автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Фольклорно-языковая картина мира в текстах английских детских стихов nursery rhymes

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фольклорно-языковая картина мира в текстах английских детских стихов nursery rhymes"

На правах рукописи

ЗИНОВЬЕВА ИРИНА НИКОЛАЕВНА

ФОЛЬКЛОРНО-ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА В ТЕКСТАХ АНГЛИЙСКИХ ДЕТСКИХ СТИХОВ NURSERY RHYMES

10.02.04 — германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

005558344

г> С ТПiq

^ LU :Э

Москва-2015

005558344

Работа выполнена на кафедре фонетики и лексики английского языка Института филологии и иностранных языков факультета иностранных языков ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет»

Научный руководитель Гурьева Юлия Федоровна, кандидат филологических наук, доцент

Официальные оппоненты Белоглазова Елена Владимировна, доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный экономический университет», гуманитарный факультет, кафедра теории языка и переводоведения, профессор кафедры

Капкова Светлана Юрьевна, кандидат филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный педагогический университет», факультет иностранных языков, кафедра английского языка, доцент кафедры

Ведущая организация

ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

Защита состоится «30» марта 2015 года в «10» часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.16 при ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» по адресу: 119571, г.Москва, пр-т Вернадского, д.88, ауд. 602.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» по адресу: 119991, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д.1, стр.1, и на официальном сайте университета по адресу www.mpgu.edu

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Иконникова Валентина Александровна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена изучению особенностей построения фольклорно-языковой картины мира, заключенной в текстах английского детского фольклора nursery rhymes, а именно, выявлению пространственных и временных наивных представлений англичан и способов их языковой репрезентации.

Повышенный интерес лингвистики к фольклорному материалу в конце XX -начале XXI вв. обусловлен актуальными тенденциями, наблюдаемыми в современном обществе и науке. В частности, на фоне процессов глобализации и интеграции вопрос о сохранении национальной идентичности и культуры, особенностей этнического менталитета, а также поиска истоков вышеназванных феноменов встает весьма остро. Данное обстоятельство заставляет людей все чаще обращаться к фольклору как бесценному источнику информации о национальной самобытности народа.

Произведения английского детского фольклора nursery rhymes представляют собой яркое лингвокультурное и историческое явление Британии, полистадиальное хранилище сведений о культуре и менталитете британцев и даже американцев.

Актуальность настоящего исследования определяется важностью обобщения запечатленных в текстах nursery rhymes с помощью языка фольклора мировоззренческих представлений англичан. Проведение анализа отобранного материала с использованием методик лингвокультурологии, лингвофольклористики и когнитивной лингвистики позволило по-новому взглянуть на произведения nursery rhymes и обнаружить в них не только традиционно исследуемую детскую картину мира, но и лингвокультурные особенности восприятия действительности носителями языка и фольклорной традиции. Также интегрированный подход дал возможность представить исследуемые фрагменты фольклорно-языковой картины мира в форме фольклорной периферии кумулятивного поля.

Объектом исследования является фольклорно-языковая картина мира, заключенная в текстах nursery rhymes, отражающая наивные представления носителей фольклорного мышления об окружающей действительности.

В качестве предмета исследования выступают разноструктурные языковые единицы — репрезентанты пространственно-временных коллективных представлений, лежащих в основе фольклорно-языковой картины мира nursery rhymes.

Цель данного исследования заключается в детальном анализе категорий времени и пространства, составляющих основу основ фольклорно-языковой картины мира, заключенной в произведениях nursery rhymes, в рамках широкого лингвокультурного контекста и максимально полное представление исследуемого материала в форме фольклорной периферии кумулятивных полей «time» и «space».

В соответствии с намеченной целью предстояло решить следующие задачи:

- обобщить имеющиеся сведения о феномене языковой картины мира и дать общую характеристику языка фольклора;

- определить понятие «фольклорно-языковая картина мира nursery rhymes»;

- обосновать важность пространственных и временных представлений в структуре фольклорно-языковой картины мира nursery rhymes;

- описать образы времени и пространства в фольклорно-языковой картине мира nursery rhymes;

- определить место и статус фольклорной периферии кумулятивного поля в рамках денотативной теории;

- обобщить анализируемый материал в форме фольклорной периферии кумулятивных полей «time» и «space»;

- выявить области пересечения вышеупомянутых фольклорных периферий и охарактеризовать единицы, лежащие в зоне их пересечения.

Для достижения общей цели и решения частных задач исследования представляется необходимым рассматривать произведения nursery rhymes с позиций лингвокультурологии и лингвофольклористики, а также привлечь некоторые исследовательские методы когнитивной лингвистики. Важность комплексного подхода к изучению данных текстов объясняется тем, что на современном этапе развития антропологического языкознания наблюдаются тесные связи между входящими в ее круг науками. Отметим, что в категориальном аппарате каждой из них присутствует понятие картины мира вообще и языковой картины мира в частности. Одной из актуальных задач лингвокультурологии является «анализ языковых единиц, предполагающий построение на дедуктивной основе модели культурно-значимых отношений, например в виде матрицы, и определение языковых способов заполнения такой матрицы» (Карасик 2003: 91). Изучая принципы построения языковой картины мира на материале фольклорных произведений, советские и российские лингвофольклористы обнаружили, что свойства и характеристики лексем и фразеологизмов, находящихся в фольклорном контексте, изменяются. Данные

наблюдения и сделанные на их основе выводы послужили поводом для выдвижения термина «язык фольклора». Представители различных лигвофольклористических и лингвокогнитивных школ предлагают целый спектр методов и принципов анализа и систематизации выделенного из фольклорных произведений языкового материала: тезаурусный (С.Е. Никитина, Е. Ю. Кукушкина, Е. В. Филиппова), кластерный (А. Т. Хроленко, О. А. Петренко), концептуальный (Е. Б. Артеменко, В. А. Черванева), денотативный метод и метод построения кумулятивных полей (Т. В. Симашко, Т. С. Нифанова, С. А. Цапенко) и некоторые другие. Некоторые положения вышеперечисленных теорий легли в основу настоящей диссертации.

Таким образом, теоретическую и методологическую базу нашего исследования составляют следующие труды: по лингвокультурологии и лингвокогнитологии (Н. Ф. Алефиренко, Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, М. Я. Блоха, А. Вежбицкой, С. Г. Воркачева, В. В. Воробьева, А. А. Джиоевой, В. И. Карасика, О. А. Корнилова, 3. Д. Поповой, И. А. Стернина, В. В. Красных, Г. Г. Слышкина, Г. В. Токарева, Е. С. Яковлевой), фольклористике (В. Я. Проппа, В. Н. Топорова, В. Н. Чистова) и лингвофольклористике (Е. Б. Артеменко, П. Г. Богатырева, А. Н. Веселовского, Е. Ю. Кукушкиной, С. Е.Никитиной, И. А. Оссовецкого, О. А. Петренко, А. Т. Хроленко, Т. В. Цивьян, В. А. Черваневой), этнолингвистике (А. С. Герда, Н. И. Толстого, С. М. Толстой), языковой категоризации человеческого опыта восприятия пространства и времени (Е. Г. Бруновой, Е. С. Кубряковой, Е. В. Урысон, О. Г. Чупрыны), изучению лингвистических особенностей текстов nursery rhymes (Н. Ю. Анашкиной, И. В. Гейнце, Н. М. Демуровой, И. и П. Оупи, И. В. Степановой), денотативной теории концептуализации действительности (Н. Н. Морозовой, Т. С. Нифановой, А. С. Самойленко, Т. В. Симашко, С. А. Цапенко).

Материалом для исследования послужили тексты nursery rhymes общим числом 1174, взятые из сборников Й. и П. Оупи «The Oxford Dictionary of Nursery Rhymes» (Opie 1996), «Mother Goose Rhymes» (Сост. H. M. Демурова 1988). В работе рассматриваются в основном канонические тексты nursery rhymes и лишь изредка делается ссылка и проводятся параллели с вариантами данных произведений. Весь корпус исследуемых языковых единиц составил 781 контекст.

Научная новизна исследования состоит в системном описании таких ключевых фрагментов фольклорно-языковой картины мира nursery rhymes как время и пространство. Кроме того, в нашей работе методика формирования кумулятивного поля впервые применяется для анализа исключительно фольклорных, а не авторских текстов.

Теоретическая ценность работы заключается в том, что исследование текстов nursery rhymes впервые проводится на стыке лингвокультурологии,

лингвофольклористики и когнитивной лингвистики, что позволяет углубленно изучить язык фольклора на основе английских произведений устного народного творчества. Это также дает возможность определить место пространственных и временных представлений в структуре фольклорно-языковой картины мира nursery rhymes и благодаря рассмотрению фольклорных текстов nursery rhymes в свете денотативной теории выявить наличие фольклорной периферии кумулятивного поля и дать определение этому понятию.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования полученных результатов в курсах лингвокультурологии и лингвофольклористики, а также в спецкурсах по проблемам изучения языковой и фольклорно-языковой картин мира, лингвистического и мифопоэтического анализа фольклорного текста. Кроме того, работа открывает новые перспективы для изучения других английских фольклорных произведений в рамках денотативной теории.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фольклорно-языковая картина мира - это фрагмент общеязыковой картины мира этноса, где уникальная фольклорная реальность представлена средствами народно-поэтической лексики. В фольклорно-языковой картине мира, заключенной в текстах nursery rhymes, запечатлен целостный образ действительности, однако специфика концептуализации элементов окружающего мира и особенности их языковой репрезентации во многом обусловлены комплексом жанровых характеристик nursery rhymes, при этом ключевыми компонентами в структуре фольклорно-языковой картины мира данного жанра являются категории времени и пространства, отношение к которым во многом предопределяет взгляд членов фольклорного сообщества на другие стороны жизни, включая морально-этическую и социально-бытовую.

2. Образы пространства и времени описываемой фольклорно-языковой картины мира представлены в форме фольклорной периферии кумулятивных полей «time» и «space», где под фольклорной периферией кумулятивного поля подразумевается совокупность фольклорных периферий всех денотативных классов, входящих в данное поле.

3. Образ времени строится на сочетании циклической и линейной моделей восприятия времени, при этом унаследованные от мифопоэтической картины мира элементы цикличности видоизменяются: они привносят в образ времени упорядоченность и ритмичность, семиотические бинарные оппозиции «свой — чужой» и «сакральный — профанный» могут утрачивать символическое значение, переходя в разряд устойчивых фольклорных формул и демонстрируя тенденцию к обозначению благоприятного — неблагоприятного времени.

4. Образ пространства складывается под влиянием различных факторов: общефольклорных, национально-культурных, языковых, жанровых, а само пространство неоднородно и структурировано по вертикали и горизонтали. Основные принципы членения пространства nursery rhymes лежат в русле общефольклорной тенденции, однако при разделении пространства на центр и периферию, реализующем семиотическую оппозицию «свой - чужой», наблюдается тенденция к расширению «своего» пространства.

5. Описание размера предметов в фольклорно-языковой картине мира в текстах nursery rhymes напрямую связано с оценочностью. Анализ лексических единиц с квантитативной семантикой показал, что положительная оценка «больших» объектов и предметов является общефольклорной чертой, тогда как положительную оценку «маленьких» элементов пространства следует расценивать не только как требование жанра, но и как английскую национальную особенность, иллюстрирующую явление «understatement».

6. Фольклорная периферия кумулятивного поля «time» представлена 18 денотативными классами: <time>, <year>, <season>, <winter>, <spring>, <summer>, <autumn>, <month>, <week>, <day>, <morning>, <evening>, <night>, <hour>, <past>, <future>, <age>, <speed>. В состав фольклорной периферии кумулятивного поля «space» входят 28 денотативных классов, представляющих наземное, водное, воздушное и рукотворное пространство: <sky>, <sea>, <water>, <river>, <sun>, <moon>, <land>, <place>, <area>, <ground>, <earth>, <hill>, <centre>, <country>, <county>, <town>, <village>, <distance>, <measurement>, <direction>, <hedge>, <house>, <home>, <building>, <church>, <London>, <body>, <tree>. Области пересечения денотативных классов образуют амбивалентные зоны внутри вышеназванных кумулятивных полей, наличие которых доказывает их -полей - непрерывность.

7. Некоторые единицы, ориентированные на компоненты moon и sun, а также содержащие топонимы и антропонимы входят одновременно в фольклорную периферию кумулятивных полей «time» и «space» и составляют опорные точки фольклорно-языковой картины мира, представленной в текстах nursery rhymes.

Достоверность и объективность полученных результатов обеспечивается комплексным подходом к решению проблемы, адекватностью задач и совокупностью используемых методов.

Структура диссертации: работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка (198 наименований).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются предмет и объект исследования, обосновываются актуальность и научная новизна, цель, задачи, теоретическая и практическая значимость, излагаются положения, выносимые на защиту, дается представление о структуре и содержании работы.

В первой главе «Фольклорно-языковая картина мира в текстах nursery rhymes и ее компоненты» обобщаются теоретические сведения о понятии «картина мира» и исследуются некоторые типы картин мира, актуальных для современной лингвистики; определяется феномен «фольклорно-языковая картина мира, запечатленная в текстах nursery rhymes»; время и пространство рассматриваются в качестве базовых категорий, лежащих в основе фольклорно-языковой картины мира; особое внимание уделяется понятию «кумулятивное поле», его структуре и составу.

В научных работах, опубликованных за последние десятилетия, содержится большое количество определений феномена «картина мира», не утрачивающего своей актуальности. М.Я. Блох, например, определяет ее как «метафорически обозначенное отражение мира сознанием» (Блох 2007). Большинство лингвокогнитологов, лингвокультурологов и лингвофольклористов, среди которых Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, М.Я. Блох, Г.А. Брутян, С.Г. Воркачев, В.В. Воробьев, A.A. Джиоева, В.И. Карасик, O.A. Корнилов, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, С.Е. Никитина, Г.В. Токарев, Е.В. Урысон, А.Т. Хроленко, Е.С. Яковлева и др., сходятся во мнении, что существуют различные картины мира, следовательно, необходимо их разграничивать в соответствии со способом познания окружающей действительности и характером составных элементов исследуемых картин. По мнению М.Я. Блоха, существуют две разные, но взаимосвязанные картины мира: концептуальная (иначе, понятийная) и языковая. Первая из них опосредована языком, а вторая — содержится внутри самой языковой системы (Блох 2007).

Известно, что в результате деятельности мифологического мышления сформировалась мифопоэтическая или архаичная картина мира, производной от которой считается фольклорная картина мира. В.Я. Проппом доказано, что хотя фольклорная картина мира и унаследовала значительное количество признаков мифопоэтической картины (сакрализацию и синкретичность пространства и времени, специфические причинно-следственные и этические отношения, приписывание особых количественных характеристик элементам вселенной и др.) между ними нельзя ставить знак равенства. И если семиотичность фольклора является наследием архаической картины, то его символичность глубоко национальна. Так, согласно С.Е. Никитиной и А.Т. Хроленко, слова -символические образы помимо своих непосредственных значений в фольклорном

тексте приобретают дополнительную семантическую нагрузку, при этом одно слово-символ может стать выразителем целого ряда фольклорных смыслов, тогда как требуются порой несколько слов, несущих символическое значение, для передачи некоего глубинного смысла (Никитина 1993, 1996; Хроленко 1992). Упомянутые выше особенности позволяют определить фольклорную картину мира как разновидность концептуальной картины мира этноса, особой ментальности, в состав которой входят универсальные элементы мифопоэтической картины мира и уникальные, национально обусловленные атрибуты (Хроленко 1992).

Одним из актуальных направлений в современных лингвистических исследованиях стала реконструкция отдельных фрагментов или полностью фольклорной картины мира на материале произведений отдельно взятого жанра. Данной проблематике посвящены работы Е.Б. Артеменко, Е.И. Кукушкиной, С.Е. Никитиной, Е.В. Филипповой, Т.В. Цивьян, В.А. Черваневой, Е.С. Яковлевой. С одной стороны, каждому жанру свойственно отражать окружающую действительность целостно, с другой стороны, обладая особым типом оценочности и акцентности, имея свои доминанты, разные жанры по-разному отображают реальность. Значит, в каждом жанре представлена своя, специфическая фольклорная картина мира (Артеменко, Земцовский, Никитина, Черванева).

Тексты английских детских стихов, традиционно именуемые nursery rhymes (далее -NR), представляют собой единый жанр и также по-своему отражают мир и, следовательно, содержат свою фольклорную картину мира. Несмотря на то, что NR, в сущности, представляют собой разветвленную систему поджанров, а период их создания охватывает несколько столетий, данным текстам свойственны особые черты, присущие фольклору в целом, т.е. традиционность, синкретизм, вариативность, основанная на импровизации. Более того, путем сравнения признаков и функций фольклорных текстов NR и архетипа было доказано, что NR отражают наиболее древние, архетипические мировоззренческие структуры (Анашкина 2005). Наконец, повторяемость сюжетов и конструкций в текстах NR предопределяет системность в использовании лексических средств в данных произведениях.

Итак, фольклорная картина мира, заключенная в текстах NR, — это разновидность концептуальной картины мира англичан, в которой наблюдается взаимовлияние мифопоэтических, национально-фольклорных и жанровых особенностей. Она выступает в качестве системы особым образом закодированных представлений англичан как коллективной языковой личности об окружающей действительности, а не как детская картина мира, заключенная в исследуемых текстах, как можно ошибочно предположить, исходя из названия жанра.

Выделение феномена «фольклорно-языковая картина мира» стало возможным в результате детального анализа таких понятий, как языковая картина мира и язык фольклора. В рамках нашего исследования языковая картина мира рассматривается как передаваемый от поколения к поколению, запечатленный в словах « слепок» национального образа мира (Корнилов 2003), а язык фольклора представляет собой уникальную и неповторимую замкнутую идиоматическую систему, которая не встречается за пределами фольклорных произведений, и противопоставляется языку художественной литературы (Никитина 1993, Оссовецкий 1975).

Своеобразие лексики и выразительных средств фольклора обусловлено неразрывной связью его художественной функции и устной традиции бытования. В целом, семантическая структура фольклорного слова весьма неординарна, что и позволило языку фольклора обособиться и выступить в качестве наддиалектной художественной формы языка. Кроме того, фольклорная лексика, благодаря особенностям своего бытования и функционирования, приобрела ряд необычных свойств, а именно, формульность, широкую парадигматичность, ведущую к блоковости и ассоциативности, а также символичность и семиотичность (Хроленко 1992).

Итак, принимая во внимание все перечисленные выше свойства, возникающие у лексических единиц именно в фольклорном контексте, а также то, что языковая картина мира целостна и всеохватна (Корнилов 2003), представляется возможным определить фольклорно-языковую картину мира как фрагмент общеязыковой картины мира этноса, где уникальная фольклорная реальность представлена средствами народно-поэтической лексики. Следовательно, фольклорно-языковая картина мира, запечатленная в текстах N11, будет представлять собой специфическую разновидность подобной картины мира.

Основу основ фольклорно-языковой картины мира, как и других объяснительных картин, составляют пространственные и временные представления. Такие базовые категории бытия и познания, как время и пространство, получили осмысление в разных науках гуманитарного цикла: в философии и культурологии, в литературоведении и лингвистике. В процессе реконструкции языковой модели мира выяснилось, что пространство, время, судьба, число и знание являются наиболее существенными конструктами. Хотя первенство пространственных представлений над временными не подлежит сомнению, важно отметить, что в древнеанглийском языке отсутствовало слово для обозначения пространства, а в мифопоэтической языковой модели мира существовал мифопоэтический хронотоп (Чупрына 2001, Брунова 2007). В последствии происходит перенос опыта телесных ощущений на восприятие времени и других сфер и категорий жизни, т. е. на структуру познания в целом. Данный процесс находит свое отражение и в языке. Следовательно, обобщая

вышеизложенное, представляется возможным говорить о времени и пространстве как о категориях познания (Брунова 2007).

Частным случаем категории познания считается художественный образ. Так, художественные образы пространства и времени в текстах nursery rhymes формировались под влиянием мифопоэтической модели, а также всего комплекса знаний, ощущений и эмоций членов фольклорного сообщества. Результатом переплетения элементов исторического наследия и жизненного опыта людей стали некоторые модели, нашедшие словесное и синтаксическое выражение в языке произведений NR. А гносеологическая функция художественных образов пространства и времени состоит в их способности пронизывать все сферы жизнедеятельности людей. Следовательно, пространственная и темпоральная лексика участвует в передаче социально-этических норм и правил жизни общества.

Все языковые сведения о пространстве и времени в фольклорно-языковой картине мира систематизируются в форме фольклорной периферии кумулятивных полей «time» и «space». Данный подход представляется оправданным благодаря кумулятивной функции, выполняемой и языком, и фольклором. Кроме того, языковые единицы в кумулятивном аспекте рассматриваются как «капсулы хранения информации о выделенных языковым сознанием объектах мира» (Цапенко 2006:43), а ценность единиц, обработанных фольклорным сознанием, повышается, т. к. фольклор избирателен и способен «отбраковывать» наименее ценные сведения, в том числе языковые.

Понятие «кумулятивное поле» появилось в контексте денотативной теории, согласно которой единицей концептуализации знаний о мире служит денотативный класс - образование, куда входят разноструктурные денотативно связанные единицы, обладающие общим денотативным компонентом в силу своей ориентированности на один и тот же объект действительности (Симашко 2006). Со структурной точки зрения, отличительной чертой денотативного класса является его многослойность, т. к. в его составе присутствуют базовый фонд и периферия, связанные между собой. Все единицы базового фонда, от слова до некоторых произведений малых фольклорных жанров, сложившиеся в результате обыденной формы познания, отличаются воспроизводимостью, стихийностью создания и непреднамеренностью употребления. Наиболее устойчивую часть базового фонда составляет ядро, куда входят слова, отбираемые на базе литературных и диалектных словарей. Остальные же элементы данного слоя жестко ориентированы на соответствующий объект действительности посредством идентификатора в значении, во внутренней форме, в значении и внутренней форме единицы одновременно (Симашко 2006, Самойленко 2010). Источником же материала для периферий (их может быть несколько) служит научная и художественная речь. В структурном плане они идентичны единицам

базового фонда, но как результат научной и художественной форм познания, они характеризуются производимостью, преднамеренностью создания, окказиональностью средств выражения и ограниченностью в употреблении. Важно, что периферии могут дублировать представления об объекте или предмете, закрепленные в единицах базового фонда, а также углубляют и индивидуализируют их (Симашко 2006).

Следующей ступенью концептуализации действительности после денотативного класса является кумулятивное поле, которое организуется вокруг индуктивно выделенного обыденного понятия. В составе поля находятся все единицы, содержательно связанные с лежащим в его (поля) основе обыденным понятием. Структура всякого кумулятивного поля специфична и предопределяется лежащим в его основе обыденным понятием (Цапенко 2006). Поскольку в центре нашего внимания оказываются только фольклорные произведения, считаем необходимым уточнить, что выделенные из них единицы анализа, репрезентирующие пространственные и временные представления, будут составлять фольклорные периферии кумулятивных полей «time» и «space» соответственно. Под фольклорной периферией кумулятивного поля мы понимаем совокупность фольклорных периферий всех денотативных классов, входящих в данное поле.

Неоднозначность подхода к анализу фольклорных произведений в рамках денотативной теории, а также внутрижанровое многообразие произведений NR обусловили включение в исследовательскую картотеку разноструктурных языковых единиц: от отдельных слов, словосочетаний и предложений с локативной и темпоральной семантикой до целых произведений малых фольклорных жанров, таких как загадки и приметы. Объем привлекаемых фрагментов текста определяется целостностью изображения временных и пространственных аспектов жизни фольклорного сообщества. Например,

1) A diller, a dollar,

A ten o'clock scholar,

What makes you come so soon?

You used to come at ten o'clock, / But now you come at noon. (MGR 1988:201)

В тексте приведенной NR высмеивается образ нерадивого ленивого ученика, небрежно относящегося ко времени. Однако, словосочетание «а ten o'clock scholar» в отрыве от контекста не обладает смысловой целостностью, поскольку сама мысль о ценности времени и критика в адрес тех, кто пренебрегает нормой, реализовано в последующих строках. По этой причине единицей анализа выступает полный текст приведенной выше NR.

2) There was a little man and he had a little cow,

And he had no fodder to give her,

So he took up his fiddle and played her this tune,

«Consider, good cow, consider,

This isn't the time for the grass to grow,

Consider, good cow, consider. »... (MGR. 1988:435)

В процитированном тексте обращает на себя внимание строка «This isn't the time for the grass to grow». Вычленение данного фрагмента в качестве единицы анализа представляется достаточным, поскольку, во-первых, в ней содержится имя-метка денотативного класса <time>, во-вторых, этот фрагмент текста отличается смысловой цельностью (описывает некий сезон, по-видимому, позднюю осень или зиму) и синтаксической связностью входящих в него компонентов.

Итак, в основе фольклорно-языковой картины мира, запечатленной в текстах nursery rhymes, лежат наивные представления людей о времени и пространстве, выраженные языковыми денотативно связанными единицами, различающимися по структуре.

Во второй главе «Время в фольклорно-языковой картине мира nursery rhymes» описывается запечатленный в текстах данного жанра образ времени, детально анализируются роль и место элементов циклического и линейного времени; определяются состав и структура фольклорной периферии кумулятивного поля «time».

Модель восприятия времени в произведениях NR строится на соотношении элементов космологической (иначе циклической) и линейной моделей, которые, по мнению ученых, не являются взаимоисключающими (Гуревич 1972, Успенский 1989, Цивьян 1990, Черванева 2004, Чупрына 2001). Специфика сочетания элементов указанных моделей в текстах NR обусловлена как консерватизмом категории времени и фольклора, так и тем обстоятельством, что большинство произведений NR были созданы спустя много лет после обращения Британии в Христианство, влияние которого во многом предопределило переход от циклического к линейному восприятию времени.

Наследием мифопоэтической картины мира в текстах NR явились «отголоски» архаического осмысления времени. Так, представление о цикличности времени сформировалось благодаря неразрывной связи действий человека с природными ритмами, в частности, их согласованности с фазами

13

лунного и солнечного циклов (со сменой дня и ночи, времен года, с растущей и убывающей луной). Это обусловило ритуализацию многих процессов и видов деятельности. Например:

Whenever the moon begins to peep, / Little boys must be asleep;

The great big sun shines all the day, / That little boys can see to play. (MGR 1988:370)

Помимо ориентации на циклические процессы смены дня и ночи и движения небесных тел, жизнь людей строилась в соответствии с вегетативными циклами растений и повадками животных:

Down with the lambs, / Up with the lark,

Run to bed children / Before it gets dark. (MGR 1988:369)

Следует подчеркнуть, что некоторые циклические способы репрезентации времени сохранились в фольклорно-языковой картине мира NR, тогда как другие трансформировались: они привнесли элемент ритмичности и упорядоченности в линейную модель времени. А некоторые единицы вовсе утратили символическое значение и перестали иллюстрировать семиотическую оппозицию «свой — чужой», став лишь устойчивыми фольклорными формулами. К их числу, например, относится пара night - morning:

1) Dreams at night are the devil's delight,

Dreams in the morning are the angels' warning. (MGR 1988:363)

2) Rainbow ¡'the morning, / Shipper's warning;

Rainbow at night, / Shipper's delight. (MGR 1988:332)

Так, пример №1, посвященный вещим снам, убедительно подтверждает постулат о том, что традицию связывать ночное «чужое» время с действием потусторонних сил не удалось искоренить даже с появлением Христианства. В примере № 2 присутствует та же оппозиция night - morning, однако в основе её толкования лежит скорее не магия, а прагматическая установка текста, а также длительное наблюдение за явлениями природы и погоды. Все это помогает человеку скоординировать свою работу в соответствии с теми или иными условиями. Очевидно, что хотя члены оппозиции в текстах аналогичной структуры остаются неизменными, существительные — члены дихотомии night и morning - могут утрачивать первоначальные значения и, как следствие, связанную с ними оценочность.

Более того, идея нормы и отклонения о нее, характерная для циклической модели, была переосмыслена и заменена идеей благоприятности —

неблагоприятности некоторых моментов и промежутков времени для совершения определенных действий, скажем, проведения свадьбы:

If you marry in Lent / You'll live to repent. (MGR 1988:312)

If you wed in bleak November, / Only joys will come, remember. (MGR 1988:325)

Довольно болезненный процесс перестройки общественного сознания с космологического на историческое и сосуществование двух способов осознания времени порождали любопытные трансформации во взгляде на одно и то же явление:

1) Oh, rare Harry Parry, / When will you marry?

When apples and pears are ripe... (Opie 1996:199)

2) Marry in September's shine, / Your living will be rich and fine. (MGR 1988:321)

Метод обозначения подходящего времени для организации свадьбы (пример №1) возможен лишь в условиях циклической модели, о чем свидетельствует отсутствие точности в описании момента, а также ориентированность на окончание сельскохозяйственных работ, сроки проведения которых напрямую зависят от вегетативного цикла растений, здесь, плодовых деревьев. Текст №2 в содержательном плане является производным от предыдущего, но по степени конкретности осмысления и оценки в нем времени он находится на более высокой ступени, чем первый. Вместе с тем, в данном тексте не объясняется, почему брак будет удачным. Таким образом, идея нормы и правильности, заложенная в первом примере, трансформируется в идею благоприятности и желательности.

Развивая мысль о том, что цикличность присутствует в жизни человека как ритм существования (Чупрына 2001), необходимо уделить особое внимание роли календарных праздников и способов их репрезентации в фольклорно-языковой картине мира NR. Стремление людей упорядочить свою жизнь в сочетании с поиском сакральных ориентиров породило внимательное отношение британцев, в первую очередь, как христиан, к церковным праздникам. Отмечается, что через соблюдение и воспроизведение таинств и церковных обрядов люди приобщаются, по их мнению, к начальному времени (Гуревич 1990, 1987). Параллельно с этим происходит и ритуализация действий, из которых складывается подготовка к празднику и само празднование. Например:

Christmas is coming, the geese are getting fat,

Please to put a penny in an old man's hat; (MGR 1988:328)

Следует подчеркнуть, что поверья британцев, связанные с церковными праздниками, варьируются от сугубо личностных, как то, гадание на жениха (St

Simon and Jude, St Faith), до предсказания погоды (Candlemas Day, St Swithin's day) и даже судеб королевства на грядущий год (St Paul's Day, Christmas).

В ряду календарных праздников, не имеющих отношения к религии, особое место занимают два весенних праздника: May Day и April fool's day, а также знаменательные национально-исторические даты: Oakapple Day и The fifth of November.

В целом, анализ показал, что подавляющее большинство входящих в годовой цикл событий имеют в своей основе мотив изначальности или возрождения вне зависимости от характера праздника. Оказывается, что такие праздники, как Easter и Christmas (религиозное, духовное возрождение) приравниваются по значимости, например, к датам The first of May (возрождение, пробуждение природы) и Oakapple Day (политическое возрождение, возвращение к стабильности, сохранение традиций). Данное наблюдение говорит о том, что соблюдение календарных праздников для англичан является гарантией преемственности. Кроме того, ощутимое влияние циклической модели восприятия британцами времени проявляется в рамках календарного цикла на нескольких уровнях. Внешняя цикличность в виде повторяемости событий структурирует год и привносит ритм в жизнь общества. Глубинная цикличность дает возможность считать время празднования большинства описанных в текстах NR календарных дат начальными, исходными точками их собственных циклов.

Элементы линейности в фольклорно-языковой картине мира NR проявляются также в ссылке на такие важные события человеческой жизни, как рождение, смерть, женитьба / замужество и т. п. при обозначении времени:

If you sit on the table, / You'll be married before you're able. (MGR 1988:357)

Одним из наиболее любопытных способов обозначения времени, характерных исключительно для линейной модели, следует считать личностное время и, как частную его разновидность, эпонимное время. Однако эпонимный способ обозначения времени не всегда достоверно указывает на временной промежуток, ассоциирующийся с упомянутым в контексте историческим персонажем:

Merrily sang the monks of Ely, / As King Canute came rowing by.

"Row to the shore, knights," said the king,

"And let us hear these churchmen sing". (MGR 1988:292)

В данном тексте наблюдается явное несоответствие исторических фактов и дат. Оказывается, что в исторической памяти людей события, связанные с онимами King Canute и Ely, относятся к древности, а поскольку точное исчисление времени неактуально для фольклора, лексическая единица King

16

Canute служит для обозначения давних времен. Немаловажно также, что для введения стародавнего времени в текстах NR используются ссылки не только на исконно британские персоналии, но и на иностранных властителей, например, King Xerxes и даже на популярный образ английского фольклора (Jenny Wren).

Вместе с тем, в ряде произведений NR антропонимы помещены в контекст событий, реально происходивших с соответствующими историческими лицами, и, следовательно, выполняют функцию временных ориентиров. Например:

Good Queen Bess was a glorious dame,

When bonny King Jemmy from Scotland came,... (MGR 1988:293)

Все сведения о времени в фольклорно-языковой картине мира NR объединены в фольклорную периферию кумулятивного поля «time».

Путем сопоставления словарных дефиниций были выделены следующие идентификаторы, валидные для настоящего исследования: time, day, month, year, hour, minute, second, week, period, occasion, event, moment, life (lifetime), point, clock, season, speed, tempo, calendar, age, duration, continuum. В число идентификаторов также входят наименования дней недели и месяцев -конкретных воплощений понятий day и month, названия небесных светил (moon, sun, star). Названия частей суточного цикла (dawn, morning, afternoon, evening, night, noon) следует рассматривать в качестве идентификаторов второго порядка. Целая группа обнаруженных единиц имеет прямую отсылку к идентификатору life, однако присутствуют и те, которые соотносятся с лексемами birth и death, а также их однокоренными словами (to be) born, dead - идентификаторами второго порядка. В состав поля необходимо также включить единицы, в толковании которых идентификаторы year, years, age представлены имплицитно. Примером подобного явления можно считать следующую NR: If you are not handsome at twenty, / Not strong at thirty, / Not rich at forty, / Not wise at fifty, / You never will be (MGR 1988:410).

Отличительной чертой фольклорной периферии кумулятивного поля «time» является наличие в ней онимов — маркеров времени. Ярким примером подобных единиц является следующий контекст: Huff the talbot and our cat Tib / They took up sword and shield, / Tib for the red rose, Huff for the white, / To fight upon Bosworth Field. (MGR 1988:287). Bosworth Field - where the final battle of the Wars of the roses was fought in 1485, where Richard III was defeated by Henry Tudor (LDELC 2005:148).

Основанием для включения ряда единиц в состав поля является ритуализованность не только самих действий, но и сопровождающих данные действия текстов, а также их стабильная и однозначная закрепленность за некими датами. Например: Two make it, / Two bake it, / Two break it. (MGR 1988:319). В

17

данной NR содержится описание ритуала приготовления пирога (dumb-cake) в канун Иванова дня, в ночь на 23 июня, который позднее использовался для гадания на будущего мужа. Членам фольклорного сообщества предельно ясно, что весь текст целиком является отсылкой к конкретному моменту времени.

В итоге в исследовательскую картотеку вошли 345 единиц, распределенных по 18 денотативным классам (в скобках указано количество единиц, вошедших в данные классы): <day>(107), <time> (93), <month> (55), <night> (37), <year> (24), <morning> (24), <hour> (15), <speed> (15), <past> (12), <winter> (11), <age> (5), <evening> (5), <week> (5), <season> (3), <spring> (2), <fiiture> (1), <autumn> (1), <summer> (1).

Обращает на себя внимание неравномерное наполнение классов единицами. Оказывается, что наибольшее количество выявленных единиц денотативно ориентировано на объекты day, time и month. Первенство денотативного класса <day> по количественным показателям не случайно и объясняется тем, что для носителей фольклорной традиции единица исчисления времени day является базовой. Что касается использования лексемы day для обозначения суточного промежутка времени, то данное словоупотребление для произведений NR нетипично.

Интересно, что границы денотативных классов проницаемы, и некоторые единицы оказываются включенными в несколько денотативных классов, образую тем самым 28 амбивалентных зон (термин Цапенко 2006:54). Наличие и разнообразие типов амбивалентных зон в составе фольклорной периферии кумулятивного поля «time» подтверждает одну из ключевых характеристик поля — его непрерывность. Нижеследующие амбивалентные зоны представлены наиболее полно: <day-night> (11 единиц), <day-morning> (5 единиц), <night-morning> (5 единиц), <time-month> (5 единиц), <time-past> (4 единицы), <week-day> (4 единицы), <time-hour> (3 единицы), <time-day> (3 единицы), <year-day> (2 единицы), <month-day> (2 единицы), <time-morning> (2 единицы).

Среди причин возникновения амбивалентных зон следует отметить необходимость конкретизировать временную характеристику, сузить промежуток времени (например, in Spring's sweet flowery month of May), установить взаимосвязь между двумя и более разными промежутками времени (If St. Paul's be fair and clear, / It does betide a happy year), невозможность точно определить время действия в силу близости временных промежутков или смежности их границ (As evening gave way to the shadows of night), противопоставление или сравнение промежутков времени (St Thomas Grey, St. Thomas Grey, / The longest night and the shortest day).

Струю-ура фольклорной периферии кумулятивного поля «time» отражена в схеме 1:

Схема 1

Денотативные классы в составе фольклорной периферии кумулятивного поля «time»

Итак, временные представления в фольклорно-языковой картине мира NR играют немаловажную роль и отличаются разнообразием. Об этом говорит наличие 18 денотативных классов в составе исследуемой фольклорной периферии, а описанные выше амбивалентные зоны свидетельствуют о стремлении членов фольклорного сообщества установить логическую связь между временными представлениями и особенностями своей жизнедеятельности.

В третьей главе «Пространство в фольклорно-языковой картине мира nursery rhymes» исследуется образ пространства, в частности, характеризуются способы измерения и структурирования фольклорного пространства по горизонтали и вертикали, а также особенности описания размера предметов в пространстве; выявляются состав и структура фольклорной периферии кумулятивного поля «space».

Образ пространства в фольклорно-языковой картине мира в текстах NR складывается под влиянием общефольклорных, национально-культурных, языковых и жанровых факторов. Из общефольклорных тенденций следует выделить неоднородность пространства и его разделение по горизонтали и вертикали. При этом горизонтальная структурированность фольклорного пространства NR на сакральный центр и периферию реализует семиотическую оппозицию «свой» - «чужой». Средством же структурирования пространства

служит движение героя к центру, выраженному в текстах NR с помощью подлинных и вымышленных топонимов и названий объектов (London town, London Bridge, Babylon (возможно, искажённое Babyland), Banbury Cross и др.):

And then they (the little boys of London Town) go from hedge to hedge

Until they come to London Bridge (Opie 1996:342)

В данном тексте сочетаются черты, свойственные фольклору вообще (мотив преодоления пути от периферии к центру), и историко-культурные особенности (обозначение границ частных владений и полей с помощью живых изгородей (hedges) - это типично английский способ деления пространства, а сами изгороди выполняют здесь функцию «верстовых столбов»).

Важной характеристикой «своего» пространства является его расширение от уровня собственного дома до масштабов родной страны, при этом для номинации «своего» пространства, то есть Англии, используются разнообразные топонимы (England, Dover, St. Paul's, Moorfields), тогда как «чужое» пространство почти никогда не конкретизируется, а обозначается преимущественно лексемами - названиями стран. Это обусловлено островным статусом Великобритании и восприятием моря как границы между «своим» и «чужим» пространством:

Far from home across the sea / To foreign parts 1 go; (MGR 1988:290)

В то же время в ходе исторического и социального развития оппозиция «свой» - «чужой» принимает более сглаженные, национально и культурно обусловленные формы, в результате чего на смену архаическому делению на «свое» и «чужое» пространство приходит щепетильное отношение британцев к личному, приватному пространству:

A hedge between / Keeps friendship green. (MGR 1988:403)

Фольклорное пространство NR также членится по вертикали, при этом пространственными ориентирами являются такие элементы пространства, как the moon, the hill, the tree, the house и др. Их высота мыслится эталонной:

There was an old woman tossed up in a basket / Seventeen times as high as the moon;

(MGR1988:232)

Движение персонажей по шкале верх / низ также важно учитывать при построении фольклорно-языковой картины мира в текстах NR. Так, движение вверх ассоциируется у носителей фольклорной традиции с весельем, созиданием и спасением. Более того, мотив «движение вверх» напрямую связан с идеей начала пути, таким образом, модель горизонтального структурирования пространства накладывается на элементы вертикального членения мира. Направление движения героя в этих случаях заложено в выражении to go up the hill. Движение вниз, напротив, обозначает падение, неудачу, провал, смерть. Примером служит NR, описывающая реальные события 1610 г. (попытка короля

20

Франции Генриха IV начать войну и невозможность закончить кампанию из-за гибели монарха):

The King of France went up the hill / With forty thousand men;

The King of France came down the hill, / And ne'er went up again. (MGR 1988:98)

Описание размера предметов и объектов в фольклорном пространстве напрямую связано с оценочностью. Примечательно, что т. к. язык фольклора стремится зафиксировать аномалию, а не норму, отсутствие репрезентации среднего (нормального) размера в текстах NR вполне закономерно. Кроме того, спектр параметрических прилагательных, определяющих предметы как «большие», значительно шире, чем набор прилагательных, характеризующих «маленькие» предметы и объекты (14 лексем против 6). Наконец, в количественном отношении в текстах NR преобладают характеристики, репрезентирующие маленький размер, за счёт высокой частотности употребления лексемы little. Анализ показал, что положительная оценка «маленьких» предметов заложена в семантике прилагательного little (положительная коннотация: «маленький, поэтому хороший»), а также национально обусловлена. Ее следует расценивать как иллюстрацию такой типичной черты английского национального характера, как understatement (сдержанное высказывание): I took up my little black stick / And knocked out all their (the blackbirds') teeth. (MGR 1988: 123)

Положительная же оценка «больших» предметов является общефольклорной чертой, т. к. фольклору свойственно идеализировать реальность, следовательно, гиперболизированные размеры некоторых фольклорных реалий - это их постоянное свойство, которое воспринимается как нормативное и выражается постоянным эпитетом. Гиперболизация также используется для квантификации элементов «чужого» пространства с целью создания критической оценки (отвращения, насмешки) или для описания диковинки, передачи изумления и восторга.

В фольклорной периферии кумулятивного поля «space» суммируются знания и представления членов фольклорного сообщества о пространстве.

Считаем возможным представить все идентификаторы, валидные для формирования фольклорной периферии кумулятивного поля «space», следующим образом:

1) идентификаторы 1-го типа (1-го порядка): heaven, sky, air, sun, moon, area, land, ground, direction, left, right, up, down, East, West, North, South, distance, measurement, width, wide, length, long, height, high, depth, deep, sea, water, centre, middle;

2) идентификаторы 1-го типа (2-го порядка): place, country, county, town, village, home, house, building, river;

3) идентификаторы 1-го типа (3-го порядка): London, church;

4) идентификаторы 2-го типа: foot (feet), head, hand, back, heart, finger, thumb и др.; tree, oak, hawthorn; door; hedge.

Выбор данных идентификаторов обусловлен многогранностью понятия «space», а также тем обстоятельством, что пространство в произведениях NR подразделяется на четыре сферы: наземное, водное, воздушное и рукотворное. Особого комментария заслуживают идентификаторы второго типа, выделенные на следующих основаниях: а) «в основе древнейшего пространственного кода лежит образ расчлененной жертвы (человека или животного): человек ассоциируется с макрокосмом, а части его тела — с пространственными объектами» (Брунова 2007:64); б) лексемы tree (oak и hawthorn как конкретные символические представители), а также door и hedge являются языковыми воплощениями понятия «граница».

В ходе анализа удалось выявить 426 лексико-семантических вариантов слов и контекстов, входящих в фольклорную периферию кумулятивного поля «space». Данные единицы были распределены по 28 денотативным классам: <town> (59), <direction> (57), <place> (50), <land> (41), <area> (38), <house> (36), <measurement> (33), <building> (33), <country> (25), <London> (24), <water> (22), <tree> (21), <ground> (20), <sea> (20), <hill> (19), <distance> (18), <sky> (15), <home> (14), <church> (14), <body>(13), <earth> (12), <centre> (10), <village> (8), <river> (8), <moon> (6), <county> (5), <sun> (5), <hedge> (2).

Количественные характеристики поля убедительно доказывают, что наиболее полно в сознании членов фольклорного коллектива отражено наземное и рукотворное пространство. На это указывает высокая наполняемость единицами денотативных классов <town>, <place>, <land>, <area>, < house >, <building>, <country>, <London>. Подобная разработанность данных сфер пространства — это результат многовековой истории освоения и благоустройства территории. Воздушное же пространство существует как единое целое, где наблюдаются некоторые точки, выполняющие функцию пространственных ориентиров. Высокий количественный показатель денотативного класса <direction> подтверждает мысль о том, что познать фольклорное пространство возможно, только перемещаясь по нему, при этом из 55 единиц, представляющих данный класс, только 9 имеют отсылку к одному идентификатору, например, a wise man out of the East. Все остальные единицы ориентированы на два идентификатора или более, реализуя тем самым представление о перекрестке и образуя амбивалентные зоны. Единицы, представляющие денотативные классы <distance> и <measurement>, также демонстрируют большую способность к формированию амбивалентных зон. Это происходит из-за необходимости конкретизировать границы измеряемого фрагмента пространства и/или указать эталонную величину. Например, <distance - body> the distance the length of an ell и <measurement - body> as big as two my thumbs. Наконец, все единицы, входящие в денотативный класс <агеа>, участвуют в образовании амбивалентных зон, т. к.

членам фольклорного сообщества свойственно относиться к окружающему пространству как чему-то разнородному: yard - an enclosed (or partly enclosed) area next to a building or group of buildings (LDCE 1992:1224) иллюстрирует зону <area - building>. Результатом столь тесной взаимосвязи всех сфер и элементов пространства стало образование 122 амбивалентных зон. Однако большинство из них (95) содержат лишь по одной единице, 12 зон - по 2, в то время как в оставшихся 15 амбивалентных зонах количество единиц варьируются от 3 до 11.

Структуру фольклорной периферии кумулятивного поля «space» можно наглядно представить в виде следующей схемы (см. схему 2):

Схема 2

Денотативные классы в составе фольклорной периферии кумулятивного поля «space»

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, излагаются выводы и намечаются перспективы дальнейшей работы в данном направлении.

Английский детский фольклор nursery rhymes — это поистине уникальное собрание произведений, в которых сохранились сведения, столь важные для осознания английской культуры и менталитета. Ключом же к пониманию национальной самобытности англичан зачастую является темпоральная и пространственная лексика. В результате сопоставления составов фольклорных периферий кумулятивных полей «time» и «space» удалось выявить 33 единицы,

которые встречаются в обеих структурах и выражают как пространственные, так и темпоральные отношения. В их число входят: а) «отголоски» мифопоэтической картины мира (единицы, ориентированные на компоненты sun и moon); б) NR -описания ритуалов, совершение которых предполагает нахождение человека в определенном месте в определенное время; в) NR - сезонные приметы, связанные в изменением облика пространства или с сельскохозяйственными работами; г) единицы, содержащие топонимы и антропонимы, способные аккумулировать информацию и о времени, и о пространстве. Выявленные единицы, отличающиеся универсальностью, являются ключевыми точками фольклорно-языковой картины мира, заключенной в текстах NR.

Список литературы включает 198 наименований источников, использованных при написании настоящей диссертации.

Основные положения диссертации отражены в шести опубликованных работах общим объемом 2,6 п.л., четыре из которых (2,2 п.л.) изданы в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

1) Зиновьева И. Н. Репрезентация фольклорных представлений о времени и пространстве в форме кумулятивного поля (на материале nursery rhymes) // Наука и школа. - №6. - М., 2013. - С. 91-94. (0,5 п.л.).

2) Зиновьева И. Н. Сочетание элементов циклического и линейного времени в фольклорно-языковой картине мира английского детского фольклора nursery rhymes // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - №3. - Пятигорск, 2011. - С. 88-92. (0,5 п.л.).

3) Зиновьева И. Н. Репрезентация категории времени с помощью антропонимов в фольклорных текстах nursery rhymes (детского английского фольклора) // Вестник Московского государственного областного университета. Серия "Лингвистика". - №3. - М., 2010. - С. 63-66. (0,5 п.л.).

4) Зиновьева И. Н. Образ пространства в фольклорно-языковой картине мира nursery rhymes // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. №24 (55): Аспирантские тетради: Научный журнал. - СПб., 2008. - С. 134-139. (0.7 п.л.)

5) Зиновьева И. Н. Фольклорные тексты как ключ к пониманию народного языкового сознания (на материале текстов английского детского фольклора) // Актуальные проблемы английской лингвистики и лингводидактики. Сборник научных трудов. Выпуск 5. - М., 2006. - С. 67-72 (0,3 п.л.).

6) Зиновьева И. Н. Построение фольклорно-языковой картины мира nursery rhymes: прилагательное little // III Международная научно-практическая конференция. Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики иностранного языка делового и профессионального общения: Материалы конференции. - М., 2008. - С. 193-195. (0.1 п.л.).

Заказ № 46-Р/01/2015 Подписано в печать 19.01.15 Тираж 100 экз. Усл. п.л. 1,2

ООО "Цифровичок", Москва, Большой Чудов пер., д.5 ¿Я^ тел. (495)649-83-30

www.cfr.ru ; e-mail: zakpark@cfr.ru