автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Эмотивность намеков в русском речевом взаимодействии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмотивность намеков в русском речевом взаимодействии"

На правах рукописи 0-

КАДАР Мария Мигалевна

ЭМОТИВНОСТЬ НАМЕКОВ В РУССКОМ РЕЧЕВОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 АПР 2015

Москва 2015

005566736

005566736

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Государственный институт русского языка имени A.C. Пушкина/) на кафедре методики преподавания русского языка как иностранного

Официальные оппоненты: Бугаева Ирина Владимировна,

доктор филологических наук, доцент. заведующая кафедрой связей с общественностью и речевой коммуникации федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшею профессионапьного образования «Российский государственный аграрный университет - МСХА имени К.А. Тимирязева»

Фролова Ольга Евгеньевна,

доктор филологических наук, старший научный сотрудник (федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», лаборатория фонетики и речевой коммуникации

Ведущая организация: федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московский педагогический государственный университет»

Защита состоится «_»_____2015 г.в «__» ч. в зале Ученого

совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01. созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «ГосчдареуиепныП институт русского языка имени A.C. Пушкина» по адресу: I 17-185. Москза. \л. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Государственный институт русского языка имени A.C. Пушкина» http://wvvwl .pushkin.edu.ru/ .

Автореферат разослан «________»_ , 2015 г.

Материмы по защите диссертации размещены на официальном сайте Гос. ИРЯ имени A.C. Пушкина: http:/Avwwl.pushkin.eclu.ru/publ/elib/dissovet/83

Ученый секретарь диссертационного совета

Научный руководитель

доктор педагог ических наук, профессор Шляхов Владимир Иванович

доктор филологических наук

М.С. Милованова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ ,

Реферируемая работа посвящена исследованию феномена эмотивности намеков в русском речевом взаимодействии. Последние десятилетия наблюдается рост интереса к скрытым смыслам языкового знака в лингвистике. Пристальное внимание лингвистов связано с тем, что во время коммуникации большая часть информации носит скрытый, имплицитный характер. В работе «Семантика текста и ее формализация» А.И. Новиков писал, что «именно использование имплицитной информации является наиболее характерным для речемыслителыюго процесса» [Новиков 1983: 178]. Без имплицитности практически не мыслимо любое речевое произведение.

Выявление эксплицитного и имплицитного содержательных элементов высказывания позволяет слушающему наиболее полно раскрыть ту информацию, которая предназначена для понимания и, тем самым, выявить коммуникативные интенции говорящего, определить цель, с которой было произнесено то или иное высказывание.

Одной из форм выражения имплицитности в речи является намек. Наше обращение к эмотивной характеристике намека обусловлено тем, что в современной лингвистике эмотивная сторона данной фигуры непрямой коммуникации практически не изучена. Принимая определение В.И. Шаховского, под эмотивностью мы понимаем «имманентно присущее языку свойство выражать системой своих средств эмоциональность как факт психики; отраженные в семантике языковых единиц социальные и индивидуальные эмоции» [Шаховский 1987: 24].

Любой намек сопровождается положительными или отрицательными эмоциями. Осознанно или интуитивно говорящие планируют высказывание и предполагают, как намеки подействуют на эмоциональную сферу вербального сознания слушающего. Теория эмотивности, разрабатываемая в русле когнитивно-коммуникативной лингвистики, ее исследовательские приемы позволяют эксплицировать эмоции, сопровождающие намеки. Эти интерпретативные процедуры раскрывают имплицитные смыслы, заключенные в намеках. Таким образом, комментарии исследователя направлены на объяснение лингвистических и паралингвистических параметров коммуникативного пространства, которые формируют условия для экспликации скрытых смыслов, выраженных в намеках. В этом, на наш взгляд, заключается актуальность настоящего диссертационного исследования.

Объектом рассмотрения диссертации являются способы выражений скрытых интенций в контексте непрямой коммуникации, предметом -косвенные речевые акты, содержащие эмотивное проявление намека.

Единого определения термина «намек», удовлетворяющего всех лингвистов, на сегодня нет. В толковых словарях доминантным значением является «догадка»: намек — это «слово или выражение, заставляющее догадываться о том, что имеет в виду говорящий, но не желает полностью

высказать» [http://poiskslov.com/word/HaMeK/] В этимологическом словаре под редакцией Г.А. Крылова глагол «намекать» восходит к просторечному «мекатьх в значении «думать, соображать» с префиксом направления «на». То есть намек задает направление мысли, а не передает уже готовое значение.

Намек в определенном смысле снимает ответственность за сказанное, дает возможность спрятаться за буквальный смысл или передать важную информацию, не нарушив конвенции социальной группы, в которой мы общаемся. Такая форма имплицитного выражения помогает поделиться своими мыслями, желаниями, попросить, но сделать это скрытно, оставив за собой возможность отказаться от своих слов, сказав, что нас не так поняли, если реакция на намек будет негативной. Таким образом, неприличное или неуместное в той или иной ситуации общения с помощью намека может быть передано не прямо и открыто, а завуалированно.

Целью работы является описание такого речевого акта, функционирующего в непрямой коммуникации, как намек, раскрытие его эмотивнсго потенциала, лингвистической и прагматической природы, выявленяе причин его использования и механизмов декодирования.

В соответствии с обозначенной целью были поставлены следующие задачи:

- рассмотрение и классификация способов выражения скрытых интенций, нюансоз смысла, передаваемых намеками;

- классификация эмоций, вызванных намеком;

— определение причин непонимания скрытой информации и выявление когнитивных и прагмалингвистических условий, блокирующих восприятие намеков;

— определение паралингвистических параметров дискурса, способствующих интерпретации имплицитной информации в речевом взаимодействии.

Материалом исследования послужили тексты русской литературы, охвпывающие период с XIX до XX века, содержащие примеры намеков ирзакций на них, в диссертации использовались также записи разговоров в реальном дискурсе. В целях максимально полного и объективного выявления общих тенденций, характерных для намека, предпочтение отдавалось текстам, в которых были найдены универсальные параметры сценариев русского речевого взаимодействия, позволяющие выделить наиболее типичные ситуации использования намека.

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных я зарубежных лингвистов в области лингвистики текста и теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, И.Р. Гальперин, Т. ван Дейк, Е.С. Кубрякова, В.И. Карасик, О.С. Иссерс); прагмалингвистики и теории речевых актов (Дж. Остин, Дж. Серль, П. Грайс, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, В.З. Демьянков, Г.В. Колшанский, Н.И. Формановская); семантики и прагматики оценки

1 http://poiskslov.com/word/HaMeK/

(Е.М. Вольф, Н. Д. Арутюнова, Ч. Стивенсон); психолингвистики (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, К.Ф. Седов); теории воздействия (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, И.А. Стернин, Е.Ф.Тарасов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский, Ю.В. Щербинина); непрямой коммуникации (В.В. Дементьев, М.М. Филиппова).

Уникальность объекта изучения повлияла на выбор методов исследования, к которым мы относим: описательный, метод контекстуального, семантического и дискурсивного анализа. Также в систему анализа включаются традиционные аналитические приемы формальной лингвистики и дополняющие их исследовательские практики, пришедшие из прагмалингвистики, теории фреймов, лингвистической теории метафоры.

Научная новизна работы состоит, во-первых в том, что в лингвистической литературе не обнаруживается исследования эмотивной составляющей намеков. Во-вторых, в том, что определяются лексические и прагматические средства передачи намека, что позволяет прогнозировать, в каком направлении адресант может модифицировать некоторый исходный смысл с целью вызвать определенную реакцию собеседника.

И, в-третьих, новизна работы связана с тем, что в результате использования различных интерпретационных методик нами были зафиксированы многочисленные эмотивные реакции говорящих на намеки.

Мы отдаем себе отчет, что за пределами исследования остались сложные тексты политического и поэтического дискурса, содержащие намеки. Это тема отдельного исследования. В этой работе в центре внимания находятся эпизоды устного общения, запечатленные в литературе и в непосредственном речевом взаимодействии говорящих.

Теоретическая значимость работы состоит в развитии положений лингвистики эмоций применительно к исследованию намека и в разработке экспланаторных методик, позволяющих расшифровывать намек, анализируя не только его лингвистическую составляющую, но и параметры речевого взаимодействия.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что результаты выполненного исследования могут быть использованы при обучении речевому общению иностранцев, в теории и практике перевода. Экспланаторные практики, выявленные в диссертационном исследовании, могут найти применение в интерпретации скрытых смыслов в художественных произведениях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Намек является имплицитной формой выражения интенции говорящего. Он становится частью коммуникации, когда возникает потребность передать информацию завуалированно, когда этикет или условия общения не позволяют использовать эксплицитную форму выражения.

2. Намек воздействует на эмоции собеседников и способен вызвать широкую гамму эмоций: от радости до отвращения и чувства вины. Эмотивная

составляющая высказывания в намеках проявляется и выявляется через интонацию и через анализ намерений собеседника воздействовать на эмоции визави.

3. Приемы экспланции, используемые в сценарно-фреймовой теории, в частности в лингвистической теории метафоры, позволяют выявить скрытые смыслы в глубинных структурах намеков, лингвопрагматические условия применения намеков в устной и письменной речи.

4. Намеки - это речевые явления, поэтому вне речевой ситуации распознать намеки невозможно, они всегда привязаны к контексту, условиям коммуникации, дискурсу. В устных и письменных текстах происходит кристаллизация смыслов, заложенных в глубинных структурах намека. - -

5. Коммуникативные ошибки в случае употребления намеков связаны с недопониманием собеседниками друг друга, вызванным дефицитом информации о прошлом коммуникантов, недостаточной осведомленностью об эмоциональном и психологическом состоянии собеседника в момент разговора, наконец, неумением коммуникантов распознавать скрытые смыслы в намеках.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования были изложены в четырех опубликованных статьях: «Эмотивность намеков в русском речевом взаимодействии» в «Вестнике МАПРЯЛ» (№ 73, 2013); «Эмотивность намеков и реакция собеседников в русском речевом взаимодействии» в «Международном аспирантском вестнике. Русский язык за рубежом» (№ 2, 2013); «Исследовательские практики когнитивно-коммуникативной парадигмы (на примере намеков в устной и письменной речи)» в «Международном аспирантском вестнике. Русский язык за рубежом» (№ 1, 2014); «Намеки в речевой стратегии доминирования» в «Международном аспирантском вестнике БГУ» (№ 2, 2014), а также в лекциях и на практических занятиях для иностранных студентов в языковой школе «Russian village».

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность, выбор объекта и предмета изучения, излагаются цель и задачи исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, определяются методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Скрытые смыслы как объект рассмотрения в лингвистике» определяются теоретические основы исследования, анализируется научная литература по проблеме имплицитных высказываний, рассматриваются причины появления намеков в речи, даются характеристики ключевым параметрам и инструментам исследования намека в русле когнитивно-коммуникативной парадигмы.

В главе отмечается, что намек - сложный феномен, не поддающийся однозначной интерпретации. Удовлетворительного описания структуры и функций намека не существует, поэтому в первой главе рассматриваются

современные направления в лингвопрагматике и когнитивистике с той целью, чтобы использовать интерпретационные приемы в этих направлениях современной лингвистики при анализе намеков в письменной и устной речи.

Как известно, намеки используются для передачи намерения говорящего не напрямую, а в завуалированной форме с целью вызвать желаемые действия или эмоциональную реакцию со стороны визави.

Неоднозначность в понимании намека связана с невозможностью высветить смысл сообщения, отталкиваясь лишь от значения входящих в него лексических единиц. Только учет всего комплекса прагматических компонентов, входящих в состав коммуникации, дает ключ к расшифровке намека.

Любое высказывание, тем более имплицитное, необходимо рассматривать в совокупности языкового воплощения и его функционирования в социальной среде, то есть в коммуникативном пространстве. Формальная лингвистика пыталась понять суть языка, не рассматривая его коммуникативные функции, лишив его естественного окружения. Актуализация интереса к'личности как субъекту, порождающему и воспринимающему речь, подтолкнуло к исследованию социальных факторов, влияющих на коммуникацию.

Характеризуя современную парадигму научного знания, разные авторы называют ее по-разному: функциональная, формально-функциональная, коммуникативная, когнитивная, коммуникативно-когнитивная, когнитивно-коммуникативная, когнитивно-дискурсивная, коммуникативно-деятельностная и т. д.

Мы придерживаемся термина когнитивно-коммуникативной парадигмы [Шляхов 2010]. Когнитивно-коммуникативный подход признает двумя главными функциями языка когнитивную и коммуникативную и преследует цель изучать эти функции во взаимодействии и согласовании друг с другом. Когнитивная составляющая данной парадигмы направлена на анализ типов знаний/информации, вербализуемых в научном тексте, и стоящих за ними ментальных единиц и структур, в то время как коммуникативная составляющая позволяет выявить способы представления информации адресату с учетом прагматической направленности текста, интенций автора и особого контекста коммуникативного акта. Новым в этой парадигме также является то, что привычная комбинация адресант — адресат оказывается устаревшей. Адресат не только пассивно получает сообщение, но и является его полноправным творцом, воспринимая информацию и реагируя на нее. Идея взаимодействия собеседников во время коммуникации и взаимодействия смежных наук во время анализа речевого произведения становится ведущей в новой научной парадигме.

С появлением новой когнитивно-коммуникативной парадигмы у исследователей скрытых смыслов появились более широкие возможности описания и расшифровки имплицитных смыслов речевого произведения. Для

полного понимания высказывания коммуникантам важно считывать вербально не выраженную экстралингвистическую информацию.

В первой главе также рассматривается важная для экспликации намека проблема непрямой коммуникации. Понимание особенностей построения и использования непрямых речевых актов важно для раскрытия смысла намека, так как демонстрирует, как возможно донести до сознания собеседника то, что происходит подсознательно, как элюминировать нестыковки между значениями прямых и косвенных высказываний.

В широком смысле косвенным можно назвать всякий коммуникативный акт, как речевой, так и невербальный, действительная цель которого не выражена явно. В этой связи косвенные речевые акты являются наиболее привлекательным способом выражения намека. Во-первых, косвенность «развязывает руки» автору высказывания, позволяя ему, если это понадобится, утверждать, что он имел в виду только буквальный смысл сказанного. Во-вторых, косвенная форма осуществления, как правило, повышает этикетность коммуникативного акта, так как один из главных принципов вежливости состоит в предоставлении адресату большей степени свободы реагирования. Множество намеков формируется именно с помощью косвенных речевых актов.

Рассмотрим пример из романа «Двенадцать стульев» И. Ильф и Е. Петров [http://www.livelib.ru/quote/932911.

Обстоятельства общения. Перед нами сцена приезда Остапа Бендера в Старгород. Мальчишка-беспризорник пытается выпросить у только что приехавшего пару монет. Добрый сердцем Бендер отдает бедняку яблоко, но, видя, что последний не перестает просить, резко осекает его.

«В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный.

— Дядя! - весело кричал он. - Дай десять копеек!

Молодой человек вынул из кармана налитое яблоко и подал его беспризорному, но тот не отставал. Тогда пешеход остановился, иронически посмотрел на мальчика и воскликнул:

— Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?

Зарвавшийся беспризорный понял всю беспочвенность своих претензий и

немедленно отстал».

Комментарий. Предложение ключа «от квартиры, где деньги лежат» равносильно отказу.

Во время этого речевого эпизода Остап меняет стратегию кооперации на стратегию доминирования. Если сначала он готов отдать попрошайке то немногое, что у него есть, то после, устав он назойливого преследователя, он меняет сценарий и переходит в наступление. Мальчик без труда понимает намек Бендера и оставляет последнего в покое. В этом примере становится очевидным главная особенность представления намека в речи: в намеках

различными формальными средствами выражается категория неопределенности.

Значительная часть коммуникации есть не что иное, как выражение имплицитности: негласные нормы и правила общения, непрямые фигуры речи, персуазивные высказывания - все это работает на подсознательном уровне.

Имплицитность - это экономный способ отображения внелингвистического содержания, при котором в результате прочной ассоциативной связи элементов ситуации «название только одного из элементов ситуации является достаточным, чтобы представить всю ситуацию» [Медынская 1971]. Для определения сущности имплицитной информации следует представить понимание как речемыслительный процесс, в результате которого при соответствующих фоновых знаниях восстанавливаются неявно выраженные смыслы, но их интерпретация может быть неоднозначной. Неоднозначность декодирования смысла - общая точка во всех исследованиях.

Интерпретируя, мы сталкиваем прямые вещественные значения слова с образными, контекстными значениями. Так, говоря о дихотомии буквального и фигурального, A.A. Потебня утверждает, что все слова по своей природе изначально образны, однако, с течением времени, они свою образность теряют. Значит, язык представляет собой некое кладбище фигур иносказания, ставших неотъемлемой частью нашего повседневного речевыражения и являющихся механизмом семантической экстенции [Потебня 1905: 203].

Одним из наиболее известных примеров иносказания является использование метафор. В главе рассматривается теория метафоры, способы ее раскрытия и понимания. Внимание к метафоре проявлено нами не случайно. Это связано с тем, что при интерпретации метафоры в речи мы используем универсальные когнитивные операции, которые с той же эффективностью мы можем применять для декодирования других фигур косвенной коммуникации, в том числе намеков.

Метафору сближает с намеком скрытые смыслы, которые находятся как в глубине самих метафор и намеков, так вокруг них в коммуникативном пространстве, собеседнику для понимания метафор и намеков нужно опираться на матасмысл, на все то, что не выражено словесно, а подразумевается. Чтобы понять метафору и намек, слушатель должен проделать ряд когнитивных операций, находя ответы на очевидные несовпадения смыслов в высказывании. Собеседник понимает, что высказывание в своем прямом значении абсурдно, и абсурдность необходимо перевести на понятный язык. Парафраза становится инструментом, отделяющим образность от иллокутивного смысла намека. В рассказе А.П. Чехова «Анна на шее» описывается эпизод прихода чиновника Модеста Алексеевича к своему благодетелю - известному в городе генералу [Чехов 2010: 308]. Адресантом используется намек, выраженный метафорой.

«На Пасхе Модест Алексеич получил Анну второй степени. Когда он пришел благодарить, его сиятельство отложил в сторону газету и сел поглубже в кресло <...>

— Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники.

Он намекал на Владимира IV степени и уже воображал, как он будет всюду рассказывать об этом своем каламбуре, удачном по находчивости и смелости, и хотел сказать еще что-нибудь такое же удачное, но его сиятельство вновь углубился в газету и кивнул головой...»

В представленном эпизоде показан намек-ожидание получения нового ордена. Намек можно перефразировать следующим образом:

«Теперь остается ооюидать появления на свет маленького Владимира» — адресант надеется получить Владимира IV степени. Модест Алексеевич играет с названием награды, сравнивая ожидаемый орден с ребенком. А генерал ассоциируется у него с крестным отцом «новорожденному»: «Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники».

Дальнейшая интерпретация раскрывается через авторские комментарии, что описывается как: «Он намекал на Владимира IV степени и уже воображал, как он будет всюду рассказывать об этом своем каламбуре...».

Не все фигуры речи можно понять, исходя из сравнения с опорным словом, как в случае метафоры. Для этого нужен другой инструмент исследования, который бы рассматривал порождение непрямых фигур речи в более широком контексте, чем лексико-грамматический анализ. Таким инструментом мог бы стать фрейм или сценарий.

Под фреймами, вслед за М. Минским, мы понимаем систему терминалов, ячеек, состоящих из нескольких уровней. Процесс понимания сопровождается выбором из памяти соответствующего фрейма, приспособленного к текущей ситуации. Если это не удается, то из памяти выбирается новый более подходящий к условиям общения фрейм. Рассмотрим фрагмент услышанной беседы по поводу внешнего вида человека.

Обстоятельства общения. Дочь собирается на работу. Мать замечает, что она много времени проводит перед зеркалом, выбирает яркую, не соответствующую офисному дресс-коду одежду. « - Ты после работы в клуб, что ли, собираешься?». Комментарий. Близкие отношения позволяют сказать прямо о том, что наряжаться на работу не стоит, что надо соблюдать нормы делового поведения и стиля одежды. Намекая на все это, мать выражает удивление с оттенком осуждения и в то же время старается узнать причину необычного внимания дочери к внешнему виду. В ее реплике имплицитно присутствует и совет переодеться, сменив одежду на более соответствующую случаю.

Проблема фреймовой теории состоит в том, что, реагируя на подаваемую информацию, мы привыкли руководствоваться конвенциональными представлениями. Если же при общении происходит отклонение от этих правил, то на теорию фреймов нельзя опереться, чтобы описать сложные случаи речевого взаимодействия. Это особенно важно при раскрытии ситуации намека, потому что намек - это сложный речевой акт, обладающий скрытыми

структурами. Поэтому теория сценарности дополняет теорию фреймов, поскольку при анализе учитывается значительно большее количество факторов, влияющих на речевое поведение участников коммуникации.

Сценарии более гибки и позволяют переходить от одних схем поведения к другим. Рассматривая сценарий общения, мы включаем в анализ характеристику места, участников, целей, времени, культурного фона коммуникантов. Происходит учет тактик и стратегии в речи говорящих, сюжетов, то есть цепи событий в рамках сценария, и то, как слова влияют на различные сферы сознания собеседника, чтобы вызвать определенные эмоции, повлиять на поступки, отношение к получаемой информации. Сценарий помогает прогнозировать реакции собеседника на словесное воздействие.

При анализе ситуаций намека мы будем использовать сценарно-фреймовый подход, объединив лучшие качества каждой из теорий. Это открывает возможность рассматривать косвенные и прямые речевые произведения, в том числе и намеки, с позиций их влияния на речевого партнера, на то, как они обслуживают тактики речевого поведений.

Возьмем пример из повести Н.В. Гоголя «Нос» [Гоголь 2006: 364].

Обстоятельства общения. Разговор коллежского асессора Ковалева и квартального, нашедшего пропавший нос.

« - Так, он! - закричал Ковалев. - Точно, он! Выкушайте сегодня со мною чашечку чаю.

- Почел бы за большую приятность, но никак не могу: мне нужно заехать отсюда в смирительный дом... Очень большая поднялась дороговизна на все припасы... У меня в доме живет и теща, то есть мать моей жены, и дети; старший особенно подает большие надежды: очень умный мальчишка, но средств для воспитания совершенно нет никаких...

Ковалев догадался и, схватив со стола красную ассигнацию, сунул в руки надзирателю, который, расшаркавшись, вышел за дверь, и в ту же почти минуту Ковалев слышал уже голос его на улице, где он увещевал по зубам одного глупого мужика, наехавшего с своею телегою как раз на бульвар».

Комментарий. Мы свидетели сценария «Дача взятки», типичного для среды чиновников. Сценарий эпизода определяет понимание имплицитной информации. Зная порядок и обычай чиновников, коллежский асессор быстро прочитывает намек. Эта легкость узнавания сквозит даже в движениях Ковалева — он схватывает ассигнацию, как будто боится упустить шанс дать взятку. Квартальный, как всякий чиновник, просто так ничего не делает и своей прибыли не упустит. Он обременен семьей и делами службы. И даже если не испытывает острой нужды в деньгах, все равно не откажется от подвернувшейся возможности поживиться. Ковалев же, измотанный пропажей своего носа, будучи тоже чиновником, понимает порядок и не сопротивляется ему.

Использование намека продиктовано этикетом. Не может лицо при исполнении вымогать деньги у потерпевшего. Но пожаловаться на свою

трудную судьбу никто не запрещает. Метонаблюдателю становится понятным, что здесь центральным является чувство сострадания, которое вызывает квартальный. Жалость - ведущая эмоция, которую он пытается разбудить. Но если проникнуть глубже, то виден типичный прием выуживания денег под прикрытием жизненных неурядиц.

Областью исследования диссертации является речевая коммуникация, так как намеки - это речевые явления. Центральным является метод дискурс-анализа, позволяющий рассматривать не только вербальное выражение намеков, но и раскрывать причины их использования и возможность элюминирования с помощью анализа ситуации общения, прагматических параметров коммуникации. Задача дискурса-анализа состоит в выявлении описании закономерностей, которые представляют собой наиболее вероятные проявления языковой формы в определенной речевой ситуации, то есть позволяет нам описать имплицитные, не вынесенные на поверхность текста смыслы.

Понимание и объяснение какого-либо объекта или процесса возможно лишь в случае выявления того особенного дискурса, в рамках которого разворачивается коммуникация. Покажем на примере из рассказа А.П. Чехова «Гость» [Чехов 1976: 96].

Обстоятельства общения. Частный поверенный Зельтерский тщетно пытается выпроводить из дома заседевшегося соседа по даче. Он ссылается на позднее время и привычку рано ложиться спать, на усталость и семейные обстоятельства. И в конце концов, доведенный до отчаяния, придумывает у себя заразную болезнь. Но гость, отставной полковник Перегарин, абсолютно не замечает прозрачных намеков, более того, вдохновленный рассказами хозяина, продолжает делиться историями из жизни.

«Не понимает! Глуп! - злился он. - Неужели он думает, что своим посещением доставляет мне удовольствие? Ну как его выжить?»

- Послушайте, - перебил он полковника, - что мне делать? У меня ужасно болит горло! Чёрт меня дернул зайти сегодня утром к одному знакомому, у которого ребенок лежит в дифтерите. Вероятно, я заразился. Да, чувствую, что заразился. У меня дифтерит!

— Случается! - невозмутимо прогнусавил Перегарин.

— Болезнь опасная! Мало того, что я сам болен, но могу еще и других заразить. Болезнь в высшей степени прилипчивая! Как бы мне вас не заразить, Парфений Саввич!

- Меня-то? Ге-ге! В тифозных гошпиталях живал - не заражался, а у вас вдруг заражусь! Хе-хе... Меня, батенька, старую кочерыжку, никакая болезнь не возьмет. Старики живучи. Был у нас в бригаде один старенький старичок, подполковник Требьен... французского происхождения. Ну-с, так вот этот Требьен...

И Перегарин начал рассказывать о живучести Требьена. Часы пробили половину первого».

Комментарий. Отставной полковник слушает, но не слышит. Он привык к уважению и подобострастию людей, поэтому ему й в голову не может прийти нежелание Зельтерского проводить с ним вечер. Намек не раскрыт из-за этикетной дистанции коммуникантов (полковник выше чином и не привык получать отказ), обстоятельств общения (полковник не следит за временем и не понимает, что засиделся). Ему и в голову не может прийти, что он поднадоевший гость, чье присутствие тяготит хозяина дома. Кроме того, все эмоции, которые пытается задействовать адресант, остаются неподвижны. Полковник оказывается бесстрашен, лишен стыда и отвращения.

Здесь используется намек, направленный на эмоции, но и сам являющийся результатом сильнейшего эмоционального накала. Об эмоциональной модальности адресанта мы узнаем из его комментариев: «Не понимает! Глуп». Таким образом, эмоции остаются затронутыми только у одного коммуниканта -злость, гнев, печаль, - в то время как другой собеседник остается эмоционально глух.

Для намека характерным является утаивание источника, мотива передаваемого высказывания или вовсе «семантический пробел» при коммуникации, когда смысл понятия, интенции не передается определенным словом. Такое явление смещения, пустот коммуникации принято называть лакунами. Завуалированно передать смысл становится проще, если вовсе не вербализовать реалию, входящую в состав намека. Это позволяет сохранить этикетные приличия, смягчить эффект воздействия и в случае необходимости снять ответственность с отправителя намека.

Во второй главе «Намеки в эмотивном рассмотрении» исследуется роль эмотивной составляющей в построении и восприятии намека. Являясь имплицитной формой выражения, намеки передают желания, намерения, информацию сообщения опосредованно, воздействуя на эмоции собеседника Такая форма выражения в первую очередь нацелена на эмоции собеседников. В любой, даже нейтральной на первый взгляд ситуации намек может разбудить или погасить эмоцию. Эмоции с трудом поддаются сознательному контролю, поэтому намеки, направленные на изменение эмоционального состояния собеседника, как правило, достигают своей цели.

Наиболее полное представление об эмоциях, выраженных в языке, мы находим в теории эмотивности В.И. Шаховского. Если слово выражает или может выражать эмоции, то оно эмотивно. Эмотив может выражаться аффективом, коннатативом, языковой единицей с эмотивным потенциалом. Эмоция закрепляется в слове специфическими компонентами его семантики, которые и формируют эмотивность слова.

Количество эмотивов не поддается точному подсчету ни в одном языке. По В.И. Шаховскому, каждое слово в зависимости от условий коммуникации может становиться эмотивом. Таким образом, даже обычные слова могут приобретать эмотивные свойства благодаря окружению. Покажем на конкретном примере из романа А. Чудакова «Ложится мгла на старые

ступени», где мы находим персональную этикетную дистанцию, помогающую раскрыть намек [Чудаков 2001: 39].

Обстоятельства общения.

Разговор отца и свекра о депортации чеченцев в годы Великой Отечественной войны. Дед - участник революции, человек, давно понявший, каким путем идет СССР, знающий о расправах НКВД, но все еще верящий в справедливость. Отец - обычный служащий, боящийся за жизнь деда и всей семьи. В неспокойные военные времена критиковать политику партии было равносильно самоубийству. Людей депортировали, ссылали и расстреливали семьями.

«Дед нашел в энциклопедии, что чеченцев - полмиллиона, и с карандашом в руках, высчитал, сколько сотен эшелонов надо было оторвать от военных перевозок, чтобы их вывезти. «К вам, Леонид Львович, - говорил отец, - только одна просьба. Не делитесь, прошу вас, ни с кем результатами ваших выкладок. Ведь Шаповалов уже не работает в нашем НКВД». Читателю известно, что отец намекал на то, что его уже вызывали в эту организацию по поводу пораженческих высказываний деда. Но материалы попали тогда в руки бывшего дедова ученика, и пока что всё обошлось».

Комментарий. В представленном эпизоде разворачивается сценарий «Семейная беседа». Отец старается уберечь деда от опрометчивых поступков. Намек используется с целью завуалировать послание. Несмотря на то, что посторонних людей не присутствует при разговоре, отец боится, что их могут подслушать. В сталинские времена страх был иррациональный, плохо поддающийся контролю. Отсылка к ученику деда, составляющая намек, может быть декодирована следующим образом: если о ваших подсчетах узнает НКВД, то вам уже никто не поможет, вас или сошлют или расстреляют.

Намек понят адресатом. Об этом мы узнаем из последующего развития сюжета: дед о своих выкладках никому никогда не говорил. Имплицитный смысл высказывания раскрыт благодаря точной экспликации. Слушающий осуществляет процедуру декодирования, понимая смысл знака в соответствии со своими знаниями и установками. Дед прекрасно знает, как много людей погибло от рук НКВД без суда и следствия. Доминирующей эмоцией при построении и интерпретации является страх. Страх за свою жизнь и за жизнь близких.

Коммуникацию также регулирует этикет общения. Он создает правила, опираясь на которые представители одной языковой общности способны понимать друг друга. Сюда можно отнести правила, определяющие физическое поведение собеседников (моторика, тембр голоса и просодия, жесты), и коммуникативно-речевые и эмотивные стратегии. Ю.Д. Апресян под эмотивной стратегией понимает «сознательную демонстрацию эмоций, направленных на партнера по общению» [Там же: 275]. Эмотивная стратегия соотносится со стратегией доминирования, манипулирования или давления на партнера в стремлении вызвать желаемую эмоцию.

Мы ориентируемся в коммуникативном пространстве также благодаря нормам этикета, закрепленным в нашем языковом сознании. В этой связи принципиально важными для элюминирования смысла высказывания являются параметры коммуникации, роли собеседников, соотношение статусов и размер межличностной дистанции участников общения [Апресян 2006: 244].

Эти факторы являются своеобразными маркерами в ситуации общения, помогающими раскрывать смысл намека, находя в палитре возможных значений слов наиболее подходящие случаю и считывая отношение отправителя к предмету разговора.

Используя намеки в речи, мы стремимся воздействовать на эмоциональную сферу собеседника, вызвав спонтанную, иррациональную реакцию. Реакция собеседника определяется намерениями отправителя намека. Амплитуда коммуникативных намерений может варьироваться от глубоко негативной (стремление обидеть, оскорбить, унизить) до позитивной (развеселить, поддержать, поднять настроение и т.д.) В результате анализа примеров из корпуса русской литературы мы выявили намеки, вызвавшие положительный и отрицательный отклик собеседников.

Намеки, вызвавшие положительные эмоции, входят в состав стратегии сотрудничества, требующей применения речевых тактик уговоров, просьб и пр. Эти намеки призваны разрядить эмоциональный накал ситуации, снять напряжение, поднять настроение визави. Рассмотрим пример из романа М. Горького «Мать» [http://www.ecosante.Org/conto/l/lao/47/92].

Обстоятельства общения. Перед нами разговор матери и арестованного сына. Диалог разворачивается в тюремной камере при свидетелях - конвоире заключенного. Сын попал в тюрьму в результате подпольной революционной деятельности. Мать пришла его навестить и ободрить: в его отсутствие она продолжила начатое им дело.

« — Говори, мама, о семейном, — сказал Павел. - Что ты делаешь?

Она, чувствуя в себе какой-то молодой задор, ответила:

— Ношу на фабрику все это... Остановилась и, улыбаясь, продолжала:

— Щи, кашу, всякую Марьину стряпню и прочую пищу — Павел понял. Лицо у него задрожало от сдерживаемого смеха, он взбил волосы и ласково, голосом, какого она еще не слышала от него, сказал:

— Хорошо, что у тебя дело есть, — не скучаешь!»

Комментарий. Отвечая на вопросы собеседника, говорящий пытается с помощью ироничной коннотации ответов, сопровождающейся мимикой («улыбаясь, продолжала») повлиять на эмоции получателя, ободрить его, поднять настроение. При этом оба коммуниканта придерживаются ролей сценария «Беседа близких родственников». Это сценарий помогает им скрыть истинные интенции за бытовым разговором: намек — это тайный язык, с помощью которого переговариваются мать и сын. В стесненных условиях постоянного наблюдения намек является единственно возможной формой общения.

Намек понят благодаря особой ритмике речи, мимики отправителя. Адресант останавливается, интонационно подчеркивая значимость последующих слов, улыбается, скрывая усмешку перед тщетностью попыток власти остановить революционные выступления рабочих.

Намек декодируется благодаря общему эмоциональному тону разговора. Здесь переплетение эмоций: радость наставника, удовольствие от вовлеченности матери, эмоция покоя, уверенности в том, что он не один. Лексическое наполнение намека тоже играет важную роль в этом фрагменте. Мать умышленно использует слово «пища» вместо «еда» Еда - это что-то конкретное, способное заполнить желудок, семантическое поле слова «пища» шире и включает в себя понятие «духовная пища», что-то способное заполнить мысли, чувства, потребности эмоционального порядка.

В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Анализ научной литературы показал, что намек как лингвистический и речевой феномен практически не изучен. Нет удовлетворяющего и исчерпывающего определения термина «намек», не классифицированы его категориальные признаки, принципы его экспликации и функции в коммуникации. В своем исследовании под намеком мы понимаем способ имплицитного выражения интенции, заставляющий догадываться о том, что имеет в виду говорящий, не желающий выразить свои мысли прямо.'Для намека характерно несоответствие внешнего, эксплицитного плана содержания истинному, внутреннему, зашифрованному смыслу.

Проведенное исследование намеков в речи позволило нам сделать выводы, к которым мы пришли, опираясь на цели и задачи, сформулированные во введении:

1. Намек используется в ситуациях, когда открытое выражение интенций собеседников невозможно по разным причинам (этикетные нормы, присутствие постороннего лица), в этих и других случаях прямая передача смысла может нанести ущерб одному из коммуникантов или затруднить речевое взаимодействие собеседников.

2. Для раскрытия смысла намека мы использовали экспланаторные техники, существующие в когнитивно-коммуникативной парадигме:' эксплицитную, имплицитную, интегральную и технику когнитивного моделирования. Это приемы распаковки скрытых смыслов, комментарии, восстановление метасмысла, всего того, что не было выражено словесно,' выяснение параметров коммуникации, обусловивших применение намеков. По всей вероятности, эти экспланаторные практики могут лечь в основу учебных материалов, предназначенных для того, чтобы научить иностранных студентов понимать намеки в русскоязычном дискурсе.1

3. Речевые действия, реализующие намеки, могут инициировать различные эмоциональные состояния собеседников, в диссертации представлена классификация эмотивных реакций говорящих.

Намеки могут вызывать как положительные, так и отрицательные эмоции. Намеки, вызывающие положительные эмоции, входят в состав стратегии сотрудничества, требующей применения речевых тактик уговоров, просьб и пр. Эти намеки призваны разрядить эмоциональный накал ситуации, снять напряжение, поднять настроение визави.

Негативная реакция собеседника, как правило, обнаруживается в таких отрицательных эмоциях, как страх, стыд, гнев, печаль, злость, вина. В результате анализа текстов мы увидели, что наиболее частотной является реакция гнева. Это может быть злость и более сильный вариант - ярость и бешенство.

4. Успех при декодировании намека определяется целым набором различных факторов: ситуативного окружения, объективной оценки намерений адресанта, совпадением фоновых знаний и эмоционального настроя собеседников, адекватным анализом параязыковых факторов, социальной дистанцией и знанием норм и правил этикета общения.

Любой намек - это средство воздействия на собеседника.' Отправитель намека старается воздействовать на эмоции визави, поэтому эмоциональный отклик собеседника позволяет судить о том, был ли понят намек, что собой представляет эмоциональный фон в речевом эпизоде, вызвал ли намек ожидаемую реакцию со стороны адресанта. Если адресат правильно понял намек, то он, если того желает, изменяет свое поведение, принимает к сведению информацию, заложенную говорящими в намеках. Он также может выбрать стратегию речевого сопротивления в силу разных причин, противостоять словесному давлению.

Проведенный анализ примеров показал, что говорящие, используя намеки, ставят перед собой цель вызвать как отрицательные, так и положительные эмоции. Как правило, это негативные эмоции. Среди них доминирует гнев и сопровождающие его такие эмоции, как испуг, страх и стыд. Отправитель намека намеренно выстраивает коммуникацию так, чтобы пробудить в собеседнике страх, чувство вины, стыд, злость. Среди положительных реакций собеседника превалирует эмоция радости.

5. К речевым средствам передачи намека относятся неопределенно-личные и безличные предложения, косвенные вопросы. Намеки также подкрепляются невербальными средствами: мимикой, жестами и просодией.

6. Нами были рассмотрены параметры коммуникативного пространства, влияющие на понимание имплицитной информации в речевом взаимодействии. Для анализа намеков в эмотивном аспекте мы выделяем: ситуацию общения, цель коммуникации, интенции говорящего, эмоциональный фон собеседников и реакция слушающего.

В «Заключении» подводится общий итог исследования, обобщаются основные результаты работы, а также намечаются её основные перспективы.

Основные положения диссертации отражены в 4 опубликованных работах:

1. «Эмотивность намеков в русском речевом взаимодействии» // «Вестник МАПРЯЛ» 2013. №73, С. 24 - 30

2. «Эмотивность намеков и реакция собеседников в русском речевом взаимодействии» // «Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом» 2013. № 2, С. 30 - 33

3. «Исследовательские практики когнитивно-коммуникативной парадигмы (на примере намеков в устной и письменной речи)» // «Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом» 2014. №1, С. 27 - 30

4. «Намеки в речевой стратегии доминирования» // «Вестник Брянского государственного университета: История. Право. Литературоведение. Языкознание». Брянск: РИО БГУ, 2014, №2. С. 348 - 350.

/

ГосИРЯП *