автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.05
диссертация на тему: Функциональная семантика французских эпистемических предикатов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функциональная семантика французских эпистемических предикатов"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

тя

На правах рукописи

ИОАНЕСЯН Евгения Рафаэлевна ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИКА ФРАНЦУЗСКИХ ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ ПРЕДИКАТОВ

Специальность 10.02.05-романские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2000

Работа выполнена в секторе романских языков Института языкознания РАН

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

В.Г.Гак доктор филологических наук

А.Н.Тарасова доктор филологических наук Н.К.Рябцева

Ведущее учреждение: кафедра романских языков

Московского государственного Института международных отношений (Университета) МИД РФ

Защита состоится НО Об, 2000 г. на заседании

диссертационного совета Д 002.17.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, Б.Кисловский пер., д. 1/12

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан 19. 05 2000 г.

Ученый секретарь специализированного совета

доктор филологических наук И.И.Челышева

Институт языкознания РАН, 2000

(цГГ?. // _

Реферируемая диссертация представляет собой исследование функциональной семантики группы предикатов пропозициональной установки (далее - ППУ) французского языка - предикатов энистемического модуса. Объектом изучения являются, таким образом, еднницы типа croire, savoir, penser, ignorer и т.п.

Актуальность исследования. В последнее время интерес к ППУ очень возрос (работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, В.Г.Гака, Т.В.Булыгиной, А.Д.Шмелева, М.А.Дмитровской, И.Б.Шатуновского и др.). Не были обделены вниманием и французские эпистемические предикаты (работы А.Борильо, О.Дюкро, Р.Мартэна). Но тесное сотрудничество с другими науками, характерное для современного этапа развития лингвистики, обогатило ее целым комплексом новых идей и открыло новые перспективы в изучении эпистемических единиц. Определенная общность интересов лингвистов и логиков позволила ввести в лингвистический обиход большой круг представлений и понятий из арсенала логики. Теория аргументации, наиболее успешно разрабатываемая французскими учеными, дала возможность взглянуть с совершенно новой точки зрения на функционирование языковых единиц в речи, в процессе коммуникации. Аргументативные свойства эпистемических предикатов (далее - ЭП), т.е. особенности их поведения в аргументативном дискурсе, до сих пор слабо исследованные, представляют очень большой интерес для лингвистов. Актуальность реферируемой работы определяется также тем, что исследование ЭП связано с рассмотрением целого ряда общих проблем, находящихся сейчас в центре внимания лингвистов (проблемы семантического взаимодействия различных предикатов в высказывании, полифонии высказываний, актуального членения, языковой картины мира и др.). Тема диссертации интересна и в том аспекте, что во многих случаях описание эпистемических глаголов находится на стыке лексикологии и грамматики. Так, напр., наряду с тем, что основная масса употреблений сюбжонкгива в контексте указанных глаголов должна быть отнесена к сфере грамматики, существует большое число идиоматичных употреблений, в которых семантика сюбжонкгива сложно переплетается с семантикой конкретных ППУ, а это уже сфера словаря.

Цель работы состоит в лингвистическом анализе ЭП как особого функционально-семантического поля, В соответствии с общей целью исследование ставит следующие задачи: определение семантических параметров, существенных для группы ЭП в целом; установление актантной структуры ЭП и выявление нетривиальных способов заполнения их валентностей; изучение сочетаемости разных ЭП и описание случаев семантического рассогласования эпистемических единиц в высказывании; определение аргументативных значений ЭП;

исследование особенностей грамматического оформления пропозиций, подчиненных эпистемическим лексемам.

Научная новизиа диссертации определяется, во-первых, введением в рассмотрение целого нового класса эпистемических единиц - класса показателей достоверности (далее - ПД). Если французские эпистемические глаголы в той или иной степени описаны, то ПД французского языка изучены очень слабо. В работе предлагается описание системы французских ПД и показывается специфика этой системы в сравнении с аналогичной системой в русском языке. Научная новизна диссертации обусловлена также исследованием французских ЭГ1 в ряде новых аспектов: 1) изучение французских ЭП с точки зрения их акгантной структуры и особенностей заполнения субъектной валентности; 2) классификация ЭП по типу вводимых ими предикаций и способу формирования суждений; 3) описание фактивных и нефакгивных употреблений французских эпистемических глаголов; 4) исследование процессов семантического согласования ЭП в высказывании; 5) установление аргуменгативных свойств ЭП; 6) изучение семантики сюбжонкгива в контексте французских ЭП.

Теоретическая и практическая значимость работы связана с разработкой ряда общелингвистических проблем - таких, как проблемы семантического представления предикатов, акгантной структуры единиц, фактивности и нефактивности глаголов, взаимодействия предикатов с оператором отрицания, семантического согласования и рассогласования единиц в рамках высказывания, специфики разных компонентов значения (презумптивного, ассертивного, импликативного, аргументативного), объяснительной силы импликатур дискурса. Практическая ценность- проведенного исследования заключается в возможности использовать основные положения и выводы при написании учебных пособий по речевой практике и переводу, при разработке курсов по теоретической грамматике, синтаксису, семантике и лексикологии французского языка, в практике составления словарей.

Материал и методика исследования. Исследование носит синхронный характер. Фактический материал диссертации составили примеры из текстов французской художественной литературы 19-20 вв. и французских толковых словарей. Часть приводимых примеров заимствована из лингвистической литературы, в некоторых случаях использовались «искусственные» примеры. Исследование проводилось с помощью комплексной методики, включающей контекстуальный и функциональный анализ, элементы компонентного анализа и логической интерпретации; использовался метод лингвистического эксперимента, позволяющего верифицировать выдвигаемые семантические гипотезы.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 46 публикациях общим объемом более 40 п.л. и докладывались на конференциях молодых ученых, проводимых Институтом языкознания РАН (1986, 1987, 1988 гг.), на национальной конференции молодых ученых НРБ (Варна, 1989 г.), на регулярных семинарах и конференциях, проводимых группой «Логический анализ естественного языка» (Институт языкознания РАН), на заседаниях сектора романских языков Института языкознания РАН, на конференциях, проведенных совместно Институтом языкознания РАН и Институтом языкознания НЦОГН СРВ (Ханой, 1997,1999 гг.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, двух приложений и библиографии.

Во введении обосновывается выбор темы исследования, формулируются цель и основные задачи работы, определяется материал и методы его исследования.

В первой главе рассматриваются проблемы семантического представления ЭП, актантной структуры и способов заполнения валентностей ЭП, классификации ЭП по типу вводимых ими суждений, фактивности и нефактивности ЭП.

Эпистемический модус может эксплицироваться в высказывании целым рядом средств. В первую очередь, это, конечно, глаголы знания и мнения, близкие к ним по значению глаголы видеть, замечать, понимать и глаголы типа ожидать, надеяться, бояться и т.п., эпистемический статус которых основывается на компоненте 'вероятность', входящем в их семантику. К эксплицитным средствам выражения зпистемической модальности относится также большой класс показателей достоверности (явно, бесспорно, видимо, наверное и т.д.), которые, фигурируя в высказываниях, имеющих субъективный статус, эксплицируют в тексте «качество и количество информации, на основе которой говорящий формирует высказывание» (Яковлева 1988: 281). В числе косвенных языковых средств выражения ментального модуса следует назвать группу наречных выражений, имеющих фактивные презумпции: это обороты типа к сожалению, как ни странно и т.п.

Известно, что одной из функций эпистемических предикатов является указание на способ формирования суждений, вводимых этими предикатами, экспликация качества и количества информации, на основе которой говорящий (далее - Г) строит свое высказывание. Так, Е.С.Яковлева (Яковлева 1988) выделяет два больших класса ПД -показатели характерной и показатели нехарактерной информации. Характерная информация о некотором объекте А - это информация, которая позволяет судить об А непосредственно, без привлечения логического вывода. Нехарактерная информация - это такая

3

информация, на основе которой Г не может судить об А без привлечения логического вывода. Нехарактерная информация описывает не само А, а сопутствующие, соотносимые с ним явления. В качестве примера противопоставления по признаку «характерная -нехарактерная» информация можно привести пару кажется - наверное.

В рамках глаголов мнения аналогичное деление проведено в работе Дмитровская 19Е5, где различаются глаголы, которые вводят собственно оценочные суждения (напр., считать, находить, мне кажется), и глаголы, которые вводят оценки-предположения (напр., думать). Последние формируются субъектом тогда, когда из-за отсутствия непосредственного контакта с объектом оценки он может высказать только предположение о тех или иных его качествах. Ср.: Я книгу не читал, но думаю (оценка-предположение), что она интересная /*считаю (собственно оценка - оценивается непосредственно воспринимаемый объект), что она интересная. Таким образом, здесь проводится противопоставление по тому, сформировано ли вводимое предикатами суждение на основе личного контакта с предметом оценки или в ситуации отсутствия такого контакта.

На наш взгляд, деление эпистемических единиц по способу формирования вводимых ими суждений не является бинарным. Здесь необходимо выделять в общем случае три класса единиц, в зависимости от того, сформировано ли суждение на основе личного контакта с объектом (I класс), на основе опосредованного контакта (П класс) либо при отсутствии любого контакта (Ш класс). Итак, мы выделяем дополнительный класс, в который входят предикаты, сообщающие о том, что высказывание построено в ситуации наличия опосредованного контакта с предметом оценки. Во французском языке, напр., эти три класса представлены следующими единицами (см. Ducrot 1980): I. trouver, considérer, П. avoir l'impression, juger, Ш. penser, croire. Единицы I и Ш классов соотносятся примерно так же, как русские глаголы считать и дул/ать, соответственно. П класс можно проиллюстрировать примером О.Дюкро. Предположим, что субъект Y не видел фильм X (отсутствие непосредственного контакта), но наблюдал за зрителями, выходящими из кинотеатра после сеанса; это дает ему право произнести следующую фразу: J'ai l'impression fil) que ce film est intéressant (букв. 'У меня впечатление, что фильм интересный'). Использование единиц П класса свидетельствует о том, что Г строит свое умозаключение о предметной ситуации на основании косвенных данных. Точного русского эквивалента использованному французскому предикату нет, поэтому прямой перевод приведенного предложения невозможен. Ближе всего по значению к выражению avoir l'impression русский ПД видимо.

Рассмотрим введенное противопоставление в системе русских ПД. Здесь выделяются уже известные ПД характерной информации (кажется), нехарактерной (наверное) и новый класс - ПД, которые свидетельствуют о том, что высказывание строилось в условиях опосредованного контакта с предметной ситуацией - мы будем называть их ПД контекстно-связанной информации. В работе Яковлева 1988 ПД последнего класса причислены к группе ПД нехарактерной информации, однако, в действительности показатели контекстно-связанной информации (видимо, по-видимому) функционируют не так, как показатели нехарактерной информации, В частности, видимо не может употребляться в тех случаях, когда Г формирует свое высказывание на основании только логического вывода, не опираясь ни на какой элемент той предметной ситуации, о которой он судит (что возможно для ПД нехарактерной информации). Поэтому невозможно использование этого ПД при описании «сугубо однозначных» ситуаций, если Г отделен от описываемой ситуации (т.е. если у говорящего нет непосредственной возможности ее восприятия), ср.: (\)А сейчас хорошо на Клязьме. Теперь уж соловьи, наверное (*видимо>), поют (Булгаков). (2) Сколько же времени я проделай без сознания, в горячке? Наверное (*видшю), я очень изменился, похудел, осунулся. (3) - Давай позвоним Пане. -Да нет, уже поздно, он, наверное (*видимо), уже спит.

И наоборот, высказывания с ПД видимо становятся возможными сразу же, как только у говорящего появляется какая-то связь с предметной ситуацией. Так, напр.. последнее предложение из (3) будет уместно в том случае, когда Г набрал номер телефона Вани, но ответа не дождался. В этом случае он может произнести следующую фразу: (4) Он, видимо, спит. Естественно, что в таких контекстах возможны и ПД наверное, должно быть, вероятно.

Отметим, что в (3) ПД наверное употребляется для указания на чисто логическое умозаключение: время позднее, в такое время люди обычно спят -> Ваня спит. В (4) уже имеется анализ ситуации 'Ваня спит', возможных следствий из нее: налицо факт Б (Ваня не отвечает на телефонные звонки); факт Б бывает следствием ситуации Р (Ваня спит); отсюда вывод о возможности наличия ситуации Р. Аналогично предложение Видимо, я очень изменился из (2) становится возможным в случае, если Г высказывает его в результате наблюдения некоторого факта Б, который может косвенным образом свидетельствовать в пользу вывода о том, что я изменился: (5) При виде меня Оля побледнела и отшатнулась: видимо, я очень изменился.

Неупотребимость видимо при описании предметных ситуаций, полностью оторванных от говорящего, сближает этот ПД с показателями характерной информации, ср.: А сейчас хорошо на

Клязьме, Теперь уж соловьи, *кажется (ПД характерной информации) /*видимо, поют.

С другой стороны, видимо фигурирует во многих контекстах, разрешенных для ПД нехарактерной информации и запрещенных для ПД характерной информации. Например: (6) [Говорящий описывает свой разговор по телефону} Таня жаловалась на маму, но вдруг резко изменила тему, начала говорить что-то об отпуске - видимо/наверное (*кажется), кто-то вошел в комнату.

Таким образом, видимо оказывается промежуточным элементом между показателями характерной (кажется, как будто) и показателями нехарактерной (наверное, вероятно) информации: его использование свидетельствует, с одной стороны, о привлечении говорящим логического вывода при формировании суждения о наличии ситуации Р ( что объединяет его с ПД нехарактерной информации); с другой стороны, о построении этого логического вывода на основе непосредственного (хотя бы и минимального) восприятия или контакта с описываемой предметной ситуацией, на основе анализа элементов ситуации Р иди ее возможных "следствий. В некоторых случаях последнее свойство этой модальной частицы определяет предпочтительность ее (по сравнению с ПД наверное, должно быть) в определенных контекстах. Так, в (7) и (8), как нам представляется, видимо, более уместно, чем наверное (заметим, что в этих предложениях эксплицитно указаны факты, послужившие основой логического умозаключения): (7) Он, видимо С/наверное), поручни ей что-то, потому что она быстро встала и вышла. (8) Я, видимо (?наверное), побледнела, потому что Саша бросился ко мне с испуганным видом.

Очевидно, можно говорить, что ПД типа наверное большей частью закреплены за случаями логического вывода, основанного на представлениях о нормативном ходе событий, напр.: (9) - Петя поступил в институт. - Мама, наверное, счастлива (матери всегда радуются успехам детей). Лексема видимо неприменима в случае подобных абстрактных выводов, она привязана к конкретной предметной ситуации: Г, констатируя некоторый факт Б и зная, что Б может быть следствием из Р, выдвигает гипотезу о наличии Р.

С другой стороны, видимо отличается от ПД характерной информации (напр., каж-ется). Употребление видимо следует за процедурой логической обработки данных, которые лишь косвенно могут свидетельствовать о наличии ситуации Р. В тех случаях, когда присутствуют явные признаки ситуации Р, гипотеза оформляется ПД кажется. Кажется тоже свидетельствует об определенной процедуре логического заключения на основе наличествующих признаков. Но если сравнивать функционирование ПД кажется и видимо, то оказывается,

что видимо используется в менее однозначных ситуациях, т.е. в ситуациях, требующих более сложных логических операций, чем выводы о Р, покоящиеся на констатации характерных признаков Р. Так, напр., неуместным будет высказывание (10) Ваня, видимо, спит в ситуации, когда Г видит Ваню лежащим в постели с закрытыми глазами - в этом случае естественным будет употребление ПД кажется: (II) Ваня, кажется, спит.

Однако необходимо отметить, что и лексема кажется может свидетельствовать о логическом выводе на основе косвенных признаков. В такой функции этот ПД выступает, напр., в ситуации, когда мать, прислушиваясь к тому, что делается в детской, и констатируя, что шум затих, говорит: (12) Ваня, кажется, наконец, заснул. Если в (11) использование слова кажстся, отражающего неуверенность говорящего в истинности пропозиции Р, было, продиктовано тем, что говорящему известно, что наблюдаемые признаки - Ваня лежит с закрытыми глазами - не обязательно означают, что Ваня действительно спит, то в (12) кажется означает, что неполная уверенность говорящего в осуществлении Р покоится на том, что он судит о Р по косвенным признакам (шум затих).

В ситуации, заданной нами при введении предложения (12), возможно использование и ПД видимо - ведь значение его как раз сводится к описанию логического вывода, основанного на косвенных данных: (13) Ваня, видимо, наконец, заснул. Но интересно (и это, возможно, характерно для всех употреблений данного ПД), что (13), в отличие от (12), высказывается не только как гипотеза о событии Рд которая возникла у говорящего в результате обнаружения им факта S -шум затих, но и как попытка объяснить факт S. Таким образом, получается цепочка: Г констатирует некоторый факт S (шум затих), на основе этого он делает вывод о возможности ситуации Р (Ваня спит) и возможностью существования Р объясняет существование S. Ср.: (14) -Что-то а детской так тихо?- On, видимо/*кажется, заснул (если ПД кажется здесь и возможен, то очевидно, что мнение в этом случае будет сформировано не на основе констатации тишины, а на чем-то другом).

Итак, мы постулируем необходимость различения ( по крайней мере для некоторых языков) информации трех видов - характерной, контекстно-связанной и контекстно-свободной, или нехарактерной. Однако необходимо оговорить, что эта схема не всегда реализуется так четко, как, напр., в системе французских глаголов мнения: trouver, considérer (характерная информация) - avoir ¡'impression, juger (контекстно-связанная информация) - penser, croire (контекстно-свободная информация). В частности, одна и та же лексема может быть показателем сразу нескольких типов информации. Так, французский

7

глагол paraître, во многих отношениях эквивалентный русскому парентетическому кажется и вводящий характерную информацию, может использоваться (в отличие от русской лексемы) и как показатель контекстно-связанной информации, сближаясь с русским ПД видимо: (15) Son zèle parut réussir car bientôt le stréphopode témoigna l'envie d'aller en pèlerinage à Bon-Secours, s'il se guérissait (Flaubert) 'Усердие его, по-видимому (^кажется), принесло свои плоды, так как очень скоро стрефопод выразил желание сходить на богомолье в Бон-Секур, если будет здоров' (мнение о результативности усердий церковника основано на анализе действий стрефопода).

ЭП обладают двумя обязательными семантическими валентностями - субъекта и объекта установки. Субъектная валентность при ЭП не всегда имеет поверхностно-синтаксическую реализацию: в одних случаях это связано с процессами объективизации, или импсрсонализации, модуса, напр., принято думать; в других - с принципиальной невозможностью выражения этой валентности на поверхностно-синтаксическом уровне (это характерно, в частности, для класса показателей достоверности). В последнем случае субъектом установки выступает говорящий или его функциональный аналог (носитель авторской точки зрения в плане психологии); о нетривиальных случаях заполнения валентности субъекта см. ниже.

Предикаты полагания имеют также валентность обоснования: утверждения мнения часто сопровождаются описанием фактов, являющихся основанием вывода. Необходимость обоснования утверждений знания признается не всегда - вспомним, напр., известную работу З.Вендлера (Вендлер 1987). В соответствии с толкованиями, представленными в этой работе, знать, что Р означает иметь доступное субъекту интеллектуальное представление 'Р', причиной которого является тот факт, что Р имеет место. Указанный факт является либо непосредственным знанием субъекта установки, либо становится ему известным через посредство других лиц, которые проинформировали его об этом факте; считать, что Р означает принятие интеллектуального представления 'Р' в качестве истинного. Из этих толкований вытекает противопоставленность знания и мнения по мотивированности: «Принятие представления в качестве истинного является действием, для которого должны быть соответствующие основания. Желая выяснить их, мы задаем вопрос: «Почему ты так считаешь?» Обладание представлением, причиной которого является факт, не есть действие, Поэтому для того, что мы знаем, не может быть оснований...Откуда ты знаешь? Ответ на этот вопрос не является обоснованием, а обычно представляет историю того, как мы нечто узнали, как мы пришли к знанию» (Вендлер 1987:306-307).

Совершенно очевидно, что все сказанное абсолютно верно для знания, полученного из непосредственного опыта, и для знания «из вторых рук». Предложенное З.Вендлером толкование глагола знать не включает, как представляется, выводного знания, которое подразумевает наличие оснований для логического вывода. В качестве примера можно привести предложение из Вежбицка 1986: (16) I know John's al Sue's house because his car is outside. Таким образом, нам кажется необходимым выделять валентность «источник» для знания из непосредственного опыта и знания из вторых рук и валентность «основание» или «мотив» - для выводного знания. Вопрос о том, является ли выводное знание знанием в собственном смысле слова, является спорным, однако, раз существуют лексические единицы, которые описывают все три типа знания, то следует, видимо, признать, что языковой концепт знания включает и знание, полученное путем логического вывода. В разных языках предикаты знания могут различаться по способности обозначать выводное знание. Так, французский глагол savoir обладает такой способностью в гораздо большей мере, чем русский глагол знать, и часто оказывается очень близким по значению глаголу comprendre 'понимать': (17) il sut qu'elle élail partie parce qu 'il ne sentait plus le froid (F.Mauriac) 'Он понял (букв, 'узнал'), что мать ушла, потому что он не чувствовал больше холода'.

Вообще, по-видимому, для русского языка при описании набора фактов, лежащих в основе логического вывода, существует больше синтаксических ограничений, чем, напр., для французского или английского языков. Так, в частности, для русского глагола знать, как нам кажется, невозможно введение аргумента с помощью подчинительного союза потому что [ср. пример (16)], гораздо лучше в этом случае выглядит бессоюзная конструкция: Я знаю, что он дома: его машина стоит во дворе.

В целом же глаголы знания обладают меньшим арсеналом средств для оформления валентности обоснования суждения, чем глаголы мнения. Ср.: Кате у тебя основания думать, что он поступил нечестно? - *Какие у тебя основания знать, что он дома?; Это обстоятельство заставляет меня думать, что деньги взял Петров -*Это обстоятельство заставляет меня знать, что Вайя уехал и т.п.

Субъектом пропозициональной установки, выражаемой эпистемическими предикатами, в случае отсутствия в тексте прямого указания на конкретное лицо, является говорящий или его функциональный аналог. Ср.: Петя показался Тане очень деликатным и мягким человеком (субъект ПУ, Таня, выражен во фразе эксплицитно) и Он кажется деликатным и мягким человеком (субъект ПУ -говорящий). Но возможны отступления от этого правила. Одно такое отступление представлено в описаниях говорящим себя и своих

действий через восприятие другого лица, при этом в тексте отсутствуют пропозициональные предикаты, маркирующие факт такого 'восприятия (таким образом, не имеются в виду случаи типа Он думает, что я уехап, 1му кажется, что я его недолюбливаю и т.п.). Возможность такого рода описаний, больше характерная для французского, чем для русского высказывания, возникает при нестандартном использовании некоторых эпистемических предикатов.

Как известно, существует целый класс единиц, обладающих стереоскопической семантикой. Особенностью слов такого типа является невозможность их отнесения к говорящему (или его функциональному аналогу). К стереоскопическим лексемам относятся, напр., предикаты, «описывающие действие или состояние субъекта глазами внешнего наблюдателя, с обязательностью не совпадающего с субъектом описываемого действия или состояния. Такие предикаты не сочетаются с субъектом в первом лице, допуская второе и третье, ср. *Я маячил в проеме дверей. *я торчал из окна» (Падучева 1985: 140). К этому разряду, как представляется, принадлежат и французские глаголы sembler и paraître и их русский эквивалент казаться (*Я кажусь усталой, смущенной). Но в отличие от русского французские глаголы могут отступать от нормативного употребления стереоскопических единиц, допуская в качестве своего синтаксического субъекта именные группы, обозначающие говорящего или его функционального аналога. Например: (18) Je paraissais moi-même aussi embarrassé qu'elle (Choderlos de Laclos) букв, 'я казался таким же смущенным, что и она'. Хотя валентность субъекта ПУ здесь не выражена, совершенно очевидно, что в данном случае Г не может выступать субъектом оценки, иначе его следовало бы признать одновременно и субъектом и объектом оценки. В принципе Г может описывать себя со стороны, как бы раздваиваясь на говорящего в момент описываемых событий и говорящего в момент описания (Icherzahlung), но здесь речь идет явно о другом. Факт наличия у стереоскопических глаголов в качестве синтаксического субъекта именных групп, обозначающих говорящего или его функционального аналога, сигнализирует о «раздвоении» описания, о введении, наряду с оценкой говорящего (или его аналога), оценки некоторого другого лица, свидетельствует об описании говорящим себя таким, каким (как он полагает) его воспринимает некоторое другое лицо. Например: (19) Cela lui fil penser с/и 'il allait peut-être trop vite, paraissait soudain trop bien portant (Sagan) 'Это привело его к мысли, что он, может быть уж слишком быстро продвигается, выглядит слишком здоровым (букв, 'кажется неожиданно слишком здоровым')'. Персонаж, носитель авторской точки зрения (il), предполагает, что окружающим его людям он показался неожиданно слишком здоровым.

Следует остановиться на том обстоятельстве, что не всегда конструкции вида X semble/paraît V (а 2) свидетельствует о том, что объектом пропозициональной установки, обозначаемой этими глаголами, является X или его действия. В действительности объектом наблюдения субъекта Z может быть совершенно другое лицо, например: (20) Pierre (X) semblait ne plus exister pour Marie (букв. 'Пьер кажется больше не существующим для Мари ') 'Пьер, казалось, перестал существовать для Мари '. Высказывание (20) есть результат наблюдения со стороны говорящего (являющегося, таким образом, субъектом ПУ) не столько за Пьером, сколько за Мари. Именно она и ее поведение составляют ' действительный объект Г1У казаться. Из сказанного становится понятным существование высказываний вида Je semble KMf 'Я кажусь V¡nr', в которых субъектом Г1У, выражаемой глаголом sembler, может быть сам говорящий, но при этом правила функционирования стереоскопических единиц не нарушаются, поскольку говорящий не является объектом этой ПУ. Например: (21) J'avais hâte maintenant de rencontrer Agnès. Je la guettais tout un jour sans parvenir à l'approcher. Elle arrivait la dernière, partait la première...Je sembláis ne plus exister pour elle (P.Boileau-T.Narcejac) 'Теперь мне не терпелось встретиться с Агнессой. Я подстерегал ее целый день, но мне не удавалось подойти к ней. Она приходила последней, а уходила первой... Я явно перестал существовать для нее'. Из (21) очевидно, что в предложении с глаголом sembler рассказчик подытоживает свои наблюдения за поведением Агнессы по отношению к нему и формулирует их в виде вывода 'Я перестал для нее существовать'. Таким образом, субъект ПУ в данном случае - рассказчик, объект ПУ -отношение Агнессы к нему.

Итак, как мы видели, заполнение синтаксической валентности субъекта при стереоскопических предикатах именными группами, обозначающими говорящего или его функционального аналога, может служить целям описания говорящим самого себя через восприятие других лиц. Еще одна функция стереоскопических глаголов с нестандартным синтаксическим субъектом - маркирование несобственно прямой речи: (22)./ 'ai su phis tard с/и 'elle avait été pourtant frappée de ce que mon pardessus, tout usé qu 'il paraissait, n 'était pas de confection, que ma serviette était de beau cuir. Mais Je sembláis ne disposer d'aucun argent de poche. Elle me crut le fils de campagnards ruinés ou avares (F.Mauriac) 'Потом я узнал, что ее (Мари) все же удивило мое пальто, хоть и изрядно поношенное, но явно сшитое на заказ, мой портфель из прекрасной кожи. Однако трудно было предположить, что у меня есть карманные деньги ( букв. 'Я, казалось, не располагал карманными деньгами'). Она меня сочла за сына разорившихся или жадных сельских жителей'. Здесь субъектом ПУ, обозначаемой

глаголом sembler, является Мария. В данном случае в основе использования этого глагола в первом лице лежит желание автора передать слова девушки, описывающей свое ментальное состояние; при этом совершенно не обязательно, чтобы ею был использован именно глагол sembler, она могла прибегнуть, напр., к глаголу croire: .Je croyais que lu ne disposais d'aucun argent de poche 'Я думала, что y тебя нет карманных денег '. Таким образом, предложение (22) является образцом несобственно прямой речи. Несобственно прямая речь является очень удобным приемом, позволяющим рассказчику, не прерывая повествования, переходить от рассказа о событиях к передаче речи и мыслей героев и снова к рассказу о событиях.

Ситуации, описанные выше [ примеры (18), (19), (22)], можно рассматривать в определенном отношении как случаи рассогласования по модальной оценке. Но, в отличие от случаев эксплицитного рассогласования модальной рамки, о котором пойдет речь в главе IV, здесь имеет место имплицитная противоречивость оценок разных субъектов: оценка субъекта, не совпадающего с говорящим или его функциональным аналогом, выражается эксплицитно, оценка говорящего или носителя авторской точки зрения является имплицитной, известной только из более широкого контекста.

Одним из признаков, важных для класса ЭЛ, является фактивность. В основе определения фактивности лежит характер имшшкативного отношения между истинностью главной предикации и истинностью подчиненной. Фактивные глаголы характеризуются наличием презумпции истинности подчиненной пропозиции (далее - ПГ1), контрфактические, соответственно, - презумпцией ложности подчиненной пропозиции; у многих предикатов подчиненная пропозиция не охарактеризована по параметру истинности, т.е. нейтральна.

Известно, что некоторые глаголы могут в определенных пределах варьировать свои импликативные типы. Одним из регулярных типов импликативной полисемии является утрата фактивными в своем основном значении глаголами фактивных презумпций. Для французских ЭП это явление более характерно, чем для их русских аналогов. Так, напр., для русского глагола догадываться утрата фактивности возможна только в контексте косвенного вопроса, и то, по-видимому, только в первом лице настоящего времени, а его французский аналог глагол deviner имеет нефакгивные употребления и при управлении пропозициональным дополнением. Глаголы признавать, обнаруживать, знать всегда фактивны (за исключением случаев несобственно прямой речи), тогда как reconnaître, découvrir, savoir могут использоваться нефактивно. Так, reconnaître может ориентировать только на эпистемическое состояние субъекта Г1У,

12

оценивающего подчиненную пропозицию как истинную. С точки зрения говорящего истинность ПП может быть нейтральной, ср. употребление выражения à tort ou à raison в (23) после описания ментального состояния героини: (23) Sous l'impression de lassitude qui l'oppressait, elle reconnaissait (à tort ou à raison) certaines faiblesses cerebrales de la femme (Rolland) 'Под гнетом усталости она считала теперь (правильно или нет) [букв, 'признавала (ошибочно или правильно)'], что женский ум имеет определенные недостатки'.

Одним из универсальных способов снятия фактивности является модализация контекста: я, думаю, что знаю, где он. Однако в русском языке снятие фактивности таким способом возможно только, если ЭГ1 управляет косвенным вопросом, но не придаточным предложением с союзом что, ср. *я думаю, что знаю, что он уехал. Во французском языке феномен снятия фактивности в модализованном контексте охватывает большее число эпистемических предикатов и, что интересно, может иметь место и в случае управления пропозициональным дополнением. Самым универсальным модализатором выступает здесь глагол croire 'думать': (24) Je crois savoir gu 'Antoine a sincèrement aimé cette jeune Maria Werner (J. Anouilh) 'Мне кажется (букв, 'я думаю, что знаю'), что Антуан по-настоящему любил эту Марию Вернер'.

В основе процессов снятия фактивности у французских ЭП лежит в одном случае желание говорящего смягчить категоричность высказывания путем модализации контекста. В другом случае фактивные глаголы используются для описания концептуального мира субъекта ПУ безотносительно к истинности - главным здесь для автора является передача того, как сами герои определяют свое состояние: употребление глаголов savoir 'знать', comprendre 'понимать', reconnaître 'признавать; узнавать' и т.п. продиктовано тем, что герои расценивают свои состояния именно как состояния знания, понимания и т.п. В определенном отношении указанное явление противоположно тому, которое будет описано в главе IV. Там те же фактивные глаголы будут использоваться для описаиия внутренних состояний героев, которые сами герои не воспринимали ни как знание, ни как понимание, напр.: (25) Топу comprit que Béatrice était peut-être vraiment amoureuse de lui (F.Sagan) букв.'Тоии поняла, что Беатриса, может быть, действительно влюблена в него'. В (25) и подобных ему высказываниях гипотезы, предположения своих героев автор квалифицирует как знание, понимание и т.п., подчиняясь желанию отразить факт истинности мыслей этих персонажей, их соответствия реальному положению дел (т.е. отразить свое, авторское, знание или понимание).

Во второй главе рассматриваются особенности предикатов незнания. Функционирование глаголов savoir и знать в контексте

13

отрицательной частицы представляет определенную специфику по сравнению с употреблением соответствующих лексем без отрицания. Это определяет возможность оперирования сочетаниями ne savoir pas и не знать как отдельными единицами. Различие объектных актантов ППУ часто приводит к наличию у них разных значений. Так, французские глаголы незнания, управляющие пропозициональным дополнением (ignorer que Р), обозначают отсутствие в сознании субъекта ПУ некоторой истинной пропозиции Р. В контексте косвенного вопроса (ignorer si Р, ignorer où Р и т.п.) они маркируют отсутствие связи между реальным положением дел и ментальным состоянием субъекта ПУ, отсутствие данных у субъекта об истинности некоторой имеющейся у него в голове пропозиции Р. Интересно, что русский предикат не знать, управляющий частным косвенным вопросом (напр., не знать, где Р), в отличие от соответствующих французских единиц, имеет несколько иное значение: он указывает на отсутствие в голове субъекта ПУ какой-либо пропозиции, которая могла бы быть ответом на вопрос, содержащийся в придаточном предложении. Ср. Quand doit-il signer? - Je ne sais pas. Dans quelques jours и Когда он подпишет? - Я не знаю. *Через несколько дней. Реплика Я не знаю на специальный вопрос, обозначающая отсутствие гипотезы у говорящего (а не сомнение в ее истинности, как у французского глагола), как бы закрывает возможное продолжение начатой темы. Единственно допустимым вариантом является продолжение в виде гипотезы-вопроса, обращенной к собеседнику: Юно это сделал? - Я не знаю, может быть, Петя?

Необходимо обратить внимание на различие в значении таких близких по форме реплик, как Я не знаю и Не знаю при ответах на специальные вопросы. Так, в частности, последняя может при ответе на специальный вопрос сопровождаться словами, содержащими «приблизительные», «неточные» сведения (причем единственным формальным средством выражения этой приблизительности здесь допускается, по-видимому, только инверсия порядка слов): - Сколько ему лет? - Не знаю, лет 25 /*Не знаю, примерно 25 лет. Таким образом, реплика не знаю при ответе на специальный вопрос имеет определенное сходство с французским высказыванием Je ne sais pas в функции обозначения неточного, приблизительного знания. Но между русским выражением не знаю и французским je ne sais pas в контексте частного косвенного вопроса есть существенные различия, которые связаны с различиями в их аргументативных значениях (см. главу V).

Французские предикаты ne savoir pas, ignorer, как и русский предикат не знать, в контексте частного косвенного вопроса могут иметь значение наличия у субъекта установки ошибочной пропозиции: (26) Pendant longtemps, j'ai ignoré ce que tout cela voulait dire...Je croyais

14

que tout le monde était comme moi (P.Boileau-T.Narcejac) 'Долгое время я не знал, что все это значит... Я думал, что все люди устроены так же, как и я' ( Я не знал, что это значит = 'я думал, что это значит X, а теперь я знаю, что это значит У').

Для французских предикатов незнания, управляющих пропозициональным дополнением, возможно оформление ПП разными наклонениями - индикативом или сюбжонктнвом - в зависимости от актуального членения фразы. В тех случаях, когда ПП является активизированной темой, в придаточных предложениях должен стоять индикатив; если ПП - неактивизированная тема, то возможно (но не обязательно) оформление ее сюбжонктнвом: (27) La vue du port... le remua. Madeleine accourut...Elle demeura ravie, émue. Elle répétait: Oh! Que с 'est joli! Je ne savais pas qu 'il y eût (subj) tant de bateaux que ça (G.Maupassant) 'Вид порта...привел его в возбужденное состояние. Подбежала Мадлен... Она замерла, восхищенная и взволнованная, и все повторяла: «Ох, как красиво! Я ие знала, что существует столько кораблей'. Пропозиция 'существует столько кораблей' входит в общий фонд знаний собеседников, поскольку описываемая этой пропозицией ситуация дана обоим коммуникантам в непосредственном восприятии; однако в качестве темы разговора она выступает впервые (неактивизированная тема).

В третьей главе исследуются системы ПД во французском и русском языках и дается сравнительный анализ соответствующих французских и русских единиц. Различия между русскими н французскими лексемами могут касаться, напр., возможностей конкретной единицы использоваться в качестве показателя сразу нескольких типов информации (см. выше гл. I). Обратимся к системе русских ПД достаточной информации (напомним, что признак достаточность/недостаточность информации отражает количественную оценку имеющейся у субъекта информации, степень ее достоверности). Если показатели недостаточной информации разбиваются на три класса [кажется (характерная информация) - видимо (контекстно-связанная информация) - наверное (контекстно-свободная, нехарактерная информация], то в рамках достаточной информации модального показателя, аналогичного по своим свойствам лексеме видимо, нет. Его функцию выполняют единицы из класса ПД характерной информации явно и определенно. Иными словами, русские показатели достаточной характерной информации (в отличие от ПД недостаточной характерной информации кажется) могут вводить контекстно-связанную информацию. См., напр., предложение (28), в котором эксплицитно сформулированы те признаки, на основании которых Г делает вывод о наличии конкретной ситуации. При этом по степени достоверности лексема явно оказывается в отношениях противопоставления уже не с

15

лексемой кажется (как это имеет место в рамках характерной информации: явно - показатель характерной достаточной, кажется -показатель характерной недостаточной информации), а с лексемой видимо'. (28) Я явно (*кажетсн)/видимо сказан что-то не то, потому что все вдруг замолчали и посмотрели на меня. Во французском языке функцию отсутствующего показателя контекстно-связанной информации выполняют не единицы из класса ПД характерной информации (как в русском языке), а единицы из класса ПД нехарактерной информации. Ср. (28) и (29) II fail froid dans eel appartement, le chauffage central est assurément défectueux (Dubois) 'B квартире холодно (основание вывода), определенно (букв, 'несомненно, безусловно') не работает отопление'; assurément - ПД нехарактерной информации.

Различия между французскими и русскими ПД могут касаться и тонких оттенков значения. Так, напр., и русские ПД возмолено, может быть и французский ПД peut-être могут функционировать как предикаты модуса допущения. Особенностью этого типа употреблений является отсылка к мнению другого лица, которым может быть реальный или воображаемый собеседник или некоторый социум: (30) Par la fenêtre, elle se voyait dans le grand mirroir. Un peu trop maigre, peut-être, mais si blanche, si jeune (A.Maurois) 'В окне она видела себя как в большом зеркале. Может быть, немного худая, но зато такая белокожая, такая молодая' (может быть, кто-то сочтет меня худой, но зато я такая белокожая ...).

Нам кажется, что между рассматриваемыми французскими лексемами peut-être и pouvoir и русскими лексемами возможно, может быть существует различие, касающееся "свободы отречения" говорящего от высказанного предположения. Оно состоит в том, что русские единицы могут быть употреблены только тогда, когда Г действительно "отрекается" - но не в том смысле, что говорящий отказывается от сформировавшегося у него мнения о событии Р, а в том, что говорящий отказывается "формировать" это мнение: говорящий как бы не берется судить о Р. Этим объясняется странность высказываний вида Возможно, что oil и умен, ноя в этом сомневаюсь: присутствие глагола сомневаться (свидетельствующего о наличии мнения у Г о Р) во второй части сложного предложения противоречит смыслу фразы 'у Г нет мнения по поводу Р', обусловленному присутствием лексемы возмолено в первой части предложения. Таким образом, неприемлемость приведенного высказывания свидетельствует о том, что "допущение" точки зрения другого лица путем использования лексемы возможно может иметь место только при отказе субъекта речи от принятия своей собственной точки зрения по поводу обсуждаемой пропозиции Р. Иными словами, высказывания

16

вида Возможно Р, но R означают приблизительно следующее; 'Я допускаю, что ты прав, что имеет место Р (сам я не знаю, Р или не Р), но ведь верно и то, что имеет место r' . При этом R * не Р, Р и R не контрадикторны, но они должны быть связаны как противоположные аргументы в пользу некоторого вывода S: (31) Нозможпо, он и умен (/'), но очень невоспитан (R); здесь в качестве вывода S может фигурировать, напр., суждение 'с ним неприятно иметь дело': тогда Р 'он умен' - аргумент против этого вывода, R 'он невоспитан' -аргумент в пользу него.

Во французском же языке, как это следует из встретившихся примеров, оборот peut-être действительно "способен выражать допущение точки зрения собеседника, которое однако не исключает несогласия с ним" [Арутюнова 1988: 122]. Огличие petit-être от соответствующих русских лексем видно из невозможности перевода следующего примера: (32) Peut-être quej'exagère, l'eut-être queje suis en train de généraliser ce qui ne concerne qu'un minuscule petit groupe. Peut-être que je dramatise. Je ne le crois pas (M.Cardinal) букв. 'Может быть, я преувеличиваю. Может быть, я переношу на всех то, что касается только крошечной группки. Может быть, я драматизирую. Я так не думаю'. Структура приведенного отрывка такова: "Может быть, Р. Может быть. R. Может быть. S. Я не думаю, что Р или R или S". Смысл его можно передать следующим образом: 'Может быть, кто-то сочтет, что имеет место Р. Может быть, кто-то сочтет, что имеет место R. Может быть, кто-то сочтет, что имеет место S; Я же думаю, что Р, R u S не имеют места'. Подчеркнем еще раз, что подобные структуры невозможны для русских лексем может быть и возможно, которые используются в качестве предикатов модуса допущения только тогда, когда говорящий не имеет собственного мнения о ситуации (отказывается о ней судить).

В этой главе рассматриваются также случаи функционирования LA-маркеров (Low Accessibility-маркеры, термин М.Ариэль) в роли ПД. Исследуя механизмы маркирования синтаксически независимых пропозиций, выступающих как основание, фон для других пропозиций, М.Ариэль опиралась на трехчленную систему деления информации по степени ее доступности для адресата:

1) лингвистический контекст; 2) физический контекст; 3) энциклопедические знания. Энциклопедические знания (мы бы добавили - общие для коммуникантов представления о нормативном течении событий) являются в этой схеме наименее доступным, по очень богатым источником информации. Языковые элементы, маркирующие пропозиции, имеющие источником именно такую информацию ("энциклопедическую"), и называются LA-маркерамн.

Таким образом, использование LA-маркеров покоится на отсылке к информации, доступной для адресата. Отсюда понятно, что в принципе эти единицы не могут вводить новую информацию. Чаще всего их использование продиктовано необходимостью объяснить или аргументировать предшествующие или последующие высказывания, см. пример из Ariel 1988: (33)77?е existence of such individuals is presupposed (we cannot after all identify something that does not exist) 'Существование таких особей является презумпцией: не можем же мы пытаться определить то, что не существует'. LA-маркеры не служат целям характеризации пропозиций по параметру истинности - они вводят заведомо истинные суждения и не входят, таким образом, в класс показателей достоверности. Высказывания, содержащие ПД (даже показатели достаточной информации типа явно, определенно), имеют субъективный статус и, так сказать, менее достоверны, чем соответствующие высказывания без них. Высказывания с ПД соответствуют модальным рамкам 'мне кажется, я думаю, я уверен', высказывания с LA-маркерами - модальной рамке 'мы с тобой знаем'.

Русская лексема конечно является типичным LA-маркером, но она может использоваться и в качестве ПД. Мы будем обозначать индексом «1» обычное употребление этой лексемы, и индексом «2» употребление ее в качестве ПД. Ср. предложения (34) и (35). (34) Он, конечно ¡, обиделся. Для фразы (34) мы дали бы такое толкование (это только одно из возможных толкований этой лексемы в роли LA-маркера): естественным ходом событий, предшествующих моменту t, является то, что в момент t он обиделся. Высказывание (35) Он, коисчног, обиделся означает следующее: анализируя события, последовавшие за моментом t, я сделал вывод о том, что в момент t он обиделся.

Предложение (34) можно было бы предварить предложением типа Она его отругала: (36) Она его отругала, он, конечно, обиделся. Предложение (35) можно продолжить предложением типа потому и не приходит больше.

И высказывания с конечиог и высказывания с конечно2, базируются на представлениях говорящего о нормативном, естественном ходе событий, однако "подключение" этих представлений происходит по-разному: в первом случае, говорящий утверждает, что цепочка событий Sj, S2, ... Sn, Р (где Si, S2, ... Sn, - события, предшествующие событию Р, а Р = 'он обиделся') отражает нормативное течение процессов; во втором случае, обнаружив существование в момент tj цепочки событий R], R2, ... Кп и зная, что обычно, при нормативном течении жизни, Р вызывает события R], R.2, ... Rj], говорящий делает вывод о том, что в момент tj (где tj < tj) имело место событие Р 'Он обиделся'. Таким образом, в первом случае обида

является естественной по своим причинам (причины таковы, что не могло не быть обиды), во втором случае обиду можно признать "естественной" по ее следствиям (имеет место то, что является естественным следствием обиды). Иными словами, и цепочка S], S2,... Sn, Р (1 случай) и цепочка Р, Rj, R2, ... Rn (" случай) составляют компоненты нормативной картины мира.

Сравним также другую пару высказываний - (37) и (38): (37) Петя ne придет. Мать его, конечно¡ (естественно/разумеется), не отпустит. (38) Петя не пришел? Мать его, конечно2 (*естественно/разумеетсяj не amnycmwia. В (37) субъект речи утверждает на основании того, что он знает об отношениях Пети с матерью и о характере самой матери, что мать Петю не отпустит (событие 'Мать не отпустит Петю' входит в нормативную картину мира). В (38) говорящий, констатируя отсутствие Пети и зная, что в норме это может быть результатом только события Р 'Мать не отпустила', делает вывод о том, что имеет место Р. Другая пара примеров: (39) On пригрозич ей, и она, конечноt (естественно/разумеется), отказалась от показаний. (40) Конечно} (*естественио/разумеется) он пригрозил ей: поэтому она и отказалась от показании. Эти примеры интересны тем, что здесь в обоих случаях речь идет об одной и той же цепочке событий - Pj, Р2, где Pj = 'Он пригрозил', Р2 = 'Она отказалась от показаний'. Совершенно очевидно, что в обоих случаях эта цепочка отражает естественный с точки зрения говорящего ход событий. Но если (39) фиксирует только это обстоятельство (т.е. нормативность последовательности Р] Р2), то (40) представляет собой умозаключение: раз есть Р2, значит имело место Р|. В (39) оба события — Pj и Р2 - представлены нам как реальные; в (40) говорящий исходит из реальности одного (!) - Р2, для того, чтобы сделать вывод о реальности другого - Р|. Показательным в этом отношении является тот факт, что в первом случае конечно вводит пропозицию Р2, а во втором - пропозицию Р|

Итак, в одном из своих значений лексема конечно выступает как ПД. Аналогичным свойством обладает французский LA-маркер certes.: (41) II aperçut son visage reflété dans le verre poli, il se reconnut à peine...Ses yeux lui parurent énormes; et il était pâle, certes, il était pâle, 1res pâle (F.Mauriac) 'Он заметил свое отражение в стекле. Глаза ему показались огромными; и он был бледен, определенно, он был очень бледен'.

В четвертой главе рассматриваются проблемы согласования ЭП в высказывании. Экспликация эпистемического модуса в высказывании

может осуществляться целой группой средств. В общем случае язык ограничивает число показателей эпистемического модуса одним -эксплицитным или имплицитным. Однако в определенных случаях высказывание может содержать два эксплицитных показателя эпистемической модальности, напр.: (42) Он смутно надеячся. что тот (раненый), может быть, еще дышит. Подобные высказывания могут являться составной частью только двух строго определенных (с композиционной точки зрения) типов текстов - Icherzâhlung'a и текстов, представляющих повествование со ссылкой на сознание некоторого персонажа, как в (42). В последнем случае автор, описывая эпистемическое состояние своего героя (доктора), может не только квалифицировать это состояние как надежду, но и, поскольку он «видит» своего героя изнутри, передать нам его слова-мысли. Иными словами ПД может быть в (42) представляет собой элемент прямой «внутренней» речи доктора, субъекта ПУ.

Показательно, что в высказываниях, констатирующих отсутствие определенного эпистемического состояния, ПД невозможны: Юн не надеялся, что тот, может быть, еще дышит. Сказанное полностью согласуется с тезисом о цитатном характере ПД в (42). Ср. также: On сказач. что, по-видимому, опоздает и *Он не сказал, что, по-видимому, опоздает.

Таким образом, присутствие двух эпистемических показателей в пределах одного высказывания (напр., глагола надеяться и ПД может быть) связано с наличием двух разных субъектов, один из которых описывает содержание сознания другого, хотя эти субъекты могут быть лишь разными «пространственно-временными срезами одного объекта (как в Icherzâhlung). Интересно, что во французском языке возможны случаи рассогласования ЭП в высказывании, см. приводимый выше пример (25):Une seconde, Топу comprit que Béatrice était peut-être vraiment amoureuse de lui букв. 'На одну секунду Тони поняла, что Беатриса, возможно, действительно влюблена в него (Бернара)'. В этом примере пропозиция Р 'Беатриса влюблена в Бернара' получает разные оценки - героини и рассказчика: а) пропозиция Р возможно имеет место (вероятностная оценка) - это диктуется наличием ПД peut-être (оценка Тони); б) пропозиция Р имеет место (пропозиция Р истинна) - это следует из значения глагола comprendre 'понимать' (оценка автора). Автор, описывая ментальное состояние своей героини «изнутри», передает ее внутреннюю речь: Peut-être Béatrice est vraiment amoureuse de lui (peut-être - это цитата из «мысленного монолога» Тони). Но в то же время автор знает, что пропозиция Р 'Беатриса влюблена в Бернара', которую Тони оценивает лишь как вероятную, истинна, и это обусловливает возможность использования фактивного глагола, в данном случае глагола comprendre.

Эпистемические глаголы имеют иногда нетривиальные сферы действия. Ср., напр., два диалога: (43) А. Петя, возможно, уже уехал. Б. Я знаю. (44) А. Петя, как ни странно, уже уехал. Б. Я знаю. Очевидно, что в (43) сферу действия (СД) выражения я знаю составляет предложение Петя, возможно, уже уехал, в то время как в (44) оборот как ни странно не входит в сферу действия этого выражения: выражение я знаю означает здесь утверждение о наличии у субъекта Б информации об отъезде Петра. Иными словами, некоторые вводные слова (например, возможно) попадают в сферу действия глагола знать, другие (типа как ни странно) - нет.

Кроме того, как представляется, глагол знать может иметь разные СД в зависимости от формы, в которой он употреблен: в форме с союзом что {знать, что 1') или в краткой форме - в форме реплики на сообщение какой-либо информации, как, например, в диалоге (43). Различие заключается в том, что выражение знать, что !' не может, на наш взгляд, включать в свою сферу действия никаких вводных элементов. Ср. диалог (43) и невозможность высказываний типа: (45) *Я знаю, что Летя, возможно, уже уехал. Поскольку диалог (43) является нормативным, можно утверждать, что в данном случае содержанием знания является пропозиция 'Петя, возможно, уже уехал', а это означает, что семантических ограничений на заполнение объектной валентности глагола знать пропозицией типа 'Петя, возможно, уже уехал' нет. Неприемлемость предложения (45) определяется тем, что в нем сферы действия глагола знать и показателя достоверности возможно совпадают (в обоих случаях - это пропозиция 'Петя уже уехал'), а русский глагол знать с пропозициональным дополнением, как нам кажется, не может включать в свою сферу действия вводные единицы. Таким образом, в (45) одна и та же пропозиция Р 'Петя уже уехал' получает противоречивые оценки: пропозиция Р истинна (глагол знать) и пропозиция Р возможна (ПД возможно), что невозможно в рамках одного высказывания. Более того, в русском языке, по-видимому, вообще нельзя выразить одновременно (т.е. в пределах одного высказывания) две разные, даже непротиворечивые, оценки одной и той же ситуации, например: (46) *И знаю, что Петя, как ни странно, уехал — оценка истинности ситуации 'Петя уехал' (глагол знать) и оценка неординарности этого события (выражение как ни странно).

В русском языке есть глагол, который в одном из своих значений близок по смыслу к таким ПД, как возможно, может быть, может (см. главу 111). Это глагол мочь. Однако в отличие от указанных показателей он не является вводным элементом, имея другой синтаксический статус, и предложения с этим глаголом могут подчиняться эпистемическим предикатам, например: (47) Я знаю, что

21

Петя может опоздать - глагол может подчиняет лексическую единицу опоздать, а сверху уже "навешивается" выражение я знаю.

Подтверждением того, что в общем случае несочетаемость эпистемического глагола и показателя достоверности в одном высказывании обусловлена совпадением их сфер действия, является возможность сосуществования этих единиц там, где они имеют разные сферы действия, например, если сферой действия показателя достоверности является не все предложение, а лишь какая-то его часть: (48) Я думаю, что он придет па твою защиту, а может быть, и выступит. В этом предложении сферой действия ПД может быть является небольшая часть предложения, подчиненного эпистемическому предикату думать. Ср. невозможность (49), где глагол думать и ПД может быть имеют равные СД: (49) *Я думаю, что он, может быть, выступит.

Необходимо отмстить, что некоторые показатели достоверности допускают два вида употреблений: а) в одном случае ПД выступает как показатель объективной модальности, как некоторая объективированная вероятностная оценка некоторой пропозиции: Петя, наверное, не придет = 'существует вероятность того, что Петя не придет'; б) в другом случае ПД выступает как субъективная вероятностная оценка, сформированная некоторым лицом в результате каких-то логических операций: Петя, наверное, не придет = 'судя по всему (напр., по тому, что уже поздно, а на улице плохая погода), Петя не придет'.

Та)шм образом, некоторые показатели достоверности допускают два осмысления, и соответственно два осмысления получают предложения, включающие такие ПД (например, Петя,наверное, не придет). Однако более широкие контексты или просто добавление каких-либо лексем снимают указанную омонимичность, ср.: (50) Петя, наверное, уж не придет - здесь ПД наверное однозначно понимается как показатель субъективной оценки, оценки-вывода.

Существуют такие показатели, которые всегда используются только в одной из названных функций: либо как показатели объективированной модальности (например, возможно), либо как показатели субъективной оценки (например, видимо, см. главу Ш). Оказывается, что только предложения с объективированными показателями достоверности могут заполнять объектную валентность фактивных глаголов типа знать (и это вполне объяснимо), ср., например, (51) и (52): (51) А. Петя, возможно, не придет / Петя, наверное, не придет. Б. Я знаю. (52) А. Петя, видимо, не придет / Петя, наверное, уж не придет / Петя, наверное, никогда не смеется. Б. *Я знаю. Диалог (51) возможен, поскольку ПД возможно означает объективную оценку, а ПД наверное допускает такое осмысление.

22

Высказывание субъекта Л в диалоге (52) не допускает объективированного осмысления модального слова наверное, а ПД видимо однозначно свидетельствует о субъективности производимой оценки, отсюда неуместность реплики я знаю (более уместной была бы реплика-согласис Да, пожалуй). Высказывания с субъективным Г1Д строятся таким образом, что создают у адресата ощущение делающегося у них на глазах логического умозаключения. В таком случае реплика я знаю бессмысленна. Ср.: "В языке разрешено указание на знание тех пропозиций, по отношению к которым возможно незнание и сомнение" [Дмитровская 1986: 10].

Во французском языке существуют глагол, близкий по значению к показателям достоверности. Это глагол devoir. Он приближается по смыслу к русским ПД наверное, видимо, должно быть, очевидно. Поскольку сферой действия глагола devoir является лишь часть фразы, предложения с этим глаголом могут подчиняться эпистемическим предикатам (т.е. возможность управления эпистемическим предикатом предложениями с глаголом devoir определяется несовпадением сфер действия эпистемического предиката, с одной стороны, и глагола devoir, с другой): (53) Il eut L'impression qii 'il devait être ridicule quand il s'adressait à une personne qui... (P.Boileau-T.Narcejac). букв. 'У него было ощущение, что он, наверное, выглядит смешным, обращаясь к человеку, который...' (букв, '...ощущение, что он должен быть смешным...').

Глагол devoir, подобно русскому ПД наверное, допускает и субъективное, и объективное осмысления. В тех случаях, когда глагол или ПД отражают субъективную оценку некоторого лица, основанную на его умозаключениях, они не могут подчиняться эгшстемическому предикату (см. выше). Такова общая закономерность, которая справедлива и для французского языка. Однако в отличие от русского языка французский язык допускает нарушения этого правила, и подобные отступления от общего правила несут большую смысловую нагрузку (иными словами, эти отступления значимы). Предложение с глаголом devoir, вводящим субъективную оценку, может входить в сферу действия эпистемического фактивного предиката, и это имеет место тогда, когда автор поставил перед собой задачу выразить не только мнение своего героя (носителя авторской точки зрения) о некотором событии Р, но и свое собственное знание в этой области, например: (54) Dès sa première visite, à certains petits détails... et au trouble maladroit d'Ami et te en la lui montrant, elle avait deviné que ce devait être pour elle (R.Rolland) 'Во время первого же своего визита, по некоторым незначительным деталям и по неловкому смущению Аннеты, показывающей ей комнату, она (Сильвия) догадалась, что эта комната, *видимо. предназначена ей'. В этом высказывании, подобно

23

высказыванию (25), одна и та же пропозиция - пропозиция Р 'Эга комната предназначена Сильвии' - получает двойную оценку: а) пропозиция Р, возможно, имеет место - с точки зрения Сильвии (метальное состояние Сильвии может быть вербализовано следующим образом: эта комната, видимо, предназначена мне, Сильвии); б) пропозиция Р имеет место - с точки зрения рассказчика: автор уверен в истинности пропозиции , поэтому он использовал факгивный глагол deviner 'догадаться'. Другой пример: (55) Ce qu 'elle vil de la physionomie de ceux-là, de leurs têtes ravagées... lui fit comprendre que cette population des fortifications ne devait pas, en ejfet, être très rassurante la nuit (H.Malot) букв. 'То, что она увидела на их физиономиях, на их изможденных лицах,... заставило ее понять, что население укреплений действительно, видимо, небезопасно по ночам'.

Таким образом, как нарушение правил синтаксической сочетаемости эпистемических единиц [т.е. сосуществование в одном высказывании противопоставленных единиц с одинаковыми сферами действия, см. высказывание (25)], так и нарушение правил семантической сочетаемости этих единиц, [подчинение фактивному глаголу единиц, выражающих субъективную оценку, см. (54), (55)], наделены во французском языке строго определенным смыслом. Подобные нарушения "используются" для отражения ментальных состояний двух разных субъектов, а именно рассказчика и персонажа, выступающего носителем авторской точки зрения в плане психологии.

Наличие рассогласованных показателей эпистемической модальности в высказывании отражает, как нам кажется, общее свойство французского языка, которое состоит в возможности описания некоторой ситуации одновременно с разных точек зрения. Подобная возможность не является, по-видимому, языковой универсалией. Более того, именно тот факт, что некоторый язык (назовем его язык А) допускает отражение в высказывании двух точек зрения, а другие - нет, порождает ощущение противоречивости высказывания на языке А у носителей других языков. Явление рассогласования высказываний по эпистемическому модусу стоит в одном ряду с другими фактами построения "противоречивых" текстов во французском и некоторых других языках.

Итак, число эпистемических показателей (имеющих равные сферы действия) в рамках одного высказывания в принципе не должно быть больше одного: наличие двух таких показателей служит строго определенным целям. В общем случае соблюдается правило "внутренней непротиворечивости модальной рамки", однако во французском языке встречаются и случаи "рассогласования" эпистемических показателей. Это отражает намерение автора высказывания указать на существование двух разных (принадлежащих

24

разным субъектам) оценок некоторой единой ситуации. Другая возможность сосуществования в одном высказывании двух эпистемических показателей связана с несовпадением сфер действия этих модальных элементов.

В пятой главе рассматриваются аргумснтативные свойства ЭП. Обращение лингвистов к аргументативному аспекту высказываний и последнее время в значительной степени вызвано плодотворной разработкой основных понятий теории аргументации в работах О.Дюкро и Ж.К.Анскомбра. Дискурсивный процесс, называющийся аргументацией, состоит в нанизывании высказываний-аргументов и высказываний-выводов (при этом вывод может быть имплицитным). Понимание фразы подразумевает понимание адресатом того конкретного вывода, который имел в виду автор фразы. Элемент А является аргументом в пользу вывода В, если дискурс, использующий А, представляет элемент А как обязывающий ориентировать адресата на вывод В. Напр.: Погода хорошая (А), пойдем гулять (В). Описание многих лингвистических фактов требует обращения к понятию аргументации. Одним из ярких примеров являются конструкции с союзом но. Конструкция Р, но О означает, что О является аргументом в пользу некоторого вывода Я, а Р - в пользу вывода не Я (т Я); при этом О выступает решающим аргументом, т.е. в целом высказывание вида /', но () ориентировано на вывод Я. Но является, таким образом, маркером противопоставления аргументативных весов двух аргументов. Так, произнося фразу Книга хорошая, и о у меня нет денег, говорящий противопоставляет вывод, который может быть сделан из первой части предложения [напр., книга хорошая —> я куплю эту книгу ( = не И)], выводу, который вытекает из второй части фразы [у меня нет денег —► я не куплю эту книгу ( = Я)]; вся фраза ориентирована на вывод И 'я не куплю эту книгу'.

Аргументативная направленность того или иного высказывания может определяться, по крайней мере, тремя факторами: определенными общечеловеческими представлениями, какими-то общими для коммуникантов знаниями и аргументативной ориентированностью (далее - АО) фразы. Собственно говоря, именно последний фактор является наиболее важным для лингвистов. Что такое АО фразы? Аргументативная ориентированность, или аргументативное значение, фразы - это одна из семантических характеристик фразы, проявляющаяся в ее способности использоваться в качестве аргумента для выводов совершенно определенного вида. АО фразы может аннулироваться или игнорироваться при переходе от фразы к высказыванию, но, тем не менее, в основе многих запретов или разрешений на сочинение двух или более компонентов лежит аргументативное значение этих компонентов. Ср., напр., высказывание

25

(56) Петя купил хлева (Р), по маю (Q). Логически оппозиция, представленная в (56), непонятна: с логической точки зрения Q имплицирует Р. Возможность высказываний типа (56) определяется тем, ч7 о фразы вида Петя купил мало хлеба, Петя ударил его не сильно и т.п. (т.е. фразы с деинтенсификагорами) аргументативно коориентированы с соответствующими отрицательными утверждениями Петя не купил хлеба, Летя его не ударил. Таким образом, в (56) Р ориентировано на вывод R 'Петя купил хлеб' (логический вывод), a Q - на вывод 'не R' 'Петя не купил хлеб' (аргументативная импликация). Ср. аналогичный пример: (57) Петя ударил его, но не сильно. Таким образом, наиболее важным в теории аргументации является, на наш взгляд, противопоставление логических и аргументативных импликаций, которые могут не только не совпадать, но и идти в прямо противоположных направлениях.

Теория аргументации открывает новые перспективы в изучении языковых единиц. В частности, противопоставление логических и аргументативных значений (далее - A3) играет большую роль при анализе ППУ. Так, напр., предикаты незнания в контексте общего косвенного вопроса (не знаю, 1' ли, неизвестно, Р лиj аргументативно ориентированы на вывод 'Скорее всего, Р не имеет место', хотя с логической точки зрения утверждение об отсутствии у субъекта знаний о том, что является истинным - 'Р' или 'не Р' - не предполагает выделения ни той, ни другой альтернативы (ни 'Р', ни 'не Р'). Иными словами, если некто произносит фразу Я не знаю, придет ли Петя, то он, если следовать логике, ставит знак равенства между возможностью истинности пропозиции 'Петя придет' и возможностью истинности пропозиции 'Петя не придет'. Но в аргументативном отношении эти гипотезы не равноценны: фразы вида Я не знаю, I' ли аргументативно коориентированы с фразами типа Скорее всего, I' не имеет места. Ср.: (58) -Он придет? - а) Неизвестно, скорее всего, нет; б) *Неизвестно, скорее всего, да. Ср. аналогичную ориентацию фраз с глаголом помнить: (59) Ты с ним раньше встречался? - а) Не помню, по-моему, ист; б)*Не помню, по-моему, да. Такой же АО обладают французские фразы вида Je ne sais pas si P 'Я не знаю, Р ли', напр.: (60) Louis: А l'instant où elle allait filer... Henri: Je tie sais pas si elle allait partir à présent. Maintenant que с 'est Maud qui lui doit quelque chose. Louis: Si, si, elle partira (F.Sagan) 'Луи: -Как раз в тот момент, когда она собралась уезжать... Анри: - Я не знаю, уедет ли она теперь. Теперь, когда Мод стала ей чем-то обязана. Луи: - Да, да, уедет'. В этом примере показательно использование частицы si ( а не oui). Эта частица функционирует в качестве положительного ответа на вопросы, ориентированные на исходное предположение отрицательной альтернативы, или в качестве реплики-опровержения, ср.: -Je ne le

26

comíais pas. - Mais si, vous l'avez rencontré un jour chez moi '- Я его не знаю. - Нет, вы его знаете, один раз вы встречались у меня'. Употребление этой частицы в (60) свидетельствует о том, что Луи воспринимает высказывание Анри не как сообщение о незнании, имеет место Р ('Она уедет') или нет, а как выражение мнения о том, что Р не имеет места ('Она не уедет'). Иными словами, структуру диалога в (60) можно представить следующим образом: Анри: Не Р. Луи: Si, Р.

Значительный интерес представляет рассмотрение АО фраз с французскими предикатами незнания в контексте пропозиционального дополнения, типа Je ne sais pas que l'SUty, т.е. с придаточным,

стоящим в сюбжонктиве. Семантическая структура таких высказываний проста: 'Неверно, что я знал, что Р\ Но фразы указанного типа могут использоваться в аргументативном дискурсе в пользу вывода 'не Р\ Так, предложение Je ne savais pas que Pierre m'écoutât suhj (букв. 'Я не знал, чтобы он меня слушал') ориентирует адресата на вывод, что Пьер не слушал говорящего. Такая же АО характерна для высказываний с другими фактивными глаголами, напр., .se souvenir, se rappeler 'помнитьentendre 'слышать', voir 'видеть' и т.д.: (61) - Quel genre? -Tranquille. Je ne me souviens pas qu 'ils aient eu des ennuis avec nous (G.Simenon) '- Что они собой представляют? - Ничего опасного. Я не помню, чтобы у лас за ними что-ннбудь числилось'. Аргументативно фраза с глаголом помнить коориентирована с высказыванием За ними ничего не числится, что и оправдывает ее употребление в качестве аргумента в пользу вывода о неопасном характере подозреваемых.

Таким образом, мы утверждаем, что смысл 'не Р' является лишь аргументативным значением фраз вида Je ne V pas que P ,„.>,,, где P -фактивный глагол типа savoir, а не включается в собственно семантическую структуру этих конструкций. Ср., напр., анализ русских предложений вида X не видел, чтобы Р в Кобозева 1988: там пропозиция 'Скорее всего, Р не имело место' признается компонентом семантической структуры. Наша точка зрения базируется на нескольких аргументах: 1.Существуют примеры употребления рассматриваемых французских конструкций, где указанная АО отсутствует (см. Иоанесян 1991). Аргументативная направленность - это в некотором роде факультативный элемент. АО фразы может игнорироваться или аннулироваться при переходе от фразы к высказыванию; Г может эксплуатировать A3 фразы для обоснования своих выводов, но может и использовать эту фразу в ее «чистом» виде, для передачи собственно ассертивного смысла. 2. АО фраз Je ne V pas que P SUbj не является специфичной только для конструкций этого типа. Подобным же A3 обладают структуры вида Je ne V pas S Adj: Je ne le savais pas malade букв. 'Я не знал его больным'; АО такой фразы - 'Неверно, что он болел', напр.: (62) - Il jouissait d'une bonne santé? - Je ne l'ai jamais vu

27

malade (G.Simenon) У него хорошее здоровье? - Я никогда не видел его больным'. Фраза с глаголом видеть однозначно воспринимается как положительный ответ - 'Да, у него хорошее здоровье', что объясняется аргументативной ориентацией этой фразы: Я не видел его больным ориентирует на вывод 'Он не болеет'.

Так же ведут себя и другие конструкции с этими глаголами: a) Je ne Vpas S Adv: Je ne l'ai pas vu ici 'Я его здесь не видел' (АО = 'его здесь не было'); б) Je ne Vpas S V¡„{-: Je ne l'ai pas vu partir 'Я не видел, как он уходил' (АО = 'он еще здесь, еще не ушел'); в) Je ne Vpas S: Je ne vois pas d'autre issue 'Я не вижу другого выхода' (АО = 'другого выхода нет'). Например: (63) - Lucile п 'est pas ici? - Je ne l'ai pas vue aujourd'hui (G.Simenon) '- Люсиль здесь? - Я ее сегодня не видел' (АО = 'ее здесь нет'). (64) list-ce ци 'il a dépensé beaucoup ces derniers jours? - Je n 'ai rien remarqué (P.Boiieau-T.Narcejac) Он много тратил эти дни? - Я ничего такого не заметила' (АО = 'он тратил немного').

В основе закрепления за рассматриваемыми конструкциями указанных A3 лежат максимы (т.е. принципы, отражающие нормативное с точки зрения языка течение событий) типа: «Раз неверно, что я видел/слышал,... событие Р, значит, события Р не было», «Раз неверно, что я видел кого-то здесь, значимого здесь не было» и т.д. Ср. обратную максиму «Если событие имеет место, то человек его видит/слышит» и т.п., которая «вычитывается» из фраз типа Прозвенел будильник, но Оля его не слышат: но сигнализирует о нарушении нормативного хода событий.

Аргументативное значение единицы является совершенно автономной сущностью, не совпадающей ни с одним из традиционно выделяемых компонентов значения - ни с презумптивным, ни с ассертивным, ни с импликативным. По своей природе A3 ближе всего к импликациям, но между ними, как мы видели, нет строгого соответствия. В одних случаях A3 является прямо противоположным логической импликации, в других - аргументативным значением обладают единицы, не имеющие логических импликаций. При переходе от фразы к высказыванию A3 фразы может нейтрализоваться. Особый стагус A3 единицы, не сводимый к каким-либо семантическим или логическим компонентам значения этой единицы и не выводимый из ее значения на основании речевых постулатов, подтверждается, на наш взгляд, еще и тем, что языковые единицы, полностью идентичные с логической и семантической точек зрения, могут обладать разной АО. Во-первых, это справедливо для аналогичных единиц разных языков; во-вторых, даже в рамках одного языка синонимичные единицы могут иметь разные A3. Так, напр., выражения я не знаю и мне неизвестно, не различающиеся с семантической точки зрения, не совпадают по своим

28

аргументативным свойствам, В частности, форма я не знаю в контексте косвенного вопроса [Я не знаю Р(Х)\ направлена на вывод 'Р(Х) не имеет значения'. Указанное аргументативное значение характерно для диалога, в котором содержится эксплицитный или имплицитный аргумент А) в пользу некоторого вывода 'R'. Произнося Я не знаю ¡'(X), Г провозглашает аргумент А| несостоятельным, не обеспечивающим вывод 'R'. Более того, использование предиката не знать в этом случае предполагает выдвижение говорящим аргумента Л2, направленного на вывод 'не R', напр.: (65) - Зря ты не хочешь с ним познакомиться ('R'), он xopoutuu ученый (Ai). - Я не знаю, какой он ученый, человек он плохой (А2). Здесь подразумевается вывод 'не R' = 'Неверно, что я зря не хочу с ним знакомиться' = '51 прав, не желая с ним знакомиться'. Оборот мне неизвестно указанного АО не имеет и не может быть использован в (65).

Прямой зависимости между значением единицы (в традиционном понимании) и ее АО нет. В некоторых случаях в основе процесса закрепления за конкретной языковой единицей определенного A3 лежит нечто вроде максим, связывающих семантику этой единицы и ее АО (см. выше). Аргументативное значение языковой единицы не выводимо из ее значения и на основе речевых постулатов, и при рассмотрении некоторых конструкций, которые раньше анализировались с помощью имнликатур дискурса, необходимо использование понятие АО. Для примера обратимся к разбору вопросительных конструкций со словом why в Гордон, Лакофф 1985. Рассматривая предложение Why are you painting your house purple? 'Зачем ты красишь дом в пурпурный цвет?', авторы указывают на то, что оно в определенном виде контекстов под действием определенных постулатов речевого общения может выражать (помимо собственно вопроса) совет не красить дом в такой цвет. Действительно, одним из постулатов речевого общения является следующий: субъект А говорит, что нет веских оснований для совершения субъектом В действия Q -> субъект А говорит, что не следует совершать действие Q. Иными словами, можно выразить мнение о ненужности совершения действия Q путем указания на отсутствие достаточно веских причин для этого Q. Например: (66) А: Я иду а магазин. Б: Зачем? А: За хлебом. Б: У нас еще много хлеба. У действия Q 'идти в магазин за хлебом' нет достаточных оснований —> не надо идти в магазин (коммуникативно имплицированное значение реплики субъекта Б).

Если признать, что значение 'не надо красить дом в пурпурный цвет' в приведенном предложении со словом why появляется в силу действия указанного речевого постулата, то тогда необходимо признать у этого предложения наличие следующего значения 'у адресата нет достаточно веских оснований для того, чтобы красить дом в этот цвет'.

29

Но о том, откуда возникает это значение, авторы как раз ие говорят, т.е. остается невыясненным, на наш взгляд, самое главное, а именно: каким образом у фраз со словом why (Why Q?) появляется смысл 'для совершения Q нет достаточных оснований'. Другими словами, если значение 'не надо красить дом в пурпурный цвет' может быть выведено на базе речевых постулатов из конструкций, имеющих смысл 'для покраски дома в пурпурный цвет нет достаточных оснований', то наличие смысла 'для покраски дома в пурпурный цвет нет достаточных оснований' у предложений вида Why are you painting your house purple? не может быть объяснено с помощью этих постулатов.

На наш взгляд, смысл 'для совершения Q нет оснований' является аргументативным значением фраз с why или русским почему. И в основе закрепления этого значения за такими фразами лежат те же максимы, которые действуют для предикатов незнания: если мне что-то неизвестно, то это не имеет места. Вопрос - это проявление незнания: если я спрашиваю о причинах чего-либо, значит мне эти причины неизвестны. Интересно в этом отношении рассмотреть использование лексемы почему-то, сигнализирующей о незнании говорящим причин какого-либо действия. Стандартный пример: (67) Я ждал ее звонка весь день, но она почему-то не позвонила. Ср. пример (68), где лексема почему-то задает фразе АО 'веских причин для того, чтобы он считала себя красавицей, нет': (68) Она почему-то себя считает неотразимой красавицей.

В VI главе исследуется семантика сюбжонктива в контексте французских ЭП. В общем виде многообразие различных взглядов на значение и употребление сюбжонктива можно схематично представить следующим образом:

КСюбжонктив является показателем синтаксического подчинения (т.е. выполняет чисто формальные функции маркирования синтаксической зависимости).

2.Сюбжонктив является наклонением, представляющим действия и процессы в самом общем, неактуализованном виде (эта точка зрения восходит к Г.Гийому). В этом смысле сюбжонкгив схож с отглагольным именем без артикля, с инфинитивом. С особым характером сюбжонктива как показателя неактуализованности действия многие ученые связывают его коммуникативные свойства. Так, в работе Gsell, Wandruszka 1986 выдвигается гипотеза о невозможности употребления сюбжонктива в коммуникативных фразах. Коммуникативными являются фразы, обладающие, по крайней мере, одним из признаков: 1) фактивность; 2)рематичность; 3) определенная референция. В некоммуникативных фразах возможны оба наклонения — индикатив является немаркированным членом оппозиции. Так, наличие сюбжонктива после предикатов эмоционального состояния и

30

отношения être content 'быть довольным', regretter 'сожалеть' и т.п. (напр., Je regrette qu 'die soit déjà sortie^ty 'Я сожалею, что она уже ушла') определяется тематическим характером подчиненной предикации (ПП). Указанная гипотеза позволяет объяснить чередование индикатива и сюбжонктива после таких единиц, как, напр., le fail 'факт'. Если за этой лексемой следует пропозиция, являющаяся темой, то пропозиция оформляется (или, точнее, может быть оформлена) сюбжонктивом; если за ней идет пропозиция, имеющая рематический характер, то она оформляется индикативом. Ср.: (69) A. Villiers souligne le fait que le Don Juan de Molière n'esl pasjncj l'homme à bonnes fortunes 'А.Вилье подчеркнул тот факт, что Дон Жуан Мольера не был ловеласом'. (70) Mais te fait même qu'elle ait eu sufyj lieu demeure capital 'Но сам факт, что это имело место, остается очень важным'. Примеры (69) и (70) взяты из Gsell, Wandruszka J 986.

З.Сюбжонктив представляет собой "неассертивное" наклоиспие, т.е. наклонение, которое не приписывает истинностной оценки пропозиции, оставляет пропозицию не охарактеризованной по параметру истинности. Именно таково значение этого наклонения в рассматривавшихся в главе V французских конструкциях Je ne savais pas que P stlf,j 'Я не знал, чтобы Р', Je ne те souviens pas que P suf,j 'Я не помню, чтобы P' и т.п. Семантическая структура таких конструкций такова: 'Неверно, что я знал, что Р 'Неверно, что я помню, что Р ', где Р является нейтральной (по истинности) пропозицией.

В такой же функции выступает сюбжонктив после глаголов мнения типа penser и croire в контексте отрицания: наличие сюбжонктива в ПП свидетельствует об истинностной неопределенности этой пропозиции. Индикатив же, на наш взгляд, не маркирован, т.е. необязательно свидетельствует о приписывании пропозиции статуса истинности. Нам представляется, что при описании этого наклонения необходимо руководствоваться следующими положениями:

1. Следует, как нам кажется, отказаться от попыток нахождения общего значения во всех различных употреблениях сюбжонктива. Надо признать, что ни строго логический подход, оперирующий понятиями истинности и ложности, ни чисто коммуникативный подход, апеллирующий к тема-рематической структуре высказывания, не могут сами по себе адекватно описать все многообразие функций французского сюбжонктива. В одних случаях его функционирование поддается описанию в терминах коммуникативной грамматики, в других - в терминах истинности/ложности, в третьих - не поддается ни тому, ни другому. В последнем случае, поскольку отсутствует возможность дать использованию сюбжонктива какое-либо разумное объяснение (по

крайней мере, на синхронном уровне), приходится просто фиксировать его наличие после определенных лексических единиц. Так, остается только отмечать преимущественное употребление индикатива после il paraît que 'кажется, что', il те semble que 'мне кажется, что', но подавляющее преобладание сюбжонктива после близкого по смыслу выражения il semble que 'кажется'.

2. Во многих случаях функционирование французского сюбжонктива может и должно быть отнесено к сфере грамматики (в смысле оппозиции "словарь-грамматика" у Ю.Д.Апресяна). Таково, напр., использование сюбжонктива после предикатов эмоционального состояния и отношения [Je regrette qu'il soit partisufy). употребление сюбжонктива в ПП, находящейся в препозиции к главному предикату (Qu 'il soit part'sub] c 'est certain букв. 'Что он ушел, это точно') и другие виды конструкций, в которых сюбжонктив маркирует тему высказывания. Однако существуют и другие случаи, которые свидетельствуют о том, что иногда функционирование сюбжонктива, так сказать, идиоматично, привязано к конкретной лексеме или лексемам и входит, таким образом, в сферу словаря. Мы хотели бы подчеркнуть это положение, поскольку, как нам кажется, в лингвистической литературе это не отмечалось. Собственно говоря, именно этот аспект семаитики французского сюбжонктива и интересовал нас.

3. На функционирование сюбжонктива накладываются ограничения, связанные с относительной бедностью его морфологической парадигмы (по сравнению с индикативом). Так, в частности, отсутствие форм будущего времени в системе сюбжонктива часто приводит к использованию форм будущего времени индикатива там, где в принципе должен был бы стоять сюбжонктив.

4. И последнее, что необходимо сказать, это то, что употребление французского сюбжонктива подчиняется скорее определенным тенденциям, чем жестким правилам. В подавляющем большинстве случаев нельзя однозначно предсказать, какое наклонение будет выбрано, в лучшем случае можно высказать предположение о большей или меньшей вероятности того или другого.

Как уже отмечалось, в функционировании французского сюбжонктива можно выделить как общие признаки, действующие в рамках широкого круга ППУ, так и специфические особенности, связанные с семантикой конкретных лексем, подчиняющих пропозициональное дополнение (из этого следует, что в словарных статьях таких единиц должны содержаться сведения об идиоматичных употреблениях сюбжонктива в зависимых от них пропозициях).

В качестве иллюстрации сложного переплетения общего и специфичного в функционировании сюбжонктива при конкретных предикатах мы рассмотрим две французские эпистемические единицы -глаголы croire и penser 'думать'. В контексте отрицания оформление предикаций, подчиненных этим глаголам, зависит от истинностной оценки этой пропозиции с точки зрения говорящего: сюбжонктив свидетельствует о нейтральной оценке. Ср.: (71) Pourquoi tu ne тс l'as pas raconté? - Je ne pensais pas que ça t'intéressait (F.Mallet-Joris) ' -Почему ты мне этого не рассказывала? — Я не думала, что тебя это интересует' (в момент речи говорящий оценивает пропозицию 'Тебя это интересует' как истинную). (72) // ne pense pas que l'homme soUsuhj P¡m aisé à connaître que les corps (Mounier) 'Он не думает, что человека легче изучить, чем физические тела' (говорящий не дает оценки ПП). Маркирование нейтральной истинностной оценки пропозиции является общим явлением и должно быть отнесено к сфере грамматики. Естественно, что после глаголов penser и croire в форме 1 лица настоящего времени в контексте отрицания пропозиция оформляется сюбжонктивом.

Однако в определенных случаях после глаголов penser и croire в 1 лице настоящего времени может следовать дополнение в индикативе. Это имеет место во фразах, содержащих смещенное отрицание, что вполне логично, ибо отрицание по смыслу здесь относится не к сказуемому, а к другому члену придаточного предложения. Сказуемое придаточного входит в тему предложения и является презумпцией, а, следовательно, должно быть оформлено индикативом: (73) C'est justement parce qu 'elle est malheureuse qu 'elle veut devenir autre chose... Mais tu sais, dit Allegro pensive, je ne crois pas que с 'estjn(¡ parce qu 'elle est malheureuse. (F.Mallet-Joris) - 'Именно потому, что она несчастна, она хочет чтобы ты стала чем-то другим... - Ты знаешь, - сказала задумчиво Аллегра, - я не думаю, что это от того, что она несчастна (='я думаю, что это не потому, что...')'. Говорящий не отрицает истинность исходной пропозиции (ситуации 'Она хочет стать чем-то другим'), но высказывает сомнение по поводу возможности объяснения ситуации, обозначаемой в ПП, теми причинами, которые выдвигает его собеседник. Таким образом, здесь сюбжонктив выступает в другом своем грамматическом значении - маркирование темы высказывания.

Однако значение сюбжонктива в вопросительных предложениях с глаголами penser и croire является, на наш взгляд, идиоматичным, при этом существенным фактором является наличие или отсутствие инверсии в вопросе. В вопросительных фразах без инверсии в большом корпусе наших примеров и примеров из лингвистических работ встретился только индикатив. Наиболее часто индикатив после глаголов

croire и penser в вопросительных фразах без инверсии используется для передачи следующего смысла: Tu crois/penses que PjIK¡ ? « 'Ты думаешь, что Р?' » 'Из твоих слов/из твоих поступков я сделал вывод, что ты думаешь, что Р, прав ли я?'. Это, так сказать, вопрос-толкование: (74)Mais alors vous reconnaissez que notre amour échappe aux lois de Dieu? - Que veux-tu dire? Gertrude, tu penses que ton amour est¡níi coupable? (A.Gide). '- Но, значит, вы признаете, что наша любовь нарушает Божьи законы? - Что ты хочешь сказать? Гертруда, ты думаешь, что твоя любовь греховна?'.

Следует отметить, что в вопросах-толкованиях, в отличие от "чистых" вопросов (типа Crois-tu qu'il soil parti? 'Как ты думаешь, он уехал?', см. ниже), глаголы penser и croire могут стоять в отрицательной форме: Tu ne crois/penses pas que I'? = 'Из твоих слов-поступков я сделал вывод, что ты не думаешь, что Р имеет место, прав ли я?'. Существенно, что здесь уже может стоять сюбжонктив, который так же, как в утвердительных фразах с отрицанием, маркирует нейтральную оценку истинности ПП: (75) C'est celle femme qui te tracasse à ce point-là. Tu ne crois pas qu'elle l'ail tuésuhj (G.Simenon). 'Это из-за этой женщины ты так волнуешься? Ты думаешь, это не она его убила? (букв. 'Ты не думаешь, что это она его убила?'; русские предложения вида Ты ne думаешь, что Р? имеют другое значение и включают, в частности, исходное предположение о высокой вероятности события Р). Этот вопрос задан комиссару Мегрэ, который еще не решил для себя вопрос о виновности женщины, хотя некоторые полицейские считают ее убийцей.

Значительно реже вопросительные структуры указанного тина функционируют для выяснения мнения собеседника но поводу истинности какой-либо ситуации: Tu crois/penses pas que P¡nJ? = 'Как ты думаешь, имеет ли место Р? Я предполагаю, что Р вероятно' (= исходное предположение вопроса): (76) Pauvre Edouard, il va geler à New York. Tu crois qu'il fait ¿llcj très froid là bas? (F.Sagan) "Бедный Эдуард, он замерзнет в Нью-Йорке. Как ты думаешь, там очень холодно? (адресат, до того как он услышал эту Фразу, не только не высказывался на эту тему, но и вообще об этом не думал).

Наличие исходного предположения в семантике вопросительных структур Tu crois/penses que Pí/ul? отличает их и от русских вопросов Как ты думаешь, Р? (Как ты думаешь, он придет?) и от французских вопросительных конструкций с сюбжонктивом Crois-tu que P^uhjи те> и другие предполагают отсутствие у спрашивающего мнения об истинности/ложности пропозиции Р. Ориентация вопросов вида Tu crois que I'mrf? на исходное предположение о более вероятной альтернативе

Р наглядно видна из следующего отрывка: (77) Si seulement je pouvais le voir, lui parler! Vous croyez qu 'on ne me laisserajnif pas, qu 'on peutjm( empêcher une mère de voir son Jîls? (G. Simenon) 'Если бы только я могла его увидеть, поговорить с ним. Как вы думаете, неужели они меня к нему не пустят, неужели они могут помешать матери увидеть своего сына?' (необходимо отметить, что и здесь адресат не высказывался ранее на поднятую тему). В (77) определенно выражено негодование героини по поводу ситуаций 'Меня к нему не пустят', 'Матери могут помешать увидеть сына'. Одновременное выражение чувства и вопроса к одной и той же пропозиции возможно только потому, что у героини имеется предположение о высокой вероятности этой пропозиции. В "чистом" вопросе, т.е. вопросе, заданном человеком, не имеющем мнения о том, истинно Р или ложно, выражение эмоциональной оценки пропозиции Р невозможно. Так, вопрос типа Как вы думаете, они могут не пустить мать к сыну? может быть понят только как вопрос о том, что думает адресат по поводу возможности ситуации 'мать не пустят к сыну', но он не содержит никакой оценочной характеристики этой ситуации (в том числе и эмоциональной).

В вопросах с инверсией может быть и сюбжонктив и индикатив. Значение вопросительных структур с сюбжонктивом таково: Crois-tu que l'stibß ~ 'Как ты думаешь, имеет ли место Р?' а 'Каково содержание твоего сознания по поводу истинности Р\ Примеры: (78) Vous qui êtes tin artiste, croyez-vous, cher monsieur, que les Impressionisms aienlsubj encore une chance de hausse? Vous ne savez pas? (A. Maurois) 'Вы, я обращаюсь к вам как к художнику, как вы думаете, могут ли еще импрессионисты подняться в цене? Не знаете?' (79) - Est-ce que, vers 15.30, votre mari, d'habitude, n'est pas dans une brasserie à jouer au billard? - Le plus souvent. - Croyez-vous que ce soilsubj Par hasard qu 'Antoine choisisse ce moment-là pour vous rendre visite. - Je ne me le suis demandé (G. Simenon) 'Около 15.30 ваш муж обычно бывал в пивной, где играл в бильярд? - Чаще всего так. - Как вы думаете, это случайность, что Аптуан выбирал именно это время для визита к вам? -Я об этом не задумывалась'.

Семантика французского сюбжонктнва очень сложна, и выделить какое-то единое, общее значение у него, на наш взгляд, невозможно. Тем не менее, два типа употребления сюбжонктнва могут быть отнесены к сфере грамматики, поскольку они охватывают широкие классы лексических единиц. Это, во-первых, традиционно выделяемая у этого наклонения функция показателя неохарактеризованности ПП по параметру истинности (иногда говорят о контрфактивности пропозиций, оформляемых сюбжонктивом); и, во-вторых, функция маркирования темы высказывания. Наряду с этими двумя значениями

существует большое число идиоматичных употреблений, в которых семантика сгабжонктива сложно переплетается с семантикой конкретных предикатов ПУ.

Исследование эпистемических единиц, как одного из подклассов предикатов пропозиционального отношения, представляет особый интерес на современном этапе развития лингвистики. С темой пропозициональных установок связано решение большого числа самых разных актуальных проблем: соотношение эксплицитного и имплицитного модуса, противопоставление говорящий/субъект установки, отношения внутри класса пропозициональных предикатов, способ формирования суждений, вводимых этими предикатами, характер оснований, подразумеваемых разными предикатами ПУ, коммуникативная структура высказываний с этими единицами, особенности парентетизации и негативизации пропозициональных установок, типы импликативиых отношений, связывающих истинность главной предикации с истинностью подчиненной, и многие другие.

Круг единиц, использующихся для экспликации эпистемической модальности, достаточно широк. Он включает такие эталонные эпнстемические предикаты, как глаголы знания и мнения, с одной стороны, и большой класс модальных лексем, получивших название показателей достоверности {несомненно, явно, по-видимому и т.п.), с другой. Это, так сказать, ядро функционально-семантического поля эпистемических предикатов. На периферии находятся перцептивные глаголы - "эпнстемические коннотации присутствуют, хотя и в разной степени, у всех перцептивных предикатов" [Арутюнова 1989:18], глаголы типа бояться, надеяться, олсидать, имеющие в своем значении компонент "вероятность", и языковые выражения, обладающие фиктивными презумпциями, напр., к счастью, к сожалению и т.п.

Правила построения высказывания предписывают наличие в общем случае не более одного показателя эпистемического модуса (относящегося к одной определенной пропозиции) и диктуют построение внутренне непротиворечивых высказываний. Отступления от этих правил подчинены вполне определенным целям. Присутствие в высказывании двух эпистемических единиц, имеющих один и тот же интенсиональный объект, обычно связано с наличием двух разных субъектов, один из которых (автор) описывает'содержание сознания другого. В этом случае. автор, описывая эпистемическое состояние своего персонажа, не просто квалифицирует его как, напр., мнение, знание, надежду или страх, но и сообщает о том, как оно было вербализовано в сознании этого лица: Он смутно надеялся, что тот <раненый>, может быть, еще дышит (Пастернак).

36

Наличие двух эпистемических показателей в русском высказывании не нарушает правила внутренней непротиворечивости модальной рамки высказывания, во французском же языке допускается рассогласование эпистемических компонентов. Существование рассогласованных высказываний отражает, на наш взгляд, достаточно общее свойство французского языка Это свойство заключается в возможности, которая предоставляется говорящим на этом языке, описывать некоторую экстралингвистическую ситуацию одновременно с разных точек зрения: либо с точек зрения разных субъектов, либо относительно разных ориентиров (пространственных или временных).

Эпнстемические предикаты обладают нетривиальными аргументативными свойствами, т.е. способностью использоваться в качестве аргументов в аргументативном дискурсе. Аргументативпая ориентация языковых единиц является совершенно автономной сущностью и составляет один из элементов их значения, наряду с такими компонентами, как презумптивный, ассертивный и импликати'вный. Прямой зависимости между традиционно понимаемым значением единицы и ее аргументативной ориентацией нет (более того, подчас аргументативное значение единицы является прямо противоположным ее логическим импликациям). Иногда закрепление определенного аргументативного значения за конкретной языковой единицей покоится на разного рода максимах, связывающих семантику этой единицы и ее аргументативный смысл.

Интерес, который представляет изучение аргументативного аспекта, обусловлен также и тем, что не только сходные лексемы в разных языках, но и близкие по смыслу слова в пределах одного языка могуг обладать неодинаковыми аргументативными свойствами. Дальнейшее исследование аргументативных параметров языковых единиц откроет, по-видимому, новые интересные перспективы.

ЦИТИРОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

Арутюнова Н.Д. «Полагать» и «видеть» (к проблеме смешанных пропозициональных установок//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

Вежбицка А. Восприятие: семантика абстрактного словаря//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. М., 1986.

Вендлер 3. Факты в языке//Философия, Логика. Язык. М., 1987.

Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985.

Дмитровская М.А. Глаголы знания и мнения: значение и употребление. Автореф. дис. ...канд. филол. наук. М., 1985.

37

Дмитровская MA. Знание и мнение: Образ мира, образ человека//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

Кобозева И.М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, мнения и знания//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.

Яковлева Е.С. Согласование модусных характеристик в высказывании/Шрагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

Ariel M. Retrieving propositions from context//Journal of Pragmatics. V. 12. NN 5/6. 1988.

Ducrot et al. Les mots du discours. P., 1980.

Gsell J., Wandruszka U. Der romanische Konjunktiv//Romanische Arbeitshefte. 26/1986.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Иоанесян Е.Р. Знание и восприятие//Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

Иоанесян Е.Р. Некоторые особенности функционирования предиката не знатьИЛогический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

Иоанесян Е.Р. Эпистемические параметры высказыва-ния//Функциональная семантика: пропозициональные структуры и модальность. M., 1988.

Иоанесян Е.Р. Аргументативный аспект высказыва-ния//Функциональная семантика: структура значения и прагматика. М., 1989.

Иоанесян Е.Р. Проблемы эпистемического согласова-ния//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

Иоанесян Е.Р. Предикаты незнания в логическом и аргументативном аспскте//Романские языки: семантика и перевод. М., 1991.

Иоанесян Е.Р. Сюбжонкгив в контексте эпистемических преди-катов//Функциональная семантика: оценка, экспрессивность, модальность. М., 1996.

Иоанесян Е.Р. Функциональная семантика эпистемических предикатов (на материале французского языка). М., 2000.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Иоанесян, Евгения Рафаэлевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I

ОБЩИЕ СВОЙСТВА ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ

ПРЕДИКАТОВ 9

§ 1. Предварительные замечания

§ 2. Проблемы семантического представления предикатов эпистемического модуса 10

§ 3. Семантические типы подчиненных предикаций 15

§ 4. Актантная структура эпистемических предикатов

§ 5. Нетривиальные случаи заполнения субъектной валентности эпистемических предикатов

§ 6. Фактивные и нефактивные употребления французских эпистемических предикатов

ГЛАВА II

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ

ОСОБЕННОСТИ ПРЕДИКАТОВ НЕЗНАНИЯ

Глава III

СИСТЕМА ПОКАЗАТЕЛЕЙ ДОСТОВЕРНОСТИ 79

§ 1. Основные понятия 79

§ 2. Система показателей достоверности русского языка 80

§ 3. Система французских показателей достоверности

ГЛАВА IV

СОГЛАСОВАНИЕ ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В

ВЫСКАЗЫВАНИИ

ГЛАВА V

АРГУМЕНТАТИВНЫЕ СВОЙСТВА

ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ ПРЕДИКАТОВ 196

ГЛАВА VI

СЕМАНТИКА СЮБЖОНКТИВА В КОНТЕКСТЕ ФРАНЦУЗСКИХ ЭПИСТЕМИЧЕСКИХ ПРЕДИКАТОВ ЗАКЛЮЧЕНИЕ 261

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Иоанесян, Евгения Рафаэлевна

Настоящая работа посвящена исследованию одного из наиболее интересных подклассов предикатов пропозициональной установки (далее - ППУ) - предикатов эпистемического модуса.

Эпистемический модус может эксплицироваться в высказывании целым рядом средств. В первую очередь, это, конечно, глаголы знания и мнения, близкие к ним по значению глаголы видеть, замечать, понимать и глаголы типа ожидать, надеяться, бояться, эпистемический статус которых основывается на компоненте «вероятность», входящем в их семантику. К эксплицитным средствам выражения эпистемической модальности относится также большой класс показателей достоверности {явно, бесспорно, видимо, наверное и т.д.), которые, фигурируя в высказываниях, имеющих субъективный статус, эксплицируют в тексте «качество и количество информации, на основе которой говорящий формирует высказывание» [Яковлева 1988 б: 281] . В числе косвенных языковых средств выражения ментального модуса следует назвать группу наречных выражений, имеющих фактивные презумпции: это обороты типа к сожалению, как ни странно и т.п.

Актуальность исследования. В последнее время интерес к ППУ очень возрос (работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д. Арутюновой, В.Г.Гака, Т.В.Булыгиной, А.Д.Шмелева, М. А. Дмитровской,

И.Б.Шатуновского и др.). Не были обделены вниманием и французские эпистемические предикаты (работы А.Борильо, О.Дюкро, Р.Мартэна). Но тесное сотрудничество с другими науками, характерное для современного этапа развития лингвистики, обогатило ее целым комплексом новых идей и открыло новые перспективы в изучении эпистемических единиц. Определенная общность интересов лингвистов и логиков позволила ввести в лингвистический обиход большой круг представлений и понятий из арсенала логики. Теория аргументации, наиболее успешно разрабатываемая французскими учеными, дала возможность взглянуть с совершенно новой точки зрения на функционирование языковых единиц в речи, в процессе коммуникации. Аргументация -это «особый ценностно-ориентированный макротип речевого поведения, имеющий свои особые условия успешности, иллокутивную цель - повлиять на выбор, производимый адресатом в процессе принятия решений, и специфическую внутреннюю структуру: Аргументы А!. Ап и тезис Т» [Баранов 1987: 13].

Аргументативная направленность того или иного высказывания может определяться присутствием во фразе определенных лексических единиц. В значении таких лексем, наряду с традиционно выделяемыми семантическими компонентами, должны постулироваться семантические признаки еще одного типа, а именно - аргументативные свойства, аргументативная ориентированность. Аргументативная ориентированность лексемы (или шире, фразы) -это, таким образом, одна из ее семантических характеристик, которая проявляется в ее способности использоваться в качестве аргумента для выводов совершенно определенного вида. Существенно, что аргументативные импликации часто не совпадают с логическими, а иногда - и прямо противоположны им. Аргументативные свойства эпистемических предикатов, т.е. особенности их поведения в аргументативном дискурсе, до сих пор слабо исследованные, представляют очень большой интерес для лингвистов.

Актуальность работы определяется также тем, что исследование эпистемических предикатов связано с рассмотрением целого ряда общих проблем, находящихся сейчас в центре внимания лингвистов (проблемы семантического взаимодействия различных предикатов в высказывании, полифонии высказываний, актуального членения, языковой картины мира и др.). Тема диссертации интересна и в том аспекте, что во многих случаях описание эпистемических глаголов находится на стыке лексикологии и грамматики. Так, напр., наряду с тем, что основная масса употреблений сюбжонктива в контексте указанных глаголов должна быть отнесена к сфере грамматики, существует большое число идиоматичных употреблений, в которых семантика сюбжонктива сложно переплетается с семантикой конкретных предикатов пропозициональной установки, а это уже сфера словаря. Изучение эпистемических предикатов предполагает рассмотрение многих важных проблем - таких, как взаимосвязь между семантикой предиката пропозициональной установки (ППУ) и характером подчиненной предикации,' противопоставленность знания и мнения, коммуникативная организация высказываний с разными пропозициональными предикатами, негативизация и парентетизация ментальных глаголов и многие другие.

Цель работы состоит в лингвистическом анализе ЭП как особого функционально-семантического поля. В соответствии с общей целью исследование ставит следующие задачи: определение семантических параметров, существенных для группы ЭП в целом; установление актантной структуры ЭП и выявление нетривиальных способов заполнения их валентностей; изучение сочетаемости разных ЭП и описание случаев семантического рассогласования эпистемических единиц в высказывании; определение аргументативных значений ЭП; исследование особенностей грамматического оформления пропозиций, подчиненных эпистемическим лексемам.

Научная новизна диссертации определяется, во-первых, введением в рассмотрение целого нового класса эпистемических единиц - класса показателей достоверности (далее - ПД). Если французские эпистемические глаголы в той или иной степени описаны, то ПД французского языка изучены очень слабо. В работе предлагается описание системы французских ПД и показывается специфика этой системы в сравнении с аналогичной системой в русском языке. Научная новизна диссертации обусловлена также исследованием французских ЭП в ряде новых аспектов: 1) изучение французских ЭП с точки зрения их актантной структуры и особенностей заполнения субъектной валентности; 2) классификация ЭП по типу вводимых ими предикаций и способу формирования суждений; 3) описание фактивных и нефактивных употреблений французских эпистемических глаголов; 4) исследование процессов семантического согласования ЭП в высказывании; 5) установление аргументативных свойств ЭП; 6) изучение семантики сюбжонктива в контексте французских ЭП.

Теоретическая и практическая значимость работы связана с разработкой ряда общелингвистических проблем - таких, как проблемы семантического представления предикатов, актантной структуры единиц, фактивности и нефактивности глаголов, взаимодействия предикатов с оператором отрицания, семантического согласования и рассогласования единиц в рамках высказывания, специфики разных компонентов значения (презумптивного, ассертивного, импликативного, аргументативного), объяснительной силы импликатур дискурса. Практическая ценность проведенного исследования заключается в возможности использовать основные положения и выводы при написании учебных пособий по речевой практике и переводу, при разработке курсов по теоретической грамматике, синтаксису, семантике и лексикологии французского языка, в практике составления словарей.

Материал и методика исследования. Исследование носит синхронный характер. Фактический материал диссертации составили примеры из текстов французской художественной литературы 19 - 20 вв. и французских толковых словарей. Часть приводимых примеров заимствована из лингвистической литературы, в некоторых случаях использовались «искусственные» примеры. Исследование проводилось с помощью комплексной методики, включающей контекстуальный и функциональный анализ, элементы компонентного анализа и логической интерпретации; использовался метод лингвистического эксперимента, позволяющего верифицировать выдвигаемые семантические гипотезы.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, двух приложений и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функциональная семантика французских эпистемических предикатов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование эпистемических единиц, как одного из подклассов предикатов пропозиционального отношения, представляет особый интерес на современном этапе развития лингвистики. С темой пропозициональных установок связано решение большого числа самых разных актуальных проблем: соотношение эксплицитного и имплицитного модуса, противопоставление говорящий/субъект установки, отношения внутри класса пропозициональных предикатов, характер оснований, подразумеваемых разными предикатами ПУ, коммуникативная структура высказываний с этими единицами, особенности парентетизации и негативизации пропозициональных установок, типы импликативных отношений, связывающих истинность главной предикации с истинностью подчиненной, и многие другие.

Круг единиц, использующихся для экспликации эпистемической модальности, достаточно широк. Он включает такие эталонные эпистемические предикаты, как глаголы знания и мнения, с одной стороны, и большой класс модальных лексем, получивших название показателей достоверности (несомненно, явно, по-видимому и т.п.), с другой. Это, так сказать, ядро функционально-семантического поля эпистемических предикатов. На периферии находятся перцептивные глаголы - "эпистемические коннотации присутствуют, хотя и в разной степени, у всех перцептивных предикатов" [Арутюнова 1989:18], глаголы типа бояться, надеяться, ожидать, имеющие в своем значении компонент "вероятность", и языковые выражения, обладающие фактивными презумпциями, напр., к счастью, к сожалению и т.п.

Предикаты эпистемического модуса имеют две обязательные семантические валентности - субъекта и объекта установки. У предикатов полагания и предикатов, обозначающих выводное знание, выделяется также валентность «основание» или «мотив», у предикатов, обозначающих непосредственное знание или знание из вторых рук, - валентность «источник». Субъектом пропозициональной установки, выражаемой эпистемическими предикатами, в случае отсутствия в тексте прямого указания на конкретное лицо, является говорящий или носитель авторской точки зрения в плане психологии: Он кажется глупым (субъект пропозициональной установки - говорящий). Однако возможны отступления от этого правила. Одно из таких отступлений служит целям описания говорящим себя или своих действий через восприятие других лиц (при этом в тексте отсутствуют пропозициональные предикаты, фиксирующие факт такого восприятия), описания говорящим себя таким, каким (как он полагает) его воспринимает другое лицо. Второе возможное отступление от указанного правила имеет место при маркировании несобственно-прямой речи.

Многие эпистемические предикаты могут варьировать свои импликативные типы. Одним из регулярных случаев «импликативной» полисемии является утрата фактивными глаголами фактивных презумпций, причем во французском языке это явление охватывает больший круг глаголов, чем в русском языке. В основе процессов снятия фактивности у эпистемических предикатов могут лежать две разных причины. В одном случае - это желание говорящего, автора смягчить категоричность высказывания путем модализации контекста (Д кажется, знаю, где он). Во втором случае - это желание автора описать концептуальный мир субъекта пропозициональной установки безотносительно к истинности: использование автором исконно фактивного глагола даже в случае ложности (с его точки зрения) пропозиции, вводимой этим глаголом, диктуется задачей как можно точнее охарактеризовать своего персонажа, показать, как сам персонаж идентифицирует свое состояние.

Одна из функций эпистемических предикатов - указание на способ формирования суждений, вводимых этими предикатами, экспликация качества и количества информации, на которой основывался говорящий в процессе построения своего высказывания. По способу формирования вводимых ими суждений все эпистемические предикаты могут быть разделены на три класса в зависимости от того, сформировано ли суждение на основе личного контакта с объектом (I класс), на основе опосредованного контакта (II класс) либо при отсутствии любого контакта (III класс). Выделяемые нами I и Ш классы соответствуют показателям характерной и нехарактерной информации в Яковлева 1988. II класс, вводимый нами, мы назвали показателями контекстно-связанной информации: использование единиц этого класса свидетельствует о том, что говорящий строит умозаключение о предметной ситуации на основании косвенных данных, в условиях опосредованного контакта с предметной ситуацией.

Во французском языке указанные три класса представлены, напр., следующими глаголами: I. trouver, considérer; II. Avoir l'impression, juger; III. Penser, croire. Данное противопоставление действует и в рамках показателей достоверности. Ср., например, русские показатели достоверности кажется - показатель характерной информации (I класс), видимо - показатель контекстносвязанной информации (II класс), наверное - показатель нехарактерной информации (III класс).

Однако необходимо оговорить, что эта схема не всегда реализуется так четко, как, например, в системе французских глаголов мнения: trouver, considérer (характерная информация) -avoir l'impression, juger (контекстно-связанная информация) - penser, croire (нехарактерная, контекстно-свободная информация). В частности, одна и та же лексема может быть показателем сразу нескольких типов информации. Так, французский глагол paraître, во многих отношениях эквивалентный русскому парентетическому кажется и вводящий характерную информацию, может использоваться (в отличие от русской лексемы) и как показатель контекстно-связанной информации, сближаясь с русским показателем достоверности видимо.

Аналогичная ситуация имеет место в системе русских показателей достаточной информации (напомним, что признак достаточность/недостаточность информации отражает количественную оценку имеющейся у субъекта информации, степень ее достоверности). Если показатели недостаточной информации разбиваются, как мы видели, на три класса (кажется - видимо -наверное), то в рамках достаточной информации модального показателя, аналогичного по своим свойствам лексеме видимо, нет. Его функцию выполняют единицы из класса показателей характерной информации явно и определенно. Иными словами, русские показатели достаточной характерной информации ( в отличие от ПД недостаточной характерной информации кажется) могут вводить контекстно-связанную информацию. Интересно, что во французском языке функцию отсутствующего показателя контекстно-связанной достаточной информации выполняют не единицы из класса ПД характерной информации (как в русском языке), а единицы из класса нехарактерной информации.

И во французском, и в русском языке в качестве показателей достоверности могут выступать единицы, получившие название LA-маркеров. Использование LA-маркеров в их первичном значении покоится на отсылке к информации, доступной для адресата. Они не служат целям оценки пропозиций по параметру истинности - они вводят заведомо истинные пропозиции и, таким образом, не принадлежат классу показателей достоверности. Тем не менее, существуют LA-маркеры, которые в одном из своих значений выполняют функцию показателей достоверности. Это, например, русская лексема конечно и французская единица certes.

Функционирование эпистемических предикатов в контексте отрицания часто представляет определенную специфику по сравнению с употреблением соответствующих лексем без отрицания. Этим обусловлено, в частности, выделение в отдельный подкласс предикатов незнания. Интересно, что различию объектных актантов у указанных предикатов могут соответствовать различия и в их значениях. Так, русская лексема не знать, в отличие от французских предикатов ne savoir pas, ignorer, имеет разные значения в контексте пропозиционального дополнения, в контексте частного косвенного вопроса и контексте общего косвенного вопроса. Представляет интерес и тот факт, что для русского глагола в первом лице единственного числа релевантно наличие или отсутствие местоимения я: выражение не знаю может служить дополнительным маркером введения неточных, приблизительных сведений, конструкция я не знаю таким значением не обладает.

Необходимо отметить, что пропозиции, подчиненные французским предикатам незнания, могут оформляться разными наклонениями - индикативом или сюбжонктивом, при этом выбор наклонения может определяться коммуникативной организацией высказывания.

Языковые единицы, эксплицирующие в тексте эпистемическую модальность, составляют довольно большой класс. Правила построения высказывания предписывают наличие в общем случае не более одного показателя эпистемического модуса (относящегося к одной определенной пропозиции) и диктуют построение внутренне непротиворечивых высказываний. Отступления от этих правил подчинены вполне определенным целям. Присутствие в высказывании двух эпистемических единиц, имеющих один и тот же интенсиональный объект, обычно связано с наличием двух разных субъектов, один из которых (автор) описывает содержание сознания другого. В этом случае автор, описывая эпистемическое состояние своего персонажа, не просто квалифицирует его как, напр., мнение, знание, надежду или страх, но и сообщает о том, как оно было вербализовано в сознании этого лица: Он смутно надеялся, что тот <раненый>, может быть. еще дышит (Пастернак).

Наличие двух эпистемических показателей в русском высказывании не нарушает правила внутренней непротиворечивости модальной рамки высказывания, во французском же языке допускается рассогласование эпистемических компонентов. Существование рассогласованных высказываний отражает, на наш взгляд, достаточно общее свойство французского языка. Это свойство заключается в возможности, которая предоставляется говорящим на этом языке, описывать некоторую экстралингвистическую ситуацию одновременно с разных точек зрения: либо с точки зрения разных субъектов, либо относительно разных ориентиров (пространственных или временных).

Другая возможность сосуществования в высказывании двух разных эпистемических единиц связана с несовпадением сфер действия этих модальных показателей.

Эпистемические предикаты обладают нетривиальными аргументативными свойствами, т.е. способностью использоваться в качестве аргументов в аргументативном дискурсе. Аргументативная ориентация языковых единиц является совершенно автономной сущностью и составляет один из элементов их значения, наряду с такими компонентами, как презумптивный, ассертивный и имплика-тивный. Прямой зависимости между традиционно понимаемым значением единицы и ее аргументативной ориентацией нет (более того, подчас аргументативное значение единицы является прямо противоположным ее логическим импликациям). Иногда закрепление определенного аргументативного значения за конкретной языковой единицей покоится на разного рода максимах, связывающих семантику этой единицы и ее аргументативный смысл.

Интерес, который представляет изучение аргументативного аспекта, обусловлен также и тем, что не только сходные лексемы в разных языках, но и близкие по смыслу слова в пределах одного языка могут обладать неодинаковыми аргументативными свойствами. Дальнейшее исследование аргументативных параметров языковых единиц откроет, по-видимому, новые интересные перспективы.

Функционирование сюбжонктива в пропозициях, подчиненных французским эпистемическим глаголам, имеет свои особенности. Многообразие функций французского сюбжонктива невозможно вместить в одно какое-либо значение - ни строго логический, ни чисто коммуникативный подход не способны объяснить все случаи использования этого наклонения. На наш взгляд, необходимо выделять два основных класса употреблений французского сюбжонктива в контексте эпистемических предикатов:

1. Употребления, которые относятся к сфере грамматики, т.к. они охватывают широкий круг лексем. В этом классе употреблений сюбжонктив может выступать в двух значениях: 1) значения показателя неохарактеризованности подчиненной пропозиции по параметру истинности, показателя нейтральной оценки истинности подчиненной пропозиции; 2) значения маркера коммуникативного членения фразы.

2. Так сказать, идиоматичные употребления сюбжонктива, специфика которых обусловлена характером конкрентных предикатов пропозициональной установки.

Следует учитывать, однако, что использование французского сюбжонктива связано с определенными ограничениями, продиктованными относительной бедностью его морфологической парадигмы. Кроме того, необходимо отметить, что функционирование сюбжонктива во французском языке подчиняется скорее определенным тенденциям, чем строгим правилам.

Проведенное исследование не может претендовать на статус всеобъемлющего описания французских эпистемических предикатов. Дальнейшее направление работы может быть связано с анализом функционирования эпистемических лексем в различных типах текстов, с изучением иллокутивных функций предикатов эпистемического модуса тем более, что часто различия в иллокутивных функциях слов являются семантически немотивированными (см. Апресян 1988), с рассмотрением видо-временных ограничений и ограничений на референцию имен в подчиненных предикатах и др.

Список научной литературыИоанесян, Евгения Рафаэлевна, диссертация по теме "Романские языки"

1. Апресян 1974 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические свойства языка. М., 1974.

2. Апресян 1979 Апресян Ю.Д. Английские синонимы и синонимический словарь//Англо-русский синонимический словарь. М., 1979

3. Апресян 1980 Апресян Ю.Д. Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели "Смысл-Текст'7/Wiener slawistischer Almanach. Wien, 1980. Bd. I.

4. Апресян 1986 Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре//Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1986. №3.

5. Апресян 1988 Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря/ЛТрагматика и проблемы интенсиональности. М, 1988.

6. Апресян 1993 Апресян Ю.Д. Синонимия ментальных предикатов: группа считать//Яошчъсктт анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

7. Апресян 1995 Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография М., 1995.

8. Апресян 1997 Апресян Ю.Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 1997.

9. Арутюнова 1976 Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

10. Арутюнова 1987а Арутюнова Н.Д. Глагол видеть в функции предиката пропозициональной установки//Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1987а.

11. Арутюнова 19876 Арутюнова Н.Д. К основаниям лингвистической теории//Тезисы докладов VIII Международного конгресса по логике, методологии и философии науки. T.I. М., 19876.

12. Арутюнова 1988 Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

13. Арутюнова 1989 Арутюнова H.Д. "Полагать" и "видеть" (к проблеме смешанных пропозициональныхустановок)//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

14. Арутюнова 1990 Арутюнова Н.Д. Высказывание в контексте диалога и чужой pe4H//Revue des études slaves. LXII/1-2. 1990.

15. Арутюнова 1992 Арутюнова Н.Д. Речеповеденческие акты в зеркале чужой речи//Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

16. Арутюнова, Падучева 1985 Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16.

17. Баранов 1984 Баранов А.Н. Коммуникативно-смысловая оппозиция "данное - новое": Автореф. дис. .канд. филол. наук. M., 1984.

18. Баранов 1987 Баранов А.Н. Эксплицитный модус в аргументативном диалоге//Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1987.

19. Баранов 1988 Баранов А.Н., Кобозева И.М. Модальные частицы в ответах на вопрос/ЛТрагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

20. Баранов 1993 Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М., 1993.

21. Богуславский 1985 Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. М., 1985.

22. Богуславский 1996 Богуславский И.М. Сфера действия лексических единиц. М., 1996.

23. Булыгина 1982 Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке//Семантические типы предикатов. М., 1982.

24. Булыгина, Шмелев 1988а- Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Вопрос о косвенных вопросах: является ли установленным фактом их связь с фактивностью//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

25. Булыгина, Шмелев 19886 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Чем обусловлена транзитивность знания//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

26. Булыгина, Шмелев 1989 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Ментальные предикаты в аспекте аспектологии//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

27. Булыгина, Шмелев 1993 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Гипотеза как мыслительный акт//Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

28. Булыгина, Шмелев 1994 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Оценочные речевые акты извне и изнутри//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

29. Булыгина, Шмелев 1997 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. М., 1997.

30. Вежбицка 1986 Вежбицка А. Восприятие: семантика абстрактного словаря//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 18.

31. Вендлер 1987 Вендлер 3. Факты в языке//Философия. Логика. Язык. М., 1987.

32. Витгенштейн 1984 Витгенштейн Л. О достоверности//Вопросы философии. 1984. №8.

33. Витгенштейн 1984 Витгенштейн Л. Философские исследования//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16.

34. Вольф 1988 Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции//Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

35. Гак 1977 Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. Л., 1977.

36. Гак 1979 Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка: Морфология. М., 1979.

37. Гак 1987 Гак В.Г. О логическом исчислении семантических типов пропозициональных глаголов/ЛТропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы рабочего совещания. М., 1987.

38. Гак 1994 Гак В.Г. Речевые рефлексы с речевыми словами//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

39. Гак 1999 Гак В.Г. Человек в языке//Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

40. Головнева 1989 — Головнева Е.В. Обстоятельственная сочетаемость ментальных глаголов французского языка. Дис. .канд; филол. наук. М., 1989.

41. Голубева-Монаткина 1985 Голубева-Монаткина Н.И. Французская диалогическая речь: вопросительное предложение. М., 1985.

42. Гордон, Лакофф 1985 Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения// Новое в зарубежной лингвистике. 1985. Вып. 16.

43. Грайс 1985 Грайс Г.П. Логика и речевое общение//Новое в зарубежной лингвистике. 1985. Вып. 16.

44. Джусти-Фичи 1994 Джусти-Фичи Ф. Чужая речь в балканославянскх языках.//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

45. Дмитровская 1985а Дмитровская М.А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1985.

46. Дмитровская 19856 Дмитровская М.А. Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Дис. канд. филол. наук. М., 1985.

47. Дмитровская 1985в Дмитровская М.А. Механизмы понимания и употребление глагола понимать//Вопросы языкознания. №2, 1985.

48. Дмитровская 1988 Дмитровская М.А. Знание и мнение: Образ мира, образ человека//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

49. Зализняк 1985 Зализняк A.A. Функциональная семантика предикатов внутреннего состояния: (на материале французского языка). Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1985.

50. Зализняк 1987 Зализняк A.A. К проблеме фактивности глаголов пропозициональной установки//Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1987.

51. Зализняк 1988 Зализняк A.A. О понятии импликативного типа (для глаголов с пропозициональным актантом)//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

52. Зализняк 1990 Зализняк A.A. Концепт ГОВОРИТЬ: семантические свидетельства семиотической природы языка//Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

53. Зализняк, Падучева 1987 Зализняк A.A., Падучева Е.В. О семантике вводного употребления гл aro л ов//В опросы кибернетики: Прикладные аспекты лингвистической теории. М.,1987.

54. Зализняк, Падучева 1989 Зализняк A.A., Падучева Е.В. Предикаты пропозициональной установки в модальном контексте//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

55. Ильчук 1990 Ильчук Е.В. Некоторые типы эпистемической модальности в английском языке. Автореф. дис. . канд. филол. Наук. М., 1990.

56. Иоанесян 1986 Иоанесян Е.Р. Функционально-семантические особенности глаголов движения во французском языке. Дис. канд. филол. наук. М., 1986.

57. Иоанесян 1988а Иоанесян Е.Р. Знание и восприятие//Прагматика и проблемы интенсиональности. М.,1988.

58. Иоанесян 19886 Иоанесян Е.Р. Некоторые особенности функционирования предиката не знать//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

59. Иоанесян 1988в Иоанесян Е.Р. Эпистемические параметры высказывания//Функциональная семантика: пропозициональные структуры и модальность. М., 1988.

60. Иоанесян 1989а Иоанесян Е.Р. Аргументативный аспект высказывания//Функциональная семантика: структура значения и прагматика. М., 1989.

61. Иоанесян 19896 Иоанесян Е.Р. Проблемы эпистемического согласования//Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.

62. Иоанесян 1991 Иоанесян Е.Р. Предикаты незнания в логическом и аргументативном аспекте//Романские языки: семантика и перевод. М., 1991.

63. Иоанесян 1996 Иоанесян Е.Р. Сюбжонктив в контексте эпистемических предикатов//Функциональная семантика: оценка, экспрессивность, модальность. М., 1996.

64. Иоанесян 2000 Иоанесян Е.Р. Функциональная семантика эпистемических предикатов (на материале французского языка). М., 2000.

65. Карлсон 1986 Карлсон Л. Соединительный союз Ьш/.Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 18.

66. Карттунен 1985 Карттунен Л. Логика английских конструкций с сентенциональным дополнением// Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16.

67. Кобозева 1988 Кобозева И.М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, мнения и знания//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

68. Кобозева, Лауфер 1994 Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Интерпретирующие речевые акты//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

69. Кодзасов 1987 Кодзасов С. В. Коммуникативная и интонационная структура предложений с пропозициональными предикатами мышления//Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1987.

70. Кодзасов 1988 Кодзасов С. В. Интонация предложений с пропозициональными предикатами мышления//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

71. Корди 1988 Корди Е.Е. Модальные и каузативные глаголы в современном французском языке. Л., 1988.

72. Кравцова 1990 Кравцова Л.И. Грамматизация конструкций с модальными глаголами (на материале английского языка с привлечением данных других германских языков). Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1990.

73. Кустова 1999 Кустова Г.И. Перцептивные события: участники, наблюдатели, локусы//Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

74. Ладомирский 1990 Ладомирский H.A. Португальские прилагательные с модальными значениями возможности, способности и достоверности. Дис. . канд филол. наук. М., 1990.

75. Лауфер 1987 Лауфер Н.И. Об одном способе выражения мнения//Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1987.

76. Левин 1995 Левин Ю.И. Истина в дискурсе//Семиотика и информатика. Вып. 34. М., 1995.

77. Малькольм 1987 Малькольм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения "Я знаю'7/Философия. Логика. Язык. М., 1987.

78. Муравьева 1988 Муравьева И. А. Вопросительные предложения разных типов и понятие презумпции//Синхрония и диахрония в лингвистических исследованиях. М. 1988. Т.1.

79. Николаева 1985 Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании. М., 1985.

80. Остин 1987 Остин Дж. Чужое сознание//Философия. Логика. Язык. М., 1987.

81. Падучева 1985 Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.,1985.

82. Падучева 1987 Падучева Е.В. Предложения тождества: семантика и коммуникативная структура//Язык и логическая структура. М., 1987.

83. Падучева 1988 Падучева Е.В. Выводима ли способность подчинять косвенный вопрос из семантики слова// Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

84. Падучева 1990 Падучева Е.В. Говорящий: субъект речи, субъект сознания, физическое тело//Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

85. Падучева 1996 Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива). М., 1996.

86. Петрова 1989 Петрова Г.В. Глаголы зрительной перцепции ver и olhar в функции эпистемических предикатов//Функциональная семантика: структура значения и прагматика. М., 1989.

87. Поляк 1998 Поляк O.E. Когнитивная модель иллокутивной составляющей дискурсной аргументативной единицы. Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1998.

88. Разлогова 1988 Разлогова Е.Э. Эксплицитные и имплицитные пропозициональные установки в причинно-следственных и условных конструкциях//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

89. Реферовская, Васильева 1983 Реферовская Е.А., Васильева А.К. Теоретическая грамматика современного французского языка. Часть 2. Синтаксис простого и сложного предложений. М., 1983. Изд.2.

90. Рябцева 1994 Рябцева Н.К. Коммуникативный модус и метаречь//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

91. Рябцева 1997 Рябцева Н.К. Аксиологические модели времени//Логический анализ языка: Язык и время.М., 1997.

92. Сабанеева 1980 Сабанеева М.К. О содержании понятия «модальность»//Проблемы синтаксиса простого предложения. Институт им. А.И.Герцена. Л., 1980.

93. Сабанеева 1981 Сабанеева М.К. Генезис косвенных наклонений французского глагола. Л., 1981.

94. Сабанеева 1984 Сабанеева М.К. Функциональный анализ наклонений в современном французском языке. Л., 1984.

95. Санников 1986 Санников В.З. Значение союза но: нарушение нормального положения вещей//Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1986. №3.

96. Санников 1987 Санников В.З. Русские сочинительные конструкции (семантика, прагматика, синтаксис). Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1987.

97. Сахно 1990 Сахно С. Л. Наивные определения слов общекультурного тезауруса: свое и чужое//Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы. Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

98. Селезнев 1988 Селезнев М.Г. Вера сквозь призму языка//Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

99. Селезнев 1990 Селезнев М.Г. Знать/узнать, верить/поверить//Концептуальный анализ языка: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

100. Степанов 1981 Степанов Ю.С. В поисках прагматики: Проблемы субъекта//Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. №4.

101. Столнейкер 1985 Столнейкер P.C. Прагматика//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16.

102. Таривердиева 1988 Таривердиева М.А. Функциональная семантика модальных структур в латинском языке. Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1989.

103. Теньер 1988 Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

104. Труб 1997 Труб В.М. О семантической интерпретации высказываний с частицами//Логический анализ языка: Язык и время. М., 1997.

105. Туровский 1990 Туровский B.B. Память в наивной картине мира: данные о глаголах//Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

106. Урмсон 1985 Урмсон Дж.О. Парентетические глаголы//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16.

107. Успенский 1970 Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

108. Фанян 1989 Фанян Н.Ю. Аргументирующий дискурс во французской диалогической речи. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1989.

109. Филлмор 1981 Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь//Новое в зарубежной лингвистике. М., 1981. Вып. 10.

110. Фреге 1977 Фреге Г. Смысл и денотат//Семиотика и информатика. 1977. №8.

111. Хинтикка 1980 Хинтикка Я. Логико-эпистемиологические исследования. М., 1980.

112. Циммерлинг 1999 Циммерлинг A.B. Объект состояния и субъект оценки//Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

113. Человеческий фактор 1992 Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

114. Шатуновский 1988а Шатуновский И.Б. Эпистемические глаголы (коммуникативная перспектива, презумпции, прагматика)//Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988.

115. Шатуновский 1990 Шатуновский И.Б. От истины к добру//Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов рабочего совещания. М., 1990.

116. Шатуновский 1996 Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., 1996.

117. Штейнберг 1972 Штейнберг Н.М. Грамматика французского языка. 4.1. Л., 1972.

118. Яковлева 1987а Яковлева Е.С. О природе языковой гиперболы (на материале употребления слова буквально в модальном значении)//Русский язык за рубежом. 1987. №6.

119. Яковлева 19886 Яковлева Е.С. Согласование модусных характеристик в высказывании//Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988.

120. Яковлева 1994 Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени, восприятия). М., 1994.

121. Янко 1994 Янко Т.Е. Описания мира и речевые действия//Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994.

122. Янко 1997 Янко Т.Е. Обстоятельства времени в коммуникативной структуре предложения//Логический анализ языка: Язык и Время. М., 1997.

123. Anscombre, Ducrot 1979 Anscombre J.C., Ducrot 0. Lois logiques et lois argumentatives//Le Français moderne. 1978. №4. 1979. №1.

124. Anscombre , Ducrot 1983. Anscombre J.C., Ducrot O. L'argumentation dans la langue. P., 1983.

125. Apresjan 1986 Apresjan J.D. On the structure of explications//Journal of Pragmatics. 1986. V.10. N 5.

126. Ariel 1988 Ariel M. Retrieving propositions from context// Journal of Pragmatics. 1988. V.12. N5/6.

127. Bailly 1971 — Bailly R. Dictionnaire des synonymes de la langue française. P., 1971.

128. Bally 1909 Bally Ch. Traité de stylistique française. Heidelberg 1909. Ed.II. V.II.

129. Bally 1932 Bally Ch. Linguistique générale et linguistique française. P., 1932.

130. Banfield 1979 Banfield A. Où l'épistémologie, le style et le grammaire rencontrent l'histoire littéraire: le développement de la parole et de la pensée représentées // Langue française. 1979. №44.

131. Barnes 1984 Barnes J. Evidentials in the Tuyuca Verb//International Journal of Américain Linguistics. 1984. V.50. № 3.

132. Bartsh 1976 Bartsh. The grammar of Adverbials. Amsterdam, 1976.

133. Borillo 1976 Borillo A. Les adverbes et la modalisation de l'assertion // Langue française. 1976. №3.

134. Borillo 1979 Borillo A. La négation et l'orientation de la demande de la confirmation // Langue française. 1979. №44.

135. Borillo 1982 Borillo A. Deux aspects de la modalité assertive: croire et savoir II Langages. 1982. №67.

136. Boysen 1971 Boysen G. Subjonctif et hiérarchie: Etude sur l'emploi du subjonctif dans les propositions complétives objets de verbes en français moderne. Odense University Press. 1971.

137. Brunot 1953 Brunot F. La pensée et la langue. P. 1953.

138. Brunot 1957 Brunot F. Histoire de la langue française. P., 1957, V.l.

139. Cohen 1961 Cohen M. Le subjonctif en français contemporain. P., 1961.

140. Cornulier 1982 Cornulier B. de. Sur le sens des questions totales et alternatives // Langages. 1982. №67.

141. Cresswell 1985 Cresswell. Structural Meaning: the Semantics of Propositional Attitudes. L., 1985.

142. Culioli 1978 Culioli A. Valeurs modales et opérations énonciatives // Langue française. 1978. № 4.

143. Dowty 1982 Dowty D.R. Tenses. Time, Adverbs and Compositional Semantic Theory // Linguistics and Philosophy. 1982. V.5. № 1.

144. Dubois 1967 Dubois J. Grammaire structurale du français: le verbe. P., 1967. V.I.

145. Dubois 1969 Dubois J. Grammaire structurale du français: la phrase et les transformations. P., 1969.

146. Ducrot 1972 Ducrot 0. Dire et ne pas dire. Principes de sémantique linguistique. P., 1972.

147. Ducrot 1980 Ducrot O.et al. Les mots du discours. P., 1980.

148. Fauçonnier 1979 Fauçonnier G. Implication Reversal in a Natural Language // Formal Semantics and Pragmatics for Natural Languages. Dordrecht/Boston, L., 1979.

149. Fillmore, Kay 1992 ~ Fillmore Ch., Kay P. Construction Grammar Course Book. Berkeley, 1992.

150. Gibbs 1988 Gibbs R., Mueller R, Cox R. Common Ground in Asking and Understanding Questions // Language and Speech. 1988. V.31. Part.4.

151. Givon 1978 Givon T. Negation in language: pragmatics, function, ontology // Syntax and Semantics. N.Y. etc. 1978. V.9: Pragmatics.

152. Grammaire 1936 Grammaire Larousse du XXe siècle. P., Warszawa, 1936.

153. Grevisse 1959 Grevisse M. Précis de grammaire française. P., 1959. 25 éd.

154. Grevisse 1982 Grevisse M. Le français correct. P., 1982.

155. Gross 1975 Gross M. Méthodes en syntaxe. Régime des constructions complétives. P., 1975.

156. Gsell, Wandruszka 1986 Gsell O., Wandruszka U. Der romaniscne Konjunktiv // Romanische Arbeitshefte. 1986. 26.

157. Guillaume 1929 Guillaume G. Temps et verbe. P., .929

158. Harkins 1986 Harkins J. Semantics and the Language Learner // Journal of Pragmatics. 1986. V.10. № 5.

159. Hartmann 1986 Hartmann D. Modal particles In German // Journal of Pragmatics. 1986. V.10. № 5.

160. Hoffmann 1989 Hoffmann T.R. La transformation de replacement du constituent Passé et ses rapports avec le système modal de l'anglais. //Langages. 1969. № 14.

161. Hübler 1983 Hübler A. Understatements and hedges in English // Pragmatics and Beyond. IV: 6. Amsterdam/Philadelphia. 1983.1.bs 1953 Imbs P. Le Subjonctif en Français moderne. Strasbourg, 1953.

162. Kleiber 1983 Kleiber G. L'emploi "sporadique" du verbe pouvoir en français // 1983.

163. Maingueneau 1981 Maingueneau D. Approche de l'énonciation en linguistique française: Embrayeurs, "Temps", Discours rapporté. P., 1981.

164. Malone 1988 Malone O. The Origin and Development of Tuyuca Evidentials // International Journal of American Linguistics. 1988. V. 54. № 2.

165. Mann, Matthiessen, Thompson 1992 ~ Mann W.C., Matthiessen Ch.M.I., Thompson S.A. Rhetorical Structure Theory and Text Analysis //Discourse Description: Diverse Linguistic Analyses of a Fund-Raising Text. Amsterdam, 1992.

166. Martin 1981 Martin R. Le futur linguistique: temps linéaire ou temps ramifié // Langages. 1981. № 64.

167. Martin 1983a Martin R. Pour une logique du sens. P., 1983.

168. Martin 19836 Martin R. Subjonctif et vérité // David et Kleiber, 1983.

169. Martin 1987 Martin R. Langage et croyance, les "univers de croyance" dans la théorie sémantique. P., 1987.

170. Meunier 1974 Meunier A. Modalités et communication // Langue française. 1974. №2.

171. Millner 1978 Miliner J.C. De la syntaxe à l'interprétation: Quantité, insultes, exclamations. P., 1978.

172. Moeschier 1986 Moeschier J. Answers to Questions about Questions and Answers // Journal of Pragmatics. 1986. V.10. № 2.

173. Nef 1986 Nef F. Sémantique de la référence temporelle en français moderne. Berne, 1986.

174. N0lke 1985 Nelke H. Le subjonctif. Fragments d'une théorie énonciative // Langage. 1985. № 80.

175. Oehrle 1987 Oehrle R.T. Boolean Properties in Gapping // Syntax and Semantics. 1987. V.20.

176. Olivier 1985 Olivier Cl. L'art et la manière. Comment dans les stratégies discoursives //Langages. 1985. №80.

177. Perret 1974 Perret D. Les verbes "pouvoir" et "vouloir" dans les énoncés de proposition // Langue française. 1974. № 2.

178. Pottier 1983 Pottier B. Chronologie des modalités // La notion sémantico-logique de modalité. Metz. 1983.

179. Rastier 1987-RastierF. Sémantique interprétative. P., 1987.

180. Recanati 1984 Recanati F. Remarques sur les verbes parenthétiques // Linguisticae Investigationes Supplementa. Studies in French and General Linquistics. 1984. V.8.

181. Richards 1987 Richards B. Tenses, Temporal Quantifiers and Semantic Innocence // New directions in Semantics. L., 1987.

182. Russell 1956 Russell B. Logic and knowledge. L., 1956.

183. Schiffer 1987 Schiffer S. Extensionalist Semantics and sententialist Theories of Belief // New directions in Semantics. L., 1987.

184. Searle 1983 Searle J.R. Intentionality. An essay in the philosophy of mind. Cambridge Univ. Press. 1983.

185. Sueur 1977 Sueur J.P. Quantificateurs et modalités // Langages. 1977. №48.

186. Sueur 1979 Sueur J.P. Une analyse sémantique des verbes devoir et pouvoir II Français moderne. 1979. № 2.

187. Sueur 1983 Sueur J.P. Les verbes modaux sont-ils ambigus? Il David, Kleiber 1983.

188. Vanderveken 1988 Vanderveken D. Les actes de discours: Essai de la philosophie du langage et de l'esprit sur la signification des énonciations. Liège-Bruxelles. 1988.

189. Vendler Z. Linguistics in philosophy. Ithaca, N.Y. 1967.

190. Vet 1981 Vet C. La notion "du monde possible" et le système temporel et aspectuel du français // Langages. 1981. № 64.

191. Wierzbicka 1986 Wierzbicka A. A Semantic Metalanguage for Description and Comparison of Illocutionnary Meanings // Journal of Pragmatics. 1986. V.10. № 1.

192. Wierzbicka 1986 Wierzbicka A. Precision in Vagueness. The Semantics of English Approximatives // Journal of Pragmatics. 1986. V.10. №5.

193. Wierzbicka 1992 Semantics and Culture. N.Y. 1992.

194. Wierzbicka 1996 Semantics : Primes and Universals. Oxford, New York, 1996.