автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Духовно-эстетические основы литературы "потерянного поколения" и ее влияние на отечественную "военную прозу" 50 - 80-х годов XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Духовно-эстетические основы литературы "потерянного поколения" и ее влияние на отечественную "военную прозу" 50 - 80-х годов XX века"

Диссертационный совет Д 212.001.02 при Адыгейском государственном университете

На правах рукописи

БЕРЕЖНАЯ Валентина Анатольевна

ДУХОВНО - ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛИТЕРАТУРЫ «ПОТЕРЯННОГО ПОКОЛЕНИЯ» И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ОТЕЧЕСТВЕННУЮ «ВОЕННУЮ ПРОЗУ» 50 - 80 - X ГОДОВ XX ВЕКА

I

Специальность: 10. 01. 02 - Литература народов

Российской Федерации

I

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Майкоп - 2005

Работа выполнена на кафедре отечественной литературы и журналистики Адыгейского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор ШАЗЗО Казбек Гиссович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Мамий Руслан Галнмович

кандидат филологических наук Кондрашова Ирина Игоревна

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский государственный университет

Защита состоится « 2005 г. в часов

в конференцзале на заседании диссертационного совета Д 212.001.02 по защите докторских диссертаций по специальностям 10.01.02 - литература народов Российской Федерации и 10.01.09 - фольклористика в Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан «

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук,

профессор Демина Л.И.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Сопоставление друг с другом книг о войне, созданных в разных условиях и разнонациональными писателями, может быть весьма продуктивным с научной точки зрения, чем и обусловлен выбор темы. Наличие схожих «формообразующих» элементов, порожденных реальностью военного и казарменного «быта», облегчает непосредственное сопоставление «военных» книг, созданных в разное время и в разных условиях. Этот «тематический» подход неизменно представляет исследовательский интерес, т.к. такая древняя «тема» искусства, как война и человек на войне, являет собой широкое поле для сравнений. И лишь всестороннее сопоставительное исследование позволит воссоздать объективную картину состояния зарубежной, отечественной и национальной «военной» прозы в прошлом веке, установить закономерности развития, выявить и сформулировать присущие ей признаки.

Создано значительное число литературоведческих работ, в которых осмыслен историко-социальный и эстетический опыт отечественной литературы периода ВОВ (А.Павловский, С.Фрадкина, А.Абрамов, Л.Лазарев, В.Новиков, В.Панков, А.Бочаров, А.Адамович, И.Козлов, Л.Плоткин, П.Топер, А.Коган, Н.Иванова, Р.Мамий, А.Схаляхо, У.Панеш, К.Шаззо, Л.Демина, Л.Мамий и др.), однако очевидно, что проблема взаимодействия и взаимопроникновения западной и российской «военной» литературы в советском, постсоветском и национальном литературоведении далеко недостаточно исследована. Исходя из этого, изучение данной разновидности мировой прозы приобретает на сегодняшний день бесспорную актуальность.

Таким образом, объектом данного диссертационного исследования является изучение художественных особенностей западной и российской «военной» прозы, а предметом - романы и повести зарубежных (Ремарк, Э.Хемингуэй, Р.Олдингтон, Барбюс), отечественных (Г.Бакланов, В.Богомолов, Ю.Бондарев,

B.Быков и др.) и, в частности, адыгских (Ю.Тлюстен, А.Кешоков, П.Кошубаев,

C.Панеш и др.) писателей.

Проникновение войны в мировое искусство шло и идет двумя путями. С одной стороны, часто и военными сюжетами насыщаются самые различные писательские замыслы, какой бы сферы жизни они ни касались. В былые времена столкнуть героя с действительностью войны, отправить его под пули -значило уготовить ему необычную, исключительную судьбу. В литературе XX века, напротив, если писатель не расскажет о том, как отразилась на судьбе героя война, это будет восприниматься как странная и непонятная для читателя фигура умолчания. С другой стороны, писатели все чаще обращаются к военным сюжетам как к специфическому жизненному материалу, именно на нем ставя и проблемы самой войны, и проблемы нравственности, то есть человеческой сущности своих героев. Все чаще как предмет изображения в искусстве возникает поле боя, где человек живет и действует в условиях постоянной опасности, и где решение любого, самого частного вопроса превращается в решение вопроса о жизни и смерти, и все проблемы человеческого существования завязываются здесь в тугой узе 1. рос национальна

3 | ВН6ЛИ0ТЕКАНАй|

Цель и задачи исследования. Основной целью реферируемого исследования является воссоздание объективной картины состояния зарубежной, отечественной и национальной «военной» литературы в XX в., установление закономерностей ее развития и выявление ее особенностей. В соответствии с целью в работе ставятся следующие задачи:

1) выявление традиций литературы «потерянного поколения» в раскрытии духовного мира личности в условиях войны;

2) пересмотр сложившихся в отечественном литературоведении 60 - 70-х годов XX столетия тенденции отрицания плодотворности влияния западного художественного и фолософско-эстетического опыта так называемой «литературы потерянного поколения»;

3) анализ процессов в западной литературе, существенно повлиявших через русскую литературу на национальную «военную» прозу Северного Кавказа, в частности, и на «адыгейскую» баталистику;

4) раскрытие тех идей и стилистических нормативов отечественной «военной» прозы, которые повлияли на формирование новых подходов к изображению человека в условиях войны, обнаружившихся в произведениях национальных авторов.

5) выявление жанровых и «родовых» особенностей отечественной и национальной военной прозы двух последовательных временных периодов -40 - 50-е гг. и 60 - 80-е гг. XX в.

Исходя из целей и задач данного исследования, мы сформулировали несколько наиболее, на наш взгляд, важных и актуальных положений, которые и выносятся на защиту:

1. проблематика «война и человек» многогранно и глубоко осмыслена в западной и нашей отечественной прозе; при явной общности их философской, нравственной, духовной и художественно-эстетической задачи, опыт советской «военной прозы» в течение многих лет (а то и десятилетий) значительно расходился с эстетическими, духовно-философскими и гуманистическими накоплениями западной литературы; в советской прозе акцент делался на раскрытие нравственных, идеологических основ поведения личности на войне, в западной - на осмысление психологии, духовных, религиозных и общегуманистических категорий в осознании личностью себя в контексте войны;

2. «окопная правда » войны в западной литературе «потерянного поколения» (Хеменгуэй, Ремарк, Олдингтон, Барбюс и др.) и поведение личности, поиски ею энергии для душевного самоуспокоения, стремление солдата «объуютить войну» (В.Шкловский); чувство товарищества, соборности на основе идей сохранения жизни при отсутствии у воюющего человека нравственно и духовно вооруженного стремления к благородной мысли (патриотизм, преданность каким-то идеям и т.д.);

3. «большая правда» и настоящая правда войны в раскрытии советских писателей (Эренбург, Шолохов, Симонов, Твардовский и др.); стремление к подвигу во имя защиты отечества («за Родину, за Сталина»); нивелирование подлинной правды войны с ее неимоверными трудностями и жестокостями:

4

своеобразие национальной (адыгейской) прозы о войне в контексте традиций общесоюзной военной литературы (ее первого периода);

4. традиции литературы «потерянного поколения» в русской прозе периода войны («Дни и ночи» К. Симонова, «В окопах Сталинграда» В. Некрасова и др.); «хрущевская оттепель» и обновление военной проблематики в отечественной прозе (Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков, А. Адамович, М. Шолохов, К. Воробьев, И. Богомолов, Б. Балтер, Б. Окуджава и др.);

5. проблемы метода в художественном осмыслении событий войны и процессов, которые происходили в ней; традиции критического реализма в прозе тех лет (К. Симонов, М. Шолохов, Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков, Р. Распутин и др.), их влияние на национальную прозу Северного Кавказа (А. Кешо-ков, А. Теппеев, X. Ашинов, А. Евтых, И. Машбаш, П. Кошубаев, X. Теучеж и др. - в адыгской литературе);

6. сочетание глубинной правды войны и серьезного философского осмысления поведения человека в экстремальных ситуациях - одна из основополагающих стилистических характеристик «новой военной прозы» (М. Шолохов, Ю. Гончаров, В. Богомолов, Р. Распутин В. Быков, X. Ашинов, П. Кошубаев, И. Машбаш, А. Кешоков, 3. Толгуров и др.)

7. осмысление опыта военной прозы (западной и отечественной) в нашей критике и литературоведении (В. Сурганов, И. Козлов, И. Кузмичев, Л. Лазарев, Н. Лейдерман, К. Шаззо, Л. Демина и др.), анализ позитивных и негативных суждений исследователей о влиянии литературы «потерянного поколения» на отечественную (русскую и национальную) прозу.

Методологической и теоретической основой диссертации являются труды таких отечественных и национальных литературоведов, как А.Абрамов,

A.Адамович, В.Апухтина, В.Баранов, Г.Белая, А.Бочаров, В.Бузник, А.Бучис, И.Гринберг, В.Гусев, А.Дементьев, А.Коган, Ф.Кузнецов, ЛЛазарев, ГЛомидзе,

B.Новиков, В.Оскоцкий, А.Павловский, В.Панков, Л.Плоткин, П.Топер,

C.Фрадкина, М.Храпченко, И.Козлов, И.Кузмичев, Л.Демина, М.Шкерин, Арк.Эльяшевич, Л.Бекизова, Р.Мамий, А.Схаляхо, К.Шаззо, У.Панеш и другие

Научная новизна диссертации. В данном исследовании предпринимается попытка научного сопоставления зарубежных и отечественных «военных» произведений, с целью пересмотра некоторых понятий традиционного ремаркизма, отношений к нему нашей науки и выявления существующих литературных традиций в раскрытии духовного мира личности в условиях военной действительности.

Теоретическая и практическая значимость. Учитывая тот факт, что в существующих на сегодняшний день научных трудах русская военная проза недостаточно полно рассматривается в сопоставлении с подобного рода западной прозой, и в связи с тем, что вопрос литературы так называемого «потерянного поколения» трактуется в основном в негативном плане, то в данной работе мы решили объективно изучить этот вопрос и тем самым восполнить реальный пробел. Такого рода проблемы требуют более глубокого научного анализа на новом уровне. Именно в этом заключается научно-теоретическая значи-

5

мость диссертационного исследования, вклад его в методологию системного подхода к анализу общемировых литературных закономерностей. Формулируемые в работе теоретические выводы имеют также практическое значение Они в состоянии послужить основой для создания критериев оценки и отбора среди многочисленных произведений «военной» тематики наиболее содержательных в идейно-эстетическом и художественном плане. Выявленные в соответствии с данными критериями произведения в дальнейшем могут быть включены в общеобразовательные программы по чтению и литературе, что предоставит возможность органично применить существующую литературу для разрешения злободневных проблем сегодняшнего дня.

Структура диссертации. Цели и задачи, объект изучения обусловили и предопределили логику и структуру данного диссертационного исследования. Представленная работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 230 источников. Первая из глав включает материал, затрагивающий произведения зарубежных авторов, т.е. представителей «потерянного поколения», вторая - российскую и национальную литературу рассматриваемой тематики военных и первых послевоенных лет (40 - 50-е гг.), третья - «военные» повести и романы отечественных писателей, вышедшие в 60 - 80-е гг. XX в.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении реферируемой работы аргументирована актуальность проблемы, установлен объект исследования, охарактеризована степень изученности проблемы, намечены цели диссертационного анализа, сформулированы выносимые на защиту положения, выявлена новизна исследования, осознаны теоретическая и практическая значимость работы; излагаются некоторые общетеоретические положения избранной тематики и приводится краткая история развития западной и отечественной «военной» литературы.

В первой главе «Идея окопной правды и духовные искания личности в условиях войны в западной литературе» исследуются общие философские и художественные основы опыта западной батальной прозы в контексте идей «потерянного поколения». Первая мировая война, усиливающийся кризис политической системы способствовали возникновению на Западе особого литературного феномена, получившего название «литературы потерянного поколения» (lost generation (англ.) - «погибшее поколение»). Независимо от того, принимал ли тот или иной конкретный автор участие в первой мировой войне, либо только сделал резонанс войны событием своего творческого сознания, «1920-е гг.» (период 1919 - 1934 годов) признаются в критике «эрой потерянного поколения». Под влиянием Э.Хемингуэя и его романа «И восходит солнце» (1926) «потерянность» стала универсальной характеристикой, имеющей отношение как к тем, кто, возвращаясь с фронта, не видит различий между «войной» и «миром», так и к тем, кто, пережив трагедию разочарования в «мире», оказывается «посторонним», испытывает «беспокойство» от общественных ценностей и ритуалов; причем почти всегда и те, и другие пытаются самореализоваться, чтобы на грани жизни и смерти спросить себя: «Кто я?».

6

В зарубежных литературах в 1917 - 1945 гг. в большей или меньшей степени отразились бурные события этой эпохи. Учитывая национальную специфику каждой из литератур, можно, тем не менее, выделить несколько основных этапов, обших для всех. Это 20-е гг., когда литературный процесс протекает под воздействием недавно закончившейся первой мировой войны и всколыхнувшей весь мир революции в России. Новый этап - 30-е гг., время обострения общественно-политической и литературной борьбы в связи с мировым экономическим кризисом, приближение второй мировой войны. И, наконец, третий этап - это годы второй мировой войны, когда все прогрессивное человечество объединилось в борьбе против фашизма.

Первая мировая война оказала влияние на подавляющее большинство писателей. Война существенным образом отразилась на их мировосприятии, явилась одной из ведущих тем в творчестве. Такие разные книги, как «Письма с фронта» и «Огонь» А.Барбюса, «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека, «Железный поток» Серафимовича или «Чапаев» Фурманова, ставшие в истории мировой литературы вехами в эстетическом освоении действительности, родились из непосредственных наблюдений и сохранили множество примет своего документального происхождения, вплоть до подлинных имен многих действующих на их страницах героев. Так, «Письма с фронта» отразили формирование Барбюса-революционера, позже они легли в основу замечательной книги - романа «Огонь». Здесь нет главного героя, все солдаты взвода являются героями «Огня». Это - простые люди, «большей частью земледельцы и рабочие» трех поколений. А.Барбюс не выдвигает кого-либо из своих героев, но индивидуализации и своеобразию их способс1вует яркость портретной и языковой характеристики. Ценность «Огня» не только в правдивой картине, но более всего - в показе постепенного прозрения солдат.

Другой роман А. Барбюса «Ясность» (1919) во многом повторяет «Огонь», написан А. Барбюсом, когда он сам значительно изменился под влиянием войны, Октябрьской революции. В «Ясности» перемежаются жанрово-родовые признаки лирического и эпического. Повествование ведется от имени героя, характер которого представлен в развитии. Разгул шовинистических настроений захватывает Симона Полена, он стремится на фронт и попадает в самый разгар военных событий. И настроения его резко меняются, именно отсюда он начинает по-иному смотреть и на всю свою предыдущую жизнь. С его глаз спадает пелена, рассеивается грандиозный обман, он убеждается в преступности общества, в котором «интересы народов и интересы их нынешних хозяев - не одни и те же»1.

Наряду с представителями старшего поколения зарубежная литература критического реализма в послеоктябрьский период пополнилась новыми именами писателей и их интересными произведениями. Во Франции становятся известными Ф.Мориак, P.M. дю Гар, Ж.Дюамель, Ж.Жироду. Эти писатели начали печататься еще в довоенное время, но в 20-е гг. их книги приобретают не только национальную, но и европейскую известность. К английской реалистической литературе 20-х гг. относятся произведения Р.Олдингтона, расска-

1 Барбюс А Избр прошведения - М , I9S2 - С 386

7

зы К.Мэнсфилд и А.Коппарда, продолжают писать С.Моэм и Э.М.Форстер. Роман английского писателя Р.Олдинггона «Смерть героя» (1929) - история молодого англичанина, литератора и художника, рассказанная его другом. Писатель подробно повествует о жизни Джорджа Уинтерборна, стремясь найти и объяснить те причины, которые впоследствии приведут его героя к трагическому исходу. В социально-психологическом романе «Смерть героя» отображена трагедия молодого поколения, раздавленного войной.

В американской военной литературе 20-х гг. отмечается дальнейшее развитие критического реализма. Именно на это время приходятся лучшие романы С.Льюиса, рассказы Ш.Андерсона, получают широкую известность произведения Э.Хемингуэя, У.Фолкнера, С.Фицджеральда, начинается литературная деятельность Д. Дос Пассоса, Т.Вулфа, Р.Ларднера, Т.Уайлдера, пользуются популярностью Т.Драйзер, Р.О'Нил, Р.Фрост. Проблема «потерянного поколения» развернута в полную силу в романе Э.Хемингуэя «И восходит солнце» (русский перевод - «Фиеста», 1926). В этой книге дается убедительный и точный портрет представителей «потерянного поколения». Журналист Джейк Варне, главный ее герой, производит впечатление человека сильного и здорового, он много работает, но внутренне надломлен. Тяжелая физическая травма, полученная на войне, превращается в травму духовную. Он болезненно ощущает свою неполноценность, невозможность личного счастья. В душе его царят опустошенность и отчаяние.

Вообще, сочетание «потерянности» и личного мужества в сопротивлении враждебным обстоятельствам составляет зерно того мироощущения, которое лежит в основе характера хемингуэевского героя - и в его ранних рассказах, и в романе «Фиеста», и в не меньшей степени в его книге «Прощай, оружие!», -книга, полная картин страданий и разрушений, ужасов, вызванных войной. «Прощай, оружие!» можно считать прологом к ситуации, выведенной в первом хемингуэевском романе. «Прошай, оружие!» - не антимилитаристский роман наподобие «Огня» А.Барбюса. Лейтенант Генри не против войны как таковой. Более того, в его представлении это мужественное ремесло настоящего мужчины. Однако, как демонстрирует Хемингуэй, этот ритуал исчерпал себя, и «бог войны умер». Повествование ведется от лица Генри и начинается с описаний фронтовой жизни в дни затишья. В этом образе много личного, испытанного и пережитого Хемингуэем. Лейтенант санитарной службы, американец Генри, попав на фронт, переживает утрату иллюзий, глубокое разочарование в войне. Личный опыт, дружеское общение с итальянскими солдатами и офицерами пробуждают его от шовинистического угара и приводят к пониманию того, что война - это бессмысленная, жестокая бойня. В финале писатель приводит своего героя к осознанию жестокости, бессмысленности жизни.

В целом, следует отметить, что романы «Смерть героя» Р.Олдингтона и «Прощай, оружие!» Э.Хемингуэя, по сути, появились в странах-победительницах. Но еще заметнее свойственное им настроение проявилось в побежденной Германии, жившей, казалось бы, в совсем других условиях. В 1929 г. вышел роман Э.М.Ремарка «На Западном фронте без перемен». Это роман о

8

поколении восемнадцатилетних юношей, посланных со школьной скамьи в огонь войны, в котором сгорели их иллюзии. Опыт «бегства в смерть» одного из представителей этого «потерянного поколения» - Пауля Боймера, школьника, которого словами о «защите отечества» и «любимом кайзере» заставили вместе с однокашниками пойти на фронт добровольцем. Роман написан от имени Боймера и представляет собой цепь эпизодов, рисующих нечеловечески трудный путь юноши, через опасности, смерти, убийства, через крушение всех идеалов и всех лозунгов, которым его учили школа и государство. Книга включает в себя опыт миллионов простых солдат. Ремарк осудил войну с точки зрения человека, и именно это вызывало бешенство реакции. Рекрутство, ожидание первого боя, газовые атаки, урганный огонь, рукопашные бои, получение почты, отпуск, краткое счастье любви, посещение товарищей в лазарете и пребывание в нем, ранения, смерти.

Финал повествования - итоговые рассуждения героя. История утраты героем романа юношеских иллюзий, его «бегства в смерть», рассказанная от первого лица, кончается авторским эпилогом, который недвусмысленно выносит ей приговор, но это приговор не беспощадный, а безнадежный. Герои литературы «потерянного поколения» не капитулируют перед ужасами жизни. Особенно наглядно данная тенденция прослеживается в другом, более позднем романе Ремарка «Возвращение» (1931), рисующем возвращение немецкой армии из оккупированных французских земель в Германию. Роман раскрывает историю распада фронтового товарищества. Для героев Ремарка дружба имеет некий внесо-циальный, философский смысл. Это единственный якорь спасения героев, они и после войны продолжают хранить его. Распад «фронтовой дружбы» в романе «Возвращение» показан как трагедия.

В романе «Три товарища» (1938) Ремарк вновь с большой силой выразил тоску по истинно человеческой общности. Три фронтовых друга пытаются совместно справиться с тяготами жизни времен экономического кризиса. Война закончилась, но из жизни человека не ушла насильственная смерть. Герои романа Ремарка живут во времена, когда все «развалилось, оказалось фальсифицированным, преданным забвению». И они не верят ни во что: любое мировоззрение для них - ложь, любая политическая идеология - пустая фразеология. В своем сопротивлении лжи, лицемерию и подлости окружающего мира они сохраняют подлинные человеческие качества, независимость, юмор, терпимость. Это создает основу для пронизывающего роман лирического начала, трагически окрашенного из-за гибели надежды героя на счастье.

Военная тема приобрела новую энергию в 30-х - 40-х гг. - в связи с обострением кризисной ситуации в мире и началом в 1939 г. второй мировой войны. Фашистские режимы устанавливаются в Италии, Германии, Испании. В этот период американский писатель Э.Хемингуэй, сам участвовавший в войне на стороне испанских республиканцев, посвятил ей одно из наиболее известных своих произведений - роман «По ком звонит колокол» (1940). Глубина «Колокола» в том, что это произведение и антифашистское, и антитоталитарное. Сам писатель признавал, что он накопил такой обильный материал, что

мог бы писать об этом «весь остаток своей жизни»2. Как художник, Хемингуэй достигает в этом романе максимальной выразительности, эмоциональной силы и в то же время естественности и простоты. Судьба солдата в современном бою часто сосредоточивается вокруг одного конкретного события, на одном конкретном пункте, в один конкретный момент времени - в этом «единстве времени, места и действия» собираются все его прошлое и все его будущее, и какая-нибудь «безымянная высота» или «одиночное дерево» может сконцентрировать для него все великое и все малое, чем он жив. Мысль об угрозе насильственной смерти, которой на войне подвергается человек или которой он подвергает другого, — лейтмотив этой книги. Эта мысль постоянно проверяется в разных обстоятельствах. Она пришла сюда из других книг Хемингуэя, не только военных, - это одна из сквозных тем всего его творчества.

В следующий временной период - в середине 50-х гг. — творчество писателей «потерянного поколения» продолжается не менее интенсивно. Черно-белые, плакатные краски военных и первых послевоенных лет давно уже перестали удовлетворять западных писателей. Роман Ремарка «Время жить и время умирать» (1954) - это вклад писателя в дискуссию о войне и трагедии немецкого народа. В этом романе писатель достиг такого беспощадного осуждения, какого его творчество до сих пор не знало. Особое значение другого романа Ремарка - «Черный обелиск» (1956) - в том, что впервые в творчество писателя мощно вторгается трагикомическое, гротескно-сатирическое начало. Изображая Германию 1923 гг. — времени инфляции, зыбкости устоев существующего общественного порядка, мастерски запечатлевая социальную психологию различных слоев общества и, в особенности, мелких буржуа, озверевших собственников, становящихся питательной средой фашизма, — Ремарк дает широкую картину наступления на немецкий народ сил милитаризма, фашизма и реакции в 20-е гг.. Аналогичные процессы видит он и в западногерманской действительности 50-х гг.. Тема безумного, бесчеловечного и преступного мира, породившего две мировые войны, фашизм, бесчисленные человеческие страдания и несчастья, находит выражение в образе сумасшедшего дома, где собралось отчаявшееся племя «потерянного поколения».

В этом контексте вновь прозвучал голос Э.Хемингуэя. «За рекой, в тени деревьев» (1950) - единственное произведение писателя, опубликованное при его жизни, в котором отразилась вторая мировая война. «Любовь на войне» - сквозная тема Хемингуэя - предстает здесь в виде менее общезначимом, чем в других его романах, и тема мужества перед неизбежной смертью дана в гораздо более суженном контексте, чем в других вещах Хемингуэя. В другом особенность романа - всю свою жизнь изображая войны, Хемингуэй никогда до этого не писал об американской армии. В данном произведении писателя появляется одинокий герой, пятидесятилетний полковник американской армии, оказавшийся после окончания второй мировой войны в Венеции. В прошлом у него служба в армии, участие в двух войнах, ранения, неудавшаяся военная карьера. В настоящем - болезнь и любовь к юной кра-

3 Baker С Ernest Hemingway A life story - N - Y , 1969 - P 455

10

савице. Общий тон повести довольно мрачен. Стоически воспринимая выпавшие на его долю испытания, герой продолжает жить, ни в чем не нарушая своих привычек. Но он знает, что каждую минуту может умереть, и это накладывает отпечаток трагизма на его поведение, создает настроение обреченности, ожидания смерти.

Горький опыт, приобретенный героями книг «потерянного поколения» на фронте, разрушил все прежние представления авторов, показал ложь империалистической войны. Все эти книги автобиографичны в своей основе; при этом автобиографичность - то есть совпадение жизненного опыта героя с жизненным опытом самого автора - входит в их эстетическую структуру; повествование ведется так, чтобы оно воспринималось как рассказ о лично пережигом. Но то, что эти книги создавались и вышли в свет десятилетие спустя после окончания войны, не могло не сказаться на них, хотя и по-разному. Новое время, новые условия жизни способствовали возникновению и широкому распространению в послеоктябрьской литературе других, новых художественных форм. Так, многие художники широко применяют внутренний монолог (Хемингуэй, Олдинггон, Ремарк), совмещают в одном произведении различные временные пласты (Фолкнер, Уайлдер, P.M. дю Гар), используют поток сознания (Фолкнер, Хемингуэй). Эти формы помогли по-новому показать характер человека, выявить в нем особенное, оригинальное, разнообразили художественную палитру писателей. Написанные с большим художественным мастерством, книги писателей «потерянного поколения» составили яркую страницу истории зарубежной литературы XX в. и оказали влияние на мировой литературный процесс, в том числе и на советскую литературу в целом.

Во второй главе «Традиции литературы потерянного поколения и герой отечественной военной прозы 40 - 50-х гг.» рассматриваются произведения, принадлежащие перу отечественных и национальных писателей военных и первых послевоенных лет. По сравнению с литературой 30-х гг. XX в. литературу периода ВОВ можно считать более единой во всех отношениях. И потому исследователям отчетливо видно, что в военные годы советская литература переживала мощный подъем, - явление, которому нет примера в истории. Действительность, представшая перед писателем, была резко отлична, не похожа на действительность предшествующих лет. Обращение к этому новому, острому, резко отличному материалу должно было проявиться в новых, необычных формах. Жанры литературы первых лет войны рождались из потребностей жизни больше, чем из собственно литературных закономерностей.

Меньше всего в своих поисках писатели могли опереться на ту часть так называемой «оборонной литературы» 30-х гг., которая непосредственно рисовала будущую схватку с фашизмом. Война, изображенная в этих книгах, оказалась мало похожей на суровую действительность войны реальной. Публицистика, пафос прямого обращения к читателю нередко преобладали в литературе того времени. Также можно говорить о творческой неопытности ряда национальных,

в частности, адыгейских писателей, находившихся в те годы на стадии творческого становления. В проявлявшейся порой плакатности искусства первых военных месяцев присутствуют и вынужденность, и сознательная установка. Особенность «военной прозы» на ее начальном этапе - это описание одного боевого эпизода, одного случая фронтовой жизни, одного подвига. В первые месяцы и годы войны появились произведения, призывные, с обилием пафосных слов, что и требовало время. Новое поколение военных прозаиков (если условно его называть так) пришло в литературу после войны. Оно принесло в литературу тот ритм достоверности, убеждающей правды каждого слова, каждого поступка, то утверждение личности, ее значимости в событиях мировой войны, которое во многом определило основной идейно-нравственный пафос литературы этого периода. В «подтексте» она несла и полемический накал, подтвержден-ность личным опытом: это знаю, это видел, это пережил. Но это было потом.

А пока характерной приметой прозы военных и первых послевоенных лет стало появление новелл, циклов рассказов, связанных единством действующих лиц, образом повествователя или лирической сквозной темой. Именно так построены «Рассказы Ивана Сударева» (1942) А.Толстого, «Март - апрель» (1942) В.Кожевникова, «Морская душа» (1942) Л.Соболева, затем повести К.Симонова «Дни и ночи», В.Некрасова «В окопах Сталинграда». Драматизм в этих произведениях оттеняется лирической и одновременно возвышенно-поэтической, романтической чертой, помогающей выявить душевную красоту героя.

В солдатском окопе, в морском кубрике рождалось особое чувство солидарности - фронтового братства, интенсивно проявлявшееся еще в произведениях зарубежных писателей «потерянного поколения». Так, стремление изобразить коллектив не как сумму индивидуумов, а как диалектически-противоречивое, тесно взаимосвязанное «движущееся» целое свойственно таким западным авторам, как Барбюс, Ремарк, Олдингтон и др. В числе отечественных авторов Л Соболев в цикле рассказов «Морская душа» создает серию портретных зарисовок героев-моряков; каждый из них - олицетворение мужества и стойкости, но не самостоятельное, а связанное с другими. Тему фронтового братства не обошли в своем творчестве и национальные писатели. Так, в романе адыгейского писателя Ю.Тлюсгена «Свет в горах» (1949) («Немеркнущий свет», 1952 - на русск. яз.) его герой Хасан Тлепшук после выполнения боевого задания отправляется на встречу с Ефимом Карповичем, дом которого, как оказалось, окружили немцы. Хасан, рискуя собственной жизнью, не останавливается, даже узнав о засаде. Проблема выбора - проблема достаточно общая и весьма закономерная для многих современных произведений, затрагивающих вопросы нравственного становления личности. Вводимая автором в сюжет ситуация морального выбора заставляет героя отчетливо выделить узловую грань собственных убеждений и верований, мобилизовать весь свой нравственный потенциал, все свои жизненные силы для реализации с таким трудом принятого решения.

Углубление историзма, расширение временных и пространственных горизонтов - несомненная заслуга отечественной прозы военного и послевоен-

12

ного времени. Одновременно шло и укрупнение характеров. В центре повести А.Платонова «Оборона Семидворья» (1943) - мир и война, жизнь и смерть, долг и чувство. Жестокий бой ведет рота старшего лейтенанта Агеева, атакуя захваченную врагом деревеньку в семь дворов. Казалось бы, маленький плацдарм, но за ним - Россия. Сражение показано как тяжкий, упорный, кровавый труд.

В работе конкретно рассматриваются тенденции влияния этого и мирового опыта на национальную литературу. Адыгейская литература одновременно с другими советскими литературами проявила активность в изображении исторического и морального подвига народа. Доказательством тому служат произведения адыгейских писателей, опубликованные в первые послевоенные годы: рассказы А.Евтыха (из сборника «Возвращение», 1945), Т.Керашева «Партизан шыпхъу» («Сестра партизан», 1947), Д.Костанова из его книги «Две высоты» (на русском языке - 1947, на адыгейском - 1948), роман Ю.Тлюстена «Къушъхьэр къэнэфы» («Свет в горах»). Материалом для писателя послужили события в оккупированной Адыгее, а объектами изображения - члены подпольной организации, содействующей партизанскому отряду. Роман богат различного рода событиями, насыщен персонажами, эмоционально окрашенная, многоцветная жизнь которых эпически объединена в общую достоверную картину аульской военной действительности.

Во многих произведениях, созданных во второй половине 40-х - начале 50-х гг., отчетливо проступали черты эпоса (в романах А.Фадеева «Молодая гвардия» и М.Бубеннова «Белая береза», в «Большой родне» М.Стельмаха и «Знаменосцах» О.Гончара, «Минском направлении» И.Мележа и «Солдатах» М.Алексеева, в «Незабываемых днях» М.Лынькова и «Генерале Доваторе» П.Федорова, в романе Эм.Казакевича «Весна на Одере»). В 50-х гг. в национальной, в частности, в адыгейской литературе появилась новая группа поэтов и писателей, детство и юность которых были опалены огнем военных сражений. Ведущей темой прозаических и поэтических произведений И.Машбаша, Х.Ашинова и Х.Беретаря явилась война. На протяжении последующих нескольких десятилетий той же тематике будут посвящать свои произведения П.Кошубаев, С.Панеш, Д.Костанов, И.Машбаш, А.Шеуджен, Г.Схаплок и многие другие.

Во второй половине 50-х гг. никогда не ослабевавший интерес к книгам о ВОВ вспыхнул с новой силой. Начало этого явления можно отнести к рубежу 1956 - 1957 гг., когда был опубликован шолоховский рассказ «Судьба человека». Повышенный интерес к военной тематике объясняется не тем, что появились новые книги, действие которых происходит в годы войны, - такие книги не переставали появляться в течение всех лет, отделявших от Дня Победы, - а тем, что в изображении этого, уже, казалось бы, «освоенного», материала стала явственно звучать новая нота. Новое в освещении ВОВ было связано с переменами в жизни советского общества. Новое было и в том, что в литературу пришло иное поколение писателей, проведших фронтовые годы в боевых порядках и, возможно, даже не помышлявших тогда о писательском ремесле

13

(А.Ананьев, Ю.Бондарев, Г.Бакланов, В.Богомолов, В.Быков, М.Годенко, Н.Евдокимов, О.Кожухова, С.Баруздин, Б.Окуджава, Ю.Гончаров, Е.Носов, К.Воробьев, А.Адамович). Они привнесли в литературу особое, обостренное восприятие военного опыта, память о юности, пришедшейся на войну. О времени войны становилось известно многое, что ранее было скрыто от глаз. В самых разных, непохожих по манере письма, книгах несложно заметить (возможно, и не всегда осознанное) подчеркнутое, по сравнению с книгами предыдущего десятилетия, внимание к точности деталей, к подробным описаниям обстановки, внешних обстоятельств, фронтовому пейзажу. Это новое было связано и с мощным восприятием ими опыта и философии литературы «потерянного поколения».

В этот период МШолохов продолжает работу над начатым еще во время войны романом «Они сражались за Родину» (роман остался незавершенным), создает шедевр новеллистики, рассказ «Судьба человека» (1956), ставший вехой в осмыслении темы ВОВ. Шолоховские открытия способствовали углубленному анализу психологии человека на войне. Его опьгг подхватило молодое поколение военных прозаиков. Так появились повести Ю.Бондарева «Батальоны просят огня» и «Последние залпы», повесть Г .Бакланова «Пядь земли». Первой среди названных вышла повесть Ю .Бондарева «Батальоны просят огня» (1957). Здесь противостояние капитана Ермакова и полковника Иверзева — не просто столкновение двух мнений. Стержень повести - драма различных идейно-этических концепций. События происходят в окопе, у артиллерийского орудия, но, прежде всего, на «плацдарме» человеческой души. Полнота жизни невозможна без способности к состраданию, к восприятию чужой боли как своей. У Иверзева же узкий спектр счастья человека, озабоченного, прежде всего, личной карьерой.

Герой другой повести Ю .Бондарева - «Последние залпы» (1959) - капитан Новиков, как и Борис Ермаков, летами юн, но духовно более опытен и зрел, чем его предшественник. Новиков строг, справедлив, бережно относится к солдатам. Изначально здесь читатель словно захвачен врасплох и уже не в силах преодолеть то настроение, которое властно навязал ему автор. Великая война явно на исходе. Но пока раненый зверь все еще очень силен. А вот на этом небольшом участке фронта, под городом Касно, на его стороне явное превосходство - и в живой силе, и в технике. В последующем это настроение становится более конкретным: читателя волнует судьба главного героя - капитана Новикова - и его людей. Трагическая ситуация последнего боя и составляет основу повести. Вообще, мысль об угрозе насильственной смерти, которой на войне подвергается человек или которой он подвергает другого, -лейтмотив книг многих писателей «потерянного поколения». Стержневая тяжесть, которая ложится на Новикова, не в том, что лично ему беспрестанно грозит смерть, а в том, что он должен посылать на смерть других, - только так его батарея и он сам смогут выполнить долг.

В ходе полемики по поводу повестей Г.Бакланова и Ю.Бондарева не раз упоминалось «потерянное поколение» и имя Ремарка. Трагический колорит, обилие смертей, внимание к фронтовой повседневности, - все это связывалось

14

с теми принципами «обостренного» изображения войны, которые присущи книгам Ремарка. Однако обостренное восприятие трагедий современной войны свойственно не ему одному, и не им первым введено в литературу. В книге Барбюса «Огонь» смертей больше, чем в книгах Ремарка, и изображены они страшнее. Т.о., дело не столько в самих «ужасах», сколько в отношении к ним. Герои Ремарка воспринимают войну внешне спокойно, бесстрастно, глубоко пряча свои чувства, отрешенно, мужественно; они словно привыкли к ней, несмотря на всю ее противоестественность; в отличие от героев Барбюса, герои Ремарка статичны. Они не меняются и не могут изменяться по самой сути его понимания жизни. Особенности его писательской манеры порождены точкой зрения человека, который ненавидит войны и одновременно не видит никаких путей борьбы с ними; отсюда - безнадежно-стоическая интонация, глубоко спрятанное отчаяние, потому что мысль о невозможности искоренения зла -неотъемлемая часть представления Ремарка о современности. Мотовилова Г.Бакланова также можно считать статичным персонажем, - он до боя такой же, как и после боя, внутренне не меняется на протяжении всей повести. Можно вспомнить, что и капитан Новиков внутренне не меняется на протяжении боя, описанного на страницах повести Ю.Бондарева «Последние залпы». Близость художественно-философских идей новой отечественной прозы и опыта литературы «потерянного поколения» воспринималась как проявление идейной ущербности в советской литературе (М. Шкерин, напр.)

Еще один прозаик обратился к военной тематике. Это В.Быков. Его повесть «Третья ракета», где герой, переживший всех товарищей, вместе с которыми он совершил подвиг, убивает подлеца своей рукой, последним выстрелом в упор из ракетницы. «Третья ракета» В.Быкова, часто упоминающаяся в критике вместе с книгами Ю.Бондарева и Г.Бакланова, принадлежит к тем произведениям, которые дают наиболее «концентрированное» изображение боевых действий. Один окоп, один расчет одной маленькой противотанковой пушки, один бой, — в этом и заключается вся повесть. На протяжении данного боя гибнут все, кроме рассказчика, от лица которого идет повествование.

В повести Г .Бакланова «Мертвые сраму не имут» (1961) вновь противопоставлены друг другу два характера, два представления о назначении человека, две воли, две судьбы. Аккуратный, малоразговорчивый, уравновешенный, довольный собой, своим семейным счастьем начальник штаба артдивизиона капитан Ищенко и командир дивизиона майор Ушаков - энергичный, азартный, открытый, веселый, заряженный молодой энергией. И вновь здесь перед читателем -«малый» бой, бой обреченный, строящийся по суровому закону войны: если навстречу немецким танкам не отправить находящийся рядом дивизион пушек с задачей максимально задержать врага, то вражеские танки прорвутся вглубь, и жертв будет неизмеримо больше. Посредством происходящих событий постигаются характер, размышления и эмоции героя во времени, его действия, психологические мотивы. Художественное сочетание событий и характеров - исходный фактор, ключ и ориентированность дальнейшего психологического анализа,

15

его конфигураций и разновидностей. И здесь опыт «потерянного поколения» неизмеримо велик, о чем подробно говорится в реферируемой диссертации.

В условиях чрезвычайного, эпического состояния мира в центре внимания писателей периода 40 - 50-х гг. оказывались главные составляющие силы эпохи во всех их аспектах и направлениях: решающий конфликт, главная, всепоглощающая цель, ведущий герой, преобладающий тип взаимодействия характеров и обстоятельств. Постепенно, по мере изменений, связанных с коренными типологическими преобразованиями в прозе, героическая интонация, скрытая патетика долга, преодоление трагизма ситуации, обжигающая правда психологических переживаний, быт войны во всех его реалиях, устремленность к правде начали придавать произведениям этого поколения солдат-писателей особенные черты. Ценность этих книг не только в их достоверности, почти документальности, не только в «конфликтности» ситуаций и положений, а, прежде всего, в выдвижении проблем личности, обнаженности нравственной проблематики, в стремлении осознать историчность времени. Об этой тенденции мы начали говорить во второй главе (по времени появления этих книг).

Эта тенденция активно развивается в литературе последующего периода, что и освещается в третьей главе «Раскрытие духовного мира личности в отечественной военной прозе 60 — 80-х гг.». Много нового пришло в 60-е гг. непосредственно в литературу о ВОВ: желание охватить неисследованные пласты фронтовой действительности; более углубленное изображение судьбы рядового участника исторических событий, увиденного в атмосфере солдатских буден; постоянное сопряжение атмосферы военных лет с последующим периодом жизни страны; взгляд на прошлое из послевоенного времени и, одновременно, на будущее и, наконец, настойчивые попытки запечатлеть саму относительность деления страны в военные годы на фронт и тыл. Вполне закономерно, что отечественная литература на новом этапе жизни общества, обращаясь к теме народного подвига в ВОВ, пыталась внимательнее, чем раньше, вглядеться в рядового участника войны.

Как уже отмечалось, начало данной тенденции было положено в западной литературе писателями «потерянного поколения», у которых было особое внимание к «окопной правде», правде «маленького человека» на войне и после нее. В то же время хемингуэевские герои пытаются искать и находить себя и свою личность. И именно такой герой, мечущийся в поиске, появляется в отечественной литературе 60-х гг. В эти годы в национальных, в частности, в адыгейской литературе появился ряд серьезных произведений, наполненных желанием авторов воссоздать борьбу адыгов - как солдат на фронтах, так и рядовых жителей в условиях оккупации. Зачастую здесь, как и в романах Хемингуэя, Олдингтона, Ремарка, речь идет о том, что мир жесток, и идеалы рухнули, что в послевоенной действительности нет места для правды и справедливости, и что тот, кто прошел через войну, уже не может спокойно вернуться к обычной жизни. Однако в произведениях отечественных, в частности, адыгских авторов такого рода пессимизм не всегда мог проявляться достаточно откровенно в условиях мажорного соцреализма. Теме человека на войне посвящены повести А.Шеуджена «Не забудьте» (1962),

«Над Псекупсом» (1977), Р.Мамия «Пока я жив» (1968), К.Жанэ «Хусен Ан-друхаев» (1970), Дж.Чуяко «Где камни горят» (1972), Б.Хачемизова «Подвиг артиллериста» (1968), поэмы Х.Беретаря «Крылатая сестра» (1964), И.Машбаша «Старший брат» (1974, в русском переводе - «Память», 1978), Г Духу «Дни, проведенные в седле» (1974), пьеса Г.Схаплока «Даут» (1967). Они создали яркие, запоминающиеся образы молодых людей, физически и духовно искалеченных войной.

Итогом исканий отечественных прозаиков в 60-е гг. можно считать военную повесть, которая вошла в литературный процесс как художественно-цельное сказание о советском человеке на войне - солдате, офицере. Герои Ю.Бондарева, В.Астафьева, А.Адамовича, В.Быкова, В.Рослякова привлекают одухотворенностью, высотой помыслов, убежденностью, романтичностью. В самой художественно-этической концепции писателей выявляется то, что стало характерным для литературы общества данного исторического периода. В таких произведениях, как «Горячий снег», «Берег» и «Выбор» Ю.Бондарева, «Матерь человеческая» В.Закруткина, «Пастух и пастушка» В.Астафьева, военные главы «Судьбы» П.Проскурина, «Сотников», «Обелиск», «Знак беды» В.Быкова, «Момент истины» («В августе сорок четвертого...») В.Богомолова, «Живи и помни» В.Распутина, обнаруживается многогранное раскрытие духовного мир солдата, просматриваются поиски новых и более глубоких решений таких «вечных» проблем, как жизнь и смерть, любовь и ненависть, отвага и трусость, жестокость и милосердие, святость и цинизм. Вместе с тем в них особенно наглядно проявляются кардинальные черты социальной психологии и этики, гуманизм и великодушие сражающегося народа.

Так, Ю.Бондарев после нескольких произведений на «мирные» сюжеты опубликовал большой роман «Горячий снег» (1969), действие которого происходит в 1942 г. под Сталинградом. Он примечателен тем, что писатель стремился в нем органически совместить в единой картине и командный пункт армии, дивизии, и тот огненный рубеж, на котором встретили танки лейтенант Кузнецов и его товарищи, - сумел воссоздать обстоятельства жестокого сражения и в их «сиюминутном», и в их историческом значении, показать людей, которые сумели выстоять в невероятных условиях, преодолеть самую смерть. Большую, чем раньше, свободу позволяет себе автор в раскрытии внутреннего мира своих героев. «Горячий снег» в целом - роман социально-психологического плана, но центральный его персонаж предвещал в дальнейшем важные перемены в самой жанровой основе эпического произведения. Основными героями этого романа остаются молодые лейтенанты, 1 главным в книге - описание боя, который они ведут. Не батальные сцены, не

беспощадно и точно выписанный фронтовой быт (хотя и этого было бы немало), а именно чувствование человека на войне, жизнь и смерть, поведение личности перед лицом смерти, психология офицера и солдата - вот что привлекало художника.

Усиление авторского внимания к философской, личностной грани военной прозы закономерно прослеживается в творчестве национальных, в частности, адыгейских писателей. Подобно барбюсовским героям, по мере того, как солда-

17

ты проходят через огонь войны, они начинают разбираться в сущности и философии ее. Ценность традиций, унаследованных от «Огня» Барбюса и западной литературы в целом, не столько в достоверном полотне, сколько в изображении постепенного прозрения солдат. Национальные писатели начинают раскрывать психологию личности в движении, показывать рост сознания. Подобного рода творческое тяготение привело адыгейских писателей к созданию документальных и одновременно лирических повестей, в которых наряду с тем, что сохранены подлинные имена и достоверно переданы фактические события, также используются в качестве художественного приема и обобщенные образы. Свое место в ряду произведений, посвященных рассматриваемому историческому периоду заняла и повесть адыгейского писателя П.Кошубаева «Звонкая сталь Асланбека» (1974), который также не миновал военной тематики в своем творчестве. Небольшое по объему произведение отобразило все четыре года войны, начиная с августа 1941 гг. Ее главный герой - старый мудрый кузнец Асланбек -живет, как и большинство советских людей, готов работать и работает день и ночь ради мирного неба над его родной адыгской землей. В данной повести П.Кошубаева идея исторической ответственности человека заявлена особенно резко: человек не может остаться в стороне при всей заманчивости, а порой и абстрактном, обманчивом благородстве этого отстранения от крови и ужаса; нельзя ни отсидеться вдали от происходящего, ни сделать вид, будто его не существует. Об этом повесть автора «Семь дождливых дней», написанная в лучших традициях отечественной и западной прозы.

Закономерная для «военной» литературы тема патриотизма и предательства поднимается в повести П. Кошубаева «Ч1ыфэ» («Долг»). Главный герой повести Шеванук - бывший фронтовик, объективно лишенный возможности гордо встречать победу на родной земле. Шеванук не сумел достойно перенести испытаний военного времени и, попав в плен к немцам, был морально сломлен. Писатель не ограничивается эпическим подходом к очерчиванию конфликта, раскрывает его психологическую подоплеку, посвящая читателя в мир переживаний героя, придавая таким образом повествованию густой лирический отгенок. Мучительный самоанализ, глубокое и нескончаемое самообвинение постоянно сопровождают главного героя. В другом произведении адыгской литературы - в повести А.Кешокова «Вид с белой горы» (1977) - военным событиям отводится отдельная глава «Война». Здесь автор, практически документально повествуя о бессчетных солдатских невзгодах и опасностях, свидетелем которых был он сам, предельно погружает читателя в свой внутренний мир и сферу собственных эмоций. Благодаря этому психология и раздумья обычного воина не однажды обнаруживаются по мере развития действия, что сообщает достоверно-документальному повествованию отчетливый личностный отгенок. В его романе «Сломанная подкова» широко показана война как общечеловеческая трагедия.

70-е гг. - это особая пора в литературе, когда художники выходят на диалог со временем, стремясь постичь связи и закономерности между эпохой, судьбой народа и индивидуальным человеческим характером. Нравственные и философские начала проступают все более рельефно. Тяга к обобщениям запечатлена даже в самих названиях книг 70-х гг.: «Философский камень»,

«Война», «Судьба», «Матерь человеческая», «Кануны» и др. Наметившийся в этих книгах синтез истории и современности с опорой на шолоховскую и лео-новскую традиции представлялся особенно перспективным и плодотворным. В 70-е гг. в жизнь вступало новое, второе послевоенное поколение, внуки тех, кто был участником ВОВ; это поколение, как и предыдущее, росло в условиях мирной жизни. Война превращалась в давнюю историю, в героическую традицию, слитую в восприятии молодых поколений с традицией революции и гражданской войны. Эти обстоятельства еще больше осложнили художественное осмысление вроде бы давно происходившх событий, явлений.

Об одном из них повесть «Сотников» (1970) В.Быкова. Действие происходит в тылу немецких войск, «вне строя» регулярной армии; ночь, зима, лютый мороз, пустынное поле; два партизана - Рыбак и Сотников - отправлены с заданием добыть продовольствие для находящегося в тяжелом положении отряда. Захваченные гитлеровцами, они оказываются перед дилеммой: спасти свою жизнь ценою предательства (эту возможность коварный враг предоставляет каждому из них) или погибнуть. Ситуация достаточно обычная для войны и достаточно часто встречавшаяся в книгах о ней. В.Быков, однако, вносит в нее существенно новый поворот: оба захваченных партизана не желают становиться изменниками, оба они, казалось бы, достаточно мужественны для того, чтобы не сдаться, и, тем не менее, один из них умирает как герой, другой остается жить как предатель. Другая повесть В.Быкова начала 70-х гг. - «Дожить до рассвета» (1970). Действие происходит в конце ноября 1941 гг., когда непрерывным потоком движутся на восток, к Москве, фашистские войска. С горечью смотрит на этот поток притаившийся у дороги командир группы разведчиков лейтенант Ивановский -главный герой повести, который отличается цельностью, жизненным максимализмом. Лейтенант крайне гуманен и в то же время суров, неприступен.

Роман В. Богомолова «В августе сорок четвертого...» (1973) принадлежит к тем произведениям рассматриваемого периода, в которых обнажена их «военная» сущность. В. Богомолов впервые столь откровенно и драматично рассказал об одном из участков войны, о работе контрразведчиков. Советские чекисты изображены автором в их нелегком, полном опасностей, напряженном труде. Однако это необычная книга о войне. В основе ее лежит история одного боевого задания, которое выполняет группа, состоящая из трех человек, образующих - как это часто бывает в книгах о войнах - устойчивый «треугольник» друзей, единых в общем, но очень непохожих один на другого характерами и сущностью поведения. Они выполняют задание, которое отличается от любого другого боевого задания: найти и обезвредить опасную вражескую агентуру в тылу наших войск.

Литература 60 - 70-х гг. о войне гораздо более внимательна к внутренним коллизиям, которые прежде почти полностью заглушались главным, решающим конфликтом военной поры. Так, Ю.Бондарев в своем романе «Берег» мотивирует это смещение акцентов тем, что все происходит на переломе от войны к миру, он содержит развернутое, масштабное соотнесение двух состояний мира, прошлого и нынешнего. При этом в «Береге» военная тема

не просто дополнена изображением современности, прямой перекличкой событий, отдаленных друг от друга дистанцией в четверть века. Процесс самопознания главного героя и определение им своего места в жизни, - вот что составляет основной стержень романа.

Другое произведение, сюжетную основу которого составляют воспоминания о военном прошлом, - повесть В. Быкова «Волчья стая» (1977) -, обрамлена рассказом об обыденной, повседневной современной автору жизни, подчеркивающим неприметную непреходящность памяти о военном прошлом. Как признается сам автор, сюжет произведения взят прямо из его (В.Быкова) фронтовой действительности, степень конструирования здесь весьма незначительна. Фабула повести была заранее известна, автору пришлось только разработать ее в деталях и населить подходящими героями. Человек в предельной драматической ситуации, перед необходимостью бескомпромиссного выбора, незамедлительного нравственного самоопределения, - в этом чаще всего состоит содержание военных повестей В.Быкова. Автор скуп на эпитеты, далек от поэтической символики. Он рассчитывает на то, что к нужным выводам читателя подведет само объективное, суховато-строгое повествование. Справедливо это и для следующей повести «Знак беды» (1983). В ней В.Быков, продолжая свое исследование человека в «пограничных» ситуациях, отошел от непосредственного изображения партизан и партизанских действий - в центр белорусской земли, белорусской истории, и народного характера. В «Знаке беды», в отличие от других повестей В.Быкова, события военных лет имеют длительную предысторию. Она дана как воспоминание главной героини (не всегда, может бьггь, достаточно органично), ищущей точку опоры в мире, который рушился у нее на глазах.

Важнейшие достижения адыгейской прозы о войне связаны с этими традициями русской «военной прозы» (из прошлого - с опытом Л. Толстого) 50 -80-х годов XX века, а через них и с опытом западной литературы «потерянного поколения». Усложненное изображение человека в условиях военного времени характеризует произведения И. Машбаша «Сто первый перевал», «Метельные годы», X. Ашинова «Последняя неделя августа», «У каменного моста», «Вооруженные люди», А. Евтыха «След человека», «Судьба одной женщины», П. Кошубаева «Семь дождливых дней», «Долг», X. Теучежа «Ар-даш», другие. Духовные поиски их героев анализируются авторами в контексте идей западной литературы о войне, русской батальной классики и опыта отечественной прозы.

За многообразием литературы 70 - 80-х гг. ясно видна единая доминанта -более внимательное, чем прежде, отношение к человеческому характеру, столкнувшемуся с жестокой действительностью войны и сумевшему противопоставить ей силу своего мужества и стойкость. Художественное исследование внутренней цельности героя может быть названо общим знаменателем подавляющего большинства этих книг. Причем писателей 70 - 80-х гг. привлекает не столько задача изображения эволюции человеческого характера под влиянием столкновения разнородных классовых сил, сколько проблема человеческой судьбы. Автор и герой не спешат судить и осуждать, но ведут читателя к трудному це-

лительному раздумью. Таким образом, литература все чаще и последовательнее подходит к раскрытию конфликтов и драм принципиально нового типа. Так, проблема предательства, но уже в несколько ином, обновленном контексте, находит свое продолжение также в повести адыгейского писателя С.Панеша «Любовь и уголь». Ее главный герой Мурат живет в противоречивое и сложное время. Повзрослевший, как и все «военные» дети, слишком рано, Мурат с горечью думает о тех невзгодах и лишениях, которые принесла война. Годы ВОВ также отображает в своем восприятии еще один Мурат, от своего имени ведущий повествование, - герой повести черкесского писателя Г. Братова «Я вернусь» (1984). Жизненные впечатления подростка явились фактическим материалом, на основе которого была написана повесть. Переживание тематически развертывается и усложняется в своей образной структуре, охватывая огромную пространственно-временную протяженность, включающую значительный изобразительно-событийный материал.

Заключение обобщает основные итоги анализа многосложного материала военной прозы XX века. В воссоздании событий, войны явно преобладало эпическое торжественно-мажорное начало. Его значительным соперником было направление «прозаическое», в большей степени тяготеющее к отображению будничной, повседневной жизни людей фронта. Начиная с конца 50-х гг. в отечественной прозе гуще, чем ранее, присутствуют картины кровопролитных сражений, причем чаще всего - боев не победных, а тяжелых, трагических. В данный период постепенно происходило весьма важное явление, которое в критической литературе порой называется преодолением «ситуации боя», «обращением к человеку». Поэтому неоспорим такой общий вывод: значительное многообразие подходов к показу человека на войне. Творческие тенденции, которые в литературе 20 - 40-х гг. нередко были только намечены, представлены отдельными произведениями, в литературе 50 - 60-х гг. выросли в полноводные, порой разветвленные потоки. В результате несколько иной оказалась ситуация в литературе 60-х - 80-х гг. Система углубленного социально-психологического анализа, разработанная и отточенная литературой для художественного постижения современной действительности, была широко использована писателями и для исследования военного прошлого. При этом пути развития военной прозы в национальных, в частности, в адыгских литературах раскрывают приводимые в работе существенные в жанрово-типологическом отношении аспекты общероссийского процесса развития «военной» прозы, хотя при этом в данном случае имеются национальные особенности, обусловленные наличием своеобразных исторических и этнических обстоятельств. В середине 70-х - начале 80-х гг. в разных странах мира можно заметить признаки нового этапа «военной прозы». Место непосредственно «батального» элемента в повествованиях о войне, как правило, снижается. Нередко в центре замысла оказывается не само военное событие, а его философское осмысление. Немало книг строится на сюжетах, только косвенно относящихся к войне и фашизму, но позволяющих тоньше и внимательнее исследовать их природу. Заметнее становится стремление увидеть войну и ее проблематику в системе больших, кардинальных закономерностей - философских, исторических, политических, нравственных.

Итак, в ходе проведенного исследования был выявлен ряд признаков, характерных для большинства книг военной тематики вне зависимости от того, где и когда они появились. К ним относятся, прежде всего, приближенность к проблематике насильственной смерти; жизненная «укрупненность» и, одновременно, «простота» нравственных проблем по сравнению с пестротой их внешних проявлений в «обычных», «мирных» условиях; жесткая иерархия человеческих отношений, основанная на служебной, а не на личностной ценностной шкале; непосредственная соотнесенность мыслей и действий героев с общими судьбами - социального движения, государства, народа и т.д. В изображении отечественными авторами подобного рода действительности особенно заметно проявляется влияние представителей западной литературы -литературы «потерянного поколения». Судьба солдата в бою, как у западных писателей, так и в отечественных литературах, часто сосредотачивается вокруг одного конкретного события, на одном конкретном пункте, в один конкретный момент времени, - в этом «единстве времени, места и действия» собирается все его прошлое и все его будущее. В целом же, сила и своеобразие современной «военной» прозы - в специфической обнаженности, в откровенной заявленное™ ее человековедческой устремленности.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Бережная В.А. «Окопная правда» и герой войны. Размышления о западной военной прозе. - Майкоп, 2004, 3,0 п.л. - 50 стр.;

2. Бережная В.А. О некоторых традициях «литературы потерянного поколения» и проблема «окопной правды» в отечественной прозе. - Майкоп, 2005, 6,5 пл. - 107стр.

БЕРЕЖНАЯ Валентина Анатольевна

ДУХОВНО - ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛИТЕРАТУРЫ «ПОТЕРЯННОГО ПОКОЛЕНИЯ» И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ОТЕЧЕСТВЕННУЮ «ВОЕННУЮ ПРОЗУ» 50 - 80 - X ГОДОВ XX ВЕКА

АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 10.09 2005 I Формат бумаги 60х84'/|б Бумага ксероксная. Гарнитура Тайме Уел печ л. 1,0 Заказ№618 Тираж!00экз

Издательство МГТУ 385000,1 Майкоп, ул Первомайская, 191

»•165 70

РНБ Русский фонд

2006-4 12882

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бережная, Валентина Анатольевна

Введение 3

Глава I. Идея окопной правды и духовные искания личности в условиях войны в Западной литературе 21

Глава II. Традиции литературы потерянного поколения и герой отечественной военной прозы 40-х-50-х гг. 69

Глава III. Раскрытие духовного мира личности в отечественной военной прозе 60-х - 80-х гг. 111

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Бережная, Валентина Анатольевна

Литература XX века полна войной, и это накладывает свой отпечаток и на те книги, где война непосредственно не изображена. Неверно думать, что о смерти и убийствах пишут только декаденты или авторы детективных романов. Практически вся реалистическая литература современности наполнена смертью. Сравнивая ее с великой классической литературой Запада, можно легко заметить, что современный писатель чаще подходит к изображению человека под иным углом зрения: выясняя моральный облик своего героя, он не столько рисует его жизнь, сколько ставит его перед проблемой небытия. Умирающий, отравленный газами Антуан Тибо в «Эпилоге» Мартен дю Гара, записывающий день за днем свои ощущения и свои мысли о прошлом, настоящем и будущем, — поразительно наглядный пример этого явления, которое можно проследить в бесчисленном множестве книг современных писателей. В искусстве за отношением к смерти в конечном счете всегда кроется отношение к жизни, понимание человека и его места в действительности. К.Федин, отмечая, как часто Л.Толстой для проверки нравственной ценности своих героев сталкивает их лицом к лицу со смертью, пишет, что Толстой избирал «столь суровый путь распознавания достоинств и пороков человека» потому, что он был необычайно требователен к его «нравственной силе»1. Эту характеристику можно было бы отнести ко многим произведениям современной литературы Запада; речь идет, конечно, не о том, что современные писатели вслед за Толстым много пишут о смерти; речь идет о том, что смерть становится в их книгах средством нравственной проверки человека, испытания всего его существа, определения подлинной ценности его жизни.

Трудно найти в богатой и драматичной истории человечества событие, которое могло бы сравниться с годами второй мировой войны по размаху, по вовлечению в исторический процесс сотен миллионов людей, по влиянию этих событий на последующую историю человеческой цивилизации. Невозможно найти что-то равное по грандиозности, самоотверженности, жертвенности, жизненной и нравственной стойкости, по героизму миллионов, по гуманистической содержательности подвигу народа в годы Великой Отечественной войны. Народ не только спас и защитил себя, отстоял свою судьбу, — он защитил и спас в этой войне самые святые человеческие понятия о справедливости, о чести и достоинстве человека. Как верно пишет по этому поводу адыгский критик Р.Мамий: «Вряд ли надо объяснять, почему тема Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов заняла столь объемное и основательное место в литературе, которую мы называли в недавнем прошлом советской. Среди множества очень важных факторов, очевидно, не последнюю роль играет и то, что война очень непосредственно и остро затрагивает такие сложные категории социальной и нравственной жизни человека, как, с одной стороны, мужество, героизм, патриотизм, святость Родины-матери, родной земли, родного аула, домашнего очага, а с другой - трусость, предательство, отсутствие чувства любви и привязанности к отчему краю, к земле, которая взрастила и воспитала тебя. Говоря еще жестче, война, какая бы она ни была, затрагивает проблему жизни и смерти: именно в одной из этих двух противоположностей человек исчерпывает себя»1.

Сопоставление друг с другом книг о войне, созданных в разных условиях, в разных странах, разными писателями, может быть весьма продуктивным с научной точки зрения. Отмечая сходство и различия в построении «военных» книг, в подходе к изображению реалий военного быта, боевых действий и т.п. (то есть, оставаясь в пределах «темы»), необходимо всегда помнить, что речь идет о части большого целого, и причины этих сходств и различий коренятся в особенностях таланта и творческом пути писателя, движении национальной литературы, ведущих тенденций эпохи. Когда литература ставит вопрос: каким был человек на войне? - то меньше всего следует ожидать однозначного ответа, искать героя, приведенного к некоему общему выражению. Наоборот, только в воплощении самых разных характеров, со всеми присущими им особенностями восприятия и поведения, кроется ответ на этот вопрос. В этом Великая Отечественная война не отличается от любого другого периода в жизни советского народа. В каждом из героев, однако, должна жить верная соотнесенность с тем временем, в каждом из них должно присутствовать то общее, родовое, что было сущностью характера в справедливой войне и что определило победу народа над фашизмом. Причем присутствовать это «общее» может в том или ином виде, в большей или меньшей степени.

Наличие схожих «формообразующих» элементов (порожденных реальностью военного и казарменного «быта») облегчает непосредственное сопоставление «военных» книг, созданных в разное время и в разных условиях. Этот «тематический» подход неизменно представляет исследовательский интерес, т.к. такая древняя и всеобщая «тема» искусства, как война и человек на войне, являет собой бесконечно широкое поле для сравнений. И лишь всестороннее сопоставительное исследование позволит воссоздать объективную картину состояния зарубежной и отечественной «военной» литературы в прошлом веке, установить закономерности развития, выявить и сформулировать присущие ей признаки. Таким образом, объектом данного диссертационного исследования является изучение художественных особенностей западной и российской «военной» прозы, а материалом — романы и повести зарубежных (Э.Ремарк, Э.Хемингуэй, Р.Олдингтон, А.Барбюс), отечественных (Г.Бакланов, В.Богомолов, Ю.Бондарев, В.Быков и др.) и, в частности, адыгских (Ю.Тлюстен, А.Кешоков, П.Кошубаев, С.Панеш и др.) писателей.

Вообще, проникновение войны в мировое искусство шло и идет двумя путями. С одной стороны, военной проблематикой, а часто и военными сюжетами насыщаются самые различные писательские замыслы, какой бы сферы жизни они ни касались. В былые времена столкнуть героя с действительностью войны, отправить его под пули — значило уготовить ему необычную, исключительную судьбу. В литературе XX века, напротив, если писатель не расскажет о том, как отразилась на судьбе героя война, это будет восприниматься как странная и непонятная для читателя фигура умолчания. С другой стороны, писатели все чаще обращаются к военным сюжетам как к специфическому жизненному материалу, именно на нем ставя и проблемы самой войны, и проблемы нравственности, то есть человеческой сущности своих героев. Все чаще как предмет изображения в искусстве возникает поле боя, где человек живет и действует в условиях постоянной опасности и где решение любого, самого частного вопроса превращается в решение вопроса о жизни и смерти. Честь и бесчестие, верность и предательство, любовь и ненависть, храбрость и трусость — все проблемы человеческого существования завязываются здесь в тугой узел.

В 10 - 20-е гг. в различных странах мира большую известность приобретают книги так называемых представителей «потерянного поколения» (Э.Хемингуэй, Р.Олдингтон, Э.М.Ремарк). С конца 1910-х гг. на передний план выдвигается поиск личного художественного языка, который бы перекликался с эпохой модернизма, а проблема мира и человека трактуется в русле неоромантически понимаемого конфликта между личностью и обществом, «традицией» и «талантом», цивилизацией и элитарной по своей сути культурой. Как признается в критике, метафора «потерянности» значительно шире темы войны как таковой, что хорошо ощутил Т.С.Элиот, чья поэма «Бесплодная земля» (1922) была необыкновенно популярна в США. Эта метафора вбирает в себя ситуацию «заката Запада» (того, что у Э.Паунда названо «прогнившей цивилизацией», у И.Во - «пригоршней праха»), где бойня на Сомме крайне важный, но не единственный ориентир. «Я рос с моими сверстниками под бой барабанов Первой мировой войны, и наша история с тех пор не переставала быть историей убийств, несправедливости или насилия», - писал позже А.Камю, словно видя в писателях 1920-х годов предшественников своей художественной философии. Под этим высказыванием, сближавшим под общим трагическим знаком военную и послевоенную действительность, могли бы подписаться и другие французские писатели, столь разные, как А.де Монтерлан, А.Мальро, П.Дриё ля Рошель и Ж.П.Сартр. Возврат к прошлому далеко не всегда ведет к синтезу, к раскрытию «запасов» активности личности. Позиция самоустранения, покаяния или лишь внутреннего сопротивления социальному злу характерна для героев многих зарубежных художников, особенно переживших ужасы фашизма, ставших его жертвами.

Вообще творчество зарубежных писателей Барбюса, Хемингуэя, Олдингтона, Ремарка складывалось на разной национальной почве. И по манере письма, и по судьбам, и по художественной силе, и по месту, которое они занимают в искусстве XX века, это писатели очень разные, и последующий творческий путь каждого из них наглядно доказал это. Прежние и нынешние книги о войне имеют различные аспекты в зависимости от освоения конкретной действительности. Ощутимо движение военной темы от рассказа об отдельных боях к панорамному изображению событий. Но в их первых романах о мировой войне, появившихся почти одновременно, десять лет спустя после окончания боевых действий, до удивления много общего и в замысле, и в построении, и в судьбах героев. Эти и все другие художественные произведения о войнах всегда, по самой своей сути, по жизненному материалу, затрагивают острейшие общественные проблемы. Поэтому данные книги - в самой гуще идейных споров современности. Для этого они отнюдь не обязательно должны быть широкими полотнами, изображающими события большого масштаба, раскрывающими социальные процессы, идущие в мире. Человек на поле боя, оказавшийся, волей или неволей, перед необходимостью убивать себе подобных и умирать самому, -вот простейшая «клетка» любой современной книги о любой войне, заключающая в себе все переплетение вопросов, нравственных и политических. Эта «клетка» никогда не бывает нейтральной идейно, никогда не бывает и не может быть чисто «биологической» по своему смыслу, а всегда обнажает свой социальный характер.

В каждом из произведений вышеперечисленных зарубежных авторов от страницы к странице нарастает ощущение бессмысленности кровавой бойни и крушения идеалов, в которые герои верили, всем им присуща ненависть к «высоким» словам о «защите отечества», «правом деле», «героизме» и т.д. (о какой бы стране ни шла речь); роднит все эти книги и то беспросветное отчаяние перед жизнью, которое охватывает героев на последних страницах. Также общим является особое внимание к характерам героическим, к характерам духовно красивых людей. Далеко не просто это соединение: война, ожесточение, неимоверное напряжение всех сил - и духовная красота. Казалось бы, человеческая красота невозможна, когда военный быт так жесток. О несовместимости войны и духовной красоты немало говорили книги, появившиеся на Западе после первой мировой войны. Они резко подчеркивали одичание солдат, окопную безысходность и обреченность, распад личности, разочарование, потерянность, утрату идеалов. Это была вполне понятная реакция на несправедливую войну. Порой утешала лишь мысль о фронтовом товариществе, об индивидуальном противостоянии обезумевшему миру, как это выразилось в произведениях Ремарка и в «ремаркизме».

Война - одно из общественных состояний, рождающих эпическое искусство. Таков вывод Гегеля, размышлявшего о законах взаимодействия искусства и действительности. В подлинном эпосе, по словам Гегеля, повествуется «всегда о действии, вплетенном в целостность своего времени и состояния нации»1. «Определенная ситуация, в которой раскрывается перед нами эпическое мировое состояние данного народа, должна. в самой себе заключать какую-то коллизию»2. Такой коллизией и является война. «В самом общем плане можно указать на конфликт, вызванный состоянием войны, как на ситуацию, наиболее соответствующую эпосу. Ибо во время войны как раз вся нация приходит в движение и переживает в своем общем состоянии новый подъем и деятельность, поскольку целостность как таковая имеет здесь повод для того, чтобы постоять за самое себя»3. «Такие состояния войны, служа основанием эпического действия, открывают для эпоса необычайно многообразный материал»4.

К Великой Отечественной войне также приложимо все то, что говорит Гегель, рассматривая особенности эпической коллизии. Таким образом, отечественные повести и романы о войне обычно оказываются прозой эпического плана, и здесь -линию психологической направленности обусловливают

1 Гегель. Эстетика. - В 4-х тт. - Т. 3. - М., 1971. - С. 433.

2 Там же. - С. 440.

3 Там же.

4 Там же. - С. 442. объективные факторы и причины, обстоятельства бытовой событийности, взаимодействие судеб и исторических фактов, так как независимый факт или независимый характер, наличествующие сами по себе, не привлекают профессионального автора. Сюжетная линия — поле деятельности персонажа произведения, что явственно и проявляется в романах и повестях военных и первых послевоенных лет (период 40 - 50-х гг.). Здесь, в первую очередь, перед писателями, обращавшимися к значительным событиям Великой Отечественной войны, стояла проблема исторической правды. Такого рода творческий подход определяется многими факторами. Он включает в себя и то, что можно определить как общий взгляд, способность охватить всю картину происходящего, и уменье различать основные тенденции, закономерности, умение протянуть те незримые нити, которые связывают для современного читателя прошлое и настоящее. Причем в данном случае о войне по большей части пишут не просто свидетели или очевидцы, а прямые ее участники. «Мы рассказываем о том, -замечает Л.Якименко, - что видели, что знали, чем восхищались и гордились, над чем мучились, от чего страдали, нашим детям. Перед нами глаза сыновей и дочерей, чистые юношеские глаза, они не простят нам ни лжи, ни утайки»1. Герои многих произведений советской литературы о войне нередко оказываются в обстоятельствах, которые требуют от них немедленного выбора и решения, причем верное решение - не самое очевидное. Оно часто осложнено, неясно, запутанно, принимается иногда в самых невероятных обстоятельствах. Человек остается наедине с самим собой, со своей совестью: «Мы все более последовательно и настойчиво обращаемся к категориям совести, все большее значение и звучание обретает она в облике литературного героя, в том числе и героя произведений о Великой Отечественной войне» , - писал И.Козлов, один из критиков, который на протяжении многих лет следит за развитием отечественной литературы о войне. Однако в литературе военного и первого послевоенного периода внутренние противоречия (за немногими исключениями)

1 Якименко Л. Бессмертный подвиг народа и наша литература // Оружием слова: Сб.ст. - М., 1978. - С. 249. отодвинуты на дальний план, затушеваны перед лицом главнейшей задачи. Враги отображаются если не плакатно, то, во всяком случае, предельно обобщенно. Характеры и поступки советских людей мотивируются прежде всего их социальным происхождением, их позицией в событиях недавнего прошлого.

Иным стал подход к отображению той же эпохи в литературе последних десятилетий. Историческая дистанция, другое состояние мира, исчезновение неизбежных в ту пору самоограничений формального и содержательного характера, неизмеримо более глубокое понимание сложных процессов формирования человека в условиях нового строя открыли перед литературой в событиях первой половины века новое, поистине безграничное поле исследования. Произведения 60 - 70-х годов показали в минувшей эпохе такой широчайший диапазон характеров, такое многообразие ситуаций, обстоятельств, конфликтов, какие в то время немыслимо было и представить. Есть произведения, целиком погруженные в прошлое, раскрывающие это прошлое в его внутреннем самодвижении. Приметы современности оказываются в таких случаях как бы растворенными в художественном повествовании. Они, эти приметы, угадываются в точке зрения писателя, в особенностях жанра и поэтики книги, в отборе материала, в повороте темы, в характере социальной и нравственной проблематики. Прямое соотнесение в художественных произведениях времени минувшего и времени нынешнего, отображение действительности «в двух измерениях» - характерная черта литературы 60 - 80-х годов. Можно назвать, к примеру, такие книги, как «Циклон» О.Гончара, «Дикий мед» Л.Первомайского, «Сердце на ладони» И.Шамякина, «Версты любви» А.Ананьева, «Хатынская повесть» А.Адамовича, «Берег» Ю.Бондарева, «Старик» Ю.Трифонова и др. Один из отечественных критиков Г.Ломидзе оценивает сложившуюся к данному периоду ситуацию следующим образом: «Писатели не обходят стороной трагические события войны. Усиление драматического пафоса повлекло за собой возрастание аналитической мощи произведений. Быстрая сменяемость событий уступила место эпической «плотности», художественному исследованию отдельных фактов и явлений, взятых крупно, во многих своих пересечениях. Это дало возможность приблизиться к советскому солдату, исследовать неисчерпаемые ресурсы его духа. Проблема человека, противостоящего обстоятельствам, изменяющего ход их движения, создающего обстоятельства заново, стала главной»1.

Влияние времени на литературу всегда выражается в весьма сложных формах, не всегда сразу отыскиваются причины и следствия. Дело не только в том, что временная дистанция сама собой определила появление ретроспективного взгляда. Подобное построение помогает авторам раскрыть в «каждой минуте» войны связь времен, показать эту «минуту» в контексте движения истории. «Локальный» замысел перестает быть локальным. Но несомненно, что в современных поисках, в движении нашей литературы, рассказывающей о далеких уже годах Великой Отечественной войны, многие мотивы рождены сегодняшним днем. История, социальный и нравственный опыт народа, всего человечества - вот какими масштабами измеряют художники 60 -80-х годов стоящие перед ними этические задачи. Проза этих десятилетий, разрабатывая проблему соотношения современности с историей - близкой и дальней, - с особым вниманием прислушивается к словам великого просветителя XIX в. А.И.Герцена: «Последовательно оглядываясь, мы смотрим на прошедшее несколько иначе; всякий раз разглядываем в нем новую сторону, всякий раз прибавляем к уразумению его весь опыт пройденного пути» . Время стало вторгаться в композицию рассказов и повестей о войне; писатели все чаще стали пользоваться своим авторским правом глядеть из «сегодняшнего далека», не скрываясь за кулисами действия. Сам по себе этот прием не нов и используется не только для построения произведений малого жанра; не ходя далеко за примерами, можно назвать роман К.Симонова «Живые и мертвые», в котором автор часто прибегает к сегодняшнему знанию, что позволяет ему ввести еще одну точку зрения - как бы «сверху», освещая личное, преходящее светом окончательного приговора истории. По этому поводу Г.Ломидзе замечает

1 Ломидзе Г. Нравственные истоки подвига. - М., 1985. - С. 3.

2 Герцен А. Собр. соч. - В 30-ти тт. - М., 1954. - Т. 3. - С. 24. следующее: «С высоты настоящего нагляднее открывается суть прошлого, ничем не искаженная, доподлинная. Речь идет не о том, что необходима длительная дистанция для правильного познания фактов и событий, характеров человеческих. Просто со временем человеческая память освобождается от ненужного, второстепенного, мимолетного. Вода уходит, песок остается. Таков закон истории. Дело не только в повзрослении и очищении исторической памяти. Сама литература вместе с жизнью народной взрослеет и умнеет, вооружается новыми идейно-художественными приобретениями»1.

Советская литература 60 - 80-х годов вырастает на двух тематических опорах — прошлом и современности, и невозможно сказать, какая из этих опор оказывается более важной. Бесспорно, во всяком случае, что историческая тема удерживала и удерживает прочное лидерство с точки зрения богатства социального содержания, количества произведений крупной эпической формы. Углубление исторического видения приводит к напряженным поискам таких композиционных решений, которые сочетали бы динамику действия с широтой и глубиной захвата; при этом заметно стремление избежать хроникального типа повествования в его чисто традиционных формах и видах. Одно из завоеваний прозы последних десятилетий проявляется в более свободном, чем прежде, отношении к художественному времени. Насыщение действия достигается свободным сведением времен: герой нередко начинает жить как бы в нескольких временных измерениях. Такого рода сложные типы временных структур требуют особого напряжения авторской мысли, они могут приводить к полноценной удаче лишь при условии, что автор свободно владеет всеми сложнейшими средствами современной художественной культуры. А порой эта часть литературы оказывается и абсолютным лидером в завоевании читательской аудитории. Так произошло во второй трети прошлого века, например, с книгами о Великой Отечественной войне.

На рубеже 60-х годов не только в советской литературе, но и в литературах других стран настала пора существенной типологической перестройки, связанной

1 Ломидзе Г. Нравственные истоки подвига. - М., 1985. - С. 191. с открытием и художественным освоением нового этапа развития общества. В современную прозу свободно входит лиризм как одно из тех художественных средств, которые не только проявляют непосредственное чувство автора, но и создают особый тон в отношениях писателя и его героев. Некоторые из исследователей считают, что 60-е годы, например, дали ряд типов так называемого лирико-психологического и лирико-философского романа, в них заметную роль приобретает непосредственность видения, авторское начало. К примеру, в «Дневных звездах» О.Берггольц, «Человеке и оружии» О.Гончара, «Суровом поле» А.Калинина, «Птицах и гнездах» Я.Брыля или в обширном повествовании А.Адамовича «Партизаны» очевиден лирический тип сюжетно-композиционных связей; в романах А.Ананьева «Танки идут ромбом», Л.Первомайского «Дикий мед», в «Повторении пройденного» С.Баруздина, «Раннем снеге» О.Кожуховой, «Лейтенанте Артюхове» С.Крутилина, «Последней войне» В.Рослякова важнейшее значение приобретает понятие причинности; история героя в отступлениях, размышлениях, сопоставлениях вводится в историю времени.

Можно сказать, самое примечательное, что характеризовало эту литературу, заключалось в ее эмоциональной наполненности. Она воспевала героизм, мужество, воспитывала ненависть к беспощадному и жестокому врагу и говорила о родном крае, о березке у дома, о бесконечных степных просторах, о подсолнухах в степях, о чистых голубых глазах озер, о бессмертных чувствах любви к матери, отцу, женщине. Война не смогла заглушить человеческий голос. Сквозь взрывы снарядов и свист пикирующих бомбардировщиков постоянно слышался голос автора. Его повествование складывалось из выражений этой всеобщей потребности верить, надеяться, любить. В результате оказалось, что человек на войне способен жить всей полнотой чувств. Он на краю жизни, каждую минуту он может оказаться перед лицом смерти, но в ожесточенной борьбе, в преодолении страха он продолжает верить в светлое и высокое, он любит, он надеется, потому что он человек. Таким образом, очевидная субъективность стала доминирующим стилевым началом в произведениях о войне и, в частности, о военном детстве. К примеру, становление характера подростка, на которого война возложила тяжелое бремя ответственности, осознания своей причастности к народной судьбе, определяет содержание ряда произведений Г.Семенова, Ю.Куранова, Н.Воронова, В.Колыхалова, А.Якубова, Н.Думбадзе, Ф.Искандера, Т.Джумагельдиева и других авторов. Как пишет, анализируя литературу военной тематики, адыгский критик А.Схаляхо, «увековечить подвиг народа в Великой Отечественной войне, делать молодых сопричастными к героическим подвигам старшего поколения - великое назначение литературы и искусства. В выполнение этой миссии внесла и вносит свой вклад и адыгейская литература. Раскрытие нравственных истоков подвига советского человека в войне, исторического значения победы нашего народа над фашизмом - главная идейно-художественная задача всех произведений адыгейских писателей на тему героики Великой Отечественной войны. <.> Многое сделано и делается адыгейскими писателями в изображении героической борьбы советского народа против фашистских оккупантов. Но нельзя сказать, что эта задача до конца уже решена. Тема Великой Отечественной требует от литературы еще более глубокого социально-философского проникновения писательской мысли в проблемы, порожденные грозными событиями»1. В данном случае перед теорией встала задача осмыслить происходившие изменения, как-то обозначить хотя бы ту немаловажную часть литературы, которая воссоздавала будничную жизнь самых обыкновенных людей.

Советская и зарубежная критика тех лет стала писать об интенсивном развитии лирического течения, о настойчивом обращении литературы к нравственной проблематике. Словацкий литератор Станислав Шматлак, как и некоторые другие писатели и критики, предпочел (выступая в еженедельнике «Нове слово») термин «литература повседневности». Польская критика пустила в оборот, наряду с другими, понятие «малый реализм». «Писателей «малого реализма», - писала, например, Барбара Навроцкая в газете «Трибуна люду», -объединял не возраст, а их камерный подход к жизни и тем явлениям, которые

1 Схаляхо А. На пути творческого поиска. - Майкоп, 2002. - С. 84. получают отражение в литературе», их протест против дававшего себя знать отрыва литературы от реалий нашей жизни, от действительности. Вот уже значительное число лет обнаруживая закономерность пристального внимания нашей литературы к нравственной проблематике, анализирует связанные с этим особенности и некоторые противоречия литературного процесса Ф.Кузнецов. Эти вопросы рассматриваются в его книгах «Каким быть. Литература и нравственное воспитание личности» (1962), «Обдумывающему житье» (1964), «Беседы о литературе» (1970), «Живой источник» (1977). В наиболее полном виде работы критика представлены в книге «За все в ответе» (1978). Почти целиком посвящена «литературе повседневности» монография А.Бочарова «Требовательная любовь. Концепция личности в современной прозе» (1977). В ряде случаев А.Бочаров полемизирует с оценками Ф.Кузнецова, обосновывает свое понимание направленности нравственных поисков советских писателей. О содержании книги могут дать представление сами названия ее глав: «Человек совершает выбор», «Скажи мне, кто твой враг.», «Слово о неудовлетворенности», «Образ жизни», «В семейном ракурсе». Плодотворно трудится над осмыслением опыта литовской литературы в контексте общесоюзного и мирового литературного процесса А.Бучис. Его книга «Роман и современность» (1977) имеет самое непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме.

В последние годы появился целый ряд монографий и сборников, где речь идет о книгах военных лет. Вышли три сборника «Литература великого подвига» (1970, 1975, 1980). Обратили на себя внимание книги А.Павловского «Русская советская поэзия в годы Великой Отечественной войны» (Л., 1973), С. Фрадкиной «Русская советская литература периода Великой Отечественной войны. Метод и герой» (Пермь, 1975). Значительным явлением в литературоведении стала монография участника войны А.Абрамова «Лирика и эпос Великой Отечественной войны» (М., 1975), в которой восстановлены многие полузабытые страницы бессмертной поэтической летописи. Итогом многолетней работы является книга Л.Лазарева «Это наша судьба» (М., 1978). Также можно упомянуть многочисленные труды, посвященные творчеству отдельных советских прозаиков и поэтов — участников и летописцев Великой Отечественной войны. В шеститомной «Истории советской многонациональной литературы», законченной недавно Институтом мировой литературы имени А.М.Горького, весь третий том посвящен литературе периода Великой Отечественной войны. Разумеется, можно было бы назвать другие критические работы В.Новикова, А.Абрамова, В.Панкова, А.Бочарова, Л.Лазарева, А.Адамовича, В.Панкова, И.Козлова, Л.Плоткина, П.Тонера, А.Когана, Л.Ивановой и других, анализирующих существенные проблемы советской военной романистики, содержащих немало ценных и умных наблюдений, выводов, обобщений, не говоря уже о многочисленных статьях в отечественной журнальной периодике.

Применительно к национальному литературоведению можно отметить следующее. На протяжении нескольких послевоенных десятилетий данная тема оставила памятный отпечаток на всех направлениях литературного художественного творчества - в прозе, поэзии, драматургии. Именно поэтому, как отмечает адыгский критик Р.Мамий, «и сегодня этот многожанровый литературный массив представляет огромный интерес для критиков и литературоведов и в нравственно-психологическом, и в художественно-эстетическом плане. Он анализируется в различных аспектах - тематическом, идейно-проблемном, жанрово-стилевом и других в трудах обобщающего характера по истории адыгейской литературы, в отдельных монографических исследованиях в связи с другими проблемами, в специальных работах, посвященных различным аспектам этой темы1»2. Вообще создано значительно число литературоведческих работ, в которых осмыслен существующий историко-социальный и эстетический опыт

1 Вопросы истории адыгейской советской литературы в 2-х книгах. - Кн. I. - Майкоп, 1979; История адыгейской литературы. - Т. I.- Майкоп, 1999; Шаззо К. Художественный конфликт и эволюции жанров в адыгских литературах. - Тбилиси, 1978; Схаляхо А. Идейно-художественное становление адыгейской литературы. - Майкоп, 1988; Панеш У. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. — Майкоп, 1990; Схаляхо А. Народный подвиг в Великой Отечественной войне и адыгейская литература; Мамий Л. Эпос мужества (к характеристике адыгейской прозы военных лет); Чучвага Л. О некоторых особенностях современной адыгейской прозы о Великой Отечественной войне // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп, 1985.); Чич 3. Формирование жанров адыгейской прозы о войне: Дисс. - Майкоп, 1994 г. и многие другие.

2 Мамий Р. Вровень с веком. - Майкоп, 2001. - С. 231 -232. отечественной литературы периода Великой Отечественной войны1, однако очевидно, что проблема взаимодействия и взаимопроникновения западной и российской «военной» литературы, советском и постсоветском литературоведении практически не исследована. Исходя из этого, изучение данной разновидности мировой прозы приобретает на сегодняшний день бесспорную актуальность. Обобщая обзор критической литературы, посвященной военной тематике, следует заметить следующее. В свое время в критике шли споры о правде окопной и правде масштабной, широкой. Однако, как считает отечественный исследователь Г.Ломидзе, «вряд ли споры эти были плодотворными. Существо вопроса не в том, из окопа или с командного пункта дивизии или армии смотрит на события писатель. Все зависит от качества, глубины мировоззрения. Так называемая окопная правда, если она увидена и осознана умным, талантливым, зорким художником, может стать правдой существенной, исторически значимой. Правда частная, локальная, рассмотренная в единстве с ведущими тенденциями жизни, перестает быть частной, случайным осколком бытия народного. Существенна точка зрения художника, а не точка обзора»2.

Любой способ организации сюжета, любой жанр дает возможность выразить свое понимание мира и сказать правду о своем времени, нарисовать человека во весь рост, даже если этот человек сидит, скорчившись, в окопе. Сам по себе «большой» жанр еще не гарантия верного изображения характеров; принципиально «малые» жанры столь же пригодны для описания Великой Отечественной войны, как и устремленные к эпической широте картины. Так живописец, рисуя портрет, стремится оградить натуру от всего лишнего, постороннего, оставляя рядом только самое необходимое для лаконичного

1 Книгам 60 - 70-х годов о прошлом, особенно о Великой Отечественной войне, посвящена обширная литература: Живая память поколений. Сб. статей. - М., 1965; Литература великого подвига. - Вып. 1, 2, 3. - М., 1970, 1975, 1980; Коган А. Перечитывая войну. - М., 1975; Ломидзе Г. Нравственные истоки подвига. - М., 1975; Косолапое В. Летопись мужества. - М., 1976; Оскоцкий В. Негасимое пламя костра. - М., 1977; Баранов В. Великий Октябрь и современная историко-революционная проза. - М., 1977; Бочаров А. Человек и война. - М., 1978; Лазарев Л. Это наша судьба. - М., 1978; Оружием слова. Сб. статей. - М., 1978; Советский роман. - М., 1978 и др.

2 Ломидзе Г.И. Нравственные истоки подвига. - М., 1985. - С. 191-192. раскрытия характера (в отличие, скажем, от художника, работающего над большим полотном с массовыми сценами, где множество деталей необходимо).

В статье «Армия и литература» В.Косолапов размышлял об эволюции военной темы, но эти его размышления можно отнести к художественному отображению всей эпохи социалистического преобразования общества. Чем отличаются книги последних лет от произведений военной поры? «Широким эпическим размахом, эпическим звучанием? Тяготением к глубокому и всестороннему изображению народа на войне? Может, характерная отличительная черта произведений последних лет — философское и социально-историческое осмысление войны? Тогда, быть может, глубокое проникновение в психологию человека на войне является отличительной чертой последних лет? Так, может, документализм, синтез документальности и художественности и составляет отличительную особенность произведений о войне, созданных в последние годы? Да, в какой-то мере бесспорно и это».1 На «военном» направлении наблюдается огромное изобилие жанровых разновидностей, которое лишь приблизительно передается существующим набором понятий: романы эпические, лиро-эпические, героико-романтические, «панорамные», художественно-публицистические, историко-политические, философские, документальные, приключенческие, социально-бытовые, социально-психологические и т.д. Примерно одинаковые ситуации зачастую получают различное художественное воплощение (повести В.Закруткина, В.Быкова, Д.Гранина), и, напротив, одному стилистическому направлению оказываются «подвластными» самые различные стороны и явления минувшей эпохи.

Таким образом, основные цели исследования следуют из вышеизложенного и состоят в том, чтобы на основе сопоставительного анализа произведений военной тематики, принадлежащих перу вышеперечисленных зарубежных и отечественных авторов, во-первых, выявить основные традиции западной литературы «потерянного поколения» в раскрытии духовного мира личности в условиях оккупации; во-вторых, выявить жанровые и «родовые»

1 Косолапое В. Армия и литература. // Оружием слова: Сб. ст. - М., 1978. - С. 46 - 48. особенности отечественной военной прозы двух временных периодов - 40 — 50-е гг. и 60 - 80-е гг.

Методологической и теоретической основой диссертации являются труды известных отечественных литературоведов и литераторов, как А.Абрамов,

A.Адамович, В.Апухтина, В.Баранов, Г.Белая, А.Бочаров, В.Бузник, А.Бучис, Ю.Бондарев, И.Гринберг, В.Гусев, А.Дементьев, С.Залыгин, А.Коган, Ф.Кузнецов, Л.Лазарев, Г.Ломидзе, В.Новиков, В.Оскоцкий, А.Павловский,

B.Панков, Л.Плоткин, П.Топер, С.Фрадкина, М.Храпченко, М.Шкерин, Арк.Эльяшевич и других.

Научная новизна диссертации. В данном исследовании впервые предпринимается попытка научного сопоставления зарубежных и отечественных «военных» произведений и выявления на его основе существующих литературных традиций в раскрытии духовного мира личности в условиях военной оккупации.

Учитывая тот факт, что в существующих на сегодняшний день многочисленных соответствующих отечественных научных трудах российская литература военного цикла не рассматривается в сопоставлении с подобного рода западной прозой, т.е. затрагиваемые в диссертационной работе аспекты озвучиваются впервые, то данная работа в состоянии в некоторой степени восполнить реальный пробел. Такого рода проблемы требуют более глубокого научного изучения на новом уровне. Именно в этом заключается научно-теоретическая значимость диссертационного исследования. Формулируемые в работе теоретические выводы имеют также практическое значение. Они в состоянии послужить основой для создания критериев оценки и отбора среди многочисленных произведений «военной» тематики наиболее содержательных в идейно-эстетическом и художественном плане. Выявленные в соответствии с данными критериями смогут в дальнейшем быть включены в общеобразовательные программы по чтению и литературе, что предоставит возможность органично применить существующую историческую литературу для разрешения злободневных проблем сегодняшнего дня. Проблематика гуманизма выступает в таких сопоставлениях с особой остротой и резкой определенностью, как и всегда, когда речь идет об отражении войны в искусстве. Тем самым, рассматривая российскую литературу о Великой Отечественной войне в сравнительно-типологическом плане, на фоне истории мировой литературы и ее современного движения, мы в специфическом и в то же время всеобщем аспекте касаемся вопроса о ее новаторстве, ее месте в мировом литературном процессе.

Структура диссертации. Цели и задачи, объект изучения обусловили и предопределили логику и структуру данного диссертационного исследования. Представленная работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 230 источников. Первая из глав включает материал, затрагивающий произведения зарубежных авторов, т.е. представителей «потерянного поколения», вторая - российскую литературу рассматриваемой тематики военных и первых послевоенных лет (40 - 50-е гг.), третья — «военные» повести и романы отечественных писателей, вышедшие в 60 - 80-е гг. прошлого века.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Духовно-эстетические основы литературы "потерянного поколения" и ее влияние на отечественную "военную прозу" 50 - 80-х годов XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С течением лет рождается все больше новых произведений о войне. Значительно осложнилось литературно-критическое осмысление военной темы: происходит не только прибавление книг, а ведутся дискуссии, рассматриваются те или иные точки зрения на события, на исторических деятелей, испытываются разные художественные стили, жанры, приемы. Т.о., художественное осмысление героизма народа в ВОВ является одной из главных задач, которую на протяжении уже более пятидесяти лет решает многонациональная российская литература, в том числе и адыгская. В естественной и необходимой сосредоточенности на изображении народного героизма также возникают новые мотивы. Один из них связан с развитием высоких человеческих качеств личности в героической борьбе. Однако в свое время (20 - 40-е гг. XX в.) в воссоздании событий революции, социалистического строительства, войны явно преобладало эпическое направление. Его значительно менее влиятельным соперником было направление «прозаическое», в большей степени тяготеющее к отображению будничной, повседневной жизни людей. Можно вспомнить лишь немногие книги из этого ряда, например «Белая гвардия» М.Булгакова, «Дни и ночи» К.Симонова, «Спутники» В.Пановой.

Начиная с конца 50-х гг. в отечественной прозе гуще, чем ранее, присутствуют картины кровопролитных сражений, причем чаще всего боев не победных, а тяжелых, трагических. Возможно, писатели ищут ответа на вопрос о герое войны, характере отечественного воина и ставят его в такие условия, где его нравственная сила, его моральная стойкость проверялась на наибольшем напряжении. В данный период постепенно происходило весьма важное явление, которое в критической литературе порой называется преодолением «ситуации боя», «обращением к человеку». Поэтому неоспорим такой общий вывод: значительный рост многообразия современной литературы о прошлом. Те творческие тенденции, которые в литературе 20 - 40-х гг. нередко были только намечены, представлены отдельными произведениями, в литературе 50 - 60-х гг. XX в. выросли в полноводные, порой в свою очередь разветвленные потоки. Повести, условно говоря, о «малом бое» Ю.Бондарева, Г.Бакланова, В.Быкова и других отечественных писателей стали значительным явлением в литературе о ВОВ и оказали существенное влияние на ее развитие. Они обозначили решительный поворот к более детальному и психологически более глубокому изображению человека на войне. Но книга о ВОВ только тогда сможет сказать в полную силу правду о ней, если покажет, что ни один подвиг, даже самый неприметный, не пропал даром, ни одно благородное движение души не было напрасным и каждый неверный шаг, пусть по минутной слабости, неопытности, трагической ошибке, оказал злое воздействие на товарищей, на судьбы победы.

В результате несколько иной оказалась ситуация в литературе 60-х — 80-х гг. Система углубленного социально-психологического анализа, разработанная и отточенная литературой для художественного постижения современной действительности, была широко использована писателями и для исследования военного прошлого. А новая «оптика», расширившая исследовательский арсенал литературы, позволила увидеть в минувшей эпохе новые детали, новые краски, новые, ускользавшие ранее стороны явлений. При этом пути развития военной прозы в национальных, в частности, в адыгских литературах воспроизводят приводимые в работе существенные в жанрово-типологическом отношении аспекты общероссийского процесса развития «военной» прозы, хотя при этом в данном случае наличествуют своеобычные национальные детали, обусловленные наличием своеобразных исторических и этнических обстоятельств. Как справедливо пишет по этому поводу У.Панеш, «Решение военной темы в аспекте нравственно-философских исканий современного человека привело адыгейских писателей к более полному, насыщенному и глубокому изображение личности в ее связях с окружающим миром. Соединение объективированного показа действительности с преображенным, пропущенным через индивидуальное сознание личностным ощущением мира, синтез монологического и эпического начал способствовали созданию новых жанрово-структурных форм»1.

Отечественной военной прозой периода 60 - 70-х гг. представляются выразительные и убедительные картины, где четко разграничиваются двуплановые и многоплановые психологические системы, в русле которых изменяется, порою остро драматично, психологическое состояние героев, неразрывно связанное с мотивами действия и с их поступками. В повестях и романах о войне чаще всего отмечается присутствие автора, позиция которого ясна и определенна. Критиками того времени признается, что военная проза достигла высокого уровня художественного психологизма, создала замечательные и достоверные картины духовного состояния и диалектики души героев. В 70-е гг. чаще, чем раньше, внимание писателей (вне зависимости от того, о больших или малых замыслах идет речь) сосредоточивалось на фигуре простого пехотинца. Проявлялось это по-разному, но во всех случаях видно стремление исследовать нравственную проблематику войны на примере человека, крепко связанного с землей, с народной почвой в непосредственном смысле слова. Так возникают книги, созданные бывшими фронтовиками, адресованные эмоционально прежде всего молодым читателям и рисующие крупным планом кровавые бои и непоказной героизм тех, кто их вел. В середине 70-х — начале 80-х гг. в разных странах мира можно заметить признаки нового этапа «военной прозы». Это отражается на всех компонентах литературного творчества, в том числе и на динамике жанров. Место непосредственно «батального» элемента в повествованиях о войне, как правило, снижается (в отличие от того, что наблюдалось в большинстве литератур мира в начале 60-х гг., два десятилетия спустя после окончания войны). Нередко в центре замысла оказывается не само военное событие, а его философское осмысление. Немало книг строится на сюжетах, только косвенно относящихся к войне и фашизму, но позволяющих тоньше и внимательнее исследовать их природу. Заметнее становится стремление увидеть войну и ее проблематику в системе больших, кардинальных закономерностей - философских, исторических, политических, нравственных. На временном расстоянии легче экспериментировать с таким обжигающим жизненным материалом как война; это ведет, с одной стороны, к распространению условных, опосредованных форм изображения, а с другой - к появлению широких замыслов, дающих жизнь многотомным хроникам, часто эпопейного размаха, куда годы второй мировой войны входят как этап жизни, этап народной истории.

Итак, в ходе проведенного исследования был выявлен ряд жанровых «родовых» признаков, характерных для большинства книг военной тематики вне зависимости от того, где и когда они появились. К ним относятся, прежде всего, приближенность к проблематике насильственной смерти, жизненная «укрупненность» и, одновременно, «простота» нравственных проблем по сравнению с пестротой их внешних проявлений в «обычных», «мирных» условиях, жесткая иерархия человеческих отношений, основанная на служебной, а не на личностной ценностной шкале, непосредственная соотнесенность мыслей и действий героев с общими судьбами - социального движения, государства, народа и т.д. Материал этот таков, что тут все сталкивает читателя с борьбой, напряжением, неожиданными ситуациями, чрезвычайными действиями. Преодоление трудностей, направленное прежде всего на преодоление мощного врага, - центральный мотив большинства произведений военной темы. Причем это касается всех сфер деятельности - фронтовой и тыловой, окопной и штабной. В изображении отечественными авторами подобного рода действительности особенно заметно проявляется влияние представителей западной литературы — литературы «потерянного поколения». Относительно вопроса влияния можно указать на такие устойчивые мотивы (своего рода сюжетные «константы») и приемы изложения, которые часто встречаются в самых разных книгах о войнах: «потерянность», поиски героем самого себя, свойственные практически всем рассматриваемым западным писателям, солдатская дружба («фронтовое товарищество»), тяжесть и детали походной жизни, дезертирство и предательство, оторванность от семьи и близких, бой как узел, к которому сходятся основные нити действия, и т.п. Все чаще, в соответствии с хемингуэевскими традициями, имеют место прямые обращения к современному читателю автора, повествующего «с высоты» пройденных после описываемых событий лет. Не скованный необходимостью предельного лаконизма, автор здесь дает своим героям возможность вспоминать и размышлять, он дает им возможность осмыслить время из будущего, с точки зрения современности. Большинство этих книг автобиографичны в своей основе; при этом автобиографичность входит в их эстетическую структуру; повествование ведется так, чтобы оно воспринималось как рассказ о лично пережитом. Горький опыт, приобретенный героями книг «потерянного поколения» на фронте, разрушил все прежние представления авторов, показал ложь империалистической войны. За этим выводом стоят реальные факты биографий гигантского множества самых разных людей, уже находившие отражение в искусстве. В этих книгах ясно слышен тоскливый стон отчаявшейся, одинокой души: погибло все, обмануло общество (война разбила все иллюзии), обманула любовь (любимая женщина бессмысленно гибнет). Иногда этим двум темам (из которых вторая - лишь преломление первой) посвящаются разные книги («На Западном фронте без перемен», «Три товарища» Ремарка); иногда обе они соединяются в одной книге («Прощай, оружие!» Хемингуэя).

Судьба солдата в бою, как у западных писателей прошлого века, так и в отечественных литературах, часто сосредотачивается вокруг одного конкретного события, на одном конкретном пункте, в один конкретный момент времени - в этом «единстве времени, места и действия» собирается все его прошлое и все его будущее, и какая-нибудь «безымянная высота» или «одиночное дерево» может сконцентрировать для него все великое и все малое, чем он жив. В целом же, сила и своеобразие современной «военной» прозы - в специфической обнаженности, в откровенной заявленности ее человековедческой устремленности, в содержащемся в самих произведениях нескрываемом признании: все, что здесь показано, рассказано, воплощено, лишь отчасти вмещает то, что составляет суть такого поразительного феномена, как сознание и нравственные возможности человека современной эпохи. За героем, характерами, сюжетом ощущается поглощенность автора самой возможностью познания человека, поисками путей и способов реализации этой возможности в художественном мире отдельного произведения.

Список научной литературыБережная, Валентина Анатольевна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Baker С. Ernest Hemingway. A life story. — N.Y.: Charles Scribner's Sons, 1969.

2. Renn L. Erich Maria Remarque. Berlin: Volk und Wissen Verlag, 1965.

3. Thun N. Der Mensch im Krieg. Berlin: Akademie-Verlag, 1969.

4. Абрамов A. Лирика и эпос Великой Отечественной войны: Проблематика, стиль, поэтика. 2-е изд. - М.: Сов. писатель, 1975. - 599 с.

5. Адамович А. Торжество человека // Вопр. лит. 1973. - № 5. - С. 117.

6. Акимов В. Человек и время: «Путевая проза», «Деревенская проза»: Открытия и уроки. Л.: Сов. писатель, 1986. - 245 с.

7. Алексанян Е. Углубление психологизма в современной советской прозе // Вопр. лит. 1983. - № 12. - С. 31 -61.

8. Алексеев М. Слово в строю. М.: Современник, 1975. - 639 с.

9. Алексеев М. Собр. соч. в 6-ти тт. М.: Сов. писатель, 1975.

10. Аллен У. Традиции и мечта. М.: Прогресс, 1970. - 424 с.

11. Андрич И. Избранное. М.: Изд-во иностр. лит., 1957. - 389 с.

12. Апухтина В. Современная советская проза (60-е начало 70-х годов). -М.: Высшая школа, 1977. - 176 с.

13. Арутюнов Л. Национальный мир и человек // Советская литература и мировой литературный процесс. Изображение человека. М.: Наука, 1972. -460 с.

14. Астафьев В. Всему свой час. М.: Молод, гвардия, 1985. - 254 с.

15. Бакланов Г. Пядь земли. Повести и рассказ. М., 1970.

16. Балашов П. Писатели-реалисты XX века на Западе: Очерки жизни и творчества. М.: Наука, 1984. - 256 с.

17. Балкарская литература // ИСМЛ. М.: Наука, 1981.

18. Барабаш Ю. О народности. М., 1970.

19. Баранов В. Великий Октябрь и современная историко-революционная проза. М.: Знание, 1977.

20. Барбюс А. Избр. произведения. М.: Гослитиздат, 1952. - 559 с.

21. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М.: Наука, 1979. - 241 с.

22. Бекизова Л. К проблеме становления положительного героя в черкесской литературе // Тр. КЧ НИИ. Вып. 6. - Черкесск: Карач.-Черк. отд-ние Ставроп. кн. изд-ва, 1970. - С. 178-205.

23. Бекизова Л. О роли фольклорного наследия в становлении черкесской литературы // Тр. КЧ НИИ. Вып. 6. - Черкесск: Карач.-Черк. отд-ние Ставроп. кн. изд-ва, 1970. - С. 339-354.

24. Бекизова Л. От богатырского эпоса к роману. Национальные художественные традиции и развитие повествовательных жанров адыгских литератур. Черкесск: Карач.-Черк. отд-ние Ставроп. кн. изд., 1974. - 288 с.

25. Белая Г. Закономерности стилевого развития советской прозы двадцатых годов. М., 1977.

26. Белая Г. Литература в зеркале критики: Современные проблемы. — М.: Сов. писатель, 1986. 368 с.

27. Белая Г. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983. -191 с.

28. Белинский В. Собр. соч. в 9-ти тт. М.: Изд-во АН СССР, 1976 - 1982.

29. Бенедиктова Т. Обретение голоса: Американская национальная поэтическая традиция. М., 1994.

30. Богомолов В. Сердца моего боль. М.: Молод, гвардия, 1976. - 543 с.

31. Бондарев Ю. Поиск истины. 2-е изд. - М.: Современник, 1979. - 304 с.

32. Бондарев Ю. Последние залпы. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 1. - М.: Сов. Россия, 1980.-556 с.

33. Бондарев Ю. Собр. соч. в 4-х тт. М.: Сов. писатель, 1973 - 1982.

34. Бочаров А. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы. М.: Сов. писатель, 1982. - 423 с.

35. Бочаров А. Требовательная любовь: Концепция личности в современной советской прозе. М.: Худож. лит., 1977. - 335 с.

36. Бочаров А. Человек и война: Идеи социалистического гуманизма в послевоенной прозе о войне. 2-е изд. - М.: Сов. писатель, 1978. - 478 с.

37. Бузник В. Русская советская проза 20-х годов. JI.: Наука, 1976. - 154 с.

38. Бушмин А. Преемственность в развитии литературы. JL, 1975.

39. Быков В. // Лит. обозрение. 1973. - № 7.

40. Быков В. // Лит. газ. 1970. - 13 мая.

41. Быков В. // Лит. газ. 1973. - 14 февр.

42. Быков В. Великая академия — жизнь // Оружием слова: Сб. ст. М., 1978.-С. 386-405.

43. Быков В. Знак беды. М.: Молод, гвардия, 1984. - 299 с.

44. Быков В. Третья ракета. Альпийская баллада. Сотников. Л.: Лениздат, 1981.-256 с.

45. Бялик Б. Наследие М.Горького и современность. М.: Худож. лит., 1986.-478 с.

46. Волков И. Литература как вид художественного творчества. М., 1985.

47. Вопросы языка современной русской литературы. М.: Наука, 1971. -416 с.

48. Воронский А. Искусство видеть мир. М., 1987.

49. Ворщуков Вл. Связь времен. Идейно-эстетические особенности современной литературы о войне // Октябрь. 1974. -№ 5.

50. Вторая мировая война в литературе зарубежных стран / Отв. ред. П.Топер.-М., 1985.

51. Галанов Б. Герои, о которых не знали // Лит. газ. 1975. - 1 янв.

52. Гегель. Эстетика. В 4-х тт. - Т. 3. - М.: Искусство, 1971.

53. Герцен А. Собр. соч. в 30-ти тт. М., 1954. - Т. 3.

54. Горбунов А. Романы Френсиса Скотта Фиццжералда. М., 1974.

55. Горелов А. Соединяя времена. М., 1978.

56. Горький М. Собр. соч. в 30-ти тт. М.: Гослитиздат, 1953 - 1959.

57. Грознова Н. Ранняя советская проза: 1917 1925. - Л., 1976.

58. Гуляев H.A. История немецкой литературы. М.: Наука, 1975. - 412 с.

59. Гура В. Роман и революция. М.: Сов. писатель, 1973. - 400 с.

60. Гусев В. В предчувствии нового: О некоторых чертах литературы шестидесятых годов. М.: Сов. писатель, 1974. - 328 с.

61. Гусев В. Память и стиль: Современная советская литература и классическая традиция.-М.: Сов. писатель, 1981. -352 с.

62. Дементьев А. Статьи о советской литературе. М.: Худож. лит, 1983. -414 с.

63. Дементьев В. Исповедь земли: Слово о российской поэзии. 2-е изд. -М.: Современник, 1980.-511 с.

64. Дементьев В. Огненный мост // Московский рабочий. 1970. - С. 108.

65. Демина Л. Эволюция конфликта как идейно-эстетической категории в русском литературном процессе 50 — 60-х годов XX в. — М.: Прометей, 2001. -304 с.

66. Дикушина Н. Октябрь и новые пути литературы: Из истории литературного движения первых лет революции: 1917 — 1920 гг. — М.: Наука, 1978.-272 с.

67. Днепров В. Черты романа XX века. М.-Л.: Сов. писатель, 1965. - 548 с.

68. Ершов Л. История русской советской литературы. М.: Высш. шк., 1988.-656 с.

69. Ершов Л. Сатирические жанры русской советской литературы (от эпиграммы до романа). Л.: Наука, 1977. - 282 с.

70. Ершов Л., Никулина Е., Филиппов Г. Русская советская литература 30-х годов.-М., 1978.

71. Жанрово-стилевые искания современной советской прозы: Сб. ст. / Под ред. Л.Поляк и В.Ковского. М.: Наука, 1971.-351 с.

72. Живая память поколений. Сб. статей. М.: Худож. лит., 1965.

73. Журавлева А. Проза периода Великой Отечественной войны. М.: Просвещение, 1969. - 128 с.

74. Залыгин С. Избранные произведения в двух томах. Т. 1. - М.: Худож. лит., 1973.

75. Залыгин С. Литературные заботы. 3-е изд. - М.: Сов. Россия, 1982. -464 с.

76. Зарубежная литература XX века / В.Толмачев, В.Седельник, Д.Иванов и др. М.: Академия, 2003. - 640 с.

77. Зарубежная литература XX века. 1917 1945: Хрестоматия / Под ред. Б.Пуришева, Н.Михальской. - М.: Просвещение, 1986. - 368 с.

78. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX веков: Трактаты, статьи, эссе / Сост., общ. ред. К.Косикова. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 511 с.

79. Затонский Д. Художественные ориентиры XX века. М.: Сов. писатель, 1988.-416 с.

80. Зверев А. Американский роман 20 30-х годов. - М.: Худож. лит., 1982. -256 с.

81. Золотусский И. Тепло добра. М.: Сов. Россия, 1970. - 238 с.

82. Иванов Д. Хранить вечно // Огонек. 1975. -№ 5. - С. 8-10.

83. Изображение человека. М.: Наука, 1972.

84. История адыгейской литературы. — В 3-х тт. Т. 2. - Майкоп: Адыг. республ. кн. изд-во, 2002.

85. История зарубежной литературы XX века, 1917 1945 / Н.Богословский, З.Гражданская и др. - М.: Просвещение, 1990. - 304 с

86. История зарубежной литературы XX века. 1917 1945 / Под ред. Л.Андреева. - М.: Высш. школа, 1980. - 472 с.

87. История русского советского романа. Т. 2. - М.-Л.: Наука, 1965. - 415с.

88. История русской советской литературы (1917 1940) / Под ред. А.Метченко, С.Петрова. - 2-е изд. - М., 1983.

89. История русской советской литературы (1941 1980) / Под ред. А.Метченко, С.Петрова. - 2-е изд. - М., 1983.

90. История русской советской литературы / Под ред. П.Выходцева. 4-е изд. - М.: Высш. школа, 1986. - 696 с.

91. История русской советской литературы: В 4-х тт. 2-е изд. - М., 1967 -1971.

92. История русской советской поэзии: 1917 1941. - Л.: Наука, 1983. - 416с.

93. История русской советской поэзии: 1941 1980. - Л.: Наука, 1984.

94. Ковалев В. Навстречу современности: Статьи о советской литературе. — М., 1982.

95. Ковалев В. Теоретические проблемы истории русской советской литературы. Л., 1984.

96. Ковский В. Литературный процесс 60 70-х гг. - М.: Наука, 1983. - 336с.

97. Ковский В. Пафос гуманизма: Современная советская литература и • духовный мир личности. М.: Знание, 1985. — 127 с.

98. Ковский В. Роман и современность (проблемы развития жанра). В кн.: Советский роман. М.: Наука, 1978. - 693 с.

99. Коган А. Перечитывая войну. М.: Худож. лит., 1975. - 320 с. ЮО.Коган А. Стихи и судьбы: Фронтовая тема в советской поэзии. - М.:1. Худож. лит., 1977. 270 с.

100. Кожина Р. Современная советская литература: Художественные тенденции и стилевое многообразие. М., 1984.

101. Кожинов В. Статьи о современной литературе. М.: Сов. Россия, 1990. - 544 с.

102. Козлов И. Вечно великое. М.: Знание, 1968. - 63 с.

103. Корнетов Л. Это и есть война. // Комсом. правда. 1975. - 8 янв.

104. Коробов В. Юрий Бондарев. М., 1984.

105. Косолапое В. Армия и литература // В сб.: Оружием слова. М.: Худож. лит., 1978.-с. 46-48.

106. Косолапов В. Летопись мужества. М.: Знание, 1976. - 351 с.

107. Костанов Д. Адыгейская литература 30-х и начала 40-х годов // Вопросы истории адыгейской советской литературы. — В 2-х кн. — Кн. 1. -Майкоп: Кн. изд-во, 1979. С. 58-83.

108. Костанов Д. Некоторые вопросы становления и развития адыгейской советской литературы // Уч. зап. АНИИ. Майкоп: Кн. изд-во, 1964. - Т. 3. - С. 5-24.

109. Кощбае П. Къыхэхыгъэ тхыгъэхэр. Мыекъуапэ: Адыгэ республикэм итхылъ тедзап1 , 1995. - 552 с. = Кошубаев П. Избранное. — Майкоп: Адыг. республ. кн. изд-во, 1995. — 552 с.

110. Кузнецов М. Советский роман. М.: Знание, 1980. - 180 с.

111. Кузнецов Ф. За все в ответе. Нравственные искания в современной прозе. М.: Сов. Россия, 1975. - 588 с.

112. Кузнецов Ф. С веком наравне: Критика прозы. Критика критики. М.: Моск. рабочий, 1981.-383 с.

113. Кузьменко Ю. Советская литература: Закономерности становления и развития. М., 1986.

114. Кузьмичев И. Герой и народ: Раздумья о судьбах эпопеи. М.: Современник, 1973. - 336 с.

115. Кузьмичев И. Горький и художественный прогресс. Горький, 1975.

116. Кузьмичев И. Жанры русской литературы военных лет (1941 1945). -Горький, 1962.

117. Кузьмичев И. Нравственные основы советской литературы. М.: Просвещение, 1986.-208 с.

118. Кунижев М. Мысли об адыгейской литературе. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1968.

119. Куняев С. Свободная стихия. М.: Современник, 1979. - 320 с.

120. Кургинян М. Человек в литературе XX века. М.: Наука, 1989. - 248 с.

121. Лазарев Л. Пядь нашей земли // Лит. газ. 1959. - 18 июня.

122. Лазарев Л. Это наша судьба. М.: Сов. писатель., 1978.

123. Латынина Л. Знаки времени: Заметки о литературном процессе, 1970 — 80-е гг. М.: Сов. писатель, 1987. - 366 с.

124. Лежнев А. О литературе: Статьи. М.: Сов. писатель, 1987. - 432 с.

125. Ленин В. Полн. собр. соч. Т. 39.

126. Либман В. Американская литература в русских переводах и критике: Библиография. 1776- 1975.-М., 1977.

127. Либман В., Исаева И. Американская литература в русской критике: Библиографический указатель. 1981 — 1985. -М., 1989.

128. Литература великого подвига. Вып. 1, 2, 3. - М.: Худож. лит., 1970, 1975, 1980.

129. Литературная часть партийного дела / Под ред. И.Волкова. М.: Просвещение, 1986.-256 с.

130. Ломидзе Г. Интернациональный пафос советской литературы: Размышления, оценки, споры. 2-е изд. - М.: Сов. писатель, 1970. - 372 с.

131. Ломидзе Г. Нравственные истоки подвига. М.: Сов. писатель., 1975. -208 с.

132. Луначарский А. О советской литературе. М.: Наука, 1961.

133. Луначарский А. Собр. соч. в 8-ми тт. Т. 5. -М., 1965.

134. Луначарский А. Художественная литература политическое оружие. Ленин и литературоведение. Социалистический реализм // Собр. соч.: В 8-ми тт.-Т. 8.-М., 1967.

135. Македонов А. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 1930- 1970-х годов. Л.: Сов. писатель, 1985.-359 с.

136. Мамий Р. Вровень с веком. Идейно-нравственные ориентиры и художественные искания адыгейской прозы второй половины двадцатого века. Майкоп: Качество, 2001. - 340 с.

137. Манн Г. Соч. в 8-ми тт. Т. 8. Литературная критика и публицистика. -М.: Гослитиздат, 1958. - 743 с.

138. Манн Т. Собр. соч. в 10-ти тт.-Т. З.-М., 1959.

139. Михайлов А. Право на исповедь: Молодой герой в современной прозе. — М.: Молод, гвардия, 1987. 208 с.

140. Михайлов О. Верность: Родина и литература. М.: Современник, 1974. -254 с.

141. Михалков С. Приметы времени: Статьи по проблемам современной литературной жизни. М.: Сов. писатель, 1976.

142. Мотылева Т. Русская литература и мировой литературный процесс. -М.: Сов. писатель, 1989.

143. Наедине со временем: Письма американских писателей. -М.: Прогресс, 1988.-463 с.

144. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века / Сост. Л.Андреев и др. М., 1986.

145. Наркирьер Г. Французская революционная литература. М.: Наука, 1965.-306 с.

146. Неверов А. Молодая проза: время, проблемы, герой. М.: Знание, 1985. -64 с.

147. Нефедов Н. История зарубежной критики и литературоведения. М.: Высш. школа, 1988. - 278 с.

148. Овчаренко А. Большая литература: Основные тенденции развития советской художественной прозы. Сороковые пятидесятые годы. - М.: Современник, 1985.-446 с.

149. Овчаренко А. Горький и литературные искания XX столетия. 3-е изд. -М.: Сов. писатель, 1978.-510 с.

150. Овчаренко А. Социалистическая литература и современный литературный процесс. 3-е изд. - М.: Современник, 1975. - 493 с.

151. Октябрьская революция и новая концепция литературы: К истории марксистской литературной критики европейских социалистических стран / Отв. ред. С.Шерлаимова. М., 1989.

152. Олдингтон Р. Смерть героя. М.: Правда, 1961. — 604 с.

153. Олдридж Дж. Избр. произв. в 2-х тт. М.: Радуга, 1984.

154. Оружием слова: Сб. ст. М.: Худож. лит., 1978.-415 с.

155. Оскоцкий В. Негасимое пламя костра. М.: Знание, 1977. - 128 с.

156. Павловский А. Русская советская поэзия в годы Великой Отечественной войны. Л.: Наука, 1967. - 277с.

157. Панеш У. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. Майкоп: Кн. изд-во, 1990. - 285 с.

158. Панков А. Вечное и злободневное: Соврем, проза, конфликты, темы, характеры. М.: Сов. писатель, 1981. - 368 с.

159. Панков В. На стержне жизни: Проблемы и герои современной литературы. М.: Сов. писатель., 1962. - 356 с.

160. Панков В. Народный героизм и литература. М.: Сов. писатель., 1977. -264 с.

161. Петелин В. Родные судьбы: Споры и размышления о современной русской прозе. 2-е изд. - М.: Современник, 1976. - 400 с.

162. Петров С. Русский советский исторический роман. М.: Современник, 1980.-412 с.

163. Петров С. Социалистический реализм: История, теория, современность. — М.: Просвещение, 1977. — 272 с.

164. Писатели США: Краткие критические биографии / Сост. Я.Засурский, Г.Злобин, Ю.Ковалев. М., 1990.

165. Писатели Франции о литературе / Сост. Т.Балашова, Ф.Наркирьер. М.: Радуга, 1978.-387 с.

166. Платонов А. Избр. произведения. М.: Сов. писатель, 1978. - 342 с.

167. Поляк Л. Алексей Толстой художник. - М.: Наука, 1964. - 402 с.

168. Проблемы художественной формы социалистического реализма: В 2-хтт. М. : Наука, 1971.

169. Пьяных М. Ради жизни на земле: Русская советская поэзия о Великой Отечественной войне. М.: Наука, 1985.

170. Реализм в литературах стран Центральной и Юго-Восточной Европы первой трети XX века / Отв. ред. В.Витте. М.: Наука, 1989. - 270 с.

171. Ремарк Э. На Западном фронте без перемен. Возвращение. Три товарища. JL: Худож. лит, 1988. - 397 с.

172. Рожденные Октябрем: Очерки / Сост. Т.Пиляева. М.: Сов. Россия, 1967.- 135 с.

173. Роллан Р. Статьи, письма / Сост. Т.Л.Мотылева. М.: Радуга, 1985. — 408 с.

174. Русский советский рассказ: Очерки истории жанра / Под ред. В.Ковалева. Л.: Наука, 1970. - 136 с.

175. Саватеев В. Человек среди людей: Герой современной прозы // Лит. газ. -1980.-21 мая.-С. 6.

176. Самарин Р. Зарубежная литература. М.: Высш. школа, 1978. - 463 с.

177. Селезнев Ю. Василий Белов: Раздумья о творческой судьбе писателя. — М.: Сов. Россия, 1983. 144 с.

178. Селезнев Ю. Мысль чувствующая и живая: Лит.-крит. ст. М.: Современник, 1982. - 336 с.

179. Селивановский А. В литературных боях. М.: Сов. писатель, 1959. -464 с.

180. Симонов К. От Черного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента. — М., 1944. Кн. I.

181. Симонов К. Разговор с товарищами. Воспоминания; статьи; литературные заметки о собственной работе. — М.: Сов. писатель, 1970. — 326 с.

182. Симонов К. Рассказы. М.: Сов. писатель, 1946. - 223 с.

183. Скороспелова Е. Русская советская проза 20 30-х годов: Судьбы романа. - М.: Наука, 1985.

184. Советский роман. М.: Наука, 1978. - 693 с.

185. Современная русская советская литература. Ч. 1: Лит. процесс 50 — 80-х гг. / Под ред. А.Бочарова и Г.Белой. - М.: Просвещение, 1987. - 256 с.

186. Современная русская советская повесть: Сб. ст. JL: Наука, 1975. - 264с.

187. Сурков А. Выступление на партийном собрании московских писателей 22 мая 1942 года. Собр. соч. в 4-х тт. - Т. 4.

188. Сучков Б. Исторические судьбы реализма // Собр. соч. М., 1984. - Т. 1.

189. Схаляхо А. На пути творческого поиска. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. - 400 с.

190. Твардовский А. О литературе. -М.: Современник, 1973.-445 с.

191. Творческая интеллигенция и мировой революционный процесс: Идейно-эстетическая эволюция художников-гуманистов XX века / Отв. ред. Т.Балашова, С.Шерлаимова. М.: Наука, 1987. - 528 с.

192. Тимофеев JT. По воле истории. М.: Современник, 1979. - 334 с.

193. Тимофеев JI. Советская литература. Метод. Стиль. Поэтика. — М.: Наука, 1964.

194. Тимофеев Л., Тураев С. Словарь литературоведческих терминов. М.: Просвещение, 1974. - 509 с.

195. Тимофеева В. Пути художественного исследования личности (Из опыта советской литературы).-Л.: Наука, 1975.- 191 с.

196. Тихонов Н. Писатель и эпоха. М.: Сов. писатель, 1978. - 642 с.

197. Тлепцерше X. На пути к зрелости. Адыгейская повесть: традиции и новаторство. Краснодар: Кн. изд-во, 1991. - 175 с.

198. Тлюстен Ю. Немеркнущий свет. Майкоп: Кн. изд-во, 1952.

199. Толмачёв В. От романтизма к романтизму: Американский роман 1920-х годов и проблема романтической культуры. М., 1997.

200. Толстой А. Полн. собр. соч. Т. 14. - М., 1950.

201. Толстой А. Собр. соч. В 10-ти тт. - Т. 10. - М., 1978.

202. Толстой А. Художественное мышление. М.: Сов. Россия, 1969. - 128с.

203. Топер П. Ради жизни на земле. М.: Сов. писатель., 1975. - 656 с.

204. Торез М. Избр. произв. в 2-х тт. М.: Гослитиздат, 1959.

205. Уолтер А. Традиция и мечта. М.: Наука, 1970. - 175 с.

206. Уоррен Р. Эрнест Хемингуэй // Уоррен Р. Как работает поэт: Статьи, интервью. М.: Радуга, 1988. - 540 с.

207. Урнов М. Ричард Олдингтон. М.: Высш. школа, 1968. - 78 с.

208. Утехин Н. Жанры эпической прозы. JL: Наука, 1982. - 185 с.

209. Утехин Н. Основные типы эпической прозы и проблема жанра повести // Русск. лит. 1973. - № 4. - С. 86-102.

210. Утехин Н., Павловский А. Современная русская советская повесть. — JL: Наука, 1975.-327 с.

211. Федин К. Собр. соч. в 10-ти тт. Т. 9. - М., 1974.

212. Филиппов Г. Русская советская философская поэзия: Человек и природа. -J1., 1984.

213. Фрадкина С. Русская советская литература периода ВОВ. Метод и герой. Пермь: Изд-во ПТУ, 1975. - 317 с.

214. Фуэнтес Н. Хемингуэй на Кубе. М.: Радуга, 1988. - 448 с.

215. Хватов А. На стрежне века. 2-е изд. - М.: Современник, 1975. - 478 с.

216. Хемингуэй Э. Собр. соч. в 4-х тт. / Под общ. ред. Б.Калашниковой, К.Симонова, А.Старцева. Т. 4. - М., 1968.

217. Храпченко М. Познание литературы и искусства: Теория, пути современного развития. М.: Наука, 1987. - 576 с.

218. Чаковский А. Документ, вымысел, образ // Вопр. лит. 1973. - № 8.

219. Шаззо К. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - 90 с.

220. Шкерин М. Советский характер. М.: Сов. писатель., 1963. - 296 с.

221. Шкловский В. О теории прозы. М.: Сов. писатель, 1983. - 383 с.

222. Шошин В. Интернационалисты мы!: К проблеме взаимодействия национальных литератур. - JL: Сов. писатель, 1982. - 367 с.

223. Щербина В. Ленин и вопросы литературы. 2-е изд. - М.: АН СССР, 1961.-387 с.

224. Эльяшевич Арк. Герои истинные и мнимые. M.-JL: Сов. писатель, 1963.-402 с.

225. Эльяшевич Арк. Горизонтали и вертикали: Современная проза — от семидесятых к восьмидесятым. J1.: Сов. писатель, 1984. - 367 с.

226. Эльяшевич Арк. И роман, и повесть, и рассказ // Лит. обозрение. 1981. - № 4. - С. 15-19.

227. Эренбург И. Собр. соч. в 9-ти тт. Т. 3. - М., 1964.

228. Якименко Л. Бессмертный подвиг народа и наша литература // Оружием слова: Сб. ст. М.: Худож. лит., 1978. - 416 с. - С. 215-254.

229. Якименко Л. На дорогах века. М.: Худож. лит., 1978. — 494 с.