автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Евгений Онегин" в литературоведческой концепции Ю.Н. Тынянова

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Евгений Онегин" в литературоведческой концепции Ю.Н. Тынянова"

На правах рукописи

Бережная Екатерина Петровна

«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» В ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ Ю.Н. ТЫНЯНОВА

Специальность 10 01 01 - русская литература (филологические науки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

003160Т4Т

Новосибирск - 2007

Работа выполнена на кафедре русской литературы и теории литературы ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Чумаков Юрий Николаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Матяш Светлана Алексеевна

кандидат филологических наук, доцент Глембоцкая Яна Олеговна

Ведущая организация ГОУ ВПО «Кемеровский государственный

университет»

Защита состоится «2» ноября 2007 г в 15 ч на заседании диссертационного совета Д 212 172 03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет» по адресу 630126, г Новосибирск, ул Вилюйская, 28, корпус ИФМИП

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан « » сентября 2007 г

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, ^

доцент Б Ю Булыгина

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена вопросам становления и формирования истори-ко-теоретических воззрений Ю Н Тынянова на русскую литературу в связи с особым значением в этом процессе пушкинского «Евгения Онегина»

«Евгений Онегин» послужил материалом для литературных теорий ЮН Тынянова В конце одной из крупных ранних работ «Архаисты и Пушкин» (1921) ЮН Тынянов дал основу для понимания структуры персонажей пушкинского романа. Последовавшую за «Архаистами » статью «Ленский» Ю Н Тынянов собирался посвятить вопросу о героях в «Евгении Онегине» Однако дальнейшего развития эта тема не получила, растворившись в решении теоретических проблем, связанных со структурой пушкинского романа в целом Статья «О композиции "Евгения Онегина"» (оставшаяся незавершенной) представляет собой уход Ю Н Тынянова в общетеоретические построения, в результате которого стала терять свою референтность локальная тема о Ленском В свою очередь, незаконченная статья о композиционных формах «Онегина» явилась подготовительным текстом к главной теоретико-литературной книге Ю Н Тынянова «Проблема стихотворного языка» (1924), в которой пушкинский роман представлен в качестве реформирующего инструмента», определившего перспективы исследования поэтической семантики Идеи Ю Н Тынянова о художественной структуре «Евгения Онегина» в связи со спецификой его стиховой конструкции получили развитие в последнем итоговом очерке «Пушкин» (1928), конкретизирующем формы эволюции стихового романа

Воззрения Ю Н Тынянова на стиховую природу пушкинского романа, в наиболее полном виде представленные в книге «Проблема стихотворного языка», не до конца исчерпаны и, кажется, не будет преувеличением сказать; что пересмотр их в настоящее время становится актуальным для современной науки о литературе Эта актуальность приобретает все большее значение в силу того, что в последние два десятилетия тыняновская парадигма оказалась плохо совместима с задачами филологической науки Исходя из этого, актуализация будущих возможностей исследования онегинской линии в научной прозе Ю Н Тынянова соответствует высокому ценностному статусу пушкинского романа, рассматриваемого Ю Н Тыняновым в качестве реформирующего инструмента» собственной теории литературной эволюции.

В отечественной филологии до сих пор не было специальных монографических работ, посвященных тыняновской трактовке пушкинского стихотворного романа, анализ которой в наибольшей степени может способствовать осмыслению продуктивности теоретических идей Ю Н Тынянова Существенные мысли и наблюдения, касающиеся того концепци-онного направления, которое представлял ЮН Тынянов, разбросаны

в комментариях к статьям Ю Н Тынянова (Е Тоддес, А Чудаков, М Чу-дакова) и в книгах о русском формализме В Эрлиха и О Ханзен-Леве Более или менее подробно значимое присутствие Ю Н Тынянова в культурной истории двадцатого века репрезентируют Тыняновские сборники (1984—2006, вып 1-12) Отдельные глубокие и плодотворные идеи имеются в работах А Чудакова, Ю Чумакова, Вл Новикова

Цель работы - исследовать функции романа «Евгений Онегин» в движении историко-теоретической мысли Ю Н Тынянова

Задачи работы - рассмотреть формы присутствия «Онегина» в работах Ю Н Тынянова от эстетического предмета до инструмента исследования,

- сопоставить взгляды Ю Н Тынянова с теорией образа А А Потебни,

- охарактеризовать картину возобновления и развития в 1960-е гг тыняновской концепции, которая произвела переворот в понимании пушкинского романа

Объектом исследования является историко-теоретическое наследие Ю Н Тынянова

Предмет исследования - поэтика «Евгения Онегина» как описание и как инструмент анализа в историко-теоретической концепции ЮН Тынянова

Материалом исследования послужили три статьи Ю Н Тынянова о Пушкине и его книга «Проблема стихотворного языка»

Новизна исследования состоит в том, что впервые сформулирована и рассмотрена проблема изучения научного наследия Ю Н Тынянова вне зависимости от идей ОПОЯЗа и формалистских теорий (в их принципиальных положениях) Система научных взглядов Ю Н Тынянова определена с учетом всего контекста пушкиноведческих поисков ученого

Представлена тыняновская концепция доминирующей роли стиха в «Евгении Онегине», а также описана тесная связь книги «Проблема стихотворного языка» с поэтикой пушкинского романа

Прослежены пути осмысления тыняновской идеи в онегиноведении 1960-х годов, обусловившей новый аспект видения пушкинского романа

Методология исследования В нашей работе мы опирались на историко-теоретическую методологию Но ввиду того, что наследие Ю Н Тынянова органически сочетает в себе научный и художественный подходы, мы использовали соответствующую методику Подобного рода методология обозначена формулой С Г Бочарова «Литературоведение -это тоже литература и филолог это писатель»

Основные положения диссертационного сочинения, выносимые на защиту

1 Итогом начального периода формализма следует считать установление ряда теоретических принципов, сформулированных в результате отталкивания от лингвистической поэтики А А Потебни. Разработанная 4

А А Потебней концепция «внутренней формы» слова или теория образа конкретизировала проблему разграничения стиха и прозы, ставшую краеугольным камнем дня формалистских научных исследований

2 Новаторство Ю Н Тынянова в области изучения стиховой семантики, а также представление о литературном тексте как динамическом знаке интеграции составляющих его элементов, создает возможность исследования методологии Ю Н Тынянова вне зависимости от концептуальной парадигмы русского формализма

3 Пушкинский роман в стихах явился резервуаром теоретической энергии Ю Н Тынянова Исходя из «спецификаторской» трактовки словесного искусства, Тынянов не столько исследует смысловую природу литературного произведения, сколько учитывает те изменения и «деформации», которые приводят к порождению смысла произведения литературы

4 Тыняновская концепция «Евгения Онегина» (не движение событий, но движение словесных масс) послужила опорой для формирования общетеоретических положений о смыслообразующих компонентах литературного текста, в наиболее полном виде развернутых в книге «Проблема стихотворного языка» Такие смыслоразличительные структуры языка поэзии, как единство и теснота стихового ряда, динамизация речевого материала, сущессивный процесс речи в стихе, установленные Ю Н Тыняновым в «Проблеме », - репрезентируют онегинский текст как новую форму стихового романа, а в нем - смысловой статус слова, деформированного стихом

5 Установка на словесный план произведения предопределяет динамический подход к герою пушкинского романа, которого Ю Н Тынянов называет «мнимым средоточием» или «свободным героем», объединяющим под одним внешним знаком разнородные элементы и заставляющим смотреть на них как на «эквиваленты единства» Первенство материала над «героем» играет самодовлеющую роль

6 Литературно-эстетическая концепция «Евгения Онегина», утверждаемая Ю Н Тыняновым, может быть заново введена в современное культурное пространство с учетом обнаружения парадигматического слома в изучении романа на примере осмысления ряда онегинских работ 1960-х годов В отечественных работах в это время намечается принцип подхода к литературе как эстетическому феномену, не кодированному идеологическими факторами, но рассматриваемому в соотношении с литературными рядами

Теоретическая значимость работы состоит в развитии основных положений литературоведческой концепции ЮН Тынянова применительно к изучению романа «Евгений Онегин» в двадцатом веке, а также в систематизации научных подходов, выработанных отечественной пушкинистикой прошедшего столетия

Научно-практическая значимость работы Материалы и результаты диссертационного сочинения могут быть использованы при разработке вузовских спецкурсов, посвященных истории возникновения и развития русской филологической науки, в курсах теории литературы, проведении практических занятий по стиховедению, а также при чтении спецкурсов по творчеству А С Пушкина

Апробация работы Концептуальные положения диссертации обсуждались на аспирантских семинарах, проводимых кафедрой русской литературы Новосибирского государственного педагогического университета Основные положения исследования были представлены на «Конференции молодых ученых» (Институт филологии СО РАН, Новосибирск, 2001, 2002), в докладах на «Филологических чтениях» (НГПУ, Новосибирск, 2001, 2002, 2005)

По теме работы имеется 7 публикаций, перечень которых приводится в автореферате

Структура работы Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии Объем диссертации - 217 с Библиография содержит 366 наименований

Основное содержание работы

Во введении обоснованы актуальность работы, ее новизна и практическая значимость, определены цели, задачи и методологические основы предпринятого исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту

В первой главе «Теория образа A.A. Потебни и некоторые положения формальной поэтики 1920-х годов» рассматривается значение учения А А Потебни о семантических многоплановых структурах для русского формализма, а также определяется методологический статус Ю Н Тынянова в разработке концепций поэтического языка Здесь подчеркивается, в частности, мысль о том, что для уяснения истоков литературоведческой концепции Ю Н Тынянова необходимо иметь в виду несколько основополагающих положений теории словесности А А Потебни, связанной с проблемой слова и образа, с анализом внутренней структуры художественного произведения

Среди множества поэтик, структурирующих теоретико-литературную мысль начала XX века, поэтика А А Потебни представляется содержательным полем, в значительной мере подготовившим почву для разнотол-кований смысла поэтического слова в филологических учениях Эти разнонаправленные концепции в редуцированном виде обозначили особое научное направление, потебнианство, имевшее большую перспективную автономность, чем собственно методологические прогнозы основателя теории словесности Слово как познавательная и, вместе с тем, эзотерическая форма комментирования бытия, со-тождество между «словом 6

и сложным словесным произведением» особой структуры, многозначность знака как интегрирующая точка поэтического текста - идеи, определяющие концепцию ученого, — были осознаны именно в связи с этим направлением и переведены во вторичную область изучений, последовательно противопоставляемую как формалистической в своей основе теории А А Потебни, так и антипозитивистской литературной критике начала века

Пересмотр общей теории А А Потебни, предпринятый формалистами, был связан с отрывом от поэтики «сверху», от общих систем и проблем и обращением к микрофактам художественного творчества Отход формалистов от потебнианства содержал в себе и более практическую задачу назвать, терминологически легитимировать тот инструментарий, с помощью которого литература постигается и переживается внутри своего устройства

В связи с вышеизложенной темой «Потебня и формализм», необходимо развить два важных положения, определяющих как теорию «формального метода», так и экспликацию этого метода в историко-литературном процессе XX в Первое положение «формализм» это не « эстетическая теория и «методология» как законченная научная система, а только стремление к созданию самостоятельной литературной науки на основе специфических свойств литературного материала В пределах этой науки возможно развитие самых разнообразных методов, если только при этом в центре внимания остается специфичность изучаемого материала»1 Известное безавторство формалистов, соотнесенность индивидуального научного поиска с общим делом - дефиниции, лично подчеркиваемые участниками борьбы с традиционной академической наукой, - допустимы с точки зрения оправданной устремленности формализма на внутреннюю автономность, продиктованную борьбой за самостоятельность и конкретность литературной науки Также не вполне корректно говорить и о единой терминологической системе, присущей формальному методу

Второе положение непосредственно имеет отношение к первому и касается экспликации индивидуального авторства и метода индивидуального изучения представителей формальной школы В частности, возможности исследования методологии Ю Н Тынянова вне зависимости от идей ОПОЯЗа и формальной поэтики Отмеченные положения актуализируют разнородность научных представлений в понимании литературного произведения как формо- и мирообразующей субстанции С одной стороны, в 1920-е гг сработал механизм «планомерно проведенного взрьюа», закон существования литературы, о котором писал Ю Н Тынянов и в основе которого лежит идея «смещения» и «сдвига» как фундаментальных понятий,

1 Эйхенбаум Б М Теория «формального метода» // Цит по изд Эйхенбаум Б М О литературе -М, 1987 С 379

определяющих концепцию литературной эволюции «Сдвиг» и «смещения» императивно декларировали имманентность литературного текста, безотносительно к каким-либо предлежащим рядам С другой стороны, и это представляется концептуально значимым, формализм предопределил в литературоведческой науке «поворот» — поворот от материальности литературы к эстетическим, социальным и идеологическим канонам Литературное произведение как материально-вещная определенность (ср пассаж В Шкловского «Я знаю, как сделан автомобиль, я знаю, как сделан Дон Кихот») было лишено «летучести духовного мира», в художественном творении не видели «всеисчерпывающий эстетический космос», свобода и тайность которого не подчиняемы внепришедшей воле Все последующие науки о литературе имели целью интериоризировать в изучаемом объекте философский, религиозный или эстетический смыслы Парадокс формализма был в том, что формалисты, выводя искусство в сторону от трансцендентного объяснения и возвращая литературному факту бытийность в ее имманентной форме, получили, тем самым, двунаправленный результат «имманентность» и «трансцендентность» - две взаимоотключающих установки - стали принципами подхода для истолкования литературного произведения в его специфической явленности

Методологический статус Ю Н Тынянова в современной науке о литературе осмысляется в системе метаязыкового перевода В связи с этим наблюдается изоморфизм понятий, прикосновенных к области «конкрет-ностной» (Б В Томашевский) поэтики и понятий, восполняемых структуралистскими и постструктуралистскими системами описания Достраивание понятийных рядов в исследовательской практике приводит к различного рода метафорическим повторениям, связанным с игрою слов, расширяющим масштаб рассмотрения текстов, но, в конечном счете, накапливающим количественную, а не качественную информацию об изучаемом объекте Что касается понятийного (терминологического) аппарата Ю Н Тынянова, то он был эксплицирован как результат практической работы Инструментарий Ю Н Тынянова остался не проясненным не по причине затрудненности теоретической рецепции, но в силу того, что это был акт практики, отражающий, в свою очередь, теоретические программы А А Потебни

Поэтическая инерция XX века предопределила в теоретизирующих научных построениях ЮН Тынянова позу новатора, которым он себя сознавал, и новаторство это выражалось, прежде всего, в области изучения стиховой семантики До него последним значащим явлением в этой области была теория образа, представленная А А Потебней Абсолютизируя слово как знак бытия в поэтическом выражении, А А Потебня, тем самым, прогнозировал в культуре экспансию ПОЭТИЧЕСКОГО, которая возможна была лишь при условии взгляда на поэзию как на особую форму творческого познания мира А А Потебня поставил под сомнение существование любой другой реальности, кроме языковой, человеческая 8

деятельность для него - самая большая условность и иллюзия («величественная иллюзия»), ей предшествует язык, который является вместе с тем и средством всякой последующей деятельности В теории А А Потебни мысль о том, что язык является «первоэлементом литературы» эвристически определяла готовность поэтического языка (= поэзии) стать системой Отношения языковой реальности и литературного произведения сопоставимы с тем, как образ и значение располагаются между собой в конкретном поэтическом произведении, а именно при относительной неподвижности образа наблюдается изменчивость его значений Нарушение поэтической системы - это (в терминах формальной школы) нарушение поэтической инерции, когда каждый час меняется форма, и форма создает для себя значение Литературное произведение, определяемое как «чистая форма» (т е понятие, при котором актуализируется «. отношение к слову не как к знаку предмета, а как к знаку слова, вызывающему ассоциативные лексические ряды»), одновременно провозглашает антитетическое построение и организацию материала в стихе и идеальный синтез означаемых, видоизмененных формой Семантическая система поэзии такова, что изучается и анализируется не литературное произведение (как предметно-материальная величина), а литературность {«смысловое сопоставление величин»), не «вещь», а «псевдо-вещь», явленная в качестве смыслового знака Предметная вещь сосуществует со своим двойником -смысловой вещью, лексически перераспределяющей вещественную я формальную стороны слова Семантическая концепция «двупланного слова» или теория двупланности, разработанная Ю Н Тыняновым, заменила изучение собственно литературного текста (значение) на его реконструкцию (смысл) Текст важен только как средство для установления понятий Отсюда тыняновские формулы-метафоры «роман романа», «литературная личность» (= «авторское лицо»), «двупланное амплуа», «единство и теснота стихового ряда» Практическая деятельность Ю Н Тынянова была отходом на теоретическую поэтику А А Потебни и, в частности, в изучении смысла и значения поэтического слова

Предметом анализа в первом параграфе второй главы «"Евгений Онегин" - предмет и инструмент исследований Ю Н Тынянова» послужила тыняновская концепция «свободного героя», заявленная в «Архаистах и Пушкине», как определяющая общетеоретическую проблематику первого исследования Ю Н Тынянова об «Евгении Онегине» В «Архаистах и Пушкине» впервые формулируются идеи о художественной структуре пушкинского романа в связи со спецификой его стиховой конструкции Эта обширная монография - итог работы Ю Н Тынянова в пушкинском семинарии С А Венгерова, и ее проблематика лишь отчасти определяется «спецификаторским» пафосом формальной школы С основным кругом идей формализма связано проводимое в «Архаистах и Пушкине» разделение разных рядов культуры и принципиальная несоединимость их друг

с другом Различение оценок литературно-теоретических и общественно-политических, а также разных уровней литературного исследования пред-готавливает тыняновское учение о знаковости, а не правдоподобности персонажей в «Евгении Онегине», проинтерпретированное в «Архаистах и Пушкине» на материале Ленского В Ленском Ю Н Тынянов дал основу для понимания структуры персонажей пушкинского романа «В рисовке Ленского сказывается основа «героев» «Евгения Онегина» - их черты важны Пушкину не сами по себе, не как типические, а как дающие возможность отступлений» 2 Выбор Ленского среди других персонажей «Евгения Онегина» представляется не случайным В историко-литературных работах Ю Н Тынянова 1920-х годов заметны четкие ценностные ориентиры Так, он жестко предпочитал прозе поэзию, «архаистов» «новаторам» и, наконец, оду элегии Концепция русской лирики XVIII- первой половины XIX века, изложенная Ю Н Тыняновым в «Архаистах и Пушкине», выросла, прежде всего, из обоснования поэзии посредством жанровых установок на оду и элегию Более привычное описание русской литературы 1820-х годов в терминах романтизма и классицизма указывало бы на выстраивание модели литературного текста через внетекстовую соотнесенность Такое отождествление уровней литературного ряда с внели-тературным Ю Н Тыняновым решительно отвергалось Эти теоретические задачи соответствовали общеметодологическим установкам раннего формализма Однако теоретико-литературная проблема в «Архаистах » не является самоцелью Обширный историко-литературный материал, использованный Ю Н Тыняновым в качестве предмета дня анализа, фокусируется на герое пушкинского романа, Ленском, как на точке, распространяющейся на все В «Архаистах и Пушкине» Ю Н Тынянов рассмотрел «проблему Ленского» через литературную полемику с русским романтизмом Вместе с тем, Ленский - «герой» пушкинского романа, и вопрос, который ставит Тынянов - каким образом скомбинированы в Ленском черты, дающие простор для литературных «отступлений», убеждает в том, что эти «отступления» можно рассматривать как «эквиваленты единства» героя Отступления уничтожили однотонность «героя-амплуа», вследствие чего расширился материал героя При этом фабула романа должна быть достаточно свободной и емкой для включения разнородного материала Она развивалась, подталкиваемая лишь собственной инерцией, оставаясь неугадываемой ни для одного из участников романного сюжета вплоть до завершения текста Так, неузнавание Онегиным «своей» Татьяны в третьей главе «Скажи, которая Татьяна?» может быть вполне оправдано произволом свободно льющейся фабулы При переносе центра тяжести на внефабульный ход, на смену материалов, герой становился «свободным героем», носителем разнородного материала

2 Тынянов ЮН Пушкин и его современники - М Наука, 1969 - С 121

Эта оригинальная трактовка двупланного, комбинированного, «свободного героя» стихотворного романа позволила Пушкину внедрить в «круг Ленского» «злободневный материал» об элегиях Исследуя одическое и элегическое направления русской лирики 1810-1820-х годов, Ю Н Тынянов не сосредоточивается на решении вопроса, почему в той или иной литературной системе доминирующим оказывается какой-либо один жанр Тем более что преимущественное развитие одного жанра не обусловлено противонаправленным устремлением к различению другого В большей степени, чем вопрос почему, Ю Н Тынянова интересовал вопрос, как Происходило становление устойчивого жанрового канона Жанр характеризуется не статичными признаками, но «известным конструктивным направлением», «установкой поэтического слова» Ю Н Тынянов предлагает важный в его теоретических построениях тезис о соотнесенности литературы с ближайшим внелитературным рядом - речью (ср тыняновское определение литературы как «динамической речевой конструкции» в статье «Литературный факт») и подчеркивает динамичную сущность стихового слова

■ " Обобщающая формула «установка на словесную динамику произведения» определила тыняновское понимание композиции и жанровой структуры пушкинского романа в стихах Поставленный Ю Н Тыняновым в-центр теории жанра принцип «чисто словесной динамики произведения»-в особом смысле актуализировал исходные функции «отступлений» пушкинского романа Помимо торможения фабулы, а также композиционной связи всего романа,, в «отступлениях» утверждалась внетекстовая роль читателя, .который конструировал и заполнял сюжетно свободные пространства- «Ища фабулы», читатель производит сцепку и членение отдельных частей, связанных между собою только стилистически »3 «Евгений Онегин» написан так, что создается как бы поле свободного присутствия и участия "читателя в написании текста «Молчаливый собеседник читатель» - это, говоря тыняновским языком, «явление эквивалентности» пушкинского романа Согласно ЮН Тынянову, Пушкин создал большую стиховую форму на основе отступлений, и здесь должен приниматься во внимание момент затрачиваемой читателем работы по конструированию

В «Архаистах и Пушкине» Ю Н, Тынянов сформулировал теорию героя, которого в других работах он будет называть «мнимым средоточием», «свободным героем», носителем разнородного материала За частным вопросом о структуре персонажей -пушкинского романа в работе Ю Н Тынянова стоял общий вопрос о позиции Пушкина в литературном движении 1820-х годов и шире — о месте Пушкина в истории русской ли-

Тынянов Ю Н Поэтика История литературы Кино -М Наука, 1977 -

С 506

тературы Основной пафос пушкинских работ Ю Н Тынянова подкреплялся принципиальным требованием формалистической поэтики - изучать Пушкина в общей науке о литературе Вместе с тем, в определении места Пушкина в литературной жизни первой четверти девятнадцатого века у ЮН Тынянова наблюдается «любопытное колебание» Признав особое положение Пушкина в литературной культуре, Ю Н Тынянов «отказывается судить» о природе его творчества, предполагая в самом творчестве особые основы для разноречивых оценок. В конечном счете, главный тыняновский тезис об особости Пушкина в русской литературе происходил из концепции «свободного героя», заявленной в «Архаистах и Пушкине»

Во втором парагр&фе рассмотрены некоторые композиционные блоки пушкинского романа, описанные Ю Н Тыняновым в статье «О композиции "Евгения Онегина"», как генерирующие восприятие смыслопорож-даклцей природы романной структуры

Статья о «Евгении Онегине» написана в тот период, когда в научных занятиях ЮН Тынянова стала доминировать тенденция к разработке « понятийного, терминологического аппарата, который позволил бы теоретически четко осмыслять наблюдаемые историко-литературные факты» 4 Мысль о том, что формалисты стремились к разработке терминологического аппарата в ущерб анализу историко-литературных фактов об-щепризнана и расценивается как выражение специфики культурно-исторической ситуации 1910-1920-х годов В 1926 г Б М Эйхенбаум в статье «Теория «формального метода» выразил общеопоязовский взгляд на эволюцию формализма как на « дальнейшее дифференцирование теоретических и историко-литературных понятий» Ю Н Тынянов, прежде обращения к конкретному анализу элементов художественного текста, выстраивает иерархический ареал понятий, осмыслением которых пронизана почти каждая его историко-литературная работа В самой теоретической книге «Проблема стихотворного языка» эта опора на обоснование понятий обнаруживается в наибольшей степени Сам интерес Ю Н Тынянова к конкретным фактам литературной жизни, конечно, остается, и подтверждение этому - теоретические и историко-литературные работы исследователя, пронизанные утверждаемым значением «случайных» и поверхностных структур в литературе Между тем методологический принцип ЮН Тынянова таков, что для него соотнесенность с широкомасштабными перспективами, с интенцией на результаты, которые еще скажутся в будущем - на первом плане

В первой главе статьи ЮН Тынянова «О композиции "Евгения Онегина"» устанавливаются основополагающие категории, обеспечивающие выявление соотнесенности стиха и прозы, к которым относятся поня-

4 Там же

тия семантического порога, деформации, конструктивного принципа и конструкции Следует отметить, что термины Ю Н Тынянова не столько передают понятия, сколько являются инструментом «конструктирования» смыслового образования текста В известной мере терминотворчество для Ю Н Тынянова было определенной сферой выстраивания смысловых зон в литературном произведении Так, например, представляя героя (как «крупнейшую семантическую единицу прозаического романа») в качестве «внешнего знака», объединяющего «разнородные динамические элементы», Ю Н Тынянов использует понятие деформации для того, чтобы «открыть» смысловое пространство стихового романа, в котором «сам внешний знак приобретает иной оттенок по сравнению с прозой» Отсюда делается вывод о том, что « герой стихового романа не есть герой того же романа, переложенного в прозу» Понятие стихового романа по-иному освещает как малые структурные единицы пушкинского текста, так и его большие группы В стиховом романе все его элементы оказались деформированы стихом Особенно это коснулось так называемых «малых единиц» романа в стихах, к которым относятся слова второстепенного значения, выражающие категорию отношений (частицы, например) и выдвигающиеся на степень полноправных слов их метрической ролью в стихе, имена собственные и иностранные слова, подчеркивающие роль стиха с его фоническим деформированием или так называемое «разрушенное слово», не имеющее в прозе самостоятельного значения, являясь лишь эквивалентом слова, в стихе представляется метрически равноправным стиховым словом Приведем пример на «разрушенное слово» из 34-й строфы третьей главы «Евгения Онегина»

С запиской этой к О к тому

К соседу

Здесь конкретность образа отступает на задний план перед чисто фоническим явлением, когда стих уподобляет буквы равноправным словам Что касается деформации «больших групп» пушкинского текста, здесь несомненный интерес вызывает вопрос о жанровом новаторстве стихового романа, так как в этом случае «предстояло слияние целого прозаического рода со стихом» Стиховая форма «Онегина» была симптомом его новой романной структуры, делая предметом романа сам роман (с этой точки зрения «Евгений Онегин» не роман, а роман романа) Явления, имеющие в прозаическом романе конкретную семантическую ощутимость, в романе стиховом приобретали совершенно иной смысл Например, разговорные интонации диалога, которые в прозе замечались исключительно со стороны значения, Пушкин употребляет в тех случаях, когда мотивировка «автора» дается сквозь призму интонаций героев

В статье «О композиции »ЮН Тынянов впервые указал на смысловой статус пропущенных строф в «Евгении Онегине» и обозначил эквивалентную перспективу пушкинского романа в стихах Все те формальные

признаки, которые Ю.ЬЬ Тынянов называет эквивалентами поэтического текста, показывали, прежде, всего,- визуальна-графическую моделирован-ность 'стиха как следствие-* неисчерпанности его анализа акустическим подходом Ыезвуковыми' элементами пушкинского романа являлись, в-первую очередь, так называемые «пропущенные строфы», обозначенные в тексте нумерацией и отточием Использование < цифр вместо -целых строф-главок не только динамизировало эквиваленты текста В этих «динамических значках» сохранялась возможность выстраивания сюжетной схемы романа, которая определялась позицией, воспринимающей) ^субъекта» Понятие эквивалентности пушкинского романа, введенное Ю Н Тыняновым (и не поддержанное другими формалстами), в наибольшей степени фиксировала «динамизирующий принцип стиха» и его установку на второстепенные элементы значения в стихотворном тексте* В последующей'своей работе «Проблема'стихотворного языка» Ю-Н Тынянов показал смысловую силу эквивалентов текста; обусловленную динамикой -слова в его поэтическом значений " ;

Незаконченную статью «О композиции "Евгения "Онегина"» можно считать «поворотным пунктом» в теоретических построениях Ю Н-Тынянова Разбираемый в ней онегинский текст представляется Ю Н Тыняновым в качестве «деформирующего инструмента» для различения стиховых й прозаических признаков художественной речи, что, в свою очередь, является источником важных следствий Так, например, в пушкинском романе Ю Н Тыняновым были обнаружены некоторые комйозиционные приемы, генерирующие- восприятие смыслопорождающей природы' романной структуры, к которым относятся «сопряжение прозы с поэзией»,' «пропущенные строфы» или «создание романа'романа» В статье о «Евгении Онегине» впервые сформулирована мысль о смыслообразующей функции эквивалентов текста, а также выявлены формы присутствия «авторского лица» в произведении на интонационном уровне Все перечисленные смыслопороЖдающие структуры онегинского текста определял^ новую форму стихового романа, а в нем — смысловой- статус слвёа, деформированного стихом Таким образом, проблема «смысла стихового слова» (главная тема книги о стихотворном языке) формировалась в ходе исследования пушкинского романа, а статья «О композиции "Евгейия Онегина"» зафиксировала точку наибольшей теоретической устремленности Ю Н Тынянова в сторону проблем стиховой семантики - ' * В третьем параграфе рассматриваются случаи соприкосновения «Проблемы' стихотв'орнога языка» с пушкинским романом, имплицитно формирующим перспективы исследования поэтической семантики

Предварительно - несколько слов о том, от какого материала отслаивался окончательный текстовый код теоретико-литературного сочинения Ю Н Тынянова

Важнейшей чертой в научной манере Ю Н Тынянова являлось одновременно-параллельное рассредоточение его мысли в несоединимых друг с другом исследовательских эпизодах Так, например, в круг научных интересов Ю Н Тынянова во время работы его над «Проблемой » входило составление концепции эволюционного пути пушкинского стихового эпоса, которая вскоре была изложена в монографии «Архаисты и Пушкин» Согласно комментариям А Чудакова к первому варианту предисловия к книге «Проблема стиховой семантики», Ю Н Тынянов еще в 1919 году читал годовой курс «Язык и образ», связанный с проблематикой будущей книги В связи с последним необходимое значение в тыняновских построениях в области стиховой семантики приобретают идеи А А Потебни относительно многоустроенности поэтического слова В частности, наиболее значимая в поэтике А А Потебни теория «внутренней формы» слова сближается с тыняновскими идеями о «колеблющихся признаках» стихового слова, изложенными в «Проблеме стихотворного языка» Кроме того, изданию книги «Проблема стихотворного языка» предшествовала незаконченная статья Ю Н Тынянова о композиционных формах «Евгения Онегина», имеющая общий план проблематики с книгой о стихе В плане статьи о «Евгении Онегине» выявлялись основные различительные концепты тыняновской книги симультанность практической речи и сукцессивность поэтической, семантические ряды и стиховой ряд, отличие поэтического языка от практического и отличие от прозы Таким образом, можно говорить о парадоксальном поиске смыслообразующего минимума литературного текста в работах Ю Н Тынянова 1920-х годов В предлагаемой формуле выделим два аспекта, имеющие отношение к нашей теме

1) Ю Н Тынянов обратился к семантике поэтического языка, опираясь на идеи А А Потебни, хотя и дал им совершенно иное толкование,

2) неоконченная статья «О композиции "Евгения Онегина"» явилась подготовительным текстом к книге «Проблема стихотворного языка» Намеченное в работе об «Онегине» различение поэзии и прозы посредством их взаимоисключающего отношения к семантическому фактору, в «Проблеме » осложнилось интерпретацией разного рода нарушений границы между ними, что подчеркивало доминирующую роль внутреннего противоречия в определении словесного искусства

В отправном тезисе работы о невозможности разграничить поэзию и прозу по признаку звучания Ю Н Тынянов подчеркнул неизменность семантического фактора, оставшегося актуальным и для «Проблемы стихотворного языка» Рассматривая пушкинский роман с точки зрения двух способов организации литературного текста - стихового и прозаического, ЮН Тынянов показывает как устойчивость и независимость различительных концептов, так и их взаимную подвижность по отношению друг к другу Все дело - в подчинении одного момента другому, в том деформирующем

влиянии, в которое вступает подчиняющий фактор с факторами подчиненными Таким деформирующим элементом в «Евгении Онегине» был стих, таким стержневым, конструктивным фактором в стихе является ритм Пушкинский стихотворный текст предопределил обращение Ю H Тынянова к проблемам стиховой семантики Кроме того, в теоретической книге о стихе были заявлены те смыслообразующие концепты, которые актуализировали стиховую форму пушкинского романа

В первой главе книги («Ритм как конструктивный фактор стиха») Ю H Тынянов говорит об отличительном статусе ритма в стихотворном тексте, который «подчиняя», изменяет все прочие компоненты стиха и по-иному освещает богатейшее поле деформированной семантики При этом важнейшим моментом возникновения ритма будет не упорядоченная повторяемость звуковых или речевых связей в тексте, а потенциальная напряженность между всеми его уровнями — динамическая организация стихотворения Эти условия существования ритма характеризуют его как сферу регулирования семантических трансформаций стихового языка, все уровни которого подвержены ритмическому переделыванию Поэтому каждый элемент поэтической структуры под воздействием ритма изменяет свой статус в направлении семантики стихотворного текста

Рассматривается изменение значения имен собственных в пушкинском романе в соотносительной связи с ритмической организацией текста Исключительно показательной в этом отношении представляется XXXV строфа восьмой главы «Евгения Онегина»

Прочел он Гиббона, Руссо Манзони, Гердера, Шамфора, Madame de Staei, Биша, Тиссо В этом случае употребление слов со стертым основным признаком необычайно интенсивирует колеблющиеся признаки значения в стихе, которые в разных случаях своего использования могут стать принципом словоупотребления, а также усиливать стиховую абстрактность слова Так или иначе, асемантичность имен собственных, организованная ритмическим действием, может приводить к явлению, переходящему в «заумь», с активацией смысловых сторон поэтической речи

В выдвижении на первый план организующей роли ритма особую важность приобретают крайние, существующие на границе ряда, явления Значимость минимальных явлений в реализации конструктивного принципа наиболее ощутима в области эквивалентовки текста, которую ЮН Тынянов противопоставляет акустическому подходу к стиху Несовпадение явлений эквивалента с акустическим подходом к стиху связано с тем, что ритм ставит в отношения равенства разнородные по составу элементы Например, часто используемый Пушкиным в «Евгении Онегине» прием пересчета - в зависимости от стиховой природы романа приобретает совершенно иной смысл Здесь особенно ярко сказывается роль 16

стиха с его фоническим деформированием Эквивалентность перечисляемых разных предметов обуславливается их равной интонационной и метрической позицией в стихе

Доказательством главенствующей роли ритма в эквивалентовке текста являются так называемые «пропущенные строфы» в «Евгении Онегине», обозначенные в романе нумерацией и отточием Уже одно существование пустых цифр и ненаписанных строф свидетельствует о том, что частичные пропуски текста вызваны не цензурными причинами, но обусловлены внутренней динамикой произведения, действием его ритмического ряда Кроме того, в использовании цифр вместо целых строф-главок активизировалось динамическое значение эквивалентов текста и их смыслооб-разующая функция в структуре произведения

Говоря о факторах, составляющих минимальные условия ритма, Ю Н Тынянов особо подчеркивает значимость того («крайнего») момента, при котором они могут быть даны не в виде системы, а в виде знаков системы В пушкинском романе мы встречаем частичное отсутствие текста внутри строф-главок, в которых шесть строк точек все же достаточны для того, чтобы стать эквивалентом текста Метр сохраняется в виде знака или метрического импульса, что необычайно повышает уровень динамической группировки материала На примере с «точками» выявляется не только внеакустическая природа ритма Такое «расширение» ритмического объема приводит Ю Н Тынянова в итоге к совершенно новому пониманию стиха Последовательным проведением динамизирующего принципа является не метрический стих, а стих свободный, верлибр, который может служить моделью для различения границ между прозаическим и стиховым рядами Ритм не является исключительной характеристикой стихотворной речи — всякий тип текста, контрастирующий с поэтическим, будет'иметь свою собственную ритмическую структуру Все дело в том деформирующем влиянии, в которое вступает ритм с семантическими группами в стихе и, наоборот, в прозе, т е в конечном счете мы имеем дело с активацией принципа «соотносительности и интеграции», определяющего «динамическую целостность» литературного произведения

Подводя некоторый итог рассуждениям о деформированных ритмом семантических структурах, выделим также «динамический» подход Ю Н Тынянова к литературному герою, обусловленный отрицанием статического единства героя как прямого аналога «психологической личности» Литература, по определению Ю Н Тынянова, «динамическая речевая конструкция», и все элементы этой конструкции должны рассматриваться как динамические модели, изменяющиеся сущности Тыняновский взгляд на героя как на «эквивалент единства» основан на анализе пушкинского романа с учетом специфики его стиховой конструкции В статье «О композиции "Евгения Онегина"» Тынянов представил ту смысловую структуру пушкинского романа, которая проявляется в результате деформации

стихом семантических групп романа С учетом доминирующей роли стиха имя героя становится только знаком единства для развертывания разнообразного материала от начала к концу произведения Так, например, в колеблющейся, эмоциональной линии Ленского скомбинированы черты, дающие простор для литературных отступлений, которые могут рассматриваться как «эквиваленты единства» героя Первенство материала над «героем» в пушкинском романе имеет самодовлеющую роль По Ю Н Тынянову, основная функция Ленского состояла в том, чтобы внедрить в бессюжетный роман «злободневный материал об элегиях» В результате в рисовке Ленского - «комбинированного «поэта» - осуществился смысловой итог определенного динамического процесса Тыняновская концепция «динамического героя», основанная на анализе пушкинского романа, не исчерпывается все же особенностями стиховой конструкции Важное значение приобретает «установка на словесный план» произведения, делающая динамизм слова необходимой составляющей структуры литературного персонажа

«Проблема стихотворного языка» ЮН Тынянова представляется книгой в большей степени не столько теоретической, сколько поэтической, в силу воздействия той линии панлиризма, которая обуславливается стиховым фактом существования пушкинского романа В этой ситуации совершенно особым образом преломляются попытки идентифицировать затрудненную тыняновскую терминологию, лежащую в основе теоретических положений книги Дело в том, что термины Ю Н Тынянова, существующие в контексте его научных работ, аккумулируют в себе силу суггестивной энергии текста и в большей степени провоцируют не к логическому описанию, но к художественно-образной рефлексии В научных сочинениях Ю Н Тынянова в непредъявленном виде присутствует суггестия поэтического текста, которая может считаться концептопорождаю-щим механизмом его литературной теории

Четвертый параграф главы посвящен истолкованию Ю Н Тыняновым первой поэмы Пушкина, отозвавшейся в «Евгении Онегине» жанро-во-стилистическими и сюжетно-композиционными явлениями

В итоговом очерке «Пушкин» (1928) Ю Н Тынянов конкретизировал формы эволюции пушкинского стихового эпоса, вершинной точкой которого явился «Евгений Онегин» Основная идея статьи Ю Н Тынянова -мысль о двупланности пушкинской семантики, способной формировать литературную динамику Пушкина, продуцирующей характерный для пушкинской поэтики «колебательный» принцип смыслопорождения Подчеркиваемый Ю Н Тыняновым в его теоретических построениях тезис о динамичной сущности стихового слова в особом смысле актуализировал вопрос о становлении устойчивого жанрового канона Основные жанровые и структурные характеристики пушкинского стихотворного романа определились в поэме «Руслан и Людмила», в которой стиховое 18

слово развертывалось по законам, противоречащим статическому определению жанра, меняясь от стиха к стиху, от образа к образу Бесстрофическая композиция «Руслана и Людмилы» не позволяла на слишком большом пространстве поэмы выдерживать один и тот же эмоциональный тон При этих стиховых условиях была создана двойственная двупланная окраска повествовательной линии Лирическое напряжение «боя» могло быть сломано комической сюжетной ситуацией, связанной с Русланом, в которой существенно проявлялись поведенческие стереотипы сказочного жанра В «Руслане и Людмиле» Пушкин использует прием (так называемые «гомерические» сравнения), который показывает «широту захвата» героем фабульного материала, а также его невесомость Известное сравнение похищения Людмилы с тем, как похищает коршун у петуха курицу или пушкинское описание страданий головы в сопоставлении с переживаниями современного «питомца Мельпомены» возможны были лишь при условии внесюжетного построения, при котором герои являлись только «точкой пересечения фабульных линий» Таким образом, в «Руслане и Людмиле» была сделана заявка на изменение значения героя в противоположность описанию «характера», мотивированного реальной действительностью

Пушкинский стихотворный роман, как и первая поэма-сказка «Руслан и Людмила», представлял собой комбинированный, смешанный, новый, без готового «названия» жанр, воспринимаемый критикой с точки зрения «выпада из системы» (ср «Руслан и Людмила» долгое время была нежанром, ее отказывались считать жанром люди, воспитанные на эпопее, так же как не-жанром был «Евгений Онегин», с которым трудно было примириться после «Руслана и Людмилы»)5 «Раздробленная» конструкция «Евгения Онегина», основанная на двух «центрах динамики», повторяла ту же борьбу фабульного и внефабульного начала, что и «Руслан и Людмила» В результате энергетического переключения из плана в план, из одного тона в другой была создана большая стиховая форма Динамизм жанра, определивший развитие художественного творчества Пушкина, стал исходной посылкой для окончательного канонизирования тыняновской теории литературной эволюции «Жанр смещается перед нами ломаная линия, а не прямая линия его эволюции» Эволюционный путь Пушкина, в трактовке Ю Н Тынянова, несомненно, подтверждает один из главных принципов литературного развития - «не планомерная эволюция, а скачок, не развитие, а смещение» Это смещение нескольких планов оказывалось вовсе не антитезой, а именно смешением (или «удвоением») различных уровней реальности, что и определяло стремительную динамику Пушкина как поэта

Тынянов Ю Н Поэтика История литературы Кино - М Наука, 1977 -

С 256

В третьей главе «"Евгений Онегин" в середине XX века: смена научной парадигмы» актуализируется важность эстетического опыта восприятия «Онегина» на ряде работ конца 50-х-середины 1960-х гг, когда резко обнаружилась несостоятельность прежнего подхода в понимании литературного произведения и наметились выходы в поэтику текста в качественно обновленной проблематике

Тыняновская концепция пушкинского романа, оказавшаяся необычайно плодотворной, не получила развития в его время, но, возродившись в 1960-х гг, откликнулась в многочисленных работах о поэтике «Евгения Онегина» вплоть до конца века

Основные положения ЮН Тынянова о единстве произведения как развертывающейся динамической целостности, о семантической двупланности, о быте как структурно-организующем фоне текста, о знаковости героев как динамических моделях, изменяющихся сущностях представлены в работе Г Гуковского «Пушкин и проблемы реалистического стиля» (1957) Собственно, книга Г Гуковского представляет собой критический парафраз тыняновских идей, модифицирующая так называемые «общие предпосылки» незаконченной, большой работы об «Евгении Онегине» Г Гуковский, возведя Онегина в декабристы, решительно возражал против истолкования финала романа как «суда Татьяны над Онегиным» Тем самым исследователем был сделан «прорыв» в пушкиноведении, восходящем в интерпретации главных героев романа к точке зрения Писарева и Достоевского Герои в «Евгении Онегине», являясь равноправными партнерами в поэтическом мире романа, представляются функциями, материалом в построении «идейно-организованного сюжета» на стилистическом уровне Идеи Г Гуковского о поэтической доминанте в «Евгении Онегине», об авторе как «центральном образе, проведенном через весь роман и объединяющим весь его текст» получили развитие в работах И Семенко «О роли образа "автора" в "Евгении Онегине"» (1957) и «Эволюция Онегина (к спорам о пушкинском романе)» (1960)

Предметом анализа в работе JIН Штильмана «Проблемы литературных жанров и традиций в "Евгении Онегине" Пушкина» (1958) послужила литературная специфика пушкинского романа, рассматриваемая в качестве равнодействующей реальности в художественной ткани романа По мнению JI Штильмана, «Евгений Онегин» построен на переключении, взаимопронизывании двух планов поэтической системы, образующей собственный сюжет, и условной действительности романа Это приводит к неожиданным и удачным сопоставлениям Так, вопрос о правдоподобности и убедительности преображения Татьяны дается в следующей формулировке «Отступление первых строф восьмой главы выполняет и сюжетную функцию рассказ о метаморфозах музы есть композиционное

и поэтическое решение проблемы превращения Татьяны»6 Исследуя литературность романа в стихах, Штильман транспонировал на изучение «Евгения Онегина» общую формалистическую категорию, мыслимую определяющей в опознании художественного произведения литературным фактом

Рассматривается первая онегинская статья Ю M Лотмана «К эволюции построения характеров в романе "Евгений Онегин"» (1960) Ее вхождение во время тем знаменательней, что она намечает, еще только пунктирами, рубежи восприятия романа как свободно организованной структуры Идея «сюжетной свободы» принципиально важна для исследователя, так как она соотносится с принципом построения характеров в романе, обозначенным ученым «Роман мог быть оборван на любой точке сюжетного развития, как только раскрытие образа оказывалось исчерпанным, и, наоборот, продолжен, если в авторском понимании героя наступали перемены Не случайно поворот характера Онегина неизменно совпадает с границами Глав»7 Эволюция построения характеров в пушкинском романе, в концепции Ю Лотмана, соотносится со спецификой художественного построения романа в целом и не отражает общие идеи о постепенном возрождении Онегина с точки зрения художественной эволюции вообще Изменчивость характера, которую предопределяют переход через границы главы и авторское понимание героев, следует рассматривать как нечто органически соприродное пушкинскому миру Статья Ю Лотмана написана в сторону тыняновского понимания литературного героя вне связи его с «объективной» реальностью Эволюцию характеров сменяет динамическая соотнесенность персонажей, мыслимая как функционирующая система и, следовательно, действующая по законам художественной системы романа

Отказ от детерминизма определил концепцию первой работы Ю Лотмана о пушкинском романе Осмысление художественной природы романа в стихах в статье Ю Лотмана «Художественная структура "Евгения Онегина"» (1966) заключалось в принципиальной перекодировке антитезы вместо «искусство - воспроизведение жизни» предлагалась перевернутая модель «жизнь - воспроизведение искусства» Идея эта обозначила принципы изучения романа не в разрозненных сопоставлениях с действительностью, а как отдельного художественного мира, обладающего имманентной организацией Имманентный характер художествен-

Штильман Л H Проблемы литературных жанров и традиций в «Евгении Онегине» Пушкина // American Contribution to the Fourth Ind Congress of Slavists Mouton , 1958 - С 8

7 Лотман Ю M К эволюции построения характеров в романе «Евгений Онегин» // Пушкин Исследования и материалы - M , Л Изд-во АН СССР, 1960 -С 171

ной организации текста освобождал восприятие литературного произведения в непосредственной зависимости его от «внешних» явлений (исторической обстановки, идеологического климата эпохи, психологического облика автора и т п)

В 1960-х гг в научной парадигме осмысления «Евгения Онегина» происходит резкий сдвиг, направивший изучение пушкинского романа в сторону поэтики текста Отвлеченные интерпретации, кодированные факторами идеологического порядка, уступают место собственности поэтического пространства, в самодостаточности и самовыраженности которого явлен слепок бытия Создание новой методологии гуманитарных наук, выработка нового метода научного мышления определили задачу структуральной поэтики 1960-х гг, сделавшей объектом изучения внутреннюю организацию художественного текста имманентным способом Близость структуральной и формальной научных школ в постановке методологических задач существенным образом обострила различия в подходе к их осуществлению Формалисты пытались вернуть литературе литературность, освободить ее из плена идеологических фактов, репрезентировать художественный текст как самодовлеющую существенность, вещь, материально выраженную Понимание литературного произведения как вещи, как артефакта («стих можно ощупать руками» -ЮН Тынянов) актуализировало внимание к его художественной форме не содержание определяет форму, но выражение обусловливает привлечение и особую организацию сообщаемого смысла Литературное произведение в концепции формалистов представлялось, таким образом, как самостоятельная и самонаправленная (в смысле изучения) существенность «Евгений Онегин» с этой точки зрения не роман, а роман романа (Ю Тынянов), роман, обращенный на себя «Евгений Онегин» в интерпретации Ю Лотмана - это преодоление литературной условности, литературности, а также выход литературы во внелитературный ряд, для того чтобы в соотношении с историческим, культурологическим и т п рядами представить художественную модель мира, обрести подлинность явления искусства Преодоление структуры путем ее выявления и описания придает «Евгению Онегину» характер не только романа о героях, но и романа о романе

В контексте онегинского кода в диссертации рассмотрены работы ММ Бахтина, С Г Бочарова и ЮН Чумакова, касающиеся проблем внутренней структуры пушкинского «Онегина» Воззрения Ю Н Тынянова на стиховую природу пушкинского романа и, в частности, мысль о «Евгении Онегине» как романе романа дала мощный энергетический толчок для филологических рефлексий в работах ведущих российских литературоведов Ю М Лотмана, С Г Бочарова и Ю Н Чумакова, повторивших в 1960-х гг в обновленной проблематике ситуацию изменения научной методологии литературоведения 1920-х гг, предпринятой формалистами То, что произошло в середине 1960-х гг, можно обозначить 22

как первую научную революцию в литературе, с привнесенным ею духом свободы, независимостью от идеологического контроля и многоаспектным видением художественного текста в самодостаточности выражения «Евгений Онегин» обрел в некоторой степени «харизматический» статус, и внутренний мир художественного произведения стал «объектом» изучения как система, имеющая свои собственные взаимосвязанные закономерности, собственные измерения и собственный смысл

В заключении подводятся итоги и обобщаются результаты исследования.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1 «Авторское лицо» в «Евгении Онегине» (из теоретической терминологии Ю H Тынянова) // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении материалы Первых Филологических чтений, посвящ 65-летию Но-восиб гос пед ун-та(24-25 нояб 2000 г)-Новосибирск, 2001 -С 12-14

2 «Евгений Онегин» к смене научной парадигмы в середине века // Аспирантский сборник НГПУ-2001 -Новосибирск, 2001 -41 -С 134-148

3 Из рецепции теоретических построений Ю H Тынянова (роман в стихах «Евгений Онегин» // Аспирантский сборник НГПУ-2001 - Новосибирск, 2001 -Ч 1 -С 148-155

4 Ю H Тынянов и теория образа А А Потебни (к генезису тыняновских терминов) // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении материалы Вторых Филологических чтений (29 нояб - 1 дек 2001 г) - Новосибирск, 2002 - С 105-107

5 Теория образа А А Потебни и некоторые вопросы филологической критики 1920-х годов // Молодая филология - Новосибирск, 2002 - Вып4, ч2 - С 98-118

6 Статья Ю H Тынянова «О композиции «Евгения Онегина» (к вопросу о метаинтерпретации) // Сибирский филологический журнал - 2006 - N 3 — С 56-69 Публикация в издании, рекомендованном ВАК для докторантов и диссертантов

7 Онегинский слой в «Проблеме стихотворного языка» Ю H Тынянова (часть первая)//Гуманитарные науки в Сибири -2006 - N4 - С 11-15 Публикация в издании, рекомендованном ВАК для докторантов и диссертантов

Подписано в печать 28 09 07 Формат 60x84/16 Бумага писчая Гарнитура «Тайме» Печать офсетная Уел печ л 1,4 Уч-изд л 1,4 Тираж 100 экз Заказ №318 Полиграфический участок ГПНТБ СО РАН 630200, Новосибирск, ул Восход, 15

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бережная, Екатерина Петровна

Введение

1. Теория образа А.А. Потебни и некоторые положения формальной поэтики 1920-х годов

2. «Евгений Онегин» - предмет и инструмент исследований Ю.Н. Тынянова

2.1. «Свободный герой» в перспективе историко-теоретической проблематики Ю.Н. Тынянова

2.2. Композиция «Евгения Онегина» в концепции Ю.Н. Тынянова

2.3. Онегинский слой в «Проблеме стихотворного языка»

2.4. «Евгений Онегин» и творческая эволюция Пушкина

3. «Евгений Онегин» в середине XX века: смена научной парадигмы

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Бережная, Екатерина Петровна

Диссертация посвящена вопросам становления и формулирования историко-теоретических воззрений Ю.Н. Тынянова на русскую литературу в связи с особым значением в этом процессе пушкинского «Евгения Онегина».

Евгений Онегин» послужил материалом для литературных теорий Ю.Н. Тынянова. В конце одной из крупных ранних работ «Архаисты и Пушкин» (1921) Ю.Н. Тынянов дал основу для понимания структуры персонажей пушкинского романа. Последовавшую за «Архаистами.» статью «Ленский» Тынянов собирался посвятить вопросу о героях в «Евгении Онегине». Однако дальнейшего развития эта тема не получила, растворившись в решении теоретических проблем, связанных со структурой пушкинского романа в целом. Статья «О композиции "Евгения Онегина"» (оставшаяся незавершенной) представляет собой отход Ю.Н. Тынянова в общетеоретические построения, в результате которого стала терять свою референтность локальная тема о Ленском. В свою очередь, незаконченная статья о композиционных формах «Онегина» явилась подготовительным текстом к главной теоретико-литературной книге Ю.Н. Тынянова «Проблема стихотворного языка» (1924), в которой пушкинский роман представлен в качестве «деформирующего инструмента», определившего перспективы исследования поэтической семантики. Идеи Ю.Н. Тынянова о художественной структуре «Евгения Онегина» в связи со спецификой его стиховой конструкции получили развитие в последнем итоговом очерке «Пушкин» (1928), конкретизирующем формы эволюции стихового романа.

Воззрения Ю.Н. Тынянова на стиховую природу «Евгения Онегина», в наиболее полном виде представленные в книге «Проблема стихотворного языка», не до конца исчерпаны и, кажется, не будет преувеличением сказать, что пересмотр их в настоящее время становится актуальным для современной науки о литературе. Эта актуальность приобретает все большее значение в силу того, что в последние два десятилетия тыняновская парадигма 3 оказалась плохо совместима с задачами филологической науки. Исходя из этого, актуализация будущих возможностей исследования онегинской линии в научной прозе Ю.Н. Тынянова соответствует высокому ценностному статусу пушкинского романа, рассматриваемого Ю.Н. Тыняновым в качестве «деформирующего инструмента» собственной теории литературной эволюции.

В отечественной филологии до сих пор не было специальных монографических работ, посвященных тыняновской трактовке пушкинского стихотворного романа, которая в наибольшей степени способствует осмыслению продуктивности идей Ю.Н. Тынянова. Существенные мысли и наблюдения, касающиеся того концепционного направления, которое представлял Ю.Н. Тынянов, разбросаны в комментариях к статьям Ю.Н. Тынянова (Тоддес, Чудаков, Чудакова 1977) и в книгах о русском формализме В.Эрлиха (Эрлих 1996) и О. Ханзен-Леве (Ханзен-Леве 2001). Более или менее подробно значимое присутствие Ю.Н. Тынянова в культурной истории двадцатого века репрезентируют Тыняновские сборники (1984-2006; вып. 1-12). Отдельные глубокие и плодотворные идеи имеются в работах А. Чудакова, Ю. Чумакова, Вл. Новикова.1 Автор диссертации не только учитывает наблюдения и выводы, содержащиеся в указанных трудах и исследованиях, но и во многом опирается на них и развивает их.

Цель работы - исследовать функции романа «Евгений Онегин» в движении историко-теоретической мысли Ю.Н. Тынянова.

Задачи работы - рассмотреть формы присутствия «Онегина» в работах Ю.Н. Тынянова от эстетического предмета до инструмента исследования;

1 Чудаков А.П. К проблеме тотального комментария «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник. -М.: Три квадрата, 2005. - С. 210-237.; Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин»: Перспектива стиха или перспектива сюжета? // Актуальные проблемы изучения творчества А.С. Пушкина: Жанры, сюжеты, мотивы: материалы всерос. конф., посвящ. 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина (Новосибирск, 21-23 сент. 1999 г.). - Новосибирск, 2000. - С.58-64. Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин»:

- сопоставить взгляды Ю.Н. Тынянова с теорией образа А.А. Потебни;

- охарактеризовать картину возобновления и развития в 1960-е гг. тыняновской концепции, которая произвела переворот в понимании пушкинского романа.

Объектом исследования является историко-теоретическое наследие Ю.Н. Тынянова.

Предмет исследования - поэтика «Евгения Онегина» как описание и как инструмент анализа в историко-теоретической концепции Ю.Н. Тынянова.

Материалом исследования послужили три статьи Ю.Н. Тынянова о Пушкине и его книга «Проблема стихотворного языка».

Новизна исследования состоит в том, что впервые сформулирована и рассмотрена проблема изучения научного наследия Тынянова вне зависимости от идей ОПОЯЗа и формалистских теорий (в их принципиальных положениях). Система научных взглядов Тынянова определена с учетом всего контекста пушкиноведческих поисков ученого.

Представлена тыняновская концепция доминирующей роли стиха в «Евгении Онегине», а также описана тесная связь книги «Проблема стихотворного языка» с поэтикой пушкинского романа.

Прослежены пути осмысления тыняновской идеи в онегиноведении 1960-х годов, обусловившей новый аспект видения пушкинского романа.

Методология исследования. В нашей работе мы опирались на историко-теоретическую методологию. Но ввиду того, что наследие Ю.Н. Тынянова органически сочетает в себе научный и художественный подходы, мы использовали соответствующую методику. Подобного рода методология обозначена формулой С.Г. Бочарова: «Литературоведение - это тоже литература и филолог это писатель»2.

Интерпретация, поэтика, традиция // Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина. - СПб., 1999.;

Новиков Вл. Новое зрение. Книга о Юрии Тынянове. - М.: Книга, 1988. 2

Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. - М.: Языки славянской культуры, 1999. - С. 12.

Основные положения диссертационного сочинения, выносимые на защиту:

1. Итогом начального периода формализма следует считать установление ряда теоретических принципов, сформулированных в результате отталкивания от лингвистической поэтики А.А. Потебни. Разработанная А.А. Потебней концепция «внутренней формы» слова или теория образа конкретизировала проблему разграничения стиха и прозы, ставшую краеугольным камнем для формалистских научных исследований.

2. Новаторство Ю.Н. Тынянова в области изучения стиховой семантики, а также представление о литературном тексте как динамическом знаке интеграции составляющих его элементов, создает возможность исследования методологии Ю.Н. Тынянова вне зависимости от концептуальной парадигмы русского формализма.

3. Пушкинский роман в стихах явился резервуаром теоретической энергии Ю.Н. Тынянова. Исходя из «спецификаторской» трактовки словесного искусства, Ю.Н. Тынянов не столько исследует смысловую природу литературного произведения, сколько учитывает те изменения и «деформации», которые приводят к порождению смысла произведения литературы.

4. Тыняновская концепция «Евгения Онегина» (не движение событий, но движение словесных масс) послужила опорой для формирования общетеоретических положений о смыслообразующих компонентах литературного текста, в наиболее полном виде развернутых в книге «Проблема стихотворного языка». Такие смыслоразличительные структуры языка поэзии, как единство и теснота стихового ряда, динамизация речевого материала, сукцессивный процесс речи в стихе, установленные Ю.Н. Тыняновым в «Проблеме.», репрезентируют онегинский текст как новую форму стихового романа, а в нем - смысловой статус слова, деформированного стихом.

5. Установка на словесный план произведения предопределяет динамический подход к герою пушкинского романа, которого Ю.Н. Тынянов называет «мнимым средоточием» или «свободным героем», объединяющим под одним внешним знаком разнородные элементы и заставляющим смотреть на них как на «эквиваленты единства». Первенство материала над «героем» играет самодовлеющую роль.

6. Литературно-эстетическая концепция «Евгения Онегина», утверждаемая Ю.Н. Тыняновым, может быть заново введена в современное культурное пространство с учетом обнаружения парадигматического слома в изучении романа на примере осмысления ряда онегинских работ 1960-х годов. В отечественных работах в это время намечается принцип подхода к литературе как эстетическому феномену, не кодированному идеологическими факторами, но рассматриваемому в соотношении с литературными рядами. (вопросы внутренней структуры произведения, устройство художественного мира и т.д.).

Теоретическая значимость работы состоит в развитии основных положений литературоведческой концепции Ю.Н. Тынянова применительно к изучению романа «Евгений Онегин» в двадцатом веке, а также в систематизации научных подходов, выработанных отечественной пушкинистикой прошедшего столетия.

Научно-практическая значимость работы. Материалы и результаты диссертационного сочинения могут быть использованы при разработке вузовских спецкурсов, посвященных истории возникновения и развития русской филологической науки, в курсах теории литературы, проведении практических занятий по стиховедению, а также при чтении спецкурсов по творчеству А.С. Пушкина.

Апробация работы. Концептуальные положения диссертации обсуждались на аспирантских семинарах, проводимых кафедрой русской литературы Новосибирского государственного педагогического университета. Основные 7 положения исследования были представлены на «Конференции молодых ученых» (Институт филологии СО РАН, Новосибирск, 2001, 2002), в докладах на «Филологических чтениях» (НГПУ, Новосибирск, 2001,2002,2005).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Объем диссертации - 217 с. Библиография содержит 366 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Евгений Онегин" в литературоведческой концепции Ю.Н. Тынянова"

Заключение

Тыняновская теория литературной эволюции создавалась на материале творчества Пушкина, опираясь, в первую очередь, на роман в стихах «Евгений Онегин». Основные положения этой теории, рассыпанные в немногочисленных, но чрезвычайно концентрированных очерках и статьях, в полном объеме остались невостребованными. Причина этого и в расплывчатости терминологических выражений, долженствующих завершить создаваемый Тыняновым понятийный аппарат, и в самоутрачивании в эволюционирующей, динамической модели исторического контекста порождающих эти идеи импульсов. Однако, имея мощный энергетический запал, они и сейчас остаются живым моментом общелитературного развития.

Недовостребованной в филологической науке остается главная теоретико-литературная книга Тынянова «Проблема стихотворного языка», тесно связанная с проблематикой пушкинского романа. Основанием такого предположения является проводимый Тыняновым в статье «О композиции «Евгения Онегина» тезис о различении стиха и прозы по семантическому фактору, который в книге о стихе осложняется разного рода нарушениями границ между ними, что актуализирует, в свою очередь, доминирующую роль внутреннего противоречия в определении словесного искусства. Незаконченная статья о «Евгении Онегине» представляет собой подготовительный текст к книге «Проблема стихотворного языка» и, соответственно, пушкинский роман в стихах может быть рассмотрен в качестве имплицитно формирующего перспективы исследования семантики поэтического языка. До настоящего времени основные критерии восприятия «Проблемы.» конституируются из общей стимулирующей роли книги Тынянова с учетом затрудненности экспликации ее принципов и терминологии. Что касается тыняновских концептов «тесноты стихового ряда» и «динамизма формы», то они не столько осмысливаются, сколько принимаются в общем виде.

Необходимо отметить также, что в поиске смыслообразующего минимума литературного текста Тынянов в 1920-е годы рассредоточивается на несоединимых друг с другом исследовательских задачах. Так, например, в круг научных интересов Тынянова во время работы его над «Проблемой.» входило составление концепции эволюционного пути пушкинского стихового эпоса, которая вскоре была изложена в монографии «Архаисты и Пушкин». Согласно комментариям А. Чудакова к первому варианту предисловия к книге «Проблема стиховой семантики», Тынянов еще в 1919 году читал годовой курс «Язык и образ», связанный с проблематикой будущей книги.328 В связи с последним необходимое значение в тыняновских построениях в области стиховой семантики приобретают идеи А.А. Потебни относительно многоустроенности поэтического слова. В частности, наиболее значимая в поэтике Потебни теория «внутренней формы» слова сближается с тыняновскими идеями о «колеблющихся признаках» стихового слова, изложенными в «Проблеме стихотворного языка», а также с основной идеей итогового очерка о «Пушкине» (1928) - о «семантической двупланности» пушкинского слова.

Проблема стихотворного языка» Тынянова представляется книгой в большей степени не столько теоретической, сколько поэтической, в силу воздействия той линии панлиризма, которая обуславливается стиховым фактом существования пушкинского романа, обнаруживаемого в качестве «деформирующего инструмента» тыняновской теории литературной эволюции. В этой ситуации совершенно особым образом преломляются попытки идентифицировать затрудненную тыняновскую терминологию, лежащую в основе теоретических положений «Проблемы стихотворного языка». Дело в том, что термины Тынянова, существующие в контексте его научных работ, аккумулируют в себе силу суггестивной энергии текста и в

328 См.: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 501 (комментарий к «Предисловию к книге «Проблема стиховой семантики»). большей степени провоцируют не к логическому описанию, но к художественно-образной рефлексии. В научных сочинениях Тынянова в непредъявленном виде присутствует суггестия поэтического текста, которая может считаться концептопорождающим механизмом его литературной теории.

Евгений Онегин» в ряду других произведений мировой классики -явление общенационального и общекультурного порядка. Его вхождение в большое время обозначило точку пересечения многочисленных интерпретационных и эстетических линий, во взаимном проникновении которых определились пути нахождения и узнавания романа в культуре. Являясь центральным фокусом национальной жизни, «Онегин» вбирает в себя все знаки социальных и культурных ситуаций, образуя своего рода пучок ассоциативных смыслов из разных систем прочтения. Поливалентная структура «Евгения Онегина» позволяет учитывать в одинаковой степени все составляющие ее структуру компоненты, постоянно инвертированные и направляющие таким образом движение пушкинского романа сквозь время.

Двупланную парадигму прочтения текста - как фабульного романа и как лирического стихотворения - фактически задал еще Пушкин, обозначив «романом в стихах» новую жанровую структуру «Онегина». В отечественной традиции изучения «Евгения Онегина» стиховую природу пушкинского романа в равной мере усматривали Ю.Н. Тынянов (ср. его формулу-определение «Онегина» как «роман-романа») и Ю.Н. Чумаков, сблизивший крайние пределы альтернативы (ср.: «Сделав подзаголовок роман в стихах, Пушкин фактически написал роман-стихотворение, который содержал в себе две взаимоотключающих установки для читательского прочтения согласно объявленным жанрам»). Работы Ю.Н. Чумакова, определившие основные

329 Чумаков Ю.Н. Поэтика «Евгения Онегина» // Australian Slavonic and East European Studies, V. 13, N 1,1999.-S. 35-36. методологические пути в изучении пушкинского романа, по мнению одного из рецензентов на недавно вышедшую книгу «Стихотворная поэтика Пушкина», наследуют не только «принципы создания метаязыка», но и «выдвинутую автором «О композиции «Евгения Онегина» проблематику. Мы имеем едва ли ни единственный случай наследования - через десятилетия - целой ушедшей школы».330

Воззрения Тынянова на стиховую природу пушкинского романа и, в частности, мысль о «Евгении Онегине» как «романе романа» дали мощный энергетический толчок для филологических рефлексий в работах ведущих российских литературоведов Ю.М. Лотмана, С.Г. Бочарова и Ю.Н. Чумакова, повторивших в 1960-х гг. в обновленной проблематике ситуацию изменения научной методологии литературоведения 1920-х гг., предпринятой формалистами. Философско-эстетические комментарии романа начала XX в. предопределили построение собственно научной теории художественного произведения в лице представителей формальной школы и, в частности, отношение к литературному тексту как самодовлеющей существенности, «вещи», материально выраженной. Два десятилетия существования научной школы явились фундаментальным основанием мировой художественной мысли, и через сорок лет магистральной линией вошли в отечественное литературоведение. Глубокая тыняновская концепция пушкинского романа, оказавшаяся необычайно плодотворной, не получила развития в его время, но, возродившись в 1960-х гг., откликнулась в многочисленных работах о поэтике «Евгения Онегина» вплоть до конца века. Именно поэтому представляется значимой попытка актуализировать важность эстетического опыта восприятия «Онегина» на ряде работ конца 1950-середины 1960-х гг., когда резко обнаружилась несостоятельность прежнего подхода в понимании

330 Чудаков А.П. [Рецензия] // Известия РАН. Сер. лит. и яз. - 2002. - Т. 61, N 6. - С. 57-62. - Рец. на кн.: Чумаков Ю. Стихотворная поэтика Пушкина. - СПб., 1999.-431 с.

183 литературного произведения и наметились выходы в поэтику текста в качественно обновленной проблематике.

1957-1967 гг. - это десятилетие одно из самых напряженных, интересных и драматичных моментов в истории изучения пушкинского «Евгения Онегина».

Такого многообразия перекрещивающихся мнений, толкований и совмещения всей пестроты исследовательской мысли в крохотном отрезке большого времени история науки еще не знала. Здесь, собственно, все началось и закончилось, и здесь сработал механизм «планомерно проведенного взрыва», закон существования литературы, о котором еще в 20-е гг. писал Тынянов и в основе которого лежит идея «смещения» и «сдвига» как фундаментальных понятий в концепции литературной эволюции. Но «борьба и смена» одних литературных форм другими и, как следствие этого, обновление литературы, лишь одно из возможных объяснений закономерностей литературного процесса; пушкинский роман в стихах подобен «склеенной вещи» (Ю.

Тынянов) из разбившихся концепций, жанров, стилей, течений, интерпретаций и «направлений», - это особый живой художественный организм, в самовозрастании которого в усложненном жесте повторяются первоначальные шаги и звуки. То, что произошло в середине 1960-х гг., можно обозначить как первую научную революцию в литературе, с привнесенным ею духом свободы, независимостью от идеологического контроля и многоаспектным видением художественного текста в самодостаточности выражения. «Евгений Онегин» обрел в некоторой степени «харизматический» статус, и внутренний мир художественного произведения стал «объектом» изучения как система, имеющая свои «собственные взаимосвязанные закономерности, собственные ill измерения и собственный смысл».

331 Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. - 1968, N 8. С. 76.

Литературоведческие интерпретации «Онегина» 1960-х гг., восстанавливая структуру пушкинского романа, исходили из романной природы текста (ср. роман о романе Лотмана, роман в романе Бочарова).

Поэтический мир «Евгения Онегина», включающий в себя все, не нуждается при описании своей структуры ни в модели неслиянных и неразрывных планов автора и героев, ни, тем более, в жестком принципе противоречий, поскольку его разнонаправленные, смешанные, сталкивающие компоненты могут быть интерпретированы как мультиперсонификации сновидческого сознания, действующего в условиях единораздельности. Жанровая ориентация дезориентирует, зато оставляет для самостоятельных читателей пустые строительные площадки, а для доверчивых - миражи. Единораздельность действует и здесь: два различных искусства, искусство слова (стихи) и искусство рассказывания (сюжет, проза), неразрывно связаны, хотя по существу предельно самодостаточны. В результате «Евгений Онегин» являет собой высший образец гармонии, то есть соединение разнородных начал. Поэтому ни перспектива стиха, ни перспектива сюжета не могут подавить друг друга. Выделенные, они движутся в различных сегментах. Однако Тынянгов все же был прав: перспектива стиха преломляет сюжетную перспективу, если у сюжета стихотворная природа».332

Самовозрастание смысла романа «Евгений Онегин» - это самовозрастание в форме всех его компонентов. Пушкинский роман в стихах как фокус большого пространства и времени неизмеримо движется в глубь самого себя, образуя ценностные ориентиры в эстетическом пространстве мировой культуры.

332

Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин»: Перспектива стиха или перспектива сюжета? П Актуальные проблемы изучения творчества А.С. Пушкина. - Новосибирск, 2000. - С. 62,64.

Список научной литературыБережная, Екатерина Петровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверинцев С.С., Гаспаров М.Л., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994.

2. Академические школы в русском литературоведении. М., 1975.

3. Алпатов В. История лингвистических учений. М.: Языки русской культуры, 1998.

4. Альми И.Л. О некоторых особенностях литературного характера в пушкинском повествовании // Болдинские чтения. Горький, 1985.

5. Аскольдов С.А. Форма и содержание в искусстве слова // Литературная мысль. 1925, N 3. С. 305-341.

6. Арнхейм Т. Новые очерки по психологии искусства. М.: Прометей,1994.

7. Баевский B.C. Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» // Русская литература, 1996, N6.

8. Баевский B.C. Сквозь магический кристалл (Поэтика «Евгения Онегина», романа в стихах А. Пушкина). М., 1990.

9. Балухатый С.Д. Вопросы поэтики. Л., 1990.

10. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993.

11. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

12. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989.

13. Барт Р. От произведения к тексту // Вопросы литературы, 1988, N11.

14. Баршт К.А. Русское литературоведение XX века. В 2-х ч.: учеб. пособие / Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена. СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1997. - (Современное литературоведение).

15. Баршт К.А. Постструктурализм в свете открытия А. Потебни (заметки о ракурсах филологического бытия) // Литературоведение как проблема. М., 2001. - С. 347-375.

16. Бахтин М.М. Автор и герой // Вопросы литературы, 1978, N 12.

17. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. (ст. «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве») - С. 6-71.

18. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

19. Бахтин М.М. Слово в романе // Вопросы литературы, 1965, N 8.

20. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

21. Белинков А. Ю.Тынянов. М., 1965.

22. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. В 13 т. Т.7. М.: Изд-во АН СССР, 1955.

23. Белый А. «Поэзия слова». Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы. Петроград, 1922.

24. Белый А. Мысль и язык // Логос. Кн. 2. М., 1910.

25. Белый А. Символизм. Книга статей. М.: Мусагет, 1910.

26. Берковский Н. Текущая литература. М., 1930.27. «Беседа о формальном методе в петроградской Вольной философской ассоциации 10 дек. 1922 г. / публ. Белоуса В.Г. // Звезда. 2004, N 8.

27. Биркан Р.И. Вокруг Павла Флоренского: По следам одной полемики (Бахтин и формалисты) // Памяти Павла Флоренского. Философия. Музыка. -СПб., 2002.-С. 113-126.

28. Благой Д. Мастерство Пушкина. М., 1955.

29. Блюмбаум А. Конструкция мнимости. К поэтике «Восковой персоны» Ю. Тынянова // Новое литературное обозрение. 2001. N 47(1).

30. Бобров С. Записки стихотворца. М.: Мусагет, 1916.

31. Богатырев П.Г., Якобсон P.O. Славянская филология в России за годы войны и революции. Берлин, 1923.

32. Бочаров С.Г. Из истории понимания Пушкина // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: ИМЛИ - Наследие, 1999. - С. 144-177.

33. Бочаров С.Г. О реальном и возможном сюжете («Евгений Онегин») // Динамическая поэтика. От замысла к воплощению. М.: Наука, 1990.

34. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М.: Наука, 1974.

35. Бочаров С.Г. Поэтическое предание и поэтика Пушкина // Пушкин и литература народов Советского Союза. Ереван, 1975.

36. Бочаров С.Г. Форма плана (некоторые вопросы поэтики Пушкина) // Вопросы литературы, 1967, N 12. С. 115-136.

37. Булаховский JI.A. Потебня. Киев, 1952.

38. Бухштаб Б.Я. Филологические записи 1927-1931 гг. / публ. и прим. Барзаха А.Е. // Бухштаб Б.Я. Фет и другие: Избранные работы. СПб, 2000. -С.463-535.

39. Вальцель О., Дибелиус В., Фосслер К., Шпитцер JI. Проблемы литературной формы: антология М.: КомКнига, 2007. - 240 с.

40. Виноградов В.В. Из истории изучения поэтики (20-е гг.) // Известия Академии наук СССР. СЛЯ. Т. 34.1975, N 3.

41. Виноградов В.В. К построению теории поэтического языка // Поэтика. III. Л., 1927.

42. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высш. шк.,1971.

43. Виноградов В.В. О трудах Ю.Н. Тынянова по истории русской литературы первой половины XIX века // Русская литература, 1967, N 2. С. 8195.

44. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.,1963.

45. Виноградов В.В. Стиль и композиция первой главы «Евгения Онегина» // Русский язык в школе. 1966, N 4.

46. Виноградов И. Формализм и творчество. В. Шкловский, В. Каверин, Ю. Тынянов. В кн.: Год шестнадцатый: альманах второй. М., 1933.

47. Винокур Г.О. Биография и культура. М., 1997.

48. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

49. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.

50. Винокур Г.О. Понятие поэтического языка // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.

51. Винокур Г.О. Рецензия на книгу Ю.Н. Тынянова «Проблема стихотворного языка» // Печать и революция. 1924. Кн. 4.

52. Винокур Г.О. Слово и стих в «Евгении Онегине» // Пушкин. Сб. ст. -М.: ГИХЛ, 1941.

53. Винокур Г.О. Филологические исследования. Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1990.

54. Виролайнен М.Н. Культурный герой Нового времени // Виролайнен М.Н. Речь и молчание. Сюжеты и мифы русской словесности. СПб.: Амфора, 2003.-С. 111-134.

55. Виролайнен М.Н. Речь и молчание у Пушкина // Там же. С. 437-444.

56. Вопросы литературы. -1961, N 1.

57. Воспоминания о Ю. Тынянове. Портреты и встречи. М.: Сов. писатель, 1983.

58. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968.

59. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. СПб: Акад. проект, 1999. - (Современная западная русистика).

60. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования. -М.: Новое лит. обозрение, 1996.

61. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX в. М.: Наука, 1994.

62. Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 283 с. (Studia poetica).

63. Гаспаров М.Л. Метр и смысл. Об одном из механизмов культурной памяти. М.: РГТУ, 1999.

64. Гаспаров М.Л. Научность и художественность в творчестве Тынянова // Тыняновский сборник. Четвертые Тыняновские чтения. Рига, 1990. - С. 1220.

65. Гаспаров М.Л. Первочтение и перечтение: К тыняновскому понятию сукцессивности стихотворной речи // Тыняновский сборник: Третьи Тыняновские чтения. Рига, 1988. С. 15-23.

66. Гаспаров М.Л. Тынянов и проблема семантики метра // Тыняновский сборник. Первые Тыняновские чтения. Рига, 1984. - С. 105-113.

67. Гаспаров М.Л. М.М. Бахтин в русской культуре XX в. // Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т.2. М., 1997.

68. Гаспаров М.Л., Смирин В.М. «Евгений Онегин» и «Домик в Коломне»: пародия и самопародия у Пушкина // Тыняновский сборник. Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986.

69. Гачев Г. Образ в русской художественной культуре. М., 1981.

70. Гачев Г. Содержательность художественных форм: эпос, лирика, театр. М., 1968.

71. Гинзбург Л.Я. Тынянов-ученый // Воспоминания о Тынянове. Портреты и встречи. М.: Сов. писатель, 1983.

72. Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. Л.: Сов. писатель,1989.

73. Горнфельд А.Г. Пути творчества. Статьи о художественном слове. Пг.: Колос, 1922.

74. Горных А.А. Формализм: От структуры к тексту и за его пределы. -Минск, 2003.-312 с.

75. Горных А. Концепция поэтического текста в русской формальной школе // Философия и философы: взгляд молодых. Минск, 1997. - С. 81-96.

76. Грехнев В. Эволюция Онегина как филологический миф // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1994.

77. Григорьев М. Литература и идеология. (Предмет и границы литературного исследования). М.: Никит, субботники. 1929.

78. Григорьев М.С. Форма и содержание литературно-художественного произведения. М., 1929.

79. Грифцов Б.А. Психология писателя. М.: Худ. лит., 1988.

80. Громов П. Человек и история (О центральной теме прозы Ю. Тынянова) // Литературный современник. 1940, N 5/6.

81. Грякалов А.А. Поэтический язык и герменевтика события // Герменевтика в России: сб. науч. тр. Воронеж, 2002. - Вып. 1. - С. 151-166.

82. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Госполитиздат, 1957.

83. Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе. М.,1966.

84. Гурвич И.А. Явление неопределенности в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» // Проблемы литературоведения и преподавания литературы. Сб. науч. тр. Т. 196. Ташкент, 1977.

85. Гуревич A.M. «Свободный роман» // Романтизм Пушкина. М., 1993.

86. Гуревич A.M. Сюжет «Евгения Онегина». М., 1999.

87. Гутякулова В. Художественное произведение и «слово» в трактовке А.А. Потебни // Вопросы истории и теории эстетики. М., 1970. - Вып. 6.

88. Дмитриев А.Н. Русский формализм и перспективы социологического изучения литературы // Проблемы социального и гуманитарного знания. Вып. 2. СПб., 2000.

89. Дмитриев А., Левченко Я. Наука как прием: еще раз о методологическом наследии русского формализма // Новое литературное обозрение.-2001, N50(4).

90. Дмитриев А.Н. На пути к теории текста: роль русского формализма в развитии филологической мысли XX столетия // Современные подходы к интерпретации текста. СПб, 2002. - С. 38-43.

91. Дмитриев А. Популярная культура как объект анализа русского формализма и критической теории общества // Популярная литература: Опыт культ, мифотворчества в Америке и в России. М., 2003. - С. 17-30.

92. Евлахов A.M. Гений-художник как антиобщественность. Экскурс в область психологии художественного чувства. Варшава, 1909.

93. Евлахов A.M. Введение в философию художественного творчества. Опыт ист.-лит. методологии. Варшава, 1910-1917.

94. Егоров Б.Ф. и др. Сюжет и фабула // Вопросы сюжетосложения. Сб. статей. Рига, 1978.

95. Есаулов И.А. «Был у вас Арзамас был у нас Опояз»: О некоторых аспектах советского освоения русской классики // Литературное общество «Арзамас»: культурный диалог эпохи. Арзамас, 2005. - С. 164-177.

96. Ефимов Н. Своеобразие русской литературы. Обзор мнений. Одесса,1918.

97. Ефимов Н.И. Формализм в русском литературоведении // Научные известия Смоленского гос. ун-та. 1929. Т.5. Вып. 3.

98. Жирмунский В. Вопросы теории литературы. Л., 1928.

99. Жирмунский В. Поэтика русской поэзии. СПб., 2001.

100. Жирмунский В.М. К вопросу о «формальном методе» // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977.

101. Жирмунский В.М. Композиция лирических стихотворений. Пг.: ОПОЯЗ, 1921.

102. Жолковский А.К., Щеглов Ю. Из предыстории советских работ по структурной поэтике. Труды. T.III. 1967.

103. Жураковский Евг. Симптомы литературной эволюции. М., 1903.

104. Зелинский К. Поэзия как смысл. Книга о конструктивизме. М.: Федерация, 1929.

105. Зенкин С. Открытие «быта» русскими формалистами // Лотмановский сборник. М., 2004. -N 3. - С. 806-821.

106. Золян С.Т. «Единство и теснота стихового ряда» и поэтический синтаксис // Тыняновский сборник. Четвертые Тыняновские чтения. Рига, 1990. -С. 100-111.

107. Зубков Н. Лирика Пушкина и проблемы литературной эволюции // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: ИМЛИ - Наследие, 1999.- С. 418-437.

108. Зыкова Г.В. О некоторых эстетических основах русской авангардной поэзии: (Футуризм формализм - концептуализм) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология - М., 2000. - N 5 - С. 7-15.

109. Иванов Вяч. В. Заметки о формальной школе и Ю.Н Тынянове // Иванов Вяч. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. -Т.2.-С. 626-628.

110. Ивлев Д.Д. Методологические проблемы поэтики в советском литературоведении 20-х годов. М., 1968.

111. Ивлев Д.Д. Путь к Пушкину: (из исканий советской филологической науки 20-х годов) // Проблемы пушкиноведения. Рига, 1983.

112. Ивлев Д.Д. Формальная школа и проблема единоцелостного анализа художественного произведения. В кн.: Актуальные проблемы теории и истории литературы XX века. V. Рига, 1966.

113. Из истории советской эстетической мысли. Сб. ст. М., 1967.

114. Из переписки Ю. Тынянова и Б. Эйхенбаума с В. Шкловским // Вопросы литературы. 1984. -N 12. - С. 185-218.

115. Иштван Надь. Биография культура - текст. О «сдвиге» в русской культурной парадигме // Пушкин и Пастернак: материалы Второго Пушкинского Коллоквиума. Будапешт, 1989.

116. Каган М.С. Морфология искусства. М., 1972.

117. Калинин И. История литературы: между пародией и драмой (к вопросу о метаистории русского формализма) // Новое литературное обозрение. -2001. N50 (4).

118. Караулов Ю.Н. Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности. М., 1992.

119. Кертис Дж. Борис Эйхенбаум: его семья, страна и русская литература / пер. с англ. Д. Баскина. Спб.: Акад. проект, 2004. - 352 с. -(Современная западная русистика, т. 49).

120. Ким X. Размышления о русской формальной школе // Филологические науки. М., 2004. - N 6. - С. 45-54.

121. Книпович Е. О Тынянове. В кн.: Книпович Е. В защиту жизни. М.,1959.

122. Ковальски Э. Скрытые формалисты или виднейшие критики формальной школы // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2001. -N 1.196

123. Коган П.С. Литература этих лет (1917-1923). Ст. о Лефе, о формалистах, о Жирмунском и Маяковском. Иваново-Вознесенск. 1924.

124. Кожинов В. История литературы в работах ОПОЯЗа // Вопросы литературы. 1972, N 7.

125. Кокина Е.А. «Диалектика художественной формы»: ОПОЯЗ и эстетика 20-х годов в большом времени культуры // Мысль и жизнь: К столетию со дня рождения А.Ф. Лосева. Уфа, 1993. - 4.1. - С. 200-212.

126. Колесов В.В. Идея формы у формалистов // Ars philology. Проф. А.Б. Муратову к дню 60-летия. СПб., 1997. - С. 7-18.

127. Коровашко А.В. М.М. Бахтин и формалисты в литературном процессе 1910-х годов: автореф. дис. канд. филол. наук. Н. Новгород, 2000.

128. Коровашко А.В. М.М. Бахтин и формальная школа: К современным дискуссиям // Наука о литературе в XX веке: (История, методология, литературный процесс). М., 2001. -С. 48-58.

129. Кристева Ю. Разрушение поэтики // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. М., 1994. - N 5. - С. 44-62.

130. Крученых А. Сдвигология русского стиха. М., 1922.

131. Кулаев К.В. Эстетика России 20-х гг. и современность. М., 1994.

132. Куликова И.С. Эстетическая мысль XX века. М., 1997.

133. Курганов Е. ОПОЯЗ и Арзамас. СПб, 1998.

134. Курганов Е. Пушкин и романтизм // Пушкинский сборник. М.: Три квадрата, 2005. С. 87-132.

135. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974.197

136. Лаушкина А.Г. Композиционный и сюжетный центр «Онегина» // Вестник МГУ, 1967, N 6.

137. Лахманн Р. Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического. СПб.: Акад. проект, 2001.

138. Левченко Я. Тартуский структурализм и формальное литературоведение: взаимоотношение биполярностей // Русская филология -Тарту, 1997. -N 1. С. 215-223.

139. Левченко Я. Литературная репутация Виктора Шкловского // Литературоведение XXI века: сб. статей. Спб.; Мюнхен, 2001. - С. 179-205.

140. Лесскис Г. Пушкинский путь в русской литературе. М., 1993.

141. Литература факта. Первый сборник материалов ЛЕФа. Под ред. Н.Ф. Чужака. М.: Захаров, 2000.

142. Литературоведение XXI в. Анализ текста: метод и результат. СПб.,1996.

143. Литературно-художественные концепции в России конца XIX нач. XX в.-М., 1975.

144. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX в. М.: Просвещение, 1988.

145. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы, 1968, N 8.

146. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л.: Просвещение, 1972. -271с.

147. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Просвещение, 1988.

148. Лотман Ю.М. К эволюции построения характеров в романе «Евгений Онегин» // Пушкин. Исследования и материалы. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1960.

149. Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973.

150. Лотман Ю.М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин»: спецкурс. Тарту, 1975.

151. Лотман Ю.М. Художественная структура «Евгения Онегина» // Труды по русской и славянской филологии. IX. Литературоведение. Тарту, 1966.

152. Малмстад Дж. Ходасевич и формализм: несогласие поэта // Русская литература XX века: исследования американских ученых. СПб., 1993.

153. Манн П. де. Слепота и прозрение: Статьи о риторике современной критики. СПб., 2003.

154. Маркевич Г. Основные проблемы науки о литературе. М., 1980.

155. Марков В.Ф. История русского футуризма / пер. В. Кучерявкина. СПб.: Алетейя, 2000.

156. Маркович В.М. Из наблюдений над композицией «Евгения Онегина» // Известия Академии наук Каз. ССР. Сер. общ. наук, вып. 1. Алма-Ата, 1963.

157. Маслин Н. Ю. Тынянов. В кн.: Маслин Н. Черты новаторства советской литературы. М.; Л., 1960.

158. Матвеева М.В. Школа ОПОЯЗа о мировоззрении художника // Сознание мировоззрение - мышление. - Киров, 2002. - Вып.7. - С. 815-825.

159. Материалы конференции, посвященной 110-летию со дня рождения академика Виктора Максимовича Жирмунского. СПб.: Наука, 2001.

160. Машинский С. Борьба с формализмом и вульгарной социологией в советской критике и литературоведении // Из истории советской эстетической мысли. М., 1967.

161. Машинский С. Пути и перепутья. (Из истории советского литературоведения) // Вопросы литературы, 1966, N 5.

162. Медведев П.Н. Формализм и формалисты. JL, 1934.

163. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении 1928. // Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000.

164. Мейлах Б. «Евгений Онегин» // Пушкин. Итоги и проблемы изучения. М., 1966.

165. Милехина Г. Тынянов и формальная школа в литературоведении 20-х гг. // Уч. зап. Моск. обл. пед. ин-та им. Крупской. Т. 54. Вып. 1. М., 1957.

166. Минералов Ю.И. Теория образности А.А. Потебни и индивидуальный стиль // Филологические науки. 1998. N 1.

167. Михайлова Н.И. «Собранье пестрых глав»: о романе «Евгений Онегин». М.: Имидж, 1994.

168. Мукаржовский Я. Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

169. Муратов А.Б. Из истории русской литературы и истории русской филологической науки (2-я половина XIX нач. XX в.). - СПб, 2004.

170. Муратов А.Б. О теории образа А.А. Потебни // Известия Академии наук СССР. Сер. лит. и яз. 1977. Т. 36, N 2.

171. Муратов А.Б. Феноменологическая эстетика начала XX века и теория словесности (Б.М. Энгельгардт). СПб., 1996.

172. Мясников А. Проблемы раннего русского формализма // Контекст 1974. М., 1975.-С. 78-134.

173. Наука о литературе в XX веке: (История, методология, литературный процесс): сб. статей. М., 2001. - 376 с.

174. Невзглядова Е. Звук и смысл. СПб., 1998. - 256 с.

175. Невзглядова Е.В. О стихе. СПб, 2005.

176. Недзвецкий В. «Евгений Онегин» как стихотворный роман // Русская литература, 1966, N 4.

177. Немзер А.С. В.А. Жуковский в интерпретациях Тынянова // Тыняновский сборник. Четвертые Тыняновские чтения. Рига, 1990. С. 40-51.

178. Немзер А.С. Из наблюдений над романом Тынянова «Пушкин». Явление героя // Тыняновсий сборник. Девятые Тыняновские чтения. Исследования. Материалы. Вып. 11. М.: ОГИ, 2002. С. 486-496.

179. Немзер А.С. «Евгений Онегин» и творческая эволюция Пушкина // Волга. Саратов, 1999. - N 6. - С.316.

180. Непомнящий B.C. «Начало большого стихотворения». «Евгений Онегин» в творческой биографии Пушкина. Опыт анализа 1 главы // Вопросы литературы, 1982, N 6.

181. Новиков Вл. Новое зрение. Книга о Юрии Тынянове. М.: Книга,1988.

182. Новиков Вл. «Горе от ума у нас уже имеется»: Письмо Юрию Тынянову // Новый мир. 1994. - N 10. - С. 222-238.

183. Новиков Вл. Роман с литературой. М., 2007. - 280 с.

184. Новикова М.JI. Остранение как основа образной языковой семантики и структуры художественного текста: На материале произведений русских писателей. М.: Изд-во Рос. Ун-та дружбы народов, 2005. - 307 с.

185. Обатнин Г.В., Постоутенко К.Ю. Вячеслав Иванов и формальный метод: (Материалы к теме) // Русская литература. 1992. -N 1. - С. 180-187.

186. Опыт неосознанного поражения. Модели революционной культуры 20-х годов: хрестоматия / сост.: Г. Белая. М.: РГТУ, 2001.

187. Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения. В 2-х т. М.: Наследие, 1997.

188. Осьмаков Н.В. Психологическое направление в русском литературоведении. Д.Н. Овсянико-Куликовский. М., 1981.

189. Очерки по поэтике Пушкина. Берлин, 1923.

190. Палиевский П. Внутренняя структура образа // Теория литературы. М., 1962.

191. Парамонов Б. Формализм: метод или мировоззрение? // Новое литературное обозрение, 1995, N 4.

192. Плоткин Л. Советское литературоведение за тридцать лет // Известия Академии наук СССР. ОЛЯ. 1974. Т. IV, вып. 5.

193. Поспелов Г. «Евгений Онегин» как реалистический роман // Пушкин. Сб. ст. М.: ГИХЛ, 1941.

194. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М.: Лабиринт, 2000. (Собрание трудов).

195. Потебня А.А. Слово и миф. М., 1989.

196. Потебня А.А. Мысль и язык. М.: Лабиринт,1999. (Собрание трудов).

197. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высш. шк., 1990.

198. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976.

199. Почепцов Г. История русской семиотики до и после 1917 года. М.: Лабиринт, 1998.-333 с.

200. Поэтика. Вопросы литературоведения. Хрестоматия. М., 1992.

201. Поэтика. Временник Словесного Отдела ГИИИ. Л., 1926.

202. Поэтика. Сб. по теории поэтического языка. Пг., 1919.

203. Поэтика. Сб. статей Б. Казанского, В.Виноградова, С. Бернштейна и др. Л.: Academia, 1926.

204. Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ / сост. Д. Кирай, А. Ковач. Будапешт, 1982.

205. Поэтический строй русской лирики. Сб. ст. JL: Наука, 1973.

206. Пресняков О.П. А.А. Потебня и русское литературоведение конца XIX начала XX вв. Саратов, 1978.

207. Проблемы поэтики. Сб. под ред. В. Брюсова. М.: Земля-Фабрика,1925.

208. Проскурин О. Две модели литературной эволюции: Ю.Н. Тынянов и В.Э. Вацуро // Новое литературное обозрение, 2000, N 42 (2)

209. Проскурин О.А. Поэзия Пушкина или Подвижный палимпсест. М.: НЛО, 1999.

210. Пустовойт П.Г. Учение А. Потебни и структуральная поэтика // Литературные направления и стили. Сб. статей. М., 1976.

211. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Изд. АН СССР. Т.1-16,1937-1950. Т.6.

212. Пушкин и теоретико-литературная мысль: сб. статей. М.: ИМЛИ-Наследие, 1999.

213. Пушкинская конференция в Стэнфорде. Материалы и исследования. М.:ОГИ, 2001.

214. Пушкинский сборник памяти С.А. Венгерова. М.; Пг., 1923.

215. Райнов А.А. Потебня. Л.: Колос, 1924.

216. Ресвебер Ж.-П. Что значит интерпретировать?: Очерк об основах герменевтики. 1988 // Реферативный журнал, 1990, N 1.

217. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Сб. ст. Л.,1974.

218. Риффатер М. Формальный анализ и история литературы (пер. и прим. С. Козлова) // Новое литературное обозрение, 1992, N 1.

219. Роговин В. Идейно-эстетические дискуссии 20-х гг. (библиографические материалы) // Из истории советской эстетической мысли. М, 1967.

220. Роднянская И.Б. Свободно блуждающее слово (К философии и поэтике семантического сдвига) // Литературоведение как литература. Сборник в честь С.Г. Бочарова. -М, 2004. С. 183-196.

221. Розанов И.Н. Литературные репутации. М.: «Никитинские субботники», 1928.

222. Ронен О. «Блок и Гейне» // Звезда, 2002, N 11. С. 229-232.

223. Ронен И. Вкусы и современники: О Ходасевиче и формалистах // Звезда. Спб., 2004. - N 10. - С. 202-206.

224. Русская литература XX в.: образ, язык, мысль. М., 1995.

225. Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997.

226. Русская теория 1920-1930-х гг. Материалы Десятых Лотмановских чтений. М.: РГТУ, 2004.

227. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М., 1974. Т.2.

228. Русский стих (в честь 60-летия М.Л. Гаспарова). М., 1996.

229. Сборники по теории поэтического языка. Вып. 1. Пг., 1916.

230. Сборники по теории поэтического языка. Вып. 2. Пг., 1917.

231. Светликова И.Ю. Истоки русского формализма. Традиция психологизма и формальная школа. М.: НЛО, 2005.

232. Седьмые Тыняновские чтения. Материалы для обсуждения. Рига-Москва, 1995-1996.

233. Семенко И. О роли образа «автора» в «Евгении Онегине» / Труды Ленинградского библиотечного института им. Н.К. Крупской. Т. 2,1957.

234. Семенко И. Эволюция Онегина (к спорам о пушкинском романе) // Русская литература, 1960, N 2.

235. Серио П. Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе: 1920-1930-е годы / пер. и предисл. Н. Автономовой. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 360 с.

236. Сидоренко К. П. Пушкинское слово в интертекстовой динамике. СПб., 1999.

237. Силлард Л. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002.

238. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977.

239. Скачкова О.Н. Темы и мотивы лирики Пушкина 1820-х годов в «Евгении Онегине» // Болдинские чтения. Горький, 1983.

240. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Русская литературная критика. Саратов: Изд. Саратов, ун-та, 1994.

241. Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика. М.: Наука,1996.

242. Слово и образ сборник. М., 1964.

243. Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1959.

244. Смирнов А.А. Пути и задачи науки о литературе // Литературная мысль. 1923, N2.

245. Смирнов И. Смысл как таковой. СПб.: Акад. проект, 2001. - 345 с. (Современная западная русистика).

246. Советское литературоведение и критика. Русская советскаялитература (общие работы). Книги и статьи 1917-1962 гг. М., 1966.

247. Советское зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины: энциклопед. справочник. М.: Интрада-ИНИОН, 1999.

248. Стайнер П. «Формализм» и «структурализм» // Имя сюжет - миф. СПб., 1996.

249. Стих, язык, поэзия: сб. работ памяти М.Л. Гаспарова. М.: РГТУ,2006.

250. Страхов Н. Заметки о Пушкине и других поэтах. Киев, 1897.

251. Структурализм: «за» и «против»: Сборник статей. М., 1975.

252. Сухих С.И. Вопросы жанра в трудах формалистов и социологов 20-х годов // Жанры советской литературы. Горький, 1968.

253. Сухих С.И. О судьбах русского формализма // Жанры советской литературы. Вопросы теории и истории. Горький, 1968.

254. Сухих С.И. Теоретическая поэтика А.А. Потебни. Н. Новгород: КиТиздат, 2001.-287 с.

255. Сухих С.И. «Технологическая» поэтика формальной школы: Из лекций по истории русского литературоведения. Н. Новгород, 2001. - 159 с.

256. Тархов А. Судьба Евгения Онегина В кн.: А.С. Пушкин. Евгений Онегин. М., 1978.

257. Теоретико-литературные итоги XX века. Т. 1. Литературное произведение и художественный процесс. М.: Наука, 2003.

258. Теория метафоры сборник. М., 1990.261. Теория стиха. Л., 1968.

259. Тиханов Г. Формалисты и Бахтин. К вопросу о преемственности в русском литературоведении // Литературоведение на пороге XXI в.: материалы междунар. науч. конф. (МГУ, май 1997 г.). М., 1998. - С. 64-71.

260. Тоддес Е.А. Б.М. Эйхенбаум в 30-50-е годы (К истории советского литературоведения и советской гуманитарной интеллигенции) // Тыняновский сборник. Девятые Тыняновские чтения. Исследования. Материалы. Вып. 11.-М.:ОГИ,2002.-С. 563-691.

261. Томашевский Б. Пушкин: Современные проблемы историко-литературного изучения. Л., 1925.

262. Томашевский Б.В. Теория литературы (Поэтика). М.; Л., 1928.

263. Томашевский Б.В. Проблема стихотворного ритма // Литературная мысль. 1923. N2.-С. 124-140.

264. Томашевский Б.В. Дарование литературоведа // Воспоминания о Ю. Тынянове. М., 1983. С. 224-230.

265. Томашевский Б.В. «Формальный метод» // Современная литература. Сб. статей. Л., 1925.

266. Турбин В.Н. У истоков социологической поэтики: (М.М. Бахтин в полемике с формальной школой) // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. - С. 44-50.

267. Тынянов Ю. Биобиблиографическая хроника (1894-1943). СПб, 1994.

268. Тынянов Ю.Н. История литературы. Критика. СПб: Азбука-классика,2001.

269. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. М.: Высш. шк., 1993. (Классика литературной науки).

270. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.

271. Тынянов Ю.Н. Пушкин // Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 7-е изд. / ред. Железнов В.Я. и др.. -М., 1929.- Т.34.- С. 187-215.

272. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1969.

273. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М.: Сов. писатель, 1965.

274. Тынянов Ю.Н. Писатель и ученый. Воспоминания. Размышления. Встречи. М.: Молодая гвардия, 1966.

275. Тынянов Ю. Из записных книжек // Новый мир, 1966, N 8. С. 120137.

276. Умнова М.В. «Умение делать вещи нужными и веселыми». О стиле научного мышления Ю. Н. Тынянова // Русская речь, 1992, N 2. С. 26-30.

277. Усок И.Е. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и его восприятие в России XIX-XX в. // Русская литература в историко-функциональном освещении. М.: Наука, 1979.

278. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционных форм. М., 1970.

279. Устин А.К. Формализованный знак в тексте. Спб., 1997. - 95 с.

280. Ученые записки Тартуского университета. Вып. 236 (посвящ. Ю.Н. Тынянову). Тарту, 1969.

281. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы / пер. с англ. М.: Прогресс, 1978.-325 с.

282. Фарино Е. Введение в литературоведение: учеб пособие. СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2004.

283. Фарино Е. Литературоведение XXI в. Анализ текста: метод и результат. СПб., 1996.

284. Фатеева Н.А. Автокоммуникация как способ развертывания лирического текста // Филологические науки, 1995, N 2.

285. Фаустов А.А. Авторское поведение Пушкина. Очерки. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2000. - 322 с.

286. Фаустов А.А. Герменевтика личности в творчестве А.С. Пушкина (две главы). Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2003. - 240 с.

287. Флоренский П.А. Строение слова. В сб.: Контекст. 1972. М., 1973.

288. Хализев В. Ценностные ориентации русской классики. М.: Гнозис,

289. Хализев В.Е. Русская литература начала XX в. в трудах В.М. Жирмунского 1914-1921 гг. // Постсимволизм как явление культуры. Вып. 2. -М., 2003.

290. Хализев В.Е. Жанровые предпочтения формалистов и М.М. Бахтина // Филологические науки, 2006, N 2. С. 3-12.

291. Ханзен-Леве О.А. Русский формализм. Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М.: Языки русской культуры, 2001.

292. Хмельницкая Т. Голоса времени. М., 1963.

293. Холодович А.К. К вопросу о лингвистическом методе в поэтике // В борьбе за марксизм в литературной науке. Л., 1930.

294. Хрестоматия по теоретическому литературоведению / сост. И. Чернов. Тарту, 1976.

295. Цырлин Л. Тынянов-беллетрист. Л., 1935.

296. Червинская О. Пушкин. Набоков. Ахматова: Метаморфизм русского лирического романа. Черновцы, 1999.

297. Черниговский Д.Н. Проблема создания биографии А.С. Пушкина в СССР и русском зарубежье в 20-30-е годы. М.: Прометей, 2002 - 172 с.

298. Чичерин А.В. Идеи и стиль. М.: Сов. писатель, 1965.

299. Чудаков А.П. К проблеме тотального комментария «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник. М.: Три квадрата, 2005 - С. 210-237.

300. Чудаков А.П. Проблема целостного анализа художественной системы (о двух моделях мира писателя) // Славянские литературы. VII Междунар. съезд славистов. М., 1973.

301. Чудаков А.П. «Руслан и Людмила» и «Евгений Онегин» // Пушкинская конференция в Стэнфорде. 1999. Материалы и исследования по истории русской кулыуры. Вып. 7. М., 2001. - С. 241-251.

302. Чудаков А.П. Сколько сюжетов в «Евгении Онегине»? // Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сб. к 70-летию Вяч. В. Иванова. М., 1999.

303. Чудаков А.П. Статья Ю.Н. Тынянова «О композиции «Евгения Онегина» // Памятники культуры. Новые открытия. М., 1975.

304. Чудаков А.П. Структура персонажа у Пушкина // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тарту, 1992.

305. Чудаков А., Чудакова М. О., Тоддес Е.А. Комментарии // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.

306. Чудакова М.О. Утопия Тынянова-критика // Литература советского прошлого. М.: Яз. рус. культуры, 2001.

307. Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин» и русский стихотворный роман. Новосибирск, 1983.

308. Чумаков Ю.Н. О сюжете «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник. М.: Три квадрата, 2005. - С. 238-247.

309. Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб., 1999.

310. Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин» А.С. Пушкина. В мире стихотворного романа. -М.: Изд-во МГУ, 1999.

311. Чумаков Ю.Н. «Евгений Онегин»: Интерпретация, поэтика, традиция // Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб., 1999.

312. Чумаков Ю.Н. Поэтика «Евгения Онегина» // Australian Slavonic and East European Studies. V. 13, N 1,1999.

313. Шайтанов И. Жанровое слово у Бахтина и формалистов // Вопросы литературы. 1996. - Вып. 3. - С. 89-114.

314. Шапир М.И. «Грамматика поэзии» и ее создатели (Теория «поэтического языка» у Г.О. Винокура и P.O. Якобсона) // Известия Академии наук СССР. СЛЯ. Т. 46. N 3. 1987.

315. Шапир М. Материалы по истории лингвистической поэтики в России (конец 1910-х начало 1920-х гг.) // Известия Академии наук. Сер. лит. и яз. 1991. Т. 50. N1.

316. Шапир М.И. Комментарии // Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М., 1990.

317. Шарипова Э.А. Предпосылки возникновения русского формализма. Культурно-исторический аспект: автореф. дис. канд. филол. наук. -Екатеринбург, 2000. 22 с.

318. Шервинский С.В. Ритм и смысл. К изучению поэтики Пушкина. М.,1961.

319. Шкловский Б.В. О теории прозы. М.: Федерация, 1923.

320. Шкловский В. Воскрешение слова // Гамбургский счет. Статьи. Воспоминания. Эссе. М.: Сов. писатель, 1990.

321. Шкловский В.Б. «Евгений Онегин» (Пушкин и Стерн) // Пушкин: Pro et contra. Антология. Т.1. СПб., 2000.

322. Шкловский В. Жили-были. М.: Сов. писатель, 1964.

323. Шкловский В. Потебня: Поэтика. Пг., 1919.

324. Шкловский В. Развертывание сюжета. Пг., 1921.

325. Шкловский В.Б. Заметки о прозе Пушкина. М., 1937.

326. Штильман JI.H. Проблемы литературных жанров и традиций в «Евгении Онегине» Пушкина // Americen Contribution to the Fourth Int Congress of Slavists. Gravenhage. 1958.

327. Эйхенбаум Б.М. Дневник 1917-1918 гг. / публ. и подгот. текста Эйхенбаум О.Б.; прим. Нехотина В.В. // De visu. М., 1993. -N 1. - С. 11-27.

328. Эйхенбаум Б. Мой временник. Маршрут в бессмертие. М.: Аграф,2001.

329. Эйхенбаум Б. О поэзии. Л.: Сов. писатель, 1969. - 551 с.

330. Эйхенбаум Б. О прозе: сб. статей. Л.: Худож. лит., 1969. - 501 с.

331. Эйхенбаум Б. Сквозь литературу. Сб. статей. Л., 1924.

332. Эйхенбаум Б.М. Методы и подходы // Книжный угол. 1922. N 8.

333. Эйхенбаум Б.М. Молодой Толстой. Пб.: Берлин, 1922.

334. Эйхенбаум Б.М. Проблемы поэтики Пушкина. Сб. Дома литераторов. Пг., 1921.

335. Эйхенбаум Б.М. Путь Пушкина к прозе // Пушкинский сборник памяти проф. С.А. Венгерова. Пушкинист. IV. М., 1923.

336. Эйхенбаум Б.М. «Теория «формального метода» // Эйхенбаум Б.М. О литературе. М., 1987.

337. Энгельгардт Б.М. Лингвистическая теория Потебни в ее отношении к истории литературы // Энгельгардт Б.М. Феноменология и теория словесности. М.: Новое лит. обозрение, 2005. - С. 59-98.

338. Энгельгардт Б.М. Теория словесности в лингвистической системе Потебни // Там же. С. 99-124.

339. Энгельгардт Б.М. Феноменология и теория словесности . М.: Новое лит. обозрение, 2005. - 462 с. (Филологическое наследие).

340. Энгельгардт Б.М. Формальный метод в истории литературы // Энгельгардт Б.М. Избранные труды. СПб., 1995.

341. Эрлих В. Русский формализм: история и теория. СПб., 1996.

342. Эрлих В. Наследие ОПОЯЗа // Филологические науки. М., 1992. -N5/6.-С. 3-10.

343. Эрлих В. Пушкин и «ОПОЯЗ»: (Место Пушкина в истории русской литературы) // Континент. М.; Париж, 1999. - N 102. - С. 387-389.

344. Эстетическая природа художественного текста, типы его изучения и их методологическая интерпретация: тез. докл. междунар. конф. СПб., 1993.

345. Эстетическое самосознание русской культуры. 20-е годы XX в.: антология / сост.: Г. Белая. М.: РГТУ, 2003.

346. Эткинд Е.Г. Историзм В.М. Жирмунского (1910-1920-е годы) // Эткинд Е.Г. Психопоэтика. «Внутренний человек» и внешняя речь. Статьи и исследования. СПб.: Искусство, 2005. С. 660-676.

347. Эткинд Е.Г. Слева направо («Евгений Онегин»: история его интерпретаций в советскую эпоху) // Там же. С. 446-458.

348. Якобсон Р. Грамматика русской поэзии. Благовещенск: Благовещ. гуманитар, колледж им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998.

349. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Семиотика. М., 1983.

350. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

351. Якобсон P.O. О художественном реализме // Хрестоматия по теоретическому литературоведению / сост.: И. Чернов. Тарту, 1976.

352. Якубинский Л. О звуках поэтического языка // Сборник по теории поэтического языка. Вып. 1. Пг., 1916.

353. Ямпольский М. Демон и лабиринт. М.: Новое лит. обозрение, 1996.

354. Ярошевский М.Г. Понятие внутренней формы слова у Потебни // Известия Академии наук СССР. ОЛЯ, 1946. Т. V, вып. 5.

355. Greenleaf М. Frenkel. Tynianov, Pushkin and the Fragment: Through the Lens of Montage // Cultural Mythologies of Russian Modernism. From the Golden Age to the Silver Age. Berkeley Los Angeles - Oxford, 1992.

356. Russian Formalism: A Retrospective Glance: A Festschrift In Honor of Victor Erlich / Ed. bu R.L. Iackson and Stephen Rudy. 1985.

357. Clayton I. Doudlas Ice and Flame: Aleksandr Pushkins «Eugene Onegin». Toronto, 1985.

358. Pomorska K. Russian Formalism and Its Poetic Ambiance. Paris, 1968.

359. Steiner P. Russian Formalism: A Metapoetics. Ithaca, London, 1984.

360. Hielscher K. Pushkins Versepik: Autoren Ich und Erzahlstruktur, Munchen, 1966.

361. Goschilo Helena. Multiple Texts in Eugene Onegin: A Preliminary Examination / Russian Literature Triguaterly. Ann Arbor, 1990, N 23.

362. Any C. Boris Eikhenbaum. Voices of a Russian Formalist. Stanford: Harward UP, 1994.