автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.04
диссертация на тему: Эстетика безумия в традиции русского романтизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эстетика безумия в традиции русского романтизма"

На правах рукописи УДК 18

Селезнева Анна Владимировна

ЭСТЕТИКА БЕЗУМИЯ В ТРАДИЦИИ РУССКОГО РОМАНТИЗМА

Специальность 09.00.04 - эстетика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2005

Диссертация выполнена на кафедре эстетики и этики Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Научный руководитель -

доктор философских наук, профессор Исупов Константин Глебович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Уваров Михаил Семенович

кандидат философских наук, Гусева Анна Юрьевна

Ведущая организация -

Северо-Западный институт печати Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна

Защита состоится «09» июня 2005 г. в «.

часов

на заседании диссертационного совета Д.212.199Л0 по защите диссертаций

на соискание ученой степени доктора философских наук

в Российском государственном педагогическом университете

им. А.И. Герцена по адресу: 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская,

д.26,ауд.317

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Автореферат разослан 2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено рассмотрению эстетики безумия в традиции русского романтизма на материале философско-эстетических трактатов и литературы первой половины XIX века.

Актуальность исследования

Современная эпоха обнаруживает типологическую близость романтизму как периоду возникновения новой цивилизационной и мировоззренческой парадигмы: это кризисный, переходный этап в истории человечества, обладающий признаками социальной нестабильности, разнонаправленностью культурообразующих процессов, диффузией системы ценностей, тяготеющим к крайностям сознанием индивидуума. Тенденция обращения к безумию как альтернативе рациональному, упорядоченному и тривиальному сознанию, а также обнаружение в безумии мощного архетипического потенциала, оказывающего влияние на субъекта и активно транслируемого в различные сегменты культурного сознания, прочитывается как парадигматическая мировоззренческая модель, востребованная в современной социокультурной ситуации. Эстетический анализ безумия в романтической традиции позволяет обнаружить истоки и внутреннюю структуру указанной модели.

Модель безумия одна из самых продуктивных в современной культуре (сюрреалистическое искусство, творчество ОБЭРИУтов, виртуальные реальности компьютерного мира, киноискусство, с его возможностью создать свой мир).

В связи с изменением жизненных условий, уходом человечества от первичных мифологических представлений, развитием психологии и психиатрии меняется понятие безумия. В современной культурной парадигме семиотическое поле безумия конституируется медицинскими представлениями о природе человеческой психики и психологии и их патологических изменениях; об измененных состояниях сознания, порождающих потенциальную возможность выхода за пределы эмпирики, и потому особенно привлекательных; о шизоидно-аутистическом типе мышления, определившем развитие и содержание искусства и культуры второй половины XX века и актуализированным в современности.

Западному постструктуралистскому философствованию о человеке свойственно связывать понятие безумия с «другим» в человеке или его собственной по отношению к себе «инаковостью» - того скрытого в себе «другого», присутствие которого выводит субъекта из тождества с самим собой; бессознательный характер «другого» ассоциируется с безумием и ставит человека за гранью нормы - психической, социальной, нравственной.

Значимой в плане определения актуальности темы исследования представляется корреляция понятия безумия и шизофрении - знаковой для XX века болезни, все внешние признаки которой и внутренние механизмы эстетизированы в культуре. Шизофрения в двадцатом веке, все более обрастая мифологией, становится синонимом безумия вообще и принимает на себя

функции, которые понятие безумия выполняло в культуре прошлых веков. Шизофрения и приписываемые ей когнитивные и эмоциональные особенности рассматриваются как модель современного общества - изолированных друг от друга, эмоционально холодных индивидов с изощренной рефлексией.

Эстетической оценке и рефлексии в современной культуре подлежат и явления, порождаемые бессознательным, - это область психоанализа, который стал в XX в. самым популярным и доминирующим из всех дискурсов, сложивших современное представление о человеке. Детально изучены основные виды этих явлений: к ним причисляют комплексы, перверсии, неврозы, психозы, мании, фобии. Иногда для этих явлений используют и другой общий собирательный термин: их именуют «феноменами безумия», придавая последнему понятию - как это делал, например, Лакан - широкий и обобщенный смысл. У С.С. Хоружего «человек психоанализа» не рассматривается как цельный образ Человека, а в качестве части Антропологической Границы, феномены бессознательного (или безумия) вводятся им в более широкий контекст антропологии Границы, что заставляет взглянуть на них под новым углом зрения.

Актуальность работы связана с имеющим место в современной культуре и философии интересом к феномену безумия как опыту «иного» сознания (обладающего продуктивным потенциалом, способствующего раскрытию иррациональной основы творческого процесса), разработанному в романтической философско-эстетической мысли и художественной практике; определяется необходимостью целостного эстетико-философского осмысления духовного опыта отечественной мыслительной традиции, эксперименты и поиски которой в эпоху романтизма были связаны с освоением иррациональных сторон сознания, опыта «инобытия», актуализируемого в эстетизации феномена безумия.

Степень разработанности проблемы

С позиций литературоведения образ безумия становился объектом внимания русских и зарубежных исследователей в связи с изучением творчества К.Н. Батюшкова, А.А. Бестужева-Марлинского, Е.А Баратынского, Д.В. Веневитинова, А.И. Герцена, Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова, ВА Жуковского, Н.В. Кукольника, М.Ю. Лермонтова, В.Ф. Одоевского, Н.А. Полевого, А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева. Наибольший научный интерес представляют исследования Ю.И. Айхенвальда, Л.К. Антощук, М.М. Бахтина, Д.Д. Благого, Л.В. Борисовой, В.Я. Брюсова, Андрея Белого, И.И. Гарина, Л.Я. Гинзбург, А.Г. Горнфельда, М.Л. Гофмана, А.А. Григорьева, Г.А Гуковского, М. Евзлина, И.Д. Ермакова, В.М. Жирмунского, В.И. Иванова, В.Н. Ильина, Ю.М. Лотмана, М. Липовецкого, Д.С. Лихачева, Р.Г. Назирова, Б.С. Мейлаха, Л.В. Пумпянского, В.И. Сахарова, В.Н. Топорова, Ю.Н. Тынянова, М.М. Уманской, Э.Г. Шестаковой, В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона.

Эстетика романтизма имеет длительную историю изучения. Автор данного исследования обращался к трудам И.С. и К.С. Аксаковых, Дж. Байрона, ЕА

Баратынского, В.Г. Белинского, Р. Вагнера, В.Г. Вакенродера, П.А Вяземского, А.И. Галича, Й. Герреса, Г.В.Ф. Гегеля, Г. Гейне, Гельдерлина, Ф.Н. Глинки, Э.Т.А Гофмана, В. Гюго, А.С. Дмитриева, Жан-Поля, В.А Жуковского, И.В. Киреевского, Дж. Леопарди, А. де Мюссе, Н.И. Надеждина, Новалиса, В.Ф. Одоевского, Н.А Полевого, Н.В. Станкевича, Ф.П. Федорова, П.Я. Чаадаева, Ф. Щлегеля, Ф.Д.Э. Шлейермахера, Ф.В.Й. Шеллинга, П.Б. Шелли, А. Шопенгауэра; С.С. Аверинцева, Н.Я. Берковского, М.Н. Бобровой, О.Б. Вайнштейн, В.В. Ванслова, А.П. Валицкой, P.M. Габитовой, П.П. Гайденко, Р. Гайма, М.Л. Гаспарова, А.В. Гулыги, А.В. Дружинина, Н.Я. Дьяконовой, В.М. Жирмунского, К.Г. Исупова, В.В. Лазарева, Ю.В. Манна, А.В. Михайлова, Д. Обломиевского, Б.Г. Реизова, П.В. Соболева, B.C. Турчина.

В числе исследований, посвященных психологическому, психоаналитическому, психиатрическому и историко-психологическому изучению безумия, измененных состояний сознания, заболеваний следует отметить оказавшие влияние работы Э. Блейлера, Н.В. Вавулина, А.И. Галича, Б.В. Зейгарник, Г. Карельского, А. Кемпински, М. Кляйна, Г.И. Косицкого, Э. Кречмера, О.И. Крушельницкой, Е.И. Лихтенштейн, М.Н. Лобановой, Ч. Ломброзо, Р.Д. Лэйнга, К. Леонгарда, Ж. Пиаже, Т. Рибо, В.П. Руднева, 3. Фреда, Э. Фромма, А. Эя, К.Г. Юнга, К. Ясперса.

Специфика психологии художественного творчества рассматривается в работах Н.Т. Абрамовой, М. Арнаудовой, Л.С. Выготского, Н.Ф. Гончаренко, Н.Л. Гиндилис, Б.М. Кедрова, В А Кутырева, СВ. Меньшиковой, Э. Ноймана, Н.Т. Оганесян, В.Н. Покутнева, В.В. Старовойтова, К.Г, Юнга, К. Ясперса.

Отдельный комплекс исследований посвящен патографическому описанию жизни гениев, известных людей. Выводы, получаемые преимущественно при помощи методов психоанализа, представляются сомнительными и составляют скорее научно-исторический интерес, а также являются в некотором роде симптоматичными, поскольку репрезентируют логический итог культурных ожиданий, предъявляемых к творческой личности. Следует назвать также значимые для данного исследования работы Н.В. Вавулина, И.Д. Ермакова, Л.-Ф. Лелю, Ч. Ломброзо, СВ. Меньшиковой, Я.В. Минц, Г.В. Сегалина (см. также «Клинический архив гениальности и одаренности», исследования по евгенике), НА Скворцова, М. Соловьева, Г. Чхартишвили А.В. Шувалова, 3. Фрейда (признанный родоначальник жанра патографии), К Ясперса (исследование о Стриндберге и Ван Гоге интересно близостью к психологии художественного творчества).

Философская рефлексия о безумии довольно обширна, характеризуется многообразием подходов и различием в степени разработанности проблематики. Феномен безумия привлекал мыслителей с древнейших времен -от Платона, Сократа, Демокрита, оставивших ряд высказываний о безумии. К проблеме безумия обращались Р. Декарт, Б. Спиноза, Ж.-Ж. Руссо, Б. Паскаль, Ф.-М. А. Вольтер, Д. Дидро, И. Кант, И.В. Гете, Ф. Шиллер. Мощный импульс для осмысления феномена в эпоху романтизма содержится в трудах Ф.В.Й. Шеллинга, Ф. Шлегеля, Л. Тика, В. Вакенродера, Ж де Нерваля, В.Ф.

Одоевского, А. Мюссе, Э.Т.А. Гофмана, Гельдерлина, Й. Герреса, Новалиса. Романтическое философствование о безумии инициировало, думается, развитие интереса к феномену в XIX - XX в. в трудах А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Вл. Соловьева, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, А. Арто, Ж. Батая, Ж. Лакана, К. Ясперса, М. Фуко (наиболее близко подошел к разработке эстетической проблематики), Ж.-П. Сартра, А. Камю, С.С. Хоружего.

Безумие изучалось литературоведением, психологией, психиатрией, психоанализом, в рамках евгенических и эвротимических исследований, поэтики, истории литературы, философии. Однако при всем обилии суждений о безумии следует отметить их фрагментарность, контекстуальную зависимость. Думается, такая ситуация является следствием специфики предмета, исследование которого в рамках одной науки или метода не обеспечивает полноценного его раскрытия. Собственно эстетика безумия в романтической традиции не становилась предметом специального эстетического исследования. Предпринятое в данной работе исследование опирается на данные, полученные предшественниками, однако стремится к обоснованию собственного видения этой проблематики.

Цель исследования: выявление специфических свойств и границ эстетики безумия в традиции русского романтизма, рассмотрение основных эстетических концепций безумия в литературной практике и философско-эстетической рефлексии романтизма, обнаружение отличий репрезентации обозначенных концепций в русской традиции от западноевропейского романтического философствования.

Задачи:

1. Определение эстетического статуса феномена безумия.

2. Рассмотрение генезиса и динамики эстетики безумия в связи с изменением мировидения в романтической философской традиции, смещением внимания к альтернативным формам сознания.

3. Исследование типов эстетических концепций безумия в традиции русского романтизма.

Объектом исследования является философия и литература русского романтизма первой половины XIX века, предметом - эстетика безумия в философской и художественной мысли русского романтизма. Исследование выполнено на материале философско-эстетических трактатов, художественных литературных произведений русских романтиков, писем, дневников, мемуаров, воспоминаний современников. Выбор материала обусловлен историческими границами развития романтизма в России как самостоятельного художественного направления и, с другой стороны, репрезентативностью источников, раскрывающих специфику эстетической концепции безумия.

В основу методологии исследования положен комплексный подход, включающий ' приемы философско-эстетического, историко-

культурологического, семиотического анализа. В качестве специальных методов исследования применяется философская герменевтика (Г. Гадамер, П.

Рикер) и феноменология, используется методологический потенциал классических категорий эстетики и риторики, литературный анализа текста.

В разработке комплексной методологии важную роль сыграли: семиотический анализ текстов культуры, представленный в работах Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, БА Успенского; психодиахронический подход к анализу литературных текстов И. П. Смирнова; методы, используемые в рамках аналитической психологии К. Г. Юнга, в частности, учение об архетипах; структурный метод анализа знаковых систем, представленный в работах М. Фуко.

Новизна полученных результатов состоит:

1. в целостном исследовании феномена безумия как эстетической концепции, определяющей специфику мировидения в романтической традиции;

2. в определении эстетического статуса феномена безумия;

3. в рассмотрении аспектов эстетизации феномена безумия, основных тенденций трактовки феномена безумия, определивших развитие соответствующих эстетических концепций;

4. в выделении основных типов репрезентации эстетических концепций безумия в литературных произведениях, определении ценности эстетических концепций безумия для художественной практики;

5. в трактовке безумия как эстетического модуса бытия, модели жизнестроения, активно востребованной в эпоху романтизма;

6. в обнаружении потребности введения в рациональную ценностную иерархию такого концепта, как безумие, выводящего систему из равновесия и провоцирующего ее дальнейшее развитие.

Теоретическая значимость исследования

Эстетический анализ способов бытования феномена безумия в романтической эстетической мысли и художественной практике не только имеет историко-философский и историко-эстетический смысл, но и создает теоретические предпосылки для осмысления современных представлений о природе художественного творчества, измененных состояний сознания в эстетическом их осуществлении.

Практическая значимость результатов исследования

Полученные в процессе исследования результаты могут быть использованы в программах учебных дисциплин: история эстетики, русская философия, история художественной культуры, история литературы. На основе теоретических положений диссертационного исследования может быть разработан спецкурс по изучению культуры романтизма, а также влияния этой культурной парадигмы на последующее развитие философско-эстетической рефлексии об опытах инобытия.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Эстетика безумия репрезентируется в философских эстетических трактатах романтиков, фиксируется в переписке и дневниках, воплощается в художественных произведениях.

2. Эстетическая мысль романтизма заимствует атрибутивные внешние признаки безумия и осваивает, посредством использования этих знаков (техник) инаковости сознания, новую иррациональную парадигму мышления.

3. Безумие - фигура, адекватно выражающая сомнение романтизма в соположенной действительности, это рефлексия всех сфер: быт, поведение, искусство, любовь, наука, мораль.

4. Культурная идея безумия в традиции романтизма впервые оформляется как концепция в сфере знакового поведения, эстетический модус бытия. Эстетизация безумия в сфере поведенческих практик - есть попытка привнести в быт элементы философских концепций, оформить жизнь как бытие в собственном идеальном мире.

5. Эстетическая концепция безумия оказала влияние на выбор художественных приемов, создание образов героев, построение сюжетов, выбор фабул, дискурсивные структуры текста.

6. В творчестве и философствовании романтиков оформляется посредством мифологизации (как итоговой ступени эстетизации феномена) культурный архетип безумия, трактуемого как базисный элемент культуры, формирующий модели духовной жизни.

7. Эстетика безумия осуществляется в создании константной составляющей художественного мира, репрезентируемой в образах выдающихся, талантливых героев - метафоры, раскрывающей противоположность духовной организации художника психологии и «здравому смыслу» обывателей.

Апробация диссертации: Положения диссертации были представлены автором в докладах на Международных, Всероссийских и межвузовских конференциях: «День науки» (Барнаул, 2000), «Диалог культур» (Барнаул,

2001), «Другой как неклассический ракурс классической философии» (СПб.,

2002), «Петербург на философской карте мира» (СПб., 2003), «Рациональность и вымысел» (СПб., 2003), «История философии как философия» (СПб., 2003), «Стратегии взаимодействия философии, культурологии и общественных коммуникаций» (СПб., 2003), обсуждались на семинарах и заседаниях кафедры эстетики и этики РГПУ им. А.И. Герцена.

Объем и структура диссертации

Диссертация состоит из введения, двух глав (состоящих из трех и четырех параграфов соответственно), заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, научная новизна, методологические основания работы, теоретическая и практическая значимость исследования.

В Первой главе «Феномен безумия в романтической традиции»

автором определяется эстетический статус феномена безумия, разрабатывается методология эстетического исследования феномена безумия, рассматривается генезис и динамика эстетики безумия в связи с изменением мировидения в романтической философской традиции в пользу внимания к альтернативным формам сознания.

В первом параграфе первой главы «Философско-эстетические концепции безумия» феномен безумия рассматривается автором как культурная модель, оформляющая опыт инобытия, «другого» сознания или же особой формы взаимодействия с действительностью.

Безумие - фигура, моделирующая в рамках романтического дискурса нелинейное бытие, репрезентирующая отношение субъекта к миру, его переживание действительности в ее трагическом несовпадении с искомым идеалом - своеобразная лакмусовая бумага (что, собственно, согласуется с мыслью М.Фуко о поверке уровня культуры ее отношением к сумасшедшим). Это интеллигибельная модель, определяющая мировоззрение - своеобразный способ философствования.

Эстетизация безумия обусловлена потребностью введения в ценностные корреляции элемента, с трудом поддающегося осмыслению, познанию. Освоение безумия как иррациональной составляющей универсума; нового пространства, которое необходимо легитимировать, в художественно-эстетической практике романтизма - как на уровне произведения, так и концепта - раскрыло отдельное измерение действительности и процессов в ней осуществляющихся, нелинейное, полное альтернатив. Эстетика безумия вполне отвечала потребности мыслителей романтизма выразить больше, чем кажется, чем видится, выразить те возможности каждой вещи, которые в ней заложены, воплощая тем самым ее свободу, высшей степенью которой становится безумие.

Отправная точка развития концепции - безумие как своего рода социальный противовес бюргерскому разуму - очень скоро оказалась отработана романтической рефлексией, поскольку архетипическое, символическое, семиотическое, культурное содержание феномена значительно шире предложенных рамок, что не могло быть забыто мыслителями романтизма, нуждавшимися в некой формуле взрыва, позволяющей осуществить не просто демонстрацию свободы и инаковости, но увидеть мир перевернутым, с изнанки. Это оказалось своего рода деконструкцией рубежа XVШ - XIX веков: тотальный пересмотр системы ценностей, эстетических принципов, границ и свойств бытия. Вполне закономерно этот процесс отразился и в художественном творчестве, рассматриваемом в данном случае

как порождение текста: эстетическая концепция безумия оказала влияние на выбор художественных приемов, образы героев, построение сюжетов, выбор фабул, дискурсивные структуры.

Позитивная сторона эстетики безумия в концептуальном смысле сводима к идеям, развертываемым в перспективе абсолютной свободы личности, -обращения к запредельным трансцендентным сущностям через безумие, и обретения таким образом откровения, иного опыта сознания; а также -опровержения торжества разума безумием и творческой самореализации посредством последнего, эстетически имманентной, оправданной.

В негативном плане развивается понимание безумия как ущербного, ущемленного состояния духа, болезни души, с последующей девальвацией в глупость, идиотию, социальную деградацию (превращение в обывателя интерпретировалось романтиками как падение, духовная смерть).

Воспринимаемое как часть души, человеческой природы, к тому же продуктивная, без которой невозможна высшая активность духа, безумие прочитывается как способ соединения, связи личности с хаотической праосновой бытия, из которой происходит любое творение. Такое отношение к хаосу характерно для раннего периода романтической философии. Однако и в поздний период, при явной негации хаотического (оно остается как часть всего сущего, но уже разрушающая все и вся), взаимосвязь архаического хаоса и безумия актуальна и, может быть, уже с некоторым оттенком трагизма или падения продолжает существовать на уровне эстетического осмысления и художественного воплощения.

Безумие позволяет адекватно выразить сомнение романтизма в соположенной действительности, так как оно есть рефлексия всех сфер: быт, поведение, искусство, любовь, наука, мораль. Оставаясь моделью, существующей в интеллигибельном пространстве, безумие позволяет ярко и объемно выразить особенности современного общества изолированных друг от друга индивидов, для которых любой чуждый способ постижения мира и даже просто любой частный смысл - безумие (Кант), так как всегда остается что-то совершенно чуждое, недоступное пониманию - то, что в языке именно поэтому и называется «сумасшествием». Обнаруживая в своей природе качества, позволяющие преодолевать нормы и границы, безумие служит романтикам метафорой духовной свободы и творческой самореализации, удовлетворяя эстетическим требованиям в реализации конечной цели искусства, как ее видит романтизм.

Философская метафора - вариант апробирования модели безумия в эстетике романтизма: в своем образно-семантическом комплексе она реализует обращение к запредельным трансцендентным сущностям через безумие, и обретение в данном/полученном таким образом откровении намека, но не конечного ответа на «вечные» вопросы бытия; это эстетическая форма репрезентации опыта, метафорическая по типу. Поиск нетривиального типа мышления требовал, вероятно, с точки зрения романтиков подобного решения -

образа-символа, с широчайшим кругом истолкований. Эстетическая мысль романтизма заимствует атрибутивные внешние признаки безумия и осваивает, посредством использования этих знаков (техник) инаковости сознания, новую иррациональную парадигму мышления, отличную от просветительской, дающую возможность воспринимать мир и человека во всем объеме, с противоречиям и странностями.

«Иное» сознание, инициируемое безумием, по мнению романтиков, оказывается более способным проследить латентные связи между явлениями, нежели обыденное, связи продуктивные, формирующие подлинный образ бытия. Смещение границ нормы и патологии требует преодоления частного в пользу общего, мыслимого романтиками идеальным, но не имеющим отношения к реальности. Безумие, отбрасывая субъективные устремления отдельной личности, игнорируя их, обращается к архетипическим единицам и оперирует ими, осуществляя, таким образом, процесс познания общих закономерностей сущего.

Русской эстетической традиции свойственно мистическое оформление концепции - корни этого явления заложены в национальном феномене юродства, рефлективности, специфическом мировосприятии, в основе которого - твердая уверенность в особом предназначении России и вечный мучительный поиск его. Представляется допустимым, что идея безумия на русской почве переросла свое метафорическое значение, вобрав в себя символику трансцендентного знания, не вмещаемого обыденным сознанием.

Безумие как эстетическая форма реализуется и раскрывается на разных уровнях построения художественного мира и объекта (концепция, идея, образ, дискурс). В качестве метафоры альтернативного неутилитарного творческого сознания безумие осмысливается в философских эстетических трактатах романтиков, фиксируется в переписке и дневниках, воплощается в художественных произведениях.

Образы безумцев в произведениях романтиков - форма отрицания общественного устройства в его существующем состоянии. Герои, отмеченные безумием, несомненно, являются аутсайдерами, их сумасшествие не обязательно напоминает «высокое безумие», но явно имеет общую этиологию и назначение: это всегда иной, странный и отстраненный взгляд, способ увидеть изнанку ситуации. Безумие оценивается как феномен, выводящий субъекта за пределы эмпирической действительности, определяющий его качественную непринадлежность данной реальности.

Во втором параграфе первой главы «Художественно-бытовые модели неадекватного поведения как аспект реализации эстетики безумия» исследуется эстетизация безумия в сфере поведенческих практик, свидетельствующая о попытке привнести в быт элементы философских концепций, оформить жизнь как бытие в собственном идеальном мире; рассматривается создание на основе концепции безумия нового эстетического модуса бытия.

Эстетика безумия в романтизме наиболее полно репрезентируется в связи с фигурой гения, творца, что в равной степени прослеживается в искусстве, философии, быте. Представляется допустимым предположить, что законы построения художественного образа транслировались в действительность, тем самым устанавливались определенные эстетически выверенные требования к способу существования романтика. Философско-эстетическая идея «гениального безумца», с одной стороны, есть рефлексивное отражение существования романтика в социуме, спроецированное в художественное произведение в виде соответствующего образа лирического субъекта -романтического героя, с другой стороны, восприятие личности автора, художника в контексте безумия привели наряду с мифологизацией романтиками быта к культивированию указанной идеи в области социально-бытовых отношений.

Конкретные формы реализации концепции безумия связаны не только с образами безумцев, гениев, художников, в широком смысле, - романтики экспериментируют с измененными состояниями сознания, а также способами перехода в таковые. Сон, бред, алкогольное и наркотическое опьянение, галлюцинаторные грезы, гипнотический транс - все это вызывает живейший интерес, рассматривается как одна из ступеней, ведущих к безумию как «другому» видению мира, апробируется в реальной жизни.

Вероятно, на устойчивое проявление эстетизации безумия в бытовых поведенческих практиках оказал влияние тот факт, что феномен безумия адекватно выражал взаимную оценку обеих сторон диалога романтик -филистер. Изначально возникшее в метафорической игре отношение к художнику как безумцу, в дальнейшем поддерживалось, культивировалось, или же нарастало в силу индивидуальных особенностей «поименованной» личности. Оно оказалось удобной формой негации самого автора концепции - гения - со стороны обывателя и власти.

Переписка писателей позволяет реконструировать склад и направление мысли - духовно-интеллектуальное общение, относящееся непосредственно к поведению (письма в данном случае рассматриваются как позиционирование себя в практике общения) и не определенное заданным сюжетом, художественным образом.

Внешность романтиков также подвергается рефлексивному переосмыслению в контексте их практики жизнестроения в соответствии с концепцией безумного гения.

Своего рода последствием распространения в бытовой сфере концепции безумного гения, ответной реакцией предстает объявление сумасшедшими социально «неудобных».

Очевидно, идея безумия в некотором смысле становится формулой описания любого инородного элемента одновременно и оценкой - для обывателя ярлык «сумасшедшего» предположительно перечеркивал вес, сказанное Чаадаевым.

Официальная версия имела в виду банальное психическое расстройство, ставящее субъекта вне соответствия норме, соответственно, исключающее возможность его самореализации в рамках общественных институтов. Романтическая рефлексия с зеркальной противоположностью видела в безумии средство наиболее полной самореализации личности, лучший способ выведения героя из узких рамок филистерства, меркантилизма, обывательской ограниченности, возможность открытия истины, недоступной традиционному рациональному сознанию.

Оспаривая, преодолевая сложившиеся в мире порядки и условности, романтики пытались в то же время использовать их в качестве инструментов для того, чтобы пробить в мире брешь, целенаправленно создавая граничные ситуации, апробируя в художнической практике, включающей и индивидуальное поведение последние границы бытия - смерть, случай, страдание, безумие. Этот опыт был ориентирован на высшую цель: пробудить в индивиде экзистенцию - действительное бытие самости, осуществить идеальную мечту - свободное существование.

В третьем параграфе первой главы «Расширение мифа о безумии в романтической традиции» освещается отдельный аспект проблемы -взаимосвязь метафорического осмысления культурной модели безумия и специфики построения романтического мифа.

Философская метафора безумия включается в созданную романтиками мифологию на правах эстетического модуса бытия. Отношение художественно-литературных текстов к данной метафоре, по меньшей мере, двоякое: тексты выступают в «пассивной» функции источников, по которым можно судить о развертывании в них этой метафоры, но они же способны выступать в «активной» функции, и тогда они сами формируют и «разыгрывают» мифологическое и символическое, открывают архетипическому путь из подсознания в сознание.

Для романтиков обращение к безумию есть возрождение мифологического сознания, поскольку основной момент мифа - не сентенции, а пластические чувства, способствующие созданию наиболее семантически богатых, энергетичных и имеющих силу примера образов действительности, потребность в которых остро ощущается романтиками. Образ безумия представляется именно таким, эстетически и концептуально оправданным, поддерживаемым архетипическими базисными элементами культуры; он формирует своеобразную модель духовной жизни.

Значим также и тот момент, что безумие существует не как болезнь, а как сознание, на равных основаниях с рациональным в мифологическом, библейском контексте. Безумие, в качестве составляющей романтического мифа, воплощает опровержение торжества разума и нахождение иного опыта сознания. В связи с этим романтическая фигура «гения» - покровителя творчества, в мифологии обозначавшего судьбу и личность человека, и в то же время обобщенное представление о некой неопределенной и неоформленной

божественной силе, мгновенно возникающей, страшной, которую нельзя назвать по имени, - необходимо связывается с креативными и продуктивными свойствами мышления, как один из возможных вариантов мыслительной деятельности.

Следуя логике развития мифа о гении, возникает следующий аспект романтического мифа о безумии: причастный к божественной воле, проводник ее, поэт оказывается в определенном смысле пророком, его творчество сродни жизни пифии (не случайно треножник нередко возникает в романтических текстах).

Литературоведы называют это «творческим предвидением» и констатируют в творчестве Н.В. Гоголя, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Е.А. Баратынского, Ф.И. Тютчева, А.С. Грибоедова и т.д. Для формирования мифа важно само по себе такое явление, поскольку, будучи отмеченным культурным сознанием впоследствии, оно воспринималось как подтверждение - реальное, фактическое - мифа.

Слагаемым мифа о безумии закономерно становится провиденциальное начало, в соответствии с культурным контекстом, объединяющее поэтов, пророков по сходству душевной организации, поведению в момент экстаза (творческого или пророческого), по конечному продукту их духовной деятельности (пророчества, как правило, имеют образно-символическое выражение, нередко даны в форме стихов). Романтики эстетически переосмыслили этот факт, интегрировали его в сложившуюся концепцию безумия, реализуя преимущественно в художественной практике («Пророк» М.Ю. Лермонтова и А.С. Пушкина; образ безумного экономиста в «Русских ночах» В.Ф. Одоевского, также обладающего поэтическим даром и т.п.).

Безумие и хаос по своим категориальным свойствам, а именно: иррациональность, неупорядоченность, непредсказуемость, - родственны; эстетика хаотического начала оказывается немаловажна для создания мифа о безумии. Они оба воплощают собой коллективное бессознательное. Это соотносится с традицией психологизма, сложившейся до романтизма, и вполне расцветшей в нем (о темных чувствах говорил и Гете); миф подобен тем образам и представлениям, которые всплывают из бесконечного потока коллективного бессознательного, проникая через мечты, сновидения и другие измененные состояния сознания (безумие в этом ряду занимает метапозицию, поскольку, по мнению романтиков, присуще всему перечисленному).

Таким образом, создается модель бытия, где безумие выполняет функцию сознания, соответственно, обращение к первооснове бытия возможно благодаря этому иррациональному элементу; будучи креативно по своим свойствам, оно оказывается адекватным выражением романтического пафоса пересоздания действительности, «взрыва», реализуемого в философско-эстетических концепциях и искусстве. В творчестве и философствовании романтиков оформляется посредством мифологизации (как итоговой ступени эстетизации

феномена) культурный архетип безумия как базисный элемент культуры, формирующий константные модели духовной жизни.

Во второй главе «Эстетические концепции безумия в традиции русского романтизма» исследуются типы эстетических концепций безумия в традиции русского романтизма, обозначаются критерии для создания типологии.

Первый параграф второй главы «Концепция «гениального безумца» посвящен творческому безумию - метафоре, раскрывающей противоположность духовной организации художника психологии и здравому смыслу обывателей.

В традиции романтизма, понимаемой как устойчивый комплекс элементов социокультурного опыта, включающего в себя систему мировоззренческих, эстетических, креативных установок (моделей), характерных для рубежа XVIII - XIX веков, складывается стереотип «гениального безумца», противоположного «толпе». Данная формула регламентирует положение безумия в мире, определяет взаимоотношения субъекта и общества, выявляет доминантное направление романтических исканий - личность художника, природа творчества.

Творчество, рассматриваемое как специфическая деятельность по созиданию нового эстетического объекта, необходимо связано с нарушением установленного порядка, существующей нормы, что сближает его с безумием, конструирующим мир по собственной прихоти, независимо от условностей заданной системы. Гениальность же предполагает помимо способности к созданию непреходящих ценностей, еще и подчеркнуто личностное начало, своеобразный «отпечаток личности творца» (Э. Кречмер). Таким образом, в комплекс представлений о взаимосвязи гения и безумия входит неповторимость мыслительной деятельности художника, что сродни сознанию сумасшедшего. Современная психиатрия, объясняя связь сумасшествия с гениальностью, указывает на тождество основного свойства мышления безумцев со спецификой процесса порождения нового - это активизация латентных свойств: умение находить скрытые связи между явлениями, притом что явные, лежащие на поверхности для обыденного, нормального сознания - им не очевидны.

Путь гения, отмеченный отчуждением, одиночеством, находящий исход в безумии или преждевременной смерти; сила и неотвратимость противостояния этой натуры окружению составляет романтическую фабулу «безумного гения». Однако, русские романтики, принимая в общих чертах формулу «художника не от мира сего», тем не менее, уходят от абсолютной трактовки этой темы.

Характерная черта русского романтизма - обостренная нравственная оценка в сфере искусства, эстетического - в освоении метафоры безумия реализуется в этическом превосходстве безумцев над обывателями. Р.Г. Назиров, исследуя фабулу безумца в русской литературе на материале прозы конца XIX века, приходит к выводу, что это - сквозной мотив всей традиции.

Основная проблема эстетики романтизма раскрывается на различном сюжетном материале, в преломлении с современными автору социальными и этическими коллизиями, однако, в целом предстает как конфликт незаурядной личности, чувствующей и думающей, с окружающими реалиями, далекими от идеальных.

Романтическая формула рефлексивно акцентирует соотношение не столько социальных практик жизнестроения романтика и обывателя, сколько разность сознаний: метафорический образ безумия противопоставляется здесь здравому смыслу и практицизму, явно негативно маркированному в силу своей направленности на удовлетворение низших потребностей человека, устройство быта и достижение определенного общепринятого блага.

Фигура творца неотделима от семиотического комплекса безумия: ассоциируясь с Кумейской Сибиллой (Кумской Сивиллой) поэт вводится в круг посвященных, несвободных от иррационального внутри себя, субъектов. Представление о гениальном безумце предполагает определенное мировидение, позицию в большей степени, чем собственно умение писать картины, сочинять музыку и стихи, - это состояние души, человека, потенциальная возможность, не обязательно реализуемая. Это принципиально иное сознание, гениальное и непостижимое в своей сущности, отпечатывающееся в каждом поступке, творении, оригинальное по определению.

Образ гениального безумца - мифологема, актуализирующая эстетические принципы романтизма. Эстетизация безумия в данном случае происходит как создание константной составляющей художественного мира, репрезентируемой в образах выдающихся, талантливых героев. Безумие мыслится как особый -креативный - способ восприятия и претворения действительности в процессе создания эстетического объекта. Важным представляется декларирование безумия как эстетического кредо и желательной модели поведения художника в социуме.

Во втором параграфе второй главы «Аспекты: образы страстей, любовных переживаний» исследуется взаимосвязь эмоционального мира субъекта и безумия в рамках эстетической концепции романтизма.

Эстетическая концепция безумия закономерно включает в себя художественное изображение страсти как пограничного с нормальным и даже выходящего за предел мира человеческих переживаний, чувства. Романтизм, с его интересом к индивидуальности, к субъективным выражениям свойств духа, находит в изображении страстной, эмоциональной личности репрезентацию особой духовной организации героя, противопоставленного холодному, рассудочному, стиснутому рамками условностей филистеру.

Одним из наиболее ярких и показательных в плане внешних признаков, оформленности и завершенности является чувство любви. Безумие входит в комплекс любовных переживаний двойственным образом: с одной стороны, само чувство расценивается как высшее напряжение душевных сил, горячка, безумие; с другой - это логичное завершение перипетий сюжета.

Изображение страстного, мятущегося героя служит репрезентации романтического тезиса о примате чувственной жизни над рассудочной, иррациональная природа эмоций, чувств позволяет сближать их с тем полем а-сознательной деятельности человеческого духа, которое обозначается как безумие. В романтической художественной практике это сближение оформляется в рамках эстетической концепции безумия; страсть, любовное чувство позволяют увидеть и проследить не только экзистенциально-пограничные состояния человека, погруженного в бред, горячку, прикоснувшегося к мощной хаотической чувственной основе бытия, но и обнажить внутренний процесс реструктуризации сознания под влиянием чувства.

В третьем параграфе второй главы «Аспекты: образы измененных состояний сознания» рассматривается осуществление эстетики безумия в художественном творчестве в образах измененных состояний сознания.

Под измененными состояния сознания понимаются в данном случае состояние сознания, вызванное пребыванием человека в наркотическом и алкогольном трансе; под наркозом; в экстремальных ситуациях: в горах, подводное погружение, долговременное нахождение на подводной лодке; под воздействием различных психотехник, например, йогической медитации, гипноза. Измененные состояния сознания характеризуются изменением речи и языка человека, галлюцинациями (ср. бред). Это маргинальное сознание, соответствующее граничной экзистенции.

Исследование романтиками измененных состояний также эстетизировано: они также представляются формой инобытия, художественно воспроизводимой, знаковой, символической. Эксперименты романтиков с измененными состояниями сознания (гипнотический транс, запись снов, курение опиума, алкоголь) приближены к области исследования и эстетизации безумия - как попытка прикоснуться непосредственно к подобному опыту.

Горячка, бред, предсмертное состояние, одержимость, эмоциональный подъем в сражении репрезентируют существенные принципы эстетики безумия в их приближении к эмпирической действительности и мотивированности: достижение откровения в приобщении к потустороннему, идеальному миру; пробуждение специфических, иногда чудесных свойств под влиянием измененного состояния сознания; деградацию последнего в болезни (негация концепции безумия).

Измененные состояния сознания в силу своей внешней, а иногда и этиологической близости к безумию включаются в область феноменов, подлежащих эстетизации в рамках концепции безумия. Семантическое поле измененных состояний сознания составляет широкий спектр возможных отклонений от нормы, способствующих раскрытию потенциала личности, позволяющих видеть мир отстраненно в многообразных и нередко противоречивых проявлениях, допускающих существование альтернативного сознания; оно также корреспондирует с мифологической традицией

пророчества, как и собственно безумие, способствует приобретению героем функции медиатора, проводника неких трансцендентных истин, предполагает его причастность к тайнам бытия.

В гораздо меньшей степени, чем безумие, измененные состояния сознания наделяются креативностью и способностью к мифосозиданию; исключение составляет сон, обладающий собственной эстетической ценностью. Измененные состояния сознания являются также той областью, в которой прежде всего сказывается изживание эстетики безумия в ее романтическом истолковании.

В четвертом параграфе второй главы «Легация безумия в эстетике романтизма» рассмотрено эстетическое освоение негативной (с точки зрения творческой, гносеологической продуктивности) стороны феномена безумия: собственно патологической его формы - болезни, деградации личности, связываемой преимущественно с тупиком развития духа, утратой присущих человеку духовных качеств.

Безумие как болезнь, духовная смерть человека гораздо менее реализовано в практике романтизма, нежели его высокая ипостась, что объяснимо актуальностью позитивной стороны концепции, ее продуктивностью; внутри целой системы эстетики безумия эти стороны корригируют. Характерной в этом плане является связь горячки, бреда, галлюцинаций с мистическими, любовными переживаниями, инфернальными проявлениями (явление бесов, привидений), - безумие предстает как способ вхождения в потусторонний мир, иррациональный взгляд на действительность, открывающий в ней непостижимые законы и тайны, но не решающий их, поскольку в таком случае безумец - нереферентен.

Человек уже находится за гранью смерти - безумие нередко у романтиков отождествляется с границей, по своим свойствам худшее, нежели смерть - это существование исключающее духовное возрождение в лучшем мире: сумасшедший привязан своей телесностью к действительностью, его дух уничтожен, лишен права на спасение, и тем страшнее, безобразнее такой исход.

Больное сознание обречено на физиологическое существование, метафизические пути для него закрыты. Характерно, что такое состояние романтики чаще приписывают больным белой горячкой - недугом пьяниц, деградировавших людей, и в здравом уме пренебрегающих духовностью, изначально поступившихся высшими ценностями. Подобная деструкция низводит больного не до уровня хаотической, архаической парадигмы разума, а до состояния объекта подлежащего исключительно механистическому обращению с ним.

Совершившийся переход от «гениального безумца» к сумасшедшему «маленькому человеку» означает не крушение, но переосмысление романтической концепции безумия, декларирующее дальнейшее развитие ее в творчестве реалистов и модернистов, что, безусловно, свидетельствует о потенциале и привлекательности самой идеи существования обратной стороны разума.

В литературе романтизма безумие героя тематизирует онтологическую инаковость - «худшего» или «лучшего» из миров внутри неединственной наличности того мира, в котором предположена принципиальная его альтернативность. Безумие становится ситуацией разыгрывания культурных клише: в силу своего негативного содержания оно является знаком выморочности, ущербности событий, всего мира, с другой стороны, являясь родственным традиционному романтическому идеалу, смещает ценностные аспекты, выражает сомнение в том, что эмпирическая реальность - такова, как представляется обывателю.

В Заключении подводятся итоги работы, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

1. Концентрация внимания на проблеме безумия в литературе, философии, эстетике свидетельствует о радикальном повороте в культурном сознании, связанном с переосмыслением мировоззренческих и творческих установок, которое сопровождало становление романтизма как философско-эстетической системы и творческого метода. В русской культуре складывается своеобразный характер трактовки основных тем, обусловленный национальным сознанием, традицией юродства, специфической сравнительно с Западной Европой социальной ситуацией.

2. Безумие как метафора альтернативного неутилитарного творческого сознания осмысливается в философских эстетических трактатах романтиков, фиксируется в переписке и дневниках, воплощается в художественных произведениях.

3. С позитивной репрезентацией феномена безумия в философско-эстетическом и художественном тексте сопрягаются мотивы: гениальности, творчества; вдохновения; поиска истины; обращения к идеальному; оргиазма, экстатического выхода человека за пределы индивидуального сознания (в свете универсалистских чаяний романтиков может рассматриваться со знаком плюс, однако опасен возможностью перехода в свою противоположность); бунта против ограничений свободы, серости обывательщины; альтернативы разуму, наиболее тайной и плодотворной. Эта сторона эстетики безумия в концептуальном смысле сводима к идеям, развертываемым в перспективе абсолютной свободы личности, - обращения к запредельным трансцендентным сущностям через безумие, и обретения таким образом откровения, иного опыта сознания; а также - опровержения торжествующего разума безумием и творческой самореализации посредством последнего, эстетически имманентной, оправданной.

4. Понимание безумия в негативном плане развивается как представление об ущербном, ущемленном состоянии духа, болезни души, с последующей девальвацией в глупость, идиотию, социальную деградацию (превращение в обывателя виделось романтикам как падение). Безумие как болезнь, духовная смерть человека гораздо менее реализовано в практике романтизма,

нежели его высокая ипостась, что объяснимо актуализацией ценностей позитивной стороны концепции, ее продуктивностью.

5. Эстетическая мысль романтизма заимствует атрибутивные внешние признаки безумия и осваивает (посредством использования этих знаков инаковости сознания) новую, иррациональную парадигму мышления, отличную от просветительской, дающую возможность воспринимать мир и человека во всем объеме его противоречий и странностей.

6. Безумие - фигура, моделирующая в рамках романтического дискурса нелинейное бытие, репрезентирующая отношение субъекта к миру, его переживание эмпирической реальности в ее трагическом несовпадении с искомым идеалом, позволяющая адекватно выразить сомнение романтизма в положенной действительности, так как оно есть рефлексия всех сфер: быт, поведение, искусство, любовь, наука, мораль.

7. Безумие выполняет также функцию сознания, обращенного к первооснове бытия благодаря иррациональному элементу; будучи креативно по своим свойствам, оно оказывается адекватным выражением романтического пафоса пересоздания действительности, «взрыва», реализуемого в философско-эстетических концепциях и искусстве.

8. Обладающая огромным семиотическим потенциалом, длительной историей существования и развития, культурная идея безумия в традиции романтизма впервые оформляется как концепция знакового поведения. Эстетизация безумия в сфере поведенческих практик свидетельствует о попытке привнести в быт элементы философских концепций, оформить жизнь как бытие в собственном идеальном мире, что, в конечном счете, способствовало созданию нового эстетического модуса бытия.

9. Образ безумия служит романтикам метафорой духовной свободы и творческой самореализации, удовлетворяя эстетическим требованиям в достижении конечной цели искусства, как ее видит романтизм. Эстетическая концепция безумия оказала влияние на выбор художественных приемов, создание образов героев, построение сюжетов, выбор фабул, дискурсивные структуры текста.

10. «Творческое безумие» - метафора, раскрывающая противоположность духовной организации художника психологии и здравому смыслу обывателей. Образ гениального безумца, один из ведущих в романтических произведениях об искусстве, становится своего рода мифологемой, воплощая актуальные и обобщенные принципы романтизма. Эстетика безумия в данном случае осуществляется в создании константной составляющей художественного мира, репрезентируемой в образах выдающихся, талантливых героев

11. В творчестве и философствовании романтиков на итоговой ступени эстетизации феномена посредством мифологизации оформляется

культурный архетип безумия, т.е. базисный элемент культуры, формирующий константные модели духовной жизни.

12..Изначально возникшее в метафорической игре отношение к художнику как безумцу в дальнейшем поддерживалось, культивировалось, даже нарастало в силу индивидуальных особенностей его личности. Оно оказалось удобной формой негации самого автора концепции - гения - со стороны обывателя и власти. Эстетика безумия на этой ступени непосредственно связана с потребностью оформить должным образом как фигуру художника, так и сам процесс творения наравне с конечным продуктом - произведением - в парадигму сверхъестественного знания, откровения об идеальном, недоступном тривиальному сознанию.

13.Изображение страстного, мятущегося героя служит для романтиков подтверждением тезиса о примате чувственной жизни над рассудочной; иррациональная природа эмоций, чувств позволяет сближать их с тем полем а-сознательной деятельности человеческого духа, которое обозначается как безумие. В романтической художественной практике это сближение оформляется в рамках эстетической концепции безумия; страсть, любовное чувство позволяют увидеть и проследить не только экзистенциально-пограничные состояния человека, погруженного в бред, горячку, прикоснувшегося к мощной хаотической чувственной основе бытия, но и обнажить внутренний процесс реструктуризации сознания под влиянием чувства.

14. Измененные состояния сознания в силу своей внешней, а иногда и этиологической близости к безумию, включаются в область феноменов, подлежащих эстетизации в рамках концепции безумия. Семантическое поле измененных состояний сознания составляет широкий спектр возможных отклонений от нормы, способствующих раскрытию потенциала личности, позволяющих видеть мир отстраненно, в многообразных и нередко противоречивых проявлениях, допускающих существование альтернативного сознания; оно также корреспондирует с мифологической традицией пророчества, как и собственно безумие, способствует приобретению героем функции медиатора, проводника неких трансцендентных истин, предполагает его причастность к тайнам бытия.

Проблематика, обозначенная в данном исследовании, не исчерпана проведенным анализом. Эстетика безумия в традиции романтизма многомерна, представляется возможным построение типологии эстетических концепций безумия в романтизме, первый шаг к которой предпринят в рамках данной работы. Обозначенный культурный контекст исследования эстетики безумия требует расширения и систематизации, поскольку в круг рассмотрения вошли только ближайшие и необходимые с точки зрения культурной динамики художественные произведения и философско-эстетические трактаты. Актуален и интересен диахронический аспект исследования проблемы, а также рассмотрение эстетики безумия в рамках культуры современности, в частности,

в искусстве и философии постмодернизма, для которого феномен безумия также способ эстетического оформления действительности. Таким образом, возможно дальнейшее исследование этой представляющей научный интерес и актуальной темы.

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Селезнева А.В. Безумие и хаос в лирике Ф.И. Тютчева //День науки-2000: Материалы межвузовской научно-практической студенческой конференции.

- Барнаул: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 28 - 34 (0,4 п.л.).

2. Селезнева А.В. Валентность мотива безумия в лирике Ф.И. Тютчева //Диалог культур: Сборник материалов межвузовской конференции молодых ученых.

- Барнаул: Изд-во БГПУ, 2001. - С. 52-60 (0,5 п.л.).

3. Селезнева А.В. Мотив безумия в лирике Ф.И. Тютчева. //Русская литература второй трети XIX века: Метод, пособие для студентов филол. факультета. Изд. 2-е, испр. и доп. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2000. - С. 43 - 48 (ОД п.л.).

4. Селезнева А.В. Традиция романтической эстетики безумия в цикле Н.А. Полевого «Мечты и жизнь» //Стратегии взаимодействия философии, культурологии и общественных коммуникаций. Материалы всероссийской конференции, посвященной 10-летнему юбилею факультета философии человека РГПУ им. А.И. Герцена. Санкт-Петербург, 28 - 29 ноября 2003 г. -СПб.: Изд-во РХГИ, 2003. - С. 609 - 616 (0,5 п.л.).

5. Селезнева А.В. Творческое воображение и эстетическая концепция безумия в повести К.С. Аксакова «Вальтер Эйзенберг» //Рациональность и вымысел. Тезисы научной конференции. Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2003 года. -СПб., 2003. - С. 165 - 166 (0,1 п.л.).

6. Селезнева А.В. Содержание понятия «безумие» в философско-историческом трактате А.И. Галича «Картина человека» //Петербург на философской карте мира: Сб. научн. ст. Вып. 3. - СПб., 2004. - С. 99 - 109 (0,75 п.л.).

Отпечатано в ООО «Копи-Р» С-Петербург, ул. Пестеля 11 Подписано в печать 5.04.2005г. Тир. 100

1 5 ¡".il." ZU

1402

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Селезнева, Анна Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

I. ФЕНОМЕН БЕЗУМИЯ В РОМАНТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ.

1.1. Философско-эстетические концепции безумия.

1.2. Художественно-бытовые модели неадекватного поведения как аспект реализации эстетики безумия.

1.3. Расширение мифа о безумии в романтической традиции.

II. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ БЕЗУМИЯ В ТРАДИЦИИ РУССКОГО РОМАНТИЗМА.

2.1. Концепция «гениального безумца».

2.2. Аспекты: образы страстей, любовных переживаний.

2.3. Аспекты: образы измененных состояний сознания.

2.4. Негация безумия в эстетике романтизма.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Селезнева, Анна Владимировна

Романтизм стал первым художественным направлением, в котором со всей определённостью проявилось осознание творческой личности как субъекта художественной деятельности. Романтики открыто провозгласили торжество индивидуального вкуса, полную свободу творчества. Придавая самому творческому акту решающее значение, разрушая границы, сдерживавшие свободу художника, они смело уравнивали высокое и низменное, трагичное и комичное, обыденное и необычное.

Романтизм в России - явление, во многом отличное от западноевропейского; развитие направления связано, прежде всего, с войной 1812 г. и ее последствиями, с дворянской революционностью. Расцвет романтизма в России пришелся на первую треть XIX в., значительный и яркий период русской культуры. Он связан с именами В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, К.Ф. Рылеева, В.К. Кюхельбекера, А.И. Одоевского, Е.А. Баратынского, Н.В. Гоголя.

Романтические идеи проявляются в русской культуре уже к концу XVIII в. Произведения, относящиеся к этому периоду, несут в себе разные художественные элементы, в начальный период романтизм тесно переплетается с различными доромантическими влияниями. Поражение декабристов усиливает пессимистические настроения, что выражается в позднем творчестве писателей-декабристов, в философской лирике Е.А. Баратынского и поэтов-любомудров» - Д.В. Веневитинова, С.П. Шевырёва, А.С. Хомякова. Развивается романтическая проза: А.А. Бестужева-Марлинского, ранние произведения Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки»), А.И. Герцена. Завершающей романтическую традицию в русской литературе можно считать философскую лирику Ф.И. Тютчева. В 1840-х романтизм постепенно отходит на второй план и уступает место реализму, но его традиции напоминают о себе на протяжении всего XIX века.

В конце XIX - начале XX веков возникает так называемый неоромантизм. Он не представляет целостного эстетического направления, его появление связано с эклектичностью культуры рубежа веков. Неоромантизм связан, с одной стороны, с реакцией на позитивизм и натурализм в литературе и искусстве, с другой, противостоит декадентству, противополагает пессимизму и мистицизму стремление к романтическому преображению действительности, героическую приподнятость (результат разнообразных художественных поисков, характерных для культуры рубежа веков). Это направление тесно связано с романтической традицией, прежде всего общими принципами поэтики - отрицанием обыденного и прозаического, обращением к иррациональному, «сверхчувственному», склонностью к гротеску и фантастике и др.

Главным источником тех философско-эстетических идей, с которыми встречались русские романтики, обращавшиеся к теме искусства, являлась европейская романтическая культура. Прежде всего это идеи Ф. Шеллинга -«Система трансцендентального романтизма» и «Об отношении изобразительных искусств к природе», а также лекции по эстетике, прочитанные Шеллингом в Йене и Вюрцбурге в 1798-1799 и 1802 гг. С.П. Шевырев, Н.А. Мельгунов и В.П. Титов в 1826 г. выпустили в свет на русском языке сочинения В. Вакенродера, объединенные в книге «Об искусстве и художниках. Размышления монаха, любителя изящного» (с суждениями JI. Тика) - настольную книгу русского деятеля культуры того времени.

Русским романтикам были известны работы братьев Шлегелей, сочинения романтиков Гейдельбергского круга (К. Брентано, И. Герреса, JI. фон Арнима) и даже афоризмы Новалиса. Чуть позже теоретические идеи йенцев и гейдельбержцев обрели мощное подкрепление в произведениях Э.Т.А. Гофмана, снискавших в России большую популярность, чем в Германии. Переводы и вольные изложения эстетических трактатов, очерков, отдельных высказываний немецких романтиков регулярно появлялись в ряде русских журналов 1820 - 1830-х годов: «Московский вестник», «Московский телеграф», «Телескоп», «Вестник Европы», «Московский наблюдатель».

В кругозор русских романтиков входили многие идеи французских романтиков: в России хорошо знали Ж. де Сталь, Шатобриана, позднее - статьи-манифесты В. Гюго и А. де Виньи. Были также известны теоретические декларации английской «озерной» школы, свежа память о полемических суждениях Дж. Г. Байрона.

В трактатах и статьях А.И. Галича, И.Я. Кроненберга, Д.В. Веневитинова, В.Ф. Одоевского, Н.А. Полевого обнаруживаются представления о сущности красоты, о природе творчества и назначении искусства, об их соотношении с иными видами знания, о миссии художника, которые соотносимы с принципами европейской романтической эстетики. Следует заметить, что идеи А. и Ф. Шлегелей, JI. Тика, В. Вакенродера, Ф. Новалиса, Ф.В.Й. Шеллинга, Э.Т.А. Гофмана усваиваются и развиваются русскими мыслителями достаточно свободно. Сочувствие одним положениям теоретиков романтизма не исключает попыток переосмысления других идей того же ряда, а порой переходит в резкое отталкивание от европейской, в частности, немецкой философии в целом.

Русская эстетическая мысль отстаивает романтические принципы осторожнее и скромнее, нежели литература того же времени. В русских произведениях об искусстве и художнике явственно ощущается напряженный интерес к теме. Многочисленные сюжеты постоянно вращаются вокруг одних и тех же мотивов, по-разному их трансформируя и сочетая.

Представляется возможным говорить о сложившейся в русской культуре начала XIX века романтической традиции, понимаемой как способ бытия и воспроизводства элементов социального и культурного наследия, фиксирующий устойчивость и преемственность опыта поколений, времен и эпох. Традиция романтизма аккумулирует комплекс обладающих ценностью норм поведения, форм сознания, мировоззренческих установок; в этот комплекс входят слагаемые романтического мифа о безумии. Феномен безумия подвергается рефлективному освоению в рамках традиции, рассматривается с разных позиций, в том числе как опыт инобытия, особая, противоположная филистерскому разуму форма сознания, имманентное свойство хаотической первоосновы бытия, модель поведения, эстетический модус.

Под эстетикой безумия в традиции романтизма понимается сформировавшаяся в первой половине XIX века эстетическая концепция, ядром которой оказался феномен, семиотическое поле которого включает в себя ряд символико-архетипических, культурологических, философских, художественных коннотаций, адресующих субъекта в область «культурного взрыва» (Ю.М. Лотман). Эстетическое есть структурирующее оформление действительности, поэтому все артефакты, объекты, оформленные в соответствии с внешними признаками и внутренней логикой, закрепленной в культурном сознании за безумием, конституируют собой его эстетику.

Безумие репрезентируется в философско-эстетических трудах, художественных произведениях, дневниках, мемуарах, в частной переписке в качестве метафоры нетривиального сознания, опыта инобытия, формы противопоставления личности и общества, мифологизированной фигуры гениального безумца - поэта, художника, творца. В определенном смысле обнаруживается эстетизация безумия в бытовой поведенческой практике: это своеобразная игровая ситуация, реализующая эстетический модус романтического безумия. Следует отметить, что интерес романтиков к первобытной культуре, детству, измененным состояниям сознания включается в эстетику безумия в качестве одной из сторон концепции и получает развитие в художественном творчестве, воплощающем различные образы безумия в произведении как эстетический концепт. Создание художественных артефактов в измененном состоянии сознания, так же как и творчество сумасшедшего, в романтической традиции служит скорее аналогией, примером, расширяет сферу эстетики безумия, но не является довлеющим себе содержанием, поскольку сама по себе болезнь мыслится деградацией, утратой человеческого. Романтизм стремится к легитимации этого эстетического пространства и вплотную подходит к постмодернистскому признанию за безумием креативного потенциала.

Актуальность исследования определена потребностью эстетического философского анализа концепций, сложившихся вокруг семантически и семиотически богатой культурной модели безумия. Современная эпоха обнаруживает типологическую близость романтизму как периоду возникновения новой цивилизационной и мировоззренческой парадигмы: это кризисный, переходный этап в истории человечества, обладающий признаками социальной нестабильности, разнонаправленностью культурообразующих процессов, диффузией системы ценностей, тяготеющим к крайностям сознанием индивидуума. Тенденция обращения к безумию как альтернативе рациональному, упорядоченному и тривиальному сознанию, а также обнаружение в нем мощного архетипического потенциала, оказывающего влияние на субъекта и активно транслируемого в различные сегменты культурного сознания, прочитывается как парадигматическая мировоззренческая модель, востребованная в современной социокультурной ситуации. Эстетический анализ безумия в романтической традиции позволяет обнаружить истоки и внутреннюю структуру указанной модели.

Модель безумия одна из самых продуктивных в современной культуре (сюрреалистическое искусство, творчество ОБЭРИУтов, виртуальные реальности компьютерного мира, киноискусство с его возможностью создать свой, автономный, альтернативный мир).

В связи с изменением жизненных условий, уходом человечества от первичных мифологических представлений, развитием психологии и психиатрии меняется понятие безумия. В настоящее время в него вкладываются следующие смыслы:

• медицинский - сумасшествие (шизофрения, параноидальные, невротические или психотические расстройства);

• измененные состояния сознания, вызванные пребыванием человека в наркотическом и алкогольном трансе; под наркозом; в экстремальных ситуациях: в горах, подводное погружение, долговременное нахождение на подводной лодке; под воздействием различных психотехник, например, йогической медитации. Измененные состояния сознания характеризуются искажением речи и языка человека, галлюцинациями (ср. бред);

• шизоидно-аутистический тип мышления, для которого объективная действительность не существует. Мир такой личности находится внутри субъекта, а проявления реальности суть лишь символы, еще глубже раскрывающие структуру мира внутреннего.

В.П. Рудневым высказана следующая мысль: «Вся реальность XX в. как бы попадает в воронку аутистического мышления, реальность насквозь символизирована, семиотизирована, концептуализирована. Важна логичность, непротиворечивость, а его отношение к реальности (которой, вероятнее всего, как таковой вообще нет) имеет второстепенное значение. Известно, что когда Гегелю сказали, что некоторые его построения не соответствуют действительности, он холодно заметил: «Тем хуже для действительности». Вот классическая аутистическая установка»1. Аутистическое мышление свойственно литературе и искусству постмодернизма, с его многовариантной картиной мира, где каждая новая реальность по отношению к иной - безумие .

Постструктуралистскому философствованию о человеке свойственно связывать понятие безумия с «другим» в человеке или его собственной по отношению к себе «инаковостью» - тем скрытым в себе «другим», присутствие которого выводит субъекта из тождества с самим собой; бессознательный характер «другого» ассоциируется с безумием и ставит человека за грань нормы - психической, социальной, нравственной. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. - M., 1999. - С. 350 - 351.

2 Ср. с лотмановской теорией семантических полей, где переход через границу поля - некое событие - нарушение нормы. Аналогично: «взрыв» в качестве индивидуального поведения выпадает из нормы и определяется как безумие.

Существенной, значимой в плане определения актуальности темы исследования представляется корреляция понятия безумия и шизофрении -знаковой для XX века болезни, все внешние признаки и внутренние механизмы которой эстетизированы в культуре. И.Е. Сироткина указывает на тот факт, что шизофрения в XX веке, все более обрастая мифологией, становится синонимом безумия вообще и принимает на себя функции, которые понятие безумия выполняло в культуре прошлых веков. J1. Сасс даже считает шизофрению и приписываемые ей когнитивные и эмоциональные проявления моделью современного общества изолированных друг от друга, эмоционально холодных индивидов с изощренной рефлексией.

Эстетической оценке и рефлексии в современной культуре подлежат и явления, порождаемые бессознательным, - это область психоанализа, который стал в XX в. самым популярным и доминирующим из всех дискурсов, сложивших современное представление о человеке. Детально изучены основные виды явлений бессознательного - к ним причисляют комплексы, перверсии, неврозы, психозы, мании, фобии. Иногда для этих явлений используют и другой собирательный термин: их именуют «феноменами безумия», придавая последнему понятию - как это делал, например, Лакан - широкий и обобщенный смысл. У С.С. Хоружего «человек психоанализа» рассматривается не как образ цельного Человека, а как часть Антропологической Границы, феномены бессознательного (или безумия) вводятся им в более широкий контекст антропологии Границы, что заставляет взглянуть на них под новым углом.

Актуальность работы связана с характерным для современной культуры и философии-интересом к феномену безумия как опыту «иного» сознания (обладающего продуктивным потенциалом, способствующего раскрытию иррациональной основы творческого процесса), разработанному в романтической философско-эстетической мысли и художественной практике. Таким образом, актуальность определяется необходимостью целостного эстетикофилософского осмысления духовного опыта отечественной мыслительной традиции, эксперименты и поиски которой в эпоху романтизма были связаны с освоением иррациональных сторон сознания, опыта «инобытия», проявленного в эстетизации феномена безумия. Эстетический анализ способов бытования феномена безумия в романтической эстетической мысли и художественной практике не только имеет историко-философский и историко-эстетический смысл, но и создает теоретические предпосылки для осмысления современных представлений о природе художественного творчества, измененных состояний сознания в эстетическом их осуществлении.

Степень разработанности проблемы

С позиций литературоведения образ безумия становился объектом внимания русских и зарубежных исследователей в связи с изучением творчества К.Н. Батюшкова, А.А. Бестужева-Марлинского, Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, А.И. Герцена, Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова, В.А. Жуковского, Н.В. Кукольника, М.Ю. Лермонтова, В.Ф. Одоевского, Н.А. Полевого, А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева. Наибольший научный интерес представляют исследования Ю.И. Айхенвальда, Л.К. Антощук, М.М. Бахтина, Д.Д. Благого, Л.В. Борисовой, В.Я. Брюсова, Андрея Белого, И.И. Гарина, Л.Я. Гинзбург, А.Г. Горнфельда, М.Л. Гофмана, А.А. Григорьева, Г.А. Гуковского, М. Евзлина, И.Д. Ермакова, В.М. Жирмунского, В.И. Иванова, В.Н. Ильина, Ю.М. Лот-мана, М. Липовецкого, Д.С. Лихачева, Р.Г. Назирова, Б.С. Мейлаха, Л.В. Пумпянского, В.И. Сахарова, В.Н. Топорова, Ю.Н. Тынянова, М.М. Уман-ской, Э.Г. Шестаковой, В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона.

Эстетика романтизма имеет длительную историю изучения. Автор данного исследования обращался к трудам И.С. и К.С. Аксаковых, Дж. Байрона, Е.А. Баратынского, В.Г. Белинского, Р. Вагнера, В.Г. Вакенродера, П.А. Вяземского, А.И. Галича, Й. Герреса, Г.В.Ф. Гегеля, Г. Гейне, Гельдерлина, Ф.Н. Глинки, Э.Т.А. Гофмана, В. Гюго, А.С. Дмитриева, Жан-Поля, В.А. Жуковского, И.В. Киреевского, Дж. Леопарди, А. де Мюссе, Н.И. Надеждина,

Новалиса, В.Ф. Одоевского, Н.А. Полевого, Н.В. Станкевича, Ф.П. Федорова, П.Я. Чаадаева, Ф. Шлегеля, Ф.Д.Э. Шлейермахера, Ф.В.Й. Шеллинга, П.Б. Шелли, А. Шопенгауэра; С.С. Аверинцева, Н.Я. Берковского, М.Н. Бобровой, О.Б. Вайнштейн, В.В. Ванслова, А.П. Валицкой, P.M. Габитовой, П.П. Гай-денко, Р. Гайма, M.JI. Гаспарова, А.В. Гулыги, А.В. Дружинина, Н.Я. Дьяконовой, В.М. Жирмунского, К.Г. Исупова, В.В. Лазарева, Ю.В. Манна, А.В. Михайлова, Д. Обломиевского, Б.Г. Реизова, П.В. Соболева, B.C. Турчина.

В ряде исследований, посвященных психологическому, психоаналитическому, психиатрическому и историко-психологическому изучению безумия, измененных состояний сознания, психических заболеваний следует отметить работы Э. Блейлера, Н.В. Вавулина, А.И. Галича, Б.В. Зейгарник, Г. Карельского, А. Кемпински, М. Кляйна, Г.И. Косицкого, Э. Кречмера, О.И. Крушельницкой, Е.И. Лихтенштейн, М.Н. Лобановой, Ч. Ломброзо, Р.Д. Лэйнга, К. Леонгарда, Ж. Пиаже, Т. Рибо, В.П. Руднева, 3. Фрейда, Э. Фромма, А. Эя, К.Г. Юнга, К. Ясперса.

Специфика психологии художественного творчества рассматривается в работах Н.Т. Абрамовой, М. Арнаудовой, Л.С. Выготского, Н.Ф. Гончаренко, Н.Л. Гиндилис, Б.М. Кедрова, В.А. Кутырева, С.В. Меньшиковой, Э. Нойма-на, Н.Т. Оганесян, В.Н. Покутнева, В.В. Старовойтова, К.Г. Юнга, К. Ясперса.

Отдельный комплекс исследований посвящен патографическому описанию жизни гениев, известных людей. Выводы, получаемые преимущественно при помощи методов психоанализа, составляют скорее научно-исторический интерес, а также являются в некотором роде симптоматичными, поскольку репрезентируют логический итог культурных ожиданий, предъявляемых к творческой личности. Необходимо отметить значение работ Н.В. Вавулина, И.Д. Ермакова, Л.-Ф. Лелю, Ч. Ломброзо, С.В. Меньшиковой, Я.В. Минц, Г.В. Сегалина3, Н.А. Скворцова, М. Соловьева, Г. Чхартишвили,

3 См. также его «Клинический архив гениальности и одаренности», исследования по евгенике.

А.В. Шувалова, 3. Фрейда (признанный родоначальник жанра патографии), К. Ясперса (исследование о Стриндберге и Ван Гоге интересно близостью к психологии художественного творчества).

Философская рефлексия о безумии довольно обширна, характеризуется многообразием подходов и различием в степени разработанности проблематики. Феномен безумия привлекал мыслителей с древнейших времен - Платона, Сократа, Демокрита, оставивших ряд высказываний о безумии. К проблеме безумия обращались Декарт, Спиноза, Руссо, Паскаль, Вольтер, Дидро, Кант, Гете, Шиллер. Мощный импульс осмысление феномена получает в эпоху романтизма в трудах Ф.В.Й. Шеллинга, Ф. Шлегеля, JI. Тика, В. Ва-кенродера, Ж. де Нерваля, В.Ф. Одоевского, А. де Мюссе, Э.Т.А. Гофмана, И. Гельдерлина, Й. Герреса, Новалиса. Романтическое философствование о безумии инициировало, думается, развитие интереса к феномену в XIX-XX в. в трудах А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Вл. Соловьева, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, А. Арто, Ж. Батая, Р. Русселя, Ж. Лакана, К. Ясперса, М. Фуко4, Ж.-П. Сартра, А. Камю, С.С. Хоружего.

Однако при всем обилии суждений о безумии следует отметить их фрагментарность, контекстуальную зависимость. Видимо, такая ситуация является следствием специфики предмета, исследование которого в рамках одной науки или метода не обеспечивает полноценного его раскрытия. Безумие изучалось литературоведением, психологией, психиатрией, психоанализом, в рамках евгенических и эвротимических исследований, поэтики, истории литературы, философии. Собственно эстетика безумия в романтической традиции не становилась предметом специального эстетического исследования. Предпринятое в данной работе эстетическое исследование опирается на данные, полученные предшественниками, однако стремится к обоснованию собственного ракурса и проблематики.

4 Он наиболее близко подошел к разработке эстетической проблематики.

Цель исследования: выявление специфических свойств и границ эстетики безумия в традиции русского романтизма, рассмотрение основных эстетических концепций безумия в литературной практике и философско-эстетической рефлексии романтизма, обнаружение отличий репрезентации обозначенных концепций в русской традиции от западноевропейского романтического философствования.

Задачи:

1. Определение эстетического статуса феномена безумия.

2. Рассмотрение генезиса и динамики эстетики безумия в связи с изменением мировидения в романтической философской традиции в пользу внимания к альтернативным формам сознания.

3. Исследование типов эстетических концепций безумия в традиции русского романтизма.

Объектом исследования является философия и литература русского романтизма первой половины XIX века, предметом - эстетика безумия в философской и художественной мысли русского романтизма. Исследование выполнено на материале философско-эстетических трактатов, художественных литературных произведений русских романтиков, писем, дневников, мемуаров, воспоминаний современников. Выбор материала обусловлен историческими границами развития русского романтизма как самостоятельного художественного направления и, с другой стороны, репрезентативностью источников, раскрывающих специфику эстетической концепции безумия.

В основу методологии исследования положен комплексный подход, включающий приемы философско-эстетического, историко-культурологического, семиотического анализа. В качестве специальных методов исследования применяется философская герменевтика (Г. Гадамер, П. Рикер) и феноменология, используется методологический потенциал классических категорий эстетики и риторики, литературный анализ текста.

В разработке комплексной методологии важную роль сыграли: семиотический анализ текстов культуры, представленный в работах Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского; психодиахронический подход к анализу литературных текстов И.П. Смирнова; методы, используемые в рамках аналитической психологии К.Г. Юнга, в частности, учение об архетипах; структурный метод анализа знаковых систем, представленный в работах М. Фуко.

Новизна полученных результатов состоит:

1) в целостном исследовании феномена безумия как эстетической концепции, определяющей специфику мировидения в романтической традиции;

2) в определении эстетического статуса феномена безумия;

3) в рассмотрении аспектов эстетизации феномена безумия, основных тенденций трактовки феномена безумия, определивших развитие соответствующих эстетических концепций безумия;

4) в выделении основных типов репрезентации эстетических концепций безумия в литературных произведениях, определении ценности эстетических концепций безумия для художественной практики;

5) в трактовке безумия как эстетического модуса бытия, модели жизне-строения, активно востребованной в эпоху романтизма;

6) в обнаружении потребности введения в рациональную ценностную иерархию такого концепта, как безумие, выводящего систему из равновесия и провоцирующего ее дальнейшее развитие.

Научно-практическая значимость исследования

Полученные в процессе исследования результаты могут быть использованы в программах учебных дисциплин: история эстетики, русская философия, история художественной культуры, история литературы. На основе теоретических положений диссертационного исследования может быть разработан спецкурс по изучению культуры романтизма, а также влиянию этой культурной парадигмы на последующее развитие философско-эстетической рефлексии об опытах инобытия.

Основные положения, выносимые на защиту

1) Эстетика безумия репрезентируется в философских эстетических трактатах русских романтиков, фиксируется в переписке и дневниках, воплощается в художественных произведениях.

2) Эстетическая мысль романтизма заимствует атрибутивные внешние признаки безумия и осваивает, посредством использования этих знаков (техник) инаковости сознания, новую иррациональную парадигму мышления.

3) Безумие - фигура, адекватно выражающая сомнение романтизма в соположенной действительности, это рефлексия всех сфер: быт, поведение, искусство, любовь, наука, мораль.

4) Культурная идея безумия в традиции романтизма впервые оформляется как эстетический модус бытия, концепция в сфере знакового поведения. Эстетизация безумия в сфере поведенческих практик - есть попытка привнести в быт элементы философских концепций, оформить жизнь как бытие в собственном идеальном мире.

5) Эстетическая концепция безумия оказала влияние на выбор художественных приемов, создание образов героев, построение сюжетов, выбор фабул, дискурсивные структуры текста.

6) В творчестве и философствовании русских романтиков оформляется посредством мифологизации (как итоговой ступени эстетизации феномена) культурный архетип безумия, т.е. базисный элемент культуры, формирующий константные модели духовной жизни.

7) Эстетика безумия осуществляется в создании константной составляющей художественного мира, репрезентируемой в образах выдающихся, талантливых героев - метафоре, раскрывающей противоположность духовной организации художника психологии и здравому смыслу обывателей, что активно проявляется в русской романтической традиции.

Апробация диссертации: Положения диссертации были представлены автором в докладах на Международных, Всероссийских и межвузовских конференциях: «День науки» (Барнаул, 2000), «Диалог культур» (Барнаул,

2001), «Другой как неклассический ракурс классической философии» (СПб.,

2002), «Петербург на философской карте мира» (СПб., 2003), «Рациональность и вымысел» (СПб., 2003), «История философии как философия» (СПб.,

2003), «Стратегии взаимодействия философии, культурологии и общественных коммуникаций» (СПб., 2003), обсуждались на семинарах и заседаниях кафедры эстетики и этики РГПУ им. А.И. Герцена.

Объем и структура диссертации

Диссертация состоит из введения, двух глав (включающих три и четыре параграфа соответственно), заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эстетика безумия в традиции русского романтизма"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование эстетики безумия в традиции русского романтизма позволяет сформулировать следующие выводы:

1. Концентрация внимания на проблеме безумия в литературе, философии, эстетике свидетельствует о радикальном повороте в культурном сознании, связанном с переосмыслением мировоззренческих и творческих установок, которое сопровождало становление романтизма как философско-эстетической системы и творческого метода. В русской культуре складывается своеобразный характер трактовки основных тем, обусловленный национальным сознанием, традицией юродства, специфической сравнительно с Западной Европой социальной ситуацией.

2. Безумие как метафора альтернативного неутилитарного творческого сознания осмысливается в философских эстетических трактатах романтиков, фиксируется в переписке и дневниках, воплощается в художественных произведениях.

3. С позитивной репрезентацией феномена безумия в философско-эстетическом и художественном тексте сопрягаются мотивы: гениальности, творчества; вдохновения; поиска истины; обращения к идеальному; оргиазма, экстатического выхода'человека за пределы индивидуального сознания (в свете универсалистских чаяний романтиков может рассматриваться со знаком плюс, однако опасен возможностью перехода в свою противоположность); бунта против ограничений свободы, серости обывательщины; альтернативы разуму, наиболее тайной и плодотворной. Эта сторона эстетики безумия в концептуальном смысле сводима к идеям, развертываемым в перспективе абсолютной свободы личности, - обращения к запредельным трансцендентным сущностям через безумие, и обретения таким образом откровения, иного опыта сознания; а также - опровержения торжествующего разума безумием и творческой самореализации посредством последнего, эстетически имманентной, оправданной.

4. Понимание безумия в негативном плане развивается как представление об ущербном, ущемленном состоянии духа, болезни души, с последующей девальвацией в глупость, идиотию, социальную деградацию (превращение в обывателя виделось романтикам как падение). Безумие как болезнь, духовная смерть человека гораздо менее реализовано в практике романтизма, нежели его высокая ипостась, что объяснимо актуализацией ценностей позитивной стороны концепции, ее продуктивностью.

5. Эстетическая мысль романтизма заимствует атрибутивные внешние признаки безумия и осваивает (посредством использования этих знаков ина-ковости сознания) новую, иррациональную парадигму мышления, отличную от просветительской, дающую возможность воспринимать мир и человека во всем объеме его противоречий и странностей.

6. Безумие - фигура, моделирующая в рамках романтического дискурса нелинейное бытие, репрезентирующая отношение субъекта к миру, его переживание эмпирической реальности в ее трагическом несовпадении с искомым идеалом, позволяющая адекватно выразить сомнение романтизма в положенной действительности, так как оно есть рефлексия всех сфер: быт, поведение, искусство, любовь, наука, мораль.

7. Безумие выполняет также функцию сознания, обращенного к первооснове бытия благодаря иррациональному элементу; будучи креативно по своим свойствам, оно оказывается адекватным выражением романтического пафоса пересоздания действительности, «взрыва», реализуемого в философ-ско-эстетических концепциях и искусстве.

8. Обладающая огромным семиотическим потенциалом, длительной историей существования и развития, культурная идея безумия в традиции романтизма впервые оформляется как концепция знакового поведения. Эстетизация безумия в сфере поведенческих практик свидетельствует о попытке привнести в быт элементы философских концепций, оформить жизнь как бытие в собственном идеальном мире, что, в конечном счете, способствовало созданию нового эстетического модуса бытия.

9. Образ безумия служит романтикам метафорой духовной свободы и творческой самореализации, удовлетворяя эстетическим требованиям в достижении конечной цели искусства, как ее видит романтизм. Эстетическая концепция безумия оказала влияние на выбор художественных приемов, создание образов героев, построение сюжетов, выбор фабул, дискурсивные структуры текста.

10. «Творческое безумие» - метафора, раскрывающая противоположность духовной организации художника психологии и здравому смыслу обывателей. Образ гениального безумца, один из ведущих в романтических произведениях об искусстве, становится своего рода мифологемой, воплощая актуальные и обобщенные принципы романтизма. Эстетика безумия в данном случае осуществляется в создании константной составляющей художественного мира, репрезентируемой в образах выдающихся, талантливых героев

11.В творчестве и философствовании романтиков на итоговой ступени эстетизации феномена посредством мифологизации оформляется культурный архетип безумия, т.е. базисный элемент культуры, формирующий константные модели духовной жизни.

12.Изначально возникшее в метафорической игре отношение к художнику как безумцу в дальнейшем поддерживалось, культивировалось, даже нарастало в силу индивидуальных особенностей его личности. Оно оказалось удобной формой негации самого автора концепции - гения - со стороны обывателя и власти. Эстетика безумия на этой ступени непосредственно связана с потребностью оформить должным образом как фигуру художника, так и сам процесс творения наравне с конечным продуктом произведением - в парадигму сверхъестественного знания, откровения об идеальном, недоступном тривиальному сознанию.

13.Изображение страстного, мятущегося героя служит для романтиков подтверждением тезиса о примате чувственной жизни над рассудочной; иррациональная природа эмоций, чувств позволяет сближать их с тем полем а-сознательной деятельности человеческого духа, которое обозначается как безумие. В романтической художественной практике это сближение оформляется в рамках эстетической концепции безумия; страсть, любовное чувство позволяют увидеть и проследить не только экзистенциально-пограничные состояния человека, погруженного в бред, горячку, прикоснувшегося к мощной хаотической чувственной основе бытия, но и обнажить внутренний процесс реструктуризации сознания под влиянием чувства.

14.Измененные состояния сознания в силу своей внешней, а иногда и этиологической близости к безумию, включаются в область феноменов, подлежащих эстетизации в рамках концепции безумия. Семантическое поле измененных состояний сознания составляет широкий спектр возможных отклонений от нормы, способствующих раскрытию потенциала личности, позволяющих видеть мир отстраненно, в многообразных и нередко противоречивых проявлениях, допускающих существование альтернативного сознания; оно также корреспондирует с мифологической традицией пророчества, как и собственно безумие, способствует приобретению героем функции медиатора, проводника неких трансцендентных истин, предполагает его причастность к тайнам бытия.

Не вызывает сомнения тот факт, что проблематика, обозначенная в данном исследовании, не исчерпана проведенным анализом. Эстетика безумия в традиции романтизма многомерна, представляется возможным построение типологии эстетических концепций безумия в романтизме, первый шаг к которой предпринят в рамках данной работы. Обозначенный культурный контекст исследования эстетики безумия требует расширения и систематизации, поскольку в круг рассмотрения вошли только ближайшие и необходимые с точки зрения культурной динамики художественные произведения и философско-эстетические трактаты. Безусловно, актуален и интересен диахронический аспект исследования проблемы, а также рассмотрение эстетики безумия в рамках культуры современности, в частности, в искусстве и философии постмодернизма, для которого феномен безумия также способ эстетического оформления действительности. Таким образом, возможно дальнейшее исследование этой представляющей научный интерес и актуальной темы.

Список научной литературыСелезнева, Анна Владимировна, диссертация по теме "Эстетика"

1. Абрамова Н.Т. Невербальные мыслительные акты в «зеркале» рационального сознания

2. Вопросы философии. 1997. - № 7. - С. 95 - 113.

3. Абушенко В.А. Традиция // Новейший философский словарь. Минск, 1999. - С. 724726.

4. Аверинцев С.С., Андреев M.J1., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтик в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. - 511 с.

5. Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1982. - 384 с.

6. Арнаудов М. Психология литературного творчества. М., 1970. 654 с.

7. Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции London, 1992. - 302 с.

8. Арто А. Театр и его двойник. М., 1993. - 191 с.

9. Баадер Ф. Дневники // Эстетика немецких романтиков. М., 1987. - С. 528 - 564.

10. Багно В.Е. Пограничное сознание. Пограничные культуры // Полярность в культуре.

11. Альманах «Канун». Вып. 2) - СПб., 1996.

12. Байрон Д.Г. Дневники. Письма. М., 1965. - 440 с.

13. Бак Д.П. История и теория литературного самосознания: творческая рефлексия в литературном произведении. Кемерово, 1992. - 336 с.

14. Банковская Н.П. Типология романтического мышления: Автореферат. Киев, 1991.32 с.

15. Баратынский Е.А. Стихотворения. Проза. Письма. Воспоминания современников. -М.,1987.-478 с.

16. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987. - С. 387423.

17. Барт Р. Критика и истина // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв.

18. Трактаты. Статьи. Эссе. М., 1987. - С. 349 - 386.

19. Батюшков К.Н. Избранные сочинения. М., 1986. - 528 с.

20. Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе. М., 1977. - 610 с.

21. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. М.,1990.-543 с.

22. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т.- М., 1955. Т. 7. - 740 с.

23. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. -JI., 1973.-567 с.

24. Бестужев Н.А. Избранная проза. М., 1983. - 335 с.

25. Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения: В 2 т. М., 1981.

26. Библер B.C. Образ простеца и идея личности в культуре Средних Веков // Человек икультура. М., 1990. - С. 81 - 125.

27. Бинсвангер O.J1. Сумасшествие и преступление // Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии. Харьков, 1889.-51 с.

28. Блейлер Э. Руководство по психиатрии. М., 1993. - 542 с.

29. Богданов К. Антропология медицины: Практики врачевания в традиционной русскойкультуре (спецкурс: 9 лекций) // www.unfpa.org.

30. Богданов К.А. Повседневность и мифология. Исследования по семиотике фольклорнойдействительности. СПб., 2001. - 285 с.

31. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2000. - 258 с.

32. Бодрийяр Ж. Соблазн // Иностранная литература. 1998 - №4.

33. Борев Ю.Б., Андреева З.Г. Художественная реальность в ее отношении к действительности и читателю // Методология анализа литературного процесса. М., 1989. - 236 с.

34. Борисова JI.B. Проблема бессознательного в произведениях М.Е. Салтыкова-Щедринаи М. Булгакова// Вестник Пятигорского гос. лингв, ун-та. Пятигорск, 1999. - № 1. -С. 42-47.

35. Буланов A.M. Философско-этические искания в русской литературе второй половины

36. XIX века («Ум» и «сердце» в творчестве Ф.М. Достоевского и JI.H. Толстого). Волгоград, 1991.

37. Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. — JT., 1978. 223 с.

38. Бэлза И.Ф. Исторические судьбы романтизма и музыки: Очерки. М., 1985. - 255 с.

39. Вавулин Н.В. Безумцы перед судом науки и истории // Новая жизнь. 1912. - № 8.1. Август.-С. 204 223.

40. Вавулин Н.В. Творчество безумцев // Новая жизнь. 1912. - № 6. - Июнь. - С. 129144.

41. Вагнер Р. Моя жизнь. Письма. Дневники. Обращения к друзьям. М., 1911-1912. - Т.4. 553 с.

42. Вагнер Р. Избранные работы. М., 1978. - 695 с.

43. Вайнштейн О.Б. Двойничество в пространстве памяти // Полярность в культуре. (Альманах «Канун». Вып. 2) - СПб., 1996.

44. Вакенродер В.Г. Фантазии об искусстве. М., 1977. - 236 с.

45. Валицкая А.П. Проблемы романтизма в русской живописи первой трети XIX века: Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. искусствоведения. -JI., 1972. 16 с.

46. Валицкая А.П. Русская эстетика XVIII века. М., 1983. - 238 с.

47. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 1966. - 403 с.

48. Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб., 1996. - 332 с.

49. Велебицкая А. Язык культуры познания. М., 1996. - 228 с.

50. Великовский С. Грани «несчастного сознания». М., 1973. - 239 с.

51. Вельтман А. Повести и рассказы. М., 1979. - 383 с.

52. Виппер Ю.Б. Творческие судьбы и история. М., 1990. - 317 с.

53. Вичева Д.В., Штофф В.А. Диалектика обыденного и научного знания // Философскиенауки.-1980.-№4.

54. Власова В.Б. Традиция как социально-философская категория П Философские науки.1980.-№4.

55. Воейков А.Ф. Дом сумасшедших в Москве. М., 1911. - 94 с.

56. Воробьев В.П. Оппозиция «ценностное рациональное» в описании процессов культурной трансляции // Современные проблемы философского знания. 2001. - Вып. 2.-С. 3-10.

57. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1987. - 341 с.

58. Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. - 367 с

59. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. - 704с.

60. Гайденко П.П. Бытие и разум // Вопросы философии. 1997. - № 7. - С. 114 - 140.

61. Гайм Р. Романтическая школа. М., 1891. - 774 с.

62. Галич А.И. Картина человека. СПб., 1834. - 667 с.

63. Галич А.И. Опыт науки изящного. СПб., 1825. - 222 с.

64. Гальцева Р. Борьба с Логосом: Современная философия на журнальных страницах //

65. Новый мир. 1994.-№ 9.-С. 170-181.

66. Гарин И.И. Воскрешение духа. -М., 1992.

67. Гарин И.И. Пророки и поэты. Т. 1. - М., 1992. - 735 с.

68. Гартман Н. Эстетика. М., 1958. - 692 с.

69. Гаспаров М.А. Композиция пейзажа у Тютчева // Тютчевский сбориик: Статьи о жизнии творчестве Ф.И. Тютчева / Под общ. ред. Ю.М. Лотмана. Таллинн, 1990.

70. Гебград Р.В. Теория Шопенгауэра о безумии и «Гамлет» Шекспира // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. СПб., 1904. - № 10. - С. 762 -767.

71. Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике: В 2 т. СПб., 1999.

72. Герцен А.И. Кто виноват? Повести и рассказы. JI., 1986. - 336 с.

73. Гете В. Избранные произведения. М., 1950.-763 с.

74. Гете. О драме «Торкватто Тассо» // Гете. Собр. соч.: В 10 тт. М., 1977. - Т. 5. - С.603.

75. Гиндилис H.JL, Кедров Б.М. Типология творческой деятельности в зависимости отступеней познания (сравнит, анализ классификации творческих личностей) // Психологический журнал. Т. 2. -№ 1. - 1981. - С. 24.

76. Гинзбург Л. О лирике. М.-Л., 1964. - 382 с.

77. Глазков В.В. Эволюция разума: кто последует за Homo Sapiens? // Вестник МЭИ.1995.-№4.-С. 87-99.

78. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 4 т. М., 1968.

79. Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. М., 1991.

80. Горичева Т., Иванов Н., Орлов Д., Секацкий А. Ужас реального. СПб., 2003. - 288 с.

81. Гофман А.Б. Традиция // Философский энциклопедический словарь. М., 1989.

82. Гофман М.Л. Проблема сумасшествия в творчестве Пушкина // Новый журнал. 1957.-№ 1.-С. 61 -86.

83. Гофман Э.Т.А. Письма, высказывания, документы. -М., 1987.

84. Гофман Э.Т.А. Новеллы. Л., 1990. - 607 с.

85. Гофман. Известия о последних судьбах пса Берганцы // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. - С. 189.

86. Гринберг К. Вопрос о «нравственном помешательстве» в свете идеалистической психологии совести // Вопросы психологии и философии. 1916. - № 131. - С. 36 - 66.

87. Гроф С. За пределами мозга. М., 1993. - 497 с.

88. Грудинцев А.Н. Рассуждения о романтических творениях // Новости русской литературы. 1802. - Ч. 4. - С. 165,167 - 168.

89. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. - 355 с.

90. Гуссерль Э. Собр. соч. Т. 1: Феноменология внутреннего времени. - М., 1994. - 162с.

91. Декарт Р. Правила для руководства ума // Декарт Р. Сочинения: В 2 тт. М., 1989.

92. Делёз Д., Гваттари Е. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. М., 1990. - 107 с.

93. Делёз Ж. Логика смысла. Фуко М. Theatrum philosophicum Пер. с фр.Я.И. Свирского- М. Екатеринбург, 1998.-473 с.

94. Дементьев Э.Г. Становление французского романтизма (1795 1822): Учеб. пособ.1. Вологда, 1986.-82 с.

95. Дидро Д. Сочинения: В 2 т. М., 1968.

96. Дильтей В. Сила поэтического воображения // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987. - С. 135 - 143.

97. Димитриевич В. В плену герметического круга. О психологии Карла Юнга и прозе

98. Германа Гессе // Герметизм Г. Гессе и К.-Г. Юнга. Сб. статей. Предисл. Абраменко-вой В.В. Пермь, 2001.

99. Дмитриев А.С. Избранная проза немецких романтиков: В 2 тт. М., 1979.

100. Дмитриенко Л.Г. Подход к изучению сознания как физической реальности // Сознаниеи физическая реальность. 2000. - Т. 5. - № 3. - С. 2 - 8.

101. Долгов К.М. Учение Вл. Соловьева о Логосе и Софии и его развитие в русской философии // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследований. -1996. Вып. 12. - С. 180 - 202.

102. Дорфман Л.Я., Ковалева Г. Полимодальность «Я» и креативность мышления // Творчество в искусстве искусство творчества/ Под ред. Л. Дорфмана, К. Мартиндейла, В. Петрова, П. Махотки, Д. Леонтьева, Дж. Купчика. - М., 2000.

103. Дьяконова Н.Я. Английский романтизм. Проблемы эстетики. М., 1978. - 208 с.

104. Дьяконова Н.Я. Лондонские романтики и проблемы английского романтизма. М.,1970.-232 с.

105. Евзлин М. Космогония и ритуал. М., 1993. - 337 с.

106. Евстратов В.Д. Проникая в тайны сознания // Научный Татарстан. 1996. - № 2. -С. 67-73.

107. Ермаков И.Д. Этюды по психологии творчества А.С. Пушкина. М.-П., 1923. -1923.- 192 с.

108. Ермаков И.Д. Психоанализ литературы: Пушкин, Гоголь, Достоевский. М., 1999. -511 с.

109. Ермолаева И.И. Проблемы романтизма в эстетике и творчестве декабристов: Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук М., 1966. - 16 с.

110. Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. Тверь, 1996. - 621 с.

111. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М. 1988. - 174 с.

112. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981. - 448 с.

113. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. -Л., 1981. 303 с.

114. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1996. -232 с.

115. Жирмунский В.М. Религиозное отречение в истории романтизма. М., 1919. - 206 с.

116. Жихарева Т.Ю. Иррационализм и проблема человека в западноевропейской и русской мысли в XIX XX вв. // Вестник Тамбовского ун-та. - 2000. - № 3. - С. 22 - 27.

117. Жукова М.С. Вечера на Карповке. М., 1986. - 281 с.

118. Загоскин М.Н. Сочинения: В 2 т. М., 1987.

119. Замотин И.И. Романтизм 20-х гг. XIX столетия в русской литературе. М., 1911-1913.-Т. 1-2.

120. Зейгарник Б.В. Теория личности в зарубежной психологии. М., 1982. - 128 с.

121. Зубец О.П. «Одной любви музыка уступает.» // Эстетическая мысль: Научно-публицистические чтения. М., 1990.

122. Зырянов О.В. Лирический интертекст с феноменологической точки зрения // Эволюция форм художественного сознания в русской литературе (опыт феноменологического анализа). Сб. науч. тр. Екатеринбург, 2001.

123. Иванов В. Дионисийство и прадионисийство. СПб., 1994. - 341 с.

124. Иванов В. Родное и вселенское. М., 1994. - 427 с.

125. Иваск Ю. Добрый византийский самодур // Антология гнозиса: В 2 т. СПб., 1994. -Т. 1.-С. 196-203.

126. Избранные Сочинения кавалерист-девицы Н.А. Дуровой. М., 1988. - 573 с.

127. Ильин В.Н. Андрей Белый и псевдонаучная легенда о связи гения и помешательства // Ильин В.Н. Эссе о русской культуре. СПб., 1997. - С. 267 - 282.

128. Ильин И.И. Постмодернизм: от истоков до конца столетия. М., 1998. - 256 с.

129. Ильин И.И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. -260 с.

130. Ирина В.Р., Новиков А.А. В мире русской научной интуиции. М., 1978. - 191 с.

131. Исупов К.Г. Игра в литературном творчестве и произведении. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ, кандидата филол. наук. Донецк, 1975. - 26 с.

132. Исупов К.Г. Русская философская танатология // Вопросы философии.- 1994. № 3.

133. Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб., 1992. - 155 с.

134. К истории русского романтизма: Сб. ст. М., 1973. - 551 с.

135. Какауридзе Н.А. Литературно-эстетические воззрения штюрмеров и раннего немецкого романтизма: Автореферат дисс. на соиск. уч. степ, доктора филол. наук. -Тбилиси, 1989.-49 с.

136. Калугинас А. Порядок хаос - virtualis // Метафизические исследования. - 2000. -Вып. 14. -С. 79-94.

137. Каменский З.А. А.И.Галич. М., 1995.-420 с.

138. Канунова Ф.З. Эстетика русской романтической повести (А.А. Бестужев-Марлинский и романтики-беллетристы). Томск, 1973. - 307 с.

139. Карельский Г. Эстетические переживания в измененных состояниях сознания // Проблемы психологии и эргономики. 1999. - Вып. 3. - С. 27 - 30.

140. Кармазина-Арциховская Е. О Федоре Сологубе как одном из представителей психопатологического течения современной русской художественной литературы // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. СПб., 1908. — № 5. - С. 223 - 244.

141. Кельнер И.Г. Реальное в отставке // Метафизические исследования. 2000. - Вып. 14. - С. 79 - 94.

142. Кемпински А. Экзистенциальная психиатрия. М.-СПб., 1998. - 318 с.

143. Козлова Н.Н. К анализу обыденного сознания // Философские науки. 1984. - №4.

144. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX веков. -М., 1990.-333 с.

145. Коновалов Н.П. Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве. М., 1909.

146. Косицкий Г.И. Физиология человека. М., 1985. - 560 с.

147. Кремлев Ю.А. Прошлое и будущее романтизма. М., 1968. - 78 с.

148. Кречмер Э. Гениальные люди. СПб., 1999. - 303 с.

149. Кречмер Э. Строение тела и характер. М., 1995. - 336 с.

150. Критический словарь аналитической психологии К. Юнга. М., 1994.

151. Крохина Н.П. Миф и символ в романтической традиции (в рус. поэзии и эстетике нач. XX века): Диссертация на соиск. уч. степ, кандидата филол. наук. М., 1990.

152. Крушельницкая О.И., Третьяков А.И. Путь к своему бессознательному: Заметки психолога // Биология в школе. 1996. - № 4. - С. 20.

153. Кузнецова Т.В. Искусство и «дух народа» в проблематике немецкой эстетической мысли к. XVIII н. XIX в. // Философия и общество. - М„ 2000. - № 3. - С. 97 - 112.

154. Кузьменко Г.А. О единстве и различии обыденного и научного сознания // Философия и социологические исследования. Ташкент, 1972. - Вып. 426.

155. Кузьмин Е.С., Якунин В.А. Психологические воззрения в античную эпоху. Л., 1984.-94 с.

156. Кузьмина Т.А. Проблемы соотношения философии и обыденного сознания в истории философии // Вопросы философии. 1970 — № 10.

157. Кулешов В.И. Типология русского романтизма. М., 1973. - 34 с.

158. Кулишкова О.Н. Романтическая философия искусства и русская проза первой половины XIX в.: Уч. пос. Кемерово, 1995. - 107 с.

159. Кунильский А.Е. Смех в мире Достоевского. Петрозаводск, 1994. - 85 с.

160. Кутырев В.А. Осторожно, творчество! (Философские размышления) // Вопросы философии. 1994. - № 7/8. - С. 72 - 81.

161. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда. -М., 1997.-518 с.

162. Лакан Ж. О бессмыслице и структуре Бога // Метафизические исследования. -2000. Вып. 14. - С. 218 - 291.

163. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995. - 100 с.

164. Лаптева И.В. К.Г. Юнг Э.Т.А. Гофман: мифологическое видение мира // Динамика состояний социума. - Саранск, 1999. - Ч. 1. - С. 112-113.

165. Левингтов А. Игры с сознанием // Кентавр. 1997. - Вып. 17. - С. 22 - 25.

166. Леонгард К. Акцентуированные личности. М., 2001. - 448 с.

167. Леопарди Дж. Этика и эстетика. М., 1978. - 470 с.

168. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 2 т. М., 1988.

169. Лиотар Ж. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // Ad marginem. Ежегодник лаборатории постклассических исследований ИФ РАН. М., 1994.

170. Лиотар Ж. Состояние постмодернизма. М., 1998. - 159 с.

171. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва-Петушки» и русском постмодернизме // Знамя. -1992.- №8. -С. 215.

172. Литературная теория немецкого романтизма. Документы. Л., 1934. - 333 с.

173. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. - 638 с.

174. Лихачев Д.С. Искусство памяти и память искусства // Прошлое будущему. Статьи и очерки. - Л., 1985.

175. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко И.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. -295 с.

176. Лихтенштейн Е.И. Пособие по медицинской деонтологии. Киев, 1974. - 139 с.

177. Лобанова М.Н. О культурных истоках психоанализа (Миф и бессознательное в эстетике Р. Вагнера) // Методологические проблемы исследования культуры. Культура и критика психоанализа. М., 1987. -С. 53 - 78.

178. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1995. - 397 с.

179. Лосский И.О. История русской философии. М., 1994. - 456 с.

180. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма. Избранное. М., 1991. 148 с.

181. Лотман М.Ю. Мир соскальзывает в безумие // Вперед (Тарту). 1991. - 8 июня. -№65 (889).-С. 1.

182. Лотман Ю.М. Заметки по поэтике Тютчева // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. -СПб., 1999.-846 с.

183. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. - 270 с.

184. Лотман Ю.М. Память в культурологическом освещении // Wiener slavistischer Al-manach. 1985. Bd. 16.

185. Лотман Ю.М. Память культуры // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001. - 704 с.

186. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII в. // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. 768 с.

187. Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Тютчевский сборник: Статьи о жизни и творчестве Ф.И. Тютчева/ Под общ. ред. Ю.М. Лотмана. Таллинн, 1990.

188. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. - 384 с.

189. Лэйнг Р.Д. Трансцендентный опыт и его отношение к религии и психозам // Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М., 2000.

190. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Три беседы о метатеории сознания // Труды по знаковым системам. Т. 6. - Тарту, 1971.

191. Манн Ю.В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М., 2001. - 447 с.

192. Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1981. -№ 2 - 3.

193. Марьина роща. Московская романтическая повесть. М., 1984. - 432 с.189.190.191.192.193.194.195.196.197.198,199200,201,202,203204205206207,

194. Мейлах Б. Пушкин и русский романтизм. M.-JL, 1937. - 293 с.

195. Мейлах Б.С. Процесс творчества и художественное восприятие: комплексный подход, опыт, поиски, перспективы. М., 1985. - 318 с.

196. Ментиев О. Трагедия беспамятства: Размышления о романе В.Ф. Одоевского. «Русские ночи» // Дальний Восток. 1997. - № 1. - С. 213 - 229.

197. Меньшикова С.В. Художественное творчество и психопатология // Современная культура: проблемы и поиски. М.,1999. - С. 46 - 48.

198. Мережковский Д.С. Две тайны русской поэзии // Мережковский Д.С. В тихом омуте. -М., 1991.-489 с.

199. Мещеряков В.П. Интуиция есть выход части бессознательных знаний в сознание // Вестник Тамбовского университета. 1997. - Вып. 1. - С. 109.

200. Минц Я.В. К патографии А.С. Пушкина. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 1. - Вып. 2. - С. 29 - 46.

201. Миронов М.Е. О соотношении научного и обыденного сознания // Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В.И. Ленина. М. 1971. - Вып. 387.

202. Михайлов А.В. Творчество и реальность в искусстве романтической эпохи: Автореферат. М., 1977. - 25 с.

203. Моисеев Н.М. Восхождение к Разуму и обществу. Начало истории // Социально-политический журнал. 1993. - № 5/6. - С. 107 - 117.

204. Мордовченко Н.И. Русская критика первой четверти XIX века. М.-Л., 1959. - 431с.

205. Мудрагей Н.М. Рациональное и иррациональное философская проблема: Читая Шопенгауэра // Вопросы философии. - 1994. - № 9. - С. 53 - 65.

206. Назиров Р.Г. Фабула о мудрости безумца в русской литературе // Русская литература 1870 1890 годов. - Свердловск, 1980. - С. 94 - 107.

207. Нарский И.С. Диалектическое взаимодействие «рассудка» и «разума» у Гегеля // Вопросы философии. 1986. - № 5. - С. 101 - 109.

208. Научное творчество. М., 1969. - 446 с.

209. Нечаенко Д.А. Сон, заветных исполненный знаков. М., 1991.

210. Николаев И.В., Зырянов Н.В. Проблема познания чувственно-сверхчувственного // Вестник МГУ. Сер. 7, Философия. - 1996. - № 6. - С. 13 - 29.

211. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру // Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 1. - М., 1990.

212. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. Т. 1. М., 1990.

213. Новалис. Фрагменты. М., 1914. - 32 с.

214. Носов Н.С. Гибель действительности: иррационализм в русском модернистском сознании//Новый журнал. 1997.-№ 2.-С. 81-151.

215. Обломиевский Д. Французский романтизм: Очерки. М., 1947. - 356 с.

216. О воображении // Соревнователь просвещения. 1819. - № 7. - С. 42.

217. О мечтании (без подписи) // Соревнователь просвещения. 1818. -№ 10. - С. 70

218. Оганесян Н.Т. Библиотерапия: самоактуализация психических состояний через поэзию. М., 2002.

219. Оганесян Н.Т. К проблеме авторства поэтического произведения // Журнал практической психологии и психоанализа. -2003.-№3.

220. Одоевский В.Ф. Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке. 1825 г. Из записной книжки. 1830, 16 мая (Поэзия и философия) // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. JL, 1974. - Т. 2.

221. Одоевский В.Ф. Беседа с Шеллингом // Писатель и жизнь: Сб. ст. М., 1978. - С. 167- 180.

222. Одоевский В.Ф. Повести и рассказы. М., 1989. - 382 с.

223. Одоевский В.Ф. Русские ночи. М., 1975. - 317 с.

224. Одуев С.Ф. Метаморфозы иррационализма. М., 1997.

225. Определение поэзии (с англ.) // Соревнователь просвещения. 1824. - № 3. - С. 304

226. Павлов Н.Ф. Сочинения. М., 1985. - 304 с.

227. Палиевский П.В. К понятию гения // Искусство нравственное и безнравственное: Сб. ст. М., 1969. - С. 90 - 200.

228. Паскаль Б. Мысли. М., 2000. - 365 с.

229. Пиаже Ж. Аффективное бессознательное и когнитивное бессознательное // Вопросы психологии. 1996. - № 6. - С. 125 - 134.

230. Пильщиков И.А. Батюшков переводчик Тассо (к вопросу о роли версий-посредников при создании переводного текста) // Славянский стих. Лингвистическая и прикладная поэтика. Материалы международной конференции 23-27 июня 1998 г. -М., 2001.-С. 345-353.

231. Писарев А. О нравственных качествах поэта. М. 1821. - 24 с.

232. Письмо к молодому поэту (перевод из Виланда В. Кюхельбеккера) // Сын Отечества.- 1819.-№45.-С. 194.

233. Плахов В.Д. Традиция и общество. М., 1982. - 220 с.

234. По Э.А. Система доктора Смоля и профессора Перро. СПб., 1999.

235. Погодин М.П. Повести. Драмы. М., 1984. - 430 с.

236. Погорельский А. Избранное. М., 1985. - 428 с.

237. Покутнев В.Н. Проблема творчества в эстетической теории и художественной практике // Современная культура: проблемы и поиски. М., 1999. - С. 81 - 82.

238. Полевой Н.А. Избранные произведения и письма. JL, 1986. - 580 с.

239. Померанц Г. Разрушительные тенденции в русской культуре // Новый мир. 1995. - № 8. - С. 137.

240. Поэты 1820 1830 гг. - Л., 1972. - 633 с.

241. Проблемы научного творчества в современной психологии. М., 1971. - 334 с.

242. Проблемы романтизма: Сб. ст. М., 1971. - 304 с.

243. Проблемы эстетики и творчества романтиков: Межвуз. сб. Калинин, 1982. - 185 с.

244. Прытков В.П. Оправдание синергетики // Вопросы философии. 2001. - № 4. - С. 146-149.

245. Психология процессов художественного творчества. Л., 1980. - 285 с.

246. Пумпянский Л.В. О «Записках сумасшедшего» Н. Гоголя. // Преподавание литературного чтения в эстетической школе. Таллин, 1986. - С. 100 - 126.

247. Пумпянский Л.В. Поэзия Тютчева // Пумпянский Л.В. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы. М., 2000. - 864 с.

248. Пушкин А.С. Избранные произведения: В 2 т. М., 1968.

249. Ранк О. Миф о рождении героя. М., 1997. - 116 с.

250. Рогов Т. О чудесном // Периодические сочинения об успехах народного просвещения. 1812. - Ч. 33. ~ С. 114 - 125.

251. Роднов Л.И. Разум и нравственность в единстве сознания // Вестник МГУ. Сер. 7, Философия. - 1996. - № 3. - С. 16 - 28.

252. Романтизм (теория, история, критика): Сб. ст. Казань, 1976. - 184 с.

253. Романтизм и его исторические судьбы: Материалы межд. науч. конф. 13-16 мая 1998г.-Тверь, 1998.- 182 с.

254. Романтизм: вопросы эстетики и художественной практики: Сб. науч. трудов. -Тверь, 1992.- 143 с.

255. Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. - Вып. 2. - 149 с.

256. Романтизм: эстетика и творчество: Сб. науч. трудов. Тверь, 1994. - 156 с.

257. Ростопчина Е.П. Талисман. Избранная лирика. Нелюдимка. Драма. Документы. Письма. Воспоминания. М., 1987. - 318 с.

258. Руднев В.И. Психологический анализ «Призраков» Тургенева. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 4. - Вып. 3. - С. 25 - 35.

259. Руднев В.П. Введение в анализ депрессии // Московский психотерапевтический журнал. 2002. - № 1.

260. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. М., 2000. -432 с.

261. Руднев В.П. Феноменология галлюцинаций // Логос. 2001. - № 2.

262. Руднев В.П. Язык паранойи //Логос. 2001. -№ 5.

263. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М., 1999. - 384 с.

264. Руднев В.П. Шизофренический дискурс // Логос. 1999. - № 4(14).

265. Руднев В.П. Психопатология обыденной жизни Андрея Монастырского // Художественный журнал. № 42.

266. Русская литература XVIII века: Хрестоматия/ Сост. проф. Г. П. Макогоненко. Л., 1970. - 832 с.

267. Русская романтическая новелла. М., 1989. - 384 с.

268. Русская романтическая повесть (Первая треть XIX века). М., 1983. - 473 с.

269. Русская романтическая повесть писателей 20-40-х годов XIX века. М., 1992. - 461 с.

270. Русская романтическая повесть. М., 1980. - 670 с.

271. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: Антология: В 2 т. Л., 1974.

272. Русский романтизм. М., 1974. - 359 с.

273. Рыбальский М.И. Иллюзии и галлюцинации. Баку, 1983. - 303 с.

274. Сартр Ж.-П. Что такое литература? // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987. - С. 313 - 335.

275. Сахаров В.И. Романтические повести В.Ф. Одоевского и эволюция русской романтической прозы: Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. докт. филол наук. М., 1976. -19 с.

276. Сегалин Г.В. Общая симптомология творческих приступов. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 2. - Вып. 1. - С. 12-69.

277. Сегалин Г.В. Симптоматология творческих приступов у гениальных эпилептиков. -Клинический архив гениальности и одаренности. Т. 3. - Вып. 2. - С. 101 - 177.

278. Сегалин Г.В. Шизофреническая психопатология. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 2. - Вып. 4. - С. 264 - 305.

279. Сегалин Г.В. Эвропатология гениальных эпилептиков. Форм и характер эпилепсий у великих людей. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 2. - Вып. 3. -С. 143- 189.

280. Сели Д. Гениальность и помешательство. СПб., 1895. - 44 с.

281. Селли Д. Смех, его физиология и психология. СПб., 1905. - 94 с.

282. Сидоров С.А. Тихий юродивый; Жизнь есть счастье. (Воспоминания священника) // Московский журнал. 1997. - № 7. - С. 12 - 15.

283. Силин А.А. О разумном и иррациональном // Вестник РАН. 1996. - Т. 66. - №10. -С. 902-912.

284. Скворцов Н.А. Симптом «иллюзия уже виденного» в творческих процессах. Клинический архив гениальности и одаренности.-Т. 1.-Вып. 2.-С. 111-151.

285. Скоморохи: Сб. ст. и реф. международного симпозиума. СПб., 1994.

286. Смирнов А.В. Внешность сознания: Текст, бытие, смысл и его усвоение // Метафизические исследования. 2000. - Вып. 14. - С. 186 - 192.

287. Смирнов JI.A. Эстетическое и художественное сознание Грибоедова. Краснодар, 2001.-312 с.

288. Соболев П.В. Очерки русской эстетики первой половины XIX века. Курс лекций. Ч. 1 -2.-Л., 1972, 1975.

289. Современное зарубежное литературоведение: концепции, школы, термины. Энциклопедический словарь. М., 1996. - 325 с.

290. Современные зарубежные исследования по романтизму: Реф. сб. М., 1976.-234 с.

291. Созина Е.К. Дискурс сознания в поэтическом мире Ф. Тютчева // Эволюция форм художественного сознания в русской литературе (опыт феноменологического анализа). Сб. науч. труд. Екатеринбург, 2001.

292. Соловьева М. Лермонтов с точки зрения учения Кречмера. Клинический архив гениальности и одаренности. - Т. 2. - Вып. 3. - С. 189 - 207.

293. Соловьева Н.А. У истоков английского романтизма. М., 1988. - 230 с.

294. Сомов О.М. Были и небылицы. М., 1984. - 365 с.

295. Сомов О.М. О романтической поэзии // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века.-Л., 1974.-Т.2.

296. Сохацкий П.А. Воображения (без подписи) // Минерва. 1807. - Ч. 4.

297. Спивак М.Л. Место и функции смеха в творчестве Достоевского // Вестник МГУ. -Филология. Серия 9. 1986. - № 5. - С. 70 - 76.

298. Спиноза Б. Этика, доказанная в геометрическом порядке. М., 1932. - С. 223.294.295.296.297.298.299.300.301.302.303.304,305,306307,308,309310311312,

299. Старовойтов В.В. Психоанализ и художественное творчество // История философии. 2000.-№ 5. - С. 72 - 79

300. Степанов H.J1. Декабристская критика // История русской критики. M.-JL, 1958. -Т. 1.-С. 191 -227.

301. Степанов П. Поэзия беспокойной мысли // Москва. 1967. - № 4.

302. Суркова Н.А. Личность и индивидуальность в свете понятий классического и неклассического // Личность в меняющемся обществе. Комсомольск-на-Амуре, 1998. -Ч. 1.-С. 18-21.

303. Суханов И.В. Обычаи, традиция и преемственность поколений. М. 1976. - 216 с.

304. Табунов Н.Д. Влияние научных знаний на поведение личности // Вопросы философии. 1973-№ 11.

305. Тиме Г.А. Немецкая литературно-философская мысль XVIII XIX вв. в контексте творчества Тургенева. - Munchen, 1997.

306. Топоров В.Н. Архетип моря // Топоров В.Н. Странный Тургенев. М., 1998.

307. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтиче-ского.-М., 1995.-622 с.

308. Топоров В.Н. О поэтическом комплексе моря и его психологических основах // История культуры и поэтика. М., 1994. - С. 11 - 52.

309. Топоров В.Н. Заметки о поэзии Тютчева. (Еще раз о связях с немецким романтизмом и шеллингианством) // Тютчевский сборник: Статьи о жизни и творчестве Ф.И. Тютчева/ Под общ. ред. Ю.М. Лотмана. Таллинн, 1990.

310. Традиции и обновление. Диалог мировоззрений. Ч. 1 2. - Н.Новгород, 1995.

311. Турчин В. С. По лабиринтам авангарда. — М., 1993. — 248 с.

312. Турчин B.C. Эпоха романтизма в России: К истокам русского искусства первой трети XIX столетия. Очерки. М., 1981. - 550 с.

313. Тынянов Ю.Н. Литературный факт: О литературной эволюции // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

314. Тюрина И.И. Дионисизм в русском эстетическом сознании // Вестник Томского ГПУ. Сер. гум. науки (филология). - Томск, 1999. - Вып. 6. - С. 9 - 11.

315. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1988. -386 с.

316. Уманская М.М. Лермонтов и романтизм его времени. Ярославль, 1971. - 304 с.

317. Фарфаровский В. Периодические сочинения об успехах народного просвещения. 1811.-Ч. 29.-С. 564-671.

318. Федотов Г.П. Святые древней Руси. СПб., 2003. - 234 с.

319. Франк СЛ. Непостижимое // Франк СЛ. Сочинения. М.: Правда, 1990. - С. 183 -559.

320. Франкл В. Поиск смысла и логотерапия // Психология личности. М., 1982.

321. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. - 366 с.

322. Франц M.J1. фон. Наука и бессознательное // Человек. 1996. - № 4. - С. 32 - 34.

323. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1991. - 296 с.

324. Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1989. - 447 с.

325. Фрейд 3. Художники и фантазирование. М., 1995. - 400 с.

326. Фромм Э. Душа человека. М., 1998. - 662 с.

327. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996. - 446 с.

328. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. - 576 с.

329. Фуко М. Рождение клиники. М., 1998. - 310 с.

330. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // О человеческом в человеке/ Под ред. И.Т. Фролова. -М: Политиздат, 1991. С. 195 - 206.

331. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad marginem, 1997. - 451 с.

332. Хайдеггер М. Исток художественного творения. (1935) С. 264 313 // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX - XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987.-512 с.

333. Хализев В.Е. Жизненный аналог художественной образности: (опыт обоснования понятия) // Принципы анализа литературного произведения. М., 1984.

334. Ханенко М. Рассуждения о духе первобытной поэзии и о влиянии ее на нравы и на благосостояние народов. М., 1813. - 32 с.

335. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992. - 464 с.

336. Хелл Д., Фишер-Фельтен М. Шизофрении. М., 1998. - 200 с.

337. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1989. - 621 с.

338. Чернышева М.М. Антипсихологизм Э. Гуссерля // Вестник гуманитарного института Дальневосточной морской академии. 2000. - Вып. 1. - С. 120 - 123.

339. Чернышов Д.Б. Определение и типология хаоса // Философские науки. 2000. - № 2.-С. 99-101.

340. Чхартишвили Г. Писатель и самоубийство. М., 2000. - 576 с.

341. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. - 456 с.

342. Шевырев С. История русской словесности. Лекции. Ч. 1-4. - СПб., 1887.

343. Шелли П.Б. Письма. Статьи. Фрагменты. М., 1972. - 288 с.

344. Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. М., 1966. - 340.

345. Шеллинг Ф.В.Й. Штутгардские лекции 1810 г. // Schelling F.W.J. Stutgarter Privat-vorlesungen. Torino, 1973. - S. 470.

346. Шестакова Э.Г. Преступление, любовь и безумие (на материале прозы И. Бунина) (Часть 1) // Русистика. Сборник научных трудов. Киев, 2002. - Вып. 2.

347. Шестакова Э.Г. Феномен безумия в работах М. Фуко: к постановке проблемы // Слово и мысль. Вестник Донецкого отделения Петровской Академии Наук и Искусств. Гуманитарные науки.-Вып 2-Донецк, 2001.

348. Шестакова Э.Г. Эстетика аномальности (мир и человек в рассказе И. Бунина «Роман горбуна») // Литературоведческий сборник. Донецк, 2001. - Вып.5.

349. Шестов Л. Сочинения: В 2 т. Т. 1. - М., 1993.

350. Шизоанализ // Современный философский словарь. М., 1998.

351. Шипова И.А. Художественные формы изображения «работы сознания» в произведениях психологической прозы // Иностранные языки: Герценовские чтения. СПб., 1999.-С. 22-26.

352. Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983. - 384 с.

353. Шкловский В.Б. Памятник научной ошибке Вторая редакция. // Новое Литературное Обозрение. №44. - 2000.

354. Шлегель Ф. Эстетика. Философская критика. М., 1983. - Т. 1-2.

355. Шуберт Г.-Г. Взгляд на ночную сторону естественной науки // Эстетика немецких романтиков. М., 1987.

356. Шувалов А.В. Безумные грани таланта: Diagnosis post exitus letalis (энциклопедия патографий). М., 1999.

357. Шумкова Т.Л. Философия искусства Шеллинга и йенская романтическая школа // Философия и культура. Екатеринбург, Нижневартовск, 1996. - С. 47 - 56.

358. Эй А. Шизофрения: Очерки клиники и психопатологии. Киев, 1998. - 388 с.

359. Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М., 1981. - 667 с.

360. Экспедиция в гениальность: Психобиологическая природа гениальной личности: (Патографическое описание жизни одаренных людей). М., 1999.-431 с.

361. Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987. - С. 169 - 177.

362. Энциклопедия глубинной психологии. М., 1998. - 899 с.

363. Эстетика американского романтизма. М., 1977. - 464 с.

364. Эстетика и творчество русских и зарубежных романтиков: Сб. науч. трудов. Калинин, 1983.- 183 с.

365. Эстетика немецких романтиков. М., 1986. - 736 с.

366. Эстетика раннего французского романтизма. М., 1987. - 480 с.

367. Эфроимсон В.П. Генетика психических болезней: Сб. ст. М., 1970. - 315 с.

368. Юнг К. Проблемы души нашего времени. М., 1996. - 329 с.

369. Юнг К. Психология и поэтическое творчество // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991. - С. 103 - 118.

370. Юнг К.Г. Сознание и бессознательное: Сб. СПб., 1997. - 538 с.

371. Юнг К.Г., Нойман Э. Психоанализ и искусство. М., 1996. - 302 с.

372. Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. - М., 1987. - С. 214 - 231.

373. Ярошевский М.Г. История психологии. М., 1985. - 575 с.

374. Ясперс К. Общая психопатология. М., 1997. - 1056 с.

375. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер с нем. 2-е изд. М., 1994. - 527 с.

376. Ясперс К. Стриндберг и Ван Гог: Опыт сравнительного патологического анализа с привлечением случаев Сведенборга и Гельдерлина. СПб., 1999. - 238 с.

377. Bradley F. Appearance and reality. Ox., 1969.

378. Szasz Th. The Myth of mental illness. N.Y., 1971.

379. Usener G. Gottername / Versuch einer Leherer von religiosen Begrieffsbildung. Bonn, 1986.

380. Woods J. The Logic of fiction. The Hague. P., 1974.

381. Walton K. How remote are fiction // Journal of aesthetic and art criticism, v. 37, n. 1, 1978.