автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.08
диссертация на тему: Эвристический потенциал мифа в контексте постнеклассического образа науки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эвристический потенциал мифа в контексте постнеклассического образа науки"

На правах рукописи

Тычкин Павел Борисович

ЭВРИСТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ МИФА В КОНТЕКСТЕ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОГО ОБРАЗА НАУКИ

09.00.08 — Философия науки и техники

005060819

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

б;:;::! гт

Томск-2013

005060819

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский политехнический университет» на кафедре философии.

Научный руководитель: доктор философских наук, доцент

Ардашкин Игорь Борисович

Официальные оппоненты:

Ладов Всеволод Адольфович, доктор философских наук, доцент, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», кафедра онтологии, теории познания и социальной философии, профессор

Медведев Николай Владимирович, доктор философских наук, доцент, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина», кафедра философии, заведующий кафедрой

Ведущая организация: Федеральное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Новосибирская государственная академия водного транспорта»

Защита состоится «19» июня 2013 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.267.17, созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет» по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36, Главный корпус, ауд. 318

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета

Автореферат разослан «14» мая 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

Буденкова Валерия Евгеньевна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Современный этап развития эпистемологии актуализирует комплекс вопросов, связанных с реализацией положений постнеклассической модели науки. Одной из основных ее черт является существенное расширение спектра исследований, что находит свое выражение как в развитии междисциплинарного подхода в рамках научного дискурса, так и в процессе взаимодействия последнего с различными формами вненаучного знания. Обращение современной науки к сложным самоорганизующимся системам как к объектам изучения акцентирует внимание на антропологической составляющей в познавательном процессе, поскольку человек интегрирован в указанные системы в качестве их неотъемлемого элемента. Вследствие этого в контексте научной методологии возрастает интерес к статусу, роли и месту человека как субъекта когнитивной деятельности, что, в свою очередь, требует осмысления человека как целостного феномена, реализующего свой познавательный потенциал в разнообразных формах, выступающих по отношению к науке в качестве альтернатив. В рамках этой тенденции интегративными критериями для исследований являются идеи синергетики, эволюционной эпистемологии, человекоразмерности объектов изучения, выступающие одновременно онтологическими и методологическими положениями постнеклассической науки. Определяющей особенностью рассматриваемых критериев является их универсальность, заключающаяся в способности выступать в качестве методов и принципов, на основании которых может быть реализовано взаимодействие науки и вненаучных познавательных практик.

Среди всего многообразия последних важное место занимает миф в силу своей укорененности в различных сферах культуры и социальных практиках как в диахроническом, так и в синхроническом аспектах. С одной стороны, миф представляет собой один из наиболее архаических типов мировоззрения, лежащий в основании культуры в целом. С другой стороны, миф присутствует и в современном пространстве культуры, причем в качестве функционирующей системы мышления, так или иначе реализующейся практически во всех ее областях. Обращение к мифу в контексте рассматриваемой проблематики обусловлено тем когнитивным потенциалом, который в нем заложен, поскольку, будучи во многом первой картиной мира, миф, безусловно, был и одной из первых форм его познания.

«Человекоразмерный» характер реальности, находящейся в фокусе постнеклассической модели науки как объекта познания обуславливает необходимость формирования ее онтологических установок с учетом многообразия форм и способов реализации человеком познавательной деятельности. В этой связи миф, будучи системой мировоззрения, основанной на ярко выраженном «человеческом» модусе в построении картины мира, в современных условиях в единстве своих установок, категорий и принципов мышления является той формой знания, которая способна успешно взаимодействовать с наукой в силу актуализации в последней интереса к человеку в различных аспектах.

Процедуры научного поиска сегодня не могут более быть охарактеризованы в категориях ценностно-нейтрального исследования. Складываются норма-

тивные основания научной деятельности, в которых особую значимость приобретают этические аспекты. Погруженность субъекта в реальность функционирования объекта, представленного в виде человекоразмерных систем (в том числе социальных), предполагает учет социокультурных детерминант, реализуемых в форме ценностных установок. В силу этого миф также содержит значительный потенциал, поскольку регулятивные функции занимают в структуре мифологического мышления одно из центральных мест.

Современная наука работает с такими уровнями и видами реальности, наглядность которых либо значительно ограничена, либо сведена к нулю (речь идет, в частности, о структурах субатомной реальности либо об объектах космического масштаба). Инструментарий собственно научных, прежде всего экспериментальных, методов в такой ситуации достигает своих пределов; назревает необходимость существенного расширения спектра методологических средств и принципов, создающих возможности для развития познавательных процессов в сфере рассматриваемых типов реальности. В этих условиях важное эвристическое значение в качестве оснований научного поиска приобретают категории образности, творческого воображения, интуиции, на базе которых возможно построение адекватных моделей изучаемых процессов, характеризуемых высокой степенью нелинейности и стохастичности. Указанные категории играют в структуре мифологического мышления основополагающую роль, что, в свою очередь, создает предпосылки для реализации процесса взаимодействия постнеклассического образа науки и эвристики мифа в современных условиях. При этом, обращаясь к содержанию современной модели науки, мы прежде всего будем вести речь о естественнонаучном знании. Это обусловлено тем, что именно эта отрасль знания сегодня имеет дело с такими типами объектов (о чем шла речь выше), для изучения которых необходимо существенное расширение арсенала эвристических средств, что и обуславливает актуальность обращения к мифу как к когнитивной практике. Помимо этого, именно в естественнонаучной сфере во многом реализуются положения синергетики и глобального эволюционизма, то есть тех подходов, которые являются важнейшими элементами современного научного дискурса. Прежде всего элементы, процесс и логика функционирования указанных концепций демонстрируют целый ряд характеристик, позволяющих констатировать их сходство с когнитивными операциями мифа и, как следствие, возможность взаимодействия.

В этой связи особое значение приобретает проблема поиска оснований для взаимодействия мифа и современной модели науки. Реализация указанной задачи связана с рядом трудностей как методологического, так и, в более широком смысле, мировоззренческого плана. Тезис о необходимости взаимодействия науки с различными видами вненаучного знания (в данном случае - с мифом) является одним из наиболее распространенных в современной эпистемологии. Однако в то же время количество исследований, направленных на экспликацию конкретных моделей такой корреляции и их онтологических и гносеологических оснований, относительно невелико. При этом многие из таких исследований зачастую не содержат сколько-нибудь глубокого анализа мифа как когнитивного феномена, что выражается в произвольном выборе критериев для сравнения и приводит к фрагментарности и эклектичности выводов. Таким

образом, в настоящий момент сохраняет свою актуальность обращение к проблеме поиска оснований, обусловливающих возможности взаимодействия мифа и науки, что открывает перспективы для решения задачи, связанной с выявлением эвристического потенциала мифа в контексте постнеклассического образа науки.

В данном случае сегодня возникает еще одна проблемная ситуация, заключающаяся в девальвации как ценности потенциала мифа вследствие распространения значительного количества различного рода исследований и теорий, содержание и направленность которых возможно редуцировать к понятиям квази-и-лженауки. Это приводит к формированию в научной среде негативной оценки всей проблематики, так или иначе касающейся различных аспектов изучения мифа. Такая «дискредитация извне» опасна прежде всего тем, что создает угрозу существенного сужения или устранения тематики, связанной с мифом, из проблемного поля эпистемологии. Как следствие, идея реализации мифа в условиях современной культуры зачастую характеризуется как девиантная линия развития. В этой связи особое значение приобретает преодоление представлений о мифе как спекулятивной форме мышления и философское осмысление перспектив конституирования мифа как одной из когнитивных практик, способной эффективно взаимодействовать с основными установками постнеклассического образа науки.

Степень теоретической разработанности проблемы

Сравнительный анализ науки и мифа является предметом достаточно большого количества исследований в зарубежной и отечественной философской традиции. Первые работы, в рамках которых рассматриваемый вопрос эксплицирован в качестве специфической проблемы, появляются во второй половине XIX века. Одним из ученых, обративших внимание на проблему соотношения мифа и науки как форм совершенствования объективации мысли, стал представитель лингвистического подхода A.A. Потебня. В своих трудах он акцентирует внимание на идее языка как способа реализации когнитивной функции сознания, представленной в разнообразных формах культуры (в том числе мифе и науке).

Такие представители отечественной традиции изучения мифа, как Я.Э. Го-лосовкер и А.Ф. Лосев обосновывают идею неправомерности позиции, согласно которой миф оценивается как примитивная по сравнению с наукой форма культуры, выступающая в качестве инфантильной формы мышления. Так, Я.Э. Голосовкер выдвигает тезис об определяющем значении воображения (являющегося одним из основополагающих элементов структуры мышления в мифе) как метода познавательной деятельности. В связи с этим ученый подчеркивает важную когнитивную роль воображения прежде всего в процессе научного изучения феноменов субатомной реальности, где востребованы мыслительные операции, включающие воображение как имплицитно необходимый элемент.

А.Ф. Лосев в своей работе «Диалектика мифа» последовательно проводит идею легитимации мифа в пространстве культуры, отвергая сциентистскую установку, рассматривающую миф и науку как низшую и высшую ступени развития общественного сознания. Философ критикует научную точку зрения, согласно которой миф анализируется исключительно с наукоцентристской пози-

ции, тогда как он должен быть понят исходя из собственной логики. Такое изучение мифа демонстрирует мифологичность самого научного дискурса, выраженную, в частности, в справедливости использования категории «чуда», применительно к процессам, происходящим в микромире. Вопреки распространенному стереотипу миф, по А.Ф. Лосеву, представляет собой строгую логическую структуру, имманентную человеческому сознанию и бытию, вследствие чего мифологический тип мышления является целостной формой объективации содержания сознания и в этом смысле противостоит науке как наиболее предпочтительная мировоззренческая структура именно в силу своей целостности, интегрирующей личность и историю.

Проблема соотношения мифа и науки находит свое концептуальное осмысление в работах Э. Кассирера. Он характеризует миф и науку как символические формы культуры, реализующиеся на основании универсальных закономерностей деятельности сознания. На основании этого Э. Кассирер делает вывод о том, что различия между данными формами знания лежат не в плоскости вопроса об объективности как критерия демаркации, поскольку оба типа мышления отвечают такому критерию. В первую очередь, по мнению ученого, речь должна идти о различиях в модальности мифа и науки как способов построения картины мира.

Значительным шагом вперед в рамках рассматриваемой нами проблематики в частности стала концепция К. Хюбнера. Основываясь во многом на выводах, сделанных Э. Кассирером, К. Хюбнер, работая в целом в логике трансцендентального подхода, существенно его развивает. Так, К. Хюбнер конституирует основания мифа в их тесной корреляции с гносеологическими аспектами современной науки, доказывая наличие в структуре мифа таких элементов, как истина, логика и рациональность, позволяющих рассматривать миф в качестве когнитивного феномена, во многом коррелирующего с научной методологией. Тем не менее, миф и наука, согласно К. Хюбнеру, являются несоизмеримыми стилями мышления, указывая, в частности, на отсутствие в мифе понятийного аппарата в научном понимании этого слова.

Таким образом, обращение к проблеме взаимодействия мифа и науки как когнитивных стратегий достаточно широко представлено в философской традиции XX века. Доминирующей тенденцией при этом становится легитимация мифа как формы культуры, реализующаяся, однако, посредством острой критики научной рациональности, что приводит к резкому противопоставлению рассматриваемых традиций и констатации невозможности их сотрудничества (на этот раз не в силу «примитивности» мифа, а в силу «тоталитарности» науки как квинтэссенции идеи Разума, подлежащей деконструкции).

В частности, ярким выражением указанной тенденции являются идеи представителя постпозитивизма П. Фейерабенда, в рамках которых постулируется равенство различных форм культуры и зависимость научного прогресса от вненаучных традиций.

На современном этапе проблема взаимодействия науки и мифа в различных аспектах представлена как в исследованиях, посвященных изучению функционирования и развития науки, так и в работах по философии мифа. В рамках первого направления необходимо назвать имена таких авторов, как B.C. Сте-

пин, A.A. Микешина, М.П. Завьялова, И.Т. Касавин, JI.A. Коробейникова, В.В. Налимов, В.А. Лекторский, Г.И. Петрова, В. С. Швырев, И.В. Черникова, B.C. Черняк, Л.А. Маркова, Т.Н. Ойзерман, В. Депперт, Н. Лобковиц, Ф. Каира.

С проблематикой конституирования мифа в современной культуре связаны работы A.B. Ульяновского, Н.С. Автономовой, В.М. Найдыша, Ю.М. Романен-ко, Ю.С. Осаченко, Л.П. Киященко, В.А. Маркова, С.Ю. Неклюдова, В.М. Ро-зина, Ю.И. Манина, С.А. Токарева, X. Ленка, А.Ю. Антоновского, А.Н. Круг-лова, O.K. Михельсона.

Концептуальный анализ когнитивного потенциала мифа осуществлен в исследованиях А.Ф. Косарева. Эвристическая значимость мифологии основывается, согласно А.Ф. Косареву, на способности мифа отражать и интегрировать в единое целое три вида реальности: физическую, метафизическую и трансцендентную (именно констатация этих трех видов реальности является для ученого онтологической схемой, определяющей всю логику его рассуждения). Такая способность, по мнению автора, реализуется в мифе посредством актуализации трансцендентного начала в человеке, позволяющего расширять горизонт познавательной деятельности.

Несмотря на то, что проблема взаимодействия мифа и науки в современных условиях представлена широким кругом исследований, она требует своего дальнейшего осмысления в силу того, что в подавляющем большинстве случаев выводы авторов сводятся либо к логике противопоставления рассматриваемых форм знания, либо зачастую ограничиваются констатацией необходимости их взаимодействия без выявления оснований для построения моделей такого взаимодействия. В силу этого проблема нахождения таких оснований сохраняет свою актуальность в современных условиях, требуя нахождения путей ее решения.

Объектом исследования является процесс взаимодействия постнекласси-ческого образа науки и мифа как когнитивного феномена.

Предметом исследования являются онтологические основания взаимодействия постнеклассической научности и мифа, актуализирующие эвристический потенциал последнего для научного познания.

Проблема исследования

В рамках традиции изучения процесса взаимодействия науки и мифа в эпистемологии сформировались точки зрения, согласно которым либо категорически отрицается возможность такого взаимодействия, либо в общем вид<з констатируется необходимость контактов науки и мифа без выявления конкретных моделей и условий указанного взаимодействия. Учитывая это, актуальным становится решение вопроса, связанного с экспликацией онтологических оснований, обусловливающих возможности взаимодействия постнеклассической науки и мифа, а также выявление способов и форм указанного взаимодействия.

Цель диссертационного исследования

Цель диссертационного исследования: экспликация онтологических оснований взаимодействия науки в ее постнеклассическом образе с элементами и логикой мифологического мышления.

Указанная цель обуславливает постановку и последовательное решение ряда основных задач:

1. охарактеризовать особенности постнеклассической модели науки на основании экспликации принципов и установок постнеклассической научной рациональности, создающие онтологические и методологические основания для взаимодействия науки с формами вненаучного знания.

2. проанализировать концептуальные подходы к проблеме взаимодействия науки и мифа в философской традиции Х1Х-ХХ вв.;

3. осуществить компаративистский анализ мифа и постнеклассической науки на основании категорий темпоральности, событийности, антроп-ности с целью выявления условий для построения онтологии постнеклассической модели науки с участием элементов мифического мышления, а также зафиксировать возможные формы реализации эвристики мифа в постнеклассическом образе науки.

Научная новизна исследования

Научная новизна диссертации определяется решением поставленных задач и заключается в следующих положениях,

1. Осуществлен анализ ряда концептуальных подходов в эпистемологии и в философии мифа к проблеме их взаимодействия, в результате которого доказан тезис о принципиальной возможности такого взаимодействия на основании системообразующих установок постнеклассической научности, концептуально представленных синергетикой и глобальным эволюционизмом.

2. В результате сравнительного анализа постнеклассической модели науки и мифа на основании категорий темпоральности, событийности, ан-тропности обоснован комплиментарный характер понимания и функционирования указанных категорий в смысловом поле постнеклассической научности и мифа, что создает основания для построения онтологии постнеклассической науки с участием элементов и логики мифологического мышления, выступающих в качестве ряда эвристических принципов, определяющих познавательные процедуры и операции науки.

3. Обосновано, что миф как модель мировосприятия, позволяет достичь такого измерения реальности, которое недоступно другим формам познания, являясь механизмом аккумуляции идей и образов, выступающих в качестве эвристических средств, востребованных в рамках научного дискурса. Выявлено, что миф как когнитивная практика формирует специфическую познавательную среду, в которой образность и воображаемое представлены как возможный «материал», источник идей для научного дискурса, поскольку последний сталкивается с аналогичными способами репрезентации реальности. Вследствие этого возникает возможность констатации эпистемологического значения мифологического образа мышления в научном познании.

Положения, выносимые на защиту

1. Миф как тип мировоззрения и форма знания обладает развитым категориальным аппаратом, стройной логической структурой и когнитивными функциями. В свою очередь, это позволяет конституировать миф в качестве формы мировоззрения и способа мышления, способных реализовать свой потенциал в процессе взаимодействия с наукой в современных условиях. Указанное взаимодействие становится возможным в контексте по-стнеклассического образа науки, формирующегося исходя из системы принципов постнеклассической научной рациональности, связанных с утверждением идеи «человекоразмерного» характера реальности, выступающей в качестве объекта познания, возрастанием роли этических аспектов в системе нормативных оснований научной деятельности и особым вниманием к ее ценностно-целевым структурам. Миф, являясь формой мировоззрения, основанной на ярко выраженном «человеческом» модусе мировосприятия, в современных условиях в единстве своих установок, категорий и принципов мышления является той формой знания, которая способна успешно взаимодействовать с наукой в силу актуализации в последней интереса к человеку в различных аспектах.

2. Сравнительный анализ постнеклассического образа науки и мифа, базирующийся на категориях антропности, темпоральности, событийности позволяет констатировать комплиментарный характер модальности понимания и функционирования указанных категорий в смысловом поле постнеклассической научности и мифа. Это создает основания для построения онтологии постнеклассической науки (в контексте установок, выраженных в принципах синергетики и глобального эволюционизма) с участием структур и логики мифологического мышления, реализующихся в качестве ряда эвристических принципов и норм, алгоритмов мышления, фундирующих процесс научного познания в современных условиях.

3. Миф как тип мировоззрения и когнитивная практика посредством своего инструментария, включающего образность как механизм формирования идей, создает возможность достигать такого измерения реальности, которое во многом недоступно другим формам познания. В этой связи эвристические средства мифа актуализируются в рамках постнеклассического образа науки, которая на современном этапе сталкивается с такими объектами (в частности, процессы и явления субатомного мира), постижение которых вызывает необходимость в формировании способов репрезентации реальности, во многом представленных в рамках мифа как когнитивной практики. В свою очередь, это позволяет констатировать значимость арсенала средств мифологического мышления в контексте современного образа науки.

Методологические и теоретические основания исследования

Методологическая база исследования определяется спецификой поставленной проблемы и включает такие методы, как исторический (при изучении различных аспектов истории философии в контексте исследуемой проблематики), метод сравнительного анализа, предполагающий компаративистское исследование категорий времени, события и антропности, выступающих в каче-

стве онтологических оснований взаимодействия науки и мифа, и метод синтеза, обуславливающий использование традиционных подходов во взаимосвязи с современными тенденциями в развитии эпистемологии и философии мифа. Также в работе применяется метод аппроксимации, понятый в своем прямом значении (приближения) и означающий последовательное сужение поля исследования с целью выявления качественных характеристик предмета изучения.

Теоретическая и практическая значимость исследования Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в экспликации онтологических оснований взаимодействия постнеклассического образа науки и мифа, представленных в виде общих для указанных форм знания модальностей понимания и применения категорий темпоральности, событийности и ан-тропности. Выводы, полученные в исследовании, позволяют преодолеть тенденцию к противопоставлению рассматриваемых форм знания посредством актуализации логики и способов реализации рассматриваемых категорий мифа в процессе формирования философско-мировоззренческих предпосылок постнеклассического типа научности.

Практическая значимость исследования может заключаться в использовании материалов диссертации в образовательном процессе при подготовке методических указаний, учебных пособий, лекционных и практических занятий по дисциплинам «История и методология науки», «Методология научного творчества», «Философские проблемы науки и техники».

Апробация результатов исследования

Главные концептуальные идеи диссертации были представлены на региональных и межрегиональных конференциях «Дефиниции культуры» (2001). «Воспитание личности на рубеже веков: взгляд из Сибири» (2001), «Современная техника и технологии» (2001), «Философия социальной работы» (2003), «Трансформация научных парадигм и коммуникативные практики в информационном социуме» (2009), а также в рамках программы повышения квалификации «Антропология образовательно-коммуникативного действия» (2006). Содержание работы отражено в шести публикациях.

Основные идеи исследования получили апробацию при проведении лекционных и практических занятий у магистрантов и слушателей программ повышения квалификации по дисциплинам «История и методология науки», «Философские проблемы естественных, гуманитарных и технических наук» в Томском политехническом университете.

Структура диссертационного исследования

Структура диссертационного исследования определяется логикой исследования проблемы и отражает последовательность решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав (8 параграфов), заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень теоретической разработанности темы, формулируются предмет, объект, основанная цель и задачи исследования. Указывается новизна работы, ее практическая значимость, структура диссертации.

Первая глава «Концептуализация проблемы корреляции мифа и науки в философской традиции конца XIX—XX веков» посвящена определению системообразующих характеристик постнеклассического образа науки, обуславливающих возможности ее взаимодействия с мифом и экспликации основных тенденций в философии мифа и эпистемологии в контексте проблемы взаимодействия мифа и науки, сформировавшихся в конце XIX-XX вв.

В параграфе 1.1. «Постнеклассическая научная рациональность как основание образа постнеклассической науки» эксплицированы основные установки и принципы постнеклассической научной рациональности, определяющие образ постнеклассической науки. В соответствии с классификацией B.C. Степина представляется возможным выделить несколько критериев, по которым происходит их (типов) дифференциация. Во-первых, это тип организации объектов научного познания. В отличие от классической и неклассической моделей научной рациональности, в которых в качестве объектов рассматривались соответственно простые и сложные (саморегулирующиеся) системы, постнеклассический ее тип подразумевает обращение к принципиально иной категории объектов — саморазвивающимся системам. В ходе функционирования последних не только осуществляется их саморегуляция, но и формируются новые уровни организации элементов системы, что сопровождается и появлением новых механизмов саморегуляции. Переход таких систем от одного состояния в другое может быть описан в понятиях нелинейности, стохастичности, динамического хаоса. При этом такое описание ориентировано не только на биологические, экологические и социальные системы, но распространяется и на объекты физической картины мира, что связано с идеями глобального эволюционизма, получивших свое развитие на основе достижений современной космологии и принципах синергетической парадигмы.

Вторым критерием, с помощью которого происходит классификация типов научной рациональности, являются особенности и характерные черты средств и операций, реализуемых в процессе изучения различных типов объектов, а также представленная в структуре таких операций система идеалов и норм познавательной деятельности.

В контексте постнеклассической научной рациональности одним из существенных шагов вперед становится прогресс в сфере средств получения и интерпретации информации, связанный с развитием компьютерных технологий, автоматизацией приборных комплексов, что является, помимо всего прочего, адекватным ответом на появление нового класса объектов, представленных в виде сложных самоорганизующихся систем. Изучение последних подразумевает создание новых методологических подходов, доминантой которых является комплексность. Сам характер сложных систем, включающих в себя различные аспекты реальности (в том числе человека), определяют переход от дисциплинарных к междисциплинарным исследованиям, интегрирующих не только различные теории в рамках какой-либо одной специальной научной картины мира, но и выходящих за пределы узких дисциплинарных онтологий. Показано, что современная наука имеет дело с «человекоразмерными» объектами. В силу этого процедуры научного поиска не могут более быть охарактеризованы в категориях ценностно-нейтрального исследования. Складываются нормативные осно-

вания научной деятельности, в которых особую значимость приобретают этические аспекты.

Третьим критерием разграничения типов научной рациональности являются характеристики ценностно-целевых ориентиров, определяющих особенности познавательного процесса. Иными словами, речь идет о философско-мировоззренческих основаниях науки, интегрирующих представления об объектах исследования, доминирующие на данном этапе развития научного знания и систему ценностей, характерную для культуры текущего периода в целом. В контексте обращения к философско-мировоззренческим основаниям научной деятельности в современных условиях также очевидно увеличение числа коннотаций, характеризующих такую деятельность прежде всего при описании субъекта познания за счет возрастания актуальности рефлексии над ценностными и телеологическими условиями познавательного процесса. Погруженность субъекта в реальность функционирования объекта, представленного в виде человекоразмерных систем (в том числе социальных), предполагает учет социокультурных детерминант, реализуемых в форме ценностных установок, в процесс формирования и применения этоса науки.

В рамках постнеклассической научной рациональности актуализируется «человеческое» начало, репрезентируемое как целостность, интегрирующая многообразие проявлений и способов познавательной активности, реализуемых в различных формах культуры.

Указанная тенденция находит свое выражение в рамках идеи «открытой» рациональности, предполагающей существенное расширение горизонта рациональности «закрытой». Последняя, будучи реализованной в контексте принципа целесообразной деятельности, в качестве центральной задачи постулирует нахождение адекватных способов достижения поставленной цели.

«Открытая» рациональность радикальным образом меняет позицию исследователя, формируя установку на выход за границы готовой методологической схемы. При этом подвергаются пересмотру основания рациональной деятельности, предметом критического анализа становится не только способы реализации цели, но и сам процесс целеполагания. Поскольку такой анализ направлен на пересмотр предпосылок действующей модели рациональности, то он связан с обращением к мировоззренческим ориентирам и ценностным установкам, выходящим за пределы существующей схемы.

Основные идеи постнеклассической научной рациональности определяют установки и принципы постнеклассического образа науки, связанные с утверждением «человекоразмерного» характера реальности, выступающей в качестве объекта познания, актуализацией этических аспектов в системе нормативных оснований научной деятельности и особым вниманием к ее ценностно-целевым структурам. В процессе их формирования важную роль в современных условиях приобретают социокультурные факторы, реализующие потенциал вненауч-ных форм знания в контексте постнеклассической науки. Исходя из этого актуализируется понятие трансдисциплинарности, репрезентирующее процесс взаимодействия науки с различными социальными практиками. Такая тенденция связана с необходимостью социальной «экспертизы» научной деятельности как в силу возрастания значения этической составляющей в контексте реализа-

ции познавательного процесса, так и в силу собственно внутринаучных причин. Одной из последних является необходимость изучения таких областей реальности, при познании которых возможности непосредственно научного инструментария (методов, технологий, принципов, закономерностей) оказываются существенным образом ограниченными, что предопределяет обращение к когнитивному потенциалу внешних по отношению к науке традиций и форм знания. Еще одной из причин, фундирующих актуальность такого обращения, является возрастание роли и значения «человеческого» начала, интегрированного как в саму изучаемую наукой реальность в качестве одного из важнейших ее элементов, так и представленного в системе познавательных процедур и операций на уровне ценностных установок и норм научной деятельности.

Таким образом, основополагающие принципы постнеклассической науки, определяющие современную научную картину мира, методы, операции и ценностно-нормативные установки познавательной деятельности, предполагают ее обусловленность социокультурными факторами, ориентацию на процесс взаимодействия с различными формами культуры. Указанное взаимодействие направленно на расширение методологического арсенала постнеклассической науки, формирование ее онтологии с участием установок и закономерностей мышления и познания других типов мировоззрения и познания, выступающих в рамках науки в качестве эвристических принципов и алгоритмов, реализующихся в процессе научного поиска.

В параграфе 1.2. «Актуализация мифа как формы познания в символической (трансценденталистской) теории» проанализирована проблема соотношения науки и мифа в символической (трансценденталистской) теории. Показано, что, с одной стороны, указанный подход является продолжением неокантианской логики (в особенности, у Э. Кассирера), с другой - существенно развивает идеи кантовского априоризма, создавая во многом принципиально новую картину понимания законов формирования и функционирования мифологического мышления.

Одним из видных представителей символической теории в изучении мифа стал Э. Кассирер. Построение целостной модели мифологического мышления тесным образом связана у Э. Кассирера с изучением понятийного аппарата и закономерностей науки, поскольку последняя, являясь господствующей формой мировоззрения сегодня, содержит в себе элементы мифа как предшествующей формы знания. Сравнительный анализ логики мифа и науки преследует цель показать значимость мифа как метода познания мира, использующего во многом общие с наукой категории и когнитивные операции. Уже в этом явным образом проявляется принципиально новый подход в по сравнению с предшествующими теориями, утверждающий возможность проведения параллелей между двумя рассматриваемыми традициями, причем не с единственной целью определить их фундаментальные различия, а для нахождения потенциально вероятных точек соприкосновения. Вся система анализа структуры и закономерностей функционирования мифа строится у Э. Кассирера на основании тезиса о том, что различие категорий мифа и науки лежит не в принципиальной разнице их свойств и содержания, а в способе их использования, модальности. Исходя из этого, описание логики мифа должно осуществляться с помощью

сравнительного анализа способов понимания различных категорий в мифе и. науке. Тем самым Э. Кассирер постулирует возможность теоретического анализа мифа на основании гносеологического критерия, поскольку категории теории познания (такие, как объективность, истина, причинность и многие другие) не являются прерогативой исключительно научного дискурса и присутствуют (в иной модальности) как в мифе, так и в других формах культуры.

Значительным шагом вперед в философии мифа вообще и в рамках рассматриваемой нами проблематики в частности стала концепция К. Хюбнера. Основываясь во многом на выводах, сделанных Э. Кассирером, К. Хюбнер, работая в целом в логике трансцендентального подхода, существенно его развивает. К. Хюбнер предпринимает попытку изучения науки в диахроническом аспекте, выступая в данном случае в русле постпозитивистской традиции исследования науки (Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд) и выявляя влияние внена-учных традиций (одной их которых является миф) на формирование базисных теоретических положений науки. Исходя из постулата о теоретической нагру-женности любого вида мировосприятия, К. Хюбнер последовательно доказывает, что мифические способы мировидения нельзя понимать ни как примитивные, ни как иррациональные (или даже дорациональные), поскольку они обладают собственной рациональностью, обнаруживая структуру, сходную со структурой научного опыта.

Претензии науки на однозначность последней как исключительно научной категории не имеют, по мнению К. Хюбнера, достаточных и объективных оснований. Это связано с тем, что «объективной» реальности, о которой говорит наука и на постижение которой направлена вся ее структура, принципы и методологический аппарат, не существует. Любой опыт определяется той картиной мира, в которой он реализуется. Вопреки распространенной точке зрения на рациональность как категорию, принадлежащую исключительно научному дискурсу, К. Хюбнер анализирует рациональность, эксплицируя ее основу - категорию интерсубъективности, выделяя виды последней - эмпирическую, семантическую, операциональную и т. д. Миф, согласно К. Хюбнеру, обладает (как и наука) своей рациональной структурой, включающей различные виды интерсубъективности, которые обладают в случае мифа и науки различным качественным наполнением. Практически вся логика рассуждений К. Хюбнера строится на идее легитимации мифа посредством описания его категориального аппарата, который состоит из таких понятий, которые одновременно используются в научном дискурсе. Рациональность, целое и часть, материя и идея, интерсубъективность - все это категории, используемые наукой. Однако К. Хюбнер делает достаточно категоричный вывод о том, что стили мышления мифа и науки являются фактически несоизмеримыми.

Необходимо отметить некоторую непоследовательность К. Хюбнера, заключающуюся в противоречивой трактовке центральной для нас проблемы корреляции логики мифа и науки. С одной стороны, К. Хюбнер (как было сказано выше) считает эти традиции несоизмеримыми, с другой - постулирует принципиальную возможность реабилитации мифа в качестве «живой силы и сферы нашего опыта», не указывая, однако, концептуальных оснований такой

ремифологизации. Неопределенность в решении этой проблемы с очевидностью открывает горизонты для ее дальнейшего изучения.

В целом, трансценденталистская концепция мифа представляет собой во многом успешную тенденцию в трактовке и обосновании как самого мифа, так и в связи последнего с наукой. Именно трансценденталистский подход в качестве метода дает возможность вплотную подойти к решению задачи выявления условий построения онтологии постнеклассической науки с участием элементов мифологического мышления.

В параграфе 1.3. «Образ мифа в концепции «методологического плюрализма» П. Фейерабенда» рассматривается концепция одного из представителей постпозитивизма П. Фейерабенда, поскольку его взгляды во многом релевантны проблематике, заданной целями данного исследования. Методологический плюрализм, провозглашаемый П. Фейерабендом, дает ему возможность осуществить деконструкцию дисциплинарных границ науки. С одной стороны, происходит разрушение привычного понимания науки как формы знания, обладающей уникальным и универсальным набором методов познания, позволяющих достигать истины на основе реализации четких и однозначных критериев. С другой стороны П. Фейерабенд легитимизирует мировоззренческие и общекультурные факторы в качестве элементов, с необходимостью обуславливающих позиции тех или иных ученых.

П. Фейерабенд объявляет несостоятельной точку зрения, согласно которой результаты научного прогресса независимы от вненаучных традиций. Согласно принципу пролиферации, выдвигаемому ученым, наука представляет собой многообразие теорий, несоизмеримых, как было сказано выше, вследствие принципиальной различности логических оснований, определяемых различиями в способах мышления ученых. Указанные же различия проистекают из едва ли поддающегося процедурам четкой дефиниции многообразия влияющих на это разнообразие факторов, в том числе связанных с вненаучными ценностными ориентациями. Ярко проявляющаяся радикальность П. Фейерабенда в этом вопросе вызывает критику, которая, в свою очередь, заставляет создавать новые подходы с целью конкретизации процессов взаимовлияния науки и иных традиций. Иными словами, зачастую кажущиеся нарочитыми резкость и категоричность высказываний П. Фейерабенда приводят к очевидной необходимости ретуширования этой радикальности, что вытекает, в конечном итоге, не в тождественную резкость, а в логику поиска возможных корреляций науки и мифа, имеющих потенциал для развития.

В параграфе 1.4. «Миф как когнитивный феномен в отечественной философской традиции XIX- XX веков» исследуется специфика изучения проблемы взаимодействия науки и мифа в работах отечественных философов указанного периода. Одним из первых исследователей, включивших проблему взаимодействия мифа и науки в круг своих интересов, стал представитель лингвистического подхода A.A. Потебня, обосновывающий мысль о тесной взаимосвязи мысли и языка и именно в последнем происходит объективация содержания сознания. Исходя из этого, теория мифа может и должна быть построена на изучении природы сознания, мыслительных процессов, определяющих, в конечном итоге, логику мифа. В этой связи большое значение имеет когнитив-

ный аспект мифотворчества, поскольку и миф, и искусство, и наука есть формы совершенствования объективации мысли.

Еще одним исследователем, обратившим внимание на проблему сопоставления мифа и науки стал Я.Э. Голосовкер. В качестве предмета своего анализа он выбирает воображение как одно из оснований познавательного процесса. По мнению автора, одной из серьезных ошибок философии (особенно позитивистской) является оценка воображения как препятствия для научного познания. Я.Э. Голосовкер утверждает несостоятельность подобного понимания воображения, обосновывая роль последнего как важной составляющей познавательного процесса в целом, вне зависимости от форм, в которых этот процесс реализуется. Я.Э. Голосовкер продолжает традицию «реабилитации» мифа, избирая средством для этого категорию воображения, которое обуславливает «логику чудесного». Ее алогичность (с точки зрения здравого смысла) на деле представляет собой стройную систему мышления, позволяющую создать не только онтологические основания картины мира, но и (что для Я.Э. Голосовкера наиболее важно в контексте сравнения мифа с наукой) выступающую в качестве гносеологической модели. Таким образом, миф у Я.Э. Голосовкера характеризуется как форма знания, обладающая значительным гносеологическим потенциалом и в рамках античной культуры и в контексте неклассической научной рациональности конца XIX —начала XX века.

В контексте рассматриваемой проблематики мы не сможем обойти стороной исследования такого ученого как А.Ф. Лосев. Экспликация логики мифа, несмотря на необходимость изучения его в «чистом» виде, требует определенной метапозиции, без которой любые попытки такой экспликации окажутся лишь механическим описанием мифологических сюжетов. В качестве указанной метапозиции у А.Ф. Лосева выступает диалектическая логика, с помощью которой реализуется задача анализа онтологических оснований мифа. Миф и наука принципиально различны и основание этого различия лежит, в частности, в плоскости характеристики интенций этих форм сознания применительно к феноменам окружающего мира. Непосредственности, эмоциональности, живописности восприятия в мифе противостоит отвлеченный, абстрактный характер схем и выводов науки, сущность объективизма которой заключается в правильности соответствия отвлеченного закона и формулы с эмпирической текучестью явлений. Взятые в «чистом» виде закономерности науки являются абстракциями, никак не связанными с мифом. Однако это лишь идеальный образ науки. Реально же существующая наука так или иначе базируется на логике мифа.

Миф выступает у А.Ф. Лосева в качестве «личностной истории», представляющей собой единственно возможную целостную форму восприятия мира. В этой связи проблема взаимоотношений мифа и науки рассматривается А.Ф. Лосевым в логике легитимизации мифологического стиля мышления в условиях доминирования позитивистской традиции и сводится во многом к критике сциентизма и реабилитации мифа как мировоззренческой установки. Необходимо отметить не всегда одинаковую по своей глубине степень аргументации, приводимой А.Ф. Лосевым в защиту выдвигаемых им тезисов. Зачастую указанная аргументация сводится к сугубо эмоциональным по своему характе-

ру высказываниям, лишь в незначительной мере подкрепленным логическими основаниями. Тем не менее, несомненно огромное эвристическое значение философии мифа А.Ф. Лосева не только в рамках отечественной гуманитарной мысли, но и в контексте общеевропейской философской традиции.

В период существования советской идеологической системы возможности свободного развития философской мысли были значительно снижены. Тем не менее, мы можем назвать ряд авторов, чьи труды были посвящены рассмотрению отдельных аспектов мифа. Это работы таких ученых, как Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, М.Д. Ахундов, М.А. Лифшиц, Ю.И. Манин, С.А. Токарев и ряда других исследователей. За последнее время одним из немногих (если не единственным) исследований, в котором был осуществлен глубокий концептуальный анализ мифа, стала монография А.Ф. Косарева «Философия мифа». Проблема экспликации познавательных функций мифа является для А.Ф.Косарева наиболее значимой. В этой связи автор отмечает важную роль антропоморфизма в мифе. Антропоморфизм имплицитно заключает в себе комплекс многих методов познания. Далее, снова обращаясь к понятию символа, А.Ф. Косарев обращает внимание на гносеологический потенциал последнего, так как символ, интегрируя физическую, метафизическую и трансцендентную реальности, позволяет рождаться новым идеям, постоянно обращаясь к бескрайнему полю смыслов. Эвристическая значимость мифологии основывается, согласно А.Ф. Косареву, на способности мифа отражать и интегрировать в единое целое три вида реальности: физическую, метафизическую и трансцендентную (именно констатация этих трех видов реальности является для ученого онтологической схемой, определяющей всю логику его рассуждения). Такая способность, по мнению автора, реализуется в мифе посредством актуализации трансцендентного начала в человеке, позволяющего расширять горизонт познавательной деятельности. Наука в данном случае зачастую рассматривается А.Ф. Косаревым в качестве некоего инструмента классификации знаний, процесса формирования категориального корпуса. Таким образом, мы обнаруживаем одну из вариаций уже известной нам тенденции к противопоставлению мифа и науки, проявляющейся в процессе «реабилитации» первого.

В результате историко-сравнительного анализа концептуальных походов к проблеме взаимодействия мифологического и научного знания, сформировавшихся во второй половине Х1Х-ХХ вв., представляется возможным сформулировать следующие выводы:

Одной из основных тенденций в философской традиции, посвященной изучению мифа и как такового, и в соотношении с научным дискурсом, является реабилитация мифологической логики мышления в рамках современной тому времени культуры. Критика рациональных установок и сциентизма, ставшая доминантой философской мысли XX века, будучи преломленной через призму проблемы корреляции мифа и науки, была реперезентирована в идее легитимации содержания, логики и интенций мифа как формы культуры перед лицом Разума. Актуализируя обращение к сознанию как к целостному феномену, интегрирующему многообразие рациональных и иррациональных форм его активности, в исследованиях мифа не только постулируется утверждение о его равноправном с наукой статусе, но и высказывается резкая критика последней,

приводящая к идее противопоставления мифа и науки, но с «обратным» знаком. Такая позиция консервирует тенденцию к жесткому противопоставлению мифа и науки, ограничивающую возможности их корреляции лишь констатацией (в более или менее широком виде) внешней схожести категориального аппарата и некоторых логических операций. Вследствие этого в современной эпистемологии проблема взаимодействия науки и мифа требует выработки новых подходов, направленных на преодоление сложившейся тенденции и формирование принципиально иной модальности в ее рассмотрении и решении.

Вторая глава «Онтологические основания взаимодействия постне-классической модели науки и мифа» посвящена выявлению возможностей мифа как когнитивного феномена в контексте смыслового поля современной культуры и определению онтологических предпосылок и условий взаимодействия эвристики мифа и постнеклассической модели науки на основании категорий темпоральности, события и антропности.

В параграфе 2.1. «Актуализация мифа в пространстве современной культуры: проблема критериев» рассматривается вопрос о дефинициях самого понятия «миф» в современной культуре, а также проблема преодоления «негативных» интенций в трактовках мифа.

В параграфе показано, что философской позицией, во многом обосновывающей современное понимание мифа, стали взгляды представителя французского структурализма (позднее - постструктурализма) Р. Барта, для которого существование мифа в современных условиях есть прежде всего существование в качестве слова. Таким образом понимаемый миф не имеет субстанциональных границ, поскольку главным в нем является специфический способ высказывания, а не содержание сообщения. Следовательно, миф, образно говоря, не имеет жестко определенной «территории» применения. Точнее, эта «территория» зависит не от четких границ предмета мифа (ибо таковых по большому счету не существует), а от целесообразности и потенциальной эффективности мифологизации того или иного дискурса.

С точки зрения Р. Барта миф не уничтожает истинный смысл, а деформирует его. Смысл теряет свою историю, сохраняя существование, при этом функция деформированного смысла - быть императивным обращением именно ко мне. Таким образом, миф псевдонатурален, в нем утилитарная функция прикрывается оформлением «под природу». Однако именно поэтому потребитель мифа воспринимает его интенцию как нечто само собой разумеющееся, поскольку аппеляция мифа к сознанию субъекта сопровождается предложением не отказаться от смысла, а, наоборот, якобы понять смысл, на деле уже похищенный из языка и превращенный в форму и понятие мифа, нацеленные на то, чтобы произвести определенное впечатление (добавим — с определенной целью).

В этой связи мифу подвластны практически все формы культуры и виды социальных практик. Для Р. Барта очевидна в этом смысле все возрастающая негативная функция мифа в современной культуре, ее утилитарность служит питательной средой для тотального распространения мифа.

Указанная трактовка роли мифа в культуре весьма чувствительна к смене полюсов (знаков). Если миф утилитарен и является выражением различных

тенденций буржуазного общества, то взятый сам по себе он представляет определенный способ мышления, априори не содержащий тех негативных характеристик, функций и целей, которые он реализует сегодня. Иными словами, разрушительная (по Р. Барту) роль мифа не есть предзаданная имманентная его константа. В этом смысле сам миф как форма мышления нейтрален и может быть реализован и в качестве конструктивного способа как социальной рефлексии, так и социального действия.

Проецируя описанный Р. Бартом механизм функционирования мифа на сферу науки, мы обнаруживаем тенденции, весьма релевантные основным принципам указанного механизма. Речь идет о том, что при изучении вопроса о взаимоотношениях мифа и науки в современных условиях на первый план выходит проблема распространения квази-и-лженаучных теорий и представлений. Рост числа такого рода «исследований» задает, казалось бы, единственно возможную логику оценки перспектив корреляции мифа и науки и очевидно, что основной интенцией такой логики становится резкое неприятие (прежде всего, научным сообществом) мифа как абсолютно ненаучного знания.

Тем не менее описанная ситуация реализации мифа в науке не является единственно возможным сценарием. Экспликация гносеологического потенциала мифа требует отказа от понимания последнего как наивной, спекулятивной формы мышления, девальвирующей критерии науки и конституирования логики мифа в качестве одной из возможных познавательных стратегий, способной органично и корректно функционировать в рамках науки, не подменяя ее собой, а открывая новые перспективы для ее развития.

На пути к достижению такой цели мы сталкиваемся с проблемой интерпретации, заключающейся в неизбежности (на первый взгляд) деформации логики мифа в современной культуре. Действительно, практически любая сфера культуры не только наполняет саму структуру мифологического мышления своим содержанием, но и изменяет эту структуру, более или менее произвольно приспосабливая ее к своим целям. При этом миф уже представляет собой скорее не целостное образование, а механически сконструированную (с разной степенью успешности) технологию, усеченную версию мифа. Это актуализирует необходимость преодоления стереотипов и той самой тотальной «утилитарности» в понимании мифа сегодня. Такое понимание должно быть равно дистанцировано как от тенденции всеобщей мифологизации культуры, так и от отрицания мифа как такового в любых формах своего проявления. Как следствие, реконструкция мифа невозможна без нахождения в рамках современной культуры тех критериев и условий, сфер деятельности человека и общества, которые позволили бы осуществить данную реконструкцию не в виде механического перенесения, а в качестве органичного процесса.

По мнению автора, основные принципы, лежащие в основе постнекласси-ческого образа науки сегодня формируют условия для реализации мифа прежде всего как когнитивного феномена.

Миф, будучи формой «человекоразмерного» познания мира, приобретает в контексте постнеклассической науки особое значение, так как включение в сами основания науки антропности как необходимого элемента с необходимостью указывают на гуманизацию науки как закономерную тенденцию ее разви-

тия.» Указанная тенденция в контексте исследуемой нами проблематики ставит вопрос о нахождении онтологических оснований взаимодействия постнеклас-сического образа науки и мифа.

В параграфе 2.2. «Эвристические аспекты категории темпоральности в компаративистском анализе мифа и науки» изучены основные характеристики категории времени как одной из категорий, выступающей в качестве критерия сравнения науки и мифа. Во многих исследованиях, связанных с сравнительным анализом различных типов знания, указанная категория применяется в первую очередь как критерий такого анализа, позволяющий выявить сходства и различия рассматриваемых картин мира. Так, практически все концепции, связанные с изучением как мифа самого по себе, так и ориентированные на компаративистские исследования, так или иначе содержат характеристики временных закон омерностей.

Одной из важнейших характеристик времени в мифе является его слитность, взаимопроницаемость как в линейном (прошлое, настоящее, будущее), так и в «вертикальном» (профанное и священное) аспектах. Как следствие, миф «благодаря своей постоянной активности и неугасающей актуальности как бы постоянно присутствует "здесь" и "сейчас".

Если категория времени для мифа может быть описана как единая, внутренне однородная система взглядов, то при описании представлений о времени в научной традиции необходимо учитывать то, о какой науке идет речь. Очевидно, что в классическом, неклассическом и постнеклассическом типах научной рациональности (согласно классификации В.С.Степина) понимание времени как фундаментальной категории познавательного процесса и картины мира принципиально различно.

Исходя из этого, необходимо отметить, что тенденция, утверждающая невозможность корреляции характеристик времени в науке и мифе, обращается к классическому типу науки, что, собственно, и обуславливает данную интенцию. Строгая изотропность, однонаправленность и, в конечном счете игнорирование времени как длительности и изменчивости в классическом естествознании создают основания для четкого противопоставления его «прозрачному» времени мифа.

Формирование в XIX веке неклассической научности приводит к принципиальным изменениям в представлениях о времени. Квантово-механическая реальность актуализирует такие категории как относительность и вероятност-ность процессов. Исчезновение строго определенных характеристик в описании времени связано с релятивистским характером процессов, протекающих в субатомной реальности, которые описываются, в частности, с помощью положений принципа дополнительности Н. Бора и соотношения неопределенности В. Гейзенберга. Во многом на основании указанных принципов формируется дискретное понимание времени, подразумевающее отсутствие в микромире привычной для макромира однонаправленной непрерывной темпоральности. рассматриваемая дискретность находит свое воплощение и в восприятии времени в мифе. В первую очередь речь идет о дискретном характере времени и событий, в нем происходящих. В данном случае дискретность должна пониматься как уникальность определенных фрагментов времени, содержащих законченное со-

бытие (архэ). Такие фрагменты могут быть связаны, но не в системе «общего» гомогенного понятия времени, а в логике «очевидной необходимости» такой связи, не обусловленной универсальным временным критерием. Помимо этого, архэ, представляя собой архетипическое прасобытие, не содержится в прошлом, оно присутствует во всех привычных для профанного времени измерениях, определяя настоящее. Подобно тому, как необратимость и синхронность профанного времени мифа связана с уникальностью архэ времени священного, определяющего событие настоящего, процессы, происходящие в субатомной физической реальности, несмотря на свою дискретность и противоречивость, определяют гомогенность времени в макромире. Миф, изначально основываясь на видении отдельного результата действия и аппелируя в первую очередь к непосредственному локальному чувственному впечатлению как отдельной точке настоящего времени, впоследствии постепенно уходит из «эмпирического» плена сиюминутных действий и начинает усматривать в наборе событий определенную закономерность, формирующую впоследствии гармоничную картину универсального миропорядка, базирующуюся на идее вечного круговорота (и, следовательно, Времени).

Обращаясь к категории необратимости, характеризующей значение темпоральное™ в функционировании саморазвивающихся систем (выступающим в постнеклассическом образе науки в качестве основного типа изучаемых объектов), мы обнаруживаем логику, во многом релевантную отношению ко времени в мифе. Фактор времени является одним из определяющих в существовании диссипативных структур, так как наличное состояние такой структуры может быть описано как реализация вероятности (одной из многих), следовательно, экспликация причин этой реализации требует обращения к изучению предыдущего (предыдущих) состояний. Последовательность изменения конкретных параметров есть та самая функция, для реализации которой существует данное состояние структуры и ее поведение в этом состоянии.

В параграфе 2.3. «Событийность в науке и мифе» раскрывается значение категории события, во многом представляющей собой один из основных элементов как логики мифологического мышления, так и современной научной картины мира. Будучи смысловой единицей всей структуры мифа, событие задает модус действий субъектов и развертывания процессов в определенном направлении и последовательности. «Определенность» такой последовательности в мифе никоим образом не зависит от линейной темпоральности. Время мифа зачастую не существует вне событийности, поскольку имеет смысл лишь при описании какого-либо события, несущего смысловую нагрузку. В этой связи категория события в мифе с одной стороны во многом фундирует дискретность времени в классическом линейном варианте его понимания. С другой стороны, это не означает отсутствия какой-либо логики, связывающей события в процесс. Событийность мифа, изначально характеризующаяся фрагментарностью, тем не менее, в дальнейшем складывается в определенную систему действий

Как и категория времени, концепт события в единстве своих качественных характеристик в контексте мифа обнаруживает ряд коннотаций с дефинициями и смысловой нагрузкой категории события в постнеклассической модели науки. В первую очередь возможность такой корреляции обуславливается логикой си-

нергетики как одной из теорий, составляющих парадигмальное ядро современной модели науки.

Теория процессов самоорганизации с необходимостью утверждает событие в качестве одного из своих центральных элементов. Это связано с отказом синергетики от понятий строгой детерминированности и обратимости и постулированием вероятностности как одного из важных условий самоорганизации. Как следствие, теряет свою актуальность линейное понимание времени и развития, понятие четкой каузальной закономерности уступает место событийности, описываемой в категориях плюральности возможностей, нелинейной логики развития, подразумевающих стохастичность и многовариантность последнего. Нелинейность, в данном случае, означает постулирование в качестве причины развития появление различных незапрограммированных ситуаций, пересечения отдельных событий и их групп.

В этой связи интенции, задаваемые логикой мифа и определяющие способы понимания категории события, находят свое воплощение и в системе представлений синергетической концепции. Тем самым создаются условия для включения модальности конституирования концепта события в мифе в структуру онтологических установок постнеклассического образа науки как одной из моделей мышления, определяющих конкретные познавательные операции и методологические схемы.

В параграфе 2.4. «Антропологические основания конституирования мифа как когнитивного феномена в контексте постнеклассического образа науки» осуществлен анализ категории «человекоразмерности» (антропности) как одной из центральных идей и в структуре мифологического мышления, и в контексте постнеклассической науки. Утверждение субъекта как участника диалога с объектом, элемента, включенного в систему взаимоотношений, а не дистанцированного от нее, обусловлено процессами гуманизации в науке, подразумевающими влияние на ее деятельность разнообразных социокультурных факторов. Открытость научного дискурса для воздействия последних актуализирует рост интереса к проблематике, связанной с конституированием новых интенций в трактовке статуса и роли человека как познающего начала (одной из концептуальных категорий в этой связи является «антропный принцип»).

Будучи «человеческим» взглядом на мир, миф, создавая синкретическую картину этого мира, с необходимостью включает в нее человека как неотъемлемый элемент. Созидание смыслов в мифе осуществляется в точке слияния внутреннего и внешнего, интеллектуального и чувственного, где реальность не задана ни тем, ни другим, но формируется как их единство, в центре которого находится человек. В этом контексте личностный, «человекоразмерный» характер мифа является одновременно идей, фундирующей его мировоззренческий синкретизм, в котором сознание продуцирует реальность, выступая в тоже время ее порождением. Такой модус понимания мифа подразумевает отказ от представления о внешнем по отношению к человеку мире как некоем отдельном континууме. Миф есть форма репрезентации универсальной целостности, включающей сознание не только как один из элементов, но и в качестве определенного критерия самопознания, способа самоартикуляции.

Такое понимание мифа явным образом коррелирует с основными постулатами антропного принципа - одного из фундаментальных положений постне-классического образа науки, где антропоморфизм получает статус методологического основания познавательной деятельности.

Человек в мифе, представляя собой своеобразную призму, соединяет в своем фокусе мир сознания и физический мир. Подобно этому в логике теории самоорганизации события реализуются в точках соприкосновения мира сознания и мира природы.

Миф как система мышления демонстрирует ряд паттернов, сопоставимых с положениями универсального эволюционизма. В первую очередь, это синкретизм в понимании категорий целого и части, при котором последние в известной степени проявляют себя как тождество, характеризующееся интегральной природой. В мифе категория «вечного круговорота», применяемая здесь для характеристики миропорядка, с одной стороны, демонстрирует масштабность происходящих событий, с другой стороны, усиливает акцент на универсальности последних, что, в свою очередь, подчеркивает включенность происходящего в глобальный единый процесс. Подобный стиль мышления характерен и для эволюционно-синергетической парадигмы.

Интересно в данной связи обращение к категории «бриколажа», используемой К. Леви-Строссом в качестве характеристики мифологического способа мышления, представляющей процесс творчества как деятельность по конструированию смыслов, не определяемую жестко заданной целью и арсеналом специально приготовленных средств. К. Леви-Стросс указывает на сходство ученого и бриколера (в мифе), поскольку оба они так или иначе в своей деятельности (вне зависимости от различия ее модальности) должны исходить из наличия средств (в предельно широком значении этого понятия). При всех своих несомненных отличиях от научного способа мышления как такового, взятого в виде абстрактного набора принципов, операций и норм деятельности, бриколаж, наряду с другими формами творческой деятельности, представляющей, в конечном итоге, манифестацию человека как активного начала в мифе, находит целый ряд коррелятов в познавательных стратегиях, формирующих образ постне-классической науки.

Конституирование субъекта познания как творческого начала, созидающего реальность и являющегося ее неотъемлемым элементом выступает в качестве одного из стержневых положений постнеклассического образа науки, воплощенного, в частности, в идеях синергетики и глобального эволюционизма. Образ человека как участника универсальных эволюционных процессов фундирует расширение спектра его когнитивных возможностей в статусе субъекта науки. В этой связи в последней на современном этапе актуализирована метафора «игры» и «игрока» при характеристике эвристических методов и операций, когда человек, реализуя творческую познавательную деятельность, являясь органичной частью исследуемых систем, во многом выражает стохастический характер закономерностей, определяющих функционирование данных систем.

Таким образом, статус человека как креативного начала, обуславливающий когнитивный потенциал мифа, репрезентирован в постнекласссическом образе

науки в контексте реализации положений теории синергетики и глобального эволюционизма, образующих методологические и мировоззренческие установки современной научной картины мира.

В этой связи представляется возможным констатировать наличие целого ряда признаков, характеризующих комплиментарность модальности понимания человека и его роли в познавательном процессе в мифе и системе онтологических установок постнеклассической модели науки, репрезентированных в положениях и принципах синергетики и глобального эволюционизма.

Речь идет о констатации статуса человека как креативного начала в познавательном процессе, источника конструирования смыслов на стыке сознания и мира, субъекта постижения реальности, одновременно являющегося ее элементом, участником изучаемых процессов, представленных в качестве «человеко-размерной» реальности.

Указанные интенции в понимании человека могут быть реализованы в виде алгоритмов мышления, эвристических принципов, входящих в систему онтологических оснований постнеклассического образа науки, определяющих совокупность осуществляемых в ее рамках познавательных процедур и операций.

В Заключении указаны основные итоги работы и намечаются перспективы дальнейшей разработки исследуемой темы.

Основное содержание диссертации и выводы исследования отражены в следующих публикациях автора:

Публикации в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Тычкин П. Б. Логика мифа в концепции К. Хюбнера как эпистемологическая модель эволюции постнеклассической научной методологии / П. Б. Тычкин // Известия Томского политехнического университета - 2010 . -Т. 317,№6.-С. 157-161.

2. Тычкин П. Б. Когнитивный потенциал мифа в контексте современной научной картины мира (к критике структуралистской концепции мифа Р. Барта) / П. Б. Тычкин // Известия Томского политехнического университета - 2012 . - Т. 320, № 6. - С. 94-99.

Публикации в других научных изданиях:

3. Тычкин П. Б. К вопросу о роли нарратива в научном познании / П. Б. Тычкин // Труды II региональной научно-практической конференции «Философия социальной работы». - Томск: Изд-во ТПУ, 2003. — С. 20-21.

4. Тычкин П. Б. Рациональность мифа в контексте постнеклассической модели науки / П. Б. Тычкин // Трансформация научных парадигм и коммуникативные практики в информационном социуме: сборник научных трудов. - Томск: Изд-во ТПУ, 2009. - С. 287-289.

5. Тычкин П. Б. Методологические аспекты конституирования мифа как элемента постнеклассической научной рациональности / П. Б. Тычкин // Известия Томского политехнического университета. - 2009 . - Т. 315, № 6.-С. 107-110.

6. Тычкин П.Б. Эвристические аспекты категории «событие» в компаративистском анализе мифа и науки // Вестник науки Сибири. - 2012., №1 (2). - http://sjs.tpu.ru/joumal/article/view/230.

Подписано к печати 23.04.2013. Формат 60x84/16. Бумага «Снегурочка». Печать XEROX. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,26.

_Заказ 429-13. Тираж 100 экз._

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

Система менеджмента качества Издательства Томского политехнического университета сертифицирована NATIONAL QUALITY ASSURANCE по стандарту BS EN ISO 9001:2008

ИЗДАТЕЛЬСТВО*? 1ЛУ, 634050, г. Томск, пр. Ленина, 30 Тел/факс: +7 (3822) 56-35-35, www.tpu.ru

Текст диссертации на тему "Эвристический потенциал мифа в контексте постнеклассического образа науки"

Томский политехнический университет

На правах рукописи

04201360698 Тычкин Павел Борисович

Эвристический потенциал мифа в контексте постнеклассического

образа науки

09.00.08 - Философия науки и техники

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель доктор философских наук доцент Ардашкин И.Б.

Томск 2013

Содержание

Введение......................................................................................3

Глава 1. Концептуализация проблемы корреляции мифа и науки в философской традиции

конца Х1Х-ХХ вв..........................................................................17

1.1. Постнеклассическая научная рациональность как основание образа постнеклассической науки...............................................................19

1.2. Актуализация мифа как формы познания в

символической (трансценденталистской) теории...................................32

1.3. Образ мифа в концепции «методологического плюрализма»

П. Фейерабенда............................................................................51

1.4. Миф как когнитивный феномен в отечественной философской традиции Х1Х-ХХвв.....................................................................61

Глава 2. Онтологические основания взаимодействия постнеклассической модели науки и

мифа..........................................................................................77

2.1. Актуализация мифа в пространстве современной культуры: проблема критериев......................................................................79

2.2. Эвристические аспекты категории темпоральности в компаративистском анализе постнеклассической

научности и мифа..........................................................................99

2.3. Событийность в науке

и мифе.......................................................................................115

2.4. Антропологические основания конституирования мифа как когнитивного феномена в контексте постнеклассического

образа науки ...............................................................................123

Заключение.................................................................................145

Список литературы.......................................................................148

Введение

Актуальность темы исследования

Современный этап развития эпистемологии актуализирует комплекс вопросов, связанных с реализацией положений постнеклассической модели науки. Одной из основных ее черт является существенное расширение спектра исследований, что находит свое выражение как в развитии междисциплинарного подхода в рамках научного дискурса, так и в процессе взаимодействия последнего с различными формами вненаучного знания. Обращение современной науки к сложным самоорганизующимся системам как к объектам изучения акцентирует внимание на антропологической составляющей в познавательном процессе, поскольку человек интегрирован в указанные системы в качестве их неотъемлемого элемента. Вследствие этого в контексте научной методологии возрастает интерес к статусу, роли и месту человека как субъекта когнитивной деятельности, что, в свою очередь, требует осмысления человека как целостного феномена, реализующего свой познавательный потенциал в разнообразных формах, выступающих по отношению к науке в качестве альтернатив. В рамках этой тенденции интегративными критериями для исследований являются идеи синергетики, эволюционной эпистемологии, человекоразмерности объектов изучения, выступающие одновременно онтологическими и методологическими положениями постнеклассической науки. Определяющей особенностью рассматриваемых критериев является их универсальность, заключающаяся в способности выступать в качестве методов и принципов, на основании которых может быть реализовано взаимодействие науки и вненаучных познавательных практик.

Среди всего многообразия последних важное место занимает миф в силу своей укорененности в различных сферах культуры и социальных практиках как в диахроническом, так и в синхроническом аспектах. С одной стороны, миф представляет собой один из наиболее архаических типов мировоззрения, лежащий в основании культуры в целом. С другой стороны,

миф присутствует и в современном пространстве культуры, причем в качестве функционирующей системы мышления, так или иначе реализующейся практически во всех ее областях. Обращение к мифу в контексте рассматриваемой проблематики обусловлено тем когнитивным потенциалом, который в нем заложен, поскольку, будучи во многом первой картиной мира, миф, безусловно, был и одной из первых форм его познания.

«Человекоразмерный» характер реальности, находящейся в фокусе постнеклассической модели науки как объекта познания обуславливает необходимость формирования ее онтологических установок с учетом многообразия форм и способов реализации человеком познавательной деятельности. В этой связи миф, будучи системой мировоззрения, основанной на ярко выраженном «человеческом» модусе в построении картины мира, в современных условиях в единстве своих установок, категорий и принципов мышления является той формой знания, которая способна успешно взаимодействовать с наукой в силу актуализации в последней интереса к человеку в различных аспектах.

Процедуры научного поиска сегодня не могут более быть охарактеризованы в категориях ценностно-нейтрального исследования. Складываются нормативные основания научной деятельности, в которых особую значимость приобретают этические аспекты. Погруженность субъекта в реальность функционирования объекта, представленного в виде человекоразмерных систем (в том числе социальных), предполагает учет социокультурных детерминант, реализуемых в форме ценностных установок. В силу этого миф также содержит значительный потенциал, поскольку регулятивные функции занимают в структуре мифологического мышления одно из центральных мест.

Современная наука работает с такими уровнями и видами реальности, наглядность которых либо значительно ограничена, либо сведена к нулю (речь идет, в частности, о структурах субатомной реальности либо об объектах космического масштаба). Инструментарий собственно научных,

прежде всего экспериментальных, методов в такой ситуации достигает своих пределов; назревает необходимость существенного расширения спектра методологических средств и принципов, создающих возможности для развития познавательных процессов в сфере рассматриваемых типов реальности. В этих условиях важное эвристическое значение в качестве оснований научного поиска приобретают категории образности, творческого воображения, интуиции, на базе которых возможно построение адекватных моделей изучаемых процессов, характеризуемых высокой степенью нелинейности и стохастичности. Указанные категории играют в структуре мифологического мышления основополагающую роль, что, в свою очередь, создает предпосылки для реализации процесса взаимодействия постнеклассического образа науки и эвристики мифа в современных условиях. При этом, обращаясь к содержанию современной модели науки, мы прежде всего будем вести речь о естественнонаучном знании. Это обусловлено тем, что именно эта отрасль знания сегодня имеет дело с такими типами объектов (о чем шла речь выше), для изучения которых необходимо существенное расширение арсенала эвристических средств, что и обуславливает актуальность обращения к мифу как к когнитивной практике. Помимо этого, именно в естественнонаучной сфере во многом реализуются положения синергетики и глобального эволюционизма, то есть тех подходов, которые являются важнейшими элементами современного научного дискурса. Прежде всего элементы, процесс и логика функционирования указанных концепций демонстрируют целый ряд характеристик, позволяющих констатировать их сходство с когнитивными операциями мифа и, как следствие, возможность взаимодействия.

В этой связи особое значение приобретает проблема поиска оснований для взаимодействия мифа и современной модели науки. Реализация указанной задачи связана с рядом трудностей как методологического, так и, в более широком смысле, мировоззренческого плана. Тезис о необходимости взаимодействия науки с различными видами вненаучного знания (в данном

случае - с мифом) является одним из наиболее распространенных в современной эпистемологии. Однако в то же время количество исследований, направленных на экспликацию конкретных моделей такой корреляции и их онтологических и гносеологических оснований, относительно невелико. При этом многие из таких исследований зачастую не содержат сколько-нибудь глубокого анализа мифа как когнитивного феномена, что выражается в произвольном выборе критериев для сравнения и приводит к фрагментарности и эклектичности выводов. Таким образом, в настоящий момент сохраняет свою актуальность обращение к проблеме поиска оснований, обусловливающих возможности взаимодействия мифа и науки, что открывает перспективы для решения задачи, связанной с выявлением эвристического потенциала мифа в контексте постнеклассического образа науки.

В данном случае сегодня возникает еще одна проблемная ситуация, заключающаяся в девальвации как ценности потенциала мифа вследствие распространения значительного количества различного рода исследований и теорий, содержание и направленность которых возможно редуцировать к понятиям квази-и-лженауки1. Это приводит к формированию в научной среде негативной оценки всей проблематики, так или иначе касающейся различных аспектов изучения мифа. Такая «дискредитация извне» опасна прежде всего тем, что создает угрозу существенного сужения или устранения тематики, связанной с мифом, из проблемного поля эпистемологии. Как следствие, идея реализации мифа в условиях современной культуры зачастую характеризуется как девиантная линия развития.2 В этой связи особое значение приобретает преодоление представлений о мифе как спекулятивной форме мышления и философское осмысление перспектив конституирования

1 См. Кругляков Э. Почему опасна антинаука? // Здравый смысл. 2002. № 1. С. 5-7; Его же. «Ученые» с большой дороги. М., 2001. 320 е.; Александров Е.Б., Гинзбург В.Л. О лженауке н ее пропагандистах // Вестник РАН. 1999. Т. 69, № 3. С. 199-202; Расцвет лжеиауки - следствие кризиса общественного сознания : обсуждение в Президиуме РАН / В.Л. Гинзбург [и др.] // Вестник Российской академии наук. 2004. Т. 74, № 1. С. 17-27; Гинзбург В. Религия и наука, разум и вера // Наука и жизнь. 2000. № 7. С. 22-29; Абелев Г. Об истоках псевдонауки // Здравый смысл. 2002. № 1. С. 8-9; Файнберг Е. В защиту науки // Здравый смысл. 2002. № 23. С. 34.

2 Найдыш В.М. Мифология : учеб. пособие. М., 2010. С. 420-421.

6

мифа как одной из когнитивных практик, способной эффективно взаимодействовать с основными установками постнеклассического образа науки.

Степень теоретической разработанности проблемы

Сравнительный анализ науки и мифа является предметом достаточно большого количества исследований в зарубежной и отечественной философской традиции. Первые работы, в рамках которых рассматриваемый вопрос эксплицирован в качестве специфической проблемы, появляются во второй половине XIX века. Одним из ученых, обративших внимание на проблему соотношения мифа и науки как форм совершенствования объективации мысли, стал представитель лингвистического подхода A.A.

о

Потебня. В своих трудах он акцентирует внимание на идее языка как способа реализации когнитивной функции сознания, представленной в разнообразных формах культуры (в том числе мифе и науке).

Такие представители отечественной традиции изучения мифа, как Я.Э. Голосовкер и А.Ф. Лосев обосновывают идею неправомерности позиции, согласно которой миф оценивается как примитивная по сравнению с наукой форма культуры, выступающая в качестве инфантильной формы мышления. Так, Я.Э. Голосовкер выдвигает тезис об определяющем значении воображения (являющегося одним из основополагающих элементов структуры мышления в мифе) как метода познавательной деятельности4. В связи с этим ученый подчеркивает важную когнитивную роль воображения прежде всего в процессе научного изучения феноменов субатомной реальности, где востребованы мыслительные операции, включающие воображение как имплицитно необходимый элемент.

А.Ф. Лосев в своей работе «Диалектика мифа»5 последовательно проводит идею легитимации мифа в пространстве культуры, отвергая сциентистскую установку, рассматривающую миф и науку как низшую и

3 См. Потебня A.A. Слово и миф. М„ 1989. 622 с.

4 Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987. С. 50.

5 Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2008. 303 с.

высшую ступени развития общественного сознания. Философ критикует научную точку зрения, согласно которой миф анализируется исключительно с наукоцентристской позиции, тогда как он должен быть понят исходя из собственной логики. Такое изучение мифа демонстрирует мифологичность самого научного дискурса, выраженную, в частности, в справедливости использования категории «чуда», применительно к процессам, происходящим в микромире6. Вопреки распространенному стереотипу миф, по А.Ф. Лосеву, представляет собой строгую логическую структуру, имманентную человеческому сознанию и бытию, вследствие чего мифологический тип мышления является целостной формой объективации содержания сознания и в этом смысле противостоит науке как наиболее предпочтительная мировоззренческая структура именно в силу своей целостности, интегрирующей личность и историю.

Проблема соотношения мифа и науки находит свое концептуальное осмысление в работах Э. Кассирера . Он характеризует миф и науку как символические формы культуры, реализующиеся на основании универсальных закономерностей деятельности сознания. На основании этого Э. Кассирер делает вывод о том, что различия между данными формами знания лежат не в плоскости вопроса об объективности как критерия демаркации, поскольку оба типа мышления отвечают такому критерию. В первую очередь, по мнению ученого, речь должна идти о различиях в модальности мифа и науки как способов построения картины мира. При этом миф не может быть рассмотрен в качестве более примитивной структуры мышления по сравнению с наукой, будучи иной формой культуры, сложно организованной и обладающей не меньшим потенциалом, чем наука. В связи с этим Э. Кассирер утверждает мысль о принципиальном различии логики мифа и науки как типов мышления и познавательных практик, что становится основной доминантой его исследований.

6 Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2008. С.48.

7 Кассирер Э. Философия символических форм : в 3 т. М., 2001. Т. 2 : Мифологическое мышление. 280 с.

Значительным шагом вперед в рамках рассматриваемой нами проблематики в частности стала концепция К. Хюбнера8. Основываясь во многом на выводах, сделанных Э. Кассирером, К. Хюбнер, работая в целом в логике трансцендентального подхода, существенно его развивает. Так, К. Хюбнер конституирует основания мифа в их тесной корреляции с гносеологическими аспектами современной науки, доказывая наличие в структуре мифа таких элементов, как истина, логика и рациональность, позволяющих рассматривать миф в качестве когнитивного феномена, во многом коррелирующего с научной методологией. Тем не менее, миф и наука, согласно К. Хюбнеру, являются несоизмеримыми стилями мышления, указывая, в частности, на отсутствие в мифе понятийного аппарата в научном понимании этого слова.

Таким образом, обращение к проблеме взаимодействия мифа и науки как когнитивных стратегий достаточно широко представлено в философской традиции XX века. Доминирующей тенденцией при этом становится легитимация мифа как формы культуры, реализующаяся, однако, посредством острой критики научной рациональности, что приводит к резкому противопоставлению рассматриваемых традиций и констатации невозможности их сотрудничества (на этот раз не в силу «примитивности» мифа, а в силу «тоталитарности» науки как квинтэссенции идеи Разума, подлежащей деконструкции).

В частности, ярким выражением указанной тенденции являются идеи представителя постпозитивизма П. Фейерабенда, в рамках которых постулируется равенство различных форм культуры и зависимость научного прогресса от вненаучных традиций9.

На современном этапе проблема взаимодействия науки и мифа в различных аспектах представлена как в исследованиях, посвященных

8 См. Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996. 448 е.; Его же. Прогресс от мифа через логос к науке как теоретико-познавательная проблема // Разум и экзистенция : анализ научных и вненаучных форм мышления. СПб., 1999. С. 114-126; Его же. Критика научного разума. [Электронный ресурс] // Философия и атеизм : библиотека. Электрон, текст, дан. [Б.м.], 2010. URL: http://books.atheism.ru/philosophy/frh (дата обращения: 21.10.2011).

9 См. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. 542 с.

9

изучению функционирования и развития науки, так и в работах по философии мифа. В рамках первого направления необходимо назвать имена таких авторов, как B.C. Степин, A.A. Микешина, М.П. Завьялова, И.Т. Касавин, JI.A. Коробейникова, В.В. Налимов, В.А. Лекторский, Г.И. Петрова, В. С. Швырев, И.В. Че