автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Формирование Окуневского культурного комплекса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование Окуневского культурного комплекса"

003467500 На правах рукописи

СОКОЛОВА ЛЮДМИЛА АНАТОЛЬЕВНА

ФОРМИРОВАНИЕ ОКУНЕВСКОГО КУЛЬТУРНОГО КОМПЛЕКСА

07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт - Петербург 2009г.

2 САПР

003467500

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры Российской Академии наук

Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор Массой Вадим Михайлович

доктор исторических наук, профессор Савинов Дмитрий Глебович кандидат исторических наук Студзицкая Светлана Вячеславовна

Ведущая организация: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РА

Защита состоится 20 мая 2009 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д 002.052.01 при Институте истории материальной культуры РАН по адресу С-Петербург, Дворцовая набережная, 18

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН

Автореферат разослан « » «_» 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

Официальные оппоненты:

канд. ист. наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

История археологического изучения археологического наследия Минусинской котловины насчитывает без малого три столетия. Накопленный за это время фактологической материал позволил построить схему периодизации культур эпохи металла, которая со времен С.А. Теплоухова служит основой атрибуции культур как в Минусинской котловине, так и на сопредельных территориях.

Последней культурой, пополнившей стратифицированную шкалу археологических культур Минусинской котловины, оказалась Окуневская культура, изобразительные памятники которой все эти годы привлекали к себе внимание специалистов. Окуневская культура, согласно классическому исследованию Г.А. Максименкова, в периодизационной шкале культур Минусинской котловины заняла место между афанасьевской и андроновской культурами.

Абсолютное большинство комплексов опубликовано, тем не менее, в окуневской проблематике сложилась парадоксальная ситуация, так как в ней практически отсутствуют обобщающие монографические исследования. Можно сказать, что за прошедшие со времени атрибуции культуры 40 лет первичная подача материала не пересматривалась и не анализировалась. Большой проблемой окуневской проблематики является очевидная нехватка новых памятников, раскопанных по современным методикам, с тщательной фиксацией материала и их адекватной публикацией.

Недостаточная изученность фактического материала приводит к тому, что рядом исследователей выдвигаются взаимоисключающие теории относительно происхождения и культурной принадлежности населения окуневской культуры. Это, само по себе симптоматично, так как показывает необходимость четкой разработки источниковедческой базы окуневского комплекса. Предложенная работа представляет собой попытку обобщить и систематизировать все доступные материалы по исследуемой проблематике.

Научная новизна исследования.

Новизна исследования заключается в системном подходе к данному феномену, как к культурной традиции, находившейся в процессе динамичного развития: от стадии становления в эпоху энеолита, расцвета в эпоху ранней бронзы и до периода стагнации в эпоху развитой бронзы. Автором выявлено, что в ходе своего развития Окуневская культурная традиция проходит четыре хронологических периода, отличающихся вариантами погребальных сооружений, керамики, инвентаря, изобразительных канонов в мегалитическом искусстве.

В предлагаемой работе предлагается детальный анализ технологических особенностей, морфологии и орнаментики окуневской керамики. Инструментом для исследования процессов формирования культурных традиций является археологическая типология, построенная на основе корелляции выделенных типов погребений и керамики, призванная решать назревшие проблемы в комплексе.

Целыо данного исследования является создание общей типологической схемы, демонстрирующей ход развития окуневской культурной традиции, включая типологию керамики, погребальных сооружений, ритуальных обрядов, погребального инвентаря, произведений искусства.

В основе работы лежит анализ и систематизация всей доступной информации по данной проблематике. Проведенное исследование позволит точнее представить логику трансформации окуневского феномена и его взаимосвязь с другими культурными образованиями.

В ходе аналитического исследования впервые были выявлены процентные соотношения основных признаков керамического, погребального и инвентарного комплексов окуневской традиции в хронологическом аспекте. Полученные результаты, иллюстрированные диаграммами и графиками имеют практическое применение, которое состоит в том, что обеспечивает дальнейшие исследования серьезной доказательно базой.

В результате проведенного исследования, было установлено, что название «Окуневская культура» не отвечает во всей полноте данному феномену, так как зафиксированные параметры принятого определения соответствуют памятникам только одного типа курганов - основной массе погребений могильника Черновая VIII. Было установлено, что заданные Г.А. Максименко-вым жесткие параметры признаков не соответствуют всей массе захоронений данной культурной традиции. Ее хронологические рамки, значительно шире, а процессы межэтнических контактов сложнее, чем это было отражено предшественниками.

Для того, чтобы классификационный термин более адекватно отражал содержание данного культурного феномена автором вводится понятие «Окуневский культурный комплекс». Этот термин отражает более широкий уровень обобщений, включающий представления о хронологических различиях, проявления межэтнических контактов, многокомпонентность культурного образования.

Практическая значимость работы.

Предлагаемая работа, представляющая типологии и корелляции погребальных памятников и основных типов артефактов, позволит яснее представить логику исторического процесса в эпоху энеолита и ранней бронзы Южной Сибири. Данное исследование повышает степень изученности окунев-ского культурного комплекса и позволяет создать основу для дальнейших исследований. Представленный новый взгляд на хронологию и стратиграфию окуневской культурной традиции меняет представление о взаимоотношениях соседних этносов. Систематизация памятников окуневского искусства и выявление их хронологических соотношений позволит проследить развитие эстетических представлений этого этноса во времени.

Апробация работы.

Различные аспекты данной работы были обсуждены на различных конференциях, в том числе на I Всероссийском археологическом съезде (Соколова, 2006-в: 464-468) и на I Международном конгрессе археологии Евразии (БокоЬуа, 2007) (Турция). По теме диссертации опубликованы 18 статей в различных научных сборниках, в том числе в реферируемом журнале СОН «Археология, антропология и этнография Евразии» (Соколова, 2007-а: 4151).

Структура работы.

Диссертация в объеме 228 страниц текста и состоит из введения, 8 глав, заключения и списка использованной литературы. В диссертации имеется приложение, выполненное в табличном варианте на 10 страницах, содержащее список окуневских памятников с формализованным описанием 71 комплекса, доступных для анализа па сегодняшний день. К диссертации прилагается альбом иллюстраций, включающий 39 аналитических таблиц, включая корреляции и графики.

II. Содержание работы.

Во введении рассматривается история изучения окуневской культуры, обосновывается актуальность темы предлагаемого исследования. Отмечается особая роль Г.А Максименкова и Э.Б. Вадецкой, как основоположников данной проблематики. Определяются цели и задачи исследования. Дается физико-географическая характеристика Минусинской котловины. Проводится анализ фактов, свидетельствующий о возможности развития у окуневцев производящего хозяйства - скотоводства и земледелия.

В главе I «Вопросы историографии окуневского культурного комплекса» рассматривается дискуссия о положении окуневских памятников в ряду культур раннего бронзового века Минусинской котловины. Отмечается, что сложившаяся сложная и противоречивая ситуация, отраженная в проти-

воположных оценках окуневской культуры на самом деле отражает сложный характер изучаемого феномена. Доказывается, что речь идет не об ординарной археологической культуре, для которой характерны сложившиеся формы признаков, выступающие в жесткой взаимосвязи, а с гораздо более сложным явлением - культурной традицией, переживающей этапы развития, становления, взаимодействия с мигрантами и эпоху распада - то есть утраты этнизи-рующих черт.

Оценивается состояние источников, представленных в настоящее время 71 раскопанным погребальным комплексом окуневской культурной традиции. Приводится данные по количеству курганных и могильных конструкций, а также по количеству захороненных людей.

В Главе 2 «Общая характеристика окуневского культурного комплекса в стратиграфическом аспекте» проведен тщательный анализ археологического материала в системе прямых перекрываний ранних погребений более поздними могилами позволил построить стратиграфическую колонку, отражающую 4 этапа развития окуневской культурной традиции (Соколова, 2006-6:251-259).

I хронологическая группа представлена древнейшим на сегодняшний день окуневским комплексом - курганом 1 могильника Уйбат III. Сосуды данного погребения отличается явной архаичностью, сближающейся по сумме признаков с неолитической керамикой пос. Унюк и керамического комплекса пос. Усть-Белой.

Комплекс могилы 1 кургана, маркирует I хронологическую группу окуневской культурной традиции, для которой характерны одномогильная планиграфия, глубокие грунтовые ямы, архаичная керамика с большим процентом округлодонных сосудов.

II хронологическая группа представлена комплексом впускных могил в насыпь кургана 1 могильника Уйбат III. Это 8 могил, содержащие техноло-

гически и типологически более развитую керамику преимущественно с плоским дном, с четко акцентированным орнаментом.

Типологически этому типу погребений соответствует комплекс основных могил кургана 1 могильника Уйбат V. Погребальные сооружения этой хронологической группы отличаются от предшествующей и планиграфиче-ски, и конструктивно. Вместо одной центральной могилы появляется несколько могил, расположенных в центре и параллельно стенкам ограды. Это, в основном, уже не грунтовые могилы, а массивные каменные ящики, впущенные в глубокие ямы. Первичный уровень погребений перекрывается насыпью, в которую были впущены погребения более поздних хронологических групп.

III хронологическая группа в системе прямой стратиграфии представлена многочисленными случаями перекрываний, хотя могилы верхних уровней редко сопровождаются инвентарем, свидетельствующим об их принадлежности к той или иной хроногруппе.

Этот конструктивный вариант представлен каменными ящиками или неглубокими фунтовыми могилами, перекрытие которых лежит на уровне погребенной почвы, или на уровне дневной поверхности насыпи кургана.

IV хронологическая группа замыкает стратиграфическую колонку и относится к самой редкой и трудно фиксируемой группе погребений. В системе сравнительной стратиграфии она представлена мелкой грунтовой могилой 8 кургана Уйбат V, к.1, впущенной в дерновый слой насыпи. Сосуд из этого погребения по сумме признаков сближается с группой баночной керамики в андроновском гончарном комплексе (Соколова, 2006-а: 72, Соколова, 2006-6:251-259).

В главе 2.1. «Корреляция признаков окуневского культурного комплекса» доказывается, что построенная корреляция продемонстрировала четкую зависимость выделенных признаков, так как округлодонная керамика в 45% случаев встречается в курганах первого типа. Поскольку эта категория

керамики в наибольшей степени соответствует неолитическим образцам из поселений Красноярске - Капского неолита и пос. Унюк на Среднем Енисее, то выделенный нами ТИП I погребальных сооружений действительно соответствует самому раннему, на данном уровне изученности, этапу.

Во II хронологической группе кардинально меняется планиграфическая схема расположения могил внутри ограды. Вместо одной центральной могилы с уровня погребенной почвы впускаются несколько могил, располагающихся вокруг центральной могилы. С предшествующим этапом их объединяет большая глубина могил, в дно которых впускается довольно массивный каменный ящик. Именно в этой хронологической группе появляются сосуды на поддонах, а также сосуды, отличающиеся несвойственными для окунев-ской керамики профилированными формами и общим сходством с афанасьевскими сосудами (Соколова, 2002, рис.3).

Как показывает корреляция типов сосудов и курганов в данной группе курганов ТИП II отсутствуют сосуды с округлым дном. Общая характеристика керамики не позволяет отнести эти курганы к ранней хроногруппе, так как она находит убедительные аналогии в «классических» курганах ТИП IV.

В комплексах IV хроногруппы в керамике появляется гребенчатая орнаментация, выполненная пунктирной гребенкой. Судя по четким, резким отпечаткам здесь использовался металлический орнаментир. В коллекции могильника Ярки есть целая серия керамики с орнаментом на верхней трети сосудов. Формовка и орнамент выполнен весьма небрежно. Эта керамика уже практически не отличается от андроновского комплекса баночной посуды.

В результате проведенного кластерного анализа была разработана система признаков окуневской погребальной традиции, позволяющая проследить связи признаков внутри различных типов погребальных сооружений.

В главе 2.2. «Общая корреляция погребений и артефактов» приводится корреляция типов сосудов с основными орнаментальными схемами и типами погребальных сооружений. Эта работа позволила выделить 4 хроно-

логические группы, которые отражают ход развития окуневской культурной традиции. Даются подробные характеристики каждой хронологической группы с точки зрения конструкций и инвентаря. Прослеживаются законо мерности появления новых типовых орнаментов и новых композиционных приемов в керамике. Отмечаются определенные маркеры каждого из выделенных этапов, с помощью которых можно достаточно надежно располагать окуневские комплексы в относительной хронологической шале.

В главе 3.1 «Классификация и типология надмогильных сооружений» представлена классификационная схема надмогильных конструкций, где зафиксированы отличительные признаки памятников, развивавшиеся во времени.

Представлена структура признаков погребальной традиции, где в форме организационной диаграммы представлены принципы выделения типов погребальных сооружений.

Всего выделено 5 типов погребальных сооружений с вариантами дополнительных конструкций. В тексте содержится описание типов погребальных сооружений, выполненное унифицировано по единой схеме: 1 - форма ограды; 2 - плапиграфическая схема размещения могил; 3 - конструкция могилы; 4 - вид и структура насыпи; 5 - дополнительные конструкции.

ТИП I - объединяет курганы с квадратной оградой с одной грунтовой могилой в центре. В качестве дополнительных сооружений выступают кре-пида вокруг могилы, каменный панцирь, диагональные каменные выкладки. ТИП II - объединяет курганы с круглыми оградами и одной грунтовой могилой в центре. Дополнительные конструкции - каменный панцирь, перекрывающий насыпь в центре ограды или всю ограду. ТИП III - объединяет курганы с квадратной оградой и центральной могилой, окруженной дополнительными могилами с разными ориентировками по сторонам света. Могилы: - каменные ящики, врытые в дно глубоких грунтовых ям. ТИП IV - объединяет курганы с квадратной оградой из плит, вкопанных в грунт. Плапиграфическая схема - множество могил в виде каменных ящиков, впущенных в

верхний почвенный слой заполняющих все пространство внутри ограды за исключением восточного сектора, запад. Поздняя модификация планиграфи-ческой схемы - могилы разворачиваются на запад и располагаются рядами. ТИП V - отдельные каменные ящики или грунтовые ямы, не входящие в могильную группу, знаменующие деградацию погребального обряда.

Полученная в результате детального анализа типология погребальных сооружений демонстрирует развитие окуневской погребальной традиции во времени со стройной системой признаков и тенденций в их развитии и сложном взаимодействии.

В данной главе в результате проведенного анализа выявлена логика развития окуневской культурной традиции: 1 - в окуневской погребальной практике убедительно фиксируется последовательное развитие единой культурной традиции, что не исключает участия в формировании культуры внешних импульсов.

2 - развитие идет от кургана-ограды, сооруженного для одной доминантной могилы к компактному социально дифференцированному некрополю внутри одной ограды. В заключительный период развития окуневского социума наблюдаются признаки стагнации погребального обряда, когда идея родового кургана-ограды сменяется отдельными мелкими грунтовыми ямами или ящиками, без дополнительных надмогильных сооружений.

3 - конструкции могил проходят 3 этапа развития: - древние глубокие грунтовые могилы; - массивные каменные ящики, вкопанные в дно глубоких могильных ям;- каменные ящики или грунтовые ямы, сооруженные в верхних почвенных слоях с перекрытием, лежащим на древнем горизонте

4 - в каменных ящиках поздней генерации появляются новые конструктивные детали - вымостка дна ящиков плитами песчаника, дополнительные перегородки внутри ящиков, понижение дна к ногам.

5 - типы погребений с круглыми оградами это погребальные памятники с окуневским инвентарем, находящиеся среди афанасьевских курганов. Таким образом, появление у окуневцев круглых оградных конструкций мож-

но отнести за счет близкого контакта с афанасьевским населением. Судя по тому, что в нескольких случаях окуневцы и афанасьевцы были похоронены в одних могилах, можно предположить, что этот контакт носил характер близкородственных связей.

6 - в начале развития окуневской курганной планиграфии выделяется центр ограды (крепида, диагональные выкладки), так как в центре находилась единственная могила. В конце своего развития окуневцы приходят к идее установки угловых камней, маркирующих не только углы ограды, но и стороны света (точнее точки восхода и захода солнца), по которым ориентируется курган.

7 - в ходе эволюции окуневской культурной традиции происходит формирование пространственных представлений, связанных с миром мертвых - если на ранних этапах западная ориентировка погребенных не является обязательной, то тип курганов IV-б демонстрирует явную тенденцию к унификации ориентировки в западном направлении.

В главе 3.2. «Типы конструкций могил» представлено две категории могил - грунтовые ямы и каменные ящики. Каждая из категорий подразделяется на типы в зависимости от конкретных различий. В общей сложности выделено 9 подтипов а-д. Согласно организационной диаграмме выявляется взаимозависимость типов курганов и конструкций могил. В курганах с одно-могилыгой планиграфией (ТИП I) встречаются глубокие грунтовые могилы I группы. На этапе бытования курганов II и III группы наряду с ямами появляются массивные каменные ящики, вкопанные в дно глубоких могильных ям -тип II—б, II—в. В курганах IV группы каменные ящики и мелкие ямы сооружаются в верхних почвенных слоях, с перекрытием, лежащем на погребенной почве - тип 1-в, П-г. Могилы, впущенные в насыпь курганов, едва перерезающие погребенную почву составляют тип П-д.

Ранний этап окуневской погребальной обрядности представлен грунтовыми могилами в центре курганной ограды, однако, нарастающие социаль-

ные процессы вызвали тенденцию к мегалитизации конструкций. Примером высшей степени мегалитизации является курган Тас-Хаза. Массивность каменных конструкций являются критерием социального положения умершего. Однако и в курганах позднего типа в центре ограды, предназначенном для социальных иерархов, сооружались глубокие грунтовые могилы.

Эволюция окуневских могильных конструкций завершается появлением каменных ящиков, вкопанных в верхние слои почвы вне курганных оград. Как вариант погребений с пониженными ритуальными требованиями выступают одиночные грунтовые могилы, свидетельствующие о значительной деградации окуневского комплекса и отходе от традиционной погребальной обрядности.

В главе 3.3 «Ритуальная практика окуневцев» выявляется, что оку-невская культовая практика представляется устойчивой системой с выраженным предпочтением к ритуальной позе 1 с подтипами. Это положение умерших на спине с поднятыми коленями. Остальные типы ритуальных поз (скорченно на боку, скорченно ничком, сидя) на современном уровне изученности представляются незначительными вариантами в пределах нормы (Соколова, 1995-а: 44-51). Объяснения данных отклонений могут лежать в сфере личностной конкретики, которая выходит за рамки научного анализа. Это основное положение покойных в погребениях обуславливает и укороченные размеры могильной ямы или каменного ящика. Данная ритуальная поза составляет 95% от всех достоверно зафиксированных погребений.

Глава 3.4 «Ориентировки погребений» В окуневской традиции наблюдается длительный процесс формирования приоритетов в ориентировках покойных по сторонам света. Наиболее устойчивой погребальная практика и, в частности ориентировки покойных, становится при формировании III типа курганных конструкций. К этому типу относится наибольшее количество всех окуневских погребальных конструкций - 37% от общего количества па-

мятников. Если в курганах I - III типа западной ориентировки придерживаются, в основном, могилы центральной группы, то в курганах группы IV-б большинство могил ориентированы в западный сектор. В результате плани-графия кургана приобретает вид нескольких параллельных рядов могил, расположенных по оси запад - восток.

Показательно, что ориентировки в восточный сектор практически отсутствуют. Восточное направление было, по всей видимости, табуировано, так как не только ориентировка скелетов на восток, но вся восточная пола курганов была, за редким исключением, свободна от могил.

В курганах первого и третьего типов наиболее востребовано было юго-западное направление. Максимум ориентировок в северо-западном направлении демонстрируют курганы ТИП II. Западные ориентировки абсолютно преобладают в курганах ТИП IV. На основе проведенного анализа можно считать установленным, что ориентировки западного полукруга обнаруживают нарастающую тенденцию и к четвертому типу курганов становятся господствующим направлением (Соколова, 2006: 72).

В главе 4 «Характеристика окуиевской керамической традиции»

отмечены работы, в той или иной степени, касающиеся окуневской керамики, проведен анализ данных работ и методические основы выделения типов керамики. Отмечены работы М.Н. Комаровой, Г.А. Максименкова, Л.И. Ивановой, Э.Б. Вадецкой, С.Н. Леонтьева.

В главе 4.1. «Технологические особенности окуневского гончарства» дается полная характеристика особенностей окуневского гончарства, включая характер сырья, формовки, обжига, обработки поверхности, декора.

С помощью трасологических исследований, проведенных в Лаборатории археологической технологии ИИМК РАН было доказано, что состав теста окуневской керамики имеет два примесных рецепта: 1 - глина + песок для ранней Уйбатской керамики;

2-й глина + песок + дресва для сосудов из курганов могильников Черновая VIII и Верх-Аскиз.

Выявлены различные способы формовки окуневской керамики. Основным способом признана выбивка на твердом шаблоне с различными способами его закрытия глиняным тестом.

Определен режим обжига окуневской керамики, как нейтральный обжиг с фиксацией характерных особенностей данной операции.

Отмечено, что техника орнаментирования проявляется в трех структурных категориях, относительно поверхности сосуда: 1 класс - барельеф -«жемчужник», валики, фигурные налепы; 2 класс - контррельеф - накольча-тый, резной орнамент, ямки; 3 класс - плоскостной (крашеный).

Накольчатый орнамент имел не только эстетическую, но и технологическую функцию, способствуя более равномерному обжигу. Орнамент наносился на сосуд, поставленный вверх дном, сразу после формовки, по всей видимости, прямо на шаблоне, что обуславливает технику нанесения орнамента, начиная со дна.

В главе 4.2 «Типология керамики» представлена классификационная схема морфологии сосудов окуневского керамического комплекса:- класс профилированных сосудов, - класс не профилированных сосудов.

По способу организации формы дна сосудов окуневскую керамику можно отнести к трем подклассам: - подкласс округлодонных сосудов; - подкласс плоскодонных сосудов; - подкласс сосудов на поддоне.

Выделяются 4 основных типа сосудов окуневского керамического комплекса и 13 подтипов.

Тип А - округлодонная керамика с подтипами А-1 - полусферическая форма; А-2 - митровидная форма; А-3 - параболоидная форма.

Тип Б - плоскодонная керамика. Б-1 - профиль сосуда прямой или слегка округлый; Б-2 - сосуды в верхней трети цилиндрические, ко дну - усеченно-конические; Б-3 - усеченно-коническая форма со стенками сформо-

ванными по прямой линии; Б-4 - сосуды с венчиком слегка отогнутым наружу.

Тип В - сосуды на поддоне. В-1 - сосуды с низким полусферическим резервуаром и выделенной камерой внутри - по функциональному назначению - курильницы. В-2 - сосуды с высоким резервуаром, близкие к типу «А», но имеющие разной высоты поддоны - кубки. В-3 - сосуды с высоким резервуаром, близким к типу « Б», но с небольшим поддоном.

ТИП Г - форма профилированной плоскодонной керамики. Небольшое дно, раздутые бока, отогнутый венчик. Эти сосуды по форме и орнаментации близки к афанасьевским и встречаются в смешанных комплексах.

Данная типология отражает все виды морфологии окуневской керамики. В главе доказывается, что тип «А-1, 2» отражает процессы трансформации неолитических форм и орнаментов, зафиксированных в материалах поселений Красноярско-Каинского неолита. В энеолите неолитические принципы технологии керамического производства еще очень сильны и оказывают определяющее значение на раннеокуневскую керамику.

В главе продемонстрировано, что характеристиками, объединяющими неолитическую и раннеокуневскую керамические традиции являются округлая форма дна, принципы построения орнамента преимущественно по горизонтальной схеме, оформление подвенечной зоны жемчужником - ямками, насечки по обрезу венчика и с внутренней стороны.

В корелляционной схеме соотношений морфологических признаков и элементов орнаментов окуневской керамики убедительно продемонстрированы тенденции развития данного комплекса - для ранней керамики Тип А ведущими остаются неолитические элементы и принципы построения орнаментов. Плоскодонная керамика Тип Б наследует и развивает эти схемы, постепенно переходя к новым элементам.

Трансформация морфологии сосудов по донному принципу диагностирует масштабные этногенетические процессы, выходящие за рамки внутри-культурной изменчивости. Тип плоскодонной керамики «Б» постепенно вы-

тесняет тип округлодонной керамики «А» и становится ведущим в окунев-ском комплексе, при длительном сохранении элементов древней орнаментики. Самые значительные новшества в поздних орнаментальных схемах - появление кольцевой нарезки под венчиком и у дна и гребенчатая орнаментация, которая появляется только в сосудах типа Б и становится маркером поздней группы керамики (Соколова, 2002: 230-236).

В главе 5 «Погребальный инвентарь» дается характеристика категориям погребального инвентаря из металла, камня и кости.

При современном состоянии источников наиболее развитую классификационную шкалу дают бронзовые ножи. Они подразделяются на три типа:

I тип - ножи- кинжалы с черешковым насадом;

II тип - вкладышевые ножи;

III тип - бритвы.

I тип - ножи- кинжалы с плечиковым насадом подтипов а, б согласно корреляции с типами курганов являются надежными хроноиндикаторами I и II хронологических групп.

Ножи подтипа I-в с невыделенным насадом относятся к III и iV хронологическим группам.

II тип - вкладышевые ножи фиксируются на протяжении II, III, IV хронологических групп.

Согласно корреляции между типами артефактов и типами курганов была составлена таблица хронотипов различных категорий погребального инвентаря.

Надежными хроноиндикаторами являются крупные височные кольца до б см в диаметре, которые появляются в III хронологической группе. Кольца небольших диаметров существуют на протяжении трех ранних хронологических групп.

Наконечники стрел демонстрируют постепенную заменяемость: с течением времени каменные наконечники стрел сменяются костяными, которые впервые фиксируются во II хронологической группе (Соколова, 1998: 48-51).

Шилья обоих типов (с рукоятью и без нее) практически сосуществуют на протяжении II и III хронологических групп.

Мраморные шарики, бусы, предметы мелкой пластики и игольники для игл являются предметами характерными для всей окуневской культурной традиции в целом.

В главе 6 «Окуневское искусство» дается подробная характеристика изобразительным памятникам данной культурной традиции. Произведения окуневского искусства можно подразделить на следующие категории: I - памятники монументального искусства; II - скульптура малых форм; III - мелкая пластика; IV - граффити; V - петроглифы на скальных плоскостях (Соколова: 2005-а: 127-144).

Окуневское искусство подразделяется на несколько стилистических групп, представляющих развитие определенного канона в динамике. Наличие канона, сложность композиционных решений и мастерство технического исполнения - все это свидетельство существования в это время определенной школы, осуществляющей четкую преемственность традиций, передаваемых от одного мастера другому.

ТИП I подразделяется на 4 подтипа (а - г) соответственно характером нанесения самого изображения: I.a - объемная в круглом рельефе скульптура; 1.6 - стелы с торцевым изображением в полурельефе; 1.в - плоскостные стелы с резным изображением в контррельефе; 1.г - стелы с живописными изображениями.

ТИП II - скульптура малых форм включает в себя наиболее характерные варианты: П.а - зооморфные жезлы; II.6 - овалоиды с личинами; П.в -зооморфная и антропоморфная скульптура (табл.10).

ТИП III - мелкая пластика - Ш.а - стеатитовые головки; Ш.б - костяные и каменные фигурки.

Граффити подразделяются на два подтипа: V.a - гравировки на каменных плитах; IV.б - костяные пластинки с гравированными антропоморфными изображениями (Соколова, 2000).

Петроглифы представлены двумя подтипами: V.a - гравировки и выбивка и V.6 - живописные изображения.

В результате корреляции были выявлены хронотипы окуневских изображений. Предметы мелкой пластики существуют на всем протяжении оку-невского культурного комплекса, хотя стеатитовые головки и антропоморфные граффити на костяных пластинках фиксируются только в III хронологической группе. Стелы типа Уйбат III, курган 1 с матричными признаками -глаза, рот, полоса (простые нереалистичные по Э.Б. Вадецкой) найдены в комплексах I и в начале II хронологической группы. Изображения типа Тас-хазы, отличающиеся полнофигурными композициями с передачей движения фантастических персонажей зафиксированы в курганах II хронологической группы (с гибридными окуневско-афанасьевскими признаками). Основная масса канонических изображений с множеством дополнительных признаков относится ко второй половине II хронологической группы - и к III хронологической группе. В финале III хронологической группы и в IV хроногруппе фиксируются изображения с матричными признаками и небольшим количеством дополнительных (Соколова, 2005-а: 127-144).

Более поздних изображений в комплексах не имеется. Однако можно с большой долей уверенности сказать, что исходя из стратиграфии палимпсеста на стеле из Табата развитие окуневского канона заканчивается личинами Джойского типа, где упрощение образов идет за счет матричных элементов, но с дублированием дополнительных элементов, таких как дополнительные полосы, «колпачки» и «уголки» у рта.

Таким образом, можно утверждать, что развитие окуневского канона шло от простого к сложному, и от сложного к простому, но с разным набором элементов (Соколова, 2004: 240-246).

В главе 7 «Общественная структура окуневцев» дается характеристика окуневской традиции, как мегалитической. Доказывается, что сам факт наличия мегалитической традиции является индикатором иерархической структуры общества. Интенсификация общественной жизни вызвала стремление к монументальности в изображении богов. Расцвет монументального искусства по общим законам человеческого общества говорит о сильной централизованной власти. В окуневском контексте это подтверждается и сложнейшими работами по строительству фортификационных сооружений на вершинах гор, занимающих доминирующее положение над местностью (Соколова, 2005-6: 202 - 204).

Развивающаяся общественная структура требовала усложнения культовой символики. Простейшие иконографические схемы типа Уйбат III к.1 перестают удовлетворять потребностям культовой практики. Это обстоятельство потребовало усложнения композиционных решений и особого уровня мастерства непосредственных исполнителей (Соколова, 2002: 230-236). Возможно, в окуневском социуме появляются профессионально подготовленные люди, занятые исключительно в изобразительной сфере (Соколова, 2000: 159-162).

В главе 7.1 «Социальный аспект планиграфии окуневских могильников» доказывается, что проведенное сопоставление типов погребальных сооружений, полученных на основе предложенной автором классификационной схемы, с половозрастной принадлежностью похороненных людей продемонстрировало отсутствие прямой зависимости между обозначенными параметрами. Имеющиеся данные не позволяют выделить конструкции, присущие какой-то одной половозрастной группе. Можно отметить некоторые

тенденции к большему использованию погребений типа 1-в, I-г для захоронений детей, но это не исключает и захоронений взрослых в могилах данных типов. В то же время надо отметить, что детей часто хоронили и в престижных конструкциях типов П-в, П-г с богатым инвентарем.

Для окуневской погребальной практики значительно более разработанным социальным критерием была система расположения могил внутри ограды, по принципу наибольшей престижности захоронения.

На первом хронологическом этапе возведение сложных погребальных объектов было под силу и традиционно полагалось только социальным доминантам. Поэтому в I хронологической группе погребений представлены курганы - ограды с одной могилой в центре. Этот I курганов составляет 10% от общего количества окуневских курганных конструкций. Редкость данных памятников говорит о том, что на раннем этапе развития социума этот тип захоронений был исключительно престижным, и основное население этот обряд не практиковало.

Вторая хронологическая группа демонстрирует следующий шаг по пути усложнения социальных отношений, так как окуневцы переходят на многомогильную планиграфию внутри оград, где расположение могилы было социально обусловленным. Центральное захоронение предназначалось для доминантной особи, будь то мужчина, или женщина. Центральные погребения практически всегда больше по параметрам, нежели периферийные. Конструкция могил сохраняет черты предшествующего этапа - это глубокие ямы с каменными ящиками, вкопанными в дно с перекрытиями, лежащими на стенках ящика. Данный тип курганов составляет 24% от общего количества.

III хронологическая группа представляет некоторую тенденцию к социальному равенству - могилы в оградах еще группируются вокруг центральной, но все чаще сооружаются с западной ориентировкой.

В финале III хронологической группы отмечаются серьезные изменения в социальной дифференциации окуневцев. Зональное членение про-

странства внутри ограды сменяется равноправным расположением могил рядами с преимущественной западной ориентировкой.

Данный тип курганов самый многочисленный и составляет 38% от общего количества курганов.

Четвертая хронологическая группа представлена самым малым количеством погребений и скорее прочитывается как тенденция к десакрализации погребального обряда. Этот этап представлен отдельными каменными ящиками и грунтовыми могилами вне курганных конструкций и впускными погребениями в более ранние ограды. Погребения вне оград составляют 19% от общего количества. Погребения этого типа могут иметь скромный инвентарь, а могут быть и вообще безинвентарными. Незначительное количество данных погребений, по всей видимости, объясняется тем, что их довольно трудно заметить при сильной задернованности поверхности почвы (Соколова, 2006-6: 251-259; Соколова, 2007-а: 41-51).

В главе 8 «Формирование окуневской культурной традиции и вопросы культурогенеза» рассматриваются различные точки зрения относительно происхождения окуневской культуры. В результате этого анализа можно сделать вывод, что попытки ревизии гипотезы Максименкова - Ва-децкой о происхождении окуневской культуры из среды местного неолитического субстрата не выдерживают серьезной критики. То, что сам неолитический субстрат был неоднороден и мог включать группы населения различного происхождения несомненно, что, скорее всего, и проявилось в столь пестром антропологическом составе. Тем значительнее культурно - нивелирующая роль носителей протоокуневского комплекса (Соколова, 2007-6: 128139).

В главе 8.1. «Неолитические истоки окуневской культуры» доказывается, что окуневская культурная традиция берет истоки в местном неолитическом субстрате. Окуневскую керамику ранней генерации и Усть-Бельский неолитический керамический комплекс объединяет сходная пара-

болоидная или митровидная форма, общие принципы организации орнамента по всему тулову, верхнему обрезу венчика, иногда по внутреннему краю венчика и дну. Основным принципом нанесения орнамента является одиночный накол с отступанием, выполненный параллельными, чаще всего горизонтальными рядами, покрывавшими все тулово сосудов. Иногда встречаются композиции вертикальных и диагональных орнаментальных рядов. Зачастую орнамент дна и стенок образует единую композицию, которая начинается на дне в виде раскручивающейся спирали или концентрических кругов и переходит на тулово вплоть до венчика (Соколова, 1995-6).

Анализ свидетельствует, что неолитический импульс затухал постепенно, уступая позиции новым признакам, и, тем не менее, его влияние ощущалось на всем протяжении существования окуневской культурной традиции. Так, доля орнаментированных днищ в общем комплексе окуневского гончарства составляла 21,43% - это самый часто встречаемый признак. На втором месте по популярности стоит орнаментальный прием - накол горизонтальными рядами - 16,26%. Третий признак - «жемчужник» под венчиком, который, по сути, является негативом неолитический ямок, так же выполненных в один ряд под венчиком - 12,08%. Следующую позицию занимает вариант горизонтального накола - диагональные ряды, выполненные тем же орнаментиром - 9%. Таким образом, в частота встречаемости неолитических признаков в окуневском гончарстве составляет почти 60%. Это убедительное свидетельство преемственности между неолитическим и окуневским гончарством, выводящее проблему на уровень генетического родства окуневского и неолитического (Усть-бельского) комплексов (Соколова 2006-6: 464468).

В главе 8.2 «Окуневско-афанасьевский синтез» проводится анализ комплексов, содержавших признаки как окуневской, так и афанасьевской традиций. Доказывается, что окуневско-афанасьевский контакт приурочен ко времени активного формирования развитого окуневского культурного комплекса, демонстрирующего непрерывную линию развития. В то же время,

можно отметить влияние окуневекой керамической традиции на афанасьевскую керамику. Сами окуневцы не избежали афанасьевского влияния, переняв формы курильниц и гибридных сосудов.

Данная керамика демонстрирует глубокий синкретизм, при различных комбинациях признаков гончарных традиций обеих культур. При маленьком плоском дне эти сосуды сохраняют афанасьевскую профилировку с отогнутым венчиком и раздутым туловом (Соколова, 2008: 347-351).

В главе 8.3 «Восточный импульс» доказывается, что окуневская культурная традиция в ранний период и в развитом виде демонстрируют разные по происхождению культурообразующие элементы. Если на раннем этапе местная неолитическая традиция была определяющей для типов окуневекой погребальной обрядности и инвентарных наборов, то в развитый период она уходит на второй план, становится фоновой, хотя и не исчезает совсем.

Эти различия выходят за рамки внутрикультурной динамической изменчивости и могут рассматриваться как несомненные признаки инфильтрации мной культурной специфики. Темпы и сила проявления этих признаков различны: в керамике они проявляются уже в неолите, как возрастание процента плоскодонной посуды с признаками уплотняющей выбивки. В иконографии фиксируются в первой хронологической группе, но в самом простом виде. В погребальной практике - к концу второго хронологического этапа. В окуневекой антропологии отмечается ощутимое влияние тихоокеанского ствола.

Единственный регион, в котором складываются все составляющие этого комплекса - это Северная Корея, Дунбэй и юг российского Дальнего востока (Бойсмановская культура). В этом регионе с самого начала гончарства, складывается морфолого-технологический комплекс родственный окунев-скому типу "Б"-1-3. Орнаментика представлена ленточными композициями с отступающим наколом и гребенкой. Характерна орнаментация кольцевой нарезкой под венчиком, которая является характерным приемом для поздней группы окуневекой орнаментики (Соколова, 2007-6: 128-139).

III. Заключение.

Задача данного исследования заключается в системном подходе к данному феномену, как к культурной традиции, находившейся в процессе динамичного развития: от стадии становления в эпоху энеолита, расцвета в эпоху ранней бронзы и до периода стагнации в эпоху развитой бронзы.

Выявленная прямая стратиграфия окуневских комплексов дала возможность построить общую корреляционную схему, позволяющую выделить четыре хронологических группы погребальных комплексов, отличающихся планиграфией, типами надмогильных конструкций, типами могил, типами керамики и инвентаря, а также продемонстрировать изменения в изобразительных схемах в ходе поступательного развития всего комплекса.

На каждом из этих этапов окуневский комплекс испытывал инокультур-ные влияния, продуцирующие многокомпонентную структуру признаков окуневской культурной традиции.

Самым ярким и бесспорным компонентом, участвовавшим в сложении окуневской традиции, является афанасьевский комплекс. Существует 14 гибридных погребальных комплексов, в которых в той или иной степени присутствуют признаки окуневско-афанасьевского синтеза. В 11 из них в оку-невцы со своим инвентарем были захоронены в круглых афанасьевских оградах в статусе основных погребений. В трех окуневских курганах содержалась афанасьевская керамика. В целой серии окуневских и афанасьевских погребений была найдена гибридная керамика, совмещающая признаки обеих культур. Несомненно, что окуневские сосуды на поддонах - курильницы и кубки обязаны своим появлением афанасьевскому гончарству, так как этот тип керамики совершенно не характерен для Минусинского неолита.

Таким образом, данная работа представляет собой комплексный подход к исследованию Окуневского культурного комплекса, включая все его проявления - погребальный обряд, керамику, погребальный инвентарь, изобразительное искусство. Впервые была проведена работа по разработке типологических схем погребальных сооружений, керамики, произведений ис-

кусства. Была составлена общая корреляция типов курганов с типами артефактов, которая позволила выявить взаимозависимость типов в хронологическом аспекте. В результате была получена логичная картина развития оку-невского культурного комплекса во времени, условно разделенного на четыре хронологические групп. Данная работа демонстрирует весь жизненный путь данного социума с момента зарождения, периода наивысшего расцвета и до периода распада. В ходе исследования выяснилось, что окуневский этнос не был разрушен извне, и причина его гибели крылась во внутреннем коллапсе, выраженном в общем понижении уровня культурных признаков как в погребальном обряде, так в керамике и изобразительном искусстве.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Соколова JI.A. Погребение в колыбели окуневского могильника Уй-бат V. // Археологические вести. № 4, 1995-а: 44-51.

2. Соколова JI.A. Проблема сложения окуневской культуры. // Проблемы изучения окуневской культуры. Тезисы докладов конференции. СПб, 1995-6: 20-24.

3. Соколова JI.A. Оружие племен эпохи бронзы Минусинской котловины.// Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб, 1998:48-51.

4. Соколова JI.A. О профессионализме первобытного искусства. // Теория и методология архаики. Выпуск 2., СПб, СПГУ, 2000:159-162.

5. Соколова JI.A. Стела из Черновой VIII со знаменитыми быками и неизвестными повозками.// Евразия сквозь века. СПб, 2001: 129-132.

6. Соколова JI.A. Характеристика и типология окуневского керамического комплекса. // Степи Евразии в древности и средневековье. К 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. СПб, 2002: 230-236.

7. Соколова JI.A. Методика работы с сериями изображений - «концентрация rio выделенному признаку» (на примере окуневского искусства).// Изобразительные памятники: стиль, эпоха, композиции. СПб, 2004: 240-246.

8. Соколова Л.А. Формирование окуневского канонического искусства. Stratum plus, № 2, 2005-а: 127-144.

9. Соколова Л.А. Культовое искусство, как индикатор социального развития. // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Красноярск, 2005-6: 202-204.

10. Соколова Л.А. Индоевропейские ассоциации в Окуневском искусстве. // Проблемы историко-культурного наследия древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. 2005-в: 28-31.

! 1. Соколова Л.А. Комментарий к статье М.П. Грязнова и М.Н. Комаровой «Сыда V - могильник окуневской культуры». //Окуневский сборник-2. СПб, 2006-а: 72.

12. Соколова JI.А. Типология погребальных памятников Окуневской культуры. // Окуневский сборник-2. СПб, 2006-6: 251 - 259.

13. Соколова JI.A. Многокомпонентность в окуневской культурной традиции. //Современные проблемы археологии Росси. Материалы Всероссийского археологического съезда, том I. Новосибирск, 2006-в: 464 - 468.

14. Соколова Л.А. Окуневская культурная традиция в стратиграфическом аспекте. // Археология, антропология и этнография Евразии, № 2, Новосибирск, 2007-а: 41 - 51.

15. Соколова Л.А. Закономерности и характер миграций в Минусинской котловине.// Культурно-экологические области: взаимодействие традиций и культурогенез. СПб, 2007-6:128 - 139.

16. Соколова Л.А. Сосуществование окуневского и афанасьевского комплексов. // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. ИА РАН, Москва, 2008-а, С. 347 - 351.

17. Sokolova L.A. "Okunev Art in the System of Indo-European Communications".// The first International Congress Eurasian Archaeology. Abstracts. Izmir, 2007-B. P. 188-189.

Подписано в печать 07.04.2009г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,6. Тираж 150 экз. Заказ № 1151.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izdjema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Соколова, Людмила Анатольевна

Введение

Глава 1. Вопросы историографии окуневского культурного комплекса

1.1. Состояние источников 3 О

Глава 2. Общая характеристика окуневского культурного комплекса в стратиграфическом аспекте

2.1. Корреляция признаков окуневского культурного комплекса

2.2. Общая корреляция погребений и артефактов

Глава 3. Характеристика погребальных сооружений

3.1. Классификация и типология надмогильных сооружений

3.2. Типы конструкций могил

3.3. Ритуальная практика окуневцев

3.4. Ориентировки погребений

Глава 4. Характеристика оку невской керамической традиции

4.1. Технологические особенности окуневского гончарства

4.2. Типология керамики

Глава 5. Погребальный инвентарь

5.1. Типы металлических изделий

5.2. Предметы из камня и кости

Глава 6. Оку невское искусство

6.1. Типология окуневской изобразительной традиции

Глава 7. Общественная структура окуневцев по данным погребального обряда)

7.1. Социальный аспект планиграфии окуневских могильников

Глава 8. Формирование окуневского культурной традиции и вопросы культурогенеза

8.1. Неолитические истоки окуневской культурной традиции

8.2. Окуневско-афанасьевский синтез

8.3. Восточный импульс и его значение в сложении окуневской культурной традиции

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Соколова, Людмила Анатольевна

Окуневский культурный комплекс - это яркое многокомпонентное образование, сложившееся в эпоху трансформации неолитических традиций и формирования новой системы хозяйства и культурных традиций на Среднем Енисее. Появление и повсеместное использование металлических орудий вызвало, в конечном итоге, бурную интенсификацию сложнейших социальных процессов в древнем обществе. В материалах окуневского технологического комплекса уже на ранних стадиях фиксируется неожиданно развитая традиция металлообработки. Убедительные свидетельства развитого скотоводства также представлены в материалах окуневского комплекса, как в виде отдельных захоронений черепов быков, так и в рисунках на погребальных плитах.

В социальной сфере также наблюдаются процессы интенсификации, выраженные в появлении новых сложных типов погребальных сооружений и в развитии мегалитического искусства, призванного обслуживать развивающуюся культовую сферу.

Окуневская культура сравнительно недавно пополнила стратифицированную шкалу археологических культур Минусинской котловины, заняв место между афанасьевской и андроновской культурами (Максименков, 1965, 1975). Однако, благодаря уникальному сочетанию признаков: мегалитический характер погребального обряда, яркий инвентарный комплекс, огромный пласт изобразительного искусства, сразу привлекла к себе внимание исследователей. В наше время редкая публикация по древнему искусству Северной Евразии обходится без окуневских изображений, которые вызывают целый ряд устойчивых ассоциаций с индоевропейским миром.

Тем не менее, в окуневской проблематике сложилась ситуация, когда в ней практически отсутствуют обобщающие монографические исследования, посвященные комплексному исследованию окуневского комплекса в целом. К сожалению, не была опубликована, диссертационная работа Г.А. Максименко-ва, его выводы содержатся лишь в автореферате диссертации на соискание степени доктора исторических наук и ряде статей, что совершенно недостаточно для представления о ходе и логике исследования. К сожалению, можно констатировать, что за прошедшие 30 лет первичпая подача материала, осуществленная Г.А. Максименковым не пересматривалась и не анализировалась.

В то же время, монографически изданы работы по окуневскому искусству - «Изваяния окуневской культуры» Э.Б. Вадецкой (1980) и Н.В.Леонтьева (Leont'ev, N., Kapel'ko V. 2002). Благодаря этим публикациям и стремлению авторов к максимально точному воспроизведению изображений окуневское искусство привлекло внимание большого числа исследователей и породило множество взаимоисключающих версий о его происхождении. Следует отметить, что во многих работах по искусству часто не принимается во внимание специфика погребального и инвентарного комплексов, что приводит к односторонней трактовке окуневского культурного комплекса.

Таким образом, на сегодняшний день источники по исследуемой проблематике не обобщены и не систематизированы. Между тем, решение вопросов происхождения, развития и исторической судьбы древнего относа, известного нам под условным эпонимным названием «окуневцы» во многом зависит от комплексного археологического изучеиия и анализа всех доступных нам источников. Недостаточная изученность фактического материала приводит к тому, что рядом исследователей выдвигаются противоположные теории относительно происхождения и культурной принадлежности населения окуневской культуры. Это, само по себе симптоматично, так как показывает необходимость четкой разработки источниковедческой базы данной проблематики. Другой причиной является явный недостаток новых памятников, раскопанных по современным методикам, с тщательной фиксацией материала и их адекватной публикацией.

Инструментом для исследования процессов формирования культурных традиций является методика работы со всем культурным комплексом в целом.

В основе этой методики лежит выявленная прямая стратиграфия окуневских погребальных комплексов, которая позволила сформулировать логическую последовательность хронологических этапов окуневского культурного комплекса. На основе полученной стратиграфической колонки была построена типология погребальных сооружений, керамики, погребального инвентаря, произведений искусства, основанная на корелляции выделенных типов погребений, керамики, изображений и инвентаря.

Целью данного исследования является выделение хронологических этапов в окуневском культурном комплексе, создание общей типологической схемы, демонстрирующей ход развития окуневской культурной традиции, включая типологию керамики, погребальных сооружений, ритуальных обрядов, погребального инвентаря, произведений искусства.

В основе работы лежит анализ и систематизация всей доступной информации по данной проблематике. Проведенное исследование позволит точнее представить логику трансформации окуневского феномена и его взаимосвязь с другими культурными образованиями.

Новизна исследования заключается в системном подходе к данному феномену, как к культурной традиции, находившейся в процессе динамичного развития: от стадии становления в эпоху энеолита, расцвета в эпоху ранней бронзы и до периода стагнации в эпоху развитой бронзы.

Автором выявлено, что в ходе своего развития Окуневский культурный комплекс проходит четыре хронологических периода, отличающихся вариантами погребальных сооружений, керамики, инвентаря, изобразительных канонов в мегалитическом искусстве.

В ходе аналитического исследования впервые были выявлены процентные соотношения основных признаков керамического, погребального и инвентарного комплексов окуневской традиции в хронологическом аспекте. Полученные результаты, иллюстрированные диаграммами и графиками имеют практическое применение, которое состоит в том, что обеспечивает дальнейшие исследования серьезной доказательно базой.

В результате проведенного исследования, было установлено, что название «Окуневская культура», предложенное Г.А. Максименковым в 1965, не отвечает во всей полноте, данному феномену, так как зафиксированные параметры принятого определения соответствуют памятникам только одного типа курганов - основной массе погребений могильника Черновая VIII. Заданные Г.А. Максименковым жесткие параметры признаков не соответствуют всей массе захоронений данной культурной традиции. Ее хронологические рамки, значительно шире, а процессы межэтнических контактов сложнее, чем это было отражено предшественниками.

Для того, чтобы классификационный термин более адекватно отражал содержание данного культурного феномена автором вводится понятие Окуневский культурный комплекс». Этот термин отражает более широкий уровень обобщений и позволяет сформулировать в рамках единой культурной парадигмы представления о хронологических различиях, проявления межэтнических контактов, многокомпонентность данного культурного образования.

Представленное исследование позволяет скорректировать наши знания о хронологии и последовательности археологических культур эпохи ранней бронзы на Среднем Енисее. В частности, анализ признаков керамической и погребальной традиций не позволяет согласиться с мнением Г.А. Максименко-ва о разрыве преемственности между ранними постнеолитическими формами погребальной обрядности и керамики и теми типами, что были проанализированы в рамках Окуневской культуры.

Так же не подтверждается гипотеза о полном вытеснении окуневцев афанасьевскими племенами и последующей окуневской «реконкисте» (Максимен-ков, 1975). В процессе работы с данным фактическим материалом было выявлено 16 комплексов, содержащих признаки как окуневского, так и афанасьевского происхождения. Отмечаются факты сосуществования и взаимной ассимиляции окуневского и афанасьевского населения.

В ходе исследования выявлена стройная логичная схема развития окуневского комплекса в тесном контакте с другими этносами, мигрирующими в Минусинскую котловину.

Эколого-климатическая ситуация.

Окуневский феномен связан с Минусинской котловиной как местом непосредственного формирования и развития культурной традиции, что не исключает различного рода инокультурных импульсов, участвовавших в формировании специфического облика данного культурного образования.

Минусинская котловина отличается разнообразием эколого-природных зон - это и сухие степи, и смешанные леса вдоль рек и таежные участки в предгорьях. Окуневские памятники отчетливо тяготеют к предгорьям и в наибольшей концентрации сосредоточены вдоль рек Енисея, Абакана и Уйбата (табл.1, 2). В этих районах условия жизни наиболее комфортны, так как близость тайги обеспечивает население всем необходимым - лесной дичью, орехами, ягодами, полезными растениями. Вдоль рек в изобилии растет «сибирский хлеб» - черемуха, ягоды которой обеспечивали население калорийной и витаминизированной мукой, из которой пекли лепешки в течение всего года. Эта природная особенность освобождала население от необходимости заниматься масштабным пахотным земледелием, которое зачастую считается одним из необходимых признаков социального прогресса.

Природа создала в Минусинской котловине благоприятные условия для занятий скотоводством. Пересеченный рельеф в сочетании с лесостепными участками и близкой тайгой избавлял древних скотоводов от двух страшных сибирских несчастий — «белого» и «черного джута» - летней засухи со степными пожарами и зимнего обледенения почвенного покрова. Масштабный джут в открытой степи способен поставить на грань жизни и смерти все поголовье скота, а, следовательно, и население, жизнь которого целиком зависела от численности стада. Эта природная особенность ВосточноСибирских степей могла быть объективным генератором большинства миграций, прогонявших с востока на запад по поясу степей огромные массы населения в сжатые сроки.

В Минусинской котловине боровые леса, предгорная тайга и обширные степи позволяли найти пастбища для скота в любое время года. Таким образом, сама природа обеспечивала стабильность условий жизни в этом районе, по сравнению с жизнью на открытых степных пространствах. Этим, возможно, объясняется и уникальная устойчивость древних культур Минусинской котловины и огромная численность населения (особенно в скифское время).

Исходя из природных условий, в Минусинской котловине издревле сложился отгонный характер скотоводства для мелкого рогатого скота и пастбищное содержание для крупного рогатого скота. Экономические возможности скотоводства как основной области древнего хозяйства удачно дополнялись охотой, рыболовством и собирательством. В древних могилах неоднократно находили кости благородного оленя, косули, кабарги, соболя, волка, бобра, сурка и т.п.

В литературе часто можно видеть утверждение, что первоначально основой окуневского хозяйства являлась охота, и лишь появление скотоводов — афанасьевцев позволило им перейти к производящему хозяйству «Соседство и совместная жизнь афанасьевцев - скотоводов и окуневцев - охотников изменили хозяйственный уклад последних». (Вадецкая, 1986:35). Это утверждение основано на том факте, что в окуневцы не клали в могилы мясо животных в виде заупокойной пищи. Те немногие кости домашних животных, которые были найдены при покойных, входили в состав погребального инвентаря — астрагалы овцы, подъязычные кости быков (лосей, оленей?). Однако из поля зрения исследователей часто ускользало то, что остеологические остатки заупокойной тризны находились в насыпях курганов или в заполнении могил. В 22 случаях в насыпях курганов и в заполнении могил были встречены кости овцы (барана, мелкого рогатого скота) - особенно частой находкой являются астрагалы овец, использовавшиеся, по всей видимости, в качестве игровых наборов.

В 8 комплексах были найдены кости крупного рогатого скота (коровы, быка). В 6 случаях в насыпях были найдены останки лошади. Например, в кургане 3, м.2 могильника Сыда V был найден позвонок молодого барана, в м.4- череп молодой коровы и астрагал овцы, в м.9 того же кургана — череп лошади. В кургане 4 при расчистке ограды так же был найден череп лошади, а в м.З среди костей младенца - обломок бедренной кости овцы. Вряд ли черепа животных являются остатками мясной пищи - скорее всего, это принадлежность культовой практики. К сожалению, черепа лошадей не сохранились, иначе по современным методикам можно было бы определить, были ли эти лошади упряжными, т.е. домашними.

Единственным памятником, зафиксировавшим обряд ритуального захоронения животных, является комплекс «База Минторга» под Минусинском, раскопанный Н.В. Леонтьевым в 1978 г. (Наглер, Парцингер, 2006). Здесь в 11 ямах были найдены кости домашних животных. В яме 5 в определенном порядке, с ориентацией к центру были аккуратно уложены 6 черепов быков с костями конечностей. Погребение черепа с копытами, по всей видимости, означает ритуальное захоронение шкуры животного и знаменует обряд ритуального заклания. В яме 1 была захоронена шкура лошади и овцы. В яме 7 были найдены останки 4 шкур быков. В яме 10 - разрозненные кости овцы. Уникальная находка комплекса База Минторга имеет огромное значение для понимания проблемы развития скотоводства в энеолитических культурах Минусинской котловины.

Возможность развития у окуневцев зачатков производящего хозяйства отмечена в статье А. Наглера (Nagler, 1999). Автор определяет т. н. «лунницы» (каменные предметы серповидной формы), как жатвенные ножи, распространенные в Восточной Азии. Справедливости ради, надо отметить, что условия находки двух таких предметов in situ в могиле ограды № 5 могильника Усть

Бюрь несколько противоречат данной гипотезе, поскольку лежали под коленями или в районе стоп скорченного скелета параллельно длинным костям ног. Такое положение маловероятно для орудий труда. Равно как и для нагрудных украшений, которыми эти предметы считаются в некоторых работах («луновидные подвески» Семенов, 1997: 157).

Помимо остеологических данных для характеристики основных пород домашнего скота привлекаются изображения животных на петроглифах. Эти рисунки позволяют обратить внимание на некоторые особенности экстерьера животных и сделать выводы о возможных хозяйственно-продуктивных направлениях в их разведении. Такие особенности экстерьера изображенных быков, как длинные ноги, поджарый торс, широкая грудь - позволяют сделать вывод не о молочном, а о мясо - рабочем направлении продуктивности крупного рогатого скота в эпоху ранней бронзы в Минусинской котловине.

Об экстерьере окуневских лошадей можно судить по изображениям на плите №1, кургана 1 и плите 3 из кургана 2 могильника Лебяжье. Эти изображения тем более ценные, что происходят из закрытого комплекса и, безусловно, относятся к изучаемой эпохе (Вадецкая, 2003-2004: 8-16, Миклашевич, 2003-2004: 17-27). Особенности экстерьера - большая, тяжелая голова, короткая торчащая грива — дают основания считать этих животных гибридами диких лошадей типа «лошадей Пржевальского». Для лошадей Пржевальского характерным признаком является хвост с длинной неопушенной репицей, однако на рисунке мы видим, что длинные волосы начинаются от самого основания хвоста - это означает, что, скорее всего, здесь изображены гибриды диких лошадей, прошедшие первую стадию доместикации.

На тех же рисунках зафиксированы и первичные приемы контроля лошадей - на первом рисунке это ошейник, опоясывающий шею лошади, во втором случае - петля, продетая через носовой хрящ - прием, который окуневцы практиковали и в отношении крупного рогатого скота.

Значение крупного рогатого скота в жизни окуневцев трудно переоценить хотя бы потому, что непременным элементом образа окуневского божества является оформление головы бычьими рогами и ушами. Причем, в ходе эволюции этого образа, данные элементы все более увеличиваются в размерах, что говорит о возрастающем значении данных элементов в сознании окуневцев. Некоторые окуневские стелы увенчаны головой (или шкурой) барана, что также свидетельствует о сакральном значении этого животного в сознании окуневцев. Поскольку природным врагом домашнего скота являются хищники

- волки, медведи, барсы - то изображения этих животных или их собирательных образов помещаются на стелах внизу, под туловищем божества - то есть в положении хтонических божеств.

Таким образом, анализ фактического материала показывает, что окуневцы были хорошо знакомы с домашними животными и использовали их образы в культовой практике.

Благоприятная эколого-экономическая ситуация в сочетании со сравнительно компактной зоной расселения вызвали эффект культурного подъема в среде пост-неолитического населения, которое на фоне энеолитической трансформации продемонстрировало мощный технологический прогресс, перейдя на применение эффективных металлических орудий, применяя технику литья и ковки. Этому способствовали природные богатства края - легкодоступные месторождения меди, олова, рассыпное золото. Подъем экономики в конечном итоге, вызвал численный прирост населения и усложнение социальных процессов, что выразилось в усложнении погребальной обрядности и в стремительном расцвете культовой сферы.

Минусинская котловина окружена довольно высокими горными хребтами

- Кузнецким Алатау на западе, Западным Саяном на юге и юго-востоке и Восточным Саяном на северо-востоке, вершины которых достигают 2000, 2500м над уровнем моря. Однако, ставить вопрос об изолированности этой территории не приходится из-за развитой гидросистемы, соединяющей

Минусинскую котловину с Байкальским регионом через Ангару и с Тувой через верхний Енисей (Улуг-Хем). Кузнецкий Алатау не представлял собой серьезной преграды между областями Западной Сибири и Минусинской котловиной.

Мнение, что Западный Саян был практически непроходим из-за бурного течения Енисея в узком каньоне (Вадецкая, 1986, с.4), опровергается фактами находок многочисленных древних петроглифов, в том числе окуневских, в самых труднодоступных местах этого каньона - Кантегир, Джой, Джойская Сосновка. За порогами, на территории Тувы окуневские петроглифы зафиксированы на Мугур-Сарголе (Дэвлет, 1980).

Миграционные потоки в Минусинской котловине, по всей видимости, регулировались не природными факторами, а способностью местного населения противостоять инокультурному вторжению. Эта способность не является постоянной - она меняется в зависимости от того, на каком этапе развития находится социум. Когда общественная структура находится на подъеме, она способна организовать общественные силы и направить их на решение очевидной задачи, например, оказать сопротивление мигрантам — уничтожить, изгнать или ассимилировать, то есть заставить иноплеменников принять жизненные устои местного населения.

Более того, культурное образование с ярко выраженной социальной иерархией, с мощной идеологической базой способно оказывать центробежное воздействие на сопредельные территории и втягивать в свою орбиту население генетически неродственное, но полностью попадающее под влияние более сильной структуры — например, такую нарастающую мощь в начале II тысячелетия до н.э. демонстрирует андроновская культура.

В то же время экономическая слабость, разобщенность, малочисленность населения на какой бы то ни было территории, неизбежно приведет к тому, что эти земли будут заняты более успешными соседями вне зависимости от высоты окружающих гор.

Смена культур в Минусинской котловине, по большей части, видимо, осуществлялась по принципу инфильтрации: небольшое количество мигрантов начинало незначительно влиять на местную культуру, привнося изменения в керамику, погребальную обрядность, орудия труда до тех пор, пока увеличивающееся количество нового населения не изменяло качества прежнего культурного образования. Например, в подгорновских памятниках тагарской культуры фиксируется незначительное количество маленьких сосудиков на поддонах ярких цветов оранжеватого спектра - признака окислительного обжига, не характерного для подгорновского гончарства. Затем следует этап, где подгорновские банки и сарагашенские котловидные сосуды представлены в сопоставимых пропорциях и на следующем сарагашенском этапе эта керамическая традиция выступает, как ведущая форма гончарства.

Инфильтрационные процессы при анализе археологических комплексов выявляются в фиксации двух стадий: 1) смешанные памятников с разнокультурным инвентарем; 2) памятников с артефактами гибридного происхождения, то есть сочетающие в разных комбинациях признаки разных культур. В Окуневском контексте 1) - это погребения из Афанасьевой горы, Тас-хазы, Камышты, где афанасьевские и окуневские керамические сосуды находились в одних и тех же погребениях, и 2) - гибридные памятники типа Пистах, где инвентарь неявно обнаруживает свою культурную принадлежность, демонстрируя комбинации разнокультурных признаков. Однако в Окуневском сценарии смены культур не произошло, так как окуневцы сумели преодолеть влияние афанасьевской культуры, и в поздних окуневских памятниках типа Черновая VIII афанасьевские признаки ощущаются минимально - в форме трансформированных курильниц с внутренней перегородкой.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование Окуневского культурного комплекса"

Выводы.

Исходя из предложенного анализа, можно сделать вывод, что несколько важнейших составляющих окуневского комплекса имеют дальневосточное происхождение:

1 - плоскодонная, усеченноконическая керамика.

2 - погребальная традиция, с применением каменных ящиков и некоторых специфических деталей, таких как, выстилка дна каменными плитами, понижения дна к ногам и т.п.

3 -иконография антропоморфных личин разных типов.

4 - особенности антропологии.

Однако всерьез говорить об импорте окуневской культуры в целом, откуда бы ни было, не обосновано - различные импульсы сплавлялись в этой пестрой этнической среде в совершенно неповторимый комплекс, создающий собственную яркую этническую окраску. Можно сказать, что окуневское культурное образование в период подъема создало мощное поле притяжения и придало всей южно-сибирской ойкумене некое центростремительное ускорение, втягивая в свою орбиту ближние и весьма дальние этносы. Вот почему элементы окуневского изобразительного искусства, погребального обряда, гончарной традиции далеко прослеживаются и во времени и в пространстве.

Заключение.

Окуневский феномен связан с Минусинской котловиной как местом непосредственного формирования и развития культурной традиции. Но в период наивысшего расцвета его значение переросло формат локальной археологической культуры и стало играть роль центра, в значительной степени формирующего блок признаков различных археологических культур бронзового века Северной Евразии. Исследователи отмечают окуневское влияние в Туве, на Алтае, в Западной Сибири, в Синьцзяне и в верховьях Инда (Sokolova, 2007-в: Р. 188-189). Конечно, древний мир не знал административных границ, но, как правило, строго придерживался своей эколого-географической зоны. Причины столь мощного проявления культурной энергетики окуневцев в масштабах Центральной Азии еще предстоит осознать и проанализировать.

Задача исследования заключалась в системном подходе к данному феномену, как к культурной традиции, находившейся в процессе динамичного развития: от стадии становления в эпоху энеолита, расцвета в эпоху ранней бронзы и до периода стагнации в эпоху развитой бронзы.

Выявленная прямая стратиграфия окуневских комплексов дала возможность построить общую корреляционную схему, позволяющую выделить четыре хронологических группы погребальных комплексов, отличающихся планиграфией, типами надмогильных конструкций, типами могил, типами керамики и инвентаря, а также продемонстрировать изменения в изобразительных схемах в ходе поступательного развития всего комплекса.

На каждом из этих этапов окуневский комплекс испытывал инокультур-ные влияния, продуцирующие многокомпонентную структуру признаков окуневской культурной традиции.

Как неоднократно отмечалось исследователями, инновациями, имеющими определяющее культурологическое значение, являются резкие изменения в технологии и морфологии керамики, в конструкциях жилищ, инвентарном наборе и погребальном обряде. Эти признаки, наряду с языком, костюмом, обрядовой сферой являются выражением значимых признаков каждого этноса, составляют его национальный колорит.

Конвергентное явление в окуневском комплексе это появление особых, социально обусловленных типов захоронений, таких как могилы социальных доминатов, выделяющиеся своими размерами или мегалитическими конструкциями: (могила 4 кургана Тас-хаза, могила 1 кургана Уйбат V-1). Конструктивные особенности могил социально-зависимых членов общества лежат в сфере пониженной ритуальной обрядности с минимумом сопроводительного инвентаря. Такие могилы часто являются впускными и фиксируются на верхних уровнях насыпей курганов или занимают места в западном и северном секторах, в то время как центральный и южный сектор являлись престижными. Появление могил с подбоем в окуневской традиции также является выражением социального положения, так как в основном это могилы детей, сопровождающие определенные захоронения, совершенные по обычному ритуалу.

К конвергентным проявлениям можно отнести общее ухудшение качества керамики, небрежное орнаментирование — такое отступление от технологических и эстетических норм носит социальный характер, когда этнос входит в фазу стагнации, в результате кризисных напряжений. В древности кризисные состояния следовали за неблагоприятными экологическими изменениями, когда общество не могло приспособиться к новым условиям. Порой к общему упадку приводил «комплекс благополучного соседа», когда мощный рост соседнего этнического образования формировал центростремительное притяжение и обеспечивал падение социальной и экономической активности в менее успешных этносах. Такое воздействие оказывал на степной и лесостепной пояс Евразии, стремительно формирующийся андроновский этнос.

Стадиальным явлением следует считать появление металлических орудий и их новых типов. В отличие от керамики, производство которой было глубоко традиционно, металлургия и металлообработка стремительно впитывали все технологические новшества и новые формы. В раннем окуневском комплексе появляются обоюдоострые ножи, ромбического или листовидного сечения с четко выделенным насадом - такие изделия составляют ранние серии как в степной зоне, так и в зоне древних цивилизаций. Контакт между литейщиками и металлургами, по всей видимости, приводил к обмену орудиями и технологиями, но других заимствований из южных областей в окуневском комплексе не фиксируется.

Масштаб инокультурных влияний выявляется при сопоставлении с базовым культурным комплексом, который определяет исходные признаки культуры. Для энеолитических культур, к которым относится ранняя окуневская традиция, логично сравнение с предшествующим неолитических комплексом.

Окуневскую керамику ранней генерации и Усть-Бельский неолитический керамический комплекс объединяет сходная параболоидная или митровидная форма, общие принципы организации орнамента по всему тулову, верхнему обрезу венчика, иногда по внутреннему краю венчика и дну. Основным принципом нанесения орнамента является одиночный накол с отступанием, выполненный параллельными, чаще всего горизонтальными рядами, покрывавшими все тулово сосудов. Иногда встречаются композиции вертикальных и диагональных орнаментальных рядов. Зачастую орнамент дна и стенок образует единую композицию, которая начинается на дне в виде раскручивающейся спирали или концентрических кругов и переходит на тулово вплоть до венчика (Соколова Л.А.,1995: 20-24).

Анализ свидетельствует, что неолитический импульс затухал постепенно, уступая позиции новым признакам, и тем не менее, его влияние ощущалось на всем протяжении существования окуневской культурной традиции. Так, частота встречаемости неолитических признаков в окуневском гончарстве составляет почти 60%. Это убедительное свидетельство преемственности между неолитическим и окуневским гончарством, выводящее проблему на уровень генетического родства окуневского и неолитического (Усть-бельского) комплексов.

Тем не менее, устойчивость древних признаков не означает полного единства в генезисе культуры. Начиная с неолита на поселениях, повсеместно фиксируется проникновение инокультурного керамического комплекса, главной особенностью которого является плоское дно, прямой профиль близкий к усеченно-коническим образцам, тяга к гребенчатой орнаментации (Соколова Л.А., 2002: 230-236).

По всей видимости, мы имеем дело с явлением инфильтрации мигрирующего населения, которое на первых порах не оказывает большого влияния на аборигенный комплекс, однако со временем новые элементы начинают проявляться активнее, пока не становятся определяющими.

Нуклеарной зоной производства плоскодонной усеченно-конической керамики является Приморье, где эти признаки формировались изначально, со времен керамического мезолита - осиповской культуры (12 — 10 тыс. лет до н.э.). Позднее эта керамика в Приморье и на Амуре встречается уже в малы-шевской, бойсманской, кондонской, вознесенковской культурах, где она выступает в качестве субстрата.

Самым ярким и бесспорным компонентом, участвовавшим в сложении окуневской традиции, является афанасьевский комплекс. Существует 15 гибридных погребальных комплексов, в которых в той или иной степени присутствуют признаки окуневско-афанасьевского синтеза. В 11 из них в окуневцы со своим инвентарем были захоронены в круглых афанасьевских оградах в статусе основных погребений. В трех окуневских курганах содержалась афанасьевская керамика. В целой серии окуневских и афанасьевских погребений была найдена гибридная керамика, совмещающая признаки обеих культур. Несомненно, что окуневские сосуды на поддонах - курильницы и кубки обязаны своим появлением афанасьевскому гончарству, так как этот тип керамики совершенно не характерен для Минусинского неолита.

Довольно актуальна проблема участия в формировании окуневской традиции западно-сибирского круга культур. С точки зрения формальной логики ближайшие соседи должны, в большей степени, влиять на формирование культурного образования. Однако, в случае с происхождением окуневской традиции доказательная база этой идеи не может считаться достаточной. Если выбрать в качестве доказательства гребенчато-ямочную орнаментацию западно-сибирской керамики, то в окуневском комплексе совершенно отсутствует ямки-разделители орнаментальных зон, которые являются ярким признаком этого комплекса, а сам по себе гребенчатый орнамент существует и в Минусинском неолите.

Подводя итоги, проведенному анализу следует признать, что окуневская традиция является сложнейшим культурным образованием, в формировании которого принимали участие разные компоненты, весьма удаленные друг от друга. С другой стороны, не всегда, кажущиеся очевидными связи, находят свое подтверждение в фактическом материале. Размах миграционных потоков пронизывающих просторы Северной Евразии в древности кажется невероятным, но факты говорят сами за себя. По сути, каждая эпоха, с палеолита до современности, порождает свои «великие переселения народов» и это следует учитывать, принимая во внимание опыт исторических миграций.

Благодарности.

Выражаю искреннюю благодарность:

Э.Б. Вадецкой за участие и помощь в работе, за предоставленную возможность неоднократного пользования архивами.

Д.Г. Савинову за конструктивную критику и поддержку.

Г.Н. Поплевко за проведение трасологической экспертизы окуневской керамики, и действенную помощь в работе.

Н.С. Жущиховской за профессиональные консультации по методике формовки керамики на шаблоне и присланные результаты экспериментов по изготовлению реплик окуневских сосудов.

И.П. Лазаретову за возможность использовать материалы уйбатских курганов.

М.Н. Пшеницыной за возможность ознакомиться с материалами могильника Летник-6.

А.В. Виноградову за предоставленную возможность пользоваться материалами поселений Унюк, Карасево и Новоселово.

Г.В. Синицыной за предоставленную возможность исследовать материалы неолитических поселений Усть-Белая и Нижне-Середкино.

О.В. Яншиной за возможность ознакомиться с материалами дальневосточного неолита.

МП. Завитухиной и Л.С. Марсадолову за любезное разрешение работать с коллекциями Государственного Эрмитажа.

Список научной литературыСоколова, Людмила Анатольевна, диссертация по теме "Археология"

1. Алексеев, В.П. Энеолитический череп из Красноярска (к вопросу о южной примеси в населении Алтае-Саянского нагорья) // Краткие сообщ. Ин-та этнографии. Вып. 34. Москва, 1960.

2. Андреева Ж.В., Жущиховская И.С., Кононенко Н.А. Янковская культура. Москва, Наука, 1986.

3. Березкин Ю.Е., Семенов Вл.А. Антропоморфные наскальные изображения в циркумтихоокеанском регионе. //Проблемы развития тихоокеанского искусства. Материалы десятой научной конференции в память профессора М.В. Доброклонского. СПб, 1997: 3-6.

4. Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы. М., 1878. Вадецкая Э.Б. О каменных стелах эпохи бронзы в хакасско минусинской котловине. // Советская археология 1965, № 4.

5. Вадецкая Э.Б. Древние идолы Енисея. JL, 1967.

6. Вадецкая Э.Б., Н.В. Леонтьев, Г.А. Максименков. Изваяния окуневской культуры, 1980: 37 81 // Памятники окуневской культуры. Ленинград, «Наука», 1980.

7. Вадецкая Э.Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л.,1986-а.

8. Вадецкая Э.Б. Сибирские курильницы. // КСИА, выпуск. 185.1986-6: 50 —59.

9. Вадецкая Э.Б. Миграции в Западное Присаянье. // Смены культур и миграции в Западной Сибири. Томск, 1987.

10. Вадецкая Э.Б. Археологический комплекс под горой Оглахты // Памятники истории и культуры Красноярского края. Красноярск, 1989: 272 279.

11. Вадецкая Э.Б. Современные представления о состоянии источников по неолиту Минусинской котловины. Краткие сообщения № 199, Москва, 1990: 68-74.

12. Вадецкая Э.Б. Рисунки на плитах окуневского могильника у с. Лебяжье на правом берегу Енисея. // Вестник САИПИ, № 6-7, 2003 -2004: 8 17.

13. Виноградов А.В. Исследование неолитических памятников в Минусинской котловине. //АО 1980. М.,1981: 171 172.

14. Виноградов А.В. Неолит и ранний бронзовый век минусинской котловины. Автореф. дисс. канд. ист. наук. 1982-а. С. 16.

15. Виноградов А.В. Вьюжное 1 - новый памятник эпохи неолита и ранней бронзы в Минусинской котловине // Материальная культура древнего населения юга средней Сибири. Иркутск, 1982-6: 117 — 132.

16. Виноградов А.В. К методике количественной оценки качества глиняного теста. // Естественные науки и археология в изучении древних производств. М., 1982-г: 106-107.

17. Воробьев М.В. Древняя Корея. Историко археологический очерк. М., Восточная литература, 1961.

18. Глушков И.Г., Глушкова Т.Н. Текстильная керамика, как исторический источник. Тобольск, 1992.

19. Горюнова О.И., Савельев Н.А. Опыт разработки понятий для описания форм неолитической и раннебронзовой керамики Восточной Сибири. // Описание и анализ археологических источников. Иркутск, 1981.

20. Готлиб А.И., Сооружение све эпохи ранней бронзы на горе Устанах (к вопросу о возникновении и интерпретации памятников све в Хакасии). // Проблемы изучения окуневской культуры, 1995: 29 — 32.

21. Готлиб А.И. Горные архитектурно-фортификационные сооружения окуневской эпохи в Хакасии // Окуневский сборник, 1997: 134-151.

22. Гребенщиков А.В., Деревянко Е.И. Гончарство древних племен Приамурья (начало эпохи раннего железа). Новосибирск, 2001. С. 117.

23. Громов А.В. Антропологические особенности населения окуневской культуры. // Проблемы изучения окуневской культуры, СПб, 1995: 70 74 .

24. Громов А.В, Краниоскопические особенности населения окуневской культуры //Окуневский сборник, СПб, 1997: 294 301.

25. Грязнов М.П. Афанасьевская культура на Енисее, 1999. С. 134.

26. Грязнов М.П. Комарова М.П. Сыда могильник окуневской культуры. // Окуневский сборник-2, 2006: 53- 59.

27. Гультов С.Б., Подольский M.JL, Цыганков И.Н. Окуневский курган «94-й километр» // Окуневский сборник-2, СПб, 2006: 120 129.

28. Дирксен, В.Г., Кулькова, М.А., Ван Гил, Б. Климат и растительность Минусинской котловины в голоцене по данным детальных палинологических, микрофоссиальных и геохимических исследований. // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. 2005: 77 79.

29. Дэвлет М.А. Петроглифы Мугур-Саргола, Издательство Наука, Москва, 1980. С.270.

30. Дэвлет М.А. Окуневские антропоморфные личины в ряду наскальных изображений Северной и Центральной Азии.// Окуневский сборник, СПб, 1997: 140-250.

31. Жущиховская И.С. Ранняя керамика Дальнего Востока и Восточной Азии.// Труды института истории, этнографии народов Дальнего Востока. Том XI. Актуальные проблемы Дальневосточной археологии. Владивосток, 2002: 109- 150.

32. Зимина В.М. А Афанасьевское погребение из Тубы. // Сибирский археологический сборник. Новосибирск, 1966: 160- 163.

33. Зяблин Л.П. Неолитическое поселение Унюк на Верхнем Енисее // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973.

34. Зяблин Л.П. Поиски неолита в районе Минусинска //АО, 1973, МЛ 974.

35. Зяблин Л.П. Окуневский курган на могильнике Малые Копены 3. // Проблемы Западносибирской археологии. Эпоха камня и бронзы. Новосибирск, 1981: 118-121.

36. Иванова. JI.A. О происхождении брахикранного компонента в составе населения Афанасьевской культуры. СЭ, 1966: 82 87.

37. Иванова. Л.А. О различиях керамических традиций афанасьевской и окуневской культур.// СА, №2, 1968.

38. Киргинеков Э.Н. Окуневский курган около у. Мохов. // Окуневский сборник, СПб, 1997: 128- 133.

39. Кияшко А.В. Ранний этап катакомбной культуры на Нижнем Дону. А.к.д., Л. 1990.

40. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. Москва, 1951.

41. Киселев С.В. К изучению минусинских каменных изваяний. // Историко-археологический сборник. М.,1962.

42. Ковалев. А.А. Могильник Верхний Аскиз 1, к.2. Окуневский сборник,1997.

43. Козинцев А.Г., Громов А.В., Моисеев В.Г. Новые данные о сибирских «американоидах». Археология, этнография и антропология Евразии 3 (15) 2003: 149- 154.

44. Комарова М.Н. Погребения Окунева улуса, СА, IX, 1947, с. 47 59.

45. Комарова М.Н. «Своеобразная группа энеолитических памятников на Енисее» // Проблемы Западно-сибирской археологии. Эпоха камня и бронзы. Н-ск, 1981, с. 76-90.

46. Косарев М.Ф. К проблеме палеоэтнографического подхода в историко-археологическом исследовании. // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. 2005: 18 -21.

47. Крижевская Л.Я. Неолит поселения в устье реки Белой. // Древние культуры Приангарья. Новосибирск, 1978: 69 96.

48. Кузнецов П.Ф., Мочалов О.Д. Проблема взаимосвязей культур Волго-Уралья и Южной Сибири в эпоху ранней средней бронзы: взгляд с запада.// Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Красноярск, 2005: 41-44.

49. Кызласов J1.P. Афанасьевские курганы на реках Уйбат и Бюрь.// СА, 1962, №2: 112-123.

50. Кызласов Л.Р. Каменный век Хакасии. // Ученые записки ХАКНИЯЛИ. Сер. ист. Абакан, 1972. - Вып. XVII, № 4. - с. 185-196.

51. Кызласов Л.Р. Древнейшая Хакасия. М., 1986. С. 295.

52. Лазаретов И.П. К вопросу о ямно-катакомбных связях окуневской культуры // Проблемы изучения окуневской культуры, СПб, 1995, 14-16.

53. Лазаретов И.П. Окуневские могильники в долине реки Уйбат // Окунев-ский сборник, 1997: 19-64.

54. Левашова В.П. Раскопки могильника окуневской культуры в Абакане в 1945г. // Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1975: 99104).

55. Леонтьев Н.В. Раскопки на Уйбате. // АО 1968, 1969: 229 230.

56. Леонтьев Н.В. Два окуневских кургана долины реки Уйбат.// Проблемы изучения окуневской культуры, СПб-1995: 26-28.

57. Леонтьев С.Н. Памятник окуневской культуры курган Черновая XI. // Археология, этнография и антропология Евразии, № 4 (8), 2001: 116 123.

58. Леонтьев С.Н. К вопросу о дифференциации керамического комплекса окуневской культуры. // Северная Евразия в эпоху бронзы. Барнаул, 2002: 93 -95.

59. Липский А.Н. Раскопки древних погребений в Хакасии в 1946 г.// КСИА № XXV, 1949: 75-86.

60. Липский А.Н. Афанасьевские погребения в низовьях рек Еси и Тёи. КСИ-ИМК № 54, М. 1954: 89, рис.35.

61. Липский. А.Н. Раскопки древних погребений в Хакасии. КСИИМК, 1954:25.

62. Липский. А.Н. Новые данные по афанасьевской культуре.// Вопросы истории Сибири Дальнего Востока. Новосибирск, 1961: 269-278.

63. Липский А.Н. Американоиды на Енисее.// Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969.

64. Липский А.Н. К вопросу о семантике солнцеобразных личин Енисея // Сибирь и ее соседи в древности (Древняя Сибирь, вып.З). Новосибирск, 1970.

65. Липский А.Н., Вадецкая Э.Б. Могильник Тас-Хазаа // Окуневский сбор-ник-2, 2006-а: 9 52.

66. Липский А.Н., Вадецкая Э.Б. Афанасьевские и окуневские погребения в могильнике Бельтыры.// Окуневский сборник-2, 2006-6: 73 — 81.

67. Маккей Э. Древнейшая культура долины Инда. М., 1951.

68. Максименков Г.А. Окуневская культура в Южной Сибири.// МИА, 1965-а, №130.

69. Максименков Г.А. Впускные могилы окуневского этапа в афанасьевских курганах. СА, 1965-6, № 4: 205 211.

70. Максименков Г.А. Усть- Собакинская стоянка и ее значение для изучения древней истории района Красноярска.// Сибирский археологический сборник. Новосибирск, 1966: 77-83.

71. Максименков Г.А. Окуневская культура и ее соседи на Оби. // История Сибири, I том. «Наука», Ленинград, 1968: 1965-г- 172.

72. Максименков Г.А. Окуневская культура. Дис. д.и.н. Новосибирск, 1975-а.

73. Максименков Г.А. Окуневская культура. Автореф. Дис.д.и.н. Новосибирск, 1975-6.

74. Максименков Г.А. Могильник Черновая VIII эталонный памятник окуневской культуры.//Памятники окуневской культуры. Л., 1980: 3-34.

75. Максименков Г.А. Могильник окуневской культуры у села Лебяжье. // Проблемы Западно-Сибирской археологии. Новосибирск, 1981: 91 110.

76. Мачинский А.Д. Уникальный сакральный центр III середины I тыс. до н.э. в Хакасско - Минусинской котловины //Окуневский сборник, СПб, 1997: 265-287.

77. Мергарт Г. 1923, Результаты археологических исследований в Приени-сейском крае. — Известия Красноярского отдела РГО, т. III, вып. I.

78. Миклашевич, Е.А. 2005. Некоторые дополнительные материалы в связи с публикацией плит из могильника Лебяжье. // Вестник САИПИ, № 6-7, 20032004: 17-27.

79. Молодин В.И. Памятник Сопка-2 на реке Оми. Культурно-хронологический анализ погребальных комплексов эпохи неолита и раннего металла. Том 1, Новосибирск, 2001.

80. Наглер А. Парцингер Г. Новые памятники окуневской культуры в центральной части Минусинской котловины // Окуневский сборник-2, 2006: 104 -119.

81. Окладников А.П., 1957. Из истории этнических и культурных связей неолитических племен среднего Енисея. СА, 1957, № 1.

82. Окладникова Е.А., Модель Вселенной в системе образов наскального искусства Тихоокеанского побережья Северной Америки. СПб, 1995.

83. Паульс Е.Д. Два окуневских памятника на юге Хакасии.// Окуневский сборник, СПб, 1997: 123 127

84. Передольский В.В. 1896. По Енисею и его притокам. Известия РГО, 1896.

85. Полосьмак Н.В., Чикишева Т.А., Балуева Т.С. Неолитические могильники северной Барабы. Новосибирск, «Наука», 1989. С. 103.

86. Подольский М.Л. Два окуневских памятника на ручье Узунжул. // Оку-иевский сборник, СПб, 1997-а: 113 122.

87. Подольский М.Л. Овладение бесконечностью (опыт типологического подхода к окуневскому искусству). // Окуневский сборник, СПб, 1997-6: 168201.

88. Пшеницына М.Н., Пяткин Б.Н. Памятники окуневского искусства из кургана Разлив X.// КСИА № 209, 1993: 58 67.

89. Пшеницына М.Н., Пяткин Б.Н. Курган Разлив X памятник окуневской культуры // Окуневский сборник-2, 2006: 82 - 94.

90. Пяткин Б.Н., Некоторые вопросы металлургии эпохи бронзы Южной Сибири // Археология Южной Сибири (ИЛАИ, вып. 9). Кемерово, 1977.

91. Савенков И.Т. 1886, К разведочным материалам по археологии Среднего течения р. Енисея.- Известия ВСОРГО, т. 17, №№ 3-4: 26-105.

92. Савинов Д.Г. Окуневские могилы на севере Хакасии.// Проблемы западносибирской археологии: Эпоха камня и бронзы. Новосибирск, 1981: 111-117.

93. Савинов Д.Г. Древние поселения Хакасии. Торгажак. СПб, 1996. 106 с.

94. Сайко Э.В. Техника и технология керамического производства Средней Азии в историческом развитии, М., Наука, 1983.

95. Семенов Вл. А. Окуневские памятники Тувы и Минусинской котловины (сравнительная характеристика и хронология).// Окуневский сборник, 1997: 152-161.

96. Соколова Л.А. Проблема сложения окуневской культуры. // Проблемы изучения окуневской культуры. Тезисы докладов конференции. СПб, 1995-а: 20-24.

97. Соколова Л.А. Погребение в колыбели окуневского могильника Уйбат V. // Археологические вести. № 4, 1995-6: 44-51.

98. Соколова Л.А. Оружие племен эпохи бронзы Минусинской котловины.// Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб, 1998: 48-51.

99. Соколова Л.А. О профессионализме первобытного искусства //Теория и методология архаики. Выпуск 2., СПб, СПГУ, 2000: 159-162.

100. Соколова Л.А. Стела из Черновой VIII со знаменитыми быками и неизвестными повозками.// Евразия сквозь века. СПб, 2001: 129 132.

101. Соколова Л.А. Характеристика и типология окуневского керамического комплекса.// Степи Евразии в древности и средневековье. К 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. СПб, 2002: 230-236.

102. Соколова JI.A. Методика работы с сериями изображений «концентрация по выделенному признаку» (на примере окуневского искусства).// Изобразительные памятники: стиль, эпоха, композиции. СПб, 2004: 240-246.

103. Соколова Л.А. Культовое искусство, как индикатор социального развития. // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Красноярск, 2005: 202-204.

104. Соколова Л.А. Формирование окуневского канонического искусства. Stratum plus, № 2, 2005-а: 127 144.

105. Соколова Л.А. Индоевропейские ассоциации в Окуневском искусстве. // Проблемы историко-культурного наследия древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. Томск, 2005-6: 28-31.

106. Соколова Л.А. Комментарий к статье М.П. Грязнова и М.Н. Комаровой «Сыда V могильник окуневской культуры» // Окуневский сборник. СПб, 2006-а: 72.

107. Соколова Л.А. Типология погребальных памятников Окуневской культуры. Окуневский сборник. СПб, 2006-6: 251 -259.

108. Соколова Л.А. Многокомпонентность в окуневской культурной тради-ции.//Современные проблемы археологии Росси. Материалы Всероссийского археологического съезда, том I. Новосибирск, 2006-в: 464-468.

109. Соколова Л.А. Окуневская культурная традиция в стратиграфическом аспекте. // Археология, антропология и этнография Евразии, № 2, Новосибирск, 2007-а: 41 -51.

110. Соколова Л.А. Закономерности и характер миграций в Минусинской котловине.// Культурно-экологические области: взаимодействие традиций и культурогенез. СПб, 2007-6:128 139.

111. Соколова Л.А. Сосуществование окуневского и афанасьевского комплексов. // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. ИА РАН, Москва, 2008: 347 351.

112. Теплоухов С.А. Древние погребения в Минусинском крае.// Материалы по этнографии. Издание Государственного Русского музея, т.III Л., 1927: 57 -113.

113. Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края.// Издание Государственного Русского музея, Л.,1929,т.1У: 42 62.

114. Фрибус А.В. Некоторые локальные особенности афанасьевского погребального обряда.//Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Москва, 2005: 64-66.

115. Хаврин, С.В. Могильник Верхний Аскиз I, курган 1. // Окуневский сборник, СПб., 1997-а: 65-79.

116. Хаврин, С.В. Металлические изделия окуневской культуры.// Окуневский сборник-2, 2006: 242 244.

117. Хлобыстин Л.П., Шер Я.А. Неолитическое погребение близ д. Байкалово на Енисее. КСИА, АН СССР № 106, 1966.

118. Хлобыстина М.Д. Могильник Черемушный лог и эпоха раннего метала на среднем Енисее. // СА, № 4. 1971: 23 35.

119. Хлобыстина М.Д. Происхождение и развитие культуры ранней бронзы Южной Сибири. СА№1,М., 1973: 24-38.

120. Шер Я.А. Об одном из «великих переселений народов»? // Палеодемо-графия и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994.

121. Шер Я.А., Грушин С.П. Могильник раннего бронзового века Черемушный Лог I», Окуневский сборник - 2, Германский археологический институт, СПбГУ, СПб, 2006: 95 - 103.

122. Childe G.V., Megaliths, "Antient India", 1947/ 1948 № 4.

123. Gardin J.C. Four codes for the description of artifacts: (An essay in archaeological technique and theory) // American Anthropolojist. 1958. Vol. 60, N 2: 335 -357.

124. Jettmar, Karl, Between Gandhara and the silk roads: Rock carvings along the Karakorum highway. London, 1987.

125. Heine-Geidern R. Das Megalithproblem "Beitrage Osterreichs zur Er-forschnung der Vergangenheit und Kulturgeschichte der Menschheit", Horn, 1959.

126. Kalinina I.V., Gadzhieva E.A. Emploi de machoires animales pour la decoration de ceramiques anciennes. L'Antropologie, tome 99. Paris, 1995: 609 625.1.ont'ev, N., КареГко V. Steinstelen der Okunev-kuitur// Archaologie in Eurasien. Band 13, Mainz, 2002.

127. Merhart, 1924, Sibirien Neolitikum. Reallexiron der Vorgeschichte. Bd XII,s.67

128. Nagler A. 1999.Waren die Trager der Okunev-Kultur Nomaden?// Eurasia An-tiquua,Berlin, 1999: 14-25.

129. Nordstrom H.A. Cultural Ecology auf ceramic technology. Stockholm, 1972,- 200 p.

130. Sokolova L. Okunev art in the sistem of Indo-European communications. First International Congress of Euroasia Archaeology, Izmir. 2007: 188-189.

131. Shepard A. O. Ciramics for archaeologist. Washington, 1965, 380p.

132. Абакан-церковь Г. Абакан Квадрат 9 17+3 черепа 5 2кольца Стрела, 9 бус Игольн. игла Резцы сурка Левашова, 1945

133. Абаканская Управа С. Абаканская Управа 2 5 2 нож Острога Игольн. Адрианов, 1898

134. Аскиз У с.Аских Под нас-ю тагар. курган 1 1 1банка 1курил ьн. Липский, 1950

135. Афанасьева гора m.VI У с. Батени Круглая 1 5 5 афан. 1 окун. Зоковки 4 терочни ка Игольн игла шило Теплоухов 1921

136. Афанасьева гора м.24 У с. Батени Круглая 1 4 3 аф., 2 гибр. Грязнов, 1964

137. Афанасьева гора м. 26 У с. Батени Круглая 1 1-аф. 1-гибр. Грязнов, 1964

138. База Минторга 4км к Ю-В от г. Минусинска Ритуальн. площадка 2 1 5? 3 окун. 1 стрела 3 бусы 1 орнам плитка 1 скреб. 1 пластин ка 11 ям с костями животны x Леонтьев Н.В., 1978

139. Барсучиха IV, к.22 у г.Барсучиха Впускные 1 1 1 банка Нож, шило шарик Грязнов, 1967

140. Бельтыры, о.б У с.Бельтыры Впускные 1 2 1банка 1гибр. игольн. шило, нож кольца 2птички Липский, 1954

141. Верх-Аскиз к. 2 с.Аскиз квадрат 20 19 -90 7 банок игольник нефритов, бусы острога , игла, 3 антропом. пластины корова, овца, лошадь Ковалев, 1991

142. Есино-4 У с.Полтаков под насыпью тагарского кургана 1 1,65х 1,50 3 игольник золотая бусина 2 мрамор, шарика колечки стрела бисер 25 клыков лайки,4 зуба овцы Паульс, 1988

143. Есинская МТС С. Полтаков под насыпью тагарского кургана с подбоем 1 кремация 1 банка, 1куриль ница 18колечек с насечками Липский, 1952

144. Ербинский 3 Ст. Ербинская, ул. Степная, д. 96 квадрат 3 2 6 1 банка острога мелкий рогат, скот, лошадь, 4ep.Canis Кызласов 1972-1973

145. Камышта Ст. Камышта круглая d 42 м 1 4 5 3-афан 1- банка 1 курильница кинжал, игольник шило, серьга овца Липский, 1959 Максимен ков-1973

146. Карасук III, о. 7 Правый берег р.Карасук впускные в круглую огр. 1 1 2 младенца 1банка, 1на поддоне Грязнов, Комарова, 1961

147. Карасук VIII Левый берег р. Карасук квадрат с диагонал. выкладки 1 4(2 детей) 1 банка, 1 афанасьевский 1 игольник Комарова, 1962

148. Красный яр II, м.1 Южный склон г. Оглахты круглая 1 мужчина женщина 1банка нож с костян. ручкой 5 височ. колец бисер 2 након. стрел 2 пласт-ны (лук?) 110,5 см, шило Вадецкая 1969, 1972

149. Красный яр II, м.2 Южный склон г. Оглахты круглая 1 мужчина шило с костян. ручкой Вадецкая 1969, 1972

150. Красный яр II, м.З Южный склон г. Оглахты круглая 1 мужчина 1 банка Вадецкая 1969, 1972

151. Красный яр II, м.4 Южный склон г. Оглахты Подквадр. 1 мужчина женщина нож, шило с ручкой бисер игольник, игла, резец сурка Собака, птица, череп тайменя Вадецкая 1969, 1972

152. Лебяжье, к.1 с. Лебяжье, лев. берег р. Бири квадрат 3 2 1 банка Максименков. 1972

153. Лебяжье, к.2 с. Лебяжье, лев. берег р. квадрат 2 1 3(?) 3 банки нож клык медведя Максименков, 1972

154. Лебяжье, к.З с. Лебяжье, лев. берег р. Бири квадрат 9 13 6 банок 3 ножа стрела бусина 24 клыка марала Максименков, 1972

155. Летник VI У Саяногорска впускные в круглую огр. Пшеницына 1974,памятники Местоположение погребения инвентарь Кости животн Автор годограда ящик яма к-во людей керам ика металл камень кость

156. Моисеиха, 5 В 5км от с. Потрошилово, на пр.бер. р. Тубы круглая 1 1 1банка Шило, копье Мрамор шарик Кости овцы (?) Старущенко, 1959

157. Моисеиха, 24 В 5км от с. Потрошилово, на пр.берегу р. Тубы круглая 2 нож Роговой предмет с утолщ (?) Старущенко, 1959

158. Мохов-6 Берег. Енисея у. Пригорска квадрат, панцырь 1 1 2 2банки 1кругл одонный сосуд нож на отщепе, ромбич. оселок игольник зуб хищн с отверс тием собака или волк, травояд Киргинеков, 1995

159. Окунев улус, к. 15 Улус Окунев ? 8 11 3 банки нож, шило, игольник кольца 2 клыка кабарги Теплоухов 1928

160. Листах, к.З Зкм ниже д.Н. Узунчул по р. Узунчул квадрат, с кольцом и пацырем 1+2 8+3 1 банка 2 курил 1 округло бокий сосуд нож, 2 шила, Мрамор ный шар 10 колечек с насечк. игольник скелет собаки Подольский, 1993

161. Под горой д.Байкалово, в 50м от б. Енисея нет 1 с прист ройкой 1 1 банка нож 2 бусы игольник 8 резцов бобра, 176 зубов песца Шер, 1965

162. Разлив X 500м от с. Разлив квадрат 11 41 1 банка Стрела, антроп. фигурка 2 пластин ки, амулет, игольн. Корова, овца Пшеницына 1973

163. Синючиха р. Кадат нет 2 5 1 18 астрагал, косули Вадецкая, 1982

164. Стрелка Р. Парная нет 3 4 2 банки 1 чашечка зооморфн пластина, проколка, нож 3 лопатки барана, 6 клыков медведя Савинов, 1975

165. Сыда V, к. 1 С. Сыда квадрат 6 10 нет нож, игольник 16 аргиллит, бус 3 астрагала косули Комарова, Грязнов, 1965

166. Сыда V, к.2 С. Сыда квадрат 4 1 14 4 банки 4 фрагмен баночного сосуд 2 бусы 2 бусы череп выдры, кость журавля Комарова, Грязнов, 1965

167. Сыда V, к.З С. Сыда квадрат с углов. камнями 22 нет 52 7 банок 2 ножа 1игольни 2 шила, височное кольцо антропом. головка, бусы, 4 стеатитов подвески 1 игольник 1 игла череп коровы, астрагал овцы Комарова, Грязнов, 1965

168. Сыда V, к.4 С. Сыда квадрат 11 1 25 3 банки, 1 фр-т височное кольцо лошадь, овца, Комарова, Грязнов, 1965памятники местоположение погребения инвентарь кости животных Автор годограда ящик яма к-во людей керамика металл камень кость

169. Тас-Хаза У. Чаптыков квадрат 1 14 27 6 афан., 5-окун. нож, игольник 82+106 +122 стеатит, бусы 32 колечка с насечками игла 44 резца сурка Липский, 1957

170. Тепсей VIII Под г. Тепсей нет 1 1 1 банка шило 96 бус игольник игла клык хищника Грязнов, 1968

171. Узунжул 37 2,5км ниже д.Н. Узунчул по р. Узунчул нет 3 4 1 банка нож, полусферическая бляшка терочник Подольск ий, 1993

172. Уйбат-1 2км от у. Чарков квадрат 5+2 с подбо ем 10 2 банки 1 митров идный игольник игла шарик, бисер, трапециевидная пластинка клыки марала и хищника Леонтьев, 1966

173. Уйбат III, к.1 Зкм от у. Чарков квадрат 3 1+1 с подбоем 5 7 взрос 4 дети 6 взр. 3 дет. 14 3 2 ножа игольник трепало игла клыки марала и хищников, рог оленя Лазаретов, 1992

174. Уйбат V, к.2 Зкм от улуса Чарков квадрат с угловыми камнями 4 1 без погр. 10 2 банки 2 стрелы скребок, стеатитов головка проколка, острие, 2 игольника 10 когтей медведя Лазаретов, 1993

175. Уйбат V, к.З Зкм от улуса Чарков нет 2 2 Лазаретов, 1993

176. Уйбат Хулган, к.2 300м СВ от 370 км ж/д Абака-Ачинск круглая 1 4 2 фрагмента (?) мраморн. шар игольник 2 иглы Кызласов, 1958

177. Усчуль У с. Усчуль, пр.берег р.Тея нет 1 1 1 банка подвески из зубов животн. Липский, 1946

178. Черемушный лог 4км к Ю от д. Байкалово (2?) квадрат 11 13 1банка 1 на поддоне, 1митров. 1 буса, 1 подвеск 1 стрела Шер,1967

179. Черновая IV р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея Квадрат? 4 7 4 банки 1 курильница Максимен ков, 1961

180. Черновая VI р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея впускные 2 2 младенце 2 Максимен ков 1961,

181. Черновая VIII, к.1 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 6 2 14 5 банок 1 нож, Зигольн ика стрела, нуклеус шило астрагал барана Максимен ков, 1961

182. Черновая VIII, к.2 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 3 6 3 банки, 5 фраг-в 1 нож, шило, игольник Максимен ков, 1961

183. Черновая VIII, к.4 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 10 1 22 2 банки 2 ножа 2 стрелы, бисер, бусы, острога, 2 иглы для сетей 3 клыка медведя, клюв птицы, 36 астрагалов Максимен ков, 1961

184. Черновая VIII, к.5 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 9 1 17 1 банка 2 височных кольца, игла, нож Бусы, 2 стеатит головки 1Окруж ков 2 игольника 2 пластин ки, Максимен ков, 1961

185. Черновая VIII, к.6. р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея отдельный ящик 1 3 Максимен ков, 1961

186. Черновая VIII, к.7 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея отдельная яма 1 4 Максимен ков, 1961

187. Черновая VIII, к.8 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея нет 19 3 31 6 банок, 3 фрагм 3 вис. кольца 2 шила 1 стрела 1 стеат. Максимен ков, 1961

188. Черновая VIII, к.9 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея нет 10 11 1 банка бисер острога, игольник Максимен ков, 1961

189. Черновая VIII, к. 10 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 10 2 17 в Юм остатки горшка рис.нет височное кольцо бисер, стеатитов, головка Максимен ков, 1961

190. Погребальные комплексы Окуневского культурного комплексапамятники местоположение погребения инвентарь кости животных Автор годограда ящик яма к-во людей керамика металл камень кость

191. Черновая VIII, к. 12 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 4 1 7 нет височное кольцо астрагалы баранов Максименков 1961

192. Черновая VIII, к. 13 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 1 3 2 фр-та горшка бисер Максименков 1961

193. Черновая VIII, к. 14 р.Черновая, 1,5 км. лев. берег Енисея квадрат 3 6 поддон сосуда Максименков 1961

194. Черновая XI Пр.берег залива Черн.речка Квадр. С менгира ми 5 12 1 банка стеатитов головка, антропом. фигурка, нефритов, кольцо 2 антропом. пластин 53 астрагала С.Н. Леонтьев 1999

195. Ярки III У с. Батени нет 3 3 3 сосуда 2височн кольца Ермолаев 1913, Теплоухов 1923