автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Фонетическая вариативность фонологической системы гласных

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фонетическая вариативность фонологической системы гласных"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи УДК 801.441(001.573)

ЕРОФЕЕВА Елена Валентиновна

ФОНЕТИЧЕСКАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ ФОНОЛОГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ГЛАСНЫХ (сопоставительный анализ петербургского и пермского вокализш)

Специальность 10.02.19 - теория языкознания

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург - 1993

Работа выполнена на кафедре фонетики и методики преподавания иностранных языков Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук

А. С. Штерн

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Е В. Касевич кандидат филологических наук, доцент Н. А. Слепокурова

Ведущая организация:

Институт русского языка РАН

Защита состоится "лУ" 1993 года в & часов

на заседании специализированного совета К 063.57.52 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная,. 11, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А. М. Горького Санкт-Петербургского университета.

Автореферат разослан "г//" 993 года

Ученый секретарь специализированного совета К 063.57. 52

доктор филологических наук О. И. Бродович

Начало исследованиям городской речи в нашей стране положил Б. А. Ларин. Он высказывал мысль о невозможности изучения литературного языка без изучения городской речи, поскольку последнее является "необходимым средним звеном между диалектологией деревенской и учением о литературно книжном языке" /1977/. Говоря о том, чао "литературные языки генетически связаны с городом", В. А. Ларин подчеркивал своеобразие городской речи, состоящее в "многоязычности гошла" /те?.; Ч1и в современных работах понимается как результат интерференции разных систем, например, литературного языка и диалеста.

В последнее время широкое распространение получило такое понимание литературной речи, при которой допускается отклонения от норм на фонетическом уровне при соблюдении грамматических и лексических норм /Ерофева Т. И., 1972; Интерференция звуковых систем, 1984/. В таком случае считают, что "при взаимодействии литературного языка и диалектов возникает "региональный" вариант .¡штературного языка, определяющийся фонетическими особенностями соответствующей системы диалекта" /Математическое исследование. .. , 1987/. Употребляется также термин "локально окрашенная литературная речь". Такая демократизация понятий "литературной речи" и кормы делает актуальным исследование фонетических особенностей существующих региональных вариантов.

Единство языка обеспечивается наличием единой, в том числе фонологической, системы.' Однако региональное разнообразие литературной речи может, по-видимому, проявлятся в различных реализациях, или в фонетическом варьировании, фонологической системы.

Поскольку нормативное произношение достаточно полно исследовано в ряде работ /Аванесов, 1977; Вербицкая, 1976 и многие др. /, наиболее важно и интересно изучать фонетические варианты фонологической системы в других городах, в частности в тех, где произносительные особенности являются достаточно яркими. По данным ЛЭФ СПЙГУ, одна из самых ярких локальных окрасок на территории России отмечается в г. Перми, а сильнее всего на силу акцента влияет произнесение гласных. Целью работы является сопоставление фонетических особенностей системы гласных регионального (пермского) варианта с нормативным (петербургским) в акустико-артикуляторном и перцептивном аспектах.

Традиционно изучение региональных особенностей сводится к рассмотрению специфики произношения. Новым в данной работе явля-

ется рассмотрение взаимодействия факторов (фонетических, морфологических и психолингвистических), влияющих на проявление произносительных черт. Кроме того, исходная посылка настоящей работы состоит в том, что поскольку артикуляция и перцепция должны быть связаны между собой, особенности произношения непременно должны повлечь за собой и особенности в восприятии. Таким образом, научная новизна работы заключается в сравнении фонетических особенностей региональных вариантов и на перцептивном уровне.

Описание пермского вокализма в этих аспектах и сопоставление его с петербургским, полученные в работе модели перцептивных эталонов гласных, а также обсуждаемые на основе этих данных, проблемы регионального варианта речи составляют ее теоретическую значимость. Эти данные могут быть использованы при .чтении курсов по общей фонетике и по проблемам городской речи. В работе содержатся также некоторые методическими рекомендации по проведению перцептивных экспериментов.

Практическая ценность обуславливается возможностью применения полученных результатов при преподавании культуры речи и при создании автоматических распознающих систем с учетом локально окрашенной ' речи.

Достоверность выводов обеспечивается статистическим моделированием, применяемым в работе, и объемом исследованного материала (13000 звуков в слуховом анализе; 100 спектрограмм; около 29000 реакций испытуемых).

По теме работы имеется 5 публикаций; результаты обсуждались на Всесоюзном совещании "Методика перцептивных исследований" (СШ, 1991) и на лингвистических конференциях в Перми (1988, 1992) и Лэнинграде (1989), а также на заседаниях кафедры фонетики СЮГУ.

Работа состоит из двух глав. Заключения, Списка литературы (134 названия) и Приложения. Общий объем работы - 238 страниц, - включая 31 рисунок и 26 таблиц.

В первой главе рассматривается акустико-артикуляторный аспект пермской городской вокалической системы. Обсуждаются литературные данные по диалектному вокализму О. П. Беляевой, А. Е Борисовой, А. А. Грузберга, Р. Ф. Пауфожимы, С. А. Старцевой, Ф. Л. Скито-вой и др., на основании которых определяется 9 отличительных черт в ударном и 11 - в безударном вокализме. По результатам исследований Т. И. Ерофеевой, Л. В. Игнаткиной, Е Г. Шеаловой и др.

составлена сравнительная таблица особенностей пермской городской речи, часть из которых соотносима с диалектными (напр., оканье, еканье, ненормативная редукция), а часть - специфические (напр., яканье на месте орфографического Е в абсолютном конце слова). Это послужило отправной точкой для фронтального исследования произнопения пермяков.

Записи речи пяти дикторов (чтение текста, монолог, диалог) общим звучанием около 60 минут транскоибипочя.тгась, I! ДСЛЬПс ишёму опалку подвергались реализации всех гласных. Статистические расчеты показали, что в речи дикторов-пермяков отклонений в произношении ударных гласных нет, а все особенности относятся к безударному вокализму. Последние бывают вызваны либо влиянием диалекта, либо сразу несколькими причинами. К наиболее распространенным диалектным особенностям относятся оканье, еканье, яканье и недостаточная редукция гласных, к менее распространенным моино отнести редукцию /и/ в безударных слогах. Хотя чрезмерную редукцию гласных принято обычно относить к просторечным чертам, логичнее было бы предположить, что здесь сталкиваются все три системы: литературный язык, диалект и просторечие. Шскольку в каждой из этих систем реализуется своя модель редукции в слове, на их пересечении наблюдается некоторая нестабильная система без четких правил редукции (это подтверждается и разнообразием распределений встречаемости вариантов в одной и той хе позиции у разных дикторов).

Средняя частота встречаемости основных диалектных особенностей в речи пермяков (в %)

Особенность Чтение Мэнолог Диалог

Оканье 15 43 68

Еканье 53 54 83

•Редукция /и/ 0 9 10

Проявление региональных особенностей зависит от типа речи. В целом, наибольший процент особенностей обнаруживается в диалоге, наименьший - при чтении текста Мэнолог занимает промежуточное положение (ем. табл.). Этот результат представляется весьма

логичным. При чтении дикторы могут сосредотачиваться на звуковой реализации текста. Ситуация диалога является наиболее естественной, и диктор перестает следить за своей речью на фонетическом, уровне. Спонтанный монолог (достаточно большой длины) - это ситуация психологически не вполне естественная. И поэтому он то больше похож на чтение как на подготовленную речь, то на диалог как на спонтанную. Отметим, что промежуточное положение монолога между диалогом и КЛЯ (чтением) было отмечено и другими исследователями.

Оказалось, что различнее произносительные особенности в разной степени зависят от жанра речи. Так, частоты оканья и ненормативной редукции различны во всех трех исследованных жанрах речи; для остальных особенностей существует только .две градации, но, если по частоте еканья монолог сближается с чтением, то по частоте яканья и редукции /и/ - с диалогом.

Во всех коммуникативных ситуациях максимальное оканье отмечено в 1 п/у и 2 п/у слогах, а еканье и яканье - в АК слова. Ш-- нимальное оканье наблюдается в АН и АК слова, а еканье и-яканье-во 2 п/у слоге. Таким образом, для разных особенностей позиции максимального и минимального проявления не сходятся и даже могут оказывать противоположное действие.

Процент оканья при спонтанной речи значительно повышается в словах, где ударным является огубленный гласный, а также в позициях после губного согласного; процент еканья повышается в грамматически нагруженных морфемах. Значит, условия, способствующие проявлению, оказались существенно разными: для оканья - фонетическими, а для еканья - морфологическими. Оканье обычно сопровождается чрезмерной, а еканье недостаточной редукцией; на месте орфографического А после твердых согласных чрезмерная и недостаточная редукции встречаются примерно с одинаковой вероятностью.

Распределение произносительных вариантов на месте орфографических А и О, а также И и Е указывает на то, что мы имеем дело с разными фонемами (см.' рис. 1), т. е. в безударном положении встречается 6 гласных фонем.

Типичные представители пермской городской речи показали разную частоту реализации диалектных черт, что, по-видимому, связано с нестабильностью, неустойчивым характером пермской городской речи, а также с неоднородностью пермских говоров.

Кроме анализа произносительных особенностей, были рассмйт-

%ю о

-1-1-1 Т ■!

а л ъ ъ* л'

а л ъ ъ* л* л ъ ъ' л* а л ъ V л' 1 п/у 2п/у з/у

а л ъ ъ* л* АК

АН

Рис. 1. Средняя частота встречаемости произносительных вариантов на месте орфографических А (—) и О (—) в диалоге

рены и формантные характеристики пермских безударных гласных. Полученные данные описаны в параметрах вариационных рядов (Я, X, б, ). Выяснилось, что вариативность характеристик И и Г2 весьма значительна. Ширина формантных полос пермских безударных гласных оказалась больше, чем ширина полос безударных гласных яри нормативном произношении. Ш компактности, т.е. по близости расстояний между формантами, гласные расположились следующим образом: гласные на месте О, далее - А, Е-Я, И. Гласные на месте Е и О по сравнению с ударными нормативными /е/ и /о/ значительно сдвинуты к центру треугольника по ряду и почти не сдвинуты по подъему. Соотношение формант для гласных на месте орфографического Е сходны с литературными данными по Р2/П для ударных гласных, а для гласных на месте О эти значения выходят за рамки литературных данных.

Из всего сказанного можно заключить, что в отличие от литературной нормы в пермской городской речи возможны не 4, а 6 безударных гласных, причем все они отличаются друг от друга своими акустическими характеристиками. И хотя эти акустические характеристики довольно сильно варьируют, все же для каждой из безударных гласных они детерминированы акустическими характеристиками соответствующей ударной гласной.

Подчеркнем, что главными отличительными чертами пермского городского варианта оказываются оканье и еканье, которые расширяют фонемный состав безударных гласных. Однако эти черты ветре-

чаются, хотя редко, и в разговорной речи носителей литературного произношения; разница заключается только в частотности этих явлений. Отсюда следует, что речь интеллигенции г. Шрмн на фонетическом уровне является вариантом нормативной речи, а взаимоотношения между литературным языком и пермским региональным вариантом строятся как взаимоотношения между основным и периферическим вариантами системы.

Вторая глава работы посвящена перцептивному аспекту. Вслед за 3. Н. Джапаридзе, под перцептивной базой мы понимаем набор хранящихся в памяти эталонов фонетических единиц. Мы исходим из того положения, что перцептивная база должна зависеть от артикуля-торной, и поэтому при исследовании сравнивается восприятие гласных. стимулов носителями двух вариантов литературного языка (петербуржцами и пермяками).

Первая серия экспериментов состояла в том, что дикторы (два петербуржца и два пермяка) начитывали на магнитофон 60 изолированных слогов типа СГС, в которых были учтены основные комбинаторные варианты гласных фонем. Две бригады аудиторов (также петербуржцы и пермяки), по 20 человек в каждой, прослушивали весь материал. Аудиторы давали ответы в орфографии, что позволило дать однозначную фонемную трактовку результатов. Этот кросс-эксперимент дал для анализа 9600 реакций. Сопоставление частот ответов проводилось с помощью I-критерия Стьюдента, оценки энтропии Н, а также графическим моделировслием перцептивного поля.

Оказалось, что частота правильного опознания нормативных стимулов примерно одинакова для обеих групп аудиторов. Небольшая, но систематическая разница наблюдается при опознании пермских стимулов, для которых петербуржцы дает более правильные опознания. Матрицы замен показали, что неслучайных замен больие для пермских стимулов. Построение графической модели перцепции на уровне эталонов не позволило установить каких-либо различий в восприятии у двух групп аудиторов на материале петербургских гласных, при восприятии же пермских гласных аудиторы показали некоторое расхождение в оценках: в перцептивном пространстве пермяков гласные /о/ и /и/, а также /а/ и /е/ расположены ближе, чем у петербуржцев. Неопределенность опытов для пермских стимулов и для пермской группы аудиторов оказалась в общем больше, чем для петербургских стимулов и аудиторов.

Таким образом, каких-либо резких различий в восприятии пер-

мяков и петербуржцев на материале ударных гласных в изолированно произнесенных слогах не обнаружено. Однако видно, что дальнейшее рассмотрение этого вопроса должно проводиться на пермских гласных, так как все отклонения проявлялись именно на этом материале. Это может происходить из-за двойственной природы восприятия у пермяков, которые, очевидно, обладают не одним, а, по крайней мере, двумя вариантами перцептивной базы: нормативным и собственно пеомским.

Чтобы исследовать субъективное пространство гласных при нормативном и локальном вариантах перцептивной базы, бил проведен эксперимент по шкалированию расстояний между всеми гласными фонемами. 1200 реакций обрабатывались по критерию знаков, с помощью коэффициента корреляции р Спирмэна и графически. Основные результаты свелись к следующему, а) Психологические расстояния между гласными фонемами достаточно устойчивы в русском языке. Это подтверждается тем, что наблюдается высокая корреляция оценок у носителей разных региональных вариантов, и тем, что корреляция между опытами В. И. Галунова /1967/ и рассмотренным опытом высока, хотя условия экспериментов совпадали не во всем, б) Несмотря на то, что в ряде работ показано отсутствие разницы в оценках расстояний в парах с различной последовательностью стимулов, наши данные говорят о том, что порядок стимулов влияет на оценку расстояний между ниш. в) В группе испытуемых-пермяков разные гласные по-разному влияют на оценку расстояний: гласный /ы/ стабилизирует оценку между собой и любым другим гласным (освобождает ее от зависимости от порядка следования стимулов), а гласный /е/ - наоборот, способствует неустойчивости оценки в зависимости от порядка стимулов. В группе испутуемых-петербуржцев все гласные равны с этой точки зрения, г) Хотя расстояния между гласными у пермяков получились несколько больше, чем у петербуржцев, статистически это не подтверждается, и говорить об этом можно только как о тенденции.

Таким образом, психологические расстояния между гласными фонемами у пермяков и петербуржцев различны, но не настолько, чтобы можно было признать, что' связь между функциональными единицами у пермяков иная, чем у петербуржцев. Иначе говоря, подтверждается факт владения обеими группами информантов общей фонологической системой, и, следовательно, различия в перцепции, наблюдаемые в предыдущем эксперименте, относятся только к фоне-

тическому уровни.

Поскольку наибольшие расхождения в артикуляторных базах относились к безударному вокализму, большое внимание было уделено экспериментальному исследованию восприятия безударных гласных. В третьей серии опытов вырезанные из записей речи пермяков безударные гласные в окружении согласных предъявлялись на опознание тем же двум бригадам аудиторов (материал Л. В Игнаткиной). Для 4000 реакций по 1-критерию Стыодента были найдены статистически достоверные ответы; сопоставление частот производилось также по Н и с помощью графического моделирования перцептивного пространства.

Выяснилось, что хотя неслучайные фонемные идентификации пермяков и петербуржцев почти совпадают, аудиторы-пермяки в основном производят выбор из большего числа фонем. Неопределенность опытов для пермяков оказалась в общем больше, чем для аудиторов- петербуржцев.

/I/ /ы/ /и/

6

Ряд

Рис. 2. Средневзвешенные оценки по ряду и подъему пермских безударных гласных: ауд. -петербуржцы --> ауд. -пермяки

Графическая модель перцепции (рис.2) показала, что пермяки регулярно оценивают пермские безударные гласные выше по подъему,

чем петербуржцы. Системность этих сдвижек говорит о том, что различия в восприятии обусловлены артикуляторными навыками (пермские гласные является более закрытыми, чем это предусматривает норма). Полученную разницу в восприятии пермяков и петербуржцев можно трактовать как различия в перцептивных базах.

Сопоставление акустических характеристик пермских гласных, полученных в первой главе, с графической моделью перцепции показало, что существует соот*етст";:о между артикуляторно-акусти-чег.гшм и перцептивными характеристиками звуков речи, которое на данном материале проявляется на фонемном уровне. Более дробное рассмотрение по позиционным аллофонам не обнаруживает системы. Возможно, что наличие системы на фонемном уровне обусловлено функциональностью этих единиц, а аллофоны, не имеющие в языке самостоятельной функциональной нагрузки, более чувствительны ко всем нюансам акустической- картины, которые в работе не рассматривались.

Для более адекватного представления перцептивной базы была предпринята попытка построить модели перцептивных эталонов гласных для каждого из исследуемых вариантов фонологической системы. Уже у И. А. Бодузна де Куртенэ и у Л. В. Щербы "фонетическое представление" может быть соотнесено с современным понятием перцептивного эталона. В насто'ящее время эталон понимается как некоторая область в перцептивном пространстве, соотносимая с той или иной фонетической единицей, или психический образ такой единицы.

Уточним наше понимание перцептивной модели, которое, основываясь на представлениях 3. а Джапаридзе, все же отличается от последних. 3. Е Джапаридзе строит модель перцептивного эталона как зависимость частоты правильного восприятия фонетической единицы (р%) от изменения какого-либо ее акустического параметра. При этом он выделяет зону идентификации (100%-й или "достаточно высокий" уровень восприятия) и зону сходства (где р7. растет от О до зоны идентификации), внутри которой определен участок преимущественного сходства (р%>50). Однако подобное определение границ зон статистически не оправдано. По-видимому, более продуктивным для исследования может быть понимание эталона как распределения вероятностей фонемной идентификации на всем поле речевых значений акустических параметров.

В первом приближении можно спроецировать модель на поле

Р1-Р2, или, что то же самое, на признаки ряда и подъема, хотя заранее известно, что при идентификации, гласных определенную роль играет РЗ, а также признак огубленности. В предлагаемой модели аргументами (X и У) будут акустические характеристики гласного (Р1 и Р2), а функцией (1) - перцептивная характеристика (частота опознания звука как данной фонемы). Шдель перцептивного эталона при таком построении должна иметь вид "холма" со своей "вершиной" и "склонами". Центром перцептивного эталона или зоной неслучайной идентификации следует считать ту часть области задания, для которой эмпирическая частота (О неслучайно превышает теоретическую вероятность (р).

Для постороения перцептивных эталонов была проведена четвертая серия экспериментов (восприятие синтезированных гласных, равномерно покрывающих все поле речевых значений Р1-Р2). Использовались 214 синтезированных четырехформактных гласных (синтез Польской Академии Наук). Первая и вторая форманты гласных менялись в границах от 200 до 840 Гц и от 600 до 2070 Гц соответственно, а третья и четвертая были фиксированы (РЗ - 2200 Гц, Р4 = 3250 Гц). Материал предъявлялся на опознание двум группам аудиторов - пермякам и петербуржцам (33 и 32 человека). Аудиторам предлагался выбор из 6 букв, однозначно отражающий фонемное решение. Всего получено 13 910 реакций.

Распределение частот ответов в каждой исследуемой точке поля расчитывалось на ЭВМ. В дальнейшем этот материал обрабатывался графически. Для каждой фонемы по описанной выше методике были построены трехмерные графики. На рис.3 изображены модели перцептивных эталонов гласного /е/ для петербуржцев (рис.За) и пермяков (рис.36).

Модели перцептивных эталонов оказались несколько разными для двух групп аудиторов. Области, где частоты ответов /е/ и /о/ были не равны 0, оказались уже для носителей пермского варианта. Кроме того, у этой группы аудиторов распределения частот носили более пологий характер. Сравнение зон идентификации у пермяков и петербуржцев показывает, что для гласных ■ /е/, /о/, /и/ зоны идентификации для пермяков уже, а для /а/ и /ы/ - шире, чем для петербуржцев (рис.4).

Отметим, что хотя полученные 3-х мерные модели перцептивных эталонов достаточно правдоподобны, все же они сильно упрощают реальность. В действительности, очевидно, перцептивный эталон

Рис. 3. Модель перцептивного эталона гласного /е/: а) аудиторы-петербуржцы; б) аудиторы- пермяки.

Р2

о о о Э 5

О Ю ГО о 03 Ю <0 Г- 00 00

СП с»

5?! с4»

г-

200. 260.

350.

430.

520

650 690. 761) 840

нов:

Рис.4. Зоны неслучайных идентификаций перцептивных этало-— ауд. -петербуржцы, — ауд. -пермяки.

Рис.5. Неслучайные опознания пермских безударных гласных аудиторами-петербуржцами: сО зоны гласных эталонов Л. Е Вондар-ко, 022 зоны неслучайных идентификаций.

является вероятностным распределением, заданным на многомерном пространстве фонетических признаков.

Сопоставление акустических характеристик безударных перм-мских гласных, рассмотренных в первой главе, и результатов их восприятия петербуржцами (рис.5) и пермяками показало, что можно говорить о много-многозначном соответствии между формантным описанием естественных гласных и их перцептив^-г! параметрами. Полученный тип соответс^5Г!^, однако, не означает хаотичности в отпевании изучаемых характеристик. В работе показано, что опорой при восприятии безударных гласных служит прежде всего признак рядности (разделение стимулов на передние и непередние); при этом /а/-реакции сосредоточиваются в центре, т.е. соответствуют среднему ряду. На основании полученных данных можно сделать вывод о том, что признак огубленности является более сильным при фонемной квалификации гласных, чем признак рядности. Шесте с тем тот факт, что среди заднерядных гласных не оказалось неопределенных стимулов, позволяет заключить, что эти два признака "поддерживают" друг друга Стимулы, опознанные как передние и непередние, пересекаются в центре треугольника. Область пересечения несколько шире у пермяков, что вызвано, очевидно, большей плоиддью зоны неопределенности\в пермском варианте перцептивной базы. I

Полученные в работе зоны / неслучайных идентификаций лучше соответствуют аудиторским оценкам стимулов, чем описанные в литературе области гласных. Это, видимо, является следствием того, что они построены на всем поле речевых значений И-Р2 и получены для аналогичных групп аудиторов. Из совпадений реакций и зон идентификации следует, что процесс восприятия гласных стимулов происходит путем сличения их с имеющимися у носителей соответствующего варианта литературного языка перцептивными эталонами и что представленные модели вполне адекватно их отражают.

Рассмотренные в даной главе эксперименты по восприятию позволяют утверждать, что локальная окраска в процессе речевых актов проявляется и на перцептивном уровне, т.е. можно говорить о региональной вариативности перцептивной базы языка.

В Заключении подчеркивается, что проведено комплексное сопоставление регионального пермского фонетического варианта фонологической системы русского языка с нормативным вариантом.

На артикуляторном уровне в пермском городском варианте наблюдается сложное и порой противоречивое взаимодействие трех фонетических систем: литературного языка, простроречия и диалекта. Наибольшее влияние на литературную речь оказывает диалект; при этом каждая диалектная ■ особенность по-своему детерминируется типом речи, позицией в слове и поддерживается либо комбинаторными, либо морфологическими условиями. Подобное взаимодействие факторов, по-видимому, может быть обнаружено не только для пермского, но и для всех остальных региональных вариантов литературного языка

На акустическом уровне также имеются определенные особенности, закономерно вытекающие из артикуляторных. Анализ спектрограмм позволяет сделать вывод о том, что безударные пермские гласные на месте орфографических Е и И после мягких согласных, а также А и О после твердых отличаются друг от друга Таким образом, и с точки зрения артикуляции, и с точки зрения акустики можно говорить о наличии в пермском варианте произношения не четырех, а шести безударных гласных фонем. Акустический треугольник пермских безударных гласных топологически равен треугольнику ударных нормативных гласных.

Отклонения от нормы на артикуляторно-акустическом уровне влекут за собой и отклонения в восприятии. Проведенные эксперименты позволяют сделать вывод о локальной вариативности перцептивной базы. Одновременно можно говорить о том, что пермяки владеют двумя вариантами перцептивной базы: нормативным и собственно пермским; при восприятии нормативных стимулов используется первый из них, а при восприятиии пермских стимулов - второй.

В работе построены модели перцептивных эталонов гласных, отражающие как пермский, так и петербургский варианты перцептивной базы языка

Основные отличия в вариантах перцептивной базы сводятся к тому, что ответы петербуржцев более однозначны, чем ответы пермяков. Происходит это, по-видимому, из-за того, что петербургский вариант перцептивной базы строится на основе достаточно устойчивых (по сравнению с пермскими) норм произношения. Произносительные же "нормы" пермской речи гораздо более вариативны и неустойчивы.

Кроме того, ответы пермских аудиторов оказались систематично сдвинуты вверх по подъему; это, очевидно, является отражением

связи между перцептивными и артикуляторно-акустическими характеристиками звуков, поскольку артикуляторно пермские гласные являются боле закрытыми, чем соответствующие петербургские.

Таким образом, сравнение двух вариантов русского литературного языка (пермского и петербургского) показало наличие фспстк-ссс5с;;:;ос1сй в акустико-артикуляторном и перцептивном аспектах.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Ерофеева Е. Е Восприятие синтезированных гласных (к вопросу о перцептивной базе при локально окрашенной речи // VIII Октябрьские чтения / Язык, культура, общество: статический и динамический аспекты / Тезисы докладов. Пермь, 1988. С: 38-39.

2. Ерофеева Е. В. Статистическое описание пермского городского вокализма // Живое слово в- русской речи -Прикамья. Пермь, 1989. С. 145-152.

3. Ерофеева Е. R Статистика региональных особенностей и коммуникативная ситуация / на материале пермского городского вокализма // Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков / Тезисы докладов. Пермь, 1992. С. 27.

4. Штерн А. С., Ерофеева Е. В. Особенности перцептивной базы при локально окрашенной речи // Литературный язык и народная речь. Пермь, 1988. С. 30-37.

5. Ерофеева Е. В., Штерн А. С. Модели перцептивных эталонов гласных и внутриязыковая интерференция // Литературный язык и народная речь. Пермь, 1991. С. 45-54.