автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Этническая история междуречья Волхова и Наровы XV - XVI вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этническая история междуречья Волхова и Наровы XV - XVI вв."

РГБ ОД

1 9 К-ОН 2300

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

НОВОЖИЛОВ АЛЕКСЕЙ ГЕННАДЬЕВИЧ

Этническая история междуречья Волхова и Наровы ХУ-ХУ1 вв.

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология.

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

Санкт-Петербург 2000

Работа выполнена на кафедре этнографии и антропологии исторического факультета Санкт-Петербургского государственного

университета

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор Гадло А.В.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор Алексеев 10.Г.

доктор исторических наук Юхнева Н.В.

Ведущая организация: Московский государственный

университет им. М.В. Ломоносова

00

Защита состоится «23» июня 2000 г. в «.

» часов на

заседании диссертационного совета К-063.57.40 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата паук в Санкт-Петербургском государственном университете

Адрес: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, ауд. 70.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке имени А.М.Горького Санкт-Петербургского государственного

университета.

Автореферат разослан « 22 » 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцент В.А.Козьмин.

Обшдя характеристика работы.

Актуш1Ы10сп. темы исследования. XV-XVI пн. — один in важнейших периодов в гории ((юрмировалия единою Русского государеша, а вместе с ним и едино!« шкорусского этноса.

Этот процесс бьш тесно связан с объединением отдельных древнерусских земель фуг Москвы. Одним из ключевых моментов объединения стало присоединение к Москтю в ще XV в. Новгорода В составе Новгородской -земли к Московскому государспзу псоединились не только территории, -заселенные новгородцами-славянами, но и территории, феалезалятыеприбалтийско-(|)инсга1ми общностями, предками современных води, ижоры, кл, вепсов. С нриа^единением к Москве северо-западных окраин Новгородской земли, пленных прибалтийскими финнами, по существу закладываются основы полиэшичного актера русской государственности.

Благодаря исследованиям, начатым в середине XIX в. и продолженным в течение XX в., астоящее время достаточно достоверно реконструируются начапыи>1С этапы этнической ории (до середины XIV в.) северо-западной части Новгородской земли, где славянское гвнерусское) население в течение ряда столетий соседствовало с аборигенными цностями прибалтийских финнов. Усилиями историков, лингвистов, сгагисгнков, гарафов подробно изучен этнический сосшв этой территории и проходившие на ней ические процессы XVII - XX вв. Однако XV-XVI вв., связанные с самыми значительными тории края этнополитическими и социалы ю-жономическими сдвигами, включением его в глв единого IVcckoio (тхударстта, остаются до сих пор наименее изученными. г>ю, с одной хшы, объясняется тем, что они выходят за пределы интересов археологии, ас другой, тем, их изучение затруднено огсуигпзием нарратвных и палеоэтжирафических источников.

В настоя.цей диссергации сделана попытка реконструировать згцосоциокультурные пессы на территории междуречья Волхова и 11аровы, проходившие в этом крае на рубеже -XVI вв., опираясь на не привлекавшуюся до сих пор для подобного исследования х>вую патетическую нп<|юрмацшо, заключенною в кадастровых переписях — городских писцовых книгах Водской пятины конца XV в.

Обращаясь к этому материалу, автор отчетливо осознает его специфический характер, г материал не содержит обычной этнографической информации. Он не дает возможности юстыо представить этнокультурный облик той или иной конкретной группы населения, вместе с тем, он позволяет выявить общую тенденцию эпюсоциального развития реп юна, Л1пъ основные ко!пуры протекавшего здесь этноисторического процесса Объектом ояшего исследования яипяегся этническая история северо-западной окраины городской земли, заключенной в междуречье Волхова и Наровы,—современные западная тральная части Ленинградской обдаст. Хронаютческие рамки — конец XV- начало вв. Предмет исследования — реконструируемые на базе писцовых книг сведения о пении peí иона, его динамике, особенностях расселения, сошшьной структуре поселений, йно-родственных отношениях и этнотеррториальных фуппах.

Географические характеристики изучаемого репюна Изучаемый репюн на западе ничен рекой Наровой, на востоке—Волховом. Южная граница проходит по средней Луге iee по обширной заболоченной равнине, где берут начало реки, впадающие с юга в Неву и 1Жское озеро. Его северная ipaimua проходит к северу от 11евы на Карельском перешейке, :ке Сестре и камовым возвышенностям севернее Лемболовского озера

В физико-гшграфическом отношении 7га территория не предсчапляег собой един ландшафтом чоки. Наиболее благоприятным дня земледелия является Ижорское ила I сходящееся на западе регио! 1а, чему а юсобсгвуют е| о 1 ючие! и 1ые и климатческие условия то же время, характер ландшафт плато затрудняет развитие шпенсивного живапюводег Здесь мало угодий, дающих высокий урожаи трав под [ юкос, а также практически о!супсту1 огкрьггые водопои дня скота

Почвы территорий, прилегающих к Ижорскому плат, менее пригодны для веден земледельческого хашиства. Повсеместно наиболее пригодными для ведения земледелш животноводства являются небольшие, возвышенные, хорошо дренируемые учаеп Оптимальным -здесь можно счшэтъ комплексное проичгодящсм1рисваи1!шощеехошйс1тю. 1 берегам Финского -залива, Ладожского очера, Невы и друшх крупных рек наибо< приемлемым является промысловое хозяйство. Наконец, к югу ог гиига, в Полуж ландшафтные условия позшшюгвс^шжт1штп1оводческ(кзешедельческогохозяйегвотш1: в поймах рек.

Па рубеже Х\'-Х\/1 вв. изучаемый репюн охватывал три уеутд Водской пяпн Новгородской чемли - Ямской, Копорский и Ореховский. Уещы разделялись на поихл Всего их в репки Iе было 25.

Степень разрабоганноепт тсм1.1. В современной науке археологами и лингвист, накоплены обширные материалы по этнической истории местного славяно-русского прибалтийско-финского населения.

С самого начала археологического и ¡учения решоиа исследования коснулись в нерв; очередь Ижорского плато. Во второй половине XX п. был поставлен вопрос об этничоек принадлежности открьпых здесь памятников. Выделились два направления в этпическ оценке древнего населения шипи. 11редсгавители первого считали кулыуру лого населепи основе своей прибалтийско-финской, но подвергшейся сильному культурному влияш славян. Представители второго считали все памяшики исключительно водскичи, следовательно, саму кулыуру — прибатийско-финской. В дальнейшем сложился 1]х-1 подход. В.В.Седов попытался разделить древ1 кхтн Ижорского шито на славянские и подск

Первая концепция получила новое развитие в трудах ПА.Рябинина Он, во-перв1 придерживается мнения о славяноводском культурном синкретизме населения плато, вторых, от общего массива древ! юсгей гшаю агделяег культуру населения его северо-зш аил окраины, которую связывает с «чудью» — предком эп »графической води.

Еще одним направлением археолотческих исследований в изучаемом реги< является вопрос о древностях этнографической ижоры. Имение ижоры началось в то время, что и изучение води. 11о недостаточное количество археолотческих памягнш надолго отодвинуло изучение ижоры на второй план. В последние годы интерес к ижорек древностям резко усилился. ЕАРябинин отводш им значительное место в с не этноисторических построениях. Параллельно ижорские древности активно изуч О.И.Конькова, обратившаяся к отдельным группам ижор.

Эпигенетические связи прибапийско-фшкких народов Северо-Залэда Роа рассматривались лишвиегами на базе исследования лексических и грамматичеа матфиалов (ПЛ.Арисга, ДВ.Бубрих, Х.АЛаанест).

В свою очередь этнографы, изучавшие Северо-Залэд России, разрабатывали вопрс культурно-бытовых особенностей как автохтонного, так и пришлого населения. Еще в ко! XVIII в. на русском языке появились первые описания изучаемого региона (И.Г.Геор Ф.И.Туманский). Тогда же увидели свет первые работы на немецком и шведском языках

XIX в. итерес к нрибатшйско-финским пародам междуречья Волхова и Наровы проявляли финские ученые. Подробно все гш работы рассмотрены в историографических дбзорах П.И.Кемпена и I I.I 1.Поипе.

Традицию этнодемогрнфическот исследования населения Санкг-Пегсрбургской убернии заложил П.И.Кеппеп. Она была продолжена в 1920-е ir. ДЛ.Золотаревым, хзбравпшм обширный материал по статистике населения Северо-Запада России. В 1970-80-е г. историческая -лиодемо! рафия pemona нашла отражение в трудах Н.В.Юхневой и '[.В.Выскочкова

В 1920с юды нач:ши проводиться широкомаспггабные исследования в западных и дверных районах Ленишрэдской области. Экспедиция иод руководстшм ДА.Золсггареш обратилась к изучению'>то! рафии прибашийских финнов— води и ижоры. ДА.Золотареву гринадлежит небольшой очерк по тшографии населения устья реки Луш, Сойкинского и Сургалккого полуостровов. В 1930 г. появились работы 11.Ф.11рьпковой и P.M.I абе, писке »снованные на палевых исследованиях.

В1ювьки !у11ени1<) »п10[рк!)ииСеверо-3;и1ЭДитгечественньюиса1едо1н-1Ш1иобра'пшись илько в 1960ч; it. Ьатышшство работ по -тклрафни Ленинградской обл;1сти принадлежит 1.В.П1лышной. Исследовательница ошечаег архаичность традиционной культуры води и гжоры и значительное шшяиис на них со стороны русских. Тогда же исследования рибалгийско-финскот населения Ленишрадской области были начаты сотрудниками 'оссийского этнографического музея (ДА.Горб, О.М.Фишман). В начале 1990-х гг. к ■¡учению проблем истории и кулыуры 'лот региона обратилась кш|)едра ттнотрафии и Iпрополощи С 16ГУ.

До настоящею времени наименее щученным на территории ¡хмиона остается русское аселение, и этому есп. «поливные причины, ["усское население здесь многослойно. ')io и усские старожилы, и ассимилированные прибалтийские финны, и крестьяне, прибывшие ода из центральных губерний в период строгптельетта Петербурга, и переселенцы 1930-х и 950-6()-х it.

Первым крупным историческим трудом, посвященным Прнневыо, стала ¡мхгга ..Гининга. В ней прослежена на основе летописных тпвестнй и актового материала история еверо-Запада с моменту первого упоминания в письменных источниках до основания Петербурга. В XX в. большой вклад в изучение социальной и гтачтической истории Водской Ижорской земли внесли B.I Цэерндлский, С.С.Гадзяцкий, И.1 ППаскольский. Социально-сономической истории Новгородской земли XV-XVI вн. посвящены первые два тома Хграрной истории Северо-Запад России», вышедшие под редакцией АЛ.Шапиро. Разделы их томов о Водской пятине написаны Ю.Г.Алексеевым.

Историками накоплен богатый опыт работы с писцовыми книгами. Сшдапы иогочисленные методики обработки и интерпретации статистических материалов и доставления лих результатов с данными других исторических источников. Кроме того, периалы писцовых книг в качестве иллюстративного материала нриалекались в работах, хлшценных этнической истории отдельных частей Новгородской земли (М.В.Витов, В.Пименов, Н.А.Рябинин).

В последнее десятилетие увидели свет и первые коллективные обобщающие ногра^хуисторико-археологические труды, посвященные Северо-Западу России. В Санкг-лербурге под редакцией К.В.Чистова вышла книга «Мы живем на одной земле», в •вяскюле—«11рибалтийско-финскненароды» подредакцией М.Йокипии.

Цепи и задачи работы. I (елыо диссертационного иссиедоиаиия яаюен реконструкция лтшческих процессов, проходивших в междуречье Волхова и Норовы 1 рубеже ХУ-ХУ1 вв.

При изучении згой проблемы были поставлены следующие задачи:

• Изучить демографические показатели населения региона как в сгатаке (плопнхя размещение), так и в динамике (прирост, мш радии) и определить их влияние на этничесю процессы.

• Выявить территориальные и этнические особен! юстсиетем сельского расселения.

• Изучить структуру двора, межсемейные отношения как в рамках одною двора, так внутри поселения.

• Опираясь на совокупность проведенных исследований, выделить зшокультурные групп региона в изучаемый период.

Источники. Основным источником диссертации являются писцовые киши рубе> ХУ-ХУ1 вв. по Водской пятипе — «Кииш Воцкие гштшы писма Д%иггрия Васильеви1 Китаева да Никиты Губы Семенова сына Моклокова, лета семь тысячь осмаго».

Кроме писцовых книг, в работе использовался актовый материал: послан: Новгородских архиепископов Макар) м (1534 г.) и Феодосия (1548 г.) к населению Яискт Копорского и Ореховецкого уездов, договорная грамота I 1овгорода с польским корогк Казимиром IV (1470-1471 п .), а также сообщения Первом I ¡овгородской Летописи младше извода.

В работе широко использовался картографический материал, начиная XVII в. , современности. Для расширения и уточнения выводов привлекались материалы патевг этнографических исследований, ре!ультаты археологическою и линшистическога изучет региона, данные ландшж|поведения.

Методическая база. Основным методом представленной рабогы яатяегся историк типалотческий. В ней выявлены некоторые сущностные характеристики 'элемент традиционной социальной и материальной культуры. 11а основании эшх характерней сделана попытка установить степень сходства и различия культуры отдельных гру1 населения междуречья Волхова и 11аровы на рубеже ХУ-ХУ1 вв.

В работе использовался как дедуктивно-шщуктивный, так и индуктивный подход Например, при сравнении промысловых и земледельческих районов использовал дедуктивно-шадуктавный подход. В основе анализа лежат преда пиления о сущпостш характеристиках промыслового и земледельческого хозяйства, выработанных в отечествен! и этнографии. Конкретная же оценка выраженности хозяйственной специализации у отделы п. фупп населения исследуемого региона дана, исходя из анализа материалов писцовых кш Изучение демографических 1троцесеов базировалось на индуктивном подходе. Все вынодь: естественном и механическом движении населения междуречья Волхова и Наровы рубо ХУ-ХУ1 ва сделаны исключительно на основании анализа эмпирического материала, вито из текстов писцовых книг.

При сопоставлении результатов, полученных на материалах писцовых книг, с да шык этнографии и археологии использовался сравнительно-исторический метод.

Конкретные методики были взяты из смежных с исторической этнографией дисцигии Это, во-первых, картографирование средневековых поселений путем сравнения материал* различных по времени составления карт (начиная с XVII а). Во-вторых, статиешческ обработка материалов писцовых книг вычисление средних, процентных далей, двухмерна* многомерная группировка В-третьих, перенос результатов, полученных на материалах одш

4

1еболыпой icppirmpnii, на целые районы со схожими -жолошческими и экономическими словиями.

Наутая новизна работы состоит втом, что на основании 1ктгородских писцовых кипе, спользовавшихся ранее как источник но социально-экономической истории, дано описание улыурно-бытопого и эпкх-оцизлыюго развития peiиона В работе использованы новые етодики статистической обработки материалов писцовых книг.

11аучно-практическая значимость диссертации заключается в использовании эмплексной методики изучения новой категории -этнографических источников — эеднепековых кадастров. Материалы и выводы работы MOiyr бьпъ использованы при тльненших иа^тедо11анияхэш(хх)Цигшьной и эшокультурпой истрип n;ipo,4oBCenepo-'iuia,-ia эссии и дня планирования этнографического и археолошческого изучения ретиона гзультаты рабагы могут быть введены в общие и специальные учебные прмраммы высшей колы и планы работы краеведческих организаций.

Апробация диссертации. Отдельные проблемы, представленные в диссертации, были «уждеиы на Мавродинских чзениях вСПбГУ (1992 г.), конференциях «Этническая история родов России ГХ-ХХ вв.)» (Салю-! 1егербург, 1993 г.) и «Историческое познание, традиции и >вации» (Ижевск, 1993 г.), «Петербургские »пения» (1995, 1996 гг.), на юбилейных чтениях, священных 500-лепио Судебника 1497 г. (1997 г.), на заседаниях Отделения этнографии сского географического общества (1992-1994 ir.), а также на специальных семинарах и :е;(алиях кафедры гпюграфии и ai прополощи исторического(|ыкулыстаСПбГУ.

Выводы диссерпи uui i юлучили отражение в 12 публикациях.

(Хлювное содержание рабст.1.

Диссертация состоит из ниедения, в котором описываются основные параметры херташонного исследования, четырех глав, заключения, списка литературы и приложения.

В первой главе диесергации «Новгородские писцовые киши как юисгорический исючник» рассматриваются принципы раСхпы с материалами писцовых

1Г.

В 1 юрвом нармрафс «Особенности сохранности текстов писцовых книг» шанпированы те из текстов, кспрые содержат описание междуречья [Волхова и Наровы ¡ежа XV-XVI вв.

Тексты писцовых кииг сохранились не полностью. Однако, особенности формуляра цовых книг понюляют усгановшъ размеры утерянных текстов. Перепись нелась по остам, внутри нопосгов — по волоегкам помещиков, а в рамках -mix волосток — по елениям. Полому поселения, записанные одновременно за несколькими помещиками, минаются в переписи по несколько раз. Таким образом, размеры атеутетвуюишх в сании волосток, как правило, можно определить па основании упоминаний о них в сании других волосток.

По сохранности тексгы писцовых книг делятся на зри фупиы. К первой можно сгнести шктпю сохранные, т.е. те, в которых нет пропусков, а также листы писцовых книг, лнюрованные не по порядку, отдельно от основного описания.

Во вторую группу можно выделить тексты, в которых есть реконструируемые утраты, кающие ценность описания отдельных поселений. Это утраты в описаниях Картшпского, хлекого и Оиольского погостов.

Третью группу составляют описания пошетов, в которых утрага 31 ичига 1ьны и подлежат реконструкции. Использование описаний таких погостов крайне отршшчено. ') описания Дягиленското и Лешского пог остов.

Наконец поскольку описания I резненского и Ортинского попхлов отсутствуют, 01 были исключены m рассмотрения.

Во втором паршта)*-1 «Термины писцовых кнш» рассматриваются возможш разночтения при интерпретации материалов источника.

В первую очередь рассмотрены термины «старое» и «новое» письмо. Г.В.Абрамов! показал, что «новое» письмо — это основное содержание переписи, относящейся к 1498 Данные «сгарот» письма — зло итоговые тчегы о предыдущих переписях, проходивип между 1484 и 1490 гг.

Из терминов писцовых книг, характеризующих населенно Новгородской земли изучаемый период, наибольшие дискуссии вызывал термин «люди». В.О.Ключевский палат; •по "люди" писцовых книг - тго дворо.хозяеи.!, Н.А.Рожков - взрослое мужское населен двора А.А.Кауфман и А.М.Ацярияшев поддержали мнение, чго «люди» новою пиеьг писцовых кнш" — это работники мужского пола, взрослые жишыс мужчины. В 1970-е ; Т.И.Осьминский предложил считан, термин «люди» вполне устойчивым но всех переписях обозначающим женатых мужчин. Такая позиция 01рщдана Главы семейств, полное!) социализировавшиеся члены общества, выступают полноправными членами традиционш социальных институтов и ответчиками перед ттэсударством.

В исследованиях, посвященных изучению писцовых книг, понятие «двор» оговаривалось г. понималось как аналог крестьянского двора рубежа XIX-XX вв. Изучен крестьянских усадеб русского средневековья i тачалось только в 1950-е гг. Первым усомнш ici идентичности средневекового и пореформенного дворов Г.Г.Громов. Крестьянский двор X в. имел гораздо меньше построек, и их функциональное назначение было иным, нежели в XI! XX вв. Г.Г.Громова поддержали А.А.Шенников и А.Я.Депярев.

Определение содержания термина «двор» тесно связано с определением содержал терминов, описывающих поселение. В науке утвердилось представление о том, что поселен Северо-Восточной и Северо-Западной Руси XV-XVI вв. ничем принципиально друг ai- дру не отличались. Это служило действенным инструметом исследователей: результат полученные при изучении Северо-Востока, переносились на Северо-Запад, и наоборс Однако, зла позиция скорее декларировалась, чем доказывалась. Исследователи выводи, схожесть типов поселений из схожести терминов, которыми они определялись (село, сели деревня), и из близости показателей дворносги поселений.

Эпт совпадения можно объяснись и другими причинами. Формуляр 1 loin ородск писцовых книг кошта XV а сознавался Московской великокняжеской канцелярией, исходя реалий Северо-Восточной Руси. Московские писцы, уроженцы северо-восточных уездов ходе переписи отталкивались в своих оценках не от новгородских реалий, а от белее близю им традиции, сложившейся в ВолгсЮкском междуречье. Полому термины «село», «сельце «деревня», «двор» отражают скорее схожесть фактических пространственных конфитурати Северо-Запапа Руси со стереотипами восприятия писца, чем реальное совпадение. г) подтверждается терминологической путаницей, традиционной для писцовых книг. Одно и же поселение, записанное за разными лицами как «вопчее», могло одновременно на разит страницах называться селом, сельцом и деревней.

Вместе с тем, это не означает, что между поселениями и уесуи/ими Северо-осгочной и Северо-Западной Руси ХУ-ХУ1 вп. сущеспювали принципиальные различия, днако, характер ландшафтов был различным, следовательно, поселения и усадьбы двух :гаонов различались.

Неопределенность понятий, определяющих усадьбу и поселение в писцовых книгах, шзт основание считать базовым термин «люди». На практике это обозначает, тго в источнике :чь идет о малой сем!>е, кошрая стоит за каждым «человеком». Размеры этой семьи И.Осьминский предложил вычислять исходя из формулы: 5 человек на каждую первую мыо во дворе и по 2,5 человека на каждую следующую.

Третий параграф «Каранрафирование материалов писцовых книг» посвящен методике несения поселений на карты.

Первые попьпки нанесения на каргу материалов писцовых книг относятся еще к XIX в. А.1(еволин, о. Сертй Тихомиров издавали свои труды с 1риюжением атласов, созданных основе писцовых книг.

Одним из первых методическое обоснование каргсирафироианию материалов сцовых книг дал Л.М.Андрияшев. Оценивая возможности нанесения на карту писцовых териалов, он полагал, тго строте правила картографии при этом не применимы, и, тем не нее, картмрафирование отдельных объектов допустимо при наличии критческого юнзения ксообшаемым о них данным. А.М.Ацлрияшев пре/тложш при нанесении на карту териалов писцовых книг- использовать не современные карты, а карты генерального жевания XVIII в., как наиболее близкие к изучаемой эпохе.

Вслед за А.М.Андрияшевым предпринял попьггку каркмрафттрования материалов теписей М.В.Витов. Он предложил методику реконструкции системы поселений путем пшенного движенття исследователя от наиболее ранттего картотрафическото материала х?) переписные кпит XVII в. к наиболее ранним писцовым кншам XV в. При умете в ледовании как локализованных, так и нелокализованных поселений созданные им каргы ли и нефу ментом исследования структуры расселения Заонежтл на протяжении Х\''-Х\'П В 1тредстааляемой работе при составлении карт учтены методические принципы Л.Ацлрияшева и М.В.Втгтова

Каргы поселений на осноче писцового и актового материала составлялись Жопаневым, авторами перши о тома «Атрарной истории Северо-Запада России», 1.Шенниковым, Л.А.Сатиным, С.В.Семенцовым. Весь опыт карто! рафирования данных цовых книгучитытиегся автором диссертации.

Во второй главе «Размещение и движение населения в мюадуречьс Волхова и Х)ш.1 на ру^хзке ХУ-ХУ1 гао> рассмотрены вопросы размещения, динамики роста и гмещения населения.

В первом параграфе «Размещение населения» отмечается, что наиболее плотно было лено Ижорское плато, южное побережье Финского залива и Полужье, менее плопю — :ое 11риневье, еще реже—север! юе Принев1>е.

Всего па территории изучаемых уездов по переписи конца XV в. было зафиксировшю 1 сельское поселение (3 города исключены из рассмотрения). В этих поселениях тксировано 9.660 дворов и 13.203 «людей» писцовых книг. Использование метода !сления реального населения, предложенного аторами «Аграрной истории», гтолюляет ттпъ ориентировочную численность населения в регионе—57.200 человек.

Территориально население распределялось следукнцим образом: всеверном Примете 7 дворов, 1079 «людей» (окало 4.800 человек), в южном Приневье - 2008 дворов, 2907

«людей» (около 12.300 человек), на luiaio и на непосредственно прилегающих террпгория> 6825 дворов, 9217 «людей» (окаю 40.100 человек).

Выводы второго I lapaipai[и «Движение населения на рубеже XV-XVI вв.» основаны сопоставлении содержащихся в тексте 11овгородских писцовых книг данных о «старом» «новом» письме.

Выявить абсолютную картину демографических изменений по писцовым книгам представляется возможным. Во-первых, поскольку данные «старого» письма приводятся писцовых книгах только по волосгкам, i ювозмона ю Boccraiювить демо1рафические и зме! ien но отдельным поселениям. Вторая сложность заключайся в том, что не по всем волоспс сохранились данные «старого» письма Это обстоягельспю позволяет говорить только < общих iei щенциях демографических изма ici шй.

Величш ia прироста количесгва дворов и людей за короткий срок между i |срсмисями ( 14 лет) в целом по региону не велика Но процесс роста не был единообразен. На разиь территориях изменения численности населения носили иногда разнонаправленный харакн. Так, в одних вшостках i lacenei ше сократилось opuei пировоч! ю в 3 ра за, в других выросло в 2 Подобный разброс свидетельствуете крупных перемещениях населения.

На терригории, охватывающей восток, юг и nei пр Ижорского i uiaro, произошло сам значительное сокращение населения. На юго-востоке и в центре гигато оно уменьшилось нот в 1,5разаВдсшинахрекОнсгопели,Систи, Ковоши прирост был незначительным. I lacejieii; сокращалось не только на Ижорском плаго, но и на Карел1>ском перешейке. Сокращение и. незначительный рост обнаруживается также к северу от 11ены и к ioiy or Ладожского озеро.

Куда же уходило насела шее этих территорий? В первую очередь в юж1 ioe Приморье 11олужье. ! 1аселение здесь выроаю, особенно вблизи Ижорского плато. В южном 11ринев также был рост, но несколько меньший. Причем максимальный рост на этих терригори обнаруживается только в верховьях невских притоков.

Действие каких факторов побудило крестьян переселяться с Ижорского плато за е пределы? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо в первую очередь обратная политическим причинам. Однако, активные внешнеполитические действия па шведском прибалтийском направлениях, приведшие к «свейской воине» 1495-1497 гг., не за1рашва местное население, поскольку кратковременные боевые действия велись на территор! противника

Внутриполитическая линия московского правитсльспза, направленная на выш новгородского боярства из их вотчин и замену их помещиками, также i ie могла ci юсобспзова крупным миграциям. Правительство было загппересовано в сохранении населения вбывни боярских волостках для обеспечения службы помещиков.

По-видимому, причиной внутренних миграций могли быть природно-кпимашческ] изменения, например, засуха, которая в условиях отсутствия на Ижорском плато открыв воды и увлажненных болотистых почв могла привести к массовому голоду. Спасаясь < бедствия, население переселялось в долины крупных и мелких рек или переносило свс посевы и покосы на увлажненные почвы. Данные переписей говорят о том, что населен! долин рек самого Ижорского плато сохраняло близкий к среднему прирост, что подгаервда! гипотезу о засухе как причине миграций.

История погоды конца XV в. знает две крупные засухи в промежутке межлу 1484 1498 гг. Они ошоотгся к 1485г.и 1490—1491 гг. Длительная засуха 1485—1491 п., вероятп уничтожила запасы крестьян и привела к их переселению в районы с более уалажненнь^ почвами 8

Хотя засуха и массовые миграции не могли не привссги к серюзным изменениям в юзяйсгаенной структуре региона, важно, что именно в результате массовых миграций в гализтнической среде северо-запада 11овгородской земли XV—XVI вв. количество контактов .тежду представителями различных этнических ipynn должно было увеличиваться. г)го геизбежно должно было вести кшпенсифмкации ушичеекпх процессов.

На Карельском перешейке причина миграций была иной. Перемещение населения десь связано с поиском новых хозяйственных угодий в условиях экстенсивной модели емлепользования. Эти перемещения носили периодический характер. Аналогичные миграции )ыли в южном Припева и юго-западном Припадожье. Однако здесь они носили более юкальный характер. Это объясняется тем, что в южной части региона свободных земель, григодных к освоению, было гораздо больше, чем в северной.

Миграционный баланс отражался в динамике поселений. Максимум появления новых юселений обнаруживается там же, где и максимум демографического прироста. К северу от 1евы появление новых поселений тесно связано с одновременным забрасыванием старых. г)го юдтверждает существование акпгвных внутренних миграций.

В третьем параграфе «Система расселения» рассматривается такая существенная аракгеристика региона, как модель размещения населения. Основной единицей описания юдели размещения населения было выбрало поселение.

Система рассечения в работе определяется через совокупность количественных и ачеспэенных характеристик каждого отдельно тяни о поселения. 1С количественным аракиеристикам отпосягся населенность поселений и число усадебных комплексов в них. К ачесгвенным — его положение ощосителыю соседних населенных пунктов.

Для оггределеггия пространственной организации поселении изучаемого региона вслед а писнами необходимо о1талкииатг,ся от реалий Северо-Восточной Руси, которые детально ыли рассмотрены в трудах согзетских ученых на основании достаточно подробных окумег палы гых материалов.

В работе использован обобщающий термин «система расселения», включающий типы асселеггггя и типы заселения. Эго допустимо, поскольку абсолютно точная локализащгя оселений невозможна

Предлагаемая количественная модель поселения строится на данных, которые в силу собенностей исючнггка невозможно трактовать однозначно. Тем не менее, количественное эотношение исследуемых величин позволило прийти к оггределенным и достаточно орректным выводам. Дня проверки лих выводов использовался достоверный показатель годности (среднее число людей на двор).

Ii основу статистической модели была положена группировка поселений по частоте лречаемости одинакового количества дворов и людей в них.

Анализ собственно поселении показал, 'по большинство из них (более трех пятых) ыли малонаселенными (до 20 человек). 11ередко они состояли всего ггз одного двора Такие □селения не 1гредставляли собой единого коллегепгва, но их численность позволяла сохранять хчгшу хозяйственного и бытового контакта.

Средние поселения (ориентировочно 20-40 человек) не могли иметь хозяйствен! гонтового единства, но в то же время они были недостаточно велики для появления внутренней тфференциации, как нространспзенной, так и социальной.

Крупные поселения в силу своих размеров могли иметь более сложную внутреннюю руктуру, чем мелкие и средние поселения. Характерно, что в таких поселениях энаруживается большинство дворов и «людей» региона

При рассмотрении качественных характеристик системы расселения учитывались неадминистрагивные, а физико-географические и демо!рафические границы.

Анализ количественных и качественных характеристик моделей расп}х:деления населения позволил выделитьодин нромыслов1>1Й и чегыре земледельческих района со своими расселенческими особенностями. Каждому из них соответствовала своя система расселения:

1. Гнездовая - малые поселения образуют группы на наиболее пригодных для жизнедеятельности территориях. Эги гнезда могут имсть или не иметь центральное поселение, более крупное, чем все остальные. Эга система доминировала в южном и северном Принеьье.

2. Кустовая - крупные поселения создают контур общего для куеш пространства В такие кусты входят и малые и средние поселения, либо расширяя кошур в сторону неосвоенных ■земель, либо эксплуатируя участки земли, находящиеся в стороне от основного хозяйственного массива. Эга модель преобладала на Ижорском плато.

3. Приемная средние и малые поселения располагаются вдольнебольшихрек, группируясь именно по принадлежности к долине той или иной реки. Такая система расселения существовала только в Полужье.

4. Островная - каждое крупное и среднее поселение образует отдельный ог других комплекс построек и угодий. Между собой такие поселения не граничат, их отделяют лесные и болотные массивы. Эга система сложилась на северо- западной окраине Ижорского гишо и Сойкинском полуострове.

5. Промысловая - крупные неоформленные на местности поселения разбросаны в зависимости от возможностей выхода на «большую» воду. Такие поселения преобладают на побережье Финского залива, 11евы и Ладожского озера.

Таким образом, в ходе исследования размещения и движения населения на территории междуречья Волхова и Наровы выявляются две основные эп гокулыурные юны, фиксируем1>ге источтгиком на рубеже ХУ-ХУ1 ва, носложившиеся в предшествующий период — заттадная (Ижорское гигато и Полужье) и восточная (южное побережь Финского залива и Припеиг^е).

Изучение миграционных процессов в регионе и тесно связанных с ним систем расселения позволило провести более подробное районирование. Ьыли выделены Ижорсксх; гшато, Поагужье, северо-западная окраина Ижорского плато и район, охватывающий северное и южное Приневье и побережье Финского залива

Третья глава «Поселение и двор» посвящена раскрытию особенностей внугрипоселенческой соцтгалыюй структуры.

В первом параграф« «Сфуктура двора» рассматриваются основные характеристики дворохозяйств междуречья Волхова и Наровы в изучаемое время.

Среднее количество семей, приходящихся на один двор, колебалось в небольших 1гределахог 1,04 до 1,74,восновномсосредотачиваясьви1гтервале 1,24,6, что свидетельствует о единстве процессов формирования семейной структуры двора Поскольку средний показатель не превзошел 2,0, то можно утверждать, что во всех районах северо-запада Новгородской земли рубежа ХУ-ХУ1 вв. не было преобладания многосемейных дво|х>в.

В работе бьгло выделено две основные тенденции в распределении малых семей по дворам. Во-первых, чем менее пригодны почвы для ведения земледелия, тем выше процент большесемейных дворов (три малых семьи и более). Во-вторых, чем ближе находтпея та или • иная группа поселений к центру наиболее древнего освоения края, тем выше процент односемейных дворов, и наоборот, чем дальше—тем больше двух- и более семейных.

ю

Рассмотрение структуры родственных ¡паи.моашошений шав семейств внутри тогосемейных дворов выявшю две различные тенденции. [1ервая 6i.ua характерна для тпадной части междуречья [Волхова и 11аровы. Здесь многосемейные дворы, как правило, уществовали недлительный период — менее жизни одного поколения, их существование пределялось необходимостью введения в хозяйственный оборот новых производственных ющностей. Вторая тенденция, широко представленная в восточной част реп юна, была апраалена на длительное сохранение многосемейных дворов, включавших как шогопоколенпые семьи, так и складников. Эга тенденция определялась традицией кете! icuBi юго землепользования на гшх территориях.

Возможно ли реконструировать внешний облик дворов рубежа XV-XVI вв. на фригории Волхова и Паровы? О точной реконструкции не может бып. и речи, так как тсугствуют документальные описания, ошосящиеся к этой территории.

Однако сущесгеуют документы шорой половины XVI в., в которых имеются сведения дворовых постройках соседних районов — нижнего течения Оредежа, среднею течения (олхова и некоторых других территорий. Хотя терминология лих описей не всегда прозрачно сна современному исследователю: часп» названий построек к нашему времени исчезли ювштуша), другая часть терминов изменила значение (горница), некоторые ншт1остраптвш>1е 1атериалы позволяют ахпав! ль представление о них.

Статистический анализ позволяет выделил, две ретональных традиции семейной фуктуры дворов — -западную и восточную и разделяюнтую их переходную зону. I [оскальку рздиции общежития te крестьянских семьях теснейшим образом связаны с моделями рганнзации жилого пространства, можно допустить, что существовала корреляция между емейной структурой и жилищно-хозяйственным обустройством дворов.

В западном районе, охватывавшем Ижорское плаго и прилегающие к нему районы, во воре стояла I или 2 избы, от 1 до 3 клетей tía хлевах (нередко мшенных), рига, овин или 1ЫПЫ1Я (здесь существовала, видимо, междворная кооперация) и какая-нибудь дополнительная остройка — сенник, подкпег, нристен в качестве складских помещений и утепляющих амбуров или отдельно стоящий специализированный хлев, конюшня.

С увеличением количества семей во дворе росло, в первую очередь, количест во клетей а хлевах. Жилым помещением в XV-XVI вв. служила, как правило, клеть, в избе же реимущестненно готовили пишу для себя и скота. Двор был устойчивой системой, поскольку алько с появлением новой избы он был готов разделиться на два. Прочие постройки не были голь необходимы и либо переносились после передачи по наследству, либо достраивались овым хозяином на протяжении всей жизни (например, быстро прошивающие мыльни), аким образом, многосемейный диор визуально незначительно отличался от одноеемейного. Х5устройство двора все время i сходилось в развитии.

В восточной части региона господствовала промысловая модель или близкая к ней, в дном дворе редко одновременно находились и изба и клеть с хлевом, как правило, чло-га дно. Полому во дворах, где была только тба иногда присутствовала стая (постройка для ранения «грязного» инвентаря и специфических продуктов — вяленой рыбы, мяса). lío ворах же, где были только клеп. с хлевом, часто имелась рига или мыльня, которая спальзовалась в зим1 lee время как кухня.

С превращением одноеемейного двора в многосемейный количество построек во дворе, ак правило, удваивалось. Одна семья жила в избе, друга—в клети. Потенциально такой двор ыл неустойчив и мог распасться в любой момент, поскольку для этого не требовалось строить

новые помещения. Следовательно, здесь дтюр держался на совместном ведении хозяйства, визуально па ограде.

11а западе междуречья [Золхова и I !аровы преобладав! круннейтиие поселения. В нт складывались и трш ¡сформировались традиционные модели организации диора Ушошени застройки способствоваю не только большое количество построек, но и необходимое; зкономгпь благоприятные почвы.

Наоборот; на востоке решона, где абсолютно доминировали малые поселения, свободной 'традиции расположения дворов подталкивала тт мелкокотурность полей, чдех каждый двор жался к своему огороду, а не к соседнему двору. Видимо, такой двор I тредстаии собой редко стоящие 1 -2, реже 3, постройки, примыкавшие к изгороди огородд. Ско г (судя 11 оброку, в основном, овцы) содержался по преимуществу на обширном свободно! пространстве около тгнх построек, огороженных летким I и тег нем.

Таким обрачом, и семейная структура двора, и его пространственная компановк значигельно различались в западной и восточной частях междуречья Волхова и 11аровы.

Во втором параграф «Социальные связи внутри поселений» автор обращается качественным характеристикам внутрипоееленческих связей.

Родспзенные ошошения «людей» писцовых книг выходили за рамки отдельны: дворов. О/цтако установление родства межугу хазяетоии различных дворов представляете более сложным делом, чем установление родства внузри дво|Х1. Речь здесь может иди исключительно о близком пагргшинейном родстве и, более того, по преимуществу, < разделе! шых братьях.

Для выявления разделенных дворов на первом лапе исследования была использован: методика А.М.Гневушева, примененная им при исследовании семейного строя населенгн Шелонской пятины рубежа ХУ-ХУ1 вв. Минимальное число разделенных родствен!итко! фиксировалось но прямым указаниям, максимальное оцениваюсь по количеству дво|хн одного поселения, хозяева кетторых имеют одинаковое огчеспю. Реальная цифра оказывает ся 1 промежутке мотету минттмалыюй и максимальной.

На втором 7гапе был предпринят конкрешый источниковедческий разбор отдельны.* вариантов потенциального родства дворохозяев, исходя из размеров поселений, харгжзер;: -записи отчеств, структуры переписи конкретного поселения. Это позволило уточнит ь цифры, полученные на первом этапе работы (методика источниковедческого анализа не распространяется на междеревенские связи, поскольку вероятность пролога совпадения отчеств у жителей разных поселений достаточно велика).

В выделенные по одинаковому отчеству родовые труппы, по произведенным подсчетам, по1 шо 27,4% дворов и 26,7% семей репки 1а, то есть чу 1Ь больше четверти. 11а цдг |у родовую группу в среднем по региону приходтпея 23 двора и 3,03 семьи. 1 (аиболее часто встречается вариш гг родовой группы, состоящей из 2 дворов и 3 семей.

В работе рассмотрен вопрос о соотношении разделенных и неразделенных многосемейных дворов, т.е. вопрос о делимости дворов. Бьтло выделено три решона: восточный, где преобладала традиция сохранения единого многосемейного дворохозяйства; западный, где, наоборог, неразделенные родовые группы уступали разделенным; и, наконец, промысловый, где количество тех и других было равным, поскольку отцовские семьи почт всегда сохранялись, а братские почти всегда распадались.

Миграгдея ломала родовые ошошения на территориях, характеризующихся как притоком населения, так и оттоком. На территориях с отрицательным миграционным сальдо (Ижорское гтлато, северное Приневье, южное Нриладожье) часть родственников покидала 12

конную деревню, а часть оставалась в ней. В тех же районах, где мжрш тонное сальдо было ложительным (Южное Приневье, северо-запад плато, Папужье), новые поселенцы збашгяли родовые коллекгивы. Наконец, на тех территориях, которые являлись гграционнымп коридоралги (например, долина среднего и верхнею течения Ижоры и гавянки), Tivi два процесса тваимно дополняли друг друга. В этих условиях важным исгором сдерживания миграций являлось сохранение единого родового дтюрохозяисгеа

Для определения влияния междворных родственных связей на структуру поселения жно выявил, соблюдали ли писцы при переписи порядок расположения дворов щи писывали в том порядке, в котором общались с хозяевами дворов. Есть isce основания итать, что соблюдался принцип переписи по порядку расположения дворов на местности.

Сделанный вывод позволил выявить общую структуру поселений, по крайней мере, ределигь тенденции пространственной композиции сел и деревень.

Анали з переписей позволяег сделать конкретные наблюдения над описями отдельных селений. Во-первых, блттзкородспзенттые отношения между дворохозяевами в крупных селениях изучаемого региона — явление, встречавшееся повсеместно и игравшее ачше.ты(уюратьв(|х>рм1гроналии их пространственно/ооблика

Во-вторых, необходимо отмелгп, многообразие встречающихся (|х>рм застройки ннейная, радиальная, свободная и миогопе1провая), зависимость лих форм отлаллиш^га и, ■се, от релье<|)а местности.

В-третьих, (|юрмообраювание поселений имеег разные тенденции на западе (в наших шмерах села Котел, Каибола, Пилила, Ямская Весь) и востоке (I Папки, Ускин Конец, Часты зоры) изучаемого региона На запале представлены преимущесгвенио крупные, спланированные линейно или рэдиалыю, поселения. На востоке междуречья Волхова и зровы поселения имели меньшие размеры, и концетпрация застройки в них вокруг одного in более I iei пров т юс ила стихий! >ый характер.

Этот вывод согласуется с данными о преимущесгвенио крут юпоселе1 тческой традш чти западной части региона (Ижорское плато и прилегающие к нему земли) и исключительно 1лко- и среднепоселенческой в восточной части (бассейн реки Невы и южный берег инского залива).

На Ижорском плат доминировала организация пространства с точки зрения 1анировки всего поселения. В Невской же долине принципы организации прострштспза |упных поселений определялись традицией строительства двора как ключевого компонента LHO, двух- или трехдворной деревни. Здесь многодворное поселение было именно [зроснтимся двором, внезависттмости оттого, по какой причине это произошло: через деление рао! тачального дпора или подселение мигрантов.

Анализ структуры двора и социальных связей внутри поселения позволил по/ггвердить >!сльодвух основных этнокультурных массивах междуречья Волхова и Наровы—западном Ькорское плато и Палужье) и восточном (Приневье и южное побережье Финского залива).

В четвертой главе «Внутрирегиональные связи» рассматривается проблема жросоциальных отношений в крестьянской среде изучаемого региона на рубеже XV-XVI вв.

В первом пщдюфе «Административные и общинные связи» исследуются упоминания тисцовых книгах сельской администрации.

В первую очередь рассмотрены административные аспекты вотчинной организации мель новгородских бояр, монастырей и своеземцев, а также структуры поместных, юрцовых и оброчт тых земель великого князя после конфискаций конпд XV в.

В поместьях, появившихся на месте крупных ла: пфундий, возрастала степс личного к<)[ пакта непосредственно ме>клу помещиком и крестьянином. то же время пл-ко1ггакг продолжал существовать в сохранившихся и основном без изменений мель ватинах своеземцев.

С другой стороны, в землях, мобилизованных в казну, должен был намечай обратный процесс многоступенчатого опосредования ошошеннй между иерховш владельцем земли и крестьянином.

')ги процессы не М01ЛИ не отразиться в терминах, обозначающих сеш,ск; администрацию, как реликтовую новгородскую, гак и новую московскую.

Из иредегавшиюй сельской администрации в переписи населения междуречья Вшхс и Иаровы рубежа ХУ-ХУ1 вв. наиболее часто встречаются «ключники» (18 раз), одесяшкт (19 раз) и «старосты» (9 раз).

Старые новгородские «ключники», связанные с крестьянством совмсснн проживанием, были нередко сами членами сельского общества, особенно в средних и метк вотчинах. В крупных вотчинах ключник имел более высокий, чем кресплне статус, но так: жил среди крестьян. 11овые московские ключники—люди помещика, тесно с ним сшпаши Они еще не включились в кресплнскую общину. Вместе с помещиком они являют внешним фактором обьединения обтцины.

«Старосты» писцовых книг—7№ должностные линд церковных общин приходов. I полномочия осуществлялись в рамках них общин. Наконец, одееягские» — ло .тнде| крестьянской общины черной волости I (овгородской земли. С исчезновением в хо обояривания земель черной волости десятские остаются как реликт общинной орган!паши наиболее крупных ватинах.

Ключники и десятские выступали как должностные липа общин врамках полости. 11| этом, ключники в московское время выступали то стороны землевладельца Следователь! ключник не являлся символом собственно общины, одному ключнику могла подчиня й«! д и более общин.

Десятский, наоборот, афибут собственно общины. Там, где обнаруживаете» зг мипистериал, можно говорить о довольно тесных связях мемуту поселениями одной ватсхл для выборов десятского, расклада повинностей, а, возможно, и коллективного испоть юван! угодий.

Старосты функционируют на уровне поноста Они объединяю! наибш последовательных прихожан погосгабез различия социального статуса и места проживания

Исследование упоминаний сельских должностных лиц позволяет очертить этнические [рипицы в регионе, ['усское население являпсзсь наиболее активным компопешх: христианских общин. I (редставтггели прибалтийско-финских групп (води, ижоры) оставали! за пределами христианских общин. Более длительный период общинное 'землештадеш сохранялось в южной части Ижорской земли и в'зоне проживания «чюди».

Итак, во-первых, поскольку христианская обцщна являлась афт!бутомставян(^русскс новгородской колонизации, то по упоминаниям старост можно наметить итоги зге колонизации на конец XV в. Во-вторых, упоминание десятских показывает территори наиболее поздно попавшие в зону господской (боярской и монастырской) колонизации. Эшм областями стали земли, по преимуществу населенные ижорой на востоке и «чюдыо» назапад В-третьих, обнаруживаются зоны контакта между славяно-русским и прибалгийско-фински ареалами. И, в-четвертых, новые помещичьи и великоктшжеские ключштки, вместе помещиками и более высокопоставленными великокняжескими чиновниками (вол(хлитям!

осельскими)являлисьеще одним этническим комнонентм—предсгавтелями московской, гшго-окской волны колонизации края.

Выводы этого параграмм позволили приблизиться к определению -л ническо! о облика ыделенных по этнокультурным признакам частей региона—-западного и восточного.

Уточнения собственно этнических границ и рассмотрение лносоциальных фупп еждуречья [килхова и 11аровы бт.ши проведены во втором параграф «Этические границы о данным атггропоиимии».

Изучение финно-угорской шпропонимии названию, во-первых, вылепить районы роживания преимущественно прибалтийско-финского населения и районы проживания усското населения. К первым ашосились все южное и восточное побережье Финского залива г Луги до Сестры, а также бассейн Невы. Ко вторым — среднее 11олужье, Ижорское плато, )Жное Пршвдожье, отдельные вкрапления вокруг Копорм и Орешка

Во-вторых, удалось выяснить, что процессы христианизации в районах, населенных рибшггийско-фпнским населением, шли с разной скоростью. Наиболее быстро они шли в :верном Приневье, наименее - - в «Чудских» погостах к северо- западу отИжорского плато, ¡месте с христианизацией шла транс(|юрмация традиционной культуры, а, возможно, и асгичная ассимиляция.

Наконец, исследование этнонимических и топонимических прозвищ позволило ыделтгп» несколько территориальных трупп тфибаптийско-финского населения. Наиболее рупными среди штх бт.ши «ижеряне» и «чудины». (>г первых до XX в. дошло название одной з современных прибалтийско-финских этнических групп, вторые сохранились как пюграфическая водь. Более мелкие «котонине», «сойкины», «толжане», возможно и друше, ^хранились как диалектные группы современной ижоры. Третьи, такие как «вошки» и лопины», бесследно растворились в русском и ингерматшандеко-финеком этнических ассивах.

В «Заюкоченнн» представлены вывода диссертации.

1. Демографические процессы в междуречье Волхова и I Жаровы на рубеже ХУ-Х\'1 вв. е имели единой наг травлен г юстг г на всех территориях изучаемого региона В этхгг период асепение мифировало из западных 1г северных частей региона на юго-восток. В результате тих демографических процессов менялся расселепческий облик решона

2. В ХУ-ХУ1 1зв. па территории изучаемого региона выделяются две основнт.1е п юкулыурттые зоны. В11рш киской долине, а также по всему восточному и южг тому берегам >инского шив;!, вплоть до р. Луги проживали носители прибалтийско-финских языков. 11а спошюй территории Ижорскою плато, п Полужье, а также в ближайшей округе уездных етпров Орешка и Котюрья доминировали русские. Эт зоны различалисыютипам поселения, трукгуре родственных отношений внутри двора и характеру застройки усадьбы.

3. Более подробное этнокультурт юе райог гттротзание позволяет выделгпь четьтре региона: осгочный в Приневье и на южном побережье Финского залива, запатный на Ижорское плато, ;веро-западный в «Чудских погостах» тг юго-западный в среднем Полужье. Каждый из них арактеризовался своей моделью расселения. Условно их можно назвал» шездовой, кустовой, стропной и приречной. Отдельно можно выделить промысловую модель, преоблачдвптую в рибрежных районах. Кроме того, эти регионы различались по характеру делимости одстве1тных дворов тг особешкхлям междереветгектгх связей, отражавшихся в упоминаниях азличных сельских министериалов: ключников, десятских и старост.

4. В рамках прибалтийско-финского массива выделено несколько терртпориатьных эупп, обладавших самоназваниями. Это «ижеряне», «когюшале», «сойкины», «тогжане»,

«чудины», «вошки» и «лопины», возможно бьиш и друше. Самыми крупными был «тгжеряне» и «чудины», полому они чаще всего (фигурируют в письменных источниках. ' русских территориальные груги 1ы не выделяются.

5. В целях описания этносоциальных и /этнокультурных процессов в междуречь Волхова и 11аровы в XV-XVI вв. были реконструированы тип застройки двора и посекши структуры внутрисемейных и межсемейных связей.

В «11рт1ложениях» приведены доиолнтпельиые тексты но исгориотрафии писцовог дела, пояснтгтельные кар|ы и таблицы, а также рисунки и диаграммы.

Список работ опубликованных по теме диссертации:

Новгородские писцовые книги как этпо1рафический источник //Историческа этнография. Вытг. IV. СПб., 1993. С. 96-100.

Миграция русского населения на территорию юго-западной Ишермаилшуши п< данным топонимии XV-XV1 вв. /Оптическая история наро,лов России (Х-ХХ вв.). Критко< содержаниедоктадовконференцтти/Qiu ред Гадло A.B. СПб., 1993.С. 32-33.

К характеристике социальной структуры населения юго-западной Ишермапландии i конце XV - начале XVI в. //Историческое познание: традиции и новации. Тезись Международной теоретической кон(1)сренции. Ч. I. Ижевск, 1993. С. 217-220.

«Вопчие» поселения 11овгородских писцов!,ix книг рубежа XV-XVI веков /Л Ipornux Новгорода и Новгородской земли. Тезисы докладов и сообщений научной конкуренции Новгород 1994. С. 59-61.

Южное Приневье в конце XV- начале XVI в. //11егербургскне чтения -95. Maiepiuuib научной конференции кюбилеюТ.А.Славиной.С116., 1995. С. 255-259.

Формирование этнокультурных ipynii в Восючно-Ьтягийском районе //Санкг-11етсрбург Культура и традиции. Лею иг и по курсу «История русской культуры» СПб., 1995. С 12-28.

Северное Приневье на рубеже XV-XVI вв. /Петербургские чтения - 96. Мшериать: энциклопедической библиотеки «Санкг-Петсрбург-2003». СПб., 1996. С. 339-343.

Данные Новгородских писцовых книг об обтцине и семье юго-западной Интермаплатщии в конце XV- начале XVI в. //Историческое познание: традиции и новации. Материалы Международной теоретической конференции. Ч. I. Ижевск, 1996. С. 289-294.

Северо-западные земли Водской пятины на рубеже XV-XVI вв. //Русский Север и Инперманлацдия. Историческая этнография. Вып. V. Межвуювский сборник к 60-легию АВ.Гадло. /Под ред И.Я.Фроянова. СПб., 1997. С. 34-49.

Некоторые особенности этических когпактов русского и прибалшйеко-фннского населения на северо-западе России //Второй международный конгресс этногра|])ов ti антропологов 1-5 иютгя 1997 г. Резюме докладов и сообщений Ч. I. Уфа, 1997. С. 92.

Study of the ethnic contacts on the territoiy of South lngria and the zone of the Vepsian-RusMan boundary //Ingrians and Neighbours Focus on the eastern Baltic Sea region. Studia Fennica Hthnologica 5 /Edited by M.Teinonen, TJ. Virtanen. Helsinki, 1999. P. 122-152. Соавторы—Гддло A.B., Кгортв С.Б., Чистяков АЛО.

Использование писцовых книг в историко-этнографических исследованиях Северо-Запада Новгородской земли XV-XVI ва //III конгресс эпиграфов и антропологов России. 8-11 moi гя 1999 г. Тезисы докладов. М., 1999. С. 45-46.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Новожилов, Алексей Геннадьевич

Оглавление

Введение

Глава 1. Новгородские писцовые книги как этноисторический источник

1.1. Особенности сохранности текстов писцовых книг

1.2. Термины писцовых книг

1.3. Картографирование материалов писцовых книг

Глава 2. Размещение и движение населения в междуречье Волхова и Наровы на рубеже ХУ-ХУ1 вв.

2.1. Размещение населения

2.2. Движение населения на рубеже ХУ-ХУ1 вв.

2.3. Система расселения

Глава 3. Поселение и двор

3.1. Структура двора

3.2. Социальные связи внутри поселений

Глава 4. Внутрирегиональные связи.

4.1. Административные связи

4.2. Этнические границы по данным антропонимии 195 Заключение 220 Список источников 223 Список использованных карт 224 Список литературы

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Новожилов, Алексей Геннадьевич

Актуальность темы исследования. ХУ-ХУ1 вв. — один из важнейших периодов в истории формирования единого Русского государства, а вместе с ним и единого великорусского этноса.

Этот процесс был тесно связан с объединением отдельных древнерусских земель вокруг Москвы. Одним из ключевых моментов объединения стало присоединение к Москве в конце XV в. Новгорода. В составе Новгородской земли к Московскому государству присоединились не только территории, заселенные новгородцами-славянами, но и территории, издревле занятые прибалтийско-финскими общностями, предками современных води, ижоры, карел, вепсов. С присоединением к Москве северо-западных окраин Новгородской земли, населенных прибалтийскими финнами, по существу закладываются основы полиэтничного характера русской государственности.

Благодаря исследованиям, начатым в середине XIX в. и продолженным в течение XX в., в настоящее время достаточно достоверно реконструируются начальные этапы этнической истории (до середины XIV в.) северо-западной части Новгородской земли, где славянское (древнерусское) население в течение рада столетий соседствовало с аборигенными общностями прибалтийских финнов. Усилиями историков, лингвистов, статистиков, этнографов подробно изучен этнический состав этой территории и проходившие на ней этнические процессы XVII - XX вв. Однако ХУ-ХУ1 вв., связанные с самыми значительными в истории края этно пол итическим и и социально-экономическими сдвигами, включением его в состав единого Русского государства, остаются до сих пор наименее изученными. Это, с одной стороны, объясняется тем, что они выходят за пределы интересов археологии, а с другой, тем, что их изучение затруднено отсутствием нарративных и палеоэтнографических источников.

В настоящей диссертации сделана попытка реконструировать этносоциокультурные процессы на территории междуречья Волхова и Наровы, проходившие в этом крае на рубеже ХУ-ХУ1 вв., опираясь на не привлекавшуюся до сих пор для подобного исследования массовую статистическую информацию, заключенную в кадастровых переписях — Новгородских писцовых книгах Водской пятины конца XV в.

Обращаясь к этому материалу, автор отчетливо осознает его специфический характер. Этот материал не содержит обычной этнографической информации. Он не дает возможности полностью представить этнокультурный облик той или иной конкретной группы населения. Но, вместе с тем, он позволяет выявить общую тенденцию этносоциального развития региона, наметить основные контуры протекавшего здесь этноисторического процесса. Объектом настоящего исследования является этническая история северозападной окраины Новгородской земли, заключенной в междуречье Волхова и Наровы, — современные западная и центральная части Ленинградской области. Хронологические рамки — конец XV-начало XVI вв. Предмет исследования — реконструируемые на базе писцовых книг сведения о населении региона, его динамике, особенностях расселения, социальной структуре поселений, семейно-родственных отношениях и этнотерриториальных группах.

Географические характеристики изучаемого региона. Изучаемый регион на западе ограничен рекой Наровой, на востоке — Волховом. Южная граница проходит по средней Луге и далее по обширной заболоченной равнине, где берут начало реки, впадающие с юга в Неву и Ладожское озеро. Его северная граница проходит к северу от Невы на Карельском перешейке, по реке Сестре и камовым возвышенностям севернее Лемболовского озера.

В физико-географическом отношении эта территория не представляет собой единой ландшафтной зоны. Наиболее благоприятным для земледелия является Ижорское плато, находящееся на западе региона, чему способствуют его почвенные и климатические условия. В то же время, характер ландшафта плато затрудняет развитие интенсивного животноводства. Здесь мало угодий, дающих высокий урожай трав под покос, а также практически отсутствуют открытые водопои для скота.

Почвы территорий, прилегающих к Ижорскому плато, менее пригодны для ведения земледельческого хозяйства. Повсеместно наиболее пригодными для ведения земледелия и животноводства являются небольшие, возвышенные, хорошо дренируемые участки. Оптимальным здесь можно считать комплексное производяще-присваивающее хозяйство.

По берегам Финского залива, Ладожского озера, Невы и других крупных рек наиболее приемлемым является промысловое хозяйство. Наконец, к югу от плато, в Полужье, ландшафтные условия позволяют вести животноводческо-земледельческого хозяйство только в поймах рек1.

1 Гагарина Э.И., Матинян H.H., Счастная Л.С., Касаткина Г.А. Почвы и почвенный покров Северо-Запада России. СПб., 1995. С. 160-164, 166-169, 186-200; Исаченко Г.А., Резников А.И. Динамика ландшафтов тайги Северо-Запада Европейской России. СПб., 1996. С. 32-38; Исаченко Г.А. «Окно в Европу»: история и ландшафты. СПб., 1998. С. 159-168.

Изучаемый регион охватывал три уезда Водской пятины Новгородской земли - Ямской, Копорский и Ореховский. Самым крупным по населенности был Копорский уезд, по территории -Ореховский. Самым маленьким по обоим этим показателям был Ямской уезд1.

Уезды разделялись на погосты. Всего их в регионе было 25, но сведения о 2 из них утеряны полностью. Поэтому речь в работе пойдет только о 23 погостах.

Степень разработанности темы. В современной науке археологами и лингвистами накоплены обширные материалы по этнической истории местного славяно-русского и прибалтийско-финского населения.

С самого начала археологического изучения региона исследования коснулись в первую очередь Ижорского плато. Во второй половине XX в. был поставлен вопрос об этнической принадлежности открытых здесь памятников2. На рубеже XIX-XX вв. раскопки и анализ археологического материала получили новый импульс. Работы появившиеся в это время подробно описывались в специальной литературе3

1 Более подробную характеристику этих уездов см.: Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV - начало XVI в. /Рук. авт. коллектива А.Л.Шапиро. С. 184, 199, 205. В дальнейшем: АИСЗРI. л

Ивановский Л.К. Курганы Водской пятины Новгородской земли //Известия Русского археологического общества. Вып. 9. М., 1880. С. 93-101. з

Рябинин Е.А. Новгород и северо-западная область Новгородской земли (Культурное взаимодействие по археологическим данным)

Е.А.Рябинин выделил два направления в этнической оценке населения Ижорского плато. Представители первого (И.Р.Аспелин, А.М.Талльгрен) считали культуру этого населения в основе своей прибалтийско-финской, но подвергшейся сильному культурному влиянию славян. Исследователи, относящиеся ко второму направлению (Х.А.Моора, В.И.Равдоникас) считали все памятники исключительно водскими, а, следовательно, и саму культуру прибалтийско-финской1.

В дальнейшем сложился третий подход. В.В.Седов попытался разделить древности Ижорского плато на славянские и водские . Он даже попытался выделить краниологические типы вожан и славян в

Культура Средневековой Руси. Л., 1974. С.56-57; Его же. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса) //Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977. С. 113-117; Его же. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. К истории славяно-финских этнокультурных связей. Историко-археолгические очерки. СПб., 1997. С. 23-24; Седов В.В. Водь //Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. М., 1987. С. 34-35.

1 Рябинин Е.А. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса). С. 114-116; Его же. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. С. 24.

•у

Седов В.В. Этнический состав населения северо-западных земель Великого Новгорода (1Х-Х1У вв.) //Советская археология. М., 1953. Т. XVIII. С. 190-229. этом регионе1. Этой точки зрения В.В. Седов придерживается и в настоящее время2.

Первая концепция получила новое развитие в трудах Е.А.Рябинина. Он, во-первых, придерживается мнения о славяно-водском культурном синкретизме населения Ижорского плато и л называет эту культуру «областной» . Во-вторых, от общего массива древностей плато отделяет культуру населения его северо-западной окраины, которую связывает с «чудью» — предком этнографической води4.

Идея о сильном славянском влиянии на прибалтийских финнов Ижорского плато была подтверждена группой

1 Седов В.В. Антропологические типы населения северо-западных земель Великого Новгорода //Краткие сообщения института этнографии. М„ 1952. Вып. XV. 72-85.

2 Седов В.В. Этнический состав населения Новгородской земли //Финно-угры и славяне. Доклады первого советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 15-17 ноября 1976 г. Л., 1979. С. 74-80; Седов В.В. Водь. С. 36-42.

3 Рябинии Е.А. Водь //Финны в Европе У1-ХУ вв. Прибалтийско-финские народы. Историко-археологические исследования. Вып 2. Русь, финны, саамы, верования. М., 1990. С. 28.

4 Рябинии Е.А. Этнокультурная ситуация на северо-западе РСФСР в эпоху средневековья (Проблема археологического изучения) //Балты, славяне, прибалтийские финны. Этногенетические процессы. Рига, 1990. С. 197-198; Его же. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. С. 29-43. исследователей, которые считают, что местное население ассимилировалось за счет большого притока славян1.

Однако другие отечественные исследователи придерживаются традиционных представлений об этнической принадлежности древностей северо-запада Новгородской земли. Мнение об исключительно прибалтийско-финском (водском) характере населения йжорского плато в 1979 году поддержал И.П.Шаскольский2.

Еще одним направлением археологических исследований в изучаемом регионе является вопрос о древностях этнографической ижоры. Изучение ижоры началось в то же время, что и изучение води3. Но недостаточное количество археологических памятников надолго отодвинуло изучение ижоры на второй план.

В 1980-90-е годы интерес к ижорским древностям усилился. Если В.В.Седов в обобщающем труде по археологии северо-запада

1 Конецкий В.Я., Носов Н.Е., Хвощинская Н.В. О финно-угорском и славянском населении центральных районов Новгородской земли //Новое в археологии СССР и Финляндии. Доклады третьего советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 11-15 мая 1981 г. /Под ред. акад. Б.А.Рыбакова. Л., 1984. С. 161-168.

2 Шаскольский Й.П. Проблемы этногенеза прибалтийско-финских племен юго-восточной Прибалтики в свете данных современной науки // Финно-угры и славяне. Доклады первого советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 15-17 ноября 1976 г. Л., 1979. С. 41-48.

Рябинин Е.А. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса). С. 113-117. уделяет ижоре немного места, упоминая несколько могильников1, то ЕАРябинин отводит ей значительное место в своих этноисторических построениях2. Параллельно древности ижоры активно изучает О.И.Конькова, обратившаяся к изучению отдельных групп ижор3. В последнее время О.ККонькова выступила с концепцией автохтонноста ижоры на территории Ленинградской области и выделения ее из общекарельского массива под влиянием различий в хозяйстве, а не вследствие миграции4. Благодаря раскопкам О.И.Коньковой охватывавшим период с XIV до XVII вв., была установлена преемственность ижорской культуры.

1 Седов В.В. йжора //Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. М„ 1987. С. 42-43.

Рябинин Е.А. Ижора //Финны в Европе \fI-XV вв. Прибалтийско-финские народы, йсторико-археологические исследования. Вьш 2. Русь, финны, саамы, верования. М., 1990. С. 31-41; Его же. Этнокультурная ситуация на северо-западе РСФСР в эпоху средневековья. С. 205-208; Его же. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. С. 60-81. 3

Конькова О.И. йжорские могильник ЛНовое в археологии Северо-Запада СССР. Л., 1985. С. 74-77; Конькова О.И. Исследование Ижорских средневековых могильников. Итоги и перспективы //Современное финно-угроведение: Опыт и проблемы. Л., 1990. С. 31-36; Конькова О.И. Вопросы ранней истории финноязычного населения нижнего течения р. Луги //Население Ленинградской области: Материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 92-105.

4 Конькова О.И. Ижора и Корела: проблемы ранней дифференциации //Русский Север. СПб., 1995. С. 43-62.

Наконец, еще одна небольшая группа, упомянутая в писцовых книгах и актовых материалах, — лопь — была специально рассмотрена А.Н.Кирпичниковым\ Он сопоставил «лопь» в этнокультурном плане со средневековым населением юго-восточного Приладожья.

Что же касается территорий, входящих в изучаемый регион и расположенных к северу от Невы, то здесь крупномасштабных археологических работ не проводилось . В то же время, нельзя не отметить и большое количество неисследованных археологических памятников, в целом, в бассейне реки Невы3.

Этногенетические связи прибалтийско-финских народов Северо-Запада России рассматривались лингвистами на базе исследования лексических и грамматических материалов4.

1 Кирпичников А.Н. Приладожская лопь //Новое в археологии СССР и Финляндии. Доклады третьего советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 11-15 мая 1981 г. /Под ред. акад. Б.А.Рыбакова. Л., 1984. С. 137-144.

2 Лапшин В.А. Археологическая карга Ленинградской области. Ч. П. Восточные и северные районы. Л., 1995. С. 173-178.

3 Лапшин В.А. Археологическая карта Ленинградской области. Ч. I. Западные районы. Л., 1990.126 с.

4 Аристэ П.А. Происхождение водского языка //Ученые записки Тартусского университета. Филологические науки. Тарту, 1947. № 4. С. 35-46; Его же. Формирование прибалтийско-финских языков и древнейший период их развития //Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллин, 1956. С. 5-27; Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск, 1947. 120 е.; Лаанест А.Х. Ижорские диалекты: Лингвогеографическое

В свою очередь этнографы, изучавшие Северо-Запад России, разрабатывали вопросы культурно-бытовых особенностей как автохтонного, так и пришлого населения. Еще в конце XVIII в. появились первые описания изучаемого региона на русском языке1. Материалы по этнографии народов Санкт-Петербургской губернии попали в труды И.Г.Георги, переведенные на русский язык2.

Тогда же увидели свет первые работы на немецком и шведском языках. В XIX в. интерес к прибалтийско-финским народам междуречья Волхова и Наровы проявляли финские ученые. Подробно все эти работы рассмотрены в историографических обзорах П.И.Кеппена3 и Н.Н.Поппе1. В тот же период на русском исследование. Таллин, 1966. 182 е.; Лаанест А.Х. Прибалтийско-финские языки //Основы финно-угорского языкознания: Прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки. М., 1975. С. 5-16.; Лаанест А.Х. Историческая фонетика и морфология ижорскогоязыка. Автореф. дис.докт.филол.наук. Тарту, 1978. 54 с.

1 Рукопись Ф.И.Туманского была опубликована в издании: Öpik Е. Vadjalastest ja isurizest XVIII sajandi löpul (Etnograafilisi ja Iingvistilisi materjale Fjodor Tumanski Peterburi kubermatigu kirjelduses). Tallinn, 1970. P. 47-119. л

Георги И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1776. Т. 1.

3 Кеппен П.И. Водь и Вотская пятина //ЖМНП. Часть LXX. Отделение П. СПб., 1851. С. 55-58. Та же работа опубликована отдельным оттиском Кеппен П.Й. Водь в С.Петербургской губернии. Отрывок из объяснительного текста к этнографической карте С.Петербургской губернии. СПб., 1851. 73 с. На нее мы и будем ссылаться в дальнейшем. языке выходят работы Д.Языкова и Д.Успенского, представлявшие собой извлечения из работ финских и немецких исследователей2.

Традицию этнодемографического исследования населения Санкт-Петербургской губернии заложил П.И.Кеппен . Она была продолжена в 1920-е гг. Д.А.Золотаревым, собравшим обширный материал по статистике населения Северо-Запада России4. В 197080-е гг. историческая зтнодемография региона нашла отражение в трудах Н.В.Юхневой и Л.В.Выскочкова3.

1 Поппе Н.Н. Этнографическое изучение финноугорских народов в СССР //Финноугорский сборник. Труды КИПС. Т. 15. Л., 1928. С. 27-76.

Языков Д. О финских жителях Санкт-Петербургской 1уберюш //Русский исторический сборник Общества истории и древностей Российских. Т. 4. Кн. 2 и 3. М., 1841. С. 300-325; Успенский Д. Ингры, ваты, ягрямя, саволаксы //Финнекий вестник. Т.2. Отд. 4. Этнография. С. 1-19.

3 Кеппен П.И. Водь в С.Петербургской 1убернии. С. 62-73; Его же. Селения обитаемые ижорами в Санкт-Петербургской губернии //Ученые записки Академии наук по первому и третьему отделениям. Т. П. СПб., 1854. С. 412-422.

4 Золотарев Д.А. Этнический состав населения Северо-западной облаете и Карельской АССР //Труды КИПС. Т. 12. Л., 1927. 118с.

5 Юхнева Н.В. Этнический состав населения Петербурга в конце XIX — начале XX в. //Этнографические исследования Северо-Запада СССР. Традиции и культура сельского населения. Этнография Петербурга /Отв. редактор Н.В.Юхнева. Л., 1977. С. 192-216; Ее же. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга вторая половина XIX — начало XX в.

В 1920-е же годы начали проводиться широкомасштабные полевые исследования в западных и северных районах Ленинградской области. Наибольшее число исследований этого времени принадлежали ЛОИКФУН1 и, в частности, его руководителю В.А.Егорову. Это и декларативные статьи о необходимости изучения культуры ингерманландеких финнов2 и сводки конкретного полевого материала3.

Изучая структуру финских поселений, В.А.Егоров обнаружил наиболее архаический пласт системы расселения: «Типичная финская деревня раскинулась просторно на пригорках (maki), между которыми в весеннюю или осеннюю распутицу нет сообщения. Расстояние между деревнями до 0,5 версты. Усадьбы расположились

Статистический анализ Л., 1984. 223 е.; Выскочков Л.В. Об этническом составе населения сельского населения Северо-Запада России (вторая половина XVIII - XIX вв.) //Петербург и губерния /Составитель и отв. ред. Н.В.Юхнева. Л., 1989. С. 113-131.

1 Ленинградское общество по изучению коренных финно-угорских народов СССР.

2 Егоров В.А. Первые работы ЛОИКФУН среди эвримейсов. Краткий отчет. Л., 1928. 4 е.; Егоров В.А. Начальная задача финна-краеведа в СССР //Труды краеведческой комиссии ЛОИКФУН. Л., 1927. 16 с.

-у

Егоров В.А. Эврзмейсы Лесколовского сельсовета. Из поездки 1927 года //Сборник ЛОИКФУН. Вып. 2. Л., 1928. С. 31-48; Его же. Работа Никулясского отряда //Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 2. С.15-18. свободно, так что вся земля одного хозяйства стянута в одном месте, около дома. Чересполосицы нет»1.

В целом деятельность ЛОШСФУН в отношении Ленинградской области не отражала свое название в полной мере. Сосредоточившись на изучении ингерманландских финнов2, и даже уже — на эвремейсах, деятели общества как бы не замечали другие прибалтийско-финские народы. Показательны такие цитаты: «.обследовались русские деревни, где были собраны сведения о финнах.»3 или «Эвремейсы живут вперемежку с другими финнами: ижорами и, особенно, савакотами. Представляется решительно невозможным игнорировать этих сожителей»4. Последнее пожелание, впрочем, начало выполняться. Был опубликован материал краеведа-савакота М.Патури5. Появились даже материалы

1 Егоров В.А. Эврэмейсы. С. 40.

2 См. Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 1-4.

3 Творогов Л.А. Работа Мгинского отряда // Бюллетень ЛОШСФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 2. С. 1821.

4 Егоров В.А. Экспедиционные работы ЛОШСФУН в 1929 г. П Бюллетень ЛОШСФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 3. С.1-3.

5 Патури М. Работа среди савакотов Жабенского сельсовета //Бюллетень ЛОЙКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 4. С. 14-16. по русскому ткачеству, которое было дано для сравнения с финским1.

В 1920-е годы под руководством Д.А.Золотарева проводились пшрокомасштабные исследования в западных и северных районах Ленинградской области, нацеленные на изучение этнографии прибалтийских финнов — води и ижоры. Д.АЗолотареву принадлежит небольшой очерк по этнографии населения устья реки л

Луги, Сойкинского и Кургальского полуостровов. В 1930 г. появились работы Н.Ф.Прытковой и Р.М.Габе, также основанные на полевых исследованиях3. В этих работах авторы пытались архаизировать культуру води и ижоры и противопоставить ее как русской, так и эстонской.

Новые работы начались только в 1960-е гг. По итогам этих работ Н.В.Шлыгина неоднократно обращалась к этнографии Ленинградской области4.

1 Творогов Л.А. Собрание образцов Мгинской домоткани //Бюллетень ЛОЙКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 4. С. 19-21.

2 Золоторарев Д.А. У ижор (экспедиционные впечатления) //Труды Ленинградского общества изучения местного края. Т. 1. /Под ред. Б.АФедченко. Л., 1927. С. 139-148.

3 Габе Р.М. Материалы по народному зодчеству западных финнов Ленинградского округа //Западнофинский сборник. Из материалов северо-западной экспедиции 1926-28 годов. Л., 1930. С. 107-162; Прыткова Н.Ф. Одежда ижор и води //Там же. С.306-340.

4 Шлыгина Н.В. Водь, ижора и финны Ленинградской области //Народы Европейской части СССР. Т. П. М., 1964. С. 310-328; Ее же. Роль хозяйственных занятий в ассимиляции водско-ижорского

Н.В.Шлыгина отмечала архаичность традиционной культуры води и ижоры, но признала значительные иноэтничные влияния в первую очередь со стороны русских1. Перспективной кажется идея Н.В.Шлыгиной о большой роли единства традиционного хозяйства русских, и жор и вода в ассимиляции последних первыми2.

В последнее время, в 1980-е гг., некоторые полевые работы среди води и ижоры проводились М.Г.Сметаниным и Н.В.Ушаковым и др.5 Замечательным явлением стало появление в населения в конце XIX - начале XX века //Советская этнография. М., 1965. № 4. С. 55-65; Ее же. О русских элементах в женской одежде води //Этнографические исследования Северо-Запада РСФСР. Л, 1977. С. 124-140; Ее же. Архаические формы женской одежды води и ижоры //Древняя одежда народов Восточной Европы (Материалы к историко-этнографическому атласу). М., 1986. С. 208228; Ее же. Водь. Ижоры //Народы России. М., 1994. С. 126-127,159161.

1 Шлыгина Н.В. Водь, ижора и финны Ленинградской области. С. 314-315; Ее же. О русских элементах в женской одежде води. С. 140; Ее же. Архаические формы женской одежды води и ижоры. С. 226; Ее же. Водь. С. 126; Ее же. Ижора. С. 160.

2 Шлыгина Н.В. Водь, ижора и финны Ленинградской области. С. 314-317; Ее же. Роль хозяйственных занятий в ассимиляции водско-ижорского населения. С. 59-64.

3 Сметанин М.Г. Этнографическое изучение прибалтийско-финского населения Ленинградской области (по материалам экспедиций дирекции объединения музеев) //Современное финно-утроведение. Опыт и проблемы. Л, 1990. С. 45-48; Ушаков Н.В. Традиционное жилище финноязычных народов Ленинградской области начала XX центральной академической печати труда ижорца-краеведа И.Т.Федорова, посвященного демографии ижоры\

В последнее время кафедра этнографии и антропологии СПбГУ проводит полевые исследования на юго-западе Ленинградской области2.

До настоящего времени наименее изученным на территории региона остается русское население3, и этому есть объективные причины. Русское население здесь многослойно. Это и русские в. //Там же. С.49-53-, Его же. Вопросы структурно-типологического изучения жилищ русских, води, ижор, финнов, вепсов и карел Ленинградской области //Население Ленинградской области: Материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 170-179.

1 Федоров И.Т. Расселение ижоры в ХУШ-ХХ веках //Советская этнография. 1983. № 5. С. 97-104.

2 Чистяков А.Ю. Формирование современного этнического состава населения Кургальского полуострова и нижнего течения р. Луги //Этнографическое изучение Северо-Запада России (Итоги полевых исследований 1999 г. в Ленинградской, Псковской и Новгородской областях). Краткое содержание докладов IV Межведомственной научной конференции аспирантов и студентов /Под ред. А.В.Гадло. С. 10-11.

3 Ушаков Н.В. Жилище русских крестьян Петербургской губернии конца XIX — начала XX вв. //Петербург и губерния: историко-этнографические исследования. Л., 1989. С. 140-152; Шангина И.И., Ушаков Н.В. Русские //Мы живем на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области /Составитель и научный редактор К.В.Чистов. СПб., 1992. С. 109-130. старожилы, и ассимилированные прибалтийские финны, и крестьяне, прибывшие сюда из центральных губерний в период строительства Петербурга, и переселенцы 1930-х и 1950-60-х гг.

Первым и единственным историческим посвященным Приневью стала работа А.ЙХипинга, написанная в середине XIX в. и увидевшая свет почти через полвека после его смерти1. В ней прослежена на базе летописных известий и актового материала история изучаемых территорий с момента первого упоминания до основания Петербурга.

В середине - второй половине XX в. большой вклад в изучение социальной и политической истории Водской и Ижорской земли внесли В.Н.Бернадский, С.С.Гадзяцкий, ИЛ.Шаскольский2.

Социально-экономической истории Новгородской земли XV-XVI вв. посвящены первые два тома «Аграрной истории Северо

1 Гиппинг А.И. Нева и Ниеншанц. Ч. 1С вступительной статьей А.С.Лаппо-Данилевского. СПб., 1909. 301 с.

2 Вернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. Часть I. //Ученые записки ЛГПН им. А.И.Герцена. Т. 138 /Отв. ред. Н.Н.Степанов. Л., 1958. 246 е.; Его же. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.-Л., 1961. 395 е.; Гадзяцкий С.С. Вотская и йжорская земли Новгородского государства //Исторические записки. Т. 6. М., 1940. С. 100-148; Шаскольский И.П. Положение крестьянства в Ижорской земле в конце XVI - начале XVII вв. //Северо-запад в аграрной истории России. Калининград, 1986. С. 98-104.; Шаскольский И.П. Переселение Финских крестьян в Ингерманландию в XVII в. //Население Ленинградской области: материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 80-89.

Запада России», вышедшие под редакцией А.ЛЛ1апиро. Разделы этих томов посвященные Водской пятине написаны Ю.Г.Алексеевым1.

Историками накоплен богатый опыт работы с писцовыми книгами. Созданы многочисленные методики обработки и интерпретации статистических материалов и сопоставления этих результатов с данными других исторических источников. Кроме того, материалы писцовых книг в качестве иллюстративного материала привлекались в работах, посвященных этнической истории отдельных частей Новгородской земли2.

Литературе, в которой обсуждаются исторические и социально-экономические проблемы на базе писцовых книг, посвящена первая глава настоящего исследования.

В последнее десятилетие увидели свет и первые коллективные обобщающие этнографо-историко-археологические труды, посвященные Северо-Западу России3.

1 Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV -начало XVI в. /Рук. авт. коллектива А.Л.Шапиро. Л., 1971. С. 184226; Аграрная история Северо-Запада России XVI в. Новгородские пятины / Рук. авт. коллектива АЛ.Шапиро. Л., 1974. С. 141-170.

2 Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XV 1-Х VII вв. Из истории сельских поселений. М., 1962.291 е.; Пименов В.В. Вепсы. Очерк этнической истории и генезиса культуры. М.-Л., 1965. 264 с.

-3

Мы живем на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области. Л., 1992. 192 е.; Прибалтийско-финские народы /Под редакцией М.Йокипии. Ювяскюля, 1995. 504 с.

Пели и задачи работы. Целью диссертационного исследования является реконструкция этнических процессов, проходивших в междуречье Волхова и Наровы на рубеже XV-XVI вв.

При изучении этой проблемы были поставлены следующие задачи:

• Изучить демографические показатели населения региона как в статике (плотность, размещение), так и в динамике (прирост, миграции) и определить их влияние на этнические процессы.

• Выявить территориальные и этнические особенности систем сельского расселения.

• Изучить структуру двора, межсемейные отношения как в рамках одного двора, так и внутри поселения.

• Опираясь на совокупность проведенных исследований, выделить этнокультурные группы региона в изучаемый период.

Источники. Основным источником диссертации являются писцовые книги рубежа XV-XVI вв. по Водской пятине. Называются они «Книги Воцкие пяшны писма Дмитрия Васильевича Китаева да Никиты Губы Семенова сына Моклокова, лета семь тысячь осмаго». Публиковался этот источник частями в разное время. Материалы по Ореховецкому погосту опубликованы Московским обществом истории и древностей Российских в 1851 г.1 Описание Ямского и Копорского погостов были изданы

1 Переписная окладная книга по Новугороду Вотьской пятины 7008 года (2-я половина) //Временник Императорского Московского общества истории и древносьей Российских. Т. XI. Материалы. М., 1851. С. 1-464. В дальнейшем ВОНДР XI. Описание интересующих нас погостов находится на страницах 115-464.

Археографической комиссией в 1868 г.1 Наконец, отрывок содержащий сведения о дворцовых землях всех трех уездов вышел в свет од редакцией АМ.Гневушева в 1908 г.

Кроме писцовых книг, в работе использовался актовый материал: послания Новгородских архиепископов Макария (1534 г.) и Феодосия

1548 г.)4 к населению Ямского, Копорского и Ореховецкого уездов, договорная грамота Новгорода с польским королем Казимиром IV (1470-1471 гг.) 5, а также относящиеся к

1 Переписная оброчная книга Вотской пятины 1500 года. Первая половина. //Новгородские писцовые книги изданные Археографическою коммиссиею. Т. Ш. СПб., 1868. 959 с. В дальнейшем НГОС III. Описание интересующих нас погостов находится на страницах 494-915.

2 Гневушев А.М. Отрывок писцовой книги Вотской пятины второй половины 1504-1505 г. Содержащий в себе опись части дворцовых земель этой пятины. Киев, 1908.110+ХШ с.

3 Грамота Новгородского архиепископа Макария в Вотскую пятину //Дополнения к актам историческим. Собранные и изданные археографическою коммиссиею Т. I. СПб., 1846. С. 27-30.

4 Грамота Новгородского архиепископа Феодосия в Вотскую пятину //Дополнения к актам историческим. Собранные и изданные археографическою коммиссиею Т. I. СПб., 1846. С. 57-60.

5 Договорная грамота Новогорода с польским королем Казимиром IV //Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской Академии Наук. Т. I. 1294-1598. СПб, 1836. С. 62-64. изучаемой территории сообщения Первой Новгородской Летописи младшего извода1.

В работе широко использовался картографический материал, начиная ХУЛ в. до современности. Для расширения и уточнения выводов привлекались материалы полевых этнографических исследований, результаты археологического и лингвистического изучения региона, данные ландшафтоведения.

Методическая база. Основным методом представленной работы является историко-шпологический2. В ней сделана попытка выявить сущностные характеристики элементов традиционной социальной и отчасти материальной культуры, и, в свою очередь, на основании этих характеристик установить степень сходства и различия традиционной культуры отдельных групп населения междуречья Волхова и Наровы на рубеже XV-XVI вв.

При этом использовались как дедукти в но-и идукти в ны й, так и индуктивный подходы3. Например, при сравнении промысловых и земледельческих районов был применен дедуктивно-индуктивный подход. Автор исходил из сущностных характеристик промыслового и земледельческого хозяйства выработанных в отечественной этнографии4, а конкретную оценку степени выраженности

1 Полное собрание русских летописей. Т. Ш. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. 692 с.

2 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 176-183.

3 Там же. С. 180-181.

4 Левин М.Г., Чебохсаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области //Советская этнография. М., 1955. №4. С. 3-17. специализации у отдельных групп населения исследуемого региона давалась исходя из анализа материалов писцовых книг.

В свою очередь, рассуждая о демографических процессах, мы обратились к индуктивному подходу. Все выводы о естественном и механическом движении населения междуречья Волхова и Наровы рубежа ХУ-ХУ1 вв. сделаны исключительно на основании анализа эмпирического материала, взятого из текстов писцовых книг.

Конкретные методики были взяты из смежных с исторической этнографией дисциплин. Это, во-первых, картографирование средневековых поселений путем сравнения материалов разновременных по составлению карт (начиная с XVII в.). Во-вторых, статистическая обработка материалов писцовых книг: вычисление средних, процентных долей, двухмерная и многомерная группировка. В-третьих, перенос результатов полученных на материалах одной небольшой территории на целые районы со схожими экологическими и экономическими условиями. Эта последняя методика определяется крайней скупостью описаний в сопутствующих писцовым книгам средневековых документах.

Научная новизна работы состоит в том, что на основании Новгородских писцовых книг, использовавшихся ранее как источник по социально-экономической истории, дано описание культурно-бытового и этносоциального развития региона. В работе использованы новые методики статистической обработки материалов писцовых книг.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в использовании комплексной методики изучения новой категории этнографических источников — средаевековых кадастров. Материалы и выводы работы могут быть использованы при дальнейших исследованиях этносоциальной и этнокультурной истории народов Северо-Запада России и для планирования этнографического и археологического изучения региона. Результаты работы могут быть введены в общие и специальные учебные программы высшей школы и планы работы краеведческих организаций.

Апробация диссертации. Отдельные проблемы, представленные в диссертации, были обсуждены на Мавродинских чтениях в СПбГУ (1992 г.), конференциях «Этническая история народов России (Х-ХХ вв.)» (Санкт-Петербург, 1993 г.) и «Историческое познание, традиции и новации» (Ижевск, 1993 г.), «Петербургские чтения» (1995, 1996 гг.), на юбилейных чтениях, посвященных 500-летию Судебника 1497 г. (1997 г.), на заседаниях Отделения этнографии Русского географического общества (19921994 гг.), а также на специальных семинарах и заседаниях кафедры этнографии и антропологии исторического факультета СПбГУ.

Выводы диссертации получили отражение в 12 публикациях.

Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. Первая глава посвящена раскрытию принципов работы с материалами писцовых книг. В главах второй и третьей рассматриваются вопросы размещения и движения населения, а так же особенности системы расселения и внутренней структуры поселений. В четвертой главе освещается проблема макросоциальных и этнических связей в регионе. В заключении приведены выводы диссертации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этническая история междуречья Волхова и Наровы XV - XVI вв."

Выводы этого параграфа позволили приблизиться к определению этнического облика выделенных по этнокультурным признакам частей региона — западного и восточного.

4.2. Этнические границы по данным антропонимии.

Вопрос об этнических границах в междуречье Волхова и Наровы по археологическим и письменным источникам давно дискутируется в специальной литературе1. Все исследователи

1 Историографический обзор см. Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. С. 18-20,63. активно привлекали материалы писцовых книг для иллюстрации своих выводов.

Е.А.Рябинин составил карты распространения прозвищ «Чудин», «Ижерянин», «Лопин» и «Корелянин»1, а также предпринял попытку анализа финно-угорской ономастики в Северозападной части йжорского плато2. Им же представлена концепция, в соответствии с которой территорию междуречья Волхова и Наровы можно условно разделить на несколько территорий, имеющих специфическую этническую окраску.

В первую очередь это Ижорская земля в границах Ореховецкого уезда, без Лопского и восточной части Ярвосольского погостов, но с добавлением Будковского, Тигодского и Солетцкого погостов Новгородского уезда. Следующая — Водская земля в пределах Копорского уезда. На северо-западе этой земли находились погосты «в чюди», или Чудская земля в границах Ямского погоста. Наконец, уже упомянутые Лопской и часть Ярвосольского погостов входили в Лопскую землю3.

В этническом отношении названия, как правило, говорят сами за себя. Основным населением Ижорской земли были ижоры. В Водской земле жили потомки славяно-водского микста. Носители же «этнографических традиций» води — это население Чудской земли. Есть, однако, некоторые исключения. Так, южный берег Финского залива, входивший в состав Водской земли, являлся зоной контакта чудского и йжорского населения. Кроме того, вопрос об

1 Там же. С. 42-46,60-64.

2 Там же. С. 43-44.

3 Там же. С. 62. этнической принадлежности населения Лопской земли остается открытым1.

Нельзя не согласиться в принципе с этой схемой. Однако она, без сомнения, требует некоторых уточнений. В первую очередь вопрос о границах расселения этнических групп, степени их смешанности, наконец, вопрос об этническом составе населения Лопского погоста и соседних с ним территорий.

Материалы писцовых книг предоставляют богатую информацию об именах, отчествах и прозвищах населения междуречья Волхова и Наровы рубежа ХУ-ХУ1 вв. По преимуществу, эта антропонимия христианская, но встречается и языческая, чаще финно-угорского, гораздо реже славянского происхождения.

Языческие имена не являются показателем отсутствия здесь христианских традиций. Некоторые «люди» писцовых книг записаны под двумя именами: «дв. Симаник Тойвот Вичасов»2.

Чаще второе имя выступает как прозвище: «дв. Захар Федков Патуй», «дв. Кондратко Филипов Коктуй»3.

То, что прозвище выступает как второе имя, подтверждают записи двойных отчеств: «дв. Климко Тявзин Ускалов», «дв. Захарко Фомин сын Коксуева»4. Многие язычники носили христианские имена, но выполняли функции языческих жрецов: «Дер. Максимове на Мье Лезья: да. Микитка Максимов Арбуев».5

1 Там же.

2 НПКIII. С. 915.

3 НПКIII. С. 946,947.

4 НПК III. С. 523;ВОИДР XI. С. 204.

5 "Отрывок."С. 97.

Нередко второе языческое отчество являлось доминирующим в постоянном обращении. Об этом мы можем судить по упоминаниям отчеств, созвучных названиям однодворных деревень: «Дер. Кургуево: дв. Ондрейко Васьков сын Кургуева». «Дер. Марковское Мустуево на Назее: дв. Микитка Мустуев. да брат его Дмитр Игнатов»1. Но также преобладать могло и христианское имя: «Дер. Тимохново на Охте: дв. Гридка Тимохнов Рягмуев. дв. Ивашко Тимохнов». Но основную массу «хрестиан» писцы обозначали по одному имени — либо христианскому, либо языческому.

Анализ частоты встречаемости языческих имен показал, что существовали территории и отдельные поселения с очень высоким процентом «людей» с языческими именами и отчествами'. С другой стороны, в описании других погостов не встречается ни единого языческого имени.

Это позволило нам составить таблицу частоты встречаемости финских языческих имен, отчеств и прозвищ и с ее помощью попытаться выявить зоны расселения носителей прибалтийско-финских языка и традиционных верований в противовес христианскому славянскому населению.

В таблице 4 Л мы выделили четыре группы «людей», носителей прибалтийско-финской антропонимии: имевших финские языческие имя, отчество, имя и отчество, наконец, финское

1 ВОИДР XI. С. 203,278.

2 ВОИДР XI. С. 211. "Отрывок." С. 97.

3 Например, в селе Котлы Толдожского погоста из 86 жителей 26 (30%) имели языческие имя, отчество или имя и отчество. См. "Отрывок." С. 20-21. прозвище. Затем мы обратились к региональной специфике распространения прибалтийско-финской топонимии.

Заключение.

В предлагаемом исследовании сделана попытка на базе анализа традиций расселения, организации поселения, поддержания межпоселенческих связей выделить в междуречье Волхова и Наровы ХУ-ХУ1 вв. общие для всего региона черты, а также локальные особенности отдельных территорий.

Важной социальной характеристикой населения междуречья Волхова и Наровы были демографические процессы, происходившие в регионе в изучаемый период. В целом, на рубеже ХУ-ХУ1 вв. уровень естественного прироста населения был очень высоким — около 10% за 10-15 лет. В то же время, демографические процессы не имели единой направленности на всех территориях изучаемого региона. В результате миграций внутри региона сложились территории, где был высок механический прирост. Параллельно на отдельных территориях обнаруживается крупное сокращение населения. Т.е. в этот период население мигрировало из западных и северных частей региона на юго-восток. В результате этих демографических процессов менялся расселенческий облик региона.

Распределение населения внутри деревни или села по дворам имело выраженную тенденцию к преобладанию одно- и двухсемейных дворов. Но встречаются дворы, состоявшие из трех, четырех и, очень редко, из пяти семей. Т.е. с одной стороны, мы фиксируем существование болыпесемейной общины, а с другой, обнаруживаем преобладание малых семей и близких к ним двухсемейных коллективов. Семьи внутри дворов могли объединяться не только по признаку родства, но и в виде хозяйственной складчины «чужих» друг другу людей.

Родственные связи являлись важным структурообразующим фактором поселений междуречья Волхова и Наровы рубежа XV-XVI вв. в социальном, пространственном и хозяйственном планах.

В ХУ-ХУ1 вв. на территории изучаемого региона выделяются две основные этнокультурные зоны. В Приневской долине, а также по всему восточному и южному берегам Финского залива, вплоть до р. Луги проживали носители прибалтийско-финских языков1. На основной территории Ижорского плато, в Полужье, а также в ближайшей округе уездных центров Орешка и Копорья доминировали русские. Эти зоны различались по типам поселения, структуре родственных отношений внутри двора и характеру застройки усадьбы.

Более подробное этнокультурное районирование позволяет выделить четыре территории: восточную в Приневье и на южном побережье Финского залива, западную на йжорском плато, северозападную в «Чудских погостах» и юго-западную в среднем Полужье. Каждая из них характеризовалась своей моделью расселения. Условно эти модели можно назвать гнездовой, кустовой, островной и приречной. Отдельно можно выделить промысловую модель, преобладавшую в прибрежных районах Ладожского озера, Финского залива и реки Невы. Кроме того, эти территории различались по характеру раздела родственных дворов и особенностям междеревенских связей, что нашло отражение в упоминаниях сельских должностных лиц: ключников, десятских и старост.

1 Еще две небольшие прибалтийско-финские группы — «вошко» в Зарецком погосте и «лопь» в Лопском — мы выделяем гипотетически, и поэтому даже приблизительно определить их местонахождение не можем.

В рамках прибалтийско-финского массива выделено несколько территориальных групп, обладавших самоназваниями. Это «ижеряне», «ковошане», «сойкины», «толжане», «чудины», «воплей» и «лопины», возможно были и другие. Самыми крупными были «ижеряне» и «чудины», поэтому они чаще всего фигурируют в письменных источниках. У русских территориальные группы не выделяются.

В целях описания этносоциальных и этнокультурных процессов в междуречье Волхова и Наровы в ХУ-ХУ1 вв. были реконструированы тип застройки двора и поселения, структуры внутрисемейных и межсемейных связей.

Как показал анализ Новгородских писцовых книг и сопутствующих им источников междуречье Волхова и Наровы на рубеже ХУ-ХУ1 вв. представляло собой сложный в этническом отношении регион, где древнее автохтонное прибалтийско-финское по языку население уже не являлось доминирующим. В течение первой половины I тыс.н.э. эти территории осваивались славянорусскими переселенцами. В изучаемый период в регионе продолжались миграционные процессы. Они проводили к дальнейшему взаимопроникновению славяно-русской и прибалтийско-финских этнокультурных групп.

Этот процесс, однако, был приостановлен присоединением изучаемого региона к Швеции в начале XVII в. и последовавшими эмиграцией русского и православного прибалтийско-финского населения и иммиграцией финнов-лютеран.

Список научной литературыНовожилов, Алексей Геннадьевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Переписная окладная книга по Новугороду Вотьской пятины 7008 года (2-я половина) //Временник Императорского Московского общества истории и древносьей Российских. Т. XI. Материалы. М., 1851. С. 1-464.

2. Переписная оброчная книга Вотской пятины 1500 года. Первая половина. //Новгородские писцовые книги изданные Археографическою коммиссиею. Т. Ш. СПб., 1868. 959 с.

3. Гневушев А.М. Отрывок писцовой книги Вотской пятины второй половины 1504-1505 г. Содержащий в себе опись части дворцовых земель этой пятины. Киев, 1908. 110+ХШ с.

4. Полное собрание русских летописей. Т. Ш. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. 692 с.

5. Договорная грамота Новогорода с польским королем Казимиром IV //Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской Академии Наук. Т. I. 1294-1598. СПб, 1836. С. 62-64.

6. Грамота Новгородского архиепископа Макария в Вотскую пятину //Дополнения к актам историческим. Собранные и изданные археографическою коммиссиею Т. I. СПб., 1846. С. 2730.

7. Список использованных карт.

8. Неволин К. Карта пятин Новгородских в XVI веке с показанием в них городов и погостов. СПб., 1853.

9. Тихомиров — Архимандрит Сергий (Тихомиров). Карты Водской пятины и ея погостов в 1500 году. СПб., 1905.

10. Лаппо-Данилевский А.С. Карты и планы Невы и Ниеншанца, собранные А.Н.Гиппингом и А.А.Куником. СПб., 1913;

11. Карты в виде отдельного приложения к: Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. М-Л., 1951.

12. Карты в виде отдельного приложения к: Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV -начало XVI в. /Рук. авт. коллектива АЛ.Шапиро. Л., 1971.

13. Ленинградская область. Карта радиоактивного загрязнения. СПб., 1992.1. Список литературы.

14. Абрамович Г.В. Несколько изысканий из области русской метрологии //Проблемы источниковедения. Т. XI. М., 1963. С. 370-390.

15. Абрамович Г.В. Новгородские переписи XV и XVI вв. и их место внутренней политике Русского централизованного государства. Автореф. канд. дисс. Л., 1964. 24с.

16. Абрамович Г.В. К вопросу остепени достоверности писцовых книг XVI в. и методике ее установления //Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1971 г. Вильнюс, 1974. С. 31-42.

17. Абрамович Г.В. Об изучении писцовых книг XV-XVI вв. //Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев, 1978. С. 251-253.

18. Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV -начало XVI в. /Рук. авт. коллектива А.Л.Шапиро. Л., 1971. 402 с.

19. Аграрная история Северо-Запада России XVI в. Новгородские пятины /Рук. авт. коллектива А.Л.Шапиро. Л., 1974. 322 с.

20. Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Север. Псков. Общие итоги развития Северо-Запада /Рук. Авт. коллектива А.Л.Шапиро. Л., 1978.222 с.

21. Аграрная история северо-запада России XVII в. /Отв. ред. А.Л.Шапиро. Л., 1989.232 с.

22. Андрияшев А.М. О необходимости предварительного изучения текстов писцовых книг //Русский исторический журнал. Кн. 1-2. СПб., 1917. С. 103-110.

23. Аристэ П.А. Происхождение водского языка //Ученые записки Тартусского университета. Филологические науки. Тарту, 1947. № 4. С. 35-46.

24. Аристэ П.А. Формирование прибалтийско-финских языков и древнейший период их развития //Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллин, 1956. С. 5-27.

25. Базилевич KJB. Новгородские помещики из послужильцев в конце XV в. //Исторические записки. Т. 14. М., 1945. С. 62-80.

26. Бараш С.й. История неурожаев и погоды в Европе. Л., 1989. 237 с.

27. Бернадский В.Н. Общественное разделение труда и феодальная рента в Новгородской земле в XV в. //Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 102. Исторический факультет /Отв. ред. Н.Н.Степанов. Л., 1955. С. 117-164.

28. Вернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. Часть I. //Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 138 /Отв. ред. Н.Н.Степанов. Л., 1958. 246 с.

29. Бернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.-Л., 1961.395 с.

30. Васильев В.И. К вопросу об определении численности коренного населения Европейского Севера и Северной Сибири в

31. XVII в. //Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск, 1983. С. 118-123.

32. Введенская А.Г. Из истории планировки русской деревни

33. XVIII и первой половины XIX вв. //Труды Государственного исторического музея. Вып. XV. Сборник статей по истории ХГХ в. М., 1941. С. 77-120.

34. Веретенников В.И. К вопросу о методологических приемах при разработке цифрового статистического материала //ЖМНП. Часть XXXVII. СПб., 1912. Январь. С. 120-136.

35. Веселовский С.Б. Сошное письмо (Исследование по истории кадастра и посошного обложения Московского государства). Т. I. М., 1915.442 с.

36. Веселовекий С.Б. Сошное письмо (Исследование по истории кадастра и посошного обложения Московского государства). Т. П. М., 1916. 716 с.

37. Веселовский С.Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси Х1У-ХУ вв. Историко-социологическое исследование о типах внегородских поселений //Известия ГАИМК им. Н Я.Марра. Вып. 139. М.-Л., 1936. 166 с.

38. Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в СевероВосточной Руси. Т. I. М-Л., 1947.496 с.

39. Витов М.В. О классификации поселений //СЭ. № 3. М., 1953. С. 27-37.

40. Витов М.В. Поселения Заонежья как предмет этнографического изучения //КСИЭ. Вып. 19. М., 1953. С.78-80

41. Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI-XVII вв. Из истории сельских поселений. М., 1962. 291 с.

42. Витов М.В., Власова И.В. География сельского расселения Западного Поморья в XVI-XVIII веках. М., 1974. 192 с.

43. Владиславлев В.И. Обжа//ЖМНП. Ч. 282. Август. СПб., 1892. С. 223-241.

44. Власова И.В. Сельское расселение в Успоженском крае в XVHI-I четверти XX в. М., 1976. 118 с.

45. Воронин H.H. К истории сельского поселения феодальной Руси. Погост, свобода, село, деревня //Известия ГАИМК им. Н.Я.Марра. Вып. 138. Л., 1935.75 с.

46. Вулих Е.З. К вопросу о своеземцах в составе новгородского общества //Журнал Министерства народного просвещения. 1914. №7. С. 101-167.

47. Выскочков JI.B. Об этническом составе населения сельского населения Северо-Запада России (вторая половина XVIII XIX вв.) //Петербург и губерния. /Составитель и отв. ред. Н.В.Юхнева. Л., 1989. С. 113-131.

48. Габе P.M. Материалы по народному зодчеству западных финнов Ленинградского округа //Западнофинский сборник. Из материалов северо-западной экспедиции 1926-28 годов. Л., 1930. С. 107-162.

49. Гагарина Э.И., Матинян H.H., Счастная Л.С., Касаткина Г.А. Почвы и почвенный покров Северо-Запада России. СПб., 1995. 234 с.

50. Гадзяцкий С.С. Вотская и Ижорская земли Новгородского государства //Исторические записки . Т. 6. /Отв. ред. Б.Д.Греков. М., 1940. С. 100-148.

51. Гадло A.B. Общность «ямы» в описании населения Санкт-Петербургской губернии конца XVIII в. //Материалы Энциклопедической библиотеки «Санкт-Петербург-2003». СПб., 1997. С. 148-159.

52. Георги И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1776. Т. 1. 309 с.

53. Гиппинг А.Й. Нева и Ниеншанц. Ч. 1. С вступительной статьей А.С.Лаппо-Данилевского. СПб., 1909. 301 с.

54. Гневушев А.М. Статистический метод при обработке писцовых книг Московского государства //Научный исторический журнал /Под редакцией Н.Й.Кареева. Т. П. Вып. 3. СПб., 1914. С. 16-30.

55. Гневушев А.М. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Т. I. Киев, 1915. 337+439 с.

56. Гневушев A.M. Статистическая обработка Новгородских писцовых книг в статистическом семинарии Петроградских Высших Женских курсов //Известия Петроградского политехнического института императора Петра Великого. Т. XXIV. Пг., 1915. С. 307-321.

57. Горский А.Д. Берестяные грамоты как источник по истории земледелия в Новгородской земле XII первой половине XV в.

58. Вестник Московского университета. Серия IX. История. М., 1969. № 3. С. 66-80.

59. Греков Б.Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. M.-JL, 1946. 959 с.

60. Греков Б.Д. Новгородский дом св. Софии //Избранные труды. Т. IV. М., 1960. 487 с.

61. Громов Г.Г. Альбом Мейерберга как источник по истории русского крестьянского жилища//СЭ. 1955. № 1. С. 164-171.

62. Громов Г.Г. Русское крестьянское жилище XV-XVII веков по письменным источникам //Вестник МГУ. История. Сер. 9. 1965. № 6. С. 35-48.

63. Громов Г.Г. Русское крестьянское жилище XV-XVII веков (по графическим источникам) //Вестник МГУ. История. Сер. 9. 1967. № 3. С. 62-78.

64. Громов Г.Г. Жилище //Очерки русской культуры XVI века. Ч.

65. Материальная культура. /Под ред. А.В.Арциховского. М., 1976. С. 182-201.

66. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.1.. М., 1989. С. 128.

67. Данилова Л.В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV-XV вв. М., 1955. 440 с.

68. Данилова Л.В. Сельская община средневековой Руси. М., 1994.318 с.

69. Дегтярев АЛ. Показатели качества земли в писцовых книгах XVI в. (достоверность и методика применения) //Проблемы истории феодальной России. Сборник статей к 60-летшо проф. В.В.Мавродина. Л., 1971. С. 135-140.

70. Дегтярев А.Я. Крестьянский двор и поместное уеаджце Северо-Запада Руси в XVI в. //Этнографические исследования

71. Северо-Запада СССР. Традиции и культура населения. Этнография Петербурга. Л., 1977. С. 11-16.

72. Дегтярев А .Я. Русская деревня в XV-XVII веках. Очерки истории сельского расселения. Л., 1980.176 с.

73. Дьяконов М.А. Рец: Лаппо-Данилевский A.C. Организация щ)ямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований. СПб., 1890 //ЖМНП. Ч. 270. Август. СПб., 1890. С. 370-380.

74. Егоров В.А. Начальная задача финна-краеведа в СССР //Труды краеведческой комиссии ЛОИКФУН. Л., 1927. 16 с.

75. Егоров В.А. Эврэмейсы Лесколовского сельсовета. Нз поездки 1927 года //Сборник ЛОИКФУН. Л., 1928. С. 31-48.

76. Егоров В.А. Первые работы ЛОИКФУН среди эвримейсов. Краткий отчет. Л., 1928. 4 с.

77. Егоров В.А. Работа Никулясского отряда //Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работ. Л., 1929. Вып. 2. С. 15-18.

78. Егоров В.А. Экспедиционные работы ЛОИКФУН в 1929 г. // Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 3. С.1-3.

79. Загорский В.Ф. История землевладения Шелонской пятины //Журнал Министерства юстиции. СПб., 1909. № 8. С. 257-329.

80. Ивановский Л.К. Курганы Водской пятины Новгородской земли //Известия Русского археологического общества. Вып. 9. М., 1880. С. 93-101.

81. Исаченко А.Г., Дашкевич З.В., Карнаухова Е.В. Физико-Географическое районирование Северо-Запада СССР. Л., 1965. 248 с.

82. Исаченко Г.А. «Окно в Европу»: история и ландшафты. СПб., 1998. 474 с.

83. Исаченко Г.А., Резников А.И. Динамика ландшафтов тайги Северо-Запада Европейской России. СПб., 1996.166 с.

84. Нстория северного крестьянства. Т. 1. Крестьянство Европейского Севера в период феодализма /Отв. ред. П.А.Колесников. Архангельск, 1984. 432 с.

85. Кауфман А.А. Очерк крестьянского хозяйства в Сибири. Томск, 1894. С. 34-36.

86. Кауфман А.А. К вопросу о статистическом методе в историко-экономических исследованиях //Научный исторический журнал /Под ред. Н.Н.Кареева. Т.1. Вып. 1. СПб., 1913. С. 10-39

87. Кауфман A.A. Предисловие. Статистические итоги //Новгородские писцовые книги в статистической обработке. Т. I. Погосты и деревни Шелонской пятины по письму 1498-1501 гг. Пг., 1915. С. 1-50.

88. Кеппен П.И. Селения обитаемые ижорами в Санкт-Петербургской губернии //Ученые записки Академии наук по первому и третьему отделениям. Т. П. СПб., 1854. С. 412-422.

89. Кирпичников А.Н. Опыт комплексного использования писцовых книг и исторической топографии для характеристики средневекового русского города (По материалам Корелы XV-XVII вв.) //Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 11. Л., 1979. С. 68-89.

90. Кирпичников А.Н. Приладожская лопь //Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984. С. 137-144.

91. Кирпичников А.Н. Посад средневековой Ладоги //Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования/Отв. ред. В.В.Седов. Л., 1985. С. 170-180.

92. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. 439 с.

93. Кол чин Б.А. Ремесло //Очерки русской культуры XIII-XV веков. Часть I. Материальная культура /Под ред. A.B.Арциховского. М., 1969. С. 156-230.

94. Кольчатов В.А. О времени заселения Ижорского плато //Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. JI., 1982. С. 60-64.

95. Конькова О.И. йжорские могильник //Новое в археологии Северо-Запада СССР. Л., 1985. С. 74-77.

96. Конькова О.й. Исследование йжорских средневековых могильников. Итоги и перспективы //Современное финноугроведение: Опыт и проблемы. Л., 1990. С. 31-36.

97. Конькова О.И. Вопросы ранней истории финноязычного населения нижнего течения р. Луги //Население Ленинградской области: Материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 92-105.

98. Конькова О.И. Водь //Мы живем на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области. Л., 1992. С.71-88.

99. Конькова О.И. Ижора //Мы живем на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области. Л., 1992. С. 89108.

100. Конькова О.И. Ижора и Корела: проблемы ранней дифференциации //Русский Север. СПб., 1995. С. 43-62.

101. Копанев А.Н. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. М-Л., 1951. 254 с.

102. Копанев А.И. Крестьянство Русского Севера в XVI в. Л., 1978. 245 с.

103. Копачева М.Г. Феодальная рента в Новгородской земле на рубеже XV-XVI вв. //Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 131. Кафедра истории СССР /Отв. ред. Н.Н.Степанов. С. 305341.

104. Кочин Г.Е. Писцовые книги в буржуазной историографии //Труды историко-археографического института.

105. Т. XVII. Проблемы источниковедения. Вып. 2. M.-JL, 1936. С. 145-186.

106. Кочин Г.Е. Развитие земледелия на Руси с конца ХШ по конец XV в. //Вопросы экономики и классовых отношений в Русском государстве XII-XVÍÍ веков. Труды Ленинградского отделения института истории. Вып. 2. /Отв. ред. И.Й.Смирнов. М.-Л., 1960 С. 257-305

107. Кочин Т.Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства конец ХШ начало XVI в. М.-Л., 1965.462 с.

108. Куза A.B. Новгородская земля //Древнерусские княжества. М., 1975. С. 145-195.

109. Кузнецов В.И. Из истории феодального землевладения в России (по материалам Кашинского уезда XVI-XVH вв.). М., 1993. 173 с.

110. Лаанест А.Х. Ижорские диалекты: Лингвогеографическое исследование. Таллин, 1966.182 с.

111. Лаанест А.Х. Прибалтийско-финские языки //Основы финно-угорского языкознания: Прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки. М., 1975. С. 5-16.

112. Лаанест А.Х. Историческая фонетика и морфология ижорского языка. Автореф. дис.докг. филол. наук. Тарту, 1978. 54 с.

113. Лап по И.Й. Тверской уезд в XVI веке. Его население и виды земельного владения (Этюд по истории провинции Московского государства). М., 1894. 238 с.

114. Лаппо-Данилевский A.C. Организация прямого обложения в Московском государстве со времени смуты до эпохипреобразований //Записки историко-филологического Санкт-Петербургского Университета. Т. ХХШ. СПб., 1890. 558 с.

115. Лапшин В.А. Археологическая карга Ленинградской области. Ч. I. Западные районы. Л., 1990.126 с.

116. Лапшин В.А. Археологическая карта Ленинградской области. Ч. П. Восточные и северные районы. Л., 1995.232 с.

117. Латушкин A.B. Данные мнимые или реальные? (о достоверности сведений о размерах земельных угодий в писцовых книгах XVII в.) //Советские архивы. N 4. М., 1971. С. 108-109.

118. Левашева В.П. Сельское хозяйство //Очерки по истории русской деревни Х-ХП1 вв. Труды Государственного исторического музея. Вып. 32 /Под ред. Б.АРыбакова. М., 1956. С. 19-105.

119. Левин М.Г., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области //Советская этнография. М„ 1955. № 4. С. 3-17.

120. Левочкин И.В. К вопросу о системах земледелия в Северо-Восточной Руси XV-XVI вв. //УЗ МШИ. N 359. М., 1970. С. 154-174.

121. Левочкин И.В. Некоторые проблемы возникновения и эволюции земледельческого населения в Северо-Восточной Руси в XV-XVI вв. //УЗ МГПИ. N 359. М., 1970. С. 175-187.

122. Лесман Ю.М. Хронологическая периодизация курганов Ижорского плато //Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 65-74.

123. Лиги П. О води на территории Эстонии //Известия Эстонской АН. Общественные науки. 1986. № 2. С. 156-166.

124. Маковецкий И.В. Архитектура русского народного жилища. Север и Верхнее Поволжье. М, 1962. 339 с.

125. Мерзон А.Ц. Писцовые и переписные книги XV-XVH вв. Учебное пособие по источниковедению истории СССР. М., 1956. 36 с.

126. Милов Л.В., Булгаков М.Б., Гарскова Й.М., Пушков В.П. О корреляционном анализе массивов писцовых книг //Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев, 1978. С. 230-243.

127. Милюков П. Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. Рецензия на сочинение A.C. Лаппо-Данилевскош "Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований". СПб., 1892.183 с.

128. Михальченко С.И. йсторико-географические труды А.М.Андрияшева //Исторический источник: человек и пространство. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. М., 1997. С. 284-286.

129. Назаров В.Д. Проблемы феодального землевладения в трудах академика С.Б.Веселовского //Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев, 1978. С. 212-230.

130. Насонов А.Н. «Русская земля и образование территории Древнерусского государства. Историко-географичесое исследование. М., 1951.261 с.

131. Неволин К.А. О пятинах и погостах Новгородских //Записки Императорского Русского географического общества. Кн. VIII. СПб., 1853. 236+414 с.

132. Немиров Г.А. Петербург до его основания. СПб., 18891892. С. 121-242.

133. Никитский А.И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893. 307 с.

134. Нордман H.H. Географическое положение погостов-округов Шелонской пятины по писцовым оброчным Новгородским книгам 1498 г. //Известия ИРГО. Т. LXIV. Вып. VIII СПб., 1908. С. 529-592.

135. Нордман H.H. Статистический метод в исследованиях древнерусского хозяйственного быта //Труды студентов экономического отделения Санкт-Петербургского политехнического института. № 2. СПб., 1909. 85 с.

136. Павлов-Сильванский В.Б. Писцовые книги России XVI в. Проблемы источниковедения и реконструкции текстов. М., 1991.247 с.

137. Патури М. Работа среди савакотов Жабенского сельсовета //Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 4. С. 14-16.

138. Перельман Л И. Новгородская деревня в XV-XVI в. //Исторические записки. № 26. М., 1948. С. 128-197.

139. Петренко В.П. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) //Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования /Отв. ред. В.В.Седов. Л., 1985. С.81-116.

140. Петухов В.Й. Материалы писцовых книг в исторической ли-тературе XVIII нач. XIX вв. //Археографический ежегодник за 1962 год (К 70-летию академика М.Н.Тихомирова). М., 1963. С. 192-196.

141. Пименов В.В. Вепсы. Очерк этнической истории и генезиса культуры. М.-Л., 1965. 264 с.

142. Помяловский М.И. Очерки по истории Новгорода в первый век Московского владычества //ЖМНП. Ч. 354. СПБ., 1904. Июль. Август. СПб., 1904. С. 94-135.

143. Поппе Н.Н. Этнографическое изучение финноугорских народов в СССР //Финноугорский сборник. Труды КИПС. Т. 15. Л., 1928. С. 27-76.

144. Пронштейн А.П., Задера А.Г. Ремесло //Очерки русской культуры XVI века. Часть I. Материальная культура /Под ред. АВ.Арциховского. М., 1976. С. 99-136.

145. Прыткова Н.Ф. Одежда ижор и води // Западнофинский сборник. Из материалов северо-западной экспедиции 1926-28 годов. Л., 1930. С. 306-340.

146. Рабинович М.Г. Поселение //Очерки русской культуры XIII-XV века. Ч. I. Материальная культура. /Под ред. А.В.Арциховского. М., 1969. С.

147. Рожков Н.А. К вопросу о степени достоверности писцовых книг //Древности. Труды археографической комиссии. Т. 1. Вып. 2. М., 1898. С. 185-200.

148. Рожков Н.А. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI в. М., 1899. IV+511 с.

149. Романов Б.А. Изыскания о русском сельском поселении эпохи феодализма //Вопросы экономики и классовых отношений в руескоим государстве XII-XVII вв. М-Л., 1960. С. 326-446.

150. Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. 792 с.

151. Рябинин Е.А. Новгород и северо-западная область Новгородской земли (Культурное взаимодействие по археологическим данным) //Культура Средневековой Руси. Л., 1974. С. 56-61.

152. Рябинин Е.А. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса) //Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977. С. 113-117.

153. Рябинин Е.А. Водь //Финны в Европе. V1-XV вв. Прибалтийско-финские народы. йсторико-археологические исследования. Вып 2. Русь, финны, саамы, верования. М., 1990. С. 15-31.

154. Рябинин Е.А. Ижора //Финны в Европе. VI-XV вв. Прибалтийско-финские народы. Йсторико-археологические исследования. Вып 2. Русь, финны, саамы, верования. М„ 1990. С. 31-41.

155. Рябинин Е.А. Этнокультурная ситуация на северо-западе РСФСР в эпоху средневековья (Проблема археологического изучения) //Балты, славяне, прибалтийские финны. Этногенетические процессы. Рига, 1990. С. 183-215.

156. Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. К истории славяно-финских этнокультурных связей. Историко-археолгические очерки. СПб., 1997.260 с.

157. Седов В.В. Этнический состав населения северозападных земель Великого Новгорода (IX-XIV вв.) //СА. 1953. Т. XVIII. С. 190-229.

158. Седов В.В. Антропологические типы населения северозападных земель Великого Новгорода //КСИЭ. Т1952. Вып. XV. 72-85.

159. Седов В.В. Этнический состав населения Новгородской земли //Финно-утры и славяне. Доклады первого советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 15-17 ноября 1976 г. Л., 1979. С. 74-80.

160. Седов В.В. йжора //Финно-угры и банты в эпоху средневековья. Археология СССР. М., 1987. С. 42-43.

161. Седов В.В. Водь //Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. М., 1987. С. 34-42.

162. Селин A.A. Ивангородская дорога. СПб., 1996. 35 с.

163. Семенцов C.B. К вопросу об особенностях заселения территорий Приневья в конце XV начале XVI веков //Петербург и Россия. Материалы Энциклопедической библиотеки "Санкт-Петербург-2003" /Отв. ред. Ю.В.Кривошеев. СПб., 1997. С. 92117.

164. Сергеевич В.И. Вольные и невольные слуги московских государей //Наблюдатель. СПб., 1887. № 1. С. 58-89; № 2. С. 4067.

165. Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. Ш. Землевладение Тягло - Порядок обложения. СПб., 1903. ХП+496 с.

166. Скрынников Р.Г. Экономическое развитие Новгородского поместья в конце XV и первой половине XVI вв.//Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 150. Вып. 1. Историко-филологический факультет /Ред. В.Н.Бернадский. Л., 1957. С. 3-37.

167. Сметанин М.Г. Этнографическое изучение прибалтийско-финского населения Ленинградской области (по материалам экспедиций дирекции объединения музеев) //Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. Л, 1990. С. 45-48;

168. Сташевский Е.Д. Опыт изучения писцовых книг Московского государства XVI в. Вып. I. Московский уезд. Киев, 1907. 106+LVI с.

169. Тараканова-Белкина С.А. Боярское и монастырское землевладение в Новгородских пятинах в домосковское время. М., 1939. 120 с.

170. Тигонен A.C. Жилая курная изба в деревне Лембалово // Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 3. С. 4-10.

171. Тихомиров — Архимандрит Сергий (Тихомиров). Новгородский уезд Вотской пятины по писцовой книге 1500 г. Историко-экономический очерк //Чтения в ОИДР. Кн. 4 (191). М.,1899. С. 1-119;

172. Тихомиров — Архимандрит Сергий (Тихомиров). Черты церковно-приходского и монастырского быта в писцовой книге Водской пятины 1500 года (В связи с общими условиями жизни). Спб., 1905. 456+115 е.;

173. Творогов Л.А. Работа Мгинского отряда // Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 2. С. 18-21.

174. Творогов Л.А. Собрание образцов Мгинской домоткани //Бюллетень ЛОИКФУН. Авторефераты докладов и хроника работы. Л., 1929. Вып. 4. С. 19-21,

175. Успенский Д. Ингры, ваты, ягрямя, саволаксы //Финнский вестник. Т.2. Отд. 4. Этнография. С. 1-19.

176. Ушаков Н.В. Жилище русских крестьян Петербургской губернии конца XIX — начала XX вв. //Петербург и губерния: историко-этнографические исследования. Л., 1989. С. 140-152.

177. Ушаков Н.В. Традиционное жилище финноязычных народов Ленинградской области начала XX в. // Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. Л, 1990. С. 49-53.

178. Ушаков Н.В. Вопросы структурно-типологического изучения жилищ русских, води, ижор, финнов, вепсов и карел Ленинградской области //Население Ленинградской области: Материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 170-179.

179. Ушаков Ю.С. Деревянное зодчество Русского Севера (Народные традиции и современные проблемы). Л., 1974. 32 с.

180. Ушаков Ю.С. Ансамбль в народном зодчестве русского Севера. Пространственная организация. Композиционные принципы. Восприятие. Л., 1982. 168 с.

181. Федоров И.Т. Расселение ижоры в ХУШ-ХХ веках //Советская этнография. М., 1983. № 5. С. 97-104.

182. Черепнин Л.В. Образование централизованного русского государства в XIV-XV веках. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960. 899 с.

183. Чечулин Н.Д. Города Московского государства в XVI веке. СПб., 1889. V+353 с.

184. Шангина И.Й., Ушаков Н.В. Русские //Мы живем на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области. Л., 1992. С. 109-129.

185. Шапиро А.Л. О подсечном земледелии на Руси в XIV-XV вв. //Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1963 г. Вильнюс, 1964. С., 121-131.

186. Шапиро А.Л. Средневековые меры земельной площади и размеры крестьянского хозяйства в России //Проблемы отечественной и всеобщей истории. Сборник статей к 150-летию Ленинградского университета /Отв. ред. В.Г.Ревуненков Л., 1969. С. 59-79.

187. Шапиро А. Л. Проблемы социально-экономической истории Руси XIV-XVI вв. Л., 1977. 214 с.

188. Шапиро А.Л. Русские крестьяне перед закрепощением (XIV-XVI вв.). Л., 1987.256 с.

189. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.

190. Шаскольский И.П. Положение крестьянства в Ижорской земле в конце XVI начале XVII вв. //Северо-запад в аграрной истории России. Калининград, 1986. С. 98-104.

191. Шаскольский И.П. Переселение Финских крестьян в Иногерманландию в XVII в. //Население Ленинградской области: материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992. С. 80-89.

192. Шенников A.A. Крестьянские усадьбы в XVI-XVII вв. (средняя и южная части Европейской России //Архитектурное наследство. № 14. М., 1962. С. 63-74.

193. Шенников A.A. Крестьянские усадьбы в XVI-XVII вв. (Верхнее Поволжье, северо-западная и северная части Европейской России) //Архитектурное наследство. № 15. М., 1963.С. 88-101.

194. Шенников A.A. О русских крестьянских постройках XVI в. //Доклады Отделения этнографии Географического общества СССР. Вып. 2. /Отв. ред. С.И.Руденко Л., 1966. С. 4-25.

195. Шенников A.A. Распространение животноводческих построек у народов Европейской России //Советская этнография. М., 1968. №6. С. 99-106.

196. Шенников A.A. О происхождении и назначении повалуши //Доклады по этнографии. Географическое общество СССР. Вып. 5. Л., 1967. С. 47-69.

197. Шенников A.A. Земледельческая неполная оседлость и «теория бродяжничества» //Этнография народов СССР. Л., 1971. С. 76-93.

198. Шенников A.A. Длинный дом и крытый двор (Из истории строительной культуры крестьян лесной зоны Европы до конца XIX начала ХХвв.). СПб., 1992. 220 с.

199. Шенников A.A. Двор крестьян Неудачки Петрова и Шестачки Андреева. Как были устроены усадьбы русских крестьян в XVI веке. СПб., 1993. 99 с.

200. Шенников A.A. Гороховецкие зимницы. Очерки из истории российских крестьян, их хозяйства, быта и культуры. СПб., 1997. 165 с.

201. Шлыгина Н.В. Водь, ижора и финны Ленинградской области //Пароды Европейской части СССР. Т. П. М., 1964. С. 310-328

202. Шлыгина Н.В. Роль хозяйственных занятий в ассимиляции водско-ижорского населения в конце XIX начале XX века //Советская этнография. М., 1965. № 4. С. 55-65

203. Шлыгина Н.В. О русских элементах в женской одежде води //Этнографические исследования Северо-Запада РСФСР. Л., 1977. С. 124-140.

204. Шлыгина Н.В. Архаические формы женской одежды води и ижоры //Древняя одежда народов Восточной Европы (Материалы к историко-этнографическому атласу). М., 1986. С. 208-228;

205. Шлыгина Н.В. Водь. Ижоры //Народы России. М., 1994. С. 126-127,159-161.

206. Шурыгина А.П. Новгородская боярская колонизация в XIV-XV вв. //Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена /Под ред. В.Н.Бернадского и А.В.Беркевича. Т. 78. Л., 1948. С. 31-62.

207. Юшков C.B. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. 543 с.248

208. Юхнева H.B. Этнический состав населения Петербурга в конце XIX — начале XX в. //Этнографические исследования Северо-Запада СССР. Традиции и культура сельского населения. Этнография Петербурга /Отв. редактор Н.В.Юхнева. Л., 1977. С. 192-216.

209. Юхнева Н.В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга вторая половина XIX — начало XX в. Статистический анализ Л., 1984. 223 с.

210. Языков Д. О финских жителях Санкт-Петербургской губернии //Русский исторический сборник Общества истории и древностей Российских. Т. 4. Кн. 2 и 3. М., 1841. С. 300-325.

211. Санкт-Петербургский государственный университет1. На правах рукописи

212. НОВОЖИЛОВ АЛЕКСЕЙ ГЕННАДЬЕВИЧ

213. Этническая история междуречья Волхова и Наровы ХУ-ХУ1 вв.

214. Специальность 07.00.07 этнография, этнология и антропология.