автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Этнонимическая лексика в устном народном поэтическом творчестве

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Березкина, Елена Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЭТНОНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА С ОБЩИМ ЗНАЧЕНИЕМ «СВОЁ».

§ 1. Лексика, характеризующая русский мир.

§ 2. Лексика, обозначающая пограничный мир.

ГЛАВА II. ЭТНОНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА С ОБЩИМ ЗНАЧЕНИЕМ «ЧУЖОЕ». ВОСТОЧНЫЕ ЭТНОНИМЫ И ОБРАЗОВАНИЯ ОТ НИХ.

§ 1. Лексемы с общим значением «чужое».

§ 2. Лексемы со значением «обобщенно или неопределенно восточное"».

§ 3. Номинанты этносов Крыма и Кавказа.

§ 4. Номинанты этносов Западной Азии.

§ 5. Номинанты этносов Восточной и Средней Азии.

§ 6. Номинанты этносов Северной Азии (Сибири).

ГЛАВА III. ЭТНОНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА С ОБЩИМ ЗНАЧЕНИЕМ «ЧУЖОЕ». ЗАПАДНЫЕ ЭТНОНИМЫ И ОБРАЗОВАНИЯ ОТ НИХ.

§ 1. Лексика группы «германский мир».

§ 2. Лексика группы «романский мир».

§ 3. Лексика группы «западнославянский мир».

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Березкина, Елена Сергеевна

У человеческого познания два основных диаметрально противоположных вектора: в себя и вовне. Какой из двух является доминантным, трудно сказать. Человек оказался таким же непознаваемым, как и вселенная. Но это непознаваемость вовсе не обесценивает процесса познания, а напротив - стимулирует его. Если с эпохи Нового времени идолом человека стал технический прогресс, который в XX веке привел к появлению громкой аббревиатуры НТР, то в настоящее время всё отчетливее становится стремление человека понять себя, раскрыть свою природу, разгадать феномен души и духа, прийти в согласие с самим собой. Показателем этого является антропоцентрическая направленность всей современной науки. Человечество вернулось к пониманию того, что важно знать, откуда ты родом, кто твои предки, - не для того чтобы разорвать связи с современностью, а чтобы укрепить их с прошлым. О значимости прошлого для каждо го человека ярко написал Б. Васильев: «. .Корневая система каждого человека бесконечно велика, представляя собой арифметическую прогрессию с множителем «2». У каждого из нас ДВА родителя (отец и мать), ЧЕТЫРЕ (2+2) деда + бабки, ВОСЕМЬ пра., ШЕСТНАДЦАТЬ прапра., ТРИДЦАТЬ ДВА прапрапра. и так далее. Корни человека значительно больше его кроны. Из всех живых существ только человек есть фактор исторического развития, исторического отбора, исторического прогресса. Человек связан с прошлым плотью и кровью, а не только памятью, потому-то невольно думается и думается о нём - о прошлом, о собственных корнях, о миллионах личных предков, которые возрастили тебя, удобрив свою почву, на которой и проросло твоё собственное «я». Если у тебя есть

Ф прошлое, есть твои прапра., ты явление истории, ты дитя истории, её непременное составляющее, ступенька в завтра. И давайте вспоминать, иначе мы просто так и не поймём, кто же такие - мы.» [Васильев 1989: 22-23].

В начале XX века в науке о языке одним из динамично развивающихся направлений стала антропологическая лингвистика, одной из центральных задач которой является стремление выявить, каким предстает сам человек в языковой единице, языковых построениях, в самом строе языка, который им создан и которым он пользуется [Караулов 1995].

Проблема человека в языковом микрокосме предстаёт в двух ипостасях: язык и индивид, язык и этнос.

Современная наука постулирует положение о том, что язык, будучи важнейшим средством общения людей, служит необходимым условием возникновения этнической общности. Известно, что народ формируется как языковая группа. Именно поэтому названия народа и языка совпадают. Важнейшим признаком нации является язык; чувство родного языка -пример проявления этнического характера языка. Чрезвычайную привязанность человека к родному языку объясняют тем, что у каждого народа существуют неповторимые ассоциации образного мышления, обусловленные своеобразным наполнением каждого слова языка. Они закрепляются в языковой системе и составляют национальную специфику [Хроленко 1996: 91, 94-95]. Этническое самосознание базируется прежде всего на родном языке, следовательно, анализ языка - благодатная почва для исследования менталитета того или иного народа.

Выявление взаимосвязи между языком и ментальностью индивида и этноса является фундаментальной задачей антропологической лингвистики.

Под ментальностью (менталитетом) понимают «образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе» [БЭС 1991: 1: 794].

Выявление ментальной картины русского народа интересовало ещё

В.О. Ключевского, который отмечал необходимость выработки приборов, приёмов и привычек самонаблюдения и самосознания, аналитического сведения разрозненных наблюдений в целостное представление. Проблема эта решается и по сей день. По мнению А.Ю. Большаковой, российская отсталость в плане ментального самосознания сказывается в неразработанности таких привычных для западного ума категорий, как National identity (национальная самоидентификация, самосознание), Russianess (русскость), National character (национальный характер), National idea (национальная идея). Практическое исследование этих или сходных проблем в России оборвалось после революции и продолжалось лишь в кругах эмиграции (см., напр., труды Г.П. Федорова). «Аксиоматичность официальной идеологии в Советской России подавила живое исследование русского менталитета как определённого образа мышления и чувствования в его целостности и единстве многообразия» [Большакова 1994: 8].

В последнее десятилетие проблема отечественного менталитета в России снова была вызвана к жизни. По-видимому, понадобилась историческая и духовная опора в обстановке деидеологизации и выработки «новой идеологии». Национальное мировоззрение, национальный характер вызвал вспышку интереса и несколько стихийные попытки изучения. И это закономерно, если принять во внимание общепризнанную стихийность, иррациональность российского ментального стиля, преобладание дологических образных форм мышления над понятийными [Большакова 1994: 8].

В 70-е годы нашего века, когда слово «менталитет» ещё не было столь применяемо, это же понятие обозначали как «духовная культура». Так, в статье К.В. Чистова «Этническая общность, этническая сущность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры» читаем: «Духовная культура - это практическое проявление коллективной психологии этнической общности, система форм её сознания и самосознания. Именно поэтому своеобразие отражения этнических процессов в области духовной культуры определяется помимо иных факторов теснейшей связью большинства форм духовной культуры с языком» [Чистов 1972: 80]. Далее автор подчеркивает, что только более или менее развитым профессиональным формам духовной культуры (народным знаниям и науке, фольклору и литературе, народному искусству и профессиональному искусству, верованиям и теологии, бытовым обрядам и т.д. и т.п.) удается выработать действительно обобщенные формы, обретающие значение для всего этноса. Именно они играют весьма важную роль в формировании этнического сознания современных наций и в процессе выработки однотипности форм духовной жизни этноса.

В.Д. Захаров, рассуждая о проблеме происхождения и жизни этносов, замечает, что «нет жизни этноса без его ментальности». «Менталь-ность (лат. mens - дух), в соответствии с древнехристианским принципом трихотомического деления человека на тело, душу и дух, можно определить как всю область человеческого бытия, противостоящую его соматической (телесной) основе. Ментальность существует как у отдельных индивидов, так и у этносов <.> Ментальность этносов на уровне подсознания названа Л. Гумилевым генетической памятью. На уровне подсознания ментальность проявляет себя в сфере необходимости как разум, в сфере свободы - как воля. Наконец, на уровне сверхсознания (ноосфера; святость и аскетика; художественное творчество) ментальность противостоит не только соматической основе жизни, но и душевной <.> Ментальность -это сверхприродная онтологическая основа этноса» [Захаров 1995: 49-50].

Ментальность (или менталитет) - это относительно целостная совокупность мыслей, навыков духа, которая создаёт картину мира и скрепляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества. Ментальность отличается от общественных настроений, ценностных ориентаций и идеологии тем, что она восходит к бессознательным глубинам психики и не рефлексируется сознанием. Ментальность - это общее, что рождается из природных данных и социально обусловленных компонентов и раскрывает представление человека о мире [Гуревич 2000: 238, 240, 241].

В образном виде менталитет можно представить строительной Ц конструкцией, фундамент которой - сфера «коллективного бессознательного», а крыша - уровень самосознания индивида. Структуру менталитета образуют «картина мира», «стиль мышления» и «кодекс поведения» [Усенко 1994: 4].

С ментальностью связана идея картины мира. Восходящее к гипотезе Сепира-Уорфа положение о том, что в языке находит отражение «наивная» модель мира (картина мира), в настоящее время перешло в разряд общепризнанных. Картина мира «фиксирует потребность человека в наглядном представлении о мире» [Микешина 1982]. Она «несёт в себе черты своего создателя, отражает специфику человеческого способа миропонимания, также она космологична, т.е. представляет собой глобальный образ мира»

Никитина 1995: 71]. Под картиной мира в современной лингвистике noil нимается «целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, всех его контактов с миром, предметно-практической деятельности, создания, умопостижения мира» [Серебренников 1998: 19] и который «формируется в процессе синтеза результатов познавательных и оценочных процессов» [Залевская 1990: 171]. Ведь всё, что окружает человека, воспринимается им как ценность, познаётся, оценивается с существующей ценностной картиной мира. Чтобы оценить объект, человек должен «пропустить его через себя: природа оценки отвечает природе человека» [Арутюнова 1988: 58].

По определению JI.A. Шестака, картина мира есть вербализованное представление языковой личностью и коллективом в целом строения и Щ функции окружающего мира, существующего в данный момент порядка вещей, его оценки [Шестак 1996: 113-114]. Картина мира вербализирует концептуальный, тезаурусный уровень языковой личности [Караулов 0

1987], используя как лексику, так и грамматические категории [Серебренников 1998], средства как первичной, так и вторичной номинации с соответствующим семным фоном оценок, социальных сведений, культурно-исторических ассоциаций, фоновых знаний и пр. Концептуально и в значительной мере вербально картина мира членится оппозициями свой / чужой (выделено нами - Е. Б.), сакральный / светский, природа / культура, нынешний / прежний и пр. Картина мира фасеточна, прагматична и имеет ярко выраженный аксиологический, нормализующий характер [Вежбицкая 1997].

Н.Ю. Шведова, рассуждая о языковой картине мира, пишет, что «в центре всего изображаемого словом стоит человек - он сам и всё то, что воспринимается им как его окружение, сфера его бытия» [Шведова 1999: 14].

В.В. Виноградов в отечественной лингвистике явился автором понятия языковой личности, ставшего несвоевременным в эпоху «бесчеловечной» лингвистики и вновь привлекшего внимание в последние годы [Караулов 1987; Язык и личность 1989]. Названное понятие отражает общую тенденцию в социальных и гуманитарных науках. Само же понятие личности, в частности, языковой личности, может прилагаться как к отдельному определённому индивидууму, так и к титуированному образу как воплощению национального сознания [Караулов 1987]. Недаром Н.С. Трубецкой ещё в 1927 г. указывал, что понятие личности - одно из самых важных в исследовании культуры, что личностью является не только отдельный человек, но и народ [Трубецкой 1987].

Как известно из психологии, главным признаком личности является сознание и самосознание. Тогда главный признак языковой личности -языковое сознание и языковое самосознание. Языковое сознание рождает тексты, языковое самосознание - метаязык и метатексты [Никитина 1993: 8].

Языковое народное сознание - воплощение народного миропонимания в языковой форме, в языковых стереотипах, из которых строятся тексты малых и больших жанров фольклора, участвующих в вербальной коммуникации. Таким образом, лингвистический анализ фольклорных текстов и их функционирования входит в сферу исследования народного языкового сознания» [Никитина 1993: 13-14].

Описание народного менталитета через язык и тексты народной культуры С.Е. Никитина считает главной задачей этнолингвистики [Никитина 1993: 3]. Этнолингвистика - новое направление в лингвистике, появившееся в XX веке, рассматривающее спектр проблем в области взаимосвязи языка и этноса. «Этнолингвистика есть раздел языкознания или -шире - направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов корреспонденции <.> Этнолингвистика изучает язык в аспекте его соотношения с этносом (язык: этнос), <.> учитывает прежде всего специфические - национальные, народные, племенные - особенности этноса», - отмечает в своём исследовании «Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологи и этнолингвистике» Н.И. Толстой [Толстой 1995: 27]. В этой же работе автор напоминает о существовании языковой картины мира и о возможности реконструкции древней картины мира на основании материала языка, «правда, специально подобранного и препарированного» [Толстой 1995: 26].

Исследователи в области этнолингвистики отмечают традиционную связь языкознания и этнографии. О необходимости учета этнографических данных в диалектологии писали классики русского языкознания A.A. Шахматов, Н.П. Гринкова, Б.А. Ларин. В трудах Ф. Боаса, Э. Сепира этнолингвистика зародилась как ветвь антропологии в американском понимании этого термина [Герд 1994:123].

Этнический эталон народа - носителя фольклора хранится в устном народном творчестве. Фольклорная картина мира - это особая фольклорная реальность, выраженная с помощью языка традиционного народного творчества, а по образному определению Б.Н. Путилова, это «трансформированный мир действительности» [Путилов 1975: 4]. Наличие фольклорной картины мира у носителей устного народного творчества определяет характер создания, хранения и воспроизведения фольклора [Хроленко 1992:17].

По мнению Е.В. Урысон, перспективным представляется сравнение языковой картины мира с фольклорной, ведь древнейшие представления о мире зафиксированы прежде всего в фольклоре. «Обиходные представления о человеке меняются гораздо быстрей, нежели консервативная, инертная языковая картина мира» [Урысон 1998: 20].

Общепризнано, что одним из наиболее эффективных и информативных способов изучения этнического в языке является создание словарей. В последние годы ведётся интенсивная лексикографическая работа над фольклорным и этнографическим материалом (словари Толстого, Бар-тминского).

Перспективным направлением в этом отношении является изучение языка фольклора, который представляет собой квинтэссенцию того или иного языка. «Читайте простонародные сказки, молодые писатели, чтоб видеть свойства русского языка», - писал A.C. Пушкин [Пушкин 1958: 79]. «Изучение старинных песен, сказок и т.п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка» [Пушкин 1958: 172].

В XX веке интенсивно разрабатывались общие вопросы фольклористики (см., например, [Скафтымов 1924; Пропп 1969, 1976; Богатырёв 1962, 1971, 1973; Лихачёв 1979, 1984; Фроянов, Юдин 1997]). Активно начинает изучаться язык фольклора, который становится объектом исследования лингвофольклористики. По определению А.Т. Хроленко, «лингвофольклористика - дисциплина, выделившаяся сравнительно недавно на стыке таких гуманитарных наук, как языкознание и фольклористика. В самом общем виде лингвофольклористику можно определить как область Щ филологических знаний о языке фольклора» [Хроленко 1992: 153]. Разработаны и продолжают разрабатываться различные теоретические и практические подходы к изучению языка фольклора [Евгеньева 1939, 1963; Лазутин 1959; Никитина 1982; 1993, 1996; Оссовецкий 1952,1958,1975,1977, 1979; Артёменко 1974, 1977, 1978, 1985, 1988, 1994; Хроленко 1974, 1976, 1979, 1981, 1983, 1984, 1990, 1991, 1992, 1998; Мальцев 1989; Петенёва 1974,1989, 1991; Селиванов 1984].

Проблемами языка фольклора сегодня занимается широкий круг ученых, существует несколько «своеобразных центров лингвофольклори-стики, для которых языковедческая проблематика является преобладающей» [Хроленко 1992: 156].

В Курском госпедуниверситете в настоящее время ведётся работа над составлением Словаря языка русского фольклора. Данный словарь «не просто факт отечественной филологии, он своеобразный паспорт русского этноса, беспристрастная картина того, как творчески. вглядывается русский человек в своё сердце, в других людей и окружающий мир, как определяет каждый элемент этого мира, какие качества и действия ставит на первое место» [Хроленко 1994: 3].

Словарь языка русского фольклора - стратегическая цель научных исследований Курской школы лингвофольклористики. Общепризнано, что фольклор представляет собой бесценный материал для изучения культуры народа, его языка и менталитета.

Наше исследование также подчинено общей задаче, решаемой кур-^ ской школой лингвофольклористики в рамках проекта создания Словаря языка русского фольклора (См.: [Хроленко 1997: 6 - 7]).

По мысли А.Т. Хроленко, «каждый фрагмент эпической или лирическои картины мира репрезентируется определенной совокупностью лексем различной частеречной принадлежности. Этот набор лексем мы именуем кластер» [Хроленко 2000: 131]. Кластер - это объединение языковых элементов, обладающих некоторыми общими признаками [Комлев 1995: 57]. Кластерный подход - это лексикографическое описание всех входящих в кластер лексем с параллельным установлением всех связей каждого слова с остальными словами, представляющими один и тот же фрагмент фольклорной картины мира [Хроленко 2000: 131].

Предметом нашего исследования стала этнонимическая лексика (этнонимы и образования от них: отэтнонимические существительные, прилагательные и наречия), представляющая собой кластеры «Чужое» («Чужеземное») и «Своё».

В последнее десятилетие интенсивно обсуждаются категории «своё» - «чужое». Для обозначения данной категории предлагаются термины «отчуждение», «алиенация» [Пеньковский 1989: 54]. «Аллология», «Ксеноло-гия» - дисциплины, изучающие Чужого и Чуждость.

Исследователи говорят о необходимости Чуждого для развития самосознания личности, народа. Ш.М. Шукуров замечает, что «Я» возникло по отношению к «ты». «Я» раздвигает собственные границы благодаря другому и за счет его. В знании «Я» о себе нет ничего, что поначалу не было бы Чужим. Даже язык, поле понятий, способы обращения с ними воспринимаются от Другого как данность, уже созданная Другим прежде. Язык и выраженные им представления осваиваются под действием и принуждением Другого [Шукуров 1999: 9, И].

П.В. Шувалов, рассуждая о «своём» и «ином», пишет: «Иное начинается там, где кончается способность понимать. Переход от «своего» к «чужому» - это выход за пределы привычных и постижимых установок, образов и идей.

Основа различий между «своим» и «иным» лежит в сфере подсозна тельного. Дух культуры определяет пределы «своего» и его границы с чужим. Эти принципы могут быть осознаны не сразу, но под давлением обстоятельств они оказываются увиденными и получают соответствующее осмысление в образах и понятиях «своего» и «чужого» мира.

Иногда «иное» включается в ткань «своего», «сохраняя при этом свою непонятность. Наиболее ярко такая непонятность присутствует в тех случаях, когда соприкосновение «своего» и «чужого» носит внезапный и достаточно интенсивный характер» [Шувалов 1999: 259].

Отмечается, что при взаимодействии с Другим, Чужим существует некий предел заимствования: «У жизненного горизонта, несмотря на всю его динамичность и «упругость», есть некий лимит расширения, превышение которого оказывается фатальным для культуры» [Щукуров 1999: 23].

Большую роль в самоопределении этносов отводят языку. Так, П. Долуханов, пишет, что язык «выступал прежде всего как инструмент групповой стереотипизации поведения, как система кодирования и передачи культурно-семантической информации<.>. Вербальная речь, с момента её возникновения, в большей мере выполняла функции групповой идентификации, отделяя «своих» от чужих» [Долуханов 1999: 352].

Как видим, рассматриваемые нами категории значимы в культурологическом смысле для изучения самосознания и взаимодействия человеческих сообществ и различных типов культур. «Одним из фундаментальных семантических принципов с глубокой древности является членение универсума на два мира - «свой» и «чужой», - утверждает А.Б. Пеньковский и предполагает далее, что категория «чуждости» должна сопрягаться с категорией отрицательной оценки [Пеньковский 1989: 54]. Большую роль противопоставлению «своё-чужое» в ценностной картине мира русского фольклора отводит С.Е. Никитина, которая также утверждает, что своё в фольклорных текстах оценивается как положительное, а чужое - как плохое [Никитина 1992: 92].

Данная семантическая категория актуальна для рассмотрения картины мира того или иного этноса. В процессе вербального кодирования мира языковая личность не только отражает культуру своего коллектива в виде факультативных и потенциальных сем значений слов, но широко использует образы культуры для кодирования реалем. В генетической типологической палитре языковой образности культурологическая образность объёмна, асимметрична по осям своё / чужое (!), нынешнее / прошлое, литература / музыка, живопись / архитектура и пр. [Шестаков 1996: 116].

По мнению Н.Г. Комлева, в каждой национальной группе функционируют стереотипы оценок, относящиеся к собственному народу (аутосте-реотипы). Эти стереотипы являются элементом обязательной системы ценностей и фактором национальной идентификации [Комлев 1996: 85].

А.Б. Пеньковский в статье «О семантической категории «чуждости» в русском языке» говорит о специфике структуры образов «своего» и «чужого» мира, в которых эти два мира представляются мифологическому и мифологизирующему сознанию от древности до наших дней. «Свой» мир, по мысли исследователя, - это мир уникальных, индивидуальных, определённых в своей конкретности и известных в своей определённости для субъекта сознания и речи дискретных объектов, называемых собственными именами. «Свой» мир - это мир собственных имён. В нём и нарицательные имена ведут себя как собственные. «Свой» мир - это мир форм единственного числа со значением единичности. Формы множественного числа - там, где они необходимы, - используются в значении неоднородного множества.

Чужой» мир (в противопоставлении «своему») - это мир этнически и/или хтонически (субстанционально), социально или культурно (и прежде всего религиозно и идеологически) чуждый и враждебный.

Чужой» мир - мир неподвижный, статичный и плоский. Это мир, в котором нет дискретных объектов, и потому он воспринимается нерасчленённо - как речь на чужом языке. Ср.: А приехали мурзы-улановья, Телячьим языком рассказывают. (Древн. рос. стих. собр. Киршею Даниловым.- М., 1938. -С. 99) [Пеньковский 1989].

Абстрагирующая сила этого типа сознания настолько велика, что оно в своём восприятии и оценке элементов «чужого» мира свободно снимает их различительные признаки и, преодолевая время и пространство, не останавливается и перед такими фундаментальными различиями, как национально-языковые и территориально-этнические (ср., например, в русских былинах отождествления типа «тёмна орда - проклята литва») и другие подобные» [Пеньковский 1989: 63].

Рассуждая об этнических стереотипах, В.П. Трусов и А.С. Филиппов в своей статье по данному вопросу приводят цитату из книги американского автора Г. Мерфи Experimental social psychology: «Стереотипы наиболее единообразны по отношению к группам, с которыми наша собственная группа находится или недавно находилась в конфликте; наименее единообразна по отношению к определённым или малоизвестным народам; имеется среднее единообразие по отношению к своей или близким группам» [Трусов, Филиппов 1984: 11].

Н. Шонфилд первым обнаружил «тенденцию взаимосвязи большей информированности с положительной направленностью и меньшей информированностью с отрицательной направленностью».

Э. Рейгротски и Н. Андерсон показали, что увеличению положительной направленности способствует личный контакт с культурой - посещение страны, наличие друзей, владение языком» [Трусов, Филиппов 1984:11-12].

Так как наша работа предполагает попытку рассмотрения отношения русского народного поэтического сознания к своему и чужому, мы постарались осветить проблемы и возможные пути исследования в этой области. Будет интересно сопоставить полученные нами результаты с мнениями авторов, приведёнными в данном параграфе.

Итак, обозначенные выше проблемы антропологической лингвистики, лингвофольклористики и культурологии обусловливают актуальность данного исследования

Объектом нашего исследования стал язык фольклора.

Предметом исследования является фрагмент фольклорной лексики -тематическая группа этнонимов и образования от них, которые в целом мы называем этнонимической лексикой.

Базой эмпирического материала послужили: сборники былин (Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 г.; Беломорские былины, записанные А. Марковым; Печорские былины, записанные Н. Ончуковым; былины из книги Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым; былины из сборника Песенный фольклор Мезени; Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока); сборники лирических песен (Песни, собранные П.В. Киреевским / Вып. I. - Ч. I. Песни необрядовые; Песни, собранные П.В. Киреевским / Новая серия. Вып. II. - Ч. 1 (Песни необрядовые); Великорусские народные песни / Изд. проф. А.И. Соболевским; Халанский М.Г. Народные говоры Курской губернии; Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. / Под ред. П.В. Шейна. - Т. 1. -Вып. 1); тексты исторических песен (Исторические песни XVII века; Исторические песни XVIII века; Исторические песни XIX века).

Былина и лирическая песня выбраны нами для анализа по той причине, что это два основных жанра русского фольклора: былина - как представитель эпоса и лирическая песня - как представитель лирики. Историческая песня взята нами как переходный жанр между былиной и лирической песней, сочетающий в себе черты двух названных жанров.

Научная новизна заключается в том, что это первое комплексное исследование этнонимической лексики в фольклорных текстах и попытка отображения восприятия русским народным поэтическим сознанием категорий «своё» и «чужое».

Теоретическая значимость и практическая ценность работы. Исследование способствует решению теоретических проблем лингвофольклори-стики, теории языка, культурологии. Материалы могут быть использованы в лексикографии, курсах современного русского языка, фольклористики и культурологии.

Основные метольт исследования. Предлагаемое исследование носит комплексный характер, а потому потребовало привлечения системы исследовательских методов, методик и приемов, среди которых особенно активно использовались методы описательный и сопоставительный, методика компонентного анализа, метод тотальной выборки. Количественные данные использовались также в качестве показателя какой-либо тенденции -это так называемый симптоматический анализ. Проводилась регулярная проверка по словарям. При исследовании лингвистической стороны текстов устного народного поэтического творчества учитывался фольклористический аспект.

В работе активно использовался предложенный курскими лингво-фольклористами прием аппликации лексикографических «портретов» слова (См.: [Хроленко, Климас, Моргунова 1994: 7 - 11]).

Лексикографический портрет» слова в нашем понимании состоит из шести структурных частей: (1) идентифицирующей; (2) парадигматической; (3) синтагматической; (4) парадигматико-синтагматической; (6) функциональной; (7) дополнительно-информационной.

Идентифицирующая часть состоит из следующих элементов: а) база статьи; б) заглавное слово; в) количество словоупотреблений; г) толкование; д) иллюстрация. Парадигматическая часть включает в себя варианты слова. Синтагматическая часть фиксирует все текстовые связи слова в пределах стихотворной строки или смежных строк. Парадигматико-синтагматическая часть передает ту специфическую связь слова с другими словами в фольклорном тексте, которую исследователи называют «вертикальными связями», ассоциативным рядом, ассоциативным комплексом, дискретно-ритмической конструкцией. Функциональная часть отмечает участие слова в устойчивых поэтических приемах (символ, метафора, сравнение, метаморфоза, параллелизм и т. п.). Подается в форме иллюстрации. Функциональной характеристикой является способность слова входить в состав фразеологизмов (используется принятый в лексикографии знак фразеологизма о). Дополнительно-информационная часть носит факультативный характер. В ней могут быть сообщения: а) о месте бытования лексемы (если это яркая региональная черта); б) об идиолектности (принадлежности к речи одного исполнителя); в) об окказиональности слова или словоформы; г) другая информация. Авторство словарной статьи фиксируется знаком ©.

При составлении словарных статей использовались следующие условные обозначения, предложенные А.Т. Хроленко и М.А. Бобуновой: #: база статьи (корпус лексикографически представленных текстов); заглавное слово (количество словоупотреблений); лтолкование' (где это требуется); иллюстрация; =: варианты акцентные, морфемные и иные, включая диминутивы; в: связи с существительными; А: связи с прилагательными; V: связи с глаголами; № связи с числительными; А(1у: связи с наречиями; /./: ассоциативные ряды; +: дополнительная информация, комментарии.

Отметим, что при реальном лексикографическом описании той или иной лексемы отдельные блоки структуры статьи окажутся пустыми. Это зависит от (1) количества словоупотреблений лексемы; (2) от частеречной принадлежности ее; (3) от ее функции в поэтическом тексте и др. ||| Если лексема представлена всего одним словоупотреблением (или двумя в случае повтора), мы ограничиваемся текстовой иллюстрацией и связи лексемы не описываем, поскольку они очевидны [Бобунова, Хролен-ко 1999: 5-7].

Апробация. Основные идеи и результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского языка Курского гос-педуниверситета, излагались на аспирантско-докторантских семинарах лаборатории фольклорной лексикографии КГПУ (1998 - 2001 гг.), представлены в материалах научных конференций «Типология фольклорной традиции (актуальные проблемы полевой фольклористики)» (Москва), «Россия и Индия» (Липецк), «Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы» (Гомель), «В.И. Даль и парадигма идей современной науки: Язык - Словесность - Самопознание - Культура» (Иваново), «В.И. Даль и восточнославянская наука» (Елец), а также в 4 публикациях [ 1998 - 2001 ].

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трёх глав, заключения, приложения, включающего список сокращений, библиографический список, списки этнонимической лексики по жанрам и сборникам, словарные статьи для выбранных нами лексем каждого сборника. Текст изложен на 189 страницах рукописи. Положения, выносимые на защиту

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнонимическая лексика в устном народном поэтическом творчестве"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Описав и проанализировав этнонимы и образования от них в текстах фольклора, мы можем попытаться воссоздать фрагмент языковой картины мира русского этноса, какой она предстает в народном поэтическом сознании, через призму оппозиции «свое - чужое». Этнонимическая лексика в максимальной степени проявляет своеобразие национального менталитета.

В фольклорных текстах трёх жанров нами выявлено порядка пятидесяти пяти этносов, обозначенных либо непосредственно (через этноним), либо с помощью отэтнонимического прилагательного, наречия, названия предмета, образованного от этнонима (черкеска, кабардинка). Выделенная нами этнонимическая лексика указывает на то, что Русь не стояла особняком в межэтнических отношениях средневековья и последующих эпох, а активно в них участвовала. Этому на первых этапах способствовало географическое положение Руси (на пути «из варяг в греки»), благодаря которому русичи были искушенными в дипломатических и торговых делах; принятие Русью христианства, следствием которого стало включение страны в систему государственных, экономических и культурных отношений европейского христианского мира; огромные территориальные владения, соприкасающиеся как с европейским, так и с азиатским миром. По всем этим причинам Русь взаимодействовала со многими этносами. Одни были знакомы по торговым и административным делам {немцы, голландцы, индийцы, азербайджанцы (в фольклорных текстах этот этнос представлен косвенно - через прилагательное шемахинский и его фонетические варианты)), другие были близки территориально {литовцы, поляки, крым-цы), третьи - вследствие принятого христианства {греки) и совершаемых русскими поломничеств {аравийцы, арабы), с четвертыми велась долгая борьба {татары, французы - XIX в., кавказцы.).

Некоторые названия этносов, точнее групп этносов, выступают как обозначение народов не по этническим признакам, а по отношению к христианству. В данном случае оппозиция «свои - чужие» приобретает этно-конфессиональное содержание: бусурмане (нехристиане, мусульмане), ла-тынене (католики).

Зафиксировано также несколько лексем с обобщающим значением «чужое»: иностранный, заморский, нерусский, которые могут обозначать реалии как Запада, так и Востока.

Исследователями отмечается, что идеологически и исторически Русь тяготела прежде всего к Востоку, путешествия совершались русскими обычно именно туда. В сборниках былин, лирических и исторических песен представлено около сорока восточных этносов. Фольклорные тексты создают фантастический образ Востока, в частности Индии. Индийский, шемаханский становятся синонимами необыкновенного, роскошного, одним словом, небывалого. В то же время именно Восток представлял собой угрозу постоянного разорительного нападения на русские земли. Так, в эпической картине мира с ее главной оппозицией «свое - чужое» основным врагом выступают татары (монголо-татары), реже крымские татары и другие этносы. В историко-песенном жанре в оппозиции «свое - чужое» представлены, главным образом, этносы Средней Азии - разные степные народы, часто нападавшие на русские границы (монголы, башкиры, калмыки), а также турки, горцы Кавказа.

Западный мир представлен в фольклорных текстах примерно пятнадцатью этносами, многие из которых также показаны в ситуации противостояния (шведы, французы, литва). Германский мир представлен названиями одиннадцати этносов. Отметим, что этноним немец и образования от него входят в ядро фольклорной лексики. Романский мир репрезентируется семью лексемами. Западнославянский мир представляют различные именования поляков.

Негативное отношение к тому или иному этносу, выраженное в текстах, зачастую легко объясняется с помощью исторических фактов (борьба с татарами, войны с Францией, Турцией, Персией.). Наиболее последовательно неприятие выражено по отношению к татарам, отэтнонимическое прилагательное татарский приобретает расширительное значение «вражеский, несущий зло». Однако исторические параллели можно искать не всегда. Причиной тому специфика фольклорного текста и система его художественно-изобразительных средств. Так, парадигматизм фольклорного слова приводит к подвижности его семантики, и сочетание «леховиньский король ты шведский» будет обозначать не этническую принадлежность персонажа, а его иноземное происхождение (со стороны Западной Европы).

Особенность фольклорной картины мира и в том, каким здесь выступает пространство. Географическая отнесенность стран и этносов может легко нарушаться, она вовсе не равна реальному положению государств, городов, морей и гор. Король ляховинъский может быть тут же назван татарином. Слово - в данном случае этноним татарин - в подобном контексте приобретает расширительное значение.

Этноним в фольклоре не всегда имеет коррелириющее отэтнонимическое прилагательное, и наоборот, отэтнонимическое прилагательное не всегда имеет в текстах фольклора соответственный этноним. Так, фиксируется широкий ряд слов с доминантами бурзомецкий, мурзомецкий, этнонима же с такими корнями в фольклоре нет. То же можно сказать о прилагательных с доминантой шемахинский. То есть на существование некоторых этносов в фольклоре указывает лишь такой косвенный факт, как отэтнонимическое прилагательное.

Многие из зафиксированных этнонимов и образований от них входят в ядро фольклорной лексики, являются ключевыми словами, что свидетельствует о первостепенном их значении в фольклорной картине мира, выявляет точки средоточия внимания народно-поэтического сознания. Так, наиболее частотны этнонимы и образования от них татарин, француз, казак, отэтнонимическое прилагательное шемаханский, бурзамецкий, индей-скии, сорочинскии, черкаскии (в вариантах).

Отмечается большое количество образований от самых частотных в фольклоре этнонимов: немец, русский, татарин, турок, - наиболее знакомых русскому человеку.

В употреблении определенных этнонимов и отэтнонимических прилагательных отмечается их жанровая закрепленность. Так, лексема русский более характерна для былины, российский - для исторической песни, прилагательные ряда бурзомецкий / мурзомецкий (в вариантах) характерны для былины, в исторической песне употребление данных лексем минимально, в текстах лирических песен они не встречаются вовсе. Номинанты некоторых западных этносов фиксируются во всех трёх жанрах {немцы), другие встречаются только в исторической песне {англичане), третьи (персонаж баба Латынгорка) - лишь в былине, этникон чудь не отмечен в жанре лирической песни. Лексема греческий является частотной в былине. Отэтнонимическое прилагательное итальянский не зафиксировано в исторической песне, французов и французского нет в былине, образования от ла-тынский - в лирической песне. Этноним поляки и образования от него присутствует только в текстах исторических песен (в былине для обозначения этого же народа применяется другое именование -ляхи).

Важность отэтнонимической лексики для выявления фольклорной картины мира подтверждается, помимо высокой частотности употребления, участием ее в поэтических приемах. Отэтнонимические прилагательные часто являются постоянными эпитетами и точно отражают, какая страна или город славились в старину тем или иным товаром: шелк шемаханский, седло черкасское, красно золото аравийское, телеги ордынские, железа немецкие. Подобные эпитеты называют идеализирующими, они также характеризуют торговые связи Древней Руси. Этого, однако, нельзя сказать о важной реалии предметного мира фольклора - сарачинской шляпе земли греческой, которая является символом, до сих пор точно не расшифрованным.

Каждое ключевое слово фольклора в поэтическом контексте представляет не только конкретное мыслительное содержание, но и ряд тематически связанных понятий. Так, в фольклоре частотен ассоциативный ряд шведский . турецкий . немецкий, в котором семантика вполне конкретных прилагательных в совокупности расширяется до значения «чужое», «не наше».

Собранный богатый материал по этнонимической лексике позволяет, учитывая огромную фонетическую вариативность эпитета, толковать «тёмные» слова в контексте слов с ясной семантикой.

Так, существует множество вариантов прилагательных, образованных от топонима Шемаха. Порой встречаются вовсе искаженные в сравнении с изначальным вариантом образования: шохматинский, шакахайский, шолпанский, шахтанский, муханский, которые, учитывая «фонетический веер» данного отэтнонимического прилагательного и сочетание перечисленных лексем с существительным шелк, позволяет толковать эти «темные

V У > > Л слова» как восточный , определение шелка .

Специфика фольклорного слова обусловила яркое проявление в от-этнонимических прилагательных и наречиях, помимо основного значения, «относящийся к определенному этносу», оценочного компонента. Таким образом, можно говорить о том, что этнонимическая лексика имеет тенденцию к расширению своего значения от денотативного к оценочному. Данные лексемы зачастую включают в свою семантическую структуру сему положительной оценки. Кроме прямого значения лексемы приобретают значение «красивый», «добротный», «качественный», «модный». Названное явление закономерно для фольклорного текста настолько, что о сочетании типа «отэтиоиимическое прилагательное (кроме татарский) + существительное (неодушевленное)» = можно говорить как о формуле (фразеологизм) со значением высокой оценки. ^ Отметим, что в большинстве подобных формул эпитет - отэтнонимическое прилагательное выражает отношение к Востоку, восточным этносам: отсюда приходят на Русь черкасское седло, шемахинский шелк, ордынские телеги, казанская и казарская медь. Заимствования элементов материальной культуры с Запада немногочисленны: частотны немецкие железа и талъянский платок.

Интересно, что если «чужими» обычно являются предметы материального мира, то как принадлежность собственной культуры и менталитета обозначаются либо духовные ценности (Бог, земля, язык), либо обозначаются существительные со значением лица (богатырь, красавица, девица, молодец, люди).

Всё русское в фольклоре имеет превосходную степень оценки, вселя-^ ет гордость своей принадлежностью Руси. Показательно в данном случае частотное прилагательное святорусский, более значимое в моральном, духовном отношении, чем русский.

Таким образом, проанализировав этнонимическую лексику в текстах устного народного поэтического творчества, мы установили, что многие её элементы входят в ядро фольклорного словаря, представляют собой определённые константы фольклорного мира, выяснили, что большую роль в нем играют предметы по своему происхождению иностранные, чужеземные, этносы, так или иначе повлиявшие на культурную и историческую жизнь Руси (России). Среди последних выделяются нации, более других оставившие след в языковом сознании русских. Всё это, бесспорно, обога-ф щает этническую и предметную картины мира фольклора, наполняет её межэтническими связями и отношениями, предполагает реальность культурного обмена между этносами и демонстрирует открытость русской культуры.

Таким образом, в исследованных нами текстах фольклора очевидно ^ различие в сознании русского человека «своего» и «чужого». «Своё» воспринимается однозначно положительно и вселяет гордость своею принадлежностью Руси. «Чужое» может восприниматься двояко: в одних случаях это нечто качественное, добротное либо удивительное (см. предложенную нами формулу высокой оценки), в другом - злое, приносящее вред.

Наряду с отражением реальных исторических фактов в текстах народного поэтического творчества много явлений, объясняемых только спецификой фольклорного текста, слова. Этническая картина мира, представленная в фольклоре - плод народного творчества, переплетённого с достоверностью.