автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Функциональные особенности имен, характеризующих человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функциональные особенности имен, характеризующих человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык"

На правах рукописи

ЮНУСОВ Рустем Рауфович

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИМЁН, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА, В РАЗНОВРЕМЕННЫХ ПЕРЕВОДАХ РОМАНОВ Ю.И. КРАШЕВСКОГО НА РУССКИЙ ЯЗЫК

10.02.01 - русский язык 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Казань-2004

Диссертация выполнена на кафедре современного русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Балалыкина Эмилия Агафоновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Пильгун Мария Александровна

кандидат филологических наук, доцент Тимофеева Людмила Ивановна

Ведущая организация: Казанский государственный педагогический

Защита состоится 29 ноября 2004 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 по присуждению учёной степени доктора филологических наук при Казанском государственном университете им. В.И. Ульянова-Ленина по адресу: 420008, Казань, ул. Кремлёвская, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина.

Автореферат разослан 29 октября 2004 г.

университет

Ученый секретарь диссертационного сове кандидат филологических наук, доцент

Виноградова Т.Ю.

В современной лингвистике чрезвычайно активно разрабатывается направление, которое связано с характеристикой человека в мире языка. Именно этой теме уделяется большое внимание в лингвистических работах последних лет. Достаточно упомянуть таких известных исследователей, как Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.В. Колесов, Б.А. Серебренников и др., в работах которых наиболее ярко представлен человек в мире языка, что послужило основой для формирования одного из актуальных и перспективных направлений современных исследований по языку писателей, называемых лингвистическим антропоцентризмом.

Одной из характерных черт современного языкознания является повышенный интерес лингвистов и к проблемам художественного перевода. Изучение языка переводной литературы способствует развитию лингвистической теории перевода. Многие исследователи (А.В. Фёдоров, В.Н. Комиссаров, Л.С. Бархударов, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцер, B.C. Виноградов и др.) подчёркивают важность анализа языковых особенностей художественных переводных текстов. Между тем, несмотря на постоянный интерес к данной области, язык переводов всё ещё остаётся недостаточно изученным, и это касается прежде всего сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же оригинального произведения, хотя именно исследования такого рода способны предоставить богатейший материал для всестороннего освещения вопросов теории и практики художественного перевода. Малоизученной является и та часть языкознания, которая на основе исследования языка произведений того или иного писателя в сопоставлении с разновременными переводами текстов этого автора «выстраивает» образ человека, созданный в художественном мире с помощью языковых средств.

Антропоцентричность является одним из ярчайших атрибутов языка художественной литературы, где языковые характеристики личности занимают важное место. Особый интерес в плане языкового изображения человека представляют романы известного польского писателя XIX века Юзефа Игнация Крашевского (1812-1887) «Графиня Козель» (1873) и «Брюль» (1874) и их раз-

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ j 3 ЬИБДИОТеКА

непременные переводы на русский язык. Ю.И. Крашевский, автор многочисле-ных исторических романов, к сожалению, малоизвестен в России. Тематика его произведений чрезвычайно разнообразна. Романист стремился к изображению исторических событий, происходивших в Польше, в их чёткой хронологической последовательности. Крашевский талантливо отображал в своих произведениях отдельные этапы истории Польши и в целях стилизации применял в своих сочинениях самые разнообразные лингвистические средства.

Романы «Брюль» и «Графиня Козель» принадлежат к числу наиболее известных и высокохудожественных сочинений Ю.И. Крашевского и относятся к так называемому «саксонскому циклу». «Саксонскими временами» польские историки называют длившийся шесть с половиной десятилетий период XVIII века, когда на польском престоле находились избранные шляхтой короли из династии Веттинов, являвшиеся одновременно саксонскими курфюрстами (князьями), - Август II и Август III. Именно этому периоду посвящен цикл исторических романов Крашевского. Прототипами центральных фигур повествования в произведениях «Брюль» и «Графиня Козель» послужили реальные исторические лица.

Известно, что польские литературоведы уделяли большое внимание творчеству Ю.И. Крашевского. К сожалению, в отечественном литературоведении мало интересовались его произведениями, поэтому каких-либо известных работ российских литературоведов о творчестве Крашевского практически нет. В связи с этим представляется чрезвычайно важным тот факт, что выдающийся лингвист, основатель Казанской лингвистической школы, И.А. Бодуэн-де-Куртенэ был редактором одного из собраний сочинений польского романиста на русском языке и очень высоко оценивал достоинства его произведений, в том числе «саксонских романов», обращая особое внимание на яркие авторские характеристики основных персонажей этих романов. «История в саксонской беллетристике Крашевского, - писал Бодуэн, - составляет более чем где-либо лишь легко намеченный фон для индивидуальных переживаний героев и геро-

инь. ...вся эта весьма популярная серия... написана очень живо и пластично и полна мастерских характеристик действующих лиц.»

Высокая оценка языковых особенностей «саксонского цикла» произведений Ю.И. Крашевского, данная Бодуэном-де-Куртенэ, определяет актуальность их изучения как в польском, так и в русском языкознании, и прежде всего в сопоставительном плане. При этом чрезвычайно важным представляется наблюдение над языком разновременных переводов романов «Брюль» и «Графиня Козель» на русский язык. Рассматривая особенности этих разновременных переводов с лингвистической точки зрения, необходимо обратить внимание на те языковые средства, с помощью которых создаются яркие и образные характеристики основных действующих лиц романов.

Нам известны два перевода романа «Брюль» на русский язык: первый представлен в собрании сочинений Ю.И. Крашевского под редакцией И.И. Ясинского (М. Белинского) (1915г.), а второй - осуществлен С. Тонконоговой в 1980 году. Авторы этих переводов мало известны русскому читателю. Однако их стремление как можно более адекватно передать в своих текстах все тонкости авторских характеристик, которыми сам Крашевский наделяет своих персонажей, не вызывает сомнения.

С момента своего появления роман «Графиня Козель» стал чрезвычайно популярным и читаемым в Польше. В 1877 году в Петербурге был осуществлён первый перевод этого романа на иностранный язык, которым стал именно русский. Роман Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» в русском варианте имел название «Фаворитки короля Августа П» и был переведён под редакцией известного русского писателя Николая Лескова. Только спустя сто лет, в 1971 году, в Москве появился второй перевод романа «Графиня Козель» на русский язык, выполненный малоизвестным, но талантливым переводчиком Е. Живовой.

Как известно, русский и польский языки являются родственными. В их словарном составе много общих лексем, в том числе характеризующих человека. Эти лексемы могут быть общеславянскими по происхождению, а потому иметь одинаковое фонетическое, грамматическое и

словообразовательное оформление и т.д. Задача перевода с родственного языка на русский является более сложной, чем перевода с неродственного, в силу фонетического сходства в оформлении отдельных лексем и провокационного наложения семантики польского слова на соответствующую близкозвучную русскую лексему, что в результате лексико-семантической интерференции может привести к переводческим неточностям и ошибкам.

Из всего лексического состава исследуемых текстов нами выделены для анализа имена существительные и прилагательные, называющие лицо с точки зрения его социального статуса в обществе, а также характеризующие внутренний мир человека. Данным лексическим пластам отводится особая роль в романах Ю.И. Крашевского в силу жанрового своеобразия указанных произведений, а также в связи с тем, что проблема личности занимает специальное место в творчестве польского романиста.

Всё вышесказанное определяет актуальность нашего исследования.

Целью исследования является определение своеобразия словоупотребления имён существительных и прилагательных, которые служат для характеристики лица (его сословно-должностного положения и внутренних качеств) в анализируемых текстах. В соответствии с целью нами поставлены следующие практические задачи:

• Изучение степени адекватности русских лексем, характеризующих человека, соответствующим польским словам.

• Описание различных вариантов переводческих соответствий.

• Характеристика исследуемых субстантивов и адъективов с точки зрения их словообразовательной структуры; определение словообразовательных отношений между русско-польскими коррелятами.

• Выявление случаев лексической синонимии в сопоставляемых текстах.

• Объяснение причин семантических расхождений слов-характеристик в подлиннике и в переводе.

• Изучение форм эмоционально-экспрессивных характеристик лица, представленных в анализируемых текстах.

• Выявление случаев межъязыковой паронимии (и энантиосемии) в сравниваемых текстах.

Источники исследования. Основным материалом исследования послужили оригинальные тексты романов Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» и «Брюль», а также по два разновременных перевода каждого из указанных произведений на русский язык, выполненных в конце XIX - начале XX века и в конце XX века.

К исследованию привлекались различные разножанровые и разновременные словари русской и польской лексики: толковые, терминологические, переводные (польско-русские, русско-польские), специальные (фразеологические, словари синонимов, словари иностранных слов и проч.). По мере необходимости использовались исторические и этимологические словари русского и польского языков.

Объектом исследования являются имена существительные и прилагательные, характеризующие лицо (с точки зрения социального статуса человека в обществе и его личных, внутренних качеств) в указанных романах Ю.И. Крашевского и их разновременных переводах на русский язык. При этом предлагаются самые разные подходы к характеристике избранных для анализа лексем: семантический, словообразовательный, синтаксический (по мере необходимости) и др., позволяющие наиболее ярко представить моменты сходства и различия на материале сопоставляемых языков в художественном тексте.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она вносит определённый вклад в разработку основных положений теории перевода с родственных славянских языков на русский. В исследовании рассматриваются способы достижения переводческой эквивалентности при переводе с польского языка на русский с учётом возможной лексико-семантической интерференции, анализируются случаи нарушений эквивалентности, связанные с межъязыковой паронимией. Проведённое исследование может послужить дальнейшей разработке вопросов сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же классического художественного текста. В сравнительном аспекте опре-

деляются основные направления семантических трансформаций субстантивов-характеристик лица в польском и русском языках.

Научная новизна данной диссертационной работы заключается в том, что впервые язык разновременных русских переводов «саксонских романов» Ю.И. Крашевского стал объектом специального лингвистического исследования. Новым является и сопоставительный анализ польско-русских субстантивных и адъективных лексем, характеризующих человека и служащих для раскрытия языковой личности в художественном тексте.

Практическая ценность предлагаемой работы связана с возможностью привлечения материала в вузовских курсах по теории и практике перевода с родственных языков, по сопоставительной лексикологии и сопоставительному словообразованию русского и польского языков, в спецкурсах по лингвистическому анализу художественного текста. Результаты исследования могут найти применение в практике художественного перевода с польского языка на русский. Кроме того, они могут быть полезны при изучении языка Ю.И. Крашевского, а также в лексикографической практике.

Методы исследования. Основным методом исследования является сравнительно-типологический, используемый при сопоставлении языковых фактов родственных языковых систем. В работе сопоставляются как разные переводные тексты с общим оригиналом, так и разновременные переводы друг с другом. В работе над материалом при описании лексических единиц, выделенных путём сплошной выборки, особенностей их семантики и словообразовательной структуры применяется описательный метод. Контекстуальный метод используется для определения особенностей функционирования исследуемых лексем в польских текстах и русских переводах. Метод компонентного анализа применяется по мере необходимости для выявления коннотативных элементов анализируемых языковых единиц. Контрастивный метод способствует определению структурно-семантических различий исследуемых субстантивов и адъективов в польском и русском языках.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на межвузовской научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербург, 19-20 апреля 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Русский язык в языковом и культурном пространстве Европы и мира» (Польша, Варшава, 6-9 мая 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Межъязыковая коммуникация. Типология языков. Теория перевода» (Казань, 21 мая 2004 г.), международной научной конференции «Теория и практика обучения/изучения языков» (Литва, Шауляй, 28-29 мая 2004 г.), международной научной конференции «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 4-6 октября 2004 г.). Результаты исследования обсуждались в Институте славистики Лундского университета (Швеция, Лунд, март 2003 г.). Диссертация обсуждалась на кафедре современного русского языка КГУ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав и заключения, а также библиографии, перечня источников и словарей и списка принятых в работе сокращений.

Содержание работы.

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы исследования, мотивируется выбор объекта изучения, определяются цели и задачи работы, методы анализа материала, указывается круг источников, отмечается научная новизна диссертации, устанавливается теоретическая и практическая значимость исследования.

Первая глава «Сословно-должностнаялексика вразновременныхпере-водахроманов Ю.И. Крашевского нарусскийязык», состоящая из трёх частей, посвящена рассмотрению функциональных особенностей лексем, характеризующих персонажей исследуемых произведений с точки зрения их социального статуса.

В § 1. «Сословная лексика» рассматриваются особенности словоупотребления лексем, относящихся к сословной лексике, в оригинальных текстах и их разновременных переводах на русский язык.

Сословная лексика носит исторический характер, близка в семантическом плане к однозначной терминологии и не способна, как правило, подвергаться семантическому переосмыслению. Данный пласт слов, занимающий значительное место в русских разновременных переводах, передаётся с разной степенью адекватности соответствующим польским лексемам.

К числу наиболее частотных лексем относятся сословные термины дворянин и шляхтич, с помощью которых авторы русских переводов передают содержание польской лексемы sz,lachcic 'мужчина, принадлежащий к дворянскому сословию — шляхте'. Например:

8уп niemajepiego tezpolskiego szlachcica — сын небогатого польского дворянина (В1915) - сын бедного польского шляхтича (В1980); Polak, шее szlachcic - Поляк!стало быть дворянин? (C1877) - поляк, стало быть, шляхтич (М971).

Переводчики в более ранних переводных текстах в качестве достаточно адекватного эквивалента для польского субстантива sz,lachcic используют в подавляющем большинстве случаев собственно русское слово дворянин 'лицо, принадлежащее к дворянскому сословию', в то время как в более поздних переводных вариантах употребляется дословное соответствие шляхтич. Полонизм шляхтич 'польский мелкопоместный дворянин', обозначая дворянина в сословной иерархии Польши, содержит в структуре своего значения дополнительную фоновую информацию. Заметим при этом, что польская лексема szlachcic обладает более широким значением по сравнению с её близкозвучным коррелятом в русском языке - заимствованным словом шляхтич. Именно поэтому Крашевский использует термин sz,lachcic для указания на принадлежность к дворянскому сословию тех персонажей, которые являются по своей государственной принадлежности саксонцами (а не поляками). Так, описывая происхождение немецкого дворянина Генриха Брюля, писатель прибегает в тексте романа «Брюль» к слову sz,lachetka, содержание которого на русский язык передаётся в обоих разновременных переводах произведения с помощью субстантива дворянин, что является объективно оправданным, поскольку речь

идёт о месте в сословной иерархии Саксонии. Однако в ситуации, когда названный герой романа подкупом «доказал» своё происхождение из польской шляхты:potrafilprzerobic sie napolskiego szlachcica, переводчик 1980 года снова использует полонизм (польский) шляхтич (В 1980), а в более раннем переводе 1915 года употреблено русское слово (онуспел переделать себя в польского) дворянина (B1915). Переводчик С. Тонконогова (1980) учитывает экстралин-гвистичекий фактор, дифференцированно используя соответствия дворянин и шляхтич для слова sz,lachcic, употреблённого в тексте-подлиннике.

Указанное выше слово szlachetka 'бедный безземельный шляхтич' является суффиксальным дериватом от szlachcic и обладает пейоративной коннотацией. С помощью суффикса субъективной оценки -ка образуется производное слово, содержащее в своей семантике дополнительную коннотацию, выражающую презрительное отношение к тому, кто назван производящей основой. В русских переводах данная стилистическая окраска соответствующего слова дворянин отсутствует, поскольку переводчики дают такие соответствия, как: ubogi szlachetka - очень бедный дворянин (В1915) - захудалый дворянин (В1980). В структуре значения указанных русских эквивалентов нет той отрицательной оценки персонажа, которая содержится в слове оригинала szlachetka.

Русский субстантив дворянин имеет в польском языке своё звуковое соответствие dworzanin, однако указанные морфологически производные лексемы различны в семантическом отношении, поскольку dworzanin — это 'придворный; особа, занимающая определённую позицию при дворе правящего монарха или магната'. В связи с этим переводчики справедливо избегают дословной передачи содержания польского слова dworzanin на русский язык и предлагают следующие эквиваленты: субстантивированный адъектив придворный (С1877); сложное существительное царедворец (С1971).

Польская лексема dworak является однокоренной по отношению к слову dworzanin и представляет собой суффиксальный дериват от производящей основы dwor 'двор (королевский)1. При этом указанное образование на -ак содержит в структуре своего значения ярко выраженную пейоративную коннота-

цию и означает 'придворный короля или магната, хитрый, пронырливый, занимающийся лестью для карьеры'. В русских разновременных переводах в качестве эквивалента для польского субстантива dworak выступает субстантивированное прилагательное придворный, которое совпадает в своей основной семантике со значением слова dworak, однако не обладает той дополнительной стилистической информацией, которая характерна для польской лексемы.

В рассматриваемых разновременных переводах авторы стремятся передать средствами русского языка содержание частотного польского слова pan, которое используется для дополнительной характеристики сословного положения героев. Лексема pan в польском языке употребляется в чрезвычайно широком значении, что позволило Крашевскому использовать его довольно часто в анализируемых «саксонских романах». При этом сословная сема в семантическом объёме указанного слова чрезвычайно активно представлена в исследуемых текстах. В русских разновременных переводах находятся самые разные соответствия для передачи содержания лексемы pan.

Польский романист регулярно прибегает к использованию субстантива рап для обозначения королевских особ - Августа II и Августа III, а в свою очередь переводчики предлагают разнообразные эквиваленты для данного слова:

государь (В 1915) - повелитель (В 1980); государь (В1915) - монарх (В1980); господин (В1915) - владыка (В1980); король (В1915) - король (В1980); господин (В1915) - повелитель (В1980); король (В1915) - господин (В1980); король (С1877)- государь (С1971); государь (С1877) - человек (С1971); монарх (С1877) - монарх (С1971); государь (С1877) - государь (С1971); глава государства (С1877) -господин (С1971).

Приведённые лексические эквиваленты различаются по своему семантическому содержанию, однако вступают в своеобразные синонимические отношения в контексте переводов анализируемых исторических романов и являются при этом вполне адекватными соответствиями для слова pan, употреблённого в подлинниках.

Для обозначения других лиц мужского пола, находящихся на более низких ступенях в сословной иерархии, Ю.И. Крашевский также использует лексему pan, семантика которого по-разному отражена в русских переводных текстах, например:

pan - барин (В1915) - барин (В1915);pan — вельможа (В1915) — вельможа (В1980);pan - пан (В1915) - вельможа (1980); pan - вельможа (В1915) - владелец (В1980).

Главный герой одноименного романа Генрих Брюль в одном из русских переводов назван паном (В1915), а в другом - вельможей (В1980). Первый переводчик использовал полонизм, что, несмотря на буквальность перевода, не является вполне адекватным соответствием, поскольку семантические объёмы польского слова pan и полонизма пан 'польский помещик, барин' в русском языке не совпадают. Русское слово вельможа является более точным семантическим эквивалентом при переводе.

Одна из характеристик графа А. Сулковского как персонажа романа -dumnypanekpolski. Польская лексема рапек, являющаяся суффиксальным дериватом от pan, содержит в своём значении пейоративную коннотацию, выражающую презрительное отношение к тому, кто назван производящей основой. Автор переводного текста 1915 года при переводе указанного словосочетания подлинника предлагает соответствие гордый человек-поляк, используя в качестве приложения слово поляк, что не является особенно удачным приёмом. Второй переводчик находит более приемлемый эквивалент - надменный польский шляхтич (В1980). Следует, однако, заметить, что, к сожалению, ни автору более раннего перевода, ни автору более позднего переводного варианта романа не удалось подобрать для польского слова рапек эквивалента, адекватного в стилистическом, эмоционально-экспрессивном плане.

§ 2. «Должностная лексика» посвящен анализу функциональных особенностей лексем, обозначающих служебное положение тех или иных героев, в исследуемых текстах-подлинниках и их русских переводах.

Должностная лексика в анализируемых текстах относится к нейтральному пласту слов и носит исторический характер. Значительное место в «саксонских романах» Ю.И. Крашевского и их переводах на русский язык занимают лексемы, обозначающие служебные позиции героев, которые переводятся вполне адекватно с помощью близкозвучных — часто иноязычных — слов. Язык оригинала во многих случаях сам подсказывает возможность использования в переводном тексте сходной материальной единицы - заимствованного слова. Подобные лексемы-термины чаще всего характеризуются определённой однозначностью и, как правило, не могут приобретать дополнительную коннотацию. Однако не во всех случаях переводчикам удается достаточно полно передать то содержание терминов, которое вкладывает в них сам писатель. Так, в одном из фрагментов романа «Брюль» Ю.И. Крашевский, перечисляя многочисленные функции, которые выполнял Генрих Брюль в государстве, называет среди прочих его должность с помощью словосочетанияprezydent izb. Для данного словосочетания в русских переводах предлагаются разные соответствия: председатель сейма (В1915), президент (В1980). Оба варианта перевода являются недостаточно точными. Первый переводчик ошибочно полагал, что речь идёт о польском парламенте (сейме), поскольку в польском языке палаты парламента обозначаются с помощью лексемы izba, которая, являясь паронимом по отношению к русскому слову изба 'деревянный крестьянский дом в деревне', обладает иной - более широкой - семантикой: izba - это 'комната, помещение, палата'. Второй переводчик избежал перевода слова izba и предложил дословное соответствие для лексемы prezydent - такое же заимствованное существительное президент, что, однако, также не является точным переводом названия данной должности героя, поскольку исторически Генрих Брюль возглавлял торговую и горнопромышленную палаты. Таким образом, в данном случае переводчики предложили неадекватные соответствия и при этом допустили фактическую ошибку, не совсем корректно переводя наименование должности указанного исторического лица.

Отличительной особенностью многих служебных терминов в языке оригинала является их оформление при помощи общеславянского суффикса -stwo, что не является характерным для русского языка. В русском языке производная морфема -ство используется для выражения прежде всего абстрактного или собирательного значения. В польском же языке суффиксальные дериваты на — stwo могут обозначать положение человека, занимающего ту или иную должность (субстантивы типа szambelanstwo, podkomorstwo, dyrektorstwo). Так, одна из должностей Брюля в тексте романа названа словом szambelaAstwo. Данная лексема является отвлечённым существительным, производным от szambelan со значением 'высокий придворный чиновник в личной службе короля'. Слово szambelan является синонимичным другому заимствованному польскому слову kamerher. В более раннем переводе в качестве соответствия польскому szambelanstwo используется именно субстантив камергер (В1915). Слово камергер, заимствованное из немецкого языка и известное русскому языку XVIII века, обозначает 'чиновник придворный, находящийся при комнате государя и счисляющийся по чину в четвертой степени'. Лексема камергер является чистым историзмом: с её помощью обозначалось придворное почётное звание в некоторых монархических государствах, а также лицо, носившее это звание. Во втором переводном тексте под влиянием абстрактного существительного szambelanstwo, осложнённого суффиксом -stwo, автор перевода предложил дословное соответствие камергерство (В1980).

§ 3. «Лексика, связанная с вероисповеданием» посвящен выявлению в анализируемых текстах особенностей словоупотребления лексем, обозначающих отношение персонажей «саксонских романов» Ю.И. Крашевского к христианской религии и к вере вообще. Подобные слова с разной степенью адекватности передаются в переводных текстах. Среди лексем, относящихся к области религии, встречаются как иноязычные единицы, так и слова, имеющие славянское происхождение.

К числу наиболее частотных относятся лексемы оригинала chrzescijanin, katolik, protestant, luteranin, которые адекватно переводятся на русский язык с

помощью близкозвучных субстантивов христианин, католик, протестант, лютеранин.

Писатель и вслед за ним переводчики достаточно часто используют такие адъективные лексемы, с помощью которых оценивается не столько степень религиозности того или иного персонажа, сколько положительное или отрицательное отношение героя к религии в целом. Например:

jestem szczerzepoboiny — я искренно набожен (В1915) — я человек набожный (В1980); poboiny jest - он набожен (В 1915) - благочестив (В1980); czlowiekbezboiny - человек безрелигии (В1915) - безбожник (В 1980).

Для передачи содержания польского слова poboiny 'набожный' были использованы следующие переводные соответствия: прилагательное набожный (и его краткая форма набожен); адъектив благочестивый (и его краткая форма благочестив). Указанные эквиваленты вполне адекватно передают семантику лексемы poboiny.

Внутриязыковым антонимом по отношению к слову poboiny является адъектив bezboiny 'выражающий неверие в бога', представляющий собой морфологический дериват, образованный с помощью продуктивного конфикса bez....ny. В русском языке существует его близкозвучный коррелят - прилагательное безбожный. В обоих сравниваемых языках возможно образование от прилагательных bezboiny - безбожный при помощи суффикса -ikf-ик отадъек-тивных субстантивов, называющих лицо: bezboinik — безбожник 'человек, не верящий в существование бога, неуважительно относящийся к религии'. В связи с этим автор более позднего переводного текста романа «Брюль» в качестве эквивалента для польского словосочетания czlowiek bezboiny предложил существительное безбожник (В1980), которое достаточно адекватно отражает смысл слов подлинника. В то же время автор более раннего перевода употребил в качестве соответствия для указанного польского словосочетания - русское словосочетание человек без религии (В1915), которое хотя и называет лицо, пренебрежительно относящееся к вере, однако не обладает той экспрессивно-эмоциональной информацией, которую содержит в себе лексема безбожник.

Характеристика (с точки зрения отношения к религии) одного из центральных персонажей романа «Графиня Козель» - короля Августа II - звучит: Fredryk polski те wierzyl w nic. В составе указанного простого предложения использовано двойное отрицание: глагол-предикат с отрицательной частицей те, управляющий отрицательным местоимением. Авторы переводных текстов по-разному передают на русский язык содержание данной характеристики героя. Переводчик 1971 года прибегает к эквиваленту безбожник: Август Польский слыл безбожником (С1971). В переводном варианте романа, выполненном под редакцией Н. Лескова, используется словосочетание олицетворённое неверие, где абстрактное существительное неверие 'отсутствие веры' в результате семантической трансформации обозначает лицо, ярко и образно его характеризуя: Август в области религии был олицетворённое неверие (С 1877).

В языке исследуемых текстов достаточно частотно представлены такие лексемы, которые называют действующих героев, являющихся духовными лицами. Например:

ksiqdz — священник (В 1915) - священник (В1980); ksiqdz — духовный (BJ915) — священник (В1980); padre — патер (В 1915) — падре (В1980); ojcze — патер (В1915) - отец (В 1980); duchowny - священник (В 1915) - духовник (В1980); кар-lan -монах (В 1915) -лицо духовное (В 1980).

Во второй главе «Лексемы, характеризующие внутренний мир человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык», состоящей из трех частей, исследуются субстантивные и адъективные лексемы, представляющие собой внутренние характеристики действующих лиц анализируемых произведений исторического жанра.

В § 1. «Авторские характеристики» рассматриваются внутренние характеристики персонажей, которые встречаются в авторской речи исследуемых текстов-подлинников и их русских переводов.

В сфере имён существительных необходимо выделить многочисленную группу лексем, отличающихся ярко выраженным эмоционально-экспрессивным содержанием. Среди них встречаются как непроизводные слова, так и субстан-

тивы, являющиеся результатом морфологического или семантического словообразования.

Среди субстантивов-характеристик персонажей можно обнаружить наличие межъязыковых паронимов, под которыми мы понимаем слова, восходящие к одному общеславянскому корню и обладающие сходным звучанием и различным значением. Различия в семантике таких близкозвучных лексем являются, как правило, результатом семантического развития одного общеславянского корня.

Польские существительные niewiasta, opiekun имеют в русском языке свои близкозвучные соответствия невеста, опекун. Однако семантические объёмы указанных межъязыковых паронимов в сопоставляемых языках различны. Польские лексемы имеют более широкое значение: niewiasta 'женщина', opiekun 'опекун, покровитель, защитник1, в то же время их русские паронимы отличаются меньшей семантической наполненностью: невеста 'девушка или женщина, вступающая в брак', опекун 'тот, кому вверена опека над кем-либо'. Потому при переводе на русский язык указанных польских субстантивов не могут быть использованы дословные эквиваленты. Слово niewiasta переводится обоими переводчиками как женщина: widokslicznej niewiasty — вид прелестной женщины (С1877) — вид этой пленительной женщины (С1971). Для лексемы opiekun в контексте mozny opiekun protestantow предлагаются в русских текстах следующие соответствия: друг протестантской религиозной свободы (С 1877), могущественный покровитель протестантов (С1971), что достаточно точно (особенно в переводе 1971г.) отражает содержание указанного польского словосочетания.

Близкозвучные слова в русском и польском языках с противоположными значениями относятся к области межъязыковой энантиосемии. Такие лексемы представляют собой своеобразный результат семантического развития одного общеславянского корня, приведшего к закреплению полярных оттенков в его семантике. Так, например, частотная в польском языке и нейтральная лексема skarb полностью соответствует русскому скарб. Русское слово скарб

стилистически маркировано и обозначает 'пожитки, домашние вещи'. Значение польского слова skarb является противоположным по содержанию: 'сокровище, клад, казна'. Ю.И. Крашевский использует лексему skarb для эмоционально-экспрессивной характеристики главной героини Анны Козель: Hoym...chcicA ten .skarb miec zatajonym przed oczyma ludzkimi. Оба переводчика находят адекватный русский эквивалент польской лексеме skarb - слово сокровище, которое так же, как и польское skarb, способно к трансформации, в результате которой образуется дериват, образно характеризующий лицо и являющийся семантическим производным.

Довольно частотным является сравнение героев с небесными телами, что вполне естественно, поскольку речь идёт о коронованных особах или влиятельных фигурах при королевском дворе. Крашевский прибегает к следующим характеристикам героев — Августа Ш и графа Александра Сулковского:

Z nowym sloncem wschodzqcym i ta gwiazda na horyzont saski wnijsd musiala i przyswiecacjej swym blaskiem.

Авторы русских переводов сохраняют переносные употребления польских слов и предлагают следующие адекватные соответствия: slonce - солнце (В1915) - светило (В1980); gwiazda - звезда (В1915) - звезда (1980). В русском языке так же, как и в польском, возможно использование лексем солнце, звезда для характеристики лица. Однако необходимо заметить, что в польском языке уподобление человека солнцу не является распространённым. Ю.И. Крашев-ский, следуя культурно-историческим традициям, использует подобное сравнение только в отношении польских королей из саксонской династии Августа II и Августа III (по образцу французского короля-солнца Людовика XIV). В самой Польше, где с конца XVI века в рамках так называемой «демократии шляхты» происходили выборы короля, не могла появиться традиция называния избранных королей «солнцем». Именно экстралингвистический фактор повлиял на выбор соответствующего семантического деривата для характеристики главных персонажей «саксонских романов».

Субстантивы в большинстве случаев употребляются в сочетании с определениями, выраженными прилагательными. Адъективам отводится значительная роль в общей системе стилистических средств романов Ю.И. Крашевского «Брюль» и «Графиня Козель», поскольку имена прилагательные способны создать общий эмоционально-экспрессивный настрой произведения в силу специфики своего лексического значения, связанного с богатой возможностью варьирования признака.

Таким частотным польским лексемам, как ¡кгошпу, зШЬу, ¡етъ/у, ску^, рокогпу, шНу, в русских переводных текстах нередко соответствуют адъективы с предельно близким звучанием и значением типа скромный, слабый, ленивый, хитрый, покорный, милый. Однако достаточно часто встречаются и такие польские адъективы, которые не имеют в русском языке своих близкозвучных аналогов. Так, определённый интерес вызывают русские переводные соответствия для польской лексемы 1иск,ма1у, совмещающей в своей семантике противоположные значения как с положительной, так и с отрицательной коннотацией: 'отважный, дерзкий, способный на риск' и 'имеющий преувеличенное самомнение, наглый, нахальный'. Для характеристики шведского короля Карла XII Ю.И. Крашевский среди прочих определений использует и прилагательное 1пск,»а1у, а переводчики передают его содержание посредством эквивалентов смелый, удалой (С1877); дерзкий (С 1971). Такие же адекватные соответствия предлагают авторы русских переводов для польского словосочетания 1ыск^>а1а аша10пка, с помощью которого писатель характеризует одну из центральных героинь - Анну Козель. В переводных текстах находим следующие эквиваленты указанного словосочетания: неустрашимая амазонка (С1877), отважная амазонка (С1971). В другом фрагменте романа «Графиня Козель» обнаруживаем такую авторскую характеристику героини: паш1еЫа, епе^сща, 1иск'ма1а. В данном случае переводчики прибегают к разным трактовкам содержания польской лексемы ?,иск'ма1а: страстная, энергичная, смелая (С1877); страстная, энергичная, высокомерная (С1971). Таким образом, переводчики актуализиру-

ют тот или иной коннотативный компонент значения слова в зависимости от определенной оценки описываемого персонажа.

§ 2. «Речевые характеристики» посвящен анализу субстантивных и адъективных лексем, обнаруживаемых в речевых характеристиках героев рассматриваемых романов, то есть таких характеристиках персонажей, которые даются им в диалогической речи других героев.

Среди морфологически производных существительных обращают на себя внимание достаточно частотные в текстах-оригиналах образования на -са. С помощью продуктивного суффикса -са в польском языке регулярно образуются отглагольные субстантивы со значением действующего лица (типа zbawca, pochlebca, wladca).

Особый интерес представляют способы передачи на русский язык такой яркой речевой характеристики одного из главных персонажей романа «Графиня Козель», как drapiezca. Несмотря на то, что в польском языке субстантивные производные на -са со значением лица чаще всего образуются от глагольных основ, существительное drapiezca, обозначающее лицо, имеет адъективную мотивированность: drapiezny 'хищный; свирепый, беспощадный'. С помощью суффикса ^ в польском языке от прилагательного drapiezny образован и другой субстантив — drapieznik 'хищник, хищное животное', - который не выступает в языке при обозначении лица. Лексема drapiezca называет человека беспощадного, который наживается на ограблении кого-то. В качестве синонимов для указанного слова подлинника можно привести такие польские субстантивы на -са с ярко выраженной отрицательной коннотацией, как grabiezca 'грабитель; тот, кто расточает средства, незаконно наживается', lupiezca 'грабитель', которые могут иметь двоякую соотнесённость - либо с глаголами grabid 'грабить', ^к 'насильно забирать имущество, грабить'; либо с существительными grabiez 'грабёж', lupiez устар. 'грабёж'. Не случайно поэтому автор переводного текста 1971 года для словосочетания подлинника mlody drapiezca предложил соответствие молодой разбойник, которое является достаточно адекватным в семантическом плане эквивалентом и образно

характеризует персонажа - шведского короля Карла XII, известного в истории как одного из полководцев, проводивших захватнические и разрушительные войны. В то же время автор переводного варианта 1877 года актуализировал сему 'хищный' при переводе слова drapiezca (возможно, под влиянием однокоренного слова drapieznik 'хищник') и использовал в качестве соответствия субстантив хищник, который в русском языке в результате семантической трансформации может иметь значение 'тот, кто наживается на ограблении кого-нибудь, расхищении чего-нибудь': Яхочу спасти страну и Европу от молодого хищника, который готов разрушать её огнём и мечом (С 1877).

И в текстах-оригиналах, и в русских переводах достаточно широко используются семантически трансформированные субстантивы и адъективы, с помощью которых создаются образные характеристики персонажей. При этом семантическая деривация в сравниваемых славянских языках происходит в одном и том же направлении. Так, в области существительных наиболее частотными типами подобной деривации являются: название человека по каким-то свойствам предметов, по выразительной детали одежды, по наименованиям вымышленных существ, животных и т.д.

В сфере прилагательных-характеристик, встречающихся в диалогической речи персонажей «саксонских романов» и их переводов на русский язык, можно обнаружить польско-русские адъективные паронимы, причём речь идёт о таких межъязыковых коррелятах, которые при близости в фонетическом оформлении лексем характеризуются совершенно различными значениями, что в результате семантической интерференции может привести к переводческим неточностям. Так, польский адъектив milosciwy 'полный любви, милосердия; доброжелательный, сострадательный' характеризуется более широким значением, чем русский пароним милостивый 'расположенный способствовать благополучию других; склонный к милости'. Для словосочетания оригинала pan milosciwy в переводных текстах предлагаются следующие соответствия: он так милостив (С1877); государь мягкосердечный (CJ971). При этом первый переводчик прибегает к дословному переводу, используя русское

близкозвучное соответствие милостивый, что, однако, не отражается на адекватности перевода, поскольку более узкое значение русского прилагательного милостивый как бы «включается» в более широкую семантику польского milosciwy и является одним из элементов его семантической структуры. Заметим, что производные лексемы miloiciwy и милостивый образованы суффиксальным способом от субстантивов — соответственно milosc 'любовь' и милость. Приведённые производящие слова также находятся в своеобразных паронимических отношениях.

Адъективы laskawy - ласковый также являются межъязыковыми паронимами, причём русское соотносительное прилагательное отличается более частным значением В польском языке от существительного taska 'милость' морфологическим путём образуется прилагательное laskawy, имеющее значение 'благосклонный, снисходительный, приветливый, нежный'. В русском языке отсубстантивный дериват ласковый обозначает 'проявляющий ласку, нежность; нежащий'. Для передачи содержания польской лексемы laskawy при переводе используются различные эквиваленты:

pan laskawy - любезный Август (С1877) - человек обходительный (С1971); dobry i laskawy pan - добрый и ласковый государь (С1877) - добрый и милостивый государь (С1971); laskawy pan - хороший государь (С 1877)-ми-лосердный государь (С1917).

В пределах анализируемых русских переводных текстов слова любезный -обходительный - ласковый—милостивый — хороший — милосердный вступают в своеобразные синонимические отношения. Большинство из перечисленных прилагательных являются лишь относительными межъязыковыми синонимами по отношению к адъективу подлинника laskawy. Наиболее адекватными в семантическом плане эквивалентами представляются лексемы милостивый и милосердный.

Своеобразную межъязыковую энантиосемную пару составляют польско-русские лексические корреляты lubiezny — любезный, поскольку адъектив 1и-biezny означает 'сладострастный, развратный, скабрёзный', а соотносительное

близкозвучное прилагательное любезный - 'обходительный, предупредительный, учтивый'. Для передачи на русский язык содержания речевой характеристики героя — piekny jak Apollo, silnyjak Herkules, lubietnyjak Satyr, a straszny jak Jupiter -переводчики используют следующие соответствия:

красив, как Аполлон, силён, как Геркулес, любезен, как Сатир, и грозен, как Юпитер (С1877); красив, как Аполлон, силён, как Геркулес, сладострастен, как Сатир, и грозен, как Юпитер (С1971).

Дословный перевод лексемы оригинала lubiezny с помощью краткого прилагательного любезен не вполне адекватен, поскольку очевидным является расхождение в семантике указанных слов. Фонетическое сходство этих адъективов стало причиной того, что автор русского перевода 1877 года употребил буквальное соответствие. Более поздний переводной вариант, содержащий эквивалент сладострастен, представляется более адекватным в семантическом отношении.

Особое место среди адъективов, характеризующих персонажей в диалогической речи исследуемых текстов, занимают такие лексемы, которые способны в определённых контекстах (прежде всего при ироничном употреблении) развивать противоположные значения в пределах одного и того же слова. Подобные прилагательные относятся к области внутриязыковой эмоционально-оценочной энантиосемии, которая широко представлена в языке художественной литературы, где она служит ярким средством экспрессии и выразительным приемом словесной иносказательности при изображении персонажа. Так, иронию можно обнаружить в речевой характеристике, которую опальный фаворит короля Александр Сулковский даёт своему противнику — министру Генриху Брюлю:

zreczna reka poczciwego, slodkiego, wiernego mojego przyjaciela Bruhla — ловкая рука моего почтенного и верного приятеля Брюля (В 1915) — ловкие руки честнейшего, милейшего и вернейшего моего приятеля Брюля (В 1980).

Приведённые адъективы, обычно выражающие положительную оценку человека, в данном контексте воспринимаются в своём противоположном значе-

нии. При этом автор более позднего переводного текста использовал в качестве соответствий для польских лексем элятивные формы прилагательных, что способствовало усилению эмоционально-экспрессивного содержания указанной характеристики. При помощи субъективно-оценочных слов честнейший, милейший, вернейший характеризуется негативный персонаж романа, при этом данные адъективы изменяют свою окраску с положительной на отрицательную, что и составляет сущность эмоционально-оценочной энантиосемии.

§ 3. «Автохарактеристики» посвящен описанию так называемых автохарактеристик персонажей исследуемых романов, то есть речь идёт о словесных самооценках героев.

Отличительной особенностью большинства автохарактеристик героев «саксонских романов» является отрицательная самооценка персонажей, используемая в целях намеренного самоуничижения. При этом подобные характеристики обнаруживаются в речи героев, являющихся могущественными фигурами при королевском дворе, а потому указанные пейоративные самооценки имплицитно выражают противоположный смысл.

Стремясь к тому, чтобы как можно ближе к тексту оригинала передать содержание уничижительных характеристик героев, переводчики предлагают разнообразные русские соответствия. Так, в тексте романа «Брюль» находим следующую автохарактеристику главного персонажа - всесильного министра Генриха Брюля: Ма malenkiego, ]ак]а, с11в'м1ес?ка. Крашевский использует и прилагательное, и существительное с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Каждый из переводчиков по-своему решает вопрос употребления дими-нутивов в данном случае. Переводчик 1915 года избегает дословного перевода и предлагает нейтральный вариант: для меня, для такого ничтожного человека, теряя при этом в значительной степени экспрессивно-эмоциональное содержание оригинальной фразы. Переводчик 1980 года, наоборот, даёт буквальное соответствие - для человечка столь маленького, как я, - благодаря чему в переводном варианте сохраняются адъективные и субстантивные оценочные формы, адекватные соответствующим формам оригинала, хотя польское та1епк и

русское маленький не являются полными дублетами, так как русский адъектив (в отличие от польского) не воспринимается в современном языке как дериват с субъективной оценкой.

При создании автохарактеристик персонажей в языке исследуемых польских романов и их русских переводов используются такие средства, как эмоционально-экспрессивная лексика, разнообразные сравнения (в том числе содержащие устойчивые сочетания), семантические трансформации, субстантивация. Важную роль играет семантическая деривация, происходящая в одинаковых направлениях как в польском, так и в русском языках. При этом семантическому переосмыслению подвергаются лексемы как с конкретным, так и с обобщённым значением. В анализируемых автохарактеристиках персонажей используются субстантиваты для обозначения лица, причём в переводных текстах отражена грамматическая омонимия прилагательных и существительных (субстантивированных адъективов).

В Заключении излагаются основные выводы по исследованному материалу, обобщаются положения, сделанные в главах диссертации:

В исследуемых произведениях исторического жанра исключительно важной и достаточно частотной является сословно-должностная лексика, которая носит прежде всего терминологический характер и которой в семантическом плане присуща однозначность и нейтральность. Указанный лексический пласт содержит довольно много заимствованных единиц в обоих сравниваемых языках. Именно поэтому содержание таких лексем передаётся в разновременных русских переводах вполне адекватно с помощью иноязычных слов. В то же время некоторые польские субстантивы (типа 811аске1ка, рапек, dworak) обладают дополнительными коннотациями, в связи с чем задача авторов переводов усложняется: необходимо передать на русский язык ту эмоционально-экспрессивную информацию, которую имеют подобные лексемы.

Использование полонизмов, указывающих на сословную принадлежность героя или его должностное положение, в переводных текстах достаточно ограничено вследствие их более узкого семантического объёма по сравнению с ис-

ходными польскими единицами, а потому их употребление носит, как правило, окказиональный и стилистический характер.

Особое место в романах Ю.И. Крашевского занимают субстантивные и адъективные лексемы, ярко характеризующие внутренний мир героев, поскольку для творческой манеры польского писателя характерен специальный интерес к проблемам личности. В связи с этим романист использует разнообразные выразительные языковые средства для создания индивидуальных художественных образов персонажей. Авторы анализируемых русских переводов стремятся к адекватной передаче содержания различных характеристик героев рассматриваемых романов.

Как в авторской речи, так и в речи действующих лиц исследуемых исторических повествований и их разновременных переводов на русский язык обнаруживаются самые разные языковые средства внутренней характеристики человека: эмоционально-экспрессивные лексемы, обладающие допол-нительными коннотациями и различной стилистической маркированностью; разнообразные словообразовательные средства, демонстрирующие параллелизм деривационных систем русского и польского языков; семантическая деривация, происходящая в одних и тех же направлениях в обоих сравниваемых языках; устойчивые сочетания слов; субстантивация; эмоционально-оценочная энантиосемия, выступающая в речи персонажей для имплицитной передачи тех или иных (прежде всего отрицательных) оценок героев и др.

В области польских и русских адъективов наблюдается своеобразное взаимодействие достаточно распространённых форм элятива и суперлятива, проявляющееся в выполнении сходной функции при характеристике тех или иных персонажей.

Проведённый анализ русско-польских субстантивных и адъективных близ-козвучных лексем подтверждает, что задача художественного перевода с родственного славянского языка отличается особой сложностью в силу того, что в словарном составе сопоставляемых языков функционируют общие по происхождению и сходные по звучанию лексемы, различающиеся в большинстве слу-

чаев по своему значению. Появление межъязыковых паронимов связано с такими типичными и закономерными изменениями семантики, происходящими в течение длительного периода существования лексем в сравниваемых славянских языках, как процессы расширения или сужения значений слов. Фонетическое сходство в оформлении подобных лексем может спровоцировать неоправданное наложение семантики слова одного языка на соответствующую лексическую единицу родственного языка. В результате такой лексико-семантической интерференции могут возникнуть переводческие неточности и ошибки.

Анализ русско-польских фонетических коррелятов позволяет выявить не только случаи межъязыковой паронимии, но и обнаружить развитие полярных оттенков в семантике некоторых близкозвучных лексем, относящееся к области межъязыковой энантиосемии. Подобные слова представляют собой своеобразный результат семантического развития одного общеславянского корня в противоположном направлении.

На основе проведённого сопоставления русских переводов с оригинальными польскими текстами можно сделать вывод, что переводные варианты романов Ю.И. Крашевского являются достаточно адекватными по отношению к подлинникам. При этом степень адекватности разновременных переводных текстов различна. Для русского перевода романа «Брюль», выполненного в 1915 году, характерна высокая частотность лексем, содержание которых передано дословно с польского языка. Переводной вариант романа «Брюль» 1980 года отличается от предыдущего большей эмотивностью текста в целом. Разновременные переводные тексты романа «Графиня Козель» отличаются друг от друга, поскольку вариант 1877 года, выполненный под редакцией Н.С. Лескова, представляет собой достаточно свободный художественный перевод.

Некоторые отклонения в анализируемых русских текстах от максимально возможной смысловой точности связаны с задачей переводчиков обеспечить художественность перевода. Данное обстоятельство является причиной возникновения в исследуемых романах большого количества синонимов. Подоб-

ные межъязыковые и межтекстовые синонимы способствуют глубокому раскрытию языковой личности в анализируемых художественных текстах.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Межъязыковая паронимия в разновременных переводах романа Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» на русский язык / Р.Р. Юнусов // Русская и сопоставительная филология - 2004. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2004. - С. 298-304.

2. К вопросу об адекватности переводов исторических художественных текстов с польского на русский язык / Р.Р. Юнусов // Язык и межкультурная коммуникация. Материалы 1-й межвузовской научно-практической конференции 19-20 апреля 2004 г. - СПб.: Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов, 2004. - С. 146-148.

3. Лексико-семантическая интерференция при переводе польских художественных текстов на русский язык (на материале разновременных переводов «саксонских романов» Ю.И. Крашевского) / P.P. Юнусов // Practical and theoretical aspects of language learning/teaching. - Siauliai: Siauliai University, Faculty of Humanities, 2004. - C. 172-177.

4. Лингвистические средства создания внутренних характеристик героев в переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык / Р.Р. Юнусов // Czlowiek. Swiadomosc. Komunikacja. Internet. — Warszawa: Instytut Rusycystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2004. - С 583-591.

5. Социально-должностная лексика в русских переводах романа Ю.И. Крашевского «Брюль» / Р.Р. Юнусов. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2004. -16 с.

6. Лексические средства создания положительных характеристик персонажей в русских переводах «саксонских романов» Ю.И. Крашевского / P.P. Юнусов // Межъязыковая коммуникация. Типология языков. Теория перевода. Материалы 2-й международной конференции. - М.-Казань: Изд-во Мос-ковск. ун-та, 2004. - С. 257-265.

7. Языковые средства создания автохарактеристик персонажей в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык / P.P. Юну-сов // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы. Международная научная конференция, посвященная 200-летию Казанского университета (Казань, 4-6 октября 2004 г.). Труды и материалы. — Казань: Изд-во Ка-занск. ун-та, 2004. - С. 97-98.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии Издательского центра Казанского государственного университета им В.И.Ульянова-Ленина Тираж 100 экз. Заказ 10/106

420008, ул Университетская, 17 тел.31-53-59.92-65-60

»2125t

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Юнусов, Рустем Рауфович

Введение.

Глава 1. Сословно-должностная лексика в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык.

§ 1. Сословная лексика.

§ 2. Должностная лексика.

§ 3. Лексика, связанная с вероисповеданием.

Глава 2. Лексемы, характеризующие внутренний мир человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык.

§ 1. Авторские характеристики.

§ 2. Речевые характеристики.

§ 3. Автохарактеристики.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Юнусов, Рустем Рауфович

Перевод художественного текста с одного языка на другой, как известно, представляет собой один из сложнейших видов интеллектуальной деятельности. В переводе сталкиваются не просто разные языки, но и различные культуры, разные личности и типы мышления, литературы и эпохи, традиции и установки. При переводе с одного языка на другой переводчик имеет дело с немалыми трудностями как лингвистического, так и экстралингвистического характера, а именно: специфичностью семантики языковых единиц, несовпадением «картин мира», создаваемых языками для отражения внеязыковой реальности, а также различиями в самой этой реальности, описываемыми в переводимых текстах. Вот как об этом пишет Ю.Д. Апресян: «Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нём значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян 1995: 38-39].

В современной лингвистике чрезвычайно активно разрабатывается направление, которое связано с характеристикой человека в мире языка. Именно этой теме уделяется большое внимание в лингвистических работах последних лет. Достаточно упомянуть таких известных исследователей, как Ю.Д. Апресян, ЯД. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.В. Колесов, Б.А. Серебренников и др., в работах которых наиболее ярко представлен человек в мире языка, что послужило основой для формирования одного из актуальных и перспективных направлений современных исследований по языку писателей, называемых лингвистическим антропоцентризмом.

Специальный интерес к изучению проблемы человека по данным языка свидетельствует о том, что современная лингвистика становится более «антропологической, предполагающей изучать язык в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» [Серебренников 1988: 12]. В исследованиях указанного направления обращается особое внимание на то, что «язык антропоцентричен: он предназначен для человека, и вся языковая категоризация объектов и явлений внешнего мира ориентирована на человека» [Вежбицкая 1997: 27].

Одной из характерных черт современного языкознания является повышенный интерес лингвистов и к проблемам перевода. «Переводы оказались ценным источником информации о языках, участвующих в процессе перевода. В ходе переводческой деятельности. происходит своеобразный лингвистический эксперимент по коммуникативному приравниванию высказываний и текстов на двух языках. При этом 'обнаруживаются сходства и различия в употреблении единиц и структур каждого из языков для выражения одинаковых функций и описания одинаковых ситуаций. Благодаря этому удаётся обнаружить некоторые особенности структуры и функционирования языка, которые ускользали от внимания при использовании иных методов исследования» [Комиссаров 2002: 27]. Изучение языка переводной литературы способствует развитию лингвистической теории перевода. Многие исследователи (А.В. Фёдоров, В.Н. Комиссаров, Л.С. Бархударов, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцер, B.C. Виноградов и др.) подчёркивают важность анализа языковых особенностей художественных переводных текстов. Между тем, несмотря на постоянный интерес в данной области, язык переводов всё ещё остаётся недостаточно изученным, и прежде всего это касается сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же оригинального произведения, хотя именно исследования такого рода способны предоставить богатейший материал для всестороннего освещения вопросов теории и практики художественного перевода. Кроме того, малоизученной является та часть языкознания, которая на основе исследования языка произведений того или иного писателя в сопоставлении с разновременными переводами текстов этого автора «выстраивает» образ человека, созданный в художественном мире с помощью языковых средств.

Антропоцентричность является одним из ярчайших атрибутов языка художественной литературы, где языковые характеристики личности занимают важное место. Особый интерес в плане языкового изображения человека представляют романы известного польского писателя XIX века Юзефа Игнация Крашевского (1812-1887) «Графиня Козель» (1873) и «Брюль» (1874) и их разновременные переводы на русский язык. Ю.И. Крашевский, автор многочисленых исторических романов, к сожалению, малоизвестен в России. Тематика его произведений чрезвычайно разнообразна. Романист стремился к изображению исторических событий, происходивших в Польше, в их чёткой хронологической последовательности. Крашевский прекрасно знал историю Польши, талантливо отображал в своих произведениях отдельные её этапы и в целях стилизации применял в своих сочинениях самые разнообразные лингвистические средства.

Указанные романы «Брюль» и «Графиня Козель» принадлежат к числу наиболее известных и высокохудожественных сочинений Ю.И. Крашевского и относятся к так называемому «саксонскому циклу». «Саксонскими временами», как известно, польские историки называют длившийся шесть с половиной десятилетий период XVIII века, когда на польском престоле находились избранные шляхтой короли из династии Веттинов, являвшиеся одновременно саксонскими курфюрстами (князьями), - Август П и Август Ш. Именно этому периоду посвящен цикл исторических романов о польско-саксонском прошлом. Центральными фигурами повествования в произведениях «Брюль» и «Графиня Козель» являются реальные исторические лица - «видные политические деятели эпохи -Август II, Сулковский, Брюль, Август Ш, Флемминг, известные полководцы, придворные, фавориты. В основе сюжетной линии - их взаимоотношения, интимные перипетии, интриги, сложный и запутанный клубок жизни двора, где рождаются политические планы, проекты реформ, замыслы войны и мира. Эта яркая многоплановая картина воссоздаётся с психологической тонкостью и впечатляющей глубиной рельефного отображения быта и нравов эпохи, разительных социальных контрастов и исторической специфики образа мыслей героев, над личной жизнью которых тяготеют кулисы большой политики, мораль и идеи века. В их судьбах отражается облик эпохи, в их документально-достоверных действиях и поступках — исторические события, изменения и перевороты, в которых они играют роль соучастников, творцов или послушных марионеток в силу занимаемых ими позиций в социально-политической иерархии государства» [История польской литературы 1968:415-416].

Известно, что польские литературоведы уделяли большое внимание творчеству Ю.И. Крашевского. К сожалению, в отечественном, литературоведении мало интересовались его произведениями как в оригинале, так и в переводах, поэтому каких-либо известных работ российских литературоведов о творчестве Крашевского практически нет. В связи с этим представляется чрезвычайно важным тот факт, что выдающийся лингвист, основатель Казанской лингвистической школы, И.А. Бодуэн-де-Куртенэ был редактором одного из собраний сочинений польского романиста и очень высоко оценивал достоинства его произведений, в том числе «саксонских романов», обращая особое внимание на яркие авторские характеристики основных персонажей этих романов. «История в саксонской беллетристике Крашевского, — писал Бодуэн, - составляет более чем где-либо лишь легко намеченный фон для индивидуальных переживаний героев и героинь, .„вся эта весьма популярная серия. написана очень живо и пластично и полна мастерских характеристик действующих лиц. Действие в этих повестях происходит попеременно то в Польше, то в Саксонии, и действующими лицами являются и поляки, и саксонцы» [Бодуэн-де-Куртенэ 1915: 26].

Высокая оценка языковых особенностей «саксонского цикла» произведений Ю.И. Крашевского, данная Бодуэном-де-Куртенэ, определяет актуальность их изучения как в польском, так и в русском языкознании, и прежде всего в плане сопоставительного анализа. При этом чрезвычайно важным представляется наблюдение над языком разновременных переводов романов «Брюль» и «Графиня Козель» на русский язык. Рассматривая особенности этих разновременных переводов с лингвистической точки зрения, необходимо обратить внимание на те языковые средства, с помощью которых создаются яркие и образные характеристики основных действующих лиц романов.

Нам известны два перевода романа «Брюль» на русский язык: первый представлен в собрании сочинений Ю.И. Крашевского под редакцией И.И. Ясинского (М. Белинского) (1915г.), а второй — осуществлён С. Тонконоговой в 1980 году. Авторы этих переводов мало известны русскому читателю. Однако их стремление как можно более адекватно и высокохудожественно передать в своих текстах все тонкости авторских характеристик, которыми сам Крашевский наделяет своих персонажей, не вызывает сомнения.

С момента своего появления роман «Графиня Козель» стал чрезвычайно популярным и читаемым в Польше. Данное сочинение несколько раз переиздавалось в самой Польше, а также за её пределами в переводах на различные языки. В 1877 году в Петербурге был осуществлён первый перевод этого романа на иностранный язык, которым стал именно русский. Роман Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» в русском варианте имел название «Фаворитки короля Августа II» и, что особенно важно, был переведён под редакцией известного русского писателя Николая Лескова. Только спустя сто лет, в 1971 году, в Москве появился второй перевод романа «Графиня Козель» на русский язык, выполненный малоизвестным, но талантливым переводчиком Е. Живовой.

Собрание сочинений Ю.И. Крашевского под редакцией И.И. Ясинского (М. Белинского) предваряет предисловие, написанное одним из переводчиков произведений польского романиста, библиофилом и библиографом П.В. Быковым, который считал Крашевского самым популярным польским писателем в России начала XX века (после Адама Мицкевича). Как отмечает Д.С. Прокофьева, «заявив о том, что не знать Крашевского - значит не знать целой эпохи в польской литературе, Быков обещает на страницах журнала «Новый русский базар» бесплатно разослать всем подписчикам роман Крашевского «Графиня Козель» в переводе известного русского писателя Н.С. Лескова» [Прокофьева 1963: 533].

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что переводной вариант романа «Графиня Козель», выполненный под редакцией Николая Лескова, представляет собой достаточно свободный художественный перевод, отличающийся в некоторой степени от подлинника. Как отмечает один из современных исследователей, «перевод «Графини Козель» — один из самых ярких эпизодов в многолетней истории обращений Лескова к польской литературе. Изучение перевода способно дать новый материал для постижения творческой индивидуальности создателя «Левши». Сопоставление перевода с оригиналом выявляет значительные отклонения от подлинника, анализ которых обнаруживает, что роман Крашевского был последовательно и целенаправленно переработан» [Лавринец 1991: 101].

В целом указанные разновременные переводы на русский язык являются высокохудожественными и одновременно достаточно адекватными по отношению к оригинальным польским текстам. Авторы переводов стремятся к подбору наиболее точных эквивалентов для передачи тех языковых средств, которые использовал в своих романах Ю.И. Крашевский. Сам польский романист внимательно относился к проблемам перевода славянских литератур: «Чехи переводят русские и польские сочинения, мы -чехов, и взаимно обращаем взгляд друг на друга с братской заботливостью, интересуемся прогрессом без зависти, без соперничества, работаем как бы ради общей пользы, ведь мы все славяне и все пишем по-славянски, хотя один на русском, второй — на польском, третий — на чешском языке» [Kraszewski 1841].

Как известно, русский и польский языки являются родственными. В их словарном составе много общих лексем, в том числе характеризующих человека. Эти лексемы могут быть общеславянскими по происхождению, а потому иметь одинаковое фонетическое, грамматическое и словообразовательное оформление и т.д. Задача переводчика состоит не в простом дублировании лексем, которые использует Крашевский для характеристики героев, а в представлении их русскому читателю при максимальном сохранении лексического фона подобных слов, связанных с польской действительностью. В то же время переводчики стремятся сделать их предельно понятными для русского читателя. Задача, перевода с родственного языка (в данном случае с польского на русский) является, как известно, более сложной, чем перевода с неродственного языка, в силу фонетического сходства в оформлении отдельных лексем и провокационного наложения семантики польского слова на соответствующую близкозвучную русскую лексему, что в результате подобной лексико-семантической интерференции может привести к переводческим неточностям и ошибкам.

Из всего лексического состава анализируемых текстов (как польских подлинников, так и их русских переводов) нами выделены для анализа имена существительные и прилагательные, называющие лицо с точки зрения его социального статуса в обществе, а также характеризующие внутренний мир человека. Данному лексическому пласту отводится особая роль в романах

Ю.И. Крашевского, поскольку проблема личности занимает специальное место в его творчестве, характерной чертой которого является персоноцентризм. Как известно, такие именные части речи, как субстантивы и адъективы, обладают такой богатой и «эластичной» семантикой, с помощью которой они способны наиболее ярко и красочно характеризовать человека.

Всё вышесказанное, таким образом, определяет актуальность нашего исследования.

Целью исследования является определение своеобразия словоупотребления имён существительных и прилагательных, которые служат для характеристики лица (его сословно-должностного положения и внутренних качеств) в анализируемых текстах. В соответствии с целью нами поставлены следующие практические задачи:

1. Изучение степени адекватности указанных русских лексем, характеризующих человека и соответствующих польским словам.

2. Описание различных вариантов переводческих соответствий.

3. Характеристика исследуемых субстантивов и адъективов с точки зрения их словообразовательной структуры; определение словообразовательных отношений между русско-польскими коррелятами.

4. Выявление случаев лексической синонимии в сопоставляемых текстах.

5. Объяснение причин семантических расхождений слов-характеристик в подлиннике и в переводе.

6. Изучение форм эмоционально-экспрессивных характеристик лица, представленных в анализируемых текстах.

7. Выявление случаев межъязыковой паронимии (и энантиосемии) в сравниваемых текстах.

Научно-методическую основу данной диссертационной работы составляют труды, освещающие вопросы семантики, словообразования, стилистики русского языка. К ним относятся работы Э.А. Б ал алы кино й, В.В. Виноградова, В.М. Маркова, Д.Н. Шмелёва, Е.А. Земской, Ш. Балли, Ю.Д. Апресяна, Г.Н. Скляревской, О С. Ахмановой и др.

Важным теоретическим материалом послужили труды Н. Д. Арутюновой, В.В. Колесова, А. Вежбицкой, Б.А. Серебренникова, в которых уделяется особое внимание проблемам языковой личности, изучения человека по данным языка.

Полезным теоретическим материалом явились статьи учёных-лингвистов, кандидатские диссертации, а также авторефераты диссертаций, разрабатывающие проблемы языка переводной литературы и прежде всего языковых особенностей разновременных переводов. В этом отношении важны работы Э.А. Балалыкиной, Э.С. Максудовой, А. Шариповой, Т.В. Марковой, Т.Ф. Ворониной, И.А. Долгова, JI.E. Кругликовой, JI.А. Лавровой, А. А. Космач и др.

Дополнительную информацию для данного исследования предоставили работы литературоведческого характера. К сожалению, в целом творчество Ю.И. Крашевского мало изучено в отечественном литературоведении. Практически отсутствуют работы, посвященные языку писателя и анализу языка разновременных переводов произведений польского романиста.

Чрезвычайно важной для анализа переводных текстов, проведённого в данном исследовании, является литература, посвященная вопросам теории перевода. Это в первую очередь работы А.В. Фёдорова, В.Н. Комиссарова, Л.С. Бархударова, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцера, B.C. Виноградова и др. Обращает на себя внимание незначительная разработанность в отечественном языкознании теоретических вопросов, касающихся проблем художественного перевода с родственных славянских языков.

Полезным теоретическим материалом послужили работы, связанные с сопоставительным аспектом изучения языков. К их числу относятся труды Э. Бенвениста, А. Мейе, С.Б. Бернпггейна, В.Г. Гака, Э.А. Макаева, Н.И. Толстого, А.В. Десницкой и др. Ценную информацию предоставили различные сборники лингвистических статей, посвященных грамматическим, семантическим, словообразовательным аспектам сравнительного изучения славянских языков.

Источники исследования. Основным материалом исследования послужили оригинальные тексты романов Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» и «Брюль», а также по два разновременных перевода каждого из указанных произведений на русский язык, выполненных в конце XIX -начале XX века и в конце XX века.

К исследованию привлекались различные разножанровые и разновременные словари русской и польской лексики: толковые, терминологические, переводные (польско-русские, русско-польские), специальные (фразеологические, словари синонимов, словари иностранных слов и проч.). По'мере необходимости использовались исторические и этимологические словари русского и польского языков. Все толкования значений исследуемых в работе лексем представлены по данным словарей, указанных в списке в конце диссертации.

Объектом исследования являются имена существительные и прилагательные, характеризующие лицо (с точки зрения социального статуса человека в обществе и его личных, внутренних качеств) в указанных романах Ю.И. Крашевского и их разновременных переводах на русский язык. При этом предлагаются самые разные подходы к характеристике избранных для анализа лексем: семантический, словообразовательный, синтаксический (по мере необходимости) и др., позволяющие наиболее ярко представить моменты сходства и различия на материале сопоставляемых языков в художественном тексте.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она вносит определённый вклад в разработку основных положений теории перевода с родственных славянских языков. В исследовании рассматриваются способы достижения переводческой экви валентности при переводе с польского языка на русский с учётом возможной лексико-семантической интерференции. При этом анализируются случаи нарушений эквивалентности, связанные с межъязыковой паронимией. Проведённое исследование может послужить дальнейшей разработке вопросов сопоставительного анализа разновременных переводов одного и того же классического художественного текста. В сравнительном аспекте исследуются основные направления семантических трансформаций субстантивов-характеристик лица в польском и русском языках.

Научная новизна данной диссертационной работы заключается в том, что впервые язык разновременных русских переводов «саксонских романов» Ю.И. Крашевского стал объектом специального лингвистического исследования. В частности, новым является сопоставительный анализ польско-русских субстантивных и адъективных лексем, характеризующих человека и служащих для раскрытия языковой личности в художественном тексте.

Практическая ценность предлагаемой работы связана с возможностью привлечения материала в вузовских курсах по теории и практике перевода с родственных языков, по сопоставительной лексикологии (семасиологии) и сопоставительному словообразованию русского и польского языков, в спецкурсе по лингвистическому анализу художественного текста. Результаты исследования могут найти применение в практике художественного перевода с польского языка на русский. Кроме того, они могут быть полезны при изучении языка Ю.И. Крашевского, а также в лексикографической практике.

Методы исследования. Основным методом исследования является сравнительно-типологический, используемый при сопоставлении языковых фактов родственных языковых систем. Кроме того, .сопоставлялись не только разные переводные тексты с общим оригиналом, но также и разновременные переводы друг с другом.

В работе над материалом при описании выделенных путём сплошной выборки лексических единиц, особенностей их семантики и словообразовательной структуры был применён описательный метод.

Контекстуальный метод был использован для определения особенностей функционирования исследуемых лексем в польских текстах и русских переводах.

Метод компонентного анализа применялся по мере необходимости для выявления коннотативных элементов анализируемых языковых единиц.

Контрастивный метод способствовал определению структурно-семантических различий исследуемых субстантивов и адъективов в польском и русском языках.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на межвузовской научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербург, 19-20 апреля 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Русский язык в языковом и культурном пространстве Европы и мира» (Польша, Варшава, 6-9 мая 2004 г.), 2-ой международной научной конференции «Межъязыковая коммуникация. Типология языков. Теория перевода» (Казань, 21 мая 2004 г.), международной научной конференции «Теория и практика обучения/изучения языков» (Литва, Шауляй, 28-29 мая 2004 г.), международной научной конференции «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 4-6 октября 2004 г.). Результаты исследования обсуждались в Институте славистики Лундского университета (Швеция, Лунд, март 2003 г.). Диссертация обсуждалась на кафедре современного русского языка КГУ.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функциональные особенности имен, характеризующих человека, в разновременных переводах романов Ю.И. Крашевского на русский язык"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведённого исследования имён существительных и прилагательных, служащих для определения социального положения героев в обществе и характеристики внутренних качеств персонажей, в романах Ю.И. Крашевского «Брюль» и «Графиня Козель» и их разновременных переводах на русский язык можно сделать следующие выводы:

В исследуемых произведениях исторического жанра исключительно важной и достаточно частотной является сословно-должностная лексика, которая носит прежде всего терминологический характер и которой в семантическом плане присуща однозначность и нейтральность. Указанный лексический пласт содержит довольно много заимствованных единиц в обоих сравниваемых языках. Именно поэтому содержание таких: лексем передаётся в разновременных русских переводах вполне адекватно с помощью иноязычных слов. В то же время некоторые польские субстантивы (типа szlachetka, рапек, dworak), имеющие славянское происхождение и указывающие на позицию того или иного персонажа в общественной иерархии, обладают дополнительными коннотациями, в связи с чем задача авторов переводов усложняется: необходимо передать на русский язык ту эмоционально-экспрессивную информацию, которую имеют лексемы, характеризующиеся терминологичностью.

Использование полонизмов, указывающих на сословную принадлежность героя или его должностное положение, в переводных текстах достаточно ограничено вследствие того, что подобные полонизмы обладают в русском языке более узким семантическим объёмом, чем соответствующие им лексические единицы в польском языке. Однако окказиональное употребление таких полонизмов в русских переводах способствует воссозданию национального колорита подлинника.

Особое место в «саксонских романах» Ю.И. Крашевского отводится субстантивным и адъективным лексемам, ярко характеризующим внутренний мир героев, поскольку для творческой манеры польского писателя характерен персоноцентризм, то есть специальный интерес к проблемам личности. В связи с этим романист использует разнообразные выразительные языковые средства для создания индивидуальных художественных образов персонажей, прототипами которых явились реальные исторические лица, имевшие непосредственное отношение к польско-саксонскому прошлому. Авторы анализируемых русских переводов стремятся к адекватной передаче содержания различных характеристик героев рассматриваемых романов.

Как в авторской речи, так и в речи действующих лиц исследуемых оригинальных исторических повествований и их разновременных переводов на русский язык обнаруживаются самые разные языковые средства внутренней характеристики человека: эмоционально-экспрессивные лексемы, обладающие дополнительными (положительными или пейоративными) коннотациями и различной стилистической маркированностью; разнообразные словообразовательные средства, демонстрирующие параллелизм деривационных систем русского и польского языков; семантическая деривация, происходящая в одних и тех же направлениях в обоих сравниваемых языках; устойчивые сочетания слов; субстантивация; эмоционально-оценочная энантиосемия, выступающая в речи персонажей для имплицитной передачи тех или иных (прежде всего отрицательных) оценок героев и др.

В области польских и русских адъективов наблюдается своеобразное взаимодействие достаточно распространённых форм элятива и суперлятива, проявляющееся в выполнении сходной функции (передача значения высшей степени качества) при характеристике тех или иных персонажей.

Как подтверждает проведённый анализ русско-польских субстантивных и адъективных близкозвучных лексем, задача художественного перевода с родственного славянского языка отличается особой сложностью в силу того, что в словарном составе сопоставляемых языков функционируют общие по происхождению и сходные по звучанию лексемы, которые в большинстве случаев различаются по своему значению. Появление межъязыковых паронимов связано с такими типичными и закономерными изменениями семантики слов, происходящими в течение длительного периода существования лексем в сравниваемых славянских языках, как процессы расширения или сужения значений слов. Фонетическое сходство в оформлении подобных лексем может спровоцировать неоправданное наложение семантики слова одного языка на соответствующую лексическую единицу другого родственного языка. В результате такой лексико-семантической интерференции могут возникнуть переводческие неточности и ошибки.

Анализ русско-польских фонетических коррелятов позволяет выявить не только случаи межъязыковой пароним ии, но и обнаружить развитие полярных оттенков в семантике некоторых близкозвучных лексем, что свидетельствует о межъязыковой энантиосемии. Подобные слова представляют собой своеобразный результат семантического развития общеславянских корней в противоположных направлениях.

На основе проведённого сопоставления русских переводов с оригинальными польскими текстами можно сделать вывод, что переводные варианты романов Ю.И. Крашевского являются достаточно адекватными по отношению к подлинникам. При этом степень адекватности разновременных переводных текстов различна. Для русского перевода романа «Брюль», выполненного в 1915 году, характерна высокая частотность лексем, содержание которых передано дословно с польского языка. Переводной вариант романа «Брюль» 1980 года отличается от предыдущего большей эмотивностью текста в целом. Как уже отмечалось, разновременные переводные тексты романа «Графиня Козель» отличаются друг от друга, поскольку вариант 1877 года, выполненный под редакцией Н.С. Лескова, представляет собой достаточно свободный художественный перевод.

Некоторые отклонения в анализируемых русских текстах от максимально возможной смысловой точности связаны с задачей переводчиков обеспечить художественность перевода. Данное обстоятельство является причиной возникновения в исследуемых романах большого количества синонимов. Подобные межъязыковые (как полные, так и относительные) и межтекстовые синонимы способствуют глубокому раскрытию языковой личности в анализируемых художественных текстах.

Список научной литературыЮнусов, Рустем Рауфович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Крашевский Ю.И. Фаворитки короля Августа Н: В 2 т. / Перевод под ред. Н С. Лескова. СПб.: Изд-во Скарятина, 1877. - Т. 1. - 330 с. - Т. 2. - 230 с. Крашевский Ю.И. Графиня Козель / Перевод Е. Живовой. - М.: Художественная литература, 1971. — 335 с.

2. Kraszewski J.I. Bruhl. Opowiadanie historyczne / J.I. Kraszewski. — Warszawa: Gebethner i Wolff, 1912. 383 s.

3. Крашевский Ю.И. Граф Брюль / Перевод под ред. И.И Ясинского (М. Белинского) // Ю.И. Крашевский. Собрание сочинений: В 30 т. — СПб.: Изд-во «Сойкин», 1915. Т. 23. - 160 с. - Т. 24. - 161 с.

4. Крашевский Ю.И. Брюль / Перевод С. Тонконоговой. М.: Художественная литература, 1980. - 320 с.1. БИБЛИОГРАФИЯ

5. Акуленко В.В. О «ложных друзьях переводчика» / В.В. Акуленко // Англорусский и русско-английский словарь «ложных друзей переводчика». — М.: Советская энциклопедия, 1969. С. 371-372.

6. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. М: Наука, 1974. - 368 с.

7. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. — 1995. № 1. - С. 36-38. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. — М.: Языки русской культуры, 1999. - 895 с.

8. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии / О.С. Ахманова. — М.: Наука, 1957. 297 с.

9. Байрамова Л.К. Введение в контрастивную лингвистику / Л.К. Байрамова. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1994. 105 с.

10. Балалыкина Э.А. Современный русский язык. Морфология. Часть 1 / Э.А. Балалыкина. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2003. 172 с.

11. Барлас Л.Г. Об отношении стилистической окраски и эмоциональных оттенков слова к его лексическому значению / Л.Г. Барлас // Вопросы лексики и фразеологии современного русского языка. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1968. —с. 146-153.

12. Бархударов Л.С. Язык и перевод. Вопросы общей и частной теории переводов / Л.С Бархударов. М.: Международные отношения, 1975. - 239 с. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин., - М.: Искусство, 1979. - 423 с.

13. Белоусова А-С. Русские имена существительные со значением лица (лексический состав и вопросы его словарного описания) / А.С. Белоусова // Вопросы языкознания. — 1981. № 3. — С. 71-84.

14. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974. -447с.

15. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков / С.Б. Бернпггейн. — М.; Наука, 1974. 378 с.

16. Брагина А.А. Синонимы в литературном языке / А.А. Братина. — М.: Наука, 1986. 128 с.

17. Булдакова М.Н. Современный русский язык. Лексикология / М.Н. Булдакова, Т.Н. Фомина. Ижевск: Изд-во Удмуртск. ун-та, 1997. - 146 с. Будагов Р.А. История слов в истории общества / Р.А. Будагов. — М.: Наука, 1971.-265 с.

18. Будагов Р.А. Человек и его язык / Р.А. Будагов. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. 429 с.

19. Будагов Р.А. Писатели о языке и язык писателей / Р.А. Будагов. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.-280 с.

20. Будагов Р.А. Сходства и несходства между родственными языками: Романский лингвистический материал / Р.А. Будагов. М.: Наука, 1985. — 272 с.

21. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика: Учеб. Пособие / Л.М. Васильев. М.: Высшая школа, 1990. - 175 с.

22. Верещагин Е.М. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1980. - 320 с.

23. Верещагин Е.М. Язык и культура / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1990. - 246 с.

24. Винарская E.II. Выразительные средства текста / Е.Н. Винарская. М.: Высшая школа, 1989. - 134 с:

25. Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1975. - 340 с.

26. Виноградов В.В. О языке художественной литературы / В.В. Виноградов. — М.: Наука, 1959.-617 с.

27. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1981. - 320 с.

28. Вишнякова О.В. Русский язык: Практикум по паронимии. Учебное пособие/ О.В. Вишнякова. М: Высшая школа, 1990. - 158 с.

29. Влахов С. Непереводимое в переводе / С. Влахов, С. Флорин. М.: Высшая школа, 1986. - 416 с.

30. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. — М.: Наука, 1985.-228 с.

31. Воронина Т.Ф. Сем анти ко-стил истические трансформации имён существительных со значением лица: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.Ф. Воронина; Моск. гос. ун-т. М., 1995. - 19 с.

32. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного / Г.-Г. Гадамер. — М.: Искусство, 1991. -367 с.

33. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология / В.Г. Гак. — М.: Международные отношения, 1977. -264 с.

34. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков / В.Г. Гак: М . Просвещение, 1989: - 288 с:

35. Гачев Г. Д. Национальные образы мира / Г.Д. Гачев. — М: Академия, 1998. -430 с.

36. Гурски Р. Ю.И. Крашевский и славянство / Р. Гурски // Славяноведение. — 1993. -№ 6. -С. 67-75.

37. Данилова 3.11- Из наблюдений над семантическим словообразованием имён прилагательных / З.П. Данилова // Учебные материалы по проблеме синонимии. Часть 2. Омск, 1982. - С. 23-25.

38. Данилова З.П. Некоторые виды словообразовательной мотивации при семантическом словообразовании / З.П. Данилова // Русское, сравнительное и сопоставительное словообразование. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1986. С. 35-40.

39. Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы её описания / П.Н. Денисов. М.: Русский язык, 1993. - 253 с.

40. Десницкая А.В. Вопросы изучения родства индоевропейских языков / А.В. Десницкая. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - 332 с.

41. Десницкая А. В. Сравнительное языкознание и история языков / А.В. Десницкая. Л.: Наука, 1984. - 351 с.

42. Земская Е.А. История прилагательных, обозначающих степень признака, в русском литературном^ языке нового времени / Е.А. Земская // Образование новой стилистики русского языка в пушкинскую эпоху. М.: Наука, 1964. — С 334-371.

43. Земская Е.А. Словообразование как деятельность / Е.А. Земская. М.: Наука, 1992.-221 с.

44. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987.-261 с.

45. Кожина М.Н. Стилистика русского языка / М.Н. Кожина. М.: Просвещение, 1983.-223 с.

46. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси / В.В. Колесов. JL: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. -312 с.

47. Колесов 13.В, Жизнь происходит от слова. / В.В. Колесов. СПб.: Златоуст, 1999.-368 с.

48. Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода / В.Н. Комиссаров. М.: Международные отношения, 1980. — 168 с.I

49. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. Учебное пособие / В.Н. Комиссаров. М.: Изд-во «ЭТС», 2002. - 424 с.

50. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты) / В.Н. Комиссаров. М.: Высшая школа, 1990. - 252 с.

51. Комлев 11.Г. Компоненты содержательной структуры слова / Н.Г. Комлев. -М.: УРСС, 2003. 193 с.

52. Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русском языке / Л.П. Крысин. М.: Наука, 1968. - 208 с.

53. Кудрявцева В.А. Соотношение явных и скрытых значений в семантике производного слова: на материале наименований лиц / В.А. Кудрявцева. -Алма-Ата, 1991. 148 с.

54. Лавринец П.М. Роман Ю.И. Крашевского «Графиня Козель» в переводе Н.С. Лескова / П.М. Лавринец // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1991. - № 1. - С. 101-107.

55. Лаврова Л.А. Лексические средства презентации духовного мира персонажа: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.А. Лаврова; Санкт-Петербургский гос. ун-т. СПб., 1999. —19 с.

56. Лилова А. Введение в общую теорию перевода / А. Лилова. — М.: Высшая школа, 1985. 256 с.

57. Лопатин В.В. Адъективизация причастий в её отношении к словообразованию / В.В. Лопатин // Вопросы языкознания. 1966. - № 5. -С. 24-26.

58. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 2001. - 704 с.

59. Лукин М.Ф. Переход причастий в существительные / М.Ф. Лукин // Русский язык в школе. 1987. - № 4. - С. 18-20.

60. Макаев Э.А. Общая теория сравнительного языкознания / Э.А. Макаев. — М.: Наука, 1977. -205 с.

61. Максимов В.И. Суффиксальное словообразование имён существительных в русском языке / В.И. Максимов. Л.: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1975.-224 с.

62. Марков В.М. О семантическом способе образования слов / В.М. Марков // Русское семантическое словообразование. Ижевск: Изд-во Удмуртского унта, 1984.-С. 3-13.

63. Маркова Э.В. Производные от зоонимов в русском языке. Взаимодействие морфемного и семантического способов словообразования / Э.В. Маркова // Деривация и номинация в русском языке: Межуровневое и внутриуровневое взаимодействие. Омск, 1990. — С. 61-66.

64. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие / В.А. Маслова. -Минск, 2004. 256 с.

65. Маслова В.А. Лингвокультурология / В.А. Маслова. — М.; Академия, 2001. -208 с.

66. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков / А. Мейе. М.-Л.: Сопэкгиз, 1938. - 511 с.

67. Мигирина М.И. Типы номинаций для обозначения статусов лица в современном русском языке / М.И. Мигирина. — Кишинёв, 1980. 91 с. Мокгиенко В.М. Славянская фразеология / В.М. Мокиенко. - М: Высшая школа, 1989.-219 с.

68. Морозова О. Ю.И. Крашевский и его роман «Брюль» / О. Морозова // Ю.И. Крашевский. Брюль. Пер. с польского. — М.; Художественная литература, 1980.-С. 3-16.

69. Польско-русские литературные связи. М.: Наука, 1970. — 498 с. Попович А. Проблемы художественного перевода / А. Попович. — М.: Высшая школа, 1980. - 199 с.

70. Прокофьева Д.С. Отклики русской общественности на творчество Ю.И. Крашевского / Д.С. Прокофьева // Известия АН СССР. Серия лит-ры и языка. Т22, выпуск 6. 1963. - С. 532-535.

71. Рецкер Я. И. Задачи сопоставительного анализа переводов / Я.И. Рецкер // Теория и критика перевода. JL: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1962. — С. 42-53.

72. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика / Я.И. Рецкер — М.: Международные отношения, 1974. — 216 с.

73. Ройзензон Л.И. Лекции по общей и русской фразеологии: Учебное пособие / Л.И. Ройзензон. Самарканд, 1973. — 223 с.

74. Розина Р.И. Человек и личность в языке / Р.И. Розина // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 52-56. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи / Э. Сепир. — М.-Л.; Красный пролетарий, 1934. - 223 с.

75. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке / Б. А. Серебренников. М.: Наука, 1988. - 212 с.

76. Скляревская Г.Н. Языковая метафора как категория лексикологии / Г.Н. Скляревская // Языковые категории в лексикологии и синтаксисе: межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1991. - С. 23 -35.

77. Соколов О.М. Энантиосемия в кругу смежных явлений / О.М. Соколов // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1980. - № 6. — С. 40-41.

78. Соколовская Ж.П. «Картина мира» в значениях слов. «Семантические фантазии» или «катехизис семантики»? / Ж.П. Соколовская. — Симферополь: Таврия, 1993.-231 с.

79. Сопоставительное изучение лексики и грамматики германских, романских и славянских языков. Сборник статей. — Киев: УМКВО, 1989. — 170 с. Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. — М.: Наука, 1987.-271 с.

80. Сопоставительное исследование русского и украинского языков: Лексика и фразеология (синхронический и диахронический аспект). — Киев: Наук, думка, 1991.-381 с.

81. Сопоставительно-семантическое исследование германских и славянских языков. Куйбышев: КГПИ, 1985. - 148 с.

82. Сопоставительная лингвистика и методика преподавания славянских языков. Сборник статей. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. - 86 с. Степанов Ю.С. Имена. Предикат. Предложения: Семасиологическая грамматика / Ю.С. Степанов. - М.: Наука, 1981. - 360 с.

83. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования/ Ю.С. Степанов. М.: Академ, проект, 2001. - 990 с.

84. Степанов Ю.С. Язык. Литература. Поэтика / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1988.-213 с.

85. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия. М.: Наука, 1986. - 142 с.

86. Толстой Н.И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии/ Н.И. Толстой // Славянское языкознание. 1968. — VI. - С. 4550.

87. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочная лексика в антропоцентрическом аспекте: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.А. Трипольская; Санкт-Петербургский гос. ун-т. СПб., 1999. - 20 с.

88. Трубачёв O.HL История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя / О.Н. Трубачёв. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. -212 с.

89. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы её описания / И.С. Улуханов. — М.: Наука, 1977. 256 с. Фёдоров А.В. Введение в теорию перевода / А.В. Фёдоров. - М.: Изд-во литры на иностранных языках, 1953. - 335 с.

90. Фёдоров А.В. Искусство перевода и жизнь литературы: Очерки / А.В. Фёдоров. Л.: Сов. писатель, 1983. - 352 с.

91. Фёдоров А.В. Основы общей теории перевода (лингвистический очерк) / А.В. Фёдоров. М.: Высшая школа, 1983. — 303 с.

92. Фёдоров А.В. Очерки общей и сопоставительной стилистики / А.В. Фёдоров. М.: Высшая школа, 1971. - 195 с.

93. Фукс Э. История нравов. Галантный век / Э. Фукс. М.: Республика, 1994. — 480 с.

94. Харченко В.К. Переносные значения слова / В.К. Харченко. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. - 195 с.

95. Харченко В.К. Функции метафоры. Учебное пособие / В.К. Харченко. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1992. 86 с.

96. Швейцер А.Д. Теория перевода. Статус, проблемы, аспекты / А.Д. Швейцер.- М.: Наука, 1988. 214 с.

97. Ш игу ров В. В. Переходные явления в области частей речи: Учебное пособие/ В.В. Шигуров. Саранск: Изд-во Саранского ун-та, 1988. - 88 с. Шмелёв Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н. Шмелёв. -М.: Наука, 1973. - 280 с.

98. Шмелёв Д.Н. Современный русский язык. Лексика / Д.Н. Шмелёв. — М.: Просвещение, 1977.-335 с.

99. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных: на материале современного русского языка / А.Н. Шрамм. — Л.: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1979. 134 с.

100. Bell R. Translation and translating: theory and practice / R. Bell. — London: Longman, 1991.-298 p.

101. Between languages and cultures: translation and cross-cultural texts. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1995. - 359 p.

102. Campbell S. Translation into the second language / S. Campbell. London: Longman, 1998. - 208 p.

103. Dybkowska A. Polskie dzieje od czasow najdawniejszych do wspolczesnosci / A. Dybkowska, J. Zaiyn, M. Zaryn. Warszawa: PWN, 1994. - 380 s.

104. Grosbart Z. Teoretyczne problemy przekladu literackiego w ramach j^zykow bliskopokrewnych / Z. Grosbart. — Lodz, 1984. 56 s.

105. Gutt E.-A. Translation and relevance: cognition and context / E.-A. Gutt. -Oxford: Basil Blackwell, 1991. 222 p.

106. Jodlowski S. Studia nad cz^sciami mowy / S. Jodlowski. Warszawa: PWN, 1971.-143 s.

107. Klemensiewicz Z. Podstawowe wiadomosci z gramatyki j^zyka polskiego / Z. Klemensiewicz. Warszawa: PWN, 1984. - 320 s.1.terature in translation: from cultural transference to metonymic displacement. -London: Sangam Books, 1988. 240 p.

108. Monko-Chotkowska J. Budowa slowotworcza rzeczownikow / J. Moriko-Chotkowska. Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk, 1977. — 136 s. Pihan A. Poglqdy J.I. Kraszewskiego na j?zyk a jego praktyka pisarska / A. Pihan. - Poznan, 1991. - 23 s.

109. Pihan A. Studia о j?zyku J.I. Kraszewskiego. Slowotworstwo i leksyka drugiego okresu tworczosci / A. Pihan. — Poznan, 1991. — 42 s.

110. Polski Slownik Biograficzny. T. 3. Krakow: Polska Akademia Umiej?tnosci, 1937.

111. Theories of translation. Chicago: University of Chicago Press, 1992. - 254 p. Translation as social action: Russian and Bulgarian perspectives. - London: Routledge, 1993. - 132 p.1. СЛОВАРИ

112. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка / З.Е. Александрова.-М.: Советская энциклопедия, 1968. 600 с.

113. Гессен Д. Большой польско-русский словарь: В 2 т. / Д. Гессен, Р. Стыпула. -М.-Варшава: Русский язык, Wiedza Powszechna, 1980.

114. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П. Крысин. — М.: Русский язык, 2000. 856 с.

115. Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.

116. Лопатин В.В. Русский толковый словарь / В.В. Лопатин, Л.Е. Лопатина. -М.: Русский язык, 2001. 878 с.

117. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов; Н.Ю. Шведова. М.: Азбуковник, 1998. — 994 с.

118. Словарь русского литературного языка: В 17 т. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.

119. Современный словарь иностранных слов. — М.: Русский язык, 1992. — 741 с. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: ОГИЗ, 1935-1940.

120. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. / М. Фасмер. -М.: Прогресс, 1986-1987.

121. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. / П.Я. Черных. М.: Русский язык, 1994.

122. Maly stownik j^zyka polskiego / Pod red. S. Skorupki, H. Auderskiej, Z. Lempickiej. Warszawa: Polskie Wydawnictwo Naukowe, 1974. - 1035 s. Slownik j^zyka polskiego: Z 4 t. - Warszawa: Polskie Wydawnictwo Naukowe, 1979.

123. СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ

124. В1915 — роман «Граф Брюль» (перевод с польского 1915г.) В1980 — роман «Брюль» (перевод с польского 1980 г.) С1877 — роман «Фаворитки короля Августа II» (перевод с польского 1877 С1971 роман «Графиня Козель» (перевод с польского 1971 г.)