г. (изложение событий в целом завершается 1560 г., известия после этого года носят отрывочный характер). Степенная состоит из служащего своего рода введением к ней Жития Ольги и 17 степеней, которые посвящены изложению событий времени правления того или иного предка Ивана IV начиная с Владимира Святославича (17 степень повествует о первом русском царе). Степени подразделяются на главы, самые крупные из которых делятся на титла. Домонгольскому периоду русской истории посвящено Житие Ольги и 1-6 степени.

В характеристике основного источника обобщается накопленный в историографии материал. Обзор рассматривающих Степенную книгу работ показывает неубедительность выдвинутой еще В. Н. Татищевым гипотезы о существовании домакарьевской редакции памятника, которую в XVIII - XIX в. разделил целый ряд ученых, в т.ч. и Г. Ф. Миллер, впервые опубликовавший Степенную по поздним спискам (1775 г.). Современное состояние изучения Степенной книги показывает, что наиболее аргументированной точкой зрения относительно времени ее создания и личности составителя является точка зрения П. Г. Васенко. Исследователь, показав несостоятельность попыток отнесения времени написания Степенной к домакарьевскому времени, установил, что она была составлена в 1560-1563 гг. по поручению митрополита Макария его ближайшим помощником духовником Ивана IV благовещенским протопопом Андреем (впоследствии -

митрополит Афанасий)2. На основе впервые разработанной им классификации списков Степенной П. Г. Васенко в 1908-1913 гг. предпри-

3

нял первое научное издание памятника.

Если гипотеза П. Г. Васенко относительно датировки и личности составителя Степенной книги в целом была принята в историографии, то последующее изучение рукописной традиции, предпринятое Н. Н. Покровским и А. В. Сиреновым, показало недостатки предложенной П. Г. Васенко схемы. Н. Н. Покровский4, обнаружив т.н. Томский список Степенной (1560-е гг.)5, установил близость этого списка к опубликованному в разночтениях в издании 1908-1913 гг. Чудовскому списку (1560-е гг.)6. А. В. Сиренов ввел в научный оборот Волковский список (1560-е гг.)7, к которому, как убедительно показал исследователь, восходят Томский и Чудовский списки8.

Большое значение для рассматриваемой темы имеет тот факт, что древнейшие списки Степенной книги (особенно Волковский) содержат значительный объем редакторской правки, которая отразилась в последующей рукописной традиции памятника. Таким образом, вне зависимости от того, был редактором Волковского списка непосредственно Андрей-Афанасий9 или иное лицо, исследователь имеет возможность на материале древнейших списков проследить процесс создания текста Степенной книги. Поскольку из трех ее ранних списков

2 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. Ч. 1. СПб., 1904. С. 168-217.

3 Книга степенная царского родословия. ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1-2. СПб., 1908-1913.

4 Покровский Н. Н. Афанасий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. (вторая половина XIV - XVI в.). Ч. 1. Л., 1988. С. 73-79; Он же. Томский список Степенной книги царского родословия и некоторые вопросы ранней текстологии памятника // Общественное сознание и литература XVI - XX вв. Новосибирск, 2001. С. 3-45.

5 Томский областной краеведческий музей. № 7903/2.

6 ОР ГИМ. Собрание Чудова монастыря. № 56/358.

'РГАДА.Ф. 181. №185.

8 Сиренов А. В. О Волковском списке Степенной книги // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. СПб., 2001. Вып. 4. С. 246-303.

9 См.: Сиренов А. В. Житие князя Владимира и составление Степенной книги // АЕ за 2001. М., 2002. С. 83-94.

издан лишь Чудовский (в виде разночтений), публикация которого не передает целого ряда случаев его правки, а Волковский и Томский списки еще не изданы, к изучению Степенной книги наряду с ее публикацией 1908-1913 гг. будут привлекаться эти три списка.

Историография. Изучение особенностей отражения русской истории домонгольского периода в России 60-х гг. XVI в. еще не было предметом специального исследования. Вместе с тем в историографии был накоплен значительный материал, который позволяет подойти к рассмотрению этой темы.

Отличительной особенностью посвященных Степенной работ было использование исследователями ее публикаций. Введение в научный оборот древнейших списков памятника Н. Н. Покровским и

A. В. Сиреновым, а также недостатки в передаче Чудовского списка в издании 1908-1913 гг. показывают, что полноценное изучение произведения не может более основываться исключительно на тексте издания. Кроме работ Н. Н. Покровского и А. В. Сиренова, которые посвящены преимущественно вопросам происхождения памятника и его рукописной традиции, исследование древнейших списков Степенной книги в историографии отсутствует.

В работах по истории древнерусской литературы, русской средневековой общественной и исторической мысли был рассмотрен ряд вопросов, связанных со Степенной (М. А. Дьяконов, П. Г. Васенко,

B. С. Иконников, А. С. Орлов, М. Н. Тихомиров, И. У. Будовниц, Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье, А. А. Зимин, А. М. Сахаров, В. В. Кусков, Д. Миллер, П. Ниче, Г. Ленхофф и др.). Исследователи отмечали влияние политических факторов на создание Степенной — в историографии неоднократно указывалось на последовательное проведение в памятнике идей самодержавия, единого и независимого государства. Также Степенная рассматривалась в самой тесной связи с внешнеполитическими амбициями русского правительства середины XVI в.

(М. Н. Тихомиров, А. М. Сахаров, Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье, В. В. Кусков, А. Л. Хорошкевич, Ф. Кэмпфер, Я. Пеленский, Д. Миллер, П. Ниче и др.). В ряде работ были отмечены стилистические особенности памятника, а также определено его место в развитии древнерусской литературы. Исследователи, отмечая усиление беллетризации повествования, указывали на Степенную как наиболее показательный пример проникновения сознательного вымысла в историческое повествование (Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье). В ряде работ была установлена связь сочинений московских книжников рассматриваемого периода (Степенной книги, Чина венчания и др.) с памятниками изобразительного искусства (Е. С. Сизов, Ф. Кэмпфер, В. В. Морозов, Т. Е. Самойлова и др.).

При разборе трудов, так или иначе затрагивающих рассмотрение особенностей отражения древнерусской истории в Степенной, обращает на себя внимание целый ряд их особенностей. В подавляющем большинстве случаев памятник изучался в отрыве от материала его источников (исключение иногда делалось для наиболее явного источника - Никоновской летописи). Тем самым нарушался важнейший принцип изучения произведений древнерусской литературы — их рассмотрение в самой тесной взаимосвязи с предшествующими памятниками10. В историографии предпринимались попытки изучения источников Степенной книги. Однако они сводились либо к перечислению ее степеней и глав (Д. В. Поленов, Н. С. Державин, П. Г. Васенко)11, либо к развернутому комментированию ее текста (В. В. Кусков, В. Барнетт12). Вместе с тем в науке был очерчен круг основных источ-

10 Лихачев Д. С. Текстология на материале русской литературы X - XVTI веков. СПб., 2001. С. 259.

11 Поленов Д. В. Библиографическое обозрение русских летописей. СПб., 1850; Державин Н. С. «Степенная книга» как литературный памятник. Опыт исследования литературного состава «Степенной книги» Г. Миллера. Батум, 1902; Васенко П. Г. Составные части книги Степенной царского родословия. СПб., 1908.

12 Кусков В. В. Степенная книга как литературный памятник XVI века. Дисс. ... канд. филолог, наук. М, 1951; Barnette W. Stepennaja kniga: Sources, Their Adaptation and Development. Ph.D. diss. Nashville, 1979.

ников Степенной (Никоновская и Воскресенская летописи, «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (26, 71-72 главы 1 степени; 1, 5 главы 2 степени), «Память и похвала» Иакова Мниха (1, 22, 28,38,60, 69-70 главы 1 степени), Жития Ольги (Житие Ольги; 11,1416, 23-24, 60, 75 главы 1 степени), Владимира (70 глава 1 степени), Ефросиний Полоцкой (11 глава 5 степени), Всеволода Псковского (9 глава 5 степени), Леонтия Ростовского (53 глава 1 степени), Климента (35 глава 1 степени), Никиты Переяславского (18 глава 6 степени), Стефана Сурожского (8 глава 1 степени), Киево-Печерский (4 глава 2 степени, 2, 11 главы 3 степени) и Иерусалимский (75 глава 1 степени) патерики, Чудеса Дмитрия Солунского (8 глава 1 степени), Сказание об иконе Владимирской Богоматери (12 глава 6 степени), апокрифические Деяния апостолов (23 глава 1 степени), служебный Апостол (23 глава 1 степени), херсонесское сказание об апостоле Андрее (там же), «Слово о князьях» (10 глава 3 степени), Устав Владимира (58 глава 1 степени), Поучение митрополита Фотия Василию Дмитриевичу (8 глава 1 степени), Славяно-русский перевод «Окружного послания» патриарха Фотия (6 глава 1 степени), Описи гробниц (10 глава 6 степени), Сказание и Чтение о Борисе и Глебе в 73 главе 1 степени). Также в историографии был намечен путь изучения Степенной на основе сравнения ее текста с материалом источников памятника (В. В. Кусков). В исследованиях последних лет наметилась тенденция к рассмотрению Степенной книги в самой тесной связи с предшествующими и современными ей памятниками. Однако эти работы посвящены частным вопросам и не рассматривают особенности изображения древнерусской истории в Степенной в целом (А. А. Ту-рилов, Г. Ленхофф13).

13 Турилов А. А. Древнейшая история славян и Руси в «Книге степенной царского родословия» (хронология, круг источников, их отбор и использование) // Славяне и их соседи Миф и история. Происхождение и ранняя история славян в общественном сознании позднего средневековья и раннего Нового времени (Тезисы 15 конференции). М., 1996. С. 46-51; Lenhoff G. How the Bones of Plato and Two

Таким образом, как показывают результаты разбора литературы, несмотря на накопление значительного материала по рассматриваемой теме, целый ряд ее аспектов требует дальнейшего изучения.

Цель и задачи исследования. Целью работы является выявление особенностей отражения русской истории домонгольского периода в памятнике исторической мысли 60-х гг. XVI в. — Степенной книге. Эта цель может быть достигнута путем постановки и решения двух задач. Первой является определение источников Степенной по истории Древней Руси, а также выявление методов работы с ними ее составителя. Вторая — на основании полученного материала об источниках известий произведения определить наиболее характерные черты представления в Степенной книге Русской земли, а также важнейших элементов древнерусского общества (князей, церкви и знати).

Научная новизна настоящего исследования определяется новизной поставленной проблемы, а также применяемой в диссертации методикой. В ходе реконструкции источниковой базы Степенной книги были выявлены источники целого ряда известий, которые ранее относились к числу уникальных. Также специально были рассмотрены методы работы книжника середины XVI в. Полученный в ходе изучения памятника материал позволяет по-новому охарактеризовать взгляды ближайшего сподвижника митрополита Макария — составителя Степенной — по целому ряду вопросов. В диссертации впервые было проанализировано около 250 случаев правки 1560-х гг. в древнейших списках памятника - Волковском, Томском и Чудовском (по 6 степень включительно).

Kievan Princes were baptised: Notes on the Political Theology of the «Stepetmaja Kniga» // Die Welt der Slaven. XLVI. 2001. S. 313-330; Idem. Novgorod's Znamenie Legend in Moscow's Stenennaia kniga II Московская Русь: специфика развития. Budapest, 2003. P. 175-182.

Практическое значение диссертации. С обранный в диссертации материал может быть использован при написании обобщающих работ по истории общественной мысли России XVI в., а также при подготовке лекционных курсов по русской истории, источниковедению и историографии. Применяемая методика может быть приложена к изучению других памятников. Результаты исследования позволяют полнее охарактеризовать приемы работы средневекового писателя и тем самым расширить круг накопленных в науке знаний о древнерусской книжности.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации докладывались и обсуждались в 2001-2004 гг. на заседаниях Центра по истории Древней Руси Института российской истории РАН, а также на семинаре «Источниковедение отечественной истории XI -XVIII вв.» (ИЛИ РГГУ). По теме исследования были сделаны доклады на научных конференциях: «Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания» (ИАИ РГГУ, 2002 г.), «Источниковедческая компаративистика и историческое построение» (ИАИ РГГУ, 2003 г.), «Восточная Европа в древности и средневековье: Автор и его текст. XV Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Па-шуто» (ИВИ РАН, 2003 г.), «Межкультурный диалог в историческом контексте» (ИВИ РАН, 2003 г.), «Комплексный подход в изучении Древней Руси» (Журнал «Древняя Русь: вопросы медиевистика/Государственная Третьяковская галерея, 2003 г.), «Вторые открытые исторические чтения "Молодая наука"» (ГИМ, 2004), «Научная конференция студентов и аспирантов "Ломоносов - 2004". История» (МГУ, 2004), «Восточная Европа в древности и средневековье: Время источника и время в источнике. XVI Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто» (ИВИ РАН, 2004), «Репрезентация верховной власти в средневековом обществе (Центральная,

Восточная и Юго-Восточная Европа)» (ИС РАН, 2004). Отдельные положения исследования нашли отражение в десяти публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка сокращений и списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, рассматриваются источники и историография, формулируются цель и задачи диссертации, обосновывается выбор методики исследования.

В главе I («Источники Степенной книги по истории Руси второй половины IX — начала ХПТ в.») на основе сравнительного анализа текста Степенной с рядом предшествующих и современных ей памятников реконструируется источниковая база составителя произведения. Глава состоит из трех параграфов, в которых рассматриваются различные группы источников Степенной книги.

§ 1 («Летописи») посвящен определению состава летописных источников. В целом рассмотренный материал дает основания согласиться с выводом В. В. Кускова о том, что основными источниками Степенной были Никоновская и Воскресенская летописи. В работе уточнены выводы исследователя относительно ряда известий. Выяс-

I нилось, что Никоновская летопись также использовалась в 17, 53, 60

>

главах 1 степени и 2 главе 6 степени. Также сравнение памятников дало основания полагать, что кроме указанных В. В. Кусковым случаев использования Воскресенской летописи, ее связь с текстом Степенной также проявляется и в 28,29, 38, 53, 61, 66 главах 1 степени.

Результаты сравнительного анализа Степенной книги, Никоновской и Воскресенской летописей дают основания полагать, что текст памятника дополнялся и по иным летописным источникам. Был уста-

новлен ряд случаев близости Степенной к сводам, восходящим к «Летописцу от 72-х язык» (т.н. Лихачевскому летописцу14, Сводам 1497 г. и 1518 г.): поход Олега на Константинополь 6415 г. (4 глава 1 степени), характеристика Святослава Игоревича (5 глава 1 степени), список «Имен областей русских» (7 глава 1 степени), сообщение о преставлении Святополка Изяславича (5 глава 4 степени), рассказ о приходе митрополита Иоанна на Русь (2 глава 5 степени) и известие о небесном знамении 6694 г. (8 глава 6 степени).

Проведенное исследование также позволяет отметить три случая близости памятника к Новгородской IV летописи (сообщение о сроке безвластия в Новгороде в 1167 г. в 13 титле 12 главы 6 степени, известие об основании Хутынского монастыря в 19 главе 6 степени и рассказ о пожаре в Новгороде в 4 титле 28 главы 13 степени).

В § 2 («Памятники агиографии и ораторского красноречия») внимание было обращено на житийные литературные произведения, послужившие источниками Степенной книги. В исследовании были уточнены случаи заимствований из ее уже известных источников.

Результаты сравнения текста 1 степени с предшествующими Степенной памятниками также позволили выделить целый ряд случаев близости агиографического произведения — «Поучения на память иже въ святых равнаго апостолом благов'Ьрнаго великаго князя Вла-димера, въ свягкмъ крещении нареченнаго Василиа, крестившаго всю Роускую землю. Житие и Похвала въкратц'Ь».15 (1, 29, 42, 50, 69, 70, 72 главы 1 степени).

Исследование текста Степенной книги дает основания полагать, что ее источники не исчерпывались памятниками летописания и агиографии. Определению иных источников посвящен § 3 первой главы

14 Памятник не опубликован. Сохранился в единственном списке рубежа XV -XVI вв. (Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН. Ф. 238 (Собрание Н. П. Лихачева). № 365).

15 «Поучение» на память Владимира не издано. Дошло в одном списке 30-х -40-х гг. XVI в. (ОР РГБ. Ф. 113 (Собрание Иосифо-Волоколамского монастыря).

(«Другие источники»). В результате сопоставления текста Степенной с предшествующими и современными ей сочинениями была установлена ее связь с произведениями русской средневековой лексикографии - предположительно, с «Азбуковником» старшей редакции (вводная статья «Царские сановники», 1, 29, 38 главы 1 степени). Ре, зультаты изучения текста 58 главы 1 степени показывают, что ее ис-V точником наряду с Уставом Владимира (на связь этого памятника со '.I Степенной указал В. В. Кусков) также явилось «Правило о церковных людях». Есть основания полагать, что недостаток летописных известий из области церковной истории составитель Степенной дополнял материалом списков митрополитов (63 глава 1 степени, 9 глава 4 степени). В работе также установлена связь Степенной с внелетописной статьей «А се князи русьтии», из которой был почерпнут рассказ о казни Кучковичей Михаилом и Всеволодом Юрьевичами, а также отсутствующие в дошедшем тексте Сказания об иконе Владимирской Богоматери подробности сообщения о перенесения богородичной иконы из Киева во Владимир (4-5 главы, 8, 14 титла 12 главы 6 степени).

Итоги реконструкции источниковой базы Степенной книги по

русской истории домонгольского периода были представлены в виде

перечня источников памятника, в котором обобщен накопленный в

историографии материал по этому вопросу, а также отражены итоги

проведенного исследования:

^ Никоновская летопись;

/

> Воскресенская летопись;

«Память и похвала» Иакова Мниха (1, 20, 22, 28, 30, 38, 52, 57, 60, 69-70 главы 1 степени);

Житие Владимира (28,38,70, 72 главы 1 степени);

Житие Леонтия Ростовского (53 глава 1 степени);

Сказание о Борисе и Глебе (73 глава 1 степени);

Чтение о Борисе и Глебе (там же);

Киево-Печерский патерик (4 глава 2 степени, 2, 11 главы 3 степени);

Житие и Слово на перенесение мощей Всеволода Псковского (9 глава 5 степени);

Житие Ефросиний Полоцкой (11 глава 5 степени);

«

«Слово о знамении» (13 титло 12 главы 6 степени); 1 ^

Устав Владимира (58 глава 1 степени);

Житие Никиты Переяславского (18 глава 6 степени);

Сказание об иконе Владимирской Богоматери (12 глава 6 степени);

Пространная редакция Жития Ольги (Житие Ольги; 11, 14-16, 23-24, 60,72, 75 главы 1 степени);

«Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (8, 26, 60, 70-72 главы 1 степени; 1, 5 главы 2 степени);

Чудеса Дмитрия Солунского (8 глава 1 степени);

Апокрифические Деяния апостолов (23 глава 1 степени);

Служебный Апостол (там же);

Херсонесское сказание об апостоле Андрее (там же);

Поучение митрополита Фотия Василию Дмитриевичу (8 глава 1 степени);

Житие Климента (35 глава 1 степени);

«Слово о князьях» (10 глава 3 степени);

Славяно-русский перевод Иерусалимского патерика (75 глава

1 степени);

Славяно-русский перевод «Окружного послания» патриарха Фотия (6 глава 1 степени);

Описи древних гробниц (10 глава 6 степени); Летописный источник, близкий к Лихачевскому летописцу и Сводам 1497 г. и 1518 г. (4-5, 7 главы 1 степени, 5 глава 4 степени,

2 глава 5 степени, 8 глава 6 степени);

Новгородская IV летопись (13 титло 12 главы 6 степени, 19 глава 6 степени);

Списки митрополитов во внелетописных статьях (63 глава 1 степени, 9 глава 4 степени);

Памятники лексикографии (предположительно, «Азбуковник» старшей редакции) (вводная статья «Царские сановники», 1, 29, 38 главы 1 степени);

«Поучение» на память Владимира (1, 29, 42, 50, 69, 70, 72 главы 1 степени);

«Правило о церковных людях» (58 глава 1 степени);

Внелетописная статья «А се князи русьтии» (4-5 глава, 8, 14 титла 12 главы 6 степени).

Также представляется вероятным использование в 7 главе 1 степени «Слова о погибели Русской земли», связь которого с 7 степенью уже неоднократно отмечалась в историографии16.

Также в 1 главе диссертации было проведено пословное сличение текста Степенной книги с ее источниками. Это позволило, во-первых, определить границы использования источников памятника, во-вторых, выявить методы работы с ними составителя Степенной. Было установлено, что создатель произведения дословно цитировал фрагменты своих источников, кроме того, пересказывал их, дополнял, а также редактировал в своем духе.

' Глава II («История Древней Руси в изложении Степенной

книги») посвящена изучению особенностей отражения русской истории домонгольского периода в Степенной на основе сравнительного

16 Жданов И. Н. Русский былевой эпос (Исследования и материалы). I-V. СПб., 1895. С. 95-96; Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития (Обзор редакций и тексты). М., 1915. С. 163-166; Gorlin M. Le Dit de la Ruine de la terre russe et de la mort du grand-prince Jaroslav // Revue des etudes slaves. 1947. T. 23. Fas. 1-4. P. 13-22; Гудзий Н. К. О «Слове о погибели Рускыя земли» // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 537-539; Бегунов Ю. К. Следы «Слова о погибели Рускыя земли» в Степенной книге // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 15. С. 116-130.

анализа ее текста и данных источников. В этой главе специально рассматриваются особенности представления в памятнике Русской земли, а также важнейших составляющих древнерусского общества: князей, церкви и знати.

В § 1 («Русская земля и ее соседи») изучается специфика изображения в Степенной книге Русской земли, ее древнейшей истории и пределов. Рассмотренный материал показывает, что, несмотря на самую тесную связь описания Руси с деятельностью представителей княжеского рода, начало русской истории книжник не связывает с призванием варяжских князей - по его мнению, «и преже Рюрикова пришествия въ Словенскую землю не худа бяше держава Словенскаго языка». Это положение он иллюстрирует указанием на победоносные походы Руси в языческий период ее истории. Вместе с тем составитель Степенной указывает на изначально единый характер «Русской державы» уже в древности. При этом, желая подчеркнуть славное прошлое Руси, книжник, используя различные источники (летописи и, вероятно, «Слово о погибели Русской земли»), в число русских «областей» включает и те народы, которые, согласно его источникам, являлись соседями Руси, а не ее данниками. Впрочем, этот перечень нельзя расценивать как отражение внешнеполитических устремлений русского правительства середины XVI в. — в состав «Русской державы» включены народы, на территории которых в период правления Ивана IV Россия претензий не выдвигала (угры, ляхи, чехи, мазовша-не и др.).

Как показывает сокращение в Степенной топонимов южно- и западнорусских княжеств (Полоцкого, Черниговского, Галицко-Волынского, Смоленского, Киевского, Переяславского и Турово-Пинского), исключительное внимание книжник уделял (особенно с 6 степени) Северо-Восточной Руси, проводя линию преемственности «Киев - Владимир - Москва», которая содержалась в предшествующем Степенной книге Сказании о князьях Владимирских. Как свиде-

тельствуют результаты проведенного в настоящей работе анализа, Киев утрачивает черты политического центра (в Степенной подчеркивается подчиненное положение киевских князей по отношению к владимирским), сохраняя при этом статус церковной столицы. Среди прочих русских городов выделяется описание Новгорода, который в произведении представлен как своего рода антиидеал взаимоотношений правителей и подданных (летописные вставки рассказов о действиях новгородцев против Всеволода Псковского в его Житии (9 глава 5 степени), а также осуждение мятежного нрава новгородцев в 13 титло 12 главы 6 степени). При этом составитель Степенной подчеркивает исторически ограниченный характер новгородского «самовластья», сообщая в повествующей о Всеволоде Юрьевиче 6 степени на подчинение Новгорода Иваном III. Впрочем, указания на мятежный нрав новгородцев не мешают представлению Русской земли в виде райского сада, украшенного чудесными деревьями, в виде которых представлены потомки Владимира.

Изучению особенностей их изображения в Степенной книге посвящен § 2 («Князья»). Рассмотренный материал дает основания выделить две группы потомков Владимира - непосредственных предков московских государей и тех князей, которые ими не являлись. Несмотря то, что рассказы почти обо всех русских князьях выдержанны в агиографических тонах, можно говорить о ряде различий в описании представителей этих двух групп. Так, в основу систематизации исторического материала по генеалогической схеме положены жизнеописания предков Ивана IV. Лишь по отношению к ним в Степенной содержатся развернутые толкования имен («Владимир», «Василий», «Иоанн»). Также преимущественно эти князья (Ольга, Владимир Святославич, Ярослав Владимирович и Всеволод Юрьевич) сравниваются с положительными героями библейской и византийской истории (Авраамом, Давидом, Соломоном, Константином Великим, его матерью Еленой и др.). Следует отметить, что в житиях святых представителей

княжеского рода опускались детали нежелательные для князей этой группы (указания на то, что Николай Святоша своими добродетелями превосходил всех прочих русских князей, а также упоминания о «лютости» и «небоязни Бога» Юрия Владимировича Долгорукого в Житии Всеволода Псковского).

Вместе с тем, книжник постоянно напоминает читателю, что все

л

русские князья являлись представителями единого рода. С этой целью на полях древнейших списков Степенной книги редактор внес многочисленные разъяснения относительно генеалогии того или иного опи- | сываемого князя. При этом в памятнике подчеркивается родство святых русских князей (в Степенную включены жития всех князей, причтенных к лику на момент ее создания) с теми, которые канонизированы еще не были (упоминания «братства» Бориса и Глеба с Ярославом и Мстиславом Владимировичами, Изяслава Давыдовича с Николаем Святошей и др.). Отмечая добродетели и благочестие русских князей, которые выгодно отличали их от потомков императора Константина Великого и ветхозаветного патриарха Авраама, книжник уподобляет еще не причтенных к лику святых потомков Владимира их канонизированным сородичам, указывая на то, что они «святы суть» (72 глава 1 степени). Вместе с тем, нет оснований полагать, что в Степенной книге готовилась почва для массовой канонизации русских князей - составитель памятника, не располагая важнейшим для постановки вопроса о причтении к лику святых материалом (описаниями чудотворений соответствующих персонажей), лишь выражает надежду на то, что их святость будет признана в «будущий век». Сообщая

»

святости характер эпитета, обозначающего высокие нравственные ха-

/

рактеристики русских князей, книжник счел необходимым, с одной

I

стороны, подчеркнуть добродетели русских князей, с другой - изба-

вить памятник от описаний их неблаговидных поступков. С этой целью известия о многочисленных усобицах в Степенной либо пропускаются, либо интерпретируются таким образом, что основная тяжесть

вины за них ложится на «враждотворцев» из окружения потомков Владимира, действующих по наущению дьявола.

Содержащийся в Степенной материал также дает возможность вычленить содержащийся в памятнике образ идеального правителя. Об этом дает основания судить беспрецедентное по своему объему жизнеописание основателя династии христианских правителей Руси Владимира Святославича в 1 степени. Как показывают результаты анализа правки вошедших в Степенную книгу фрагментов ее источников, в образе правителя выделяются его «мирные» черты. Согласно выраженному в произведении взгляду, древнерусского князя в первую очередь должно было занимать утверждение и сохранение «правоверия» на Руси, покровительство церкви и праведный суд. При этом черты сурового, хотя и благочестивого, князя-воина в Степенной отходят на второй план.

Исследованию особенностей изображения церкви в Степенной посвящен § 3 («Церковь»). Как показывает изучение этого вопроса, в памятник вошел далеко не весь материал его источников относительно истории русской церкви X - XIII вв. Так, в Степенной пропущены известия о назначении, деятельности и преставлении епископов и игуменов. Также в произведение не были включены жития наиболее почитаемых в средневековой Руси деятелей церкви (Варлаама Хутын-ского, Сергия и Никона Радонежских и др.). Единственной не подвергшейся сокращениям областью истории церкви является описание деятельности митрополитов. Это, а также включение в Степенную житий митрополитов (Петра, Алексия и Ионы) обусловливалось происхождением памятника из стен митрополичьей канцелярии. Его составитель, ближайший сотрудник митрополита Макария, четко представил в Степенной преемственность русских митрополитов друг другу, не забывая отметить, какой именно митрополит «украшал» русскую кафедру в то или иное время (даже в описаниях событий, с церковной историей не связанных). Результаты изучения особенностей

изображения церкви в Степенной дают основания заключить, что оно фактически ограничивалось описанием деятельности митрополитов,

которые представлены участниками принятия решений по важнейшим

\

вопросам (посажение Владимиром сыновей по городам и т.д.).

Рассматриваемое в § 4 («Знать») изображение верхушки древ- )

нерусского общества так же, как и описание церкви, помещено исключительно в рамки ее взаимоотношений с русскими князьями. В Степенной книге знать представлена как неотъемлемая часть древнерусского общества. Книжник сохраняет известия о советах русских князей с ее представителями. При этом, однако, содержащийся в памятнике образ представителя знати двойственен. С одной стороны, создатель Степенной показывает читателю верных слуг русских кня- |

зей (Ян Усмошвец и др.). С другой, в произведении фиксируется и антиидеал представителя знати, который, действуя по наущению дьявола, инициирует усобицы на Руси (Свенельд, Блуд) и даже поднимает | руку на «самодержцев» (Кучковичи).

Диссертацию завершает Заключение, в котором суммируются |

наиболее важные наблюдения, кратко подводятся основные итоги исследования.

В ходе изучения источников Степенной книги было установле- \

но происхождение тех ее известий, которые ранее считались уникальными. Результаты рассмотрения источников Степенной дают возможность существенно расширить имеющиеся в науке представления о круге чтения ее составителя.

)

Результаты исследования позволяют отметить, что в рассмотренной части Степенной отсутствуют известия, которые не возводимы к тем или иным ее источникам. Это, впрочем, не дает оснований делать вывод о том, что роль создателя памятника сводилась исключи- \ тельно к составительским и редакторским функциям. В ходе сравни- | тельного анализа текста Степенной и ее источников были выделены I

I

такие приемы работы книжника, как выбор наиболее подходящей для

него версии (в случае разноголосицы его источников по какому-либо известию), подчеркивание тесной связи описываемых события с предшествующими и последующими, всевозможные пояснения данных своих источников, а также «достраивание» их фрагментов. Изученный материал побуждает думать, что спектр методов создателя Степенной был много шире, чем механическое копирование отрывков источников и вымысел известий. Все это побуждает по-новому подойти к проблеме уникальных известий Степенной книги.

Характер редактирования источников произведения, а также личности инициатора и руководителя работ над памятником не оставляют никаких сомнений в том, что Степенная представляла взгляд на русскую историю митрополичьей канцелярии. Русская земля в произведении представлена в виде райского сада, украшенного ее добродетельными правителями. Путем многочисленных пояснений книжник постоянно подчеркивает, что они являлись членами единого рода, представители которого хранили между собой братские «мир и любовь и соединение». Именно поэтому известия источников Степенной, которые могли бросить тень на потомков Владимира (прежде всего описание княжеских усобиц), в памятнике опущены. Несмотря на выделение непосредственных предков Ивана IV в ряду прочих потомков Владимира Святославича, все русские князья, согласно выраженному в Степенной взгляду, за свои многочисленные достоинства, среди которых особо выделяется верность православию, вполне заслуживают именования святыми.

Митрополичий книжник в памятнике представляет читателю и идеал христианского правителя, который в наиболее полном виде отразился в образе Владимира. Согласно составителю Степенной, государь в первую очередь должен заботиться о сохранении и укреплении православия в стране, покровительствовать церкви, а также вершить праведный суд. Особое значение имеет то, что ближайший сотрудник Макария в самый канун опричнины отметил «советы» правителя с его

«отцом» митрополитом и представителями знати, которая изображена 1 в качестве неотъемлемой части жизни древнерусского общества. Все 1 это побуждает крайне осторожно отнестись к содержащимся в историографии оценкам Степенной книги как своего рода панегирика не- ! ограниченной власти, а также памятника, отражавшего внешнеполи- 1 тические амбиции русского правительства середины XVI в.

По теме диссертации опубликованы I

следующие работы: 1

I

1. Усачев А. С. Особенности изображения Игоря Рюриковича в историографии середины XVI века (на материале Степенной книги) //

I

Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания.

Доклады и тезисы XIV научной конференции. Москва, 18-19 апре- |

ля 2002 г. М., 2002. С. 474-476. [0.15 п.л.] I

2. Усачев А. С. К вопросу об источниках известий Степенной книги 1 по истории Древней Руси // Источниковедческая компаративистика

и историческое построение. Тезисы докладов и сообщений XV на- |

учной конференции 30 января - 1 февраля 2003 г. М., 2003. С. 324327. [0.1 п.л.] I

I

3. Усачев А. С. Неповиновение Ярослава Владимиру Святославичу: ' авторское осмысление летописного сюжета в Степенной книге //

Восточная Европа в древности и средневековье: Автор и его текст. I

я

XV Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто.

Москва, 15-17 апреля 2003 г. Материалы конференции. М., 2003. I

С. 250-254. [0.2 п.л.]

4. Усачев А. С. Образ языческой Руси в Степенной книге // Образы

I

прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала нового

времени. М., 2003. С. 349-364. [1.2 п.л.] I

5. Усачев А. С. Образ Русской земли в контексте диалога культур: от «Слова о законе и благодати» к Степенной книге // Межкультур-

ный диалог в историческом контексте. Материалы научной конференции. М., 2003. С. 22-24. [0.1 п.л.]

6. Усачев А. С. Эволюция рассказа о происхождении княгини Ольги в русской книжности середины XVI в. // Псков в российской и европейской истории: Международная научная конференция: В 2 т. Т. 2. М, 2003. С. 329-335. [0.5 п.л.]

7. Усачев А. С. Степенная книга как памятник общественной мысли середины XVI в. в свете междисциплинарного исследования // Древняя Русь: вопросы медиевистики. 2003. № 4 (14). С. 73-74. [0.1 п.л.]

8. Усачев А. С. Особенности датировки событий древнерусской истории в Степенной книге // Восточная Европа в древности и средневековье: Время источника и время в источнике. XVI Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто. М., 2004. С. 206211. [0.25 п.л.]

9. Усачев А. С. К проблеме святости княжеского рода в Степенной книге // Репрезентация верховной власти в средневековом обществе (Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа). Тезисы докладов. М., 2004. С. 90-94. [0.25 п.л.]

10. Усачев А. С. К вопросу о последовательности русских митрополитов в Степенной книге // «Честному и грозному Ивану Васильевичу»: К 70-летию И. В. Левочкина. Сб. ст. М., 2004. С. 54-61. [0.6 п.л.]

Подписано в печать 27.10.2004 г. Формат 60x90,1/16. Объем 1,75 п.л. Тираж 200 экз. Заказ №457

Отпечатано в ООО "Фирма Блок" 107140, г. Москва, ул. Русаковская, д.1. т. 264-30-73 ^^^.ЫоЮ 1 centre.narod.ru Изготовление брошюр, авторефератов, печать и переплет диссертаций.

I

I

I

1

I

I

(

i I

! I

I

№21592

РНБ Русский фонд

2005-4 18985

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Усачев, Андрей Сергеевич

Введение

§ 1. Источник

§ 2. Историографический обзор

§ 3. Цель и задачи исследования

Глава I. Источники Степенной 64 книги по истории Руси второй половины IX - начала XIII вв.

§ 1. Летописи

§ 2. Памятники агиографии и 87 ораторского красноречия

§ 3. Другие источники

Глава II. Изложение истории 201 Древней Руси в Степенной книге

§ 1. Русская земля и ее соседи

§2. Князья

§ 3. Церковь

§ 4. Знать

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Усачев, Андрей Сергеевич

Начало 1560-х гг. в России ознаменовалось крупными переменами в сфере внутренней политики. Некогда могущественные руководители «Избранной рады» утратили былое расположение Ивана IV, который начал тяготиться опекой своих наставников. В 1560 г. глава русского правительства А. Ф. Адашев отправился в ссылку на воеводство в Юрьев, где был взят под стражу и вскоре умер в заключении. Другой крупный деятель этого времени Сильвестр, исчерпав все возможности своего влияния на царя, в том же году удалился в Соловецкий монастырь. Прочие близкие к «Избранной раде» лица подверглись опале, от которой их не спасло даже заступничество некогда пользовавшегося большим влиянием на московского государя престарелого митрополита Макария. Достигший тридцатилетия первый русский царь уже явно не был склонен прислушиваться к чьим-либо советам, желая править без оглядки на своих приближенных. Недалек был тот день, когда, удалившись в Александрову слободу, он потребует закрепления за ним права единолично казнить тех, кто будет обвинен им в измене.

В традиционном обществе большое внимание уделяется идеализируемому прошлому. Это приводило к тому, что средневековые мыслители положительные изменения в общественной жизни связывали с возвращением старинных обычаев. Сказанное выше справедливо и для России этого времени. В 1560-е гг. появился целый ряд памятников исторической мысли, создатели которых переосмысливали прошлое, исходя из реалий своего времени. К числу подобных произведений относятся Степенная книга царского родословия (СК), Казанская история (КИ), а также созданный несколько позднее Лицевой летописный свод (JIJIC). Традиционно значительное внимание московскими книжниками и их покровителями в XVI в. уделялось домонгольскому периоду русской истории.

Интерес к древнерусской истории в России этого времени обусловливался рядом обстоятельств. Во-первых, он объяснялся стремлением книжников подчеркнуть древность рода московских государей, связав их через киевских князей с династиями римских и византийских императоров. В условиях принятия Иваном IV царского титула в 1547 г. и дипломатической борьбы за его признание соседними государствами особую актуальность приобретали отразившиеся в Сказании о князьях Владимирских легенды о происхождении Рюрика от Пруса и о дарах Константина Мономаха Владимиру Всеволодовичу. Поэтому эти рассказы вошли в крупнейшие памятники этого времени (Чин венчания, СК, КИ и т.д.). Во-вторых, интерес к древнерусской истории подогревался внешнеполитической ситуацией начала 1560-х гг. - в ходе успешно начавшейся для России Ливонской войны русское правительство вело борьбу за «отчины» предков московских князей - киевских князей: Юрьев Ливонский, а также южно- и западнорусские земли. В-третьих, усиление власти государя «всея Руси» и повышение его статуса, связанные с принятием им царского титула и реформами центрального и местного управления 1550-х гг., в силу традиционности средневекового мышления требовали рассмотрения этого процесса в качестве реставрации старины, что делало актуальным обращение к древнейшему периоду русской истории. Как в этих условиях книжник изображал историю Древней Руси? Наибольший материал для ответа на этот вопрос содержит СК - известия КИ по рассматриваемому периоду отрывочны, а тома ЛЛС, посвященные первым векам русской истории, не дошли (сохранились лишь некоторые летописные записи за XII - XIII вв.1). Поэтому в основу исследования положена СК, известия которой будут дополняться материалом других памятников 1550-60-х гг. Тема настоящей работы является частью более общей проблемы восприятия современниками Ивана Грозного изменений в русском обществе в середине — второй половине XVI в.

Для того чтобы определить цель и задачи настоящего исследования, необходимо рассмотреть положенный в его основу источник, а также накопленный в историографии материал по этому вопросу.

§ 1. Источник2.

СК представляет собой историческое сочинение, в котором излагаются события русской истории с древнейших времен до 1560 г.3 Материал в памятнике сгруппирован по генеалогическому принципу - он состоит из служащего своего рода введением к нему Жития Ольги и 17 степеней (граней), посвященных жизнеописанию

1 Лаптевский том JIJIC содержит летописные статьи за 1116-1117 и 1149-1225 гг., в то время как Голицынский том сохранил записи, повествующие о русской истории 1114-1149, 1155, 1180, 1225-1240 гг. См.: Амосов А. А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного. Комплексное кодикологическое исследование. М., 1998. С. 13-14.

2 В данной работе специально не будут рассматриваться все так или иначе затрагивающие СК исследования - внимание будет сосредоточено на наиболее значимых для историографии памятника трудах, которые и определяют накопленные в науке знания об этом произведении. Подробнее о посвященной СК литературе см.: Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. 4.1. СПб., 1904. С. 155; Иконников В. С. Опыт русской историографии. Т. 2. Кн. 2. Киев, 1908. С. 1308-1323; Кусков В. В. Степенная книга как литературный памятник XVI века. Дисс. канд. филолог, наук. М., 1952. С. 3-60; Неберекутина Е. В. Митрополит Афанасий и проблема авторства Степенной книги // От Нестора до Фонвизина: Новые методы определения авторства. М., 1994. С. 126-133; Сире-нов А. В. Житие князя Владимира и составление Степенной книги // АЕ за 2001. М., 2002. С. 83-89.

3 СК также сообщает о нескольких событиях 1560-1563 гг. того или иного предка первого русского царя, начиная с Владимира Святославича; 17 ст. содержит изложение событий времени Ивана IV (степени подразделяются на главы, самые крупные из которых делятся на титла; домонгольскому периоду посвящена часть СК до 6 ст. включительно, которая повествует о Всеволоде Юрьевиче). В степени также помещены жития, повести и сказания, сообщающие о русских князьях и деятелях церкви, которые непосредственно с главным героем степени могли быть и не связаны. Перед 1 ст. в СК помещено гранесование - оглавление содержащихся в ней степеней.

В научный оборот памятник ввел В. Н. Татищев. В «Истории Российской» в числе трех «генеральных» историй, повествующих о русском прошлом (наряду с «Несторовым Временником» и Хронографом) историк выделял СК4. При определении времени появления памятника В. Н. Татищев исходил из неизвестного последующим исследователям летописного известия под 1407 г. Рассказывая о смерти митрополита Киприана, татищевский источник сообщал о том, что этот иерарх «всякого любомудрия и разума божественного исполнен и вельми книжен и духовен» и «часто любяще пребывати и жити, и книги своею рукою писаше». В доказательство этого приводились сведения о том, что Киприан «преписа соборы, бывшие на Руси, многи жития святых руских и степени великих князей руских, ини же в поставление плотское, яко правды и суды и летопись рус-кую от начала земли Рускиа вся по ряду»5. Известие о составлении Киприаном «степеней великих русских князей» дало основания

B. Н. Татищеву приписать авторство СК митрополиту Киприану.

4 Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 1.: История Российская. Ч. 1. М., 1994.

C. 84.

5 Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. 5-6.: История Российская, М., 1996. С. 204-205.

Согласно предположению историка, труд Киприана был продолжен митрополитом Макарием, который «Киприанову Степенную исправлял и дополнял»6. Авторы целого ряда последующих работ, посвященных данному памятнику, разделили предположение о существовании домакарьевской СК7. Этого мнения придерживался и ее первый издатель Г. Миллер, который опубликовал СК в 1775 г. по известным ему спискам XVII в.8

Начало сомнениям в существовании домакарьевской СК положил К. Ф. Калайдович, который, отметив отсутствие дошедших известий об авторстве Киприана и несоответствие языка конца XIV в. языку СК, скептически отнесся к атрибуции В. Н. Татищева9. Высказанные К. Ф. Калайдовичем сомнения в авторстве Киприана и Макария поддержал Н. М. Карамзин в своем обзоре источников «Истории государства Российского», отметив, что в 1 ст. СК ее «ав

6 Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т.1. Ч. 1. С. 84.

7 См.: Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. Т. 1.: От начала до кончины великого князя Ярослава Владимировича. СПб., 1770. С. ХШ; Новиков Н. И. Опыт исторического словаря о российских писателях (Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий). СПб., 1772. [Факсимильное издание. М., 1987]. С. 136; Филарет (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. Кн. 1-2. 862-1863. СПб., 1884. [Репринт. Oxford, 1984]. С. 87.

8 Книга степенная царского родословия, содержащая историю российскую с начало оныя до времени Государя Царя и Великого князя Иоанна Васильевича, сочиненная трудами преосвященных митрополитов Киприана и Макария, а напечатанная под смотрением коллежского советника, и Императорской Академии Наук, також и разных иностранный академий, и Вольного экономического и Российскаго Вольного же Собрания члена Герарда Фридерика Миллера. Ч. I-II. М., 1775. С. I. Подробнее о списках, которые были использованы Г. Миллером при публикации памятника, см.: Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 56-118. Неизданное Г. Миллером окончание СК опубликовал К. Ф. Калайдович (Окончание книги Степенной, содержащей Российскую историю// Русские достопамятности. М., 1815. Ч. 1. С. 166-169).

9 Калайдович К. Ф. Об ученых трудах митрополита Киприана, и о том, справедливо ли примысливается ему и митрополиту Макарию сочинение книги Степенной // Вестник Европы. 1813. Ч. 72. № 21-24. С. 210-211. тор именно говорит, что Макарий велел ему описать житие св. Владимира»10.

Большое значение для изучения СК имела публикация Н. И. Костомаровым в 4-м томе «Памятников старинной русской литературы» (1862 г.) созданной В. М. Тучковым «Повести о житии Михаила Клопского». В ней содержалась ссылка на «Житие чудотворца святителя Алексея в Степенне». Так как редакция Жития точно датировалась 1537 г., это известие (наряду с приведенным

B. Н. Татищевым летописным рассказом под 1407 г.) служило весомым доводом в пользу существования домакарьевской СК. Дополнительным аргументом также стало издание М. П. Погодиным письма И. П. Сахарова. Отправитель сообщал: «Я приобрел хронограф, в нем кроме обыкновенных известий помещена: Степенная книга - без житий и слов» (выделено М. П. Погодиным - А. У.). На основании этого И. П. Сахаров предположил: «а не была ли Степенная в начале таковою? И не Макарий ли с своими учеными дополнили житиями и словами?» По признанию автора письма, «занятый другими делами», он «не мог разобрать этот предмет» подробнее11. Все это давало в руки сторонников существования домакарьевской СК, как казалось, труднооспоримые аргументы.

Однако введение в научный оборот И. М. Снегиревым12 списка СК из Чудова монастыря (Чуд.), на котором содержалась запись

10 Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1. М., 1989.

C. 26.

11 [Сахаров И. П.] Письмо М. П. Погодину // Москвитянин. 1845. Ч. VI. № 12. С. 154. А. В. Сиренов (Житие князя Владимира. С. 83-94), усомнился в добросовестности И. П. Сахарова, отметив, что автор письма сначала высказал точку зрения о двусоставном характере СК, а затем (спустя три года) заявил о находке одной из этих частей. Этот список СК позднее П. Г. Васенко, несмотря на активные поиски, найти не сумел.

12 Снегирев И. М. Памятники московской древности, с присовокуплением очерка монументальной истории Москвы с древнейших видов и планов древней столицы. М., 1842-1845. книга Чудова монастыря, собрана смиреннымъ Афанасиемъ, ми-трополитомъ всея Русии»13, а также специальное исследование по Житию Даниила Переяславского А. Свирелина, атрибутировавшего это Житие и на этом основании СК в целом данному книжнику14, дали дополнительные доводы в руки сторонников версии о происхождении памятника в макарьевское время.

Эти аргументы были развиты и дополнены в работах П. Г» Васенко. Обратившись к рукописи, содержащей список тучковской редакции Жития Михаила Клопского, он отметил, что упоминание в опубликованной Н. И. Костомаровым «Повести о житии Михаила Клопского» «Жития чудотворца святителя Алексея в Степенне» является ошибочным чтением - в тексте следовало читать не «в степенне», а «явственне»15. Таким образом, сторонники существования домакарьевской СК лишались такого весомого аргумента, как упоминание памятника под 1537 г. Свидетельство В. Н. Татищева о «степенях великих князей русских», согласно П. Г. Васенко, было «почерпнуто из мутного источника» и если некие «степени» действительно имелись в руках у историка, то, как предположил П. Г. Васенко, являлись, скорее всего, родословными росписями. Немаловажное значение имели и соображения идейного порядка. Согласно П. Г. Васенко, «мысль о Степенной естественнее всего могла возникнуть лишь со времени безусловного преобладания идеи о прямом престолонаследии», т.е. во время написания Сказания о князьях Владимирских16. Лишив таким образом защитников

13 ОР ГИМ. Собрание Чудова монастыря. № 56/358. JI. 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 (далее ссылки на Чуд. будут производиться без указания шифра рукописи).

14 Свирелин А. О начале и устроении Переславского Данилова монастыря (при жизни преподобного Даниила). М., 1863. 74-85.

15 Васенко П. Г. Житие Св. Михаила Клопского в редакции 1537-го года и печатное его издание. СПб., 1903. С. 13-14.

16 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 166. гипотезы о существовании домакарьевской СК их главных аргументов, историк выдвинул свою версию относительно времени возникновения и авторства памятника.

П. Г. Васенко, отметив, что в СК содержатся известия о событиях в основном до 1560 г. включительно, предположил, что именно в этом году началось ее создание. Дату окончания работ над памятником исследователь определял на основании того, что: 1) в СК названы четыре сына Грозного (Дмитрий, Иван, Федор, Василий; последний родился в марте 1563 г.); 2) 17 ст. указывает на взятие Полоцка (оно произошло в феврале 1563 г.); 3) в произведении нет сообщения о смерти митрополита Макария, умершего 31 декабря 1563 г. Таким образом, создание СК, согласно мнению П. Г. Васенко, датировалось 1560-1563 гг. (окончание работы над памятником историк относил к марту - декабрю 1563 г.)17.

17 Там же. С. 217. Предложенная П. Г. Васенко датировка окончания работы над СК может быть уточнена. Исследователь, справедливо указав на перечисление детей Ивана IV как важный датирующий признак, не обратил внимание на упоминание его «благоверных братьев» в Житии Ольги (СК. С. 30; РГБ. Ф. 98. № 124. J1. 341 об.; здесь и далее все ссылки на пространную редакцию Жития Ольги будут даваться по Егоровскому списку. Описание содержащей его рукописи см.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI -XVII вв. М., 1980. С. 262. Прим. 128; Курукин И. В. Сильвестр: политическая и культурная деятельность (источники и историография). Дисс. канд. ист. наук. М., 1983. С. 116. Прим. 58). Значение этого фрагмента для датировки времени создания СК отметил А. И. Соболевский ([Рец.] // Отчет о присуждении премий имени графа Д. А. Толстого в 1906 году. (СОРЯС. 1907. Т. 82). Рец. на кн.: Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. Ч. 1. СПб., 1904. С. 13). В данной фразе книжник обращается к небесным покровителям рода московских государей — княгине Ольге, Владимиру Святославичу, его сыновьям Борису и Глебу и «всем святым» - с просьбой молиться за благополучие «царя и великого князя Ивана и со благопребытнымъ супружествомъ его и со благороднейшими чады его и со благоверными ему братиями и со вс*Ьмъ синклитомъ и съ прочими сановники и чиновники и со вс*Ьми христоименитыми людьми». Текст фразы дает основания полагать, что речь в ней идет, скорее всего, о непосредственных братьях первого русского царя, нежели об использовании термина в более широком значении — «товарищи» (Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1. СПб., 1893. Стб. 169-170; СРЯ XI - XVII вв. Вып. 1. М., 1975. С. 322). Окончательно сомнения относительно значения термина

Определив время создания памятника, исследователь склонился к точке зрения А. Свирелина об авторстве Андрея-Афанасия (до своего пострижения Афанасий известен под именем Андрей), подкрепив ее еще одним весомым аргументом. П. Г. Васенко18 отметил, что при описании посещения Владимира-на-Клязьме Иваном IV в СК следует рассказ об исцелении от мощей Александра Невского, написанный от первого лица19. Шумиловский том ЛЛС указывает имя исцеленного - им был Андрей-Афанасий . Как предположил историк, написанное Андреем-Афанасием Житие Даниила Перяславского понравилось митрополиту Макарию, который и поч * ручил протопопу Благовещенского собора составить СК . Таким образом, по мнению П. Г. Васенко, СК была составлена между братия» в СК рассеивает описание событий, связанных с началом похода на Казань 1552 г. Если в 1 тит. 10 гл. 17 ст. перед рассказом о казанском походе автор СК указывает на то, что Иван «начать советовать и съ митрополитомъ и з братиею своею и з боляры» (СК. С. 638), то источник этого фрагмента - летописная запись за 7060 г. (ПСРЛ. Т. 13. С. 177; Т. 20. Ч. 1. С. 493; Т. 29. С. 73, 172; Кусков В. В. Степенная книга. С. 285) - участников «совета» называет поименно: «и призываетъ государь кь себе братию свою, князя Юрья Василиеви-ча и князя Володимера Андреевича, и бояръ своихъ и воеводъ и съв*Ьтуетъ съ ними о своемъ походе х Казани». Таким образом, есть основания полагать, что под безымянными «братьями» Ивана IV в СК, создатель памятника подразумевал родного брата царя Юрия Васильевича Углицкого и двоюродного Владимира Андреевича Старицкого. Если Владимир Андреевич был убит в период опричнины (октябрь 1569 г.), то Юрий скончался 24 ноября 1563 г. (ПСРЛ. Т. 14. С. 372; Т. 29. С. 325). Таким образом, фраза о пожелании благополучия Грозному и его братьям вряд ли могла появиться после 24 ноября 1563 г. Следовательно, в качестве рубежной даты окончания составления пространной редакции Жития Ольги (а, учитывая то, что в СК эти слова остались без изменений, и СК) следует принять не 31 декабря 1563 г. (смерть митрополита Мака-рия, которая неизвестна автору СК), а дату смерти князя Юрия, за благополучие которого (наряду с самим Иваном IV, его «сановниками» и т. д.), согласно выраженному в пространной редакции Жития Ольги взгляду, следовало молиться его святым «сродникам».

18 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 202-204.

19 ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. С. 569-570. Далее ссылки на издание СК 1908-1913 гг. будут производиться без указания номера тома ПСРЛ и его части (нумерация обеих частей 21 т. сплошная) — номер страницы будет следователь за сокращенным названием памятника.

20 ПСРЛ. Т. 12. С. 230.

1560-1563 гг. по поручению митрополита Макария одним из его ближайших помощников Андреем-Афанасием.

П. Г. Васенко также впервые предложил классификацию списков СК. Согласно его мнению, основная тенденция в эволюции памятника в рукописной традиции заключалась в порче текста путем его сокращения. На основании этого историк разделил известные ему 56 списков СК на три типа. Первый, архетип которого был создан ок. 1563 гг., согласно его типологии, содержал списки, включающие в себя вводные статьи, статью «Новые чудотворцы», а также Житие митрополита Алексия. Отличительной чертой второго типа, восходящего ко времени митрополита Филиппа (1565-1568 гг.), было отсутствие этих структурных частей памятника. К числу особенностей третьего типа (рубеж XVI - XVII вв.) П. Г. Васенко относил отсутствие окончания 17 ст.22 На основе разработанной им классификации П. Г. Васенко в 1908-1913 гг. предпринял первое научное издание памятника в серии ПСРЛ (Т. 21. Ч. 1-2), для которого привлек списки, представляющие все три типа. В основу издания был положен Пискаревский список (Писк.; РГБ. Ф. 228 (Собрание Д. В. Пискарева). № 177/612) первого типа. Разночтения были подведены по списку 1 типа из Исторического музея (собрание Черткова. № 238), по Чуд. - списку 2 типа и Дру-жининскому списку 3 типа (РНБ. НСРК. F. 45123).

21 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 211-212.

22 Списки, не полностью подходящие под эту классификацию, были определены как переходные (от одного типа к другому). См.: Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 94-118.

23 Современный шифр рукописи, которая после издания П. Г. Васенко выпала из поля зрения исследователей, указал А. В. Сиренов (Степенная книга как исторический источник (редакции XVI - начала XVII вв.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. СПб., 2001. С. 8).

Если предположение о времени создания и авторстве СК24 в целом было принято в историографии, то последующее изучение текстологии памятника потребовало пересмотра предпринятой П. Г. Васенко классификации его списков. Крупнейшее исследование в этой области предпринял Н. Н. Покровский . Историк ввел в

24 В ряде последующих исследований другие мнения относительно авторства высказывались лишь по отношению к отдельным вошедшим в СК Житиям. Так, развивая наблюдения И. Н. Жданова, А. И. Соболевский, а позднее И. В. Курукин, указав на близость текста Житий Ольги и Владимира в СК, предположили, что эти части СК были выполнены одним книжником - Сильвестром. Иную версию относительно авторства этих произведений выдвинула Е. В. Неберекутина. На основании сравнения Житий Ольги, Владимира с вошедшими в СК Житиями Всеволода Псковского и Александра Невского, которые были написаны Василием-Варлаамом, исследовательница данные произведения атрибутировала этому книжнику. В работах последних лет (А. В. Сиренов, В. И. Охотникова) предположение исследовательницы относительно связи Василия-Варлаама с пространной редакцией Жития Ольги подвергается критике. См.: Жданов И. Н. Русский былевой эпос (Исследования и материалы). СПб., 1895. С. 134; Соболевский А. И. [Рец.] // Отчет о присуждении премий имени графа Д. А. Толстого. С. 12; Курукин И. В. Сильвестр: политическая и культурная деятельность. С. 125-126; Неберекутина Е. В. Поиски автора Степенной книги // От Нестора до Фонвизина: Новые методы определения авторства. М., 1994. С. 154-224; Сиренов А. В. Житие князя Владимира. С. 89; Охотникова В. И. Пути развития псковской агиографии // Псков в российской и европейской истории: Международная научная конференция: В 2 т. Т. 2. М., 2003. С. 322. Прим. 18. Не вдаваясь во все подробности вопроса об авторстве отдельных вошедших в СК произведений - это проблема требует особого исследования - можно отметить, что в рассмотренных выше работах дискутируется лишь степень участия Андрея-Афанасия в создании СК, в то время как связь этого книжника с созданием памятника не подвергается сомнению. Вне зависимости от того, был ли Андрей-Афанасий автором большинства вошедших в СК Житий и Слов или им было написано лишь Житие Даниила Переяславского и его роль сводилась к редакторским функциям, представленный ниже материал дает возможность согласиться с П. Г. Васенко («Книга Степенная царского родословия». С. 179-180) в том, что в СК «мы замечаем влияние общего плана, отразившегося и на общем оглавлении и на заголовках отдельных граней, и на подборе материала, и на расположении его». Поэтому в настоящей работе будет использоваться понятие «автор», несмотря на всю условность его применения к такому компилятивному памятнику, как СК.

25 Основные положения исследования Н. Н. Покровского были изложены им в докладе «Томский список Степенной книги и некоторые вопросы ранней текстологии памятника» на заседании Археографической комиссии в 1979 г. (изложение доклада и его обсуждения см.: Морозов В. В. Деятельность Археографической Комиссии в 1979 г. // АЕ за 1979 год. М., 1981. С. 337-343). Материалы доклада были использованы при подготовке Н. Н. Покровским статьи научный оборот новый, ранее не известный список, найденный им в Томском областном краеведческом музее (Томск.)26. Как отметил исследователь, Томск, не имеет вводных статей и окончания Жития митрополита Алексия. Кодикологическое и текстологическое сравнение Томск, с прочими списками СК дало основания отметить его особую близость к Чуд. (общность филиграней, близость почерков и украшений рукописи, ряд сходных чтений), который П. Г. Васенко, датируя 1565-1568 гг., относил ко второму типу. Детальное обследование Чуд. и Томск, позволило предположить, что они возникли почти одновременно в одном и том же скриптории (вероятнее всего, Чудова монастыря). При этом Томск, возник, по-видимому, несколько ранее - было отмечено, что исправления в Томск, были учтены при создании Чуд. (ряд заголовков, внесенных на полях Томск., прочно занял свое место в основном тексте Чуд и т.д.). На основании изучения этих двух списков и изданного П. Г. Васенко текста Н. Н. Покровский заключил, что положенный в основу публикации 1908-1913 гг. Писк, не отражает первую редакцию СК - он датируется началом XVII в. и сохранил худшие чтения. Как отметил Н. Н. Покровский, лучшие чтения среди привлеченных к изданию П. Г. Васенко списков дает Чуд.

Афанасий» для Словаря книжников и книжности Древней Руси (Вып. 2. (вторая половина XIV - XVI в.). Ч. 1. Л., 1988. С. 73-79) (СККДР). В полном виде доклад был опубликован в 2001 г. См.: Покровский Н. Н. Томский список Степенной книги царского родословия и некоторые вопросы ранней текстологии памятника // Общественное сознание и литература XVI - XX вв. Новосибирск, 2001. С. 3-45.

26 ТОКМ. № 7903/2 (далее при цитировании Томск, шифр рукописи указываться не будет).

27 Покровский Н. Н. Томский список. С. 13-43. Так как Чуд. является древнейшим списком из привлеченных П. Г. Васенко к публикации СК, при цитировании ее текста по возможности будут приводиться чтения Чуд. (в издании 19081913 гг. варианты Ч).

Согласно предположению Н. Н. Покровского, работа над памятником не была закончена. По мнению исследователя, это обусловливалось политическими причинами - близкий к опричнине период уже был далек от той идеальной модели взаимоотношений царя и митрополита, которая представлена в СК. Выступающий против репрессий Грозного ее наиболее вероятный автор — митрополит Афанасий - уже не счел нужным заканчивать памятник, начатый в пору безоблачных (в сравнении с церковногосударственными отношениями середины 1560-х - 1570-х гг.)

28 взаимоотношений Ивана IV и Макария .

Накопленный в науке материал позволил поставить вопрос о протографе Чу д. и Томск. Так, подвергнув текстологическому анализу Повесть о нашествии на Москву Махмет-Гирея путем сравнения версии СК с первоначальной редакцией Повести, Б. М. Клосс пришел к выводу о том, что наибольшую близость она обнаруживает к Чуд. При этом историк, сравнив текст повести с Шумиловским томом J1JIC, заключил, что она была заимствована из списка СК, который являлся протографом Чуд.

Исследование в этом направлении продолжил А. В. Сиренов, который рассмотрел связи ряда списков СК с литературными памятниками, вошедшими в ее состав (пространной редакцией Жития Ольги и Житием Ефросинии Полоцкой). А. В. Сиренов отметил, что наиболее близкие к этим произведениям чтения, которые по отношению к Чуд., Томск и другим спискам являются первичными, содержит дошедший во фрагментах Волковский список (Волк.)30, известный еще П. Г. Васенко, который, однако, не отнесся к нему с

28 Покровский Н. Н. Томский список. С. 9.

29 Клосс Б. М. Никоновский свод. С. 262-263.

30 РГАДА. Ф. 181 (РОБ МГАМИД). № 185 (далее при ссылках на Волк, шифр рукописи указываться не будет). должным вниманием. Подробно изучив состав рукописи, содержащей Волк.31, а также сравнив его с Чуд., Томск, и с рядом других списков СК, А. В. Сиренов отметил кодикологическое родство Волк., Томск, и Чуд. и указал на первичность Волк, по отношению к Томск, и Чуд. Так, целый ряд записей на полях, исправлений в тексте Волк, был учтен в тексте Томск, и Чуд. Большая близость Волк, к источникам СК, первичность по отношению к ее древнейшим спискам Чуд. и Томск, дали основания исследователю предположить, что Волк, является оригиналом СК, к которому восходят все известные 136 списков памятника .

А. В. Сиренов, согласившись с мнением П. Г. Васенко об авторстве Андрея-Афанасия, выдвинул предположение о том, что он собственноручно осуществлял редактирование древнейших списков памятника . Сохранилось 2 автографа этого книжника - его подпись на крестоцеловальных записях боярина И. П. Яковлева (1565 г.) и князя М. И. Воротынского (1566 г.) . Обе записи, содержание которых одинаково («Б[о]жиею м[и]л[ос]тию, смиренный Афонасий, митрополить всея Русии»), вне всякого сомнения, выполнены одним почерком. На основе сравнения этого почерка с записью на полях Чуд. о «собрании» СК Афанасием П. Г. Васенко (с

31 А. В. Сиренов (О Волковском списке Степенной книги // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. СПб., 2001. Вып. 4. С. 248-249) отметил сложный характер рукописи. С Жития Ольги до конца И гл. 6 ст. (за некоторыми исключениями — J1. 100-102 и др.) следует древнейшая часть Волк., которая по кодикологическим признакам современна Чуд. и Томск. Утраты в части XVI в. (с 12 гл. 6 ст.) были восполнены в следующем столетии.

32 Сиренов А. В. О Волковском списке. С. 253-291. Также см. стемму списков СК А. В. Сиренова (Степенная книга как исторический источник. С. 18).

33 Сиренов А. В. Житие князя Владимира. С. 92-93.

34 РГАДА. Ф. 135. Отд. Ш. Руб. П. Ед. № 30. Запись опубликована: Макарий (Булгаков). История русской церкви. Кн. 4. Ч. 1. М., 1996. С. 162.

35 РГАДА- Ф- 135. Огд. Ш. Руб. П. Ед. № 35. участием С. А. Белокурова и Н. П. Попова36) сделал вывод о том, что эти почерка принадлежат разным лицам. Сравнение этих трех записей, редакторского почерка Волк, (согласно классификации почерков Волк. А. В. Сиренова, почерк № 2 ), а также текста Томск, и Чуд. убеждает в справедливости мнения П. Г. Васенко. Впрочем, как отметил А. В. Сиренов, подписи русских средневековых иерархов стереотипны. При этом, по его мнению, подпись Андрея-Афанасия ближе к редакторскому почерку Волк., Томск, и Чуд, чем чо автографы других иерархов церкви этого времени . Учитывая, что почерка Волк., Томск, и Чуд. не могут быть со значительной степенью уверенности соотнесены с известными автографами Андрея-Афанасия, скорее всего, следует согласиться с А. В. Сиреновым в том, что на более твердую почву при атрибуции редакторского почерка древнейших списков СК исследователи встанут лишь тогда, когда будут обнаружены рукописи, написанные непосредственно Андреем-Афанасием.

Краткий обзор работ, посвященных происхождению и рукописной традиции СК, дает основания считать установленным в историографии время возникновения памятника (1560-1563 гг.), его наиболее вероятного создателя - им, согласно принятому большинством исследователей мнению П. Г. Васенко, был Андрей-Афанасий. Кроме того, в посвященных рукописной традиции СК работах последних лет был установлен едва ли не уникальный для русской средневековой книжности факт — сохранились три списка памятника 1560-х гг. (т.е. датируемые временем написания произ

36 Васенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия». С. 201-202. Прим. 5. (там же П. Г. Васенко благодарит за помощь в сравнении почерков С. А. Белокурова и Н. П. Попова).

3 Сиренов А. В. О Волковском списке. С. 249.

38 Сиренов А. В. Житие князя Владимира. С. 92-93. ведения), которые были созданы примерно в одно и то же время одной группой писцов, на одной бумаге, очевидно, в одном скрипто-рии (вероятно, Чудова монастыря). Любопытно, что два списка (Томск., Чуд.) восходят к третьему (Волк.). При этом большое значение для анализа представлений книжника по русской истории приобретает анализ многочисленных случаев правки этих списков СК (особенно Волк.), которая отразила процесс создания текста памятника39. Для настоящей работы особенно важно, что древнейшая часть Волк, охватывает как раз домонгольский период русской истории - она заканчивается 11 гл. 6 ст., повествующей о Всеволоде Юрьевиче (лакуны были восполнены в XVII в.). Таким образом, полноценное изучение СК возможно лишь на материале первых 6 степеней. Как видим, специфика рукописной традиции памятника, которая сохранила списки, отражающие его древнейшую редакцию, дает возможность рассмотреть процесс оформления текста произведения.

Особое значение для исследователя СК имеет то обстоятельство, что в настоящее время из трех ее древнейших списков издан (при подведении разночтений) лишь Чуд. При этом, если текст положенного в основу издания 1908-1913 гг. Писк, был передан очень тщательно40, то издание привлеченных для подведения разночтений списков было проведено значительно хуже. Так, кроме целого ряда чтений издателем не было отмечено и большое число случаев прав

39 Всего по древнерусскому периоду - по 6 ст. включительно - в трех древнейших списках СК фиксируется около 250 случаев правки, выполненной в 1560-е гг. (вставки на полях/над строкой отдельных слов/фраз, а также более крупных фрагментов). Случаи правки могут быть разбиты на две большие группы: 1) правка, внесенная в Волк, и учтенная в Томск, и Чуд. (большинство случаев правки); 2) общие для всех трех списков изменения текста памятника (выполненные, очевидно, на завершающем этапе редактирования уже трех написанных списков). ки Чуд.41 Таким образом, учитывая, что отразившие процесс создания текста СК Волк, и Томск., еще не изданы42, приходится констатировать, что полноценное исследование памятника более не может ограничиваться публикацией 1908-1913 гг. Это делает необходимым обращение к его ранним спискам.

Рассмотренный материал позволяет расценивать СК как памятник, который отразил взгляд на русскую историю ближайшего сотрудника Макария (а, учитывая то, что СК создавалась по поручению митрополита, очевидно, и его самого) Андрея-Афанасия в

40 Автор настоящей работы благодарит А. В. Сиренова за консультацию по этому вопросу.

41 Так, П. Г. Васенко, кроме вставки отдельных слов на полях (Лл. 81, 126, 142 об., 148,155, 198, 199,227, 233, 239,243,244 об., 245, 273 об., 274 об., 278, 279 и др.), не отметил целый ряд более крупных вставок в Чуд.: «и богомудрая великая княгини Олга» (Л. 47; Житие Ольги), «горести греховныя избеже» (Л. 51 об.; Житие Ольги), «и митрополиты Михаил, Леонть, Иван» (Л. 55 об.; гранесование 1 ст.), «и того ради Bfffc числа яко не получи престола своего» (Л. 63; гранесование 12 гл. 12 ст.), «и евангелии и о философ'кхъ Коньстянтин'к и Мефодии» (Л. 77 об.; 11 гл. 1 ст.), «и възошедше на гору и благослови я и помолися Богоу» (Л. 89; 23 гл. 1 ст.), «лики п*Ьниа съставиша» (Л. 110 об; 27 гл. 1 ст.), «колико воеваху» (Л. 115; 29 гл.), «и избрание сотворяет» (Л. 124; 33 гл. 1 ст.), «и священныя съсоуды церковныя» (Л. 125 об; 35 гл. 1 ст.), «и прочую святыню» (Л. 144; 58 гл. 1 ст.), «с ним же единоя славы и честно упо-добни ихъ Господь» (Л. 163; 71 гл. 1 ст.), «о нем же реченое в первой степени въ глав 69 и 73 како одол*Ьв Окаяннаго братоубийцу Св'ктополка и тако Божи-им благословением» (Л. 202; 1 гл. 2 ст.), «Всеволоде и ту на брани положи главу свою по брате своемь» (Л. 211 об.; 7 гл. 3 ст.), «благосердныи Всеволод, хотя свободити от шгйнениа люди своа и подвижеся с воинством своим к Рязани» (Л. 262; 7 гл. 6 ст.), «и претворено бысть имя ей Марфа» (Л. 267; 10 гл. 6 ст.), «многи украси и монастыри постави и недокончанные церкви» (Л. 271; 10 тит. 12. гл. 6 ст.), «такоже и Мстиславъ Коньстантина митрополита не хотяше» (Л. 281 об.; 14 гл. 6 ст.), «и попаляюща ихъ тако же и у другаго града Полона от святаго образа Богородичина иже бяше на икон*Ь написан. И вид*Ьша пламы огненныя исходяща» (Л. 285 об.; 17 гл. 6 ст.), «галичьскии внукъ Изяславль Мстиславич» (Л. 289; 19 гл. 6 ст.) и т.д.

42 Недавно были предприняты научно-популярные издания крупных фрагментов текста СК, в основу которых был положен Писк. См.: Зиборов В. К. Русское летописание XI — XVIII веков. СПб., 2002. С. 454-462; Из Степенной книги царского родословия (комментарии Зиборова В. К., Лихачевой О. П., Сиренова А. В., Фруменковой Т. Г., Чуркиной Л. А.) // БЛДР. СПб., 2003. Т. 12. С. 322-521. В настоящее время в рамках международного проекта под руковосамый канун опричнины. Специфика рукописной традиции памятника дает возможность изучить процесс эволюции текста СК, который правился рукой безымянного книжника (самого руководителя работ или лица, которому было поручено редактирование текста произведения), стремившегося разъяснить читателю те или иные события русской истории. Однако прежде чем начать изучение особенностей изложения истории Древней Руси в СК, необходимо обратиться к трудам исследователей, которые уделили внимание этому вопросу ранее.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древняя Русь в исторической мысли 60-х гг. XVI в."

Заключение.

Подведем итоги проведенного исследования особенностей изображения русской истории домонгольского периода в СК. Имеющийся материал побудил автора этих строк сосредоточить свое внимание на трех аспектах изучения СК. Для того чтобы ответить на вопрос о связи текста памятника с сообщениями его источников потребовалось, с одной стороны, найти источники по возможности всех известий СК по домонгольскому периоду, с другой, попытаться выявить те методы и принципы, которые определяли специфику работы с ними ее автора. Особое значение для рассматриваемой темы имеет анализ правки древнейших списков произведения, которые отразили ранний этап его рукописной традиции. Решение этих вопросов было необходимым условием для ответа на главный вопрос исследования: как писатель круга митрополита Макария представил историю Древней Руси читателю?

Желая прояснить традиционный для памятников историографии XVI в. (прежде всего, Ник. и СК) вопрос о том, являлись ли их уникальные известия следами недошедшей письменной традиции или результатом вымысла книжников, автор настоящей работы провел изучение возможных источников подобных известий СК (вводная статья «Царские советники», чудо о спустившейся с неба к Владимиру руке при его крещении (29 гл. 1 ст.), поучение этого князя сыновьям (42 гл. 1 ст.), описание покровительства церкви князьями и княгинями (58 гл. 1 ст.), подробности преставления и погребения Владимира, а также посмертных похвал ему (69, 79, 72 гл. 1 ст.), рассказ о казни Кучковичей Михаилом и Всеволодом Юрьевичами в 4-5 гл., 14 тит. 12 гл. 6 ст.). Итоги сравнительного анализа текста СК с предшествующими и современными ей произведениями дали основания выдвинуть предположения об источниках практически всех известий памятника по древнерусскому периоду, которые ранее считались уникальными. Так, был установлен целый ряд произведений, которые могли послужить источниками подобных сообщений СК - «Поучение» на память Владимира (чудо о спустившейся к Владимиру при крещении руке (29 гл. 1 ст.), поучение этого князя сыновьям (50 гл. 1 ст.) и т.д.), лексикографический источник - вероятно, «Азбуковник» старшей редакции (статья «Царские сановники», трактовка княжеских имен), внелетописная статья «А се князи русьтии» (известие о казни Кучковичей в 4-5 гл., 14 тит. 12 гл. 6 ст., дополнения к Сказанию об иконе Владимирской Богоматери в 8 тит. 12 гл. 6 ст.), «Правило о церковных людях» (дополнения к Уставу Владимира в 58 гл. 1 ст.). Было установлено использование двух дополнительных летописных источников -предположительно, HIV и свода, близкого к Лих., С1497 и С1518. Также был уточнен целый ряд заимствований из уже известных источников СК. Таким образом, исследование источников СК дает возможность наметить очертания мощной письменной традиции, которая подпитывала ее автора. При этом необходимо отметить, что приводимый в настоящей работе перечень десятков предшествующих и современных СК произведений, с которыми она обнаруживает как текстуальную, так и идейную близость, безусловно, неполон и отражает в большей степени возможности современного исследователя, нежели реальный круг чтения книжника середины XVI в.

Итоги сопоставления текста СК с известиями предшествующих и современных ей памятников дают основания отметить, что в рассмотренной части памятника отсутствуют более или менее значительные фрагменты, которые не возводимы к тем или иным его источникам1. Дает ли это основания делать вывод о том, что роль создателя СК сводилась исключительно к составительским и редакторским функциям?

Для того чтобы ответить на этот, автор настоящей работы особое внимание обратил на методы, с помощью которых создавался текст памятника. Результаты сравнительного изучения СК и ее источников дают возможность в каждом заимствованном фрагменте, в каждом случае их правки угадать руку митрополичьего книжника. Так, он в целом ряде случаев располагал различными версиями сообщений об одних и тех же событиях, которые могли взаимно исключать друг друга (например, летописный и Жития Ольги варианты рассказа о спасении Киева от печенегов в малолетство Владимира, повествование о крещении Руси в Ник. и Воскр.). Как показывает рассмотренный материал, в каждом конкретном случае автор СК выбирал наиболее близкую его воззрениям версию.

Большое значение для исследования памятника имеет изучение случаев подчеркивания связи описываемых событий с событиями прошлого и будущего. Среди подобных известий выделяется рассказ о победе Владимира над волжскими болгарами, который в СК дополнен указанием на подчинение Казани Иваном IV (55 гл. 1 ст.), и описание «самовластья» новгородцев в 13 тит. 12 гл. 6 ст., законченное сообщением о присоединении Новгорода Иваном III. Также книжник указывает, что события прошлого готовят последующие события. Так, он неоднократно указывает на то, что предтечей Владимира в деле принятия христианства была его бабка Ольга. Желая подчеркнуть закономерность крещения Русской земли, автор СК ввел в ее текст пространный рассказ об апостоле Анд

1 Исключение составляют известия о смерти митрополита Леонта и приходе на Русь его преемника Ивана. Объяснение появления этих сообщений было предрее, который своими пророчествами предопределил крещение Ольги, а затем и ее внука (23 гл. 1 ст.). Стремлением проследить развитие русского «самодержства» обусловливалась и центральная линия преемственности в историческом развитии в СК: Киев - Владимир - Москва.

К числу методов, с помощью которых создавался текст памятника, следует отнести развитие рассказов, содержащихся в его источниках. Наиболее явно эта тенденция проявилась во вводной части памятника, содержащей образ Русской земли. В этом отрывке почерпнутый из Жития Ольги образ ступеней ведущей к Богу лестницы (Владимира, Ольги, Бориса и Глеба) распространен на прочих русских князей, а представление Владимира и его сыновей Бориса и Глеба в проложном Житии в виде древа и его ветвей в СК было превращено в образ райского сада.

Большое значение для выявления основных представлений автора памятника относительной древнерусской истории имеет целый ряд случаев привлечения дополнительных источников, сведения которых дополняли соответствующие рассказы. Среди подобных вставок можно отметить уточняющие хронологические указания, почерпнутые из «Памяти и похвалы», проложного Жития Владимира и свода, близкого к Лих., С 1497 и С1518. Сюда же могут быть отнесены случаи дополнения материалом «Поучения» на память Владимира, выполненного на основе Ник. рассказа об основании Владимира-на-Клязьме.

Значительный материал был получен в результате изучения многочисленных пояснений в вошедших в СК фрагментах. Автор памятника считает необходимым уточнить целый ряд известий своих источников, тем самым желая прояснить их для читателя. Так, он ложено выше. растолковывает, вероятно, не слишком хорошо знакомому с древнерусской исторической географией читателю, что чудь - «иже суть немцы». Уточняет книжник и целый ряд других понятий. Например, он изменяет почерпнутые из «Поучения» предсмертные слова Владимира, заповедовавшего «пребывать, и стоять, и крепиться» в православии, призывом («неуклонно пребывать и твердо стоять и усердно крепиться»). Анализ этого типа правки дает возможность глубже, нежели это делалось ранее, проникнуть в мир писателя середины XVI в. Какими, по его мнению, следовало быть епископам, пресвитерам и инокам? Рассмотрение правки почерпнутого из Ник. рассказа дает возможность ответить на этот вопрос: «священныя епископы и честныя презвитеры и преподобныя иноки» (63 гл. 1 ст.) . К подобному типу правки можно также отнести замены понятий «князь», «великий князь» на «царь», а также замену понятия «мужественное тело» (Владимира) на «честные мощи».

Наиболее сложным вопросом в изучении приемов автора СК является целый ряд случаев «достраивания» им данных своих источников. Как показывает разбор текстов памятника и его источников, беря за основу какой-либо рассказ, книжник дополнял его, придавая ему актуальные для времени написания СК черты. К числу наиболее ярких случаев подобной правки известий ее источников можно отнести основанную на «Поучении» речь Владимира своим сыновьям, а также написанный с привлечением Ник. рассказ об отправлении крестителем Руси послов в различные страны. Однако необходимо отметить, что высказываемое автором настоящей работы предположение о «достраивании» книжником текста своих источников обусловливается современным уровнем знаний об ис

2 В Ник. «и епископы, и презвитеры, и иноки». См.: СК. С. 124; ПСРЛ. Т. 9. С. 68. точниках памятника. Вряд ли можно исключить, что эти фрагменты могли быть заимствованы из иных, еще неизвестных источников СК.

Результаты изучения источников памятника и методов работы с ними его создателя дают все основания отказаться от широко распространенного в историографии взгляда на СК как наиболее яркий пример проникновения «сознательного вымысла» в повествование о прошлом XVI в. Изученный материал заставляет думать, что спектр методов автора СК был много шире, чем механическое копирование фрагментов источников и вымысел известий. Рассмотренный материал побуждает по-новому подойти к проблеме уникальных известий исторических сочинений этого времени.

Значительно расширяет источники знаний, относительно методов работы автора СК обращение к древнейшим спискам памятника. Их анализ позволяет проследить процесс работы над текстом произведения. Этому способствует специфика рукописной традиции СК - сохранились три списка 1560-х гг. (Волк., Томск, и Чуд.). Любопытно, что эти списки (особенно Волк.) подверглись значительной правке неизвестным книжником - самим Андреем-Афанасием или лицом, которому было поручено редактирование текста СК. Результаты изучения ок. 250 случаев правки Волк., Томск, и Чуд. дают возможность выделить ряд тенденций в изменении текста.

Первым типом случаев правки является вставка в памятник крупных фрагментов. К числу подобных случаев изменения текста относится включение в СК основанного на «Поучении» на память Владимира окончания 72 гл. 1 ст. В этом отрывке книжник, подчеркивая добродетели крестителя Руси, обращает внимание читателя на то, что даже после своей смерти равноапостольный князь не оставлял заботами своих потомков и управляемую ими Русскую землю. Другой подобной правкой была вставка в 1 ст. 75 гл., которая сообщала о посмертном крещении останков братьев Владимира его сыном Ярославом. Очевидно, желая обосновать этот не слишком каноничный акт авторитетным прецедентом, книжник внес в текст главы фрагмент из славяно-русского перевода Иерусалимского патерика, повествующий о чудесном крещении оглашенной после смерти.

К другой группе случаев редактирования древнейших списков СК можно отнести более мелкую правку. Как правило, это были всевозможного рода пояснения и уточнения. Рассмотрение этого вида правки также дает возможность выявить особенности в понимании источников памятника его создателем. Кроме восстановления эволюции текста отдельных рассказов, анализ правки древнейших списков СК дает возможность проследить и более значительные изменения в изображении древнерусской истории. Так, к особой группе случаев правки можно отнести многочисленные уточнения относительно генеалогии того или иного князя. Любопытно, что пояснения вносились относительно родословной тех князей, которые непосредственными предками русских государей не являлись (Мстислава Владимировича, Святоши, Ефросинии Полоцкой, Михаила Черниговского и др.), - место главных героев степеней в ряду потомков Владимира разъяснялось в начале степеней.

Итоги рассмотрения редакторской правки древнейших списков СК дают возможность отметить ее общую направленность на главных героев памятника - русских князей. Для настоящего исследования вопрос о личности редактора не имеет первостепенного значения. Вне зависимости от его решения можно полагать, что содержащийся в СК и отраженный в правке ее текста взгляд вряд ли мог значительно расходиться со взглядами руководителя работ над памятником и его покровителя. Учитывая, что в созданной в окружении Макария его «благословением и повелением» СК главным героем русской истории оказывается тот или иной «самодержец», которого постоянно сопровождает его «отец» митрополит, можно догадываться, кому был адресован памятник (впрочем, этот вопрос требует специального рассмотрения). Однако, кому бы СК ни предназначалась, облики ее заказчика, автора и редактора не оставляют никаких сомнений в том, что она представляет собой взгляд на русскую историю из митрополичьей канцелярии. Каковы же его особенности?

В начале памятника книжник в сжатом виде представляет читателю свою концепцию, воплощенную в образе райского сада -Русской земли, которая украшена своими добродетельными правителями. Несмотря на то, что этот образ отражает христианский период русской истории, рассказ (пусть и краткий) о языческом прошлом сохранен. При этом любопытно, что по обилию привлеченных к его описанию источников он сравним лишь с повествованием о крещении Руси. Отмечая славу и величие изначально единой Русской земли, автор СК вместе с тем подчеркивает, что уже в незапамятные времена свои победоносные походы на соседей Русь осуществляла под руководством, пусть и безымянных, правителей. Это подготавливало читателя к мысли о естественности утверждения в стране «самодержцев».

Среди важнейших составляющих древнерусского общества в СК выделяется церковь. Как показывают результаты изучения памятника, ее описание в нем фактические сведено к рассказу о деятельности митрополитов - большинство сообщений о прочих событиях из церковной истории (назначение и деятельность иерархов более низкого уровня (епископов, игуменов) и др.) в СК отсутствует. Ближайший сотрудник митрополита Макария подчеркивает преемственность русских митрополитов друг другу, привлекая для этого митрополичьи списки, которые он согласовывал с летописным материалом. Описывая предшественников своего покровителя, автор СК подчеркивает их «совет» с русскими князьями. В то же время изображение представленной митрополитами церкви в СК явно не является центральной темой. Учитывая то, что описание носителей духовной власти помещено в самую тесную связь с деятельностью обладателей власти светской, можно предположить, что изображение церкви в памятнике является одним из аспектов представления в нем русских князей. Очевидно, то же может быть сказано и о древнерусской знати. Изображая ее в качестве неотъемлемой части русской жизни, книжник представляет читателю идеал (Ян Усмошвец, Александр Попович и др.) и антиидеал (Блуд, Куч-ковичи и др.) ее представителей. Аналогичным образом изображен в СК и народ. Так, автор показывает ряд случаев непокорности воле «державных» (убийство Игоря Ольговича киевлянами, сюжеты, связанные с взаимоотношениями русских князей с новгородцами). Вместе с тем, на примере Новгорода создатель памятника демонстрирует временный характер «самовластья», которое неизбежно окончится победой «самодержавства», о чем свидетельствует вставка сообщения о присоединении Новгорода Иваном III в описание непокорности новгородцев Андрею Боголюбскому.

Несомненно, главными героями СК являются потомки Владимира. Почти все они изображены в агиографических тонах. Согласно выраженному в произведении взгляду, русские князья между собой хранили братские «мир и любовь и соединение». Поэтому книжник счел необходимым избавить повествование о древнерусской истории от сообщений о многочисленных усобицах, которые в изобилии содержались в летописных источниках СК. Те известия, которые сохранены, подверглись в ней переинтерпретации. Так, в рассказах об убийстве Владимиром Святославичем своего брата Ярополка и конфликте Ярослава Владимировича с отцом вся вина возложена на «господоубийственных» «враждотворцев», которые, согласно выраженному в СК взгляду, и явились зачинщиками усобиц. Особо место в памятнике занимает подчеркивание единства княжеского рода - в начале каждого описания того или иного князя содержится генеалогическая справка относительно его родства. Любопытно, что в СК были включены, по видимому, все известные княжеские жития (Ольги, Владимира, Бориса, Глеба, Николая Святоши, Всеволода Псковского, Ефросинии Полоцкой и др.). Это, а также многочисленные генеалогические пояснения, очевидно, обусловливались желанием автора СК показать множество святых среди потомков Владимира и тем самым сообщить всему роду черты святости. С этой целью книжник уподобляет всех потомков Владимира святым. Это, впрочем, не означало подготовки официальной канонизации еще не причтенных к лику святых князей: в рассказах о них не было ключевого для канонизации элемента - описания чу-дотворений. Их отсутствие, вероятно, и обусловливало позицию создателя памятника, который отметил, что святость еще не канонизированных русских князей будет признана лишь «в будущий век».

Несмотря на общий прославляющий тон, который характерен почти для всех описаний древнерусских князей в СК, анализ ее текста дает основания подразделить изображенных в ней князей на две группы: первую составляли прямые предки московских государей (главные герои степеней), вторую - те князья, которые ими не являлись. Как показывает рассмотрение текста памятника, различия в статусе этих князей не ограничивались их местом в СК. Есть основания полагать, что главные герои степеней выделялись не столько своими добродетелями в ряду прочих князей, сколько теми признаками, которые показывали читателю особое положение этих князей. . Так, как свидетельствуют результаты сравнительного анализа СК и ее источников, представители первой группы князей в ряду сородичей выделялись своими именами - лишь по отношению к ним существовали развернутые толкования, подчеркивающие «царственность» (Василий) и «благодатность» (Иоанн) их имен. Лишь эти князья, правда, не слишком часто, титулуются царями (Владимир Святославич, Владимир Мономах). Также преимущественно они сравниваются с положительными героями всемирной истории (Владимир Святославич, Ярослав Владимирович, Всеволод Юрьевич). Есть основания полагать, что при описании князей не являвшихся главными героями степеней автор СК обходил «острыя углы» в тексте своих источников, пропуская известия, которые могли чем-либо ущемить положительные портреты главных героев памятника (пропуск указания на то, что Святоша был «более» всех современных ему князей, упоминания о «лютости» и «богонебоязнен-ности» Юрия Владимировича в Житии Всеволода Псковского, сравнений Константина Всеволодовича с римскими и византийскими императорами). Таким образом, несмотря на то, что рассказы о князьях, не являющихся непосредственными предками московских правителей, в ряде случаев обширнее повествований о главных героях степеней (3, 5 ст.), книжник подчеркивал особое место в русской истории предков Ивана IV. Это, однако, нельзя рассматривать как умаление значения их добродетельных родичей.

В. Вальденберг, рассматривая значение термина «самодержец» в памятниках книжности середины XVI в., отметил, что он в СК «есть только титул», не связанный с институтом самодержавия . Действительно, в этом произведении читатель не найдет развернутого определения данного понятия. Вместе с тем, анализ части памятника по древнерусскогому периоду позволяет составить общее представление о том, что скрывалось за обозначением в нем русских государей «самодержцами». Как показывает рассмотрение СК, «самодержство» князей, согласно взгляду митрополичьего книжника, соседствовало с их постоянными советами с высшими церковными иерархами, даже по тем вопросам, которые с церковными делами связаны не были (указание на совет Владимира с митрополитом при наделении киевским князем сыновей городами). Вполне естественным представлялось и участие пусть и во всем послушной «царскому повелению» знати в принятии важнейших решений. Это в свою очередь побуждает с сомнением отнестись к взгляду на СК как на панегирик неограниченной власти.

Рассмотренный материал дает основания не согласиться и с другим широко представленным в историографии мнением - что создание СК было самым тесным образом увязано с внешнеполитическими нуждами русского правительства. Так, анализ состава списка «Имен областей русских», показывает, что включение в него племен, которые, согласно летописным источникам СК, никогда не входили в состав древнерусского государства (угры, чехи, ляхи и др.), трудно связать со стремлением обосновать присоединение тех или иных народов к Русскому государству. Против предположения об СК как памятнике «воинственной» идеологии свидетельствует и

3 Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах царской власти. С. 305. Прим. 1. представленный в ней идеал правителя, в котором книжник макарь-евского круга подчеркивал «мирные» черты - необходимость одер-жания побед «без крови», сохранения и преумножения «правоверия», покровительства церкви, праведный суд и т.д.

Рассмотренный материал дает возможность определить, какой русская история виделась из стен митрополичьей канцелярии. Общим фоном русской истории является Русская земля, украшенная добродетельными правителями, восходящими к одному «корню» - крестителю Руси князю Владимиру. На этом фоне развиваются события времени правления русских государей, «самодержст-во» которых вполне уживается с их постоянным «советом» со своими неизменными спутниками митрополитами, а также со знатью. При этом ближайший сотрудник наставника Ивана IV, теряющего влияние на своего ученика, предельно четко очертил круг вопросов, которые в первую очередь должны занимать православного государя: сохранение и преумножение «правоверия» и тесно связанное с этим покровительство церкви, а также праведный суд. Сопоставление СК с другими современными ей памятниками, вышедшими из того же круга (Чин венчания, «Ответ» митрополита Макария, Стоглав и др.), убеждает в том, что этот взгляд отличал не одного Андрея-Афанасия.

Список научной литературыУсачев, Андрей Сергеевич, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Архив СПб. ИИ Ф. 238 (Собрание Н. П. Лихачева). № 365.1. ОР БАН

2. Собрание П. Н. Доброхотова. № 18.

3. ОРГИМ Синодальное собрание. № 280. Собрание Е. В. Барсова. № 758. Собрание Чудова монастыря. № 56/358.1. ОР РГБ

4. Ф. 7. (Собрание рукописей, поступивших от архимандрита Амфи-лохия). № 16.

5. Ф. 98 (Собрание Е. Е. Егорова). № 124.

6. Ф. 113 (Собрание Иосифо-Волоколамского монастыря). № 659.

7. Ф. 173.1 (Собрание Московской Духовной Академии). № 95,198.

8. Ф. 209 (Собрание П. А. Овчинникова). № 274.

9. Ф. 212 (Собрание Олонецкой духовной семинарии). №11.

10. Ф. 256 (Собрание Н. П. Румянцева). № 397.

11. Ф. 304.1 (Собрание Троице-Сергиевой лавры). № 678, 701.

12. Ф. 775 (Собрание М. И. Чуванова). № 21.1. OP РНБ

13. Собрание М. П. Погодина. № 1563,1596. Софийское собрание. № 1424.1. РГАДА

14. Ф. 135 (Государственное древлехранилище). Отд. III. Руб. II. № 30,35.

15. Ф. 181 (РОБ МГАМИД). № 185.1. ТОКМ7903/2.

16. Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916. XXIII, 204 с.

17. Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. 231 с.

18. Бенешевич В. Н. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 2. Вып. 1. (РИБ. Т. 36). Пг., 1920.104 с.

19. Буланин Д. М. «Окружное послание» константинопольского патриарха Фотия в древнерусских рукописях XVI XVII вв. // Palaeobulgarica (Старобългаристика). 1986. V/2. С. 35-54.

20. Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека (неизданные тексты). Л., 1984. 277 с.

21. Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. СПб., 1915.

22. ВМЧ. Октябрь. Дни 19-31. СПб., 1880.

23. ВМЧ. Ноябрь. Дни 23-25. СПб., 1917.

24. ВМЧ. Январь. Дни 6-11. СПб., 1914.

25. Голохвастов Д. П., Леонид (Кавелин). Благовещенский иерей Сильвестр и его писания // ЧОИДР. 1874. Кн. 1. С. 1-110.

26. Деяния апостола Андрея / пред., перев. и коммент. Виноградова А. Ю. М., 2003.296 с.

27. Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М.; JL, 1955.215 с.

28. Древнейшая редакция Сказания об иконе Владимирской Богоматери (вступ. ст. и публ. Кучкина В. А., Сумниковой Т. А.) // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996. С. 476-509.

29. Древнерусские княжеские уставы XI XV вв. / изд. подг. Щапов Я. Н. М., 1976.240 с.

30. Древнерусские патерики (Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик) / подг. Ольшевская JI. А., Травников С. Н. М., 1999.496 с.

31. Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. М., 2000. 504 с.

32. Зимин А. А. Повести в сборнике XVI в. Рогожского собрания // ЗОР ГБЛ. М., 1958. Вып. 20. С. 186-204.

33. Зимин А. А. Память и похвала Иакова Мниха и Житие князя Владимира по древнейшему списку // Краткие сообщения института славяноведения АН СССР. 1963. № 37. С. 66-75.

34. Идея Рима в Москве XV XVI века: Источники по истории русской общественной мысли. Roma, 1989. LXXXVII, 449 р.

35. Из Степенной книги царского родословия (комментарии Зибо-рова В. К., Лихачевой О. П., Сиренова А. В., Фруменко-вой Т. Г., Чуркиной Л. А.) // БЛДР. СПб., 2003. Т. 12.

36. Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Текст, исследование, словарь. Т. 1-3. Пг., 1920-1930.

37. Калайдович В. Ф. Окончание книги Степенной, содержащей Российскую историю // Русские достопамятности. М., 1815. 4.1. С. 166-169.

38. Каштанов С. М. Царский синодик 50-х годов XVI в. // Историческая генеалогия. Екатеринбург, Париж, 1993. Вып. 2. С. 4467.

39. Ковтун JI. С. Азбуковники XVI XVII вв. (старшая разновидность). Л., 1989. 295 с.

40. Летописец Еллинский и Римский. Текст, комментарии и исследование Творогова О. В. Т. 1-2. СПб., 1999-2001.

41. Лопарев К. X. Слово похвальное на перенесение мощей св. Бориса и Глеба (неизданный памятник литературы XII века) (Памятники древней письменности и искусства. CXXIV). СПб., 1894.30 с.

42. Мансикка В. Житие Александра Невского (Разбор редакций и текст). М., 1913.225,137 с.

43. Молдован А. М. «Слово о законе и благодати» Илариона. Киев, 1984.240 с.

44. Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX XI веков. Тексты, перевод, комментарий. М., 1993.240 с.31,32;33,34,35,36,37,38,3940,4142,43