автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде

Текст диссертации на тему "Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде"

Министерство культуры Российской Федерации Государственный Русский музей

На правах рукописи

ПИВОВАРОВА Надежда Валерьевна

ФРЕСКИ ЦЕРКВИ СПАСА НА НЕРЕДИЦЕ В НОВГОРОДЕ: ИКОНОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА РОСПИСИ

17.00.04 - изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Научный руководитель кандидат искусствоведения, доцент В.А.Булкин

Санкт-Петербург 1999

Оглавление Том I

Введение 4

Глава первая. Иконография росписи Переданы: история изучения

и источники для ее реконструкции 10

Иконографическая программа Нередицы 24

Глава вторая. Ктиторский портрет

в системе росписи западного нефа 27

Глава третья. Идейная программа:

от замысла к воплощению 38

Глава четвертая. Программные основы росписи:

к иконографии фресок центральной апсиды и купола 50 Глава пятая. Роспись жертвенника

Глава шестая. Роспись диаконника 88

Глава седьмая. Евангельский цикл росписи 102

Глава восьмая. "Страшный суд" в литургическом контексте

росписи западного нефа ИЗ

Глава девятая. Наружная роспись храма: проблемы интерпретации 123 Заключение 131

Примечания 134

Том II

Список принятых сокращений 264

Список использованной литературы 267

Список использованных архивных документов 301

Схемы росписи 304

Указатели к схемам росписи 317

Приложение I. Каталог иллюстративных материалов по росписи

церкви Спаса на Нередице 329

Приложение II. Библиографический указатель литературы

о церкви Спаса на Нередице 357

Введение

В 1198 г. по заказу новгородского князя Ярослава Владимировича, внука Мстислава Великого, была возведена церковь Спаса Преображения на Нередицком холме1. Расписанная год спустя, в 1199 г., она сохраняла до начала Великой Отечественной войны целостный живописный ансамбль, практически не тронутый позднейшими переделками, и избежавший участи большинства древнерусских росписей, подвергшихся варварским возобновлениям в конце XIX века.

Гибель памятника не снимает необходимости дальнейшего его изучения. Основы для этого были заложены на протяжении второй половины XIX столетия и в первые десятилетия XX века, когда не только появились работы общего характера, дававшие представление о составе росписи и своеобразии некоторых ее элементов, но была организована специальная экспедиция, значение которой до сих пор должным образом не оценено; появилась обширная фото до кументация, в деталях фиксирующая нередицкие фрески, а с 20-х годов нашего столетия началось систематическое копирование и составление схем нередицких росписей. Своеобразным итогом этих работ стал изданный в 1925 г. альбом Государственного Русского музея2, являющийся ныне незаменимым пособием для всех тех, кто так или иначе обращается к росписи Нередицы.

После 1925 г. внимание специалистов сосредоточилось на рассмотрении отдельных композиций росписи, вышло в свет серьезное исследование о мастерах Нередицы3, непреходящее значение которого стало особенно явственным после гибели ансамбля в годы Второй мировой войны. Справедливую оценку выдающихся художественных достоинств нередицких фресок дал В.Н.Лазарев, уделивший в своих трудах первостепенное внимание проблеме стилистического своеобразия памятника.4 Однако

вопрос о принципиальных основах иконографического анализа нередицкой росписи был поднят лишь однажды в работе М.Ф.Мурьянова5, которая остается до сегодняшнего дня наиболее существенным вкладом в изучение ее иконографической программы.

Систематическое изложение иконографической программы росписи церкви Спаса на Нередице целесообразно начинать с характеристики личности заказчика храма и возведенной им постройки. Как и анализ политической ситуации в Новгороде периода княжения строителя Нередицы, эти данные способны во многом прояснить своеобразие идейного содержания росписи.

Строитель церкви Спаса на Нередице - новгородский князь Ярослав Владимирович - не принадлежал к числу видных политических деятелей своей эпохи6. Сын незначительного в феодальной иерархии князя Владимира Мстиславича, он впервые оказался на новгородском столе в 1182 г. как ставленник могущественного владимиро-суздальского князя Всеволода III Большое Гнездо . Состоявший в родственных связях с последним (князья были женаты на родных сестрах - чешках или осетинках)8 Ярослав, по замыслу Всеволода, должен был играть роль послушного исполнителя его честолюбивых планов. Однако, как свидетел ьствуют сообщения летописей, положение Ярослава на новгородском столе не отличалось стабильностью и, в конечном счете, определялось расстановкой политических сил в Новгороде, обусловленной борьбой двух группировок - провладимирской и новгородской, между которыми он постоянно вынужден был балансировать. Два раза (1184, 1187) он изгонялся из Новгорода, а в 1199 г. был окончательно отозван во Владимир9. Последний раз имя Ярослава Владимировича было упомянуто в летописи под 1207 г.10, после чего следы его окончательно затерялись. К числу наиболее выдающихся заслуг князя исследователи относили

подписание им "первого известного нам договора с Западом" и возведение

11

храма Спасо-Преображения на Нередицком холме близ Новгорода .

Сооружение и роспись церкви Спаса на Нередице оказалось последним деянием Ярослава перед выводом его из Новгорода. Возведенный неподалеку от княжеской резиденции на Городище, храм, по-видимому, был задуман князем как центр небольшого подгородного монастыря, предназначенного для представителей княжеского рода12.

Как постройка, возникшая на рубеже ХП-ХШ веков, Нередица имеет характерный архитектурный облик. Небольшой кубообразный объем храма, увенчанный одним куполом, опирающимся на четыре столпа, разделен на три нефа и завершен с востока тремя алтарными апсидами. Объемно-пространственное решение интерьера четко прочитывается в наружном облике здания, фасады которого, в соответствии с внутренним делением, расчленены плоскими лопатками на три прясла, а двум пониженным объемам угловых восточных компартиментов соответствуют пониженные уровни боковых апсид13. Княжескому характеру храма отвечают хоры, расположенные в западной части здания. К числу архитектурных особенностей Нередицы следует отнести создание шести аркосолиев, размещенных симметрично друг другу в четырех угловых компартиментах здания и в его центральной апсиде, по сторонам от престола, и устройство специфических ниш в боковых отделениях на княжеских хорах.

Искаженный позднейшими переделками первоначальный облик храма был восстановлен в ходе капитального ремонта 1903-1904 гг., произведенного академиком архитектуры П.П.Покрыпжиным14. Коснувшиеся, в первую очередь, верхних частей здания эти переделки, по-видимому, были вызваны пожаром 1543 г., когда, согласно летописному сообщения, у церкви "верх огорел до плеч"15. Этими же катаклизмами, скорее всего, объяснялось и состояние сохранности фресок в сводах, в

значительной части утраченных и впоследствии покрытых побелкой. К началу XX века в наиболее плачевном состоянии оказались росписи на восточном и западном склонах южного коробового свода, на сводах хор, в алтарном полукружии по сторонам от конхи центральной апсиды. Результатом растески древних окон, также восстановленных в первоначальном виде П.П.Покрышкиным16, явились уничтожение нижних частей фигур воинов и преподобных, частичные осыпания живописи на южной и северной стенах храма. Однако невосполнимый ущерб ансамблю росписи был нанесен в 1941 г. в ходе систематических артиллерийских обстрелов Нередицы немецкими батареями, расквартированными в Юрьевом монастыре. Всего за несколько приемов прицельного огня церковь была превращена в руину. Сохранность древней росписи составила 15% от первоначальной площади. Незначительные остатки фресок уцелели в диаконнике и центральной апсиде (изображения святых жен, св. Петра Александрийского и Илии, питаемого вороном, части фигур святительского пояса и полуфигур святых в медальонах), на южной стене (фрагменты композиции "Крещение" и орнаментальных панелей в нижней части стены), на западной стене (отдельные участки картины "Страшного суда") и др.17

Несмотря на значительную утрату фресок реконструкция системы нередицкой росписи в целом в настоящее время не вызывает особых трудностей. Многочисленные описания, фотографии и схемы фиксируют порядок расположения композиций и единоличных изображений, дают исчерпывающее представление об орнаментальных мотивах живописи. В то же время, в серьезной корректировке нуждаются детали росписи и, что еще важнее, аргументированной реконструкции требует состав полностью утраченных к началу XX века изображений. Эта задача как предпосылка истолкования содержания стенописи представляется автору одной из наиболее важных. Именно поэтому ее решению будет уделено значительное

место на страницах настоящей работы. Однако главной целью исследования, сформулированной в самом заглавии работы, является интерпретация иконографической программы росписи Нередицы, то есть ее идейного содержания, обусловленного определенными требованиями заказчика и переданного языком средневекового изобразительного искусства. Полноценное раскрытие темы предполагает применение специальной исследовательской методики.

Еще не так давно изучение памятников древнерусской монументальной живописи проводилось в узких рамках описательной иконографии. Ограничиваясь установлением аналогий с росписями византийского мира, исследователи оставляли вне поля зрения или же привлекали в незначительном объеме данные литургических источников и тексты Священного Писания. Между тем в трудах зарубежных ученых широко применялся метод так называемой интерпретационной иконографии, позволивший дать более глубокую оценку значительному числу памятников разных регионов18. Постепенное освоение этого метода в России ознаменовалось появлением серьезных исследований, посвященных анализу иконографического содержания росписей Древней Руси, Армении и Грузии19. Вместе с тем исследования западных специалистов, установивших зависимость между волной богословских споров, охвативших византийский мир во второй половине XII века, и сложением особых композиций в монументальной живописи Балканских стран20, явились стимулом к переосмыслению содержания группы древнерусских росписей второй половины XII века, относимых ранее к архаизирующей ветви византийской иконографии21. Таким образом, современный уровень развития науки о древнерусском искусстве способствует обращению к углубленному анализу содержательной стороны Спасо-Нередицкой росписи. Существование

отработанной методологии, значительно упрощает решение поставленных в работе задач.

Цели исследования определяют структуру диссертации, состоящей из введения, девяти глав и заключения. В первой главе, посвященной истории изучения иконографии Нередицы и источникам для ее реконструкции, дается систематический обзор существующих мнений о содержательной стороне нередицкой росписи, очерчивается круг изобразительных и документальных материалов, привлечение которых значительно облегчает дальнейшую научную разработку темы.

Рассмотрение различных аспектов иконографической программы составляет содержание следующих восьми глав диссертации. Особое значение Княжеской инициативы в формировании состава росписи предопределило выделение в структуре работы трех глав, специально посвященных истолкованию кхиторских изображений Нередицы (главы вторая, третья, девятая). Систематизация материала в 4-8 главах более традиционна. Каждая из них содержит анализ фресок отдельного компартимента (алтарь и купол, жертвенник, диаконник - главы четвертая, пятая, шестая) или интерпретацию целого цикла изображений (Евангельский цикл росписи, композиция "Страшный суд" - главы седьмая и восьмая).

Глава первая

Иконография росписи Нередицы: история изучения и источники для ее реконструкции

Появление работ краеведческого характера1, а затем первого обстоятельного описания Нередицы и ее росписи2, способствовало тому, что на памятник, ранее никому не известный, было обращено внимание общественности, историков искусства, художников. Впервые мир узнал о Спасо-Нередицкой церкви в 1867 г., когда на Всемирной выставке в Париже демонстрировались акварельные копии, исполненные в 1862 г. по заказу Министерства государственных имуществ художником Н.А.Мартыновым3. Осуществленное по специальной программе, разработанной академиком Ф.Г.Солнцевым, копирование отдельных композиций Нередицы сопровождалось изготовлением архитектурных разрезов по всем осям церкви с показанием схемы размещения живописи на ее стенах4. Это беспрецедентное по тем временам начинание, пробудившее у многих интерес к изучению родной старины, имело и другое важное последствие. Резонанс в ученой среде, вызванный присуждением мартыновским рисункам бронзовой медали Парижской всемирной выставки, уберег фрески церкви от угрозы возобновления - участи, постигшей многие древнерусские стенописи во второй половине XIX века5. Чуть позже в связи с работами по истории русских одежд к нередицким фрескам обращается художник В.А.Прохоров. Изучение и копирование наиболее интересных для истории русского костюма изображений6 сопровождается важным научным открытием. В результате нескольких поездок в Новгород летом 1871 г. Прохоровым было установлено существование поздней записи на лице князя в ктиторской композиции и произведена промывка фрески. Исполненные им кальки, фиксирующие изображение в записи, и после промывки с указанием старого

контура, были опубликованы в ежемесячном журнале "Русские древности" и стали первым свидетельством того, что роспись не оставалась неизменной на протяжении многовекового существования памятника, но подверглась некоторым, хотя и не очень значительным поновлениям7.

Краеведческие изыскания и первые художественные опыты стимулируют интерес исследователей к изучению иконографии нередицкой росписи. В 80-х гг. XIX в. один за другим появляются капитальные труды Н.В.Покровского, посвященные иконографии композиции "Страшный суд" в византийском и древнерусском искусстве и стенным росписям византийских и русских храмов, значительное место в которых было отведено фрескам Нередицы8. Колоссальный иконографический материал, собранный автором, позволяет определить место нередицкой росписи среди памятников средневековой монументальной живописи, показать ее традиционность, выявить черты иконографического своеобразия.

Однако подлинным первооткрывателем иконографии Нередицы становится Н.П.Кондаков. В опубликованном в 1899 г. совместно с И.И.Толстым 6-м выпуске издания "Русские древности в памятниках искусства" он дает блестящий иконографический анализ нередицкой росписи9. Лишь с появлением этого труда в распоряжении знатоков и любителей русской старины оказывается подробное, организованное в стройную систему описание сюжетов росписи, дополненное анализом отдельных, ключевых композиций ее ансамбля.

Последовательно описывая сюжет за сюжетом, фиксируя их своеобразие, Кондаков черпает из арсенала известных к тому времени памятников те, которые могут пролить дополнительный свет на объяснение специфического характера нередицких фресок. Его интересы лежат главным образом в сфере иконографии Христа и Богоматери. И именно поэтому столь интересны для исследователя изображения Нерукотворных образов во

лбах восточной и западной подпружных арок, полуфигура Христа Ветхого Деньми в шелыге восточного свода, фрески Богоматери в конхах центральной апсиды и жертвенника10. Описание Н.П.Кондакова не ограничивается простой фиксацией родственных черт между нередицкими композициями и их столичными и провинциальными прототипами, ученый пытается определить источник происхождения того или иного сюжета, связать его появление с конкретной исторической ситуацией. Интересны наблюдения Кондакова над текстами житий святых, установление несомненного влияния которых на средневековые росписи является огромной для того времени заслугой ученого. Напомним, что применение метода так называемой интерпретационной иконографии в противовес иконографии описательной при анализе памятников монументальной живописи является достижением уже нашего столетия, поэтому так важны для нас начатки этой методологии в трудах Н.П.Кондакова. В Нередице влияние житийной литературы отмечено ученым в связи со специфическим местоположением фрески, изображающей святого Петра Алексан дрийского в центральной апсиде поблизости от ниши над горним местом11. Это чрезвычайно тонкое и важное наблюдение ученого не может быть оставлено без внимания при работе н