автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.04
диссертация на тему: Эстетические ритмы истории

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эстетические ритмы истории"

На правах рукописи УДК 18

Верле Артём Викторович

Эстетические ритмы истории

Специальность 09.00.04 - эстетика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2006

Диссертация выполнена на кафедре эстетики и этики Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена»

Научный руководитель -

доктор философских наук, профессор ИСУПОВ КОНСТАНТИН ГЛЕБОВИЧ

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор ПРОЗЕРСКИЙ ВАДИМ ВИКТОРОВИЧ

кандидат философских наук ПЕТРОВА ВИКТОРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Ведущая организация -

Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства

Защита состоится « 0 » УДиД 2006 г. в « У-?-» часов

на заседании диссертационного совета Д.212Л99.10-по защите диссертаций

на соискание ученой степени доктора философских наук

в Российском государственном педагогическом университете

им. А.И. Герцена по адресу: 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская,

д. 26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Автореферат разослан « Ц » 2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент Д / А.Ю. Дорский

лооб Л

-ЩЬ"

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено философско-эстетическому осмыслению истории как процесса и как текста, выявлению ритмических закономерностей российского культурно-исторического движения XVIII - XIX веков.

Актуальность исследования. Современная эпоха типологически может быть отнесена к эпохам переходным, внутренне неустойчивым, нестабильным. Состояние переходности сопряжено с обострением чувства исторического времени; история ощущается не только и не столько как объект досужего любопытства, но как живой источник понимания современности, которая не может быть объяснена и определена из себя самой. Всплеск исторического самосознания, интереса к истории характеризует эту ситуацию. На волне этого интереса особо актуальными становятся размышления об исторических закономерностях на уровне макропроцессов, поскольку стремление понять современность в ситуации, переживаемой как переход, сопряжено с попытками уяснить смысл и строение истории в целом. Неустойчивость перехода ретроспективно обусловлена неопределённостью будущего как поля колоссального множества равновозможных альтернатив. Сама эпохальная переходность ситуации дает серьёзный повод к размышлению не только о смысле конкретной эпохи и её перспективах, но о самом изначальном смысле собственно переживания некоего исторического времени как определённой эпохи. Современность всякий раз полагает себя в точке объективного суждения об истории - предсказуемость самооправдания в свою очередь обуславливается традицией толкования смысла исторического. Таким образом, идея необходимости познания прошлого для понимания настоящего приобретает новый актуальный ракурс в свете концепции эстетических закономерностей организации исторического бытия.

Говоря об истории необходимо, прежде всего, разграничить следующие сферы: во-первых, история как таковая, как некая особая реальность произошедшего; во-вторых, отражение и образ истории в картине мира, сознании современников той или иной эпохи - образ самоопределения эпохи; и, в-третьих, образ прошедшей истории в эпохах последующих и метаморфозы этого образа, являющиеся собственно моментами самоописания. Образ понимания как в сознании современников, так и в сознании потомков стремится к некоей адекватности отражения подразумеваемой реальности истории как таковой. Непосредственность образа эпохи в представлении ей современников, однако, очевидно не гарантирует его адекватности. Современник переживает, чувствует, осознаёт свою эпоху на фоне и в контексте образа прошедшей истории. Образ же ретроспективного понимания прошедших эпох потомками, в свою очередь, есть выражение самоидентификации эпохи современной -прошлое видится, переживается, понимается через призму настоящего, а настоящее - в контексте прошлого. Образ истории неизменно участвует в понимании вершащегося исторического двиир^Ц^! шшли1 на иго ход.

библиотека |

С.Петербу ОЭ Ш

Актуальность исследования, кроме того, обусловлена возросшим на рубеже веков интересом к нелинейным концепциям истории и общественного развития, связанным с постсоветскими кризисными явлениями - это обстоятельство делает проблему прояснения таких понятий и категорий как ритм, событие, пространство истории, их тематизации насущной и своевременной. Очевидна необходимость целостного эстетико-философского осмысления категории ритма в истории. В философии истории, теории исторической науки проблема внутренних закономерностей истории всегда занимала и занимает одно из ключевых мест. Однако вопрос об эстетических закономерностях реконструирования исторической событийности прояснён далеко не достаточно.

Разговор об эстетических ритмах истории подразумевает, в первую очередь, не историю как таковую, но образ истории, прежде всего, в сознании современников каждой эпохи и метаморфозы этого образа в контексте самоописания последующих эпох. Эстетические ритмы истории характеризуют структурные закономерности построения образа той или иной эпохи и особенности его трансформации в историческом сознании. Русская история XVIII - XX веков, формообразующим началом которой явилась эпоха Петра Великого, даёт выразительный материал для исследования метаморфоз исторических образов, сюжетов, схем и конструкций понимания смысла исторического движения. Смысл и характер трансформации петровского исторического импульса в последующей русской истории - один из ключевых вопросов, исследуемых в настоящей работе.

Практическая актуальность исследования связана с необходимостью формирования у человека представления об организации и структуре восприятия, переживания и понимания исторического бытия, подлежащего сотворению и осмыслению, и развитию исторического самосознания личности.

Степень разработанности проблемы

Проблеме организации истории посвящено значительное количество исследований. Широко разработана проблема ритмических закономерностей в истории на макроэкономическом, социальном, культурно-историческом уровнях. Но с позиций эстетической науки проблема ритмов истории специально не ставилась и не решалась. В социальной философии и философии истории ритм понимается преимущественно как синоним понятия цикл: в плоскости такого понимания, лишь бегло рассматриваемого в настоящем исследовании, в сферу используемой литературы попадает обширный круг-источников и исследований, посвящённых циклическим и волновым теориям исторического развития.

Основная исследовательская литература, привлекаемая к работе над диссертацией, делится на три группы: во-первых, это источники, посвящённые проблеме ритма как эстетической категории, во-вторых, исследования, посвящённые проблемам структурных закономерностей исторической событийности и процессуальное™, в-третьих, наиболее репрезентативные в контексте рассматриваемой темы исторические источники и исторические исследования.

В основе изучения ритма лежат учения, в первую очередь, античных философов, таких как Пифагор, Платон («Горгий», «Кратил», «Пир»), Аристотель («Политика», «Поэтика», «Риторика»), Аристоксен, Плутарх. Лучшими работами в области ритма остаются исследования, проделанные филологами, теоретиками музыки и изобразительного искусства. В числе исследователей феномена ритма в эпосе, поэзии и прозе необходимо назвать имена А. Белого, Э. Бенвениста, В.В. Вейдле, М.М. Гиршмана, Г.Н. Гумовской, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, Н.В. Недоброво, B.C. Семенцова, К. Тарановски, Б.Н. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, Н.М. Фортунатова, Ф.В. Шеллинга, Е.Г. Эткинда; о теории музыкального ритма писали Н. Афонина, К. Закс, А.Ф. Лосев, Л. Мазель, Е. Ручьевская, В.Н Холопова; проблема ритма в изобразительных искусствах нашла отражение в работах Т. Адорно, Г. Вёльфлина, Э. Жильсона, П.А. Флоренского. Особое значение в связи с проблемой ритма приобретает теория пространственно-временных закономерностей построения и бытования художественного произведения, разработанная в различных аспектах в трудах М.М. Бахтина, Г. Башляра, М. Бланшо, Ж. Делёза, Э. Жильсона, Вяч. Вс. Иванова, М. Мерло-Понти, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, П.А. Флоренского, М. Хайдеггера и др.

Вторая группа исследовательской литературы - работы, посвященные структурным закономерностям истории - настолько обширна, что вряд ли может быть компактно и достаточно полно представлена даже простым перечислением имён. В концептуальном плане наибольшую значимость для настоящего диссертационного исследования имеют общие работы по философии истории Р. Арона, H.A. Бердяева, Дж. Вико, Р.Ю. Виппера, Г.В.Ф. Гегеля, А.И. Герцена, Г. Зиммеля, Ф.Ф. Куклярского, К.Н. Леонтьева, A.A. Мейера, X. Ортеги-и-Гассета, Ш. Пеги, В.В. Розанова, А. Дж. Тойнби, О. Шпенглера, М. Элиаде, В.Ф. Эрна; анализ отдельных философско-исторических проблем в работах С.С. Аверинцева, Ж. Гурвича, В.Д. Жукоцкого, М.В. Кузьмина, Б.В. Маркова, А.И. Неклессы, Д.У. Орлова, Г.М. Прохорова, В.П. Руднева, В.Н. Самородова, М.Б. Синельникова, Е.Г. Соколова, П.П. Сувчинского, Г. Тарда, В.Н. Топорова, Г.В. Флоровского; затрагивающие проблематику эстетики истории работы A.A. Грякалова, A.B. Гулыги, К.Г. Исупова, Ю.М. Лотмана, Е.А. Маковецкого, К.С. Пигрова, Г.С. Померанца; исследования цикло-ритмических закономерностей истории М.А. Ахиезера, Ф. Броделя, Н.Я. Данилевского, Ф. Корнелиуса, В.И. Пантина, A.B. Полетаева, К.Е. Рыбака, И.М. Савельевой, П.Н. Савицкого, П.А. Сорокина, К.Д. Чеснокова, H.A. Хренова, A.B. Шубина, Ю.В. Яковца; работы по методологии исторического познания В.В. Балахонского, М.А. Барга, П.М. Бицилли, М. Блока, Ф. Броделя, Б.Н. Миронова, И.Ф. Муриана и др. Здесь, кроме того, необходимо особо отметить следующие сборники статей по материалам научных конференций: «Социальное воображение» (СПб., 2000), «Социальная аналитика ритма» (СПб.. 2001), «Циклы в истории, культуре и искусстве» (М., 2002). Проблема закономерностей функционирования исторического сознания нашла отражение в работах Р.Н. Блюма, О.В. Боровковой, В.Н. Быстрова, А.Я. Гуревича, Л.К. Долгополова, К.Г. Исупова, A.A. Королькова, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, С.С. Неретиной, С.Н. Носова, А.Л.

Осповата, Ю.В. Стенника, Р.Д. Тименчика, X. Уайта, Б.А. Успенского, А.Г. Тартаковского, ГТ.Х. Хаттона, Н.Я. Эйдельмана и др.

В диссертации используются наиболее репрезентативные в перспективе раскрытия темы исторические источники, исторические сочинения, историографические исследования, искусствоведческие работы. Среди используемых исторических источников необходимо, прежде всего, отметить воспоминания, дневники, письма, художественные произведения современников различных эпох XVIII - XIX вв. Следует назвать имена И.П. Анненкова, Ф.В. Берхгольца, И.И. Бецкого, A.A. Бибикова, A.A. Блока, А.Т. Болотова, П.А. Вяземского, А.И. Герцена, Н.В. Гоголя, Н.И. Греча, Е.Р. Дашковой, Г.Р. Державина, Ф.М. Достоевского, Екатерины II, Н.М. Карамзина,

A.И. Кошелева, Б.И. Куракина, К.Н. Леонтьева, М.Ю. Лермонтова, М.В. Ломоносова, И.В. Лопухина, О.Э. Мандельштама, Д.А. Милютина, Б X. Миниха, М.И. Муравьёва-Апостола, А.К. Нартова, И.И. Неплюева, A.B. Никитенко, B.C. Печерина, Петра I, П.И. Пестеля, В.Н. Петрова, Ф. Прокоповича, A.C. Пушкина, А.Н. Радищева, К.Ф. Рылеева, А.И. Тургенева, И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, А.Ф. Тютчевой, И. Фоккеродта, A.B. Храповицкого, П.Я. Чаадаева, А.П. Чехова, Б.Н. Чичерина, П.П. Шафирова, Я. Штеллина и др.

Кроме того, в работе использовались некоторые официальные документы и законодательные акты русской истории за XVIII - XIX вв. Помимо бегло обрисованного круга источников диссертационное исследование базируется на общих исследованиях по русской истории Дж. К. Биллингтона, В И. Буганова, В.О. Ключевского Д.С. Лихачёва, Б.В. Миронова, С.Ф. Платонова, С.М. Соловьёва; работах по русской истории XVIII века Е.В. Анисимова,

B.А. Бильбасова, М. Богословского, А.Г. Брикнера, Г.В. Вилинбахова, A.C. Дёмина, В.М. Живова, А.Б. Каменского, Б.И. Краснобаева, В.В. Мавродина, Н.И. Павленко, A.M. Панченко, A.B. Предтеченского, М.И. Семевского, Б.И. Сыромятникова, Н. Устрялова, Е.Ф. Шмурло; работах по русской истории XIX века М.О. Гершензона, Я.А. Гордина, И.А. Желваковой, П.А. Зайончковского, А.И. Клибанова, П.И. Ковалевского, М.К. Лемке, Н.В. Минаевой, A.C. Мыльникова, В.А. Мякотина, В.П. Наумова, М.В. Нечкиной, O.A. Омельченко, А.Н. Пыпина, Ю.А. Сорокина, Б.Н. Тарасова, А Г. Тартаковского, С.М. Троицкого, И. Троцкого, С. Уитгакера (S. Whittaker), Л.А. Чёрной, К.В. Чистова, Н.К. Шильдера, М.М. Штранге, Е.С. Шумигорского, П.Е. Щёголева, Н.Я. Эйдельмана, В.Е. Якушкина.

Необходимо заметить, что в литературе, привлекаемой к работе над диссертацией, суждения, непосредственно затрагивающие рассматриваемую тему, фрагментарны и контекстуально зависимы. Междисциплинарный характер исследования, обусловленный спецификой самого предмета, требует по возможности широкого охвата литературы по смежным областям знания. Как отмечалось выше, эстетические ритмы истории не становились предметом специального эстетического исследования. Предпринятое в настоящей работе исследование, опираясь на данные, полученные философами, историками, искусствоведами, культурологами, обосновывает собственное видение той проблематики, что была лишь затронута в работах предшественников.

Объектом исследования является образ истории в историческом сознании. Предметом исследования выступает категория эстетического ритма в истории, рассматриваемая преимущественно на материале истории России XVIII-XIX вв.

Основной целью исследования является осмысление особенностей структурирования образа исторического бытия; анализ ритмических закономерностей функционирования и трансформации образов исторического \ времени. Цель достигается решением следующих задан:

1. Уточнение и систематизация круга категорий и понятий, связанных с использованием эстетического термина «ритм» применительно к анализу отражения исторического бытия в сознании; определение эстетического статуса исторических феноменов.

2. Разработка методологии эстетического исследования образа истории через категорию эстетического ритма.

3. Исследование историко-эстетических конструкций в аспекте их ритмической составляющей на материале русской истории XVIII -XIX вв.

Методология исследования

Выбор методологии исследования обусловлен междисциплинарным характером работы на стыке эстетики, философии и методологии истории и собственно исторической науки. В основу исследования положен комплексный подход, включающий приёмы философско-эстетического и историко-культурологического анализа Философская герменевтика и феноменологический метод применяются в качестве специальных методов исследования, используется методологический потенциал классических категорий эстетики, принципы исторической компаративистики, источниковедческие методы. В разработке комплексной методологии роль сыграли: эстетическая теория автора и героя и социологическая поэтика М.М. Бахтина; структурно-семиотическая концепция истории В.М. Живова, Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, М. Фуко; феноменологический метод Э. Гуссерля и Г.Г. Шпета; теория социально-исторического анализа Ф. Броделя, Ж. Гурвича, П.А. Сорокина; теория пространственно-временного анализа художественного произведения Б.А. Успенского, П.А. Флоренского; методика анализа культурно-исторического пространства и времени, представленная в работах П. Бергера и Т. Лукмана, Э. Гидденса (A. Guddens), Ж.-Ф. Лиотара, Н. Лумана, Р. Мертона, П.А. Сорокина, Дж. Тернера, П. Штомпки; системный анализ категорий и понятий исторической науки в работах В.В. Балахонского, М.А. Барга, П.М. Бицилли, М. Блока, А.Я. Гуревича, A.C. Лаппо-Данилевского; теория исторического воображения X. Уайта. В диссертации используются, кроме того, методы анализа художественного текста, разработанные в трудах Р. Барта, Л.В. Выготского, М.Л. Гаспарова, М.М. Гиршмана, А.К. Жолковского, Ю.М. Лотмана, Р. Кросмана (R. Crosman), В.Я. Проппа, Ю.Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Ю.К. Щеглова, Б.М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона и др.

Новизна работы состоит в попытке эстетически осмыслить конструктивные принципы исторического сознания, закономерности истории как она предстаёт в переживании и понимании - и выявить тем самым эстетический смысл исторического. Принципиально новым является разведение понятий исторического цикла и эстетического ритма истории, позволяющее сместить проблему общих закономерностей истории как процесса в плоскость анализа единого пространства творения и постижения истории. В предложенном ракурсе рассмотрения особую глубину и специфичность приобретают уже устоявшиеся понятия философии истории и исторической науки: историческое время, событие, факт, цикл, эпоха, период и т.п. Плодотворной оказывается попытка введения в эстетико-философский дискурс обширного поля фактов и проблем истории России XVIII - XIX вв., сформулированных и разработанных в иных исследовательских ракурсах.

Теоретическая значимость исследования

Осмысление эстетического ритма как конструктивного принципа функционирования исторического сознания, во-первых, позволяет конкретизировать на определённом и ограниченном предметном поле понимание истории как эстетического объекта, во-вторых, является необходимой ступенью в развитии теоретического аппарата эстетики, а так же философии истории и самой исторической науки, в философском осмыслении общественно-исторических явлений.

Практическая значимость диссертационного исследования состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при дальнейшем решении поставленных в нём проблем. Работа может быть использована при составлении теоретических и методических курсов, программ и пособий, а также в процессе научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.

Рекомендации об использовании результатов диссертационного исследования. Материалы, положения и выводы диссертации могут быть использованы при составлении общих и специальных курсов как по эстетике и философии истории, так и по социальной философии, культурологии и истории.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Понимание истории, как циклически организованного в мировом макромасштабе процесса, является формой эстетико-ритмического видения истории, которое выступает основой ре-конструирования и созидания исторического бытия.

2. История как эстетический объект в плане внутренней целостности и упорядоченности может быть описана через категории и понятия: пространство, ритм, контекст, событие, сюжет.

3. В эстетическом отношении история предстаёт как временное целое, чьё пространство ритмически организованно; ритм является временной реализацией пространственной упорядоченности целого; время истории сворачивается, кристаллизуется в пространство истории, а пространство разворачивается в образ исторического времени; ритм организует как внутреннюю связь, так и эстетику образа познаваемого.

4. Эстетический ритм истории есть организация исторического движения посредством усиления и ослабления его интенсивности, составляющая высшее единство композиции истории как творимого произведения; эстетический ритм истории выявляется в чувстве относительной интенсивности прошлого или переживаемого исторического времени в контексте ценностно конструируемого исторического текста-произведения.

5. Событийность обладает свершённостью, полнотой и выразительностью, будучи вписана в ритмически организованный сюжет истории; историческая эпоха как целостный образ внутренне ритмически организована, но эта оформленность выявляется в своей общеисторической сюжетной значимости только в контексте ряда взаимосвязанных, взаимозависимых эпох.

6. Русская история послепетровских эпох предстаёт как трансформация «движения, переданного Петром» (A.C. Пушкин) и может быть осмыслена как ритмическое варьирование некой основной темы - формы, заданной петровской эпохой; созидание исторического совершается в контексте того или иного образа предшествующих эпох.

7. Полнота исторического бытия достигается в современности через историтворческое преображение обыденного; ригм как нарушение фона и переход границы определяет историческую значимость и выразительность поступания и событийности; интенсивность исторического времени в ту или иную эпоху определяется отношением живой жизни ритма как силы преобразующей историю, и фона как пространства прошлого.

Апробация работы

Диссертация обсуждалась па теоретическом аспирантском семинаре и на заседании кафедры эстетики и этики факультета философии человека РГПУ им. А.И. Герцена. Основные её положения, принципы исследования и выводы изложены в докладах на следующих научных конференциях: «Ребёнок в современном мире» (СПб., 2004), «Модусы времени: прошлое - настоящее -будущее» (СПб., 2004), «Философия тайны» (СПб., 2005), «Философия дома» (СПб., 2005), «Философия и психология дома» (СПб., 2005).

Структура диссертации: содержание диссертационного исследования изложено на 183 страницах основного текста. Работа состоит из введения, двух глав, каждая из которых разделена на три параграфа, выводов по каждой из глав, заключения и списка источников и литературы по данной тематике на русском и иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, научная новизна, методологические основания работы, теоретическая и практическая значимость исследования.

В Первой главе «Тематизация эстетического ритма в истории» автором определяется эстетический статус исторических феноменов, проводится логическая дефиниция основных понятий, разрабатываются методологические подходы к эстетическому анализу истории через проработку эвристического потенциала таких понятий и категорий как пространство, ритм, событие, сюжет.

В первом параграфе первой главы «Исторический цикл и эстетический ритм» определяются теоретико-логические границы понятия цикла в отношении истории и категории эстетического ритма, проводится первоначальное разграничение понятий. Тематизация категории ритма в истории осуществляется автором через актуализацию её эстетического смысла.

Понятие ритма в философии истории используется преимущественно в качестве импликации цикличности - в этом плане ритм понимается как упорядоченность повторений, но такая номиналистическая и иллюстративная эксплуатация термина приводит к искажению самого понятия. Анализ мифологических истоков циклических теорий истории показывает, что в случае мифолого-ритуальной циклизации мы имеем дело скорее не с повторением, а с возобновлением истинного бытия с целью интенсификации проживаемого времени. Мифологическая картина мира, таким образом, прежде всего, ритмически организованна, а цикл есть лишь условный образ возобновляющейся пульсации ритма на стыке Времени и безвременья. Условно говоря, циклические замкнутости осуществляются постоянно, включаются в циклы более общие - годовые, многолетние и т.п., но в основе лежит именно ритмическая пульсация возобновляющегося бытия: событие невозможно как Событие вне архетипического образца, а полнота бытия не осуществима вне соотнесения с пра-образом и пра-временем. В христианстве «линейность» истории структурируется ритмом строго ритуализированного возвращения ко временам земной жизни Спасителя: годовой ритуальный цикл воспоминания и символического воссоздания ключевых первособытий мировой истории задаёт интенцию бытия в истории, неповторимой в силу абсолютной единственности боговоплощения, наделяющего все прочие события бытиём в своём отражённом свете. Ритм истории существует независимо от того, понимается история как циклически организованная, либо как организованная линейно - и выражается он в пульсирующем чувстве причастности той вершащейся судьбоносности, что наделяет действия и поступки подлинным бытиём.

Утверждение некоей периодической повторяемости - основной мотив циклических концепций от Дж. Вико до современности. При этом периодичность, дающая основания авторам концепций говорить о «ритме»

истории, понимается либо как периодичность в наступлении событий (войн, революций, экономических кризисов и т.п.), либо как периодическая смена фаз цикла, типологически сходных для различных культур. То есть в перспективе циклического понимания истории ритм тематизируется преимущественно как организованная «волнообразная» повторяемость определённых событийно-процессуальных циклов, будь то циклы событийные или циклы исторических макропроцессов. Здесь эксплуатируется, таким образом, самое узкое понимание ритма как чередования элементов, не отражающее, как автором ниже показано, всей эстетической глубины этого фундаментального понятия.

Циклические теории, исходя из определённого пространственного представления и представляя собой ментальные конструкции понимания исторической процессуальности в макромасштабе и в провиденциально-эсхатологической перспективе, сами являются знамениями тех эпох, в которые они возникают. То есть здесь имеет место перенос ментальной конструкции чувствования и познания на саму сущность познаваемого. Для характеристики формообразующего (в том числе и циклообразующего, сюжетообразующего и т.п.) начала этой конструкции автор и предлагает использовать категорию эстетического ритма.

В толковании категории ритма можно выделить две основных тенденции - толкования широкого (ритм как важнейшая формообразующая характеристика пространственно-временного единства) и толкования узкого (ритм как организация повторностей в русле прикладной теории мелодики). Рассмотрение теории ритма в музыке, поэзии, прозе, изобразительных искусствах позволяет сделать вывод об иерархичности ритмов художественного произведения, объединяющей широкий спектр конкретных ритмический проявлений.

Категория эстетического ритма определяем структуру всякого эстетического восприятия. Ритм - это формообразующее движение между двумя полюсами: порядок - неупорядоченность, равномерность -неравномерность, предсказуемость - непредсказуемость, повторяемость -уникальность. Ритм есть всегда нарушение фона. В этом определении фоном является любая монотонная последовательность. Динамический ритм пульсирует в переходах от порядка к неупорядоченности и обратно. Ритм выявляется в становлении формы, в её динамике. Подводя итог общему эстетическому анализу категории ритма, автор делает вывод, что ритм есть подоснова ценностно-организованного конструирования и реконструирования. При этом эстетический ритм истории автор определяет как основу структурной организации истории (предстающей в восприятии и сознании), формообразующее начало пространства со-бытия исторических стихийных явлений, событий, процессов, являющих в совокупности образ той или иной эпохи на основании интуиций относительной интенсивности, насыщенности либо разреженности протекающего или протекшего времени в контексте целостности истории.

Во втором параграфе первой главы «Пространство истории: ритм -контекст - событие» автором обосновывается «пространствопонимание» (П.А. Флоренский) истории как ритмически организованного целого. Разговор о

пространстве истории предполагает толкование исторического процесса как так или иначе завершённого и структурированного в понимании эстетического объекта. Ограничение, разграничение, выбор, иерархизация, структурирование происходят в понимающем и действующем сознании. История действительно и бесспорно вершится в богатстве жизни, но предстаёт как ценностное самоконструирование, предполагающее определённые реализуемые или не реализуемые интенции, единственно возможные общие траектории, определяющие закономерности и необходимости - т.е. предполагающее некоторое пространство свершения и построения.

Пространство истории - это особая форма установившегося, где соположено то, что было разновременным, последовательным. Вершащаяся современность переигрывает, реконструирует и пересоздаёт историю, исходя из заданных импульсов и траекторий, обретая своё место в её пространстве. История - временное целое, чьё пространство ритмически организованно. Ритм всегда в той или иной мере пространственен, хотя почти исключительно соотносится со временем и через него проявляется. Ритм есть временная реализация пространственной упорядоченности целого. Только за-вершённость вскрывает истину ритма, его перспективу - эта завершённость, мгновенная целокупная явленность и есть пространственность истории, парадоксально открытая «нарушению целостности» через постоянное пре-творение в современности. Интенсивность страстности исторического деяния в этой перспективе может быть истолкована как зов к завершению, гармонизации, внятный для чуткого «исторического слуха». Пространственность может быть развёрнута (реконструирована, воссоздана в деянии, в поступке) только временем, во времени - так путь есть и расстояние, и время. Это разворачивание ритмично и ритмы его координированы пространственными ритмами данного («свёрнутого»). Таким образом, можно сказать, что время истории сворачивается, кристаллизуется в пространство истории, а пространство разворачивается в образ исторического времени. Ритм ор1анизует как внутреннюю связь, так и эстетику образа познаваемого.

История творится в контексте (от лат. соШехШБ - «соединение, тесная связь») и творит контекст. Некое событие происходит, принимается некое решение, совершается некий процесс, имеет место некое явление - они параллельны многообразию потенциальных аналогичных решений. Ритм истории есть выявление контектуальности, интенсивных связей, он есть подоснова взаимоединства событий и процессов, энергия, трансформирующая хаос фактов в динамическую структуру событий. С одной стороны, история вершится через переживание и понимание контекста как посгупание, творчество в контексте. С другой стороны, история понимается (воспринимается, переживается, познаётся) через сотворённоё в контексте.

Неуловимость живого исторического формообразования есть аритмичность как основополагающий принцип, как идея прерывности, нерегулярности, лежащая в основе чувства проживаемого и переживаемого ритма как эстетической категории, включающей в себя понятия прерывности и непрерывности, регулярности и нерегулярности. Свобода как «агент» аритмического предстаёт как борьба с хаосом и есть процесс ритмообразования

и выражение некоего ритма. Аритмичность есть основное условие живого характера ритма, как антиномической категории. Ритм рождается в противовес фону и представляет собой, как было выше показано, единство повторностей и свободы разнообразия. Вписываясь в рисунок ритма, свободное и богатое альтернативностью действие приобретает характер свершенного, но это не отменяет свободы последующего действия, которая именно и является непременным условием действительности живого ритма, гармонии, формообразования. Аритмия настоящего, в плане которой настоящее только и способно «творить историю», т.к. свобода свершения аритмологична по сути, претворяется в Ритм истории как космического свершения, образуя гармонию, выразительность и красоту истории, обеспечивающих жизненность прошлого и генерирующих тайну влияния его на настоящее и будущее. Настоящее как «вспышка ещё не развернувшегося смыслового пространства» (Ю.М. Лотман) есть «аритмологический» исток ритма пространства истории. Творящаяся современность свободна: стихийная событийность не обязательно предполагает однозначность вписанности в определённую схему смыслового пространства прошлого. Свершение современности выявляет подспудные интенции прошлого, пребывавшие в латентном состоянии непроявленности. Аритмия настоящего творит историю, ретроспективно вызывая отклики прошлого на только-сейчас-вершащееся. Ракурс положения в пространстве истории меняет перспективу и позволяет увидеть зародышевые формы того, что, казалось бы, столь ново и неожиданно. Но эта ретроспективная операция возможна только а posteriori.

Форма, творящаяся в поле альтернатив, и форма состоявшаяся - между ними и есть ритм истории, как нарушение фона, мгновенное движение формообразования, созидания выразительной конструкции. Здесь уже нет случайного: ритм это отбор и фильтрация через контекст. Разговор о роли случайного в истории внутренне противоречив, т.к. ведётся в отношении предмета сцепленного, организованного. Случайное мерцает на горизонте ритмического формообразования и постоянно исчезает. Антиномический характер ритма истории находит выражение в феномене события. Анализ ритмической природы события истории, таким образом, служит конкретизации понятия эстетического ритма истории.

Событие - это определённая ценностная ориентация в пространстве истории, уровень обобщения, через который осуществляется мгновенное значимое единство фактичности и процессуалыюсти, это явленность и относительная целостность подспудно вершащегося, всплеск, выявляющий интенции процессуальности в определённой форме со-бытия. Понимание события как выражения не отменяет важнейшего момента самой выявленное™ события в плане сюжетно-эстетического реконструирования истории и её творения, понимаемого и переживаемого как созидание новой процессуальное™ через сотворение событий. Эстетика истории акцентирует внимание именно на этом «событийном» переживании исторического времени как сотворённого и творимого через поступки-собьггия истории. Именно через выражение - образное, символическое, ценностное - рассматривается история в плане её эстетики.

Ритм пульсирует в событии, определяя как его место в контексте (регулярность/нерегулярность), так и собственную его структуру, выражающую тенденции эпохи, его породившей. Событие выделяется только в контексте значимости и многогранной символичности. Резкое обострение интенсивности ожидания, чувство неопределённости, неожиданности, судьбоносности события пробуждают чувство истории как вершащегося, творящегося произведения. Нерегулярность события есть выражение того, что только в интенсификации, нарушении регулярности творится история, работает историческое время, только тогда история противостоит безвременью. Эстетический ритм истории и есть чувство переживаемого кардинального сдвига, в процессе которого взаимопроникают страсти и судьбы во взаимном симфоническом единстве и целостности.

В третьем параграфе первой главы «Эстетический ритм исторического сюжета» автор анализирует эстетический смысл выделения различных модусов социально-исторического времени, рассматривает феномен сюжетности истории.

Глубокое осознание эстетического ритма истории, имеющее основание в эстетическом видении, рождает двойственное чувство: с одной стороны, благоговейный восторг либо иррациональный трепет участника, сопричастного всемирному ритму («Блажен, кто посетил сей мир / В его минуты роковые...»); с другой, ужас перед Молохом всеобъемлющей исторической необходимости (выражение «попал под колёса истории»). История есть пульсация событийности: ритм её сюжета, драматизм, выразительность определяются той характерной позицией, какую занимают её участники - выразительность и «несомненность» эпохи заключается в искусстве оркестровки событий и индивидуальных поступков в границах единой «темы судьбы». Эстетический ритм истории, как формообразующее начало исторического бытия её событий и героев, определяется через категориальные оппозиции: сгущение - разряжение, напряжение - ослабление, активность - пассивность, воодушевление -равнодушие, действие — страдание, а также через понятия ожидания и развязки, горя и радости, взлёта и падения, отрицания и утверждения, описывается терминами повтор, чередование, пауза, возвращение, мера, длительность, симметрия, соразмерность, интервал, цикличность и т.п.

Событийность обладает полнотой и свершённостью, будучи вписана в ритмический рисунок, сюжет истории. Выделение каких бы то ни было этапов в истории по существу означает определение единицы времени, которое отличается «наполненностью историческим смыслом» (Г. Зиммель). Исторический дискурс оперирует определёнными вехами, этапами, эпохами, границами, рамками. Сам участник истории из своей современности ощущает либо возвышенное величие эпохальности, либо рутинность безвременья, переживает переходы и грани - и здесь важен сам факт некоего переживания, т.к. говорить о том, что действительно имеет место некий перелом, возможно только на основании именно этого в некотором смысле «творящего эпохи» чувства На языковом уровне знаковым является противопоставление времени и безвременья. Переживание однородного физического времени, таким образом,

состоит, по крайней мере, из двух различных ментальных образований -времени полного, насыщенного, времени исторического и времени безвременья.

Спектр социально-субъективных значимых ощущений времени, однако, довольно широк и ситуативен. Феноменология внутреннего сознания времени Э. Гуссерля является философским основанием для выделения различных модусов социально-исторического времени. Типология видов времени, действующего в обществе субъектов, предложенная Ж. Гурвичем, чрезвычайно показательна в этом отношении: исследователь выделяет время длящееся, обманчивое, неустойчивое, замедленное, идущее вперёд, взрывчатое и т.п. В плане переживания относительной интенсивности исторического времени или времени проживаемого исторический сюжет предстаёт как структурированная эстетически-событийная целостность пространства истории, в котором определяющим является взаимоотношение содержательных элементов.

Особым образом организованное чередование тенденций, приоритетных элементов в пространстве истории создаёт некий сюжет, специфика целостности которого определяется через фундаментальные взаимозависимые концепты, такие, например, как «Москва - третий Рим», «русская идея», «мессианизм», «византизм», «Запад - Россия - Восток», «панславизм», «евразийство», «имперская идея», «идея прогресса», «идея самосохранения государственности» и т.п. Сюжет истории выявляется в определённых пространственно-временных образах, выражающих глубинные эстетические интуиции целостности, гармонии или дисгармонии, внутренней организованности исторического процесса.

В прошлом таятся скорее не образцы, а некие предпосылки, «зародыши» того, что история делает Событием. Конечный источник подражания прошлому и, в конечном счёте, источник самого характера познания прошлого - в интуиции ритма времени настоящего. В этом зазоре истории между небытием прошлого и со-бытием настоящего - место как трагедии истории, так и её комедии и иронии.

Чувство сопричастности истории как творению порождает особые запутанные коллизии отношений Автора и Героя в этом длящемся сюжете, либо сюжете завершённом (то есть для взгляда из некой точки после конца времён, конца истории). Принимая самое широкое понимание «эстетической деятельности» (М.М. Бахтин), распространяя его и на историческое видение, можно сказать, что и эстетическая форма истории не может быть собственно обоснована изнутри самого исторического процесса, а обуславливается тем конструирующим историю в сфере понимания взглядом, что обращён на неё, как на предмет мысли, априорно структурирующей хаотическое, бессознательное, смутное и противоречивое содержание в приемлемые для взгляда формы. Интуитивное переживание времени своего и времени прошедшего, выражающееся либо в смутном, либо во вполне отчётливом чувстве места, ценности, выразительности произошедшего или происходящего, - это своеобразное творческое наитие, смутное ощущение хода собственного сюжета на той грани, когда герой осознаётся как сам вершащий свои поступки субъект, подчиняющий себе волю автора - это тот момент, когда герой создаёт автора, генерирует собственные мысли, к которым автор должен

прислушиваться. Но эстетическая форма, «спровоцировавшая» героя на самостоятельность, есть всё-таки «творческая реакция» (М.М. Бахтин) автора, человека как центра «эстетического видения». Чувство сопричастности истории - это чувство героя, свойственное людям далеко не всякой эпохи.

Проживание истории оборачивается прочтением заключенного в её сюжете логоса, причастностью судьбе, пути. Ритм истории в этом контексте -это ритм эпох, времён, своеобразных в своём ритме. В рваном ритме современности (микромасштаб) являет себя ритм истории целого народа, государства, общества (макромасштаб).

Различные исторические эпохи характеризуются различной интенсивность, структурированностью и направленностью исторического времени - в контексте исторического сюжета смена эпох приобретает смысловой вектор. Эпохи последующие трактуют эпохи предыдущие, и эта трактовка служит оценке (положительной или отрицательной) настоящего.

Во второй главе «Эстетические ритмы русской истории XVIII - XIX веков: подступы к эстетической конструкции» исследуются образные линии, магистральные сюжеты, мотивы и схемы переживания, понимания и осмысления истории России XVIII - XIX вв. через призму предложенного в первой главе понимания категории эстетического ритма.

В первом параграфе второй главы «Формообразующая интенсивность ритма: русская история XVIII века» анализируется специфика переживания исторического времени, особенности восприятия и конструирования истории, прежде всего, современниками эпох от Петра I до Павла I.

Русская история XVIII - XX вв. вершится в контексте петровской эпохи -линии развития, актуализированные Петром, определяют специфику самоопределения последующих эпох. Живое участие петровской эпохи в русской истории (даже ретроспективно) прослеживалось не раз, но эстетический смысл бытования исторического образа эпохи в плане эстетических ритмов истории в исследовательской литературе не рассматривался.

Каждая историческая эпоха обладает специфическим эстетическим ритмом. Столетие (не столько в узко хронологическом смысле, сколько в качестве образа сюжетно завершённого исторического времени-периода) представляет собой конструктивное единство перекликающихся и взаимозависимых эпох, обретающих, в свою очередь, исторический смысл, выразительность и ритм в контексте столетия.

Образ XVIII столетие определяется формообразующей интенсивностью ритма эпохи Петра I: петровская регулярность, всеохватность и бескомпромиссность преобразований в контексте мифа об абсолютной новизне и небывалости начинаний, предстающих зачастую в сознании современников и потомков в терминах творения из ничего, определяют специфику восприятия столетия как целого. В петровскую эпоху акцентируется момент начала, превозносится идеал активного деятеля по созиданию великой истории, история петровского времени предстаёт как изначально намеченный и блестяще реализованный сюжет. Пессимизму предшествующего времени петровская

эпоха противопоставила историотворческий оптимизм, симптоматично выразившийся, в частности, в игровых мотивах исторического свершения (выразительная взаимообратимость игры и политики характерна для всего XVIII века). Петровскую эпоху можно определить через понятие перспективного творческого импульса. В самом широком смысле, в борьбе петровской регулярности с аритмией и иррегулярностью времени и жизни - сущность эстетического ритма петровской эпохи, обусловившего уникальность и выразительность её сюжета и внутреннего содержания. Конструирование аналогий (античных, библейских) и архитипических образов вершащейся истории было не только эпизодическим или риторическим мотивом объяснения, но стремлением представить сюжетное целое переживаемой эпохи: событийной основой сюжета истории этого времени выступали события военные. С другой стороны, метаморфозы предложенных самой эпохой образцов в последующей истории показывают силу их длительного воздействия. Заданная интенция формы была «великой революционной идеей» (выражение А.И. Герцена), и ритм последующей русской истории выявился именно в контексте её историотворческого потенциала. Безусловно, предшествующие эпохи всецело подготовили эпоху петровскую, но интенсификация исторического времени в начале XVIII века беспрецедентна в русской истории по силе перспективного влияния. Образ петровской эпохи так или иначе - явно или подспудно -определяет смысл и структуру исторического в последующие эпохи.

Если время петровских преобразований можно определить как «идущее вперёд» (в терминологии Ж. Гурвича), то следующая эпоха даёт образ замедленного, угасающего времени - событийность предстаёт разряжённой, чувство непосредственного творения истории сменяется безразличием и покорностью, «время» сменяется «безвременьем»- на фоне полноты петровской эпохи наступившие времена представляются современникам пустыми. Смена эпох различной интенсивности в дальнейшем составляет общую канву истории, но сами эпохи, несмотря на типологические сходства, являются уникальными, так как ритм их творится на фоне свершённости ритма предшествующего.

Со времён Елизаветы Петровны утверждается традиция негативной оценки предшествующего царствования, при одновременном признании за Петром Великим роли главного прообраза царства настоящего. Строить политику на контрастах - стало общей основой последующих царствований как замкнутых в себе, своеобразных эпох, оглядывающихся на Эпоху первой четверти XVIII века. Послепетровское время насыщено различными формами сознательного или неосознанного поверхностного подражания времени петровскому. Так, например, фаворитизм предстаёт как искажённое подражание петровской условно-игровой модели «царь - сподвижники»; продолжение практики бытовой регламентации жизни подданных как поверхностное следование образу петровских реформ; лихорадочная жизнь, постоянная беготня и суета перекликаются с петровским типом осуществления верховной власти, но манифестация пропетровской линии не гарантирует, с другой стороны, реальной активности властей предержащих. От эпохи «дворцовых переворотов» практически не осталось мемуаров, если не считать тех, что были написаны оказавшимися в России иностранцами: людям казалось, что время

остановилось и что в их жизни не происходит ничего значительного, достойного памяти потомков. Из фактов не созидались события.

Ожидание времён, сопоставимых с петровскими, жажда событий, «событийный голод» приводит к резкому преувеличению значимости событий новой эпохи, наступившей в 1762 году. Восторженность начала екатерининского царствования зрела в русском обществе уже в течение двадцати лет, предшествовавших восшествию на престол Екатерины II. Можно сказать, что если эпоха дворцовых переворотов была эпохой безвременья и затишья, то екатерининская эпоха - эпохой ложного (обманчивого, в терминологии Ж. Гурвича) времени, т.е. иллюзией бурного исторического времени, в котором нашли свои ниши псевдоисторические деятели и авантюристы. Екатерина прилагала - сознательно или неосознанно - максимум усилий, чтобы представить своё правление, как время «побед и благоденствия», время прямо продолжающее петровскую эпоху и являющее собой её благодетельное следствие. Екатерининский миф окончательно укрепился в эпоху Александра I, и даже скептическое отношение к императрице Николая I не поколебало этого мифа в дальнейшем. Утвердившийся в литературе историографический миф о екатерининском правлении как «золотом веке» русского дворянства возник во многом по контрасту с павловским царствованием («обратное проведение», по выражению А.И. Герцена).

В непродолжительное, но выразительное царствование Павла I внутренняя пустота циклического возвращения к идеалам прадедовского правления прикрывается внешней театральностью истории. «Несвоевременность» последнего царствования, погрузившего страну в атмосферу лихорадочного страха, одновременно являет завершённость всего столетия и его «несовременность» новым временам. Истинная, а не театрально-иллюзорная полнота исторического бытия состоит не в повторении и возвращении старого, а в постоянной реактуализации живых историотворческих сил.

Во втором параграфе второй главы «Историческая форма и историотворчество: русская история XIX века» автор анализирует эстетические ритмы истории XIX века - характерные черты сменяющих одна другую эпох интенсификации и замедления исторического времени в этот период.

Событийно насыщенным эпохам, эпохам историотворческого горения присущи общие признаки, как то: выход на историческую сцену молодого поколения и культ молодости и новизны, осознание доступности истории непосредственному творению и чувство необходимости непосредственного участия в этом творении, поиск вечных выразительных образцов исторического поступания и подражание им. Такой эпохой интенсификации исторического времени предстаёт в сознании и современников и потомков эпоха Александра I. По интенсивности исторического времени эпоха первой четверти XIX века сходна с эпохой Петра. Сопоставимый всплеск исторической событийности повторится в русской истории и в первой четверти XX века.

Образ XIX столетия определяется интенсивностью историотворчества на фоне сложившейся исторической формы, заданной петровской эпохой. Эпоху

первой четверти XIX века можно определить как «взрывчатое время». Поступок как пересечение границы (Ю.М. Лотман) становится определяющим мотивом созидания исторического, творения событийности. Декабрист с его программой ответственного поступания и чувством своей роли в исторической драме -ярчайшее выражение нового типа интенсификации "исторического бытия. Историю декабрист понимает как творимый поэтический текст, состоящий из Слов-поступков. В пространстве иерархии «жест - поступок - поведенческий текст» история понимается как творимое произведение, и высокое историческое самосознание личности, делающее возможным такое превращение героя в автора, выражает, в частности, изменения в переживании и понимании самого исторического времени, ставшего теперь доступным непосредственному творению. Личная биография декабриста предстаёт как правдивое отражение хода и сюжета эпохи: историческое и личное сливаются. Исторический деятель творит исторические события, совершая поступки - такой подход характерен только для эпох, отмеченных интенсификацией ритма истории: действие здесь определяет переживание истории, но не страдание. Обращение декабристов к образцам вечным и уже надысторическим - древнему Риму, Киевской Руси -через головы своих непосредственных предшественников характерно в том отношении, что для них бытийная полнота творимой исторической реальности обусловлена не столько континуальностью преемственности поколений, сколько связью с непреходящими прототипами. В начале XIX в. утверждается принцип внегосударственной исторической активности в противовес петровскому пафосу чиновно-государственной регулярности Историческое свершение выявляется в попытках преодоления регулярной государственной формы. Историотворчество задаёт общий ритм эпох, но и здесь эпохи интенсивные сменяются эпохами подавленности, «потери смысла» (выражение Ю.Н. Тынянова), когда реактуализируются формальное начало и регулярность. Правление Николая I знаменуется затуханием, замедлением исторического времени - тема несостоявшейся социальной деятельности, тема «лишнего человека» симптоматичны для этой эпохи. Аналогия между Николаем I и Петром Великим, бытовавшая в николаевскую эпоху, выглядит риторической фигурой, оборачивающейся трагедией исторической беспомощности.

Эпоха «угасающего» времени - эпоха Николая I - сменяется эпохой «неустойчивого» времени — эпохой Александра II, эпохой бескомпромиссной борьбы поколений, скандалов и споров, принципиальности и радикальности. Попытки реформирования не могли пресечь импульс историотворческого созидания вне государственной - пусть даже усовершенствованной - формы. Интенсификация исторического бытия в контексте живого и страстного чувства истории с необходимостью выражалась в эпоху Александра II в особом характере событийности, в атмосфере духовных исканий - время постоянно приближалось к кульминации, которая, тем не менее, постоянно отсрочивалась до ближайшего будущего. Мученическая кончина императора от рук народовольцев 1 марта 1881 года - событие, ставшее ключевым для эпохи -воспринялась в обществе как логичное и своевременное завершение эпохи. Последующая эпоха, завершившая всё столетие, - эпоха томительного ожидания, порождённого этим событием, эпоха разочарования и безразличия.

Сюжет XIX века закончился эпилогом к событиям 1881 года. Нереализованная во всей полноте историотворческая потенция выплеснулась в бурную событийность первой четверти XX века. «Настоящий некалендарный двадцатый век» (A.A. Ахматова) наступает, по внутреннему чувству современников, с началом Первой мировой войны. Разворачивание петровского сюжета продолжается - лихорадочный ритм поиска исторической формы знаменует, одновременно, исчерпанность энергии «движения, переданного Петром» (A.C. Пушкин) и необходимость нового исторического импульса, сопоставимого с петровским.

В едином топосе прошлого и современности коренится возможность самооправдания. Эпоха конца XIX - начала XX века представляет ситуацию замыкания всего пространства столетия в целостное единство, мыслимое и чувствуемое в терминах завершённости. Интенсификация исторического времени в самом начале XX века знаменовала начало не только иной эпохи, но и иного сюжетного единства эпох, целостность которого ещё и в настоящее время не потеряла своего перспективного исторического влияния. Бурные события первой четверти XX века глубочайше укоренены в истории XIX века, но осознавались они уже в перспективе завершённости ушедшего столетия и разыгрывались уже не внутри его, а на его фоне. Три последних века русской истории традиционно предстают как самозамкнутые, внутренне организованные образования в историческом пространстве.

В третьем параграфе второй главы «Памятник и память: фиксация эстетических ритмов истории» рассматривается один из механизмов конструирования исторического пространства, анализируется функциональное и структурное значение такой формы исторического памятования как скульптурный общественный памятник. Сюжетно-ритмические особенности русской истории XVIII - XIX веков рассматриваются через призму мифологии памятника.

Памятник предстаёт как элемент исторического сюжета, феномен, в котором кристаллизуются определённые исторические эпизоды, эпохи, линии развития. Памятник современен, так как всегда присутствует среди нас, но он и отсылает к прошлому и сам, по самому смыслу своему, является посланием из прошлого - действительным или имитированным современностью. История отмечает вехи своего следования, возобновляя пройденные этапы через воспоминание о них - памятник не только и не столько прославляет, сколько фиксирует. Памятник есть образ прошлой эпохи в эпохах последующих и часть их, генерирующая новые смыслы и новые их отношения. Сама «новизна» памятника очень специфична и противоречива: давно назревшая актуальность воплощённого памятования дезавуирует всякую новизну - памятник воспринимается как прошлое, чудесно, но закономерно явившее себя в зримом символе. Зов истории, памяти, на который современность откликается памятником, есть одновременно и голос самой современности, призывающей историю в свидетели своей собственной исторической роли и исторического места. Как образ прошлого в воспоминании настоящего, возвращается событие либо личность, ставшая событием. Для «вызревания» необходимости вернуться требуется время: в случае с памятником сроки окутываются магией круглых

дат, хронологических игр, циклической повторяемости воспоминания. «Юбилейность» возвращения и торжественность встречи кладут начало биографии памятника.

Памятник есть историческое событие - событие длящееся, символическое, фиксирующее встречу и взаимопроникновение эпох. Показательны в этом плане памятник Петру I работы Э. Фальконе (1782) и памятник A.C. Пушкину работы А. Опекушина (1880). В памятнике, по выражению В.П. Петрова, «мощь века заперта»: являясь композиционно-ритмическим элементом, памятник организует пространство своего присутствия и выступает весомой частью экспозиции исторической событийности: он выражает и стимулирует, он есть и камертон, и резонатор, след и толчок. Элегичность либо одичность памятника - характеристики этих различных противоречивых его сторон.

Монументальная неподвижность памятника парадоксально полна динамикой, активностью, специфической жизнью: памятник сходит с постамента, шествует, протягивает длань, усмиряет, карает и, зачастую, сам становится жертвой современности, восставшей против него и того, что «иже с ним». Страх перед памятником - это ужас жизни иной, твердокаменной, верной собственной своей правде, но не правде жизни живой. Смерть события, поминаемая памятником, оборачивается бурной хоть и тяжеловесной мифологической жизнью прославляющего его монумента. Демоническая сторона памятника указывает на очевидную неоднозначность его функции -памятник призван не только славить прошлое, но и блюсти вей новую современность, направлять и карать от лица и во имя неотменяемого прошлого.

Памятник закономерен и показателен в контексте фундаментальных исторических сюжетов. «Свято место», ему предназначенное и им занимаемое, не пустует потому, что оно заранее уже конструктивно ему предназначено. Проблема «Москва — Петербург» в перспективе этой идеи приобретает дополнительный ракурс. Термины «провинциализм» и «столичность» как метафоры характеризуют разноплановость ценностно-эстетической конструкции истории как атрефакта. Место и время памятника, создающие контекст его бытования, оказываются определяющими моментами не только в узко градостроительном плане, но и в широком историко-сюжетном контексте.

В Заключении подводятся итоги работы, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Смысл истории постигается через эстетическое претворение (часто граничащее с самообманом и пропагандистской риторикой) стихийной и бесконечно многогранной процессуалыюсти в эстетически структурированную событийность: законы построения исторического сюжета есть законы эстетические по своей сущности. Анализ категории ритма позволяет говорить об основе этих законов постижения и пре-творения истории. Мера, гармония, симметрия, подражание, игра - понятия, характеризующие структуру исторической событийности. Красота, выразительность и возвышенность истории есть знак присутствия в ней смысла. Чувством живой реальности этого смысла отмечены эпохи историотворческие; в свою очередь чувство потери смысла характеризует эпохи угасания историотворческого импульса.

Интенсификация событийности, как показал автор, связана с переживанием доступности истории непосредственному творению. Ритм истории есть интуиция современности: историческое длится как фон аритмического историотворчества современности - в органическом взаимодействии свершившегося пространства истории как фона и аритмии живого творения является ритм творимой истории. Основным принципом сюжетного хода русской истории, по мнению автора, является особое позиционирование эпох в отношении к предшествующему и будущему - складывающаяся в живом историотворчестве историческая форма (понимаемая как строгая структурированность исторического и социального бытия) становится в свою очередь фоном для нового историотворческого поступания. Ключевой эпохой предстаёт эпоха Петра Великого, задающая тенденции конструирования образов истории в последующие эпохи. Полнота исторического бытия достигается только в живом творении истории: существование в истории требует причастного участия в созидании исторического, страстность исторического деяния определяет интенсивность времени и сама знаменует интенсивное время. Угасание же исторического знаменуется, условно говоря, главенством фона и формы над историотворчеством: существование в истории переживается через покорность судьбе и року.

Содержание диссертации отряжено в публикациях:

1. Верле A.B. Эстетические ритмы истории: событие и сюжет // Клио: Журнал для учёных. 2004. № 2 (25). - С. 45 - 55 (1,3 пл.).

2. Верле A.B. Пространство прошлого: ритм - контекст - событие // Модусы времени: социально-философский анализ- Сб статей / Под. ред. И.В. Кузина. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. - С. 79 - 90 (1,2 пл.).

Отпечатано в ООО «Копи-Р» С-Петербург ул. Пестеля 11 Подписано в печать 08 04 2006 Тираж 100 экз

»-b88j

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Верле, Артём Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕМАТИЗАЦИЯ КАТЕГОРИИ ЭСТЕТИЧЕСКОГО РИТМА В ИСТОРИИ.

§ 1. Исторический цикл и эстетический ритм.

§ 2. Пространство истории: ритм — контекст — событие.

§ 3. Эстетический ритм исторического сюжета.

ГЛАВА 2. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ РИТМЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ XVIII -XIX ВЕКОВ: ПОДСТУПЫ К ЭСТЕТИЧЕСКОЙ КОНСТРУКЦИИ.

§ 1. Формообразующая интенсивность ритма: русская история XVIII века

§ 2. Историческая форма и историотворчество: русская история XIX века

§ 3. Памятник и память: фиксация эстетических ритмов истории.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Верле, Артём Викторович

Ритм - важнейшая формообразующая характеристика пространственно-временного единства и, следовательно, одна из основ мироздания, миропонимания и творчества. Фундаментальность этой категории заключается в том, что ритм представляет собой эстетическую категорию онтологического единства мира и человека, макрокосма и микрокосма. Однако использование этого понятия различными областями знания остаётся, не смотря на всё возрастающий объём исследований, не до конца отрефлексированным. Труднопреодолимые проблемы чёткого толкования ритма, его содержания и единства конкретного разнообразия применений в спектре одного терминологического определения, связаны с широтой и противоречивостью самого понятия. Эта проблемность особенно очевидна в перспективе понимания объектов, «проблематичных» по самой своей сущности.

В философии истории ритм выступает, преимущественно, как синоним понятий, описывающих закономерности социально-исторической динамики, таких как цикл, волна, период и т.п., то есть выступает как импликация цикличности. В данном контексте использование этого термина является скорее иллюстративно-метафорическим, чем конкретно-методологическим. Возросший на рубеже XX и XXI вв. интерес к нелинейным концепциям истории и общественного развития, оправдываемый постсоветскими кризисными явлениями, делает проблему прояснения понятий и категорий, их тематизации насущной и актуальной.

Осмысление в пространстве исторической рефлексии понятийно-категориального инструментария эстетической науки способно обогатить и конкретизировать как исторический дискурс, так и дискурс эстетический. Восприятие и реконструирование прошедшего и исторической современности как эстетического объекта, по нашему мнению, лежит в основе попыток мыслить историю как внутренне закономерно организованное целое, в границах и по имплицитным законам которого выстраиваются образы понимания, приятия и со-творения в пространстве уже-не-бытия прошлого.

Говоря об истории необходимо, прежде всего, разграничить следующие сферы: во-первых, история как таковая, как некая особая реальность произошедшего; во-вторых, отражение и образ истории в картине мира, сознании современников той или иной эпохи — образ самоопределения эпохи; и, в-третьих, образ прошедшей истории в эпохах последующих и метаморфозы этого образа, являющиеся собственно моментами самоописания. Образ понимания как в сознании современников, так и в сознании потомков стремится к некоей адекватности отражения подразумеваемой реальности истории как таковой. Непосредственность образа эпохи в представлении её современников, однако, очевидно не гарантирует его адекватности. Современник переживает, чувствует, осознаёт свою эпоху на фоне и в контексте образа прошедшей истории. Образ же ретроспективного понимания прошедших эпох потомками, в свою очередь, есть выражения самоидентификации эпохи современной -прошлое видится, переживается, понимается через призму настоящего, а настоящее - в контексте прошлого. Образ истории неизменно участвует в понимании вершащегося исторического движения и влияет на его ход.

Разговор об эстетических ритмах истории подразумевает, в первую очередь, не историю как таковую, но образ истории, прежде всего, в сознании современников каждой эпохи и метаморфозы этого образа в контексте самоописания последующих эпох. Эстетические ритмы истории характеризуют структурные закономерности построения образа той или иной эпохи и особенности его трансформации в историческом сознании последующих эпох. Русская история XVIII - XIX веков, формообразующим началом которой явилась эпоха Петра Великого, даёт выразительный материал для исследования метаморфоз исторических образов, сюжетов, схем и конструкций понимания смысла исторического движения.

Структура образа истории ритмически организована. Выражениями этой организации являются особенности идентификации различных событий, эпох, исторических деятелей в пространстве свершившегося, исторические мифы и риторические фигуры, отсылающие к истории как ресурсу ретроспективных и перспективных изменений, выстраивание сюжетных исторический линий и преемственностей, поиски аналогий и параллелей. Одна эпоха предстаёт в сознании современников и потомков как событийно насыщенная, интенсивная, как время переломных изменений и эпохальных свершений, создающих некий возвышенный миф-образец для последующей истории, другая - воспринимается как безвременье, лишённое исторической весомости и выразительности. Мнение, что история равномерна и беспристрастна, справедливо только в «механическом», хронометрическом смысле. Каждая эпоха обладает собственным уникальным ритмом, что и определяет, по-видимому, саму возможность воспринимать эту эпоху как нечто обособленное, завершённое в себе (ср. выражение «дух эпохи»).

Эстетический ритм истории понимается нами, с одной стороны, как структурный элемент образа истории, организующий весь спектр представлений о конкретном историческом времени, явлении, событии на основании интуиций относительной интенсивности, насыщенности либо разрежённости пространства исторического времени в контексте целостности истории и, с другой стороны, как формообразующее начало конструкции пространства со-бытия исторических стихийных явлений, событий, подспудных движений, являющих в совокупности образ той или иной эпохи. Необходимость говорить именно о ритмах истории обусловлена тем, что ритм истории как целого есть результат сложения разноуровневых ритмов отдельных судеб, отдельных событий, групп событий и т.п. Понимание бытия исторического структурируется в пространстве, которое можно определить через иерархическую триаду: ритм - контекст - событие. Соотношение и характер взаимозависимости этих понятий описываются, в свою очередь, через такие оппозиции как историческое / внеисторическое, время / безвременье, новое / старое, своевременное / несвоевременное, сгущение / разряжение, напряжение / ослабление, активность / пассивность, воодушевление / равнодушие, действие / страдание, отрицание / утверждение. Через термины повтор, чередование, пауза, рифма, возвращение, подражание, мера, длительность, симметрия, соразмерность, интервал, цикличность и т.п. определяется специфика ритма исторического времени той или иной эпохи, истории в целом. Эстетический ритм истории, как формообразующее начало образа истории, её событий и героев, предстаёт как связующее звено между творением, созиданием истории и постижением, пониманием, переживанием исторического бытия: ритм является формообразующей основой как творения, так и постижения творимого и сотворённого.

Ритмически структурированный сюжет истории - это образ, организующий историотворчество в контексте прошлого и искомого будущего. В событийности фиксируются сюжетные вехи историотворческого поступания; современность в ретроспективе предшествующего событийного ряда принуждается к постоянному завершению прошлого, пусть даже через борьбу с ним и его наследием. Заблуждения современников относительно понимания своего времени оказываются симптомами этого времени и не менее ярко выражают его ритм, чем самые прозорливые оценки: в этом контексте особое значение приобретает именно подспудное и неосознанное конструирование исторической событийности и процессуальное™, наделяемое эстетической формой и смыслом в целостной структуре истории, которая парадоксально становится субъектом, побуждающим к действию и творящим события-поступки.

На материале русской истории XVIII - XIX веков - исторических документов, воспоминаний, дневников, исторических сочинений, выразительных форм бытования исторической памяти (феномен общественного памятника) наиболее репрезентативных в контексте рассматриваемой темы - в диссертационном исследовании предпринимается попытка наметить подступы к пониманию эстетической конструкции исторического бытия. Прежде всего, требуют особого обоснования избранные хронологические рамки.

Осознавая невыполнимость задачи целостного и всестороннего рассмотрения даже только всей русской истории в перспективе предложенных теоретических положений в границах диссертационного исследования, мы сочли возможным ограничить поле работы наиболее репрезентативным, на наш взгляд, материалом. Такое ограничение оправдано следующими обстоятельствами: 1) эстетизация истории есть органичная часть русского исторического сознания, и именно на примере русской истории структурно-эстетические закономерности её могут быть выявлены наиболее отчётливо и на более выразительном и обширном материале; 2) выбор в качестве нижнего хронологического рубежа начала XVIII века главное своё обоснование имеет в факте всплеска исторического самосознания именно в эту эпоху, в факте, выразившемся в появлении первых произведений мемуарного жанра, распространении культа новизны и активности на все сферы государственно-исторической деятельности; 3) выбор в качестве верхнего хронологического рубежа эпохи конца XIX -начала XX века более условен и обосновывается задачей рассмотрения столетий как относительно замкнутых исторических периодов-циклов, в перспективе решения которой анализ истории XX века, вне всякого сомнения, требует отдельного и самостоятельного исследования; 4) намеченная на материале русской истории XVIII - XIX вв. теория эстетических ритмов истории может быть применена к анализу иных фактов, явлений, эпох.

Степень разработанности проблемы. Проблеме организации истории посвящено значительное количество исследований. Довольно широко разработана проблема ритмических закономерностей в истории на макроэкономическом, социальном, культурно-историческом уровнях. Но с позиций эстетической науки проблема ритмов истории специально не ставилась и не решалась. В социальной философии и философии истории ритм понимается преимущественно как синоним понятия цикл: в плоскости такого понимания, лишь бегло рассматриваемого в настоящем исследовании, в сферу используемой литературы попадает обширный круг источников и исследований, посвященных циклическим и волновым теориям исторического развития.

Основная исследовательская литература, привлекаемая к работе над диссертацией, делится на три группы: во-первых, это источники, посвященные проблеме ритма как эстетической категории, во-вторых, исследования, посвящённые проблемам структурных закономерностей исторической событийности и процессуальное™, в-третьих, наиболее репрезентативные в контексте рассматриваемой темы исторические источники и исторические исследования.

В основе изучения ритма лежат учения, в первую очередь,'античных философов, таких как Пифагор, Платон («Горгий», «Кратил», «Пир»), Аристотель («Политика», «Поэтика», «Риторика»), Аристоксен, Плутарх. Лучшими работами в области ритма остаются исследования, проделанные филологами, теоретиками музыки и изобразительного искусства. В числе исследователей феномена ритма в эпосе, поэзии и прозе необходимо назвать имена А. Белого, Э. Бенвениста, В.В. Вейдле, М.М. Гиршмана, Г.Н. Гумовской, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, Н.В. Недоброво, B.C. Семенцова, К. Тарановски, Б.Н. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, Н.М. Фортунатова, Ф.В. Шеллинга, Е.Г. Эткинда; о теории музыкального ритма писали Н. Афонина, К. Закс, А.Ф. Лосев, Л. Мазель, Е. Ручьевская, В.Н Холопова; проблема ритма в изобразительных искусствах нашла отражение в работах Т. Адорно, Г. Вёльфлина, Э. Жильсона, П.А. Флоренского. Особое значение в связи с проблемой ритма приобретает теория пространственно-временных закономерностей построения и бытования художественного произведения, разработанная в различных аспектах в трудах М.М. Бахтина, Г. Башляра, М. Бланшо, Ж. Делёза, Э. Жильсона, Вяч. Вс. Иванова, М. Мерло-Понти, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, П.А. Флоренского, М. Хайдеггера и др.

Вторая группа исследовательской литературы - работы, посвященные структурным закономерностям истории - настолько обширна, что вряд ли может быть компактно и достаточно полно представлена даже простым перечислением имён. В концептуальном плане наибольшую значимость для настоящего диссертационного исследования имеют общие работы по философии истории Р. Арона, H.A. Бердяева, Дж. Вико, Р.Ю. Виппера, Г.В.Ф. Гегеля, А.И. Герцена, Г. Зиммеля, Ф.Ф. Куклярского, К.Н. Леонтьева, A.A. Мейера, X. Ортеги-и-Гассета, Ш. Пеги, В.В. Розанова, А. Дж. Тойнби, О. Шпенглера, М. Элиаде, В.Ф. Эрна; анализ отдельных философско-исторических проблем в работах С.С. Аверинцева, Ж. Гурвича, В.Д. Жукоцкого, М.В. Кузьмина, Б.В. Маркова, А.И. Неклессы, Д.У. Орлова, Г.М. Прохорова, В.П. Руднева, В.Н. Самородова, М.Б. Синельникова, Е.Г. Соколова, П.П. Сувчинского, Г. Тарда, В.Н. Топорова, Г.В. Флоровского; затрагивающие проблематику эстетики истории работы A.A. Грякалова, A.B. Гулыги, К.Г. Исупова, Ю.М. Лотмана, Е.А. Маковецкого, К.С. Пигрова, Г.С. Померанца; исследования цикло-ритмических закономерностей истории М.А. Ахиезера, Ф. Броделя, Н.Я. Данилевского, Ф. Корнелиуса, В.И. Пантина, A.B. Полетаева, К.Е. Рыбака, И.М. Савельевой, П.Н. Савицкого, П.А. Сорокина, К.Д. Чеснокова, H.A. Хренова, A.B. Шубина, Ю.В. Яковца; работы по методологии исторического познания В.В. Балахонского, М.А. Барга, П.М. Бицилли, М. Блока, Ф. Броделя, Б.Н. Миронова, И.Ф. Муриана и др. Здесь, кроме того, необходимо особо отметить следующие сборники статей по материалам научных конференций: «Социальное воображение» (СПб., 2000), «Социальная аналитика ритма» (СПб., 2001), «Циклы в истории, культуре и искусстве» (М., 2002). Проблема закономерностей функционирование исторического сознания нашла отражение в работах Р.Н. Блюма, О.В. Боровковой, В.Н. Быстрова, А.Я. Гуревича, JI.K. Долгополова, К.Г. Исупова, A.A. Королькова, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, С.С. Неретиной, С.Н. Носова, A.JI. Осповата, Ю.В. Стенника, Р.Д. Тименчика, X. Уайта, Б.А. Успенского, А.Г. Тартаковского, П.Х. Хайтона, Н.Я. Эйдельмана и др.

В диссертации используются наиболее репрезентативные в перспективе раскрытия темы исторические источники, исторические сочинения, историографические исследования, искусствоведческие работы. Среди используемых исторических источников необходимо, прежде всего, отметить воспоминания, дневники, письма, художественные произведения современников различных эпох XVIII - XIX вв. Следует назвать имена И.П. Анненкова, Ф.В. Берхгольца, И.И. Бецкого, A.A. Бибикова, A.A. Блока, А.Т. Болотова, П.А. Вяземского, А.И. Герцена, Н.В. Гоголя, Н.И. Греча, Е.Р. Дашковой, Г.Р. Державина, Ф.М. Достоевского, Екатерины II, Н.М. Карамзина, А.И. Кошелева, Б.И. Куракина, К.Н. Леонтьева, М.Ю. Лермонтова, М.В. Ломоносова, И.В. Лопухина, О.Э. Мандельштама, Д.А. Милютина, Б.Х. Миниха, М.И. Муравьёва-Апостола, А.К. Нартова, И.И. Неплюева, A.B. Никитенко, B.C. Печерина, Петра I, П.И. Пестеля, В.Н. Петрова, Ф. Прокоповича, A.C. Пушкина, А.Н. Радищева, К.Ф. Рылеева, А.И. Тургенева, И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, А.Ф. Тютчевой, И. Фоккеродта, A.B. Храповицкого, П.Я. Чаадаева, А.П. Чехова, Б.Н. Чичерина, П.П. Шафирова, Я. Штеллина и др.

Кроме того, в работе использовались некоторые официальные документы и законодательные акты русской истории за XVIII - XIX вв. Помимо бегло обрисованного круга источников диссертационное исследование базируется на общих исследованиях по русской истории Дж. К. Биллингтона, В.И. Буганова, В.О. Ключевского, Д.С. Лихачёва, Б.В. Миронова, С.Ф. Платонова, С.М. Соловьёва; работах по русской истории XVIII века Е.В. Анисимова, В.А. Бильбасова, М. Богословского, А.Г. Брикнера, Г.В. Вилинбахова, A.C. Дёмина, В.М. Живова, А.Б. Каменского,

Б.И. Краснобаева, B.B. Мавродина, Н.И. Павленко, A.M. Панченко, A.B. Предтеченского, М.И. Семевского, Б.И. Сыромятникова, Н. Устрялова, Е.Ф. Шмурло; работах по русской истории XIX века М.О. Гершензона, Я.А. Гордина, И.А. Желваковой, П.А. Зайончковского, А.И. Клибанова, П.И. Ковалевского, М.К. Лемке, Н.В. Минаевой, A.C. Мыльникова, В.А. Мякотина, В.П. Наумова, М.В. Нечкиной, O.A. Омельченко, А.Н. Пыпина, Ю.А. Сорокина, Б.Н. Тарасова, А.Г. Тартаковского, С.М. Троицкого, И. Троцкого, С. Уиттакера (S. Whittaker), JI.A. Чёрной, К.В. Чистова, Н.К. Шильдера, М.М. Штранге, Е.С. Шумигорского, П.Е. Щёголева, Н.Я. Эйдельмана, В.Е. Якушкина.

Необходимо заметить, что при всём объёме литературы, привлекаемой к работе над диссертацией, суждения, непосредственно затрагивающие рассматриваемую тему, фрагментарны и контекстуально зависимы. Междисциплинарный характер исследования, обусловленный спецификой самого предмета, требует по возможности широкого охвата литературы по смежным областям знания. Как отмечалось выше, эстетические ритмы истории не становились предметом специального эстетического исследования. Предпринятое в настоящей работе исследование, опираясь на данные, полученные философами, историками, искусствоведами, культурологами, стремится к обоснованию собственного видения той проблематики, что была лишь затронута в работах предшественников.

Основной целью исследования является осмысление особенностей структурирования образа исторического бытия; анализ ритмических закономерностей функционирования и трансформации образов исторического времени. Цель достигается решением следующих задач:

1. Уточнение и систематизация круга категорий и понятий, связанных с использованием эстетического термина «ритм» применительно к анализу отражения исторического бытия в сознании; определение эстетического статуса исторических феноменов.

2. Разработка методологии эстетического исследования образа истории через категорию эстетического ритма.

3. Исследование историко-эстетических конструкций в аспекте их ритмической составляющей на материале русской истории XVIII -XIX вв.

Объектом исследования является образ истории в историческом сознании.

Предметом исследования выступает категория эстетического ритма в истории, рассматриваемая преимущественно на материале истории России XVIII-XIX вв.

Выбор методологии исследования обусловлен междисциплинарным характером работы на стыке эстетики, философии и методологии истории и собственно исторической науки. В основу исследования положен комплексный подход, включающий приёмы философско-эстетического и историко-культурологического анализа. Философская герменевтика и феноменологический метод применяются в качестве специальных методов исследования, используется методологический потенциал классических категорий эстетики, принципы исторической компаративистики, источниковедческие методы. В разработке комплексной методологии роль сыграли: эстетическая теория автора и героя и социологическая поэтика М.М. Бахтина; структурно-семиотическая концепция истории В.М. Живова, Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, М. Фуко; феноменологический метод Э. Гуссерля и Г.Г. Шпета; теория социально-исторического анализа Ф. Броделя, Ж. Гурвича, П.А. Сорокина; теория пространственно-временного анализа художественного произведения Б.А. Успенского, П.А. Флоренского; методика анализа культурно-исторического пространства и времени, представленная в работах П. Бергера и Т. Лукмана, Э. Гидденса (А. ОисМегю), Ж.-Ф. Лиотара, Н. Лумана, Р. Мертона, П.А. Сорокина, Дж. Тернера, П. Штомпки; системный анализ категорий и понятий исторической науки в работах В.В.

Балахонского, М.А. Барга, П.М. Бицилли, М. Блока, А.Я. Гуревича, A.C. Лаппо-Данилевского; теория исторического воображения X. Уайта. В диссертации используются, кроме того, методы анализа художественного текста, разработанные в трудах Р. Барта, JI.B. Выготского, M.JI. Гаспарова, М.М. Гиршмана, А.К. Жолковского, Ю.М. Лотмана, Р. Кросмана (R. Crosman), В.Я. Проппа, Ю.Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Ю.К. Щеглова, Б.М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона и др.

Новизна работы состоит в попытке целостно осмыслить категорию эстетического ритма посредством анализа конструктивных принципов исторического сознания, анализа истории как она предстаёт в переживании и понимании — и выявить тем самым эстетический смысл исторического. Принципиально новым является разведение понятий исторического цикла и эстетического ритма истории, позволяющее сместить проблему общих закономерностей истории как процесса в плоскость анализа единого пространства творения и постижения истории. В предложенном ракурсе рассмотрения специфичность приобретают уже устоявшиеся понятия философии истории и исторической науки: историческое время, событие, факт, цикл, эпоха, период и т.п. В эстетико-философский дискурс вводится обширное поля фактов и проблем истории России XVIII - XIX вв., сформулированных и разработанных в иных исследовательских ракурсах.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Разработка категории эстетического ритма в отношении структуры исторического сознания, во-первых, позволяет конкретизировать на определённом и ограниченном предметном поле понимание истории как эстетического объекта, во-вторых, является необходимой ступенью в развитии теоретического аппарата эстетики, а так же философии истории и самой исторической науки, в философском осмыслении общественно-исторических явлений. Практическая значимость исследования состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при дальнейшем решении поставленных в нём проблем. Работа может быть использована в процессе научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов. Материалы, положения и выводы диссертации могут быть использованы при составлении общих и специальных курсов как по эстетике и философии истории, так и по социальной философии, культурологии и истории.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Понимание истории, как циклически организованного в мировом макромасштабе процесса, является формой эстетико-ритмического видения истории, которое выступает основой реконструирования и созидания исторического бытия.

2. История как эстетический объект в плане внутренней целостности и упорядоченности описывается через категории и понятия: пространство, ритм, контекст, событие, сюжет.

3. В эстетическом отношении история предстаёт как временное целое, чьё пространство ритмически организованно; ритм является временной реализацией пространственной упорядоченности целого; время истории сворачивается, кристаллизуется в пространство истории, а пространство разворачивается в образ исторического времени.

4. Эстетический ритм истории есть образ организации исторического движения посредством усиления и ослабления его интенсивности, составляющий высшее единство композиции истории как эстетического объекта; эстетический ритм истории выявляется в чувстве относительной интенсивности прошлого или переживаемого исторического времени в контексте ценностно конструируемого исторического текста-произведения.

5. Событийность обладает свершённостью, полнотой и выразительностью, будучи вписана в ритмически организованный сюжет истории; историческая эпоха как целостный образ внутренне ритмически организована, но эта оформленность выявляется в своей общеисторической сюжетной значимости только в контексте ряда взаимосвязанных, взаимозависимых эпох.

6. Русская история послепетровских эпох предстаёт как трансформация «движения, переданного Петром» (A.C. Пушкин) и может быть осмыслена как ритмическое варьирование некой основной темы - формы, заданной петровской эпохой; созидание исторического совершается в контексте того или иного образа предшествующих эпох.

7. Полнота исторического бытия достигается в современности через историтворческое преображение обыденного; интенсивность исторического времени в ту или иную эпоху определяется отношением живой жизни ритма, как силы преобразующей историю, и фона, как пространства прошлого.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на теоретическом аспирантском семинаре и на заседании кафедры эстетики и этики факультета философии человека РГПУ им. А.И. Герцена. Основные её положения, принципы исследования и выводы изложены в доютдах на следующих научных конференциях: «Ребёнок в современном мире» (СПб., 2004), «Прошлое - настоящее - будущее» (СПб., 2004), «Философия тайны» (СПб., 2005), «Философия дома» (СПб., 2005), «Философия и психология дома» (СПб., 2005).

Объем и структура диссертации. Содержание диссертационного исследования изложено на 183 страницах основного текста. Работа состоит из введения, двух глав, каждая из которых разделена на три параграфа, выводов по каждой из глав, заключения и списка источников и литературы по данной тематике на русском и иностранных языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эстетические ритмы истории"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2:

1. Рассмотрение русской истории XVIII - XIX веков показывает, что столетие в историческом самоощущении образующих его эпох и эпох переходных предстаёт как цельное, внутренне сюжетно замкнутое единство, в контексте которого начало нового столетия воспринимается как кардинальная новизна.

2. Столетие (не столько в узко хронологическом смысле, сколько в качестве образа сюжетно завершённого исторического времени-периода) представляет собой конструктивное единство перекликающихся и взаимозависимых эпох, обретающих, в свою очередь, исторический смысл, выразительность и ритм в контексте столетия. 9

3. Образ XVIII столетие определяется формообразующей интенсивностью ритма эпохи Петра I: петровская регулярность, всеохватность и бескомпромиссность преобразований в контексте мифа об абсолютной новизне и небывалости начинаний, предстающих зачастую в сознании современников и потомков в терминах творения из ничего, определяют специфику восприятия столетия как целого. В петровскую эпоху акцентируется момент начала, превозносится идеал активного деятеля по созиданию великой истории, история петровского времени предстаёт как изначально намеченный и блестяще реализованный сюжет. Эпоху можно определить через понятие перспективного творческого импульса. Метаморфозы предложенных эпохой образцов в последующей истории показывают силу их длительного воздействия. Заданная интенция формы была «великой революционной идеей» (выражение А.И. Герцена), и ритм эпохи начала XIX в. выявился именно в контексте исчерпанности и завершённости её историотворческого потенциала, ставших очевидными уже в конце XVIII в.

4. Если время петровских преобразований можно определить как «идущее вперёд» (в терминологии Ж. Гурвича), то следующая эпоха даёт образ замедленного, угасающего времени - событийность предстаёт разряжённой, чувство непосредственного творения истории сменяется безразличием и покорностью. Смена эпох различной интенсивности в дальнейшем составляет общую канву истории, но сами эпохи, несмотря на типологические сходства, являются уникальными, так как ритм их творится на фоне свершённости ритма предшествующего.

5. Образ XIX столетия определяется интенсивностью историотворчества на фоне сложившейся исторической формы - это позволяет условно определить эпоху как «взрывчатое время». Поступок как пересечение границы (Ю.М. Лотман) становится определяющим мотивом созидания исторического, творения событийности. Декабрист с его программой ответственного поступания и чувством своей роли в исторической драме - ярчайшее выражение нового типа интенсификации исторического бытия. Историотворчество задаёт общий ритм эпох, но и здесь эпохи интенсивные сменяются эпохами подавленности, «потери смысла» (выражение Ю.Н. Тынянова), когда реактуализируются формальное начало и регулярность.

6. Событийно насыщенным эпохам, эпохам историотворческого горения присущи общие признаки, как то выход на историческую сцену молодого поколения и культ молодости и новизны, осознание доступности истории непосредственному творению и чувство необходимости непосредственного участия в этом творении, поиск вечных выразительных образцов исторического поступания и подражание им.

7. Эпоха «угасающего» времени - эпоха Николая I - сменяется эпохой «неустойчивого» времени - эпохой Александра II, эпохой бескомпромиссной борьбы поколений, скандалов и споров, принципиальности и радикальности. Попытки реформирования не могли пресечь импульс историотворческого созидания вне государственной - пусть даже усовершенствованной - формы. Интенсификация исторического бытия в контексте живого и страстного чувства истории с необходимостью выражалась в эпоху Александра II в особом характере событийности, в атмосфере духовных исканий. Убийство императора народовольцами 1 марта 1881 года - событие, ставшее ключевым для эпохи. Последующая эпоха, завершившая всё столетие, - эпоха томительного ожидание;' порождённого этим событием, эпоха разочарования и безразличия. Сюжет XIX века закончился эпилогом к событиям 1881 года. Нереализованная во всей полноте историотворческая потенция выплеснулась в бурную событийность первой четверти XX века.

8. Эстетическая конструкция истории, подступы к описанию которой намечены в настоящей главе, может быть прослежена на примере такой форма организации исторической памяти как общественный памятник. Ритмы русской истории XVIII - XIX веков фиксируются в формах скульптурного прославления и мифах, определяющих бытование этих форм в истории. Памятник есть длящееся событие, фиксирующее встречу и взаимопроникновение эпох; в памятнике, по выражению В.П. Петрова, «мощь века заперта»; интенсивность эстетического ритма эпох запечатлена в памятнике и обладает историотворческой силой. Памятник выступает выражением эстетико-конструктивных принципов структуры и сюжета истории. Сюжетно-ритмические интенции истории находят выражение в эстетике организации исторического памятования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эстетические ритмы истории - феномен, с трудом поддающийся однозначному определению, но задача тематизации его в пространстве эстетического дискурса представляется насущной в свете актуализации в современных гуманитарных науках проблем пространственно-временной организации исторического и социального бытия. В настоящем диссертационном исследовании были лишь намечены основные пути решения того комплекса старых проблем, что под иным углом зрения приобретает новый и более богатый смысл.

Подводя итоги работы, необходимо сделать основной, на наш взгляд, теоретический вывод: эстетические ритмы истории - это структурная основа образа переживаемого и созидаемого исторического бытия. Под структурой образа истории должна подразумеваться некая организованность пространства взаимообусловленного со-бытия исторических феноменов: фактов, явлений, событий, процессов. Основа образа исторического бытия - это первопринцип, определяющий собственно принадлежность свершившегося или вершащегося к сфере исторического; это способ бытийствования исторического. Переживание исторического совершается через ретроспективно-перспективное «схватывание» (по Гегелю) смысла истории в интуициях ритма исторического времени, контекста происхождения явлений, событий, поступков; в переживании исторического, парадоксально, и творится историческое из стихийности и хаоса уже-не-бытия, здесь-и-сейчас-бытия, ещё-не-бытия. Созидание исторического совершается в контексте переживания и интенционно обусловлено принудительной силой исторического прошлого, жаждущего быть продолженным и завершённым; инновационность современности есть всегда ответ на вызов прошлого и созидание живого ритма на его фоне - жизненностью этого творящего ритма только и обусловлена действительность созидаемого в современности исторического бытия. Событие есть исторический факт в ценностной ориентации на перспективное и ретроспективное влияние в целостном историческом пространстве и, таким образом, есть структурообразующий элемент исторического бытия как творимого произведения, сюжет которого доступен «обратному провидению» (выражение А.И. Герцена, более широко здесь толкуемое). В этом круге дефиниций и решалась задача тематизации эстетической категории ритма в истории.

Образ исторического бытия, функционирующий в историческом сознании и определяющий саму сущность восприятия и понимания истории, должен быть изучен с эстетической точки зрения: такой подход, как было показано, вскрывает глубину и неоднозначность таких понятий как историческое время, событие, факт, новизна и т.п. Структура образа истории может быть проанализирована с этой точки зрения по тем же эстетическим принципам, по которым анализируется произведение искусства. Мы наметили перспективы понимания истории как творимого в пространстве свершившейся событийности сюжета, определили круг тем и мотивов, характеризующих интенсивность исторического времени, попытались конкретизировать понимание истории, как структурированной событийности, проанализировав понятия события и исторического сюжета. Смысл истории постигается через эстетическое претворение (часто граничащее с самообманом и пропагандистской риторикой) стихийной и бесконечно многогранной процессуальное™ в эстетически структурированную событийность: законы построения исторического сюжета есть законы эстетические по своей сущности. Введение категории ритма позволяет говорить об основе этих законов постижения и творения истории. Мера, гармония, симметрия, подражание, игра - понятия, характеризующие структуру исторической событийности. Красота, выразительность и возвышенность истории есть знак присутствия в ней смысла. Чувством живой реальности этого смысла отмечены эпохи историотворческие; в свою очередь чувство потери смысла характеризует эпохи угасания историотворческого импульса. Интенсификация событийности, как было показано, связана с переживанием доступности истории непосредственному творению. Ритм истории есть интуиция современности: историческое длится как фон аритмического историотворчества современности - в органическом взаимодействии свершившегося пространства истории как фона и аритмии живого творения является ритм истории как творимого произведения.

В отношении русской истории XVIII - XIX вв. в ходе исследования нами была прослежена закономерность во взаимном самоопределении различных эпох. Основным принципом сюжетного хода исторического времени этого периода является, на наш взгляд, особое позиционирование эпох в отношении к предшествующему и будущему - складывающаяся в живом историотворчестве историческая форма (понимаемая как строгая структурированность исторического и социального бытия) становится в свою очередь фоном для нового историотворческого поступания. Полнота исторического бытия достигается только в живом творении истории: существование в истории требует причастного участия в созидании исторического, страстность исторического деяния определяет интенсивность времени и сама знаменует интенсивное время. Угасание же исторического знаменуется, условно говоря, главенством фона и формы над историотворчеством: существование в истории переживается через покорность судьбе, року. Историческое памятование структурно организуется - некоторые особенности этой организации были прослежены нами на примере исторической мифологии и риторики общественной формы прославления прошлого - скульптурного памятника, мемориала, монумента. В истории закручиваются знаковые связи, создаются аллюзии и реминисценции - всё это служит выражению некоего понимания смысла истории как целого. История как смысл в пространстве уже-не-бытия существует как выразительная конструкция, живое творение, являющееся и носителем, и созидателем этого смысла. Предложенный ракурс

Список научной литературыВерле, Артём Викторович, диссертация по теме "Эстетика"

1. Абульханова К.А., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. СПб.: Алетейя, 2001.-299 с.

2. Авдеева Л.Р. Русские мыслители: А. Григорьев, Н. Данилевский, Н. Страхов. Философская культурология второй половины XIX века. М.: Изд-во МГУ, 1992.- 195 с.

3. Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности. Статья первая. // Новый мир. 1988. № 7. С. 97 101.

4. Автономова Н.С. Возвращаясь к азам // Вопросы философии. 1993. № 3. С. 17-22.

5. Александр Третий: Воспоминания. Дневники. Письма / Вступ. ст., составл., подгот. текста и примеч. В.А. Чернухи. СПб.: Изд-во Пушкинского фонда, 2001. 399 с.

6. Алексеев М.П. Стихотворение A.C. Пушкина «Я памятник себе воздвиг.». М.: Наука, 1967. -272 с.

7. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л.: Лениздат, 1989. 495 с.

8. Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I. Введение подушной подати в России. 1718 1728 гг. / Под ред. Н.Е. Носова. Л.: Наука, 1982. - 296 с.

9. Анисимов Е.В. Россия без Петра: 1725 1740. СПб.: Лениздат, 1994. -496 с.

10. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века: Борьба за наследие Петра. М.: Мысль, 1986. -237 с.

11. П.Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. 679 с. - (Серия «Литературные памятники»),

12. Анциферов Н.П. Из дум о былом: Воспоминания. М.: Феникс; Культурная инициатива, 1992.-511 с.

13. Арендт X. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. М.: ЦентрКом, 1996. 672

14. М.Арендт X. Люди в тёмные времена. М.: Моск. шк. полит, иссл., 2003. -311 с.

15. Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. СПб.: ПЕР СЭ: Университетская книга, 2000. 543 с.

16. Арон Р. Избранное: Измерения исторического сознания. М.: РОССПЭН, 2004. 527 с.

17. Арутюнова Н.Д. Путь по дороге и бездорожью // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Междун. ун-т «Дубна», 1999. С. 3-17.

18. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд., доп. М.: Языки русской культуры, 1998.-892 с.

19. Ахиезер М.А. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема общественных наук // Общественные науки и современность. 2001. №2. С. 89- 100.

20. Ахиезер М.А. Социокультурные механизмы циклов культуры // Искусство в ситуации смены циклов. Методисциплинарные аспекты исследования художественной культуры в переходных процессах. М.: Наука, 2002. С. 116-135.

21. Балахонский В.В. Генезис достоверного знания в историческом объяснении. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. Л., 1986.

22. Балахонский B.B. Объяснение истории: историко-философский, методологический и гносеологический аспекты. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997.-186 с.

23. Барабанов Е. «Русская идея» в эсхатологической перспективе // Вопросы философии. 1990. № 8. С. 67 84.

24. Барг М.А. «Историческое время»: методологический аспект // Новая и новейшая история. 1991. № 1. С. 63 76.

25. Барг М.А. Шекспир и история. 2-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1979. -215 с.

26. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. С. 5 126.

27. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники: Ежегодник 1984 1985. М.: Наука, 1986.

28. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Прим. A.C. Аверинцева, С.Г. Бочарова. 2-е изд. М.: Искусство, 1979. 444 с.

29. М.М. Бахтин: Pro et contra. Личность и творчество М.М. Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли. Антология. Т. 1 2. СПб.: Изд-во РХГИ, 2001.

30. Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства / Пер. с франц. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 376 с.

31. Белоусов А.Ф. Последние времена // Aequinox. Сб. памяти о. Александра Меня. М.: Carte Blanche, 1991. С. 9-33.

32. Белый Андрей. На перевале. III. Кризис культуры. Пг.: Алконост, 1920. -94 с.

33. Белый Андрей. Ритм как диалектика и «Медный всадник». Исследование. М.: Федерация; Мосполиграф; 14 тип., 1929.-280 с.

34. Белявский B.C. Золушка на троне России // На Российском престоле. 1725 1796: Монархи российские после Петра Великого. М.: Фирма «Интерпракс», 1993. С. 7 - 28.

35. Беляев В.П. Преемственность поколений как социально-философская проблема // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 84 86.

36. Беляков A.A., Белякова Е.В. О пересмотре эсхатологической концепции на Руси в конце XV века // Архив русской истории. 1992. № 1. С. 45 54.

37. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Пер. с франц. М.: Прогресс, 1974. -447 с.

38. Беньямин В. Маски времени. Эссе о культуре и литературе / Пер. с нем. и франц. СПб.: Симпозиум, 2004. 480 с.

39. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Моск. филос. фонд, 1995. 322 с.

40. Бергсон А. Воспоминания настоящего / Пер. с франц. В.А. Флеровой. СПб.: М.И. Семенов, 1913. 50 с.

41. Бердяев H.A. Духи русской революции // Из глубины: Сб. статей о русской революции. М.: Изд-во МГУ; СП «Ост-вест корпорейшн», 1990. С. 55-89.

42. Бердяев H.A. Константин Леонтьев. Очерк из истории русской религиозной мысли // К.Н. Леонтьев: pro et contra. Книга 2. СПб.: Изд-во РХГИ, 1995. С. 25-179.

43. Бердяев H.A. Новое средневековье: Размышления о судьбе России и Европы. Берлин: Обелиск, 1924. 143 с.

44. Бердяев H.A. Русская идея: (Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века). Париж: YMCA Press, 1946. - 259 с.

45. Бердяев H.A. Смысл истории: Опыт философии человеческой судьбы. Берлин: Обелиск, 1923. 268 с.

46. Бердяев H.A. Ставрогин // Наше наследие. 1991. № 6. С. 76 79.

47. Бессонов Б.Н. Судьба России: взгляд русских мыслителей. М.: Луч, 1993. -252 с.

48. Библер B.C. Исторический факт как фрагмент действительности (Логические заметки) // Источниковедение. Теоретические и методологические проблемы. М.: Наука, 1969. С. 98 107.

49. Биллингтон Дж. К. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры / Пер. с англ. М.: Рудомино, 2001. 879 с.

50. Бильбасов В.А. История Екатерины Второй. Т. 1 2. Берлин: Ф. Готтгейнер, 1900.

51. Битов А.Г. Пушкинский дом: Роман. СПб.: Азбука-классика, 2004. 512 с.

52. Бицилли П.М. Вторичное варварство // Современные записки. 1940. LXX. С. 61-69.

53. Бицилли П.М. Две эпохи крушения старого порядка // Современные записки. 1935. LVII. С. 423 429.

54. Бицилли П.М. Избранное: Историко-культурологические работы. Т. 1. София: Св. Георги Победоносец; Св. Климент Охридски, 1993.-396 с.

55. Бицилли П.М. Очерки теории исторической науки. Прага: Пламя, 1925. -339 с.

56. Бицилли П.М. Проблема нового средневековья // Новый град. 1932. № 2. С. 50-58.

57. Бланшо М. Пространство литературы / Пер. с франц. М.: Логос, 2002. -288 с.

58. Блюм P.H. Проблема революции в русской общественной мысли 60-х годов XIX века // Учёные записки Тартуского университета: Труды по философии. Тарту: Изд-во ТГУ, 1979. Вып. 465. С. 46 57.

59. Богословский М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII века. М.: Е.В. Кожевникова и Е.А. Коломийцева, 1906. 52 с.

60. Борисов Е.В. Исторический аспект познания в поздних работах Э. Гуссерля // Методология науки / Отв. ред. М.Н. Баландин. Вып. II. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1997. С. 234 248.

61. Боровкова О.В. Топос социально-исторического времени в историческом сознании. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. Томск, 2002.

62. Боровкова О.В., Ельчанинов В.А. Особенности осознания модусов социально-исторического времени и их взаимосвязей // Философские дескрипты. Барнаул: Изд. БГУ, 2001. С. 49 52.

63. Боровский А. Потерянный Плеханов // Адреса Петербурга. Журнал учёта вечных ценностей. 2004. № 14/26. С. 56.

64. Борухов Б.Л. «Зеркальная» метафора в истории культуры // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 109 117.

65. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск: Русичь, 1993. 462 с.

66. Бугаев Н.В. Математика и научно-философское миросозерцание Реферат, прочитанный в Психологическом о-ве 17 октября 1898 г.. М.: Типо-лито т-ва И.Н. Кушнерев и Ко, 1899. 23 с.

67. Будон 3. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. М.: Аспект Пресс, 1998. 284 с.

68. Вазюлин В.А. Логика истории: Вопросы теории и методологии. М.: Изд-во МГУ, 1988.-327 с.

69. Василенко И.А. Политическое время на рубеже культур // Вопросы философии. 1997. № 7. С. 46 56.

70. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб.: Лань, 1999.-479 с.

71. Вейдле В.В. Умирание искусства: Размышление о судьбе литературного и художественного творчества. СПб.: Аксиома, 1996. — 332 с.

72. Вейдле В.В. Эмбриология поэзии: Введение в фоносемантику поэтической речи. Париж: In-t d'etudes slaves, 1980. 296 с.

73. Вербовский В.В. Диалектический материализм и концепция вечного круговорота. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филос. наук. Киев, 1979.

74. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций / Пер. и коммент. А.А. Губера. М.: Гослитиздат, 1941. 620 с.

75. Вилинбахов B.C. К истории учреждения ордена Андрея Первозванного и эволюция его знака // Культура и искусство Петровского времени: Публикации и исследования. JL: Искусство, 1977. С. 144 159.

76. Винокур Г.О. Биография и культура. М.: Интернациональная (39-я) тип. «Мосполиграф», 1927. 86 с.

77. Виппер Р.Ю. Гибель европейской культуры. Сб. статей и публичных лекций 1914-1918 годов. М.: Знание сила, 1918. - 106 с.

78. Виппер Р.Ю. Кризис исторической науки. Казань: Гос. изд., 1921. 37 с.

79. Виппер Р. Ю. Круговорот истории: Сборник статей. М., Берлин: Возрождение; тип. Зинабург и Ко в Берлине, 1923. 201 с.

80. Волгин И.Л. Последний год Достоевского: Исторические записки. 2-е изд., доп. М.: Сов. писатель, 1991. 543 с.

81. Волновые процессы в общественном развитии / Василькова В.В., Яковлев К.П., Барыгин И.Н. и др.. Новосибирск: Изд-во Новосиб. Ун-та, 1992.-227 с.

82. Володихин Д.М. «Очень старый академик». Оригинальная философия истории Р.Ю. Виппера. М.: Изд-во УРАО, 1997. 99 с.

83. Время и бытие человека: Сб. статей. / АН СССР, Ин-т философии [Отв. ред. М.А. Розов, Е.Л. Черткова]. М.: ИФАН, 1991. 163 с.

84. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории / Перевод A.M. Водена. СПб.: Наука, 1993.-477 с.

85. Генисаретский О.И. Пространственность в иконологии и эстетике священника Павла Флоренского // Флоренский П.А., свящ. Статьи иисследования по истории и философии искусства и археологии. М.: Мысль, 2000. С. 9 46.

86. Георгиев Ю.Ф. Континуальность социальной жизни, закон её пульсации и вакуум. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. 200 с.

87. Герцен А.И. Полное собрание сочинений: В 30-ти томах. М.: Изд-во АН СССР, 1954-1966.

88. Герцен А.И. Эстетика. Критика. Проблемы культуры. М.: Искусство, 1987.-602 с.

89. Гершензон М.О. Декабрист Кривцов и его братья. М.: М. и С. Сабашниковы, 1914. 299 с.

90. Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности. М.: Языки славянской культуры: Кошелев, 2002. 527 с.

91. Гордин Я.А. Меж рабством и свободой: 19 января 25 февраля 1730 года. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Лениздат, 1989. - 398 с.

92. Греч Н.И. Записки о моей жизни / Сост., послесл. и коммент. Е.Г. Капустиной. М.: Книга, 1990. 392 с.

93. Григорьев В.П. В. Хлебников: веха, двигава и путь II Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Междун. ун-т «Дубна», 1999. С. 411 -422.

94. Грякалов A.A. Письмо и событие: Эстетическая топография современности. СПб.: Наука, 2004. 488 с.

95. Гуардини Р. Человек и вера. Брюссель: Жизнь с Богом, 1994. 334 с.

96. Губман Б.Л. Проблема исторического познания в экзистенциализме М. Хайдеггера // Методологические вопросы исторического познания. Калинин, 1980: Изд-во Калининского ун-та. С. 198-210.

97. Губман Б.Л. Россия и Европа в философии русской истории. Тверь: Изд-во ТГУ, 1997.-111 с.

98. Гулыга A.B. Русская идея и её творцы: Философские портреты мыслителей от Ф.М. Достоевского до А.Ф. Лосева. М.: Соратник, Б.г. (1995).-306 с.

99. Гулыга A.B. Эстетика истории. M.: Наука, 1974. 128 с.

100. Гумилёв JÏ.H. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. М.: Прогресс; Фирма «Пантея»: Центр экол. просвещения и развития «Экопрес», 1993.• -575 с.

101. Гумовская Г.Н. Ритм как принцип гармонической организации художественного текста // Мост = Bridge. Набережные челны; Нижний Новгород, 1999. № 5. С. 7 18.

102. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство, 1984. 350 с.1107. Гуревич А .Я. Что такое исторический факт? // Источниковеденье.

103. Теоретические и методологические проблемы. М.: Наука, 1969. С. 59 -ф 88.

104. Гуссерль Э. Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени // Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Гнозис, 1994. 246 с.

105. Давыдов Ю.Н. «Большой кризис» в теоретической эволюции П.А. Сорокина // Социологический журнал = Journal of sociology. 1999. № 1/2.• С. 164-170.

106. Ш.Давыдов Ю.Н. «Трагедия культуры» и ответственность индивида (Г. Зиммель и М. Бахтин) // Вопросы литературы. 1997. № 4. С. 91 125.

107. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х томах. # Т. III: П. СПб.: Русский язык, 2001.

108. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. СПб.:л Т-во «Общественная польза», 1871. 542 с.

109. Дашкевич O.B. Проблема взаимосвязи истории и политического идеала в религиозной философии русской эмиграции первой половины XX века. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. Тверь, 2002.

110. Декабристы в воспоминания современников / Сост., общ. ред., вступ. статья и коммент. В.А. Фёдорова. М.: Изд-во МГУ, 1988. 507 с.

111. Делёз Ж. Ницше / Пер. с франц., послесл. и коммент. C.JI. Фокина. СПб.: Аксиома, 2001. 186 с.

112. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с франц. и послесл. С.Н. Зенкина. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.-288 с.

113. Демин A.C. Писатель и общество в России XVI XVII веков: (Общественные настроения) / Отв. ред. O.A. Державина. М.: Наука, 1985. -352 с.

114. Добиаш-Рождественская O.A. Культ св. Михаила в латинском средневековье V XIII века. Пг.: Экон. типо-лит., 1917. -410 с.

115. Долгов А. Памятники и монументы, сооружённые в ознаменование достопамятнейших русских событий и в честь замечательных лиц. СПб.: Тип. Морского м-ва, 1860. 48 с.

116. Долгополов JI.K. Проблема личности и «водоворот истории» (Александр Блок и Тютчев) // На рубеже веков. О русской литературе XIX нач. XX в. Л.: Наука, 1985. С. 116 - 149.

117. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30-ти томах / Отв. ред. В.Г. Базанов. Л.: Наука, 1972 1990.

118. Драгунский Д.В. Длинные волны истории и динамика политической власти //Политические исследования. 1992. №1-2. С. 17-22.

119. Дубейковская Я. С. К вопросу о символической онтологии Флоренского // Историко-философский сборник. Вып. 7. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1994. С. 158—174.

120. Евлампиев И.И. «Человек современности» и «вечный человек»: к метафизике пророчества // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2000. Вып. 1. № 6. С. 23-28.

121. Естественнонаучные представления Древней Руси: Счисление лет, символика чисел, «отреченные» книги, астрология, минералогия. М.: Наука, 1988.-318 с.

122. Живов В.М., Успенский Б.А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII XVIII вв. // Античность в культуре и искусстве последующих веков. Материалы научной конференции 1982 года. М.: Сов. художник, 1984. С. 230—248.

123. Жирмунский В.М. По поводу книги «Ритм как диалектика»: Ответ Андрею Белому // Звезда. 1929. № 8. С. 203 208.

124. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приёмы - Текст: Сборник статей. М.: Прогресс: Универс, 1996.-341 с.

125. Жукоцкий В.Д. Народнические корни марксизма: «хитрость разума» или «ирония истории»? // Вопросы философии. 2001. № 12. С. 51 66.

126. Зелинский А.Н. Конструктивные принципы древнерусского календаря // Контекст 1978: Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1978. С. 56-73.

127. Зиммель Г. Избранное: В 2-х томах. / Пер. с нем. М.: Юрист, 1996. Т. 1. -670 е.; Т. 2. 607 с.135.3инченко В.П. Психологическая теория деятельности («воспоминание о будущем») // Вопросы философии. 2001. № 2. С. 78 86.

128. Иванов В.Г. Существует ли «этика» истории? // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 33 -36.

129. Иванов Вяч. Вс. Категория времени в искусстве и культуре XX века // Ритм. Пространство и время в литературе и искусстве. JL: Наука, 1974. С. 28-44.

130. Иванов Вяч. Скрябин и дух революции // Иванов В.И. Родное и вселенское. М.: Республика, 1991. С. 384 387.

131. Иванов Н.Б. Творец и его жертва: к онтологии иллюзий // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4. С. 29 38.

132. Иваск Ю.П. Константин Леонтьев (1831 1891). Жизнь и творчество // К.Н. Леонтьев: pro et contra. Книга 2. СПб.: Изд-во РХГИ, 1995. С. 229 -650.

133. Иерусалим в русской культуре / Сост. А. Баталов, А. Лидов. М.: Наука, Изд. фирма «Восточная литература», 1994. 222 с.

134. Ильин В.Н. Идея палингенесии, миграции душ и метемпсихозы // Вестник РХГИ. 1997. № 1. С. 105 124.

135. Искусство в ситуации смены циклов. Методисциплинарные аспекты исследования художественной культуры в переходных процессах. М.: Наука, 2002. 467 с.

136. Исупов К.Г. Ирония истории // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 17-19.

137. Исупов К.Г. Историзм Блока и символистская мифология истории: Тезисы // Историко-литературный процесс. Методологические проблемы. Рига: Латв. Гос. ун-т, 1989. С. 23 26.

138. Исупов К.Г. Комическое и трагическое в аспектах исторической эстетики // В диапазоне гуманитарного знания. К 80-летию проф. М.С. Кагана. СПб.: С.-Петерб. филос. об-во, 2001. С. 346-355.

139. Исупов К.Г. Мифология истории и социальный самообман // Вестник высшей школы. 1989. № 7. С. 57 66.

140. Исупов К.Г. О. Шпенглер и Вяч. Иванов (К постановке проблемы) // Вячеслав Иванов Петербург - мировая культура. Материалы международной научной конференции 9-11 сентября 2002 года. Томск: Водолей Publishers, 2003. С. 123 - 133.

141. Исупов К.Г. Об эстетической форме представления исторического знания // Формы представления знания и творческое мышление. Новосибирск, 1989. С. 103- 105.

142. Исупов К.Г. От эстетики жизни к эстетике истории (Традиции русской философии у М.М. Бахтина) // М.М. Бахтин как философ: Сб. статей. М.: Наука, 1992. С. 68-82.

143. Исупов К.Г. Путь в лабиринте // Кануны и рубежи. Типы пограничных эпох типы пограничного сознания. В 2-х частях. Ч. 1. М.: ИМЛИ, 2002. С. 431 -443.

144. Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб.: Изд-во РХГИ, 1992. 156 с.

145. Исупов К.Г. Философия и эстетика истории в литературной классике XIX века // Литература и история. (Исторический процесс в сознании русских писателей и мыслителей XVIII XIX вв.). Вып. 2. / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб.: Наука, 1997. С. 110 - 144.

146. Исупов К.Г. Число как метафора истории (Борхес и Хлебников) // Проблема метода и поэтики в зарубежной литературе XIX XX веков. Пермь, 1989.

147. Каган М.И. Как возможна история? (Из основных проблем философии истории) // Записки Орловского университета. Вып. 1. Орёл, 1921. С. 137 -192.

148. Каган М.И. О ходе истории // «Архэ»: Культурологический ежегодник. Кемерово, 1993. С. 325 365.

149. Каганович А.Л. Медный всадник. История создания монумента. Л.: Искусство, 1975.- 191 с.

150. Каидзава X. Идея прерывности Н. В. Бугаева в ранних теоретических работах А. Белого и П. Флоренского // Москва и «Москва» А. Белого: (Материалы конференции, декабрь 1995 г.). М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 29-44.

151. Калиниченко В.В. Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике // Логос. 1992. №3. С. 45-56.

152. Каменский А.Б. «Под сению Екатерины.»: Вторая половина XVIII века. СПб.: Лениздат, 1992. 447 с.

153. Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 326 с.

154. Кантор K.M. Дезинтеграционно-интеграционнная спираль всемирной истории // Вопросы философии. 1997. № 3. С. 31 47.

155. Кануны и рубежи. Типы пограничных эпох типы пограничного сознания. В 2-х частях. М.: ИМЛИ, 2002. Ч. 1 - 299 е.; Ч. 2 - 484 с.

156. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в её политическом и гражданском отношении / Пред., подгот. текста и примеч. Ю.С. Пивоварова. М.: Наука, 1991. 125 с.

157. Кара-Мурза A.A. Социальная деградация как феномен исторического процесса. Автореферат диссертации. доктора философских наук. М., 1994.

158. Карлейль Т. Французская революция. История / Пер. с англ. М.: Мысль, 1991.-575 с.

159. Kapp Д. «Кризис» Гуссерля и проблема истории // Метафизические исследования. 1997. № 3. С. 214-241.

160. Катунин Д.А. Метафорическая интерпретация времени как субъекта, побуждающего к действию // Коммуникативные аспекты языка и культуры. Томск: Изд-во ТГУ, 2001. С. 103 105.

161. Кириченко Е.И. Запечатленная история России. Монументы XVIII -начала XX века. Кн. 1- 2. М.: Жираф, 2001. Кн. 1 346 е.; Кн. 2 - 379 с.

162. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М.: Правда, 1991.-622 с.

163. Козовой В.М. Сфинкс // Козовой В.М. Поэт в катастрофе. М.: Гнозис: Редакционно-издательская группа «Логос»: In-t d'etudes slaves, 1994. С. 119-186.

164. Копанёв H.A. Французская книга и русская культура в середине XVIII века: (Из истории международной книготорговли). Л.: Наука, 1988. 156 с.

165. Корольков A.A. Пророчества Константина Леонтьева. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1991.-199 с.

166. Краснобаев Б.И. Основные черты и тенденции развития русской культуры в XVIII в. // Очерки русской культуры XVIII века. М.: Изд-во МГУ, 1985. С. 10-21.

167. Краснухина Е.К. Грех как категория философии истории // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 11 14.

168. Крейн А.З. Рукотворный памятник: 1880 1980. К столетию открытия в Москве памятника A.C. Пушкину работы А. Опекушина. М.: Сов. Россия, 1980.-47 с.-179. Кузьмин М.В. Экстатическое время // Вопросы философии. 1996. № 2. С. 67 79.

169. Куклярский Ф.Ф. Философия культуры. Идеалы человеческой культуры в свете трагического миропонимания. Кн. 1: Культура и познание. Пг.: Екатерининская типография, 1917. 128 с.

170. Кулис P.P. Структура исторического сознания в философии В. Дильтея и феноменологии Э. Гуссерля // Проблема сознания в современной буржуазной философии. Вильнюс: Изд-во Вильн. гос. ун-та, 1983. С. 83 -104.

171. Кульпин Э.С., Пантин В.И. Генезис кризисов природы и общества в России. Вып. 1. Решающий опыт. М.: МГП «Информрекламиздат», 1993.

172. Кунгурова О.Ф. Проблема времени в русской религиозной историософии XIX века (историко-философский анализ). Автореферат диссертации. кандидата философских наук. Екатеринбург, 2002.

173. Курукин И.В. Тень Петра Великого // На Российском престоле. 1725 -1796: Монархи российские • после Петра Великого. М.: Фирма «Интерпракс», 1993. С. 78 90.

174. Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Посмертное издание. Вып. 1. Пг.: Рос. гос. акад. тип., 1923. 247 с.

175. Лапшин И.И. Творческая догадка историка // Сборник Русского института в Праге. Т. 1. Прага, 1929. С. 34 57.

176. Лезгина Д.В. Проблема преемственности поколений (в западноевропейской философии). Автореферат диссертации. кандидата философских наук. СПб., 2004.

177. Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: Мысль, 1971. 368 с.

178. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872 1891) / Вступ. ст. В.И. Косина. М.: Республика, 1996. - 798 с.

179. Леонтьев К.Н. Избранные письма: 1854 1891. СПб.: Пушкинский фонд, 1993.-637 с.

180. Леонтьев М. Мои воспоминания // Русский архив. 1913. № 9. С. 295 -314.

181. Либрович С.Ф. На книжном посту: Воспоминания. Записки. Документы. Пг. М.: т-во М.О. Вольф, 1916. - 496 с.

182. Лихачев Д.С. Была ли эпоха Петровских реформ перерывом в развитии русской культуры? // Славянские культуры в эпоху формирования и развития славянских наций XVIII XIX вв. М.: Наука, 1978. С. 174 - 178.

183. Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. М.: Наука, 1979.-352 с.

184. Ломоносов Ю.Л. «Конец истории» как социо-философская проблема. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. М., 2002.

185. Лопатин Л.М. Философское мировоззрение Н.В. Бугаева //Лопатин Л.М. Философские характеристики и речи. М.: Academia, 1995. С. 226 240.

186. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. 655 с.

187. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972.-271 с.

188. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVII начало XIX в.). СПб.: Искусство - СПб, 1994. - 398 с.

189. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. М.: Языки русской культуры: Кошелев, 1996. - 447 с.

190. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство -СПб, 2002.-765 с.

191. Лотман Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв: Внутри мыслящих миров. СПб.: Искусство СПб, 2001. - 703 с.

192. Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Тарту: Изд-во ТГУ, 1970. -106 с.

193. Лотман Ю.М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века. // Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х томах. Т.1. Таллинн: Александра, 1992. С. 42-74.

194. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) // Труды по русской и славянской филологии: Литературоведенье. Тарту, 1977. Вып. XXVIII. (УЗ ТГУ; Вып. 414).

195. Лукашкин С.С. Ритмы лабиринта // Образ современности: Этический и эстетический аспекты. СПб.: С.-Петерб. филос. об-во, 2002. С. 126 129.

196. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо-Логос. Социология, антропология, метафизика. Вып. 1. Общество и сферы смысла. М.: Прогресс, 1991. С. 36 45.

197. Магомедова Д.М. Концепция «музыки» в раннем творчестве Блока // Филологические науки. 1975. № 4. С. 13 -23.

198. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. М.: Мысль, 1979. -431 с.

199. Маковецкий Е.А. Тематизация ритма в социальной философии. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. СПб., 2000.

200. Малинов A.B. История как смысл // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 21-24.

201. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в 4-х томах / Сост. П. Нерлер, А. Никитаев. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993 1997.

202. Маргвелашвили Г.Т. Сюжетное время и время экзистенции. Тбилиси: Мецниереба, 1976.-73 с.

203. Марков Б.В. Современность: философский ремейк // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2000. Вып. 1. № 6. С. 29 36.

204. Марков Б.В. Социальная философия и повседневный мир жизни // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4. С. 22 29.

205. Медведев В.И., Савинова Е.Ю. О непредсказуемости прошлого // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 32 33.

206. Мейендорф И. прот. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк: RBR, 1985.-359 с.

207. Мейер A.A. Бакунин и Маркс // Факелы. СПб., 1907. Кн. 2. С. 24 30.

208. Мейер A.A. Религиозный смысл мессианизма // Вопросы философии. 1992. №7. С. 86-92.

209. Мейер A.A. Религия и культура. По поводу современных религиозных исканий. СПб.: Типо-лито т-ва «Грамотность», 1909. 82 с.

210. Мейер A.A. Философские сочинения = Oeuvres philosophiques. Paris: La presse libre, 1982.-476 c.

211. Мелетинский E.M. Поэтика мифа. 2-е изд., репринт. M.: Изд. фирма «Восточная литература»; Школа «Языки русской культуры», 1995. 406 с.

212. Мельников Ю.Н. Цикличность в истории России // Общественные науки и современность. 1997. № 5. С. 103 107.

213. Механизмы культуры: Сб. статей. / Под. ред. Б.А. Успенского. М.: Наука, 1990.-265 с.

214. Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб.: Алетейя, 2000. 380 с.

215. Миронов Б.Н. Историк и социология. Л.: Наука, 1984. 174 с.

216. Мишара А. Гуссерль и Фрейд: время, память и бессознательное // Логос. Философский журнал. 1998. № 1. С. 139 172.

217. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 186 с.

218. Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М.: Высшая школа, 1988. 143 с.

219. Москва/Петербург: pro et contra. Диалог столиц в истории национального самосознания / Сост., вступ. ст., комм., библ. К.Г. Исупова. СПб.: Изд-во РХГИ, 2000.-708 с.

220. Мотрошилова Н.В. «Идеи I» Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. М.: «Феноменология Герменевтика», 2003. - 716 с.

221. Мудрагей Н.С. Философия истории Дж. Вико // Вопросы философии. 1996. № 1.С. 67-78.

222. Нартов А.К. Рассказы Нартова о Петре Великом / Подготовил JI.H. Майков. СПб.: Тип. Академии наук, 1891. 138 с.

223. Недоброво Н.В. Ритм, метр и их взаимоотношение // Труды и дни. 1912. №2. С. 34-41.

224. Неклесса А.И. Трансмутация истории // Вопросы философии. 2001. № 3. С. 58-71.

225. Некрасов П.А. Московская философско-математическая школа и её основатели. М.: Математическое о-во, состоящее при Имп. Моск. ун-те, 1904.-249 с.

226. Немчинов В., Пономарёв А. Искусство и наука о культуре в переходные периоды истории культуры // Мир психологии. 2000. № 4. С. 58 71.

227. Неплюев И.И. Записки. СПб.: А.С. Суворин, 1893. 197 с.

228. Неретина С.С. Бердяев и Флоренский: о смысле исторического // Вопросы философии. 1991. № 3. С. 67 83.

229. Никитина Н. И Проблема пространства в философии П. Флоренского // Вестн. Московского ун-та. Сер. 7, Философия. М., 1998. №6. С. 45—51.

230. Николай Первый и его время / Сост., вступ. ст. и коммент. Б.Н. Тарасова. Т. 1 2. М.: ОЛМА - ПРЕСС, 2000. Т. 1 - 447 е.; Т. 2 - 447 с.

231. Носов С.Н. История и литература в мировоззрении К.Н. Леонтьева // Литература и история. (Исторический процесс в сознании русских писателей и мыслителей XVIII XIX вв.). Вып. 2. / Отв. ред. Ю.В. Стенник. СПб.: Наука, 1997. С. 145 - 169.

232. Общественное сознание в кризисные и переходные эпохи: Сб. мат-в к научн. конф. / [Сост. М.А. Чепелин; Под ред. Д.М. Володихина]. М.: [Б. изд.], 1996. — 50 с.

233. Орлов Д.У. Событие: исторический мотив // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2000. Вып. 1. № 6. С. 19-22.

234. Павленко Н.И. Пётр I (К изучению социально-политических взглядов) // Россия в период реформ Петра I / Сб. статей. М.: Наука, 1973. С. 65 -78.

235. Павленко Н.И. Пётр Великий. М.: Мысль, 1994. 591 с.

236. Панегирическая литература петровского времени / Изд. подгот. В.П. Гребенюк; Под. ред. O.A. Державиной. М.: Наука, 1979. 311 с.

237. Пантин В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития. М.: Моск. философский фонд, 1997. 190 с.

238. Пантин В.И. Циклы и ритмы истории. Рязань: Рязанское армянское культурное об-во «Араке», 1996. 156 с.

239. Панченко А.М Начало Петровской реформы: идейная подоплека // XVIII век. Вып. 16. Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л.: Наука, 1989. С. 11 47.

240. Панченко A.M. Русская культура в канун Петровских реформ. Л.: Наука, 1984.-205 с.

241. Панченко A.M. Эстетические аспекты христианизации Руси. // Русская литература. 1988. № 1. С. 50 63.

242. Панченко A.M., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепция первого монарха // Тр. отд. древнерусской литературы (PIPЛИ АН). 1983. Т. 37. С. 55—78.

243. Пашинский В.Н. Цикличность в истории России (взгляд с позиций социальной экологии) // Политические исследования. 1994. № 4. С. 35 -47.

244. Переходы и катастрофы: опыт социально-экономического развития. М.Изд-во МГУ, 1994. 188 с.

245. Перов Ю.В., Сергеев К.А. Бытие-как-история (Наброски к современной философии истории) // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1995. Вып. 3.

246. Пётр Великий: Pro et contra. Личность и деяния Петра I в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГИ, 2003. -1002 с.

247. Печерин B.C. Замогильные записки (Apologia pro vita mea) // Русское общество 30-х годов XIX века. Люди и идеи: (Мемуары современников). М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 34 146.

248. Пигров К.С. Амбивалентность социального (опыт исследования онтологических оснований) // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4. С. 11 -18.

249. Пигров К.С. Зевс и Кронос: структура и эксцесс // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 6-7.

250. Пигров К.С. Инновация как действительность современности // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2000. Вып. 1. № 6. С. 4 11.

251. Пигров К.С. Культурное пространство-время и три модели Возрождения России // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1993. Вып. 4. № 27. С. 34 38.

252. Пискунов В.М. Чистый ритм Мнемозины. М.: Альфа-М, 2005. 607 с.

253. Письма и бумаги императора Петра Великого: В 7 т.. СПб., 1887—1918.

254. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М.: Летопись-М, 2000. 741

255. Полковников Г.Н. Диалектика истории. Париж: Б. изд., 1931. 103 с.

256. Половинкин С.Н. П.А. Флоренский: Логос против Хаоса // П.А. Флоренский: Pro et contra. Личность и творчество Павла Флоренского в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. С. 621-645.

257. Померанц Г.С. Лекции по философии истории // Миркина З.А. Огонь и пепел. Померанц Г.С. Лекции по философии истории. М., ЛИА «Док», 1993. С. 197-266.

258. Преображенский П.Ф. А.Герцен и К.Леонтьев // Печать и революция. 1922. №87.

259. Проблемы музыкального ритма / Сост. В.Н. Холопова. М.: Музыка, 1978. -293 с.

260. Прокопович Ф. Краткая повесть о смерти Петра Великого. СПб.: Тип. И. Глазунова, 1831. 120 с.

261. Прохоров Г.М. Внутренняя динамика древнерусской культуры, или Надсознание Древней Руси // Русская духовная культура. Тренто, 1992. С. 211 -232.

262. Пумпянский Л.В. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы / Отв. ред. А.П. Чудаков; Сост.: Е.М. Иссерлин, Н.И. Николаев; Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Н.И. Николаева. СПб.: Языки русской культуры, 2000. 864 с.

263. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений, т. I XVII. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937 -1957.

264. Пэрна Н.Я. Ритм, жизнь и творчество. Л. -М.: Петроград, 1925. 141 с.

265. Ранке Л. Об эпохах новой истории. Лекции, читанные баварскому королю Максимилиану II (в 1854 г.). М.: Тип. И.А. Баландина, 1898. -192 с.

266. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Пер. с нем. СПб.: Образование, 1911. 196 с.

267. Ритм и форма: Сборник статей. СПб.: Союз художников, 2002. 221 с.

268. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. -299 с.

269. Ритм, пространство и время в художественном произведении: Межвузовский сборник. Алма-Ата: Изд-во КазПИ, 1984. 133 с.

270. Рогинский Я.Я. Об истоках возникновения искусства. М.: Изд-во МГУ, 1982.-32 с.

271. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени // Розанов В.В. Собрание сочинений. Мимолётное / Под. общ. ред. А.Н. Николюкина. М.: Республика, 1994. С. 411 -470.

272. Розанов В.В. Теория исторического прогресса и упадка // Русский вестник. 1892. №№ 2, 3.

273. Розанов В.В. Эстетическое понимание истории // Русский вестник. 1892. Т. 218. С. 156- 188.

274. Розов М.А. Прошлое как категория этики // Время и бытие человека: Сб. статей. / АН СССР, Ин-т философии [Отв. ред. М.А. Розов, Е.Л. Черткова]. М.: ИФАН, 1991. С. 4- 18.

275. Романова Г.С. Конструкции с общим значением событийности. Автореферат диссертации. кандидата филологических наук. М., 1979.

276. Рубене М.А. Учение Гуссерля о времени // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 99 - 119.

277. Рудаков Л.И. Проблема времени в философии П.Я. Чаадаева // Философские аспекты проблемы времени. Л.: Изд-во ЛГУ, 1980. С. 130 -152.

278. Руднев В.П. Феноменология события // Логос. 1993. № 4. С. 226 238.

279. Русское общество 40 50-х годов XIX века. Часть I. Записки А.И. Кошелева / Сост., общ. ред. и предисл. Н.И. Цимбаева. М.: Изд-во МГУ, 1991.-256 с.

280. Русское общество 40 50-х годов XIX века. Часть II. Воспоминания Б.Н. Чичерина / Сост., общ. ред. и предисл. С.Л. Чернова. М.: Изд-во МГУ, 1991.-265 с.

281. Рыбак К.Е. Исторический циклизм: (Анализ территориальной динамики). М.: Б. изд., 2001.-27 с.

282. Рыбак К.Е. Циклизм в истории России (социально-философский анализ). Автореферат диссертации. кандидата философских наук. М., 2001.

283. Рябцева Н.К. Помехи, преграды и препятствия в физическом, социальном и ментальном пространстве // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Междун. ун-т «Дубна», 1999. С. 119 137.

284. Сабанеев Л. Ритм // Социальная аналитика ритма. Сборник материалов научной конференции. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. С. 200 237.

285. Савельева И.М., Полетаев A.B. История и время: в поисках утраченного. М.: Языки русской культуры; Кошелев, 1997. 796 с.

286. Савицкий П.Н. «Подъём» и «депрессия» в древнерусской истории // Евразийская хроника. XI. Берлин: Изд-во евразийцев, 1935. 86 с.

287. Савицкий П.Н. Ритмы монгольского века. Берлин: Евразийское изд-во, 1937.-104 с.

288. Самородов В.Н. История как метафора судьбы // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 14-17.

289. Сафронов Б.Г. Историческое мировоззрение Р.Ю. Виппера и его время. М.: Изд-во МГУ, 1976. 222 с.

290. Светлов Р.В. Платон и идея круговорота времён (фрагмент) // Akadhemia: Материалы и исследования по истории платонизма. СПб.: Санкт-петербургское философское общество, 2000. Вып. 3. С. 438 442.

291. Святловский В.В. Русский утопический роман. Пг.: Госиздат, 1922. 52

292. Седых О.М. Философия времени в творчестве О. Мандельштама // Вопросы философии. 2001. № 5. С. 56 72.

293. Семевский М.И. Петр Великий в его снах // Семевский М.И. Слово и дело. 3-е изд., вновь пересмотренное. СПб.: Редакция журнала «Русская старина», 1885. С. 245 289.

294. Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. Вып. 1 2. М.: Союз старообрядческих печатников, 1908 - 1912. Вып. 1-104 е.; Вып. 2 - 95 с.

295. Сеньобос Ш. Исторический метод в применении к социальным наукам / Пер. с франц. по ред. П.С. Когана. М.: Т-во тип. А.И. Мамонтова, 1902. -240 с.

296. Сенявский A.C. Историческая динамика российского общества в XX веке: прерывистость и преемственность макросоциальных процессов (теоретико-методологические проблемы) // Клио. 2004. № 1 (24). С. 22 -32.

297. Сербенко Н.И., Соколов A.B. Кризис культуры как исторический феномен (О концепциях Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, П.А. Сорокина) // Философские науки. 1990. № 7. С. 37 47.

298. Сергейчик Е.М. Значение переходных периодов истории // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Ч. 1. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 30 32.

299. Серёгин C.B. Ориген и стоическая концепция «вечного возвращения» // Вестник древней истории. 2001. № 2. С. 52 70.

300. Синельников М.Б. Несвершившееся в горизонте исторического бытия. М.: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 2002. 156 с.

301. Синельников М.Б. Феномен несвершившегося в социально-исторической действительности. Автореферат диссертации. доктора философских наук. Ставрополь, 2002.

302. Синельников М.Б. Философия несостоявшейся истории. Ставрополь: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 2001. 124 с.

303. Синельникова JI.H. Смерть как феномен движения и изменения, связанный с моментом истины // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Междун. ун-т «Дубна», 1999. С. 463 467.

304. Синицына Н.В. Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV XVI вв.). М.: Индрик, 1998. - 410 с.

305. Сирота А. Ритмы истории // Знание сила. 1992. № 12. С. 51 - 55.

306. Скворцов К.А. Симптом «иллюзии уже виденного» как творческий симптом // Клинический архив гениальности и одарённости (эврапатология). Вып. 2. Т. 1. 1925. С. 111 151.

307. Скорик А.П. Историческая ошибка: ментальные мысле-образы и социальная реальность // Клио. 2003. № 4 (23). С. 34 42.

308. Славин A.B. Проблемы времени и историзма в христианской философии // Исследования по зарубежной истории. Смоленск: Русич, 2000. С. 244 -255.

309. Смена вех: Сб. статей Ю.В. Ключникова, Н.В. Устрялова, С.С. Лукьянова, A.B. Бобрищева-Пушкина, С.С. Чахотина и Ю.Н. Потехина. Прага: Тип. «Политика», 1921. 184 с.

310. Смирнов П.С. Взгляд раскола на переживаемое время в первой четверти XVIII века // Христианское чтение. 1909. № 5. С. 682 724.

311. Соболев П.В. Теория изящного теория действия (о специфике эстетики декабристов) // Декабристы и русская культура. Л.: Наука, 1976. С. 107 — 142.

312. Соболева М.Е. Современность, прошлое, будущее в философии А. Бергсона и Э. Кассирера // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2000. Вып. 1. № 6. С. 49-52.

313. Соколов Е.Г. Имитация истории и риторические фигуры советской мифологии // Метафизические исследования. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. Вып. 2. История. С. 143 166.

314. Солонин Ю.Н., Дудник С.И. К проблеме онтологической данности культуры // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4. №. С. 38 42.

315. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997. -351 с.

316. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: (Главы из книги). М.: МФК, 1999.-77 с.

317. Соснора В. Властители и судьбы. JL: Советский писатель, 1986. 294 с.

318. Социальная аналитика ритма. Сборник материалов научной конференции / Под. ред. К.С. Пигрова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.-230 с.

319. Социальное воображение. Материалы научной конференции 17 января 2000 года. / Ред. К.С. Пигров, А.К. Секацкий. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. -189 с.

320. Станевич В. Ритм прозы и перевод // Вопросы художественного перевода. М.: Сов. писатель, 1971. С. 23 34.

321. Станкевич В.Б. Динамика мировой истории. Париж; Берлин: Б. изд., 1934.-246 с.

322. Стеценко Е.А. Ритмическая композиция художественного произведения //Контекст- 1988. М.: Наука, 1989. С. 180-207.

323. Страхов H.H. Воспоминания и отрывки. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых , 1892.-313 с.

324. Страхов H.H. Наша культура и всемирное единство // Русский вестник. 1888. №6. С. 59-71.

325. Страхов H.H. О времени, числе и пространстве // Русский вестник. 1897. №8. С. 41-57.

326. Стрих В.Б. К вопросу об онтологическом статусе недеяния // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 1994. Вып. 4. С. 18-22.

327. Строев А.Ф. «Те, кто поправляет фортуну». Авантюристы просвещения. М.: Новое литературное обозрение, 1998.-400 с.

328. Строев В.Н. Бироновщина и кабинет министров. Очерк внутренней политики императрицы Анны. Ч. 1. М.: Тип. Моск. ун-та, 1909. 207 е.; 4.2. СПб.: Тип. Академии наук, 1910. - 77 с.

329. Струве П.Б. Свобода и историческая необходимость // Вопросы философии и психологии. 1897. Кн. 36. С. 51 67.

330. Сувчинский П.П. Инобытие русской религиозности // Евразийский временник. Берлин, 1923. Кн. 3. С. 81 106.

331. Сувчинский П.П. К познанию современности // Евразийский временник. Париж, 1927. Кн. 5. С. 7 27.

332. Сувчинский П.П. К преодолению революции // Евразийский временник. Берлин, 1923. Кн. 3. С. 30-51.

333. Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. Ч. 1. М. Л.: Изд-во АН СССР, 1943.-210 с.

334. Тард Г. Законы подражания / Пер. с франц. СПб.: Ф. Павленков, 1892. -370 с.

335. Тард Г. Социальная логика / Пер. с франц. СПб.: Тип. Ю.Н. Эрлих, 1901. -491 с.

336. Тард Г. Социальные законы / Пер. с франц. СПб.: Тип. П.П. Сайкина, 1901.-63 с.

337. Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М.: Б. изд., 1997. 356 с.

338. Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: Опыт источниковедческого изучения. М.: Наука, 1980.-312 с.

339. Тиме Г.А. Миф о «закате Европы» в мировоззренческой самоидентификации России начала 20-х годов // Вопросы философии. 2002. №6. С. 149-162.

340. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Сборник / Пер. с англ.; Сост. А.П. Огурцов. М.: Прогресс, 1991.-731 с.

341. Топоров В.Н. История и мифы // Мифы народов мира. М.: Сов. энциклопедия, 1991. Т. 1. С. 572-574.

342. Топоров В.Н. К вопросу о циклах в истории русской литературы // Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII XX веков: Тезисы научной конференции. Таллинн: Изд-во ТГУ, 1985. С. 4 - 10.

343. Топоров В.Н. К семиотике предсказаний у Светония // Труды по знаковым системам. Тарту: Изд-во ТГУ, 1965. Сб. II. (УЗ ТГУ; Вып. 181). С. 21 -38.

344. Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995. С. 259 -367.

345. Топоров В.Н. Петербургские тексты и Петербургские мифы // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Прогресс; Культура, 1995. С. 368 -399.

346. Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. М.: Сов. энциклопедия, 1982. С. 340.

347. Три века: Россия от Смуты до нашего времени: Исторический сборник в 6-ти томах / Под. ред. В.В. Каллаша. Репринта, изд.. М.: Кооператив «Детектив», 1991.

348. Троцкий И.М. Третье отделение при Николае I. Л.: Лениздат, 1990. 317 с.

349. Трубников H.H. Проблема времени в свете философского мировоззрения // Вопросы философии. 1978. № 2. С. 78 95.

350. Турчин B.C. Монументы и города. Взаимосвязь художественных форм монументов и городской среды. М.: Сов. художник, 1982. 159 с.

351. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка // Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М.: Аграф, 2002. С. 29 166.

352. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: Воспоминания. Дневники. 1853 1855. М.: СП «Интербук», 1990.-221 с.

353. Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений. 8-е изд. Пг.: Тов-во А.Ф. Маркс, 1913.-356 с.• 373. Уайт X. Метай стория: Историческое воображение в XIX веке. Екатеринбург: Урал-ЛТД, 2003. 536 с.

354. Улыбин A.B. Циклы в социальных процессах. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. Ставрополь, 2002.

355. Улыбин A.B., Соколов Ю.Н. Циклы в социальных процессах. Ставрополь: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 2002. 121 с.

356. Успенский Б.А. Борис и Глеб: восприятие истории в Древней Руси. М.: Языки русской культуры, 2000. 114 с.

357. Успенский Б.А. Восприятие истории в Древней Руси и доктрина «Москва Третий Рим» // Русское подвижничество: Сб. статей к 90-летию Д.С. Лихачёва. М., 1996.

358. Успенский Б.А. История и семиотика: (Восприятие времени как семиотическая проблема) // Труды по знаковым системам. Тарту: Изд-во ТГУ, 1988 1989. Сб. XXII, XXIII. (УЗ ТГУ; Вып. 831, 855).

359. Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и её значение для истории русского литературного языка. М.: Изд-во МГУ, 1983. 144 с.

360. Федотов Г.П. Новый град: Сб. статей. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952.-378 с.

361. Фигнер В.Н. Запечатленный труд. В 2-х томах. Т. I. М.: Мысль, 1964. -439 с.

362. Флоренский П.А. Предполагаемое государственное устройство в будущем // Литературная учёба. 1991. Кн. 3. С. 96 111.

363. Флоренский П.А., свящ. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М.: Мысль, 2000. 446 с.

364. Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Новый мир. 1999. № 1. С. 195 -211.

365. Флоровский Г.В. Искания молодого Герцена // Современные записки. Т. XL. Париж., 1929. С. 82 129.

366. Флоровский Г.В. Метафизические предпосылки утопизма // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 80 98.

367. Франк И.М. Ритм истории. М., 1995. 146 с.

368. Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. С. 41 62.

369. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск: Водолей, 1998.-383 с.

370. Хаттон П.Х. История как искусство памяти / Пер. с англ. В.Ю. Быстрова. СПб.: Владимир Даль, 2003. 422 с.

371. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс -Академия, 1992.-458 с.

372. Ходасевич В. Державин. М.: Книга, 1988. 384 с.

373. Холопова В.Н. Вопросы ритма в музыке русских композиторов XX века. М.: Музыка, 1971. 304 с.

374. Храповицкий A.B. Памятные записки A.B. Храповицкого, статс-секретаря Императрицы Екатерины Второй. М., 1862 / [Репринтное воспроизведение. М.: В/О «Союзтеатр», 1990. 298 е.]

375. Хренов H.A. Культура в эпоху социального хаоса. М.: Едиториал УРСС, 2001.-446 с.

376. Цветаева М.И. Мой Пушкин // Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 томах. Т. 5. Кн. 1: Автобиографическая проза; Статьи; Эссе / Сост. и коммент. А. Саакянц, JI. Мнухина. М.: Терра, 1997. 534 с.

377. Циклические ритмы в истории культуре и искусстве / Отв. ред. H.A. Хренов. М.: Наука, 2004. 621 с.

378. Циклы в истории, культуре и искусстве. М.: Наука, 2002. 324 с.

379. Цыб A.B. Раздробленный «эйдос» переходных эпох истории и метафизические ценности культуры // Социальная философия ифилософия истории: Открытое общество и культура. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. С. 28-29.

380. Черная JI.A. От идеи «служения государю» к идее «служения отечеству» в русской общественной мысли второй половины XVII начала XVIII в. // Общественная мысль: исследования и публикации. Вып. 1. М.: Наука, 1989.

381. Черняков А.Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля, Хайдеггера. СПб.: ВРФШ, 2001. 458 с.

382. Чесноков К.Д. Критика буржуазных культурологических теорий циклического развития. М.: Наука, 1973. 246 с.

383. Чесноков К.Д. От концепции исторического круговорота к теории. М.: Наука, 1978.-347 с.

384. Чикирёв Д.С. Историософия К.Н. Леонтьева в контексте отечественной общественно-политической мысли. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. М., 2002. 405.Чоран Э.М. После конца истории: Философская эссеистика. СПб.: Симпозиум, 2002. 389 с.

385. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Искусство, 1966. 578 с.

386. Шильдер Н.К. Император Николай Первый. В 2-х тт. СПб.: A.C. Суворин, 1903. Т. I 800 е.; Т. II - 820 с.

387. Шифрин Б. Ритм и свидетельство (Сознание на фоне лабиринта) // В лабиринте культуры. Сб. статей. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. С. 69-71.

388. Шмурло Е.Ф. Пётр Великий в оценке современников и потомков. СПб.: Сенатская типография, 1912. 277 с.

389. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1: Образ и действительность / Пер. с нем. Н.Ф. Гарелина. Пг., 1923.4Г1.Штаерман Е.М. О повторяемости в истории // Вопросы истории. 1965. № 7.

390. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Русская идея, 2000. 446 с.

391. Шубин A.B. Гармония истории (Введение в теорию исторических аналогий). М.: СП «PUICO»: Паломник, 1992. 341 с.

392. Шугулов М.В. Будущее России в апокалиптических пророчествах Константина Леонтьева // Философское образование. 2001. № 5. С. 17 -25.

393. Щеголев П.Е. Пётр Григорьевич Каховский. Пг.: Госиздат, 1921. 83 с.

394. Эйдельман Н.Я. «По смерти Петра.» // Эйдельман Н.Я. Статьи о

395. Пушкине. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 31 104.

396. Эйдельман Н.Я. Герцен против самодержавия: Секретная политическая история XVIII XIX вв. и Вольная печать. М.: Мысль, 1984. - 280 с.

397. Эйдельман Н.Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII начало XIX столетия. М.: Мысль, 1986. - 259 с.

398. Эйдельман Н.Я. Последний летописец. М.: Книга, 1983. 190 с.

399. Эйдельман Н.Я. Пушкин и Чаадаев (Последнее письмо) // Эйдельман Н.Я. Статьи о Пушкине. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 335 -353.

400. Эйдельман Н.Я. Пушкин о Французской и русской революции // Эйдельман Н.Я. Статьи о Пушкине. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 328-334.

401. Эйдельман Н.Я. Пушкин: История и современность в художественном сознании поэта. М.: Мысль, 1984. 320 с.

402. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии: Сборник статей. Л.: Художественная литература, 1986.-453 с.

403. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. / Пер. с франц. СПб.: Алетейя, 1998. 249 с.

404. Энгельгардт Б.Н. Историзм Пушкина: К вопросу о характере пушкинского объективизма // Энгельгардт Б.Н. Избранные труды. СПб.: Языки русской культуры, 1995. С. 116 224.

405. Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса (доклад на РФО памяти Соловьёва в марте 1907 г.) // Эрн В.Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1991. С. 207-218.

406. Этимелин Н.Г. Субъектно-временной анализ российской истории. Автореферат диссертации. кандидата философских наук. СПб., 2002.

407. Юности честное зерцало. СПб., 1719. Факсимильное издания. М.: Искусство, 1976. 76 с.

408. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. 460 с.

409. Яковлева Е.С. Время и пора в оппозиции линейного и циклического времени // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 45-51.

410. Cornelius F. Die Weltgeschichte und ihre Rhythmus. Munhen: Reinhondt, 1925.

411. Ebert Th. Plato's theory of Recollection Reconsidered // Man and World. 1973. P. 163-181.

412. Gurvitch G. The Spectrum of Social Time. Dordrecht, 1963.

413. Isambert F.A. Henri Huber et la sociologie du temps // Revue Français de Sociologie, 1979, v. 20, no. 1, p. 183 204.

414. Jakobson R. Tempus Rotatio - Adulterium // Melanges Marcel Cohen, reunis par David Cohen. The Hague; P., 1970.

415. Lueken W. Michael. Eine Darstellung und Vergleichung der jüdishen und morgenländisch-christlishen Tradizion vom Erzengel Michael. Göttingen, 1898.

416. Mannheim K. The Problem of Generations // Mannheim К. Essays on the Sociology of Knowledge. L.: Routledge and Kegan Paul, 1952.

417. Moore W.E. Man, Time and Society. N.Y.: John Wiley, 1963.

418. Sorokin P. Social and Cultural Dynamics. 4 vol. N.Y.: Bedminster Press, 1937 -1941.

419. The structure of Russian History: Interpretive Essays / Ed. by M. Cherniavsky. N.Y., 1970.