автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Духовные искания Николая Клюева и его творческое наследие 1910 - 1930-х годов

Текст диссертации на тему "Духовные искания Николая Клюева и его творческое наследие 1910 - 1930-х годов"

/О

На правах рукописи

САВЕЛЬЕВ Дмитрий Анатольевич

Духовные искания Николая Клюева и его творческое наследие 1910 - 1930-х годов

Специальность 10.01.01 - русская литература

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

МОСКВА 1999

...Л

Содержание

Введение 3-14

Обзор литературы о Клюеве 15-36 Глава 1. Духовные и творческие ориентиры Николая

Клюева 37-74

1.1. Николай Клюев и литература Древней Руси 39-55

1.2. Раннее творчество Николая Клюева 55-74 Глава 2. Материнство как духовное руководство 75-100

2.1. Образ матери в творчестве Клюева 75-85

2.2. Поэма H.A. Клюева «Песнь о Великой Матери» 85-100 Глава 3. Творческие связи Клюева 101-152

3.1. Клюев и Есенин: «скрытый» диалог поэтов 101-143

3.2. Николай Клюев и Анатолий Яр-Кравченко 143-152 Глава 4. Противостояние «темным силам» 153-180

4.1. Демонические существа и их роль в творчестве

H.A. Клюева конца 1920-х -1930-х годов 153-170

4.2. Творчество Клюева периода колпашевско-томской ссылки 170-180

Заключение 181-195

Примечания 196-198

Библиография 199-218

Фотоприложение 219

ВВЕДЕНИЕ

Среди ярких поэтических имен, преданных в свое время по идеологическим соображениям незаслуженному забвению и лишь сравнительно недавно возвращенных из небытия, русскому религиозному поэту-мифотворцу Николаю Алексеевичу Клюеву принадлежит особое место.

Открытие его художественного мира, заключающего в себе многие сокровенные пласты культуры России, стало в последние годы значительным событием для всех знатоков и ценителей русского поэтического слова, а также объектом внимательного изучения для крупных исследователей русской литературы: К. Азадовского, Л. Киселёвой, А. Михайлова, Н. Солнцевой. С. Субботина и других {1}.

Николай Алексеевич Клюев - уникальное явление в русской культуре прежде всего потому, что ему, всю жизнь отыскивавшему «слово неприточное, по звуку неложное, непорочное», как никому другому из пес-нословов, открылись его поддонные глуби.

Современные исследователи клюевского творчества хорошо понимают, что «совладать с этим словом можно лишь при условии выработки таких критериев, подходов, средств анализа, которые были бы соприрод-ны клюевскому тексту. Для создания подобной методики пришлось бы обратиться, в частности, к средневековой тропологии, к народному орнаменту, к семантике древнерусского зодчества и иконы, к традициям старообрядческой книжности и духовного стиха... Без этого рассуждения о поэтике Клюева будут субъективны и малосодержательны» [94; 282].

Известно, что Николай Клюев не получил сколько-нибудь серьезного систематического образования в учебных заведениях России, однако, всю жизнь неустанно самообразовываясь, достиг замечательных успехов в различных областях знания: религиозной философии и иконописи, лите-

ратуре и общественно-политической истории, лингвистике и этнографии, фольклористике, живописи, музыке, актерском мастерстве, народной медицине.

Но прежде всего, Клюев - единственный в своем роде поэт-мифотворец, создававший на протяжениии всей своей литературной жизни гигантскую многоуровневую субстанцию - впоследствии ставшую недоступной обывательскому глазу поэтическую Святую Русь.

К открытию в себе самом «церкви невидимой» - Святой Руси - H.A. Клюев пришел не сразу, а лишь тогда, когда в его духовном мире синтезировались огромные величины русской культуры: прежде всего - народный фольклор, старообрядчество, сектантство (хлыстовский мистицизм), религиозная философия Владимира Соловьёва, отца Сергия Булгакова и особенно - Николая Фёдорова.

Творимый поэтом миф по своему генезису чисто религиозный, ибо путь к постижению Высшего Откровения проходит исключительно через систему религиозных образов.

Художническое тайнозрение Клюева исключает трансцендентное во Вселенной - для него нет непроницаемых «вещей в себе». Лежащий в основе творческой концепции поэта теургический принцип «наименьшей насильственности и наибольшей восприимчивости» предполагает «не налагать свою волю на поверхность вещей, но прозревать и благовествовать сокровенную волю сущностей» [19; 144]. Николай Клюев в полной мере обладал этим провидческим тайнозрением, позволяющим постигать смысл форм и явлений, слышать, что говорят животные и даже неодушевленные в обыденном понимании предметы.

Николай Клюев - выраженный поэт-книжник.

Начало клюевскому самообразованию положило его знакомство с книгами, находившимися в библиотеке Соловецкого монастыря, основан-

ной в свое время Елеазаром Анзерским (+ 1656). Среди них были не только канонические библейские книги, произведения римской и византийской патристики и летописные произведения Древней Руси, но и уникальные издания «потаённой» литературы:

Двенадцать снов царя Мамера И Соломонова пещера, Аврора, книга Маргарит, Златая Чепь и Веры Щит, Четвертый список бежозерский, Иосиф Флавий - муж еврейский, Зерцало, Русский виноград -Сиречь Прохладный вертоград, С Воронограем Список Вед, Из Лхасы Шолковую книгу, И Гороскоп - Будды веригу Я прочитал в пятнадцать лет -Скитов и келий самоцвет.

{«Песнь о Великой Матери») {2}.

Осмысление клюевского творчества требует, таким образом, и особой организации сознания, и глубокой эрудиции в области древнерусской культуры, которую сам поэт, по очень точному замечанию Владимира Лазарева, «с годами открывал в себе».

«Бедная поэтика первоначальных клюевских опытов, - развивал свою мысль исследователь, - постепенно как бы одевалась в кружева, обретала северные окна с резными наличниками. Это было не украшательство, а нелегкий путь к себе, открытие в поэтическом подсознании своей природной сущности, подлинности /.../ Клюев не украшал со временем свои стихи, а расшивал чудо-образы, резные слова, жившие с детства в его душе» [103; 17-18].

Этот воздвигнутый им в конце концов совершенный храм души, как и созданный уникальный языковой поэтический космос, к великому сожалению, уже давно канул в запредельный Китеж-град - погрузился на непрозреваемое дно его, Клюева, мифопоэтической Руси.

Жизнь Николая Клюева - это особый, «сверхполовой, обоженный» (С.Семёнова) и титанический тип бытия, ориентированный на духовные авторитеты Руси. Именно поэтому стилистически чужд Клюев тем из живущих ныне, кто вдохновляется иноземными бытийными стандартами, которые в свое время воспринимались поэтом как сатанинское наваждение, растлевающее и в конечном счете уничтожающее русскую культуру.

Ясновидческий миф Николая Клюева - это результат поэтического отражения и воплощения в слове некоего космического таинства, прозре-ваемого (или предощущаемого) посредством созерцания конкретного вещего символа.

Известно, что миф уже содержится в символе - он ему имманентен. Раскрываемый (видимый) в символе новый миф есть новое непроизвольное видение, новый вещий сон - откровение об известных доныне реальностях.

В творимом поэтом авторском мифе герой становится через сопри-частие созерцателем символа и в его результате ему открываются божественные тайны, многомерная картина бытия. Духовное лицо автора, созерцателя и сопричастника, удваивается, поскольку над миром чувственных проявлений (микрокосмом) находится мир сверхчувственных откровений (макрокосм). Словно «демоны глухонемые» (Вяч. Иванов), эти миры «перемигиваются» между собой и, становясь видимыми, как бы открывают созерцающему «двойное зрение».

В своем поэтическом творчестве Клюев решает и задачу нахождения «живой связи соответственно соподчиненных символов, из которых

художник ткёт драгоценное покрывало Душе мира, как бы творя природу более духовную и прозрачную, чем многоцветный пеплос естества» [19; 182].

Николай Клюев в продолжение всей своей творческой жизни искал гармоничную модель многоуровневого, но всеединого бытия, в котором бы, по словам B.C. Соловьёва, «частные элементы находили себя друг в друге и в целом, каждое полагало себя в другом и другое в себе, ощущало в своей частности единство целого и в целом свою частность - одним словом, абсолютная солидарность всего существующего, Бог все во всех» [48; 80].

Таким образом, поэт не только ощущал свою сопричастность обыденным событиям, которые, в свою очередь, подчинены общему космическому движению, но и сам мог одномоментно пребывать в этих параллельных мирах:

Ненароком заглянешь в оконницу -Видишь въявь, как от северных вод Копъеносную звёздную конницу Страстотерпец на запад ведёт...

(«В этот год за святыми обеднями...». 239; 1; 320 {3}).

И в конце концов, на излете своего жизненного пути, в период создания «предсмертных песен», H.A. Клюеву удалось филигранно синтезировать народно-поэтическое творчество и символистскую технику, которой он овладел в совершенстве, с религиозно-мистическим наполнением художественных образов и создать в результате этого синтеза гигантскую пророческую симфонию-сказ, в которой сам он, художник-теург, играл первую скрипку.

Со дня трагической гибели H.A. Клюева прошло уже более шестидесяти лет, но лишь в последнее десятилетие стали разыскиваться ранее считавшиеся безвозвратно утерянными клюевские произведения, публи-

коваться материалы о его жизни, находившиеся прежде в государственных и частных архивах; на страницах различных научных сборников и периодических изданий стали появляться глубокие исследовательские работы о жизни и творчестве поэта, свободные, наконец, от ранее имевшей место идеологической тенденциозности.

Часто со страниц диссертации будут звучать голоса как крупных знатоков и интерпретаторов клюевского поэтического Слова, начавших публиковать свои работы еще во времена полуподпольного распространения произведений H.A. Клюева, - так и молодых ученых-филологов, чей научный дебют пришелся на 1990-е годы.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней исследуются религиозно-философские искания поэта, и в частности, материнское Начало как важнейший духовный ориентир; литературные связи Николая Клюева, поэтика ряда клюевских произведений, возвращенных современному читателю лишь в последнее десятилетие. При этом привлекается широкий круг явлений, имен и фактов, составляющих существо и среду художественного мира H.A. Клюева, и учитываются новейшие литературно-критические работы о его творчестве.

Главной целью диссертационной работы является выявление и исследование системы духовных ориентиров H.A. Клюева и их проекции на его творчество.

Конкретными задачами работы являются следующие:

1. Выработка аналитических критериев, соответствующих идейно-художественному содержанию произведений поэта.

2. Выявление и исследование наиболее крупных произведений литературы Древней Руси и их идейно-художественной связи с поэтическими и эпистолярными творениями H.A. Клюева.

3. Исследование поэтики ряда клюевских произведений, созданных им в разные периоды творчества.

4. Интерпретация специфики личных и творческих связей Клюева с его современниками и проекция этих отношений на творчество поэта.

5. Исследование философско-религиозного статуса поэта и религиозного фона всего его творчества.

6. Исследование клюевского демонария 1920 -1930-х в контексте общественно-политических процессов, происходивших в стране в те годы.

Названные задачи обусловливают использование в качестве материала для диссертации не только отечественных и зарубежных изданий произведений H.A. Клюева, его публицистических выступлений, писем и воспоминаний о нем, - но и работ крупных исследователей древнерусской литературы (Д. Лихачёва, А. Асова, М. Плюхановой, Е. Юхименко), трудов русских философов, историков и литераторов (В. Соловьёва, о. Сергия Булгакова, Е. Трубецкого, Н. Фёдорова, Вяч. Иванова, А. Белого, Н. Лос-ского, Н. Костомарова и других), а также библейские книги.

В связи с главной целью и основными задачами диссертационной работы методологической основой исследования духовных исканий Николая Клюева, кроме традиционных научно-исследовательских принципов - историко-генетического и сравнительно-исторического, - послужил синтез литературоведческого и философского подходов к анализу художественных произведений писателя.

В соответствии с целью, задачами и методологической основой работы построена и структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, обзорного раздела, в котором представлены основные положения некоторых наиболее важных для осмысления духовно-

го мира Клюева работ современных исследователей; четырех глав, каждая из которых включает в себя два параграфа, заключения, примечаний, библиографии, и фотоприложения (его составили фотографии, сделанные на малой родине Клюева - в селении Коштуги Вытегорского района Вологодской области).

Первая глава настоящей работы называется «Духовные и творческие ориентиры Николая Клюева». Её первый раздел - «Николай Клюев и литература Древней Руси» - посвящен анализу той части культурно-религиозного наследия России, которая легла в основу мировоззрения художника. В частности, в нем рассматривается связь, представляющаяся мне несомненной, старообрядческих традиций Русского Севера (и уже - малой родины поэта - Олонецкого края как одного из географических «оплотов» старообрядческой веры) с системой художественных образов и тематикой многих клюевских произведений.

Наиболее часто в этих произведениях слышны имена и отголоски духовных писаний вождей старообрядцев (а в последние года их жизни -пустозёрских узников) протопопа Аввакума и инока Епифания, - а также других видных деятелей старообрядчества - автора книги «Поморские ответы» Андрея Денисова Вторушина и Ивана Филиппова.

В этом же разделе исследуется идейно-художественная связь ряда клюевских произведений (особенно последнего периода его жизни) со «Словом о полку Игореве» и «Молением» севернорусского писателя XIII века Даниила Заточника.

Во втором разделе первой главы - «Раннее творчество Н.А. Клюева» - содержится обзор жизни и творчества поэта с 1904 по 1912 годы. При этом, во-первых, устанавливаются те литературные источники, на которые ориентировался начинающий поэт, создавая свои первые стихотворные новеллы; во-вторых, раскрываются глубинные причины общест-

венно-политической и творческой активности Клюева в годы первой русской революции, а также специфика его отношений с революционерами-религиозными аскетами Марией Добролюбовой и Леонидом Семёновым. В-третьих, в этой части работы устанавливаются религиозно-философские причины зарождения метаобраза Святой Руси, впоследствии ставшего глобальной клюевской поэтической субстанцией, а также генетическая связь этого образа с образом мифопоэтической Белой Индии. И, наконец, особый разговор ведется в этом разделе о личностном и поэтическом влиянии A.A. Блока, а затем и учения голгофских христиан на мирочувст-вование и поэтическое творчество Николая Клюева.

Вторая глава - «Материнство как духовное руководство» -также разделена на две составляющие, в которых исследуется материнское Начало в клюевском творчестве.

Ещё при своей земной жизни мать Николая Клюева - Прасковья Дмитриевна - была для будущего поэта, наряду с великими старообрядцами, непререкаемым нравственным авторитетом, а после 1913 года (времени её ухода из жизни) материнский образ, постоянно увеличиваясь в художественном «масштабе», трансформировался в клюевской поэтической «космистике» в божественную материнскую Триаду (земная мать, Мать-Богородица, Мать Сырая Земля). Начало же внеземному существованию матери было положено «Избяными песнями» (1913-1914).

Поэтика этого стихотворного цикла, а также крупнейшей клюевской поэмы «Песнь о Великой Матери» (1930-1931), поэтические метаморфозы материнского образа - таковы объекты исследования во второй главе диссертации.

Первый, и самый значительный по объему раздел третьей главы, которая называется «Творческие связи Николая Клюева», посвящен специфике личных и творческих отношений Клюева и его словесного

и

«брата, жениха и сына» Сергея Есенина, которому создатель «избяного рая» поверял многие свои художнические тайны.

Проекция клюевского творчества на произведения Есенина 1915-х -1920-х годов и обратная поэтическая «связь», причины личностного разрыва и последующей литературной полемики поэтов, а также особенности поэтики клюевской поэмы «Плач о Сергее Есенине» (1926) - вот основные сферы исследовательских интересов, реализующихся в данной части работы.

Кроме того, здесь исследуются и другие клюевские произведения, созданные в период теснейшего сближения поэта с Есениным (1915-1917), а также прочие литературные события этих лет (в частности, отношения Клюева с Н. Плевицкой и А. Белым), оставившие заметный след в жизни и творчестве Клюева.

Другим ближайшим другом поэта, чей образ неоднократно воплощался в различных его произведениях, был художник Анатолий Яр-Кравченко (1911-