автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Эволюция языка "путешествий"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция языка "путешествий""

На правах рукописи

ШАДРИНА Марина Геннадьевна

Эволюция языка «путешествий»

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2003

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Московского государственного областного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор А Н. Кожин

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Л Ф. Колосов

доктор филологических наук, профессор А И Горшков

доктор филологических наук, профессор В.Н Прохорова

Ведущая организация: Смоленский государственный педагогический университет

Защита состоится « _2003 г в^Г~часов на

заседании диссертационного совета Д 212 155 02 (специальности 10 02 01 - русский язык, 13 00 02 - теория и методика обучения и воспитания (русский язык) в Московском государственном областном университете по адресу 107005, г Москва, ул Ф. Энгельса, д 21-а С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу г. Москва, ул Радио, д 10-а

Автореферат разослан « & г

Ученый секретарь диссертационного совета __профессор

^ Ф- Тузова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Дифференциация литературных жанров, происходившая на протяжении XVIII-XIX вв. и их последующее совершенствование, возникновение новых литературных жанров способствовали развитию не только языка художественной литературы, но и литературного языка в целом. Для исследования проблемы становления новых жанров чрезвычайно перспективным является обращение к литературе «путешествий», язык которой ориентирован как на письменную, так и на устную речь. Основная часть анализируемых источников представляет собой беллетризованные отчеты о путешествиях и занимает «пограничное» положение по отношению к произведениям ряда функциональных сфер.

Несмотря на то, что проблема изучения языка «путешествий» получила освещение в целом ряде работ самых авторитетных ученых: A.A. Потебни, A.A. Шахматова, В.В. Виноградова, И.И. Срезневского, С.П. Обнорского, В.М. Истрина, В.П. Адриановой-Перетц, Ю.Н. Тынянова, А.Н. Пыпина, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачева, Т. Роболи, В.В. Данилова, Н.И. Прокофьева, С.Н. Травникова, А.И. Горшкова, А.Н. Кожина, А.И. Ефимова, H.A. Кожевниковой и других, - многие вопросы по-прежнему остаются нерешенными. Это обстоятельство, на наш взгляд, препятствует созданию целостной, системной картины развития и особенностей функционирования «путешествий» как одного из своеобразных жанров.

Объект исследования в настоящей работе - лексические, синтаксические и стилистические единицы,

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.Петервург , « . ОЭ m^nttbj/

характеризующие описательные фрагменты и событийный план «путешествий». Предметом исследования является функционирование слов-указателей пространственного положения, лексики зрительного восприятия, метатекстовых структур, художественных средств.

Актуальность темы исследования определяется следующими факторами: 1) неразработанность вопроса о жанрово-стилистической природе путевой литературы; 2) необходимость представления системного описания «путешествий», структурной организации, системы средств, реализующих информативную функцию в языке литературы «путешествий»; 3) значимость осознания современной языковой личностью своего «прошлого», в котором картина «свое» - «чужое» занимает одну из ведущих позиций; 4) важность разработки проблемы функционирования языковых единиц в описательных и повествовательных фрагментах; 5)пер-спекгивность комплексного, многоаспектного подхода к исследуемой проблематике, заключающегося в интегрировании лингвистических и неязыковых областей знания.)

Цель работы - описать лингвостилистические особенности литературы «путешествий», провести сравнительно-сопоставительный анализ «путешествий» и тем самым исследовать эволюцию в использовании языковых единиц и изобразительных средств языка.

Для достижения указанной цели в работе решаются следующие исследовательские задачи:

- выявить основные черты, характеризующие «путешествия» как особый жанр с учетом традиций описания чужих земель и народов на Руси («хождения», статейные списки послов, частные письма посещаю-4

щих другие страны, публикации ученых-пугешесгвенни-ков ХУШ-начала ХГХ вв., литературные «путешествия»);

- исследовать теоретические вопросы развития «путешествий» в ХИ-ХТХ вв;

- произвести анализ особенностей повествовательной структуры, типичных для всех образцов жанра;

- выделить особенности описания дорожных объектов, явлений, лиц и показать специфику функционирования языковых единиц с учетом многоаспектной организации «дорожного» материала;

- определить и охарактеризовать языковые средства, выражающие пространственное положение дорожных объектов;

- установить средства стилистической организации описательных фрагментов «путешествий»;

- рассмотреть особенности системного устройства эпистолярных «формул», обеспечивающих выражение особенностей авторского восприятия, заключающего в себе различные оттенки отношения к информации;

- представить анализ элементов стилистической организации событийной линии «путешествия»;

- описать особенности тематики и форм организации «дорожного» материала;

- произвести подробное описание корпуса изобразительно-выразительных средств в текстах религиозных «путешествий»;

- определить и охарактеризовать роль изобразительных средств в создании эпического повествования, образов героев, раскрытия внутренней иерархии, связи, взаимодействия и взаимозависимости частей этой системы;

- раскрыть эволюционные процессы, свойственные употреблению эпитетов, сравнений, метафор, метонимий, синекдох в «путешествиях» по Святым местам в ХП-ХУШ вв.

Основная гипотеза диссертации: под воздействием сознания автора, подверженного давлению видимой реальности, т.е. того, что возникает перед его взором, используются единицы языка, позволяющие адресовать предполагаемому читателю «кусочек» действительности, которая по-особому отражается в духовном мире путешественника, что и определяет содержание произведений, относимых к жанру «путешествий».

Положения, выносимые на защиту:

1. Путевая литература принадлежит к числу жанров с односубъектным повествованием, организующим началом которого является герой-путешественник -диегетический повествователь или повествователь-писатель.

2. Особенности композиции «путешествия», рассматриваемые как чередование эпизодов авторского повествования, имеют различную функционально-речевую принадлежность (собственное повествование, описание, содержащее логические и риторические сентенции и т.п.).

3. «Хождение» в течение долгого времени рассматривались как явление документальной письменности и не включались в круг художественных произведений, современный подход к изучению стилевых особенностей позволяет осознать жанр религиозных «путешествий» как художественное явление.

4. Специфика литературы «путешествий» как творческого диалога повествователя и его адресатов б

устанавливается в результате расслоения различных способов диалогизации авторского повествования: обращений, метатекстовых включений.

5. Элементы организации событийного плана «путешествия» - географические перемещения и дорож-нобытовые эпизоды: тематические группы слов, составляющие специфическую жанровую особенность «путешествий».

6. Авторская речь обладает стилистическими особенностями, выявляемыми путем анализа сферы употребления и стилистической окраски различных языковых единиц.

7. Закономерности функционирования в текстах «путешествий» по Святым местам тропеических структур являются показателем интеллектуального уровня героя-паломника и эмоционально-образного восприятия им дорожных событий и фактов.

8. Организация несобытийного плана путевой литературы представляет собой результат преломления дорожных событий в сознании странствующей личности.

9. Литература «путешествий» синтезирует функцию передачи информации, добытой путешественником, популяризации научных знаний среди широкого круга читателей, воздействия на сознание путем убеждения.

10. Анализ языковой природы путевой литературы даст основание для более точного определения их места в литературном процессе, в развитии жанров и стилей

Научная новизна исследования заключается в том, что: 1) предпринято целостное, системное описание эволюционных процессов языка «путешествий», ранее подвергавшийся лишь фрагментарному анализу;

2) выявлены основные особенности путевой литературы, позволяющие дифференцировать религиозные, литературные и научные «путешествия»; 3) осуществлен новый подход к проблеме, учитывающий жанровое и стилистическое своеобразие анализируемых источников; 4) разработана и представлена типология организации «дорожного» материала и событийной линии «путешествия»; 5) выделены и проанализированы языковые единицы, функционирующие в функциональных типах речи «описание» и «повествование»; 6) осуществлен детальный анализ художественных средств в «путешествиях» по Святым местам; 7) литература «путешествий» рассматривается в свете специфических особенностей языка художественной литературы и индивидуального своеобразия отдельных авторов.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что изучение и анализ языка путешествий дает возможность воссоздать более полную картину становления и развития жанровой системы русского литературного языка; определить роль и место путешествий в процессе формирования национального языка. Рассмотрение процессов изменения в жанровой системе на определенном хронологическом срезе помогают раскрыть особенности развития не только жанра путешествий, но и показать особенности развития общества в данный период, так как все изменения, происходящие в общественно-политической, экономической, научной, культурной жизни общества, находят свое отражение в языке.

Практическая значимость заключается в возможности использования фактических материалов, основных положений диссертационного исследования 8

в практике чтения курсов «История русского языка», «Стилистика русского языка», «Филологический анализ текста», при проведении курсов по выбору и дисциплин специализации.

Материалом диссертационного исследования послужили фрагменты и тексты религиозных, литературных и научных «путешествий» ХИ-Х1Х вв., извлеченные путем сплошной выборки.

Методы исследования. Анализ материала в соответствии с избранным объектом, целью и задачами работы проводится при помощи различных методов, ведущим среди которых является описательный метод исследования. Используются также такие методы анализа, как индуктивный и дедуктивный методы, элементы трансформационного и компонентного анализа языковых единиц. Реализованный в работе интегрированный, комплексный подход к объекту исследования базируется на структурно-семантическом методе, позволяющем осуществлять анализ языкового материала на основе диалектического единства формы и содержания, структуры и семантики в целях выявления функциональных особенностей анализируемого явления.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации обсуждались на научном семинаре и заседаниях кафедры современного русского языка Московского государственного областного университета, на научно-методическом семинаре кафедры истории русского языка и общего языкознания Рязанского государственного педагогического университета им. С.А. Есенина. По теме диссертации разработан и прочитан один спецкурс; теоретические положения исследования нашли отражение в содержании 10 дип-

9

ломных работ. Автор выступал с докладами на научных конференциях, в том числе и международных: в Москве («Терминология - 2001»; «Народное образование в XXI веке» - 2001), в Санкт-Петербурге («III Царскосельские чтения» -1999), в Пскове («Русский язык от Пушкина до наших дней» - 2000), в Смоленске («Разноуровневые характеристики лексических единиц» -1996,1997,1998,1999,2001), в Рязани («Русский язык: прошлое и настоящее» - 2000; «И.И. Срезневский и современная славистика: наука и образование» - 2002).

Структура диссертации обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Диссертационное исследование состоит из Введения, 4-х глав, Заключения, Библиографического списка, Списка источников языкового материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определены объект и предмет исследования, обоснована методология исследования и актуальность избранной проблематики, сформулированы цель исследования и соответствующие ей задачи, раскрыты научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представлены основная гипотеза исследования и положения, выносимые на защиту, описаны методы и материал исследования, его апробация.

В главе I «История развития жанра: хожение — хождение - путешествие» рассматриваются вопросы, связанные с проблемой жанровых особенностей «хождений», развитая литературы «путешествий» X1I-XIX вв. 10

Раскрывая вопрос о становлении жанра путешествий, необходимо отметить, что процесс разрушения средневековой системы мировосприятия проходил в крайне сложных и неоднозначных формах и далеко не в равной степени затронул различные сферы культуры. Как известно, многие элементы и даже более обширные образования в разной степени архаичных культурных систем сохранили свою творческую активность и в условиях новою времени, при господстве, казалось бы, совершенно иного типа мировосприятия и миропонимания. Показательна в этом смысле судьба «хождений» - единственного жанра древнерусской литературы, дожившего до XX века не в русле научных, историко-литературных интересов, а в живом народном чтении и даже в изданиях лубочной литературы («Хождение Трифона Коробейникова»). Более того, произведения, развивающие традицию жанра «хождений» в русской литературе нового времени, далеко не всегда уходили «в низы», а представляли собой вполне определенную - иногда даже весьма заметную в собственно литературном смысле - линию жанровой эволюции.

Отличительными жанровыми особенностями хожений являются следующие: особый предмет повествования - достопримечательности Святой земли, легенды и личные воспоминания автора; строго канонизирована структура паломнического пространственно-временного описания; обязательным элементом структуры является вступление, где автор заверяет в достоверности того, о чем он пишет, так все «видел, испытал, слышал» (во вступлении объясняются обстоятельства и причины путешествия, сообщается имя паломника, причем в традиционной для древнерусской лите-

11

ратуры форме самоуничижения); в повествовании выделяется три хронологических отрезка: время движения к цели путешествия, время пребывания и возвращение; центральной частью является описание пребывания на Святой земле, которое обычно лишено календарных дат, это своеобразное выпадение из обычного течения времени, встреча с вечным, пребывание «на земле в области вечно сущего», мир Святой земли подробно описывается, точно измеряется, хотя он не подвержен временному воздействию; кульминацией любого хожения становится приобщение к Божескому, очищение и просветление души, увидевшей «свет святой» (обычно описывается торжественная церковная служба, чаще пасхальная, когда паломник возносит молитву Богу, кульминационный момент хожения символи-чен: он означает цель человеческой жизни - восхождение души к Богу); последние части хожения - возвращение и наставление читающему - конспективны (причем возвращение паломника могло часто отсутствовать как, например, в «Путешествии Стефана Новгородского по святым местам (около 1380 года)» или в «Путешествии дьякона Александра в Царьград в конце XIV столетия». Тогда как наставление более обязательно. Оно, как правило, могло быть двух видов: наставление-прошение: «не хулите описание ради меня, гроба Господня и святых мест» («Хожение игумена Даниила»: 49) и наставление-пожелание: «приять мзду от Бога равно с ходившими в Святые места» (Там же: 49). Часто в ранних текстах оба наставления сочетались. Древнерусским паломническим хожениям соответствует достаточно устойчивая образная система, в которой центральным является традиционный для всего раннего 12

средневековья образ Святой земли. Он сочетает два плана: конкретно-исторический и религиозно-символический. В конкретном смысле это было географическое и историческое пространство, которое именовалось Палестиной. Иерусалим был центром Святой земли и олицетворял царство Божие, мир святости и рай небесный, гармонию природы и человека. В христианском понимании Святая земля - это единый земной храм, образуемый средоточием храмов. Русские паломники не отделяли от Святой земли, потому в хожениях образ Руси выступает как вариант Святой земли. Так же как и Святая земля, Святая Русь - понятие идеальное, имеющее географическое пространство. «Чувство неразрывной связи всей Русской земли с центром мира» обусловливало взаимопроникновение и порой взаимоположение двух образов; непосредственным воплощением Святой земли были храмы, поэтому особое место в хо-жении занимал образ храма. Для древнерусского человека храм олицетворял Вселенную, Космос, всю мировую организацию, поэтому особое внимание уделялось описанию его расположения и детально точной характеристике частей храма, заключающей символику мироздания. Например, игумен Даниил подчеркивал, что главное место занимает в храме изображение Христа и святых пророков: «<...> А над хорами на потолке мозаичное изображение святых пророков — как живые стоят. А над алтарем мозаикой изображен Христос» («Хожение игумена Даниила»: 35); в храм и монастырь паломника влекут иконы и святые реликвии. Лики иконы тесно связаны с образом храма и его символикой. В ранних хожениях не встречается описание икон, паломники ограничивались перечислением ликов святых, при

13

этом могли даваться и эстетические оценки: «прекрасно», «чудесно». Как отмечает исследователь русской иконописи В.В. Бычков, «изначально чисто религиозная установка на восприятие святых мест никак не мешает эстетическому восприятию и оценке памятников архитектуры и живописи» (Бычков, 1995: 95); важное место в хожении занимают персонажи Святого писания: Авраам, Давид, Иоанн Креститель, Богородица, Иисус Христос, апостолы и многие другие. Большое внимание паломники уделяли новозаветным героям, но это было не в ущерб ветхозаветным. Авторы-паломники были предельно осторожны в изображении героев Святого писания и следовали за библейским текстом, который пересказывался паломниками достаточно точно, без каких-либо своих добавлений (порой просто цитировался); два традиционных образа хожений - путь и автор-паломник. Образом пути, одним из самых ярких и часто используемых в древнерусской литературе, осмысливалось не столько пространственно-географическое перемещение, сколько внутренний путь человеческой души, приближающейся к Богу. Образ автора-паломника, несмотря на традиционную форму самоуничижения, предстает перед читателями в многочисленных впечатлениях, мыслях. Если обратиться к тексту «Хожения игумена Даниила», то можно обнаружить следующие качества, присущие автору-паломнику: глубокую религиозность, скромность, терпеливое перенесение лишений пути, уважение к другим народам, их верованиям, культуре, трезвость в оценках современного дня и в суждениях о человеке, истории, мире. Главной чертой автора-паломника является любовь к Родине, постоянные мысли о ней, гордость 14

за Русь, которая отмечена особой Божеской милостью и благоволением. В «Хожении игумена Даниила» приводится в доказательс тво великой миссии Руси эпизод с негаснущей русской лампадкой у гроба Господня, а в творчестве более поздних авторов-паломников важное место занимает идея «Москва - третий Рим»; язык хо-жений характеризуется точностью и выразительностью. По мнению исследователей (Н.И. Пркофьев, В.В. Данилов и др.), авторы хожений старались избегать долгих абстрактных рассуждений. Религиозная тематика вводит в текст хожений церковнославянскую лексику и фразеологию, наряду с которой паломники уделяют значительной внимание разговорным оборотам народной речи.

«Хожения» XIX века в целом развивают традиции древнерусских хожений и создают новые традиции. В частности, переносится из светских хожений образ князя, вводится и разрабатывается образ русского монашества, трансформируются библейские образы и образы иконы и природы. В ХЕХ веке появляются иноческие паломничества, паломничества светских людей и даже «антихожения» нерелигиозных путешественников. При наличии «хожений», не отступающих от древнерусского канона (инока Парфения), и «антихожений», отталкивающихся от него (В.Н. Берг), большую часть хожений» XIX века представляют произведения, сохраняющие в своей основе жанровые мотивировки и одновременно вносящие новые черты.

Основная задача II главы «Эволюция языковых единиц функционально-смыслового типа речи «описание» в литературе «путешествий» - выделение и рассмотрение наиболее существенных вопросов стилистической организации описательных фрагментов.

15

Наблюдения путешественника локализованы в двух системах координат. Во-первых, любой достопримечательный объект, оказавшийся в поле зрения повествователя, принадлежит к определенному географическому пространству, во-вторых, достопримечательный объект может закрепляться не за «целым» пространством, а за одной из его частей, в которой в данный момент находится повествователь. Для обозначения частей некоторого пространства, постепенно осваиваемого повествователем, используются дейкгические слова: вдали - вблизи, впереди - сзади, слева - справа, с одной стороны - с другой стороны, создающие вокруг движущегося героя пространственную рамку. Направление расположения объекта обозначается с помощью пространственных указателей направо/налево, справа/ слева, на правой стороне/на левой стороне, с одной стороны / с другой стороны, на обеих сторонах. В первую очередь, путешественник обращает внимание на объекты, достаточно удаленные от него, В путешествиях имеется несколько способов обозначения удаленности. Универсальный способ указания на относительную удаленность - пространственное наречие вдали, ъ качестве синонимичного наречию вдали может употребляться местоименное наречие там или указательная частица вон. Следующее по частотности место занимают дейкгические слова, указывающие на близость наблюдаемого объекта. Это наречие вблизи и указательная частица вот.

Наиболее часто средством обозначения близости объекта к путешественнику является частица вот, устанавливающая дейксис представления и характерная для разных жанров с субъективным повествованием, в 16

том числе автобиографических. Субъективно воспринимается героем и удаленность объектов. В качестве антонимичного средства к вот употребляется местоименное наречие там, обозначающее по сути дела разную, но условно принимаемую за равную, удаленность объектов от повествователя. Указателями расположения объекта служат наречия впереди, сзади (назад). Положение объекта перед повествователем фиксируется с помощью предлогов перед и против, семантика верха и низа передается с помощью предлога над и наречия внизу. Они употребительны в тех фрагментах, где путешественник занимает надуровневую позицию по отношению к объектам. Пространственное положение объекта фиксируется не только относительно положения повествователя, но и относительно другого достопримечательного объекта: дейктические слова, употребительные в таких фрагментах, управляют именами достопримечательных объектов, принятых за точку отсчета, и вне данной синтаксической связи не выступают. Пространственная близость одного объекта по отношению к другому, устанавливаемая повествователем, выражается наречиями недалеко от, близ.

В путешествиях имеются пространственные координаты, фиксирующие положение разных частей одного и того же объекта. Наиболее частотным из них является наречие внутри. Внутренняя часть объекта попадает в поле зрения повествователя непосредственно за внешней, наружной частью: «После обеда были мы в Сан-Суси. Сей увеселительный замок лежит на горе <...> Дом низок и мал <...> Внутри комнаты отделаны со вкусом и богато» (Карамзин).

В роли субъекта восприятия выступают как реальные участники действий (путешественник и его спутники), так и воображаемые. Они обозначаются соответственно формами 1-го (я, мы) и 2-го л. (обычно мн.ч.). К воображаемым субъектам относятся, прежде всего, читатели, т.е. все, кто воспринимает текст. Обозначая акт зрительного восприятия, грамматические формы 1 и 2 л. способствуют в то же время интимизации авторской речи, уничтожают дистанцию между говорящим и адресатом речи.

Семантическая тождественность субъекта географического перемещения и наблюдения и однофункци-ональность глаголов-предикатов движения и зрительного восприятия ставит повествовательные конст: рукции движения и восприятия в отношения языковой «симметрии» и способствует четкости композиции.

Типы предикатов зрительного восприятия заслуживают отдельного рассмотрения, поскольку играют важную роль в выражении экспрессии говорящего, «все экспрессивные элементы высказывания <...> всегда «висят» на предикате».

Самые частотные предикаты - глагол видеть и производное приставочное образование совершенного вида увидеть, употребительные во всех временных формах изъявительного наклонения: а) с субъектом 1 л. ед. ч., б) синонимичным субъекту 1-го л. ед. ч. субъектом 2-го обобщенного л.: «В одном месте видишь два двора, в другом три, четыре и церковь» (Карамзин), в) субъектом 1 л. мн. ч.: «Мы <...> везде видели приятные места» (Карамзин), «Мы и накануне видели их (местных жителей), особенно в фурах» (Гончаров), г) с субъектом 2-го л.: «В

швейцарских городах почти на всяком доме видите вы надписи, иногда отменно гпупые и смешные» (Карамзин).

Глагол зрительного восприятия может указывать не на имя достопримечательного объекта, как в предыдущих примерах, а на его свойства, качества, действия. В таких случаях, вместо модели Б (субъект) — Р (предикат) -» О (объект), используется сложная синтаксическая конструкция с подчинительными отношениями основного (повествователя) и дополнительного, грамматического субъекта: в этой функции выступает достопримечательный объект: «Мы видели, что поселяне живут чисто и опрятно» (Карамзин).

В описательных фрагментах употребляется ряд глаголов, обозначающих способность к восприятию. К ним относятся следующие: смотреть, приставочные образования от глагола смотреть: посмотреть, осмотреть! осматривать', употребительны предикаты рассмотреть/рассматривать, засматриваться, глядеть, поглядеть/поглядывать, заметить/замечать. В состав предиката со значением зрительного восприятия входят лексемы взор и глаза, образуя устойчивые сочетания: окинуть взором (взорами), (глазами), бросить/бросать взор (взгляд), обнимать взглядом, останавливать взор, услаждать взор.

В конструкциях с пассивным воспринимающим субъектом 1-го и 2-го л. употребляются предикаты явиться/являться, представиться / представляться, открыться, встречаться. Семантическая валентность предиката заполняется в таких случаях именем воспринимаемого объекта: «Рейн, величественный Рейн явился тут глазам нашим» (Глинка). Лексемы взор, глаза, взгляд сами могут фигурировать в роли актив-

19

zro грамматического субъекта: «Взор мой теряется в бесчисленных красотах видимой мною страны» (Карамзин). Лексемы взор, глаза в сочетании с притяжательными местоимениями 1 л. ед. и мн. ч. могут служить метонимической заменой личных форм: «Взор мой более трех часов наслаждался таковым необыкновенным зрелищем (Бейдарской долиной)» (Сумароков). В функции предиката выступают глаголы, в одном из значений которых присутствует сема зрительного восприятия. Наиболее употребительны глаголы встретить/ встречать («находить, видеть что-либо»). В значении «увидеть» употребляются также глаголы найти/находить: «В столовой комнате нашел я человек восемь, порядочно одетых» (Карамзин); представиться/представляться («появиться, показаться перед глазами кого-либо») (СРЯ, 1985-1988. Т.З: 372), явиться/являться («предстать, показаться перед чьими-либо глазами») (там же, Т.4:777), открыться/открываться (в аналогичном значении). Помимо шаголов зрительного восприятия, в описательных фрагментах встречаются императивные апелляции к воображению адресата с целью вызвать в его сознании те или иные картины, представить объект, который он на самом деле не видит. Думается, что такие глаголы целесообразно рассматривать вместе с другими лексемами зрительного восприятия. Наиболее частотны два из них: представьте - «Представьте себе большую реку, которая мчится с ужасной яростию и <...>, достигнув до высочайшей преграды <...>, с ревом свергается вниз» (Карамзин); вообразите - «Вообразите себе между двух гор огромные кучи льду» (Карамзин)

Объекты зрительного наблюдения могут «помещаться» в нерасчлененное пространство, координаты 20

которого не фиксируются. В таких случаях сообщается, что повествователь видел ряд объектов, принадлежащих какому-то крупному участку пространства (городу, зданию и т.п.). Однако, в каком районе города, в каких частях здания, в каком направлении пути находился объект наблюдения, читателю не сообщается: происходит лишь регистрация увиденного. Не случайно такие объекты лишены подробных описаний.

Основным способом синтаксической организации нерасчлененного пространства являются предложения с однородными членами, в роли которых выступают номинации, лишенные способности давать четкое представление о положении объекта. Грамматический субъект этих предложений употребляется как в форме 1-го, так и в форме 2-го л.: «Я окинул глазами все предметы <... > большая галерея, стол для президента и еще два для секретарей» (Карамзин), «Мы осматривали достопримечательности Нарвы: дом Петра Великого <...>; церковь русскую <„> и немецкий собор Св. Петра» (Кюхельбекер).

Семантическая валентность глаголов-предикатов зрительного восприятия заполняется именами достопримечательных объектов, семантические характеристики которых позволяют объединить их в несколько тематических групп. Частотность употребления имен той или иной тематической группы дает представление о характере интересов путешественника, который в течение полувека не оставался неизменным.

Для жанра путешествия в целом характерно преобладание неодушевленных достопримечательных объектов: они образуют два крупных тематических блока «Природные объекты» и «Социальные объекты», ли

21

каждый из которых включает несколько тематических групп. Тематическая группа «Особенности рельефа Земли» включает как нарицательные - горы, равнины, долины, овраги, леса, степи, пустыни, так и собственные наименования. Тематическая группа «Водные пространства». Нарицательные имена водоемов: океан, море, озеро - и водных потоков: река, ручей, водопад. Собственные имена: водопад Рейхенбах (Карамзин), Ниагарский водопад (Свиньин. «Опыт живописного путешествия по Северной Америке»), водопад Акарь-Су (Измайлов); реки: Ока, Волга (Невзоров, Печерский), Нева, Волхов (Ушинский), Терек (Пушкин), Арагва (Муравьев. «Грузия и Армения»), Нил (Ковалевский. «Путешествие во внутреннюю Африку»), Гвадалквивир (Боткин) и многие другие. Например: «Вижу величественный Одер и светлую Пейсе» (Глинка). Менее частотны имена тематической группы «Представители флоры и фауны», распространенные, в основном, в путешествиях по тем странам, которые в ХУ1П-Х1Х вв. воспринимались как экзотические, например, страны Африки (некоторые виды африканских растений еще до Гончарова ;.'ыли описаны в «Путешествии во внутреннюю Африку» Ковалевского), а также имена тематической группы «Названия сезонных природных явлений и изменений» - лето, осень, зима, весна; дождь, снег, град; солнце, луна, звезды; день, ночь и другие. Другая часть неодушевленных объектов наблюдения составляет тематический блок «Социальные объекты» (II), также представленный несколькими тематическими группами. Наиболее обширны две из них. Тематическая группа «Культурные и увеселительные заведения»: музеи, картинные галереи, театры, сады, парки 22

(например, Ватиканский музей у Греча, Погодина, Муравьева и Горихвосгова; Дрезденская галерея у Карамзина и Глинки; Виндзорский, Версальский, Сент-Джем-сский, Тюльерийский сады у Карамзина и Греча, Ели-сейские поля у Лажечникова и другие): «Осматривали галерею Барберини» (Погодин); «Приближаясь к Гааге, мы видели влево Королевскую рощу» (Греч). Тематическая группа «Произведения искусства». Произведения искусства - главная достопримечательность сентиментальной и романтической прозы, где искусство расценивается как единственное, что призвано передавать душевное волнение, зыбкие оттенки настроений, составляющих суть внутренней жизни личности. В эту тематическую группу входят собственные и нарицательные названия памятников архитектуры (храм, собор, дворец, пирамида, замок); произведений скульптуры (статуя, монумент, памятник, скульптурная группа и др.). Тематическая группа «Социально-бытовые объекты». Имена этой группы встречаются преимущественно в произведениях 1830-1850-х гг., когда интерес к бытовой детали, «мелочность» в описаниях становятся общелитературным явлением. В сентиментально-романтической путевой прозе их частотность невелика. Во всех путешествиях по странам Западной Европы, Азии и Африки описываются бытовые объекты, связанные с жизнью того или иного народа - например, национальные жилища: дома швейцарцев в «Письмах...» Карамзина, малороссийские хаты в «Путешествии» Измайлова, дома голландцев в «Письмах...» Макарова, испанские дома в сочинении Боткина, дома китайцев и тагалов в книге Гончарова «Фрегат «Паллада».

Помимо бытовых объектов этнографическою характера предметом описаний становятся жилища частных лиц, в том числе знаменитых особ (например, описание домов Канта и Вейсе в «Письмах...» Н.Карамзина, дома графа Аракчеева в путешествии М.Жданова), а также дорожное жилище самого путешественника: подобные фрагменты имеются в сочинениях А. Глаголева, Н. Греча, В. Боткина и в других поздних путешествиях. В путешествиях Погодина и Гончарова употребляются названия всевозможных торговых точек, лотков, магазинов и т. п.

Наконец, в тематическую группу «Социально-бытовые объекты» входят названия промышленных предприятий. В сентиментальных и романтических путешествиях таких описаний почти нет. Отношение к подобным объектам романтического странника аналогично тому, которое выражает Кюхельбекер: «Механические работы, горны, махины и проч. <...> не только не возбуждают во мне любопытства, они для меня отвратительные...> стук оглушает меня, пыль приводит в отчаяние».

В 1830-1850-е гг. картина изменяется. Описания промышленных достопримечательностей преобладают, например, в «Дорожных записках на пути из Тамбовской губернии в Сибирь» Печерского, где встречаются названия медеплавильных, железоделательных заводов и соляных промыслов. В книге Гончарова «Фрегат «Паллада» описания бытовых объектов становятся столь многочисленными и подробными, что граница двух тематических повествовательных линий: дорожный быт путешественника - осмотр достопримечательностей культуры и искусства, присущая догончаровс-ким путевым произведениям, исчезает. 24

Описание достопримечательного объекта любой из названных групп сопровождается выражением различных эмоциональных реакции повествователя, «диапазон» которых довольно широк: от полного неприятия объекта до восхищения им. Разнообразие эмоциональных реакций порождает богатство стилистических средств их выражения. Большинство из них характерно для всех произведений исследуемого жанра, независимо от индивидуальных эстетических вкусов повествователя. Стилистические средства выражения эмоционального восприятия путешественника могут быть лексическими и синтаксическими.

К лексическим относятся предикаты эмоционального действия, а также другие виды выражения эмоциональной оценки, например, оценочные адъективные определения; к синтаксическим - различные средства экспрессивного синтаксиса, главным образом, субъективно-авторские восклицания и вопросы.

В описательный фрагмент входит один или несколько глагольных предикатов, выражающих эмоции и употребляющихся, как правило, в сочетании с субъектом 1 л. ед. ч. (реже - 2 л.). В роли таких предикатов выступают глаголы эмоционального действия, направленного на внешний объект. Наиболее частотные глаголы эмоционального действия, рассмотренные ниже, употребляются, главным образом, в сочетании с именами достопримечательных объектов, например: восхититься/восхищаться, насладиться/наслаждаться, любить.

Серия предикатов эмоционального действия употребляется в конструкции с пассивным субъектом: удивить/удивлять, «В Тифлисе удивила меня дешевизна ста,

25

денег» (Пушкин), понравиться/нравиться, произвести (сделать, оставить) впечатление, поразгть/поражать.

Следующий тип предикатов образуют лексемы эмоционального состояния: статуальные глаголы и имена. В отличие от предикатов эмоционального действия, они не всегда находятся в синтаксической связи с именем достопримечательного объекта; связь восстанавливается из более широкого контекста. Такие лексемы обозначают разные состояния - грусть, тоску, равнодушие, радость.

Эмоциональное состояние субъекта передают особые семантические единицы сердце и душа. В сентиментальных путешествиях подобные лексемы особенно частотны в позиции грамматического субъекта, т. е. на месте местоименных форм 1 л.: «Сердце мое чувствовало вместе и страх и тихое, неизъяснимое удовольствие» (Карамзин).

Сентиментальный и романтический повествователь претендует на эмоциональное превосходство над персонажами. Эта претензия проявляется в ограниченном употреблении формы 1 л. мн. ч. в статуальном значении, в то время как сочетаемость с перцептивными глаголами и глаголами движения характерна и для 1 -го л. ед. и для 1 -го л. мн. ч.

Субъективно-авторские восклицания выражают факт эмоционального восприятия повествователем какого-либо объекта, а также его признаков и атрибутов. В литературе путешествий наблюдается несколько наиболее распространенных видов восклицаний:

1. С местоименным сочетанием Что за! - конструкция, вводящая в текст имя достопримечательного объекта и выражающая факт его эмоционального при-26

ятия, обычно даже восхищения им. Поскольку в путешествиях наиболее распространены субъективно-авторские описания природных достопримечательностей, позиция объекта в конструкциях подобного типа замещается именем со значением «растение», «водоем», «деталь рельефа», «время суток» и другими.

2. Субъективно-авторские восклицания с определительным наречием как акцентируют внимание на внешнем признаке объекта, как правило, положительном: «Как хорош вечер!» (Ковалевский).

3. Функцию эмоционального выделения объекта или его признака выполняют восклицания с определительным местоимением какой: «Какие места! Какая земля! Везде богатые темно-зеленые и тучные луга <...>, везде прекрасные деревеньки» (Карамзин).

4. Восклицания с именительным темы, как правило, открывают описательный фрагмент или серию фрагментов и фиксируют смысловые границы между ними: «Александрия! Египет! <...> Земля Нила и пирамид, земля вечного неистощимого и неувядаемого произрастания!» (Ковалевский. «Путешествие во внутреннюю Африку»).

5. Субъективно-авторские восклицания могут заключать в себе авторские номинации объектов, обычно в виде оценочных перифраз: «В Бургосе осмотрел я <...> ее школенный собор и сделал визит дому, где родился Сид. Страна исторических преданий!» (Боткин).

6. При выражении оценки достопримечательного объекта употребляются восклицательные синтаксические конструкции с инверсированным словопоряд-ком; «Прекрасный вид! весь город <...> перед глазами» (Карамзин).

Некоторые типы восклицаний встречаются лишь у отдельных авторов. Так, в книге Гончарова достаточно частотно восклицание типа чего (какого...)...не было! употребительное при описании большого количества объектов, относящихся к одному целому: «Конфеты так и блестели на широкой тарелке <...> И каких тут не было!»

Рассмотренные выше средства выражения субъективно-авторского восприятия объектов употребляются в описательных фрагментах с разной частотностью и образуют различные виды комбинаций.

До сих пор речь шла о тематических группах, включающих названия неодушевленных объектов. Кроме того, путешественник видит много «живых» достопримечательностей, т. е. лиц, чем-либо интересных для него. Имена лиц формируют отдельную группу. Как и имена объектов, они могут быть собственными (фамилии, имена, отчества) и нарицательными (обозначения лиц по полу и возрасту).

В группу собственных входят, прежде всего, имена знаменитых людей: писателей, философов, художников, с которыми знакомится путешественник. Рассказ путешественника о знакомстве с известной личностью чередуется с описаниями внесобытийного характера: перечислением и краткой характеристикой сочинений известного лица, сведениями о его творческой эволюции, а также описаниями его внешности, манер и жилища. Объектом описания путешественников являются бытовые фигуры, участники дорожнобы-товых сцен. В произведениях, где имеются такие эпизоды, постепенно намечается связь портретных описаний героев с бытовыми событиями: описание втяги-28

ся в повествовательную линию и способствует ее развитию в соответствии с замыслом автора.

Марлинский первым в литературе путешествий начинает использовать бытовые детали в тропеирован-ных описаниях внешности героя как одно из средств выражения авторской иронии: «(хорунжий) был человек лет тридцати, и маленький, тщедушный и до того бесплотный, что монастырский кот мог бы его съесть в пятницу, не оскоромившись».

Усложнение структуры фрагмента, связанное с тесным взаимодействием описаний и собственно повествовательной линии и одинаково важной ролью обоих в развитии фабулы, характерно для книги Гончарова «Фрегат «Паллада», где описания объектов находятся во взаимодействии с собственно повествовательной линией. Каждый из бытовых персонажей Гончарова представлен как самоценная личность, имеющая свой внешний (портрет) и внутренний облик (привычки, характер). Внимание путешественника может привлечь какая-либо деталь, относящаяся к представителям этносов, например, деталь внешнего облика: «вы видите, кроме <...> агатовых глаз, матовой белизны щеки и правильный нос» (Ковалевский), «Проходя мимо окна, вы увидите два сверкающих глаза <...> глаза андалузки и в темноте сверкают!» (Боткин)

В главе III «Стилистическая организация событийной линии путешествия» показаны способы организации событийной линии, зафиксированные в «путешествиях».

Важную роль в организации повествования путешествия играют адресованные сообщения героя-пове-ствовагеля о создании отдельных фрагментов текста -

29

метатекетовые структуры. Основная функция метатек-стовых структур, общая для путешествия и других жанров с перволичным повествованием, - фиксация перехода от одной темы сообщения к другой. Для путешествий, где описываемые повествователем объекты довольно быстро сменяют друг друга, это особенно актуально. Повествовательный фрагмент путешествия, независимо от его тематики, открывается сообщением автора об объекте предстоящей речи. Оно выражается с помощью формы будущего времени глагола передачи информации - рассказать, описать, сообщить, упомянуть, указать - управляющего именем объекта, и в большинстве случаев имеет вид: я расскажу (скажу, сообщу, напишу, представлю, объявлю) что-то (о чем- то). Разумеется, в зависимости от семантических и грамматических характеристик глагола допустимы и другие падежные формы управляемого имени, а также усложнения структуры субъекта речи различными оттенками авторской модальности. Адресованность последующего фрагмента не во всех «формулах» выражается одинаково. В путевых письмах встречаются мета-текстовые конструкции, свидетельствующие о том, что повествование обращено именно к интимному адресату: в них входят номинации (любезный) друг, (любезные) друзья, ты. Сообщения подобного типа нечастотны и характерны исключительно для ранней путевой прозы. Однако в большинстве случаев адресат информации обозначается местоимением 2 лица множественного числа - вы, и это не дает основания для его идентификации. Во многих путевых письмах так названы друзья автора, но формы 2 лица «могут представлять и второй внутритекстовый уровень, связанный уже с со-30

зданием образа абстрактного читателя», типично для путевых записок. Следовательно, дифференциация конкретных и абстрактных адресатов безразлична для жанровой структуры путешествия: «Сообщу вам о нашем свидании с нагасакским губернатором» (Гончаров). Метатекстовые конструкции, предваряющие фрагмент, могут выражать различные виды авторской модальности - главным образом отношение говорящего к сообщению. Структура таких «формул» имеет вид: модальное слово + инфинитив глагола передачи информации. Так же, как и рассмотренные выше сообщения без специальных модальных значений, они предваряют повествовательный фрагмент любой тематики. Ниже будут рассмотрены некоторые из них.

1. Выражения желания повествователя поделиться информацией с адресатом; используются модальные глаголы хотеть, желать: «Я <...> хочу сказать вам несколько слов о Гон-Конге» (Гончаров).

2. Выражения возможности, наличия достаточной информации, чтобы сообщить о чем-то - модальный глагол мочь: «Я могу <... > изобразить вам уголок картины, у которой пороховой дым служит горизонтом и рамами» (Марлинский).

3. Выражения необходимости, долженствования информации как результат осознания повествователем своего авторского долга перед аудиторией - модальные слова подобно, надо, должен, нельзя не: «Надобно сказать нечто о русских допросах» (Карамзин), «Прежде всего надо сказать о хозяйке сего почтенного дома» (Глинка).

Во многих путешествиях конструкции вы знаете, вы помните, вам известно вводят в текст описа-

31

ния ситуаций, которые затем становятся предметом рассуждений повествователя. Так организованы фрагменты, констатирующие знание адресатом событий социально-политической жизни и истории различных государств. Употребляемая в той же функции императивная апелляция к памяти адресата {вспомните, что...) вовлекает его в процесс рассуждений путешественника и придает им характер воображаемой полемики. Вовлечение адресата в рассуждения повествователя обеспечивается и другими видами императивных форм, имеющих функциональный статус «служебных» тексто-образующих средств, безотносительность к жанру произведения, Таковы глаголы заметьте, согласитесь, представьте, судите (посудите), прибавьте, подумайте. В качестве метатекстовых «формул», предваряющих повествовательный фрагмент, широко распространены вопросительные конструкции типа: Что вам сказать? Как описать? - представляющие собой эмоциональные апелляции к адресату с целью привлечь его внимание к сообщению. Они могут вводить в повествование новый предмет речи, тяготея в этом случае к началу главы (раздела): «Что сказать вам о Коле? Город невелик» (Карамзин).

Кроме метатекстовых конструкций конца/начала фрагмента, создающих внешнюю повествовательную рамку, адресованные сообщения путешественника о характере излагаемой информации имеются и внутри повествовательных эпизодов. К ним относятся сообщения, грамматически оформленные, как СПП, главная часть которых выражает необходимость информации {надо/надобно заметить, рассказать и т.д.), а придаточное изъясняет названный в начале фрагмента 32

предмет речи с помощью новых фактов, деталей, подробностей: «Надо заметить, что здешние свиньи, отвратительные и грязные, надоедают пуще собак» (Ковалевский).

Внутритекстовые адресаты путешествия подразделяются повествователем на «просто» читателей, выступающих в обобщенном виде, выражаемом собирательным именем читатель, и читателей - друзей путешественника, в том числе персонифицированных. Тип персонифицированного читателя встречается в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина—милый Птрв., любезный Л., наш П., а также в сочинениях его прямых подражателей: любезный мой Б-н в «Путешествии в Малороссию» П. Шаликова, Анна Ник-на М-на в «Журнале пешеходцев от Москвы до Ростова...» М. Макарова, любезныйН. в «Путешествии в Молдавию, Валахию и Сербию» Д. Бантыша-Камен-ского, любезный Д., внук Аристиппа и Горация в «Путешествии» В. Кюхельбекера. Из поздних путешественников этот тип номинации наследует И. Гончаров, упоминая в качестве персонифицированных адресатов нескольких современников, прежде всего В.Г. Бенедиктова и членов семьи Майковых.

В других путешествиях, написанных в эпистолярной форме, нет персонификации адресата, и повествование обращено, как правило, не к одному лицу, а ко многим, называемым друзья. Такой тип адресата встречается у Невзорова, Макарова, Н. Бестужева, А. Мар-линского, в «Европейских письмах» Кюхельбекера, а также во многих путешествиях 1830-1850-х годов, сочинениях Н. Греча, В. Боткина, А. Муравьева.

«Эпистолярные» и неэпистолярные путешествия отличаются друг от друга не характером излагаемого

1рос национальная i 33

библиотека i

С.Петербург 1 * 09 МО акт I

материала и не структурой повествования, которая, как будет показано далее, во многом идентична, а наличием в путешествиях-письмах некоторых, не влияющих на композиционную организацию повествования, особенностей, призванных создать иллюзию переписки. Первая, скорее, содержательная - наличие в тексте путешествий указаний на отдельные события совместного биографического прошлого повествователя и его друзей. Другая, собственно стилистическая, - речевые «формулы» дружеского письма.

Сведения о биографическом прошлом путешественника, якобы известном адресату, что и позволяет констатировать факт их знакомства, имеются в «Письмах...» Карамзина: «Вызнаете, друзья мои, что я ещё в Москве занимался рассматриванием лиц человеческих». О знании адресатом событий частной жизни героя-повествователя в сентиментально-романтических путешествиях сообщается еще несколько раз: впервые после Карамзина эта «формула» встречается у его ближайшего подражателя, В. Измайлова: «Вам известно, что давно судьба разлучила меня с одним существом, милым для сердца, которое нередко бывает милее матери, нежнее друга, дороже любовницы», а затем и у других авторов: «Вы знаете, как нечаянно я вырвался из круга вашего, друзья мои, и пошел в Голландию» (Н. Бестужев). В этой же связи следует отметить указания на личностные особенности героя-путешественника (привычки, характер и др.), которые могут быть известны лишь знающим его людям: «Ты знаешь, что я великий охотник до лакомства» (Бантыш-Каменский), Другой способ введения в текст различных - биографических, психологических и других составляющих 34

образа адресата - воспоминание. В авторском повествовании оно выражается с помощью глаголов вспомнить/ вспоминать: «Я вспомнил наши добрые вечерние беседы у Ф.Н.Г.» (Кюхельбекер).

В процесс воспоминаний вовлекается адресат. В особенности распространена вопросительная форма апелляции к его памяти, с помощью глаголов помнить (ли), помните: «Помнить ли, как приятно проводили мы вечера, когда в первый раз читали вместе «Освобожденный Иерусалим» Тассов?» (Лубяновский)

В 1830-1840-е гг., в связи с предпочтением многими авторами: А. Пушкиным, Д. Горихвостовым, М. Погодиным, М. Ждановым, С. Шевыревым - формы путевых записок, сцена расставания с друзьями на время уходит из повествования. Затем она неожиданно появляется в книге Гончарова «Фрегат «Паллада», но уже как «антиприем»: «Не называйте меня неблагодарным, что я, говоря «о петербургской станции», умолчал о дружбе <...> И что за дружба такая, что за друг? Точно чин с.. > Мудрено ли, что при таких понятиях, я уехал от вас с сухими глазами».

Другой особенностью путешествий-писем является наличие эпистолярных речевых «формул» и некоторых других особенностей, указывающих на акт переписки. Прежде всего, это сведения о ходе переписки в виде упоминаний повествователя о письмах, полученных от друзей (близких). Такие упоминания встречаются у Карамзина: «ныне к великому своему удовольствию, получил от вас письмо».

Иллюзию переписки поддерживают сообщения повествователя о собственных письмах. Они особенно распространены в позиции конца/начала главы (разде

35

ла), при упоминании об очередном этапе маршрута путешественника. Так, в путешествии Карамзина встречаются следующие сообщения: «Теперь мы в Мариен-баде, где я имел время написать к вам столько страниц». В последующих путешествиях имеются все разновидности карамзинских эпистолярных «формул» -сообщений об уже состоявшемся (Я писал тебе (вам) из...), текущем (Пишу тебе из...) или потенциальном акте переписки (Я буду писать вам из... и др.). Для многих путешествий-писем характерен прием пересказа некоторых сведений, якобы сообщенных повествователю его друзьями в ответных письмах. В сентиментальных путешествиях иногда говорится о психологическом состоянии адресатов: «Известие, что вы здоровы, меня утешило<...> Но на что вы иногда грустите? Этого не было в уговоре» (Карамзин), «Я вам сказываю сие для того, чтобы вы <.. .> менее беспокоились о нашей безопасности» (Невзоров). Особенно же частотны сообщения о заинтересованности адресатов в получении информации, имеющие вид: «ты требуешь», «вы требуете». Нередко такие «требования» служат отправной точкой повествования: «Ты требуешь от меня, мой старый друг, продолжения моих прогулок по Петербургу. Повинуюсь тебе» (Батюшков). В «Записках о Голландии» Н. Бестужева «формула» требования помещается в самый конец повествования и возвращает к его началу: «Вы требовали описания Голландии и вот мои письма». В других произведениях «формула» требования, как правило, предваряет очередной фрагмент повествования, тема которого выбирается в соответствии с желанием адресата: «Требуешь ты от меня, чтоб я сравнивал Рим в настоящем его положении с древним Римом» (Лубяновский). 36

Наконец, во всех путешествиях, имитирующих переписку, употребляются эпистолярные этикетные формулы: прощания, извинения, пожелания: (отсутствие начальных обращений и приветственных слов к адресату является характерной особенностью дружеской переписки первой половины XIX в. (1: 148-150): «Прощай до Риги» (Горихвостов. «Записки россиянина...»).

Таковы особенности эпистолярной формы литературных путешествий, отсутствующие в произведениях, написанных в виде путевых записок и обращенных к абстрактным адресатам. Однако, как уже отмечалось, наличие этих особенностей никак не влияет на изложение «дорожного» материала, поскольку характер его таков, что нет ощутимой разницы между тем, был ли он рассказан главным героем человеку близкому или вовсе неизвестному.

«Дорожный» материал и путевые впечатления повествователя вряд ли могут стать темой эпистолярной коммуникации и потому, что двустороннего обмена информацией и коммуникативными ролями здесь нет: носителем информации может быть только повествователь-путешественник - за ним закрепляется роль адресанта; друзья (друг) выступают только как адресаты.

Главной целью путешественника во всех произведениях исследуемого жанра, будь то путешествия-письма или путевые заметки, остается рассказ о дорожных событиях и впечатлениях, и если эпистолярные «нормы» хоть в какой-то степени препятствуют этому, повествователь забывает о них. Начиная с «Писем...» Карамзина, наблюдаются случаи сознательных отступлений от «норм» эпистолярного изложения, глав

ным из которых является ориентация повествователя на двух адресатов одновременно, обусловленная спецификой путевого материала, выходящего за границы интимно-личных интересов. По словам современного исследователя, дорожное письмо, в отличие от обыкновенного, «традиционно обслуживает и своего непосредственного адресата и более широкую публику <.. .> и подсознательно создается автором с расчетом на более широкого читателя».

Одной из ярких стилистических особенностей иллюзорной переписки являются посторонние для дружеского диалога обращения повествователя к лицам, неизвестным адресатам. В роли таких лиц часто выступают спутники или новые знакомые путешественника: «Почтенный муж! (Кант). Прости, если в сих строках обезобразил я мысли твои!», «По крайней мере, я не забуду тебя, миловидная немка! Вспомнив статую Фридриха Вильгельма, вспомню и любезное твое угощение, приятные взоры, приятные слова твои» (Карамзин).

Способы выражения адресованное™ повествования в путевой прозе 1830-1850-х гг. не столь разнообразны, как в сентиментально-романтических путешествиях-письмах: главным из них является композиционное обрамление различных повествовательных фрагментов как строительных «блоков» произведения.

Основными событиями литературного путешествия являются географические перемещения героя в пространстве из одного пункта в другой в соответствии с заранее установленным маршрутом, которые служат удачным поводом к развертыванию статических описаний. Географическое пространство путешествия имеет реальный характер и тем самым отличается от допу 38

стимош в беллетристических жанрах романа или повести условно-вымышленного пространства. Другая характерная его особенность - иерархически сложная структура. Наиболее крупными участками пространства являются отдельные страны, названия которых часто выносятся в заглавие текста: «Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию» Д. Бантыша-Каменского, «Путешествие в Китай» Е. Ковалевского, «Путевые письма из Англии, Германии и Франции» Н. Греча, «Летняя прогулка по Финляндии и Швеции» Ф. Булга-рина. В пределах текста путевого произведения такие участки репрезентируются серией менее обширных географических пространств. Наиболее важными из них являются города, имеющие фиксированный порядок чередования. Так, повествователь «Писем русского путешественника» следует по маршруту: Рига, города Пруссии, города Швейцарии, Париж, Лондон: какие-либо изменения в расположении пространственных участков исключены. Пространственной единицей низшего порядка являются отдельные городские объекты.

Линия географических перемещений объединяет как одноуровневые: город -» город, так и разноуровневые топосы: город-»городской объект. В большинстве произведений путевой прозы город является основной композиционной единицей произведения. Пребывание путешественника в конкретном городе определяет тематику отдельных глав (разделов) путевых произведений. Такая композиционная организация текстовых единиц, которую условно можно назвать монотопической, характерна как для сентиментальных и романтических путешествий 1800-1820-х гг., так и для путешествий 1830-1850-х гг. Яковлева, Печерского,

Погодина, Боткина, Муравьева. Тексты некоторых путешествий 1830-1850-х гг. разделены на главы, каждая из которых сообщает о пребывании повествователя не в одном населенном пункте, а в нескольких. Такой принцип композиционной организации фрагментов, в противоположность монотопическому, называется политопическим. Политопическая композиция предпочтительна в тех случаях, когда повествователь, желая сохранить обширный путевой материал, ставит перед собой задачу рассказать «понемногу обо всем», как авторы географических записок 1800-1820-х гг. В. Головнин, О. Коцебу и Ю. Лисянский; в произведениях с монотопической композицией путешественник стремится рассказать «все о немногом» и подвергает путевой материал более тщательному отбору.

Политопическая композиция глав в особенности характерна для путешествий с очень протяженным маршрутом, пролегающим через несколько стран (путешествия по Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии и Голландии Н. Греча и М. Погодина) и даже континентов («Фрегат «Паллада» И.А. Гончарова).

Оба типа композиционной организации фабулы путешествия функционально однородны: они фиксируют факт пребывания повествователя в определенном географическом пространстве. Эта функция осуществляется с помощью ряда устойчивых внутритекстовых экспликагоров пространственного положения путешественника.

К таким экспликагорам относятся, в первую очередь, организующие повествование синтаксические конструкции структуры 8 (субъект) - Р (предикат) - О (объект). Для номинации субъекта (одного или в ок 40

ваетружении спутников) используются дейктические средства - личные местоимения 1 л., в роли предиката выступают глаголы движения, фиксирующие положение путешественника в определенной точке пространства, а объекты представляют собой имена - собственные и нарицательные - конкретных топосов. Так оформляется и «внешний» и «внутренний» маршрут.

В путешествиях с монотопической организацией фрагментов повествовательные ряды «внешнего» маршрута, включающие географическое название города, обычно занимают в тексте устойчивые позиции. Главная из них - позиция начала главы (раздела, письма-главы): факт прибытия путешественника в то или иное пространство устанавливается немедленно: «Рига. 31 мая 1789 г. Вчера приехал я в Ригу» (Карамзин). Сравним также примеры, фиксирующие факт пребывания путешественника в определенном пространстве: «Итак, я уже в Швейцарии» (Карамзин). В путешествиях политопической композиции частотность синтаксических конструкций с глаголами движения особенно велика, поскольку текстовый фрагмент вычленяет сразу несколько городских топосов, каждому из которых соответствует свой повествовательный ряд. Примеры экспрессивного употребления глагола-предиката крайне редки: «...сел на быстрого Донца и помчался в столицу Саксонии...»(Глинка).

Экспрессивность предиката отмечается в случаях переносного словоупотребления: «Из Лансгута до Колварии пролетели мы на почтовых» (Глинка); «Я полетел в Лондон. ...до самого Брухсаля я летел чрез <...> города Фрейберг, Оффенбург, Карьеру и проч.» (Свиньин. «Ежедневные записки в Лондоне»). Эксп

рессивный глагол-предикат тяготеет к сфере разговорного употребления: «Мы поползли вдоль Люсона» (Гончаров). Помимо повествовательных рядов «внешнего» маршрута, в путевой прозе имеются аналогичные конструкции с именами «малых» городских пространств (местных топосов). В монотопических путешествиях они входят в главу с названием города, на территории которого располагаются в виде серии последовательно сменяющих друг друга ССЦ: Берлин: Мы прошли в Королевскую библиотеку. Ввечеру Д. водил меня в зверинец. После обеда я был в гарнизонной церкви. (Карамзин). В роли повествовательных рядов с глаголами движения в некоторых произведениях выступают фрагменты о дорожном быте героя, содержащие косвенное сообщение о месте пребывания путешественника в данный момент: «Село Павловское. Мы обедаем теперь в селе Павловском, стоящем на высоком берегу реки Оки» (Невзоров).

Для обозначения пространственных перемещений используются заглавия. В путевой прозе встречаются, преимущественно, географические заглавия -собственные имена городов и городских объектов. Они играют роль предваряющих указаний на место пребывания путешественника. В путешествиях монотопического типа географические заглавия образуют различные соотношения с повествовательными рядами конца / начала главы, и, наряду с ними, участвуют в организации фабульной линии. Тавтология собственных имен географических объектов, входящих в заглавие и в повествовательный ряд начала главы, часто приводит к замене географических названий нарицательными именами и местоимениями (сей город) или наречия 42

ми {сюда, здесь), что усиливает связь заглавия и основного текста и свидетельствует о значимости заглавия в организации повествования: Овидиопол. С живейшим чувством приближаюсь я к сему городу. (Измайлов).

Заглавия путешествий с политопической композицией фрагментов представляют собой целую серию географических названий. Такого рода заглавия популярны у авторов географических путешествий начала XIX в.: Выступление с командою из Ревеля. Прибытие в Санкт-Петербург. Выступление опуда и прибытие в Або. <....> Отход корабля из Або и прибытие в Ревель. Отплытие из Ревеля. Прибытие в Кронштадт. (Коцебу).

Другой тип заглавия, характерный для политопических путешествий, предполагает указание на некоторый участок маршрута, от одного крупного географического объекта до другого: «От Миние до Эсне» (Ковалевский).

Рассмотренные примеры свидетельствуют о том, что рассказ о географических перемещениях героя -это образец информационного повествования, характерного для небеллетристических (документальных) очерковых жанров. Целью такого повествования является установление ряда фактов, сообщение о чем-либо. Проявления субъективно-авторского восприятия для документально-очеркового повествования не типичны.

Тем не менее, рассказ о географических перемещениях путешественника не лишен авторской экспрессии. Средствами ее выражения можно считать в данном случае «псевдоинклюзивные глагольные формы» включения адресата в личную сферу повествователя. В путешествиях-письмах эти формы можно рассматривать как проявление конкретной адресованное™ тек

43

поскольку грамматическая номинация - вы сочетается здесь с лексической - (любезные) друзья (сюда же относятся инициальные номинации конкретных лиц). Но, как уже отмечалось, и в путешествиях-письмах и в путешествиях-записках вы может обозначать абстрактного, воображаемого адресата - особенность, характерная для произведений разных беллетристических жанров с перволичным повествованием. Включение адресата в повествование о географических перемещениях обеспечивается особыми грамматическими формами глаголов-предикатов движения: формой 2 л. (преимущественно мн.ч.) изъявительного наклонения; формой императива; формой 1 л. мн.ч. в императивном значении. В эпизодах, организованных предикатами 2 л. мн. ч. изъявительного наклонения, адресаты воспринимаются как независимые от повествователя участники действия:.. .вы въедете в него (Париж) по Версальской дороге. (Карамзин).

Сообщения о местонахождении путешественника имеют преимущественно информационный характер и придают повествованию черты документально-очеркового изложения. Однако формы псевдоинклюзивного включения в действие адресатов - друзей и читателей путешественника - вносят в рассказ элемент авторской экспрессии, а описания маршрута, функционально однородные с сообщениями, придают повествованию изобразительность.

Информационный характер изложения в сочетании с элементами субъективно-авторского описания свидетельствует о характерном для литературного путешествия синтезе документального и беллетристического повествования. 44

Фрагменты, повествующие о дорожнобытовых событиях, делятся на два вида. К первому относятся эпизоды, рассказывающие о бытовых «приключениях» в той форме, что и о географических перемещениях, т.е. в форме авторского повествования. Ко второму принадлежат эпизоды, включающие, помимо авторского слова, речевой план эпизодических персонажей: попутчиков путешественника, его знакомых и других (закономерности организации «чужой» речи подробно рассматриваются в другой главе). Дорожнобытовые сцены того и другого вида отличаются также по тематике. Эпизоды, находящиеся в границах авторского повествования, развивают следующие мотивы: трактирного быта, включая ночлег и обед: «Я около двух часов ездил по всему городу и стучался у ворот каждого трактира <...> никто не хотел дать пристанища бедному страннику <...> Я велел ехать на почтовый двор. Там остановился ночевать я на дворе и принужден был лечь на сырой земле» (Бантыш-Каменский); «Обедом <...> Мариенбад не может похвалиться: слабый суп, вываренная говядина под соусом, <...> зелень, посредственное жаркое» (Погодин); стихийных бедствий: «Пароход плясал качку. Многих стало укачивать. Я убрался в свою каморку и лег в постель <...>Я пролежал обеденное время без пищи и без аппетиту» (Греч); дорожных аварий: «На 16-ой версте кибитка моя остановилась; железо, на коем укреплена была пристяжка, сломилось - надлежало подвязать его веревками» (Бантыш-Каменский); болезней: «Не впервые случилось мне упасть, но впервые так неудачно. С трудом подняв больную голову, я доехал до почтового двора, проклиная землю, где и на сухом пути должно бояться подводных камней» (Марлинский).

С целью наиболее точной фиксации бытовых событий употребляются конструкции однородного перечисления ежедневных занятий путешественника; таким образом складывается представление о режиме его дня: «Встав рано поутру <...>, выхожу из города, гуляю по берегу гладкого озера <...>, возвращаюсь домой, пью с густыми сливками кофе <...>, читаю книгу или пишу» (Карамзин).

Одной из главных особенностей субъективно-авторского повествования дорожнобытовых эпизодов является лексика. Не выходя за. рамки литературного языка конца XVIII - начала XIX века, о чем свидетельствуют данные Словарей Академии Российской 1789— 1794 и 1806-1822 годов, многие лексические единицы дорожнобытовых эпизодов тяготеют к ситуациям бытового общения и этим отличаются от синонимичных им лексем, подобной ситуативной закрепленности не имеющих. Вот наиболее частотные группы лексических единиц бытовых эпизодов. Глаголы и глагольные формы, обозначающие некоторые физические действия повествователя и его спутников: «мы перекусили в гостинице» (ср. нейтральное поели, пообедали), «После обеда шатался по книжным лавкам» (ср. ходил), «При первом шаге на сушу стоял чиновник, который осмотрел шинели и ошарил карманы» (обыскал) (Погодин), «Господа таможенные, узнав, что я русский курьер, не только не шарили в сундуке моем, но даже не открывали его» (Свиньин), «Инспектор приказал вскрыть мой чемодан. Досмотрщик <...> пошарил и закрыл» (Греч). В эту же группу входят междометные глаголы бац, хвать. Бац, по данным Словаря XVIII века, просторечное, употребительное «в простонародном образе веща 46

ния» (там же. Вып.1: 152): «Я только начал засыпать <...> и вдруг - укушение в лоб, не то в щеку. Я думал прихлопнуть ночных забияк <...>, тихонько целился в темноте: бац -больно, только не комару» (Гончаров). Аналогично хвать: «Узнали свои места, хотим садиться. «Ваш пропуск?» - спрашивает служитель <...> Хвать его по карманам: нет нигде» (Погодин). В ситуациях бытового общения фигурируют деепричастные формы просторечных глаголов: «По возвращении домой вечер провел я пова-ливаясь на диване, с моим хозяином в разговорах» (Сумароков). Поваливаясь от валяться -«лежать, нежась или ленясь, бездельничая; спать» (про-стореч.) (СРЯ XVIII в. Вып. 2: 212). Наречия, употребительные в разговорно-бытовых ситуациях: «Я приехал туда (в Нарву) весь мокрый, весь в грязи; насилу мог найти купить две рогожи, чтобы сколько-нибудь закрыться от дождя» (Карамзин), «На 3-ей версте нашего пути<...> изломалась задняя ось <...> мы отправились вспять в Колонисскую деревню. Там все спало <...> надлежало стучаться под окнами, <... > просить, и насилу-то <...> вылез к нам из-под пуховиков <...> нашего дела мастер» (Сумароков), «мы ужасно проголодались, велели привезти из Тарифы обед» (Боткин), «Подойдя к гостю, слуга ловко падал на колени, кланялся, ставил чашку на пол за неимением столов <...> Ужасно неловко было тянуться со стула к полу в нашем платье. Я протягивал то одну, то другую руку и насилу достал» (Гончаров). Характерные для ситуаций бытового общения имена объектов: «с трудом нашли в трактире две <...> каморки» (Сумароков), «По приезде сюда (в Кенигсберг) я встречен был <...> торговцами с разными безделками» (Горихвостов), «кое-как накида

47

мы свои пожитки в уголку <...> Жена осталась беречь пожитки, а я пошел искать приюта», «Наши спутники расположились по столам, по стульям, и из углов оставался порожний один; скорее туда, подостлав под себя кое-какой рухляди» (Погодин). Словообразовательные, преимущественно суффиксальные, средства, вносящие в рассказ о бытовых «приключениях» элемент экспрессии. Значения суффиксов разнообразны: суффиксы со значением уменьшительности: «Расположись в отведенном мне уголке, я попал в засаду <....> товарищей моих, храпевших изо всей силы, и не мог сомкнуть глаз до бела света» (Горихвостов), «Две маленькие комнатки, окнами на двор, заняли мы под спальни» (Греч); суффиксы со значением увеличительно ста: «В гостинице прислуживала нам богемка, девчища аршина в три» (Погодин); суффиксы ласкательности: «в то время как не расседланные лошади щипали скудную траву, мы, раскинувшись на пушистом снежку, спали крепко» (Ковалевский); суффиксы уничижительности: «я принужден был простоять часа три за починкою коляски в негодной деревнишке» (Сумароков). Фразеологические обороты, типичные для бытовых ситуаций. Так, в до-рожнобытовых сценах, развивающих мотив стихийного бедствия, частотны фразеологизмы лить как из ведра (ливмя), не было сухой нитки, а также их грамматические вариации: «Ночь была темная, и сильный дождь лил как из ведра» (Бантыш-Каменский), «Но вот беда! Дождь полил, как из ведра», «Дождь льет ливмя; мы закутались в нашей коляске и не видали дороги» (Погодин); «Лодка наша наполнилась водою, и мы поминутно выливали оную большим ковшом; на нас не было сухой нитки» (Бантыш-Каменский), «Холодная 48

струя начала пробираться мне за галстук, и вскоре дождь меня промочил до последней нитки» (Пушкин). Фразеологические обороты разговорного характера фигурируют в эпизодах дорожных аварий, выражая недовольство повествователя: «Несколько раз останавливала нас порча брички, атеперь, как назло, переломилась ось» (Глинка); в сценах покушения вымогателей на кошелек путешественника: «На заставе окружили нас; все требовали в один голос денег <...>, мы подъехали к рогатке; опять кричат, требуют наглым образом денег» (Герсеванов), а также в эпизодах трактирного быта -беспокойного ночлега и обеда: «Я бросился на диван, надеясь заснуть богатырским сном: не тут-то было! Блохи <...> напали на меня и во всю ночь не дали мне покою «; «Генерал Стрекалов, известный гастроном, позвал однажды меня отобедать; по несчастию, у него разносили кушанья по чинам, аза столом сидели английские офицеры в эполетах. Слуги так усердно меня обносили, что я встал из-за стола голодный. Черт побери тифлисского гастронома!» (Пушкин). Оценочные функции выполняют одиночные (реже - однородные) определения-прилагательные, многие из которых характерны для литературно-разговорного употребления. Положительные оценки выражают следующие определения-прилагательные: прилагательные общей характеристики, обозначающие различную степень признака: «Там (в трактире «Оленя») <...> меня приняли и отвели мне изрядную комнату» (Карамзин), «Я остановился в трактире, где отвели мне весьма изрядную комнату» (Бантыш-Каменский), «мы нашли в верхнем ярусе три прекрасные комнаты» (Греч), «Я имел здесь лучшую квартиру в городе» (Сумароков); «Обед в Шлан

ногенбаде <....> был очень хороший» (Греч), «Обед отличный в гостинице» (Погодин), «Миссия угостила нас роскошным завтраком» (Ковалевский), «За ужином были славные зеленые щи» (Гончаров); прилагательные более конкретных качественных характеристик: «гостиницу <...> отвели нам в предместье; помещение чистое» (Ковалевский), «Мне отвели чистенькую комнату окнами на площадь» (Греч), «вошли в дом, расположились в двух <...> опрятных комнатках» (Сумароков); «Генуэзка кормит нас очень вкусным обедом» (Боткин), «отобедали в гостинице - превкусные сосиски, плоды - и все очень дешево» (Погодин), «Похлебка с луком, приправленная соей и пряностями, очень вкусна» (Гончаров). В роли определений отрицательной оценки наиболее часто фигурируют прилагательные плохой: «Пили там (в Немецкой колонии) делаемое пиво, вкусу очень неприятного и заплатили очень дорого за очень плохой обед» (Пушкин), «Все комнаты первых этажей были заняты, и нам отвели очень плохую квартиру в самом верху» (Греч); гадкий: «Нам не хотелось останавливаться на постоялом дворе, гадком и грязном» (Ковалевский), «Она (калмычка) предложила мне свой ковшик. Я не хотел отказаться и хлебнул, стараясь не перевести духа. Не думаю, чтобы другая народная кухня могла произвести что-нибудь гаже» (Пушкин), «Обходили несколько кофейных - одна другой гаже» (Погодин), а также скверный, дурной, жалкий, отвратительный, дрянной, негодный и другие.

В сценах дорожного обеда встречаются эмоционально-экспрессивные номинации кушаний, отвергаемых путешественником по причине нелюбви к нерусской национальной кухне: «Он (Грубер) повел нас в 50

какие-то ущелья, наполненные народом и назначил кушанья <...> Несут одну какую-то гущу, в рот не возьмешь» (Погодин), «Я ушел на балкон и велел туда принести себе чай. Боже мой, какая микстура!» (Гончаров). Ср. также пример просторечной номинации - помои: «Спросили кофе, ждали больше часу и наконец, получили каких-то помой, которые не было силы пить» (Погодин). Средством выражения отрицательной оценки может быть сравнение - достаточно редкий прием в рассказе о дорожном быте: «Вместо бифштекса <..> подают кусок говядины твердой, как шкура» (Булгарин).

В сценах встреч и знакомств повествователя с попутчиками и интересными людьми, а также в ситуациях званых обедов используются, как правило, лексические единицы положительной эмоциональной оценки, характеризующие лиц по характеру их действий и личным качествам: «он (Гердер) встретил меня еще в сенях и обошелся со мною так ласково, что я забыл в нем великого автора» (Карамзин).

Экспрессивные номинации, адъективные и субстантивные, выражающие недоброжелательное отношение к лицам, распространяются на недобросовестных трактирщиков: «приехали ужинать в Тишен-рейт, где противный старичишка-трактирщик был уже пьян» (Погодин); слуг, торговцев, нищих и других вымогателей: «Плут наемный служитель взял с меня для полиции лишний гульден за пребывание» (Погодин), «Этот плут (торговец) умел проскользнуть сквозь двери так, что его никто не замечал, и опять являлся предо мною» (Масальский); надоедливых попутчиков: «К нам присела в дилижанс купчиха, очень глупая»; «Почти не спали ночи. Голландка и ее служанка, дура, не давали

51

Г

[

покоя» (Погодин); таможенников, чья компетентность и порядочность ставится путешественником под сомнение: «Стой!» - кричит гнусная фигура в таможенном мундире <...> и объявляет, что должно досмотреть наши пожитки» (Греч), «гнусная пьяная фигурка в таможенном мундире остановила нас» (он же).

Еще одним способом выражения эмоционального восприятия является ирония. Типичным ироническим приемом можно считать несоответствие семантики слова семантике контекста; причем шкала расхождений разнообразна, вплоть до прямых противоположностей смысла: «Я <...> положил ему (таможеннику) в руку четыре гульдена. Он сам закрыл мою коляску и провожал меня с низкими поклонами. Новый приятель в четыре гульдена!» (Лубяновский).

«Приключенческий» элемент повествования связан с неожиданностью события для самого путешественника: средством ее выражения являются сложноподчиненные предложения с временными придаточными при союзах едва, лишь, только (что) и синонимичные им конструкции. Подобный синтаксис характерен для эпизодов дорожных аварий: «Лишь только отъехали с полверсты, переломилась ось: кибитка упала в грязь и я с нею» (Карамзин), «Не успел я отъехать двух верст от Брухсаля. как сломилась у меня коляска» (Свиньин); для рассказов о стихийных бедствиях: «Лишь только мы вышли, как грянула гроза» (Погодин); встречах с вымогателями: «Едва мы успели <...> стряхнуть с себя пыль, как окружили нас со всех сторон торговцы» (Герсеванов), «Едва я ступил на берег, толпа носильщиков, лодочников, чичеронов оглушила меня с неистовыми предложениями услуг всякого рода» (Яковлев). 52

Таким образом, в отличие от событийной линии географических перемещений, имеющей документально-очерковый характер, рассказ о дорожном быте обладает лексическими и грамматическими признаками беллетристического повествования, связанными с творческим самовыражением автора-путешественника.

Анализ и эволюционный процесс изобразительных средств в религиозных путешествиях ХП-ХУГО вв. составили содержание главы IV «Эволюция изобразительных средств в религиозных путешествиях».

Поэтические средства (сравнения, эпитеты, метафоры, метонимии, синекдохи) в рамках паломнических хождений складываются в особую систему, отвечающую назначению жанра описывать достопримечательности христианских мест. В первую очередь они служат для изображения религиозных святынь, природы, географических реалий и человека: «мЬсто дивно и несказанно» - о лавре Св. Саввы (Даниил), «церковь велми чюдну» (Антоний), «къ многознаменитому и богоспасаемому граду Риму» (Барский).

Жанр широко использует традиционные образы, опирающиеся на библейско-византийскую традицию, что связано с его религиозно-нравственными целями. Стремление авторов сохранять устойчивые сочетания в неизменном виде (особенно это характерно для метафор) связано с их повышенной эмоциональностью. Нередко писатели-паломники прибегают к обновлению традиционных образов, наиболее часто в сравнениях, по преимуществу усиливая изобразительные возможности. Как правило, они сочетаются с книжными эпитетами: «купель чудна, сама уродилося и яко создана отъ Бога» «светозарньи ¡еросалимъ» (Антоний), «иконы в ней, аки солнце, сиають» (Стефан Новгородский).

53

Передавая непосредственные, личные впечатления во время пути, писатели-паломники широко используют индивидуальные сравнения, конкретные эпитеты и общеязыковые метафоры. Их основная функция-изобразительно-выразительная. Для паломнических хождений не характерно употребление тропов в качестве стилистического украшения: «кардиналы вси въ багрянихъ свЬтлихъ шелковихъ одеждахь, веема дол-гихь и пространнихь, съ широкими зЬлорукавами, та-кожде и капелюши на главахь ихь багряме» (Барский).

Эпитеты в хождениях обычно указывают на объективные качества предметов: материал, из которого они сделаны, размер, цвет. Однако могут осложняться дополнительными значениями, отражать эстетические представления авторов: «церкви воскресемя Господня образомъ кругло создана» (Даниил), «кандила скляниш-ные» (Коробейников), «одръжелЬзенъ» (Стефан), «церковь невелика» (Игнатий Смольнянин), «жилище мало» (Позняков), «градъ Иеросалимъ троеуголенъ» (Позняков), «полаты четвероуголны» (Гагара), «монастиръ Грецкт барзохорошш» (Вишенский).

Основную группу сравнений составляют уподобления неизвестных для русского читателя предметов хорошо знакомым. В хождениях доминируют сравнения, построенные на основе зрительного сходства, что было не характерно для других жанров древнерусской литературы раннего периода: «столпы камены бЬлы, красно же стоять рядомь, яко стозимали надъ рЬкою надъ Сосною» (Игнатий Смольнянин), «гробь Божш яко коникъ» (Зосима).

Изображая человека, его внутренний мир авторы -паломники используют широкий круг художественных 54

средств. Эпитеты служат для описания внешних особенностей людей: создания портретных и этнографических характеристик, - описывают черты характера. Эпитет- основное средство выражения авторской оценки персонажей. Внутреннее состояние человека в хождениях описывается с помощью сравнений. Метафора используется в более поздних по времени создания памятниках: «облобызатиустнами недостойными» (Даниил), «епископъ Тифлисской смиренной мужъ и добродЬтеленъ» (Суханов), «архиерей мужъ честенъ, браду имать бЬлую, яко снЬгь, и жит1емъ добрымъ украшенъ» (Суханов), «сладкт имудрт пЬвецъ» (Барский), «(люди в Царьграде) платье носять долгое; лю-бятъ более всего зеленый цвЪть да жолтый» (Нечаев).

В отличие от сравнений, эпитетов, метафор, основная цель которых - придать изображаемому большую наглядность и эмоциональность, основная функция метонимий и синекдох в хождениях - типизация и обобщение: «шествовахомъ же денно и нощно» (Барский), «крымской царь идетъ вашу землю воевати» (Гагара).

В целом система художественных средств паломнических хождений полностью подчинена установке жанра на описание и демонстрирует литературное мастерство писателей-паломников.

Таким образом, изменения в системе тропов паломнических хождений связаны с рядом особенностей развития самого жанра и литературы в целом. Этот процесс был обусловлен следующими причинами: расширением тематики: включением в традиционное содержание жанра светских элементов (описаний быта, нравов, культуры народов других стран); усложнением сюжетно - композиционной структуры произведений:

55

вводятся рассказы о пути к цели странствия, о возвращении на родину, о приключениях в дороге, увеличивается система персонажей и степень внимания к ним авторов; постепенным усилением авторского начала, что привело к появлению индивидуально - авторского стиля в противовес стилю жанра; общелитературными стилевыми тенденциями конкретных эпох; сменой ведущих художественных методов; беллетризацией повествования, требовавшей использования разнообразной системы тропов.

Итак, исторические корни для русской литературы «путешествий» следует искать в средневековых «хождениях», в деловой письменности, например, в статейных списках русских послов, которые, что стало ясно после новейших исследований Д.С. Лихачева, М.Д. Каган, Н.Ф. Дробленковой, могли преследовать не только узко практические - дипломатический отчет, но и литературно-политические, публицистические цели.

«Путешествия» входят в систему художественной литературы со всеми вытекающими отсюда последствиями: автор теперь уже может быть тождественен главному герою или героям, его точка зрения на мир способна измениться в ходе повествования, вступить в сложные иногда конфликтные отношения с точкой зрения главного героя-путешественника или героев-путешественников, других второстепенных персонажей, которые также не остаются неизменными в произведении. Факты действительности преобразовываются в особый художественный мир, построенный по своим законам, отличным от законов действительности и т.п. Вопрос о происхождении «путешествий» как жанра пересекается здесь с общей проблемой происхождения 56

эпических жанров. Особенно очевидна связь «путешествий» с так называемым «эпосом поисков» («Одиссея», «Рамаяна», «Гильгамеш»), который выступает своего рода мифологическим прообразом, архетипом жанра. Таким образом, имея в виду все многообразие видов «путешествий» в литературе, нужно говорить не о моноцентризме генезиса этого жанра, а о полицентризме.

«Путешествия» - своего рода литература в литературе (литература путешествий), где так же, как и в большой литературе существуют противоположные и промежуточные формы, разделение на научную и художественную прозу, на произведения прозаические и стихотворные и т.д. Этот литературный мир имеет свои, пусть не всегда уловимые границы, он подвижен и изменчив внутри себя, подвижен и изменчив в своей истории - то оказывается в центре историко-литературного процесса, то - на его периферии; в каждый данный исторический момент он характеризуется особыми отношениями с другими жанрами, занимает особое место в общей их системе. Нельзя сказать, что «путешествия» в какой-то момент целиком «превратились» из документального жанра в художественный - ведь и в XVIII, и в XIX вв., когда это предполагаемое превращение уже явно было позади, в литературе «путешествий» по-прежнему рядом с литературными соседствуют «ученые » путешествия, другие формы, далекие от литературы как таковой.

Более того, устойчивая популярность жанра привела к тому, что в один и тот же исторический момент активную литературную роль играли произведения и целые жанровые виды, отделенные по своему происхождению один от другого длительным, в несколько веков отрезком времени.

Значение «хсвкений» в последующем развитии русской литературы «путешествий» отнюдь не ограничивается примерами со «Сказанием о странствии и путешествии ... инока Парфения». Само становление литературы «путешествий», образование ее структурного ядра неразрывно связано с развитием этого жанра древнерусской литературы, точнее сказать, с тем этапом его развития, который приходится преимущественно на XV век и отражает переход к представлениям о географической протяженности пространства в духе нового времени.

Средневековое понимание пространства, при котором география выступала прежде всего как этическое знание о своих и чужих, праведных и грешных землях, обусловило особенности развития древнерусской литературы путешествий - с одной стороны, своеобразие организации художественного мира «хождений» - с другой, «хождения» ХП-Х^ вв. с их неизменным маршрутом (центры христианского Востока) еще не являются «путешествиями» в том смысле, который неотделим от понятия пути и в литературе нового времени связан с обязательным описанием путевых впечатлений, с фиксированием в самом произведении более или менее значительных перемещений в реальном географическом пространстве. «Хождения» этой эпохи характеризуются определенной замкнутостью своего художественного мира, его «вневременным» качеством: подробно описывая сакральное пространство Иерусалима и Палестины, они ничего не рассказывают о странствии к «земле обетованной», о возвращении на родину.

Изменение маршрута средневековых путешественников, «открытия» древнерусской литературой новых областей и стран свидетельствовало не только о 58

разрушении утопической системы средневековой географии, но и о существеннейшей внутрижанровой перестройке, затронувшей самые основы «хождения» как литературного произведения. Формируется новый, дневниковый, тип повествования, который и стал определяющим при дальнейшем жанровом развитии. Именно этот структурный тип лег в основу всей литературы «путешествий» нового времени и был осмыслен в качестве жанровой организации, обладающей максимумом возможностей для ничем не ограниченного выбора предметов изображения и столь же свободного, по воле автора, перехода от одного такого предмета к другому вне зависимости от места, которое тот занимает в любой иерархической системе: будь то система литературная, социальная.

Предметом и темой «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина (так же, как и в древнерусских «хождениях») является действительное путешествие их автора за границу в 1789-1790 гг. Этим объясняется то, что «Письма русского путешественника» могут быть рассматриваемы в равной степени обоснованно и как документ с реальным жизненным содержанием (историческим, биографическим), и как «художественное произведение со множеством эпизодических персонажей и главным героем - путешественником» (П.Н. Берков, Г.П. Макогоненко).

На основании анализа путешествий в чужие земли было определено значение РОДИНЫ и шире - любого СВОЕГО мира как реального центра, дающего масштаб для подхода и оценки ЧУЖОГО мира путешествия (различия в природе, быте и т.д.). Была установлена и обратная связь: в ЧУЖОМ мире образ путе

59

шественника предельно обобщается за счет выявления в нем тех черт, которые не могут быть заметны на родине, что особенно ощущается в произведениях, осознаваемых авторами как начало определенной культурной традиции.

Каждое литературное направление пытается создать свою систему представлений о реальном географическом пространстве, иначе говоря, собственную литературную систему географии, находящую отражение во всей художественной практике данного направления. Особенное значение для развития жанра «путешествий» в русской литературе имела попытка русских романтиков построить единую всеобъемлющую картину мира (романтического космоса), широко используя саму идею движения, перемещения в пространстве, «лежащую в основе жанра «путешествий» и открытую еще древнерусской литературой XV века. В русской литературе «путешествий» появляются новые «окраинные» темы, создаются новые, многочисленные жанровые подтипы («путешествия воображения», «путешествия во времени» и т.п.), некоторым из них было суждено сыграть весьма значительную роль в последующем историко-литературном процессе.

Доминантой развития русской литературы в 3050-е гг.ХГХ века был, как известно, переход к реализму. Под знаком этого перехода были рассмотрены некоторые моменты дальнейшей эволюции жанра путешествий (проблема диалога и монолога в «путешествиях», вопрос об авторе-путешественнике и т.д.), обретшие определенность в связи с формированием нового типа мировосприятия. Здесь же был поставлен и вопрос о теории литературных утопий, разбиравшийся как 60

один из аспектов общей проблемы жанрового своеобразия литературы «путешествий».

На всем протяжении своей эволюции «путешествия» испытывали большее, по сравнению с другими жанрами, воздействие внелитературных обстоятельств, что определило и большую способность жанра путешествий сообщаться с действительностью. А это, в свою очередь, приводило к активизации жанра путешествий во все периоды литературного развития, поскольку он начинал восприниматься как наименее условный способ освоения по-новому увиденной жизни.

В процессе исследования открылись новые, требующие дальнейшей разработки вопросы, составляющие широкую перспективу исследования «путешествий».

Содержание диссертации опубликовано в следующих работах:

1. Специальная лексика в «записках путешествий» XIX века (на материале «Путешествие в Уссурийском крае» Н.М. Пржевальского). Депонир. в ИНИОН РАН 09.09.97 №52925. 5 с.

2. Производственные термины в «записках» русских ученых-путешественников XVIII века на Восток. // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тезисы X Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 1996. 2 с.

3. Лексика религиозных верований народов Сибири в «Дневных записках путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства». // Актуальные проблемы языкознания в историческом и современном освещении: Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. - Смоленск, 1996.2 с.

4. Язык и стиль писателей-путешественников на Восток в XIX веке. Депонир. в ИНИОН РАН 11.04.96 №51401. 5 с.

5. Тематическая группа «должность» в Китайских буддийских монастырях (на материале Д. Покотилова «У-Тай. Его прошлое и настоящее»). //Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тезисы ХШ Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 1998.2 с.

6. Тематическая группа «китайцы» в «Описании Китая» Н.Г. Спафария. // Вопросы истории и источниковедения русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. - Рязань, 1998. 5 с.

7. «Записки путешествий» на Восток в XIX веке как источник изучения истории русского литературного языка. // Динамический аспект лингвистических исследований: Межвузовский сборник научных трудов. -Челябинск, 1999. 8 с.

8. Типология «записок путешествий» на восток в XIX веке. // Русский язык: история, диалекты, современность: Межвузовский сборник научных трудов. -Москва: 1999.13 с.

9. Научная популяризация и становление научно-популярного стиля в русском литературном языке. // Разноуровневые характеристики лексических единиц: Межвузовский сборник научных трудов. - Смоленск, 1999. 6 с.

10. «Записки путешествий» на Восток в XIX веке как источник изучения истории русского литературного языка. //III Царскосельские чтения: Тезисы докладов научно-теоретической межвузовской конференции с международным участием. - Санкт-Петербург, 1999.4 с.

11. Этнографическая лексика в «записках путешествий» на Восток в XIX веке. // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тезисы XIV Тверской 62

межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 2000. 2 с.

12. Термины геоморфологии в «записках путешествий» на Восток в XIX веке. // Русский язык: история, диалекты, современность: Межвузовский сборник научных трудов. - Москва, 2000. 8 с.

13. Индивидуально-авторские особенности «записок путешествий» // V Поливановские чтения: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений. - Смоленск, 2000. 8 с.

14. Термины физической географии (на материале «записок путешествий» на Восток в XIX веке). Монография. Рязань: РГПУ им. С.А. Есенина, 2000. 5 п.л.

15. Морская терминология в цикле очерков И.А. Гончарова «Фрегат «Паллада». // Русский язык: прошлое и настоящее: Тезисы докладов международной научно-практической конференции. - Рязань, 2000.2 с.

16. Термины гидрологии в памятниках древнерусской письменности Х1-ХУИ веков. // Исследования по русскому языку: Межвузовский сборник научных трудов. - Рязань, 2000. 9 с.

17. Наименование понятий «гора», «части горы», «горные объединения». // Разноуровневые характеристики лексических единиц: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений международной конференции. - Смоленск, 2001.13 с.

18. Семантическое поле «император» в «записках путешествий» на Восток в XIX веке. // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тезисы XV Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей, посвященной 200-летию со дня рождения В.И. Даля. - Тверь, 2001. 2 с.

19. Способы образования терминов геоморфологии и орографии в современном русском языке // Научно-техническая терминология: Научно-технический реферативный сборник. - Москва, 2001. 5с.

20. Лексико-семантическая группировка «ветра» в терминосистеме «морская терминология». // «Терминология - 2001»: Тезисы международной конференции. - Москва, 2001. 3 с.

21. Общее и индивидуальное в «записках путешествий». //Народное образование в XXI веке: Тезисы научных докладов Международной юбилейной научно-практической конференции, посвященной 70-летию МПУ. - Москва, 2001.2 с.

22. Индивидуально-авторские различия научных и религиозных «путешествий». // Семантика слова и семантика текста: // Сборник научных трудов, посвященный 70-летию МПУ и 10-летию кафедры стилистики русского языка, культуры речи и риторики. - Москва, 2001.6 с.

23. Функционирование степеней сравнения в «ученых записках» (на материале сочинения Н.М. Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки») // Виноградовские чтения: Материалы межвузовской научной конференции. - Тобольск, 2001.3 с.

24. Литературные путешествия XIX века: источники лингвистического анализа // Русский язык: история, диалекты, современность (выпуск III): Сборник научных трудов. - М.: МПУ, 2001.6 с.

25. Система русской морской терминологии в XIX веке // Научно-техническая терминология: Научно-технический реферативный сборник. - Москва, 2002. 4 с. 64

26. «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам» И.И. Срезневского как источник изучения терминов физической географии // И.И. Срезневский и современная славистика: наука и образование: Сб. науч. тр. по материалам Международной научно-практической конференции «Славянские языки, письменность и культура». - Рязань, 2002. 5 с.

27. Тематическая группа «строение судна» // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Тезисы XVI Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей. - Тверь, 2002. 4 с.

28. Термины океанологии в русском литературном языке // Разноуровневые характеристики лексических единиц: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений конференции. - Смоленск, 2002. 6 с.

29. К вопросу о функциональной семантико-сти-листической категории акцентности в литературе «путешествий» // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: межвузовский сборник научных трудов. - М.: МПУ, 2002. 7 с.

30. Астрономические и географические представления по рукописным источникам XVII века // Живое слово и жизнь. Памяти В.Я. Дерягина: Сборник статей. - Архангельск, 2002. 7 с.

31. К вопросу о наименовании понятия «вулкан» в ХУШ-Х1Х вв. // Научно-техническая терминология: Научно-технический реферативный сборник. - Москва, 2003. 8 с.

32. К вопросу о становлении и развитии жанра «путешествий» // Русский язык в школе. - М., 2003.15с.

33. Эволюция языка «путешествий». Монография. -Рязань, 2003.308 с.

ШАДРИНА Марина Геннадьевна

Эволюция языка «путешествий»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 26.06.2003. Бумага офсетная. Формат 60 х 84 V16. Гарнитура Times New Roman. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 4. Тираж 100 экз. Заказ № 45901.

Отпечатано в ООО «ПКЦ «Таваксай» Росиия, 390046, г.Рязань,ул.Фрунзе, 7

2oQg-fl

* 15 75 6

I

Í

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Шадрина, Марина Геннадьевна

Введение

Глава I. История развития жанра: хоженис — хождение — 26 путешествие

1.1. Жанровые особенности хождения

1.2. «Хождения» как ранний этап развития русской литературы 50 «путешествий»

1.3. Развитие хождений до XIX века

1.4. Особенности «хожений» XIX века

Выводы

Глава II. Эволюция языковых единиц функционально-смыслового 115 типа речи «описание» в литературе «путешествий»

II. 1. О понятии описание

Н.2.Дейктические слова-указатели пространственного положения 127 дорожных объектов

11.3.Лексика зрительного восприятия в описательных фрагментах

11.4. Тематические группы и особенности описания объектов 145 наблюдения

11.5. Описания лиц

Выводы

III. Стилистическая организация событийной линии путешествия

III. 1. Метатекстовые структуры: виды и роль в создании 181 повествовательной рамки

III. 2. Образ текстового адресата и его роль в повествовании

III. З.Способы обозначения пространственного положения героя- 205 путешественника

III. 4. Тематика и формы организации дорожнобытовых эпизодов

Выводы

Глава IY. Эволюция изобразительных средств в религиозных 236 «путешествиях»

IY. 1 .Анализ основных типов эпитетов в религиозных путешествиях 236 IY. 2.Специфика употребления сравнений в паломнических хождениях

IY. 3. Типы метафор, их смысловая и структурная трансформация

IY. 4.0собенности метонимии и синекдохи

IY. 5. Хронологическое изменение художественных средств в 319 паломнических хождениях

Выводы

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Шадрина, Марина Геннадьевна

Известный английский философ Б.Расссл различает индивидуальное и общественное познание, приписывая первому энциклопедичность, а второму знание «интимных вещей, которые составляют колорит и самую ткань индивидуальной жизни». При этом научное познание, согласно точке зрения ученого, связано с коллективным разумом человечества, то есть с общественным познанием. Индивид обладает через свой опыт познанием, который не имеют другие, но автор может создать у восприимчивого читателя восприятие информации о действительности, близкой к собственной. В 70-80-е гг. XX века историки культуры активно разрабатывали вопрос о распространении научных знаний, о формировании общественной среды, способной воспринимать новые научные идеи, поддерживать ученых в их поисках.

Образ другого» в историческом аспекте - понятие сложное, уходящее корнями в историческую реальность, в эволюцию общественного сознания на определенных поворотах мировой и отечественной истории. Представления об иных народах получили в науке наименование "этнические представления". Они, как правило, не просто включают в себя те или иные мнения, но и выражают эмоциональное отношение к объекту. Эти представления различаются по степени их достоверности и детализации, кроме того, меняется, и иногда существенно, их эмоциональная окраска. Этнические представления складываются исторически и зависят от ряда факторов, в частности территориальной близости, длительности исторических связей с данным народом, характера этих связей. Различные представления существовали в разных слоях общества. Книжники, естественно, имели гораздо более детальные и обычно более достоверные сведения о том или ином народе по сравнению со стереотипами, существовавшими в массовом сознании. Этнические представления "являются органической частью духовной жизни общества, которая складывается из идей, концеп-й ций, мировоззрений и чувств, господствующих в данное время в обществе", - пишет Н.А. Ерофеев (Ерофеев, 1982: 2). Информация об этих этносах и культурах - неотъемлемая и принципиально важная составляющая национального самосознания, ибо именно эти представления позволяют судить о том, как данная нация видит свое место в мире, как она определяет отношение своей культуры к другим культурам, своей системы ценностей к системам ценностей иных народов. Действительно, именно противопоставление своей общности другим всегда способствовало фиксации этнических отличий и тем самым - данной общности в целом. И этнические представления "отражают не одну, а две реальности, или, точнее, два народа - и тот, чей образ формируется в сознании другого народа, и тот, в среде которого эти представления слагаются и получают распространение".

Отправной точкой исследования не случайно выбран именно XVIII век-эпоха принципиальных изменений в русской языковой ситуации, связанных с историческими, социокультурными преобразованиями в жизни общества и формированием науки и научного стиля. Изменения, как известно, затронули всю систему функционально-речевых сфер формирующегося литературного национального языка. В истории научного стиля вторая половина XVIII века - это период, когда происходит формирование исследуемой функционально-речевой разновидности в ее основных специфических чертах на русском языке, «становление научного стиля как единого образования (с более или менее едиными нормами), постепенно освобождающегося как от архаизмов, так и от иноязычного влияния» (Кожина, 1994. Т. 1,4.1: 87), это время блистательных успехов русской науки, эпоха образования Московского университета, учреждения Российской Академии, эпоха М.В. Ломоносова. В истории языка вторая половина XVIII века особенно значима как предпушкинский период, когда живо ощущается тенденция к сближению литературного языка с разговорным, разрушается стилевая система, основанная на соблюдении норм «трех штилей», и создаются реальные предпосылки для пушкинской языковой реформы, которая будет осуществлена прежде всего в сфере художественной литературы. Как отмечает В.В. Виноградов, уже со второй трети XVIII столетия художественная литература «становится той творческой лабораторией, в которой вырабатываются нормы национального литературного языка» (Вопросы образования русского национального литературного языка//Вопросы языкознания. 1956, № 1. С. 3-25: 20).

Вторая половина XVIII века - важный период в истории становления публицистического стиля. Значительную роль в этом процессе сыграли сатирические журналы Н.И. Новикова, И.А. Крылова, художественно-публицистические произведения А.Н. Радищева и других писателей, продолжающееся издание первой российской печатной газеты «Ведомости», появление новых газет. В XV11I веке радикальным образом изменяется общая жанрово-стилистическая картина русской публицистики, формируется публицистический стиль в своих основных языковых качествах. Именно произведения указанных функциональных разновидностей - художественной, публицистической и научной прозы - сыграли, как известно, важнейшую роль в формировании общенациональных норм русского литературного языка. Процесс формирования русского литературного языка, характеризующийся становлением функционально-стилевых норм в пределах постепенно складывающейся кодифицированности литературного языка в целом, дифференциацией стилистических средств, представляет большой интерес для сопоставительного изучения функциональных стилей в разные исторические периоды, функционально-стилевых вариантов тех или иных текстовых образований, в том числе рассуждения, и тем самым -для исторической (диахронической) стилистики русского литературного языка. Язык и стиль автора определяются в значительной степени уровнем развития системы литературного языка, состоянием языковых норм - лексических, грамматических, стилистических. В. Матезиус пишет: «. индивидуальный авторский стиль возникает только на основе стилистических возможностей исходного языка и в границах, определенных стилистическими возможностями функционирующего объекта». Автор может нарушить литературную норму, но сам факт нарушения характеризует авторский стиль. Сознательное, стилистически мотивированное нарушение литературной нормы порождает стилистические эффекты (экспрессию, образность, комизм), напротив, «всякое неуместное со стилистической точки зрения употребление слов разрушает стилистическую структуру языка» (Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М., 1957: 139), снижает стилистические качества произведения.

Язык и стиль жанра (по терминологии В.В. Виноградова - стиля речи) (Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963: 15) также находится в прямой зависимости от литературного языка. Литературный язык второй половины XVIII века - времени, когда формировались языковые вкусы ученых-путешественников - был далек от совершенства. Функциональные стили в тот период находились в зародышевом состоянии. Язык науки, язык публицистики, язык художественной литературы противопоставлялись нечетко. Они различались скорее экстралингвистическими свойствами (функциями, степенью точности), чем лингвистическими. Языковые различия между ними в какой-то мере проявлялись лишь на лексическом уровне. Грамматические же формы, словообразовательные модели, синтаксические конструкции, используемые в научных, публицистических, художественных произведениях, существенных различий не имели. Они были характерны для литературной речи вообще. Язык науки, язык публицистики, язык художественной литературы представляли собой лишь варианты литературного языка, но не самостоятельные стили.

Основу литературного языка второй половины XVIII века образует система трех стилей, становление которой происходило под влиянием стилистического учения М.В. Ломоносова. Теория Ломоносова подвергнута анализу в ряде работ: Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка М., 1982: 102-163; Вомперский В.П. Стилистическое учение М.В. Ломоносова и теория трех стилей. М., 1970; Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. М., 1980: 178-184. В литературном языке того времени выделяются три стиля - высокий, посредственный (средний) и низкий. Ядро высокого стиля составляют церковнославянские слова, понятные русским, и слова, общие церковнославянскому и русскому языкам, книжные грамматические формы (например, формы превосходной степени на -ейший, -айишй, -итй\ формы причастий; возвратные формы страдательного залога на -ся и др.), книжные синтаксические конструкции (например, латино-немецкая конструкция с глаголом-сказуемым в конце предложения). Высоким стилем составлялись «героические поэмы, оды, прозаические речи о важных материях» (Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. М. -Л., 1952. Т. 7:589). Средний стиль состоит из слов, общих для церковнославянского и русского языков, просторечных слов (но не вульгарных), небольшого количества церковнославянизмов, нейтральных, разговорных, книжных грамматических форм и синтаксических конструкций. Средним стилем пишутся драматические произведения, стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги. «В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных» (там же: 589). Низкий стиль состоит из общеупотребительных, просторечных слов и выражений, стилистически нейтральных грамматических форм и конструкций, разговорных форм (например, окончание -у в родительном падеже единственного числа у имен существительных мужского рода; деепричастия на -ючи и др.). Низкий стиль используется при написании комедий, эпиграмм, дружеских писем, при изложении обыкновенных дел, происшествий.

Итак, для высокого и низкого стилей характерна изолированность отдельных языковых пластов, для среднего стиля - высокая степень проницаемости языковых средств, имеющих различную стилистическую окраску. Смешение в среднем стиле (самом употребительном) книжных и разговорных языковых форм приводило к стилистической неоднородности текста.

Исследователи отмечают, что литературная практика наиболее значительных писателей второй половины XVIII века (Новикова, Фонвизина, Крылова, Державина, Радищева) не укладывается в рамки ломоносовского учения (Горшков: 201). Однако в научных трудах того времени языковые средства используются в полном соответствии с теорией М.В. Ломоносова. В.В. Виноградов, характеризуя основные процессы развития языка, отмечал, что «с середины XVII века эволюция русского литературного языка решительно вступает на путь сближения с московской приказно-деловой и живой разговорной речыо образованных слоев русского общества, ломая систему славяно-русского типа». В этом ряду следует рассматривать и «записки путешествий», яркий образец светского делового стиля, литературно обработанного и сближающегося с языком беллетристики и публицистики XIX века. Дифференциация литературных жанров, происходившая на протяжении XVIII-XIX вв. и их последующее совершенствование, возникновение новых литературных жанров способствовали развитию не только языка художественной литературы, но и литературного языка в целом (Кожин, 1989: 152).

Литература «путешествий» (синонимами являются следующие названия: хожение, хождение, записки путешествий, путевые записи, очерки по пути, дневные записки, путешествие) занимают в литературе значительное место. Мы берем в качестве рабочего определение, сделанное Д.С. Лихачевым, который под термином «литература путешествий» подразумевал «широкий круг источников, написанных в виде путевых дневников или по материалам, собранным во время путешествий».

Согласно данным Словаря русского языка XI-XVII вв. первая фиксация лексемы путешественник была отмечена XVII веком, в то время как производящая лексема путешествие известна с XII века; были отмечены и варианты путошъствъе, путьшъствие. Лексемы путешествие и путешественник стали популярными в XVIII веке, так как программу воспитания в дворянских семьях завершали путешествия за границу или по России. В это же время появилась и лексема вояж (франц. voyage - путешествие, поездка).

В зависимости от целей и задач путешествий мы предлагаем следующую классификацию литературы «путешествий»:

1) религиозные путешествия — «хожения», «хождения»;

Одной из наиболее древних литературных форм средневековой письменности являются хождения. Появление первых памятников путевой литературы на русской почве относится к самому началу XII века. Па протяжении XII—XVII веков было создано около семидесяти произведений этого жанра, некоторые из них бытовали в многочисленных списках. Наибольшей популярностью пользовались «Хождение игумена Даниила», насчитывающее более ста пятидесяти списков, и «Хождение Трифона Коробей-никова», существующее, по данным немецкого слависта К.-Д. Зеемана, более чем в четырехстах списках. В XVII веке хождения продолжают интенсивно развиваться. К наиболее ярким памятникам этой эпохи относятся «Хождение в Святую землю» Иоанна Лукьянова, «Хождение» Ипполита Вишенского, «Хождение» В.Г. Григоровича-Барского. Почти все основные тексты паломнических хождений были изданы в Православном Палестинском сборнике в конце XIX - начале XX веков.

Несмотря на серьезную текстологическую работу, проведенную учеными, в настоящее время очевидно осознается необходимость в продолжении исследований, результатом которых станут научные публикации всего корпуса паломнической литературы XII-первой половины XVIII веков.

Религиозные «путешествия» в свою очередь можно разделить на следующие группы:

1. Литературно-художественные хождения, предназначенные для нравственного и познавательного чтения. Это произведения игумена Даниила, Игнатия Смольнянина, новгородские хождения XIV века, хождения А. Никитина, Тр. Коробейникова и др.

2. Краткие практические указатели маршрута с обозначением расстояния между населенными пунктами. К этому типу относится «Сказание Епифания Мниха о пути к Иерусалиму», «Книга Хождение во святой град Иерусалим Ярославца, Толчковской слободы посадцкого человека Матвея Гаврилова сына Нечаева» и многие маршрутные указатели, составленные на основе литературных хождений.

3. Записи устных рассказов о чужих странах. Примером служат «Путешествие Мисюря Мунехина в Царьград и Египет», «Хождение Арсения Селунского».

4. Отчеты русских послов о поездке за границу и о выполнении предписанных им государственных поручений - «статейные списки». Эти письменные памятники являются деловыми документами, хотя некоторые из них и не лишены литературного интереса, например: «Посольство Новосильцева в Турцию», «Посольство стольника Толочанова и дьяка Иевлева в Имеретию», «Список Владимира Племянникова», «Отписки» Нагого», статейные списки посольства И.М. Воронцова в Швецию, Умного-Колычева в Польшу, Ф. Писемского, Г.И. Микулина и И. Зиновьева в Англию, Елчина в Дадианскую землю Василия Лихачева, Чемоданова в Венецию, Потемкина, Б.П. Шереметева, П.А. Толстого и др. На наш взгляд, «статейные списки» можно отнести к самостоятельной разновидности жанра «путешествий».

5. Вымышленные или легендарные рассказы о путешествиях, составленные с определенной публицистической целью. К этому типу относятся легенда из «Повести временных лет» - путешествие апостола Андрея по Руси, легенда XV века - путешествие Новгородского Архиепископа Иоанна на бесе в Иерусалим.

На Руси паломничества в Святую землю начинаются с первых веков христианства, но как жанр складываются в начале XII века. Появление первых хожений было связано с потребностью людей "знать и видеть" Святую землю. В конце IX века светской властью был наложен запрет на массовые хожения в Палестину, так как это приносило большой ущерб княжеской экономике. Чтобы удовлетворить желание людей соприкоснуться со святыми местами, в XII веке появляются подробные записки о путешествиях по земле Христа.

XIX век даёт новый вздох-взлёт этому жанру. Его представляли такие имена, как И. Вешняков, К. Бронников, А.Н. Муравьёв, А.Н. Норов, инок Парфений, Святогорец иеромонах Серафим (Веснин) и другие. Паломничеству на Восток в XIX веке способствовала веская духовная миссия в Иерусалиме, начавшая свою деятельность в 1847 году, также созданное в 1882 году императорское православное палестинское общество. Путешествия в Святую землю в XIX веке продолжают традиции древнерусских хожений и создают новые традиции, связанные с развитием новой русской литературы.

Хожения» начала XIX века И. Вешнякова (1804-1805) и К. Бронникова (1820-1821) структурно ориентированы на жанровый канон. Во вступлении обосновывается цель пути: «ревностное желание путешествовать в Святой град Иерусалим» (И. Вишняков) и «желание поклониться Гробу Господню» (К. Бронников), также говорится кратко об авторе и причине написания паломничества: «удовлетворить благочестивое любопытство любезных наших соотечественников знать о Святых местах». Далее авторы-паломники подробно фиксируют все тяготы пути к Святой земле, в которые входят трудный путь по суше и морю, многочисленные остановки, трудности в получении паспортов, бумаг, прохождения таможен. С максимальной точностью указываются даты пути, имена людей и даже деньги, заплаченные за переезды: «. прибыли в город потом в портовый город Одессу сентября 22-го дня по знакомству в дом 1-й гильдии купца и имя-нитаго Гражданина Лариона Федоровича Портнова».

Пребывание на Святой земле и восприятие её паломниками начала •XIX века И. Вешняковым и К. Бронниковым включает два взгляда: как на свидетельство «священной» истории (отсюда включение в повествование многочисленных библейских сюжетов, описание храмов, обрядов, мощей святых и чудес) и как на конкретно-историческое место, имеющее свои народы с их историей и культурой, современным днём. Пристальное внимание к «дню сегодняшнему» на Святой земле и стремление, анализируя, давать свои суждения свойственны «хожениям» XIX века, публицистичность становится их характерной чертой.

Наибольшую любовь и популярность в XIX веке получили «Путешествие по святым местам в 1830 году» и «Путешествие по святым местам русским» (1846) Андрея Николаевича Муравьёва. Описания, сделанные Муравьёвым, принесли ему известность. Достаточно сказать, что А.С. Пушкин оставил о Муравьеве незаконченную рецензию, M.IO. Лермонтов был вдохновлен впечатлениями Муравьёва и позднее написал стихотворение «Ветка Палестины», Н.Г. Чернышевский высоко оценил «Благочестивые впечатления русского писателя». Н. С. Лесков видел заслугу А.Н. Муравьева в том, что благодаря его сочинению русское высшее общество повернулось к духовной теме.

Религиозно-трепетным описанием Святой земли, в котором соединились лиризм повествования и научный пафос изучения, стало «Путешествие по Святой земле в 1835 году» А.С. Норова.

Одной из ярких особенностей «хожения» А.С. Норова явилось введение скрытых реалий пути из «Божественной комедии» Данте, т.к. А.С. Норов был одним из первых переводчиков «Божественной комедии» Данте. Переводы отдельных текстов нашли место в его «Путешествии по Сицилии в 1882 году». В целом «хожение» А.С. Норова на Восток следует жанровому канону и соединяет в себе эпическую содержательность, насыщенность историческими событиями и трепетное описание святых мест, непосредственные впечатления паломника.

Свое путешествие Н.В. Берг сам охарактеризовал жанром «скитаний», дав книге название «Мои скитания по белу свету». С журналистской живостью и обстоятельностью он описывает свои впечатления от путешествия в Палестину. В описаниях Берга превалирует интерес к современной жизни Святых мест. Он сообщает о житейских проблемах Святой земли подчас не только с реалистической трезвостью, но и с язвительностью. Описание Н.В. Бергом Святой земли является, на наш взгляд, полемикой с каноном хожений, желанием его опровергнуть. Точное знание структуры, мотивов и образной системы традиционных хожений оборачивается созданием своеобразного антихожения. Утверждение автора «теперь нельзя чинить перья по-старому!» приводит к постоянному противопоставлению традиционных мотивов, ценимых паломниками, и критических переосмыслений с «высоты» нерелигиозного человека. Повествование выстраивается в большинстве случаев по схеме: 1) что описывалось древнерусскими паломниками; 2) что замечает критический взгляд автора.

Ещё один тип паломнических хожений XIX века представляют так называемые иноческие «хожения»: «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святые Горы Афонская инока Парфения» (1855) и следующие канону хожения произведения Святогорца иеромонаха Серафима «Нынешний русский Пантелеймонов монастырь, на Святой горе Афонской» (1852) и «Палестина и Афон» (1872).

2) научные (ученые) «путешествия».

С 1741 года вся деятельность Академии наук, в том числе и издательская, тесно связана с именем Ломоносова. Из академической типографии вышли «Описание земли Камчатки» С.П. Крашенинникова, «Описание Сибирского царства» Г.Ф. Миллера. Это были весьма солидные итоги грандиозной, не только по масштабам того времени, Второй Камчатской (справедливо именуемой также «Великой Северной») экспедиции, организованной Академией наук.

Первую Камчатскую экспедицию во главе с капитаном Берингом организовал Петр I с целью, как говорится в инструкции, подписанной им за три недели до кончины, искать, где Азия «сошлась с Америкой». Эта экспедиция была организована до открытия Академии, и поэтому Академия не приняла в ней участия, вторая же экспедиция Беринга (17321743) действовала под непосредственным руководством Академии наук, и ствовала под непосредственным руководством Академии наук, и ее труды печатались в академической типографии.

В географическом изучении России весьма активная и плодотворная роль принадлежит Василию Никитичу Татищеву, автору «Истории Российской с самых древнейших времен» - первого большого обобщающего труда по русской истории. Известный преимущественно как историк и государственный деятель, В.Н. Татищев был несомненно выдающимся географом. В 1737 году он составил программу разработки теоретической и практической географии, изложенной в 198 вопросах под названием «Предложение о сочинении истории и географии Российской». В работе «О географии вообще и русской» он впервые выделяет как самостоятельную науку топографию, или «пределоописание». В составленной им первой русской энциклопедии «Лексикон российской, исторической, географической, политической и гражданской» географии и истории русских географических открытий уделено большое внимание.

В 1745 году Академия выпустила «Атлас Российский, состоящий из девятнадцати специальных карт, представляющих Всероссийскую империю, с пограничными землями, с приложенною притом генеральною картою великие сея империи, старанием и трудами императорской Академии наук. В Санкт-Петербурге 1745 года». Карты были отпечатаны в двух параллельных изданиях - на русском и латинском языках, они опираются на 62 астрономических пункта и составлены в проекции, специально разработанной академиком Делилем. Этот атлас по праву составляет эпоху в географии России и в русском книгопечатании. Всемирно знаменитый математик Академик Леонард Эйлер, заведовавший в то время Географическим департаментом Академии, писал по поводу выхода в свет атласа: «География Российская приведена гораздо в исправнейшее состояние, нежели география немецкой земли». В составлении атласа вместе с Эйлером и Делилем принял участие В.Н. Татищев. Вышедший в двух томах труд С.П. Крашенинникова переиздавался потом в 1786 г., а позднее вошел в «Собрание полное ученых путешествий по России». Печатные издания и архивные документы Академии позволяют сделать вывод, что в XVIII столетии Академией было организовано около 95 экспедиций.

В 1758 году Географический департамент Академии возглавил М.В. Ломоносов. Его гениальный ум оставил свой немеркнущий след и в области геолого-географических наук. Академик Л.С. Берг утверждает даже, что «геофизика, физическая география и картография с математической географией были любимейшими дисциплинами великого академика». М.В. Ломоносов справедливо считается основоположником идей о Северном морском пути. Проект плавания в Тихий океан через «Сибирское море» был изложен Ломоносовым в 1763 году в записке, названной им «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в восточную Индию». Работы, проведенные Ломоносовым в Географическом департаменте позволили выпустить в 1776 году генеральную карту России, а до этого в течение семи лет (1769-1776) издать свыше 60 отдельных карт. К наукам о земле примыкает также замечательный труд М.В. Ломоносова «Первые основания металлургии или рудных дел» (1763).

Одним из крупных русских географов был также П.И. Рычков - первый русский член-корреспондент Академии. Труд П.И. Рычкова «Топография Оренбургской губернии» был напечатан в 1762 году и затем неоднократно переиздавался, был широко использован А.С. Пушкиным в «Истории Пугачевского бунта». Замечательную веху в изучении России составляют пять академических экспедиций 1768-1774 гг., охватившие всю страну. Результаты одной из этих экспедиций, исследовавшей пространство от Петербурга до Забайкалья, описаны П.С. Папласом в капитальном трехтомном сочинении «Путешествие по разным провинциям Российской империи», изданном в 1773-1788 гг. с большим числом иллюстраций. Другие экспедиции возглавили И.И. Лепехин, И. Фальк, С. Гмелин и И. Гиль-денштедт. В экспедициях еще в качестве студентов приняли участие Н.Я. Озерецковский, В.Ф. Зуев, Н.П. Соколов - впоследствии крупные ученые, избранные академиками.

Наблюдения Лепехина и сотрудников его экспедиции в Поволжье и Заволжье, на Урале и в Архангельской губернии, а также подробные сведения о Новой Земле описаны в четырехтомном издании, снабженном большим числом таблиц и карт под названием «Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта по разным провинциям Российского государства Ивана Лепехина». Подготовка и выпуск этого издания заняли почти 20 лет (1795-1814). Академик Гмелин опубликовал результаты возглавленной им экспедиции в четырех книгах «Путешествия но России для исследования трех царств естества» (1771-1785).

В середине XVIII столетия наряду со специальными трудами по математике, астрономии, физике, биологии, географии, истории и языкознанию печатаются учебные книги. Много переводных книг поставляло созданное при Академии в 1768 году «Собрание старающихся о переводе иностранных книг на российский язык», за 15 лет (по 1783 год) Собранием было переведено 112 сочинений в 173 томах. Среди переводных книг значительное место занимали произведения французских просветителей. Громадным по издательским масштабам был предпринятый после избрания Бюффона почетным членом Петербургской Академии наук в 1766 году русский перевод его «Естественной истории». Издание вышло в 10 томах в 1789-1808 гг. (уже после смерти Бюффона). Перевод был осуществлен группой академиков, в которой ведущая роль принадлежала И.И. Лепехину.

С середины XIX века началось планомерное географическое, а также историко-археологическое изучение азиатской части Российской империи и в меньшей степени - сопредельных районов Центральной Азии. В 1845 году было основано Русское императорское географическое общество, а в 1846 - Русское императорское археологическое общество, в котором в 1866 году открылось его Восточное отделение.

Сложившиеся в предшествующий период стереотипы не подверглись в XIX веке сколько-нибудь серьезным изменениям. Причем в оценке нравов и обычаев, религиозных верований восточных народов преобладали такие критерии, как «иной», «отличный от нашего», «удивительный». Для русского менталитета было весьма характерным отсутствие чувства превосходства.

3) литературные «путешествия»;

Термин литературное путешествие употребляется применительно к тем произведениям путевой прозы, которые отражают особенности творческого мировосприятия героя-повествователя и обладают яркими чертами беллетристического стиля. Первым, наиболее законченным произведением такого типа, сыгравшим важную роль в развитии не только путевой, но и всей русской прозы, стали «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина. В более ранних образцах путевой прозы: древнерусских хождениях и путешествиях XVIII века еще не проявляются в полной мере особенности творческого мировосприятия героя-путешественника. Характер отбора дорожного повествовательного материала и его стилистическое воплощение находятся в прямой зависимости от социально-профессионального статуса пишущего и существенно различаются в сочинениях представителей духовной власти, гражданских чиновников и лиц, находящихся на военной службе.

Тексты литературных путешествий, привлекаемых для исследования, можно разделить на следующие подгруппы: а) Сентиментальные путешествия конца XVIII-начала XIX вв. Главным из них являются «Письма русского путешественника» I I.M. Карамзина, а за ними следует целый ряд путешествий, написанных в подражание карамзинскому. К ним относятся «Путешествие в полуденную Россию» В. Измайлова /1800/; «Путешествие в Казань, Вятку и Оренбург» М. Невзорова /1803/; «Путешествие в Малороссию» и «Другое путешествие в Малороссию» П. Шаликова/1803-1804/; «Путешествие по Саксонии, Австрии и Италии» Ф. Лубянавского /1805/; «Письма из Лондона» П. Макарова /1805/; «Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию» Д. Бан-тыш-Каменского /1810/; «Письма русского офицера .» Ф. Глинки /18091816/, «Походные записки русского офицера» И. Лажечникова /1820/; «15-дневное путешествие, 15-летнею писанное в угождение родителю и посвященное 15-летнему другу» М. Гладковой /1810/. Особенности мировоззрения героя-повествователя всех указанных произведений имеют черты сходства, которые возникли под влиянием эстетической программы сентиментализма. Не важно, усвоена она путем знакомства с западноевропейской литературой или возникла в результате подражания Н.М. Карамзину.

От литературных путешествий сентиментального направления -сочинений Карамзина, Измайлова, Глинки - следует отличать сентиментальные рассказы, совершенно иной жанр, где настоящего путешествия в сущности нет. Сентиментальные рассказы о путешествии являются продуктом взаимовлияния литературных путешествий 1800-1820 годов и жанров сентиментальной беллетристики. Оно существовало со времен появления «Писем русского путешественника» Карамзина. Если сентиментальная путевая проза заимствовала беллетристические сюжеты любовного содержания, то сентиментальная беллетристика — мотив путешествия, используя его для композиционной мотивировки событий, не связанных с передвижением в пространстве, дорожным бытом и тем более с осмотром достопримечательных объектов. Подобное явление характерно для художественной прозы, поскольку позволяет автору выполнять определенные художественные задачи, например, строить сюжет и «освежать» жанр, «расширять пространственные и временные границы действия» или, как показывают сентиментальные рассказы о «путешествиях», иронизировать над особенностями поэтики литературного жанра. Авторы произведений, использующих композиционный мотив путешествия, к которым можно было бы отнести и А.С. Пушкина, и М.Ю. Лермонтова, и Н.В. Гоголя, воспринимают дорогу как общий фон либо как элемент сюжета, но не сам сюжет: одно только путешествие не позволило бы описать героя во всем многообразии личностных проявлений, характерном для беллетристических жанров рассказа, повести и романа. б). Романтическая путевая проза начала XIX века. Представлена сочинениями К.Батюшкова, А. Бестужева-Марли некого, В. Кюхельбекера, А. Шишкова и некоторых других авторов. Главной особенностью поэтики романтических путевых произведений является наличие романтического героя-повествователя. Романтические путешествия мировоззренчески и стилистически связаны с традицией Карамзина и последующей сентиментальной прозы. Краткость и различные средства художественной описа-тельности (тропы, экспрессивный синтаксис) сближают романтические путешествия с произведениями поэтических жанров. Окрашенные в лирикомеланхолические тона, они напоминают романтические элегии, например, «Отрывок из писем . о Финляндии» К. Батюшкова, «Прощание с Каспием» А. Марлинского. в). Литературные путешествия середины XIX века. К текстам указанного типа можно отнести следующие: «Путешествие в Арзрум» А.С. Пушкина; «Путевые очерки» А. Писемского; «Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь» П. Мельникова /А. Печерского/; «Год в чужих краях» М. Погодина; «Путевые письма из Англии, Германии и Франции», «Письма с дороги по Германии, Швейцарии и Италии» и «Парижские письма» Н. Греча; «Письма об Испании» В. Боткина; «Поездка за Волхов» К. Ушинского; «Фрегат «Паллада» И. Гончарова. В этих произведениях, в отличие от сентиментальных и романтических путешествий, мировоззрение повествователя перестает быть исключительно эстетическим; оно приобретает также социально-бытовую направленность. Такое изменение не было результатом внутрижаировой эволюции; оно отражало один из этапов общелитературного процесса: в 1830-1850-е годы официально-бытовая тематика разрабатывалась в прозаических жанрах русской натуральной школы, а в дальнейшем и вне ее рамок. Тип социально-бытовой личности имел большие перспективы в русской литературе, тип же эстетической личности на некоторое время исчез из беллетристики. В путевой прозе 1830-1850-х годов происходит изменение соотношения я <-» дорожный объект: по сравнению с предшествующей прозой, ведущую роль начинают играть «объективные», нередко даже в научно-популярном стиле, описания путевого материала, направленные на «внешний» предмет, а не на внутреннюю жизнь автора. Присущие сентиментальным и романтическим путешествиям декларативные формы авторской экспрессии заменяются скрытыми, связанными с литературной характеризацией и усложнением речевых структур персонажей. Путевая проза испытывает влияние жанра художественного очерка с присущими ему элементами социально-бытовой нравоописательности, которые встречаются уже в поздних путешествиях А. Марлинского, а затем и у других авторов, в особенности же, в путевых очерках И. Гончарова «Фрегат «Паллада».

В процессе подготовки настоящего исследования мы опирались на труды историков Л.М.Андрюхиной (1992), А.Н.Ерыгина (1993), Н.И.Конрада (1972), Ю.С.Копелевича (1977), Е.И.Молоховца (1880), В.И.Овсянникова (1989) и др.; географов и этнографов А.Г.Банникова (1949), В.В. Бартольда (1977), А.Н.Пыпина( 1890-1892), С.А. Токарева (1966) и др.

При решении поставленных лингвистических проблем были использованы следующие работы: по истории русского литературного языка: Ю.С. Сорокин «Развитие словарного состава русского литературного языка 30-90-е годы XIX века»; А.И. Горшков «История русского литературного языка»; В.В. Виноградов «Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.»;

A.И. Ефимова «История русского литературного языка», Ю.А. Бельчиков «Русский литературный язык во второй половине XIX века», и др.; по стилистике русского языка: Ю.А. Бельчиков «Стилистика русского языка», А.Н. Васильева «Курс лекций по стилистике русского языка»,

B.В. Виноградов «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика», А.И. Ефимов «Стилистика художественной речи», А.Н. Кожин «Стилистика художественной литературы» и др.; диссертационные исследования и монографии по изучаемой проблеме: Л.Л. Кутина «Формирование языка русской науки»; Н.И. Толстой «Славянская географическая терминология: семасиологические этюды»; И.Г. Добродомов «История лексики тюркского происхождения в древнерусском языке»; А.В. Барандеев «Русская гидрографическая лексика»; Т.Ф. Надвикова «Лексика «Хождения» игумена Даниила»; Н.Н. Маевский «Особенности научно-популярного стиля»; Н.А. Сандыбаева «Лексика восточного происхождения»; Р.Н. Терегулова «Словарный состав «Хождения» Афанасия Никитина»; и др.

Анализ этих работ показывает, что во многих из них отдается предпочтение рассмотрению одного из аспектов изучения лексической содержательности «записок путешествий», поиск путей целостного решения проблемы составил суть настоящей работы, обусловил тему исследования.

Объект исследования в настоящей работе - лексические, синтаксические и стилистические единицы, характеризующие описательные фрагменты и событийный план «путешествий». Предметом исследования является функционирование слов-указателей пространственного положения, лексики зрительного восприятия, метатекстовых структур, художественных средств.

Актуальность темы исследования определяется следующими факторами: 1) неразработанность вопроса о жанрово-стилистической природе путевой литературы; 2) необходимость представления системного описания «путешествий», структурной организации, системы средств, реализующих информативную функцию в языке литературы «путешествий»; 3) значимость осознания современной языковой личностью своего «прошлого», в котором картина «свое» - «чужое» занимает одну из ведущих позиций; 4) важность разработки проблемы функционирования языковых единиц в описательных и повествовательных фрагментах; 5)перспективность комплексного, многоаспектного подхода к исследуемой проблематике, заключающегося в интегрировании лингвистических и неязыковых областей знания.)

Цель работы - описать лингвостилистические особенности литературы «путешествий», провести сравнительно-сопоставительный анализ «путешествий» и тем самым исследовать эволюцию в использовании языковых единиц и изобразительных средств языка.

Для достижения указанной цели в работе решаются следующие исследовательские задачи:

• выявить основные черты, характеризующие «путешествия» как особый жанр с учетом традиций описания чужих земель и народов на Руси («хождения», статейные списки послов, частные письма посещающих другие страны, публикации ученых-путешественников XVIII-начала XIX вв., литературные «путешествия»);

• исследовать теоретические вопросы развития «путешествий» в XII-XIX вв;

• произвести анализ особенностей повествовательной структуры, типичных для всех образцов жанра;

• выделить особенности описания дорожных объектов, явлений, лиц и показать специфику функционирования языковых единиц с учетом многоаспектной организации «дорожного» материала;

• определить и охарактеризовать языковые средства, выражающие пространственное положение дорожных объектов;

• установить средства стилистической организации описательных фрагментов «путешествий»;

• рассмотреть особенности системного устройства эпистолярных «формул», обеспечивающих выражение особенностей авторского восприятия, заключающего в себе различные оттенки отношения к информации;

• представить анализ элементов стилистической организации событийной линии «путешествия»;

• описать особенности тематики и форм организации «дорожного» материала;

• произвести подробное описание корпуса изобразительно-выразительных средств в текстах религиозных «путешествий»;

• определить и охарактеризовать роль изобразительных средств в создании эпического повествования, образов героев, раскрытия внутренней иерархии, связи, взаимодействия и взаимозависимости частей этой системы;

• раскрыть эволюционные процессы, свойственные употреблению эпитетов, сравнений, метафор, метонимий, синекдох в «путешествиях» по Святым местам в XII—XVIII вв.

Основная гипотеза диссертации: под воздействием сознания автора, подверженного давлению видимой реальности, т.е. того, что возникает перед его взором, используются единицы языка, позволяющие адресовать предполагаемому читателю «кусочек» действительности, которая по-особому отражается в духовном мире путешественника, что и определяет содержание произведений, относимых к жанру «путешествий».

Положения, выносимые на защиту:

1. Путевая литература принадлежит к числу жанров с односубъект-ным повествованием, организующим началом которого является геройпутешественник - диегетический повествователь или повествователь-писатель.

2. Особенности композиции «путешествия», рассматриваемые как чередование эпизодов авторского повествования, имеют различную функционально-речевую принадлежность (собственное повествование, описание, содержащее логические и риторические сентенции и т.п.).

3. «Хождение» в течение долгого времени рассматривались как явление документальной письменности и не включались в круг художественных произведений, современный подход к изучению стилевых особенностей позволяет осознать жанр религиозных «путешествий» как художественное явление.

4. Специфика литературы «путешествий» как творческого диалога повествователя и его адресатов устанавливается в результате расслоения различных способов диалогизации авторского повествования: обращений, метатекстовых включений.

5. Элементы организации событийного плана «путешествия» - географические перемещения и дорожнобытовые эпизоды: тематические группы слов, составляющие специфическую жанровую особенность «путешествий».

6. Авторская речь обладает стилистическими особенностями, выявляемыми путем анализа сферы употребления и стилистической окраски различных языковых единиц.

7. Закономерности функционирования в текстах «путешествий» по Святым местам тропеических структур являются показателем интеллектуального уровня героя-паломника и эмоционально-образного восприятия им дорожных событий и фактов.

8. Организация несобытийного плана путевой литературы представляет собой результат преломления дорожных событий в сознании странствующей личности.

9. Литература «путешествий» синтезирует функцию передачи информации, добытой путешественником, популяризации научных знаний среди широкого круга читателей, воздействия на сознание путем убеждения.

10. Анализ языковой природы путевой литературы даст основание для более точного определения их места в литературном процессе, в развитии жанров и стилей

Научная новизна исследования заключается в том, что: 1) предпринято целостное, системное описание эволюционных процессов языка «путешествий», ранее подвергавшийся лишь фрагментарному анализу; 2) выявлены основные особенности путевой литературы, позволяющие дифференцировать религиозные, литературные и научные «путешествия»; 3) осуществлен новый подход к проблеме, учитывающий жанровое и стилистическое своеобразие анализируемых источников; 4) разработана и представлена типология организации «дорожного» материала и событийной линии «путешествия»; 5) выделены и проанализированы языковые единицы, функционирующие в функциональных типах речи «описание» и «повествование»; 6) осуществлен детальный анализ художественных средств в «путешествиях» по Святым местам; 7) литература «путешествий» рассматривается в свете специфических особенностей языка художественной литературы и индивидуального своеобразия отдельных авторов.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что изучение и анализ языка путешествий дает возможность воссоздать более полную картину становления и развития жанровой системы русского литературного языка; определить роль и место путешествий в процессе формирования национального языка. Рассмотрение процессов изменения в жанровой системе на определенном хронологическом срезе помогают раскрыть особенности развития не только жанра путешествий, но и показать особенности развития общества в данный период, так как все изменения, происходящие в общественно-политической, экономической, научной, культурной жизни общества, находят свое отражение в языке.

Практическая значимость заключается в возможности использования фактических материалов, основных положений диссертационного исследования в практике чтения курсов «История русского языка», «Стилистика русского языка», «Филологический анализ текста», при проведении курсов по выбору и дисциплин специализации.

Материалом диссертационного исследования послужили фрагменты и тексты религиозных, литературных и научных «путешествий» XII-XIX вв., извлеченные путем сплошной выборки.

Методы исследования. Анализ материала в соответствии с избранным объектом, целью и задачами работы проводится при помощи различных методов, ведущим среди которых является описательный метод исследования. Используются также такие методы анализа, как индуктивный и дедуктивный методы, элементы трансформационного и компонентного анализа языковых единиц. Реализованный в работе интегрированный, комплексный подход к объекту исследования базируется на структурно-семантическом методе, позволяющем осуществлять анализ языкового материала на основе диалектического единства формы и содержания, структуры и семантики в целях выявления функциональных особенностей анализируемого явления.

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации обсуждались на научном семинаре и заседаниях кафедры современного русского языка Московского государственного областного университета, на научно-методическом семинаре кафедры истории русского языка и общего языкознания Рязанского государственного педагогического университета им. С.А. Есенина. По теме диссертации разработан и прочитан один спецкурс; теоретические положения исследования нашли отражение в содержании 10 дипломных работ. Автор выступал с докладами на научных конференциях, в том числе и международных: в Москве («Терминология - 2001»; «Народное образование в XXI веке» - 2001), в Санкт-Петербурге («III Царскосельские чтения» - 1999), в Пскове («Русский язык от Пушкина до наших дней» - 2000), в Смоленске («Разноуровневые характеристики лексических единиц» - 1996, 1997, 1998, 1999, 2001), в Рязани («Русский язык: прошлое и настоящее» - 2000; «И.И. Срезневский и современная славистика: наука и образование» - 2002).

Структура диссертации обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Диссертационное исследование состоит из Введения, 4-х глав, Заключения, Библиографического списка, Списка источников языкового материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция языка "путешествий""

Выводы по IV главе

С точки зрения классификации эпитетов на основе объекта определения можно выделить четыре группы, которые обозначают: явления природы и географические понятия; предметы внешнего мира; нарицательные названия людей; отвлеченные понятия. В составе группы, определяющей явления природы и географические понятия, можно выделить две подгруппы: а) эпитеты ситуативные, которые служат для конкретных описаний и выполняют изобразительную функцию. Приведем некоторые примеры: «креги (Иордана) обонъ полъ прнкруть, а отсуду пологы» (Даниил, 45), б) эстетически значимые эпитеты. Например, «Косъ островъ великъ зОло» (Даниил, 8). В паломнических хождениях цветовые эпитеты широко используются при описании явлений природы. Доминируют эпитеты, основанные на символическом значении цвета. В более поздних по времени создания памятниках велика доля конкретных цветовых прилагательных. В целом эпитеты, характеризующие географические понятия и явления природы, достаточно разнообразны. Но превалирующими являются эстетически значимые эпитеты, связанные с указанием на идеальный признак предмета или явления. Следующая группа эпитетов связана с описанием предметов внешнего мира. В данной группе наиболее часто употребляются определения, указывающие на материал, из которого изготовлен предмет: «кандила склянишные» (Коробейников, 9). Как и другие изобразительно-выразительные средства, эпитеты используются для характеристики персонажей паломнических хождений. Этот вид тропов обладает широкими возможностями описания внешности людей, их оценки. В форме эпитетов представлена формула изображения идеального героя. Однако в хождениях эпитеты не служат для описания внутреннего мира людей, их душевных состояний. Данную функцию жанр возлагает на сравнения.

Существует два способа выражения сравнений: союзный и бессоюзный. В текстах паломнических хождений доминирует первый способ: 496 случаев из 717 анализируемых сравнений. В свою очередь, союзные сравнения в зависимости от используемого союза делятся на две группы: сравнения предположительные и реальные.

Предположительные сравнения вводятся в текст с помощью союзов "словно", "вудто", "кдк вудто", "вудто вы". В древнерусских памятниках им соответствуют союзы "якобы", "клбы", "вудто". Этот тип сравнений предполагает большую степень субъективности, обладает большей модальностью. Именно поэтому в литературе нового времени данный тип сравнений наиболее употребителен.

Реальные сравнения вводятся в текст с помощью союза "кдк". В древнерусских текстах это союз "яко" или его варианты: "лко" и в более поздних по времени создания памятниках "клкъ", "что". Наиболее характерные для стиля паломнических хождений являются реальные сравнения: приблизительно 60% от общего числа сравнений, например, "гровт» Господень яко печеркл мллл у клмени сеченл" (Даниил, 16). В текстах паломнических хождений представлен 41 случай сравнения с библейскими событиями и персонажами (около 6% от всех изучаемых сравнений). Они выполняют выразительную, оценочную функции, подтверждают описываемое авторитетным источником. Но основное назначение подобных сравнений - оценка действующих лиц хождений. Проанализировав группу образов сравнений, отметим: наибольшее количество образов сравнений связано с природой, что было характерно для древнерусских сравнений. Жанр широко использует традиционные образы, часто актуализируя их в соответствии с задачами жанра.

Ряд определений встречается в памятниках в различных сочетаниях, проявляя свои прямые и переносные значения. Метафорические эпитеты носят преимущественно индивидуальный характер, что свидетельствует о мастерстве писателей. Жанр широко использует цветовые прилагательные. В путевых записках распространены простые и сложные эпитеты. Составные эпитеты используются в традиционном ключе и выполняют изобразительно-выразительную и оценочную функции. Характерно объединение эпитетов в группы и синонимические ряды для усиления изобразительных возможностей. Наблюдается преобладание эпитетов в статическом описании. В хождениях доминируют конкретные эпитеты, логические и качественные определения. Велика доля постоянных, традиционных эпитетов. В хождениях эпитеты взаимодействуют с другими тропами.

Олицетворение - самый многочисленный вид метафоры, представленный в паломнических хождениях (75% от всех случаев употребления метафоры). При олицетворении происходит сложная и многообразная игра оттенками значений слов и выражений при создании переносного значения. Однако большая часть метафор этой группы традиционна и представлена общеязыковыми образцами, метафоричность которых читателями практически не воспринимается. Число индивидуальных метафор-олицетворений невелико, и, как правило, связано с изображением природных явлений. Использование метафоры для изображения человека наблюдается в памятниках XVII-XVIII вв., ранние по времени создания хождения возлагают данную функцию на другие тропы. Большинство метафор по своему происхождению традиционны - связаны с фольклорными и литературными источниками, преимущественно с Библией. Значительная часть метафор представляет собой общеязыковые образцы, переносное значение которых осознается только этимологически. Стремление жанра к использованию традиционных языковых метафор в неизменном виде связано с их повышенной эмоциональностью при восприятии читателем.

Основные функции метонимии и синекдохи в хождениях -типизация, обобщение (создание эпической масштабности повествования), в отличие от сравнений, эпитетов, метафор, основная цель которых - придать изображаемому большую наглядность и эмоциональность.

Синекдоха и метонимия лежат в основе пространственных и временных отношений, переводя абстрактные понятия в конкретно-образные. Жанр хождений использует устойчивые терминологические категории пространственных измерений (указание на расстояние, направление) и индивидуально -авторские (указание на размер).

Несколько реже метонимия используется для усиления значения образа, гиперболизации картин. С помощью метонимии реализуется христианское представление о человеке как о носителе божественного, духовного начала.

заключение

Путешествие» - в основе своей жанр документальный (или, точнее, жанр, тяготеющий к чисто информационному ряду): автор и герой путешественник нерасчленимы, они, по сути дела, составляют одно и то же лицо; литературный мир путешествия - возможно точный слепок с действительности, параметры и «качество» которого определяются позицией субъекта (путешественника) в объективном мире и той культурной ролыо (ученый, купец, посол и т.д.), которую он в этом мире играет. В определенный момент появляется новый тип путешественника — автор-литератор, и начинается процесс преобразования древнего жанра, эстетическое его переосмысление в связи с задачами большой литературы. Это жанровое движение от документальной литературы к художественной обусловливается сдвигами в историко-литературном процессе, влиянием тех или иных направлений и стилей. Но главенствующая роль всегда остается за путешествием как за собранием (сборником, циклом) очерков, записок и т.д., объединенных только единой и неизменной точкой зрения на мир их автора-путешественника, или чуть шире - самой его неизменной личностью. Исторические корни для русской литературы «путешествий» следует искать в средневековых «хождениях», в деловой письменности, например, в статейных списках русских послов, которые, что стало ясно после новейших исследований Д.С. Лихачева, М.Д. Каган, Н.Ф. Дробленковой, могли преследовать не только узко практические - дипломатический отчет, но и литературно-политические, публицистические цели.

Путешествия» входят в систему художественной литературы со всеми вытекающими отсюда последствиями: автор теперь уже может быть тождественен главному герою или героям, его точка зрения на мир способна измениться в ходе повествования, вступить в сложные иногда конфликтные отношения с точкой зрения главного героя-путешественника или героев-путешественников, других второстепенных персонажей, которые также не остаются неизменными в произведении. Факты действительности преобразовываются в особый художественный мир, построенный по своим законам, отличным от законов действительности и т.п. Вопрос о происхождении «путешествий» как жанра пересекается здесь с общей проблемой происхождения эпических жанров. Особенно очевидна связь «путешествий» с так называемым «эпосом поисков» («Одиссея», «Рамаяна», «Гильгамеш»), который выступает своего рода мифологическим прообразом, архетипом жанра. Когда Э. Роде связывал происхождение греческого романа с географическим романом, романом путешествий (Reise Roman), возводя его, в свою очередь, к «Одиссее», и на этом основании считал «невероятные приключения по ту сторону Фулы» Антония Диогена одним из самых ранних произведений такого рода, он, как известно, ошибался. Однако, хотя формулы Роде «чем меньше эротики, чем богаче представлен элемент географический, тем роман древнее» и опровергнута позднейшими изысканиями, нельзя считать, что «элемент географический» должен быть совсем исключен при решении вопроса о становлении романного жанра. Напротив, он явно сыграл определенную роль в этом становлении, широко используя «путешествия».

Таким образом, имея в виду все многообразие видов «путешествий» в литературе, нужно говорить не о моноцентризме генезиса этого жанра, а о полицентризме.

Путешествия» - своего рода литература в литературе (литература путешествий), где так же, как и в большой литературе существуют противоположные и промежуточные формы, разделение на научную и художественную прозу, на произведения прозаические и стихотворные и т.д. Этот литературный мир имеет свои, пусть не всегда уловимые границы, он подвижен и изменчив внутри себя, подвижен и изменчив в своей истории - то оказывается в центре историко-литературного процесса, то — на его периферии; в каждый данный исторический момент он характеризуется особыми отношениями с другими жанрами, занимает особое место в общей их системе. Нельзя сказать, что «путешествия» в какой-то момент целиком «превратились» из документального жанра в художественный - ведь и в XVIII, и в XIX вв., когда это предполагаемое превращение уже явно было позади, в литературе путешествий» по-прежнему рядом с литературными соседствуют «ученые » путешествия, другие формы далекие от литературы как таковой.

Более того, устойчивая популярность жанра привела к тому, что в один и тот же исторический момент активную литературную роль играли произведения и целые жанровые виды, отделенные по своему происхождению один от другого длительным, в несколько веков отрезком времени.

Значение «хожений» в последующем развитии русской литературы «путешествий» отнюдь не ограничивается примерами со «Сказанием о странствии и путешествии . инока Парфения». Само становление литературы «путешествий», образование ее структурного ядра неразрывно связано с развитием этого жанра древнерусской литературы, точнее сказать, с тем этапом его развития, который приходится преимущественно на XV век и отражает переход к представлениям о географической протяженности пространства в духе нового времени.

Средневековое понимание пространства, при котором география выступала прежде всего как этическое знание о своих и чужих, праведных и грешных землях, обусловило особенности развития древнерусской литературы путешествий - с одной стороны, своеобразие организации художественного мира «хождений» - с другой, «хождения» XII-XIV вв. с их неизменным маршрутом (центры христианского Востока) еще не являются «путешествиями» в том смысле, который неотделим от понятия пути и в литературе нового времени связан с обязательным описанием путевых впечатлений, с фиксированием в самом произведении более или менее значительных перемещений в реальном географическом пространстве. «Хождения» этой эпохи характеризуются определенной замкнутостью своего художественного мира, его «вневременным» качеством: подробно описывая сакральное пространство Иерусалима и Палестины, они ничего не рассказывают о странствии к «земле обетованной», о возвращении на родину.

Изменение маршрута средневековых путешественников, «открытия» древнерусской литературой новых областей и стран свидетельствовало не только о разрушении утопической системы средневековой географии, но и о существеннейшей внутрнжанровой перестройке, затронувшей самые основы «хождения» как литературного произведения. Формируется новый, дневниковый, тип повествования, который и стал определяющим при дальнейшем жанровом развитии.

Именно этот структурный тип лег в основу всей литературы «путешествий» нового времени и был осмыслен в качестве жанровой организации, обладающей максимумом возможностей для ничем не ограниченного выбора предметов изображения и столь же свободного, по воле автора, перехода от одного такого предмета к другому вне зависимости от места, которое тот занимает в любой иерархической системе: будь то система литературная, социальная.

Идея СВОБОДЫ пронизывает все уровни художественной структуры «путешествия» и закрепляется в его конструктивной основе как принцип свободного, бессюжетного повествования. С другой стороны, она подспудно разрушает замкнутость «путешествия» как автономного художественного текста и стремится вывести произведение за пределы литературного ряда как такового.

Предметом и темой «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина (так же, как и в древнерусских «хождениях») является действительное путешествие их автора за границу в 1789-1790 гг. Этим объясняется то, что «Письма русского путешественника» могут быть рассматриваемы в равной степени обоснованно и как документ с реальным жизненным содержанием (историческим, биографическим), и как «художественное произведение со множеством эпизодических персонажей и главным героем - путешественником».

Были прослежены основные этапы формирования нового, литературного отношения к реальному географическому пространству и к историческому человеку в нем, причем на примере «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева было показано, что исходная жанрообразующая оппозиция СВОИ — ЧУЖОЙ, возникшая первоначально как «географическая», может развертываться в «путешествиях» по своему миру, по родной стране в виде социально-политического противопоставления. С этим связано и развитие в русской литературе «романа большой дороги» (М.М. Бахтин), выдающимся образцом которого являются «мертвые души».

На основании анализа путешествий в чужие земли было определено значение РОДИНЫ и шире - любого СВОЕГО мира как реального центра, дающего масштаб для подхода и оценки ЧУЖОГО мира путешествия (различия в природе, быте и т.д.). Была установлена и обратная связь: в ЧУЖОМ мире образ путешественника предельно обобщается за счет выявления в нем тех черт, которые не могут быть заметны на родине, что особенно ощущается в произведениях, осознаваемых авторами как начало определенной культурной традиции.

Каждое литературное направление пытается создать свою систему представлений о реальном географическом пространстве, иначе говоря, собственную литературную систему географии, находящую отражение во всей художественной практике данного направления. Особенное значение для развития жанра «путешествий» в русской литературе имела попытка русских романтиков построить единую всеобъемлющую картину мира (романтического космоса), широко используя саму идею движения, перемещения в пространстве, «лежащую в основе жанра «путешествий» и открытую еще древнерусской литературой XV века. В русской литературе «путешествий» появляются новые «окраинные» темы, создаются новые, многочисленные жанровые подтипы («путешествия воображения», «путешествия во времени» и т.п.), некоторым из них было суждено сыграть весьма значительную роль в последующем историко-литературном процессе.

Доминантой развития русской литературы в 30-50-е rr.XIX века был, как известно, переход к реализму. Под знаком этого перехода были рассмотрены некоторые моменты дальнейшей эволюции жанра путешествий (проблема диалога и монолога в «путешествиях», вопрос об авторе-путешественнике и т.д.), определившиеся формированием нового типа мировосприятия. Здесь же был поставлен и вопрос о теории литературных утопий, разбиравшийся как один из аспектов общей проблемы жанрового своеобразия литературы «путешествий».

На всем протяжении своей эволюции «путешествия» испытывали большее, по сравнению с другими жанрами, воздействие внелитературных обстоятельств, что определило и большую способность жанра путешествий сообщаться с действительностью. А это, в свою очередь, приводило к активизации жанра путешествий во все периоды литературного развития, поскольку он начинал восприниматься как наименее условный способ освоения по-новому увиденной жизни.

Список научной литературыШадрина, Марина Геннадьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. IV Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М., 1958.

2. Pletnev R. Dostojevskj und der Hieromonach Partenij. Zeitschrift fur slavische Philologie, 1937, Bd. XIV, № 1/2. S. 36 etc.

3. Seeman K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. Theorie und Geschichteeines literarischen Genres/ Munchen, 1976, S.134.

4. Адрианова-Перетц В.П. «Афанасий Никитин путешественник-писатель» в кн.: «Хождение за три моря Афанасия Никитина». М. - JI., 1959.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка). Избранные труды. Т. 1, М., 1995.

6. Аргументация в публицистическом тексте (жанрово-стилистический аспект) / Под ред. Л.М. Майдаповой. Свердловск, 1992. 245 с.

7. Арефьева С.А. Особенности использования языковых единиц в функционально-смысловых типах речи // Семантика и функционирование единиц языка и речи. Уфа, 1996. С. 144-150.

8. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976. - 383 с.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.-895 с.

10. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора: синтаксис и лексика // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

11. Архипов А. О происхождении древнерусских хожений // Вторичные моделирующие системы: Сборник статей. Тарту, 1979.

12. Асмус В.Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. -М., 1954.

13. Ахманова О.С., Натан Л.Н. и др. О принципах и методах лин-гвостилистического исследования. — М., 1966. 184 с.

14. Баженов Л.Б. Строение и функции естественнонаучного текста //Синтез современного научного знания. -М., 1973. С. 390-421.

15. Бакланова Н.А. Описание русской природы в "Хождении митрополита Пимена в Царьград в 1389 году" и отображение этого описания в миниатюрах Лицевого летописного свода XVI века. ТОДРЛ, XXIV. Л., 1969.

16. Балли Ш. Французская стилистика. — М.: Изд-во иностр. литературы, 1961.-394 с.

17. Барлас Л.Г. Русский язык. Стилистика. М., 1978. - 255 с.

18. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994.-615 с.

19. Бахтин М.М. Собрание сочинений. В 7 т. М., 1997.

20. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-423 с.

21. Бельчиков Ю.А. Русский литературный язык во второй половине XIX века. — М.: Высшая школа, 1974. 192 с.

22. Бельчиков Ю.А. Стилистика и культура речи. М.:Изд-во УРАО, 2000.- 158 с.

23. Бельчиков Ю.А. Стилистика русского языка. М., 1994.

24. Берг Л.С. Очерки истории русской географической науки. Л.: Изд-во АН СССР, 1929. - 150 с.

25. Биржакова Е.Э., Войнова Л.А., Кутина Л.Л. Очерки по исторической лексикологии русского литературного языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования. Л.: Наука, 1972.-431 с.

26. Блумфилд Л. Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования. М., 1968.

27. Брикнер А.Г. Русский турист в Европе в начале XVIII века // "Русское обозрение", 1892, № 1.

28. Бродский Н.Л. Избранные труды. М.: Просвещение, 1964.320 с.

29. Будагов Р.А. Индивидуальное в языке и стиле художественной литературы как историческая категория // Научные труды высшей школы: Филологические науки.-М., 1962. № 3. С. 3-16.

30. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М.: Высшая школа, 1967.-376 с.а. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к русскому литературному языку. Киев: Радянська школа, 1958. - 488 с.

31. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Киев: Изд-во Киевского университета, 1957. - 492 с.

32. Бурбаки Н. Теория множеств. М., 1965. - 424 с.

33. Буслаев Ф.Н. Лекции цесаревичу Николаю Александровичу // Старина и новизна, 1905, кн. 10. С. 14.

34. Бушуева С.И. Мотивы, образы, сюжеты древнерусской литературы в современной советской прозе (на примере творчества Ф.А. Абрамова)//Дисс. . канд. филол. наук. М., 1988.

35. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. -М.: Ладомир, 1995.-331 с.

36. Бычков И.А. Отчет Императорской публичной библиотеки за 1894 год. СПб., 1897, отд. V. С. 111-116.

37. Васильева А.Н. Газетно-публицистический стиль речи. М.: Русский язык, 1982. — 198 с.

38. Васильева А.Н. Художественная речь. М.: Русский язык, 1983. -256 с.

39. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М.: Русские словари, 1976.-411 с.

40. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998 - 240 с.

41. Веневетинов М.А. Хождения игумена Даниила в святые земли в начале XII в. //Летописи занятий Археологической комиссии, 1876 г., вып. VII, СПб., 1884.

42. Веселитский В.В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке XVIII начала XIX в. - М.: Наука, 1972. - 319 с.

43. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989.-404 с.

44. Виноградов В.В. Исследования по поэтике и стилистике. Л., 1972.-457 с.

45. Виноградов В.В. История слов. М.: Толк, 1994. - 1138 с.

46. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980.-360 с.

47. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв. М.: Высшая школа, 1982. - 529 с.

48. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М.: ГИХЛ, 1961.-613 с.

49. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981.-320 с.

50. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). -М.: Русский язык, 2001.-717 с.

51. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963.-255 с.

52. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М.: Наука, 1999. - 703 с.

53. Виноградов В.В. Язык и стиль русских писателей: От Карамзина до Гоголя. М.: Наука, 1990. - 386 с.

54. Виноградов В.В. Язык Пушкина: Пушкин и история русского литературного языка. М.: Наука, 2000. - 508 с.

55. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку (Наследство XVIII века в стихотворном языке Пушкина). М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с.

56. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.-447 с.

57. Витберг Ф.А. Ревнители русского слова прежнего времени. СПб., 1899.

58. Водовозов Н.В. Хождение Даниила и первый крестовый поход. Уч.зап. МГПИ им. В.И.Ленина, №178. М., 1962, С. 29;

59. Волков А.А. Курс русской риторики. М., 2001. 480 с.

60. Гаджиев Агиль Джафар оглы. "Путешествие в Арзрум" А.С. Пушкина и русская очерковая проза второй половины 20-30-х гг. XIX века. Дисс. канд. филол. наук. М., 1973.

61. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования.-М.: Наука, 1981.- 139 с.

62. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Просвещение, 1965.

63. Гетманова А.Д. Учебник по логике. М.: Владос, 1994. - 302 с.

64. Гилтебрант П.А. Похождения в святые земли князя Радивила Сиротки 1582-1584., СПб., 1879.

65. Гиршман М.М. Стиль как литературоведческая категория. Донецк: ДонГУ, 1984. - 26 с.

66. Глухов В.И. "Письма русского путешественника" как художественная система И Язык и стиль. Типология и поэтика жанра. Волгоград, 1976. С. 3-34.

67. Горенштейн М. Путевые очерки Гончарова "Фрегат "Паллада". Дисс. канд.филол.наук. Челябинск, 1955.

68. Горшков А.И. Русская словесность: От слова к словесности. -М.: Дрофа, 2001.-365 с.

69. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. М.: Высшая школа, 1984. — 319 с.

70. Горшков А.И. Язык предпушкинской прозы. М.: Наука, 1982. -241 с.

71. Горький М. Учиться надобно у мастеров. Письма в редакцию "Литературной учебы". Вопросы литературы, 1964, № 12.

72. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.-767 с.

73. Греч Н. Чтения о русском языке. СПб., 1840.

74. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург: УГПУ, 1996.-215 с.

75. Грот Я.К. Карамзин в истории русского литературного языка. «Филологические разыскания». Т. 1. СП6., 1876.

76. Грот Я.К. Филологические разыскания. СПб., 1873.

77. Гуминский В.М. Проблема генезиса и развитие жанра путешествий в русской литературе. Дисс. . канд. филол. наук. М., 1979.

78. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры, с. 68.

79. Данилов В.В. О жанровых особенностях древнерусских "хождений" //ТОДРЛ, т. XVII. М.-Л., 1962. С. 21-37.

80. Данилов В.В. О жанровых особенностях древнерусских хождений. Труды ИРЛИ, 1961, т. 18.

81. Данциг Б.М. Из истории русских путешествий и изучения Ближнего Востока в допетровской Руси // Очерки по истории русского востоковедения, вып. I., М., 1953.

82. Демин А.С. Русская литература второй половины XVII — начала XVIII века. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. М., 1977.

83. Демин А.С. Элементы тюркской культуры в литературе Древней Руси XV-XVII вв. (К вопросу о видах связи) // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974.

84. Державин Н.С. "Фрегат "Паллада" Гончарова. Пг., 1923.

85. Добиаш-Рождественская О.А. Западные паломничества в Средние века. П., 1924.

86. Древнерусская грамматика XII-XIII вв. М., 1995. - 522 с.

87. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1938. С. 152-162.

88. Ейгер Г.В. Лингвистика текста. М., 1974.

89. Ерёмин М. Пушкин публицист. М., 1963.

90. Ермоленко С.И. Эволюция самовыражения в дневниках первой трети XIX в. // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX века. Екатеринбург, 1994. С. 66-86.

91. Ефимов А.И. История русского литературного языка. Курс лекций. М., 1957.

92. Ефимов А.И. Ломоносов и русский язык. М., 1961.

93. Ефимов А.И. Стилистика русского языка. М.: Просвещение, 1969.-262 с.

94. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. -Л., 1977.-406 с.

95. Забелин И.В. Посольские путешествия в Турцию в XVII столетии.// "Русская старина", 1877, сентябрь.

96. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1998. - 524 с.

97. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы, с. 165-168.

98. Ивашина Е.С. О специфике жанра "путешествия" в русской литературе первой трети XIX века // Вестник МГУ. Серия IX. Филология, 1979, №3. С. 3-16.

99. Иерусалим, Палестина и Афон по р. паломникам XIV-XVI вв. Сводные тексты оных с объяснительными примечаниями, основанными на местных исследованиях Московском Университете, 1871, кн. 1.

100. Ильин И.П. Стилистика интертекстуальности: Теоретические аспекты // Проблемы современной стилистики. М., 1989.

101. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М., 1962. - 572 с.

102. Историческая стилистика русского языка // Межвуз. сб. научных трудов. Петрозаводск, 1990. 136 с.

103. История естествознания в России / Под ред. Н.А. Фигуровского. М. 1957.

104. История лексики русского литературного языка конца XVII-начала XIX в.-М., 1981.

105. Истрин В.М. Русские путешественники по славянским землям в начале XIX века // Журнал Министерства народного просвещения, 1912, №9.

106. Каган М.Д. "Повесть о двух посольствах" легендарно-политическое произведение начала XVII века // ТОДРЛ, т. XI. М.-Л., 1955. С. 218-254.

107. Кайда Л.Г. Эффективность публицистического текста. М.: Изд-во МГУ, 1989. - 182 с.

108. Канторович В.Я. Путевой лирический очерк. В сб.: Заметки писателя о современном очерке. М., 1962.

109. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

110. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. Т.1. Париж, 1959. С. 264-265.

111. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

112. Качурин М.Г., Шнеерсон М.А. Изучение языка писателей. М.: Учпедгиз, 1961. 304 с.

113. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М., 1977.

114. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. — М., 1986. 209 с.

115. Коган М.Д. "Повесть о двух посольствах" легендарно-политическое произведение начала XVII в. // ТОДРЛ, т. XI, М.-Л., АН СССР, 1955.

116. Кожевникова Н.А. Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв. М.: Языки русской культуры, 2000. 0 476 с.

117. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М.: Институт русского языка, 1994. - 333 с.

118. Кожин А.Н. История русского литературного языка. М., 1972.

119. Кожин А.Н. Литературный язык допушкинской России. М.: Русский язык, 1989. - 280 с.

120. Кожин А.Н. Очерки по стилистике художественной речи. М.,1979.

121. Кожин А.Н., Виноградова В.Н., Винокур Т.Г., Еременко Л.И. и др. Стилистика русского языка: жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста. М., 1987.

122. Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. — Пермь, 1972. — 396 с.

123. Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. Пермь, 1966. - 214 с.

124. Кожина М.Н. Функционирование языка в различных типах текста.-Пермь, 1989.

125. Колшанский Г.В. Контексная семантика. М.: Наука, 1980.149 с.

126. Коптерев Н. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. М., 1885.

127. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1999. - 320 с.

128. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М.: Высшая школа, 1982.- 152 с.

129. Кузьмина В.Д. Сведения об арабах и арабской культуры в Палестине в нач. XII в. по «хождению игумена Даниила» // Вестник истории мировой культуры, 1959, №6. С. 87.

130. Кулакова Л.И. Очерки по истории русской эстетической мысли XVIII в. Л.: Просвещение, 1968. - 343 с.

131. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

132. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988.- 188 с.

133. Кучеров А.Я. Сентиментальная повесть и литература путешествий // История русской литературы. Т. V. Ч. 1. М.-Л., 1941. С. 106-120.

134. Кучинский Г.М. Диалог и мышление. Минск: Изд-во БГУ, 1983.- 190 с.

135. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Художественная литература, 1974. - 285 с.

136. Лебедев А. О путешествиях в святые земли в другие церкви // Душеполезное чтение, 1881, № 3, 4.

137. Левин В.Д. Наблюдения над стилистическими изменениями в лексике русского литературного языка в первой половине XIX в. Мат-лы и исслед. по истории русского литературного языка. М., 1957.

138. Левин В.Д. Очерк стилистики русского литературного языка конца XVIII-начала XIX в. (Лексика). М.: Наука, 1964. - 407 с.

139. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. - 822 с.

140. Леденева В.В. Особенности идиолекта Н.С. Лескова. М.: МПУ, 2000.- 185 с.

141. Лекант П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. М., 1986. - 160 с.

142. Леонид (архимандрит). Иерусалим, Палестина и Афон по русским паломникам XIV XVI вв. // Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1871, кн. 1.

143. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифа-ния Премудрого (конец XIV- начало XV в.). М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962.- 172 с.

144. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества.-СПб.: БЛИЦ, 1999.- 190 с.

145. Лихачев Д.С. Путешествия русских послов XVI-XVII вв. Статейные списки. М.-Л., 1954.

146. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XII веков. Эпохи и стили.-Л.: Наука, 1973.-254 с.

147. Лихачев Д.С. Русская литература переходного периода (рецензия на кн.: А.С. Демин. Русская литература второй половины XVII — начала XVIII века. М., 1977) // В Л, 1977, № 10. С. 276 и сл.

148. Лихачев Д.С. Система литературных жанров Древней Руси // Славянские литературы. Доклады советской делегации. V Международный съезд славистов. (София, сентябрь 1963).-М., 1963.-С. 51-52.

149. Лихачев Д.С. Стилистическая симметрия в древнерусской литературе // Проблемы современной филологии. Сб. статей к 70-летию В.В. Виноградова. М., 1965. - С. 418-423.

150. Лихачев Д.С. Текстология. На материале русской литературы XXVII вв.) М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 605 с.

151. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970.- 180 с.

152. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории. -М., 1979.- 197 с.

153. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994.

154. Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах// Уч. записки ТГУ, вып. 181. Тарту, 1965.

155. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970.-383 с.

156. Любимов А.Е. Загадочная страна Шабот в путевых записках А. Никитина (1466-1472 гг.) // Восточный сборник. Изд. Общества русских ориенталистов. П., 1916, кн. 2.

157. Мавродин В.В. Начало Мореходства на Руси. Л.: Молодая гвардия, 1950.-44 с.

158. Мавродин В.В. Русское полярное мореходство и открытия русских поморов на Севере Европы с древнейших времен и до XVI в. // Вопросы истории, 1954,№ 8.-С. 96-108.

159. Макарий (Булгаков). История русской церкви Макария епископа винницкого. Т. 1-12. Спб., 1857-83.

160. Максимов В.В. "Фрегат "Паллада" И.А. Гончарова (герой и жанр). Дисс. канд. филол. наук.— Томск, 1990.

161. Марков А.В. Беломорские былины, записанные А. Марковым. -М.: Товарищество скоропечатни А.А. Левенсон, 1901. — 618 с.

162. Марков А.В. Бытовые черты русских былин. М., 1904. - 97 с.

163. Марков А.В. Родина паломника Арсения Селунского // Руссюй филологическш в^стникь, 1914, № 2. С. 456-516.

164. Мейлах Б.С. Пушкин и его эпоха. М.: Гослитиздат, 1958. - 698с.

165. Мейлах Б.С. Русские повести XIX века (40-х 50-х годов). -М.: Гослитиздат, 1952. - 712 с.

166. Мелкумова И.А. Предписание и сообщение — основные способы изложения официально-делового стиля речи // Функциональные типы монологических текстов и аспекты их лингвометодических интерпретаций: Тез. докл. Тбилиси, 1988. С. 63-64.

167. Метафора в языке и тексте / Отв. Ред. В.Н. Телия. М.: Наука, 1988.-177 с.

168. Миллер В.Ф. История Востока. М., 1879. - 256 с.

169. Минаев И.П. Старая Индия. Заметки на хожение за три моря Афанасия Никитина. СПб. тип. B.C. Балашева, 1881. — 174 с.

170. Минцлов С.Р. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. Вып. I. Leipzig, 1976. - 115 с.

171. Михельсон В.А. "Путешествие" в русской литературе. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1974. 108 с.

172. Михельсон В.А. Русский путевой очерк XVIII — первой половины XIX вв. Автореф. . доктора филол. наук. Киев, 1972. - 47 с.

173. Молдавский Д. По краям далеким, но родным. JI, 1958.

174. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1981.- 183 с.

175. Недзвецкий В.А. "Фрегат "Паллада" И.А. Гончарова: загадка жанра // Известия АН. Серия лит. и яз. Т. 52, 1993, № 3. С. 43-55.

176. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы. -М.: Флинта, 2002. 422 с.

177. Новиков JI.А. Искусство слова. М.: Педагогика, 1991.- 141 с.

178. Обнорский С.П. Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1946. - 199 с.

179. Обнорский С.П. Хождения Арсения Селунского // Известия ОРЯС, т. XIX, кн. 3, 1914.

180. Образование новой стилистики русского языка в пушкинскую эпоху / Отв. Ред. И.С. Ильинская. М.: Наука, 1964. - 400 с.

181. Озеров JI.A. Язык и стиль. М.: Знание, 1975. - 54 с.

182. Ополев В.Т. Процедура аргументации в период формирования науки //Философские проблемы аргументации. Ереван, 1986. С. 77-86.

183. Орлов А.С. Язык русских писателей. M.-JL, 1948. - 192 с.

184. Очерки по русскому языку и стилистике / Отв. Ред. Н.Я. Сердо-бинцев. Саратов, 1967. - 398 с.

185. Очерки по стилистике литературно-художественных и научных произведений XVIII-начала XIX вв. Спб.: Наука, 1994. - 234 с.

186. Очерки по стилистике художественной речи / Отв. Ред. А.Н. Кожин. М.: Наука, 1979. - 254 с.

187. Палевская М.Ф. Синонимы в русском языке. М.: Просвещение, 1964.- 128 с.

188. Палиевский П.В. Литература и теория. М.: Сов. Россия, 1979. -287 с.

189. Пасецкий В.М. Географические исследования декабристов. -М.: Наука, 1977.-184 с.

190. Пермякова Т.М. Динамика соотношения категорий оценки и аргументативности в газетных текстах 1980-1990-х гг. под влиянием социальных факторов (на материале газет русского и английского языков). Дисс. . канд. филол. наук. Пермь, 1997. - 256 с.

191. Першиц А.И. Арабы Аравийского полуострова. М.: Географ-гиз, 1958. — 56 с.

192. Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. М.: Наука, 1984. - 222 с.

193. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 1920.-504 с.

194. Платонов А.И. Древнерусские паломники из духовенства и мирян. Сообщение Православного пал. Общества, вып. IV, 1906.

195. Покровский Ф.И. Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 году. Спб. Тип. Академии наук, 1914.-48 с.

196. Полное собрание русских летописей. В 2 т. Пг., 1923.

197. Пономарев С.И. Иерусалим и Палестина в русской литературе, науке, живописи и переводах. СПб., 1877. — 128 с.

198. Попов А. Историко-литературный обзор древнерусских паломнических сочинений против латинян. М., 1975.

199. Попов А. Обзор хронографов русской редакции, вып.II, М.,1869.

200. Поспелов Н.С. Учение о частях речи в русской грамматической традиции. М.: Изд-во МГУ, 1954. - 36 с.

201. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.-652 с.

202. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. - 614с.

203. Православный Палестинский сборник, т. XXIII, кн. 61, СПб., 1914, с. XI.

204. Православный палестинский сборник, т. V, вып. 3-1. Спб., 1887.

205. Православный палестинский сборник. Т. II, вып. 3 (порядковый вып 6. СПб., 1884.

206. Православный палестинский сборник. Т. IV, вып. 3 (порядковый вып 12). СПб., 1887.

207. Православный палестинский сборник, вып. III и IX, СПб, 1883 и 1885 (оба выпуска с общей пагинацией).

208. Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. - 559с.

209. Проблема жанра в литературе Средневековья / Отв. ред. А.Д. Михайлов. М.: Наследие, 1994. - 392 с.

210. Проблемы современной филологии. М.: Наука, 1965.-475 с.

211. Прокофьев Н.И Функция пейзажа в русской литературе XI-XV вв. //Литература Древней Руси: Межвуз. сборник науч. трудов. М., 1981.

212. Прокофьев Н.И. "Хождение" Зосимы в Царьград, Афон и Палестину (текст и археографическое вступление) // Уч. записки МГПИ им.1. B.И. Ленина. Т. 455.

213. Прокофьев Н.И. "Хождения" как жанр древнерусской литературы. Уч.зап. МГПИ им. Ленина, 1968, № 288.

214. Прокофьев Н.И. Книга хожений: Записки русских путешественников XI-XV вв. М.: Сов. Россия, 1984. - 447 с.

215. Прокофьев Н.И. Образ повествователя в жанре "видений" древнерусской литературы. Очерки по истории русской литературы // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина, т. 256, ч. I. М., 1967. С. 36-53.

216. Прокофьев Н.И. Русские хождения XII -XV вв. Уч.зап. МГПИ им. В.И. Ленина, №363, М., 1970. С. 7.

217. Прокофьев Н.И. Русские хождения XII XV вв. - Уч.зап. МГПИ им. В.И. Ленина, №288, М., 1968. С. 10.

218. Прокофьев Н.И. Хождение Зосимы в Царьград, Афон и Палестину (текст и археографическое вступление) Уч. зап. МГПИ им. В.И. Ленина, т. 455. С. 12-42.

219. Прокофьев Н.И. Язык жанра "хождения" // Язык и стиль художественного произведения. М., 1966. С. 18-20.

220. Прохоров Е.П. Публицист и действительность. М., 1973.

221. Процессы формирования лексики русского литературного языка (от Кантемира до Карамзина). М.-Л.: Наука, 1966. - 293 с.

222. Пустовойт П.Г. Слово. Стиль. Образ. М.: Просвещение, 1965.

223. Путешествия русских послов XVI-XVII вв. Статейные списки. М.-Л., 1954.

224. Пушкин А.С. О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. М., 1958. Т. 7.1. C. 26-32.

225. Пыпин А. Паломничество // Вестник Европы, 1896, кн. 8. С. 730-733.

226. Пыпин А.Н. Путешествие за границу времен Петра Великого // "Вестник Европы", 1897, № 9.

227. Развитие функциональных стилей современного русского языка. М.: Наука, 1968. - 231 с.

228. Райнов Т. Наука в России XI-XVII вв. Очерки истории донаучных и естественно-научных воззрений. — M.-JL, АН СССР, 1940.-501 с.

229. Роболи Т. Литература "путешествий" // Русская проза. Л., 1926. С. 42-73.

230. Россихина Г.Н. О распределении композиционно-речевых форм по функциональным стилям (на материале немецкого языка) // Научный и общественно-политический текст. Лингвистические и лингводидактиче-ские аспекты изучения. М., 1991. С. 50-58.

231. Рудяков Н.А. Поэтика. Стилистика художественного произведения.—Симферополь: Таврия, 1993.- 143 с.

232. Рузский Н.В. Сведения о рукописях, содержащих в себе Хождение в Св. Землю русского игумена Даниила в начале XII в. // Чтения в Имп. общ. ист. и древн. российск. при Московской университете 1891, кн. III. С. 1-172.

233. Русская грамматика. В 2 т. М.: АН СССР, 1980.

234. Русские былины в старой и новой записи. М., 1894.

235. Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М.,1963.

236. Савенков А.А. Искусство большого жанра. "Вестник ЛГУ", 1957, №2.

237. Савенков А.А. Путевые заметки в газете. В сб.: Проблемы газетных жанров. ЛГУ, 1962.

238. Савкина И.Л. Роман М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени" и традиция жанра "записок" // Жанр и творческая индивидуальность: Межвуз. сб. науч. трудов. Вологда, 1990. С. 61-75.

239. Сахаров В. Эсхатологические сказания и сочинения в древнерусской письменности и влияние их на народные духовные стихи. Тула, 1879.

240. Сахаров И. Сказания русского народа. Т. II, кн. 8. СПб., 1849.

241. Свинцов В.И. К вопросу о соотношении понятий «аргументация», «доказательство», «обоснование» // Философские проблемы аргументации. Ереван, 1986. С. 165-172.

242. Сердобинцев Н.Я. Соотношение разговорной и книжной речи, приемы введения элементов разговорной речи в нехудожественные тексты произведений первой половины XVIII века // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983. С. 56-69.

243. Серебрянников О.Ф., Уемов А.И. Проблема возникновения нового знания и теория умозаключений // Синтез современного научного знания. М., 1973. С. 475-501.

244. Сивков К.В. Путешествия русских людей за границу в XVIII веке. СПб., 1914.

245. Сиповский В.В. Н.М. Карамзин, автор "Писем русского путешественника". Спб., 1899.

246. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. Горький, 1975. - 75с.

247. Скуленко М.И. Убеждающее воздействие публицистики (основы теории). Киев: Вища школа, 1986. - 174 с.

248. Соболевский А.И. О стиле. Харьков, 1908.

249. Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII веков. Библиографические материалы. // Сборник ОРЯС, т. 74, №1. СПб., 1903. С. 385-394.

250. Солганик Г.Я. Стилистика текста. М.: Флинта, 1997. - 252 с.

251. Сперанский М.Н. Из старинной новгородской литературы. Л.,1934.

252. Средневековые путешественники // Чтения в обществе истории и древности России при Московском университете. 1891, кн.З.

253. Срезневский И.И. Крута каличья. Клюка и сума, лапотики, шляпа и колокол. СПб., 1862.

254. Срезневский И.И. Русские паломники древнего времени // Записки Академии Наук, 1862, т. I, кн.II. Крута каличья. Клюка и сума, лапотики, шляпа и колокол. СПб., 1862.

255. Срезневский И.И. Сведения и заметки о неизвестных и малоизвестных памятниках // Сборник ОРЯС АН, т. 12.

256. Срезневский И.И. Хождение за три моря А.Н. в 1467-1472 годах // Ученые записки второго отделения АН, т. II, СПб., 1866, вып. 2.

257. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985. - 335 с.

258. Стиль и язык А.С. Пушкина. М.: Учпедгиз, 1937. - 183 с.

259. Струве Г. Русская литература в изгнании: опыт исторического обзора зарубежной литературы. — Нью-Йорк, 1956.

260. Тихомиров М.Н. Средневековая Россия на международных путях.-М., 1966.

261. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. - 512 с.

262. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. М.: Учпедгиз, 1959.-525 с.

263. Травников С.Н. Особенности морского пейзажа в путевых записках конца XVII- начала XVIII вв. // Литература Древней Руси: Сборник статей. М., 1986.

264. Трошева Т.Б. Система аргументативных текстотипов и ее реализация в различных функциональных стилях русского литературного языка // Лингвистическое наследие И.А. Бодуэна де Куртенэ на исходе XX столетия: Тез. докл. Красноярск, 2000. С. 106-107.

265. Трубецкой Н.С. "Хождение за три моря" Афанасия Никитина как литературный памятник // Семиотика. М., 1983. С. 437-461.

266. Тынянов Ю.Н. О "Путешествии в Арзрум" // Пушкин. Временник пушкинской комиссии. Т. 2. М.-Л., 1936. С. 57-73.

267. Ужанков А.Н. Эволюция пейзажа в русской литературе XI-первой трети XVIII вв. // Древнерусская литература. Изображение природы и человека. М., 1995.

268. Уляницкий В.А. Сношения России с Средней Азией и Индией // Чтения в императорском обществе ист. и др. росс. При Московском университете. 1891, кн. III. С. 1-72

269. Уразаева Т.Т. О роли мотивов "путешествия", "странствия" в романе М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени" // Проблемы метода и жанра. Томск, 1985. С. 136-148.

270. Урсул А.Д. Проблема информации в современной науке. М., 1975.-288 с.

271. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI-XIX вв.). М.: Гнозис, 1994. - 239 с.

272. Успенский Ф.И. Балканский полуостров в XVIII веке / Сборник статей в честь академика А.И. Соболевского. Л., 1928. С. 398-400.

273. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. — Л.: Наука, 1982. 185 с.

274. Ушинский А.Д. Взгляд на русское паломничество в Палестину, как на религиозно-нравственную школу народного образования // Церков-но-общественный вестник, 1874, № 94.

275. Федоров А.В. Язык и стиль художественного произведения. М.: Гослитиздат, 1963.- 132 с.

276. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991. - 560с.

277. Фрадкин Н.Г. Географические открытия и научное познание Земли. -М., 1972.

278. Фризман Л.Г. Жизнь лирического жанра. М.: Наука, 1973.167 с.

279. Хлодовский Р.И. Пушкинская концепция классического национального стиля и его исторического развития. М.: Знание, 1973. — 243 с.

280. Ходаковский З.Д. Пути сообщения в древней Руси // Русский исторический сборник, т. I, кн. I. М., 1837.

281. Хождение на Тивериадское море. Апокриф. Издал по списку XVI в. Е.В. Баргов // Чтения в общ. ист. и др. росс, при Московском ун-те, 1874, кн. 2. С. 18.

282. Черемисин П.Г. Опыт исследования стилистической синонимии. Орел, 1966. - 171 с.

283. Чернец Л.В. Литературные жанры. М.: Изд-во МГУ, 1982. —192 с.

284. Чертков А.Д. Описание посольства, отправленного в 1659 г. от царя Алексея Михайловича к Фердинанду II, великому герцогу Тосканскому. М. тип. Августа Семена при Медико-хирургической академии, 1840.-66 с.

285. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв. -М.: Наука, 1967.-341 с.

286. Чичерин А.В. Идеи и стиль. О природе поэтического слова. -М.: Сов. писатель, 1965. 299 с.

287. Шанский Н.М. Лингвистический анализ художественного текста.-Л.: Просвещение, 1990.-414 с.

288. Шахматов А.А. Новый список путешествия М.Г. Мунехина // Известия ОРЯС, т. VIII, кн. 4. СПб., 1903. С. 97-98.

289. Шахматов А.А. Путешествие М.Г. Мисюра Мунехина на Восток и Хронограф редакции 1512 г. Т. 4. СПб. тип. Императорской академии наук, 1899. С. 200-222.

290. Шляпкин И.А. История литературы. СПб. тип. Б. Неймана, 1902.-388 с.

291. Шмелев А.Д. Референциальные механизмы русского языка. -М., 1995.-393 с.

292. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957.- 188 с.

293. Язык и композиция художественного текста. М.: МГПИ, 1986. -100 с.

294. Африка глазами наших соотечественников (отрывки из путевых записок XI-XIX вв.). М., 1974.

295. Бантыш-Каменский Д.Н. Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию. М.: Губернская тип. у А. Решетникова, 1810. — 192 с.

296. Берг Н.В. Путеводитель по 1ерусалиму и его ближайшим окрестностям. Спб.: изд. Н.А. Новосельскаго, 1863. - 219 с.

297. Боткин В.П. Письма об Испании. Спб. тип. Э.Праца, 1857. - 449 с.

298. Бронников К.И. Путешествие к святым местам, находящимся в Европе, Азии и Африке, совершенное в 1820-1821 гг. М. тип. С. Селиванов-ского, 1824.-287 с.

299. Брусилов Н.П. Мое путешествие, или Приключение одного дня. — Спб. Императорская тип., 1803.- 162 с.

300. Булгарин Ф.Б. Летняя прогулка по Финляндии и Швеции в 1838 году. Ч. 1. Спб., 1839.

301. Вельтман А.Ф. Странникъ. Ч. 1-3.-М., 1831-32.

302. Вешняков И. и др. Путевые записки во святый град Иерусалим и его окрестности онаго Калужской губернии дворян Вешняковых и мядын-ского купца Новикова в 1804 и 1805 гг. — М. в Университетской типографии, 1813.-212 с.

303. Бестужев Н.А. Записки о Голландии 1815-года Николаем Бестужевым. Спб. тип. императорского воспитательного дома, 1821. - 122 с.

304. Герсеванов Б. Дорожныя записки 1817 года, издаппыя Б. М. в Университетской типографии, 1819. - 79 с.

305. Герцен Л.И. Собрание сочинений. В 30-ти т. Т. 5. М., 1954-1965.

306. Гильфердинг А.Ф. Босния. Путевые заметки (Письма к Л.С. Хомякову). М. тип. Селина, 1858. - 48 с.

307. Глаголев А. Записки русского путешественника с 1823 по 1827 год. Т. 1-4. Спб. тип. Императорской Академии наук, 1837.

308. Гладкова М. Пятпадцатидневное путешествие пятнадцатилетнею писанное в угождение родителю и посвящаемое пятнадцатилетнему другу. -Спб. в тип. Губернскаго правления, 1810. 127 с.

309. Глинка Ф.Н. Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях, Пруссии и Франции. В 5 ч. М. тип. «Русского», 1870.

310. Головнин В.М. Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812, 1813 годах. С приобщением замечаний его о Японском государстве и народе. Ч. 1-2. Спб., 1816.

311. Головнин В.М. Путешеств1е вокруг СвОта, По повелОнно Государя Императора, совершенное на военном шлюпО КамчаткО въ 1817, 1818 и 1819 годахъ. — Спб. в Морской типографии, 1822.

312. Головнин В.М. ПутешесЫе россшскаго императорского шлюпа Д1аны изъ Кронштата въ Камчатку, Совершенное подъ начальствомъ Флота Лейтенанта Головнина въ 1807, 1808, 1809 годахъ. Ч. 1-2. Спб. в Морской типографии, 1819.

313. Горихвостов Д.П. Записки россиянина, путешествовавшего по Европе с 1824 по 1827 год. Кн. 1-2. М. тип. Львова, 1831-32.

314. Горихвостов Д.П. Письма россиянина, путешествовавшего по Европе с 1802 по 1806 год. Кн. 1-3.-М. Университетская типография, 1808.

315. Греч Н.И. Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии. Спб. Мартынов, 1847. - 592 с.

316. Греч Н.И. Письма с дороги по Германии, Швейцарии и Италии. Т. 1-3.-Спб.тип. Н.Греча, 1843.

317. Греч Н.И. Поездка в Германию. Ч. 1-2. -Спб., 1831.

318. Греч Н.И. Путевые письма из Англии, Германии и Франции. Ч. 1-3. Спб. тип. Н. Греча, 1839.

319. Дмитриев И.И. Путешествие NN в Париж и Лондон, писанное за три дня до путешествия. Ч. 1-3. М. тип. Бекетова, 1808.

320. Долгоруков И.М. Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813-го года. Путешествие в Киев в 1817 году. Славны бубны за горами или путешествие мое куда-то 1810-го года. М., 1870.

321. Жданов М.П. Путевые записки по России в двадцати губерниях: Санкт-Петербургской, Новгородской, Тверской и др. Спб. тип. В. Полякова, 1843.-214 с.

322. Измайлов В.В. Путешествие в полуденную Россию. Ч. 1-4. М. тип. Христофора Клаудия, 1805.

323. Ковалевский Е.П. Путешествие в Китай. Ч. 1-2. — Спб. тип. Королева и К°, 1853.

324. Ковалевский Е.П. Путешествие во внутреннюю Африку. Ч. 1-2. — Спб. тип. Э.Праца, 1849.

325. Ковалевский Е.П. Странствователь по суше и морям. Карпаты. Кн. 3. Спб. тип. И.П. Бочарова, 1845.

326. Ковалевский Е.П. Четыре месяца в Черногории. Спб. тип. А.А. Плюшара, 1841. - 453 с.

327. Коцебу О.Е. Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив для отыскания северо-восточного морского прохода, предпринятое в 1815, 1816, 1817 и 1818 годах. Ч. 1-3. Спб. тип. Н. Греча, 1821-23.

328. Коцебу О.Е. Путешествие вокруг света, совершенное по повелению Государя императора Александра I на военном шлюпе предприятии, в 1823, 1824, 1825 и 1826 годах.-Спб., 1828.-201 с.

329. Кугушев Н.М. Мой курсъ въ Липецк^» въ 1804 году. М. в привилегированной типографии Кряжева и Мея, 1804. - 126 с.

330. Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. JI.: Наука, 1979.-789 с.

331. Лажечников И.И. Походныя записки русскаго офицера. — Спб. Медицинская типография, 1820. -347 с.

332. Лисянский Ю.Ф. Путешеств1е вокругъ света въ 1803, 4, 5 и 1806 годахъ по повелешю его императорскаго величества Александра перваго на корабл^; Неве подъ начальствомъ флота капитана-лейтенанта . Юр1я Ли-сянскаго. Ч. 1-2. -Спб. тип. Дрекслера, 1812.

333. Лубяновский Ф.П. Путешествие по Саксонии, Австрии и Италии В 1800, 1801 и 1802 годах. Ч. 1-3.-Спб. в Медицинской типографии, 1805.

334. Макаров М.Н. Журнал пешеходцев от Москвы до Ростова, и обратно в Москву. М. Университетская типография, 1830. - 228 с.

335. Масальский Н.Ф. Письма русского из Персии. Ч. 1-2. Спб. тип. Штаба Отдельного корпуса внутренней стражи, 1844.

336. Мельников П.И. (А. Печерский). Полное собрание сочинений. В 14-ти т. Т. 12. — Спб.-М., 1897-1898.

337. Муравьев А.Н. Грузия и Армения. Ч. 1-3. Спб., 1848.

338. Муравьев А.Н. Письма с Востока в 1849-1850 годах. Ч. 1-2. Спб.,1851.

339. Муравьев А.Н. Путешествие ко святым местам в 1830 году. — Спб. тип III Отделения собственной его императорского величества канцелярии, 1832. 517 с.

340. Муравьев А.Н. Путешествие к святым местам русским. Спб. тип. Штаба Отдельного корпуса внутренней стражи, 1840. - 251 с.

341. Муравьев А.Н. Римские письма. Ч. 1-2. Спб., 1846.

342. Невзоров М.И. Путешествие в Казань, Вятку и Оренбург в 1800 году. М. в Университетской типографии, 1803. - 270 с.

343. Норов А.С. Путешествие по Святой Земле в 1835 году. Ч. 1. Спб., 1854.-405 с.

344. Пассек В.В. Путевые записки Вадима. М. тип. С. Селивановского, 1834.- 180 с.

345. Погодин М.П. Год в чужих краях (1839). Дорожный дневник. Ч. 14. — М. Университетская типография, 1844.

346. Путешествие А.И. Тургенева и А.С. Кайсарова по славянским землям в 1804 году. Петроград, 1912.

347. Путешествие игумена Даниила по святой Земле в начале XII века. Изд. Археографической комиссии под ред. А.С. Норова. СПб., 1864.

348. Святогорец Серафим. Палестина и Афон. Вятка, 1872.

349. Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле пострижника Святые Горы Афонския инока Парфения // Путешествие в Святую Землю. М., 1995.

350. Норов А.С. Путешествие по Сицилии в 1822 году. Ч. 1-2. — Спб. тип. А. Смирдина, 1828.