автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Феномен социальной перспективы в современной социологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феномен социальной перспективы в современной социологии"

Направахрукописи

СИВИРИНОВ Борис Сергеевич

ФЕНОМЕН СОЦИАЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ (Методологические основания социального прогноза и управления)

Специальность 22.00.01 - теория, методология и история социологии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Барнаул 2004

Работа выполнена в Алтайском государственном университете. Научные консультанты:

доктор философских наук, профессор Тощенко Жан Терентьевич доктор социологических наук, профессор Григорьев Святослав Иванович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Желтов Виктор Васильевич доктор философских наук, профессор Субетто Александр Иванович доктор социологических наук, профессор Руденский Евгений Владимирович

Ведущая организация: Красноярский государственный университет

Защита состоится 43 июня 2004 г. в /<?*часов на заседании диссертационного совета Д 212.005.02 при Алтайском государственном университете по адресу: 656049, Барнаул, пр. Ленина, 61.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Алтайского государственного университета.

Автореферат разослан мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Дегтярев СИ.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Эффективное социальное управление требует глубокого и адекватного понимания как общества в целом, так и характеристик локальных процессов во всех основных его сферах. Практика социального управления связана с общеуправленческими операциями сбора, анализа и прогноза социальной информации. Каждый активный участник управления должен достаточно реалистично и квалифицированно относиться к пониманию фундаментальных оснований общественного развития, роли и места человеческой активности в обществе.

Современное общество стоит перед проблемой стабильного развития и выживания в будущем. Какова перспектива развития общества в целом? Насколько верны общие и частные прогнозы? Какие управленческие решения необходимо принимать исходя из предложенных прогнозов? Актуальность диссертации заключается в том, что ответы на эти вопросы должны даваться не только на уровне эмпирических социальных и управленческих исследований, но и на уровне фундаментальной науки. Актуальность темы исследования определяется сложностью задач социального управления и прогноза, с которой сталкиваются работники системы управления на всех уровнях управленческой иерархии в условиях проводимых в России реформ, и необходимостью глубокой научной разработки методологических оснований управления, которые могли бы стать эффективным инструментарием социальной практики. Актуальность и конструктивная ценность разработки общетеоретической социологической базы связана также с задачей эффективной обработки, анализа и обобщения данных эмпирической социологии и социальной статистики. Значительная часть социологических исследований, дающих богатый эмпирический материал, нуждается в соответствующей теоретико-методологической базе.

Каждая из теоретических моделей социальной реальности представляет собой вариант интерпретации общества, раскрывающий какую-либо его часть или аспект. Поэтому важна и актуальна каждая попытка обогатить отечественную теоретическую социологию новыми идеями и концепциями, а освоение российскими социологами опыта современной зарубежной теоретической социологии способствует появлению оригинальных социологических теорий, оказывающих влияние на отечественную и мировую социологию.

В современной литературе в рамках теоретической социологии опубликовано немного работ, дающих методологическую разработку целостной модели общества и механизмов его развития. Поэтому стала актуальной потребность в понятиях, которые обогатили бы категориальный ряд, представляющий многоплановый феномен общества. Введение в на-

учный оборот понятия «социальная перспектива» в форме категории теоретической социологии обогащает этот категориальный ряд, способствует развитию социологической мысли и эффективной социальной практики в России XXI века.

Таким образом, актуальность темы исследования определяется потребностью современного общества в предвидении и прогнозе как необходимых управленческих операциях, современными задачами социального управления и социальной аналитики, охватывающими весь спектр временных, пространственных и активных параметров общества в условиях динамичных изменений в России, а также потребностью в теоретической базе анализа, и обобщения данных эмпирической социологии и социальной статистики. Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена необходимостью осуществления новых подходов в социологических исследованиях, развивающих отечественную теоретическую социологию и обогащающих ее новыми идеями и концепциями.

Степень научной разработанности проблемы. Понятие «социальная* перспектива» отлично от понятий теоретической социологии - «социальная реальность», «социальное пространство», «социальное время». Содержание этого понятия значительно шире, чем у вышеназванных категорий, которые, однако, необходимы для разработки понятия «социальная перспектива».

Следует отметить, что в социологической и социально-философской литературе встречается выражение «социальная перспектива» в качестве синонима слов «будущее», «прогноз» (И.В. Бестужев-Лада, В.И. Ковалев, В.В. Лях, А.С. Панарин, Н.П. Полищук, О.Н. Соболь). Однако в подобных работах отсутствует исследование феномена социальной перспективы как категории.

Постановка проблемы восприятия и понимания социальной перспективы как феномена восходит к классической проблеме теоретической социологии - интерпретации социальной реальности. В классических и некоторых современных работах социальная реальность трактуется либо в субъективистском, либо в объективистском вариантах, не представляя собой целостное содержание феномена «социальная перспектива» (Э. Дюркгейм, А. Уайтхед, П. Бергер, К. Маннгейм, Т. Пар-сонс, Т. Лукман). Кроме того, в отечественной социологической литературе весьма редко встречаются исследования, разрабатывающие целостную и многомерную теоретическую конструкцию общества на метапара-дигмальном уровне. Прежде всего это работы С. И. Григорьева, С. Г. Кир-диной, В. Г. Немировского, Д. Д. Невирко. В частности, универсумная парадигма В. Г. Немировского и предлагаемая методология социальной перспективы позволяют не только лучше понять общество в его целостно-

сти, но и предложить теоретическую базу для разработки социальной практики и социальных технологий.

Феномен социальной перспективы включает социальное время как один из компонентов, определяющих ее динамические характеристики. Поэтому при разработке концепции социальной перспективы существенное значение имеют работы, посвященные понятиям «время» и «социальное время» (Э. Бергсон, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, О. Шпенглер, И. Пригожий, И. Стенгерс, А.А Давыдов, Г.Е. Зборовский, М.В. Ильин, В.Н. Костюк, АЛ. Левич, Н.Н. Трубников).

Следует отметить зарождение подходов к исследованию социального времени, близких к феноменологическому, в работах Аристотеля, Августина Аврелия, Э. Гуссерля.

В отечественной литературе социальное время не рассматривается в качестве феноменологического факта, как явление, существующее в социальной практике в сугубо условно-конвенциональной форме.

Существует проблема трактовки всеобщности и универсальности этого феномена. Время - явление всеобщее, но в динамике, ритмике и изменении всеохватывающего пространства оно по-разному проявляет себя на локальных, конкретных уровнях. Имеются работы, исследующие проблему локального, системного и функционального времени в природно-естественных системах (А.П. Левич, В.Н. Костюк), но отсутствуют фундаментальные разработки социального системного н системно-функционального времени с учетом их модусной представленности в рамках целостной социологической концепции.

Феномен социальной перспективы обладает системно-пространственными характеристиками. В этой связи следует отметить работы, посвященные исследованию социальных систем (В.Г. Афанасьев, И.В. Блау-берг, Э.Г. Винограй, В.В. Карташев, С.А. Кузьмин, Е.В Могилевский, Е.И. Морозов, ЕЛ. Режабек, Ю.М. Резник, Е.В. Ушакова, Э.Г. Юдин).

Феноменологический подход при анализе социальных систем в отечественной социологической литературе представлен небольшим числом работ, рассматривающих общие аспекты социальной феноменологии (Д. Г. Горин, В.П. Култыгин, М.О. Мнацаканян, Е.Д. Руткевич, ИМ. Смирнова).

Больший опыт в анализе общества на основе феноменологической парадигмы имеют зарубежные социологи. Основополагающими здесь являются работы А. Шюца. Интересную попытку развития феноменологической парадигмы в социологии осуществляют П. Бергер, Т. Лукман, Г. Ромбах, Г. Шпигельберг.

Элементы феноменологического подхода при разработке теории социальных систем имеются в работах Н. Лумана, который активно использует метапарадигмальный принцип в трактовке социальных систем.

Большинство исследований не отражает социально-релевантной, целостной синхронно-диахронной связи самих социальных и естественно-природных систем на концептуальном уровне. Близко к пониманию данной проблемы подошел польский социолог П. Штомпка.

Механизм социальной детерминации часто трактуется в объекти-вистско-позитивистском аспекте. Перспективными в исследовании социальной каузальности, на наш взгляд, являются неклассические подходы, раскрывающие социально-генетические, функционально-циклические механизмы развития социальных систем (СИ. Григорьев, А.И. Субетто, Ю.В. Яковец).

Фактор активности человека и общества - неотъемлемый элемент феномена социальной перспективы. Существенным вкладом в развитие теории активного общества являются работы А. Этциони, А. Турена и Джеймса Коулмэна (James Coleman). В современной отечественной литературе работы, посвященные данной проблеме, затрагивают широкий диапазон направлений: от социальной активности личности, социальной рациональности до механизмов самоорганизации общества (Е.А. Ануфриев,

B.Х. Беленький, МЛ. Бобров, СИ. Григорьев, И.Ф. Девятко, В.В. Желтов,

C.А. Кравченко, В.А. Лекторский, Н.Н. Моисеев, А. С Панарин, Ю.М. Резник, А.А. Сазонов, Н.М. Смирнова, Ж.Т. Тощенко, И.В. Фотиева, В.И. Франчук, И.В. Фролов, А.С. Шаров, B.C. Швырев и др.).

Значительное число работ посвящено проблемам активного воздействия на общество, связанного с сущностными свойствами человека. Особое направление представляет концепция жизненных сил человека (СИ. Григорьев), исследующая активное взаимодействие жизненных сил человека и жизненного пространства. Определение места, возможностей и пределов этой активности в рамках единого, целостного поля социальной перспективы - задача дальнейших исследований.

Таким образом, до настоящего времени в теоретической социологии отсутствовали исследования собственно феномена социальной перспективы. В рамках общей социологии и социальной философии исследуются важные аспекты и элементы социальной реальности. Общие методологические, концептуальные парадигмальные и метапарадигмальные основы дескриптивной и прескриптивной социологии открывают широкое пространство для развития российской теоретической социологии, новых теорий и открытий, позволяющих не только глубоко исследовать общество, но и активно влиять на социальные изменения.

Объект исследования

Современное теоретическое осмысление феномена социальной перспективы в социологии.

Предмет исследования

Особенности современной социологии феномена социальной перспективы как теоретического и методологического основания социального прогнозирования и стратегий управления.

Цель исследования

Целью исследования является разработка концепции феномена «социальная перспектива» как методологического основания социального прогноза и управления.

Задачи исследования

1. Проанализировать становление понятия «социальная перспектива».

2. Репрезентировать феномен «социальная перспектива» как единое социальное поле с временными, пространственными и активными характеристиками в качестве методологического основания социального анализа, прогноза и управления.

3. Исследовать темпорально-модусные характеристики социальной перспективы.

4. Провести феноменологический анализ социальной перспективы. Выявить характер связи человека, феномена социального времени и феномена социальной перспективы.

5. Дать социально-пространственную (системную) характеристику социальной перспективы, ее строения и динамики на основе целостного подхода к анализу общества, отдельных социальных целостностей и системных механизмов их взаимодействия.

6. Исследовать активные компоненты «социальной перспективы» (теоретико-рефлексивный — в соотношении с социальной практикой и человеческий - в соотношении социально-антропологических свойств и их влияния на социальные изменения), а также выявить их возможности и пределы активного вмешательства в развитие общества.

7. Проанализировать основные социокультурные детерминанты и их базовую роль в формировании поля социальной перспективы и вектора человеческой истории.

Гипотезы:

а) Феномен социальной перспективы представляет собой социальное поле, в котором выражены единство и функциональная взаимосвязь темпоральных, пространственных и активных характеристик общества.

б) Темпоральная характеристика социальной перспективы предполагает существование эффекта системно-функциональной социальной экс-темпоральности и в свою очередь возможность перехода социальных состояний из функционального социального настоящего в функциональное социальное прошлое и наоборот.

в) «Социальное будущее» является относительно самостоятельным социокультурным феноменом квазиреальной формы, выполняющим важные мотивирующие и социально-нравственные функции.

г) Человек, в совокупности его качеств, является константой общества, определяющей как его нынешнее состояние, так и перспективу будущего общества, его возможности и пределы.

д) Социальная рациональность - это свойство активности социальных систем, их функций на макросоциальном уровне, а не только свойство индивидуально-личностного проявления.

е) Базовыми социокультурными детерминантами-императивами социальной перспективы общества являются созданные людьми и обществом институты и процессы, которые в своей позитивной функции обеспечивают позитивное будущее (нравственность, социально-управленческий механизм, производственно-технологический потенциал.

Теоретико-методологические основы исследования. Метод оло-гическую основу исследования составляют феноменологический и системный подходы, технологический детерминизм.

Теоретическую основу исследования составляет концепция жизненного мира Э. Гуссерля и А. Шюца, учение об идеальных типах М. Ве-бера, теория социальных систем Н. Лумана, концепция хабитуса П. Бур-дье, теория структурации Э. Гидденса, концепция общественного эволюционизма Н.Н. Моисеева, концепция социального парадокса Ж.Т. То-щенко, концепция жизненных сил человека СИ. Григорьева, социогене-тическая концепция А.И. Субетто и универсумная парадигма В.Г. Неми-ровского.

Методы исследования: компаративистский метод, метод типоло-гизации, классификации, трансцендентальный метод И. Канта, антропологическое направление в социологии.

Источниковую базу исследования составили труды классиков зарубежной и отечественной социологии, работы современных авторов, освящающие отдельные аспекты феномена социальной перспективы в теоретической социологии, социальной философии, теории социального управления, социальной психологии.

Научная новизна диссертационного исследования

• Дана разработка концепции феномена «социальной перспективы» как единого социального поля, присущего любому социальному образованию и обладающего временными, пространственными и активными характеристиками и представляющего собой методологическое основание социального анализа, прогноза и управления.

• Доказана связь категории «социальная перспектива» с социологической категорией «социальная реальность».

• В рамках феномена социальной перспективы открыто явление «социальной интерференции» как результата взаимодействия множеств.

• Проанализировано и уточнено содержание понятия «социальное время», темпорально-модусная характеристика «социальной перспективы» и на этой основе — понятий, характеризующих три модуса социального времени. Доказывается возможность функционального меж-думодусного перехода социальных состояний общества и отдельных общественных образований и процессов (из настоящего в прошлое состояние, из будущего в прошлое и т.п.).

• Исследован феномен социальной квазиреальности как объект социологической теории и социальной практики.

• Исследован пространственный аспект социальной перспективы, ее строения и динамики в феноменологическом ключе.

• Предложен авторский вариант понимания социальных систем, в контексте теории социальной перспективы, их природы, динамики и взаимодействия.

• Исследован феномен целостности социальной перспективы как всеобщее свойство социальных явлений на макро-, мезо- и микросоциальном уровнях.

• Интерпретировано понятие «социум», позволяющее уточнить социологические подходы к анализу, диагностике и практике социального управления.

• В рамках анализа активных компонентов социальной перспективы социологическое знание определено как важное звено в механизме обратной связи всего процесса социального управления.

• Впервые исследован феномен «социальное будущее» в качестве относительно самостоятельного социокультурного феномена, как социальная квазиреальность, а также исследованы его социальные истоки («генераторы»), функции и роль как активного компонента социальной перспективы и ее нравственного мотива.

• Введено понятие человеческого измерения социальной перспективы, в котором человек представлен как активная константа общества, еще до конца не реализованная, но определяющая в существующей пока форме его структуры, и не только возможности, но и в конечном счете пределы и ограничения в развитии общества.

• Исследована социальная рациональность и охарактеризована как свойство активности социальных систем, проявляющееся не только как личностно-индивидуальное качество, но и как качество мезо- и мак-росоциальных систем. Иррациональность и рациональность являются неотъемлемыми компонентами социальной перспективы.

• Выделены базовые социокультурные и управленческие детерминанты-императивы (не отдельно - детерминанты и императивы, а вме-

сте), обусловливающие и обеспечивающие позитивный потенциал социальной перспективы.

• Нравственность, социально-управленческое содержание демократии, производственно-технологические системы определены как базовые, функционально значимые социальные «артефакты», в которых проявляется характеристика активного начала человека и общества.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Феномен социальной перспективы — это единое, многомерное, динамическое поле социальной потенциальности, в единстве функциональной взаимосвязи темпоральных, пространственных и активных характеристик общественных образований, исследуя которое можно эффективно осуществлять социальное управление и социальный прогноз. Феномен социальной перспективы - это такая реальность, которая включает в себя единство комплексного, многоаспектного многообразия объективных и субъективных реальностей. Феноменологическая социальная реальность является составным элементом социальной перспективы.

Социальный субъект и объект в универсуме каждой социальной

перспективы взаимообусловлены не только механизмом их внутреннего взаимодействия, но и структурой пространства перспектив социального мира. Функции социального субъекта и объекта одинаково принадлежат полю социальной перспективы на любом масштабном уровне, поэтому они одинаково функционально значимы в функционировании и динамике социальной перспективы. Существует динамический баланс в соотношении роли субъекта и объекта в социальной перспективе в зависимости от обстоятельств.

Социальная перспектива - это реальность в единстве прошлого, настоящего и будущего, ее целостной направленности и потенциальной динамике. Феномен социальной перспективы присущ не только микромасштабности социальной реальности отдельного человека, но социальным целостностям мезо- и макромасштабности. Центром локальной социальной перспективы может быть социальный институт, организация, регион, государство, правительство, отдельная организация. Структура центра социальной перспективы включает в себя материально-физические и организационно-управленческие ресурсы, психику, сознание, ценности, потребности, интересы, нормы, намерения. Связи взаимодействия социальной перспективы могут быть прямыми, опосредованными, косвенными.

Теоретический конструкт феномена социальной перспективы позволяет конструировать не упрощенные модели социальной реальности, а создавать объемную, многомерную систему, динамическое «сетевое», «тканое» пространство неравносильных и неравноценных связей.

2. Феномен социальной квазиреальности представлен различными видами квазиреальностей. Наряду с мифологической, идеологической и виртуальной квазиреальностями существуют, например, административная, муниципальная, политическая и много других социальных квазиреальностей. Социальная квазиреальность обусловлена процессом социальной интерференции в поле «социальной перспективы». Социальная интерференция как результат пересечения реальных, базисных процессов и связей взаимодействия социальных образований, отдельных актов человеческого сознания инициирует интерферентный образ поля социальной перспективы. В социальной жизни люди часто видят лишь доступные восприятию интерферентные образы поля социальных взаимодействий, событий и процессов и реагируют только на них. Необходимо учитывать все пространство интерференции социальных перспектив разной масштабности (если требуется, вплоть до глобальной), вовлеченных в каузально-детерминистское поле функционирования любого социального объекта.

Квазиреальность «будущее» является тем социальным квазипространством, которое формируется в сознании людей в рамках вышеперечисленных механизмов. Квазиреальность «будущее» выступает как мо-тивационное поле и вектор социальной деятельности субъекта.

3. Социальное время является феноменом, воплощающим динамические характеристики социальной перспективы, и феноменологическим фактом, отражающим неразрывное единство субъекта и объекта, как явление, существующее в социальной практике в условно-конвенциональной форме, но порождаемое контактом сознания и объективного мира.

Предлагается разрешение модусного парадокса социального времени (прошлого уже нет, настоящее неуловимо, будущего еще нет) с помощью экзистенциально-феноменологической интерпретации, а также с помощью системно-функциональной трактовки каждого модуса. Согласно системно-функциональной трактовке, человек и общество обладают свойством относительной социальной экстемпоральности, т.е. возможностью перехода социальных состояний из системно-функционального социального настоящего в системно-функциональное социальное прошлое и наоборот, не только в индивидуальном и общественном сознании, но и в социальной практике. Это позволяет признать факт принципиальной возможности социально-исторической обратимости, в системно-функциональном смысле (не в бытийно-онтологическом), что имеет конкретно практическое значение в управлении обществом, при планировании и прогнозировании общественного развития.

4. Пространственный аспект социальной перспективы, ее строения и динамики представляет собой системную квазиреальность феноменологического свойства.

Феномен целостности социальной перспективы представлен как всеобщее социально-системное явление, существующее на макро-, мезо- и микросоциальном уровнях. Всякая целостность феноменологична и существует в двух аспектах. Первый означает, что она складывается как результат акта человеческого сознания, стремящегося зафиксировать объекты и процессы окружающего мира в форме целого, благодаря абстрагирующей и интегрирующей функции сознания.

Второй аспект - онтологический - связан с формированием социальных целостностей как результата инструментальной человеческой практик». Феномен целостности социальной перспективы отражен в авторской трактовке понятия «социум», как целостностного единства социальных и естественно-природных систем, что очень важно при анализе, диагностике и практике социального управления. Управленческая и со-циоинженерная деятельность призвана учитывать социоприродное единство социальной перспективы и в проектных разработках любого содержания обеспечивать сбалансированное, непротиворечивое взаимодействие всех основных компонентов социума. Критерий естественности социальных целостностей в конечном счете основывается на социально-природных характеристиках человека. По данному показателю можно судить, насколько социальные процессы соответствуют социоприродной среде, социальным и биопсихологическим константам, потребностям и алгоритмам человеческого поведения. Наличие этого соответствия обеспечивает способность социальных систем к позитивной самоорганизации и адаптации.

5. Социальное взаимодействие, как отношения между людьми, индивидами, составляет важную сторону общества. Социальная реальность не исчерпывается ни межиндивидуальным, ни межгрупповым взаимодействием. Социальное взаимодействие проявляется еще и как целостное или элементное взаимовлияние социальных систем на ме-зо- и макросоциальном уровнях.

6. Активными компонентами социальной перспективы являются социальное знание и человек с его характеристиками и свойствами. Существенной стороной социальной практики является социальное управление. Сложность и полиморфизм социальных процессов требуют соблюдения принципа полиморфизма и полидисциплинарности как в теории, так и в управленческой практике. Социологическая теория является важным звеном в общей цепи механизма обратной связи управления, обеспечивающим не только качество социальной и социально значимой информации, но и в значительной степени определяющим научную, аналитическую составляющую в обосновании и обеспечении адекватности принятых решений. Социология обладает потенциалом активной органнзующе-синтезирующей функции в общем процессе социального управления. Необходимость синтеза организующей функции социо-

логической теории и практики социального управления обусловливается социальным содержанием управленческого результата.

7. В понятии «человеческое измерение социальной перспективы» человек в его единстве социо-, биопсихоприродных свойств мыслится как активная константа общества, определяющая его структуры и (в существующей пока форме) не только возможности, но и в конечном счете пределы и ограничения в развитии общества. Человеческое измерение социальной перспективы сопряжено с пониманием человека как ее центральной детерминанты, определившей и определяющей основные ключевые характеристики общества.

В данном случае человек сам есть то социоприродное пространство, которое уже своим наличным бытием задает пространственно-временные и качественные параметры общества. «Жизненные силы человека» наряду с позитивными характеристиками и возможностями, включают в себя слабости и ограничения человека как его составную часть. Учет этих двух важных сторон человеческой реальности обеспечивает возможность конструктивного социологического подхода к учету в деятельности человека как позитивных, так и негативных сторон.

8. Социальная рациональность — это функция активности как отдельного человека, так и общественных образовании по отношению к социальной реальности. Социальная рациональность - это проявление рефлексивной деятельности не только индивидов, но и социальных целостностей. Поэтому социальная рациональность выступает как свойство активности социальных систем на мезо- и макросоциаль-ном уровнях.

Рациональность индивида как социального субъекта четко проявляется на микросоциальном уровне в рамках доступного пространства воздействий. В универсуме-континууме социальной перспективы индивид имеет статус активного центра. На мезо- и макроуровнях субъект-ность как способность оказывать существенное воздействие на социальные системы строго в соответствии с поставленными целями снижается и часто полностью исчезает, и человек утрачивает статус субъекта воздействия.

Критерием социальной рациональности как показателя активности человека и общества в конечном счете (по результату) является способность к воспроизводству систем организма человека и систем общества в адекватных изменениям «социума» формах.

Социальная рациональность как компонент социальной перспективы существует в двух формах: объектной и субъектной. В содержательном аспекте социальная рациональность в позитивной функции

может сознательно развиваться в конечном счете в субъектной формах на индивидуально-личностном, микросоциальном уровне.

Новый тип социальной рациональности преобразует антропо-ноо-центристскую схему и вписывается в полицентризм пересекающихся дискурсов феноменологического сектора в пространстве социальной перспективы.

9. Базовыми социокультурными и управленческими детерминантами-императивами, обусловливающими и обеспечивающими потенциал социальной перспективы, являются нравственный, социально-управленческий, производственно-технологический. Это функционально значимые социальные артефакты, формы, в которых проявляется характеристика активного начала человека и общества.

Рациональность является неотъемлемым компонентом нравственной практики, когда осознается и принимается необходимость, а следовательно, ценность того или иного поведения. Разум не противостоит функциональной морали, а предполагает осознание как необходимый элемент этических нормативов в социальном поведении.

Человек с его ограничениями разума не может стать рациональным в той степени, которая позволила бы ему «отказаться» от морали.

Все существовавшие и существующие системы моральных норм и принципов эффективно функционируют в масштабах всего общества только тогда, когда они имеют трансцендентную базу, т.е. освящены и свято воспринимаются обществом. Религиозная мораль является примером достаточно эффективно действующих норм и принципов на протяжении тысячелетий истории.

Вторым базовым «детерминантой-императивом», без которого не может быть обеспечена социальная перспектива, является социально-управленческий механизм демократии, относительно наилучшим образом способный обеспечить функционирование общества. Демократия в любом случае сохраняет свою сущность, заключающуюся в исполнении прежде всего регулятивно-управленческих функций. Управленческий аспект демократии проявляется в развитом механизме обратной связи, обеспечивающем более эффективное социальное взаимодействие. Демократия на сегодняшний день - единственная технология социального управления, способная сформировать наиболее эффективный и относительно устойчивый комплекс обратной связи в макросоциальном масштабе, обеспечивая когнитивно-информационную составляющую обратной связи. Таким образом, демократия выступает в качестве технологии управления эффективным и сбалансированным в масштабах всего общества распределением материальных и культурных благ.

Техника - один из неотъемлемых детерминирующих факторов развития общества в рамках целостности социальной перспективы. Техника — это реальное средство, способствующее решению проблем общества. Техника детерминирует появление новых структур общества и порождает социальные изменения.

Социальный феномен техники как социальный «детерминанта-императив» выход ит за рамки вопроса о том, что первично в развитии общества - человек или сама техника. Изначально, социально-генетически, человек первичен в качестве демиурга техники. Однако фенотип развития общества формируется на агентной равнозначимости человека и техники как в ее развитии, так и в ее функционировании. Техника -важная составляющая социальной перспективы.

Теоретическая и практическая значимость работы

Теоретическая значимость исследования состоит:

- в том, что теория социальной перспективы вносит вклад в совершенствование методологических основ социологических исследований и стимулирует дальнейшее развитие отечественной теоретической социологии;

- в разработке концепции феномена «социальной перспективы» и ее категориального ряда;

- в обосновании важности феноменологического подхода в социологических исследованиях: феноменологический анализ как этап исследовательского процесса позволяет реалистично оценить ограниченные когнитивные возможности исследователя

- в идее применимости теоретической модели «феномена социальной перспективы» к исследованиям во всех сферах общества (социальной, экономической, политической, культурной);

- в анализе человека как основной генетической константы, детерминирующей формы и содержание социальных изменений;

- в расширении методологических подходов в анализе пространственных параметров общества: социальных систем и их процессуальных и детерминационных свойств;

- в распространении понятия социального взаимодействия на процесс взаимодействия мезо- и макросоциальных систем;

- в рассмотрении социальной рациональности в качестве функции, присущей как отдельному человеку, так и общественным образованиям.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения теоретических результатов в практике социального прогноза и управления.

Выводы и результаты исследования могут быть использованы в социальной аналитике и практике в системе государственного и муниципального управления в системе политической деятельности.

Теоретическая модель феномена социальной перспективы может быть использована при разработке методов анализа, планирования и прогнозирования социальных процессов.

Метод выявления поля социальной перспективы любого социального объекта позволяет учитывать возможно больший спектр его внутреннего и внешнего взаимодействия и на этой основе давать более полную оценку состояния всего объекта, его динамики и его элементов в процедурах планирования и прогнозирования.

Вывод о динамическом балансе социального субъекта и объективных факторов социальной перспективы позволяет не допускать в управлении ошибки абсолютизации как роли человека, так и объективных факторов общества в текущих социальных процессах и принимать более верные управленческие решения.

Разработанная автором концепция модусов социального времени позволяет определять степень системно-функциональной развитости процессов и объектов общества, фиксировать «остановку» социального времени в настоящем (обеспечивая стабильное настоящее состояние), «воссоздание» прошлых или формирование «будущих» состояний социальных систем, ставить практические задачи управления согласованием функциональных модусных времен в системах и комплексах общества.

Положения и идеи теории социальной перспективы могут быть использованы в преподавании курсов: «Общая социология», «Теоретическая социология», «Теория социального управления», «Социальное прогнозирование», «Социология управления»; при разработке спецкурса «Теория социальной перспективы».

Апробация результатов исследования

Основные идеи положения диссертационного исследования представлены в докладах и сообщениях на Всероссийской междисциплинарной научно-практической конференции «Проблема выживания человечества» (Томск, 1994), Первом Всероссийском социологическом конгрессе «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург, 2000), Третьем российском философском конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002); на межрегиональной конференции: «Социология в Сибири: состояние и перспективы развития» (Новосибирск, 2002); представлены на «круглом столе» журнала «Социологические исследования» (Москва Барнаул, 2002); Втором Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва, 2003); в сборнике материалов, опубликованных к VI конференции Европейской социологической ассоциации (Russian

Sociology About Russian Society. Papers prepared by Russian sociologists to the ESA VI Conference) (Moscow, 2003).

По теме диссертации опубликованы 25 научных работ общим объемом 323 п. л., в том числе 3 монографии.

Статья «Социальная рациональность как компонент социальной перспективы» (Социологические исследования. 2003. № 4) признана редколлегией и редакцией журнала «Социологические исследования» одной из лучших публикаций 2003 года в номинации «Новые подходы в социологических исследованиях» и отмечена дипломом.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, степень разработанности проблемы, определяются объект и предмет, цель и задачи, исследования, раскрываются теоретико-методологические основы исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются выносимые на защиту положения, представляется апробация исследования.

В первой главе «Феноменология социальной перспективы» рассматривается феноменологическая составляющая социальной перспективы, раскрываются сущность, категориальное содержание и структура.

В первом параграфе «Отлинейного восприятия времени к осмыслению социальной перспективы» прослеживается связь общего понимания времени с пониманием социального времени и «социальной перспективы». Ретроспективный взгляд на понимание времени в истории социальной мысли показал зарождение подходов к социальному времени, близких к феноменологическому. Платон, Аристотель, Августин Аврелий подчеркивали обязательную связь феномена времени с человеческим компонентом, сознанием. В дальнейшем социальная мысль развивает понимание социального времени, связывая его с динамикой пространственных компонентов общества, исследуя время как социальное поле человеческой деятельности. Время является феноменологическим фактом, отражающим неразрывное единство субъекта и объекта. Это явление существует в социальной практике в сугубо условно-конвенциональной форме, хотя и порождается контактом сознания и объективного мира.

Время - это те изменения пространства любых образований в его динамике, ритмах, циклах, последовательностях состояний, которые фиксируются нашим сознанием, памятью и измеряются.

Таким образом, время - чрезвычайно сложный феномен, связанный со всем многообразием процессов нашего мира и в первую очередь с самим человеком. Это не только последовательность событий, модусов, но и измеряемые, оцениваемые и переживаемые человеком социальные явления, перерастающие объяснительные возможности данного понятия. Феномен социального времени перерастает рамки линейного хода событий и превращается в феномен социальной перспективы как выражения полноты творческого начала и содержательной формы существующего мирового порядка. Очевидна поэтому потребность в теоретической конструкции, которая смогла бы лучше охватить этот многоплановый феномен «социальной реальности». Применительно к обществу наиболее адекватным представляется понятие «социальная перспектива».

Во втором параграфе «Темпоральнаяхарактеристика социальной перспективы и ее модусное выражение» ис следуется темпоральная характеристика социальной перспективы. Один из сущностных аспектов «социальной перспективы - ее целостность. Этот аспект целостности прослеживается и применительно к трем модусам времени: прошлому, настоящему, будущему, которые анализируются как единый пространственно-временной континуум.

Понятие «социальная перспектива» значительно шире «линейного» понятия «будущее». Будущее, прошлое и настоящее - равноценные составные части социальной перспективы. Понятие «социальная перспектива» позволяет учитывать социальные процессы в их временной целостности, в континуумной связи прошлого, настоящего и будущего.

Целостная, перспективная связь трех модусов содержит в себе постоянные пространственные детерминанты, из которых возникают векторы социального изменения, неразрывная связь феномена времени с пространством. Соотношение объективного и субъективного отражено в понимании времени как феноменологического факта. Автор дает определение социального времени, где время не внешняя, по отношению к человеку объективность, а субъектно-объектный феномен, формирующийся на базе объективных пространственных процессов в обществе, но через субъективную функцию сознания и памяти, благодаря которым феномен времени существует. Время - это условность, без которой люди просто не могут существовать. Время - это результат такой связи нашего сознания с внешним миром, которая помогает нам с той или иной мерой полноты объяснять динамику процессов, происходящих в природе и обществе, и ориентироваться в них. Время - явление всеобщее и всеохватывающее: оно - везде. В то же время, будучи проявлением динамики, ритмики и изменения всеохватывающего пространства, оно по-разному

проявляет себя на локальных, частных уровнях. В этой связи дается трактовка модусов социального системно-функционального времени применительно к социальным процессам локального характера. Каждый модус времени - это состояние системы объекта (в прошлом, настоящем или будущем) в его устойчивой качественной и функциональной определенности, охватываемое сознанием человека и связанное с определенным интервалом длительности этого устойчивого состояния.

Системно-функциональное модусное время имеет конвенциональный характер, но эта конвенциональность необходима в социальной жизни человека. Если мы можем воссоздать в настоящем то качественное и функциональное состояние социального образования, которое было в прошлом, то мы осуществляем как бы перемещение, возврат к прошлому (например, «реставрация» в истории Франции), если мы не меняем качественное и функциональное состояние социального образования, то этим самым добиваемся как бы остановки, стабилизации системно-функционального времени. «Остановка» локального времени означает, что в системе не происходит ничего существенного, ничего нового, едва возникшие процессы затухают.

Таким образом, метод вычленения системно-функциональных модусов социального времени применим в социальном управлении и позволяет определять относительную степень развитости процессов и объектов общества, «сдерживать» ход социального времени в настоящем (обеспечивать стабильность того или иного настоящего состояния), «воссоздавать» прошлые или формировать «будущие» состояния социальных систем, ставить практические задачи управления согласованием функциональных модусных времен в системах и комплексах общества.

В третьем параграфе «Социальная перспектива как новая интерпретация социальной реальности» социальная перспектива исследуется как феномен, перерастающий рамки традиционной феноменологии. Проблема восприятия и понимания социальной перспективы как феномена восходит к классической проблеме интерпретации социальной реальности.

Анализируя взгляды Э. Дюркгейма, А. Щюца, Н. Лумана, Г. Ром-баха, автор считает, что феноменологическая социология сделала важный шаг в объяснении социальной реальности, суть которого в том, что феноменологи, реалистично оценив ограниченные возможности в познании человеком социальной реальности, которая не дана нам такой, какова она есть на самом деле, т.е. поставив под сомнение адекватность восприятия, предложили изучать ее в локальном пространстве феноменологической картины. Феноменологическая социология не смогла в своей традиционной форме выйти за рамки феноменологического пространства. Автор, считая, что классическая феноменологическая методология познания может быть

использована как этап, ступень в методологическом базисе исследования социальной реальности, предлагает концепцию социальной перспективы.

Развивается лишь затронутая Э. Дюркгеймом проблема включения в сферу социологического анализа не только «чисто» социальных фактов, но и социально значимых фактов материально-вещественной и естественно-природной среды, которые являются неотъемлемой составляющей социальной перспективы. Это единство социальных и естественно-природных факторов автор воплощает в трактовке понятия «социум» во второй главе диссертации.

Феноменологическая социология, более реалистично подойдя к проблеме восприятия социальной реальности, включив в процесс ее конструирования элемент человеческой интерпретации, ее смысловой элемент, попыталась устранить недостатки объективистского подхода. Один из основателей феноменологической социологии А. Щюц понимал социальную реальность как социокультурный мир, «каким он предстает обыденному сознанию люден». Но социальная перспектива это не только и не просто сумма социальных объектов, представленных в образах сознания, а общее динамическое единство объектов и явлений этого социо-культурно-природного мира, в который погружены люди и их сознание и связанные с ними многообразные отношения и взаимодействия.

Классическая феноменологическая интерпретация социальной реальности не избавилась от субъективистской тенденциии в трактовке социальной реальности. «Интерсубъективность» А. Щюца также не вывела социальную реальность из субъективистского круга.

В современной феноменологической социологии появились попытки разорвать этот круг. Известный немецкий социолог Г. Ромбах выдвинул идею «трансцендентальной социальности», что означает признание за социологией оперировать не только объясненными и поэтому якобы «ясными и четкими» понятиями и категориями, но также ставить вопрос о «той самой» объективной социальной реальности. Не только конституирующая деятельность сознания субъекта, но и конституирующая операциональная деятельность людей формирует такое трансцендентальное пространство, которое может и должно восприниматься и учитываться в исследовании социальной реальности. Таким образом, «трансцендентальное пространство» является еще одной составляющей феномена социальной перспективы. В этом пространстве осуществляется та «абсолютная объективность», без учета которой социальный исследователь и практик не может иметь адекватное представление о процессах, происходящих в обществе.

Следует отметить феноменологическую природу социальной перспективы. Уже сам термин «перспектива» предполагает наличие «смотрящего» субъекта. Следовательно, человек выступает не просто как точка

отсчета, а как «организующий центр перспективы» (Хосе Ортега-и-Гасет). Но трансцендентальная метареальность социальной перспективы формируется и организуется также на мезо- и макро-социальном уровнях, и «организующим центром» может быть не только отдельный человек, но и любое социальное образование, каждое из которых имеет свое поле социальной перспективы (например, социальная общность, организация, правительство, государство).

Социальная перспектива нелинейна, она многомерна, хотя в то же время содержит и привычный нам векторный взгляд в будущее.

Рефлексивный момент социальной перспективы представляет собой ее неотъемлемую часть и органично вписан в момент существования социальных и природных структур, их динамику и развитие. В своем онтологическом проявлении социальная перспектива выступает в конечном счете как динамический потенциал социальных изменений и формирования различных структур общества. Из пересечения синхронно-пространственных и диахронных временных линий складывается своеобразная «ткань» и объемное поле социальной перспективы, в котором находятся в единстве социальное прошлое, настоящее и будущее, а также субъект и объект социальной рефлексии.

Социальная перспектива» воплощает в себе в конечном счете результирующую объективацию активности социальных субъектов и формирование того объективного механизма социальной детерминации, в котором (механизме) процесс познания присутствует как обязательный компонент бытия социальных структур. Следовательно, механизм результирующей объективации, проявляясь в динамике и изменении общественных структур, формируется как в пространстве рефлексирующего сознания (этап субъективации), так и в пространстве оперативной деятельности человека (объективация).

Объект и субъект в универсуме социальной перспективы слиты и взаимообусловлены не только их внутренним взаимодействием, но и структурой перспективного пространства социального мира. Социальный субъект и объект одинаково принадлежат полю социальной перспективы на любом масштабном уровне. И в этом смысле они одинаково значимы для результирующего вектора в функции и динамике изменения социальной перспективы. В реальной практике существует динамическое соотношение роли субъекта и объекта в социальной перспективе в зависимости от обстоятельств.

Феномен социальной квазиреальности представлен комплексом различных видов квазиреальностей (наряду с мифологической, идеологической, виртуальной). Феномен социальной квазиреальности присущ таким социальным реальностям, как, например, административная, муниципаль-

ная, политическая и другие реальности. Практически все социальные образования даны нам в форме квазиреальностей.

Феноменологическая форма социальной реальности, как и другие квазиреальности, является составным элементом социальной перспективы.

Парадокс абсолютизации объективного или субъективного в восприятии социальной реальности не разрешается в рамках традиционной феноменологической и объективистской социологии. Концепция социальной перспективы представляет собой именно такой подход к восприятию социального универсума, в котором эти две формы реальности представлены в функциональном единстве, что способствует более адекватному, а самое главное, реалистичному подходу к исследованию подлинно существующих процессов в обществе, а также реалистичной социальной практике.

Таким образом, феномен «социальная перспектива» - это теоретическая абстракция, которая служит для обозначения перспективы не столько как образа будущего, сколько как единого, многомерного, динамического поля социальной потенциальности, присущего любому социальному объекту, исследуя которое можно более полно и реалистично осуществлять социальный прогноз и управление. Социальная перспектива обозначает действительную реальность в единстве комплексного и многоаспектного многообразия объективных и субъективных реальностей.

Во второй главе «Строение и динамика социальной перспективы» исследуются компоненты, которые характеризуют «социальную перспективу» как целостный феномен в системно-пространственном выражении, а также ее динамику.

В первом параграфе «Целостность социальной перспективы общество, история, социальные системы» анализируется важная проблема социальной эпистемологии, проблема целостности социальных образований вообще и свойство целостности «социальной перспективы» как феномена в частности. Категория «целостность» трактуется в двух аспектах: феноменологическом (так как все феномены восприятия целостны как акты нашего сознания, стремящегося зафиксировать объекты и процессы в целостной форме, благодаря своей абстрагирующей, интегрирующей функции) и онтологическом, который создает немало трудностей для его словесной интерпретации. Во-первых, онтологически любой объект и его состояние постоянно изменяются, поэтому всякая целостность онтологически может существовать только в условиях непрерывности перехода и изменения. Во-вторых, наше сознание неспособно охватить эту неуловимую онтологию перехода. В-третьих, мы все же обречены на необходимость попытки описания живой онтологии и даже ее

учета при построении картины мира. Поэтому онтологически целостность уместно интерпретировать как процесс, основанный на универсальном принципе интеграции, в силу которого каждое явление в его наличном состоянии обусловливает формирование его целостного восприятия. Каждая целостность здесь выступает не столько как проявление дискретности реального мира, сколько как фиксация момента, «снимка» неразрывного и непрерывного бытия пространственных структур. Феномен целостности присущ всем аспектам и уровням социальной масштабности: в диахронии - целостность модусно-временного континуума и в синхронии - целостность социальных образований, с которыми мы имеем дело, т.е. которые включаются в круг нашего жизненного мира. В синхронном аспекте социальная перспектива представлена в форме топологической тотальности общества или даже отдельного социального явления, которую можно фиксировать терминами «состояние», «ситуация», «событие». Но топология общества по сути представлена его пространственными проявлениями отдельными целостными организационными образованиями и институтами, которые можно обозначать терминами «социальные структуры», «социальные системы».

Человеку свойственно целостное сознание как по поводу пространственных, так и по поводу временных аспектов жизни. Однако чаще всего - это редуцированное, порой упрощенное, восприятие.

В реальности необходимо формирование такого целостного сознания, которое способно преодолевать подобное упрощение. В этой связи следует подчеркнуть социально-практическую значимость целостного восприятия элементов социальной реальности, когда, например, в социальном управлении люди, принимающие решения, должны быть способны составить целостный образ управляемого объекта, его функциональных и качественных и пространственных границ. Для феномена социальной перспективы это синхронное «поле» социального пространства играет существенную роль, так как оно позволяет нам понимать общество и отдельные его элементы не только как целостный организм, но и как момент тотальности социального универсума, являющийся моментом связи прошлого настоящего и будущего в пространстве социальной перспективы. Важный момент целостного сознания связан с нравственно-этическим моментом восприятия целостности и ответственности не только относительно ближайших социальных целостностей, но и относительно глобальной целостности Земли, человечества и всей Истории.

Во втором параграфе «Социальные системы и социальная перспектива: природа и динамика» анализируется пространственная составляющая социальной перспективы. Поскольку социальные целостности -это элементы пространственной топологии социальной перспективы, в диссертации значительное место уделяется анализу социальных систем.

Рассматривается проблема феноменологического и онтологического статуса социальных систем. По происхождению и природе социальные системы - это проявление своей трансцендентной сущности, с одной стороны, субъективные представления упорядочивающего сознания - с другой, и объективные характерные организационные формы социальной реальности - с третьей. Диссертант подчеркивает, что в рамках феномена социальной перспективы было бы ошибочным рассматривать социальные системы в качестве единственного начального потенциала будущих социальных изменений. Суть подхода диссертанта в том, что таким потенциалом является социальная перспектива, обогащенная не только синхронно-диахронной связью социальных и социоприродных систем, но и их адаптационным социальным взаимодействием. В связи с этим автор дает определение термина «социум», которое в социальных науках, как правило, употребляется как синоним слова «общество». Социум - это общество и все природные и материально-вещественные предметы окружающего мира в их единстве, вовлеченные в сферу жизнедеятельности человека и приобретающие в результате этого свойства и характеристики, связанные со свойствами и характеристиками человека и общества.

В развитие взглядов социологов на социальное взаимодействие предлагается концепция, дополняющая разработку этого понятия. В социологической традиции прослеживается понимание социального взаимодействия как взаимодействия между людьми. Но это лишь часть социального взаимодействия, поскольку качествами и свойствами взаимодействующих индивидов не исчерпывается социальная действительность. Взаимодействие также является целостным или элементным взаимовлиянием социальных систем на мезо- и макросоциальном уровнях с использованием специализированных связей информационно-коммуникативного характера. Комплекс таких связей, например, между правительством и субъектом Федерации в конечном счете порождает результирующую взаимодействия объективированного характера.

Таким образом, пространственный аспект феномена «социальной перспективы» отражен в социальных системах. В природе социальных систем, которые имеют объективные корни в наличной онтологии их структур, важную роль играет их смысл, как результат самоописания, ибо без «смысла» и «самоописания» социальные системы, будучи продуктом деятельности людей, вообще существовать не могут. В этом и состоит феноменологический характер бытия социальных систем, идентифицированных в виде феноменов, в которых системное мышление является необходимым условием их существования.

В третьем параграфе «Процесс и детерминация «социальной перспективы», как потенциала социальных изменений» исследуется процес-суальность, как имманентное свойство социальной перспективы.

Процессуальность присуща почти всем системным целостностям общества. Это не только макроисторический и макросоциальный феномен, изучением которого занимались О. Шпенглер, А. Тойнби, К. Манн-гейм, А. Уайтхед. Процесс присутствует в социальных системах любой масштабности, в том числе на мезо- и микросоциальном уровнях. Социальная перспектива - это процесс, а всеохватность - одно из важнейших свойств процесса. При этом синхрония и диахрония «перспективы-процесса» сосуществуют как единое феноменологическое социальное поле. Социальная перспектива является «универсумом», не только вещей, но и взаимодействий. Социальная перспектива-процесс вбирает в себя («сращивает») бесчисленное множество состояний действительности.

Рассматривая социальную перспективу как процесс, автор вычленяет его предметно-содержательные свойства и существующие между ними связи и зависимости. При этом перспектива-процесс выражена в генерализующих понятиях, представляющих его свойства, факторы и характеристики (например, состояние, переход, становление и др.). В свою очередь в рамках этих свойств и характеристик, отражающих бытие социальных процессов, проявляют себя отдельные стороны процесса, которые позволяют видеть в нем движение (это проблема фаз, стадий, этапов, периодов и циклов). Синхрония процесса — это не только статика, но и динамика одновременных (одномоментных) связей элементов общества, обладающих определенными качественными и количественными характеристиками и представляющих собой состояние (событие, ситуацию) как всего общества, так и каждого из его элементов.

«Процесс» и динамика социальной перспективы находятся в тесной связи со структурными характеристиками социальных систем. Объективно складывающиеся структурные целостности и уровни социальных систем определяют различные формы и уровни социальной детерминации. Механизм детерминации должен быть представлен не только в виде линейного взаимодействия причин и следствий внутреннего характера, но и в виде взаимодействия сопутствующих причинно-следственных связей, т.е. того, что называется внешней детерминацией. Следовательно, не линия, а объемная сеть - вот образ детерминации в природе и обществе, ибо каждая линия и цепь детерминации пересекается с массой линий и цепей детерминации внешнего характера. При этом внутреннее и внешнее относительны в целостном поле социальной детерминации и выступают как моменты, а не как элементы единого целого. Следует подчеркнуть, что причинные связи - это одновременно и результат отбора наблюдателем связей, ситуаций, событий, и объективная «сетевая» связь этих событий и ситуаций. Именно такая, более сложная, сетевая модель механизма причинно-следственных связей позволяет в теории

и практике более эффективно подходить к процессам, протекающим в природе и обществе.

Таким образом, процесс и детерминация социальной перспективы связаны с пониманием качественных свойств общественных образований как результата их системного бытия, складывающегося из переплетения детерминант непрерывных факторов поля социальной перспективы двух типов: внутренних, присущих самой системе и внешних, проявляющих себя в различных формах воздействия на систему, причем не только со стороны социальных, но и природных объектов.

В третьей главе «Активное общество и социальная перспектива» исследуется проблема активности человека и общества с точки зрения возможностей и пределов сознательного вмешательства в общественные процессы.

В первом параграфе «Социальная теория и социальная практика — осмысление и формирование социальной реальности» анализируется активная функция и статус социологии в контексте ее взаимодействия с социально-управленческой практикой. Существенной стороной социальной практики является социальное управление. Если рассматривать процесс социального управления в контексте управленческого механизма обратной связи, то социологическая теория является важным звеном в общей цепи этого механизма, так как она обеспечивает не только качество социальной и социально значимой информации, но и в значительной степени определяет научную, аналитическую составляющую в обосновании и обеспечении адекватности принятых управленческих решений.

Современная ситуация в мировом и отечественном социологическом знании позволяет констатировать, что большинство научных публикаций в зарубежных и отечественных социологических журналах отражают аналитико-исследовательскую функцию социологии. Активность человека и общества по отношению к социальным процессам объективно связана с их полиморфизмом. Отсюда возникает проблема достаточности социологии как науки в анализе и исследовании социальных явлений. Идея «интегралистской социологии» П. Сорокина, заключающаяся в том, что «социокультурная реальность» существует в трех различных аспектах: эмпирическом или сенсорном, рациональном или логическом и сверхчувственном, металогическом, или трансцендентном, подтверждает необходимость обращения к наукам, исследующим все перечисленные аспекты «социокультурной реальности».

Диссертант подчеркивает, что вышеизложенное не предполагает подмену социологии другими науками, а лишь активное использование этих наук с их понятийным аппаратом в социологических исследованиях полиморфных объектов общества. Современная социология, таким об-

разом, объективно выступает в качестве синтезирующего знания и обладает потенциалом синтезирующего фактора социальной практики.

В традиционном механизме взаимодействия социальной теории и практики управления общественными процессами за научно-аналитическим этапом следует непосредственно этап внедрения, реализации. Особенностью данного этапа является то, что в его реализации принимают участие, как правило, только практики в узких рамках своей сферы деятельности. Но поскольку любой объект социума представляет собой чрезвычайно сложный, комплексный феномен, включающий в себя социальные, экономические, политические, психологические и другие параметры и процессы, постольку в реализации социально-аналитических разработок должны участвовать представители всех, необходимых в каждом случае наук. При этом социология и социологи могут выполнять органи-зующе-сннтезирующую функцию в общем процессе социального управления, так как это обусловливается в конечном счете социальным содержанием управленческого результата.

Таким образом, полнота функции социологии как науки должна реализовываться в синтезе двух аспектов: исследовательско-интерпрети-рующем (дескриптивном) и реализационно-практическом (прескриптив-ном), на основе синтеза междициплинарного знания и практики, что придает социологии импульс для дальнейшего развития и укрепления своего научного статуса и может способствовать стабильности социальной перспективы нашего общества.

Во втором параграфе «Человеческое измерение социальной перспективы» решается задача анализа человека в качестве основного (но не единственного) истока и детерминанты всего общественного развития и определяющего объективного компонента «социальной перспективы». Человек фактом своего существования в виде комплекса соцнопрнрод-ных качеств и свойств предопределяет характер общества и его перспективу. Человек в данном случае понимается не как мера-эталон, а как дименсиональная составляющая общества, пронизывающая все социальное пространство. Природно-психические и биологические свойства человека во многом влияют на социальное поведение человека и детерминируют основные структуры общества. Биопсихоприродные свойства человека являют собой не только определяющие факторы текущих социальных изменений и их социальных форм, но и факторы пределов и ограничений этих изменений, в исторически обозримой социальной перспективе. Таким образом, антропологическое поле «социальной перспективы» придает антропоморфный характер (разумеется, в разной степени) всем тенденциям в общественном изменении.

Человек - детерминанта социальной перспективы и исток социокультурного феномена «будущее». Феномен будущего в данном случае

рассматривается не как модус времени, а как относительно самостоятельный социокультурный феномен. В феномене «социальной перспективы» будущее является когнитивно-перспективной составляющей феноменологического характера. Будущее - это социальная квазиреальность, которая также подвержена процессу феноменологической объективации. Мыслеобразы будущего, выступая как внешний фактор по отношению к индивиду и группам, влияют на поведение и деятельность людей и включены в феноменологическое пространство универсума социальной перспективы.

Как социокультурная феноменологическая реальность «будущее» выполняет ряд функций: мотивационную, компенсаторную, регулятивно-управленческую и др. Существенной является мотивационная, побудительная функция, когда мыслеобразы будущего вызывают к действию мощные социальные силы. В этом смысле можно говорить об энергетическом потенциале феномена будущего. С мотивационной функцией сопряжена ценностно-нравственная. В этой связи следует подчеркнуть большое значение «этики будущего», порождающей социальную ответственность.

В социальной реальности будущее является социальным квазипространством, формирующимся в сознании людей в рамках вышеперечисленных функций. Будущее выступает как направление изменений моти-вационного поля социальной деятельности субъекта.

«Человеческое измерение» социальной перспективы включает в себя важный показатель социальной рациональности. Рассматривая социальную рациональность как компонент социальной перспективы, мы исходим из двухаспектного подхода к этому понятию.

Во-первых, социальная рациональность прежде всего проявляет себя в познавательно-преобразующей деятельности индивидов и групп (деятельностная рациональность). Второй аспект связан с функционированием социальных систем, с их внутренней рациональностью, проявляющейся в структурном механизме, а также в способности к самореференции и саморегуляции. Социальная рациональность в данном случае понимается как функция познания и активности (самореференцни) отдельного человека и социальных образований по отношению к социальной реальности.

Первый аспект, связанный с познавательно-преобразующей деятельностью индивидов и социальных групп (деятельностная рацио -нальность), проявляется в формальных показателях, характеризующих акты социального воздействия адекватно складывающемуся состоянию. Социальная рациональность первого аспекта - это в некотором роде условная рациональность, так как строится на весьма относительных (оце-

ночных) критериях, вытекающих из проективного целеполагания. Поскольку она необходимо связана с информативными условиями, которые всегда не полны или недостаточны, постольку правомерно признать ее постоянную, относительную, функциональную ограниченность. Техники менеджмента, технологии социального управления пытаются обеспечить требуемый уровень рациональности, однако можно лишь констатировать, что только на локальном, микросоциальном уровне в рамках доступного поля воздействия индивид имеет статус активного центра в универсуме-континууме социальной перспективы. С увеличением масштабности и сложности социальных процессов индивид (руководитель) часто утрачивает статус субъекта, способного оказывать существенное воздействие на социальные системы строго в соответствии с поставленными целями. Результирующая взаимодействия рационального с иррациональным представлена в форме конечной, «обезличенной» рациональности социальной перспективы как потенциальной направленности социальных изменений.

Второй аспект рациональности понимается как рациональность малых, средних и больших социальных систем. В данном случае системы выступают в статусе субъектов познания и социального воздействия.

Рациональность социальных целостностей выражена в структурно-функциональном механизме систем, обеспечивающем их устойчивость, воспроизводимость основных функций и адаптационные социальные изменения. Поэтому воспроизводство систем общества и системы биологического организма человека в адекватных изменениям «социума» формах лишь в конечном счете (по результату) является критерием социальной рациональности как показателя активности человека и общества.

Социальную рациональность как процесс следует рассматривать не только в позитивном ключе. Рациональность в качестве всегда редуцированной, упрощенной формы активного воздействия на общество представляет опасность. Функционирующая в направлении - цель-средство-результат, целевая рациональность, когда практически постоянна нехватка средств и ресурсов, превращает человека с его целями в асоциальное существо, сворачивающее вокруг себя пространство социальной перспективы, отнимая его у людей и общества.

Существует корреляция уровня рациональности в активности общества с уровнем социокультурного развития общества. Обращаясь к историческим примерам «восточной» и «западной» рациональности, автор предполагает, что Россия может сформировать репрезентативный фон эффективной деловой «инструментальной» рациональности на всех масштабных уровнях, будучи включенной, во-первых, в логику цивилизованных рыночных отношений; во-вторых, в широкие деловые и социокультурные контакты и коммуникации с носителями эффективных типов социокультурной рациональности.

Таким образом, активность человека и общества в формировании «социальной перспективы» не носит абсолютного характера. Любое текущее состояние социальной перспективы, каждого социального объекта есть абсолютная объективность, независимая напрямую от сознания и целенаправленной деятельности людей. Это означает, что такое состояние не столько определяется деятельностью людей, сколько связано с этой деятельностью, несущей прежде всего функциональную необходимую нагрузку в процессе возникновения того или иного состояния социального объекта, его социальной перспективы. Социальная феноменология разрушает рамки только нормативного понимания рациональности и стремится видеть различные формы рациональности, их открытый горизонт значений в «социальной перспективе» каждого социального образования. Важность социальной активности человека и общества как «целе-рациональной деятельности» при этом не умаляется, так как от нее зависят формы, динамика и конструктивный характер общественных изменений в социальной перспективе. Важным здесь как для социальной теории, так и для социальной практики является реалистичное понимание роли и места человеческой активности в общественных процессах.

Будущее эффективной социальной рациональности видится в синтезе рациональности индивидуальных субъектов действия и будущих форм коллективной и объективированной «безличной» рациональности с подключением к ним компьютерных информационно-экспертных систем.

В третьем параграфе «Социокультурные и управленческие детерминанты-императивы современного общества: нравственность, демократия, технологический детерминизм» анализируются базовые социокультурные и управленческие детерминанты-императивы, обусловливающие и обеспечивающие позитивный потенциал социальной перспективы: нравственный, социально-управленческий, производственно-технологический.

При анализе первого детерминанты-императива отмечается, что социологический подход связан с выяснением функциональной значимости морали для общества. Явные тенденции деморализации всего человеческого общества происходят не только под влиянием крайних проявлений капиталистического рынка, но и под влиянием политической и бытовой развращенности приходящего поколения, «переступившего» многие нужные и ненужные, архаические моральные запреты. Поэтому в ситуациях социальной интеракции, делового, политического и т.д. общения теряется всеобщий нравственный ориентир, на базе которого строится доверие человека к человеку, человека к государству и его институтам. При таком положении дел каждый имеет основания сомневаться в доверии к другому.

Рациональность является неотделимым компонентом нравственного поведения, когда осознается и принимается необходимость, а следовательно, ценность того или иного поведения, что генерирует феномен ответственности. В большинстве случаев человеческий разум нуждается в поддержке со стороны нравственных механизмов, имеющих не просто иррациональную природу, но природу трансцендентного характера. Человек с его ограничениями разума не может стать рациональным в той степени, которая позволила бы ему «отказаться» от морали.

Моральные системы, нормы и принципы эффективно функционируют в массовых масштабах только тогда, когда они имеют трансцендентную базу, т.е. освящены и свято воспринимаются обществом. В этом смысле религия является примером достаточно эффективно действующих норм и принципов на протяжении тысячелетней истории. Религиозная (освященная) мораль дает шанс разрешить парадоксы нравственности, преодолеть кризис доверия на макро-, мезо- и микросоциальном уровнях, и регенерировать морально-нравственное поле при всех прочих необходимых условиях.

Вторым базовым детерминантой-императивом, без которого не может быть обеспечена социальная перспектива, является социально-управленческий механизм, наилучшим образом способный обеспечить функционирование общества. На наш взгляд, в своем потенциале таким механизмом на сегодняшний день является демократия. В разных формах современная демократия в любом случае сохраняет свою сущность, заключающуюся в исполнении прежде всего регулятнвно-управлен-ческнх функций.

Возникнув в древних формах естественным путем, демократия существовала как необходимость социально-управленческого характера, как соответствие неотвратимому императиву физического, а потом и социального выживания. Под влиянием жизни, путем проб и ошибок люди приходили к различным формам демократии там, где в этом возникала потребность эффективного принятия решений и когда имелись соответствующие условия социально-экономического характера.

Управленческий аспект демократии выступает не только регулятором абстрактных общих интересов, но и регулятором учета интересов индивидов. Общий интерес следует понимать как функционирующее, практическое совпадение реально существующих индивидуальных жизненных интересов. Демократия как функционально-управленческое условие обеспечивает более эффективное социальное взаимодействие между социальными целостностями различной природы в общем процессе социального управления. В рамках общего социально-управленческого процесса ключевую роль играет обратная связь. Демократия, наверное, единственная технология управления, которая способна сформировать

наиболее эффективный на сегодняшний день комплекс обратной связи в макросоциальном масштабе. Прежде всего демократия обеспечивает когнитивно-информационную составляющую обратной связи. Для реальной практики социального управления важно учитывать, что информационный процесс обратной связи считается осуществленным тогда, когда обеспечено не только движение информации к управляющему центру, но и существует способность к адекватному пониманию этой информации в самих управляющих структурах. В организационном плане демократические процедуры обеспечивают синергию и органичность в функционировании социальных систем.

Участник демократического процесса (индивид или группа) предполагает личную заинтересованность в принятии доминирующей роли общих потребностей. Наличие действующей системы законов «для всех» создает условия для относительного взаимного доверия между меньшинством и большинством. На этом строится этика демократии и конструктивное условие ее функционирования. Таким образом, демократия выступает в качестве технологии управления эффективным и сбалансированным в масштабах всего общества распределением материальных и культурных благ. Именно эта функция демократии является базовой и естественной, разумеется, если эти блага имеются у общества в достаточном объеме.

Техника — один из неотъемлемых детерминирующих факторов развития общества в рамках целостности социальной перспективы.

Независимо от оптимистических и пессимистических взглядов на влияние техники на общество, техника - это реальное средство, способствующее решению проблем общества как в производственно-технической, экономической сферах, так и в области социальной. Феномен техники - это процесс, который может помочь разрешить или смягчить проблемы общества. Техника детерминирует появление новых структур общества и порождает социальные изменения.

Техника, таким образом, является социальным феноменом, который порождается человеком и в свою очередь становится относительно самостоятельной системой в рамках социума, в котором деятельность человека детерминируется технико-технологическими связями и закономерностями. В объяснении глобальной технической угрозы нельзя согласиться с широко распространенной абсолютизацией человеческого фактора, равно как и технического фактора. Нравственный человеческий императив во многом определяет позитив и негатив технико-технологичес-кого будущего. Но возможна ситуация сбоя технических систем и при абсолютной технологическо-управленческой честности людей.

Социальный феномен «техника», как социальный детерминанта-императив, выходит за рамки вопроса о том, что первично в развитии общества - человек или сама техника. Социально-генетически человек первичен в качестве демиурга техники. В фенотипе развития общества человек и техника агентно равнозначимы как в развитии, так и в функционировании. Техника является фактом социальной реальности и фактором активности социальной перспективы.

Таким образом, проанализированные детерминанты-императивы являются элементами «социума» и социальной перспективы. Они являются функционально значимыми социальными артефактами, формами, в которых проявляется характеристика активного начала человека и общества. Нравственность, эффективная (демократическая) система управления и технико-технологический потенциал общества - вот те активные факторы, определяющие характер перспективы развития общества.

В заключении диссертации сформулированы обобщающие выводы, гипотезы и предложения, имеющие значение для дальнейших теоретико-социологических исследований общества в рамках концепта социальной перспективы.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях.

Монографии, учебные пособия

1. Социальное время и перспектива: феноменология, функции, модусы. - Новосибирск: Наука, 2000.-3,7 п. л.

2. Социальные системы и социальная перспектива: строение и динамика. - Новосибирск: Наука, 2000. - 5,04 п. л.

3. Феномен социальной перспективы (методологические основания социального прогноза и управления). - Новосибирск: Наука, 2002. -12,7 п. л.

4. Современные социологические концепции «технологического детерминизма»: Учеб. пособие. - Новосибирск: Изд-во Новосибирской высшей партийной школы, 1990.-2,5 п. л.

5. Государственно-административное управление социальной инфраструктурой: (планирование, прогноз, принятие решений): Учеб. пособие. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 1994. -1,5 п. л.

6. Феномен социального времени: Учеб. пособие. - М.: Изд-во Рос. академии гос. службы при Президенте РФ, 1999. - 1,3 п. л.

Статьи

7. Феномен социальной перспективы // Социальная философия и социальная инженерия: Научные труды межвузовского методологическо-

го семинара. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 1998. -0,3 п. л.

8. К вопросу о феноменологической природе целостности общества // Управленческое консультирование-99 / Северо-Западная академия государственной службы. -1999. - № 3. - 0,3 п. л.

9. Социальная перспектива // НАВИГУТ (Научный альманах высоких гуманитарных технологий). - 1999. - № 1. - 0,6 п. л.

10. Процесс и детерминация социальной перспективы // Науч. зап-ки Сиб. академии гос. службы: [В 3-х т.]. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 2000. - Т. III. - 0,5 п. л.

11. Феноменологическая парадигма в преподавании социологии // Социс. - 2000. - № 9. - 0,1 п. л.

12. О значении феноменологической парадигмы в преподавании социологии студентам юридических специальностей // Традиции и инновации в юридическом образовании на рубеже веков: наука, практика, преподавание: Сб. докл. межрегион, науч.-практ. конф. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 2000. - 0,2 п. л.

13. Будущее как социальная квазиреальность // Социальные взаимодействия в транзитивном обществе. - Новосибирск: Изд-во Новосибирская гос. академии экономики и управления, 2001. - 0,5 п. л.

14. Социальная перспектива - человеческое измерение // СоЦис. — 2001.-№6.-0,7 п. л.

15. О феноменологической интерпретации социальной реально-сти//Социс.-2001.-№ 10.-0,7 п. л.

16. Сибирь: детерминационный аспект социальной перспективы // Науч. зап-ки Сиб. академии гос. службы. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 2001. - Т. 4 (юбилейный). - 0,3 п. л.

17. Перспективное мышление как фактор национальной безопасности // Актуальные проблемы безопасности в Сибирском регионе: методология, методика, практика: Мат. межвуз. науч.-метод. семинара. - Новосибирск: Изд-во Сиб. академии гос. службы, 2002. - 0,5 п. л.

18. К проблеме трактовки социального взаимодействия // Социология Сибири: состояние и перспективы развития: Мат. межрегион, науч.-теорет. конф., состоявшейся в Новосибирском гос. архитектурно-строительном ун-те 15-16 ноября 2002. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. архит.-строит. ун-та, 2003. - 0,5 п. л.

19. Социальная квазиреальность или виртуальная реальность? // Социс. - 2003. - № 2. - 0,5 п. л.

20. Социальная рациональность как компонент социальной перспективы // Социс. - 2003. - № 4. - 0,9 п. л.

21. The Epistemology of social Perspective // Russian Sociology About Russian Society Papers prepared by Russian sociologists to the ESA VI Conference. - M., 2003. - 0,3 n. ^

22. Перспективное мышление как фактор становления личности современного специалиста // Высшая школа и проблемы духовно-нравственного становления личности: Тез. межвуз. науч.-практ. конф. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. техн. ун-та, 1995. - 0,05 п. л.

23. Социальная перспектива: новая феноменология социальной реальности // Социология и общество: Тезисы Первого Всерос. социол. конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи».-СПб.: Скифия, 2000. - 0,1 п. л.

24. Рациональна ли социальная рациональность? // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия»: Мат. Третьего Рос. философ, конгресса (16-20 сентября 2002): (В 3-х т.]. - Ростов-на-Дону: Изд-во Северо-кавказского науч. центра высш. шк., 2002. - 0,1 п. л.

25. Разум человека и нравственный вызов будущего // Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы: Тезисы II Всерос. социол. конгресса. Москва, 30 сентября - 2 октября 2003. - М.: Альфа, 2003. - 0,1 п. л.

Подписано в печать П.05.2004. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Уч.-изд.л. 2,1. Усл. п. л. 2,2. Тираж 100. Заказ № т

Типография Алтайского государственного университета: 656049, Барнаул, ул. Димитрова, 66

Тезисы

- 1 403 1

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Сивиринов, Борис Сергеевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ.

§ 1. Социальная перспектива и время. От линейного восприятия времени к осмыслению социальной перспективы.

§ 2. Темпоральная характеристика социальной перспективы и ее модусное выражение.

§ 3. Социальная перспектива как новая интерпретация социальной реальности.

Глава 2. СТРОЕНИЕ И ДИНАМИКА СОЦИАЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ.

§ 1. Целостность социальной перспективы: общество, история, социальные системы.

§ 2. Социальные системы и «социальная перспектива»: природа и динамика.

§ 3. «Процесс» и детерминация «социальной перспективы», как потенциала социальных изменений.

Глава 3. АКТИВНОЕ ОБЩЕСТВО И «СОЦИАЛЬНАЯ

ПЕРСПЕКТИВА».

§ 1. Социальная теория и социальная практика — осмысление и конструирование социальной реальности.

§ 2. Человеческое измерение социальной перспективы.

§ 3. Социокультурные и управленческие детерминанты-императивы современного общества: нравственность, демократия, технологический детерминизм.

Введение диссертации2004 год, автореферат по социологии, Сивиринов, Борис Сергеевич

Актуальность темы исследования. Эффективное социальное управление требует глубокого и адекватного понимания как общества в целом, так и характеристик локальных процессов во всех основных его сферах. Практика социального управления связана с общеуправленческими операциями сбора, анализа и прогноза социальной информации. Каждый активный участник управления должен достаточно реалистично и квалифицированно относиться к пониманию фундаментальных оснований общественного развития, роли и места человеческой активности в обществе.

Современное общество стоит перед проблемой стабильного развития и выживания в будущем. Какова перспектива развития общества в целом? Насколько верны общие и частные прогнозы? Какие управленческие решения необходимо принимать исходя из предложенных прогнозов? Актуальность диссертации заключается в том, что ответы на эти вопросы должны даваться не только на уровне эмпирических социальных и управленческих исследований, но и на уровне фундаментальной науки. Актуальность данного исследования определяется сложностью задач социального управления и прогноза, с которой сталкиваются работники системы управления на всех уровнях управленческой иерархии в условиях проводимых в России реформ, и необходимостью глубокой научной разработки методологических оснований управления, которые могли бы стать эффективным инструментарием социальной практики. Актуальность и конструктивная ценность разработки общетеоретической социологической базы связана также с задачей эффективной обработки, анализа и обобщения данных эмпирической социологии и социальной статистики. Значительная часть социологических исследований, дающих богатый эмпирический материал, нуждается в соответствующей теоретико-методологической базе.

Каждая из теоретических моделей социальной реальности представляет собой вариант интерпретации общества, раскрывающий какую-либо его часть или аспект. Поэтому важна и актуальна любая попытка обогатить отечественную теоретическую социологию новыми идеями и концепциями, а освоение российскими социологами опыта современной зарубежной теоретической социологии способствует появлению оригинальных социологических теорий, оказывающих влияние на отечественную и мировую социологию.

В современной литературе в рамках теоретической социологии опубликовано немного работ, дающих методологическую разработку целостной модели общества и механизмов его развития. Поэтому стала актуальной потребность в понятиях, которые обогатили бы категориальный ряд, представляющий многоплановый феномен общества. Введение в научный оборот понятия «социальная перспектива» в форме категории теоретической социологии обогащает этот категориальный ряд, способствует развитию социологической мысли и эффективной социальной практики в России XXI в.

Таким образом, актуальность темы исследования определяется потребностью современного общества в предвидении и прогнозе как необходимых управленческих операциях, современными задачами социального управления и социальной аналитики, охватывающими весь спектр временных, пространственных и активных параметров общества в условиях динамичных изменений в России, а также потребностью в теоретической базе анализа и обобщения данных эмпирической социологии и социальной статистики. Актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью осуществления новых подходов в социологических исследованиях, развивающих отечественную теоретическую социологию и обогащающих ее новыми идеями и концепциями.

Степень научной разработанности проблемы. Понятие «социальная перспектива» отлично от понятий теоретической социологии: «социальная реальность», «социальное пространство», «социальное время». Содержание этого понятия значительно шире, чем у вышеназванных категорий, которые, однако, необходимы для разработки понятия «социальная перспектива».

Следует отметить, что в социологической и социально-философской литературе встречается выражение «социальная перспектива» в качестве синонима слов «будущее», «прогноз» (И. В. Бестужев-Лада, В. И. Ковалев, В. В. Лях,

A. С. Панарин, Н. П. Полищук, О. Н. Соболь). Однако в подобных работах отсутствует исследование феномена социальной перспективы как категории.

Постановка проблемы восприятия и понимания социальной перспективы как феномена восходит к классической проблеме теоретической социологии — интерпретации социальной реальности. В классических и некоторых современных работах социальная реальность трактуется либо в субъективистском, либо в объективистском вариантах, не представляя собой целостное содержание феномена «социальная перспектива» (П. Бергер, Э. Дюркгейм, Т. Лукман, К. Ман-нгейм, Т. Парсонс, А. Уайтхед).

Кроме того, в отечественной социологической литературе весьма редко встречаются исследования, разрабатывающие целостную и многомерную теоретическую конструкцию общества на метапарадигмальном уровне. К ним относятся прежде всего работы С. И. Григорьева, С. Г. Кирдиной, Д. Д. Невирко,

B. Г. Немировского. В частности, универсумная парадигма В. Г. Немировского и предлагаемая методология социальной перспективы позволяет не только лучше понять общество в его целостности, но и предложить теоретическую базу для разработки социальной практики и социальных технологий.

Феномен социальной перспективы включает социальное время как один из компонентов, определяющих ее динамические характеристики. Поэтому при разработке концепции социальной перспективы существенное значение имеют работы, посвященные понятиям «время» и «социальное время» (Э. Бергсон, Э. Гуссерль, А. А. Давыдов, Г. Е. Зборовский, М. В. Ильин, В. Н. Костюк, А. П. Левич, И. Пригожин, И. Стенгерс, Н. Н. Трубников, М. Хайдеггер, О. Шпенглер).

Следует отметить зарождение подходов к исследованию социального времени, близких к феноменологическому в работах Аристотеля, Августина Аврелия, Э. Гуссерля.

В отечественной литературе социальное время не рассматривается в качестве феноменологического факта, как явление, существующее в социальной практике в сугубо условно-конвенциональной форме.

Существует проблема трактовки всеобщности и универсальности этого феномена. Время — явление всеобщее, но в динамике, ритмике и изменении всеохватывающего пространства оно по-разному проявляет себя на локальных, конкретных уровнях. Имеются работы, исследующие проблему локального, системного и функционального времени в природно-естественных системах (В. Н. Костюк, А. П. Левин), но отсутствуют фундаментальные разработки социального системного и системно-функционального времени с учетом их модусной представленности в рамках целостной социологической концепции.

Феномен социальной перспективы обладает системно-пространственными характеристиками. В этой связи следует отметить работы, посвященные исследованию социальных систем (В. Г. Афанасьев, И. В. Блауберг, Э. Г. Ви-нограй, В. В. Карташев, С. А. Кузьмин, Е. В. Могилевский, Е. И. Морозов, Е. Я. Режабек, Ю. М. Резник, Е. В. Ушакова, Э. Г. Юдин).

Феноменологический подход при анализе социальных систем в отечественной социологической литературе представлен небольшим числом работ, рассматривающих общие аспекты социальной феноменологии (Д. Г. Горин,. В. П. Култыгин, М. О. Мнацаканян, Е. Д. Руткевич, Н. М. Смирнова).

Больший опыт в анализе общества на основе феноменологической парадигмы имеют зарубежные социологи. Основополагающими здесь являются работы А. Шюца. Интересную попытку развития феноменологической парадигмы в социологии осуществляют П. Бергер, Т. Лукман, Г. Ромбах, Г. Шпигельберг.

Элементы феноменологического подхода при разработке теории социальных систем имеются в работах Н. Лумана, который активно использует метапа-радигмальный принцип в трактовке социальных систем.

Большинство исследований не отражает социально-релевантной, целостной синхронно-диахронной связи самих социальных и естественно-природных систем на концептуальном уровне. Близко к пониманию данной проблемы подошел польский социолог П. Штомпка.

Механизм социальной детерминации часто трактуется в объективистско-позитивистском аспекте. Перспективными в исследовании социальной каузальности, на наш взгляд, являются неклассические подходы, раскрывающие социально-генетические, функционально-циклические механизмы развития социальных систем (С. И. Григорьев, А. И. Субетто, Ю. В. Яковец).

Фактор активности человека и общества — неотъемлемый элемент феномена социальной перспективы. Существенным вкладом в развитие теории активного общества являются работы Джеймса Коулмэна (James Coleman), А. Турена и А. Этциони. В современной отечественной литературе работы, посвященные данной проблеме, затрагивают широкий диапазон направлений: от социальной активности личности, социальной рациональности до механизмов самоорганизации общества (Е. А. Ануфриев, В. X. Беленький, М. Я. Бобров, С. И. Григорьев, И. Ф. Девятко, В. В. Желтов, С. А. Кравченко, В. А. Лекторский, Н. Н. Моисеев, А. С. Панарин, Ю. М. Резник, А. А. Сазонов, Н. М. Смирнова, Ж. Т. Тощенко, И. В. Фотиева, В. И. Франчук, И. В. Фролов, А. С. Шаров, В. С. Швырев и др.).

Значительное число работ посвящено проблемам активного воздействия на общество, связанного с сущностными свойствами человека. Особое направление представляет концепция жизненных сил человека (С. И. Григорьев), исследующая активное взаимодействие жизненных сил человека и жизненного пространства. Определение места, возможностей и пределов этой активности в рамках единого, целостного поля социальной перспективы — задача дальнейших исследований.

Таким образом, до настоящего времени в теоретической социологии отсутствовали исследования собственно феномена социальной перспективы. В рамках общей социологии и социальной философии исследуются важные аспекты и элементы социальной реальности. Общие методологические, концептуальные парадигмальные и метапарадигмальные основы дескриптивной и прескриптивной социологии открывают широкое пространство для развития российской теоретической социологии, новых теорий и открытий, позволяющих не только глубоко исследовать общество, но и активно влиять на социальные изменения.

Объект исследования

Современное теоретическое осмысление феномена социальной перспективы в социологии.

Предмет исследования

Особенности современной социологии феномена социальной перспективы как теоретического и методологического основания социального прогнозирования и стратегий управления.

Цель исследования

Целью исследования является разработка концепции феномена «социальная перспектива» как методологического основания социального прогноза и управления.

Задачи исследования

1. Проанализировать становление понятия «социальная перспектива».

2. Репрезентировать феномен «социальная перспектива» как единое социальное поле с временными, пространственными и активными характеристиками в качестве методологического основания социального анализа, прогноза и управления.

3. Исследовать темпорально-модусные характеристики социальной перспективы.

4. Провести феноменологический анализ социальной перспективы. Выявить характер связи человека, феномена социального времени и феномена социальной перспективы.

5. Дать социально-пространственную (системную) характеристику социальной перспективы, ее строения и динамики на основе целостного подхода к анализу общества, отдельных социальных целостностей и системных механизмов их взаимодействия.

6. Исследовать активные компоненты «социальной перспективы» (теоретико-рефлексивный — в соотношении с социальной практикой и человеческий — в соотношении социально-антропологических свойств и их влияния на социальные изменения), а также выявить их возможности и пределы активного вмешательства в развитие общества.

7. Проанализировать основные социокультурные детерминанты и их базовую роль в формировании поля социальной перспективы и вектора человеческой истории.

Гипотезы: а) феномен социальной перспективы представляет собой социальное поле, в котором выражены единство и функциональная взаимосвязь темпоральных, пространственных и активных характеристик общества; б) темпоральная характеристика социальной перспективы предполагает существование эффекта системно-функциональной социальной экстемпораль-ности и, в свою очередь, возможность перехода социальных состояний из функционального социального настоящего в функциональное социальное прошлое и наоборот; в) «социальное будущее» является относительно самостоятельным социокультурным феноменом квазиреальной формы, выполняющим важные мотивирующие и социально-нравственные функции; г) человек, в совокупности его качеств, является константой общества, определяющей как его нынешнее состояние, так и перспективу будущего общества, его возможности и пределы; д) социальная рациональность — это свойство активности социальных систем, их функций на макросоциальном уровне, а не только свойство индивидуально-личностного проявления; е) базовыми социокультурными детерминантами-императивами социальной перспективы общества являются созданные людьми и обществом институты и процессы, которые в своей позитивной функции обеспечивают позитивное будущее (нравственность, социально-управленческий механизм, производственно-технологический потенциал.

Теоретико-методологические основы исследования. Методологические основы исследования составляют феноменологический и системный подходы, технологический детерминизм.

Теоретическую основу исследования составляют концепция жизненного мира Э. Гуссерля и А. Шюца, учение об идеальных типах М. Вебера, теория социальных систем Н. Лумана, концепция хабитуса П. Бурдье, теория структурами Э. Гидденса, концепция общественного эволюционизма Н. Н. Моисеева, концепция социального парадокса Ж. Т. Тощенко, концепция жизненных сил человека С. И. Григорьева, социогенетическая концепция А. И. Субетто и уни-версумная парадигма В. Г. Немировского.

Методы исследования: компаративистский метод, метод типологизации, классификации, трансцендентальный метод И. Канта, антропологическое направление в социологии.

Источниковую базу исследования составили труды классиков зарубежной и отечественной социологии, работы современных авторов, связанные с отдельным аспектом феномена социальной перспективы в теоретической социологии, социальной философии, теории социального управления, социальной психологии.

Научная новизна диссертационного исследования

• Дана разработка концепции феномена «социальной перспективы» как единого социального поля, присущего любому социальному образованию и обладающего временными, пространственными и активными характеристиками и представляющего собой методологическое основание социального анализа, прогноза и управления.

• Доказана связь категории «социальная перспектива» с социологической категорией «социальная реальность».

• В рамках феномена социальной перспективы открыто явление «социальной интерференции» как результата взаимодействия множества социальных перспектив и требующей такого же «поли-перспективного» подхода в управленческой практике.

• Проанализировано и уточнено содержание понятия «социальное время», темпорально-модусная характеристика «социальной перспективы» и на этой основе — понятий, характеризующих три модуса социального времени.

Доказывается возможность функционального междумодусного перехода социальных состояний общества и отдельных общественных образований и процессов. (из настоящего в прошлое состояние, из будущего в прошлое и т. п.).

• Исследован феномен социальной квазиреальности как объект социологической теории и социальной практики.

• Исследован пространственный аспект социальной перспективы, ее строения и динамики в феноменологическом ключе.

• Предложен авторский вариант понимания социальных систем, в контексте теории социальной перспективы, их природы, динамики и взаимодействия.

• Исследован феномен целостности социальной перспективы как всеобщее свойство социальных явлений на макро-, мезо- и микросоциальном уровне.

• Определяется понятие «социум», позволяющее уточнить социологические подходы к анализу, диагностике и практике социального управления.

• В рамках анализа активных компонентов социальной перспективы социологическое знание определяется как важное звено в механизме обратной связи всего процесса социального управления.

• Впервые исследован феномен «социальное будущее» в качестве относительно самостоятельного социокультурного феномена, как социальная квазиреальность, а также исследованы его социальные истоки («генераторы»), функции и роль как активного компонента социальной перспективы и ее нравственного мотива.

• Определяется содержание понятия человеческого измерения социальной перспективы, в котором человек представлен как активная константа общества, еще до конца не реализованная, но определяющая в существующей пока форме его структуры, и не только возможности, но и, в конечном счете, пределы и ограничения в развитии общества.

• Автор исследует социальную рациональность и характеризует ее как свойство активности социальных систем, проявляющееся не только как личностно-индивидуальное качество, но и как качество мезо- и макросоциаль-ных систем. Иррациональность и рациональность являются неотъемлемыми компонентами социальной перспективы.

• Выделяются базовые социокультурные и управленческие детерминанты-императивы (не отдельно — детерминанты и императивы, а вместе), обусловливающие и обеспечивающие позитивный потенциал социальной перспективы.

• Нравственность, социально-управленческое содержание демократии, производственно-технологические системы определены как базовые, функционально значимые социальные «артефакты», в которых проявляется характеристика активного начала человека и общества.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Феномен социальной перспективы— это единое, многомерное, динамическое поле социальной потенциальности, в единстве функциональной взаимосвязи темпоральных, пространственных и активных характеристик общественных образований, исследуя которое можно эффективно осуществлять социальное управление и социальный прогноз. Феномен социальной перспективы — это такая реальность, которая включает в себя единство комплексного, многоаспектного многообразия объективных и субъективных реальностей. Феноменологическая социальная реальность является составным элементом социальной перспективы.

Социальный субъект и объект в универсуме каждой социальной перспективы взаимообусловлены не только механизмом их внутреннего взаимодействия, но и структурой пространства перспектив социального мира. Функции социального субъекта и объекта одинаково принадлежат полю социальной перспективы на любом масштабном уровне, поэтому они одинаково функционально значимы в функционировании и динамике социальной перспективы. Существует динамический баланс в соотношении роли субъекта и объекта в социальной перспективе в зависимости от обстоятельств.

Социальная перспектива — это реальность в единстве прошлого, настоящего и будущего, ее целостной направленности и потенциальной динамике. Феномен социальной перспективы присущ не только микромасштабности социальной реальности отдельного человека, но и социальным целостностям мезо- и макромасштабности. Центром локальной социальной перспективы может быть социальный институт, организация, регион, государство, правительство, отдельная организация. Структура центра социальной перспективы включает в себя материально-физические и организационно-управленческие ресурсы, психику, сознание, ценности, потребности, интересы, нормы, намерения. Связи взаимодействия социальной перспективы могут быть прямыми, опосредованными, косвенными.

Теоретический конструкт феномена социальной перспективы позволяет конструировать не упрощенные модели социальной реальности, а создавать объемную, многомерную систему, динамическое «сетевое», «тканое» пространство неравносильных и неравноценных связей.

2. Феномен социальной квазиреальности представлен различными видами квазиреальностей. Наряду с мифологической, идеологической и виртуальной квазиреальностями существуют, например, административная, муниципальная, политическая и много других социальных квазиреальностей. Социальная квазиреальность обусловлена процессом социальной интерференции в поле «социальной перспективы». Социальная интерференция как результат пересечения реальных, базисных процессов и связей взаимодействия социальных образований, отдельных актов человеческого сознания инициирует интерфе-рентный образ поля социальной перспективы. В социальной жизни люди часто видят лишь доступные восприятию интерферентные образы поля социальных взаимодействий, событий и процессов и реагируют только на них. Необходимо учитывать все пространство интерференции социальных перспектив разной масштабности (если требуется — вплоть до глобальной), вовлеченных в каузально-детерминистское поле функционирования любого социального объекта.

Квазиреальность «будущее» является тем социальным квазипространством, которое формируется в сознании людей в рамках вышеперечисленных механизмов. Квазиреальность «будущее» выступает как мотивационное поле и вектор социальной деятельности субъекта.

3. Социальное время является феноменом, воплощающим динамические характеристики социальной перспективы, и является феноменологическим фактом, отражающим неразрывное единство субъекта и объекта, как явление, существующее в социальной практике в условно-конвенциональной форме, но порождаемое контактом сознания и объективного мира.

Предлагается разрешение модусного парадокса социального времени (прошлого уже нет, настоящее неуловимо, будущего еще нет) с помощью экзистенциально-феноменологической интерпретации, а также с помощью системно-функциональной трактовки каждого модуса. Согласно системно-функциональной трактовке, человек и общество обладают свойством относительной социальной экстемпоральности, т. е. возможностью перехода социальных состояний из системно-функционального социального настоящего в системно-функциональное социальное прошлое и наоборот, не только в индивидуальном и общественном сознании, но и в социальной практике. Это позволяет признать факт принципиальной возможности социально-исторической обратимости в системно-функциональном смысле (не в бытийно-онтологическом), что имеет конкретно практическое значение в управлении обществом, при планировании и прогнозировании общественного развития.

4. Пространственный аспект социальной перспективы, ее строения и динамики представляет собой системную квазиреальность феноменологического свойства.

Феномен целостности социальной перспективы представлен как всеобщее социально-системное явление, существующее на макро-, мезо- и микросоциальном уровне. Всякая целостность феноменологична и существует в двух аспектах. Первый означает, что она складывается как результат акта человеческого сознания, стремящегося зафиксировать объекты и процессы окружающего мира в форме целого, благодаря абстрагирующей и интегрирующей функции сознания. Второй аспект — онтологический — связан с формированием социальных цело-стностей как результата инструментальной человеческой практики.

Феномен целостности социальной перспективы отражен в авторской трактовке понятия «социума», как целостностного единства социальных и естественно-природных систем, что очень важно при анализе, диагностике и практике социального управления. Управленческая и социоинженерная деятельность призвана учитывать социоприродное единство социальной перспективы и в проектных разработках любого содержания обеспечивать сбалансированное, непротиворечивое взаимодействие всех основных компонентов социума. Критерий естественности социальных целостностей в конечном счете основывается на социально-природных характеристиках человека. По данному показателю можно судить, насколько социальные процессы соответствуют социоприродной среде, социальным и биопсихологическим константам, потребностям и алгоритмам человеческого поведения. Наличие этого соответствия обеспечивает способность социальных систем к позитивной самоорганизации и адаптации.

5. Социальное взаимодействие, как отношения между людьми, индивидами, составляет важную сторону общества. Социальная реальность не исчерпывается ни межиндивидуальным, ни межгрупповым взаимодействием. Социальное взаимодействие проявляется еще и как целостное или элементное взаимовлияние социальных систем на мезо- и макросоциальном уровнях.

6. Активными компонентами социальной перспективы являются социальное знание и человек с его характеристиками и свойствами. Существенной стороной социальной практики является социальное управление. Сложность и полиморфизм социальных процессов требует соблюдения принципа полиморфизма и полидисциплинарности как в теории, так и в управленческой практике. Социологическая теория является важным звеном в общей цепи механизма обратной связи управления, обеспечивающим не только качество социальной и социально значимой информации, но и в значительной степени определяющим научную, аналитическую составляющую в обосновании и обеспечении адекватности принятых решений. Социология обладает потенциалом активной организующе-синтезирующей функции в общем процессе социального управления. Необходимость синтеза организующей функции социологической теории и практики социального управления обусловливается социальным содержанием управленческого результата.

7. В понятии «человеческое измерение социальной перспективы» человек в его единстве социо-, биопсихоприродных свойств мыслится как активная константа общества, определяющая его структуры и (в существующей пока форме) не только возможности, но и в конечном счете пределы и ограничения в развитии общества. Человеческое измерение социальной перспективы сопряжено с пониманием человека как ее центральной детерминанты, определившей и определяющей основные ключевые характеристики общества.

В данном случае человек сам есть то социоприродное пространство, которое уже своим наличным бытием задает пространственно-временные и качественные параметры общества. «Жизненные силы человека» наряду с позитивными характеристиками и возможностями включают в себя слабости и ограничения человека как его составную часть. Учет этих двух важных сторон человеческой реальности обеспечивает возможность конструктивного социологического подхода к учету в деятельности человека как позитивных, так и негативных сторон.

8. Социальная рациональность — это функция активности как отдельного человека, так и общественных образований по отношению к социальной реальности. Социальная рациональность — это проявление рефлексивной деятельности не только индивидов, но и социальных целостностей. Поэтому социальная рациональность выступает как свойство активности социальных систем на мезо- и макросоциальном уровне.

Рациональность индивида как социального субъекта четко проявляется на микросоциальном уровне в рамках доступного пространства воздействий. В универсуме-континууме социальной перспективы индивид имеет статус активного центра. На мезо- и макроуровнях субъектность как способность оказывать существенное воздействие на социальные системы строго в соответствии с поставленными целями снижается и часто полностью исчезает, и человек утрачивает статус субъекта воздействия.

Критерием социальной рациональности как показателя активности человека и общества, в конечном счете (по результату), является способность к воспроизводству систем организма человека и систем общества в адекватных изменениям «социума» формах.

Социальная рациональность как компонент социальной перспективы существует в двух формах: объектной и субъектной. В содержательном аспекте социальная рациональность в позитивной функции может сознательно развиваться, в конечном счете, в субъектной форме на индивидуально-личностном, микросоциальном уровне.

Новый тип социальной рациональности преобразует антропо-нооцент-ристскую схему и вписывается в полицентризм пересекающихся дискурсов феноменологического сектора в пространстве социальной перспективы.

9. Базовыми социокультурными и управленческими детерминантами-императивами, обусловливающими и обеспечивающими потенциал социальной перспективы, являются нравственный, социально-управленческий, производственно-технологический. Они являются функционально значимыми социальными артефактами, формами, в которых проявляется характеристика активного начала человека и общества.

Рациональность является неотъемлемым компонентом нравственной практики, когда осознается и принимается необходимость, а следовательно, ценность того или иного поведения. Разум не противостоит функционально морали, а предполагает осознание как необходимый элемент этических нормативов в социальном поведении.

Человек с его ограничениями разума не может стать рациональным в той степени, которая позволила бы ему «отказаться» от морали.

Все существовавшие и существующие системы моральных норм и принципов эффективно функционируют в масштабах всего общества только тогда, когда они имеют трансцендентную базу, т. е. освящены и свято воспринимаются обществом. Религиозная мораль является примером достаточно эффективно действующих норм и принципов на протяжении тысячелетий истории.

Вторым базовым «детерминантой-императивом», без которого не может быть обеспечена социальная перспектива, является социально-управленческий механизм демократии, относительно наилучшим образом способный обеспечить функционирование общества. Демократия в любом случае сохраняет свою сущность, заключающуюся в исполнении прежде всего регулятивно-управленческих функций. Управленческий аспект демократии проявляется в развитом механизме обратной связи, обеспечивающем более эффективное социальное взаимодействие. Демократия на сегодняшний день — единственная технология социального управления, способная сформировать наиболее эффективный и относительно устойчивый комплекс обратной связи в макросоциаль-ном масштабе, обеспечивая когнитивно-информационную составляющую обратной связи. Таким образом, демократия выступает в качестве технологии управления эффективным и сбалансированным, в масштабах всего общества, распределением материальных и культурных благ.

Техника — один из неотъемлемых детерминирующих факторов развития общества в рамках целостности социальной перспективы. Техника — это реальное средство, способствующее решению проблем общества. Техника детерминирует появление новых структур общества и порождает социальные изменения.

Социальный феномен техники как социальный «детерминанта-импе-ратив» выходит за рамки вопроса о том, что первично в развитии общества — человек или сама техника. Изначально, социально-генетически, человек первичен в качестве демиурга техники. Однако фенотип развития общества формируется на агентной равнозначимости человека и техники как в ее развитии, так и в ее функционировании. Техника — важная составляющая социальной перспективы.

Теоретическая и практическая значимость работы

Теоретическая значимость исследования состоит: в том, что теория социальной перспективы вносит вклад в совершенствование методологических основ социологических исследований и стимулирует дальнейшее развитие отечественной теоретической социологии; в разработке концепции феномена «социальной перспективы» и ее категориального ряда; в обосновании важности феноменологического подхода в социологических исследованиях: феноменологический анализ как этап исследовательского процесса позволяет реалистично оценить ограниченные когнитивные возможности исследователя; в идее применимости теоретической модели «феномена социальной перспективы» к исследованиям во всех сферах общества (социальной, экономической, политической, культурной); в анализе человека как основной генетической константы, детерминирующей формы и содержание социальных изменений; в расширении методологических подходов в анализе пространственных параметров общества: социальных систем и их процессуальных и детерми-национных свойств; в распространении понятия социального взаимодействия на процесс взаимодействия мезо- и макросоциальных систем; в рассмотрении социальной рациональности в качестве функции, присущей как отдельному человеку, так и общественным образованиям.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения теоретических результатов в практике социального прогноза и управления.

Выводы и результаты исследования могут быть использованы в социальной аналитике и практике, в системе государственного и. муниципального управления в сфере политической деятельности.

В том числе теоретическая модель феномена социальной перспективы может быть использована при разработке методов анализа, планирования и прогнозирования социальных процессов.

Метод выявления поля социальной перспективы любого социального объекта позволяет учитывать возможно больший спектр его внутреннего и внешнего взаимодействия и на этой основе давать более полную оценку состояния всего объекта, его динамики и его элементов в процедурах планирования и прогнозирования.

Вывод о динамическом балансе социального субъекта и объективных факторов социальной перспективы позволяет не допускать в управлении ошибки абсолютизации, как роли человека, так и объективных факторов общества в текущих социальных процессах и принимать более верные управленческие решения.

Разработанная автором концепция модусов социального времени позволяет определять степень системно-функциональной развитости процессов и объектов общества, фиксировать «остановку» социального времени в настоящем (обеспечивая стабильное настоящее состояние), «воссоздание» прошлых или формирование «будущих» состояний социальных систем, ставить практические задачи управления согласованием функциональных модусных времен в системах и комплексах общества.

Положения и идеи теории социальной перспективы могут быть использованы в преподавании курсов: «Общая социология», «Теоретическая социология», «Теория социального управления», «Социальное прогнозирование», «Социология управления»; при разработке спецкурса «Теория социальной перспективы».

Апробация результатов исследования

Основные идеи положения диссертационного исследования были представлены в докладе на Всероссийской междисциплинарной научно-практической конференции «Проблема выживания человечества» (Томск. 1994), обсуждены и опубликованы в материалах Первого всероссийского социологического конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург. 2000), Третьего российского философского конгресса (Ростов-на-Дону. 2002); на межрегиональной конференции «Социология в Сибири: состояние и перспективы развития» (Новосибирск. 2002); представлены на «круглом столе» журнала «Социологические исследования» (Москва-Барнаул. 2002); Втором всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва. 2003); в сборнике материалов, опубликованных к VI конференции Европейской социологической ассоциации (Russian Sociology About Russian Society. Papers prepared by Russian sociologists to the ESA VI Conference) (Moscow. 2003).

По теме диссертации опубликовано 25 научных работ общим объемом 32,3 п. л., в том числе 3 монографии.

Статья «Социальная рациональность как компонент социальной перспективы» (Социологические исследования. — 2003.— № 4) признана редколлегией и редакцией журнала «Социологические исследования» одной из лучших публикаций 2003 г. в номинации «Новые подходы в социологических исследованиях» и отмечена дипломом.

22

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феномен социальной перспективы в современной социологии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С давних времен ученые, обращаясь к изучению общества, так или иначе приходили к постановке вопроса о перспективах развития человечества. Практически все философские и социологические школы и системы исследовали данную проблему. Это естественное желание представить будущий ход развития общества вполне понятно. В то же время мы имеем здесь дело и с процессом, который вообще присущ познавательной деятельности и связан с опережающим восприятием объективного мира и человеческой деятельности. Но характер и уровень развития этого отражения в социальном знании в разные времена и у разных философов настолько многообразен и специфичен, насколько многообразны и специфичны сами философы и их теории. Разумеется, все это может быть, да и является предметом исследования для современных обществоведов. Нас же в данном случае интересовала проблема, которая может объединить всех ученых, обращающихся к анализу развития общества, — это «проблема социальной перспективы».

Поэтому прежде всего мы считали необходимым обратиться к раскрытию самого содержания этого понятия.

Проанализировав взгляды Э. Дюркгейма, А. Шюца, Н. Лумана, Г. Ромба-ха, автор полагает, что в объяснении социальной реальности феноменологическая социология сделала важный шаг, суть которого в том, что ее представители, реалистично оценив ограниченные возможности познания человеком социальной реальности, которая не дана нам такой, какова она есть на самом деле, т. е. поставив под сомнение адекватность восприятия, предложили изучать ее в локальном пространстве феноменологической картины. Однако, зайдя в субъективистский тупик, феноменологическая социология не смогла в своей традиционной форме выйти за рамки феноменологического пространства. Тем не менее мы считаем, что классическая феноменологическая методология познания социальной реальности вполне может быть использована как этап, ступень в формировании методологического базиса исследования социальной реальности, но с последующим применением концепта «социальной перспективы».

Исследуя проблему социальной реальности, автор предпринял попытку преодолеть ограниченность традиционного феноменологического подхода к ее трактовке (Э. Гуссерль, А. Бергсон, А. Шюц) и предложил разрабатывать феноменологию социальной реальности с помощью концепции социальной перспективы, обращаясь к ряду нижеследующих проблем.

Анализируя объективистский подход Э. Дюркгейма и его понимание социального факта, автор ставил задачу развить лишь затронутую Э. Дюркгеймом проблему включения в сферу социологического анализа не только чисто социальных фактов, но и фактов материально-вещественной и естественно-природной среды, которые являются неотъемлемой составляющей социальной перспективы. Это единство социальных фактов и естественно-природных факторов отражено в оригинальной трактовке понятия «социум» во второй части работы.

Известно, что недостатки объективистского подхода попыталась преодолеть феноменологическая социология, которая более реалистично подошла к проблеме восприятия социальной реальности, включив в процесс ее конструирования элемент человеческой интерпретации, ее смысловой компонент. Один из основных разработчиков феноменологической социологии А. Шюц понимал социальную реальность как социокультурный мир, «каким он предстает обыденному сознанию людей». Но социальная перспектива — это не только и не просто сумма социальных объектов, представленных в образах сознания, а общее динамическое единство объектов и явлений этого социокультурно-природного мира, в который погружены люди, их сознание и связанные с ними многообразные отношения и взаимодействия.

Классическая феноменологическая интерпретация социальной реальности все же не избавилась от субъективистской тенденции в ее трактовке. «Интерсубъективность» А. Шюца также не вывела социальную реальность из субъективистского круга. В современной феноменологической социологии появились попытки разорвать этот круг. Известный немецкий социолог Г. Ромбах выдвинул идею «трансцендентальной социальности», что означает признание за социологией права не только оперировать объясненными и поэтому якобы «ясными и четкими» понятиями и категориями, но также ставить вопрос об объективной социальной реальности.

Автор показал, что не только конституирующая деятельность сознания субъекта, но и конституирующая операциональная деятельность людей формирует такое трансцендентное пространство, которое может и должно восприниматься и учитываться в исследовании социальной реальности. Таким образом, автор вскрыл еще одну составляющую феномена социальной перспективы— трансцендентальное пространство, в котором осуществляется та абсолютная объективность, которую социальный исследователь, да и практик, просто обязан учитывать.

Социальная перспектива, даже если исходить из самого термина, это, безусловно, «видение». Следует отметить, что существенным толчком в разработке концепции «социальной перспективы» послужила идея перспективизма X. Ортеги-и-Гассета, который считал перспективу зависящей не только от субъекта, но и от той реальности, которая его окружает339.

Прежде всего следует отметить феноменологическую природу социальной перспективы. Уже сам термин «перспектива» (от лат. perspicio — ясно вижу) предполагает наличие «смотрящего» субъекта. Следовательно, человек выступает не просто как точка отсчета, а как организующий центр «перспективы».

Автор высказывает гипотезу, что трансцендентальная метареальность социальной перспективы формируется и организуется также на мезо- и макросо-циальном уровнях и что организующим центром может быть не только отдельный человек, но и любое социальное образование (социальная общность, организация, правительство, государство), каждое из которых имеет свою социальную перспективу.

Социальная перспектива не ограничена линейным или плоскостным по

339 Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? — М., 1991; Он же. Избранные труды. — М., 1997. лем видения, она многомерна, хотя в то же время содержит и привычный нам векторный взгляд в будущее, основанный на опережающей рефлексии (антиципации) процессов, происходящих в прошлом и настоящем.

Рефлексивный момент социальной перспективы представляет собой ее неотъемлемую часть и органично вписан в момент существования социальных и природных структур, их динамику и развитие. В своем онтологическом проявлении социальная перспектива выступает в конечном счете как динамический потенциал социальных изменений и кристаллизации различных структур общества. При этом как потенциал социальная перспектива проявляется в синхронии (не в статике), т. е. в форме топологической тотальности общества (или отдельного социального явления), которую можно фиксировать терминами «состояние», «ситуация», «событие». С другой стороны, социальная перспектива дана нам в диахронии, которая может быть раскрыта в понятиях «динамика перехода», «момент движения», «вектор», «тренд», «социальное изменение», «процесс», «становление», «непрерывность». Таким образом, из пересечения синхронно-пространственных и диахронных временных линий складывается своеобразная ткань, объемное поле социальной перспективы, в котором соединены в единое целое обычно дискретно воспринимаемые социальное прошлое, настоящее и будущее, а также субъект и объект социальной рефлексии.

Представленные характеристики социальной перспективы позволили заключить, что она есть взгляд по поводу объективных социальных процессов, взгляд, постоянно сопровождающий эти процессы как их составная часть, и, следовательно, сами эти процессы как перспектива в их состоянии, потенции, развертывании и становлении. Именно социальная перспектива воплощает в себе в конечном итоге объективацию активности социальных субъектов и формирование того объективного механизма социальной детерминации, в котором процесс познания присутствует как обязательный компонент бытия социальных структур. Автор делает вывод о том, что механизм объективации, проявляясь в динамике и изменении общественных структур, формируется как в рамках рефлексирующего сознания (этап субъективации), так и в рамках оперативной деятельности человека (объективация).

Объект и субъект в универсуме социальной перспективы слиты и взаимообусловлены не только логикой их соотношений, но и структурой перспективного пространства социального мира. Социальный субъект и объект одинаково принадлежат полю социальной перспективы на любом масштабном уровне. И в этом смысле они одинаково «работают» на результирующую в функции и динамике изменения социальной перспективы. Автор считает, что существует динамический баланс в соотношении роли субъекта и объекта в социальной перспективе в зависимости от обстоятельств.

Таким образом, феномен социальной перспективы — это в известной степени теоретическая абстракция, которая служит для обозначения перспективы не столько как образа будущего, сколько единого, многомерного, динамического поля социальной потенциальности. Можно сказать, что социальная перспектива обозначает именно ту реальность— в единстве комплексного, многоаспектного многообразия объективных и субъективных реальностей, — с которой мы имеем дело. Автор полагает, что в преобразующей практике социальных изменений, которая неизбежно должна включать в себя прогноз, стремление к всеохватывающему взгляду на социальную реальность и ее элементы, позволит осуществлять не только адекватный анализ социальной реальности, но и более точно видеть ее динамику и векторную направленность.

Поскольку феноменологическая социальная реальность как совокупность различных других квазиреальностей является составным элементом социальной перспективы, автор считал необходимым проанализировать феномен социальной квазиреальности, представленный целым комплексом тех сопутствующих видов квазиреальностей (наряду с мифологической, идеологической, виртуальной), которые в социальных науках не рассматриваются в аспекте квазиреальности (административная, муниципальная, политическая и др.). Так, административная, муниципальная, политическая и прочие реальности выступают в квазиформах — например, невозможно увидеть и охватить сознанием администрацию со всеми ее многообразными функциональными связями и взаимодействиями. Можно увидеть лишь ее здание, отдельных представителей, графическую схему организационной структуры. То же можно сказать и о партиях, классах, социальных слоях и т. п.

Автор высказывает предположение, что именно в пространстве феномена квазиреальностей человек и его сознание более всего подвержены различным манипулятивным технологиям и воздействиям. Поэтому автор высказывается за дальнейшее более глубокое и всестороннее исследование места и роли феномена квазиреальности в социальной перспективе и в жизни современного общества.

Следует подчеркнуть, что представлять восприятие социальной реальности как только квазиреальности так же неверно, как и претендовать на абсолютно объективное восприятие. Как видим, ни в традиционной феноменологической, ни в объективистской социологии парадокс соотношения объективного и субъективного в восприятии социальной реальности не разрешается. Концепция же социальной перспективы представляет собой такой подход к восприятию социального универсума, в котором эти две формы реальности представлены в функциональном единстве, что способствует более адекватному, а самое главное, реалистичному подходу к исследованию действительно существующих в обществе процессов, а также реалистичной социальной практике.

Будущее» является феноменом целерациональной активности людей, формирующей социальную перспективу. Ставя задачу выявить социальные генераторы феномена будущего, мы рассматривали его в качестве не только как временного модуса, но и в качестве социальной квазиреальности. Источником этой квазиреальности является человек с его сознанием, приспосабливающийся к окружающему миру. Автор считает, что феномен социального будущего генерируется психорефлексивным поведением человека и проявляет себя в различных формах социальной антиципации. Все это делает человека временным существом с преимущественной ориентацией на будущее. В диссертации показано, как динамика деятельности и окружающей среды заставляет людей создавать мыслеобразы будущего на повседневно-бытовом, социально-экономическом, политическом, духовно-культурном уровнях в форме той квазиреальности будущего, сообразно которой они осуществляют свою конкретную деятельность. В связи с этим рассматривалось понятие «перспективное мышление», которое шире понятия экстраполяционного мышления и имеет большое значение в социально-управленческой практике. Перспективное мышление предполагает определенное состояние сознания, продуцирующего рефлексивно значимые образы будущего. Это должны быть образы не столько состояний, сколько движения к определенному состоянию конкретной системы (например, администрации), а также внешней среды. Другое важное количество перспективного мышления — вариативность, т. е. множественность образов возможных вариантов будущего.

Квазиреальность «будущее» рассматривалась как относительно самостоятельный социокультурный феномен. В социальной перспективе она является рационально-проективной составляющей феноменологического характера. Мыслеобразы будущего отражают феноменологическое пространство универсума социальной перспективы и существенно влияют на активную составляющую в деятельности людей, выполняя когнитивную, компенсаторную, мотива-ционную и регулятивно-управленческую функции.

Говоря о человеческом измерении (дименсиональности) социальной перспективы, мы исходим из тезиса, что человек является основным (но не единственным) источником, детерминантой всего общественного развития и определяющим объективным компонентом социальной перспективы. Уже самим фактом своего существования как комплекса социоприродных качеств и свойств человек предопределяет характер общества и его перспективу. Особое внимание в исследовании уделяется роли природно-биологических свойств человека в определении как его социального поведения, так и основных структур общества. Автор выдвигает гипотезу, согласно которой биопсихоприрод-ные свойства человека являют собой определяющие факторы не только текущих социальных изменений и их форм, но и пределов этих изменений в будущем, по крайней мере в исторически обозримой социальной перспективе. Таким образом, антропологическое поле социальной перспективы придает антропоморфный характер (разумеется, в разной степени) всем тенденциям в общественном развитии.

Человеческое измерение социальной перспективы содержит в себе такой важный показатель, как рациональность. Социальная рациональность трактуется автором, как функция познания и активности отдельного человека и социальных образований по отношению к социальной реальности. Рассматривая социальную рациональность как компонент социальной перспективы, автор исходил из двухаспектного подхода к этому понятию.

Первый связан с познавательно-преобразующей деятельностью индивидов и социальных групп (деятельностная рациональность), второй— с внутренней рациональностью социальных систем. Важный показатель рациональности — перспективное мышление как способность просчитывать, предвидеть последствия (результаты) тех или иных действий. С увеличением масштабности и сложности социальных процессов индивид (руководитель) часто утрачивает статус субъекта, способного оказывать существенное воздействие на социальные системы строго в соответствии с поставленными целями.

В работе показывается принципиальная возможность повышения рациональности в функционировании различных систем (администраций, учреждений и т. п.). При этом повышение деятельностной, «инструментальной» (А. Эт-циони) рациональности систем возможно не только на организационно-структурном, но прежде всего на индивидуальном уровне, ибо в конечном счете рациональность социальных систем формируется сама по себе как способность к адаптации и самосохранению, но в то же время связана с личностным, человеческим, ценностно-нормативным моментом.

Социальную рациональность как процесс следует рассматривать не только в позитивном ключе. Рациональность в качестве всегда редуцированной, упрощенной формы активного воздействия на общество представляет опасность. Не ставя под сомнение функциональную значимость социальной рациональности, мы хотим лишь показать, в чем состоит опасность абсолютизации роли и возможностей этой рациональности в жизнедеятельности общества. Обращаясь к историческим примерам «восточной» и «западной» рациональности, автор показал, что Россия может сформировать репрезентативный фон эффективной деловой, «инструментальной» рациональности на всех масштабных уровнях, будучи включенной, во-первых, в логику цивилизованных рыночных отношений, во-вторых, в широкие деловые и социокультурные контакты и коммуникации с носителями эффективных типов социокультурной рациональности.

В пространстве социальной перспективы из целерациональной активности субъектов-индивидов, субъектов-групп и субъектов-организаций образуется сетевая структура интерференции целерациональных действий, которую можно рассматривать как потенциал целерациональности для социальной перспективы каждой конкретной социальной системы.

Таким образом, рациональности «социальных перспектив» на локальных уровнях пересекаются, имея большое число связей друг с другом. При этом формируется рациональность на высших уровнях универсума-континуума социальной перспективы вплоть до мета- и трансцендентального уровня.

Если классическая социология критерий рациональности выводит из заданных нормативных параметров средств и целей, то социальная феноменология разрушает рамки чисто нормативного понимания рациональности. Она позволяет видеть и изучать различные формы рациональности, открытый горизонт их значений в социальной перспективе каждого социального образования. Автор выдвигает гипотезу об эффективной социальной рациональности, которая видится в синтезе рациональности индивидуальных субъектов действия в гипотетических формах коллективной и объективированной, «безличной» рациональности с подключением к ним компьютерных информационно-экспертных систем.

В работе проведен анализ тех составляющих, которые характеризуют социальную перспективу как целостный феномен в системно-пространственном выражении, а также ее динамику.

Важной проблемой социальной эпистемологии является трактовка целостности социальных образований вообще и свойства целостности социальной перспективы как феномена в частности. Следует заметить, что категория «целостность» нами трактуется в двух аспектах: феноменологическом, поскольку все феномены восприятия целостны, как акты нашего сознания, стремящегося зафиксировать объекты и процессы в целостной форме благодаря своей абстрагирующей, интегрирующей функции, и онтологическом, словесная интерпретация которого сопряжена с немалыми трудностями. Во-первых, онтологически любой объект и его состояние постоянно изменяются, поэтому всякая целостность онтологически может существовать только при условии непрерывности перехода и изменения. Во-вторых, наше сознание не способно охватить эту неуловимую онтологию перехода. В-третьих, мы все же обречены на необходимость попытки описания живой онтологии и даже ее учета при построении картины мира.

Исходя из этого онтологически целостность уместно интерпретировать как процесс, основанный на универсальном принципе интеграции, в силу которого каждое явление в его актуальном состоянии способствует формированию его целостного восприятия. Автор считает, что феномен целостности присущ всем уровням социальной масштабности, которые включаются в круг нашего существования. Синхронный взгляд на «поле» социального пространства играет существенную роль, так как он позволяет нам рассматривать общество как целостный организм, как момент тотальности социального универсума, в котором отражен момент связи прошлого, настоящего и будущего социальной перспективы. В этой связи хотелось бы подчеркнуть практическую значимость организуемого целостного восприятия элементов социальной реальности, когда, например, в социальном управлении в процессе принятия решений необходимо обладать способностью формировать целостное представление об управляемых объектах и владеть соответствующими методиками. Поскольку социальные целостности суть элементы пространственной топологии социальной перспективы, значительное место уделялось анализу социальных систем. Опираясь на взгляды видного представителя современной теории социальных систем Н. Лумана, автор проанализировал природу возникновения и динамику социальных систем. Здесь, уже через призму системной теории, снова затрагивается проблема феноменологического и онтологического статуса социальных систем. Следует подчеркнуть, что в рамках концепции феномена социальной перспективы было бы тривиальным и ошибочным рассматривать только социальные системы в качестве статического потенциала будущих социальных изменений. Суть авторского подхода в том, что таким потенциалом является социальная перспектива, включающая не только синхронно-диахрон-ную связь социальных и социоприродных систем, но и их адаптационное социальное взаимодействие. В связи с этим даются собственные трактовка и определение понятия «социум», которое в социальных науках, как правило, употребляется параллельно с понятием «общество» и не отличается от него по своему содержанию. Можно сказать, что «социум» — это понятие однопорядковое с понятием «социальная перспектива», но в нем подчеркивается момент не просто целостности, а момент взаимодействия человека, общества и природы. Развивая взгляды социологов на социальное взаимодействие, автор предлагает дополняющую трактовку этого важного социологического понятия. Разумеется предложенные методологические подходы имеют практическую значимость для социального управления и прогнозирования.

Отличительной особенностью концепции социальной перспективы является то, что по сути дела она есть попытка сформировать теорию социального поля. Поэтому с ее помощью становится возможным более конструктивно отнестись к сложнейшему спектру социальных изменений в обществе. Стереотипы человеческого восприятия часто непродуктивно, во вред социальной практике разрывают действительность, продуцируют фрагментарное восприятие и социальную практику.

Считаем своим долгом, не претендуя на абсолютную завершенность концептуальных и теоретических разработок, призвать социологов отказаться от стереотипов и принять теорию социальной перспективы и феноменологическую социологию в качестве важного и необходимого методологического инструментария для проведения дальнейших социологических исследований. Предлагая теорию «социальной перспективы» в рамках теоретико-социологического подхода, автор рассчитывает на конструктивное сотрудничество как социологов, так и представителей других «смежных» направлений научного исследования такого сложного феномена, как общество.

247

Список научной литературыСивиринов, Борис Сергеевич, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Августин Аврелий. Исповедь// Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр П. История моих бедствий. — М.: Республика, 1992. — 335 с.

2. Агацци Э. Моральное измерение науки и техники / Пер. с англ. Борисовой И.; Науч. ред. Лекторский В. А. — М.: МФФ, 1998. — 343 с.

3. Американская социологическая мысль: Тексты: Мертон Р., Мид Дж., Пар-сонс Т. / Под ред. В. И. Добренькова. — М.: Междунар. ун-т бизнеса и управления, 1996. — 557 с.

4. Аристотель. Физика. — 2-е изд. — М.: Соцэкгиз, 1937. — 228 с.

5. Арсеньев В. Р. Альтернативы будущего. — СПб., 1996. — 39 с.

6. Афанасьев В. Г. Системность и общество. М., 1980.

7. Афанасьев С. Л. Будущее общество. Ведущие социально-экономические тенденции современности. — М.: МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2000. — 567 с.

8. Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта: В 3 т.. — М., 1991.

9. Беленький В. X. Активные элементы социальной структуры общества: социально-философские и социально-политические проблемы / Краснояр. гос. акад. цвет, металлов и золота. — Красноярск, 1997. — 53 с.

10. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. — М.: «Медиум», 1995. — 323 с.

11. Бергсон А. Время и свобода воли: Essais sur les donnes immediates de la conscience. — M.: Русская мысль, 1910. — 239 с.

12. Бергсон А. Два источника морали и религии / Пер. с фр., послесл. и примеч. А. Б. Гофмана. — М.: Канон, 1994. — 383 с.

13. Бергсон А. Творческая эволюция / Пер. с фр. Флеровой В. А.; Рос. акад. ес-теств. наук. — М.: Канон-пресс; Учково поле, 1998. — 384 с.

14. Бергсон А. Длительность и одновременность. — Пг., 1923. — 154 с.

15. Бердяев Н. А. О назначении человека / Сост. JI. И. Греков, А. П. Поляков; Авт. вступ. ст. П. П. Гайденко; Б-ка этич. мысли. — М.: Республика, 1993. —383 с.

16. Бердяев Н. А. Смысл истории. — М.: Мысль, 1990. — 173 с.

17. Бестужев-Лада И. В. Альтернативная цивилизация. — М.: Гуманит. изд-во; центр «Владос», 1998. — 351 с.

18. Бестужев-Лада И. В. В преддверии Страшного Суда, или Избежим ли предреченного в Апокалипсисе? — М.: Физкультура, образование и наука, 1996. — 114 с.

19. Бестужев-Лада И. В. Нормативное социальное прогнозирование: возможные пути реализации целей общества: Опыт систематизации / Отв. ред. Осипов Г. В.; АН СССР. Ин-т социол. исслед. — М.: Наука, 1987. — 213 с.

20. Бестужев-Лада И. В. Поисковое социальное прогнозирование: перспективные проблемы общества: Опыт систематизации / Отв. ред. Фролов С. Ф.; АН СССР. Ин-т социол. исслед. — М.: Наука, 1984. — 271 с.

21. Бестужев-Лада И. В. Прогнозное обоснование социальных нововведений. — М.: Наука, 1993. — 240 с.

22. Бестужев-Лада И. В., Наместникова Г. А. Технология прогнозных разработок социальных процессов / Ком-т по патентам и товар, знакам М-ва науки, высш. шк. и техн. политики Рос. Федерации; Науч.-произв. об-ние «Поиск». — М.: НПО «Поиск», 1992. — 97 с.

23. Блауберг И. В. Проблема целостности и системный подход. — М.: Эдито-риал УРСС, 1977. — 450 с.

24. Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода. — М.: Наука, 1973. — 270 с.

25. БлокМ. А. Апология истории, или Ремесло историка.— М.: Наука, 1973. —232 с.

26. Бляхер Л. Е. Виртуальные состояния социума, или Шансы и риски открытого общества в России / Ин-т «Открытое о-во». — М.: Магистр, 1997. — 48 с.

27. Бобров М. Я. Система законов и категорий общей социологии / М. Я. Бобров. — Барнаул: АГУ, 1993. — 236 с.

28. Борхес X. JI. Письмена Бога. — М.: Республика, 1992. — 510с.

29. Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. — М.: Изд-во иностр. лит., 1962. — 511 с.

30. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. — СПб.: Изд-во «Университетская книга», 2001. 416 с.

31. Вебер М. Избранные произведения. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с.

32. Вернадский В. И. Размышления натуралиста: В 2 кн.. — М., 1975.— Кн. 1: Пространство и время в живой и неживой природе. — 173 с.

33. Винограй Э. Г. Основы общей теории систем: Науч. моногр / Науч. ред. — Дмитриенко В. А.; РАН. Сиб. отд-ние и др. — Новосибирск, 1993. — 339 с.

34. Волновые процессы в общественном развитии. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. — 228 с.

35. Впереди XXI век: перспективы, прогнозы, футурологи: Антология соврем, классич. прогностики. 1952-1999 / Ред.-сост. и авт. предисл. Бестужев-Лада И. В. — М.: Academia, 2000. — 480 с.

36. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 2 т.: Т. 1. Наука логики. — М.: Мысль, 1975. — 452 с.

37. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 2 т.: Т. 2. Философия природы. — М., 1975. — 695 с.

38. Гидденс Э. Социология. — М.: Эдиториал УРСС, 1999. — 704 с.

39. Гоббс Т. Соч.: В 2 т. — Т. 2. — М.: Мысль, 1991. — 731 с.

40. Голубкова Т. В. Категории «реального» и «действительного» в историософских построениях С. Л. Франка / Моск. пед. гос. ун-т им. В. И. Ленина.—М., 1993. —23 с.

41. Горин Д. Г. Левиафан в сетях интерсубъективности: (К соврем, феноменологии государства Российского). — Брянск: Товарищество «Придесенье», 1998. —64 с.

42. Горохов В. Г., Алексеева И. Ю., Аронсон О. В., Розин В. М. Философия техники: история и современность / Отв. ред. Розин В. М.; Рос. акад. наук.

43. Ин-т философии. — М., 1997. — 283 с.

44. Григорьев С. И. Виталистская социология: парадигма настоящего и будущего: (избранные статьи по неклассической социологии). — Барнаул: Изд-во АРНЦ СО РАО, 2001. — 229 с.

45. Григорьев С. И., Субетто А. И. Основы неклассической социологии: Новые тенденции развития культуры социол. мышления на рубеже XX—XXI вв. / Рос. акад. образования, Рос. о-во социологов. — М.: РУСАКИ, 2000. — 2-е изд., доп. и перераб. — 208 с.

46. Гумилев JI. Н. Этногенез и биосфера земли. — М.: «Мишель и Ко» Д., 1990. —503 с.

47. Гуссерль Э. Картезианские размышления / Пер. с нем. Скляднева Д. В. — СПб.: НАУКА; ЮВЕНТА, 1998. — 315 с.

48. Гуссерль Э. Собр. соч.: В 2 т. / Пер. с нем. — М.: ЛОГОС;: ГНОЗИС. — Т. 1: Феноменология внутреннего сознания времени / Сост., вступ. ст., пер. В. И. Молчанова. — 1994. — XIV. — 162 с.

49. Давыдов А. А. Модульный анализ и конструирование социума / РАН. Ин-т социол. — М., 1994. — 198 с.

50. Давыдов Ю. Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология: Ак-туал. пробл. веберовского социол. учения. — М.: Мартис, 1998. — 510 с.

51. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии / Изд. подгот. А. Б. Гофман; Пер. с фр. А. Б. Гофмана. — М.: Наука, 1991. — 574 с.

52. Дюркгейм Э. Социология: Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр. Гофмана А. Б. — М.: Канон, 1995. — 349 с.

53. Желтов В. В., Шпак JI. JI. Социально-политическое взаимодействие: прошлое и современность. — Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. — 337 с.

54. Жизненные силы человека: социальная метатеория или виталистская социологическая парадигма /М. Я. Бобров, С. Ф. Воронков, Ю. Я. Вохмен-цев, С. И. Григорьев; Под ред. Григорьева С. И., Деминой Л. Д.. — Барнаул: Алт. гос. ун-т, 2000. — 247 с

55. Зайналов Г. Г. Человечество в поисках альтернативного пути развития. —

56. М: Прометей, 1999. — 196 с.

57. Зборовский Г. Е. Пространство и время как формы социального бытия. — Свердловск, 1974. — 223 с.

58. Иванова Р. И. Рефлексия процесса реализации философских идей в социальной практике / Сиб. технол. ин-т. — Красноярск, 1993. — 26 с.

59. Игнатьев В. И. Всемирная история как целостность: (Проблемы методологии). — Новосибирск, 1993. — 155 с.

60. Историко-философский ежегодник. 1990. — М.: Наука, 1991. — 380 с.

61. История теоретической социологии // Социология XIX века: (профессионализация социально-научного знания). — М.: ИЧП «Изд-во Магистр», 1988. —448 с.

62. История теоретической социологии: В 4 т.: Т. 4 — СПб.; РХГИ, 2000. — 736 с.

63. Кант И. Соч. В 6 т. — М., 1963-1966.

64. Кант И. Критика чистого разума. — СПб., 1993.

65. Карсавин J1. П. Философия истории. — СПб.: АО Комплект, 1993. — 351 с.

66. Карташев В. В. Система систем. Очерки общей теории и методологии. — М., 1995.

67. Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общество, культура. — М., 2000. — 607 с.

68. Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. — М.: ТЕИС, 2000. —213 с.

69. Колеватов В. А. Социальная память и познание.— М.: Мысль, 1984.— 190 с.

70. Красных В. В Виртуальная реальность или реальная виртуальность?: Человек. Сознание. Коммуникация / МГУ им. М. В. Ломоносова. Филол. фак. — М.: Диалог-МГУ, 1998. — 350 с.

71. Кудрявцев Л. Д. Современное общество и нравственность. — М.: Наука, 2000. — 64 с.

72. Кузьмин С. А. Социальные системы: опыт структурного анализа / Рос.акад. наук. Ин-т соц. — экон. пробл. народонаселения. — М.: Наука, 1996. — 191 с.

73. Култыгин В. П. Классическая социология / Рос. акад. наук. Ин-т социал. — полит, исслед. — М.: Наука,2000. — 526 с.

74. Лаплас П. Опыт философии теории вероятности. — М., 1968.

75. Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая / РАН. Ин-т философии. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 255 с.

76. Лем С. Возвращение со звезд: Романы: Собр. соч. в 10 т.. —Т. 2. — М.: «Текст», 1992. —399 с.

77. Лосев А. Ф. Историческое время в культуре классической Греции: (Платон и Аристотель)// История философии и вопросы культуры.— М.: Наука, 1975. —318 с.

78. Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены. — М.: Прогресс, 1991. —412 с.

79. Мангейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. — 700 с.

80. Мангейм К. Очерки социологии знания: Теория познания — мировоззрение—историзм / Рос. акад. наук. ИНИОН. — М.: ИНИОН; РАН, 1998. — 249 с.

81. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 4.

82. Мизес Л. фон. Теория и история: Интерпретация социально-экономической эволюции. — М.: Юнити-Дана, 2001. — 295 с.

83. Моисеев Н. Н. Алгоритмы развития. — М.: Наука, 1987. — 304 с.

84. Моисеев Н. Н. Расставание с простотой. — М.: Аграф, 1998. — 473 с.

85. Моисеев Н. Н. Судьба цивилизации. Путь разума. — М., 1998. — М.: Языки рус. культуры, 2000. — 223 с.

86. Моисеев Н. Н. Человек и ноосфера. — М.: Мол. гвардия, 1990. — 351 с.

87. Морозов Е. И. Методология и методы анализа социальных систем. М.: Изд-воМГУ, 1995.

88. Морозов Н. Д. Ритмы истории: Систем, анализ прошлого и проектирование будущего. — М.: ACT; Астрель, 2001. — 607 с.

89. Немировский В. Г. Универсумная диагностика российского общества. Красноярск, 2001. — 176 с.

90. Немировский В. Г., Невирко Д. Д. Теоретическая социология: Нетрадиционные подходы: Учебное пособие. — Красноярск, 1997.

91. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей (1884-1888). — М.: ТОО «Транспорт», 1995. — 301 с.

92. Носов Н. А. Виртуальная психология. — М.: Аграф, 2000. — 432 с.

93. О проблеме взаимосвязи категорий «историческая реальность» и «существование» / Том. гос. ун-т. — Томск, 1993. — 24 с.

94. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? — М.: Наука, 1991. — 408 с.

95. Ортега-и-Гассет X. Избранные труды: Пер. с исп. / Сост., предисл. и общ. ред. А. М. Руткевича. — М.: Весь мир, 2000. — 2-е изд. — 701 с.

96. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование: Учебник для студентов вузов. — М.: Алгоритм, 2000 — 352 с.

97. Пантыкина М. И. Взаимосвязь символа и социального опыта: Автореф. дис. . канд. филос. наук / Самар. гос. ун-т. — Самара, 1996. — 22 с.

98. Парсонс Т. О социальных системах / Под ред. В. Ф. Чесноковой и С. А. Бе-лановского. — М.: Академический Проект, 2002. — 832 с.

99. Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т.: Т. 2. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. — М.: Феникс; Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. — 528 с.

100. Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т.: Т. 1. Чары Платона. — М.: Феникс; Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. — 448 с.

101. Пространство и время в метафизике XVII века / Отв. ред. Горан В. П.; РАН. Сиб. отд-ние. Ин-т философии и права. — Новосибирск: ВО «Наука»; Сиб. изд. фирма, 1993. — 260 с.

102. Разумовский О. С. Бихевиорапьные системы / О. С. Разумовский; Отв. ред. В. Н. Карпович; РАН. Сиб. отд-ние. Ин-т философии и права. — Новосибирск: Наука, 1993. — 239 е.

103. Рациональность на перепутье: В 2 кн. / РАН. Ин-т философии; Редкол.: Гайденко П. П. и др. — М.: РОССПЭН, 1999. — Кн. 1: / Отв. ред. Лекторский В. А. — 367 с.

104. Режабек Е. Я. Становление понятия организации: Очерки развития филос. и естеств. — науч. представлений. — Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1991.— 131 с.

105. Резник Ю. М. Введение в социальную теорию: Социальная системоло-гия. — М.: Наука, 2003. — 525 с.

106. Руткевич Е. Д. Феноменологическая социология знания / Рос. акад. наук. Ин-т социологии. — М.: Наука, 1993. — 271 с.

107. Руткевич, М. Н. Общество как система: Социологические очерки. — СПб.: Алетейя, 2001. — 444 с.

108. Саймон Г. Науки об искусственном. — М.: Мысль, 1972. — 148 с.

109. Семашко Л. М. Тетрасоциология — революция социального мышления, путь гармонии и процветания / Ин-т стратег, сферных (социологических) исслед. — СПб.: Сударыня, 2000. — 168 с.

110. Сивиринов Б. С. Социальное время и перспектива: феноменология, функции, модусы. — Новосибирск: Наука, 2000. — 72 с.

111. Сивиринов Б. С. Социальные системы и социальная перспектива: строение и динамика. — Новосибирск: Наука, 2000. — 94 с.

112. Сивиринов Б. С. Феномен социальной перспективы. — Новосибирск: Наука, 2002— 196 с.

113. Системогенетика и теория циклов: В 2-х ч.. — СПб., М., 1994. — Ч. 1. — 243 с.

114. Системогенетика и теория циклов: В 2-х ч.. — СПб., М., 1994. — Ч. 2. — 260 с.

115. Смирнова Н. М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки»: (Феноменологии, мотивы в современном социальном познании) / РАН. Ин-т философии. — М., 1997. — 222 с.

116. Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас.— Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. — 120 с.

117. Сорокин П. А. Система социологии: В 2 т.. — М.: Наука, 1993. — Т. 1.: Социальная аналитика: Учение о строении простейшего (родового) социального явления. — 447 с.

118. Сорокин П. А. Система социологии: Т. 2: Социальная аналитика. Учение о строении сложных социальных агрегатов. — 688 с.

119. Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика: Исслед. изм. в больших системах искусства, истины, этики, права в обществ, отношений / Пер. с англ. Сапова В. В. — СПб.: РХГИ, 2000. — 1054 с.

120. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. — 543 с.

121. Социальная перспектива: (Филос.-методол. анализ соврем, зарубеж. концепций) / Лях В. В., Полищук Н. П., Соболь О. Н. и др.; Отв. ред. Гордиен-ко А. Т.; АН Украины. Ин-т философии. — Киев: Наук, думка, 1992. — 219 с.

122. Социально-исторический прогресс: мифы и реалии: (Материалы дискуссии). — М.: Папирус Про, 1999. — 87 с.

123. Социология на пороге XXI века: новые направления исследований / Под ред. С. И. Григорьева (Россия), Ж. Коэнен-Хуттера (Швейцария). — М.: ИНТЕЛЛЕКТ, 1998. — 272 с.

124. Субетто А. И. Бессознательное. Архаика. Вера: Избранное. Фрагменты некласс. человековедения / Петровская акад. наук и искусств. Науч. совет по пробл. образования и др. — СПб. и др., 1997. — 132 с.

125. Субетто А. И. Социогенетика: системогенетика, общественный интеллект, образовательная генетика и мировое развитие. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 1994. 168 с.

126. Тойнби А. Постижение истории. — М.: Прогресс, 1991. — 736 с.

127. Тоффлер А. Метаморфозы власти. — М.: ООО «Издательство ACT»,2002. — 669 с.

128. Тощенко Ж. Т. Постсоветское пространство: суверенизация и интеграция: Этносоциол. очерки / Рос. гос. гуманит. ун-т. — М., 1997. — 214 с.

129. Тощенко Ж. Т. Парадоксальный человек. — М.: Гардарики, 2001. — 398 с.

130. Тощенко Ж. Т. Социология: Общ. курс: Учеб. пособие для студентов вузов. — М.: Юрайт, 1999. — 2-е изд., доп. и перераб.. — 510 с.

131. Трубников Н. Н. Время человеческого бытия. —М., 1987.

132. Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии. — М.: Научный мир, 1998. — 204 с.

133. Уайтхед А. Избранные работы по философии. — М.: Прогресс, 1990. — 717с.

134. Уледов А. К. Социологические законы. — М.: Мысль, 1975. — 296 с.

135. Ушакова Е. В. Системная философия и системно-философская научная картина мира на рубеже третьего тысячелетия: В 2-х ч.. — Барнаул: Алт. гос. ун-т, 1998. — Ч. 1. — 264 е.; Ч. 2 — 221 с.

136. Фейербах JI. История философии: Собр. произв.: В 3 т.. —М.: Мысль, 1967.

137. Фотиева И. В. Современная концепция морали: проблемы онтологии. — Барнаул: Изд-во Барнаул, гос. пед. ун-та, 1998. — 96 с.

138. Франчук В. И. Основы современной теории обществ / Междунар. акад. орг. наук. Ин-торг. систем. — М., 2001. — 174 с.

139. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности.— М.: Республика, 1994. —447 с.

140. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы / Пер. с нем. — М.: Изд-во «Весь Мир», 2002.-144с.

141. Хабермас Юрген. Моральное сознание и коммуникативное действие. — СПб.: «Наука», 2000.

142. Хайдеггер М. Бытие и время. — М.: Ad Marginem, 1997. — С. 118.

143. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник— М.: Высш. шк., 1991. — 192 с.

144. Хюбнер К. Истина мифа / Пер. с нем. — М.: Республика, 1996. — 448 с.

145. Шаров, А. С. Ограниченный человек: значимость, активность, рефлексия: Монография / Омск гос. пед. ун-т. — Омск, 2000. — 357 с.

146. Шелер М. Избранные произведения. — М.: Изд-во «Гнозис», 1994. — 490 с.

147. Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор.— Минск.: ТПЦ «Полифакт», 1992,— 128 с.

148. Шпенглер О. Закат Европы. — Новосибирск.: Наука, 1993. — 592 с.

149. Шпигельберг Г. Феноменологическое движение: Ист. введ. / Пер. с англ. — М.: Логос, 2002. — 678 с.

150. Штомпка П. Социология социальных изменений.— М.: Аспект-Пресс, 1996. —415 с.

151. Шумпетер Й. А. Капитализм, Социализм и Демократия. — М.: Экономика, 1995. —540 с.

152. Юнг К. Г. Современность и будущее. — Минск, 1992. — С. 3.

153. Ясперс К. Ницше и христианство / Пер. с нем. Бородай Т. Ю. — М.: «Медиум»; Моск. филос. фонд, 1994. — 114 с.

154. Ясперс К. Общая психопатология / Пер. с нем. Акопяна Л. О. — М.: Практика, 1997. — 1053 с.

155. Ясперс К., Брюнинг В., Гартман Н., Шмидт А. Западная философия: итоги тысячелетия / Общ. ред.; пер. Перцева А. В. и др. — Екатеринбург: Деловая кн.; Бишкек: Одиссей, 1997. — 655 с.

156. Ясперс К. Смысл и назначение истории.— М.: Политиздат, 1991.— С. 164.1. Статьи

157. Амелин Г. Мир мерцает, как мышь: (Комментарий к одной цитате Мамар-дашвили из А. Введенского) // Произведенное и названное. — М., 1998. — С. 211-219.

158. Амосов Н. М. Мое мировоззрение // Вопр. философии. — 1992. — № 6. — С. 50-74.

159. Анохин П. К. Философский смысл проблемы естественного и искусственного интеллекта // Вопр. философии. — 1973. — № 6. — С. 83-97.

160. Ануфриев Е. А. Конформизм и социальная активность личности // Философия, религия, искусство: проблема абсолюта и идеала. — М., 1998. — С. 83-97.

161. Артыков Т. А., Молчанов Ю. Б. О всеобщем и универсальном характере времени // Вопр. философии.— 1988. — № 7. — С. 135.

162. Бакун JT. А., Шумаван А. Что за «третьей волной»? Встреча с Олвином Тоффлером // Полис. — М., 1991. — № 5. — С. 212-214.

163. Баркова Э. В. Целостность современной социокультурной реальности: поиск адекватной методологии // Новые идеи в философии. — Пермь, 1997. — Вып. 6. —С. 150-153.

164. Бестужев-Лада И. В. Прикладная ретроальтернативистика (шесть порогов в истории России)//Полигнозис. — М., 1999. — № 1. — С. 121-137.

165. БунгеМ. Пространство и время в современной науке// Вопр. философии. — 1970. — № 7. — С. 81-92.

166. Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Вопр. социологии. — 1992. — Т. 1, № 1. — С. 20.

167. Бутенко И. А. Взаимодействие социолога и респондентов в феноменологической перспективе // Социальные процессы на рубеже веков: феноменологическая перспектива. — М., 2000. — С. 56-66.

168. Венгеров А. Синергетика и политика// Обществ, науки и современность. — М., 1993. — № 4. — С. 55-69.

169. Гидденс Э. Элементы теории структурации// Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. унта, 1995. —С. 40-80.

170. ГулыгаА. В. Что такое постсовременность?// Вопр. философии.— 1988. —№ 12. —С. 153-159.

171. Давыдов А. А. Социология как метапарадигмальная наука // Социол. исследования. — М., 1992. — № 9. — С. 85-87.

172. Давыдов Ю. Н. М. Вебер и проблема интерпретации рациональности // Вопр. социологии. — М., 1996. — Т. 6. — С. 71-77

173. Давыдов А. А. Модель социального времени// Социол. исследования.— М., 1998.—№4. —С. 98-101.

174. Девятко И. Ф. Инструментальная рациональность, полезность и обмен в теориях социального действия // Новое и старое в теоретической социологии. — М., 1999. — Кн. 1. — С. 86-143

175. Диалектика прерывности и непрерывности времени в историософии Чаадаева // Человек — сам себе непонятный. — Новгород, 1997. — С. 91-99.

176. Дудина В. И. Идеально-практические формы социальной деятельности // Человек и общество. — СПб., 1993. — С. 20-22.

177. Залкинд А. Б. О язвах Р. К. П.: (схематическая, частичная попытка социально-биологического анализа отрицательных сторон партии) // Вопр. философии. — 1991. — № 7. —С. 109-114.

178. Зборовский Г. Е. Еще раз о реальных проблемах современной социологии // Социол. исследования. — М., 1999. — № 6. — С. 100-104.

179. Иванов Д. В. Критическая теория и виртуализация общества// Социол. ис-" следования.— 1999. —№ 1. — С. 32-40.

180. Игнатов А. И. Миры объективной и субъективной реальности в их единстве как объект философии // Новое понимание философии: проблемы и перспективы. — М., 1993. —С. 51-53.

181. Ильин М. В. Ритмы и масштабы перемен: О понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии // Полис. — М., 1993. — № 2. — С. 57-68.

182. Качанов Ю. J1. Агенты поля политики: позиции и идентичность // Вопр. социологии. — М., 1992.— Т. 1. —С. 61-81.

183. Ковалев В. И. Альтернативная парадигма глобализации как предпосылка выхода России из кризиса // НАВИГУТ = NAVIGUT. — М., 2002. — № 1. —С. 68-85.

184. Ковалев В. И. Временная перспектива жизни как субъективно-ценностный феномен и механизм индивидуального жизнетворчества // Человек: деятельность, творчество, стиль мышления.— Симферополь, 1987. — С. 195-203.

185. Колеватов В. А. Виртуальные миры нашей жизни // Науч. зап. СибАГС. — Новосибирск, 2000. — Т. 3. — С. 30.

186. Корсунцев И. Г. Виртуальные реальности как философская проблема// Филос. исследования. — М., 1998. — № 1. — С. 70-95.

187. Корсунцев И. Г. Философия виртуальной реальности // Виртуальная реальность: Философские и психологические проблемы. — М., 1997. — С. 37—55.

188. КостюкВ. Н. Системное пространство-время// Системные исследования: Ежегодник. 1989 — 1990. — М., 1991. —С. 239.

189. Кошарный С. А. Феноменология Гуссерля и опыт герменевтического основоположения гуманитарного знания в историческом наукоучении Диль-тея // Филос. и социол. мысль. — Киев, 1990. —№8. — С. 95-110.

190. Кравченко С. А. Современное социокультурное состояние России: феноменологический подход // Социальные процессы на рубеже веков: феноменологическая перспектива. — М., 2000. — С. 77-87.

191. Кулаков Ю. И. Проблема основ бытия и мир высшей реальности // О первоначалах мира в науке и теологии. — СПб., 1993. — С. 82-100.

192. Култыгин В. П. Специфика социологического знания: Преемственность, традиции и новаторство // Социол. исследования. — 2000. — № 8. — С. 3-11.

193. Левич А. П. Метаболическое время естественных систем// Системные исследования: Ежегодник. 1988. — М., 1989. — С. 304-325.

194. Логика изменения: потенциальность и тенденции изменения // Логико-филос. исслед. — М., 1991. — Вып. 2. — С. 113-126.

195. Лосев А. Ф. Историческое время в культуре классической Греции: (Платон и Аристотель)// История философии и вопросы культуры. — М., 1975.— С. 7-61.

196. Луман Н. Теория общества (вариант San Foca'89) // Теория общества: фундаментальные проблемы.— М., 1999. — С. 196-235.

197. Луман Н. Формы помощи в процессе изменения общественных условий // Социологический журнал. — 2000. — № 1-2. — С. 16-35.

198. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества//Социологос. — М., 1991. —Вып. 1. —С. 194-216.

199. Мерло-Понти М. Временность // Историко-философский ежегодник. 1990. — М.: Наука, 1991. —С. 271-293.

200. Мнацаканян М. О. Интегрализм. Феноменология и национальный интерсубъективный мир повседневности // Социол. исследования. — М., 2000. — №3. —С. 84-90.

201. Мнацаканян М. О. Социальное поведение, социальные общности, социальная реальность: (О природе предмета социологической науки) // Социол. исследования. — М., 2003. — № 2. — С. 21-28.

202. Могилевский В. Д. Методология систем / Отд-ние экономики РАН. — М.: Экономика, 1999. — 251 с.

203. Моисеев Н. Н. О механизмах самоорганизации общества и месте Разума в его развитии // Соц. — полит, журн. — 1993. — № 8. — С. 105-114.

204. Немировский В. Универсумная парадигма: российский социокультурный контекст // Социология на пороге XXI века: новые направления исследований / Под ред. С. И. Григорьева (Россия), Ж. Коэнен-Хуттера (Швейцария). — М.: ИНТЕЛЛЕКТ, 1998. — С. 199-221.

205. Носов Н. А. Фома Аквинский и категория виртуальной реальности // Виртуальная реальность: Философские и психологические проблемы. — М., 1997. —С. 68-85.

206. Об идеях функциональной зависимости и непрерывности у Г. Лейбница и П. А. Флоренского // Контекст: Лит-теорет. исслед. — М., 1996. — С. 20-28.

207. Опыт феноменологического анализа сущего или философская онтология нашего опыта // Культура, техника, человек. — Владивосток, 1991. — С. 98-111.

208. Папущ М. П Нереальная действительность, в которой живут люди // Модели мира. — М., 1997. — С. 139-145.

209. ПарсонсТ. Система координат действия и общая теория систем действия: Культура, личность и место социальных систем // Американская социологическая мысль.— М.: Междунар. ун-т бизнеса и управления, 1996. — С. 462-463.

210. Попова И. М. Представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживание социального времени// Социол. исследования.— 1999. — № 10.— С.135-145.

211. Пригожин И. Постижение реальности // Природа. — М., 1998. — № 6. — С. 3-11.

212. Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопр. философии. — 1989. — № 8. — С. 3-19.

213. Пуанкаре А. Наука и метод// Пуанкаре А. О науке / Пер. с фр.— М., 1983. —С. 283-403.

214. Ракитов А. И. Историческая истина и исторический факт: (Эпистемол. пробл. ист. познания) // Философские основания науки: Материалы к VIII Всесоюз. конф. «Логика и методология науки», 26-28 сент. 1982 г., г. Паланга. — Вильнюс, 1982. — С. 211-216.

215. Реальность и человек в метафизике С. Франка // Вестн. Моск. ун-та. — Сер. 7: Философия. — М., 1992. — № 5. — С. 46-55.

216. Режабек Е. Я. Проблемы самоорганизации общественных систем в теории и на практике // Науч. мысль Кавказа. — Ростов-на-Дону, 1996. — № 1. — С. 64-68.

217. Резник Ю. М. Социальная инженерия: предметная область и границы применения // Социол. исследования. — 1994. — № 2. — С. 87-96.

218. Саенко Ю. И. Состояние общества. К вопросу о его изменении // Социол.исследования. — 1999. — № 10. — С. 87-96.

219. Сазонов А. А. Методологические вопросы теории социальной активности// Человек в системе социокультурных отношений. — М., 1997. — Вып. 3. —С. 177-185.

220. Саймон Г. А. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS: Theory a. history of econ. a. social institutions a. systems: Almanac. — Москва, 1993. —Vol. 1, № 3. — C. 16-38

221. Саймон Г. Методологические основания экономики // Системные исследования. Методол. пробл.: Ежегодник. 1989-1990. — М., 1991. — С. 91-109.

222. Смирнов В. В. Методологические установки в социологии организации практики // Человек и общество. — СПб., 1993. — С. 24-26.

223. Смирнов Г. А. Элементаризм, целостность и проблема универсалий // Системные исследования. Методол. пробл.: Ежегодник. 1989-1990. — М.: Наука, 1991. —С. 142-161.

224. Смирнова Н. Классическая парадигма социального сознания и опыт феноменологической альтернативы // Обществ, науки и современность. — 1995. —№ 1. —С. 127-137.

225. Сорокин П. О так называемых факторах социальной эволюции // Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. — С. 521-531.

226. Социальная утопия и антиутопия в политике // Введение в политологию. — М., 1991. —Вып. 1. —С. 63-79.

227. Социоисторическое время: метафора или реальность? // Социальная философия в конце XX века. — М., 1991. —С. 136-148.

228. Субетто А. И. Философия квалиметрии человека и жизни // «Человечество в XXI веке: индикаторы развития»: Четвертая междунар. Нижегор. ярмарка идей: 29 акад. симпоз. — Н. Новгород, 2001. — С. 23-28.

229. Уэйт Дж. Политическая онтология // Философия Мартина Хайдеггера и современность. —М., 1991. — С. 188-214.

230. Филиппов А. В. К теории методов социальной практики // Человек и общество. — СПб., 1993. — С. 22-24.

231. Филиппов А. В. Методологические основы социальной праксеологии// Вестн. С.-Петерб. ун-та. — Сер. 6: Философия, политология, социология, психология, право. — СПб., 1993. — Вып. 1. — С. 95-97.

232. Фотиева И. В. Современная концепция морали: проблемы онтологии / И. В. Фотиева; Барнаул, гос. пед. ун-т. — Барнаул, 1998. — 96 с.

233. Фролов И. В. Национальная система ценностей и тип рациональности // Естественно-научное и гуманитарное знание в цифровой век: Материалы третьей межвуз. науч. конф. — Н. Новгород, 2001. — С. 113-118.

234. Хайдеггер М. Время и бытие // Разговор на проселочной дороге. — М., 1991. —С. 80-101.

235. Швырев В. С. Классический и современный когнитивизм в интерпретации рационально-теоретического познания // Историко-философский ежегодник. 1999. —М., 2001. —С. 396-410.

236. Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии. — М., 1988. — С. 90.

237. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социол. исследования. — 1988. —№2. —С. 130.

238. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В. И. Добрень-кова. — М., 1996. — С. 539.

239. Щекин Г. Социальное управление как система // Пробл. теории и практики упр. —М., 1997. —№2. —С. 114-121.

240. Эволюция представлений о реальности и становление современной методологии познания // Наука. Закономерности ее развития. — Томск, 1992.— Вып. 8. — С. 22-30.

241. Юнг X. Демократическая альтернатива: проблемы демократизации современного общества // Мировая экономика и междунар. отношения. — М., 1989. —№6. —С. 99-108.

242. Яковец Ю. В.; Гамбурцев А. Г. Циклы в обществе и природе // Наука в России. — М., 1997. — № 2. — С. 51-55.

243. Работы зарубежных авторов на иностранных языках1. Монографии, сборники

244. Adorno Th. Aufsaetze zur Gesellschaftstheorie und Methodologie. — Frankfurt a/M., 1973. —248 p.

245. Adorno Th. Negative Dialektik. — Frankfurt a/M., 1969. — 531 p.

246. Bandura A. Social Foundation of Thought and Action. A Social Cognitive Theory. Stanfford Univ. New Jersey: Printice-Hall, 1986. — 617 p.

247. Bloch Ernst — utopische Ontologie: Bd 2 des Bloch-Lukacs-Symp. 1985 in Du-brovnik / Hrsg. von Flego G., Schmied-Kowarzik W. — Bochum: Germinal Verl., 1986. —307 p.

248. Bunge M. Treatise on basic philosophy. — Dordrecht etc.: Reidel, 1983 Vol. 5.: Epistemology and methodology. 1. Exploring the world. — XIX, 404 p.

249. Bunge M. Treatise on basic philosophy. — Dordrecht etc.: Reidel, 1983. — Vol. 5.: Epistemology and methodology. 1. Exploring the world. — XIX, 404 p.

250. Collin F. Social reality. — L.; N. Y. Routledge, 1997. — XIII, 252 p.

251. Etzioni A. The Active Society. — N. Y., 1968. — 698 p.

252. Fromm E. The sane society / 1st Owl book ed. New York: H. Holt, 1990. XIII, 370 p.

253. Fukuyama F. Trust: the social virtues and the creation of prosperity. London: Hamish Hamilton, 1995. — 457 p.

254. Giddens A. The constitution of society: Outline of the theory of structuration. — Cambridge: Polity press, 1997. — XXXVII, 402 p.

255. Habermas J., Luhmann N. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie? —

256. Frankfurt a/M., 1971. — 271 p.

257. Haken H. Erfolgsgeheimnisse der Natur.: Synergetik die Lehre vom Zusam-menwirken. — Stuttgart, 1981. — 254 p.

258. Hassard J. Sociology and Organization Theory: Positivism, Paradigms and Postmodernity. — Cambridge, 1995. — 117 p.

259. Heidegger M. Sein und Zeit. — Halle, 1941. — 433 p.

260. Husserl-Ausgabe und Husserl-Forschung / Hrsg. von Ijsseling S. — Dordrecht etc.: Kluwer, 1990. — VII, 184 S.

261. Kumar K. From Post-Industrial to Post-Modern Society. — Cambridge (Mass.), 1996.— 122 p.

262. Luhmann N. Die Wissenschaft der Gesellschaft.— Frankfurt a/M., 1990.— 732 S.

263. Luhmann N. Soziale Systeme. Grundriss einer allgemeinen Theorie. — Frankfurt a/M., 1993. —675 S.

264. Luhmann N. Soziologische Aufklaerung. — Bd 1. — Opladen, 1970. — 415 S.

265. Maturana H. R. Erkennen: Die Organisation und Verkoerperung von Wirklich-keit: ausgew. Arbeiten zur biol. Epistemologie— Braunschweig; Wiesbaden, 1982. —322 S.

266. Merleau-Ponty M. The Phenomenology of Perception. — L., 1962. — 466 p.

267. Nieklasyczne metody prognozowania / Cieslak M., Dittmann P., Kania-Gospodarowicz A. et al.; Pod red. nauk. Cieslak M. — W-wa: Panstw. wyd-wo nauk., 1983. —208 S.

268. Potter J. Representing reality. Discourse, rhetoric a. social construction. — L. etc.: Sage, 1997. — X, 253 p.

269. Psathas G. Phenomenology and sociology: Theory a. research. — Wash.: Univ. press of America, 1989. — XIII, 215 p.

270. Rombach H. Phaenomenologie des sozialen Lebens. Gruendzuege einer phaeno-menologischen Soziologie. — Freiburg; Mtinchen, 1994. — 324 S.

271. Rombach H. Strukturontologie. Eine Phaenomenologie der Freiheit. — Muen-chen, 1971. —368 S.

272. Schiller H. E. Metaphysik und Gesellschafitskritik: Zur Konkretisierung der Utopie im Werk Ernst Blochs. — Konigstein/Ts.: Forum acad., 1982. — 377 S.

273. Schmidt B. Ernst Bloch. — Stuttgart: Metzler, 1985.

274. Schmidt B. Kritik der reinen Utopie: Eine sozialphilos. Unters. — Stuttgart: Metzler, 1988. — XIV, 392 S.

275. Schutz A. Collected Papers. I: The Problem of Social Reality. — Hague, 1962. —300 p.

276. Schutz A. Phenomenology of the social world. Translated by George Walsh and Frederick Lehnert. With an introd. by George Walsh. — Hague, 1967.

277. Sommer M Lebenswelt und Zeitbewusstsein. — Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1990. —257 S.

278. Adamek Przewidywanie w naukach spolecznych: (Analiza metodologiczna) // Studia socjol. — Wroclaw etc., 1984. — N 1. — S. 97-111

279. Amtzenius F. A heuristic for conceptual change // Philosophy of science.— East Lansing, 1995. — Vol. 62. — N 3. — P. 357-369.

280. Banka Metafizyka przyszlosci i antynomie historyzmu // Pr. nauk. Uniw. slaskiego. — Katowice, 1987. — N 928. Pr. z nauk spolecz., N 18. — S. 7-30.

281. Braun E. Utopische Metaphysik des Experiments Welt: Zum Problem des Ur-sprungs der Kategorien in Ernst Blochs letztem systematischem Werk // Synthesis philos. — Zagreb, 1987. — Vol. 2, fasc. 2. — S. 563-569.

282. Bunge M. Realism and antirealism in social science // Theory a. decision. — Dordrecht etc., 1993. — Vol. 35. — N 3. — P. 207-235. — Bibliogr.: p. 234-235.

283. Bunge M. The revival of causality // Contemporary philosophy. — The Hague etc., 1982. —Vol.2. —p. 133-155.

284. Bunge M. The scientific status of history // Die Philosophie in der modernen Welt. — Frankfurt a/M. etc., 1988. — Т. 1. — P. 593-602.

285. Cristin R. Phanomenologie und Monadologie. Husserl und Leibniz // Studia Leibnitiana. — Wiesbaden, 1990. —Bd 22, H. 2. —S. 163-174.

286. CzarkowskiTypologia prospektywnego myslenia // Studia socjol. — Wroclaw etc., 1986. —N3. —S. 17-37.

287. Gordon T. Greenspan O. The management of Chaotic Sistems// Technological forecasting and Social Change. 1994. — Vol. 47. — N 1. — P. 49-62.

288. Habermas J. i jego krytycy: (Na marginesie wstepu Stanislawa Rainki do «Te-orii i praktyki») // Studia filoz. — W-wa, 1987. — N 11. — S. 181-197.

289. Lohmann H. M. System ohne Welt // Merkur. — Stuttgart, 1985. — Jg. 39. — H. 12. — S. 1089-1095.

290. Luhmann N. Die Zukunft kann nicht beginnen: Temporalstrukturen der modernen Gesellschaft// Vor der Jahrtausendwende: Berichte zur Lage der Zukunft. — Frankfurt a/M., 1990. —Bd 1. —S. 140.

291. Markard M. Theorie und Erfahrung // Argument. — В., 1995. — Jg. 37, H. 6. — S. 887-892.

292. Mohanty J. N. The unity of Aron Gurwitsch's philosophy // Social research. — N. Y., 1994. — Vol. 61. — N 4. — P. 937-954. — Bibliogr.: p. 953-954.

293. Naturgesetz und gegenstandliche Realitat // Philosophia naturalis. — Meisen-heima. Glan, 1991. — Bd 28. — H. 1.—P. 12-16.

294. Pihler В. Techne — poiesis — praxis — dynamis — phainomenon // Anthro-pos. —Ljubljana, 1991.— N6. — S. 112-130.

295. Realitat, Anpassunq und Evolution // Philosophia naturalis. — Meisenheim a.

296. Glan, 1991. —Bd28. —H. 2. —S. 147-192 Bibliogr.: S. 191-192.

297. Schmidt A. Anthropologic und Ontologie bei Ernst Bloch // Merkur. — Stuttgart, 1981. —Jg. 35. —H. 2. —S. 117-134.

298. Szymanska-Swiatek E. Bergson i Husserl: jedna czy dwie koncepcje czasu? // Studia filoz. — W-wa, 1990. —N 1. —S. 71-81.

299. Taminiauks Poiesis und Praxis in der Gliederung der Fundamentalontologie Martin Heideggers // Perspektiven der Philosophic. — Amsterdam; Atlanta, 1989. —Bd 15. —S. 89-115.

300. Wingens M., Fuchs S. 1st die Soziologie gesellschafltlich irrelevant? // Ztschr. fur Soziologie. — Stuttgart, 1989. —Jg. 18. —H. 3. —S. 208-219.