автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.04
диссертация на тему: Эстетические проекции картины мира на материале исторической картографии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эстетические проекции картины мира на материале исторической картографии"

На правах рукописи УДК 1 (018)

Корочкин Федор Федорович

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ПРОЕКЦИИ КАРТИНЫ МИРА НА МАТЕРИАЛЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ КАРТОГРАФИИ

Специальность: 09.00.04 — эстетика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2015

005560878

005560878

Работа выполнена на кафедре эстетики и этики федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена».

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор, профессор кафедры эстетики и этики федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена» Исупов Константин Глебович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философской антропологии федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет» Марков Борис Васильевич

доктор философских наук, профессор, профессор кафедры педагогики и философии образования частного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Русская христианская гуманитарная академия»

Михайлова Марина Валентиновна Ведущая организация:

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства».

Защита состоится 28 апреля 2015 года в Л часов на заседании Совета по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук Д 212.199.10, созданного на базе Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, по адресу: 197046, г. Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д. 26, факультет философии человека, ауд. 317. С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (191186, г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48, корп. 5) и на сайте университета по адресу:

http://disser.her2en.spb.ru/Preview/Karta/karta 000000182.html Автореферат разослан « 2 Б ФЕВ 2015 2015 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Игнатьев Денис Юрьевич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предлагаемое исследование посвящено эстетическому анализу картины мира и пространственных представлений, отраженных в географических картах. Понимание эстетики как философской науки о структурных закономерностях бытия, выраженных в форме, позволяет предельно точно определить эстетический статус карты, которая оказывается, в этом случае, формой выражения пространственного мировосприятия. Философско-эстетическая оптика исследования позволяет проследить изменения в структуре и содержании этих моделей, с одной стороны, — в зависимости от картины мира той или иной историко-культурной эпохи, а с другой, — ориентационных потребностей человека, сущностная характеристика которого — вечное «стремление к горизонтам Бытия» (С. С. Хоружий).

Подход к понятию картины мира в работе оказывается принципиально сходным с позицией П. С. Дышлевого и Л. В. Яценко, которые определили картину мира как систему наиболее фундаментальных научных принципов, позволяющих объединить различные области знания о реальном мире или о его отдельной части в единое целое, иными словами, образовать из этих отдельных областей общую картину. Совокупность всех актуальных для эпохи знаний, установок и ценностей формирует национальную и социальную идентичность субъектов, принадлежащих к этой картине мира. Образ мира определяется как индивидуальная система накопленного опыта, а также ценностных ориентиров и личностных смыслов человека. Иными словами, носителем индивидуального образа мира является каждый субъект, в то время как картина мира объединяет различные социальные группы и общности.

Под проекцией в современной картографической науке понимается результат геометрического переноса геоида (Земного шара) на плоскую поверхность или в виртуальное пространство. Таким образом, под проекцией (математической или географической) понимается, в первую очередь, проекция земной поверхности. Эстетическая проекция, в свою очередь, фиксирует на карте не ландшафтные особенности, а актуальную картину мира. Карта оказывается исследовательским ресурсом не только географическим (в значении естественнонаучным), а еще и философским, то есть гуманитарным.

Актуальность исследования обусловлена социокультурной ситуацией современности, а также состоянием философско-эстетической теории, потребностями образовательной политики и практики. Необходимой оказывается переоценка понятий центра, границы, национальной картины мира и ценностных оснований аксиосферы. Указанные положения делают особенно важной установку на осмысление образования как непрерывного процесса расширения образа мира, целью и

результатом которого является формирование способности субъекта к ориентации (в противовес адаптации) в современном мире вообще и информационном пространстве в частности.

Идея философского осмысления географической проблематики носит классический характер. Так, Иммануил Кант усматривает необходимость всестороннего гуманитарного анализа географии в недостаточности каждого из современных ему подходов к изучению предмета. Уже в своем «Плане лекций по физической географии» Кант указывает на возможную методологию философского анализа материала географической науки.

В 2014 году Нобелевскую премию в области физиологии и медицины разделили американец Джон О'Киф и норвежцы Эдвард и Мей-Бритт Мозер. Признание научного сообщества американско-норвежская группа ученых снискала за открытие клеток, составляющих систему позиционирования в головном мозге. В прессе это открытие моментально прозвали «встроенным GPS-навигатором», что, во многом, соответствует действительности. Оказалось, что в головном мозге присутствуют так называемые Grid-нейроны (возможный перевод — координатные нейроны), отвечающие за позиционирование в пространстве. Все перемещения человека регистрируются «срабатыванием» разной комбинации этих нейронов. Таким образом, на биохимическом уровне, мозг человека постоянно выстраивает в сознании карту окружающего пространства. Непрерывное создание подобной когнитивной карты подтверждает тезис о необходимом возникновении картографии и ее развитии, протекающим в условиях прямой пропорции относительно расширения образа мира. Иными словами, «встроенный GPS» является психолого-физиологическим основанием пространственного мышления, образа мира.

Оглядывание, озирание вокруг себя первобытного человека, увеличение его «диаметра сознания» (Ю. Н. Тынянов) привели к необходимости структурировать и фиксировать окружающее пространство. Подобно тому, как литература возникает в качестве формы мнемонической записи, карта возникает для запоминания себя в пространстве и пространства в своем сознании. Разница в ориентации с картой и без нее продемонстрирована Виктором Гюго в «Отверженных». Жан Вальжан, блуждающий по подземельям Парижа, не имеет карты и не знает, где находится. Наложение современной читателю карты Парижа на историческую — времен Жана Вальжана — иллюстрирует «собирание» картографического палимпсеста в сознании субъекта. Единство культурного и исторического пространства становится ценностным стержнем, объединяющим карты по вертикали во времени.

Объектом исследования является материал исторической картографии как эстетического феномена.

Предмет исследования — эстетические проекции картины мира.

В этой связи основной целью данной работы является исследование особенностей пространственного мышления в его графической фиксации в картографии.

Для достижения поставленной цели сформулированы следующие исследовательские задачи:

1. проанализировать процесс формирования и развития пространственного мировосприятия в его связи с картой;

2. определить эстетические границы понятий «центр», «граница» и «проекция»;

3. обозначить роль карты в генезисе и эволюции эстетической картины мира, ее манипулятивный и идеологический потенциал;

4. исследовать карту в аспекте ее художественности;

5. рассмотреть проблематику восприятия городского ландшафта как результата эстетического проектирования пространства с помощью карты;

6. обозначить предметно-семантическое поле понятий «карта» и «геоинформационная система» в современной социо-культурной ситуации;

7. определить место карты в образовательном процессе и конструировании образа мира.

Последовательное решение поставленных задач определяет структуру диссертации.

Степень разработанности проблемы

Философские исследования географии в целом не относятся к числу наиболее разработанных тем в современной отечественной науке. При этом анализ картографии с позиций гуманитаристики в принципе не встречается как самостоятельный предмет для исследования. Вопросами культурной и гуманитарной географии занимаются В. Л. Каганский, В. Н. Калуцков, А. В. Новиков, В. Н. Стрелецкий, Н. Ю. Замятина, И. И. Митин, Ю. Н. Гладкий, В. П. Максаковский и ряд других исследователей. Отдельного упоминания стоят работы Д. Н. Замятина, в особенности, монография «Культура и пространство» (Москва, 2006), посвященная понятию географического образа и его трансформации в истории культуры и ситуации современной России.

Иначе выглядит ситуация в пространстве европейской и американской науки. Вопросам социо-гуманитарного исследования картографии посвящены целые научные школы, что обуславливает значительное количество западных работ, используемых в качестве теоретической базы предлагаемого диссертационного исследования.

Историко-антропологическая проблематика становится центральной темой в фундаментальной работе Л. Багрова «История картографии», исследованиях А. Робинсона, Д. Вудворда и Дж. Б. Харли, а также трудах И. Ю. Крачковского, И. Г. Коноваловой, 'Л. С. Чекина, А. И. Щетникова, Л. А. Брауна, В. L. Gordon, J. F. Moffet и других историков и географов.

Пространственному восприятию в его философской связи с картографией посвящены публикации А. К. Henrikson, J. O'Sullivan и

E. Unger. Особняком стоит монография австралийского ученого Петы Митчелл (Peta Mitchell) «Картографические стратегии постмодерна» (Cartographie Stratégies of Postmodernity), написанная в Нюрнберге в начале 2000-х. Митчелл показывает субъекта через соотношение генеалогии карты и генеалогии пространства.

Сопоставлением искусства и картографии занимаются William Cartwright, David Fairbairn, Félicitas Thun-Hohenstein, Markus Jobst, Karel Kriz, Sidonie Christophe, Salu Ylirisku, Félix Ortag, Armin von Ungern-Sternberg, Michaela Kinberger, Verena Widorn and Michaela Kinberger, Wolfgang Fiel и другие. В работах Филлипа и Джулианы Мюрке (Phillip С. Muehrcke, Juliana О. Muehrcke) карта анализируется как развернутая метафора в литературном произведении. Сибилл Ламмс (Sybille Lammes) анализирует роль карты в компьютерных играх, существующую как в пространственной, так и во временной проекции.

Современное бытование карты как геоинформационной системы рассматривается, в первую очередь, в трудах Майкла Гудчайлда (Michael

F. Goodchild), а также другим исследователем, привнесшим значительный вклад в разработку этого аспекта темы — Сарой Элвуд (Sarah Elwood).

Среди исследований, затрагивающих проблематику культурного и городского ландшафта, а значит, косвенно затрагивающих проблематику карты, справедливо выделить работы Ю. М. Лотмана, Д. С. Лихачева, M. М. Бахтина, Н. П. Анциферова, К. Г. Исупова, К. С. Пигрова, Л. Н. Летягина, К. Lynch. Проблема географического ландшафта в его взаимосвязи с развитием картины мира и классической историей философии широко представлена в двухтомнике «Ландшафт как изображение мира» (Landscape as a World Picture) датского исследователя Якоба Уомберга (Jacob Wamberg), а также публикациях D. Е. Cosgrove, К. Blake, A. R. Gualtieri.

Картина мира и образ мира исследуются Мартином Хайдеггером, И. В. Кондаковым, В. Н. Топоровым, П. С. Дышлевым, Л. В. Яценко и многими другими. В контексте образования понятия картины и образа мира становятся центральными для работ А. П. Валицкой, Дж. Голда, А. Н. Леонтьева, Е. Robinson, W. D. Pâtisson.

Источниковедческой базой исследования являются монографии и статьи, связанные с проблематикой истории картографии, пространственного мировосприятия, понятий картины мира и образа мира, философии образования, а также материал исторической картографии.

Положения, выносимые на защиту 1. Карта возникает как необходимая форма графической фиксации пространственного мировосприятия, как способ фиксации и запоминания себя в пространстве.

2. Карта является эстетической проекцией картины мира. Она содержит сведения не только о географическом положении объектов и их форме, но и выступает формой сохранения, передачи и «трансляции» актуальной картины мира.

3. Опосредованность чтения карты системой символов и неизбежным искажением изображаемого на карте мира делает ее идеологическим инструментом, который может быть использован для манипулирования сознанием.

4. Карта выступает формой раскрытия художественного образа. В искусстве карта становится не иллюстративным материалом, а метафорой. В видеоиграх карта является образом территории.

5. Города по способу возникновения подразделяются на «естественные» и «искусственные». «Искусственные» города (такие как Санкт-Петербург) возникают как реализация изначально предзаданного плана. Город оказывается реализацией географического и картографического замысла и вымысла.

6. Современная карта трансформируется в геоинформационную систему (ГИС). Многоуровневая структура ГИС позволяет ей синтезировать все аспекты гуманитарного знания.

7. Картография является емким образовательным ресурсом, позволяющим конструировать образ мира в соответствии с логикой развития культуры и целеполаганием образовательных стратегий. Способность к ориентации в географическом пространстве аксиологически связана со способностью ориентации в информационном пространстве и с механизмами накопления и передачи культурного опыта.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

• карта впервые в отечественной гуманитарной науке рассматривается как эстетический феномен;

• проблема графической фиксации пространственного мировосприятия определена в предметном поле эстетики;

• выявлены эстетические и антропологические предпосылки возникновения картографии;

• карта рассмотрена как цель и средство конструирования образа мира;

• современные геоинформационные системы впервые рассмотрены как ресурс для комплексного гуманитарного исследования.

Теоретическая и методологическая основа исследования

Исследование карты как формы фиксации пространственных представлений и эстетической проекции картины мира затрагивает целый комплекс проблем гуманитарного цикла, связанных как с предметом исторической картографии, так и понятиями картины мира и образа мира. Многообразие предмета исследования и необходимость его всестороннего 'анализа для решения поставленных задач требует применения комплексно-системного анализа в качестве методологического инструмента.

Исследование генезиса картографии в ее связи с развитием пространственного мышления, а также в соответствии со становлением картины мира делает необходимым применение философско-антропологического и историко-философского методов. Анализ карт как текста культуры осуществляется при помощи семиотического и герменевтического подходов. Применение компаративистского метода позволяет выявить специфику эстетического образа карты во всех формах ее исторического и культурного бытийствования.

Теоретическая значимость исследования обусловлена уникальностью рассмотрения материала исторической картографии с точки зрения эстетики. Введенное понятие эстетической проекции является емким методологическим ресурсом для изучения картины мира не только на материале карт, но и иных форм текста культуры. Сформулированные выводы могут послужить для развития проблематики карты и географии в предметном поле гуманитаристики. Достигнутые результаты могут лечь в основу дальнейшего эстетического анализа картографии.

Практическая значимость исследования непосредственно связана с вопросами поиска новых образовательных стратегий, направленных на формирование независимо мыслящего субъекта (independent thinker). Результаты исследования являются прямым обоснованием возможности использования карт как элемента образовательной модели, выстроенной в логике культуры и логике субъекта, по принципу «расширяющейся ойкумены». Материалы диссертации могут быть использованы в научно-исследовательской работе в различных областях гуманитарного знания. Результаты исследования, связанные с анализом современных геоинформационных систем, могут быть востребованы специалистами в области технологий новых медиа и теории коммуникации. Предложенная концепция выездного историко-культурного практикума может использоваться как комплементарная часть образовательного процесса как в рамках реализации культуротворческой модели (А. П. Валицкая), так и в качестве самодостаточного инструмента изучения языков культуры. Материалы работы могут быть использованы в чтении курсов и спецкурсов по истории эстетики, культурологии, философской антропологии, исторической географии, а также в психологических практикумах по проблемам восприятия и ориентации.

Апробация исследования

Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в публикациях автора, вышедших в специализированных изданиях и сборниках материалов научных конференций, в числе которых статьи в изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки РФ для публикации результатов диссертационных исследований.

По теме диссертации были сделаны доклады на научно-практических конференциях:

• Всероссийская конференция с элементами научной школы для молодежи (Белгород, 2010);

• «Гуманитарное образование в России: сегодня и завтра» (Санкт-Петербург, 2010);

• Гуманитаристика, гуманитарное знание, гуманитарное образование: проблемы и перспективы (Санкт-Петербург, 2010);

• XIX Международная конференция «Ребенок в современном мире. Дети и Родина» (Санкт-Петербург, 2012 год);

• VI Российский философский конгресс (Нижний Новгород, 2012);

• Аксиосфера русской культуры (Санкт-Петербург, 2013).

В рамках исследовательской работы над диссертацией реализовано два научных проекта в Католическом университете Айхштетта-Ингольштадта, Германия (Katholische Universität Eichstätt-Ingolstadt):

• Европейская картина мира в немецкой исторической картографии (октябрь-ноябрь, 2012);

• Смена типов урбанистической картографии как отражение изменения социокультурного статуса города (апрель-май, 2013).

Указанные проекты успешно прошли защиту на кафедре философии и теории образования Католического университета Айхштетга-Ингольштадта, а также обуждение на кафедре эстетики и этики РПТУ им. А. И. Герцена.

Результаты диссертационного исследования обсуждались на теоретических семинарах и заседаниях кафедры эстетики и этики РГПУ им. А. И. Герцена.

Структура и объем работы

Объем работы составляет 142 страницы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, 47 рисунков и списка использованной литературы. Список литературы насчитывает 192 источника, из них 75 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении содержится обоснование темы исследования и его актуальности, степень изученности проблемы. Формулируется предмет и объект исследования, намечается гипотеза, определяются цели и задачи исследования, обозначается методологическая основа, раскрывается научная новизна и практическая значимость результатов диссертационной работы, а также формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Пространственное мышление и истоки картографии» посвящена исследованию философско-эстетическому исследованию оснований пространственного мировосприятия в его картографической фиксации.

В первом параграфе «Эстетические и антропологические основания возникновения картографии» рассматривается процесс

формирования и развития пространственного мировосприятия в его связи с картой.

Человеческое сознание нуждается в целостном, доступном индивидуальному сознанию образе мира. Географическая карта в различных своих модификациях — от эскизных мнемонических рисунков первобытного человека до специализированных карт для служебного пользования, от карты-схемы эвакуации при чрезвычайной ситуации до карты звездного неба — удовлетворяет базовой потребности человека в осознании своего реального пространственного окружения, превращается в инструмент постижения окружающей действительности, систематизации культурного опыта. Именно на плоскости карты происходит графически выраженное совмещение таких ключевых понятий, как «мироздание» и «мировоззрение».

Анализ эстетических и антропологических предпосылок возникновения картографии демонстрирует, что сущностной характеристикой картины мира является представление «своего» географического пространства в качестве центрального и даже «мирообразующего». Таким образом, подтверждение получает тезис о конструировании образов мира по принципу «расширяющейся ойкумены», в центре которой оказывается субъект. При этом уже примитивные архаические карты представляют собой одновременно проекцию единства обжитого той или иной общиной пространства и единства картины мира членов этой общины.

Дихотомия «свое» — «чужое», выступающая важнейшей архетипической и аксиологической константой, по сей день является во многом определяющей социальную и духовную жизнь человека. Современная карта государства по своим ценностным основаниям мало чем отличается от полной неточностей схемы общины и близлежащих территорий, поскольку уже эта примитивная схема представляет собой одновременно проекцию единства обжитого общиной пространства и единства картины мира членов этой общины.

Пространство неизменно структурируется от центра: первобытный человек поднялся с земли на высоту собственного роста и обнаружил мир, простирающийся во все стороны от него. В этом смысле человек как наблюдатель изначально и является центром карты, от которого первоначально выстраивается система координат. Постепенно центр перемещается к значимым ценностным константам, происходящим из актуального культурного контекста или выраженным на языке соответствующей мифологической модели мира, однако сущностно эта точка всегда остается незыблемой и структурообразующей.

Во втором параграфе «От Orbis Terrae к морскому портолану: центр карты и центр мира в европейском и арабском средневековье» определяются эстетические границы понятий «центр», «граница» и «проекция».

В истории картографии философский смысл карты наиболее ярко проявился в средние века. Марра mundi оказывается, в первую очередь, визуальным путеводителем по христианской картине мира. С наступлением Средневековья и становлением христианства в качестве ключевого конструкта картины мира, понятия центра карты и центра мира приобретают особенно выраженную ценностную окраску. В центр карты перемещается Иерусалим, а сама карта становится не только топологическим, хронологическим, но и аксиологическим путеводителем по миру. Понимание содержательного палимпсеста средневековых шаррае mundi оказывается принципиально возможным только в логике субъекта, «собирающего» все смысловые слои карты воедино через полагание центра карты как центра мира.

В то время как карты мира европейского средневековья представляли собой в значительной степени переизобретение картографии вообще, структурно напоминая древние карты универсума, достижения античной географической науки получили свое развитие в арабской науке. Географию, а вместе с ней и картографию, на закате античности постигла та же участь, что и многие другие дисциплины, — уцелевшая часть наследия древнегреческой науки оказалась сохраненной лишь в арабских копиях. В отношении картографии арабские авторы, однако, сделали несколько больше, нежели простое копирование и сохранение информации. И пока средневековые монахи проецировали представления о мире, его центре и границах на карты Orbis Terrae, арабские ученые исследовали климатические зоны и укрепили заложенный Птолемеем фундамент развития математических основ картографии.

В средневековой Европе в то же самое время путешествие приобретает ценностную окраску, оно более не может служить одной только цели познания нового, гносеология и аксиология отныне становятся неразрывными в акте преодоления пути. Маршрут паломника становится ментальной картой духовных центров и в этом смысле, если и не снабжает нас принципиально новыми знаниями о религиозной картине мира, то совершенно определенно уточняет способы постижения образов мира пилигримов.

Изменяясь, обозначенная специфика сохраняет свое сущностное постоянство вплоть до современности, в разное время то выдвигаясь на первый план, то приобретая второстепенное значение. В этой связи, средневековая карта буквально «живет» человеком. Марра mundi может казаться неточной или наивной только с позиций космоцентризма, в то время как центральное расположение Иерусалима оказывается в корне антропоцентричным.

Средневековая карта сохраняет оппозицию человек-мир, характерную для древнейших карт универсума, однако их ценностная составляющая оказывается в разы приумноженной религиозным подтекстом. Средневековая карта не отмеряет для путешественника

километры, а расставляет ценностные приоритеты в его путешествии, структурируя пространство с опорой на Священное Писание. В этом смысле каждая тарра типсИ сама собой представляет подтверждение эстетической потребности человека в создании ценностно обусловленного образа физического мира. Процесс картирования мира синтезирует гуманитарное знание, соединяя историческое и географическое пространство.

Центральной темой второй главы «Предметное поле карты» является определение эстетического статуса карты, ее места в процессе теоретико-познавательной деятельности и границы ее применимости.

В первом параграфе «Картография, предмет геополитики и карнавализация географического образа» исследуется роль карты в генезисе и эволюции эстетической картины мира, анализируется ее манипулятивный и идеологический потенциал.

С эпохой Великих географических открытий понятие «карта» стало тождественным самому себе — лишь с конца XIV века этим словом обозначаются как шаррае типсН, так и навигационные портоланы и городские планы. Единство понимания карты стало свидетельством поворотной точки в картине мира — впервые вне мифологического мировосприятия началось движение к пониманию мира как единого целого. С открытием абсолютного большинства известных земель к концу XIX столетия понимание неразрывности внутренних связей между даже самыми отдаленными уголками планеты стало одной из аксиом картины мира. Географическое пространство, пространственное мышление и, следовательно, картография, стали предметами политических отношений, заложив понятие геополитики в фундамент новой картины мира.

Понятие центра мира остается бесспорно соотнесенным с национально значимыми топосами. Карты в Австралии, Китае й других странах часто ориентируют таким образом, чтобы разместить эту самую страну в центре. Опосредованность изображаемой на карте территории и восприятия картографического изображения позволила использовать карту не только в качестве ресурса знаний о мире, но и в качестве инструмента влияния на образы мира.

Карта становится объектом геополитики, а также способом манипулирования сознанием и трансляции идеологии. В этом отношении карта как политический инструмент социума оказывается предельно недиалогичной, коммуникация осуществляется однонаправленно. Ложность картографической проекции является конвенциональной — в идеальном случае искажение служит лишь простоте и лучшему пониманию изображаемой на карте реальности. В этой связи не всякая карта оказывается политическим инструментом.

Картография Х1Х-ХХ веков в целом столкнулась с необходимостью трансляции того, что исследователь гуманитарных проблем геотрафии Дмитрий Замятин называет термином «политико-географический образ».

На древних и средневековых картах частым является изображение флоры, фауны, обрядов или других характерных для территории эстетических образов, однако к концу XVIII столетия в картографии начинает происходить «карнавализация» (M. М. Бахтин), ведущая к упрощению изображаемых политико-географических образов до простейших аллегорий.

На средневековых картах неведомые земли на краю обитаемого мира обозначились латинским выражением Hie sunt leones («тут водятся львы»), часто вместо фразы на карте просто рисовали страшных фантастических существ, наглядно демонстрирующих, почему путешественникам стоит остерегаться этих земель. К XIX веку на карте мира практически не осталось неизвестных земель, однако в картине мира осталось предостаточно белых пятен — мест, мировосприятие обитателей которых оставалось непонятным или просто не принималось в других местах. Аллегорическая картография при всей упрощенности своей формы наглядно демонстрирует лакуны такого непонимания.

Картография пространств, известная миру до Нового времени, уступила место картографии заселения — после эпохи Великих географических открытий Земля впервые стала целой с точки зрения географии, но для становления целостной географической картины мира потребовались несколько столетий мощных геополитических катаклизмов, указавших на неразрывное единство давно открытого обитаемого мира.

Второй параграф «Познание мира: вымышленные карты от Гипербореи до компьютерных игр» посвящен философско-эстетическому анализу карты в аспекте ее художественности.

Формирование картины мира, содержащей представления о всей Земле, фактически вошедшее в свою финальную стадию после эпохи Великих географических открытий, окончательно завершилось в последней четверти XX века, когда спутниковые снимки планеты бесповоротно расставили все точки над i в вопросах о существовании неизведанных земель. Закрылась многовековая страница в истории географии и картографии — вопрос о существовании Гипербореи, Кокани, Царства Пресвитера Иоанна, Китежграда, Беловодья, а также Города Солнца и других фантастических мест был окончательно решен. Лишь Terra Australis Incognita из теоретических построений древних греков в XIX веке превратилась в реальные Антарктиду и Австралию.

Конструирование образа мира через вписывание вымышленных земель в существующую картину мира получило отдельное развитие в искусстве и, позднее, настольных и компьютерных играх. Цели читателя / игрока (равно как и протагониста книги или игры) в этом случае можно подразделить на две группы — созидатель (открыватель) и исследователь, что в целом соответствует логике развития культуры и истории географии. Эстетические проекции картины мира рассматриваются на материале карт

вымышленных земель некоторых литературных произведениях и компьютерных играх.

Карта в художественном произведении вовсе не стремится к математической точности проекции, ее задачей становится дополнение эстетической реальности произведения. В литературе карта выступает развернутой метафорой, позволяющей читателю сориентироваться в вымышленном мире, соотнести картину мира реальности художественного текста с собственным образом мира.

Сходными оказываются функциональные характеристики карты в видеоиграх. Однако если для писателя карта служит средством художественной выразительности в предзаданном читателю мире, то в компьютерной игре карта служит еще и способом исследования, познания и преобразования мира. Географическая карта представляет с собой снимок пространства в определенный момент времени, время на такой карте остается за пределами, только подразумевается, но не описывается символами. Карта в игре, наоборот, отражает не только пространство, но и время, наглядно демонстрируя каждое изменение, произошедшее в игровом мире, в режиме реального времени. Сюжет компьютерной игры, разворачивающийся на карте и через карту, показывает взаимосвязь образа мира субъекта, актуальной картины мира и ее эстетических проекций.

В третьем параграфе «Cittä ideale: ценностная топография Петербурга» рассматривается проблематика восприятия городского ландшафта как результата эстетического проектирования пространства с помощью карты.

Рассмотрение проблематики карты и вымышленных пространств делает необходимым исследование «искусственных» городов как результата картографического проектирования. Такой анализ позволил сделать вывод о том, что диалог города и субъекта предстает как процесс формирования сознанием последнего индивидуальной ментальной карты города. В исследовании рассмотрены различные аспекты этого процесса, например, топонимические координаты, образующие культурные сцепки. Картина мира, имеющая проекцию в топонимической системе, оказывает непосредственное влияние на личностные смыслы, содержащиеся в индивидуальном образе мира каждого субъекта.

По своей природе города можно поделить на «естественные» и «искусственные». Первые образуются в условиях относительно благоприятного ландшафта, вокруг культурно и духовно значимых доминант — церквей, крепостей или усадеб. Вторые возникают по социальной или политической воле, из-за стратегической или экономической необходимости. Города второго типа, к которым относится и Санкт-Петербург, как раз и являются примером воплощения в реальности предзаданной идеи, часто — выраженной картографически.

Вся городская планировка Петербурга говорит о стремлении Петра построить макет всей империи, физическую и метафизическую матрицу

государства. Следование этой цели остается с Петербургом и после смерти Петра. К середине XIX века в конце каждой из улиц Невского трезубца появляется по вокзалу — таким образом, от военного центра столицы, Адмиралтейства, дороги ведут во все концы Империи. Планомерное развитие Петербурга в соответствии с идеальным замыслом (пусть и с корректировками) прослеживается в динамике исторических карт города. Регулярность в облике городской планировки начала зримо оформляться к концу первой четверти XVIII столетия.

Развитие города оказывается центростремительным — Петербург разрастается за пределами Петропавловской крепости на правом берегу, от центральной водной площади между крепостью и стрелкой Васильевского острова — на левом, а также от самой стрелки Васильевского острова. Центром Северной Венеции оказывается не Петропавловская крепость, Адмиралтейство или стрелка Васильевского острова, а водная площадь на пересечении Невы с ее рукавами. «Умышленность» и «врожденная» картографичность Петербурга выстраивает городское пространство в зависимости не только от центральной точки, но и от смысловой оси координат, которой выступает Пулковский меридиан.

Уникальная внутренняя структура города, основанная во многом на мифологических представлениях о пространстве, объясняет повышенное внимание к Петербургу как предмету метафизического анализа на протяжении более чем двух столетий отечественной и западной философской мысли. Восприятие Петербурга как единого пространства становится возможным в творческом акте конструирования мифологической системы, где миф как «развернутое магическое имя» (А. Ф. Лосев) выступает диалектическим феноменом: наречение именем с одной стороны делает нареченное уникальным, а с другой — собирает и заключает в нем атрибуты родовой общности.

Картина мира, имеющая проекцию в топонимической системе, оказывает непосредственное влияние на личностные смыслы, содержащиеся в индивидуальном образе мира каждого субъекта. Взаимодействие же субъектов приводит к изменениям в картине мира, которые в свою очередь зачастую приводят к изменениям прежних топонимов и появлению новых.

«Искусственные» города представляют собой воплотившийся вымысел, ожившую карту, которую одухотворяет присутствие человека. Субъект, собирая воедино все смысловые и идейные пласты городского бытия, сам становится ключом к тому, что Анциферов называет душой Петербурга. В пространстве города образ мира и картина мира выступают как единая взаимосвязанная система.

Третья глава «Эстетический субъект в пространстве карты» посвящена анализу роли субъекта в процессе картирования мира, а также роли карты — в процессе формирования способности личности к ориентации в географическом и информационном пространстве.

В первом параграфе «Пространственный поворот в науке: субъект в структуре геоинформационных систем» обозначается предметно-семантическое поле понятий «карта» и «геоинформационная система» в современной социо-культурной ситуации.

Современным инструментом путевой навигации и смысловой ориентации в городском пространстве являются электронные карты, доступные как с компьютеров, так и с мобильных устройств. Вычислительные возможности компьютерных платформ легли в основу существенного изменения в понимании сущности географической карты. В обиход вошел термин «геоинформационная система» (ГИС), обозначающий весь информационный и операциональный потенциал электронной карты. Возможность мгновенного обращения к карте с помощью компьютера или мобильного устройства дала толчок появлению феномена «добровольной географической информации» (Volunteered Geographic Information, VGI) — принципа, согласно которому пользователь не только прочитывает карту, но и дополняет ее информацией как о расположении объектов, их назначении и, например, качестве (если речь идет о месте, где предоставляются те или иные услуги) и т.п, так и может загружать на карту фотографии, фотопанорамы, обзоры и другую сопровождающую информацию, которая служит цели как можно более полного и детального представления действительности.

Человек, отправляющийся в путешествие на машине, благодаря бумажной карте может знать о том, где располагаются те или иные достопримечательности, использование ГИС с загруженной другими пользователями информацией позволит ему оценить историческую и эстетическую важность топоса и принять решение о посещении этого места уже на основании комплексного представления. Современная геоинформационная система моделирует мир через визуальные образы. Так, для активации режима просмотра улиц в ГИС «Карты Google» необходимо перенести изображение человека на карту, пользователь получает право поместить собственную модель внутрь модели мира, предложенной геоинформационной системой.

На интерактивной платформе современных геоинформационых систем происходит «встреча» практически всех наук гуманитарного цикла: философии, антропологии, культурологии, географии, истории и др. Грань между картографом и пользователем карты становится призрачной: способом создания карты становится ее чтение и наоборот.

Карта, превратившаяся в геоинформационную систему, в свою очередь, эволюционирует в гуманитарно-информационную систему (или, в соответствии с терминологией западной науки, культурно-историческую информационную систему — КИИС), структурообразующим элементом которой оказывается субъект. Моделирование отношений «субъект — территория» и «субъект - карта» оказывается емким ресурсом для обучения чтению языков культуры. И если функция образования —

конструирование образа мира в соответствии с логикой развития культуры, формирование независимо мыслящего субъекта, то функция карты, как географической, так и ментальной, — предоставить инструмент такой ориентации.

Во втором параграфе «Конструирование образа мира: пространственное мировосприятие в детской картографии» определяется место карты в образовательном процессе и конструировании образа мира.

Понимание образования не только в институциональном аспекте (то есть как системы подготовки от дошкольного до университетского уровня), а в широком, затрагивающем всю жизнь человека, смысле, предписывает определять его как непрерывный процесс расширения образа мира личности.

Расширение образа мира происходит в логике развития культуры и национальной картины мира. Под образом мира понимается индивидуальная система накопленного опыта, а также ценностных ориентиров и личностных смыслов человека. Образованным человеком может считаться не тот, кто обучен технологиям работы в определенной сфере, а человек, обладающий целостным образом мира. Образованность и профессиональная компетентность не являются равнозначными понятиями. Ключевой способностью образованной личности следует признать умение ориентироваться в информационном пространстве, а не адаптироваться к нему — принимать решения на основании собственных ценностных установок, а не исполнять навязанные шаблоны действия. В этом контексте для обозначения свободно мыслящей личности современная эпистемология использует термин independent thinker (буквально — независимый мыслитель). Становление такой личности оказывается принципиально возможным только при наличии навыка анализа и структурирования окружающей действительности.

В связи с этим задачей образования в его институциональном аспекте становится организация непрерывного процесса обучения, формирование способности личности к ориентации в информационном пространстве и построению процедурального, а не декларативного знания — в соответствии с логикой становления образов мира, соотнесенных с собственными возможностями становления личности.

Возможность ориентироваться как в информационном, так и в географическом пространстве связана с априорной способностью сознания человека к непрерывному позиционированию себя в окружающем мире, к четкому осознанию центра и границ, разделению пространства на «свое» и «чужое». В то же самое время, сам процесс становления образов мира оказывается непосредственно соотнесенным с процессом формирования картины мира.

Процесс ориентации в пространстве — географическом, информационном и ценностном — оказывается принципиально

невозможным без картографии, будь то карта на бумаге или ментально структурированное по картографическому принципу декларативное и процедуральное знание о мире.

Карта выступает способом хранения и упорядочивания знания, претендует на всеохватность, является одновременно источником и целью процесса познания мира. В этом смысле естественное для человека восприятие пространства через призму картографической проекции и картины мира — через призму эстетической проекции делает карту универсальным образовательным инструментом, позволяющим выстраивать образовательный процесс в логике культуры и логике субъекта — по принципу расширяющейся ойкумены.

Третий параграф «Историческое пространство как образовательный ресурс» раскрывает изложенные положения в их связи с авторской концепцией выездного историко-культурного практикума как способа формирования свободно мыслящей личности.

Повышенное общественное и политическое внимание к проблеме аксиосферы современной молодежи обуславливает актуальность поиска технологий наиболее оптимального включения информации, способствующей росту заинтересованности учащихся в родной истории и культуре, в образовательный процесс, выстроенный в логике культуры.

Свою ценность культурная память обретает при осознании национальной и культурной идентичности. Пространственное мировосприятие оказывается в этом смысле краеугольным камнем, позволяющим почувствовать собственную «соразмерность» национальной культурной памяти. Программы недистанцированного обучения или — шире — образовательного туризма оказываются гибким инструментом конструирования образа мира, соотнесенного с национальной картиной мира. Действительная или, по Лихачеву, действенная любовь к Родине с трудом может возникнуть в пределах одного-двух городов. Лотман говорит об асимметрии географического пространства, которое делает одни точки на карте актуальными несмотря на смену исторических картин мира, в то время как другие остаются пустынными. Ментальное картирование исторического пространства, ориентированного на определенные культурные доминанты, возможно только при непосредственном посещении этих мест.

Образовательный туризм призван способствовать формированию определенной «матричной» вертикали способов взаимодействия с культурным пространством, которая, будучи единожды отработана в рамках программы, становится неотъемлемым и универсальным навыком личности на протяжении всей жизни. Построение историко-культурного практикума основывается, с одной стороны, на общем для культуротворческой модели принципе обучения не фактам, а методам, а с другой, на развитии личностного чутья к языкам культуры.

В Заключении подводятся итоги работы, намечаются возможные перспективы разработки поставленной проблемы, формулируются выводы:

1. Карта как универсальный способ изображения актуальной картины мира всегда сохраняет концентрический принцип строения — от буквального изображения мира вокруг некоего центра до построения системы координат, отсчитываемой от наиболее важной точки.

2. Средневековая тарра типсИ существует как результат реализации эстетической потребности человека в создании ценностно обусловленного образа физического мира.

3. Необходимое искажение реальности в картографической проекции стихийно или целенаправленно оказывает непосредственное влияние на образы мира.

4. Карта в художественном произведении является развернутой метафорой, призванной сориентировать в вымышленной реальности, в то время как карта в компьютерной игре является способом и материалом познания этой реальности.

5. Города по способу возникновения подразделяются на «естественные» и «искусственные». «Искусственные» города представляют собой воплотившийся вымысел, «ожившую» карту. Субъект выступает органоном городского пространства.

6. Эволюционной формой карты выступает геоинформационная система. Возможности виртуального моделирования превращают эстетическую потенцию карты в функциональную акциденцию.

7. Способность к ориентации в географическом пространстве аксиологически связана со способностью ориентации в информационном пространстве и с механизмами накопления и передачи культурного опыта.

Основные положения диссертационного исследования изложены в следующих публикациях:

1. Корочкин, Ф. Ф. Аксиологические и антропологические основания пространственного мировосприятия и возникновение картографии / Ф. Ф. Корочкин // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Серия Общественные и гуманитарные науки. - 2013. - № 161. - С. 3742. (0,6 п.л.)

2. Корочкин, Ф. Ф. Аксиологический смысл центра мира в древней и средневековой картографии / Ф. Ф. Корочкин // Общество. Среда. Развитие. - 2013. - №4(29) - С. 165-169. (0,5 п.л.)

3. Корочкин, Ф. Ф. Картография поступательности: герой-путешественник в ценностном универсуме романтической эпохи / Л. Н. Летягнн, П. А. Васинева, Ф. Ф. Корочкин // Научное мнение. — 2014. - № 10. - С. 50-59. (0,8/0,3 п.л.)

4. Корочкин, Ф. Ф. Крассимир Стоянов: Концепция критики идеологии в контексте образовательной политики (перевод и комментарии) /

Ф. Ф. Корочкин // Аксиосфера современности: философско-эстетический анализ и нравственное обоснование социокультурных практик. — СПб.: Астерион, 2012. - С. 183-194. (0,6 п. л.)

5. Корочкин, Ф. Ф. Городская топонимика как отражение картины мира: ценностная топография Петербурга / Ф. Ф. Корочкин // Философия в современном мире: диалог мировоззрений: Материалы VI Российского философского конгресса (Нижний Новгород, 27-30 июня 2012 г.). В 3 томах. — Т. I - Н. Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета им. Н. И. Лобачевского, 2012.— С. 261. (0,1 п. л.)

6. Корочкин, Ф. Ф. Образовательный туризм как технология патриотического воспитания / Ф. Ф. Корочкин И Единство образовательного пространства как междисциплинарная проблема: сборник научных трудов. - СПб.: Изд-во Политехи, ун-та, 2012. - С. 555 -557. (0,1 п. л.)

7. Корочкин Ф. Ф. Выездной историко-культурный практикум как элемент культуротворческой модели: становление образа мира / Ф. Ф. Корочкин, М. В. Михновец // Гуманитаристика, гуманитарное знание, гуманитарное образование: проблемы и перспективы. Часть П: Сб. статей. — СПб.: Астерион, 2011. — С. 139 - 143. (0,3/0,2 п. л.)

8. Корочкин Ф. Ф. Философско-антропологический подход в образовании научных кадров как предпосылка их профессиональной мобильности / П. А. Васинева, Ф. Ф. Корочкин // Развитие внутрироссийской мобильности научных и научно-педагогических кадров на базе ведущих научно-образовательных центров в области социально-гуманитарных наук: материалы Всероссийской конференции с элементами научной школы для молодежи. Белгород, (9-12 ноября 2010 г.) - Белгород: БелГУ, ООО «ГиК» 2010 г. - С 440 - 443. (0,2/0,1 п. л.)

Подписано в печать 24.02.2015 г. Формат 60х84'Л6 Бумага офсетная. Печать офсетная. Объём 1,25л. Тираж 100 экз. Заказ № 51

Типография РГПУ, 191186, С.-Петербург, наб. р. Мойки, 48