автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Этнокультурная идентичность

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнокультурная идентичность"

На правах рукописи

Малыгина Ирина Викторовна

ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ОНТОЛОГИЯ, МОРФОЛОГИЯ, ДИНАМИКА

24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 2005

Работа выполнена на кафедре теории культуры, этики и эстетики Московского государственного университета культуры и искусств

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Астафьева Ольга Николаевна; доктор философских наук, профессор Гриненко Галина Валентиновна; доктор философских наук, профессор, Кондаков Игорь Вадимович

Ведущая организация: Московский государственный университет

им. М.В. Ломоносова

Защита состоится « 03 » 2005 г. в У/ часов на заседа-

нии диссертационного совета Д 210.010.04 при Московском государственном университете культуры и искусств по адресу: 141406, Московская обл., г. Хим-ки-6, ул. Библиотечная, д.7, корпус 2, зал защиты диссертаций.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан «» 2005 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор философских наук, профессор

Шибаева М.М.

ш>е- V тзЛТ

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Глобализация как объективный процесс, во многом определяющий контуры будущего мироустройства и сопровождающие его активные интеграционные и коммуникативные процессы со всей отчетливостью обнажили проблему субъектов становящегося миропорядка. Нельзя не признать в связи с этим, что национальные государства утрачивают статус не только «единиц выживания», но и доминирующих субъектов мировых политических, экономических и культурных процессов; все активнее эти функции принимают на себя военно-политические блоки, экономические союзы, сетевые организации и т.д. Осмысление происходящих в мире изменений сопровождается появлением в рамках гуманитарного дискурса целого ряда прогнозов, касающихся нового миропорядка. Современные исследователи предсказывают возвращение в мировую политику «глобальных воителей», имея в виду религиозные сообщества и транснациональные корпорации (Э. Тоффлер); позиционируют появление новых «монопольных» субъектов глобального человеческого сообщества, предрекая «столкновение цивилизаций» (С. Хантингтон) и «столкновение фундамента-лизмов» (Т. Али); отмечают тенденцию к возврату гетерогенной мировой системы, аналогичной той, которая существовала в доиндустриапьную эпоху, до переустройства мира по национально-государственному принципу, когда субъектами политики были не только государства, но и церковные общины, религиозные ордены и торговые союзы (Ф. Бродель). Активные интеграционные и коммуникативные процессы дают в ряде случаев основания утверждать, что дальнейшее развитие человечества пойдет по пути сокращения национального и повышения социально-культурного (сословного, профессионального) разнообразия (В. Хилл).

Совершенно очевидно, что обратной стороной отмеченных процессов и тенденций становится снижение значимости национальных оснований идентичности личности, ослабление чувства принадлежности индивида к определенному государству, обществу и культуре; все чаще можно слышать о транснациональности и двойном гражданстве. Вновь как ценность провозглашается космополитическая идея «человека мира».

Вместе с тем, формирование некой «сверхнациональной» или «транснациональной» идентичности носит болезненный и противоречивый характер, о чем свидетельствует целый ряд этнонациональных конфликтов, которыми ознаменовалась вторая половина XX века.

Этот объективный конфликт идентичностей в различных формах, в том числе скрытых, присутствует во всем мире. Вопреки вестернизации и популяризации мультикультурализма в национальных культурах разных стран возникли и окрепли охранительные тенденции. Во Франции под влиянием консолидированного этнического протеста государство принимает программы по защите чистоты национального языка. В благополучных Австрии и Австралии отмечается рост ксенофобии. Европа стремится (в явном противоречии с транслируемой в страны Восточной Европы идео ~ ¡ства») закрыть

свои границы для азиатских и восточноевропейских мигрантов. В ряде европейских стран отказ от национальной валюты (национальной символики) в пользу евро (транскультурного символа) и от национальных Конституций в пользу общей европейской Конституции вызвал активный протест населения.

Тем не менее, приходится признать, что к началу третьего тысячелетия н.э. человек оказался «на границах» множества социальных и культурных миров, контуры которых все больше «размываются» в связи с глобализацией культурного пространства, высокой коммуникативностью, плюрализацией культурных языков и кодов. Осознавая и переживая свою принадлежность к пересекающимся макрогрупповым множествам, человек стал носителем сложной, множественной идентичности. Этим обстоятельством обусловлен тот факт, что у современного человека остается все меньше оснований воспринимать и идентифицировать те или иные социальные общности как «чужие» и тем более враждебные, но вместе с тем, все чаще и тревожнее обсуждается проблема кризиса, «дрейфа» или «утраты» идентичности, ставшая важной темой теоретических и эмпирических исследований.

Оправданное стремление и реальная необходимость подобных исследований, призванных отразить не только актуальное состояние данных процессов, но и выявить основные тенденции их развития с целью, в том числе, продуктивного социального прогнозирования, встречают на своем пути препятствия, связанные с неоднозначностью концептуальных оснований интерпретации идентификационных процессов, особенно в этнонациональном аспекте.

Необходимо отметить, что понятие «идентичность», широко вошедшее в последние годы в научный и публицистический оборот, зачастую воспринимается как самоочевидное и интуитивно ясное. Этимологически восходящие к позднелатинским identifico (отождествляю), identicus (тождественный, одинаковый, тождество, совпадение двух предметов или понятий), термины «идентификация», «идентичность» в современной научной и обыденной лексике значительно потеснили традиционные понятия «самосознание» и «самоопределение», при этом нередко выступая как их смысловые эквиваленты. Сложилась особая теоретико-познавательная ситуация, суть которой составляет «эффект добавленной валидности»1: завышенные ожидания, связанные с использованием иноязычного термина, и придание ему особой значимости, что, зачастую, влечет за собой некорректное употребление понятия.

Однако мы склонны связывать подобную «терминологическую экспансию» с большим (по отношению к «самосознанию») эвристическим ресурсом термина «идентичность», включающего также нерефлексивные, ускользающие от контроля самосознания явления и процессы. Сегодня с помощью терминов «идентификация» и «идентичность» обозначают как феномены групповой и этнической референции, совпадения ценностей, интроспективно понятой самотождественности, так и внерациональные механизмы самоопределения и постижения «другого», не обращаясь при этом к ставшим прерогативой психоанализа понятиям «подсознание» и «бессознательное».

1 Малахов В Неудобства с идентичностью // Вопросы философии - 1998 - №2 - С 45

4

;

Однако исследование идентичности чрезвычайно осложнено тем, что данный феномен ускользает от традиционных способов научного анализа. Идентичность, как отмечает С. Хантингтон со ссылкой на одного из современных аналитиков, «столь же обязательна, сколь и не отчетлива», поскольку представляет собой «неявное множество, не поддающееся строгому определению и неподвластное стандартным методам измерения»1. Близка к этому оценка, принадлежащая наиболее авторитетному исследователю идентичности Эрику Эриксону, использовавшему применительно к интересующему нас явлению взаимно исключающие характеристики - «всепроникающая» и «туманная»2. Несмотря на значительную разработанность феномена идентичности в рамках философии, общей и социальной психологии, социологии, антропологии и других научных дисциплин, понимание его сущности по-прежнему лишено однозначности. Вероятно, в качестве причин можно назвать два главных обстоятельства.

Прежде всего, сказывается междисциплинарная разобщенность специалистов. Признавая междисциплинарный характер проблемы идентичности, мы отдаем себе полный отчет в том, что всякое обобщающее, междисциплинарное исследование сопряжено со значительным количеством сложностей. Без сомнения, невозможно учесть весь тот арсенал данных, который накоплен каждой из наук в отдельности. Сами проблемы, которые отдельные науки ставят, взаимосвязаны, но не тождественны. Различия в понятийном аппарате, методах исследования и самом стиле мышления крайне затрудняют сопоставление и корреляцию результатов. Кроме того, всякое более или менее широкое обобщение сопряжено с потерей некоторых существенных для специалиста конкретной науки нюансов. Но, вместе с тем, именно междисциплинарный подход позволяет выделить наиболее характерные черты, функции, механизмы формирования и способы репрезентации исследуемого явления.

С другой стороны, очевидно, что за термином «этнокультурная идентичность» стоит не столько логически строгое понятие, сколько феномен, имеющий сложное социально-психологическое содержание и глубокие культурно-исторические корни. Каждый этап социокультурной динамики сопровождался формированием специфических форм идентичности, и, как справедливо заметили в свое время П. Бергер и Т. Лукман, те или иные исторические социальные структуры порождали соответствующие типы идентичности3.

Но, как бы ни менялись исторический контекст и теоретические предпосылки осмысления феномена идентичности, в своей основе, как мы полагаем, он отражает присущее только человеку стремление увидеть в картине мира свое собственное отражение, а исторические формы и типы идентичности фиксиру-

1 Хантингтон С Кто мы7' Вызовы американской национальной идентичности М, 2004 С 49

2 См там же

3 См.: Бергер П, Лукман Т Социальное конструирование реальности Трактат по социологии

знания М,1995 С 279-281

ют способы адаптации и самоопределения исторического человека в окружающем его мире.

В связи с этим актуальность настоящего исследования мы связываем с необходимостью выявления единых концептуальных оснований феномена этнокультурной идентичности в совокупности ее онтологических, морфологических и динамических аспектов.

Состояние научной разработанности проблемы

Теоретическая и эмпирическая разработка проблем идентичности и идентификации имеет сравнительно недолгую историю, которая обычно исчисляется от середины двадцатого века, и традиционно соотносится с общепсихологическими и социально-психологическими исследованиями. Вместе с тем, анализ научных источников показал, что в неявном виде проблема идентичности издавна разрабатывалась в контексте философского знания.

В онтологическом аспекте (как универсалии бытия, означающей тождество всего сущего, бытия и мышления, Творца и творения, Духа и природы, объекта и субъекта и т.д.) феномен идентичности получил осмысление уже в рамках античной философии (элеаты, Анаксагор, Платон, Аристотель) средневековой схоластики, а впоследствии оставался важной темой пантеизма Николая Кузанского, Дж. Бруно, Б. Спинозы, «философии тождества» Ф.-В. Шеллинга, «философии всеединства» Вл. Соловьева и его последователей, трудов М. Хайдеггера и др.

Внимание к вопросам человеческой индивидуальности, впервые обозначившееся также в античной философии, однако в полной мере развившееся в гуманистическом мировоззрении мыслителей эпохи Возрождения (Франческо Петрарка, Джаноццо Манетти, Джованни Пико дела Мирандола и др.) означало появление устойчивого интереса к проблеме самопознания личности, которая в дальнейшем решалась в двух основных аспектах - индивидуально-рефлексивном и социально-коммуникативном. Гносеологический, феноменологический и аксиологический аспекты этой проблемы получили разработку в исследованиях Г.-В.-Ф.Гегеля, Э. Гуссерля, Р. Декарта; И. Канта, Э. Кондильяка, Дж. Локка, К. Маркса, Л. Фейербаха, Ф. Энгельса, Д. Юма и др.

В неклассической философии XX века акцент в осмыслении феномена идентичности был перенесен на проблему индивидуализации личности, что нашло свое отражение в экзистенциальной философии А. Камю, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, К. Ясперса; способствовало реабилитации понятия «различие» в концепциях Т.-В. Адорно, Ж. Делёза, Ж. Деррида, П. Рикера, М. Хоркхаймера и др.

Исследования же социальной природы человеческой «самости» и разработка концепта «социальная идентичность» стали прерогативой, преимущественно, американских и западноевропейских социологов и социальных психологов: П. Бергера, И. Гофмана, Ч. Кули, Т. Лукмана, Дж.-Г. Мида, Р. Тернера, Т. Шибутани и др.; основа исследований коллективной формы социальной идентичности была заложена в контексте «школы социальных представлений» (С. Московичи, С. Скрибнер и др.) и «теории социальной идентичности» (Г. Тэджфел); проблема соотношения индивидуальной и коллективной форм

социальной идентичности получила всестороннее освещение в контексте процессуально-социологического подхода, предложенного Н. Элиасом.

Значительный вклад в изучение идентичности как механизма психологической адаптации индивида и роли бессознательного в идентификационных процессах внес классический психоанализ, прежде всего, З.Фрейд, с чьим именем связывают первое употребление термина «идентичность», а также его последователи: А. Адлер, Дж. Боулби, М.Клейн, М. Малер, У. Мейсснер, Ж. Пиаже, Г. Салливен, А. Фрейд, К. Хорни, Р. Шафер, М. Эйнсворт, К.-Г. Юнг и др. Особая роль в формировании концепции идентичности и введении понятия в междисциплинарный научный оборот принадлежит Э. Эриксону. Идентичность как психологическая потребность исследована в рамках гуманистической психологии А. Маслоу, гуманистического психоанализа Э. Фромма.

В контексте философско-гуманитарного дискурса последних десятилетий различные аспекты феномена идентичности получили разработку в теоретических и эмпирических исследованиях М.М. Бахтина, Л.П. Буевой, JI.C. Выготского, Э. Гидденса, М.В. Заковоротной, И.С. Кона, А.Н. Леонтьева, Ю.М. Лот-мана, М.К. Мамардашвили, В.А. Ремизова, Ю. Хабермаса, В. Хесле, В.А. Ядова и других.

В рамках философско-социального знания был заложен фундамент исследований этнокультурной идентичности, появившихся в 60-70-х гг. прошлого века и связанных с осмыслением этнонациональных явлений и процессов, впоследствии получивших развитие в различных направлениях научного анализа. В результате сформировались несколько методологических подходов к исследованию этнокультурной идентичности. Разновидности онтологического (примордиалистского) подхода к интерпретации этнонациональных явлений и процессов представлены трудами С.А. Арутюнова, Ю.В. Арутюняна, О. Бауэра, Ю.В. Бромлея, Ж. Де Boca, К. Гирца, Л.Н. Гумилева, М.В. Крюкова, C.B. Лурье, Л. Романуччи-Росс, Э.Д. Смита, М. Хроха, К. Хюбнера, С.М. Широкогорова и др.

Конструктивистский, инструменталистский и релятивистский подходы к интерпретации феномена этнокультурной идентичности первоначально были реализованы в исследованиях Б. Андерсона, Ф. Барта, К. Вердери, Э. Геллнера, Э. Хобсбаума, С. Хантингтона и других зарубежных исследователей и впоследствии получили развитие в контексте российского этнологического дискурса, прежде всего, в работах Р. Абдулатипова, А.Г. Здравомыслова, В. Малахова, В.А. Тишкова, C.B. Чешко и других авторов.

Проблема взаимообусловленности культуры и ментальности народов составляла объект устойчивого научного интереса многих поколений специалистов в различных областях научного знания и находила свое решение в теоретических и эмпирических исследованиях А.И. Арнольдова, О.Н. Астафьевой, В.Г. Бабакова, Р. Бенедикт, М. Блока, Ф. Боаса, Ю.М. Бромлея, В. Вундта, Г.Д. Гачева, К. Гирца, Г.В. Гриненко, А.Я.Гуревича, Н.Я. Данилевского, А. Кардинера, М. Лацаруса, Г. Лебона, Ж. Ле Гоффа, Р. Липтона, Д.С. Лихачева, В.М. Межуева, М. Мид, М.О. Мнацаканяна, Ш. Монтескье, М. Мюллера,

A.A. Пелипенко, Р. Редфилда, У. Самнера, Э. Сепира, П.А. Сорокина, А. Тойн-би, Б. Уорфа, Л. Февра, О. Шпенглера, Г.Г. Шпета, Г. Штейнтапя, И.Г. Яковен-ко и многих других.

Адаптивность и интегратиеность как базовые свойства культуры, обуславливающие функциональную специфику этнокультурной идентичности, акцентированы в культурологических исследованиях С В. Лурье, Э.С. Маркаряна, Дж.-П. Мёрдока, Э.А. Орловой, М. Спиро, А.Я. Флиера и др.

Культурная память как механизм реализации интегрирующей функции этнокультурной идентичности явилась объектом как культурологических, так и исторических исследований целого ряда авторов, в числе которых Ю.Е. Арнаутова, Я. Ассман, Л.В. Беловинский, Ф. Оли, Л.П. Репина, В.А. Шнирельман, О.Г. Эксле и др.

Осмыслению генезиса этнокультурной идентичности и эволюции ее исторических форм способствуют научные идеи и теории О.Н. Астафьевой, М.М. Бахтина, B.C. Библера, В.П. Бранского, В.И. Вернадского, М.С. Кагана, И.Н. Лисаковского, В.М. Межуева, А. Моля, Б.Г. Мосалева, А.П. Назаретяна, И. Пригожина, Е.А. Седова, И. Стенгерс, П. Тейяра де Шардена, А.Я. Флиера, Э. Фромма, Н. Элиаса.

Изучению исторических форм этнокультурной идентичности посвящены труды зарубежных и отечественных ученых: архаическая (родовая) идентичность исследована в работах А.К. Байбурина, В.М. Бахты, Ф. Боаса, Ю.М. Бо-родая, Э. Дюркгейма, A.M. Золотарева, Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, А. Ле-руа-Гурана, М. Мосса, Б.Ф. Поршнева, А. Рэдклифф-Брауна, Ю.И Семенова, Г. Спенсера, Э.Б. Тайлора, В.Н. Топорова, 3. Фрейда, Дж. Фрэзера и др.; этнич-ность (этническая идентичность) - в трудах С.Н. Артановского, С.А. Арутюнова, Ю.М. Бромлея, Б.Е. Винера, Ю.В. Заринова, В.И.Козлова, М.В. Крюкова, Л.Е. Куббеля, Ф. Риггса, К. Сарингуляна, Н.Г. Скворцова, Э.Д. Смита, H.H. Чебоксарова, И.А. Чебоксаровой и др.; национальная идентичность и национализм составили объекты исследований таких авторов, как Б. Андерсон, Г. Балакришнан, А. Дугин, П. Чаттерджи, Э. Балибар, И. Валлерстайн, В.П. Бранский, Дж. Бройи, К. Вердери, Э. Гелнер, К. Дойч, Ю.В. Китов, Д.А. Коцюбинский, В.А. Тишков, Ю. Хабермас, С. Хантингтон, Э. Хобсбаум, А.Л. Янов и др.

Исследованиям различных аспектов российской и русской идентичности в ее исторических модификациях посвящены работы С.С. Аверинцева,

A.A. Аронова, A.C. Ахиезера, Т.И. Баклановой, Л.В. Беловинского, Дж.-Х. Бил-лингтона, H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, В К. Егорова, В.В. Зеньковского, И.А.Ильина, В.К. Кантора, A.A. Кара-Мурзы, М. Кивенена, И.В. Кондакова, М.О. Кояловича, К.Н. Леонтьева, Д.С. Лихачева, Н.О. Лосского, В.В. Мавроди-на, Н.И. Неженца, Д. Ранкур-Лаферьера, Б.А. Рыбакова, Ю.С. Савельева,

B.C. Соловьева, П.А. Сорокина, П.А. Струве, В.А. Тихоновой, А.И. Солженицына, Г.П. Федотова, А.Я. Флиера, Г.В. Флоровского, С. Франка, Дж. Хоскинга, М.М. Шибаевой, И.Г. Яковенко и др.

Состояние и динамика российской идентичности на современном этапе развития общества отражены в теоретических и социологических исследовани-8

ях A.C. Алкаева, Т.Г. Богатыревой, J1.M. Дробижевой, В.В. Коротеевой, Г.У. Солдатовой, М.Н. Губогло, JI. Гудкова, Д.Н, Замятина, А.Г. Здравомысло-ва, Ю.А. Левады, И. Орловой, В.А. Ядова и др.

Вопросы формирования и воспроизводства идентичности в условиях глобализации культурного пространства и мультикультурализма рассматриваются в работах У. Бека, Д. Белла, С. Бенхабиб, И. Валлерстайна, З.И. Левина, H.H. Моисеева, Э. Тоффлера, Ф. Фукуямы, С. Хантингтона и др.

Таким образом, приступая к исследованию этнокультурной идентичности, мы опираемся на значительный массив идей и концепций, которые, тем не менее, весьма разрозненны в силу междисциплинарных границ, что затрудняет понимание интересующего нас феномена и препятствует продуктивному и конвенциональному использованию существующих наработок в научной деятельности и социальной практике. Мы рассчитываем, что систематизация и интерпретация накопленного зарубежной и отечественной наукой материала позволит синтезировать целостное, систематизированное представление о сущности, функциональной специфике и структуре этнокультурной идентичности; проследить ее генезис, проанализировать исторические формы в контексте наиболее общих тенденций их эволюции, что до сих пор оставалось за рамками исследовательских интересов.

Объект исследования: этнокультурные основания идентичности.

Предмет исследования: феномен этнокультурной идентичности в совокупности сущностной и функциональной специфики, структурных параметров и исторических форм.

Цель исследования: раскрыть природу, социальные функции и структуру феномена идентичности в его этнокультурной форме, используя эвристический ресурс междисциплинарного подхода. Проследить генезис и динамику исторических форм этнокультурной идентичности и выявить наиболее общие закономерности их эволюции.

Задачи исследования:

• выявить основные аспекты осмысления феномена идентичности в рамках междисциплинарного научного дискурса; проследить контекстуальные трансформации понятия;

• раскрыть социальную природу идентичности; выявить специфику индивидуальной и коллективной форм социальной идентичности и динамику их соотношения в процессе филогенеза;

• исследовать природу идентичности как механизма психологической адаптации;

• уточнить содержание понятия «социальная идентичность» в соответствии с целью исследования;

• выявить соотношение понятий «социальная идентичность», «этническая идентичность», «культурная идентичность»; сформулировать понятие «этнокультурная идентичность»;

• охарактеризовать основные методологические подходы к интерпретации феномена этнокультурной идентичности и выявить ресурс взаимодополнительности исследовательских парадигм;

• раскрыть функциональную специфику этнокультурной идентичности;

• выделить и описать синхронические и диахронические компоненты структуры этнокультурной идентичности;

• проследить генезис этнокультурной идентичности, выявить этнокультурный потенциал родовой формы идентичности;

• рассмотреть исторические формы этнокультурной идентичности, охарактеризовать наиболее общие тенденции их эволюции.

Гипотеза исследования

Этнокультурная идентичность - сложный социально-психологический феномен, содержание которого составляет как осознание индивидом общности с локальной группой на основе разделяемой культуры, так и осознание группой своего единства на тех же основаниях, психологическое переживание этой общности, а также индивидуальные и коллективные формы ее манифестации.

Этнокультурная идентификация обусловлена психологической потребностью человека и сообщества в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира, подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство социума.

Социокультурная динамика сопровождается эволюцией исторических форм этнокультурной идентичности, содержание которой не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредо-ванностью), но представляет собой процесс интеграции и дистрибуции' идентификационных оснований.

Как результат современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации может произойти актуализация любого из идентификационных оснований или же возникнуть их симультанная2 комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности этнонационапьного образования.

1 распределение, перераспределение.

2 симультанно (от лат Били! - сразу, в одно время) - в данном случае - совмещение разновременных динамических и статических структурных компонентов этнокультурной идентичности

Теоретико-методологические основы исследования

Комплексный характер исследования обусловил обращение к целому ряду познавательных парадигм и научных подходов.

Выявление концептуальных параметров и контекстов функционирования феномена идентичности было осуществлено посредством междисциплинарного подхода, позволившего учесть основные идеи классической и постклассической философии, символического интеракционизма, «школы социальных представлений», «теории социальной идентичности», социального конструктивизма, аналитической психологии и гуманистического психоанализа в процессе осмысления концепта этнокультурной идентичности.

При интерпретации и анализе природы и сущности этнокультурной идентичности мы опирались на «теорию этноса» в ее оригинальной отечественной версии и зарубежных модификациях, «исповедующих» онтологический статус этнического феномена и связанный с ним принцип историзма, позволяющий рассматривать феномен этнокультурной идентичности в динамике изменения, становления во времени, развития.

Функциональная специфика этнокультурной идентичности исследована с позиций эволюционной теории, акцентирующей адаптивную функцию культуры.

При выявлении наиболее общих тенденций и закономерностей генезиса этнокультурной идентичности и динамики ее исторических форм учитывались положения классического эволюционизма, теория культурогенеза, синергети-ческая концепция «нелинейной эволюции». Методологически важными в понимании этих процессов явились «закон иерархических компенсаций» (Е. Седов), принципы «дистрибутивного сопряжения» (И. Лисаковский) и «изоморфизма культуры и ментальности» (А. Пелипенко, И. Яковенко).

Методы исследования

В процессе работы были использованы научные методы, адекватные комплексу исследовательских задач: междисциплинарная компаративистика; принцип взаимодополнительности теоретических подходов и парадигм; метод изучения явлений на основе тождества и различия; диалектика единичного, особенного и общего; системный анализ; синхронный и диахронный анализ; функциональный анализ; метод восхождения от абстрактного к конкретному; метод типологии; метод исторической реконструкции.

Научная новизна результатов исследования

• Выявлены основные аспекты осмысления проблемы идентичности в контексте философско-гуманитарного дискурса, прослежены контекстуальные трансформации понятия (идентичность как: универсалия бытия; модальность когнитивно-психологической структуры человека; социальный феномен; механизм психологической адаптации).

• На основе междисциплинарного подхода предложено понятие социальной идентичности. Обосновано, что социальная идентичность может проявляться как в индивидуальной, так и в коллективной форме. Дифференцированы условия формирования, социальные контексты и

11

способы манифестации индивидуальной и коллективной форм социальной идентичности. Опираясь на определение социальной идентичности, предложено авторское понятие этнокультурной идентичности.

• На основе сопоставления основных методологических подходов к интерпретации этнического феномена, акцентированы приоритетные позиции онтологического подхода по сравнению с конструктивистско-инструменталистскими теориями. Обоснована необходимость использования ресурса взаимодополнительности существующих научных парадигм в исследованиях этнокультурной идентичности.

• Выявлена функциональная специфика этничности как формы социальной идентичности, обусловленная базовыми характеристиками культуры, такими, как: адаптивность, интегративность и этнодиффе-ренцирующие свойства.

• Систематизированы и описаны компоненты синхронической и диахронической структуры этнокультурной идентичности.

• Прослежен генезис идентичности, выявлен этнокультурный ресурс архаической родовой идентичности.

• Проанализированы этническая и национальная формы этнокультурной идентичности в контексте универсальных закономерностей и тенденций социокультурной динамики. Доказано, что этническая форма этнокультурной идентичности синтезирует как генетические, так и социокультурные основания социальной консолидации. Вскрыт и объяснен симультанный и прецедентный характер национальной идентичности. Проанализирован феномен национализма как историческая форма этнокультурной идентичности.

Теоретическая значимость исследования

На основе междисциплинарного подхода феномен этнокультурной идентичности представлен в совокупности онтологических оснований, специфических функций, структуры и исторических форм.

Практическая значимость результатов исследования

Результаты исследования могут использоваться в качестве концептуальных оснований эмпирических исследований этнокультурной идентичности. Учет выявленных закономерностей и тенденций динамики этнокультурной идентичности может способствовать разработке социальных прогнозов, связанных с развитием этнонациональных процессов.

Материалы исследования могут быть использованы в педагогическом процессе в рамках учебных курсов «Философия», «Философия культуры», «Культурология», «Психологическая антропология», «Политология», «Социология».

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Онтология феномена идентичности может быть раскрыта только в совокупности основных контекстов его осмысления и функционирования: 1) идентичность как универсалия бытия; 2) идентичность как когнитивно-психологическая модальность индивидуального сознания; 3) идентичность как социальные параметры «я-концепции», формирующиеся в процессе символического взаимодействия; 4) идентичность как психологическая потребность и механизм адаптации.

2. Этнокультурная идентичность - сложный социально-психологический феномен, содержание которого определяет осознание (как индивидуальное, так и коллективное) общности и единства локальной (этнонациональной) группы на основе разделяемой культуры, психологическое переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентификация обусловлена психологической потребностью человека в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира, подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство социума.

3. Этнокультурная идентичность может проявляться двояко: с одной стороны, как архаическая, наиболее органичная форма существования человека, которая раскрывается посредством обязательных для этноса признаков, осознается и переживается индивидом как данность и проявляется посредством общих для этнической группы языка и культуры (в самом широком ее понимании), отличных от языка и культуры других народов. С другой стороны, этнокультурная идентичность предстает в форме ситуативных манифестаций групповой общности.

4. Вариативность форм выражения этнокультурной идентичности стимулировало развитие оппозиционных научных подходов к интерпретации данного феномена (онтологический и конструктивистско-инструменталистский), которые следует рассматривать не как взаимоисключающие, а как обладающие значительным ресурсом взаимодополнительности. Исходя, в целом, из онтологической парадигмы мы интерпретируем ситуативные манифестации этнично-сти как стимулируемые историческими и социокультурными обстоятельствами актуализацию и рационализацию психологической общности людей, возникающей на ранних стадиях исторического процесса в рамках локальных обществ как механизм адаптации человека к внешнему миру.

5. Онтологичность этнокультурной идентичности связана с ее культурной детерминированностью. Культура как специфический способ адаптации к природному и социальному окружению, универсальный когэнтропийный механизм, задает границы пространства, в рамках которого каждый носитель данного социально-культурного опыта является его органической частью. Этнокультурная идентичность в максимальной степени удовлетворяет психологическую

потребность человека в адаптации, поскольку позволяет ощущать себя интегрированным в окружающий мир посредством переживания сопричастия своей этнокультурной группе, как в актуальном аспекте, так и в контексте исторической преемственности и перспективы. Такой подход в полной мере позволяет нам утверждать, что сущность этнокультурной идентичности обусловлена базовыми свойствами культуры и раскрывается в совокупности адаптивной, инте-гративной и дифференцирующей функций.

6. Содержание этнокультурной идентичности определяет синтез синхронических и диахронических структурных компонентов. Устойчивую синхроническую «горизонталь» структуры образует совокупность когнитивно-психологических компонентов: чувственно-инстинктивного, рационального и ментального, в качестве которых мы рассматриваем, соответственно, комплекс чувств и переживаний индивидов по поводу принадлежности к «своей» этнокультурной общности; совокупность разворачивающихся во времени рефлексивных процессов, образующих этническое/национальное самосознание; мен-тальность, образующую латентный, глубинный пласт этнокультурной идентичности. Вместе с тем, отделить их друг от друга можно только гипотетически. В реальности же рефлексивные процессы всегда эмоционально окрашены, а чувства и подсознательные инстинкты имеют тенденцию к рационализации.

В своей совокупности самосознание, чувства и ментапьность формируют поведенческий аспект идентичности, который включает в себя различные исторически- и культурообусловленные формы репрезентации и манифестации сопричастия данной этнокультурной общности (на индивидуальном уровне) и ее единства и целостности (на коллективном уровне), самыми архаическими и устойчивыми из которых являются миф и ритуал.

7. Диахроническую «вертикаль» в структуре этнокультурной идентичности формируют несколько разновременных «слоев». Ее основание образует родовая идентичность; средний слой - собственно этническая идентичность (этничность); верхний слой - национальная идентичность. При этом выделенные диахронические пласты этнокультурной идентичности мы рассматриваем как ее последовательные исторические формы, которые в процессе эволюции не отрицали друг друга, а развивались по принципу взаимодополнительности.

8. Историчность и континуальность как онтологические признаки этнокультурной идентичности обеспечиваются своеобразной «парадигмой родства», что дает основание интерпретировать исследуемый феномен как некоторую устойчивую характеристику, присущую человечеству на разных этапах его развития. Можно утверждать, что уже в рамках синкретической архаической культуры человеческие сообщества обладали достаточно сложной, иерархически структурированной идентичностью, которая содержала в себе значительный этнокультурный ресурс. С полным основанием первой формой культурной идентичности можно назвать тотемизм как опыт мифологической персонификации архаического сообщества в окружающем мире, закрепленный в культурных формах мифа и ритуала. Тем не менее, достаточно отчетливо обнаруживаемые «извне», культурные особенности на этом этапе не имели актуального

значения для внутриплеменной консолидации и идентификации, основу которых в архаических социальных группах составляли отношения родства

9. В структуре этнической идентичности осознание реального родства постепенно замещалось сакральным ощущением и осознанием единства на основании иных, не родственных признаков. При этом представления людей об общем происхождении, зафиксированные культурной памятью, трансформировались в представление об историческом родстве и перешли из разряда актуальных в разряд дополнительных оснований групповой идентичности. При сохраняющейся значимости «идеи родства», партисипация к этнической общности, идентификация с ней осуществлялась уже в замещенных, несобственных формах: посредством общего языка, религии, государственности, мифов о генетическом и историческом родстве и др.

10. Национальная идентичность сохраняет в своей структуре и «парадигму родства», и этнокультурные основания социальной консолидации, преломляя их, однако, через призму унифицированной гражданской идентичности. В результате современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации происходит актуализация любого из идентификационных оснований и/или возникает их симультанная комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности «единицы выживания».

11. Наиболее очевидно симультанный и прецедентный характер национальной идентичности проявляется в феномене национализма, в различных видах которого актуализируются либо архаические родовые, либо этнокультурные (этнолингвистические, этноконфессионапьные), либо политические (гражданские) основания социальной консолидации.

12. Эволюция исторических форм этнокультурной идентичности не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредованностью), но представляет собой процесс интеграции и дистрибуции идентификационных оснований. В результате, в «активе идентификационных оснований» субъектов этнонационапьных сообществ оказываются результаты сложившейся иерархической «вертикали», разновременные слои которой могут актуализироваться и переструктурироваться под воздействием экзогенных или эндогенных факторов. Переход к доминированию нового, более всеобъемлющего и комплексного типа человеческой организации сопровождается усилением индивидуализации личности и значительно расширяет спектр ее идентификаций в социуме.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного университета культуры и искусств; прошла предварительную экспертизу и принята к защите диссертационным советом Д 210.010.04 при Московском государственном университете культуры и искусств.

Основные положения и результаты исследования нашли отражение в научных публикациях автора в российских и зарубежных изданиях (общее количество - более 30, общий объем - 46,5 п.л.).

Материалы и результаты диссертационного исследования получили апробацию в форме докладов и сообщений на семинарах, «круглых столах» и конференциях различного уровня. В их числе:

- международные научные конференции: «Этническая культура: традиции и новации (Каунас, Университет Витаутаса Магнуса, 2002); «Время культуры и культурное пространство» (М., МГУКИ, 2000); «Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы» (Краснодар, КГУК, 1997); «Проблемы отечественной культуры и судьбы молодого поколения» (М., МГУК, 1997); «Новые пути наук о культуре» (М., МГИК, 1995);

- интернет-конференция: «Историческая культурология: предмет и методы» - www/Auditorium/ru. 01 ноября-30 декабря 2002 г.;

- научно теоретические и научно-практические конференции: «Российская ментальность: Теоретические проблемы» (Москва, МГУКИ, 2003); «Бо-гинские чтения: VIII Тверская герменевтическая конференция» (Тверь: Твер.гос.ун-т, 2003); «Современная культура: теоретико-методологический и практический аспекты» (М., МГУКИ, 2000); «Духовная культура накануне нового столетия» (М., МГУК, 1998); «Социум и культура: Голоса молодых» (М., МГУК, 1997); «Актуальные проблемы возрождения духовности» (М., МГИК, 1991).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из трех глав, включающих девять параграфов, введения, заключения и списка литературы.

И. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В первой главе диссертации «Идентичность как проблема философского и социально-гуманитарного знания» - на основе междисциплинарной компаративистики обозначено контекстуально-семантическое пространство понятия «идентичность»; выявлены механизмы формирования и основные формы функционирования исследуемого феномена.

В параграфе 1.1. «Идентичность как универсалия бытия и сознания» обосновывается предположение, что основа современных социально-гуманитарных исследований идентичности была сформирована в контексте философского знания, где проблема идентичности в явном или латентном виде, в различных ее аспектах существовала издавна. В самом общем виде в европейской философской традиции с ее специфическим взглядом на мир сквозь призму самосознания личности (от классической теории познания вплоть до теорий новейшего времени, независимо от того, ориентированы ли они трансцендентально, экзистенциально или феноменологически) проблема идентичности присутствовала в латентном виде и ее осмысление осуществлялось в двух основных аспектах: а) как универсалии бытия и б) как модальности когнитивно-психологической структуры человека.

Первые опыты сколько-нибудь развитой философской саморефлексии связываются с эпохой «осевого времени»; логоцентризм, сменивший мифологическую парадигму мировосприятия, поставил человека перед необходимостью познания открытого им универсума бытия и собственного предназначения и спасения.

В рамках античной философии феномену идентичности придавался, преимущественно, онтологический статус; «идея» идентичности возникла в форме представлений о тождестве бытия и мышления (Парменид), о присутствии всего во всем (Анаксагор), о единстве человеческой души и «мира вечных и неизменных идей» (Платон), об интенциональности души, вследствие чего «душа есть в известном смысле всё» (Аристотель), - а потому интерпретировалась как универсалия бытия.

Эта традиция во многом была продолжена средневековой философией и мистицизмом, в основе которых полагались представления о единстве Бога и творения (Иоанн Скотт Эриугена), Божественного и человеческого, естественного и сверхъестественного (Мейстер Экхарт), Творца (или Первоначала) и творения (суфизм) и т.д. В частности, онтологическая сущность идентичности выражена в христианской идее неделимой Троицы.

С распадом теоцентрической картины мира традиция изучения проблемы идентичности в онтологическом аспекте хотя и утратила доминирующие позиции, но, тем не менее, продолжала сохранять определенную привлекательность для философов. В качестве примеров в диссертации отмечаются пантеизм Николая Кузанского и Б.Спинозы, основанный на идее тождества (идентичности) Бога и Вселенной, Творца и творения; натурфилософия Дж.Бруно и Б.Телезио с ее учением о мире как едином целом и человеке как микрокосме; философия тождества Ф.Шеллинга, опирающаяся на идею единства Духа и Природы,

ставшая впоследствии важнейшим методологическим основанием учения Вл.Соловьева и его последователей в рамках «философии всеединства» и др.

В целом же в философии Нового и Новейшего времени акцент в осмыслении проблемы идентичности был перенесен на процесс самопознания личности. При этом отмечается тенденция к выделению двух уровней осмысления этого феномена. С одной стороны, внимание исследователей привлекала проблема целостности и самотождественности личности на индивидуально-психологическом уровне; этот аспект идентичности в диссертации обозначается как интровертивный. Высказывается предположение, что впервые со всей отчетливостью проблема самоидентификации личности с акцентом на ее гносеологический аспект была поставлена в контексте картезианской философской традиции. Отмечается, что Р.Декарт, провозгласивший «Cogito, ergo sum», абсолютизировал рационалистический характер самопознания, ограничив акт самоидентификации мыслительными процедурами, а также констатировал его самодостаточность и автономность по отношению к социальным процессам. Показано, что в рамках английского сенсуализма (Д. Локк, Д. Юм, Э. Кондиль-як), сместившего акцент в осмыслении способов и границ самопознания и самоопределения личности на роль чувственного опыта в процессе самоидентификации, обозначилась проблема сохранения целостности и самотождественности личности, объединения разрозненных самоощущений индивида в целостное «Я», последовательную «Я-концепцию». Таким образом, в первом приближении, в рамках английского эмпиризма проблема происхождения «Я-концепции» соприкасается с проблемами множественной идентичности и кризиса идентичности.

С другой стороны, выделяется экстравертивный уровень проблемы. Новый теоретический подход обнаруживается в немецкой классической философии и связан с переводом проблемы самопознания личности из индивидуально-рефлексивной плоскости в культурно-коммуникативную. Различные аспекты этого подхода (аксиологические, исторические, социологические) анализируются в контексте философских теорий И. Канта, Г.-В.-Ф.Гегеля, Л. Фейербаха, классиков марксизма.

В европейской философии XX века происходит фундаментальный поворот в интерпретации социальных и психологических процессов от тождества к различию, в связи с чем ракурс анализа проблемы идентичности существенно меняется. Это обусловлено, с одной стороны, объективной направленностью исторических процессов (все большей дифференциацией социума, сопровождающейся возрастающей индивидуализацией его субъектов) и трансформациями рациональности, отражающими эти процессы, - с другой. Объектом философских исследований становится индивид вне социального контекста, человек в его добровольном или вынужденном одиночестве. Одна из наиболее системных рефлексий идентичности в контексте новой парадигмы была осуществлена в рамках философии экзистенциализма, важнейшей темой которой можно считать опыт самоопределения человека. М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю последовательно утверждают примат индивидуалистской, личностной идентичности, настаивая на том, что отказ человека от собственного «Я» и присоединение 18

им самого себя к «иному», например, к культурной целостности, политической, религиозной или философской системе, лишает человека способности самоопределения, свободы выбора и собственной идентичности. Христианский экзи-стенционализм К. Ясперса дает больше возможностей для примирения экзистенции единичной личности с миром, личностной идентичности с социальной. Трансцендентальная интенциональность, прорыв человека к Богу сопряжены, по мнению Ясперса, с тем, что мир воспринимается им (человеком) как совокупность шифров трансцендентного. Одним из таких шифров является единство человека с социальной средой. Но трансцендентное проявляется здесь только в том случае, если все социальные институты (семья, государство и др.) не поглощают личности человека, а помогают ему в его самопознании и самореализации. Так в философии экзистенционализма идентичность человека обретает характер поиска подлинности и уникальности

Самопрезентация философии постмодерна была во многом связана с рефлексивной оценкой себя как постметафизической, обусловленной отказом от идеи о пронизанности мироздания единым универсальным логосом. Статус «подлинного философского начала» обретают понятия «различие», «различение». Поэтому в отличие от философии классической («философии тождества») постмодернистская философия манифестируется как «философия различия». Выраженные признаки оппонирования западной классической философской традиции как «философии тождества», «философии идентичности» обнаружились в современной французской мысли в 60-е гг. XX века.

Ж. Делез, Ж. Деррида и др. поставили под сомнение исходную посылку европейской философской традиции, согласно которой идентичности принадлежит примат над различием (дифференцией), и исходят из методологического предпочтения различия («différence»), реабилитируя данное понятие, настаивая на его первичности по отношению к идентичности. Апология различия, предпринятая Делезом и Деррида, во многом перекликается и по направленности, и по содержанию с критикой «мышления тождества», которая несколько раньше прозвучала в работах Т.-В. Адорно и М. Хоркхаймера.

Таким образом, в философии постмодернизма с ее мультипарадигмально-стью и ценностным релятивизмом в качестве единственно возможного основания для организации всей системы опыта акцент на индивидуальное различие в интерпретации идентичности достигает абсолютных размеров. Множественная, «мозаичная» идентичность личности, провозглашаемая как объективная данность, автоматически снимает проблему ее кризиса и, фактически, лишает смысла саму рефлексию идентичности.

В данном разделе диссертации акцентируется тот факт, что основной вектор развития философских концепций идентичности соответствовал процессу социокультурной динамики, сопровождавшейся нарастающей индивидуализацией человека, его последовательным самодистанцированием от трансцендентального начала, природной среды и социального окружения. В отличие от классической философии, за которой закрепилась характеристика «философии тождества» (в контексте настоящего исследования правомерно сказать «фило-

софии идентичности») современная, в особенности постмодернистская философия, реабилитировав понятие и феномен отличия, исходит, прежде всего, из образа человека как обособленного индивида, обладающего множественной, «мозаичной» идентичностью.

В параграфе 1.2. «Идентичность как социальный феномен» анализируются социальные механизмы формирования идентичности, социальные контексты функционирования и формы проявления изучаемого явления.

Отмечается, что исследования социальной природы идентичности развернулись в рамках социально-гуманитарного знания в 40-60-е гг. XX века и привели к формированию понятия социальной идентичности, восходящего преимущественно к двум отраслям знания. С одной стороны, социальная идентичность анализировалась как часть идентичности личности, или «Я-концепции», способствующая психологической целостности и самотождественности индивида. В данном контексте проблема встраивалась в систему обще- и социально-психологического теоретического знания. С другой стороны, «социальная идентичность» рассматривалась как результат отождествления (идентификации) человека с социальной общностью и являлась предметом социологического дискурса.

Обоснование социальной природы идентичности потребовало, прежде всего, выявления социальных механизмов формирования идентичности. Именно под этим углом зрения в диссертации интерпретируются теории идентичности, сложившиеся в рамках социологической мысли.

Отмечается, что при всем их многообразии и специфике общим моментом является стремление обнаружить и объяснить значение субъективно интерпретируемой обратной связи как главного механизма, при помощи которого социальный опыт становится частью идентичности личности.

Выявлено, что при всей оригинальности обозначения этого механизмов в различных теориях: «зеркальное Я» (Ч. Кули), «символическая интеракция» (Дж. Мид), «эффективная коммуникация» (Т. Шибутани), исполнение «социальных ролей» (X. Тернер) или «чередование масок» (И. Гофман) - их сущность не слишком отличается, предполагая взаимодействие индивида в рамках единого символического пространства со «значимыми другими», эталонными («референтными») группами, в процессе которого формируются его представления о самом себе как органичной части этих групп. Разница заключается лишь во взглядах на природу этого символического пространства, которое может совпадать как с объективной социальной реальностью, так и с реальностью, конструируемой посредством субъективных индивидуальных и коллективных представлений.

В некоторых из рассмотренных теорий нашли развитие весьма продуктивные идеи, касающиеся того факта, что идентичность формируется не только ближайшим социальным окружением, с которым индивид вступает в непосредственный контакт, например, «первичными группами» у Ч. Кули или «аудиторией» у Гофмана, но и сообществом в целом. Именно об этом говорит Дж. Мид, когда вводит понятие «генерализованный другой», имея в виду, что идентичность личности формируется не только посредством интериоризации отдель-

ных социальных установок, но и становясь индивидуальным отражением всеобщей систематической модели социального или группового поведения. Эта же идея лежит в основе теории Т. Шибутани, согласно которой идентичность индивида в процессе «эффективной коммуникации» формируется всей совокупностью социального опыта, выраженной в культуре «социального мира», частью которого он является. Таким образом, важнейшими условиями формирования идентичности личности признаются общая культура и социальная гомогенность. Эту же, по существу, тему развивают П. Бергер и Т. Лукман, размышляя о «символическом универсуме», который в рассматриваемой теории предстает как матрица всех «социально объективированных» и «субъективно реальных» значений.

Большинство рассмотренных выше теорий были созданы в контексте методологического индивидуализма (антропоцентризма). В соответствии с данной методологической установкой феномен социальной идентичности редуцируется к когнитивно-психологической характеристике отдельного индивида, хотя и формирующейся в процессе социального взаимодействия. При этом вопросы о коллективной идентичности либо не затрагивались вовсе, либо решались не в пользу последних. Сомнению подвергался как факт существования феномена «коллективной» идентичности, так и правомерность использования в современной научной и публицистической лексике этого понятия (П. Бергер, Т. Лукман).

В работе обоснована, с одной стороны, правомерность и продуктивность понятия «коллективная идентичность», и, с другой стороны, неправомерность отождествления понятий «коллективная идентичность» и «социальная идентичность». Соотношение этих понятий анализируется в диссертации как соотношение части и целого. Показано, что социальная идентичность может проявляться на двух уровнях, синтезируя в себе признаки, как индивидуальной идентичности, так и коллективной. Поэтому во избежание терминологической путаницы предложены понятия «индивидуальная форма социальной идентичности» и «коллективная форма социальной идентичности». Именно эту, вторую форму социальной идентичности часто обозначают как «Мы-идентичность» в противовес индивидуальной «Я-идентичности». Вместе с тем подчеркивается, что такое разделение уровней социальной идентичности целесообразно только как методологический прием, в реальной же действительности они самым тесным образом взаимосвязаны. Поэтому в настоящем исследовании вновь введенные понятия используются лишь для уточнения специфики их формирования или функционирования.

С этой целью, в частности, выявляются: детерминанты коллективной идентичности и социальные механизмы ее формирования; социальные контексты функционирования коллективной идентичности; соотношение индивидуальной и коллективной форм в структуре социальной идентичности. На основе анализа теории С. Московичи созданной в рамках «школы социальных представлений» (созвучной конструктивистским идеям П. Бергера и Т. Лукмана и со всей очевидностью коррелирующей с социологической теорией Дюркгейма и

других представителей французской социологической школы), и «теории социальной идентичности» Г. Тэджфела аргументируется тот факт, что социальная идентичность может проявляться на двух уровнях, синтезируя в себе параметры как индивидуальной идентичности, так и коллективной.

Отмечается, что на индивидуальном уровне социальная идентичность проявляется как одна из модальностей (а именно - экстравертивная) «Я-идентичности», связанная с фиксацией социальных ролей и статусов индивида. Поэтому под индивидуальной формой социальной идентичности в диссертации предлагается понимать совокупность социальных параметров индивида, основанных на разделяемых социальных представлениях и репрезентациях, то есть феномен, который в социальных науках традиционно обозначают как «социальное Я» (например, я как: мать, педагог, православная, россиянка, русская и т.д.) В определенном смысле индивидуальная форма социальной идентичности - это форма самоописания, самопрезентации, способ маркировки, который использует человек, осознавая свою отнесенность к социуму. Индивидуальная форма социальной идентичности формируется и актуализируется в контексте межиндивидуальных отношений.

Коллективные формы социальной идентичности (неважно при этом, имеем ли мы в виду под коллективом группу или общество в целом) возможны исключительно в межгрупповом контексте: 1) возникают как результат социального сравнения; 2) поддерживаются посредством социальной стереотипиза-ции; 3) актуализируются исключительно в ситуациях межгрупповых отношений.

При этом коллективная форма социальной идентичности, с одной стороны, предполагает унификацию мыслей, чувств и поведения внутри группы, а, с другой стороны, сопровождается деперсонализацией, а нередко и дегуманизацией представителей других групп.

Наряду со значительным вкладом европейских социальных психологов в исследование феномена социальной идентичности и, прежде всего, ее коллективных форм, в диссертации отмечается и некоторая односторонность рассматриваемых теорий, прежде всего, обусловленная конструктивистской позицией авторов, в соответствии с которой предметом исследования выступает отражение социальных отношений в групповом и индивидуальном сознании безотносительно самих отражаемых реалий. Чрезмерная субъективация в данном случае ставит под вопрос вообще какую-либо объективную обусловленность идентификационных процессов. Единственным «необходимым и достаточным» условием социальной идентичности признается субъективный выбор индивида, который может сам себя относить к той или иной социальной группе (обществу) по субъективно, произвольно выбранным признакам в процессе межгруппового сравнения. Как следствие из поля зрения исследователей «выпали» эндогенные факторы формирования идентичности. То есть в качестве основных механизмов формирования идентичности рассматривается здесь межгрупповое сравнение, тогда как роль внутригрупповых (внутрисоциальных) факторов в идентификационных процессах осталась за рамками рассмотренных нами исследований.

Основываясь на представлении о наличии в структуре социальной идентичности как индивидуального, так и коллективного компонента, в диссертации акцентируется концептуально важный момент, связанный с проблемой их соотношения и изменения баланса, обусловленного социокультурной динамикой. Отмечается, что перманентный распад синкрезиса и нарастающая индивидуализация личности - объективные и наиболее очевидные тенденции культурно-исторической динамики, в первую очередь влияющие на изменение баланса между «Мы-идентичностью» и «Я-идентичностью». На основе интерпретации процессуально-социологической концепции Н. Элиаса формулируется основное содержание этого процесса, которое определяется нарастающей индивидуализацией, дифференциацией и усложнением индивидуальной идентичности и, соответственно, ослаблением коллективной идентичности как в отношении индивидуального человеческого развития, так и в контексте историко-культурных трансформаций человеческих сообществ.

Еще один аспект социологических исследований в неявном виде связан с выявлением социальных функций идентичности. В диссертации отмечается, что впрямую эта проблема не ставилась и не озвучивалась ни в одной из рассмотренных теорий, тем не менее, присутствуя в «растворе». Так, мы обнаружили указание на следующие функции социальной идентичности- адаптационная (посредством отождествления с определенными социальными группами или социальными ролями индивид приспосабливается к миру, занимает в нем свою нишу); интегрирующая (в процессе символического взаимодействия происходит усвоение разделяемых членами данного общества (первичных групп, референтных групп, «генерализованного другого» как общества в целом, «символического универсума» и т.д.) культурных норм, образцов поведения и идеалов, что способствует сохранению и укреплению социального единства); дифференцирующая (результатом взаимодействия социальных субъектов как на индивидуальном уровне, так и на уровне столкновения «социальных миров» или «символических универсумов» является обнаружение их различий, являющихся основанием социальной дифференциации, обретающей нейтральные параметры «я - другое», «мы - они», или ценностно-окрашенные - «свои - чужие»).

Параграф 3.3. «Идентичность как форма психологической адаптации» посвящен осмыслению психологической природы этого феномена, без которого результаты исследования этнокультурной идентичности вряд ли могут быть научно-корректными.

Вопросы о связи социальных аспектов идентичности с психологическими, о внутренних мотивах, побуждающих человека отождествлять себя с тем или иным сообществом, об идентификационных механизмах с точки зрения человеческой психики составляли важные проблемы психологических исследований.

Непреходящее значение в исследовании феномена идентичности принадлежит психоанализу. Большинство исследователей идентичности связывают первенство в использовании термина с именем основоположника психоаналитической теории 3. Фрейда.

В целом в контексте психоанализа, как классического (М. Клейн А. Фрейд, М. Эйнсворт, Дж. Боулби, М. Малер, Р. Шафер, У. Мейсснер и др.), так и его последующих модификаций (К. Юнга, А. Адлер К. Хорни Г. Салливен и др.) идентичность трактуется чрезвычайно широко: в качестве основного механизма социализации, посредством которого человек неосознанно усваивает образцы поведения, роли, запреты сверх-Я; как способ коммуникации, включающий и механизмы объединения себя с группой, и проекцию себя на другого человека, эмпатию. Идентичность с точки зрения психоанализа может проявляться и в формах самозащиты, когда она бессознательно подыгрывает «эго», подменяя самоанализ и самооценку системой самопрезентаций.

Вместе с тем общими моментами психоаналитических теорий стали акцент на приоритетную роль бессознательного в идентификационных процессах и интерпретация идентичности как условия психической стабильности индивида, тогда как ее роль в процессе социальной адаптации оставалась неясной.

Во многом эта ограниченность была преодолена американским психологом Эриком Эриксоном, также работающим в методологии психоанализа. Автор одной из самых популярных концепций развития личности, стержнем которой является «чувство Я», или идентичности, Э. Эриксон уже совершенно отчетливо указывал на двойственную природу идентичности, определяя ее не только как внутреннюю психологическую самотождественность индивида, но и как важнейшую характеристику целостности личности, интеграцию переживаний человеком своей тождественности с определенными социальными группами. Одна из важнейших новаций концепции Эриксона заключается, на наш взгляд, в доказательстве того, что процесс формирования идентичности осуществляется на протяжении всей жизни человека и представляет собой последовательную дифференциацию по мере расширения круга значимых для индивида лиц: от матери до всего человечества

В данной теории отразились весьма тонкие наблюдения, касающиеся мобильности, изменчивости идентичности личности: однажды обретаемое чувство идентичности не остается неизменным и периодически подвергается переоценке, чему способствуют кризисы идентичности.

При всей огромной роли, которую сыграла теория Эриксона в развитии современного знания об идентичности, в диссертации отмечаются ее отдельные спорные моменты. Во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что Э. Эриксон, гипертрофируя роль чувственно-эмоциональной составляющей идентичности, совершенно не касается ее когнитивного аспекта, словно исключая его из структуры идентичности, что, конечно же, неправомерно.

Во-вторых, справедливо подчеркивая кризисный, конфликтный, динамический характер идентичности, автор теории, вместе с тем, недооценивает свойственную идентичности преемственность и кумулятивность. Идентичность как некоторая целостность или, в лексике автора «конфигурация», формируется, по его мнению, не столько посредством «наложения» и синтеза поэтапных идентификаций, сколько посредством их кризиса, отрицания, диалектического снятия. В итоге, подробно осветив всю сложность и противоречивость процесса формирования идентичности, его конечный результат как некую целостность,

обладающую внутренней структурой, Э. Эрнксон оставил, практически, без внимания. В этом отношении более эвристичной представляется нам диспози-ционная концепция личности, предложенная отечественным социологом и психологом В.А. Ядовым в 70-е гг. минувшего века. В этой теории, помимо всего прочего, со всей отчетливостью связываются психологические и социальные аспекты идентичности. Все социальные отношения, в которые включен индивид, рассматриваются автором теории как определенная система, формирующая иерархизированную «диспозиционную структуру личности». Она же, в свою очередь, определяется иерархией человеческих потребностей, а также тех социальных контекстов, в которых эти потребности удовлетворяются. Несмотря на то, что автор теории не пользуется понятием идентичности, отмечается семантическая близость феномена «диспозиционной структура личности» к феномену социальной идентичности.

Таким образом, в рамках данной концепции, во-первых, отражен процесс формирования социальной идентичности личности, границы которой последовательно расширяются, а структура усложняется по мере расширения поля социальных взаимодействий индивида. Во-вторых, представлен конечный результат этого процесса как целостность, включающая несколько уровней, формируемых, соответственно: первичным отождествлением с ближайшим семейным окружением, далее - с многочисленными контактными (референтными) группами и, наконец, включением в целостную социальную систему через освоение идеологических и культурных ценностей общества. В-третьих, детерминация социальной идентичности объясняется психологическими потребностями индивида в социальной адаптации.

Эта гипотеза в полной мере согласуется и с известной теорией человеческой мотивации, разработанной психологом-гуманистом Абрахамом Г. Маслоу. В иерархии человеческих потребностей, мотивирующих человеческую деятельность, на третье место (после «потребностей физиологического уровня» и «потребностей уровня безопасности») американский психолог ставит потребность человека в «принадлежности» определенному клану, группе, коллективу, классу Вместе с тем, А. Маслоу оказался не в состоянии объяснить природу этой потребности, ссылаясь лишь на самое общее представление о деструктивном влиянии на психику таких факторов, как индустриализация и вызванная ею общая гипермобильность населения и утрата корней.

В связи с этим отмечается плодотворность попытки Эриха Фромма проникнуть в природу этой потребности с позиций гуманистического психоанализа. В контекст осмысления идентификационных процессов им вводится понятие «инцестуальное стремление», «инцестуальная фиксация». Исходным моментом размышлений Фромма является тезис о том, что с момента выделения человека из животного состояния и утраты им своей первоначальной «естественной» родины - природы все последующее развитие человечества сопровождалось двумя противоборствующими стремлениями: с одной стороны, выбраться «из лона матери», из животной формы бытия в человеческую, а с другой -возвратиться в лоно матери, в природу, в безопасное и известное состояние.

В истории индивида и человеческой расы прогрессивная тенденция проявила себя как доминирующая. При этом каждый виток эволюции человечества, означавший выход из прежнего, привычного и устоявшегося состояния, сопровождался поиском новых способов сохранения симбиоза с окружающим миром, в частности, посредством социальных связей. В этой связи акцентируется продуктивность утверждения Э. Фромма, согласно которому «естественные» связи могут распространяться на отношения «кровного родства», соответствующие тому или иному этапу социокультурной динамики: если основанием групповой идентичности на ранней стадии развития человечества выступают кровное родство и, как правило, общая почва, то современный человек обретает чувство самотождественности благодаря его принадлежности к нации. Именно национализм и почитание государства рассматриваются автором теории в качестве симптомов регрессии в инцестуальную фиксацию современного человека.

Во многом сходные идеи развивают современные отечественные ученые А А. Пелипенко и И Г. Яковенко, которые перевели исследование психологической природы идентичности в плоскость философско-культурологического анализа, объясняя данный феномен стремлением выхода человека из противоречивого, конфликтного пространства культуры, пространства «дуальных оппозиций» и возвращения в до-культурное «нерасчлененное состояние», к обретению первоначального синкрезиса, который достигается посредством парти-сипации индивида к тем или иным человеческим сообществам.

На основе компаративного анализа и обобщения рассмотренных теорий, в заключение первой главы диссертации формулируется понятие социальной идентичности адекватное задачам исследования

Социальная идентичность - сложный социально-психологический феномен, означающий отождествление, эмоционально окрашенное осознание и переживание человеком своей принадлежности социуму, обусловленное психологической потребностью в социальной адаптации. Природа этой потребности детерминирована необходимостью упорядочения представлений человека о мире и о своем месте в нем; подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах путем переживания единства с социальной группой.

Социальная идентичность может проявляться как в индивидуальной, так и в коллективной форме. Индивидуальная форма социальной идентичности формируется на уровне межиндивидуального общения, посредством взаимодействия индивида со «значимыми другими», эталонными («референтными») группами в рамках единого культурно-символического пространства, в процессе которого происходит психологическое интегрирование индивида в социальное сообщество.

Коллективная форма социальной идентичности (неважно при этом, имеем ли мы в виду под коллективом группу или общество в целом) формируется на уровне саморефлексии социума и выражается посредством маркирующих признаков, с помощью которых социум в целом или его отдельные сегменты манифестируют свои специфику и единство. Это язык, обычаи, мифы, религия,

идеология и многое другое. Формирование коллективной идентичности происходит в процессе социального сравнения, результатом которого, чаще всего, становится дифференциация социальных сообществ, обусловленная культурными различиями, сопровождающаяся деперсонализацией членов «чужих» групп. Актуализация коллективной идентичности происходит исключительно в контексте межгрупповых отношений. Динамика и развитие идентичности, как на индивидуальном, так и на коллективном уровне, носит противоречивый, кризисный характер, но, в целом, представляет собой напластование разновременных ее форм.

Глава II. «Этнокультурная идентичность: сущность и структура» посвящена выявлению природы этнокультурной идентичности, ее функциональной специфики и структуры.

В параграфе 2.1. «Сущность и природа этничности» обосновывается продуктивность онтологического подхода к интерпретации этнокультурной идентичности, выявляется ресурс взаимодополнительности оппозиционных исследовательских парадигм в объяснении природы и сущности исследуемого феномена.

В начале параграфа дается предварительное определение этнокультурной идентичности, под которой понимается сложный социально-психологический феномен, содержание которого составляет как осознание индивидом общности с локальной группой на основе разделяемой культуры, так и осознание группой своего единства на тех же основаниях, психологическое переживание этой общности, а также индивидуальные и коллективные формы ее манифестации.

Дифференцируются понятия «социальная идентичность», «этническая идентичность» и «культурная идентичность». Обосновывается использование в качестве основополагающего термина «этнокультурная идентичность», обусловленное признанием историчности этнического феномена, с точки зрения которой этнос и нация рассматриваются как последовательные стадии этногенеза, связанные общим «культурным ядром». Именно в этом значении в диссертации исторические типы этноса объединены понятием «этнокультурная общность», а для анализа исследуемой формы социальной идентичности в качестве наиболее адекватного и отчасти компромиссного используется понятие «этнокультурная идентичность».

Анализируются мировоззренческие основания интерпретации этнического феномена сформировавшиеся, с одной стороны, в рамках «теории этноса», сложившейся в рамках современной этнологии, а, с другой стороны, в контексте «теории этничности», оформившейся в контексте конструктивистской методологии.

Показано, что в с позиций теории этничности феномен этнической (групповой) идентичности, рассматривается как предшествующий и «конструирующий» этнокультурные общности, которые «воображаемы» и лишены истории. С позиции конструктивистского/инструменталистского подхода идентичность не имеет под собой реальных историко-культурных оснований, а в тех или иных целях «вызывается» к жизни или «приписывается» индивидами.

В контексте онтологического подхода феномен этнокультурной идентичности интерпретируется с «точностью наоборот», а именно, как производная от этноса, объективная антропологическая данность, исконная (примордиальная) характеристика человечества. Этнокультурной идентичности придается статус наиболее органичной формы существования человека, которая раскрывается посредством обязательных для этноса признаков. Чаще всего этнокультурная принадлежность осознается и переживается индивидом как данность и проявляется посредством общих для этнической группы языка и культуры (в самом широком ее понимании), отличных от языка и культуры других народов. Антитеза «мы - они», свойственная идентичности в целом, в случае с ее этнокультурной формой манифестируется через набор внешних маркирующих черт и характеристик, наглядно атрибутирующих данную культуру и уровень ее самобытности. Сторонники онтологического подхода подчеркивают в идентичности глубокую аффективную привязанность людей к своей этнокультурной общности.

В целом, в рамках данной парадигмы, во-первых, акцентируется внимание на свойственной этничности лояльности индивидов по отношению к собственной социальной группе в ее мемориальном измерении в отличие от других форм социальной идентичности, в основе которых лежат актуальные или прогностические установки. Во-вторых, в качестве важнейшего признака этнокультурной идентичности, определяющего его специфику, рассматривается своеобразная «парадигма родства» - вера в общее происхождение или миф об общих предках, являющийся неотъемлемой частью культуры любого народа.

На основе анализа исследовательских подходов высказывается предположение о том, что противоречия, содержащиеся в них, обусловлены вариативностью форм проявления этнокультурной идентичности, которая может проявляться двояко: с одной стороны, как архаическая, наиболее органичная форма существования человека, с другой стороны, в форме ситуативных манифестаций групповой общности.

Аргументируется позиция, что разные методологические подходы следует рассматривать не как взаимоисключающие, а как обладающие значительным ресурсом взаимодополнительности, поскольку этнокультурная идентичность представляет собой феномен, обусловленный как ментальным опытом народа, так и социальными, экономическими и политическими факторами его бытия, как межэтническими и межнациональными взаимодействиями, так и политико-идеологическими стратегиями этнонациональных элит. Высказывается гипотеза, согласно которой вариативность форм проявления этнокультурной идентичности обусловлена наращиванием технологий ее актуализации, в числе которых в условиях национальных государств выступают, преимущественно, идеология и политика (что отчасти объясняет конструктивистские построения, связанные преимущественно с анализом наций и национализма).

В связи с этим не следует рассматривать этнокультурную идентичность как исключительно ситуативное проявление групповой солидарности во имя достижения коллективных целей. Вместе с тем признается неправомерность по-

зиционирования этнокультурной идентичности как изначальной, вечной и неизменной сущности, имманентной человеку.

Как результат в диссертации ситуативные манифестации этничности интерпретируются как стимулируемые историческими и социокультурными обстоятельствами актуализация и рационализация психологической общности людей, возникающей на ранних стадиях исторического процесса в рамках локальных обществ как механизм адаптации человека к внешнему миру, в том числе, к условиям социального бытия.

Такой подход позволяет утверждать, что специфика этнокультурной идентичности заключается в ее архаичности, историчности и центростремительное™. Она формируется в процессе дифференциации социальных общностей друг от друга на основании социокультурных различий и, вместе с тем, стимулирует интеграционные процессы в культурно-гомогенном обществе. В силу этих свойств этнокультурная идентичность в максимальной степени удовлетворяет психологическую потребность человека в адаптации, поскольку позволяет ощущать себя интегрированным в окружающий мир посредством переживания единства со своей этнокультурной группой, как в актуальном аспекте, так и в контексте исторической преемственности и перспективы.

В параграфе 2.2. «Функциональная специфика этнокультурной идентичности» анализируется обусловленность функционирования этнокультурной идентичности базовыми характеристиками культуры, в качестве которых рассматриваются адаптивность, этнодифференцирующие и этноинтегрирующие свойства.

Обосновывается продуктивность и адекватность авторскому пониманию идентичности точки зрения на культуру как специфический способ человеческой деятельности, существования людей, имеющий адаптивную и когэнтро-пийную природу, обоснованной в исследованиях М. Спиро, Э.С. Маркаряна, А.Я. Флиера, C.B. Лурье и др.

Отмечается, что этническая общность как наиболее устойчивая во времени, является для человека самой надежной группой, которая может обеспечить ему необходимую адаптацию и укорененность. Таким образом, важнейшая функция этнокультурной идентичности состоит в том, что люди, партисипируя к определенному культурному сообществу, овладевают выработанными им знаниями, навыками и технологиями и посредством специфических для него культурных институтов и т.д., адаптируются к социальному и природному окружению.

Вместе с тем, культурная специфика сообщества выступает важным основанием его идентичности, формирующейся, в процессе дифференциации из множества подобных групп и последующего социального сравнения. При этом историческое воспроизводство этносоциальных общностей в формах, соответствующих уровню их системного развития, обуславливает и различный характер культурной дифференциации, его эволюцию от взаимной нетерпимости и отчуждения на ранних стадиях исторической динамики - к постоянно возрастающему и все более толерантному интересу к культурам других народов. В

результате современные этнонациональные культуры предстают как сложно-дифференцированные мультикультурные системы, в которых, помимо собственно этнических компонентов того или иного народа органично функционируют элементы культурного заимствования.

Обогащение содержания этнонациональных культур, усложнение их внутренней структуры по исторической «вертикали» и «горизонтали», являющееся результатом, как собственной эволюции, так и межкультурного взаимодействия, тем не менее, как отмечается в работе, свидетельствует не столько о нивелировании дифференцирующей функции этнокультурной идентичности, сколько об изменении и усложнении дифференцирующих факторов.

Особое внимание в диссертации уделено интегрирующей функции этнокультурной идентичности. С одной стороны, отмечается ее первостепенная роль в процессе актуальной социальной консолидации. Процессы социальной дифференциации в определенном смысле стимулируют дезинтеграцию общества. А потому такие формы социальной идентичности как политическая, профессиональная, конфессиональная, имущественная (экономическая), тендерная и т.д. - динамичны и центробежны, они как бы «рассеивают» целостность социума.

С другой стороны, развитие обществ и культур идет в направлении их интеграции, объединения в некую целостность. Свойственное человеку стремление к социальной интеграции, потребность в социальной адаптации требует определенного механизма согласованности в виде культурных установлений, разделяемых представителями всех структурных сегментов общества. Именно единая культура в результате и определяет границы социальной общности, одновременно формируя у ее субъектов представления о внутреннем единстве этой общности и ее отличии от других подобных образований на основании комплекса культурных признаков.

Таким образом, границами культуры, разделяемой субъектами социального образования, фиксируется предельный уровень его единства и целостности, неразложимый и нередуцируемый, за пределами которого общность как таковая, перестает существовать. Как правило, такую культуру называют этнической или национальной. Разным историческим этапам развития социальной общности свойственен различный уровень культурного единства и целостности. Так, предельная целостность и устойчивость социальных общностей традиционного типа обеспечивается этнической культурой; в социальной общности современного индустриального типа эта функция принадлежит национальной культуре.

Именно в этом смысле в диссертации говорится о «центростремительно-сти» этнокультурной идентичности, которая проявляется не только в актуальном, но и в историческом аспекте, формируя представления о континуальном единстве этнической общности.

Для ее аргументации привлекаются научные концепции, обосновывающие взаимообусловленность культуры народа и его психологии, в том числе теории «общего духа» Ш. Монтескье; «народного духа» М. Лацаруса и Г. Штейнталя; идеи историко-культурной обусловленности психологии наро-

дов Ф. Боаса, Г.Г. Шпета, У. Самнера; «этоса культуры» Р. Бенедикт; «картины мира» Р. Редфилда; «образа мира» Г.Г. Гачева, А.Я. Гуревича; «культурных констант» C.B. Лурье, «интегральная теория нации» в версиях П.А. Сорокина и М.О. Мнацаканяна и др.

В качестве важнейшего механизма формирования и обеспечения континуальности этнокультурной идентичности в диссертации рассматривается феномен культурной памяти. Основываясь на теории Я. Ассмана, культурная память интерпретируется как форма передачи и актуализации смысла культуры в процессе постоянной циркуляции культурных смыслов, обмена ими в процессе межпоколенной коммуникации, возникающая на ранних этапах истории человеческого общества.

Анализируются различные исторические формы культурной памяти. Отмечается, что память ритуально-мифологического типа, не обладавшая специальными семиотическими средствами фиксации и хранения информации, была ориентирована на воспроизведение и подтверждение неизменности модели мира. Акцентируется внимание на устойчивости мифо-ритуального комплекса, как способа хранения и репрезентации культурной памяти. В качестве одной из наиболее ранних форм культурной памяти анализируется феномен «memoria», суть которой составляет характерная для определенной эпохи форма мышления и действий, конституирующих отношения живых и мертвых. Анализируются две специфические особенности данного феномена в его средневековой форме: во-первых, признание такого типа общества, в котором живые и мертвые сосуществуют как равноправные субъекты общественных отношений. Во-вторых, соотнесенность memoria с той или иной социальной группой и ее репрезентация в форме соответствующих культурных практик, разнообразные способы «воспоминания», в которых возникает и находит свое выражение идентичность группы.

В диссертации отмечается, что с переходом к эпохе Нового времени доминирующей формой сохранения и репрезентации культурной памяти становится историческая наука, а ее содержание составляют образы прошлого не сословных социальных групп, а этносов и наций. Являясь важным источником и фактором формирования этнокультурной идентичности, научное историческое знание, тем не менее, не вытесняет предшествовавшие ему формы. Важную роль в формировании этнокультурной идентичности продолжают играть не только религия, литература и искусство, но и исторические, прежде всего, этно-генетические мифы. Это обстоятельство объясняется в диссертации нарративной, мифологической природой культурной памяти, которую формируют не столько реальные исторические события или элементы социального опыта, сколько их обобщенные, мифологизированные образы, оформленные в рассказы, повествования (нарративы) разных жанров.

Еще одна важная специфическая особенность культурной памяти, анализируемая в диссертации - ее конъюнктурность. Меняющийся интерес к коллективному прошлому является частью общественного сознания, а перемены в социальных условиях порождают изменения этого сознания. Образы прошлого

столь же «пластичны», сколь и устойчивы, а их этнодифференцирующая и эт-ноинтегрирующая функции взаимодополнительны.

В параграфе 2.3. «Структура этнокультурной идентичности: синхронические и диахронические аспекты» осуществлен структурный анализ исследуемого феномена.

Несмотря на то, что в качестве объекта специального рассмотрения структура исследуемого нами феномена до сих пор не фигурировала, мы отмечаем, что многие исследователи в той или иной степени, явно или вскользь, этого вопроса касались, и тема «структурирования» идентичности «в растворе» присутствует в междисциплинарном научном дискурсе. При этом можно обнаружить несколько различных, взаимодополняющих оснований структурирования, дающих, в целом, объемное видение исследуемого феномена.

Во-первых, как уже отмечалось, в структуре идентичности традиционно выделяются две основные составляющие: индивидуально-психологическая и социальная, которые обозначены в диссертации как интровертивная и экстра-вертивная; во-вторых, в структуре социальной идентичности можно выделить индивидуальную и коллективную форму. Однако подобные основания структурирования позволяют анализировать феномен этнокультурной идентичности как бы «сверху» или «со стороны»; для того, чтобы рассмотреть его «изнутри», необходимо выявить когнитивно-психологические структурные компоненты, раскрывающие природу и сущность этого явления.

В диссертации утверждается, что природа и сущность этнокультурной идентичности наиболее адекватно раскрывается в совокупности четырех основных структурных компонентов. Поскольку этот феномен несводим исключительно к рефлексивным (когнитивным и оценочным) процедурам, но отражает также процессы глубинного эмоционального, почти сакрального переживания сопричастия некоторой этнокультурной общности, а также различные формы ее манифестации, постольку следует говорить о наличии чувственно-инстинктивного, рационального, подсознательного и поведенческого компонентов в структуре этнокультурной идентичности.

Вместе с тем, отделить их друг от друга можно только гипотетически. В реальности же рефлексивные процессы всегда эмоционально окрашены, а чувства и подсознательные инстинкты имеют тенденцию к рационализации, и только в своей совокупности определяют поведенческие установки и стратегии членов этнокультурной общности.

Вопреки существующей традиции в первую очередь выделять в структуре идентичности рациональный компонент, в диссертации структурный анализ начинается с ее чувственно-эмоциональной составляющей. Правомерность подобной логики аргументируется, в частности, тем, что первые проявления идентичности, как в отношении развития отдельного индивида, так и в филогенетическом аспекте, имеют скорее аффективную, нежели рефлексивную природу.

Инстинктивное чувство идентичности, самым тесным образом связанное с психологической потребностью в принадлежности, как свидетельствуют многочисленные социологические и психологические исследования, возникает с

первых мгновений жизни человека. С течением времени оно дифференцируется, его «референты» расширяются от ближайшего окружения до общества в целом, что приводит в результате к формированию совокупности чувств и эмоциональных форм отношения к своему народу и его истории; привычному образу жизни и быта, к языку, культуре, родной природе и т.д.

В диссертации отмечается, что инстинктивно-чувственное начало лежит не только в основе индивидуальной идентичности. Первые коллективные формы идентичности также были, преимущественно, аффективными, что иллюстрируется на примере феномена этноцентризма, аффективного по своей природе.

В процессе социокультурной динамики, развития культурных контактов и взаимодействия народов, смешения культур и цивилизаций, чувство этноцентризма, как ни странно, не изжило себя. Более того, постепенно рационализи-руясь и институциализируясь, оно обретало новые формы, в том числе, идеологические и поведенческие. Таким образом, явление этноцентризма довольно красноречиво свидетельствует о том, что в структуре этнокультурной идентичности чувственные и рациональные компоненты неразделимы, они словно «прорастают» друг в друга, образуя две стороны одного явления.

Что касается рациональной составляющей этнокультурной идентичности, то она рассматривается в диссертации как комплекс разворачивающихся во времени (от эпохи к эпохе) и взаимообусловленных рефлексивных процессов, в совокупности образующих самосознание народа. В их числе в диссертации подробно анализируются: 1) осознанная дифференциация общности, ее выделение из ряда подобных образований на основе комплекса этнокультурных признаков (территория, язык, религия, образ жизни и т.д.) и выработка соответствующего самоназвания (этнонима); 2) идентификация (отождествление) индивидов с этнокультурной группой в соответствии с доминирующим основанием социальной консолидации. Речь идет о том, что на разных этапах этногенеза основания этнокультурной консолидации (отношения родства, общая территория, язык, государство, религия и т.д.) менялись; 3) выработка субъектных са-моидентификатов, отражающих доминирующие основания идентичности в самосознании членов этнокультурной группы. Скажем, в архаических сообществах индивиды могли «присваивать» себе наименование родового тотема; позднее основой для возникновения самоидентификата могла быть языковая общность (на основании которой, например, «словене», владеющие общей речью, противопоставляли себя всем, кто ею не владеет, т е. «немцам») или конфессиональная; в России, например, в качестве индивидуального самоидентификата долгое время служило определение «православный», указывая на доминирование религиозного фактора в этнокультурной идентичности личности. Позднее в этом же качестве активно использовался термин «советский», указывавший на доминирующие надэтнические, государственные, гражданско-политические основания консолидации общества, и т.д. 4) формирование и поддержание авто- и гетеростереотипов, обусловленных не только осознанием, но и ценностным отношением (оценкой качества) собственной и чужой этнокультурной инаковости; 5) мифолЕ^ЩДЭД^^емифологизация исторической

I библиотека „

I С. Петербург I ""

Ц МО ж /

судьбы этнокультурного сообщества как сменяющие друг друга рефлексивные процессы, участвующие в формировании этнокультурной идентичности; 6) осмысление культурно-исторических целей и интересов нации как новой культурно-исторической общности, выработка ее прогностических измерений и их воплощение в «национальной идее», формирующей основу национального самосознания.

Описанные рефлексивные процессы (эмоционально окрашенные) образуют актуальный пласт этнокультурной идентичности. Вместе с тем, в формировании этнокультурной идентичности участвуют явления и процессы, как правило, неосознаваемые носителями этой идентичности. В связи с этим в качестве структурного компонента этнокультурной идентичности в работе рассматривается ментальность В отличие от самосознания, ментальность народа образует потенциальную, латентную сферу этнокультурной идентичности.

В своей совокупности самосознание, чувства и ментальность формируют поведенческий аспект идентичности, который включает в себя различные исторически- и культурообусловленные формы репрезентации и манифестации принадлежности к данной этнокультурной общности (на индивидуальном уровне) и ее единства и целостности (на коллективном уровне), самыми архаическими и устойчивыми из которых, бесспорно, являются миф (в данном контексте - мифотворчество) и ритуал.

Можно заметить, что чувства, самосознание и ментальность - это те элементы этнокультурной идентичности, которые, оставаясь неизменными по форме на разных этапах развития общности и у разных народов, образуют устойчивую синхроническую «горизонталь» ее структуры. Вместе с тем, в структуре этнокультурной идентичности на том или ином этапе социокультурной динамики можно обнаружить несколько разновременных «слоев», формирующих ее диахроническую «вертикаль». Ее основание образует родовая идентичность; средний слой - этническая идентичность (этничность); верхний слой -национальная идентичность.

При этом выделенные диахронические пласты этнокультурной идентичности рассматриваются как ее последовательные исторические формы, которые в процессе эволюции не отрицали друг друга, а развивались по принципу взаимодополнительности. Обоснованию этой гипотезы посвящена следующая глава диссертации.

Глава III. «Генезис этнокультурной идентичности и эволюция ее исторических форм» посвящена выявлению наиболее общих тенденций динамики этнокультурной идентичности и анализу ее исторических форм. При этом динамика этнокультурной идентичности рассматривается в контексте объективных векторов социальной динамики, прежде всего, общеисторической тенденции, которая в рамках синергетической парадигмы определяется как устойчивое неравновесие или удаление от естества.

Параграф 3.1. «Этнокультурный ресурс родовой идентичности и его воплощение в культурных формах архаического общества».

Исследование, предпринятое в этой части работы дает основания утверждать, что выделение человека из природной среды, ставшее исходным момен-

том культурогенеза, сопровождалось становлением особой бинарной модальности когнитивно-психической активности, первичным проявлением которой явилась метаоппозиция «я - другое», в связи с чем уже самые ранние этапы филогенеза ознаменовались появлением способности архаических сообществ к самоидентификации.

Первые опыты самоосознания архаического человека были обусловлены межвидовой конкуренцией и происходили в процессе дивергенции человека современного вида от его биологических предков, поэтому самые ранние формы идентичности имели исключительно биологическую природу. Впоследствии метаоппозиция «я - другое» и ее инвариантные формы «мы - они», «свои -чужие» стала распространяться на отношения между человеческими сообществами и обретать выраженные культурные формы. С полным основанием первой формой культурной идентичности можно назвать тотемизм, когнитивно-психологическое содержание которого редуцируется к партисипационному переживанию единства членов социальной группы с окружающей средой, как в актуальном, так и в континуальном аспектах.

В феномене тотемизма достаточно отчетливо обнаруживают себя специфические свойства и функции этнокультурной идентичности. Тотем явил собой форму мифологической персонификации архаического сообщества в окружающем мире, выражал актуальное и континуальное единство сообщества и его социокультурные особенности, легитимировал права на освоенную им территорию. Закрепляя эти представления в культурных формах мифа и ритуала, специфических для каждой социальной группы, тотем образовывал весьма специфическую социокультурную реальность, явившуюся первым идентификационным основанием в истории человеческого общества.

Формирование и эволюция тотемной идентичности находились в прямой зависимости от процессов социальной дифференциации, преимущественно обусловленных сложной системой родственных и брачных отношений. По мере дифференциации сообщества происходило постепенное усложнение структуры архаической идентичности, соединение в ней различных иерархически соподчиненных тотемов: родового, фратриального, клановых, субклановых и т.д. Напластовываясь друг на друга, они давали эффект интерференции и усложнения. Таким образом, уже в рамках синкретической архаической культуры, человеческие сообщества обладали достаточно сложной, иерархически структурированной идентичностью, которая содержала в себе значительный этнокультурный ресурс. Тем не менее, достаточно отчетливо обнаруживаемые «извне», культурные особенности на этом этапе не имели актуального значения для внутри-племенной консолидации и идентификации, основу которых в архаических социальных группах составляли отношения родства.

Идентичность родоплеменного типа существовала, по преимуществу, в коллективных формах и индивидуально-личностной идентичности архаическая культура, по существу, не знала. Несмотря на усложнение социальной дифференциации, количественный рост разграничительных рамок, фиксирующих определенный социальный порядок, внутри образующих его простейших групп

по-прежнему сохраняется аморфность и неразличимость. Иными словами, если в процессе идентификации представления о «чужом» становились все более дифференцированными, хотя всегда так или иначе были отнесены на счет других тотемов, то представления о «своем» оставались невнятными, аморфными и редуцировались к группе в целом.

В параграфе 3.2. «Синтез генетических и социокультурных оснований в структуре этнической идентичности» описываются и анализируются трансформации идентичности, происходящие в процессе этногенеза.

Отмечается, что в процессе этногенеза формировался устойчивый комплекс субъективного сознания общности и единства людей, образующих социальную группу и их отличия от всех остальных подобных групп, однако уже не в контексте непосредственных родственных связей, а в отсутствие таковых. В этой связи этногенетические процессы интерпретируются как постепенная трансформация идентичности, основанной на брачно-родственных связях в идентичность, доминирующими основаниями которой становятся социокультурные факторы. Иными словами, происходит формирование собственно этнической идентичности или этничности

Суть новой исторической формы идентичности состояла в том, что факт реального родства постепенно замещался сакральным ощущением и осознанием единства и отличия от других групп на основании иных, не родственных признаков: общности исторического происхождения, разделяемой мифологии (религии), единого языка в контексте бытования собственных традиций и обрядов и, как правило, обитания на общей территории в контексте единого политического, а не потестарного образования.

Подчеркивается, что при формировании новых, расширенных социокультурных оснований идентичности, представления о родственной связи всех членов этноса трансформируются, но не отрицаются. Парадигма родственности во многом придает этническим феноменам ту устойчивость и историчность, которая игнорируется представителями конструктивизма; она до сих пор сохраняет актуальность, и не только в виде этногенетических мифов, но и в форме естественного предпочтения вступать в брак внутри своей этнической группы.

Однако речь идет не о том, чтобы свести этничность к биологическому качеству. Родство в этническом понимании - довольно условно и, как можно заметить, уже на ранних этапах этногенеза трансформировалось из биологического понятия в идеоматическое. При сохраняющейся значимости «идеи родства», которая в это время утрачивает свое доминирующее основание в ряду идентификационных признаков, партисипация к этнической общности, идентификация с ней осуществляется в замещенных, несобственных формах: она опосредуется общим языком, религией, государственностью и др.

Отмечаются изменения в балансе индивидуальной и коллективной идентичности. Если на более ранних этапах этногенеза существенную интегрирующую роль играло религиозное и лингвистическое единство населения страны, то со времени формирования многонациональных империй древнего мира и смешения религий, превратившихся в синкретические имперские культы, ощущение этносами своей культурной особости, отличающей их от других народов

и племен, искусственно в разнородную по своему этническому составу империю, несомненно, должно было обостриться. Предполагается, что именно в это время феномен идентичности разделился на этнолингвистическую «мы-идентичность» и «я-идентичность», сохранявшуюся память о личном родовом происхождении. Это представляется очень существенной новацией в структуре идентичности как таковой, поскольку в родовом обществе «я» идентичность была практически неотделима от «мы» идентичности, обусловленной генетически.

В диссертации рассматривается ряд частных случаев, подтверждающих гипотезу о вариативности роли различных идентификационных оснований в истории различных народов. Подробно рассмотрен и проанализирован процесс формирования этнокультурной идентичности русского народа, отражена и объяснена динамика идентификационных оснований на разных этапах его истории.

Утверждается, что каждый из существующих ныне или существовавших некогда народов обладает исключительным опытом этнокультурной консолидации, основания которой, в целом универсальные для всего человечества, в каждой конкретно-исторической ситуации образовывали уникальную, иерархически организованную динамическую систему, элементы которой в различные исторические периоды доминировали или, напротив, утрачивали актуальность в процессе формирования этничности. Характер эволюции этнокультурной идентичности определяется таким типом культурной динамики, при котором новые культурные формы, обуславливающие образы идентичности, не просто заменяют старые, но сосуществуют, взаимодействуют, и образовывают все более сложные, иерархически организованные системы.

Параграф 3.3. «Симультанность и прецедентный характер национальной идентичности». В данном параграфе диссертации отмечается, что с появлением политического структурирования социосферы процесс этногенеза развивался в неразрывной связи с процессом государственного строительства. Вместе с тем, эти процессы развивались в истории неоднозначно, и со временем этнос и государство, теряющее свою этническую основу, оказались в разных системах социальных координат. Нагляднее всего этот вывод иллюстрируется исторически сложившимся несоответствием этнических и государственных границ, предшествовавшим появлению современных национальных государств.

Образование современных наций сопровождалось значительными социальными и культурными трансформациями; в этой связи в контексте настоящего исследования наибольший интерес представляет формирование единой, «на-дэтнической» культуры, что дает основание представителям конструктивизма и инструментализма ставить под сомнение этнокультурную сущность нации.

Среди прочих аргументов такой позиции высказывается убежденность в том, что национальный тип социальной идентичности, формирующийся на рубеже Средних веков и Нового времени и фиксирующий, в том числе, процессы культурной унификации полиэтничного населения, проживающего в границах национальных государств, по определению должен был нивелировать традиционные типы идентичности, и в первую очередь - этническую.

Этой позиции в диссертационном исследовании противопоставляется авторская точка зрения, согласно которой в процессе формирования национального государства складывались не столько новые, сколько дополнительные, расширенные основания консолидации, адекватные все более усложняющимся социальным связям и обуславливавшие сознание и эмоциональное переживание социально-политического и культурного единства всех его граждан, независимо от их этнической, сословной и др. принадлежности. Сложная иерархическая структура новой культурно-исторической формы социальной идентичности явила собой напластование и синтез традиционных и современных идентификационных компонентов. Национальная идентичность (конечно, если не сводить понятие нации к государственной основе, а иметь в виду еще и ее полиэтническую сущность), призванная во многом решить «острую проблему лояльности гражданина по отношению к государству и существующему строю и его идентификации с ними» (Э. Хобсбаум), сохраняет в своей структуре и «парадигму родства», и этнокультурные основания социальной консолидации, преломляя их, однако, через призму унифицированной гражданской идентичности.

Значительно более сложной и дифференцированной становится институ-циональность национальной идентичности. Практически все основные институты, которые создают, сохраняют или передают национальную идентичность, относятся к современной эпохе: это парламенты, образовательная система, массовая литература, суды, национальная армия, экономический рынок и др. Совершенно очевидно, что чрезвычайно важная роль в формировании национальной идентичности принадлежит и таким институтам, как образовательные учреждения, национальная армия и т.д.

Таким образом, в диссертации утверждается наличие некоторых устойчивых закономерностей, чрезвычайно важных для понимания механизмов динамики этнокультурной идентичности. На каждой новой исторической стадии происходила не отмена, а частичная трансформация, адаптация и синтез традиционных и новых, приоритетных, расширенных идентификационных оснований.

В результате современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации может произойти актуализация любого из идентификационных оснований или же возникнуть их симультанная комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности «единицы выживания».

Именно поэтому национальная идентичность может проявляться (и проявляется) в самых разных актуальных формах, в зависимости от того, какой грани национальной целостности - территориальной, политической, культурной или иной, - угрожают деформация или разрушение (действительные или воображаемые). В связи с этим высказывается предположение, что наиболее ярко и показательно вся сложность и многослойность структуры национальной идентичности, ее симультанность и прецедентность проявляются в феномене

национализма, чем, в частности, объясняется многообразие форм проявления данного явления: расовый (тяготеющий к «чистоте крови»), лингвистический, гражданский и т.д.

Подобное многообразие проявлений национализма, а также разночтения в интерпретациях этого понятия, делает весьма актуальным и методологически важным выявление некой универсальной сущности национализма и осмысление его как целостного феномена. Для решения этой задачи в диссертации осуществлен анализ той эволюции, которую феномен национализма прошел с течением времени, фиксирующий некоторую устойчивую его сущность. В результате проведенного анализа предложена авторская концепция феномена национализма, интерпретируемого как историческая форма универсального социально-психологического процесса обеспечения социальной консолидации общества, возникающая на этапе становления буржуазных государств. При этом в каждой конкретно-исторической ситуации национализм актуализирует специфические основания, мотивацию, механизмы формирования и черты проявления этнокультурной идентичности.

Эволюция исторических форм этнокультурной идентичности не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредованностью), а представляет собой процесс интеграции и дистрибутивного сопряжения (И. Лисаковский) идентификационных оснований. При этом механизмы, эффективно функционировавшие на прежнем этапе жизнедеятельности, на новой стадии нередко становились дисфункциональными или переходили из разряда доминирующих в разряд дополнительных. В результате, в «активе идентификационных оснований» субъектов этнонационапьных сообществ оказываются результаты сложившейся иерархической «вертикали», разновременные слои которой могут актуализироваться и переструктурироваться под воздействием экзогенных или эндогенных факторов.

Переход к доминированию нового, более всеобъемлющего и комплексного типа человеческой организации сопровождается усилением индивидуализации личности и значительно расширяет спектр ее идентификаций в социуме.

В Заключении подводятся основные итоги работы, предлагаются некоторые прогнозы, связанные с динамикой этнокультурной идентичности в условиях глобализации и мультикультурализма.

Публикации

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора общим объемом 46,5 пл., сокращенный перечень которых включает:

Монографин и главы в коллективных монографиях:

1. В лабиринтах самоопределения: опыт рефлексии на тему этнокультурной идентичности. - М.: МГУКИ, 2005. - 282 с. (17,6 пл.)

2. Национализм и этнокультурная идентичность // Современные трансформации российской культуры. Коллективная монография. - М.: Наука, 2005. - С. 252-265.

3. Динамика российской идентичности // Быть русским... Коллективная монография. - М.: МГУКИ, 2005. - С. 5-52.

Научные статьи, брошюры, тезисы научных докладов

4. Национализм как форма культурной идентичности и его российская специфика // Общественные науки и современность. - 2004. - №1. - С. 147— 153.

5. Национальная идентичность и национализм // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. - 2003. - № 2. - С.23-31.

6. Этнокультурная идентичность: структура и исторические формы // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. -2005. -№ 2. -С. 13-20.

7. Uniwersalne cechy i spoleczno-kulturowe wlasciowosci rosyjskiego nacjonalizmu // Przeglad Polonijny. - rok XXX. - z. 2/2004. - S. 63-70.

8. Универсальные черты и социокультурные особенности русского национализма // Ethnie Culture: Traditions and Innovations. - Kaunas, 2004. -pp. 314-323.

9. Феномен идентичности в контексте философского знания //Ученые записки. Вып.25. - М.: МГУКИ, 2003. - С. 33-49.

Ю.Этноментальные особенности русского национализма // Российская мен-тальность: Теоретические проблемы. Материалы научной конференции. -М.: МГУКИ,2003.-С. 111-116

11 .Национализм как современный этап этнокультурной идентификации // Историческая культурология: предмет и методы. Материалы интернет-конференции. - www/Auditorium/ru. 01 ноября - 30 декабря 2002 г.

12.Нравственность древних славян. - М.: МГУКИ, 1999. - 83с. (в соавторстве с Г.А. Торгашевым; авторство не разделено).

13.Национальная культура и национальное самосознание. - М.: МГУ К, 1998.-41 с.

14.Национализм как социокультурный феномен // XXI век: проблемы культуры: Сборник научных статей. - М.: МГУКИ, 2002. - С. 51-64.

15.Межкультурный диалог и национальная самобытность (по взглядам отечественных мыслителей) // Современные проблемы исследования культуры. - Вып.З. - Сб. науч. работ: М.: МГУКИ, 2001. - С. 108-116.

16.Трансформация нравственных ценностей в русской культуре//Культура: философско-исторические аспекты изучения и развития: Сб. науч. тр.: в 2 ч. - 4.1. - М.: МГУКИ, 2001. - С. 35-49.

17. От идеи нации - к национальной идее (о многообразии подходов к интерпретации феномена национализма) // Богинские чтения: Материалы VIII Тверской герменевтической конференции Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003.-С. 85-88.

18.Проблема национальной самобытности в культурологической концепции К.Н. Леонтьева // Феномен провинции. Проблемы национального самосознания: Межвуз. сб. науч. тр. - Тамбов: изд-во ТГУ, 1997. - С. 36—40.

19.Проблемы национальной культуры в условиях информатизации российского общества // Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы: Междунар. науч. конф. - Краснодар, 1997. - С. 57-59.

20.Национальная культура как основа национальной идентификации // Социум и культура: Голоса молодых: науч.-практ. конф. - М.: МГУК,

1997.-С. 40-43.

21.Свобода как ценность национального культурного развития // Ценности современной культуры: Межвуз. сб. науч. тр.: Тамбов: изд-во ТГУ,

1998.-С. 43-50.

22.Диалог как способ существования культуры // Современная культура: теоретико-методологический и практический аспекты материалы науч.-пракг. конф. - М.: МГУКИ, 2000. - С.50-52.

23.Нравственный релятивизм в контексте современной социокультурной ситуации: "pro" et "contra" // Время культуры и культурное пространство: материалы междунар. науч.-практ. конф.: М.: МГУКИ, 2000. -С. 134-138.

24.Русская культура и проблема общечеловеческих ценностей // Духовная культура накануне нового столетия: Науч.-практ.конф. - МГУК, 1998. -4.1.-С. 18-21.

25.Проблема нравственных приоритетов в русском национальном самосознании // Проблемы отечественной культуры и судьбы молодого поколения: Междунар. науч.-практ. конф. - М.: МГУК, 1997. - 4.1. - С. 51-53.

26.Русская общественная мысль и проблема национального самосознания. Лекция // Социология. Курс лекций и хрестоматийные материалы. - М.: МГИК, 1995.-С. 87-106.

27.Национальное самосознание российской провинции // Социология молодежной культуры. Духовность провинции: Межвузовский сборник научных трудов. - Тамбов: изд-во ТГУ, 1995. - С. 38—47.

28.Современные тенденции развития русского национального самосознания //Новые пути наук о культуре: Международная научно-практическая конференция. - М.: МГИК, 1995. - С. 78-81.

29.Социокультурные особенности возрождения русского национального самосознания // Социология. Материалы спецкурсов. - М.: МГИК, 1993. -С. 56-64.

30.К вопросу о свободном развитии национальных культур // Актуальные проблемы возрождения духовности: Республ. научно-практич. конф. -М.: МГИК, 1991.-4.1.-С. 81-84.

31 .Структура этнокультурной идентичности: статика и динамика // Обсерватория культуры. 1 п.л. (в печати)

32.Этнокультурная идентичность: опыт структурирования // Культура: фи-лософско-исторические аспекты изучения и развития: Сб. науч. тр. -Вып.2. - М.: МГУКИ. (1 п.л.) (В печати).

»15460

РНБ Русский фонд

2006-4 13287

Подписано в печать 29.08.2005 г. Объем 2,5 п.л. Тираж 120 экз. Заказ № Ротапринт МГУКИ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Малыгина, Ирина Викторовна

Введение.

Глава 1. Идентичность как проблема философского и социально-гуманитарного знания

§ 1. Идентичность как универсалия бытия и сознания.

§2. Идентичность как социальный феномен.

§3. Идентичность как форма психологической адаптации.

Глава II. Этнокультурная идентичность: (• сущность и структура

§1. Сущность и природа этничности.

§2. Функциональная специфика этнокультурной идентичности.

§3. Структура этнокультурной идентичности: синхронический и диахронический аспекты.

Глава III. Генезис этнокультурной идентичности, и эволюция ее исторических форм. ф

§ 1. Этнокультурный ресурс родовой идентичности и ее воплощение в культурных формах архаического общества.

§2. Синтез генетических и социокультурных оснований в структуре этнической идентичности.

§3. Симультанность и прецедентный характер национальной идентичности.

Введение диссертации2005 год, автореферат по культурологии, Малыгина, Ирина Викторовна

Актуальность темы исследования

Глобализация как объективный процесс, во многом определяющий контуры будущего мироустройства и сопровождающие его активные интеграционные и коммуникативные процессы со всей отчетливостью обнажили проблему субъектов становящегося миропорядка. Нельзя не признать в связи с этим, что национальные государства утрачивают статус не только «единиц выживания», но и доминирующих субъектов мировых политических, экономических и культурных процессов; все активнее эти функции принимают на себя военно-политические блоки, экономические союзы, сетевые организации и т.д. Осмысление происходящих в мире изменений сопровождается появлением в рамках гуманитарного дискурса целого ряда прогнозов, касающихся нового миропорядка. Современные исследователи предсказывают возвращение в мировую политику «глобальных воителей», имея в виду религиозные сообщества и транснациональные корпорации (Э.Тоффлер); позиционируют появление новых «монопольных» субъектов глобального человеческого сообщества, предрекая «столкновение цивилизаций» (С.Хантингтон) и «столкновение фундаментализмов» (Т.Али); отмечают тенденцию к возврату гетерогенной мировой системы, аналогичной той, которая существовала в доиндустриальную эпоху, до переустройства мира по национально-государственному принципу, когда субъектами политики были не только государства, но и церковные общины, религиозные ордены и торговые союзы (Ф.Бродель). Активные интеграционные и коммуникативные процессы дают в ряде случаев основания утверждать, что дальнейшее развитие человечества пойдет по пути сокращения национального и повышения социально-культурного (сословного, профессионального) разнообразия (В.Хилл).

Совершенно очевидно, что обратной стороной отмеченных процессов и тенденций становится снижение значимости национальных оснований идентичности личности, ослабление чувства принадлежности индивида к определенному государству, обществу и культуре; все чаще можно слышать о транснациональности и двойном гражданстве. Вновь как ценность провозглашается космополитическая идея «человека мира».

Вместе с тем, формирование некой «сверхнациональной» или «транснациональной» идентичности носит болезненный и противоречивый характер, о чем свидетельствует целый ряд этнонациональных конфликтов, которыми ознаменовалась вторая половина XX века.

Этот объективный конфликт идентичностей в различных формах, в том числе скрытых, присутствует во всем мире. Вопреки вестернизации и популяризации мультикультурализма в национальных культурах разных стран возникли и окрепли охранительные тенденции. Во Франции под влиянием консолидированного этнического протеста государство принимает программы по защите чистоты национального языка. В благополучных Австрии и Австралии отмечается рост ксенофобии. Европа стремится (в явном противоречии с транслируемой в страны Восточной Европы идеологией «открытого общества») закрыть свои границы для азиатских и восточноевропейских мигрантов. В ряде европейских стран отказ от национальной валюты (национальной символики) в пользу евро (транскультурного символа) и от национальных Конституций в пользу общей европейской Конституции вызвал активный протест населения.

Тем не менее, приходится признать, что к началу третьего тысячелетия н.э. человек оказался «на границах» множества социальных и культурных миров, контуры которых все больше «размываются» в связи с глобализацией культурного пространства, высокой коммуникативностью, плюрализацией культурных языков и кодов. Осознавая и переживая свою принадлежность к пересекающимся макрогрупповым множествам, человек стал носителем сложной, множественной идентичности. Этим обстоятельством обусловлен тот факт, что у современного человека остается все меньше оснований воспринимать и идентифицировать те или иные социальные общности как «чужие» и тем более враждебные, но вместе с тем, все чаще и тревожнее обсуждается проблема кризиса, «дрейфа» или «утраты» идентичности, ставшая важной темой теоретических и эмпирических исследований.

Оправданное стремление и реальная необходимость подобных исследований, призванных отразить не только актуальное состояние данных процессов, но и выявить основные тенденции их развития с целью, в том числе, продуктивного социального прогнозирования, встречают на своем пути препятствия, связанные с неоднозначностью концептуальных оснований интерпретации идентификационных процессов, особенно в этнонациональном аспекте.

Необходимо отметить, что понятие «идентичность», широко вошедшее в последние годы в научный и публицистический оборот, зачастую воспринимается как самоочевидное и интуитивно ясное. Этимологически восходящие к позднелатинским identifico (отождествляю), identicus (тождественный, одинаковый, тождество, совпадение двух предметов или понятий), термины «идентификация», «идентичность» в современной научной и обыденной лексике значительно потеснили традиционные понятия «самосознание» и «самоопределение», при этом нередко выступая как их смысловые эквиваленты. Сложилась особая теретико-познавательная ситуация, суть которой составляет «эффект добавленной валидности»1: завышенные ожидания, связанные с использованием иноязычного термина, и придание ему особой значимости, что, зачастую, влечет за собой некорректное употребление понятия.

Однако мы склонны связывать подобную «терминологическую экспансию» с большим (по отношению к «самосознанию») эвристическим ресурсом термина «идентичность», включающего также нерефлексивные, ускользаю

1 Малахов В. Неудобства с идентичностью // Вопросы философии. - 1998. - №2. - С.45. щие от контроля самосознания явления и процессы. Сегодня с помощью терминов «идентификация» и «идентичность» обозначают как феномены групповой и этнической референции, совпадения ценностей, интроспективно понятой самотождественности, так и внерациональные механизмы самоопределения и постижения «другого», не обращаясь при этом к ставшим прерогативой психоанализа понятиям «подсознание» и «бессознательное».

Однако исследование идентичности чрезвычайно осложнено тем, что данный феномен ускользает от традиционных способов научного анализа. Идентичность, как отмечает С.Хантингтон со ссылкой на одного из современных аналитиков, «столь же обязательна, сколь и не отчетлива», поскольку представляет собой «неявное множество, не поддающееся строгому определению и неподвластное стандартным методам измерения»1. Близка к этому оценка, принадлежащая наиболее авторитетному исследователю идентичности Эрику Эриксону, использовавшему применительно к интересующему нас явлению взаимно исключающие характеристики - «всепроникающая» и «туманная»2. Несмотря на значительную разработанность феномена идентичности в рамках философии, общей и социальной психологии, социологии, антропологии и других научных дисциплин, понимание его сущности по-прежнему лишено однозначности. Вероятно, в качестве причин можно назвать два главных обстоятельства.

Прежде всего, сказывается междисциплинарная разобщенность специалистов. Признавая междисциплинарный характер проблемы идентичности, мы отдаем себе полный отчет в том, что всякое обобщающее, междисциплинарное исследование сопряжено со значительным количеством сложностей. Без сомнения, невозможно учесть весь тот арсенал данных, который накоплен каждой из наук в отдельности. Сами проблемы, которые отдельные науки ставят, взаимосвязаны, но не тождественны. Различия в понятийном

1 Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности. - М., 2004. - С.49.

2 См.: там же. аппарате, методах исследования и самом стиле мышления крайне затрудняют сопоставление и корреляцию результатов. Кроме того, всякое более или менее широкое обобщение сопряжено с потерей некоторых существенных для специалиста конкретной науки нюансов. Но, вместе с тем, именно междисциплинарный подход позволяет выделить наиболее характерные черты, функции, механизмы формирования и способы репрезентации исследуемого явления.

С другой стороны, очевидно, что за термином «этнокультурная идентичность» стоит не столько логически строгое понятие, сколько феномен, имеющий сложное социально-психологическое содержание и глубокие культурно-исторические корни. Каждый этап социокультурной динамики сопровождался формированием специфических форм идентичности, и, как справедливо заметили в свое время П.Бергер и Т.Лукман, те или иные исторические социальные структуры порождали соответствующие типы идентичности1. Но, как бы ни менялись исторический контекст и теоретические предпосылки осмысления феномена идентичности, в своей основе, как мы полагаем, он отражает присущее только человеку стремление увидеть в картине мира свое собственное отражение, а исторические формы и типы идентичности фиксируют способы адаптации и самоопределения исторического человека в окружающем его мире.

Исходя из вышесказанного, выявление единых концептуальных оснований феномена этнокультурной идентичности в совокупности ее онтологических, морфологических и динамических аспектов является актуальной необходимостью, связанной с потребностью в осмыслении современных этно-национальных процессов с целью продуктивного прогнозирования и эффективного управления.

1 См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М., 1995. -С.279-281.

Состояние научной разработанности проблемы

Теоретическая и эмпирическая разработка проблем идентичности и идентификации имеет сравнительно недолгую историю, которая обычно исчисляется от середины двадцатого века, и традиционно соотносится с общепсихологическими и социально-психологическими исследованиями. Вместе с тем, анализ научных источников показал, что в неявном виде проблема идентичности издавна разрабатывалась в контексте философского знания.

В онтологическом аспекте (как универсалии бытия, означающей тождество всего сущего, бытия и мышления, Творца и творения, Духа и природы, объекта и субъекта и т.д.) феномен идентичности получил осмысление уже в рамках античной философии (элеаты, Анаксагор, Платон, Аристотель), средневековой философии и мистицизма (Иоанн Скотт Эриугена, Мейстер Экхарт, суфизм и т.д.), а впоследствии оставался важной темой пантеизма Николая Кузанского и Б.Спинозы, натурфилософии Дж.Бруно и Б.Телезио, «философии тождества» Ф.-В.Шеллинга, «философии всеединства» Вл.Соловьева и его последователей, трудов М.Хайдеггера и др.

Внимание к вопросам человеческой индивидуальности, впервые обозначившееся также в античной философии, однако в полной мере развившееся в гуманистическом мировоззрении мыслителей эпохи Возрождения (Франческо Петрарка, Джаноццо Манетти, Джованни Пико дела Мирандола и др.) означало появление устойчивого интереса к проблеме самопознания личности, которая в дальнейшем решалась в двух основных аспектах - индивидуально-рефлексивном и социально-коммуникативном. Гносеологический, феноменологический и аксиологический аспекты этой проблемы получили разработку в исследованиях Г.В.Ф.Гегеля, Э.Гуссерля, Р.Декарта; И.Канта, Э.Кондильяка, Дж.Локка, К.Маркса, Л.Фейербаха, Ф.Энгельса, Д.Юма и др.

В неклассической философии XX века акцент в осмыслении феномена идентичности был перенесен на проблему индивидуализации личности, что нашло свое отражение в экзистенциальной философии А.Камю, Ж.-П.Сартра, М.Хайдеггера, К.Ясперса; способствовало реабилитации понятия «различие» в концепциях Т.-В.Адорно, Ж.Делёза, Ж.Деррида, П.Рикера, М.Хоркхаймера. т

Исследования же социальной природы человеческой «самости» и разработка концепта «социальная идентичность» стали прерогативой, преимущественно, американских и западноевропейских социологов и социальных психологов: П.Бергера, И.Гофмана, Ч.Кули, Т.Лукмана, Дж.Г.Мида, Р.Тернера, Т.Шибутани и др.; основа исследований коллективной формы социальной идентичности была заложена в контексте «школы социальных представлений» (С.Московичи, С.Скрибнер и др.) и «теории социальной идентичности» (Г.Тэджфел); проблема соотношения индивидуальной и коллективной форм социальной идентичности получила всестороннее освещение в контексте процессуально-социологического подхода, предложенного Н.Элиасом.

Значительный вклад в изучение идентичности как механизма психологической адаптации индивида и роли бессознательного в идентификационных процессах внес классический психоанализ, прежде всего, З.Фрейд, с чьим именем связывают первое употребление термина «идентичность», а также его последователи: А.Адлер, Дж.Боулби, М.Клейн, М.Малер, ** У.Мейсснер, Ж.Пиаже, Г.Салливен, А.Фрейд, К.Хорни, Р.Шафер,

М.Эйнсворт, К.-Г.Юнг и др. Особая роль в формировании концепции идентичности и введении понятия в междисциплинарный научный оборот принадлежит Э.Эриксону. Идентичность как психологическая потребность исследована в рамках гуманистической психологии А.Маслоу, гуманистического психоанализа Э.Фромма.

В контексте философско-гуманитарного дискурса последних десятиле-** тий различные аспекты феномена идентичности получили разработку в тео

0 ретических и эмпирических исследованиях М.М.Бахтина, Л.П.Буевой,

Л.С.Выготского, Э.Гидденса, М.В.Заковоротной, И.С.Кона, А.Н.Леонтьева,

Ю.М.Лотмана, М.К.Мамардашвили, В.А.Ремизова, Ю.Хабермаса, В.Хесле, В.А.Ядова и других.

В рамках философско-социального знания был заложен фундамент исследований этнокультурной идентичности, появившихся в 60-70- х гг. прошлого века и связанных с осмыслением этнонациональных явлений и процессов, впоследствии получивших развитие в различных направлениях научного анализа. В результате сформировались несколько методологических подходов к исследованию этнокультурной идентичности. Разновидности онтологического (примордиалистского) подхода к интерпретации этнонациональных явлений и процессов представлены трудами С.А.Арутюнова, Ю.В.Арутюняна, О.Бауэра, Ю.В.Бромлея, Ж.Де Boca, К.Гирца, Л.Н.Гумилева, М.В.Крюкова, С.В.Лурье, Л.Романуччи-Росс, Э.Д.Смита, М.Хроха, К.Хюбнера, С.М.Широкогорова и др.

Конструктивистский, инструменталистский и релятивистский подходы к интерпретации феномена этнокультурной идентичности первоначально были реализованы в исследованиях Б.Андерсона, Ф.Барта, К.Вердери, Э.Геллнера, Э.Хобсбаума, С.Хантингтона и других зарубежных исследователей и впоследствии получили развитие в контексте российского этнологического дискурса, прежде всего, в работах Р.Абдулатипова, А.Г.Здравомыслова, В.Малахова, В.А.Тишкова, С.В.Чешко и других авторов.

Проблема взаимообусловленности культуры и ментальности народов составляла объект устойчивого научного интереса многих поколений специалистов в различных областях научного знания и находила свое решение в теоретических и эмпирических исследованиях А.И.Арнольдова, О.Н.Астафьевой, В.Г.Бабакова, Р.Бенедикт, М.Блока, Ф.Боаса, Ю.М.Бромлея, В.Вундта, Г.Д.Гачева, К.Гирца, Г.В.Гриненко, А.Я.Гуревича, Н.Я.Данилевского, А.Кардинера, М.Лацаруса, Г.Лебона, Ж.Ле Гоффа, Р.Липтона, Д.С.Лихачева, В.М.Межуева, М.Мид, М.О.Мнацаканяна, Ш.Монтескье, М.Мюллера, А.А.Пелипенко, Р.Редфилда, У.Самнера,

Э.Сепира, П.А.Сорокина, А.Тойнби, Б.Уорфа, Л.Февра, О.Шпенглера, Г.Г.Шпета, Г.Штейнталя, И.Г.Яковенко и многих других.

Адаптивность и интегративность как базовые свойства культуры, обуславливающие функциональную специфику этнокультурной идентичности, акцентированы в культурологических исследованиях С.В.Лурье, Э.С.Маркаряна, Дж.П.Мёрдока, Э.А.Орловой, М.Спиро, А.Я.Флиера и др.

Культурная память как механизм реализации интегрирующей функции этнокультурной идентичности явилась объектом как культурологических, так и исторических исследований целого ряда авторов, в числе которых Ю.Е.Арнаутова, Я.Ассман, Л.В.Беловинский, Ф.Оли, Л.П.Репина,

B.А.Шнирельман, О.Г.Эксле и др.

Осмыслению генезиса этнокультурной идентичности и эволюции ее исторических форм способствуют научные идеи и теории О.Н.Астафьевой, М.М.Бахтина, В.С.Библера, В.П.Бранского, В.И.Вернадского, М.С.Кагана, И.Н.Лисаковского, В.М.Межуева, А.Моля, Б.Г.Мосалева, А.П.Назаретяна, И.Пригожина, Е.А.Седова, И.Стенгерс, П.Тейяра де Шардена, А.Я.Флиера, Э.Фромма, Н.Элиаса.

Изучению исторических форм этнокультурной идентичности посвящены труды зарубежных и отечественных ученых: архаическая (родовая) идентичность исследована в работах А.К.Байбурина, В.М.Бахты, Ф.Боаса, Ю.М.Бородая, Э.Дюркгейма, А.М.Золотарева, Л.Леви-Брюля, К.Леви-Строса, А.Леруа-Гурана, М.Мосса, Б.Ф.Поршнева, А.Рэдклифф-Брауна, Ю.И.Семенова, Г.Спенсера, Э.Б.Тайлора, В.Н.Топорова, З.Фрейда, Дж.Фрэзера и др.; этничность (этническая идентичность) - в трудах

C.Н.Артановского, С.А.Арутюнова, Ю.М.Бромлея, Б.Е.Винера, Ю.В.Заринова, В.И.Козлова, М.В.Крюкова, Л.Е.Куббеля, Ф.Риггса, К.Сарингуляна, Н.Г.Скворцова, Э.Д.Смита, Н.Н.Чебоксарова, И.А.Чебоксаровой и др.; национальная идентичность и национализм составили объекты исследований таких авторов, как Б.Андерсон, Г.Балакришнан,

А.Дугин, П.Чаттерджи, Э.Балибар, И.Валлерстайн, В.П.Бранский, Дж.Бройи, К.Вердери, Э.Гелнер, К.Дойч, Ю.В.Китов, Д.А.Коцюбинский, В.А.Тишков, Ю.Хабермас, С.Хантингтон, Э.Хобсбаум, А.Л.Янов и др. т

Исследованиям различных аспектов российской и русской идентичности в ее исторических модификациях посвящены работы С.С.Аверинцева,

A.А.Аронова, А.С.Ахиезера, Т.И.Баклановой, Л.В.Беловинского, Дж.Х.Бил-лингтона, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, В.К.Егорова, В.В.Зеньковского, И.А.Ильина, В.К.Кантора, А.А.Кара-Мурзы, М.Кивенена, И.В.Кондакова, М.О.Кояловича, К.Н.Леонтьева, Д.С.Лихачева, Н.О.Лосского,

B.В.Мавродина, Н.И.Неженца, Д.Ранкур-Лаферьера, Б.А.Рыбакова, Ю.С.Савельева, В.С.Соловьева, П.А.Сорокина, П.А.Струве, В.А.Тихоновой, щ

A.И.Солженицына, Г.П.Федотова, А.Я.Флиера, Г.В.Флоровского, С.Франка, Дж.Хоскинга, М.М.Шибаевой, И.Г.Яковенко и др.

Состояние и динамика российской идентичности на современном этапе развития общества отражены в теоретических и социологических исследованиях А.С.Алкаева, Т.Г.Богатыревой, Л.М.Дробижевой,

B.В.Коротеевой, Г.У.Солдатовой, М.Н.Губогло, Л.Гудкова, Д.Н.Замятина, А.Г.Здравомыслова, Ю.А. Левады, И.Орловой, В.А.Ядова и др.

Вопросы формирования и воспроизводства идентичности в условиях ** глобализации культурного пространства и мультикультурализма рассматриваются в работах У.Бека, Д.Белла, С.Бенхабиб, И.Валлерстайна, З.И.Левина, Н.Н.Моисеева, Э.Тоффлера, Ф.Фукуямы, С.Хантингтона и др.

Таким образом, приступая к исследованию этнокультурной идентичности, мы опираемся на значительный массив идей и концепций, которые, тем не менее, весьма разрозненны в силу междисциплинарных границ, что затрудняет понимание интересующего нас феномена и препятствует продук-** тивному и конвенциональному использованию существующих наработок в научной деятельности и социальной практике. Мы рассчитываем, что систематизация и интерпретация накопленного зарубежной и отечественной наукой материала позволит синтезировать целостное, систематизированное представление о сущности, функциональной специфике и структуре этнокультурной идентичности; проследить ее генезис, проанализировать исторические формы в контексте наиболее общих тенденций их эволюции, что до сих пор оставалось за рамками исследовательских интересов.

Объект исследования: этнокультурные основания идентичности.

Предмет исследования: феномен этнокультурной идентичности в совокупности сущностной и функциональной специфики, структурных параметров и исторических форм.

Цель исследования: раскрыть природу, социальные функции и структуру феномена идентичности в его этнокультурной форме, используя эвристический ресурс междисциплинарного подхода. Проследить генезис и динамику исторических форм этнокультурной идентичности и выявить наиболее общие закономерности их эволюции.

Задачи исследования:

• выявить основные аспекты осмысления феномена идентичности в рамках междисциплинарного научного дискурса; проследить контекстуальные трансформации понятия;

• раскрыть социальную природу идентичности; выявить специфику индивидуальной и коллективной форм социальной идентичности и динамику их соотношения в процессе филогенеза;

• исследовать природу идентичности как механизма психологической адаптации;

• уточнить содержание понятия «социальная идентичность» в соответствии с целью исследования;

• выявить соотношение понятий «социальная идентичность», «этническая идентичность», «культурная идентичность»; сформулировать понятие «этнокультурная идентичность»;

• охарактеризовать основные методологические подходы к интерпретации феномена этнокультурной идентичности и выявить ресурс взаимодополнительности исследовательских парадигм;

• раскрыть функциональную специфику этнокультурной идентичности;

• выделить и описать синхронические и диахронические компоненты структуры этнокультурной идентичности;

• проследить генезис этнокультурной идентичности, выявить этнокультурный потенциал родовой формы идентичности;

• рассмотреть исторические формы этнокультурной идентичности, охарактеризовать наиболее общие тенденции их эволюции.

Гипотеза исследования

Этнокультурная идентичность - сложный социально-психологический феномен, содержание которого составляет как осознание индивидом общности с локальной группой на основе разделяемой культуры, так и осознание группой своего единства на тех же основаниях, психологическое переживание этой общности, а также индивидуальные и коллективные формы ее манифестации.

Этнокультурная идентификация обусловлена психологической потребностью человека и сообщества в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира, подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство социума.

Социокультурная динамика сопровождается эволюцией исторических форм этнокультурной идентичности, содержание которой не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредованностью), но представляет собой процесс интеграции и дистрибуции* идентификационных оснований.

Как результат современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации может произойти актуализация любого из идентификационных оснований или же возникнуть их симультанная* комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности этнонационального образования.

Теоретико-методологические основы исследования

Комплексный характер исследования обусловил обращение к целому ряду познавательных парадигм и научных подходов.

Выявление концептуальных параметров и контекстов функционирования феномена идентичности было осуществлено посредством междисциплинарного подхода, позволившего учесть основные идеи классической и постклассической философии, символического интеракционизма, «школы социальных представлений», «теории социальной идентичности», социального конструктивизма, аналитической психологии и гуманистического психоанализа в процессе осмысления концепта этнокультурной идентичности.

При интерпретации и анализе природы и сущности этнокультурной идентичности мы опирались на «теорию этноса» в ее оригинальной отечест распределение, перераспределение симультанно - (от лат. Simul - сразу, в одно время) - в данном случае - совмещение разновременных динамических и статических структурных компонентов этнокультурной идентичности. венной версии и зарубежных модификациях, «исповедующих» онтологический статус этнического феномена и связанный с ним принцип историзма, позволяющий рассматривать феномен этнокультурной идентичности в динамике изменения, становления во времени, развития.

Функциональная специфика этнокультурной идентичности исследована с позиций эволюционной теории, акцентирующей адаптивную функцию культуры.

При выявлении наиболее общих тенденций и закономерностей генезиса этнокультурной идентичности и динамики ее исторических форм учитывались положения классического эволюционизма, теория культурогенеза, си-нергетическая концепция «нелинейной эволюции». Методологически важными в понимании этих процессов явились «закон иерархических компенсаций» (Е.Седов), принципы «дистрибутивного сопряжения» (И.Лисаковский) и «изоморфизма культуры и ментальности» (А.Пелипенко, И.Яковенко).

Методы исследования

В процессе работы были использованы научные методы, адекватные комплексу исследовательских задач: междисциплинарная компаративистика; принцип взаимодополнительности теоретических подходов и парадигм; метод изучения явлений на основе тождества и различия; диалектика единичного, особенного и общего; системный анализ; синхронный и диахронный анализ; функциональный анализ; метод восхождения от абстрактного к конкретному; метод типологии; метод исторической реконструкции.

Научная новизна результатов исследования

• Выявлены основные аспекты осмысления проблемы идентичности в контексте философско-гуманитарного дискурса, прослежены контекстуальные трансформации понятия (идентичность как: универсалия бытия; модальность когнитивно-психологической структуры человека; социальный феномен; механизм психологической адаптации).

На основе междисциплинарного подхода предложено понятие социальной идентичности. Обосновано, что социальная идентичность может проявляться как в индивидуальной, так и в коллективной форме. Дифференцированы условия формирования, социальные контексты и способы манифестации индивидуальной и коллективной форм социальной идентичности. Опираясь на определение социальной идентичности, предложено авторское понятие этнокультурной идентичности.

На основе сопоставления основных методологических подходов к интерпретации этнического феномена, акцентированы приоритетные позиции онтологического подхода по сравнению с конст-руктивистско-инструменталистскими теориями. Обоснована необходимость использования ресурса взаимодополнительности существующих научных парадигм в исследованиях этнокультурной идентичности.

Выявлена функциональная специфика этничности как формы социальной идентичности, обусловленная базовыми характеристиками культуры, такими, как: адаптивность, интегративность и этнодифференцирующие свойства.

Систематизированы и описаны компоненты синхронической и диахронической структуры этнокультурной идентичности. Прослежен генезис идентичности, выявлен этнокультурный ресурс архаической родовой идентичности.

Проанализированы этническая и национальная формы этнокультурной идентичности в контексте универсальных закономерностей и тенденций социокультурной динамики. Доказано, что этническая форма этнокультурной идентичности синтезирует как генетические, так и социокультурные основания социальной консолидации. Вскрыт и объяснен симультанный и прецедентный характер национальной идентичности. Проанализирован феномен национализма как историческая форма этнокультурной идентичности.

Теоретическая значимость исследования

На основе междисциплинарного подхода феномен этнокультурной идентичности представлен в совокупности онтологических оснований, специфических функций, структуры и исторических форм.

Практическая значимость результатов исследования

Результаты исследования могут использоваться в качестве концептуальных оснований эмпирических исследований этнокультурной идентичности. Учет выявленных закономерностей и тенденций динамики этнокультурной идентичности может способствовать разработке социальных прогнозов, связанных с развитием этнонациональных процессов.

Материалы исследования могут быть использованы в педагогическом процессе в рамках учебных курсов «Философия», «Философия культуры», «Культурология», «Психологическая антропология», «Политология», «Социология».

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Онтология феномена идентичности может быть раскрыта только в совокупности основных контекстов его осмысления и функционирования: 1) идентичность как универсалия бытия; 2) идентичность как когнитивно-психологическая модальность индивидуального сознания; 3) идентичность как социальные параметры «я-концепции», формирующиеся в процессе символического взаимодействия; 4) идентичность как психологическая потребность и механизм адаптации.

2. Этнокультурная идентичность - сложный социально-психологический феномен, содержание которого определяет осознание (как индивидуальное, так и коллективное) общности и единства локальной (этнонациональной) группы на основе разделяемой культуры, психологическое переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентификация обусловлена психологической потребностью человека в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира, подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению единства с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство социума.

3. Этнокультурная идентичность может проявляться двояко: с одной стороны, как архаическая, наиболее органичная форма существования человека, которая раскрывается посредством обязательных для этноса признаков, осознается и переживается индивидом как данность и проявляется посредством общих для этнической группы языка и культуры (в самом широком ее понимании), отличных от языка и культуры других народов. С другой стороны, этнокультурная идентичность предстает в форме ситуативных манифестаций групповой общности.

4. Вариативность форм выражения этнокультурной идентичности стимулировала развитие оппозиционных научных подходов к интерпретации данного феномена (онтологический и конструктивистско-инструменталистский), которые следует рассматривать не как взаимоисключающие, а как обладающие значительным ресурсом взаимодополнительности. Исходя, в целом, из онтологической парадигмы мы интерпретируем ситуативные манифестации этничности как стимулируемые историческими и социокультурными обстоятельствами актуализацию и рационализацию психологической общности людей, возникающей на ранних стадиях исторического процесса в рамках локальных обществ как механизм адаптации человека к внешнему миру.

5. Онтологичность этнокультурной идентичности связана с ее культурной детерминированностью. Культура как специфический способ адаптации к природному и социальному окружению, универсальный когэнтропийный механизм, задает границы пространства, в рамках которого каждый носитель данного социально-культурного опыта является его органической частью. Этнокультурная идентичность в максимальной степени удовлетворяет психологическую потребность человека в адаптации, поскольку позволяет ощущать себя интегрированным в окружающий мир посредством переживания сопричастия своей этнокультурной группе, как в актуальном аспекте, так и в контексте исторической преемственности и перспективы. Такой подход в полной мере позволяет нам утверждать, что сущность этнокультурной идентичности обусловлена базовыми свойствами культуры и раскрывается в совокупности адаптивной, интегративной и дифференцирующей функций.

6. Содержание этнокультурной идентичности определяет синтез синхронических и диахронических структурных компонентов. Устойчивую синхроническую «горизонталь» структуры образует совокупность когнитивно-психологических компонентов: чувственно-инстинктивного, рационального и ментального, в качестве которых мы рассматриваем, соответственно, комплекс чувств и переживаний индивидов по поводу принадлежности к «своей» этнокультурной общности; совокупность разворачивающихся во времени рефлексивных процессов, образующих этническое/национальное самосознание; ментальность, образующую латентный, глубинный пласт этнокультурной идентичности. Вместе с тем, отделить их друг от друга можно только гипотетически. В реальности же рефлексивные процессы всегда эмоционально окрашены, а чувства и подсознательные инстинкты имеют тенденцию к рационализации.

В своей совокупности самосознание, чувства и ментальность формируют поведенческий аспект идентичности, который включает в себя различные исторически- и культурообусловленные формы репрезентации и манифестации сопричастия данной этнокультурной общности (на индивидуальном уровне) и ее единства и целостности (на коллективном уровне), самыми архаическими и устойчивыми из которых являются миф и ритуал.

7. Диахроническую «вертикаль» в структуре этнокультурной идентичности формируют несколько разновременных «слоев». Ее основание образует родовая идентичность; средний слой - собственно этническая идентичность (этничность); верхний слой - национальная идентичность. При этом выделенные диахронические пласты этнокультурной идентичности мы рассматриваем как ее последовательные исторические формы, которые в процессе эволюции не отрицали друг друга, а развивались по принципу взаимодополнительности.

8. Историчность и континуальность как онтологические признаки этнокультурной идентичности обеспечиваются своеобразной «парадигмой родства», что дает основание интерпретировать исследуемый феномен как некоторую устойчивую характеристику, присущую человечеству на разных этапах его развития. Можно утверждать, что уже в рамках синкретической архаической культуры человеческие сообщества обладали достаточно сложной, иерархически структурированной идентичностью, которая содержала в себе значительный этнокультурный ресурс. С полным основанием первой формой культурной идентичности можно назвать тотемизм как опыт мифологической персонификации архаического сообщества в окружающем мире, закрепленный в культурных формах мифа и ритуала. Тем не менее, достаточно отчетливо обнаруживаемые «извне», культурные особенности на этом этапе не имели актуального значения для внутриплеменнои консолидации и иденти-& фикации, основу которых в архаических социальных группах составляли отношения родства.

9. В структуре этнической идентичности осознание реального родства постепенно замещалось сакральным ощущением и осознанием единства на основании иных, не родственных признаков. При этом представления людей об общем происхождении, зафиксированные культурной памятью, трансформировались в представление об историческом родстве и перешли из разряда актуальных в разряд дополнительных оснований групповой идентичности. При сохраняющейся значимости «идеи родства», партисипация к этнической общности, идентификация с ней осуществлялась уже в замещенных, несобственных формах: посредством общего языка, религии, государственности, мифов о генетическом и историческом родстве и др.

10. Национальная идентичность сохраняет в своей структуре и «парадигму родства», и этнокультурные основания социальной консолидации, преломляя их, однако, через призму унифицированной гражданской идентичности. В результате современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации происходит актуализация любого из идентификационных оснований и/или возникает их симультанная комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности «единицы выживания».

11. Наиболее очевидно симультанный и прецедентный характер национальной идентичности проявляется в феномене национализма, в различных видах которого актуализируются либо архаические родовые, либо этнокультурные (этнолингвистические, этноконфессиональные), либо политические (гражданские) основания социальной консолидации.

12. Эволюция исторических форм этнокультурной идентичности не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредованностью), но представляет собой процесс интеграции и дистрибуции идентификационных оснований. В результате, в «активе идентификационных оснований» субъектов этнонациональных сообществ оказываются результаты сложившейся иерархической «вертикали», разновременные слои которой могут актуализироваться и переструктурироваться под воздействием экзогенных или эндогенных факторов. Переход к доминированию нового, более всеобъемлющего и комплексного типа человеческой организации сопровождается усилением индивидуализации личности и значительно расширяет спектр ее идентификаций в социуме.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного университета культуры и искусств; прошла предварительную экспертизу и принята к защите диссертационным советом Д 210.010.04 при Московском государственном университете культуры и искусств.

Основные положения и результаты исследования нашли отражение в научных публикациях автора в российских и зарубежных изданиях (общее количество - более 30, общий объем - 46,5 п.л.).

Материалы и результаты диссертационного исследования получили апробацию в форме докладов и сообщений на семинарах, «круглых столах» и конференциях различного уровня. В их числе:

- международные научные конференции: «Этническая культура: традиции и новации (Каунас, Университет Витаутаса Магнуса, 2002); «Время культуры и культурное пространство» (М., МГУКИ, 2000); «Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы» (Краснодар, КГУК, 1997); «Проблемы отечественной культуры и судьбы молодого поколения» (М., МГУК, 1997); «Новые пути наук о культуре» (М., МГИК, 1995); интернет-конференция: «Историческая культурология: предмет и методы» - www/Auditorium/ru. 01 ноября - 30 декабря 2002г.;

- научно теоретические и научно-практические конференции: «Российская ментальность: Теоретические проблемы» (Москва, МГУКИ, 2003); «Бо-гинские чтения: VIII Тверская герменевтическая конференция» (Тверь: Твер.гос.ун-т, 2003); «Современная культура: теоретико-методологический и практический аспекты» (М., МГУКИ, 2000); «Духовная культура накануне нового столетия» (М., МГУК, 1998); «Социум и культура: Голоса молодых» (М., МГУК, 1997); «Актуальные проблемы возрождения духовности» (М., МГИК, 1991).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из трех глав, включающих девять параграфов, введения, заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнокультурная идентичность"

Заключение

Подводя итоги проведенного исследования, мы отмечаем, что для решения исследовательских задач мы, прежде всего, на основе междисциплинарной компаративистики выявили основные аспекты осмысления проблемы идентичности в контексте философско-гуманитарного дискурса, проследили контекстуальные и семантические трансформации понятия. При этом мы шли по пути выявления не противоречий, а ресурсов взаимодополнительности. В результате мы получили следующие результаты.

Первые исследования идентичности осуществлялись в контексте философского знания, где были осмыслены основные параметры феномена иден-* тичности как важной универсалии бытия и сознания, или, точнее, как модальности когнитивно-психологической структуры человека, проявляющейся на двух уровнях: индивидуально-психологическом и социокультурном.

Именно этот второй аспект составил фундаментальное основание последующих социально-гуманитарных исследований, в проблемном пространстве которых был синтезирован концепт социальной идентичности. В соответствии с целями нашего исследования мы интерпретируем его следующим образом: социальная идентичность - сложный социально-психологический феномен, означающий отождествление, эмоционально окрашенное осознание человеком своей принадлежности социуму, обусловленное психологической потребностью в социальной адаптации. Природа этой потребности детерминирована необходимостью упорядочивания представлений человека о мире и о своем месте в нем; подсознательным стремлением индивида к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению тождества с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах путем партиси-пационного переживания единства с социальной группой.

Социальная идентичность может проявляться как в индивидуальной, так и в коллективной форме. Индивидуальная форма социальной идентичности формируется на уровне межиндивидуального общения, посредством взаимодействия индивида со «значимыми другими», эталонными («референтными») группами в рамках единого культурно-символического пространства, в процессе которого происходит психологическое интегрирование индивида в социальное сообщество.

Коллективная форма социальной идентичности (неважно при этом, имеем ли мы в виду под коллективом группу или общество в целом) формируется на уровне саморефлексии социума и выражается посредством маркирующих признаков, с помощью которых социум в целом или его отдельные сегменты манифестируют свои специфику и единство. Это язык, обычаи, мифы, религия, идеология и многое другое. Формирование коллективной идентичности происходит в процессе социального сравнения, результатом которого, чаще всего, становится дифференциация социальных сообществ, обусловленная культурными различиями, сопровождающаяся деперсонализацией членов «чужих» групп. Актуализация коллективной идентичности происходит исключительно в контексте межгрупповых отношений.

Динамика и развитие идентичности - как на индивидуальном, так и на коллективном уровне - носит противоречивый, кризисный характер, но, в целом, представляет собой напластование разновременных ее форм.

В контексте такого понимания феномена социокультурной идентичности, мы разработали концепт этнокультурной идентичности, рассмотрев его сущность, функции и структуру в совокупности синхронических и диахронических элементов; выделили основные исторические формы этнокультурной идентичности и выявили наиболее общие тенденции их эволюции. По нашему мнению, этнокультурная идентичность представляет собой сложный социально-психологический феномен, содержание которого определяется осознанием общности и единства локальной (этнонациональной) группы на основе разделяемой культуры, психологическим переживанием этой общности и культурообусловленными формами ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентификация обусловлена психологической потребностью человека в упорядочении представлений о себе и своем месте в картине мира, подсознательным стремлением к преодолению разрыва первоначального синкрезиса, к обретению тождества с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, религиозной, политической и др. общности) посредством интеграции в культурно-символическое пространство локальных образований.

Этнокультурная идентичность может проявляться, с одной стороны, как архаическая, наиболее органичная форма существования человека, которая раскрывается посредством обязательных для этноса признаков, осознается и переживается индивидом как данность и проявляется посредством общих для этнической группы языка и культуры (в самом широком ее понимании), отличных от языка и культуры других народов, а, с другой стороны - в форме ситуативных манифестаций групповой общности. Вариативность форм выражения этнокультурной идентичности стимулировала развитие противоположных научных подходов к интерпретации данного феномена (онтологический и конструктивистско-инструменталистский). Мы рассматривали данные подходы не как взаимоисключающие, а как обладающие значительным ресурсом взаимодополнительности. Исходя, в целом, из онтологической парадигмы, мы считаем, что ситуативные манифестации этничности, являющиеся одним из аргументов сторонников конструктивизма-инструментализма, следует интерпретировать как стимулируемые историческими и социокультурными обстоятельствами актуализацию и рационализацию ментальной общности людей, формирующейся в процессе этногенеза в рамках локальных обществ как механизм адаптации человека к внешнему миру.

Онтологичность этнокультурной идентичности связана с ее культурной детерминированностью. Культура этносоциального образования как специфический способ адаптации к природному и социальному окружению определяет границы пространства, в рамках которого каждый носитель данного социального опыта является его органической частью, а потому чувствует себя укорененным и защищенным, что, в конечном итоге, стимулирует интеграционные процессы в обществе. При этом необходимо помнить, что культурная интеграция человеческих сообществ происходит «в двух измерениях» - социальном и временном (синхроническом и диахроническом). С одной стороны, выступая как мир особых нормативных порядков, форм деятельности и образов сознания, аккумулированных и отобранных социальным опытом как приемлемых с точки зрения консолидированности и воспроизводства общества как целостности, культура объединяет людей как упорядоченное пространство социального действия. С другой стороны, культура обеспечивает связь поколений, включает опыт прошлого в современный социальный контекст. В результате определенным образом интерпретированное прошлое и организованное по актуальным культурным основаниям настоящее этнона-циональной общности определяют содержание этнокультурной идентичности.

Такой подход позволил нам выдвинуть гипотезу, согласно которой специфика этнокультурной идентичности заключается в ее архаичности, историчности и центростремительности. Она формируется в процессе дифференциации социальных общностей друг от друга на основании социокультурных различий и, вместе с тем, стимулирует интеграционные процессы в культурно-гомогенном обществе. В силу этих свойств этнокультурная идентичность способствует удовлетворению психологической потребности человека в адаптации, поскольку позволяет ощущать себя интегрированным в окружающий мир посредством партисипационного переживания единства со своей этнокультурной группой, как в актуальном аспекте, так и в контексте исторической преемственности и перспективы.

Таким образом, мы пришли к выводу, что сущность этнокультурной идентичности обусловлена базовыми свойствами культуры и раскрывается в совокупности адаптивной, интегративной и дифференцирующей функций.

Функциональный анализ исследуемого феномена мы дополнили его структурным анализом, который показал, что содержание этнокультурной идентичности раскрывается в системе синхронических и диахронических структурных компонентов. С одной стороны, структура этнокультурной идентичности включает в себя комплекс когнитивно-психологических компонентов, в качестве которых мы рассмотрели соответственно: комплекс чувств и партисипационных переживаний индивидов по поводу принадлежности к «своей» этнокультурной общности; совокупность разворачивающихся во времени рефлексивных процессов, образующих этническое/национальное самосознание и латентный, глубинный пласт этнокультурной идентичности, образуемый специфическим для данной культуры видением и восприятием мира. Вместе с тем, мы обнаружили, что отделить их друг от друга можно только гипотетически. В реальности же рефлексивные процессы всегда эмоционально окрашены, а чувства и ментальные проявления имеют тенденцию к рационализации.

В своей совокупности самосознание, чувства и ментальность формируют поведенческий аспект идентичности, который включает в себя различные исторически- и культурообусловленные формы репрезентации и манифестации принадлежности к данной этнокультурной общности (на индивидуальном уровне) и ее единства и целостности (на коллективном уровне), самыми архаическими и устойчивыми из которых, бесспорно, являются миф и ритуал. Выделенные структурные компоненты этнокультурной идентичности, которые, оставаясь неизменными по форме на разных этапах развития общности и у разных народов, образуют устойчивую синхроническую «горизонталь» ее структуры.

Вместе с тем, всякий раз в новых конкретно-исторических условиях эти компоненты наполняются иным ценностным содержанием, способствующим адаптации к изменившимся социальным и природным обстоятельствам. Поэтому в структуре этнокультурной идентичности на том или ином этапе социокультурной динамики можно обнаружить несколько разновременных «слоев», формирующих ее диахроническую «вертикаль». Ее основание образует родовая идентичность; средний слой - этническая идентичность (этнич-ность); верхний слой - национальная идентичность.

Выделенные диахронические пласты этнокультурной идентичности мы рассмотрели как ее последовательные исторические формы, которые в процессе эволюции не отрицали друг друга, а развивались по принципу взаимодополнительности.

Позиционируя историчность и континуальность как онтологические признаки этнокультурной идентичности, мы полагаем, что они обеспечиваются своеобразной «парадигмой родства», в связи с чем мы постулируем исследуемый феномен как некоторую устойчивую характеристику, присущую человечеству на разных этапах его развития. Выделение человека из природной среды, ставшее исходным моментом культурогенеза, сопровождалось становлением особой бинарной модальности когнитивно-психической активности, первичным проявлением которой явилась метаоппозиция «я — другое», в связи с чем уже самые ранние этапы филогенеза ознаменовались появлением способности архаических сообществ к самоидентификации. С полным основанием первой формой культурной идентичности можно назвать тотемизм, когнитивно-психологическое содержание которого редуцируется к партиси-пационному переживанию единства членов социальной группы с окружающей средой. Тотем явил собой форму мифологической персонификации архаического сообщества в окружающем мире, манифестировал единство сообщества и его социокультурные особенности. Закрепляя эти представления в культурных формах мифа и ритуала, специфических для каждой социальной группы, тотем образовывал своеобразную социокультурную реальность, явившуюся первым идентификационным основанием в истории человеческого общества. Тем не менее, достаточно отчетливо обнаруживаемые «извне», культурные особенности на этом этапе не имели актуального значения для внутриплеменной консолидации и идентификации, основу которых в архаических социальных группах составляли отношения родства.

В структуре этнической идентичности, которая, по нашей концепции, стала следующей исторической формой, - осознание реального родства постепенно замещалось сакральным ощущением и осознанием единства на основании иных, не родственных признаков. При этом представление людей об общем происхождении, зафиксированное культурной памятью не вытеснило из самосознания народа представлений о родственной связи. Утратив доминантное значение, они трансформировались в представление об историческом родстве, и переходят из разряда актуальных в разряд дополнительных оснований групповой идентичности. При сохраняющейся значимости «идеи родства», партисипация к этнической общности, идентификация с ней осуществляется теперь в замещенных, несобственных формах: посредством общего языка, религии, государственности, мифов о генетическом и историческом родстве и др.

На новой исторической стадии формирования этнокультурной идентичности произошла не отмена, а расширение, частичная трансформация, адаптация и синтез основных черт традиционных и новых, приоритетных идентификационных оснований. Национальная идентичность сохраняет в своей структуре и «парадигму родства», и этнокультурные основания социальной консолидации, преломляя их, однако, через призму унифицированной гражданской идентичности. В результате современная национальная идентичность представляет собой напластование основных исторических форм этнокультурной идентичности и носит прецедентный характер. В зависимости от конкретно-исторической ситуации происходит актуализация любого из идентификационных оснований и/или возникает их симультанная комбинация. Чаще всего это зависит от того, каков характер реальной или мнимой опасности, угрожающей целостности «единицы выживания».

Наиболее очевидно симультанный и прецедентный характер национальной идентичности проявляется в феномене национализма, в различных видах которого актуализируются либо архаические родовые (расовые), либо этнокультурные (этнолингвистические, этноконфессиональные), либо политические (гражданские) основания социальной консолидации.

Мы установили, что характер эволюции этнокультурной идентичности определяется таким типом культурной динамики, при котором новые культурные формы, обуславливающие образы идентичности, не просто заменяют старые, но сосуществуют, взаимодействуют и образовывают все более сложные, иерархически организованные системы.

Эволюция исторических форм этнокультурной идентичности не сводится к линейному движению от родовой формы идентичности (природной в своей основе) к этнической и национальной (с постоянно нарастающей культурной опосредованностью), но представляет собой процесс интеграции и дистрибуции идентификационных оснований. При этом механизмы, эффективно функционировавшие на прежнем этапе жизнедеятельности, на новой стадии нередко становились дисфункциональными или переходили из разряда доминирующих в разряд дополнительных. В процессе исторической и культурной динамике каждый переход к доминированию нового типа человеческой организации сопровождался усилением индивидуализации личности и значительно расширял спектр ее идентификаций в социуме. В результате, в «активе идентификационных оснований» субъектов этнонациональных сообществ оказываются результаты сложившейся иерархической «вертикали», разновременные слои которой могут актуализироваться и переструктурироваться под воздействием экзогенных или эндогенных факторов.

Резюмируя итоги проведенного исследования, мы считаем, что научные задачи настоящей работы, в целом, выполнены. На основе междисциплинарного подхода мы предложили концепт этнокультурной идентичности в совокупности его сущностных характеристик, функций, структурных параметров и исторических форм.

К сожалению, за рамками настоящего исследования остались вопросы, касающиеся изменений этнокультурной идентичности в интенсивно глобали-зующемся культурном пространстве. С одной стороны, мы считаем, что перспективы подобного рода строить преждевременно, поскольку невозможно просчитать результаты глобализации даже в более предсказуемых областях человеческого бытия. С другой стороны, чрезвычайно заманчиво хотя бы в заключение нашего исследования попытаться сделать некоторые прогнозы.

Нами исключается возможность слияния всего человечества в единый социокультурный организм. Конечно, нет сомнения в том, что активные интеграционные и коммуникативные процессы стирают границы между государствами и нациями, притупляют чувство принадлежности индивида к определенному обществу и культуре. Это влечет за собой проблемы сохранения культурной памяти и этнокультурной идентичности. И все-таки очень спорны предположения, что глобализация может привести к образованию однородной во всем системы, уничтожить культурные и ментальные различия народов и государств. Сохранение культурного многообразия вида Homo sapiens заложено в его генетику как адаптивная негэтнропийная программа, постоянно соперничающая с глобалистскими тенденциями понижения культурного разнообразия, т.е. повышения уровня социальной энтропии1.

Но вовсе не факт, что сохраняющееся культурное разнообразие продолжится именно в этнонациональной форме. Теоретически возможны и другие формы (например, сословная или социально-классовая, которая исторически постоянно соперничает с этнонациональной, формируя иной аспект поддержания культурного многообразия). В соответствии с гипотезой В.Хилла о

1 Флиер А.Я. Глобализация как культурная тенденция // Обсерватория культуры. - 2005. - № 1. - С.41. золотом миллиарде», отчасти поддержанной Д.Беллом, Ф.Фукуямой и Э.Тоффлером, дальнейшее развитие человечества пойдет именно по пути сокращения национального и повышения социального-культурного разнообразия1.

Процессы осмысления глобализации, активно происходящие в рамках гуманитарного дискурса, сопровождаются появлением различных гипотез относительно субъектов формирующегося миропорядка. Наиболее известные из них связаны с концепцией «столкновения цивилизаций» Самюэля Хантингтона, «конца истории» Фрэнсиса Фукуямы, «столкновения фундамента-лизмов» Тарика Али. Появляющиеся модели глобализации чаще всего ока-ф зываются биполярными и делят субъектов миропорядка (государства, цивилизации, культуры) на два лагеря, противопоставляя их друг другу. Такая оппозиция может выстраиваться на разных основаниях: цивилизационных, военно-политических, экономических, этнокультурных, религиозных и т.д.2.

Наряду с этим появляются теории, в которых прогнозируется «возвращение» в качестве полноправных участников мировых политических процессов корпораций, этнокультурных и религиозных общин, неправительственных организаций, сетевых сообществ, закрытых клубов и т.д.3. Американский социолог и футуролог Э.Тоффлер еще в 1990 году отметил возвращение в мировую политику «глобальных воителей», под которыми имел в виду религии и ТНК, что может привести к возрождению гетерогенной мировой системы, аналогичной той, которая существовала в доиндустриальную эпоху, до переустройства мира по национально-государственному принципу4.

Иными словами, «современный мир становится похож на предвестфаль См.: Hill W. An Introdaction of the Modern Sociology. - Glencoe. - 1983. - Vol. 1-2; а также: Белл Д. Грядущее ♦ постиндустриальное общество. - M., 1998; Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. - M., 2004;

Тоффлер Э. Третья волна. - M., 1999.

2 См.: Фукуяма Ф. Указ.соч.; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2003; Ali Т. The Clash of Fundamentalisms: Crusades, Jihads and Modernity. - London, 2002; и др.

3 Журавский A.B., Садов О.В., Фетисов А.В. Субъекты миропорядка XXI века // Глобализация и столкновение идентичностей. - М., 2004. - С.62-63.

4 Тоффлер Э. Указ.соч. скую Европу, когда субъектами политики были не только государства, но и церковные общины, религиозные ордена, торговые союзы»1. После того, как на вершину пирамиды политического устройства общества было выдвинуто национальное государство, все остальные субъекты политики оказались вытеснены на периферию политических процессов; тогда же, как мы видели, доминирующей становится гражданская идентичность. В условиях же глобализации происходит дрейф, переструктурирование или возвращение «предельных идентичностей» . И если в индустриальную эпоху в качестве таковой выступает национальная идентичность, то «современному миру в условиях тотальной деконструкции еще предстоит определиться с тем, на каких основаниях он будет формироваться» .

О чем свидетельствуют данные прогнозы? Вероятно, лишь о том, что современный этап историко-культурного процесса характеризуется тенденцией к снижению значимости национальных оснований в структуре социальной идентичности индивида. Вместе с тем, мы далеки от мысли, что в условиях «нестабильной социальной идентичности», являющейся «нормой современных обществ»4, человек «откажется» от одной из наиболее устойчивых и почти безальтернативных «систем координат».

Если наша гипотеза верна, то на следующем эволюционным витке диахроническая вертикаль структуры этнокультурной идентичности «достроится» «цивилизационным» пластом, если иметь в виду под цивилизацией, вслед за С.Хантингтоном, «наивысшую культурную общность людей и самый широкий уровень культурной идентификации»5. Необходимость адаптации в сложном мире, стремление к синкрезису становится нисколько не менее, а, возможно, и более значимой потребностью современного человека. Но и спо

1 Журавский A.B., Садов O.B., Фетисов A.B. Указ. соч. - С.63.

2 Там же.

3 Там же.

4 Данилова E.H., Ядов B.A. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Со-цис. - 2004. - №10. - С.27-30.

5 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - С. 51. собы «встраивания» в этот мир становятся все более сложными и разнообразными. Мы по-прежнему считаем, что новая историческая форма этнокультурной идентичности (цивилизационная) отнюдь не «снимет» все предшествующие ей формы, но лишь предложит расширенные возможности самоопределения человека в мире. Вместе с тем, мы не сомневаемся, что, в определенных ситуациях, и она будет «распадаться» до государственного, эт-ноконфессионального или этнолингвистического, а возможно, и до родового начала. В культуре ничто не умирает, а только меняет масштабы своего распространения и влияния.

Список научной литературыМалыгина, Ирина Викторовна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Аберкромби Н. Социологический словарь: Пер. с англ. / Н.Аберкромби, С.Хилл, Б.С. Тернер. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: ЗАО «Издательство «Экономика»», 2004. - 620 с.

2. Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию. — СПб.: Алетейя, 2000. — 272 с.

3. Аванесова Г.А. Динамика культуры: Учебное пособие. М.: Диалог-МГУ, 1997. - 59 с.

4. Аванесова Г.А. Межцивилизационные взаимодействия в условиях глобализации // Теория и практика культуры. Альманах. Вып. 2. М.: Изд-воРАГС, 2004. С.63-90.

5. Аванесова Г.А. Синергетические аспекты межцивилизационного взаимодействия в условиях глобализации // Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003. -С.463-478.

6. Аванесова Г.А., Астафьева О.Н. Социокультурное развитие российских регионов: механизмы самоорганизации и региональная политика. Изд. 2е, перераб. и доп. М.: Изд-во РАГС, 2004. - 424 с.

7. Аверинцев С.С. Глубокие корни общности // Лики культуры: Альманах. Том первый. М.: Юрист, 1995. - С.431-444.

8. Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. М.: Столица, 1991. - С.53-60.

9. Адорно Т.- В., Хоркхаймер М. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. Пер. с нем. М. Кузнецова. М. СПб.: Медиум, Ювента, 1997. -312 с.

10. Ю.Айзенштадт С. Цивилизационные измерения социальных изменений // Цивилизации. Вып.4. М.-.МАЛП, 1997. - С.20-32.

11. Айзенштадт Ш. Н. «Осевая эпоха»: возникновение трансцендентных видений и подъём духовных сословий // Ориентация — поиск: Восток в теориях и гипотезах. М., 1992.

12. Алексеев В.П. К происхождению бинарных оппозиций в связи с возникновением отдельных мотивов первобытного искусства // Первобытное искусство. Новосибирск, 1976.

13. Американская социологическая мысль: Тексты. — М., 1996. — 560 с.

14. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001.-288 с.

15. Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект-Пресс, 1998. - 368 с.

16. Анналы на рубеже веков: антология. М.: XXI век: Согласие, 2002. -284с.

17. П.Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии. 1996. - №1. - С. 131-143.

18. Аракелян О.В., Бабилаев А.Н. Поликультурное образование и этнопсихология. М.: Издательский Дом «Грааль», 2002. 188 с.

19. Аристотель. Поэтика. Этика. Политика. Риторика. Категории. Минск: Литература, 1998. - 1391 с.

20. Арнаутова Ю.Е. Memoria: «тотальный социальный феномен» и объект исследования //Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. - С. 19-37.

21. Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М.: Аспект-Пресс, 1998. - 517 с.

22. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология: Учебное пособие для вузов. М.: АСПЕКТ ПРЕСС, 1999. - 408 с.

23. Артановский С.Н. На перекрестке идей и цивилизаций: Исторические формы общения народов: мировые культурные контакты, многонациональное государство. СПб.: СПбГАК, 1994. - 224 с.

24. Артемова О.Ю. Первобытный эгалиторизм и ранние формы социальной дифференциации // Ранние формы социальной стратификации. М.: Наука, 1993. - С.40-70.

25. Артог Ф. Время и история // Анналы на рубеже веков: антология. М., 2002. С.147-168.

26. Арутюнов С.А. Диаспора это процесс // ЭО. - 2000.- №2. - С.74-78.

27. Арутюнов С.А. Адаптивное значение культурного полиморфизма // Этнографическое обозрение. 1993. - №4. - С. 41-56.

28. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. 245 с.

29. Ассман Я. Культурная память: Письмо и память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / Пер. с нем. М.М.Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 368с.

30. Астафьева О.Н. Междисциплинарная основа современного культурологического знания // Теория и практика культуры: Альманах. Вып.1. М.: Изд-во РАГС, 2004. - С.35-53.

31. Астафьева О.Н. Преодоление оппозиционной бинарности в понимании хаоса и порядка в культуре // Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003. -С.385-411.

32. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: в 3 т. М.: Философское общество СССР, 1991. Т.1. - 318 е.; Т.2. - 378 е.; Т.З. - 470 с.

33. Бабаков В.Г. Кризисные этносы / РАН. Ин-т философии. М., 1993. -183с.

34. Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура (методологические проблемы). М.: ИФРАН, 1996. - 70 с.

35. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. -340 с.

36. Баландье Ж. Политическая антропология. М.: Научный мир, 2001. -204 с.

37. Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Логос-Альтера, Ессе Homo, 2003. - 272 с.

38. Баткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. -М., 1989.

39. Бахта В.М., Сенюта Т.В. Локальная группа, семья и узы родства в обществе аборигенов Австралии. Охотники, собиратели, рыболовы. - М., 1972.

40. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543 с.

41. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 384 с.

42. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур. М.: Российский гос. гуманит. ун-т., 1999. - 241 с.

43. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. — М., 1998. — 786 с.

44. Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М.: «Российская политическая энциклопедия», 2004. - 256 с.

45. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М.: Логос, 2003. - 350с.

46. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Московский философских фонд, «Академиа-Центр», «Медиум», 1995. - 323 с.

47. Бергсон А. Два источника морали и религии: Пер. с фр. М.: Канон, 1994. -384 с.

48. Бердяев Н.А. Русская идея. М.: ACT, 2004. - 615 с.

49. Берштейн Б.М. Традиция и социокультурные структуры // Советская этнография. 1981. - № 2. - С. 107-108.

50. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. - М.: Политиздат, 1990. - 413 с.

51. Бикерман Э. Дж. Евреи в эпоху эллинизма. М.: Мосты культуры, 2000; Jerusalem: Gesharim, 5760. - 381 с.

52. Биллингтон Дж.Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М., 2001.- 880 с.

53. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб.: Мифрил, 1995.- 243с.

54. Блок М. Феодальное общество. Пер. с фр. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. - 504 с.

55. Блумер Г. Коллективное поведение // Психология масс. — Саратов, 2001. —С. 575-588.

56. Боас Ф. Ум первобытного человека. — М.- JL, 1926. — 153 с.

57. Богатырева Т.Г. Российские идентичности: образы и государство // Теория и практика культуры: Альманах. Вып.2. М.: Изд-во РАГС, 2004. -С188-205.

58. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального.

59. Екатеринбург, 2000. — 96 с.

60. Бодрийяр Ж. Система вещей. — М. Изд-во «Рудомино», 1999. — 222 с.

61. Борадай Ю.М. От фантазии к реальности (происхождение нравственности).—М., 1995. —297 с.

62. Бородай Ю.М. Эротика смерть - табу: трагедия человеческого сознания. - М.: Гнозис, Русское феноменологическое общество, 1996. - 416 с.

63. Бранский В.П. Социальная синергетика и теория наций. Основы этнологической акмеологии. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургской Акмеологи-ческой Академии, 2000. - 105 с.

64. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV -XVIII вв.: В 3 т. М.: Прогресс, 1986 1992. Т.1. 1986. - 622 е.; Т.2. 1988. -632 е.; Т.З. 1992.-679 с.

65. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: В 3-х ч. 4.1: Роль среды. М.: Языки славянской культуры, 2002. -496 с. Ч. 2: Коллективные судьбы и универсальные сдвиги. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 808 с.

66. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы в современном мире: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. - 333 с.

67. Бубер М. Два образа веры: Пер. с нем. М.: Республика, 1995. 464 с.

68. Буева Л.П. Социальная среда и сознание личности. М.: Изд-во МГУ, 1968. - 267 с.

69. Булгаков С.Н. Нация и человечество // Булгаков С.Н. Соч. в 2-х тт. Т.2. Избранные статьи. М., 1993.

70. Буровский A.M. Идиллический палеолит? // ОНС. 1998. № 1. С. 163 -175.

71. Вайнштейн О.Б. Деррида и Платон: деконструкция Логоса // Мировое древо. — 1992. — №1. С. 50-72.

72. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Унив. кн., 2001. - 414 с.

73. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М.: Логос, 2004. - 368 с.

74. Валлерстайн И. Непреодолимые противоречия либерализма: права человека и права народов в геокультуре современной мировой системы // Рубежи. 1995. - № 2. - С. 124-130.

75. Вебер М. Избранное. Образ общества. — М., 1994. — 704 с.

76. Ведюшкина И.В. Формы проявления коллективной идентичности в «Повести временных лет» // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. -С.286-310.

77. Вен П. Греки и мифология: вера или неверие? Опыт о конституирующем воображении. Пер. с фр. М.: Искусство, 2003. - 224 с.

78. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М.: Наука, 1989. - 261 с.

79. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. — JL, 1940. — 620 с.

80. Випперман В. Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. - 230 с.

81. Власова В.В. Историческое самосознание общества как проблема философии культуры // История как объект философского знания. АН СССР, Ин-т философии. - М., 1991. - С. 137-151.

82. Вундт В. Проблема психологии народов. М., 1912.

83. Выготский J1.C. Проблема культурного развития ребенка (1928) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. - 1991. - № 4. - С.5-18.

84. Галинская И.Л. М.О.Коялович и его «История русского самосознания» (Обзор) // Самосознание России: Антология. М.: ИНИОН РАН. - 1999. -Вып 1: Древняя Русь и Московское государство. - С.25-33.

85. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: Пер. с нем. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

86. Гарнцев М.А. Проблема самосознания в западноевропейской философии: (От Аристотеля до Декарта). М.: Изд-во МГУ, 1987. 215 с.

87. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: «Академия», 1998.-432 с.

88. Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. М.: Изд-во Эксмо, 2003. -544с.

89. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1993. -479с.

90. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Гегель. Сочинения. Т. IV. М., 1991.

91. Геллер М. История Российской империи: В 3-х т. М.: МИК, 1997. -447с.; 317 е.; 299 с.

92. Гелнер Э. От родства к этничности // Цивилизации. Вып.4. - М.: МАЛП, 1997.-С.95-102.

93. Гелнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. - С. 146-200.

94. Гиренко Н.М. Племя и государство: проблемы эволюции // Ранние формы социальной стратификации. М.: Наука, 1993. - С. 122 - 131.

95. Глобализация и столкновение идентичностей. Международная интернет-конференция 24 февраля 14 марта 2003 / Сб. материалов. - М., 2003. -440с.

96. Глотц П. Европейская идентичность // Идеи европеизма во второй половине XX века. М., 2000. - С.36-41.

97. Голубцова Е.С. Община, племя, народность в античную эпоху. М., Наука, 1998.-253 с.

98. Гофман А.Б. Социальная антропология Марселя Мосса // Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социологии. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. - С. 314 - 359.

99. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-Пресс - Ц; Кучково Поле, 2000.

100. Гофман И. Порядок взаимодействия // Теоретическая социология: Антология. В 2-х ч. М.: Книжный дом «Университет», 2002. - 4.2. - С.60 -104.

101. ЮО.Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация. М.: «Новый век», 2000. - 448 с.

102. Ю1.Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры. М.: Юрайт, 1998. - 669 с.

103. Гриненко Г.В. История философии: Учебник. М.: Юрайт-Издат, 2004. - 688 с.

104. ЮЗ.Грюнебаум Г. Э. фон. Классический ислам: Очерки истории, 600 1258: Пер. с англ. М.: Наука, 1988. - 216 с.

105. Гудков JI. Русское национальное самосознание как китч // Человек. 1998. №4. - С.92-104.

106. Гудков JI. Негативная идентичность. Статьи 1997-2002 годов. М.: Новое литературное обозрение, «ВЦИОМ-А», 2004. - 816 с.

107. Гулыга А. Русская идея и ее творцы. М.: Соратник, 1995. - 310 с.

108. Ю.Гумилев JI. Н. Этногенез и биосфера Земли. СПб.: «КРИСТАЛЛ», 2001.-639 с.

109. Ш.Гуревич А.Я. Избранные труды. Том 2. Средневековый мир. - М.

110. СПб.: Университетская книга, 1999. 560 с. 112.Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. -350с.

111. ПЗ.Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.: Искусство, 1989. 367 с.

112. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. — М., 1990. — 396 с.

113. Гуревич П.С. Социальная мифология. — М., 1983. — 175 с. Пб.Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология1. Логос. 1992.-№3.

114. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Агентство САГУНА, 1994.-С.101-126.

115. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. - 574 с.

116. Данилова Е.Н., Ядов В.А. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Социс. 2004. - №10. - С.27 - 30.

117. Данн О. Нации и национализм в Германии, 1770-1990. Пер. с нем. -СПб.: Наука, 2003. 470 с.

118. Дворник Ф. Славяне в европейской истории и цивилизации. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 800 с.

119. Де-Вос Дж. Этнический плюрализм: конфликт и адаптация // Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология. М.: Смысл, 2001.-С.233.

120. Делез Ж. Логика смысла: Пер. с фр. М.: Академия, 1995. 298 с.

121. Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология: Учеб. пособие для студентов ун-тов и пед. вузов. Ростов-н/Д: Изд-во ООО «ЦВВР», 2000. -280 с.

122. Деррида Ж. Письмо японскому другу// Вопросы философии. 1992. -№4. - С.53 - 57.

123. Дильтей В. Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. М.: Унив.кн., Иерусалим: Gesharim, 2000. - 463 с.

124. Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х гг. М., 1996.

125. Дюби Ж. Трехчастная модель, или Представления средневекового общества о себе самом. М.: Языки русской культуры, 2000. - 320 с.

126. Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.

127. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. / Пер. с англ., нем., фр. Сост. и общ. ред. А. Н. Красникова. М.: Канон+, 1998. - С. 173-427.

128. Дюркгейм Э., Mocc М. О некоторых первобытных формах классификации. К исследованию коллективных представлений // Mocc М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социологии. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. - С. 6 - 73.

129. Егоров В.К. Философия культуры России: контуры и проблемы. М.: Изд-во РАГС, 2002. - 656 с.

130. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия XX века. М.: «ПРОСПЕКТ», 1998.-432с.

131. Ильин И.А. О грядущей России: Избранные статьи. М.: Воениздат, 1993. - 368 с.143 .Ионов И.Н. Россия и современная цивилизация // Отечественная история. М., 1992. - № 4. - С.62-73.

132. История ментальностей. Историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.

133. Йейтс Ф. Искусство памяти. СПб.: Университетская книга, 1997. - 480с

134. Нб.Календарь в культуре народов мира: Сб. ст. М.: Наука, 1993. 272 с.

135. Каган М.С. Формирование личности как синергетический процесс // Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - С.212-227.

136. Камю А. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

137. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. - 704 с.

138. Кара-Мурза А.А. Между «империей» и «смутой». Избранная социально-философская публицистика. М., 1996. - 173 с.

139. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. М.: Республика, 1992. - С.314-323.

140. Кессиди К. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. - № 1. - С.76-80.

141. Кивенен М. Прогресс и хаос: социологический анализ прошлого и будущего России. СПб.: Академический проект, 2001. - 272 с.

142. Климова С.Г. Стереотипы повседневности в определении «своих» и «чужих» // Социологические исследования. 2000. - №12. - С. 13-22.

143. Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992.

144. Кнабе Г. С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного мира. М.: Индрик, 1994.- 527 с.

145. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировоззрение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992. - № 12.

146. Козер Л. Функции социального конфликта. М.: Идея - Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. - 208 с.

147. Козлов В.И. Национализм и этнический нигилизм // Свободная мысль. -1996.-№5.

148. Козлов В.И. О классификации этнических общностей (состояние вопроса) // Исследования по общей этнографии. М.: Наука, 1979. - С.5-23.

149. Козырев Ю.Н., Козырева П.М. Дискурсивность социальных идентично-стей // Социологический журнал. 1995. - №2.

150. Кон И.С. Открытие «Я». М: Политиздат, 1978. - 367 с.

151. Кон И. С., Шалин Д. Н. Дж. Мид и проблема человеческого Я // Вопросы философии. -1969. № 12. - С. 85—96.

152. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры (теоретический очерк): Учебник. М.: Наука, 1994. - 378 с.

153. Кондаков И.В. Культура России. Часть 1. Русская культура: Краткий очерк истории и теории М.: Книжный дом «Университет», 2000. - 360 с.

154. Коцюбинский Д.А. Русский национализм в начале XX столетия: Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. - 528 с.

155. Кошен О. Малый народ и революция. М.: Айрис-Пресс, 2004. - 288 с.

156. Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. СПб., 1901.

157. Кребер А.-Л. Избранное: Природа культуры. М., 2004. - 1008 с. (Культурология. XX век).

158. Куббель Л.Е. Этнические общности и потестарно-политические структуры в доклассовом и раннеклассовом обществе // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. М.: Наука, 1982. - С. 124 - 163.

159. Кубланов М. М. Возникновение христианства: Эпоха. Идеи. Искания. М.: Наука, 1974.-216 с.

160. Кулланда С.В. Праязыковые этимоны и историко-социологические реконструкции // Ранние формы социальной стратификации. М.: Наука, 1993.-С.275-294.173 .Кули Ч.Х. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Идея-Пресс; Дом интеллектуальной книги, 2000.

161. Культура памяти: Сб. научных статей / М-во культуры РФ, Рос. Ин-т культурологи. М.: «Древлехранилище», 2003. - 276 с.

162. Культурология. XX век: Антология. М.: Юрист, 1995. 703 с.

163. Культурология. XX век: Энциклопедия. T.I. СПб.: Университетская книга, ООО «Алетейя», 1998. 447с.

164. Ле Гофф Ж. Средневекововый мир воображаемого. М.: Прогресс, 2001. 440 с.

165. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. — М., 1992. — 375 с.

166. Ш.Лебон Г. Психология толпы // Психология толпы. Сборник работ. М.1. СПб., 2003.

167. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. — М.: Педагогика-Пресс, 1994. 608 с.

168. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. — 384с.

169. Леви-Строс К. Структурная антропология. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.-512 с.

170. Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). М.: Институт востоковедения РАН; Издательство «КРАФТ+», 2001.-176с.

171. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: Мысль, 1981. - 572 с.

172. Лившиц М. Мифология древняя и современная. — М., 1979. — 582 с.

173. Линц X., Степан А. «Государственность», национализм и демократия // Полис. 1997. - № 5.

174. Лисаковский И.Н. Диалог культур: механизмы, смыслы, результаты // Теория и практика культуры: Альманах. Вып.1. - М.: Изд-во РАГС, 2004. - С.25-35.

175. Лисаковский И.Н. Культурная эволюция. Три источника // Теория и практика культуры: Альманах. Вып.2. - М.: Изд-во РАГС, 2004. - С.18-34.

176. Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. - С.3-11.

177. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1967. -372 с.

178. Русская культура в современном мире // Новый мир. 1991. - №3. -С.71-81.

179. Ловмянский Г. Религия славян и ее упадок (VI-XII вв.). Пер. с польск. -СПб.: Академический проект, 2003. 512 с.

180. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. -525 с.

181. Лотман Ю. М. К построению теории взаимодействия культур // Избранные статьи. Таллинн: Александра, 1992. - Т.1. - С. 109-120.

182. Лотман Ю. М. Несколько мыслей о типологии культур // Избранные статьи. Таллинн: Александра, 1992. - Т.1. - С. 109-120.

183. Лоуэнталь Д. Прошлое чужая страна: Пер. с англ. - СПб.: Владимир Даль, 2004. - 624 с.

184. Лукин П.В. Восточнославянские «племена» в русских летописях: историческая память и реальность // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. - С.257-285.

185. Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала. СПб.: Тип. им. Котлякова, 1994. -288 с.

186. Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1997.

187. Мавродин В.В. Происхождение названий «Русь», «русский», «Россия». -Л., 1958.-31 с.

188. Мавродин В.В. Происхождение русского народа. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978.- 184 с.

189. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997. - 688 с.

190. Макрбайд У. Глобализация и культурный диалог // Вопросы философии. 2003. № 1. С.80 - 87.

191. Малахов В. Неудобства с идентичностью // Вопросы философии. 1998. - №2. - С.45-53.

192. Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - 176 с.

193. Ю.Малахов B.C. Новое в междисциплинарных исследованиях // Общественные науки и современность. 2002. - № 5. - С. 131-139.

194. Малыгина И.В. В лабиринтах самоопределения: опыт рефлексии на тему этнокультурной идентичности. М.: МГУКИ, 2005. - 282 с.

195. Малыгина И.В. Национализм и этнокультурная идентичность // Современные трансформации российской культуры. Коллективная монография. М.: Наука, 2005. - С.252-265.

196. Малыгина И.В. Национальная культура и национальное самосознание. -М.: МГУКИ, 1998.-41 с.

197. Малыгина И.В. Динамика российской идентичности // Быть русским.

198. Коллективная монография. М.: МГУКИ, 2005. - С.5-52.

199. Малыгина И.В. Национализм как форма культурной идентичности и его российская специфика // Общественные науки и современность. -2004. -№1. С.147-153.

200. Малыгина И.В. Национальная идентичность и национализм // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. -2003. №2. - С.23-31.

201. Малыгина И.В. Феномен идентичности в контексте философского знания //Ученые записки МГУКИ. Вып.25. - М.: МГУКИ, 2003. - С.33-49.

202. Малыгина И.В. Универсальные черты и социокультурные особенности русского национализма // Ethnic Culture: Traditions and Innovations. Kaunas, 2004.-P. 314-323.

203. Малыгина И.В. Этнокультурная идентичность: структура и исторические формы // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2005. - № 2. - С. 13-20.

204. Малыгина И.В. Национализм как современный этап этнокультурной идентификации // Историческая культурология: предмет и методы. Материалы интернет-конференции. www/Auditorium/ru. 01 ноября - 30 декабря 2002г.

205. Малыгина И.В. Национализм как социокультурный феномен //XXI век: проблемы культуры: Сборник научных статей. М.: МГУКИ, 2002. -С.51-64.

206. Мамардашвили М.К. Необходимость себя: Лекции. Статьи. Философские заметки. М.: «Лабиринт», 1996. - 432 с.

207. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 224 с.

208. Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. — С.7-276.

209. Манхейм К. Человек и общество в век преобразования // Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. — С.277-411.

210. Манхейм К. Диагноз нашего времени // Манхейм К. Диагноз нашего времени. -М.: Юрист, 1994. С.412 - 571.

211. Маркарян Э.С. Об исходных методологических предпосылках исследования этнических культур // Методологические проблемы этнических культур: Материалы симпозиума. Ереван: Изд-во АН Арм.ССР, 1978. -С.5-12.

212. Маркарян Э.С. Проблемы культурных традиций // СЭ. 1981. - С 3-17.

213. Маркузе Г. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества: Пер. с англ. М.: REFL-book, 1994. 368 с.

214. Маслоу А. Теория человеческой мотивации // Маслоу А. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999. С.77-105.

215. Межуев В.М. Философия культуры: эпоха классики. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2003. - 200 с.

216. Межуев В.М., Орлов В.Г. Социокультурные доминанты глобализации // Теория и практика культуры: Альманах. Вып 1. М.: Изд-во РАГС, 2004. -С.53-72.

217. Мелетинский Е.М. Мифологические теории XX века на Западе // Вопросы философии. — 1971. — №7. — С. 165-171.

218. Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов // Мировое древо. — 1993. — Вып.2. — С. 9-62.

219. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976. - 407 с.

220. Мёрдок Дж.П. Социальная структура. М.: ОГИ, 2003. - 608 с.

221. Мечковская Н.Б. Язык и религия. М.: Агентство «ФАИР», 1998. -352с.

222. Мид Дж. От жеста к символу. Интернализованные другие и самость. Аз и Я // Американская социологическая мысль: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1994.-С.215-237.

223. Мид М. Культура и преемственность. Исследование конфликта между поколениями // Мид М. Культура и мир детства: Избранные произведения. М.: Наука, 1988. - С.322-361.

224. Мнацаканян М.О. Этносоциология: нация, национальная психология и межнациональные конфликты. М.: «Анкил», 1998. - 186 с.

225. Моисеев Н.Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Эколого-политологический анализ // Вопросы философии. 1995. - № 1.

226. Моль А. Социодинамика культуры. — М.: Прогресс, 1973.- 406 с.

227. Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М.: Искусство, 2003. - 288 с.

228. Московичи С. Век толп: исторический трактат по психологии масс.- М., 1998.

229. Московичи С. Наука о массах // Психология масс. — Саратов, 2001. — С. 397-534.

230. Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. - № 1—2.251 .Московичи С. От коллективных представлений — к социальным // Вопросы социологии. № 2. - 1992.

231. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1996. -360с.

232. Мосс М. Социальные функции священного. — СПб., 2000. — 470 с.

233. Мюллер М. От слова к вере: религия как предмет сравнительного изучения // Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С.9 - 126.

234. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: Синергетика, психология и футурология. М.: ПЕРСЭ, 2001. -239с.

235. Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др.; Пер. с англ. и нем. Л.Е.Переяславцевой, М.С.Панина, М.Б.Гнедовского М.: Праксис, 2002.-416с.

236. Национализм. Полемика 1909-1917. Сборник статей / Составление и примечания М.А.Колерова. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. -240 с.

237. Нацюнал1зм: Антолопя / Упорядники О.Проценко, В.Люовий. КиТв: Смолоскип, 2000. 872 с.259.«Новая этничность» в России (1990-е годы): Проблемно-тематический сборник. М.: ИНИОН РАН, 1999. - 203 с.

238. Новейший философский словарь. Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998. - 896 с.

239. Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. - 568 с.

240. Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. - 408 с.

241. Панарин А.С. Революция или Реформация? (революционная эсхатология и цивилизованная повседневность) // Из истории реформаторства в России. Философско-исторические очерки / Отв. ред. А.А. Кара-Мурза. — М., 1991. —С. 92-124.

242. Панарин А.С. Элиты и массы перед лицом глобализации: конфликт интерпретаций // Глобализация и столкновение идентичностей. М., 2003. -С.175 -186.

243. Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. - 371 с.

244. Петров М.К. Язык, знак, культура. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. - 328 с.

245. Платонов Ю.П. Этнический фактор. Геополитика и психология. СПб.: «Речь», 2002.-520 с.

246. Повесть временных лет. Изд. 2-е. СПб, 1996.

247. Полоскова Т. Современные диаспоры: (Внутриполитические и международные аспекты). М.: Научная книга, 1999. - 252 с.

248. Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. Т. 1: Чары Платона / Пер. с англ., под ред. В.Н. Садовского — М., 1992. — 448 с.

249. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979. - 213 с.

250. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.

251. Проблема человека в западной философии: Переводы. М.: Прогресс, 1988.-552 с.

252. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. JL: Изд-во Jle-нингр. ун-та, 1986.

253. Психоаналитические термины и понятия: Словарь/ Под ред. Барнесса Э. Мура и Бернарда Д.Файна / Перев. с англ. A.M. Боковикова, И.Б. Гриш-пуна, А.Фильца. М.: Независимая фирма «Класс», 2000.

254. Психосемантический анализ этнических стереотипов: Лики толерантности и нетерпимости. М.: Смысл, 2000. - 73 с.

255. Пупар П. Роль христианства в культурной идентификации европейских народов // ПОЛИС. 1996. - №2. - С. 136-143.

256. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. - 357 с.

257. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа/ Пер. с англ. Л.В. Топоровой, С.В. Воронина и И.Н. Гвоздева под редакцией канд. философ, наук С.М.Черкасова. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1995.

258. Ранкур-Лаферьер Д. Россия и русские глазами американского психоаналитика: В поисках национальной идентичности. М.: Ладомир, 2003. -288 с.

259. Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995.-350 с.

260. Ранние формы социальной стратификации: генезис, историческая динамика, потестарно-политические функции. М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. - 336 с.

261. Расы и народы: Современные этнические и расовые проблемы. Вып.2. -М.: Наука, 1972.-351 с.

262. Режабек Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитив-ности // Вопросы философии. — 2002. — №1. — С52-65.

263. Репина Л.П. Время, история, память (ключевые проблемы историографии на XIX Конгрессе МКИН) // Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории. Вып.З. М., 2000. - С.5-14.

264. Репина Л.И. Образы прошлого в памяти и истории // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. - С.9-18.

265. Российская цивилизация: этнокультурные и духовные аспекты: Энциклопедический словарь. М., 1998. - 544 с.293 .Российский менталитет: психология личности, сознание, социальные представления / РАН. Ин-т психологии. М., 1996. - 132 с.

266. Ротенберг B.C., Аршавский В.В. Межполушарная асимметрия мозга и проблема интеграции культур // Вопросы философии. 1984. № 4. С.78-86.

267. Руткевич М. Н. Теория нации: Философские вопросы // Вопросы философии. -1999.-№ 5.

268. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Русское слово, 1997. -824с.

269. Рыбаков С.Е. Анатомия этнической деструктивности. 4.1. // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. 2001. - № 3. - С.22-54.

270. Рыбаков С.Е. Анатомия этнической деструктивности. 4.2. // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. 2001. - № 4. - С.3-39.

271. Рэдклифф-Браун А. Табу // Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии. М.: Аспект-Пресс, 1996. - С421 - 438.

272. Самопознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991.-366 с.

273. Самосознание России: Антология. М.: ИНИОН РАН, 1999. - Вып 1: Древняя Русь и Московское государство. - 280 с.

274. Сараф М.Я. Опыт типологии культуры. Краснодар: КГУКИ, 2003. -91с.

275. Сарингулян К. Ритуал в системе этнической культуры // Методологические проблемы исследования этнических культур: Материалы симпоз. Ереван, 1978.-С.135-142.

276. Сартр Ж.-П. Тошнота: Избранные произведения. М.: Республика, 1994. - 496 с.

277. Седов Е.А. На грани тысячелетий. Проблемы развития цивилизации XXI века. М.: Российский открытый университет, 1991. - 56 с.

278. Седов Е. Информационно-энтропийные свойства социальных систем // Общественные науки и современность. 1993. - №5. - С. 101.

279. Сеннет Р. Падение публичного человека. М.: «Логос», 2002. - 424 с.

280. Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 584 с.

281. Скворцов Н.Г. Индивид и этническая среда: проблема этничности в символическом интеракционизме // Социология и социальная антропология. СПб., 1997.- С. 303-321.

282. Ю.Смирнова Н.М. Исторические типы рациональности в социальном познании // Исторические типы рациональности. Т.1. - М.: ИФРАН, 1995. — С.193-216.

283. Современная теоретическая социология: Энтони Гидценс: Реф.сб./РАН. ИНИОН. М.: ИНИОН, 1995. - 156с.

284. Солдатова Г.У. Этническая идентичность и этнополитическая мобилизация // Дробижева JI.M., Аклаев А.С., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской федерации 90-х гг. -М., 1996. С.296-366.

285. З.Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. - С.463-489.

286. Н.Сорокин П. А. Человек, цивилизация, личность. М., 1991.

287. Социальная идентификация личности / под ред. В. Ядова. М., 1993.

288. Социальная идентичность и изменение ценностного сознания в кризисном обществе. М.: Ин-т социологии РАН, 1992.

289. Социальная и культурная дистанция. Опыт многонациональной России. М.: Изд-во Ин-та соц-гии РАН, 1998. - 387 с.

290. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. М.: Современный литератор, 1998. - 1408 с.

291. Ставропольский Ю.В. Модели этнокультурной идентичности в современной американской психологии // Вопросы психологии. 2003. - № 6. -С. 112-121.

292. Ставропольский Ю.В. Психология этнокультурной идентичности Саратов: Издательство Саратовского университета, 2003.- 275 с.

293. Суприянович А.Г. Память чувства: коллективное и индивидуальное в средневековом сознании // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003. - С. 156-167.

294. Сухачев В.Ю. Пределы идентичности // Вестник Санкт-Петербургского Университета. Серия 6. СПб.: Издательство СПбГУ, 1998. - Вып.4 (№ 21).

295. Сэпир Э. Статус лингвистики как науки // Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С.127-138.

296. Сэпир Э. Грамматист и его язык // Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С.139-156.

297. Тавризян Т.М. О.Шпенглер, Й.Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М.: Искусство, 1988. - 272 с.

298. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. - 573 с.

299. Тайсон Р., Тайсон Ф. Психоаналитические теории развития: Пер. с англ. -Екатеринбург: Деловая книга, 1998.

300. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987. 240 с.

301. Теннис Ф. Общность и общество: основные понятия чистой социологии. СПб.: Владимир Даль, 2002.

302. Тернер В. Символ и ритуалы. — М., 1983. 277 с.

303. Тернер Дж. Социальное влияние. СПб.: Питер, 2003. - 256 с.

304. Титов К. Новый «либеральный конструктивизм» // Наш современник. -2004.-№8.-С. 225-233

305. Тишков В.А. Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. - № 5. - С.3-26.

306. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997.

307. Тишков В.А. Очерки теории этничности // Этнографическое обозрение. 1997. - №3.

308. Тишков В.А. Реквием по этносу: социально-антропологические исследования. Институт этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 2003. - 544 с.

309. Тишков В.А. Что есть Россия? (Перспективы нациестроительства) // Вопросы философии. 1995. - № 2.

310. Тойнби А.Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. - С. 736 с.

311. Тойнби А.Дж. Цивилизация перед лицом истории. М.: Прогресс/Культура; СПб.: Ювента, 1995. - 478 с.

312. Токарев С.А. Проблема общественного сознания доклассовой эпохи // Охотники, собиратели, рыболовы. — Л., 1972. — С. 236-279.

313. Токарев С.А. Ранние формы религии. — М.: Политиздат, 1990. — 622 с.

314. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, 1986 -576с.

315. Томпсон П. Голос прошлого. Устная история. Пер. с англ. М.: Весь мир, 2003.-368 с.

316. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс-Культура, 1995.

317. Тоффлер Э. Третья волна. — М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига», 1999.— 469 с.

318. Тоффлер Э. Футурошок. — М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига», 1997. — 467 с.

319. Трельч Э. Церковь и секта // Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии. М.: Аспект-Пресс, 1996. - С.226 - 238.

320. Уайт JI. Избранное: Эволюция культуры. Сер. : Культурология. XX век-М., 2004. - 1064 с.

321. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С. 157-201.

322. Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры; Т. 2. Язык и культура. М.: Гнозис, 1994.

323. Фененко А. «Национальная идея» и «национальная идентичность» в произведениях Гюстава Лебона // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности. Сборник научных трудов. Воронеж, 2002.

324. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн.: ЗАО «Экономпресс», 2000. - 224с.

325. Флиер А.Я. Культурогенез. М.: Изд-во Российского института культурологи, 1995. - 127 с.

326. Флиер А.Я. Культура как основа национальной идеологии России: Очерки. — М.: МГУКИ, 2000. — 162 с.

327. Флиер А. Я. Культурология для культурологов. — М.: Академический проект, 2000. — 496 с.

328. Флиер А.Я. Массовая культура // Культурология. XX век. — СПб, 1997. — С. 265-268.

329. Фрейд 3. Психология бессознательного: Сборник произведений. М.: Просвещение, 1989. - 448 с.

330. Фрейд 3. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. М.: Наука, 1993.-172 с.

331. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. — М., 1989. — 456 с.

332. Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Психология масс. — Саратов, 2001.

333. Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сборник. — М., 1989. — С. 202-309.363 .Фрейд 3. Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии. -СПб.: Алетейя, 1997. 222 с.

334. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978. - 605 с.

335. Фриш А.С. Статус культурологи и проблема сущности культуры (приглашение к диалогу) // Культура: философско-исторические аспекты изучения и развития. 4.1. М.: МГУКИ, 2001. - С.4-17.

336. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994.-447 с.

337. Фромм Э. Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии: Переводы. М.: Прогресс, 1988. - С.443-482.

338. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. Исследования магии и религии. — М.: Политиздат, 1980. — 831 с.

339. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1977.-487 с.

340. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004. - 588 с.

341. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии.1992. № 4. - С.40-52.

342. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика,1993.-447 с.

343. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М.: Гнозис, 1993. -464 с.

344. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. - 603 с.

345. Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века. М.: «Российская политическая энциклопедия», 2003. - 368 с.

346. Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности. М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига», 2004.-635 с.

347. Хаттон П. История как искусство памяти. Пер. с англ. СПб.: Владимир Даль, 2003. - 398 с.

348. Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. - № 10. - С. 113-123.

349. Хёйзинга И. Осень средневековья: Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. -М.: Наука, 1988.-540 с.

350. Хобсбаум Э. Дж. Нации и национализм после 1780 года. СПб: Але-тейя, 1998. - 305 с.

351. Хобсбаум Э.Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в современной Европе //Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.-С.332-346.

352. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. — М. СПб., 1997.

353. Хоскинг Дж. Россия и русские: В 2 кн.- М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига», 2003. Кн.1 - 494 с; кн.2 - 492 с.

354. Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996. — 450 с.

355. Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М.: Канон +, 2001. -400 с.

356. Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924.

357. Человек: образ и сущность (гуманитарные аспекты). Толерантность и архитектоника эмоций. М.: ИНИОН РАН, 1996. - 250 с.

358. Шеллинг Ф. Философия искусства. — М, 1966. — 494 с.

359. Шибаева М.М. Введение в философию культуры (западноевропейская мысль о культуре). М.: МГУК, 1998. - 183 с.

360. Шибаева М.М. Культура в «зеркале» русской мысли. М.: МГУКИ, 2001.-249 с.

361. Шибаева М.М. Этноментальные аспекты культурного многообразия // Обсерватория культуры. Альманах РГБ. М.: Информкультура, 2004. -№3. - С.34-39.

362. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. — М., 1980. — 326 с.

363. Шипилов А.В. Оппозиция «мы они» в социокультурном развитии. В двух частях. - Воронеж: ОАО «Центрально-черноземное книжное издательство», 2004. Часть 1. - 480 е.; Часть 2 - 576 с.

364. Шихирев П.Н. Современная социальная психология. — М., 2000. — 448с.

365. Шнирельман В.А. Национальные символы, этно-исторические мифы и этнополитика // Теоретические проблемы исторических исследований. -Вып.2. М., 1999. -С.118-147.

366. Шнирельман В.А. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России // ЭО. №4, 2003. - С.3-15.

367. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1993.

368. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию // Шпет Г.Г. Сочинения. -М., 1989.

369. Штомпка П. Культурная травма в посткоммунистическом обществе // Социологические исследования. 2001. - №2. - С. 3-12.

370. Штомпка П. Социология социальных изменений. — М., 1996. — 416с.

371. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Альманах «Русская идея» (Вып.З), 1997.- 448 с.

372. Эванс-Причард Э. Нуэры. — М., 1985. — 320 с.

373. Эксле О.Г. Аристократия, memoria и культурная память (на примере мемориальной капеллы Фуггеров в Аугсбурге) // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени. М.: Кругъ, 2003.- С.38-51.

374. Элиаде М. Космос и история. М.: Прогресс, 1987. - 312 с.

375. Элиаде М. Священное и мирское. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 144 с.

376. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. - 336с.

377. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: Ленато, ACT, Фонд «Университетская книга», 1996. - 592 с.

378. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. - 344 с.

379. Этногенез и культура древнейших славян. М.: Наука, 2003.4Ю.Этнология / Под. ред. Г. Е. Маркова и В. В. Пименова. М.: Наука, 1994.411 .Этнология в США и Канаде. — М.: Наука, 1989. — 362 с.

380. Этнометодология. Вып 1.: Подходы к изучению этнической идентификации. М., 1994.

381. Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А.А.Празаускас. М.: Изд-во УРАО, 2000. - 400с.

382. Юлина Н. С. Философия К. Поппера: мир предрасположенностей и активность самости // Вопросы философии. 1995. - №10. - С.45-57.

383. Юнг К.Г. Архетип и символ / Сост. и вступ. статья A.M. Руткевич. — М., 1991. —304 с.

384. Юнг К.Г. О психологии восточных религий и философий // Московский философский фонд. — М., 1994. — С.45-57.

385. Юнг К.Г. О современных мифах. — М., 1999. — 251 с.

386. Юнг К.Г. Психология и поэтическое творчество // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. — М., 1991. — С. 103-118.

387. Юнг К.Г. Символическая жизнь. М., 2003. - 326 с.

388. Ядов В.А. Диспозиционная концепция личности // Социальная психология / Под ред. Е.С. Кузьмина, В.Е. Семенова Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1979.

389. Ядов В.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности // Методологические проблемы социальной психологии. М.: Наука, 1975.-С. 89—105.

390. Ядов В.А. Россия как трансформирующееся общество (резюме многолетней дискуссии социологов) // Общество и экономика. 1999. - № 1011.

391. Ядов В. А. Символические и примордиальные солидарности (социальные идентификации личности) // Проблемы теоретической социологии. -СПб., 1994.-С. 169-184.

392. Ядов В.А. Социальная идентификация личности. М., 1994.

393. Язык и национальное сознание: Вопросы теории и методологии. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2002.- 313 с.

394. Яковенко И.Г. Небесный Иерусалим или Российская империя: диалектика должного и сущего // Рубежи. 1997. - № 5—9.

395. Яковенко И.Г. От империи к национальному государству. (Попытка концептуализации процесса) // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. - С.151-155.

396. Яковенко И.Г. Православие и исторические судьбы России // Общественные науки и современность. 1994. - № 2.

397. Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. - 221 с.

398. Янов A.JI. Патриотизм и национализм в России. 1825—1921. — М.: ИКЦ «Академкнига», 2002.—398 с.431 .Янов А. После Ельцина. «Веймарская» Россия. М.: «КРУК», 1995. - 320 с.

399. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

400. Ястребицкая A. JI. Средневековая культура и город в новой исторической науке. М.: Интерпракс, 1995.1. Авторефераты диссертаций

401. Астафьева О.А. Эвристические возможности синергетики в исследовании современных социокультурных процессов. Автореф. дисс. докт. наук. - М., 2003.

402. Беловинский JI.B. Культурно-исторические аспекты повседневности: содержание, структура и динамика. Автореф. дисс. докт. наук. - М., 2003.

403. Бортникова Т.Г. Институциализация этнического: культурологический анализ. Автореф. дисс. докт. наук. - М., 2004.

404. Воеводина J1.H. Мифотворчество как феномен современной культуры. Автореф. дисс. докт. наук. - М., 2002.

405. Марков А.П. Аксиологические и антропологические ресурсы национально-культурной идентичности. Автореф. дисс. докт. наук. - СПб., 2000.

406. Черных В.А. Факторы культурно-исторического самоопределения России в культурфилософии Н.С.Трубецкого. Автореф. дисс. канд. наук. - М., 1999.

407. Шибаева М.М. Особенности русского опыта культурфилософской рефлексии (проблемно-тематическое пространство и полистилистика). Автореф. дисс. докт. наук. - М., 2002.

408. В. Шкалина Г.Е. Традиционная культура и современное самосознание народа Мари. Автореф. дисс. докт. наук. - Йошкар-Ола, 2003.

409. Яковенко И.Г. Национальные интересы как социокультурный феномен. Теоретический анализ на примере России. Автореф. дисс. докт. наук.-М., 2003.

410. Литература на иностранных языках

411. Adorno Th.W. Negative Dialektik. Fr/M., 1966.

412. D'Andrade Roy G. Cultural Meaning Systems. In: Richard A. Shweder, Robert A. LeVine (eds.) Cultural Theory. Essays on Mind, Self, and Emotion. Cambridge, L., NY., New Rochelle, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1984.

413. Allport G.W. The historical background of social psychology // The handbook of social psychology. Vol. 1,3rd ed. - New York: Random House, 1985.-P. 1-46.

414. Benedict R. Patterns of Culture. — Boston, New York, 1934.

415. Deleuze G. Difference et repetition. Paris, 1968;

416. Derrida J. L'e criture et differance. Paris, 1967.

417. Dictionaire de l'ethnologie et anthropologic. Paris, 1989. - P. 187.

418. Giddens A. Modernity and Self-identity: Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity Press, 1991.

419. Greenberg S.Race and State in Capitalist Development: Comparative Perspectives. New Haven, 1980.

420. O.Jenkins R. Social Anthropological Models of Interethnic Relations // Rex J., Mason D., eds. Theories of Race and Ethnic Relations. Cambridge, 1986.

421. Jenkins R. Social identity. London: Routledge, 1996.

422. L'identite. Seminaire interdisciplinaire dirige par Ldvi-Strauss /ed. Benois J.-M./P., 1977.

423. Maciver R. The Reality of Social Evolution// Maciver R. Society. Its structure and changes. N.Y., 1931. - P. 423^49.

424. Mead G.H. Mind, Self and Society. N.Y., 1934.

425. Malygina I., Uniwersalne cechy i spoleczno-kulturowe wlasciowosci rosy-jskiego nacjonalizmu // Przeglad Polonijny. rok XXX. - z. 2/2004. - s. 6370.

426. Moscovici S. Society and theory in social psychology // The context of social psychology / Ed. by J. Israel, H. Tajfel. London: Academic Press, 1972.

427. Moscovici S. The phenomenon of social representations // Social Representations / Ed. by R. Farr, S. Moscovici. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.

428. Parsons T. The Concept of Society: The Components and Their Interrelations. In: T.Parsons. Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs (NJ): Prentice-Hall, 1966. - P.5—29.

429. Romanucci-Ross L., De Vos G., eds, Ethnic Identity. Creation, Conflict, and Accommodation. Third edition. L., 1995.

430. Rossbach U. Documenting Publications Related to the Consept of National Identity. Boerner, 1986.

431. Shaw P., Wong Y. Genetic Seeds of Warfare. Evolution, Nationalism and Patriotism. L. 1989.

432. Smith A.D. The Ethnic Origins of Nations. Oxford, New York: Basil Blackwell, 1986;

433. Schwartz Th. Cultural Totemism: Ethnic Identity, Primitive and Modern // Romanucci-Ross L., De Vos G., eds. Ethnic Identity. Creation, Conflict, and Accommodation. Third edition. L., 1995. - P. 48-72.

434. Tajfel H. Human groups and social categories. Cambridge: Cambridge University Press, 1981.

435. Turner J.C. Rediscovering the social group. New York: Basil Blackwell, 1987.

436. Terner R.H. Pole taking: process versus conformity, in Rose, A.M. (ed.), Human Behavior and Social Processes. Boston, Houghton Miffin, 1962. -P. 20-40.

437. Van den Berghe P., The Ethnic Phenomenon. Norwich, 1981.

438. Wolf E.R. Perilous Ideas: Race, Culture, People // Current Anthropology, 1994.-Vol. 35.-No. l.-P. 1-12.