автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Эстетика И.А. Гончарова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эстетика И.А. Гончарова"

тожкий орд™ оетяиъско'л ршшщш и ощена

ТРЭДОГОГО КРАСНОГО ЗНА.ЧШ1 ГОСУДАРСТВЕНШИ УШВ^ТСИТКГ пгл. В.В.КУлБШКВА

На правах рукописи

ГОСТГОВ Олег Георгиевич

ЭСТЕТИКА И.А.1ШГ1АР0ВА Специальность IO.OI.OI - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тсмск - 1980

Работа выполнена в секторе русской и советской литературы Института истории, филологаи и философии СО АН СССР.

Научный руководитель -Офгаиальные оппоненты -

Ведущая организация -

доктор филологических наук, профессор В.Г.ОДИШКОВ

доктор филологических наук, профессор А.Б.МУРАТОВ,

кандидат филологических наук, доцент Б .А .ЧШХАЛО

Новосибирский государственный педагогаческий институт

Защита состоится 19 сентября 1990 г. в 10.00 часов на заседании специализированного совета К 063.53.06 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук, в Томском ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного знамени государственном университете им. В.В.Куйбышева-/634050, г.Томск, пр. Лентша, 36/. .

С диссертацией можно ознакомиться в тучной библиотеке Т1У.

Автореферат разослан 18 августа 1990 г.

Учевчй секретарь специализированного совета, кандидат филологических наук,

доцент /) /Л .А.ЗАХАРОВА/

Эстетика И. А. Гончарова представляет собою одну из наиболее общих проблем в изучении литературного наследия писателя: по сути дела, это - специфический ракурс взгляда на все его творчество о Однако говорить о традиции исследования этого вопроса как в отечественном, так гг в зарубекяом литературоведении довольно сложно. Список работ, посвященных специально этой теме, исчерпывается всего лишь несколькими статьями (Б. Юров, А. П. Рыбаков, П. Михайлов, А- Лаврецклй), написанными к тому яе в период с 1931 яо 1940 год» 1950-е и 1960-е гг., явившиеся для науки о Гончарове временем написания наиболее фундаментальных работ (Ао Г. Цейтлин, Н. И. Пруцков, Н. К. Гиисанов), не дали, однако же» специального труда, посвященного эстетике писателя.

Тем яе менее неверно было бы думать, что проблема как таковая совершенно остается в тени. Напротив, в научной и даже критической литературе о Гончарове, начиная еще с прошлого века, накопилось немалоз количество материалов - наблюдений и замечаний, порою спорных, но часто точшлс и тонких, сделанных по ходу репения иных, смежных задач. Однако материалы эти разнородны и разобщены, и, таким образом, эстетика И. А. Гончарова в качестве специальной темы до сих пор практически не освоена.

Между тем наметившаяся в 1970-е и особенно в 1980-е годы тенденция (вполне закономерная) к изучению все более частных сторон творчества писателя - истории создания¡отдельных его произведений (Е. if. Таборнсская, Л. С.'Гейро),■его публицистики (В. А. Недзвэцкий), стилистики (Г. С. Юдина), элементов поэтики (Б. Г. Румянцев), проблема функционирования его произведений (Н. Ю.Вар-занвдзе,, Мо Б. Тимченко) , текстологии (Л. С; Гейро) - делает отсутствие систеглатического исследования по эстетике И. А. Гончарова особенно заметным. . ;

Таким образом, актуальность темы данной-диссертационной работы определяется тремя обстоятельствами: безусловной значимостью ухя понимания и дальнейшего изучения творчества Гончарова этой ггоронн его миросозерцания, малой степенью изученности проблемы I, наконец, наличием богатого пласта несистематизированных материалов по данному вопросу в советской, а такае и в зарубежной гаучной литературе о Гончарове. *

Предмет исследования - литературно-эстетические взгляды

И. А. Гончарова б их динамике на протяжении всего его творческого пути - выбран с целью наметить хотя бы главные, наиболее заметные этапы в развитии и становлении эстетических представлений писателя. Эта сфера писательского сознания в случае с Гончаровым является не просто важной, но зачастую определяющей при постановке и решении им задач собственного творчества. Эстетику И. А. Гончарова по праву можно назвать "альфой и омегой" его творческой эволюции, коль скоро формирование ее началось еще в 1830-х годах, до начала собственно писательской деятельности, и завершилось в 1870-1880 годы, то есть после фактического ухода Гончарова из литературы.

Вполне понятно, что исследовательское внимание не могло целиком миновать эту сторону творчества писателя. К вопросам, связанным с эстетикой Гончарова, по разным поводам и в различных контекстах обращались исследователи, не ставившие, однако, эту проблему во главу угла. В результате на сегодняшний день можно считать довольно глубоко и разносторонне разработанными следующие стороны эстетики писателя:.

- существует серия концепций об истоках эстетических воззрений Гончарова;

- опубликован и откомментирован ряд материалов эпистолярного характера, позволяющих судить об эстетических взглядах писателя в 1840-1860 гг. Сделано несколько детальных обзоров литературно-эстетических выступлений Гончарова 1860-1880 гг.;

- исследованы статьи Гончарова, посвященные театру и драмату] таи;

- намечены точки соприкосновения эстетики Гончарова с эстетикой В. Г. Белинского и В. Н. Майкова;

- детально изучена психологическая сторона творческого процесса Гончарова ¡п материале его собственных высказываний;

- намечены историко-литературные традиции в гончаровской тео рии типического.

Однако многие из положений в работах по данным вопросам дале ко не бесспорны и нуждаются в уточнении, систематизации и координации, Главными, на наш взгляд, представляются вопросы о типо логии эстетических воззрений писателя, философско-эстетической психологической подоплеке его теории типизации, а также о причи

нах и характере деформации исходной эстетической программ в поздний период его творчества.

Целью настоящей работы является исследование эстетики И. А« Гончарова в слсяной системе взаимодействия этой стороны его представления с другими уровнями творческого сознания писателя. Обычно рассмотрение эстетических построений И. А. Гончарова ограничивается констатацией того или иного набора положений, им утверждаемых, и оценки их вне связи с целым "зданием" его творчества (П. М. Михайлов, 3« Т. Прокопенко). Признавая необходимость таких исследований, мы, однако, стремимся представить эстетику Гончарова как движущуюся систему взглядов, связанную по принципам обратной зависимости с его писательской практикой.

В силу этого в работе поставлены следующие задачи:

- уточнение вопроса об истоках галософско-эст этических взглядов И. А. Гончарова в 1830 гг.;

- изучение становления теории типизации Гончарова в процессе осмысления им собственного творчества (1840-1850 гг.);

- выяснение характера и причин трансформации исходных фило-софско-эстетических представлений писателя в период завершения работы над "Обрывом" и в пору последних литературно-критических статей (1860-1880).

. При решении поставленных задач использованы: социалъно-генети-ческий. типологический и историко-йункциональннй методы исследования.

Научная новизна диссертации определяется следующими моментами:

- уточняется типология философско-эстетических воззрений писателя, восходящих к традиции русского шеллинганства. Исследуются основы его взглядов на реализм как на новое "синтетическое" искусство, обсуэдаются причины выдвижения-на первый план жанра романа; •

- анализируется процесс становления гоячаровской теории типического, рассмотренный в свете осмысления писателем психологии собственного творческого процесса. Прослеживается стремление Гончарова наметить в типах окружающей действительности "вечные образцы" все£ эпох а народов. Особая структура гончаровского образа характеризуется как "монадологическая", способная к отраае-

ник в себе других образов произведения. Намечаются принципы сю-хетостроекия Гончарова, ориентированные на статический характер образов, являющихся олицетворением полюсов бытия, "тезиса" я "антитезиса", которые требуют "синтеза". Поиск Гончаровым положительного героя рассматривается как стремление к такому- "синтетическому" единству;

- трактуется отказ Гончарова от ряда положений исходной эстетической программы и обращение его к сакральный элементам нуль-туры как результат невыполнимости предначертанной этою программой главной задачи - воплощения в образе "синтетического" идеала.

Материалы диссертации были апробированы на заседаниях аспирантского семинара кафедры литературы Новосибирского университета (1985, 1986-198Э), в докладах на Всесоюзной научной студенческой конференции (КГУ, 1985, .198?, 1989), в публикациях. Работа обсувдена на заседании сектора русской и советской литературы Института истории, филологии ж философии СО АН СССР (1939).

Практическая значимость работы: ее материалы и положения могут быть использованы при дальнейшем изучении творчества И. А. Гончарова, в общих курсах русской литературы к эстетики XIX века, при разработке спецкурсов, посвященных проблемам историк реалистической прозы, эстетическим основам художественного творчества. .......

Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения к списка использованной литературы.

ССЩЕРЯАШЕ РАБЭТЫ

Во введении определяются объект,"предмет и метод исследования, прослеживается история вопроса и формируются задачи, которые ставит перед собою автор. Введение имеет важное значение для выяснения общей концепции работы.

Вопрос, о предмете исследования - один из сложных и спорных. Эстетика есть философская дисциплина, трактующая вопросы о законах существования, воплощения ж развития прекрасного. Однако, ставя перед собой задачу воссоздать эстетические представления того или иного писателя, исследователь неизбежно оказывается в нелегкой ситуации.

Во-первых, эти представления далеко не всегда образуют завершенную, сбалансированную, логически цельную системуг как тс имеет место з случае с эстетическими построениями философов либо теоретиков искусства. Во-вторых, объектом исследования становится (или должно становиться) все творчество писателя целиком,ибо зачастую его художественная практика и система эстетических взглядов дополняют друг друга. В единстве творческого акта диалектика теории и практики реализуется в полной мере. И потому необходила особая методология для проведения анализа творчества писателя с этой точки зрения.

В отечественном литературоведения на сегодняшний день существует определенное количество работ данного направления. Развитию этой традиции во многом способствовали труды Е. Н. Купреяновой "Эстетика Л. Н. Толстого", Н. В. Кашиной "Эстетика Ф. М. Достоевского", К. Н. Ломунова "Эстетика Льва Толстого", В. Ф. Асмуса "Мировоззрение ж эстетика л. Н. Толстого", Г. М. Фридлевдера "Эстетика Достоевского" и др. Авторы всех этих работ разделяют мнение, что "... художник, как правило, не создает эстетики как системы теоретических полояений, объединенных по единому принципу", а потому "методология исследования философских воззрений писателя и, в частности, его эстетических взглядов, тяготеет к широкому привлечению в качестве объекта материала творчества" (Н. В. Кашина). Однако конкретные пути решения этой проблемы у разных исследователей далеко не одинаковы.

Так, К» Н. Ломунов и Н. В- Кашина, при воем различии их работ, тяготеют все яе к замыканию в рамках чисто теоретических высказываний исследуемого писателя, приводя материалы его художественных произведений лишь в качестве'иллюстрации я тем или иным полскениям его эстетики. В. Ф. Асмус, напротив, видит возможность противопоставления мировоззренческих основ творчества Л. Н. Толстого его художественному творчеству и считаем Еполне исполнимой задачу зыявлекия в эстетике писателя элементов, аяу-цих от его "моральных предрассудков", в противоположность элементам, явлеэдимся результатов эгс наблюдений над собственным и чукт? твортестзом. Такая точка зрения предполагает необходимость прочтеч«.'!. произведений писателя сквозь призму его эстетических пос?т><..\гггп} - задача, которую ставит в своем исследовании

Е. Н. Купреяноза. Однако понимание творческого акта как синтетического единства субъективного и объективного восприятия мира, соприсутствующих в худоксственном образе, приводит исследовательницу к мысля о недопустимости противопоставления художественного метода мировоззрению писателя. В этом случае, по ее словам, "мы превращаем художественным метод в некую автономную по отношению к мировоззрению мистическую силу, действующую вопреки тем идейным задачам и целям, которые ставит перед собою худогшяк"

На наш взгляд, однако, не следует забывать, что искусство есть особая форма не только общественного, но и индивидуального сознания. И даже признавая "решающую роль идейного фактора" в нем, мы не можем отказаться от признания элементов бессознательного в художественном творчестве, дане если они вторичны, как это стремится доказать в сьоей работе "Психология литературного творчества" М. Арнаудов. Именно поэтому, на наш взгляд, возможен весьма существенный разрыв мевду тем, что пишет художник, и тем, что он думает о написанном, а[ также и о предмете описания. Как известно, М. М. Бахтин предостерегал исследователей от смешения художника-творца и худокника-мыслитоля, даащего свое истолкование готового произведения. Но, с другой стороны, нельзя приу- -меньшать и то влияние, которое оказывает творчество писателя на его мировоззрение. Нельзя отрывать мировоззрение от творчества, как это делает В. Ф. Асмус. Рассматривая писателя в качестве "активного творца", творящего произведение, следует, разумеется, помнить, что сознание его работает принципиально иным образом по сравнению с ситуацией, когда перед нами тот же писатель, но в роли теоретика,- критика, философа: принципиально иными будут и результаты его деятельности. Но необходимо отдавать себе отчет и в том, что одновременно с этим "отчуждением" от себя действует в нем и обратный собирательный процесс. И потому,проанализировав во введении методологические установки Н. В. Катиной, к. Н. Ло-мунова, В. Ф." Асмуса,- Е."Н. Купреяновой," мы констатируем невозможность безоговорочно цршкяугь к той ели иной из этих точек зрения и видим необходимость утверждать, что о единстве творческой личности допустимо говорить лишь как о диалектическом единстве противонаправленных, "враждебных" тенденций.

С нашей точки зрения, ванно уловить и показать, как именно .

воплощаются в художественном тексте первичные творческие, мировоззренческие, эстетические установки писателя и как вслед за . тем меняются эти установи! в связи с осмыслением самим автором своего, уке готового произведения. Именно в таком, расширенном смысле слова понимаем мы предмет исследования, поскольку столкновение "творца" с "критиком" и "мыслителем" как раз и есть тот процесс, в результате которого оформляется система эстетических воззрений данного писателя. Общс-стаекно-культурные истоки этих воззрений, разумеется, зависят от иных, конкретно-исторических Факторов.

В соответствии с этим, ставя своей 'задачей исследование взаи-. модействия между эстетикой И. А. Гончарова и его художественным творчеством, мы стремились рассмотреть каздый новый этап его творческой эволвпии как результат осмысления им предыдущего. Такая постановка задачи позволяет, на нащ взгляд, предметно говорить о процессе взаимодействия различных форм творческого сознания И. А. Гончарова, а такие учитывать специфику существования эстетических взглядов в рамках худояеетвенного по преимуществу ( а нэ отвлеченно теоретического) мышления писателя.

Введение завершается подробным обзором литературы о Гончарове и, в частности, тех немногих работ, которые специально посвящены эстетике писателя. В этой связи рассматриваются статьи и разделы в книгах А. П. Рыбасова, П. М. Михайлова, А. Лаврецкого, Н. И. Пруцкова, Н- К. Пяксанова, а такяе американских исследователей ffl.Qna., Д. Чизевского и др, Намечается ряд проблем, возникаа-щих в связи с расхождением взглядов ученых на одни п те ке явления в творчестве писателя. ..... .......

Одной из таких проблем является традиционный вопрос о соотношении сознательного-бессознательного в творчества И. А. Гончарова. Мы специально оговариваем отношение этого вопроса к предмету исследования, устанавливая, что год эстетикой писателя в тесном сшсле слова следует понимать именно сушу его фллософско-эсге-тических принципов, рационально им вычлененных и отобранных в качестве сознательных установок. Однако сводить к ним все творчество писателя целиком, как и разрывать полностью связь мкзду ними и художественным методом И. А. Гончарова на любом из этапов его твор'Рства, представляется неверным.

Еще одна существенная проблема - вопрос об истоках я типологии эстетических воззрений И. А. Гончарова. Во введении рассматриваются попытки решить этот вопрос путем обращения к немецкой эстетике, к эстетике И. И. Винкельмана, русской эстетике эпохи романтизма, эстетике В. Г. Белинского, эстетической концепции Б» Н. Майкова и др. в более емкой форме эти попытки анализируются и а начале первой главы, которая целиком посвящена обоснованию нашей концепции формирования эстетики И. А. Гончарова на ранних этапах его творчества.

Глава первая диссертации, "Формирование эстетических взглядов И* А. Гончарова", открывается кратким обзором существующих точек зрения на вопрос ой истоках эстетики писателя (работы А. П. Ры-Басова, Н. К. Пиксанова, А. Лаврецкого, Н. М. Михайлова, В. А. НедзЕецкого, ГП.СИче. , ). Вслед за этим излагается

авторская концепция, согласно которой главным формирующим источником влияния на сознание Гончарова следует признать курс лекций Н. И. Надевдина по теории и истории искусства, прослушанный им в Московском университете в 1832-1833 гг. И. А. Вэнчаров сам указывал не раз на это обстоятельство (шсьма П. Н. Полевому, автобиографии), особо ввделяя Н. И. Надеадина даже из группы сильнейших преподавателей университета тою времени - С. П. Шевырева и И. И. Давыдова ("Воспоминания"). Поскольку филоссфско-эстети-ческая концепция Н. И. Надеадина представляет собой "наиболее зрелый этап" русского пшллинганства (Н. К. Козмин, 3. А. Каменский) , так как Надездин "силою самостоятельного мышления" приблизился к философской системе Г.-В.-Ф. Гегеля (Н. Г. Чернышевский, такая тенеология эстетических взглядов Гончарова позво'дяет, на наш взгляд, удовлетворительно ответить на ряд вопросов и примирить разноголосицу концепций.

Возводя истоки эстетических представлений Гончарова к традиции русского шеляинганства, легко объяснить наг/чие типологически сходных элементов в его эстетической теории и теориях немецких философов' и эстегиков, в том числе И. И. Винкельмана, тем более, что последний занимает весьма важное место не только в лекциях Н. И. Надеддияа, но и в работах самого Ф. В. Шеллинга.

• С другой стороны, более наглядной оказывается связь между мировоззрением Гончарова и эстетикой В. Г. Белинского. Как

;гавестно, идеологические взгляды обоих мыслителей существенно расходились (Н. К. Пиксанов, Joe Anchtw ) ; в то ке время анализ тоэтики Гончарова давал исследователям основание усматривать в ?ей непосредственное влияние эстетических концепций Белинского ;н. И. Пруцков); наконец, весь сюжет "обыкновенной истории" моя-ю рассмотреть как "ответ на приглашение" (А. Г.Цейтлин), сде-ганное Белинским в статье "Русская литература в 1845 году": Бе-ганский как бы "предсказал" появление романа (Н. К. Пиксанов). [роме того, сам Гзнчаров не раз ссылается на Еелинскогр, яапри-гер, в вопросе о "мышлении образами" ("Лучше поздно, чем никогда). Но, как известно, сам Белинский был учеником Вэдеядина, а [адевдин - "предшественником Белинского" (¡0. В. Манн), причем ;аже теорию мышления образами есть основание возводить к эстети-:е Надеядина (Н. К. йозмин). Этим общим источником представлений ! области эстетики можно адекватно объяснить как совпадение : згадов Белинского и Гончарова, так и характер влияния критика а писателя.

Наконец, близость надеддинской эстетики к достижениям эстети-и Гегеля хорошо объясняет подготовленность Гончарова к воспретят» новых, гегельянских веяний в русской эстетической мысли В40-х гг., з частности общность его взглядов по ряду вопросов с остроениями В. Н. Майкова, его друга и ученика.

Факт влияния эстетики Н. И. Надеядина на систему эстетических редставлений И. А. Гончарова находит подтверждение и в резуль-атах сопоставительного исследования текста лекций, прослушанных энчаровым, с содержанием его произведений и высказываний. В ре-ультате намечается следующий ряд важных соответствий.

И Надеждин и Гончаров едины в понимании я выделении этапов ивития мирового искусства, причем у того и у другого за основу грется шеллинговская триада. Историко-философская система Ка-яэдина устанавливает движение поэзии от объективно-классической >рмы античности, изобразившей "внешнюю яизнь", через субъектив->-ромактическую форму средневековья, воплощавшую "мир чисто душных ощущений", к синтетической поэзии нового времени, объединицей сильные стороны предшествующих форм. У Гончарова та se (ель в системе образов и идей романа представлена в форме коле-ший художника-дилетанта Райского меаду "античным" идеалом яен-'брнности (образ Ег>ловодовой) и средневековым идеалом искусства,

который проповедует "худоиник-аскет" Кирилов.

Мысль о необходшости "синтезирования" крайностей выводится Надевдиным из идеи о возможности охватить с помощью искусства "океан бытия": искусство в этой ситуации объявляется "подражанием или лучше соревнованием с природой". Ту же мысль высказывает и Гончаров ("Лучше поздно, чем никогда"), причем до сих пор исследователи видели в этом лишь след влияния Белинского (Н.И.Пруц-ков).

В поисках жанра для нового "синтетического" искусства Надеж-дин некоторое время колебался между драмой и романом; в конце концов он остановился на "всеобъемлющем единстве романа", в котором достигается слияние классического и романтического полюсов, то есть "тела" и "духа". Этим он объясняет "поглощение всех родов поэзии" романом. Гончаров буквально повторяет весь комплеко этих идей, перечисляя ряд классицистических и романтических хан-ров, которые "ухэдят в роман" ("Намерения, задачи и идеи романа ''Обрыв"), противопоставляя роман драме на том основании, что "в романе укладывается вся жизнь" ("Обрыв") и даже объясняя некоторые недостатки пьес Островского ограниченностью драматургических жанров ("Материалы, заготовленные для критической статьи об Островском") .

Существует и.ряд других, более частных соответствий. Дело,однако, не в большем или меньшем числе буквальных совпадений взгля дов И. А• Гончарова с философской и эстетической концепцией Н.И. ■Надездина. Важнее сама типология эстетического мышления Гончаро-_ ва, его тяготение к восприятию мира в духе шеллинговской философии. Именно этим объясняется особая "схематичность" (Н.И.Прудков) построения сюжетов в его романах, тяготение к статическому противопоставлению образов-полюсов - тезиса и антитезиса, стремление к "синтетическому" положительному герою.

Связь эстетики Надеддина с теорией типического, разработанно1 И. А» Гончаровым в процессе его работы над двумя первыми романами, рассмотрена качп во второй главе диссертации.

Вторая глава - "Творческий процесс И.' А. Гончарова и теория типизации как основа его эстетики. Образ и тип" - является осно ной в диссертации, так как в ней рассматривается процесс склады вания эстетической концепции Гончарова на фоне его работы над ранней повестью "Иван Савпч ПодааОрин" (1842), "Обыкновенной пс

торией", "Фрегатом "Паллада" и, наконец, "Обломовнм", финал которого хронологически совпадает с началом кризиса исходной философа ско-эстетической системы писателя.

Теория типического занимает центральное место в эстетике И.А. Гончарова. В работе прослеживаются как психологические, так и чисто эстетические предпосылки складывания этой теории в том виде, как излагается она в статьях и письмах Гончарова, что,, к слову сказать, совпадает с результатами осуществления ее принципов писателем в его произведениях. Утверждается мысль, что характер первичного видения Гончаровым образа является причиной центрального положения системы образов в его поэтике. Показано, что Гончаров подчиняет и всю структуру сюжета задаче выявления объемного, почти зримого образа: сюжет подменяется последовательностью сцен, представляющих собою этапы взаимодействия герое«произведения друг с другом, причем в результате этого взаимодействия выясняется способность отражаться друг в друге, перенимать чужие свойства (пример - перерождение Адуева-племянника под влиянием Адуева-дяди). Все эти особенности поэтики Гончарова понимаются нами как результат независимых от его воли сугубо индивидуальных черт художественного мышления, что входит в противоречие с отстаивавшейся долгие годы концепцией строго сознательной основы творческого процесса писателя (А. Лаврецкий, В. И. Страхов). Однако мы не отрицаем и даже настаиваем на факте сознательного осмысления Гончаровым собственной'манеры письма, следствием которого и является гончаровское учение о типах. В процессе работы оба эти начала - сознательное и бессознательное (в той форме,как определяет их психологическая школа Узнадзе) - бесспорно дополняли друг друга, эстетика писателя вступала в сложную систему взаимоотношений с творческой практикой.

Так, "скульптурность" образа, вероятно, понималась Гончаровы;,1 как-необходимый элемент классицистической эстетики и традиции, которую, согласно его и надеядинской теории, следовало "синтезировать" с элементами романтизма для получения нового, то есть реалистического, искусства. Именно с этим связано и своеобразие трактовки Гончаровым типа в качестве "вечного образца" (Дон Кихот, Дон Куан, Гамлет и т.п.), который только изменяется от эпохи к эпохе, и потому дело худокника его "обновлять". Такая идея

совпадает с установкой классицизма на создание "номенклатуры" человеческих типов в соответствии с философской традицией рационализма. Однако'Гончаров "синтезирует" ее с достижениями современного ему искусства, делая упор на тех специфических особенностях, которые придает исходному "образцу" каждая новая эпоха ("Мильон терзаний", "Материалы, заготовленные для критической статьи об Островском"). Отсюда же и требование изображать лишь "устойчивые" эпохи, в которые в результате "напластований" образуются типы? нечто "долго и надолго устоявшееся" (письма Ф. М. Достоевскому).

Процесс "отражения" образов друг в друге осмысляется Гончаровым как процесс соединении крайностей, синтезирования "тезиса" и "антитезиса". Этим вызвана подчеркнутая родственность антагонистов в двух первых романах Гончарова (племянник и дядя Адуевы, молочные братья Обломов и Штольц); резкое противопоставление райского Волохову в "Обрыве" есть уже результат кризиса взглядов Гончарова, хотя образ Тушина должен был все же утвердить возможность соединения "старого" и "нового"( политический вариант шедлин говско-надеадинской триады).

Во второй главе подробно прослеживается логика работы Гончарова о образом-типом Дон йуана. Первичное воплощение этого типа находим в "физиолоютеских очерках" Т1ван Савич Поджабрин". Проявляется стремление Гончарова использовать этот тип с точки зрения его овкетной нахруженности: Гончаров намечает и затем использует такие плодотворные для сюжетостроения группировки героев, как "сиу га - хозяин" (в "Обломове" эта ситуация реализуется в полной . ыере) в "герой - героиня (его увлечение)"; смена "увлечений" обра зует фабулу "Обыкновенной истории", хотя "донжуанство" Адуева-племянника сильно редуцированно по сравнена с Поджабриным, Харак терно, что,вопреки внешней полной противоположности образа Обломе ва типу Дон Жуана, Гончаров не мог продвинуть повествование дальше первой части романа, пока ил не был создан образ Ольги Ильинской, "краеугольный камень" (А. В. Дружинин) всего произведения.

Однако главной содержательной стороной романов Гончарова оставался процесс взаимодействия героев я их эволюция как результат этого взаимодействия. Поскольку тенденция к распределения) героев по полисам "тезиса" и "антитезиса" прослекивается во всех произве денияхописателя, есть все основания говорить о попытках Гончарове создать "синтетический" образ, включающий в себя обе примиренные

крайности. Очерк-набросок русского помещика во "Фрегате "Паллада" явно свидетельствует об этом направлении поисков писателя. Однако в масштабах крупного худокественного целого - романа - подобный синтез фатально не удается Гончарову. В работе прослеживается попытка писателя сделать "точкой сборки" крайностей бытия яенский образ (тётушка я "Обыкновенной истории", Ольга в "Обломове"). Однако ж это не спасет положения. "Скептицизм" (Н.И.ГГруцков) в развязке "Обыкновенной истории", откровенный трагизм финала ?0бломо-ва" - это тупик, в котором оказался писатель. Построенная им эстетическая и историко-философская доктрина исчерпала себя. Требовала обновления и поэтика: Гончаровым была разработана структура образа-типа, воплощена статическая система образов-взаимоотргяе» ний, создана покоящаяся на "спорных точках повествования" (Н. И. Пруцнов) и завершенных в себе сценах-диалогах архитектоника романного езсжета, ко в результате "третий" путь, синтез яизни, так и не был воплощен и указан. Как показано з главе третьей, вдаод из этого тупика Гончаров искал на путях переосмысления собственных исходных эстетических и мировоззренческих установок.

Глава третья - "Трансформация эстетических воззрений И. А. Гончарова. Образ и вдеая" - посвящена исследованию причин резких изменений в системе философско-зстет'ических взглядов писателя в 1860-1880-е гг. Несмотря на очевидную невозможность свести воедино полярные противоположности "деятеля" и "лишнего человека™ (Н. А ■> Туэь), Гончаров все же не отказался полностью от вопроса о положительном герое, ко поставил его теперь иначе: герой дол-зек был явиться как результат взаимодействия укладов, "старого" и "нового". Очевидно, что отголоски иеялинговско-надеэдшской историософии, замешанной на идее единства природы и духа,' проявляются еще очень отчетливо в такой постановке вопроса, и можно говорить о прямом воздействии эстетических взглядов Вэнчарова на сферу его политических представлений.

Между тега в отечественном литературоведении утверадалась точка зрения, согласно которой именно политические убездения писателя, сместившиеся в 60-70-х гг. вправо в процессе "социального сотворчества" (Н. К. Пиксанов) Гончарова с представителями реак-"ионного лагеря явились причиной деформации идейной стороны его тоследнего романа, в результате Гончаров рассматривается как 'либерал-постепеновец" либо "либерал-западник" (3.Т.Прокопенко).

Мы„ однако же, отстаиваем точку зрения, согласно которой на первый план следует выдвигать именно писательскую (а не чиновничью) ипостась Гончарова и тем сачим. не отрывая идеологии писателя от его художественного метода, рассматривать весь сложный конгломерат идей, чувств и установок, отражением которых является не только писательское творчество, но и эстетическая программа Гончарова.

Показателем трансформации эстетических воззрений И. А. Гончарова является динамика его отношений к категории "анализа"г занимающей заметное место в системе его эстетики. В работе прослеживается соотношение исходных представлений писателя об этой категории с гегельянскими взглядами В. Н. Майкова. В. Н. Майков, однако же, несколько более радикален по сравнению с Гегелем в своем возвеличивании анализа как основы научного познания в противовес синтезу. "Синтетические" идеи Майков определяет как "априоричес-кие", то есть недоказуемые. В период работы над "Обыкновенной историей" Гончаров стоит на той же точке зрения, выражением которой является рационализм дяди Адуева. В 1853 году он поминает "разврат" и "холод" собственного "анализа" (письма К. И. Льховскому). Здесь анализ еще "оружие" против сил тьмы, но характерно, что он уже противопоставляется "идеалу". Наконец, в 60-ТО-е годы анализ становится чисто негативным явлением, связанным с "отрицательным направлением" литературы послегоголевского периода, против которого Гончаров восстает.

Этим объясняется и трансформация образа из "типа" в "идеал" -_ черта первостепенно важная для понимания поэтики "Обрыва". В работе подробно рассматривается эстетическая подоплека этой трансформации, суть которой - принципиальная нглзобразимость в рамках реалистического искусства (в той форме, как понимал его И.А.Гончаров) положительного героя. Результатом написания романа "Обрыв явился, таксы образом, пересмотр всей фшюсофско-эстетичеокой системы И. А. Гончаровым. Писатель вынужден отыскивать "априори-ческие", то есть не подлежащие "анализу" начала действительноста которые ыопш бы оправдать его концепцию положительного качала. Именно о этим связан решительный переход Гончарова в 1860 - 188С годы на позиции религиозного мировоззрения. Согласно его новой концепции, общество, идущее по пути прогресса, ставит задачу внешнего освобождения человека из-под власти природы, церковь &<

стремится внутренне его освободить ("Намерения, задачи и идеи романа "Обрыв"). По собственному признании, Гончаров как "неисправимый романтик" не может смириться с отсутствием идеала, а вне религии идеал невозможен (письма н с. Л. Никитенко). В соответствии с этим та роль, которая раньше, согласно взглядам на этот вопрос Шеллинга и Надеадина, приписывалась Гончаровым искусству, теперь отдается целиком религии, искусство же подозревается игл в нравственной неблагонадежности: оно питает различные страсти человека - гордыню, тщеславие и даже (в измененном виде) чувственность. Намечается устойчивая параллель между типами "художника" и Дон Куана. Эта параллель всемерно реализуется в "Обрыве" (образ Райского), затем переходит и в нехудожественные тексты (сравнение Белинского с Дон Жуаном в "Заметках о личности Белинского").

Именно стремлением к утверждению "идеала" объясняется то, что в "Обрыве" Гончаров оставляет позицию "объективного" автора-по-вествоватеяя и открыто становится на защиту "апркорических","синтетических" идей. 3 результате его образы перестают быть полноценными "типами", а идеализация их может быть истолкована как откровенная тенденциозность. Именно в этом ключе и был воспринят последний роман Гончарова, вызвавший целую волну негативных оценок в критике. Между тем задача изображения положительного начала была объективной и весьма насущной проблемой реалистического искусства второй половины XIX столетья. С разных сторон в 18601870 гг. подошли к'ней и другие молодые современники Гончарова (Ф. М. Достоевский, Н. Г. Чернышевский, Л. Н. Толстой). Соответственно, роман "обрыв" следует считать важным этапом и одним из первых шагов в русской реалистической литературе XIX века в сторону преодоления односторонне-критической направленности реалистического метода. Другое дело, что своеобразие исходных эстетических представлений Гончарова, восходящих еще к 1830-1840 гг., не позволило ему в полной мере решить те художественные задачи, которые поставила перед ним подобная цель. Для самого Гончарова пересмотр устоявшихся взглядов и принципов оказался чрезвычайно болезненным, почти разрушительным процессом. Его первоначальная эстетическая концепция пошатнулась. Новая же, ориентированная на сакрализованные пласты русской культуры XIX века, не была построена писателем до конца, причем даже и в той незавершенной

форме, которую придал ей Гончаров, она вступила в заметное противоречие с основами реалистического изображения действительности (финал "Обрыва").

Неспособность исполнить главную задачу своей творческой программы, создать "синтез" жизненных крайностей, в' том числе и политических полюсов социального бытия, воплотить этот "синтез" в художественно достоверном реалистическом образе, который бы сам при атом явился синтезом классицистического "типа" и романтического "идеала" (независимо от того, исполнима ли такая задача в принципе) , вынудила И. А» Гончарова положить перо и уйти из литературы.

В заключении подводятся краткие итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. И.А.Гончаров и Н.И.Надаадин (0 форшровании естетической концепции И.А.Гэнчарова)//'Материалы ХХП Всесоюзной научной конференции /Новосиб. РОС• о Новосибирск, 1985. - С. 55-65.

2. Сибирские главы "Фрегата "Паллада" (к проблеме положительного героя в творчестве И.А.Гэнчарова)// Известия СО АН СССР, серия истории, филологии и философии. - Новосибирск, 1988. - Вып. 2. -С. 50-55.

3. Проблема положительного начала в творчестве И.А.Гончарова //Материалы ХХЗПВсесоюаной конференции / Новосиб. гос. ун-т. -Новосибирск, 1988. - С. 75-84«

I. Образ и тип' в эстетике И. А» Гончарова // Культурные традиции и литературный процесс. - Новосибирск: Изд. НГУ, 1990. -1,5 в.я.