автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX - первая четверть XX вв.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX - первая четверть XX вв.)"

На правах рукописи

Коровушкин Дмитрий Георгиевич

ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ АДАПТАЦИЯ ПОЗДНИХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

(конец XIX - первая четверть XX вв.)

07.00.07 - этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Новосибирск - 2004

Работа выполнена в секторе этнографии Сибири Института археологии и этнографии СО РАН

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, чл.-корр. РАН Арутюнов Сергей Александрович доктор исторических наук Алексеев Николай Алексеевич доктор географических наук Кулемзин Владислав Михайлович

Ведущая организация: Омский государственный университет

Защита состоится 12 мая 2004 г. в 13 час. на заседании диссертационного совета Д 003.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии и этнографии СО РАН (630090, Новосибирск-90, пр. Лаврентьева, 17).

С диссертацией в можно ознакомиться в библиотеке Института археологии и этнографии СО РАН

Автореферат разослан 10 апреля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор исторических наук

СВ. Маркин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКАРАБОТЫ

Изучение особенностей этнического развития и этнокультурной адаптации дисперсно расселенных национальных групп, проживающих в отрыве от основной массы этноса, вне его территории, является одним из актуальных направлений исследований российской этнографической и исторической науки [Арутюнов, 2000а, б; Дробижева, 1989; Дятлов, 1999; Семенов, 2000; Тишков, 1989,2000а, б; Шнирельман, 1999]. Интерес к таким этническим образованиям в последние годы возрос в связи с интенсификацией в них современных этнических процессов, которые могут служить индикатором тенденций и направлений развития этносов, к которым они принадлежат. Перед исследователями встает задача изучения специфики этнического развития национальных групп, оказавшихся в иноэтничном окружении, а также выявления факторов, определяющих эту специфику и влияющих на адаптацию (хозяйственную, культурную, языковую) к новым внешним условиям и обстоятельствам. Для обозначения подобных групп в этнографической литературе, наряду с употребляющимися терминами "национальная группа", "малая этническая группа", закрепились понятия "этнолокальная группа" и "этнодисперсная группа". Второе из них в большей степени характеризует особенности расселения отдельных групп и их частей, поэтому в диссертации, там, где это необходимо, эти понятия используются совместно.

Диссертационное исследование посвящено проблеме этнокультурной адаптации представителей этнолокальных групп (сельских диаспор) Западной Сибири - латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев, - сформировавшихся в лесостепной полосе этого обширного региона в результате массовых переселений конца XIX - первой четверти XX в. Объединяет эти группы, имеющие различные языки, конфессиональную принадлежность и культуру, одно — особенности дисперсного проживания в иноэтничной и иноязыковой среде численно преобладающего русского населения.

Целью работы является изучение особенностей этнического развития и решение проблемы этнокультурной адаптации означенных выше групп переселенческого населения Западной Сибири.

Используемое в работе сочетание "поздние переселенцы" не случайно: представители каждого этноса, группы которых мы изучали, переселялись в Сибирь и ранее, как минимум, со времен петровской эпохи; однако таковые переселения были, скорее, индивидуальными миграциями конкретных лиц,

рос национальная] библиотека |

семей или небольших объединений, что не позволяет нам причислить их к разряду "переселений" в рамках устоявшегося понятия.

Основные задачи исследования: 1) разработка периодизации и хронологии формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокаль-ных групп; 2) выяснение причин и путей масштабных миграций, изучение роли государства в процессах переселения, водворения и землеустройства переселенцев; 3) комплексный анализ переноса и адаптации к новым природно-климатическим условиям традиционного хозяйства описываемых групп, а также адаптации традиционной материальной культуры в новых природных условиях и новом, как правило, иноэтничном, окружении; 4) выяснение закономерностей развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного расселения в преобладающей массе русского населения.

Объектом нашего изучения явилось сельское латышское, немецкое, украинское, чувашское и эстонское население Кемеровской, Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей Западной Сибири в рамках массивов, сформировавшихся в конце XIX - первой четверти XX вв. Выбор этот не случаен: именно в эти годы в истории Российского государства в целом и Сибири в особенности имел место быть феномен широкомасштабного переселения и освоения новых, ранее не подвергшихся хозяйственному освоению, огромных пространств Северной Евразии. В последующем основная часть переселений носила насильственно-вынужденный характер и была связана либо с прямыми насильственными перемещениями целых народов или их частей, также как и социальных слоев и групп, либо с нуждами и тяготами Второй мировой войны и послевоенного развития (в известной мере к этому можно отнести и освоение целины).

Фактически, исследовались группы переселенческого населения в границах бывшей Тобольской и Томской губерний. Территория современного Алтайского края не была включена в данную работу в силу особенностей административного устройства этой части России во времена существования Российской империи - наличие обширных кабинетных земель, казачьих линий, «инородческих» округов, закрытых для переселенцев.

Также не случаен и выбор этнолокальных групп, ставших объектом нашего исследования - формирование их было, фактически, синхронным; при этом они имели разную конфессиональную принадлежность и свои, устойчиво функционировавшие, национальные языковые системы. Кроме того, что имело определяющее значение при выработке стратегии сбора материала и проведения этносоциологического опроса, каждая из обследованных нами групп имела селения, в которых ее представители составляли значи-

тельную часть жителей. Следует отметить, что именно несоответствие этому параметру не позволило включить в исследование несомненно интересные материалы по белорусам, марийцам и мордве.

По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., численность чувашей только в трех областях составила свыше 45 тыс. человек: 6.085 — в Новосибирской области, 5.708 — в Омской области, 31.988 - в Тюменской области. Около 60% из них проживали в сельской местности. Численность немецкого населения в областях, имеющих значительные массивы, была в несколько раз больше - свыше 243 тыс. человек: 134.199- в Омской области, 61.479 -в Новосибирской области, 47.990 - в Кемеровской области. Из них 55,3% проживали в сельской местности. В Омской области этот показатель еще выше — 70,2%. Латышей в Кемеровской, Новосибирской, Омской и Томской областях насчитывал ось к 1989 г. около 10 тыс. человек. Такова же была и численность эстонцев. Большая часть сибирских прибалтов проживала в сельских районах. Численность украинского населения в областях, где они изучались, также достаточно велика—51.027 человек в Новосибирской и 104.830 человек в Омской областях (по данным 1989 г.)

Предмет исследования — этнокультурная адаптация латышской, немецкой, украинской, чувашской и эстонской этнолокальных групп, проживающих в сельской местности Западной Сибири. Для его изучения проводился анализ важнейших признаков: территории расселения, языка, хозяйства и материальной культуры. Нас интересовала также история формирования этих групп, специфика их развития и этнокультурной адаптации в иноэтничной, иноязыковой и иноконфессиональной среде. Дополнительное изучение вопросов этнического самосознания и уровня эндогамности не проводилось, поскольку они были достаточно проработаны в соответствующих публикациях [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровушкин, Лот-кин, Смирнова, 2003].

Хронологические рамки исследования определены периодом конца ХИХ -1990-ми гг. XX вв., что, на наш взгляд, позволяет отследить процессы адаптации в их динамике, с большей достоверностью прогнозируя тенденции этнического и этнокультурного развития исследуемых групп. При этом упор сделан на массивы переселенцев, сформировавшиеся в конце XIX — первой четверти XX в.

При проведении исследования автор опирался на широкий круг полевых этнографических и этносоциологических материалов, архивные и статистические источники, коллекции ряда областных и университетских музеев, а также на труды предшественников и своих соавторов по опубликованным работам [Народы Западной...., 2002; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003].

Источники можно разбить на три группы. Первую составляют статистические и архивные данные различного рода, вторую - конкретно-этнографические материалы, и третью - материалы этносоциологических опросов, проведенных при участии или под руководством автора в 1980 - 1990-х гг.

В первую группу входят результаты всеобщих и локальных переписей населения, опубликованные статистические сведения. Сюда входят также материалы фондов территориальных органов Переселенческого управления, землеустроительных организаций, органов народного образования, хранящиеся в Государственном архиве Кемеровской области (ГАКО), Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО), Государственном архиве Омской области (ГАОО), Государственном архиве Томской области (ГАТО), Государственном архиве Тюменской области (ГАТюО). Кроме этого, автором были привлечены материалы Центрального государственного архива Латвии (ЦГА Латвии), Центрального государственного архива Эстонии (ЦГА Эстонии), Центрального государственного исторического архива Латвии (ЦГИА Латвии) и Центрального государственного исторического архива Эстонии (ЦГИА Эстонии), любезно предоставленные И.В. Лотки-ным.

Большое значение имеют архивные материалы Запсибнаробраза, хранящиеся в ГАНО, и сведения областных управлений народного образования всех пяти областей. Именно они позволили восстановить историю национальной школы в Западной Сибири.

Вторая группа источников включает полевые конкретно-этнографические материалы, характеризующие различные стороны хозяйства и культуры переселенцев и их потомков в Западной Сибири со времени первых переселений и до современности. Значительный объем материала был получен по жилищам и хозяйственным постройкам, орудиям труда и предметам быта, одежде и пище. Их изучение позволило выделить национально-специфичные и иноэтничные черты, этнолокальную специфику в материальной культуре и хозяйстве исследуемых нами групп.

Сбор данных о сибирских чувашах охватил территорию одиннадцати районов Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей. В ходе экспедиционных работ Сибирской историко-этнографической экспедицииХ)мГУ в 1980 -1983 гг. (руководитель Н.А. Томилов) и в 1987 - 1992 гг. (руководитель Д.Г. Коровушкин) было обследовано чувашское сельское население Колы-ванского, Кыштовского и Северного районов Новосибирской области, Знаменского, Крутинского, Любинского, Муромцевского, Тарского и Усть-Ишимского районов Омской области, Нижне-Тавдинского и Ярковского районов Тюменской области.

Этнографические исследования немцев Западной Сибири были начаты в . 1989 г. (общее руководство осуществлял Н.А. Томилов, руководитель немецких отрядов Т.Б. Смирнова, автор участвовал в качестве рядового члена отряда и руководителя этнографической практики студентов Омского госунивер-ситета).В 1989- 1994и 1996-2000 гг. имибыло проведено несколько маршрутных экспедиций в Топкинский и Юргинский районы Кемеровской области, Баганский, Карасукский, Татарский районы Новосибирской области, Азовский немецкий национальный, Горьковский, Марьяновский, Исилькульский, Любинский, Одесский, Шербакульский, Тарский районы Омской области, в несколько районов Алтайского края.

Полевые работы по изучению латышского и эстонского населения проходили в 1986 -1990 гг. и в последующие годы (с некоторыми перерывами) в рамках деятельности прибалтийского отряда Сибирской историко-этног-рафической экспедиции ОмГУ Были обследованы латышские и эстонские поселения Мариинского района Кемеровской области, Болотнинского, Венгеровского, Кыштовского,' Татарского, Тогучинского и Чановского районов Новосибирской области, Знаменского, Калачинского, Кормиловского, Кру-тинского, Одесского, Оконешниковского, Седельниковского и Тарского районов Омской области, Зырянского, Кривошеинского и Первомайского районов Томской области. Общее руководство экспедиционными работами осуществлялось: в 1986 - 1987 гг. -Н.А. Томиловым, в 1988 - 1990 гг. -В.В. Реммлером. Прибалтийский отряд в 1986 г. возлавляли В.В. Реммлер и Л.Т. Шаргородский, а с 1987 г. - И.В. Лоткин. Д.Г. Коровушкинтакже принимал участие в работах этого отряда.

Изучение традиционной культуры и современного этнического и этнокультурного развития украинцев Западной Сибири было начато в 1976 г. силами этнографов Омского госуниверситета под общим руководством Н.А. Томилова. Непосредственно руководил отрядом СЮ. Первых. Этнографическое изучение украинцев было продолжено в 1982 - 1983 гг., когда по ряду районов Омской области (Исилькульский, Полтавский,' Таврический) был проведен дополнительный пилотный опрос и сбор полевых материалов. Общее руководство осуществлял Н.А. Томилов, руководителем отряда был В.В. Реммлер. Автор также участвовал в этих работах. В дальнейшем (в 1986 - 1991 гг.) работы были продолжены под руководством В.В. Реммлера при участии Д.Г. Коровушкина как руководителя практик и экспедиций. В ходе работ было обследовано украинское население Исилькульского, Калачинского, Нововаршавского, Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасукского района Новосибирской области.

. Для обследования выбирались, как правило, наиболее типичные поселения с преобладанием представителей изучаемых нами групп.

Проведение полевых сборов в соответствии с апробированными и общепризнанными в этнографии методиками позволяет считать полученные материалы достоверными.

. Третьей группой источников являются результаты массовых опросов сельского латышского, немецкого, украинского, чувашского и эстонского населения методом стандартизированного интервью. За образец опросного листа для изучения современных этнических процессов был принят один из вариантов анкеты, разработанной под руководством Ю.В. Арутюняна. С учетом местных условий и этнической специфики населения Сибири исходный образец был несколько переработан и дополнен. Основной массив этносо-циологических материалов относится ко второй половине 1980-х - первой половине 1990-х гг.

При обследовании чувашей, латышей и эстонцев была применена мо-ноэтничная стратифицированная выборка, базирующаяся на отборе респондентов по признакам пола и возраста, а также социально-профессиональной принадлежности. Для изучения сибирских немцев и украинцев применялась районированная выборка, основанная на отборе респондентов по месту расселения, типу поселения, а также по полу, возрасту и социально-профессиональной принадлежности. Структура населения по всем этим признакам была определена на основании данных похозяйственных книг сельских советов, которые содержат наиболее полные и точные сведения.

Для стратификации выборочной совокупности применялась стратификация генеральной совокупности по вышеозначенным признакам, на основе сведений, полученных из похозяйственных книг сельских советов. В связи с дисперсным расселением сибирских чувашей, латышей и эстонцев нами было проведено практически сплошное обследование большинства сел и деревень с населением, принадлежащим к изучаемым национальностям. Наличие такового фиксировалось в материалах переписей населения формой статистического учета 2С.

Относительный объем выборки по чувашам составил 43,1%, что в количественном выражении равно 1.207 опрошенным, отклонения выборочной совокупности от генеральной не превысили 5%. По немцам было заполнено 1.500 опросных листов (анкет); относительный объем выборки составил 33,7%, коэффициент отклонений не превысил 3%. В ходе работы с сибирскими прибалтами было опрошено 500 латышей и 730 эстонцев. У латышей выборка составила 73% от генеральной совокупности жителей населенных пунктов,

где проводился опрос, а у эстонцев — 38,6%. Коэффициент отклонений у сибирских латышей не превысил 3,9%, а у эстонцев - 4%. Опрос украинского населения проводился в два этапа- в 1976 г. (было собрано 810 опросных листов)ив 1987-1988 гг. (совокупный объем составил 1003 опросных листа). Относительный объем выборки превысил 40%, коэффициент отклонений находится в пределах 5%.

Большой относительный объем и допустимые коэффициенты отклонений определили репрезентативность выборки. Наряду с методами интервьюирования широко применялся метод непосредственного наблюдения.

В результате собран материал как по традиционной культуре и быту изучаемых нами этнических групп, так и по современным этническим процессам внутри них. Все полевые материалы хранятся в Музее археологии и этнографии ОмГУ.

Автором были использованы также и ранее опубликованные работы историков, этнографов и лингвистов, занимавшихся конкретными вопросами этнического, этнокультурного и языкового развития сибирских латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев.

Методология и методика работы.

Данное исследование базируется на принципах исторического материализма- общей научно-материалистической теории об обществе в целом. В теоретическом плане настоящая работа основана на теории этноса, разработанной в отечественной этнографической науке, в частности, ее положениях о типах и видах этнических процессов, закономерностях их развития, атакже о типах и видах этнических общностей и признаках, определяющих уровень их развития.

В качестве основных в данном исследовании применяются методы конкретно-исторического и ретроспективного анализа. При непосредственном рассмотрении этнокультурных и этноязыковых процессов применяется сравнительно-исторический метод, а также методы конкретного этносоциологи-ческого исследования.

Использование последних представляется весьма важной составляющей комплексного подхода при рассмотрении источников, поскольку именно данные массовых этносоциологических опросов, проведенных в последней четверти прошлого столетия омскими этнографами, могут осветить вопросы этноязыковой адаптации в исследуемых нами группах.

При проведении нашего исследования основное внимание было уделено сферам жизнеобеспечения этнических групп и людей, их образующих: хозяйству и материальной культуре, функционированию и модификации языков, в известной мере межнациональным отношениям.

Причем рассмотрение каждого из этих вопросов осуществлялось не изолированно друг от друга, а в тесной взаимосвязи и взаимозависимости, то есть путем системного анализа предмета исследования.

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что оно является первым монографическим описанием адаптационных процессов, протекавших в изученных этнолокальньгх группах, имеющих различное происхождение, совершенно несхожие языки и неодинаковую конфессиональную принадлежность, но, тем не менее, разделивших общую судьбу.

Впервые предпринята попытка определить общее и особенное в этническом развитии сходных по особенностям формирования, расселения и развития этнолокальных групп - сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, выявить условия и факторы, влияющие на ход этнокультурной адаптации этнодисперсных групп в иноэтничной и иноязыковой среде.

Основные задачи диссертационного исследования решены на основе привлечения широкого круга источников, часть из которых впервые введена в научный оборот. Изучена история формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокальных групп во взаимосвязи причин и путей масштабных миграций конца XIX — первой четверти XX вв. Показана роль государства в процессах переселения и землеустройства изучаемых нами переселенческих групп. Впервые рассмотрены проблемы адаптации традиционного хозяйства и материальной культуры переселенцев к природно-климатическим условиям и иноэтничному окружению в Западной Сибири. Изучены вопросы развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного проживания в преобладающей массе русского населения.

Практическая значимость работы состоит в той роли, которую должны сыграть полученные результаты в создании оптимальных условий для дальнейшего этнического развития описываемых этнолокальных групп и их самобытных культур. На основе полученных данных разработаны рекомендации для органов исполнительной власти. Результаты исследования могут послужить основой для разработки специальных курсов для студентов вузов. Фактический материал может быть востребован в научной работе, использован для разработки учебных и методических пособий.

Апробация основных положений диссертации проходила в докладах автора на ежегодных научных сессиях Института археологии и этнографии СО РАН, V Конгрессе этнографов и антропологов России (Омск, 2003), международной конференции «Из века в век» (Владивосток, 2003); также они отражены в научных публикациях (в том числе в рецензируемых изданиях), представленных в списке работ автора.

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков использованных архивных источников и литературы, списка сокращений. В структуре глав (за исключением второй) для большей наглядности и удобства сравнения выделены разделы, обозначенные, соответственно, как "сибирские чуваши", "немцы Сибири", "сибирские прибалты" и "украинцы Западной Сибири".

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава 1 "История изучения переселенческих этнодисперсных групп Западной Сибири" посвящена историографии исследуемых автором переселенческих этнических массивов. Ранее она не освещалась полно — лишь какие-то ее части, как правило, по отдельным группам, получили отражение в обобщающих публикациях [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003]. Необходимо сослаться также на специальную статью, посвященную изучению неславянских этнодисперсных групп Западной Сибири [Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2001]. Что касается вопросов историографии украинской диаспоры в этом регионе, то они еще не были специально рассмотрены в опубликованных работах.

Однако, в связи с тем, что объем такого историографического обзора слишком велик для включения его во введение, автору представилось целесообразным выделить в работе специальную главу, посвященную данному вопросу.

Глава 2 "Государственная переселенческая политика и этапы ее развития" представляет собой общий очерк развития политики российского (и, далее, советского) государства в области заселения азиатских (в основном) "окраинных" просторов огромной страны на протяжении XIX—первой трети XX в.

Вопросам развития переселенческой политики в отечественной исторической науке вообще и в советской, в частности, уделялось значительное внимание [Аврех, 1991; Беркенгейм, 1902; Гешеле, 1957; Горюшкин, 1989; Гур-вич, 1888; Дашевич, 1912.; Дубровский, 1975; Кауфман, 1894,1905; Покши-шевский, 1951; Скляров, 1962; Соловьева, 1956;Ямзин, 1912 и др.]

Переселенческая политика царского правительства на протяжении второй половины XIX - начала XX вв. была весьма неодинаковой. Неодинаковой были и ее последствия. В ее развитии можно выделить два основных этапа: этап нарастания движения на восток и роста самовольного переселе-

ния за Урал (с 1861 и до конца 1880-х гг.) и этап, точкой отсчета которого можно считать 13 июля 1989 г. (1989 -1917 гг.), характеризующийся плановой государственной переселенческой политикой.

В главе показано, насколько существенно отличались они друг от друга. Несравнимы были масштабы и условия переселений и их воздействие на жизнь сибирской деревни и Сибири в целом. Именно в рамках последнего этапа был создан отлаженный государственный механизм, позволивший осуществить широкое хозяйственное освоение обширных просторов Сибири и Дальнего Востока в чрезвычайно короткий исторический период. Проведен анализ механизма плановых переселений и регулирующих его государственно-правовых актов, показана роль строительства Сибирской железной дороги в развитии процесса массовых переселений.

Однако, несмотря на разность этих этапов, можно однозначно утверждать, что в основе всех переселений и до и после революции 1905 -1907 гг. лежали единые экономические предпосылки, возникшие после отмены крепостного права и действовавшие вплоть до октябрьской революции 1917г.— неуклонный рост экономического развития страны, стремительный рост народонаселения Европейской России и связанного с ним демографического давления.

В главе также подробно описан переход от старой, весьма эффективной, на наш взгляд, переселенческой политики к новой советской, развивавшейся в рамках жесткой административной системы. Советский этап характеризовали резко изменившиеся подходы властей к владению и пользованию землей, ориентация на коллективного пользователя ею, переход от политики массовых добровольных переселений к насильственно-вынужденным (начиная со спасательной, фактически, переброски населения из районов, охваченных голодом, до спецпереселений военной поры 1940-х гг.)

Глава 3 "Формирование этнических массивов и этнолокальнмх групп переселенцев" посвящена, соответственно, описанию истории формирования изучаемых этнолокальных групп на территории, определенной рамками диссертации; показывает достаточно подробно районы выхода переселенцев, пути и факторную базу их миграции, этапы формирования и развития этнических массивов. В главе приводится значительный по объему материал, характеризующий поселенческую структуру описываемых групп, рассматриваются вопросы формирования и трансформации поселений с указанием причин таковой.

В частности, доказано, что формирование каждого этнического массива из нами рассматриваемых имело следующие, присущие им, особенности.

Чуваши Западной Сибири. Начало складывания чувашского массива в Западной Сибири происходило с 1880-х гг., когда сложились следующие объективные предпосылки для миграции чувашей из Поволжья на восток: 1) отмирание запретительной крепостнической системы; 2) достижение критически высокой плотности населения в северных и северо-западных районах Чувашии; 3) невозможность дальнейшего расширения возделываемых земель; 4) сокращение лесных массивов.

По переписи 1897 г., в Тобольской и Томской губерниях насчитывалось 3.447 чувашей обоего пола [Патканов, 1911], проживающих в Ишимском, Курганском, Тарском, Тобольском, Тюкалинском, Тюменском и Ялуторовском округах Тобольской губернии, Барнаульском, Бийском, Змеиногорском, Каинском, Кузнецком, Мариинском и Томском округах Томской губернии.

Второй период, имевший качественные отличия от первого, пришелся на время реализации аграрной реформы, проводимой в соответствии с законом от 6 июня 1904 г. Следует отметить, что резкого количественного скачка в этот период, по сравнению с предыдущим, не было. Увеличение числа переселенцев было вполне эволюционным.

Новая, самая мощная волна переселений чувашей из Европейской России в Сибирь пришлась на 1921 - 1929 гг. Несмотря на то, что власти пытались ограничивать масштабы переселений, значительная часть из них совершалась самостоятельно и бесконтрольно, вызывая напряжение и неразбериху на местах водворения переселенцев.

В целом деятельность Переселенческого управления и советских учреждений, унаследовавших его сферу деятельности, привела к тому, что за тридцать лет, прошедших со времени Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., численность чувашей на описываемой нами территории Западной Сибири возросла многократно.

Немцы Сибири, Переселение немцев в Сибирь явилось продолжением и завершающим этапом их движения на восток [Смирнова, 2002, с. 21].

Первый период в складывании немецкого этнического массива в Западной Сибири имеет точкой отсчета также конец 1880-х гг., а именно неурожай 1891 -1892 гг., подтолкнувший массовую миграцию немцев из Поволжья в Сибирь. Основными районами расселения немецких крестьян в Азиатской России в этот период была Акмолинская область, прежде всего - Омский, Акмолинский и Кокчетавский уезды. Немецкие села располагались компактно, в основном в районе 10-верстного степного пространства и по линии Петропавловск—Омск— Барабинск.

Второй период связан со "столыпинской" аграрной реформой. Немецкими колонистами были заселены обширные пространства в Славгородском и

Омском уездах: всего здесь было основано 323 населенных пункта—по большей части выходцами из Поволжья и с Украины. Перед первой мировой войной в Омском уезде было сконцентрировано больше немцев, чем где бы то ни было в азиатской части Российской империи.

С началом мировой войны их положение значительно ухудшилось, т.к. в России началась кампания против "немецкого засилья" [Смирнова, 2002]. В 1915 г. были приняты "ликвидационные законы", эмиграция в Сибирь перестала носить мирный, экономический характер. Ее сменила полоса насильственных переселений: в 1915 г. в различные местности восточной России были выселены немцы из прифронтовой полосы Азовского побережья и Волынской губернии.

Революционные события 1917 г. и гражданская война спровоцировали мощный иммиграционный отток немцев из России в Германию и за океан. Оставшиеся колонии стали добиваться национального самоопределения. В октябре 1918 г. была образована Трудовая Коммуна немцев Поволжья, в 1924 г. преобразованная в автономную республику (АССР НП), ставшую центром российской немецкой диаспоры.

Спецпереселение немцев из Европейской части СССР в 1941 г. и ликвидация немецкой автономии в стране - непреложный и много значащий для истории российских немцев факт—не имеет непосредственного отношения к формированию изучаемого нами немецкого этнолокального массива. Это отдельный вопрос, вопрос этнополитологии.

Сибирские прибалты. Переселения представителей прибалтийских этносов в Сибирь имеют относительно давнюю историю: так, уже в 1803 г. в Тюкалинском уезде Тобольской губ. была основана дер. Рыжково, с самого начала назначенная местом пребывания ссыльнопоселенцев [Лоткин, 1996, с. 17]. На протяжении всего XIX в. эта "колония" была перевалочным пунктом и донором для возникновения других поселений латышей, финнов и эстонцев в Западной Сибири.

В 1880-х гг. начался первый этап добровольного переселения прибалтийских крестьян в Сибирь. Для развития переселенческого движения сформировались как демографические (относительное перенаселение), так и социально-экономические предпосылки. Периоде 1880 г. по 1895 г, ознаменовался бурным развитием капитализма как в промышленности, так и в сельском хозяйстве Прибалтики. В этихусловияхусугубилось социальное расслоение латышского и эстонского крестьянства, зачастую не имеющего собственной или арендованной земли -так, до 66% крестьян в Эстонии кормились продажей рабочей силы.

Однако потребности растущей промышленности Прибалтики, поглощавшей значительное количество рабочих рук, делало переселение в Сибирь из

Лифляндской и Курляндской губерний весьма незначительным. Основную массу переселенцев в этот период составляли жители Латгалии и Эстонии. К 1897 гг. переселенческое движение из прибалтийских губерний в Сибирь достигло своего апогея — в целом в Сибири проживало около 7 тыс. латышей и более 4 тыс. эстонцев, большинство из которых осело в Тобольской губернии (48,5% от числа всех проживавших в Сибири латышей и 50,1% эстонцев). В дальнейшем стремление прибалтийских крестьян к переселению на восток стало жестко ограничиваться властями балтийских губерний России в связи со значительными масштабами внутрироссийской миграции и эмиграции за океан.

Новый импульс переселениям прибалтийских крестьян в Азиатскую Россию придал указ от 9 ноября 1906 г., разрешавший выход крестьян из общины. На этом, втором этапе, уже за 1907-1909 г. только из Курляндской и Лифляндской губерний в Сибирь переселилось более 6 тыс. человек. Как правило, новые участки для переселенцев из Прибалтики нарезались вблизи уже существующих поселений прибалтов в Тобольской и Томской губерниях.

Именно эти два этапа и сформировали локальную этногрупповую структуру переселенцев-выходцев из Прибалтики на территории Западной Сибири.

Дальнейшие миграции связаны с первой мировой войной, оптационны-ми соглашениями Советского правительства с властями прибалтийских республик, вызвавшими большой отток прибалтов из России. Но эти потоки уже не оказали существенного влияния на сложившуюся структуру прибалтийских этнолокальных групп в Западной Сибири - беженцы времен войны селились в городах, а оптация затронула Сибирь незначительно. То же можно сказать и о депортациях латышей и эстонцев 1940-х гг.

Украинцы Западной Сибири. История освоения просторов Сибири украинцами насчитывает не одно столетие — они пришли сюда вместе с первыми русскими, осваивающими этот обширный регион. Однако, как и в остальных рассматриваемых нами случаях, основной поток украинских переселенцев в Азиатскую Россию пришелся на исследуемый нами период.

Освещая вопрос о формировании этнолокальных массивов украинцев в Западной Сибири, автор вынужден сделать важное замечание. А именно: при исследовании материалов ревизий и переписей выясняется, что точное определение украинцев в них невозможно в силу то, что нередко украинцы («малороссы») входили в общую категорию «русские». В основополагающем источнике —труде С.К. Патканова, в таблицах, в том числе и сводной «Распределение населения Сибири по народностям» [Патканов, 1911,

с. 2-11], - они не выделены в самостоятельную группу. Лишь в пояснении им дается информация об общей численности украинцев в Сибири и главных районах их расселения. В дальнейшем, при переписях 1917 и 1926 гг., украинцы учитывались уже не только по родному языку, но и по национальной принадлежности.

По переписи 1897 г. украинская диаспора Сибири и Дальнего Востока составила 223.274 чел., почти половина которых (99,3 тыс. чел.) проживала в Томской губернии (в основном, на Алтае) [Брук, Кабузан, 1981, с. 24].

Как и в других описываемых нами случаях, общим в истории формирования украинского переселенческого массива стали два основных периода -конца XIX столетия и 1904 - начала 1920-х гг.

Основная часть украинских переселенцев в первый период шла в Западную Сибирь из губерний Левобережной Украины - Полтавской, Харьковской и Черниговской. Данная тенденция в основном сохранилась и в последующем, лишь после начала первой мировой войны в процесс переселений на Восток включились украинцы Правобережной Украины (Киевщина, Подо-лия, Волынь). Но масштабы их переселений вплоть до конца 1920-х гг. были невелики.

Второй период характеризовался значительно возросшими масштабами переселенческих потоков, активным заселением южных районов современных Новосибирской и Омской областей и созданием устойчивых локальных общностей.

К концу 1920-х гг. в Западной Сибири украинцы были расселены на значительной территории относительно крупными массивами на территории современных Исилькульского, Калачинского, Нововаршавского, Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасукского района Новосибирской области. Кроме этого, значительный массив украинского населения сформировался на территории современного Алтайского края, в районах т.н. Степного Алтая (включая Кулундинскую степь).

Таким образом, можно констатировать, что процессы формирования этнолокальных общностей латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев в лесостепной полосе Западной Сибири, имевшие свои специфические особенности, имеют, при этом, общие черты—единые хронологические рамки и схожую периодизацию, схожие принципы размещения переселенцев.

Глава 4 "Хозяйственно-культурная адаптация переселенцев в условиях Западной Сибири" описывает хозяйство и материальную культуру изучаемых нами групп в исторической ретроспективе, изменения, происходящие в

них и составляющих их частях. На этой основе проведен анализ процессов адаптации в этой сфере.

Для нашего исследования изменения в хозяйстве и материальной культуре этнолокальных групп Западной Сибири представляют особый интерес постольку, поскольку с модернизацией культурно-бытовых структур и элементов многие из них исчезают, другие же элементы приобретают функцию этнических определителей. Это особенно присуще развитию этноса или его части в многонациональной среде.

Как и любая другая подсистема культуры, материальная культура представляет собой механизм адаптации общества к условиям природной и социальной среды его существования. В материальной культуре находит отражение природно-географическая среда обитания данного этноса, уровень его экономического развития, общественная структура, окружение и другие конкретно-исторические условия. С изменением этих условий меняются и формы материальной культуры.

В нашу задачу входит, с одной стороны, изучение этих изменений, происшедших вследствие миграций, аграрных реформ, политических преобразований и других факторов. С другой стороны, хотелось представить стабильные элементы материальной культуры, принявшие на себя функции этнических определителей.

Чуваши Западной Сибири.

Основу хозяйства чувашей традиционно составляло земледелие, базировавшееся на трехпольном севообороте. Оно же легло в основу хозяйства чувашских переселенцев в Западной Сибири. Однако, несмотря на перенос в Сибирь применявшихся в Поволжье приемов и способов возделывания сельскохозяйственных культур, сразу же наметились и различия, связанные с приспособлением к конкретным природно-климатическим условиям западносибирской лесостепи. В связи с необходимостью расчистки площадей под посевы чуваши возродили на время элементы давно исчезнувшей подсечно-огневой системы. Это одновременно обеспечивало переселенцев строевым лесом и дровами.

Другой особенностью хозяйства сибирских чувашей был отличный по составу, и, главное, структуре набор возделывавшихся сельскохозяйственных культур. Основной зерновой культурой в чувашских хозяйствах Западной Сибири в первой трети XX в. являлась не рожь, как у чувашей Поволжья, а пшеница. Помимо пшеницы, в сопоставимых с ней масштабах возделыва-лись овес и ячмень. Кроме перечисленных зерновых культур, чуваши Западной Сибири растили лен и коноплю. Их выращивали в количестве, достаточ-

ном не только для удовлетворения собственных нужд, но и для продажи. Помимо указанных традиционных культур, огромное значение для сибирских чувашей приобрел картофель. Сочетание сухих почв и органических удобрений позволяло получать высокие урожаи здорового, годного к длительному хранению картофеля.

Помимо земледелия, у сибирских чувашей было развито животноводство. Животноводство у чувашей Западной Сибири развивалось по двум основным направлениям: разведение крупного рогатого скота и свиноводство. Масштабы первого не были велики — сказывался дефицит кормов, вызванный тем, что переселенческие участки нарезались по большей части в лесной местности, а луга уже были поделены ранее между старожилами. Свиноводство имело значительно более благоприятные условия для своего развития, поскольку немалая часть картофеля, выращиваемого в крестьянских хозяйствах, шла на корм свиньям.

Охота же, несмотря на обилие дичи, никогда не играла сколько-нибудь значимой роли. Рыболовство существовало в весьма незначительных масштабах.

Среди домашних промыслов и хозяйственных занятий чувашей Западной Сибири определяющее значение имела обработка льна- прядение и тканье холстов, изготовление пестрядей из ниток домашней окраски и шабурных тканей из конопли.

Наиболее распространенным средством передвижения чувашей Западной Сибири была четырехколесная повозка с плетеным из лозы кузовом, достаточно быстро замещенная повозками, заимствованными у местного русского населения. В это же время в быт чувашей вошли и лыжи, пользовались которыми в основном охотники. В зимнее время главным средством передвижения были одноконные сани-розвальни, иногда изготовлявшиеся самими чувашскими крестьянами, но нередко покупные.

Особенности проживания чувашей в Сибири сказались и на их поселениях и жилище. Несмотря на то, что в одном поселке могли жить переселенцы из различных районов Чувашии, практически все деревни чувашей-сибиряков относятся к типу поселения чувашей-анатри. Они были расположены линейно, чаще всего вдоль небольших речек; если же улиц было больше одной, то вторая располагалась под прямым углом к первой, чтобы не сокращать площадь огородов.

Жилые дома и хозяйственные постройки чуваши Сибири традиционно возводили из красного леса. Сруб дома, как правило, состоял из двух частей, с последовательным расположением комнат. Нами зафиксированы также и однокамерные жилища (больше в малолесной зоне). Жилище сибирских чу-

вашей имело (и имеет до сих пор) двускатную крышу стропильной конструкции. Различия в покрытии крыш зависели оттого, насколько зажиточной была семья, какой материал был более доступен в местности, где возводился дом. Чаще всего крыли тесом, реже - дранью, еще реже - железом. Соломенные крыши чуваши Западной Сибири, в отличие от чувашей европейской части России, делали чрезвычайно редко. При этом нами зафиксированы покрытия домов из берестяных тисков.

Снаружи избы обшивали тесом и иногда окрашивали масляной краской. Если же тес оказывался слишком дорог для хозяев, то окраску производили по внешней поверхности бревен. Внутренние поверхности стен жилищ сибирские чуваши обмазывали глиной и белили. Избы постройки начала XX в. ставили обычно прямо на землю. Пол в этом случае устраивали глинобитный либо просто земляной. Позднее стали делать дощатые полы, что было обусловлено суровым климатом.

Непременным элементом жилища сибирских чувашей была печь (хама-та), сочетавшая в себе элементы русской печи и традиционный чувашский очаги отличавшаяся несколько большими размерами, а также встраиваемыми в нее трубами-"воздухами", которые подавали тепло в заднюю комнату. До середины 1960-х гг. обязательной принадлежностью чувашской избы в Сибири были нары, размещавшиеся у стены, противоположной двери.

Жилые и хозяйственные постройки чувашей-сибиряков располагались в Г-образном или замкнутом П-образном дворе с глухими воротами, ставившимися вплотную к дому. Хозяйственные постройки ставили под одну крышу, крытую тесом или дранью. Иногда в одном ряду с ними ставили баню, но чаще она располагалась несколько поодаль от хозяйственных построек.

Изменения, характеризующиеся смешением черт, присущих группам чувашей вирьял и анатри, не обошли стороной и одежду сибирских чувашей. Основной женской плечевой одеждой чувашей Западной Сибири в конце XIX - первой трети XX в. была глухая полотняная рубаха-платье (кебе), имевшая прямой туникообразный покрой. Шили ее, как правило, из беленого льняного холста. Поверх нее надевался отрезной фартук, сшитый из яркой ткани, украшенный вышивкой, кружевами или оборками: На ногах носили вязаные чулки или толстые шерстяные носки. Лапти использовались в быту сибирских чувашей до начала 1950-х гг., лишь в праздники вместо них надевали сапоги. На голове чувашки-сибирячки носили повязку с вышивкой, нередко обшитую бисером. Распространенные в Чувашии головные уборы тухья и хушпу сибирским чувашам были известны, но встречались очень редко.

Зимой женщины носили теплые отрезные платья из пестряди, поверх которых надевали верхнее распашное платье - сукман. В холодную погоду и женщины и мужчины носили меховые отрезные распашные шубы (мехом внутрь).

Мужской костюм чувашей западносибирского региона был достаточно традиционен. Он состоял из короткой полотняной рубахи, штанов из пестряди, онучей и лаптей. Рубаху прямого покроя, с втачными рукавами и без ластовиц носили навыпуск. Подпоясывали ее тонким поясом с небольшими кистями на концах. Воротник, рукава и низ рубахи, как правило, украшали вышивкой. Вариант отделки зависел от назначения одежды. Летом мужским головным убором служила суконная шапка или покупной картуз, зимой — меховой треух, воспринятый у местного русского населения, или шапка типа папахи.

Традиционный комплекс одежды сибирских чувашей бытовал до конца 1940-х гг., когда из обихода исчезли ткани домашней выделки, традиционные обувь и мужские рубахи. В быт прочно вошла валяная обувь, фабричные рубахи и платья, шерстяные платки.

Что же касается традиционной модели питания чувашей Западной Сибири, то она незначительно отличается таковой у чувашей европейской части России. Основой пищевого рациона сибирских чувашей в конце XIX - первой трети XX вв. являлись крупяные и молочные продукты, а также картофель. Пища носила ярко выраженный сезонный характер. Летом готовили в основном молочные блюда, крупяные каши и супы, на этот же сезон падало и основное потребление зелени. Из напитков потребляли слабое, практически безалкогольное пиво (сара), пахту, хлебный квас.

Зимний пищевой рацион сибирских чувашей отличался от летне-осеннего и по набору продуктов, и по рецептуре блюд. Его основой были изделия из теста и мясо в различных видах - пироги, вареники и печеные пирожки с творогом, луком, картофелем и мясом. Из мясных блюд традиционны томлено-сушеное мясо, набитое в бараний желудок (шартан), различные мясные супьь Достаточно часто на столах появлялись запеченная сырная масса (чокот) и жареный картофель (шарик). В Сибири чуваши стали коптить свиное сало.

Праздничные блюда сибирских чувашей отличались значительно большей калорийностью и разнообразием, нежели повседневные. Их готовили из животного масла, свежего мяса - говядины, свинины, баранины, а также куриных яиц. В праздничное меню обязательно включали ягоды и ягодные блюда. Обязательным атрибутом праздничного стола были алкогольные напитки - крепкое пиво и ячменная водка (рэкэ).

Таким образом, традиционное хозяйство и материальная культура сибирских чувашей в рассматриваемый период являли собой феномен, который определяют следующие признаки: 1) смешение черт, характерных как для верховых, так и для низовых чувашей; 2) приспособление материальной культуры как жизнеобеспечивающей системы к местным природным условиям; 3) широкое заимствование некоторых элементов материальной культуры у окружающего русского населения; 4) сокращение числа и утеря отдельных этнически маркирующих элементов (особенно в одежде).

Немцы Сибири.

Основу хозяйства немцев традиционно составляли пашенное земледелие и животноводство. Благоприятные климатические условия Юга Западной Сибири вкупе с хрестоматийным трудолюбием немцев привели их к крупным хозяйственным успехам.

Основой традиционного хозяйства немцев в Сибири стало зерновое земледелие. Из зерновых культур преобладали пшеница, овес, ячмень. Большое значение имело выращивание картофеля, который давал в Сибири отличные урожаи. Значительное развитие получило огородничество и даже садоводство.

Животноводство первоначально играло вспомогательную роль, как и различные ремесла, носившие домашний характер. Развивалось оно в трех направлениях: разведение крупного рогатого скота, свиноводство и овцеводство. Разведение овец практиковалось в основном в южных районах. Продукты овцеводства - шерсть и шкуры шили не только на изготовление зимней одежды и головных уборов, но и на выделку зимних сапог мехом внутрь. Из животного жира варили мыло. Кожа шла на изготовление упряжи, различных ремесленных изделий.

В течение короткого времени большинство немецких хозяйств в Сибири стало высокотоварным, развивалась их специализация. Значительное распространение в немецких селениях получил мельничный промысел.

Успешная адаптация немецких колонистов к условиям Сибири, их зажиточность стали возможными благодаря тому, что переселения немцев были лучше организованы, чем переселения крестьян других национальностей. Прибывали в Сибирь в среднем более зажиточные семьи, со стороны материнских колоний переселенцам оказывалась материальная помощь. Особенно своей зажиточностью и хозяйственной предприимчивостью выделялись меннониты [Смирнова, 2002, с. 83]. Немцы активно внедряли в хозяйство новую технику.

Таким образом, уже в начале XX в. у немцев в Сибири сложилось высокоразвитое сельскохозяйственное производство, впоследствии фактически разоренное советской земельной реформой и коллективизацией.

Коллективизация, в частности, привела к исчезновению такого традиционного типа немецких поселении в Сибири, как хутор. Хутора не были, конечно, преобладающей формой поселений, основная масса немцев проживала в селах с линейной формой застройки.

Жилище немцев в Сибири унаследовало особенности жилищ колонистов Украины и Поволжья, откуда происходила основная масса переселенцев. В постройках немецких колонистов-сибиряков сохранились такие особенности жилища материнских колоний, как планировка, расположение дома по отношению к улице. Специфическая немецкая техника строительства (фахверк) здесь не привилась, в то время как особенности расселения в степных, безлесных, районах привели к восприятию и широкому использованию техники саманного строительства.

В дальнейшем широко распространились "крестовые" рубленые дома, оснащенные "голландской" печью. Обязательным элементом немецкой усадьбы является летняя кухня, располагающаяся параллельно дому. К ней часто примыкают другие хозяйственные постройки: баня, сараи, кладовые, специальный задний двор для скота.

Немцы уделяют большое внимание внешней отделке дома - снаружи его окрашивают яркими масляными красками, фасад, заборы, калитки украшают орнаментом из цветов и птиц. Внутреннюю поверхность стен штукатурят и белят. Потолки и печи красят.

Модель питания сибирских немцев дает прекрасный материал для изучения процессов консолидации и интеграции, для выявления путей распространения общих и особенных черт в области культуры и быта. Основу пищевого рациона немцев Сибири составляли мучные, мясные и молочные продукты, картофель. Обычным и до сего дня остается легкий завтрак (кофе с хлебом или печеньем), обед из одного блюда и плотный, состоящий из нескольких блюд ужин.

Значительную роль играют традиционные густые супы, но уже в первой половине XX в. в народную немецкую кулинарию вошли заимствованные у славян супы типа борща и щей. Картофель, весьма популярный у немцев, представлен не в одном десятке блюд, оказавших большое влияние на кухню соседствующих русских и украинцев. Не меньшее значение имеют хлебобулочные изделия, часть из которых имеет ритуальное значение и, соответственно, несет усиленную функцию этнического определителя.

Мясные блюда, являясь обязательным атрибутом праздничного стола, употреблялись и в будни. Предпочтение отдается свинине и мясу птицы. Широко распространенное копчение продуктов (мяса, сала, птицы, рыбы, колбас) имело вполне товарные масштабы и значение. Широко использовались молочные продукты, при это производство масла имело промышленные масштабы.

Из напитков национальным считается кофе; часто его пьют с молоком или со сливками. Алкогольные напитки немцы употребляют в весьма ограниченном количестве, осуждая пьянство и считая его следствием дурного влияния окружающих русских.

В целом, несмотря на заимствование некоторых элементов системы питания у окружающего населения, традиционная модель питания немцев Сибири имеет наиболее устойчивый характер из всех элементов их культуры.

Наименее устойчивой из всего комплекса материальной культуры немцев оказалась одежда. Домашнее ткачество у немцев Сибири не было развито и прекратило свое существование к 1920-м годам. Одежда немецких переселенцев уже в конце XIX в. испытывала сильное влияние городской моды, ее также активно приспосабливали к суровым природно-климатическим условиям Сибири. Большую часть предметов одежды шили в семье или заказывали сельским портным.

Пожалуй, самым устойчивым элементом традиционной одежды были шлёры — башмаки на деревянной подошве, бытовавшие вплоть до 1960-х гг.

Таким образом, можно заключить, что основной тенденцией в области развития хозяйства и материальной культуры сибирских немцев в конце XIX -XX вв. были процессы адаптации к местным природно-климатическим и социально-экономическим условиям.

Сибирскиеприбалты.

Основу традиционного хозя йства сибирских прибалтов, также как и у немцев и чувашей, составляло зерновое земледелие с преобладанием пшеницы, овса и ячменя. Немаловажную роль играло животноводство, имевшее товарное значение.

Из ремесел значительное развитие получили выгонка дегтя, деревообработка и кожевенное дело. Большие масштабы на рубеже XIX - XX вв. приобрело самогоноварение, ориентированное на продажу продукта. Средства передвижения, как можно судить по нашим материалам, у прибалтов в Сибири были только русских, унифицированных для этого региона и периода, образцов.

Относительно поселений и жилищ прибалтийских переселенцев в Западной Сибири можно сказать следующее. Первоначально планировка поселений сибирских прибалтов была рассеянной, и лишь с конца 1920-х гг. она стала планомерно упорядочиваться, трансформируясь в уличную.

Несмотря на то, что в Прибалтике у латышей и эстонцев существовали свои национальные типы жилищ - istaba (два бревенчатых сруба, соединенных жилыми сенями) и жилая рига, в Сибири они полностью заимствовали жилище местного русского образца. Так, в таежных и лесостепных районах Сибири основным типом жилища был деревянный пятистенок на высоком подклете, в степных - саманные и глинобитные дома. Основным элементом украшения и внешней отделки жилища латыши и эстонцы считают наличники со стилизованным цветочным орнаментом. У латышей в Западной Сибири преобладает замкнутая нераздельная усадьба. У эстонцев бытовали и риги, но не в качестве жилых, а как хозяйственные постройки. Печи и у латышей и у эстонцев преобладали русские.

Традиционный национальный костюм сибирских латышей и эстонцев претерпел в Сибири серьезные изменения -уже в начале XX в. его в основном сменила одежда городского типа. При этом было заимствовано много местных, специфичных, форм одежды, особенно зимней — валяная обувь, меховые полушубки и шубы-тулупы, меховые треухи.

На фоне столь высокого уровня адаптации (если не степени ассимиляции) традиционного хозяйства и культуры прибалтийских переселенцев в Западной Сибири особый интерес представляют изменения в пище сибирских латышей и эстонцев. В целом у них сохранилась система питания, основанная на сочетании продуктов земледелия и животноводства. Употребление мяса до сих пор сохранило сезонный характер.

Национальная кухня сибирских латышей и эстонцев насчитывает сотни разных блюд. У латышей в рационе преобладают молочные блюда. Из мясных блюд часто готовят студень из телятины, который в Латвии едят лишь на Пасху, а в Сибири он стал нередок и в будний день. Из мучных блюду сибирских латышей распространены оладьи, а также пироги и ватрушки с ягодной и овощной начинкой, перенятые у русского населения. Из напитков широко было распространено пиво (в некоторых деревнях жили даже профессиональные пивовары).

Традиционная кухня сибирских эстонцев также сохранила черты, присущие эстонской национальной традиции. Ее блюда хорошо известны эстонцам, живущим в Сибири. Следует отметить значительное увеличение места и роли мясных продуктов и блюд в повседневном рационе сибирских эстонцев, что, в целом, нехарактерно для национальной эстонской кухни. Данная

новация, несомненно, связана с адаптацией к более жесткому континентальному климату районов расселения. В целом, следует отметить, в обиход сибирских латышей и эстонцев быстро и прочно вошли блюда окружающего их русского населения, чему способствовала сугубая дисперсия этнолокаль-ных групп и интенсивность межэтнических контактов.

Таким образом, основным в развитии этнических процессов в сфере хозяйства и материальной культуры у сибирских латышей и эстонцев является активная нивелировка этнически значимых черт культуры с сохранением лишь отдельных традиционных элементов в жилище, одежде и пище.

Украинцы Западной Сибири.

Украинцы, переселявшиеся в Сибирь в основном из районов, где веками было развито земледелие во всех его формах, расселялись в ней, как правило, в сходных по типу местностях.

Украинцы, особенно из южно-украинских губерний, накопили ценный опыт возделывания различных сортов пшеницы - и простых и специализированных [Украинцы, 2000]. В Сибири это сразу выдвинуло их, наравне с немцами, в основные производители зерновых культур. Причем здесь стоит отметить, что процесс заимствования между ними и русскими в этой сфере шел взаимообразно.

Иными, кроме пшеницы и ржи, зерновыми культурами, играющими значительную роль в жизни украинцев-сибиряков, были ячмень, овес, гречиха и горох. Гречиха и горох—весьма значимые продукты в традиционной украинской кулинарии, в Сибири возделывались масштабно, со временем занимая все более обширную нишу в товарном производстве. Достаточно серьезное значение в культуре украинских переселенцев имели традиционные для них технические культуры - лен и конопля, дававшие техническое и пищевое масло и волокно. Перенесенные в Сибирь приемы и способы их возделывания стали основой для местного льноводства. Большое значение для сибирского земледелия и животноводства сыграло производство подсолнечника. Хотя приготовление масла из него и не приобрело масштабов, характерных для южной России и Украины, тем не менее, оно позволяло обеспечить потребности региона в этом продукте.

Важнейшим продуктом питания в конце XIX в. становится картофель. Хотя его производство украинцами Сибири в описываемый период и не приобрело промышленного значения, роль его в обеспечении жизнедеятельности переселенцев переоценить невозможно. Помимо его пищевого применения, весьма значимым было его использование как основы свиноводства. То же в полной мере относится и к свекле.

Хрестоматийное украинское садоводство в Сибири в описываемый период так и не развилось; лишь немногие попытки создания садов завершились успехом.

Второй по значению составляющей хозяйства сибирских украинцев было животноводство - практически каждое хозяйство держало крупный рогатый скот и свиней, домашнюю птицу, как основной источник мясных и молочных продуктов.

Рыболовство и охота в местах размещения украинских переселенцев так и не развились до уровня хозяйственно-значимых занятий.

Пожалуй, единственным занятием несельскохозяйственного назначения, получившим определенное развитие среди украинцев на новых землях, стало пчеловодство. Огромные пространства, занятые цветущими злаками, уже своим видом побуждали к развитию этого вида хозяйственной деятельности, имевшего, все же, вспомогательное значение.

Ремесла и промыслы, перенесенные украинцами в Сибирь изначально имели несколько усеченную форму и небольшие масштабы, что было связано с наличием в регионах водворения отлаженной сети запасных и торговых магазинов, в связи с чем значительная часть ремесленного производства была направлена на удовлетворение собственных или общинных нужд. Стоит сказать однако, что общим явлением в этой сфере была редукция и упрощение приемов и способов производства.

Поселения украинцев в Западной Сибири имели, как правило, уличную застройку относительно регулярных форм, что не исключало (в редких, правда, случаях) свободно-рядовую застройку. Хуторская застройка имела гнездовую, реже — кучевую форму.

Форма поселений украинских переселенцев в описываемый нами период регламентировалась землеустроителями, старавшимися не допускать нарушений с их стороны.

Соответственно и типы усадеб имели в наименьшей степени национальную обусловленность, хотя особенности были и есть налицо. Дом {хата) - нередко поначалу однокамерное, затем все чаще двухкамерное (пятистенок) и более помещение - ставился вдоль улицы с непременным устройством палисадника передним.

Сам дом в крайне редком случае ставился из привозного леса, чаще имел каркасную или саманную конструкцию, что диктовалось практически безлесными просторами южносибирских степей. Крыши —двускатные самцо-вые, реже стропильные - крылись соломой, в некоторых местностях зафиксировано покрытие крыш камышом (осотом, кугой). Пол в жилище, вплоть до 1950-х гг., устраивался глинобитным. Конструкция печи уже в первые годы

проживания была практически повсеместно заимствована у русских сибиряков, имела значительные размеры, непременные лежанки и трубы-«возду-ха». Стены и потолки белились, нередко расписывались. Часто росписью покрывали наличники окон и дверей.

Двор имел Г-образную (иногда - П-образную) форму, открытую кзади на огороды. Непременным элементом двора была летняя кухня, обычно под легким навесом. Хозяйственные постройки нередко имели плетневую конструкцию, реже - каркасную, но и те, и другие всегда обмазывались глиной или саманом, что было продиктовано достаточно суровыми условиями континентального климата.

Следующим элементом культуры, достоверно маркирующим процессы адаптации украинцев, является одежда.

Украинский традиционный костюм был, естественно, перенесен и на сибирскую землю.

Основной обувью крестьян были кожаные постолы или плетенные из лыка лапти, более зажиточные носили сапоги и низкую кожаную обувь.

Верхнюю (прямую или приталенную) крестьянскую одежду украинцы шили из домотканого сукна. В Сибири очень быстро была перенята русская зимняя одежда — полушубки и тулупы, имевшая гораздо большую приспособленность к климатическим условиям холодной ветреной степи.

Украинские крестьяне-переселенцы в Западной Сибири одежду шили из тканей домашнего производства, используя покупные только для отделки.

Комплекс одежды включал сорочку и штаны у мужчин, юбку и сорочку у женщин. Причем в Сибири стало принято носить еще одну сорочку - из более плотного материала- которая надевалась поверх тонкой, перешедшей в разряд нижнего белья. Сорочка или верхняя одежда подпоясывались поясами или опоясками, тканными на специальных станках.

Головные уборы мужчин - традиционные смушковые шапки и папахи -в Сибири были дополнены заимствованными у местных русских меховыми или суконными на вате (иногда набитыми шерстью) треухами.

Женские головные уборы, несущие огромную смысловую нагрузку, бытовали в силу этой причины многие десятилетия, начав сходить на нет в середине 60-х гг. XX в. Оставаясь национально-знаковым элементом костюма, функциональную часть они уступили платкам и шалям, имевшим единое с русскими фабричное или ремесленное происхождение.

Таким образом, мы видим, что, как и в других описываемых нами случаях, традиционный костюм украинцев стал одной из наиболее легко подверженных модификации составляющих этнической культуры переселенцев.

Наименее же подверженным изменениям компонентом традиционной культуры у украинцев-переселенцев, как и ожидалось, оказалась пища.

Основой пищевого рациона украинцев в Сибири были крупы и изготовлявшиеся из них каши, кондеры, крупяные супы, а также различные мучные блюда типа затирок и клецок. Значительную роль в нем играл и картофель, занимавший все большее место и активно теснивший крупы.

Огромное значение украинские крестьяне придавали свиному салу. Его солили, причем в Сибири стали солить его с добавлением большого количества чеснока. Соленое сало и особенный продукт- смалец (легкие фракции перетопленного подкожного или нутряного сала) использовали в качестве заправки для борщей, похлебок, каш и картофеля, других блюд. Соленое сало имело и самостоятельное значение как высококалорийный продукт, пригодный для дальней дороги, тяжелой работы, в конце концов, как стратегический запас семьи.

Мясо (даже свинину) солили редко. Тем более, что сибирский климат позволял долгое время сохранять его свежемороженым. Часто мясо и производимые из него колбасы коптили, копчености были сугубо праздничным продуктом.

Из молочных продуктов производили в основном творог (сир) и сливочное масло. Сбыт масла, экспортировавшегося из Сибири в Европейскую Россию и за рубеж, был выгодным делом, имевшим устойчивый, сложившийся рынок.

Из многочисленных напитков, изготовлявшихся украинцами, необходимо отметить кисель, квашу, разнообразные квасы, я годно-травяные настои, взвары и компоты, кисломолочные продукты — варенец и простоквашу; из хмельных — пиво и медовуху. Чай, бывший для украинцев метрополии дорогим напитком, в Сибири вошел в их жизнь легко и органично, поскольку традиции чаепития среди местных русских были глубоки и многогранны, а сортовое разнообразие продукта едва ли не затмевало день сегодняшний.

Глава 5 "Языковая адаптация переселенцев в нноэтничной языковой среде".

Этноязыковые процессы являются одной из важнейших составляющих этнических процессов, поскольку язык стоит в одном ряду с основными этническими определителями—этническим самосознанием, хозяйственно-экономическим укладом, спецификой культуры и быта, а также этнопсихологическими особенностями этнофоров.

Необходимо отметить, что при изучении языка важны три аспекта: 1) структурный, выражающий изменения лексики, фонетики, морфологии, синтаксиса и др.; 2) функциональный, который понимается как развитие социальных функций языка, соотносимых с различными сферами человеческого общения; 3) поведенческий, состоящий в речевом поведении, которое включает в себя языковую компетенцию (знание языка), речевую деятельность (употребление языка) и психологическую предрасположенность (отношение к языку) [Губогло, 1984].

Наиболее актуальным для нашего исследования является изучение проблемы национально-русского двуязычия среди сибирских чувашей, немцев, латышей и эстонцев, выявление тенденций и путей его развития. В этой связи, важно получить четкое представление о реальном соотношении национальных и русского языков в жизнедеятельности изучаемых массивов. Не менее интересен вопрос об устойчивости национального языка в условиях дисперсного расселения его носителей в иноэтничной среде.

Изучение этноязыковых процессов в исследуемых этнических группах Западной Сибири велось, в первую очередь, методами этносоциологии. Кроме данных опросов, нами привлекались материалы переписей населения разных лет, что позволило проанализировать ход этноязыковых процессов в ретроспективе. Так, данные переписи 1926 г., давая представление об этноязыковой ситуации в первые годы советской власти, в какой-то мере характеризуют этноязыковые процессы досоветского периода.

Большое значение имели материалы по истории национальной школы в изучаемых переселенческих группах, поскольку, по нашему мнению, именно эта система способствовала более успешной языковой адаптации переселенцев при сохранении и трансляции особенных национально-культурных черт.

Чуваши Западной Сибири.

Чувашская национальная школа в Западной Сибири до установления советской власти фактически не существовала. Первые школы, официально использующие в обучении родной для переселенцев язык, стали создаваться в чувашских (и в иных национальных) селениях по инициативе СибОНО Подотделом просвещения национальных меньшинств. Потребность в культурно-просветительном и образовательном обслуживании у чувашей Западной Сибири была огромной: процент грамотных среди в 1923 г. них был равен 9,5. Уже в 1922 -1923 учебном году в Западной Сибири существовало около 40 школ первой ступени с преподаванием на чувашском языке и 12 базовых чувашских изб-читален. Однако процесс создания системы национальных

школ и учреждений национального культпросвета был резко оборван введением новой экономической политики советского правительства. Культурно-просветительные учреждения и школы были сняты с государственного снабжения и переданы на содержание населения.

Однако и эти усилия привели к заметным изменениям в культурном облике сибирских чувашей: грамотных среди них стало больше. Среди сельских жителей этот показатель составил 22,8%, а среди городских - 46,9% [Всесоюзная.., 1929, с. 68 - 87,192 -199]. К концу 1920-х гг. положение с обеспечением образовательных потребностей чувашского населения Западной Сибири стабилизировалось: практически во всех обследованных нами селениях были построены и действовали школы различного уровня, создана сеть пунктов по ликвидации неграмотности, изб-читален. Однако в большинстве школ чувашских селений преподавание велось на русском языке, чувашский же язык лишь в редких случаях преподавался как родной.

Такой подход, естественно, не способствовал закреплению за чувашским языком приоритетов в складывающемся чувашско-русском двуязычии. Большое значение здесь имело и то, что при водворении переселенцев из европейской части страны на новое местожительство, как правило, не учитывались особенности их национальной, языковой и территориальной принадлежности. Все это вынуждало чувашское население в Сибири использовать русский язык не только в межэтническом общении, но и как средство внут-риэтнической коммуникации. Соответственно уменьшалось количество людей, признававших чувашский язык родным. По переписи населения 1926 г., для сельских чувашей исследуемого региона этот показатель равнялся 91,6%, а в 1959 г. - лишь 72,4%. На развитие этой ситуации в огромной мере повлияли потери населения в период Великой Отечественной войны, нарушившие механизм межпоколенной трансмиссии родного языка.

Вконце 1950-х -середине 1970-хгг. на развитие этноязыковой ситуации у чувашей Западной Сибири стали оказывать влияние и другие, ранее не существовавшие (или несущественные) факторы - сплошная электри- и радиофикация сел, появление телевидения, внутриобластные миграции (из сел в города, в райцентры и т.д.). Большое негативное воздействие оказала кампания по расселению и ликвидации "неперспективных" деревень, в результате которой чуваши, жившие в Сибири моноэтничными поселениями, стали попадать в иноязычную (как правило, русскую) среду. Необходимо заметить, что все, без исключения, радио- и телепередачи местных и общесоюзных станций велись в этот период на русском языке.

Результаты нашего обследования были следующими: чувашский язык считают родным 80,2% опрошенных, причем этот показатель варьирует от

58,6% (мужчины 25 - 29 лет) до 96,8% (женщины старше 60 лет). Свободно владеют чувашским языком (свободно говорят, читают и пишут) лишь 33,8% респондентов, а 3,7%—не владеют им вовсе. Половина же опрошенных чувашей Западной Сибири (50,8%) владеют чувашским языком лишь на разговорном уровне. Что же касается русского языка, то им свободно владеют 82,2% респондентов.

Что же касается реальной речевой деятельности чувашей Западной Сибири, то здесь мы видим отчетливую тенденцию к возрастанию роли русского языка. Особенно ярко это проявляется в такой закрытой, казалось бы, сфере, как внутрисемейное общение. Между родителями и детьми он явно превалирует над чувашским языком: 52,2% респондентов общаются на русском языке, а на чувашском -лишь 36,8%.

На основе этих данных можно с достаточной степенью вероятности предсказать дальнейшее развитие языковой ситуации в сторону большей степени языковой ассимиляции чувашей Западной Сибири со стороны русских. При этом и далее будет существовать реальный билингвизм в межличностном внутри- и внесемейном общении.

Немцы Сибири. Ситуация в сфере национального образования у российских (и сибирских) немцев была принципиально иной изначально - развитая сеть евангельско-лютеранских школ, приходских училищ и даже детских садов [Смирнова, 2002, с. 56] - способствовала сохранению и развитию языка, несмотря на постоянные попытки властей унифицировать преподавание с общероссийским. Важным средством развития языка была развитая система немецкоязычной периодики и книгоиздания в России. В целом уровень грамотности немцев-колонистов был исключительно высок для того времени: так, например, 73,9% немцев Самарского уезда в 1890 г. были грамотными (средняя поуездная грамотность равнялась 6,8%).

Однако к концу 1920-х гг. (также, как это описано применительно к чувашам) система национального образования в Сибири была значительно редуцирована, а вскоре (в 1930-х) ликвидирована совсем.

В дальнейшем огромное влияние на развитие языковой ситуации стали указывать универсальные для всех переселенцев факторы - активное вовлечение их в экономические процессы, развитие русскоязычных коммуникативных сетей, внутриобластные миграции.

По данным нашего этносоциологического опроса среди немцев, 84,6% сельских респондентов считают родным языком немецкий (от 95,3% в группе женщин старше 60 лет до 75,6% в группе мужчин 25-29 лет) и лишь 15,4% -русский.

Положение с языковой компетенцией немцев следующее: свободно владеют немецким языком (читают и пишут) лишь 43,9% респондентов, не владеют им совсем 3,4% опрошенных. Около 38% респондентов разговаривают на немецком языке, а около 15% -лишь понимают его и могут объясняться. Подавляющее большинство информаторов (89,9%) получили образование на русском языке.

Важнейшей составной частью этноязыковых процессов, как уже говорилось выше, является двуязычие. Так, во внутрисемейном общении предпочтение отдается немецкому языку: 64,9% респондентов говорят дома с родителями по-немецки, 61,7% - говорят по-немецки с женой (мужем) Однако в общении с детьми прослеживается тенденция предпочтения русского языка: 61,1% респондентов говорят с детьми по-русски, а в средних возрастных группах опрошенных, имеющих, как правило, несовершеннолетних детей, эта цифра равна 75-80%.

Говоря о развитии билингвизма вглубь и вширь, нужно отметить, что у сибирских немцев наблюдаются обе эти тенденции, поскольку хорошее знание русского языка (99,9% опрошенных владеют им в той или иной степени) сочетается с очень высоким для второго языка уровнем языковой компетенции: 90,8% респондентов владеют русским языком свободно.

Относительная стабильность немецко-русского билингвизма в течение жизни нескольких поколений позволяет рассматривать его не только как этно -социальное явление, но как этнический признак российских немцев. В современный период немецко-русский билингвизм превратился в стойкое массовое явление, чему немало способствовали разрушение этноизолирующих барьеров и русификация школьного образования.

Сибирскиеприбалты.

Первая школа в колониях прибалтийских переселенцев открылась в 1845 г. в дер. Рыжково. Преподавание велось на эстонском, латышском и финском языках. Обычным явлением была национальная школа в деревнях сибирских прибалтов и в дальнейшем.

Таким образом, несмотря на серьезные проблемы в сфере народного образования и организации культурно-просветительной работы, к середине 1930-х гг. прибалтийские поселения в Сибири обладали разветвленной сетью национальных школ и культурно-просветительных учреждений (клубы, избы-читальни, библиотеки, кружки и пр.), национальной прессой и сравнительно высоким культурным уровнем населения. Но, также как и в иных описанных нами случаях, вся эта система была ликвидирована в 1930-х годах.

В дореволюционное время сибирские латыши и эстонцы в основном плохо владели русским языком или не владели им совсем [Лоткин, 1996]. Поэтому, оказываясь в русскоязычной среде, они попадали в затруднительное положение. Следует отметить при этом, что переселенцы из Прибалтики зачастую хорошо владели немецким языком, что, правда, не оказало какого-либо значимого влияния на сложение общей языковой ситуации, внеся в нее лишь свою особенную черту.

В дальнейшем, после того как в 1930-х гг. была ликвидирована система национальных школ и нормой стал переход на русский язык обучения, процесс сближения сибирских прибхтгов с представителями других национальностей стал развиваться более активно, что серьезно изменило этноязыковую ситуацию в этих группах. В конце 1960-х гг., когда в результате укрупнения колхозов, существовавший ранее языковой барьер между прибалтами, и другими национальными группами Сибири был практически ликвидирован. Так, например, уже в 1970 г. 90,4% эстонцев и 89,1% латышей Омской области владели русским языком в качестве основного или второго, при этом латышским языком владело только 62,7% латышей, а эстонским - 82,1% эстонцев.

В результате проведенного нами опроса выяснилось, что 91,6% латышей и 90,1 % эстонцев свободно владеют русским языком. Своими национальными языками свободно владеют 46,3% эстонцев и 29,4% латышей. Еще 37,5% эстонцев и 30,6% латышей свободно говорят на национальном языке, но не читают и не пишут на нем.

У сибирских эстонцев, кроме национального и русского языков, функционируют также финский, латышский и немецкий языки. В различной степени этими языками владеют 8,5% информаторов.

34,6% сибирских латышей в различной степени владеют латгальским (верхнелатышским диалектом латышского языка) и эстонским языками.

Анализ данных по функционированию национальных языков показал, что как латышский, так и эстонский языки активно вытесняются русским языком из бытовой и производственной сферы. Например, на производстве только 24,2% латышей и 34,7% эстонцев говорят на национальном языке, в то время как на русском этот показатель равен соответственно 88,8 и 87,7%.

На основе этих данных мы можем с достаточной степенью вероятности предсказать дальнейшее развитие языковой ситуации в сторону все большего замещения национальных языков русским и дальнейшего развития процесса языковой ассимиляции сибирских прибалтов со стороны русских.

Украинцы Западной Сибири.

Результаты наших исследований показали, что, находясь в иноэтнической среде, практически все украинское население свободно владеет (т.е. говорит, читает, пишет) русским языком: 86,7% опрошенных в 1976 г. и 95,5% в 1987 г. Необходимо отметить, что, как и в других описываемых нами случаях, представители старшего поколения украинцев, особенно люди старше 60 лет, русским языком владеют хуже.

Свободно владеющих языком своей национальности среди украинцев оказалось лишь 30,6% в 1976 г. и 17,7% в 1987 г., в основном - люди старшего возраста. Большинство опрошенных-53,1% в 1976г.и40,1%в 1987г.-гово-рили, но не умели читать и писать на украинском языке. 3,3% респондентов совсем не знают своего национального языка, не могут на нем объясниться (по материалам 1987 г.) Таким образом, для украинцев-переселенцев более характерно всестороннее знание русского языка, чем знание национального языка.

Данная тенденция обусловлена ролью общеобразовательной школы: в районах проживания украинцев в школах преподавание всех предметов ведется на русском языке. Также, как и в остальных группах, национальные украинские школы на территории Западной Сибири прекратили свое существование в начале 1930-х гг., в связи с чем лишь 2,8% опрошенных в 1987 г. отметили, что получили начальное образование на украинском языке.

Постоянное общение с представителями русской национальности, численное преобладание последних, потребности производства, хозяйственного и культурного развития способствовали сложению ярко выраженной тенденции - постоянного развития национально-русского двуязычия. Развитие идет по линии все большего овладения украинцами русским языком как языком межнационального общения.

Что же касается речевого поведения, то согласно данным нашего исследования, масштабы использования языков в анализируемых сферах неодинаковы. На функционирование языков, а также на язык чтения решающее воздействие оказывает характер этнической среды. В целом украинское население довольно широко пользуется в семейно-бытовой сфере языком своей национальности. При использовании русского и украинского языков в семьях можно наблюдать своеобразное межпоколенное разделение функций: со старшими членами семьи 59,3% среднего поколения говорят на украинском языке, а со своими детьми только 42,2% опрошенных говорят на украинском языке.

Четко определилась тенденция глубокого проникновения русского языка в различные сферы речевого общения. В настоящее время он становится

доминирующим даже в семейно-бытовой сфере, так как знание русского языка в данных условиях служит важнейшим фактором успешной социальной адаптации. Использование языка своей национальности (в нашем случае украинского) в производственной сфере еще менее значительно, чем в семейно-бытовой.

Поданным опроса 1976 г. 70,5% украинцев назвали родным языком украинский, а 29,5% - русский. К моменту опроса 1987 года этноязыковая ситуация изменилась следующим образом: украинский язык родным назвали 52,4% респондентов, а русский 47,6% опрошенных. Эти данные позволяют утверждать, что национальный язык не всегда выступает в качестве родного, в тех случаях, когда этническая группа находится в иноэтническом окружении. Тот факт, что среди украинцев большой процент лиц, назвавших родным русский язык, можно объяснить не только сравнительной легкостью преодоления ими языкового барьера и генетической близостью украинского и русского языков, но и тем, что они иногда причисляют себя к более широкой этнической общности - восточнославянской. Это особенно отчетливо проявляется в том случае, если украинцы находятся в иноэтни-ческой среде [Захарова, 1985].

Тенденция расширения функционирования русского языка налицо и, безусловно, следует ожидать дальнейшего углубления данного процесса. Первостепенную роль в восприятии украинцами Западной Сибири русского языка сыграла продолжительность этнокультурных и этноязыковых контактов с русскими, а также дисперсный характер расселения.

Заключение

Рассмотренные в предшествующих главах данные нашего исследования и ряда других источников позволили относительно полно представить процессы адаптации и современное состояние этнического развития дисперсно расселенных этнических массивов и групп в современной Западной Сибири. Кроме того, по мере возможности нами были восстановлены и изучены некоторые вопросы исторического развития описываемых этнических групп в западносибирском регионе.

В результате этой работы можно сделать следующие выводы.

1. Устойчиво существующие и в настоящее время этнолокальные группы латышского, немецкого, украинского, чувашского и эстонского населения в лесостепной полосе Западной Сибири сложились именно в результате масштабных добровольных переселений конца XIX - первой четверти XX в.

2. Основными факторами столь мощной волны переселения из освоенных районов Европейской России на просторы ее азиатской части стали относительно малоземелье и перенаселение, сопряженные с условиями экстенсивного, в основном, хозяйства; стремление наиболее активной части крестьян различных национальностей к обретению новой, в первую очередь экономической, свободы; нужды развивающейся империи и стремление ее правящих классов к освоению новых географических и экономических пространств; появление новых технологических возможностей в освоении удаленных территорий (в первую очередь—строительство Транссибирской магистрали); удачно проработанная система государственного регулирования процессами переселения и слаженно функционирующий аппарат ее реализации.

3. Традиционные формы хозяйства, присущие материнским этносам изучаемых нами групп, были практически без изменений перенесены в новые места хозяйственного освоения в Сибири. Но под воздействием специфических природно-климатических условий, широким влиянием иноэтничного (как правило, русского старожильческого) окружения, активного вмешательства государства в лице землеустроительных органов, новых рыночных экономических взаимоотношений, хозяйство переселенцев претерпело значительные (как это показано в соответствующих разделах диссертации) изменения, весьма активно адаптируясь к изменившимся условиям.

Адаптация традиционной материальной культуры (так же как и хозяйства) была достаточно стремительной. Но она, как это и предполагают принятые в отечественной науке теоретические подходы, имела свои особенности, обусловленные устойчивостью тех или иных элементов материальной культуры к внешнему воздействию. Так, наименьшим изменениям вплоть до последней четверти XX столетия подверглась основа системы жизнеобеспечения — пища. Наибольшим и быстрым — повседневный костюм, при этом праздничная одежда в условиях инонационального окружения приобрела функцию одного из главенствующих этнических определителей.

При этом необходимо отметить, что наибольшие изменения произошли в первые 10-15 лет после завершения процесса водворения переселенцев, т.е. быстрая адаптация жизнеобеспечивающих структур этнолокальных групп была необходимым условием если не выживания, то успешного их функционирования.

Каждая из обследованных нами групп имеет свою степень адаптирован-ности и особенности в развитии этого процесса, но общим является прямая зависимость уровня и скорости восприятия иноэтничных (или даже внеэт-ничных) черт от степени дисперсности группы или ее части.

К середине 1930-х гг. в обследованных нами группах сложилась устойчивая локальная специфика, характеризующаяся миксацией дифференцированных внутригрупповых черт культуры и наложением на них заимствованных у русских культурных явлений.

В результате адаптационных процессов к концу XX в. достигнут высокий уровень интегрированности национальной культуры латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев Западной Сибири с вненациональными формами культуры, что характеризуется их значительной унифицированностью как в сфере материальной, так и духовной культуры.

4. У представителей описываемых нами групп существует сложившееся национально-русское двуязычие, развивающееся в двух направлениях — «вширь» и «вглубь» с повышением уровня русскоязычной языковой компетенции и адекватным ему снижением языковой компетенции национальной. Сфера действия его является всеобъемлющей, при этом родные языки этих этнолокальных групп претерпевают морфологические и семантические изменения.

Непосредственным следствием этого процесса является грядущая языковая ассимиляция представителей обследованных нами этнолокальных групп на основе тотального восприятия русского языка и практического замещения им языков национальных.

Основываясь на приведенных выше доводах, мы можем сделать вывод о прямой зависимости уровня этнокультурной адаптации от степени дисперсности расселения этнолокальных групп в преобладающей культурно-языковой среде.

На основе всего вышеизложенного можно констатировать:

1) уровень сохранения национально-специфичных черт в культуре описываемых групп к настоящему времени весьма невысок, что обусловлено рядом причин - многочисленными культурными заимствованиями у окружающего русского и, весьма незначительно, татарского населения; глубокими изменениями традиционного хозяйственно-бытового уклада под воздействием изменений в политико-экономических условиях жизни сельского населения как результата исторического развития страны; фактическим разрушением механизма трансмиссии этнической культуры и межпоколенных связей в ходе социально-экономических потрясений в жизни общества; снижением уровня культурно-национальных ориентаций (особенно в небольших дисперсных группах -у чувашей и сибирских прибалтов), что имеет в своей основе культурно-языковую оторванность их от основной

массы этноса; высоким уровнем межнациональной (как правило, с русскими) брачности;

2) основной тенденцией в развитии этнокультурных процессов является нивелировка этнически значимых черт в материальной и духовной культуре, а также замещение утраченных либо утративших реальное значение элементов национальной культуры на русские или вненациональные (чаще на основе русских) эквиваленты.

Список опубликованных автором работ по теме диссертации:

Монографии

1. Чуваши Западной Сибири (этнодисперсная группа на современном этапе). - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1997.-96 с.

2. Народы Западной и Средней Сибири: культура и этнические процессы. -Новосибирск, Наука, 2002. - 325 с. (совместно с Ш.К. Ахметовой, О.М. Бронниковой, М.А. Жигуновой, В.П. Кривоноговым, И.В. Лоткиным, Н.А. Томило-вым, Л.Т. Шаргородским).

3. Неславянские этнодисперсные группы в Западной Сибири (формирование и этнокультурная адаптация). - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003. - 272 с. (совместно с И.В. Лоткиным и Т.Б. Смирновой).

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК

4. Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX- первая половина XX в.) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2004. №1.-С. 115-120.

Статьи

5. Этноязыковые процессы у чувашей Западной Сибири // Историко-эт-нографические исследования в Чувашской ССР. - Чебоксары, 1990. - С. 75 - 84.

6. Изучение динамики этнических процессов у народов и национальных групп России (по материалам Западной Сибири) // Межнациональные отношения и национальная политика в СССР. Омск, 1990.С.6- 13. (Совместно с В.В. Реммлером и Н.А. Томиловым).

7. Тенденции этнокультурного развития чувашей Западной Сибири на современном этапе//СЭ. 1991.-№4.-С. 79-84.

8. Динамика этнических процессов у народов и национальных групп Западной Сибири // Этническая история и культура народов советской страны. -Омск, 1991.-С. 60-64. (Совместно с В.В. Реммлером и Н.А. Томило-вым).

9. Чувашско-русские этнокультурные взаимодействия в Западной Сибири // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий: По данным этнографии. - Омск, 1992. - С. 69 - 72.

10. Этнические контакты как адаптогенный фактор в этнокультурной адаптации русских Западной Сибири (к постановке проблемы) // Русский вопрос: История и современность: Тез. докл. Всерос. науч. конф. - Омск, 1992. - Ч. 2. -С. 34-35.

11. Неславянские этнодисперсные группы в Западной Сибири: история изучения // Исторический ежегодник. Специальный выпуск. Посвящается 60-летию профессора Николая Аркадьевича Томилова. - Омск, Изд-во ОмГУ, 2001. - С. 119-135. (Совместно с И.В. Лоткиным, Т.Б. Смирновой).

12. Приспособление жилища поздних переселенцев в Западной Сибири к природно-климатическим условиям как фактор этнокультурной адаптации // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН. Декабрь 2001 г.) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2001. - С. 525-528. (Совместно с И.В. Лоткиным и Т.Б. Смирновой).

13. Языковая адаптация переселенцев из Европейской России в иноэтнич-ной языковой среде Западной Сибири // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН. Декабрь 2001 г.) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2001. - С. 519-521.

14. Языковая адаптация неславянских переселенцев в иноэтничной языковой среде Западной Сибири // Проблемы межэтнического взаимодействия народов Сибири. - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2002. - С. 53-71. (Совместно с И.В. Лоткиным и Т.Б. Смирновой).

15. К вопросу о формировании чувашской сельской диаспоры в Западной Сибири // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии. Материалы международной конференции «Из века в век», посвященной 95-летию со дня рождения академика А.П. Окладникова и 50-летию Дальневосточной археологической экспедиции РАН.—Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003. - С. 436-438.

16. Роль государственной переселенческой политики России конца XIX -начала XX вв. в формировании этнолокальных групп и этнических массивов на территории Западной Сибири//Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2003 г.) - Новосибирск, Изд-во Ин-га археологии и этнографии СО РАН, 2003. - Т. IX, часть П. - С. 73-80.

17. Хозяйство и материальная культура украинцев Западной Сибири конца XIX - начала XX вв.: локальные особенности и этнокультурная адаптация // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопре-

дельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2003 г.) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003. - Т. IX, часть II. - С. 81-87. (Совместно с В.В. Рем-млером).

18. Факторы этнокультурной адаптации поздних переселенцев в русскоязычной среде Западной Сибири (на примере чувашской сельской диаспоры) // Адаптации населения в Сибири: этапы, механизмы, результаты. - Новосибирск, 2003. -С. 61-71.

Подписано в печать 02.04.04. Бумага офсетная Формат 60 х 84 /16. Гарнитура Times New Roman. Офсетная печать. Усл. печ. л. 2,5. Уч.-изд. л. 3,0. Тираж 100. Заказ № 92.

Издательство Института археологии и этнографии СО РАН. Лицензия ИД №04785 от 18 мая 2001 г. 630090 Новосибирск, пр. Академика Лаврентьева, 17.

*-7475

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Коровушкин, Дмитрий Георгиевич

Введение.

ГЛАВА 1. История изучения переселенческих этнодисперсных групп в Западной Сибири.

1.1. Сибирские чуваши.

1.2. Немцы Сибири.

1.3. Сибирские прибалты.

1.4. Украинцы Западной Сибири.

ГЛАВА 2 . Государственная переселенческая политика и этапы ее развития.

ГЛАВА 3. Формирование этнических массивов и этнолокальных групп переселенцев

3.1. Сибирские чуваши.

3.2. Немцы Сибири.

3.3. Сибирские прибалты.

3.4. Украинцы Западной Сибири.

ГЛАВА 4. Хозяйственно-культурная адаптация переселенцев в условиях Западной Сибири

4.1. Сибирские чуваши.

4.2. Немцы Сибири.

4.3. Сибирские прибалты.

4.4. Украинцы Западной Сибири.

ГЛАВА 5. Языковая адаптация переселенцев в иноэтничной языковой среде.

5.1. Сибирские чуваши.

5.2. Немцы Сибири.

5.3. Сибирские прибалты.

5.4. Украинцы Западной Сибири.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Коровушкин, Дмитрий Георгиевич

Изучение особенностей этнического развития и этнокультурной адаптации дисперсно расселенных национальных групп, проживающих в отрыве от основной массы этноса, вне его территории, является одним из актуальнейших направлений исследований российской этнографической и исторической науки [Арутюнов, 2000а, б; Дробижева, 1989; Дятлов, 1999; Семенов, 2000; Тишков, 1989, 2000а, б; Шнирельман, 1999]. Интерес к таким этническим образованиям в последние годы возрос в связи с интенсификацией в них современных этнических процессов, которые могут служить индикатором тенденций и направлений развития этносов, к которым они принадлежат. Перед исследователями встает задача изучения специфики этнического развития национальных групп, оказавшихся в иноэтничном окружении, а также выявления факторов, определяющих эту специфику и влияющих на адаптацию (хозяйственную, культурную, языковую) к новым внешним условиям и обстоятельствам. Для обозначения подобных групп в этнографической литературе, наряду с употребляющимися терминами "национальная группа", "малая этническая группа" закрепились понятия "этнолокальная группа" и "этнодисперсная группа" [Су-соколов, 1987, с. 19]. Второе из них в большей степени характеризует особенности расселения отдельных групп и их частей, поэтому в диссертации, там, где это необходимо, эти понятия используются совместно.

Многое для решения конкретных проблем этнического развития этно-дисперсных групп дают материалы дискуссий и статьи по проблемам типологии этнических общностей, а также работы общетеоретического характера по теории этноса и современным проблемам этнографии [Арутюнов, Чебоксаров, 1972;Бромлей, 1983; Брук, Чебоксаров, 1976; Итс, 1974; Кузнецов, 1989]. В трудах ряда отечественных ученых разработаны вопросы сущности и типологии этнических процессов, выявлены причины и основные закономерности их развития, зависимость от тех или иных факторов, определены сравнительные показатели и применяемая терминология [Арутюнов, 1978; Бромлей, 1982; Брук, Губогло, 1975а, б; Козлов, 1969; Чистов, 1975]. Крайне полезной оказалась дискуссия о содержании понятия "диаспора", развернувшаяся на страницах ряда научных периодических изданий, [Арутюнов, 2000а, б; Градировский, 1999; Дятлов, 1999; Ми-литарев, 1999; Семенов, 2000; Тишков, 2000а-б; Шнирельман, 1999]. Она помогла определиться с понятиями и уберечься от возможных ошибок.

Важное значение при анализе этнических процессов имели положения об их сущности и типологии, а также связанные с характеристикой этнических изменений общие положения теории этноса, разработанные в трудах отечественных ученых Ю.В. Бром лея [1973,1981,1983,1987а-б], Р.Ф. Итса [1974], В.И. Козлова [1969], Г.Е. Маркова [1976], С.А. Токарева [1958], А.И. Холмогорова [1970], JI.B. Хомич [1976], H.H. Чебоксарова [Чебокса-ров, Чебоксарова, 1985], К.В. Чистова [1986] и др.

Следует сказать, что отечественными этнографами и историками накоплен огромный опыт реализации исследовательских программ по изучению этнических процессов у целого ряда этносов и их частей в бывшем СССР и за его рубежами. Наряду с трудами теоретического характера появлялись работы об отдельных народах и этнических группах, написанные по результатам конкретных исследовательских программ и разработок в области изучения современных этнических процессов в тех или иных республиках или регионах [Аргудяева, 1997,2000; Арутюнян, Дробижева, Кондратьев, Сусоколов, 1984; Брусина, 1999, 2001; Липинская, 1996; Пименов, 1977; Русские., 1992; Старовойтова, 1987; Чуваши, 1988].

Однако отечественная этнографическая наука оказалась во многом не готова к тому взрыву межнациональных противоречий, конфликтов и войн, свидетелями которых мы стали во второй половине 1980-х - середине 1990-х гг. По этой причине два последних десятилетия внимание ученых было сконцентрировано на решении возникших проблем [Котанджян, 1992; Логинова, 1992; Фрейдзон, 1993; Шумихин, Шумихин, 1992 и др.].

Объектами изучения стали не только отдельные народы, но и их части, локальные группы, небольшие коллективы людей и даже отдельные личности [Анчабадзе, 1992; Бойко, 1977,1988; Бойко, Васильев, 1981;Гурвич, 1977; Конаков, Котов, 1991; Калиновская, Марков, 1991; Наумова, 1991, 1992;Мархинин,Удалова, 1993; Преобразования., 1975; Программа., 1991; Смоляк, 1975; Современные., 1992; Соколова, 1990;Терентьева, 1972; Этнокультурные., 1991]. Подобные исследования на микроуровне позволяют повысить качество этносоциологической диагностики.

Общая схема исследования этнических групп, определение понятий, вводимых в анализ, их интерпретация и способы "инструментального" выражения приведены в ряде публикаций М.Н. Губогло, J1.M. Дробиже-вой, A.A. Сусоколова и других ученых [Арутюнян, Дробижева, Кондратьев, Сусоколов, 1984; Арутюнян, Дробижева, 1981; Арутюнян, Дробижева, Сусоколов, 1998; Губогло, 1972, 1992; Дробижева, 1974, 1981, 1991, 1992; Степанов, Сусоколов, 1987, 1991; Сусоколов, Степанов, 1990 и др.].

Методическое значение для этносоциологических исследований имели работы Ю.В. Арутюняна [1971, 1980], С.И. Брука [1976а-б? 1986], Л.М. Дробижевой [1971, 1981], Л.Н. Милевской [1992], В.В. Пименова [1976], A.A. Сусоколова [1976, 1987], В.М. Эккеля [1976], А.Г. Здравомыслова [1969] и В.А. Ядова [1972] и др.

Особенно полезен для работы в данном направлении многолетний опыт омских и новосибирских этнографов, занимавшихся изучением проблем современного этнического развития целого ряда народов и национальных групп Западной Сибири, их традиционной духовной и материальной культурой, а также разработавших методики сбора и обработки полученного материала [Бронникова, 1989; Коровушкин, 1992, 1997; Корусенко, 1988, 1994; Лотки н, 1989,1990,1993,1996; Луговая, Реммлер, 1991;Майничева, 1997а, 19996,20006,2002а, 20026,2003а-в; Патрушева, 1985,1992;Прова-торова, 1984, 1986; Вопросники., 1990; Программы., 1988, 1989, 1989; Смирнова, 2002,2003; Томилов, 1977,1978а, б; 1981,1985,1992; Фурсова, 1991, 1999а-б; и др.]

Важное значение для раскрытия темы исследования имели труды М.М. Громыко, В.А. Липинской и О.Н. Шелегиной, посвященные проблемам адаптации русских в Сибири [Громыко, 1985; Липинская, 1996; Шелеги-на, 1992, 2001,2002].

Известный интерес представляют работы советских и зарубежных ученых по социальной лингвистике [Гарипов, Аргунова, 1980; Губогло, 1984; Джафаров, 1980; Лаази, 1987; Хинт, 1987; Mereste, Saarepera, 1978; Pall, 1958;Ruutsoo, 1987;Darcy, 1946;Denison, 1977; Dorian, 1977;Fishman, 1990; Gomez-Fernandez, Sineiro-Garcia, Nogueira-Garsia, Pulido-Picouto, 1990; Grassi, 1977; Ivanov, 1986; Kelley, 1936; Kengsoon Soo, 1990; Kieffer, 1977; LiXiaoju, 1990;Petherbridge-Hernandez, 1990;Russel, 1990;Rohr-Sendmeier, 1990; Spolsky, 1989; Stevenson, 1990].

Целью работы является изучение особенностей этнического развития и решение проблемы этнокультурной адаптации дисперсно расселенных этнолокальных групп, сформировавшихся в результате массовых переселений из европейской части России в Западную Сибирь в конце XIX -первой четверти XX вв.

Используемое в работе сочетание "поздние переселенцы" не случайно: представители каждого этноса, группы которых мы изучали, переселялись в Сибирь и ранее, как минимум, со времен петровской эпохи; однако таковые переселения были, скорее, индивидуальными миграциями конкретных лиц, семей или небольших объединений, что не позволяет нам причислить их к разряду "переселений" в рамках устоявшегося понятия.

Основные задачи исследования это: 1) определение этапов в истории формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокальных групп; 2) выяснение причин и путей масштабных миграций, изучение роли государства в процессах переселения, водворения и землеустройства переселенцев; 3) рассмотрение проблемы переноса и адаптации к новым природно-климатическим условиям традиционного хозяйства описываемых групп, а также адаптации традиционной материальной культуры в новых природных условиях и новом, как правило, иноэтничном, окружении; 4) освещение вопросов развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного расселения в преобладающей массе русского населения.

Объектом нашего изучения явилось сельское латышское, немецкое, украинское, чувашское и эстонское население Кемеровской, Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей Западной Сибири в рамках массивов, сформировавшихся в конце XIX - первой четверти XX вв. Выбор этот не случаен: именно в эти годы в истории Российского государства в целом и Сибири в особенности имел место быть феномен широкомасштабного переселения и освоения новых, ранее не подвергшихся хозяйственному освоению, огромных пространств Северной Евразии. В последующем основная часть переселений носила насильственно-вынужденный характер и была связана либо с прямыми насильственными перемещениями целых народов или их частей, также как и социальных слоев и групп, либо с нуждами и тяготами Второй мировой войны и послевоенного развития (в известной мере к этому можно отнести и освоение целины).

Фактически, нами исследовались группы переселенческого населения в границах бывшей Тобольской и Томской губерний. Территория современного Алтайского края не была включена в данную работу в силу особенностей административного устройства этой части России во времена существования Российской империи - наличие обширных кабинетных земель, казачьих линий, «инородческих» округов, закрытых для переселенцев.

Также не случаен и выбор этнолокальных групп, ставших объектом нашего исследования - формирование их было, фактически, синхронным; при этом они имели разную конфессиональную принадлежность и свои, устойчиво функционировавшие, национальные языковые системы. Кроме того, что имело определяющее значение при выработке стратегии сбора материала и проведения этносоциологического опроса, каждая из обследованных нами групп имела селения, в которых ее представители составляли значительную часть жителей. Следует отметить, что именно несоответствие этому параметру не позволило включить в исследование несомненно интересные материалы по белорусам, марийцам и мордве.

По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., численность чувашей только в трех областях составила свыше 45 тыс. человек: 6.085 - в Новосибирской области, 5.708 - в Омской области, 31.988 - в Тюменской области. Около 60% из них проживали в сельской местности. Численность немецкого населения в областях, имеющих значительные массивы, была в несколько раз больше - свыше 243 тыс. человек: 134.199 - в Омской области, 61.479 - в Новосибирской области, 47.990 - в Кемеровской области. Из них 55,3% проживали в сельской местности. В Омской области этот показатель еще выше - 70,2%. Латышей в Кемеровской, Новосибирской, Омской и Томской областях насчитывалось к 1989 г. около 10 тыс. человек. Такова же была и численность эстонцев. Большая часть сибирских прибалтов проживала в сельских районах. Численность украинского населения в областях, где они изучались, также достаточно велика - 51.027 человек в Новосибирской и 104.830 человек в Омской областях (по данным 1989 г.)

Предмет нашего исследования - этнокультурная адаптация латышской, немецкой, украинской, чувашской и эстонской этнолокальных групп, проживающих в сельской местности Западной Сибири. Для его изучения проводился анализ важнейших признаков: территории расселения, языка, хозяйства и материальной культуры. Нас интересовала также история формирования этих этнолокальных групп, специфика их развития и этнокультурной адаптации в иноэтничной, иноязыковой и иноконфессио-нальной среде.

Акцент на изучении хозяйства и материальной культуры нашего объекта не случаен, поскольку, в соответствии с устоявшимся мнением, "материальная культура практически полностью охватывает сферу производства и жизнеобеспечения. представляет собой механизм адаптации общества к условиям природной и социальной среды его существования" [Арутюнов, Бентцин, Вайнхольд, 1989, С. 6]. При этом другие крупные составляющие культуры изучаемых нами образований - соционорматив-ная и духовная - были сознательно исключены из рассмотрения в данной работе в силу того, что они в наименьшей степени подвержены внешним влияниям.

Дополнительное изучение вопросов этнического самосознания и уровня эндогамности не проводилось, поскольку они были достаточно проработаны в соответствующих публикациях [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003].

Хронологические рамки исследования определены периодом конца XIX - 1990-ми гг. XX вв., что, на наш взгляд, позволяет отследить процессы адаптации в их динамике, с большей достоверностью прогнозируя тенденции этнического и этнокультурного развития исследуемых групп. При этом упор сделан на массивы переселенцев, сформировавшиеся в конце XIX - первой четверти XX в.

При проведении исследования автор опирался на широкий круг полевых этнографических и этносоциологических материалов, архивные и статистические источники, коллекции ряда областных и университетских музеев, а также на труды предшественников и своих соавторов по опубликованным работам [Народы Западной., 2002; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003].

Источники можно разбить на три группы. Первую составляют статистические и архивные данные различного рода, вторую - конкретно-этнографические материалы, и третью - материалы этносоциологических опросов, проведенных при участии или под руководством автора в 1980 -1990-х гг.

В первую группу входят результаты всеобщих и локальных переписей населения, опубликованные статистические сведения. Сюда входят также материалы фондов территориальных органов Переселенческого управления, землеустроительных организаций, органов народного образования, хранящиеся в Государственном архиве Кемеровской области (ГАКО), Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО), Государственном архиве Омской области (ГАОО), Государственном архиве Томской области (ГАТО), Государственном архиве Тюменской области (ГАТюО). Кроме этого, автором были привлечены материалы Центрального государственного архива Латвии (ЦГА Латвии), Центрального государственного архива Эстонии (ЦГА Эстонии), Центрального государственного исторического архива Латвии (ЦГИА Латвии) и Центрального государственного исторического архива Эстонии (ЦГИА Эстонии), любезно предоставленные И.В. Лоткиным.

Большое значение имеют архивные материалы Запсибнаробраза, хранящиеся в Государственном архиве Новосибирской области, и сведения областных управлений народного образования всех пяти областей. Именно они позволили восстановить историю национальной школы в Западной Сибири. В эту группу входят также данные по национально-смешанным бракам сибирских латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев, полученные в Кемеровском, Новосибирском, Омском, Томском и Тюменском областных архивах ЗАГС (именно они позволили выделить этноло-кальные группы в этнических массивах и определить их границы; в диссертации этим выводам не выделено специального места, так как они были уже опубликованы ранее [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003]).

Материалы центральных государственных архивов не привлекались в связи с тем, что практически все их данные, относящиеся к исследуемой теме, были ранее опубликованы различными авторами. В этой связи автор не посчитал возможным дублирование исследовательской процедуры.

Вторая группа источников включает полевые конкретно-этнографические материалы, характеризующие различные стороны хозяйства и культуры переселенцев и их потомков в Западной Сибири со времени первых переселений и до современности. Значительный объем материала был получен по жилищам и хозяйственным постройкам, орудиям труда и предметам быта, одежде и пище. Их изучение позволило выделить национально-специфичные и иноэтничные черты, этнолокальную специфику в материальной культуре и хозяйстве исследуемых нами групп. Собран также весьма ценный (к сожалению, не по всем группам полный и всеобъемлющий) материал по традиционной семейно-бытовой обрядности, религиозным верованиям и фольклору.

Сбор данных о сибирских чувашах охватил территорию одиннадцати районов Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей. В ходе экспедиционных работ Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1980 - 1983 гг. (руководитель H.A. Томилов) и в 1987 - 1992 гг. (руководитель Д.Г. Коровушкин) было обследовано чувашское сельское население Колыванского, Кыштовского и Северного районов Новосибирской области, Знаменского, Крутинского, Любинского, Муромцевского, Тарского и Усть-Ишимского районов Омской области, Нижне-Тавдинско-го и Ярковского районов Тюменской области. Экспедиции были маршрутными, что продиктовано особенностями расселения сибирских чувашей.

Этнографические исследования немцев Западной Сибири были начаты с работы Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1989 г. (общее руководство осуществлял H.A. Томилов, руководитель немецких отрядов Т.Б. Смирнова, автор участвовал в качестве рядового члена отряда и руководителя этнографической практики студентов Омского госуниверситета). В 1989 - 1994 и 1996 - 2000 гг. было проведено несколько маршрутных экспедиций в Баганский, Карасукский, Татарский районы Новосибирской области, Топкинский и Юргинский районы Кемеровской области, Азовский немецкий национальный, Горьковский, Марьяновский, Исилькульский, Любинский, Одесский, Шербакульский, Тарский районы Омской области, в несколько районов Алтайского края. В них собрано большое количество полевых материалов по этнической истории, традиционной и современной культуре немцев Сибири.

Полевые работы по изучению латышского и эстонского населения проходили в 1986 - 1990 гг. и в последующие годы (с некоторыми перерывами) в рамках деятельности прибалтийского отряда Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ Были обследованы латышские и эстонские поселения Мариинского района Кемеровской области, Болотнин-ского, Венгеровского, Кыштовского, Татарского, Тогучинского и Чановс-кого районов Новосибирской области, Знаменского, Калачинского, Кор-миловского, Крутинского, Одесского, Оконешниковского, Седельниковс-кого и Тарского районов Омской области, Зырянского, Кривошеинского и Первомайского районов Томской области. Общее руководство экспедиционными работами осуществлялось: в 1986 - 1987 гг. — H.A. Томиловым, в 1988 - 1990 гг. — В.В. Реммлером. Прибалтийский отряд в 1986 г. возлав-ляли В.В. Реммлер и JI.T. Шаргородский, а с 1987 г. - И.В. Лоткин. Д.Г. Коровушкин также принимал участие в работах этого отряда.

Изучение традиционной культуры и современного этнического и этнокультурного развития украинцев Западной Сибири было начато в 1976 г. силами этнографов Омского госуниверситета под общим руководством H.A. Томилова. Непосредственно руководил отрядом С.Ю. Первых. Этнографическое изучение украинцев было продолжено в 1982 - 1983 гг., когда по ряду районов Омской области (Исиль-кульский, Полтавский, Таврический) был проведен дополнительный пилотный опрос и сбор полевых материалов. Общее руководство осуществлял H.A. Томилов, руководителем отряда был В.В. Реммлер. Автор также участвовал в этих работах. В дальнейшем (в 1986 - 1991 гг.) работы были продолжены под руководством В.В. Реммлера при участии Д.Г. Коровушкина как руководителя практик и экспедиций. В ходе работ было обследовано украинское население Исилькульс-кого, Калачинского, Нововаршавского, Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасукского района Новосибирской области.

Для обследования выбирались, как правило, наиболее типичные поселения с преобладанием представителей изучаемых нами групп.

Проведение полевых сборов в соответствии с апробированными и общепризнанными в этнографии методиками позволяет считать полученные материалы достоверными.

Третьей группой источников являются результаты массовых опросов сельского латышского, немецкого, украинского, чувашского и эстонского населения методом стандартизированного интервью, проведенных в целях более полного воспроизведения этносоциального облика исследуемых эт-нодисперсных групп. За образец опросного листа для изучения современных этнических процессов был принят один из вариантов анкеты, разработанной под руководством Ю.В. Арутюняна. С учетом местных условий и этнической специфики населения Сибири исходный образец был несколько переработан и дополнен. Основной массив этносоциологических материалов относится ко второй половине 1980-х - первой половине 1990-х гг.

При обследовании чувашей, латышей и эстонцев была применена моно-этничная стратифицированная выборка, базирующаяся на отборе респондентов по признакам пола и возраста, а также социально-профессиональной принадлежности. Для изучения сибирских немцев и украинцев применялась районированная выборка, основанная на отборе респондентов по месту расселения, типу поселения, а также по полу, возрасту и социально-профессиональной принадлежности. Структура населения по всем этим признакам была определена на основании данных похозяйственных книг сельских советов, которые содержат наиболее полные и точные сведения.

Для стратификации выборочной совокупности применялась стратификация генеральной совокупности по вышеозначенным признакам, на основе сведений, полученных из похозяйственных книг сельских советов. В связи с дисперсным расселением сибирских чувашей, латышей и эстонцев нами было проведено практически сплошное обследование большинства сел и деревень с населением, принадлежащим к изучаемым национальностям. Наличие такового фиксировалось в материалах переписей населения формой статистического учета 2С. В основу социально-профессиональной разбивки генеральной совокупности была положена структура сельского населения, разработанная Ю.В. Арутюняном [1966, 1968]. При определении структуры выборки был использован метод, предложенный Е.И. Клементьевым [1970].

Относительный объем выборки по чувашам составил 43,1%, что в количественном выражении равно 1.207 опрошенным, отклонения выборочной совокупности от генеральной не превысили 5%. По немцам было заполнено 1.500 опросных листов (анкет); относительный объем выборки составил 33,7%, коэффициент отклонений не превысил 3%. В ходе работы с сибирскими прибалтами было опрошено 500 латышей и 730 эстонцев. У латышей выборка составила 73% от генеральной совокупности жителей населенных пунктов, где проводился опрос, а у эстонцев - 38,6%. Коэффициент отклонений у сибирских латышей не превысил 3,9%, а у эстонцев - 4%. Опрос украинского населения проводился в два этапа - в 1976 г. (было собрано 810 опросных листов) и в 1987-1988 гг. (совокупный объем составил 1003 опросных листа). Относительный объем выборки превысил 40%, коэффициент отклонений находится в пределах 5%.

Большой относительный объем и допустимые коэффициенты отклонений определили репрезентативность выборки.

Наряду с методами интервьюирования, нами широко применялся метод непосредственного наблюдения: фиксация тех или иных явлений хозяйственной и культурной жизни, изучение поведения информаторов в различных производственных и бытовых ситуациях.

В результате собран материал как по традиционной культуре и быту изучаемых нами этнических групп, так и по современным этническим процессам внутри них. Все полевые материалы хранятся в Музее археологии и этнографии ОмГУ.

Автором были использованы также и ранее опубликованные работы историков, этнографов и лингвистов, занимавшихся конкретными вопросами этнического, этнокультурного и языкового развития сибирских латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев. Историография изучения исследуемых нами переселенческих этнических массивов ранее не освещалась полно — лишь какие-то ее части, как правило, по отдельным этнодисперсным группам, получили отражение в обобщающих публикациях [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровуш-кин, Лоткин, Смирнова, 2003]. Необходимо сослаться также на специальную статью, посвященную изучению неславянских этнодисперсных групп Западной Сибири [Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2001]. Что касается вопросов историографии украинской диаспоры в этом регионе, то они еще не были специально рассмотрены в опубликованных работах.

Однако, в связи с тем, что объем такого историографического обзора слишком велик для включения его во введение, автору представляется целесообразным выделить в работе специальную главу, посвященную данному вопросу.

Следует отметить, что широкое привлечение разнообразных источников, относящихся к одним и тем же группам, территориям и хронологическим диапазонам, а также перекрестное сравнение данных в рамках комплексного анализа позволяет считать выводы, полученные в ходе исследования, достоверными и заслуживающими доверия.

Методология и методика работы.

Данное исследование базируется на принципах исторического материализма-общей научно-материалистической теории об обществе в целом. В теоретическом плане настоящая работа основана на теории этноса, разработанной в отечественной этнографической науке, в частности, ее положении о типах и видах этнических процессов, закономерностях их развития, а также положении о типах и видах этнических общностей и признаках, определяющих уровень их развития.

В качестве основных в данном исследовании применяются методы конкретно-исторического и ретроспективного анализа. При непосредственном рассмотрении этнокультурных и этноязыковых процессов применяется сравнительно-исторический метод, а также методы конкретного эт-носоциологического исследования.

Использование последних представляется весьма важной составляющей комплексного подхода при рассмотрении источников, поскольку именно данные массовых этносоциологических опросов, проведенных в последней четверти прошлого столетия омскими этнографами, могут осветить вопросы этноязыковой адаптации в исследуемых нами группах.

При проведении нашего исследования основное внимание было уделено сферам жизнеобеспечения этнических групп и людей, их образующих: хозяйству и материальной культуре, функционированию и модификации языков, в известной мере межнациональным отношениям.

Причем рассмотрение каждого из этих вопросов осуществлялось не изолированно друг от друга, а в тесной взаимосвязи и взаимозависимости, то есть путем системного анализа предмета исследования.

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что оно является первым монографическим описанием адаптационных процессов, протекавших в этнических и этнолокальных группах переселенческого населения Западной Сибири, имеющих различное происхождение, совершенно несхожие языки и неодинаковую конфессиональную принадлежность, но, тем не менее, разделивших общую судьбу.

Впервые предпринята попытка определить общее и особенное в этническом развитии сходных по особенностям формирования, расселения и развития этнолокальных групп - сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, выявить условия и факторы, влияющие на ход этнокультурной адаптации этнодисперсных групп в иноэтничной и иноязыко-вой среде.

Основные задачи диссертационного исследования решены на основе привлечения широкого круга источников, часть из которых впервые введена в научный оборот.

Изучена история формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокальных групп во взаимосвязи причин и путей масштабных миграций конца XIX - первой четверти XX вв. Показана роль государства в процессах переселения и землеустройства изучаемых нами переселенческих групп. Рассмотрены проблемы адаптации традиционного хозяйства и материальной культуры к природно-климатическим условиям и ино-этничному окружению. Изучены вопросы развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного проживания в преобладающей массе русского населения.

Практическая значимость работы состоит в той роли, которую должны сыграть полученные результаты в создании оптимальных условий для дальнейшего этнического развития описываемых этнических и эт-нолокальных групп и их самобытных культур. На основе полученных данных разработаны рекомендации для органов исполнительной власти. Результаты исследования могут послужить основой для разработки специальных курсов для студентов вузов. Фактический материал может быть востребован в научной работе, использован для разработки учебных и методических пособий.

Апробация основных положений диссертации проходила в докладах автора на ежегодных научных сессиях Института археологии и этнографии СО РАН, V Конгрессе этнографов и антропологов России (Омск, 2003), международной конференции «Из века в век» (Владивосток, 2003); также они отражены в научных публикациях (в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК), представленных в списке работ автора.

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков использованных архивных источников и литературы, списка сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX - первая четверть XX вв.)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренные в предшествующих главах данные нашего исследования и ряда других источников позволили относительно полно представить процессы адаптации и современное состояние этнического развития дисперсно расселенных этнических массивов и групп в современной Западной Сибири. Кроме того, по мере возможности нами были восстановлены и изучены некоторые вопросы исторического развития описываемых этнических групп в западносибирском регионе.

В результате этой работы можно сделать следующие выводы.

1. Устойчиво существующие и в настоящее время этнолокальные группы латышского, немецкого, украинского, чувашского и эстонского населения в лесостепной полосе Западной Сибири сложились именно в результате масштабных переселений конца XIX - первой четверти XX в.

2. Основными факторами столь мощной волны переселения из освоенных районов Европейской России на просторы ее азиатской части стали относительно малоземелье и перенаселение, сопряженные с условиями экстенсивного, в основном, хозяйства; стремление наиболее активной части крестьян различных национальностей к обретению новой, в первую очередь экономической, свободы; нужды развивающейся империи и стремление ее правящих классов к освоению новых географических и экономических пространств; появление новых технологических возможностей в освоении удаленных территорий (в первую очередь -строительство Транссибирской магистрали); удачно проработанная система государственного регулирования процессами переселения и слаженно функционирующий аппарат ее реализации.

3. Традиционные формы хозяйства, присущие материнским этносам изучаемых нами групп, были практически без изменений перенесены в новые места хозяйственного освоения в Сибири. Но под воздействием специфических природно-климатических условий, широким влиянием иноэтничного (как правило, русского старожильческого) окружения, активного вмешательства государства в лице землеустроительных органов, новых рыночных экономических взаимоотношений, хозяйство переселенцев претерпело значительные (как это показано в соответствующих разделах диссертации) изменения, весьма активно адаптируясь к изменившимся условиям.

Адаптация традиционной материальной культуры (так же как и хозяйства) была достаточно стремительной. Но она, как это и предполагают принятые в отечественной науке теоретические подходы, имела свои особенности, обусловленные устойчивостью тех или иных элементов материальной культуры к внешнему воздействию. Так, наименьшим изменениям вплоть до последней четверти XX столетия подверглась основа системы жизнеобеспечения - пища. Наибольшим и быстрым - повседневный костюм, при этом праздничная одежда в условиях инонационального окружения приобрела функцию одного из главенствующих этнических определителей.

При этом необходимо отметить, что наибольшие изменения произошли в первые 10-15 лет после завершения процесса водворения переселенцев, т.е. быстрая адаптация жизнеобеспечивающих структур этнолокальных групп была необходимым условием если не выживания, то успешного их функционирования.

Каждая из обследованных нами групп имеет свою степень адаптированности и особенности в развитии этого процесса, но общим является прямая зависимость уровня и скорости восприятия иноэтничных (или даже внеэтничных) черт от степени дисперсности группы или ее части.

К середине 1930-х гг. в обследованных нами группах сложилась устойчивая локальная специфика, характеризующаяся миксацией дифференцированных внутригрупповых черт культуры и наложением на них заимствованных у русских культурных явлений.

В результате адаптационных процессов к концу XX в. достигнут высокий уровень интегрированности национальной культуры латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев Западной Сибири с вненациональными формами культуры, что характеризуется их значительной унифицированностью как в сфере материальной, так и духовной культуры.

4. У представителей описываемых нами групп существует сложившееся национально-русское двуязычие, развивающееся в двух направлениях — «вширь» и «вглубь» с повышением уровня русскоязычной языковой компетенции и адекватным ему снижением языковой компетенции национальной. Сфера действия его является всеобъемлющей, при этом родные языки этих этнолокальных групп претерпевают морфологические и семантические изменения.

Непосредственным следствием этого процесса является грядущая языковая ассимиляция представителей обследованных нами этнолокальных групп на основе тотального восприятия русского языка и практического замещения им языков национальных.

Основываясь на приведенных выше доводах, мы можем сделать вывод о прямой зависимости уровня этнокультурной адаптации от степени дисперсности расселения этнолокальных групп в преобладающей культурно-языковой среде.

На основе всего вышеизложенного можно констатировать:

1) уровень сохранения национально-специфичных черт в культуре описываемых групп к настоящему времени весьма невысок, что обусловлено рядом причин - многочисленными культурными заимствованиями у окружающего русского и, весьма незначительно, татарского населения; глубокими изменениями традиционного хозяйственно-бытового уклада под воздействием изменений в политико-экономических условиях жизни сельского населения как результата исторического развития страны; фактическим разрушением механизма трансмиссии этнической культуры и межпоколенных связей в ходе социально-экономических потрясений в жизни общества; снижением уровня культурно-национальных ориентаций (особенно в небольших дисперсных группах - у чувашей и сибирских прибалтов), что имеет в своей основе культурно-языковую оторванность их от основной массы этноса; высоким уровнем межнациональной (как правило, с русскими) брачности;

2) основной тенденцией в развитии этнокультурных процессов является нивелировка этнически значимых черт в материальной и духовной культуре, а также замещение утраченных либо утративших реальное значение элементов национальной культуры на русские или вненациональные (чаще на основе русских) эквиваленты.

ПОЛЕВЫЕ МАТЕРИАЛЫ

МЭЭ ОмГУ, 1980, л. 1, 8, 12, 41 - 43, 46, 32, 33, 51 - 69, 71 - 80, 85 - 88, 90 - 94, 98 - 106, 108 - 110, 113 - 119, 121 - 124, 126, 128 - 132; МЭЭ ОмГУ, 1981, л. 5, 18 - 21, 1132 - 1136, 1140, 1144, 1148, 1152, 1161, 1167 - 1169; МЭЭ ОмГУ, 1982, л. 210, 212, 215 - 224, 235 - 237, 246, 247, 249, 251, 252; МЭЭ ОмГУ, 1987, л. 5, 12, 17, 21, 75, 320, 321, 544, 551, 552; МЭЭ ТГУ, 1990, п. 2. МЭЭ ОмГУ, 1986, п. 34-1; МЭЭ ОмГУ, 1987, п. 35-1; МЭЭ ОмГУ, 1987, п. 35-2; МЭЭ ОмГУ, 1988, п. 47-1.

АРХИВНЫЕ ФОНДЫ

Архив РАН (СПб), ф. 1001, оп. 1, ед.хр. 227, л. 23; ГАНО, ф. 13, оп. 1, д. 396, 398; ГАНО, ф. 209, оп. 1, д. 65, 492, 650; ГАНО, ф. 1053, оп. 1, д. 115, 139, 519, 553, 679; ГАТО, ф. 3, оп. 48, д. 175; ГАТО, ф. 84, оп. 1, д. 154; ГАТО, ф. 251, оп. 1, д. 273; ГАТюО, ф. 163, оп. 1, д. 2, 30.

Список научной литературыКоровушкин, Дмитрий Георгиевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Агаев А.Г. К вопросу о теории народности. Закономерности социалистического развития народностей в СССР. Махачкала: Дагкнигиздат, 1965.

2. Аграрная политика в решениях съездов и конференций РКП(б). М.-Л., 1926.

3. Амбайпис О. Народный анекдот в латышском фольклоре // Латышские народные анекдоты. Рига, 1964.

4. Анчабадзе Ю.Д. Малые этнические группы Грузии: (Динамика этнокультурного развития) // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ.-М., 1992.

5. Аргудяева Ю.В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего Востока России (50-е годы XIX в. начало XX в.). - М., 1997.

6. Аргудяева Ю.В. Миграция и расселение восточных славян на юге Дальнего Востока России // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России ХУШ-ХХ вв.: Материалы междунар. науч. конф. 1921 марта 1996 г. Новосибирск, 1996.

7. Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. М., 2000.

8. Аргудяева Ю.В. Украинцы. Крестьянская семья украинцев в Приморье (80-е гг. XIX начале XX вв.). - М., 1993.

9. Аристэ П., Вяари Э. Прибалтийско-финские языки: (Введение) //Языки народов СССР. Финно-угорские и самодийские языки. М.: Наука, 1966. - Т. III.

10. Артамонова Н.А. Этническое самосознание украинцев Западной Сибири на современном этапе // Этническая история и культура народов Советской страны. Омск, 1991. - С.73-74.

11. Арутюнов С.А. Билингвизм и бикультурализм // СЭ. 1978. - № 2.

12. Арутюнов С.А. Диаспора это процесс // Этнографическое обозрение. -2000. - № 2.

13. Арутюнов С.А. Рец. на кн. "В движении добровольном и вынужденном. Постсоветские миграции в Евразии" // Этнографическое обозрение. -2000.-№2.

14. Арутюнов С.А., Бентцин У., Вайюсольд Р. Введение // Материальная культура /Свод этнографических понятий и терминов/. Вып. 3. М.: Наука, 1989.

15. Арутюнов С.А., Чебоксаров H.H. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. М.: Наука, 1972. - Вып. 2.

16. Арутюнян Ю.В. Национально-региональное многообразие советской деревни // Социологические исследования. 1980. - № 3.

17. Арутюнян Ю.В. Опыт социально-экономического исследования: (По материалам Татарской АССР) // СЭ. 1968. - № 4.

18. Арутюнян Ю.В. Социальная структура сельского населения // ВФ. -1966. № 5.

19. Арутюнян Ю.В. Социальная структура сельского населения СССР. М.: Мысль, 1971.

20. Арутюнян Ю.В. Социально-культурные аспекты развития и сближения наций в СССР: (Программа, методика и перспективы исследования) // СЭ. 1972. -№ 3.

21. Арутюнян Ю.В. , Грншаев И.А. , Губогло и др. Социально-культурный облик советской нации. -М., 1986

22. Арутюнян Ю.В., Дробилсева Л.М. Многообразие культурной жизни народов СССР. М.: Мысль, 1987.

23. Арутюнян Ю.В., ДробижеваЛ.М. Этносоциологические исследования в СССР // Социологические исследования. 1981. - № 1.

24. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М. Этносоциологическое исследование культуры // Советская культура: (История и современность). М.: Наука, 1983.

25. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Кондратьев B.C., Су соколов A.A. Этносоциология: (Цели, методы и некоторые результаты исследования). -М.: Наука, 1984.

26. Арутюнян Ю.В.,ДробнжеваЛ.М., СусошювА.А. Этносоциология. -М., 1998.

27. Арутюнян Ю.В., Кондратьев B.C. Об осуществлении в Молдавской ССР исследования "Оптимизация социально-культурных условий развития и сближения наций в СССР" // Полевые исследования Института этнографии 1971 года. -М., 1972.

28. Бабенко В.Я. Материальная культура украинцев Башкирии: Историко-этнографическое исследование: Дисс. на соиск. канд. ист. наук. JL, 1985.

29. Бабенко В.Я. Украинцы Башкирской АССР: История. Этнография. Уфа., 1990.

30. БаллодЯ. Латыши // Сибирская Советская энциклопедия. М.: Зап.-Сиб. отд-ние ОГИЗ, 1932.-Т. 3.

31. Бах А. История немецкого языка. М.: Иностранная литература, 1956.

32. БеберсЯ. Расслоение латышского крестьянства накануне коллективизации (1925 1928 гг.) // Вопросы аграрной истории Прибалтики. - Рига: Изд-во ЛГУ им. П. Стучки, 1982.

33. Бейка А. Латышские секции РКП(б) и РКСМ в Сибири (конец 1919 -1922 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Рига: Изд-во ЛГУ им. П. Стучки, 1973а.

34. Бейка А. С коммунистами на переднем крае // Коммунист Советской Латвии. 19736.-№3.

35. Белорусы /Под ред. В.К. Бондарчика, P.A. Григорьевой, М.Ф. Пилипенко/. -М.: Наука, 1998.

36. Бережнова M.JI., Рублевская С.А. К вопросу о традиционном костюме и некоторых аспектах производства одежды немцев юга ЗападноСибирской равнины XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

37. Берзинь О. Народное жилище Латвии // Архитектура СССР. 1960. - № 5.

38. Беркенгейм А. Переселенческое дело в Сибири: (По личным наблюдениям и официальным данным). М., 1902.

39. Бетхер А.Р. Этноязыковая ситуация и задачи этнографического изучения языка у немцев Западной Сибири // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

40. Блинкена А. Язык в условиях межнационального общения // Коммунист Советской Латвии. 1988. - № 2.

41. Богомолов В.Б. Мужской костюм немцев Алтайского края в первой четверти XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

42. Боженко U.U. Ленинский анализ структуры деревни и его значение для изучения сибирского крестьянства 20-х годов XX века // В.И. Ленин и некоторые вопросы истории. Томск, 1960

43. Бойко В.И. Социальное развитие народов Нижнего Амура. Новосибирск: Наука, 1977.

44. Бойко В.И. Социально-экономическое развитие народностей Севера: (Программа координации исследований). Новосибирск: Наука, 1988.

45. Бойко В.И., Васильев Н.В. Социально-профессиональная мобильность эвенков и эвенов Якутии. Новосибирск: Наука, 1981.

46. БоккА.А. Омские немцы // Политинформатор и агитатор. 1988. - № 19 - 20.

47. Бразолъ Б.Л. Царствование Императора Николая II 1894-1917 в цифрах и фактах. Берлин, 1958.

48. Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989.

49. Брейзе A.A. Колоткин М.Н. Немецкая диаспора Сибири: 1920-1930-е гг. Новосибирск, Сиб. гос. геодез. акад., 1997.

50. Бролиш Я., Колоткин М. Латгальцы в Сибири // Советская молодежь. -1990. 10 апреля.

51. Бромлей Ю.В. К характеристике понятия "этнос" // Расы и народы. М.: Наука, 1971.-Вып. 1.

52. Бромлей Ю.В. Октябрь и развитие национальных отношений в СССР. -М.: Знание, 1987а.

53. Бромлей Ю.В. Основные виды историко-культурных общностей и тенденции их динамики // СЭ. 1981. - № 1.

54. Бромлей Ю.В. Основные тенденции национальных процессов в СССР: (К 60-летию образования СССР) // СЭ. 1982. - № 6.

55. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983.

56. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.: Наука, 1981.

57. Бромлей Ю.В. Этнические аспекты национальных процессов в СССР // Торжество ленинской национальной политики. Чебоксары, 1972.

58. Бромлей Ю.В. Этнические аспекты современных национальных процессов // История СССР. 1977. - № 3.

59. Бромлей Ю.В. Этнос и эндогамия // СЭ. 1969. - № 6.

60. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973.

61. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: (Теория, история, современность). М.: Наука, 19876.

62. Бромлей Ю.В., Козлов В.И. Ленинизм и основные тенденции этнических процессов в СССР // СЭ. 1970. - № 1.

63. Бромлей Ю.В., Шкаратан О.И. О соотношении истории, этнографии и социологии // СЭ. 1969. - № 3.

64. Бронникова О.М. Отражение этнических процессов в области духовной культуры казахов Западной Сибири // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989.

65. Брук С.И. Население мира. М.: Наука, 1986.

66. Брук С.И. Этнодемографическая ситуация в современном мире: (Возрастная и половая структура населения, миграционные процессы, урбанизация) // СЭ. 19766. - № 2.

67. Брук С.И. Этнодемографическая ситуация в современном мире: (Динамика и воспроизводство населения) // СЭ. 1976а. - № 1.

68. Брук С.И., Губогло М.Н. Двуязычие и сближение наций в СССР: (По материалам переписи на-селения 1970 г.) // СЭ. 1975. - № 4.

69. Брук С.И., Губогло М.Н. Развитие и взаимодействие этнодемографических и этнолингвистических процессов в советском обществе на современном этапе // История СССР. 1974. - № 4.

70. Брук С.И., Губогло М.Н. Факторы распространения двуязычия у народов СССР: (По материалам этносоциологических исследований) // СЭ. -1975.-№4.

71. Брук С.И., Кабузан В.М. Динамика численности и расселения русских после Великой Октябрьской социалистической революции // СЭ. 1982. - № 5.

72. Брук С.И., Кабузан В.М. Численность и расселение украинского этноса в XVIII нач. XX вв. // СЭ. -1981. - № 5.

73. Брук С.И., Козлов В.И. Процессы этнического развития и принцип классификации народов // Численность и расселение народов мира. -М., 1962.

74. Брук С.И., Смирнова Т.Б. Немцы // Народы России: Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994.

75. Брук С.И., Чебоксаров H.H. Метаэтнические общности // Расы и народы. -М: Наука, 1976. -Вып. 6.

76. Бруль В.И. Немцы в Сибири. Топчиха, 1995. - Ч. I и II.

77. Брусина О.И. Русские старожилы: опыт адаптации к иноэтничному окружению // Диаспоры. 1999. - № 2 - 3.

78. Брусина О.И. Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX конец XX века. - М.: Восточная литература, 2001.

79. Бугай Н.Ф. 40-е годы: 'Автономию немцев Поволжья ликвидировать." // История СССР. 1991. - № 2.

80. Бустин Е.П., Столярова Г.Р. Культурно-бытовые процессы в национально-смешанных семьях: (По материалам исследований в сельских районах Татарской АССР) // СЭ. 1988. - № 3.

81. БуткявичусИ., ТеренмьеваЛ.В., Шлыгина Н.В. Крестьянские поселения Прибалтики // СЭ. 1966. - № 1.

82. Вашкау Н.Э. Немцы в России: (История и судьба): Учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград: Изд-во Волгоград, ун-та, 1994.

83. Вашкау Н.Э. Развитие образования и культуры в немецком Поволжье // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. -Омск, 1993.

84. ВейлертА.А. Немецкая диалектология: (Сбор и статистическая обработка материала). М., 1980.

85. ВекслерБ.Х.,ЮрикВ.А. Латышский язык: Самоучитель. Рига: Звайгзне, 1988.

86. Верещагин П.Д. К вопросу о роли географического и социального факторов при выборе крестьянами-переселенцами мест за Уралом в периодкапитализма: (На примере переселенцев из Белоруссии) // Проблемы исторической географии России. М., 1982. - Вып. 1.

87. Вийкберг Ю. Сибирские эстонцы и языковая политика // Билингвизм и диглоссия: Тез. конф. Молодых ученых М., 19896.

88. Вийкберг Ю. Смена языка "против" и "за": (На примере сибирских эстонцев) // Мат-лы VI Республик, науч. конф. молодых лингвистов. -Ереван, 1988.

89. ВийкбергЮ. Эстонские языковые острова в Сибири: (Характер изменений, языковые контакты) // Мат-лы V Республик, науч. конф. молодых лингвистов. Ереван, 1986.

90. Вийкберг Ю. Эстонские языковые островки в Сибири: (Возникновение, развитие, контакты): Автореф. дисканд. филолог, наук. Тарту, 1989.

91. Вийкберг Ю., РаннутМ. Исторический аспект статуса языка: (На материале эстонского языка) / АН ЭССР, отд-ние обществ, наук. Таллин, 1988.

92. ВикснаД. Латышская советская культура в Советском Союзе в 20 30-х годах: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Рига: Изд-во Ин-та истории АН Лат. ССР, 1967.

93. ВитолиньЯ. Стилевые особенности латышской народной песни годового земледельческого цикла. М.: Наука, 1964.

94. Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40 50-х годах / / Изв. ЦК КПСС. - 1990. - № 8.

95. Вопросники и программы по духовной культуре. Омск: Изд-во Омск, унта, 1990.

96. Ворсмбехер Г. Как мы представляем себе восстановление Немецкой АССР //СЭ.- 1989.-№6.

97. Всемирная история. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1960.-Т. VII.

98. Всеобщая перепись населения Российской империи: (Общий свод по империи результатов разработки данных первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28. 01. 1897 года). СПб, 1905. - Т. 2.

99. Всероссийская научно-практическая конференция о возрождении национального языка и культуры российских немцев // Наука в Сибири. 1995.-№8.

100. Всесоюзная перепись населения 1926 г. РСФСР. М, 1929. - Т. IX, отд. 1.

101. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Краткие сводки. Вып. IV. Народность и родной язык населения СССР. М., 1928.

102. Выти Т. О формировании эстонских поселений Новоуссенского уезда Самарской губернии // Etnograafiamuuseumi aastaraamat. Tallinn, 1984. - № 3 5.

103. Ганцкая O.A., Дебец Г.Ф. О графическом изображении результатов ста-тистического обследования межнациональных браков // СЭ. -1966. № 3.

104. Ганцкая O.A., Терентъева JI.H. К вопросу о современных национальных процессах в Прибалтике // Мат-лы Всесоюз. координац. совещ. "Развитие национальных отношений в условиях перехода от социализма к коммунизму" (Фрунзе, 9-12 октября 1963 г.). М., 1963.

105. Гарипов Я.З., Аргунова K.JI. Анализ факторов распространения двуязычия в СССР // Социологические исследования. 1980. - № 3.

106. Гаунт В. Колония ссыльных лютеранского исповедания в Шушенской волости Минусинского округа // ЗСОРГО. Иркутск, 1864. - № 7.

107. Гаунт В. Состояние колоний ссыльных лютеранского исповедания в Шушенской волости Минусинского округа (1850 1865 гг.) // Вторая памятная книга Енисейской губернии на 1865 и 1866 гг. - СПб, 1865.

108. Гербер O.A. Немецкий национальный район в Алтайском крае // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

109. ГеродникГ.И. Дорогами новых традиций. Опыт Советской Прибалтики. -М.: Политиздат, 1964.

110. Гешеле Э.Э. Очерки развития сибирского земледелия. Омск, 1957.

111. Голишева JI.A. Национальные отделы в Сибири и их деятельность (конец 1919 -1923 гг.): Автореф. дисканд. ист. наук. Томск: Изд-во ТГУ, 1970.

112. Горюшкин JI.M. Переселенческое движение и народонаселение Сибири во второй половине XIX начале XX вв.: Препринт. - Новосибирск, 1989

113. ГрабисР. Латышский язык //Языки народов СССР. Индоевропейские языки. -М: Наука, 1966. -T.I.

114. Градировский С.Н. Россия и постсоветские государства: (Искушение диаспоральной политикой) // Диаспоры. 1999. - № 2 - 3.

115. Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1969.

116. Григорьева P.A. Этноязыковые процессы в Чувашской АССР // Расы и народы. М.: Наука, 1984. - Вып. 14.

117. Григорьева P.A. О двуязычии чувашского сельского на-селения // Статистико-этнографические исследования в Чувашской АССР. -Чебоксары, 1984.

118. Гроздова И.Н., Филимонова Т.Д. Венгры и немцы Советского Закарпатья //СЭ.- 1970.-№ 1.

119. Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск, 1985.

120. Грюнберг В. Об одной сибирской эстонской газете // Коммунист Эстонии. 1967.-№ 4.

121. Губогло М.Н. К изучению двуязычия в культурно-историческом аспекте // Национальный язык и национальная культура. М.: Наука, 1978.

122. Губогло М.Н. Национальные группы и меньшинства в системе межнациональных отношений в СССР // СЭ. 1989. - № 1.

123. Губогло М.Н. Развитие двуязычия в Молдавской ССР. Кишинев: Штиинца, 1979.

124. Губогло М.Н. Свет и тени двуязычия: (К изучению современных этноязыковых процессов в СССР) // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ. М., 1992.

125. Губогло М.Н. Современные этноязыковые процессы в СССР: (Основные факторы и тенденции развития национально-русского двуязычия). М.: Наука, 1984.

126. Губогло М.Н. Современные этноязыковые процессы: (Опыт, уроки и задачи этносоциологического изучения) // Расы и народы. М.: Наука, 1979. -Вып. 9.

127. Губогло М.Н. Социально-этнические последствия двуязычия // СЭ. -1972. № 2.

128. Губогло М.Н. Этносоциальные аспекты языковых контактов: Докл. на VII Междунар. социолог, конгресс. М., 1970.

129. Губогло М.Н., Шамшуров В.Н. Организация опроса в этносоциологическом исследовании // Полевые исследования Института этнографии 1971 года. -М., 1972.

130. Гузенкова Т.С. Межнациональное общение в сельской местности Чувашской АССР и некоторые аспекты его оптимизации // Статистико-этнографические исследования в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984.

131. Гузенкова Т.С. Межэтнические контакты и этнокультурные процессы (по материалам о народах Урало-Поволжья) // Расы и народы. М.: Наука, 1983.-Вып. 13.

132. Гурвич И.А. Переселение крестьян в Сибирь. М., 1888.

133. Гурвич И.С. К вопросу о влиянии Великой Отечественной войны на ход этнических процессов в СССР // СЭ. 1976. - № 1.

134. Гурвич И.С. Современные направления этнических процессов в СССР // СЭ. 1972.-№4.

135. Гурвич И.С. Этнокультурное сближение народов СССР // СЭ. 1977. - № 5.

136. Гурвич И. С. Этнокультурные процессы у народов Севера и Дальнего Востока СССР (20 70-е гг. XX в.) // Расы и народы. - М.: Наука, 1977. - Вып. 7.

137. Дашевич В. Переселение в Сибири. СПб., 1912.

138. Демидов В.А. Октябрь и национальный вопрос в Сибири. Новосибирск: Наука, 1973.

139. Дешериев Ю.Д. Закономерности развития литературных языков народов СССР в советскую эпоху. М.: Наука, 1976.

140. Джарылгасинова Р.Ш. Теория этнического самосознания в Советской этнографической науке // СЭ. 1987. - № 4.

141. Джафаров И.Б. К вопросу о сущности двуязычия в СССР // Социологические исследования. 1980. - № 4.

142. Дмитриев БД. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986.

143. Дмитриев Б.Д. Чувашские сказания о Казанском ханстве и присоединении Чувашии к Росии // История, археология и этногра-фия Чувашской АССР. Чебоксары, 1975.

144. Дробижева Л.М. Духовная культура и этнические процессы // Современные этнические процессы в СССР. М.: Наука, 1975.

145. Дробижева Л.М. Духовная общность народов СССР: (Историко-социологический очерк межнациональных отношений). М.: Мысль, 1981.

146. Дробижева Л.М. История и социология. М.: Мысль, 1971.

147. Дробижева Л.М. Конкретно-социологическое изучение наций и национальных отношений // Основные направления изучения национальных отношений. М.: Наука, 1979.

148. Дробижева Л.М. Национальное самосознание: (База формирования и социально-культурные стимулы развития) // СЭ. 1985. - № 5.

149. Дробижева Л.М. О проблемах межнациональных отношений и задачах этносоциологии в современных условиях // СЭ. 1989. - № 1.

150. Дробижева Л.М. О тенденциях в этническом самосознании русских на рубеже последнего десятилетия XX века // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ. М., 1992.

151. Дробижева Л.М. Об изучении социально-психологических аспектов национальных отношений: (Некоторые вопросы методологии) // СЭ. -1974.

152. Дробижева Л.М. Социально-культурные особенности личности и национальные установки: (По материалам исследований в Татарской АССР)//СЭ. -1971.-№3.

153. Дробижева Л.М. Этническое и историческое самосознание народов СССР на рубеже последнего десятилетия XX века (конец 80-х начало 90-х гг.) // Духовная культура и этническое самосознание. - М, 1991. - Вып. 2.

154. Дробижева Л.М. Этническое самосознание русских в современных условиях: (Идеология и практика) // СЭ. 1991. - № 1.

155. Дробижева JI.M., Сусоколов A.A. Межэтнические отношения и этнокультурные процессы: (По материалам этносоцио-логических исследований в СССР) // СЭ. 1981. - № 3.

156. Дробижева JI.M., ТульцееаЛ.А. Свадебная обрядность в общественном мнении: (По материалам этносоциологических исследований в СССР) //СЭ. 1982.-№5.

157. Дубровский С.М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период империализма. М.: Наука, 1975.

158. Дятлов В.И. Диаспора: (Попытка определиться в понятиях) // Диаспоры. 1999. - № 1.

159. Евстигнеев Ю.А. Межэтнические браки в сельских районах Северного Казахстана// Вопросы истории СССР. М., 1972.

160. Жданко Т.А. Этнографическое изучение процессов развития и сближения социалистических наций в СССР // СЭ. 1964. - № 6.

161. ЖигуноваМ.А. Динамика численности и размещения русского населения Омской области (1926 -1979 годы) // Роль этнографии в идеологической работе и в ускорении социально-экономического развития общества. -Омск, 1987.

162. ЖигуноваМ.А. Этнические процессы в сфере духовной культуры Среднего Прииртышья: (Предварительное сообщение) // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989.

163. Жирмунский В.М. Введение в сравнительно-историческое изучение германских языков. М.; JL: Наука, 1964.

164. Жирмунский В.М. Итоги и задачи диалектологического и этнографического изучения немецких поселений СССР // СЭ. 1933. -№2.

165. Жирмунский В.М. Национальный язык и социальные диалекты. JL: Худ. лит., 1936.

166. Жирмунский В.М. Немецкая диалектология. М.; Л., 1956.

167. Жирмунский В.М. Проблемы переселенческой диалектологии // Общее и германское языкознание. Л., 1976.

168. Захарова Г. П. Современные украинско-молдавские межэтнические связи. -Киев, 1985.

169. Захарова Л. Значение крестьянских волнений 1858 года в истории подготовки отмены крепостного права в России // Изв. АН ЭССР. 1984.- Т. 33. Общественные науки. № 1.

170. Здравомыслов А.Г. Методология и процедура социологическихисследований. М.: Мысль, 1969. Земляницкий Т.А. Поселения и жилища чувашского населения Прикамского Заволжья и Южного Урала // Вопросы истории Чувашии.- Чебоксары, 1965.

171. Земляницкий Т.А. Чуваши в Самарской губернии // Вестник Среднего

172. Иванов Л.А. Национальная одежда и украшения прикамских и южноуральских чувашей // Исторический сборник. Чебоксары, 1966.

173. Иванов JI.А. Современный быт и культура сельского чувашского населения. -Чебоксары, 1973.

174. Иванов JI.A. Старинная женская национальная одежда чувашского населения Самарской Луки и Саратовского Правобережья // Бытовая культура чувашей. Чебоксары, 1985.

175. Из отчета Совета национальных меньшинств при ГубОНО о состоянии работы // Наш край. Омск, 1985. - Ч. I.

176. Ипатов А.Н. Меннониты: (Вопросы формирования и эволюции этноконфессиональной общности). М.: Мысль, 1978.

177. Исаков К. Немцам отступать некуда// Новое время. 1991. - №41.

178. История Латвийской ССР (с древнейших времен до 1953 г.). Рига: Изд-во АН Лат. ССР, 1955.

179. История Эстонской ССР. Таллин: Ээсти раамат, 1966. - Т. 2.

180. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. РСФСР. М.: Госстатиздат ЦСУ РСФСР, 1963.

181. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР: (Сводный том). М.: Госстатиздат ЦСУ СССР, 1962.

182. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. М.: Статистика, 1973. - Т. IV.

183. Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года М.: Статистика, 1989. - Т. IV.

184. Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года. Кемеровская область: (Национальный состав). Кемерово: Обл. управ, стат., 1990. - Вып. 4.

185. Итоги демографической переписи 1920 года по Омской губернии: (Возрастной и национальный состав населения с подразделением по полу и грамотности). Омск: Губстатбюро, 1923. - Вып. 2.

186. ИтсР.Ф. Введение в этнографию. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974.

187. Кабузан В.М., МахноваГ. Численность и удельный вес украинского населения на территории СССР в 1795-1959 гг. //История СССР. 1965. -№ 1.

188. Кала У., Pay дик В. Психологическая служба в школе. М.: Знание, 1986.

189. Калашников А. Д. , Первых С. Ю. , Проваторова О. И. Некоторые направления современных этнических процессов среди украинцев Западной Сибири//Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. -Томск, 1981.

190. Калевипоэг. Таллин: Ээсти раамат, 1979.

191. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: (Исторические корни и развитие обычаев). М.: Наука, 1983.

192. Календарь в культуре народов мира. М.: Наука, 1993.

193. Калиновская К.П., Марков Г.Е. Ногайцы: (Этнокультурные проблемы и межнациональные отношения) // Вестник МГУ. М., 1991. - № 4.

194. КалышевА.Б. Межнациональные браки в сельских районах Казахстана: (По материалам Павлодарской области 1966 1979 гг.) // СЭ. - 1984. - № 2.

195. Кампарс П. Чтоб не порвалась нить времени: (Традиции старые и новые) // Дружба народов. 1968. - № 1.

196. Кампарс 77., Закович Н.М. Советская гражданская обрядность. М.: Политиздат, 1967.

197. Каралюн В.О. О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 г. // Латвия на грани эпох. Рига: Авотс, 1988. - Вып. II.

198. Касвинов М.К Двадцать три ступеньки вниз. М.: Мысль, 1987.

199. Каск А. Эстонский язык // Языки народов СССР. Финно-угорские и самодийские языки. М.: Наука, 1966. - Т. III.

200. Кауфман A.A. Очерк крестьянского хозяйства в Сибири. Томск, 1894.

201. Кауфман А. (А) Переселения // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1898. Т. XXIII.

202. Кауфман A.A. Переселение и колонизация. СПб., 1905.

203. Кахк Ю. Черты сходства: (Социологические очерки). Таллин: Ээсти раамат, 1974.

204. Каховский В.Ф. Происхождение чувашского народа: (Основные этапы этнической истории). Чебоксары, 1965. - Ч. 2.

205. КирякинИ.Ф. Немецкие поселения на 10-верстном степном пространстве // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

206. Клементьев Е.И. Метод организации выборки в этносоциологическом исследовании: (По материалам сельского населения Карелии) // Вопросы методики этнографических и этносоциологических исследований. М.: Наука, 1970.

207. Клементьев Е.И. Социальная структура и национальное самосознание: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1971.

208. Ковальчук О. Переселения селян украшських губернш Росшсько'Г iMnepi'i (друга половина XIX початок XX ст) // Украшська д1аспора. - К.-Чикаго. - 1992. - 4.1.

209. Коган М.Э. Поведенческие индикаторы этнокультурных ориентации горожан // Этнические стереотипы поведения. JL: Наука, 1985.

210. Козенко A.B. О стандартизации методик изучения нацио-нально-смешанной брачности // СЭ. 1978. - № 1.

211. Козенко A.B., МоногароваЛ. Ф. Статистическое изучение однонациональной и смешанной брачности в Душанбе // СЭ. -1971. № 6.

212. Козенко A.B., Моногарова Л. Ф. Эпистемология этнологии // ЭО. -1994. № 4.

213. Козлов В.И. Динамика численности народов: (Методология исследования и основные факторы). М.: Наука, 1969.

214. Козлов В.И. Национальности СССР. М.: Статистика, 1982.

215. Козлов В.И. Некоторые проблемы теории нации // СЭ. 1967. - № 2.

216. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса //СЭ. 1972.-№2.

217. Козлов В.И. Современные этнические процессы в СССР: (К методологии исследования) // СЭ. 1969. - № 2.

218. Козлов В.И. Этнос и территория // СЭ. 1971. - №6.

219. КойдулаЛ. Моя Эстония моя любовь // Радуга. 1988.

220. Колесников А.Д. Как тебя звать, деревня? // Омская правда. 1964. - 28 января.

221. Колесников А.Д. О национальном составе населения Омской области // Мат-лы III Науч. совещ. географов Сибири и Дальнего Востока. Омск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1966. - Вып. I.

222. Колесников А.Д. Состав переселенцев в Сибирь // Вопросы формирования русского населения в Сибири в XVIII начале XX вв. - Томск: Изд-во ТГУ, 1978.

223. Колоткин М.Н. Балтийская диаспора Сибири: опыт исторического анализа 20-30-х гг. Новосибирск: РИО СГГА, 1994а.

224. Колоткин М.Н. Латгальские поселенцы в Сибири. Новосибирск: РИО СГГА, 19946.

225. Кон И.С. К проблеме национального характера // История и психология. -М.: 1971.

226. Коиаков И.Д., Котов О. В. Этноареальные группы коми: (Формирование и современное этнокультурное состояние). М.: Наука, 1991.

227. Кондратьев B.C. Социально-этническая структура и социальный рост сельской молодежи Среднего Поволжья // Торжество ленинской национальной политики. Чебоксары, 1972.

228. Кондратьев B.C. Социальные перемещения сельского населения Чувашии на современном этапе: (Этно-социальные аспекты) // Статистико-этнографические методы в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984.

229. Коровушкин Д.Г. Современная духовная культура сибирских чувашей (предварительное сообщение) // Всесоюзн. науч. сессия по итогам этнографических и антропологических исследований 1986 1987 гг.: Тез. докл. - Сухуми: Алашара, 1988.

230. Коровушкин Д.Г. О некоторых сторонах современной духовной культуры чувашей Западной Сибири // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989.

231. Коровушкин Д.Г. Сохранение традиционных элементов в современной материальной культуре чувашей Западной Сибири // История, краеведение и музееведение Западной Сибири: Тез. докл. Обл. науч.-практ. конф. Тюмень, 1989.

232. Коровушкин Д.Г. Чувашская национальная школа в Западной Сибири (итоги и перспективы развития) // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. Ч. 1.

233. Коровушкин Д.Г. Этноязыковые процессы у чувашей Западной Сибири // Историко-этнографические исследования в Чувашской ССР. -Чебоксары, 1990.

234. Коровушкин Д.Г. Тенденции этнокультурного развития чувашей Западной Сибири на современном этапе // СЭ. — 1991. — № 4.

235. Коровушкин Д.Г. Чувашско-русские этнокультурные взаимодействия в Западной Сибири // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий: (По данным этнографии). Омск, 1992.

236. Коровушкин Д.Г. Этнические контакты как адаптогенный фактор в этнокультурной адаптации русских Западной Сибири (к постановке проблемы) // Русский вопрос: (История и современность): Тез. докл. Всерос. науч. конф. Омск, 1992. -Ч. 2.

237. Коровушкин Д.Г. Чуваши Западной Сибири (этнодисперсная группа на современном этапе) Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1997.

238. Коровушкин Д.Г. Чувашская национальная школа в Западной Сибири: (Итоги и перспективы развития) // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. - Кн. I.

239. Коровушкин Д.Г., Пирогов Ю.В. Современные этнокультурные процессы среди чувашей Западной Сибири // Всесоюзн. науч. сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1988 -1989 гг.: Тез. докл. Алма-Ата, 1990.-Ч. 1.

240. РАН. Декабрь 2001 г.) Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2001а.

241. Коровушкин Д.Г., Ножкин И.В., Смирнова Т.Е. Неславянмские этнодисперсные группы в Западной Сибири: история изучения // Исторический ежегодник. Специальный выпуск. Посвящается 60-летию профессора Николая Аркадьевича Томилова. Омск: Изд-во ОмГУ, 20016.

242. Коровушкин Д.Г., Лоткин И.В., Смирнова Т.Е. Неславянские этнодисперсные группы Западной Сибири (формирование и этнокультурная адаптация) Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003.

243. Коровушкин Д.Г., Пирогов Ю.В. Современная материальная культура чувашей Западной Сибири // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1989.

244. Корусенко М.А. Современное состояние этнокультурных процессов у барабинских татар: (По данным социологического опроса 1991 года) // Ислам, общество и культура: Мат-лы международ, науч. конф. Омск, 1994.

245. Корусенко С.Н. Современные этноязыковые процессы у бачатскихтелеутов // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988.

246. Котанджян Г. С. Этнополитология консенсуса-конфликта: (Цивилизационные проблемы теории и практики). М., 1992.

247. Котов О.В. Культурные ориентации и культурное поведение современных коми и русских // Традиции и современность в культуре сельского населения Коми АССР. Сыктывкар, 1983.

248. КрайцевА. А мы уезжаем. // Сибирская газета. 1990. - № 3.

249. Кривоногое В.П. Межэтнические браки у хакасов в современный период / /СЭ. 1980.-№3.

250. Кригер В.Э. Немецкая переселенческая деревня Казахстана (на рубеже XIX XX веков) // Советские немцы: (История и современность): Мат-лы Всесоюз. науч.-практ. конф. -М, 1990.

251. Кригер В.Э. Социально-экономическое развитие немецкой переселенческой деревни Казахстана (дореволюционный период): Автореф. дис. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1991.

252. Крузе И.Я. Межэтническое взаимодействие у городских и сельских немцев Западной Сибири // Урбанизация и культурная жизнь Сибири. Омск, 1995.

253. Кузнецов А.И. О соотношении понятий "общество" и "этническая общность" // СЭ. 1989. - № 4.

254. Курило О.В. Очерки по истории лютеран в России (16-20 вв.) М., 1996.

255. Курилович П.И. О балто-славянском языковом единстве // Вопросы советского языкознания. 1958. - № 3.

256. Кушнер П.И. Национальное самосознание как этнический определитель // КСИЭ. -М., 1949. Т. VIII.

257. ЛаазиХ. Что такое двуязычие? // Русский язык в эстонской школе. -1987. № 6.

258. Лайгер М.П., Кригер В.Э. География расселения и социально-экономическая характеристика немецкого населения Казахстана в конце XIX века // Вестник АН Казах. ССР. 1988. - № 11.

259. Лассман Н. Минусинский округ сибирская Италия // Прибалтийский листок. 1895. - № 1.

260. Латвийская ССР // Великая Отечественная война 1941 1945 гг. - М.: Советская энциклопедия, 1985.

261. Латгальцы IIБСЭ. М.: Сов. энциклопедия, 1973. - Т. 14.

262. Латыши // БСЭ. М.: Сов. энциклопедия, 1973. - Т. 14.

263. Латышские дайны. М.: Художественная литература, 1985.

264. Латышский язык // Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1982.

265. Ленин В.И. Капитализм и иммиграция рабочих // Поли. собр. соч. М.: Изд-во политической литературы, 1973. - Т. 24.

266. Липинская В.А. Старожилы и переселенцы. Русские на Алтае XVIII начало XX вв. -М.: Наука, 1996.

267. Лобачева Н.П. О формировании новой обрядности у народов СССР // СЭ. 1973.-№4.

268. Логинова А.Н. Введение в методологию межнациональных конфликтов // Вестник Удмурт, ун-та. Ижевск, 1992. - № 6.

269. Лоткин И.В. Национальные установки латышей и эстонцев Западной Сибири // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование. Омск, 1992. - Т. I.

270. Лоткин И.В. Некоторые направления современных этнических процессов среди латышей и эстонцев Омской области // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988.

271. Лоткин И.В. Отражение этнических контактов сибирских латышей и эстонцев в названиях населенных пунктов // Традиции в многонациональном обществе. Минск, 1990а.

272. Лоткин И.В. Современные этноязыковые процессы у сибирских латышей и эстонцев // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР.-Омск, 19906.-Кн. I.

273. Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири. М., Издательство Института этнологии и антропологии РАН, 1996.

274. Лоткин И.В. Факторы, влияющие на миграцию жителей национально-смешанных селений юга Западной Сибири // Этническая история и культура народов Советской страны. Омск, 1991.

275. Лоткин И.В. Этнические процессы у латышей и эстонцев Омской области // Этнография, антропология и смежные дисциплины: (Соотношение предмета и методов). М., 1989.

276. Луговая М.В., Реммлер В.В. Языковые ориентации и установки на межнациональное общение украинцев Западной Сибири // Этническая история и культура народов

277. Люзе Л.Л., Демидова И.Л. Опыт организации высшего образования для немецкого населения Омской области // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

278. Лютова Т.Ф. Волынские советской страны. Омск, 1991.

279. Лыоке-Яагосильд Э. Народные традиции в пище и проблема рационального питания в эстонской деревне. М.: Наука, 1964.

280. Любимов В.М. Чувашия в годы столыпинской аграрной политики. -Чебоксары, 1948.немцы: (История и язык) // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

281. МаамягиВ. Эстонские поселенцы в СССР (1917 -1940 гг.). Таллин: Ээсти раамат, 1977.

282. Маамяги В. Эстонцы в СССР (1917- 1940 гг.). М.: Наука, 1990.

283. Майничева А.Ю. Архитектурно-строительные традиции крестьянства северной части Верхнего Приобья: проблемы эволюции и контактов. СерединаXIX-начало XX вв. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002а.

284. Майничева А.Ю. Белорусы-переселенцы в Приобье (середина XIX-начало XX вв.) // Культура и образование национальных меньшинств в Сибири: Тезисы научно-практической конференции. Новосибирск, 1997а.

285. Майничева А.Ю. Бытовая культура эстонцев Сибири (конец XIX первая треть XX в.) // Диаспоры, М., 20026. № 3.

286. Майничева А.Ю. К вопросу о польских преселенцах в Томской губернии (середина XIX в.)// Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Материалы VII Годовой итоговой сессии ИАЭТ СО РАН. 1999 г. Новосибирск, 1999а.

287. Майничева А.Ю. Латыши // Новосибирск. Энциклопедия. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2003а.

288. Майничева А.Ю. Литовцы //Новосибирск. Энциклопедия. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 20036.

289. Майничева А.Ю. Немцы в иноэтничном окружении. Верхнее Приобье. Первая треть XX века // Немцы Сибири: история и культура: Сборник резюме докладов Третьей международной научно-практической конференции (26-28 мая 1999 г.). Омск, 19996.

290. Майничева А.Ю. Новые материалы о поселениях белорусов в Приобье в начале XX столетия// Тезисы III практической конференции "Культура этнических образований Сибири: духовное возрождение краеугольный камень современности". - Новосибирск, 1999в.

291. Майничева А.Ю. Особенности питания некоторых этнокультурных групп Верхнего Приобья // III Конгресс этнографов и антропологов России: 811 июня 1999 г.: Тезисы докладов. М, 1999.

292. Майничева А.Ю. Переселенцы из Белоруссии в Приобье (середина XIX -начало XX вв.) // Вопросы краеведения Новосибирска и Новосибирской области. Новосибирск: Изд-во СО РАН НИЦОИГГМ, 19976.

293. Майничева А.Ю. Питание белорусов, греков и эстонцев Верхнего Приобья в первой половине XX в. // Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М.: Наука, 2001.

294. Майничева А.Ю. Проблемы контактов и эволюционных процессов в культуре строительства населения Приобья: традиции и инновации // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000в. Вып. 3.

295. Майничева А.Ю. Эстонцы // Новосибирск. Энциклопедия. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2003.

296. Майничева А.Ю. Этноэкологические системы Верхнего Приобья: особенности домостроения некоторых этнических групп // Этнос, ландшафт, культура: Материалы конференции. СПб.: Европейский дом, 1999. С. 171-175.

297. Майничева А.Ю., Фурсова Е.Ф. Заселение и хозяйственно-культурное освоение Западной Сибири в середине XIX начале XX вв. // III годовая сессия Института археологии и этнографии СО РАН, ноябрь 1995 г.: Тезисы докладов. - Новосибирск, 1995.

298. Малинин Е.Д., Ушаков А.К. Население Сибири. М.: Статистика, 1976.

299. Малиновский JI.B. В общем строю: (Исторический очерк о немцах Алтая) // Алтай. Барнаул, 1969. - № 3.

300. МалиновскийЛ.В. Жилище немцев-колонистов в Сибири // СЭ. 1968. - № 3.

301. Малиновский JI.B. Изучение истории и этнографии национальных меньшинств Запада в Сибири: (К постановке проблемы) // Социально-культурные процессы в Советской Сибири. Омск, 1985.

302. Малиновский JI.B. История советских немцев в современной историографии ФРГ // ВИ. 1991. - № 2 - 3.

303. Малиновский JI.B. К характеристике некоторых групп переселенцев в Сибирь конца XIX начала XX вв. // Изв. СО АН СССР. - Новосибирск, 1980. - № 1. - Вып. 1. - (Сер. обществ. Наук).

304. Малиновский JI.B. Некоторые предварительные результаты социолого-лингвистического обследования немецкого населения Западной Сибири // Сбор и разработка материалов социолого-лингвистических исследований в Сибири. Новосибирск, 1969.

305. Малиновский JI.B. Немецкая деревня в Сибири в период социалистического строительства (1925 -1936 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Томск, 1967(a).

306. Малиновский JI.B. Сельское хозяйство западных национальных меньшинств в Сибири (1919 1928 гг.) // Вопросы истории Сибири. -Томск: Изд-во ТГУ, 1967.

307. Малиновский JI.B. Сибирские немцы как этническая группа // Проблема изучения национальных отношений в Сибири на современном этапе. -Новосибирск, 1967.

308. Малиновский JI.B. Социально-экономическая жизнь немецкой колонистской деревни в южной России (1762 1917): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. - Д., 1986.

309. Малиновский JI.B. Экономическое и социальное развитие колонистской деревни в южной России в первой половине XIX в. // Исторические записки.-М., 1983. -№ 109.

310. Марков Г.Е. Очерки истории немецкой науки о народах. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1993.

311. Марков Г.Е. Проблемы этнических общностей и этнических процессов: (По страницам журнала "Советская этнография") // ВФ. 1970. - № 12.

312. Марков Г.Е. Советский образ жизни и проблемы этнографии // СЭ. -1976. № 2.

313. Марков Г.Е. Этнические общности как историческая категория // СЭ. -1986.-№4.

314. Марков Г.Е. Этнос, этнические процессы и проблема образа жизни // Расы и народы. М.: Наука, 1977. - Вып. 7.

315. Мартемьянова Л.П. Роль языка в этнической культуре // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. - Кн. I.

316. Мархинин В.В., Удалова И.В. Этнос и ситуация выбора будущего: (По материалам социологического исследования образа жизни хантов, ненцев, манси Нижневартовского района Ханты-Мансийского автономного округа). Новосибирск: Наука, 1993.

317. Матвеев Г.Б. Жилище и постройки чувашей в середине XIX начале XX веков (северо-западные районы Чувашии) // Бытовая культура чувашей. -Чебоксары, 1985.

318. Матвеев Г.Б. Жилище и хозяйственные постройки средненизовых чувашей (вторая половина XIX начало XX вв.) // Традиционное хозяйство и культура чувашей. - Чебоксары, 1988.

319. Матвеев Г.Б. Крестьянская строительная техника (северо-западные районы Чувашии) //Вопросы материальной культуры чувашского народа. -Чебоксары, 1986.

320. Матвеев Г.Б. Отражение этнических процессов в материальной культуре чувашского народа: (Одежда, пища) // Актуальные проблемы археологии и этнографии Чувашской АССР. Чебоксары, 1982.

321. Матвеев Г.Б. Современная бытовая утварь сельских чувашей // Исследования по древней и современной культуре чувашей. Чебоксары, 1987.

322. Материальная культура: (Свод этнографических понятий и терминов). -М.: Наука, 1989.

323. Машкарин М.И. Националистическое подполье в прибалтийских советских республиках в 40 50-х годах: (По материалам журнала "Известия ЦК КПСС") // Политическая история России в отражении современной периодической печати. - Омск, 1991.

324. Микулич Т.Н. Этноязыковые процессы и система национального самосознания: (На материале Беларуси): Автореф. дис. канд. ист. наук. -Минск, 1991.

325. Милевская JI.H. О влиянии гуманитарного и технического образования на микросреду личности // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование. Омск, 1992. - Т. 2.

326. Милитарев А.Ю. О содержании термина "диаспора": (К разработке дефиниции) // Диаспоры. 1999. - № 1.

327. Милищенко В.В. Роди л ьно-кре стильная обрядность украинцев Западной Сибири (конец XIX первая треть XX веков) // Этнические и социально культурные процессы у народов СССР. - Омск, 1990.

328. Минжуренко A.B. Заселение и хозяйственное освоение крестьянами-переселенцами степной полосы Западной Сибири в конце XIX начале XX вв. // Проблемы исторической географии России. - М., 1982. - Вып. II.

329. Митрофанова К.И. Вклад Омской диалектической школы в исследование немецких диалектов в России // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

330. Михайлов М.М. О некоторых принципах лингвистического изучения двуязычия: (На материале речи чувашей) // Расцвет, сближение и взаимообогащение культур народов СССР. Уфа, 1970. - Вып. 2.

331. Мордик Е.А. Современные этнокультурные процессы среди украинцев Сибири (По материалам Омской области) // Проблемы археологии и этнографии Сибири: Тезисы докладов. Иркутск: ИрГУ, 1982.

332. Моора А. Об историко-этнографических областях Эстонии // Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллин: Эстгосиздат, 1956.

333. Морозов А. Переселенческие поселки Омского уезда в 1897 году // ЗЗСОИРГО. Омск, 1900. - Т. XXVII, ст. 2.

334. Муравская Е.И. Миграция прибалтийского крестьянства во второй половине XIX начале XX вв. Рига, 1986.

335. Муравская ЕМ. Организация ходачества прибалтийских поморов в конце 90-х годов XIX века // Вопросы аграрной истории Прибалтики. Рига, 1982.

336. Муравская Е.И. Прибалтийские крестьяне-рыбаки в переселенческом движении на рубеже XIX XX вв. // Вопросы аграрной истории Латвии. -Рига, 1984.

337. МурниекЭ. Некоторые характеристики образа жизни колхозного крестьянства Латвийской ССР // Социологические исследования. 1980. - № 3.

338. Мусина Р.Н. Социально-этнические аспекты современной духовной культуры сельских татар: (По материалам этносоциологического обследованния в Татарской АССР) // СЭ. 1983. - № 5.

339. Мыльников A.C. Народная культура и генезис национального самосознания //СЭ. 1981.-№6.

340. Мыльников A.C. Язык культуры и вопросы изучения этнической специфики средств знаковой коммуникации // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989.

341. Назарцева Т.М. Немецкое население Сосновского района Омского округа по переписи 1926 года//Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

342. Народная правда. 1992. № 38.

343. Народное богатство. 1863. № 269.

344. Народы Европейской части СССР. М.: Наука, 1964. - Т. 2.

345. Народы Западной и Средней Сибири: культура и этнические процессы. -Новосибирск, Наука, 2002.

346. Народы зарубежной Европы: (Этнографические очерки). М.: Наука, 1964. - Т. I.

347. Население, трудовые ресурсы СССР: (Проблемы размещения и пути их решения). М., 1971.

348. Наулко В.И. Развитие межэтнических связей на Украине. Киев: Наукова думка, 1975.

349. Наулко В.И. Украинцы вне Украинской ССР: этносоциальные процессы. -Л.: Наука, 1986.

350. Наулко В.И. Этнокультурные процессы в Украинской ССР //Расы и народы. -М: Наука, 1979.-Вып. 9.

351. Наумова O.E. Национально-смешанные семьи у немцев Казахстана // СЭ.- 1987.-№6.

352. Наумова O.E. Некоторые аспекты формирования современной бытовой культуры казахов в многонациональных районах Казахстана // Современное развитие этнических групп Средней Азии и Казахстана. М., 1992. - Ч. I.

353. Наумова O.E. Современные этнокультурные процессы у казахов в многонациональных районах Казахстана: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1991.

354. Наумова O.E., Четко C.B. Современные этнокультурные процессы у казахов и немцев Казахстана: (Опыт сравнительного анализа) // Этнокультурные процессы в национально-смешанной среде. М., 1989.

355. Наумова O.E., Четко C.B. Формирование этнической субкультуры мигрантов: (Меннониты в Тульской области) // Этносоциальные проблемы сельских миграций. М., 1990.

356. Национальный состав населения РСФСР по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года. М.: Республик, информ.-издат. центр, 1990.

357. Национальный состав населения СССР: (По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.) / Госкомстат СССР. М.: Финансы и статистика, 1991.

358. Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф.- Омск, 1993.

359. Николаева Т.А. Народные конструктивно-художественные приемы в традиционной весенне-осенней верхней одежде украинцев // СЭ. -1984. № 3.

360. Никольский Н.В. Краткий курс этнографии чуваш. Чебоксары, 1929. -Вып. 1. Материальная культура.

361. Никольский Н.В. Краткий курс этнографии чувашей. Чебоксары, 1928.

362. Обзор Акмолинской области за 1914 г. Омск, 1915.

363. Омская область // Материалы к третьему научному совещанию географов Сибири и Дальнего Востока. Омск, 1966. .

364. Опыт этносоциологического исследования образа жизни: (По материалам Молдавской ССР). М.: Наука, 1980.

365. Основные итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года на территории Омской области. Омск, 1980.

366. Остроух И.Г., Шервуд Е.А. Немцы в России: (Исторический очерк) // СЭ. 1993.-№3.

367. Очерки экономической истории Латвии (1860 1900 гг.). - Рига, 1972.

368. Павлов Ю.М.у Иванов В.П., Суслов B.JI. Традиции питания и распространение заболеваний раком желудка // Традиционное хозяйство и культура чувашей. Чебоксары, 1988.

369. Патканов С.К. Список народностей Сибири. Петроград, 1923.

370. Патканов С.К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и род инородцев: (На основании данных специальной разработки материала переписи 1897 г.). СПб., 1911. - Т. II.

371. Первая всеобщая перепись Российской империи 1897 г. Краткие общие сведения по империи. Распределение населения по главнейшим сословиям, вероисповеданию, родному языку и некоторым занятиям. -СПб., 1905.

372. Переведенцев В.Н Современная миграция населения Западной Сибири. -Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1965.

373. ПершицЮ.И. О методике сопоставления однонациональной и смешанной брачности // СЭ. 1967. - № 4.

374. Пименов В.В. Народные традиции и трудовые ресурсы села: (Некоторые проблемы прикладной этнографии) // Статистико—этнографические исследования в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984.

375. Пименов В.В. Некоторые черты национального самосознания: (По материалам Удмуртской АССР) // Торжество ленинской национальной политики. Чебоксары, 1972.

376. Пименов В.В. Удмурты: (Опыт компонентного анализа этноса). -Л: Наука, 1977.

377. Пименов В.В. Удмурты: (Этносоциологические очерки). Ижевск: Удмуртия, 1976.

378. Пименов В.В., Иванов В.П. К проблеме системно-статистического анализа этноса // Исследования по древней и современной культуре чувашей. -Чебоксары, 1987.

379. Писаревский Г.Г. Из истории национальной колонизации в России XVIII в.-М., 1909.

380. Писаревский Г.Г. Переселение прусских меннонитов в Россию при Александре I. Ростов-на-Дону, 1917.

381. Плеве KP. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII в. -М., 1998.

382. Покшишевский В.В. Заселение Сибири (Историко-географический очерк). -Иркутск, 1951.

383. Полный сборник законов Российской империи. Издание Ш. Т. IX. - СПб, 1889.

384. Полный сборник законов Российской империи. Издание П. Т. XLIV. - СПб, 1876.

385. Полный сборник законов Российской империи. Издание П. Т. LI. - СПб, 1869.

386. Попов Б.Н. Семейная культура народов Северо-Востока России: (Традиции и инновации). Новосибирск: Наука, 1993.

387. Преображенский A.A. Очерки колонизации Западного Урала в XVII -начале XVIII вв.-М., 1956.

388. Прибалтийский край. 1900. - № 4, 69, 72, 82.

389. Прибалтийский край. 1908. - № 159.

390. Прибалтийский листок. 1895. - № 9.

391. Прибалтийский листок. 1899. - № 52, 79.

392. Проваторова О.М., Томилов H.A. О некоторых факторах динамики межэтнических браков: (По материалам Омской области) // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1981.

393. Программа исследований "Этнос в системе межнациональных отношений: регионы Сибири". Новосибирск, 1991.

394. Программы и вопросники по изучению материальной культуры. Омск: Изд-во ОмГУ, 1989.

395. Программы и вопросники по социальным отношениям и семейным обрядам. Омск: Изд-во ОмГУ, 1988.

396. Программы сбора материалов по материальной культуре. Омск: Изд-во ОмГУ, 1989.

397. ПтухаМ.В. Индексы брачности. Киев, 1922.

398. Рабинович М.Г., Шмелева М.Н. К этнографическому изучению города // СЭ. -1981.-№3.

399. Раевский В. Латышские секции РКП(б). Рига: Лиесма, 1976.

400. Рекк-Лебедев А. Дальневосточная Лифляндия: (Эстонцы на Уссурийской земле). Таллин: Ээсти раамат, 1989.

401. Реммлер В.В. Некоторые аспекты межэтнических контактов немцев и украинцев в Омской области // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-пракг. конф. Омск, 1993.

402. Решение национально-культурных проблем Омской области: Научно-исследовательский проект. Омск, 1994.

403. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (1917-1967 гг.) -М., 1967.-Т. 1.

404. Ростовцев Е.А. Функциональный статус швабского диалекта Закавказья после депортации его носителей // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

405. Рублевская С.А., Савранина Т.В. Создание музея в Азовском районе: (Реальные возможности и перспективы) // Омский регион: (Исторический опыт, проблемы и пути экономического развития в современных условиях). Омск, 1994. - Ч. 3.

406. Рублевская С.А., Смирнова Т.Е. К проблеме функционирования элементов традиционной культуры в иноэтничном окружении: (На примере немцев Западной Сибири) // Региональные проблемы межнациональных отношений в России: Мат-лы Всерос. конф. Омск, 1993.

407. Рублевская С.А., Смирнова Т.Е. Традиционные черты в современном костюме немцев Западной Сибири // Художественное моделирование и народные традиции: Мат-лы Всерос. науч. конф. Омск, 1995.

408. Русские / Под ред. В.А. Александрова, И.В. Власовой, Н.С. Полищук М.: Наука, 1999.

409. Русские: (Этносоциологические очерки). -М.: Наука, 1992.

410. Савва М.В. Иноэтническое окружение как фактор динамики традиционной культуры // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР.-Омск, 1990.-Кн. I.

411. Савоскул С.С. Социально-этнические аспекты духовной культуры сельского населения Татарской АССР // СЭ. -1971. № 1.

412. Савранина Т.В. Миграции немцев на территории СССР // Этническая история и культура народов Советской страны. Омск, 1991.

413. Савранина Т.В. Некоторые аспекты изучения духовной культуры немцев Западной Сибири // Региональные проблемы межнациональных отношений в России. Омск, 1993.

414. Савранина Т.В. Русские и немцы: (Проблемы взаимоотношений) // Русский вопрос: (История и современность). Омск, 1994. - Ч. II.

415. Савранина Т.В. Этноконфессиональный состав немцев Западной Сибири в XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. конф. -Омск, 1993.

416. Самоценность этнической культуры народа // Наука в Сибири. -1995.-№12.

417. Сатлыкова Р.К. Современное расселение татар Среднего Прииртышья // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1981.

418. Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР (1917-1954).-М., 1954.

419. Семейная обрядность народов Сибири: (Опыт сравнительного изучения). -М.: Наука, 1980.

420. Семенов Ю.И. Этнология и гносеология // ЭО. 1993. - № 6.

421. Семенов Ю.И Этнос. Нация. Диаспора // ЭО. 2000. - № 2.

422. Сибирские ведомости. 1863. - № 187.

423. Сибирское переселение: (Цифровой материал для изучения переселений в Сибирь, собранный при регистрации движения переселенцев в Тюмени и других пунктах в 1885 1895 гг.). - Тюмень, 1899. - Вып. I.

424. Сигутов П. Т. Формирование расселения населения Азовского национального района//Немцы Сибири: (История и культура).- Омск, 1993.

425. Симонов В. А. Эмиграция и ее проблемы // Омская правда. 1992. - 19 мая.

426. Скляров Л.Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1962.

427. Скубневский В.А. Население Алтая по данным переписи 1897 г.// Образование и социальное развитие региона. Барнаул. - 1998а. - № 1.

428. Скубневский В.А. Польское население Сибири по материалам переписи 1897 г. // Польская ссылка в России Х1Х-ХХ веков: региональные центры. Казань, 19986.

429. Слава М.К. Культурно-исторические связи прибалтийских народов по данным одежды. -М.: Наука, 1964.

430. Слава М.К. Латышская женская одежда и ее орнаментация (XIII XIX вв.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. - М., 1955.

431. Смирнова Т.Е. Динамика изменений в расселении и численности национальных групп Омской области в современный период//Проблемы этнографии и социологии культуры: Тез. докл. конф. Омск: Изд-во ОмГУ, 1988.

432. Смирнова Т.Е. Изучение этноязыковых процессов у немцев Омской области // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР: Тез. докл. Всесоюзн. науч. конф. "Национальные и социально-культурные процессы в СССР". Омск: Изд-во ОмГУ, 1990. - Кн. I.

433. Смирнова Т.Е. К проблеме функционирования родного языка в современном обществе: (На примере немцев Западной Сибири) // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование: Тез. докл. Междунар. науч.-пракг. конф. Омск, 1992. - Т. I.

434. Смирнова Т.Е. Меннониты Западной Сибири как этноконфессиональная группа // Этническая история и культура народов Советской страны: Тез. докл. Всесоюзн. науч. конф. молодых ученых. Омск, 1991.

435. Смирнова Т.Е. Немцы Сибири: этнические процессы. Омск, ИЦ «РУСИНКО», 2002.

436. Смирнова Т.Б. Немцы Сибири: этнические процессы и этнокультурное взаимодействие. Новосибирск, Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2003.

437. Смирнова Т.Б. О влиянии религии на формирование национальной культуры: (На примере немцев Западной Сибири) // Науч. конф. памяти Н.М. Ядринцева: Тез. докл. Омск: Изд-во ОГПИ, 1992.

438. Смирнова Т.Б. Сибирские немцы: (Вопросы этнической истории) // Обл. науч.-практ. конф, посвящ. 275-летию г. Омска: Тез. докл. Омск, 1991.

439. Смирнова Т.Б. Современная этнокультурная ситуация у немцев Западной Сибири // Проблемы культурогенеза и культурного наследия. СПб, 1993.-Ч. III.

440. Смирнова Т.Б. Современные этнические процессы у немцев Западной Сибири // Всесоюз. науч. сес. по итогам полевых этнограф, и антрополог, исслед. 1988 1989 гг.: Тез. докл. - Алма-Ата, 1990. - Ч. I.

441. Смирнова Т.Б., Томилов H.A. Немцы Сибири: (История и культура) // ЭО. 1994.-№2.

442. Смирнова Т.Б., Томилов H.A. Этнокультурные проблемы и этнографическое изучение немцев Западной Сибири // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.

443. Снежкова И.А. К проблеме изучения этнического самосознания у детей и юношества: (По материалам Киевской и Закарпатской областей) // СЭ. 1982. - № 1.

444. Советские немцы: (История и современность): Мат-лы Всесоюз. науч.-практ. конф. М, 1990.

445. Современные этнические процессы в СССР. М.: Наука, 1977.

446. Современные этнические процессы в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984.

447. Соловьева Е.И. Переселение крестьян в Томскую губернию в период столыпинской аграрной реформы. Томск: Изд-во ТГУ, 1956.

448. Соколова З.П. Эндогамный ареал и этническая группа. М, 1990.

449. Соколовский C.B. Брачная структура алтайских меннонитов // Полевые исследования Института этнографии, 1983. М, 1987.

450. Соколовский C.B. Брачные круги и эндогамные барьеры: (К методике анализа брачной миграции) // СЭ. 1986. - № 4.

451. Соколовский C.B. Меннониты Алтая: (Устойчивость этноконфессиональной группы в условиях перманентной миграции) // Этносоциальные проблемы сельских миграций. М., 1990.

452. Соколовский C.B. Меннониты Алтая: История, демография, ономастика. -М., 1996.

453. Соколовский C.B. Этнографические исследования: (Идеал и действительность) // СЭ. 1993. - № 2; № 3.

454. Социальное и национальное: (Опыт этносоциологических исследований по материалам Татарской АССР). М.: Наука, 1973.

455. Социально-культурное развитие немцев Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1990.

456. Социологические очерки о Советской Эстонии. Таллин: Периодика, 1979.

457. Список населенных мест Сибирского края. Новосибирск: Советская Сибирь, 1928.

458. Справочная книжка для ходоков по Томскому переселенческому району на 1914 г. Томск: Типо-литография Сиб. товарищества печатного дела, 1913.

459. СтавровскийЯ.Ф., Алексеев В.В. Переселение в Сибирь. СПб., 1906.

460. Станюкович Т.В., Шмелева М.Н. Пища // Современные этнические процессы в СССР. М., 1977.

461. Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном городе. JI. : Наука, 1987.

462. Степанов В.В., Сусоколов A.A. Этнос и его среда // Человек. М., 1990. -Вып. 6.

463. Степынин В.А. Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма. Красноярск: Красноярск, кн. изд-во, 1962.

464. Стродс X. Основные этапы и причины начала массового переселения латышских крестьян в другие губернии России в 40 60-х годах XIX в. / / Проблемы исторической демографии СССР. - Томск: Изд-во ТГУ, 1980.

465. Сусоколов A.A. Влияние различий в уровне образования и численности контактирующих этнических групп на межэтнические отношения: (По материалам переписей населения СССР 1959 и 1970 гг.)//СЭ. -1976. № 1.

466. Сусоколов A.A. Межнациональные браки в СССР. М.: Мысль, 1987.

467. Су соколов A.A. Межэтнические отношения и этнокультурные процессы: (По материалам этносоциологических исследований в СССР) // СЭ. -1981.-№3.

468. Сусоколов A.A. Непосредственное межэтническое общение и установки на межэтнические контакты // СЭ. 1973. - № 5.

469. Сусоколов A.A. Структурные факторы самоорганизации этноса // Расы и народы. М.: Наука, 1990. - Вып. 20.

470. Сусоколов A.A., Новицкая А.П. Этническая и социально-профессиональная гомогенность браков: (По материалам отдела ЗАГС Кишинева в послевоенный период) // СЭ. 1981. - № 6.

471. Сусоколов A.A., Степанов В.В. Малочисленный этнос: (Вопросы национальной и социальной политики: на примере вепсов) // СЭ. 1990. - № 5.

472. Тараканова С.А., Терентьева JI.H. Работа Прибалтийской объединенной комплексной экспедиции в 1956 г. // СЭ. 1957. - № 4.

473. Терентьева JI.H. Формирование этнического самосознания в национально-смешанных семьях. М.: Наука, 1974.

474. Терентьева JI.H. Этническая ситуация и этнокультурные процессы в Советской Прибалтике // Расы и народы. М.: Наука, 1979. - Вып. 9.

475. Терентьева JI.H., Устинова М.Я. Межнациональные браки и их роль в этнических процессах в СССР: (Исторический очерк) // Основные направления изучения национальных отношений в СССР. М., 1979.

476. Тихонов Б.В. Переселения в России во второй половине XIX в. -М.: Наука, 1978.

477. Тишков В.А. Антропология российских трансформаций // ЭО. 2000. - № 1.

478. Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры // ЭО. 2000. - № 2.

479. Тишков В.А. О новых подходах в теории и практике межнациональных отношений // СЭ. 1989. - № 5.

480. Тишков В.А. Этничность и национализм в постсоветском пространстве // Региональные проблемы межнациональных отношений в России: Мат-лы Всерос. науч. конф. Омск, 1993.

481. Токарев С. А. Проблема типов этнических общностей: (К методологическим проблемам этнографии) // ВФ. 1964. - № 11.

482. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, 1964.

483. Токарев С.А. Этнография народов СССР: (Исторические основы быта и культуры). М.: Изд-во МГУ, 1958.

484. Томилов H.A. Динамика этнических процессов у сибирских татар в конце 1960-х 1970-х гг. // Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера.-М., 1985.

485. Томилов H.A. О некоторых современных этнических процессах у западносибирских татар // Проблемы археологии и этнографии. JL, 1977.-Вып. 1.

486. Томилов H.A. Региональные отношения и национальные проблемы малочисленных народов и национальных групп Сибири // Региональные проблемы межнациональных отношений в России: Мат-лы Всерос. конф. -Омск, 1993.

487. Томилов H.A. Современные этнические процессы в южной и средней полосе Западной Сибири // СЭ. 1978. - № 4.

488. Томилов H.A. Современные этнические процессы среди сибирских татар. Томск: Изд-во ТГУ, 1978.

489. Томилов H.A. Этническая история тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины конца XVI начала XX вв. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992.

490. Томилов H.A. Этнокультурные процессы у южных народов Западной Сибири // Сов-ременные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1981.

491. Томилов H.A., Коровушкин Д.Г., Реммлер В.В. Изучение динамики этнических процессов у народов и национальных групп России // Межнациональные отношения и национальная политика в СССР. -Омск, 1990.

492. Трофимов A.A. Народные женские украшения чувашей. // Бытовая культура чувашей.-Чебоксары, 1985.

493. Трофимов П.Л. К истории введения начального обучения в Западной Сибири (1930 1933 гг.) // Культурное строительство в Сибири в 1917 -1960 гг. Сибирь в эпоху строительства социализма и перехода к коммунизму. - Новосибирск, 1962. - Вып. I.

494. Трофимова А.Г. Материалы отделов ЗАГС как этнографичес-кий источник //СЭ.- 1965.-№5.

495. Туккумская революция. Ноябрь-декабрь 1905 года: (По рассказам очевидца) // Очерки Курляндской смуты 1904 1906 гг. - Митава: Изд-во А.Э. Мальмгрена, 1913. - Вып. I.

496. Турчанинов 77. Характерные черты русского переселения до проведения Сибирской железной дороги и в последующий за ее проведением период // Вестник колонизации. СПб, 1912. - № 11.

497. Тынурист И. Современные эстонцы и латыши Минусинска // V Всесоюз. студ. конф.: Тез. докл. Вильнюс, 1967.

498. Украинцы. М.: Наука, 2000.

499. Устинова М.Я. Семейные обряды латышского городского населения в XX в.: (По материалам городов Латгале и Курземе). М.: Наука, 1980.

500. Филимонова Т.Д. Об этнокультурном развитии немцев СССР // СЭ. -1986. № 4.

501. Филимонова Т.Д. Тенденции этнического развития немцев СССР // Этнокультурные процессы в национально-смешанной среде. М., 1989.

502. Филимонова Т.Д., Шин М.Ф. К вопросу об этнокультурном развитии немцев Закарпатья // Карпатский сборник. М.: Наука, 1972.

503. Фокин 77.77. Земледелие и земледельческие орудия в северных и северовосточных районах Чувашского края во второй половине XIX начале XX вв. // Бытовая культура чувашей. - Чебоксары, 1985.

504. Фокин 77.77. Земледелие и земледельческие орудия крестьян южных и юго-восточных районов Чувашии во второй половине XIX начале XX вв. // Традиционное хозяйство и культура чувашей. - Чебоксары, 1988.

505. Фокин П.П. Роль современной чувашской семьи в сохранении и воспроизводстве традиционной духовной культуры // Новые материалы по археологии и этнографии чувашского народа. Чебоксары, 1985.

506. Фурсова Е.Ф. Взаимоотношение этнического и природного факторов в системе жизнеобеспечения сибирских украинцев и белорусов // Тезисы докладов III Конгресса этнографов и антропологов России, 8-11 июня 1999 года.-М, 1999а.

507. Фурсова Е.Ф. Восточные славяне в Западной Сибири: создание 'этноэкологических систем развития // Музей и общество на пороге XXI в. Мат-лы Всероссийской научн. конф. Омск, 1998.

508. Фурсова Е.Ф. Особенности культуры украинцев в русских старожильческих районах Верхнего Приобья (к.ХЗХ н. XX в.) // Всеукраинская научная конференция "Етнична самосвидомость: национальна культура". - Юев, 1991.

509. Фурсова Е. Ф. Самосознание и этническая культура славянских народов Западной Сибири (Приобья) к. XIX нач. XX в. // Мархинин В.В. Русский этнос в межэтнических взаимодействиях. Программа исследования в регионах Сибири. - Новосибирск, 1993.

510. Фурсова Е. Ф. Сибирские голландцы-меннониты: традиции и новации в их культуре // Немцы Сибири: история и культура. Сборник резюме докладов III международной научно-практической конференции. Омск, 19996.-С. 59-60.

511. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. Л. : Художественная литература, 1936.

512. Хийемяэ М. О народном календаре // Эстонские обряды вчера и сегодня. -Таллин: Периодика, 1985.

513. Хинт М. Проблема двуязычия: (Взгляд без розовых очков) // Радуга. 1987. - № 6; № 7.

514. ХомичЛ.В. О содержании понятия "этнические процессы" // СЭ. -1969. № 5.

515. Царегородцева Т.Л. Народная ветеринария русских и украинцев Западной Сибири // Традиционная этническая культура и народные знания. -М.,1994.

516. Чебоксаров H.H. Проблемы типологии этнических общностей в трудах советских ученых // СЭ. 1967. - № 4.

517. Чебоксаров H.H., Чебоксарова H.A. Расы, народы, культуры. -М.: Наука, 1985.

518. Чешко C.B. Время стирать "белые пятна" // СЭ. 1988. - № 6.

519. Четко C.B. Человек и этничность // ЭО. 1994. - № 6.

520. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор: (Очерки теории). Д.: Наука, 1986.

521. Чуваши. Чебоксары, 1956. - Ч. 1.

522. Чуваши Приуралья. Чебоксары, 1987.

523. Чуваши: (Современные этнокультурные процессы). М., 1988.

524. Чуваши: (Этнографическое исследование). Чебоксары, 1956.

525. Чувашское население в России. Консолидация. Диаспоризация. Интеграция. Т. 1. Республика и диаспора. М., 2000.

526. Чувашское население в России. Консолидация. Диаспоризация. Интеграция. Т. 2. Стратегия возрождения и этническая мобилизация. -М.,2002.

527. ШараповЯ.Ш. Национальные секции РКП(б). Казань: Изд-во КГУ, 1967.

528. Шелегина О.Н. Очерки материальной культуры русских крестьян западной Сибири. Новосибирск, 1992.

529. Шелегина О.Н. Адаптация русского населения в условиях освоения территории Сибири. Вып. 1- М.: Логос, 2001.

530. Шелегина О.Н. Адаптация русского населения в условиях освоения территории Сибири. Вып. 2- М.: Логос, 2002.

531. Шелленберг И. Немцы в Сибири: (Судьба народа) // Диалог. 1989. - № 12.

532. Шервуд Е.И. Некоторые аспекты современной семьи немцев: (На примере восточных округов Германии) // Современная семья у народов зарубежной Европы. М., 1993.

533. Шлейхер И.И. Общественное движение немцев-колонистов в зеркале национальной прессы (1905 1907 гг.) // Советские немцы: (История и современность): Мат-лы Всесоюз. науч.-практ. конф. - М., 1990.

534. Шлейхер И.И. Пособие по истории российских немцев (вторая половина XVIII начало XX веков). - Барнаул: Изд-во АКИПКРО, 1992.

535. Шнирелъман В.А. Мифы диаспоры // Диаспоры. 1999. - № 2 - 3.

536. Штах Я. Очерки из истории и современной жизни южнорусских колонистов. М., 1916.

537. Шумихин А.Ю., Шумихин М.А. Этносоциальные конфликты: (Генезис и пути решения). М., 1992.

538. Щербакова (Смирнова) Т.Б. Динамика изменений в расселении и численности национальных групп Омской области в современный период // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988.

539. Шпорт A.M. Хозяйство и традиционно-бытовая культура украинских переселенцев в Западной Сибири (Тоболо-Иртышское междуречье): Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1987.

540. Эйсуль А. Латгальцы // Сибирская Советская энциклопедия. М.: Зап.-Сиб. отд-ние ОГИЗ, 1932. - Т. III.

541. Эккель Б.М. Определение индекса мозаичности национального состава республик, краев и областей // СЭ. 1976. - № 2.

542. Эстонская народная одежда. Таллин: Эстгосиздат, 1960.

543. Этнокультурные процессы в Поволжье и Приуралье в советскую эпоху (до середины 1980-х годов). Чебоксары, 1991.

544. Этнокультурные процессы: (Методы исторического и синхронного изучения). М., 1982.

545. Этнос и его подразделения. М., 1992.

546. Этносы и этнические процессы. М.: Наука, 1993.

547. ЮнтуненА. Ссылка финнов в Сибирь из автономного Великого княжества Российской империи и ссыльные в Сибири. Хельсинки, 1984.

548. Ядов В.А. Социологическое исследование: (Методология, программа, методы). М.: Наука, 1972.

549. Ядринцев Н.М. Рига, Ревель, Нарва и Гельсингфорс в Сибири // Неделя. -1878.-№3.

550. Якименко Н. Переселение крестьян на Дальний Восток в конце XIX -начале XX в. (На примере выходце с Украины) // Хозяйственное освоение русского Дальнего Востока в эпоху капитализма. Сборник научных трудов. Владивосток. - 1989.

551. Якименко Н. Переселение крестьян Украины на окраины России в период капитализма (1861-1917 гг.). Дисс. докт. ист. наук. Полтава, 1988.

552. Ямзип И.Л. Переселенческое движение в России с начала освобождения крестьян. К., 1912.

553. Янсен Э. Эстонская культура XIX в. // ВИ. 1984. - № 2.

554. Заставний Ф. Укра'шська д1аспора. Розселення украТнщв у заруб1жних кра'шах. Льв1в., 1991.

555. Заставний Ф. Схщна укра'шська д1аспора. Льв1в., 1992.

556. Кабузан В.М. Переселения украТнщв у Далекосхщний край в 1850-1916 рр. // УкраТнський юторичний журнал. 1971. - № 2.

557. Луцак Л. Тернистий шлях украТнськоТ родини на Далекому Сход1 // Укра'шська д1аспора. К.-Чикаго.- 1993. - 4.4.

558. Марунчак М. УкраТнство на Далекому Сход1 // Схщня д1яспора. Бюллетень СЛУПВ. -BiHHiner., 1993. № 18.

559. Наулко В. Естонське населения на УкраЫ // Народна творчисть та етнограф1я. Кшв, 1970. - № 5.

560. Попок A.A. Украшськ1 поселения на Далекому Сходг. icT0pHK0-соцюлопчний нарис. К., 2001.

561. Попок A.A. УкраУнське населения Приморського краю (за матер1алами соцюлопчного досл1дження та nepennciß населения) // Укра'шська д1аспора. К.-Чикаго, 1996. - 4.9.

562. Попок A.A. Украшщ в Примор'1. Портрет на фош icTopi'i // Трибуна. К., 1997а.-4.5-6.

563. Попок A.A. Деяю аспекта д!яльност1 украУнськоГ преси на Далекому Сход1 // Самост1йна Укра'ша. К., 19976. - Ч. 3; 4.

564. Попок A.A. Укра'шська етшчшсть на Далекому Сход! Рос1йсько1 Федерацн: icTopin та сьогодення // Тези п'ято'Г М1жнародно1 науково-практично'1 конференци 22-25 травня 1997 р. Кш'в-Чершвщ, - 1997в.

565. Попок A.A. «Зелений Клин» 1з вщвщин укра'щц1в на Далекому Сход1 // Самостшна Укра'ша. - К., 1998а. - Ч. 4.

566. Попок A.A. До питания про украшське шкшьництво на росшському Далекому Сход1 в 1917-му- 1930-х роках// Сощальш вим1ри суспшьства. Зб1рка наукових poöiT молодих науковщв. Випуск 2. К., 19986

567. Abendfriden in Strasse 4 // Der Spiegel. 1993. - №. 29.

568. Bach Ad. Deutsche Volkskunde. Heildeberg, 1960.

569. BeikaA. Cilveks, kuru neaizmirst// Cina. 1972. - 8. aug.

570. BeikaA. Latviesu padomju skola Sibirija // Skola un gimene. 1973. - № 4.

571. BeikaA. Talaja Sibirija // Padomju Latvijas Sieviete. 1970. - № 2. 6.

572. BerendN., JedigH. Deutsche Mundarten in der Sowjetunion Geschichte der Forschung und Bibliographie. - Marburg, 1991.

573. Bleiben oder nicht bleiben? // Fokus. 1993. - № 29.

574. Cimermanis S. Latviesu tautas dzives pieminekli: (Celtnes un to iekarta). Riga: Zinatne, 1969.

575. Darcy N. The effect of bilingualism upon the measurement of the intelligence of children of preschool age // Journal of educational psychology. 1946. - № 37.

576. Das Ruslanddeutschtum in Nord-(Sibirien) und Mit-telasien // HB. 1964.

577. Denison N. Language death or language suicide? // Language death/ International journal of the sociology of language. 1977. -№12.

578. Deutsche in Russland und in der GUS 1763 1993 // Volk auf dem Weg. -Stuttgart, 1993.

579. Deutschland und die Welt // FAZ. №. 194.

580. Die deutschen Kolonien in Sudrussland. Odessa, 1905. - Bd. 1 - 2.

581. Die Eroberung hat begonnen // Der Spiegel. 1992. - № 20.

582. Dievkalpojums sibiriesiem // Svetdienas Rits. 1990. - 8. jul.

583. Dinges G. Ueber unsere Mundarten // Beitrage zur Heimatkundedeutschen Wolgagebiets. Pokrowsk, 1923.

584. Dorian N. The problem of the semi-speaker in language death // Language death. International journal of the sociology of language. 1977. - № 12.

585. DumpeL. Lopkopiba Latvija 19. gs. 20. gs. sakuma. Etnografisks apcerejums. -Riga: Zinatne, 1985.

586. Ehrt Ad. Das Mennonietentum in Russland von seiner Einwanderung bis zur Gegenwart.-Berlin; Leipzig, 1932.

587. EisfeldA. Die Russland Deutschen. - München, 1992.

588. EisfeldA. Russland / Sowjetunion // Informationen zur poli-tischen Bildung. -München, 1991.

589. Estonian state open-air museum. Tallinn: Periodika, 1977.

590. Fishman J. What is reversing language shift (RLS) and how can it succeed? // Journal of multilingual and multicultural development. -1990. Vol. 1 - 2.

591. Fleischauer I., Jedig H. Die Deutschen in der UdSSR in Gesc-hichte und Gegenwart. Baden-Baden, 1990.

592. Fleischhauer I. Die Deutschen im Zarenreich. Stuttgart, 1986.

593. Gegenwartig 34 Priester in Siberien // FAZ. № 200.

594. Gomez-Fernandez D.E., Sineiro-Garcia C., Nogueira-Garcia A., Pulido-Picouto M. T. The differential evolution of psycholinguistic abilities of bilingual children // Journal of multilingual and multicultural development. 1990. -Vol. 11, №3.

595. Grassi C. Deculturization and social degradation of the linguistic minorities in Italy // Language death. International journal of the sociology of language. -1977. -№ 12.

596. Griestina S. Sibirija pie latviesiem // Liesma (Valmiera). 1990. - 20. okt.

597. Grundulis G. Dzintaros, Tjumenas apgabala// Cina. 1990. - 24. febr.

598. Gundarel. Sibirija//Kulturas FondaAvize. 1990. - Apr.

599. JugbardeZ. Uz Sibirij man jaaiziet, kur aukstie veji pus // Izglitiba. -1990. 29. aug.

600. Juntunen A. Suomalaisten karkotamminen Siperiaan autonomian aikana ja karkotetut Siperiassa.-Turku; Helsinki: SiirtolaisuustutrimiksiaA 10,1983.

601. Kalits V. Eesti pulmad. Traditsioonja nuudisaeg. Tallinn: Eesti raamat, 1988.

602. KeemH., VabaL., ViikbergJ. Siberimaaeestlastejutustusi (II)//Kodumurre. -Tallinn: Eesti NSV teaduste Akadeemia emakeele Selts, 1989.21.

603. Kelley V. Reading abilities of Spanish and English speaking pupils // Journal of educational research. 1936. - № 29.

604. Kieffer Ch. The approaching end of the relict south-east Iranian languages Ormuri and Paraci // Language death. International journal of the sociology of language. 1977.-№ 12.

605. Kingisepp V. Seltsid ja uhingud // Kiir. -1913.-26 veebr.

606. Knagis /. Sibirija turp un atpakal // Neatkariga Cina. 1991. - 29 janv.

607. Kolonijas latviesu // Latviesu konversacijas vardnica. R.: Gulbja apgadiba, 1933.9. sej.

608. KrastinaA. Uzturs // Latviesu etnografija. Riga: Zinatne, 1969.

609. Krieger V. Deutsche Präsenz in Kasachstan zur Zarenzeit // Deutsche in der Sowjetunion und Aussiedler aus der UdSSR. München, 1993.

610. Krieger V. Die Deutschen in Turkestan bis 1917 // Die Russlanddeutschen Gstern und heute.-Köln, 1992.

611. Krieger V. Westeuropaische und russlanddeutsche Spursuche ineinem russischen provinziellen Archiv // Referat der Kulturtra-gung der Deutschen aus Russland vom Oktober 1993.

612. Krievijas latviesu biedriba. Riga, 1991.1.ukstradnieku dzives veids Kurzeme un Zemgale 19. gadsimta otraja puse. -Riga: LPSRZinatnuAkademijas izdevnieciba, 1959.

613. Xiaoju. How powerful can a language test be? The met in China // Journal of multilingual and multicultural development. 1990. - Vol. 11, № 5.1.elaisA. Kulturas biedriba Sibirija// Jelgavas Zinotajs. 1990. - 10. nov.

614. Maamagi V. Uut elu ehitamas. Eesti vahemusrahvus NSV Liidus (1917-1940). -Tallinn: Eesti raamat, 1980.

615. Mannhardt W. Wald- und Feldkulte. Berlin, 1905. Bd. I-II.

616. Meomuttel J. Eesti asunikud laialises Vene riigis. Esimene katse sonumid koikide Eesti asunduste ule tuua. Jurjevis (Tartus): "Postimehe" trukikoda, 1900.

617. Mereste U., Saapera M. Keeledemograafilisi etuude. I IV // Keel ja kirjandus. - 1978. - № 4; № 6; № 9; № 10.

618. Neatkariba. 1990. - 27 apr.

619. NigolA. Eesti asundusedjaasupaigad Venemaal. -Tartus: "Postimehe" trukikoda, 1918.

620. Palm P. Mennoniten in der Umgeburg von Omsk. Winnipeg, 1975.

621. PallE. Eesti noukogude kirjanduse arendamises NSV Liidus enne 1940 aastat// Keel ja kirjandus. 1958. - № 4 - 6.

622. Petherbridge-Hemandez R. Teacher preparation in the bilingual setting: inservice training for teachers in Catalonia // Journal of multilingual and multicultural development. 1990. - Vol. 11, № 5.

623. PinkusB, Fleischhauer I. Die Deutschen in der Sowjetunion. Baden-Baden, 1987.

624. Putnina I. Kaklajas latviesiem Sibirija? //TukumaZinotajs. 1989. - 25 nov.

625. Rank G. Vana eesti rahvaja kultuur. Stokholm: Eesti raamat, 1949.

626. Raun Toivo U. Estonia and the Estonians. Stanford: Hoover Institute press, 1987.

627. ReitsakA. Vene-Eesti vestmik. Tallinn: Valgus, 1988.

628. Rizkova // Latviesu konversacijas vardnica. R.: Gulbja apgadiba, 1938. 1939.

629. Rohr-Sendmeier U.M. Social context and the acquisition of German by Turkish migrant children // Journal of multilingual and multicultural development. -1990.-Vol. 11, №5.

630. Rüssel J. Success as a source of conflict in language planning: the Tansanian case // Journal of multilingual and multicultural development. 1990. - Vol. 11,№5.

631. RuutsooR. Keelest, kultuuristjakeeleokologist// Keel ja kirjandus. 1987. -№ 10-12.

632. Saldus latviesi pie Sibirijas latviesiem // Salduszeme. 1989. - 4 jul.

633. Schiller F.P. Literatur zur Geschichte und Volkskunde derdeutschen Kolonien in der Sowjetunion fur die Jahre 1764 1926. - Pokrowsk, 1927.

634. SchmidtD. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. Pokrowsk, 1930. - Bd. I.

635. Schnurr I. Die Kirchen und das religiose Leben der Russland-deutschen. EwangelischerTeil. Stuttgart, 1978.

636. Schnurr l. Die Kirchen und das religiose Leben der Russland-deutschen. Katholischer Teil. Stuttgart, 1980.

637. Sibirijas Cina. 1924. - № 9.

638. Sibirijas Cina. 1925. - № 9.

639. Sibirijas Cina. 1927. - № 24.

640. SkiliersK. Latkoloniju vesture. -M.: Prometejs, 1928.

641. Skiliers K. Pilsonu kars un latvju kolonisti 1917 1921 gg. - Minska: SPPS tautas centralas izdevnieciba, 1931.

642. SkrindaK. Kur dzivoja latviesi, kas aizbrauce uz Sibiri // Diyva. -1909. № 27.35.

643. Skujnieks M. Iecelosana un izcelosana Latvija // Dornas. -1912. № 6. - 7.

644. SmiltenaD. Pa saules celu caur austrumiem // Pionieris. 1989. - 15 dec.

645. Sperberga M. Sibiriesu tiksanas // Vadugunis (Balvi). 1989. - 5 dec.

646. Spolsky B. Maori bilingual education and language revitalization // Journal of multilingual and multicultural development. 1989. - Vol. 10, № 2.

647. Spreslis A. Latviesu sarkangvardi cina par padomju varu 1917 1918 gada. -Riga: Zinatne, 1987.

648. Stach J. Das Deutschtum in Sibirien // Ostdeutsche Monats-hefte. 1925. - № 5.

649. Stach J. Das Deutschtum in Sibirien, Mittelasien und demFerren Osten. Stuttgart, 1938.

650. Stach J. Eine deutsche Kolonie in Sibirien // Koloniale Rundschau. 1925.

651. Stevenson P. Political culture and intergroup relation in plurilinguistical Switzerland I I Journal of multilingual and multicultural development. -1990. -Vol. 11,№3.

652. StrodsH. Septitaplauja// Lauku avize. 1989. - 20 janv.

653. Stumpp K. Aus der Geschichte der russlanddeutschen Kolonis-ten // Deutsche Poste aus dem Osten. 1936. - № 6.

654. Stumpp K. Das Schriftum über das Deutschtum in Russland. Ei-ne Bibliographie //HB. 1959.

655. Stumpp K. Die Auswanderung aus Deutschland nach Russland inden Jahren 1763 bis 1862.-Tubingen, 1993.

656. Stumpp K. Ergebnisse über die Gesamterhebungdes Deutschtumsin der Sowjetunion//HB 1964. Stuttgart.

657. Stumpp K. Gründling der deutchen Siedlungen im Gebiet Odessaund die Herkunft der Einwohner//HB 1956.

658. Stumpp K. Leistungen und Bedeutung der deutschen Kolonisten in Russland // Deutschtum im Ausland. 1939. -№ 22.

659. Stumpp K. Ostwanderung. Akten über die Auswanderung der Wur-temberger nach Russland 1816- 1822.-Leipzig, 1941.

660. Stumpp K. Verzeichnis der deutschen Siedlungen in Nord (Sibirien) und Mittelasien//HB 1964. Stuttgart.

661. Tedre U. Eesti pulmad. Luhiulevaade muisteist kosjajapulmakommetest. Tallinn: Eesti raamat, 1973.

662. Tihase K. Monda Siberi eesti asukate ehitisest 20. sajandi algul // Suitsutare. -Tallinn, 1976.

663. Vaba L., Viikberg J. Siberimaa eestlaste jutustusi (I) // Kodumurre. Tallinn: Eesti NSVteadusteAkadeemiaemakeele Selts, 1988.

664. Vassar A. Uut maad otsimas. Agraarne umberasumisliikumine Eestis kuni 1863 aastani. Tallinn: Eesti raamat, 1975.

665. Viikberg J. Estonian village in the Far East. Language community and contacts // Sixth Nordic conference on bilingualism. Vasa, 1990.

666. Viikberg J. Finnish-Estonian contacts in Siberia// Symposium 1988. Abstracts. Turku, 1988.

667. Viikberg J. Koodivahetus ja Siberi eestlased. Lahtekohti // Keel ja kirjandus. -1989.-№4.

668. Viikberg J. Suomalais-virolaistakielisuhteitaSiperiassa//Virittaja. 1989. -№ 1.

669. Viikberg J. The Siberian Estonians and the language policy // Fourth international conference of minority languages. Leeuwarden, 1989.

670. Viikberg J. Uurimus Siberi soomlastest // Eesti NSV teaduste Akadeemia toimetused. Uheskonnateadused. 1985. - № 3.

671. Viikberg J. Vanematest eesti asundustest Siberis // Keel ja kiijandus. -1988. № 5.

672. Viikberg J., Vaba L Siberi pohjaeestlasi konetamas // Keel ja kiijandus. -1984. № 3.

673. TreadgoldD. W. The great Siberian migration. Princeton, 1957.список1. СОКРАЩЕНИЙ

674. Изв. СО АН СССР Известия Сибирского отделения АН СССР каз. -казахи КСИЭ - Краткие сообщения Института этнографии лат. -латыши МЭЭ - Материалы этнографических экспедиций HAH Украины -нет данныхн.д. Национальная академия наук Украины нем. -немцы

675. НКЗ Народный комиссариат земледелия (Наркомзем) ОмГУ - Омский государственный университет РКП(б) - Российская коммунистическая партия (большевиков) рус. - русские

676. СИ Социологические исследования СЭ - Советская этнография укр. -украинцы

677. ЦГА Центральный государственный архив

678. ЦГИА Центральный государственный исторический архив

679. ЭО Этнографическое обозрение эст. — эстонцы