автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Этнопоэтическое своеобразие природного и вещного мира в литературе народов Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнопоэтическое своеобразие природного и вещного мира в литературе народов Сибири"

На правах рукописи

АЛЕКСЕЕВА Намжилма Николаевна

ЭТНОПОЭТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

ПРИРОДНОГО И ВЕЩНОГО МИРА

В ЛИТЕРАТУРЕ НАРОДОВ СИБИРИ

(на материале бурятской, эвенкийской, якутской поэзии и прозы)

Специальность 10.01.02 - литература народов Российской Федерации (сибирская литература: алтайская, бурятская, тувинская, хакасская, якутская)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□ □348 1Б98

Улан-Удэ - 2009

003481598

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Гармаева Светлана Искровна,

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Сивцева-Максимова Прасковья Васильевна

кандидат филологических наук Дамдинова Елена Юролтовна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет»

Защита состоится « 20 » ноября 2009 г. в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет», конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет»).

Электронная версия автореферата размещена на сайте www.bsu.ru ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет» 19 октября 2009 г. Fax (301-2) 21-05-88 E-mail: dissovetbsu@bsu.ru

Автореферат разослан «УЗ » октября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета ^.

Бадмаев Б.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование связано с изучением национальной специфики художественной образности. В связи с этим рассмотрение национальной модели мира в ее образном, в данном случае вещном и природном проявлении, становится одним из возможных путей постижения ее своеобразия и художественной содержательности.

Актуальность исследования обусловлена возросшим интересом ученых-гуманитариев к проблеме специфики художественного в национальных литературах. Изучение этнопоэтической специфики искусства связано с тем, что оно является сгустком уникальных смыслов и эстетически освоенных взглядов миропонимания, которые во многом утрачиваются в жизни народов на современном этапе.

На смену накоплению и систематизации фактов приходит время целостного подхода к предмету исследования, важное место в котором отводится выявлению отношений и связей между разрозненными на первый взгляд фактами литературы и культуры народа. Закономерным результатом развития этих направлений в гуманитарных исследованиях являются попытки восстановления духовного универсума людей иных эпох.

Таким образом, определение роли этнопоэтической содержательности национальных образов в бурятской, эвенкийской, якутской литературе в ее типологической общности представляет собой актуальную исследовательскую задачу.

Цель исследования - осмыслить художественно-эстетические особенности национальных образов, выраженных вещным и природным миром в бурятской, эвенкийской, якутской литературах, определить эстетический потенциал каждой из них.

В соответствии с целью были сформулированы следующие задачи:

- определить содержательность и специфику национальных образов природы и вещи;

- выявить художественно-эстетическую содержательность «уходящих» образов, связанных с исчезающими этнореалиями жизни народа, остающимися при этом в художественном творческом сознании;

- исследовать эстетическую природу наиболее значимых «уходящих» образов;

- определить типологическую содержательность образов в их ментальной общности и специфике.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые национальные художественные образы бурятской литературы рассматриваются комплексно в типологических связях с образами эвенкийской и якутской литератур. При этом предпринята попытка обоснования «уходящих» образов, их связи с этнокультурными реалиями, исчезающими из жизни народов Сибири и образующими этнопоэтический компонент художественного творчества. В таком преломлении творчество национальных писателей Сибири не становилось предметом специального исследования.

Объектом исследования являются национальные художественные образы в их природном и вещном выражении.

Предмет исследования - выявление этнопоэтической и эстетической содержательности национальных образов и их семантической трансформации в творческом процессе писателя.

Материалом исследования стали художественные произведения бурятских поэтов А. Бадаева, Д. Улзытуева, Н. Нимбуева, Д. Дор-жиевой, Б. Дугарова, Г. Раднаевой, Ж. Юбухаева, якутских поэтов и писателей И. Гоголева, С. Данилова, М. Ефимова, В. Лебедева, Н. Лугинова, С. Тарасова, эвенкийских авторов Д. Апросимова,

A. Немтушкина и др. Художественные тексты, рассматриваемые соискателем, представлены как в оригинале, так и в переводе на русский язык С. Куняева, В. Евпатова, Е. Евтушенко, Т. Ребровой, Ю. Ряшенцева, О. Дмитриева, И. Фонякова (бурятский язык),

B. Павлинова, О. Балакина, А. Медведева, В. Казанцева, Г. Фролова, Б. Сиротина, Б. Романова, А. Преловского (якутский и эвенкийский языки). Недостаточность аналитического материала в переводах на русский язык привела к необходимости представить часть произведений в подстрочных переводах с бурятского языка, произведенных автором диссертации.

Выбор периода 70-90-х гг. XX в. обусловлен тем, что литература данного времени представлена содружеством поэтов нескольких поколений, которое выразилось в многостороннем понимании наиболее актуальных проблем современности, усилении субъективного начала, интересе к камерной и пейзажной лирике, связанном с углубленным взглядом человека в самого себя. Это обстоятельство

дает возможность проследить хронологию изменений художественных моделей национального мира на протяжении XX в.

Важным достижением отечественного литературоведения 70-х гг. XX в. стало установление типологического сходства явлений мирового литературного процесса и национальных литератур. В это время особенно обостряется внимание к прошлому своего народа, к его истокам, корням, встает проблема сохранения национального своеобразия. Толчком к пробуждению национально-этнического самосознания, на наш взгляд, стало глубокое осмысление событий Великой Отечественной войны, когда в литературе заявили о себе чувства родины, родного очага. В это же время в связи с понятием манкуртизма возникает идея «потерянности» не только одного человека, но и человечества в целом (Ч. Айтматов, В. Распутин, В. Астафьев и др.), которая вскрыла потаенные и сложные глубины национального самосознания.

Выбор в качестве материала исследования лирических произведений бурятской и якутской лирики связан с тем, что этот род литературы динамичнее реализует актуальные проблемы времени, вступая в диалог с читателем. В лирике был востребован основной комплекс этнических понятий и реалий, раскрывающих идеи малой родины, отчего дома, национального быта. Преобладание в работе произведений бурятской и якутской литератур в сравнении с эвенкийской обусловлено тем, что в силу определенных обстоятельств (географической расселенности, малочисленности народа и др.) эвенкийская литература находится на этапе накопления творческого опыта. Однако мы не исключаем ее из исследования, потому что данная литература, ее образная система представляются семантически и поэтически содержательным контекстом, способным обогатить поэтику и эстетику исследуемых нами литератур.

Присутствие прозы наряду с поэзией в качестве исследуемого материала объясняется тем, что в литературе 2-й половины XX в. в произведениях многих писателей усиливаются автобиографичесхсие, лирико-исповедальные мотивы. В произведениях ряда авторов все более активным становится субъективное начало, авторское отношение к изображаемому материалу принимает свойства лирической откровенности поэтических раздумий. Особенность такой прозы -показ мира, преломленного через субъективный взгляд автора, который своим микромиром углубляет изображение социальных явлений. Отмеченные особенности прозы активно проявились и в про-

изведениях якутских писателей, что позволило привлечь ее в качестве материала исследования.

Научно-методологическую базу исследования составили труды по истории и теории культуры (М.М. Бахтин, Г.Д. Гачев В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев и др.), теории и семиотике текста (Р. Барт, Ю.М. Лотман и др.), интерпретации мифа и архетипа (Е.М. Меле-тинский, В.Н. Топоров, М. Элиаде и др.), вопросам изучения вещного мира (А.И. Белецкий, Е.С. Добин, Р. Ингарден, Л.В. Карасев, P.M. Кирсанова, В.Е. Хализев и др.), истории и теории литератур народов РФ (С.Ж. Балданов, З.К. Башарина, Г.И. Варламова, С.И. Гармаева, Л.С. Дампилова, С.С. Имихелова, П.В. Максимова, А.Н. Мыреева, В.Б. Окорокова, А.И Смирнова, К.К. Султанов, H.H. То-боруков, Э.Ф. Шафранская и др.), работы по проблемам лирической прозы (Э.А. Бальбуров, Л.А.Новиков, А.П. Эльяшевич и др.), труды К. Юнга по теории бессознательного. Определенный интерес представляют исследования по этнологии и традиционной культуре (Л.Н. Гумилев, М.М. Маковский и др.), а также этнографические работы Н.Л. Жуковской, В.Л. Серошевского и других по культуре и быту якутов.

Основными методами исследования являются системно-функциональный, описательно-сопоставительный, сравнительно-типологический.

Положения, выносимые на защиту:

1. Природные образные модели земного, водного, космического (небесного) пространств, выполняющие сотериологическую (спасительную), очистительную и медитативную функции, расширяют художественные поиски писателей.

2. В образной системе названных литератур обозначился типологический ряд образов, которые можно назвать «уходящими», когда определенные этнореалии, исчезая из жизни, начинают активно выполнять эстетические функции в литературе и становятся способом реконструкции национальной модели мира.

3. Анализ содержательности образов животных - коня, оленя в национальных литературах Сибири показывает, что их исчезновение из современности остается в литературе как средство углубления и расширения трактовки анималистических мотивов.

4. «Уходящие» образы вещного мира юрты, тордоха, коновязи, хура, хомуса и природного мира, образы аласа, степи, тайги и др. в художественном творчестве приобретают сакральный смысл, свя-

занный с их миромоделирующей функцией. Содержательность «уходящих» образов актуализируется при изображении трагических картин, связанных с мотивами бездомья, одиночества, сиротства в современном обществе.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в дальнейшей научной разработке вопросов, связанных с проблемами национальной специфики региональных литератур, этнокультурного анализа, в практике преподавания школьного и вузовского курсов литературы.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в 11 научных публикациях автора, а также изложены в докладах на международных, всероссийских, региональных научных конференциях: «Воспитательное пространство школы как среда жизненного самоопределения личности» (Улан-Удэ, 2004), «Россия-Азия: становление и развитие национального самосознания» (Улан-Удэ, 2005), «Бурятский язык и кулмура в условиях глобализации» (Улан-Удэ, 2005), «Научный и инновационный потенциал Байкальского региона глазами молодежи» (Улан-Удэ, 2005), «Наука. Технологии. Инновации» (Новосибирск, 2006), «Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности» (Улан-Удэ, 2008), «Теория и практика преподавания языка и литературы: современное состояние, проблемы, перспективы» (Алматы, 2008), «Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность» (Ростов-на-Дону, 2009), «Славянские языки и культуры: прошлое, настоящее, будущее» (Иркутск, 2009).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем работы составляет 181 страница, из них основного текста 163 страницы. Список использованной литературы состоит из 192 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются актуальность и научная новизна исследования, теоретико-методологическая база, формулируются цель и задачи исследования, положения, выносимые на защиту, отмечается теоретическая и практическая значимость работы, указываются формы ее апробации.

В первой главе «Эстетические функции природных реалий в бурятской, эвенкийской, якутской литературах» исследуются

универсалии вселенского, природного и человеческого бытия - это образы аласа, степи, тайги, космические образы солнца, звезд, луны и др. Анализ данных поэтических образов выявляет их универсальную общечеловеческую основу, а также своеобразие каждого поэта в воплощении художественного образа в национальных литературах Сибири.

Рассмотрение природных образов в названных литературах позволяет объединить их в определенную систему в зависимости от характера восприятия физического мира - образы вертикальной и горизонтальной плоскости. В связи с этим можно выделить несколько типов подобных образов: горизонтальную линию могут представить, во-первых, образ аласа, степи, тайги, во-вторых, образ степной травы, степных и горных цветов; вертикальную линию могут составить космические образы солнца, звезд, луны и неба; также выделяются образы, объединяющие горизонтальную и вертикальную плоскости, во-первых, образы деревьев, кустарников, во-вторых, образ огня и восходящего от него дыма.

В разделе 1.1. Образы земного пространства: степь, алас, тайга в бурятской, эвенкийской и якутской поэзии исследуется горизонталь физического мира, представленная образом Земли. Этно-содержательные образы земного пространства имеют под собой общую основу - архетип Матери и связанные с ним понятия защищенности и отдохновения. Особая связь с землей (степью) проявляется в обрядовой практике зарывания пуповины в степи, что создает мотив тоонто в бурятской лирике. В творчестве А. Бадаева восприятие тоонто движется от небольшого пространства земли к пониманию всей планеты как родовой территории. Для лирического героя начало всех начал - это вся планета: «И неспроста сейчас пишу я, / Что весь огромный, чистый небосвод похож на юрту, в сущности большую. // И вся планета - наше тоонто» [1; 17]. Анализ поэтического образа степи в творчестве бурятских поэтов показывает, что познание макрокосма (планета, небосвод) происходит через близкие реалии бурятской культуры (юрта, тоонто), что дает человеку возможность постижения неизведанного, космического. Лирический герой, освобождаясь с годами от сомнений, понимает величие земли и неба как священного начала. Через родное (юрта) для лирического героя открывается вселенское. Таким образом, действительная ценность «своего» не в том, что оно собственно «свое», национальное, а в том, что в нем сопрягаются родное и вселенское, кото-

рые понимаются не как члены бинарной оппозиции (подобно «своему» и «чужому»), но как дополняющие друг друга параметры, взаимодействие которых порождает особый художественный и философский эффект.

В поэзии Г. Раднаевой образ пуповины связывает человека с землей, как с матерью: «Газартай нэгэ хуйЬэтэй аад / Ходоржо хаа-нашье ошохогуйлши / Газартай нэгэ эрьесэтэй аад / Хунэй нугэлЬоо аршалагдахагуйлши» [2; 34]. «Ведь одна с землей у меня пуповина, / Никуда не деться, отрываясь, / Вместе с землей вращаясь, / Не спасаясь и от ее человеческих грехов»1. Целостность восприятия тоон-то дополняет Д. Доржиева своей поэмой «Пуповина Земли» (на русском языке). Пуповина - очень емкое понятие, соединяющее в себе святой дух, хранящий спокойствие земли, вечную чистую совесть и терпеливо бьющееся сердце, держащее равновесие. Данный образ в поэме становится нравственно-этической категорией - человек, утрачивая связь с землей, забывает древний обычай предков: «Пренебрегая мудростью, испытанной веками, / Пуповину бросаем где попало, не думая о ней, / И сами, оторванные от родных корней, / Зыбко качаемся, не зная, где Запад, где Юг» [3; 12], поэтому и возникает трагизм современной ситуации, зыбкость существования, непрочность и хрупкость человеческого бытия. Лирическая героиня ощущает груз неразрешимых человеческих проблем и противоречивости человеческой жизни. Трагизм как дисгармония предполагает нестабильное состояние самого миропорядка и выплескивание «я» за пределы человеческих проблем.

Человек может спастись, укрепляя добродетелью свои силы, ощущая свою связь с землею, возвышая и очищая свою жизнь любовью, которая неподвластна никаким жизненным потрясениям и выше всех мировых катастроф: «Душа моя, в мечтах моих обнявшись со светлою далью, / Ищет ту, единственную песню любви на Земле / На тревожных разъездах с утренним солнцем сплетаясь, / Сердце мое говорит о добре» [3; 15].

Таким образом, выстраивается целостная картина видения тоон-то как связи с генетическим пространством - степью, и шире как нравственно-этическая категория совестливости человека, ответственности перед собой и землей, на которой родился. Художественная востребованность образа степи как родового тоонто связана с

1 Подстрочный перевод наш. - Н.А.

актуальностью проблемы и идеи памяти, духовной преемственности поколений и нравственной чистоты.

Проявлением архетипического начала становится то, что земля рождает у человека тревожное состояние (К. Юнг). Степь вытесняется асфальтом, бетоном и возникает образ пустыря (Б. Дугаров) как проявление также земного, но уже с иной содержательностью, что вызывает у лирического героя чувство страха перед неминуемой угрозой.

В поэтическом сознании якутских поэтов родная земля представляет особую ценность. Считается, что горсть земли со «своей» территории, взятая с собой в дорогу, спасет человека в «чужом» пространстве от неудач, а в дальней дороге - от смерти. Такая оберегающая способность земли придавала человеку силу и веру в свою защищенность. Этот обычай по-разному воспринимается писателями. В творчестве С. Тарасова вся земля вокруг - родная, ми-ровидение современного человека расширилось, и «своим» мыслится увеличившееся благодаря познанию пространство, поэтому данный обычай оказывается ненужным. В стихотворении «Горсть земли» известного якутского поэта Л. Попова данный обычай по-прежнему носит традиционный смысл - значение защиты и спасения человека в «чужом» пространстве: «В той бездне звезд, чужой и еле зримой, / поддерживая в счастье и в бою, / святая горсть земли моей родимой / пусть, как броня, прикроет грудь мою» [4; 9].

В якутской литературе особое символическое значение приобретает образ аласа - большой обжитой поляны в лесу с озером посередине. В сознании главной героини романа С. Данилова «Сказание о Джэнкире» (1975-1983) алас - микрокосм, наделенный жизненно важными смыслами, откуда берет свои истоки жизнь каждого человека. Анализ якутской поэзии показывает, что образ аласа - возможность вернуться в детство, где вновь обретаются покой, умиротворение и цельность детского мировосприятия. Образ аласа в творчестве В. Миронова восстанавливает утраченное лирическим героем ощущение дома, когда-то покинутого им: «Аласы! Вы снова со мною! / Я лесом поющим иду / И птицы стремятся весною / Вернуться к родному гнезду» [5; 26]. В бурятской поэзии лирический герой возвращается в степь, а в якутской литературе таким местом обретения покоя является тайга: «Не ведаю, великая тайга, / Где ты берешь начало... / Только знаю, / Что к изначальной дали жеребенок / Прискачет возмужалым жеребцом» [5; 25].

Мотив возвращения связан с идеей очищения и исцеления души, результатом которого может быть нравственное возрождение героя. Лирический герой М. Ефимова нераздельно принадлежит таежной стихии, с которой ощущает глубинную связь: «И если вдруг тебя огонь поглотит / Пускай и я сгорю в твоем пожаре, / Пусть будет в твоем пепле - горсть моя» [6; 84]. Осознание связанности с тайгой дает современному человеку ощущение осмысленности существования, что и определяет созидательную функцию данной художественной модели.

Философские вопросы жизни и смерти, любви, красоты, человеческой памяти, нравственности, места человека в мире осмысливаются через призму образов степи, аласа, тайги, т.е. через модели родного пространства - там человек пытается обрести свое настоящее «я». Связанные с понятием родины идеи опоры, тверди, ориентира, спасения становятся национальной основой, обеспечивающей существование этноса в условиях стремительно меняющегося мира.

Раздел 1.2. Система растительных образов и их этнопоэтиче-ская содержательность посвящен изучению образов караганы, подснежника, саган-дали в бурятской поэзии. В ходе работы над поэтикой образов трав выявляется главная мысль поэтов о значимости внутреннего содержания этих образов. Поэтическое сознание испытывает острую необходимость во введении в художественно-эстетический оборот образов трав, способных расширить и обогатить эстетику степного мира с идеей его внешней невыразительности и минимального в материальном выражении, созданного в «пределах возможного аскетизма индивидуального» [7; 24]. Анализ данных образных моделей в бурятской поэзии показывает, что особое внимание в них уделено идее корней, которая соединяется в художественном сознании с понятием происхождения человека. Философская содержательность трав связывается, на наш взгляд, еще и с их способностью вызывать в человеке тягу к медитированию путем пристального вглядывания, всматривания в них, что потом и проявляется в погружении человека в самого себя ради постижения своей сути.

В разделе 1.3. Эстетика воды и водного пространства в якутской и бурятской литературах рассматриваются образы дождевой капли, росы, озера, моря - эти образы выполняют очистительную функцию и позволяют создать ситуацию медитации как возможности погружения в себя благодаря «зеркальности» образов воды. Ре-

зультатом этого становится обновление и исцеление души человека. Вода - это первостихия, к которой восходят истоки жизни в целом, она заставляет человека задумываться о глубинных связях человека и природы. В образах росы, капли, воды в национальной лирике находят эстетическое воплощение мысли о жизни, поскольку влага - это та субстанция, которая сама по себе - жизнь, поэтому в стихах Б. Дугарова от капли, от самого малого зависит большое: «и услышал я в капле ушедшей в песок, / голос вечности, в капле берущий исток» [8; 56]. В образе гималайской капли в лирике Б. Дугарова видится некое объединяющее экзистенциальное начало: «В этой капле, связующей звезды и страны, / Серебрится ночная слеза мудрецов». Более того, этот образ может быть связан с идеей благодати, добра и мудрости, идущей с Востока: «И погнал тяжелые тучи на север, / Где земле не хватает любви и цветов» [8; 104].

Лирический герой пытается в окружающем мире найти смысл бытия и находит ответ, созерцая капли росы, благодаря чему и его жизнь наполняется собственным содержанием. Жизнь человека подобна непродолжительному солнечному блику в отличие от существования природных объектов - гор, воды, существующих вечно. Субъект, не отделяющий себя от природы, ощущает себя звеном этой цепи, порождая жизнь, и сам, как капля, может повториться в каждом ее поколении.

Течение, ритм воды в лирике Б. Дугарова используются также как метафора времени: «текли, струились утренние воды / не знал, а это детства уходили годы» [8; 96]. Суть каждого мига, минуты не суета, а бесценность, в данных строчках ощущается грусть о невозвратном, но еще более трагично, что понимание этого приходит поздно, как следствие «незнания».

Продолжая национальную традицию восприятия воды и водного пространства, Г. Раднаева дополняет ее образом дождевой капли. Капля дождя в ее поэзии имеет философский смысл - глядя на каплю воды, героиня обретает смысл человеческого существования: «она всю суть мою своей проявит и судьбой» [9; 72]. Это становится возможным, когда в каждом отдельном природном объекте человек видит отражение своей судьбы.

Наиболее востребованной'и значимой в национальном тексте становится природная сущность росы как Чистейшей субстанции. Поэтика образа росы отражает результат поиска духовной истины. Редукция внешней событийности, пристальное всматриванйе как

способ остановить мгновение, удержать настоящее в его полноте и неповторимости, подавление собственного эго и определяют медитативную основу многих водных образов. Путем созерцания природы человек сливается с ней в течении непрерывной мысли, приходя от незнания к определенной истине.

В русской литературе поэты также связывают с росой нечто драгоценное: «На серебряный рассвет, на овсы, / вдоль по жемчугу // по сизому росы!» (И. Бунин), « <...> искать в траве росы алмаз» (И. Северянин). В бурятской поэзии образу росы придается свойство тепла, связанного с предками, в русской же поэзии это холодная субстанция, например, у А. Белого: «И сеет перлы хладная роса. В окне отрадная прохлада / Струит перловую росу». Общим в понимании образа росы в русской и бурятской литературах является восприятие ее как драгоценности (жемчуг / перл, алмаз / бриллиант), которую надо долго искать. Эта особенность образа позволяет трактовать его как постижение духовной истины в результате внутреннего поиска.

Якутские писатели ритм жизни соотносят с рекой, ее течением, ледоходом (ср. «Вешние воды» И. Тургенева, бурятский роман «Хилок наш бурливый» Б. Мунгонова, тувинский роман «Улуг Хем неугомонный» К. Кудажи и др.). Плавное течение прекрасной Тал-бы схоже со звучанием песни, небо - с лоном спокойной вечерней реки, движения танцующей девушки похожи на течение реки, закованной в ледяной панцирь. С. Данилов видит сходство жизни с течением Лены: каждый период жизни неповторим, как и места, по которым она течет. С журчанием ручья сравнивается звучание голоса. Например, речь героини романа С. Данилова «Сказание о Джэнкире» ассоциируется с «воркующим ручейком», якутскую речь другой героини романа - Сахаи автор уподобляет ручью, бегущему по камням. Никита Ляглярин восхищенно наблюдает за Ан-чик, «чистый, грудной голос» которой тоже журчит, как ручей. Образы воды (реки, ручья и т.д.) используются писателями для характеристики человеческой речи, движений и течения жизни, времени и другие.

В разделе 1.4. Своеобразие восприятия космических образов в бурятской и якутской литературах рассматривается медитативная функция космических реалий, заявленная эстетикой и поэтикой растительных и водных образов. Вертикаль физического мира в поэтической модели предполагает еще и медитативное пространство.

Одним из главных компонентов (символов) является образ солнца. Человеческая жизнь благодаря семантическим возможностям данного образа трактуется якутским поэтом И. Гоголевым как проявление божественного начала, а люди являются носителями божественного огня, высшего духа. Жизнь произошла от солнца, и все доброе должно идти от него. Солнце роднит людей, объединяя их -оно одно на всех, как единственная мать. Восприятие солнца, редкого в северной реалии, отражает родство высшего субстанционального порядка, которое значимее и важнее кровного родства. Солнце в якутской литературе воплощает глубинные представления о целостном и едином образе мироустройства.

В творчестве бурятского поэта Н. Нимбуева солнце отождествляется с духовным прозрением в противоположность человеческой холодности, отчужденности.

Образ луны также находит свое поэтическое отражение в творчестве поэтов Сибири. Если в творчестве Б. Дугарова образ луны, наполненный глубоким созерцательным подтекстом, противопоставлен образу фонаря и значим для героя своим постоянством на небе, то в романе И. Гоголева «Последнее камлание» этот образ -знак надвигающейся угрозы, смерти.

Образ звезды в поэтической картине мира у бурят важен как выражение кармической связи с предками, а у якутов звезда Чолбон -это знак надежд, светлого начала в жизни человека. Также особое значение приобретают образы, соединяющие земной и небесный мир - это образы дерева (рощи), огня и дыма, связывающие прошлое и настоящее, предков и потомков. Становясь еще и сакральным центром, роща как собрание деревьев выражает родственность, семейственность, дым ассоциируется с родным домом.

Бурятские, эвенкийские и якутские авторы, обращаясь к традиционным образам земли, воды, солнца, луны, звезд, возвращают сознание современного читателя к изначальным человеческим истокам. Изученные нами образы сохраняют национальное начало и становятся спасением нации в ее единстве, что осознается в литературе как на сознательном, так и на бессознательном уровнях.

Во второй главе «Этнопоэтическая содержательность "уходящих" образов вещного и животного мира» рассматриваются образы, наполненные этнокультурной семантикой, которая сегодня во многом утрачивается. В поэтической картине литератур Сибири они представлены рукотворными предметами, тем, что создано во-

лей и усилиями человека и теряет со временем свою практическую, но не символическую сущность. В знаковом ряду эти образы созданы национальной картиной мира, условно мы назвали их «уходящими». «Уходящие» образы рассматриваются нами в системе, во всех своих контекстных связях: коновязь - сэргэ (бурят, и якут.), юрта - тордох, хур (бур. хуур) - хомус.

В разделе 2.1. «Образная философия воздушного коня и небесного оленя» рассматриваются сакральные образы в бурятской литературе - воздух-конь (хии-морин) и в якутской литературе -небесный олень (кудьай или ытык таба), наполненные экзистенциальной и этической содержательностью. С проблематикой «уходящих» образов интерес вызывают образы животных как части ментального сознания человека и как одного из компонентов этнопо-этики. Для поэтического мышления бурятских поэтов характерно движение от земных явлений к экзистенциальным. Именно таким проявлением становится образ хии-морин - коня воздушного. В творчестве бурятских поэтов этот образ являет древний порядок понимания законов жизни как одного из нравственных законов бытия. Образ хии-морин (воздушный конь) поэтичен своим философским наполнением, потому что в канонах буддизма это указующий и направляющий знак, обряд его вывешивания был связан с понятиями благополучия, счастья человека, гармонии с миром.

Анализ произведений бурятских поэтов показывает, что авторы при изображении образа хии-морин традиционно выделяют две стороны жизни - верх и низ. Первая картина - неземная жизнь, где наряду с солнцем, луной и звездами существует хии-морин, вторая сторона связана с понятиями «беды», «отчаянья» - это жизнь человека с его ошибками и необдуманными поступками. На земле и в человеческой жизни все мимолетно, невечно - «спотыкается даже скакун». Вот тогда и возникает семантический коррелят земного скакуна - ветер-конь как возможность человеческого спасения. В минуты отчаянья, осознания своей беспомощности человек видит свое спасение в хии-морин.

У Г. Раднаевой образ хии-морин воплощает человеческую совесть. Где бы ни находилась героиня, она ощущает присутствие совести, не позволяющей совершить ошибку. Жить по совести, значит стремиться к нравственному совершенствованию. Возможно, этот путь лежит через душевные страдания, одиночество

в чужом пространстве и способен привести человека к открытию истинной природы вещей.

Д-Д. Дондокова в образе хии-морин воплощает любовь, которая противостоит жизненным невзгодам: «Дуранаймнай хии-морин / Дураа угэн хиисыши» (Хии-морин нашей любви, / Трепещи, любовь даря)1.

В трепетании хии-морин выражена хрупкость любви, которую любящие должны сохранить. Бурятский поэт Ж. Юбухаев также выделяет два жизненных плана - небесный и земной, при этом хии-морин трактуется как спасение человека в благих делах.

В бурятской поэтической картине мира художественное осмысление образа хии-морин закономерно воплощается в образе реального коня.

В современной культурной ситуации, когда из аксиологической парадигмы вычеркиваются определенные ценности прошлого, образ коня способен расширить типологический ряд «уходящих» образов.

Образ мудрых коней встречается в поэме якутского поэта Л. Попова «Кони»: «<...> в лошадиных глазах увлажненных некая горькая мудрость была» [4; 302].

Обостренное чувство лирического героя проявляется в том, что он в лошадином безмолвии («не заржали») увидел разрушение национального мира, в котором поэт видит и человеческую участь -безмолвие и равнодушие.

Типологически сходным с образом коня является образ оленя в якутской и эвенкийской поэзии. В якутской литературе образ оленя тоже выступает как образ друга, собеседника, которого герой посвящает в свои сокровенные мысли. Образ оленя - это универсальный символ, ассоциирующийся с восточной мудростью, восходом, светом, чистотой и самое главное, в контексте нашего исследования, с идеей духовного восхождения. В знаковое™ «отворачивания» человека от оленя поэт воплотил свои опасения о назревающей бездуховности современного мира.

У северных народов есть представление о священном (небесном) олене. Олень, посвященный богу творцу - ховки, называется кудьай или ытык таба. Это представление отражается в обычае посвящать животных белой масти - оленя, коня, быка и козла небесному богу

1 Подстрочный перевод наш. - Н.А.

Кудаю. О бытовании подобного верования у эвенков говорил писатель А. Кривошапкин, отмечая, что северные люди почитали белого оленя как посланца небес. В понятие «белый олень» эвенком вкладывается значение присутствия сакрального начала в жизни человека, в нем виделась связь с небом, которая отразилась в цвете снега, и человек, ощущая его покровительство, не чувствовал себя брошенным.

В. Лебедев использует образ священного оленя, который покровительствует человеку, бережет его счастье: «В стаде оленьем рождается редко / Олень белее снежной земли, / Священный олень» [12; 45]. Далее этот образ поэтически осмысливается как воплощение человеческой судьбы: «Верхом на него садиться не смей, / Не оскорбляй судьбу» [12; 46].

В лирике эвенкийского поэта А. Немтушкина образ оленя становится своего рода эмблемой его поэзии. Данный образ в поэтическом сознании становится способом постижения гармонии: с оленем светло, когда темна дорога, тепло в холодную погоду и прохладно в жару. Утрата оленя как части сознания и «естественной, органической сути мировосприятия» [12; 143] грозит обернуться для человека душевным и духовным хаосом. Наряду с физическими ощущениями тепла и света выделяется более глубокий смысл: духовное тепло и духовный свет, связанные с пониманием священности оленей. Образные ассоциации, характерные медитативной лирике, наполнены национально-бытовой определенностью. Герой, тоскуя о своем эвенкийском, жаждет увидеть бег оленьего стада. Созерцание оленьего бега необходимо для восполнения «истощенной» души современного эвенка, обретения утраченного покоя. Стремительность движений, тонкость ног в сочетании с раскидистой кроной рогов создают впечатление царственной хрупкости и изящества. Силуэт оленя выявляет в природе близкое современному поэтическому мироощущению - трепетность, хранящую достоинство внутренней неприступности.

Изучение образов животных - коня и оленя показывает, что намечается новая перспектива в развитии анималистической темы: животные как предметы ностальгической памяти или вымысла, как греза об исчезающем мире.

Обращение к нравственным истокам и ценностям обеспечивает духовные опоры, которью! позволяют народу сохранить свое национальное своеобразие. Природные и вещные ■ образы

составляют национальную модель мира, притягивающую поэтов, одновременно заставляя их отталкиваться от нее в творческом движении к современным критериям духовности. Система «уходящих» образов служит способом реконструкции национальной модели мира и эстетического сохранения духовных ценностей.

В разделе 2.2. «Вещный мир музыкальных инструментов как способ поэтизации прошлого в бурятской и якутской поэзии»

рассматриваются национальные музыкальные инструменты бурят -хур (бур. хуур) и якутов - хомус, которые связаны с миром прошлого и также расширяют «уходящие» образы.

Самым распространенным музыкальным инструментом, находящим свое поэтическое осмысление в бурятской литературе, является хур. Б. Дугаров образ хура определяет как дар предков: «Предков незабывчивых наследье. / Времени ожившего поток. / Хур уходит в мир свой изначальный. / Струны остаются на земле» [8; 68].

Духовное наследие народа неслучайно воплощается в образе музыкального инструмента, где сконцентрировались представления предков о созвучии и гармонии. Идея связи с прошлым и предками выражена в образе струны - нити, связывающей прошлое и настоящее, верх и низ, сакральное и земное, где связующим центром является сам ищущий, страдающий человек.

Типологически и семантически сходным с образом хура является образ хомуса в якутской поэзии. В поэзии якутского поэта С. Данилова данный образ связан с идеей родовой памяти, но выступает как реалия, исчезающая из жизни: «Я слышу споры молодых парней / Способные и дерзкие ребята / Считают: «В наш громкий век, / Сладкоречивый дедовский хомус / Играет слишком тихо и невнятно» [9; 23].

Очевидным становится противопоставление века прошлого с его негромкими звуками хомуса и века «громкого, шумного», в котором звуки древнего инструмента неслышны, а поэтому и не нужны. Предназначение хомуса, по мнению современных этнографов, «наделенного певучими голосами и сладкозвучными песнями», состояло в облегчении тяжких дней человека и приумножении их радости.

Выпадение из национальной аксиологической системы ее важных компонентов связано с эсхатологическими идеями, грозящими вылиться в глобальную духовную катастрофу. Образы хомуса и хура, наполненные этнокультурной семантикой, для представителей

своей нации дороги идеей связи, которая осуществляется на прочной основе древнейших архетипов.

В разделе 2.3. «Коновязь: вещность и духовность образа в бурятской н якутской поэзии» рассматривается образ коновязи -сэргэ, являющийся также художественным проявлением национального начала.

В этом разделе в качестве материала наряду с поэзией привлечена и проза. Характерной особенностью прозы Якутии этого периода является ее исповедальность, стремление к лирико-философскому, публицистическому размышлению. С особой активностью происходит процесс лиризации этнопоэтических образов, связанных с древними законами мировосприятия, которые утрачиваются сегодня. Данные образы в прозе Якутии наполняются особой лиричностью, что позволяет нам рассматривать их художественную реализацию на прозаическом материале. В повести Н. Лугинова «Роща Нуоралджыма» дается описание сэргэ: «...потрескавшаяся от времени, покрытая редкой красоты резным узором, она вся почернела, иссушенная солнцем, ветрами, лютыми холодами. Зимой и летом священная коновязь одиноко и неизменно стояла под березой, словно бы напоминая своим суровым видом, что, кроме смены времен года, есть в этом мире и что-то вечное, непреходящее» [11; 84]. Образ коновязи здесь наполнен особым лиризмом, навеянным автобиографичностью: звуковой ряд, плавный синтаксис, «редкая красота резного узора», «одиноко и неизменно», «потрескавшаяся, иссушенная» выявляют субъективное сознание повествователя, который воссоздает в своей памяти время детства. Коновязь в повести представлена глазами ребенка, тонко чувствующего красоту окружающего мира, поэтому и читатель воспринимает этот образ незамутненным, чистым взглядом. С помощью сэргэ древний кочевник определял свое место в пространстве, обозначая собственную территорию, и связывал его с понятием защищенности, доли (судьбы), с одной стороны, и бездомья, бесприютства, неприкаянности - с другой. Символичный образ коновязи встречается в лирике Б. Дуга-рова, где коновязь обеспечивает связь времен и поколений: образ сэргэ в художественной картине С. Тарасова является одновременно «уходящим» равно как и средоточием жизненных смыслов. Данный образ для лирического героя становится символом живого, неся в себе и трагические понятия («черная тоска», «слезы»). Поэт

говорит о «первом госте», о «первой снохе» - эти понятия в культурно-ценностной парадигме кочевника занимают особое место.

В стихотворении С. Тарасова время невосполнимо разрушило коновязь: «почернели и обветшали столбы», а в стихотворении Б. Дугарова коновязь неподвластна времени. Возможно, это связано с тем, что коновязь в сознании лирического героя связана с бабушкой, поэтому связь восстанавливается в сознании героя.

Образ коновязи (сэргэ) в литературах Сибири рассматривается в связи с образами очага, дымника, храма и т.д. Семантика центра сообщается также и жилищу человека, мифологеме дома, где мифологическая составляющая образа сопряжена с главным архетипом народов - с храмом. В контексте данного исследования это национально содержательные образы юрты и тордоха, которые рассматриваются в разделе 2.4. «Жилище как модель национального миропонимания». В художественной литературе выделяются образы национальные и интеркультурные. В бурятской литературе дом предстает как юрта, в якутской литературе - как тордох. Актуализируя семантический ряд, связанный с жилищем, национальные поэты создают свой художественный образ жилища, отражающий и современную картину мира. Художественные возможности этого образа достаточно широки, «идущие от заложенных в него нравственных законов и особой содержательности (компактности) в физическом выражении и емкости национального» [7; 22]. Образ юрты становится социально-историческим и нравственно-философским символом. А. Бадаев воспринимает юрту как пространство нравственно-этическое, в котором осуществляется (в духе народных традиций и обычаев) формирование человека У А. Бадаева образ юрты предстает как реалия жизни, но явленная только во сне, подтверждая мысль о том, что юрта существует как припоминание на бессознательном уровне: «В оседлом доме я увидел свет / Но как, скажите, это объяснится: / Мне снится юрта / Вот уж много лет, / Все юрта, юрта / Мне ночами снится!/ Она, как совесть чистая бела, / Стоит в степи под раскаленным солнцем» [1; 38]. Образ белой юрты становится мерой этической оценки, ее белизна ассоциируется с чистой совести человека. Полукруглой формой юрта напоминает небосвод, что связывает воедино человека, землю и небо. Лирический герой ощущает кровную связь с юртой, хотя был и рожден не в ней, но сон восстанавливает эту связанность, соединяя прошлое и настоящее. Далее поэт расширяет пространство юрты до размеров

всей планеты: Пусть не посмеет встать на брата брат, / Не будет места злобе и бесправью / Мне снится: в юрте нашей мир и лад. / Я верю: сон / Навеки станет явью! [там же].

Пространство юрты гармонирует мир человека и сферу человеческих отношений, поэтому лирический герой воспринимает ее как источник добра и согласия, царящих в мире.

Стремление лирического героя Б. Дугарова построить юрту поближе к небу - это желание кочевника приблизиться к космосу. Главной для степняка является связь со вселенной, которая осуществлялась через семантические центры - очаг и дымник. Такая приближенность человека к космосу наполняла жизнь степняка природной размеренностью, упорядоченностью. Поэтические строчки «чтоб просто жить, быть к небу ближе, и больше ничего» являются подтверждением жизненного правила кочевника.

В якутской литературе особенно значим образ тордоха. В. Лебедев данному образу противопоставляет образ дома, где тепло, уютно: «Давно уже всюду / Поднялись дома. // И все-таки пусть / Этот древний тордох, / хотя он уже / Никому и не нужен, / Стоит возле дома [13; 29]. Родное и кровное пространство юрты ближе герою, так как она связывает его с предками: «Наши предки только юрту знали / Дым очажный разъедал глаза / Запах дыма за сердце хватает / Горечью былого бытия / Этот запах кружит, обнимает / Юрта - это молодость моя» [14; 38]. В доме невозможна та связь с предками, с космическим пространством, которую дает исконная форма жилища - юрта. Именно в пространстве дома происходит нарушение, разрыв связи с предками, природой и космосом в целом.

В образе «уходящего» жилища (юрта, тордох) - средоточия рода и семьи как общечеловеческих начал, детства и молодости как индивидуального выделена главная мысль: вместе с жилищем из человеческой жизни уходит привязанность человека к корням, верность самому себе.

Наличие «уходящих» образов и их активные функции свидетельствуют о разорванности современного мира. Эстетическое назначение этих образов состоит в том, что они образуют этнопоэтические константы современной литературы. Безвозвратное исчезновение этнореалий из объективного мира отражается в осмыслении их как элементов национальной поэтики. Поэты посредством изучаемых нами образов пытаются сохранить национальное начало на уровне бессознательного. Показательно, что утрачиваются знаки матери-

ально-вещного мира (коновязь, морин-хур, хомус, юрта и тордох), но остаются образы сакрального (хии-морин и небесный олень), содержащие в себе идею гармонии духовного и физического мира, человека и природы.

Типологическое рассмотрение «уходящих» образов показывает, что они являются репрезентантами идеи родового, памяти - начал, имеющих под собой прочную архетипическую основу. «Уходящие» образы юрты, тордоха, сэргэ, морин-хура, хомуса, коня и оленя наполняются в литературе духовным содержанием, в основе которого лежит гармония человека с самим собой и миром. С другой стороны, поэтика этих образов открывает другую сторону: отход от них грозит нарушением целостности жизни, и поэтому лирический герой современной литературы - человек «напряженного» сознания, сомневающийся, эмоционально нестабильный. Поиск утраченной целостности приводит поэтическую мысль к природному началу, и мифопоэтическая модель жизни дает такую возможность: образы земного пространства (якутского аласа, бурятской степи и эвенкийской тайги) создают чувство дома, защищенности, противопостав-ляясь таким понятиям как «бездомье», «бесприютство».

В заключении подведены основные итоги работы, намечены дальнейшие перспективы изучения национальной образности. В образной системе рассмотренных литератур обозначился типологический ряд «уходящих» образов, связанных с исчезновением из жизни определенных этнореалий. В исследовании выявились общность и своеобразие художественного мышления этих народов в освоении образов мира - земного, космического, вещного, что позволяет говорить о формировании «общности-специфичности» этих литератур. В результате исследования этнопоэтических образов в национальных литературах Сибири выводится формула «уходящего», которая может художественно функционировать как в литературах одного региона, в данном случае Сибири, так и в других национальных литературах.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Алексеева H.H. Роль национальных факторов в формировании культуры школьника [Текст] / H.H. Алексеева // Воспитательное пространство школы как среда жизненного самоопределения лич-

ности: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Бэлиг,

2004.-С. 110-113.

2. Алексеева H.H. Диалог культур как основной компонент литературного образования [Текст] / H.H. Алексеева II Научный и инновационный потенциал Байкальского региона глазами молодежи: материалы регион, науч. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та,

2005.-С. 191-193.

3. Алексеева H.H. Национальная литература как фактор сохранения культуры в условиях глобализации [Текст] / H.H. Алексеева // Бурятский язык в условиях глобализации: материалы междунар. науч.-практ. конф-Улан-Удэ: Бэлиг, 2005-С. 164-165.

4. Алексеева H.H. К проблеме модернизации традиционных ценностей бурят в лирике Б. Дугарова [Текст] / H.H. Алексеева // Россия - Азия: становление и развитие национального самосознания: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2005. - С. 76-77.

5. Алексеева H.H. К проблеме взаимодействия литератур (традиционные образы якутской и эвенкийской поэзии XX в.) [Текст] / H.H. Алексеева // Наука. Технологии. Инновации: материалы все-росс. науч.-практ. конф. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. техн. ун-та, 2006.-С. 151-152.

6. Алексеева H.H. Этнопоэтическая содержательность образов пути, дороги, тропинки в эвенкийской лирике [Текст] / H.H. Алексеева // Россия - Азия: механизмы сохранения и модернизации эт-ничности: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2008 - С. 69-70.

7. Алексеева H.H. К вопросу о ментальной основе некоторых традиционных образов литератур Сибири [Текст] / H.H. Алексеева // Теория и методика преподавания языка и литературы: современное состояние, проблемы, перспективы: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Алматы: TST-Company, 2008. - С. 228-231.

8. Алексеева H.H. Этнопоэтические образы как константы в современной бурятской лирике [Текст] / H.H. Алексеева // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность: материалы III Междунар. науч. конф. - Ростов н/Д: Изд-во Южн. фе-дер. ун-та, 2009. - С. 17-22.

9. Алексеева H.H. Аксиологическая содержательность образа степи в поэзии Б. Дугарова [Текст] / H.H. Алексеева // Славянские языки и культуры: прошлое, настоящее, будущее: материалы III

Междунар. науч.-практ. конф. - Иркутск: Изд-во Иркут. гос. лингв, ун-та, 2009.-С. 11-18.

Электронное издание

10. Алексеева H.H. К проблеме специфики национальных образов Сибири (на материале бурятской и якутской поэзии). - URL: http//journal.sakhgu/ru/work.php/

Публикации в реферируемом издании

11. Алексеева H.H. Этнопоэтическое своеобразие солярных образов в современной литературе Сибири [Текст] / H.H. Алексеева // Вестник Чит. гос. ун-та. - Чита: Изд-во Чит. гос. ун-та, 2007. - №4 (45). - С. 69-75.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бадаев А.Д. Сон о белой юрте: стихотворения [Текст]: пер. с бурят. И. Фонякова и др. - М.: Современник, 1989. - 111 с.

2. Раднаева Г.Ж. Талын булаг: Уянгата шулэгууд [Текст]. — Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1972. -40 с.

3. Доржиева Д.Р. Новолуние: стихи [Текст]. - Улан-Удэ: Наран, 1996. -56 с.

4. Попов JI.A. Зову май: стихи [Текст]: пер. с якут. А. Преловского и др. - М.: Современник, 1986. - 311 с.

5. Миронов В.П. Созвездие Рыси: стихи [Текст]: пер. с якут. И. Тарасевича. - М.: Современник, 1982. - 48 с.

6. Ефимов М.Д. Дымок аласа: стихи [Текст]: пер. А. Преловского. -М.: Советский писатель, 1978. - 96 с.

7. Гармаева С.И. Типология художественных традиций в прозе Бурятии XX в. [Текст]. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 1997. - 168 с.

8. Дугаров Б.С. Струна земли и неба: стихотворения [Текст]. - Улан-Удэ: ОАО «Республиканская типография», 2007. - 360 с.

9. Данилов С.П. Голоса земли: стихи [Текст]: пер. с якут. И. Фонякова. -М.: Правда, 1977.-31 с.

Ю.Лугинов H.A. Роща Нуоралджима: повесть [Текст]: пер. С. Шуртакова. — М.: Советский писатель, 1981. - 107 с.

1 Г.Раднаева Г.Ж. Белый месяц: стихи [Текст]: пер. с бур. Т. Ребровой. -М.: Советская Россия, 1989. - 143 с.

12.Балданов С.Ж. Общность литератур народов Сибири (Бурятия, Тува, Якутия) / [Текст]. - Улан-Удэ: Бэлиг, 2001. - 200 с.

13.Лебедев В.Д. Родная тундра: стихотворения и поэмы [Текст]: пер. с эвенк. Г. Фролова. - М.: Советская Россия, 1985. - 80 с.

14.Лебедев В.Д. Оран: стихотворения и поэмы [Текст]: пер. с эвенк. Г. Фролова. -М.: Современник, 1982 - 143 с.

Св-во РПУ-У №1020300970106 от 08.10.02.

Подписано в печать 16.10.09. Формат 60x84'/] Усл. печ. л.. 1,5. Тираж 100. Заказ 540.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Алексеева, Намжилма Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ПРИРОДНЫХ РЕАЛИЙ

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Алексеева, Намжилма Николаевна

Национальная литература является объектом исследования с разных точек зрения: соотношения в ней общего и специфического, особенностей эстетического единства, взаимовлияния и взаимодействия. Современное осмысление национальных художественных образов возникает в связи с необходимостью системного представления о национальных особенностях мировосприятия каждого народа. В связи с этим исследования своеобразия национально-художественного мира литератур Сибири остаются одними из актуальных. Изучение национальной специфики художественных образов заставляет современных литературоведов заниматься активным поиском новых подходов к анализу художественного творчества.

Известно, что для создания художественного произведения писатель руководствуется принципом творческого отбора жизненного материала, подвергая анализу те факты, явления, предметы окружающей действительности, которые важны для движения сюжета или раскрытия избранной им темы произведения, тогда внешний мир отражается в произведении не только в отношениях между героями, в описаниях природы, но и в изображениях самого предметного мира. В связи с этим изучение национальной модели мира в ее образном, в данном случае, вещном проявлении становится одним из возможных путей постижения ее своеобразия и художественной содержательности.

Один из теоретиков литературы В.Е. Хализев пытается по-новому взглянуть на художественно-эстетическую сущность образа, особенно на его предметное выражение, связывая принципы изображения в литературе окружающих человека вещей с духовно-практическим жизнеустроением нации. В этом смысле литература отражает исторически сформировавшиеся типы отношения людей к их ближайшему окружению, к повседневности с ее трудом и досугом, к дому и семейному быту. Так, по его мнению, в литературе предметный, или вещный, мир служит воссозданию социальноисторического колорита эпохи, отражает специфику культуры народа. Вещи заключают в себе одновременно время и пространство, так как когда-то кем-то созданные, они несут на себе отпечаток времени, эпохи. Внимание художника к вещественной, предметной стороне жизни обусловлено тем, что невозможно «вне этих точно обозначенных потребностей материального мира достаточно отчетливо понять, представить себе человека, эпоху, среду» [119; 87].

Произведения национальной литературы в связи с этим характеризуются особым восприятием физической стороны мира - мира природы, материальной культуры народа, но при этом психологический, духовный уровень соотносится и взаимодействует с этим внешним, вещным миром. Анализ мира воплощенных природных явлений, предметов, расселенных в пространстве, созданном творческой волей художника, представляется одной из насущных современных задач анализа художественного произведения. Рождение художественного предмета в тексте - это одна из возможностей объективизации представлений художника. Это процесс, в котором мир внутренний должен столкнуться с проникающим в него внешним и нести на себе следы этого взаимопроникновения. Эмпирический мир состоит из самых различных предметов, которые сочетают черты как общефункциональные и особые, так и национальные, т.е. характеризующиеся специфичностью бытования у каждого народа. Предметный мир в произведениях якутской, эвенкийской и бурятской литератур, как и в любой другой, является важным признаком его национальной характеристики.

Как известно, в русской литературе художественное освоение предметного мира велось достаточно активно как в XIX (в творчестве A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева и др.), так и в XX веке (в произведениях A.A. Блока, С.А. Есенина, A.A. Ахматовой и др.). Особо символическое значение приобретали предметные образы в лирике А. Ахматовой, Н. Гумилева, М. Цветаевой, где вещь вовлечена в движение, посредством которого совершается лирическое исследование души человека.

Актуальность исследования обусловлена возросшим интересом гуманитарных наук к проблемам специфики художественного в национальных литературах, и потому литературоведение сегодня активно изучает проблемы национальной образности. Изучение этнической специфики искусства связано и с тем, что оно являет собой сгусток уникальных смыслов и эстетически освоенных взглядов миропонимания, которые во многом сегодня в жизни утрачиваются. Исследование произведений в их национальной образности, в данном случае в их вещной и природной основе, дает возможность систематизировать и саму образную систему в целом, определяя ее характер и особые типы их взаимосвязей.

Следовательно, возникает необходимость дальнейшего изучения эстетической функции вещей и природных объектов как элементов поэтики, ее понимания и толкования в литературном тексте. На смену накоплению, систематизации фактов закономерно приходит время обобщения, целостного подхода к предмету исследования, важное место в котором отводится выявлению отношений и связей между разрозненными, на первый взгляд, фактами литературы и культуры народа. Закономерным результатом развития этих направлений в гуманитарных исследованиях являются попытки реконструкции духовного универсума людей иных эпох. В контексте этого творчество национальных писателей и поэтов требует научного осмысления, так как представляет собой отражение уникального образа мысли, особой ментальности, выражающейся в национальных образах, зачастую уходящих из реальной жизни народа.

В современном литературоведении возникает тенденция изучения национальных литератур в более широком региональном пространстве, в данном случае Сибири, поэтому появились работы, рассматривающие национальные литературы в их целостной общности и в своеобразии (С.Ж. Балданов, С.И. Гармаева, З.К. Башарина и др.), изучающие литературы сибирского региона в условиях современной культурной ситуации. Данное диссертационное исследование находится в русле именно таких научных поисков.

Таким образом, определение роли этнопоэтических составляющих национальных образов в бурятской, якутской, эвенкийской литературах в их взаимодействии и типологической общности представляет собой актуальную исследовательскую задачу.

Названные литературы имеют между собой много общего. Этому способствовали многие условия: природно-географические, социально-экономические, общественно-политические, культурные, бытовые и др. Природные географические условия жизни бурят, якутов, эвенков определили и сходства в образе их жизни. Традиционным типом хозяйственной деятельности данных народов являлись кочевое скотоводство и охота у бурят, охота, рыболовство и оленеводство - у якутов и эвенков. Данное обстоятельство стало одним из элементов формирования специфики национальной образности, отраженной в искусстве. Образные структуры, связанные с особенностью уклада жизни этих народов, как присутствующие в ней, так и исчезающие или «уходящие» из реальности, на которые мы стремимся в своей работе обратить внимание, составляют основу национальной художественности и становятся значимыми национально-своеобразными способами и средствами создания образа в литературе этих народов. Художественные образы получали свое специфическое наполнение, связанное и с отличиями, которые соответствовали традициям, национальному образу мышления каждого из этих народов.

Степень изученности и научная новизна исследования. Вопрос, связанный со спецификой национальной художественной образности, рассматривался в литературоведении с различных теоретических точек зрения в общероссийском и в региональном контекстах.

О необходимости изучения национальной модели мира, сохранения и возрождения национальных форм мышления писал Е.М. Мелетинский в книге «Поэтика мифа»: «.отношение к детям, к старикам, восприятие человеком природы и ее катаклизмов, его отношение к природному теплу или холоду, солнцу, воде, дому, гостю, видам еды - все это, присутствуя и заполняя человеческую жизнь, разнится у всех народов. Писатель, находясь в зоне двух, а то и трех языков (и метаязыков), способен создать в художественной форме модель мира одного народа - именно это заставляет нас и при исследовании корней феномена мифологизирования в XX веке. учесть такие моменты, как стремление по той или иной причине связать настоящее с прошлым в единый поток ради ли обнаружения их единой метафизической природы . или во имя сохранения и возрождения национальных форм мысли и творчества» [124; 370].

В.Е. Хализев, основываясь на научно-теоретических достижениях предшественников, высказал свою точку зрения на данную проблему -известна значительная в методологическом и теоретическом плане его работа «Образ и знак». Автор выделяет два статуса образа в структуре произведения: образ как вычленяемый компонент предметного мира и троп как словесный образ. В связи с проблематикой образа нас интересуют размышления ученого о так называемом предметном мире произведения. Мир произведения имеет свое время, пространство, свою структуру (система персонажей, сюжет, пейзаж, интерьер и др.). Значимой для нашего исследования становится мысль ученого о том, что мир произведений, его метасловесное измерение открываются эстетическому восприятию: его единицы - образы персонажей, вещей, природы, т.е. предметы, воспроизведенные в их целостности, индивидуальности. Эта целостность достигается, несмотря на неизбежную в словесном тексте фрагментарность описаний, путем отбора характерных, выразительных деталей, выражаемых чаще всего вещью, предметом, взятым из реальной жизни, но они не просто воспроизводят единичные факты, но сгущают, концентрируют существенные для автора стороны жизни во имя ее оценивающего осмысления. В связи с этим художественная предметность перестает быть полным соответствием себе в реальности.

Изучение данного аспекта литературного процесса становится наиболее значимой задачей регионального литературоведения. В бурятском литературоведении изучение началось с работы С.Ж. Балданова «Художественная деталь в бурятской прозе». На обширном фактическом материале автор раскрывает своеобразие развития детали как проявления предметного, вещного в бурятской прозе.

По предметно-тематическому содержанию детали в бурятской прозе автор выделяет бытовые детали внешнего мира, пейзажные, портретные детали, и «новую», куда входят психологические. Актуальной остается мысль ученого о необходимости обращения человечества к своему прошлому, к истокам: «вновь и вновь переживать минувшее.для последующих поколений - это вечно живой источник духовного, нравственного опыта» [40; 167].

Изучение символической парадигмы национальных образов получило характерную трактовку в работах Г.Д. Гачева. «Художественное произведение, - по словам Г.Д. Гачева, - дает особые преимущества для исследования .национального восприятия и преображения мира» [66; 47]. Понятие «национальная картина мира», по Гачеву, тесно связано с понятиями «национальный образ мира», «национальное воззрение на мир», «гносеология», «национальная художественная логика», «склад мышления», «сетка координат», которой народ улавливает мир и, соответственно, какой космос (в древнем смысле слова, какой строй мира, миропорядок) выстраивается перед его очами» [66; 85].

Для выявления национального образа мира берется целостность национальной жизни: и природа, и стихии, и быт, и фольклор, и язык, и образность поэзии, соотношение пространства и времени и их координаты и т.п., - т.е. выявляется набор, основной фонд национальных ценностей, ориентиров, символов, архетипов, что и определяет затем и склад мышления, Логос народа» [66; 87]. Национальная целостность есть единство местной природы (Космос), характера народа (Психея) и склада мышления (Логос).

Задавшись целью изучения национальных образов мира, Г.Д. Гачев обратился к проблемам, имеющим важное методологическое значение. Так, он предлагает в исследовании национального . исходить из понимания Единого Целого - как взаимодействия разных членов в одном согласованном организме человечества, видя его как оркестр, а народы как инструменты. Он дает свое определение национального образа мира: «.Ценности, общие для всех народов (жизнь, хлеб, свет, дом, семья), располагаются в различных соотношениях. Эта особая структура общих для всех народов элементов (хотя и они понимаются по-разному, имеют свой акцент) и составляет национальный образ мира, а в упрощенном выражении - «модель мира». Ученый обосновывает то, что «опорными точками» подобного исследования являются «древность, классика, современность» [66; 54].

В современном литературоведении проблема национальных образов является одной из наиболее актуальных. Она исследуется с разных сторон: в рамках проблем этнопоэтики как главной составляющей этноментальной основы произведения, исследуются проблемы взаимодействия фольклора и литературы в аспекте этнохудожественных традиций, изучаются вопросы, связанные с функционированием национальных образов в фольклоре и в литературе. Комплекс исследований литератур направлен на изучение специфики национальной образности.

Вопросы, связанные со спецификой национальных образов, их семантическим и функциональным содержанием, нашли свое отражение в работах бурятских исследователей А.Б. Соктоева, В.Ц. Найдакова, С.Ж. Балданова, С.И. Гармаевой, Л.С. Дампиловой и др.

Вещный, предметный мир сибирских народов исследуется также в рамках других наук: истории, этнологии и этнографии. В 1987 году вышла книга, посвященная семантике быта, вещей народов Сибири «Традиционные верования и быт народов Сибири XIX - начала XX века», где анализируются этнографические аспекты жизни - ритуал как повседневный обиход, этикет и быт, вещи и технология, которые «в высокой степени семиотичны и не отличаются от «символичности» такой системы, как фольклор» [119; 164]. Интересны в этом плане и историко-этнографические работы H.JI. Жуковской «Категории и символика традиционной культуры монголов» (1988), «Кочевники Монголии» (2002), отражающие семантическую содержательность предметов традиционного быта монголоязычных народов.

Проблематика национальных образов освещается также в ряде работ, опубликованных в последнее время. Г.С. Скороспелкина национальное своеобразие поэзии определяет ее принадлежностью тому или иному народу по разным признакам, в числе которых этнографические приметы занимают особое место: этнографизмы автор определяет как «знаки непосредственной реальности этноса» [155; 47]. Предметы узнаваемого реального мира в поэзии трактуются как атрибуты поэтического мира, который является таким же реальным, как и исходный, но при этом предметные реалии становятся знаками нравственных сущностей. Автор дает свое определение понятию национального образа как «обобщенно-опредмеченного ощущения жизни народа и его ценностей» [158; 48], с чем нельзя не согласиться.

Работа А.И.Смирновой «Мифопоэтические образы в национальной картине мира» посвящена национальным образам эвенкийского прозаика Ю. Сбитнева в современной сказке-повести «Эхо». Эвенкийский образ мира, представленный в повести, раскрывается благодаря мифологическим воззрениям, сохранившимся в верованиях, быте, нравах северного народа.

Э.Ф. Шафранская в монографии «Мифопоэтика прозы Тимура Пулатова. Национальные образы мира» исследует основные символы мира Средней Азии - образы, наполненные ее философией и этнокультурной семантикой: камня, песка, виноградника как экзистенциальные слагаемые быта и бытия. Мотивный мир произведений Тимура Пулатова в связи с этим раскрывается в символике дома, двора, ворот, камня. По мнению исследователя, основой создания национальных образов является система национальных понятий, символов, представлений, спроецированных всем и бытийным началом, состоящим из родовых, национальных корней, потеря которых сродни бездушию, принимающему огромные размеры.

Материалом нашего исследования стали художественные произведения 70-90-х гг. XX в. бурятских поэтов А. Бадаева, Д. Доржиевой, Б. Дугарова, Н. Нимбуева, Г. Раднаевой, Д. Улзытуева, Ж. Юбухаева, якутских поэтов и писателей И. Гоголева, С. Данилова, М. Ефимова, В. Лебедева, Н. Лугинова, С. Тарасова, эвенкийских авторов Д. Апросимова, А. Немтушкина и др. Художественные тексты, рассматриваемые в диссертации, представлены как в оригинале, так и в переводах на русский язык Ст. Куняева, В. Евпатова, Е. Евтушенко, Т. Ребровой, Ю. Ряшенцева, О. Дмитриева, И. Фонякова (бурятский язык), В. Павлинова, О. Балакина, А. Медведева, В. Казанцева, Г. Фролова, Б. Сиротина, Б. Романова, А. Преловского (якутский и эвенкийский языки). Недостаточность аналитического материала в переводах на русский язык привела к необходимости представить часть произведений в подстрочных переводах с бурятского языка.

Выбор этого периода обусловлен несколькими причинами. Первая состоит в том, что литература данного времени представлена содружеством поэтов нескольких поколений, которое отразилось на многостороннем понимании наиболее актуальных проблем современности, усилении субъективного начала, интересе к камерной и пейзажной лирике, связанном с углубленным взглядом человека в самого себя. Это обстоятельство дает возможность хронологически проанализировать динамику изменений художественных моделей национального мира на протяжении XX в.

На 70-е гг. XX в. приходится наиболее продуктивное теоретическое и историко-литературное освоение многонациональной литературы народов России как социокультурного феномена. Важным достижением отечественного литературоведения этого времени стало установление типологического сходства явлений мирового литературного процесса и национальных литератур. Представители литератур России решали художественную задачу осознания мира приблизительно двумя способами: при помощи "космовоззрения", "планетарного мышления" (Ч. Айтматов, А. Ким); Н. Думбадзе, Г. Матевосян и Ф. Искандер использовали особый хронотоп: географически локализованное пространство и «вертикальное время», вмещающее тысячелетия жизни народа.

Исследователи бурятской литературы Б.Д. Баяртуев, В.Д. Жапов, характеризуя поэзию 80-х годов, отмечали, что в поэзии рассматриваемого периода все более остро встают проблемы исторической памяти народа, экологии природы и человека, происходит новое осмысление народнопоэтических традиций. В это же время в связи с понятием манкуртизма возникает идея «потерянности» не только одного человека, но и всего человечества в целом (Ч. Айтматов, В. Распутин, В. Астафьев и др.), которая затронула и вскрыла потаенные и сложные глубины национального самосознания, что, несомненно, требует своего изучения в различных науках: литературоведении, философии, социологии и т. д.

Литература 1990-х гг. - начала XXI в. формировалась в период социальных и политических катаклизмов, когда усиливалось значение национального начала, заданного предшествующим периодом, возникала необходимость противостояния унификации, стиранию национальных различий. Это время возрождения исконных национальных символов, преданных забвению, в связи с этим в литературе поэтически многогранно отражаются время и перемены в духовной и нравственной жизни общества. Отражение духовного мира современника становится одной из главных задач поэзии, обращение к нравственной, социально-философской проблематике отразило эволюцию национального мышления, его качественное изменение в новую историческую эпоху, характеризующуюся углубленным вниманием к внутреннему миру человека в его многообразных связях с обществом, с нацией. •

Выбор в качестве объектов исследования преимущественно лирических произведений бурятской, эвенкийской и якутской лирики связан с тем, что этот род литературы динамичнее реализует наиболее актуальные проблемы времени, вступая в диалог с читателем. В лирике был востребован основной комплекс этнических понятий и реалий, раскрывающих понятия малой родины, отчего дома, национального быта. Преобладание в работе материалов по бурятской и якутской литературе в сравнении с эвенкийской обусловлено тем, что в силу определенных обстоятельств, а именно-географической расселенности, малочисленности народа, эвенкийская литература находится на этапе становления и накопления творческого опыта, но мы не исключаем ее из исследования, так как данная литература, ее образная система представляются семантически и поэтически содержательным контекстом, способным обогатить эстетику и поэтику исследуемых нами литератур.

Объектом исследования выбраны национальные художественные образы в их вещном и природном выражении.

Предмет исследования - выявление этнопоэтической содержательности национальных образов и их эстетической трансформации в творческом процессе писателя.

Цель исследования. Основной целью работы явилось осмысление художественно-эстетических особенностей национальных образов, выраженных природным и вещным мирами, определение их роли в бурятской, эвенкийской и якутской литературах, выявление эстетического потенциала каждого из них.

В соответствии с целью определились следующие задачи:

- определить содержательность и специфику национальных образов природы и вещи;

- выявить художественно-эстетическую содержательность «уходящих» образов, связанных с исчезающими этнореалиями жизни народа, остающимися при этом в художественном творческом сознании;

- исследовать эстетическую природу наиболее значимых «уходящих» образов;

- определить типологическую содержательность образов в их ментальной общности и специфике.

Методологическую и теоретическую базу составили труды по теории и истории культуры (М.М. Бахтин, Г.Д. Гачев, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев и др.), по теории и семиотике текста (Р. Барт, Ю.М. Лотман,), по интерпретации мифа и архетипа (Е.М. Мелетинский, В.Н. Топоров, М. Элиаде), по вопросам изучения вещного мира (А.И. Белецкий, Е.С. Добин, Р. Ингарден, Л.В. Карасев, P.M. Кирсанова, В.Е. Хализев), труды по литературам народов РФ (С.Ж. Балданов, З.К. Башарина, С.И. Гармаева, Л.С. Дампилова, С.С. Имихелова, К.К. Султанов, П.В. Максимова, А.Н. Мыреева А.И. Смирнова, Э.Ф. Шафранская и др.), работы Э.А. Бальбурова, А.П. Эльяшевича и др., изучающие проблемы лирической прозы. При изучении данной проблемы определенный интерес представляют исследования по этнологии и традиционной культуре (Л.Н. Гумилев, М.М. Маковский), труды К. Юнга по теории бессознательного.

Основными методами работы явились описательно-сопоставительный, системно-функциональный, сравнительно-типологический.

Научная новизна работы диссертации заключается в том, что впервые национальные художественные образы бурятской литературы рассматриваются комплексно в типологических связях с образами эвенкийской и якутской литератур. При этом предпринята попытка обоснования «уходящих» образов, их связи с этнокультурными реалиями, исчезающими из жизни народов Сибири и образующими этнопоэтический компонент художественного творчества. В таком преломлении творчество национальных писателей Сибири не становилось предметом специального исследования.

Несмотря на достаточно широкий спектр исследований, посвященных национальным картинам мира, требуется, на наш взгляд, целостное осмысление всего, что можно обозначить как вещный и природный мир применительно к национальным литературам.

Практическое значение диссертации состоит в том, что ее материалы и результаты могут быть использованы в дальнейшей научной разработке вопросов, связанных с проблемами национальной специфики региональных литератур, этнокультурного анализа, в практике преподавания школьного и вузовского курсов литературы, а также использован при разработке учебных, специальных курсов по этнокультуре, этнопедагогике. Положения, выносимые на защиту:

1. Природные образные модели земного, водного, космического (небесного) пространств, выполняющие сотериологическую (спасительную), очистительную и медитативную функции, расширяют художественные поиски писателей.

2. В образной системе названных литератур обозначился типологический ряд образов, которые можно назвать «уходящими», когда определенные этнореалии, исчезая из жизни, начинают активно выполнять эстетические функции в литературе и становятся способом реконструкции национальной модели мира.

3. Анализ содержательности образов животных - коня, оленя в национальных литературах Сибири показывает, что их исчезновение из современности остается в литературе как средство углубления и расширения трактовки анималистических мотивов.

4. «Уходящие» образы вещного мира юрты, тордоха, коновязи, хура, хомуса и природного мира образы аласа, степи, тайги и др. в художественном творчестве приобретают сакральный смысл, связанный с их миромоделирующей функцией. Содержательность «уходящих» образов актуализируется при изображении трагических картин, связанных с мотивами бездомья, одиночества, сиротства в современном обществе.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационной работы отражены в научных публикациях, а также в докладах на ежегодных научно-практических конференциях аспирантов, преподавателей университета, на различных региональных и международных конференциях.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

17

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнопоэтическое своеобразие природного и вещного мира в литературе народов Сибири"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблематика изучения национальных образов сегодня важна тем, что рассматривается в целостности многих аспектов: исторического, психологического, философского, религиозного и др. В национальной литературе изучение данной проблемы связано и со спецификой национального видения мира, его этнокультурных традиций и реалий.

В работе, не претендуя на полноту решения проблемы, мы предприняли попытку определить этнопоэтическую содержательность наиболее значимых национальных образов бурятской, эвенкийской и якутской литератур в их эстетической трансформации в творческом процессе писателей.

Так, в условиях безоглядного отказа человечества от всего, что с ним было, проблема памяти, как эстетическая и нравственная категория, осмысливается литературой все активнее. Ее реализация в литературе во многом формирует специфику национального образа, его внутреннюю субстанцию. Фундаментом такого целостного мировосприятия являются изначальные образы или архетипы (К. Юнг) - как отражение непрерывно повторяющегося опыта человечества, так и силы и тенденции к повторению тех же опытов. Бессознательное коллективное запечатлено в каждом человеке. Нация сохраняет себя, когда бессознательное присутствует у каждой отдельной личности. Только изменения внутренней установки человека становятся началом изменения психологии нации-национальные образы сохраняют национальное начало на уровне коллективного бессознательного, активно проявляясь в творчестве.

С приходом новой действительности из жизни уходят и определенные ее атрибуты, однако формы быта и бытия становятся символами, способными выразить и воплотить определенное эстетическое содержание.

Проведенный анализ художественных образов убеждает, что их необходимо изучать в системе, во всех контекстных связях: хии-морин (воздушный конь) — конь - коновязь - юрта, небесный олень — олень тордох, потому что данные образы взаимосвязаны и взаимодополняемы, обладая той обогащенной национальной семантикой, могут реализовать этические и эстетические представления кочевника. Целостность восприятия мира, присущая миропониманию кочевника присутствует и прослеживается в наиболее ярких образных моделях, взятых нами и на современном уровне сознания народа. Это позволило нам при изучении этнопоэтических образов ввести понятие «уходящие» образ сущность которых проявляется в том, что определенные этнореалии закономерно исчезая из реальной жизни, начинают активно функционировать в литературе, становясь основой для возникновения этнически содержательных художественных образов

Таким образом, рассмотрение «уходящих» образов бурятской, якутской, эвенкийской литератур позволяет сделать выводы:

Уходящие» образы - это система этнически насыщенных образных моделей, связанных с глубинными пластами национальной жизни - ее быта, культуры, природы и особого менталитета сознания, в конечном счете, в менталитете национального сознания каждого из этих народов. Действительно, с одной стороны, эти этнореалии неминуемо и закономерно уходят из жизни, с другой стороны, их уход, как видно, связан со столь же закономерным с их помощью углублением и обогащением национальной образности духовной культуры. Можно утверждать, что развитие техносферы усиливает поэтическую ценность в данном случае таких «уходящих» образов, обогащая их художественную значимость, ставя их в центр художественного сознания.

Из области бытописаний «уходящие» образы переходят в область созидающей творческой фантазии, становясь важнейшими ее слагаемыми, идущими от знаков и истоков самой жизни. Теперь уже образы этнореалий, исчезающие из реальной жизни, воссоздаются фантазией художника, в широком смысле в сфере творческой активности человека, познающего и самоосуществляющего себя в этом мире. Востребованность эстетики «уходящих» образов, на наш взгляд, связана с феноменом памяти каждого из этих образов. Память, с одной стороны обостряется когда в реальности что-то закономерно завершилось и уходит из нее, но с другой стороны остается, преодолевая этот конец.

Уходящие» образы, к которым обращаются поэты, исчезая из жизни как реалии, утрачивая свое утилитарное значение, остаются в коллективной памяти каждой нации, отражаясь в искусстве как поэтический образ, компонент этнопоэтики, приобретая особое значение в понимании идеи прочности, постоянства, незыблемости общечеловеческих и национальных ценностей. Чем дальше народ отходит от этнокультурных реалий, тем большую образность приобретают они в искусстве, наполняясь художественно- метафорическим и философским смыслом.

Поэты разной национальности типологически сходны в ощущении необходимости обращения к теме «уходящего», к теме культа предков, памяти как к одному из путей гармонии и спасения, прежде всего духовного, и находят возможности их воплощения в разных символических смыслах и' образах. Система «уходящих» этнопоэтических образов, исследованная нами в других типологически сходных национальных литературах дает возможность установления не только этнокультурных, но и культурных контактов вообще, но на принципиально ином уровне миропонимания каждого из этих народов и их литератур.

Таким образом, в современном литературоведении может получить более активное развитие перспектива изучения литературы на уровне «уходящих» образов как предметов ностальгической памяти, вымысла; как греза об исчезающем мире. Сама эфемерность существования этнореалий в современном мире предполагает гораздо более свободные и масштабные способы их эстетического постижения.

Утрата духовной стабильности требует своего восполнения и в образах природного мира. Поиск утраченной целостности, естественно, приводит поэтическую мысль к природному началу, мифопоэтическая модель жизни дает такую возможность: образы первостихий, в частности земли/ степи/тайги/аласа связаны с чувством дома, защищенности, противопоставляются таким понятиям как «бездомье», «сиротство». Если утрачен смысл реалий быта, о чем мы говорили, то природные образы способны восстановить и воплотить чувства рода, дома человека, компенсируя все то, что приходит с эсхатологическим настроем. В условиях эсхатологического настроя природные образы позволяют восстановить космогонию целостности мира.

Образы небесного (солярного) пейзажа в художественной картине мира, устанавливая связь с космосом, дают ощущение единства человека с макромиром. Чувственно воспринимаемая первооснова бытия - стихии воды, земли, воздуха, огня, - они создают в литературе космическую и природную целостность и цельность, когда природное явление способно соединять материальное и пейзажное, метафизическое и реальное. Если образы вещного мира выражают идею разорванного, дисгармоничного состояния человеческого, то природные образы, напротив, являют свою целостность и нераздельность. Общность же вещных и природных образов видится в их единой смыслотворческой задаче самообретения человеком себя путем приобщения к природе.

Анализ произведений национальных литератур убеждает в том, что литература отражая важнейшие традиционные ценности своего народа в каждом отдельном случае, выступая их хранительницей, становится и фактором возрождения национальной культуры и важнейшим условием обновления общества.

Веками народ вырабатывал кодекс самосохранения и самосовершенствования - ответственность за предков и потомков - в чем и заключается семантика национальных образов, в которых сконцентрированы этические и нравственные ориентиры человеческого поведения.

165

Список научной литературыАлексеева, Намжилма Николаевна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Апросимов, Д. Три родника: Стихи Текст. / Д. Апросимов. пер. Б. Романова, Б. Сиротина. — М.: Современник, 1981 - 79 с.

2. Багатайский, Р. Белые снегири: Стихи Текст. / Р. Багатайский. пер. С. Кузнецовой М.: Советский писатель. 1982 - 78 с.

3. Бадаев, А. У подножья Саян: Стихи Текст. / А. Бадаев. Улан-Удэ, Бурят, кн. изд-во, 1976.-210 с.

4. Бадаев, А. Твой след на земле: Стихи Текст. / А. Бадаев. М.: Советская Россия, 1978.- 172 с. пер. с бур. В. Кострова, Ю. Ряшенцева, О. Дмитриева и др.

5. Гоголев, И. М. Серебряное стремя: Стихи Текст. / И.М.Гоголев. -пер. с якут. В. Павлинова, В. Казанцева, О. Цакунова и др. -Советский писатель. 1977. - 102 с.

6. Гоголев, И.М. Черный стерх: Роман Текст. / И.М. Гоголев. пер. с якут. А. Ленской. - М.: Советская Россия, 1979. - 207 с.

7. Данилов, С.П. Сказание о Джэнкире: Роман Текст. / С.П. Данилов. -Пер с якут. В. Коркина. М.: Советский писатель, 1989. - 542 с.

8. Дондокова, Ц-Д. Наша девушка: Поэмы Текст. / Ц.Д .Дондокова -Улан-Удэ Буряте, кн. изд-во, 1972

9. Доржиева, Д.Р. Лики Вселенной: Стихи Текст. / Д.Р. Доржиева.— Улан Удэ, ООО «НонПарель», 2006. - 161 с.

10. Доржиева Д. Р. Новолуние: Стихи Текст. / Д.Р. Доржиева. Улан-Удэ. Изд-во Наран. 1996 - 56 с.

11. П.Дугаров, Б. С. Дикая акация: Стихи Текст. / Б.С. Дугаров. М.: Современник, 1980. - 112 с.

12. Дугаров, Б.С. Горный бубен: Стихи Текст. / Б.С. Дугаров. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976. - 94с.

13. Дугаров, Б.С. Струна земли и неба: Стихи Текст. / Б.С. Дугаров — Улан- Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография» 2007 - 360 с.

14. Дугаров, Б.С.Лунная лань: Стихотворения Текст. / Б.С. Дугаров. -М.: Советская Россия, 1989 174 с.

15. Дугаров, Б.С. Звезда кочевника: Стихотворения Текст. / Б.С. Дугаров. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1994. - 256 с.

16. Дугаров Б.С. Всадник: Стихотворения Текст. / Б.С. Дугаров М.: Современник, 1989. - 141 с.

17. Ефимов, М.Д. Дымок аласа: Стихи Текст. / М.Д. Ефимов. пер. А. Преловского. - М.: Советский писатель, - 1978. - 96 с.

18. Лебедев, В.Д. Священный родник: Стихи Текст. / В.Д. Лебедев. М.: Современник, 1974. - 79 с.

19. Лебедев, В.Родная тундра: Стихи Текст. / В.Д. Лебедев. М. Современник, 1985. - 80 с.

20. Лугинов, H.A. Роща Нуоралджыма: Повесть Текст. / H.A. Лугинов. -Пер. С. Шуртакова. -М.: Советский писатель, 1981.-107 с.

21. Немтушкин, А. Костры моих предков: Стихи Текст. / А. Немтушкин- пер. 3. Яхнина, А. Прицкера, А. Федоровой и др. -Красноярск: Красноярс. кн. изд-во, 1980. 61 с.

22. Немтушкин, А. Мои костры: Стихотворения Текст. / А. Немтушкин. Красноярск. - Красноярс. кн. изд-во, 1985. - 72 с.

23. Попов, Л.А. Близкое солнце: Стихи и поэмы. Текст. / Л. Попов. -Пер. с якуте. М.: Советская Россия, 1980. 318 с.

24. Попов, Л.А. Зову май: Стихи Текст. / Л.А. Попов. Пер. с якут. Р. Казаковой, А. Преловского, А. Разумовского и др. — 311 с.

25. Раднаева, Г.Ж. Белый месяц: Стихи Текст. / Г.Ж. Раднаева. Пер. с бур. Т. Ребровой. — М.: Советская Россия, 1989 — 143 с.

26. Раднаева, Г.Ж. Талын булаг: Уянгата пгулэгууд Текст. / Г.Ж. Раднаева. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1994. 127 с.

27. Тарасов, С. Цветок аласа: Стихи Текст. / С. Тарасов. -М.: Советский писатель, 1989. -142 с.

28. Тарасов, С. На берегах Синэ: Стихи Текст. / С. Тарасов. М.: Современник, 1984 - 77 с.

29. Улзытуев, Д.А. Олений рог: Стихи Текст. / Д.А. Улзытуев. Пер. с бур. С. Куняева. - М.: Советский писатель, 1965. - 126 с.

30. Улзытуев, Д.А. Ая ганга.: Стихи Текст. / Д.А. Улзытуев. Пер. с бур. М.: Современник, 1974. - 215 с.

31. Улзытуев, Д.А. Напев: Стихотворения Текст. / Д.А. Улзытуев. Пер. с бур. Ст. Куняев. — М.: Современник, 1983. - 183 с.

32. Юбухаев, Ж.Д. Мунгэн сэргэ: Шулэгууд Текст. / Ж.Д. Юбухаев. -Улан-Удэ: Буряадай номой хэблэл, 1984. 56 н.

33. Юбухаев, Ж.Д. Шулэгууд дурбэн зуг, найман хизаарта Текст. / Ж.Д. Юбухаев.- Улаан-Удэ: Буряад унэн, 2007. - 72 н.

34. Яковлев (Далан), B.C. Глухой Вилюй: Роман Текст. / B.C. Яковлев (Далан). М.: Советский писатель, 1986.1. Научная литература

35. Алексеев, A.A. Забытый мир предков Текст. / A.A. Алексеев // Очерки традиционного мировоззрения эвенов Северо-Западного Верхоянья.- Якутск: КИФ Ситим, 1993. 96 с.

36. Алиева, С.У. Возвращение к национально-этническим истокам. Проза народов Северного Кавказа Текст. / С.У. Алиева // История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. Вып. IV.-М.: ИМЛИ РАН, 2005.- 272 с.

37. Бабуева, В.Д. Материальная и духовная культура бурят Текст. / В.Д. Бабуева Улан-Удэ, 2004. - 228 с.

38. Балданов, С.Ж. Становление и развитие национальных литератур республик Саха и Тыва Текст. / С.Ж. Балданов Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та. - 1998. - 96 с.

39. Балданов, С.Ж. Народно-поэтические истоки национальных литератур Сибири (Бурятии, Тувы, Якутии). Текст. / С.Ж. Балданов. Улан- Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1995. - 447 с.

40. Балданов, С.Ж. Общность литератур народов Сибири: (Бурятия, Тыва, Якутия) Текст. / С.Ж. Балданов. Улан-Удэ, Бэлиг, 2001. — 200 с.

41. Башарина, З.К. Содружество литератур Текст. / З.К. Башарина. М.: Academia, 2002. - 248 с.

42. Баяртуев, Б.Д. Освоение индо-тибетских художественных традиций в современной бурятской литературе Текст. / Б.Д. Баяртуев // Новые тенденции в современной литературе Бурятии. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1988.-С. 26-37.

43. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи Текст. / М.М. Бахтин -М.: Худож. лит-ра, 1986. 541 с.

44. Бахтин, М.М. Эстетика словесно творчества Текст. / М.М. Бахтин -М. Искусство, 1986. 444 с.

45. Беликов, В.В. Эвенки Бурятии: история и современность. Текст. / В.В. Беликов. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН. - 1994 - 173 с.

46. Бешукова, Ф.Б. К вопросу о диалектике типологического и национального в адыгейской литературе Текст. / Ф.Б. Бешукова // Филологический вестник. Майкоп, 2003. - № 5.- С.74-79.

47. Билюкина, A.A. Роль русской литературы в возникновении и становлении якутской драматургии Текст. / A.A. Билюкина // Взаимодействие литератур народов Севера и Дальнего Востока. -Новосибирск: Наука, 1983.-С. 124- 130.

48. Бражников, И.Л. Мифопоэтический аспект литературного произведения Текст.: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М, 1997.22 с.

49. Брем, А. Жизнь растений. Новейшая ботаническая энциклопедия. Текст. / А. Брем. -М.: Эксмо, 2004. 976 с.

50. Будаев, Ц.Б. Словарь русско-бурятско-монгольских названий растений Текст. / Ц.Б. Будаев. Улан-Удэ.- Изд-во Буряте, гос. ун-та,- 2002. 46 с.

51. Буддизм: словарь / Абаева Л.Л., Андросов В.П., Бакаев Э.П. и др. Текст. / Л.Л. Абаева, В.П. Андросов, Э.П. Бакаев. М.: Республика, 1992.-287 с.

52. Буряты (Народы и культуры). Текст. / Отв. ред. Л.Л. Абаева, Н.Л. Жуковская. М.: Наука, 2004. - 633 с.

53. Варламова (Кэптукэ), Г.И. Мировоззрение эвенков. Отражение в фольклоре. Текст. / Г.И. Варламова (Кэптукэ). Новосибирск: Наука. -2004. - 149 с.

54. Василевич, Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII -начала XX вв.). Текст. / Г.М. Василевич Л.: Наука, 1969.

55. Васильева, Д.Е. Судьба Далана Текст. / Д.Е. Васильева // Полярная звезда,- 2003. № 2. - С.22-25.

56. Васильева, Д.Е. Национальное и общечеловеческое в якутской литературе. Текст. / Д.Е. Васильева. Якутск: Якут. науч. центр СО РАН.-1995.- 174 с.

57. Вернадский, В.И. Научная мысль как планетное явление. Текст. / В.И. Вернадский. -М.: Наука 1991.-270 с.

58. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. Текст. / А.Н. Веселовский.- М.: Высш. школа, 1989. 404 с.

59. Вишняков, Д.А. Праздник первого снега (Об А.К.Михайлове) Текст. / Д.А. Вишняков // Полярная звезда. 1973- №>1- С. 129 - 130.

60. Взаимодействие культур Востока и Запада / Сост. A.B. Суворова — М.: Наука, 1987. Вып. 2. - 168 с.

61. Галданова, Г.Р. Доламаистские верования бурят / отв. ред. Л.П. Потапов. Новосибирск: Наука, 1987. - 113 с.

62. Галданова, Г.Р. Ритуал шаманского посвящения и культ дерева в бурятском шаманизме Текст. / Г.Р. Галданова // Центроазиатский шаманизм: философские, исторические, религиозные аспекты. -Улан- Удэ, 1996. С. 102-104.

63. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе XX века Текст. / Б.М. Гаспаров: М.: Наука, 1993. - 304 с.

64. Гармаева, С.И. Типология художественных традиций в прозе Бурятии XX века (Опыт сравнительного анализа литератур тюрко-монгольского ареала) Текст. / С.И. Гармаева. — Улан-Удэ: Изд-во Бур. гос. ун-та, 1997. 168 с.

65. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира. Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. Текст. / Г.Д. Гачев- М.: Советский писатель, 1988 445 с.

66. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира. Текст. / Г.Д. Гачев. М.: Академия, 1998. - 429 с.

67. Гей, Н.К. Художественный образ как категория поэтики Текст. / Н.К. Гей // Контекст.- 1982. М.: Наука, 1983. - С.68-78.

68. Гладкова, Н.И. Зачинатели эвенкийской и эвенской литератур Текст. / Н.И. Гладкова // Литература народов Севера. СПб., 2002. - 290 с.

69. Гоголев, А.И. Якуты (Проблемы этногенеза и формирование культуры) Текст. / А.И. Гоголев. Якутск: Изд-во Якут. гос. ун-та, 1993.- 149 с.

70. Гоголев, А.И. Якутия: век XX. Текст. / А.И. Гоголев. Якутск: Якут, гос. ун-та, 2001.- 154 с.

71. Город, усадьба, дом в литературе: сб. науч. ст. / Сост. и науч. ред. А.Г. Прокофьева, О.М. Скибина. Оренбург, Изд-во ОГПУ, 2004. -216 с.

72. Грехнев, Вс.А. Словесный образ и литературное произведение. Текст. / Вс. А. Грехнев. Н.Новгород: Нижегор. гуманитар. Центр, 1997.- 197 с.

73. Гумилев, JI.H. Спор с поэтом Текст. / JI.H. Гумилев // Древняя Русь и Великая Степь. М.: Мысль, 1992 - 781 с.

74. Гурзадян, Г.А. Звездные вспышки: Физика. Космогония Текст. / Г.А. Гурзадян. М.: Наука, 1985. - 560 с.

75. Дампилова, JI.C. Цыренова, М.Ц. Современная бурятская поэзия,-Текст. / JI.C. Дампилова, М.Ц. Цыренова. Улан-Удэ, 1998.

76. Дампилова, J1.C. Символика кочевого пространства в поэзии Б. Дугарова Текст. / JI.C. Дампилова. Улан-Удэ.: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.- 160 с.

77. Данчинова, М.Д. Художественная картина мира в литературе Бурятии 1960-1990гг. (пространственно-временная архитектоника). Текст. /

78. М.Д. Данчинова: Автореф. дисс.канд. филол. наук. Улан-Удэ,2000.- 17 с.

79. Дугаржапова, Т.М. Поэтика Дондока Улзытуева. Текст. / Т.М. Дугаржапова. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 2001. - 177 с.

80. Дугаров, Б.С. Бурятская Гэсэриада: небесный пролог и мир эпических божеств Текст. / Б.С. Дугаров. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.-296 с.

81. Евсюков, В.В. Мифы о вселенной. Текст. / В.В. Евсюков. -Новосибирск: Наука, 1988. 175 с.

82. Емельянов, И.С. Русско-якутские литературные связи в прозе (конец XIX начало XX века) Текст. / И.С. Емельянов. - Новосибирск.: Наука, 2001.-109 с.

83. ЗЗ.Емельянов, И.С. Русская проза Текст. / И.С. Емельянов // Литература Якутии на современном этапе 1980-1990 гг.: Очерки Якутск ИГИ АН PC (Я), 2001.-С. 101- 128.

84. Епишкина, Н.В. Образы живого мира в поэтическом языке С.Есенина и А. Несмелова Текст./ Н.В. Епишкина // Природа в художественной литературе: материальное и духовное. СПб, 2004.- С. 75- 79.

85. Ермолова, Н.В. Эвенки: проблема этнических различий и локальных групп Текст. / Н.В. Ермолова // Этносы и этнические процессы: Сб. ст. М.: Восточная литература, 1993. - С.97-106.

86. Жирмунский, В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур Текст. / В.М. Жирмунский // Взаимосвязи и взаимодействия национальных литератур. Материалы дискуссии IIIS янв. 1960г. М.: Изд-во Акад. Наук, 1961 - С.52-67.

87. Жирмунский, В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад Текст. / В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1979. - 493 с.

88. Жолковский, А.К. Блуждающие сны и другие работы. Текст. / А.К. Жолковский. М.: Наука, 1994. - 428 с.

89. Жуковская, Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. Текст. / Н.Л. Жуковская. М.: Наука, 1988. - 194 с.

90. Зыков, Ф.М. Поселения, жилища, хозяйственные постройки якутов. (XIX — начало XX века) Историко-этнографическое исследование. Текст. / Ф.М. Зыков. Новосибирск: Наука, 1986. - 101 с.

91. Иванов, A.A. Художественные образы в рассказах Ю.Казакова Текст. / A.A. Иванов // Литературная учеба. 2002. - С. 107-109.

92. Иванов, Вяч. Be. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Текст. / Вяч. Вс. Иванов //Т. 3. Сравнительное литературоведение -М.: Языки славян, кул-ры. 2004. - 813 с.

93. Илларионов, В.В. Искусство якутских олонхосутов Текст. / В.В. Илларионов. Якутск: Якутск, кн. изд-во, 1982. - 128 с.

94. Ионова, О.В. Жилье и хозяйственные постройки якутов Текст. / О.В. Ионова // Сибирский этнографический сборник, Т.1. М.,- JL, 1952, С. 239-319.

95. История и культура эвенов. Текст. / СПб.: Наука, 1997. 180 с.

96. История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. Текст. / Отв. ред. Н.С. Надъярных, Ю.Я. Барабаш, В.А. Бигуаа и др.: сб. ст. Вып. IV. - М.: ИМЛИ РАН, 2005. - 272 с.

97. История якутской литературы (сер. XIX-начало XX века) Текст. / H.H. Тобуроков, Г.С. Сыромятников, H.A. Габышев и др. — Якутск: Якут. науч. центр СО РАН, 1993.- 195 с.

98. Кавко, А.К. Поэтическая символика Янки Купалы Текст. / А.К. Кавко // История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. Вып.Ш.- М.: Наследие, 1995. 240 с.

99. Кедрина, З.С. Движение опыта Текст. / З.С Кедрина // Взаимодействие литератур и художественная культура развитого социализма / Под ред. Г.И. Ломидзе. М.: Наука, 1977. - С. 27- 44.

100. Кедрина, З.С. На языке дружбы Текст. / З.С Кедрина. М.: Советский писатель, 1984. - 108 с.

101. Киндикова, Н.М. Традиции и новаторство современной алтайской лирической поэзии Текст. / Н.М. Киндикова: Автореф.дис.канд. филол. наук/ АН СССР. Ин-т мировой лит. им.

102. A.M. Горького. М., 1987.- 19 с.

103. Копырин, Н.З. О влиянии русской литературы на развитие, якутской национальной образности Текст./ Н.З. Копырин // Взаимодействие литератур народов Сибири и Дальнего Востока. -Новосибирск: Наука, 1983.- С. 143-147.

104. Кошелева, A.JI. Хакасская поэзия 1920-1990-х гг. Типология и закономерности развития Текст. / A.JI. Кошелева Абакан: Хакасск. кн. из-во, 2001.-160 с.

105. Кошелева, А. Л. Генезис хакасской поэзии в контексте евразийской культуры Текст. / А.Л. Кошелева // Актуальные проблемы изучения языка и литературы.- Абакан, 2003.- С. 19-25.

106. Красная книга редких и находящихся под угрозой исчезновения виды животных и растений Бурятской АССР.- Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1988.-415 с.

107. Литература Якутии на современном этапе 1980-1990-ые гг.: Очерки АН PC (Я), Институт гуманитар, иссл. Якутск: ИГИ АН PC (Я), 2001.-282 с.

108. Литературы народов России XX век М.: Наука, 2005. - 364 с.

109. Лосев, А.Ф. Проблема символа в связи с близкими ему литературоведческими категориями Текст. / А.Ф. Лосев // Изв. АН

110. СССР. Сер. «Литер, и язык». Т.29 (XXIX). Вып.5. М., 1970.- С. 381382.

111. Ломидзе, Г.И. Искусство великой общности: Статьи о советской многонациональной литератруе Текст. / Г.И. Ломидзе. М.: Советский писатель, 1978, - 271 с.

112. Лотман, Ю.М. Семиосфера Текст. / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусств», 2000. - 704с.

113. Лотман, Ю.М. Воспитание души Текст. / Ю.М. Лотман.- СПб.: Искусство-СПб, 2003. - 624 с.

114. Лукин, Ю.А. Художественная культура зрелого социализма Текст. / Ю.А. Лукин. М.: Наука, 1977.

115. Львова, Э.Л., Октябрьская, И.В., Сагалаев, A.M., Усманова, М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир Текст. /Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, A.M. Сагалаев, М.С. Усманова. Новосибирск: Наука, 1988.

116. Мазин, А.И. Традиционные верования и обряды эвенков-ороченов (кон. XIX начало XX вв.). Текст. / А.И. Мазин. -Новосибирск: Наука, - 1984 — 201 с.

117. Максимова, П.В. Национально-художественные традиции в творчестве якутских поэтов, пишущих на русском языке Текст. / П.В. Максимова // Литературные традиции и преломление их в Якутии.-Якутск: Изд- во Якут. гос. ун-та, 1995. С.68-77.

118. Максимова, П.В. Жанровая типология якутской поэзии: Вопросы эволюции классиф. форм Текст. / П.В. Максимова. Новосибирск: Наука, 2002.- 254 с.

119. Мелетинский, Е.М. От мифа к литературе Текст. / Е.М. Мелетинский. -М.:РГГУ, 2002.

120. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа Текст./ Е.М. Мелетинский-М.: Наука, 1976.- 167 с.

121. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа Текст. / Е.М. Мелетинский-М.: Восточная литература, 2000. 406 с.

122. Меликов, В.В. Введение в текстологию традиционных культур. Текст. / В.В. Меликов. М.: Рос. гос. гуманитар, ун-т, 1999. - 304 с.

123. Меремукова, М.Г. Этнокультурные основы творчества адыгских писателей-просветителей XIX века (к проблеме художественного этнографизма). Текст.: дис. канд. филол. наук. — Карачаевск, 2002.

124. Михайлов, A.B. Новый этап в развитии литератур (о творчестве Галины Кептуке) Текст. / A.B. Михайлов // Полярная звезда. 1993. -№2. - С.159-164.

125. Мыреева, А.Н. Многонациональный роман 1960-1980 гг. Типологические аспекты Текст. / А.Н. Мыреева. Новосибирск: Наука, 1997.- 159 с.

126. Неупокоева, И.Г. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа Текст. / И.Г. Неупокоева. — М.: Наука, 1976.-359 с.

127. Николаев, К.Б. Голоса новой Чукотки: Литература народностей Крайнего Северо-Востока Текст. / К.Б. Николаев. Магадан: кн. изд-во, 1980.-222 с.

128. Новиков, А.Г. О менталитете Саха Текст. / А.Г. Новиков. -Якутск: Изд-во аналитич. центра, 1995. 147 с

129. Огрызко, В.В. Писатели и литературы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Текст. /В.В. Огрызко: Библиографич. справочник. 4.1. М.: Концерн «Литературная Россия», 1998. 536 с.

130. Окорокова, В.Б. Пути развития прозы в литературах народов Якутии Текст. / В.Б. Окорокова. Якутск, 2001.

131. Отарова, Р.К. Этические ориентиры лирики К. Мечиева на рубеже XIX XX веков Текст. / Р.К.Отарова - [Текст] // История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. Bbin.IV. -ИМЛИ РАН, 2005. - С. 196-209.

132. Пашкевич, О.И. Проблема национального менталитета в литературе народов Якутии. Текст. / О.И. Пашкевич, дис. канд. филол. наук. Якутск, 2002.

133. Петров, В.Т. Роль фольклора в зарождении якутской литературы Текст. / В.Т. Петров. Якутск, кн. изд-во, 1972. - 54 с.

134. Петров, В.Т. Взаимодействие традиций младописьменных литератур: Национальный фольклор и русская классика Текст. / В.Т. Петров. Новосибирск: Наука. Сиб. отд.- е, 1987. - 236 с.

135. Пешкова, Г. А. Растительность Сибири. Предбайкалье и Забайкалье Текст. / Г.А. Пешкова. Новосибирск: Наука. - 1985. -131 с.

136. Петухов C.B. Образы-символы природных стихий в художественном мире Б.В. Шергина Текст. /C.B. Петухов // Природа в художественной литературе: материальное и духовное. СПб, 2004.- С.140-150.

137. Писатели Восточной Сибири: Биобиблиогр. указатель. Вып. 2. Ч. . Иркутск, 1993.

138. Попова, М.П. Основные тенденции якутской поэзии 1980-2000-х гг. Текст.: дисс. канд. филол. наук. Якутск, 2000.

139. Пошатаева, A.B. Литература и фольклор: к проблеме взаимодействия Текст. / A.B. Пошатаева // Взаимодействие литератур народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1983.-С. 135-142.

140. Пошатаева, A.B. Литературы народов Севера: Истоки. Становление. Развитие Текст. / A.B. Пошатаева. -М.: Наука, 1988.

141. Проблемы исторической поэтики литератур Востока Текст. / Сост. и отв. ред. И.В. Стеблева. АН СССР. Ин-т востоковедения. -М.: 1988.-311с.

142. Проблемы современного сравнительного литературоведения Текст. / Под ред. Н.А Вишневской, А.Д Михайлова. М.: ИМЛИ, 2004 - 96 с.

143. Проблемы сохранения вербальной и невербальной традиции этносов: Материалы «круглого стола» I Междунар. науч. конф. «Язык. Миф. Этнокультура» / Отв. ред. JT.A Шарикова. Кемерово: Графика, 2003.-219 с.

144. Романова, E.H. Картина мира по представлениям якутов: Религиозно-мировоззренческий аспект Текст. / E.H. Романова // Традиционное мировоззрение народов Южной Сибири и сопредельных территорий. Улан- Удэ, 1991.

145. Романова, E.H. Мифология и ритуал в якутской традиции Текст. / Автореф. дис.д-ра ист. наук. -М., 1999. 20 с.

146. Самсонова, Т.П. Художественный мир A.A. Иванова Кюндэ Текст. / Т.П. Самсонова. - Якутск, 2004,- 172 с.

147. Сергиевская, Л.П. Степи Бурят-Монгольской АССР Текст. / Л.П. Сергиевская // Тр. Томск.ун-та. Сер. Биология, Вып. 16, Томск, 1951, С. 217-279.

148. Серошевский, В.Л. Якуты. Типография главного управления уделов Текст. / В.Л. Серошевский. - СПб., 1896. - 591с.

149. Серошевский, В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования Текст./В.Л. Серошевский. -М., 1993.- 736 с.

150. Семантика образа в литературах Востока: Сб. статей. М.: Восточная литература, РАН, 1998. 286 с.

151. Сибиданов, Б.Б. Намжил Нимбуев: драма самосознания (опыт интерпретации) Текст. / Б.Б. Сибиданов // Вест Бурятс.гос. ун-та.-Сер. 6. Филология. Улан-Удэ. - С. 128 - 134.

152. Сивцева, Н.С. Явление двуязычного художественного творчества в современной поэзии Якутии Текст. / Н.С. Сивцева //

153. Взаимодействие литератур народов Сибири и Дальнего Востока. -Новосибирск: Наука,-С. 135- 142.

154. Символы, знаки, эмблемы / Авт.-сост. В.Э. Багдасарян: под ред.

155. B.Л. Телицына. М.: Рипол, 2005. - 494 с.

156. Скрынникова, Г. Д. Традиционное мировоззрение бурят и шаманизм Текст. / Г.Д. Скрынникова // Методологические и теоретические аспекты изучения духовной культуры Востока.-Вып.2.— Улан- Удэ, 1991. С.31-32.

157. Скрябина, М.А. Мифологический образ быка по интерпретации А.Е. Кулаковского Текст. / М.А. Скрябина // Проблемы сохранения вербальной и невербальной традиции этносов. Кемерово, 2003. - С. 32-33.

158. Скрябина, М.А. Пути и проблемы развития международных связей якутской литературы Текст. / М.А. Скрябина: Авторефер. дис. канд. филол. наук. Якутск, 2003. - 20 с.

159. Стеблева, И.В. К вопросу формирования образной системы лирики в классической тюркоязычной поэзии Текст. / И.В. Стеблева // Проблемы исторической поэтики литератур Востока. М.: Наука, 1988.- 189 с.

160. Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты. Материалы международ, науч. конф. «Сравнительное литературоведение» (V Поспеловские чтения).- Изд-воМГУ, 2003.-331 с.

161. Султанов, К.К. Национальное самосознание и ценностные ориентиры литературы Текст. / К. Султанов.- М.: Наследие, 2001. -194 с.

162. Тобуроков, H.H. Современная поэзия народов Сибири Текст. / H.H. Тобуроков. -М., 1991.

163. Тойнби, А.Дж. Постижение истории Текст. / А.Дж. Тойнби: Пер. с англ./Сост. А. Огурцов М.: Прогресс, 2002. - 736 с.

164. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б.В. Томашевский. М.: Аспект Пресс, 2003. - 334 с.

165. Топоров, В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Текст: Семантика и структура.- М: Наука, 1983.

166. Топоров, В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. М.: Советская Энциклопедия, 1987.- Т.1

167. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического Текст. / В.Н. Топоров/ Избранное. М., 1995.

168. Топоров, В.Н. Об «экстропическом» пространстве поэзии (поэтика и текст) Текст./ В.Н. Топоров // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста.- М.: Academia, 1997,- С.213-226.

169. Традиционные верования и быт народов Сибири XIX-XX веков. -Новосибирск: Наука, 1987.

170. Тресиддер, Джек. Словарь символов./ Пер с англ. С. Палько. М.: ФАИР ПРЕСС, 1999. - 448 с.

171. Урнов, Д.М. Национальная специфика литературы как предмет исторической поэтики Текст. / Д.М. Урнов // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения.- М.: Наука, 1986. С. 168-187.

172. Фольклор и этнография. У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов Текст. / под ред. Б.Н. Путилова. — Л.: Наука, 1984.- 251с.

173. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности Текст. / О.М. Фрейденберг.- М.: Наука, 1978.

174. Хазанкович, Ю.Г. Имеющая свое имя Галина Кептуке Текст. / Ю.Г. Хазанкович // Полярная звезда. 2001№ 4.- С. 84-90.

175. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьипозднего творчества Текст. / М. Хайдеггер. — М.: Высш. шк., 1991. -190 с.

176. Халилов, Х.М. Лирика народов Дагестана: взаимосвязи, типология и этническая специфика Текст. / X. М. Халилов. -Махачкала, 2004.- 295 с.

177. Человек и природа в духовной культуре Востока./ Ред.-сост.Н.И. Фомина. М.: ИВ РАН: Крафт +, 2004. - 576 с.

178. Шафранская, Э.Ф. Мифопоэтика прозы Тимура Пулатова. Национальные образы мира Текст. / Э.Ф. Шафранская.— М.: УРСС, 2004. 153 с.

179. Шевченко, В.В. Луна и ее наблюдение Текст. / В.В. Шевченко.— М.: Наука, 1983.-192 с.

180. Шейкин, Ю.И. Музыкальные инструменты удэ Текст. / Ю.И. Шейкин // Музыкальное творчество народов Сибири и Дальнего Востока.- Новосибирск : Наука, 1986. С.38-72.

181. Эвенки: язык, фольклор, литература, этнография / Сост. Е.Ф. Афанасьева-Улан-Удэ, 1998.

182. Энэбиш, Ж. О морин-хуре конеголовой виоле монголов Текст. / Ж. Энэбиш / Средневековая культура монгольских народов.-Новосибирск:Наука, 1992.

183. Элиаде, М. Миф о вечном возвращении Текст. /М. Элиаде.-М., 2000.

184. Эргис, Г.И. Очерки по якутскому фольклору Текст. / Г.И. Эргис. М.: Наука, 1974.- 190 с.

185. Этнопоэтика и традиция. М.: Наука, 2004. 416 с.

186. Юсуфов, Р.Ф. Русский романтизм начала XIX века и национальные культуры Текст. / Р.Ф.Юсуфов- М.: Наука, 1970. -422 с.

187. Якимова, Л.П. Многонациональная Сибирь в русской советской литературе Текст. / Л.П. Якимова. Новосибирск: Наука, 1983. - 228 с.

188. Яновский, H.A. Писатели Сибири Текст. / H.A. Яновский. М.: Современник, 1982. - 229 с.