Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах

Зайкина, Светлана Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах

Год: 2004
Автор научной работы: Зайкина, Светлана Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Волгоград
Код cпециальности ВАК: 10.02.20

Диссертация по филологии на тему 'Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах"

На правах рукописи

ЗАЙКИНА Светлана Владимировна

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КОНЦЕПТ «СТРАХ» В АНГЛИЙСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ (сопоставительный аспект)

10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2004

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет».

Научный руководитель —

доктор филологических наук, профессор Виктор Иванович Шаховский.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Виктория Владимировна Красных;

кандидат филологических наук, доцент Елена Александровна Пелих.

Ведущая организация —

Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского.

Защита состоится /Уиюня 2004 г. в /О час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Волгоградском государственном педагогическом университете (400131, Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан апреля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

Н.Н. Остринекая

ОБШДЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа выполнена в русле исследований, посвященных изучению эмоций в языке.

По нашим данным, осуществление комплексного анализа средств объективации страха на различных уровнях языка с привлечением исследования невербальных особенностей проявления страха не проводилось. Отсутствие комплексного исследования эмоционального концепта «страх» в сопоставительной перспективе на основе английского и русского языков определило выбор темы исследования.

Объектом данного сопоставительного исследования является наивно-языковое представление о страхе, реконструируемое из употребления соответствующих языковых единиц в английском и русском языках.

Предметом исследования являются сходства и различия языковых средств номинации и дескрипции страха в английском и русском языках.

Актуальность исследования заключается в том, что страх имеет высокую социальную значимость и характеризуется способностью влиять на деятельность человека. Исследование концептов является одним из важнейших направлений развития современной лингвистики. Концепт «страх» не получил достаточного освещения в сопоставительных исследованиях английской и русской лингвокультур.

Цель нашего исследования заключается в выявлении и сопоставлении лексико-фразеологических средств, номинирующих и описывающих страх и различные его проявления, на материале английского и русского языков с последующим выделением общих и культу-роспецифических характеристик этого концепта.

В связи с поставленной целью обозначен следующий круг задач:

1) описать прототипическое представление о страхе на основе философских, психологических и социологических исследований;

2) определить ассоциативные связи страха с другими эмоциями, чувствами и состояниями и проследить особенности их языковой репрезентации;

3) определить корпус языковых единиц, реализующих в своих семантических структурах значение страха;

4) описать базовые семантические признаки номинантов страха в обоих языках;

5) выявить специфику метафорического и фразеологического осмысления страха в английской и русской лингвокультурах;

6) провести сопоставительную интерпретацию английских и русских паремий, объективирующих страх;--------——-,

ГСС. НАЦИОНАЛЬНАЯ I БИБЛИОТЕКА (

»—»——»—'I ■ МЧИ»

7) проанализировать средства вербализации авербальных маркеров страха в сопоставляемых лиигвокультурах.

Научную новизну выполненного исследования мы усматриваем в том, что в диссертации проведен комплексный анализ лингвистических средств (лексических и фразеологических) вербального отражения страха; установлены базовая смысловая структура концепта, синтагматические связи номинантов исследуемого концепта; выявлены единицы, описывающие невербальное проявление страха; изучена специфика паремиологической интерпретации страха в английском и русском языках.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в развитии основных положений лингвистики эмоций и лингво-культурологии применительно к концепту «страх» в английской и русской языковых картинах мира.

Практическая ценность исследования заключается в том, что основные положения и выводы предлагаемой работы могут найти применение в практике лингвокультурологических исследований; в лекционных курсах по общему и сопоставительному языкознанию, страноведению, в спецкурсах по лингвокультурологии,теории перевода и теории межкультурной коммуникации, а также при разработке тематики выпускных квалификационных работ и магистерских диссертаций.

Материалом исследования послужили тексты художественной прозы англо- и русскоязычных авторов XX в., фразеологические, паремиологические, синонимические и толковые словари. Единицей анализа является языковое обозначение концепта «страх». Корпус сплошной выборки составил около 2000 примеров вербализации концепта.

Цели и задачи настоящего исследования определили выбор методов исследования: дефиниционно-компонентного анализа, элементов контекстуального и интерпретативного анализа, сопоставительного метода, приема количественного подсчета.

Методологической базой для данной работы послужили некоторые постулаты когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и эмотиологии:

1. Мыслительные категории практически неотделимы от языковых категорий (Демьянков 1996; Добровольский 1998; Кубрякова 1996).

2. Концепт является «сгустком культуры», единицей языкового сознания и лучше всего раскрывается в слове (Вежбпцкая 1996; Кара-сик 1996; Попова, Стернпн 1999: Степанов 1997 и др.).

3. Концепт объективируется на различных уровнях языка, значительным количеством синонимов, является темой большого количества пословиц, поговорок, метафор и фразеологизмов (Красных 2003; Москвин 1997; Степанов 1997 и др.).

4. В основе эмоционального концепта находится эмоция, которая, являясь важной составляющей жизни человека, отражается в языке (Красавский 2001; Фрумкина 2000; Шаховский 1988, 2001, 2003).

На защиту выносятся следующие положения:

1. В силу того, что в основе исследуемого концепта находится универсальное понятие эмоции страха, языковые средства репрезентации невербальных маркеров переживания и проявления страха, оценочные и образные компоненты, выделяемые в составе значения лексических и фразеологических единиц, объективирующих данный концепт, в целом совпадают в английском и русском языках. Семантические признаки «эмоциональное чувство/состояние», «реакция на опасность», «отрицательное/негативное» являются родовыми и об-лигаторно реализуются в значении единиц, его объективирующих.

2. Семантические признаки «продолжительность», «интенсивность», «манипуляция/воздействие на человека» являются дифференциальными в сопоставляемых языках и лежат в основе градации лексических средств номинирования концепта.

3. Английские и русские номинанты страха, образующие синонимические ряды, актуализируют различные признаки концепта «страх», что затрудняет их взаимопереводимость. При употреблении одного из номинантов русского концепта «страх» языковым сознанием, как правило, актуализируется один семантический признак, который становится доминантным в определенном контексте. При употреблении каждого номинанта английского концепта «fean» помимо инвариантных семантических признаков дополнительно актуализируется один семантический признак, который и получает отдельное имя. Объемы синонимических рядов англоязычных и русскоязычных номинантов концепта не совпадают (11 номинантов в английском и 7 — в русском языках).

4. Наличие различных семантических признаков исследуемого концепта в результате исследования его отражения на лексико-фра-зеологическом уровне свидетельствует о различиях национального менталитета англичан и русских.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на аспирантских семинарах, заседаниях кафедры языкознания ВГПУ, заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Язык и личность», межвузовских и внут-

ривузовских научных конференциях профессорско-преподавательского состава ВГПУ (Волгоград, 2000—2004 гг.), на международных симпозиумах молодых ученых «Лингвистическая панорама рубежа веков» (Волгоград, ВГПУ, май 2000 г.) и «Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста» (Волгоград, ВГПУ, май 2003 г.). Основное содержание работы отражено в 7 публикациях, из которых 5 статей и 2 тезисов.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, списков художественных произведений и лексикографических источников, послуживших материалом для анализа, приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Подходы к исследованию эмоционального концепта "страх'7'Теаг"» кратко характеризуются основные положения когнитивного и лингвокультурологического подходов к лингвистическим исследованиям с уточнением природы терминов, используемых в диссертации, очерчиваются контуры концептологического исследования с выделением наиболее значимых для нашего исследования аспектов, описываются психологические, социальные и философские аспекты страха, выясняются связи данной эмоции с другими эмоциями, чувствами и состояниями и рассматривается специфика их языкового отражения.

В диссертации мы опираемся на положения, сформулированные в работах Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.В. Красных, Н.А. Красавского, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, В.Н. Те-лия, В. И. Шаховского, суть которых сводится к следующему:

ГЯзыковая форма представляет собой средство сжатия информации об определенном объекте, активизирующее в сознании говорящего гораздо больший объем информации на основе знания языка и опыта взаимодействия человека с окружающей действительностью.

2. Концепт представляет собой «основную ячейку культуры в ментальном мире человека», который не только мыслится, но и переживается.

3. Разные языки концептуализируют действительность по-разному, и рассмотрение концепта как структуры национального сознания, имеющей вербальную оболочку, позволяет выявить национальную специфику его осмысления.

4. Спецификой эмоционального концепта является тот факт, что в его основе находится универсальное понятие эмоции страха, что обусловливает наличие общих когнитивных признаков.

Мы рассматриваем эмоциональный концепт (далее—ЭК) «страх» как многоаспектное явление, имеющее отношение к психологии, социологии и к лингвистике.

Определяя место страха в системе человеческих эмоций, мы придерживаемся понимания эмоции как психического процесса, отражающего отношение человека к самому себе и окружающему миру, характеризующегося мимическими, психосоматическими, поведенческими изменениями и находящего отражение в языке.

Эмоция страха не всегда играет отрицательную роль в жизни человека. Среди функций, выполняемых страхом, в первую очередь выделяют адаптивную (Щербатых 2001), которая у К. Изарда называется социальной (Изард 2000). Суть данной функции заключается в том, что страх мобилизует силы человека для активной деятельности, помогает предупреждать возможные ошибки и уменьшает риск стать жертвой обстоятельств, защищает, поскольку является очень сильной мотивацией для поиска безопасной среды обитания, позволяет человеку моделировать свое будущее поведение.

В зависимости от каузатора возникновения страха, различают внешний и внутренний страхи, по соответствию норме — нормальные и патологические. При классификации страха по критерию продолжительности различают страх как кратковременное состояние, именуемое испугом, и как устойчивую черту характера, которая известна как боязнь или трусость.

По критерию интенсивности человеческий страх может варьироваться от испуга (самая слабая степень страха) до паники и ужаса (сильнейшая степень эмоции, сопровождающаяся отвращением).

Страх может использоваться как средство манипуляции человеком, а также испытываться непосредственно в ситуации опасности или быть отложенным во времени, т.к. вытесняется или подавляется другой, более сильной эмоцией (например, гневом, яростью).

♦ Анализ связей страха с другими эмоциями и чувствами в психологических исследованиях показал, что они основаны на конфликтной знаковости эмоций и обнаруживают связь страха с агрессией, болевыми ощущениями, интересом, храбростью, ревностью, трусостью.

Исследование специфики вербализации связей страха с другими эмоциями выявило дополнительные содержательные аспекты исследуемого концепта и сделало возможным более детально представить его внутреннюю смысловую структуру.

Анализ 196 примеров вербализации связи страха с другими чувствами (95 английских и 101 русский) подтвердил результаты психо-

логических исследований (Изард 2000; Литвак 1993; Щербатых 2001 и др.) о том, что страх сопровождается как отрицательными (ненависть, агрессия, боль), так и положительными (любовь, интерес, удивление) эмоциями. Большинство из выявленных связей оказываются релевантными для обеих лингвокультур (11 из 13) и, соответственно, могут рассматриваться в качестве доказательства общности эмоционального концепта в английской и русской лингвокуль-турах. Наиболее частотными для обоих сопоставляемых языков оказываются связи страха с эмоциями «триады враждебности», удивления, чувством боли и именем концепта «храбрость».

♦ Примеры нашей выборки не подтвердили некоторые связи эмоции страха (страх — ревность), заявленные психологами, вместо этого в языках сопоставляемых лингвокультур обнаружены примеры, отражающие связи страха с другими эмоциями и чувствами: растерянностью, уважением, ненавистью, тоской, беспомощностью, стыдом, отвращением, удивлением.

Связь страха со стыдом, уважением является релевантной для обеих лингвокультур, что позволяет говорить о большей значимости социального типа страха, по сравнению с биологическим.

Связь страха с отвращением не только находит языковое отражение, но и зафиксирована в словарных дефинициях слов «ужас»/ «horror» в качестве семантического признака: «что-то отталкивающее, вызывающее отвращение», «something that causes disgust».

Высокой частотностью проявления отличается связь страха с изумлением, удивлением. Связь обозначенных эмоциональных концептов обусловлена наличием таких семантических признаков в лексеме «удивление», как «странность», «необычность», «непонятность» (Дорофеева 2002). Из психологических исследований, а также по результатам проведенного нами дефиниционного анализа лексемы «страх» следует, что изучаемая эмоция возникает не только при наличии реальной опасности, но и чего-либо неизвестного, необъяснимого и странного: «На его костистом некрасивомлице былоразлито огром-ноеиспуганное,удивление...»(Вайнеры), «It gave you quite a curious sensation, chilling but awe-inspiring» (Maugham).

Обращение к философскому аспекту исследуемого феномена объясняется тем, что позволяет исследовать сущность страха не как эмоции, а как некоего абстрактного явления, играющего важную роль в жизни человека, оказывая на нее определенное влияние. Страх стал одним из базовых понятий философии экзистенциализма. С. Кьерке-гор (1992)различал обычный «эмпирическийстрах-боязнь» (Furcht), вызываемый конкретным предметом или обстоятельством, и неопре-

деленный, безотчетный «страх-тоску» (Angst) — неизвестный животным, метафизический страх, предметом которого является «ничто» и который обусловлен знанием человека о своей смертности. Эту точку зрения поддерживали и развивали другие экзистенциалисты: М. Хайдеггер, А.Камю, Ж.-П.Сартр, К.Уилсон.

Следствием закона сохранения вида является создание социальной жизни. Под влиянием общественных отношений человек моделирует свою основную ориентацию в окружающем мире и связанные с ней основные эмоциональные установки. Существуют некие правила проявления эмоций (Экман и Фризен 1985) или замещение эмоции на более нейтральную с точки зрения общества (Изард 2000). Исключение человека из социального мира равняется для него биологической смерти.

Считается, что, начиная с раннего возраста, ребенка следует обучать справляться со страхом (этот процесс называется социализацией страха). Рекомендации, каким образом это делать, варьируются от полной «толерантности/терпимости к страху» (Изард 2000) до «активного противодействия страху» (Литвак 1993).

Процесс усвоения человеком норм, стратегий и техник регуляции/ контроля над страхом осуществляется через освоение опыта предыдущих поколений. Интеракция с окружением складывается в определенные функциональные структуры, которые, несмотря на огромное разнообразие и изменчивость, обладают определенной стабильностью.

Несмотря на ощутимое влияние социальных норм проявления эмоции страха на поведение человека, возникают ситуации, в которых инстинкт самосохранения берет верх над разумом: «Самое главное, самое страшное начинаюсьутром, когда отпиралась дверь барака... Братья топтали другдру га, рвачи один на другом одежды, выца -рапывачи глаза, ломалируки, ноги, рыдачи от счастья, когда выбивались наулицу не последними» (Астафьев).

Вторая глава «Объективация эмоционального концепта "страх"/ "fear" в английской и русской лингвокультурах» посвящена распредмечиванию концепта «страх».

Исследование лексических средств объективации концепта обусловлено, во-первых, нашим пониманием концепта как некой ментальной единицы, опредмеченной лексическими единицами: словны-ми и сверхсловными номинациями (фразеологическими единицами, пословицами и поговорками), метафорическими высказываниями; во-вторых, лексический состав более очевидно отражает фрагменты экстралингвистической действительности, поскольку именно слово

имеет первостепенную важность в порождении, восприятии, хранении и передаче информации (Кубрякова 1996); в-третьих, методические процедуры исследования лексики языка (методы компонентного, дефиниционного, дистрибутивного анализа) являются хорошо отработанными и используются большим количеством исследователей (Вильмс 1998; Дорофеева 2002; Димитрова 2001; Красавский 2001; Панченко 1999; Покровская 1998; Шаховский 1987, 2001, 2003; Wicrzbicka 1997 и др.).

Наш подход к исследованию эмоционального концепта базируется на тезисе о том, что по признаку наличия/отсутствия эмотивнос-ти различают единицы выражающие, называющие и описывающие (Шаховский 1988); по способу номинации концепта — на первичные и вторичные (Лингв, энцикл. словарь 2002).

В связи с этим все языковые единицы, объективирующие страх, мы условно разделяем на:

1. Номинативные (называющие): а) первичные единицы, куда входят номинанты концепта (члены синонимического ряда), например: испуг,, бояться, fright, to scare smb., etc.', б) вторичные единицы, к которым мы относим единицы метафорического осмысления данного концепта, например: волна ужаса, микроб страха.

2. Единицы дескрипции. К группе описывающих единиц относятся устойчивые сравнения {to run like a deer, бежать как заяц), фразеологизмы, описывающие переживание страха или поведение в ситуации его переживания (схватило живот от страха, поджать хвост), лексико-семантические средства, которые репрезентируют ЭК «страх» через имена смежных/пограничных концептов {храбрость, трусость), а также через описание поведения человека в ситуации переживания страха. Единицы, включенные в эту группу, являются предложениями или словосочетаниями по структуре: «Поэтому он все время шутил, старался вставить в разговор какие-то анекдотики, сам же первый им громко и нервно смеялся» (Вайнеры). В приведенном примере описывается поведение человека в ситуации опасности, когда для сокрытия напряжения и страха используются различные отвлекающие средегва (громкий смех, шутки), цель которых успокоить себя, придать себе уверенности, т.е. имеет место имплицитное описание страха.

На первом этапе нашего сопоставительного исследования мы обратились к средствам номинации концепта, которые представлены единицами первичной номинации — именем концепта и его синонимами.

Цель данной части нашего исследования заключалась в выявлении общих (инвариантных) семантических признаков концепта на основе дефиниционного и компонентного анализа значений лексем, которые входят в синонимический ряд слов cinpax/fear; в выделении

специфических (варьирующихся) семантических признаков, позволяющих разграничить лексемы, номинирующие ЭК «cmpax»/«fear»\ в моделировании шкалы лексической градации переживания эмоции страха.

В результате сопоставления конкретизирующих признаков, составляющих содержательные минимумы понятий cmpax/fear в 17 англоязычных и 12 русских словарных изданиях, обнаружены следующие различия в семантическом представлении страха для носителей сопоставляемых языков: существенным признаком для носителей английского языка является «боль», а также признак «ожидание боли», в русских словарях описываемый признак не зафиксирован; для русского национального сознания релевантным является признак «душевное смятение», тогда как в английском языке этот признак не выделяется. Существенным признаком чувства, называемого страх/ fear, является его причина — «ожидание опасности, бедствия» (в 6 из 12 русских источников и в 13 из 17 английских). Однако характер опасности может быть различным: в английских дефинициях выделяется возможная, близкая опасность или просто ее ожидание (13 из 17 источников), для русского национального сознания — реальная или воображаемая опасность (6 из 12 словарей).

Для представителей обеих культур значимым в переживании чувства с именем cmpax/fear оказалось ожидание конкретной опасности. В случае, когда причина страха расплывчата, говорят о страхах/fears, и это имеет большее отношение к психологии.

В обоих языках в значении каждой лексемы зафиксированы семантические признаки «эмоциональное состояние/чувство», «реакция на опасность», «негативное/отрицательное», которые являются общими (инвариантными) для английского и русского языков и обеспечивают успешность межкультурной коммуникации. В понятийное ядро cmpaxa/fear входят семантические признаки, коррелирующие с признаками страха как психологического феномена, выделенные нами на базе психологических, социальных и философских исследований.

В результате проведенного компонентного анализа номинантов ЭК «cTpax»/«fear» на материале лексикографических дефиниций обнаружены количественные и качественные несоответствия. Синонимический ряд, представляющий ЭК «fear» в английском языке, содержит большее число лексем по сравнению с русским языком. В русском языке список лексем, составляющих синонимический ряд слова страх, ограничивается существительными боязнь, жуть, испуг, кошмар, паника, страх, ужас. В английском языке синонимический ряд имени концепта состоит из 11 лексем: one, alarm, consternation, dismay, dread, fear, fright, honor, panic, terror, trepidation. Такое количествен-

ное преобладание единиц, номинирующих страх в английской линг-вокультуре, может свидетельствовать о более детальном членении внеязыкового континуума, где отдельные психологические характеристики эмоции страха получают в языке специальное имя.

Качественные расхождения заключаются в полном отсутствии возможных межъязыковых эквивалентов или представляют собой совпадения по одному или нескольким семантическим признакам.

В значении синонимов cmpaxa/fear актуализируются семантические признаки («интенсивность», «причинность», «продолжительность переживания»), которые являются основанием для проведения градации лексических средств называния исследуемого концепта. Совпадение семантических признаков, по которым возможно шкалирование, объясняется их корреляцией с характеристиками страха как психологического феномена.

Частичное совпадение по одному семантическому признаку наблюдается в следующих случаях. Например, по признаку «интенсивность переживания» страха получаем следующую пару контекстуальных эквивалентов: ужас, кошмар — horror. Для русского языка, дополнительно к интенсивности, релевантными являются такие семантические признаки, как «оцепенение, подавленность», что в английском языке никак не отмечено, зато актуализируется признак «отвращение». Семантический признак «оцепенение» как последствие действия страха зафиксирован в значении лексем ужас, horror, consternation. В значении слов боязнь, horror, dread, fear реализуется признак «продолжительность»: the horror of dogs; the fear of the dark,

боязнь темноты.

Специфическими номинантами ЭК «страх» в английском языке являются слова awe, trepidation, не имеющие аналогов в русском языке. Дексема awe обозначает чувство непродолжительное по времени, не имеющее указания на интенсивность переживания и в качестве причины рассматривающее не традиционную опасность, реальную или воображаемую, а нечто неординарное, величественное и именно из-за необычности вызывающее чувство, описываемое словом В

английском языке слово awe имеет ярко выраженную положитель-ложительной точки зрения: «She was regarded by all that dnelt there и ith love certainly and admiration, but also и ith awe and not a little dread»

Английскому awe приблизительно будет соответство-ватьрусское словосочетание благоговейныйужас/трепет.

Лексема где основным выделяемым семантическим

признаком является «дрожание конечностей», может быть переведе-

на русским словом трепет. Но в русскоязычном варианте не учитывается такой признак, как «неуверенность в себе, робость».

Семантический признак «большое количество», выступающий в качестве причины возникновения чувства страха, именуемого жуть в русском языке, не реализуется ни в одном значении англоязычных номинантов концепта.

Максимальное совпадение семантических признаков английских и русских номинантов ЭК «страх»/«Геаг» наблюдается всего в 2 парах лексем: паника — panic, испуг — fright. В первом случае наблюдается эквивалентность по основным характеристикам паники: «безотчетность», «неуправляемость», этими словами обозначают чувство, охватывающее «большое количество людей», при переживании этого состояния в полной мере актуализируется «заражаемость» страхом и т.д. «Волна паники захлестнула ее. Дыхание ее сбилось, зрачки расширились и бешено вращались. Онато открывала, то закрываларот, как рыба, выброшенная волной на берег» (Столесен); «. ..he was seized with panic, so that when the stranger was due to arrive, having arranged everything for his reception, he wrote a note telling him he иго obliged to go

В значениях лексем испуг и fright в равной степени актуализируются семантические признаки «неожиданность возникновения», «непродолжительность», «реакция на реальную, пережитую опасность», «неинтенсивное чувство», «внешнее проявление», «трудноконтроли-руемое»:... сказал я, имгновенный испуг окатил меня холодной волной. когдаяпредставилсебеПоздняковамертвым»(Вайнеры).«. ..his direct gaze gave her such a fright that she smothered a cry» (Maugham).

Всопоставляемых языках лексемы жуть, кошмар, страх, ужас, fright, terror, horror могут обозначать объект внушения страха: to look

a real fright, here comes this terror • она настоящий ужас, страхотище,

анечеловек.

Дефиниционный анализ основных номинантов концепта «страх» дополнен в нашей работе анализом их деривационного потенциала.

В числе характеристик, общих для сопоставляемых языков, установлена возможность разделения глаголов и прилагательных-номи-нантов cmpaxa/fear на лексемы, номинирующие переживание страха {бояться, боязливый, to be afraid/scared, awe-struck, dismayed)илексемы, объективирующие страх как средство воздействия на человека {напугать, застращать, ужасный, frighten smb., awe-inspiring, с заметным количественным преобладанием в английском языке (14 из 19 прилагательных описывают наведение страха, а в русском — 7 из 18 единиц). С помощью постпозитивных элементов от

первичных глаголов образуются дериваты с дополнительно приобретенными лексическими значениями. Глаголы to frighten away/into, to scare away/off включают в свое значение сему «манипуляция», поскольку теперь их значения трактуются как «you make others do something that they don't want to do by making them afraid not to do it» (Collins Essential English Dictionary — CEED).

Для обозначения действия также используются различные первичные глаголы, не имеющие значения «бояться, запугивать» + существительное из синонимического ряда страха: to give smb. a fright, to put fear into smb. Значения глаголов, являющихся ядерными в данных сочетаниях (to give, to put), также содержат сему направленности действия на другого человека, переадресации отрицательного импульса, что является дополнительным свидетельством возможности использования страха в качестве средства манипуляции.

В английском и русском языках присутствуют единицы, в значении которых зафиксирован семантический признак «испытывать страх за другого»: бояться за детей, to fear for the children.

Среди лексических единиц, номинирующих страх в сопоставляемых языках, мало существительных, обозначающих деятеля/продуцента страха. Этот факт позволяет говорить о том, что при вербализации страха особую значимость приобретают процессы номинирования и дескрипции состояния получателя (адресата), а не отправителя (адресанта) исследуемой эмоции: испугаться, ужаснуться, to be afraid, to get scared. Подобная специфика языкового воплощения ЭК «страх» связана с его психологическими характеристиками: исследуемая эмоция может выступать в роли средства управления поступками человека, ее можно переадресовывать, направлять на другого, с целью подчинить человека, продемонстрировать свою власть над ним. Сам по себе человек не может продуцировать страх, в том смысле, как он может порождать, например, ложь.

В процессе выделения семантических признаков cmpaxa/fear на основе анализа значений из лексикографических источников было обнаружено, что самым частотным в сопоставляемых языках является семантический признак «отвращение», «неприглядный вид», что отражается в языках соответствующими единицами (9 из 19 английских, 7из 18русскихприлагательных): страховидный, страхолюдный, awful, horrid, terrible, fearsome etc.

Существенными для английского языкового сознания выступает такой признакЭК «fear», как «шок», что зафиксировано в значениях прилагательных (данный признак не представлен

в значении имен концепта). При осмыслении ЭК «страх» русским язы-

ковым сознанием актуализируется сема «легко поддающийся страху» (7 из 18 прилагательных):робкий, боязливый.

В сознании представителя русской культуры переживание страха сопровождается более тяжелыми, мрачными переживаниями по сравнению с восприятием данного концепта английским языковым сознанием.

В речи и в произведениях художественной литературы наречия и прилагательные часто употребляются в составе междометных и ввод-но-парентетических конструкций, где выражают значение «emphasizing the degree or the extent of something» (CEED) и приобретают эмотивную функцию: Awful! Terribly interesting, Ужасно интересно! Страшно жарко!

В результате анализа 500 примеров контекстуального употребления номинантов исследуемого концепта в сопоставляемых языках (234 английских и 266 русских единиц) установлено, что для объективации ЭК «страх» в английском и русском языках наиболее продуктивны следующие модели малого синтаксиса: глагольно-субъект-ные и атрибутивные.

В глагольных конструкциях слово-номинант страх (и его синонимы) может выступать и в качестве зависимого, обозначая объект (внушать страх, лишиться чувств от ужаса, to begin to fear, to freeze with fear), и в качестве главного слова, обозначая субъект действия (страх проникает, поселился, the terror catches one's breath, the fear в свободном словосочетании.

Сочетание прилагательного и наречия больше свойственно английскому языку (37 примеров), и в ходе анализа их контекстуального употребления была замечена следующая особенность: несмотря на то, что наречия, выражающие/называющие страх, содержат в своем значении отрицательный коннотативный аспект («отвратительный», «неприятный», «вызывающий беспокойство» и т.д.), они могут сочетаться с прилагательными с различным оценочным знаком: painful, terribly attractive, frightfully handsome.

В результате проведенного анализа сочетаемости номинантов ЭК «страх» на материале англо- и русскоязычной художественной литературы выявлены наиболее часто эксплицирующиеся семантические признаки исследуемого ЭК, среди которых релевантными для сопоставляемых языков являются: 1) «продолжительность» переживания страха — актуализируется либо его кратковременность (внезапный испуг, a sudden fright), либо продолжительный характер (вечный страх, long-life fear) ; 2) «неожиданность», «внезапность» возникновения страха: вбить в испуг. Ю gi) е smb. a sudden fright. Однако оба языка указы-

вают на возможные исключения, из которых становится ясно, что иногда страх можно ослабить, притушить, заглушить, to fight down.

В обоих языках страх воспринимается как деятель: страх связы-ваетруки,прожигаетнасквозьpatches one's breath, blots out memory, описывается через актуализацию физиологических проявлений эмо-щш:побчеднеть,посипетьотстраха,хрипетьотужаса. to go white with fear, to tremble, to shake with fear.

Обеими культурами страх рассматривается в виде некой субстанции, заполняющей субъекта: страх наполню, его до краев, to be filled with wild fear.

Русским языковым сознанием отмечаются такие аспекты исследуемого концепта, как расплывчатость страха, его ненормальный (патологический) характер, что актуализируется в семантическом признаке «искренность»:неподдельньш, форменныйужас.

Анализ контекстуального употребления номинативных единиц ЭК «fear» позволил выявить такой его признак, как социальная зависимость, что не было отмечено лексикографическими источниками: the fear of public scandal, the dread of looking foolish. Данный семантический признак актуализируется в обоих языках, но приоритетным (в количественном отношении) является для английской лингвокуль-туры.

Следующим этапом нашего сопоставительного исследования явился анализ лексических средств вторичной номинации, обращение к которым объясняется тем фактом, что в их основе лежит какое-либо сравнение, определенное формальное или функциональное сходство между различными фрагментами действительности, в этом случае исследование и выявление ассоциаций, положенных в основу «переименования», позволяют раскрыть новые грани исследуемого концепта.

Мы рассматриваем метафору с позиций когнитивного подхода (Buchowski 1996; Cameron 1993; Lakoff 1993;Ortony 1993 идр.).

В основе концептуальной метафоры лежит некий обобщенный образ или представление (generalization), которые реализуются неким множеством языковых выражений (linguistic expressions).

Исследования концептуальных метафор (в количестве 200 выражений: 80 английских и 120 русских), объективирующих страх, позволили выявить некоторые постоянные модели, которые являются общими для сопоставляемых языков, представляя наиболее значимые для человека признаки страха. В целом метафорическое восприятие страха представителями английской и русской лингвокультур совпадает (9 из 14 выделенных моделей).

Особенно значимые характеристики страха проявляются в следующих моделях:

СТРАХ — БОЛЕЗНЬ: «On заболел — в него вошел микроб страха. Он еще жил, дружил, а микроб в нем рос, он клубился от нетерпения его сожрать<. ..>. И однажды он стал больше его самого — это был огромный страх» (Вайнеры).

Для английского языка осмысление страха через образ болезни также характерно, только симптомы проявления страха-болезни не так вредны и неизлечимы, как в русском: a sickening fear, fever giving fright, to make smb. sick with dread. Английским языковым сознанием переживание страха связывается с физическим недомоганием (тошнота).

СТРАХ - ЯД/ВРЕДНОЕ ВЕЩЕСТВО: едкая атмосфера испуга, страх отравил все ее существо, poisonous fear.

В рамках модели ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ СТРАХА нами выделен возможный вариант, где страх воплощается в образе атакующего, активного субъекта: «Он <страх>управляет им всегда, он подчини.!его, как раба» (Вайнеры), «The horror grasped her, tightened her chest...» (Allende).

СТРАХ — ЯРКАЯ ВСПЫШКА СВЕТА (семантический признак «неожиданность»): «В ее глазах вспыхнул страх, и она не успела его притушить» (Маринина). «.. .and Isaw what might have been a spark of fear in his eyes» (Williamson)

В обоих языках образ страха базируется на представлениях, связанных с ХОЛОДОМ, что объясняется физической реакцией на переживание страха: отток крови от конечностей, замедление движения потока крови, что приводит к эффекту похолодания, замерзания: испуг окатил меня ледяным душем, the fear froze те.

Наряду с «холодными» метафорами в русском языке встречаются и метафоры, в которых страх воспринимается как ЖАР/ОГОНЬ: страх прожигает насквозь, запекся на лице нервными красными пятнами страх.

Расхождения в метафорическом осмыслении концепта «страх» английским и русским обыденным сознанием проявляются в том, что русской наивной логике свойственно воспринимать страх как нечистую силу, перед которой он оказывается слабым существом:«..., чтобы сбросить с себя, присосавшегося как вампир, злого демона страха» (Вайнеры); в русском языке страх также уподобляется растению, что актуализирует распространение и закрепление страха, его власть над человеком: «Но детские страхи жили в ней, пустив ветвистые корни и прорастая с годами все глубже и глубже» (Маринина).

Спецификой восприятия ЭК «страх» носителями английской линг-вокультуры можно считать наличие метафор, в основе которых лежит

представление о том, что страх имеет ЗЛПАХ (сильный и неприятный): that stinking horror of an animal, that fear had an odor, stinking terror.

На следующем этапе нашего исследования мы обратились к фразеологическому и паремиологическому фондам английского и русского языков с целью выявления дескриптивных единиц, объективирующих концепт «страх».

. В результате анализа 140 фразеологических единиц (72 и 68 русских и соответственно английских) мы обнаружили, что концепт «страх» в обоих языках в основном фразеологизируется описательными выражениями— 106(55русских и51 английских) единиц: побе-летькакполотно, pale as a ghost; выражениями с использованием но-минантов cmpaxa/fear — 34 (10 русских и 24 английских) единицы: обмереть от страха^о frighten smb. to death.

Факт количественного преобладания дескриптивных фразеологизмов позволяет отнести их к разряду единиц, описывающих исследуемый концепт, наряду с паремиями и вербализованными авербаль-ными маркерами страха.

Поскольку образное основание фразеологизмов признается квинтэссенцией культурной коннотации, связанной с мировидением народа, хранителем национальной специфики, отражением накопленного опыта (Бабаскина 2002; Добровольский 1996; Феоктистова 1996; Телия 1998; Litovkina 1996), то фразеологические средства объективации концепта представляют большой интерес для эмотиологов, изучающих фразеосемантическое поле эмоций в разных культурах (Красавский 2001).

Из общего числа (140) отобранных единиц нами обнаружено всего 2 пары полных лексических эквивалентов, где имеет место совпадение формальных и семантических признаков. Например: бояться собственной тенш-^ to be afraid of one's own shadow; со страхом и трепетом « in fear and trembling. Совпадение по образности и лексическому составу второго примера можно объяснить тем, что эти выражения (в обоих языках) имеют библейские корни.

Еще 10 из общего числа 140 анализируемых единиц частично эквивалентны, т.е. совпадают по значению, близки по образности, но различаются в лексическом составе или по грамматическому оформлению: сердцепадает/обрывается/екаетю have one's heart in one's shoes (boots). По сравнению с русским, английский язык предлагает большее разнообразие выражений, описывающих функционирование сердца в момент переживания страха: резко перемещается вниз — the heai t failedme. the heart sank into the boots; резко подпрыгивает вверх — the heart leaped into the mouth/throat; вообще перестает биться — one's heart stood still

Большая же часть (110) исследуемых единиц при сопоставлении обнаруживает количественные несоответствия в своем составе, различается по образной основе и лингвоассоциативным связям: заки-ватьпятками,праздноватьтруса}о have butterflies in one's stomach.

Наличие безэквивалентных фразеологических выражений обусловлено своеобразием культуры, а значит, и культурного контекста их функционирования. Фразеологический образ как один из основных компонентов плана содержания является национально маркированным благодаря опоре на реалии, свойственные только данному народу. К примеру, в русском языке для передачи значения «бояться, трусить» используется шутливое выражение труса праздновать. Данное выражение представляет собой старую народную шутку и буквально значит «отмечать праздник святого Труса», святого по имени Трус в русской церкви никогда не было, и, естественно, не было и дня, т.е. праздника такого святого. Начиная с XVII в., это выражение значит — просто трусить (Словарь рус. фразеологии: Ист.-этимол. справ. 1998:387 — 389).

Национальный характер английских фразеологических единиц проявляется благодаря включению в их состав топонимов: to shoot Niagara — означает проявление смелости и невиданной, достойной восхищения отваги. Дата появления этого выражения восходит к временам, когда смельчаки неоднократно пытались переплыть Ниагарский водопад, что само по себе является рискованным и крайне опасным предприятием (Словарь-справ. англ.-рус. фраз, оборотов).

В основу метафорического переосмысления фразеологических единиц при переживании страха положены различные типы ассоциаций с животными:

• качества, свойства, повадки (мокрая курица, a chicken-hearted person, to have goose flesh)]

• поведение (поджатьхвост, что волк на псарне, to cry wolf, to

put the tail between the legs)\

• действия человека, направленные на животное(/о say a boo to а

goose).

В обоих языках зооморфизмами описывается трусливое, несмелое поведение человека. В русском языке символом трусости считается заяц:роблив как заяц; бегать как заяц. В английском языке наблюдается большее разнообразие животных (соответственно и фразеологизмов), чье поведение, повадки служат основой метафорического переосмысления переживания ЭК «fear»: frog — отвращение, неудобство; mouse, hare, deer — трусость, робость, скорость; chicken (в рус. мокрая курица) — трусость.

Осмысление страха через цвет более свойственно английскому языку: yellow-livered — так номинируют трусливого человека; to be in

a complete blue funk (fear) — этим выражением, имеющим стилистическую пометку (жарг.), описываются паническое состояние, сильный испуг, жуткий страх, т.е. высшая степень страха.

Поскольку эмоция страха является отрицательной, оказывающей негативное влияние на физическое и психологическое состояние человека, провоцируя «предельную» работу организма, то в основном ее фразеологизация происходит посредством фразеологизмов со шкалируемой в отрицательном диапазоне оценкой. Фразы шаркнуть по-цыгански,закиватъпятками,поджатъхвост}о cry wolf to press the описывают плохое, недостойное поведение человека в опасной ситуации. Поскольку трусость — это плохо, то проявление трусости вызывает осуждение окружающих, иногда даже иронию, что отражено во фразеологизмах-номинантах: мокрая курица, a chicken-hearted person. Фоновые знания, таким образом, стимулируют отрицательную квалификацию обозначаемого.

В случае фразеологизации страха через другой пограничный концепт «мужество, храбрость», который понимается, как «способность побороть, преодолеть свой страх и совершить задуманное», употребляются выражения с положительной оценкой, поскольку мужественное поведение, «приручение» страха одобряется и приветствуется: собраться с духом, и глазом неморгнуть, to pluck up the courage, not to turn a hair.

Количество фразеологизмов, в основе которых лежат физиологические симптомы проявления одноименной эмоции, приблизительно совпадает: 33 русскоязычных и 29 англоязычных выражений. Однако если в русском языке фразеологизмы достаточно равномерно охватывают в качестве образа формирования значения фразеологизмов органы человеческого тела (волосы встали дыбом, язык за порогом оставить, не сметь дохнуть, сердце оборвалось, душаушла в пят -ки, ноги подкосишеь), то в английском языке четко прослеживается частотность обращения к определенным соматическим симптомам: тремор конечностей (в эту группу мы включили появление мурашек): to shiver in one's boots, to get the shivers, to quake (shiver, tremble) like a leaf; озноб, похолодание конечностей: to get (have) cold feet, cold shudder shake the limbs.

Актуализация «симптомоподобной» реакции на страх (ощущение человека снижения температуры крови, что вызывает эффект ее застывания) имеет место в обоих языках, однако более значима для английского языка: 2 русскоязычных и 6 англоязычных выражений (включая возможные варианты): кровь стынет/леденеет/застывает

в жилах, smth. curdles/chills/freezes blood, chilled bloodfreezes with terror, smth. makes/turns smb's blood run cold

Спецификой русского языкового сознания является обозначение реакции человека в ситуации переживания страха посредством имени типично русского концепта «душа»: душа в пятки ушла/уходит. Квазиорган душа является самым ценным достоянием человека, она крайне чувствительна к происходящему, поэтому в ситуации грозящей или воображаемой опасности она перемещается из нормального положения в самую дальнюю часть человеческого тела, она как бы находит временное убежище в пятках. В английском языке нами была обнаружена похожая фраза all the spirits left the man, но поскольку в английской лингвокультуре отсутствует аналогичный концепт, то вряд ли мы имеем право интерпретировать слово «spirits» как аналоговое русскому «душа».

В обоих языках имеются фразеологизмы, отсылающие к таким проявлениям страха, как побледнение, причем и в том и в другом языке цвет лица сравнивается с цветом смерти: бледен как смерть, pale/white

и дополняется более нейтральными сравнениями: белей белья стать; трудности речепорождения: язык за порогом оставить, без языка стать, to have a frog on one's mouth, fear runs away with the tongue, the voice stuck in throat.

Специфичным для русской культуры является объективация страха через описание выражения глаз: глаза на лоб полезли/лезут, глаза растаращить. В ситуации сильного испуга могут возникнуть проблемы со зрением: невзвидеть свету, небо с овчинку кажется.

В английском языке отмечена тенденция к особенному акцентированию манипулятивной функции страха, о чем свидетельствует наличие выражений, описывающих намеренное «наведение» страха (11 выражений): to give smb. the fantods. to put the frighteners on smb.

Русскому языку более свойственно описание непосредственного переживания страха, его симптоматики и поведения в ситуации опасности, являющейся причиной возникновения эмоции {побелеть как по чотно, язык к гортани принт, ножки как лучинки хрустнули).

Общеизвестно, что в паремиях, наряду с общечеловеческим, выражается и специфичное для данной лингвокультурной общности, то, что принято называть «душой народа», поэтому наследующем этапе нашего сопоставительного исследования мы обратились к паремио-логическому аспекту концепта «страх».

В качестве критерия классификации паремий нами были выделены некие инвариантные значения (идеи), объединяющие некоторое множество пословичных единиц из английского и русского языков.

В результате анализа 240 паремий (122 английские и 118 русских) нами обнаружены 13 паремических представлений о страхе, имеющих различные предметно-образные наполнения. Из них только 5 являются общими для обеих культур в том смысле, что в языках обнаруживаются пословицы на эту тему, но они не могут быть названы эквивалентами, поскольку обнаруживают сходство по идее, но расходятся по лексико-грамматическому оформлению. Общими для сопоставляемых лингвокультур являются следующие представления о страхе: «пережив однажды ситуацию страха, человек начинает бояться всего, даже самого незначительного» (Пуганая ворона куста боится, Threatened folks live the longest: they take precautions). Страх осмысливается через смерть: в русском сознании смерть является неизбежностью, которая рассматривается как переход на другой уровень существования, страх смерти — это естественное чувство человека — Жив (человек) смерти боится. Подобное восприятие смерти русским сознанием объясняется традиционно русским отношением к жизни: ко всему надо относиться по-доброму, даже к смерти, принимая ее. В англоязычных пословицах страх смерти признается самым интенсивным — The fear of death is more to be dreaded, than the death itself — и осуждается — If you fear death, you are already dead.

В представлении «страх управляет поступками людей» английское языковое сознание различает: а) положительное воздействие страха, подчеркивающее научающую (адаптивную) функцию страха: A good scare is worth more to a man than good ad vice; б) негативное воздействие на поступки человека: Our fears do make us traitors; в) нейтральное воздействие страха: Those who came were not afraid: those who were afraid didn 7 come,

В русском языке страх рассматривается в основном как нейтральный регулятор поступков людей: На всяку беду страху не напасешься; Не стоит трат ить свою жизнь на страх.

Для английской лингвокультуры релевантным является «осуждение и негативное отношение к трусости»: Cowards die many times before their deaths, тогда как для русского человека «трусость иногда может быть оправдана»: Бег не честен, да здоров. Храбрость/мужество, в основе которых лежит страх, поощряется в обеих лингвокультурах, а в русской даже вознаграждается: Храброго удача догоняет.

Русская культура иронично относится к проявлению запоздавшей и неуместнойхрабрости:Храф послерати, как залез на полати, осуждает обманчивую внешнюю храбрость: Сердце соколье, а смелость воронья; Молодец среди овец,а противмолодца и сам овца.

Английской культуре свойственно воспринимать страх как интенсивную эмоцию, с которой трудно бороться: It is foolish to fear what

cannot be avoided, не исключающую, однако, надежду на избавление: There is по fear without hope. Русская культура, напротив, поощряет и призывает к активному противостоянию страху с помощью действий: Глазастрашатся,арукиделают;Деломастерабоится.

Персонификация страха: Fear has many eyes. Fear is the farther of cruelty, наделение его деятельными признаками, физическими характеристиками представляют собой специфику осмысления эмоционального концепта «fear» в английской паремиологии.

Анализ синтаксических структур паремий показал, что, по сравнению с английским языком, русский язык, отражая ЭК «страх», категоричнее выражает предписание, назидание по поводу того, что надо делать в опасной ситуации или как преодолевать страх, что достигается с помощью императивных конструкций. В английском языке пословицы, объективирующие ЭК «fear», констатируют факт или событие, говорят о его закономерности и обобщенности (предложения в настоящем времени). Сравнительные конструкции предлагают определенный выбор: «если делать так, то получится вот что, а там вам решать» или «если бы было возможно, то случалось бы так»: Nobody would be afraid if he could help it {Никто бы не боялся, если б мог). В переносном смысле эта пословица означает, что невозможно привыкнуть к страху, избавиться от него, каждый испытывает эту эмоцию в той или иной ситуации.

Поскольку в основе исследуемого концепта находится универсальное понятие эмоции, имеющее мимическое, жестовое, фонационно-просодическое воплощение, то исследование специфики языковой репрезентации невербальных маркеров страха является вкладом в сопоставительное исследование концепта в английской и русской лингвокультурах.

Невербальные компоненты проявления страха (мимика, жесты, просодика) обладают этнокультурной универсальностью, поскольку связаны с физиологической и физической стороной исследуемого феномена.

Невербальные индикаторы эмоции имеют двойственную природу плана выражения: с одной стороны, они существуют как непосредственно воспринимаемые проявления страха, а с другой — как их вербальное представление.

Базой для исследования данного аспекта проблемы послужили 594 примера (347 и 247 русских и английских соответственно) из англо- и русскоязычной художественной литературы.

При описании ситуации переживания страха описывается или внутреннее состояние персонажа (200 примеров): ... всегда пугливо

замирала в себе, боясь, что у невестки что-нибудь принародно лопнет иобнажится (Астафьев),... there was something unfamiliar in her, some new freezing feeling, that was hard to control (King); или внешние невербальные проявления страха (мимика, жесты, внешние психосоматические симптомы): «Он весь посинел от страха, ноги его не слушались, казалось, он сейчас упадет» (Леонов); «Cold sweat was running down his neck at the thought he might be revealed and punished» (Nolan).

Авторы художественных произведений, отражая обыденное представление о возможностях невербальной индикации страха, пользуются определенными стереотипами представления и описания невербальных маркеров страха: стилистическими приемами (метафора: страх прожигает насквозь, эпитеты: липкий, тоскливый ужас, молоч-по-голубой от страха, сравнение: pale as the death, to .run like a hare, эллиптические конструкции, повторы: Я так перепугалась, перепугалась насмерть. Мы пережили такой ужас — и ворошить все это снова. .. IIпотом, находиться под подозрением, а то и сесть в тюрьму... Я себя не помнит от страха (Кристи)); единицами лексико-фразео-логического поля исследуемого концепта (сердце обрывается, кровь стынет в жилах, to have a frog in one's throat, to shake in one's shoes), лексемами, в содержании которых реализованы семы «дрожать» (дрожать, трястись, содрогаться, лихорадка, to shake, to shiver, to tremble), «отсутствие цвета» (бледный, побледнеть, побелеть, pate, white, to pale), «увеличение размера глаз» (выпучить, вытаращить, растаращить, wide, open) и т.д.

. Общими для сопоставляемых лингвокультур, а также одинаково частотными, с точки зрения реализации в художественной литературе, оказываются следующие семантические признаки ЭК «страх»/ «дрожание», «испарина», «изменение цвета лица», в основе которых находятся одноименные физиологические симптомы (160 примеров: 83 русских и 77 английских). Физиологический симптом «сердцебиение» реализуется в разных семантических признаках концепта: в русском языке «замедленная работа сердца», а в английском — «учащенное сердцебиение»: My heart had started pounding so hard that I was sure everybody could hear it (Nolan); Остались я и медведь. Затвердело и как бы контурно означаюсь в груди мое сердце, реже и напряженней сделались его удары, пальцы прилепились к скобкам ружья (Астафьев).

Фонационно-просодические особенности проявления эмоции страха также активно отражаются в обоих языках (118 примеров: 70 русских и 48 английских) и являются основой соответствующих семантических признаков ЭК «страх» в сопоставляемых лингвокуль-

турах: «невозможность речепорождения», «изменение звучания голоса», «заикание»: «Он боялся говорить, голос не подчинялся ему, и из горла вполне мог вырваться крик или, наоборот, шепот (Шоу); Her eyes were wide and dazed, and she kept trying to speak. Her mouth was working, but nothing came out (King).

Среди мимических проявлений эмоции страха наиболее часто в англо- и русскоязычной художественной литературе актуализируется «язык глаз», маркер, который составляет основу семантического признака «увеличение размера глаз» (108 примеров: 65 русских и 43 английских): Она выпучила глаза, онемев от страха (Грин), ...and I saw what might 've been a spark of fear in his eyes (Hardy).

В рамках художественной коммуникации реализуется семантический признак «замирание», в основе которого находится поведенческий паттерн человека в ситуации переживания опасности (71 пример: 40 русских и 31 английский): Я как лежал на газетах, так и пежач, не в силах ни шевельнуться, ни вскрикнуть, подбирая под себя ноги (Астафьев), ... and then hisfingers stiffened, grew clumsy with fear (Nolan).

Второй поведенческий паттерн (избыточная и непроизвольная активность нервной системы) реализуется в виде семантического признака «активное действие», который актуализируется в художественной литературе обоих языков значительно реже (17 примеров: 10 русских и 7 английских) по сравнению с описанием реакции замирания: В усах его, как птичка в ветвях, сидела алмазная слеза. Полыхаев удивительно быстро моргал глазами и так энергично потирал руки, будто бы хотел трением добыть огонь... Он бежал за Остапом, позорно улыбаясь и выгибая стан (Ильф, Петров); Не shrank against the pillow, smothering with panic, then he threw himselfforward (Allende).

В заключении диссертации подводятся итоги выполнения намеченных целей и задач. При осмыслении результатов проведенного сопоставительного исследования языковых средств, объективирующих данный концепт в английском и русском языках, можно сделать заключение, что для русского человека переживание страха представляет собой глубокое, мучительное чувство, затрагивающее душу, а для англичанина переживание страха сопряжено с внешними физическими неудобствами.

В английском языке отмечена тенденция к особенному акцентированию манипулятивной функции страха, о чем свидетельствует преобладание деривационных прилагательных и наречий, фразеологизмов, описывающих намеренное наведение страха. Русскому языку более свойственно описание непосредственного переживания стра-ча, его симптоматики.

Поскольку полное распредмечивание концептов предполагает обращение ко всему культурному тезаурусу, зафиксировавшему в языковых знаках то или иное осмысление концепта носителями языка, то в дальнейшем перспективным видится обращение к литературно-историческим памятникам, афоризмам и крылатым выражениям. Любопытным фактом является также половая дифференциация в выборе языковых средств, привлекаемых для описания/выражения ситуации страха. Исследование страха как полистатусной эмотивной категории, а также динамика развития и изменения семантических признаков концепта, его связь с другими концептами могут составить перспективу дальнейшего исследования.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Зайкина СВ. Лингвокультурология страха и его вербализация (постановка проблемы) //Языковая личность: проблемы межкультурного общения: Тез. докл. науч. конф. г. Волгоград, 3 — 4 февр. 2000 г. — Волгоград: Перемена, 2000. — С. 27—28 (0,1 п.л.).

' 2. Зайкина С В. Понятие страха в сопоставительной перспективе//Лингвистические парадигмы: традиции и новации: Материалы междунар. симпозиума молодых ученых «Лингвистическая панорама рубежа веков», г. Волгоград, 23—25 мая 2000 г. — Волгоград: Перемена, 2000. — С 85—89 (0,3 п.л.).

3. Зайкина СВ. Семантизация понятий страха/тревоги иfear/anxiety в сопоставительном аспекте // Аксиологическая лингвисгика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания: Сб. науч. тр. — Волгоград: Колледж, 2002. — С 49—54 (0,4 п.л.).

4. Зайкина С В. Страх как средство манипулирования людьми // Единицы языка и их функционирование: Межвуз. сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во «Научная книга», 2003. — Вып. 9. — С 239—242 (0,3 п.л.).

5. Зайкина СВ. Семантическая структура понятий «страх/fear»: лексикографический аспект // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: Сб. на\ч. тр. — Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2003. — С. 49—55 (0,5 п.л.).

6. Зайкина СВ. Синтаксическая прагматика английских и русских пословиц и поговорок, объективирующих страх // Проблемы современной лингвистики: Сб. науч. тр. — Волгоград: Перемена, 2003. — Вып. 2. — С. 22—27 (0,4 п.л.).

7. Зайкина СВ. Дескрипция невербальных индикаторов страха в художественной коммуникации // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста: Материалы междунар. симпозиума. — Волгоград. 22— 24 мая 2003 г.: В 2 ч. — Ч.2.: Тез. — Волгоград: Перемена. 2003. — С. 238— 240 (0,2 п.л.).

Научное издание

ЗАИКИНА Светлана Владимировна

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КОНЦЕПТ «СТРАХ» В АНГЛИЙСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

(сопоставительный аспект)

Автореферат

Подписано к печати 21.04 2004 г. Формат 60x84/16. Печать офс Б)м. офс. Гарнитура Times. Усл. печ л 1,4. Уч -изд. л. 1,5 Тираж 100 экз. Заказ

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131. Волгоград, пр. им. В.И.Ленина. 27

щ-95 7 2

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зайкина, Светлана Владимировна

Введение.

Глава I. Подходы к исследованию эмоционального концепта cTpax»/«fear».

1. Понятие эмоционального концепта в лингвистической парадигме.

2. Процедуры анализа эмоционального концепта.

3. Место эмоции страха в системе человеческих эмоций.

3.1. Классификация типов страха.

3.2. Связь страха с другими эмоциональными состояниями.

3.2.1. Вербализация связей страха с другими чувствами в художественной коммуникации.

4. Многоаспектная природа феномена страха.

4.1. Философский аспект.

4.2. Психологический аспект.

4.3. Социальный аспект.

4.4. Лингвистический аспект.

Выводы по Главе 1.

Глава II. Объективация эмоционального концепта «CTpax»/«fear» в английской и русской лингвокультурах.

1. Подходы к классификации лексико-семантических средств объективации эмоционального концепта «CTpax»/«fear».

2. Лексические средства первичной номинации эмоционального концепта «cTpax»/«fear».

2.1. Синонимические ряды номинантов эмоционального концепта «CTpax»/«fear»: сопоставительный аспект.

2.1.1. Синонимический ряд слова страх в русскоязычной лексикографии.

2.1.2. Синонимический ряд слова fear в англоязычной лексикографии.

2.2. Деривационный потенциал номинантов эмоционального концепта «CTpax»/«fear» в сопоставительном аспекте.

2.3. Синтагматические отношения лексических единиц, называющих эмоциональный концепт «cTpax»/«fear».

3. Лексические средства вторичной номинации эмоционального концепта

CTpax»/«fear».

3.1. Метафорическое осмысление эмоционального концепта «страх» в сопоставительной перспективе.

4. Лексические средства дескрипции эмоционального концепта «cipax»/«fear» Л.

4.1. Фразеологические единицы, объективирующие эмоциональный концепт «cTpax»/«fear».

4.2. Предметно-образное содержание пословиц и поговорок, объективирующих эмоциональный концепт «страх» в английской и русской лингвокультурах.

4.3. Невербальные маркеры страха и их вербализация в художественной коммуникации: сопоставительный аспект.

Выводы по Главе II.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Зайкина, Светлана Владимировна

В лингвистическом мире все больше внимания уделяется изучению проблем эмотиологии (взаимосвязи языка и эмоций). Лингвистика в течение долгого времени занималась в основном вопросами интеллектуального в языке, игнорируя тот факт, что именно эмоции регулируют процессы поведения и % определяют то, как человек интерпретирует окружающий мир, воспринимает и порождает речь.

В 1987 г. в Берлине на XIV Международном конгрессе лингвистов говорилось о тесной связи когниции и эмоции, об огромной лингвистической значимости изучения этой стороны языка (Шаховский 1995). Начиная с этого времени и до сегодняшнего дня, накопилось большое количество исследований, связанных с отражением эмоций в языке, с эмоциональными характеристиками слова и текста, эмотивными смыслами и эмоциональными доминантами текста, эмоциональными концептами и метафорами: С.Г. Воркачев, Е.В. Димитрова, С.В. Ионова, Н.А. Красавский, В.В. Леонтьев, Е.Ю. Мягкова, Н.Н. Панченко, В.А. Пищальникова, Я.А. Покровская, Ю.А. Сорокин, О.Е. Филимонова, ^ В.И. Шаховский, P. Ekman, W. Friesen, G. Lakoff, Z. Koveczes, A. Wierzbicka и др.

Лингвисты, занимающиеся проблемами текстолингвистики, акцентируют внимание на том, что любой художественный текст облигаторно воспроизводит эмоциональную жизнь людей; что целью речевой деятельности людей в большинстве случаев является эмоциональный контакт или аффектация чувств. Естественно, в художественном тексте эмоции не наблюдаются прямо, а только через специфические языковые знаки, которые материальны, наблюдаемы и служат для манифестации эмоций. При изучении эмоциональности художественного текста на иностранном языке необходимо учитывать межкультурную специфику манифестации эмоций, что объясняется двойственной природой самой эмоции (как универсального психологического, ^ физиологического переживания, с одной стороны, и как эмоционального концепта, характеризующегося специфическим, культурно-маркированным осмыслением и оязыковлением, с другой).

Известно, что эмоция по своей сути невербальна, однако в рамках психолингвистики и эмотиологии говорят о вербализации эмоции. Таким образом, имеется как минимум две семиотические системы эмоций - Body Language и Verbal Language (Шаховский 1995) Эмоция обязательно выражается невербально, непосредственно при ее переживании, а адекватное обозначение эмоции в языке нередко оказывается затруднительным, что объясняется % нечетким денотатом эмоции. Как правило, наблюдается значительный разрыв между сложностью эмоциональных переживаний и экспрессивными возможностями художественного творчества, поэтому процесс самовыражения практически никогда не достигает своей полной реализации.

Эмоции тесно связаны со знаниями, они изменчивы во времени -разному возрасту человека «приписывают» свои эмоции, различным эпохам свойственны более или менее доминантные эмоции. Страх входит в список фундаментальных эмоций (P. Ekman, W. Friesen, К. Izard, A. Wierzbicka, А.Н. Леонтьев, С. Рубинштейн и др.), обладает основными характеристиками эмоции: универсальность, узнаваемость, возможность вербализации.

Страх является одной из доминантных эмоций человека. Страх ^ первобытного человека перед явлениями природы, страх войны, страх за свою жизнь, за жизнь близких и дорогих людей, страх перед неизвестным будущим -все это может являться примерами, подтверждающими универсальность и доминантность этой эмоции.

С другой стороны, являясь составной частью культуры народа, эмоция, несмотря на свою универсальность, обладает некоторыми специфическими для каждого народа чертами (это отмечается всеми вышеперечисленными и другими авторами), что объясняется имеющейся у народа картиной мира: субъективного образа окружающей действительности, который определяется различными для каждого этноса знаковыми формами. В частности, культурная специфика эмоции (в нашем случае страха) проявляется в том, что универсальные характеристики страха как эмоции по-разному оцениваются и ^ осмысливаются народом. Таким образом, анализ языковых средств фразеологических, метафорических единиц, паремиологических выражений) объективации страха позволит исследовать и сопоставить общие и культуроспецифические семантические признаки номинантов эмоционального концепта «cTpax»/«fear» в английской и русской лингвокультурах.

Вследствие вышесказанного актуальность исследования заключается в том, что страх имеет высокую социальную значимость и характеризуется способностью влиять на деятельность человека. Исследование концептов является одним из важнейших направлений развития современной лингвистики. Концепт «страх» не получил достаточного освещения в сопоставительных исследованиях английской и русской лингвокультур.

Эмоция страха, с точки зрения языковой объективации и описания невербальных проявлений переживания данной эмоции, привлекала внимание многих исследователей.

В последние десятилетия предпринимались попытки толкования страха посредством метаязыка (Вежбицкая 1996), проводился анализ фразеологических единиц, отражающих физиологическое проявление страха на материале русского языка (Феоктистова 1996, Семененко 2002), рассматривались фонационно-просодические, мимические и жестовые маркеры страха в различных культурах (Морозов 2001, Крейдлин 2000), страх рассматривался как составная часть эмоциональной концептосферы немецкого и русского языков (Красавский 2001).

Однако, по нашим данным, осуществление комплексного анализа средств объективации страха на различных уровнях языка с привлечением исследования невербальных особенностей проявления страха не проводилось. Отсутствие комплексного исследования эмоционального концепта «страх» в сопоставительной перспективе на основе английского и русского языков определило выбор темы диссертации.

Страх характеризуется многообразием форм своего существования и проявления. Учитывая жизненную важность, базовость исследуемой эмоции, можно предположить, что потенциал средств вербализации феномена страха высок и отличается специфической лексикой и синтаксисом.

Предметом исследования являются сходства и различия языковых средств номинации и дескрипции страха в сопоставительном аспекте.

Цель исследования заключается в выявлении и сопоставлении лексико-фразеологических средств, номинирующих и описывающих концепт «cxpax»/«fear» и различных его проявлений на материале английского и русского языков с последующим выделением общих и культуроспецифических характеристик этого концепта.

В связи с поставленной целью обозначен следующий круг задач:

3) определить корпус языковых единиц, реализующих в своих семантических структурах значение страха;

4) описать базовые семантические признаки номинантов страха в обоих языках;

6) провести сопоставительную интерпретацию английских и русских паремий, объективирующих страх;

7) проанализировать средства вербализации авербальных маркеров страха в сопоставляемых лингвокультурах.

Цели и задачи настоящего исследования определили выбор следующих методов анализа:

1) дефиниционно-компонентный анализ, используемый для описания семантического содержания номинативных единиц, репрезентирующих страх;

2) контекстуальный анализ, позволяющий проследить специфику функционирования языковых единиц в тексте;

3) интерпретативный анализ, устанавливающий характер осмысления концепта в наивном языковом сознании на основе различных средств его реализации;

4) сопоставительный метод, позволяющий установить сходства и различия в языковой реализации концепта «страх» в английской и русской лингвокультурах.

Научную новизну выполненного исследования мы усматриваем в том, что в диссертации проведен комплексный анализ лингвистических средств (лексических и фразеологических) вербального выражения страха; установлена базовая смысловая структура концепта, синтагматические связи номинантов исследуемого концепта; выявлены единицы, описывающие невербальное проявление страха; изучена специфика паремиологической интерпретации страха в английском и русском языках.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в развитии основных положений лингвистики эмоций и лингвокультурологии применительно к концепту «страх» в английской и русской языковых картинах мира.

Практическая ценность исследования заключается в том, что основные положения и выводы предлагаемой работы могут найти применение в практике лингвокультурологических исследований национально-культурной специфики языкового сознания. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по общему и сопоставительному языкознанию, страноведению, в спецкурсах по лингвокультурологии, теории перевода и теории межкультурной коммуникации, а также при разработке тематики выпускных квалификационных работ и магистерских диссертаций.

Источником материала исследования являются тексты художественной прозы англоязычных и русских авторов XX века, фразеологические, паремиологические, синонимические, антонимические и толковые словари. Корпус сплошной выборки составил около 2000 примеров вербализации концепта, что обеспечивает достоверность и объективность результатов исследования.

Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных учёных в области лингвокультурологии, психолингвистики, концептологии, эмотиологии (Воркачев 1995, Красавский 2001, Кубрякова

1996, Степанов 1997, Стернин 1999, Телия 1999, Филимонова 2001, Шаховский 1988, Buchowski 1996, Dirven 1997, Ekman, Friesen 1975, Foolen

1997, Koveczes 1990, Wierzbicka 1985 и др.).

Методологической базой для данной работы служат некоторые постулаты когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и эмотиологии:

1. Мыслительные категории практически неотделимы от языковых категорий (Кубрякова 1996, Демьянков 1996).

2. Концепт является «сгустком культуры», единицей языкового сознания и лучше всего раскрывается в слове (Попова, Стернин 1999, Степанов 1997, Вежбицкая 1996, Карасик 1996 и др.).

3. Концепт объективируется на различных уровнях языка, значительным количеством синонимов, является темой большого количества пословиц, поговорок, метафор и фразеологизмов (Москвин 1997, Красных 2003, Степанов 1997 и др.).

4. В основе эмоционального концепта находится универсальное понятие об эмоции, которая являясь важной составляющей жизни человека, находит отражение в языке (Красавский 2001, Фрумкина 2000, Шаховский 1988,2001,2003).

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на аспирантских семинарах, на заседаниях кафедры языкознания ВГПУ, на заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Язык и личность», на межвузовских и внутривузовских научных конференциях профессорско-преподавательского состава ВГПУ (Волгоград 2000 - 2004), на международном симпозиуме молодых ученых «Лингвистическая панорама рубежа веков» (Волгоград, ВГПУ, май 2000), на международном симпозиуме «Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста» (Волгоград, ВГПУ, май 2003) и нашли отражение в 7 публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В силу того, что в основе исследуемого концепта находится универсальное понятие эмоции страха, языковые средства репрезентации невербальных маркеров переживания и проявления страха, оценочные и образные компоненты, выделяемые в составе значения лексических и фразеологических единиц, объективирующих данный концепт, в целом совпадают в английском и русском языках. Семантические признаки «эмоциональное чувство/состояние», «реакция на опасность», «отрицательное/негативное» являются родовыми и облигаторно реализуются в значении единиц, объективирующих концепт.

2. Семантические признаки «продолжительность», «интенсивность», «манипуляция/воздействие на человека» являются дифференциальными в английском и русском языках и лежат в основе градации лексических средств номинирования концепта.

3. Английские и русские номинанты страха, образующие синонимические ряды, обнаруживают количественные расхождения (11 имен в английском и 7 в русском языках) и актуализируют различные признаки концепта «страх», что затрудняет их взаимопереводимость. При употреблении одного из номинантов русского концепта «страх» языковым сознанием, как правило, актуализируется один семантический признак, который становится доминантным в определенном контексте. При употреблении каждого номинанта английского концепта «fear» помимо инвариантных семантических признаков, дополнительно актуализируется один семантический признак, который и получает отдельное имя.

4. Наличие различных семантических признаков исследуемого концепта в результате исследования его отражения на лексико-фразеологическом уровне свидетельствует о различиях национального менталитета англичан и русских.

Структура диссертации: исследование состоит из Введения, двух Глав, Заключения, Библиографии, Списка источников материала, Приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эмоциональный концепт "страх" в английской и русской лингвокультурах"

Выводы по Главе II

Анализ лексических средств, объективирующих эмоциональный концепт «страх» в английской и русской лингвокультурах осуществлялся нами традиционными, наиболее отработанными в лингвистике методическими процедурами (компонентным, дефиниционным, контекстуальным анализом).

В языковом сознании ЭК «страх» в обоих языках распредмечивается с помощью лексических средств выражения, номинации и дескрипции. Номинативные единицы являются средствами первичной номинации ЭК «CTpax»/«fear» и представляют собой частеречные и словообразовательные варианты членов синонимических рядов. В значениях доминант синонимических рядов страх и fear обнаруживается наибольшее совпадение семантических признаков. В результате сопоставительного анализа семантических признаков, образующих значения номинантов концепта «страх» в английском и русском языках, обнаруживаются как сходства, так и различия.

Семантические признаки: «эмоциональное чувство/состояние», «реакция на опасность», «негативное/отрицательное» являются общими для сопоставляемых языков и образуют понятийное ядро исследуемого концепта. Выделенные общие признаки коррелируют с характеристиками страха как психологического феномена.

Наряду с инвариантными (общими для обоих языков) семантическими признаками страха выявляются варьирующиеся (культуроспецифические). Для английского языкового сознания релевантными являются такие признаки ЭК «fear», как «удивление», «беспокойство», «разочарование», тогда как в русском языке актуализируются семы: «тяжелый», «легко поддающийся страху», «сопровождающийся сомнением, недоверием».

Семантические признаки («интенсивность», «причинность», «продолжительность переживания») реализуются в значении сразу нескольких синонимов cmpaxa/fear и являются основанием для проведения градации номинантов исследуемого концепта. Совпадение семантических признаков в английском и русском языках, по которым возможно шкалирование, объясняется их корреляцией с характеристиками страха как психологического феномена.

Анализ дефиниционных описаний номинантов «CTpaxa»/«fear» и текстов художественной коммуникации показывает: полное совпадение семантических признаков {испуг - fright, паника - panic), частичное (по интенсивности переживания кошмар - horror, terror, по признаку продолжительности боязнь -horror, реакции на опасность ужас — consternation) и несовпадение семантических признаков. Например, в лексемах trepidation, awe присутствуют культуроспецифические семантические признаки («тремор», «восхищение»), не релевантные для русского языкового сознания.

В результате анализа синтагматических отношений номинантов ЭК «страх» были выявлены наиболее продуктивные модели для обоих языков: глагольно-субъектные и атрибутивные сочетания. Выявлены семантические признаки: общие для сопоставляемых лингвокультур - «наполняемость страхом», «возможность преодоления»; культуроспецифические признаки -«расплывчатость», «патологичный характер», «невозможность симулирования» для русского языкового сознания и семантический признак «социальная зависимость» для английской лингвокультуры.

Когнитивные модели, лежащие в основе метафорических выражений, объективирущих эмоциональный концепт «страх» в сопоставляемых лингвокультурах, в основном совпадают (9 из 14 выделенных когнитивных моделей).

Образно мотивированные фразеологические единицы объективации ЭК <<CTpax»/«fear» в качестве исходного образа в основном имеют метафоричесий образ (аллюзия к повадкам, поведению животных). Особенно это актуально для английского языкового сознания. В качестве основы для сравнения принимаются повадки животного, его поведение в ситуации опасности. Фразеологические выражения часто содержат указание на психосоматические проявления страха. В русском языке наблюдается равномерное покрытие органов человеческого тела, а в английском языке наиболее приоритетными симптомами страха для формирования фразеологизмов являются тремор, снижение температуры, работа сердца.

В английском и русском языках всего выделено 13 групп паремиологических представлений о страхе, актуализирующих, дополнительно к выявленным ранее, следующие смыслообразующие признаки исследуемого концепта: а) влияние страха на поведение человека; б) научающую функцию страха; в) осуждение трусости; г) поощрение храбрости; д) соотношение страха и смерти; е) преодоление страха.

Набор физиологических, мимических и поведенческих проявлений эмоции страха, лежащих в основе вербализованных семантических признаков одноименного концепта, совпадает в языках английской и русской лингвокультур. Вербализация осуществляется с помощью стилистических приемов, лексико-фразеологических единиц, лексем, содержащих в своих значениях указание на описываемый физиологический признак.

Заключение

Цель данной работы заключалась в сопоставительном изучении языковых средств, объективирующих осмысление эмоционального концепта «страх» на материале английского и русского языков.

Поставленная цель была достигнута путем решения ряда задач, одной из которых явилось описание многоаспектной природы страха как понятия об эмоции, лежащего в основе одноименного эмоционального концепта. Анализ философского, социального, психологического аспектов данной эмоции позволил описать обобщенный прототип страха, отражающий его универсальную понятийную основу: страх - эмоциональное переживание, которое присуще любому человеку вне зависимости от его культурной принадлежности, продолжительное или кратковременное, поддающееся градации по степени интенсивности, сопровождающееся различными психосоматическими симптомами, использующееся в качестве средства манипуляции, переживающееся в комплексе с другими эмоциональными состояниями.

Эмоция страха проявляется в комплексе, выступая в качестве его доминанты, и чаще всего сопровождается отрицательными эмоциями «триады враждебности», отвращением, антиципации боли. Страх (низкая степень его интенсивности) сопровождает переживание положительных эмоций (любовь, интерес). Анализ вербализации связей страха с другими чувствами и состояниями не только подтвердил результаты психологических исследований, но и вскрыл новые связи, актуальные с точки зрения представителей наивного языкового сознания: связь с растерянностью, уважением, стыдом, которые в основном соотносятся с социальным типом страха, приоритетным для английского языкового сознания. Страх связан с удивлением/изумлением, что объясняется причиной возникновения страха - «нечто странное и необъснимое», а все, что непонятно пугает или, по крайней мере, настораживает. Чувство-состояние, возникаемое в результате одновременного переживания страха и удивления/восхищения, получает в английском языке отдельное имя - awe, что в русском языке никак не отмечено.

На основе анализа лексикографических дефиниций номинантов ЭК «страх» (существительных, прилагательных, наречий) мы установили общие для сопоставляемых лингвокультур семантические признаки («эмоциональное состояние/чувство», «реакция на опасность», «негативное/отрицательное»), составляющие его понятийное ядро. Различия заключаются в количественном несоответствии и качественном наполнении и представленности семантических признаков в значениях номинантов исследуемого концепта.

Развернутый англоязычный синонимический ряд (11 имен по сравнению с 7 русскими) свидетельствует о детальном членении окружающей действительности. В русском языке в значении одного номинанта концепта совмещаются несколько семантических признаков, актуализирующихся в зависимости от контекстуального употребления. Такие семантические признаки концепта, как «интенсивность переживания», «продолжительность», являются основанием для проведения градации лексических средств называния исследуемого концепта в сопоставляемых языках. Большинство из выявленных номинантов ЭК «cTpax»/«fear» совпадают по одному из семантических признаков, являясь контекстуальными эквивалентами.

Существенными для английского языкового сознания являются такие семантические характеристики страха, как «разочарование, беспомощность, замешательство, беспокойство, неуверенность в себе», что свидетельствует о более поверхностном осмыслении страха, по сравнению с русским языковым сознанием, где актуализируются смантические признаки: «тяжелый, мучительный, удушливый».

Анализ синтагматической сочетаемости номинантов ЭК «страх» позволил выявить дополнительные семантические признаки: персонифицирование страха носителями обеих лингвокультур, наполняемость страхом, возможность его преодоления. Для русской лингвокультуры актуально выделение такого признака, как ненормальный характер страха.

В паремиях, фразеологизмах и метафорических выражениях отражена специфика мировидения народа, их смысловая структура включает интертекст, осознаваемый с помощью активизации фоновых знаний и образных ассоциаций. Исследование перечисленных лексических средств объективации ЭК наиболее продуктивно и значимо для целей сопоставительного анализа образных картин страха в рамках английской и русской лингвокультур.

Исследование единиц вторичной номинации, которые представлены в нашей работе метафорическими выражениями, позволило выделить некие общие когнитивные метафорические модели (14 для обоих языков), среди которых наиболее частотной является «страх есть болезнь». Отличие заключается в том, что в русском языковом сознании страх-болезнь мыслится как практически неизлечимое заболевание, с крайне тяжелыми последствиями, ведущее к временной парализации организма. В английской культуре страх -это лишь легкое неудобство, имеющее такие внешние проявления как приступы тошноты, учащенное сердцебиение, общее ухудшение физического самочувствия. ЭК «fear» в английском языковом сознании имеет семантический признак «отвратительный запах», который реализуется в метафорических выражениях.

Фразеологизация ЭК «cTpax»/«fear» происходит на основе метафорических и символических образов, отсылающих к психосоматическим и физиологическим симптомам переживания эмоции страха. Наиболее актуальными для английского языкового сознания являются семантические признаки «тремор», «снижение температуры», в основе которых лежат одноименные физиологические проявления эмоции страха. Для русского языкового сознания приоритетными признаками выступают «выражение глаз», «временная неспособность видеть, дышать, говорить», т.е. переживание страха влечет более серьезные последствия.

В обоих языках семантизируются «симптомоподобные» реакции на страх, основанные на общечеловеческих символах, имеющих архетипический характер (кровь - как проводник жизненной энергии). В русском языковом сознании, осмысление страха осуществляется посредством сугубо русского концепта «душа».

В качестве основы для метафорического переосмысления выступают имена животных, их повадки, осторожное, трусливое поведение в опасных ситуациях, что релевантно для обоих языков, но более актуально для английского.

Эмоциональная оценочность фразеологизмов, объективирующих исследуемый концепт, варьируется от (-), когда он осмысливается через пограничный концепт «трусость», до (+) оценки, если осмысление осуществляется через другой, противоположный по знаку, концепт «храбрость», что в основном проявляется в описании поведенческих паттернов.

Для английского языкового сознания актуальным является разделение языковых единиц на описывающие непосредственное переживание страха и на единицы, выражающие «наведение» страха: намеренное запугивание человека с целью подчинить его себе и заставить действовать в своих интересах.

Анализ паремий, объективирующих ЭК «страх», показал, что русский язык более категорично выражает предписание, назидание по поводу того, как надо вести себя в ситуации переживания страха, что достигается использованием императивной конструкции. В английском языке скорее констатируется факт переживания страха, говорится о закономерности происходящего, что достигается использованием условных конструкций, предложений в настоящем неопределенном времени.

При исследовании предметно-образного содержания пословиц и поговорок было выделено 13 инвариантных значений, которые частично совпадают (продолжительность переживания, интенсивность, каузация).

Для англичанина страх является практически непреодолимым переживанием, с которым надо смириться и, положившись на судьбу, надеяться на счастливое избавление. В русском языке предлагается прямо противоположное: активные действия помогают если не избавиться от страха, то хотя бы снизить его интенсивность.

Английский язык более категорично высказывает осуждение по поводу трусливого поведения, тогда как русский человек проявляет терпимость, он склонен к прощению, иногда даже к оправданию тусости. Русская лингвокультура иронично относится к проявлению запоздалой храбрости, осуждая ее показное проявление. В качестве рекомендации по преодолению страха русскому человеку предлагается предпринимать активные действия, тогда как англичанину остается только надеятся на избавление от опасной ситуации.

Универсальное понятие эмоции, лежащее в основе эмоционального концепта, проявляется в определенном комплексе мимических, жестовых, поведенческих кодов, которые образуют второй, по отношению к вербальному, канал передачи информации.

Невербальные маркеры страха вербализуются в рамках художественной коммуникации посредством стилистических приемов, единиц лексикофразеологического поля концепта, выбора лексем, значения которых содержат указание на обозначаемый невербальный индикатор эмоции.

Результаты проведенного исследования, в своей совокупности, указывают на принадлежность эмоционального концепта «страх» к культурнозначимым. Это проявляется в его языковой закрепленности/отраженности на различных уровнях, а также в различном количестве и семантическом содержании средств его объективации в сопоставляемых языках, в специфике их синтагматической сочетаемости, особенностях внутренней формы, метафорического осмысления и паремиологической интерпретации.

При осмыслении результатов проведенного сопоставительного исследования языковых средств, объективирующих данный концепт в английском и русском языках, можно сделать заключение, что для русского человека переживание страха представляет собой глубокое, мучительное чувство, затрагивающее душу.

Список научной литературыЗайкина, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Алексеев К.И. Эскиз теории метафоры. -http://wvm.psychol.ras.ru/strukt/alekseev/esquisse.htm

2. Алефиренко Н.Ф. Ценностно-смысловая природа этноязыкового сознания // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания: Сб. науч. трудов/Под ред. Красавского Н.А. Волгоград, «Колледж», 2002. - С. 160 - 167.

3. Анохин П.К. Эмоции // Психология эмоций. Тексты/Под ред. Вилюнаса В.К.- М.: Издательство МГУ, 1984. С. 172 - 178.

4. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания, 1993. №3. - С. 27 - 35.

5. Аристов С.А., Сусов И.П. Коммуникативно-когнитивная лингвистика и разговорный дискурс // Лингвистический вестник. Ижевск, 1999. - Вып. 1. -С. 13-19.

6. Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике. М.: Высшая школа, 1991.-138 с.

7. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования Учебное пособие - М.: Просвещение, 1990. - 219 с.

8. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 3 - 4.

9. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь.- М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 196 - 297.

10. Ю.Бабаскина О.В. Зоосемантические фразеологические единицы в современном английском языке (лингвокультурологический и прагматический подходы): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Белгород, 2002. - 30 с.

11. П.Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. -Свердловск: Уральский университет, 1989. 187 с.

12. Бабина Л.В. Две реальности концепта как основной фактор вторичной репрезентации // Единицы языка и их функционирование: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Издательство «Научная книга», 2003. -Вып. 9.-С. 97-104.

13. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1996. - 102 с.

14. Базылев В.Н. Когнитивная структура эмоций: русско-японские параллели // Язык. Сознание. Коммуникация. М., 2000. - Вып. №11. - С. 11 - 19.

15. Башкирова Г. Наедине с собой. М.: Молодая гвардия, 1975. - 207 с.

16. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. М.: Прогресс, 1988. - 399 с.

17. Беседина Н.А. Восклицательные предложения в современном английском языке (семантический, грамматический и функциональный аспекты): Дис. .канд. филол. наук. СПб., 1995. - 212 с.

18. Богин Г.Е. Типология понимания текста. Калинин: Издательство Калининского государственного университета, 1986. - 86 с.

19. Болыпая медицинская энциклопедия в 30 томах / под ред. Петровского Б.В., 3-е издание. -М.: Советская энциклопедия. Т. 16, 1981. - С. 512.

20. Борохов Э. Энциклопедия афоризмов: Мысль в слове. М.:Издательство «АСТ», 1999. - 720 с.

21. Брылева В.А. Характеристики эмоции страха в английской лингвокультуре // Языковая личность: система, норма, стиль. Тезисы научной конференции. — Волгоград: Перемена, 1998. С. 34 - 37.

22. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-С. 340-352.

23. Васильев Л.М. Методы современной лингвистики. Уфа, 1997. - 180 с.

24. Вежбицкая А. «Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики». М.: Языки славянской культуры, 2001.-210 с.

25. Вежбицкая А. Семантические универсалии в описании языков. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - С. 547 - 610.

26. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. О своеобразии отражения мимики и жестов вербальными средствами (на материале русского языка) // Вопросы языкознания, 1981. №1. - С. 36 -47.

27. Вильмс JI.E. Лингвокультурологическая специфика понятия «любовь» (на материале немецкого и русского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук.- Волгоград, 1997. 211 с.

28. Вилсон Г., Макклафин К. Язык жестов. СПб.: Издательство «Питер», 2000. - 224с.

29. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 3 - 28.

30. Воркачев С.Г. Семантизация концепта любви в русской и испанской лексикографии (сопоставительный анализ) // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 125 - 138.

31. Воркачев С.Г., Воркачева Е.А. Концепт счастья в английской паремиологии // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания: Сб. науч. трудов/Под ред. Красавского Н.А. Волгоград, «Колледж», 2002. - С. 36 - 40.

32. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. М.: Наука, 1980.- 248 с.

33. Горелов И.Н., Енгалычев В. Безмолвный мысли знак. М.: Молодая гвардия, 1992.-240 с.

34. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. -М.: Лабиринт, 1997. -224 с.

35. Горошко Е.И. «Эмоция ассоциация» и их связь со спецификой русского языкового сознания (Особенности мужских и женских ассоциаций на слова-названия эмоций в русском языке). - Филологические науки, 1998. - №2. -С. 51-66.

36. Декарт Р. Избранные произведения. Т.1. М.: Мысль, 1989. - 583 с.

37. Демьянков В.З. Лингвистическая интерпретация текста: универсальные и национальные (идиоэтнические) стратегии // Язык и культура: Факты и ценности/Отв. ред. Кубрякова Е.С. М.: Языки славянской культуры, 2001. -С. 309-319.

38. Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского концепта «тоска» во французскую культуру: Дис. .канд. филол. наук. Волгоград: Перемена,2001.- 170 с.

39. Дмитриева О.Е. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов (на материале французского и русского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Волгоград, 1997. - 16 с.

40. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания, 1998. № 6. - С. 48 - 57.

41. Добровольский Д.О. Образная составляющая в семантике идиом // Вопросы языкознания, 1996. №1. - С. 71 - 93.

42. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков): Дис. .канд. филол. наук. Краснодар,2002.-214 с.

43. Изард Е. Кэррол Эмоции человека. М.: Издательство Московского университетеа, 1980. - 440 с.

44. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000. - 450 с.

45. История философии в кратком изложении / Пер. с чешского И.И. Богута. -М.: Мысль, 1994. 590 с.

46. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: Культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

47. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. трудов / ВГПУ. -Волгоград: Перемена, 2001. С. 3 - 16.

48. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ин-т РАН; Волгоградский гос. пед. институт, 1992. - 330 с.

49. Карнеги Д. Путь к счастью. Киев, 1991. - 45 с.

50. Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. -М., 1998. С. 123 - 134.

51. Кирилина А.В. О применении понятия тендер в русскоязычном лингвистическом описании Филологические науки, 2000. - №3. - С. 45 -51.

52. Ковалев В.В. Психиатрия детского возраста. М.: Медицина, 1979. -608 с.

53. Ковшова M.JT. Как с писаной торбой носиться: принципы когнитивно-культурологического исследования идиом // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. Телия В.Н. М.: Языки русской культуры, 1999. — С. 164- 166.

54. Ковшова МЛ. Опыт семантического поля в описании идиом // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Наука, 1990. - С. 80 - 89.

55. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: Наука, 1974. - 256 с.

56. Кормакова Е.В. Концепт «труд» в немецких и русских пословицах // Языковая личность: вербальное поведение: Сб. науч. трудов/Под ред. Красавского Н.А. Волгоград: Издательство «РИО», 1998. - С. 110-113.

57. Кравченко А.В. Знак. Значение. Знание. Иркутск, 2000. - с. 378.

58. Красавский Н.А. Лингвистические методы исследования эмоциональной концептосферы // Лингвистические парадигмы: традиции и новации: Материалы международного симпозиума молодых ученых

59. Лингвистическая панорама рубежа веков». Волгоград: Перемена, 2000. -С. 18-27.

60. Красавский Н.А. Семантика имен эмоций, функционирующих в разных типах текста // Язык и эмоции: Сборник научных трудов. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 142 - 150.

61. Красавский Н.А. Способы семантических экспликаций номинантов эмоций в толковых словарях русского языка // Языковая личность: вербальное поведение: Сб. науч. трудов Волгоград, 1998. - С. 13-22.

62. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. Монография. Волгоград: Перемена, 2001. - 462 с.

63. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек, Сознание. Коммуникация). Монография. М.: Диалог-МГУ, 1998. -352 с.

64. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

65. Крейдлин Г.Е. Национальное и универсальное в семантике жеста // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке./Отв. редактор Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левотина. М.: Издательство «Индрик», 1999. - С. 170- 185.

66. Крейдлин Г.Е. Русские жестовые фразеологизмы III: Отражение наивной этики в невербальном и вербальном кодах // Логический анализ языка. Языки этики. М., 2000. - С. 341 - 352.

67. Крейдлин Г.Е., Григорьева С.А., Григорьев Н.В. Словарь русских жестов. -Москва Вена: Языки русской культуры; Венский лингвистический альманах, 2001. - С. 166 - 248.

68. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память II Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 85-91.

69. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. Краткий словарь когнитивных терминов. -М.: Издательство МГУ, 1997. С. 3 - 99.

70. Къеркегор С. Страх и трепет. М.: «Терра - Республика», 1992. - 489 с.

71. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 31 - 50.

72. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 387 - 415.

73. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: «Смысл», 1997.-287 с.

74. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 162 - 172.

75. Литвак М.Е. Психологическая диета. Ростов-на-Дону: Издательство «Психологическое айкидо», 1993. - 60 с.

76. Литвинчук И.Н. Опыт психоэтнолингвистического исследования эмотивного текста в коммуникативно-когнитивной парадигме // Ученые записи ТНУ, Вып. 12, 1999. 124 с.

77. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. -С. 280 - 287.

78. Лукин В.А. Противоречие и согласие: языковые концепты, дискурсные стратегии, текстовые свойства // Вопросы языкознания, 2003.- №4. -С. 91-110.

79. Лурия А.Р. Потерянный и возвращенный мир. М.: Издательство Московского Университетеа, 1971. - 123 с.

80. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект Пресс, 1996. -210 с.

81. Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе: Дис. .канд. филол. наук. Волгоград, 1999. - 121 с.

82. Монтень М О страхе: http/www.devichnik.ru/2002/06/strahi.phtm

83. Морозов В. П. Психологический портрет человека по невербальным особенностям его речи // Психологический журнал, 2001. №6. - С. 3 - 58.

84. Москвин В.П. Классификация русских метафор // Языковая личность: Культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - С.103-113,

85. Москвин В.П. Классификация русских метафор // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. трудов. Волгоград, Перемена, 1996. -С. 103-113.

86. Москвин В.П. Парадигматические и синтагматические связи полисеманта (на примере слова судьба). Волгоград: Перемена, 1997. - 32 с.

87. Мягкова Е.Ю. «Язык и эмоции» в когнитивных исследованиях // Семантика слова и текста. Психолингвистические исследования. Тверь, 1998. - С. 38 -44.

88. Мягкова Е.Ю. Проблемы и перспективы исследования эмоционального значения слова // Язык. Сознание. Коммуникация. М., 2000. - Вып. №11.-С. 20-22.

89. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова: вопросы теории: Автореф. дис. . .д-ра филол. наук. Москва, 2000. - 23 с.

90. Намталишвили И.И. О некоторых эмоциональных конструкциях современного английского языка: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Тбилиси, 1972. 23 с.

91. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. -С. 117-122.

92. Новиков А.И. Текст. Смысл и проблемная ситуация // Вопросы филологии, 1999.-№3.-С. 57-63.

93. Панченко Н.Н. Национально-специфическая интерпретация понятий «обман»/«ложь» в паремиологическом аспекте // Языковая личность: вербальное поведение: Сб. науч. трудов/Под ред. Красавского Н.А. -Волгоград: Издательство «РИО», 1998. С. 26 - 30.

94. Панченко Н.Н. Средства объективации концепта «обман» (на материале английского и русского языков): Дис. .канд. филол. наук. Вологоград, 1999.- 171 с.

95. Папп Ф. Паралингвистические факты. Этикет и язык II Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. Вып. 23. - М.: Прогресс, 1988. - С. 67 - 72.

96. Перфильева С.Ю. Исследование слов-названий эмоций методом шкалирования // Семантика слова и текста. Психолингвистические исследования. Тверь, 1998. - С. 121-128.

97. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. М.: Издательство МГУ, 1997. -347 с.

98. Пиз А. Язык телодвижений (как читать мысли людей по их позам, мимике, жестам) // Язык жестов. Минск: Парадокс, 1995 - 256 с.

99. Покровская Я. А. Отражение в языке агрессивных состояний человека на материале англо- и русскоязычной художественной прозы: Дис. .канд. филол.наук. Волгоград, 1998. - 178 с.

100. Покровская Я.А. Концептуализация гнева в английском и русском языках // Языковая личность: вербальное поведение: Сб. науч. трудов / Под ред. Красавского Н.А. Волгоград: Издательство «РИО», 1998. - С. 22 - 26.

101. Покровская Я.А. Метафора как средство обозначения концепта гнева // Языковая личность: Культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - С. 183 - 189.

102. Покровская Я.А. Языковые способы отражения авербальной эмоциональной агрессии в художественном тексте (на материале английского языка) // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 232 - 240.

103. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. -Воронеж: Издательство «Истоки», 2001. 191 с.

104. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999. - 32 с.

105. Потапова Р.К. Коннотативная лингвистика. М.: «Триада», 1998. - 63 с.

106. Прихожан А. И. Психологический справочник для неудачника или как обрести уверенность в себе. М.: Просвещение, 1994. - 191 с.

107. Психиатрия / Под ред. Шейдера Р. М.: Практика, 1998. - 368 с.

108. Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство Московского государственного университета, 1984. - 250 с.

109. Психология. Словарь. // Издание 2-ое исправленное и дополненное, под ред. А.В. Петровского. М.: Издательство политической литературы, 1990. -С. 576 - 579.

110. Распопов И.П. Методология и методика лингвистических исследований. -Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1976. -87 с.

111. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. М.: «Прогресс», 1979.-391 с.

112. Романовская И.Э. Эмотивные конструкции русского языка: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Л., 1991. - 18 с.

113. Рубинштейн С.Л. Эмоции // Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 152 - 162.

114. Рюкле X. Ваше тайное оружие в общении. Мимика, жест, движение. М.: АО «Интерэксперт». - 1996. - 246 с.

115. Сартр Ж-П. Очерк теории эмоций // Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 120 - 138.

116. Селиверстова О.Н. «Когнитивная» и «концептуальная» лингвистика: их соотношение // Язык и культура: Факты и ценности / Отв. ред. Кубрякова Е.С. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 293 - 305.

117. Семененко Н.Н. Лингвокультурологическое описание структуры и семантики паремий: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Белгород, 2002. -24 с.

118. Солодуб Е.П. К проблеме разграничения пословиц и поговорок в языках различных типов // Филологические науки, 1994. №3. - С. 55 - 57.

119. Солодуб Ю.П. Фразеологическая образность и способы ее параметризации // Фразеография в Машинном фонде русского языка. М.: Наука, 1990.-С. 139-146.

120. Спиноза Б. О происхождении и природе аффектов // Психология эмоций. Тексты. М. Издательство МГУ, 1983. - С. 29 - 46.

121. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

122. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М.: Просвещение, 1975. -266 с.

123. Телия В.Н. Метафора и символ во фразеологических единицах // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. Телия В.Н. М.: Языки русской культуры, 1998 (а). - С. 78 - 91.

124. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1998 (б).-С. 13-24.

125. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

126. Томашева И.В. Эмотивная лакунарность художественной прозы (на материале переводов испаноязычных писателей): Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 1995. - 217 с.

127. Трусов В.П. Выражение эмоций на лице (по материалам работ П. Экмана). Вопросы психологии, 1982. - №5. - С. 144 - 147.

128. Ушакова Т.М. Дейксис в аффективном синтаксисе (на материале французских эмотивных предложений) // Грамматическая семантика. -Горький, 1978. С. 75 - 82.

129. Феоктистова А.Б. Когнитивные аспекты семантики идиом, обозначающих чувства-состояния: Автореф. дис.канд. филол. наук. Москва, 1996. - 17с.

130. Филимонова О.Е. Язык эмоций в английском тексте. Когнитивный и коммуникативный аспекты: Монография. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. - 259 с.

131. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в Зарубежной Лингвистике: Когнитивные аспекты языка. -Вып. 23. М.: Прогресс, 1988-С. 52-63.

132. Фрейд 3. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. М.: Медицина, 1991.-288 с.

133. Фрейд 3. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. Тексты / Под ред. Вилюнаса В.К. М.: Издательство МГУ, 1984. - С. 203 - 212.

134. Фрумкина P.M. Самосознание лингвистики вчера и завтра // Известия АН. - Серия литература и язык, 2000. - Т. 58. - №4. - С. 12-20.

135. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 435 с.

136. Худяков А.А. Концепт и значение. // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996.- С. 97 - 103.

137. Чернейко Л.О., Хо Сон Тэ Концепты жизнь и смерть как фрагменты русской языковой картины мира / Филологические науки, 2001. №5. -С. 50-59.

138. Шахнарович A.M. Общая психолингвистика: Учебное пособие. М.: Издательство «Роу», 1995. - 96 с.

139. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка (на материале английского языка): Дис. .д-ра филол. наук. М. -1988.-402 с.

140. Шаховский В.И. Когнитивные ресурсы эмоциональной языковой личности // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации: Сборник научных трудов. Волгоград: Колледж, 2001 (а). - С. 11-16.

141. Шаховский В.И. О Лингвистике эмоций // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгогад: Перемена, 1995. - С. 3 - 15.

142. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания (Учебное пособие). Волгоград, 1983. - 89 с.

143. Шаховский В.И. Эмоции и их концептуализация в различных лингвокультурных контекстах // Русистика. Киев, 2001 (б). - Вып. 1. — С. 13-19.

144. Шаховский В.И. Эмоциональные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - с. 80-96.

145. Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). -Волгоград: Перемена, 1998. 148 с.

146. Шейгал Е.И. Градация в лексической семантике. Куйбышев, 1990. -95с.

147. Щербаков В. Страх. http://www.osp.ru/prc/2002/03/020.htm

148. Эйчисон Д. Лингвистическое отражение любви, гнева и страха: цепи, сети или контейнеры? // Язык и эмоции: Сб. науч. трудов. Волгоград: Перемена, 1995. - С. 76 - 91.

149. Aboudan R., Baettie G. Cross-cultural Similarities in Gestures: The Deep Relationship between Gestures and Speech which transcends Language Barriers // Semiotica 111-3/4,1996. P. 269 - 294.

150. Birdwhistel R.L. Social Context of Communication // Kinesics and Context: Essays on Body-Motion Communication. Philadelphia. Pennsylvania, 1970. -P. 95-99.

151. Buchowski M. Metaphor, Metonymy and cross-cultural translation // Semiotica 110-3/4,1996.- P. 301-310.

152. Cameron L. Researching and Applying Metaphor // Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 15 - 28.

153. Davitz J.R. The Communication of Emotional Meaning by Metaphor // The Communication of Emotional Meaning. -N-Y.: Dordreeht, 1964. P. 157 - 167.

154. Dirven R. Emotions as Cause and the Cause of Emotions // The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. -Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. P. 55 - 87.

155. Ekman P., Friesen W.V. Unmasking the Face: A Guide to Recognizing Emotions from Facial Expressions. Englwood Cliffs, N.J. Prentice Hall, 1985. -P. 47-62, 135-153.

156. Foolen A. The Expressive Function of Language: Towards a Cognitive Approach // The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. -P. 15-33.

157. Gibbs Raymond W. Jr. Researching Metaphor 11 Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 29 - 47.

158. Goleman D. Emotional Intelligence. N-Y., 1995. - P. 110 - 138.

159. Kaiser S. The Role and Functions of Facial Behavior in Social Interactions // Semiotica 138-1 /4, 2002. - P. 313 - 319.

160. Koveczes Z. Emotion Concepts. N-Y.: Springer Verlag, 1990. - P. 82 - 85, 198-207.

161. Koveczes Z. Metaphors of Anger, Pride and Love: a lexical approach to the structure of concepts. Amsterdam; Philadelphia, Benjamins, 1986. - P. 39 - 50.

162. Kryk-Kastovsky B. Surprise, Surprise: The iconity conventionality scale of emotions // The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. - Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. -P. 155- 157.

163. Lakoff G. Contemporary theory of Metaphor // Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 206 - 249.

164. Lakoff G. Metonymy // Metaphors We Live By. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1980. - P.35 - 40.

165. Lee V., Beattie G. Why talking about negative emotional Experiences is good for Your health: A microanalytic perspective // Semiotica 130- 1 / 2, 2000. -P. 1-23.

166. Levin R. Samuel Language, Concepts, and Worlds: Three Domains of Metaphor // Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 112 - 123.

167. Litovkina A. Tothne A Semi otic Approach to Proverbs // Semiotica. -108.-3 /4, 1996.-P.318-364.

168. Markel N. Semiotic Psychology: Speech as an Index of Attitude // Semiotica 104-1 /2,1995.-P. 67-80.

169. Niemeier S. Nonverbal Expression of Emotions // The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. - P. 287 - 295.

170. Ortony A. Metaphor, Language and Thought // Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 3 - 15.

171. Ortony A. The Role of Similarity in Similes and Metaphors // Metaphor and Thought / Edited by A. Ortony. Cambridge University Press, 1993. - P. 342 -345.

172. Osmond M. Why do we say fed up with but sick and tired of? И The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. -Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. P. 120 - 123.

173. Pursglove M. The Horror of Death in Anna Karenina // Чествуя филолога -Орел, 2002-P. 341 -350.

174. Scherer Klaus R. Faces of Emotion NJ.: Erlbaum, 1998. - P. 112 - 115.

175. Telia V., Bragina N., Oparina E., Sandomirskaya I. Phraseology as a Language of Culture: Its Role in the Representation of a Collective Mentality // Phraseology: Theory, Analysis, and Applications. Oxford, 1998. - P. 55 - 75.

176. Volek B. Emotive Signs and their Semantic Functioning. Amsterdam. Philadelphia, 1987.-P. 15-25.

177. Wertsch J.V., Zawidzki T.W. Language and Thought: A Relationship reconsidered // Semiotica -129-1 /4,2000. P. 75 - 90.

178. Wierzbicka A. Different Cultures, different Languages, different Speech Acts // Journal of Pragmatics, 1985. №9. - P. 145 - 178.

179. Wierzbicka A. Human Emotions: Universal or Culture-Specific? // American Antropologist, 1986. Vol. 88. - №3. - P. 584 - 594.

180. Young K. Gestures and the Phenomenology of Emotion in Narrative // Semiotica 131- 1 /2, 2000. - P. 79 - 112.

181. Лексикографические источники и принятые сокращения

182. Акишина А.А., Кано X., Акишииа Т.Е. Жесты и мимика в русской речи. Лингвострановедческий словарь. М.: Русский Язык, 1980.

183. АРЛФС. Американские идиомы: Англо-русский лексико-фразеологический словарь / Под ред. Гарольда К. Уитфорда. - М.: Зэст, 1994.

184. АСРСВ. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. - М.: Русские словари, 1994.

185. АСРС. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. - М.: Советская энциклопедия, 1969.

186. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. Издание 4-е, переработанное и дополненное. - М.: Русский язык, 1984.

187. ЛЭС. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцева. - М.: Издательство «Большая Российская энциклопедия», 2002. -С. 336-337.

188. MAC. Словарь русского языка. В 4-х томах / АН СССР, ин-т русского языка. - М.: 1961.

189. МАС2. Словарь русского языка. В 4-х томах / АН СССР, ин-т русского языка. - М., 1984.

190. МТСРЯ. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1990.

191. Ю.НОССРЯ. Апресян Ю.Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. - М.: Русские словари, 1995.

192. РАФСК. Квеселевич Д.И. Русско-английский фразеологический словарь. - М.: Русский Язык, 1998.

193. РФЛС. Фелицина В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы. Лингвострановедческий словарь. - М.: Наука, 1990.

194. САУЛАЯ. Словарь активного усвоения лексики английского языка. — М.: Русский язык, 1991.

195. СОШ. Ожегов С. Словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1986.

196. ССРЛЯ. Словарь русского литературного языка. В 11-ти томах / АН СССР, ин-т русского языка. - М.: 1963.Т. 14,15.

197. ФСЯ. Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии - М.: Русский язык, 1984.

198. СССРЯ. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. - М.: Русский язык, 1983.

199. ТСД. Даль В л. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 томах. - М.: Русский язык, 1982.

200. ДП. Даль В.И. Пословицы русского народа: Сборник в 2-х томах. - М.: Художественная литература, 1984. - Т. 2.

201. ТСОВ. Словарь образных выражений русского языка / Под ред. В.Н. Телия.-М., 1995.

202. ТСУ. Толковый словарь русского языка .В 4-х томах / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. - М., 1935.

203. ФОАРС. Фразеологические обороты, англо-русские соотвествия. Словарь-справочник. - М.: Наука, 1994.

204. ФСРЛЯ. Фразеологический словарь русского литературного языка конца XVIII - XX веков. - в 2-х томах / Под ред. А.И. Федорова - Новосибирск, 1991.

205. ФЭСБ. Бирих А.К. Словарь русской фразеологии: Историко-этимологический справочник. - СПб.: Фолио-Пресс, 1998.

206. ЖСРПП. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. - М.: Сов. Писатель, 1991.

207. БПС. Ребер А. Большой толковый психологический словарь. - М.: Вече Act, 2001. -Т.2.

208. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. М.: Прогресс, 1987.

209. ФПРПП. Фелицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь / Ин-т русского языка им. А.С. Пушкина / Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. -М.: Русский язык, 1998.

210. CEED. Collins Essential English Dictionary. - William Collins Sons & Co Ltd, 1994.

211. CODCE. Concise Oxford Dictionary of Current English. - 7-th Edition. -Oxford at the Clarendon Press, 1984.

212. CODP. The Concise Oxford Dictionary of Proverbs / Edited by Simpson J. -2-nd edition. - Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 1992.

213. CPhCI. Graig D. Catch Phrases Cliches and Idioms. A Dictionary of Familiar Expressions. - London, 1990.

214. DAP. A Dictionary of American Proverbs / by Mieder W. - N.Y., 1992.

215. DEI. Henderson B.L.K. A Dictionary of English Idioms. - 2 Volumes. -Blackwood, 1947.

216. EPPS. English Proverbs and Proverbial Sayings / by Apperson G.L. - Toronto, 1929.

217. FPDP. Fergusson R. The Penguin Dictionary of Proverbs. - London, Claremont Books, 1995.

218. HD. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. -Oxford University Press, 1982. - Vol. 1.

219. HD2. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English.- Ставрополь, 1992.

220. HSD . Home Study Dictionary. - Peter Haddock Ltd, 1987.

221. HSD. Harrap's English School Dictionary. - Harrap Book Ltd, 1989.

222. LDELC. Longman Dictionary of English Language and Culture. - Longman Group UK Limited, 1992.

223. LDPhV. Courtney R. Longman Dictionary of Phrasal Verbs. - Harlow, 1983.

224. MPPS. Bartlett Jere Whiting Modern Proverbs and Proverbial Sayings. -Harvard University Press, 1989.

225. NBED. The New Bantam English Dictionary. - Toronto, 1979.

226. NEBr. The New Encyclopedia Britannica. - Oxford, 1994. - Vol. 1.

227. Partridge E. A Dictionary of Slang and Unconventional English. 2 Volumes. -London and Henley, 1979.

228. PED. Practical English Dictionary. - London, 1967.

229. POD. The Pocket Oxford Dictionary. - Oxford University Press, 1984.

230. RDIE. Renton N.E. Metaphorically Speaking. A Dictionary of 3800 idiomatic Expressions. -N.Y.: Warner Books, 1992.

231. LREDI. Lubensky S. Russian - English Dictionary of Idioms. - M: Языки русской культуры, 1997.51 .SD. School Dictionary / Edited by W.D. Halsey. - N.Y., 1987.

232. SHBP. Stevenson B. The Home Book of Proverbs, Maxims, Familiar Phrases.- Toronto, 1936.

233. WDP. The Wordworth Dictionary of Proverbs. - Wordworth Edition, Ltd., 1993.

234. WNID3. Webster's Third New International Dictionary. - Encyclopaedia Britannica, inc., 1993. -Vol.3.

235. WNPD. Webster's New Practical Dictionary. - USA: Harvard Press, 1951.

236. WNWDAE3. Webster's New World Dictionary of American English. - 3-d Edition, 1998.

237. WUD. Webster Universal Dictionary. - N.Y.: Harver Educational Services, 1975.

238. Источники примеров и принятых сокращений1. 1984. Оруэлл Д. 1984 и эссе разных лет. - М.: Прогресс, 1989. - 377 с.

239. БА. По Э. Бочонок амонтильядо // Избранное. - Т. 2. - М.: ТЕРРА, 1996. -С. 205-211.

240. Булгаков М. Белая гвардия. Мастер и Маргарита // Избранные произведения. В 2-х томах. Мн.: Мает. JliT, 1990. - Т.1. - 656 с.

241. ВПб. Астафьев В. Восьмой побег // Собрание сочинений в 6-ти томах. -М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.1. - С. 117-130.

242. ВСт. Грин Г. Ведомство страха. - М.: Прогресс, 1989. - 278 с.

243. ВХ. Шоу И. Вершина холма. - М.: Издательство «Хорт», 1991 - 252 с.

244. ВЭ. Кристи А. Убийство в Восточном экспрессе. - М.: Прейскурантиздат, 1989.-176 с.

245. ДСВ. Астафьев В. На далекой северной вершине // Собрание сочинений в 6-ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.1. - С. 312 - 336.

246. ЖП. Астафьев В. Жизнь прожить // Собрание сочинений в 6-ти томах. -М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.2. - С. 35 - 67.

247. Ю.ЗЖ. По Э. Золотой жук // Избранное. - Т. 2. - М.: ТЕРРА, 1996. - С. 41 -68.

248. Лв. Леонов Н. Ловушка II Советский детектив. - М.: Патриот, 1991. - С. 3 -257.

249. ЛК. Шоу И. Люси Краун II Ставка на мертвого жокея. - М.: Прогресс, 1984.-С. 3-227.

250. MP. Астафьев В. Мною рожденный // Собрание сочинений в 6-ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.1. - С. 223 - 235.

251. НВС. Столесен Г. Ночью все волки серы // Зарубежный детектив. - М.: Молодая гвардия, 1989. - С. 236 - 358.

252. ОВ. Астафьев В. Осенью на вырубке Н Собрание сочинений в 6-ти томах. -М.: Молодая Гвардия, 1991.-Т.1.-С. 337-356.

253. Пд. Астафьев В. Передышка // Собрание сочинений в 6-ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.2. - С. 67 - 78.

254. ПО. Маринина А. Посмертный образ. - М.: Издательство "Центрполиграф", 1997. - 312 с.

255. РА. Астафьев В. Русский алмаз II Собрание сочинений в 6-ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.2. - С. 456 - 472.

256. РМ. Сименон Ж. Револьвер Мэгрэ. -М.: Прогресс, 1987. - 243 с.

257. СНС. Бауэрова А. Смерть и семь немых свидетелей // Зарубежный детектив. - М.: Молодая гвардия, 1989. - С. 1 - 235.

258. УС. Маринина А. Украденный сон: Роман. - М.: Издательство Центрополиграф, 1998. - 490 с.

259. ЯД. Астафьев В. И ясным ли днем. // Собрание сочинений в 6-ти томах. - М.: Молодая Гвардия, 1991. - Т.1. - С. 45 - 66.

260. ЯС. Незнанский Ф. Ярмарка в Сокольниках. - М.: Слово, 1991. - 252 с.

261. Астафьев В. Собрание сочинений в 6 -ти томах. М.: Молодая Гвардия, 1991.-Т.1.-570 с.

262. Астафьев В. Собрание сочинений в 6-ти томах. М.: Молодая Гвардия, 1991.-Т.2.-575 с.

263. Булычев К. О страхе. Невостребованные строчки. -http://lib.ru/BULYCHEW/ulitka-8.txt.

264. Вайнеры А. и Г. Место встречи изменить нельзя: Эра' милосердия ЭМ., Лекарство против страха [ЛСт]. Кн. 1. - М.: ЭКСМО, 1993. - 576 с.

265. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев 12Ст., Золотой теленок [ЗТ]. -Волгоград: Ниж. Волжское книжное издательство, 1981. - 640 с.

266. Клэнси Т. Все страхи мира. http://lib.ru/DETEKTIWY/KLENSI/

267. Кристи А. В 4.50 из Паддингтона. М.: Прейскурантиздат, 1991. - 176 с.

268. Лавкрафт Говард Ф. Затаившийся страх. -http://lib.ru/INOFANT/LAWICRAFT/zataivshijsyastrah.txt.

269. Леонов. Н. Обречен на победу // Советский детектив. М.: Патриот, 1991. -С. 258 - 573.

270. Монтень М. О страхе. http://lib.ru/FILOSOF/MONTEN/fear.txt.

271. По Э. Избранное. Т. 1, 2. - М.: ТЕРРА, 1996. - 589 е., 590 с.

272. Цвейг С. 24 часа из жизни женщины. -http:/Aib.ru/INPROZ/CWEJG/24hours.txt.

273. Цвейг С. Страх. http://lib.ru/INPROZ/CWEJG/cveig02.txt.

274. Чейз Д. X. Ты только отыщи его // Зарубежный детектив. М.: «Молодая гвардия», 1989. - С. 359 - 527.

275. Чехов А.П. Избранные произведения в 12 томах. Том 2. - М.: Гослитиздат, 1954.-608 с.

276. Шекли Р. Страх в ночи. http://lib.ru/SHEKLY/nighfear.txt.

277. Шоу И. Рассказы // Ставка на мертвого жокея. М.: Прогресс, 1984. - С. 227 -395.

278. ВС. Doyle Conan A. The Blue Carbuncle // Adventures of Sherlock Holmes. -England: Penguin Books Groups, 1994. - P. 150 - 173.

279. BM. Williamson J.N // The Best of Masques // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). - New York: Berkley Books, 1982. - P. 4 - 14.

280. ETh. Doyle Conan A. The Engineer's Thumb // Adventures of Sherlock Holmes. - England: Penguin Books Groups, 1994. - P. 201 - 224.

281. GLE. Show I. God was here but He left early - Pan Books London & Sydney. -1978.-219 p.

282. HS. Allende I. The House of the Spirits. - Great Britain: Black Swan, inc. -490 p.

283. LF. Kipling R. The Light that Failed. - Moscow: Progress Publishers, 1975, -247 p.

284. LS. Maugham Somerset W. Lion Skin // The Rain and Other Short Stories. -M. Прогресс, 1989. - P. 234 - 253.

285. OE. Christie A. Murder in the Orient Express. - Great Britain, Fontana / Collins, 1977.-191 p.

286. Ost. Maugham Somerset W. Outstation // The Rain and Other Short Stories. -M. Прогресс, 1989. - P. 134 - 149.

287. Ps. King S. Popsy // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). - New York: Berkley Books, 1982. - P.35 - 46.

288. PV. Maugham Somerset W. The Painted Veil. - M.: Молодая Гвардия, 1980. -247 р.

289. SB. Doyle Conan A. The Scandal in Bohemia // Adventures of Sherlock Holmes. - England: Penguin Books Groups, 1994. - P. 3 - 29.

290. St. Nolan R. Soft // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). - New York: Berkley Books, 1982. - P. 77 - 85.

291. Td'U. Hardy T. Tess of the D'Urbervilles. - Oxford University Press, 1985. -P. 120.

292. Th. Maugham Somerset W. Theatre. - M.: Международные отношения, 1981.-248 p.

293. Yd. Nolan R. The Yard // The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). -New York: Berkley Books, 1982. - P.l5 - 34.

294. Clansy Т. The Sum of all Fears. Toronto: Bantam Books, 1989. - 487 p.

295. Fitzerald F. Scott The Crack-up with other Pieces and Stories. Penguin Books, 1977.- 155 p.

296. Hailey A. Airport. Toronto: Bantam Books, 1969. - 501 p.

297. Maugham Somerset W. The Moon and the Sixpence. Moscow: Progress Publishers, 1969. - 240 p.

298. Maugham Somerset W. The Rain and Other Short Stories. M.: Прогресс, 1989. -407 p.62.0'Henry Selected Short Stories. Moscow: Progress Publishers, 1977. - 239 p. 63.Sheldon S. If Tomorrow Comes. - London: Harper Collins Publishers, 1994. -501 p.

299. The Best of Masques (edited by J.N. Williamson). New York: Berkley Books, 1982.-228 p.