автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.09
диссертация на тему: Формирование и развитие аварского литературного языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование и развитие аварского литературного языка"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

На правах рукописи

А ТАЕВ Борис Махачевич

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ АВАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

Специальность 10.02.09 - Кавказские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1998

Работа выполнена в Институте языкознания РАН

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ -

доктор филологических наук М. Е. Алексеев

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

доктор филологических наук, профессор Б. Б. Талибов доктор филологических наук, профессор С. К. Сулейманова доктор филологических наук, профессор Э. М. Шейхов

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ -

Кафедра компаративистики и древних языков Российского государственного гуманитарного университета

Защита состоится .1998 г. в /У

на заседании диссертационного сбвета Д 002.17.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, Большой Кисловский пер., 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан « (13 » ФеЙР(Уй1/ 1998 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Д 002.17.02

доктор филологических наук А. А. Чеченов

Общая характеристика работы

Реферируемая диссертация посвящена комплексному анализу истории формирования и становления аварского литературного языка - одного из государственных языков Дагестана. Изучение закономерностей возникновения и функционирования литературных языков, занимает далеко не последнее место в ряду первоочередных и в то же время слабо разработанных проблем дагестанского языковедения, решение которой может иметь важные следствия в таких сферах языкознания, как компаративистика, социолингвистика, этнолингвистика, источниковедение и др.

Исследование проблем, связанных со становлением и развитием литературных языков представляет собой одно из перспективных направлений не только кавказского, но и общего языкознания, особенно на материале таких сла-боизученных в этом отношении языков, как аварский. В связи с демократизацией общества, расширением социальных функций языка, включая приобретение им статуса государственного, сильнее возрастает необходимость определения основных тенденций и периодизации его истории, уточнения взаимоотношений литературной формы языка во всех ее функционально-стилистических составляющих с диалектными единицами, а также "долитературными" образованиями, теоретического осмысления проблем выработки и установления литературных норм. История формирования литературного языка, тенденции его последующего развития тесно связаны с историей данного языка в целом, хотя и несколько отличны от нее. В определенном смысле историю литературного языка можно определить как часть истории развития того или иного языка с учетом специфических черт, присущих именно литературному языку.

Таким образом, актуальность темы диссертации обусловлена сложностью переплетения различных аспектов функционирования современного аварского литературного языка, наличием в нем разноуровневых отложений предшествующих эпох дописьменного периода, представля-

ющих собой порою противоречивые тенденции, а также необходимостью систематизации всего комплекса вопросов, неизбежно возникающих при анализе отдельных частных проблем аварского языкознания. Актуальность исследования данной проблемы обусловлена также необходимостью переосмысления некоторых ее аспектов в связи со сменой идеологических доминант.

В последние годы в отечественной лингвистике был накоплен немалый опыт, с одной стороны, изучения истории литературных языков с более или менее длительной традицией письменной фиксации и, с другой стороны, решения серьезных научных проблем, связанных с этапом формирования младописьменных литературных языков (имеется в виду прежде всего серия публикаций Института языкознания РАН, освещающих теоретические проблемы формирования и функционирования литературных языков: Типы наддиалектных форм языка 1981; Функциональная стратификация языка 1985; Литературный язык и культурная традиция 1994; Языковая норма 1996). Тем не менее, многие вопросы до сих пор остаются дискуссионными, в т. ч. и само понятие литературного языка.

С учетом вышесказанного, основная задача настоящей работы может быть сформулирована следующим образом: на основе изучения данных аварского и родственных языков, письменных памятников и современной художественной, публицистической и иной авароязычной литературы проследить пути и тенденции формирования аварского литературного языка.

Достижение этой цели требует, как об этом было сказано выше, выяснения следующих более конкретных вопросов:

- дать научно обоснованную периодизацию аварского языка письменного и дописьменного периода; выделить основные определяющие признаки каждого выделяемого этапа. Необходимость решения данной задачи обусловлена наличием специфических признаков литературного языка на каждом историческом отрезке его существования;

- выявить характер общедагестанского и общеавароан-доцезского наследия в современном аварском языке, с одной стороны, и те инновации, которые возникли в ходе самостоятельного развития аварского языка от протоаварского состояния до настоящего времени;

- описать корпус письменных памятников аварского языка и проследить на их материале формирование и становление норм письменной фиксации аварской речи средствами арабской графики;

- выявить отношение к аварскому литературному языку его диалектов, включая северное и южное наречия;

- определить вклад в формирование литературного языка устного народного творчества и художников слова прошлого;

- дать объективную оценку языковым реформам 20-х -30-х гг. нашего столетия, показать роль в формировании современных литературных норм писателей-классиков (Гамзат Цадаса и др.);

- описать современную социолингвистическую ситуацию и предложить варианты решения проблем языковой политики по отношению как к собственно аварскому языку, так по отношению и к близкородственным андийским и цезским языкам.

Научная новизна данной работы видится прежде всего в целостности подхода к проблеме формирования и развития литературного аварского языка, при котором достигается возможность не только уточнить отдельные аспекты в изучении происходивших и происходящих в языке процессов, но и осветить самые различные области функционирования языка, не исследовавшиеся ранее.

Реферируемая работа - первое монографическое исследование по истории формирования и развития аварского языка. Она представляет собою также и первый опыт в дагеста-новедении по исследованию данной проблемы. К вопросам, практически не затрагивавшимся в дагестановедении, можно отнести, в частности проблемы функциональной стилис-

тики литературных языков. В связи с проблемой стиля важно заметить, что она не ограничивается проблемой выбора тех или иных изобразительных возможностей в художественной литературе. Функциональная стилистика представляет собой одно из достаточно широких и актуальных направлений в современном языкознании, особенно когда речь идет о таких слабоизученных в этом отношении языков, как аварский и другие дагестанские языки.

В условиях значительной по объему и задачам лексикологической и лексикографической работы, сопряженной с обновлением и совершенствование правил орфографии и орфоэпии, наконец, актуализацией вопросов, связанных с культурой речи, все более остро ощущается необходимость выработки стабильных литературных норм, касающихся стилевой дифференциации лексики.

В данном случае сложность разработки теоретических вопросов стилистики усугубляется отсутствием в кавказоведении (исключение составляют картвельские языки с богатой традицией изучения в этом плане грузинского и абхазо-адыгские - см., в частности, работы 3. Ю. Кумаховой и М. А. Кумахова, Ю. А. Тхаркахо, В. X. Конджария и др.) работ по исследуемым аспектам, а также со слабой изученностью ряда общелингвистических вопросов, связанных с данной проблемой языкознания.

Кроме того, в аварском языкознании это обстоятельство усугубляется неисследованностью его исторического развития, откуда непосредственно проистекают трудности выделения этапов формирования стилистической системы и норм литературного языка. Трудности решения практических вопросов усложняются в связи со слабой разработанностью теории стилей в дагестановедении, что отражается и на опыте разработки словарей: значительно затрудняет правильную стилистическую квалификацию отдельного слова, а также использование стилистических помет в толковых словарях.

Теоретическая значимость работы видится прежде всего в том, что здесь впервые в дагестановедении предпринята попытка теоретического осмысления про-

блем выработки и установления литературных норм не только для отдельно взятого языка (в данном случае - аварского), но и для других письменных и новописьменных языков Дагестана. До настоящего времени в этом отношении многие вопросы оставались дискуссионными, в т. ч. и само понятие « литературности ».

Одной из главных теоретических разработок предпринятых в работе, является периодизация развития и становления различных форм литературного языка: от появления отдельных наддиалектных форм до появления литературных языков с поливалентной функциональностью. Еще одной особенностью теоретической части диссертационной работы является включение в круг исследуемых проблем «доисторического» периода, т.е. того этапа развития языка, когда он еще не засвидетельствован письменными памятниками и восстанавливается на основе показаний как самого аварского языка (понятно, с учетом диалектов) в его современном состоянии, так и близкородственных языков.

Освещение этого аспекта истории аварского языка необходимо для выявления внутриструктурных тенденций в его развитии, знание которых даст возможность, во-первых, прогнозировать ход дальнейших структурных изменений в аварской грамматике и, соответственно, вырабатывать определенные рекомендации нормативного характера.

Практическая ценность выполненной работы состоит в том, что результаты диссертации позволяют наметить пути решения проблем языковой политики по отношению как к собственно аварскому языку, так и по отношению к близкородственным андийским, цезским и другим дагестанским языкам.

Выводы и материалы исследования могут быть использованы при составлении нормативной и научной грамматик, учебников аварского языка для школ и вузов, при составлении словарей и нормативных справочников для работников прессы, радиовещания и телевидения, а также при разработке основных курсов и спецкурсов по аварскому языку и диалектологии в университетах, училищах и педагогических колледжах.

Приемы и методы, используемые в настоящем исследовании не ограничиваются жесткими рамками какой-либо одной отрасли языкознания, поскольку в нем предлагается попытка комплексного решения проблемы формирования аварского литературного языка.

Соответственно, по мере необходимости в нем сочетаются сравнительно-исторический и типологический, социолингвистический и источниковедческий подходы к исследуемым вопросам. Необходимость интердисциплинарного подхода к решению различных проблем, связанных с историей, языком и литературой предполагает дополнение данных лингвистики материалами из области литературоведения, истории, этнографии и т. д., что существенно расширяет наши знания об истории кавказских народов и их культур.

Кроме того, рассматриваемая проблема органически включается в более общий круг проблем, связанных с этнической историей аварцев, их социально-экономической, духовной и культурной жизни, особенно с учетом охвата более длительной исторической перспективы. Дело в том, что общность языка обычно называют в числе основных этноиденти-фицирующих признаков, причем "функции этнического признака выполняет не всякий тип языка. Этническая общность может пользоваться одним или несколькими языками, но этническим признаком выступает только такой социологический тип языка, как национальный" [Агаев 1968: 134].

В рамках советской социолингвистической концепции было принято проводить жесткую «демаркационную линию» между до- и послеоктябрьским развитием языков народов СССР, причем первый этап оценивался, как правило, только негативно, второй - только положительно. Надо сказать, что затем были приложены немалые усилия, чтобы сделать горские народы действительно "бесписьменными" в этом плане: влияние арабского языка и исламской культуры искоренялось по существу физически - уничтожением книг и людей, писавших их.

Все же, не отрицая как достижений, так и определенных провалов языкового строительства в годы советской власти, мы не считаем возможной "черно-белую" оценку до- и после-

ограниченной поливалентностью. Наконец, на последнем этапе формируются литературные языки, способные обеспечивать все сферы коммуникации - образование, науку, государственное управление, юриспруденцию, художественную литературу и т. д. На наш взгляд, выделение этих трех периодов в определенной степени оказывается релевантным и для аварского литературного языка.

С понятием литературного языка тесно связано понятие диалекта, причем толкование соответствующего термина также достаточно многозначно. Пожалуй, лишь одно свойство диалекта не вызывает дискуссий - его первичность по отношению к разного рода наддиалектным формам. В числе некоторых обобщенных характеристик диалекта все же можно выделить следующие: 1) отсутствие ярко выраженной функциональной стратификации и поливалентности, 2) спонтанность речевых реализаций [см. Типы ...1981: 13].

Для настоящей диссертации представляется существенным разграничение двух разновидностей диалекта, соотносимых с различными историческими эпохами: во-первых, территориальный диалект эпохи феодального общества и, во-вторых, территориально-социальный диалект в период формирования национальных языков.

Особого рассмотрения в связи с дихотомией "литературный язык - территориальный диалект" заслуживает такая форма речи как язык устной поэзии, язык фольклора. Богатый аварский фольклор дает хороший материал для исследования как с точки зрения его вклада в формирование литературного языка, так и с точки зрения его роли в сохранении нынешних территориальных диалектов.

В диссертации также рассматривается вопрос о соотношении литературной нормы и вариативности языковых единиц в связи с тем, что одним из наиболее универсальных признаков литературного языка считается его обработан-ность, которая предполагает достаточно длительный отбор языковых средств, используемых обществом, и их соответствующую регламентацию употребления.

Подобная обработанность может, с одной стороны, реа-лизовываться в виде образца, которому стараются следовать при создании новых речевых произведений, и, с другой стороны, непосредственно в виде регламентирующих правил. В последнем случае можно говорить о нормировании. При исследовании проблем, связанных с нормированием литературного языка, как представляется, следует учитывать необходимость дифференцированного подхода к различным языковым явлениям.

Серьезное внимание в работе уделено этнониму авар. В отличие от распространенной версии, возводящей его к бытующему во многих языках Востока слову со значением "беспокойный, бродяга" [Услар 1889], нами принимается гипотеза о связи данного этнонима с именем Авар - царя раннесред-невекового государства горцев Серир/Сарир. С другой стороны, даже в своем узком значении среди самих аварцев этот термин был употребителен лишь в письменных текстах на восточных языках, но не в устной речи, в связи с чем следует считать исконным аварское название маг1арул мац1 'аварский язык', где значение "горный, горский" оказывается следствием позднейшей контаминации. При вероятном этимологическом тождестве самоназвания маг1арулал «аварцы» и мег1ер «гора» (ссылки на различие вокализма не совсем убедительны, ср. маг1арда, маг1арухъ «в горах») на современном этапе развития аварского языка это довольно дифференцированные понятия.

Среди сведений, содержащихся в арабоязычных источниках по ранней истории народов Дагестана, особый интерес для темы настоящего исследования представляют сообщения о государстве Сарир, образовавшемся к VI в. Сарир являлся по масштабам Кавказа довольно большим, и это следует подчеркнуть, полиэтническим, государством, объединявшим целый ряд племен и народностей.

Важным для изучения функционирования аварского языка обстоятельством является тот факт, что после окончания Кавказской войны часть аварцев переселилась в Турцию, где насчитывается около 10 тыс. аварцев. В целом же, по пере-

писи 1989 г., общая численность аварцев, включая андо-цез-ские народности и арчинцев, составляла свыше 604 тыс. чел. Около 65 тыс. аварцев проживает в настоящее время за пределами Дагестана и Азербайджана. Большая часть аварцев двуязычна.

Анализируемые в исследовании этнолингвистические данные говорят о необходимости специальных мер поддержания аварского языка, поскольку увеличилось число аварцев, проживающих в районах со смешанным этническим составом, возросла доля аварцев, говорящих на не родном языке.

Как констатируется в исследовании, к настоящему времени история изучения аварского языка представляет собой вполне сложившийся самостоятельный источник по истории языка, поскольку те сведения, которые приводятся в первых материалах по языку, во многих случаях в связи с развитием языка, уже можно считать утраченными. Таким образом, анализ первых и некоторых дальнейших публикаций по аварскому языку составляют важнейший компонент базы данных по истории становления и формирования аварского литературного языка. К этому стоит добавить и то, что первые грамматические описания оказывали существенное влияние на последующие разработки, формируя тем самым грамматическую традицию, в дальнейшем тем или иным образом накладывавшую своеобразный отпечаток на литературные нормы.

Анализ работ современного периода, в т. ч. и зарубежных позволяет говорить о постоянном интересе ученых к различным аспектам лексики и грамматики аварского языка, о значительной глубине их проработки, что, в свою очередь, дает возможность ставить новые, более сложные задачи.

Глава1. Очерк сравнительно-исторической грамматики аварского языка

В главе отстаивается тезис о том, что в процессе исторического развития языка сохраняется определенная преемственность различных отрезков его истории. Основным фактором подобной стабильности, естественно, является его коммуникативная роль. Тем не менее, наряду с этим происходит непрерывное обновление структурных элементов языка на всех уровнях языковой системы - фонетическом, грамматическом и лексическом. Это означает, что история литературного языка неизбежно соприкасается с теми сферами, которые изучаются исторической и сравнительно-исторической грамматикой, включая, конечно, согласно традиции и историческую фонетику.

Методом внутренней реконструкции определены некоторые черты протоаварского языка, отличающиеся от современного состояния. В области фонетики процессы, происходившие в аварских диалектах, можно распределить следующим образом: 1) переход слабых свистящих в шипящие и интенсивных шипящих в свистящие; 2) дезабруптивация сильных абруптивов; 3) абруптивация сильных аффрикат; 4) спи-рантизация аффрикат и смычных; 5) делатерализация; 6) ослабление губно-губных согласных; 7) делабиализация; 8) переход интенсивных в неинтенсивные.

Все названные процессы в той или иной степени затрагивают отдельные диалекты, в то время как литературный язык сохраняет исконную систему. Соответственно, к фонетическим чертам протоаварского состояния, в отличие от фонетической системы современного литературного языка, относится лишь противопоставление долгой и краткой латеральных абруптивных аффрикат (если первая сохранилась во всех диалектах, то вторая дала различные рефлексы, ср. лит. бетп1ер - анц. бекъ1ер - карах. бикъ1ер - андал. бел'ер 'голова' и т. п.).

Изменения, касающиеся фонетической системы протоаварского уровня по сравнению с аваро-андийским со-

стоянием, формулируются Б. К. Гигинейшвили [1977: 145]. По его мнению, "в аварском языке изменениям подверглись лишь отдельные ряды аффрикат и спирантов . А именно:

а) шипящие спиранты перешли в соответствующие свистящие (*§-» э, б);

б) задневелярный спирант перешел в гортанный (*х—> 11);

в) слабые глухие неглоттализованные аффрикаты увулярного и латерального рядов спирантизировались (*а-> х, *1' -> 1');

г) слабая глоттализованная аффриката увулярного ряда дала звонкий фарингальный спирант (*д—> со)".

С помощью сопоставления данных различных аваро-андо-цезских языков, а также методом внутренней реконструкции удается проследить некоторые тенденции в изменении морфологической структуры аварского языка .дописьменного периода. Так, яркой отличительной чертой протоаварской морфологии, по сравнению с современной, является наличие IV грамматического класса с показателем р-, сохранившимся в застывшем виде

Падежная система аварского языка также претерпела ощутимые преобразования. Инновационный характер имеет литературный показатель эргативного падежа -цца, в то время как его коррелят -д в южных диалектах обнаруживает несомненные архаичные черты. Современный дательный падеж, по-видимому, сформировался на базе одного из местных (направительных) падежей, на что указывает совпадение их формантов, с одной стороны, и отсутствие его рефлексов в родственных языках.

Аварский родительный падеж, образуемый во всех диалектах и говорах с помощью суф. -л, может быть связан с общеандийским генитивом на классный показатель. Генитив личных и возвратных местоимений, образующийся с помощью суффикса -р также является, по-видимому, окаменелым классным формантом. Эта гипотеза, как известно, основывается, во-первых, на предположении о былом наличии в аварском языке IV класса с показателем -р и, во-вторых, на отождествлении аварского и андийского родительного падежа.

В связи с этим на возможность отождествления -л в генитиве имен и -р в генитиве местоимений указывает М. Е. Алексеев: "Как известно, показатель множественного числа в глаголе имеет варианты р-/-л (соответственно в начале и в конце слова, ср. р-уге-л «сущие, имеющиеся»). Отражение с помощью подобной альтернации былой оппозиции двух классов вещей (IV и V) представляется в высшей степени сомнительным. Фонетически подобное чередование также не объясняется: как начальный л-, так и конечный -р в аварском языке явление нормальное. Следовательно, здесь имел место мор-фонологический процесс: переход р > л в определенных фонетических условиях (например, в причастиях прошедшего времени с суф. -ра-, где такой переход мог быть обусловлен диссимиляцией, или же в причастиях настоящего и будущего времени, где могла иметь место ассимиляция под влиянием суф. -ле-) с последующим перераспределением" [Алексеев 1992: 25].

С аффиксом генитива могла произойти аналогичная метаморфоза: в результате ассимиляции в именах с конечным -л или же диссимиляции в именах с конечным -р произошел переход р>л, который затем был по аналогии распространен на все имена. Таким образом, оба варианта генитива -л и -р можно считать генетически восходящими к классной морфеме, хотя классные функции эта морфема утратила задолго до распада протоаварской общности.

В один ряд с авар, -л, в свою очередь, может быть включена вторая форма генитива в цезских языках (бежт., инх. -ла, цез. саитл. -ло, хварш. -ло - общецез. *-ло), оформляющая определение при определяемом, стоящем в одном из косвенных падежей. Близкие материально единицы обнаруживаются и в других дагестанских языках. В частности, нельзя не обратить внимание на тождество сопоставляемых показателей с лакским генитивом- эргативом на -л и даргинским родительным падежом на -ла. Все же, учитывая возможную этимологию авар, -л, мы склонны считать данное сближение не совсем убедительным. Кроме того, дарг. -ла

совпадает с суффиксом отглагольных существительных (ср.: умц-ла «мерка» от умцес «мерить»и т.п.). В литературе подобное совпадение считается результатом развития функций генитива, однако не менее вероятно и обратное направление развития, тем более что для словообразовательного • ла имеются достаточно широкие параллели [см. Алексеев 1988: 114]. Лак. -л, как и аварский показатель, увязывают с классным экспонентом *-р [Бурчуладзе 1986: 89], хотя в то же время предполагается генетическая общность этого форманта с дарг. -ли, на основе чего предполагается прото-лак. *-лГ.

Предполагается, что в протоаварском существовала особая серия местных падежей на -гъ, реликты которой усматриваются в словообразовательном суффиксе -гъан. К исконным падежным единицам можно отнести также локатив на -mía, в то время как его литературный коррелят на -да проявляет явные инновационные характеристики (в литературе высказываются мнения об исторической членимости данного аффикса). Как отмечают А. С. Чикобава и И. И. Церцвад-зе, аблатив на -сса- по происхождению является словообразовательным формантом. Выявляется также историческая разложимость ряда аффиксов множественного числа.

В диссертации значительное место уделено лексическим свидетельствам генетических корней аварского языка. Как известно, аварский язык представляет собой самостоятельное ответвление аваро-андо-цезской подгруппы нахско-дагес-танских языков, обнаруживая большую близость к андийским языкам, проявляющуюся как в лексике, так и в фонетике и грамматике.

При этом, в связи с отсутствием письменных источников достаточно большой хронологической глубины, основная нагрузка при воссоздании структурного облика протоаварского языка ложится на сравнительные данные современных аварских диалектов и родственных андийских и цезских языков.

В словарном составе аварского языка выделяется несколько пластов исконной лексики. Наиболее древним является

слой общедагестанской (общевосточнокавказской) лексики, выявляемый путем обнаружения словарного единства аварского и других дагестанских языков. Это единство демонстрируется, в частности, словарными сопоставлениями таких лек-сико-тематических групп, как:

а) названия частей тела, например, бет1ер 'голова', сопоставляемое с лак. бак1, дарг. бек1, бик1, беч1, буд. кьаъл, агул, гъукъул, крыз. кьыл, таб. к1ул, удин, бул, хин. мик1ир, цах. вукъул, рут. къул, йукъул, арч. карт1и, лезг. къил, а также мег1ер 'нос'; бер 'глаз'; кьенссер 'бровь'; г1ин 'ухо'; к1вет1 'губа'; мегеж 'борода'; т1онт1ро 'веснушки'; ца (диал. са, ча) 'зуб'; мукъулукъ 'глотка'; мегь-ед 'грудь'; кеке 'грудь (женская), сосок'; хьибил 'бок'; чехь 'живот'; ракьа 'кость'; гьуэр 'легкое'; т1ул 'печень'; ц1ц1ино, ц1ц1ину 'пупок'; рак1 'сердце'; мац1ц1 'язык' и

др-;

б) термины родства: вацц 'брат'; йацц 'сестра'; вас 'сын'; йас (диал. йаш) 'девочка, девушка; дочь'; гьудул 'друг'; нус 'невестка';

в) названия элементов ландшафта, построек и т.п.: нух 'дорога'; ицц 'ключ, источник, родник'; бокь 'хлев, сарай'; гьобо 'мельница';

г) обозначения предметов материальной культуры, орудий труда, домашней утвари и т.п.: лъен 'вилы'; пуруцц 'соха'; гьир 'вьюк, поклажа, мешок'; г1ебу 'шило'; ц1ц1алач 'кубарь'; ч1орбут1 'лук (для стрельбы)';

д) обозначения продуктов питания: гьаг1у 'бульон'; хханжу 'мука (пшеничная)'; гьоц1ц1о 'мед'; т1и 'солод'; нису 'сыр'; ххинк1ал 'хинкал';

е) лексика духовной культуры, выражения абстрактных понятий: маргьо 'сказка'; макьу 'сон'; т1ино 'дно'; сон 'год'; къо 'день' и др.;

ж) названия растений: мах 'береза';г1еч 'яблоко'; т1егь 'цветок'; сум 'саман, стерня; солома'; накку 'саман'; мич1 'крапива';

з) обозначения предметов и явлений неживой природы: зоб 'небо'; бакъ 'солнце'; моц1ц1 'луна, месяц'; ц1а 'огонь'; лълъим 'вода'; г1азу, г1азо 'снег'; т1инк1 'капля' / т1анк1 'точка'; ракь 'земля'; рахъу 'зола, пепел';

и) названия животных (диких и домашних), птиц, пресмыкающихся и насекомых: куй 'баран'; ц1ц1е 'коза'; кьег1ер 'ягненок'; гьве 'собака';гважи 'сука';цер 'лиса';ци 'мед-

ведь'; г1унк1к1 'мышь'; борохь 'змея'; нац1ц1 'вошь'; ч1игъа 'скворец'; гагу 'кукушка'; ч1ет1 'блоха'; к) имена прилагательные и наречия: бак1аб 'тяжелый'; бац1ц1адаб 'чистый'; биццатаб 'толстый'; гургинаб 'круглый'; г1иц1ц1аб 'голый';т1еренаб 'тонкий'; ч1ег1ераб 'черный'; ц1ц1ек1аб 'кислый'; ч1обогойаб 'пустой'; цадахъ 'вместе'; ххекко 'быстро'; л) местоимения: дун 'я'; мун 'ты'; ниж 'мы'; нуж 'вы'; м) числительные: цо 'один'; к1иго 'два'; лъабго 'три'; ун-къо 'четыре'; щуго 'пять'; анлъго 'шесть'; анкьго 'семь'; микьго 'восемь'; ич1го 'девять'; айц1го 'десять'; къого 'двадцать';

н) глагольная лексика: ба-къв-азе 'сохнуть'; ба-р-сс-изе 'жарить'; бе-лъ-изе 'варить'; бе-т1-изе 'нарвать'; бе-ч1ч1-изе 'доить'; би-л1л1-ине 'идти'; бо-кь-изе 'любить'; гь-аб-изе 'родиться'; кв-ине 'есть'; лъ-азе 'узнать'; лъ-езе 'класть'; лъ-изе 'жать (серпом)'; хху-й-зе 'пить'; ц1-езе 'наполниться'; ч1ч1езе 'остановиться' и др.

Хотя лексика, специфическая для аварского и близкородственных андийских и цезских языков привлекается к сопоставительным исследованиям, до настоящего времени, она специально не анализировалась и, соответственно, не был определен ни ее количественный, ни качественный (по лекси-ко-тематическим группам) состав. К этой группе слов, по нашим материалам, можно отнести, например, следующие:

бакь 'кишка', ср. анд. бокъ, ботл. , ахв. бакъи, кар. ба-кье, бакъи, багв. бакь, бежт. ах-балТа, балГа. Как генетичес-

1 Более подробный список словарных схождений аварского языка с другими родственными языками см. в следующих работах: Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. - М.: Наука, 1988. Бокарев Е. А. Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков. - Махачкала, 1961. Бокарев Е. А. Сравнительно-историческая фонетика восточно-кавказских языков. - М., 1981. Гигинейшвили Б. К. Сравнительная фонетика дагестанских языков. - Тбилиси, 1977. Гуда-ва Т. Е. Консонантизм андийских языков. - Тбилиси: Мецниереба, 1964. Гудава Т. Е. Сравнительный анализ глагольных основ в аварском и андийских языках. - Махачкала, 1959. Гудава Т. Е. Историко-сравнительный анализ консонантизма дидойских языков. - Тбилиси: Мецниереба, 1979. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. - М., 1971. Трубецкой Н. С.Избранные труды по филологии. - М., 1987 (сборник статей включает русские переводы статей по кавказскому сравнительно-историческому языкознанию, опубликованных в 20-30-е гг.). Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. - М., 1973. Nikolayev S.L., Starostin S.A. A North Caucasian etymological dictionary. - M., 1994.

ки родственное рассматривают и арч. бакъ (см. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков 1971: 112), однако, на наш взгляд, это очевидное заимствование из аварского языка.

хъал 'шелуха, кора, кожура' - анд., ботл., чам., цез., хварш. хъал, год., тинд. хъали, багв. гъванша, гъунша, кар. хъало. Лезгинские изоглоссы - лезг., таб., агул, хам (см. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков 1971: 113) - не укладываются в рамки закономерных соответствий с аваро-андо-цезскими языками.

Выделяя хронологический пласт аваро-андийской лексики, следует иметь в виду высокую вероятность заимствования собственного аварской лексемы в андийские языки. Ср.:

боц1ц1и 'скот' - анд. буц1ц1ир, ботл. буцци, год. буц1и, кар. бец1ц1ур, ахв.рец1цГу, тинд. боццор, багв. бец1ц1ур, чам. боц1ц1 (Гудава 1964: 105). В ЫСЕБ [296] из сйов за пределами аваро-андийской группы отмечается только лезг. барц1ак 'буйволенок', что достаточно далеко по семантике (там же отмечено заимствование аварского слова в гунзибский, беж-тинский и арчинский языки).

В эту группу мы включаем также следующие слова: хьуц1ц1 'болото'; габур 'шея'; щек1 'мускул'; гъвашца 'затылок'; ч1ч1едера-б 'узкий'; рик1к1ад 'далеко', эмен 'отец', г1ондокь 'куница', багъаризе 'мешать', гаргадизе 'разговаривать', решт1ине 'спешиться' и др.

К собственно аварской лексике можно отнести, например:

гьан 'мясо'. С анд., ботл., год., тинд., кар., ахв. рикъъи, чам. йикьъ, багв. рикъъ, цез. рел1, лак. дик1, лезг., таб., рут. йак, крыз. йаък, буд. йэк, арч. акъъ, агул, йакк, уд. эхъ (см. Лексика 1971: 204) данное слово генетического родства не имеет.

В эту же группу мы включаем лексемы г1и 'овца', нат1их1 'теленок (до двух лет)'. болъон 'свинья',чан 'зверь, дичь',г1анк1 'заяц', рит1уч1 'олень', жинжра 'клоп', ссап 'волос' и др.

Безусловно, приведенная выше лексика далеко не исчерпывает все богатство исконной аварской лексики: в автореферате мы по существу ограничились лишь иллюстративными примерами. В то же время представленные здесь изоглоссы наглядно демонстрируют генетические истоки словарного состава аварского языка, на основе которых он формировал свою лексическую систему.

Глава II. Формирование общенародного аварского языка

Письменные памятники аварского языка XVII-XVIII вв. с лингвистической точки зрения пока не достаточно изучены и специальные исследования по истории аварского языка, соответственно, отсутствуют.

Значительное число памятников христианской культуры, в частности, могильников с захоронениями христиан VIII-X вв. в Аварии, множество христианских храмов, каменных и металлических крестов различных форм и размеров, свидетельствует об активном процессе христианизации Аварии при доминирующей роли Грузии, который усилился к XI-XII вв. К настоящему времени в Дагестане выявлено множество грузинских надписей, большинство из которых обнаружено на территории Аварии.

Наиболее древними из дошедших до нас опытов письменной фиксации аварской речи являются известные билингвы - двуязычные надписи на каменных крестах и плитах. Одна из них была расшифрована акад. А. С. Чикобава еще в 1940 году. Другая грузинско-аварская надпись, найденная в сел. Хунзах в 1952 г., описана Т. Е. Гудава. Еще одна надпись на каменном кресте, найденная в сел. Гоцатль Хунзахского р-на расшифрована К. Ш. Микаиловым.

После утверждения ислама, распространение грузинской письменности было приостановлено, а затем и полностью вытеснено арабской письменностью. Вместе с мусульманской религией, как ее составляющая, среди населения Аварии широкое распространение получает арабская письменность.

Самым древним из ныне известных текстов, написанных по-аварски арабским шрифтом, является т. н. "кородинская надпись". Она была обнаружена в 1977 г. в сел. Корода Гу-нибского р-на Т. Айтберовым и А. Ивановым. Надпись эта не датирована, но палеографический анализ и сведения письменных источников позволяют "точно установить время ее написания... Кородинская надпись была выцарапана не раньше XIII в. Что же касается верхней даты, то она соответствует XIV в." [Айтберов 1985: 81].

Другие найденные в последние годы новые рукописи и эпиграфические памятники, убедительно показывают, что попытки приспособления арабского алфавита к фонетическим особенностям аварского языка предпринимались и ранее. На сегодняшний день обнаружено довольно большое количество новых материалов, относящихся к ХШ-Х1У вв.

До недавнего времени наиболее древним дошедшим до нас опытом письменной фиксации аварской речи считалось составленное на арабском языке в 1485 г. завещание аварского нуцала Андуника, сына Ибрагима, своему племяннику Булач-Нуцалу, записанное Алимирзой из Анди. В этом завещании содержится запись шестнадцати аварских слов с помощью арабских букв, близких по произношению к аварским, т. е. не применяя каких-либо дополнительных надстрочных или подстрочных знаков.

Анализ этого и ряда других документов, выполненных на арабском языке с "вкраплениями" аварских слов, позволяет сделать вывод о том, что документы подобного типа не имели своей целью фиксацию собственно аварской речи.'

Следующей по хронологии аварской записью, сделанной арабской графикой, является надпись на каменной плите, находящейся в мечети сел. Бакълъухъ нынешнего Шами-левского р-на. В ней уже налицо сознательное стремление к фиксации сообщения на аварском языке, не обусловленное отсутствием соответствующих средств выражения этой мысли в арабском.

В целом начиная с XVI века до нас дошли многочисленные памятники аварской письменности, исполненные арабской графикой. К началу XVII века письменность на аварском языке, выполненная с помощью букв арабского алфавита, получила уже довольно широкое распространение. Например, в эти годы было записано много глоссариев на аварском языке известным ученым-арабистом Шаабаном, сыном Исмаила из Ободы. После возвращения из мусульманского Востока в 1639 году, где он учился долгие годы, Шаабан Ободинский организовал первую в Аварии арабскую школу. Следует полагать, что и его ученики, и последователи также пользовались арабским алфавитом для своих записей на аварском языке, как и их учитель.

Необходимо подчеркнуть, что все записи сделанные Тай-гибом из Харахи и Шаабаном из Обода, выполнены на болмац1ц1е, а не на хунзахском диалекте, хотя оба они были представителями и носителями хунзахского диалекта. Это говорит о том, что в этот период болмац1ц1 уже выполнял свою роль литературного языка, на котором велись записи и составлялись тексты. Этот факт имеет чрезвычайно важное значение для определения хронологических рамок становления литературных норм аварского языка.

Одним из основоположников науки и литературы не только аварцев, но и всего Дагестана по праву считается Мусалав Мухаммед из Кудутля (ум. в 1717 г.) - выдающийся востоковед, имевший энциклопедические знания. Стихи на родном языке М. Кудутлинского относятся к первым образцам аварской письменной художественной литературы.

До нас дошла и довольно значительная часть творческого наследия Абубекира из Аймаки (1737-1825) - двенадцать произведений, написанных на аварском языке, изданных в 1913 году в Темир-Хан-Шуре в известной типографии М. Мавраева. Творчество этого поэта внесло большой вклад в развитие аварского литературного языка и его изобразительно-выразительных средств. Распространение его хорошо отшлифованных стихов объективно способствовало систематизации зарождавшегося литературного языка. Обращение к родному аварскому языку в условиях господства арабского языка было особенно важным.

Сохранилось большое количество записей на аварском языке, принадлежащих перу известного ученого и поэта Ха-сана-из Кудали (умер в 1777 г.). Его поэтическое наследие является значительным вкладом в историю аварской литературы раннего периода.

Многократные попытки создания родного письма на арабской графической основе получили завершенный вид усилиями Дибир-Кади из Хунзаха, приспособившего арабский алфавит к фонетическим особенностям аварского языка. С этого времени можно говорить о появлении письменности, названной "аджамской". «С появлением письменности, полу-

чившей название «аджамской», связывается и возникновение первых литературных памятников дагестанских народностей на их родных языках» [Гамзатов Г. Г. 1978: 216].

В алфавите, разработанном Дибир-Кади, получили свое обозначение не все специфические звуки аварского языка: из пяти гласных обозначались только три. С другой стороны, это обеспечило междиалектное взаимопонимание: один и тот же текст представители разных диалектов могли читать со свойственными данному диалекту особенностями, что не нарушало целостности его восприятия. Такое же положение наблюдается и в отношении согласных.

Система, разработанная Дибир-Кади, использовалась вплоть до 1928 года, хотя и предпринимались некоторые попытки ее усовершенствования; например, устанавливался постоянный знак для обозначения аварского латерального лъ, введенный по предложению имама Шамиля и принятый специальной комиссией. Вообще тенденция к усилению роли родного языка не угасла даже в период движения мюридизма, при котором функция арабского языка была возведена в ранг административного делопроизводства имамата, официальной и дипломатической переписки.

Аварский литературный язык, будучи одной из форм существования аварского общенародного языка, включается в сложную иерархическую структуру, органическим компонентом которой являются диалекты. В целом они подразделяются на северную и южную группы (наречия), что отчасти отражает былое деление Аварии на Хунзахское ханство и "вольные общества". В первую включают салатавский, хун-захский и восточный, во вторую - гидский, анцухский, зака-тальский, карахский, андалальский, кахибский и кусурский; промежуточное положение занимает батлухский диалект. Между отдельными диалектами и диалектными группами в целом отмечаются фонетические, морфологические и лексические различия.

В научной литературе в настоящее время доминирует мнение, согласно которому в корреляции литературный язык/ диалект последний характеризуется в большей степени как консервативный, менее подверженный инновационным процессам.

Не оспаривая достоверность выводов, сделанных, в частности, на почве английского языка и его диалектов, мы пришли к выводу, что представление диалектных форм существования языка в качестве архаичных образований (т. е. отличающихся от литературной формы языка не столько результатом собственного развития, сколько отсутствием инновационных и сохранением реликтовых элементов), на материале аварского языка не находит подтверждения, поскольку практически в каждом диалекте аварского языка, а также в отдельных территориальных объединениях диалектов мы находим существенные новообразования, в то время как литературный язык и его диалектная опора в гораздо большей степени сохранили реликтовые черты. Иными словами, в соотношении диалектных и литературных форм возможна историческая направленность языковых изменений как в ту, так и в иную сторону.

Одновременно с этим происходит и взаимовлияние диалектных и литературных форм: с одной стороны, изучаемый представителями диалектов литературный язык, усиливаясь благодаря средствам массовой информации," проникает и в диалектную речь; с другой стороны, носители диалектов, говоря на литературном языке, могут внести в него определенные диалектные нормы, которые в определенных условиях могут в нем закрепиться. 1

По-видимому, такая возможность существовала до появления кодифицированного литературного аварского языка: создававшиеся на "болмац" произведения вплоть до начала XX в. во многом отражали характерные диалектные особенности речи автора произведения.

Таким образом, стихийно складывавшийся литературный язык без официальных мер государственно-административного порядка мог вполне сформироваться как некий конгломерат, включающий в себя черты различных диалектов.

Мнение о языке устного народного творчества как об основном источнике формирования литературного языка было высказано в свое время Н. Я. Марром в связи с абхазским языком. На материале аварского языка аналогичные связи подчеркивали литературоведы. В настоящее время можно

назвать целый ряд изданий, отражающих устное народное творчество, причем в различной степени подвергшееся в них литературной обработке.

Из этого следует, что современный литературный язык и язык устного народного творчества также связывают отношения обоюдного характера: речь современных мастеров художественного слова обогащается образцами устной народной речи, которая, в свою очередь, все более подвергается литературной обработке.

Эти процессы рассмотрены на конкретном материале. В результате анализа, проведенного в исследовании, выявлены следующие структурные особенности языка устного народного творчества.

Уже названия сказок представляют собой достаточно ограниченные в формальном отношении модели, обозначая одного или нескольких главных персонажей; предмет или явление - основу сюжета; или же представляя собой цитату (как правило, из речи одного из персонажей), взятую из непосредственного текста практически в любой форме. Такое положение, по-видимому, объясняется тем, что исконно название не было закреплено за тем или иным текстом и не включалось в его структуру.

Сказочный текст обычно начинается традиционной формулой Вук1анила-вук1инч1ила... 'Был-не был...' (ср. рус. Жил да был..). Во вступительных предложениях активно используется числительное цо 'один' в функции неопределенного артикля. Сказочные тексты характеризуются сравнительно простой структурой предложения. Средняя длина предложения составляет около 11 слов. Эта простота слагается из ряда более конкретных особенностей. Например, в подобных текстах практически отсутствуют комплексы из двух генитив-ных определений подряд, ср. нухлуласул раг1абазул маг1на 'смысл слов путника'.

Наиболее типичным для сказочных текстов является использование заглазной формы с частицей -ила, свидетельствующей о том, что говорящий не является свидетелем описываемых им событий. Эта частица маркирует практически каждый предикат в тексте. Однако такое использование не

является обязательным. В делом же правила построения текста диктуют сквозное употребление либо сквозное отсутствие в тексте данной частицы.

Говоря об особенностях языка устного народного творчества, нельзя не обратиться к такому широко распространенному и употребительному жанру, как пословицы, поговорки и загадки, которые, согласно высказывавшемуся в специальной литературе мнению, наряду с крылатыми и меткими выражениями, а также речевыми штампами, образуют особую группу фразеологических единиц - "фразеологические выражения", или "коммуникативные фразеологические единицы".

Отмечаются следующие их характерные черты: а) замкнутость форм и назидательный смысл. Соответственно, в подобных структурах возрастает удельный вес повелительных и долженсгвовательных конструкций. Повелительные конструкции могут иметь как положительную (назидательную), так и отрицательную (предостерегательную) формы; б) использование параллелизма. Параллелизм выполняет, как правило, функцию аналогии, как в приведенных выше примерах, но также служит и для передачи контраста. В отдельных случаях контраст непосредственно передается противопоставлением положительной и отрицательной форм сказуемого. Контраст не обязательно строится на параллелизме синтаксических построений, для этих целей иногда оказывается достаточным использование антонимов.

В ХУИ-Х1Х вв. на базе северного наречия, ключевую роль в котором играет хунзахскш! диалект, сложилась устная форма языка междиалектного общения2 - "болмац" < авар. 6олмац1ц1 'народный, общий язык' (по другим версиям, 'вой-

2 Ср. следующую характеристику, данную М.-С. Д. Саидовым: "Наряду с существующими диалектами в аварском языке выработалось, на основе речи главным образом единого войскового ополчения, своеобразное "койнэ" -межплеменной язык, так называемый "болмац". Он настолько распространен среди аварцев, что говорящий на любом диалекте при разговоре даже с человеком другого аула внутри этого же диалекта говорит не на родном диалекте, а на "болмац". Кроме того, все художественные произведения, поэзия и проза, и вообще вся письменность существует именно на этом языке, который стал тем самым литературным языком всех аварцев" [Саидов 1949: 103].

сковой, ополченский язык'), становление которой было обусловлено как военно-политическими (общими военными действиями против внешних врагов, так и экономическими причинами (торговля, переселение на новые земли).

До настоящего времени остается дискуссионным вопрос о самой внутренней форме термина - бол- 'народный' или 'войсковой'? Семантика современного слова бо допускает обе трактовки. Некоторые лингвистические и исторические факты свидетельствуют о том, что первоначальным, исконным значением этого термина следовало бы признать значение "вооруженная группа", "отряд", "войско", "рать", которое в дальнейшем расширилось до значения "народа", "люди (со-бир.)".

Данное положение находит аргументированное подтверждение не только в генетических сопоставлениях с показаниями ряда ближайших родственных (например, цезских), других дагестанских (например, даргинском) и нахских (например, в чеченском) языков, но и в аварской фразеологии (в большей мере - пословичной). Об этом же свидетельствуют строки из героико-исторических песен и баллад.

Имеется еще один аргумент, свидетельствующий в пользу данного решения. Дело в том," что термин «бол-мац» входил в целую систему обозначений разновидностей общего языка: а) у анцухцев и закатальцев язык аварцев, живших севернее сел. Кособ Тляратинского р-на назывался дагъистан мац1ц1 - «дагестанский язык», б) гъо-бол мац1ц1 «гостевой язык», т.е. язык прибывшего из другого аула (как правило,гость при этом стремился говорить на «болмац»),в) мутаг1илзабазул мац1ц1 «язык му-талимов», т. е. учащихся при мечети (будучи представителями разных говоров, они также стремились выработать некоторый общий язык для общения между собой и с местным населением). Как видно, в каждом случае налицо специализация общего языка, которую представляет, на наш взгляд, и «болмац», но только если принять в качестве объяснения трактовку "войсковой язык".

Если говорить о социальной сущности рассматриваемого термина, следует иметь в виду, что возникновение аварского бо относится, видимо, к периоду военной демократии.

На этом языке, с некоторыми диалектными чертами, писали свои произведения сочинители XVII и XVIII вв. (в основном, на религиозные темы). Им пользовались поэты-певцы XIX - начала XX вв., бывшие преимущественно представителями северного наречия: Чанка из Батлаича, Махмуд из Кахаб-Росо, Нур-Магомед из Местеруха, Эльдарилав из Ругжа. Народные песни (например, «Песня о Хочбаре» и «Камалил Башир») в отличие от диалектного прозаического фольклора (сказок) также созданы на "болмац", хотя имеют и некоторые диалектные черты.

В XIX в., как полагают исследователи арабоязычного наследия в Дагестане, литература на арабском языке, создававшаяся дагестанскими авторами, достигает своего расцвета. Среди тех, кто писал свои произведения на арабском языке, - многие аварцы. Для нас особый интерес представляют факты отражения специфики родного языка авторов в арабских текстах.

Наряду с этим все более прочными становятся позиции аварского литературного языка, что было закреплено и практикой книгопечатания. Первый аварский печатный текст с аджамским письмом, представлявший собой собрание (составитель Умаргаджи Адуев из Миатли) стихов и поэм Ми'рад-жийа "Вознесение", был издан в 1884 г. в Стамбуле. С этого времени до 1917 г., в основном в Темир-Хан-Шуре в типографии М. М. Мавраева, было издано довольно большое количество книг, как правило, религиозного содержания - сборпики мусульманских обрядов, рассказы о жизни Мухаммеда, произведения по мусульманскому праву, причем многие из них -непосредственно переводы с арабского.

В связи с этим правомерной представляется постановка вопроса о тенденциях стилистической дифференциации язы-■са, поскольку в число дореволюционных изданий вошла так-:<е учебная литература, включающая учебники арабского

языка. При относительной скудости материалов трудно говорить о дифференциальных признаках отдельных литературных стилей, однако некоторые из них выступают достаточно отчетливо.

Это представляется особенно важным, если учесть, что в число определяющих характеристик литературного языка включается его полифункционалъностъ (поливалентность), т. е. способность выступать в качестве коммуникативного средства в различных сферах общения (степень его полифункциональности, конечно, определяется конкретными социально-историческими условиями). Будучи приложимым к исследуемому периоду развития аварского языка мы можем говорить о наличии не просто письменной, но и более или менее сложившейся литературной формы его существования.

Аварская книжная культура XIX в. не ограничивалась печатными изданиями. В это время продолжалась и богатая рукописная традиция. Характер рукописей позволяет говорить о наличии, например, формировавшегося в то время научного стиля с присущей ему грамматической структурой и терминологической лексикой. Здесь в первую очередь имеются в виду медицинские трактаты.

Таким образом, сфера функционирования аварской письменности на арабской графической основе в XIX в. была достаточно широкой.

Наряду с вышеназванным в это время достаточными прочными оставались традиции устного народного творчества.

Глава III. Формирование стилей и норм

аварского литературного языка

Говоря о формах существования аварского языка в настоящее время, мы обращаем внимание прежде всего на его общественные функции. Вопрос об общественных функциях языка нельзя считать решенным и в общетеоретическом плане, поскольку представители различных направлений в социолингвистике по-разному определяют их состав.

Что касается аварского языка, то здесь следует отметить, что на аварском языке издается художественная и общественно-политическая литература, выходят газеты, журналы, ведутся радио- и телепередачи.

В связи с выполняемыми аварским языком общественными функциями нельзя не затронуть вопрос о наличии нескольких ареалов распространения аварского языка со своими специфическими чертами: а) Дагестан, б) Азербайджан, в) Турция. Особенно важно подчеркнуть, что если в Дагестане аварский язык имеет все признаки литературного, то в Азербайджане он функционирует на уровне диалекта, не имеющего опоры на какую-либо письменную традицию. Более сложным в этом отношении, является положение аварского языка в Турции.

В авароязычных районах аварский язык является также языком производственной и общественно-политической деятельности. Широкое функционирование аварского языка в сфере массовой коммуникации приводит к необходимости решения вопросов нормирования, разработки системы функциональных стилей, создания общественно-политической и иной терминологии. Функционально-стилистическая дифференциация считается в теоретической лингвистике одним из важнейших параметров существования языка, его стратификации и варьирования.

В аварском языке, как и в других, можно выделить следующие функциональные стили: фольклорно-поэтический, литературно-художественный, научный и публицистический.

В отличие от книжно-письменной речи, разговорная речь новую информацию выделяет не только порядком слов, но и с помощью интонации, поэтому тенденция, характерная для книжных стилей располагать рему после темы, в разговорной речи, которая нередко использует различного рода инверсии для передачи экспрессивно-модального содержания высказывания, эта тенденция теряет свою релевантность.

Книжно-письменная речь при определенной общности

«

своих функциональных разновидностей не может рассматриваться как нечто аморфное, не поддающееся структуризации. Как показывают наши наблюдения, структурными особенностями обладают, научный, публицистический и художественно-поэтический стили. В частности, наиболее яркой отличительной чертой научного стиля является терминология. Если до октябрьской революции основным источником пополнения терминологического лексикона в аварском языке являлся арабский язык, являвшийся не только языком религии, науки, но также и официальных документов (например, сельских адатов), с 20-х гг. нашего столетия эту роль начал выполнять русский язык. Если вначале влияние русского языка мобилизовало внутренние ресурсы аварского языка (в частности, калькирование), то впоследствии явно наметилась тенденция к прямому заимствованию (ср. из лингвистической терминологии: сифат > прилагательное).

Однако не всегда эта тенденция была достаточно строгой. Сравнение лингвистической терминологии 30-х гг. с современной позволяет увидеть и противоположные результаты. Например, в орфографических правилах 1938 г. использовались термины, заимствованные из русского языка гласный и согласный, которые ныне заменены образованными на собственно аварской почве, ср. гъаркьилаб "гласный" - гъар-кьикъаб "согласный".

Разговорный стиль литературного языка находится пока в стадии формирования. В художественной литературе можно найти примеры синтаксических конструкций, не свойственных разговорному языку, хотя в данном случае речь не может идти о проблеме дифференциации разговорной речи и

литературно-художественного стиля: проблема заключается в самой принадлежности разговорной речи к разновидностям литературного языка в соответствии с теми критериями, которые отличают литературный язык от других форм существования языка.

Литературно-художественный стиль, истоки которого в аварском языке можно усматривать не только в авароязыч-ной, но и арабоязычной литературе дагестанских авторов, довольно подвижен, испытывая на себе влияние как фольклорной речи, так и диалектных форм языка. До настоящего времени в специальной литературе не выработано единого мнения исследователей по вопросу о месте языка художественной литературы в системе функциональной стилистики. В развитие литературного аварского языка в послереволюционное время значительный вклад внес народный поэт Дагестана Гамзат Цадаса. О степени воздействия произведений Гамзата Цадаса на развитие литературного аварского языка говорит хотя бы факт образования фразеологических единиц, восходящих к его стихам.

Аварская речь поэта была свободна от религиозно-мифологических архаизмов, в избытке встречавшихся у дореволюционных поэтов. В этом, на наш взгляд, можно усматривать одно из свидетельств независимости Цадасы от канонов арабского стихосложения, вопреки мнению некоторых литературоведов 40-х гг., непосредственно выводивших своеобразие поэтического мастерства Г. Цадасы из "старых форм арабской поэзии". Тем не менее стихам Гамзата не было чуждо использование устаревших слов, выполнявших определенные стилистические функции. Наряду с этим Г. Цадаса в своих стихах широко пользовался русизмами, употребление которых также может рассматриваться как определенный художественный прием, достижение специальных стилистических эффектов.

Обогащение словарного состава и терминологии аварского языка шло в этот период и за счет собственных словообразовательных средств, в частности к этому времени, видимо, можно отнести активизацию словообразовательной моде-

ли, образующей названия людей с помощью суффикса -хъан {-хан в орфографии того периода), калькирования, полукалек и семантических процессов.

Важную роль в развитии современного литературного языка играют прозаические и стихотворные произведения современных аварских писателей - Расула Гамзатова, Фазу Алиевой, Мусы Магомедова и др. В их произведениях образуют неповторимый сплав традиционные языковые формы со сравнительно новыми литературными приемами, характеризуемыми как сугубо книжные. Ярким образцом такого сочетания является книга Расула Гамзатова «Мой Дагестан», уже по своему жанру предполагающая довольно широкое использование форм устного народного творчества.

Терминологически в нормализационных процессах, сопровождающих развитие различных литературных языков, имеет смысл разграничивать два тесно связанных друг с другом аспекта. Первый представляет собой стихийную регламентацию системы литературного языка в процессе его употребления обществом (обычно как следование наиболее авторитетным образцам). Второй основан на сознательном отборе и закреплении норм в виде свода определенных правил. За последним аспектом в специальной литературе закрепился термин "кодификация".

Когда речь идет о нормировании литературного языка, в первую очередь, естественно, рассматривают именно второй аспект проблемы. В свою очередь, кодифиция прежде всего обращена на вопросы орфографии и пунктуации, хотя нормирующая роль в области лексики словарей разного рода также не может подвергаться сомнению. Как показано в исследовании, вопросы орфографии находились в центре внимания специалистов по аварскому языку практически с первых лет создания письменности.

В 1928 г. был принят аварский алфавит на основе латинской графики, особенностью которого явилось наличие разнообразных диакритических знаков. Принятие латинской графической основы не было одномоментным мероприятием. Известно, что еще в октябре 1922 г. дагестанский обком

и совнарком приняли совместное постановление об агитации среди населения о введении латинизированного алфавита. Однако в то время условия для этого отсутствовали, поскольку а) учителя в большинстве не были знакомы с латинской графикой, б) не было соответствующих шрифтов, в) не было учебников и литературы, г) трудно было осваивать одновременно с новой графикой новое (социалистическое) содержание.

При всех недостатках арабской графики и преимуществах латинской основной причиной смены арабской графики была политическая, что, собственно говоря, никогда не скрывалось, ср.: "Арабское письмо способствовало укреплению влияния на массы реакционного духовенства, активно боровшегося против советской власти. Как и в других местах, вопросы письменности в Дагестане с самого начала приобрели ярко выраженную социально-политическую окраску. Они усугублялись, как уже было замечено, чрезвычайной многонацио-нальностью края и глубокими традициями арабского языка в Дагестане" [Исаев М. И. 1979: 164].

С 1938 г. используется письменность на основе русской графики. Для передачи специфических звуков используются диграфы, включающие знаки ъ, ъ и I. С 1938 г. аварская орфография неоднократно реформировалась: например, введено написание -щ вместо -ш в вопросительных формах и др. Отчасти необходимость подобных изменений диктовалась сменой предпочтений различных диалектных форм. Как показал сравнительный анализ орфографических правил, изданных в 1938 г. и ныне действующих, подавляющее большинство правил практически не изменились. Это касается, например, правописания знаков "ъ" и "ь" в русских заимствованиях, правописания букв й, а также я, ю, е для обозначения звукосочетаний [йа, йу, из], обозначения на письме геминированных согласных, латеральной аффрикаты и нек. др. Вместе с тем (если не говорить о стремлении в последних изданиях орфографического словаря определить списочно те или иные способы написания), в правилах последних лет можно найти и нововведения.

Проблемы совершенствования орфографии продолжают дискутироваться по сей день: конечно, здесь прежде всего возникают вопросы устранения несоответствия графической и фонемной систем. Думается, что проблемы такого рода вызваны изначально неверной ориентацией на уровень материально-технического обеспечения того времени. В настоящее время, когда неизмеримо выросли полиграфические возможности, включая использование компьютерного набора, позволяющего создавать любые графические символы, подобные мотивы кажутся явным анахронизмом. Особое недовольство вызывает необходимость обозначения геминирован-ных четырехзначными сочетаниями типа ц1ц1.

Еще одной дискутируемой проблемой современной орфографии является проблема слитного или раздельного написания сложных образований - сложных глаголов, личных имен и др.

К числу недостатков современных дагестанских алфавитов относят также отсутствие унификации. Думается, что в отдельных случаях вряд ли имеет смысл устранять подобные несоответствия. Дело в том, что некоторые этимологически единые звуки (например, арабский увулярный смычный) в ряде языков при заимствовании получил признак аб-руптивности. Если произношение арабизмов (а их немалое количество) в этом случае в разных дагестанских языках не совпадает, то на письме наблюдается их идентичность. Таким образом, отсутствие унификации на одном уровне компенсируется ее наличием на другом.

Реформируя письменность, следует иметь в виду еще один аспект. Речь идет о различных проблемах, связанных с функционированием аварского языка в андо-цезском регионе. Создание в будущем дл^ этих языков письменности, естественно, в первую очередь должно базироваться на аварской орфографии. На ней же базируется и научная дагестановедчес-кая транскрипция. Соответственно, более перспективным можно назвать такой вариант реформированной письменности, который оптимизировал бы адаптацию к ней вновь создаваемых алфавитов ныне бесписьменных языков.

Специальную проблему представляет собой пунктуация, основные нормы которой так или иначе связаны с русской пунктуацией. Между тем пунктуация в определенной степени должна отражать своеобразие синтаксического строя дагестанских языков, по многим параметрам кардинально отличающегося от русского языка.

Вопросы нормирования, естественно, упираются и в проблему диалектной базы литературного языка. Для аварского языка диалектная основа является достаточно очевидной, что, казалось бы, исключает неоднозначность подходов к данной проблеме: следует лишь следить за правильным соблюдением литературных норм.

Обратной стороной проблемы нормирования является проблема вариативности. Наличие вариантов заметно обогащает арсенал языковых средств, делает речь ярче, выразительнее и, таким образом, не вступает в противоречие с нормой, а дополняет ее. Наши наблюдения над современной аварской речью показывают, что вариативность здесь широко представлена.

Аварский язык является средством общения не только собственно аварцев, но и этнических групп, на определенном этапе своего развития консолидировавшихся с аварцами, что, как можно полагать, имеет уже длительную историю. Достаточно интенсивные лингвистические контакты приводили и приводят к значительному влиянию аварского языка на андийские и цезские, что выражается в основном в лексике. В настоящее практически все взрослое население носителей андийских и цезских языков в различной степени владеет аварским языком. В результате длительного контактирования с аварским языком в андийские и цезские языки проникло значительное количество аварских лексических единиц. Хотя и в несравнимо меньшей степени, аварскому влиянию подверглись также фонетика и морфология этих языков.

Предметом исследования в данной главе является и период развития аварского языка начиная с 20-х гг. нашего столетия до настоящего времени. Надо сказать, что этот период сам по себе не является чем-то однородным, складыва-

ясь из определенных временных отрезков, имеющих собственные отличительные черты. При этом, как показывают специальные исследования, многие языки народов СССР прошли сходные этапы развития. Так, на материале терминологии Н.А.Баскаков [1961: 59] считает возможным выделить три таких этапа:

1917 - 1929 гг. - критика дореволюционной терминологии, замена старой (обычно арабско-персидской) на искусственную национальную пуристскую терминологию.

1929 - 1945 гг. - стихийное внедрение русской и национальной терминологии.

С 1946 г. - усиление деятельности ученых по упорядочению терминологии.

Думается, что третий этап по существу характеризуется деятельностью ученых по обоснованию русификации терминологических систем языков народов СССР (основным доводом здесь было стремление к единству терминологии). Видимо, сейчас есть все основания говорить о четвертом этапе, когда происходит определенная переоценка влияния русского языка и принимаются те или иные меры, в том числе и законодательные, по мобилизации внутренних источников развития языка.

Советская социолингвистика усматривала в наличии у языков народов СССР широкого спектра общественных функций прежде всего результат ленинской национальной политики. Между тем это вступает в прямое противоречие с другим коммунистическим тезисом: "В настоящее время мы совершенно определенно можем сказать, что дальнейшее развертывание процессов взаимодействия языков, связанных со строительством коммунизма в СССР, ведет нас не к увеличению существующих языков, а к их постепенному сокращению и последовательной смене одних языков другими". В конечном счете, исходя из этой концепции, все в Советском Союзе должны были говорить только по-русски. К сожалению, примеры этого мы находим не только в теоретических положениях, но и в практических действиях.

В ряде национально-государственных образований, среди которых Республика Дагестан не исключение, за последние несколько десятков лет оказались существенно деформированы языковые процессы. Это привело к утрате значительной частью населения владения и пользования родными языками. И в настоящее время, как нам видится, задача их возрождения - одна из главных, ключевых.

В таких официальных документах, как «Декларация о языках народов России», Закон РФ «О языках народов РФ», Постановление ВС РФ «О порядке введения в действие Закона РФ «О языках народов РФ», а также «Конституция Республики Дагестан» был заложен правовой базис осуществления государственной культурно-языковой политики, подлежащей конкретизации и дальнейшей реализации (об этом же говорится в принятой ВС РФ "Концепции Госпрограммы по сохранению и развитию языков народов России") в соответствующих региональных программах.

Возможно, в Дагестане необходимо принятие комплексного Закона "О языках народов Дагестана" и соответствующей программы "О сохранении и развитии языков народов Дагестана". Один из проектов такого закона был опубликован в свое время в информационном бюллетене "Национальные культуры в Российской Федерации". Согласно определению, данному в проекте "Языки народов Дагестана являются национальным достоянием, историко-культурным наследием республики, основной формой проявления национального и личностного самосознания" [Закон: 71]. В то же время, как представляется, возможен и иной путь: создание такой комплексной программы на основе интеграции программ по отдельным языкам Дагестана . С учетом этого второго подхода нами были подготовлены проекты программ "Развитие и функционирование языков народов Дагестана" и "Развитие и функционирование аварского языка в Республике Дагестан"3-

3 Опубл. в "Мол. Дагестана" N2 15 (18 апр. 1997 г.); «МагГарулал» (Аварцы) № 5 (51), март 1997; "Х1акъикъат" (Истина) №№ 58-59, 74-75 (20 март; 10 апр.) 1997 г.

В программе по сохранению и развитию аварского языка, по нашему мнению, должно быть предусмотрено:

- системное изучение языковой ситуации в Дагестане; под-

держание национальных языков Дагестана; сохранение, возрождение и их развитие за пределами республики; -поддержка национально-культурных и культурно-просветительских объединений, ставящих своей целью изучение и распространение родного языка;

- разработка мероприятий по подготовке кадров и совершен-

ствованию системы народного образования на языках народов Дагестана;

- организация кафедр национальных языков и литератур в

высших учебных заведениях Дагестана гуманитарного профиля;

- просветительская деятельность, в т. ч. написание учебни-

ков, учебных пособий, хрестоматий, справочников по культуре родной речи;

- поддержка различных средств массовой информации, ра-

дио-, теле- и кинокомпаний, осуществляющих вещание и создание фильмов на языках народов Дагестана;

- содействие изданию художественной, публицистической,

научной, учебной и другой литературы на родном языке;

- научное исследование дагестанских языков, их истории и

современного состояния, процессов взаимодействия между этнокультурными и языковыми общностями, межкультурного и межъязыкового общения, характера двуязычия и многоязычия;

- публикация лингвистических энциклопедий, фольклорных

текстов и памятников словесности и др.

В Заключении диссертационной работы изложены основные положения, подводятся итоги и суммируются общие выводы, полученные в ходе исследования.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы, отражающие основное содержание проведенного исследования:

1. Об одном реликтовом явлении в диалектах аварского языка: Тез. докл. науч. сес., посвящ. итогам экспедиц. ис-след. Ин-та ИЯЛ в 1988-1989 гг., 24-25 апр. 1990 г. - Махачкала, 1990. - С. 51.

2. Именное словоизменение аварского языка / АН СССР. Даг. фил. Ин-т истории, яз. и лит. им. Г.Цадасы. - Махачкала, 1991. - 168 с. Рукол. дел. в ИНИОН АН СССР. № 44205 от 11.03.91.

3. Исторические предпосылки и истоки формирования болмацТцI - общеаварской языковой нормы // "Проблемы происхождения нахских народов": Всесоюз. науч. конф.: Тез. докл. - Шатой, 1991. - С. 48.

4. Из опыта исследования социально-политических структур средневековой Аварии // "Восток: прошлое и будущее народов": (новые подходы в теории и методиках востоковедных исслед.): IV Всесоюз. конф. востоковедов: Тез. докл. и сообщ. - Махачкала, 1-5 окт. 1991 г. - М., 1991. - Т. II: Политология, история, литературоведение. - С. 73-74. - Со-авт.: Атаев М.М.

5. Опыт реконструкции прономинальной системы аварского языка // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана: Сб. ст. - Махачкала, 1992. - С. 29-35.

6. К генезису формантов эргатива в аварском языке // Науч. конф., посвящ. итогам экспедиц. исслед. в 1990-1991 гг., 16-17 июня 1992 г.: Тез. докл. - Махачкала, 1992. - С. 114. - Соавт.: Магомедов М.А.

7. Морфология аваро-андо-цезских языков / Отв. ред. -К.1П. Микаилов/. - Махачкала, 1996. - 159 с. (Библиогр. с. 147-155).

8. Аварцы: история, язык, письменность / Отв. ред. -Г.Х. Ибрагимов/. - Махачкала, 1996. - 92 с. (Библиогр. с.78-91).

9. Формирование и развитие аварского литературного языка (к постановке проблемы) // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. - Махачкала, 1996. - С. 5-10.

10. Вопросы нормирования аварского литературного языка // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. - Махачкала, 1996. -С. 11-16.

11. Болмац1 - "язык войска", "общественный язык" // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. - Махачкала, 1996. - С. 23-26. -Соавт.: Атаев М.М.

12. К определению исконного значения аварского термина "бо" // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. - Махачкала, 1996. - С. 27-30.

13. К истории этнонима авар и других обозначений аварцев (к постановке вопроса) // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. -Махачкала, 1996. - С. 31-38.

14. Об одном архаизме в диалектах аварского языка // Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка: Сб. ст. - Махачкала, 1996. - С. 39-43.

15. Общественные функции аварского языка // Актуальные проблемы развития лингвистики и лингводидакти-ки: Тез. докл. науч.-практ. конф., 12-13 нояб. 1996 г. - Махачкала, 1996. - С. 10-12.

16. Аварский язык как язык межэтнического общения // Актуальные проблемы развития лингвистики и лингводи-дактики: Тез. докл. науч.-практ. конф., 12-13 нояб. 1996 г. -Махачкала, 1996. - С. 12-13.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Атаев, Борис Махачевич

0.1. ВВЕДЕНИЕ.

0.1.1. Постановка проблемы.

0.1.2. К истории этнонима авар и других обозначений аварцев.

0.1.3. Краткий историко-этнографический очерк.

0.1.4. История изучения аварского языка.

Глава 1. КРАТКИЙ ОЧЕРК

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ГРАММАТИКИ АВАРСКОГО ЯЗЫКА

1.1. Сравнительно-историческая грамматика аварского языка.

1.2. Исконный лексический фонд аварского языка.

Глава 2. ФОРМИРОВАНИЕ ОБЩЕНАРОДНОГО АВАРСКОГО ЯЗЫКА

2.1. Письменные памятники аварского языка.

2.2. Диалектная база формирования аварского литературного языка.

2.3. Язык устного народного творчества.

2.4. Болмац1 - "язык войска", "язык общества".

2.5. Аварский язык в XIX - начале XX вв.

Глава 3. ФОРМИРОВАНИЕ СТИЛЕЙ И НОРМ

АВАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

3.1. Общественные функции и функциональные стили.

3.2. Художественная литература.

3.3. Вопросы нормирования.

3.4. Аварский язык как язык межэтнического общения.

4.0. Основные положения проекта программы "Сохранение и развитие аварского языка в Республике Дагестан".

Введение диссертации1998 год, автореферат по филологии, Атаев, Борис Махачевич

0.1.1. Постановка проблемы Настоящая работа посвящена комплексному анализу истории формирования и становления аварского литературного языка - одного из государственных языков Дагестана. Данная задача занимает далеко не последнее место в ряду первоочередных и в то же время слабо разработанных проблем дагестанского языковедения, решение которой может иметь важные следствия в таких сферах дагестановедения, как компаративистика, социолингвистика, этнолингвистика, источниковедение и др.Исследование проблем, связанных со становлением и развитием литературных языков представляет собой одно из п е р с п е к т и в н ы х направлений не только современного кавказского языкознания, особенно на материале таких слабоизученных в этом отношении языков, как аварский. Дело в том, что с демократизацией общества, расширением социальных функций языка, включая приобретение им статуса государственного языка, сильнее возрастает необходимость определения основных тенденций и периодизации истории языка, уточнения взаимоотношений литературной формы языка во всех ее функционально-стилистических составляющих с диалектными единицами, а также "долитературными" образованиями, теоретического осмысления проблем выработки и установления литературных норм.С другой стороны, история формирования литературного языка, тенденции его последующего развития тесно связаны с историей данного языка в целом, хотя и отличны от нее. В определенном смысле историю литературного языка можно определить как часть истории развития того или иного языка с учетом специфических черт, присущих именно литературному языку.Таким образом, а к т у а л ь н о с т ь т е м ы настоящего исследования обусловлена сложностью переплетения различных аспектов функционирования современного аварского литературного языка, наличием в нем разноуровневых отложений предшествующих эпох дописьменного периода, представляющих собой порою противоречивые тенденции, а также необходимостью систематизации всего комплекса вопросов, неизбежно возникающих при анализе отдельных частных проблем аварского языкознания.Сложность разработки теоретических вопросов, связанных с изучением истории литературных языков, обусловливается в немалой степени отсутствием обобщающих дагестановедческих работ по исследуемым аспектам, а также со слабой изученностью ряда общелингвистических вопросов, связанных с данной проблемой языкознания.В последние годы в отечественной лингвистике был накоплен немалый опыт, с одной стороны, изучения истории литературных языков с более или менее длительной традицией письменной фиксации их и, с другой стороны, решения серьезных научных проблем, связанных с этапом формирования младописьменных литературных языков (имеется в виду прежде всего серия публикаций Института языкознания РАН, освещающих теоретические проблемы формирования и функционирования литературных языков: Типы наддиалектных форм языка 1981; Функциональная стратификация языка 1985; Литературный язык и культурная традиция 1994; Языковая норма 1996). Тем не менее, многие вопросы до сих пор остаются дискуссионными, в т. ч. и само понятие литературного языка.Согласно распространенному определению, "признаками литературного языка считаются: 1) наличие исторически сложившейся нации, 2) поливалентность (обслуживание литературным языком всех сфер общественной жизни и культуры), 3) стандартность (недопустимость локальных или вариантных реализаций)" [Кумахова 1972: 5].Лишь последний из перечисленных признаков, по словам 3. Ю. Кумаховой, является лингвистическим, причем далеко не всегда обязательным (ср. варианты английского и т. п.). Более развернутую характеристику находим в сборнике "Типы наддиалектных форм языка" [1981], где в числе наиболее общих черт литературного языка указываются следующие: 1) большая или меньшая обработанность^ и селективность; 2) отсутствие спонтанности речевого произведения; 3) большая или меньшая поливалентность; 4) тенденция к регламентации; 5) определенный уровень гомогенности; 6) разные формы обособления от диалекта.Наряду с этим отмечается (особенно в связи с проблемами формирования младописьменных языков) неоправданное отождествление понятий "литературный язык" и "письменный язык"^. Э. Г. Туманян говорит и о других требованиях к литературному языку, "который был бы достаточно общепонятным и потому пригодным для обучения в школе, достаточно развитым, чтобы писать на нем научные трактаты и политические речи, достаточно стандартизованным и регламентированным, чтобы стать общепризнанным языком для работы государственных институтов, делопроизводства и др.» [Туманян 1994: 123]. ' Об обработанности как наиболее важном признаке литературного языка пишет В. Н. Ярцева [1985: 3]: "Принято оценивать литературный язык как одну из форм существования языка, отличающуюся прежде всего степенью обработанности, что влечет за собой отбор тех языковых форм, которые существуют в данный период исторического развития языка".2 Некоторые исследователи различают помимо понятий "письменный язык" и "литературный язык" также и понятие "культурный язык" [см. Бернщтейн 1978: 106 и ел.].На наш взгляд, не все из приведенных в данном высказывании свойств должны быть включены в определение литературного языка, хотя их наличие по ряду причин оказывается желательным.Трудно, по-видимому, признать свойства литературного языка за отдельными опытами письменной фиксации, о которых речь пойдет ниже (независимо от их количественных характеристик) безотносительно к таким их качественным параметрам, как, например, наддиалектность и обработанность. Это же обстоятельство следует иметь в виду в приложении к недавно получившим письменность языкам: на современном этапе подходить к ним с мерками литературных языков нельзя. Соответственно, следует строить и языковую политику, в т. ч. в сфере образования.Вместе с тем нельзя не учитывать и наличия устной разновидности литературного языка - языка устного народного творчества (в настоящее время сюда же можно отнести также ораторскую речь, различные публичные выступления и т. п.). У многих народов эта разновидность литературного языка возникает задолго до создания письменности в виде языка эпической поэзии, народных песен и др. В связи с этим высказывается мысль о том, что "у многих народов литературный язык практически древнее письменности, как бы парадоксально это ни звучало, и в письменной форме фиксируется позднее то, что создавалось на устной разновидности литературного языка" [Общее языкознание 1970: 515]. В подтверждение данного тезиса приводятся примеры языка творений устного эпоса Гомера, «Эдды», «Песен о Роланде», среднеазиатской эпической поэзии и сванских песен. Таким образом допускается возможность существования литературного языка и в дописьменный период.Тем не менее, большинство специалистов склоняются к иной точке зрения, предпочитая говорить о существенных различиях между языком фольклора и литературным языком, несмотря на возможно высокую степень обработанности языка устного народного творчества, не выходящего в своем функционировании за рамки эпоса [Филин 1975:12].Как отмечает этот автор, "устное словесное искусство и литературный язык - категории нетождественные. Неравенство их, несравненно больше, чем различие между литературным языком и художественной литературой наших дней. Устное словесное искусство - преддверие литературного языка, один из его важнейших источников" [Филин 1975: 12].Таким образом, одним из важнейших определяющих свойств литературного языка следует считать его письменную оформленность. На наш взгляд, это требование является существенным для определения литературного языка, поскольку письменная форма речи в большей степени предполагает сознательный выбор тех или иных языковых норм, стилистических вариантов и т. п., в то время как все формы устного народного творчества, несмотря на значительную долю обработанности, складываются стихийно.Рассматривая различные определения литературного языка, нельзя обойти вниманием то, что литературный язык является одной из форм существования языка, входящей в функциональную парадигму, противопоставляясь территориальным и социальным диалектам, полудиалектам и койне. Вместе с этими конкретными формами существования языка литературный язык в каждый момент истории как бы составляет единое коммуникативное целое. Соответственно, статус литературного языка в конкретный исторический период должен определяться его местом в данной функциональной парадигме. При этом тот определенный набор дифференциальных признаков, которые выделяются при определении литературного языка, а также конкретная степень их выраженности и соотношение между ними могут быть различны как для разных языков, так и для разных периодов истории одного языка [ср. Напольнова 1996: 6].Не последнюю роль в кругу рассматриваемых проблем играет и вопрос о соотношении литературной нормы и вариативности языковых единиц. Дело в том, что одним из наиболее универсальных признаков литературного языка считается его обработанность, которая предполагает достаточно длительный отбор языковых средств, используемых обществом, и их соответствующую регламентацию употребления.Подобная обработанность может, с одной стороны, реализовываться в виде образца, которому стараются следовать при создании новых речевых произведений, и, с другой стороны, непосредственно в виде регламентирующих правил. В последнем случае можно говорить о нормировании. Каковы функции нормирования в формировании литературного языка? Как отмечается в специальной литературе, "в результате процессов отбора и фиксации этих средств, как правило, создается относительно стабильный и одновременно гибкий и дифференцированный комплекс языковых средств, обслуживающий различные культурные сферы [Языковая норма 1996: 11]".При исследовании проблем, связанных с нормированием литературного языка, как представляется, следует учитывать необходимость дифференцированного подхода к различным языковым явлениям. Пример такого дифференцированного подхода наглядно показан в следующем высказывании А. Чикобава: "Добиваться единых норм в интересах развития литературного языка необходимо, поскольку вопрос касается явлений фонетических (орфографических), морфологических, синтаксических: пестрота в этой сфере лишает литературный язык единства и монолитности; разнобой здесь не признак богатства, а свидетельство неупорядоченности норм литературного языка. Но разнообразие (многообразие) следует считать естественным, когда дело касается сферы стиля (синонимическая лексика, словосочетания...): однообразие здесь порождает скудость выразительных средств литературного языка" [Чикобава 1971: 10].Об актуальности проблем, связанных с исследованием различных аспектов нормирования в языке, говорит выход в свет специального сборника "Языковая норма: Типология нормализационных процессов" под редакцией В. Я. Порхомовского и И. Н. Семенюк.Авторы статей на материале языков различных регионов мира и различной генетической принадлежности наглядно демонстрируют как социальную роль нормализационных процессов, так и их социальнокультурные следствия: создается сравнительно устойчивая и в то же время подвижная система языковых средств, способная обслуживать различные культурные сферы. Все это не может не свидетельствовать о том, что нормативность как проявление обработанности является одним из наиболее универсальных признаков литературного языка.С учетом вышесказанного, о с н о в н а я з а д а ч а настоящей работы может быть сформулирована следующим образом: на основе изучения данных аварского и родственных языков, письменных памятников и современной художественной, публицистической и иной авароязычной литературы проследить пути и тенденции формирования аварского литературного языка. Достижение этой цели требует, как об этом было сказано выше, выяснения следующих более конкретных вопросов: - дать научно обоснованную периодизацию аварского языка письменного и дописьменного периода; выделить основные определяющие признаки каждого выделяемого этапа. Необходимость решения данной задачи обусловлена наличием специфических признаков литературного языка на каждом историческом отрезке его существования^; - выявить характер общедагестанского и общеавароандоцезского наследия в современном аварском языке, с одной стороны, и те иннова3 Временной фактор как один из определяющих признаков специфики литературной формы языка выдвигает на первый план В. Н. Ярцева, ср.: "Жесткость принципов подобного отбора целиком зависит от временного отрезка истории этого языка и определяется не столько его внутренними, структурными характеристиками, сколько социально-историческими условиями, в которых осуществляется коммуникация на данном языке" [Ярцева 1985: 3]. ции, которые возникли в ходе самостоятельного развития аварского языка от протоаварского состояния до настояш;его времени; - описать корпус письменных памятников аварского языка и проследить на их материале формирование и становление норм письменной фиксации аварской речи средствами арабской графики; - выявить отношение к аварскому литературному языку его диалектов, включая северное и южное наречия; - определить вклад в формирование литературного языка устного народного творчества и художников слова прошлого; - дать объективную оценку языковым реформам 20-х-ЗО-х гг. нашего столетия, показать роль в формировании современных литературных норм писателей-классиков (Гамзат Цадаса и др.); - описать современную социолингвистическую ситуацию и наметить пути решения проблем языковой политики по отношению как к собственно аварскому языку, так по отношению и к близкородственным андийским и цезским языкам.Н а у ч н а я н о в и з н а данной работы видится прежде всего в целостности подхода к проблеме формирования и развития литературного аварского языка, при котором достигается возможность не только уточнить отдельные аспекты в изучении происходивших и происходящих в языке процессов, но и осветить целые области функционирования языка, не исследовавшиеся ранее. Можно указать в связи с этим лишь на специальную статью Ш. И. Микаилова "К вопросу о путях образования и развития аварского литературного языка", в которой он попытался вскрыть широкий спектр социально-экономических и политических причин возникновения уникальной наддиалектной формы общения "болмац". По его мнению, "концентрация мелких населенных пунктов в крупные, дальнейшее отщепление мелких аулов от больших, классовое расслоение внутри крупных аулов с углублением классовых противоречий, приводившее к увеличению численности бедноты и батрачества, расселение, переселение и отходничество, являвшиеся неизбежным следствием этого процесса, торговые связи как внутри аварских районов, так и с ближайшими соседями, крупная торговля купечества с дальними странами и другие факторы, вместе взятые, входили в тот сложный процесс, вследствие которого исчезали одни говоры, на месте их возникали другие, границы одних диалектов расширялись, других суживались и, наконец, эти процессы привели к тому, что выдвинулся на первый план такой диалект, в котором стали вырисовываться контуры будущего литературного языка, и который, поглощая особенности других мелких говоров, сам переживал процесс становления; это было северное наречие" [Микаилов Ш. И. 1954: 23]. В то же время подход к рассматриваемому явлению с позиций диалектического материализма, обязывающий во всяком общественном явлении видеть материально-экономическую подоплеку, на наш взгляд, привел к некоторой односторонности выводов Ш. И. Микаилова.В зарубежной лингвистике также имеется специальная статья, посвященная настоящему вопросу, автором которой является английский ученый Саймон Крисп [Crisp 1985]. Ограниченный рамками небольшой статьи (19 с), этот автор в общих чертах определил круг проблем, касающихся вопросов формирования и развития аварского литературного языка.К вопросам, практически не затрагивавшимся в дагестановедении, можно отнести и проблемы функциональной стилистики литературных языков. Не трудно заметить, что ситуация слабой изученности этого аспекта вообще характерна для языков, относящихся к младописьменным, ср., например, замечание о состоянии исследований в области функциональной стилистики: "Что касается языков, не обладающих давними традициями письменной литературы, то вопросы функциональной стилистики остаются в них слабо изученными. Применительно к языкам этого типа отсутствуют сколько-нибудь последовательные и обоснованные концепции понимания функциональных стилей, не выработаны принципы их классификации, не выяснено их соотношение" [Кумахова, Кумахов 1979: 7].В связи с проблемой стиля важно заметить, что она не ограничивается проблемой выбора тех или иных изобразительных возможностей в художественной литературе. Функциональная стилистика представляет собой одно из достаточно широких и актуальных направлений в современном языкознании, особенно когда речь идет о таких слабоизученных в этом отношении языков, как аварский и другие дагестанские языки. В условиях значительной по объему и задачам лексикологической и лексикографической работы, сопряженной с обновлением и совершенствование правил орфографии и орфоэпии, наконец, актуализацией вопросов, связанных с культурой речи, все более остро ощущается необходимость выработки стабильных литературных норм, касающихся стилевой дифференциации лексики.В данном случае сложность разработки теоретических вопросов стилистики усугубляется отсутствием в кавказоведении (исключение составляют картвельские языки с богатой традицией изучения в этом плане грузинского и абхазо-адыгские - см., в частности, работы 3. Ю. Кумаховой и М. А. Кумахова, Ю. А. Тхаркахо, В. X. Конджария и др.) работ по исследуемым аспектам, а также со слабой изученностью ряда общелингвистических вопросов, связанных с данной проблемой языкознания. Кроме того, в аварском языкознании это обстоятельство усугубляется неисследованностью его исторического развития, откуда непосредственно проистекают трудности выделения этапов формирования стилистической системы и норм литературного языка. Трудности решения практических вопросов усложняются в связи со слабой разработанностью теории стилей в дагестановедении, что отражается и на опыте разработки словарей.Пример стилистической дифференциации заимствованной лексики приводит М. М. Халиков [1991: 100]: "В качестве одной из закономерностей вхождения русской лексики в аварский язык можно отметить то, что разные функциональные стили и разные социальные группы аварцев осваивают иноязычную лексику по-разному {кепек/капек в литературном варианте и к1ебек1 - в разговорной речи)". Между тем, словари аварского языка не содержат информации подобного рода.Как видно из предыдущего изложения, с понятием литературного языка тесно связано понятие диалекта, причем толкование соответствующего термина также достаточно многозначно. Пожалуй, лишь одно свойство диалекта не вызывает дискуссий - его первичность по отношению к разного рода наддиалектным формам. В числе некоторых обобщенных характеристик диалекта все же можно выделить следующие: 1) отсутствие ярко выраженной функциональной стратификации и поливалентности, 2) спонтанность речевых реализаций [см. Типы ...1981: 13].Для настоящего исследования представляется существенным разграничение двух разновидностей диалекта, соотносимых с различными историческими эпохами: во-первых, территориальный диалект эпохи феодального общества и, во-вторых, территориально-социальный диалект в период формирования национальных языков.Особого рассмотрения в связи с дихотомией "литературный язык территориальный диалект" заслуживает такая форма речи как язык устной поэзии, язык фольклора. "Хотя пути развития и степень обобщенности устно-поэтического языка, его роль в истории языка, его отношение к письменно-литературным языкам неодинаковы у разных народов, тем не менее наддиалектный его характер подтверждается материалом языков самых различных типов, и старописьменных, и новописьменных" [см. Типы ...1981: 13].Богатый аварский фольклор дает хороший материал для исследования как с точки зрения его вклада в формирование литературного языка, так и с точки зрения его роли в сохранении нынешних территориальных диалектов.П р и е м ы и м е т о д ы , используемые в настоящем исследовании не ограничиваются жесткими рамками какой-либо одной отрасли языкознания, поскольку в нем предлагается попытка к о м п л е к с н о г о решения проблемы формирования аварского литературного языка. Соответственно, по мере необходимости в нем сочетаются сравнительноисторический и типологический, социолингвистический и источниковедческий подходы к исследуемым вопросам.Кроме того, рассматриваемая проблема органически включается в более общий круг проблем, связанных с этнической историей аварцев, их социально-экономической, духовной и культурной жизни, особенно с учетом охвата более длительной исторической перспективы. Дело в том, что общность языка обычно называют в числе основных этноидентифицирующих признаков, причем "функции этнического признака вьшолняет не всякий тип языка. Этническая общность может пользоваться одним или несколькими языками, но этническим признаком выступает только такой социологический тип языка, как национальный" [Агаев 1968: 134].Как было отмечено выше, литературный язык, являясь одной из форм национальной культуры, может быть определен как категория историческая: в своем становлении и развитии он связан с социальными и общественно-экономическими изменениями в жизни народа - носителя этого языка. Наряду с социально-историческими и общественнополитическими факторами постоянное развитие языка обусловливается и его внутриструктурными законами. В соответствии с изменениями, претерпеваемыми языком на протяжении своего развития, в лингвистике принято вьщелять периоды или этапы в истории языков.При этом периодизация развития языков с древней письменной традицией несколько отличается от периодизации с недавней письменной традицией в связи с невозможностью выделить этапы развития языка по материалам письменных памятников.Как известно, темпы изменения разных уровней языковой системы различны, что нередко существенно осложняет периодизацию исторической грамматики. В то же время для истории литературного языка эти факторы приобретают свое особое значение. В данном случае следует принимать во внимание тот факт, что далеко не все изменения, фиксируемые в развитии языка, получают литературный статус. Как отмечает В. Н. Ярцева [1985: 3-4], "Любая инновация может не только некоторое время оставаться за пределами литературных норм и не получать статуса литературности, но, как это чаще всего наблюдается в области лексики, просуществовав некоторое время в сфере обиходно-разговорного употребления, затем исчезнуть из языка".В рамках советской социолингвистической концепции было принято проводить жесткую «демаркационную линию» между до- и послеоктябрьским развитием языков народов СССР'^ , причем первый этап оценивался, как правило, только негативно, второй - только положительно.В очевидное противоречие с этой концепцией вступало следующее откровенное высказывание Л. И. Жиркова: "Когда в 1923 г. группа мос•* Ср., например: "Нам представляется наиболее правомерным делить историю развития абхазского литературного языка на два основных периода - дореволюционный и послереволюционный. Эти же периоды в свою очередь можно делить на этапы и подэтапы, как это принято и для некоторых других младописьменных языков народов СССР. Подэтапом исследуемого дореволюционного периода можно считать дописьменный период. В целом же периоды развития абхазского литературного языка, нам кажется, совпадают с периодизацией развития самой истории абхазской художественной литературы, ибо всестороннее развитие абхазского литературнописьменного языка, по существу, началось с появлением самобытной художественной литературы" [Конджария 1984: 13]. ковских работников науки ехала в горный Дагестан для изучения горского быта и горских языков, - казалось, что едут изучать быт и язык "бесписьменных" народов. Между тем это представление было совершенно ошибочным. Дагестанские горцы давно уже не были "бесписьменными"; они давно уже пользовались арабской азбукой, писали этой азбукой письма на своем родном языке, писали ею и более крупные сочинения. "Бесписьменными" они казались издали потому, что их языки были не только не изучены, но, можно сказать, почти неизвестны вне пределов их родных гор и долин. В ходе самой экспедиции 1923 г. сразу же выяснилась ошибочность господствовавших на этот счет взглядов, и результатом экспедиции явилось богатое собрание материалов на языках аварцев и других племен" [Жирков 1924: 1-2]. Ту же мысль, хотя и с иной точки зрения, высказывает Л. И. Лавров: "Обилие эпиграфических памятников на Северном Кавказе, особенно в Дагестане (где их создавали на протяжении почти тысячи лет), требует пересмотра ходячего представления, будто народы Северного Кавказа до недавнего времени были бесписьменными" [1968: 23]. Надо сказать, что затем были приложены немалые усилия, чтобы сделать горские народы действительно "бесписьменными" в этом плане: влияние арабского языка и исламской культуры искоренялось по существу физически - уничтожением книг и людей, писавших их.При всех недостатках арабской графики и преимуществах латинской (об этом разговор особый) основной причиной смены арабской графики бьша политическая, что, собственно говоря, никогда не скрывалось, ср.: "Арабское письмо способствовало укреплению влияния на массы реакционного духовенства, активно боровшегося против советской власти. Как и в других местах, вопросы письменности в Дагестане с самого начала приобрели ярко выраженную социально-политическую окраску. Они усугублялись, как уже было замечено, чрезвычайной многонациональностью края и глубокими традициями арабского языка в Дагестане" [Исаев М. И. 1979: 164].Все же, не отрицая как достижений, так и определенных провалов языкового строительства в годы советской власти, мы не считаем возможной "черно-белую" оценку до- и послеоктябрьского периодов, поскольку при таком подходе теряется историческая преемственность развития языка, ускользают из поля зрения внутренние ресурсы формирования новых литературных языков.Важной составной частью исследуемой проблемы является периодизация развития и становления различных форм литературного языка.Как показывают работы по теории литературных языков, развитие общественных отношений на определенном этапе вызывает к жизни появление отдельных наддиалектных форм языка (они могут характеризоваться в зависимости от конкретно-исторических условий как койне, полудиалекты или культурные диалекты). Эти формы в свою очередь создают основу литературно-письменной традиции. На следующем этапе развития возникают письменно-литературные языки с ограниченной поливалентностью. Наконец, на последнем этапе формируются литературные языки, способные обеспечивать все сферы коммуникации - науку, образование, государственное управление, юриспруденцию, художественную литературу и т. д. На наш взгляд, выделение этих трех периодов в определенной степени оказывается релевантным и для аварского литературного языка.Еще одной особенностью предлагаемой работы является включение в круг исследуемых проблем "доисторического" периода, т. е. того этапа развития языка, когда он еще не засвидетельствован письменными памятниками и восстанавливается на основе показаний как самого аварского языка (с учетом диалектов) в его современном состоянии, так и близкородственных языков.Освещение этого аспекта истории аварского языка необходимо для выявления внутриструктурных тенденций в его развитии, знание которых даст возможность, во-первых, прогнозировать ход дальнейших структурных изменений в аварской грамматике и, соответственно, вырабатывать определенные рекомендации нормативного характера. Как отмечал А. Чикобава, "при унификации норм литературного языка, научная история не решит вопроса, какому из наличных вариантов следует дать предпочтение, но она может объяснить, как возникли данные варианты, какие ареалы их распространения и какие тенденции развития они обнаруживают. Решение спорных вопросов (орфографии, морфологии, синтаксиса) без такого анализа уподобилось бы лечению без диагноза" [Чикобава 1971: 10].Безусловно, что "Использование аварского языка в новых сферах, интенсификация языковых контактов обусловили внутриструктурное развитие аварского литературного языка на всех уровнях, в особенности на лексико-семантическом в виде появления новых слов, расширения и переосмысления значений уже существующих в языке лексем, активизации словообразовательных процессов, обогащения лексики языка путем калькирования и т. п." [Урусилов 1988: 4].Еще более настоятельной становится необходимость изучения проблематики становления и формирования литературного языка в связи с расширением социальных функций аварского языка, связанным с обретением им статуса государственного.В исследовании вопросов становления и развития литературного языка лингвистические источники и проблемы теснейшим образом переплетаются с литературоведческими. Так, высказывается мысль о том, что периодизация истории литературного языка должна основываться на периодизации истории литературы в широком смысле этого слова (художественной, публицистической, научно-педагогической и т. п.), поскольку изменения, которые происходят в литературном творчестве так или иначе отражаются в литературном языке [Ефимов 1954: 38].0.1.2. К истории этнонима авар и других обозначений аварцев Известно, что до недавнего прошлого у многих дагестанских народов, в том числе и у аварцев, не было своих единых этнических имен.Еще в 1909 г. А. М. Дирр по этому поводу писал: "У некоторых народностей Дагестана мы встречаем странное явление: у них не существует общего названия для обозначения народа и области, в которой распространен язык данного народа. Лучшим примером для характеристики подобного явления служат аварцы, самый многочисленный и прежде, по крайней мере, политически выдающийся народ Дагестана" [Дирр 1909а: 11-12]. Но в этом нет ничего удивительного. Отсутствие общего имени для всего народа - широко известный исторический факт. Например, у греков в эпоху Гомера не существовало какого-либо общего названия для всего народа, подобно позднейшему имени эллины.Этноним авар, по распространенной версии, восходит к бытующему во многих языках Востока слову со значением "беспокойный, бродяга": по словам П. К. Услара, "название аварцы чуждо туземцам; оно теперь преимущественно употребляется русскими, кумыками и даргинцами; это есть слово тюркское, значащее вообще: беспокойный, бродяга, сварливый..." [Услар 1889: 4]. В научной литературе была также предложена гипотеза о связи данного этнонима с именем Авар царя раннесредневекового государства горцев Серир/Сарир^, упоминавшимся в сообщении 5 Сарир обычно переводят с арабского как "трон, скамья, диван", соответственно, титул правителя - сахиб ас-Сарир 'владелец трона'. С данным термином связаны, передаваемые арабоязычными авторами Масуди, ал Истахри и др. легенды о царе Сарира как об одном из потомков Бахрам-Гура, хранителя "золотого трона" сасанидарабского автора X в. Ибн-Руста [Агларов 1989: 129]. Оценивая эту гипотезу нельзя не указать на то, что другой арабский автор Гардизи писал о сарирском царе, что его называют аваз.В литературе отмечаются и другие упоминания этнонима "авар" в средневековых источниках. Так, аварины - соседи отинов (удинов) упоминаются одним из византийских компиляторов Стефаном Византийским [Латышев 1947: 270-271]. Народ "аиг hazr" упоминается древним армянским автором Товма Арцруни в рассказе об обращении в христианство местных жителей. По мнению В. Ф. Минорского [1963: 133, 220], этот этноним вполне мог соответствовать аварцам.В летописи Рашид-ад-Дина [1952: 39] рассказывается о том, что монголы весной 1239 г. поручили Букдаю занять "область Авир". Нельзя исключать, что под данным названием подразумевалось Аварское владение. Низам-ад-дин Шами и Шереф-ад-Дин Йезди, сообщающие о походах Тимура в Дагестан в 1396 году, говорят о походе в Аварию (Аухар).Первые сообщения дагестанских местных письменных источников об Аварии относятся к XIV-XV вв. Автор «Тарихи Дагестан» Мухаммед Рафи говорит о землях Авар, Сахль, Зарих-Геран в Дагестане. О "вилаяте Авар" говорится и в другом известном письменном источнике XV в. - «Завещании Андуника» Из других версий, увязывающих современный термин с древними источниками, отметим также сходство с русским летописным обри (авары - кочевникиу), что было характерно для дореволюционной истоских царей. Как отмечается в специальной литературе, "эти легенды, возможно, возникли позднее описываемых событий. Они отражали претензии местных правителей, желавших, возможно, вести свое происхождение от сасанидских царей" [Атаев М. 1995: 8]. рико-этнографической литературы^. В настоящее время специалисты относят этот народ к тюркоязычным.'^ Последнее обстоятельство не смущает исследователей, которые усматривают связь кочевых авар с дагестанскими аварцами, предполагая, что часть кочевников во время своего продвижения из Азии в Европу около 600 года, проникла в горы и, растворившись в местной среде, передала коренному народу свое имя - "авары" (иными словами, допускается растворение пришельцев и победа местной этнической основы в процессе этнических контактов и, таким образом, участие кочевников в развитии народов горного Дагестана). Допускают также, что кочевники, продвигаясь на запад, политически подчинили себе Сарир [Эрдели, Агларов 1985: 87-88].Менее убедительна точка зрения Б. Маллачиханова [1928: 12], предполагавшего проникновение термина "авар" в горный Дагестан во время хазар и возводившего его к тюрк, ава "равнина" и яр "скала. Но, как пишет И. X. Абдуллаев "такое объяснение не является убедительным, т. к. лакскому языку слово яр "скала" (< тюрк.) не известно, так же как оно не известно и другим дагестанским горским языкам и, конечно, для названия своих соседей лакский язык не стал бы употреблять не известное ему и другим дагестанским языкам тюркское слово и его семантикой пе6 Ср. высказывание М. В. Ломоносов о том, что в Дагестане близ Дербента "есть, как сказывают, и поныне народ чудского поколения, называемые авары" [Ломоносов 1952: 202]. "7 В VI веке авары заключили, по сообщениям византийских историков (Менандер Протиктор), союз с Византией, а позднее, закрепившись на территории нынешней Венгрии, авары создали новое государственное объединение - Аварский каганат, первым правителем которого был каган по имени Баян. Однако, два столетия спустя Аварский каганат терпит кризис, в 796 году окончательно их сокрушил франкский король Карл Великий. редавать географическое и этнонимическое понятие, связанное с соседним народом" [Абдуллаев И. 1972: 158-159].Нельзя не обратить внимание также на мнение Н. Я. Марра [1917: 333], который в одной из своих работ писал: "Авары - албаны: к этому положению можно подойти, и рассчитываем подойти особо, и не одним лингвистическим путем"... "Углубление в фонетику и морфологию аварского ("албанского") и казикумухского (лакского) языков дало возможность анализом природных названий этих народностей проследить этапы передвижения их с южной и юго-западной окраины армянского плоскогорья через центральную ее полосу до нынешнего местопребывания".Исследовавший происхождение данного термина на материале одного документа (соглашения 1807 г. между Султан-Ахмад-ханом Аварским и жителями с. Сиух), где термин аеар непосредственно соотносится с с. Хунзах и близлежащими населенными пунктами, Т. М. Айтберов [1966: 123] приводит также замечание И.-А. Гюльденштедта о том, что этноним ауар используют тюрки северо-восточного Дагестана для обозначения хунзахцев. При этом, заключает автор, даже в своем узком значении среди самих аварцев этот термин был употребителен лишь в письменных текстах на восточных языках, но не в устной речи.Употребительное аварское название маг1арул мац1 'аварский язык', на основе которого П. К. Усларом предлагался термин "маарульные языки", по некоторым предположениям, первоначально относилось к аварцам, населявшим высокогорную часть Аварии, и противопоставлялось термину хъиндалал, обозначающему жителей долин рек Аварское и Андийское Койсу, занимавшихся земледелием и садоводством.При вероятном этимологическом тождестве самоназвания аварцев магТарулал и мегТер "гора" (ссылки на различие вокализма не совсем убедительны, ср. маг1арда, маг1арухъ "в горах") на современном этапе развития аварского языка это достаточно дифференцированные понятия. Вместе с тем, согласно предположению К. Ш. Микаилова, высказанному в популярной статье «"Аварал" абураб раг1и киссан бач1араб?», магТар и авар - этимологически одно и то же название (т. е. первое происходит от второго).Предполагают, что исконным для обозначения аварцев был термин (гъ)алби (ср. совр. авар, гъобол 'гость'), сохранившийся в ряде андийских языков: анд. гьайбулу, ботл. гъабил, годоб. гьабулу/гьаблу, карат, гьалби, чам. гьайдубе [см. Смирнов 1989]. Нетрудно при этом заметить словообразовательные связи приведенных этнонимов с соответствующими названиями с. Хунзах: Гьайл1и, Гьарл1а и т. п. Из других названий ср. груз. хундзури эна 'хунзский язык', т. е. язык жителей Хунзаха (тот же источник в бежт. хумуз миц при бархъал 'аварцы' ср. балхъидар цахур.) и т. д.0.1.3. Краткий историко-этнографический очерк В последнее время исследователи все более осознают необходимость интердисциплинарного подхода к решению различных проблем, связанных с историей, языком и литературой. Данные лингвистики, литературоведения, истории, этнографии и т. д., дополняя друг друга, суш,ественно расширяют наши знания об истории кавказских народов и их культур. Наглядным примером такого понимания служит сборник статей "Алародии", название которого предложено одним из авторов сборника И. М. Дьяконовым как обозначение восточно-кавказской языковой семьи. Этот сборник можно коротко охарактеризовать как синтез усилий языковедов, этнографов и историков (прежде всего археологов). По нашему мнению, этнографический материал играет далеко не последнюю роль и в исследовании процессов формирования литературных языков, позволяя выявить источники их национально-культурного своеобразия.Как отмечается в специальной литературе, "при общих категориальных свойствах, присущих литературному языку, и при существовании теории сложения и развития литературных языков история каждого литературного языка глубоко индивидуальна и несет на себе отражение истории народа, пользующегося этим языком" [Ярцева 1985: 3].Проблема изучения этногенеза аварского народа затруднена тем обстоятельством, что необходимо изучить динамику этнических процессов не только в рамках установившихся этнических общностей и географических границ, но и в изучении и выявлении этнических компонентов, принявших участие в этом процессе [Атаев М. 1995: 11].В лингво-генетических изысканиях немалую долю составляет выявление исторического взаимоотношения родственных языков и их носителей. Как отмечает в связи с этим Г. А. Климов, - "одну из наиболее сложных задач сравнительно-генетического исследования составляет определение степени взаимной близости отдельных представителей родственных языковых групп и установление соответствующей историкогенетической классификации" [Климов 1971: 81].Разумеется, что пройдя длинный и сложный путь исторического развития, носители современного аварского языка, как одни из представителей северокавказских языков, не могли не иметь более или менее длительных контактов с представителями языков самых разных семейств. Довольно заметные лингвистические связи носители северокавказских языков в разные периоды имели с древними языками Ближнего Востока, индоевропейскими, картвельскими, урало-алтайскими языками, что проявляется в многочисленных лексических (и не только) заимствованиях. "Лингвистические сближения дагестанских языковых материалов с показаниями индо-арийских, иранских (как северноиранских, так и южноиранских), хурритского и урартского, картвельских, армянского, древнегреческого и латинского, а также языков северокавказских и славянских не оставляют никаких сомнений в том, что древнедагестанские племена достаточно активно контактировали не только с непосредственными, ближайшими соседями, но участвовали в процессе культурноэкономической (и, соответственно, политической) эволюции всего Кавказского региона, как необходимая составная часть этого края. Историю Дагестана с древнейших времен нельзя рассматривать в отрыве от истории остальных кавказских народов. Точно так же история Кавказа окажется неполной, будь она рассмотрена без истории народов Дагестана" [МикаиловК. 1983: 11-12].Совершенно справедливо пишут по этому поводу Ю. Бромлей и Р. Подольный, - "Собственной истории каждого народа предшествует куда более долгая история этносов, в состав которых входили предки людей, в конце концов этот народ составивших. И восходит она всегда, как мы уже напоминаем, к рубежу, на котором появились первые люди, рубежу, пролегшему далеко за пределами исторической памяти" [Бромлей Ю., Подольный Р. 1990].По всей видимости, в процессе распада "протоаварской" этнической общности и образования самостоятельных народностей существенную роль играли, скорее всего, не столько факторы внутреннего развития, сколько военные столкновения с более сильными племенами и народами, в результате которых "протоаварские" племена оттеснялись все дальше в горы. Это подтверждается и современной картиной их расселения. Кстати, случаев массового переселения в горы по экономическим причинам истории Кавказа неизвестно [Лавров 1978: 34].Таким образом, проблема этногенеза аварцев такова, что при объективном ее решении раскрылись бы многие тайны этнических контактов не только народов Дагестана между собой, но и с многочисленными народами древнего мира.Территория, занимаемая сегодня аварцами, была заселена человеком примерно 10 тыс. лет тому назад, еще в эпоху среднекаменного века, мезолита (VIII тыс. лет до н. э.): об этом свидетельствует Чохское поселение - археологический памятник, обнаруженный на территории современной Аварии. "Обращает на себя внимание то, что инвентарь Чохского поселения находит близкие параллели среди соответствующих материалов туркменских пещерных стоянок и Южного Прикаспия (Ирана).Предполагается, что основные элементы чохской культуры сформировались на территории Южного Прикаспия в районе, расположенном на севере современного Ирана между горами Эльбруса и Каспийским морем. Носители Чохской культуры поселились в горах Дагестана, вероятно, через западный Прикаспий после отступления ледника около 10 тысяч лет тому назад" [Гаджиев, Давудов, Шихсаидов 1996: 17-18].К этому времени относятся и первые из найденных в Аварии рисунков первобытных людей на стенах пещер около современного Согратля (Гунибский р-он). Древние наскальные рисунки, найденные на территории современной Аварии ярко и многообразно отражают первобытную действительность древнего человека, его мировоззрение и дают нам возможность понять мир образов человека, жившего в те древние времена, когда еще только начал формироваться их духовно-образный строй мышления. ^ щ 4^^^ с/со Рис. 1. Древнейшие наскальные изображения из Гунибского р-на Следующая эпоха - неолит (VII-VI тысячелетия до н. э.) характеризуется появлением долговременных каменных жилищ, свидетельствующих о возникновении прочной оседлости и появлением земледельческих орудий. Обнаружены зерна окультуренных злаков (пшеница, ячмень), многочисленные кости одомашненных животных (овец, коз). Этот материал показывает, что в VI тысячелетии до н. э. люди перешли от "присваивающей формы хозяйства", основанного на собирательстве и охоте, к "производящей форме хозяйства", основу которой составляют земледелие, скотоводство и другие отрасли. Развитию животноводства способствовало наличие прекрасных альпийских пастбищ. Таким образом, в этот период человек делает крупный шаг к освобождению из-под власти природы.Археологические открытия, относящиеся к этому периоду подтвердили взгляды Н. И. Вавилова, который еще в 20-х годах, основываясь на чисто геоботанических данных, отнес Дагестан к числу горных районов, являющихся очагами первоначальной земледельческой культуры, и включил его вместе с Закавказьем в юго-западноазиатский центр происхождения культурных растений [Вавилов 1965: 166-168]. В частности о развитии земледелия в Аварии свидетельствует бытование некоторых аграрных культов, о которых можно судить по орнаментальному сюжету верхнегунибских глиняных рельефов. О развитом пашенном земледелии говорят и многочисленные находки печей (кор) для обжаривания зерна и выпечки хлеба [Котович 1965]. ••flpf^ ^'i^'hs Рис. 2. Наскальные изобра:исения из Гумбетовского р-на В энеолите (V-IV тысячелетия до н. э.) в горах идет процесс дальнейшего развития раннеземледельческой культуры. Памятники этого периода выявлены в горных речных долинах и котлованах, на склонах и вершинах горных плато. Гинчинское поселение (Шамилевский р-он), Чинна (Хунзахский р-он) и Ругуджинские стоянки (Гунибский р-он) показывают наличие многоотраслевого хозяйства, основу которого составляли земледелие и скотоводство при значительной роли охоты. Появляются крупный рогатый скот, домашние производства: ткачество, обработка шкур, выделка кожи, изготовление одежды и т. д. В это время местное население активно расселяется по горным долинам и начинает осваивать высокогорья. Энеолитические культуры горного Дагестана в целом характеризуются в пределах V-IV тысячелетий до н. э. "Такая датировка энеолита горного Дагестана в целом согласуется с хронологией культур эпохи раннего металла Кавказа, Передней Азии и юга Восточной Европы" [Абакаров, Давудов 1993: 36].Эпоха бронзы (III-II тыс. до н. э.) представлена на территории занимаемой сегодня аварцами большим количеством памятников, которые свидетельствуют о непрерывности этногенетического развития, преемственности культуры, интенсивности демографических процессов, освоения новых территорий и появлении разнохарактерных поселений. Места расположения поселений были удобны для земледелия и скотоводства и многие из них с небольшими изменениями просуществовали до средневековья. Кстати, к этому времени относится возникновение новой отрасли в скотоводстве - коневодство. Остатки поселений бронзового века обнаружены во многих горных районах Дагестана.Судя по материалам археологических раскопок, к этому времени уже сложились основные элементы аварского горного поселения с характерным ступенчатым расположением прямоугольных каменных жилищ. По всей видимости, в эту эпоху весьма часты были межплеменные столкновения, так как при выборе места для поселения решающую роль играл оборонный фактор. Главным достижением эпохи бронзы является создание местного очага медно-бронзовой металлургии и металлообработки. Находки Верхнегунибских поселений являются замечательным свидетельством ее развития на территории Аварии.К раннему железному веку (VII-IV вв. до н. э.) относятся некоторые памятники, как например, Каратинский могильник и Аркасское городище. К этому времени на местную культуру оказывают существенное влияние степные кочевники - скифы. Это объясняется проникновением скифов на территорию Восточного Кавказа [Пикуль 1967; Давудов 1974].Реконструируемый некоторыми лингвистами прасеверовосточнокавказский язык, по данным глоттохронологии, выделился из общесеверокавказского примерно к середине VI - началу V тысячелетия до н. э. [Старостин 1985: 90], а эпоху "распада" прадагестанского языкового состояния одни относят к III тысячелетию до н. э. [Бокарев Е. А. 1961: 17], другие - к последней четверти III тысячелетия (примерно - в XXIII столетии до н. э.) [Гигинейшвили 1977: 26].Устанавливаемое чисто лингвистическими методами время существования прасеверо-восточнокавказского языка (с середины VI -начала V по III тыс. до н. э.) почти полностью совпадает с археологическими данными, т. е. с бытованием на Северо-Восточном Кавказе раннеземледельческой культуры, развивавшейся на протяжении VI - III тыс. до н. э. Носители раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа "сыграли значительную роль в дальнейшем этногенетическом развитии населения этой области. Антропологический тип древнего оседлоземледельческого населения лег в основу формирования физического облика народов, населяющих ныне Северо-Восточный Кавказ. Их языки, относящиеся к нахско-дагестанской группе кавказских языков, восходят к прасеверо-восточнокавказскому, культурная лексика которого отражает уровень экономического и культурного развития раннеземледельческого общества Северо-Восточного Кавказа в V-III тыс. до н. э." [Гаджиев М. Г. 1991:244].Исследуя вопросы периодизации развития культуры Дагестана в эпоху раннего металла, М. Г. Гаджиев приходит к выводу, что "на протяжении эпохи энеолита и ранней бронзы - почти трех тысяч лет (V-III тыс. до н. э.) развитие культуры в [северо-восточнокавказском - Б. А.] регионе протекало в целом стабильно, без резких перемен и разрывов, сохраняя на всех этапах безусловную преемственность. Но в конце эпохи ранней бронзы (2-ая пол. III тыс. до н. э.) развитие этой культуры было как бы прервано, распалось прежнее культурное единство региона, происходит его культурное переоформление, сложились новые археологические культуры и комплексы эпохи средней бронзы, характеризующиеся лишь отдельными чертами преемственности по отношению к предшествующей культуре, с отчетливыми признаками как южных, так и северных, степных культур и, в конечном итоге, Северо-Восточный Кавказ становится весьма пестрой в этнокультурном отношении областью Кавказа" [Гаджиев М. Г. 1987: 17].В I тыс. до н. э. в Дагестане начали осваивать железо. Свидетельством раннего знакомства племен Дагестана с железом, например, могут служить остатки сыродутного горна на Аркасском городище. Это говорит о том, что здесь получило свое распространение кузнечное производство. К этому времени расширяются связи местных племен с различными странами и народами. Найденное в Аркасском поселении оружие типично скифских форм - яркое тому подтверждение. Кроме того, предметы ми украшения, выполненные в характерном скифском "зверином стиле" находят также в районе селений Ругуджа (Гунибский р-н) и Карата (Ахвахский р-н).Основой формирования аварской народности вероятно служили племена легов, гелое, албаное, дидуров, андаков, тидиев, гаргаров и др., упоминания о которых имеются в письменных источниках V-I веков до н. э. Они входили в состав Кавказской Албании - древнейшего государства на Восточном Кавказе, возникшего во второй половине I тысячелетия до н. э. И уже с первых веков нашей эры албаны выступают на историческую арену как сформировавшийся народ, обладающий стабильной территорией, в той или иной мере независимым государственным образованием. Как отмечает М. Г. Магомедов, начиная со второй половины I тыс. до н. э. "в Албании углубляются процессы имущественной дифференциации, которые завершаются образованием государства. Албанские племена занимали ведущее положение на Восточном Кавказе, которым удалось сыграть консолидирующую роль и создать здесь древнейшее политическое объединение местных народностей".По словам Страбона, албанская народность образовалась из 26 разноязычных племен, из которых каждое некогда имело своего царя, "а ныне (т. е. в I веке до н. э.) над всеми царствует один". На большое количество племен Кавказской Албании указывают почти все античные авторы. И в этом большом языковом и этническом разнообразии к V веку сложился литературный албанский язык, в основу которого, как указывают источники, лег язык племени гаргаров [ Хоренский 1893: 193; Гукасян 1968: 85-100 и др.].По всей вероятности, на процессы этногенеза аварцев, как и предков других народов и народностей Дагестана, довольно сильное и заметное влияние оказали и иноэтнические элементы, что, ни в коей мере, не отрицает в целом их автохтонный характер. Было бы неверным отрицать, что при формировании народов Дагестана, того первичного этнокультурного субстрата, могли бесследно обойти те многочисленные по времени и количеству, в прямом смысле "великие переселения великих народов". Во всяком случае, данные лингвистики, археологии, антропологии и этнографии довольно убедительно указывают на это. И отрицать факты иноэтнического влияния, было бы весьма ошибочным. "Кавказ примыкает к району, где возникли древнейшие государства нашей планеты, частично входил в их состав и подвергался их влиянию.Кавказ с его географическим положением между Европой и Азией бесчисленное множество раз оказывался местом встречи рас и народов, регионом бурного взаимовлияния и взаимопроникновения культур... На Кавказе часто скрещивались пути народов, вышедших даже из весьма далеких от него Центральной Азии и Центральной Европы, не говоря уж о пришельцах с более близких территорий". Передвижениям благоприятствовали и географические факторы. Особая важность состояла в том, что здесь проходил "самый удобный путь из степных районов Предкавказья в земледельческие районы Закавказья и Ирана, а также и к восточным провинциям Рима. Кавказские горы, прорезая пространство между Черным и Каспийскими морями, оставляют лишь два прохода, удобных для переброски крупных военных сил с севера на юг и обратно: Дарьяльское ущелье (в центральной части Большого Кавказа) и узкую Прикаспийскую низменность, зажатую между отрогами Главного хребта и Каспием. Народы, к северу от обоих проходов, дамокловым мечом висели над владениями Ирана и Римской империи, чем попеременно пользовались каждая из этих держав, вовлекая их в союзы и подстрекая к нападению на враждебное государство" [Семенов 1994: 5-6]. "По природным условиям, - как отмечает М. Г. Гаджиев, - Дагестан является фактически частью Передней Азии" [Гаджиев 1987а: 26]. Верховья Тигра и Евфрата расположены непосредственно вблизи верховий Куры и Аракса, это, по существу, единая горная система, своего рода узел, куда сходятся пути из Месопотамии и Закавказья. Восточный путь из Передней Азии в Дагестан шел, обогнув южные отроги Большого Кавказского хребта"[Гасанов 1994: 23-24]. На основе изучения богатого археологического материала Е. И. Крупнов в свое время писал: "Итоги последних археологических исследований на Кавказе все более убеждают в том, что весь древнекавказский мир уже в III тысячелетии до н. э. развивался в общении с древневосточными народами, населявшими Иран, Месопотамию, Малую Азию, Восточное Средиземноморье и всю юго-восточную Европу"[Крупнов 1966].Опираясь на исследования О. М. Джапаридзе, М. Р. Гасанов приходит к выводу, что "Археологические источники свидетельствуют в пользу преемственности развития культуры камня, стабильности древнейшего населения Кавказа. Поэтому вряд ли правомерно отрывать местную высокую культуру эпохи камня от носителей кавказских языков и полагать, что в древнейшее время все коренные племена Кавказа появляются здесь вследствие оттока населения с юга. Если даже допустить вероятность перемещения населения в столь отдаленное время из южных областей, то оно, как свидетельствуют археологические источники, появляется на Кавказе не на голом месте, а на довольно интенсивно обжитых землях. Пришельцы, как полагают, сливаются с автохтонным населением, которое к этому времени составляло довольно значительную массу с достаточно высокой культурой. Пришлое население, целиком воспринимает местные культурные традиции и определенные языковые явления"[Гасанов 1994: 28].Во всяком случае несомненно одно: а) в целом местное автохтонное развитие материальной культуры и этногенез современных коренных народов и народностей Северо-Восточного Кавказа прослеживается достаточно четко и уходит историческими корнями в далекое прошлое, исчисляемое многими тысячелетиями; б) не исключается появление здесь на определенных этапах пришлых этнических элементов; в) автохтонные этнические группы были доминирующей силой в процессах этногенеза и этнокультурном развитии. "Миграции населения, менявшие этническую и языковую карту мира, бытовали всегда. Трудно найти народ, который не сменил бы свою территорию обитания, не расширил бы или не сузил ее, не являлся бы пришельцем на своей теперешней родине" [Гасанов 1997: 13].Нельзя забывать и то, что через Дербентский проход пролегал один из древнейших путей, по которому издавна проникали сюда (как с юга, так и с севера) многочисленные воинственные племена кочевников скифов, гуннов, хазар и др. Следует помнить и о доскифском, исторически засвидетельствованном движении киммерийцев из северного Причерноморья через Кавказ в Переднюю Азию. (Как отмечает Е. И. Крупнов, «именно в лице киммерийцев древние обитатели нашей страны впервые связали свою историю с мировой историей» [Крупнов 1958: 176]).Их влияние на этнические и культурные процессы того времени, естественным образом накладывало и свой отпечаток (как, впрочем, и влияние коренного населения на пришлые элементы и их культуру). Одним из ярких свидетельств огромного влиянии племен СевероВосточного Кавказа ( к примеру, на керамическое производство) являются находки определенных типов сосудов на занятых кочевыми сарматами территориях. Наконец, «савроматы Поволжья были обязаны в значительной степени Северному Кавказу распространением у них лощеной посуды с резным орнаментом...»[Смирнов 1964: 269]. И, как заключают А. И. Абакаров и О. М. Давудов, "все это вместе взятое (культурные, этнические связи, втягивание Дагестана в международную торговлю, в которой активно участвовали сарматские племена) привело к появлению в культуре Дагестана албанского времени целого ряда признаков сарматской культуры. Археологические материалы свидетельствуют о том, что влияние сарматской культуры на местную постепенно уменьшается по мере продвижения на юг и горные районы Дагестана" [Абакаров, Давудов 1993: 74].В начале V в. значительная часть Дагестана попала под власть хазар. Проникновение в раннем средневековье кочевников в горные области Дагестана отчетливо подтверждается показаниями археологического материала [Магомедов М. Г. 1975: 215-217; 1994]. Влияние хазарской культуры и языка некоторые исследователи находят во многих топонимических названиях Аварии, в этнонимике и гидронимике, сохранившейся в отдельных районах. Кроме того, с политическим господством Хазарии некоторые исследователи связывают и происхождение таких имен раннефеодальных правителей Аварии, как например. Авар и Баян, которых называют "хаканами гор" и "тарханами".У акад. Н. Я. Марра имеется очень любопытное (хотя и не всеми принимаемое - Б. А.) вьюказывание: "Когда мы стоим перед вновь открывающейся перспективой признания в аварах пережитка исчезнувшего на Кавказе, казалось бы, бесследно, исторически не менее важного, чем армяне и грузины, албанского народа, то рассмотренный языковый материал, бесспорный вклад аварского языка в армянский и грузинский языки, может свидетельствовать о влиянии не только древней албанской речи, но и древней албанской культуры на родственных представителей кавказского мира". Более того, в другом месте этой же работы, акад. Н. Я. Марр выражается еще более определенно: "Аварцы - албаны: к этому положению можно подойти, и рассчитываем подойти особо, и не одним лингвистическим путем" [Марр 1917: 333].Не высказывая своего отношения к работам Н. Я. Марра, и не давая оценку его трудам, здесь мы приведем еще одну весьма любопытную его цитату, но уже из другой работы: "Горские коренные языки Кавказа сохранением своего диалектического богатства, множеством языков, наречий и говоров, обязаны тому факту, что ни на одном из них в пределах нынешнего их распространения не возникла и не развивалась длительно литература и ни один из них не навязывался как общий язык, объединяющий все горские ближайше родственные народы. Одно, впрочем, исключение приходится сделать для аварского языка в Дагестане. Родной язык Шамиля - lingua franca для многих племен Дагестанской области, имеющих каждое свой родной язык, но общающихся друг с другом на аварском. Но и это чрезвычайно любопытное, в горских языках исключительное явление, можно объяснить не новой жизнью аварского языка, а как наследие от весьма древней эпохи. Дело в том, что работа над аварским языком начинает выдвигать вопрос о необходимости отожествить его с языком кавказского народа, который жил еще до X века самостоятельной церковной жизнью, а в V-VI веках отстаивал христианскую веру, борясь бок-о-бок с армянским и грузинским народами за крест против персидского государства и его национальной тогда зороастровской религии. Народ этот были албаны, страна их называлась Албанией.На албанском языке существовала литература, и если оправдается дальнейшими изысканиями, что в аварцах мы имеем потомков албанов, то станет вполне понятным замечательная литературная выработанностъ живой аварской речи (выделено нами - Б. А.), ее естественное господство и преобладание над языками, не проходившими литературного искусства" [Марр 1933: 70].В конце IV в. н. э. от Албании отпали отдельные территории, в том числе пределы, ныне занятые аварцами. В дальнейшем (в VI в.) здесь образовалось "царство" Серир - крупнейшее политическое образование в раннесредневековом Дагестане [Атаев 1995: 11]. Серир являлся по масштабам Кавказа довольно большим общедагестанским государством, объединявшим целый ряд племен и народностей. Во второй половине VIII в. Серир был подчинен арабам и обложен ими данью, размеры которой намного превышают дань всех других владений. Уже это одно говорит о том, что Серир по территории и населению значительно превосходил их. В. Г. Гаджиев приводит некоторые факты, которые говорят о той роли, которую занимал Серир в истории Кавказа. Так, Тифлисский эмир Исхак б. Исмаил Шуаиб (из Омайадского рода) был женат на дочери царя Серира. В 1025 г. эмир Дербента Мансур, желая заручиться поддержкой, женился на Сарийе, дочери царя Серира Бухт-Йишо.Дружбу с Сериром поддерживали аланы. Считались с Сериром и Ширваншахи [Гаджиев В. Г. 1979: 167].Границы основного ядра территории государства Серир представляли довольно внушительные размеры, включая в себя не только часть современного Дагестана, но и сопредельные земли, доходя до границ Алании и Хазарии на севере и до Каспийского моря - на северо-востоке.Наличие общей границы между Сериром и Аланией подчеркивает алМасуди. Границей между Сериром и Хазарией являлись горы Северного Дагестана.Главной столицей Серирской державы являлся Хунзах - местонахождение символа верховной власти - золотого трона - "сахиб ас Сарир". Сам термин "Сарир", - по словам М. М. Атаева, - "представляет собой не название народа, а означает в одних случаях титул правителя этого государства "сахиб ас-Сарир" - "владелец трона", а в других - название страны "ард-ас-Сарир" [Атаев М. 1995: 8].В IX-XII вв. территория Серира значительно расширилась и включала в себя "область между Абхазом (Грузией), Кипчаком, Ширваном и Дербентом. Область большая, очень возделанная, труднодоступная, с большим количеством населения". По свидетельству арабского географа X в. Ал-Масуди у царя "было 12 тысяч селений, из которых он набирал столько слуг (рабов), сколько желал". Все это позволяет утверждать, что Серир, говоря словами В. М. Бейлиса, - "первое известное государственное образование в горном" (по мнению же В. Г. Гаджиева "и в предгорном Дагестане" - Б. А.), объединившее большинство горских народов Дагестана и сыгравшее в их истории большую роль. "Серир, - как пишет В. Г. Гаджиев, - это государство, которое объединяло не только собственно аварцев и андо-цезские народности аварской группы, но в него входили также лакцы, верхние даргинцы и ряд сельских общин лезгинской группы народностей Дагестана" [Гаджиев В. Г. 1979: 263].Усиление Серира в X в., мирные связи с Семендером и Аланией создавали весьма благоприятные внешние условия. По территории Серира проходили важные торговые пути, связывающие страны Ближнего Востока с Северным Кавказом и Юго-Восточной Европой. Серир играл огромную роль в политической жизни Кавказа. Правитель его обладал большой властью внутри государства, авторитетом и влиянием среди других феодальных владений. Военно-политический союз Серира с соседними владениями способствовал укреплению торгово-экономических и культурных связей. Одним из средств усиления влияния было распространение религии, установление идеологической власти.Становление и развитие феодальных отношений у языческих народов Серира сопровождалось распространением у них монотеистической религии - христианства. Первые признаки этой религии в Дагестане появляются уже в IV веке. Сведения о времени проникновении первой волны христианской религии в горные районы Дагестана содержатся у Масуди, который писал, что царь Серира - христианин [Масуди: 52], а по сообщениям Ибн-Русте, обитатели замка все - христиане [Ибн-Русте 1903: 47]. Первыми миссионерами христианства являлись сирийские "святые отцы" и армянские миссионеры. Вообще в кавказских странах всегда было очень ощутимым влияние Армении. "Она служила для горцев и степняков таким же центром притяжения, как Рим для европейских "варваров". Став первым христианским государством (в начале IV века христианство стало здесь государственной религией) Армения стала источником распространения новой веры среди других кавказских народов. Отсюда проповедники уходили в Кавказские горы и прикаспийские степи, переводили Священное Писание на языки аборигенов, строили там храмы. Усилиями армян христианство стало господствующей религией во многих кавказских странах и очень скоро превратилось здесь в важный политический фактор" [Семенов 1994: 6].Весомое воздействие на идеологию и культуру Горного Дагестана позднее оказало христианство Грузии. В Аварии выявлено большое количество различных памятников христианской культуры, в частности, могильников, множество храмов, часовен и каменных крестов с грузинскими и грузино-аварскими надписями. Успехи грузинских миссионеров в Дагестане можно объяснить тем, - пишет М. Г. Магомедов, "что до их появления здесь уже существовали очаги христианства, и этим были созданы благоприятные условия для последующего его распространения.Рассмотренные материалы воссоздают, таким образом, два этапа и два различных направления проникновения христианства в горы Дагестана.Сначала христианство проникало в горы Дагестана через Приморский Дагестан, в результате чего в VI-IX вв. здесь формируются первые очаги новой религии, связанные с Албанией и Арменией. Дальнейшее распространение христианства в Дагестане в XI-XIV вв. связано с деятельностью грузинской церкви" [Магомедов М. Г. 1994: 132].Все это свидетельствует об успехах политики христианизации. Обнаруженные надписи исследователи относят к X-XIV вв. Как отмечает Д. М. Атаев, "время упрочения христианства в Аварии падает на Х-ХП вв., т. е. на эпоху, когда средневековая Грузия достигла вершины своего политического и культурного развития. Именно к этому периоду относится большинство христианских древностей Аварии". Эта религия сохранила свое влияние в Аварии вплоть до первой Tj)eTH XIV столетия.Первые шаги исламской религии в Дагестане относятся к VII-VIII вв. и были связаны с арабскими завоеваниями. Более сильное проникновение ислама в Аварию происходило в XII-XIII вв., однако основная масса населения с трудом отказывалась от прежних верований и обрядов. Поэтому насаждение ислама здесь затянулось до XVI века.Аварское нуцальство в политическом устройстве многоязычного Дагестана в XIII-XV вв. было одним из крупных феодальных владений.Оно никогда не соответствовало территории заселенной лишь аварскими обществами. Авария является, и это следует особо подчеркнуть, полиэтническим понятием.В Аварии административно-территориальное деление являлось также и военным делением. В своих многочисленных военных походах аварские правители опирались на ополчения, которые выставляли не только общества, входившие в состав нуцальства, но и общества, находившиеся с нуцалами в союзнических договорных отношениях, но сохранявших самоуправление. Сам характер средневекового общества предполагал наличие у него черт военной организации.Такая военная организация, оказавшая огромное влияние на культуру народов, населявших территорию Аварского нуцальства и, в особенности на языковую ситуацию, называлось по-аварски "бо".Эти нашествия заметно затормозили культурное и экономическое развитие аварцев. Но вместе с тем, общая беда сплачивала родственные народы в борьбе с внешним врагом; здесь укреплялось единство аварского народа, значительно развивалось самосознание.Равнинная и предгорная часть Дагестана после грабительских нашествий завоевателей понесли огромные материальные и людские потери и переживали экономический упадок. Это давало преимущество Аварскому нуцальству, которое к XIV веку укрепляет свои политические позиции. Горная Авария, благодаря своему стратегическому и географическому положению, избежала разорения. Конечно, изоляция горных частей от равнины задерживала экономическое развитие Аварского владения вширь, но объективно способствовала концентрации политических усилий нуцалов на землях Внутреннего Дагестана, консолидации последних вокруг нуцальства.В разное время Авария объединяла разное количество союзов сельских общин-обществ - это: Хунз, Салатавия (НахъбакГ), Гумбет (Бакълъулал), Ункратль, Таш, Койсубулу (Хьиндалал), Технуцал {Нахъа Хьиндалал), Хебдалал, Куяда, Кахиб, Телетль, Тлох, Гидатль, Томе, Келеб, Анцух, Батлух, Ухнада, Богнада, Анцросо, Тлебелал, Томурал (Джурмут), Андалал, Карах, Тленсерух, Мукратль, Джаро-Белокан {Ч1ар), Анди, Дидо {Ц1унт1а), Карата, Багулал, Тинди, Хварши, Чамалал, Ахвах и др.Ханства и общества фактически были политическими и этническими единицами, имевшими свои культурно-бытовые, языковые особенности и находились между собой в состоянии союза. Каждый союз общин значительно отличался от остальных по языку, обычаям и даже одеждой.По ним, почти всегда точно можно было определить принадлежность представителя того или иного общества не только к определенной народности, но даже и селению.Аварское ханство и ряд обществ еще с XVII в. имели связи с Россией, которые усилились после вхождения Дагестана в ее состав. В 1753 г. владетель Аварии Магомед-Муса-хан просил о принятии его "вместе с подвластными в русское подданство".Сам Умма-хан Аварский (1774-1801) несколько раз обращался к правителям России "с изъявлением желания вступить с подвластным ему народом в подданство и покровительство Российской империи". Однако Аварское ханство не было принято тогда в подданство России ввиду того, что Умма-хан после битвы на реке Иори был смертельно ранен и вскоре скончался.К российским властям обращались многие сельские общества и жители отдельных селений с просьбой принять их в подданство России многие видели свой путь развития и благополучия только в составе сильной державы, которая бы ликвидировала экономическую раздробленность, прекратила феодальные междоусобицы и обеспечила внешнюю безопасность.И, наконец, только в 1803 г. Султан-Ахмед-хан в Хунзахе принял русское подданство и, присягнув на верность царю, принял на себя ряд обязательств. В 1812-1813 гг. присоединение Дагестана к России получило международное признание.Однако, колониальная политика царизма, тяжелые поборы и подати, всякие притеснения вызвали недовольство народа. Недовольство народных масс умело использовало духовенство. И на этой основе в начале 20-х годов XIX в. началось движение горцев под лозунгами шариата и мюридизма.Руководителем движения стал аварец - Гази-Магомед из сел. Гимры.Он с небольшим отрядом своих приверженцев вводил шариат в аварских аулах, зачастую силой оружия. Вскоре, во время сражения с русской регулярной армией в своем родном ауле Гази-Магомед погиб. Вторым имамом был избран Гамзат-Бек из Гоцатля, который в течении двух лет продолжал дело Гази-Магомеда - газават. После убийства Гамзат-Бека в 1834 г., имамом был избран Шамиль - ученик и сподвижник ГазиМагомеда, который возглавлял национально-освободительное движение горцев в течение 25 лет. И все эти годы изнурительной борьбы Шамиль оставался единоличным политическим, военным и духовным лидером не только Аварии, но и Чечни.Долгая война разрушала хозяйство, приносила большие людские и материальные потери, многие селения были разрушены и сожжены.Большая часть населения устала и стала уклоняться от участия в войне.В августе 1859 г. имам Шамиль прекратил эту кровопролитную войну и через несколько лет принял подданство России.По переписи 1926 г. данные таковы: аварцы 144689 (231,2), андийцы 7953 (9,6), ботлихцы 3379 (4,1), годоберинцы 1512 (1,9), каратинцы 5391 (6,7), ахвахцы 3720 (4,7), багвалинцы 3301 (4,9), тиндинцы 4095 (5,8), чамалинцы 4028 (5,7), цезы 3333 (5,8), хваршинцы 1168 (2,0), гунзибцы 203 (0,4), бежтинцы 2549 (2,8). (В скобках для сравнения приведены данные 1938 года - в тыс. чел.). Эти цифры весьма красноречиво говорят о динамике численности роста населения в разные периоды.В то же время, нельзя забывать, что статистические приемы переписей того времени были довольно несовершенны и к этим цифрам следует относиться весьма сдержанно.Современная территория распространения аварского языка охватывает Гергебильский, Гумбетовский, Гунибский, Казбековский, Шамилевский (ранее Советский), Тляратинский, Унцукульский, Хунзахский и Чародинский районы Дагестана, часть - Бабаюртовский (21% аварцев), Буйнакский (27%), Кизилюртовский (77%), Левашинский, Хасавюртовский (33%), Кизлярский (29%) аварцев), Тарумовский (18%), Новолакский * Без учета андо-цезских народностей - 144,7. (14%) и Рутульский (с. Кусур) районы Дагестана и Белоканский и Закатальский районы Азербайджана, где проживает 44,1 тыс. аварцев, а также районы проживания андо-цезских народностей: Ахвахский, Ботлихский, Цумадинский и Цунтинский (по переписи 1926 г. эти народности насчитывали 40,6 тыс. чел.; в дальнейшем они показаны в переписях как аварцы).Аварский язык вместе с ближайшими родственными андийскими и цезскими языками относится к нахско-дагестанской (иначе - восточнокавказской) группе языков. Он представляет собой самостоятельное ответвление аваро-андо-цезских языков, обнаруживая большую близость к андийским языкам, проявляющуюся как в лексике, так и в фонетике и грамматике. До недавнего времени было принято выделять четырнадцать аваро-андо-цезских языков. Однако, исследования последних лет [Дьяконов, Старостин 1988: 165; Старостин 1988; Николаев, Старостин 1994: 11; Тестелец 1996: 3] позволяют выделить в статус самостоятельной языковой единицы инхокваринский язык, считавшийся ранее диалектом хваршинского языка.Никогда не следует забывать, и это следует подчеркнуть особо, что андо-цезские народности, вместе с аварцами составляют издревле сложившееся этническое единство, обладающее общностью культуры, но различающееся в языковом отношении на современном этапе. В этом случае, более правомерно, на наш взгляд, было бы пользоваться термином "метаэтнос" - т. е. группа этносов, сложившаяся в результате их этногенетической близости и характеризующаяся общим культурным комплексом и элементами общего этнического самосознания.Наиболее близкими к аварскому языку в генетическом плане являются андийские языки. Андийских языков - восемь: андийский, ботлихский, годоберинский, каратинский, ахвахский, багвалинский, тиндинский и чамалинский. Различия между некоторыми из них настолько незначительны, что их можно считать диалектами одного языка, например ботлихско-годоберинский, багвалинско-тиндинский языки. Исследователи выделяют три подгруппы андийских языков: андийско-ботлихскогодоберинскую; каратинско-ахвахскую; багвалинско-тиндинскочамалинскую.Любопытно, что такое деление соответствует географическим зонам распространения андийских языков: Ботлихский р-он, Ахвахский рон и Цумадинский р-он. Территория распространения андийских языков (в основном, бассейн реки Андийское Койсу между Андийским и Богосским хребтами) охватывает кроме этих районов также несколько селений Шамилевского района. За пределами Дагестана, в Азербайджане, имеется один андоязычный аул Охохдере (<Ахвахдере), в котором живут носители разных диалектов ахвахского языка. Внутри андийских языков наибольшие различия имеют андийский и чамалинский языки. (Некоторые исследователи проводят и более мелкое членение андийских языков [Дьяконов, Старостин 1988: 165], выделяя здесь пять более мелких подгрупп, куда входят: 1) андийский; 2) ботлихский и годоберинский; 3) каратинский; 4) ахвахский; 5) багвалинский, тиндинский и чамалинский языки).В андийских языках также обнаруживается выраженная диалектная дифференциация. В андийском языке различаются верхнеандийская (собственно андийская) и ним:неандийская (мунибско-кванхидатльская) группы говоров. В ботлихском языке можно выделить два говора: собственно ботлихский и миарсинский. В годоберинском - собственно годоберинский и зибирхалинский говоры. Каратинский язык подразделяется на тукитинский и каратинский диалекты (последний, в свою очередь, подразделяется на ряд говоров: собственно каратинский, арчойский, рачабалдинский, рацитльский, чабакоройский, нижнеинхелъский, маштадинский, анчикский и др.); ахвахский - на северный и южный диалект. Багвалинский язык членится на говоры ее. Кванада-Гемерсо, ее. ТлондодаХуштада и ее. Тлисси-Тлибишо. В чамалинском языке выделяют два диалекта - гакваринский и гигатльский (близкий к годоберинскому языку) или же четыре наречия: верхнегакваринское, нижнегакваринское, гадыринское и гигатлъское. В тиндинском языке можно выделить две группы говоров: тиндинско-эчединскую и ангидинско-акнадинскую.Менее близки к аварскому и андийским языкам цезские (дидойские) языки. Тем не менее цезские народности, как и андийские, образуют с аварцами тесное этнокультурное единство, что, естественно, находит свое отражение и в языке. Цезских языков - шесть: это цезский, хваршинский, инхокваринский, гинухский, бежтинский и гунзибский; последние два, впрочем, некоторые считают диалектами одного языка. Цезские языки принято подразделять на две группы: западную, включающую цезский, хваршинский, инхокваринский и гинухский языки, и восточную, объединяющую гунзибский и бежтинский. Иногда гинухский язык отдельные исследователи считают диалектом цезского языка, указывая на общность фонетической системы. Впрочем, цезские языки в консонантном отношении мало отличаются друг от друга. В то же время, различия между цезскими языками значительнее, чем между андийскими языками.В диалектном членении цезских языков наблюдается следующая картина. В собственно цезском языке выделяются кидеринский, шаитлинский, асахский, шапихский и сагадинский диалекты. Бежтинский язык представлен тремя говорами: собственно беэктинским, тлядальским и хашархотинским.Все андийские и цезские языки в настоящее время являются бесписьменными и функционируют в качестве разговорно-бытового языка.Языками обучения, массовой коммуникации, делопроизводства и межнационального общения являются аварский и русский языки, знание которых здесь широко распространено. Кроме того, для многих представителей этих народностей характерно знание в известных пределах арабского языка, используемого при отправлении религиозных обрядов. Для многих носителей цезских языков еще в недалеком прошлом было характерно знание соседнего грузинского языка.Как мы уже отмечали, наиболее близкими к аварскому языку в генетическом плане являются андийские языки. Цезские же языки такую близость проявляют в заметно меньшей степени. Это подтверждается их фонетическими системами и особенно грамматикой и лексическим составом. Следовательно, прааваро-андо-цезское языковое состояние распалось на прааваро-андийский и працезский языки в разные периоды.Когда это произошло? Ответить на этот вопрос трудно, но возможно. Особенно, если использовать признанные научные методы. В качестве одного из рабочих приемов для установления относительной хронологии этих процессов можно использовать глоттохронологический (лексикостатистический) метод американского ученого Морриса Сводеша (1909-1967).Суть разработанной им теории лексикостатистического датирования (опирающейся на метод радиоуглеродного датирования) заключается в том, что "во всех языках та часть лексического запаса, которая обозначает коренные, фундаментальные и вместе с тем обыденные понятия, в противовес специальной, или так называемой "культурной", части словаря изменяется с относительно постоянной скоростью. Благодаря этому на основе процента сохранившихся элементов в соответствующем образом отобранном опытном словаре можно установить количество истекшего времени"[Сводеш 1960: 25].Время распада аваро-андийской общности, по данным лексикостатистики, можно отнести примерно к началу н. э., а период существования андийской общности, как считают специалисты, - не позднее VIII в. н. э. [Алексеев 1995: 8].Распад працезского языка (середина 1 тыс. до н. э.) происходил следующим образом: сперва выделился празападноцезский (первая треть 1 тыс. н. э.), позже - правосточноцезский (конец 1 тыс. н. э.). В свою очередь, прахваршинский, выделившийся из празападноцезского, и правосточноцезский (в конце 1 тыс. н. э.) уже распались на отдельные языки: празападноцезский - на цезский и гинухский; прахваршинский - на хваршинский и инхокваринскии; правосточноцезский - на гунзибский и бежтинский ^Гестелец 1996: 2]. Эта классификация также построена на основе данных лексикостатистики.Аварский язык служит языком межэтнического общения для авароандийских народностей, а также для арчинцев и мегебцев (даргиноязычных жителей с. Мегеб Гунибского района), которые обучаются аварскому языку в школе^ и лакцев сел. Шалиб Чародинского района.9 В лингвистической литературе мы находим следующие сведения о социолингвистической ситуации в с. Мегеб: "По словам знатока истории родного края АбдулАхада Гандалова, ныне работающего учителем мегебской школы, предки нынешних мегебцев обосновали свой аул еще в VIII-IX веках. Они переселились из Хвала Mexlвела 'Большого Мегеба', находящегося ныне в Акушинском р-не, и основали Мия Мех1вела 'Маленький Мегеб' - так даргинцы называют этот аул. Переселение было не добровольным, а вынужденным, поскольку предки нынешних мегебцев постоянно беспокоили своих соседей. Переселение их на их нынешнее местожительство было санкционировано решением общества «Акуша-Дарго. По словам нашего осведомителя, Мегеб возник раньше большого аварского аула Согрг1тль и до прихода арабов исповедовал христианскую веру, о чем свидетельствует изображение крестов, сохранившееся и поныне на стенах домов аула. Документально известно также, что в 1320 г. аул был сожжен Тамерланом. Дату сожжения аула нашли на досках одного из домов. Географическое положение аула таково: Мегеб расположен рядом с аварскими аулами Обох (Побохъ), Щитли, Шангода (Щангъада), которые граничат с группой лакских аулов под общим названием Ури-Мукархи (Ури-Мукьархъи). Более чем десятивековая географическая, экономическая и социальная изоляция мегебцев от остальных даргинцев не смогла не оказать существенного влияния на их язык. Он оказался полностью отгороженным от влияния даргинских идиомов акушинской ветви и как бы застыл в своем развитии, сохранив основные черты, бывшие характерными для всех даргинских идиомов в VIII-IX веках. Самостоятельный языковый статус мегебской речи особенно отчетливо выступает в свете общепринятых в теоретическом языкознании и освещенных еще практикой Фр. Энгельса социолингвистических критериев языковой идентификации. Как известно, литературным языком мегебцев служит аварский (на нем ведется и преподавание в школе). В основном аварский язык оказывается для них и языком межплеменного общения. Наконец, весьма индивидуально и этническое самосознание мегебцев" [Хайдаков 1985: 101].Среди аварцев предгорной и большей части равнинного Дагестана, живущих в соседстве с кумыками, распространено знание кумыкского языка. В целом же, по переписи 1989 г., лишь 0,8% аварцев свободно владеют другими языками Дагестана. Маргинальное двуязычие характерно также для жителей аварских селений, расположенных в соседстве с другими народами (например, лакским, даргинским и др).До революции среди аварцев, как и среди других народов Дагестана, широкое распространение имело знание арабского. Так, довольно известны были арабоязычные писатели-аварцы, чьи имена и наследие только в последние годы получили право на легальное существование.Это Мухаммед из Кудутля, Шаабан из Обода, Тайгиб из Харахи, АлиГаджи из Инхо, Дибир-Кади из Хунзаха,Чупалав из Игали, Дамадан из Моксоба, Абубакар из Аймаки, Хасан из Кудали, Юсуп-апанди из Салта, Магдил Мухаммад из Согратля, Ибрагим-Хаджи из Гидатля, Нурмаххамад-апанди из Хунзаха, Умар-Дибир из Ахалчи, Салман-апанди из Тлоха,Мухаммад из Гортколо, Муртазаали из Гидатля, Хаджимуханур из Гимров, Шейхали из Согратля, Сайд из Аракани, Фахру из Аргвани, Исмаил из Шулани, и др. Арабский был языком делопроизводства, деловой и дипломатической переписки в имамате Шамиля. Как отмечает Н. Джидалаев [1994], "канцелярия Шамиля, весь административный и военный аппарат и другие службы функционировали на арабском языке.На этом же языке осуществлялись делопроизводство, деловая и дипломатическая переписка. Все государственные и военные символы, в том числе печати имама, также были выполнены на арабском языке, что являлось лишним напоминанием о приоритете и статусе языка Корана в имамате". Известно, что на арабском языке писал стихи один из наибов Шамиля Мухаммед из Согратля. Произведение Хаджи-Мухаммеда из Согратля, написанное на арабском языке, по своему содержанию характеризуется как стихотворное изложение хроники борьбы горцев Северного Кавказа с царизмом Мухаммед-Тахира аль-Карахи.Причины непосредственного влияния арабского языка на аварский кроются и в культурно-эстетических воззрениях авторов той поры.Обычно включение заимствованных элементов в формирующийся литературный язык происходит с целью как можно больше подняться над обыденностью бытового языка и приблизиться к образцам произведений престижных литературных традиций. Отношение между автохтонной и пришлой культурами развивались не менее напряженно, чем политические взаимоотношения шариата и адата. «Испытывая общее влияние средневековой арабской литературы, дагестанская литература, - пишет И. Фильтишинский, - всеми своими корнями была связана с историей и культурой Дагестана, таким образом, по существу составляет духовное наследие народов Дагестана, лишь пользовавшихся арабским языком на определенной стадии исторического развития» [Фильтишинский 1962, 153].Вместе с тем, было бы неправомерным, на наш взгляд, видеть в этом проявление социального расслоения общества, антагонизма "правящих классов и народных масс".В настоящее время мы располагаем весьма ограниченными сведениями о былых аварско-грузинских контактах^^, сохраняющихся ныне в Цунтинском районе. Как отмечается в специальной литературе, "начало аварско-грузинских языковых контактов восходит, по-видимому, к XIXIII вв., когда Грузия начала активно распространять христианство.Широко известно, что в развитом средневековье влияние грузинского языка на аварский было заметным" рСалилов 1993: 17].В районах с авароязычным населением на аварском языке ведется обучение в начальной школе, а в средней школе аварский язык и литература изучаются как предмет. В последние годы аварский язык изучается как предмет также в школах с аварским составом учащихся в Азербай10 См.: Гудава Т. Е. 1954г; Чикобава 1940. джане и городах Дагестана. Группы по его изучению открываются во всех вузах Дагестана.Первые светские школы (мусульманские школы с изучением арабского языка существовали практически при каждой сельской мечети) на территории распространения языка были открыты в 1866 (Хунзах; вновь открыта в 1889 г.), 1891 г. (Ботлих), 1899 г. (Гуниб).0.1.4. История изучения аварского языка К настоящему времени история изучения аварского языка представляет собой вполне сложившийся самостоятельный источник по истории языка, поскольку те сведения, которые приводятся в первых материалах по языку, во многих случаях в связи с развитием языка уже можно считать утраченными. Таким образом, анализ первых и некоторых дальнейших публикаций по аварскому языку составляют важнейший компонент базы данных по истории становления и формирования аварского литературного языка. К этому стоит добавить и то, что первые грамматические описания оказывали существенное влияние на последующие разработки, формируя тем самым грамматическую традицию, в дальнейшем тем или иным образом накладывавшую своеобразный отпечаток на литературные нормы.0.1.4.1. Дореволюционные исследования.Принято говорить, что научное изучение аварского языка началось по существу после Октябрьской революции (Ср., например: «Если в дореволюционный период начиная с конца XVIII века кавказские "наречия и языки" вызывали у ученых интерес в основном как материал, характеризующий этнические особенности тех или иных народов и племен, попадавших тогда в сферу колониальных устремлений крупных империалистических государств, то в советскую эпоху эти наречия и языки стали в центре внимания советских ученых в качестве предмета исследования, необходимого как для глубоких научных обобщений, так и для развития национальной по форме и социалистической по содержанию культуры. Лишь советская языковедческая наука, основанная на марксистской методологии и ставящая перед собой такую благородную и целеустремленную задачу, бьша в состоянии организовать глубокое исследование аварского языка и его диалектов»[Микаилов Ш. И. Более ранние материалы при этом обычно характеризуются как фрагментарные, неточные и т. п. Подобная характеристика во многом представляется нам справедливой, хотя трудно, например, переоценить значение фундаментального труда по аварскому языку, созданного П. К. Усларом во второй половине прошлого столетия. Во всяком случае первые изыскания в этой области представляют, на наш взгляд, не только чисто библиографический интерес .Первые сведения и самый ранний лексический материал аварского языка представлен в известном словаре Иоганна-Антона Гюльденштедта (1745-1781).Материалы аварского языка, в т. ч. "анцухского", "джарского" и "хунзахского" диалектов приводятся в «Сравнительном словаре всех языков и наречий», изданном в конце XVIII века^ .^ Словарь включает преимущественно имена существительные, прилагательные, числительные и глаголы. Далекая от совершенства запись лексического материала, неточности в передаче смысла и другие погрешности не дают возможности оценить качество словаря как информативного и надежного источника.См. Янкович-де-Мариево [1790-1791].Как известно, материалы, представленные в «Сравнительном словаре...» принадлежат И.- А. Гюльденштедту, члену Российской Академии наук, они были собраны во время его путешествий по Кавказу [Guldenstadt 1787-1791].У Гюльденштедта мы находим лексические записи по многим бесписьменным кавказским языкам. У него же встречаем первые наблюдения и обобщения по взаимоотношениям этих языков между собой (генетический аспект). По этим данным можно получить определенное представление о состоянии и строе этих языков во второй половине ХУШ века [Чикобава 1962а].Основной труд и.-А. Гюльденштедта «Путешествие по России и горному Кавказу» был издан после его смерти академиком Палласом в двух томах. Ко второму тому «Путешествия» прилагается «Сборник слов употребляемых на Кавказе языков». Кроме того, текстовые записи аварского языка (оставшиеся в рукописи) являются самыми ранними из известных.Кавказские языки И.-А. Гюльденштедт разбил на восемь групп, которые объединяются по признаку родства. Ко второй группе он относит «лезгинский»* и родственные с ним «языки» - анцухский, чарский, хунзахский и дидойский. Как видно, аварский язык представлен тремя диалектами - анцухским, чарским и хунзахским, из которых полнее других дан анцухский - 344 лексические единицы. На хунзахский же диалект переведено 240 единиц. В большинстве своем это - имена существительные и незначительное количество глаголов.В Нагорном Дагестане, по всей видимости, Гюльденштедт не бьш.Из Кизляра он «отправил своего ученика и члена экспедиции студента Крашенниникова в Тарки для собирания материала о дагестанцах и их языках, но из этого ничего не вышло. Тарковский шамхал приказал не * Подразумевается аварский (Chunsag). иметь никаких сношений с русскими. Крашенниников вернулся с пустыми руками» [Гелашвили 1964: 81].Сведения о дагестанских языках Гюльденштедт, по-видимому, записал находясь в Грузии - в Кахетии и Тбилиси. Это подтверждается следующими фактами: во-первых, в «Путешествии...» он пишет: «пребывание мое в Телави было полезным, здесь я получил сведения о краях Кабачи, Дидо, а также Хунзаха»; во-вторых, в документах Гюльденштедта о расходах от 27 июня 1772 г. мы видим следующую запись «... в Тбилиси аварцу, который дал мне некоторые сведения, заплатил два рубля 20 копеек» [Гелашвили 1964: 244]; в-третьих «...3-го марта двум чарцам, которые мне дали информацию об их селениях и языке, дал 32 аршина сукна, два зеркала, два маленьких ножа» [Гелашвили 1964: 244] и т. д. Известно, что на Кавказе Гюльденштедт находился с 22 января 1770 г. до июля 1773 г. [Чикобава 1982].Лексический материал хунзахского диалекта И.-А. Гюльденштедт записал латинским алфавитом, используя при этом сочетания букв и некоторые диакритические знаки, например, , ' ,", ^.Из согласных особенно трудно даются Гюльденштедту латералы, которые незнакомы не только европейцам, но и большинству из представителей кавказских языков. Например, латеральный /' Гюльденштедт передает в транскрипции девятью разными способами hi, tl, It, htl, chlj, tl', dV, th, t, a латеральную аффрикату t' он обозначил семью разными комбинациями.Также трудно отличает он абруптивные согласные от придыхательных. Например, t и / обозначает знаком t\kvik - знаком л: и т. д. Фарингальный звонкий спирант со Гюльденштедт передает различными знаками {а, 1). Он не различает увулярного спиранта х, геминированного х^ .передневелярного фонологически слабого спиранта х', фарингальноГО спиранта h и др. Иногда он передает их одним и тем же знаком, иногда же разными комбинациями букв.В целом в фонетической части у И.-А. Гюльденштедта множество неточностей, но такого рода ошибок могло быть значительно больше.Словарь И.-А. Гюльденштедта построен след^^ющим образом: дается латинское слово, затем его соответствие на немецком языке, русском, далее анцухские, чарские и хунзахские соответствия. "Слова группируются по смысловому (предметному) принципу: вместе даются местоимения, числительные (от 1 до 1000), человек (терминология родственных отношений), названия частей тела, названия животных, растений и т. д." [Чикобава 1982: 227]. Список начинается словами «бог» и «господин».Лексема «бог» переведена на хунзахский диалект как Bedschas, т. е. в форме эргативного падежа. Слово Bisi в современном аварском языке не встречается, но в конце XVIII века в именительном падеже это слово было в употреблении. Это отмечено и у П. К. Услара: «В именительном падеже 6iuii редко употребляется, Богъ» [Услар 1889: 54]. В современном аварском языке формы именительного падежа этой лексемы вообще не сохранилось, ее вытеснило заимствованное из арабского языка слово allah. Однако в форме эргативного падежа bisas можно еще встретить в некоторых фразеологических сочетаниях, например, bisas bic^am-«c благословения бога» (букв, «если бог позволит») и т. д. Слово «господин» И.-А. Гюльденштедт не перевел на хунзахский диалект, Паллас же вписал из чарского материала соответствующее слово chaana (с конечной огласовкой), что соответствует хунз. хан.Далее в словаре представлены местоимения. Личные местоимения представлены всеми лицами единственного и множественного числа.Они со времени записи Гюльденштедта, т. е. с конца XVIII века, не претерпели больших изменений: я - dun мы - nishe ты - тип вы - nusch он - dow они - doll Местоимение первого лица множественного числа представлено лишь в форме эксклюзива {niz). Формы же инклюзива {nil") в словаре нет.Как известно, в аварском языке, как и во многих других языках Кавказа, в роли личных местоимений третьего лица выступают указательные местоимения. Они изменяются по грамматическим классам и имеют соответствующие показатели. Гюльденштедт представил личноуказательное местоимение единственного числа в классе мужчин - dow.Притяжательное местоимение «мой» в словаре представлено вместе с глаголом-связкой «есть» dirbugu (букв, «мой есть»). Причем записано слитно, как одно слово.Лично-возвратное местоимение «свой» Гюльденштедт записал на хунзахском диалекте следующим образом: schendil, dilno. В современном виде оно представлено формой zindir[go]. В том виде, в каком это местоимение записал Гюльденштедт, оно ныне встречается в некоторых южных диалектах аварского языка. Вопросительное местоимение «чей?» на хунзахском диалекте записано так: kisamun (букв, «откуда ты?»). Очевидно, здесь информатор неправильно понял вопрос. Дело в том, что в процессе записи слова и фразы переводились местному населению через переводчика: сам Гюльденштедт не знал ни одного языка, с которым он встретился на Кавказе, не знал он также и русского языка. В таких условиях не удивительно, что его вопрос мог быть понят неправильно. Удивляет то, что мы не встречаем больших неточностей. Скорее всего, таким же образом объясняется и перевод вопросительного местоимения «кто?», которое Гюльденштедт записал в форме обращения ко второму лицу («кто ты?») shumun. И таких случаев довольно много. Например, лексема «муж» переведена на хунзахский диалект в значении «мужчина» bichintschi. В анцухском диалекте и дидойском языке слово «кошка» записано так же, как оно произносится и в настоящее время (ketu, keto). В хунзахском же диалекте вместо современного начального согласного к у Гюльденштедта встречаем g (geto). Ошибочно записано и слово «коса» (с./х инструмент) - charizad вместо современного xaricel, что находим в примечании Палласа (charizael).В словах, обозначающих временные понятия, Гюльденштедт допустил такие неточности: слово «вчера» записано meter, что означает «завтра», а слово «завтра» записано как «послезавтра» - sese. Из дней недели только attani «воскресенье» и schamat «суббота» соответствуют современным названиям (hatan - «воскресенье» и samat «суббота»), остальные же или записаны ошибочно или вовсе не соответствуют современным названиям.Лексема «человек» в хунзахском диалекте передана так: genat, но эта форма в современном хунзахском не употребляется, а представлены: ci, insan, coadan. Также не находит объяснения запись слова «мозг» korts. В хунзахском диалекте эта форма не встречается и не сохранилось каких-либо следов ее употребления. Tawchogo - так записано числительное «шестьдесят». Как известно, хунзахскому диалекту свойственно ослабление звука в и часто вместо него слышится w (особенно в быстрой речи).Слову «вино» у Гюльденштедта соответствует запись dga. В настоящее время это слово крайне редко употребительно в речи хунзахцев, но оно встречается в старинных народных песнях) например, za he.golel «пьющие вино» и др. О былом широком употреблении этого слова говорит словосочетание zadul .ganca - «винный уксус» и т. д. Ныне же это слово вытеснено заимствованным cayir «вино».Одни прилагательные, обозначающие цвет, Гюльденштедт зафиксировал с показателями грамматического класса вещей (kehela-b «синий»), другие - с показателями класса мужчин {baara-f- «красный») 1 класс, а некоторые же вообще без показателей грамматического класса {кока - «малый») и т. д.Из записанных двадцати двух глаголов Гюльденштедт перевел на хунзахский диалект всего лишь два. Глагол «смеяться» приводится в форме будущего времени изъявительного наклонения в классе вещей beltanchila. Так же переведен и второй глагол «плакать» (с усечением конечного гласного) - odil.Из дагестанских языков в словаре Гюльденштедта представлены: аварский (тремя диалектами), дидойский, лакский, андийский и даргинский. три диалекта аварского языка - анцухский, чарский и хунзахский Гюльденштедт считает самостоятельными языками. Объединяя эти диалекты с дидойским языком в одну группу, он тем самым интуитивно решает вопрос их родства друг с другом. Что же касается их отношения к другим дагестанским языкам, Гюльденштедт пишет: «... и я познакомился с восемью разными диалектами, на которых говорят в разных областях этой провинции и которые так отличаются друг от друга, что можно было их считать совершенно разными языками, хотя чувствуется что между ними есть определенное родство» [Гелашвили 1964: 188-189].Примечательно, что несмотря на скудный языковый материал, Гюльденштедт смог в общем-то правильно определить взаимоотношения некоторых дагестанских языков друг между другом.В начале XIX века к изучению аварского языка обращался и Ю. Клапрот. Результаты его работ были изданы в двух томах сперва на немецком языке [Klaproth 1812; 1814], затем на французском [Klaproth 1823]. В качестве "Приложения" даются его "Кавказские языки" [Kaukasische Sprachen]. Эта работа содержит сравнительный словарь (перевод слов и фраз), состоящий из 860 слов, в число которых входят преимущественно имена существительные и небольшое количество других частей речи. Здесь интерес вызывает запись одной молитвы с переводом на русский язык. В целом записи Клапрота по своему качеству приблизительно такого же характера, как и у Гюльденштедта, т. е. в одних случаях неточная запись вызвана отсутствием разработанной транскрипции, в других - неумением различать специфические звуки кавказских языков, в т. ч. и аварского, в третьих - неточно отражается значение соответствующих слов. Для подтверждения вышеприведенного суждения достаточно привести несколько примеров: Tlehel, анцухск. Hokh, чарск. Кеег "ягненок" при том, что в аварском имеем начальный латеральный абруптив къ (латеральная аффриката) и интервокальный г! (в транскрипции oi), последний согласный - вибрант г, в анцухском представлены анлаутный и ауслаутный фарингальный х1 (в транскрипции h^, а в чарском начальный абруптивный к. "Материал дагестанских языков Клапрот сопоставлял по случайному сходству с материалами финно-угорских языков (самоедского, мордовского, чувашского, вогульского...), думая, что решает вопрос о происхождении кавказских языков" [Чикобава 1982: 229].Между тем, как отмечает Ш. И. Микаилов, "с лексической точки зрения чрезвычайный интерес для нас представляют названия дней недели, записанные Клапротом по аварскому и анцухскому наречиям ...По-аварски По-анцухски Воскресенье Attani Hatani Понедельник Altkheni Alt'khoni Вторник Itniko Chadoussi Среда Hatanek Tchouadoul Четверг Hotloko Tl'oro Пятница Kourman Moujmar Суббота Chamat Chamat Любопытно, что названия дней недели со времени записей Клапрота меняются вторично: названия, записанные Клапротом, существовали в аварском языке в его время. После они были заменены арабскими, а в последние годы все чаще употребляются русские названия" [Микаилов Ш. И. 1959:21].В вышедшей 1887 году работе Р. Эркерта "Кавказ и его народы" [Erckert 1887] также приводятся сравнительные списки слов - преимущественно существительные, числительные и местоимения (всего около пятидесяти) - по ряду кавказских языков, в том числе по хунзахскому ("северный") и чиркеевскому ("восточный") диалектам аварского языка.Запись слов у Эркерта имеет те же недостатки, что и у Гюльденштедта, Клапрота, так что специальная их характеристика здесь, по-видимому, нецелесообразна.Более существенной нам представляется приложенная к работе «Этнографическая карта Кавказа», в которой у Эркерта Авария подразделена на Южную и Северную (последняя включает территорию распространения андалальского диалекта).В другую книгу Эркерта "Языки кавказского корня" [Erckert 1895] включен сравнительный словарь по тридцати кавказским языкам, в т. ч. по северному и южному наречиям аварского языка (545 слов, а также фразеологический материал и краткие грамматические заметки) с теми же существенными недостатками.Интерес представляет данное Эркертом диалектное членение аварского языка, включающее следующие единицы: 1,2- северный диалект (Хунзах, Гуниб); 3 - западный диалект; 4, 5 - восточный диалект (Чох, граница с лакцами); 6 - южный диалект.По точности своих записей, труды Эркерта намного уступают работам Гюльденштедта, "но все это не значит, что сравнительный словарь Эркерта не имеет для аварской диалектологии какого-либо значения. Он ценен тем, что в нем представлены на 30 языках 545 слов, многие из которых записаны верно; для сравнительно-исторического языкознания словарь, несомненно, полезен" [Микаилов 1959: 24]. Недостатки трудов Эркерта объясняются методами его работы: "Эркерт рассылал готовые фразы на места для перевода. Записанные разными лицами, эти фразы не могли быть в одинаковой степени доброкачественными" [Микаилов Ш. И. 1959: 26].Подлинно научное (курсив наш - Б. ^. J изучение аварского языка начинается с книги Антона Шифнера «Опыт изучения аварского языка», опубликованной в 1862 году на немецком языке [Scheifner 1862]. Надо заметить, что в работе Шифнера, издавшего впоследствии и сборник текстов [Scheifner 1873], над исследованием аварского языка в Петербурге участвовали Гасан Нуров (происхождение не установлено) и ИманГазали из сел. Чох. В переводе текстов из Корана, приложенных к очерку, Шифнеру помогал учитель Шамиля Лаченилав из Хариколо (17901870).Книга А. Шифнера включает очерк фонетики и грамматики, тексты и словарь с грамматическим разбором слов. В фонетическом очерке впервые дается развернутая картина фонетики аварского языка: объясняется произношение гласных и согласных, уделено внимание некоторым фонетическим процессам, в т. ч. аблауту в именном словоизменении, приводится список отмеченных в аварских лексемах комплексов согласных и др.А. Шифнеру принадлежит первый опыт деления имен на типы склонения, в основе которого, по его мнению, лежали способы образования родительного падежа. В то же время при относительно высоком уровне описания в очерке Шифнера мы находим нередкие примеры неверного морфемного членения (например, выделение показателей родительного падежа -лълъул и -ссуд).Оценивая работу Шифнера, целесообразно учесть отзыв П. К. Услара, который в одном из писем к Шифнеру писал следующее: «В Вашем Опыте об аварском языке я не нашел ничего поправить, а только добавить и распространить. Единственные замечания, который я могу сделать, заключаются в том, что в нем к чистому аварскому примешивается много андалальского..." [Услар 1890: 6] Изучением аварского языка в 1873 г. занимался также английский исследователь Сирил Грэхем (Curil Grahm), "который, использовав материалы Адольфа Берже, выпустил грамматический очерк аварского языка с англо-аварским словарем (1122 слова). Эта работа не отличается оригинальностью и страдает множеством опечаток и ошибок. Для передачи аварского текста он пользуется арабским алфавитом и латинской транскрипцией. Почти все слова и фразы, записанные им, относятся к хунзахскому наречию" [Саидов 1967: 8]. В 1885 г. в Вене вышла книга известного австрийского ученого Фридриха Мюллера "Grundriss der Sprachwissenschaft", в которой приводится грамматический очерк аварского языка. "Очерк написан, повидимому, на основе первой работы Шифнера, хотя Мюллер имел возможность пользоваться и работой Услара в изложении Шифнера" [Саидов 1967: 8].Наиболее серьезное место в дореволюционном авароведении занимает монография П. К. Услара, исследовавший северное наречие аварского языка, которое он считал «самым изящным»: "Теперь уже, на самом изящном хунзахском наречии, составлен сборник сказок и песен, записанный под диктовку певцов и сказочников" [Услар 1889: 8]. Таким образом, хунзахское наречие, как "самое изящное", было уже в то время признано не только как устный язык аварцев, служащий для междиалектного общения, но и как основа аварского литературного языка. «В предлежащем грамматическом очерке, - писал Услар, - исследовано хунзахское наречие; об анцухском сообщено лишь то немногое, что дошло до моего сведения. Хунзахским наречием занялся я потому, что оно более доступно для изучения, так как между людьми, говорящими на нем, встречаются такие, которым хорошо известны русский, арабский и кумыкский языки и с которыми, следовательно, легко объясняться. П. К. Услар отмечает, что "аварским я занимался с особой любовью, - плодом этих занятий есть составленная мною аварская грамматика, которая уже по одному объему обширнее соединенных вместе абхазской и чеченской грамматик".В своем грамматическом очерке П. К. Услар отмечает и ряд диалектных характеристик аварского языка, приводит сведения об имеющихся диалектных единицах, особо выделяя резкое отличие южного наречия от северного: "В Салатау, Гумбете, Койсубе, Аварии, Технуцале и Ункратле язык один и тот же"; «легких оттенков выговора множество". В то же время, по словам Услара, "в Анцухе язык значительно отступает от хунзахского образца; уроженец Анцуха и хунзахец сразу не поймут друг друга, но при несколько напряженном внимании могут объясняться друг с другом без пособия переводчика. Через несколько дней, как уверяют они, каждый из них привыкает друг к другу".Важным с точки зрения типологической характеристики аварского языка представляется и наблюдение П. К. Услара, сформулированное в его монографии «Аварский язык», о том, что «винительного падежа нет в аварском языке по самому существу аварского глагола» [Услар 1889: 122-123]. В этой характеристике по-существу дается первая теоретическая интерпретация эргативной конструкции предложения в ее соположении с переходными предложениями индоевропейских языков. П. К. Услар объясняет эту точку зрения на конкретном примере: "В аварском языке существует не действительный глагол любить, а глагол средний или страдательный любится. В переводе на аварский язык предложение: я люблю отца выражается через мне любится отец, - отец делается подлежащим; все примеры вновь подтверждают общее правило, что глагольные формы согласуются в роде и числе со своим подлежащим" [Услар 1889: 122].Как явствует из данного высказывания, квалификацию падежного инвентаря 12, как и вообще решение проблемы эргативной конструкции на материале аварского языка П. К. Услар увязывал с природой глаголасказуемого. Соответственно, отсутствие винительного падежа в аварском языке П. К. Услар объясняет тем, что аварский глагол - страдательный, так что прямое дополнение не может иметь при нем форму ви•2 Интересно, что количество падежных единиц, по сравнению с описанием А. Шифнера, находившего только тринадцать падежей, П. К. Услар пишет, что число падежей в аварском языке превышает сорок. Фактически в его монографии рассмотрено тридцать шесть падежей (шесть основных и тридцать местных, причем к основным падежам ошибочно отнесены формы с частицами -гун и -г1ан). нительного падежа. Имя объекта в эргативной конструкции переходного предложения, по Услару, является подлежащим, стоящим в именительном падеже, а имя субъекта - косвенным объектом, стоящим в творительном падеже. Постановка имени субъекта в творительном падеже, а имени объекта в именительном падеже, таким образом, вызвана тем, что аварский переходный глагол не действительного, а страдательного залога.Существенным признаком, привлекшим внимание П. К. Услара, оказалось и то, что в аварском языке, как известно, глагол не изменяется по лицам, но спрягается по грамматическим классам. Префиксальный классный показатель в словоформе переходного глагола согласуется с именем объекта, принимающим форму именительного падежа, в то время как с именем субъекта, стоящего в эргативном падеже, аварский переходный глагол не согласуется.Точности своих фонематических записей на аварском языке П. К. Услар во многом обязан своему информатору и ученику Айдемиру Чиркеевскому - первому учителю первой светской школы Аварии, обладавшему тонким языковым чутьем. П. К. Услар писал: "В лице Айдемира Чиркеевского я нашел не только усердного, но и в высшей степени даровитого сотрудника. От его просвещенной деятельности на поприще дагестанского языкоизучения наука вправе ожидать в будущем драгоценных приношений" В 1865 - 1869 гг. им было опубликовано множество аварских песен, сказок и басен; статьи "О происхождении аварцев"; "Польза от умения читать и писать" (на аварском языке). В 1867 г. в Темир-ХанШуре он издал на аварском языке отдельным сборником "Аварские песни и сказки" {Куч1дулги маргьабиги) в качестве учебного пособия для первоначального чтения. Главная цель этого издания заключалась в том, чтобы представить читателям совершенно доступный им материал для упражнений в чтении на родном языке: "Для того чтобы доставить аварцам на первое время практику в чтении, не утруждая их мышления, напечатан был в Шуре сборник аварских сказок и песен" [Услар 1887].Нельзя не сказать и несколько слов об одном из активных пропагандистов светского обучения аварцев, которым являлся Магомед Хандиев (1818-1861) из сел. Тидиб Гидатлинского общества, который в середине 50-х годов XIX века работал преподавателем аварского языка Восточного отдела Новочеркасской мужской гимназии, готовившей военных переводчиков для Кавказского края. Известно, что еще в 1856-1857 гг. он составил аварскую азбуку, грамматику и хрестоматию, ныне, за исключением азбуки, утерянные. Аварская азбука, составленная М. Хандиевым хранится в Санкт-Петербурге, в библиотеке тамошнего университета. П. К. Услар отмечал, что "железное 1рудолюбие Хандиева восторжествовало над всеми препятствиями, По-русски выучился он говорить и писать свободно и правильно, составил для аварского языка азбуку, грамматику и хрестоматию, последняя..., весьма полезна для изучения гидатлинского наречия. В ней много переведено с русского, между прочим весьма удачно - "Сказка о рыбаке и рыбке" Пушкина".Как подчеркивает Я. Г. Сулейманов, - "в противоположность другим ученым, ставившим арабский язык выше своего родного языка и даже считавшим его священным, М. Хандиев, отдавая должное арабскому, но, горячо любя родной язык, своими трудами поднял его значение до равноправного предмета обучения" [Сулейманов 1968].Среди исследований по аварскому языку, осуществленных в прошлом веке немаловажное значение имеют работы Джаватхана Кебедова (Ханахачиева) из сел. Телетль, переселившегося в Казань после окончания Кавказской войны. Как можно полагать, Кебедов хорошо знал русский язык и обладал кое-какими знаниями арабского языка. В изданных в Казани учебниках русского языка, предназначенных для аварцев [Первоначальный учебник 1898; Книжка для чтения 1899] приводятся тексты, относящиеся к телетлинскому говору, по распространенному мнению, уже в то время считался общим для представителей всех аварских диалектов и наиболее близким к "болмац1ц1у".В предисловии ко второму из них отмечается, что «аварский текст книжки ... изложен на тилитлинском говоре при участии аварца Жаватхана Кебедова (Ханахачиева). Так как переводческая комиссия не имеет в своем распоряжении других аварцев, то прочие аварские говоры в настоящем издании во внимание не приняты» [Книжка для чтения 1899: 3].Ш. И. Микаилов указывал на наличие перевода на аварский язык Евангелия, выполненного, по его мнению, Джаватханом Кебедовым (Ханахачиевым) в 1900 г.Предполагается, что этот текст находится сейчас в Российской государственной библиотеке. Однако наши поиски в этом направлении пока успеха не имели, но остается надежда, что следы этого важного документа для истории аварского языка не исчезли навсегда. Во всяком случае, поиски интенсивно продолжаются.В обзоре исследований по аварскому языку, на наш взгляд, нельзя не отметить также работу по родственным андийским и цезским языкам «Материалы для изучения языков и наречий андодидойской группы» А. М. Дирра, в которой представлены данные по ахвахскому, бежитинскому, ботлихскому, годоберинскому, каратинскому, тиндинскому, хваршинскому, цезскому (дидойскому) и чамалинскому языкам, и его же "Краткий грамматический очерк андийского языка", что давало возможность последующим исследователям глубже проникать в сложные исторические взаимоотношения аварского и других дагестанских языков (В частности, на них опирался при изучении фонетики кавказских языков, в том числе и аварского, кн. Н. Трубецкой, труды которого являются началом сравнительно-исторического кавказоведения).В число исследований А. М. Дирра входят также труды по ряду других языков Дагестана, а также обобщающие работы, в т. ч. "Введение в изучение кавказских языков".0.1.4.2. Исследования советского периода.В послеоктябрьское время аварским языком довольно интенсивно занимался Л. И. Жирков, выпустивший в 1924 г. систематизированное переизложение грамматики Услара и в 1936 г. "Аварско-русский словарь". Проблемы аварской грамматики анализируются им и в специальных статьях, учитывающих данные не только аварского, но и других дагестанских языков.Значительное место в «Грамматике аварского языка» Л. И. Жиркова уделено падежной системе. Автор выделяет двадцать четыре падежных единицьг. четыре общеграмматических и двадцать местных падежей.Л. И. Жирков подразделил местные падежи на пять групп (серий) по 4 падежа в каждой: локатив, аллатив, элатив, транслатив (по сравнению с П. К. Усларом из системы удалены формы на -хун, которые Л. И. Жирков рассматривал как послеложные конструкции)'з. О степени проработки грамматического материала в книге Л. И. Жиркова может дать представление следующее высказывание автора: "в аварском языке представляет значительные трудности образование множественного числа имен, где мы имеем многообразную внутреннюю флексию. При посредстве внутренней же флексии образуются в некоторых случаях в архаическом склонении активный и родительный падежи" [Жирков 1924: 89]. В "Грамматике" мы находим также опыт рассмотрения чередований в именных основах по типу арабских [там же: 103 и ел.]. Проблемы вычленения именной и глагольной основы специально рассматриваются в двух статьях Л. И. Жиркова. Критикуя способ изложения 13 Впоследствии Л. И. Жирков отказал транслативу в статусе самостоятельного падежа, что было поддержано многими современными ему (А. А. Бокарев) и последующими исследователями. грамматического материала в труде П. К. Услара, он пишет: "Принцип классификации основ, принятый Усларом, неправилен потому, что эти явления не состоят в основной связи с числом слогов и характером исхода слов, этот принцип дает много отклонений".Одним из интересных грамматических наблюдений Л. И. Жиркова явилось разграничение "живого" и "архаического" склонения: "В "живом" и "архаическом" типе склонения отношения между Act. и производными от него падежами не одинаково. В живом склонении к Act. прибавляются формативы Dat. и Poss., все местные падежи образуются сменой окончаний Poss. на окончание соответствующего Loc; в архаическом склонении окончание Act. непосредственно сменяется окончаниями Dat., Poss. и всех Loc." [Жирков 1936: 163]. Из выводов более частного порядка нельзя не обратить внимания на следующий: "Форма х1алт1-у-хъан есть в то же время и падежная форма от х1алт1и и начальная форма (Nominativ) имени х1алт1ухъан - рабочий. Она в одно и то же время является формой словоизменения и формой словообразования.Грани между двумя разделами аффиксальных изменений здесь стираются. Один вид изменения переходит в другой" [Жирков 1948: 27]. Нетрудно заметить, что Л. И. Жирков трактует рассматриваемый в его статье словообразовательный аффикс как падежный по происхождению. Эта точка зрения получила затем развитие в работах других дагестановедов и не только на материале аварского языка.Огромный интерес вызывают карты «аварской языковой территории», составленные Л. И. Жирковым в 1924 и1934 годах. В них можно найти (весьма неожиданные на сегодняшний день -Б. А.) данные о границах распространения аварского языка в те годы и о пределах «международности» [термин Л. И. Жиркова] аварского языка. (См. Рис.В течение долгого времени ведущим специалистом по аварскому языку являлся Шихабудин Ильясович Микаилов. Он родился 5 декабря 1899 г. в сел. Нижний Каранай Темир-Хан-Шуринского округа Дагестанской области (ныне Буйнакский район).Большую работу проводил Ш. И. Микаилов по составлению различных словарей, написанию школьных учебников и методических пособий для преподавателей аварского языка.Однако наиболее значителен вклад Ш. И. Микаилова в аварскую диалектологию. Вот как описывают авторы биографического очерка Ш. И. Микаилова условия, побудившие его заняться изучением диалектов: "Интенсивные творческие контакты с проф. А. Чикобава определили круг дальнейших научных интересов Ш. И. Микаилова. Диалектологические поездки проф. А. Чикобава в Буйнакск, Чох, Гуниб, частые беседы ученых убеждают Ш. И. Микаилова в том, что диалектологическое исследование аварского языка - первоочередная задача авароведения. В результате он активно подключается к этой работе и всю свою последующую жизнь в науке посвящает, главным образом, исследованию аварских диалектов" [Микаилов К., Седова Л. 1974: 12-14].В 1945 г. он защищает в Тбилиси кандидатскую диссертацию на тему «Чохский говор аварского языка». В 1958 г. выходит первая научная монография Ш. И. Микаилова «Сравнительно-историческая фонетика аварских диалектов». Данная монография включает шесть глав. Первая глава «Классификация аварских диалектов» содержит общие сведения о диалектном членении аварского языка. Здесь же автор дает характеристику отличительных признаков южного и северного наречий, равно как и переходных диалектов. Южное наречие на основе двенадцати изоглосс как фонетического, так и морфологического плана дифференцируется автором на две группы: закатальско-анцухско-карахскую и гидскоандалальскую.Во второй главе анализируется система согласных аварских диалектов. Следует заметить, что при квалификации некоторых согласных северного наречия Ш. И. Микаилов предложил несколько иную трактовку, нежели Л. И. Жирков в своем грамматическом очерке: г1 - звонкий фарингальный спирант, а не «звонкий гортанный мгновенный», по Л. И. Жиркову; отмечается [в скобках] смычно-гортанный п1, встречающийся в некоторых словах северного наречия; звонкая заднеязычная аффриката къ, напротив, исключена из состава аварского консонантизма, «гортанный мгновенный» ъ (хамза) характеризуется Ш. И. Микаиловым не как придыхательный, а как смычногортанный (мгновенный).В третьей главе «Звуковые процессы согласных» впервые в авароведении выявляется целый ряд ранее неизвестных фонетических изменений, изучение которых помогает вскрыть динамику развития протоаварской системы согласных.Четвертая глава «Ударение» представляет собой попытку сформулировать законы аварского ударения, в т. ч. и в связи с фонетической адаптацией заимствованных слов. Пятая глава посвящена анализу гласных и связанных с ними звуковых процессов. Шестая глава содержит «Выводы», в т. ч. и общую характеристику исходной фонетической системы протоаварского языка. На этой основе Ш. И. Микаилов определяет основные тенденции дальнейшего развития этой системы.Спустя год было опубликовано новое исследование Ш. И. Микаилова «Очерки аварской диалектологии», явившееся итогом наблюдений речи почти двухсот аварских аулов. В итоге в научный оборот был введен обширнейший диалектный материал, позволивший создать детальным образом разработанную диалектологическую классификацию.Сравнение морфологических явлений по диалектам аварского языка проведено в третьей монографии Ш. И. Микаилов "Сравнительноисторическая морфология аварских диалектов", в которой последовательно рассмотрены категория грамматических классов, категория числа (эта глава была написана К. Ш. Микаиловым), категория падежа, особенности глагола, прилагательного, числительного, местоимения, а также вспомогательных частей речи - частиц, союзов, послелогов. В работе сделано немало существенных выводов об историческом развитие отдельных грамматических явлений. Ср, например, следующее замечание о развитии классных показателей: "Согласный элемент окаменевшего классного показателя представлен в аварском языке в виде различных согласных, как-то: в, б, п, м, л, н. Исходными следует признать лишь три - в, б, д-, остальные же - их фонетические варианты. Наибольшее число рефлексов имеет классный показатель д: (бытовавший, по крайней мере, в прааваро-андо-дидойском языке):р, н (>м) ил (<р, а возможно и н... [Микаилов Ш. И. 1964:7].Нельзя не отметить и огромную научно-организационную деятельность Ш. И. Микаилова. Став в начале 50-х годов заведующим сектором дагестанской литературы ИИЯЛ им. Г. Цадаса, он проработал в этой должности до конца своей жизни. О разносторонности интересов выдающегося дагестановеда свидетельствует и краткий список его отдельных статей [см. "Биобиблиографию" ]. Особо следует отметить его статьи "К вопросу о путях образования и развития аварского литературного языка" [1954] и "К характеристике и истории образования указательных местоимений и наречий места в аварском языке" [1972] не потерявшие своей актуальности и в настоящее время.Исследования Ш. И. Микаилова получили положительные отклики не только отечественной, но и зарубежной научной общественности, в их числе рецензии известных кавказоведов Р. Лафона из Франции и К. Эбелинга из Голландии. К. Эбелинг, в частности, писал по поводу "Сравнительно-исторической фонетики..." и "Очерков..." следующее: «Публикация этих двух книг Микаилова означает важнейший шаг вперед в изучении аварского языка. Автор сообщает нам так много к уже известному материалу, что его исследования знаменуют собой новый этап в этой области» [см. Ebeling ]. "Диалектика развития науки приводит к переосмыслению, а порой и к отказу от некоторых гипотез. Выдвигаются предположения, которые, по самым скромным меркам, можно назвать фантастическими.Вместе с тем тот фундамент, который был заложен исследованиями Шихабудина Ильясовича, сохраняет свою надежность и сохранит ее еще на многие-многие годы, оставаясь примером внимательного отношения к языковым данным, строгой аргументации научных положений и стремления к полноте исследования" [Алексеев 1992: 141].Значительное событие в аварском языкознании произошло в 1951 г., когда вышел в свет большой «Русско-аварский словарь» (около 37 тыс. слов), составленный в соавторстве Ш. И. Микаиловым и М.-С. Дж. Саидовым.Работы М.-С. Д. Саидова также занимают немаловажное место в ряду исследований по аварскому языку, посвященных различным его аспектам - как теоретическим, так и прикладным. Серьезным вопросам соотношения литературного языка и диалектов в его отношении к особенностям аварской письменности затрагиваются в статье "Глухой латеральный л/и глухой задненебный хъ в аварском литературном языке". В этой статье, в частности, отмечается следующее: "Поскольку "болмац" исторически имел своей основой один из северных диалектов, звуки л1 и хъ в нем были наличны так же, как они вообще наличны в живой речи северян. Это положение было закреплено в литературном языке в связи с тем, что кадры культурных работников, употреблявших "болмац" письменно, укомплектовывались, главным образом, из представителей северных диалектов. При наличии в "болмац" ряда других особенностей, сближающих его с живой речью представителей северных диалектов, южане испытывали значительные трудности при пользовании литературным языком. Кроме того, это способствовало не приближению литературного языка к живой речи всех аварцев, а, наоборот, отдаляло "болмац" от живой речи представителей южных диалектов. Так как л1 и хъ, не осознаваясь как самостоятельные фонемы, или вовсе не произносятся южанами, смешиваясь с соответствующими спирантами лъ и х, или заменяются теми же спирантами, - каждый южанин, пользуясь литературным языком, должен был специально заучивать слова и формы, в которых нужно было писать л/ и хъ согласно нормам северных диалектов" [Саидов 1949: 105-106].Слабо изученной в то время была и история возникновения аварской письменности. Более того, общим местом был тезис о создании письменности на языках Дагестана лишь после революции. Статьи М. Саидова по этой проблеме [1948; 1976] в определенной степени означала перелом в освещении этой важной для народов Дагестана темы.Синтаксическая проблематика решается в статьях М.-С. Саидова о развернутых членах предложения [1948а; 1954].Помимо ряда специальных статей, посвященных отдельным вопросам грамматического строя аварского языка, М.-С. Саидов опубликовал, "Аварско-русский словарь" [1967]. Здесь впервые опубликован и обширнейший список топонимических названий аварцев, представляющий сегодня значительную ценность. В грамматическом очерке, приложенном к словарю, мы находим компактно изложенные сведения по аварскому словоизменению и словообразованию.Различным аспектам современного состояния и истории аварского языка посвящены труды грузинских ученых - в первую очередь, А. Чикобава и И. И. Церцвадзе.Целый цикл публикаций по аварскому языку принадлежит академику А. Чикобава. Несмотря на то, что теоретические труды А. Чикобава достаточно хорошо известны, с авароведческими его работами знакомы, к сожалению, лишь немногие специалисты. Между тем, знакомство грузинского кавказоведа с аварским языком началось еще в 1929 г. С тех пор он неоднократно бывал в аварских районах Дагестана в Гунибе, Чохе и Буйнакске. В серии статей А. Чикобава особое место принадлежит анализу образования эргативного падежа, играющего в аварском склонении первостепенную роль. Им было предложено несколько исторических интерпретаций морфологических явлений современного аварского языка, подкрепленных параллелями из родственных языков. Не приходится, например, сомневаться в правомерности трактовки конечного -р в авар, дыр «мой», дур «твой» и т. п. в качестве окаменелого экспонента IV класса [Чикобава, 1942], поскольку в родственных андийских языках в этих местоимениях имеем как раз суффиксальный классный показатель, ср. анд. ди-в ими «мой отец», ди-й нуса «моя невеста», ди-б к1оту «моя лошадь», ди-р рок1во «мое сердце». А такие статьи, как "К истории грамматических классов в аварском языке" [1937а] и "Из истории образования эргативного (активного) падежа в аварском языке" [1948] стали классическими образцами.В 1962 г. А. Чикобава и И. И. Церцвадзе была издана книга "Аварский язык" на грузинском языке. В ней, в частности, говорится о совпадении именной основы с именительным падежом: "Обычно основу замещает именительный падеж: имя в этом падеже представлено без падежного показателя, т. е. в виде неоформленной основы (которая может оканчиваться на согласный и гласный)" [Чикобава, Церцвадзе 1962: 98].Рассматривая вопрос о месте эргатива в склонении, авторы указывают на то, что окончания этого падежа имеют различные свойства: если -ее, лълъ и -3 (мн.) формируют основу склоняемого имени в дательном и родительном падежах, то -цца ограничивает сферу употребления лишь эргативом. Среди типов склонения в монографии выделены двухосновное и одноосновное склонения. Как показало исследование А. Чикобава и И. И. Церцвадзе аблаут в аварском именном склонении в большинстве случаев имеет вторичный характер.И. И. Церцвадзе одним из первых дал детальное описание анцухского диалекта - диалекта, сохранившего немало архаических черт и поэтому имеющего немаловажное значение для истории аварского языка [1946; 1948а].Выдающийся грузинский дагестановед Т. Е. Гудава посвятил большую часть своих работ изучению аварского языка в сравнительном аспекте. Для проблем истории аварского языка и его взаимоотношений с родственными андийскими и цезскими языками значительный интерес представляют его монографии [Гудава Т. Е. 1959а; 1964; 1979], в которых морфологические явления аварского языка как бы обретают историческую перспективу.Книга "Сравнительный анализ глагольных основ аварском и андийских языках" по существу представляет собой сравнительный словарь (242 сближения), которому предпослана вводная часть с обобщающим анализом основных элементов глагольной основы. К этим элементам Т. Е. Гудава относит: I. Показатель грамматического класса; 2. Детерминативный суффикс; 3. Тематические показатели; 4. Остальные суффиксы глагольных основ; 5. Корень.Во вводной части мы находим немало интересных выводов. На обширном лексическом материале показывается, что классные показатели в андийских языках сохранились лучше, чем в аварском. В аварском и андийских языках в качестве детерминативных суффиксов автор выделяет р, н, м, л, б, д, отмечая их близость к детерминативам картвельских языков {н, в, д. л, р). Говоря о тематических показателях, автор отмечает: "Тематические показатели имеются и в аварском языке, однако, они оторвались от основы и слились с суффиксами спряжения. Тематический показатель н имеется во всех глаголах, образующих инфинитив через ине: биц-и-н-е «рассказать», белъ-и-н-е «варить», «красить», бук1-и-н-е «быть», к1к1в-и-н-е «глотать» и др. Здесь н выглядит частью форманта инфинитива" (с. 38). Под остальными суффиксами автор имеет в виду тот ряд суффиксов, которые, не являясь ни детерминативными суффиксами, ни тематическими показателями, срослись с основами. Принцип моноконсонантизма, согласно которому корень состоит из одного согласного, предполагаемый для картвельских и ряда других иберийскокавказских языков, по мнению автора, проявляется и в аварскоандийских языках, хотя здесь же отмечается наличие аварских и андийских глагольных корней с двумя и более согласными.В книге дана также классификация глагольных основ, включающая следующие типы: 1. Основы, оканчивающиеся на согласный звук.2. Основы, оканчивающиеся на гласный звук.3. Лабиализованные основы.4. Назализованные основы (с. 49).Сопоставление аварских и андо-цезских данных позволило исследователю предложить немало интересных этимологии аварских слов и морфем. Классическим образцом этимологического анализа можно считать его демонстрацию исторической членимости аварской лексемы ч1ч1ужу «женщина» [Гудава Т. Е. 1954в] на ц1ц1у- «женщина, самка» и жо «вещь».Ему же принадлежит семантическое обоснование вычленения показателя исторического IV класса в некоторых глагольных основах аварского языка: раг/изе «слышать», рагъизе «открыться», pemlune «одеть» и нек. др. [Гудава Т. Е. 1959: 64, 72, 152]. Например, анализируя лексему бетТер-гьан 'хозяин' (< бет1ер 'голова'), Т. Е. Гудава [1964: 158] возводил данный суффикс к падежному, сохранившемуся в андийских языках.В одной из своих специальных работ Т. Е. Гудава выдвинул концепцию, согласно которой считается, что исконной является слоговая структура классного префикса: "Показатель грамматического класса (согласный + гласный) исторически цельный аффикс, составные части которого в отрыве друг от друга не встречаются" [Гудава Т. Е. 1954: 165].В качестве одного из аргументов в поддержку этой гипотезы автор приводит данные родственных андийских языков, имеющих чередование гласных с числовой семантикой.Аварскому языку и его отдельным говорам посвящен ряд публикаций 3. Н. Джапаридзе. Помимо диалектологического описания - кандидатской диссертации "Основные фонетические и морфологические особенности манас-аульско-аркасского говора аварского языка" [1959; см. также 1957; 1957а], он опубликовал статьи об образовании множественного числа в прилагательных и причастиях с префиксальным классным показателем [1964] и несколько работ по аварской фонетике [1964а; 1967].Отдельным проблемам морфологии аварского языка, в т. ч. и в сопоставительном плане с материалом андийских языков, посвящены некоторые специальные статьи 3. М. Магомедбековой. Особый интерес представляет ее статья об аварских локативах. Демонстрируя различие локативных серий на -д и -ml, 3. М. Магомедбекова [1956: 238] пишет, что «в литературном языке серия на -ml почти сливается с серией на -д, но в диалектах она выступает довольно ясно». Следует особо выделить следующие статьи 3. М. Магомедбековой, посвященные различным аспектам аварского языка: [1986; 1988; 1990; 1990а; 1995].Об интересе грузинских ученых к проблемам аварского языка свидетельствуют также работы Б. К. Гигинейшвили [1977], В. В. Киквидзе [1960], 3. Л. Кикнадзе [1963], Г. Б. Гоголашвили [1980], И. Т. Гудава [1983; 1985; 1985а], X. Г. Иванишвили [1991; 1992] и др.Аварское языкознание не может быть представлено и без тех исследований по андо-цезским языкам, которые были осуществлены Т. Е. Гудава, И. И. Церцвадзе, 3. М, Магомедбековой, Д. Имнайшвили, Э. А. Ломтадзе и другими дагестановедами Грузии, хотя ограниченность тематики нашего исторического обзора непосредственно аварским языком не позволяет нам охарактеризовать эти работы в данном исследовании.0.1.4.3. Современные исследования Существует не так уж много описаний аварского языка, помимо рассмотренных в предьщущих главах, которые охватывали бы целиком всю его грамматическую систему. Эти описания представляют собой учебные пособия для педучилища [Абдуллаев, Сулейманов 1965] и вуза [Мадиева 1965; 1967].Учебник М. Абдуллаева и Я. Сулейманова [1965] содержит ряд оригинальных идей. В частности, рассматривая категорию падежа, авторы вьщеляют шестую серию местных падежей с показателем -ml, обозначающую нахождение одного предмета над другим. При определенной близости по значению серий на -д и на -ml (падежи обеих серий показывают нахождение предмета на поверхности) их различие заключается в том, что первая показывает нахождение предмета вообще на чемнибудь, в то время как серия на -ml означает обычно нахождение предмета на горизонтальной поверхности. а) ФОНЕТИКА Специальное исследование аварской фонетики было опубликовано Г. И. Мадиевой в качестве учебного пособия для студентов [1981]. В этой работе содержится краткий обзор предшествующих исследований фонетики аварского языка (А. А. Шифнер, П. К. Услар, Л. И. Жирков, А. Чикобава и И, И. Церцвадзе, Ш. И. Микаилов, Т. Е. Гудава, Н. Трубецкой, Б. К. Гигинейшвили), приводится артикуляционная характеристика фонем, сведения об их употребительности. По мнению Г. И. Мадиевой, "лабиализованные согласные в аварском языке, несомненно, являются самостоятельными фонемами" (с. 14), на что, в частности, указывает их появление в начале слова, где сочетания согласных не приняты.Из фонетических процессов в пособии нашли отражение следующие: чередование н/м при словообразовании и словоизменении, выпадение согласных (особо выделяются случаи выпадения аффикса родительного падежа при словообразовании: гъаки[л]бер "колесо"; аффикса множественного числа и классного показателя), явление сингармонизма, делабиализация при образовании форм множественного числа с суффиксом би, явления субституции и метатезы. В книге подробно анализируется структура слога, стечения согласных, типы слогораздела. Автор отмечает слабую изученность аварского ударения, которое обычно падает на первый или второй слог в слове, однако закономерного распределения между этими двумя позициями выявить не удается. Завершает книгу анализ проблем письменности и правописания.Аварской фонетике посвящены специальные статьи И. И. Церцвадзе [1952; 1958; 1959; 1960; 1974], Т. Е. Гудава [1954; 1955; 1956; 1958; 1959; 1967; 1970], 3. Н. Джапаридзе [1957а; 1964а; 1967], Э. А. Ломтадзе [1962], М. Ч. Чеерчиева [1978; 1981; 1981а; 1984а], К. Ш. Микаилова [1968а; 1972], Я. Г. Сулейманова [1960], И. А. Исакова [1981], Г. Б. Гоголашвили [1980], И. Т. Гудава [1982; 1986] и др. Специальная статья, посвященная изменениям в фонологической системе литературного аварского языка опубликована в последнем выпуске Ежегодника иберийскокавказского языкознания [Магомедбекова 1995].Характеристика фонетических особенностей южноаварских диалектов содержится в специальной статье Ш. И. Микаилова [1949]. Общей характеристике звуковой системы закатальского диалекта посвящена статья П. А. Саидовой [1981а]. Фонетические особенности некоторых диалектов и говоров аварского языка освящаются в статьях Э. Ш. Микаилова [1965; 1974]. Характеристика лабиализованных согласных в арадерихских говорах аварского языка содержится в статье М. А. Магомедова [1992]. б) МОРФОЛОГИЯ Говоря об исследованиях по аварской морфологии, выполненных в последние годы, нельзя не назвать в первую очередь монографию Г. И. Мадиевой[1981].Естественно, что современное авароведение располагает и значительным количеством специальных публикаций, акцентирующих внимание на отдельных морфологических вопросах. Так, категории грамматического класса посвящены специальные статьи А. Чикобава [1937], Т. Е. Гудава [1954а; 1953], А. А. Бокарева [1940], И. И. Церцвадзе [1970] и М. Г. Исаева, исследовавшего в этом плане говоры анцухского диалекта [1989]. в) ИМЕННЫЕ КАТЕГОРИИ В морфологии имени исследователей аварского языка привлекает целый комплекс проблем.Состав именной основы обсуждается в работах К. Ш. Микаилова [1964] и Г. И. Мадиевой [1969]; Б. М. Атаева [1985а], П. А. Саидовой [1985], Я. Г. Сулейманова [1985] и др. по категории числа; Д. Р. Гаджиевой [1979а], Т. Е. Гудава [1979а] в связи с характеристикой прилагательных; А. Чикобава [1942], И. И. Церцвадзе [1953; 1978], Ш. И. Микаилова [1972], Б. М. Атаева [1989; 1983; 1988; 1990; 1985; 1985а; 1992а], Я. Г. Сулейманова [1979], П. А. Саидовой [1983] содержащие анализ местоимений; А. Чикобава [1948; 1948а], И. И. Церцвадзе [1946; 1962; 1978], Т. Е. Гудава [1960], В. В. Киквидзе [1960], 3. М. Магомедбековой [1956; 1959; 1986; 1987а; 1990], Ш. И. Микаилова [1948], К. Ш. Микаилова [1968], Г. И. Мадиевой [1969], У. 3. Эльдаровой [1972; 1973; 1974], П. А. Саидовой [1972; 1985; 1987], И. А. Исакова [1979; 1983] М. Г. Исаева [1987], М. А. Магомедова [1997] о различных аспектах падежной системы; Б. М. Атаева [1991] об именном словоизменении и др.Общая характеристика падежной системы аварского языка, равно как и отдельных падежных единиц была дана У. 3. Эльдаровой [1972; 1973; 1974]. По ее мнению, "фактический материал языка, наблюдения над живой речью и над языком художественной литературы и периодической печати позволяют квалифицировать транслатив как вполне самостоятельный падеж, оформленный морфологически и имеющий свои собственные синтаксические функции" [Эльдарова 1974: 5]. В работе также выделено несколько подтипов образования косвенной основы [Эльдарова 1974: 13]: Первый подтип. Имена с согласным исходом, которые образуют косвенную основу путем распространения основы гласными -а, -о, -и, -у.Второй подтип. Имена с согласным и гласным исходом, которые образуют косвенную основу путем наращения детерминантов -ду, -зу, за, -ло, -ро.Третий подтип. Имена с гласным исходом, которые образуют косвенную основу путем изменения конечных гласных основы.Четвертый подтип. Имена с согласным исходом, которые образуют косвенную основу посредством изменения основы и распространения ее главными -и, -а.Пятый подтип. Имена с согласным исходом, которые образуют косвенную основу путем изменения основы и распространения ее гласными -о, -и.Шестой подтип. Имена с гласным исходом, у которых при образовании косвенной основы меняется конечная гласная и сама основа в целом.Седьмой подтип. Имена с гласным и согласным исходом, которые образуют косвенную основу распространением основы (Wurzelerweiterung) детерминантом -да, причем перед ним выпадают конечные гласная и согласная.Достаточно большое внимание в специальной литературе было уделено и отдельным аспектам падежной системы.В специальной статье К. Ш. Микаилова об аварском эргативе убедительно показан также инновационный характер литературного показателя эргативного падежа -цца при несомненной архаичности его коррелята -д в южных диалектах [Микаилов К. 1968: 199].Особенности именного склонения в южных диалектах - закатальском и анцухском - анализируются в диссертации И. А. Дибирова [1993].Склонение существительных и местоимений анцухского диалекта анализирует М. Г. Исаев [1987]. Различным аспектам падежного словоизменения посвящены также статьи К. Ш. Микаилова [1987] о маркированном номинативе, Г. И. Мадиевой об основе склоняемого имени существительного [1969], П. А. Саидовой об одном форманте локатива I серии [1972]; И. А. Исакова [1983] о классных экспоненты в падежных формантах и др.В ряде статей анализируются особенности числовых противопоставлений. П. А. Саидова рассматривает особенности образования форм множественного числа имен существительных в закатальском, анцухском [1981], карахском [1985] диалектах; Б. М. Атаев [1985а] о категории числа в местоимениях. В статье Я. Г. Сулейманова [1985] отмечается двоякое образование форм множественного числа, ср. хабар 'весть, известие' - мн. хар6ал//хабарал, кут-ул//кат-ал 'кошки', хоб 'могила' - хобал//хабал//хабзал и т. п. Одной из параллельных форм при этом является безударный суффикс -ал, интерпретируемый автором как показатель ограниченного количества, в то время как его коррелят - неограниченного: Колот1а дагьалго рукъал ругоан "На хуторе было несколько домов", но Росолъ г1емерал рукъзал ругоан "В селении было много домов".Специфика существительных pluralia tantum в аварском языке рассматривается в специальной статье Г. И. Мадиевой и Д. Самедова [1988].Именам числительным и наречиям аварского языка в описательном или историческом плане посвящены специальные работы Т. Е. Гудава [1980], Ш. И. Микаилова [1972], К. Ш. Микаилова [1962; 1964а], И. А. Исакова [19816] и др.Всесторонней характеристике аварских прилагательных посвящена специальная работа Д. Р. Гаджиевой "Имя прилагательное в аварском языке" [1979а]. Эта книга состоит из введения, двух частей и заключения.Во введении прослеживается история изучения аварского языка .В первой части "Общая характеристика имени прилагательного в аварском языке" обсуждается вопрос выделения имени прилагательного как самостоятельной части речи. Как указывает автор, имена прилагательные в аварском языке, как и в других горских языках Дагестана, имеют статус самостоятельной категории, хотя и представляют собою морфологически слабо развитую часть речи, которая характеризуется лишь тремя-четырьмя суффиксами. Наиболее характерным грамматическим признаком прилагательного является его изменение по классам, например: ворхатав вас "высокий мальчик"; йорхатай яс - "высокая девочка"; борхатаб рукъ "высокий дом"; рорхатал рукъзал "высокие дома".В аварском языке, по мнению автора, имеются как полные, так и краткие формы прилагательных. Последние лишены морфологического оформления. Для разграничения краткой формы прилагательного и наречия автор предлагает использовать контекст, ср. Пумахан рек1араб баг1ар г1аларча Туплисалде - нахъе рек1араб дица 'На гнедой (букв. 'красной') лошади, на которой ездит Умахан в Тбилиси и обратно, ездил и я'; Ясалъ к1аз баг1ар гъабуна 'Девочка платок красным сделала'. В первом предложении в препозиции к существительному находится прилагательное баг!ар 'гнедой, гнедая', во втором предложении в препозиции к глаголу - наречие.Подразделяя прилагательные аварского языка на качественные и относительные, относительно-притяжательные, качественноотносительные, автор отмечает, что качественные прилагательные выражают признак предмета, который может проявляться в большей или меньшей степени. Суффиксы качественных прилагательных: -а-, -я- + классные показатели (-в, -й, -б).По способу образования относительные прилагательные подразделяются на образованные: 1) от именительного падежа существительных с помощью суффиксов - а-, -ия-, -се- и 2) от родительного падежа существительных с помощью суффикса -а. С точки зрения семантики предлагается выделять, следующие группы относительных прилагательных: 1) обозначающие признак предмета по отношению ко времени {ихдалилаб 'весенний'), 2) обозначающие признак предмета по материалу {ганч1илаб 'каменный' и т. п.). Прилагательные этой группы могут превращаться в качественные, ср. ганч1илалрак1ал 'каменные сердца' и др., 3) выражающие отношение к неодушевленному предмету (нак/кТгигаб 'туманный' и т. п.).Характеризуя формы выражения степеней сравнения, Д. Р. Гаджиева отмечает, что в аварском языке имена прилагательные не имеют особых форм для сравнительной и превосходной степеней, как, скажем, прилагательные в русском языке. Особенность аварских сравнительных определений состоит в том, что прилагательное остается неизменным; входящий в них сравниваемый предмет, имеющий низкую ступень качества, ставится в форме местного, падежа означающего удаление с поверхности предмета, а сравнивающий - в форме именительного падежа. В книге отмечается также наличие частиц - г1ан 'также' 'как' и г1адин 'как будто' для выражения сравнительной степени, указывающей на равенство качества, например, цигЫн к1удияб цер бук1унаро 'Лиса не такая большая, как медведь'. Для образования превосходной степени используются слова ц1акъ 'очень', бищун 'самый', г1емер 'много'. Заключает первую часть книги характеристика классных показателей, особенностей их функционирования в именах прилагательных аварского языка.Во второй части "Словообразование имен прилагательных" дается классификация имеющихся в аварском языке способов словообразования: 1. Морфологический - суффиксация. 2. Морфолого-синтаксический: а) словосложение, б) усечение слов, в) субстантивация. 3. Семантический различные виды семантических переносов.Среди прилагательных, образованных с помощью словосложения, существуют следующие разновидности: 1. Сложные прилагательные с сочинительной связью: а) парноповторные {бат1и-бат1иял веказул бат1ибатЫял вагонал руго 'у разных веков разные вагоны'); б) один из компонентов которых имеет самостоятельное значение, второй рифмуется с ним (Писибикъинал харбал 'пустые-мелкие разговоры'); в) образованные с помощью удвоения основы (второй компонент имеет начальный сонорный 'л '^: гьуи-муинал лсал 'разные сладкие вещи'); г) образованные путем сочетания основ прилагательных, обозначающих цвета (хъахТ-чараб буртина 'бело-пестрая бурка'); д) образованные с помощью повтора для выражения интенсивности качества {кунч1-кунч1араб 'очень блестящий').2. Сло:жные прилагательные, образованные из сочетаний: а) существительное + качественное прилагательное' (растТеренал 'тонкие как волосы'; б) наречие + прилагательное' {бец1хъах1илаб 'темно-синий'): в) 'числительное + прилагательное' {анлъбохилаб "шестиногий") и при помощи слов мах1аб, къераб, х1апаб.В книге, кроме того, рассматриваются субстантивированные прилагательные и их склонение, а также краткие формы прилагательных.Заключает вторую часть книги анализ заимствованных прилагательных - из арабского {камилаб 'совершенный'), персидского (нагагъаб 'неожиданный'), тюркских языков {басмаяб 'печатный') и русского {худо^кественнияб "художественный"). г) ГЛАГОЛ И ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ Различные аспекты глагола и глагольного словоизменения исследовались в специальных статьях И. И. Церцвадзе [1970], Т. Е. Гудава [1972; 1974], 3. М. Магомедбековой [1988], И. А. Исакова [1980а; 19806], М. Г. Исаева [1980; 3. М. Магомедбековой [1992] о причастии в аварско-андийских языках, Б. М. Атаева о типах масдара [1989а] и о природе вспомогательного глагола [1991а], Р. Э. Гамзатова об аблауте в глагольной системе [1982] и превербнопослеложной системе мазадинского (ташского) говора [1983], Д. Самедова [1988] о форме инцептива и категории наклонения [1980], П. А. Саидовой о спряжении глагола [1983а], о причастии [1989а] и временных формах [1991а] закатальского диалекта, 3. М. Маллаевой [1997] о семантических и структурно-морфологических особенностях масдара, М. X. Шаховой [1995] о категории наклонения, 3. М. Маллаевой об образовании деепричастий [1996], о функционировании временных деепричастий [1989] и др.Морфологическая структура глагола явилась предметом специального исследования в диссертации М. М. Нурмагомедова [1993], опубликовавшего также несколько специальных статей об образовании деепричастий [1986], о временных глагольных формантах [1991], о категории вида [1991а] и др.Специальную статью посвященную категории залога опубликовал М. И. Магомедов [1997].Из статей, посвященных служебным частям речи, можно назвать работы М. X. Шаховой "Функциональная характеристика модальных частиц в повествовательном предложении аварского языка" [1996] и "Модальные слова в аварском литературном языке" [1996а]. д) СЛОВООБРАЗОВАНИЕ Аварское словообразование послужило предметом рассмотрения во многих работах. Специально этой теме посвящена кандидатская диссертация 3. Алиханова [1994]. Основные цели и задачи этой работы формулируются следующим образом: "... описание всех способов образования имен существительных, глаголов, прилагательных и наречий, их анализ, выявление основных словообразовательных аффиксов, морфемного состава производных слов, дать семантическую и структурную характеристику сложных слов, исследование закономерностей словообразования" [Алиханов 1994: 3]. Из статей, посвященных отдельным вопросам аварского словообразования можно назвать "Об одном словообразовательном суффиксе аварского языка" К. Ш. Микаилова [1965], "Глагольное словообразование и семантические особенности аварского глагола" 3. М. Магомедбековой [1990а], «Один из специфических способов глагольного словообразования в аварском языке» Б. М. Атаева [1993] и вошедшие в сборник "Вопросы словообразования дагестанских языков" (Махачкала, 1986): "Суффиксальное образование глаголов в аварском языке" 3. Алиханова и 'Роль пространственных наречий в образовании сложных глаголов аварского языка" 3. М. Исаевой.Аффикс -чи, занимающий особое место в словообразовательной системе аварского языка, послужил предметом специальной статьи Н. Джидалаева и 3. Алиханова. Согласно выводам, сделанным в статье, "... на стыке аварско-кумыкских языковых контактов в аварском языке возник гибридный по своему генезису способ словообразования, он включает в себя, с одной стороны, исконно аварский способ словосложения, где вторым компонентом выступает чи "человек", "мужчина", ч1улсу "женщина", с другой - новообразования с заимствованным кумыкским суффиксом -чи, но подчиненным парадигме аварского существительного чи "человек", "мужчина" [Джидалаев, Алиханов 1985: 52]. е) СИНТАКСИС Именные словосочетания в аварском языке подробно анализируются в монографии проф. К. Сулеймановой [1980]. Во введении книги дается обзор истории изучения аварского языка и рассматриваются отдельные вопросы теории словосочетания: взаимоотношение словосочетания с другими языковыми единицами - словом и предложением, языковой статус сочинительных сочетаний и т. п. Словосочетание в книге определяется как "соединение двух и более знаменательных слов, связанных между собой по смыслу и грамматически и служащих для расчлененного обозначения качества предмета, действия и т. д." [с.28].В главе "Типы синтаксической связи слов в аварском литературном языке" автор характеризует следующие средства выражения синтаксических отношений между компонентами словосочетаний: а) форма слова, б) служебные слова, в) порядок слов. Среди форм слов, служащих средством синтаксической связи, выделяются падежные формы существительного, особые глагольные формы на -алдаса 'с тех пор как', -ин- 'если', -абго 'как только' и др., союзы и союзные слова, послелоги. Различается прямой и обратный порядок слов: "Если при обычном порядке в данных словосочетаниях (хъвараб miexb 'написанная книга', цТалараб газета 'прочитанная газета' -Б. А.) наблюдаются атрибутивные отношения, то при инвертированном - отношения эти превращаются в предикативные" (С.32).Далее в книге характеризуются типы синтаксической связи: согласование, управление и примыкание. Согласуемыми в аварском языке могут быть полная форма прилагательного, некоторые местоимения, порядковые числительные и причастия. Управление отмечается в случаях, когда зависимое слово ставится в требуемой стержневым словом' форме.Примыкают в аварском языке наречия и деепричастия, которые могут при этом согласовываться в классе и числе с подлежащим, например: Вац окани-в xymlaua 'Брат внутри остался', Яц окани-й хутЫна 'Сестра внутри осталась' и т. п.Различаемые в аварском языке смысловые отношения между компонентами различных словосочетаний сводятся к определительным, объектным и обстоятельственным, которые "в зависимости от конкретного лексического наполнения словосочетания... могут быть осложнены дополнительными оттенками в значении" (с.37).Основную часть книги составляет непосредственная характеристика различных структурных типов именных словосочетаний аварского языка. Среди субстантивных словосочетаний выделяются следующие структурные типы: а) словосочетания с зависимым существительным в различных падежах; б) словосочетания с зависимым прилагательным в полной или краткой форме; в) словосочетания с зависимым порядковым или количественным числительным; г) словосочетания с зависимым местоимением; д) словосочетания с зависимым причастием; е) словосочетания с зависимым масдаром. "Наиболее распространенными и широко употребительными среди субстантивных словосочетаний в аварском языке являются субстантивные словосочетания с зависимым родительным падежом, выражающие определительные отношения" (с.57). В зависимости от лексического наполнения словосочетаний с зависимым родительным падежом они классифицируются на следующие группы; а) словосочетания с родительным отношения {Ленинил музей 'музей Ленина' советалъуп член 'член совета' и т. п.); б) словосочетания с родительным падежом качественной характеристики {к1удияб рак1алъул чи 'человек большого сердца' и т. п.), в) словосочетания с родительным принадлежности {Мусал хъитал 'сапоги Мусы' и т. п.); г) словосочетания с родительным падежом конкретизации и уточнения {г1акълуялъул кутак 'сила ума' и т. п.).В словосочетаниях данного типа родительный падеж может выражать также отношения количества, целого и части, материала, носителя признака, причины.Дательный падеж зависимого существительного выражает обычно отношения предназначения и ограничения: рахъдае хъаба 'кувшин для молока', васазерет1ел 'одежда для мальчиков', инвалидазе бак/'место для инвалидов', Местные падежи зависимого слова служат в субстантивных словосочетаниях для выражения определительно-пространственных отношений: xiamluda хьит 'сапог на ноге; Киевалде нух 'дорога на Киев'.Словосочетания с зависимым именем прилагательным подразделяются на две группы в зависимости от формы прилагательного полной или краткой. Прилагательные в полной форме могут быть отыменными (захТматаб хъулухъ 'трудная работа'), адвербиальными {нек1сияб г1умру 'прошлая жизнь') или отглагольными {босизесеб ххам "материал, который будет куплен'). Предлагается также семантичеекая классификация подобных словосочетаний на основе значения прилагательного: а) словосочетания с прилагательным, обозначающим внешние черты или признаки; б) словосочетания с прилагательным, обозначающим внутренние свойства, черты характера; в) словосочетания с прилагательным, обозначающим принадлежность, и т. п. К основным чертам словосочетаний с прилагательным в краткой форме относится, прежде всего, ограниченность их употребления преимущественно в поэтической речи. Достаточно узким оказывается и круг существительных, сочетающихся с подобными прилагательными. В качестве особой группы выделены словосочетания с зависимыми сложными прилагательными: ц1амх1алаб квен 'соленая еда, пища', багТаркьераб горде 'платье красного цвета', г1азухъах1аб гъумер 'белоснежное лицо', кьер-кьераб партал 'разноцветная одежда' и т. п.Зависимое причастие, как указывается в книге, различает формы времени {хъураб оц 'зарезанный бык', х1инкъулеб гТака 'боязливая корова', пулеб г1азу 'снег, который наметет' и др.), положительные и отрицательные, а также понудительные формы. Определяемое слово может быть по отнощению к причастию как субъектом {къалам босарав студент 'студент, взявший карандаш'), так и объектом (Салимица eumlapae гъалмагъ 'товарищ, посланный Салимом').Далее характеризуются субстантивные словосочетания, в которых роль зависимого слова выполняют имена числительные - количественные, дробные и множимые. Среди них "встречаются также и такие словосочетания, в которых в функции зависимого компонента выступают нумеративы, т. е. слова со значением определенной меры, через которые может быть осуществлена связь с конкретным числовым обозначением: къали 'мера сыпучих тел (около 14 кг)', сах/'мера зерна (приблизительно 2,5 кг)', центнер 'центнер', метр 'метр', килограмм 'килограмм', сантиметр 'сантиметр', миллиметр 'миллиметр', тонна 'тонна', декалитр 'декалитр (10 литров)' и т. п. (с. 121).Классификация словосочетаний с зависимым местоимением основывается на семантических разрядах местоимений: притяжательные {дир вац 'мой брат') возвратные {жибго бече 'сам теленок'), указательные {доб заман 'то время'), определительные (щибав ни 'каждый человек') обобщительные (т1олго чед 'весь хлеб'), неопределенные {кинабалиго miexb 'какая-то книга'), отрицательные (щибниги хайир 'никакая польза').В сочетании с существительными в современном аварском языке могут выступать наречия почти всех разрядов: образа действия, времени, места, количественные, причины и цели.Среди масдарных словосочетаний (т. е. с главным словом - масдаром) довольно разнообразны по значению словосочетания с зависимым существительным в родительном (родит, падеж субъекта; носителя признака и др.) и эргативном (объектные, определительно-объектные, определительно-временные, субъектные и причинно-следственные отношения). В книге рассмотрены также масдарные словосочетания с зависимыми наречиями: качественными и обстоятельственными - места, времени, цели и причины.В особую группу выделены именные словосочетания с послелогами, которые могут выражать следующие отношения; пространственные {к1удияб росдада цебе 'перед большим селом'); временные {студентазул сессиялда хадуб 'после студенческой сессии'); причинно-целевые и др.Адъективные словосочетания, т. е. сочетания с прилагательным в полной форме в качестве главного слова, менее продуктивны, чем субстантивные, но достаточно разнообразны по своим структурным типам.Так, зависимыми в словосочетаниях данного типа могут быть имена существительные, местоимения, числительные, наречия и глаголы в целевой форме. Наиболее употребительны в аварском языке адъективные словосочетания, в которых формой зависимого существительного является дательный падеж (чорхое заралияб 'телу вредное' и др.). С другой стороны, не очень продуктивны словосочетания с зависимым глаголом в целевой форме, поскольку круг прилагательных, образующих данный тип словосочетаний, не широк (ср. ц1алдезе к1ух1алав 'ленивый учиться', лъедеэе лсигарав 'способный плавать').Завершается обзор именных словосочетаний аварского языка характеристикой - нумеративных и местоименных словосочетаний. Как видим, книга К. Сулеймановой является весьма подробным изложением особенностей различных структурных типов словосочетаний аварского язьжа.В работе К. Сулеймановой "выявляется целый ряд специфических для аварского словосочетания черт, влияющих, во-первых, на решение проблемы вьщеления предикативной синтагмы и состава главных членов предложения (в языках эргативного строя прямое дополнение признается главным членом, что влечет за собой признание предикативного характера объектных словосочетаний; в дагестанских языках нефинитные формы - масдар, инфинитив, причастие, деепричастие - сохраняют падежное управление финитных форм, в том числе и управление падежом подлежащего, что приводит к необходимости выделения специальных типов словосочетания с субъектным отношением); во-вторых, на решение проблемы взаимоотношения знаменательных и служебных частей речи (от этого зависит классификация словосочетаний с наречиями - как главными, так и зависимыми компонентами словосочетаний)" [Сулейманова 1990: 39]. Проблемы словосочетаний в аварском языке получили освещение и в других публикациях К. Сулеймановой [1966; 1967; 1980а; 19806; 1990 и др.].Инфинитные словосочетания аварского языка стали предметом исследований М. И. Магомедова [1989; 1990; 1991; 1992]. М. И. Магомедов подчеркивает, что "главные компоненты инфинитных конструкций являются всего лишь лексико-семантическими единицами, которые служат в языке для выражения непредикативных отношений. Финитные же формы глагола придают предложению грамматическую и смысловую законченность. Финитные формы глагола образуют конструкции синтаксиса предложения, а инфинитные формы - конструкции синтаксиса словосочетания" [Магомедов 1992: 6]. В статьях М. И. Магомедова [1995, 1995а] обсуждается проблема главных членов простого предложения и структура простого предложения [1996]. Из работ других авторов по данной проблематике отметим статьи 3. М. Магомедбековой [1977а] о синтаксических особенностях глаголов чувственного восприятия в аварско-андийских языках.Со времени публикации фундаментального исследования по синтаксису аварского языка А. А. Бокарева в аварском языкознании не было еще трудов, в которых бы достаточно подробно анализировалась структура сложного предложения с учетом достижений современной синтаксической теории. Эта трудоемкая и непростая задача решается в монографии Д. Самедова [1995], в которой представлено все разнообразие полипредикативных конструкций аварского языка, дается их исчерпывающая классификация, указываются особенности аварского синтаксиса по сравнению с русским.Первую главу ("О специфике сложного предложения в аварском языке в сопоставлении с русским") в основном составляет сопоставительный анализ теоретических концепций, связанных со спецификой полипредикативности в дагестанских языках (ср. дискуссию вокруг дихотомии "инфинитный оборот - придаточное предложение"). Здесь же мы находим перечень обобщенных характеристик аварского сложного предложения с точки зрения автора, считающего деепричастные, причастные и иные конструкции придаточными предложениями.Во вторую главу вошел анализ сложносочиненного предложения.Указывая на неоднозначность статуса элементов лсеги, цинги, киниги, гурони, автор предлагает компромиссный термин "союзное средство". Для данной главы характерна тщательность проведенного анализа и детальность предлагаемой рубрикации, включающей следующие типы сложносочиненных предложений: 1. Предложения с соединительными союзами; 2. Предложения с противительными союзами; 3. Предложения с союзным средством "абуни"; 4. Предложения с союзным средством "гурони"; 5. Предложения с разделительными союзами.Третья глава посвящена бессоюзному сложному предложению.Здесь содержится квалифицированная разработка проблемы, не освещавшейся до этого в достаточной степени на материале аварского языка. В частности, здесь выделены такие типы бессоюзных сложных предложений, как: а) бессоюзные сложные предложения с соединительноперечислительными отношениями, б) бессоюзные сложные предложения с сопоставительными отношениями, в) бессоюзные сложные предложения с пояснительно-уточнительными отношениями, г) бессоюзные сложные предложения с отношениями обусловленности.Из работ последних лет следует отметить специальные статьи М. М. Халикова [1997а; 19976], затрагивающие вопросы транспозиции синтаксических структур в аварском языке. ж) СТИЛИСТИКА Совершенно новой и неисследованной для дагестанского языкознания областью является стилистика. И только совсем недавно появилось первое в дагестанском языкознании монографическое исследование М. М. Халикова по лингвостилистике "Основы стилистики аварского языка" [1997]. В этой книге на разноплановом материале, собранном из разговорно-речевых, литературно-художественных и фольклорных текстов, исследованы стилистико-выразительные ресурсы современного аварского литературного языка. В этом исследовании впервые в истории изучения аварского языка привлечены для лингвистического анализа специфические разговорные факты речи.Благодаря чрезвычайно развитой и разнообразной синонимике аварского языка, автору удалось как на лексическом так и на грамматическом уровнях исследовать стилистические ресурсы современного аварского литературного языка. М. М. Халиков проделал кропотливую работу, нацеленную на многоаспектное изучение закономерностей стилистического функционирования языковых средств аварского языка. Автор отмечает "...такие специфические для аварского языка и отличающие его от русского языка стилистические явления, как необычайная активность конструкций с двойным отрицанием (особенно в побудительных высказываниях), а также широкое использование в речевом обиходе, независимо от типа речи, причастий причастных групп... Особый интерес представляет тема: глагол и текст. В аварской речи можно встретить глагольные конструкции, которые немыслимы для многих других языков: Гъов рукъги бичун вачТине бокъун вугилан абулев вук1ана "Он говорил, что хочет продать дом и потом приехать (букв.: Он дом продав приехать желая есть говорящий был)". Шесть глагольных лексем образуют сплошную синтагматическую цепь" рСаликов 1997: 133-134].В центре внимания данного исследования М. М. Халикова находятся такие явления, как синонимия, коннотативно-экспрессивный потенциал, транспозиция языковых единиц, форм и структур аварского языка.Важное место автор отводит и средствам словесной образности, которые так широко и многообразно используются для экспрессивно-образной характеристики предмета речи как в обиходно-разговорной сфере, так и в художественной литературе. Особым предметом рассмотрения является также стилистический потенциал аварского языка в области словообразования.Как отмечает сам автор, "исследование аварского языка в стилистическом аспекте только начинается... и есть все основания полагать, что со временем в авароведении стилистика займет надлежащее ей место в содружестве лингвистических дисциплин" [Халиков 1997: 134]. з) ЛЕКСИКА Говоря о работах по аварской лексикологии, прежде всего, следует назвать книгу Г. К. Казиева "Лексика аварского языка" [1969], в которой компактно изложены все основные особенности словарного состава: виды лексического значения, многозначность, омонимы, синонимы, антонимы, иноязычные заимствования (арабские слова, тюркские, иранские и русские заимствования), устаревшие слова, сложные слова, антропонимы, топонимы, фразеология.Повышение интереса к лексикологической и лексикографической проблематике было стимулировано изданием сборников по отраслевой лексике дагестанских языков. В первый такой сборник вошла, в частности, статья А. А. Ахмедова [1984], рассматривающего группу терминов родства и семейных отношений в томарском говоре анцухского диалекта, заметно отличающемся от литературного языка. Эта же лексикотематическая группа, но на несколько ином материале послужила предметом исследования в статьях П. А. Саидовой [1985а] "Терминология родства и свойства в аваро-андийских языках", К. И. Гаруновой [1985] "К вопросу о терминологии родства в некоторых говорах южного наречия аварского языка" и Г. К. Казиева [1985] 'Термины родства в аварском литературном языке", вошедших в сборник по данной проблематике. Аварской лексике посвящены многие статьи последующих сборников по отраслевой лексике - "Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Соматические термины" (Махачкала, 1986), в т. ч. "Некоторые соматические термины в аваро-андийской группе языков" П. А. Саидовой, "Некоторые соматические названия в диалектах аварского языка" К. И. Гаруновой и "Соматические термины аварского языка в прозе Расула Гамзатова" Г. К. Казиева; "Отраслевая лексика дагестанских языков: Названия животных и птиц" (Махачкала, 1988), в т. ч. "Названия животного мира в языках аваро-андийской подгруппы П. А. Саидовой и "К овцеводческой терминологии южного наречия аварского языка" К. И. Гаруновой; "Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав, кустарников" (Махачкала, 1989), в т. ч. "К характеристике некоторых фитонимов в авароандийской группе языков" П. А. Саидовой, "Названия некоторых деревьев, кустарников и их плодов в южном наречии аварского языка" К. И. Гаруновой и "К обшей характеристике названий травянистых растений в составе аварских словосочетаний" М. И. Магомедова и К. И. Гаруновой. См. также статьи К. И. Гаруновой о названиях косточковых плодовых растений в аварских диалектах [1992], о животноводческой лексике [1987] и М. И. Магомедова, К. И. Гаруновой [1992] о названиях дней недели и месяцев в южных диалектах. Терминология свадебного обряда у закатальских аварцев рассматривается в статье М. Ч. Чеерчиева [1984]. Лексика животноводства стала объектом исследования и в статьях грузинского лингвиста 3. Н. Джапаридзе [1966; 1975].Как отмечает редактор в предисловии к последнему сборнику по отраслевой лексике [1989], "можно сказать, что во всех без исключения статьях вводится в научный оборот новый значительный материал, собранный авторами преимущественно во время проведения экспедиционных полевых исследований или в специальных поездках к носителям языков. Несмотря на то, что в научном и творческом плане статьи сборника нельзя считать адекватными, все они, тем не менее, значимы и представляют большой научный интерес как собрание лексем одного из малоизученных или совершенно не затронутых исследованием пластов лексики каждого языка" [1989: 3-4].Популярным направлением лексикологии является ономастика.Среди работ по топонимике можно назвать кандидатскую диссертацию И. Г. Магомедова "Аварские географические названия внутригорного по Дагестана" (на соискание уч. степени канд. географ, наук) [1974], статью С М . Хайдакова "Семантическая природа и познавательная ценность некоторых топонимов аварского языка" [1976], а также специальные статьи Я. Г. Сулейманова "Об образовании названий некоторых аулов" [1962], "К характеристике кусурской топонимии" И. А. Исакова [1980], "Морфемическая характеристика арадерихской (Гъарадерихъ) микротопонимии" М. А Магомедова [1988]; по антропонимике - "Об аварских прозвищах" К. Ш. Микаилова [1976], "К вопросу об антропонимии аварцев" П. А. Саидовой [1976], "Традиции наречения новорожденных у аварцев" И. А. Дибирова [1989а]; по зоонимике - статью К. Ш. Микаилова [1980] и вошедшие в сборник "Дагестанская ономастика" [Махачкала, 1991] статьи: "Микротопонимы с. Шулани" И. А. Исакова, "Заметки по микротопонимии" с. Хунзах У. 3. Эльдаровой; "Из топонимии аварцев Кахетии" X. Г. Иванишвили, "Личные имена в карахском диалекте аварского языка" К. И. Гаруновой и М. Л. Магомедовой.Во второй вьшуск сборника "Дагестанская ономастика" [1996] вошли статьи К. И. Гаруновой "Микротопонимия с. Ругуджа Гунибского района", П. А. Саидовой "К характеристике чаро-белоканских топонимических названий" и М. Ч. Чеерчиева "Некоторые топонимы и этнонимы Дагестана XVIII века".Вопросы этнонимики рассматривались в отдельных статьях К. Ш. Микаилова [1990], Б. М. Атаева [1996а; 1996в] и М. А. Агларова [1989].Надо сказать, что авароведы нередко выступали и с научнопопулярными заметками по вопросам ономастики (К. Ш. Микаилов [1990], Б. М. Атаев [1991д], М. А. Агларов [1995], И. Эрдели, М. А. Агларов [1996] и др.).К проблеме иноязычной лексики в словарном составе аварского языка сводится исследование языковых контактов. Среди работ этого направления можно назвать специальные статьи Т. М. Айтберова и Г. М.-Р. Оразаева о тюркизмах в одном из памятников [1982]; М. Т. Гудава I l l [1988] о аварском материале в грамматике арабского языка; М. Г. Исаева о тюркских заимствованиях в анцухском диалекте [1977]; К. Ш. Микаилова об аланском влиянии на аварский [1977]; И. А. Исакова, исследовавшего данную проблему на материале кусурского диалекта [1977]; М.-С. Д. Саидова [1982] и Т. Г. Таймасхановой [1985], сосредоточивших внимание на тюркизмах в салатавском диалекте; Н. Шейхова об элементах персидского языка в аварском [1974]; 3. М. Маллаевой [1997а] о лексических заимствованиях в аварском языке. Арабским заимствованиям в аварском языке посвящены статьи И. Г. Абдулжалилова [1997] , а также М. А. Магомедова [1997] исследовавшего семантико-грамматический аспект арабских заимствований в аварском языке. О лексических встречах между грузинским и аварским языком прослеживается в статьях Т. Е. Гудава [19546], М. Ш. Халилова [1991; ]; М. Ш. Халилова [1989] и X.Г. Иванишвили [1992] о грузинских заимствованиях в аварском. Грузинско-дагестанским языковым контактам посвящена диссертация М. ТТТ Халилова [1993]. Контакты между аварским и андийскими языками прослеживаются в статье 3. М. Магомедбековой [1977], между аварским и бежтинским - в статье М. Ш. Халилова [1981]. Свою диссертацию [1982] специально посвятила О. И. Виноградова древним лексическим заимствованиям в дагестанских языках. Лексике хунзахского диалекта в словаре XVIII в. посвящена статья Б. М. Атаева [19926].В условиях, когда «нет такого литературного языка народов СССР, который не обогатился бы достижениями русского литературного языка, не воспользовался бы путем прямого заимствования его лексикой, фразеологией, средствами образного выражения, его словообразовательными и другими конструкциями и моделями для своего усовершенствования» [Вопросы развития 1964: 35], немало усилий прикладывалось для освещения путей усвоения аварским языком русизмов [см.Урусилов 1966; 1967; 1991; Халиков 1991; Р. Микаилов 1985]. Особенностям синтаксиса книжных стилей [1996] и синтаксическим особенностям разговорной речи аварцев [1996а] посвящены работы М. М. Халикова.Разработка аварской терминологии нашла отражение в терминологических словарях. Словарь лингвистических и литературоведческих терминов, составленный К. Ш. Микаиловым [1991], является по своему жанру переводно-толковым словарем. В основу лингвистической части словаря был положен словник "Словаря лингвистических терминов" О. Ахмановой. "Русско-аварский терминологический словарь" является наиболее полным и проработанным с лексикографической точки зрения терминологическим словарем аварского языка. В предисловии к словарю автор отмечает ориентированность аварской терминологической системы на соответствующие терминологические системы русского языка, причем выявляются следующие группы русских и аварских терминов: 1) термины, непереводимые на аварский язык и не находящие применения в непрофессиональной речи; 2) собственно аварские термины, не находящие употребления в языке-объекте, либо такие, которые, будучи заимствованы из языкаобъекта, приобретают в метаязыке новое, специфическое значение, непонятное непрофессионалу; 3) специфические сочетания слов (русских с русскими, русских с аварскими, аварских с аварскими), которые (словосочетания) характерны только для настоящего метаязыка и в иной сфере неупотребительны; 4) лексическая метаединица характеризует метаязык иной эпохи, иного этапа развития языкознания или литературоведения, метаязык того или другого направления, течения данной науки.Автор предостерегает от впадания в крайности при формировании терминологической системы: наиболее правильная, по его мнению, позиция - смело ориентироваться на русские заимствования в области общественно-политической и научной терминологии, и в то же время "смело использовать многочисленные словообразовательные средства и лексическое богатство родных языков - то, что сегодня режет ухо и кажется смешным, завтра станет самым обычным словом".К. Ш. Микаилов отказался от «гнездового» способа подачи и толкования терминов, который широко применяется в «Словаре...» О. Ахмановой, объясняя это тем, что его словарь - преимущественно переводный. и) ФРАЗЕОЛОГИЯ Аварская фразеология представляет собой одну из наиболее продвинутых отраслей авароведения, в чем немалая заслуга принадлежит проф. зав. кафедрой Дагестанской государственной медицинской академии М. М. Магомедханову, не только разработавшему теоретические основы аварской фразеологии, но и создавшему ряд фразеологических словарей. Поскольку список публикаций М. М. Магомедханова довольно обширный, мы ограничимся здесь более подробной характеристикой его обобщающих трудов. Первым исследованием, в котором была дана всесторонняя характеристика аварской фразеологии, можно считать книгу М. М. Магомедханова "Очерки по фразеологии аварского языка" [1972], освещавшую, в частности, такие вопросы, как состояние исследования фразеологии, определение фразеологической единицы и ее отношения к другим языковым единицам, пути развития и обогащения фразеологического состава аварского языка, семантическая (в т. ч. характеристика фразеологических единиц по степени спаянности компонентов, многозначность, синонимия и антонимия как семантические признаки фразеологизмов) и структурно-грамматическая (в их соотнесенности с частями речи) характеристика фразеологизмов.Работа М. М. Магомедханова "Проблемы национально-русской фразеографии" [1988] обобщает исследования автора по практическим аспектам аварской фразеологии. В ней, естественно, дается теоретическое осмысление тех практических разработок, которые были осуществлены им в предшествующие годы.Книга состоит из пяти глав. В первой главе "Специфика и объект фразеологии как лингвистической дисциплины, ее основные понятия" предлагается очерк развития фразеологической науки, включающего несколько этапов. Первый этап связан с деятельностью А. А. Потебни, И. И. Срезневского, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. Ф. Фортунатова и др. Второй этап представлен почти исключительно работами В. В. Виноградова, развивавшего идеи как отечественных лингвистов, так и зарубежных (Ш. Балли, А. Сэше). Третий этап (60-70-е годы) характеризуется продолжением анализа конкретного материала, на фоне которого все более отчетливо вырисовываются тенденции к осмыслению теоретических проблем. Нынешний, четвертый этап развития фразеологии имеет, по мнению автора, следующие особенности; 1) продолжаются сбор и анализ конкретного фразеологического материала; 2) происходит разработка частных вопросов фразеологии на более высоком уровне.В книге рассматриваются основные признаки фразеологизма на основе его сопоставления, с одной стороны, со словом и, с другой стороны, со словосочетанием. Актуальной задачей фразеологии является определение объема фразеологического фонда разных языков, в связи с чем указывается на сосуществование понятий "фразеологии в узком смысле" и "фразеология в широком смысле".Во второй главе "Разработка вопросов фразеологии и фразеографии в дагестановедении" к числу актуальных проблем аварской и вообще дагестанской фразеографии автор относит установление общих структурно-семантических признаков фразеологической единицы дагестанских языков, создание последовательной теории фразеографии, создание диалектных фразеологических словарей, изучение отраслевой фразеологии, сравнительно-историческое и типологическое исследование фразеологии.В третьей главе "Разновидности фразеологических словарей" приводятся критерии классификации словарей, предлагавшиеся различными исследователями: по лингвистическим, психологическим, социолингвистическим и семиотическим параметрам (П. Н. Денисов); по назначению, количеству и характеру отобранного материала и его расположению в словаре (М. И. Умарходжаев). Автор оспаривает положение А. И. Молоткова о нецелесообразности включения фразеологизмов в толковые лексические словари.Характеризуя социолингвистический аспект словарной типологии, автор показывает различия в характере представленного в них материала для бесписьменных, младописьменных и старописьменных языков.Как отмечается в четвертой главе "Проблемы отбора, размеш;ения и разработки фразеологизмов в словаре", до настоящего времени нет единого принципа отбора фразеологического материала для фразеологических словарей (в частности, предлагается включать в такие словари не только сочетания, но и отдельные слова). Теоретически и практически возможны и фразеологические словари, включающие весь языковой материал и словари, отражающие неоднородность его состава (словари литературного языка, диалектные, словари профессиональных жаргонов). В словарь могут войти: 1) идиомы; 2) фразеологические сочетания; 3) фразеологические выражения, в том числе крылатые выражения и речевые формулы.Наиболее ярко специфика фразеологического словаря проявляется в проблеме выбора расположения вокабул ('опорное слово' или алфавитный порядок), для решения которой необходимо, во-первых, точное онределение лексического состава фразеологизма, во-вторых, выявление его непосредственного окружения, и, в-третьих, установление его узуальной вариантности.Важным моментом разработки фразеологизмов в словаре является справочный аппарат, включающий грамматические пометы, показывающие отнесенность фразеологизма к лексико-грамматическому разряду, вид управления, стилистические пометы, пометы, указывающие на экспрессивно-эмоциональную характеристику, историкоэтимологические справки, а также перевод и иллюстративный материал, раскрывающие значение фразеологизма.Принципы толкования и перевода фразеологизмов в словаре иллюстрируются в книге на материале немецко-русско-аварского фразеологического словаря.Хотя фразеологизмы аварского языка, как правило, однозначны, встречаются единицы, имеющие два и более значений (ср.: нахъе пикро гъеч1ее: 1) 'без задних мыслей'; 2) 'одному себе добра желающий'; 3) 'за опасное дело взявшийся без поддержки'; 4) 'не думающий о последствиях своего поступка': 5) 'не думающий о семье'). Процесс образования новых значений, отмечается в книге, происходит как в результате вторичного образного переосмысления, так и в результате параллельного переосмысления. Вторичное осмысление возможно для единиц с минимально абстрактной семантикой.Явление фразеологической синонимии обусловливает две проблемы: определение отличия синонимических форм употребления фразеологизмов от фразеологизмов-синонимов и выявление принадлежности двух форм к одному фразеологизму. Фразеологическая синонимия аварского языка иллюстрируется в книге на материале понятия 'умереть', ср.: даим къанщизе 'закрыть глаза навеки', вуссунареб сапаралъ ине 'отправиться в обратный путь', caalam щвезе 'час наступит' и т. д.Синонимы подразделяются на равнозначные (выражающие одинаковое понятие или суждение), семантические (отличающиеся семантическими оттенками) и стилистические. Фразеологические синонимы классифицируются в книге по тематическим группам.В пятой главе "Пути развития и обогащения фразеологии аварского языка в условиях национально-русского билингвизма в Дагестане" затрагиваются социолингвистические аспекты функционирования и развития аварского языка. Рассматривая аварско-русский билингвизм, автор вьщеляет следующие сферы употребления аварского и русского языков: на русском языке осуществляется значительная часть государственной и общественно-политической деятельности (конференции, совещания, собрания) республиканского, районного и иногда сельского масштаба. Основная функция аварского литературного языка - обслуживание национальной культуры (художественная литература, театр, самодеятельные коллективы, национальные школы, вузы). В повседневной производственной деятельности используются оба языка (в городах чаще русская речь, в селах - аварская). Наиболее прочные позиции у аварской речи в быту, где она обычно выступает в диалектных разновидностях.Обновление фонда фразеологических единиц в аварском языке происходит путем: 1) образования новых фразеологизмов на базе уже существующих, например, раг1алде бахъинабизе 'проводить в жизнь'); 2) заимствования из других языков путем калькирования иди же без перевода; 3) создания крылатых выражений поэтами и писателями; 4) создания пословиц и поговорок, отражающих соответствующую эпоху (например, Дирго озденлъи досул ханлъиялъухъ хисуларо дща 'Я не променяю своего узденства на его ханство'); 5) возникновения фразеологизмов в связи с историческими событиями; так, разгром войск иранского шаха в XVIII в. нашел отражение во фразеологизме Падаллъун ватани, шагъ Дагьистаналде еагъизе eumie 'Если шах сошел с ума, пошлите его воевать в Дагестан'; 6) переосмысления свободных словосочетаний, которое может быть полным или частичным; 7) обогащения фразеологии за счет структурной синонимии {бер реч1ч1изабизе // бер щвезабизе 'бросить взгляд'); 8) обогащения фразеологии за счет полисемии; 9) фразеологизации пожеланий, проклятий и заклинаний {нух бит1аги 'счастливого пути)').Источниками пополнения фразеологии являются также выражения, связанные с религией, народный фольклор и разговорная речь. Образование фразеологических гнезд происходит на базе многозначного корневого слова (например, со словом бет1ер 'голова' возникло несколько десятков фразеологизмов). В то же время происходит переход некоторых фразеологизмов в пассивный запас, т. е. устаревание.Книга М. М. Магомедханова "Вопросы фразеологии и фразеографии аварского языка" [1989] продолжает серию его работ по общей и аварской фразеологии. Она состоит из введения и двух глав. В главе первой "Состав фразеологии аварского языка" из параметров, используемых для классификации фразеологических единиц, важнейшими признаются семантические. Автор отмечает, что в аварском языке у так называемых фразеологических сращений утрачено прямое значение, но сохранилось метафорическое. В этом плане они не отличаются от фразеологических единств. Соответственно, оба типа фразеологизмов объединяются в книге под общим названием "идиомы". Классификация фразеологических единиц, прежде всего, предполагает выделение двух больших классов - устойчивых словосочетаний и фразеологизмов, соотносимых с предложениями.В группе устойчивых словосочетаний выделяются идиомы, значение которых не является простой суммой значений компонентов: къо борхизе "исполнить долг" (букв. " день поднять") и т. п. Другой чертой идиом является их образность: такие сочетания, как нусол балалъ "лезвием ножа" (перен. "насилу, с трудом, едва"), могут употребляться и как идиомы, и как свободные сочетания слов.В отличие от идиом, у фразеологических сочетаний общее значение полностью выводимо из значений составляющих их компонентов. В аварском языке налицо большая масса фразеологических сочетаний, которые едины по смыслу и не расщепляются на составные части, причем отдельные компоненты этих сочетаний употребляются в обобщенном значении, ср.: захТмат баччизе "вынести тяготы жизни", х1ал щвезе "надорваться" и др. Нередко один из компонентов подобных фразеологизмов оказывается более устойчивым, а другой - переменным, ср. ругъун лъезе 'нанести рану" и др. В этой группе фразеологизмов отсутствуют архаизмы, историзмы и т. п., поскольку они строятся на современном, живом материале.Единицы, соотносимые с предложением, автор также относит к фразеологическим, поскольку они не создаются в процессе речевого акта, а используются в виде готовых конструкций.Наиболее значительное место занимают пословицы и поговорки, обладающие следующими особенностями: выражают не понятие, а целое суждение, имеют замкнутую форму и назидательный смысл (ср. нацТие г1оло цТаха бухТуге "из-за вшей не бросай шубу в огонь"), часто используют параллелизм {лъеца гьобо, ц1еца коро "мельницу водой, а печку огнем").В группе речевых формул выделяются междометные выражения, передающие волеизъявления, эмоции, ощущения, переживания, пожелания, проклятия и заклинания.Как отмечается во второй главе "Характеристика фразеологии карахского диалекта аварского языка", отличие фразеологических единиц карахского диалекта от фразеологизмов литературного аварского языка может заключаться в следующих факторах: 1) в форме одного слова: бер Klymhu "мельком заметить" (букв, "глаз ударить") и т. п.; 2) в одном из компонентов: кьуроб лсо базе - лит. гъоркъоб ж:о базе "биться об заклад" и т.п.; 3) во всем компонентном составе: мег1 гъечТав (букв, "вид не имеющий") - лит. бег! бекарав "некрасивый, неприятный' и т. п.Автор предлагает подразделять диалектные фразеологизмы на две основные группы. В первой группе фразеологизмы образуются из слов, входящих в активный словарный запас и получающих в составе фразеологической единицы метафорическое переосмысление, ср. гъанив дибир, два солдат "здесь дибир (мулла), там солдат" (о человеке, который в одном месте ведет себя пристойно, но выезжая в другой место, забывает об этом"). В лексическом составе фразеологизмов второй группы имеются устаревшие слова или же слова с закрепленным значением. Так, только во фразеологизмах встречаются лексические единицы eaxlud (цо инсул eaxlud "ни одна дуща"), zlapac {г1арас майдан "место светопреставления") и др.Как и в дагестанских языках вообще, обращает на себя внимание обилие в карахском диалекте фразеологических единиц с опорными компонентами, обозначающими части тела - соматизмы 1: рак1 "сердце", биmlep "голова", бер 'глаз", к1ал "рот", мац1 "язык", кеер "рука"и т. д.Среди фразеологизмов, построенных по модели "соматизм + глагол", интерес вызывает использование глаголов, обозначающих действия или состояния, не свойственные органам (с) или частям тела в действительности: рак1 бекзи "сердце сломать" ("обидеть"), dumlep щущазе "голову разрушить" ("терять самообладание"), мац1 г1ункъзи "язык проглотить" ("замолчать") и др.Фразеологические единицы с терминами животного мира строятся по следующим моделям: 1) "прилагательное + существительное", ср. бидаяб чу "чистокровный конь" и т. п.; 2) "существительное + существительное + причастие", ср. буг1ода нац1 барае "ячмень клещами полный" ("богач") и т. д.; 3) "существит. в род. пад. + существит. в имен, пад.", ср. ц1улал х1ама "деревянный осел" ("худой человек") и т. д.Характеризуя семантический аспект фразеологии карахского диалекта, автор выделяет единицы, выражающие: а) физическое состояние человека - кусул г1арш г1адинав "слабый, неуверенный", букв, "как веревка из шерсти"; б) психическое и эмоциональное состояние человека - бер ч1ег1ерлъзи "завидовать", букв, "глазом чернеть"; в) умственные способности человека - гъуридав чи "умный, начитанный человек" (букв. "глубокий человек"). Они объединяются в группу, передающую характеристику человека. Другие наиболее представительные группы передают понятия родства и свойства, пространственные и временные отношения, а также обозначают качество и количество.Завершает главу грамматическая характеристика фразеологических единиц карахского диалекта, группируемых в связи с этим на именные, глагольные, адъективные, наречные, модальные (типа кин абулъиги "как ни говори", битТу бицалъи "по правде говоря"; ахир къоялъ "в конце концов" и др.) и междометные. Из специальных работ М. М. Магомедханова следует отметить статьи [Магомедханов: 1972а; 1973; 1988а; 1989а] и словари [1983; 1992; 1993; 1993а и др.].Вопросами аварской фразеологии в сравнении с андийскими языками занимается М.-Б, Д.-Г. Хангереев, защитивший кандидатскую диссертацию на тему "Сравнительный анализ соматических фразеологических единиц аваро-андийских языков [1993]. Данной проблематике посвящены также отдельные специальные статьи, в т. ч. "Предварительные наблюдения над соматическими фразеологическими единицами аварского языка" [1986], "Материалы по сравнительному обзору соматических фразеологических единиц аваро-андийских языков" [1990], "К вопросу о параметризации фразеологических единиц в национально-русских словарях" [1992], "Предварительные наблюдения над фразеологией говора сел. Тандо аварского языка" [1984]], "Сравнительный анализ фразеологических единиц с компонентом "голова" в аваро-андийских языках" [1988]. к) ДИАЛЕКТОЛОГИЯ Исследования по аварской диалектологии, фундамент которых был заложен в работах Ш. И. Микаилова, были продолжены в разработках последних десятилетий. Здесь следует особо отметить малоизвестные работы А. Р. Махмудова по исследованию закатальского диалекта аварского языка [см. Махмудов]. В его "Кратком грамматическом очерке закатальского диалекта" довольно подробно освещены вопросы фонетики и морфологии. К очерку грамматики приложены тексты с обстоятельными комментариями. Приходится с сожалением отметить, что эта работа осталась в рукописи и не доступна широкому кругу специалистов.В настоящее время хранится в Рукописном фонде ИЯЛИ ДНЦ РАН. М. Г. Исаев описал особенности некоторых говоров анцухского диалекта, главным образом, тлянадинского [1975], в т. ч. заимствования [1977], систему словоизменения существительных и местоимений [1987]; классные показатели [1989]; временные формы глагола [1975а] и др.В серии статей П. А. Саидовой рассматриваются особенности южных диалектов - закатальского [1981; 1981а; 1983а; 1987 и др.], анцухского [1981]икарахского[1985].Кусурский диалект был всесторонне обследован И. А. Исаковым [1981а], в специальных статьях которого были рассмотрены заимствования [1977]; склонение [1979]; спряжения [19806]; топонимия [1980]; числительные [19816]; служебные слова [1992] и др. Кутишинская группа говоров стала объектом исследования в диссертации Э. Ш. Микаилова [1968]; (см. также [1959] о говоре аула Чуни). Р. Ш. Микаилова и К. Ш. Микаилов посвятили специальную статью характеристике ункратлинского диалекта [1992]. Арадерихские говоры хунзахского диалекта были исследованы М. А. Магомедовым [1993], в специальных статьях которого на материале говоров освещались вопросы фонетики [1992], падежной системы [1990], микротопонимии [1988] и др. л) ВОПРОСЫ с о ц и о л и н г в и с т и к и и ИСТОРИИ АВАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА Аварский язык является средством общения не только собственно аварцев, но и этнических групп, на определенном этапе своего развития консолидировавшихся с аварцами. Ныне этноязыковая ситуация такова, что и носители разных диалектов одного и того же языка отдают предпочтение аварскому в общении между собой. Подробный социолингвистический анализ проблем взаимодействия аварского языка с русским, с одной стороны, и с андо-цезскими, с другой, содержится в монографии А. У. Урусилова. Автор отмечает: "Общеизвестно, что развитию дву- и многоязычия в первую очередь способствуют потребности социальноэкономического характера. Живя территориально бок о бок с аварцами, представители андийских и цезских языков имели издревле тесные экономические связи с авароязычными селениями" [Урусилов 1988: 20].В 1-й главе "Дву- и многоязычие в регионе" описывается сложная этноязыковая ситуация в ареале распространения языков аваро-андоцезской группы, вскрываются экстралингвистические (историкоэкономические) факторы, которые обусловили функционирование аварского языка в регионе как средства межэтнического общения среди андо-цезов и арчинцев. Дается характеристика состоянию просвещения и культуры в дореволюционном Дагестане и происходивших в этой области перемен после революции. Далее определяется роль русского языка в социально-коммуникативной системе региона, характеризуются диглоссия, дву- и многоязычие и их модели.2-я глава посвящена раскрытию следующих проблем. Изменения в использование аварского языка в различных функциональных сферах, с одной стороны, и интенсификация языковых контактов, с другой, послужили достаточно мощным толчком для внутриструктурных изменений в аварском литературном языке на всех уровнях, в особенности на лексико-семантическом (появление новых слов, расширение и переосмысление значений уже существующих в языке лексем, активизация словообразовательных процессов, обогащения лексики языка путем калькирования и т. п.). Одной из примет изменений, происходивших в рассматриваемый период можно считать формирование терминологической лексики. Изменения на фонетическом уровне демонстрируются на примере фонемы 1ф1.Функционирование русского языка как языка межнационального общения одновременно с языками народов нашей страны выдвигает на первый план изучение как видов и форм двуязычия, так и вопросов культуры русской речи нерусского населения. Вполне естественно, что в работе существенное внимание уделено изучению проблемы культуры русской речи дагестанцев, в том числе и аварцев, что, по словам автора, тесно связано с той огромной объединяющей ролью, которую играет русский язык как средство межнационального общения в условиях многонационального и многоязычного Дагестана. Одним из актуальных аспектов культуры русской речи автор считает исследование интерференции, проявляющейся как влияние структурно-типологических особенностей родного языка и влияющей на уровень владения вторым языком.Родной язык носителей аварско-русского двуязычия воздействует в большей или меньшей мере на их русскую речь и проявляется в определенных ее лексических, фонетических, а также и грамматических особенностях. Степень и характер этого воздействия зависят от таких социальных детерминантов, как уровень образования носителей двуязычия, возраст, профессия, место проживания, речевая ситуация и т. д.Русская речь аварцев испытывает интерферирующее воздействие на всех уровнях языковой структуры: фонетики, лексики, фразеологии, морфологии и синтаксиса. Анализу отклонений от норм в русской речи аварцев посвящена 3-я глава "Интерференция в русской речи аварцев".Завершается работа анализом региональной лексики, широко используемой в русской речи в Дагестане, что свидетельствует о справедливости положения, согласно которому взаимодействие и взаимообогащение языков - процесс двусторонний, ведущий к обогащению всех контактирующих языков. Являясь важным источником развития и обогащения всех дагестанских языков, русский язык пополняет свой лексический состав за счет заимствований из языков народностей Дагестана.Из специальных работ по данной проблематике следует отметить: [Урусилов 1984; 1996; 1996а].Уникальное лингвистическое явление - наддиалектная форма аварского языка - привлекала внимание многих исследователей, о чем коротко речь шла выше. Проблемы истории аварского литературного языка затрагиваются в специальной работе Б. М. Атаева "Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка" [1996а], представляющей собой сборник статей. Все статьи объединяются не только общностью их тематики. В известной степени сборник представляет единое целое как первая работа, посвященная проблемам формирования и развития аварского литературного языка. Вопросы же комплексного анализа истории формирования и развития аварского литературного языка, как известно, составляют собой одну из наиболее актуальных и в то же время слабо разработанных проблем авароведения, решение которой может иметь немаловажное значение в таких сферах дагестановедения, как компаративистика, социолингвистика, источниковедение и др. Историческим предпосылкам и истокам формирования аварского литературного языка специально посвящены работы Б. М. Атаева [1991в; 1991г]. м) ВОПРОСЫ АВАРСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ Историко-этнолингвистическому описанию аварцев специально посвящена книга Б. М. Атаева "Аварцы: история, язык, письменность" [1996в]. Помимо исследования вопросов собственно истории, языка и письменности, здесь обобщаются и факты по древней истории аварцев в плане этногенеза, историко-культурных связей с другими народами, происхождения этнонимов и т. д. Комплексный подход, включающий в себя знания исторических (археология, этнография, источниковедение) и других гуманитарных дисциплин (лингвистика, литературоведение) позволяет автору подробнейшим образом проследить за становлением и развитием аварского письма и письменных традиций аварцев. В этой работе впервые приводится и схема "распада" прааваро-андо-цезской языковой общности, учитывающей хронологические рамки.Третья глава этой книги специально посвящена истории развития аварской письменности (с. 40-74). Хотя этот вопрос и становился объектом внимания некоторых специалистов аварского языка [Саидов 1948; 1976; Мадиева 1980; Атаев 19916], автор вновь возвращается к данной проблеме, т. к. все предыдущие исследования носили частный, фрагментарный характер и не смогли в полной мере отразить всю картину развития этого процесса. Автор отмечает, что "становление и развитие аварской письменности происходило долгим и длительным путем, пронизанным многочисленными преградами и преодолениями. Борьба двух религий и стоящих за ними культур, "двух идеологий, двух тенденций общественного развития" [Гамзатов Г. 1978: 154] наложила свой отпечаток на становление и развитие аварского письма".Особо автор останавливается на вопросе о письменности древней Кавказской Албании, в состав которой входили предки нынешних дагестанцев, в том числе и аварцев.Специальная статья, посвященная истории аварской письменности опубликована в новом сборнике "Вопросы кавказского языкознания" [АтаевБ. 1997а]. н) СОПОСТАВИТЕЛЬНОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ Существенный прогресс отмечается в сопоставительном аварскорусском языкознании. Первым опытом комплексного сопоставления грамматического строя русского и аварского языков можно назвать учебное пособие Г. И. Мадиевой [1959; второе издание 1991], в котором достаточно подробно освещены особенности аварского языка по сравнению с русским в области фонетики, морфологии, а также синтаксиса. В этом учебном пособии сосредоточен и целый ряд наблюдений, имеющих не только методико-дидактическое, но и общелингвистическое значение.Из морфологических явлений в работе Г. И. Мадиевой рассмотрены морфологический состав слова (корень, приставки, суффиксы, основа слова; словообразование, особенности частей речи - число и падежи существительных; разряды местоимений и т. д.; из синтаксических - связь слов в предложении (отмечаются различия в согласовании в сопоставляемых языках), дана характеристика членов предложения - подлежащего (обращается внимание на наличие в аварском языке четырех видов простого полного предложения, квалифицируемых по форме подлежащего), сказуемого (подчеркивается, что в аварском в число главных членов входит и объект), определения (наиболее заметно здесь различие в позиции несогласованного определения), дополнения, обстоятельства.Таким образом, в данной работе достаточно четко намечены основные контуры сопоставительной грамматики русского и аварского языков.В известной степени, к данной работе тесно примыкает и книга Б. М. Атаева "Самоучитель аварского языка" [19966]. Выполненный в качестве учебного пособия "Самоучитель" состоит из следующих разделов: элементарный курс грамматики аварского языка, тексты для чтения, сводные таблицы грамматических форм, русско-аварский и аварскорусский словари и система упражнений для закрепления теоретического материала. Грамматические формы и словосочетания даются, в основном, на фоне сопоставления-сравнения с соответствующими формами русского языка. Содержание работы разбито на 30 отдельных занятий, которые следуют в определенной последовательности, необходимые для постепенного углубления знаний в процессе усвоения языка. Отказ от общепринятой последовательности тем грамматического курса выдвигает на первый план ту информацию, которая помогает усвоению материала на начальных и последующих этапах самостоятельной подготовки. Все темы построены с учетом конкретных условий Дагестана и несут большую информационную нагрузку. В этой работе автор приводит довольно подробное описание специфических аварских фонем - звуков, современный практический алфавит с примерным произношением каждого звука, акцентируется внимание на особенности аварского ударения.Очень подробно в "Самоучителе" рассмотрены все части речи, и в особенности глагол; девять занятий из тридцати посвящены различным формам и категориям глагола, что, естественно, объясняется сложностью и функциональной специфичностью данной части речи в аварском языке. Так же подробно и доступно описываются и другие знаменательные и служебные части речи, члены предложения, вопросы формо= и словообразования. Рассмотрены также вопросы синтаксиса как простого, так и сложного предложения. "Самоучитель" представляет собой первый опыт составления подобного рода пособий не только по аварскому языку, но и по всем языкам Дагестана и имеет большое значение для изучения и практического овладения аварским языком.В этом же ряду следует назвать и другую книгу Б. М. Атаева "Русско-аварский разговорник" [1992], состоящий из тематически объединенных разделов, каждый из которых посвящен определенной теме и включает в себя наиболее употребительные в повседневном общении слова и выражения как на русском, так и на аварском языках.Из публикаций последних лет привлекают внимание специальные статьи А. У. Урусилова [1980; 1991] об особенностях выражения семантики сравнительной степени в русском и аварском языках, 3. Гунаева[1972] о перфекте английского глагола и его семантикограмматических соответствиях в аварском, Т. И. Миксон, в которой проводится сравнение структурных особенностей вопросительного предложения в аварском и русском языках [1991] и 3. М. Курамагомедовой [1995, 1996], дающей сопоставительную характеристику способов именного словоизменения в аварском и русском языках. Синтаксическая проблематика рассматривается в статьях У. А. Исламовой [1996; 1996а], где вторым компонентом сравнения выступает английский язык. Относительно новое направление аварско-русской сопоставительной лексикологии представлено работами П. А. Магомедовой [1993 и др.]. Из работ последних лет особо следует назвать статьи П. А. Магомедовой "Структурно-синтагматический компонент значения и глагольное управление в аварском и русском языках" [1997] и "Типология диффузности (амбивалентности) глагола в аварском и русском языках" [1997а].Тематически к сопоставительному направлению примыкают проблемы перевода, освещение которых ограничивается пока специальной статьей по переводу на аварский язык Нового Завета [Гимбатов, Тестелец 1994]. Авторы отмечают, что "в некоторых случаях аварский язык предлагает более точные языковые эквиваленты греческому, чем, например, русский или английский языки... Кроме нескольких чисто языковых преимуществ, особенности аварской культуры в некоторой мере ставят читателя аварского перевода в выигрышное положение по сравнению с читателем переводов на русский и другие языки Европы. Причина в том, что многие элементы культуры древней Передней Азии сохранились на Кавказе в нетронутом или в почти нетронутом виде. Примеры хозяйственных и бытовых деталей, остающихся за пределами опыта жителя индустриальных стран, в особенности горожанина, но сохранивших свою актуальность для жителя высокогорных районов Кавказа, весьма многочисленны. Таким образом, - заключают авторы, - аварский язык в некоторых отношениях оказывается более выразительным и адекватным, чем языки, имеющие долгую и плодотворную традицию библейских переводов". о) СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ На наш взгляд, было бы неправильным в книге такого рода опустить исследования, в которых аварский язык предстает в кругу родственных языков. Выше уже говорилось о значительном вкладе в развитии этого направления дагестановедения в трудах Т. Е. Гудава, 3. М. Магомедбековой и других исследователей. Здесь же хотелось бы остановиться на характеристике более поздних работ.В книге М. Е. Алексеева "Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков" [1988] предлагается опыт реконструкции прааваро-андийского языкового единства на уровне морфологии, а также на протоаварском и праандийском этапах его последующего развития.Значительное место уделено в книге истории грамматических категорий аварского языка, анализ которых составляет первую главу. На протоаварский хронологический уровень проецируются категории числа и падежа. Разнообразие ныне имеющихся способов образования множественного числа сводится к четырем архетипам (*-а, *-би, *-и, *-ду). В классной системе восстанавливается утраченный показатель IV класса *р. В глаголе предполагается первоначальное выражение настоящего и будущего одной формой. в монографии не только восстанавливается ряд общеандийских морфологических показателей (падежей, косвенной основы, числа), но и достаточно четко очерчивается сфера их функционирования. Среди общеандийских глагольных категорий в монографии рассмотрены категории числа, времени и наклонения, а также такие формы, как причастие и деепричастие, инфинитив, масдар, каузатив.На основе сопоставления протоаварской и праандийской морфологических систем восстанавливается прааваро-андийский морфологический инвентарь. Специально в монографии рассмотрены основные черты працезской морфологической системы и на основе этого поставлен вопрос о возможности реконструкции общеаваро-андо-цезского единства. В связи с этим предпринята попытка реконструировать отдельные прадагестанские именные и глагольные форманты и проследить их развитие не только в аваро-андо-цезских, но и в других современных дагестанских и (частично) нахских языках. Вопросам реконструкции общедагестанского генитива посвящена статья М. Е. Алексеева [1992а].Книгу Б. М. Атаева "Морфология аваро-андо-цезских языков" [1996] можно охарактеризовать как во многом сравнительно-историческую, в которой последовательно характеризуется словоизменение именных частей речи (включая существительное, прилагательное, числительное, местоимение и наречие) в аварском, андийских и цезских языках. Автор не ставил своей целью сравнительно-историческую реконструкцию, однако в ходе изложения значительное место отводит экскурсам исторического характера.Первая глава книги "Имя существительное" открывается анализом особенностей имени существительного в аварском языке. Характеризуя категорию класса, автор обращает внимание на то, что процесс окаменения классных показателей в аварском языке еще не закончен. Категория числа, по мнению автора, одна из основных грамматических категорий в аварском языке, охватывающей, хотя и в разной степени, практически все части речи. В разделе, посвященном категории падежа, анализируются способы образования косвенной основы, типы склонения, особенности местных падежей.В андийских языках в основном представлена трехклассная система, в то время как, в андийском и чамалинском - пятиклассная. Разбирая суффиксы множественного числа, автор отмечает сложности выявлении общих закономерностей. При этом указывается на возможность отнесения к общеандийским суффиксам - бе (-6-), -е, -ди, -ли. При склонении совпадение косвенной основы с основой именительного падежа в андийских языках наблюдается только у части имен. В книге подробно рассматриваются особенности образования падежных форм андийских языков - основных и местных. Последние образуют восемь серий, причем некоторые характеризуются близостью значений (например, для выражения понятия "на чем-либо" используются три серии). Структурная близость цезских языков, отмечается в книге, облегчает сопоставление многих функционально близких грамматических категорий. Так, показатели грамматических классов во всех цезских языках идентичны. По способу образования форм множественного числа цезские языки отличаются значительным разнообразием. При склонении же представлены одни и те же флексии.Вторая глава "Имя прилагательное" включает разделы, посвященные характеристрже прилагательного в аварском, андийских и цезских языках. Автор отмечает возможность образования относительно-притяжательных прилагательных - от форм родительного падежа с помощью суффикса а-б в аварском языке либо -ияб к форме именительного падежа существительного. Сложности разграничения относительных и притяжательных форм автор иллюстрирует на примере фраз типа руччабазул хабар "женские разговоры" и "разговоры женщин". Далее автор характеризует особенности прилагательных отдельных андийских языков. Так, имя прилагательное в андийском языке может включать в свою морфологическую структуру классный показатель, хотя большинство прилагательных их не имеют. Степени сравнения образуются описательно. В цезских языках простое первообразное прилагательное не обладает особыми морфологическими показателями. Вторая глава включает и обобщающий раздел "Сравнительный анализ прилагательных в аваро-андоцезских языках".В третьей главе "Имя числительное" фиксируется наличие следующих структурных типов аварских числительных: 1) чистая основа (цо "один"); 2) основа + частица {к1и-го "два"); 3) основа + соединительная морфема или слово + основа + частица (анцТила к1и-го "двенадцать").При преобладании в аварском счете двадцатиричной системы обращается внимание на числительное лъеберго "тридцать" - этимологически "три (ср. лъаб-го) десять".В четвертой главе "Местоимения" анализируются особенности личных местоимений аварского, андийских и цезских языков. В аварском языке при склонении местоимений по типу существительных обнаруживаются и некоторые особенности, касающиеся образования косвенной основы, формантов родительного падежа и некоторые др. Предполагается, что эргатив в личных местоимениях - явление вторичное.Особое внимание уделяет автор выражению множественности в личных местоимениях аваро-андо-цезских языков. Форма проявления категории числа здесь имеет лексический характер. Специфику составляет также наличие особой категории инклюзива-эксклюзива, ныне представленной в аварском и андийских языках. Сохранившаяся в цезских языках единая форма местоимения 1-го лица множественного числа соответствует аваро-андийскому инклюзиву. Заключают главу обобщающие разделы: "Сравнительный анализ личных местоимений аваро-андоцезских языков", в котором обращается внимание на следующие моменты: различия в оформлении эргатива; соответствие аварского генитива на -р классному генитиву андийских языков и др.; "Лично-указательные местоимения в аваро-андо-цезских языках", где отмечается, что в целом для дагестанских языков характерна пятичленная дейктическая система, содержащая полный набор демонстративов, отражающих все основные степени удаленности денотатов от говорящего: нахождение предмета рядом с говорящим или слушающим, выше, ниже, на одном уровне с ними; "Вопросительные местоимения в аваро-андо-цезских языках", где, основываясь на данных ботлихского языка, противопоставляющего формы одушевленности энлъила "кто?" и неодушевленности эбхула "что?", предполагается, что в аваро-андо-цезских языках имел место переход от оппозиции одушевленности-неодушевленности к оппозиции личности-неличности.В пятой главе "Наречия" последовательно характеризуются особенности образования и функционирования наречий в аварском языке и его диалектах, в андийских и цезских языках. Важным морфологическим признаком аварских наречий автор считает их соотнесенность с другими частями речи, причем многие из них являются застывшими падежными формами существительных или глагольными формами. Андийские наречия могут быть образованы при помощи специальных суффиксов или частиц. Во всех цезских языках в качестве наречий могут употребляться и послелоги.В работах Б. М. Атаева [1983; 1985; 1985а; 1988; 1989; 1992а и др.] воссоздается исторический процесс формирования и развития системы личных местоимений на языковом материале аваро-андо-цезских языков.0.1.4.4. ЗАРУБЕЖНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В разное время исследования по аварскому языку публиковались учеными ряда зарубежных стран: Германии, Нидерландов, Франции, Австрии, Великобритании, США, Норвегии, Бельгии, Швейцарии, Польши, Чехии, Словакии и др. Ниже приведем лишь те из них, непосредственно касающиеся исследования собственно аварского языка.Аварскую речь переселенцев в Турцию (ее. Гюней, Эсадие и Султание близ г. Яловы) изучал Ж. Шарашидзе [1981]. Данная книга состоит из предисловия и двух частей. Довольно исчерпывающий грамматический очерк базируется на живой аварской речи и включает следующие компоненты: фонетическая система (первая глава): гласные (отмечается наличие назального гласного j^ и умляутизированных о и ц), ударение (автор особо подчеркивает важную роль ударения во всех аварских диалектах), звуковые процессы в системе вокализма; согласные (особое внимание автор обращает на фонетическую природу "сильных" согласных), система латеральных, лабиальные комплексы; система именных классов (вторая глава); именная морфология (третья глава), где дается достаточно детальная классификация типов склонения, причем отмечается наличие смешанных типов (например, слово ц1ц1ум "орел" дает, по автору, четыре способа образования эргатива, называемого в книге "инструменталисом", ср.: ц1ц1ум-алълъ, ц1ц1ум-и-цца, ц1ц1у-д-у-цца, ц1ц1ом-о-цца). Подробно рассматривается образование множественного числа имени, система локативных падежей, где вьщеляется по четыре падежа: локатив, аллатив, аблатив и транслатив. По образованию, локативных падежей выделено три типа (в зависимости от косвенной основы). Далее (четвертая глава) описываются личные, вопросительные и возвратные местоимения; наречия и вопросительные прилагательные; вопросительные наречия и производные от них; дейксис и анафора; наречия и наречные лексемы с локальной флексией. Там же характеризуются имена прилагательные, степени сравнения прилагательных и их образование; числительные. В пятой главе автор рассматривает "первичные" (простые) формы глагола; формы наклонений; характеризуются причастные и деепричастные формы. Шестая глава посвящена композитным (сложным) глаголам и системе времен; отдельно рассматривается категория аспекта. Следующая (седьмая) глава посвящена предикативности и актантным отношениям; вопросам, связанным с различными синтаксическими моделями. Здесь характеризуются посессивная, дативная, локативная ("суперэссив") конструкции. Завершается эта глава описанием свободных предикативных синтагм с различными классными показателями.Ко второй части приложены тексты, индекс аварских слов и лингвистическая карта Кавказа. Индекс аварских слов содержит около пятисот лексических единиц.По словам 3. М. Магомедбековой, в этой книге "обращает на себя внимание оригинальная структура исследования, многие положения автора вызывают живой интерес. В книге делается серьезная попытка в ряде случаев по-новому рассматривать факты аварского языка. Некоторые положения и интерпретации существенно расходятся с ранее известными" [Магомедбекова 1984: 187].Английский лингвист, специалист в области аварского языка Саймон Крисп, работавший долгое время в Институте перевода Библии (в рамках этого Института осуществляется перевод Библии и на ряд языков Дагестана, в т. ч. и на аварский), опубликовал статью [1984], в которой проанализировал развитие норм аварской орфографии по отношению к заимствованиям. Автор отмечает, что если первый свод правил аварской орфографии, разработанный А. Шамхаловым (1931) предполагает фонетическую адаптацию (упрощение начальных групп согласных, передача гласных в соответствии с произношением, переход ф > и), то в дальнейшем возобладала норма написания русских и интернациональных заимствований в соответствии с русской орфографией. Из других орфографических проблем в статье рассмотрены вопросы обозначения латеральной и увулярной аффрикат, правила правописания гласных, а также интенсивных согласных. Автор отмечает негативный характер нестабильности орфографии, частых ее изменений.Чехословацкий языковед В. Черны посвятил специальную работу [1971] синтаксису и морфологии аварского глагола. Категория падежа в аварском языке служила объектом исследования Л. Йемслева [1937].Проблема членов простого предложения в аварском языке [1971] и диалектах [1980] разрабатывалась немецким языковедом Й. Бехертом. Ему же принадлежит небольшая, но емкая статья "Аварское гъобол и гъалмагъ" [1966]. В этой статье Й. Бехерта делается вывод, что в современном аварском слове гъобол сохранилось древнее название народа - гъалб-, сопоставляя при этом с кавказским alban греческого происхождения [Bechert 1966: 132]. Другому немецкому языковеду Э. Леви принадлежит работа "Опыт характеристики аварского языка" [1953]. Стоит также упомянуть о довольно подробной рецензии К. Л. Эбелинга "[1966] на книгу А. Чикобава и И. И. Церцвадзе "Аварский язык".Нельзя обойти вниманием также статьи Г. Фенриха и Г. Мейнхольда о фонемностатистических сопоставлениях между аварским и некоторыми другими языками [1973] и Б. Дж. Хьюита "Северный ветер и Солнце" в аварском языке [1981].Различные аспекты глагольного словоизменения и эргативной конструкции рассматривались в публикациях ученой из Франции К. Чехофф [1972; 1973; 1979; 1979а; 1980; 1980а; 1983] и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование и развитие аварского литературного языка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате комплексного анализа истории формирования и становления аварского литературного языка - одного из государственных языков Дагестана, проведенного в настоящей работе, подтверждается положение о том, что исследование проблем, связанных со становлением и развитием литературных языков представляет собой одно из перспективных направлений не только современного кавказского языкознания, особенно на материале таких слабоизученных в этом отношении языков, как аварский.

Продемонстрирована сложность переплетения различных аспектов функционирования современного аварского литературного языка, наличие в нем разноуровневых отложений предшествующих эпох дописьмен-ного развития, представляющих собой порою противоречивые тенденции, а также предпринята попытка систематизации всего комплекса вопросов, неизбежно возникающих при анализе отдельных частных проблем аварского языкознания.

В исследовании поставленных перед нами вопросов мы исходили из понятия литературного языка, включающего следующие признаки: 1) наличие исторически сложившейся нации, 2) поливалентность (обслуживание литературнным языком всех сфер общественной жизни и культуры), 3) стандартность (недопустимость локальных или вариантных реализаций), на основе которых понятие "литературный язык" дифференцируется от близкого к нему понятия "письменный язык".

При рассмотрении аварского литературного языка мы исходили также из того, что литературный язык является одной из форм существования языка, входящей в функциональную парадигму, противопоставля-ясь территориальным и социальным диалектам, полудиалектам и койне. Вместе с этими конкретными формами существования языка литературный язык в каждый момент истории как бы составляет единое коммуникативное целое.

К основным результатам данной работы можно отнести, во-первых, научно обоснованную периодизацию аварского языка письменной и дописьменной эпох и, соответственно, выделение основных определяющих признаков каждого из выделенных этапов; во-вторых, выявление характера общедагестанского и общеавароандоцезского наследия в современном аварском языке, с одной стороны, и тех инноваций, которые возникли в ходе самостоятельного развития аварского языка от протоаварского состояния до настоящего времени; в-третьих, описание корпуса письменных памятников аварского языка, что дает возможность проследить формирование и становление норм письменной фиксации аварской речи средствами арабской графики; в-четвертых, определение отношения к аварскому литературному языку его диалектов, включая северное и южное наречия; вклада в формирование литературного языка устного народного творчества и художников слова прошлого; в-пятых, объективная оценка языковым реформам 20-х-30-х гг. нашего столетия, демонстрация роли в формировании современных литературных норм писателей-классиков (Гамзат Цадаса и др.); в-шестых, описание современной социолингвистической ситуации и формулировка варианта решения проблем языковой политики как по отношению к собственно аварскому языку, так и по отношению к близкородственным андийским и цезским языкам.

Как констатируется в исследовании, к настоящему времени история изучения аварского языка представляет собой вполне сложившийся самостоятельный источник по истории языка, поскольку те сведения, которые приводятся в первых материалах по языку, во многих случаях в связи с развитием языка уже можно считать утраченными. Таким образом, анализ первых и некоторых дальнейших публикаций по аварскому языку составляют важнейший компонент базы данных по истории становления и формирования аварского литературного языка. К этому стоит добавить и то, что первые грамматические описания оказывали существенное влияние на последующие разработки, формируя тем самым грамматическую традицию, в дальнейшем тем или иным образом накладывавшую своеобразный отпечаток на литературные нормы.

В работе отстаивается тезис о том, что в процессе исторического развития языка сохраняется определенная преемственность различных отрезков его истории. Основным фактором подобной стабильности, естественно, является его коммуникативная роль. Тем не менее, наряду с этим происходит непрерывное обновление структурных элементов языка на всех уровнях языковой системы - фонетическом, грамматическом и лексическом. Это означает, что история литературного языка неизбежно соприкасается с теми сферами, которые изучаются исторической и сравнительно-исторической грамматикой, включая, конечно, и историческую фонетику.

В связи с этим значительное место в исследовании уделено лексическим свидетельствам генетических корней аварского языка. Аварский язык представляет собой самостоятельное ответвление аваро-андо-цезской подгруппы нахско-дагестанских языков, обнаруживая большую близость к андийским языкам, проявляющуюся как в лексике, так и в фонетике и грамматике. Поэтому в связи с отсутствием письменных источников достаточно большой хронологической глубины основная нагрузка при воссоздании структурного облика протоаварского языка ложится на сравнительные данные современных аварских диалектов и родственных андийских и цезских языков.

В словарном составе аварского языка выделяется несколько пластов исконной лексики. Наиболее древним является слой общедагестанской (общевосточнокавказской) лексики, выявляемый путем обнаружения словарного единства аварского и других дагестанских языков. Это единство демонстрируется многочисленными словарными сопоставлениями.

Методом внутренней реконструкции определены некоторые черты протоаварского языка, отличающиеся от современного его состояния.

Говоря о формах существования аварского языка в настоящее время, мы обращаем внимание прежде всего на его общественные функции. Вопрос об общественных функциях языка нельзя считать решенным и в общетеоретическом плане, поскольку представители различных направлений в социолингвистике по-разному определяют их состав. Что касается аварского языка, то здесь следует отметить, что на аварском языке издается художественная и общественно-политическая литература, выходят газеты, журналы, ведутся радио- и телепередачи. Работает Государственный музыкально-драматический театр им. Г. Цадасы (с 1935 г.).

В авароязычных районах аварский язык является также языком производственной и общественно-политической деятельности. Широкое функционирование аварского языка в сфере массовой коммуникации приводит к необходимости решения вопросов нормирования, разработки системы функциональных стилей, создания общественно-политической и иной терминологии. Функционально-стилистическая дифференциация считается в теоретической лингвистике одним из важнейших параметров существования языка, его стратификации и варьирования.

В связи с выполняемыми аварским языком общественными функциями нельзя не затронуть вопрос о наличии нескольких ареалов распространения аварского языка со своими специфическими чертами: а) Дагестан, б) Азербайджан, в) Турция. Особенно важно подчеркнуть, что если в Дагестане аварский язык имеет все признаки литературного, то в Азербайджане он функционирует на уровне диалекта, не имеющего опоры на какую-либо письменную традицию. Более сложным в этом отношении является положение аварского языка в Турции.

Аварский язык является средством общения не только собственно аварцев, но и этнических групп, на определенном этапе своего развития консолидировавшихся с аварцами, что, как можно полагать, имеет уже длительную историю. Достаточно интенсивные лингвистические контакты приводили и приводят к значительному влиянию аварского языка на андийские и цезские, что выражается в основном в лексике. В настоящее практически все взрослое население носителей андийских и цезских языков в различной степени владеет аварским языком.

В решении вопросов этноязыковых взаимоотношений в аваро-андо-цезском регионе, на наш взгляд, следует исходить из Конституции Республики Дагестан, статья 31 которой говорит: о праве свободно определять и указывать свою национальную принадлежность. Однако независимо от того, будет ли признан их этнически самостоятельный статус или нет, по нашему мнению, необходимо сохранить положительный опыт этнической консолидации, с одной стороны, и проводить дифференцированную этноязыковую политику, с другой. В частности, следовало бы подумать о создании для данных этнических групп своего варианта учебника аварского языка для первых классов (возможно, опирающегося на базовые буквари родных языков).

В таких официальных документах, как «Декларации о языках народов России», Закон РФ «О языках народов РФ», Постановление ВС РФ «О порядке введения в действие Закона РФ «О языках народов РФ», а также «Конституция Республики Дагестан» был заложен правовой базис осуществления государственной культурно-языковой политики, подлежащей конкретизации и дальнейшей реализации (об этом же говорится в принятой ВС РФ "Концепции Госпрограммы по сохранению и развитию языков народов России") в соответствующих региональных программах.

В Дагестане необходимо принятие комплексного Закона "О языках народов Дагестана" и соответствующей Госпрограммы "О сохранении и развитии языков народов Дагестана". В то же время, как представляется, возможен и иной путь: создание такой комплексной программы на основе интеграции программ по отдельным языкам Дагестана. С учетом этого второго подхода нами был подготовлен проект программы «Развитие и функционирование аварского языка в республике Дагестан», вытекающий из соответствующей Государственной программы по языкам народов Дагестана.

Список научной литературыАтаев, Борис Махачевич, диссертация по теме "Кавказские языки"

1. Абдуллаев 3. Г. Орфографический застой и перестроечный бум изучения дагестанских языков// Советский Дагестан. 1989. - № 5. - С. 24-33.

2. Абдуллаев 3. Г. Особенности языковой политики в отношении языков малочисленных народов Дагестана в советский и постсоветский периоды // Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках: Материалы Всерос. науч. конф. М., 1994. - С. 5-10.

3. Абдуллаев И. X. Опыт анализа лакской этнонимии // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 151-187.

4. Абдулаев М., Сулейманов Я. Аварский литературный язык: Учебник для педучилищ. Махачкала, 1965. - 261 с. - Авар. яз.

5. Абдулжалилов И. Г. К арабизмам в аварском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 2. - Махачкала, 1997. - С. 95-99.

6. Агаев А. Г. Функции языка как этнического признака // Язык и общество. М., 1968. - С. 124-138.

7. Агларов М. А. К изучению аварских этнонимов // Социальная терминология в языках Дагестана. Махачкала, 1989. - С. 129-134.

8. Агларов М. А. Авары: ранние формы самоуправления // Возрождение, 1995, № 2. С. 14-17.

9. Айтберов Т. М. "Авар" (к изначальной локализации)//Тез. докл. конф., поев, итогам геогр. исслед. в Дагестане. Махачкала, 1966.-С. 123.

10. Айтберов Т. М., Оразаев Г. М.-Р. Тюркизмы в аварском языке XVII в. (По данным перечня имущества княгини Кихилей) // Тюркскодагестанские языковые контакты (исследования и материалы). Махачкала, 1982. - С. 48-61.

11. Айтберов Т. М. Аваро-арабская надпись из сел. Корода (XIII-XIV вв.) // Эпиграфика Востока. М., 1985. - Вып. XXIII. - С. 79-81.

12. Айтберов Т., Абдулкеримов М. О древних записях на аварском языке // Литературный Дагестан, Махачкала, 1990, № 3. - С. 79-82. - Авар. яз.

13. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М.: Наука, 1988. - 223 с.

14. Алексеев М. Е. Вопросы истории языка в трудах Ш. И. Микаилова // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992. - С. 139-141.

15. Алексеев М. Е. К реконструкции общедагестанского генитива // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992а. - С. 22-28.

16. Алексеев М. Е., Раджабов Р. Предпосылки создания цезской письменности // Caucasian Perspectives/ G.Hewitt (ed.). Unterschleissheim; Miinchen: Lincom Europa, 19926 . P. 372-376.

17. Алексеев M. E. Андийские языки // Дагестан: село Хуштада. М., 1995.-С. 82-103.

18. Алексеев М. Е. Алипби: Букварь цезского языка. М., 1993. - 81 с.

19. Алиханов С. 3. Суффиксальное образование глаголов в аварском языке // Вопросы словообразования дагестанских языков. Махачкала, 1986.-С. 47-56.

20. Алиханов С. 3. Словообразование в аварском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Махачкала, 1994. - 26 с.

21. Алпатов В. М. Об эффективности языкового законодательства // Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках: Материалы Всерос. науч. конф. М., 1994. - С. 5-10.

22. Арнольд И. В. Стилистика современного английского языка. Л.: Наука, 1973.- 140 с.

23. Атаев Б. М. Некоторые замечания о генезисе форм инклюзива и эксклюзива в аваро-андо-цезских языках // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 117-122.

24. Атаев Б. М. Сравнительный анализ местоимений аваро-андо-цезских языков: Автореф. дис. .канд. фил. наук. Махачкала, 1985.-16 с.

25. Атаев Б. М. Выражение множественности в личных местоимениях аваро-андо-цезских языков // Категория числа в дагестанских языках. -Махачкала, 1985а. С. 156-159.

26. Атаев Б. М. Некоторые особенности морфемной структуры и склонения личных местоимений аварского языка // Морфемный строй дагестанских языков. Махачкала, 1988. - С. 44-48.

27. Атаев Б. М. Местоимения аваро-андо-цезских языков: историко-сравнительный анализ / АН СССР. Даг. фил. Ин-т истории, яз. и лит. им. Г. Цадасы. Махачкала, 1989. - 169 с. - Деп. в ИНИОН АН СССР 22.08.1989, №39386.

28. Атаев Б. М. К вопросу о типах масдара в аварском языке // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках: Материалы XII регион, науч. сес. по изуч. системы и истории ИКЯ, 21-23 сент. 1989 г. -Черкесск, 1989а С. 130-132.

29. Атаев Б. М. Именное словоизменение аварского языка / АН СССР. Даг. фил. Ин-т истории, яз. и лит. им. Г. Цадасы. Махачкала, 1991. - 168 с. - Деп. в ИНИОН АН СССР 11.03.91, № 44205.

30. Атаев Б. М. Некоторые аспекты природы вспомогательного глагола бук1ине "быть" в аналитических временных формах аварского языка // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991а.-С. 27-31.

31. Атаев Б. М. Об упорядочении и совершенствовании аварского алфавита // Красное знамя. -19916.-29 июня. Авар. яз.

32. Атаев Б. М. Исторические предпосылки и истоки формирования болмацЩ общеаварской языковой нормы // Всесоюзн. науч. конф.

33. Проблемы происхождения нахских народов": Тез. докл. Шатой, 1991в. - С. 48.

34. Атаев Б. М., Атаев М. М. Из опыта исследования социально-политических структур средневековой Аварии // Восток прошлое и будущее народов. 1УВсесоюзн. конф. востоковедов: Тез. докл. - М., 1991г. -С. 73-74.

35. Атаев Б. М. Пасынки в собственном доме (о проблемах родных языков в Дагестане) // Северный Кавказ. -1991 д. май.

36. Атаев Б. М. Заралищ, хайирищ? (Литературный язык: вред или польза?) // Красное знамя. -1991 е. 30 нояб. - Авар. яз.

37. Атаев Б. М. Аварцы или маарулальцы.? // Красное знамя. -1991 ж. -5 окт. Авар. яз.

38. Атаев Б. М. Русско-аварский разговорник . Санкт-Петербург, 1992.-222 с.

39. Атаев Б. М. Опыт реконструкции прономинальной системы аварского языка // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992а. - С. 29-35.

40. Атаев Б. М. Лексика хунзахского диалекта в словаре И.-А. Гюльденштедта // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 19926. - С. 24-29.

41. Атаев Б. М. Актуальные вопросы письменности дагестанских языков // Проблемы развития науки и высшего образования в Дагестане в условиях рыночной экономики. Респ. науч.-практ. конф.: Тез. докл. и со-общ. Махачкала, 1992г. - С. 121-122.

42. Атаев Б. М. Аварский алфавит: каким ему быть? // Истина. 1992д. -18 нояб. - Авар. яз.

43. Атаев Б. М. Морфология аваро-андо-цезских языков. Махачкала, 1996. - 159 с. (Библиогр. с. 147-155).

44. Атаев Б. М. Актуальные проблемы формирования и развития аварского литературного языка. Махачкала, 1996а. - 44 с.

45. Атаев Б. М. Самоучитель аварского языка.-Махачкала, 19966.-122 с.

46. Атаев Б. М. Аварцы: история, язык, письменность. Махачкала, 1996в. - 92 с. (Библиогр. с. 78-91).

47. Атаев Б. М. Общественные функции аварского языка // Актуальные проблемы развития лингвистики и лингводидактики: Тез. докл. науч.-практич. конф., 12-13 нояб. 1996 г. Махачкала, 1996г. - С. 10-12.

48. Атаев Б. М. Аварский язык как язык межэтнического общения // Актуальные проблемы развития лингвистики и лингводидактики: Тез. докл. науч.-практ. конф.,12-13 нояб. 1996 г.-Махачкала, 1996д. С. 12-13.

49. Атаев Б. М. История изучения аварского языка. Махачкала, 1997. -102 с. (Библиогр. с. 73-98).

50. Атаев Б. М. История аварской письменности // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997а. - С. 158-160.

51. Атаев Б. М., Муртазалиев А. Концепция государственной программы "Развитие и функционирование аварского языка в Республике Дагестан" (Проект) // Истина. 19976. - 20 марта; 10 апр. - Авар. яз.

52. Атаев Б. М. Развитие и функционирование языков народов Дагестана" / Концепция государственной программы (Проект) // Молодежь

53. Дагестана. 1997в. -18 апр.

54. Атаев Б. М. Функциональные стили аварского литературного языка // Совр. проблемы кавказского языкознания и тюркологии: Материалы регион, науч. конф., посвящ. 65-летию кафедры даг. языков ДГУ. -Махачкала, 1997г. С. 35-37.

55. Атаев Б. М. К вопросу об общеаваро-андо-цезской лексике // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. IV. - М., «Academia», 1997. - С. 57-60.

56. Атаев Д. М. Нагорный Дагестан в раннем средневековье. Махачкала, 1963. - 253 с.

57. Атаев М. М. Авария в X-XV вв. Махачкала, 1995. - 248 с.

58. Ахмедов А. А. Термины родства у томарских аварцев // Отраслевая лексика дагестанских языков: Материалы и исследования. Махачкала, 1984.-С. 64-73.

59. Барнова Н. А. Вопросы сочетаемости согласных в аварском языке. -Тбилиси.: ТГУ, 1983. 172 с. - На груз, яз., рез. рус.

60. Баскаков Н. А. Современное состояние терминологии в языках народов СССР // Вопросы терминологии. М., 1961.

61. Бернштейн С. Б. Культурный язык, письменный язык, литературный язык // Славянские культуры в эпоху формирования и развития славянских наций XVIII-XIX вв.: Материалы международной конференции ЮНЕСКО.-М., 1978.

62. Бокарев А. А. О классных показателях в аваро-андо-цезских языках // Язык и мышление. М.; Л., 1940. - Т. X. - С. 25-53.

63. Бокарев А. А. Аварское соответствие русскому творительному предикативному падежу // Язык и мышление.-М.; Л., 1940а. Т. X. - С. 15-47.

64. Бокарев А. А. Синтаксис аварского языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. - 277 с.

65. Бокарев Е. А. Смычно-гортанные аффрикаты прадагестанского языка (опыт реконструкции) // ВЯ, 1958, № 4. С. 3-11.

66. Бокарев Е. А. Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1961. - 98 с.

67. Бокарев Е. А. Сравнительно-историческая фонетика восточнокав-казских языков. М., 1981. - 140 с.

68. Бромлей Ю. , Подольный Р. Человечество это народы. - М., 1990. -392 с.

69. Бурчуладзе Г. Т. Об одном указательном местоимении в аварском языке // Сообщ. АН Груз. ССР. Тбилиси, 1981. - Т. 101, № 3. - С. 733736. - Груз, яз., рез. рус.

70. Бурчуладзе Г. Т. Основные вопросы падежного состава и процессов склонения имен существительных в лакском языке. Тбилиси: Мецние-реба, 1986. - 138 с. - Груз. яз.

71. Быховская С. Л. Имена существительные в даргинском литературном языке // Язык и мышление. М.; Л., 1940. - Т. 10. - С. 64-101.

72. Вавилов Н. И. Учение о происхождении культурных растений после Дарвина // Избранные труды. М.; Л., 1965. - Т. V.

73. Виноградова О. И. Древние лексические заимствования в дагестанских языках: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.,1982. - 15 с.

74. Вопросы развития литературных языков народов СССР в советскую эпоху: Материалы Всесоюзной конференции. Алма-Ата, 1964. - 35 с.

75. Гаджиев В. Г. Сочинение И. Гербера "Описание стран и народов между Астраханью и рекой Курой находящихся".-М.: Наука, 1979.-272 с.

76. Гаджиев М. Г. Развитие культуры Дагестана в эпоху раннего метал-лаЮтнокультурные процессы в древнем Дагестане.-М-кала,1987.-С.5-21.

77. Гаджиев М. Г. Культура раннеземледельческих племен СевероВосточного Кавказа (эпоха энеолита и ранней бронзы): Автореф. дис. . д-ра историч. наук. Ереван, 1987а. - 48 с.

78. Гаджиев М. Г. Раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа. М.: Наука, 1991. - 264 с.

79. Гаджиев М. Г., Давудов О. М., Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV в. Махачкала, 1996. - 371 с.

80. Гаджиева Д. Р. Имя прилагательное в аварском языке. Махачкала, 1979а. - 99 с. - Библиогр.: с. 95-98

81. Гамзатов Г. Г. Формирование многонациональной литературной системы в дореволюционном Дагестане. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1978.-420 с.

82. Гамзатов Г. Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода: Типология и своеобразие художественного опыта. М.: Наука, 1982.-327 с.

83. Гамзатов Г. Г. Этническое и языковое самосознание в полиэтническом регионе // Этническое и языковое самосознание: Материалы конференции. М., 1995. - С. 29-31.

84. Гамзатов Р. Э. К аблауту в глагольной системе аварского языка // Ежегодник ИКЯ, 1982. Т. IX. - С. 152-162.

85. Гамзатов Р. Э. О превербно-послеложной системе мазадинского (ташского) говора аварского языка // Материалы 8-ой регион, науч. сес. по изучения и истории ИКЯ. Черкесск, 1983. - С. 236-242.

86. Гарунова К. И. К вопросу о терминологии родства в некоторых говорах южного наречия аварского языка // Проблемы отраслевой лексики даг. языков: Термины родства и свойства. Махачкала, 1985. - С. 21-30.

87. Гарунова К. И. Некоторые соматические названия в диалектах аварского языка // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Соматические термины. Махачкала, 1986. - С. 13-18.

88. Гарунова К. И. К овцеводческой терминологии южного наречия аварского языка // Отраслевая лексика дагестанских языков: Названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 147-154.

89. Гарунова К. И. Названия некоторых деревьев, кустарников и их плодов в южном наречии аварского языка // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. - С. 63-70.

90. Гарунова К. И. К характеристике названий косточковых плодовых растений в некоторых диалектах аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992. - С. 45-53.

91. Гарунова К. И. Микротопонимия с. Ругуджа Гунибского района // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1996.-Вып. 2. - С. 14-18.

92. Гарунова К. И., Магомедова М. Л. Личные имена в карахском диалекте аварского языка // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1991. - С. 122-127.

93. Гасанов М. Р. Палеокавказская этническая общность и проблема происхождения народов Дагестана. Махачкала, 1994. - 32 с.

94. Гасанов М. Р. История Дагестана с древности до конца XVIII века. -Махачкала: Дагкнигоиздат, 1997. 216 с.

95. Гелашвили. Г. Путешествие Гюльденштедта по Грузии. Тбилиси, 1964.-Т. II.-261 с.-Груз. яз.

96. Гигинейшвили Б. К. Сравнительная фонетика дагестанских языков. -Тбилиси: Изд-во ТГУ, 1977. 165 с.

97. Гимбатов М.-К, Тестелец Я. Г. Из опыта перевода Нового Завета на аварский язык // Альфа и Омега / Учен. зап. Общ-ва для распространения Священного Писания в России. М., 1994, № 2. - С. 117-129.

98. Гиреев В. Ю. Особенности начального периода развития вайнахских литературных языков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Грозный, 1980.- 18 с.

99. Гоголашвили Г. Б. Ассимиляция гласных в аварском языке // Ежегодник ИКЯ, 1980. Т. VII. - С. 218-227. - Груз. яз.

100. Гудава И. Т. Разъеденитель гласных в аварском языке // Вопросы анализа речи. Тбилиси, 1982. - С. 89-92. - Груз. яз.

101. Гудава И. Т. О просодической адаптации русских заимствований в аварском языке // ИКЯ, 1983. Т. X. - С. 263-264. - Груз, яз., рез. рус.

102. Гудава И. Т. Глагол к1ут1изе и выражение отрицания в некоторых глагольных формах аварского языка // Ежегодник ИКЯ, 1985. Т. XXIII.- С. 272-276. Груз, яз., рез. рус.

103. Гудава И. Т. К распределению и морфологической классификации "вставки" при склонении имен в аварском языке // Ежегодник ИКЯ, 1985а. Т. XXIV. - С. 168-169. - Груз, яз., рез. рус.

104. Гудава И. Т. Несколько случаев перемещения ударения в аварском языке // Ежегодник ИКЯ, 1986. Т. XIII. - С. 171-173. - Груз, яз., рез. рус.

105. Гудава М. Т. Некоторые особенности аварского материала в грамматике арабского языка дагестанского автора // Ежегодник ИКЯ, 1988. -Т. XV. С. 276-280.

106. Гудава Т. Е. Об одном варианте показателя третьего грамматического класса в аварско-андийско-дидойских языках // ИКЯ, 1953. Т. IV.- С. 135-143. Груз, яз., рез. рус.

107. Гудава Т. Е. К генезису латерального къ в аварско-андийско-дидойских языках и об его фонетических соответствиях в картвельских языках. // ИКЯ, 1954. Т. V. - С. 55-61. - Груз, яз., рез. рус.

108. Гудава Т. Е. К строению показателя грамматических классов в аварском языке // Языки Дагестана. Махачкала, 1954а. - Вып. 2. - С. 162-168.

109. Гудава Т. Е. О лексических встречах между грузинским и аварским языками // Сообщения АН Груз. ССР. Тбилиси, 19546. Т. XV, № 10. - С. 701-708. - Груз, яз., рез. рус.

110. Гудава Т. Е. К составу аварского слова чЫужу "женщина" // ИКЯ, 1954в. Т. 6. - С. 373-376. - Груз, яз, рез. рус.

111. Гудава Т. Е. Две надписи (грузинская и грузинско-аварская) из Дагестана // Материалы для истории Грузии и Кавказа. Тбилиси, 1954г. -Вып. 30. - С. 195-196. - Груз, яз., рез. рус.

112. Гудава Т. Е. О некоторых фонетических изменениях показателей грамматических классов в аварском и андийских языках/ / ИКЯ, 1955. -Т. VII. С. 311-330. - Груз, яз., рез. рус.

113. Гудава Т. Е. К изменению лабиализованных согласных в аварском и андийских языках // ИКЯ, 1956. Т. VIII. - С. 215-234. - Груз, яз., рез. рус.

114. Гудава Т. Е. К вопросу о фарингальных согласных в аварском и андийских языках // ИКЯ, 1958. Т. IX-X. - С. 257-267. - Груз, яз., рез. рус.

115. Гудава Т. Е. К изменению одного ряда согласных в аварско-андийских языках // Сообщ. АН Груз. ССР. Тбилиси, 1959. - Т. XXII, № 1. -С. 101-106. - Груз, яз., рез. рус.

116. Гудава Т. Е. Сравнительный анализ глагольных основ в аварском и андийских языках. Махачкала, 1959а. - 236 с.

117. Гудава Т. Е. О дательном падеже в аварском языке // ИКЯ, 1960. Т. XII. - С. 345-349. - Груз. яз.

118. Гудава Т. Е. Консонантизм андийских языков. Тбилиси: Мецние-реба, 1964.-222 с.

119. Гудава Т. Е. Ударение в глаголе аварского языка // Сообщ. АН Груз. ССР. Тбилиси, 1967. - Т. 45, № 2. - С. 541-546. - Груз, яз., рез. рус.

120. Гудава Т. Е. К вопросу о комплексах согласных в аварском языке (анлаут и ауслаут) // ИКЯ, 1970. T.XVII. - С. 183-188. - Груз, яз., рез. рус.

121. Гудава Т. Е. Багвалинский язык. Тбилиси: Мецниереба, 1971. - 244 с. - Груз. яз.

122. Гудава Т. Е. Об окончании прошедшего времени -уна в глаголах аварского языка // Труды ТГУ. 1972, № 3.

123. Гудава Т. Е. К спряжению одного ряда глаголов (цЩвизе "выжимать", квине "есть", "кушать") в аварском языке // ИКЯ, 1974. Т. XIX. - С.125-128. - Груз, яз., рез. рус.

124. Гудава Т. Е. Историко-сравнительный анализ консонантизма ди-дойских языков. Тбилиси: Мецниереба, 1979. - 223 с.

125. Гудава Т. Е. К истории окончания атрибутивных имен в аварском языке //ИКЯ, 1979а. Т. XXI. - С. 189-193.

126. Гудава Т. Е. Количественные числительные в аварско-андийско-дидойских языках (историко-сравнительный анализ) // Ежегодник ИКЯ, 1980. Т. VII. - С. 153-217. - Груз, яз., рез. рус.

127. Гукасян В. Л. О некоторых вопросах истории албанской письменности и литературы//Изв. АН Аз. ССР, сер. лит., яз. и истории. 1968, № 2.

128. Гунаев 3. С. Перфект английского глагола и его семантико-грамматические соответствия в аварском и лакском языках // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 276-288.

129. Гухман М. М. Введение // Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. М., 1977. - 343 с.

130. Гухман М. М., Семенюк Н. Н. О некоторых принципах изучения литературных языков и их истории // Известия АН СССР, 1977, серия литературы и языка. Т. XXXVI, № 5.

131. Гюлъмагомедов А. Г. Краткий словарь синонимов лезгинского языка. Махачкала, 1982. - 148 с.

132. Гюлъмагомедов А. Г. Сохранение и развитие языков как категориальные понятия лингвоэкологии // Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках: Материалы Всерос. науч. конф. М., 1994. -С. 70-73.

133. Давудов О. М. Культура Дагестана эпохи раннего железа. Махачкала, 1974. - 191 с.

134. Десницкая А. В. Наддиалектные формы устной речи и их роль в истории языка. JL: Наука, 1970. - 98 с.

135. Дешериев Ю. Д. О развитии языков народов СССР // Вопросы строительства коммунизма в СССР. М., 1959. - 368 с.

136. Джавахишвили И. А. Введение в историю грузинского народа. II. Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков. -Тбилиси, 1937. Груз. яз.

137. Джапаридзе 3. Н. Заметки по аварской диалектологии (по материалам речи аулов Манас-Аул и Аркас Буйнакского района ДАССР) // Сообщения АН Груз. ССР. Тбилиси, 1957. - Т. 18, № 6. - С. 751-757.

138. Джапаридзе 3. Н. Некоторые фонетические особенности речи селений Манас-аул и Аркас // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1957а. - Т. 3. -С. 244-261.

139. Джапаридзе 3. Н. Об одном случае переноса ударения в аварском языке (на материале хунзахского диалекта) // Сообщ. АН Груз. ССР. -Тбилиси, 1964а.- Т. XXXIV, № 1. С. 221-225. - Груз, яз., рез. рус.

140. Джапаридзе 3. Н. Лексика животноводства: опыт расположения слов по семантическим группам на материале аварского языка // ИКЯ, 1966. Т. XV. - С. 252-276. - Груз, яз., рез. рус.

141. Джапаридзе 3. Н. Гласные звуки литературного аварского языка (Рентгенографическое исследование) // Вопросы анализа и синтеза речи. -Тбилиси, 1967. С. 112-120. - Груз, яз., рез. рус.

142. Джапаридзе 3. Н. О системе обозначения возраста домашних животных в аварском языке// Ежегодник ИКЯ, 1975. Т. XI. - С. 229-232.

143. Джидалаев Н. С., Алиханов С. 3. Генезис аварского словообразовательного элемента -чи II Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. Махачкала, 1985. - С. 43-53.

144. Джидалаев Н. С. Язык общения имамата // Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20 50-х годах XIX в.: Материалы всес. науч. конф. - Махачкала, 1994. - С. 270-272.

145. Дибиров И. А. Традиции наречения новорожденных у аварцев // Имя твое мир. - Грозный, 1989. - С. 120-121.

146. Дибиров И. А. Склонение имен в южных диалектах аварского языка (на материале закатальского и анцухского диалектов): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1993. - 21 с.

147. Дирр А. М. Краткий грамматический очерк андийского языка // СМОМПК. Тифлис, 1906. - Вып. 36, отд. 4. - С. 1-200.

148. Дирр А. М. Материалы для изучения языков и наречий андодидой-ской группы // СМОМПК. Тифлис, 1909. - Вып. 11, отд. 3. VII+ 114 с.

149. Дирр А. М. Современные названия кавказских племен // СМОМПК. Тифлис, 1909а. - Вып. 40. - С. 1-28.

150. Дьяконов И. М., Старостин С. А. Хуррито-урартские и восточно-кавказские языки // Древний Восток: этнокультурные связи. М.: Наука, 1988.-С. 164-207.

151. Ефимов А. И. История русского литературного языка: курс лекций. --М., 1954.-432 с.

152. Жирков Л. И. Грамматика аварского языка. М., 1924. - XIV + 173 с.

153. Жирков Л. И. Развитие частей речи в горских языках Дагестана // Языки Северного Кавказа и Дагестана. М.; JL, 1935. - Вып. 1. - С. 155167. - Парал. текст на франц. яз.

154. Жирков Л. И. Аварско-русский словарь. М., 1936. - 188 с.

155. Жирков Л. И. Словообразование в аварском языке // Языки Дагестана. Махачкала, 1948. - Вып. 1. - С. 19-40.

156. Журавлев В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. -М., 1982.-328 с.

157. Закон: Закон Республики Дагестан о языках народов Дагестана (проект) // Национальные культуры в Российской Федерации. Информационный бюллетень. М., 1993. - Вып. 2. - С. 71-84.

158. Ибн-Русте. Из книг драгоценных камней // СМОМПК. Тифлис, 1903. - Вып. XXXII. - С. 37-54.

159. Иванишвили X. Г. Из топонимии аварцев Кахетии // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1991. - С. 41-49.

160. Иванишвили X. Г. Грузинские заимствования в тивийском говоре аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. -Махачкала, 1992. С. 58-64.

161. Исаев А. А. К вопросу о письменности народов Дагестана // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 68-93.

162. Исаев А. А. Источники по истории развития медицинских знаний в Дагестане в XVIII начале XX вв. (на языках народов Дагестана) // Источниковедение средневекового Дагестана. - Махачкала, 1986. - С. 68-87.

163. Исаев М. Г. Особенности тлянадинского говора анцухского диалекта аварского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1975. - 22 с.

164. Исаев М. Г. Неаналитические временные формы глагола тлянадинского говора аварского языка // Вопросы русского и дагестанского языкознания. Махачкала, 1975а. - С. 127-144.

165. Исаев М. Г. Азербайджанские заимствования в тлянадинском говоре аварского языка // Материалы пятой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению ИКЯ. Орджоникидзе, 1977. - С. 178-182.

166. Исаев М. Г. О двух морфологических типах глаголов в аварском языке // Вопросы русского и дагестанского языкознания. Махачкала, 1980.-С. 88-93.

167. Исаев М. Г. Особенности склонения существительных и местоимений анцухского диалекта аварского языка // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. Махачкала, 1987. - С. 176-183.

168. Исаев М. Г. Особенности функционирования классных показателей в говорах анцухского диалекта аварского языка // Категория грамматических классов в ИКЯ.- Тбилиси: Мецниереба, 1989. С. 94-103.

169. Исаев М. И. Языковое строительство как один из важнейших экстралингвистических факторов развития языка // Язык и общество. М., 1968.-С. 81-99.

170. Исаев М.И. Языковое строительство в СССР. М.:Наука,1979.-349 с.

171. Исаева 3. М. Роль пространственных наречий в образовании сложных глаголов аварского языка // Вопросы словообразования дагестанских языков. Махачкала, 1986. - С. 43-46.

172. Исаков И. А. Иноязычный элемент в кусурском говоре аварского языка // Материалы регион, науч. сес. по историко-сравнит. изуч. ИКЯ. -Орджоникидзе, 1977. С. 164-171.

173. Исаков И. А. О склонении имен в кусурском говоре аварского языка // Именное склонение в дагестанских языках.-Махачкала, 1979. С. 70-81.

174. Исаков И. А. К характеристике кусурской топонимии // Ономастика Кавказа/Межвузовский сб. статей. Орджоникидзе, 1980. - С. 119-122.

175. Исаков И. А. Историческая характеристика аварского глагола на =озе II Материалы 6-ой регион, науч. сес. по историко-сравнит. изуч. ИКЯ. Майкоп, 1980а. - С. 233-237.

176. Исаков И. А. Элемент классно-личного спряжения в кусурском диалекте аварского языка // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 19806. -С. 18-19.

177. Исаков И. А. Об ударении в аварском языке // Фонетическая система дагестанских языков. Махачкала, - 1981. - С. 86-102.

178. Исаков И. А. Кусурский диалект аварского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1981а. -19 с.

179. Исаков И. А. Числительные в кусурском говоре аварского языка // Морфологическая структура даг. языков. Махачкала, 19816. - С. 20-22.

180. Исаков И. А. Классные экспоненты в падежных формантах аварского языка // Местоимения в языках Дагестана.-Махачкала,1983. С. 67-68.

181. Исаков И. А. Микротопонимы с. Шулани // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1991. - С. 20-32.

182. Исаков И. А. Служебные слова в кусурском диалекте аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992.-С. 19-23.

183. Исламова У. А. Особенности выражения сказуемого в аварском и английском языках // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996. - Вып. 2.-С. 32-36.

184. Исламова У. А. Побудительные и восклицательные предложения в аварском и английском языках // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996а. - Вып. 2. - С. 29-31.

185. История Дагестана в 4-х томах. М., 1967. - Т. 1. - 431 с.

186. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М.:Наука, 1988. - 544 с.

187. Казиев Г. К. Лексика аварского языка. Махачкала: Дагучпедгиз, 1969.- 108 с.-Авар. яз.

188. Казиев Г. К Термины родства в аварском литературном языке // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Термины родства и свойства. Махачкала, 1985. - С. 31-40.

189. Казиев Г. К Соматические термины аварского языка в прозе Расула Гамзатова // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Соматические термины. Махачкала, 1986. - С. 19-22.

190. Каталог печатных книг и публикаций на языках народов Дагестана (дореволюционный период). Махачкала, 1989. - 299 с.

191. Киквидзе В. В. Склонение по принципу двух основ в аварском языке // ИКЯ, 1960. Т. XII. - С. 351-356. - Груз, яз., рез. рус.

192. Кикнадзе 3. Л. Вокализм аварского языка // Юбил. сб., посвящ. Г. Ахвледиани, в связи с 80-летием со дня рожд. Тбилиси, 1963. - Груз. яз.

193. Климов Г. А. Кавказские языки. М.,: Наука, 1965. - 112 с.

194. Климов Г. А. Вопросы методики сравнительно-генетических исследований. Л.: Наука, 1971. - 86 с.

195. Климов Г. А., Алексеев М. Е. Типология кавказских языков. М.: Наука, 1980.-304 с.

196. Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. М.: Наука, 1986. -208 с.

197. Книжка для чтения на русском и аварском языках. Казань, 1899.

198. Комаров А. В. Народонаселение Дагестанской области // Записки Кавказского отдела русского географического общества. Тифлис, 1873. - Кн. 8.

199. Конджария В. X. Из истории развития абхазского литературного языка. Сухуми: Алашара, 1984. - 87 с.

200. Котович В. М. Верхнегунибское поселение памятник эпохи бронзы горного Дагестана (к истории дагестанских племен в кон. Ill - II тыс. до н. э.) - Махачкала, 1965. - 260 с.

201. Крачковский И. Ю. Арабская письменность на Северном Кавказе // Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; J1.: Изд-во АН СССР, 1960.-Т. 6.-С. 551-622.

202. Крупное Е. И. Киммерийцы на Северном Кавказе // Материалы и исследования по археологии СССР / Древние племена и народности Кавказа. -1958, № 68. С. 176-195.

203. Крупное Е. И. Кавказ в древнейшей истории нашей страны // ВИ, 1966, №5.

204. Кумахова 3. Ю. Развитие адыгских литературных языков. М.: Наука, 1972.-279 с.

205. Кумахова 3. Ю., Кумахов М. А. Функциональная стилистика адыгских языков. М.: Наука, 1979. - 359 с.

206. Курамагомедова 3. М. Сопоставительная характеристика способов именного словоизменения в аварском и русском языках // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1995. - С.23-30.

207. Курамагомедова 3. М. Принципы организации именной парадигмы в русском и аварском языках // Дагестанский лингвистический сборник. -М., 1996. -Вып. 3.-С. 28-30.

208. Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа. М.: Наука, 1968.-Ч. 2.-248 с.

209. Лавров Л. И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978. -184 с.

210. Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник Древней истории. 1947. № 4. - С. 171-289.

211. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

212. Литературный язык и культурная традиция. М.: Стелла, 1994.

213. Ломтадзе Э. А. Соответствия согласных звуков между языками ди-дойской группы и аварским языком // ИКЯ, 1962. Т. XIII. - С. 285-311. -Груз, яз., рез. рус.

214. Ломоносов В. М. Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии 1747-1765 // Полн. собр. соч.; Т. 6. -М., 1952.-689 с.

215. Магомедбекова 3. М. Об одной серии местных падежей в аварском языке // ИКЯ, 1956. Т. VIII. - С. 235-242.

216. Магомедбекова 3. М. О двух суффиксах словообразования в кара-тинском и аварском языках // ИКЯ, 1959. Т. XI. - С. 257-260.

217. Магомедбекова 3. М. Ахвахский язык: Грамматический анализ, тексты, словарь. Тбилиси: Мецниереба, 1967. - 294 с.

218. Магомедбекова 3. М. Каратинский язык: Грамматический анализ, тексты, словарь. Тбилиси: Мецниереба, 1971. - 290 с.

219. Магомедбекова 3. М. О контактах между аварским и андийскими языками // Материалы 5-ой регион, науч. сес. по историко-сравнительному изучению ИКЯ. Орджоникидзе, 1977. - С. 56-61.

220. Магомедбекова 3. М. Рец. на кн.: Г. Шарашидзе. Грамматика аварского языка. Париж, 1981. - 209 с. - Франц. яз. // Ежегодник ИКЯ, 1984. -Т. XI.-С. 183-187.

221. Магомедбекова 3. М. О функциональных особенностях локативных серий на -/' и -Ь в аварском языке // Ежегодник ИКЯ, 1986. Т. XIII. - С. 161-169.

222. Магомедбекова 3. М. К именному словообразованию в аварско-андийско-дидойских языках//Ежегодник ИКЯ, 1987. Т. XIV. - С. 215-224.

223. Магомедбекова 3. М. Локативные падежи в аварско-андийских языках // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. Махачкала, 1987а. - С. 86-92.

224. Магомедбекова 3. М. О формах инфинитива аварского языка // ИКЯ, 1988. Т. XVII. - С. 245-263.

225. Магомедбекова 3. М. О транслативном падеже аварского языка // ИКЯ, 1990. Т. XXIX. - С. 209-218.

226. Магомедбекова 3. М. Глагольное словообразование и семантические особенности аварского глагола // Ежегодник ИКЯ, 1990а. Т. XVII. - С. 66-80.

227. Магомедбекова 3. М. Причастие в аварско-андийских языках // Ежегодник ИКЯ, 1992. Т. XVIII-XXIX. - С. 119-133.

228. Магомедбекова 3. М. Изменения в фонологической системе литературного аварского языка // Ежегодник ИКЯ, 1995. Т. XX-XXI. - С. 151167. (Резюме груз., анг.).

229. Магомедов Б. М. Очерки аварской дореволюционной литературы. -Махачкала, 1961. 158 с.

230. Магомедов Г. И., Магомедов Н. Г. Языковая политика и образование // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997. - С. 6-11.

231. Магомедов И. Г. Аварские географические названия внутригорного Дагестана: Автореф. дис. канд. географ, наук. Баку, 1974. - 24 с.

232. Магомедов М. А. Морфемическая характеристика арадерихской (гьарадерихъ) микротопонимии // Морфемный строй дагестанских языков. Махачкала, 1988. - С. 152-156.

233. Магомедов М. А. Некоторые вопросы передачи пространственных отношений локативными падежами в аварском языке // Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990. -С.133-139.

234. Магомедов М. А. Лабиализованные согласные арадерихских говоров аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992. - С. 54-57.

235. Магомедов М. А. Арадерихские говоры аварского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. Махачкала, 1993. - 22 с.

236. Магомедов М. А. Прямая и косвенная основы имени существительного в аварском языке // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997.-С. 74-76.

237. Магомедов М. А. О некоторых семантико-грамматических аспектах арабских заимствований в аварском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Махачкала, 1997а. - Вып. 2. - С. 114-118.

238. Магомедов М. Г. Хазарские поселения в Дагестане // Советская археология, 1975, № 2. С. 200-216.

239. Магомедов М. Г. Хазары на Кавказе. Махачкала, 1994. - 168 с.

240. Магомедов М. И. Функциональная характеристика инфинитных глагольных словосочетаний в аварском языке // Материалы 12-ой регион. науч. сес. по изуч. системы и ист. ИКЯ. Черкесск, 1989. - С. 156-160.

241. Магомедов М. И., Гарунова К. И. К обшей характеристике названий травянистых растений в составе аварских словосочетаний // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989а. - С. 143-150.

242. Магомедов М. И. Выражение пространственных отношений пре-вербно-послеложными словосочетаниями в аварском языке // Выражениепространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990. -С. 127-132.

243. Магомедов М. И. Предложения с осложненным обстоятельством времени // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991. - С. 128-131.

244. Магомедов М. И. Категориальная характеристика инфинитных словосочетаний в аварском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1992-20 с.

245. Магомедов М. И., Гарунова К. И. Названия дней недели и месяцев в некоторых южноаварских диалектах // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992а. - С. 82-85.

246. Магомедов М. И. Дефиниция понятий "подлежащее" и "субъект" в аварском языке // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1995. - С. 39-44.

247. Магомедов М. И. Структура простого предложения в аварском литературном языке и его диалектах // Дагестанский лингвистический сборник. М., - 1996. - Вып. 3. - С. 35-40.

248. Магомедов М. И. О категории залога в аварском языке // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала: ДГУ, 1997. - С. 112-124.

249. Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII начале XIX веков. - Махачкала, 1957. - 408 с.

250. Магомедова П. А. Функционально-семантический анализ глаголов перемещения в аварском и русском языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1993. - 20 с.

251. Магомедова П.А. Типология диффузности (амбивалентности) глагола в аварском и русском языках // Семантика языковых единиц разных уровней. Махачкала, 1997а. - Вып. 2. - С. 39-43.

252. Магомедханов М. М. Очерки по фразеологии аварского языка. -Махачкала, 1972. 159 с.

253. Магомедханов М. М. О некоторых вопросах фразеологии аварского языка // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972а. - С. 50-61.

254. Магомедханов М. М. Пути обогащения и развития фразеологического состава аварского языка // Дружба. 1973, № 2. - С. 100-104. -Авар. яз.

255. Магомедханов М. М. Аварско-русский фразеологический словарь. -Махачкала, 1983. 104 с.

256. Магомедханов М. М. Проблемы национально-русской фразеогра-фии. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1988. - 226 с. - Библиогр.: с. 203-224.

257. Магомедханов М. М. Фразеологические единицы с терминами животного мира в карахском диалекте аварского языка // Отраслевая лексика дагестанских языков: Названия животных и птиц. Махачкала, 1988а.-С. 173-176.

258. Магомедханов М. М. Вопросы фразеологии и фразеографии аварского языка. Махачкала, 1989. - 86 с.

259. Магомедханов М. М. Лексико-семантическая характеристика фразеологии карахского диалекта аварского языка // Ежегодник ИКЯ, 1989а.-Т. XVI.-С. 143-149.

260. Магомедханов М. М. Немецко-русско-аварский фразеологический словарь. Махачкала, 1992. - 443 с. ок. 3000 фраз. ед..

261. Магомедханов М. М. Аварско-русский фразеологический словарь. -М.: Русский язык, 1993. 410 с. ок. 3000 фраз. ед..

262. Магомедханов М. М. Фразеологический словарь аварского языка. -Махачкала, 1993а. 278 с. - Авар. яз.

263. Магометов А. А. Личные местоимения лезгинских языков // Вестник отделения общественных наук АН Груз. ССР. Тбилиси, 1963, № 4. - С. 242-255.

264. Мадиева Г. И. Некоторые вопросы сопоставительной грамматики русского и аварского языков: В помощь учителю русского языка в аварской школе. Махачкала, 1-е изд., 1959.

265. Мадиева Г. И. Аварский язык. Ч. I: Фонетика, лексика, морфология. - Махачкала, 1965. - 234 с. - Авар. яз.

266. Мадиева Г. И. Аварский язык. Ч. II: Синтаксис. - Махачкала, 1967. -131с. - Авар. яз.

267. Мадиева Г.И. К вопросу об основе склоняемого имени существительного в аварском языке // Сборник научных сообщений ДГУ (филология). Махачкала, 1969.

268. Мадиева Г. И. Вопросы фонетики и письменности аварского литературного языка: Учебное пособие. Махачкала, 1980. - 50 с.

269. Мадиева Г. И. Морфология аварского литературного языка. Махачкала, 1981. - 160 с.

270. Мадиева Г. И. Некоторые вопросы сопоставительной грамматики русского и аварского языков: В помощь учителю русского языка в аварской школе. Махачкала: Дагучпедгиз, 2-е изд., 1991. - 73 с.

271. Мадиева Г. И., Самедов Д. С. Существительные singularia и pluralia tantum в аварском языке // Вопросы морфологии русского и дагестанских языков / Межвузовский научно-тематический сборник. Махачкала, 1988. - С. 97-101.

272. Маковский М. М. Английская диалектология. Современные английские территориальные диалекты Великобритании. М.: Высшая школа, 1980.- 191 с.

273. Маллаева 3. М. О функционировании временных деепричастий в аварском языке // Отглагольные образования в ИКЯ / Материалы 11 -ойрегион, науч. сес. по изуч. сист. и истории ИКЯ. Черкесск, 1989. - С. 160-164.

274. Маллаева 3. М. Семантические и структурно-морфологические особенности масдара в аварском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Махачкала, 1997. - Вып. 2. - С. 43-45.

275. Маллаева 3. М. Лексические заимствования в аварском языке (темпоральная семантика) // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997а. - С. 30-33.

276. Маллачиханов Б. О прошлом Аварии (к материалам по истории нагорного Дагестана). Махачкала, 1928. - 36 с.

277. Маргвелашвили Т. С. Языковые особенности арабоязычных памятников Северного Кавказа: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1953.- 19 с.

278. Марр Н. Я. Непочатый источник истории кавказского мира (Из третьей лингвистической поездки в Дагестан) // Известия Академии наук. -М., 1917. С. 307-338.

279. Марр Н. Я. Кавказоведение и абхазский язык // Избранные работы. -Л., 1933.-Т.1.-С. 58-78.

280. Марр Н. Я. О языке и истории абхазов. М., Л., 1938. - VII + 439 с.

281. Марр Н. Я. Албанская надпись // Краткие сообщ. ин-та истории материальной культуры. М.; Л., 1947, вып. XY. - С. 8-14.

282. Масуди. Луга золота и рудники драгоценных камней. Пер. Н. А. Караулова IIСМОМПК. - Тифлис, 1908. - Вып. XXXVIII.

283. Махмудов А. Р. Закатальский диалект аварского языка. Рук. фонд Ин-та ИЯЛ Даг. ФАН СССР. - № 56.

284. Мещанинов И. И. Н. Я. Марр. Албанская надпись. Предисловие. // Краткие сообщ. ин-та истории материальной культуры, М.; Л., 1947, вып. XV. С. 7-8.

285. Микаилов К. Ш. О формировании грамматической категории числа // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1962. - Т. XI. (Серия филологич.). - С. 101-115.

286. Микаилов К. Ш. К вопросу о составе основы имени существительного в аварском языке // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1964. - Т. XII. - С. 32-45.

287. Микаилов К. Ш. Число имен существительных в аварском языке // Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964а. - С. 14-31.

288. Микаилов К. Ш. Об одном словообразовательном суффиксе аварского языка // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1965. - Т. XV. - С. 45-50.

289. Микаилов К. Ш. К генезису -ца одного из североаварских формантов эргативного падежа // Учен. Зап. ИИЯЛ. - Махачкала, 1968. - Т. XVIII. (Сер. филологич.) - С. 197-200.

290. Микаилов К. Ш. Рефлексы аварских абруптивных аффрикат в арчинском языке // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1968а. - Т. XVIII. (Серия филологич.) - С. 201-212.

291. Микаилов К. Ш. Об арчинских соответствиях аварским шумным спирантам // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 123-134.

292. Микаилов К. Ш. Об аварских прозвищах (к интерпретации категории) // Ономастика Кавказа. Махачкала, 1976. - С. 306-318.

293. Микаилов К. Ш. Аланский вклад в аварскую антропонимию // Материалы 5-ой регион, науч. сес. по ист.-сравнит. изучению ИКЯ. Орджоникидзе, 1977. - С. 132-141.

294. Микаилов К. Ш. Заметки по аварской зоонимии // Ономастика Кавказа. Орджоникидзе, 1980. - С. 162-166.

295. Микаилов К. Ш. Исторические предпосылки этнических контактов ираноязычных племен и народов с дагестанцами // Рук. фонд ИЯЛИ ДНЦ РАН. Махачкала, 1983. - 86 с.

296. Микаилов К. Ш. О маркированном Nominativ'e в староаварском языке // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. -Махачкала, 1987. С. 161-162.

297. Микаилов К. Ш. К происхождению слова "аварцы"// Литературный Дагестан. 1990, № 4. - С. 90-91. - Авар. яз.

298. Микаилов К. Ш. Русско-аварский терминологический словарь: языкознание, литературоведение. Махачкала, 1991. -68 с.

299. Микаилов Р. К. Фонетико-фонологическая адаптация русских заимствований дооктябрьского периода в аварском языке // Вопросы сопоставительной фонетики русского и кавказских языков. Махачкала, 1985. -С. 99-108.

300. Микаилов Ш. И. Функции локативов в аварском языке // Труды 1-ой науч. сес. Даг. науч.-исслед. базы АН СССР. Махачкала, 1948. - С. 309322.

301. Микаилов Ш. И. О некоторых фонетических особенностях южноаварских диалектов // Труды 2-ой науч. сес. науч.-исслед. базы АН СССР. Махачкала, 1949. - С. 161-167.

302. Микаилов Ш. И., Саидов М.-С. Д. Русско-аварский словарь, около 37000 слов. Махачкала, 1951. - 1042 с. - Назв. на авар. яз.

303. Микаилов Ш. И. К вопросу о путях образования и развития аварского литературного языка // Языки Дагестана. Махачкала, 1954. -Вып. 2. - С. 3-55.

304. Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая фонетика аварских диалектов. Махачкала, 1958. - 159 с.

305. Микаилов Ш. И. Очерки аварской диалектологии. М.: АН СССР, 1959.-512 с.

306. Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964. - 171 с.

307. Микаилов Ш. И. К характеристике и истории указательных местоимений и наречий места в аварском языке // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 15-30.

308. Микаилов Шихабудин Ильясович / Персональный указатель литературы. Сост. К .Микаилов, JI. Седова, ред. М.-С. Саидов. - Махачкала, 1974.-66 с.

309. Микаилов Э. Ш. Говор аула Чуни (кутишинская группа говоров) // Учен. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1959. - Т. VII. - С. 305-332.

310. Микаилов Э. Ш. Фонетические особенности кутишинского говора аварского языка // Уч. Зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1965. - Т. XV. - С. 21-31.

311. Микаилов Э. Ш. Кутишинская группа говоров аварского языка: Ав-тореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1968. - 22 с.

312. Микаилов Э. Ш. К вопросу о размещении латеральных согласных в диалектах аварского языка // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси, 1974. - Т. I. -С. 147-157.

313. Микаилова Р. Ш., Микаилов К. Ш. Характеристика ункратлинского диалекта аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992. - С. 30-40.

314. Миксон Т. И. Вопросительное предложение в аварском и русском языках // Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология. Махачкала, 1991. - С. 152-157.

315. Милевский Т. Предпосылки типологического языкознания // Исследования по структурной типологии. М., 1963.

316. Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда. М., 1963. - 265 с.

317. Муркелинский Г. Б. Дагестанские языки. Об алфавитах и орфографиях // Опыт совершенствования алфавитов и орфографий языков народов СССР. М., 1982. - С. 140-145.

318. Наполънова Е. М. История турецкого литературного языка XIII-XIV вв. (начальный период): Автореф. дис.канд. филол. наук.-М., 1996.-27 с.

319. Николаев С. П., Старостин С. A. Nikolayev S. L., Starostin S. А. А North Caucasian etymological dictionary. M., 1994. - 1406 c.

320. Никольская 3. А. Исторические предпосылки консолидации аварцев // Советская этнография, 1953, № 12. С. 113-144.

321. Новый алфавит для народностей Дагестана: Новый унифицированный алфавит для горских народов Дагестана // Культура и письменность Востока. Баку, 1923. - Вып. 2. - С. 176-177.

322. Нурмагомедов М. М. Образование деепричастий в аварском языке // Вопросы словообразования дагестанских языков. Махачкала, 1986. - С. 57-62.

323. Нурмагомедов М. М. Временные форманты глагола в аварском языке // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991.-С. 135-139.

324. Нурмагомедов М. М. К вопросу о грамматической категории вида в аварском языке // Глагол и глагольные словосочетания в дагестанских языках / Вузовский сб. науч. трудов. Махачкала, 1991а. - С. 5-10.

325. Нурмагомедов М. М. Морфологическая структура глагола в аварском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Махачкала, 1993. - 17 с.

326. Общее языкознание: формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 1970. - 604 с.

327. Первоначальный учебник русского языка для авар. Казань, 1898.

328. Пикуль М. И. Эпоха раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1967.

329. Рашид-ад-Дин Сборник летописей. Т. 1. Кн. 2. - М.; Д.,1952. - 315 с.

330. Рощин М. Ю. Этно-лингвистическая ситуация в Цумадинском районе Дагестана // Дагестан: селение Хуштада. М., 1995. - С. 73-82.

331. Саидов М. С. Возникновение письменности у аварцев // Языки Дагестана. Махачкала, 1948. - Вып. I. - С. 136-142.

332. Саидов М.-С. Роль причастия в развитии придаточного предложения в аварском языке // Язык и мышление. М.; Д., 1948а. - Т. XI. - С. 247-257.

333. Саидов М. С. Глухой латеральный л1 и глухой задненебный хъ в аварском литературном языке // Языки Северного Кавказа и Дагестана: сборник лингв, исслед. М.; Л., 1949. - Вып. II. - С. 103-108.

334. Саидов М.-С. Развернутые члены предложения в аварском языке // Языки Дагестана. Махачкала, 1954. - Вып. 2. - С. 84-151.

335. Саидов М.-С. Аварско-русский словарь. М., 1967. - 806 с.

336. Саидов М.-С. Из истории возникновения письменности у народов Дагестана // Языки Дагестана. Махачкала, 1976. - Вып. 2. - С. 121-133.

337. Саидов М.-С. Кумыкские лексические элементы в салатавском диалекте аварского языка // Тюркско-дагестанские языковые контакты. -Махачкала, 1982. С. 136-155.

338. Саидова 77. А. Об одном форманте локатива I серии аварского языка // Сборник статей по вопросам дагестанского и вейнахского языкознания. Махачкала, 1972. - С. 62-67.

339. Саидова П. А. К вопросу об антропонимии аварцев (по материалам андалальского диалекта) // Ономастика Кавказа. Махачкала, 1976. - С. 215-220.

340. Саидова 77. А. Множественное число имен существительных в зака-тальском и анцухском диалектах аварского языка // Морфологическая структура дагестанских языков. Махачкала, 1981. - С. 3-19.

341. Саидова 77. А. Общая характеристика звуковой системы закатальского диалекта аварского языка // Фонетическая система дагестанских языков. Махачкала, 1981а. - С. 129-142.

342. Саидова 77. А. Образование временных форм глагола в закатальском диалекте аварского языка (на основе материала чохского говора) // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 19816. -С. 44-51.

343. Саидова 77. А. Местоимения закатальского диалекта аварского языка // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 22-29.

344. Саидова П. А. К спряжению глагола в закатальском диалекте аварского языка // Глагол в языках Дагестана. Махачкала, 1983а. - С. 4-12.

345. Саидова П. А. Множественность субстантивов в карахском диалекте аварского языка // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала, 1985.-С. 101-106.

346. Саидова П. А. Терминология родства и свойства в аваро-андийских языках // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Термины родства и свойства. Махачкала, 1985а. - С. 6-19.

347. Саидова П. А. Некоторые соматические термины в аваро-андийской группе языков // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: соматические термины. Махачкала, 1986. - С. 5-9.

348. Саидова П. А. Об образовании аналитических форм глагола в закатальском диалекте аварского языка // Словообразование в языках Дагестана. Махачкала, 1986а. - С. 30-34.

349. Саидова П. А. Особенности локативов в закатальском диалекте аварского языка // Падежный состав и система склонения в кавказских языках. Махачкала, 1987. - С. 163-165.

350. Саидова П. А. Послелоги в закатальском диалекте аварского языка/ / Система превербов и послелогов в ИКЯ. Черкесск, 1987а. - С. 265-269.

351. Саидова П. А. Названия животного мира в языках аварско-андийской подгруппы // Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1988. - С. 126-140.

352. Саидова П. А. К характеристике некоторых фитонимов в аварско-андийской группе языков // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: названия деревьев, трав, кустарников.-Махачкала, 1989.-С. 29-35.

353. Саидова П. А. Причастие закатальского диалекта аварского языка // Отглагольные образования в ИКЯ. Черкесск, 1989а. - С. 174-178.

354. Саидова П. А. Семантико-морфологическая характеристика микротопонимов сел. Чох // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1991. - С. 5-19.

355. Саидова П. А. Образование временных форм глагола в закатальском диалекте аварского языка (на основе материала чарского говора) // Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1991а. -С. 44-51.

356. Саидова П. А. Наречие в закатальском диалекте аварского языка // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1992. -С. 10-18.

357. Саидова П. А. К характеристике чаро-белоканских топонимических названий // Дагестанская ономастика: материалы и исследования. Махачкала, 1996. - Вып. 2. - С. 27-31.

358. Самедов Д. С. К вопросу о категории наклонения в аварском литературном языке // Вопросы русского и дагестанского языкознания. Махачкала, 1980.-С. 107-114.

359. Самедов Д. С. Инцептив в аварском языке // Вопросы морфологии русского и дагестанских языков. Махачкала, 1988. - С. 54-57.

360. Самедов Д. С. Сложное предложение в аварском языке в сопоставлении с русским. Махачкала, 1995. - 110 с.

361. Свод: Авар мац1алъул бит1унхъваялъул къаг1идабазул свод. Ма-х1ачхъала: Дагъгиз, 1938. - 45 с. (на авар, и рус. яз.).

362. Сводеш М. Лексикостатистическое датирование доисторических этнических контактов // Новое в лингвистике. М., I960.- Вып. 1. - С. 23-52.

363. Семенов И. История стран и народов Западного Прикаспия (1-ое тысячелетие н. э.). Казань, 1994. - 228 с.

364. Словарь: Авар мац1алъул бит1унхъваялъул словарь. Махачкала: Дагучпедгиз, 1989. - 84 с. - Авар. яз.

365. Словарь терминов по аварскому языку и литературе (Проект). Для 8-летней и средней школы. Махачкала, 1977. - 77 с. - Авар. яз.

366. Смирнов К. Ф. Савроматы. М., 1964. - 380 с.

367. Смирнов О. А. По поводу одной этимологии Кавказской Албании // Социальная терминология в языках Дагестана. Махачкала, 1989. - С. 135-141.

368. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М.: Наука, 1971.-296 с.

369. Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы. Спб. - Ч. 1, 1787; Ч. И, 1789.

370. Старостин С. А. Культурная лексика в общесеверовосточнокавказ-ском словарном фонде // Древняя Анатолия. М., 1985.

371. Старостин С. А. Индоевропейско-севернокавказские изоглоссы // Древний Восток: этнокультурные связи. М.: Наука, 1988. - С. 112-163.

372. Сулейманов Я. Г. О явлении обратного сингармонизма в аварском языке // В Я, 1960, № 2. С. 93-96.

373. Сулейманов Я. Г. Об образовании названий некоторых аулов // Дружба, 1962, № 2. С. 64-68. - Авар. яз.

374. Сулейманов Я. Г. О судьбе латералов в кусурском говоре аварского языка // ИКЯ, 1964. Т. XIV. - С. 272-275.

375. Сулейманов Я. Г. Филолог Магомед Хандиев // Советский Дагестан, 1968, №6.-С. 76-77.

376. Сулейманов Я. Г. Система указательно-личных местоимений и парадигмы их склонения в аварской нормативной речи // Именное склонение в дагестанских языках. Махачкала, 1979. - С. 148-165.

377. Сулейманов Я. Г. О формах ограниченного и неограниченного множественного числа имен существительных в аварском языке // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала, 1985. - С. 114-119.

378. Сулейманова С. К. О роли словосочетаний в аварском литературном языке // Дружба, 1966, № 4. С. 91-94. - Авар. яз.

379. Сулейманова С.К. Определение и определительное словосочетание в аварском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1967. - 23 с.

380. Сулейманова С. К. Именные словосочетания в аварском языке. Махачкала: Дагучпедгиз, 1980. - 191 с. - Библиогр.: с. 183-190.

381. Сулейманова С. К. Словосочетания // Дружба, 1980а, № 1. С. 94-96. - Авар. яз.

382. Сулейманова С. К. Словосочетания заимствованные из русского языка // Дружба, 19806, № 1. С. 92-94. - Авар. яз.

383. Сулейманова С. К. Словосочетания в аварском языке: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1990. - 40 с.

384. Таймасханова Т. Г. Тюркский элемент в аварской топонимии (на материале салатавского диалекта) // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. Махачкала, 1985. - С. 106-114.

385. Терминологический словарь аварского языка: язык, история, литература, математика, естествознание, география. Махачкала, 1940. - 133 с. - Авар. яз.

386. Тестелец Я. Г. Внутренняя классификация цезских языков и працез-ская реконструкция // 8-ой Кавказоведческий Коллоквиум. Лейден, 1996: Тез. докл. - 3 с.

387. Типы наддиалектных форм языка. М.: Наука, 1981. - 309 с.

388. Трубецкой Н. С. Trubetzkoy N. Zur Vorgeschichte der ostkaukasischen // Melanges de linguistique et de philologie offerts. a Jacq., Van Ginneken a loccasion du 60-e anniversaire de sa naissansce (21 april 1937). Paris, 1937. - P. 171-178.

389. Трубецкой H. С. Избранные труды по филологии. М., 1987. - 560 с.

390. Туманян Э. Г. Понятие "языковая норма" с позиции социолингвистики // Проблемы языковой жизни Российской Федерации и зарубежных стран: Материалы к XIII Всемирному конгрессу социологов (Германия, Билефельд, 18-23 июля 1994 г.). М., 1994. - С. 120-123.

391. Тхаркахо Ю. А. Становление стилей и норм адыгейского литературного языка. Майкоп, 1982. - 191 с.

392. Урусилов А. У. Фонетическое освоение русской лексики в аварском языке // Уч. Зап. Московского облает, педогогич. ин-та. М., 1966. - Т. 163. (Рус. яз.). - Вып. 12.-С. 259-270.

393. Урусилов А. У. Роль русского языка в развитии и обогащении лексики аварского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1967.

394. Урусилов А. У. Особенности выражения семантики сравнительной степени в русском и аварском языках // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования / Сб. науч. трудов. Новосибирск, 1980. -Вып. 9. - С. 32-37.

395. Урусилов А. У. Развитие синтаксической системы при аварско-русском двуязычии // Русский язык и его влияние на развитие дагестанских языков. Махачкала, 1984. - С. 68-75.

396. Урусилов А. У. Дву- и многоязычие и культура речи. Махачкала: Дагучпедгиз, 1988. -136 с.

397. Урусилов А. У. Развитие синтаксической системы при аварско-русском двуязычии // Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология. Махачкала, 1991. - С.68-75.

398. Урусилов А. У. Интерференция в русской речи аварцев: Учебное пособие. Махачкала, 1996. - 60 с.

399. Урусилов А. У. Становление национально-русского двуязычия в Дагестане: Спецкурс. Махачкала, 1996а. - 56 с.

400. Услар 77. К. О составлении азбук кавказских языков // Услар П. К. Этнография Кавказа: Языкознание. -1. Абхазский язык. Тифлис, 1887. -С. 45-60 (Приложение).об авар. алф. - С. 56-60.

401. Услар 77. К. Этнография Кавказа: Языкознание. III. Аварский язык. - Тифлис, 1889. - VII+242+276+20+14 с.

402. Услар 77. К. Этнография Кавказа: Языкознание. IV. Лакский язык. -Тифлис, 1890. -422+14 с.

403. Филин Ф. 77. Об истоках русского литературного языка // ВЯ, 1974, №3.-С.-3-13.

404. Филин Ф. П. О свойствах и границах литературного языка // ВЯ, 1975, №6. -С. 3-12.

405. Фильтишинский И. Периодизация средневековой арабской литературы // Народы Азии и Африки. Вып. 4. - М, 1962.

406. Функциональная стратификация языка. М.: Наука, 1985. - 240 с.

407. Хайбуллаев С. М. О дореволюционной аварской литературе. Махачкала: Дагучпедгиз, 1974. - 149 с.

408. Хайбуллаев С. М. Проблема генезиса и закономерности формирования дореволюционной аварской литературы: Автореф. дис.д-ра филол. наук. Тбилиси, 1974а. - 37 с.

409. Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973. - 179 с.

410. Хайдаков С. М. Семантическая природа и познавательная ценность некоторых топонимов аварского языка // Ономастика Кавказа. Махачкала, 1976.-С. 178-179.

411. Хайдаков С. М. Даргинский и мегебский языки. Принципы словоизменения. М.: Наука, 1985. - 216 с.

412. Халиков М. М. Об употреблении русизмов в аварском языке // Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология. -Махачкала, 1991. С. 99-104.

413. Халиков М. М. Особенности синтаксиса книжных стилей в аварском языке // Дагестанский лингвистический сборник. М., - 1996. - Вып. 3. -С. 49-51.

414. Халиков М. М. Синтаксические особенности аварской разговорной речи // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996а. - Вып. 3. - С. 51-55.

415. Халиков М. М. Основы стилистики аварского языка. Махачкала, 1997.- 140 с.

416. Халиков М. М. Семантико-стилистический статус высказываний с двойным отрицанием в аварском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Махачкала, 1997а. - Вып. 2. - С. 89-91.

417. Халиков М. М. Транспозиция синтаксических структур в аварском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 2. - Махачкала: ДГУ, 19976. - С. 91-94.

418. Халилов М. Ш. Аварские заимствования в бежтинском языке // Дружба, 1981. С. 97. - Авар. яз.

419. Халилов М. Ш. Грузинский пласт в названиях растений в некоторых дагестанских языках // Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: названия деревьев, кустарников, трав.-Махачкала, 1990.- С. 107-118.

420. Халилов М. Ш. К вопросу о грузинско-дагестанских языковых контактах: к постановке проблемы // В Я, 1991, № 6. С. 90-100.

421. Халилов М. Ш. Грузинско-дагестанские языковые контакты (на материале аварско-цезских и некоторых лезгинских языков): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Махачкала, 1993. - 51 с.

422. Хангереев М.-Б. Д.-Г. Сравнительный анализ соматических фразеологических единиц аваро-андийских языков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1993.

423. Хашаев X. М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.-262 с.

424. Хоренский М. История Армении. М., 1893. - 323 с.

425. Хуласат ал-Мава'из. Темир-Хан-Шура. -1913. -192 с.

426. Церцвадзе И. И. Дательный падеж с классными показателями в ан-цухском диалекте аварского языка // Труды ТГУ. Тбилиси, 1946. - Т. XXXVII. - С. 85-86. - Груз, яз., рез. рус.

427. Церцвадзе И. И. Анцухский диалект аварского языка // ИКЯ, 1948. -Т. II. С. 117-119. - Груз, яз., рез. рус.

428. Церцвадзе И. И. Об одном латеральном согласном и соответствующих ему рефлексах в аваро-андо-дидойской группе языков. Сообщ. АН Груз. ССР. - Тбилиси, 1952. - Т. XIII, № 7. - С. 433-439. - Рус. и груз. яз.

429. Церцвадзе И. И. Основы вопросительных местоимений в аварском языке II ИКЯ, 1953. Т. IV. - С. 173-179 - Груз, яз., рез. рус.

430. Церцвадзе И. И. К звуковым изменениям в аварско-андийских языках. 1. К изменению гласного а в аварско-андийских языках // ИКЯ, 1958. Т. IX-X. - С. 251-256. - Груз, яз., рез. рус.

431. Церцвадзе И. И. Заметки по фонетике аварского языка // ИКЯ, 1959. Т. XI. - С. 249-254. - Груз, яз., рез. рус.

432. Церцвадзе И. И. О лакских соответствиях аварским латеральным согласным // ИКЯ, 1960. Т. XI. - С. 339-343. - Груз, яз., рез. рус.

433. Церцвадзе И. И. Об одном форманте эргативного падежа в аварском языке // ИКЯ, 1962. Т. XIII. - С. 277-280. - Груз, яз., рез. рус.

434. Церцвадзе И. И. Андийский язык: грамматический анализ с текстами. Тбилиси: Мецниереба, 1965. - Груз. яз.

435. Церцвадзе И. И. Глаголы с классным показателем и без классного показателя в аварском языке // ИКЯ, 1970. Т. XVII. - С. 189-191. - Груз, яз., рез. рус.

436. Церцвадзе И. И. Основные тенденции изменения согласных в аварском языке (по данным диалектов) // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси, 1974. -Т. I.-С. 128-138.

437. Церцвадзе И. И. Два типа эргатива по исходной основе в личных местоимениях аварско-андийских языков // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси, 1978. - Т. V. - С. 220-222.

438. Чеерчиев М. Ч. Принципы сравнительно-исторических фонетических реконструкций в школе Ф. Ф. Фортунатова (с приложением к материалу аваро-андо-цезских языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1978.-25 с.

439. Чеерчиев М. Ч. К реконструкции двух "пятых латералов" в общеаваро-андо-цезском языке // ВЯ, 1981, № 4. С. 118-126.

440. Чеерчиев М. Ч. Терминология свадебного обряда у закатальских аварцев // Отраслевая лексика дагестанских языков: Материалы и исследования. Махачкала, 1984. - С. 78-81.

441. Чеерчиев М. Ч. К теоретическому обоснованию фонологических экстраполяций (на материале аварского языка) // ВЯ, 1984а, № 4. С. 102-105.

442. Чеерчиев М. Ч. Некоторые топонимы и этнонимы Дагестана XVIII века // Дагестанская ономастика. Махачкала, 1996. - Вып. 2. - С. 81-87.

443. Чикобава А. С. К истории грамматических классов в аварском языке //Известия ИЯИМК. Тбилиси, 1937. -T.I.- Груз, яз., рез. рус. и франц. яз.

444. Чикобава А. С. Грузинско-аварская надпись XIV в. из Дагестана // Сообщ. Груз, филиала АН СССР, 1940. Т. I, № 4. - С. 324-327. - Груз, яз., рез. рус.

445. Чикобава А. С. К склонению местоимений аварского языка // Известия ИЯИМК. Тбилиси, 1942. - Т. XII. - С. 31-50. - Груз, яз., рез. рус.

446. Чикобава А. С. Из истории образования эргативного (активного) падежа в аварском языке // Языки Дагестана. Махачкала, 1948. - Вып. I. -С. 5-18.

447. Чикобава А. С. К истории образования эргатива в аварском языке // ИКЯ, 1948а. Т. II. - С. 91-116. - Груз, яз., рез. рус.

448. Чикобава А. С., Церцвадзе И. И. Аварский язык. Тбилиси, 1962. -442 с. - Груз. яз.

449. Чикобава А. С. К вопросу о первых текстовых записях по горским иберийско-кавказским языкам // ВЯ, 1962а, № 4.

450. Чикобава А. С. Нормативность письменного языка и теоретическая лингвистика // Социолингвистические проблемы развития литературных языков народов Кавказа: Тез. докл. М., 1971. - С. 8-10.

451. Чикобава А. С. О текстовых записях Гюльденштедта от 1771-73 годов по ряду бесписьменных языков Кавказа // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси, 1982.-Т. IX. - С. 224-283.

452. Шахова М. X. К вопросу о категории наклонения в аварском литературном языке. М., 1995. - С. 45-52.

453. Шахова М. X. Функциональная характеристика модальных частиц в повествовательном предложении аварского языка // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996. - Вып. 2. С. 59-62.

454. Шахова М. X. Модальные слова в аварском литературном языке // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996а. - Вып. 3. - С. 63-65.

455. Швейцер А. Д. Роль инновационных и реликтовых элементов в формировании норм кодифицированного литературного языка // Языковая норма: Типология нормализационных процессов / Под ред. В. Я. Пор-хомовского, Н. Н. Семенюк. М., 1996. - С. 68-78.

456. Шейхов Н. Элементы персидского языка в аварском // Дружба, 1974, №2.-С. 98-106.-Авар. яз.

457. Шихсаидов А. Р. Ислам в средневековом Дагестане (VII-XV вв.). -Махачкала, 1969. 250 с.

458. Эльдарова У. 3. Местные падежи 3 и 5 серий аварского языка // Ис-торико-типологические и синхронно-типологические исследования (на материале языков разных систем). М., 1972. - С. 353-365.

459. Эльдарова У. 3. Типы склонения в аварском языке // Слово и словосочетание в языках различных типов. М., 1973.

460. Эльдарова У. 3. Категория падежа в аварском литературном языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Махачкала, 1974. - 19 с.

461. Элъдарова У. 3. Заметки по микротопонимии с. Хунзах // Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Махачкала, 1991а. - С. 33-40.

462. Эрдели И., Агларов М. А. Авары: название двух народов // Тарих, 1996,№2-3.-С. 87-88.

463. Янкович-де-Мариево Ф. И. Сравнительный словарь всех языков и наречий по азбучному порядку расположенный. СПб., 1790-1791.

464. Языковая норма: Типология нормализационныд; процессов / Под ред. В. Я. Порхомовского, Н. Н. Семенюк . М., 1996. - 383 с.

465. Ярцева В. Н. История английского литературного языка IX-XV вв. -М.: Наука, 1985.-247 с.

466. Bechert J. Awarisch hobol und halmay // Munchener Studien zur Sprachwissenschaft. -19. Munchen, 1966. - P. 129-141.

467. Bechert J. Zu den Teilen des einfachen Satzes in Awarischen // Ztschr. fur vergleichende Sprachforschung. 85.B, l.Heft. -1971.- P.134-177.

468. Bechert J. Pragmatik und Syntax in einem awarischen Dialekt // Wege zur Universalienforschund. Sprachwisseschftliche Beitrage zum 60. Geburtstag von Hansjakob Seiler, ed. by Gunter Brettschneider & Christian Lehmann. Tubingen, 1980. - P. 443-448.

469. CernyV. Some remarks on syntax and morphology of the verb in Avar // Archiv Oriental. 39. -1. - Prague, 1971. - P. 45-56.у

470. Charachidze G. Grammaire de la langue Avar (langue du Caucase Nord-Est). Editions Jean-Favard, 1981. 209 p. /Documents de linguistique quantitative. № 38.

471. Crisp S. Language planning and the orthography of Avar // NS-3. 1984. -P. 91-104.

472. Crisp S. The formation and development of literary Avar // Isabella T. Kreindler (ed.) Sociolingvistic Perspectives on Soviet National Langvajes. -Monton de Sruyter. Berlin, 1985. - P. 143-162.

473. Ebeling С. L. The grammar of literary Avar (A review article) // Studia Caucasica. II. The Hague, 1966. - pp. 58-100.

474. Erckert R. Der Kaukasus und seine Volker. Leipzig, 1887. - VII+385 S.

475. Erckert R. Die Sprachen des Kaukasischen Stammes. Wien, 1895. - I TH. - VI+204 S.; IITH. - XII+391 S.

476. F^nrich H., Meinhold G. Phonemstatistischer Vergleich zwischen Georgisch, Awarisch und Tabassaranisch. Wissenschaftlische Zeitschrift. Friedrich-Sciller University. - Jena. Jahrgang 22, 1973, H. 3. - S. 409-417.

477. Fanrich H., Meinhold G. Phonemstatistischer Vergleich zwischen Georgisch, Awarisch und Tabassaranisch. Wissenschaftlische Zeitschrift. Friedrich-Sciller Universitat. - Jena. Jahrgang 22,1973, H. 3. - S. 409-417.

478. Guldenstadt A. Reisen durch Russland und im kaukasische Gebirge. Th. 1-2. St.-P., 1787-1791.-552 S.

479. Hewitt B. G. "The North Wind and the Sun" in Avar. Bedi Kartisa. -XXXIX.- 1981:256-267.

480. Hjemslev L. La categorie de cas. Deuxieme partie. K0benhavn, 1937. -VII, 78 p. a) Avar, p. 2-25.

481. Klaproth J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien, untermommen in den Jahren 1807 u 1808. Halle und Berlin. - I Bd. - 1812, II Bd. - 1814. -XVI+626+288 S.

482. Klaproth J. Voyage au mont Caucase et en Georgie. Paris, 1823.1.wy E. Versuch einer Charakteristik des Awarischen.-Berlin, 1953.-27 S.

483. Muller Fr. Grunriss der Sprachwissenschaft. Wien, 1885.

484. Schiefner A. Versuch uber das Awarische // MAIS. VIII-e ser. - T.V, № 8.-St.-P., 1862.-54S.

485. Schiefner A. Awarische texte // MAIS. VII-е ser. Т. XIX, № 6. - St.-P., 1873. -S. XVII, 1-62.

486. Tchekhoff C. Une langue a construction ergative l'avar // Linguistique. -Paris, 1972, v. 86, fasc. 2. P. 103-116.

487. Tchekhoff С. Paratexte et construction ergative avec exemples en avar et tongien// BSLP.V. 68, fasc. 1. Paris, 1973. - P. 255-268.

488. Tchekhoff C. Les aspects en avar, langue a construction ergative // BSLP.-Paris, 1979.

489. Tchekhoff C. La Construction Ergative en Avar et en Tongien. Paris, 1979a: Klincksieck.

490. Tchekhoff C. The organization of a voice-neutral verb: an example in Avar// International Review of Slavic Linguistics.-V.-Paris,1980. P. 219-228.

491. Tchekhoff C. Autour de l'ergatif: reflexions methodologiques // BSLP. -75, 1.-Paris, 1980a.-P. 69-93.

492. Tchekhoff C. The participle in Avar: jack-of-all-trades (some instances of relatization) // Folia Slavica. V. - Paris, 1983. - P. 404-406.

493. The noun phrase structure in the Andalal dialect of Avar as spoken at Sogratl / Eurotyp working papers. Theme 7, W.P. - №. 18,1993.

494. БСЭ Большая Советская Энциклопедия

495. ВДИ Вестник древней истории1. ВИ Вопросы истории1. ВЯ Вопросы языкознания

496. ДГУ Дагестанский государственный университет

497. ДГПИ Дагестанский государственный педагогический институт

498. ДГПУ Дагестанский государственный педагогический университет

499. ИЯИМК Институт языка, истории и материальной культуры ИЯЛИ - Институт языка, литературы и искусства КОИРГО - Кавказский отдел императорского русскогогеографического общества ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь1. НА Новый алфавит

500. НДА Новый дагестанский алфавит1. РАН-Рук. фонд -СА1. СМОМПК1. ССОКГ-Уч. Зап. -ФАН-NCED

501. Российская академия наук Рукописный фонд Советская археология

502. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа

503. Гъ. Гъ. Гъазимух1амад Гъалбац1ов. Тетрадазул т1анчал // Сабаб, 1991, №2; Ганч1ал. - Мах1ачхъала, 1994. Г1 Д. - Пабдула Даганов. Падамазе роххел бикьулев.

504. Мах1ачхъала, 1988. Г1. X. Пабдулмажид Хачалов. Басрияб гъансил балъголъи.

505. Мах1ачхъала, 1974. М. Мах1муд. Асарал. - Мах1ачхъала, 1974.

506. М. М. Муса Мух1амадов. Борч. - Мах1ачхъала, 1977; Бигьародул гъут1би. - Мах1ачхъала, 1985; Горо-ц1ер балелде цебе. - Мах1ачхъала, 1991. М. X. - Хуршил Мух1ама. Сулахъалъ нуг1лъи гьабула.

507. Мах1ачхъала, 1957. P. XI. Расул Х1амзатов. Щваялда ц1ва буго к1алъай гьабулеб. -Мах1ачхъала, 1965.;

508. Т1асарищарал асарал. МахГачхъала, 1970;

509. Дир Дагъистан. МахГачхъала, 1971;

510. Пумруялъул гьоко. Мах1ачхъала, 1985;

511. Къо бащалъукь щобда Дагъистаналда. Мах1ачхъала,1991.

512. С. Н. Сайпудин Набигулаев. Къурбанил х1акъалъулъ //

513. Инхелоса Къурбан. Пакъилаб раг1и. Мах1ачхъала, 1989.

514. Ф. Г1. Фазу Палиева. Щуб щибаб харде т1аде бортула. -Мах1ачхъала, 1975.

515. Ц1. XI. Щадаса Х1амзат. Т1асарищарал асарал. -Мах1ачхъала, 1977.