Диаспоры в Западной Сибири

Коровушкин, Дмитрий Георгиевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Диаспоры в Западной Сибири

Год: 2009
Автор научной работы: Коровушкин, Дмитрий Георгиевич
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Новосибирск
Код cпециальности ВАК: 07.00.07

Диссертация по истории на тему 'Диаспоры в Западной Сибири'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диаспоры в Западной Сибири"

□□3488163

На правах рукописи

КОРОВУШКИН Дмитрий Георгиевич

ДИАСПОРЫ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ: ОСОБЕННОСТИ ЭТНОКУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ СЕЛЬСКИХ СООБЩЕСТВ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XXI В.

Специальность 07 00 07 — этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 о ЛЕК 2009

Новосибирск — 2009

003488163

Работа выполнена в отделе инновационных, экспертных и изыскательских работ Учреждения Российской академии наук Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН (ИАЭТ СО РАН)

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, чл -корр РАН Головнев Андрей Впадимирович доктор исторических наук Болоиев Фирс Федосович доктор исторических наук Бутанаев Виктор Яковлевич

Ведущая организация

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится 21 декабря 2009 г в 10 00 часов на заседании диссертационного совета Д00300601 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте археологии и этнографии Сибирского отделения РАН по адресу 630090, г Новосибирск, проспект академика Лаврентьева, 17

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук ИАЭТ СО РАН

Автореферат разослан' ноября 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

С В Маркин

Общая характеристика работы

Изучение особенностей этнического развития и этнокультурной адаптации дисперсно расселенных национальных групп, проживающих в отрыве от основной массы этноса, вне его территории, является одним из актуальных направлений исследований российской этнографической и исторической науки [Арутюнов, 2000а, б, Дробижева, 1989, Дятлов, 1999, Семенов, 2000, Тишков, 1989,2000а, б, ПГнирельман, 1999] Интерес к таким этническим образованиям в последние годы возрос в связи с интенсификацией в них современных этнических процессов, которые могут служить индикатором тенденций и направлений развития этносов, к которым они принадлежат Перед исследователями встает задача изучения специфики этнического развития национальных групп, оказавшихся в иноэтничном окружении, а также выявления факторов, определяющих эту специфику и влияющих на адаптацию (хозяйственную, культурную, языковую) к новым внешним условиям и обстоятельствам Для обозначения подобных групп в этнографической литературе, наряду с употребляющимися терминами "национальная группа", "малая этническая группа", закрепились понятия "этно-локальная группа" и "этнодисперсная группа" Второе из них в большей степени харакгериз>ет особенности расселения отдельных групп и их частей, поэтому в диссертации, там, где это необходимо, эти понятия используются совместно

Особое значение, по мнению одного из крупнейших разработчиков теории диаспор В И Дятлова, эти исследовательские проблемы имеют для Востока России [2006] Сибирь, ставшая в конце XIX - начале XX в новой родиной представителям десятков этносов, проживавших в европейской части России, являет собой великолепный образец этнической мозаики, сложенной диаспоральными группами, в основном сельскими Последнее обусловлено существенным преобладанием (особенно на начальном этапе) доли сельского населения в общей демографической структуре региона Именно такие группы и стали объектом нашего исследования Диссертационное исследование посвящено проблеме этнокультурного развития и адаптации представителей пяти таких групп - сибирских чатышеи и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, сформировавшихся в результате массовых переселений из европейской части России в Западную Сибирь в конце XIX - первой трети XX в и дисперсно расселенных в общей полиэтнической массе населения Западной Сибири Объединяет эти группы, имеющие различные языки, конфессиональную принадлежность и культуру, одно—особегшости дисперсного проживания в иноэт-ничной и иноязыковой среде численно преобладающего русского населения

Целью работы является выявление закономерностей этнического и этнокультурного развития сельских сообществ как базовой части переселенческих диаспор в целом, их общих и особенных черт, трансформаций расселения и численности в результате сравнительного изучения, а также решение проблемы их этнокультурной адаптации к условиям новой родины Основные задачи исследования

1) определение роли природно-климатических условий и этнической структуры региона расселения в формировании и развитии этнолокальньгх переселенческих диаспор,

2) выяснение причин и путей масштабных миграций, изучение роли государства как детерминанты процессов переселения, водворения и землеустройства переселенцев,

3) определение этапов в истории формирования этнических массивов рассматриваемых нами сельских локальных групп этнических диаспор, подробное освещение динамики их численности и расселения во всем пространственном и хронологическом диапазоне проведения исследования,

4) рассмотрение проблемы переноса и адаптации к новым природно-климатическим условиям традиционного хозяйства описываемых групп, а также адаптации традиционной материальной культуры в новых природных условиях и новом, как правило, иноэтничном, окружении,

5) определение тенденций развития национальных языков в ходе языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного расселения в преобладающей массе русского населения, а также степени влияния межнациональных установок и отношений на этнокультурную адаптацию и трансформации этнического самосознания

Объектом нашего изучения явилось сельское латышское, немецкое, украинское, чувашское и эстонское население современных Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей в рамках массивов, сформировавшихся в конце XIX - первой трети XX в Именно сельское население, на протяжении большей части рассматриваемого хронологического диапазона численно преобладавшее над городским, исторически формировало этнокультурный облик населения Западной Сибири и диаспоральных групп, рассматриваемых нами в данном исследовании

Выбор групп, ставших объектом нашего исследования, не случаен

1 Формирование их было фактически синхронным

2 Представители всех этих групп были расселены в схожих природно-географических условиях - степной, лесостепной и таежной зонах Западной Сибири

3 Каждая из обследованных нами групп десятилетиями имела устойчивую сеть поселений, в которых ее представители на протяжении конца XIX -XX вв составляли значительную (выраженную) часть населения, и была представлена на всей территории исследования Это имело определяющее значение при выработке стратегии сбора материала и проведения этносоциологических опросов

4 По всем выбранным для исследования группам имеются в наличии «сквозные» данные в переписных материалах всего периода конца XIX - начала XXI в

Следует отметить, что именно неполное соответствие совокупности этих параметров не позволило включить в программу нашего исследования, несомненно, интересные материалы по белорусам, литовцам, марийцам, мордве, полякам, удмуртам и др

чая латгальцев) - 5 368 чел [Национальный состав и владение языками , 2004, с 573-703] Доля сельского населения в этих национальных группах значительно варьирует у украинцев - 23,8% (102 445 чел), у немцев - 49,0% (137 134 чел ), у чувашей —36,9% (23 369 чел) У эстонцев и латышей этот показатель составил 53,8% (3 473 чел сгг 6 453) и 43,8% (2 061 чел от 4 704) соответственно

Не случаен и выбор хронологического отрезка, взятого за исходный этап (конец XIX -первая треть XX в ) Именно в эти годы в истории Российского государства в целом и Сибири в особенности имел место феномен широкомасштабного переселения на новые, ранее не подвергшиеся хозяйственному освоению огромные пространства Северной Евразии В последующем основная часть массированных переселений носила насильственно-вынужденный характер и была связана либо с прямыми перемещениями целых народов или их частей, социальных слоев и групп, либо с нуждами и тяготами Второй мировой войны и послевоенного развития (в известной мере к этому можно отнести и освоение целины)

Фактически нами исследовались группы переселенцев в границах бывшей Тобольской и Томской губерний, а также северной части Акмолинской области (применительно к административно-территориальному делению Российской империи конца XIX - начала XX веков) Территория современной Курганской области не была затронута исследованием, поскольку, как и в период первоначального заселения Западной Сибири, в настоящее время она входит в Уральский природно-экономический район Исследование также не охватило территорию современной Республики Алтай в связи с тем, что официального переселения на эти земли открыто не было, а несанкционированные (самовольные) переселения представителей рассматриваемых нами групп имели незначительные масштабы Предмет нашего исследования - формирование, этнокультурное развитие (в том числе и этнокультурная адаптация), трансформации расселения и численности украинской, немецкой, чувашской, эстонской и латышской переселенческих диаспор, проживающих в сельской местности Западной Сибири Для его изучения проводился анализ важнейших признаков территории расселения и численности, языка, хозяйства и материальной культуры Нас интересовала история формирования этих этнолокальных групп, специфика их развития и этнокультурной адаптации в иноэтничной, иноязыковой и иноконфессиональной среде

Акцент на изучении хозяйства и материальной культуры нашего объекта не случаен, поскольку, в соответствии с устоявшимся мнением, «материальная культура практически полностью охватывает сферу производства и жизнеобеспечения представляет собой механизм адаптации общества к условиям природной и социальной среды его существования» [Арутюнов, Бентцин, Вайнхольд, 1989, с 6] При этом другие крупные составляющие культуры изучаемых нами образований - соционормативная и духовная - были сознательно исключены из рассмотрения в данной работе в силу того, что степень внешнего воздействия на них проявляется недостаточно явно, а сами они незначительно влияют на процессы адаптации к природной и социальной среде

Дополнительное углубленное изучение вопросов этнического и этногруп-пового самосознания и уровня эндогамности не проводилось, поскольку они были достаточно, по мнению автора, проработаны в соответствующих публика-

циях [Коровушки н, 1997, Лоткин, 1996, Смирнова, 2003, Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003]

Хронологические рамки исследования определены периодом конца XIX — началом XXI в , т е временем фактического существования выбранных групп на территории Западной Сибири Это позволило нам выявить особенности этнического и этнокультурного развития исследуемых групп, проследить их в их динамике, с большей достоверностью прогнозируя тенденции При этом упор был сделан на изучение сельских массивов переселенцев, формирование которых, в основном, происходило в конце XIX - первой трети XX в

При проведении исследования автор опирался на широкий круг полевых этнографических и этносоциологических материалов, архивные и статистические источники, коллекции ряда областных, районных и университетских музеев, а также на труды предшественников и соавторов по опубликованным работам [Народы Западной , 2002, Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003 и др ]

Источники можно условно разбить на четыре группы Первую составляют статистические и архивные данные различного рода, вторую - конкретно-этнографические материалы, третью - этнографические коллекции и фотографические фонды ряда областных, районных и поселковых историко-краеведческих музеев, четвертая группа - это материалы этносоциологических опросов, проведенных при участии или под руководством автора в 1980 - 1990-х гг и 2004 - 2007 гг

В первую группу источников, использованных при написании диссертации, входят результаты всеобщих и локальных переписей населения, опубликованные и не публиковавшиеся ранее статистические сведения, предоставленные автору территориальными органами Федеральной службы государственной статистики в регионах (Алтайкрайстат, Кемстат, Новосибирскстат, Омскстат, Томскстат, Тюменьстат) и впервые введенные им в научный оборот Именно опубликованные сведения и служебные материалы региональных органов государственной статистики позволили проследить динамику численности исследуемых массивов в порайонном разрезе и стали основой для впервые проведенного картографирования расселения представителей изучаемых нами этих групп на территории Западной Сибири

В эту группу источников входят также материалы фондов территориальных органов Переселенческого управления, землеустроительных организаций, органов народного образования, редкие и малотиражные издания, хранящиеся в Государственном архиве Кемеровской области, Государственном архиве Новосибирской области, Государственном архиве Омской области, Государственном архиве Томской области, Государственном архиве Тюменской области, Государственном архиве г Тобольска

Нами привлечены архивные материалы Запсибнаробраза, хранящиеся в Государственном архиве Новосибирской области, и сведения областных управлений народного образования всех пяти областей и Алтайского края Именно

они позволили проследить историю национальной школы исследуемых групп в Западной Сибири

В данную группу источников входят также сведения по национально-смешанным бракам сибирских украинцев, немцев, чувашей, эстонцев и латышей, полученные в Кемеровском, Новосибирском, Омском, Томском и Тюменском областных архивах ЗАГС Анализ данных по внутриэтнической и межэтнической брачности позволил выделить этнолокальные группы в этнических массивах и определить их границы В диссертации представлены лишь общие выводы по ним, так как подробно они были охарактеризованы ранее [Коровушкин, 1997, Лоткин, 1996, Смирнова, 2003, Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003]

Материалы центральных государственных архивов не привлекались в связи с тем, что практически все их данные, относящиеся к исследуемой теме, уже опубликованы различными учеными В этой связи автор не счел возможным дублирование исследовательской процедуры

Вторая группа источников включает полевые конкретно-этнографические материалы, характеризующие все стороны хозяйства и культуры переселенцев и их потомков в Западной Сибири со времени первых переселений и до современности Значительный объем сведений получен по истории поселений, жилищам и хозяйственным постройкам, орудиям труда и предметам быта, одежде и пище Их изучение позволило выделить национально-специфичные и иноэтничные черты, этнолокальную специфику в материальной культуре и хозяйстве исследуемых нами групп

Полевые исследования, материалы которых привлечены автором при написании диссертации, относятся в основном к двум периодам - 1980-е — середина 1990-х гг и 2001 -2008 гт В 1995-2000 гг автором проводились точечные научные командировки в районы проживания латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев в Алтайском крае, Кемеровской, Новосибирской и Омской областях

Сбор данных о сибирских чувашах охватил территорию одиннадцати районов Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей В ходе экспедиционных работ Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1980-1983 гг (руководитель Н А Томилов) и в 1987—1992 гг (руководитель Д Г Коровушкин) было обследовано чувашское сельское население Колыванско-го, Кыштовского и Северного районов Новосибирской области, Знаменского, Крутинского, Любинскош, Муромцевского, Тарского и Усть-Ишимского районов Омской области, Нижне-Тавдинского и Ярковского районов Тюменской области Экспедиции были маршрутными, что продиктовано особенностями расселения сибирских чувашей Автором осуществлялось планирование и руководство работой отрядов, непосредственное участие в сборе и фотодокументировании полевых этнографических материалов Материалы сданы и хранятся в фонде Музея археологии и этнографии (МАЭ) Омского госуниверситета

Этнографические исследования немцев Западной Сибири были начаты с работы Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1989 г (общее руководство осуществлял Н А Томилов, руководитель «немецких» отрядов Т Б Смирнова, автор участвовал в качестве рядового члена отряда и руководителя этнографической практики студентов Омского госуниверситета) Соискателем

осуществлялось руководство работой студентов-практикантов, непосредственное участие в сборе и фотодокументировании полевых этнографических материалов Впоследствии Т Б Смирновой было проведено несколько маршрутных экспедиций в Баганский, Карасукский, Татарский районы Новосибирской области, Топкинский и Юргинский районы Кемеровской области, Азовский немецкий национальный, Горьковский, Марьяновский, Исилькульский, Любинский, Одесский, Шербакульский, Тарский районы Омской области, в Благовещенский, Славгородский и Табунский районы Алтайского края В них собрано большое количество полевых материалов по этнической истории, традиционной и современной культуре немцев Сибири Собранные материалы хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета

Полевые работы по изучению латышского и эстонского населения проходили в 1986—1990 гг и в последующие годы (с некоторыми перерывами) в рамках деятельности прибалтийского отряда Сибирской историко-этнографи-ческой экспедиции ОмГУ Были обследованы латышские и эстонские поселения Мариинского района Кемеровской области, Болотнинского, Венгеровского, Кыштовского, Татарского, Тогучинского и Чановского районов Новосибирской области, Знаменского, Калачинского, Кормиловского, Крутинского, Одесского, Оконешниковского, Седельниковского и Тарского районов Омской области, Зырянского, Кривошеинского и Первомайского районов Томской области Прибалтийский отряд в 1986 г возглавляли В В РеммлериЛ Т Шаргородский, а с 1987 г - И В Лоткин Автор также принимал участие в работах этого отряда как руководитель студенческих практик и экспедиций Материалы сданы и хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета

Изучение традиционной культуры и современного этнического и этнокультурного развития украинцев Западной Сибири начато в 1976 г силами этнографов Омского госуниверситета под общим руководством Н А Томилова Непосредственно руководил отрядом С Ю Первых В экспедициях 1982-1983 гг по ряду районов Омской области - Исилькул ьскому, Полтавскому, Таврическому— был проведен дополнительный пилотный опрос и сбор полевых материалов Общее руководство осуществлял Н А Томилов, руководителем отряда был В В Реммлер, автор участвовал в этих работах в качестве рядового сотрудника В 1986-1991 гг работы были продолжены под руководством В В Реммлерапри участии Д Г Коровушкина как руководителя практик и экспедиций В ходе экспедиционных поездок было обследовано украинское население Исилькульского, Калачинского, Нововаршавского, Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасукского района Новосибирской области Материалы экспедиций хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета

В 2001-2008 гг соискателем в качестве руководителя Алтае-Барабинского отряда Северо-Азиатской комплексной экспедиции ИАЭТ СО РАН предприняты экспедиционные поездки и сбор полевых этнографических материалов по расселению, численности, хозяйству и культуре латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев в Благовещенском, Бурлинском, Краснощековском, Кулундинском, Немецком национальном, Родинском, Рубцовском, Славгородском, Табунском и Хабарском районах Алтайского края, Кемеровском, Новокузнецком и

Мариинском районах Кемеровской области, Барабинском, Болотнинском, Венгеровском, Карасукском, Колыванском, Краснозерском, Куйбышевском, Кыштовском, Северном, Татарском, Тогучинском и Чановском районах Новосибирской области, Большереченском, Исилькульском, Калачинском, Колосовском, Кормиловском, Крутинском, Любинском, Нововаршавском, Одесском, Оконешниковском, Омском, Павлоградском, Полтавском, Седельниковском, Тарском, Таврическом, Тюкалинском и Усть-Ишимском районах Омской области, Кривошеинском и Томском районах Томской области, Тюменском и Ярковском районах Тюменской области Собранные материалы находятся в служебном научном архиве автора

Для полевого обследования нами были выбраны наиболее типичные поселения с преобладанием представителей изучаемых нами групп, существующие с периода первоначального заселения обследуемых регионов Отбор осуществлялся из базы данных, сформированной на основе списков населенных мест (сельских населенных пунктов), опубликованных в различные годы [Список Сибирского края , 1923, Список Уральской области , 1929, Сельские , 1961, 1990 и др ], служебных списков численности наличного и постоянного населения по каждому сельскому населенному пункту (Таблица 2 ЦСУ СССР), предоставленных региональными органами Госкомстата / Росстата

Проведение полевых сборов в соответствии с апробированными и общепризнанными в этнографии методиками позволяет считать полученные материалы достоверными

Своеобразным источником, дополняющим данные полевых работ, явились фотоснимки поверхности Земли из космоса, произведенные искусственными спутниками и доступные в мировых информационных сетях Ставшие доступными в последние годы, они весьма наглядно представляют особенности поселенческой структуры исследуемых групп на современном этапе, дают возможность определить планировку многих населенных пунктов, даже уже несуществующих С помощью этих снимков описания усадеб, например, обретают «живое» иллюстрирование

Третья группа источников — музейные коллекции Они достаточно неоднородны как по составу, так и по репрезентативности (применительно к отображению в них истории и культуры тех или иных групп) Но именно благодаря им стало возможным проведение масштабных ретроспекций явлений в хозяйстве и материальной культуре на протяжении всего исследуемого периода

В эту группу вошли обследованные и фотодокументированные автором этнографические (вещные) коллекции, хранящиеся в фондах Музея археологии и этнографии Омского государственного университета, Рубцовского и Славгородского историко-краеведческих музеев (Алтайский край), Новосибирского государственного краеведческого музея, Венгеровского, Карасукского, Колыванского, Краснозерского, Кыштовского, Татарского, Чановского районных историко-краеведческих музеев, Историко-краеведчес-кого музея с Белое и Краеведческого музея с Петропавловка Краснозерского района (Новосибирская область), Омского областного государственного исто-рико-краеведческого музея, Болынереченского, Исилькульского, Калачинского,

Колосовского, Любинского, Нововаршавского, Одесского, Оконешниковского, Павлоградского, Полтавского, Седельниковского, Тарского, Таврического и Тюкалинского районных историко-краеведческих музеев, Историко-краеведчес-кого музея с Ковалево Калачинского района (Омская область)

Все эти музеи обладают также уникальными коллекциями подлинных фотодокументов (или их копий), наиболее ранние из которых относятся к 1870-м гт Подавляющая часть фотодокументов и музейных предметов ранее не была опубликована и впервые введена в научный оборот автором

Названные этнографические и фотодокументарные коллекции наглядно характеризуют в динамике основные черты хозяйства, материальной культуры и быта немцев и украинцев, в меньшей степени сибирских чувашей, латышей и эстонцев Эту неравномерность можно объяснить как различием в численности изучаемых нами этнических массивов, так и степенью дисперсности их расселения Всего автором собрано более 300 электронных (оцифрованных) копий архивных фотодокументов и сделано самостоятельно свыше 2 ООО фотографий музейных и бытующих предметов, ландшафтных и событийных снимков, одиночных и коллективных фотопортретов

При обследовании чувашей, латышей и эстонцев нами применена моноэт-ничная стратифицированная выборка, базирующаяся на отборе респондентов по признакам пола и возраста, а также социально-профессиональной принадлежности Для изучения сибирских немцев и украинцев применялась районированная выборка, основанная на отборе респондентов по месту расселения, типу поселения, а также по полу, возрасту и социально-профессиональной принадлежности Структура населения по всем этим признакам была определена на основании данных похозяйственных книг сельских советов, которые содержат наиболее полные и точные сведения

Для стратификации выборочной совокупности применялась стратификация генеральной совокупности по вышеозначенным признакам, на основе сведений, полученных из похозяйственных книг сельсоветов В связи с дисперсным расселением сибирских чувашей, латышей и эстонцев было проведено практически сплошное обследование большинства сел и деревень с населением, принадлежащим к изучаемым национальностям Наличие такового фиксировалось в материалах переписей населения формой статистического учета 2С В основу социально-профессиональной разбивки генеральной совокупности была положена структура сельского населения, разработанная Ю В Арутюняном [1966,

1968] При определении структуры выборки использован метод, предложенный Е И Клементьевым [1970] Работы проходили на базе Омского государственного университета под общим руководством Н А Томилова, исходные материалы и рабочие таблицы хранятся в МАЭ ОмГУ

Относительный объем выборки по чувашам составил 43,1 %, что в количественном выражении равно 1 207 опрошенным Отклонения выборочной совокупности от генеральной не превысили 5 % По немцам анализировались 1 500 опросных листов (анкет) Относительный объем выборки составил 33,7 %, коэффициент отклонений не превысил 3 % В ходе работы с сибирскими прибалтами было опрошено 500 латышей и 730 эстонцев У латышей выборка составила 73 % от генеральной совокупности жителей населенных пунктов, где проводился опрос, а у эстонцев - 38,6 % Коэффициент отклонений у сибирских латышей не превысил 3,9 %, а у эстонцев - 4 % Опрос украинского населения проводился в два этапа-в 1976 г (собрано 810 опросных листов) и в 1987-1988 гг (1 003 опросных листа) Относительный объем выборки превысил 40 %, коэффициент отклонений находится в пределах 5 % Большой относительный объем и допустимые коэффициенты отклонений определили репрезентативность выборки

Наряду с методами интервьюирования широко применялся метод непосредственного наблюдения фиксация тех или иных явлений хозяйственной и культурной жизни, изучение поведения информаторов в различных производственных и бытовых ситуациях В результате собран материал как по традиционной культуре и быту изучаемых нами этнических групп, так и по динамике этнических процессов внутри них

В 2004 - 2006 гг автором был проведен выборочный опрос в целях изучения этнопсихологических характеристик исследуемых этнических групп и того, как они отражаются на отношении к этим группам со стороны соседей по расселению (собрано 260 опросных листов)

Следует отметить, что широкое привлечение разнообразных источников, относящихся к одним и тем же группам, территориям и хронологическим диапазонам, а также перекрестное сравнение данных в рамках комплексного анализа позволяет считать выводы, полученные в ходе исследования, достоверными и заслуживающими доверия

Методология и методика работы. Данное исследование базируется на общенаучных материалистических принципах диалектического познания - историзма и научной объективности, основанной на критическом анализе источников

В качестве основных в данном исследовании применены методы полевой этнографии, опроса, сравнительно-исторический, историко-статистический, музейно-источниковедческий, ретроспекции и компонентного анализа При непосредственном рассмотрении этнокультурных и этноязыковых процессов применены методы конкретного этносоциологического исследования Использование последнего представляется весьма важной составляющей комплексного подхода при рассмотрении источников, поскольку именно данные массовых этносоциологических опросов, проведенных в последней четверти прошлого столетия, могут осветить вопросы этноязыковой адаптации в исследуемых нами группах

При проведении нашего исследования основное внимание уделялось сферам жизнеобеспечения этнических групп и людей, их образующих хозяйству и материальной культуре, функционированию и модификации языков, межнациональным отношениям При этом рассмотрение каждого из этих вопросов осуществлялось не изолированно друг от друга, а в тесной взаимосвязи и взаимозависимости, то есть путем системного анализа предмета исследования

Во избежание разночтений автор считает необходимым оговорить некоторые используемые им термины и дефиниции

Так, словосочетание «.поздние переселенцы», в нашем понимании, подразумевает группы населения европейской России (в границах Российской империи и послеоктябрьских РСФСР/СССР), переселявшиеся и водворявшиеся в областях Западной Сибири в рамках реализации государственной переселенческой политики конца XIX — первой трети XX в или самостоятельно (самовольно) Представители каждого этноса, группы которых изучались при проведении исследования, переселялись в Сибирь и ранее, как минимум, со времен петровской эпохи Однако эти переселения были, скорее, индивидуальными миграциями конкретных лиц, семей или небольших объединений, что не позволяет нам причислить их к разряду «переселений» в рамках устоявшегося понятия

Термин «диаспора» в авторском прочтении подразумевает некую общность людей, имеющих единую этническую принадлежность (и осознающих это), коллективную память о «прародине» (этнической метрополии) и общности происхождения, различающих этноконсолидирующие черты своего сообщества и признаки «инаковости» по отношению к внешнему окружению, под держивающих механизмы сохранения и межпоколенной трансляции структур этнической, этнокультурной, языковой и конфессиональной идентичности

«Сельские переселенческие диаспоры» - сочетанный термин, применительно к Азиатской России исследуемого периода содержащий несколько смысловых слоев В его основе лежат устоявшиеся понятия пересечение / пересаенцы / переселенческий как описание конкретного исторического феномена конца XIX - начала XX в (направляемая и регулируемая миграция части населения Российской Империи в ее азиатские пределы), обозначение относительно старожилов их новых соседей-новосеюв, принадлежащих, при этом, различным этносам и конфессиям и образующим этнотерриториальные, этнолокальные и этноконфессиональные новообразования

Под «адаптацией» применительно к существу рассматриваемого материала автор понимает не приспособительную изменчивость индивида (в аспекте физиологической адаптации), а способность всего этносоциального организма-этнической группы, иного этнолокального сообщества, оказавшегося в иногеог-рафической, иноклиматической, иноэтнической и иноязыковой обстановке - к рационально обусловленному восприятию инокультурных традиций и новаций, заимствованию или передаче вовне приспособительных реакций и явлений, реализации этих приспособительных реакций

Под билингвизмом (или двуязычием) понимается явление контактирования языков, когда генерируются грамматические предложения более чем на одном языке

Применяемое в исследовании разделение источников на «архивные», «ис-опуб'шкованные» и «опубшковаиные» продиктовано особенностями их происхождения и принадлежности первые, как явствует из их названия, хранятся в архивах, задокументированы и, в силу доступности всем исследователям, могли быть ранее опубликованы и введены в научный оборот, вторые представляют собой документы, зачастую не прошедшие процедуру архивации, - внутренняя служебная документация, служебные справки и пр - не опубликованные иными авторами, третьи являют собой опубликованные данные переписей, справочники административно-территориального деления тех или иных территорий, списки населенных пунктов (мест) и пр

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что оно является первым сравнительным монографическим описанием процессов формирования и трансформации сельских этнических переселенческих диаспор Западной Сибири, имеющих различное происхождение, совершенно несхожие языки и неодинаковую конфессиональную принадлежность, но, тем не менее, продемонстрировавших схожие тенденции в этнокультурном развитии

Впервые предпринята попытка определить общее и особенное в этническом развитии сходных по условиям формирования, расселения и развития этноло-кальных групп — сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, выявить условия и факторы, влияющие на ход этнокультурной адаптации этно-дисперсных групп в иноэтничной и иноязыковой среде

Основные задачи диссертационного исследования решены на основе широкого круга источников, часть которых впервые введена в научный оборот

Изучена история формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокальных групп во взаимосвязи причин и путей масштабных миграций конца XIX - первой четверти XX вв Показана роль государства в процессах переселения и землеустройства изучаемых нами переселенческих групп Рассмотрены проблемы трансформации традиционного хозяйства и материальной культуры, в том числе адаптации к природно-климатическим условиям и иноэтничному окружению Изучены вопросы развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного проживания в преобладающей массе русского населения в увязке с изучением этнопсихологических характеристик этнофоров

Практическая значимость работы состоит в той роли, которую должны сыграть полученные результаты в создании оптимальных условий для гармонизации дальнейшего этнического развития описываемых этнических и этнолокальных групп и их самобытных культур На основе полученных данных разработаны рекомендации для органов исполнительной власти Результаты исследования могут послужить основой для разработки специальных курсов для студентов вузов Фактический материал может быть востребован в научной работе, использован для разработки учебных и методических пособий

Материалы, собранные, проанализированные и интерпретированные автором, частично изданы в виде книг [Коровунпсин 1997, 200бв, 2007а-б, 2008, 2009] и введены в научный оборот путем адресной рассылки по крупнейшим научным и университетским библиотекам Российской Федерации

По теме диссертации опубликовано 39 научных работ, в том числе 6 авторских книг и 7 статей в изданиях, рекомендованных списком ВАК Авторский вклад составил 91,4 авторских листа (а л ), в том числе в статьях в изданиях, рекомендованных ВАК — 5,6 а л , в книгах - 77,5 а л , в прочих публикациях — 8,3 а л

Диссертация обсуждена на расширенном заседании Отдела инновационных, экспертных и изыскательских работ ИАЭТ СО РАН и рекомендована к защите на соискание ученой степени доктора исторических наук

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков архивных, неопубликованных и опубликованных источников, списка литературы, списка сокращений, а также пяти приложений (Административно-территориальная структура региона расселения, Таблицы, Картографические материалы, Альбом иллюстраций и фотографий, Список информаторов)

Содержание работы

Глава 1 «Особенности региона расселения как детерминанта развития сельских переселенческих диаспор в Западной Сибири», состоящая из двух частей, посвящена обзору природно-климатических условий обширных просторов Западно-Сибирской равнины, на территории которой формировались изучаемые этнические массивы, и характеристике этнического состава населения этих территорий ко времени начала процесса масштабного сельскохозяйственного переселения (на момент проведения Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г) и ко времени его окончания (намомент проведения Всесоюзной переписи населения 1926 г)

В главе подробно охарактеризован климатический, ландшафтный и гидрографический облик региона, очерчено климато-географическое зонирование с отсылками к альбомам картографических материалов и иллюстраций, помещенным в приложениях

Во втором разделе главы приводятся сведения, позволяющие воспроизвести этническую и этногрупповую картину территории расселения прибывающих из европейской части империи (а затем и СССР) переселенцев Здесь же дан краткий энциклопедический очерк, характеризующий материнские этносы изучаемых нами групп

Итогом изложенного в данной главе явшотся следующие выводы

1) природно-климатические особенности переселенческих районов, отводившихся для государственной колонизации или ставших территориями самовольного заселения, обусловили создание первоначальной структуры размещения переселенческих контингентов в условиях, подобных или схожих с условиями регионов выхода переселенцев,

2) вторичные миграции переселенцев по исследуемой территории со сменой ландшафтно-климатических зон были связаны, как правило, с ошибками и

недоучетом особенностей выбранных для водворения участков, допущенными чиновниками, ответственными за этот процесс или ходоками, направленными для разведывания колонизуемых районов,

3) этническая пестрота региона расселения явилась залогом успешного развития межэтнических взаимодействий различных уровней (от поселенческого до личностного), минимализации проявлений ксенофобии, высокого уровня толерантности и взаимопроникновения культурных традиций,

4) многолетнее взаимодействие аборигенного, старожильческого и ново-сельческого компонентов привело к возникновению уникального конгломерата этнических диаспор, характеризующегося значительной глубиной взаимной интеграции

Глава 2 "Государственная переселенческая политика и практика переселений как определяющий фактор формирования сельских диаспор в Западной Сибири в конце XIX - первой трети XX в." представляет собой общий очерк развития политики российского (и, далее, советского) государства в области заселения азиатских (в основном) "окраинных" просторов огромной страны на протяжении XIX — первой трети XX в

Вопросам развития переселенческой политики в отечественной исторической науке вообще и в советской, в частности, уделялось значительное внимание [Аврех, 1991, Беркенгейм, 1902, Гешеле, 1957, Горюшкин, 1989, Гурвич, 1888, Дашевич, 1912 , Дубровский, 1975, Кауфман, 1894,1905, Покшишевский, 1951, Скляров, 1962, Соловьева, 1956, Ямзин, 1912 и др ]

Переселенческая политика царского правительства на протяжении второй половины XIX - начала XX вв была весьма неодинаковой Неодинаковой были и ее последствия В ее развитии можно выделить два основных этапа этап нарастания движения на восток и роста самовольного переселения за Урал (с 1861 и до конца 1880-х гг) и этап, точкой отсчета которого можно считать 13 июля 1889 г (1889- 1917 гг), характеризующийся плановой государственной переселенческой политикой

В главе показано, насколько существенно отличались они друг от друга Несравнимы были масштабы и условия переселений и их воздействие на жизнь сибирской деревни и Сибири в целом Именно в рамках последнего этапа был создан отлаженный государственный механизм, позволивший осуществить широкое хозяйственное освоение обширных просторов Сибири и Дальнего Востока в чрезвычайно короткий исторический период Проведен анализ механизма плановых переселений и регулирующих его государственно-правовых актов, показана роль строительства Сибирской железной дороги в развитии процесса массовых переселений

Однако, несмотря на разность этих этапов, можно однозначно утверждать, что в основе всех переселений и до и после революции 1905 - 1907 гт лежали единые экономические предпосылки, возникшие после отмены крепостного права и действовавшие вплоть до октябрьской революции 1917 г - неуклонный рост экономического развития страны, стремительный рост народонаселения Европейской России и связанного с ним демографического давления

В главе также подробно описан переход от старой, весьма эффективной, на наш взгляд, переселенческой политики к новой советской, развивавшейся в рамках жесткой административной системы Советский этап характеризовали резко изменившиеся подходы властей к владению и пользованию землей, ориентация на коллективного пользователя ею, переход от политики массовых добровольных переселений к насильственно-вынужденным (начиная со спасательной, фактически, переброски населения из районов, охваченных голодом, до спецпереселений военной поры 1940-х гт)

Резюмирующими выводами главы являются следующие

1) крестьянская колонизация Сибири представителями различных этносов, населявших Европейскую Россию в рамках Российской империи во второй половине XIX — начале XX в , явилась следствием развития пореформенного капитализма, интенсификацией сельскохозяйственного производства и вызванного им обнищания «лишних» рабочих рук, стремившихся к обретению лучшей жизни за пределами этнических метрополий,

2) направление переселенческих потоков в конкретные местности хозяйственного освоения, являвшееся прерогативой властных структур, стало определяющим фактором в формировании структуры расселения и складывания этнических сельских переселенческих диаспор,

3) учет локальных (в том числе и этнических, конфессиональных) особенностей традиционного хозяйства и быта мест выхода переселенцев при выборе участков для их размещения в Сибири явился залогом успешной адаптации большей части новых сибиряков к природно-климатическим условиям региона расселения,

4) сокращение объема плановых сельскохозяйственных переселений к началу 1930-х гт и дальнейшая переориентация миграционных потоков на нужды индустриализации Западной Сибири способствовали закреплению сложившейся структуры расселения и численности этнолокальных, дисперсно расселенных диаспоральных массивов

Глава 3 "Формирование этнических массивов, расселение и численность этнолокальных групп в конце XIX - начале XXI в " посвящена, соответственно, описанию истории формирования изучаемых этнолокальных групп на территории, определенной рамками диссертации, показывает достаточно подробно районы выхода переселенцев, пути и факторную базу их миграций, этапы формирования и развития этнических массивов

Глава состоит из четырех частей, непосредственно освещающих вопросы, вынесенные в название главы, применительно к латышам и эстонцам, немцам, украинцам и чувашам

В главе приводится значительный по объему материал, характеризующий динамику численности и расселения описываемых групп, их поселенческую структуру, рассматриваются вопросы формирования и трансформации поселений с указанием причин таковой Текстовая часть этого раздела соотнесена со статистическими таблицами Приложения 2, подробно, там, где позволяют имеющиеся данные, до уровня района, показывающими картину расселения и численности исследуемых групп в синхронных срезах на основании данных

общегосударственных переписей населения На основании этих же таблиц впервые на столь подробном материале проведено картографирование расселения и численности украинцев, немцев, чувашей, эстонцев и латышей в Западной Сибири (Приложение 3)

В главе, в частности, доказано, что формирование каждого этнического массива из нами рассматриваемых имело следующие, присущие им, особенности Латыши и эстонцы Переселения представителей прибалтийских этносов в Сибирь имеют относительно давнюю историю так, уже в 1803 г в Тюкалинском уезде Тобольской губ была основана дер Рыжково, с самого начала назначенная местом пребывания ссыльнопоселенцев [Лоткин, 1996, с 17] На протяжении всего XIX в эта "колония" была перевалочным пунктом и донором для возникновения других поселений латышей, финнов и эстонцев в Западной Сибири

В 1880-х гг начался первый этап добровольного переселения прибалтийских крестьян в Сибирь Для развития переселенческого движения сформировались как демографические (относительное перенаселение), так и социально-экономические предпосылки Период с 1880 г по 1895 г, ознаменовался бурным развитием капитализма как в промышленности, так и в сельском хозяйстве Прибалтики В этих условиях усугубилось социальное расслоение латышского и эстонского крестьянства, зачастую не имеющего собственной или арендованной земли -так, до 66% крестьян в Эстонии кормились продажей рабочей силы

Однако потребности растущей промышленности Прибалтики, поглощавшей значительное количество рабочих рук, делало переселение в Сибирь из Лифляндской и Курляндской губерний весьма незначительным Основную массу переселенцев в этот период составляли жители Латгалии и Эстонии К 1897 гт переселенческое движение из прибалтийских губерний в Сибирь достигло своего апогея - в целом в Сибири проживало около 7 тыс латышей и более 4 тыс эстонцев, большинство из которых осело в Тобольской губернии (48,5% от числа всех проживавших в Сибири латышей и 50,1% эстонцев) В дальнейшем стремление прибалтийских крестьян к переселению на восток стало жестко ограничиваться властями балтийских губерний России в связи со значительными масштабами внутрироссийской миграции и эмиграции за океан

Новый импульс переселениям прибалтийских крестьян в Азиатскую Россию придал указ от 9 ноября 1906 г, разрешавший выход крестьян из общины На этом, втором этапе, уже за 1907-1909 г только из Курляндской и Лифляндской губерний в Сибирь переселилось более 6 тыс человек Как правило, новые участки для переселенцев из Прибалтики нарезались вблизи уже существующих поселений сибирских прибалтов в Тобольской и Томской губерниях

Именно эти два этапа и сформировали локальную этногрупповую структуру переселенцев-выходцев из Прибалтики на территории Западной Сибири

Дальнейшие миграции связаны с первой мировой войной, оптационными соглашениями Советского правительства с властями прибалтийских республик, вызвавшими большой отток прибалтов из России Но эти потоки уже не оказали существенного влияния на сложившуюся структуру прибалтийских этнолокаль-ных групп в Западной Сибири - беженцы времен войны селились в городах, а оптация затронула Сибирь незначительно

В результате этого тридцатилетнего периода переселения латышей и эстонцев в Сибирь сложилась картина, которую достаточно подробно зафиксировала Всесоюзная перепись населения 1926 г Основной массив латышей и эстонцев пришелся на Сибирский край латыши (плюс латгальцы) - 26 878 (8 191) чел , эстонцы - 29 890 чел Большинство их, бывших сельскими жителями, проживало в западных округах

Немцы Сибири Переселение немцев в Сибирь явилось продолжением и завершающим этапом их движения по России на восток [Смирнова, 2002, с 21]

Первый период в складывании немецкого этнического массива в Западной Сибири имеет точкой отсчета конец 1880-хгг, аименно неурожай 1891-1892 гг, подтолкнувший массовую миграцию немцев из Поволжья в Сибирь Основными районами расселения немецких крестьян в Азитаской России до столыпинской аграрной реформы были Омский, Акмолинский и Кокчетаевский уезды Акмолинской области, а также Славгородский уезд на Алтае Немецкие села располагались относительно компактно, в основном в степной полосе

Согласно итогам Первой всероссийской переписи населения 1897 г численность немцев в Тобольской губернии составила 1 105 чел, а в Томской губернии -1 375 В Омском уезде Акмолинской области в 1897 г их насчитывалось 3 315 человек, Акмолинский уезд населяли 1 383 немца Все немецкое население области насчитывало 4 781 чел обоего пола

Образование новых немецких селений (с сопутствующим ростом численности группы) интенсивно проходило и в 1903—1906 гг

Второй период связан со "столыпинской" аграрной реформой Немецкими колонистами были заселены обширные пространства в Славгородском и Омском уездах всего здесь было основано 323 населенных пункта - по большей части выходцами из Поволжья и с Украины Перед первой мировой войной в Омском уезде было сконцентрировано больше немцев, чем где бы то ни было в азиатской части Российской империи

С началом мировой войны их положение значительно ухудшилось, т к в России началась кампания против "немецкого засилья" [Смирнова, 2002] В 1915 г были приняты "ликвидационные законы", эмиграция в Сибирь перестала носить мирный, экономический характер Ее сменила полоса насильственных переселений в 1915 г в различные местности восточной России были выселены немцы из прифронтовой полосы Азовского побережья и Волынской губернии

В итоге, к концу первой трети XX (на 1 января 1926 г) немецкое население (городское и сельское) в Сибирском крае насчитывало 78 798 чел Основную его долю составляли сельские жители

«Спецпереселение» немцев из Европейской части СССР в 1941 г и ликвидация немецкой автономии в стране — непреложный и много значащий для истории российских немцев факт - не имеет непосредственного отношения к формированию изучаемого нами немецкого этнолокального массива Это отдельный вопрос, вопрос этнополитологии

Украинцы Западной Сибири История освоения просторов Сибири украинцами насчитывает не одно столетие — они пришли сюда вместе с первыми русскими, осваивающими этот обширный регион Однако, как и в остальных

рассматриваемых нами случаях, основной поток украинских переселенцев в Азиатскую Россию пришелся на исследуемый нами период

Освещая вопрос о формировании этнолокальных массивов украинцев в Западной Сибири, автор вынужден сделать важное замечание А именно при исследовании материалов ревизий и переписей выясняется, что точное определение украинцев в них невозможно в силу то, что нередко украинцы («малороссы») входили в общую категорию «русские» В основополагающем источнике — труде С К Патканова, в таблицах, в том числе и сводной «Распределение населения Сибири по народностям» [Патканов, 1911, с 2—11], — они не выделены в самостоятельную группу Лишь в пояснении им дается информация об общей численности украинцев в Сибири и главных районах их расселения В дальнейшем, при переписях 1917 и 1926 гг, украинцы учитывались уже не только по родному языку, но и по национальной принадлежности

По переписи 1897 г украинская диаспора Сибири и Дальнего Востока составила 223 274 чел, почти половина которых (99,3 тыс чел ) проживала в Томской губернии (в основном, на Алтае) В Акмолинской области численность украинцев составила 51 103 чел , расселенных, преимущественно, в Кокчетаевском (19 328 чел ) и Петропавловском (20 266 чел ) уездах Украинское население Омского уезда составляло 4 318 чел

Как и в других описываемых нами случаях, общим в истории формирования украинского переселенческого массива стали два основных периода - конца XIX столетия и 1904 - начала 1920-х гг

Основная часть украинских переселенцев в первый период шла в Западную Сибирь из губерний Левобережной Украины - Полтавской, Харьковской и Черниговской Данная тенденция в основном сохранилась и в последующем, лишь после начала первой мировой войны в процесс переселений на Восток включились украинцы Правобережной Украины (Киевщина, Подолия, Волынь) Но масштабы их переселений вплоть до конца 1920-х гг были невелики

Второй период характеризовался значительно возросшими масштабами переселенческих потоков, активным заселением южных районов современных Новосибирской и Омской областей и западных районов современного Алтайского края с созданием устойчивых локальных общностей

К концу 1920-х гт в Западной Сибири украинцы были расселены на значительной территории относительно крупными массивами на территории современных Исилькульского, Калачинского, Нововаршавского, Одесского, Павлоградского Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасукского и Краснозерского районов Новосибирской области Кроме этого, значительный массив украинского населения сформировался на территории современного Алтайского края, в районах т н Степного Алтая (включая Кулундинскую степь) Все украинское население (городское и сельское) в Сибирском крае насчитывало на 1 января 1926 г 827 536 чел Основную долю его составляли сельские жители

Чуваши Западной Сибири Начало складывания чувашского массива в Западной Сибири происходило с 1880-х гг, когда сложились следующие объективные предпосылки для миграции чувашей из Поволжья на восток 1) от-

мирание запретительной крепостнической системы, 2) достижение критически высокой плотности населения в северных и северо-западных районах Чувашии, 3) невозможность дальнейшего расширения возделываемых земель, 4) сокращение лесных массивов

По переписи 1897 г, в Тобольской и Томской губерниях насчитывалось 3 447 чувашей обоего пола, проживающих в Ишимском, Курганском, Тарском, Тобольском, Тюкалинском, Тюменском и Ялуторовском округах Тобольской губернии, Барнаульском, Бийском, Змеиногорском, Каинском, Кузнецком, Мариинском и Томском округах Томской губернии

Второй период, имевший качественные отличия от первого, пришелся на время реализации аграрной реформы, проводимой в соответствии с законом от 6 июня 1904 г Следует отметить, что резкого количественного скачка в этот период, по сравнению с предыдущим, не было Увеличение числа переселенцев было вполне эволюционным

Новая, самая мощная волна переселений чувашей из Европейской России в Сибирь пришлась на 1921-1929 гт Несмотря на то, что власти пытались ограничивать масштабы переселений, значительная часть из них совершалась самостоятельно и бесконтрольно, вызывая напряжение и неразбериху на местах водворения переселенцев Численность всего (городского и сельского) чувашского населения на 17 декабря 1926 г составила по всему Сибирскому краю 48 011 человек, большинство которых были сельскими жителями

В целом деятельность Переселенческого управления и советских учреждений, унаследовавших его сферу деятельности, привела к тому, что за тридцать лет, прошедших со времени Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г, численность чувашей на описываемой нами территории Западной Сибири возросла многократно

Обобщенными выводами этой главы являются следующие положения

1) формирование каждой из рассматриваемых в исследовании групп проходило самостоятельно, на основе уникального набора факторов и условий, вызывавших движение крестьянских масс в пределы Сибири, но при этом в русле единых тенденций,

2) особенности формирования, расселения и трансформаций численности исследуемых этнолокальных массивов переселенческих диаспор явились производным сочетания следующих факторов социально-экономических условий этнической метрополии (для российских немцев районов первичной колонизации в Европейской России), природно-климатических условий региона водворения, государственной переселенческой политики, уровня дисперсности и обусловленными ею процессами адаптации / интеграции / ассимиляции,

3) особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы,

4) первую группу характеризует значительная численность, широкая сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структу-

рой, преимущественное расселение в степной и лесостепной природно-климатических зонах,

5) отличительными чертами второй группы является невысокая удельная численность, поселенческая сеть анклавно-территориальными группами или дисперсно разбросанными селениями с преобладанием гетерогенной (для латышей и эстонцев более характерно смешанный биэтничный состав населенных пунктов, сложившийся, в том числе и как результат вторичных миграций, преимущественное расселение в лесостепной и южнотаежной природно-климатических зонах,

6) при этом столь различные по набору отличительных черт и особенностей диаспоральные образования в результате развития этнических процессов на протяжении столетия под влиянием единой политико-экономической, хозяйственной и культурной унификации демонстрируют общие тенденции развития Среди них необходимо отметить размывание этнически гомогенных территориальных анклавов, в том числе на уровне отдельных поселений, широкое распространение двуязычия и даже полиглоссии, переходящих в языковую интерференцию и смену языка, разрушение межпоколенной трансляции культурной традиции и, как ее производное, все более частую смену этнической идентичности

Глава 4 "Хозяйственно-культурная адаптация переселенцев" описывает хозяйство и материальную культуру изучаемых нами групп в исторической ретроспективе, изменения, происходящие в них и составляющих их частях На этой основе проведен анализ процессов адаптации в этой сфере

Для нашего исследования изменения в хозяйстве и материальной культуре этнолокальных групп Западной Сибири представляют особый интерес постольку, поскольку с модернизацией культурно-бытовых структур и элементов многие из них исчезают, другие же элементы приобретают функцию этнических определителей Это особенно присуще развитию этноса или его части в многонациональной среде

Как и любая другая подсистема культуры, материальная культура представляет собой механизм адаптации общества к условиям природной и социальной среды его существования В материальной культуре находит отражение природно-географическая среда обитания данного этноса, уровень его экономического развития, общественная структура, окружение и другие конкретно-исторические условия С изменением этих условий меняются и формы материальной культуры

В нашу задачу входит, с одной стороны, изучение этих изменений, происшедших вследствие миграций, аграрных реформ, политических преобразований и других факторов С другой стороны, хотелось представить стабильные элементы материальной культуры, принявшие на себя функции этнических определителей

Эстонцы и чатыши. Основу традиционного хозяйства сибирских прибалтов, также как и у немцев и чувашей, составляло зерновое земледелие с преобладанием пшеницы, овса и ячменя Немаловажную роль играло животноводство, имевшее товарное значение

Из ремесел значительное развитие получили выгонка дегтя, деревообработка и кожевенное дело Большие масштабы на рубеже XIX - XX вв приобрело самогоноварение, ориентированное на продажу продукта Средства передвижения, как можно судить по нашим материалам, у прибалтов в Сибири были только русских, унифицированных для этого региона и периода, образцов

Относительно поселений и жилищ прибалтийских переселенцев в Западной Сибири можно сказать следующее Первоначально планировка поселений сибирских прибалтов была рассеянной, и лишь с конца 1920-х гт она стала планомерно упорядочиваться, трансформируясь в уличную

Несмотря на то, что в Прибалтике у латышей и эстонцев существовали свои национальные типы жилищ - ШаЬа (два бревенчатых сруба, соединенных жилыми сенями) и жилая рига, в Сибири они полностью заимствовали жилище местного русского образца Так, в таежных и лесостепных районах Сибири основным типом жилища был деревянный пятистенок на высоком подклете, в степных - саманные и глинобитные дома Основным элементом украшения и внешней отделки жилища латыши и эстонцы считают наличники со стилизованным цветочным орнаментом У латышей в Западной Сибири преобладает замкнутая нераздельная усадьба У эстонцев бытовали и риги, но не в качестве жилых, а как хозяйственные постройки Печи и у латышей и у эстонцев преобладали русские

Традиционный национальный костюм сибирских латышей и эстонцев претерпел в Сибири серьезные изменения - уже в начале XX в его в основном сменила одежда городского типа При этом было заимствовано много местных, специфичных, форм одежды, особенно зимней - валяная обувь, меховые полушубки и шубы-тулупы, меховые треухи

На фоне столь высокого уровня адаптации (если не степени ассимиляции) традиционного хозяйства и культуры прибалтийских переселенцев в Западной Сибири особый интерес представляют изменения в пище сибирских латышей и эстонцев В целом у них сохранилась система питания, основанная на сочетании продуктов земледелия и животноводства Употребление мяса до сих пор сохранило сезонный характер

Национальная кухня сибирских латышей и эстонцев насчитывает сотни разных блюд У латышей в рационе преобладают молочные блюда Из мясных блюд часто готовят студень из телятины, который в Латвии едят лишь на Пасху, а в Сибири он стал нередок и в будний день Из мучных блюд у сибирских латышей распространены оладьи, а также пироги и ватрушки с ягодной и овощной начинкой, перенятые у русского населения Из налитков широко было распространено пиво (в некоторых деревнях жили далее профессиональные пивовары)

Традиционная кухня сибирских эстонцев также сохранила черты, присущие эстонской национальной традиции Ее блюда хорошо известны эстонцам, живущим в Сибири Следует отметить значительное увеличение места и роли мясных продуктов и блюд в повседневном рационе сибирских эстонцев, что, в целом, нехарактерно для национальной эстонской кухни Данная новация, несомненно, связана с адаптацией к более жесткому континентальному климату районов расселения В целом, следует отметить, в обиход сибирских латышей и

эстонцев быстро и прочно вошли блюда окружающего их русского населения, чему способствовала сугубая дисперсия этнолокальных групп и интенсивность межэтнических контактов

Немцы. Основу хозяйства немцев традиционно составляли пашенное земледелие и животноводство Благоприятные климатические условия Юга Западной Сибири вкупе с хрестоматийным трудолюбием немцев привели их к крупным хозяйственным успехам

Основой традиционного хозяйства немцев в Сибири стало зерновое земледелие Из зерновых культур преобладали пшеница, овес, ячмень Большое значение имело выращивание картофеля, который давал в Сибири отличные урожаи Значительное развитие получило огородничество и даже садоводство

Животноводство первоначально играло вспомогательную роль, как и различные ремесла, носившие домашний характер Развивалось оно в трех направлениях разведение крупного рогатого скота, свиноводство и овцеводство Разведение овец практиковалось в основном в южных районах Продукты овцеводства - шерсть и шкуры шили не только на изготовление зимней одежды и головных уборов, но и на выделку зимних сапог мехом внутрь Из животного жира варили мыло Кожа шла на изготовление упряжи, различных ремесленных изделий

В течение короткого времени большинство немецких хозяйств в Сибири стало высокотоварным, развивалась их специализация Значительное распространение в немецких селениях получил мельничный промысел

Успешная адаптация немецких колонистов к условиям Сибири, их зажиточность стали возможными благодаря тому, что переселения немцев были лучше организованы, чем переселения крестьян других национальностей Прибывали в Сибирь в среднем более зажиточные семьи, со стороны материнских колоний переселенцам оказывалась материальная помощь Особенно своей зажиточностью и хозяйственной предприимчивостью выделялись меннониты [Смирнова, 2002, с 83] Немцы активно внедряли в хозяйство новую технику

Таким образом, уже в начале XX в у немцев в Сибири сложилось высокоразвитое сельскохозяйственное производство, впоследствии фактически разоренное советской земельной реформой и коллективизацией

Коллективизация, в частности, привела к исчезновению такого традиционного типа немецких поселений в Сибири, как хутор Хутора не были, конечно, преобладающей формой поселений, основная масса немцев проживала в селах с линейной формой застройки

Жилище немцев в Сибири унаследовало особенности жилищ колонистов Украины и Поволясья, откуда происходила основная масса переселенцев В постройках немецких колонистов-сибиряков сохранились такие особенности жилища материнских колоний, как планировка, расположение дома по отношению к улице Специфическая немецкая техника строительства {фахверк) здесь не привилась, в то время как особенности расселения в степных, безлесных, районах привели к восприятию и широкому использованию техники саманного строительства

В дальнейшем широко распространились "крестовые" рубленые дома, оснащенные "голландской" печью Обязательным элементом немецкой усадьбы является летняя кухня, располагающаяся параллельно дому К ней часто при-

мыкают другие хозяйственные постройки баня, сараи, кладовые, специальный задний двор для скота

Немцы уделяют большое внимание внешней отделке дома - снаружи его окрашивают яркими масляными красками, фасад, заборы, калитки украшают орнаментом из цветов и птиц Внутреннюю поверхность стен штукатурят и белят Потолки и печи красят

Модель питания сибирских немцев дает прекрасный материал для изучения процессов консолидации и интеграции, для выявления путей распространения общих и особенных черт в области культуры и быта Основу пищевого рациона немцев Сибири составляли мучные, мясные и молочные продукты, картофель Обычным и до сего дня остается легкий завтрак (кофе с хлебом или печеньем), обед из одного блюда и плотный, состоящий из нескольких блюд ужин

Значительную роль играют традиционные густые супы, но уже в первой половине XX в в народную немецкую кулинарию вошли заимствованные у славян супы типа борща и щей Картофель, весьма популярный у немцев, представлен не в одном десятке блюд, оказавших большое влияние на кухню соседствующих русских и украинцев Не меньшее значение имеют хлебобулочные изделия, часть из которых имеет ритуальное значение и, соответственно, несет усиленную функцию этнического определителя

Мясные блюда, являясь обязательным атрибутом праздничного стола, употреблялись и в будни Предпочтение отдается свинине и мясу птицы Широко распространенное копчение продуктов (мяса, сала, птицы, рыбы, колбас) имело вполне товарные масштабы и значение Широко использовались молочные продукты, при это производство масла рано приобрело промышленные масштабы

Из напитков национальным считается кофе, часто его пьют с молоком или со сливками Алкогольные напитки немцы употребляют в весьма ограниченном количестве, осуждая пьянство и считая его следствием дурного влияния окружающих русских

В целом, несмотря на заимствование некоторых элементов системы питания у окружающего населения, традиционная модель питания немцев Сибири имеет наиболее устойчивый характер из всех элементов их культуры

Наименее устойчивой из всего комплекса материальной культуры немцев оказалась одежда Домашнее ткачество у немцев Сибири не было развито и прекратило свое существование к 1920-м годам Одежда немецких переселенцев уже в конце XIX в испытывала сильное влияние городской моды, ее также активно приспосабливали к суровым природно-климатическим условиям Сибири Большую часть предметов одежды шили в семье или заказывали сельским портным

Украинцы Украинцы, переселявшиеся в Сибирь в основном из районов, где веками было развито земледелие во всех его формах, расселялись в ней, как правило, в сходных по типу местностях

Украинцы, особенно из южно-украинских губерний, накопили ценный опыт возделывания различных сортов пшеницы - и простых и специализированных [Украинцы, 2000] В Сибири это сразу выдвинуло их, наравне с немцами, в основные производители зерновых культур Причем здесь стоит отметить, что процесс заимствования между ними и русскими в этой сфере шел взаимообразно

Иными, кроме пшеницы и ржи, зерновыми культурами, играющими значительную роль в жизни украинцев-сибиряков, были ячмень, овес, гречиха и горох Гречиха и горох - весьма значимые продукты в традиционной украинской кулинарии, в Сибири возделывались масштабно, со временем занимая все более обширную нишу в товарном производстве Достаточно серьезное значение в культуре украинских переселенцев имели традиционные для них технические культуры - лен и конопля, дававшие техническое и пищевое масло и волокно Перенесенные в Сибирь приемы и способы их возделывания стали основой для местного льноводства Большое значение для сибирского земледелия и животноводства сыграло производство подсолнечника Хотя приготовление масла из него и не приобрело масштабов, характерных для южной России и Украины, тем не менее, оно позволяло обеспечить потребности региона в этом продукте

Важнейшим продуктом питания в конце XIX в становится картофель Хотя его производство украинцами Сибири в описываемый период и не приобрело промышленного значения, роль его в обеспечении жизнедеятельности переселенцев переоценить невозможно Помимо его пищевого применения, весьма значимым было его использование как основы свиноводства То же в полной мере относится и к свекле

Хрестоматийное украинское садоводство в Сибири в описываемый период так и не развилось, лишь немногие попытки создания садов имели успех

Второй по значению составляющей хозяйства сибирских украинцев было животноводство - практически каждое хозяйство держало крупный рогатый скот и свиней, домашнюю птицу, как основной источник мясных и молочных продуктов

Рыболовство и охота в местах размещения украинских переселенцев так и не развились до уровня хозяйственно-значимых занятий

Пожалуй, единственным занятием несельскохозяйственного назначения, получившим определенное развитие среди украинцев на новых землях, стало пчеловодство Огромные пространства, занятые цветущими злаками, уже своим видом побуждали к развитию этого вида хозяйственной деятельности, имевшего, все же, вспомогательное значение

Ремесла и промыслы, перенесенные украинцами в Сибирь изначально имели несколько усеченную форму и небольшие масштабы, что было связано с наличием в регионах водворения отлаженной сети запасных и торговых магазинов, в связи с чем значительная часть ремесленного производства была направлена на удовлетворение собственных или общинных нужд Стоит сказать однако, что общим явлением в этой сфере была редукция и упрощение приемов и способов производства

Поселения украинцев в Западной Сибири имели, как правило, уличную застройку относительно регулярных форм, что не исключало (в редких, правда, случаях) свободно-рядовую застройку Хуторская застройка имела гнездовую, реже - кучевую форму Форма поселений украинских переселенцев в описываемый нами период регламентировалась землеустроителями, старавшимися не допускать нарушений с их стороны Соответственно и типы усадеб имели в наименьшей степени национальную обусловленность, хотя особенности были

и есть налицо Дом (хата) - нередко поначалу однокамерное, затем все чаще двухкамерное (пятистенок) и более помещение - ставился вдоль улицы с непременным устройством палисадника перед ним

Сам дом в крайне редком случае ставился из привозного леса, чаще имел каркасную или саманную конструкцию, что диктовалось практически безлесными просторами южносибирских степей Крыши - двускатные самцовые, реже стропильные - крылись соломой, в некоторых местностях зафиксировано покрытие крыш камышом (осотом, кугой) Пол в жилище, вплоть до 1950-х гг, устраивался глинобитным Конструкция печи уже в первые годы проживания была практически повсеместно заимствована у русских сибиряков, имела значительные размеры, непременные лежанки и трубы-«возд>ха» Стены и потолки белились, нередко расписывались Часто росписью покрывали наличники окон и дверей

Двор имел Г-образную (иногда — П-образную) форму, открытую кзади на огороды Непременным элементом двора была летняя кухня, обычно под легким навесом Хозяйственные постройки нередко имели плетневую конструкцию, реже - каркасную, но и те, и другие всегда обмазывались шиной или саманом, что было продиктовано условиями континентального климата

Следующим элементом культуры, достоверно маркирующим процессы адаптации украинцев, является одежда Украинский традиционный костюм был, естественно, перенесен и на сибирскую землю

Основной обувью крестьян были кожаные постолы или плетенные из лыка и соломы лапти, более зажиточные носили сапоги и низкую кожаную обувь

Верхнюю (прямую или приталенную) крестьянскую одежду украинцы шили из домотканого сукна В Сибири очень быстро была перенята русская зимняя одежда - полушубки и тулупы, имевшая гораздо большую приспособленность к климатическим условиям холодной ветреной степи

Украинские крестьяне-переселенцы в Западной Сибири одежду шили из тканей домашнего производства, используя покупные только для отделки

Комплекс одежды включал сорочку и штаны у мужчин, юбку и сорочку у женщин Причем в Сибири стало принято носить еще одну сорочку - из более плотного материала — которая надевалась поверх тонкой, перешедшей в разряд нижнего белья Сорочка или верхняя одежда подпоясывались поясами или опоясками, тканными на специальных станках

Головные уборы мужчин - традиционные смушковые шапки и папахи -в Сибири были дополнены заимствованными у местных русских меховыми или суконными на вате (иногда набитыми шерстью) треухами

Женские головные уборы, несущие огромную смысловую нагрузку, бытовали в силу этой причины многие десятилетия, начав сходить на нет в середине 60-х гг XX в Оставаясь национально-знаковым элементом костюма, функциональную часть они уступили платкам и шалям, имевшим единое с русскими фабричное или ремесленное происхождение

Таким образом, мы видим, что, как и в других описываемых нами случаях, традиционный костюм украинцев стал одной из наиболее легко подверженных модификации составляющих этнической культуры переселенцев

Наименее же подверженным изменениям компонентом традиционной культуры у украинцев-переселенцев, как и ожидалось, оказалась пища

Основой пищевого рациона украинцев в Сибири были крупы и изготовлявшиеся из них каши, кондеры, крупяные супы, а также различные мучные блюда типа затирок и клецок Значительную роль в нем играл и картофель, занимавший все большее место и активно теснивший крупы

Огромное значение украинские крестьяне придавали свиному салу Его солили, причем в Сибири стали солить его с добавлением большого количества чеснока Соленое сало и особенный продукт - смалец (легкие фракции перетопленного подкожного или нутряного сала) использовали в качестве заправки для борщей, похлебок, каш и картофеля, других блюд Соленое сало имело и самостоятельное значение как высококалорийный продукт, пригодный для дальней дороги, тяжелой работы, в конце концов, как стратегический запас семьи

Мясо (даже свинину) солили редко Тем более, что сибирский климат позволял долгое время сохранять его свежемороженым Часто мясо и производимые из него колбасы коптили, копчености были сугубо праздничным продуктом

Из молочных продуктов производили в основном творог (сир) и сливочное масло Сбыт масла, экспортировавшегося из Сибири в Европейскую Россию и за рубеж, был выгодным делом, имевшим устойчивый, сложившийся рынок

Из многочисленных напитков, изготовлявшихся украинцами, необходимо отметить кисель, квашу, разнообразные квасы, ягодно-травяные настои, взвары и компоты, кисломолочные продукты - варенец и простоквашу, из хмельных -пиво и медовуху Чай, бывший для украинцев метрополии дорогим напитком, в Сибири вошел в их жизнь легко и органично, поскольку традиции чаепития среди местных русских были глубоки и многогранны, а сортовое разнообразие продукта едва ли не затмевало день сегодняшний

Чуваши Основу хозяйства чувашей традиционно составляло земледелие, базировавшееся на трехпольном севообороте Оно же легло в основу хозяйства чувашских переселенцев в Западной Сибири Однако, несмотря на перенос в Сибирь применявшихся в Поволжье приемов и способов возделывания сельскохозяйственных культур, сразу же наметились и различия, связанные с приспособлением к конкретным природно-климатическим условиям западносибирской лесостепи В связи с необходимостью расчистки площадей под посевы чуваши возродили на время элементы давно исчезнувшей подсечно-огневой системы Это одновременно обеспечивало переселенцев строевым лесом и дровами

Другой особенностью хозяйства сибирских чувашей был отличный по составу, и, главное, структуре набор возделывавшихся сельскохозяйственных культур Основной зерновой культурой в чувашских хозяйствах Западной Сибири в первой трети XX в являлась не рожь, как у чувашей Поволжья, а пшеница Помимо пшеницы, в сопоставимых с ней масштабах возделывались овес и ячмень Кроме перечисленных зерновых культур, чуваши Западной Сибири растили лен и коноплю Их выращивали в количестве, достаточном не только для удовлетворения собственных нужд, но и для продажи Помимо указанных традиционных культур, огромное значение для сибирских чувашей приобрел

картофель Сочетание сухих почв и органических удобрений позволяло получать высокие урожаи здорового, годного к длительному хранению картофеля

Помимо земледелия, у сибирских чувашей было развито животноводство Животноводство у чувашей Западной Сибири развивалось по двум основным направлениям разведение крупного рогатого скота и свиноводство Масштабы первого не были велики - сказывался дефицит кормов, вызванный тем, что переселенческие участки нарезались по большей части в лесной местности, а луга уже были поделены ранее между старожилами Свиноводство имело значительно более благоприятные условия для своего развития, поскольку немалая часть картофеля, выращиваемого в крестьянских хозяйствах, шла на корм свиньям

Охота же, несмотря на обилие дичи, никогда не играла сколько-нибудь значимой роли Рыболовство существовало в весьма незначительных масштабах

Среди домашних промыслов и хозяйственных занятий чувашей Западной Сибири определяющее значение имела обработка льна - прядение и тканье холстов, изготовление пестрядей из ниток домашней окраски и шабурных тканей из конопли

Наиболее распространенным средством передвижения чувашей Западной Сибири была четырехколесная повозка с плетеным из лозы кузовом, достаточно быстро замещенная повозками, заимствованными у местного русского населения В это же время в быт чувашей вошли и лыжи, пользовались которыми в основном охотники В зимнее время главным средством передвижения были одноконные сани-розвальни, иногда изготовлявшиеся самими чувашскими крестьянами, но нередко покупные

Особенности проживания чувашей в Сибири сказались и на их поселениях и жилище Несмотря на то, что в одном поселке могли жить переселенцы из различных районов Чувашии, практически все деревни чувашей-сибиряков относятся к типу поселения чувашей-анатри Они были расположены линейно, чаще всего вдоль небольших речек, если же улиц было больше одной, то вторая располагалась под прямым углом к первой, чтобы не сокращать площадь огородов

Жилые дома и хозяйственные постройки чуваши Сибири традиционно возводили из «красного» леса Сруб дома, как правило, состоял из двух частей, с последовательным расположением комнат Нами зафиксированы также и однокамерные жилища (больше в малолесной зоне) Жилище сибирских чувашей имело (и имеет до сих пор) двускатную крышу стропильной конструкции Различия в покрытии крыш зависели от того, насколько зажиточной была семья, какой материал был более доступен в местности, где возводился дом Чаще всего крыли тесом, реже - дранью, еще реже - железом Соломенные крыши чуваши Западной Сибири, в отличие от чувашей европейской части России, делали чрезвычайно редко При этом нами зафиксированы покрытия домов из берестяных тисков

Снаружи избы обшивали тесом и иногда окрашивали масляной краской Если же тес оказывался слишком дорог для хозяев, то окраску производили по внешней поверхности бревен Внутренние поверхности стен жилищ сибирские чуваши обмазывали глиной и белили Избы постройки начала XX в ставили

обычно прямо на землю Пол в этом случае устраивали глинобитный либо просто земляной Позднее стали делать дощатые полы, что было обусловлено суровым климатом

Непременным элементом жилища сибирских чувашей была печь (хамата), сочетавшая в себе элементы русской печи и традиционный чувашский очаг и отличавшаяся несколько большими размерами, а также встраиваемыми в нее трубами-"воздухами", которые подавали тепло в заднюю комнату До середины 1960-х гт обязательной принадлежностью чувашской избы в Сибири были нары, размещавшиеся у стены, противоположной двери

Жилые и хозяйственные постройки чувашей-сибиряков располагались в Г-образном или замкнутом П-образном дворе с глухими воротами, ставившимися вплотную к дому Хозяйственные постройки ставили под одну крышу, крытую тесом или дранью Иногда в одном ряду с ними ставили баню, но чаще она располагалась несколько поодаль от хозяйственных построек

Изменения, характеризующиеся смешением черт, присущих группам чувашей вирьял и анатри, не обошли стороной и одежду сибирских чувашей Основной женской плечевой одеждой чувашей Западной Сибири в конце

XIX - первой трети XX в была глухая полотняная рубаха-платье (кебе), имевшая прямой туникообразный покрой Шили ее, как правило, из беленого льняного холста Поверх нее надевался отрезной фартук, сшитый из яркой ткани, украшенный вышивкой, кружевами или оборками На ногах носили вязаные чулки или толстые шерстяные носки Лапти использовались в быту сибирских чувашей до начала 1950-х гт, лишь в праздники вместо них надевали сапоги На голове чувашки-сибирячки носили повязку с вышивкой, нередко обшитую бисером Распространенные в Чувашии головные уборы тухъя и хунту сибирским чувашам были известны, но встречались не часто

Зимой женщины носили теплые отрезные платья из пестряди, поверх которых надевали верхнее распашное платье - суклтн В холодную погоду и женщины и мужчины носили меховые отрезные распашные шубы (мехом внутрь)

Мужской костюм чувашей западносибирского региона был достаточно традиционен Он состоял из короткой полотняной рубахи, штанов из пестряди, онучей и лаптей Рубаху прямого покроя, с втачными рукавами и без ластовиц носили навыпуск Подпоясывали ее тонким поясом с небольшими кистями на концах Воротник, рукава и низ рубахи, как правило, украшали вышивкой Вариант отделки зависел от назначения одежды Летом мужским головным убором служила суконная шапка или покупной картуз, зимой - меховой треух, воспринятый у местного русского населения, или шапка типа папахи

Традиционный комплекс одежды сибирских чувашей бытовал до конца 1940-х гг, когда из обихода исчезли ткани домашней выделки, традиционные обувь и мужские рубахи В быт прочно вошла валяная обувь, фабричные рубахи и платья, шерстяные платки

Что же касается традиционной модели питания чувашей Западной Сибири, то она незначительно отличается таковой у чувашей европейской части России Основой пищевого рациона сибирских чувашей в конце XIX - первой трети

XX вв являлись крупяные и молочные продукты, а также картофель Пища носи-

ла ярко выраженный сезонный характер Летом готовили в основном молочные блюда, крупяные каши и супы, на этот же сезон падало и основное потребление зелени Из напитков потребляли слабое, практически безалкогольное пиво (сара), пахту, хлебный квас

Зимний пищевой рацион сибирских чувашей отличался от летне-осеннего и по набору продуктов, и по рецептуре блюд Его основой были изделия из теста и мясо в различных видах - пироги, вареники и печеные пирожки с творогом, луком, картофелем и мясом Из мясных блюд традиционны томлено-сушеное мясо, набитое в бараний желудок (шартан), различные мясные супы Достаточно часто на столах появлялись запеченная сырная масса (чокот) и жареный картофель {шарик) В Сибири чуваши стали коптить свиное сало

Праздничные блюда сибирских чувашей отличались значительно большей калорийностью и разнообразием, нежели повседневные Их готовили из животного масла, свежего мяса — говядины, свинины, баранины, а также куриных яиц В праздничное меню обязательно включали ягоды и ягодные блюда Обязательным атрибутом праздничного стола были алкогольные напитки -крепкое пиво и ячменная водка (рэкэ)

Итогом сравнительного изучения хозяиственно-кучьтурных комплексов сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей стали следующие выводы

1) особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы,

2) первую группу характеризует значительная численность, широко разбросанная сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структурой, склонность к открытой (широкои) планировке селений и усадеб, высокий уровень товарного сельскохозяйственного производства, склонность к восприятию технологических новаций — как иноэтничных, так и глобальных, широко развитое ремесленное производство с выходом на внешние (относительно микрогрупп) рынки, развитая система питания,

3) вторую группу отличает невысокая численность, дисперсно распыленная сеть, как правило, немноголюдных поселений с преобладающей гомогенной этнической структурой (у латышей и эстонцев биэтничный состав), стремление к закрытой планировке селений и усадеб, невысокий уровень сельскохозяйственного производства, ориентированный на удовлетворение внутренних потребностей, традиционализм в восприятии новации, ремесленное производство, ориентированное на внутрисемейное и внутрипоселенческое потребление, система питания, основанная на традиционно экономных моделях,

4) общей особенностью современного расселения всех исследуемых групп является заметное повышение этнической гетерогенности селений как результат внутрирайонных миграций в ходе «укрупнения» сел и деревень и изменения хозяйственно-экономической структуры села

Глава 5 "Язык и этническое самосознание переселенцев в условиях иноэтничного окружения" состоит из трех разделов «Языковая адаптация переселенцев», «Межэтнические отношения и межнациональные установки» и «Трансформации этнического самосознания»

Описываемые в первом разделе этноязыковые процессы являются одной из важнейших составляющих этнических процессов, поскольку язык стоит в одном ряду с основными этническими определителями—этническим самосознанием, хозяйственно-экономическим укладом, спецификой культуры и быта, а также этнопсихологическими особенностями этнофоров

Наиболее актуальным для нашего исследования является изучение проблемы национально-русского двуязычия среди сибирских украинцев, немцев, чувашей, эстонцев и латышей, выявление тенденций и путей его развития В этой связи, важно получить четкое представление о реальном соотношении национальных и русского языков в жизнедеятельности изучаемых массивов Не менее интересен вопрос об устойчивости национального языка в условиях дисперсного расселения его носителей в иноэтничной среде

Изучение этноязыковых процессов в исследуемых этнических группах Западной Сибири велось, в первую очередь, методами этносоциологии Кроме данных опросов, нами привлекались материалы переписей населения разных лет, что позволило проанализировать ход этноязыковых процессов в ретроспективе Так, данные переписи 1926 г, давая представление об этноязыковой ситуации в первые годы советской власти, в какой-то мере характеризуют этноязыковые процессы досоветского периода

Большое значение имели материалы по истории национальной школы в изучаемых переселенческих группах, поскольку, по нашему мнению, именно эта система способствовала более успешной языковой адаптации переселенцев при сохранении и трансляции особенных национально-культурных черт

Эстонцы и латыши Первая школа в колониях прибалтийских переселенцев открылась в 1845 г в дер Рыжково Преподавание велось на эстонском, латышском и финском языках Обычным явлением была национальная школа в деревнях сибирских прибалтов и в дальнейшем

Таким образом, несмотря на серьезные проблемы в сфере народного образования и организации культурно-просветительной работы, к середине 1930-х гг прибалтииские поселения в Сибири обладали разветвленной сетью национальных школ и культурно-просветительных учреждений (клубы, избы-читальни, библиотеки, кружки и пр ), национальной прессой и сравнительно высоким культурным уровнем населения Но, также как и в иных описанных нами случаях, вся эта система была ликвидирована в 1930-х годах

В дореволюционное время сибирские латыши и эстонцы в основном плохо владели русским языком или не владели им совсем [Лоткин, 1996] Поэтому, оказываясь в русскоязычной среде, они попадали в затруднительное положение Следует отметить при этом, что переселенцы из Прибалтики зачастую хорошо владели немецким языком, что, правда, не оказало какого-либо значимого влияния на сложение общей языковой ситуации, внеся в нее лишь свою особенную черту

В дальнейшем, после того как в 1930-х гг была ликвидирована система национальных школ и нормой стал переход на русский язык обучения, процесс сближения сибирских прибалтов с представителями других национальностей стал развиваться более активно, что серьезно изменило этноязыковую ситуацию в этих группах В конце 1960-х гг, когда в результате укрупнения колхозов, существовавший ранее языковой барьер между прибалтами и другими национальными группами Сибири был практически ликвидирован Так, например, уже в 1970 г 90,4% эстонцев и 89,1% латышей Омской области владели русским языком в качестве основного или второго, при этом латышским языком владело только 62,7% латышей, а эстонским - 82,1 % эстонцев

В результате проведенного нами опроса выяснилось, что 91,6% латышей и 90,1% эстонцев свободно владеют русским языком Своими национальными языками свободно владеют 46,3% эстонцев и 29,4% латышей Еще 37,5% эстонцев и 30,6% латышей свободно говорят на национальном языке, но не читают и не пишут на нем

У сибирских эстонцев, кроме национального и русского языков, функционируют также финский, латышский и немецкий языки В различной степени этими языками владеют 8,5% информаторов

34,6% сибирских латышей в различной степени владеют латгальским (верхнелатышским диалектом латышского языка) и эстонским языками

Анализ данных по функционированию национальных языков показал, что как латышский, так и эстонский языки активно вытесняются русским языком из бытовой и производственной сферы Например, на производстве только 24,2% латышей и 34,7% эстонцев говорят на национальном языке, в то время как на русском этот показатель равен соответственно 88,8 и 87,7%

Немцы Ситуация в сфере национального образования у российских (и сибирских) немцев была принципиально иной изначально - развитая сеть евангельско-лютеранских школ, приходских училищ и даже детских садов [Смирнова, 2002, с 56] - способствовала сохранению и развитию языка, несмотря на постоянные попытки властей унифицировать преподавание с общероссийским Важным средством развития языка была развитая система немецкоязычной периодики и книгоиздания в России В целом уровень грамотности немцев-колонистов был исключительно высок для того времени так, например, 73,9% немцев Самарского уезда в 1890 г были грамотными (средняя поуездная грамотность равнялась 6,8%)

Однако к концу 1920-х гг (также, как и в иных описанных нами случаях) система немецкого национального образования в Сибири была значительно редуцирована, а вскоре (в 1930-х) ликвидирована совсем

В дальнейшем огромное влияние на развитие языковой ситуации стали указывать универсальные для всех переселенцев факторы - активное вовлечение их в экономические процессы, развитие русскоязычных коммуникативных сетей, внутриобластные миграции

По данным нашего этносоциологического опроса среди немцев, 84,6% сельских респондентов считают родным языком немецкий (от 95,3% в группе женщин старше 60 лет до 75,6% в группе мужчин 25-29 лет) и лишь 15,4% - русский

Положение с языковой компетенцией немцев следующее свободно владеют немецким языком (читают и пишут) лишь 43,9% респондентов, не владеют им совсем 3,4% опрошенных Около 38% респондентов разговаривают на немецком языке, а около 15% - лишь понимают его и могут объясняться Подавляющее большинство информаторов (89,9%) получили образование на русском языке

Важнейшей составной частью этноязыковых процессов, как уже говорилось выше, является двуязычие Так, во внутрисемейном общении предпочтение отдается немецкому языку 64,9% респондентов говорят дома с родителями по-немецки, 61,7% - говорят по-немецки с женой (мужем) Однако в общении с детьми прослеживается тенденция предпочтения русского языка 61,1% респондентов говорят с детьми по-русски, а в средних возрастных группах опрошенных, имеющих, как правило, несовершеннолетних детей, эта цифра равна 75 - 80%

Говоря о развитии билингвизма вглубь и вширь, нужно отметить, что у сибирских немцев наблюдаются обе эти тенденции, поскольку хорошее знание русского языка (99,9% опрошенных владеют им в той или иной степени) сочетается с очень высоким для второго языка уровнем языковой компетенции 90,8% респондентов владеют русским языком свободно

Относительная стабильность немецко-русского билингвизма в течение жизни нескольких поколений позволяет рассматривать его не только как этносоциальное явление, но как этнический признак российских немцев В современный период немецко-русский билингвизм превратился в стойкое массовое явление, чему немало способствовали разрушение этноизолирующих барьеров и русификация школьного образования

Украинцы Результаты наших исследований показали, что, находясь в ино-этничной среде, практически все украинское население свободно владеет (т е говорит, читает, пишет) русским языком 86,7% опрошенных в 1976 г и 95,5% в 1987 г Необходимо отметить, что, как и в других описываемых нами случаях, представители старшего поколения украинцев, особенно люди старше 60 лет, русским языком владеют хуже

Свободно владеющих языком своей национальности среди украинцев оказалось лишь 30,6% в 1976 г и 17,7% в 1987 г, в основном-люди старшего возраста Большинство опрошенных-53,1% в 1976 г и 40,1% в 1987 г - говорили, но не умели читать и писать на украинском языке 3,3% респондентов совсем не знают своего национального языка, не могут на нем объясниться (по материалам 1987 г) Таким образом, для украинцев-переселенцев более характерно всестороннее знание русского языка, чем знание национального языка

Данная тенденция обусловлена ролью общеобразовательной школы в районах проживания украинцев в школах преподавание всех предметов ведется на русском языке Также, как и в остальных группах, национальные украинские школы на территории Западной Сибири прекратили свое существование в начале 1930-х гт, в связи с чем лишь 2,8% опрошенных в 1987 г отметили, что получили начальное образование на украинском языке

Постоянное общение с представителями русской национальности, численное преобладание последних, потребности производства, хозяйственного и

культурного развития способствовали сложению ярко выраженной тенденции — постоянного развития национально-русского двуязычия Развитие идет по линии все большего овладения украинцами русским языком как языком межнационального общения

Что же касается речевого поведения, то согласно данным нашего исследования, масштабы использования языков в анализируемых сферах неодинаковы На функционирование языков, а также на язык чтения решающее воздействие оказывает характер этнической среды В целом украинское население довольно широко пользуется в семейно-бытовой сфере языком своей национальности При использовании русского и украинского языков в семьях можно наблюдать своеобразное межпоколенное разделение функций со старшими членами семьи 59,3% среднего поколения говорят на украинском языке, а со своими детьми только 42,2% опрошенных говорят на украинском языке

Четко определилась тенденция глубокого проникновения русского языка в различные сферы речевого общения В настоящее время он становится доминирующим даже в семейно-бытовой сфере, так как знание русского языка в данных условиях служит важнейшим фактором успешной социальной адаптации Использование языка своей национальности (в нашем случае украинского) в производственной сфере еще менее значительно, чем в семейно-бытовой

По данным опроса 1976 г 70,5% украинцев назвали родным языком украинский, а 29,5% - русский К моменту опроса 1987 года этноязыковая ситуация изменилась следующим образом украинский язык родным назвали 52,4% респондентов, а русский 47,6% опрошенных Эти данные позволяют утверждать, что национальный язык не всегда выступает в качестве родного, в тех случаях, когда этническая группа находится в иноэтническом окружении Тот факт, что среди украинцев большой процент лиц, назвавших родным русский язык, можно объяснить не только сравнительной легкостью преодоления ими языкового барьера и генетической близостью украинского и русского языков, но и тем, что они иногда причисляют себя к более широкой этнической общности — восточнославянской Это особенно отчетливо проявляется в том случае, если украинцы находятся в иноэтничной среде [Захарова, 1985]

Чуваши Чувашская национальная школа в Западной Сибири до установления советской власти фактически не существовала Первые школы, официально использующие в обучении родной для переселенцев язык, стали создаваться в чувашских (и в иных национальных) селениях по инициативе СибОНО Подотделом просвещения национальных меньшинств Потребность в культурно-просветительном и образовательном обслуживании у чувашей Западной Сибири была огромной процент грамотных среди в 1923 г них был равен 9,5 Уже в 1922-1923 учебном году в Западной Сибири существовало около 40 школ первой ступени с преподаванием на чувашском языке и 12 базовых чувашских изб-читален Однако процесс создаггия системы национальных школ и учреждений национального культпросвета был резко оборван введением новой экономической политики советского правительства Культурно-просветительные учреждения и школы были сняты с государственного снабжения и переданы на содержание населения

Однако и эти усилия привели к заметным изменениям в культурном облике сибирских чувашей грамотных среди них стало больше Среди сельских жителей этот показатель составил 22,8%, а среди городских — 46,9% К концу 1920-х гт положение с обеспечением образовательных потребностей чувашского населения Западной Сибири стабилизировалось практически во всех обследованных нами селениях были построены и действовали школы различного уровня, создана сеть пунктов по ликвидации неграмотности, изб-читален Однако в большинстве школ чувашских селений преподавание велось на русском языке, чувашский же язык лишь в редких случаях преподавался как родной

Такой подход, естественно, не способствовал закреплению за чувашским языком приоритетов в складывающемся чувашско-русском двуязычии Большое значение здесь имело и то, что при водворении переселенцев из европейской части страны на новое местожительство, как правило, не учитывались особенности их национальной, языковой и территориальной принадлежности Все это вынуждало чувашское население в Сибири использовать русский язык не только в межэтническом общении, но и как средство внутриэтнической коммуникации Соответственно уменьшалось количество людей, признававших чувашский язык родным По переписи населения 1926 г, для сельских чувашей исследуемого региона этот показатель равнялся 91,6%, а в 1959 г —лишь 72,4% На развитие этой ситуации в огромной мере повлияли потери населения в период Великой Отечественной войны, нарушившие механизм межпоколенной трансмиссии родного языка

В конце 1950-х - середине 1970-х гг на развитие этноязыковой ситуации у чувашей Западной Сибири стали оказывать влияние и другие, ранее не существовавшие (или несущественные) факторы — сплошная электри- и радиофикация сел, появление телевидения, внутриобластные миграции (из сел в города, в райцентры и т д) Большое негативное воздействие оказала кампания по расселению и ликвидации "неперспективных" деревень, в результате которой чуваши, жившие в Сибири моноэтничными поселениями, стали попадать в иноязычную (как правило, русскую) среду Необходимо заметить, что все, без исключения, радио- и телепередачи местных и общесоюзных станций велись в этот период на русском языке

Результаты нашего обследования были следующими чувашский язык считают родным 80,2% опрошенных, причем этот показатель варьирует от 58,6% (мужчины 25-29 лет) до 96,8% (женщины старше 60 лет) Свободно владеют чувашским языком (свободно говорят, читают и пишут) лишь 33,8% респондентов, а 3,7% - не владеют им вовсе Половина же опрошенных чувашей Западной Сибири (50,8%) владеют чувашским языком лишь на разговорном уровне Что же касается русского языка, то им свободно владеют 82,2% респондентов

Что же касается реальной речевой деятельности чувашей Западной Сибири, то здесь мы видим отчетливую тенденцию к возрастанию роли русского языка Особенно ярко это проявляется в такой закрытой, казалось бы, сфере, как внутрисемейное общение Между родителями и детьми он явно превалирует над чувашским языком 52,2% респондентов общаются на русском языке, а на чувашском - лишь 36,8%

В разделе, посвященном межэтническим отношениям и межнациональным установкам, рассмотрено их влияние на адаптивные способности этнолокальных групп Ведь одним из весьма существенных факторов адаптации переселенцев к окружающей иноэтничной среде является способность этнофоров и всей этносоциальной системы в целом к внешнему контакту Именно установки на межнациональные контакты позволяют исследователю получить информацию о степени влияния межэтнических отношений на этнические, в том числе адаптационные, процессы

Следует заметить, что межэтническое общение представителей этнолокальных сообществ на изучаемой территории не являлось некой застывшей константой, а активно модифицировалось на протяжении всего XX столетия Если для периода заселения и первоначального хозяйственного и культурного освоения доставшейся территории были характерны нечастые и сугубо специализированные административно-хозяйственными отношениями межэтнические контакты отдельных, тем или иным образом делегированных членов этнических ячеек (старост, купцов и т п), то с модернизацией общественно-политических, административных и территориально-хозяйственных структур в ходе преобразований третьего и последующих десятилетий прошедшего столетия сфера межэтнического общения существенно расширилось и усложнилось В ней появились новые, ранее неощутимые или даже не существовавшие составные части семейно-родственные межэтнические отношения и производственно-бытовые межэтнические контакты

И так в результате оставления привычной этнической (чаще всего моно-этничной) среды в районах выхода переселенцев и в ходе обретения новой этнической территории фактически на микроуровне - семейно-родственном или соседско-общинном (расселение как правило было чересполосным) -этнофоры испытывали резкий культурный шок, менявший их традиционные установки и представления А дальнейшая перекройка всей системы социально-экономических отношений, нередко грубая, с резкими метаниями и выраженным пренебрежением к национальным чувствам и особенностям, вынудила большинство представителей изучаемых нами национальных групп к расширению круга межэтнического общения и увеличению его интенсивности

В разделе описаны этнопсихологические характеристики, полученные от информаторов в ходе специального опроса, позволяющие на уровне психологии восприятия понять, на чем основаны национальные установки, формирующие межличностные и межгрупповые связи в производственной, бытовой и семей-но-брачной сферах

Полученные данные позволяют нам утверждать, что положительные установки отдельных представителей этнических микро- и макрогрупп являются одним из основных факторов успешной этнокультурной адаптации этнолокальных сообществ в иноэтничном окружении При этом прослеживается явная зависимость большей предрасположенности к межнациональному общению в наиболее дисперсированных этнолокальных массивах (в нашем случае - чувашском, эстонском и латышском) Относительно украинского этнического массива ситуация несколько отлична в своей основе - украинцы также в значительной мере

открыты внешнему контакту, но их основной этнический партнер - русские -весьма близок к ним по культуре, языку и общности происхождения

Завершает главу раздел, посвященный трансформациям этнического самосознания, занимающего одно из важнейших мест среди признаков этноса и «выполняющего функцию этнического определителя» [Мыльников, 1981]

Рассмотрена динамика трансформации этнического самосознания изучаемых этнолокальных групп, показано, насколько существенным и значимым было его влияние на процессы этнокультурной адаптации рассматриваемых нами переселенцев и их потомков

Для выяснения этого при этносоциологическом опросе нами был использован блок из вопросов относительно их представлений об этноконсолидирующих и этнодифференцирующих признаках Наиболее значимыми этноконсолиди-рующими признаками для наших респондентов оказались язык, общность происхождения, обряды и обычаи, религиозная принадлежность, одежда, пища, жилище [Артамонова, 1991, с 73, Коровушкин, 1997, с 21, Лоткин, 1996, с 69, Луговая, Реммлер, 1991, с 60, Смирнова, 2002, с 40] Несколько иной оказалась расстановка этнодифференцирующих черт язык, черты лица, обряды и обычаи, особенности поведения, конфессиональная принадлежность, пища, одежда, жилище

Здесь мы должны отметить одну весьма примечательную особенность -язык, как в качестве этноконсолидирующе1 о, так и в качестве этнодифференци-рующего признака, не только занимает первое место в ряду себе подобных, но и оценивается таким образом подавляющим числом респондентов

При анализе ответов на вопрос о том, какие национальности, по мнению респондентов, близки им и по какому признаку, выяснилось, что и здесь язык выходит на первый план Более того, значительная часть наших информаторов сочла близкими к своим национальным группам именно по языку окружающее русское население, не находящееся с ними в языковом родстве (за исключением украинцев) У украинцев, немцев и латышей русские превалируют над представителями всех остальных народов, к которым они чувствуют языковую близость

Несомненно, это является прямым следствием этнокультурной и языковой адаптации (фактически, ассимиляции) этнолокальных групп нерусских переселенцев численно преобладающим русским этнотерриториальным массивом, в котором они в той или иной степени растворены, и ведет к дальнейшей и более глубокой интеграции их с русскими

Несомненно, именно этим обстоятельством объясняется и неуклонное, а в последние десятилетия стремительное, снижение переписной численности обозреваемых нами этнолокальных групп

Резкое падение численности изучаемых нами национальных групп, демонстрируемое результатами Всероссийской переписи населения 2002 г по всем субъектам, охваченным исследованием, при ближайшем рассмотрении оказывается индикатором масштабов смены официального этнического самосознания Так, численность украинцев в Алтайском крае сократилась на 29,7 %, в Кемеровской области на 42,3 %, в Новосибирской области на 33,7 %, в Омской области на 25,7 %, в Томской области на 35,2 % И это при вполне ощутимом

росте в предыдущие десятилетия Однако при сопоставлении численности людей, определивших себя украинцами, с общей численностью населения по районам, совершенно ясно видно, что перепись 2002 г индицирует именно смену этнического самосознания людей, ныне свободных в выборе национальной принадлежности

Эмиграция, как фактор сокращения численности, имеет значение лишь для немцев, часть которых выехала на постоянное место жительства в Германию Украинцам, эстонцам и латышам, проживающим в Западной Сибири, их этнические «метрополии», одномоментно ставшие независимыми государствами, подобных возможностей не предоставляли

Подводя итоги рассмотрения в динамике языковых процессов, межэтнических отношений в сочетании с оценкой межнациональных установок и, как их производное, трансформаций этнического самосознания, мы приходим к следующим выводам

1) общим в языковом развитии сравниваемых нами сельских переселенческих диаспор являются смазанность диалектных различий, принесенных из этнических метрополий, как результат чересполосного расселения и вторичных миграций, при консервации отдельных архаичных языковых форм, наличие глубоких структурных изменений в фонетике, грамматике и лексике, превращение национально-русского двуязычия в стойкое массовое явление, развивающееся экстенсивным и интенсивным путями, сужение сферы действия национальных языков до уровня внутрисемейного и бытового общения, широкое проявление языковой интерференции и свитчинга у латышей, украинцев и эстонцев, в меньшей степени у немцев и чувашей, превалирование уровня свободного владения русским языком над уровнем свободного владения национальными языками, достигнутая на современном этапе очень высокая степень ассимиляции со стороны русского языка, имеющая тенденцию к усилению до абсолютной,

2) различия зависят от скорости течения процессов сохранения самобытных национальных языков в переселенческих территориальных сообществах, степени этнической гомогенности селений и уровня внешних контактов их жителей (от определенной закапсулированности у латышей, эстонцев и чувашей до максимальной экстравертности у украинцев),

3) налицо тенденция к дальнейшему расширению и углублению национально-русского двуязычия и процесса тотальной интеграции в языковую культуру обследуемых нами групп потенциала, накопленного русским языком Учитывая то, что процесс подобного рода может развиваться только диахронно, можно предположить, что он обернется всеобъемлющей ассимиляцией со стороны русского языка,

4) современное этническое самосознание латышей, эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, Западной Сибири, являвшееся бинарной, а то и триарной структурой, последние 40 лет подвергавшееся активному размыванию в связи с фактическим разрушением механизма трансмиссии этнической культуры и вертикальных (межпоколенных) связей, на современном этапе испытывает новую трансформацию, приводящую к смене этнической идентичности

Заключение

Подводя итоги сравнительного рассмотрения важнейших для любого этнического (в том числе диаспорального) сообщества характеристических черт пяти групп сельского переселенческого массива - сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, - сформировавшихся в результате массовых переселений из европейской части России в Западную Сибирь в конце XIX - первой трети XX в можно сделать следующие заключительные выводы

Рассмотренные в предшествующих птавах диссертационного исследования явления и процессы позволили относительно полно, на взгляд автора, сопоставить выявленные общие и особенные черты этнического и этнокультурного развития, трансформации расселения и численности в хронологической и пространственной динамике, а также решить проблему их этнокультурной адаптации

В результате проведения исследования достигнуты поставленные цели 1) определены этапы в истории формирования этнических массивов рассматриваемых нами сельских локальных групп этнических диаспор, подробно освещена динамика их численности и расселения во всем пространственном и хронологическом диапазоне проведения исследования, 2) выяснены причины и пути масштабных миграций, изучена роль государства как детерминанты процессов переселения, водворения и землеустройства переселенцев, 3) рассмотрена проблема переноса и адаптации к новым природно-климатическим условиям традиционного хозяйства описываемых групп, а также адаптации традиционной материальной культуры в новых природных условиях и новом, как правило, иноэтничном, окружении, 4) выявлены тенденции развития национальных языков в ходе языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного расселения в преобладающей массе русского населения, а также степень влияния межнациональных установок и отношений на этнокультурную адаптацию и трансформации этнического самосознания Выявлено, что

5) природно-климатические особенности переселенческих районов, отводившихся для государственной колонизации или ставших территориями самовольного заселения, обусловили создание первоначальной структуры размещения переселенческих контингентов в условиях, подобных или схожих с условиями регионов выхода переселенцев, 6) вторичные миграции переселенцев по исследуемой территории со сменой ландшафтно-климатических зон были связаны, как правило, с ошибками и недоучетом особенностей выбранных для водворения участков, допущенными чиновниками, ответственными за этот процесс или ходоками, направленными для разведывания колонизуемых районов, 7) сугубая этническая пестрота региона расселения явилась залогом успешного развития межэтнических взаимодействий различных уровней (от поселенческого до личностного), минимализации проявлений ксенофобии, высокого уровня толерантности и взаимопроникновения культурных традиций, 8) многолетнее взаимодействие аборигенного, старожильческого и новосельческого компонентов привело к возникновению уникального конгломерата этнических диаспор, характеризующегося значительной глубиной взаимной интеграции,

9) крестьянская колонизация Сибири представителями различных этносов, населявших Европейскую Россию в рамках Российской империи во второй половине XIX - начале XX в , явилась следствием развития пореформенного капитализма, интенсификацией сельскохозяйственного производства и вызванного им обнищания «лишних» рабочих рук, стремившихся к обретению лучшей жизни за пределами этнических метрополий, 10) направление переселенческих потоков в конкретные местности хозяйственного освоения, являвшееся прерогативой властных структур, стало определяющим фактором в формировании структуры расселения и складывания этнических сельских переселенческих диаспор, 11) учет локальных (в том числе и этнических, конфессиональных) особенностей традиционного хозяйства и быта мест выхода переселенцев при выборе участков для их размещения в Сибири явился залогом успешной адаптации большей части новых сибиряков к природно-климатическим условиям региона расселения, 12) сокращение объема плановых сельскохозяйственных переселений к началу 1930-х гг и дальнейшая переориентация миграционных потоков на нужды индустриализации Западной Сибири способствовала закреплению сложившейся структуры расселения и численности этнолокальных, дисперсно расселенных диаспоральных массивов,

13) формирование каждой из рассматриваемых в исследовании групп проходило самостоятельно, на основе уникального набора факторов и условий, вызывавших движение крестьянских масс в пределы Сибири, но при этом в русле единых тенденций, 14) особенности формирования, расселения и трансформаций численности исследуемых этнолокальных массивов переселенческих диаспор явились производным сочетания следующих факторов социально-экономических условий этнической метрополии (для российских немцев районов первичной колонизации в европейской России), природно-климатических условий региона водворения, государственной переселенческой политики, уровня дисперсности и обусловленными ею процессами адаптации / интеграции / ассимиляции, 15) Особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы Первую группу характеризует значительная численность, широкая сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структурой, преимущественное расселение в степной и лесостепной природно-климатических зонах Отличительными чертами второй группы является невысокая удельная численность, поселенческая сеть анклавно-территориальными группами или дисперсно разбросанными селениями с преобладанием гетерогенной (для латышей и эстонцев более характерно смешанный биэтничный состав населенных пунктов, сложившийся, в том числе и как результат вторичных миграций, преимущественное расселение в лесостепной и южнотаежной природно-климатических зонах При этом столь различные по набору отличительных черт и особенностей диаспоральные образования в результате развития этнических процессов на протяжении столетия под влиянием единой политико-экономической, хозяйственной и культурной унификации

демонстрируют обгцие тенденции развития Среди них необходимо отметить размывание этнически гомогенных территориальных анклавов, в том числе на уровне отдельных поселений, широкое распространение двуязычия и даже по-лиглоссии, переходящих в языковую интерференцию и смену языка, разрушение межпоколенной трансляции культурной традиции и, как ее производное, все более частую смену этнической идентичности,

16) особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы Пертт группу характеризует значительная численность, широко разбросанная сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структурой, склонность к открытой (широкой) планировке селений и усадеб, высокий уровень товарного сельскохозяйственного производства, склонность к восприятию технологических новаций - как иноэтничных, так и глобальных, широко развитое ремесленное производство с выходом на внешние (относительно микрогрупп) рынки, развитая система питания Вторую группу отличает невысокая численность, дисперсно распыленная сеть, как правило, немноголюдных поселений с преобладающей гомогенной этнической структурой (у латышей и эстонцев биэтничный состав), стремление к закрытой планировке селений и усадеб, невысокий уровень сельскохозяйственного производства, ориентированный на удовлетворение внутренних потребностей, традиционализм в восприятии новаций, ремесленное производство, ориентированное на внутрисемейное и внутрипоселенческое потребление, система питания, основанная на традиционно экономных моделях,

17) общей особенностью современного расселения всех исследуемых групп является заметное повышение этнической гетерогенности селений как результат внутрирайонных миграций в ходе «укрупнения» сел и деревень и изменения хозяйственно-экономической структуры села,

18) общим в языковом развитии сравниваемых нами сельских переселенческих диаспор являются смазанность диалектных различий, принесенные из этнических метрополий, как результат чересполосного расселения и вторичных миграций, при консервации отдельных архаичных языковых форм, наличие глубоких структурных изменений в фонетике, грамматике и лексике, превращение национально-русского двуязычия в стойкое массовое явление, развивающееся экстенсивным и интенсивным путями, сужение сферы действия национальных языков до уровня внутрисемейного и бытового общения, широкое проявление языковой интерференции и свитчингау латышей, украинцев и эстонцев, в меньшей степени у немцев и чувашей, превалирование уровня свободного владения русским языком над уровнем свободного владения национальными языками, достигнутая на современном этапе очень высокая степень ассимиляции со стороны русского языка, имеющая тенденцию к усилению до абсолютной,

структуры преподавания в ней (соотношение национального и русского языков), степени этнической гомогенности селений и уровнем внешних контактов их жителей (от определенной закалсулированности у латышей, эстонцев и чу вашей до максимальной экстравертности у украинцев),

21) современное этническое самосознание латышей, эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, Западной Сибири, являвшееся бинарной, а то и триарной структурой, последние 40 лет подвергавшееся активному размыванию в связи с фактическим разрушением механизма трансмиссии этнической культуры и вертикальных (межпоколенных) связей, на современном этапе испытывает новую трансформацию, приводящую к смене этнической идентичности

Учитывая динамику изменения языковой ситуации у латышей, эстонцев, немцев, украинцев и чувашей Западной Сибири в прошлом (конец XIX - XX в ) и обозначенные нами тенденции ее развития в настоящем, можно уверенно предсказать дальнейшие нивелировку и универсализацию хозяйственных занятий и материальной культуры со стиранием этнически значимых черт в них Сохранение лишь отдельных традиционных элементов в жилище, одежде и пище расширение и углубление национально-русского двуязычия и процесса тотальной интеграции в языковую культуру обследуемых нами этнофоров потенциала, накопленного русским языком Утеря национальными языками позиций, занимаемых ими в системе речевой деятельности и языковых ориентации его носителей, приведет к замене отдельных элементов и целых слоев языковой культуры на русскоязычный эквивалент — фактически, языковой ассимиляции со стороны глобально понимаемого русского сообщества

Эта тенденция подтверждается прослеженной нами явной зависимостью большей предрасположенности к межнациональному общению в наиболее дисперсированных этнолокальных массивах (в нашем случае - чувашском, эстонском и латышском) У украинцев, в течение десятилетий открытых внешнему контакту с русскими, близкими им по культуре, языку и общности происхождения, процесс национально культурной и языковой интерференции развивается «вширь» и «вглубь», результатом чего являются все более широкие масштабы и ускоренное течение ассимиляционных процессов Изменение этнокультурной и конфессиональной закрытости немцев на активное восприятие новаций ведет, фактически, к инокультурной ассимиляции

Обобщенный прогноз тенденции развития для всех исследованных нами этнолокальных групп сельских переселенческих диаспор в Западной Сибири -латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев — является следующим тотальное замещение в осознании национальных языков и их локальных вариантов как родных на русский, всеобъемлющее вхождение русского языка во все сферьг языкового взаимодействия и внутриэтнического функционирования, расширение масштабов смены официального этнического самосознания до, практически, абсолютного с отступлением иаг/ионалыюго самосознания на второй и третий уровни идентичности, с сохранением его, в итоге, как этнической памяти

Список основных работ опубликованных по теме диссертации

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК

1 Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX - первая половина XX в ) // Археология, этнография и антропология Евразии 2004 №1 -С 115-120 (Авторский вклад 0,6 а л )

2 Адаптация хозяйства и материальной культуры украинских переселенцев конца XIX - начала XX века к природно-климатическим условиям Западной Сибири // Вест НГУ Сер История, филология - 2006 - Т 5, вып 3 -С 124-130 (Авторский вклад 0,6 а л )

3 Жилища поздних переселенцев в Западной Сибири трансформация как результат адаптации // Гуманитарные науки в Сибири / Серия Культура, наука, образование -2006 - Вып 3 -С 53-57 (Авторский вклад 0,5 а л )

4 Природно-климатические условия региона расселения как детерминанта трансформации техники жилищного строительства в сельских переселенческих диаспорах Западной Сибири // Вест НГУ Сер История, филология -2008 -Т7, вып 3 -С 165-174 (Авторский вклад 0,6 а л )

5 Этническое окружение переселенческих диаспор в Западной Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии 2009 №1 -С 110-117 (Авторский вклад 0,6 а л )

6 Развитие мукомольного производства в сельских переселенческих диаспорах юга Западной Сибири // Вест НГУ Сер История, филология - 2009 - Т 8, вып 3 - С 268-272 (Авторский вклад 0,6 а л )

7 История и источники изучения количественных и качественных изменений расселения и численности сельских переселенческих диаспор Западной Сибири в конце XIX - XX в (на примере латышей и эстонцев) // Вест НГУ Сер История, филология -2009 -Т 8, вып 5 -С 36-52 (Авторскийвклад 2,1 ал)

Книги и главы в коллективных монографиях

8 Чуваши Западной Сибири (этнодисперсная группа на современном этапе) -Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1997 - 96 с (Авторский вклад 8 а л )

9 Народы Западной и Средней Сибири культура и этнические процессы - Новосибирск, Наука, 2002 - 325 с (совместно с Ахметовой Ш К , Бронниковой О М , Жигуновой М А , Кривоноговым В П , Лоткиным И В , Томиловым Н А , Шаргородским Л Т) (Авторский вклад 1,5 а л )

10 Неславянские этнодисперсные группы в Западной Сибири (формирование и этнокультурная адаптация) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003 - 272 с (совместно с Лоткиным И В , Смирновой Т Б ) (Авторский вклад 5 а л)

11 Очерки этнокультурной адаптации поздних переселенцев в Западной Сибири - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006 -200 с (Авторский вклад Пал)

12 Немцы в Западной Сибири расселение и численность в конце XIX - начале XXI века - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2007 - 188 с (Авторский вклад 10 а л )

13 Украинцы в Западной Сибири расселение и численность в конце XIX - начале XXI века - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2007 -248 с (Авторский вклад 15 а л )

14 Латыши и эстонцы в Западной Сибири расселение и численность в конце XIX - начале XXI века — Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008 -248 с (Авторский вклад 15 ал )

15 Чуваши в Западной Сибири расселение и численность в конце XIX-начале XXI века - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2009 - 188 с (Авторский вклад 10 а л )

Статьи в научных изданиях

16 Этноязыковые процессы у чувашей Западной Сибири // Историко-этногра-фические исследования в Чувашской ССР -Чебоксары НИИЯЛИЭ при СМ ЧАССР, 1990 - С 75-84 (Авторский вклад 0,8 а л )

17 Изучение динамики этнических процессов у народов и национальных групп России (по материалам Западной Сибири) // Межнациональные отношения и национальная политика в СССР-Омск РИООмГУ, 1990 -С 6-13 (Совместно с Реммлером В В , Томиловым НА) (Авторский вклад 0,2 а л)

18 Чувашская национальная школа в Западной Сибири (итоги и перспективы развития) // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР Ч 1 -Омск РИООмГУ, 1990 - С 79-80 (Авторскийвклад0,1 ал)

19 Динамика этнических процессов у народов и национальных групп Западной Сибири // Этническая история и культура народов советской страны - Омск РИО ОмГУ, 1991 - С 60-64 (Совместно с Реммлером В В , Томиловым НА) (Авторский вклад 0,1 ал)

20 Изучение динамики этнических процессов у народов и национальных групп Западной Сибири // Изв СО РАН Сер История, филология и философия -Новосибирск, 1991 - Вып 3 - С 52-55 (Совместно с Реммлером В В , ТомиловымН А ) (Авторский вклад 0,1 ал )

21 Чувашско-русские этнокультурные взаимодействия в Западной Сибири // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий По данным этнографии - Омск РИО ОмГУ, 1992 - С 69-72 (Авторский вклад 0,1 а л )

22 Этнические контакты как адаптогенный фактор в этнокультурной адаптации русских Западной Сибири (к постановке проблемы) // Русский вопрос История и современность Тез докл Всерос науч конф -Омск РИООмГУ, 1992 -Ч 2 -С 34-35 (Авторский вклад 0,1 а л )

23 Народная культура восточнославянского населения Сибири и ее изучение // Славянские чтения -Омск РИООмГУ, 1992 -Вып 1 -С 36-39 (Совместно с Реммлером В В , Томиловым НА) (Авторский вклад 0,1 а л )

24 Изучение этнографами восточно-славянского населения Сибири Матер Всероссийск науч-практич конфер Секция 3 —Омск РИООмГУ, 1993 -

С 157-161 (Совместно с Бережновой М Л, Реммлером В В , Томило-вым Н А ) (Авторский вклад 0,1 ал)

25 Изучение динамики этнических процессов как необходимое условие прогнозирования устойчивого развития народов Сибири // Россия и Сибирь поиск путей устойчивого развития — Новосибирск Б и, 1994 - С 1-11 (Совместно с Ахметовой Ш К, Лоткиным И В , Патрушевой ГМ , Реммлером В В , Томиловым НА) (Авторский вклад 0,1 ал)

26 Неславянские этнодисперсные группы в Западной Сибири история изучения // Исторический ежегодник Специальный выпуск Посвящается 60-летию профессора Николая Аркадьевича Томилова - Омск Изд-во ОмГХ 2001 -С 119-135 (Совместно с Лсггкиным И В, Смирновой Т Б) (Авторский вклад 0,55 ал)

27 Приспособление жилища поздних переселенцев в Западной Сибири к природно-климатическим условиям как фактор этнокультурной адаптации // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН Декабрь 2001 г) - Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2001 - С 525-528 (Совместно с Лоткиным И В , Смирновой ТБ ) (Авторский вклад 0,1 а л )

28 Языковая адаптация переселенцев из Европейской России в иноэтничной языковой среде Западной Сибири // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН Декабрь 2001 г) -Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2001 -С 519-521 (Авторский вклад 0,2 а л )

29 Языковая адаптация неславянских переселенцев в иноэтничной языковой среде Западной Сибири // Проблемы межэтнического взаимодействия народов Сибири — Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2002 —С 53—71 (Совместно с Лоткиным И В, Смирновой ТБ) (Авторский вклад 0,4 а л )

30 К вопросу о формировании чувашской сельской диаспоры в Западной Сибири // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии Материалы международной конференции «Из века в век», посвященной 95-летию со дня рождения академика А П Окладникова и 50-летию Дальневосточной археологической экспедиции РАН -Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003 -С 436-438 (Авторский вклад 0,25 ал)

31 Роль государственной переселенческой политики России конца XIX - начала XX вв в формировании этнолокальных групп и этнических массивов на территории Западной Сибири // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2003 г) - Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003 - Т IX, часть II - С 73-80 (Авторский вклад 0,5 ал )

32 Хозяйство и материальная культура украинцев Западной Сибири конца XIX -начала XX вв локальные особенности и этнокультурная адаптация //

Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2003 г) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003 -Т IX, часть II -С 81-87 (Совместно с Реммлером В В) (Авторский вклад 0,2 ал)

33 Факторы этнокультурной адаптации поздних переселенцев в русскоязычной среде Западной Сибири (на примере чувашской сельской диаспоры) // Адаптации населения в Сибири этапы, механизмы, результаты -Новосибирск РПО СО РАСХН, 2003 -С 61-71 (Авторский вклад 0,6 а л )

34 Межэтнические контакты и межнациональные отношения в переселенческой среде Западной Сибири начала XX в как фактор этнокультурной адаптации // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2005 г) - Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005 - Т XI, часть II — С 81-87 (Авторский вклад 0,2 ал)

35 Расселение и численность украинцев на территории Омской области (конец XIX - начало XX века) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2006 г) - Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006 - Т XII, часть II - С 105-111 (Авторский вклад 0,3 а л )

36 Трансформации этнического самосознания украинцев Омской области как результат адаптации к проживанию в полиэтничной среде // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2006 г) - Новосибирск Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006 - Т XII, часть II - С 76-79 (Совместно с Волохиной И В , Крих А А ) (Авторский вклад 0,1 ал)

37 Земледельческие орудия украинских переселенцев в Западной Сибири этапы адаптации // Адаптационные механизмы и практики в традиционных и трансформирующихся обществах - Новосибирск, Новосиб гос ун-т, 2006 - С 96-106 (Авторский вклад 0,35 ал )

38 Расселение и численность украинцев на территории Тюменской области (конец XIX - начало XXI века) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2007 г) - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2007 -Т XIII -С 451-456 (Авторский вклад 0,3 а л )

39 Трансформации численности и этнического самосознания переселенческих диаспор в Западной Сибири // Адаптационные механизмы и практики в традиционных и трансформирующихся обществах -Новосибирск Сибирское научное издательство, 2007 - Вып 2 - С 39-89 (Авторский вклад 2,48 ал)

Подписано в печать 21 10 09 Бумага офсетная Формат 60 х 84 / 16 Гарнитура Times New Roman Уел печ л 2,8 Уч-изд л 3,0 Тираж 100 Заказ №215

Издательство Института археологии и этнографии СО РАН 630090 Новосибирск, пр Академика Лаврентьева, 17

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Коровушкин, Дмитрий Георгиевич

ТОМ I

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Особенности региона расселения как детерминанта развития сельских диаспор в Западной Сибири.

1.1. Природно-климатические условия.

1.2. Этнический состав.

ГЛАВА 2. Переселенческая политика и практика переселений как определяющий фактор формирования сельских диаспор в Западной

Сибири в конце XIX - первой трети XX в.

ГЛАВА 3. Формирование этнических массивов, расселение и численность этнолокальных групп в конце XIX - начале XXI в.

ГЛАВА 4. Хозяйственно-культурная адаптация переселенцев.

ГЛАВА 5. Язык и этническое самосознание переселенцев в условиях иноэтничного окружения.

5.1. Языковая адаптация переселенцев.

5.2. Межэтнические отношения и межнациональные установки.

5.3. Трансформации этнического самосознания.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Коровушкин, Дмитрий Георгиевич

Изучение особенностей этнического развития и этнокультурной адаптации дисперсно расселенных национальных групп, проживающих в отрыве от основной массы этноса, вне его территории; исследование процесса формирования и развития «новых диаспор» является одним из актуальнейших направлений исследований российской этнографической и исторической науки [Арутюнов, 2000а; Дробижева, 1989; Дятлов, 1999, 2006; Семенов, 2000; Тишков, 1989, 2000: Шнирельман, 1999].

Особое значение, по мнению одного из крупнейших разработчиков теории диаспор В. И. Дятлова, эти исследовательские проблемы имеют для востока России: «.необходимость .изучения всей совокупности происходящего здесь в связи с миграциями и сообществами мигрантов не вызывает сомнений» [2006, с. 7]. Сибирь и Дальний Восток России проявляют в последние полтора десятилетия отчётливые тенденции к депопуляции населения, что вызывает серьёзную обеспокоенность общества в целом и органов государственного управления в частности. Неоднократно озвучиваемые в последний год - два идеи и планы новейших переселений из регионов с избыточной массой работоспособного населения в восточные пределы страны, несомненно, актуализируют исторический опыт добровольного переселения новых насельников в целях хозяйственного освоения перспективных территорий, опыт успешной адаптации переселенцев к изменившимся условиям и примеры удачной интеграции их в сложившиеся территориальные сообщества.

Сибирь, ставшая в конце XIX - начале XX в. новой родиной представителям десятков этносов, проживавших в европейской части России, являет собой великолепный образец этнической мозаики, сложенной диаспораль-ными группами, в основном сельскими. Последнее обусловлено существенным преобладанием доли сельского населения в общей демографической структуре региона. Пять таких групп - сибирские латыши и эстонцы, немцы, украинцы и чуваши, сформировавшиеся в результате массовых переселений из европейской части России в Западную Сибирь в конце XIX - первой трети XX в. и дисперсно расселенных в общей полиэтнической массе населения Западной Сибири, стали объектом нашего исследования.

Интерес к таким этническим образованиям в последние десятилетия возрос в связи с интенсификацией в них современных этнических процессов, которые, в частности, могут служить индикатором тенденций и направлений развития этносов, к которым они принадлежат. Перед исследователями встает задача изучения специфики этнического развития национальных групп, оказавшихся в иноэтничном окружении, а также выявления факторов, определяющих эту специфику и влияющих на адаптацию (хозяйственную, культурную, языковую) к новым внешним условиям и обстоятельствам. Для обозначения подобных групп в этнографической литературе, наряду с употребляющимися терминами «национальная группа», «малая этническая группа» закрепились понятия «этнолокальная группа» и «этнодисперсная группа» [Сусоколов, 1987, с. 19]. Последние в большей степени характеризуют особенности расселения отдельных групп и их частей, поэтому в диссертации, там, где это необходимо, эти понятия используются совместно, дополняя друг друга.

Решению конкретных проблем этнического развития этнодпсперсных групп способствуют материалы прошедших дискуссий и статьи по проблемам типологии этнических общностей, а также работы общетеоретического характера по теории этноса и современным проблемам этнографии [Арутюнов, Чебоксаров, 1972; Бромлей, 1983; Брук, Чебоксаров, 1976; Итс, 1974; Кузнецов, 1989]. В трудах ряда отечественных ученых разработаны вопросы сущности и типологии этнических процессов, выявлены причины и основные закономерности их развития, зависимость от тех или иных факторов, определены сравнительные показатели и применяемая терминология [Арутюнов,

1978; Бромлей, 1981; Брук, Губогло, 1975а, 19756; Козлов, 1969; Чистов, 1986]. Крайне полезной оказалась дискуссия о содержании понятия «диаспора», развернувшаяся на страницах авторитетных научных периодических изданий - журналов «Этнографическое обозрение» и «Диаспоры» [Арутюнов, 2000а; Семенов, 2000; Тишков, 2000; Шнирельман, 1999].

Важное значение при анализе этнических процессов имели положения об их сущности и типологии, а также связанные с характеристикой этнических изменений общие положения довлеющей в отечественной этнографии (этнологии) 1980 - 1990-х гг. теории этноса, разработанные в трудах отечественных ученых Ю. В. Бромлея [1973а-б, 1981, 1983. 1987а-б], Р. Ф. Итса [1974 и др.], В. И. Козлова [1969а-б, 1972], Г. Е. Маркова [1976, 1977, 1986, 1993], С. А. Токарева [1958, 1964], А. И. Холмогорова [1970], Л. В. Хомич [1976], Н. Н. Чебоксарова [Чебоксаров, Чебоксарова, 1985], К. В. Чистова [1986] и др.

Следует признать, что отечественными этнографами и историками накоплен огромный опыт реализации исследовательских программ по изучению этнических процессов у целого ряда этносов и их частей в бывшем СССР и за его рубежами. Наряду с трудами теоретического характера появлялись работы об отдельных народах и этнических группах, написанные по результатам конкретных исследовательских программ и разработок в области изучения современных этнических процессов в тех или иных республиках или регионах [Аргудяева, 1993, 1996; Арутюнян, Дробижева, Кондратьев, Сусоколов, 1984; Брусина, 1999, 2001; Липинская, 1996; Пименов, 1977; Русские., 1992; Старовойтова, 1987; Чуваши., 1988].

Однако отечественная этнографическая наука оказалась во многом не готова к тому взрыву межнациональных противоречий, конфликтов и войн, свидетелями которых мы стали во второй половине 1980-х - середине 1990-х гг. По этой причине два последних десятилетня внимание ученых было сконцентрировано на решении возникших проблем [Котанджян, 1992; Логинова, 1992; Фрейдзон, 1993; Шумихин, Шумихин, 1992 и др.]

Объектами изучения стали не только отдельные народы, но и их части, локальные группы, небольшие коллективы людей и даже отдельные личности [Анчабадзе, 1992; Бойко, 1977, 1988; Бойко, Васильев, 1981; Гурвич, 1977; Конаков, Котов, 1991; Калиновская, Марков, 1991; Наумова, 1991, 1992; Мархинин, Удалова, 1993; Преобразования., 1975; Программа., 1991; Смоляк, 1975; Современные., 1992; Соколова, 1990а-б; Терентьева, 1972, 1974; Этнокультурные., 1991]. Подобные исследования на микроуровне позволяют повысить качество этносоциологической диагностики.

Общая схема обследования этнических ipynn, определение понятий, вводимых в анализ, их интерпретация и способы «инструментального» выражения приведены в ряде публикаций М. Н. Губогло, JI. М. Дробижевой, А. А. Сусоколова и других ученых [Арутюнян, Дробижева, Кондратьев, Сусоко-лов, 1984; Арутюнян, Дробижева, 1981; Арутюнян, Дробижева, Сусоколов, 1998; Губогло, 1972, 1992; Дробижева, 1974, 1981, 1991, 1992; Степанов, Су-соколов, 1987, 1991; Сусоколов, Степанов, 1990 и др.].

Методическое значение для этносоциологических исследований имели работы Ю. В. Арутюияна [1971, 1980], С. И. Брука [1976а-б, 1986], Л. М. Дробижевой [1971, 1981], Л. Н. Милевской [1992], В. В. Пименова [1976], А. А. Сусоколова [1976, 1987], В. М. Эккеля [1976], А. Г. Здравомыслова [1969] и В. А. Ядова [1972].

Особенно полезен для работы в данном направлении многолетний опыт омских и новосибирских этнографов, занимавшихся изучением проблем современного этнического развития целого ряда народов и национальных групп Западной Сибири, их традиционной духовной и материальной культурой, а также разработавших методики сбора и обработки полученного материала [Бронникова, 1989; Коровушкин, 1992а-б, 1997; Корусенко, 1988, 1994; Лоткин, 1989, 1990, 1993, 1996; Луговая, Реммлер, 1991; Майиичева, 1997а, 1999а-в, 20006, 2002а, 2003а-в; Патрушева, 1985, 1992; Проваторова, 1984, 1986; Вопросники., 1990; Программы., 1988, 1989а-б; Смирнова, 2002,

2003; Томилов, 1977, 1978а-б; 1981а-б, 1985, 1992; Фурсова, 1991, 1999а-б; и ДР-]

Важное значение для раскрытия темы исследования имели теоретические положения и практические выводы, содержащиеся в трудах М. М. Громыко [1995], В. А. Липинской [1996] и О. Н. Шелегиной [1992, 2001, 2002, 2005], посвященных проблемам адаптации русских в Сибири.

Известный интерес для раскрытия существа этноязыковых процессов в обособленных группах и этнолокальных сообществах представляют работы отечественных ученых по социальной лингвистике [Гарипов, Аргунова, 1980; Губогло, 1984; Джафаров, 1980; Лаази, 1987; Хинт, 1987].

Вопросы формирования, расселения, культуры и быта этнических массивов, являющихся объектом наших изысканий, не были обойдены вниманием исследователей сибирской этнографии. Однако выражение этого интереса было весьма неравномерным и неравнозначным как в XIX в., так и в XX в.

Историографические обзоры, в достаточной степени подробные, уже были опубликованы в специальной статье [Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2001] и монографиях автора и его коллег [Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003; Коровушкин, 2006в]. Поэтому считаю нужным перечислить лишь некоторые работы, опубликованные по теме диссертации.

Основное внимание исследователей XIX в. и более раннего времени [Георги, 1799; Фальк, 1824; Ядринцев, 1891 и др.] было обращено на сибирских «инородцев», которых принято называть «коренным» населением. Следующим объектом интереса, естественно, было русское (великоросское) население Сибири во всех его видах - и старожилы, и более поздние переселенцы-новоселы. При этом нерусские переселенцы попадали в поле зрения ученых и путешествующих чиновников очень редко. Поначалу это было связано с небольшой численностью таких переселенцев или с отнесением их к русским (как белорусов и украинцев), а впоследствии, по моему мнению, вызвано немногочисленностью самих исследователей и сменой приоритетов.

Единичные работы, посвященные переселенцам из Прибалтики в Сибирь [Гаупт, 1864, 1865; Лассман, 1895; Meomuttel, 1900], были проявлением целенаправленного конфессионально окрашенного интереса либо удивленной констатацией исследователя, нашедшего редкую диковину [Ядринцев, 1878]. В 1909 - 1913 гг. вышел ряд статей прибалтийских авторов [Skrinda, 1909; Skujnieks, 1912-1913], затем монография А. Ниголя обо всех эстонских колониях в России [Nigol, 1918].

В начале XX в. появились работы о переселении немцев в Сибирь [Морозов, 1900 и др.]. В них проблемы немцев-переселенцев и их роль в социально-экономическом развитии края рассматривались с точки зрения центральной исполнительной власти, давалось лишь общее представление о хозяйственной жизни немецкой переселенческой деревни.

Чуваши за пределами Поволжья и за Уралом внимания ученых практически не удостоились.

Многочисленный и всеобъемлющий корпус научных и описательных исследований, проведенных в конце XIX - начале XX в. под эгидой Переселенческого управления (библиографию см.: [Азиатская Россия., т. III, 1914; Список изданий., 1914]). При всей широте охвата лишь в редких изданиях содержатся весьма лапидарные сведения о малороссах, немцах, чувашах, прибалтийских переселенцах.

В конце 1920-х - начале 1930-х гг. на фоне роста численности пришлого нерусского населения, а также всплеска интереса научного сообщества к изучению производительных сил Сибири появился ряд справочно-энциклопедических статей, написанных для Сибирской советской энциклопедии [Сибирская советская., 1929, 1931, 1932, 1934] (к сожалению, не законченной). Но и они страдают краткостью и большими смысловыми лакунами.

Следует отметить, что на этом фоне появлялись подлинные жемчужины описательной этнографии. К таковым можно отнести книгу А. С. Бежковича и С. Н. Могилянской [1930]. Описания и выводы её крайне ценны для изучения украинской культуры азиатской России того времени.

Тогда же было издано несколько работ прибалтийских авторов по проблемам этнической истории латышей и эстонцев в России. В первую очередь это две монографии К. Шкилтера [Skilters, 1928, 1931]. Особый интерес представляет его работа «История латышских колоний» («Latkoloniju vesture») [Skilters, 1928]. где приводится обзор всех латышских и латгальских поселений в Сибири и существовавших в них культурно-просветительных учреждений.

В 1927 г. Ф. П. Шиллер составил обширную библиографию о российских немцах, содержавшую сведения о работах по истории и этнографии немецких поселений с 1764 по 1926 гг. [Schiller, 1927]. Однако о сибирских колониях, которые значительно уступали по численности населения материнским колониям европейской части России, в этом обзоре не было сказано почти ничего.

С середины 1930-х гг. и в последующие два с лишним десятилетия интерес исследователей к национальным группам и их культуре не проявился никак. Тому, безусловно, есть объяснение: власть не была расположена поощрять внимание ни к каким другим общностям, кроме одной - «единого советского народа».

Несомненно, здесь сказалось и отсутствие вплоть до 1959 г. статистико-демографической базы для оценки численности и расселения национальных групп применительно к областям и краям, не говоря уже о более мелких административных единицах: данные переписи 1926 г. устарели, а результаты переписей 1937 и 1939 гг. были закрыты совершенно.

Первые работы, касающиеся размещения и численности, а также этнографических и социальных характеристик исследуемых в данной диссертации групп, относятся к 1960-м гг. Это статья «патриарха» омского исторического краеведения А. Д. Колесникова «О национальном составе населения

Омской области» [1966] и труды JL В. Малиновского [1967а-в; 1968]. Последним впервые было проведено социологическое обследование немецкого населения Западной Сибири [Малиновский, 19696]. К сожалению, в условиях, когда немцев приходилось называть то «некоторыми группами», то «западными меньшинствами», не имея возможности даже прямо указать национальность, не могло быть и речи о масштабных исследованиях. В 1967 г. было опубликовано несколько работ, посвященных сибирским латышам и эстонцам [Виксна, 1967; Грюнберг, 1967; Малиновский, 19676; Тынурист, 1967; Шарапов, 1967]. Из трудов по истории лютеранских колоний в Западной Сибири можно отметить статью В. Злобииой [1971].

В то же время украинцы и чуваши Западной Сибири вплоть до конца 1970-х гг. находились вне поля зрения исследователей как сибирских, так и украинских и чувашских. То же в полной мере относится к Институту этнографии АН СССР. Стоит заметить, что даже в современном фундаментальном труде, подготовленном Институтом этнологии и антропологии РАН совместно с НАН Украины [Украинцы., 2000], украинцам Сибири и Дальнего Востока уделено минимальное внимание. Можно сказать, что факт их существования просто констатирован.

Всплеск интереса к изучению этнолокальных групп в отечественной этнографии и к сибирской переселенческой проблематике в частности пришелся на конец 1970-х — 1980-е гг. Волна эта ие спадает до сих пор.

Наибольшее внимание и во многом, не побоюсь этого определения, конъюнктурная ангажированность, ряда исследований выпали на долю российских немцев.

Монографических работ по истории и этнографии советских немцев, за исключением единственной книги о меннонитах [Ипатов, 1978], в этот период написано не было. Наиболее значимыми и имеющими наибольший географический охват стали статьи Т. Д. Филимоновой [1986, 1989], посвященные немцам СССР в целом и основанные на материале переписей населения.

Тогда же (1986 г.) было проведено этносоциологнческое обследование нескольких немецких групп в Казахстане [Наумова, Чешко, 1989]. Появилось немало статей историко-этнографического характера «первой волны» [Кри-гер, 1990; Лайгер, Кригер, 1988; Наумова, Чешко, 1990; Остроух, Шервуд, 1993; Социально-культурное., 1990; Чешко, 1988]. Особого внимания заслуживают работы С. В. Соколовского [1986, 1990, 1993, 1996], посвященные меннонитам Алтая.

Помимо научных работ появляется большое число публицистических по сути статей и заметок, посвященных «немецкому вопросу» и затрагивающих в основном проблемы эмиграции и восстановления немецкой национальной автономии [Бокк, 1988; Вормсбехер, 1989; Исаков, 1991; Симонов, 1992; Суханова, 1992 и др.].

В эти же годы в Сибири складывается уникальный исследовательский конгломерат, объединивший ученых Барнаула, Кемерово, Новосибирска, Омска и Томска. Наличие самой крупной в России территориальной группы немцев, образование немецких национальных районов, выявление значительного круга ранее недоступных источников — все это способствовало появлению большого числа научных трудов, посвященных этнической и этнокультурной истории, хозяйственному, социально-экономическому, этноязыковому и этноконфессиональному развитию сибирских немцев, вопросам этнического и социально-политического развития немецкой диаспоры в Сибири [Белковец, 2003; Бетхер, 1996, 1998, 1999, 2003, 2004; Брейзе, Колоткин, 1997; Бруль, 1995, 1997, 2000; Вибе, 1996а-б, 1997а-б, 1998, 1999а-б, 2001, 2005; Маттис, 1996, 1997а-б, 1998а-б; Нам, 1997, 2000, 2004; Охотников, 2004, 2006; Савин, 1995, 1996, 1999, 2003; Смирнова, 2002, 2003; Фурсова, 2000; Черказьянова, 1997а-б, 1998; Чернова, 1998, 2005; Шайдуров, 1996, 1998, 1999, 2000а-б, 2003а-б]. Свои исследования продолжил Л. В. Малиновский [1995, 1998, 1999].

Следует заметить, что подавляющая часть этих работ посвящена вопросам социально-политической истории и создана на основе источников, хранящихся в открытых за последние 10-15 лет архивных фондах, а также научных трудов, опубликованных в России и за её рубежами. Редкие из них имеют непосредственное отношение к этнографии (этнологии) и базируются на собственных полевых сборах.

Начало XXI в. отмечено созданием ряда высокопрофессиональных обобщающих трудов ученых, собравших значительный объем материалов по этнической и этнополитической истории, развитию системы образования российских немцев, в том числе и в Сибири [Вибе, 2007; Герман, 2000, 2004; Герман, Курочкин, 2000; Герман, Плеве, 2002; Черказьянова, 2000, 2004; Шайдуров, 20036].

Российским немцам посвящено большое количество зарубежной литературы (в основном общеисторического характера). Так, еще библиографический указатель, составленный К. Штумппом, включал свыше 1,7 тыс. наименований изданий [Stumpp, 1959]. Эти публикации чаще всего рассчитаны на широкого читателя, но нередко содержат богатый фактический материал. Необходимо отметить труды Я. Штаха [Stach, 1925a-b, 1938], а также серьезные работы, основанные на большом количестве архивных материалов, принадлежащие перу К. Штумппа [Stumpp, 1936, 1939, 1941, 1956, 1964а-б, 1993] и И. Флсйшхауэр [Fleischhauer, 1986; Pinkus, Fleischhauer, 1987; Fleischhauer, Jedig, 1990].

He избежала политической ангажированности и прибалтийская тема в историко-этнографических исследованиях. Если в первой половине 1980-х гг. ученые Латвии и Эстонии публиковали добротные научные исследования по переселенческому движению и истории прибалтийской диаспоры в России и СССР, функционированию и эволюции национальных языков в иноэтничной среде [Муравская, 1982, 1984, 1986; Беберс, 1982; Spreslis, 1987; Вийкберг 1986а-б, 1988, 1989; Вийкберг, Раннут, 1988; Viikberg, Vaba, 1984; Viikberg,

1985, 1988a-b, 1989a-c, 1990; Vaba, Viikberg, 1988; Keem, Vaba, Viikberg, 1989; Рекк-Лебедев, 1989]. Однако в связи с активизацией националистических движений в Прибалтике стали появляться публикации, трактующие любые переселения в Сибирь как насильственную депортацию. Таковы, например, труды X. П. Стродса [1980, 1988; Strods, 1989] и Т. Рауна [Raun, 1987]. Несколько более объективен В. О. Каралюн [1988].

В результате этих исследований сравнительно неплохо изучена этническая история (в том числе вопросы расселения и численности), языковые контакты, но недостаточно освещена традиционная культура, а также современные этнические процессы у латышей и эстонцев, проживающих за пределами основной этнической территории. Применительно к Сибири эта проблема (хотя и не без лакун) решалась усилиями И. В. Лоткина [1987, 1988, 1996, 2006] и М. Н. Колоткина [1994а-б].

В 1980 - 1990-е гг. появились научные труды, характеризующие этническую культуру украинцев за пределами традиционных этнических территорий. Они созданы на основе результатов новейших полевых исследований и этносоциологических опросов, новых и по-новому проинтерпретированных архивных данных.

Одной из первых весомых работ периода последней трети XX в. стала диссертация В. Я. Бабенко [1985], посвященная украинцам Башкирии, а в 1990 г. была опубликована монография [Бабенко, 1990]. Еще более значительным трудом, охватывающим все регионы проживания украинцев, стала книга В. И. Наулко «Украинцы вне Украинской ССР» [1986]. Однако, в силу особенностей построения книги, украинцам Сибири в ней уделено не очень много места.

Очень интересна статья С. И. Брука и В. М. Кабузана [1981], в которой скрупулезно подобраны сведения о численности и расселении украинцев в царской России. Необходимо отметить, что В. М. Кабузан внес огромный вклад в изучение демографии украинского этноса и его частей за пределами собственно этнической территории [Кабузан, 1971; Кабузан, Махнова, 1965; и др.]. Наиболее значимым стал его фундаментальный труд «Украинцы в мире» [Кабузан, 2006], где этот исследователь систематизировал колоссальный круг источников по расселению и численности украинцев в Украине и за её пределами. Однако следует отметить, что относительно Сибири он оперирует данными не более дробными, чем поуездные (для периода до 1917 г.) или общерегиональные (для советской Сибири и Дальнего Востока).

Значительное количество новых материалов ввели в научный оборот украинские исследователи Ф. Заставний [1991, 1992] и Н. А. Якименко [1988, 1989а-б]. История заселения украинцами азиатских просторов России также волновала исследователей, но наибольшую заинтересованность у них вызывала украинская «колонизация» Дальнего Востока - региона, где относительная численность украинцев очень высока, а роль, которую играют выходцы из украинской диаспоры, важна и значима. Появились и обобщающие труды [Полггична ., 2003].

Большую роль в изучении украинского населения Западной Сибири в 1970-х - начале 1980-х гг. сыграли труды омских исследователей А. Д. Калашникова, С. Ю. Первых, О. М. Провоторовой [Калашников, Первых, Про-воторова, 1981] и Е. А. Мордик [1982].

После развертывания исследований украинцев представителями омской школы этнографии под руководством профессора Н. А. Томилова свет увидела целая череда небольших публикаций нового поколения исследователей [Артамонова, 1991; Коровушкин, Реммлер, Томилов, 1991; Томилов. Коро-вушкин, Реммлер, 1992; Луговая, Реммлер, 1991; Милищенко, 1990; Реммлер, 1987, 1988; Царегородцева, 1994; Чередников, 1990]. К огромному сожалению, обобщающий труд по современному этнокультурному развитию этой этнической группы до сих пор так и не написан.

В 1987 г. в Москве А. М. Шпорт была защищена весьма содержательная диссертация «Хозяйство и традиционно-бытовая культура украинских переселенцев в Западной Сибири (Тоболо-Иртышское междуречье)» [1987], однако в виде монографии она так и не вышла.

Весьма серьезное внимание проблемам этнического развития восточнославянских переселенцев в последнее десятилетие уделяется этнографами-славистами Института археологии и этнографии СО РАН [Майничева, 1997а-б, 1998, 1999а, 1999в; Майничева, Фурсова, 1995; Фурсова, 1991, 1993, 1998, 1999а; Фурсова, Васеха, 2004, 2005]. Работы этих исследователей отличаются глубокой проработкой материала и достаточно широким географическим и хронологическим диапазоном.

Истории заселения украинцами Дальнего Востока, их этнографии и этнокультурному развитию посвящен ряд работ дальневосточных исследователей и представителей украинского научного сообщества. Последние особенно заинтересованно занимаются этой темой. По-видимому, немалую роль здесь играет активность украинских землячеств российского Дальнего Востока и северо-американского континента [Ковальчук, 1992; Луцак, 1993; Марунчак, 1993; Попок, 1996, 2001].

Часть работ посвящена украинской диаспоре за рубежами бывшего Советского Союза [Заруб1жш 1991;Украшщ ., 1991 и др.].

В последние десятилетия XX в. на волне огромного интереса к изучению современных этнических процессов появились труды, посвященные чувашскому народу [Григорьева, 1984а-б; Гузенкова, 1984; Иванов, 1973, 1979; Кондратьев, 1984; Фокин, 1985а-б]. При этом ученые заинтересовались и группами чувашей, по тем или иным причинам оказавшихся вне территории Чувашии [Иванов, 1985; Чуваши., 1987, 1988].

Но, как известно, поволжско-приуральским регионом чувашская диаспора не исчерпывается. И мы с сожалением должны констатировать, что вопросы этнографии чувашей, переселившихся в Сибирь, фактически остались без внимания. Пробел в известной степени восполнили работы соискателя [Ко-ровушкин, 1988, 1989а-б, 1990а-б, 1991а-б, 1992а-б, 1994, 1997, 2002; Коровушкин, Пирогов, 1990 и др.], посвященные формированию этнического массива, традиционной материальной и духовной культуре, современным этническим процессам у чувашей Западной Сибири. Однако некоторые вопросы их этнического развития оставались за рамками и этих трудов. Лишь в последние годы появился ряд новых работ, в которых уделено внимание чувашской диаспоре в целом [Иванов, 1998; Чувашское население., 2000, 2002], но и в них сведения о сибирской части этноса отрывочны и лапидарны.

Основные задачи исследования:

1) определение роли природно-климатических условий и этнической структуры региона расселения в формировании и развитии этнолокальных переселенческих диаспор;

2) выяснение причин и путей масштабных миграций, изучение роли государства как детерминанты процессов переселения, водворения и землеустройства переселенцев;

Объектом нашего изучения явилось сельское латышское, немецкое, украинское, чувашское и эстонское население современных Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей в рамках массивов, сформировавшихся в конце XIX - первой трети XX в. Именно сельское население, на протяжении большей части рассматриваемого хронологического диапазона численно преобладавшее над городским, исторически формировало этнокультурный облик населения Западной Сибири и диаспоральных групп, рассматриваемых нами в данном исследовании.

Выбор групп, ставших объектом нашего исследования, не случаен.

1. Формирование их было фактически синхронным.

2. Представители всех этих групп были расселены в схожих природно-географических условиях - степной, лесостепной и южнотаежной зонах Западной Сибири.

3. Каждая из обследованных нами групп десятилетиями имела устойчивую сеть поселений, в которых её представители на протяжении конца XIX -XX вв. составляли значительную (выраженную) часть населения, и была представлена на всей территории исследования. Это имело определяющее значение при выработке стратегии сбора материала и проведения этносоцио-логических опросов.

4. По всем выбранным для исследования группам имеются в наличии «сквозные» данные в переписных материалах всего периода конца XIX - начала XXI в.

Общая численность (городское и сельское население) обследованных этнических групп в означенных выше субъектах Российской Федерации по данным Всероссийской переписи населения 2002 г. составила: украинцев -430 097 чел.; немцев - 279 716 чел., чувашей - 63 289 чел., эстонцев - 7 037 чел. и латышей (включая латгальцев) - 5 368 чел. [Национальный состав и владение языками., 2004, с. 573 - 703]. Доля сельского населения в этих национальных групп значительно варьирует: у украинцев - 23,8% (102 445 чел.), у немцев - 49,0% (137 134 чел.), у чувашей -36,9% (23 369 чел.)*. У эстонцев и латышей этот показатель составил 53,8% (3 473 чел. от 6 453) и 43,8% (2 061 чел. от 4 704)** соответственно.

Не случаен и выбор хронологического отрезка, взятого за исходный этап (конец XIX - первая треть XX в.). Именно в эти годы в истории Российского государства в целом и Сибири в особенности имел место феномен широкомасштабного переселения на новые, ранее не подвергшиеся хозяйственному освоению огромные пространства Северной Евразии. В последующем основная часть массированных переселений носила насильственно-вынужденный характер и была связана либо с прямыми перемещениями целых народов или их частей, социальных слоев и групп, либо с нуждами и тяготами Второй мировой войны и послевоенного развития (в известной мере к этому можно отнести и освоение целины).

См. табл. 15-16 там же. Ввиду отсутствия данных о численности сельского латышского и эстонского населения в Тюменской области показатель рассчитан для Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской, Омской и Томской областей. ной Курганской области не была затронута исследованием, поскольку, как и в период первоначального заселения Западной Сибири, в настоящее время она входит в Уральский природно-экономический район [Географический., 1986, с. 240]. Исследование также не охватило территорию современной Республики Алтай в связи с тем, что официального переселения на эти земли открыто не было, а несанкционированные (самовольные) переселения представителей рассматриваемых нами групп имели незначительные масштабы.

Предмет нашего исследования - формирование, этнокультурное развитие (в том числе и этнокультурная адаптация), трансформации расселения и численности украинской, немецкой, чувашской, эстонской и латышской переселенческих диаспор, проживающих в сельской местности Западной Сибири. Для его изучения проводился анализ важнейших признаков: территории расселения и численности, языка, хозяйства и материальной культуры. Нас интересовала история формирования этих этнолокальных групп, специфика их развития и этнокультурной адаптации в иноэтничной, иноязыковой и ино-конфессиональной среде.

Акцент на изучении хозяйства и материальной культуры нашего объекта не случаен, поскольку, в соответствии с устоявшимся мнением, «материальная культура практически полностью охватывает сферу производства и жизнеобеспечения. представляет собой механизм адаптации общества к условиям природной и социальной среды его существования» [Арутюнов, Бент-цин, Вайнхольд, 1989, с. 6]. При этом другие крупные составляющие культуры изучаемых нами образований - соционормативная и духовная - были сознательно исключены из рассмотрения в данной работе в силу того, что степень внешнего воздействия на них проявляется недостаточно явно, а сами они незначительно влияют на процессы адаптации к природной и социальной среде.

Дополнительное углубленное изучение вопросов этнического и этпо-группового самосознания и уровня эндогамности не проводилось, поскольку они были достаточно, по мнению автора, проработаны в соответствующих публикациях [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровуш-кин, Лоткин, Смирнова, 2003].

Хронологические рамки исследования определены периодом конца XIX - началом XXI в., т. е. временем фактического существования выбранных групп на территории Западной Сибири. Это позволило нам выявить особенности этнического и этнокультурного развития исследуемых групп, проследить их в их динамике, с большей достоверностью прогнозируя тенденции. При этом упор был сделан на изучение сельских массивов переселенцев, формирование которых, в основном, происходило в конце XIX - первой трети XX в.

При проведении исследования автор опирался на широкий круг полевых этнографических и этносоциологических материалов, архивные и статистические источники, коллекции ряда областных, районных и университетских музеев, а также на труды предшественников и соавторов по опубликованным работам [Народы Западной., 2002; Коровушкин, Лоткин, Смирнова, 2003 и

ДР-]

Источники можно условно разбить на четыре группы. Первую составляют статистические и архивные данные различного рода, вторую — конкретно-этнографические материалы, третью - этнографические коллекции и фотографические фонды ряда областных, районных и поселковых историко-краеведческих музеев, четвертая группа — это материалы этносоциологических опросов, проведенных при участии или под руководством автора в 1980 - 1990-х гг. и 2004 - 2007 гг.

Нельзя не сказать и о многолетних личных наблюдениях автора, значение которых в формировании системы восприятия, описания и интерпретации накопленных данных, характеризующих исследуемый нами мир переселенческих диаспор, переоценить невозможно. Свои путешествия по Сибири, начатые в детстве благодаря родителям, студенческие экспедиции и полноценные самостоятельные полевые работы, продолжаемые и поныне, - все это позволило наблюдать значительную часть описываемых явлений собственными глазами.

В первую группу источников, использованных при написании диссертации, входят результаты всеобщих и локальных переписей населения, опубликованные и не публиковавшиеся ранее статистические сведения, предоставленные автору территориальными органами Федеральной службы государственной статистики в регионах (Алтайкрайстат, Кемстат, Новосибирскстат, Омскстат, Томскстат, Тюменьстат) и впервые введенные им в научный оборот. Именно опубликованные сведения и служебные материалы региональных органов государственной статистики позволили проследить динамику численности исследуемых массивов в порайонном разрезе и стали основой для впервые проведенного картографирования расселения представителей изучаемых нами этих групп на территории Западной Сибири.

Тюменском областных архивах ЗАГС. Анализ данных по внутриэтнической и межэтнической брачности позволил выделить этнолокальные группы в этнических массивах и определить их границы. В диссертации представлены лишь общие выводы по ним, так как подробно они были охарактеризованы ранее [Коровушкин, 1997; Лоткин, 1996; Смирнова, 2003; Коровушкин, Лот-кин, Смирнова, 2003].

Материалы центральных государственных архивов не привлекались в связи с тем, что практически все их данные, относящиеся к исследуемой теме, уже опубликованы различными учеными. В этой связи автор не счел возможным дублирование исследовательской процедуры.

Вторая группа источников включает полевые конкретно-этнографические материалы, характеризующие все стороны хозяйства и культуры переселенцев и их потомков в Западной Сибири со времени первых переселений и до современности. Значительный объем сведений получен по истории поселений, жилищам и хозяйственным постройкам, орудиям труда и предметам быта, одежде и пище. Их изучение позволило выделить национально-специфичные и иноэтничные черты, этнолокальную специфику в материальной культуре и хозяйстве исследуемых нами групп.

Полевые исследования, материалы которых привлечены автором при написании диссертации, относятся в основном к двум периодам - 1980-е - середина 1990-х гг. и 2001 - 2008 гг. В 1995-2000 гг. автором проводились точечные научные командировки в районы проживания латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев в Алтайском крае, Кемеровской, Новосибирской и Омской областях.

Сбор данных о сибирских чувашах охватил территорию одиннадцати районов Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областей. В ходе экспедиционных работ Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1980-1983 гг. (руководитель Н. А. Томилов) и в 1987-1992 гг. (руководитель Д. Г. Коровушкин) было обследовано чувашское сельское население Колыванского, Кыштовского и Северного районов Новосибирской области, Знаменского, Крутинского, Любинского, Муромцевского, Тарского и Усть-Ишимского районов Омской области, Нижне-Тавдинского и Ярковско-го районов Тюменской области. Экспедиции были маршрутными, что продиктовано особенностями расселения сибирских чувашей. Автором осуществлялось планирование и руководство работой отрядов, непосредственное участие в сборе и фотодокументировании полевых этнографических материалов. Материалы сданы и хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета. Ссылки на них в тексте диссертации даны в соответствии с системой, принятой в МАЭ ОмГУ на момент работы автора с ними (то же относится и к материалам по остальным сравниваемым группам).

Этнографические исследования немцев Западной Сибири были начаты с работы Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ в 1989 г. (общее руководство осуществлял Н. А. Томилов. руководитель «немецких» отрядов Т. Б. Смирнова, автор участвовал в качестве рядового члена отряда и руководителя этнографической практики студентов Омского госуниверситета). Соискателем осуществлялось руководство работой студентов-практикантов, непосредственное участие в сборе и фотодокументировании полевых этнографических материалов. Впоследствии Т. Б. Смирновой было проведено несколько маршрутных экспедиций в Баганский, Карасукский, Татарский районы Новосибирской области, Топкинский и Юргинский районы Кемеровской области, Азовский немецкий национальный, Горьковский, Марьяновский, Исилькульский, Любинский, Одесский, Шербакульский, Тар-ский районы Омской области, в Благовещенский, Славгородский и Табун-ский районы Алтайского края. В них собрано большое количество полевых материалов по этнической истории, традиционной и современной культуре немцев Сибири. Собранные материалы хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета.

Полевые работы по изучению латышского и эстонского населения проходили в 1986-1990 гг. и в последующие годы (с некоторыми перерывами) в рамках деятельности прибалтийского отряда Сибирской историко-этнографической экспедиции ОмГУ. Были обследованы латышские и эстонские поселения Мариинского района Кемеровской области, Болотнинского, Венгеровского, Кыштовского, Татарского, Тогучинского и Чановского районов Новосибирской области, Знаменского, Калачинского, Кормиловского, Крутинского, Одесского, Оконешниковского, Седельниковского и Тарского районов Омской области, Зырянского, Кривошеинского и Первомайского районов Томской области. Прибалтийский отряд в 1986 г. возглавляли В. В. Реммлер и J1. Т. Шаргородский, а с 1987 г. - И. В. Лоткин. Автор также принимал участие в работах этого отряда как руководитель студенческих практик и экспедиций. Материалы сданы и хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета.

Изучение традиционной культуры и современного этнического и этнокультурного развития украинцев Западной Сибири начато в 1976 г. силами этнографов Омского госуниверситета под общим руководством Н. А. Томи-лова. Непосредственно руководил отрядом С. Ю. Первых. В экспедициях 1982—1983 гг. по ряду районов Омской области - Исилькульскому, Полтавскому, Таврическому - был проведен дополнительный пилотный опрос и сбор полевых материалов. Общее руководство осуществлял Н. А. Томилов, руководителем отряда был В. В. Реммлер, автор участвовал в этих работах в качестве рядового сотрудника. В 1986-1991 гг. работы были продолжены под руководством В. В. Реммлера при участии Д. Г. Коровушкина как руководителя практик и экспедиций. В ходе экспедиционных поездок было обследовано украинское население Исилькульского, Калачинского, Нововаршавского, Полтавского и Таврического районов Омской области, а также Карасук-ского района Новосибирской области. Материалы экспедиций хранятся в фонде МАЭ Омского госуниверситета.

В 2001-2008 гг. соискателем в качестве руководителя Алтае-Барабинского отряда Северо-Азиатской комплексной экспедиции ИАЭТ СО РАН предприняты экспедиционные поездки и сбор полевых этнографических материалов по расселению, численности, хозяйству и культуре латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев в Благовещенском, Бурлинском. Краснощековском, Кулундинском, Немецком национальном, Родинском, Рубцовском, Славгородеком, Табунском и Хабарском районах Алтайского края; Кемеровском, Новокузнецком и Мариинском районах Кемеровской области; Барабинском, Болотнинском, Венгеровском, Карасукском, Колыван-ском, Краснозерском, Куйбышевском, Кыштовском, Северном, Татарском, Тогучинском и Чановском районах Новосибирской области; Болынеречен-ском, Исилькульском, Калачинском, Колосовском, Кормиловском, Крутин-ском, Любинском, Нововаршавском, Одесском, Оконешниковском, Омском, Павлоградском, Полтавском, Седельниковском, Тарском, Таврическом, Тю-калинском и Усть-Ишимском районах Омской области; Кривошеинском и Томском районах Томской области; Тюменском и Ярковском районах Тюменской области. Собранные материалы находятся в служебном научном архиве автора.

Для полевого обследования нами были выбраны наиболее типичные поселения с преобладанием представителей изучаемых нами групп, существующие с периода первоначального заселения обследуемых регионов. Отбор осуществлялся из базы данных, сформированной на основе списков населенных мест (сельских населенных пунктов), опубликованных в различные годы [Список. Сибирского края., 1923; Список. Уральской области., 1929; Сельские., 1961, 1990 и др.], служебных списков численности наличного и постоянного населения по каждому сельскому населенному пункту (Таблица 2 ЦСУ СССР), предоставленных региональными органами Госкомстата / Рос-стата.

Проведение полевых сборов в соответствии с апробированными и общепризнанными в этнографии методиками позволяет считать полученные материалы достоверными.

Своеобразным источником, дополняющим данные полевых работ, явились фотоснимки поверхности Земли из космоса, произведенные искусственными спутниками и размещённые в мировых информационных сетях. Ставшие доступными в последние годы, они весьма наглядно представляют особенности поселенческой структуры исследуемых групп па современном этапе, дают возможность определить планировку многих населенных пунктов, даже уже несуществующих. С помощью этих снимков описания усадеб, например, обретают «живое» иллюстрирование.

Третья группа источников - музейные коллекции. Они достаточно неоднородны как по составу, так и по репрезентативности (применительно к отображению в них истории и культуры тех или иных групп). Но именно благодаря им стало возможным проведение масштабных ретроспекций явлений в хозяйстве и материальной культуре на протяжении всего исследуемого периода.

В эту группу вошли обследованные и фотодокументированные автором этнографические (вещные) коллекции, хранящиеся в фондах Музея археологии и этнографии Омского государственного университета, Рубцовского и Славгородского историко-краеведческих музеев (Алтайский край), Новосибирского государственного краеведческого музея, Венгеровского, Карасук-ского, Колыванского, Краснозерского, Кыштовского, Татарского, Чановского районных историко-краеведческих музеев, Историко-краеведческого музея с. Белое и Краеведческого музея с. Петропавловка Краснозерского района (Новосибирская область), Омского областного государственного историко-краеведческого музея, Большереченского, Исилькульского, Калачинского, Колосовского, Любинского, Нововаршавского, Одесского, Оконешниковско-го, Павлоградского, Полтавского, Седельниковского, Тарского, Таврического и Тюкалинского районных историко-краеведческих музеев, Историко-краеведчеекого музея с. Ковалево Калачинекого района (Омская область).

Все эти музеи обладают уникальными коллекциями подлинных фотодокументов (или их поздних фотокопий), наиболее ранние из которых относятся к 1870-м гг. Подавляющая часть фотодокументов и музейных предметов ранее не была опубликована и впервые введена в научный оборот автором.

Названные этнографические и фотодокументарные коллекции наглядно характеризуют в динамике основные черты хозяйства, материальной культуры и быта немцев и украинцев, в меньшей степени сибирских чувашей, латышей и эстонцев. Эту неравномерность можно объяснить как различием в численности изучаемых нами этнических массивов, так и степенью дисперсности их расселения. Всего автором собрано более 300 электронных (оцифрованных) копий подлинных архивных фотодокументов и сделано самостоятельно свыше 2 ООО фотографий (пленочных и цифровых): музейных и бытующих предметов, ландшафтных и событийных снимков, одиночных и коллективных фотопортретов*.

Четвертой группой источников являются результаты массовых опросов сельского латышского, немецкого, украинского, чувашского и эстонского населения методом стандартизированного интервью, проведенных в целях более полного воспроизведения этносоциального облика исследуемых этно-дисперсных групп. За образец опросного листа для изучения современных этнических процессов принят один из вариантов анкеты, разработанной под руководством Ю. В. Арутюняна. С учетом местных условий и этнической специфики населения Западной Сибири исходный образец анкеты был несколько переработан и дополнен. Основной массив этносоциологических материалов относится ко второй половине 1980-х- первой половине 1990-х гг. Дефиниция «сборы автора», используемая далее применительно к иллюстрациям, означает, что данный фотодокумент был найден в соответствующем архиве и скопирован (сканирован или перефотографирован) автором диссертации лично. Соответствующие файлы находятся в его служебном исследовательском электронном архиве.

При обследовании чувашей, латышей и эстонцев нами применена моно-этничная стратифицированная выборка, базирующаяся на отборе респондентов по признакам пола и возраста, а также социально-профессиональной принадлежности. Для изучения сибирских немцев и украинцев применялась районированная выборка, основанная на отборе респондентов по месту расселения, типу поселения, а также по полу, возрасту и социально-профессиональной принадлежности. Структура населения по всем этим признакам была определена на основании данных похозяйствснных книг сельских советов, которые содержат наиболее полные и точные сведения.

Для стратификации выборочной совокупности применялась стратификация генеральной совокупности по вышеозначенным признакам, на основе сведений, полученных из похозяйственных книг сельсоветов. В связи с дисперсным расселением сибирских чувашей, латышей и эстонцев было проведено практически сплошное обследование большинства сел и деревень с населением, принадлежащим к изучаемым национальностям. Наличие такового фиксировалось в материалах переписей населения формой статистического учета 2С. В основу социально-профессиональной разбивки генеральной совокупности была положена структура сельского населения, разработанная Ю. В. Арутюняном [1966, 1968]. При определении структуры выборки использован метод, предложенный Е. И. Клементьевым [1970].

Относительный объем выборки по чувашам составил 43,1 %, что в количественном выражении равно 1 207 опрошенным. Отклонения выборочной совокупности от генеральной не превысили 5 %. По немцам анализировались 1 500 опросных листов (анкет). Относительный объем выборки составил 33,7 %, коэффициент отклонений не превысил 3 %. В ходе работы с сибирскими прибалтами было опрошено 500 латышей и 730 эстонцев. У латышей выборка составила 73 % от генеральной совокупности жителей населенных пунктов, где проводился опрос, а у эстонцев - 38,6 %. Коэффициент отклонений у сибирских латышей не превысил 3,9 %, а у эстонцев - 4 %. Опрос украинского населения проводился в два этапа - в 1976 г. (собрано 810 опросных листов) и в 1987 — 1988 гг. (1 003 опросных листа). Относительный объем выборки превысил 40 %, коэффициент отклонений находится в пределах 5 %. Большой относительный объем и допустимые коэффициенты отклонений определили репрезентативность выборки. Все означенные материалы (включая первичные) хранятся в фондах МАЭ ОмГУ.

Наряду с методами интервьюирования широко применялся метод непосредственного наблюдения: фиксация тех или иных явлений хозяйственной и культурной жизни, изучение поведения информаторов в различных производственных и бытовых ситуациях. В результате собран материал как по традиционной культуре и быту изучаемых нами этнических групп, так и по динамике этнических процессов внутри них.

В 2004 - 2006 гг. автором был проведен выборочный опрос в целях изучения этнопсихологических характеристик исследуемых этнических групп и того, как они отражаются на отношении к этим группам со стороны соседей по расселению (часть вопросов, содержавшиеся в анкете, приведена в главе 5). Собрано 260 опросных листов (хранятся в служебном архиве автора).

Методология и методика работы. Данное исследование базируется на общенаучных материалистических принципах диалектического познания -историзма и научной объективности, основанной на критическом анализе источников.

В качестве основных в данном исследовании применены методы полевой этнографии, опроса, сравнительно-исторический, историко-статистический, музейно-источниковедческий, ретроспекции и компонентного анализа. При непосредственном рассмотрении этнокультурных и этноязыковых процессов применены методы конкретного этносоциологического исследования. Использование последнего представляется весьма важной составляющей комплексного подхода при рассмотрении источников, поскольку именно данные массовых этносоциологических опросов, проведенных в последней четверти прошлого столетия, могут осветить вопросы этноязыковой адаптации в исследуемых нами группах.

При проведении нашего исследования основное внимание уделялось сферам жизнеобеспечения этнических групп и людей, их образующих: хозяйству и материальной культуре, функционированию и модификации языков, межнациональным отношениям. При этом рассмотрение каждого из этих вопросов осуществлялось не изолированно друг от друга, а в тесной взаимосвязи и взаимозависимости, то есть путем системного анализа предмета исследования.

Во избежание разночтений автор считает необходимым оговорить некоторые используемые им термины и дефиниции.

Так, словосочетание «поздние переселенцы», в нашем понимании, подразумевает группы населения европейской России (в границах Российской империи и послеоктябрьских РСФСР/СССР), переселявшиеся и водворявшиеся в областях Западной Сибири в рамках реализации государственной переселенческой политики конца XIX - первой трети XX в. или самостоятельно {самовольно). Представители каждого этноса, группы которых изучались при проведении исследования, переселялись в Сибирь и ранее, как минимум, со времен петровской эпохи. Однако эти переселения были, скорее, индивидуальными миграциями конкретных лиц, семей или небольших объединений, что не позволяет нам причислить их к разряду «переселений» в рамках устоявшегося понятия.

Термин «диаспора» в авторском прочтении подразумевает некую общность людей, имеющих единую этническую принадлежность (и осознающих это), коллективную память о «прародине» (этнической метрополии) и общности происхождения, различающих этноконсолидирующие черты своего сообщества и признаки «инаковости» по отношению к внешнему окружению, поддерживающих механизмы сохранения и межпоколенной трансляции структур этнической, этнокультурной, языковой и конфессиональной идентичности.

Сельские переселенческие диаспоры» — сочетанный термин, применительно к Азиатской России исследуемого периода содержащий несколько смысловых слоев. В его основе лежат устоявшиеся понятия переселение / переселенцы / переселенческий как описание конкретного исторического феномена конца XIX - начала XX в. (направляемая и регулируемая миграция части населения Российской Империи в её азиатские пределы); обозначение относительно старолсилов их новых соседей—новосёлов, принадлежащих, при этом, различным этносам и конфессиям и образующим этнотерриториаль-иые, этнолокальные и этноконфессиональные новообразования.

Под «адаптацией» применительно к существу рассматриваемого материала автор понимает не приспособительную изменчивость индивида (в аспекте физиологической адаптации) (см. напр.: [Русские старожилы., 1973]), а способность всего этносоциального организма - этнической группы, иного этнолокального сообщества, оказавшегося в иногеографической, иноклима-тической, иноэтнической и ииоязыковой обстановке - к рационально обусловленному восприятию инокультурных традиций и новаций, заимствованию или передаче вовне приспособительных реакций и явлений, реализации этих приспособительных реакций.

Под билингвизмом (или двуязычием) понимается явление контактирования языков, когда генерируются грамматические предложения более чем на одном языке.

Словосочетание «языковая диффузия» характеризует выборочный процесс распространения иноязычных новаций, в том числе и обоюдный.

Интерференция языковая» - отклонения в речи билингва под влиянием другого языка с частичным совпадением вербальных единиц двух языков и их совокупным «плавающим» использованием одним носителем.

Сочетание «смена кода» (свитчинг) подразумевает попеременное употребление говорящим двух языков во время одного речевого акта [Вийкберг, 1989а, с. 7].

Применяемое в исследовании разделение источников на «архивные», «неопубликованные» и «опубликованные» продиктовано особенностями их происхождения и принадлежности: первые, как явствует из их названия, хранятся в архивах, задокументированы и, в силу доступности всем исследователям, могли быть ранее опубликованы и введены в научный оборот; вторые представляют собой документы, зачастую не прошедшие процедуру архивации, - внутренняя служебная документация, служебные справки и пр. - не опубликованные иными авторами; третьи являют собой опубликованные данные переписей, справочники административно-территориального деления тех или иных территорий, списки населенных пунктов (мест) и пр.

Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что оно является первым сравнительным монографическим описанием процессов формирования и трансформации нескольких сельских этнических переселенческих диаспор Западной Сибири, имеющих различное происхождение, совершенно несхожие языки и неодинаковую конфессиональную принадлежность, но, тем не менее, продемонстрировавших схожие тенденции в этнокультурном развитии.

Впервые предпринята попытка определить общее и особенное в этническом развитии сходных по условиям формирования, расселения и развития этнолокальных групп - сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, выявить условия и факторы, влияющие на ход этнокультурной адаптации этнодисперсных групп в иноэтничной и иноязыковой среде.

Основные задачи диссертационного исследования решены па основе привлечения широкого круга источников, часть которых впервые введена в научный оборот.

Изучена история формирования этнических массивов рассматриваемых нами этнолокальных групп во взаимосвязи причин и путей масштабных миграций конца XIX - первой четверти XX вв. Показана роль государства в процессах переселения и землеустройства изучаемых нами переселенческих групп. Рассмотрены проблемы трансформации традиционного хозяйства и материальной культуры, в том числе адаптации к природно-климатическим условиям и иноэтничному окружению. Изучены вопросы развития национальных языков и языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного проживания в преобладающей массе русского населения в увязке с изучением этнопсихологических характеристик этнофоров.

Поскольку представленная диссертационная работа является логическим продолжением многолетних научных изысканий автора в области этнокультурного, этносоциального и этнического развития в целом переселенческих сообществ на территории Западной Сибири, необходимо отметить ранее означенные промежуточные итоги этого пути. В 1991 г. в Москве (ИЭА РАН) соискателем была защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук по теме «Современные этнические процессы среди чувашей Западной Сибири» [см. автореферат: Коровушкин, 1991а]. Как явствует из названия работы, акцент в ней был сделан на современном периоду защиты этапе развития чувашского этнического массива в регионах Западной Сибири. Основу научного анализа составили этносоциологические материалы, собранные в основном в Новосибирской, Омской и Тюменской областях. Кемеровская и Томская области были затронуты в меньшей степени, территория Алтайского края не исследовалась в той диссертации вовсе. Несмотря на то, что в кандидатской диссертации автора нашли отражение материалы по предпосылкам переселения, формированию этнических массивов, их поселенческой сети, традиционной материальной и духовной культуре, хозяйственным занятиям чувашских переселенцев, объём их был относительно невелик. Крайне лапидарны в силу особенностей опубликования и доступности в советскую эпоху были сведения по расселению и численности исследуемого этнического сообщества.

Настоящая работа (и публикации, ей предшествующие) призвана расширить географические и хронологические границы исследования, сравнить данные, полученные автором, с материалами, собранными и опубликованными его коллегами, значительно увеличить фактическую базу научного анализа. Так, для решения поставленных задач были расширены территориальные рамки проведения исследования — в список регионов включен Алтайский край.

Нами впервые были комплексно исследованы историко-этпографические и этносоциальные характеристики украинского этнического массива в рамках сельских переселенческих сообществ Западной Сибири.

Автором впервые собран, проанализирован и опубликован массовый ис-торико-статистический материал, характеризующий расселение и численность латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей за более чем столетний период с ранжированной дискретностью на уровне регионов (губерний, краёв и областей), районов (уездов), единичных селений (сёл, деревень, посёлков, выселков, хуторов и односелий). Проведенная работа не имеет известных автору аналогов.

Впервые в таких объёмах в научный оборот вводятся уникальные музейные изобразительные и вещные материалы, дающие представление о локальных (на уровне районов) особенностях этнических культур исследуемых этнических диаспоральпых массивов.

Практическая значимость работы состоит в той роли, которую должны сыграть полученные результаты в создании оптимальных условий для гармонизации дальнейшего этнического развития описываемых этнических и этнолокальных групп и их самобытных культур. На основе полученных данных разработаны рекомендации для органов исполнительной власти. Результаты исследования могут послужить основой для разработки специальных курсов для студентов вузов. Фактический материал может быть востребован в научной работе, использован для разработки учебных и методических пособий.

Материалы, собранные, проанализированные и интерпретированные автором, частично изданы в виде книг [Коровушкин 1997, 2006в, 2007а-б, 2008а, 2009а] и введены в научный оборот путем адресной рассылки по крупнейшим научным библиотекам Российской Федерации и библиотекам ведущих университетов.

Апробация основных положений диссертации проходила в докладах автора на ежегодных научных сессиях Института археологии и этнографии СО РАН, V Конгрессе этнографов и антропологов России (Омск, 2003), международной конференции «Из века в век» (Владивосток, 2003). Они также отражены в научных публикациях (в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК [Коровушкин, 2004, 2006а-б, 2006, 20086, 2009в-г]).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списков архивных фондов, неопубликованных и опубликованных источников, списка литературы, списка сокращений, а также пяти приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диаспоры в Западной Сибири"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги сравнительного рассмотрения важнейших для любого этнического (в том числе диаспорального) сообщества характеристических черт пяти групп сельского переселенческого массива - сибирских латышей и эстонцев, немцев, украинцев и чувашей, - сформировавшихся в результате массовых переселений из европейской части России в Западную Сибирь в конце XIX - первой трети XX в. можно сделать следующие заключительные выводы.

Рассмотренные в предшествующих главах диссертационного исследования явления и процессы позволили относительно полно, на взгляд автора, сопоставить выявленные общие и особенные черты этнического и этнокультурного развития, трансформации расселения и численности в хронологической и пространственной динамике, а также решить проблему их этнокультурной адаптации.

В результате проведения исследования достигнуты поставленные цели:

1) определены этапы в истории формирования этнических массивов рассматриваемых нами сельских локальных групп этнических диаспор, подробно освещена динамика их численности и расселения во всем пространственном и хронологическом диапазоне проведения исследования; 2) выяснены причины и пути масштабных миграций, изучена роль государства как детерминанты процессов переселения, водворения и землеустройства переселенцев; 3) рассмотрена проблема переноса и адаптации к новым природно-климатическим условиям традиционного хозяйства описываемых групп, а также адаптации традиционной материальной культуры в новых природных условиях и новом, как правило, иноэтничном, окружении; 4) выявлены тенденции развития национальных языков в ходе языковой адаптации переселенцев в иноязыковой среде в условиях дисперсного расселения в преобладающей массе русского населения, а также степень влияния межнациональных установок и отношений на этнокультурную адаптацию и трансформации этнического самосознания.

Выявлено, что:

5) природно-климатические особенности переселенческих районов, отводившихся для государственной колонизации или ставших территориями самовольного заселения, обусловили создание первоначальной структуры размещения переселенческих контингентов в условиях, подобных или схожих с условиями регионов выхода переселенцев; 6) вторичные миграции переселенцев по исследуемой территории со сменой ландшафтно-климатических зон были связаны, как правило, с ошибками и недоучетом особенностей выбранных для водворения участков, допущенными чиновниками, ответственными за этот процесс или ходоками, направленными для разведывания колонизуемых районов; 7) сугубая этническая пестрота региона расселения явилась залогом успешного развития межэтнических взаимодействий различных уровней (от поселенческого до личностного), минимализации проявлений ксенофобии, высокого уровня толерантности и взаимопроникновения культурных традиций; 8) многолетнее взаимодействие аборигенного, старожильческого и новосельческого компонентов привело к возникновению уникального конгломерата этнических диаспор, характеризующегося значительной глубиной взаимной интеграции;

9) крестьянская колонизация Сибири представителями различных этносов, населявших Европейскую Россию в рамках Российской империи во второй половине XIX - начале XX в., явилась следствием развития пореформенного капитализма, интенсификацией сельскохозяйственного производства и вызванного им обнищания «лишних» рабочих рук, стремившихся к обретению лучшей жизни за пределами этнических метрополий; 10) направление переселенческих потоков в конкретные местности хозяйственного освоения, являвшееся прерогативой властных структур, стало определяющим фактором в формировании структуры расселения и складывания этнических сельских переселенческих диаспор; 11) учет локальных (в том числе и этнических, конфессиональных) особенностей традиционного хозяйства и быта мест выхода переселенцев при выборе участков для их размещения в Сибири явился залогом успешной адаптации большей части новых сибиряков к природно-климатическим условиям региона расселения; 12) сокращение объема плановых сельскохозяйственных переселений к началу 1930-х гг. и дальнейшая переориентация миграционных потоков на нужды индустриализации Западной Сибири способствовала закреплению сложившейся структуры расселения и численности этнолокальных, дисперсно расселенных диаспоральных массивов;

13) формирование каждой из рассматриваемых в исследовании групп проходило самостоятельно, на основе уникального набора факторов и условий, вызывавших движение крестьянских масс в пределы Сибири, но при этом в русле единых тенденций; 14) особенности формирования, расселения и трансформаций численности исследуемых этнолокальных массивов переселенческих диаспор явились производным сочетания следующих факторов: социально-экономических условий этнической метрополии (для российских немцев районов первичной колонизации в европейской России), природно-климатических условий региона водворения, государственной переселенческой политики, уровня дисперсности и обусловленными ею процессами адаптации / интеграции / ассимиляции; 15) Особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп: немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы. Первую группу характеризует значительная численность, широкая сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структурой, преимущественное расселение в степной и лесостепной природно-климатических зонах. Отличительными чертами второй группы является невысокая удельная численность, поселенческая сеть анклавно-территориальными группами или дисперсно разбросанными селениями с преобладанием гетерогенной (для латышей и эстонцев более характерно смешанный биэтничный состав населенных пунктов, сложившийся, в том числе и как результат вторичных миграций, преимущественное расселение в лесостепной и южнотаежной природно-климатических зонах. При этом столь различные по набору отличительных черт и особенностей диаспоральные образования в результате развития этнических процессов на протяжении столетия под влиянием единой политико-экономической, хозяйственной и культурной унификации демонстрируют общие тенденции развития. Среди них необходимо отметить размывание этнически гомогенных территориальных анклавов, в том числе на уровне отдельных поселений, широкое распространение двуязычия и даже полиглос-сии, переходящих в языковую интерференцию и смену языка, разрушение межпоколенной трансляции культурной традиции и, как её производное, все более частую смену этнической идентичности;

16) особенности этнокультурного развития и характерные черты, присущие каждой из рассматриваемых сельских переселенческих диаспор, делят их на две группы, отличные друг от друга по набору признаков и этими же признаками объединяющие их внутри групп: немцы и украинцы / латыши, чуваши и эстонцы. Первую группу характеризует значительная численность, широко разбросанная сеть многолюдных поселений с преобладающей гетерогенной этнической структурой, склонность к открытой (широкой) планировке селений и усадеб, высокий уровень товарного сельскохозяйственного производства, склонность к восприятию технологических новаций — как ино-этничных, так и глобальных, широко развитое ремесленное производство с выходом на внешние (относительно микрогрупп) рынки, развитая система питания. Вторую группу отличает невысокая численность, дисперсно распыленная сеть, как правило, немноголюдных поселений с преобладающей гомогенной этнической структурой (у латышей и эстонцев биэтничный состав), стремление к закрытой планировке селений и усадеб, невысокий уровень сельскохозяйственного производства, ориентированный на удовлетворение внутренних потребностей, традиционализм в восприятии новаций, ремесленное производство, ориентированное на внутрисемейное и внутрипоселенче-ское потребление, система питания, основанная на традиционно экономных моделях;

18) общим в языковом развитии сравниваемых нами сельских переселенческих диаспор являются: смазанность диалектных различий, принесенные из этнических метрополий, как результат чересполосного расселения и вторичных миграций, при консервации отдельных архаичных языковых форм; наличие глубоких структурных изменений в фонетике, грамматике и лексике; превращение национально-русского двуязычия в стойкое массовое явление, развивающееся экстенсивным и интенсивным путями; сужение сферы действия национальных языков до уровня внутрисемейного и бытового общения; широкое проявление языковой интерференции и свитчинга у латышей, украинцев и эстонцев, в меньшей степени у немцев и чувашей; превалирование уровня свободного владения русским языком над уровнем свободного владения национальными языками; достигнутая на современном этапе очень высокая степень ассимиляции со стороны русского языка, имеющая тенденцию к усилению до абсолютной;

20) Различия проявились в скорости течения процессов сохранения функционирования самобытных национальных языков, обусловленной уровнем развития школьной сети в переселенческих территориальных сообществах и структуры преподавания в ней (соотношение национального и русского языков); степени этнической гомогенности селений и уровнем внешних контактов их жителей (от определенной закапсулированности у латышей, эстонцев и чувашей до максимальной экстравертности у украинцев);

Учитывая динамику изменения языковой ситуации у латышей, эстонцев, немцев, украинцев и чувашей Западной Сибири в прошлом (конец XIX - XX в.) и обозначенные нами тенденции её развития в настоящем, можно уверенно предсказать дальнейшие нивелировку и универсализацию хозяйственных занятий и материальной культуры со стиранием этнически значимых черт в них. Сохранение лишь отдельных традиционных элементов в жилище, одежде и пище расширение и углубление национально-русского двуязычия и процесса тотальной интеграции в языковую культуру обследуемых нами этно-форов потенциала, накопленного русским языком. Утеря национальными языками позиций, занимаемых ими в системе речевой деятельности и языковых ориентаций его носителей, приведет к замене отдельных элементов и целых слоев языковой культуры на русскоязычный эквивалент — фактически, языковой ассимиляции со стороны глобально понимаемого русского сообщества.

Эта тенденция подтверждается прослеженной нами явной зависимостью большей предрасположенности к межнациональному общению в наиболее дисперсированных этнолокальных массивах (в нашем случае — чувашском, эстонском и латышском). У украинцев, в течение десятилетий открытых внешнему контакту с русскими, близкими им по культуре, языку и общности происхождения, процесс национально культурной и языковой интерференции развивается «вширь» и «вглубь», результатом чего являются всё более широкие масштабы и ускоренное течение ассимиляционных процессов. Изменение этнокультурной и конфессиональной закрытости немцев на активное восприятие новаций ведет, фактически, к инокульгурной ассимиляции.

Обобщенный прогноз тенденции развития для всех исследованных нами этнолокальных групп сельских переселенческих диаспор в Западной Сибири - латышей, немцев, украинцев, чувашей и эстонцев - является следующим: тотальное замещение в осознании национальных языков и их локальных вариантов как родных на русский; всеобъемлющее вхождение русского языка во все сферы языкового взаимодействия и внутриэтнического функционирования; расширение масштабов смены официального этнического самосознания до, практически, абсолютного с отступлением национального самосознания на второй и третий уровни идентичности, с сохранением его, в итоге, как этнической памяти.

Список научной литературыКоровушкин, Дмитрий Георгиевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. ГАОО. Ф. 3, оп. 3, д. 4936; Ф. 8, on. 1, д. 6а; Ф. 28, on. 1, д. 68, 134; Ф. 224, оп. 2, д. 36, 39; Ф. 318, on. 1, д. 128, 1143, 1149, 1152; Ф. 1152, on. 1, д. 39, 54, 1166, 1167.

2. ГАТО.-Ф. 3, оп. 48, д. 175; Ф. 84, оп. 1,д. 154; Ф. 251, оп. 1,д. 273.

3. ГАТюО. Ф. 163, on. 1, д. 2, 30.

4. МЭЭ ОмГУ 1980-1983, 1986-1989, 1992, 1993.

5. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

6. Справка № 03/11-75 от 22.12.2006 / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Томской области.

7. Справка № 11-01-04/230 от 27.09.2006 / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Омской области.

8. Численность и размещение населения, половой и национальный состав, возрастная структура и уровень образования населения Тюменской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1959 года). Тюмень, 1961 (служ. экз.).

9. Численность наличного и постоянного населения по каждому населенному пункту по Кемеровской области по Переписи населения 1970 г. / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Кемеровской области (служ. экз.).

10. Численность наличного и постоянного населения по каждому населенному пункту по Кемеровской области по Переписи населения 1979 г. / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Кемеровской области (служ. экз.).

11. Численность постоянного населения и национальный состав некоторых селений Западной Сибири по данным Всесоюзной переписи населения 1970 г. Выкопировки служ. мат-лов (табл. 2 ЦСУ СССР), предоставленные Институтом этнографии АН СССР. Рукопись.

12. Административное деление СССР по данным к 1 мая 1924 года. М.: Изд. НКВД, 1924. - 71 с.

13. Административно-территориальное деление Омской области на 1 января 2005 года: Стат. сборник. Омск: Омскстат, 2005. - 192 с.

14. Административно-территориальное деление Сибири. — Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1966.-220 с.

15. Административно-территориальное деление Тюменской области (XVII-XX вв.) Тюмень: ИПП «Тюмень», 2003. - 304 с.

16. Алтайская губерния Казахстан. 1917-1925: История административно-территориального разграничения (сборник документов и материалов). - Барнаул: Алт. Полиграфкомбинат, 2001. - 308 с.

17. Алтайский край. Административно-территориальное деление на 1 января 1973 г. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1973. - 184 с.

18. Алтайский край. Административно-территориальное деление на 1 июля 1977 г. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1978. - 200 с.

19. Возрастной состав населения Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1970 г.). Новосибирск, 1974. - 103 с.

20. Всеобщая перепись населения Российской империи: Общий свод по империи результатов разработки данных первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28.01.1897 года. СПб., 1905. - Т. 2.

21. Всесоюзная перепись населения 1926 г. М., 1928. — Т. IV. Вятский район. Уральская область. Башкирская АССР; Т. VI. Сибирский край. Бурято-Монгольская АССР; 1929. - Т. IX. РСФСР, отд. I. - 339 с.

22. Всесоюзная перепись населения 1937 г.: Краткие итоги. М.: Наука, 1991. -238 с.

23. Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. М.: Наука, 1992.-254 с.

24. Всесоюзная перепись населения 1939 года: Основные итоги. Россия. -СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. 208 с.

25. Демографическая и социально-экономическая характеристика населения немецкой национальности Алтайского края (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года). Барнаул: Упр. статистики Алт. кр., 1991. - 84 с.

26. Итоги 10 % выборочного обследования отдельных хозяйств в 1927 году по Сибирскому краю. — Новосибирск: Сибирский краевой статистический отдел, 1928.-190 с.

27. Итоги Всероссийской переписи населения 2002: Стат. сб. в 11-ти частях. - Тюмень: Тюм. обл. ком. госстатистики, 2004. — 4.1. Численность населения Тюменской области; 2005. - Ч. 3. Национальный состав населения в Тюменской области. - 427 с.

28. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. Кемерово, 2005. -Вып. 5. Национальный состав населения. - 115 с.

29. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. РСФСР. М.: Госстат-издат ЦСУ РСФСР, 1963. - 284 с.

30. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. Кемерово, 1971. -87 с.

31. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года. М.: Статистика, 1973. -Т. IV.

32. Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года. -М.: Статистика, 1989. -Т. IV.-4.1.-Кн. 1.

33. Итоги демографической переписи 1920 года по Омской губернии: Возрастной и национальный состав населения с подразделением по полу и грамотности. Омск: Губстатбюро, 1923. - Вып. 2.-109 с.

34. Население Новосибирской области: Итоги Всесоюзной переписи населения на 15 января 1959 г. Новосибирск, 1961. - 50 с.

35. Население Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения на 15 января 1970 года). — Новосибирск, 1971. 84 с.

36. Население Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1979 г.). Новосибирск, 1981. - 133 с.

37. Население Новосибирской области (по данным Всероссийской переписи населения 2002 года). Новосибирск, 2004. - 132 с.

38. Население по городским поселениям и сельским районам Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения на 15 января 1970 г.). -Новосибирск, 1972. 90 с.

39. Национальный состав и владение языками, гражданство. — М.: ИИЦ «Статистика России», 2004. Кн. 1. - (Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г.: В 14 т.; т. 4).-946 с.

40. Национальный состав муниципальных образований Томской области по итогам Всероссийской переписи населения 2002 года: Стат. бюл. Томск: Том-скоблстат, 2004. - 30 с.

41. Национальный состав населения Алтайского края (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года). Барнаул: Упр. стат. Алт. кр., 1991. - 145 с.

42. Национальный состав населения Алтайского края: Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года: Стат. сб. Барнаул: Алтайкрайстат, 2005. - 64 с.

43. Национальный состав населения Кузбасса. 1990 год. Кемерово, 1990. - 24с.

44. Национальный состав населения Новосибирской области (по данным Всероссийской переписи населения 2002 года). — Новосибирск, 2005. 93 с.

45. Национальный состав населения Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1979 года). Новосибирск, 1981. - 132 с.

46. Национальный состав населения Омской области (по данным Всероссийской переписи населения 2002 года). — Омск: Омскстат, 2005. 178 с.

47. Национальный состав населения Омской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.). Омск: Омскоблстат, 1990. - 184 с.

48. Национальный состав населения РСФСР (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.). -М.: РИИЦ, 1990.

49. Национальный состав населения СССР (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.). -М.: «Финансы и статистика», 1991. 158 с.

50. Национальный состав населения Тюменской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1970 года). — Тюмень, 1973. 124 с.

51. Национальный состав населения Тюменской области (итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года). — Тюмень, 1990. -215 с.

52. Новосибирская область: Административно-территориальное деление на 1.01.1968 г. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1968. - 167 с.

53. Новосибирская область: Административно-территориальное деление на 1 января 1982 г. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1982. - 96 с.

54. О некоторых показателях состава населения Тюменской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1970 года). Тюмень, 1971. — 189 с.

55. Обзор Акмолинской области за 1914 г. Омск, 1915. - 76 с.

56. Омская область: Административно-территориальное деление на 1 июля 1969 г. Омск: Зап.-Сиб. Кн. изд-во, Омское отд-ние, 1970. - 222 с.

57. Омская область: Административно-территориальное деление на 1 января 1975 г. Омск: Зап.-Сиб. Кн. изд-во, Омское отд-ние, 1975. - 195 с.

58. Омская область; Административно-территориальное деление на 1 января 1984 г. Омск: Кн. изд-во, 1984. - 176 с.

59. Омская область: Административно-территориальное деление на 1 марта 1991 г. Омск: РИО Омского обл. совета нар. депутатов, 1991. - 176 с.

60. Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года по Омской области: Стат. сб. Омск: Омскстат, 2005. - 235 с.

61. Первая всеобщая перепись Российской империи 1897 г. СПб., 1905. - Т. 78. Тобольская губерния. - I-XLVI, 247 е.; 1904. - Т. 79. Томская губерния. -I-XXV, 245 е.; 1904. - Т. 80. Акмолинская область. - 1-Х, 135 с.

62. Первая всеобщая перепись Российской империи 1897 г.: Краткие общие сведения по империи. Распределение населения по главнейшим сословиям, вероисповеданию, родному языку и некоторым занятиям. СПб., 1905.

63. Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии. Томск, 1913.

64. Сельские населенные места (пункты) Новосибирской области: (По данным Всесоюзной переписи населения 1959 г.). Новосибирск., 1961. -16 с.

65. Сельские населенные места (пункты) Новосибирской области: (По данным Всесоюзной переписи населения 1970 г.). Новосибирск, 1971. -122 с.

66. Сельские населенные места (пункты) Новосибирской области: (По данным Всесоюзной переписи населения 1979 г.). Новосибирск, 1980. - 117 с.

67. Сельские населенные пункты Алтайского края (По данным Всесоюзной переписи населения 1989 года). Барнаул, 1990. - 386 с.

68. Сельские населенные пункты Алтайского края: Стат. сб. Барнаул, Ал-тайкрайстат, 2004. - 95 с.

69. Сельские населенные пункты Томской области по состоянию на 1 января 2001 г.: Стат. сборник. — Томск: Томскоблстат, 2002. 60 с.

70. Список населенных мест Сибирского края. Новосибирск, 1928. - Т. I. Округа Юго-Западной Сибири; 1929. - Т. II. Округа Северо-Восточной Сибири.

71. Список населенных пунктов Уральской области. — Свердловск, 1928. Т. IV. Ишимский округ. - I-XXVIII, 89 е.; Т. XII. Тобольский округ. - I-IL, 228 е.; Т. XIV. Тюменский округ. - I-XXVIII, 114 с.

72. Справочник административно-территориальных изменений на Алтае. 1917-1980. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1987. - 360 с.

73. Справочник административно-территориальных изменений на Алтае. 19812001. Барнаул: Алт. полиграфкомбинат, 2002. - 339 с.

74. Характеристика населения отдельных национальностей, проживающих на территории Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1979 г.). Новосибирск, 1981. - 116 с.

75. Характеристика национального состава населения Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи населения 1970 г.). — Новосибирск, 1973. -80 с.

76. Численность и территориальное размещение населения Алтайского края (по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.). Барнаул, 1990. - Ч. I. -169 с.;Ч. II.-381 с.

77. Численность населения отдельных этнических групп: По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. -М.: РИИЦ, 1992. -156 с.

78. Численность населения по каждому населенному пункту Томской области по итогам ежегодного учета и всесоюзных переписей населения за период с 1959 г. по 1989 г. Томск: Томскстат, 1990. - 95 с.

79. Численность населения по сельским населенным пунктам Новосибирской области (по данным Всероссийской переписи населения 2002 г.) Новосибирск, 2004. - 90 с.

80. Численность населения Томской области: Стат. сб. Томск, 2002. - 82 с.1. ЛИТЕРАТУРА

81. Абрамович Д. И., Крылов Г. В., Николаев В. А., Териовский Д. В. ЗападноСибирская низменность: Очерк природы. -М.: Географгиз, 1963. -254 с.

82. Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991.-286 с.

83. Агаев А. Г. К вопросу о теории народности. Закономерности социалистического развития народностей в СССР. Махачкала: Дагкнигиздат, 1965. -286 с.

84. Аграрная политика в решениях съездов и конференций РКП (б) с 1917 по 1925 г. М.; Л.: Гос. изд., 1926. - 90 с.

85. Агроклиматические ресурсы Алтайского края (без Горно-Алтайской автономной области). — Л.: Гидрометеорологическое изд-во, 1971. 156 с.

86. Агроклиматические ресурсы Кемеровской области. Л.: Гидрометеоиз-дат, 1973.- 142 с.

87. Агроклиматические ресурсы Новосибирской области. — Л.: Гидрометеорологическое изд-во, 1971. 156 с.

88. Агроклиматические ресурсы Омской области. — Л.: Гидрометеорологическое изд-во, 1971. 188 с.

89. Агроклиматические ресурсы Томской области. Л.: Гидрометеоиздат, 1975. - 148 с.

90. Агроклиматические ресурсы Тюменской области (Южная часть). Л.: Гидрометеоиздат, 1972. - 152 с.

91. Азиатская Россия. СПб., 1914. - Т. I: Люди и порядки за Уралом. -VIII, 576, II. е.; Т. II: Земля и хозяйство. - 638, II е.; Т. III: Приложения.1. CLV с.

92. Александреиков Э. Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность» // ЭО. 1996. - № 3. - С. 13-22.

93. Андрианов Б. В. Закономерности географической среды и хозяйственно-культурная дифференциация нардов мира // Этническая экология. — М.: Наука, 1991.-С. 149-172.

94. Анчабадзе Ю. Д. Малые этнические группы Грузии: Динамика этнокультурного развития // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ. -М., 1992.-С. 118-135.

95. Аргудяева Ю. В. Крестьянская семья украинцев в Приморье (80-е гг. XIX начало XX в.). - М., 1993. - 260 с.

96. Аргудяева Ю. В. Миграция и расселение восточных славян на юге Дальнего Востока России // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России XVIII-XX вв.: Мат-лы междунар. науч. конф. (19-21 марта 1996 г.). Новосибирск, 1996. - С. 104-108.

97. Артамонова Н. А. Этническое самосознание украинцев Западной Сибири на современном этапе // Этническая история и культура народов Советской страны. Омск: Изд-во ОмГУ, 1991. - С. 73-74.

98. Арутюнов С. А. Билингвизм и бикультурализм // СЭ. — 1978. № 2. - С. 3-14.

99. Арутюнов С. А. Рецензия. // ЭО. 20006. - № 2- Рец. на кн.: В движении добровольном и вынужденном: Постсоветские миграции в Евразии. - М., 1999.-319 с.-С. 146-151.

100. Арутюнов С. А. Диаспора это процесс // ЭО. - 2000а. - № 2. - С. 7478.

101. Арутюнов С. А. Основные пищевые модели и их локальные варианты у народов России // Традиционная пища как выражение этнического самосознания. -М., 2001. С. 56-74.

102. Арутюнов С. А., Бентцин У., Вайнхольд Р. Введение // Материальная культура: Свод этнографических понятий и терминов. М.: Наука, 1989. - С. 5- 14.

103. Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. М., 1972. - Вып. 2. - С. 8-30.

104. Арутюнян Ю. В. Социальная структура сельского населения // ВФ. -1966.-№5.-С. 51-61.

105. Арутюнян Ю. В. Опыт социально-экономического исследования (по материалам Татарской АССР) // СЭ. 1968. - № 4. - С. 3-13.

106. Арутюнян Ю. В. Социальная структура сельского населения СССР. -М.: Мысль, 1971.-374 с.

107. Арутюнян Ю. В. Национально-региональное многообразие советской деревни // Социологические исследования. -1980. -№ 3. С. 73-81.

108. Арутюнян Ю. В., Гришаев И. А., Губогло М. Н. и др. Социально-культурный облик советской нации. М., Наука, 1986. - 454 с.

109. Арутюнян Ю. В., Дробижева JI. М. Этносоциологические исследования в СССР // Социологические исследования. 1981. - № 1. — С. 64-71.

110. Арутюнян Ю. В., Дробижева JT. М., Кондратьев В. С., Сусоколов А. А. Этносоциология: Цели, методы и некоторые результаты исследования. М.: Наука, 1984.-255 с.

111. Арутюнян Ю. В., Дробижева JI. М., Сусоколов А. А. Этносоциология. -М., 1998.-271 с.

112. Атлас Омской области. М.: Роскартография, 2002. - 80 с.

113. Ахметова Ш. К., Бронникова О. М. Казахи // Народы Западной и Средней Сибири: Культура и этнические процессы. Новосибирск, 2002. - С. 2760.

114. Бабеико В. Я. Материальная культура украинцев Башкирии: Историко-этнографическое исследование: Автореф. дис. . канд. ист. наук. — Л., 1985. — 19 с.

115. Бабенко В. Я. Украинцы Башкирской АССР: История. Этнография. — Уфа, 1990.-65 с.

116. Баллод Я. Латыши // Сибирская советская энциклопедия. М.: Зап.-Сиб. отд-ние ОГИЗ, 1932. - Т. 3. - С. 26-28.

117. Бах А. История немецкого языка. М.: Иностранная литература, 1956. -343 с.

118. Беберс Я. Расслоение латышского крестьянства накануне коллективизации (1925-1928 гг.) // Вопросы аграрной истории Прибалтики. Рига: Изд-во ЛатГУ им. П. Стучки, 1982. - С. 174-181.

119. Бежкович А. С., Могилянская С. Н. Украинцы-переселенцы Семипалатинской губернии. Л.: Академия наук СССР, 1930. - 256 с.

120. Бейка А. Латышские секции РКП (б) и РКСМ в Сибири (конец 19191922 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Рига: Изд-во Лат. гос. ун-та им. П. Стучки, 1973 а. -24 с.

121. Бейка А. С коммунистами на переднем крае // Коммунист Советской Латвии. 19736. - № 3. - С. 79-81.

122. Белковец Л. П. Административно-правовое положение российских немцев на спецпоселении 1941-1955 гг.: Историко-правовое исследование. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2003. - 320 с.

123. Берг Л., Игнатов П. О колебании уровня озер Средней Азии и Западной Сибири. СПб., 1900. - 15 с.

124. Бережнова М. Л., Рублевская С. А. К вопросу о традиционном костюме и некоторых аспектах производства одежды немцев юга Западно-Сибирской равнины XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 141-144.

125. Беркенгейм А. Переселенческое дело в Сибири (по личным наблюдениям и официальным данным). М., 1902. - 62 с.

126. Бетхер А. Р. Хозяйство немцев на территории Омского уезда в начале XX века. // Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы развития: Мат-лы Сиб. науч. конф. Омск, 1996. - С. 128-130.

127. Бетхер А. Р. Земледелие немцев Кулундинской степи конца XIX первой трети XX в, // Сибирская деревня: История, современное состояние и перспективы развития: Мат-лы 2 Всерос. науч.-практ. конф. - Омск, 1998. -С.130-133.

128. Бетхер А. Р. Традиционное хозяйство немцев Западной Сибири в конце

129. XIX первой трети XX вв. - Автореф. дис.канд. ист. наук. - Омск, 2003.25 с.

130. Блинкена А. Язык в условиях межнационального общения // Коммунист Советской Латвии. 1988. - № 2. - С. 33-36.

131. Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилища и хозяйственные строения) // Восточнославянский этнографический сборник. -М., 1956. С. 3-460.

132. Богомолов В. Б. Мужской костюм немцев Алтайского края в первой четверти XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 128-133.

133. Бойко В. И. Социальное развитие народов Нижнего Амура. Новосибирск: Наука, 1977. - 279 с.

134. Бойко В. И. Социально-экономическое развитие народностей Севера: Программа координации исследований. — Новосибирск: Наука, 1988. 320 с.

135. Бойко В. И., Васильев Н. В. Социально-профессиональная мобильность эвенков и эвенов Якутии. Новосибирск: Наука, 1981. - 175 с.

136. Бокк А. А. Омские немцы // Политинформатор и агитатор. 1988. - № 19-20.-С. 30-33.

137. Бразоль Б. Л. Царствование императора Николая II 1894-1917 в цифрах и фактах: ответ клеветникам, расчлеиителям и русофобам. Нью-Йорк, 1959. - 15 с.

138. Брандес Д. Защита и сопротивление российских немцев (1917 1930-е гг.) // Репрессии против российских немцев: Наказанный народ. - М., 1999. -С. 26-31.

139. Брейзе А. А., Колоткин М. Н. Немецкая диаспора Сибири (1920-1930-е гг.). Новосибирск, 1997. - 183 с.

140. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1973а. - 413 с.

141. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. -М.: Наука, 19736. -283 с.

142. Бромлей Ю. В. Этнические аспекты современных национальных процессов // История СССР. 1977. - № 3. - С. 19-28.

143. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии: Очерки теории и истории. М.: Наука, 1981. - 390 с.

144. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. - 413 с.

145. Бромлей Ю. В. Октябрь и развитие национальных отношений в СССР. -М.: Знание, 1987а. -64 с.

146. Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы: Теория, история, современность. М.: Наука, 19876. - 334 с.

147. Бронникова О. М. Отражение этнических процессов в области духовной культуры казахов Западной Сибири // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989. - С. 86-98.

148. Брук С. И. Этнодемографическая ситуация в современном мире: Динамика и воспроизводство населения // СЭ. — 1976а. № 1. - С. 23-38.

149. Брук С. И. Этнодемографическая ситуация в современном мире: Возрастная и половая структура населения, миграционные процессы, урбанизация // СЭ. 19766. - № 2. - С. 15-32.

150. Брук С. И. Население мира. М.: Наука, 1986. - 829 с.

151. Брук С. И., Губогло М. Н. Двуязычие и сближение наций в СССР (по материалам переписи населения 1970 г.) // СЭ. 1975а. - № 4. - С. 18-32.

152. Брук С. И., Губогло М. Н. Факторы распространения двуязычия у народов СССР (по материалам этносоциологических исследований) // СЭ. -19756.-№5.-С. 17-30.

153. Брук С. И., Кабузан В. М. Численность и расселение украинского этноса в XVIII начале XX века // СЭ. - 1981. - № 5. - С. 15-31.

154. Брук С. ИКабузан В. М. Динамика численности и расселения русских после Великой Октябрьской социалистической революции // СЭ. 1982. - № 5.-С. 3-21.

155. Брук С. И., Чебоксаров Н. Н. Метаэтнические общности // Расы и народы. М.: Наука, 1976. - Вып. 6. - С. 15-41.

156. Бруль В. И. Немцы в Сибири. Топчиха, 1995. - Ч. I. - 194 е.; Ч. II. - 224с.

157. Бруль В. И. Материалы архивов Западной Сибири о судьбе немецкого населения региона в 1920 1950 гг. // Российские немцы: (Историография и источниковедение): Мат-лы междунар. науч. конф. - М., 1997. - С. 284-293.

158. Бруль В. И. Немцы в Сибири в 1920 1930 гг. // Немцы России и СССР: 1901-1941 гг.: Материалы междунар. науч. конф. - М., 2000. - С. 226-251.

159. Буткявичус И., Терентьева JI., Шлыгина Н. Крестьянские поселения Прибалтики // СЭ. 1966. -№ 1. - С. 30-51.

160. Вашкау Н. Э. Развитие образования и культуры в немецком Поволжье // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. Всерос. науч.-практ. конф. -Омск, 1993.-С. 30-36.

161. Вейлерт А. А. Немецкая диалектология: Сбор и статистическая обработка материала. М., 1980. - 94 с.

162. Вибе П. П. Переселение немцев на земли Сибирского казачьего войска России // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России XVIII-XX вв.: Мат-лы междунар. науч. конф. (19-21 марта 1996 г.). Новосибирск, 19966.-С. 118-121.

163. Вибе П. П. Источники по истории формирования немецкого населения Западной Сибири в конце XIX начале XX вв. // Российские немцы: (Историография и источниковедение): Материалы междунар. науч. конф. - М., 1997а.-С. 264-267.

164. Вибе П. П. Тарский опыт освоения немцами-колонистами таежных пространств Сибири в конце XIX начале XX вв. // Россия и Восток: (История и культура): Мат-лы IV междунар. науч. конф. «Россия и Восток: Проблемы взаимодействия». Омск, 19976.-С. 103-112.

165. Вибе П. П. Основные районы немецкой крестьянской колонизации в Западной Сибири в конце XIX начале XX вв. // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект: Материалы междунар. науч. конф. -М., 1998.-С. 134-144.

166. Вибе П. П. К вопросу об истории меннонитских колоний в Западной Сибири в конце XIX первой четверти XX века. // Гуманитарное знание. Сер. «Преемственность»: Ежегодник. - Омск, 1999а. — Вып. 3. — С. 386—390.

167. Вибе П. П. Немцы в Сибири в годы Первой мировой войны // Исторический архив. 19996. -№ 1. - С. 149-176.

168. Вибе П. П. Вклад немцев-предпринимателей в становление крупных культурных хозяйств в Сибири // Немцы в России: Российско-немецкий диалог: Сб. ст. СПб., 2001. - С. 399-411.

169. Вибе П. П. Из истории немецких поселений Омского Прииртышья // Культура. 2003. - № 4. - С. - С. 6-9.

170. Вибе 77. 77. Политика центральных и местных властей по вопросу о немецкой колонизации Сибири в конце XIX в. 1917 г. // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. - Новосибирск, 2005. - Т. 4, вып. 2. - С. 45-53.

171. Вибе 77. 77. Немецкие колонии в Сибири: Социально-экономический аспект. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2007. - 368 с.

172. Вийкберг Ю. Эстонские языковые острова в Сибири: Характер изменений, языковые контакты // Мат-лы V Респуб. науч. конф. молодых лингвистов.-Ереван, 1986а.-С. 136-137.

173. Вийкберг Ю. Эстонские языковые островки в Сибири. (Возникновение, изменения, контакты.): Препринт ИЯО-41 / АН Эстонской ССР. Отд-ние обществ. наук. Таллин, 19866. - 32 с.

174. Вийкберг Ю. Смена языка «против» и «за» (на примере сибирских эстонцев) // Мат-лы VI Респуб. науч. конф. молодых лингвистов. - Ереван, 1988.-С. 164-165.

175. Вийкберг Ю. Сибирские эстонцы и языковая политика // Билингвизм и диглоссия: Тез. конф. молодых ученых М., 1989. - С. 13-14.

176. Вийкберг Ю., Раннут М. Исторический аспект статуса языка (на материале эстонского языка) / АН ЭССР, отд-ние обществ, наук. Таллин, 1988. -36 с.

177. Вийрес Ю. Эстонцы // Народы мира: Ист.-этнограф. справочник. М.: Сов. энциклопедия, 1988. - С. 529-532.

178. Виксна Д. Латышская советская культура в Советском Союзе в 20-30-х годах: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Рига: Изд-во Ин-та истории АН ЛатССР, 1967. — 26 с.

179. Витолинь Я. Стилевые особенности латышской народной песни годового земледельческого цикла. М.: Наука, 1964. - 37 с.

180. Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40-50-х годах // Изв. ЦК КПСС. 1990. -№ 8. - С. 166-177.

181. Воробьев Ин. Переселение на Дальний Восток. Статистический обзор движения переселенцев и ходоков на Дальний Восток и обратно в 1926/27 и 1927/28 гг. Иркутск: Д-В краевое пер упр-ние, 1929. — 98 с.

182. Ворсмбехер Г. Как мы представляем себе восстановление Немецкой АССР // СЭ. 1989. - № 6. - С. 29-36.

183. Всемирная история. — М.: Изд-во соц.-эконом, лит-ры, 1960. Т. VII. -820 с.

184. Всероссийская научно-практическая конференция о возрождении национального языка и культуры российских немцев // Наука в Сибири. 1995. -Февраль, № 8. - С. 3.

185. Гарипов Я. 3., Аргунова К. Л. Анализ факторов распространения двуязычия в СССР // Социологические исследования. 1980. — № 3. - С. 52-63.

186. Гаупт В. Колония ссыльных лютеранского исповедания в Шушенской волости Минусинского округа // ЗСОРГО. Иркутск, 1864. - № 7. - С. 16-31.

187. Гаупт В. Состояние колоний ссыльных лютеранского исповедания в Шушенской волости Минусинского округа (1850-1865 гг.) // Вторая памятная книга Енисейской губернии на 1865 и 1866 гг. СПб., 1865. - С. 58-78.

188. Географический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1986.-528 с.

189. Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, также их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений,забав, вероисповеданий и других достопамятностей: В 4-х частях. СПб., 1799. - Ч. 1-2. -XV, 76, 178 с.

190. Гербер О. А. Немецкий национальный район в Алтайском крае // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993.-С. 136-141.

191. Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М.: Готика, 2000. - 320 с.

192. Герман А. А. Большевистская власть и Немецкая автономия на Волге (1918-1941). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. - 520 с.

193. Герман А. А. Депортация советских немцев из европейской части СССР осенью 1941 года // Культура. 2006. - № 11. - С.

194. Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. М.: МСНК-пресс, 2007. - 576 с.

195. Герман А. А., Курочкин А. Н. Немцы СССР в «Трудовой армии». М.: Готика, 2000. - 208 с.

196. Герман А. А., Плеве И. Р. Немцы Поволжья. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. - 144 с.

197. Геродник Г. И. Дорогами новых традиций: Опыт Советской Прибалтики. М.: Политиздат, 1964. - 144 с.

198. Голишева JI. А. Национальные отделы в Сибири и их деятельность (конец 1919-1923 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск: Изд-во ТГУ, 1970.-24 с.

199. Голошубин И. Справочная книга Омской епархии. Омск, 1914. - 1250с.

200. Гончарова Т. А. История Нижнего Притомья в контексте межэтнической коммуникации (XVII начало XXI в.) - Томск, Изд-во Томского университета, 2006. - 226 с.

201. Гордягин А. Материалы для познания почвы и растительности Западной Сибири. Казань: Типо.-лит. Казанск. ун-та, 1900. - 528, XXXVI с

202. Горленко В. Ф. Украинцы // Народы мира: Ист.-этнограф. справочник. -М: Сов. энциклопедия, 1988. С. 471-475.

203. Горюшкин Л. М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новосибирск: Наука, 1976. - 343 с.

204. Грациози А. Голод в Советском Союзе в 1931-1933 годах и украинский «голодомор» // Отечественные записки. 2007. - № 34 (1). - С. 156—177.

205. Григорьева Р. А. О двуязычии чувашского сельского населения // Стати-стико-этнографические исследования в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984а. - С. 73-80.

206. Григорьева Р. А. Этноязыковые процессы в Чувашской АССР // Расы и народы. М.: Наука, 19846. - Вып. 14. - С. 82-94.

207. Гроздова И. Н., Филимонова Т. Д. Венгры и немцы Советского Закарпатья // СЭ. 1970. -№ 1.-С. 135-143.

208. Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII -первая половина XIX вв.). Новосибирск: Наука, 1975. - 351 с.

209. Грюнберг В. Об одной сибирской эстонской газете // Коммунист Эстонии. 1967. - № 4. - С. 44-51.

210. Губогло М. Н. Этносоциальные аспекты языковых контактов: Докл. на VII Междунар. социолог, конгр. М., 1970. - 13 с.

211. Губогло М. Н. Социально-этнические последствия двуязычия // СЭ. -1972.-№2.-С. 26-36.

212. Губогло М. Н. К изучению двуязычия в культурно-историческом аспекте // Национальный язык и национальная культура. М.: Наука, 1978. - С. 184— 208.

213. Губогло М. Н. Современные этноязыковые процессы: Опыт, уроки и задачи этносоциологического изучения // Расы и народы. М.: Наука, 1979. -Вып. 9.-С. 9-31.

214. Губогло М. Н. Современные этноязыковые процессы в СССР: Основные факторы и тенденции развития национально-русского двуязычия. М.: Наука, 1984.-288 с.

215. Губогло М. Н. Свет и тени двуязычия: К изучению современных этноязыковых процессов в СССР // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ. М., 1992. - С. 34-50.

216. Гузенкова Т. С. Межнациональное общение в сельской местности Чувашской АССР и некоторые аспекты его оптимизации // Статистико-этнографические исследования в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984. - С. 142-149.

217. Гузенкова Т. С., Иванов В. П. Чуваши // Народы мира: Ист.-этнограф. справочник. М: Сов. энциклопедия, 1988. - С. 513-514.

218. Гурвич И. С. Этнокультурные процессы у народов Севера и Дальнего Востока СССР (20-70-е годы XX в.) // Расы и народы. М.: Наука, 1977. -Вып. 7.-С. 153-166.

219. Дашкевич В. Переселение в Сибирь. СПб., 1912. - 84 с.

220. Джафаров И. Б. К вопросу о сущности двуязычия в СССР // Социологические исследования. 1980. - № 4. - С. 42-48.

221. Дмитриев В. Д. Чувашские сказания о Казанском ханстве и присоединении Чувашии к России // История, археология и этнография Чувашской АССР. Чебоксары, 1975. - С. 88-136.

222. Дмитриев В. Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986. - 456с.

223. Докучаев В. По вопросу о сибирском черноземе (Доклад в С.-х. отд. Имп. Вольного эконом, о-ва, 11 марта 1882 г.) СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1882. — 33 с.

224. Дробижева Л. М. Социально-культурные особенности личности и национальные установки (по материалам исследований в Татарской АССР) // СЭ. 1971. — № 3. - С. 3-15.

225. Дробижева JI. М. Об изучении социально-психологических аспектов национальных отношений (некоторые вопросы методологии) // СЭ. 1974. — С. 15-25.

226. Дробижева Л. М. Духовная общность народов СССР: Историко-социологический очерк межнациональных отношений. М.: Мысль, 1981. -263 с.

227. Дробижева Jl. М. О проблемах межнациональных отношений и задачах этносоциологии в современных условиях // СЭ. 1989. - № 1. - С. 41-^47.

228. Дробижева Л. М. Этническое самосознание русских в современных условиях: Идеология и практика // СЭ. 1991. - № 1. - С. 3-13.

229. Дробижева Л. М. О тенденциях в этническом самосознании русских на рубеже последнего десятилетия XX века // Современные этнические процессы в СССР и СФРЮ. М., 1992. - С. 19-33.

230. Дробижева Л. М., Сусоколов А. А. Межэтнические отношения и этнокультурные процессы (по материалам этносоциологических исследований в СССР)//СЭ.- 1981.-№3.-С. 11-19.

231. Дубровский С. «Столыпинская реформа»: Капитализация сельского хозяйства в 20 в. Л., 1925. - 302 с.

232. Дятлов В. И. Диаспора: Попытка определиться в понятиях // Диаспоры. 1999.-№ 1.-С. 8-23.

233. Дятлов В. И. К читателям. О главной теме и о проекте «Этномиграцион-ные процессы и становление диаспор в Азиатской России: История и современность» // Диаспоры. 2006. - № 1. - С. 6-10.

234. Жемеров В. Г. Славгород. Барнаул: Изд-во ОАО «Алтайский полиграфический комбинат», 2004. - 224 с.

235. Жигунова М. А. Этнокультурные процессы и контакты у русских Среднего Прииртышья во второй половине XX века. Омск: Изд. дом «Наука», 2004. - 228 с.

236. Жилища переселенцев безлесной части Сибири и Степного края. СПб., 1902.-214 с.

237. Жирмунский В. М. Этнографическая работа в немецких колониях Украины и Крыма // Этнография. 1927. - № 2. - С. 13-26.

238. Жирмунский В. М. Итоги и задачи диалектологического и этнографического изучения немецких поселений СССР // СЭ. 1933. - № 2. - С. 84-112.

239. Жирмунский В. М. Национальный язык и социальные диалекты. JL: Худ. лит., 1936. - 299 с.

240. Жирмунский В. М. Немецкая диалектология. М.; Л., 1956. - 640 с.

241. Жирмунский В. М. Введение в сравнительно-историческое изучение германских языков. М.; JL: Наука, 1964. - 31 с.

242. Жирмунский В. М. Проблемы переселенческой диалектологии // Общее и германское языкознание. JL, 1976. - С. 24-76.

243. Заруб1жт укра'шщ / С.Ю. Лазебник, Л.О. Лещенко, Ю.1. Макар та in. -К.:Вид-во Укра'ша, 1991.-252 с.

244. Заставний Ф. Д. Укра'шська fliacnopa: Розселення украшщв у 3apy6i>Kinix кра'шах. Льв1в: Свгг, 1991. - 119 с.

245. Заставний Ф. Д. Схщна укра'шська д1аспора. — Льв1в: Св1т, 1992. 170 с.

246. Захарова Г. Н. Современные украинско-молдавские межэтнические связи. Киев: Наук, думка, 1985. - 84 с.

247. Здравомыслов А. Г. Методология и процедура социологических исследований. -М.: Мысль, 1969. -205 с.

248. Земляницкий Т. А. Чуваши в Самарской губернии // Вестник Среднего Поволжья. Самара, 1926. - № 1. - С. 111-114.

249. Злобина В. Кто такие корлакн? // Советское финно-угроведение. 1971. - № 2. - С. 87-91.

250. Зуев В. Ф. Материалы по этнографии Сибири XVIII в. (1771-1772). М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - 95 с.

251. Иванов В. П. О некоторых этнографических аспектах изучения современной городской семьи Чувашской АССР // Современные этнические процессы в Чувашской АССР. Чебоксары, 1979. - С. 29-^13.

252. Иванов В. П. Чувашский этнос. Проблемы истории и этнодемографии. -Чебоксары. 1998. 156 с.

253. Иванов Л. А. Национальная одежда и украшения прикамских и южноуральских чувашей // Исторический сборник. Чебоксары, 1966. - С. 156180.

254. Иванов Л. А. Современный быт и культура сельского чувашского населения. Чебоксары, 1983. - 124 с.

255. Иванов Л. А. Старинная женская национальная одежда чувашского населения Самарской Луки и Саратовского Правобережья // Бытовая культура чувашей. Чебоксары, 1985. - С. 67-80.

256. Из отчета Совета национальных меньшинств при ГубОНО о состоянии работы // Наш край. Омск, 1985. - Ч. I. - С. 104-105.

257. Ипатов А. Н. Меннониты: Вопросы формирования и эволюции этно-конфессиональной общности. -М.: Мысль, 1978. 213 с.

258. Исаев А. А. Как относятся в Сибири к переселенцам (по личным наблюдениям) // Русская мысль. М., 1890. - Кн. 12. - С. 80-90.

259. Исаков К. Немцам отступать некуда // Новое время. 1991. - № 41. - С. 32-34.

260. История Эстонской ССР. Таллин: Ээсти раамат, 1966. - 794 с.

261. Исупов В. А. Источники по изучению демографического развития русского населения Сибири в первой половине XX в. // Сибирь в XVII-XX веках: Демографические процессы и общественно-политическая жизнь. Новосибирск, 2006. - С. 45-56.

262. ИтсР. Ф. Введение в этнографию. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. - 160 с.

263. Кабузан В. М. Переселения укра'шщв у Далекосхщний край в 1850-1916 pp. // Укра'шський юторичний журнал. 1971. - № 2. - С. 65-69.

264. Кабузан В. М. Украинцы в мире: (Динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII века 1989 год): Формирование этнических и политических границ украинского этноса. - М., 2006. - 658 с.

265. Кабузан В., Махноеа Г. Численность и удельный вес украинского населения на территории СССР в 1795-1959 гг. // История СССР. 1965. - № 1. -С. 28-37.

266. Калашников А. Д., Первых С. Ю., Проваторова О. И. Некоторые направления современных этнических процессов среди украинцев Западной Сибири // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск, 1981. - С. 74-85.

267. Калиновская К П., Марков Г. Е. Нагайцы: Этнокультурные проблемы и межнациональные отношения // Вест. МГУ. Сер. 8. М., 1991. - № 4. - С. 59-70.

268. Кампарс П. Чтоб не порвалась нить времени: Традиции старые и новые // Дружба народов. 1968. -№ 1. - С. 235-241.

269. Кампарс П., Закович Н. Советская гражданская обрядность. М.: Политиздат, 1967. -256 с.

270. Каралюн В. О. О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 г. // Латвия на грани эпох. Рига: Авотс, 1988. - Вып. II. - С. 78-94.

271. Каск А. Эстонский язык // Языки народов СССР. Финно-угорские и самодийские языки. М.: Наука, 1966. - Т. III. - С. 35-60.

272. Кауфман А. А. Переселения // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1889. - Т. XXIII. - С. 265-281.

273. Кауфман А. А. К вопросу о культурной роли переселенцев Сибири и их отношениях к сибирякам-старожилам // Путь-дорога. СПб., 1893. - С. 519524.

274. Кауфман А. А. Хозяйственное положение переселенцев, водворенных на казенных землях Томской губернии. СПб., 1895. - Ч. 1. - 117 с.

275. Кауфман А. А. Переселение и колонизация. СПб., 1905. - 81 с.

276. Кахк Ю. Черты сходства: Социологические очерки. Таллин: Ээсти раа-мат, 1974. - 143 с.

277. Кнмеев В. М. Народы Кузбасса за 30 лет: Этнодемографический справочник. Кемерово: Изд-во КемГУ, 1994. - 100 с.

278. Кимеев В. М., Кривоногое В. П. Трансформация этнического самосознания калмаков // ЭО. 1996. - № 2. - С. 125-139.

279. Кирякин И. Ф. Немецкие поселения на 10-верстном степном пространстве // Немцы Сибири: История и культура: Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. -Омск, 1993.-С. 103-116.

280. Клементьев Е. И. Метод организации выборки в этносоциологическом исследовании (по материалам сельского населения Карелии) // Вопросы методики этнографических и этносоциологических исследований. М.: Наука, 1970.-С. 5-15.

281. Ковальчук О. Переселения селян украшських губершй РосшськоУ iMnepii (друга половина XIX початок XX ст) // Украшська д1аспора. - Киев; Чикаго, 1992.-Ч. 1.-С. 30-42.

282. Козлов В. И. Динамика численности народов: методология исследования и основные факторы. М.: Наука, 1969а. - 406 с.

283. Козлов В. И. Современные этнические процессы в СССР (к методологии исследования) // СЭ. 19696. - № 2. - С. 60-72.

284. Козлов В. И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // СЭ. 1972. - № 2. - С. 80-84.

285. КолективЬащя i голод на УкраТт 1929-1933 / АН Укра'ши; Хнститут icTopii' Укра'ши та iH.; Упоряд. Г. М. Михайличенко, G. П. Шаталша; В1дп. ред. С. В. Кульчицький. Киев: Наук, думка, 1992. - 736 с.

286. Колесников А. Д. О национальном составе населения Омской области // Мат-лы III науч. совещ. географов Сибири и Дальнего Востока. Омск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1966. - Вып. I. - С. 88-105.

287. Колесников А. Д. Состав переселенцев в Сибирь // Вопросы формирования русского населения в Сибири в XVIII начале XX в. - Томск: Изд-во ТГУ, 1978.-С. 3-16.

288. Колесников А. Д. Щербакулю 100 лет: Очерки истории. - Омск: Ред. Газ. «Омский вестник», 1993. -215 с.

289. Колесников А. Д. Полтавка сибирская: Очерки истории района. Омск: ИПК «Омич», 1995. - 200 с.

290. Колесников А. Д. Моё Таврическое: Очерки истории Таврического района Омской области. Омск, 1999. - 212 с.

291. Колоткин М. Н. Балтийская диаспора Сибири: Опыт исторического анализа 20-30-х гг. Новосибирск: РИО СГГА, 1994а. - 164 с.

292. Колоткин М. Н. Латгальские поселенцы в Сибири. Новосибирск: РИО СГГА, 19946. - 67 с.

293. Кон И. С. К проблеме национального характера // История и психология. -М., 1971.-С. 122-158.

294. Конаков Н. Д., Котов О. В. Этноареальные группы коми: Формирование и современное этнокультурное состояние. М.: Наука, 1991. - 226 с.

295. Кондратьев В. С. Социальные перемещения сельского населения Чувашии на современном этапе: Этносоциальные аспекты // Статистико-этнографические методы в Чувашской АССР. Чебоксары, 1984. - С. 23-32.

296. Коровушкин Д. Г. Современная духовная культура сибирских чувашей (предварительное сообщение) // Всесоюзн. науч. сес. по итогам этнограф, иантрополог, исследований 1986-1987 гг.: Тез. докл. Сухуми: Алашара, 1988.-С. 18-19.

297. Коровушкин Д. Г. О некоторых сторонах современной духовной культуры чувашей Западной Сибири // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989а. - С. 163-169.

298. Коровушкин Д. Г. Сохранение традиционных элементов в современной материальной культуре чувашей Западной Сибири // История, краеведение и музееведение Западной Сибири: Тез. докл. Обл. науч.-практ. конф. Тюмень, 19896.-С. 20-22.

299. Коровушкин Д. Г. Чувашская национальная школа в Западной Сибири: Итоги и перспективы развития // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990а. - Ч. 1. - С. 79-80.

300. Коровушкин Д. Г. Этноязыковые процессы у чувашей Западной Сибири // Историко-этнографические исследования в Чувашской ССР. Чебоксары, 19906.-С. 75-84.

301. Коровушкин Д. Г. Современные этнические процессы среди чувашей Западной Сибири: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1991а. - 22 с.

302. Коровушкин Д. Г. Тенденции этнокультурного развития чувашей Западной Сибири на современном этапе //СЭ. 19916. - № 4. - С. 79-84.

303. Коровушкин Д. Г. Чувашско-русские этнокультурные взаимодействия в Западной Сибири // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий (по данным этнографии). Омск, 1992а. - С. 69-72.

304. Коровушкин Д. Г. Этнические контакты как адаптогенный фактор в этнокультурной адаптации русских Западной Сибири: (К постановке проблемы) // Русский вопрос: (История и современность): Тез. докл. Всерос. науч. конф. Омск, 19926. - Ч. 2. - С. 34-35.

305. Коровушкин Д. Г. Чуваши Западной Сибири: Этнодисперсная группа на современном этапе. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1997. - 96 с.

306. Коровушкин Д. Г. Чуваши // Музей археологии и этнографии Омского государственного университета: Этнографическая экспозиция. Омск, 1994. - С. 37-40.

307. Коровушкин Д. Г. Чуваши // Народы Западной и Средней Сибири: Культура и этнические процессы. Новосибирск: Наука, 2002. - С. 229-251.

308. Коровушкин Д. Г. Этнокультурная адаптация поздних переселенцев в Западной Сибири (конец XIX первая половина XX века) // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2004. - № 1. - С. 115-120.

309. Коровушкин Д. Г. Адаптация хозяйства и материальной культуры украинских переселенцев конца XIX начала XX века к природно-климатическим условиям Западной Сибири // Вестник НГУ. Сер. История, филология. - 2006а. - Т. 5, вып. 3. - С. 124-130.

310. Коровушкин Д. Г. Жилища поздних переселенцев в Западной Сибири: трансформация как результат адаптации // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. Культура, наука, образование. 20066. - Вып. 3. - С. 53-57.

311. Коровушкин Д.\ Г. Очерки этнокультурной адаптации поздних переселенцев в Западной Сибири. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006в. -200 с.

312. Коровушкин Д. Г. Немцы в Западной Сибири: Расселение и численность в конце XIX начале XXI века. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2007а.- 188 с.

313. Коровушкин Д. Г. Украинцы в Западной Сибири: Расселение и численность в конце XIX начале XXI века. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 20076. - 248 с.

314. Коровушкин Д. Г. Латыши и эстонцы в Западной Сибири: расселение и численность в конце XIX начале XXI века. — Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008а. - 248 с.

315. Коровушкин Д. Г. Чуваши в Западной Сибири: расселение и численность в конце XIX начале XXI века. - Новосибирск, Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2009а. - 188 с.

316. Коровушкин Д. Г. Этническое окружение переселенческих диаспор в Западной Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии. 20096. -№ 1.-С. 110-117.

317. Коровушкин Д. Г. Развитие мукомольного производства в сельских переселенческих диаспорах юга Западной Сибири // Вест. НГУ. Сер.: История, филология. 2009в. - Т. 8, вып. 3. - С. 268-272.

318. Коровушкин Д. Г., Лоткин И. В., Смирнова Т. Б. Неславянские этно-дисперсные группы в Западной Сибири: История изучения // Исторический ежегодник: Спец. выпуск., посвящ. 60-летию проф. Н. А. Томилова. Омск: Изд-во ОмГУ, 2001а. - С. 119-135.

319. Коровушкин Д. Г., Лоткин И. В., Смирнова Т. Б. Языковая адаптация неславянских переселенцев в иноэтничной языковой среде Западной Сибири

320. Проблемы межэтнического взаимодействия народов Сибири. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002. - С. 53-71.

321. Коровушкин Д. Г., Лоткин И. В., Смирнова Т. Б. Неславянские этно-дисперсные группы Западной Сибири: Формирование и этнокультурная адаптация. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2003. - 272 с.

322. Коровушкин Д. Г., Пирогов Ю. В. Современные этнокультурные процессы среди чувашей Западной Сибири // Всесоюзн. науч. сес. по итогам полевых этнограф, и антрополог, исследований 1988-1989 гг.: Тез. докл. Алма-Ата, 1990.-Ч. 1.-С. 45-47.

323. Коровушкин Д. Г., Реммлер В. В., Томилов Н. А. Динамика этнических процессов у народов и национальных групп Западной Сибири // Этническая история и культура народов Советской страны. Омск, 1991. - С. 60-64.

324. Корусенко М. А. Современное состояние этнокультурных процессов у барабинских татар (по данным социологического опроса 1991 года) // Ислам, общество и культура: Мат-лы междунар. науч. конф. Омск, 1994. - С. 8286.

325. Корусенко С. Н. Современные этноязыковые процессы у бачатских теле-утов // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988. - С. 4951.

326. Котанджян Г. С. Этнополитология консенсуса-конфликта: Цивилиза-ционные проблемы теории и практики. М., 1992. - 213 с.

327. Краткое описание Сибирских переселенческих районов. Пг.: Народный Комиссариат Земледелия, 1918. - 54 с.

328. Кригер В. Э. Немецкая переселенческая деревня Казахстана (на рубеже XIX-XX веков) // Советские немцы: (История и современность): Мат-лы Всесоюз. науч.-практ. конф. М., 1990. - С. 110-115.

329. Кригер В. Э. Социально-экономическое развитие немецкой переселенческой деревни Казахстана (дореволюционный период): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Алма-Ата, 1991. - 25 с.

330. Кузнецов А. И. О соотношении понятий «общество» и «этническая общность»//СЭ. 1989.-№ 4. - С. 19-31.

331. Курило О. В. Очерки по истории лютеран в России (16-20 вв.). М.: ИЭА РАН, 1996. - 182 с.

332. Курилов В. Н. Расселение русских старожилов Западной Сибири в середине XIX в. Новосибирск: ПреПресс Студио, 2005. - 222 с.

333. Курилович П. И. О балто-славянском языковом единстве // Вопросы советского языкознания. 1958. -№ 3. - С. 15-49.

334. Кушнер П. И. Национальное самосознание как этнический определитель // Краткие сообщ. Ин-та этнографии. М., 1949. - Т. VIII. - С. 3-9.

335. Лаази X. Что такое двуязычие? // Русский язык в эстонской школе. -1987.-№ 6.-С. 43-47.

336. Лайгер М. П., Кригер В. Э. География расселения и социально-экономическая характеристика немецкого населения Казахстана в конце XIX века // Вест. АН Казах. ССР. 1988. - № 11. - С. 79-83.

337. Лассман Н. Минусинский округ сибирская Италия // Прибалтийский листок. - 1895. - № 1.

338. Латышский язык // Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1982. - С. 699.

339. Лебедева Н. И. Прядение и ткачество восточных славян // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. - С. 461—542.

340. Ленин В. И. Капитализм и иммиграция рабочих // Полн. собр. соч. М.: Изд-во полит, лит., 1973. - Т. 25. - С. 89-92.

341. Лепехин И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства. СПб., 1789. - Т. IV. - 537 с.

342. Лепехин И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства. СПб., 1795. - Ч. 1. - 573 е.; 1802. - Ч. 2. - 738 с.

343. Липин А. М. Переселения украинцев в Западную Сибирь и земские учреждения во второй половине XIX начале XX в. // Актуальные вопросы истории Сибири: Вторые науч. чтения памяти проф. А. П. Бородавкина. - Барнаул, 2000. - С. 300-306.

344. Литтская В. А. Старожилы и переселенцы: Русские на Алтае. XVIII -начало XX в. М., 1996. - 269 с.

345. Логинова А. Н. Введение в методологию межнациональных конфликтов // Вест. Удмурт, гос. ун-та. Ижевск, 1992. - № 6. - С. 19-24.

346. Лоткин И. В. Некоторые направления современных этнических процессов среди латышей и эстонцев Омской области // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988. - С. 16-17.

347. Лоткин И. В. Этнические процессы у латышей и эстонцев Омской области // Этнография, антропология и смежные дисциплины: соотношение предмета и методов. М., 1989. - С. 190-200.

348. Лоткин И. В. Современные этноязыковые процессы у сибирских латышей и эстонцев // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. - Кн. I. - С. 69-71.

349. Лоткин И. В. Данные исторической демографии как источник по истории малых этнических групп Западной Сибири // Проблемы историографии,источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Омск, 1993. — С. 116-117.

350. Лоткин И. В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири. М.: Изд-во Ин-та этнологии и этнологии РАН, 1996. -256 с.

351. Лоткин И. В. Прибалтийские диаспоры в Сибири (1920-1930-е годы): Аспекты этносоциальной истории. — Омск: Издательский дом «Наука», 2006. -348 с.

352. Луговая М. В., Реммлер В. В. Языковые ориентации и установки на межнациональное общение украинцев Западной Сибири // Этническая история и культура народов советской страны. Омск, 1991. - С. 59-60.

353. Любимов В. М. Чувашия в годы столыпинской аграрной политики. Чебоксары, 1948.-201 с.

354. Люзе Л. Л., Демидова И. Л. Опыт организации высшего образования для немецкого населения Омской области // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 27-30.

355. Люцидарская А. А. Старожилы Сибири: Историко-этнографические очерки. XVTI начало XVIII в. - Новосибирск: Наука, 1992. - 197 с.

356. Маамяги В. Эстонские поселенцы в СССР (1917-1940 гг.). Таллин: Ээ-сти раамат, 1977. - 235 с.

357. Майничева А. Ю. Белорусы-переселенцы в Приобье (середина XIX начало XX вв.) // Культура и образование национальных меньшинств в Сибири: Тез. Науч.-практ. конф. - Новосибирск, 1997а. - С. 43.

358. Майничева А. Ю. Переселенцы из Белоруссии в Приобье (середина XIX начало XX в.) // Вопросы краеведения Новосибирска и Новосибирской области. - Новосибирск, 19976. - С. 170-174.

359. Майничева А. Ю. К вопросу о польских преселенцах в Томской губернии (середина XIX в.) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии

360. Сибири и сопредельных территорий: Мат-лы VII год. итог. сес. ИАЭт СО РАН. Новосибирск, 1999а. - С. 634-637.

361. Майничева А. Ю. Немцы в иноэтничном окружении. Верхнее Приобье. Первая треть XX века // Немцы Сибири: История и культура: Сб. докл. Третьей междунар. науч.-практ. конф. (26-28 мая 1999 г.). Омск, 19996. - С. 58.

362. Майничева А. Ю. Новые материалы о поселениях белорусов в Приобье в начале XX столетия // Культура этнических образований Сибири: (Духовное возрождение краеугольный камень современности): Тез. III науч.-практ. конф. - Новосибирск, 1999в. - С. 11-12.

363. Майничева А. Ю. Архитектурно-строительные традиции крестьянства северной части Верхнего Приобья: Проблемы эволюции и контактов. Середина XIX начало XX вв. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002а. -144 с.

364. Майничева А. Ю. Бытовая культура эстонцев Сибири (конец XIX первая треть XX в.) // Диаспоры. - 20026. -№ 3. - С. 153-164.

365. Майничева А. Ю. Латыши // Новосибирск: Энциклопедия. Новосибирск, 2003а. - С. 480.

366. Майничева А. Ю. Литовцы // Новосибирск: Энциклопедия. Новосибирск, 20036. - С. 492.

367. Майничева А. Ю. Эстонцы // Новосибирск: Энциклопедия. Новосибирск, 2003в. - С. 997-998.

368. Майничева А. Ю., Фурсова Е. Ф. Заселение и хозяйственно-культурное освоение Западной Сибири в середине XIX начале XX в. // III год. итог. сес. ИАЭТ СО РАН: Тез. докл. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1995. - С. 80-83.

369. Малиновский Л. В. Немецкая деревня в Сибири в период социалистического строительства (1925-1936 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. -Томск, 1967а.-24 с.

370. Малиновский Л. В. Сельское хозяйство западных национальных меньшинств в Сибири (1919-1928 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 19676. - Вып. 3. - С. 202-213.

371. Малиновский Л. В. Сибирские немцы как этническая группа // Проблема изучения национальных отношений в Сибири на современном этапе. Новосибирск, 1967в. - С. 95-96.

372. Малиновский Л. В. Жилище немцев-колонистов в Сибири // СЭ. 1968. -№ 3. - С. 97-105.

373. Малиновский Л. В. В общем строю: Исторический очерк о немцах Алтая // Алтай: Альманах. Барнаул, 1969а. -№3.-С. 83-89.

374. Малиновский Л. В. Некоторые предварительные результаты социолого-лингвистического обследования немецкого населения Западной Сибири // Сбор и разработка материалов социолого-лингвистических исследований в Сибири. Новосибирск, 19696. - С. 20-29.

375. Малиновский Л. В. К характеристике некоторых групп переселенцев в Сибирь конца XIX начала XX в. // Изв. СО АН СССР. Сер. обществ, наук. -Новосибирск, 1980.- Вып. 1, № 1. - С. 98-104.

376. Малиновский Л. В. Социально-экономическая жизнь немецкой колонистской деревни в южной России (1762-1917): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. -Л„ 1986.-26 с.

377. Малиновский Л. В. Немцы в России и на Алтае: Популярные исторические очерки. Барнаул, 1995. - 182 с.

378. Малиновский Л. В. Причины и обстоятельства миграции немецких колонистов на Восток в XIX начале XX вв. // Миграционные процессы среди российских немцев: (Исторический аспект): Мат-лы междунар. науч. конф. -М., 1998.-С. 89-96.

379. Малиновский Л. В. Три эмиграции немцев из Сибири // Из прошлого Сибири: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1999. - Вып. 3, ч. 2. - С. 36-43.

380. Маркграф О.В. Великая Сибирская низменность, ее географические особенности и ее значение для хозяйства и заселения страны// Землеведение. — СПб, 1895. Кн. 2-3. - С. 208-220.

381. Марков Г. Е. Советский образ жизни и проблемы этнографии // СЭ. -1976.-№2.-С. 3-14.

382. Марков Г. Е. Этнос, этнические процессы и проблема образа жизни // Расы и пароды. М., 1977. - Вып. 7. - С. 9-28.

383. Марков Г. Е. Этнические общности как историческая категория // СЭ. -1986.-№4.-С. 69-73.

384. Марков Г. Е. Очерки истории немецкой науки о народах. М.: Изд-во Ин-та этнологии и антропологии РАН, 1993. - 392 с.

385. Мартемьянова JJ. П. Роль языка в этнической культуре // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. - Кн. I. — С. 55-56.

386. Марунчак М. Украхнство на Далекому Сходг // Схщня д1яспора: Бюллетень СЛУПВ. BiHHiner, 1993. - № 18. - С. 18-20.

387. Мархинин В. ВУдалова И. В. Этнос и ситуация выбора будущего: По материалам социологического исследования образа жизни хантов, ненцев, манси Нижневартовского района Ханты-Мансийского автономного округа. — Новосибирск: Наука, 1993. 207 с.

388. Маслова Г. С. Народная одежда русских, украинцев и белорусов в XIX -начале XX вв. // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. -С. 543-757.

389. Матвеев Г. Б. Жилище и постройки чувашей в середине XIX начале XX века (северо-западные районы Чувашии) // Бытовая культура чувашей. -Чебоксары, 1985. - С. 30-66.

390. Матвеев Г. Б. Крестьянская строительная техника (северо-западные районы Чувашии) // Вопросы материальной культуры чувашского народа. -Чебоксары, 1986. С. 39-42.

391. Матвеев ГБ. Жилище и хозяйственные постройки средненизовых чувашей (вторая половина XIX начало XX в.) // Традиционное хозяйство и культура чувашей. - Чебоксары, 1988. - С. 53-63.

392. Материальная культура: Свод этнографических понятий и терминов. -М.: Наука, 1989. Вып. 3.-224 с.

393. Материалы для изучения переселенческих хозяйств Тарского округа. -Новосибирск, 1928. 98 с.

394. Матис В. И. Немцы Алтая: Науч.-попул. очерки. Барнаул: Высш. пед. училище, 1996. - 108 с.

395. Маттис А. Э. Основные формы землевладения и землепользования немецких колонистов в Сибири накануне Первой мировой войны // Сибирь на рубеже XIX XX вв. - Новосибирск, 1997а. - С. 83-85.

396. Маттис А. Э. Политика властей в отношении немецких колонистов Тобольской губернии в годы первой мировой войны // Проблемы истории местного управления Сибири XVII XX веков: Тез. докл. регион, науч. конф. -Новосибирск, 19976. - Вып. 2. - С. 57-59.

397. Маттис А. Э. «Борьба с немецким засильем» в годы первой мировой войны и немецкие колонии Томской губернии // Вопросы истории Сибири XX в.: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1998а. - С. 58-67.

398. Маттис А. Э. Динамика численности немецких колонистов в Сибири в конце XIX начале XX в. // Социокультурное развитие Сибири XVII - XX века: Бахрушинские чтения 1996 г.: Межвуз. сб. науч. тр. - Новосибирск, 19986. -С. 57-64.

399. МейсД. Полггичш причини голодомору в Укра'пп (1932-1933) // Укр. icT. журн. 1995. -№ 1. - С. 34-48.

400. Миддендроф А.Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири. СПб., 1877. - Ч. 2, отд. V. - 660 с.

401. Микулич Т. Н. Этноязыковые процессы и система национального самосознания (на материале Беларуси): Автореф. дис. . канд. ист. наук. -Минск, 1991.-20 с.

402. Милевская Л. Н. О влиянии гуманитарного и технического образования на микросреду личности // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование. Омск, 1992. - Т. 2. - С. 106-108.

403. Милищенко В. В. Родильно-крестильная обрядность украинцев Западной Сибири (конец XIX первая треть XX века) // Этнические и социально культурные процессы у народов СССР. - Омск, 1990. - С. 40-41.

404. Минжуренко А. В. Заселение и хозяйственное освоение крестьянами-переселенцами степной полосы Западной Сибири в конце XIX начале XX в. // Проблемы исторической географии России. - М., 1982. - Вып. II. - С. 199-211.

405. Митрофанова К. И. Вклад Омской диалектической школы в исследование немецких диалектов в России // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 78-80.

406. Моор А. Об историко-этнографических областях Эстонии // Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллин: Эстгосиздат, 1956. - С. 243292.

407. Мордик Е. А. Современные этнокультурные процессы среди украинцев Сибири (по материалам Омской области) // Проблемы археологии и этнографии Сибири: Тез. докл. Иркутск: ИГУ, 1982. - С. 148.

408. Морозов А. Переселенческие поселки Омского уезда в 1897 году // Зап. ЗСОИРГО. Омск, 1900. - Т. XXVII, ст. 2. - С. 1-23.

409. Муравская Е. И. Организация ходачества прибалтийских поморов в конце 90-х годов XIX в. // Вопросы аграрной истории Прибалтики. Рига: Изд-во ЛатГУ, 1982.-С. 136-156.

410. Муравская Е. И. Прибалтийские крестьяне-рыбаки в переселенческом движении на рубеже XIX-XX вв. // Вопросы аграрной истории Латвии. Рига: Изд-во ЛатГУ, 1984. - С. 55-78.

411. Муравская Е. И. Миграция прибалтийского крестьянства во второй половине XIX начале XX в. - Рига: Изд-во ЛатГУ, 1986. - 115 с.

412. Мурниек Э. Некоторые характеристики образа жизни колхозного крестьянства Латвийской ССР // Социологические исследования. 1980. - № 3. - С. 52-61.

413. Мыльников А. С. Народная культура и генезис национального самосознания // СЭ. 1981. -№ 6. - С. 3-13.

414. Мыльников А. С. Язык культуры и вопросы изучения этнической специфики средств знаковой коммуникации // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989. - С. 7-37.

415. Назарцева Т. М. Немецкое население Сосновского района Омского округа по переписи 1926 года // Немцы Сибири: История и культура: Мат-лы Все-рос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 145-146.

416. Назарцева Т. М. Материальная культура украинцев в коллекциях Омского государственного историко-краеведческого музея: Каталог. Омск: ОГИК музей, 2004. - 142 с.

417. Нам И. В. Сибирские немцы в условиях первой мировой войны и революции // Немцы. Россия. Сибирь: Сб. ст. Омск, 1997. - С. 130-153.

418. Нам И. В. Немецкие колонии в Сибири в начале XX века в контексте проблемы диаспоральности // Немцы России и СССР: 1901-1941 гг.: Материалы междунар. науч. конф. М., 2000. - С. 17-30.

419. Нам И. В. Немцы и власть в Сибири в условиях Гражданской войны (1917-1918 гг.) // Ключевые проблемы истории российских немцев: Материалы X междунар. науч. конф. Междунар. ассоциации исслед. истории и культуры российских немцев. М., 2004. - С. 318-329.

420. Народы Европейской части СССР. М.: Наука, 1964. - Т. 2. - 918 с.

421. Народы Западной и Средней Сибири: Культура и этнические процессы / Ш. К. Ахметова, О. М. Бронникова и др. Новосибирск: Наука, 2002. - 325 с.

422. Народы зарубежной Европы: Этнографические очерки. М.: Наука, 1964.-Т. 1.- 1000 с.

423. Народы мира: Ист.-этнограф. справочник. М.: Сов. энциклопедия, 1988.-624 с.

424. Население и трудовые ресурсы СССР: Проблемы размещения и пути их решения. М., 1982. - 119 с.

425. Наулко В. И. Украинцы вне Украинской ССР: этносоциальные процессы // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР: всесоюз. науч. коиф. "Нац. и соц.-культур, процессы в СССР": тез. докл. / Ом. гос. ун-т.-Омск, 1990.-Кн. 1,-С. 14-16.

426. Наумова О. Б. Современные этнокультурные процессы у казахов в многонациональных районах Казахстана: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1991.-24 с.

427. Наумова О. Б. Некоторые аспекты формирования современной бытовой культуры казахов в многонациональных районах Казахстана // Современное развитие этнических групп Средней Азии и Казахстана. М., 1992. - Ч. I. -С. 5-50.

428. Наумова О. Б. Казахская диаспора в России: Этническое самосознание и миграционное поведение // ЭО. 2000. - № 3. - С. 60-73.

429. Наумова О. Б., Чешко С. В. Современные этнокультурные процессы у казахов и немцев Казахстана (опыт сравнительного анализа) // Этнокультурные процессы в национально-смешанной среде. М., 1989. - С. 30-77.

430. Наумова О. Б., Чешко С. В. Формирование этнической субкультуры мигрантов: Меннониты в Тульской области // Этносоциальные проблемы сельских миграций. М., 1990. - С. 78-95.

431. Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - 148 с.

432. Николаева Т. А. Народные конструктивно-художественные приемы в традиционной весенне-осенней верхней одежде украинцев // СЭ. 1984. - № 3. -С. 14—28.

433. Никольский Н. В. Краткий курс этнографии чуваш. Чебоксары: Чувашек. госуд. изд-во, 1928 . - Вып. 1: Материальная культура. - 224.

434. Обзор Акмолинской области за 1914 г. Омск, 1915. - 76 с.

435. Омская область сборник материалов). Омск: Тип. «Омская правда», 1957.-50 с.

436. Омская область // Материалы к III науч. совегц. географов Сибири и Дальнего Востока. Омск, 1966.

437. Омская область в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 годы): Ист.-публицист. информ.-стат. сб. Омск: Омскстат, 2005. - 297 с.

438. Основные итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года на территории Омской области. Омск, 1980. - 245 с.

439. Остроух И. Г., Шервуд Е. А. Немцы в России: Исторический очерк // СЭ. 1993. -№ 3. - С. 40-51.

440. Охотников А. Ю. Немецкие переселенцы в поликультурном пространстве Северной Кулунды // Диаспоры. 2006. - № 1. — С. 59-79.

441. Павлов Ю. М., Иванов В. П., Суслов В. Л. Традиции питания и распространение заболеваний раком желудка // Традиционное хозяйство и культура чувашей. Чебоксары, 1988. - С. 99-108.

442. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1778. - Ч. III. - п. I. - 624 с.

443. Патканов С. К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материалов переписи 1897 г.). СПб., 1911. - Т. II. Тобольская, Томская и Енисейская губ. - 432 с.

444. Патканов С. К. Список народностей Сибири. Петроград, 1923. - 15 с.

445. Патрушева Г. М. Развитие современных этноязыковых процессов у шорцев // Социально-культурные процессы в Советской Сибири: Тез. докл. -Омск, 1985.-С. 119-121.

446. Патрушева Г. М. Динамика этнических процессов у шорцев Кемеровской области в середине 1970-х середине 1980-х гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Новосибирск, 1992. - 19 с.

447. Переселение в Сибирь из Харьковской губ.—Харьков, 1908.—Вып. I.

448. Переселение в Сибирь из Черниговской губ. в 1906 1908 m—Чернигов,

449. Переселение и землеустройство в Азиатской России: Сб. законов и распоряжений / Сост. В. П. Вощинин. Пг., 1915. - 510 с.

450. Переселенческое дело: Сб. декретов и распоряжений по переселению. -М.: Тип. ОГПУ, 1927.-380 с.

451. Переселяйтесь в колхозы Томской области. Томск, 1956. - 34 с.

452. Пименов В. В. Удмурты: Этносоциологические очерки. Ижевск: Удмуртия, 1976. - 78 с.

453. Пименов В. В. Удмурты: Опыт компонентного анализа этноса. — JI.: Наука, 1977.-262 с.

454. Писаревский Г. Г. Из истории национальной колонизации в России XVIII в. -М, 1909. 340 с.

455. Писаревский Г. Г. Переселение прусских меннонитов в Россию при Александре I. Ростов-на-Дону, 1917. - 68 с.

456. Плеве И. Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII в. -М.: Готика, 2000.-444.

457. Покшишевский В. В. Заселение Сибири: Историко-географические очерки. Иркутск, 1951. - 208 с.

458. Политична icTopiH Укршни. XX стсипття: У 6 т. К.: Генеза, 2002-2003. -Т.5: Украшщ за межами УРСР (1918-1940) / В.П. Трощинський, А.А. Шевченко, Р. Г. Симоненко та ш. - 2003. - 720 с.

459. Полный сборник законов Российской империи. 2-е изд. Т. XLIY. - 1044 е.- СПб., 1869. - Т. LI; 1876. - 580 с.

460. Полный сборник законов Российской империи. 3-е изд. - СПб., 1889. -Т. IX. - 1490 с.

461. Попок А. А. Укра'шське населения Приморського краю (за матер!алами соцюлопчного дослщження та перепшлв населения) // УкраУнська д1аспора. -Киев; Чикаго, 1996. Ч. 9. - С. 92-103.

462. Попок А. А. Украшсьш поселения на Далекому Сходг. юторико-соцюлопчний нарис. Киев, 2001. - 304 с.

463. Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала в XVII -начале XVIII в. М., 1956. - 302 с.

464. Преобразования в хозяйстве и культуре и этнические процессы у народов Севера. М., 1975. - 280 с.

465. Прибалтийский листок. 1899. - № 52, 79.

466. Проваторова О. М. Межэтнические контакты казахов Западной Сибири как фактор этнического развития // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1984. - С. 180-182.

467. Проваторова О. М. Современные этнические процессы у казахов Западной Сибири: Автореф. дис. . канд. ист. наук. JL, 1986. - 18 с.

468. Проваторова О. М., Томилов Н. А. О некоторых факторах динамики межэтнических браков (по материалам Омской области) // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 1981.-С. 112-119.

469. Программа исследований «Этнос в системе межнациональных отношений: регионы Сибири». Новосибирск, 1991. - 141 с.

470. Программы и вопросники по социальным отношениям и семейным обрядам. Омск: Изд-во ОмГУ, 1988. - 35 с.

471. Програлшы и вопросники по изучению материальной культуры. Омск: Изд-во ОмГУ, 1989а. - 46 с.

472. Програлшы сбора материалов по материальной культуре. Омск: Изд-во ОмГУ, 19896. - 57 с.

473. Рабинович М. Г., Шмелева М. Н. К этнографическому изучению города //СЭ. 1981.-№3.-С. 16-24.

474. Раевский В. Латышские секции РКП (б). Рига: Лиесма, 1976. - 192 с.

475. РахХ.Ю. Поселение // Материальная культура / Свод этнографических терминов и понятий. Вып. 3. - М.: Наука, 1989. - С. 144-146.

476. Рекк-Лебедев А. Дальневосточная Лифляндия: Эстонцы на Уссурийской земле. Таллин: Ээсти раамат, 1989. - 135 с.

477. Реммлер В. В. Динамика изменений в культуре украинского населения Западной Сибири в XX веке // Проблемы развития культуры народов и изучения культуры по музейным коллекциям. Омск, 1987. - С. 53-54.

478. Реммлер В. В. Роль социовозрастных групп в трансляции этнической культуры (на материалах восочнославянского населения Западной Сибири) // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск, 1988. - С. 11-13.

479. Реммлер В. В. Традиционные элементы в свадебной обрядности украинцев Западной Сибири (по материалам Омской области) // Современная духовная культура народов Сибири и Севера. Омск, 1989. - С. 146-154.

480. Ремнев А. В. Самодержавие и Сибирь: Административная политика второй половины XIX начала XX века. - Омск: Изд-во ОмГУ, 1997. - 253 с.

481. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (19171967 гг.). -М., 1967. Т. 1. 1917-1928 годы. - 783 с.

482. Русские старожилы Сибири: Историко-антропологический очерк. М., 1973.- 190 с.

483. Русские: Этносоциологические очерки. М.: Наука, 1992. -464 с.

484. Савва М. В. Иноэтническое окружение как фактор динамики традиционной культуры // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. - Кн. I. - С. 96-97.

485. Савин Л. И. Меннонитскис общины Сибири в 1920-е гг. // Немцы Сибири: (История и современность): Мат-лы Междунар. науч.-практ. конф. -Омск, 1995. -Ч. 2. -С. 19-22.

486. Савин А. И. К истории сибирских отделений Всероссийского меннонит-ского сельскохозяйственного общества в 1923-1928 гг. // Российские немцы: Проблемы культуры и образования. — Новосибирск, 1996. С. 72-89.

487. Савин А. И. «Забытый» голод 1923-1925 гг. среди немецкого населения Алтая // Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. — Новосибирск, 1999. Вып. 1. - С. 84-94.

488. Савин А. И. Немцы Западной Сибири (конец 1919-1928 гг.): автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук : 07.00.02 / Ин-т истории, филологии и философии Сиб. отд-ния РАН. Новосибирск, 2003. - 28 с.

489. Савранина Т. В, Миграции немцев на территории СССР // Этническая история и культура народов советской страны. — Омск, 1991. С. 59-60.

490. Самосудов В.М. Антисоветское националистическое движение на оккупированных территориях в годы Отечественной войны 1941-1945 гг. // Политическая история России в отражении современной периодической печати. -Омск, 1991.-С. 95-99.

491. Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР (1917-1954). -М.: Госюриздат, 1954.-720 с.

492. Свитнев А.Б. Из истории формирования и развития поселений на территории Омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Омск, 2000. .- Ч.1. - С. 171.

493. Свитнев А. Б. Поселения и усадьбы латышей и латгальцев Западной Сибири концаXIX-XX вв.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2001.-22 с.

494. Свитнев А. Б. Прибалтийские поселения на территории Западной Сибири // III конгресс этнографов и антропологов России. М., 1999. - С. 191.

495. Семенов Ю. И. Этнос, нация, диаспора // ЭО. 2000. - № 2. - С. 64-72.

496. Сибирская советская энциклопедия. М.; Новосибирск: Сиб. краевое изд-во, 1929. - Т. I. А - Ж. -XX, 988 стб.

497. Сибирская советская энциклопедия. М.; Новосибирск: Зап.-Сиб. отд. ОГИЗ, 1931. - Т. II. 3 - К. - 1152 стб.

498. Сибирская советская энциклопедия. М.; Новосибирск: Зап.-Сиб. отд. ОГИЗ, 1932. - Т. III. Л - Н. - 804 стб.

499. Сибирская советская энциклопедия. М.; Новосибирск: Сиб. краевое изд-во, 1934. - Т. IV. О - С. - 1082 стб. - (копия гранок)

500. Сибирские ведомости. 1863. -№ 187.

501. Сигутов П. Т. Формирование расселения населения Азовского национального района // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1993. - С. 116-119.

502. Сикевич 3. В. Социология и психология национальных отношений. -СПб.: Михайлов, 1999,- 203 с.

503. Симонов В. А. Эмиграция и ее проблемы // Омская правда. 1992. - 19мая.

504. Скляров Л. Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. - 588 с.

505. Скубневский В. А. Население Алтая по данным переписи 1897 г. // Образование и социальное развитие региона. Барнаул. - 1998. - № 1. — С. 99-106.

506. Скубневский В. А. Население Алтая по материалам переписи 1897 г. // Компьютер и историческая демография. Барнаул, 2000. - С. 41-58.

507. Слава М. К. Латышская женская одежда и ее орнаментация (XIII—XIX вв.)-- Автореф. дис. . канд. ист. наук. -М., 1955. 14 с.

508. Слава М. К. Культурно-исторические связи прибалтийских народов по данным одежды. М.: Наука, 1964. - 11 с.

509. Смирнова Т. Б. Динамика изменений в расселении и численности национальных групп Омской области в современный период // Проблемы этнографии и социологии культуры. Омск: Изд-во ОмГУ, 1988. - С. 18-20.

510. Смирнова Т. Б. Немцы Сибири: Этнические процессы. Омск: ИЦ «РУСИНКО», 2002. - 210 с.

511. Смирнова Т. Б. Немцы Сибири: Этнические процессы и этнокультурное взаимодействие. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2003. - 88 с.

512. СмолякА. В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина: Ист.-этнограф. очерк. М.: Наука, 1975. - 232 с.

513. Снежкова И. А. К проблеме изучения этнического самосознания у детей и юношества (по материалам Киевской и Закарпатской областей) // СЭ. -1982.-№ 1.-С. 80-88.

514. Современные этнические процессы в СССР. М.: Наука, 1977. - 562 с.

515. Современные этнические процессы в Башкортостане: Состояние проблемы, перспективы исследования. Уфа: Башк. науч. центр УрО РАН, 1992. - 140 с.

516. Соколова 3. П. Проблемы этнокультурного развития народов Севера // Расы и народы. М., 1990а. - Вып. 20. - С. 128-151.

517. Соколова 3. 77. Эндогамный ареол и этническая группа. М.: Изд-во ИЭ АН СССР, 19906.-210 с.

518. Соколовский С. В. Брачные круги и эндогамные барьеры: К методике анализа брачной миграции // СЭ. 1986. - № 4. — С. 67-99.

519. Соколовский С. В. Меннониты Алтая: Устойчивость этноконфессио-нальной группы в условиях перманентной миграции // Этносоциальные проблемы сельских миграций. М., 1990.-С. 125-139.

520. Соколовский С. В. Этнографические исследования: Идеал и действительность // СЭ. 1993. - № 2. - С. 3-13; № з. - с. 3-14.

521. Соколовский С. В. Меннониты Алтая: История, демография, ономастика. -М., 1996.-256 с.

522. Соловьева Е. И. Переселение крестьян в Томскую губернию в период Столыпинской аграрной реформы. Томск, 1956. - 288 с.

523. Социально-кулыпурное развитие немцев Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1990.-38 с.

524. Список изданий Переселенческого управления с рисунками / Сост. И. JI. Ямзин. СПб., 1914. - 140 с.

525. Ставровский Я. ФАлексеев В. В. Переселение в Сибирь. СПб., 1906.

526. Станюкович Т. В., Шмелева М. Н. Пища // Современные этнические процессы в СССР. М., 1977. - С. 239-242.

527. Старовойтова ГВ. Этническая группа в современном городе. Л.: Наука, 1987. - 174 с.

528. Степанов В. В., Сусоколов А. А. Этнос и его среда // Человек. М., 1990. -Вып. 6.-С. 51-59.

529. Страны и народы: Советский Союз. Республики Прибалтики. Белоруссия. Украина. Молдавия. -М.: Мысль, 1984. 349 с.

530. Стродс X. П. Основные этапы и причины начала массового переселения латышских крестьян в другие губернии России в 40-60-х годах XIX в. // Проблемы исторической демографии СССР. Томск: Изд-во ТГУ, 1980. - С. 185-190.

531. Стродс X П. Латыши // Народы мира: Ист.-этнограф. справочник. М: Сов. энциклопедия, 1988. - С. 248-251.

532. Сусоколов А. А. Влияние различий в уровне образования и численности контактирующих этнических групп на межэтнические отношения (по материалам переписей населения СССР 1959 и 1970 гг.) // СЭ. 1976. - № 1. - С. 101-111.

533. Сусоколов А. А. Непосредственное межэтническое общение и установки на межэтнические контакты // СЭ. 1973. - № 5. - С. 73-79.

534. Сусоколов А. А. Межэтнические отношения и этнокультурные процессы: по материалам этносоциологических исследований в СССР // СЭ. 1981. -№ З.-С. 11-22.

535. Сусоколов А. А. Межнациональные браки в СССР. М.: Мысль, 1987. -144 с.

536. Сусоколов А. А., Степанов В. В. Малочисленный этнос: Вопросы национальной и социальной политики (на примере вепсов) // СЭ. 1990. — № 5. -С. 34-46.

537. Суханова Г. Немцы и казаки хотят дружить // Омский вестник. — 1992. 26 февраля.

538. Талдин Н. jВ. 50 лет СССР и просвещение национальностей // Сов. педагогика. 1972. - № 11. - С. 13-28.

539. Танфилъев Г. И. Бараба и Кулундинская стспь. СПб., 1902. - 261 с.

540. Тараканова С. А., Терентьева Л. Н. Работа Прибалтийской объединенной комплексной экспедиции в 1956 г. // СЭ. 1957. - № 4. - 156-163.

541. Терентьева Л. Н. Некоторые стороны этнических процессов в Поволжье, Приуралье и на Европейском Севере СССР // СЭ. 1972. -№ 6. - С. 38-51.

542. Терентьева Л. Н. Формирование этнического самосознания в национально-смешанных семьях. М.: Наука, 1974. - 11 с.

543. Тнхонов Б. В. Переселения в России во второй половине XIX в. М.: Наука, 1978.-208 с.

544. Тишков В. А. О новых подходах в теории и практике межнациональных отношений // СЭ. 1989. - № 5. - С. 3-14.

545. Тишков В. А. Антропология российских трансформаций // ЭО. 20006. — № 1. — С. 3-19.

546. Тишков В. А. Исторический феномен диаспоры // ЭО. 2000а. — № 2. — С. 43-63.

547. Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003. - 544 с.

548. Токарев С. А. Этнография народов СССР: Исторические основы быта и культуры. М.: Изд-во МГУ, 1958. - 615 с.

549. Токарев С. А. Проблема типов этнических общностей (к методологическим проблемам этнографии) // ВФ. 1964. - № 11. - С. 43-53.

550. Томилов Н. А. Современные этнические процессы в южной и средней полосе Западной Сибири // СЭ. 1978а. - № 4. - С. 9-21.

551. Томилов Н. А. Современные этнические процессы среди сибирских татар. Томск: Изд-во ТГУ, 19786. - 208 с.

552. Томилов Н. А. Этнография тюркоязычного населения Томского Приобья. Томск: Изд-во ТГУ, 1980.-200 с.

553. Томилов Н. А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI первой четверти XIX вв. - Томск: Изд-во ТГУ, 1981а. - 275 с.

554. Томилов Н. А. Этнокультурные процессы у народов южной зоны Западной Сибири // Современные этнические процессы у народов Западной и Южной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ, 19816. - С. 3-36.

555. Томилов Н. А. Динамика этнических процессов у сибирских татар в конце 1960-1970-х годах // Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера.-М., 1985.-С. 40-54.

556. Томилов Н. А. Этническая история тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины конца XVI начала XX в. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992.-271 с.

557. Томилов Н. А. Региональные отношения и национальные проблемы малочисленных народов и национальных групп Сибири // Региональные проблемы межнациональных отношений в России: Мат-лы Всерос. конф. -Омск, 1993.-С. 278-284.

558. Томилов Н. А., Коровушкин Д. Г., Реммлер В. В. Изучение динамики этнических процессов у народов и национальных групп Западной Сибири //

559. Изв. СО РАН. Сер. История, филология и философия. Новосибирск, 1993. -Вып. З.-С. 52-55.

560. Томилов Н. А., Коровушкин Д. Г., Реммлер В. В. Народная культура восточнославянского населения Сибири и ее изучение // Славянские чтения. Омск, 1992. - Вып. 1. - С. 36-39.

561. Трофимов А. А. Народные женские украшения чувашей // Бытовая культура чувашей. Чебоксары, 1985. - С. 81-110.

562. Трофимов П. Л. К истории введения начального обучения в Западной Сибири (1930-1933 гг.) // Культурное строительство в Сибири в 1917-1960 гг.: Сибирь в эпоху строительства социализма и перехода к коммунизму. -Новосибирск, 1962. Вып. I. - С. 104-116.

563. Тынурист И. Современные эстонцы и латыши Минусинска // V Всесо-юзн. студ. конф.: Тез. докл. Вильнюс, 1967. - С. 39-41.

564. Украинцы. М.: Наука, 2000. - 535 с.

565. Укратщ в заруб1жному свт. К.:Наук. думка, 1991. - 138 с.

566. Устинова М. Я. Семейные обряды латышского городского населения в XX в. (по материалам городов Латгале и Курземе). М.: Наука, 1980. - 167 с.

567. Фальк И\ П. Записки путешествия от Санкт-Петербурга до Томска // Полное собрание ученых путешествий по России. СПб., 1824. - Т. 6. - 446 с.

568. Федотов М. Р. Чувашский язык в системе алтайских языков. Ч. I. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1980. - 172 е.; Ч. II. - Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1983. - 136 е.; Ч. III. - Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1986. -128 с.

569. Филимендикова Н. В. Национальная установка украинского населения Западной Сибири (к постановке проблемы) // Сибирская деревня: (История, современное состояние, перспективы развития): Сб. науч. тр. Омск, 2002. -Ч. II. - С. 52-53

570. Филимонова Т. Д. Об этнокультурном развитии немцев СССР // СЭ. -1986.-№4.-С. 100-111.

571. Филимонова Т. Д. Немцы // Народы мира: Ист.-этнограф, справочник. -М: Сов. энциклопедия, 1988. С. 325-329.

572. Филимонова Т. Д. Тенденции этнического развития немцев СССР // Этнокультурные процессы в национально-смешанной среде. М., 1989. - С. 729.

573. Филимонова Т. Д., Шин М. Ф. К вопросу об этнокультурном развитии немцев Закарпатья // Карпатский сборник. М.: Наука, 1972. - С. 116-138.

574. Фокин П. П. Земледелие и земледельческие орудия в северных и северовосточных районах Чувашского края во второй половине XIX начале XX в. // Бытовая культура чувашей. - Чебоксары, 1985а. - С. 3-29.

575. Фокин П. П. Роль современной чувашской семьи в сохранении и воспроизводстве традиционной духовной культуры // Новые материалы по археологии и этнографии чувашского народа. Чебоксары, 19856. - С. 61-76.

576. Фокин П. П. Земледелие и земледельческие орудия в южных и юго-восточных районах Чувашского края во второй половине XIX начале XX вв. // Традиционное хозяйство и культура чувашей. - Чебоксары, 1988. - С. 5-52.

577. Фрейдзон В. И. Сербы и хорваты (исторические корни конфликта) // ЭО. 1993.-№ 1.-С. 15-21.

578. Фурсова Е. Ф. Особенности культуры украинцев в русских старожильческих районах Верхнего Приобья (к. XIX н. XX в.) // Всеукр. науч. конф. «Етнична самосвидомость: национальна культура». - Клев: Изд-во Мастерства культури УРСР, 1991. - С. 175-177.

579. Фурсова Е. Ф. Восточные славяне в Западной Сибири: (Создание этно-экологических систем развития) // Музей и общество на пороге XXI в.: Мат-лы Всерос. науч. конф. Омск: Изд-во Комитета по культуре администрации Омской обл., 1998. - С. 46-48.

580. Фурсова Е. Ф. Взаимоотношение этнического и природного факторов в системе жизнеобеспечения сибирских украинцев и белорусов // Тез. докл. III конгр. этнографов и антропологов России. М, 1999а. - С. 67-68.

581. Фурсова Е. Ф. Сибирские голландцы-меннониты: Традиции и новации в их культуре // Немцы Сибири: (История и культура): Тез. докл. III междунар. науч.-практ. конф. Омск, 19996. - С. 59-60.

582. Фурсова Е. Ф. Меннониты юга Западной Сибири в XX веке: Традиции и новации (материалы полевых исследований) // Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. Новосибирск, 2000. - Вып. 2. - С. 130-133.

583. Фурсова Е. Ф., Васеха Л. И. Очерки традиционной культуры украинских переселенцев в Сибири XIX первой трети XX века (по материалам Новосибирской области). - Новосибирск: Изд-во Агро-Сибирь, 2004. - Ч. 1. - 190 е.; 2005.-Ч. 2.-226 с.

584. Хвостов Н. А. Немцы и сибирское казачество // Немцы Сибири: (История и культура): Материалы Всероссийской научно-практической конференции. -Омск, 1993. С. 98-103.

585. Хинт М. Проблема двуязычия: Взгляд без розовых очков // Радуга. -1987. № 6. - С. 72-78; № 7. - С. 46-51.

586. Холмогоров А. И. Интернациональные черты советских наций. М.: Мысль, 1970. - 222 с.

587. Хомич Л. В. Проблемы этногенеза и этнической истории немцев. JL, 1976.-190 с.

588. Царегородцева Т. Л. Народная ветеринария русских и украинцев Западной Сибири // Традиционная этническая культура и народные знания. М., 1994.-С. 135-136.

589. Чаквин И. В., Терешкович 77. В. Из истории становления национального самосознания белорусов (XIV начало XX в.) // СЭ. - 1990. - № 6. - С. 4254.

590. Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А. Расы, народы, культуры. М.: Наука, 1985.-271 с.

591. Чередников А. Л. Традиционная пища русских Западной Сибири // Прошлое Прииртышья. Омск, 1990. - С. 28-29.

592. Черказьянова И. В. Немецкая дореволюционная школа Сибири: Возникновение и проблемы развития // Немцы. Россия. Сибирь. Омск, 1997а. - С. 99-129.

593. Черказьянова И. В. Религиозные общины меннонитов и баптистов в Западной Сибири // Немцы. Россия. Сибирь: Сб. ст. Омск, 19976. - С. 79-98.

594. Черказьянова И. В. Влияние переселенческих процессов на становление немецкой школы в Сибири // Миграционные процессы среди российских немцев: (Исторический аспект): Мат-лы междунар. науч. конф. М., 1998. -С. 145-158.

595. Черказьянова И. В. Немецкая национальная школа в Сибири (XVIII в. -1938 г.).-М., 2000.-307 с.

596. Черказьянова И. В. Школьное образование российских немцев (проблемы развития и сохранения немецкой школы в Сибири в XVIII-XX вв.). -СПб., 2004.-368 с.

597. Черказьянова И. В. Школьное образование российских немцев: проблема взаимодействия государства, церкви и общества (1830- 1917 гг.): Автореф. дис. доктора ист. наук. - СПб., 2008. - 32 с.

598. Чернова И. Н. К характеристике семьи и семейных отношений немцев Алтайского края (конец XIX конец XX в.) // Сибирская деревня: (История,современное состояние, перспективы развития): Мат-лы 2 Всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1998.-С. 173-175.

599. Чернова И. Н. Проблема миграций и меннопитских поселений в Западной Сибири и Северном Казахстане в российской историографии // «Aus Si-birien 2005»: Науч.-информ. сб. Тюмень, 2005. - С. 137-141.

600. Чешко С. В. Время стирать «белые пятна» // СЭ. 1988. - № 6. - С. 3-16.

601. Чистов К. В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры // СЭ. 1972. - № 3. - С. 73-85.

602. Чистов К. В. Народные традиции и фольклор: Очерки теории. Л.: Наука, 1986.-304 с.

603. Чуваши Приуралья. Чебоксары, 1989.

604. Чуваши Приуралья: культурно-бытовые процессы. Чебоксары: Чуваш. НИИЯЛИЭ, 1989.- 130 с.

605. Чуваши: Современные этнокультурные процессы. М., 1988. - 239 с.

606. Чуваши: Этнографическое исследование. Чебоксары, 1956. — Ч. 1: Материальная культура. - 414 е.; 1970. - Ч. 2: Духовная культура. - 308 с.

607. Чувашское народное искусство. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1981.-250 с.

608. Чувашское население в России: Консолидация. Диаспоризация. Интеграция. М., 2000. — Т. 1: Республика и диаспора; 2002. - Т. 2: Стратегия возрождения и этническая мобилизация.

609. Чувашское население России. Консолидация. Диаспоризация. Интеграция. М.: ЦИМО - Т.1: Республика и диаспора. - 2000. - 399 е.; Т. 2: Стратегия возрождения и этническая мобилизация. - 2001,- 521 с.

610. Шайдуров В. Н. Самовольные поселения немецких крестьян на Алтае (конец XIX начало XX вв.) // История и культура российских немцев. - Саратов, 1996. - Вып. 3, ч. 1.-С. 66-75.

611. Шайдуров В. Н. Немецкая деревня Алтая: Страницы социально-экономического развития (начало XX в.) // Сибирская деревня: (История, современное состояние, перспективы развития): Мат-лы 2 всерос. науч.-практ. конф. Омск, 1998. - С. 122-124.

612. Шайдуров В. Н. Алтайские немцы накануне и в ходе Первой мировой войны // История и культура немцев Алтая (по материалам этнографических экспедиций). Барнаул, 1999. - Вып. 1. - С. 23-30.

613. Шайдуров В. Н. Дочерние колонии меннонитов в Сибири и их социально-экономическое развитие (на примере Алтая) // Вопросы германской истории: Сб. науч. ст. Днепропетровск, 2000а. - С. 106-117.

614. Шайдуров В. Н. Сибирские немцы и первая мировая война // Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы развития. Омск, 20006. - С. 62-64.

615. Шайдуров В. Н. География расселения и численность немецких переселенцев на Алтае: конец XIX начало XX в. // Немцы Сибири: (История и культура): Мат-лы 4 междунар. науч.-практич. конф. Новосибирск, 2003а. - С. 79-84.

616. Шайдуров В. Н. Формирование и социально-экономическое развитие немецкой диаспоры на Алтае: конец XIX начало XX в. - Барнаул, 20036. -142 с.

617. Шарапов Я. Ш. Национальные секции РКП (б). Казань: Изд-во КазГУ, 1967.-273 с.

618. Шаргородский JI. Т. Современные этнические процессы у селькупов. -М.: Изд-во Ин-та этнологии и антропологии, 1994. 181 с.

619. Шелегина О. Н. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII первая половина XIX в.). - Новосибирск, 1992. - 251 с.

620. Шелегина О. Н. Адаптация русского населения в условиях освоения территории Сибири: Историко-этнографические аспекты (XVII-XX вв.): Учеб. пособие. М., 2001. - Вып. 1. - 183 с.

621. Шелегина О. Н. Адаптация русского населения в условиях освоения территории Сибири: Социокультурные аспекты (XVIII начало XX в.): Учеб. пособие. - М., 2002. - Вып. 2. -160 с.

622. Шелегина О. Н. Адаптационные процессы в культуре жизнеобеспечения русского населения Сибири в XVIII начале XX века: К постановке проблемы. -Новосибирск: Сиб. науч. книга, 2005. - 192 с.

623. Шлейхер И. И. Пособие по истории российских немцев (вторая половина XVIII начало XX веков). - Барнаул, 1992. - 100 с.

624. Шнейдер А. Р. Округа и районы Сибирского края. Новосибирск, Сиб-крайиздат, 1930. - 160 с.

625. Шнейдер А. Р., Доброва-Ядринцева Л. Н. Население Сибирского края (Русские и туземцы). Новосибирск, Сибкрайиздат, 1928. - II, (5-110), 2. с.

626. Шнирельман В. А. Мифы диаспоры // Диаспоры. 1999. - № 2-3. - С. С. 6-33

627. Шпорт А. М. Переселения украинских крестьян в Западную Сибирь в конце XIX начале XX в. (по материалам Тобольской губернии) // Социально-экономические и политические проблемы истории народов СССР. - М., 1986а.-С. 64-79.

628. Шпорт А. М. Социально-экономические причины миграции украинских крестьян в Западную Сибирь (конец XIX начало XX в.) // Деп. В ИНИОН АН СССР 30.07.86. № 26153. - 39 с.

629. Шпорт А. М. Хозяйство и традиционно-бытовая культура украинских переселенцев в Западной Сибири (Тоболо-Иртышское междуречье): Авто-реф. дис. . канд. ист. наук. М., 1987. - 24 с.

630. Шпорт А. М. Украинцы в Западной Сибири (Тоболо-Иртышское междуречье) // BicmiK ХНУ iM. В.Н. Карабша. IcTopia. - 2003. - Вип. 35, № 594. - С. 234-246.

631. Штах Я. Очерки из истории и современной жизни южнорусских колонистов.-М„ 1916.-256 с.

632. Шумихин А. Ю., Шумихин М. А. Этносоциальные конфликты: Генезис и пути решения. М., 1992. - 59 с.

633. Эйсуль А. Латгальцы // Сибирская советская энциклопедия. М.: Зап.-Сиб. отд-ние ОГИЗ, 1932. - Т. III. - С. 25-26.

634. Эккелъ Б. М. Определение индекса мозаичности национального состава республик, краев и областей // СЭ. 1976. - № 2. - С. 33^12.

635. Эстонская народная одежда. Таллин: Эстгосиздат, 1960. - 248 с.

636. Этнокультурные процессы в Поволжье и Приуралье в советскую эпоху (до середины 1980-х годов). Чебоксары, 1991. - 234 с.

637. Ядов В. А. Социологическое исследование: Методология, программа, методы. М.: Наука, 1972. - 279 с.

638. Ядов В. А. Социологическое исследование. М.: Наука, 1972. - 279 с.

639. Ядринцев Н. М. Рига, Ревель, Нарва и Гельсингфорс в Сибири // Неделя. 1878.-№3.

640. Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. -СПб., 1891.-308 с.

641. Якименко Н. А. Переселение крестьян на Дальний Восток в конце XIX — начале XX в. (на примере выходцев с Украины) // Хозяйственное освоение русского Дальнего Востока в эпоху капитализма: Сб. науч. тр. Владивосток, 1989а.-С. 81-92.

642. Якименко Н. А. Переселение крестьян из Украины в Сибирь и на Дальний Восток (конец XIX нач. XX вв.). - Полтава, 1988. - 214 с. Библиогр.: с. 189-213. Рукопись деп. в ИНИОН АН СССР N 32823 от 17.02. 88.

643. Якименко Н. А. Переселение крестьян Украины на окраины России в период капитализма (1861-1917 гг.): Автореф. дис. . д-ра ист. наук / Киев. гос. ун-т им. Т.Г.Шевченко. Киев, 19896. - 36 с.

644. Ярзуткин Ю. Н. К вопросу об изменении некоторых национальных групп Омской области // Сибирская деревня: (История, современное состояние, перспективы развития): Сб. науч. тр. Омск, 2002. - Ч. II. - С. 12-14.

645. BeikaA. Cilveks, kuru neaizmirst // Cina. 1972. - 8 aug. BeikaA. Latviesu padomju skola Sibirija // Skola un gimene. - 1973. — № 4. -Lp. 44-46.

646. BeikaA. Talaja Sibirija//Padomju Latvijas Sieviete. 1970. -№ 2. - Lp. 6-8. Cimermanis S. Latviesu tautas dzives pieminekli: (Celtnes un to iekarta). -Riga: Zinatne, 1969. - 154, 94. lk.

647. Dumpe L. Lopkopiba Latvija 19. gs. 20. gs. sakuma. Etnografisks apcerejums.- Riga: Zinatne, 1985. 278 lk/

648. Eisfeld A. Russland / Sowjetunion 11 Informationen zur politischen Bildung. -Munchen, 1991.-S. 10-24.

649. Fleischhauer I. Die Deutschen im Zarenreich. Stuttgart, 1986. - 671 S. Fleischauer /., Jedig H. Die Deutschen in der UdSSR in Geschichte und Gegenwart. - Baden-Baden, 1990. - 320 S.

650. Juntunen A. Suomalaisten karkotamminen Siperiaan autonomian aikana ja karkotetut Siperiassa. Turku; Helsinki: Siirtolaisuustutrimiksia A 10, 1983. - 210 S.

651. Kalits V. Eesti pulmad. Traditsioon ja nuudisaeg. Tallinn: Eesti raamat, 1988.- 118 1k

652. KeemH., VabaL., Viikberg J. Siberimaa eestlaste jutustusi (II)//Kodumurre.- Tallinn: Eesti NSV teaduste Akadeemia emakeele Selts, 1989. № 21. - Lk. 48-73.

653. Kolonijas latviesu // Latviesu konversacijas vardnica. R.: Gulbja apgadiba, 1933. 9 sej.

654. Meomuttel J. Eesti asunikud laialises Vene riigis. Esimene katse sonumid ko-ikide Eesti asunduste ule tuua. Jurjevis (Tartus): «Postimehe» trukikoda, 1900. -61 lk.

655. Nigol A. Eesti asundused ja asupaigad Venemaal. Tartus: «Postimehe» trukikoda, 1918.-92 lk.

656. Pinkus B, Fleischhauer I. Die Deutschen in der Sowjetunion. Baden-Baden, 1987.-599 S.

657. Raun T. U. Estonia and the Estonians. Stanford: Hoover Institute press, 1987.-336 p.

658. ReitsakA. Vene-Eesti vestmik. Tallinn: Valgus, 1988. - 160 s.

659. Rizkova II Latviesu konversacijas vardnica. R.: Gulbja apgadiba, 1938-1939. -18 sej.-SI. 36375-36376.

660. Schiller F. P. Literatur zur Geschichte und Volkskunde dcrdeutschen Kolo-nien in der Sowjetunion fur die .Tahre 1764-1926. Pokrowsk, 1927. - 67 S.

661. Skilters K. Pilsonu kars un latvju kolonisti 1917-1921 gg. Minska: SPPS tautas centralas izdevnieciba, 1931.-67 1pp.

662. Skrinda K. Kur dzivoja latviesi, kas aizbrauce uz Sibiri // Dryva. 1909. - № 27-35.

663. Skujnieks M. Iecelosana un izcelosana Latvija // Domas. 1912. - № 6. -611-615 1pp.; 1913.-№7.-768-777 1pp.

664. Spreslis A. Latviesu sarkangvardi cina par padomju varu 1917-1918 gada. -Riga: Zinatne, 1987. 278 1pp.

665. Stach J. Das Deutschtum in Sibirien // Ostdeutsche Monatshefte. 1925a. -№ 5. - S. 1152-1156.

666. Stach J. Eine deutsche Kolonie in Sibirien 11 Koloniale Rundschau. 1925b. -S. 339-343.

667. Stack J. Das Deutschtum in Sibirien, Mittelasien und demFerren Osten. -Stuttgart, 1938. -294 S.

668. Strods H. Seplita pfauja // Lauku avize. 1989. - 20 janv.

669. Stumpp K. Aus der Geschichte der russlanddeutschen Kolonisten // Deutsche Poste aus dem Osten. 1936. - № 6.

670. Stumpp K. Leistungen und Bedeutung der deutschen Kolonisten in Russland // Deutschtum im Ausland. 1939. - №> 22.

671. Stumpp K. Ostwanderung. Akten uber die Auswanderung der Wurtemberger nach Russland 1816-1822. Leipzig, 1941.

672. Stumpp K. Grundung der deutchen Siedlungen im Gebiet Odessaund die Herkunft der Einwohner // HB 1956. Stuttgart. - S. 5-20.

673. Stumpp K. Das Schriftum uber das Deutschtum in Russland. Eine Bibliographie // HB 1959. Stuttgart. - S. 157- 164.

674. Stumpp K. Ergebnisse uber die Gesamterhebungdes Deutschtumsin der Sow-jetunion // HB 1964a. Stuttgart. - S. 38-44

675. Stumpp K. Verzeichnis der deutschen Siedlungen in Nord (Sibirien) und Mittelasien // HB 1964b. Stuttgart. - S. 5-22.

676. Stumpp K. Die Auswanderung aus Deutschland nach Russland inden Jaliren 1763 bis 1862. Tubingen, 1993. - 1018 s.

677. Tedre U. Eesti pulmad. Luhiulevaade muisteist kosja ja pulma kommetest. -Tallinn: Eesti raamat, 1973.-124 lk

678. Vaba L., Viikberg J. Siberimaa eestlaste jutustusi (I) // Kodumurre. Tallinn: Eesti NSV teaduste Akadeemia emakeele Selts, 1988. - 19. Lk. 63-100.

679. Vassar A. Uut maad otsimas. Agraarne umberasumisliikumine Eestis kuni 1863 aastani. Tallinn: Eesti raamat, 1975. - 215 Lk.

680. Viikberg J. Uurimus Siberi soomlastest I I Eesti NSV teaduste Akadeemia to-imetused. Uheskonnateadused. 1985. -№ 3.

681. Viikberg J. Finnish-Estonian contacts in Siberia // Symposium 1988. Abstracts. Turku, 1988a.

682. Viikberg J. Vanematest eesti asundustest Siberis // Keel ja kirjandus. 1988b. - № 5. - Lk. 284-288.

683. Viikberg J. Koodivahetus ja Siberi eestlased. Lahtekohti // Keel ja kirjandus. -1989a. № 4. -Lk 202-205.

684. Viikberg J. Suomalais-virolaista kielisuhteita Siperiassa // Virittaja. 1989b. -№ l.-Lk. 79-88.

685. Viikberg /. Estonian village in the Far East. Language community and contacts // Sixth Nordic conference on bilingualism. (Vasa, Finland) / Ed. K. Herberts & C. Lauren. - Abo, 1991. - P. 326-332. - (Series Multilingual matters. Vol. 80).

686. Viikberg J., Vaba L. Siberi pohjaeestlasi konetamas // Keel ja kirjandus. -1984. № 3. - Lk. 145-156; № 4. - Lk. 210-223.