автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Эволюция художественного психологизма во французском романе XVII-XIX веков (от М. де Лафайет до Стендаля)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция художественного психологизма во французском романе XVII-XIX веков (от М. де Лафайет до Стендаля)"

1112 II

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М. В. ЛОМОНОСОВА

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

НА ПРАВАХ РУКОПИСИ

ЗАБАБУРОВА Нина Владимировна

ЭВОЛЮЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПСИХОЛОГИЗМА ВО ФРАНЦУЗСКОМ РОМАНЕ XVII —XIX ВЕКОВ (от М.де Лафайет до Стендаля)

Специальность 10.01.05 — Литература стран Западной Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва — 1989

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы Ростовского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета.

доктор филологических маук А. Д. МИХАЙЛОВ; доктор филологических наук М. В. РАЗУМОВСКАЯ; доктор филологических наук Н. А. СОЛОВЬЕВА.

Ведущая организация — Московский государственный педагогический институт имени В. И. Ленина.

Защита состоится »_¿Я^_1года на

заседании специализированного совета Д.053.05.13 при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова (119898, г. Москва, В-234, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского университета.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

Автореферат разослан

Ученый секретарь специализированного совет: кандидат филологических

Диссертация представляет собой историко-литературное исследование, обобщающее основные этапы развития психологизма во французском романе XVII — первой трети XIX веков.

Актуальность исследования определяется как значимостью самого объекта изучения, так и новизной аспекта его рассмотрения, связанного с проблемой психологизма, которая до настоящего времени не получила исчерпывающего теоретического и историко-литературного обоснования.

Изучение художественного психологизма в отечественном литературоведении основывается прежде всего на опыте зрелой реалистической литературы. Определился преимущественный интерес исследователей к художественному наследию реалистической литературы XIX века, в особенности к Л. Толстому и Ф. Достоевскому, как своеобразным эталонным фигурам. Свидетельство тому — работы Л. Гинзбург, А. Скафтымова, В. Днепрова, Г1. Громова и др.

Вместе с тем стала заметна тенденция рассматривать сам психологизм как открытие реализма XIX века и недооценивать предшествующие этапы его развития.

Перспективный подход к проблеме художественного психологизма наметился в исследованиях историко-типоло-гичсского характера, прежде всего в монографин Л. Гинзбург, посвященной психологической прозе, пде ззолюция психологического изображения человека в литературе рассматривается в исторически определенных стилевых воплощениях. Данный подход оказался весьма плодотворным для советского литературоведения 1970—1980 годов, которое начинает проявлять все больший интерес к проблемам исторической типологии художественных форм. В работах А. Михайлова, Е. Мелетинского, .Л. Потемкиной, М. Разумовской, С. Тураева освещаются художественно значимые этапы в развитии психологизма в европейском романе от средневековья до эпохи Просвещения,

Объективно наметилась тенденция к трактовке психси логизма как предмета исторической поэтики. Поэтому перед современными исследователями возникает необходимость системного и направленного изучения категории художественного психологизма в диахроническом плане в рамках более или менее широкого историко-литературного периода. Это позволило бы, во-первых, осмыслить художественный психологизм в процессе становления и развития, в необходимой исторической перспективе, во-вторых, исключило бы нормативность и умозрительность его характеристик и, в-третьих, расширило бы существующие представления о содержании и значении указанной категории в целом.

Настоящая диссертация представляет собой попытку решать обозначенные научные задачи на определённом историко-литературном материале — истории французского романа XVII — первой трети XIX веков. Выбор данного периода мотивирован целями предпринятого нами исследования. Французскому роману нового времени суждено было сыграть особую роль: он стал лабораторией психологического анализа, намного опередив в этом отношении другие национальные литературы данного периода. Избранный нами временной этап охватывает процесс формирования, развития и расцвета романной психолог,ической прозы, представленной целым рядом крупнейших авторов, признанных классиков жанра. Установленные нами хронологические границы отмечены наиболее значительными в истории психологического романа данного периода писательскими индивидуальностями: мадам де Лафайет начинает историю французского психологического романа, Стендаль завершает целую эпоху его развития, открывая одновременно новый, реалистический этап романной прозы. От Лафайет к Стендалю совершалась эволюция художественного психологизма в романе, иллюстрирующая определенные закономерности в развитии художественного познания внутренней жизни.

История французского романа от Лафайет до Стендаля изучена в советском и зарубежном литературоведении достаточно широко. Наибольший интерес исследователей привлекают проблемы жанровой эволюции романа указанного периода (работы М. Мажанди, А. Куле, Ж. Мея, Ф. Грина, Р. Демори, М. Леве, Ф. Баргийе, В. Кожинова, Е. Ме-летинского, А. Михайлова, Л. Потемкиной, М. Разумовской, С. Тураева) и его поэтики (работы Р. Лофера, В. Мильн,

П. Брукса, Ж. Руссе, Ж. Фабра, П. Г>айса). Существенный иклад в разработку историко-литературных аспектов развития романа XVII—XIX веков вносят многочисленные монографические исследования, посвященные конкретным авторам. Представленные в них выводы обобщаются в соответствующих разделах диссертации.

Однако эволюция художественного психологизма еще не определилась как научная проблема, привлекающая специальный интерас исследователей. Как правило, суждения о психологизме не выходят за рамки изучения творчества конкретных писателен. Поэтому нечетки до сих пор представления об этапах развития психологизма во французском классическом романе и их качественном своеобразии. Не выявлена система объективных факторов, определяющих развитие психологизма (чаще всего к таковым относят влияние литературных традиции).

Все это создает необходимость специального историко-тпнологического исследования указанных проблем, которое поможет восстановить объективную картину формирования и развития художественного психологизма во французском романе в необходимом историко-литературном масштабе.

В качестве материала исследования избраны наиболее значительные произведения крупнейших романистов обозначенного периода, которые представляют важнейшие художественные этапы изучаемой нами эволюции: М. де Ла-файет, Гийерага, Р. Шаля, Мариво, Прево, Кребийоиа, Дюкло, Ж.-Ж. Руссо, Шодорло де Лакло, Шатобриана, >К. де Сталь, Констаиа, Стендаля. Литературный фон вводится лишь по мере необходимости и в ограниченных пределах.

Методика предпринятого нами историко-литературного исследования требует специальных пояснений.

Исследование психологизма подразумевает целостный анализ произведения с определенных позиций. В связи с этим в изучении психологизма выделяется несколько уровней.

Во-первых, решающее значение для осмысления своеобразия художественного психологизма имеет тип психологической проблематики, которая отражает влияние вне-литературных (социально-исторических, философских, научных) и литературных (литературные традиции, эстетическая концепция определенного литературного направления, к которому принадлежит писатель) факторов, определяющих мировоззрение и своеобразие художественного

3

мышления. Данная проблематика обусловливает жанровое оформление- произведения, имеющее существенное значение для характера психологизма.

Во-вторых, тип психологизма самым непосредственным образом связан с концепцией личности, присущей данной эпохе и социальной среде. Данная концепция реализуется в художественном .содержании и формах воплощения внутренней жизни.

В-третьих, конкретные формы психологизма развиваются в рамках определенных художественных систем и творческих методов. Поэтому историческая типология форм художественного психологизма соотносится в нашей работе с эволюцией творческих методов во французской литературе изучаемого периода.

Исследование психологизма на уровне поэтики составляет завершающий этап, и при таком подходе явственно обнаруживается содержательность художественных форм и средств.

При исследовании психологизма в рамках романного жанра особое значение приобретает проблема точки зрения в повествовании. В настоящее время в западном литературоведении весьма популярны жанровые классификации на основе указанной позиции. В советском литературоведении проблема точки зре/ния подучила развернутое освещение в монографии Б. Успенского «Поэтика композиции» (М., 1970). В рамках предпринятого нами исследования точка зрения рассказчика, соотношение рассказчика и героя оказываются значимыми не столько в жанровом, сколько в психологическом отношении, поскольку определяют пределы и возможности психологического исследования личности в художественном романном повествовании. Поэтому они лежат в основе выделяемых нами главных типов психологизма — объективного и субъективного, соответствующих в плане композиции внешней и внутренней психологическим точкам зрения. В первом случае для рассказчика (автора, одного ¡<з персонажей) поведение и внутренний мир человека — объект наблюдения и анализа.. Формально данная позиция закрепляется в повествовании от третьего лица. Во втором с.тучае субъект и объект психологического наблюдения совпадают, что соответствует структуре позествования от первого лица. Во французском романе XVII—XVIII веков впервые выявились возможности и границы субъективных и объективных форм психологизма,

Нуждается в определенных пояснениях и введенная в работу терминология. Понятие «художественный психологизм» является категориальным, обобщающим. Л. Гинзбург предложила понимать под психологизмом «исследование душевной жизни в ее противоречиях и глубинах»1. Говоря об объективных и субъективных типах психологизма, мы имеем в виду два главных способа оформления психологического содержания, определяющих конкретные приемы его интерпретации. Понятие «психологический анализ» обозначает одну из форм художественного психологизма — направленное и сознательное исследование и объяснение рассказчиком или повествователем внутреннего мира персонажей, выявление составляющих его элементов, разложение и расчленение целостного психического процесса на его составные. В рамках изучаемого нами периода психологический анализ остается основной и господствующей формой психологизма. В соответствии с принятой нами общей типологией психологизма мы выделяем две разновидности психологического анализа: субъективный (рефлексию) и объективный. Помимо психологического анализа, мы, пользуясь терминологией Л. Гинзбург, говорим о косвенных средствах психологизма, то есть изображении внутренней жизни через ее внешние проявления {речь, поступки, жесты, мимику и т. д.).

Избранный историко-типологнческий аспект изучения художественного психологизма открывает возможности для более глубокого понимания теоретического содержания дан-нон литературоведческой категории и ее исторической эволюции в плане обогащения и реалистического углубления изображения внутренней жизни человека.

Научно-практическое значение исследования определяется возможностью его использования в общих вузовских курсах истории литературы, в спецкурсах и спецсеминарах по истории французского романа, а также по теоретическим проблемам художественного психологизма в литературе.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась па заседании кафедры зарубежной литературы Ростовского государственного университета. Результаты исследований по теме диссертации докладывались на научных конференциях филологического факультета Ростовского государствен-

1 Гинзбург Л. О психологической прозе. — Л.: Сов. писатель. 1971.— С- 334,

ного университета (1977, 1984, 1988), на Всесоюзном семинаре «Методология социокультурного изучения литературных направлении» (Днепропетровск, 1989). По итогам исследования опубликованы две монографии и ряд статей в местных и центральных изданиях.

Материалы и положения диссертации используются и вузовских курсах лекций. На их основе разработано три спецкурса, которые читаются на филологическом факультете Ростовского государственного университета.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, десяти глав и заключения.

Во введении дается историко-литературное и теоретическое обоснование темы, раскрывается ее научная актуальность и степень изученности, характеризуются источники исследования, его задачи, методика и структура.

В основных главах работы на материале творчества крупнейших романистов XVII — первой трети XIX веков последовательно рассматриваются основные этапы развития психологизма во французском романе.

В заключении подведены основные итоги наследования.

В первой глазе диссертации проблемы художественного психологизма рассматриваются в свете исторической поэтики. Актуальной задачей литературоведения на современном этапе становится расширение традиционных границ исторической поэтики, переход к изучению художественных форм литературы нозого времени. Как мы указывали, трактовка психологизма как предмета исторической поэтики наметилась в советском литературоведении 1970—1980 годов. Особую значимость приобретает вопрос о генезисе художественного психологизма, решение которого позволит представить данную категорию в определенных историко-литературных границах. Согласно точке зрения М. Бахтина, И. Голенище-ва-Кутузова, С. Аверинцева, зарождение психологизма происходит в период перехода от античности к средневековью, когда в качестве формы самопознания открывается рефлексия и складываются соответствующие жанры (мемуарная и эпистолярная проза, автобиография, исповедь). В диссертации дается оценка основным художественным открытиям указанного периода, наиболее ярким воплощением которых стала «Исповедью Аврелия Августина.

Второй важный этап в развитии психологизма исследователи (А- Михайлов, Е, Медетинский) связывают с куртуазным романом, Любовный роман средневековья отка-

зался от исповедальной формы повествования, принятой в романе греческом, и подчинил повествование авторской точке зрения. Внутренним мир персонажей предстает как объект анализа, хотя на данном этапе господствует «абстрактный психологизм» (термин Д. Лихачева), отражающий стремление писателей исследозать универсальные психологические состояния, а не особенности индивидуального «внутреннего человека». Функции авторского психологического анализа впервые наметились в куртуазном романе. Здесь же появляется внутренн.лй монолог как воспроиззе-депие самоанализа героев.

В литературе Возрождения традиции христианского (Августин) и куртуазного психологизма вступают в определенное взаимодействие. В прозе раннего итальянского Возрождения (Данте, Петрарка, Боккаччо) воплощены особенности гуманистической рефлексии, обособившей сферу самопознания от теологии.

Интерес к психологической рефлексии и интроспективным формам самопознания особенно ярко выражен в последней трети ХУ1века, в период кризиса гуманистических идеалов. Наиболее ярко нозые открытия психологической интроспекции обозначились в «Опытах» Монтеня, где предметом анализа стали противоречия и динамика субъективного сознания.

Таким образом, к началу XVII века в европейской литературе сложились определенные традиции психологизма, которые на новом качественном урозне продолжаются в истории психологического романа нового Бремени.

Вторая глава диссертации освещает процесс формирования психологического анализа во французском романе XVII века. В данную эпоху психологизм в литературе развивается под непосредственным влиянием философских п этико-психологических теорий, нашедших выражение в трудах ¿VI. Монтеня и Р. Декарта и составивших своеобразную методологическую основу классического психологического анализа.

В отличие от Монтеня, Декарт тяготел не к индивидуализации, а к универсализации человеческой психологии, и к середине XVII века его психологическая концепция оказалась наиболее авторитетной. Декарта интересовала система общих законов психофизиологической деятельности, которую он рассматривал во всеоружии рационалистической гносеологии. Суждение и нравственный принцип

выше чувства, разум могуществённее страстей — эти выводы Декарта оказывают воздействие на художественную психологию классицизма. Постоянная душевная борьба, которую узаконил Декарт, превратилась у него в столкновение двух альтернативных позиций, из которых одна должна неизбежно вытеснить другую. Такая концепция определила бинарность психологического рисунка в классицистической литературе.

Доктрина Декарта во второй половине XVII века начинает подвергаться определенному пересмотру, что объективно отразило своеобразие исторического процесса эпох^ французского абсолютизма и эволюцию общественной психологии. Полемика с картезианством обнаруживается прежде всего у Паскаля, который возвратился к идее Монтеня о текучести, неустойчивости человеческих мыслей и чувспв. Глубокая диалектичность суждений Паскаля подготавливала зрелые формы психологического анализа во французской литературе эпохи Расина и Лафайет.

Формирование психологического романа в XVII веке начинается в рамках высокого барочного романа. В исследованиях, посвященных крупнейшим французским романистам эпохи барокко, выявлены конкретные аспекты художественных исканий пасторального и галантно-героического романа, демонстрирующие интерес писателей к внутреннему. миру личности: глубокое изображение психологии любви в «Астрее» д' Юрфе (работы М. Мажанди, Ж. Эр-мана, А. Боше, М. Гома, Л. Потемкиной), в романах Гом-бервиля (работы С. Кеворкиана и Ф. Водсворта), Скюдери (работы С. Арагоннеса, М. Леве).

Психологическая проблематика барочного романа во Франции отражает рационалистическое понимание внутренней жизни. Этический кодекс, отраженный в романах первой половины XVII века, провозглашал спиритуализа-цию любви, попрание чувственности и грубых телесных инстинктов, интеллектуализм и утонченность. Все это определило нормативность психологических концепций. Усилия романистов сводились не к изучению реальных человеческих характеров, а к анализу чистых психологических качеств и состояний, цель которого состоит в открытии разумных универсальных законов, которым должен следовать светский человек. Персонажам предоставлено иллюстрировать какой-либо замкнутый вариант или нюанс любовной страсти, а

Две художественные стихии — ёвантюрно-героичебкай ¡1 психологическая — во французском романе эпохи барокко существовали более* или менее изолировано. Главной «несообразностью», по выражению Буало, этого романа был разрыв психологии и действия, более того — обособленно психологического анализа от конкретных персонажей-.

Основной формой воплощения психологической проблематики в барочном романе является дискуссия персонажей — обязательный элемент повествования-. Многочисленные вставные истории, которыми перегружены данные романы, иллюстрируют идущую дискуссию, подтверждают умозрительно установленные психологические законы.

Главное открытие барочных романистов состояло в том, что они впер-зые обратились к изучению оттенков человеческих чузсгв, ни одно из которых не предстает однозначным и цельным. Особенно ярко указанная тенденция воплотилась в «Астрее» д'Юрфе, гае можно обнаружить сзоео:б-разный «каталог» состояний души влюбленного в зависимости от психологической ситуации. В целом для барочного романа характерен «абстрактный психологизм», оторванный от индивидуального начала и погруженный в универсальные психологические обобщения и классификации.

Во второй половине XVII века определяется новая линия в развитии романного жанра, обнаруживающая связь с художественной культурой классицизма. Вонпервых, намечается своеобразная редукция барочной избыточности (сокращение объема повествования, количества действующих лиц, исторической и географической дистанции). Во-вторых, изменяется природа романного конфликта, который приобретает психологический характер, в соответствии с чем преобразуется структура сюжета.

Три главных структурных элемента прецнозиого романа (авторское позествование, вставные истории и переписка персонажей) обособляются и обретают самостоятельную жанровую основу. Вставные истории стоят у истоков исповедально-биографического романа, получающего широкое распространение в первой половине XVII века. В «Португальских письмах» Гпйерага (1669) определяется структура эпистолярного романа. «Принцесса Клевская» М. де Л а фа ист (1678) демонстрирует аналитические возможности объективного авторского повествования. Соответственно в романе определяются две различных формы психологического анализа — субъективная и объективная.

В «Португальских письмах» Гнйераг разработал субъ-

9

ективную форму психологического анализа, имеющую глубокие корни в лирике, психологической прозе Возрождения, в сентиментальном романе барокко. В центре «Португальских писем» эволюция чувств героини, совершающаяся в процессе самоанализа, без участия каких-либо внешних обстоятельств. "Движение чувств и мыслей составляет сюжет романа, упразднение внешних событии и каких-либо контактов героини с окружающими людьми и далеким возлюбленным становится принципиально значимым для дальнейшего развития психологического романа.

Объективная форма психологического анализа впервые получила законченное воплощение в романе Лафайет «Принцесса Клев^ская». Вопрос о месте «Принцессы Клев-ской» в истории французского романа XVII века до сих пор остается спорным. А. Куле, Ж. Фабр, Н. Сигал, 10. Виппер, В. Кожинов рассматривают роман Лафайет в рамках классицистического метода, П. Брукс и Б. Вошински акцентируют черты реализма в романе, Р. Франсийон, А. Ни-дер, В. Гриб, Е. Мелетинскип выявляют связь творческого метода Лафайет с традициями прециозной литературы.

Как показывает анализ раннего творчества Лафайет, представленного' новеллами и романом «Заида», писательница сохраняла определенную ориентацию на барочный роман, хотя стремилась преодолеть условность и абстрактность его психологических построений.

В «Принцессе Клезской» воплощено новое психологическое содержание, потребовавшее радикальной перестройки привычных романных форм. Французский классицизм, преодолевая идею космической дисгармонии, характерную для барокко, открыл новый характер связи человека и мира. Одно из главных завоевании классицизма состоит в открытии общественной природы человека. Вслед за классицистами Лафайет начинает изучать связь между поведением человека и его общественным сознанием.

Господствующая психология, система общепринятых жизненных ценностей становятся факторами, формирующими внутренний мир героев и их нравственные принципы. Чувства их зависимы от мнения света, что определяет взаимоотношения и особенности поведения персонажен. Психологический конфликт в «Принцессе Клевской» утрачивает абстрактный характер. Альтернативные позиции, между которыми должна сделать выбор героиня, воплощены в конкретных персонажах, иллюстрирующих определенные социально-психологические типы эпохи (два взаимоисклю-1С

чающих нравственных полюса представлены образами мадам де Шартр и видама де Шартр).

Особенности психологической проблематики и конфликта романа Лафайет обусловили преимущественное взимание писательницы к внутренним, психологическим процессам. Тип романа, созданный Лафайет, в литературоведении принято называть аналитическим, он открывает новую и глубоко национальную традицию жанра. В аналитическом романе автор 'стремится рационализировать, сделать доступными для прямого анализа самые потаенные душевные движения. Цель авторского анализа — упорядочение и объяснение стихийного движения чувств и мыслей, выявление в нем движущих мотивов, психологических домина'нт.

В художественном мире Лафайет безраздельно царит слово авторское. Внутренняя жизнь человека трактуется как нечто потаенное, не имеющее внешнего, адекватного ей языка. Словесное выражение чувств обычно включается Лафайет в систему сознательно-ролевого поведения, оно сковато общественными условностями и этикетом. Поэтому писательница в очень ограниченных пределах использует форму монолога. Исключена из ее романа и галантная переписка героев — непременный атрибут барочного повествования. Истинные чувства персонажей раскрываются лишь в ходе авторского анализа, функции которого в романе многообразны (воспроизведение внутренней психологической точки зрения персонажей, выявление мотивов, недоступных самосознанию). В романе Лафайет отчасти преодолевается типичная для классицизма бинарность психологического конфликта за счет углубления и усложнения мотивировки чувств и поведения героев.

Таким образом, во французском романе XVII века складывается особая форма психологизма, в основе которой глубокий и раззетвленный анализ поведения и внутреннего мира человека. Данный тип психологизма можно определить как собстоенно психологический анализ. Он развивается под воздействием рационалистической теории познания и воплощает общие особенности философского и художественного мышления XVII века.

В третьей главе диссертации рассматривается развитие рефлексии как формы субъективного психологического анализа во французском романе первой трети XVIII века. В романе XVIII века определяются два типа психологической рефлексии: интеллектуальная, подразумевающая самонаблюдение и самоанализ, и сентиментальная, вопло-

И

тающая прежде всего лирическое самовыражение и вербальное оформление эмоциональной сферы внутренней жизни. Эти два типа друг другу не противопоставлены и зачастую образуют нерасторжимое художественное единство. В литературе XVIII века они соотносятся с главными литературными направлениями эпохи — интеллектуальным и сентиментальным (по классификации И. Волкова).

Интерес к интроспективным формам психологического познания в XVIII веке становится всеобъемлющим, захватывая сферу науки, философии, искусства. Решающее влияние на формирование рефлексивного психологического анализа в романе XVIII века оказала гносеологическая концепция Д. Локка, подготовившая расцвет французского сексуализма.

В XVII—XVIII веках во Франции активно развивается особая форма исповедальной художественной прозы — ис-ровсдальночбиографический роман, глубоко отразивший вышеуказанные тенденции. Данная жанровая форма в определенной мере связана с мемуарной прозой, о чем свидетельствуют романы Г. Куртиля дг Сандра и А. Гамильтона. Вместе с тем следует иметь в виду и собственно литературный генезис исповедально-биографического романа, восходящего по своей структуре к вставной истории барочного романа. Преобразование вставных историй в нспове-дально-биопрафичсским .роман соответствует указанному Е. Мелетинским общему направлению развития психологического романа XVII—XVIII веков на основе трансформации «высокого» псетрыцарского позествованпя.

Даный процесс наглядно отразился в романе Р. Шаля «Знаменитые француженки» (1713), в котором впервые проявились нозые романные 'возможности нсповедалыно-биографической формы. Р. Шаль в ходе повествования достаточно ясно дает понять, что рамочная композиция, заключающая ряд исповедей персонажей, восходит к старому роману. Вдгесте с тем, данная композиция получает новую мотивировку в «Знаменитых француженках» и выстраивается на основе сквозных сюжетных линий, что позволяет автору преодолеть хаотичность и многослойность барочного повествования.

Впервые в истории французского романа Р. Шаль соединил мир высоких чувств с житейской прозой, упразднив то противопоставление «высокого» и «низкого», которое было характерно для XVII века, 12

К новациям Р. Шаля следует отнести глубокую и разностороннюю разработку женских характеров. При этом автор «Знаменитых француженок» отвергает статичную, риторическую демонстрацию характера, принятую в барочном романе, как, впрочем, и классический ■ психологический анализ, и обращает внимание на динамические аспекты поведения. Это связано и с тем, что героини Р. Шаля всегда являются объектами наблюдения рассказчиков-мужчин.

Мужские характеры в романе Р. Шаля более однотонны. В основном писатель обращался к типу юноши из благородной семьи, наделенному чувством чести, глубоко преданному своей любви, в жертву которой он приносит семейный долг и социальные предрассудки (г-н Коя та мим, г-н де Жюсси, г-н де Терни, де Роне). На этом фоне выделяются два персонажа, исповеди которых предстают как своеобразные самостоятельные романы, — де Фран и Дю-пюи. В рассказе де Франа преобладает психологический анализ смутных, противоречивых состояний души, и рефлексия героя сводится к демонстрации неразрешимых загадок внутренней жизни. Р. Шаль начинает изображать страсть как психофизиологическое состояние, причем в ряде случаев описание де Фра'ном собственных физиологических реакций заменяет рационалистический самоанализ, акцентируя смятение, хаос чувств. В исповеди де Франа намечается особая форма психологического анализа — сентиментальная рефлексия. Исповедь Дюшои воплощает иной, интеллектуальный тип рефлексии. Поэтому самоанализ героя становится последовательно рационалистическим, он проникает в смысл любого психологического процесса, все объяснения и сводя к неким простым и универсальным понятиям.

Художественые открытия Р. Шаля в определенной мере предвосхищали творческие поиски следующего поколения фра нцузских рома цистой.

В четвертой главе диссертации рассматриваются особенности интеллектуальной рефлексии в романе Мариво «Жизнь Марианны». Интеллектуальная рефлексия как форма, субъективного психологического анализа оказывается наиболее органичной для французского романа 1730— 1740 годощ. Данной форме соответствует особая временная структура романного повествования, которую Ж. Руссе определил понятием «двойной регистр». Выделенный им прием имеет универсальное значение для исповедально-биографического повествования, которое включает двойной

временной ряд: настоящее (время написания или рассказа) и прошлое (время происходящих событий). В соответствии с этим персонаж-рассказчик также выступает в двух функциях: наблюдателя н участника событий.

Впервые указанная структура повествования нашла законченное художественное воплощение в романе Мариво «Жизнь Марианны». В работах А. Куле, Ф. Делоффра, II. Казапя, М. Арлана, О. Хаака, Р. Росботтома, Р. Том-линсопа, Л. Версини, А. Михайлова, М. Разумовской роль Маризо в развитии французского психологического романа оценивается весьма высоко. Расхождение исследовательских точек зрения езязано с оценкой творческого метода писателя. Для одних исследователей Мариво — наследник рационалистических традиций классической щрозы, для других — апологет чувствительности, предшественник Ж.-Ж. Руссо.

Структура двойного регистра создает основу психологического анализа в романе Мариво, несомненно, обнаруживающем связь с аналитическим романом XVII века. Рассказчица в «Жизни Марианны» воплощает позицию ав-тора-дазествования, она переводит данные инстрослекции в унпверсалыю-псхологический план.

Вслед за Локком Мариво различал два уровня позна-" пни — чувственный и рефлексивный. Интуитивное знание, основанное на чувствах, по Локку, предшествует рефлексии и составляет необходимый этап познавательной деятельности. Героиня Мариво часто рассуждает сб инстинкте, который безошибочно управляет ее чувствами и поступками. Но в романе Мариво действие инстинкта выверяется и корректируется интеллектуальной рефлексией. Апологет чувствительности и чувственных форм познания, Марнзо, однако, саму стихию чувств подвергал строгому анализу.

Стремление к рационализации, к вербальному воплощению неупорядоченного потока чувств определяет особенности психологического стиля романа, который в научной литературе получил название «мариводаж». В поле зрения Мари-зо оказываются не абстрактные всепоглощающие страсти, а сложные психологические состояния, где естественные и социальные чувства находятся в противоречивом взаимодействии. Внутренняя жизнь открывается в «Жизни Марианны^ в новом содержании, сугубо прозаическом, г. сравнении е психологическим романом XVII века. Между героиней и социальным миром, который она познает и осваивает, устанавливается определенная психологическая 14

С'аязь. Наличие этой связи усложняет мотивацию чувств и постулкоз, которая ссегда стоит в центре самоанализа Ма-рианы. Инстинкт папра.зляет благородные душевные порывы героини-, но социальный опыт открывает ей иную систему ценностей. Марианна иззедала искушения тщеславия, Ьс влечет к тому, что отмечено печатью социального престижа. Ма-риво показал сложное взаимодействие традиционно высоких (благородство, гордость, верность принципам) и традиционно низких (тщеславие, кокетство) устремлений героини. Поэтому его психологический анализ сосредоточен на будничных повседневных впечатлениях и чувстзах среднего человека. У Л\ариво редки обозначения цельных психологических состояний, имеющие категориальный характер. Он редко говорит о чувстве, не прибегая к объяснениям, уточнениям, дополнительным психологическим деталям, стремясь схватить неуловимые оттенки. Марианна изучает себя и других в этой манере, переходя от традиционной романной гиперболы к литоте.

Особенности субъективного психологического анализа в романе Мариво «Жизнь Марналшы» свидетельствуют о переходе писателя от категориальной психологии XVII века, от идеи замкнутого характера к психологии динамической.

С этим связан и интерес Мариво к социально-психологическим наблюдениям и обобщениям, который наглядно проявился в художественном воплощении второстепенных персонажей . (Валызиль, г-н де Клималь, г-жа Дютур).

В пятой глазе диссертации рассматривается эволюция интеллектуальной рефлексии в романах Кребииона и Дюк-' ло, свидетельствующая о расширении нравоописательной проблематики французского романа 1730—1740 годов. В со-огзетстзии с указанной переориентацией романа определяются новые тенденции в развитии художественного психологизма.

В научной литературе сложились две основные трактовки романа Кребииона «Заблуждения сердца и ума». В. Мильн, П. Гольмен видят в нем классический аналитический роман, связанный с художественными традициями XVII века, отмечая при этом стремление Кребииона к объективным психологическим обобщениям. П. Брукс, Ф. Бар-гние, П. Манстер, К. Радике, А. Михайлов, М. Разумовская сближают данное произведение Кребииона с нравоописательным жанром, противопоставляя тем самым автора «Заблуждений сердца и ума» Марпно.

В «Заблуждениях сердца и ума» Кребинон выд-винул новую психологическую тему социального «антнвоспита-шш», тем самым ориентируя романное повествование на выявление связи между внутренним миром героя и окружающими общественными нравами. Поэтому герои Кребий-она оказывается в новой, в сравнении с предшествующим психологическим романом, ситуации. Он не обладает независимым психологическим статусом, его внутренний мир формируется по образу и подобию окружающих социальных моделей, и в центре внимания автора — этот процесс1 сближения, ассимиляции. Поэтому психологический анализ Кребийона направлен не на загадки души, а, напротив, высвечивает строгую логику в кажущейся стихийности человеческих чувств и поступков, заданный принятыми в свете нормами план поведения.

Строго рационалистическая позиция рассказчика ведет к редукции субъективности, придает его суждениям и психологическим обобщениям объективный смысл. В свете поставленной Кребийоном задачи — представить социально-психологический портрет аристократического сословия — фигура протагониста становится вспомогательной. Точка зрения повествователя перестанет быть субъективной и сливается с авторской позицией. Так обозначился в романе Кребийона переход к объективному психологическому анализу: рассказчику предоставлены функции автора-аналитика, в поле зрения которого оказывается внутренний мир всех персонажей романа. В этом принципиальное отличие Кребийона от Марцво. В «Жизни Марианны» повествование замкнуто в психологическом пространстве героини, фиксирующей и анализирующей внешнее поведение окружающих ее людей, но не их скрытые мысли и чувства.

Объективный психологический анализ Кребийона направлен на выявление универсальных механизмов внутренней жизни, которые сводятся для автора к главному закону — стремлению к наслаждению. В этом отношении Кребинон предвосхитил этические идеи французских сенсуалистов.

Указанные тенденции нашли дальнейшее развитие в романах Дюкло, продолжающих линию Кребийона во французской литературе 1730—:1740 годов. Дюкло в «Исповеди графа де***», рассматривал и изучал человека только как представителя определенной общественной группы, в системе его социальных связей. Следует подчеркнуть, что в данном отношении Дюкло сделал значительный шаг впе-16

рёд в сравнении с Кребийоном, вместо одного еоциальнб-го типа, очерченного Кребийоном, он воплощает различные социальные модификации психологии и поведения, в частности, впервые обращаясь к психологическому исследованию национальных характеров.

Кребийон и Дюкло развивали преимущественно нравоописательную сторону романов Марнво. И хотя структура исповедально-биографического романа в их творчестве сохраняется, он во многом меняет свою жанровую природу. Интерес к субъективному внутреннему миру личности подчинен стремлению обобщить определенные социалыю-пси-.-юлогпческие явления, конкретизировать универсальные мора пыю-пснхологическне категории.

like гая глава диссертации посвящена проблемам художественного психологизма в тзорчестзе А. Прево, которое представляет одно из самых сложных и проти^оречл-иых явлений французской литературы XVIII века. Исследователи рассматривают его в русле различных литературных направлений и жанровых традиций. Ж- Сгар, К. Эн-гель, В. Мильн сближают Право с традициями барочного романа, Ф. Грин и В. Гриб •— с аналитическим романом эпохи классицизма, Ш. Морон — с пикареской, В. Кожиной увидел в «Манон Леско» соединение пикарески и психологического романа, Ж- Фабр считает Прево прямым предшественником готического предромантического романа.

Большинство авторов связывает психологический анализ Прево с аналитическим романом XVII века. Вместе с тем отмечаются антирационалисгические тенденции в психологизме писателя (Ж. Фабр, Ж. Жаккар, Р. Лофер). Однако до сих пор не ставилась проблема эволюции художественного психологизма Прево, хотя объективно она существует. Неправомерно, на наш взгляд, делать все обобщающие творчество писателя выводы на основе одного произведения — «Истории кавалера де Грие и Манон Леско», тем более что само это произведение является частью художественного целого. Между тем такой подход остается общепринятым и порой создает искаженное представление о художественном методе писателя.

В диссертации сделана попытка проследить особгнно-сiи художественного психологизма Прево на материале трех наиболее значительных его произведений: романов «Мемуары знатного человека, удалившегося от мира» (1728— 1731), «История Кливленда» (1729—1740) и «История одной гречанки» (1740).

Так называемые «большие». романы Прево принято сближать с барочным повествованием. В их сюжетострое-нии и композиции, в системе философско-этических идей (идея испытания, идея рока) немало барочных элементов и мотивов. Сам объем романного действия выводит биографию героя за пределы инициации, история которой составляла основу романов Мариво, Кребийона и Дюкло. Исповедально-биографическое повествование у Прево объемлет широкое жизненное пространство и все основные вехи человеческого опыта.

Главным структурным элементом «больших» романов становится интеллектуальная рефлексия протагониста, которая выражает общечеловеческие психологические устремления. Пространственная и временная локализация персонажей оказывается весьма условной, как и их социальное положение.

В «Мемуарах знатного человека» рефлексия приобретает универсально-рационалистический характер. Маркиз де Рокенкур, натура цельная и созерцательная, воплощает идею этического самоконтроля. Вставные истории представляют в романе «злосчастные примеры» власти страстей над человеком. Такова функция знаменитой истории кавалера де Грие. В «Истории Кливленда» характер рефлексии и значительной мере меняется. Особенностью протагониста в данном романе является безудержная страстность и непосредственность, поэтому способность к рационалистическому самоанализу в ней ослаблена. В «Истории Кливленда» прием двойного регистра создает возможность совмещения интеллектуальной и сентиментальной рефлексии. Сентиментальная рефлексия заявляет о себе непосредственным воспроизведением чувственного опыта героя, обуревающих его ощущений, смутных душевных состояний, которые он может разъяснить и проанализировать только с определенной временной дистанции.

В «Истории кавалера де Грие и Манон Леско», призванной иллюстрировать, в соответствии с авторским замыслом, ослепление и заблуждение страстей, появляются новые функциональные приемы психологического изображения. Общая эмоциональная напряженность повествования, аффективный характер внутренних переживаний де Грие ограничивают возможности интеллектуальной рефлексии. В «Истории кавалера де Грие» преобладает сентиментальная рефлексия, выражающая поглощенность героя страстью. 18

Особыми средствами воссоздает Прево характер Манон. Осмысление данного характера рассказчиком и де Грие в романе не является исчерпывающим. Гораздо большее значение приобретает объективный план повествования, то есть система событии и поведение Манон. Объективно в романе изображаются три этапа во взаимоотношениях героев, и соответственно психологическая характеристика Манон углубляется и обретает новые грани. Прево пытается постичь процесс развития и формирования человеческой личности, углубляя в сравнении с предшествующим романом, его реалистическую мотивировку. Манон существует в романе Прево не как проекция внутреннего мира героя (для него ее характер до конца остается непостижимым), а как полноценная реальность. Объективная соцнально-тсихоло-гическая мотивировка ее характера превращает роман из замкнутой истории роковой страсти в глубокий реалистический этюд современных нравоз. Психологическая коллизия романа оказывается тесно связанной с социальными отношениями. Это стремление к динамическим формам психологического изображения свидетельствует о попытке Прево преодолеть замкнутую сферу субъективного психологизма.

Указанные художественные открытия нашли воплощение в «Истории одной гречанки» — первом произведении, в котором писатель отошел от типичного для его раннего творчества повествовательного объема и вернулся к структуре классического аналитического романа. По мнению большинства исследователей (П. Траар, Ж. Сгар, А. Куле, Ж. Руссе), данный роман Прево демонстрирует невозможность познания чужой души, закономерность заблуждения рассказчика, ослепленного своей страстью. На наш взгляд, намеченное в «Истории кавалера дг Грие» соотношение субъективных и объективных форм психологизма определяет специфику построения характеров в «Истории одной гречанки».

Рассудочность определяет поведение героя-рассказчмка на протяжении всего повествования. Он не просто наблюдает за собой, но взвешивает и оценивает каждый свой поступок, стремясь действовать сообразно заранее разработанному плану. Исповедь обнажает его эгоистическую. ос-лепленность и становится образцом разоблачающего самоанализа (данный прием получит дальнейшее развитие а «Адольфе» Б. Констана).

Анализ внутренней жизни Теофеи рассказчик ведет также с рационалистических позиций, но ' приходит к неразрешимым противоречиям. Поступки Теофеи не всегда до конца ясны, о многих из них рассказчик может только догадываться, поэтому и _их" интерпретация оказывается у него субъективной и. произвольной. Прево, завершая роман открытым финалом, не давая окончательного разрешения психологической коллизии, исключает однозначное толкование характера и поведения героини, показывая неспособность рационалистического психологического анализа, осуществляемого рассказчиков, проникнуть в ,подлннные тайны души.

Можно сделать вывод, что в целом эволюция интеллектуальной рефлексии как формы психологического анализа совершалась в романах Прево в двух основных направлениях. Во-первых, в «Истории Кливленда» и «Истории .кавалера де Грие» намечается переход к сентиментальной рефлексии. Вонзтсрых, в малых романных формах у Пое-во начинают развиваться косвенные приемы психологизма, позволяющие воссоздать объективную картину поведения и чувств персонажей без участия рефлексии.

В седьмой главе диссертации анализируются особенности сентиментальной рефлексии в романе Ж--Ж. Руссо «Юлия, или новая Элоиза». Роман Руссо явился произведением эпохального значения, стоящим у истоков нового этапа литературного развития. В современных исследованиях определились два основных подхода к изучению романа. В работах Р. Гримсли, Б. Фая, Г. Хэвепса, П. Клемана роман рассматривается через призму биографии и психологии автора. Гораздо более плодотворной представляется тенденция, отразившаяся в исследованиях Р. Грандрута, А. Фаб-1'ри, М. Эйдельдингера, Р. Труссона, И. Верцмана, трактовать «Новую Элоизу» как художественное воплощение социально-философских и этических идей руссоизма.

Центральный для исследователей является проблема соотношения чувства и разума в общей концепции романа н, в частности, в художественном психологизме Руссо. При этом чувствительность часто оценивается как последовательная аппозиция рационализму (в гносеологическом и этическом плане), что дает некоторым исследователям основания ввдеть неразрешимые противоречия в идейно-художественной концепции романа (Ж. Лесеркль, И. Верц-ман). 2(1

Есть необходимость в обобщении сложившихся трактовок, в сведении кажущихся противоречии романа к диалектическому единству.

Художественная задача, поставленная Руссо в «Новой Элоизе», потребовала от него радикальной перестройки формы романа, сложившейся во французской литературе первой половины XVIII века. Исповедальный роман, построенный на ретроспективном анализе пережитого, не даяал возможности выразить лирическую непосредственность чувств. Кроме того, произведение Руссо было задумано не как монологическая исповедь одного протагониста, а как история общения — любовного, дружеского — целой группы персонажей. Форма эпистолярного романа, избранная Руссо, по его собственному признанию, почти спонтанно, соответствовала авторской цели. Руссоистическая концепция эпистолярного романа, сложившаяся в определенной мере под влиянием художественного опыта С. Ричардсона, акцентировала главным образом лирико-психологический аспект жанра. Во втором предисловии к «Новой Элоизе» Руссо подробно аргументировал художественный смысл избранной им формы повествования. Он осознавал собствен- „ ный роман как своеобразную морально-философскую утопию и намеренно противопоставил своих персонажей обыденной реальности человеческих отношений.

В первых трех частях романа естественные чувства героев сталкиваются с условной моралью общества, и этому внешнему конфликту соответствует цельность их чувств, отвечающих принципам естественной добродетели. Начиная с четвертой части Руссо решающим образом меняет ситуацию, переведя героев из «естественного» в общественное состояние, в связи с чем конфликт приобретает внутренний, психологический характер. Замужество Юлии создает не столько внешние, сколько внутренние препятствия для любви, которую герои уже не могут выразить свободно и непосредственно.

В соответствии с обозначенными этапами в развитии конфликта меняется и форма психологического изображения. В первых трех частях романа Руссо обращается к сентиментальной рефлексии как основной форме психологического анализа. Понятие чувствительности приобретает в «Повой Элоизе» двоякий смысл — гносеологический и этический. Процесс познаия мира представлен в романе как переход от чувства к мысли, от эмоционального переживания к рефлексии. Разум предстает у Руссо как проекция

21

чувства и этим противостоит «философия» — знанию чй: сто умозрительному. В итоге рассудочные решения героев не противоречат их чувствам, а осознаются как психологически и нравственно необходимые.

Чувствительность противопоставлена в романе Руссо чувственности, которая представляется автору сферой первичных и низших потребностей. В романе утверждается своеобразный этико-лсихологическ'ий комплекс сентиментальности, который изначально воплощает Юлия и к которому в конечном итоге приходят все персонажи романа. Чувство любви трактуется .в «Новой Элоизе» в духе новой сентиментальной этики как универсальная эмоция, вбирающая в себя все богатство и многообразие духовных потребностей. В романе Руссо создается своеобразная ценностная шкала чувств, соответствующая этапам развития героев на пути к нравственному совершенству: от чувственной страсти к идеальному дружескому союзу.

Сентиментальная рефлексия, заключающая эмоциональное самовыражение, соответствует в романе Руссо определенному психологическому этапу в раззитии героев. Начиная с четвертой части романа сентиментально-лирическое начало реализуется в большей мере на уровне подтекста.

Психологические характеристики персонажен в «Новой Элоизе» являются функциональными по отношению к программным идеям автора, и это составляет известный, предел психологической достоверности, жизненной полноте характеров, изображению внутренних противоречий. Психологизм Руссо развивается в рамках социальной и этической утопии, что определяет его своеобразие.

Порой Руссо-психолог корректирует Руссо-идеолога и моралиста, что особенно заметно в последних книгах романа. Юлия, определяя путь всех персонажей романа к нравственному совершенству, исчерпывает жизненные силы в стремлении сломать собственную природу, отказаться от.жизни сердца.

Особую роль в «Новой Элоизе» начинает играть пейзаж, который становится для Руссо важным средством психологического анализа: картины природы создают своеобразную психологическую параллель естественным чувствам героев.

Автору «Новой Элоизы» еще не удалось реализовать полифонические возможности эпистолярного романа, выявить заложенный в нем драматический принцип компози-22

цин. Воплощение в романе утопического социально-нравственного идеала определяет его внешнюю статичность, обилие философских и морально-психологических дискуссии между персонажами, не связанных с действием, известную задапность психологической эволюции героев. Но художественное воплощение сентиментальной рефлексии в романе Руссо оказалось чрезвычайно значимым для европейского романа эпохи сентиментализма и романтизма и получает в нем дальнейшее развитие.

Восьмая глава диссертации посвящена особенностям психологизма в романе Шодерло де Лакло «Опасные свя-3:1», который является произведением в определенной мере итоговым для развития французского романа XVII—XVIII ¡зеке/л. Шодерло де Лакло осуществил в своем романе своеобразное обобщение психологических исканий романа предшествующей эпохи. Классический психологический анализ в стиле Лафайет соединился в «Опасных связях» с традициями исповедального повествования, с руссоистической сентиментальной рефлексией.

Шодерло де Лакло органично связан с движением французского романа к реализму, к изображению человека в системе социальных условий и нравственных норм его среды и сословия.

В последние два десятилетия в зарубежном литературоведении определился широкий интерес исследователей к роману «Опасные связи» и прежде всего к его психологическим аспектам (работы Ж. Сенлаза, Л. Версини, Р. Ло-фера, II. Вайса и др.). В психологизме Шодерло де Лакло обозначено сложное взаимодействие традиционно противопоставленных в романе XVII—XVIII веков начал — рационализма и чувствительности.

В «Опасных связях» воплощена новая психологическая проблематика, отразившая этико-психологические дискуссии последней трети XVIII века. Данному аспекту в диссертации уделено особое внимание.

Философская дискуссия органично входит во французский роман второй половины XVII века в связи с определившимися социальным и идеологическим противостоянием сословий в предреволюционную эпоху. Она становится конструктивным элементом «Новой Элопзы» Руссо, «Монахини» Дидро, «Совращенного поселянина» Ретифз де ла Бретонна, романов маркиза де Сада. Шодерло де Лакло продолжил указанную линию французской романной прозы, создав не историю характеров и страстей, а истэрию

столкновения идеи. При этом важно подчеркнуть, что идея в романе Лакло приобретает этическую значимость и в этом смысле оказывается непосредственно связанной с социальной практикой. Идейные дискуссии персонажей воплощаются непосредственно в системе действий, в психологическом конфликте и соответствуют социальным моделям их поведения.

В «Опасных связях» Шодерло де Лакло подвергает пересмотру этико-психологические концепции французского сенсуализма. На уровне обыденного сознания гедонистическая этика Ламетри и Гельвеция воспринималась как проповедь вседозволенности и немедленно была взята на вооружение дворянским либертинажем. Во второй половине XVIII века определяется философская оппозиция сенсуалистической этике, отразившаяся, в частности, в работах Гольбаха и Дидро. В «Племяннике Рамо» Дидро сталкивает две обозначившиеся противоположные позиции в остром идеГшочпсихологическом конфликте. В «Опасных связях» Шодерло де Лакло противопоставил замкнутой философской системе живую противоречивую действительность, и в данный конфликт вовлечены все персонажи его романа.

Выразителями этической программы дворянского либер-тииажа XVIII века являются в романе маркиза де Мертей п виконт де Вальмон. Они продолжают идеи ранних французских сенсуалистов, считая главным и единственным мотивом человеческой деятельности стремление к наслаждению. Вместе с тем оба героя придерживаются строго рационалистической системы мышления и стремятся саму сферу чувственности подчинить рассудочному началу, свести многообразие человеческих страстей к немногим универсальным законам.

Двумя главными антагонистами романа становятся маркиза де Мертей и президентша де Турвель. Само отсутствие эпистолярного контакта между ними создает ощущение непреодолимого барьера. В этой ситуации Вальмон не просто объект женского соперничества. Ему суждено подтвердить или опровергнуть идею маркизы де Мертей.

Как истинный продолжатель Руссо, Шодерло де Лакло сокрушает умозрительную рационалистическую философию маркизы де Мертей нравственным обаянием и силой истинной добродетели и чувствительности. В финале романа элитарные идеи маркизы де Мертей терпят крах. Ее претензии на роль божества, управляющего судьбами «слепых смертных», оказываются несостоятельными, 24

В связи с обозначенным идейным и психологическим конфликтом психологизм Шодсрло де Лакло представляет достаточно сложную систему. Можно выделить в «Опасных связях» несколько психологических и соответственно стилевых регистров.

В письмах Сесили Воланж отражена первая и низшая стадия познания и восприятия жизни — фиксация ощущении и впечатлений на уровне чувственного опыта. Сссиль погружена в сзоп смутные ощущения, не способна подняться до рефлексии и подчиняется лишь действиям инстинкта, которым умело руководят ее совратители.

Истинный стиль чувствительности, восходящий к сентиментальной рефлексии Руссо, свойственен лишь письмам президентши де Турвель. Главные герои романа используют его как средство маскировки.

Сфера интеллектуальной рефлексии наиболее полно представлена письмами маркизы де Мертей. Письма Валь-мона по интонации сложнее, в них больше непосредственности, лиризма, что соответствует заданной в романе перспективе развития героя.

Наконец, роман «Опасные связи» демонстрирует объективную психологическую характеристику персонажей, поскольку субъективные точки зрения участников переписки дополняются азторской оценкой происходящего. «Авторская сверхпозиция», по определению Ф. Баргийе, реализуется в романе прежде всего за счет ретроспекции разнообразных суждений, фактов и событий, которые по мере движения событий создают причинно-следственную цепь. Решающую роль играет установленный автором и обозначенный в названии романа принцип связи всех порсонажей, позволяющий четко выделить идейные и сюжетные лейтмотивы. Шодерло де Лакло использует, динамические средства художественного изображения, прежде вего смысловые и стилистические нюансы речевого общения персонажей, что позволило ему раскрыть потаенные, недоступные самосознанию героев движения чувств, их объективное развитие. Именно таким способом представлена основная психологическая линия романа маркиза де Мертей — Вальмон.

В целом вся художественная система романа «Опасные связи» с его четко обозначенными нравственными полюсами. строгой логикой развития конфликта, симметричными оппозициями героев последовательно рационалистична. Но изображенный в «Опасных связях» конфликт исторически н социально мотивирован, и в этом отразились реалистнче-

ские тенденции творческого метода Шодерло де Лакло. Писатель создал определенное художественное обобщение наметившихся во французском романе XVII—XVIII веков тенденции, .попытавшись достичь синтеза объективных и субъективных форм психологизма, насколько это возможно было в рамках эпистолярного романа.

Отмеченная тенденция к художественному синтезу различных форм художественного психологизма оказывается весьма актуальной для реалистического романа XIX века.

Девятая глава диссертации посвящена особенностям психологической рефлексии во французском романтическом романе 1800—1815 годов, котррый развивался под непосредственным воздействием (предшествующей романной традиции и в определенной мере представлял явление переходное. Он полностью следовал типичным для XVIII века формам повествования, сохраняя преимущественный интерес к субъективному типу психологизма, соответствующему особенностям романтического миропонимания. Поэтому следует говорить не о разрушении и полной перестройке способов изображения человека во французском романе указанного периода, а о своеобразных романтических интерпретациях субъективного психологизма XVIII века, воплощающих особенности новой психологической проблематики.

Традиционно искания ранней романтической прозы во Франции связывались с наследием руссоизма. Думается, истоки ее шире. Шатобриан продолжал линию интеллектуальной рефлексии, намеченную в романах Прево, сочетая исповедалькостс. с философскими медитациями и дидактизмом. Подобно Кливленду, Репе пугешествггт По миру, но тщетно ищет смысл бытия и приходит в конце концов к идее религиозного смирения. Б. Констан отчасти возрождает художественный мир Кребинона и Дюкло, создавая средствами интеллектуальной рефлексии социально-психологического обобщения. Ж. де Сталь соединила рус-соистическую сентиментальную рефлексию с психологическим анализом социальных характеров, выявляя, подобно Шодерло де Лакло, многообразную систему связей между человеком и общественной средой. Поэтому в рамках диссертации процесс развития психологизма во французском романтическом романе осмысляется в соотношении традиций и новаторства. В качестве материала исследования избраны три наиболее значительных и характерных рома-26

па указанного периода: «Рене» <Ь. Шатобриана, «Дел'ьфЛ-нэ» Ж- де Сталь, «Адольф» Б. Констаиа.

Шатобриан перенес акцент с универсально-психологических на исгорико-,психологические категории, что составило его бесспорное новаторство в сравнении с философ-скоп мыслью XVIII века. Состояние «смутности страстей», неведомое античному миру, с его точки зрения, все чаще возникает по мере продвижения народов но пути цивилизации. В «Гении христианства» Шатобриана появился новый, эпохальный, масштаб психологических обобщений

«Смутность страстей», в понимании Шатобриана, не характерологическое свойство, а эпохальное психологическое состояние, выражающее отношение нового европейского сознания к миру. Сам избранный писателем масштаб уже не совпадает с сентиментальным психологическим комплексом.

Исследователи творчества Шатобриана П. Барберцс;, С. Тураев как важнейшую черту его художественного новаторства отмечают новый подход к проблемам психологической мотивации. Временной и пространственный фон медитаций Рене широк и не соответствует привычному хронотопу биографии, поэтому и меланхолия героя носит вселенский характер и подчеркнуто безмотизна, ей придан экзистенциальный смысл.

Новое психологическое знамение приобретает в «Рене» контраст социального и природного мира. ¿Мир людей в романе безлик, беззвучен, социально иг дифференцирован — «человеческая пустыня», по определению Рене. Романтический природный универсум, напротив, воплощает своеобразный синтез духа и природы и поэтому заключает философскую и психологическую символику (образ осени, ночной бури и т. д.).

Рефлексия героя в романе Шатобриана приобретает универсально-философский характер, перерастая границы самопознания и самоанализа, обозначенные в романной прозе XVIII века.

Творчество Ж. де Сталь представляет иной тип романтического обобщения, и созданные ею романы демонстрируют особенности романтического осмысления взаимоотношений героя и среды. К началу собственно литературного творчества сложилась историко-литературная концепция писательницы, последовательно изложенная в книге «О литературе в ее связях с общественными учреждениями» (¡800). Ж. де Сталь положила в основу понимания лите-

27

рагурного процесса принцип историзма, что составило ее принципиальное новаторство в сравнении с французской эстетикой предшествующего периода. Она впервые начала изучать явлении духовного творчества как отражение и воплощение особенностей общественной жизни эпохи. В связи с этим Ж. де Сталь понимает возможности психологизма в литературе. Роман должен, по ее мнению, изучать не только любозную страсть, но многообразие страстей, возникающих в процессе общественной жизни (честолюбие, гордость, скупость, тщеславие и т. д.).

В романе «Дельфина» писательница реализует указанную установку. Главная героиня романа Дельфина д' Аль-бемар в высшей степени воплощаег нравственное совершенство естественных чузст.з. Противостоящий героине социальный мир есть, напротив, средоточие общественных условностей, лицемерия, искусственных страстей.

Данный контраст определил и особенности поэтики романа. Психологический анализ страсти уступает место «наивному», по выражению Ж. де Сталь, воплощению чувств, своего рода сентиментальной непосредственности самовыражения персонажей. В сочетании с романтическим стремлением к исключительным, контрастным душевным переживаниям это приводит к известной аффектации. Ориентация на подчеркнуто экспрессивные, живописные детали поведения (позы, жесты, монологи), снижает роль психологической рефлексии в романе Сталь. Воссоздание собственно психического процесса, которое было целью аналитического романа, отступает на второй план. Преобладание экспрессивных форм психологического изображения характерно и для французского романтического романа 1820— 1840 годов (В. Гюгю, Ж. Санд).

Совершенно своеобразное развитие субъективный психологизм получил в романе Б. Констана «Адольф». Во-первых, «Адольф» органически продолжает классические традиции французской аналитической прозы XVII—XVIII веков, представляя один из национальных образцов аналитического романа. Во-вторых, художественная манера Б. Констана явственно противостоит ранней романтической поэтике во Франции. Исследователи выделяют в психологическом анализе Констана различные, нередко взаимоисключающие тенденции, по-разному оценивая их соотношение: рационалистическую, ¡восходящую к классической прозе (Л. Гинзбург), романтическую, выражающую новое психологическое содержание внутренней жизни (Ж. Пуле, 21)

В. Холдхёйм), реалистическую, определившую новую стему мотивировки характера (ГТ Вайс, Л. Вольперт):

По структуре «Адольф» восходит к исповедально-биографическому роману XVIII века, вплоть до особенностей рамочного оформления повествования. Как и в романе предшествующего столетия, в «Адольфе.» представлена история трагической любви — центральный эпизод биографии протагониста — воссозданная как замкнутая психологическая драма. Романное действие создается лишь движением мыслей и чувств героя.

Предмет художественного осмысления в «Адольфе» — сложный и противоречивый человеческий характер. Кон-стан при этом выбирает своего героя нз числа обыкновенных людей, лишая его переживания какой-либо романтической условности и исключительности. Лишь в самом широком смысле слова психологический конфликт «Адольфа» может быть обозначен привычным для классической прозы понятием — столкновением чувства и долга. Но в художественном мире романа данные понятия подвергаются многосторонней дифференциации, так что их психологическое противопоставление утрачивает абсолютный характер. Чаще всего чувства и поступки Адольфа определяются системой мотивов, не равнозначных и з разной степени осознанных.

Важной проблемой для Констана становится психологическая зависимость человека от общества. Адольф следует общественной модели поведения в сущности бессознательно, подчиняясь давлению общепринятых представле--нин. Эта внутренняя несвобода героя и в то же время присущее ему стремление к независимости составляют неразрешимое противоречие.

Таким образом, формы выражения собственно романтического психологического конфликта в романе Констана приобретают реалистический характер. В «Адольфе» впервые появляется типичная для реалистического психологизма многосторонняя обусловленность внутренней жизни и интерес к обыденным и социально типичным характерам.

В целом в развитии романтического субъективного психологизма намечается поступательное движение к социальной конкретизации персонажей, конфликтов, психологических мотивировок. Это позволяет рассматривать ранний романтический роман во Франции как художественное явление, непосредственно предшествующее расцвету реалистического психологического романа.

В десятой главе диссертации исследуется формнрова: ние психологизма в творчестве Стендаля, отразившее . общие особенности развития психологизма в реалистической литературе XIX века.

В настоящее время определились различные оценки стендалевского психологизма. Во французском литературоведении заметно стремление к трактовке Стендаля как предтечи психологического анализа XX века, что порой приводит к известной модернизации художественного метода писателя (работы Ж. .Блена, Ш. Фельман, Ж. Вебера, Р. Андре). В советском литературоведении психологизм Стендаля изучался в конкретном историко-литературном аспекте. Однако стремление связать Стендаля с предшествующей литературной традицией порой приводило к тому, что в психологизме писателя акцентировались элементы предшествующих художественных систем (А. Скафтымов, Я. Фрид, Л. Гинзбург).

Наиболее глубокий и объективный анализ стендалевского психологизма содержится, на наш взгляд, в работах Б. Реизова, который обнаруживает в романах Стендаля воплощение сложной диалектики социального и природного, рассудочного и бессознательного.

Следует отметить, что в предшествующих работах не получила достаточно полного освещения проблема литературных и научно-философских истоков психологизма Стендаля. До сих пор она рассматривалась в общем контексте мировоззрения и эстетических позиций писателя в работах В. Дель Литто, Ж- Теодоридеса, П. Тру, Б. Реизова, но при избранном в диссертации аспекте исследования заслуживает специального внимания.

В первом своем романе «Арманс.» Стендаль сознательно преодолел фо|эмы субъективного психологизма, более века господствовавшие во французском романе, и возвратился к объективному психологическому анализу в стиле «Принцессы Клевской», Главной функцией авторского психологического анализа остается у Стендаля, как это было и в классическом романе XVII века, всестороннее объяснение поведения и психологии персонажей. Однако переход от универсальных художественных систем к конкретно-исторической, каковой является реализм XIX века, качественно меняет сами принципы мотивации .внутренней жизни, преобразует представление о причинно-следственных связи.

зях человека с окружающей действительностью. В зрелых романах Стендаль демонстрирует новое н характерное для реализма XIX века понимание обусловленности психологических процессов и явлений.

Первостепенное и решающее значение для Стендаля приобретает конкретно-историческая обусловленность характера и психологических ситуаций. Литературе XVII—■ XVIII веков в целом еще был неведом диахронический, подход к изучению психологических явлений. В рамках эпохального временного контекста, характерного для романтизма, социально-историческая обусловленность психологии героев также оказывалась второстепенной, а порой .попросту необязательной, как это было в романах Шатоб-риаиа. Для Стендаля же принципиально важной становится временная и пространственная определенность персонажей и событий.

У истоков духовного развития центральных героев Стендаля — исторический опыт французской революции, с которым соотнесено их личностное самосознание. В каждом случае это опыт глубоко личный, подтвержденный в романах писателя конкретными биографическими реалиями. Осмысление революционного прошлого равно приводит героев к отчуждению от современной социальном практики и определяет основные моменты их психологического раз-пнгия. Попытки социальной адаптации для них являются психологически вынужденными и изначально противоречат их истинным целям и чувстзам.

Вместе с тем данный эпохальным конфликт каждый стсндалевскин герой переживает в соответствии с собственным социальным положением и опытом. В систему объективной обусловленности психологии персонажей Стендаль включает и особенности национального психического склада. Эпоха Реставрации изучается' писателем на французском («Красное и черное») и итальянском («Пармский монастырь») материале, и аналогичный эпохальный контекст особенно ярко оттеняет национальное своеобразие духов-поп жизни'.

Конкретно-историческая, социальная и национальная обусловленность характеров и психологии персонажем в романах Стендаля создает основу реалистической типизации, систему объективной мотивировки психологических явлений,

В романах Стендаля четко очерчен социальный фон, на котором действуют центральные персонажи. Он воплощен в особой системе персонажей фона, которые у Стендаля обычно функциональны, соответствуют заданному социальному статусу. На данном фоне стендалевский герой, напротив, демонстрирует динамику, отсутствие заданности, несовпадение с социальными стереотипами. Усвоение им исторического опыта оказывается индивидуальным, более пли менее независимым от господствующего общественного мнения. Подобная концепция героя определила глубокий интерес Стендаля к проблеме индивидуального своеобразия человеческих характеров.

Реализм впервые начинает рассматривать человека в его психофизиологическом единстве. Художественный опыт Стендаля в этом отношении представляет исключительный интерес. Стендаля увлекли теоретические идеи современной ему медицины о психофизиологической природе страстей и душевных болезней. Большей частью они лишь стимул ирозали его собственную творческую мысль.

Одним из самых важных и сложных оказался для Стендаля вопрос о соотношении физического и духовного начал в человеке. Внимательно изучая трактат известного французского врача Кабаниса «Отношения между физической и нравственной природой человека» (1802), Стендаль глубоко воспринял основные его положения. Теория темпераментов укрепила в нем стремление рассматривать человека в единстве его духовного и физического начал. Кабанис подготавливает глубокий интерес Стендаля к проблеме инстинкта и бессознательной психической деятельности. На лэнной основе происходит углубление психологической мотивации в романах писателя.

В центре внимания Стендаля оказывается обычно поступок, к которому героя влекут неистинные, рассудочно сформулированные мотивы. Стендаль проводит четкую грань между субъективной и объективной мотивацией и обнаруживает конфликт мотивов. Сфера самосознания и субъективной мотивации поступков воплощается в романах Стендаля в интеллектуальной рефлексии персонажей, обычно в форме внутреннего монолога. Поведение, целиком определенное самосознанием, становится в его романах ролевым. Ему противостоит естественность, сфера инстинктивного, которая раскрывается средствами авторского психологического анализа, 32

Стендалю-художнику был свойственен лрслмуществен-ный интерес к страсти как высшей форме чувства, демонстрирующей его самые открытые и естественные проявления. Размышления о природе страстей обусловили интерес Стендаля к психологии аффектов. Очень часто в прозе Стендаля употребляется слово «безумие» и его производные как обозначения состояния безрассудства. В связи с этим Стендаль испытывал постоянный и направленный интерес к современной ему психиатрии, в особенности к трудам ее оснозоположника Ф. Пинеля. Школа Пинсля определила общий интерес к психиатрии в первой половине XIX веха, когда эта молодая наука, стремясь соединить психологию и медицину, претендовала на разгадку тайн психической деятельности человека.

Уже в «Арманс» Стендаль обратился к изображению героя с болезненной неустойчивой психикой, стремясь объ яспить меланхолию — «болезнь века» — объективными причинами. В «Красном и черном» психологическая мотивировка преступления Жюльена Сореля строится на своеобразной научной основе. Писатель впервые обратился к весьма точному и детальному описанию состояния аффекта по всей совокупности его психофизиологических признаков.

Признание взаимосвязи психического и физиологического ориентировало Стендаля-художника на особые приемы воссоздания душевной жизни и определило его интерес к динамическим формам психологического изображения. Он постигает глубокую психологическую значимость физического облика персонажей, жсста, мимики, стремясь разгадать «физический» язык страстей. Излюбленной формой портрета в романах Стендаля становится динамический портрет, складывающийся из деталей, рассыпанных штрихами по всему произведению. Наиболее интересны для Стендаля «ситуационные» портреты, иллюстрирующие психологическое состояние персонажей.

В романах Стендаля явственно обозначилась тенденция к синтезу объективных и субъективных форм психологизма, получающая соответствующее жанровое оформление. Объективный психологический анализ становится главной формой воссоздания внутренней жизни в романах Стендаля. Писатель создает систему взаимообусловленных эпо-

хальных, национально-исторических, социальных, биографических обстоятельств, объясняющих психологию героев. При этом Стендаль выявил возможности целостного изображения человеческого характера одновременно извне и изнутри, используя весь арсенал художественных средств, разработанных предшествующим романом.

В Заключении, обобщающем основные результаты проведенного исследования, сделаны выводы о характере и основных этапах эволюции художественного психологизма во французском романе XVII — первой трети XIX веков, На основании изучения данной эволюции можно проследить определенные тенденции в развитии психологического анализа.

Литература XVII века начинает с осмысления и обобщения абстрактно-психологических категорий, углубляясь в их классификации и стремясь создать своеобразную нормативную шкалу страстей. Такова первоначальная форма абстрактного психологического анализа. Рационалистический универсализм барочного романа соответствует особенностям стиля научно-философского мышления первой половины XVII века и органично входит в общую модель культуры данного периода.

Во французском романе второй половины XVII века анатомия страстей, созданная прециознон культурой, начинает соотноситься с конкретной человеческой судьбой. Сохраняя универсализм психологической концепции, романисты указанного периода изучают общий механизм страстей, обращаясь к жизни среднего частного человека, то есть пытаясь соединить психологические абстракции с человеческим характером. В связи с данной установкой отношения частного человека и общества становятся основой новой конфликтной ситуации — источника внешних и внутренних противоречий.

Следующим шагом было обращение к интроспективным формам повествования. Исповедально-биографический роман акцентировал живую конкретность психологического опыта, его индивидуальный характер. Стремление к конкретности и достоверности вызвало необходимость маскировки литературного повествования, которое выдается романистами за подлинные человеческие документы,

Интеллектуальная и сентиментальная рефлексия в'^ро; манах XVIII века, открывая художественную значимость частных и конкретных психологических реалий, сохраняет тем не менее универсальный характер, то есть основывается на представлении о неизменных механизмах человеческих чувств и поведения. Вместе с тем уже в этот период наблюдаются попытки преодолеть универсализм психологических представлений. Романисты начинают обобщать особенности социальной психологии (Мариво, Кребийон, Дюкло, Шодерло де Лакло), постигать противоречия конкретного человеческого характера (Прево). Отказ от сложившихся стереотипов, усложнение системы мотивировок неизбежно приводят авторов к разрушению единообразных, замкнутых форм психологического анализа. Так, интеллектуальная рефлексия в романах Кребийона и Дюкло развивается в сторону объективного психологического анализа, Прево демонстрирует функциональный характер различных художественных форм и приемов психологизма в зависимости от поставленной им художественной задачи. Иллюстрируя указанную тенденцию, Шодерло де Лакло создает в «Опасных связях» систему разнообразных психологических регистров, объединяя их авторским обобщением.

Во французском романе XIX века на новый уровень выходит проблема обусловленности — важнейшая для формирования реалистического психологического анализа. Романтический роман открывает особенности исторической психологии и соответствующие «эпохальные» психологические состояния и конфликты. Романтический герой мыслит и чувствует себя во времени.

Реалистический роман, поставив в центр проблему Обусловленности внутренней жизни человека, выявил недостаточность и ограниченность субъективных форм психологического анализа для воссоздания многосторонней обусловленности и дифференцированности психических процессов, В 1820—1830 годы французский реалистический роман начинает свои художественные искания, вновь обращаясь к объективному авторскому психологическому анализу, то есть к опыту XVII века, одновременно вбирая в себя богатую традицию субъективного психологизма, созданную литературой предшествующего столетия и романтическим романом.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Книги:

1. Забабурова Н. В. Стендаль и проблемы психологического анализа. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета. — 1982. — 160 с.

2. Забабурова Н. В. Творчество Мари де Лафайет. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета. — 1985. — 176 с.

Статьи:

1. Забабурова И. В. Ипполит Тэн о реализме // Проблемы русской и зарубежной литературы. — Волгоград. — 1971. — С. 208—227.

2. Забабурова И. В. О некоторых концепциях романтизма в современном буржуазном литературоведении // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки. — 1974. — № 1 — С. 94—97.

3. Забабурова Н. В. К проблеме Просвещения на Западе и в России. (В свете статьи В. И. Ленина «От какого наследства мы отказываемся») // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки. — 1975. — № 3. — С. 76—82.

4. Забабурова Н. В. Стендаль и наука (к генезису критического реализма). // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки. — 198,1. — № 4. — С. 22—27.

5. Забабурова Н. В. Стендаль и «Принцесса Клевская».// Вопросы эволюции метода. — Ленинград: Издательство Ленинградского университета. — 1984. — С. 7—26.

6. Забабурова Н. В. Стендаль и искусство романа. // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. — 1986. — № 5. — С. 53—58.

- 7. Забабурова Н. В. Философско-этическая полемика в романе Шодерло де Лакло «Опасные связи». // Влияние науки и философии на литературу. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета. — 1987. — С. 7—49.

■ 8. Забабурова Н. В. Роль живописи в эстетической и художественной системе Стендаля. II Роль искусства в поэтике литературного произведения. — Орджоникидзе. — 1989. — С. 62—72.

Сдано в набор 27.06.89. Подписано к печати 29.06.89, формат 60X84/16. Объем 2,25 п. л. Заказ № 292. Тираж 100. Типография издательства «Молот».