автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Функционально-семантический анализ менасивных диалогических реплик

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Быстров, Вячеслав Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1 СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДИАЛОГИЧЕСКИХ РЕПЛИК СО ЗНАЧЕНИЕМ УГРОЗЫ.

1. Компонентное членение менасивов.

1.1. Условный (кондициональный) компонент.

1.2. Кондиционально-менасивный компонент.

1.3.'Причинный (каузативный) компонент.

1.4. Каузативно-менасивный компонент.

2. Структурно-семантический анализ кондициональных менасивов.

2.1. Условия реализации кондициональных менасивов.

2.2. Содержательная структура кондициональных менасивов.

3. Типология менасивных диалогических реплик с условным компонентом.

3.1. Классификация по способу выражения коммуникативной цели.

3.2. Классификация по типу коммуникативной цели.

3.3. Классификация по типу менасивного действия.

3.4. Классификация по отнесенности кондиционального компонента к менасивному действию.

3.5. Классификация по способу выражения кондиционального компонента. j 3.6. Классификация по взаиморасположению кондиционального и менасивного компонентов.

4. Структурно-семантический анализ каузативных менасивов.

4.1. Содержательная структура каузативных менасивов.

4.2. Условия реализации каузативных менасивов.

Выводы по первой главе.

Глава 2. КОММУНИКАТИВНАЯ РЕАЛИЗАЦИ

J ДИАЛОГИЧЕСКИХ РЕПЛИК СО ЗНАЧЕНИЕМ УГРОЗЫ.

1. Реализация диалогических менасивных реплик в ситуации конфликта.

2. Функционально-семантическое представление «менасив».

3. Ролевая характеристика участников менасивной интеракции.

4. Поведенческие стратегии коммуникантов в менасивных конфликтных ситуациях.

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Быстров, Вячеслав Владимирович

Настоящее исследование посвящено анализу функционально-семантических свойств диалогических реплик со значением угрозы. Такие реплики называются менасивными. Примерами менасивных реплик могут служить речевые действия коммуникантов в приведенных ниже фрагментах диалогов:

-Для начала неплохо. Смотри, Суворов, скоро будет проверка, если ты не справишься с работой, то тебя выгонят из штаба. - Стараюсь, товарищ подполковник (В. Суворов).

Предлагаемое диссертационное исследование представляет собой одну из первых в отечественной лингвистике попыток восполнить пробел в описании такого явления коммуникации, как речевой акт угрозы или менасив.

Обращение к названной теме объясняется, прежде всего, неразработанностью понятия коммуникативного акта менасив (угроза), практически полным отсутствием работ, посвященных комплексному лингвистическому описанию менасивных диалогических реплик и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами семантического содержания менасивов.

Приходится констатировать, что ни в работах по теории речевого воздействия, ни в трудах отечественных и зарубежных лингвистов по теории речевых актов, ни в исследованиях по теории дискурса проблема комплексного описания функционально-содержательной специфики менасивных диалогических реплик не поднималась или обсуждалась крайне поверхностно.

Фрагментарное рассмотрение языковой реализации функционально-семантических представлений угрозы имеет место в работах на материале различных языков:

К. Бругманн в 1918 году сделал попытку расширить традиционный набор предложений по цели высказывания и включил в классификацию предложений (или высказываний) «угрозу» наравне с «восклицанием», «отказом», «вопросом», «желанием».

В работах по теории речевых актов не было однозначного трактования менасивных диалогических реплик. Отмечалось сходство речевого акта угрозы с обещаниями, и в качестве отличия от обещания выделялось предполагаемое действие (в пользу адресата для обещаний, в ущерб адресату для угрозы) (Серль 1982, 1986а, 19866).

В других работах угрозы объединялись с предупреждениями (Вендлер 1985), а также с предостережением и настаиванием (Вежбицка 1985), хотя и не отрицалась директивная семантическая составляющая менасива.

Рассмотрение проблематики вербальной реализации ситуации угрозы на синтаксическом уровне предлагает Ю. М. Малинович (1988). Важнейшей особенностью работы является выделение прагматического аспекта как осознанного воздействия и собственно эмоционально-экспрессивного фактора в цепи: эмоция - воля - эффект. Исходя из функционального подхода к языку (выявление и систематизация формальных средств), автор выделяет категорию экспрессии, и далее -коммуникативно-прагматический класс предложений со смысловой доминантой угрозы. При этом связь между семантическими категориями страха и угрозы определяется как причинно-следственная связь w интеллектуальной природы. Ю. М. Малинович показывает дихотомию коммуникативно-прагматического смысла предложений угрозы, включающую «имплицитное предписание с затемненной прескрипцией и эксплицитное предписание в виде прохибитивных предложений» (Малинович, 1988).

Е. М. Верещагин (1990) на материале русского языка описывает семантику слова «угроза» по совокупности поведенческих тактик, составляющих данную ситуацию. Автор не уделяет внимания ситуативным речениям, возникающим спонтанно в момент речи, а приводит лишь некоторые примеры клишированных высказываний, говоря о принципиальной возможности их исчисления.

В своей диссертации Т. JL Благий (1994) выделяет и классифицирует коммуникативно-прагматические классы предложений угрозы, страха и опасения. Автор руководствуется работой О. Н. Селивестровой (Селивестрова, 1986), понятиями интерсубъективных отношений, опираясь при этом на определение эмоционально-экспрессивной смысловой категории как преимущественно внеязыковой и выраженной не посредством языка, а в его строе, а также на данное в одной из грамматик современного немецкого языка определение коммуникативно-прагматической категории как типа предложения по целеустановке.

Однако речевые образования, в основе которых лежит инвариантная модель менасивной интеракции «Я УГРОЖАЮ, ЧТО X», оказались причисленными к другим речевым актам и не рассматривались в комплексе: «Я УГРОЖАЮ, ЧТО X, ЕСЛИ НЕ У».

По всей очевидности, иллокутивные образования с формальными показателями менасивности не рассматривались комплексно, и по поверхностному анализу причислялись к той или иной группе речевых актов, сходных, например, с обещаниями («Я ОБЕЩАЮ, ЧТО X» = «Я УГРОЖАЮ, ЧТО X»).

Таким образом, нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ менасивных актов диалогического общения как самостоятельно синтаксического явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик.

2. Разработка критериев и условий функционирования менасивных диалогических актов, установление их соответствующего коммуникативного статуса и их отграничения от других речевых образовании, используемых в диалогической интеракции.

3. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности менасива.

4. Рассмотрение регулятивной функции менасива и менасивной интеракции как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта.

Решение указанных вопросов предполагает рассмотрение коммуникативных проявлений менасивных диалогических реплик с точки зрения речевой деятельности участников диалогической интеракции, направленной на решение поставленных задач в рамках определенного вида социальных и иных действий при помощи определенных речевых действий (реплик, шагов, ходов).

Исходными пунктами данного направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях акта коммуникации с определенными целями и мотивами. При таком подходе, разработанном профессором А. А. Романовым (1984, 1986, 1988), акты менасивной коммуникации можно представить в виде диалогической модели языкового функционирования, простроенной на принципах функционально-семантического представления (ФСП - структуры) определенной коммуникативной ситуации с отражением ролевых (коммуникативные, регулятивные, социальные роли) характеристик участников взаимодействия в полном объеме роли, их действий, связанных с определенными намерениями, интересами и замыслами.

Речевые действия (шаг, реплика, высказывание) являются основными компонентами динамической модели диалогической интеракции вообще и менасивной коммуникации в частности.

Однако регулятивная специфика менасивных речевых актов не рассматривалась. Не изучалась как сама модель менасивного взаимодействия, так и ее основные компоненты.

Актуальность настоящего исследования обуславливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа речевых единиц с менасивной установкой в динамической модели коммуникации на материале диалогических фрагментов обыденного общения. Речевые акты менасивной коммуникации не являлись объектом специального исследования в отечественной лингвистике.

Основной целью исследования является описание семантических и функциональных (прагматических) свойств диалогических единиц с менасивной направленностью.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- Рассмотреть функциональную специфику менасивных диалогических образований в динамической модели речевого общения.

- Показать их содержательно-конструктивные особенности.

- Построить типологию речевых актов менасивной направленности и установить коммуникативный статус диалогических единств менасивной направленности.

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы основ менасивных коммуникативных актов выступает как материал художественных произведений, так и материал, записанный в ситуации живого диалогического взаимодействия носителей русского, английского и французского языков. Основой примеров являются диалогические единства менасивной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связанностью.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами.

Основным общенаучным методом исследования в диссертации является теоретико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод I семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы - изучение коммуникативных ролей в общении и характеристика социальных и межличностных отношений между участниками коммуникации.

Научная новизна предлагаемого диссертационного исследования определяется объектом исследования. Изучение функционально-прагматических свойств менасивных реплик осуществлено не только на материале отдельных репликовых образований, но и в рамках комплексного коммуникативного акта с менасивным значением, где каждый представитель типового менасива играет свою метапрагматическую и регулятивную (диалогообразующую) роль.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфйки менасивных реплик принимается деятельностный подход к анализу речевых (диалогических) единств, разработанный в Тверской (Калининской) семантико-прагматической школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором А. А. Романовым (1984, 1986, 1988).

На защиту выносятся следующие положения:

1. В диалогическом общении менасивные реплики являются полноценными речевыми актами, обладающими нулевым экспонентом иллокутивной формы.

2. Диалогические реплики с менасивным иллокутивным потенциалом выделяются в особый функциональный семантико-прагматический тип единиц общения. Основными критериями для такого выделения являются содержательные и формальные показатели иллокутивных параметров менасивности.

3. С точки зрения глубинной организации менасивные диалогические реплики подразделяются на прямонаправленные и косвеннонаправленные. Прямонаправленные менасивы подразделяются на кондициональные и каузативные. В соответствии с данной типологией выделяются 7 семантических подклассов менасивных реплик.

4. Менасивные коммуникативные акты обладают следующими регулятивными функциями: согласовательной, рассогласовательной, аттрактивной.

5. Могут быть выделены типовые стратегии развития менасивных конфликтных ситуаций, базирующихся на пошаговом многоуровневом анализе ряда критериев, влияющих на выбор стратегии поведения адресата.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и - шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения.

В i общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу регулятивной функции языка, в особенности ее воздействующей и преобразующей речевое поведение разновидности.

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов, методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострановедению. Результаты исследования могут вызвать интерес психологов, философов, социологов и антропологов. j

Структура и объем диссертации: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка источников примеров. Общий объем диссертации составляет 117 страниц машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функционально-семантический анализ менасивных диалогических реплик"

Выводы по второй главе.

Во второй главе реплики со значением угрозы были рассмотрены с точки зрения их вклада в реализацию участниками диалогического взаимодействия регулятивной деятельности, направленной на решение конкретных коммуникативных задач в речевом общении. I

Диалогические реплики-регулятивы с менасивным значением подразделяются на два функциональных класса: на регулятивы, способствующие согласованному (кооперативному) общению, и регулятивные действия, препятствующие такому общению.

Используемые реплики - регулятивы кооперативного общения обеспечивают организацию речевого взаимодействия коммуникантов и предотвращают или устраняют рассогласование и коммуникативные срывы, так называемые ситуации менасивного конфликта.

Репликовые шаги со значением угрозы, выступающие в процессе диалогического взаимодействия в качестве регулятивных действий, противодействующих кооперативному общению, как правило, имеют место в ситуации сильно выраженной рассогласованности в действиях коммуникантов и характеризуются состоянием аффекта у адресанта менасивного коммуникативного действия. Они используются адресантом менасива для усиления страданий адресата перед выполнением определенного действия ему в ущерб. Данная речевая стратегия является причиной некоторых действий, совершенных адресатом в ущерб адресанту, и как правило эти действия являются необратимыми, то есть их негативные последствия не могут быть исправлены адресатом.

В рсоде исследования также был выделен класс менасивных реплик, которые не являются следствием рассогласованности действий коммуникантов, и не сопровождаются конфликтной ситуацией между ними. Данные реплики направлены ко лицо, не присутствующее при процессе коммуникации, и целью их использования является изменение у адресата мнения об адресанте в положительную сторону. Основной регулятивной функцией данных реплик в процессе диалогического взаимодействия коммуникантов является усиление коммуникативного влияния адресанта вследствие поднятия его социального статуса, имиджа, установление более доверительного расположения со стороны адресата.

Тцкже были установлены типовые поведенческие стратегии адресата, как ответные действия на менасивные реплики. В качестве факторов, определяющий выбор той или инои стратегии выступают социальные отношения коммуникантов, сопоставление адресатом кондиционального и менасивного действий, менасивный потенциал адресанта.

В качестве ответных действий на кондициональные менасивы были выделены следующие возможные поведенческие стратегии адресата менасивной реплики:

- Согласование (разрешение менасивной конфликтной ситуации, выполнение адресатом менасивного действия).

- Рассогласование (отказ адресата от выполнения каузируемого действия, усугубление конфликтной менасивной ситуации).

- Обоснование (мотивирование адресатом менасивной реплики своих действий, которые послужили причиной возникновения конфликтной ситуации.

Для каузативных менасивных реплик основными стратегиями являются:

- Подчинение (пассивное ожидание выполнения менасивного действия со стороны адресанта). 1

- Сопротивление (вербальное или невербальное противодействие интенциям адресанта менасивной реплики).

Для косвеннонаправленных менасивов в качестве ответных поведенческих стратегий могут быть выделены:

- Принятие аттрактивной стратегии.

- Не принятие аттрактивной стратегии. i J

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Объектом проведенного исследования являлись диалогические реплики со значением угрозы, основным семантическим показателем которых является менасивное действие, то есть предположение выполнёния некоторого действия говорящим (адресантом менасивной реплики) в ущерб адресату.

Как показывает анализ примеров менасивных реплик, ошибочным является используемое во многих работах по лингвистике положение о том, что менасив (угроза) является простым речевым актом, в качестве семантической основы которого можно выделить действие в ущерб адресату.

Менасивные диалогические реплики являются двухуровневыми по своей структуре, и по своим семантическим свойствам являются неоднорЬдными. В результате компонентного членения менасивов были выделены две основные группы: кондициональные менасивы и каузативные менасивы.

Основным показателем иллокутивной силы кондициональных менасивов является кондициональный компонент, то есть некоторое (каузируемое) действие, которое адресант менасива требует выполнить адресата. Именно стратегия поведения адресата по отношению к каузируемому действию является основой для реализации или отказа от выполнения непосредственно менасивного действия (действия в ущерб адресату).

Второй тип менасивных реплик используется в процессе коммуникации значительно реже, и формально наиболее близок к обещаниям. Данный тип менасивов не предполагает каузируемого действия, выполнение которого избавляет адресата менасива от исполнения менасивного действия. Данные реплики, как правило, используется в результате выполнения адресатом некоторого негативного для адресанта действия, как правило с необратимыми последствиями. Целью адресанта является усиление страданий адресата перед выполнением менасивного действия. Избежание выполнения менасивного действия для адресата возможно, как правило, только путем сопротивления или контругроз.

Для смягчения категоричности высказывания адресант менасивной реплики часто использует косвенно выраженные менасивы. Это объясняется асоциальностью, социальной табуированностью менасива. Как показало проведенное исследование, степень косвенности (завуалированности, сложности вывода основного значения менасива) прямо пропорциональна дружественности отношений между коммуникантами.

Однако кроме вышеперечисленных типов менасивных реплик выделяются такие, при которых ситуация рассогласованности действий между коммуникантами не имеет места. Объектом менасивного речевого поведения является не адресат, а лицо (группа лиц), не присутствующих при процессе коммуникации. Данный тип менасивов был определен как косвеннонаправленные менасивы. J

Для косвеннонаправленных менасвных реплик характерны нейтральные или дружеские отношения между коммуникантами, и для адресанта менасивной реплики целью является установка на дальнейшее улучшение отношений.

Менасивная коммуникация происходит в ситуации конфликта, то есть рассогласованности действий коммуникантов относительно экспектаций друг друга.

Согласно деятельностному подходу к анализу речевых диалогических единств, розработанному в Тверской (Калининской) семантико-прагматической школе, и динамической модели диалогического общени^, предложенной профессором А. А. Романовым, кроме иллокутивных функций менасивных диалогических реплик в процессе коммуникации необходимо определить их регулятивные функции.

Исходя из предположения о том, что менасивная коммуникация происходит и имеет в качестве предпосылки менасивный конфликт, менасивные реплики направлены на регулирование ситуации конфликта.

Регулятивная функция для кондициональных менасивов была определена как согласовательная, так как кондициональные менасивные реплики направлены на разрешение ситуации менасивного конфликта. Кондициональный менасив является последним средством убеждения адресата действовать в соответствии в с экспектациями адресанта, что должно привести к разрешению конфликтной ситуации.

В противоположность к кондициональным менасивам, каузативные менасивы направлены на усугубление конфликтной ситуации. Используя каузативные менасивы (как правило в состоянии аффекта), адресант стремится усилить страдания адресата перед выполнением менасивного действия. В качестве регулятивной выступает рассогласовательная функция.

Та1к как косвеннонаправленные менасивы не имеют конфликта между непосредственными участниками процесса коммуникации, то регулятивная функция не связана непосредственно с разрешением или усугублением конфликта, а направлена на положительное изменение мнения адресата об адресанте и может быть определена как аттрактивная.

Таким образом, среди менасивных реплик могут быть выделены два класса по направленности (прямонаправленные и косвеннонаправленные), семь классов по иллокутивной функции (директивные, прохибитивные, превентивные, промиссивные, декларативные, сатисфактивные, комиссивные), и три - по регулятивной функции (согласовательная, J рассогласовательная, аттрактивная).

Функционально-семантическое представление в иллокутивном фрейме речевой интеракции «менасив» может быть описано следующим образом:

Кондиционально-директивный менасив:

Я (здесь и сейчас) требую выполнения определенного действия (шагом ответа - обещать выполнить каузируемое действие, приступить к выполнению каузируемого действия), иначе я (здесь и сейчас) обещаю выполнить действие тебе в ущерб». Кондицронально-прохибитивный менасив:

Я (здесь и сейчас) требую прекращения начатого действия (шагом ответа - обещать прекратить выполняемое действие, прекратить выполняемое действие), иначе я (здесь и сейчас) обещаю выполнить действие тебе в ущерб».

Кондиционально-превентивный менасив:

Я (здесь и сейчас) требую не начинать запланированного действия (шагом ответа - обещать не выполнять действие), иначе я (здесь и сейчас) обещаю выполнить действие тебе в ущерб». Каузативно-промиссивный менасив:

Я (здесь и сейчас) обещаю выполнить действие тебе в ущерб вследствие причиненного мне тобою вреда». Каузативно-декларативный менасив:

Я (здесь и сейчас) выражаю свое недовольство, обещая выполнить действие тебе в ущерб вследствие причиненного мне тобою вреда». Сатисфактивный менасив:

Я (здесь и сейчас) выражаю позитивное отношение к тебе, готовность отстаивать твои интересы, обещая выполнить действие в ущерб третьему лицу вследствие причиненного им тебе вреда», i

Комиссивный менасив:

Я (здесь и сейчас) формирую положительный (поднимаю) имидж, обещая выполнить действие в ущерб третьему лицу». J

Список научной литературыБыстров, Вячеслав Владимирович, диссертация по теме "Теория языка"

1. Arnaud G. -J. Le dossier Atree. Paris, Fleuve noir, 1992. - 538 p.

2. Simenon G. La jument perdue // Tout Simenon 2. Paris, Presse de la Cite, 1988.-894 p.

3. Steeman S. A. Six homes morts. Paris, 1983. - 156 p.

4. Wilde O. The picture of Dorian Gray. London, Pinguin Books, 1985. -251,p.

5. Витицкий С. Поиск предназначения или 27-я теорема этики // Мирыбратьев Стругацких. М., 2000. - 576с. i

6. Драйзер Т. Американская трагедия // Зарубежная литература XX века (1-ая половина). М.: ЭКСМО-Пресс. 2000. - 800 с.

7. Крылов А. И. Басни, комедии // Школа классики. М. - 1999. - 528с.

8. Стругацкие А. и. Б. Гадкие лебеди. // Миры братьев Стругацких. -М.: Terra fantastica. 2000. - С. 365-596.

9. Стругацкие А. и. Б. Повесть о дружбе и недружбе. // Миры братьев Стругацких. М.: ACT. - 1998. - С. 343-417.

10. Ю.Суворов В. Аквариум. М.: Издательский дом «Новое Время". 1993.

11. Хайнлайн Р. Уплыть за закат // www.lib.ru

12. Ярославцев С. Экспедиция в преисподню. // Миры братьев Стругацких. М.: ACT. - 1998. - С. 5-342.

13. Список используемой литературы

14. Аллен Дж. Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 322-363.

15. Андреев Ю. П. Категория «Социальный институт» // Философские науки, 1984. -№ 1. -С. 134-137.

16. Арский А. А. Семантические категории угрозы и предостережения и их вербальная реализация в современном немецком языке: Тактико-ситуативный подход: Дис., канд. филол. наук: 10.02.04. Иркутск, 1998.- 180 с.

17. Арутюнова Н. Д. Некоторые типы диалогических реплик и «почему» реплики в русском языке // Филол. науки. - 1970. - № 3. - С. 44-59.

18. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М., 1988.-341 с.

19. Бедвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1979. - 447 с.

20. Благий Т. JL Коммуникативно-прагматические классы предложений угрозы, страха и опасения в современном немецком языке. -Иркутск, 1994. 161 с.

21. Богданов В. В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. С-П Гос. Университет, 1993. - 203 с.

22. Богданов В. В. Текст и текстовое общение. С-П Гос. университет 1993.-43с

23. Вежбицкая А. (1985) Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 16. - М.: Прогресс, 1985. - С. 251-263.

24. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 238-250.

25. Вендлер 3. Факты в языке // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987.-С. 293-317.

26. Верещагин Е. М. Тактико-ситуативный подход к речевому поведению (поведенческая ситуация «Угроза») // Русистика. 1990.1. С. 26-32.I

27. Винокур Т. Г. Русский язык в его функционировании (коммуникативно-прагматический аспект). -М.: Наука, 1993.

28. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. М.: Наука, 1993. 185 с.

29. Вольф Е. М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо» / «плохо» // Вопросы языкознания. 1986. № 5.

30. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985.-С. 217-237.

31. Гришенкова Н. А. Лексико-грамматический и коммуникативный статус модели в современном французском языке. Минск, 1988. -24 с.

32. Дейк Т. А. ван. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 8, 1990. С. 26-32.

33. Дейк Т. А. ван.Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312 с.

34. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семисоциопсихологии. М.: «Наука», 1984.-248 с.

35. Ерофеева Е. В. Прямые и косвенные способы выражения речевых актов угрозы во французском языке // Филологические науки. 1997. - №1. - С. 66-74.

36. ЕсперсЕН О. Философия грамматики / перевод с англ. М.: Изд-во иц-т литературы, 1958. - 404 с.

37. Касевич В. Б. Элементы общей лингвистики. М.: Наука, 1977. - 181 с.

38. Кларк Г. Г., Карлсон Т. Б. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике, вып. 17. С. 270-321.

39. Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка. -М.: Наука, 1984, 280 с.

40. Малисова, И. Ю. Рефлексивный и коммуникативный компоненты межличностного понимания. М. 1995. - 135 с.

41. Мастенбрук. Управление конфликтными ситуациями и развитиеорганизаций. Москва, Инфра-М, 1996. - 218 с. i

42. Мёцлер А. А. Прагматика коммуникативных единиц. Кишинев, Штиинца, 1990.-341 с.

43. Михеев М. Ю. Речевой акт обоснования и причинное отношение (семантика и прагматика). М. 1990. - 178 с.

44. Монич Ю. В. Амбивалентные функции ритуала в эволюции языковых систем // Вопросы языкознания, 2000, №6. С. 69-85.

45. Остин Дж. J1. Значение слова // Аналитическая философия. М.: 1993.-С. 105-121.

46. Остин Дж. JI. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. -С. 22-129.

47. Остин Дж. JI. Чужое сознание // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987 . - С. 48-95.

48. Петелина Е. С. Речевые акты, принципиально невыразимые перформативными глаголами // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск: ПГПИИЯ, 1986. - С. 182-188.

49. Почепцов Г. Г. О коммуникативной типологии адреса // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск: Гос. пед. ин-т иностранных яз., 1986. - С. 10-17.

50. Шчепцов О. Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе. 1975. - № 6. - С. 15-25.

51. Романов А. А, Романова Е. Г. Жанровая характеристика актов ритуальной коммуникации // Языковая личность: жанровая речевая деятельность. Волгоград, 1998. - С. 79-81.

52. Романов А. А. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста // Текст в коммуникации. М., 1991. - С. 82-101.

53. Романов А. А. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге //

54. Текст как структура М.: ИЯ АН СССР, 1992. - С. 55-76. .

55. Романов А. А. Коммуникативные акты резонансной информации // Актуальные проблемы аграрной науки Верхневолжья: Сб. Научных трудов. Тверь: ТГСХА, 2001. - С. 281-285.

56. Романов А. А. О перформативах в речевом акте // Содержательный анализ основных языковых единиц. Барнаул: АТУ, 1981. - С. 140181.

57. Романов А. А. О формальном представлении смысловых организаций текста // Текст как объект лингвистического анализа и перевода. -М., 1984.-С. 102-111.

58. Романов А. А. Роль Связующих элементов в управлении диалогом // Шревод и автоматическая обработка текста. ИЯ АН СССР. - С. 126-166.

59. Романов А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. М.: ИЯ АН СССР, 1988. - 182 с.

60. Романов А. А. Уровни функционально-семантического анализа текста // Текст, контекст, подтекст. М.: ИЯ АН СССР, ВУП, 1986. -С. 10-17.

61. Романов А. А. Ходырев А. А. Тайны рекламы. Тверь, 1997. - 290 с.

62. Романов А. А. Черепанова И. Ю. Суггестивный дискурс в библиотерапии. Тверь, 1999. - 128 с.J

63. Рс/манов А. А., Романова E. Г., Воеводкин H. Ю. Имя собственное в политике: Язык власти и власть языка М.: Лилия ЛТД, 2001. - 112 с.

64. Селивестрова О. Н. Второй вариант классификационной сетки и описания некоторых предикативных типов русского языка // Семантические типы предикатов. М.: Наука. - С. 86-157.

65. Семененко Л. П. Несоответствия между речевым актом и средствами его экспликации // Прагматические условия функционирования языка. Кемерово, 1987. С. 83-98.

66. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986а. - С. 170-194.

67. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 19866. -С. 195-222.

68. Серль Дж. Р. Природа интенциональных состояний // Философия, логика, язык. Пер. с англ. М., 1987. - С. 96-126.

69. Серль Дж. Р. Референция как речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 13. Логика и лингвистика. М.: Радуга, 1982. - С. 179-202 .

70. Сфль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986в. -С. 151-169.

71. Серль Дж. Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике, Вып 18. Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986. - С. 242-263.

72. Сидоров Е. В. Основы коммуникативной лингвистики. М.: ВКИ,1986,- 165 с.

73. Сидоров Е. В. Проблемы речевой системности. М.: «Наука», 1987. -.40 с.

74. Славгородская JI. В. Научный диалог: Лингвистические проблемы. -Л.: ЛО Наука, 1986. 188 с.

75. Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Шахнарович А. М. Теоретические и прикладные проблемы языкового общения. М.: «Наука», 1979 - 357 с.

76. Столнейкер Р. С. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985.

77. Стросон П. Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986.-С. 131-151

78. С^сов И. П. О двух путях исследования содержания текста // Значение и смысл речевых образований. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1979.-С. 90-103

79. Сусов И. П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: КГУ, 1980.-51 с.

80. Тарасов Е. Ф. Тенденции развития психолингвистики. М.: Наука,1987.- 168 с.

81. Троянская Е. С. К вопросу о проявлении общего и индивидуального в стиле научной речи (указательное местоимение в качестве замены существительного) // Язык и стиль научной литературы. М.: Изд-во Н^ука, 1977.-С. 108-127.

82. Ушакова Т. Н. и др. Ведение политических дискуссий: психологический анализ конфликтных выступлений. М.: «Академия», Институт психологии РАН, 1994. 155 с.

83. Филмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 12. Семантика. М., 1983. - С. 74-122.

84. Хэллидей М. А. К. Лингвистическая функция и литературный стиль // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1980. - Вып 9. -сЛ 16-147

85. Чекменева Н. А. Речевые акты взаимного неодобрения со значением спора и ссоры в современном английском языке // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск: ПГПИИЯ, 1986. - С. 214-218.

86. Шахнарович А. М. Когнитивные и коммуникативные аспекты текста // Психолого-педагогические и лингвистические проблемы исследования текста: тезисы доклада республиканской научно-технической конференции Пермь: Пермский политехи, ин-т, 1984. -С. 90-92

87. Шахнарович А. М. Онтогенез языкового сознания: развитие познания и коммуникации // Текст как структура. М., 1991. - С. 6882'

88. Шелковских Т. М. Речевой акт совета совета: Функционально-прагматический анализ (на материале французского и русского языков). Воронеж, 1995. - 168 с.

89. Эрвин-Трипп С. М. Язык, тема, слушатель, анализ взаимодействия // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 16. - М.: Прогресс, 1985. -С. 124-158.

90. Яковлева Е. Е. Речеорганизующая функция директивных реплик в диалоге: Дисс. канд. филол. наук. Тверь, 1994. 168 с.

91. AlWood J. Linguistic Communication as Action and Cooperation: A Study in Pragmatics. Goteborg, 1976.

92. Atkinson J. M. Understanding Formality: The Categorization and Production of "Formal Interaction" // The British Journal of Sociology, 1982. Vol. 33(1).-P. 86-117.

93. Bach K., Harnish M. R. Linguistic Communication and Speech Acts. Cambridge, MA, 1979.

94. Ballmer Т. T. Context Change and its Consequences for a Theory of Natural Language // Possibilities and Limitations of Pragmatics. Amsterdam. -1981. P. 17-55.

95. Ballmer Т. Т., Brennenstuhl W. Speech Act Classification: A Study in the Lexical Analysis of English Speech Activity Verbs. Berlin. - 1981.

96. Bernstein B. Social Class, Linguistic Codes, and Grammatical Elements // Language and Speech, 1962. Vol. 5. - P. 221-240.

97. Brugmann К. (1918) Verschiedenheiten der Satzgestaltung nach Bassgabe der seelischen Grundfunktionen. Sachs. Ges. D. Wiss. - 1918.

98. Clark H. H. Responding to Indirect Speech Acts // Cognitive Psychology.- 1979. Vol. 11.-P. 430-477.I

99. Cole P., Morgan J. Syntax and Semantics. Vol. 3: Speech Acts. New York, 1975.

100. Delia J. G. Constructivism and the Study of Human Communication// Quarterly Journal of Speech. 1977. Vol. 63. - P. 66-83.

101. Dijk Т. A. van. Principles of Critical Discourse Analysis // Discourse and Society 1993. Vol. 4 (2). - P. 249-283.

102. Drew P. Conversation Analysis // Rethinking Methods in Psychology. -London, 1995.-P. 64-79.

103. Edwards J. A. Transcription of Discourse // International Encyclopedia of Linguistics. Oxford 1992. Vol. 1. - P. 367-370.

104. Edwards D. Script Formulations: An Analysis of Event Descriptions in Conversation // Journal of Language & Social Psychology, Sep. 1994, Vol. 13 Issue 3.-P. 211-248.

105. Ferrera A. Pragmatics // Handbook of Discourse Analisis. Vol. 2: Dimensions of Discourse. London, 1985. - P. 137-157.

106. Fi$hman P. M. Interaction // Social Problems. 1978. Vol. 25. - P. 397406.

107. Francis G., Hunston S. Analysing Everyday Conversation // Advances in Spoken Discourse Analysis. London, 1992. - P. 123-161.

108. Fraser B. Pragmatic Markers // Pragmatics 1996. Vol. 6 (2). - P. 167190.

109. Goodmin C., Heritage J. Conversation Analysis // Annual Review of Anthropology. 1990. Vol. 19. - P. 283-307.

110. Grice H. P. Logic and Conversation. In: Syntax and Semantics. - New York etc.: Academic Press, vol. 3. Speech Acts, 1975.

111. Grice H. P. Presupposition and Conversational Implicature // Radical Pragmatics. New York -1981. P. 183-198.

112. Grimshaw A. D. Reserch on Conflict Talk: Antecedents, Resources, Findings, Directions // Conflict Talk. Cambridge. New York, 1990. - P. 281-324.

113. Heim I. On the Projection Problem for Presupposition // Pragmatics. -Oxford, 1991.-P. 397-405.

114. Karttunen L. Presupposition and Linguistic Context // Theoreticali1.nguistics. 1974. Vol. l.-P. 181-194.

115. Kendon A., Argyle M. The Experimental Analysis of Social Performance // Advances in Experimental Social Psychology. New York: Academic Press, 1967.-P. 55-98.

116. Kevelson R. Semiotics and the Art of Conversation // Semiotica. 1980. Vol. 32.-P. 53-80.

117. Labov. W. Some Principles of Linguistic Methodology // Language in Society. 1972. Vol. 1 (1). - P. 97-120.

118. Mptsch W. Situational Context and Illocutionary Force // Speech Act Theory and Pragmatics. Dordrecht. 1980. - P. 155-168.

119. Riberio B.T. Conflict talk in a psychiatric discharge interview // C. R.Caldas Coulthard and M Coulthard (Eds), Texts and Practices. Readings in Critical Discourse Analysis. London. 1996. - P. 179-193.

120. Sornig K. Some Remarks on Linguistic Strategies of Persuasion//1.nguage, Power and Ideology: Studies in Political Discourse/

121. Amsterdam/ Philadelphia: John Benjamins Publ. Co., 1989. P. 95-113.

122. Stalnaker R. Pragmatic Presupposition // Semantics and Philosophy. -N^w York, 1974.-P. 197-214.

123. Tsui В. M. A. Aspects of the Classification of Illocutionary acts and the Notion of the Perlocutionary // Semiotica. 1987. Vol. 66 (4). - P. 359377.

124. Wierzbicka A. Semantics, Primes and Universals. Oxford, 1996.