автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Экзегетика Шестоднева и представление о пространстве и времени в новоевропейской философии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Экзегетика Шестоднева и представление о пространстве и времени в новоевропейской философии"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ТУРОВЦЕВ ТИМУР АЛЕКСАНДРОВИЧ

Экзегетика Шестоднева и представление о пространстве и времени в новоевропейской философии

Специальность 09.00.03 - история философии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре истории философии Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

д.филос.н., профессор Роман Викторович Светлов

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

д.филос.н., профессор Игорь Анатольевич Гончаров

к.филос.н., доцент

Игорь Игоревич Авксентьевский

Ленинградский / Облас

Государственный университет А.С, Пушкина

гнойУ

Защита состоится "21" сентября 2006 года в 16.00 часов на заседании Диссертационного совета К.212.232.08 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, ГЗ.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд. 167

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан _200 ^г.

Ученый секретарь

V/,

Диссертационного совета,

^-----,----------------------, ^ ( ^ ь

Кандидат философских паук, доцент 'у"'//

Круглова Н.В.

Общая характеристика работы

Текст Шестоднеаа, будучи сам по . себе чужд отвлеченных . понятий и построений, при его осмыслении требует привлечения философского аппарата и, следовательно, философского же способа мышления. Патриотические комментарии на Шестоднев с одной стороны осуществляются в контексте античной философской парадигмы. С другой; стороны, усвоение библейского текста повлекло за собой некоторые сдвиги в философской рефлексии сущего. Догмат о творении ех шЫ1о предполагает абсолютную безначальность Бога и, в то же время, абсолютное начало бытия мира. Принятие данного «правила веры» в качестве исходной предпосылки мышления влечет определенное смещение в рефлексии способа бытия сущего, притом как представления о бытии Бога, так и представления о бытии мира. В этой связи большое значение приобретает уяснение места таких реалий как пространство и время. Универсализм данных категорий общеизвестен. Именно их универсальный характер, единство и в то же время разнообразие смыслов, когда речь идет, например, о физическом времени, психологическом времени или, духовном измерении времени, позволяет и вместе с тем превращает в необходимость сделать предметом исследования патристическуга экзегезу Шестоднева в аспекте проблемы пространства и времени и ее соотносимость с новоевропейской философией, Если в рамках патристического комментария на Шестоднев имеет место существенный сдвиг в понимании природы хронотопа, то это может отразиться на последующей философской традиции. Анализ соответствующих патриотических текстов пдказывает, что в их пределах проблема хронотопа не получила подробной разработки. В свою очередь, она состоялась именно в новоевропейской философии.

Вместе с тем сама новоевропейская философия не может быть рассмотрена единым массивом. В данной работе решено остановиться на се конкретных представителях,' а именно: И. > Ньютоне, Г.В. Лейбнице ,и • И. Канте. Выбор определяется тем, что в натурфилософии И. Ньютона онтологический статус пространства и времени доведен до мыслимого предела. Как известно, английский мыслитель настаивал на абсолютности пространства и времени. Эта и связанные с ней идеи И. Иыотона и его последователей вызвали немило оппонентов. Однако именно в лице Г.В. Лейбница, в прямой полемике с ним проблема пространства и

времени выступила наиболее «рельефно» и акцентированно. Кроме того, полемика Г'.В. Лейбница и С. Кларка о природе хронотопа, проходившая в метафизическом, научном и теологическом контексте, тем самым со всей . отчетливостью продемонстрировала упомянутый выше универсализм пространства и времени. Определяющее влияние христианства на Западную культуру является общепризнанным фактом и во многом изучено. Вместе с тем реальность пространства и времени была и остается актуальной и сама по себе, и в связи с тем, как она осмыслена в контексте христианского вероучения. Поэтому связь того духовного •пространства, вызванная этим • влиянием, позволяет исследовать соотносимость ньютоновского, а затем и лейбницсвского понимания хронотопа с патриотическими комментариями на Шестоднев. Подобная постановка вопроса обосновывается также тем, что данное диссертационное исследование показывает, что та или иная трактовка пространства и времени непосредственно влияет на представление о Боге и мире. Последнее же, как известно, было центральном проблемой в большинстве патриотических трудов.

Философия И. Канта стала в известном смысле завершением предшествующих течений новоевропейской мысли. Представление о пространстве и времени раннего, «докритического» И. Канта одновременно показывает как тупик предшествующей мысли, так и делает возможной новую постановку тех же проблем, в частности, проблемы пространства и времени. В свою очередь, соответствующее критическое учение И. Канта особым образом выходит за рамки и ньютонианства, и лейбницианства, несмотря на их собственные принципиальные различия. Новая теория познания И. Канта, где ключевую роль играет представление о пространстве и времени, не только выводит из затруднений новоевропейскую философскую мысль, но и особым образом «встречается» с патриотической экзегезой Шестоднева.

В свете вышесказанного является актуальным на конкретном историко-философском материале показать соотносимость внутри духовного, интеллектуального пространства, образованного патриотической экзегетикой Шестоднева и ключевыми новоевропейскими философскими текстами в аспекте проблемного поля, заданного реалиями пространства и времени. Это тем более актуально, что философы и ученые новоевропейской культуры при осмыслении

пространства и времени не ссылались и даже непосредственно не опирались на святоотеческую интеллектуальную традицию.

Степень разработанности проблемы. Проблеме Шестоднева в контексте научного знания вообще посвящено очень большое число исследований. Например, груды А. Архангельского, С.И. Барановского, B.I1. Ильина, С. Ллшевского, 1>. Сеттерфилда. Вместе с чем исследований, направленных на изучение непосредственно проблемы времени и пространства в патристичсских комментариях на Шестоднев не существует. Однако есть ряд работ, в которых соответствующая проблема рассматривается среди прочих, как одна из частных тем в рамках иной более общей задачи исследования. Так, например, затрагивает тему времени у св. Григория Нисского в работе, посвященной анализу его антропологии, S. de Boer. Концепция времени у Григория Нисского и каппадокш'щев в целом рассмотрена » двух работах Otis. Соответствующих исследований отечественных авторов нет. Необходимо отметить стоящий особняком важный груд Л. Павловича, преследующий своей целыо не столько провести анализ патристпческнх представлений о времени, сколько собрать и сгруппировать представления отцов Церкви о начале творения, имеющий в связи с этим преимущественно компилятивный характер. .

Тщательный разбор проблемы пространства н времени у,Ньютона проводят М. Jammer- и S. Toulmin. Ряд существенных черт ньютоновской концепции пространства анализирует К. Lasswitz. Б разных аспектах рассматривает и подробно анализирует основные философские положения I [. Ныотона Л. Койре. среди которых представления Ныотона о пространстве.

Крупное исследование Д.В, Никулина посвящено критическому рассмотрению теорий пространства и времени XVII. столетия н направлено, па выявление основополагающих принципов рациональности Нового времени.

Непосредственно полемике Г.В. Лейбннпа и С. Кларка в особенности в связи с проблемой пространства и времени посвящено исследование В. Свидсрского п Г. Кребсра, также статья Д. Койре и П. Кочна. Эту же полемику в важном аспекте понятия Бога н К го отношении к миру рассматривает S. Shapin.

В настоящее время количество исследований, посвященных философии И. Канта в целом, «Критике чистого разума» и учению о пространстве и времени

практически необозримо. Из таких, общих, исследований отметим фундаментальный груд Vaihinger, важный еще в отношении изучения хода развития кантовской философии, работы Э. Кассирсра и В. Виидельбанда. Среди отечественных исследований философии Канта выделим труды С.С. Гогоцкого, В.Ф. Асмуса, A.B. Гулыги, Г. Тевзадзе, Л.А. Абрамяна.

В связи с темой нашего исследования особого внимания заслуживают работы отечественных авторов, в которых непосредственно анализируется проблема пространства и времени у Канта. Такой анализ дают H.H. Демина, которая прослеживает проблему времени, как она разработана И. Кантом в «Критике чистого разума», A.A. Козлов, А.И. Бергман, освещающие ряд важных, аспектов соответствующей теории И. Канта. А.И. Введенский акцентирует свое внимание на проблеме пространства у Канта непосредственно.

Отношение теории времени у И. Ньютона, И. Канта и А. Эйнштейна рассматривает В. Бойко. Автор анализирует концепцию пространства и времени а различные периоды философского творчества 1-1. Канта, сообразно результатам анализа она выступает в особых отношениях к идеям Ньютона и Эйнштейна. Чрезвычайно валено исследование Гайденко П.П.', в котором в контексте анализа развития понятия науки рассматривается постановка проблемы пространства и времени у Ньютона, Лейбница и у Канта. Г1.Г1. Гайденко сравнивает их представления и анализирует внутреннюю полемику. Кроме того, теория времени у Канта в ее отношении к соответствующим теориям у Ныотона и Лейбница, разбирается в уже упоминавшейся работе Н.И. Деминой.

Проблему начала мира в связи с тем. как она представлена у Н. Канта, аиализнруст Б. Плотников. П. Флоренский. Этот же предмет коротко затрагивает' С. Булгаков. Необходимо отметтггь, что в традиции русской религиозно-философской мысли именно теоретическая философия И. Канта часто соотносится с рсяигиозно-богословской проблематикой. (И.О. Лососий, H.A. Бердяев, С.11. Булгаков, H.A. Флоренский.) Вместе с тем детального обоснования и разработки подобное соотнесение в их трудах не получило. Особняком стоит здесь статья Б.М.

1 Гайденко П.Г1. Эиолюпня ионитнм iijvkh (XVII-X VIH t»n.) М . i987

Мелиоранского2, в которой автор логически обосновывает связь гносеологии И. Кшгга с теоретической стороной догматических споров эпохи иконоборчества.

Специальной работы, посвященной . систематическому исследованию экзегетики Шсстоднева и новоевропейской философии в связи с проблемой пространства и времени, в настоящий момент не существует. , . . ,

Объектом исследования является проблема пространства и времени в патриотических комментариях па Шестоднев, и отологический смысл данной проблемы в зависимости от понимания природы хронотопа избранным новоевропейским мыслителем.

Цель исследовании: заключается в том, чтобы, прослеживая историю философского постижения реальности пространства и времени, их онтологического статуса от патристики до Канта, выявить соотносимость и определить возможную связь избранных философских и религиозных текстов.

Соответственно поставленной цели в ходе диссертационного исследования решаются следующие задачи: ,

— ¡-реконструирование патриотического представления о времени посредством анализа соответствующих комментариев на Шестоднев и ряда текстов «Исповеди» блаж. Августина; , . .. .

— определение отношения ; концепции пространства и времени . в ныотонианстве, у Г.В. Лейбница и у И. Канта к идее «совместного творения» избранного ряда святоотеческих авторов и связанным с этой идеей особым пониманием реальности времени;

~ показывается, что представление о сущности пространства и времени в указанный период истории философии так или иначе затрагивает проблему Бога и мирогворения, их взаимоотношения,. что, в свою очередь, обосновывает исследование определенной духовной общности в целом, а также поиск и обнаружение особых философских связей культурно и хронологически сколь угодно отдаленных друг от друга текстов; . ,.

— показывается, каким образом критическое учение Канта о пространстве и времени, подготовленное длительной и богатой предшествующей интеллектуальной

1 Мслноранский Б.М. Философская сторон;! иконоборчества. Доклад, читанный в заседании Сапкт-

Пстсроургского философского обшестиа 11 октября 1401 юла. У/ Цсрхов» и ирсмя. 1991. .>?2.

традицией, п свою очередь, соотносится с патриотической идеей аневремепности творения в начале.

Иггочншсован база исследовании. 13 качестве теоретических нсточликоп избраны тексты русских мыслителей, в которых осуществляется соотнесение спекулятивной философии И. Канта и некоторых христианских тем. Также рассматривается текст первых глад книги Бытия (в синодальном - переводе и Сепгуагинта), поскольку именно он, повествуя о начале мироздания, создает основу для существенно нового понимания природы пространства и времени. Тексты (в т.ч. оригинальные) отцов Церкви (Антиохийская школа,' Алсксавдрийская школа, каппадокийцы), комментирующие Шестодпев и ставящие проблему начала творения с преимущественным акцептом на связанную с ней темой времени; тексты блаж. Августина, посвященные анализу феномена времени. Анализируются соответствующие теме тексты и концепции И. Ньютона, С. Кларка, Г'.В. Лейбница, раннего, «докригического» И. Канта и его же критическое учение о пространстве и времени, изложенное в «Критике чистого разума».

Осповные методы н методологические принципы исследования. В работе применяются традиционные методы исследовательской историко-философской работы. В частности, используется текстологический анализ в отношении Шестоднева и комментариев на него. Применяется метол реконструирования смыслов Св. Писания в отношении их интерпретации н понятиях современного философского языка и философской логики. С этой целыо используется герменевтический метод, необходимый постольку, поскольку невозможно выведение непосредственного смысла из текста, принадлежащего существенно другой исторической и культурной эпохе. Согласно цели исследования широко используется лршгшш непосредственного анализа проблемы пространствам времени в зависимости от того, как она формулируется тем или иным философом. Также при решении поставленных диссертацией задач применяется сравнительный метод анализа представлений о хронотопе между собой. В целом, принцип историзма является ведущим подходом к анализируемым источникам.

Научная новизна н теоретические значение исследования.

1. Осуществлен анализ проблемы времени в контексте пуристической экзегезы Шестоднева.

2. Исследовало влияние той или иной трактовки природы пространства и времени на понятия Бога и мира в философии. ,

3. Исследована возможность соотнесения ключевых новоевропейских учений о пространстве и времени с патриотической идеей вневременности творения в начале. Тем самым показана особая связь этих учений и экзегетики Шестоднсва. . .. : >.

4. Среди избранных новоевропейских представлений о природе хронотопа выявлено, что критическое учение И. Канта о пространстве и времени, выйдя за рамки полемики Г.В. Лейбница и С. Кларка и собственного «докритического» представления, стоит особняком, разрешая ряд затруднений, связанных с патриотической идеей «совместного творения».

Автор диссертации стремится показать значимость и философскую продуктивность рефлексии категорий пространства и времени в контексте общего движения философской и религиозно-теологической мысли от раннехристианских мыслителей до И. Канта. На защиту выносятся следующие положения.

1. Экзегетика Шестоднева ранее не соотносилась с новоевропейской философией. Но при этом в традиции русской мысли есть опыт сопряжения патристического наследия именно с философией Нового времени. Особое место в этом опыте занимает философия И. ■ Канта. Значительный ряд русских мыслителей теоретическую философию Канта в целом и его критическое учение о пространст ве и-- времени непосредственно относили к проблеме богопознания, познания мира и человека в духе библейской традиции. Несомненность в этом вопросе, с какой выступают представители русской религиозно-философской традиции,, требует детального анализа оснований для соотнесения теоретической новоевропейской философии и патриотической мысли на примере универсальной проблематики пространства и времени. .

2. Тема пространства и времени сквозная для истории философии вообще. Вместе с тем, она находится среди тех, которые переформулируются и существенно переосмысляются вследствие рецепции и усвоения библейского послания как

'раннехристианскими мыслителями, так многими новоевропейскими философами.

Решение вопроса о природе пространства и времени с неизбежностью влечет за собой постановку таких фундаментальных философских проблем как реальность Бога, мира, человека. Причем влияние понимания данных реалий распространяется как на содержание перечисленных сущих самих по себе, так и на их взаимное соотношение.

3. Анализ текста Шестоднева выявляет отсутствие достаточных оснований для сколько-нибудь правомочного и ясного определения способа бытия и сущности пространства и времени в рамках данного текста. В то же время патриотические комментарии на Шестоднев позволяют обнаружить два существенно разных подхода к теме соотнесенности пространства и времени и миротворения. Первый состоит в том, что пространство и время творятся Богом наряду с остальным сущим, что пространство и время сопровождают творение с самого его начала. Второй подход свидетельствует об отсутствии пространства и времени в начале творения. Так формулируется идея «совместного творения», которая получает не только наибольшее число последователей, но оказывается философски наиболее состоятельной, несмотря на все связанные с ней затруднения. Это делает необходимым дальнейший историко-философский поиск с целью прояснения места идеи «совместного творения» в общем философском движении мысли.

4. Абсолютизация пространства и времени в ныотонианстве ведет к отступлению от христианского представления о соотношении Бога и мира, учения о творении ех гиЬМо, на что указывали многие критики Ньютона, в т.ч. Лейбниц. Это приводит к определенному разобщению ньютонианства и библейских оснований, из которых исходят, к которым обращаются и которые как будто защищают Ньеотон и его последователи.

5. Представление Лейбница об «идеальности» пространства и времени, их бытии в идеях Бога, их объективности и онтологической вторичности по отношению к сотворенным вещам, несмотря на очевидное возвращение к библейским основаниям, оказывается внутренне противоречивым и неспособным прояснить патристическую-идею вневременного творения в начале.

6. В течение своего «докритического» периода философского творчества И. Кант от приверженности ньютоновским положениям приходит к необходимости повой постановки проблемы пространства и времени.

7. Анализ текста Шестоднева, невозможность непротиворечиво мыслить пространство и время как собственное свойство мира или отдельной вещи, соотнесение комментариев отцов Церкви на избранные места первых двух глав книги Бытия и трансцендентальной эстетики Канта показывает их особую внутреннюю связь. Трансцендентальная эстетика раскрывает адекватность патриотической идеи «совместного творения», ее парадоксальную глубину и философскую состоятельность. В свете кантовского учения о чувственности начало творения в действительности оказывается не отправной точкой повествования, временения. и некоторого движения сотворенного Богом мира, а состоявшимся бытием тварной реальности, не имеющей в себе временного и пространственного различения. Патриотическая экзегеза Шестоднева, согласно которой «все сотворено в начале», говорит о полноте бытия уже в начале, бытия в-себе-совершенном, а не ожидаемом или предвосхищаемом.

8. Применение учения Канта о пространстве и времени в качестве методологической основы для интерпретации ряда текстов третьей главы книга Бытия позволяет говорить о том, что библейское предание о грехопадении особым образом свидетельствует о появлении в человеке свойств, в дальнейшем получивших философское наименование априорных форм чувственности.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты исследования представляются значимыми и для исследователей философии Канта, и для исследователей патриотического наследия мысли Герменевтические возможности, открывающиеся с выводами настоящей работы, перспективны для разработки некоторых аспектов философской антропологии. - ,

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории философии Санкт-Петербургского государственного университета философского факультета и была рекомендована к защите.

По теме данного исследования автор в течение 4-х лет читает обстоятельный лекционный спецкурс в Санкт-Петербургском Институте богословия и философии. Кроме того, с тезисами исследования автор выступал на ряде семинаров и конференций, проводившихся в данном Институте. Содержание диссертационного исследования отражено в двух публикациях общим объемом около 2.5 пл.

Структура диссертации. Текст диссертации состоит из введения, семи разделов, заключения и библиографии.

Основное содержание работы

Введение содержит обоснование актуальности и новизны темы исследования и характеристику степени ее разработанности, формулируются цель и задачи исследования, намечаегся основная проблематика. Дается обзор литературы.

В первом разделе «Опыт соотнесения патриотического" наследия с новоевропейской философией в традиции русской религиозно-философской мысли» согласно его названию показывается, что проблема связи патристики и новоевропейской философии не нова для истории философии. А для русского философского сознания стоит весьма остро. В особенности это касается реакции русских мыслителей на философию И. Канта. Русская философия недвусмысленно поставила вопрос о связи определенных положений философии И.Канта с изложением и теологическим комментарием к событиям библейской истории. Г1.Я. Чаадаев и H.A. Бердяев акцентируют, главным образом, событие грехопадения. A.A. Козлов прямо увязывает проблематику трансцендентальной эстетики с «естественной теологией», он относит понятия человеческого ума к явлениям, а вещи в себе — к уму божественному. С.Н. Булгаков трактует кантовскую вещь в себе через призму отрицательного богословия, понимая ее, как «имя тайны», «открывающей двери мистике». П.А Флоренский сопоставляет философию Г.В. Лейбница и И. Канта с эпохой Вселенских соборов, характеризуя новоевропейскую философию с помощью теологических терминов (в частности, по П.А. Флоренскому, Лейбниц и Кант являются представителями «омиусианской философии»). Наконец, Б.М. Мелиоранский анализирует полемику иконоборцев и иконопочитателей с позиции гносеологии Платона и Канта соответственно.

Проведенная экспликация вопроса об «опыте соотнесения...» показывает, что для русских мыслителей связь как таковая новоевропейской философии и патриотической мысли'не стояла как проблема, связуемость была очевидной. Проблемой стало в большинство случаев (кроме Б.М. Мелиоранского) обоснование связи, выяснение логической соотносимое™. Речь должна идти об объективном, в

рамках историко-философской науки, изучении связей между определенными текстами, имеющими между собой существенное различие, но пребывающими в едином пространстве культуры, в аспекте проблемы пространства и времени.

Во втором разделе «Шестоднев о времени и пространстве» принимается во внимание то обстоятельство, что библейский текст существенным образом изменил духовный облик западной культуры. Восприятие данных текстов отражается на философских понятиях и проблемах. Пространство и время здесь не исключение. Причем догмат о творении ех шЫ1о, происходящий огчасти из текста Шестоднева, сам по себе нисколько не «догматизирует» в патриотических трактатах природу хронотопа. Здесь, недостаточна ссылка на простую «интуицию» или очевидность соприсутствия в творении как времени, так и пространства. Действительно, кажется очевидным и обязательным, что всякое начинающееся («В начале сотворил Бог небо и землю») имеет продолжение и совершается тем самым во времени, что подтверждается как будто последующим исчислением дней творения, а «небо и земля» указывают на реальность пространства. В связи с этим осуществлен текстологический анализ соответствующих мест Септуагинты с целью выведения способа существования времени и пространства в рамках самого Шестоднева. Необходимость такого анализа продиктована еще тем, что невозможно из исторически и культурно совершенно иного текста непосредственно извлечь смыслы ставшие общепринятыми сегодня.

Соответствующий анализ показывает, что текст, повествующий о творении сам по себе ни разу не «утверждает» сотворенность ни времени, ни пространства в отличие от других родов суших. Слово «пространство» в нем вообще отсутствует. Там же, где синодальный перевод употребляет слово «времена» (Быт. 1,14) или «время» (Быт. 2,4), что могло бы указать на сотворенность «хроноса», в Септуагинте стоит «кайрос» («надлежащая мера, пора», «благоприятный момент») и «эмера» («день, пора») соответственно. Оба слова указывают прежде всего на смысловую «точку» в противовес хронологической. «Кайрос» — это смысловое зерно, обстоятельство принятия решения, узнавание смысла. «Эмера» — «день» — сугь смысловая, но не хронологическая, отсылка к единому дню творения («день один», см. Быт. 1,5)..

Можно заключить, что текст Шестоднева, и, шире, текст, повествующий о миросозидании «молчит» о времени-хроносе. Так, вопрос о возрасте сотворенных прародителей безнадежно «повисает». При этом после завершения темы миросозидаиия, после повествования о грехопадении и ближайших ему событий, начиная с пятой главы, библейский текст подробно исчисляет длительность жизни патриархов.

Это позволяет поставить вопрос о возможном отсутствии времени в рамках, заданных текстом Шестоднева. И, в свою очередь, вынуждает обратиться к анализу патристической экзегетики Шестоднева непосредственно.

В третьем разделе «Творение и время в раннехристианских текстах» исследуется патристическая экзегеза Шестоднева, а именно святоотеческий комментарий на слова' «В начале сотворил...». Удается реконструировать представление отцов Церкви о времени в контексте миротворения. Проведенный анализ выделяет два подхода, соответствующих антиохийской и александрийской богословским школам. Антиохийская школа в лице свв. Ефрема Сирина и Иоанна Златоуста придерживается той позиции, согласно которой время (и пространство) сотворены наряду с остальным сущим и сопровождают творение от начала. Александрийская школа, воспринимая мнение Филона Александрийского, в лице Оригена и св. Афанасия Александрийского настаивает на «мгновенном» творении всего сущего «сразу» и «вместе». «Ни одно творение не сгарше другого», — говорит Афанасий Александрийский. Так формулируется идея «совместного творения», которая приводит к выводу, что творение в начале не подлежит временному различению.

Указывается, что позиция антиохийской школы не получила развития в патриотическом наследии, что может быть связано с ее внутренней противоречивостью, так как, с одной стороны, настаивая на постепенности творения согласно изложению Писания и отрицая александрийский принцип «совместного творения» как таковой, с другой стороны, вводится совместное творение времени с небом и землей. Позиция александрийцев намечает особую перспективу: мыслить творение как нечто сплошное, непрерывное н единое. Мироздание здесь следует понимать как единый абсолютный творческий акт (юга. непричастный времени, и потому неделимый, не распадающийся на части.

Показывается, что идея вневременности творения в начале получила свое развитие в мысли каппадокийцев, особенно у свв. Василия Великого и Григория Нисского. В «Беседах на Шестоднев» Василий Великий присоединяется к данному истолкованию и углубляет его своим комментарием. Кесарийский епископ трактуег «начало» («архэ») творения как сотворенное «вкратце существенное», иначе говоря, в начале уже сотворено главное, основное, важнейшее. Здесь подчеркивается, что творение в начале, не временясь, сдвигается с точечного основания. «Эн кефалайоо» Василия великого, а затем и «сюллэбтхен» Григория Нисского показывает глубину начала творения, сущего в полноте, собранности в единстве и многообразии. Уточняется позиция Григория Нисского, который, комментируя сотворение души и тела, утверждает, что они «имеют одно общее начало», что ни одно из них не старше другого «чтобы человек не пришел в разногласие с самим собой, разделяемый временным различием».

Анализ патриотической экзегезы Шсстоднева, а также представление блаж. Августина о времени («Исповедь»), делает возможным заключение, что именно здесь святоотеческая мысль наметила выход за рамки античного хронотопа, тогда как в других фрагментах, по сути, повторяет платоновские и, в особенности, аристотелевские суждения о природе времени, как «числе движения». Вместе с тем показано, что идея вневременности творения в начале остается проблематичной, ввиду, например, неясности перехода от вневременного начала к последующему временению и движению мира. Указывается, что непоследовательность представителей патристики связана с жесткой сцеплегшостью понятий времени и движения, идущей от античной философии.

Четвертый раздел «Абсолютизация пространства и времени в натурфилософии И. Ньютона» предваряется уточнением причины совершенного исторического «скачка». Средневековая схоластическая мысль в вопросе природы пространства и времени разделилась на два лагеря. Большая часть схоластов вставала в этом вопросе на сторону Аристотеля, а значит, упускала из виду соответствующие идеи восточной патристики и блаж. Августина. Их оппоненты (Фома Брадварднн) выдвигали идею реальности пустого пространства за пределами видимого мира. Именно зга точка зрения через Г. Мора и П. Барроу воспринята И. Ньютоном и доведена им до мыслимого предела.

Анализируется представление Ньютона о пространстве и времени, который, как известно, придал им статус абсолютных начал. Анализ показывает, что в таком качестве пространство и время являются несотворенными атрибутами Бога, исходящими из его природы. Рассмотрение хронотопа в качестве абсолютов позволяет заключить о невозможности непротиворечиво помыслить переход от абсолютного пространства и времени к относительному бытию мира. Также подчеркивается (вслед за П.П. Гайденко) невозможность постулировать в абсолютном пространстве центра, что делает Ньютон. Автором уточняется, что мироздание- не имеет центра, так как не имеет своего пространства, по своей природе, поскольку, по Ньютону, получается, что есть только абсолютное пространство, относительным оно становится лишь в сознании человека.

. Тема пространства и времени получила свое акцентированное продолжение в знаменитой переписке С. Кларка и Г.В. Лейбница, в которой Кларк развил соответствующие идеи английского мыслителя. Анализ рассуждений Кларка позволяет заключить то, что еще не было окончательно оформлено у Ньютона. В частности, представление о пространстве и времени как внешних вместилищах мира. Показано, что предпосылкой практически всех доводов Кларка служит исходная убежденность в реальности абсолютного, пространства и времени, но не его собственное логическое движение мысли. Последовательный разбор аргументов Кларка приводит к выводу, что в ныотониапстве не только утрачивается дистанция между Богом и миром (на это указывал еще Лейбниц), но и то, что в абсолютное пространство и время вытесняется внутреннее содержание понятия Бога. Так, вездесущие Бога трактуется исключительно как его присутстсвие в абсолютном пространстве, а вечность — в абсолютном времени. Кроме того, абсолютное пространство есть необходимое условие, без которого Бог не мог бы ни, постигать вещи, ни провидеть, ни промышлять о творении. Выясняется, что абсолютное пространство и время стали у Ньютона и Кларка своего рода «жизненным центром» Бога. Вследствие абсолютной развернутости Бога в пространстве и времени устраняется ряд существенных признаков понятия Бога в себе. Слишком многое от «живого и разумного» (Кларк) перекочевало в абсолютное пространство и время: и вечная жизнь, и всеведущее мышление, и Провидение, и всемо|ущество.

неделимость и неизмеримость, бесконечность, всеобъемлемость и всспроникасмость. В конечном счете, сама непостижимость Йога объясняется данными абсолютами.

Делается вывод о невозможности сколько-нибудь плодотворного соотнесения ньютоновских положений с патриотической идеей «совместного творения» и выводимого из нес представления о времени вследствие их взаимного противоречия.

В результате абсолютизации пространства и времени происходит не только изменение христианского представления ■ о соотношении Бога и мира (на это указывал уже Лейбниц), но и овнешнение внутреннего содержания понятия Бога. Полнота и средоточие Бога в себе словно «вытягивается» в абсолютную длительность и «разливается» в бесконечном неизмеримом пространстве. Это уводит ныотонианство от библейских оснований, из которых исходят и которые как будто отстаивают его родоначальник и последователи.

Пятын раздел «Учение Г'.В. Лейбница о пространстве и времени» посвяшеи анализу соответствующего представления немецкого философа. Оно реконструируется преимущественно по упомянутой выше переписке е Кларком, по привлекаются также и другие сочинения Лейбница. Прежде всего подчеркивается то обстоятельство, что Лейбниц мыслит пространство и время как относительные реальности, а значит, полагает их в рамки творения. Однако при этом они представляются не творениями, имеющими свой специфический способ бытия, по понимаются как чистая возможность, и потому вторичны по отношению к вещам. Пространство и время «суть веши идеальные». «Идеальность» означает, что если бы не было вещей, то не было бы также пространства и времени. Они определяют возможность сосуществования вещей в их одновременности и последовательности, принадлежат вещам в качестве их возможности. Устанавливается, что пространство и время есть объективные определения вещей, пли их атрибуты, значит.'пе имеют собственного существования.

Рассматривается утверждение, согласно которому пространство и время существуют в идеях Бога. Существование пространственно-временных отношений исходно предзадано'творению, и потому реальность данных отношений мыслится неотменимой, поскольку укоренена в самом замысле Бога о мире. В отличие от Кларка, у которого пространство становилось местом Бога, у Лейбница оно есть место вещей. У пространства нет' субстанции, следовательно, творимые Богом вещи

собой образуют свои места, или — что то же — пространственные отношения. Это и есть идеальное существование пространства в отличие от реального существования вещей. Вместе с тем существование пространства и времени необходимо следует нз бытия вещей: поскольку появляются веши, постольку возникают пространство и время. Делается вывод, согласно которому пространство и время проистекает из природы вещей.

Анализируется логика рассмотренных построений, вследствие . чего выявляется существенное внутреннее противоречие в мысли Лейбница. Пространство и время представляют собой некие «идеальности», их существование относительно, они есть просто отношения, следовательно, мыслятся не сами по себе, а через вещи. Тем самым пространство и время определяют тс или иные отношения между вещами, но не нечто в вещах, иными словами, в бытии веши как таковой ничего не определяют. Получается, что пространство и время оказываются одновременно и внешними в отношении вещей, и их атрибутами, поскольку исходят нз природы вещей. В этом состоит обнаруженное противоречие в построениях Лейбница. ■;'•'..■ > • . ■

Сопоставление представления Лейбница о пространстве и времени с таковым в патристике показывает, что несмотря на определенный возврат (в сравнении с Ньютоном) к библейским основаниям, — поскольку реалии пространства и времени мыслятся в пределах только сотворенного мира -— логически последовательное соотнесение с идеей вневременного творения в начале невозможно. .Ведь, по Лейбницу, пространственно-временные отношения предзаданы творению, поскольку определяют его порядок, следовательно, в творении не может быть изначально птего вневременного. '

При всем существенном различии в понимании природы пространства и времени в ныотонианстве и у Лейбница определяется также и сходство. Сходство обнаруживается не в самой трактовке природы хронотопа, но способа ее исследования, самого принципа определения сущности пространства и времени. Ныотон и Кларк определяют природу Богу, приписывая Ему в качестве атрибутов абсолютное пространство н время, Лейбниц делает то же самое в отношении творения. Сам Лейбниц критиковал Ньютона за его произвольное, нарушающее закон достаточного основания, присвоение Богу данных абсолютов. Отчасти

Лейбниц допускает нечто подобное, предлагает логику волсния. Его оппоненты «воображают» о Боге, сам Лейбниц делает допущения в отношении творения, иыотоннанцы допускают каков есть Бог, Лейбниц выдвигает божественные предопределения, решая, тем самым, определенные аспекты миротворения. Сходен «способ» мышления, тип утверждений. Ныотопианство говорит: пространство и время должно быть (равно — есть) в Боге, иначе Бог не сможет постигать веши и промышлять о мире. Лсйбнициансгво говорит: пространство и время должно быть в идеях Бога о творении, иначе Бог не смог бы упорядочить веши в из одновременном и последовательном существовании. .

Шестой раздел «Представление о прост ранстве и времени в «докритической» философии И. Канта». Рассматривается представление Канта о пространстве и времени в пределах трактата «Всеобщая естественная история и теория неба», которое сравнивается с позицией Пыотона.. Делается вывод о принципиальных совпадениях. IIa примере анализа работы Канта «Новая теория движения и покоя», показывается иная постановка вопроса о сущности движения, а, следовательно, и о ■ пространстве и времени. Канг выступает в роли наблюдателя за движущимся зелом и обнаруживает, что недостаточно говорить о движении некоторого тела, но нужно всегда уточнять по отношению к каким телам оно меняет свое положение. Движение само по себе как имманентное свойство вещи, независимое от чего-либо иного, как минимум проблематично. Кант, здесь, выступает • против понятия абсолютного движение и абсолютного покоя, следовательно, отходит от ньютоновской позиции. Движение и покой не существуют сами по себе, но только по отношению к другим телам. Заключается, что вслед за проблемой движения, изменения телом своего местоположения возникает проблема пространства, а также н времени. До сих пор пространство понималось Катом как свойство Высшего существа, наделялось статусом абсолютной реальности. Тем самым проблема сущности пространства по сути даже не формулировалась. Теперь, когда Кант высказывается против понятия абсолютного движения, появляются основания для иного понимания природы пространства и времени и отношения их к нонятню Бога п творения.

Философская озабоченность природой пространства ясно обнаруживается в другой ранней работе Канга: «Цдпнствеппо возможное основание для доказательства ' бытия Бога», в которой он выражает сомнение в том. ч то «кто-либо дал когда-нибудь

правильное определение того, что такое пространство». Однако, отсутствие «правильного определения» не мешает. знанию ряда свойств пространства, что вполне достаточно для существования, например, геометрии или механики. Автором диссертации делается предположение, <гто достаточного для успешного существования одной науки (геометрии), может оказаться недостаточным .для существования другой — метафизики.

Седьмой раздел «Трансцендентальная эстетика И. Канта и патриотическая традиция» посвящен анализу и соотнесению критического учения Канта о пространстве и времени с патриотической идеей «совместного творения». Предлагается интерпретация ряда библейских текстов через призму кантонской трансцендентальной эстетики.

Согласно выводам трансцендентальной эстетики пространство и время не абсолютны, не объективны и не «идезлыш» (а лсибннцсвском смысле), по априорны в отношении познавательной способности человека, являясь условиями внутреннего и внешнего опыта, тем самым всякого познания.

В рамках экзегезы Шестоднева патриотическая мысль специально не рассматривает проблему пространства и времени, по выдвигает идею «совместного творения», согласно которой бытие мира е начале, не временится. Иными словами, делается заявка на особый вневременный статус уже сотворенного бытия. В связи с отсутствием разработки понятия времени как такового способ бьтгия мира в аспекте времени и пространства остается под вопросом, а вместе о этим и сама данная идея не получает философского развития Кантонская разработка реалии пространства и времени, согласно которой ими опосредуется всякий познавательный акт, показывает раздвоеЕшостъ вещи па познаваемый феномен и непознаваемую вещь н себе, лежащую в области сверхчувственного, по Канту, только мыслимого бытия. Вместе с тем, патриотическая экзегетика Шсстодпсва настаивает на том, что сотворенному человеку до библейского события грехопадения доступно непосредственное знание вещи в ее бытии самом но себе. Данное положение делает обоснованным соотнесение критического анализа Катом природы хронотопа с экзегетикой Шестоднева. В связи с представлением Канта о пространстве н времени, как оно изложено в трансцендентальной эстетике, можно заключить, что в начале творения, поскольку в нем отсутствует время, человек познает вещи сами но себе, и

их единстве, самосовпадении и истине. При этом само начало предстает не точечным «пунктом отправления», а суть полнота быгия. простирающаяся согласно патриотическим толкованиям ввиду доступности непосредственного знания до библейского события грехопадения. Иными словами, в свете кантовской трактовки пространства и времени, потому возможно в экзегетических трудах отцов Церкви непосредственное знание вещи самой по себе, вещи как она сотворена, что в пределах повествования Шестоднева нет времени и пространства.

В свою очередь, подчиняясь данной логике, особым образом «встречается» экзегетика библейского предания о «древе познания» с критическим учением Канта о пространстве и времени. Согласно святоотеческим толкованиям соответствующих библейских текстов в противовес простому (или непосредственному), единому познанию вещи, истины как таковой в результате падения человек вступает на путь познания, характеризующийся двойственностью, «сопряжением с противоположным» (Григорий Нисский), ведущим к неизбежному дуализму. Как известно, в гносеологии Канта вещь раздваивается на познаваемый феномен и только лишь мыслимый ноумен. В то же время интерпретация текстов Писания, повествующих о вступлении человеческого разума в сферу двойственного познания (т.е. познания добра и зла, а не чистой Истины в ее простоте и единстве), позволяет выявить ее соотносимость с априорно присутствующими в познавательной способности пространством и временем. Тогда как экзегетика предшествующих событий свидетельствует об их вневременности и внепространсгвснности. Иначе говоря, события Шестоднева относятся к области сверхчувственного бытия, по Канту, следовательно, непознаваемого.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, которые позволяют утверждать, что умозаключения в отношении категорий пространства и времени так или иначе затрагивают проблему Бога, человека, мира, их онтологического статуса, способа существования и соотношения друг с другом. Среди анализируемых новоевропейских представлений о пространстве и времени соответствующая критическая концепция И. Канта оказывается, по крайней мерс в данном аспекте, наиболее близкой в каждом отдельном случае особым образом интерпретируемым онтологическим значениям патриотическому наследию экзегетической мысли.

теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Туровцев Т.Л. Шестоднев и трансцендентальная эстетика Канта. // Начало. Журнал Института богословия и философии. СПб., №10, 2001. С. 46-63 (1,1

. п.л.)

2. Туровцев Т.А. Творение и время в патристике. // Начало. Журнал Института богословия и философии. СПб., №14, 2005. С. 5-25 (1,3 п.л.)

Полгшашо n печать 06.07.2006. формат 60\Х4/16. Бумаги офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,16. Тираж 100 чкч. Заказ № 54.

Типография Иедательстлн СПОИ 'У. 1УУ061, С-Петербург, Средний пр., 41.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Туровцев, Тимур Александрович

Введение — 3 Раздел I. Опыт соотнесения патриотического наследия с новоевропейской философией в традиции русской религиознофилософской мысли —

Раздел II. Шестоднев о времени и пространстве —

Раздел III. Творение и время в раннехристианских текстах — 38 Раздел IV. Абсолютизация пространства и времени в натурфилософии И. Ньютона —

Раздел V. Учение Г.В. Лейбница о пространстве и времени — 89 Раздел VI. Представление о пространстве и времени в докритической» философии И. Канта —103 Раздел VII. Трансцендентальная эстетика И. Канта и патристическая традиция —

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Туровцев, Тимур Александрович

Актуальность темы исследования.

Текст Шестоднева, будучи сам по себе чужд отвлеченных понятий и построений, при его осмыслении требует привлечения философского аппарата и, следовательно, философского же способа мышления. Патриотические комментарии на Шестоднев с одной стороны осуществляются в контексте античной философской парадигмы; иной и не было. С другой стороны, усвоение библейского текста повлекло за собой некоторые сдвиги в философской рефлексии сущего. Догмат о творении ex nihilo предполагает абсолютную безначальность Бога и, в то же время, абсолютное начало бытия мира. Принятие данного «правила веры» в качестве исходной предпосылки мышления влечет определенное смещение в рефлексии способа бытия сущего, притом как представления о бытии Бога, так и представления о бытии мира. В этой связи большое значение приобретает уяснение места таких реалий как пространство и время. Универсализм данных категорий общеизвестен. Именно их универсальный характер позволяет автору сделать предметом исследования патриотическую экзегезу Шестоднева в аспекте проблемы пространства и времени и ее соотносимость с новоевропейской философией. Если в рамках патриотического комментария на Шестоднев имеет место существенный сдвиг в понимании природы хронотопа, то это может отразиться на последующей философской традиции. Анализ соответствующих патриотических текстов показывает, что в их пределах проблема хронотопа не получила подробной разработки. В свою очередь, она состоялась именно в новоевропейской философии.

Вместе с тем сама новоевропейская философия не может быть рассмотрена единым массивом. В данной работе мы останавливаемся на ее конкретных представителях, а именно: И. Ньютоне, Г.В. Лейбнице и И. Канте. Наш выбор определяется тем, что в натурфилософии И. Ньютона онтологический статус пространства и времени доведен до мыслимого предела. Как известно, английский мыслитель настаивал на абсолютности пространства и времени. Эта и связанные с ней идеи И. Ньютона и его последователей вызвали немало оппонентов. Однако именно в лице Г.В. Лейбница, в прямой полемике с ним проблема пространства и времени выступила наиболее «рельефно» и акцентированно. Кроме того, полемика Г.В. Лейбница и С. Кларка о природе хронотопа, проходившая в метафизическом, научном и теологическом контексте, со всей отчетливостью продемонстрировала упомянутый выше универсализм пространства и времени. То или иное понимание их природы с необходимостью влечет за собой определенное понимание природы Бога и мира, а также соотношение этих понятий. Определяющее влияние христианства на Западную культуру является общепризнанным фактом и во многом изучено. Вместе с тем реальность пространства и времени была и остается актуальной и сама по себе, и в связи с тем, как она переосмыслена, исходя из христианского вероучения. Поэтому не столько единство, сколько связь того духовного пространства, вызванная этим влиянием, позволяет соотнести ньютоновское, а затем и лейбницевское понимание хронотопа с патриотическим комментарием на Шестоднев. Подобное соотнесение оправдано еще и в связи с тем, что трактовка пространства и времени непосредственно влияет на представление о Боге и мире. А оно, как известно, было центральной проблемой в трудах отцов Церкви.

Философия И. Канта стала в известном смысле завершением предшествующих течений новоевропейской мысли. Вместе с тем она явилась началом немецкой философской классики. Представление о пространстве и времени раннего, «докритического» И. Канта одновременно показывает как тупик предшествующей мысли, так и делает возможной новую постановку тех же проблем, в частности, проблемы пространства и времени. В свою очередь, соответствующее критическое учение И. Канта особым образом выходит за рамки как ньютонианства, так и лейбницианства, несмотря на их собственные принципиальные различия. Новая теория познания И. Канта, где ключевую роль играет представление о пространстве и времени, не только выводит из затруднений новоевропейскую философскую мысль, но и особым образом «встречается» с патриотической экзегезой Шестоднева.

В свете всего вышесказанного является актуальным на конкретном историко-философском материале показать соотносимость внутри духовного, интеллектуального пространства, образованного патриотической экзегетикой Шестоднева и ключевыми новоевропейскими философскими текстами в аспекте проблемного поля, заданного реалиями пространства и времени. Это тем более актуально, что философы и ученые новоевропейской культуры при осмыслении реалий пространства и времени не ссылались и даже непосредственно не опирались на святоотеческую интеллектуальную традицию.

Столь же важным является рассмотрение того, что выход И. Кантом за рамки ньютоновско-лейбницевской полемики, стал одновременно своеобразным разрешением ряда проблем, «завещанных» патриотической мыслью.

Степень разработанности проблемы.

Проблеме Шестоднева в контексте научного знания посвящено очень большое число исследований. Среди них следует назвать труды Я.А. Богородского1, А. Архангельского2, С.И. Барановского3, В,Н. Ильина4, С. Ляшевского5 и С.А. Песоцкого6. Здесь же можно указать работу Б. Сеттерфилда7.

Исследований, направленных на изучение непосредственно проблемы времени и пространства в патриотических комментариях на Шестоднев не существует. В связи с этим мы укажем только те работы, в которых соответствующая проблема рассматривается среди прочих, как одна из частных тем в рамках иной более общей задачи исследования.

1 Богородский Я.А. Начало истории мира и человека по первым страницам Библии. Казань, 1909.

2 Архангельский А. Библейская космогония. ПС, 1889 Т. II.

3 Барановский С.И. Дни творения мира в библейском повествовании. «Странник», 1889, №12.

4 Ильин В.Н. Шесть дней творения. Париж, 1930.

5 Прот. Стефан (Ляшевский). Библия и наука. М. 1994.

6 Песоцкий С.А. К вопросу об историческом характере Моисеева сказания о творении мира. Труды КДА, 1898, №3.

7 Барри Сеттерфилд. Геологическое время и библейская хронология. Симферополь, 1993.

Касается темы времени у св. Григория Нисского в работе, посвященной о анализу его антропологии, S. de Boer. Концепция времени у Григория Нисского и каппадокийцев в целом рассмотрена в двух работах Otis9. Соответствующих исследований отечественных авторов нет. Необходимо отметить стоящий особняком важный труд А. Павловича10, преследующий своей целью не столько провести анализ патриотических представлений о времени, сколько собрать и сгруппировать представления отцов Церкви о начале творения, имеющий в связи с этим преимущественно компилятивный характер.

Обращаясь к фигурам И.Ньютона, С.Кларка и Г.В. Лейбница, укажем важнейшие исследования, анализирующие проблему пространства и времени.

Тщательный разбор проблемы пространства и времени у Ньютона проводят Jammer11, Toulmin12. Ряд существенных черт ньютоновской концепции пространства анализирует Lasswitz13. В разных аспектах рассматривает и подробно анализирует основные философские положения И. Ньютона А. Койре14, среди которых представления Ньютона о пространстве.

Из трудов, посвященных Лейбницу, следует выделить работы Г.Майорова15, Heimsoeth16, И. Нарского17, В. Каринского18.

Необходимо указать крупное исследование Д.В. Никулина19, посвященное критическому рассмотрению теорий пространства и времени XVII столетия, направленное на выявление основополагающих принципов рациональности Нового времени.

Непосредственно полемике Г.В. Лейбница и С. Кларка (и, опосредованно, Ньютона) в особенности в связи с проблемой пространства и

8 S. de Boer. De anthropologie van Gregorius van Nyssa. Amsterdam, 1968.

9 Otis B. Cappadocian thought as a coherent system. — «Dumbarton Oaks Papers» (Washington), 12 (1958) и Gregory of Nyssa and the Cappadocian conception of time. — Studia Patristica (Berlin), 14 (1976).

10 Павлович А.П. Библейская космогония по учения отцов и учителей Церкви. «Странник», 1898.

11 Jammer М. Das Problem des Raumes. Darmstadt, 1960.

12 Toulmin S. Criticism in the History of Science: Newton on absolute Space, Time and Motion // The Philosophical Review. 1959.

13 Lasswitz K. Geschichte der Atomistik vom MitteJalter bis Newton. Leipzig, 1890.

14 Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985.

15 Майоров Г.Г. Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница. М., 1973.

16 Heimsoeth Н. Die Methode der Erkenntnis bei Descartes und Leibniz. Giessen, 1914.

17 Нарский И.С. Лейбниц. M., 1972.

18 Каринский В. Умозрительное знание в философской системе Лейбница. СПб., 1912.

19 Никулин Д.В. Пространство и время в метафизике XVII в. Новосибирск, 1993.

JO времени посвящено исследование В. Свидерского и Г. Кребера , также статья А. Койре и Б. Коэна21. Эту же полемику в важном аспекте понятия Бога и Его отношения к миру рассматривает Shapin .

В настоящее время количество исследований, посвященных философии И. Канта в целом, «Критике чистого разума» и учению о пространстве и времени практически необозримо. Из таких, общих, исследований мы отметим

УХ фундаментальный труд Vaihinger , важный еще в отношении изучения хода развития кантовской философии, работы Э. Кассирера24 и В. Виндельбанда25. Среди отечественных исследований философии Канта выделим труды С.С. Гогоцкого26, В.Ф. Асмуса27, А.В. Гулыги28, Г. Тевзадзе29, А.С. Богомолова30, JI.A. Абрамяна31.

В связи с темой нашего исследования особого внимания заслуживают работы отечественных авторов, в которых непосредственно анализируется проблема пространства и времени у Канта. Такой анализ дают Н.И. Демина32, которая прослеживает проблему времени, как она разработана И. Кантом в «Критике чистого разума», А.А. Козлов33, А.И. Бергман34, Н.С.35, освещающие ряд важных аспектов соответствующей теории И. Канта. А.И. Введенский36, А.К. Шиманский , Э. Цион акцентируют свои исследования на проблеме

20 В.И. Свидерский, Г. Кребер. Полемика Г.Лейбница и С.Кларка по вопросам философии и естествознания (1715-1716 гг.) Л., 1960.

21 Koyre A., Cohen I.B. Newton and the Leibniz — Clarke: Correspondence // Archives international d'Histoire des Sciences. 1962. № 58/59.

22 Shapin S. Of Gogs and Kings: Natural Philosophy and Politics in the Leibniz-Klarke Disputes // Isis. June 1981. Vol. 72.

23 Vaihinger. Kommentar zur Kants Kritik der reinen Vernunft. Vol. 1,1881, Vol. 2,1892.

24 Кассирер Э. Жизнь и учение Канта. «Университетская книга», 1997.

25 Виндельбанд В. Философия Канта. СПб., 1895.

26 Гогоцкий С.С. Критический взгляд на философию Канта. Киев, 1847.

27 Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973.

28 Гулыга А.В. Кант. М., 1977.

29 Тевзадзе Г. И. Кант. Тбилиси, 1979.

30 Богомолов А.С. Кант и кантианцы. М., 1978.

31 Абрамян JI.A. Главный труд Канта. К 200-летию выхода в свет «Критики чистого разума. Ереван, 1981.

32 Демина Н.И. Проблема времени в философии Канта. Автореферат дис. на соиск. уч. степ. к. филос. н. М., 1978.

33 Козлов А.А. Генезис теории пространства и времени Канта. Киев, 1884.

34 Бергман А.И. Учение Канта о пространстве и времени // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1907. №8, ч. 10. С. 259-307.

3 Н.С. Учение Канта о пространстве и времени, как о субъективных формах нашего чувственного познания. // Вера и разум. Харьков, 1899. №6. С. 119-146. (Полная фамилия автора в публикации не указана.)

6 Введенский А.И. Учение Канта о пространстве. (Разъяснение и критика) // Богословский вестник, 1895. №№6,7.

37 Шиманский А.К. Учение Канта и Спенсера о пространстве. Киев, 1904. пространства у Канта непосредственно (Введенский) и в соотношении с другими мыслителями (Шиманский, Цион).

Отношение теории времени у И. Ньютона, И. Канта и А. Эйнштейна рассматривает В. Бойко39. Автор анализирует концепцию пространства и времени в различные периоды философского творчества И. Канта, сообразно результатам анализа она выступает в особых отношениях к идеям Ньютона и Эйнштейна. Чрезвычайно важно исследование Гайденко П.П.40, в котором в контексте анализа развития понятия науки рассматривается постановка проблемы пространства и времени у Ньютона, Лейбница и у Канта. П.П. Гайденко сравнивает их представления и анализирует внутреннюю полемику. Кроме того, теория времени у Канта в ее отношении к соответствующим теориям у Ньютона и Лейбница, разбирается в уже упоминавшейся нами работе Н.И. Деминой.

Проблему начала мира в связи с тем, как она представлена у И. Канта, анализирует Б. Плотников41, П. Флоренский42. Этот же предмет коротко затрагивает С. Булгаков43.

Необходимо отметить, что в традиции русской религиозно-философской мысли именно теоретическая философия И. Канта часто соотносится с религиозно-богословской проблематикой. Укажем здесь работы таких значительных мыслителен как Н.О. Лосский44, Н.А. Бердяев45, С.Н. Булгаков46, П.А. Флоренский47. Вместе с тем детального обоснования и разработки подобное соотнесение в указанных трудах не получило. Особняком стоит здесь статья Б.М. Мелиоранского48, в которой автор логически обосновывает связь гносеологии И. Канта с теоретической стороной догматических споров эпохи иконоборчества.

38 Цион Э. Кант, Гельмгольц и проблема пространства//Вестник знания. Пг., 1903. Кн. 10. С. 57-61.

39 Бойко В.Н. Пространство и время у И.Канта и А.Эйнштейна. Курск, 2002.

40 Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.) М., 1987

41 Архимандрит Борис (Плотников). О начале мира. Апологетическое исследование. Киев, 1891.

42 Флоренский П.А. Космологические антиномии Иммануила Канта. Сергиев-Посад, 1909.

43 Булгаков С.Н. Отрицательное богословие // Вопр. философии и психологии. 1915. Кн. 3 (128). С. 290291.

44 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1994.

45 Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия свободы. М., 1989.

46 Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.

47 Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1990.

48 Мелиоранский Б.М. Философская сторона иконоборчества. Доклад, читанный в заседании Санкт-Петербургского философского общества 11 октября 1901 года//Церковь и время. 1991. №2. 8

Ряд важных исследований посвящен анализу кантовской теории пространства и времени, в том числе в связи с ее влиянием на последующую разработку данных категорий. Такова работа Н.В. Мотрошиловой49, в которой особый интерес вызывает проведенный автором анализ концепции времени Канта в сравнении с концепцией времени Э.Гуссерля. Специально сравнительному анализу теории познания Канта и Гуссерля в аспекте проблемы времени посвящено исследование В. Молчанова50.

Специальной работы, посвященной систематическому исследованию экзегетики Шестоднева и новоевропейской философии в связи с проблемой пространства и времени, в настоящий момент не существует.

Предметом исследования являются тексты русских мыслителей, в которых осуществляется соотнесение спекулятивной философии И. Канта и некоторых христианских тем. Также рассматривается текст первых глав книги Бытия, поскольку именно он, повествуя о начале мироздания, создает основу для существенно нового понимания природы пространства и времени; комментарии отцов Церкви (Антиохийская школа, Александрийская школа, каппадокийцы) на проблему начала творения с преимущественным акцентом на связанную с ней темой времени; тексты блаж. Августина, посвященные анализу феномена времени. Анализируются соответствующие теме тексты и концепции И. Ньютона, С. Кларка, Г.В. Лейбница, раннего, «докритического» И. Канта и его же критическое учение о пространстве и времени, изложенное в «Критике чистого разума».

Объектом исследования является отношение категории пространства и времени к Богу, миру и человеку в зависимости от понимания природы этих категорий тем или иным мыслителем.

Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в том, чтобы, прослеживая историю философского постижения реальности пространства и времени, их онтологического статуса от патристики до Канта,

49 Мотрошилова Н.В. Философия Канта и современность. М., 1974.

50 Молчанов В.И. Априоризм и гносеологические концепции времени у Канта и Гуссерля. Автореферат дис. на соиск. уч. степ. к. филос. н. Рига, 1980. выявить соотносимость и связь избранных философских и религиозных текстов.

Соответственно цели задачи исследования формулируются следующим образом: на основе анализа и сопоставления текстов избранных мыслителей определить в каком отношении стоят концепции пространства и времени в ньютонианстве, у Г.В. Лейбница и у И. Канта к идее «совместного творения» избранного ряда святоотеческих авторов и связанным с этой идеей особым пониманием реальности времени; показать, что представление о сущности пространства и времени в указанный период истории философии так или иначе затрагивает проблему Бога и миротворения, что, в свою очередь, делает обоснованным исследование определенной духовной общности в целом, а также поиск и обнаружение скрытых, но конкретных философских связей культурно и хронологически сколь угодно отдаленных друг от друга текстов; показать каким образом критическое учение Канта о пространстве и времени, подготовленное длительной и богатой предшествующей интеллектуальной традицией, в свою очередь, соотносится с патриотической идеей вневременности творения в начале.

Методология и источники исследования. Определяющее влияние христианства на Западную культуру является общепризнанным фактом и во многом изучено. Вместе с тем реальность пространства и времени была и остается актуальной как сама по себе, так и в связи с тем как она переосмыслена в связи с рецепцией текстов Св. Писания и христианского вероучения. Анализ текста Шестоднева позволяет поставить под вопрос, казалось бы, очевидное присутствие пространства и времени в творении, как оно преподносится данным текстом. Ввиду этого мы обращаемся к рассмотрению соответствующих патриотических комментариев, в особенности проблемы начала творения. Это позволяет выявить отчетливую идею «совместного творения», что непосредственно связано с представлением о вневременности творения в начале. Это, в свою очередь, позволяет говорить о выходе за рамки классического античного хронотопа и открытии особых перспектив осмысления природы пространства и времени.

Далее на материале ключевых с точки зрения проблемы пространства и времени философских новоевропейских текстов осуществляется попытка выявить их особую связь с указанной патриотической идеей, обосновав, тем самым, их соотносимость.

Трактовка статуса пространства и времени как абсолютных реальностей (И. Ньютон, С. Кларк) приводит к анализу возникающей вслед за этим проблемы соотношения Бога и мира, а также адекватности представления их в качестве атрибутов Бога, исходя из самого понятия Бога.

Перенос Лейбницем категории пространства и времени в пределы сотворенного мира, понимание их как нечто «чисто относительное», рассматривается нами, исходя из возникающего специфического отношения: вещь и ее свойства, с позиции внутренней логической возможности подобного конструкта. Вместе с этим анализируется возможность понимания пространства и времени как особых сотворенных субстанций.

Рассмотрение и анализ критического учения И. Канта о пространстве и времени приводит нас к возможности его соотнесения с патриотическим представлением о вневременности творения в начале, одновременно разрешая его и делая эстетику Канта своеобразным «ключом» для понимания библейского послания в пределах собственно Шестоднева и ряда непосредственно примыкающих к нему текстов. Источниками исследования являются: I. Тексты

Септуагинты: Septuaginta, 1979. Deutsche Bibelgesellschuft,

Stuttgart.

Синодальный перевод Ветхого Завета

Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М. 2000 Св. Ефрем Сирин. Творения. Репринт. М. 1995 Св. Иоанн Златоуст. Беседы на книгу Бытия. Репринт. М. 1993 Творения Василия Великого. Репринт. М. «Паломник». 1900 Migne. PG. S.Basilii Magni, Adversus Eunomium, Lib I

Тексты св. Афанасия Александрийского: Migne. PG. Vol. XXVI. Or. II contra Arianos

Тексты св. Григория Нисского:

Migne. PG. Vol. XLIV. In. Hexaemeron Об устроении человека. СПб. 1995 Тексты блаж. Августина: Аврелий Августин. Исповедь. СПб. 1999 Тексты И. Ньютона:

Математические начала натуральной философии. М. 1989 Оптика или трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света. М. 1954

Тексты С. Кларка (из «Переписки с Кларком» Лейбница) Тексты Г.В. Лейбница:

Опыт рассмотрения динамики. О раскрытии и возведении к причинам удивительных законов, определяющих силы и взаимодействие тел. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1

Ответ на размышления, содержащиеся во втором издании «Критического словаря» г-на Бейля (статья «Рорарий»), о системе предустановленной гармонии. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1

Переписка с Кларком. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1 Тексты И. Канта:

Всеобщая естественная история и теория неба. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1

Новая теория движения и покоя. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1

Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1

Критика чистого разума. Минск, Литература, 1997

II. Исследования отечественных и зарубежных авторов (приведены в Библиографии).

Научная новизна и теоретическое значение исследования определяется тем, что в нем осуществляется не имеющий аналогов анализ в контексте универсальной проблематики пространства и времени и выявляется особая связь между определенными значимыми для Западной культуры философскими и религиозными текстами и ключевыми с точки зрения соответствующей темы новоевропейскими учениями. Среди последних критическое учение И. Канта о пространстве и времени, выйдя за рамки полемики Г.В. Лейбница и С. Кларка и собственного «докритического» представления, стоит особняком, разрешая ряд затруднений, связанных с патриотической идеей «совместного творения». Автор диссертации стремится показать значимость и философскую продуктивность рефлексии категорий пространства и времени в контексте общего движения философской, научной и религиозной мысли от раннехристианских мыслителей до И. Канта.

Основные положения и выводы, выносимые на защиту.

Экзегетика Шестоднева ранее не соотносилась с новоевропейской философией. Но при этом в традиции русской мысли есть опыт сопряжения патриотического наследия именно с философией Нового времени. Особое место в этом опыте занимает философия И. Канта. Значительный ряд русских мыслителей теоретическую философию Канта в целом и его критическое учение о пространстве и времени непосредственно относили к проблеме богопознания, познания мира и человека в духе библейской традиции. Несомненность в этом вопросе, с какой выступают представители русской религиозно-философской традиции, требует детального анализа оснований для соотнесения теоретической новоевропейской философии и патриотической мысли на примере универсальной проблематики пространства и времени.

Тема пространства и времени сквозная для истории философии вообще. Вместе с тем, она находится среди тех, которые переформулируются и существенно переосмысляются вследствие рецепции и усвоения библейского послания как раннехристианскими мыслителями, так многими новоевропейскими философами. Решение вопроса о природе пространства и времени с неизбежностью влечет за собой постановку таких фундаментальных философских проблем как реальность Бога, мира, человека. Причем влияние понимания данных реалий распространяется как на содержание перечисленных сущих самих по себе, так и на их взаимное соотношение.

Анализ текста Шестоднева выявляет отсутствие достаточных оснований для сколько-нибудь правомочного и ясного определения способа бытия и сущности пространства и времени в рамках данного текста. В то же время патриотические комментарии на Шестоднев позволяют обнаружить два существенно разных подхода к теме соотнесенности пространства и времени и миротворения. Первый состоит в том, что пространство и время творятся Богом наряду с остальным сущим, что пространство и время сопровождают творение с самого его начала. Второй подход свидетельствует об отсутствии пространства и времени в начале творения. Так формулируется идея «совместного творения», которая, однако, при всей основательности и отчетливости, не получила в трудах отцов церкви достаточного развития. В результате логической нечеткости, порой непоследовательности, данная идея, несмотря на свою значимость и существенность для понимания сущности миротворения, места в нем человека, отношения его к Богу, остается весьма незавершенной вплоть до внутренней неясности и оправданности в качестве философемы. Это делает необходимым дальнейший историко-философский поиск с целью прояснить место идеи «совместного творения» в общем философском движении мысли.

Абсолютизация пространства и времени в ньютонианстве ведет не только к искажению традиционного христианского представления о соотношении Бога и мира, учения о творении ex nihilo, на что указывали многие критики Ньютона, в т.ч. Лейбниц, но и к существенному обеднению и «выхолащиванию» понятия Бога в себе. Это приводит к определенному разобщению ньютонианства и библейских оснований, из которых исходят, к которым обращаются и которые как будто защищают Ньютон и его последователи.

Представление Лейбница об «идеальности» пространства и времени, их бытии в идеях Бога, их объективности и онтологической вторичности по отношению к сотворенным вещам, несмотря на очевидное возвращение к библейским основаниям, оказывается внутренне противоречивым и неспособным пролить свет на святоотеческую идею вневременного творения в начале.

Как в ньютонианстве, так и в лейбницианстве полагание пространства и времени в качестве сущих самих по себе помимо субъекта, со всей ясностью показывает недостаточность подобного подхода в целях разрешения проблемы пространства и времени. Результатом обоих вариантов осмысления природы хронотопа становится разной степени ослабление места человека в отношении Бог — мир.

В течение своего «докритического» периода философского творчества И. Кант от приверженности ньютоновским положениям приходит к необходимости новой постановки проблемы пространства и времени.

Критическое учение Канта о пространстве и времени показывает, что данные реалии не абсолютны, не относительны и не объективны, что они не принадлежат ни природе Бога, ни природе мира в целом, ни отдельным вещам, но априорно пребывают в познавательной способности человека. Такое понимание пространства и времени выводит реальность человека из тени отношения Бог — мир, не позволяет ему растворится в нем, но указывает на наличность особых отношений: Бог — человек и человек — мир.

Анализ текста Шестоднева, невозможность непротиворечиво мыслить пространство и время как собственное свойство мира или отдельной вещи, соотнесение комментариев отцов Церкви на избраЕШые места первых двух глав книги Бытия и трансцендентальной эстетики Канта показывает их особую внутреннюю связь. Трансцендентальная эстетика раскрывает адекватность патристической идеи «совместного творения», ее парадоксальную глубину и философскую состоятельность. В свете кантовского учения о чувственности начало творения в действительности оказывается не отправной точкой повествования, временения и некоторого движения сотворенного Богом мира, а состоявшимся бытием тварной реальности, не имеющей в себе временного и пространственного различения. Патриотическая экзегеза Шестоднева, согласно которой «все сотворено в начале», говорит о полноте бытия уже в начале, бытия в-себе-совершенном, а не ожидаемом или предвосхищаемом.

Применение учения Канта о пространстве и времени в качестве методологической основы для интерпретации ряда текстов третьей главы книги Бытия позволяет говорить о том, что библейское предание о грехопадении особым образом свидетельствует о появлении в человеке априорных форм чувственности.

Новизна и практическая значимость исследования. Результаты исследования представляются значимыми и для исследователей философии Канта, и для исследователей патриотического наследия мысли. Герменевтические возможности, открывающиеся с выводами настоящей работы, представляются перспективными для разработки некоторых аспектов философской антропологии.

Апробация работы. По теме данного исследования автор в течение 4-х лет читает обстоятельный спецкурс в Санкт-Петербургском Институте богословия и философии.

Содержание диссертационного исследования отражено в двух публикациях.

Структура диссертации. Текст диссертации состоит из введения, семи разделов, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Экзегетика Шестоднева и представление о пространстве и времени в новоевропейской философии"

Заключение

Осуществленный нами анализ осмысления реальности времени в патриотических комментариях на библейский Шестоднев, а также то, как осмыслялась реальность пространства и времени в ключевых с данной точки зрения новоевропейских философских трактатах, позволяет в завершении сделать следующие выводы.

Общим для западной интеллектуальной традиции (по крайней мере, в рассмотренный период от патристики до Канта) является то, что категория времени и пространства затрагивается и осмысляется в связи с не только философским, но и религиозным теологическим контекстом. Это обнаруживается поскольку данные категории, так или иначе, мыслятся в отношении реальности Бога-Творца, творения и человека, как особой сотворенной реальности. Причем в зависимости от понимания соответствующих категорий по-разному выступает отношение Творца, мира и человека между собой.

Анализ текста Шестоднева, закладывающего основания для различения Творца и творения, и человека, выделенного среди творения в целом, показывает, что он сам по себе не дает сколько-нибудь ясных и надежных принципов для определения природы времени и пространства, попросту о них «молчит». В свою очередь обращение к патриотическому наследию, в той его части, которая комментирует Шестоднев, обнаруживает устойчивую идею «совместного творения», и позволяет выделить ее в качестве преимущественной, как в силу наибольшей приверженности к ней, так и в силу ее философской перспективы.

Содержательно идея «совместного творения» означает, что непосредственно с творением время не начинается, что творение в своем начале вневременно, следовательно, не подлежит делению. Тем самым начало мира получает особый статус. Из речевого оборота становясь предметом мысли, оно «расширяется», образуя внутреннюю полноту, вопреки «точечности» традиционного восприятия соответствующих библейских слов.

Вместе с тем в пределах святоотеческой мысли сохраняется проблема действительного начала времени. Представление отцов Церкви здесь «инерционно» ближе к античному, что, в свою очередь ставит под сомнение их собственное учение о вневременности творения в начале, поскольку речь идет о творении ex nihilo. Кроме того, у блаж. Августина мы находим особое среди всей патристики представление о времени, которое также выводит его за рамки античного осмысления хронотопа.

Необходимый последующий историко-философский анализ природы пространства и времени приводит нас к концепции Ньютона и Кларка. Такой своеобразный «скачок» обоснован тем, что идея средневековой схоластики о существовании пустого пространства, которая могла бы быть рассмотрена сама по себе, в сути своей включена в горизонт мысли Ньютона. У последнего пустое пространство трактуется уже как пространство абсолютное. Так же и время получает в ньютонианстве абсолютный статус. В этом значении пространство и время представляются свойствами или атрибутами Бога, имманентными Его природе. Данные ньютоновские положения, во-первых, снимают проблему начала времени мира. Творение не имеет своего времени, поэтому, с одной стороны, в контексте данного учения Ньютона идея «совместного творения» вовсе не может иметь место, они взаимно противоречивы. С другой стороны, сам Ньютон не может избежать внутреннего противоречия связанного у него с неразрешенной проблемой соотношения абсолютного и относительного, появления относительного в абсолютном. Непосредственно с внутренней несогласованностью ньютонианства связано размывание дистанции природ Творца и сотворенного, которую ни Ньютон, ни Кларк в действительности не собирались устранять и даже ее отстаивают. Введение в природу Бога пространства и времени обременяется определенными последствиями в отношении собственно понятия Бога. Оказывается, что такой шаг многое оттесняет в самом Боге, делает неадекватным содержание понятия Бога. В результате в пространстве и времени сосредоточены божественный всеведущий разум, всемогущество, вечная жизнь, неделимость, Промысел, вездесущие. Понятие Бога в себе, таким образом, чрезвычайно обедняется. Включение пространства и времени во внутрибожественную реальность ведет к внутренней «нищете» Божественной жизни. Все это свидетельствует об определенной утрате ньютонианством своих библейских оснований, на которые исходно опираются его представители.

Лейбниц вступил в прямую полемику с Ньютоном и его последователем Кларком. Показывая логическую несостоятельность абсолютизации пространства и времени, он настаивает на «идеальности» данных категорий, их существовании в идеях Бога. Этим Лейбниц меняет онтологический статус пространства и времени, перенося его в пределы сотворенной реальности. Однако при этом их нельзя мыслить как особые сотворенные субстанции (в этом их «идеальность»), но они вторичны по отношению к вещам. Возникновение пространства и времени обусловлено сотворением Богом вещей, они, в свою очередь, обеспечивают упорядоченное существование самих вещей согласно замыслу, идеям Бога о мире, пребывая именно в Его идеях. Тем самым Лейбниц удерживает дистанцию между Творцом и творением, столь существенную для философа, последовательно придерживающегося христианских библейских оснований. Тем не менее, проведенный анализ показывает, что построение Лейбница также колеблется вследствие внутренних логических проблем (а не только внешнего противоречия идее вневременного начала творения, каковая невозможна, если время исходно существует в идеях Бога о творении). Суть затруднения заключается в том, что с одной стороны, полагая пространство и время в качестве «идеальных», данные категории мыслятся как отношения между вещами, не затрагивают их «специфического способа бытия», следовательно, не определяют в них самих ничего существенного. С другой стороны, Лейбниц не может избежать внутренней связи вещей и пространства и времени. Связь обнаруживается уже в том, что появление вещей с необходимостью влечет за собой появление пространства и времени. Пространственно-временные отношения, поэтому, необходимы по природе вещей, их связь носит существенный характер. Получается, что категория пространства и времени должна определять нечто в самих вещах, а не только отношения между ними.

Лейбниц свое понимание данных категорий доводит, по сути, до атрибутов вещи, делая их объективными свойствами вещи.

Поиск причины, приведшей и Ньютона, и Лейбница, пусть и в разной степени, но в целом к неудаче исследования сущности пространства и времени, обнаруживает ее в методологии их философствования. Первый определяет природу Бога, приписывая ей пространство и время, второй - природу творения, приписывая пространство и время именно ему. Ньютон определяет статус данных реалий как зависящий от природы Бога, Лейбниц - от творческой деятельности, т.е. от воли Бога. В обоих случаях пространство и время существуют независимо от сознания человека. Подобная вторичность человека сказывается и на том, что место человека в творении в обеих концепциях по меньшей мере остается неясным. Отношения Бог - человек и человек - мир не прорисовываются или минимализированы ходом мысли Ньютона и Лейбница соответственно.

Последовательный анализ представления Канта о пространстве и времени, проведенный нами как в отношении «докритических» трудов, так и в отношении «критической» трансцендентальной эстетики, позволил увидеть «в действии» смену метода философского исследования. Вместе с тем данный анализ непосредственно подводит к возможности соотнесения кантовской разработки проблемы пространства и времени и экзегетики Шестоднева.

Согласно выводам трансцендентальной эстетики пространство и время не абсолютны, не объективны и не «идеальны» (в лейбницевском смысле), но априорны в отношении познавательной способности человека, являясь условиями внутреннего и внешнего опыта, тем самым всякого познания.

В рамках экзегезы Шестоднева патриотическая мысль специально не рассматривает проблему пространства и времени, но выдвигает идею «совместного творения», согласно которой бытие мира в начале не временится. Иными словами, делается заявка на особый вневременный статус уже сотворенного бытия. В связи с отсутствием разработки понятия времени как такового способ бытия мира в аспекте времени и пространства остается под вопросом, а вместе с этим и сама данная идея не получает философского развития. Кантовская разработка реалии пространства и времени, согласно которой ими опосредуется всякий познавательный акт, показывает раздвоенность вещи на познаваемый феномен и непознаваемую вещь в себе, лежащую в области сверхчувственного, по Канту, только мыслимого бытия. Вместе с тем, патриотическая экзегетика Шестоднева настаивает на том, что сотворенному человеку до библейского события грехопадения доступно непосредственное знание вещи в ее бытии самом по себе. Данное положение делает обоснованным соотнесение. критического анализа Кантом природы хронотопа с экзегетикой Шестоднева. В связи с представлением Канта о пространстве и времени, как оно изложено в трансцендентальной эстетике, можно заключить, что в начале творения, поскольку в нем отсутствует время, человек познает вещи сами по себе, в их единстве, самосовпадении и истине. При этом само начало предстает не точечным «пунктом отправления», а суть полнота бытия, простирающаяся согласно патриотическим толкованиям ввиду доступности непосредственного знания до библейского события грехопадения. Иными словами, в свете кантовской трактовки пространства и времени, потому возможно в экзегетических трудах отцов Церкви непосредственное знание вещи самой по себе, вещи как она сотворена, что в пределах повествования Шестоднева нет времени и пространства.

В свою очередь, подчиняясь данной логике, особым образом «встречается» экзегетика библейского предания о «древе познания» с критическим учением Канта о пространстве и времени. Согласно святоотеческим толкованиям соответствующих библейских текстов в противовес простому (или непосредственному), единому познанию вещи, истины как таковой в результате падения человек вступает на путь познания, характеризующийся двойственностью, «сопряжением с противоположным», ведущим к неизбежному дуализму. Как известно, в гносеологии Канта вещь раздваивается на познаваемый феномен и только лишь мыслимый ноумен. В то же время интерпретация текстов Писания, повествующих о вступлении человеческого разума в сферу двойственного познания (т.е. познания добра и зла, а не чистой Истины в ее простоте и единстве), позволяет выявить ее соотносимость с априорно присутствующими пространством и временем. Тогда как экзегетика предшествующих событий свидетельствует об их вневременности и внепространственности. Иначе говоря, события Шестоднева относятся к области сверхчувственного бытия, по Канту, следовательно, непознаваемого.

Результаты настоящего исследования позволяют заключить, что умозаключения в отношении категорий пространства и времени так или иначе затрагивают проблему Бога, человека, мира, их онтологического статуса, способа существования и соотношения друг с другом. Среди анализируемых новоевропейских представлений о пространстве и времени соответствующая критическая концепция И. Канта оказывается, по крайней мере в данном

1&JLAJLU+ $ ихъ jut аспекте, наиболее близкой по духу патриотическому наследию экзегетической мысли. / ft*** 1/ г J //

Список научной литературыТуровцев, Тимур Александрович, диссертация по теме "История философии"

1. Кант И. Всеобщая естественная история и теория неба. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1.

2. Кант И. Новая теория движения и покоя. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1.

3. Кант И. Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 1.

4. Кант И. О первом основании различия сторон в пространстве. Собрание сочинений в 8-ми тт., «Чоро», 1994. Т. 2.

5. Кант И. Критика чистого разума. Минск, Литература, 1997.

6. Аристотель. Метафизика. Собрание сочинений в 4-х тт. М. 1981. Т. 1.

7. Аристотель. Физика. Собрание сочинений в 4-х тт. М. 1981. Т. 3.

8. Платон. Парменид. Собрание сочинений в 4-х тт. М., Мысль, 1994. Т. 2.

9. Платон. Тимей. Собрание сочинений в 4-х тт. М., Мысль, 1994. Т. 3.

10. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук в 3-х тт. М., Мысль, 1975. Т. 2.

11. И. Ньютон И. Математические начала натуральной философии. М., «Наука», 1989.

12. Ньютон И. Оптика, или Трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света. М., 1954.

13. Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1.

14. Лейбниц Г.В. Опыт рассмотрения динамики. О раскрытии и возведении к причинам удивительных законов, определяющих силы и взаимодействие тел. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1.

15. Лейбниц Г.В. Ответ на размышления, содержащиеся во втором издании «Критического словаря» г-на Бейля (статья «Рорарий»), о системе предустановленной гармонии. Сочинения в 4-х тт. М., 1982. Т. 1.

16. Беркли. Трактат о принципах человеческого знания. Сочинения. М., «Мысль», 1978.

17. Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета. М., 2000.

18. Ориген. О началах. СПб., «Амфора», 2000.

19. Св. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Бытия. Творения в 8-ми тт. М., «Отчий дом», 1995. Т. 6.

20. Св. Иоанн Златоуст. Избранные творения. Беседы на книгу Бытия. М., «Посад», 1993. Т. 1.

21. Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской. Беседы на Шестоднев. Творения в IV-x частях. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1900. Репринт. М., «Паломник». Часть I.

22. Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия. Творения в IV-x частях. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1900. Репринт. М., «Паломник». Часть III.

23. Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб., "Axioma", 1995.

24. Св. Григорий Богослов. Определения, слегка начертанные. Собрание творений в 2-х тт. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. Т. 2.

25. Блаж. Феодорит, епископ Кирский. Толкование на книгу Бытия в вопросах и ответах. СПб., 1843.

26. Августин Аврелий. Исповедь. СПб., «Азбука», 1999.

27. Блаженный Августин. О книге Бытия, буквально. Творения. Т. 2. СПб., Киев, Алетейя, УЦИММ-Пресс, 1998.

28. Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М. «Лодья», 1998.

29. Свидерский В.И., Кребер Г. Полемика Г. Лейбница и С. Кларка и ее место в развитии диалектических представлений о мире // Полемика Г. Лейбница и С. Кларка. Л., 1960.

30. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.) М., Наука, 1987.

31. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

32. Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985.

33. Никулин Д.В. Пространство и время в метафизике XVII в. Новосибирск, 1993.

34. Неретина С.С. Верующий разум: К истории средневековой философии. Архангельск, 1995.

35. Павлович А.П. Библейская космогония по учению отцов и учителей Церкви. «Странник», 1898.

36. Флоровский Г. Тварь и тварность. Сборник «Догмат и история». Свято-Владимирское Братство, 1998.

37. Богородский Я.А. Начало истории мира и человека по первым страницам Библии. Казань,. 1909.

38. Песоцкий С.А. К вопросу об историческом характере Моисеева сказания о творении мира. Труды КДА, 1898, №3.

39. Лосский В.Н. Догматическое богословие // Мистическое богословие. Киев, 1991.

40. Архимандрит Алипий, архимандрит Исайя. Догматическое богословие. Курс лекций. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.

41. Архимандрит Борис (Плотников). О начале мира. Апологетическое исследование. Киев, 1891.

42. Архангельский А. Библейская космогония. ПС, 1889 Т. II.

43. Барановский С.И. Дни творения мира в библейском повествовании. «Странник», 1889, №12.

44. Ильин В.Н. Шесть дней творения. Париж, 1930.

45. Кассирер Э. Жизнь и учение Канта. «Университетская книга», 1997.

46. Виндельбанд В. История философии. Киев, 1997.

47. Виндельбанд В. Философия Канта. СПб., 1895.

48. Геффдинг Г. Учебник истории новой философии. СПб, «Шиповник», 1910.

49. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973.

50. Гулыга А.В. Кант. М., 1977.

51. Тевзадзе Г. И. Кант. Тбилиси, 1979.

52. Богомолов А.С. Кант и кантианцы. М., 1978.

53. Абрамян Л.А. Главный труд Канта. К 200-летию выхода в свет «Критики чистого разума. Ереван, 1981.

54. Демина Н.И. Проблема времени в философии Канта. Автореферат дис. на соиск. уч. степ. к. филос. н. М., 1978.

55. Бродай Ю.М. Воображение и теория познания. М., 1966.

56. Гогоцкий С.С. Критический взгляд на философию Канта. Киев, 1847.

57. Лопатин Л.М. Учение Канта о познании // Вопр. философии и психологии. 1905. К. 1(76). С. 1-18.

58. Козлов А.А. Генезис теории пространства и времени Канта. Киев, 1884.

59. Бергман А.И. Учение Канта о пространстве и времени // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1907. №8, ч. 10. С. 259-307.

60. Н.С. Учение Канта о пространстве и времени, как о субъективных формах нашего чувственного познания. // Вера и разум. Харьков, 1899. №6. С. 119-146. (Полная фамилия автора в публикации не указана.)

61. Введенский А.И. Учение Канта о пространстве. (Разъяснение и критика) //Богословский вестник, 1895. №№6,7.

62. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1994.

63. Ахутин А.В. Поворотные времена. // София и черт. СПб. 2005. С. 449480.

64. Бердяев Н.А. Смысл творчества. М., 1989.

65. Бердяев НА. Философия свободы. М., 1989.

66. Бердяев Н.А. Гносеологическая проблема. (К критике критицизма.) // Вопр. философии и психологии. 1910. Кн. IV (105). С. 281-308.

67. Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.

68. Булгаков С.Н. Отрицательное богословие//Вопр. философии и психологии. 1915. Кн. 3.

69. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1990.

70. Флоренский П.А. Космологические антиномии Иммануила Канта. Сергиев-Посад, 1909.

71. Мелиоранский Б.М. Философская сторона иконоборчества. Доклад, читанный в заседании Санкт-Петербургского философского общества 11 октября 1901 года//Церковь и время. 1991. №2.

72. Нарский И.С. Лейбниц. М., 1972.

73. Майоров Г.Г. Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница. М., 1973.

74. Каринский В. Умозрительное знание в философской системе Лейбница. СПб., 1912.

75. Лопатин Л.М. Учение Канта о познании.// Вопр. Философии и психологии. 1905. Кн. I (76).

76. Мотрошилова Н.В. Философия Канта и современность. М., 1974.

77. Молчанов В.И. Априоризм и гносеологические концепции времени у Канта и Гуссерля. Автореферат дис. на соиск. уч. степ. к. филос. н. Рига, 1980.

78. Барри Сеттерфилд. Геологическое время и библейская хронология. Симферополь, 1993.

79. Прот. Стефан (Ляшевский). Библия и наука. М. 1994.

80. Бойко В.Н. Пространство и время у И.Канта и А.Эйнштейна. Курск, 2002.

81. Лузгин В.В. Пространство и время в философии и естествознании. Казань, 1997.

82. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М., 2003.

83. Шемякинский В.М. Пространство как гносеологическая проблема. (В контексте соврем, физического познания.) Автореферат дис. на соиск. уч. степ, д. филос. н. Екатеринбург, 1994.

84. Цион Э. Кант, Гельмгольц и проблема пространства // Вестник знания. Пг., 1903. Кн. 10. С. 57-61.

85. Шиманский А.К. Учение Канта и Спенсера о пространстве. Киев, 1904.

86. Попов Н. Сущность времени и его величины. СПб., 2004.

87. Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958.

88. Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. М., 1991.

89. Vaihinger. Kommentar zur Kants Kritik der reinen Vernunft. Vol. 1, 1881, Vol. 2,1892.

90. Septuaginta. Bibelgesellschuft. Stuttgart, 1979.

91. Migne. PG. Vol. XXVI. S. Afan. Magnii, Or. II contra Arianos.

92. Migne. PG. Vol. XLIV. S. Greg. Nys., In Hexaemeron.

93. Migne. PG. Vol. XL. S. Basilii. Magni, Adversus Eunomium.

94. Migne. PG. Vol. LXXXVII. Procop. De Gaza, Comment. In Genesin.

95. S. Ambrosius Mediolani. Exameron. CSEL, 1982.

96. Origene. Homelies sur la Genese. Ed. Par L. Doutreleau (Sources chretiennes, N 7bis). Paris, 1976.

97. Toulmin S. Criticism in the History of Science: Newton on absolute Space, Time and Motion // Philosophical Review. 1959.

98. Heinrich R. Kants Erfahrungsraum: Metaphys. Ursprung und krit. Entwicklung. Freiburg/Munchen, 1986.

99. Cohen H. Kants Theoie der Erfahrung. В., 1918.

100. Erdmann B. Kants Kriticismus in der I und II, Aufl. der Kritik der reinen Vernunft, 1878.

101. S. de Boer. De anthropologic van Gregorius van Nyssa. Amsterdam, 1968.

102. Otis B. Cappadocian thought as a coherent system. — «Dumbarton Oaks Papers» (Washington), 12 (1958).

103. Otis B. Gregory of Nyssa and the Cappadocian conception of time. — Studia Patristica (Berlin), 14 (1976).

104. Lasswitz K. Geschichte der Atomistik vom Mittelalter bis Newton. Leipzig, 1890.

105. Boston studies in the philisophy of science. Vol. XXII // The Concepts of Space and Time. Their Structure and Their Development. Ed. By Milic Capec. Dordreht/Boston.

106. Shapin S. Of Gogs and Kings: Natural Philosophy and Politics in the Leibniz-Klarke Disputes // Isis. June 1981. Vol. 72.

107. Koyre A., Cohen I.B. Newton and the Leibniz — Clarke: Correspondence // Archives internationale d'Histoire des Sciences. 1962. № 58/59.

108. Jammer M. Das Problem des Raumes. Darmstadt, I960.

109. Heimsoeth H. Die Methode der Erkenntnis bei Descartes und Leibniz. Giessen, 1914.