Речевая агрессия в непрямой коммуникации

Паремузашвили, Эка Элгуджевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Речевая агрессия в непрямой коммуникации

Год: 2013
Автор научной работы: Паремузашвили, Эка Элгуджевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Речевая агрессия в непрямой коммуникации'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речевая агрессия в непрямой коммуникации"

005051055

На правах рукописи

ПАРЕМУЗАШВИЛИ Эка Элгуджевна

РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ В НЕПРЯМОЙ КОММУНИКАЦИИ (на материале русской классической и современной литературы)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2013

005051055

Работа выполнена на кафедре теории и практики преподавания русского языка как иностранного Государственного института русского языка имени A.C. Пушкина

доктор педагогических наук, профессор

Шляхов Владимир Иванович

доктор филологических наук, профессор

Базылев Владимир Николаевич

(профессор кафедры методики, педагогики и психологии Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина)

кандидат филологических наук, доцент

Гордиевская Мария Львовна

(доцент кафедры сопоставительного изучения языков Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова)

Ведущая организация: Московский педагогический

государственный университет

Защита состоится _»t^XQy^^ 2013 г. в в зале

Ученого совета на заседании диссертационного совета Д 212.047.01 ФГБОУ ВПО «Гос. ИРЯ им. А. С. Пушкина» по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина.

Автореферат разослан «Ds* »^^dßc/^JiL 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена исследованию феномена речевой агрессии в контексте непрямой коммуникации. Известно, что проблема агрессии в ее социополитическом отношении достаточно активно исследуется в социальной философии, психологии, политологии и социологии. Важность освещения данного вопроса с точки зрения как лингвистики, так и прагмалингвистики, обусловлена тем, что со второй половины XX века в языкознании поменялись точки отсчета: структурная лингвистика уступает место функциональной и доминирующим принципом становится принцип антропоцентризма. В центре лингвистических исследований оказывается «человек Говорящий» с его особенными коммуникативными представлениями, намерениями, навыками и действиями. Современные лингвисты ищут ответы на вопросы, почему человек Говорящий использует речевую агрессию, какие цели он перед собой ставит, воздействуя на различные сферы сознания собеседника, как собеседник реагирует на словесные выпады.

Как известно, агрессия в коммуникативном пространстве вербализируется через речевые действия, направленные на то, чтобы нанести вред (моральный, психологический) собеседнику, воздействовав на него словом (Ю.Н. Караулов, К.Ф. Седов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский). Под «речевой агрессией», вслед за К.Ф. Седовым, мы понимаем «целенаправленное коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоционально-психологическое состояние (страх, фрустрацию и т.п.) у объекта речевого воздействия» [Седов 2007: 254]. В нашем понимании, речевая агрессия используется с целью влияния на собеседника, на его представления о ситуации в целом, на его поведение и на эмоциональную составляющую личности.

Одной из форм выражения речевой агрессии является стратегия доминирования. Мы полагаем, что в этой стратегии не последнее место занимают косвенные агрессивные речевые акты такие, например, как ирония и намеки.

Наше обращение к непрямой коммуникации обусловлено тем, что в современной лингвистике агрессивные речевые акты в косвенном исполнении практически не исследовались, за исключением В.В. Дементьева и К.Ф. Седова.

Принимая определение В.В. Дементьева, под непрямой коммуникацией мы понимаем «содержательно осложненную коммуникацию, в которой понимание высказывания включает смыслы, не содержащиеся собственно в высказывании,

и требует дополнительных интерпретативных усилий со стороны адресата» [Дементьев 2006: 5]. Исследования косвенных агрессивных высказываний, воплощенных в иронии и намеках, не обнаруживается в научной литературе.

На наш взгляд, к основным показателям непрямой коммуникации следует отнести косвенный способ передаваемой информации (в настоящем исследовании - непрямой речевой акт); наличие смысловых лакун (имплицитных смыслов, которые необходимо декодировать и перевести в эксплицитное состояние); непредсказуемость реакций (в контексте косвенного агрессивного речевого акта - как правило, либо противостояние, либо доминирование); интенциональность слов говорящего (в структуре косвенного агрессивного речевого акта мы выделяем следующие намерения: повлиять на поведение; повлиять на эмоции; повлиять на информационное «поле» собеседника).

В данной работе скрытые агрессивные речевые акты рассматриваются в русле когнитивно-коммуникативной парадигмы, в которой широко применяются экспланаторные практики, являющиеся, как известно, исследовательским инструментом дискурс-анализа. Эти интерпретативные процедуры выявляют скрытые смыслы, хранящиеся в косвенных агрессивных актах речи. Таким образом, комментарии исследователя -призваны объяснить лингвистические и ларалингвистические параметры коммуникативного пространства, которые создают условия для осуществления скрытых агрессивных речевых актов. В работе ставится цель ответить на вопрос, как в речи, в дискурсе используются косвенные фигуры речи (на примерах иронии и намеков). В этом, на наш взгляд, заключается актуальность настоящего диссертационного исследования.

Объектом рассмотрения являются способы выражения речевой агрессии в контексте непрямой коммуникации, предметом - такие косвенные агрессивные речевые акты, как ирония и намек. Наш выбор обусловлен тем, что ирония и намеки входят в стратегию доминирования, они также довольно широко исследованы в научной литературе, однако наш научный интерес простирается дальше: косвенные речевые акты мы намерены рассматривать как часть речевой агрессии, поскольку они способны обслуживать стратегию доминирования и направлены на изменение поведения, эмоций и мнений (представлений) собеседника.

В основу данного исследования положена следующая гипотеза: интерпретативные методики, направленные на декодирование косвенных

речевых актов, могут быть применены с целью иллюстрации того, что иронические высказывания, иронический способ подачи информации, а также намеки могут быть использованы в роли речевой агрессии. Предполагается, что анализ целей использования говорящими иронии и намеков позволит создать классификацию непрямых агрессивных актов.

Предполагается, что исследование этих явлений в русском речевом общении выявит универсальные когнитивные действия, предназначенные для построения и интерпретации любых иносказаний. Исследование этих видов непрямых речевых актов, по всей вероятности, даст возможность представить то, каким образом собеседники обнаруживают в текстах иронию и намеки, а также выяснить, как они интерпретируют этот вид речевого воздействия.

Цель работы заключается в описании таких речевых актов, функционирующих в непрямой коммуникации, как ирония и намек, используемых для выражения речевой агрессии в аспекте интенциональности.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Выявление основных способов интерпретации косвенных речевых актов и применение этих экспланаторных практик для исследования иронии и намеков в роли речевой агрессии;

2. Выявление принципов, которые могут быть положены в основу классификационного подхода к косвенным агрессивным речевым актам;

3.Интерпретация иронических высказываний и намеков, содержащих в себе агрессивный потенциал, для того чтобы показать, с какой целью названные акты речи используются в целях речевой агрессии;

4. Выявление языковых средств (лексико-грамматических показателей), оформляющих намеки в речи;

5. Выявление экстралингвистических факторов, влияющих на оформление

иронии в речи.

Источником материала для анализа послужили тексты русской художественной литературы ХХ-ХХ1 вв. (более 100 фрагментов), а также тексты из национального корпуса русского языка (ЬПрг/Аулу^швсогрога.ги/У. с лексемой «иронически» - 799; с лексемой «намекаешь» - 66, с лексемой «намекаете» - 108. Из многочисленных примеров, исчисляемых сотнями, были отобраны художественные фрагменты, отвечающие целям нашего исследования.

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных и зарубежных лингвистов в области классического языкознания (И.Л. Бодуэн де

Куртенэ, В. фон Гумбольдт, Ф. де Соссюр); коммуникативистики (К. Ажеж, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, Т.Г. Винокур, В.З. Демьянков, М. Джонсон, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, В.В. Красных, E.G. Кубрякова, М. Лакофф, Дж. Остин, Н.К. Рябцева, Дж. Серль, Н.И. Формановская, М. Халлидей, В.И. Шляхов); теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Р. Барт, Т. ван Дейк, В.И. Карасик, М.Л. Макаров, A.B. Олянич); психолингвистики (Л.С. Выготский, A.A. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, К.Ф. Седов); теории воздействия (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, И.А. Стернин, Е.Ф. Тарасов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский, Ю.В. Щербинина); непрямой коммуникации (В.В. Дементьев, Т.В. Нестерова, М.М. Филиппова); межкультурной коммуникации (М.М. Бахтин, У. Эко, P.O. Якобсон) и др.

Специфика объекта изучения предопределила использование следующих методов исследования: описательный, а также метод контекстуального, семантического и дискурсивного анализа.

Научная новизна состоит, во-первых, в том, что такие косвенные речевые акты, как ирония и намек, были впервые исследованы в функции речевой агрессии.

Во -вторых, в работе были исследованы различные интерпретационные методики, позволяющие обнаружить метасмысл в речевом взаимодействии коммуникантов.

В-третьих, научная новизна состоит в том, что в основу классификации иронических высказываний и намеков положены представления о сферах языкового сознания личности, на которые воздействуют названные акты.

Теоретическая значимость заключается в том, что 1) объектом исследования послужили косвенные речевые акты (ирония и намек) в функции речевой агрессии. 2) В работе показано, что косвенная речевая агрессия применяется с целью нанесения морального, психологического ущерба собеседнику. 3) Выяснено, что речевая агрессия в непрямой коммуникации воздействует на поведенческую, эмоциональную сферу сознания слушающего, а также на мнения и представления собеседника. 4) Смысл высказывания выявляется за счет декодирования намерения говорящего. 5) Метасмысл и цели говорящих интерпретируются с опорой на экспланаторные практики. 6) В работе предложены основные способы интерпретации косвенных речевых актов в функции словесной агрессии: комментирование, парафразирование, упрощение и воссоздание фрейма (сценария).

Практическая ценность проведенного исследования определяется тем, что его результаты могут найти применение в вузовских спецкурсах по теории дискурса, коммуникативной лингвистике, психолингвистике, на практических занятиях по анализу и интерпретации текста. В частности, если известно, как оформляются косвенные речевые агрессивные акты, то эти сведения могут лечь в основу обучающих практик для того, чтобы научить иностранцев опознавать и интерпретировать иронию и намеки в русском речевом взаимодействии.

На защиту выносятся следующие положения:

• Косвенные речевые акты воздействуют на информационную, поведенческую, эмотивную сферы сознания человека. Поэтому в основу классификации скрытых речевых актов, таких как ирония и намеки, могут быть положены представления об основных функциях языка, идущие от В.В. Виноградова - функция общения, сообщения и воздействия.

• Исследование показало, что использованные экспланаторные практики (комментирование; воссоздание фрейма (сценария); упрощение и парафразирование) являются эффективными в целях обнаружения и выяснения смысла текстов с включением намеков и иронии.

• Ирония и намеки как непрямые речевые акты могут выступать в роли речевой агрессии, поскольку они воздействуют на информативную, эмоциональную и поведенческую составляющие языковой сферы человека. Говорящий, умышленно или интуитивно, ставит перед собой цель вывести собеседника из эмоционального равновесия, заставить последнего выполнить нежелательные действия, изменить представления об обсуждаемых делах, событиях, людях.

• Интерпретационные практики позволили выяснить, что иронические высказывания и намеки используются в речи также для того, чтобы в зависимости от целей Говорящего выразить порицание, упрек, обвинение, грубое требование, пренебрежение, насмешку, оскорбление, угрозу и др.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались на международной конференции «Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка» [Москва: 2010]; на XI Молодежной международной научно-практической конференции [Новосибирск: 2012]. По теме диссертации опубликовано 7 работ, в том числе 3 статьи в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографии и Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность, выбор объекта и предмета изучения, выдвигается научная гипотеза, излагаются цель и задачи исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, определяются методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Стратегия доминирования в речевом взаимодействии и косвенные агрессивные речевые акты в письменной и устной речи» -рассмотрены вопросы, освещающие тематику теоретической главы.

Когнитивно-коммуникативная парадигма, зародившаяся во второй половине XX в., вобрала в себя теорию речевой деятельности A.A. Леонтьева, которая была дополнена теорией речевых актов Дж. Остина и Д. Серля, из теории косвенных речевых актов вышла школа непрямой коммуникации и теория словесного воздействия, в совокупности предоставив возможность описывать любое речевое действие с точки зрения дискурс-анализа в полифоническом исполнении говорящего и слушающего, так как высказывание в речевой коммуникации является действием, которое можно опознать и назвать. Опора на когнитивно-коммуникативную парадигму дала возможность исследователям языка выйти за пределы классического языкознания, начать изучать не только «язык в себе», но и непосредственно его функционирование, т.е. речевую деятельность. Данная парадигма научного знания позволила лингвистам выйти «за слова», акцентировав свое внимание на феноменах порождения и понимания высказывания. Все аспекты речедеятельности, неисследованные в соссюровской лингвистике, благодаря когнитивно-коммуникативному знанию приобрели доминантный статус. Интерпретация

косвенных речевых актов, метафор стали основой для понимания дискурса, т.е. звучащей речи. Отношения «Говорящий - Слушающий» стали изучаться не только с точки зрения передачи информации в процессе коммуникации, но и в интенционалыюм аспекте (§§1.1,1.2).

Для нашего исследования актуальной является функция воздействия, формирующая косвенный агрессивный речевой акт. Отметим, что теория функций сформировалась под влиянием многочисленных ученых, среди которых мы выделяем P.O. Якобсона, М. Халлидея, В.В. Виноградова, представляющих как отечественную, так и зарубежную лингвистику. В §§1.3, 1.4 солидаризируясь с точкой зрения В.В. Виноградова, мы считаем, что язык выполняет «три важнейшие общественные функции: общение, сообщение и воздействие» [Виноградов 1963: 5-6]. Для реализации этих функций могут использоваться как прямые, так и косвенные акты, поэтому мы можем говорить о трех разновидностях непрямой коммуникации: непрямое общение, непрямое сообщение, непрямое воздействие. Для нашего исследования важно то, что воздействие в зависимости от целей Говорящего может быть прямым и косвенным. К скрытому воздействию относятся манипулятивные акты; именно в этой среде зарождается вербальная агрессия, направленная на подавление и уничижение собеседника.

Нас интересует агрессия, вербализованная через иронию и намеки. Причем она (агрессия) может быть выражена как в прямой форме, так и в косвенной (непрямой). Сравним два вида словесной агрессии.

«Прямая речевая агрессия - результат коммуникативного акта, иллокуция которого содержит открытую, очевидную враждебность» [Седов 2007: 255].

Например, рассмотрим акт «угроза», заимствованный из романа Э.Тополя «Роман о любви и терроре, или двое в Норд-Осте» [Тополь 2003: 223]:

Мовсар Бараев заявил со сцены: «Если завтра не начнут выводить войска из Чечни, будем вас расстреливать! Сказали: никакой паники, иначе будем стрелять».

Подчеркнем, что прямая агрессия изучается интенсивно как в русле лингвистки, так и психологии, в то же время подробного описания косвенных агрессивных речевых актов в научной литературе не обнаруживается.

Косвенная речевая агрессия «содержится в речевом акте, негативная иллокуция которого не вытекает из суммарного значения входящих в высказывание компонентов» [Седов 2007: 255].

Например, рассмотрим отрывок из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» [Ильф, Петров 2006 б: 80]:

Отец Востриков полиловел и разжал наконец пальцы. Стул, никем не поддерокиваемый, свалился на битый кирпич.

- Где же ваши усы, уважаемый Ипполит Матвеевич? - с наивоз/.южной язвительностью спроста духовная особа.

-А ваши локоны где? У вас ведь были локоны? Невыносимое презрение слышалось в словах Ипполита Матвеевича. Он окатил отца Федора взглядом необыкновенного благородства и, взяв под мышку стул, повернулся, чтобы уйти. Но отец Федор, уже оправившийся от смущения, не дал Воробьянинову такой легкой победы. С криком: «Нет, прошу вас», - он снова ухватился за стул. Была восстановлена первая позиция. Оба противника стояли, вцепившись в ножки, как коты или боксеры, мерили друг друга взглядами и похаживали из стороны в сторону.

Комментарий:

В представленном речевом эпизоде происходит своего рода разоблачение героев, противники узнают друг друга, вследствие чего завязывается диалог, наполненный ироническими высказываниями, между отцом Федором Востриковым и Ипполитом Матвеевичем. Отметим также, что в данном контексте ирония репрезентируется через просодический компонент, отмеченный в следующих ремарках: «...с наивозможной язвительностью спросила духовная особа»; «Невыносимое презрение слышалось в словах Ипполита Матвеевича» и через мимику одного из действующих персонажей: •<Отец Востриков полиловел и разжал наконец пальцы».

Метафора является когнитивным механизмом расширения знания об окружающем мире, в ней отражаются следы мыслительной деятельности человека, поэтому исследования метафоры пробудили интерес лингвистов к другим фигурам непрямой коммуникации. Важно отметить, что теория когнитивной метафоры, получившая развитие в 70-е гг. XX в., не может быть понята, если феномен метафоры мы будем отождествлять только со сравнением, так как нам важно выяснить, каким образом происходит дешифровка адресатом истинного смысла метафоры. П.Н. Барышников отмечает, что «с возникновением структурно-семантической теории языка, с появлением лингвистической прагматики и теоретических основ структурализма языковые теории обнаруживают актуальность проблем метафоры; в этот период традиционная точка зрения, трактующая метафору через сравнение, подвергается серьезной критике» [Барышников 2010: 30].

Мы полагаем, что метафорические построения могут использоваться в агрессивных актах речи. Для иллюстрации данной мысли обратимся к следующим примерам:

1. Если рассматривать реплику «Что ты поднялась ни свет ни заря?!» в следующем контексте: «Утром все собираются на работу, спешат, а тебе на занятия после обеда, могла бы и поспать, никому не мешая», то можно сделать вывод о том, что данное метафорическое иносказание содержит в себе упрек.

2. В свою очередь высказывания «Я бы на твоем месте держал язык за зубами!»; «Разве ты не знаешь, что молчание - золото!» содержат в себе угрозу в следующих контекстах, соответственно: «Как ты понимаешь, разговор, свидетелем которого ты стал, не был рассчитан на третьих лиц, так что рекомендую держать язык за зубами, в противном случае тебе придется об этом пожалеть»-, «На твоем месте я бы молчал, иначе тебе не избежать встречи, которая ничего хорошего тебе не сулит, помни о том, что слово — серебро, но молчание — золото».

3. В представленных репликах «Ну. смотри, сверху падать больно!»: «Меньше знаешь - крепче спишь!» содержится намек в следующих контекстах, соответственно: «Твой карьерный рост поразителен: от простого менеджера до генерального директора, и всего-то за 4 года, ты ни перед чем не останавливался, тебе никогда не приходила в голову мысль, что в один прекрасный день все может вернуться на круги своя, а ведь сверху падать больно»', «Почему тебя всегда все интересует, быть может, это мое личное дело, в которое я никого не хочу посвящать, в конце концов, чем меньше знаешь, тем лучше спишь».

Таким образом, изучение метафорики привело к разработке основных правил вскрытия имплицитности, к интерпретации метасмысла в дискурсе. Отметим, что в теории метафоры нас интересуют методики экспликации скрытых смыслов во внутренней форме метафоры; приемы, выявленные в данной части исследования, помогают перейти к исследованию других косвенных речевых актов, таких, например, как иронические высказывания и намеки (§1.5).

В §§1.6, 1.6.1 нами предложены основные способы интерпретации метасмысла в косвенных речевых актах, - комментирование, парафразирование, упрощение и воссоздание фрейма (сценария) - которые будут применены в практической части настоящего диссертационного

исследования в процессе выявления скрытого смысла из намеков и иронических высказываний.

Во второй главе — «Экспликация косвенных агрессивных речевых актов на примере иронии и намеков» - рассмотрены вопросы, освещающие тематику практической главы.

В §§2.1, 2.1.1 нами рассмотрены основные когнитивные операции, используемые при реализации стратегии доминирования в структуре непрямого речевого акта. Они следующие:

а) Выявление скрытого смысла высказывания, благодаря чему достигается главная цель экспланации, заключающаяся в объяснении и толковании смысла высказывания;

б) Определение экстралингвистических составляющие дискурса и их влияния на конфигурацию речи.

Отметим, что классифицировать непрямые речевые акты теоретически можно по нескольким критериям:

- по целеполаганию (опираясь на языковые функции P.O. Якобсона, М. Халлидейя и В.В. Виноградова);

- по силе воздействия (по иллокутивной силе, опираясь на теорию речевых актов Дж. Остина и Дж.Л. Серля);

- по реакции слушающего (адресата);

— по итогу общения.

В данной части исследования представлена типология косвенных актов речи (скрытая насмешка, умолчание, ирония, метафора, намек, нарочитое непонимание, пародия, иносказание, имплицитный прессинг).

В следующей части работы (§2.2) акцентируется внимание на выявлении скрытых смыслов в косвенных речевых актах, таких как ирония и намеки.

Отметим, что основным принципом, легшим в основу интерпретации как иронических высказываний, так и намеков, является интенционалыюсть. Мы ставим перед собой два вопроса: 1. С какой целью (для чего) говорящий использует в своей речи иносказания? 2. На какие сферы сознания слушающего он при этом воздействует? ответы на данные вопросы и составляют основу нашего исследования.

Особый интерес представляют результаты сопоставительного анализа иронических высказывания и намеков в плане выражения. Нами обнаружена разница между ними в наличии формальных показателей. Иронию обнаруживают в основном, используя когнитивные операции. Очевидная

рассогласованность между значением слов и тем смыслом, которые они обретают в конкретных обстоятельствах, играет роль «опознавательного знака» иронии, затем следуют когнитивные действия толкования иронических высказываний. Знание словарных значений слов, грамматики не достаточно для понимания текстов с ироническим подтекстом. Видимо, важную роль играет просодия, которая обслуживает иронию в дискурсе и подает сигналы слушающему о том, что он слышит иронические «нотки» в речи собеседника. К сожалению, в научной литературе не обнаруживается исследований, показывающих роль просодии в оформлении иронической устной речи.

В отличие от иронических высказываний намеки содержат специфические лексико-грамматические показатели, которые позволяют слушающему (читателю) узнавать и интерпретировать их.

Считаем важным отметить, что в работе мы столкнулись с проблемой «измерения» силы агрессивных актов, т.е. перлокуции. Принято измерять степень воздействия слов с так называемой нормативной шкалой; в речевом взаимодействии отклонения от норм этикета, например, можно причислять к речевой агрессии. Бесспорно, нам известен подход, в соответствии с которым агрессивность высказывания «измеряется» через понятие нормы: безусловно, сила воздействия может варьироваться от более агрессивного, если, предположим, речь идет об угрозе, оскорблении, к менее агрессивному в случае, например, использования насмешки. Однако мы считаем, что подобная градация приемлема, в первую очередь, для работы с прямыми агрессивными речевыми актами; в случае же с непрямой коммуникацией интенсивность (насыщенность) не может быть однозначно трактована. Более того в прагмалингвистических исследованиях применяется не критерий нормы, а критерий уместности: так, грубое замечание будет уместно в ситуации, если нужно остановить хулигана и совсем неуместно среди участников делового общения.

В работе мы классифицируем косвенные речевые акты в зависимости от того, на какие сферы сознания слушающего влияют слова говорящего.

В §2.2.1 отмечаем, что если рассматривать намек с позиции когнитивно-коммуникативной парадигмы, то на первый план выходит его воздействующий потенциал, т.е. под намеком мы понимаем тактику скрытого речевого воздействия, сопровождающую стратегию доминирования. Смысл намека всегда выражен косвенно, т.е. значение высказывания не соответствует истинному смыслу, содержащемуся в намеке. Для того чтобы декодировать

намек необходимо принимать во внимание экстралингвистические обстоятельства общения: говорящий и слушающий должны владеть едиными фоновыми знаниями, иначе адресат не сможет понять, с какой целью адресант скрыл, завуалировал информацию.

Большой интерес представляют результаты сопоставительного анализа иронических высказывания и намеков в плане выражения. Например, рассмотрим две коммуникативные ситуации, в которых реализуются ирония и намек.

1. Из дружеского разговора: «Правильно, так и надо поступать: покупать новую машину и молчать...»

2. Из дружеского разговора: «Кое-кто купил новую машину... И молчит...»

Поясним: в первом случае под якобы одобрительной интонацией скрывается ирония, так как с точки зрения обыденной картины мира с друзьями нужно делиться своими радостями и горестями. Переводя данное высказывание из регистра косвенной коммуникации в прямую, получаем следующую информацию: «Ты приобрела новый автомобиль, но почему-то это скрыла. Странно. Я считаю, что с друзьями нужно быть более откровенной».

Во втором случае мы говорим о намеке, который репрезентируется, в первую очередь, через неопределенно-личное местоимение «кое-кто». Предполагается, что слушающему известно о ком идет речь, говорящий целенаправленно акцентирует внимание на якобы неизвестной личности, но так как данная беседа происходит между двумя участниками, то слова говорящего адресованы собеседнику, в том числе и сам намек: «Я осведомлен, что ты приобрел новый автомобиль, но по каким-то причинам это скрываешь. Я не одобряю твоей позиции...».

В намеках нами были обнаружены языковые средства, выражающие категорию неопределенности.

1. Неопределенные местоимения некоторый, некий-.

А). В частности, местоимение некоторые обслуживает намеки по поводу поведения людей, чьи действия или образ мыслей осуждается Говорящим.

• Некоторые спят и видят, как бы прогулять уроки.

• Некоторые думают, что они умнее всех.

• Некоторые особенности поведения этого человека просто шокируют.

Местоимение некоторые используется также для указания на объект, которого нет нужды называть, поскольку его без труда может определить участник общения.

• Некоторые события в политической жизни не могут не волновать политиков.

• Некоторые разногласия между нашими странами не являются секретом.

Б). Местоимение «некий» также обслуживает намеки, направленные на то,

чтобы изменить поведение собеседника, направить усилия в нужном направлении.

• У вас есть уже некий опыт общения с подобными людьми, вы справитесь с этим заданием.

Говорящий не уточняет, какой опыт нужен для этой работы, но предполагает, что этот опыт есть у собеседника, он делает намек на условия, необходимые для решения определенных задач в бизнесе или в профессиональной деятельности.

• Не ошибусь, если скажу, что эти произведения могут принести некий вред читательскому вкусу.

В этой фразе не уточняется, какой именно вред может нанести произведение, говорящий полагается на догадку собеседника, он считает, что, вероятно, его точка зрения на предмет разговора совпадает с точкой зрения собеседника. В противном случае, говорящий может прибегнуть к тактике, упреждающей возражения: вы можете возразить; вы можете не согласиться со мной; вы, догадываюсь, придерживаетесь другой точки зрения.

• Мы должны найти некое решение проблемы, для этого только нужно больше и лучше работать.

Говорящий не уточняет, какие результаты ожидаются, но, понятно, что он надеется на положительный результат совместных усилий.

2. Неопределенные местоимения с частицами кое -, - то, - либо, - нибудь.

Неопределенные местоимения, по определению, должны входить в состав намеков, поскольку они не содержат указаний на конкретный предмет речи, т.е. как бы скрывают адресата.

• Кто-нибудь скажет мне, что тут произошло?

Говорящий не указывает на конкретного человека, который может сообщить точно о происшествии, Говорящий намекает, что ему безразлично, кто это сделает.

• Кое-кому доставляет большое удовольствие грубить старшим.

Если участники общения зншот, кто нагрубил старшим, то они без труда понимают, кого имеют в виду и кто стал объектом назидания, смысл которого понятен всем - грубить старшим не полагается.

• Где-то вы правы, а где-то нет.

Говорящий только намекает на разногласия с собеседником, уточнения должны последовать, в противном случае неопределенность устраивает собеседников.

3. Неопределенно-личные предложения в своей грамматической основе не называют действующее лицо, поэте му они, как нельзя лучше, обслуживают намеки в речи.

• Пусть говорят, собака лает — караван идет.

Во фразе содержится намек на то, что коммуниканта не беспокоит чужое мнение.

• Сейчас все меньше читают, все больше сидят в интернете.

В намеке «читается» беспокойство говорящего по поводу уменьшения интереса к книге в обществе.

• Говорят, что вы уходите на пенсию.

Инициатор общения намекает на то, что он хочет знать правду о поступках собеседника.

• В наше время мечтали стать космонавтами, а сейчас - банкирами и чиновниками.

В намеке содержится осуждение современности, в которой поменялись ориентиры, регулирующие профессиональные устремления людей.

4. Использование в речи риторических вопросов с интенцией намекания.

• Как я могу прожить на одну пенсию?!

• ...не смеют, что ли, командиры чужие изорвать мундиры о русские штыки?! [Лермонтов //http://ilibraiy.rU/tcxt/2/p.l/index.html].

5. Указание на желательность действий (частица бы плюс инфинитив).

• Что бы такое съесть (придумать)?!

• Как бы нам не умереть с голоду?!

Категория неопределенности выражается, как известно, сослагательным наклонением с модальными глаголами хотеть, желать, наречиями неплохо, хорошо + бы и прочими пожеланиями, не относящимися к конкретному лицу: «Хотелось бы и мне такие подарки на день рождения». Во фразе содержится информация, которая обращена к окружающим или вообще «к миру». Одно

дело прямо сказать, точнее потребовать: «Подари мне кольцо» и совсем другое намекнуть: «Как мне хотелось бы получить это кольцо в подарок».

6. Одним из способов создания намеков также являются пропуски в информации, нарочитая лакунизация текста.

Например, рассмотрим следующий пример, взятый из газеты «Известия»: «Одна ничья и три поражения в четырех последних матчах премьер-лиги вкупе с вылетом из Лиги чемпионов уже не объяснить одним лишь спадом в игре нескольких футболистов (Дудек, Джеррард, Рийсе, Хески)... «МЮ» выигрывает в Ливерпуле и ждет в гости «Арсенал» [Известия // Известия от 02.12. 2012 г.].

Комментарий:

Автор статьи о ведущих футбольных клубах использует информационные пропуски (умолчания) для того, чтобы в них содержался намек. Любители футбола должны осознать, что автор считает недопустимым винить только игроков в провалах команды. Некто, по всей вероятности, руководители клуба, тренерский состав также «виновны» в том, что команда не смогла показать хороший футбол в Лиге Чемпионов.

В последующих трех параграфах представлены примеры коммуникативных ситуаций, содержащих такой косвенный агрессивный речевой акт, как намек, высказанный по поводу поступков, сообщаемой информации, а также эмоций собеседника.

• Обратимся к эпизоду из романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», в котором через намек репрезентируется упрек.

Параметры обгцения: После визита к Одинцовой Базаров и Аркадий обсуждают свое поведение в ее доме.

- Каждый человек на ниточке висит, бездна ежеминутно под ним раздвинуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит себе жизнь.

- Ты на что намекаешь? - спросил Аркадий.

-Янина что не намекаю, а прямо говорю, что мы очень глупо себя вели [Тургенев // http://az.lib.rU/t/turgenew_i_s/text_0040.shtml].

Отметим, что Базаров, имея в виду свое и Аркадия поведение в доме Одинцовой, отсылает к нему с помощью суждения о поведении человека вообще, замещая видовое понятие родовым. Именно через это замещение репрезентируется намек, содержащий в себе упрек, который эксплицируется в реплике Базарова: «- Я ни на что не намекаю, а прямо говорю, что мы очень глупо себя вели». Базаров намекает на трагическую участь нигилистов, на то,

что революционер не должен отвлекаться на посторонние дела, что любовь не должна занимать главенствующее место в его жизни.

Говорящим используется намек с целью изменения поведения собеседника.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрощение и парафразирование.

• Обратимся к эпизоду из романа В. Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в котором через намек репрезентируется предупреждение.

Параметры общения: Показаны коммуниканты, относящиеся к разным социальным сферам: один — Сергей Никанорович - высокий партийный работник, другой - Борис — журналист местной газеты.

— Учти, Борис, - намекал Сергей Никанорович, - в жизни каждого партийца бывают минуты, когда надо делать выбор: или - или, на ту лошадь поставить или на эту.

Весь этот разговор оставил в душе Ермолкина ощущение гадостности и тревоги, а упоминание о лошади и вовсе сбило его с копыт [Войнович 2010: 420].

В данной коммуникативной ситуации представлен ламек, содержащий в себе предупреждение, которое репрезентируется через следующую фразу: «учти ... в жизни каждого партийца бывают минуты, когда надо делать выбор: или — или, на ту лошадь поставить или на эту», т.е., переводя коммуникативную ситуацию из регистра косвенной коммуникации в прямую, имеем: «Некто X порицает Y за то, что он ведет себя непоследовательно, боится принимать самостоятельные решения, что не соответствует партийному «законодательству». Подобная нерешительность должна быть наказана».

Говорящий стремится изменить мнение собеседника, дабы впоследствии повлиять на принимаемое им решение.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование и воссоздание фрейма (сценария).

• Рассмотрим эпизод из рассказа С. Довлатова «Соло на ЮМ», в котором через намек репрезентируется угроза.

Параметры общения: Показанные ниже события иллюстрируют собой репрессивные годы СССР, время так называемого «железного занавеса», когда

любое инакомыслие каралось, а поездка за границу воспринималась как предательство родины.

У дирижера Кондрашина возникали порой трения с государством. Как-то раз не выпускали его за границу. Мотивировали это тем, что у Кондрашина больное сердце. Кондрашин настаивал, ходил по инстанциям. Обратился к заместителю министра. Кухарский говорит:

- У вас больное сердце.

- Ничего, - отвечает Кондрашин, - там хорошие врачи.

- А если все же что-нибудь произойдет? Знаете, во сколько это обойдется?

- Что обойдется?

- Транспортировка

- Транспортировка чего?

-Вашего трупа... [Довлатов 2008: 355].

В описанном эпизоде представлен намек, содержащий в себе угрозу, репрезентируемый через диалог, завязавшийся между потенциальным эмигрантом и представителем власти. Парафразируя намек, т.е., переводя его в плоскость прямой коммуникации, имеем: «Некто Xубеждает У-а в том, что он не должен покидать родину, так как расплата может быть слишком высока: вплоть до уничтожения «предателя».

Говорящий стремится повлиять на эмоциональное состояние собеседника, с целыо нарушения его душевного равновесия.

В §2.2.2 говоря об иронических высказываниях, мы считаем, что ирония, являясь разновидностью иасмсшки, представляет собой скрытую, неявную форму вербальной агрессии, то есть «тонкую насмешку, выраженную в скрытой форме» [Ожегов 2009: 387]. Под насмешкой, вслед за Ю.В. Щербининой, мы понимаем обидную шутку, язвительное замечание, продиктованное стремлением говорящего сказать собеседнику неприятное, подвергнуть осмеянию [Щербинина 2006: 179].

Операции узнавания и «распаковывания» иронии присущи, как правило, всем людям, об этом позволяют судить авторские ремарки. Они сопровождают реплики героев произведений и являются, по сути, своеобразными указателями, стимулами, запускающими когнитивные механизмы интерпретации иронических высказываний со стороны читателя. Суть этих операций

заключается в том, чтобы выяснить, зачем были сказаны иронические слова, какие цели преследовал при этом говорящий, на какие сферы языкового сознания они воздействуют.

Ремарки могут быть созданы как говорящими и собеседниками, так и автором произведения, в котором запечатлены иронические слова. Напомним, что перед автором стоит задача воссоздать коммуникативные параметры дискурса в художественном произведении. Для иллюстрации обратимся к эпизоду из романа В. Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина»:

Народ еще крутился на нарах, переговариваясь о том о сем, перекидываясь шуточками. <...>.

— Когда мне бывает трудно, - сказал бывший профессор марксизма-ленинизма Зиновий Борисович Цинубель, - я всегда читаю Ленина.

-Легче становится? —спросил кто-то.

— Напрасно иронизируете, — отозвался Цинубель. — Когда-нибудь вы поймете, что у Ленина есть ответы на все вопросы [Войнович 2010: 273].

Поясним, что авторские ремарки (с иронией, иронично, иронично кланяется, иронически и т.д.) не имели бы смысла, если бы автор не предполагал, что читателю известно то, что имеет в виду автор, какую роль играет этот маркер в художественном произведении, т.е. подобная помета является своего рода знаком, предназначенным для опознания иронии.

В последующих трех параграфах представлены примеры коммуникативных ситуаций, содержащих такой косвенный агрессивный речевой акт, как ирония, высказанный по поводу поступков, сообщаемой информации, а также эмоций собеседника.

• Рассмотрим эпизод из киноповести В. Шукшина «Печки-лавочки», в котором иронический потенциал возрастает от фразы к фразе.

Параметры обгцения: Действие происходит в очереди в железнодорожную кассу. Герой хочет завести разговор с рядом стоящим человеком в шляпе, который не намерен вести какие-либо беседы с незнакомцев.

Стал за каким-то человеком в шляпе - шляпа за шляпой. <...>.

- За билетом? — спросил он человека в шляпе.

Человек читал газету, оторвался на малое время, посмотрел на Ивана...

- Нет, за колбасой.

Иван не обиделся.

—Далеко?

Человек опять отвлекся от газеты, посмотрел на Ивана...

— В Ленинград.

-А я-к югу.

-Хорошо.

-Да решил, знаете... Ну ее, думаю, все к черту - поеду. Билетов-то хватит?

—Должно хватить. А там... бог ее знает. Народу много.

—Да. — Иван понизил голос, приблизил свою шляпу к итяпе человека с газетой. — Куда к черту, едут? Чего дома-то не сидится?

Человек еще раз глянул на Ивана... И стал опять читать газету.

Иван помолчал, посмотрел вокруг... Посмотрел на длинную очередь... Заглянул через плечо человеку - в газету.

— Ну, что там?

Человек раздраженно качнул головой, сказал резковато:

В Буэнос-Айресе слона задавили. Поездом.

— Ох, о!., —удивился Иван.

Еще некоторые удивились в очереди, посмотрели на человека с газетой.

—А как же поезд? - спросил Иван.

— Поехал дальше. Слушайте, неужели охота говорить при такой жаре? [Шукшин 2005: 297-298].

В данной коммуникативной ситуации ирония, содержащая в себе пренебрежение, проявляется как на уровне вербальном, так и на уровне невербальном.

Герой стремится завести беседу, однако человек в шляпе не желает вступать с ним в коммуникацию, что подтверждает его же первая реплика, прозвучавшая в ответ на фатический вопрос героя «За билетом?» - «Нет, за колбасой». Если перевести данный ответ в регистр прямой коммуникации, то получаем следующую информацию «Ваш вопрос глуп, так как ситуация ясна без пояснений: на вокзале очередь может образоваться только за билетами».

Однако герой не останавливается на «достигнутом», стараясь завести разговор. Собеседник молчанием, а также через взгляд стремится выразить свое нежелание входить в общее коммуникативное «поле» с Иваном: «Человек еще раз глянул на Ивана... И стач опять читать газету».

Все последующие ответные реплики человека в шляпе «В Буэнос-Айресе слона задавили. Поездом». «Поехал дальше (о поезде — Э.П.)» свидетельствуют о том, что у собеседника нет никакого желания продолжать этот бессмысленный разговор, что, в результате, и эксплицируется через следующее вопрошание: «Слушайте, неужели охота говорить при такой жаре?».

«Иронизирующий» хочет повлиять на поведение собеседника, выражая свое нежелание входить с ним в какое-либо взаимодействие.

• Обратимся к эпизоду из пьесы Б. Акунина «Чайка», в котором ирония скрывает в себе намек.

Параметры общения: Сюжет пьесы заключается в том, что в одной из усадеб произошло убийство молодого человека. Все собрались для того, чтобы вычислить убийцу. Каждый берет слово с целью самооправдания.

Тригорин. А я? С какой стати я стал бы убивать сына моего единственного и драгоценного друга Ирины Николаевны? Напротив, я всегда желал мальчику добра.

Дорн (иронически кланяется). Мерси, получается, что, кроме меня, убивать Константина Гавриловича было решительно некому - все прочие его нежно любили. <...>. Я единственный из присутствующих, кого не связывали с Константином Гавриловичем никакие личные отношения. Вместе с тем я уже много лет наблюдаю за жизнью усадьбы и ее обитателей и, смею думать, разбираюсь в здешнем психологическом ландшафте лучше, чем полиция. Посему предлагаю себя в качестве следователя. Если, конечно, никто не возражает. Или вы предпочитаете, чтобы разбирательством занялась полиция? [Акунин //

http://lib.ru/RUSS_DETEKTIW/BAKUNIN/chaika.txt].

Некто Дорн сомневается в искренности слов, которые ему довелось услышать. Под внешней благодарностью, высказанной им, скрывается, риторический вопрос с интенцией сомнения: Мерси, получается, что, кроме меня, убивать Константина Гавриловича было решительно некому - все прочие его нежно любили. В данном ироническом высказывании содержится намек на то, что каждый из присутствующих обитателей усадьбы, мог быть причастен к убийству. Интерпретируя данное высказывание, получаем следующую информацию: «Я вам не верю. Вы лжете. Убийцей является некто из жителей усадьбы. И я намерен выяснить, кто именно».

Говорящий хочет повлиять на мнения собеседников, т.е. изменить их представление о действительности. В данном случае говорящий воздействует на отношение собеседников к информации при помощи иронии.

• Обратимся к эпизоду из повести В.К. Железникова «Чучело», в котором через иронию эксплицируется речевой акт «оскорбление».

Параметры общения: В среде, в которой происходит описанное действие, героиня повести является «белым лебедем», класс ее не принимает и не понимает.

—А кто это там стоит? - крикнул Валька.

— Что за писаная красавица?

Рыжий посмотрел из-под козырька и спросил, кривляясь: — Игде, игде?

— Ребята, да она нас не замечает! — возмущенно закричал Лохматый, потрясая кулаками.

— Какая гордая!.. - Леночка, это же мы, твои одноклассники! - пропела Шмакова [Железников // http://lib.rus.ec/b/66625].

В данной коммуникативной ситуации под ироническим обращением «Что за писаная красавица?» скрывается оскорбление. Высказывание, адресованное героине, содержит смысл обратный тому, который выражен через вопрос.

Говорящие стремятся повлиять на эмоциональное состояние собеседницы, вывести ее из себя.

В процессе интерпретации данного высказывания мы прибегали к следующим экспланаторным практикам: комментирование, упрогцение и парафразирование.

В заключении делаются обобщающие выводы, намечаются перспективы развития исследования.

Приложение содержит образцы социальной визуальной рекламы «Вербальная агрессия уничтожает», иллюстрирующие невербальные способы выражения непрямой коммуникации.

Основные положения диссертации отражены в 7 опубликованных работах:

1.Паремузашвили Э.Э. Виды вербальной агрессии // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2009. №1-2. С. 61-66.

2.Паремузашвили Э.Э. Проблема декодирования агрессивных речевых актов в непрямой коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и современность: IV Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы / Составители М.Л. Ремнева, A.A. Поликарпов. М., 2010. С. 760-761.

3.Паремузашвили Э.Э. Когнитивно-коммуникативная парадигма в аспекте изучения речевой (вербальной) агрессии // Традиция и новация. Юбилейный

сборник научных трудов кафедры теории и практики преподавания РКИ / Сост. Н.А. Мете, В.И. Шляхов. М., 2010. С. 134-146.

4. Паремузашвили Э.Э. Стратегия доминирования в структуре непрямого речевого акта // Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2010. №1-2. С. 71-77.

5. Паремузашвили Э.Э. Непрямая коммуникация в структуре агрессивного речевого акта (на примере иронии и насмешки) // Вопросы когнитивной лингвистика. 2012. №1. С. 136-142.

6. Паремузашвили Э.Э. Основные способы интерпретации косвенных речевых актов // Интеллектуальный потенциал XXI века: ступени познания: Сборник материалов XI Молодежной международной научно-практической конференции / Под общ. ред. С.С. Чернова. Новосибирск, 2012. С. 137-141.

7. Паремузашвили Э.Э. Намеки как фигуры косвенной коммуникации // Вестник МАПРЯЛ. 2012. №72. С. 17-31 (В соавторстве с В.И. Шляховым).

ГосИРЯП За*, ль.

тир. ■/¿>0 2015

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Паремузашвили, Эка Элгуджевна

Введение.

Глава I. Стратегия доминирования в речевом взаимодействии и косвенные агрессивные речевые акты в письменной и устной речи.

§1.1. Полипарадигмальный характер современного лингвистического знания.

§1.2. Значение теории речевой деятельности и теории речевых актов в коммуникативном направлении.

§1.3. Функциональный подход к языку. Функция воздействия в коммуникативном пространстве языка.

§1.4. Реализация стратегии доминирования в речевой агрессии.

§1.5. Имплицитный характер непрямой коммуникации и теория метафоры.

§1.6. Основные способы интерпретации метасмысла в косвенных речевых актах.

§1.6.1. Комплексный подход: комментирование; парафразирование; упрощение и сценарно-фреймовый анализ.

Выводы по первой главе.

Глава II. Экспликация косвенных агрессивных речевых актов на примере иронии и намеков.

§2.1. Основные когнитивные операции при реализации стратегии доминирования в структуре непрямого речевого акта (комплексный обзор).

§2.1.1. Основные виды непрямых речевых актов.

§2.2. Интерпретация агрессивных речевых актов в непрямой коммуникации на примере иронических высказываний и намеков с использованием экспланаторных практик.

§2.2.1. Намеки в функции речевой агрессии.

§2.2.1.1. Намеки по поводу поступков, действий собеседника апеллятивная функция высказывания).

§2.2.1.2. Намеки по поводу сообщаемой информации (информативная функция высказывания в сочетании с функцией воздействия).

§2.2.1.3. Намеки по поводу эмоций собеседника (эмотивная функция высказывания).

§2.2.2. Ирония в функции речевой агрессии.

§2.2.2.1. Ирония по поводу поступков, действий собеседника апеллятивная функция высказывания).

§2.2.2.2. Ирония по поводу сообщаемой информации (информативная функция высказывания в сочетании с функцией воздействия).

§2.2.2.3. Ирония по поводу эмоций собеседника (эмотивная функция высказывания).

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2013 год, автореферат по филологии, Паремузашвили, Эка Элгуджевна

Как известно, проблема агрессии в ее социополитическом отношении достаточно активно исследуется в социальной философии, психологии, политологии и социологии. Важность освещения данного вопроса с точки зрения как лингвистики, так и прагмалингвистики, обусловлена тем, что со второй половины XX века в языкознании поменялись точки отсчета: структурная лингвистика уступает место функциональной и доминирующим принципом становится принцип антропоцентризма. В центре лингвистических исследований оказывается «человек Говорящий» с его особенными коммуникативными представлениями, намерениями, навыками и действиями. Современные лингвисты ищут ответы на вопросы, почему человек говорящий использует речевую агрессию, какие цели он перед собой ставит, воздействуя на различные сферы сознания собеседника, как собеседник реагирует на словесные выпады.

Как известно, агрессия в коммуникативном пространстве вербализируется через речевые действия, направленные на то, чтобы нанести вред (моральный, психологический) собеседнику, воздействовав на него словом (Ю.Н. Караулов, К.Ф. Седов, М.Ю. Федосюк, В.И. Шаховский). Под «речевой агрессией», вслед за К.Ф. Седовым, мы понимаем «целенаправленное коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоционально-психологическое состояние (страх, фрустрацию и т.п.) у объекта речевого воздействия» [Седов 2007]. Речевая агрессия используется с целью влияния на собеседника, на его представления о ситуации в целом, на его поведение и на эмоциональную составляющую личности.

Одной из форм выражения речевой агрессии является стратегия доминирования. Мы полагаем, что в этой стратегии не последнее место занимают косвенные агрессивные речевые акты, такие, например, как ирония и намеки (подробнее о речевых актах, а также о разграничении понятий «речевой акт» и «речевое действие» см. §1.2. настоящего исследования, стр. 31 и далее).

На наш взгляд, основными показателями непрямой коммуникации являются следующие элементы: косвенный способ передаваемой информации (в настоящем исследовании - непрямой речевой акт); наличие смысловых лакун (наличие имплицитных смыслов, которые необходимо декодировать и перевести в эксплицитное состояние); непредсказуемость реакций (в контексте косвенного агрессивного акта — как правило, либо противостояние, либо доминирование); интенциональность слов говорящего (в структуре косвенного агрессивного акта мы выделяем следующие намерения: повлиять на поведение; повлиять на эмоции; повлиять на информационное «поле» собеседника).

В данной работе скрытые агрессивные речевые акты рассматриваются в русле когнитивно-коммуникативной парадигмы, в которой широко применяются экспланаторные практики, которые, как известно, являются исследовательским инструментом дискурс-анализа. Эти интерпретативные процедуры выявляют скрытые смыслы, хранящиеся в косвенных агрессивных актах речи. Таким образом, комментарии исследователя призваны объяснить лингвистические и паралингвистические параметры коммуникативного пространства, которые создают условия для осуществления скрытых агрессивных речевых актов, тем самым отвечая на вопрос, как в речи, в дискурсе используются косвенные фигуры речи (на примерах иронии и намеков). В этом, на наш взгляд, заключается актуальность настоящего диссертационного исследования.

Объектом рассмотрения являются способы выражения речевой агрессии в контексте непрямой коммуникации, предметом - такие косвенные агрессивные речевые акты, как ирония и намек. Наш выбор обусловлен тем, что ирония и намеки входят в стратегию доминирования, они также довольно широко исследованы в научной литературе, однако наш научный интерес простирается дальше: косвенные речевые акты мы намерены рассматривать как часть речевой агрессии, поскольку они, как и все другие иносказания, обслуживающие стратегию доминирования, направлены на изменение поведения, эмоций и мнений (представлений) собеседника.

Поясним, что в современной лингвистике под иносказанием, в первую очередь, понимается не аллегория, а категория, в которой наличествует скрытый смысл. Принято считать, что косвенность в языке представлена непрямыми речевых актами, косвенными фигурами непрямой коммуникации, цель которых заключается в том, чтобы скрыть или замаскировать смысл слов. В словаре С.И. Ожегова читаем: «ИНОСКАЗАНИЕ, -я, ср. Выражение, содержащее иной, скрытый смысл .» [Ожегов 2009: 382]. В свою очередь, чтобы понять смысл иносказания необходимо прибегнуть к процедурам экспланации, декодирования высказывания, в котором содержится иносказание. Например, если в накуренном помещении говорят «Курите как можно больше, здесь чистейший воздух - сплошной кислород!», то буквальный восприятие высказывания не вскрывает его смысл: «Перестаньте курить! Уже нечем дышать!».

В основу данного исследования положена следующая гипотеза: интерпретативные методики, направленные на декодирование косвенных речевых актов, могут быть применены с целью иллюстрации того, что иронические высказывания, иронический способ подачи информации, а также намеки могут быть использованы в роли речевой агрессии. Предполагается, что анализ целей использования говорящими иронии и намеков позволит создать классификацию непрямых агрессивных речевых актов.

Выбор названных выше речевых актов обусловлен тем, что исследование этих явлений в русском речевом общении позволяет выявить универсальные когнитивные действия, предназначенные для построения и интерпретации любых иносказаний. Исследование этих видов непрямых актов, по всей вероятности, даст возможность представить то, каким образом собеседники обнаруживают в текстах иронию и намеки, и как они интерпретируют этот вид речевого воздействия.

Цель работы заключается в описании таких речевых актов, как ирония и намек, используемых для выражения речевой агрессии в аспекте интенциональности.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

3. Интерпретация иронических высказываний и намеков, содержащих в себе агрессивный потенциал, для того чтобы показать, каким образом названные акты речи используются в целях речевой агрессии;

4. Выявление языковых средств (лексико-грамматических показателей), оформляющих намеки в речи;

5. Выявление экстралингвистических факторов, оформляющих иронию в речи.

Источником материала для анализа послужили тексты русской художественной литературы XX-XXI вв. {более 100 фрагментов), а также тексты из национального корпуса русского языка (http://www.ruscorpora.ru/): с лексемой «иронически» - 799\ с лексемой «намекаешь» - 66, с лексемой «намекаете» - 108. Из многочисленных примеров, исчисляемых сотнями, были отобраны художественные фрагменты, отвечающие целям нашего исследования.

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных и зарубежных лингвистов в области классического языкознания (И.А. Бодуэн де Куртенэ, В. фон Гумбольдт, Ф. де Соссюр); коммуникативистики (К. Ажеж, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, Т.Г. Винокур, В.З. Демьянков, М. Джонсон, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, М. Лакофф, Дж. Остин, Н.К. Рябцева, Дж. Серль, Н.И. Формановская, М. Халлидей, В.И. Шляхов); теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Р. Барт, Т. ван Дейк, В.И. Карасик, M.JI. Макаров, A.B. Олянич); психолингвистики (JI.C. Выготский, A.A. Леонтьев,

A.Н. Леонтьев, К.Ф. Седов); теории воздействия (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, И.А. Стернин, Е.Ф. Тарасов, М.Ю. Федосюк,

B.И. Шаховский, Ю.В. Щербинина); непрямой коммуникации (В.В. Дементьев, Т.В. Нестерова, М.М. Филиппова); межкультурной коммуникации (М.М. Бахтин, У. Эко, P.O. Якобсон) и др.

Специфика объекта изучения предопределила использование следующих методов исследования, среди которых выделяем: описательный, а также метод контекстуального, семантического и дискурсивного анализа.

Научная новизна состоит, во-первых, в том, что такие косвенные речевые акты как ирония и намек были впервые исследованы в функции речевой агрессии.

Во-вторых, в работе были исследованы различные интерпретационные методики, позволяющие обнаружить метасмысл в речевом взаимодействии коммуникантов.

Теоретическая значимость заключается в том, что 1) объектом исследования послужили косвенные речевые акты (ирония и намек) в функции речевой агрессии. 2) В работе показано, что косвенная речевая агрессия применяется с целью нанесения морального, психологического ущерба собеседнику. 3) Выяснено, что речевая агрессия в непрямой коммуникации воздействует на поведенческую, эмоциональную сферу сознания слушающего, а также на мнения и представления собеседника. 4) Смысл высказывания выявляется за счет декодирования намерения говорящего. 5) Метасмысл и цели говорящих интерпретируются с опорой на экспланаторные практики (подробнее об экспланаторных практиках см. §1.6 настоящего исследования, стр. 77-80.). 6) В работе предложены основные способы интерпретации косвенных речевых актов в функции словесной агрессии: комментирование, парафразирование, упрощение и сценарно-фреймовый анализ.

На защиту выносятся следующие положения:

• В связи с тем, что непрямые агрессивные речевые акты являются неотъемлемой частью коммуникации, позволительно, на наш взгляд, считать, что они обслуживают стратегию доминирования. Стратегия доминирования включается в сценарии, где говорящие настаивают на своем мнении, ссорятся, оскорбляют друг друга и пр. Сценарии инкорпорированы в коммуникативное пространство, в котором разворачиваются речевые события в рамках того либо иного сценария, поэтому для интерпретации необходимо учитывать набор компонентов сценариев, например, сюжеты, роли коммуникантов. в Косвенные речевые акты воздействуют на информационную, поведенческую, эмотивную сферы сознания человека. Поэтому в основу классификации скрытых речевых актов, таких как ирония и намеки, могут быть положены представления об основных функциях языка, идущие от В.В. Виноградова - функция общения, сообщения и воздействия.

• Исследование показало, что использованные экспланаторные практики {комментирование; парафразирование; упрощение и сценарно-фреймовый анализ) являются эффективными в целях обнаружения и выяснения смысла текстов с включением намеков и иронии.

• Интерпретационные практики позволили выяснить, что иронические высказывания и намеки используются в речи для того, чтобы выразить порицание, упрек, обвинение, грубое требование, пренебрежение, насмешку, оскорбление, угрозу и др.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографии и Приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речевая агрессия в непрямой коммуникации"

Выводы по второй главе

Во второй главе «Экспликация косвенных агрессивных речевых актов на примере иронии и намеков» мы пришли к следующим выводам:

1) Нами были выявлены принципы, лежащие в основе классификационного подхода к косвенным агрессивным речевым актам. Среди которых мы выделяем: ситуация общения, цель коммуникации, интенции говорящего, реакция слушающего. Определяющим принципом в представленном исследовании мы посчитали третий (интенции говорящего), получивший отражение при экспликации таких косвенных агрессивных актов, как ирония и намек.

2) Нами разработана типология непрямых речевых актов: скрытая насмешка, умолчание, ирония, метафора, намек, нарочитое непонимание, пародия, иносказание и имплицитный прессинг.

Мы считаем, что анализ иронических высказываний и намеков достаточен для описания общих когнитивных механизмов, характерных для любого иносказания, используемого в непрямой коммуникации. \ 1 [ли тлттрпппртатттд'м иплитгаолх^т^ тэт^тг»т/-ог>т:тг>атттхтт ТХ Т.ТОЛ*ОТУГ\ГЗ

J Л. Ш11 V/ х «ЛО^ИИ •LWWJ.vx.LyV ^их СЦ.XXXXX XX содержащих в себе агрессивный потенциал, мы получили следующие результаты:

• Говорящий в коммуникации преследует различные цели, пытаясь реализовать свои намерения и замыслы через воздействие на эмоциональную, информационную, поведенческую сферы сознания собеседника. Речевое воздействие мы причисляем к вербальной агрессии, если оно наносит моральный ущерб собеседнику, принуждает его к поступкам, которые не приносят ему пользу, негативно сказывается на его взглядах и убеждениях.

• Скрытые смыслы, содержащийся в иносказаниях, нами был вскрыты с помощью таких экспланаторных практик, как комментирование, парафразирование, упрощение и сценарно-фреймовый анализ.

Отметим, что комментирование является практикой, в которую инкорпорированы такие приемы, как привлечение дополнительных сведений с целью прояснения смысла словесной информации, поэтому ее можно считать универсальной процедурой для экспланации скрытых смыслов в иносказаниях.

• В намеках могут быть «замаскированы» такие агрессивные речевые действия, как замечание, угроза, шантаж, грубое требование, порицание, упрек, обвинение и др.; в В иронических высказываниях могут быть «замаскированы» такие агрессивные речевые действия, как насмешка, упрек, оскорбление, угроза, пренебрежение и др.

4) Нами были выявлены языковые средства оформления намеков через такие категории неопределенности, как неопределенные местоимения, некоторые частицы и неопределенно-личные предложения.

5) Нами было установлено, что авторские ремарки могут выступать в т/'оттплтпа /чттл^т.тппотаттт т.тлгл пт.тотго x/ronvtjw7iattmra ттлипш d tav^tov r m^tjdau xvcn.ww idw uiiuoriaDaiwjiuiivi \j onuivu; mu^ivxx^^ iuii^vi vs ri^vumv и i. viw a.u/v. yivnjjvii речи иронию опознают по просодическим маркерам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертационное исследование выполнено в русле когнитивно-коммуникативной парадигмы, ознаменовавшейся тем, что в этом направлении исследователи языка вышли за пределы классического языкознания, начав изучать не только «язык в себе», но и непосредственно его функционирование в речи, акцентировав свое внимание на феноменах порождения и понимания высказывания, на том, как функционирует система языка в устной и письменной речи.

Исследование показало, что речевая агрессия может быть выражена разными косвенными высказываниями и метафорическими построениями, в данном исследовании мы рассматривали такие иносказания, как иронические высказывания и намеки. Наш выбор был акцентирован именно на этих косвенных речевых актах в связи с несколькими причинами.

• Во-первых, они не рассматривались в научной литературе с точки

ЗПРима UV DmTTPTiPTDMa uo тшллпх^гаттмлпшдл ттг\г>о ттаитт/арт/т ги-\ О Л ^гчттттгчт.то ттт т.тл гтг\

W АЛХЛ/i. Iii V UUJ^WIIV i. JL»I1/1 11U IlllV^/U^lUWl^IlVliil^ IWj ÜV/lJV^Vii lWl\j IVJj 4/iVX \/ i-l^iri 11C4-J IUI 1 jf 1U сферы сознания личности, то есть их применение в целях речевой агрессии оставалось за пределами прагмалингвистических исследований.

• Во-вторых, скрытый смысл и агрессивное начало, содержащиеся в иронических высказываниях и намеках, не подвергались изучению с применением экспланаторных процедур.

Итак, перечислим основные выводы, к которым мы пришли в диссертационной работе, опираясь на цели и задачи, сформулированные во Введении.

1) Нами были выявлены универсальные экспланаторные практики, используемые при интерпретации любого иносказания, такие как комментирование, парафразирование, упрощение и сценарно-фреимовый анализ. Комментирование является практикой, в которую инкорпорированы такие приемы, как привлечение дополнительных сведений с целью прояснения смысла словесной информации, поэтому ее можно считать универсальной процедурой для экспланации скрытых смыслов в иносказаниях.

2) Нами были предложены параметры, находящиеся в основе классификационного подхода к косвенным агрессивным речевым актам, среди которых мы выделяем: ситуация общения, цель коммуникации, интенции говорящего, реакция слушающего. На основании данных параметров была разработана типология непрямых речевых актов, включающая в себя следующие речевые действия: скрытая насмешка, умолчание, ирония, метафора, намек, нарочитое непонимание, пародии, иносказание, имплицитный прессинг.

3) При интерпретация иронических высказываний и намеков, содержащих в себе агрессивный потенциал, мы получили следующие результаты:

- говорящий в коммуникации преследует различные цели, пытаться реализовать свои намерения и замыслы через воздействие на эмоциональную, информационную, поведенческую сферы сознания собеседника;

- при декодировании иронии и намеков, выявляются дополнительные обертоны в смысле данных иносказаний, среди которых представлены такие агрессивные речевые действия, как насмешка, упрек, оскорбление, угроза, пренебрежение, замечание, грубое требование, порицание, обвинение и др.

4) В результате сравнения иронических высказываний и намеков, нами были установлены следующие особенности этих косвенных актов речи.

Намеки, в отличие от иронических высказываний, могут быть поняты в процессе общения не только при помощи интерпретации метасмысла в текстах, но и с опорой на анализ лексико-грамматического состава реплик. Категорию неопределенности в намеках выражают, в частности, такие лексико-грамматические средства, как неопределенные местоимения, некоторые частицы и неопределенно-личные предложения.

Иронические же высказывания подобным арсеналом формальных средств не обладают. В качестве опознавательного знака, маркирующего иронию в текстах, могут выступать авторские ремарки. В живой речи иронию опознают по просодическим маркерам.

Список научной литературыПаремузашвили, Эка Элгуджевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Азимов Э.Г., Щукин А.Н. Словарь методических терминов. СПб: «Златоуст», 1999. 472 с.

2. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. M.: URSS, 2004. 576 с.

3. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике. М.: Азбуковник, 2001. 640 с.

4. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. СПб., 1907.

5. Лингвистический энциклопедический словарь/ Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.

6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.

7. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: Ок. 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений/ Под ред. проф. Л.И. Скворцова. М., 2009. 1360 с.

8. Розенталь Д.Э. Справочник по русскому языку. Словарь лингвистических терминов. М., 2008. 624 с.

9. Словарь русского языка в 4-х тт./ Под ред. Евгеньевой А.П., т. II, М., 1986.

10. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М.: ОГИЗ, 1935.

11. Фразеологический словарь русского языка: Свыше 4000 словарных статей/ Под ред. А.И. Молоткова. М.: Русский язык, 1978. 543 с.

12. Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. New Jersey: Random House Company, 1989. 1853 p.1. Научная литература

13. Ажеж К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. М.: Едиториал УРСС, 2003. 304 с.

14. Азнабаева Л.А. Принципы речевого поведения адресата в конвенциональном общении. Уфа: БашГУ, 1998.

15. Алефиренко Н.Ф. Речевой жанр, дискурс и культура // Жанры речи. Саратов, 2007. Вып. 5. Жанр и культура.

16. Аллен Дж. Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании. НЗЛ. 1986. № 17. С. 322-363.

17. Апресян Ю.Д. Хотеть и его синонимы: заметки о словах // Филологический сборник. М., 1995.

18. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995 а. №1.

19. Апресян Ю.Д. Отечественная теоретическая семантика в конце XX столетия // Известия РАН. СЛЯ. 1999. №4.

20. Аристотель. Поэтика/ Пер. М.Л. Гаспарова // Аристотель.

21. Рлпчпоичсг П4-УТ Т А Л/Г ЮС/1

22. Ч/и 1Х111У11Х1/1. ■ ' —г /V 1< X* ~Т. 1У1|« 1 у ит»

23. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка, событие, факт. М.: Наука, 1988.

24. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990. С. 5-32.

25. Арутюнова Н.Д. Жанры общения // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

26. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: ЯРК, 1999. 896 с.

27. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. М.: Едиториал УРСС, 2005. 384 с.

28. Баранов А.Н. Намек как способ косвенной передачи смысла. М., 2006 // http://www.dialog-21.ru/digests/dialog2006/materials/html/Baranov.htm

29. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Аспекты теории фразеологии. М.: Знак, 2008. 656 с. (Studia philologica).

30. Барышников П.Н. Миф и метафора: Лингвофилософский подход/ П.Н. Барышников. СПб.: Алетейя, 2010. 216 с.

31. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987.

32. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. М., 1990.

33. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т.2. М., 1963.

34. Борисова Е.Г., Мартемьянов Ю.С, Акимова И.И. (при участии) Предисловие // Имплицитность в языке и речи/ Отв. ред. Е.Г. Борисова, Ю.С. Мартемьянов. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 9 14.

35. Борисова Е.Г., Пирогова Ю.К., Левит В.Э. (при участии) Имплицитная информация в прикладной лингвистике. Раздел 2 // Имплицитность в языке и речи/ Отв. ред. Е.Г. Борисова, Ю.С. Мартемьянов. М.: «Языки русской культуры», 1999. С. 145 151.

36. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Известия АН СССР. Сер. лит-ры и языка. 1981. Т.4. Вып. 4.

37. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 603 с.

38. Ван Дейк Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1978. С. 259-337.

39. Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

40. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М., 1978 с. 402-421.

41. Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985. С. 251-276.

42. Вежбицкая А. Сравнение — градация — метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 133-152.

43. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.416 с.

44. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985.

45. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

46. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М.: Издательство ЛКИ, 2007. 176 с.

47. Воронцова Т. А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход. Автореф. дис. . док. филол. наук. Челябинск, 2006.

48. Выготский JI.C. Развитие высших психологических функций. М.,1960.

49. Гак В.Г. Отображение сокровенного смысла // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой/ Отв. ред. Н.Ю. Апресян. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 489-496.

50. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. М.: Высшая школа, 2007.

51. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М.,1980.

52. Грайс В.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985. С. 217-237.

53. Гумбольдт В. фон Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 397 с.

54. Гогоненкова Е.А. Эпистемологический статус метафоры: экспозиция проблемы. М., 2004 // http://credonew.ru/content/view/421/29/

55. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация. М.: Гнозис, 2006. 376 с.

56. Дементьев В.В. Теория речевых жанров. М.: Знак, 2010. 600 с.

57. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца XX века. М., 1995. С. 239-320.

58. Демьянков В.З. Парадигма в лингвистике и теории языка // Горизонты современной лингвистики: Традиции и новаторство: Сб. в честь Е.С. Кубряковой./ Отв. ред. Н.К. Рябцева. М.: Языки славянских культур, 2009. (Studia philologica).

59. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // http: // www.metaphor.nsu.ru / davidsonl .htm.

60. Есина Л.В. Современные российские лозунги как сверхтекст. Дисс. . канд. филолог, наук. Екатеринбург, 1999.

61. Жданова Е.В. Личность и коммуникация: практикум по речевому взаимодействию. М.: Флинта: Наука, 2010. 176 с.

62. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: КомКнига, 2006.

63. Карасик В.И. Речевое поведение и типы языковых личностей // Массовая культура на рубеже XX-XXI веков: Человек и его дискурс. Сборник научных трудов./ Под ред. Ю.А. Сорокина, М.Р. Желтухиной. ИЯ РАН. М.: «Азбуковник», 2003. С. 24-45.

64. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 2007. 264с.

65. Карякин A.B. Стратагемно-тактические способы реализации речевой агрессии в политическом дискурсе (на материале немецкого языка). Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Волгоград, 2010.

66. Кашкин В.Б., Шилихина K.M. Диалогический принцип в исследовании иронии // http ://tverlingua.ru/archive/023/823 .pdf

67. Киркегор С. О понятии иронии // Логос: философско-литературный журнал. №4. 1993. С. 176-198.

68. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Об одном способе косвенного информирования // Известия АН СССР. Сер. Лит. и яз., 1988, №5, С. 462^70.

69. Кобозева И.М. Категории интенциональности и когнитивности в современной лингвистике //http://pi.sfedu.ru/pageloader.php?pagename=resources/for linguists/kobozeva

70. Конопелько E.B. Эмоциональный перлокутивный эффект и его интерпретация участниками коммуникации. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Л., 1991.

71. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М.: Гнозис, 2003. 375 с.

72. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века: (Опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века. М., 1995.

73. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004. с. 406.

74. Кубрякова Е.С. Понятие «парадигма» в лингвистике: Введение // Папягтигма научного знания в современной лингвистике: Сб. науч. тсудов/1. Г* * «/ i J х <J

75. РАН. НИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. языкознания; Редкол.: Кубрякова Е.С., Лузина Л.Г. (отв. Ред.) и др. М., 2008. С. 4-14.

76. Кун Т. Структура научных революций. М., 1977. 300 с.

77. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие/ сост. Л.Н. Чурилина. М.: Флинта: Наука, 2008. С. 267-293.

78. Лекторский В. А. Философия и исследование когнитивных процессов // Научная монография / Отв. ред. академик РАН В.А. Лекторский. М., 2008.

79. Леонтьев A.A. Психология общения. Тарту, 1974.

80. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Наука, 1974.

81. Леонтьев А.А. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975.304 с.

82. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 2007. 511 с.

83. Логинова И.Ю. Персуазивность как механизм воздействия в политическом дискурсе: программа политической партии и манифест // Интерпретация. Понимание. Перевод: Сборник научных статей. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2005.

84. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ, 1979. 319 с.

85. Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С. 358-387.

86. Мартьянова Е.В. К проблеме лингвокогнитивного описания феномена иронии // www.lingvomaster.ru.

87. Мартьянова Е.В. К вопросу о функциональной неоднозначности иронии // Электронный вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению (evcppk.ru). № 3. 2006.

88. Масленникова А.А. Лингвистическая интерпретация скрытыхт-тгттг>п ГГГЯ • Т/Ьтт-пг. гттят^/ юооviiiхух v»'* и • ли • • Л. v v-/а жчух ^ ^ 1 у > у «

89. Миллер Дж. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С. 236-384.

90. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979. 151 с.

91. Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. М.: ЛЕНАНД, 2006. 184 с.

92. Нестерова Т.В. Манипулятивные реализации интенции отказа в обиходном общении русских // Русский язык за рубежом. 2010. №2. С. 57-65.

93. Нестерова Т.В. Непрямые способы выражения интенций «сочувствие» и «утешение» в обиходном общении русских // Русский язык за рубежом. 2011. №5. С. 75-81.

94. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Науч. центпробл. диалога, 1997.

95. Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистическая прагматика/ Общ. ред. Е.В. Падучевой. Вып. 16. М., 1986.

96. Остин Дж. Л. Перформативы констативы // Философия языка/ Ред.-сост. Дж. Р. Серль: Пер. с англ. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 23-34.

97. Охримович К.В. Ирония и принцип вежливости в английском диалоге. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Уфа, 2004.

98. Падучева Е.В. Прагматические аспекты связности диалога/ Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. Т. 44. № 4.

99. Пеппель Л. Фигура умолчания в политическом дискурсе // Логический анализ языка: Языки этики. М.: ЯРК, 2000.

100. Поспелова А.Г. Косвенные высказывания // Спорные вопросы английской грамматики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. Гл. 2. С. 141-152.

101. Потсар А. Ирония это скрытая агрессия // Программа «Эксперт». 18.09.2012 //http://www.russia.ru/video/diskurs 13516/

102. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. М.: Рефл-бук, 2001.

103. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. СПб.: Алетейя, 2000.

104. Резуненко М. Ф. Стратегии и тактики речевого поведения судей, государственных обвинителей и адвокатов в судебно-процессуальном дискурсе. Дисс. . канд. филолог, наук. Ставрополь, 2007.

105. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. М.: Высшая школа, 1979. 224 с.

106. Руденко Д.И. Имя в парадигмах «философии языка». Харьков,1990.

107. Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект/ РАН. Ин-т языкознания. М.: Academia, 2005. 640 с.

108. Седов К.Ф. Речевая агрессия и агрессивность как черта речевого портрета // Социальная психолингвистика: Хрестоматия/ Составление К.Ф. Седова. М.: Лабиринт, 2007. С. 250-277.

109. Сергиенко A.B. О природе иронии как проявлении импликации // Семантические процессы на разных уровнях языковой системы. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1994.

110. Серль Дж. Р. Косвенные иллокутивные акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 195-222.

111. Серль Дж. Р. Классификация речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986 а. С. 170-194.

112. Серль Дж. Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Вып. 18. М., 1986 б. С. 242-263.

113. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М., 1990. С. 307-341.

114. Слепцова М.А. Ирония как косвенный речевой акт отрицательной оценки. Дис. . канд. филолог, наук. СПб., 2008.

115. Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979.

116. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986.

117. Тарасов Е.Ф. Тенденция развития психолингвистической коммуникации. М.: Наука, 1987.

118. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: методология и теория // Оптимизация речевого воздействия отв. ред. Р.Г. Котов. М.: Наука, 1990. С. 5-18.

119. Тарасов Е.Ф. Производство речи: большая программа // Язык. Сознание. Культура. Сб. статей/ Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.Н. Ушаковой. М. Калуга: Эйдос, 2005. С.32-42.

120. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.

121. Федорова Т.В. Аргументация в контексте непрямой коммуникации. Дисс. . канд. филолог, наук. Иркутск, 2008.

122. Федосюк М.Ю. Стиль ссоры // Русская речь. 1993. №5. С. 14-19.

123. Филмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1998. С. 52-152.

124. Филиппова М.М. Непрямая коммуникация и средства создания двусмысленного дискурса // Язык. Сознание. Коммуникация: Сб. статей/ Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. М.: МАКС Пресс, 2004. Вып. 28. С. 75-90.

125. Формановская Н.И. Речевое взаимодействие: коммуникация и прагматика. М.: ИКАР, 2007. 480 с.

126. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994.

127. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистике своя эпистемология? // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие/ сост. JI.H. Чурилина. М.: Флинта: Наука, 2008.

128. Шаронов И.А. Приемы речевой агрессии: насмешка и ирония // Агрессия в языке и речи: Сб. науч. статей/ Под ред. И.А. Шаронова. М.: РГГУ, 2004. С. 38-51.

129. Шатуновский И.Б. Шесть способов косвенного выражения смысла. М., 2004 // http://www.dialog-21 .ru/Archive/2004/Shatunovskii.htm

130. Шилихина K.M. Что хотел сказать автор? (к проблеме интерпретации иронических высказываний) // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 5. Воронеж: ВГУ, 2007. С. 261-273.

131. Шляхов В.И. Сценарии русского речевого взаимодействия в теории и практике преподавания русского языка иностранцам. Автореф. дисс. . д-ра педагог, наук. М., 2009. 40 с.

132. Шляхов В.И. Речевая деятельность: Феномен сценарности в общении. М.: КРАСАНД, 2010. 200 с.

133. Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. М.: КомКнига, 2006. 360с.

134. Эко Умберто Отсутствующая структура. Введение в семиологию/ Перев. с итал. В.Г. Резник и А.Г. Погоняйло. СПб.: «Симпозиум», 2006. 544 с.

135. Эко Умберто Роль читателя. Исследования по семиотике текста/ Перев. с англ. и итал. С.Д. Серебрянного. СПб.: «Симпозиум», 2007. 502 с.

136. Якобсон П.М. Общение людей как психологическая проблема. М., 1998.

137. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». М.: Прогресс, 1975.

138. Brown R.L. The Pragmatics of Verbal Irony // Shuy R. and Shnukal A.: Language Use and the Use of Language. Wash. DC, 1980. С. 111-127.

139. Davidson D. What Metaphors Mean. In: «Critical Inquiry», 1978, №5, p. 31-47.

140. Dijk van T.A. «Macro-Structures an Cognition»: Twelfth Annual Carnegie Symposium an Cognition, Carnegie-Mellon University, Pittsburgh, May 1976. Mimeograph.

141. Kuhn T.S. The structure of scientific revolutions. Chicago, 1962. 2131. P

142. Lakoff R.T. Persuasive discourse and ordinary conversation with examples in advertising. Tannen, D. (ed.) Analizing descourse: text and talk.1 ОООwl^vwu гт11 will v vi j11j i. 1 vooj 1 у

143. Pepper S. The Search for Comprehension, or World Hypotheses // The Nature of Philosophical Inquiry, ed.by Joseph Bobik. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1970 // https: // people, sunyit. edu / harrell / Pepper / pepduncan. htm.

144. Rudzka-Ostyn B. Introduction// Conceptualizations and mental processing in language / Ed. by Geiger R.A., Rudzka-Ostyn B. N.Y., 1993.

145. Searle J.R., Kiefer F., Bierwisch M. Speech act theory and pragmatics. D.: Reidel, 1980.

146. Searle J.R. Metaphor. In: Pragmatics. Ed. by S. Davis, Oxford university press, 1991.1. Источники

147. Акунин Б. Чайка // Новый Мир, 2000. № 4 // http://lib.ru/RUSSDETEKTIW/BAKUNIN/chaika.txt

148. Беляев А.Р. Чудесное око // http://lib.ru/RUFANT/BELAEW/oko.txt

149. Булгаков М.А. Театральный роман (Записки покойника) // http://lib.ru/BULGAKOW/teatral.txt

150. Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. М.: Эксмо, 2010. 736 с.

151. Гиголашвили М.Г. Чертово колесо // http://lib.rus.ec/b/212020/read

152. Довлатов С. Третий поворот налево: Повесть, рассказы. СПб.: Азбука-классика, 2008. 400 с.

153. Довлатов С. Ремесло. Иностранка: Повести. СПб.: Азбука-классика, 2009. 256 с.

154. Довлатов С. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2/ Сост. А. Арьев. СПб.: Азбука-классика, 2010. 576 с.

155. Железников В .К. Чучело // http://lib.rus.ec/b/66625

156. ЪА Т/Ьтэо^тхгт // Т/Г™ алтттгг л/р ПО 1 О ОАЛЛх х 1JUUV i il/1 ! ! X UD^V 1 нл VJ 1 \J * 1 Z, . ¿*\J\J 1 .

157. Ильф И., Петров E. Золотой теленок. Роман. M.: OJIMA-ПРЕСС, 2006 а. 416 с.

158. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Роман. М.: Мартин, 2006 б. 448 с.

159. Лермонтов М.Ю. Бородино // http://ilibrary.ru/text/2/p. 1/index.html

160. Тополь Э. Роман о любви и терроре, или двое в «Норд-осте». М., 2003. 391с.

161. Тургенев И.С. Отцы и дети // http://az.lib.rU/t/turgenewis/text0040.shtml

162. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. T. 2.М., 1974-1985.

163. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. Т. 7. М., 1974-1985.

164. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. Т. 13. М, 1974-1985.

165. Чехов А.П. Хамелеон // http://lib.ru/LITRA/CHEHOW/rhameleon.txt

166. Шукшин В.Я. Живет такой парень // Шукшин В.Я. Печки-лавочки: рассказы и киноповести. М.: Вагриус, 2005.

167. Шукшин В.Я. Печки-лавочки // Шукшин В.Я. Печки-лавочки: рассказы и киноповести. М.: Вагриус, 2005.

168. Шукшин В.Я. Калина красная // Шукшин В.Я. Печки-лавочки: рассказы и киноповести. М.: Вагриус, 2005.