автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Генезис поэтики Н.А. Заболоцкого

Полный текст автореферата диссертации по теме "Генезис поэтики Н.А. Заболоцкого"

На правах рукописи

□□3445724

Мороз Олег Николаевич

ГЕНЕЗИС ПОЭТИКИ Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО

10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

I 8

Ставрополь - 2008

003445724

Работа выполнена на кафедре истории новейшей отечественной литературы в ГОУ ВПО "Ставропольский государственный университет"

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Небольсин Сергей Андреевич; доктор филологических наук, профессор Павлова Ольга Александровна; доктор филологических наук, профессор Татаринов Алексей Викторович.

Ведущая организация:

ГОУ ВПО "Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова"

Защита состоится " Ж " УЛТ&ЬрЯ 2008 г. в 10.00 ч. на заседании диссертационного совета ДМ 2^2 256.02 в ГОУ ВПО "Ставропольский государственный университет" по адресу 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1а, ауд. 416.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО "Ставропольский государственный университет"

Автореферат разослан " 2Т"" 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук,

профессор

ТК. Черная

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Большинство исследователей творчества (А В Македонов, А М Турков, Е Г Эткинд) Заболоцкого принимают схему художественного пути поэта, согласно которой он двигался от авангардной традиции к (достаточно широко понимаемой) неоклассической традиции, освященной именами Ф И Тютчева, Е А Боратынского и т.д Не ставя в данном случае вопрос о том, насколько точно именно такое представление о творческом развитии Заболоцкого, тем не менее, отметим, что это представление не способствует выяснению особенностей поэтики художника Чаще всего исследователи воспринимают творчество Заболоцкого через призму его "классического" позднего периода, этот подход заставляет вменять ранней поэтике Заболоцкого принципы, которые были ей не близки В своей поздней заметке "Мысль-образ-музыка"(1957) Заболоцкий утверждал, что поэзия, будучи неким организмом, развивается подобно хромосоме Если согласиться с мнением Заболоцкого, следует признать, что непростой для осмысления путь поэта был определен тем художественным потенциалом, коюрым обладала его поэзия в период становления его творческой деятельности. Признание же этого факта заставляет обратиться к вопросу о генезисе поэтики Заболоцкого, то есть выявить и рассмотреть различные факторы, которые повлияли на формирование тематики, проблематики и системы художественных средств, используемых в произведениях поэта. Постановка вопроса о генезисе поэтики автора "Столбцов" затруд-ненй нечеткостью представления о том, какой характер имеют многочисленные интертексты, действительно / мнимо наличествующие в стихах поэта. Это затруднение приводит к тому, что вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого подменяется анализом интертекстуальных связей тех или иных произведений поэта Такого рода анализ, как правило, невозможно концептуализировать, так как интертексты отсылают к колоссальному числу художественных систем, творческие принципы которых нельзя совместить в рамках единой поэтики Нет ничего удивительного в том, что большая часть исследователей пишет об "отсутствии" автора в ранних произведениях Заболоцкого (И Б Роднянская, Е Г Эткинд, Н И Шром)

АКТУАЛЬНОСТЬ темы диссертационного исследования обусловлена постановкой ряда проблем, которые не привлекали внимания исследователей творчества Заболоцкого Вопрос о генезисе поэтики автора "Столбцов" исследователи (А В Македонов, Е Г Эткинд, А В Пурин, Н И Шром и др) рассматривали как эстетический фон, позволяющий сфокусировать проблематику произведений поэта Между тем анализ механизма художественной адаптации поэтом тех или иных влияний позволяет отказаться от неоправданной генерализации элементов проблемного плана поэтики Заболоцкого, искажающей самые принципы его поэтической системы Выявление генезиса поэтики Заболоцкого позволяет определить имманентные ей принципы, самостоятельные по отношению к различным факторам, повлиявшим на ее формирование

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации заключается в следующем Вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого содержит немало "белых пятен", причем они имеют место не только в неизученных аспектах поэтики автора "Столбцов", но и в тех, которые, казалось бы, были внимательно рассмотрены исследователями Так, значение многих факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, как считается, самым решительным образом, преувеличено, а в некоторых случаях фактически является мнимым Нет смысла отрицать в принципе наличие в стихах поэта тех или иных влияний Мы исходим из предположения о том, что поэтика Заболоцкого была сформирована в результате выборочной адаптации некоторых факторов, имевших существенное значение при построении поэтом его художественной системы, специфически ориентированной на разрешение метафизических (философских) задач Однако без осмысления самых художественных принципов автора "Столбцов" получить ответ на этот вопрос невозможно, поскольку они будучи самостоятельной системой и эксплицируют в концептуальном виде генезис поэтики его произведений Эти обстоятс (ьства и определяют комплексный характер нашей работы нацеленной

одновременно на выяснение имманентных особенностей поэтики Заболоцкого и на выявление факторов, повлиявших на ее формирование

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертационного исследования заключается в системном подходе к анализу факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, - подходе, делающем необходимым рассмотрение генетической структуры художественной системы поэта на самых разных ее уровнях Этот подход позволяет ввести в процесс изучения творчества Заболоцкого новые контексты ("теория слов" Л С. Липавского, учение В В Кандинского о форме и социально-политическая доктрина русского евразийства), крайне важные для конкретизации генезиса поэтики автора "Столбцов". Кроме того, комплексный подход дает возможность сделать имманентное описание основных принципов художественной системы Заболоцкого, центрированное на проблеме (поэтического) языка и, в частности, на вопросе о толковании поэтом понятия "метафора", которое и определяет характер развертывания тематико-проблематического плана в стихотворениях "Столбцов"

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ БАЗА исследования В качестве опорных теоретических посылов, давших импульс для нашей мысли или предоставивших рабочий материал для размышлений о творчестве Заболоцкого, в диссертации использованы изыскания ведущих ученых в области методологии литературоведения, теории и истории литературы ПН Беркова,НА Богомолова, Ж-Ф Жаккара,ТВ Игошевой, ИЕ Лощи-лова, А В Македонова, А И Павловского, Ю Н Тынянова, А.М Туркова, О А Ханзен-Леве, ТВ Цивьян, Е Г Эткинда, а области философии ПН Савицкого, С Г Семеновой, в области культурологии Л Л Гервер, М Б Ямпольского

Приоритетным в диссертации является феноменологический подход, предложенный X -Г Гадамером, поскольку этот подход отвечает самому объекту исследования в работе осуществляется рассмотрение поэтики Н А Заболоцкого как уникального явления через осмысление путей его становления В диссертационном исследовании также задействована методика герменевтического анализа конкретных текстов, - методики, выработанная отечественной школой феноменологии (Г Г Шпет) Разноноприродность факторов, повлиявших на формирование поэтики раннего творчества Заболоцкого, делает уместным при рассмо!-рсяии произведений поэта использование и комплексного метода, синтезирующего литературоведческие, философские и культурологические методики анализа художественного текста, в рамках которого используются элементы историко-генетического, сравнительно-исторического, структурно-семиотического методов, а также методологических принципов исторической поэтики

ОБЪЕКТОМ данного исследования является генезис поэтики Заболоцкого - структура, представляющая собой многоуровневую систему, в которой содержатся различные аспекты философско-эстетического наследия русской культуры XIX- XX веков, концептуализированные в рамках оригинального художественного метода поэта.

ПРЕДМЕТОМ рассмотрения в исследовании выступают основные факторы генезиса поэтики Заболоцкого, разнесенные по группам, отвечающим их типологическим характеристикам (поэзия, философия и музыка), которые принципиальным образом повлияли на формирование художественной системы поэта

МАТЕРИАЛОМ данного исследования являются поэтические произведения Заболоцкого (как раннего, так и позднего периодов) и теоретические работы ("О сущности символизма", "Мои возражения А И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы", "Поэзия обэриу-тов" и др, - сочинения, в которых присутствует метаописание художественных принципов творческой деятельности поэта

ЦЕЛЬ диссертационного исследования состоит в том, чтобы дать опыт систематизированного анализа факторов формирования поэтики Заболоцкого, в свете которых ее особенности открывают свое смысловое содержание, - содержание, заложенное поэтом в его теоретических работах манифестирующих художественные принципы поэтической системы

автора "Столбцов" Суть этого анализа связана с тем, чтобы проследить механизмы художественной адаптации Заболоцким источников, в синхроническом плане повлиявших на становление различных уровней художественной системы поэта, а также рассмотреть поэтику автора "Столбцов" в диахроническом плане - выявить характер последующей эволюции его художественной системы, обусловленной необходимостью решения задач, стоявших перед поэтом на различных этапах его творческой биографии

В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие ЗАДАЧИ.

- рассмотреть вопрос о пародийно-гротесковой направленности "Столбцов", решение которого необходимо для выяснения особенностей использования Заболоцким приемов эстетического сдвига и создания их типологии, позволяющей сделать заключение о методологическом аспекте генезиса поэтики художника,

- уточнить представление о специфике восприятия Заболоцким комплекса научных и философских идей, сформированного кругом мыслителей "русского космизма", и показать механизм усвоения поэтом основных положений учения Н Ф Федорова,

- проанализировать философские источники представлений Заболоцкого о поэтическом языке, которые были использованы поэтом при формировании его поэтики, и рассмотреть вопрос о значении центральных положений "теории слов" Л С Липавского для автора "Столбцов" в процессе создания его оригинальной концепции метафоры;

- систематизировать художественные факты эволюции поэтической системы Заболоцкого и показать типологическую близость поэтики позднего периода творчества художника к основным положениям социально-политической доктрины русского евразийства

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ диссертационного исследования

1) Констатация наличия в "Столбцах" (ставшей исследовательским стереотипом) "ле-бядкинской традиции", имеющей пародийно-гротесковый характер, не соответствует реалиям поэтики Заболоцкого "Алогизм" метафорики поэта восходит к идеям живописного авангарда и, в частности, к учению В В Кандинского о форме, в котором отклонение от эстетической нормы рассматривается как способ познания сущности предметов и их отношений ("Движение", "Искусство" и др )

2) "Натурфилософские" взгляды Заболоцкого периода создания "Столбцов" сформировались в результате восприятия поэтом учения Н Ф Федорова Влияние идей мыслителя прослеживается как на уровне формальной организации произведений Заболоцкого, так и на уровне их проблематики ("Обед", "Деревья", "На рынке", "Фокстрот", "Мечты о женитьбе", "Безумный волк", "Лицо коня", "Школа жуков", "Бессмертие" 1928 года, "Торжество земледелия")

3) Методологические ориентиры поэтики Заболоцкого были реализованы в поэтике Заболоцкого на основе использования "теории слов" Л С Липавского, которая и позволила поэту найти собственно поэтическую форму для выражения комплексов идей внелитера-турного ряда, изложенных в различных концепциях и учениях Это концепция "алогичной метафоры", проходящая у Заболоцкого путь "усвоения", который возвращает входящие в метафорическую конструкцию словам "фамильное родство" ("Отдых", "Искусство")

4) В начале 1930-х годов Заболоцкий переживает творческий кризис, вызванный неприятием официальной критикой созданной им поэтики Выходом из него стало обращение поэта к натурфилософской концепции "диалектика природы" Процесс усвоения основных положений "диалектики природы" ("Лодейников" 1932 года, "Деревья" и "Лодейников в саду") приводит Заболоцкого к коренной перестройке всех уровней его поэтики, характеризующей художественную систему "Столбцов"

5) В начале 1950-х годов Заболоцкий претерпевает еще один творческий кризис, связанный с утратой веры в безграничные возможности человеческого сознания и позитивный характер его деятельности Направленность переосмысления поэтом положений "диалектики природы" тесно соприкасается с философским планом социально-политической доктри-

ны евразийства Евразийскую модель анализа социокультурной специфики Советской России Заболоцкий использует в стихотворном цикле "Рубрук в Монголии" Это обстоятельство находит выражение в авторской интенции стихотворного цикла, направленной Заболоцким на соотнесение социальной структуры монголов со сталинской Россией Описание Заболоцким социальной структуры монгольского сообщества отсылает к евразийскому понятию "симфоническая личность", содержание которого связано с формами выражения коллективного бытия человека

6) Концепция симфонизма у Заболоцкого касается вопросао метафизике музыки, который на разных этапах своего творчества поэт рассматривал различно. В основе метафизических представлений Заболоцкого о музыке лежит идея "голоса" (предмета), которую поэт осмыслял через призму понятия "песня" Эволюция поэтики Заболоцкого середины 30-х годов завершилась созданием 1 -го варианта концепции симфонизма реализации человеком и природой своих существований в "песнях", не соотносимых друг с другом, в борьбе их противоположностей образуют "многоголосье", которое диалектически отвечает принципам деятельности человеческого сознания, переустраивающего природный мир ("Лодей-ников" 1947 года, "Город в степи" и "Творцы дорог") На новом этапе эволюционирования поэтики Заболоцкий создает 2-й вариант концепции симфонизма поэт связывает с понятием "симфония" деятельность человека, которая представляет собой самоорганизацию, ориентированную на закономерности, имеющие место в мироздании ("Рубрук в Монголии")

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования заключается в том, что его результаты могуг быть использованы в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, истории русской литературы XIX и XX Ьеков, а также при разработке новых направлений в изучении творчества Заболоцкого, в частности - при изучении понятийного аппарата художественной системы поэта Кроме того, результаты данного исследования могут стать действенным средством преодоления трудностей интерпретации творческого наследия Заболоцкого при освоении его в вузах и школах

АПРОБАЦИЯ основных положений диссертационного исследования проходила в разных формах Результаты исследования в течение ряда лет использовались в лекциях и спецкурсах по истории русской литературы на факультете журналистики Кубанского государственного университета, а также на факультете печати и журналистики Кубанского социально-экономического института

Центральные положения исследования легли в основу содержания докладов, сделанных на 1 - б-й международных научно-практических конференциях "Наследие В В Кожинова и аетуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии" (Армавир, АГПУ, 2002 - 2007), на 1Х-х международных научных чтениях памяти Н Ф Федорова (Москва, ИМЛИ, 2003,2007), на международной конференции "Русская философия и Православие в контексте мировой культуры" (Краснодар, КубГУ, 2004), на 3-й международной конференции "Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова" (Волгоград, ВолГУ, 2005), на 2-й международной конференции "Восток - Запад пространство русской литературы и фольклора" (Волгоград, ВолГУ, 2006), на международной научной конференции "Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах" (Волгоград, ВолГУ 2006), на международной научной конференции "Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII - XXI веков" (Ставрополь, СГУ. 2006)

Основные идеи и положения диссертационного исследования изложены в 50 работах, опубликованных в различных научных изданиях (в том числе в 7 - в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК МОиН РФ)

СТРУКТУРА ИССЛЕДОВАНИЯ. Диссертация состоит из Введения, четырех глав. Заключения и Библиографического списка, включающего 467 позиций Общий объем диссертации - 428 страниц

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются его цели, задачи и методологические основы

Глава 1 — "Вопрос о пародийно-гротесковой направленности "Столбцов" и имманентные особенности системы художественных сдвигов в поэзии H.A. Заболоцкого 1920-х гг." - состоит из 4-х параграфов В 1-м параграфе-"Анализ причин возникновения и распространения представления о наличии "лебядкинской традиции" в "Столбцах" H.A. Заболоцкого" - рассматривается вопрос о правомерности представления исследователей творчества поэта о пародийно-гротесковой направленности его ранних произведений Первые читатели "Столбцов" восприняли формальную новизну произведений Заболоцкого как их пародийность, то есть стиховедческая сторона вопроса о поэзии Заболоцкого оказалась скрыта проблематикой его произведений, доступной слушателям поэта. Представление о пародийности стихов Заболоцкого, толкуемой одновременно и как художественный прием, и как инструмент лчтерзтуриой эвсюции, восходит " формалистской теории пародии (этот контекст наиболее полноценно представлен в рецензиях Я И Тимофеева и Н Л Степанова) Использование элементов теории пародии как механизма литературной эволюции РАППовской критикой привело к формированию представления о двойственности поэзии Заболоцкого, - представлению, согласно которому поэт соблюдает "по отношению к своим героям ироническую дистанцию", но при этом позиционирует свою персону как "образ отщепленного от общественного бытия индивидуалиста" (А Селива-новский) Двойственность "Столбцов" критики-недоброжелатели выводили из так называемой "неправильности" поэтической речи Заболоцкого Как считали критики этой группы, пародия у Заболоцкого, в которой двойственность его произведений и получила формальное выражение, являла собой "социологический эквивалент" творчества поэта (А Горелов) Очевидно, что теоретические построения формальной школы (пускай и опошленные их идеологической перекодировкой), в кругу которой и разрабатывалась концепция пародии, оказали влияние на процесс последующего осмысления творческого наследия Заболоцкого Между тем представление о пародийно-гротесковой направленности "Столбцов", разделяемое едва ли не всеми исследователями творчества поэта, является проблематичным Исследователи фактически отказываются учитывать точку зрения самого Заболоцкого, который утверждал "То, что я пишу, не пародия, это мое зрение" Кроме того, разговор о пародии и гротеске у Заболоцкого требует предварительного разрешения вопроса о том, как могут быть отождествлены формальная новизна произведений поэта, требующая усилий для усвоения, и пародийность, которая основана на знакомстве с "механизируемым" приемом9 Не в пользу представления о пародийной направленности "Столбцов" свидетельствует и тот факт, что приблизительно половина произведений этой книги не имеет отношения к теме мещанства (предмету констатируемой исследователями пародии)

Ярким примером сомнительного влияния формалистской теории пародии на осмысление раннего творчества Заболоцкого является "лебядкинская традиция" Фундаментом этой "традиции" является "ассоциация", связывающая "неправильность" поэтической речи капитана Лебядкина и Заболоцкого Формалисты считали сдвиг, сопутствующий возникновению "неправильности", конституирующим признаком пародии, поэтому очевидно, что представление "лебядкинской традиции" имеет формалистские корни В современных исследованиях раннего творчества Заболоцкого эта "традиция" стала общим местом Однако какого-либо определенного взгляда на то, что представляет собой "лебядкинская традиция", выработано не было тот или иной исследователь творчества Заболоцкого толкует эту "традицию" у поэта по-своему Согласно мнению Е Г Эткинда, суть "лебядкинской традиции" состоит в том что поэтическая продукция штабс-капитана выступает "фоном" отдельных произведений Заболоцкого (в котором реализуется "принцип культурно-исторической многослойности" восходящий к традиции В Хлебникова) СН Руссова настаивает на том.

что "лебядкинская традиция" воплощена у Заболоцкого в особой поэтической стратегии (связанной с поисками "адекватного воплощения" времени), содержанием которой выступает "лирическое самовыражение субъекта, стоящего на одной ступени развития с животным миром", Е Лукин связывает воздействие поэзии Лебядкина с философией "фатального, обреченного антропоинсектизма, в которой осуществляется экзистенциальное осмысление социального дарвинизма", О Ронен считает, что образ таракана (кстати говоря, отсутствующий в творчестве поэта) выступает в поэзии Заболоцкого "откровенной данью основоположной традиции" капитана Лебядкина. Широта толкований "лебядкинской традиции" у Заболоцкого ставит под сомнение самый факт наличия этой "традиции" в творчестве поэта.

Во 2-м параграфе - "Особенности пародийных произведении H.A. Заболоцкого и их положение в системе художественного творчества поэта конца 1920-начала 1930-х гг. в контексте вопроса о "лебядкинской традиции" - рассматриваются вопросы, во-первых, о том, что собой представляет поэзия Лебядкина, и, во-вторых, - есть ли основания утверждать, что поэтическое творчество штабс-капитана каким-либо образом повлияло на процесс формирования поэтики Заболоцкого Следует обратить внимание на парадокс писательства в произведениях Ф М Достоевского основные герои писателя обращаются к литературной деятельности, но при этом никто из них не имеет (или не приемлет) статуса литератора Герои-литераторы у Ф М Достоевского делятся на две группы "стихотворцев" (Видоплясов, Смердяков, Лебядкин), непосредственно создающих некие произведения, и "любителей" (Митя Карамазов и др), члены которой пересказывают (цитируют) чужие произведения Однако у членов обеих групп есть одна общая черта - они в своем "творчестве" ориентируются на так называемые "первичные тексты" (в случае "стихотворцев" об этом свидетельствует "осколочность" их поэзии, отсылающая к образчикам "идеальной поэзии", как выразился В Ф Ходасевич, говоря о творчестве Лебядкина) "Стихотворцы", апеллирующие, как и "любители", к "первичным текстам", но при этом их искажающие, стремятся достичь статуса литератора В этих целях "стихотворцы" и используют процедуру "присвоения" "первичных текстов" Именно таков случай поэзии Лебядкина штабс-капитан, используя в своих произведениях "аллегории", отсылающие к "первичным текстам", полагает; что эти отсылки вписывают его речевое поведение в художественный дискурс, оправдывая этическую рискованность этого поведения Понимание Ле-бядкиным поэзии носит своего рода "протоформапистскую" направленность, а его поэтическая практика иллюстрирует тыняновскую концепцию пародии как механизма литературной эволюции Наиболее показательны в этом отношении стихи Лебядкина "Совершенству девицы Тушиной" и "В случае, если б она сломала ногу" Эти стихи имеют общий "первичный текст", в роли которого выступает предание о тайном венчании Ставрогина на сестре Лебядкина (Хромоножке) Этот "первичный текст" при обнажении его в "пиесах" штабс-капитана становится пародируемым, а сами "пиесы" пародиями Очевидно, что Ф М Достоевский связывает с поэзией Лебядкина содержание, которое впоследствии будет оформлено формалистами в рамках теории пародии как механизма литературной эволюции Между тем противопоставленность в "Бесах" "стихотворцу"-Лебядкину "любителя" хроникера Г-ва свидетельствует о том, что представление писателя о литературе было иным, нежели (позднее) у формалистов Согласно точке зрения Ф М Достоевского, подлинным писателем является литератор, который в своем повествовании правдиво воспроизводит жизнь, пренебрегая литературностью, придающей произведению эстетический статус В "творчестве" штабс-капитана Ф М Достоевский отражает процесс спецификации литературной деятельности, превращающий ее в "отрасль промышленности" В этом плане образ Лебядкина есть пародия на профессионального литератора, думающего о том, "каковы же рифмы" Для Ф М Достоевского "неправильность" художественных произведений Лебядкина являет собой гиперболически заостренную характеристику литературности его по-

эзии - признаком не столько пародии, сколько литературы как таковой, которая основывается на эстетических принципах, а она, разумеется, может быть (и чаще всего и бывает) "правильной"

Можно предположить, что, ориентируясь в своем творчестве на "неправильность" художественной речи, Заболоцкий следует "лебядкинской традиции", пусть его толкование "неправильности" поэзии штабс-капитана и не соответствует тем функциям, которые ей отводил в романе сам Ф М Достоевский Если же "неправильность" выступает характеристикой поэзии как Лебядкина, так и Заболоцкого, следует сделать вывод о том, что илебяд-кинская традиция" имеет место в "Столбцах" как принцип искажения неких "первичных текстов", которые выступают у него в качестве эстетической нормы, это искажение и носит пародийный характер Между тем вывод об искажении Заболоцким в "Столбцах" "первичных текстов" не является основательным В стихах "Столбцов" представлены элементы пародии, а среди примыкающих к книге произведений есть и собственно пародийные Однако сигнализирует об этих элементах не "неправильность" поэтической речи Заболоцкого (эти элементы однородны по отношению к непародийным, о чем писал еще Л И Тимофеев), но ее семантика Семантику элементов пародии Заболоцкий эксплицирует с помощью приемов, указывающих на то, что они есть воспроизведение не авторской речи, но чужой, -речи персонажа Четкое семантическое отделение пародийных элементов от непародийных, проводимое Заболоцким в "Столбцах", позволяет объяснить и те случаи, когда речи автора и персонажа "перемешиваются" в авторском повествовании Интегрируя речевые факты персонажа в речь автора, поэт придает авторскому повествованию иронический (по отношению к речи персонажа) характер Пародийность пародийных элементов не может быть обнаружена с помощью "неправильности", так как она, являясь результатом воспроизведения чужой речи, дистанцирующей автора от персонажа, не соответствует реальному положению дел у Заболоцкого, в стихах которого стилистический зазор между автором и персонажем отсутствует Пародийность речевой позиции персонажа несет не ее "неправильность", но семантика, резко контрастирующая с семантикой авторского повествования

К этому заключению подводит анализ и собственно пародийных произведений поэта -стихотворений "Мечты о женитьбе" и "Самовар" В этих произведениях обозначена семантическая стилизация, характерная для авторского воспроизведения чужой речи в непародийных стихах Заболоцкого, - воспроизведения, имеющего пародийные задачи Эта семантическая стилизация имеет как формальные, так и содержательные признаки В "Мечтах " в качестве формального признака выступает возраст персонажа-повествователя рассказ дается от лица старика, которым воображает себя персонаж поэта, это тип, представленный образом Киприна из столбца "Падение Петровой" В "Самоваре" формальным признаком семантической стилизации выступает пол персонажа-повествователя рассказ ведется от лица некоей Девы Что касается содержательных признаков семантической стилизации стихотворений "Мечты " и "Самовар", то о них можно судить по контексту данных в этих стихах пародий Заболоцкого, образованному непародийными произведениями поэта Этот контекст показывает нетождественность "я" персонажа-повествователя авторскому "я", так как семантика повествования являет собой комплекс идей, прямо противоположных тем, которые содержатся в непародийных произведениях Заболоцкого, имеющих определенно выраженную авторскую позицию В "Мечтах " содержательным признаком семантической стилизации является положительное отношение персонажа-повествователя к браку, обозначенное в заглавии стихотворения Отношение же к браку автора, выраженное в непародийных стихах "Столбцов", является однозначно негативным Об этом свидетельствуют и "Новый быт", и "Свадьба" и многие др произведения Заболоцкого Определяет негативное отношение Заболоцкого к браку его неприятие (определенной концепции) сексуальных отношений, эти отношения поэт и имеет в виду, рассказывая в своих стихах о "свадьбах" или "женитьбах' Мировоззренческая позиция персонажа-повествователя стол-

бца "Мечты ." является перевернутой по отношению к авторской позиции в непародийных стихах Заболоцкого Однако эта "перевернутость" возникает в результате развертывания семантического значения образов, данных Заболоцким в его непародийных стихах. Так, персонаж-повествователь стихотворения "Мечты " вбирает в себя сущностные характеристики героев столбца "На рынке" - Калеки и Слепой, о соитии которых Заболоцкий пишет в финале своего произведения Этими характеристиками выступают старость (в стихотворении "На рынке" поэт называет Слепую "бабкой") и телесная ущербность (по словам персонажа-повествователя столбца "Мечты ", сексуальные отношения, "всю жизнь врачуя", должны будут излечить его от некоей болезни) На генетическую близость персонажа-повествователя стихотворения "Мечты " героям столбца "На рынке" указывает и общность формул, которые в этих произведениях Заболоцкий использует при "описании" полового акта- "Застонет свечка " ("Мечты "), "И лампа взвоет как сурок" ("На рынке") В "Самоваре" содержательные признаки семантической стилизации следующие. Отношение Девы к чаепитию совпадает с отношением к пище некоего подразумеваемого персонажа из столбца "Рыбная лавка" (передавая во 2-м строфоиде речевую позицию этого персонажа в авторской речи, Заболоцкий иронически окрашивает речевую позицию самого автора) Сходство позиций Девы и этого персонажа имеет генетические основания Так, эротические коннотации, которые в "Самоваре" содержит речь персонажа-повествователя "Я же дева неповинна / как нетронутый цветок " восходят к сексуальному подтексту иронической речи автора в "Рыбной лавке" "< > / хочу тебя1 Отдайся мне1 / Дай жрать тебя до самой глотки1 / Мой рот трепещет, весь в огне, / кишки дрожат, как готтентотки, I желудок в страсти напряжен/< > /Хочу тебя1 Отдайся мне1" С&мовар, чайник и чаепитие Заболоцкий всегда помещает в контекст сексуальной (брачной) проблематики В столбце "Ивановы" поэт писал "Ужели там найти мне место, / где ждет меня моя невеста, / где стулья выстроились в ряд, / где горка - словно Арарат, / повитый кружевцем бумажным, / где стол стоит и трехэтажный / в железных латах самовар / шумит домашним генералом''"

Анализ столбцов "Мечты о женитьбе" и "Самовар" показывает, что собственно пародия у Заболоцкого представляет собой развернутый в самостоятельную Структуру прием, с помощью которого поэт вводит в свои непародийные стихи элементы пародии - прием композиционно-синтаксического выделения речи персонажа как речевой позиции, чуждой авторской позиции Собственно пародии Заболоцкого зависимы не от "первичных текстов", но внутренней организации его собственной поэзии, в рамках которой пародийный элемент выступает моментом авторского осмысления определенного фрагмента реальности, манифестирующим его критическую позицию по отношению к нему Эта особенность поэтики Заболоцкого позволяет утверждать, что "лебядкинская традиция" не имеет место в творчестве поэта как принцип "искажения" неких "первичных текстов",—принцип, характерный для произведений штабс-капитана Ни в собственно пародийных стихах Заболоцкого, нив непародийных с элементами пародии не обнаруживается приема механизации "первичных текстов", поэтому следует признать, что прочтение произведений поэта через призму формалистской теории пародии как механизма литературной эволюции искажает ее понимание генезиса его поэтики Указанные факты позволяют сделать заключение о том, что предполагаемая ориентация Заболоцкого на "лебядкинскую традицию" не проходит проверки на истинность Анализ поэтики Заболоцкого показывает, что "лебядкинская традиция", приписываемая многочисленными исследователями Заболоцкому, есть литературоведческий миф В 3-м параграфе - "Столбец "Искушение" как полемический диалог Н А. Заболоцкого с Ф М. Достоевским (и героями его романа "Бесы") по вопросу о смехе" -рассматривается вопрос об отношении автора "Столбцов" и капитана Лебядкина к комическому. "Пиесы" штабс-капитана предусматривали побочный, но обязательный пародийно-смеховой эффект Пародийно-смеховой эффект так же побочно, как и в случае с Лебядки-ным, сопровождал и столбцы Заболоцкого, но поэт не потворствовал восприятию своих

стихов в пародийном ключе Определенно говоря о позиции поэта, которую он занимал в вопросе о "традиции" штабс-капитана, ответ на этот вопрос ("Все, что я пишу, не пародия, это мое зрение") содержательно был неполон Веско Заболоцкий высказался о своем отношении к смеху в стихотворении "Искушение" (1929) В стихотворении присутствуют реминисценции из романа Достоевского "Бесы", полемически заостренные против великого романиста и его героя Заболоцкий поднимает в столбце темы, которые муссируются в "пиесах" Лебядкина, - тему "милого дружка" ("Совершенству ", "В случае, если б "), имеющую семейно-секусуальный подтекст, и тему положения человека в природе ("Таракан") Вероятно, мотив искушения, давший название столбцу, восходит к главе "У Тихона". В этой главе Ф М Достоевский рассказывает об обнародовании Ставрогиным признательного "документа", повествующего о соблазнении Матреши Ответственность за это деяние принято возлагать на героя Ф М Достоевского, между тем в самом романе оно выглядит не столь однозначно Действительно, именно Николай Всеволодович задумал искусить девушку (дев/), ьо поведение жертв» поразпло самого ислус«теля Рассказ Заболоцкого об искушении Девы Смехом фактически повторяет узловые моменты истории Матреши Смех следует рассматривать не только "идейным" соблазнителем, внушившим Деве мысль о "милом дружке.", но в и самым "милым дружком", непосредственно ее растлившим К такому заключению мы приходим, опираясь на рассуждения Ставрогина о "галлюцинациях"- герой Ф М Достоевского жалуется на то, что "он видит иногда или чувствует подле себя какое-то злобное существо, насмешливое и "разумное", при этом он делает оговорку, что "это я сам в разных видах, и больше ничего" Смех Заболоцкого и есть ставрогинское "злобное существо", - об этом свидетельствует не только его имя, соответствующее "насмешливости", но и его "ум", приписанный (что и объясняет столь необычную характеристику Смеха) ему поэтом в качестве эквивалента "разумности"

Заболоцкий в 1-й части "Искушения" воспроизводит "достоевскую" историю, однако интерпретирует он ее совсем иначе Если Ф М Достоевский отождествлял своего героя с "насмешливым и "разумным" злобным существом", то Заболоцкий пишет о принципиальной непричастности людей смеху С точки зрения поэта, смех есть побочный эффект, возникающий в результате неверного восприятия явления живым существом, поэтому комизм характеризует незнание воспринимающего, а не сущность воспринимаемого Ф М Достоевский же не отделял "злобного существа" от своего героя потому, что рассматривал онтологию человека через определения, внешние для него, как бы увиденные со стороны Смех является человеческой характеристикой уже потому, что человек есть существо несовершенное, - в сравнении с идеалом (Христом) он не может выглядеть иначе, как смешным У Заболоцкого Смех отождествляется не с живым существом, а со Смертью точно так же, как в 1-й части "Искушения' Смех соблазнял лживыми посулами Деву, во 2-й Смерть пытается обмануть Человека Смех соотнесен со Смертью через "мир над миром" (христианскую идею потусторонней жизни), поскольку именно им (этим "миром") они искушают своих жертв Заболоцкий находит связь не только Смеха и Смерти, но и идей "милого дружка" и "мира над миром ' В "Мечтах о женитьбе" Заболоцкий называет сексуальные отношения "врачеванием жизни", соотнося же слова Смерти (о том, что уход из мира есть устранение ущербности Человека, вызванной тем, что он являет собой калеку) с обозначением брачных отношений в "Мечте ", можно утверждать, что загробное существование имеет ту же функцию "врачевания что сексуальное соединение Идея "милого дружка' тождественна идее "мира над миром" в том, что обе они приводят живое существо к состоянию, которое является смешным У Заболоцкого, как и у Ф М Достоевского в ситуации Ставрогина, смеховой эффект связывается с с позицией внешнего восприятия явления Однако поэт ставит вопрос о том, почему возникает смеховой эффект, а не как

Заболоцкий пишет о том, что идеи "милого дружка" и "мира над миром" чреваты состоянием живого существа, которое вызывает смех но показывает он в своем стихотворении

смеховой эффект только второй идеи Причины комизма идеи "милого дружка" те же самые, что и идеи "мира над миром" Смеховой эффект этой идеи обнаруживается в стихе "Была дева - стали щи" Смешным, как бы это цинично не звучало, представляется посмертное превращение женского тела в аморфную массу Идея "мира над миром" (в том виде, как ее изображает Заболоцкий) производит смеховой эффект потому, что образ (Девы), через который эта идея подается, реализуется в гротескной форме Если учесть, что образ Дева-"щи" является гротесковым, мы можем допустить, что комична и идея "милого дружка" - на этот раз из-за гротескного образа, через который она сама и реализуется За этой идеей стоит картина сексуального соединения мужчины и женщины - она и изображена Заболоцким ("На рынке", "Фокстрот") в гротесковом виде Но этот созданный Заболоцким образ открывает вовсе не гротесковость своего содержания в нем анализируется гротеск тех элементов, которые лежат в основе его конструкции, - а эти элементы, отнюдь не комичные сточки зрения обыденного сознания, на поверку и оказываются гротескными. Прослеживая в ситуации Смеха (1-я часть стихотворения) через общность гротесковости образов Девы-"ведьмы" и Девы-"щей" связь идей "милого дружка" и "мира над миром", Заболоцкий приходит (2-я часть) к заключению о том, что Смех тождественен Смерти Смех и Смерть являются побочными эффектами существования, рождающимися на почве превращения явления, например, телесности живого существа, - существования, которое имманентно не связано ни со смехом, ни со смертью Так, Дева после разложения своего тела обращается не в "щи", но в Деревце, - бесследное, казалось бы, уничтожение оказывается в действительности продолжением жизни Исходя из задачи выявления причин превращения, Заболоцкий (во 2-й части) ставит вопрос о том, на каких услсЛиях оно делается возможным По его мнению, превращение определяется неудовлетворительным положением живого существа в природе

Представления поэта об этом положении в целом совпадают с теми, что были изложены Лебядкиным в "басне" "Таракан" Так, некоторые мотивы "Таракана" широко используются Заболоцким в "Искушении" (мотивы "стакана", "таракана", "лохани" и "комедии") Согласно точке зрения .Заболоцкого, превращение, на почве которого возникают Смех и Смерть, мотивировано тем, что живое существо является "калекой". Однако "калекой" оно выступает потому, что находится в "каземате у природы ' Будучи побочными эффектами превращения, и Смех и Смерть советуют живым существам (Деве и Человеку) применить некий тип поведения, который должен будет привести к преодолению превращения - к достижению жизни совершенной (бессмертной) В речи Человека к Смерти поэт указывает альтернативный путь преодоления живым существом превращения Смысл советов Смеха и Смерти сводится к рекомендации произвольно-личностного переосмысления живым существом своего "подневольного" положения как подлинно свободного Однако Заболоцкий видит выход из сложившейся ситуации в том, чтобы живое существо осмыслило свое обманчиво свободное положение как "подневольное" Это осмысление позволяет Человеку перенацелить свою активность и принять меры к противодействию природе, власть которой делает из живого существа "узника" "Труп природы", знаменующий победу живого существа, следует толковать в контексте изменений, касающихся именно его (живого существа) положения в мироздании. Природа, как и живое существо, - подчиненный целому мироздания элемент, они связаны друг с другом в его пределах Поэтому "уничтожение" природы, по мысли Заболоцкого, должно будет привести к усвоению ее функций живым существом, тем не менее, оно (усвоение) не нарушит самой целостности мироздания Разрушение "каземата" природного мира поэт понимает как процесс постижения мироздания, в результате которого живое существо должно будет получить возможность регулировать свои отношения с природой Заболоцкий пишет о том что обрушение "тюремных стен" позволит живому существу видеть то, что лежало во тьме (в незнании) Победу живого существа над природой можно отождествить с наступлением дневного времени суток вно-

ся в мир свой свет, полуденная звезда открывает знание об этом мире и тем самым способствует разрушению "каземата" природы Солнце и есть тот самый "друг далекий, друг прекрасный", который "тихими шагами" приближается навстречу Человеку Не случайно поэт завершает свое стихотворение картиной появления дневного светила Эта картина параллельна стихам, завершавшим 1 -ю часть "Искушения" Заболоцкий писал в них о том, что Дева воскреснет именно в тот момент, когда встанет солнце

В 4-м параграфе - "Плохое письмо" ранней поэзии Н А. Заболоцкого и система художественных сдвигов "Столбцов" как поэтическая реализация методологических принципов авангардной живописи"-приводится (на основе данных литературного ряда) обоснование вывода о принципиальной непародийности стихов Заболоцкого Для того чтобы установить, являются ли стихи раннего Заболоцкого пародией, или же они есть нечто иное, необходимо проанализировать особенности системы художественного сдвига, которую поэт использует в своих произведениях Главной особенностью "сдвигологии" Заболоцкого является отсутствие "проблематизации' сдвигов, характерной для пародии, -их группировки в соответствии с типом рассматриваемой проблемы "Сдвигология" Заболоцкого тотальна, но в ней имеют место внутренние критерии различения сдвигов Факт такого различения подтверждает то, что сдвиги в разных стихах поэта (а часто и внутри одного произведения) осознаются как разнонаправленные - как "негативные" и "позитивные" В одном случае отклонение от обыденных норм психической полноценности у поэта окрашено антипатией, а в другом - сочувствием Для поэтики Заболоцкого принципиальным моментом является не сочувствие или антипатия, которые маркируют сдвиги, но самый сдвиг, - отношение же поэта к остранено изображаемым явлениям имеет вторичный характер Художественный мир поэта, взятый в единстве его (поэта) антипатий и сочувствий, существует по отношению к действительности не в норме, а в отклонении от нее Разнонаправленность сдвигов Заболоцкого можно связать с определенным структурированием воспроизводимой в его стихах действительности, - структурированием, в соответствии с которым она подается в различных планах. Первый план определяется тем, что художественный мир поэта представляет собой тотальное отклонение от миметической нормы (это в принципе характерно для авангардной эстетической практики) Второй план - тем, что внутри самого художественного мира Заболоцкого реальность определенным образом дифференцируется в нем также выявляются некая норма и отклонение от нее Наличие у Заболоцкого внутренних нормы и отклонения подтверждается тем, что художественный мир поэта, являясь цельным с формальной точки зрения, неоднороден с точки зрения авторского отношения к его реалиям У Заболоцкого по отношению к внехудожественной действительности присутствует двойной сдвиг (об этом писал в своей рецензии Л И Тимофеев), имеющий не только методологический (общеавангардный) характер, но и семантико-аксиологический Если совместить собственно "заболоцкий" сдвиг, различающий в художественном мире поэта внутренние норму и отклонение, и тот сдвиг, который претерпевает действительность, обращаясь в художественную, то можно увидеть, что общеавангардное остранение позиционирует явление в художественной реальности Заболоцкого как некую данность Поскольку "позитивный" сдвиг отклоняет явление от нормы не только внехудожественной действительности, но и нормы внутри самого художественного мира Заболоцкого, эту данность его художественного мира следует связать с "негативным" сдвигом, нарушающим только принципы мимесиса

Анализ "Столбцов" показывает, что Заболоцкий, совершая сдвиг по отношению к вне-художественной действительности, создающий канон его художественной реальности, в целом следует схеме кубистич^ского разложения трехмерного пространства на группы двухмерных плоскостей, - схеме,выражающей в рамках двухмерности динамизм, который характерен именно для "центральной перспективы" Для пояснения мысли о "симуляции одной формы искусства средствам« другой" (О А Ханзен-Леве), то есть использования в

поэзии эстетических принципов авангардной живописи большой интерес представляет столбец Заболоцкого "Движение" (1927) Поэт дает понять, что особенности воспроизведения реальности (структура уличной пролетки) связаны у него со спецификой зрения, - спецификой, определяющей форму произведения изобразительного искусства Указание на то, что передача зрительных восприятий в столбце связана не с "картинкой" в целом (образом), а с ее деталями, подводит нас к тому, чтобы поставить под сомнение тот предполагаемый факт, что воспроизводимая Заболоцким реальность воспроизводится им в виде образа (миметически) Говоря об Извозчике, Заболоцкий сообщает, что его борода "как на иконе", то есть эта деталь облика персонажа дана таким образом, словно она непосредственно зрится поэтом Так как реальность, ставшая у Заболоцкого объектом художественного воспроизведения, не может быть определена в столбце как образ, следует предположить, что поэт использует не трехмерность изображения "центральной перспективы", но комбинацию таких плоскостей, которые представляют детали воспроизводимой им реальности в двухмер-ности Однако и композиция "Движения" свидетельствует о том, что художественные особенности столбца Заболоцкого связаны с эстетическими принципами живописного кубизма. Так, самая воспроизводимая поэтом в стихотворении реальность изъята из континуума жизненных отношений, она есть структура, имеющая самостоятельное значение Уличная пролетка лишена каких-либо "сюжетных" связей с остальным (домысливаемым читателем) предметным миром Приняв в расчет остранненость воспроизводимой реальности (пролетки), можно утверждать, что Заболоцкий позиционирует свое стихотворение (как целостную структуру) в роли некоего предмета в нем просматриваются установки на "великую реалистику" В В Кандинского, позволяющие выявить предметнсЛгть самого произведения искусства Между тем и воспроизводимая Заболоцким реальность представлена элементами, в самостоятельности (по отношению друг к другу) которых невозможно усомниться Художественная структура "Движения", отождествляемая с уличной пролеткой, фактически дана поэтом как фигуры Извозчика и Коня, не связанные между собой системой каких-либо отношений Персонажи стихотворения Заболоцкого поданы в двухмерности, но множественность их двухмерных плоскостей изображения аналогизирует "центральную перспективу" Это положение вполне ясно отражает принцип "великой абстракции" В В Кандинского, нацеленный на выявление предметности форм, входящих в состав художественных структур, этими формами образованных Именно эти особенности поэтической стратегии поэта, восходящие к традиции авангардной живописи, и позволяют мыслить Извозчика и Коня определенным образом взаимосвязанными Но и фигуры этих персонажей, (структурно) автономные по отношению друг к другу и соответственно (как структурные элементы) целостные, распадаются на ряд деталей, имеющих самостоятельное значение (уже в рамках структур, в которые они входят) Так, конь выписан Заболоцким по деталям, не складывающимся в образ, у поэта наличествуют детали Коня вместо его образа

Заболоцкий, разумеется, широко использует при построении художественных структур своих персонажей возможности приемов метафоризации Однако придание деталям этих структур метафорического значения служит не задаче синтезирования образа, но, напротив, целям сообщения этим деталям автономности Метафорика поэта вычленяет каждую из деталей художественной структуры персонажа, в мимесисе отождествляемой с образом, и превращает ее в изображение, нанесенное на двухмерную плоскость Комбинирование двухмерных плоскостей придает целостность художественной структуре персонажей Заболоцкого, но эта целостность определяется семантическими связями ее элементов, а не миметическими, - связями, как раз противопоставленными миметическим Функции метафоры Заболоцкого определяются задачей замещения трехмерного образа совокупностью деталей, подаваемых на двухмерных плоскостях, потому что смысловые связи между этими деталями могут возникнуть только тогда, когда они получат определенную самостоятельность Смысловое содержание метафорики Заболоцкого в "Движении'" не является субьек-

тивным оно определяется характером соотношения плоскостей, изображаемых в столбце Этих плоскостей много, но их можно свести в две группы, образующие художественные структуры соответственно Извозчика и Коня Метафоризм этих структур полностью соответствует той семантике, что обнаруживается при наложении друг на друга двухмерных плоскостей изображения персонажей поэта, - наложении, происходящем в рамках реальности (структуры уличной пролетки), воспроизводимой в стихотворении Значение художественной структуры пролетки семантически конкретизировано в понятии "движение", вынесенном в заглавие столбца, - заглавии, которое относится к воспроизводимой Заболоцким в стихотворении реальности в целом В рамках художественной структуры пролетки двухмерная плоскость изображения Извозчика получает значение, семантически связанное с понятием статики (Извозчик сидит в пролетке), плоскость же изображения Коня (он скачет, приводя в движение пролетку) - с понятием динамики Статичность плоскости изображения Извозчика создает особое метафорическое поле, "силовые линии" которого делают необходимым придавать каждой (из 4-х) реализации художественной структуры Извозчика значение господства Так, облучок - место, которое занимает извозчик в пролетке, - метафорически соотнесен Заболоцким с "троном" (креслом, занимаемым монархом во время церемоний), семантически конкретизирующим значение господства В соответствии с заданным значением семантической конкретизации художественной структуры Извозчика поэт используют и все остальные метафорические конструкции (ватник-'броня', борода "как на иконе", монеты)

Методика, используемая Заболоцким при построении двухмерной плоскости изображения Извозчика, задействована поэтом и при создании плоскости изображения Коня Динамичность этой плоскости также создает особое метафорическое поле, но на сей раз его "силовые линии" требуют от Заболоцкого придания каждой реализации художественной структуры Коня значение угнетенности Именно значение угнетенности мотивирует метафорическое именование конечностей скакуна, обычно называемых "ногами", "руками" Заболоцкий рассуждал так ноги - это конечности, которыми живое существо соприкасается с землей, причем соприкосновение ног с поверхностью земли определяется не свободным выбором, но необходимостью, руки же - конечности, которые используются в соответствии со свободой волеизъявления Если для свободного живого существа нормальным состоянием является вертикальное положение, позволяющее высвободить часть конечностей из рабства необходимости, то следует допустить, что живое существо, имеющее горизонтальное положение, находится в угнетенном состоянии На представления Заболоцкого об угнетенности живых существ, находящихся в горизонтальном положении, повлияло учение Н Ф Федорова, в рамках которого было сформулировано понятие о востании

В столбце Заболоцкого "Движение" развертывание метафорики не влечет за собой создание контекста, произвольно выстраивающего систему смысловых координат произведения Анализ "симуляции" Заболоцким кубистской методики совмещения двухмерных плоскостей, автономность которых связана с метафорическими конструкциями, использованными при их (этих плоскостей) создании, позволяет установить семантические связи различных явлений (входящих в состав воспроизводимой реальности), делающие без-образное (с точки зрения мимесиса) целое семантически полновесной художественной структурой Однако (общеавангардный) сдвиг относительно трехмерности имеет в контексте целостного художественного мира Заболоцкого иное функциональное значение, нежели то, которое придавали ему, назвав этот сдвиг "остранением" (В Б Шкловский), широко использовавшие в своих теоретических выступлениях наработки кубизма формалисты Согласно представлениям формалистов, разложение трехмерного пространства является в искусстве самоцелью, в которой реализуется положительная задача обновления восприятия действительности Динамизированная двухмерность изображения была значима потому, что она была новой художественной конструкцией Категория новизны имманентно и мотивирует

остранение она придает сдвигу целевое, а не инструментальное (как считали ранние теоретики авангардной живописи, например, В.В Кандинский) значение Между тем у Заболоцкого то, что у вождей формальной школы служило только целям "деавтоматизации восприятия", является, напомним, каноном художественной реальности - структурой, связанной как раз с "автоматизированным восприятием" в художественном мире поэта общеавангардный сдвиг выступает не отклонением от нормы обыденной жизни, но напротив, ее, нормы, "реалистическим" воспроизведением.

Глава 2 диссертации - "Особенности воздействия философской доктрины Н.Ф. Федорова на процесс формирования поэтики раннего творчества H.A. Заболоцкого" -включает 4 параграфа В 1-м параграфе-"Реализация идей Н.Ф. Федорова о "коперни-канском искусстве" в художественной системе H.A. Заболоцкого второй половины 1920-х гг." - рассматриваются механизмы эстетического осмысления поэтом идей "философии общего дела" Произведения Заболоцкого 1920-х годов дают возможность утверждать, что поэт был знаком с учением Н Ф. Федорова. Так, представления Заболоцкого о слове соответствуют положениям "философии общего дела" Н Ф Федоров высказал идею о том, что слово является структурой, восстанавливающей былое и (некогда имевшее место, но впоследствии утраченное) единство "Мои возражения А И Введенскому, авторитету бессмыслицы" свидетельствуют о том, что Заболоцкий понимал под "смыслом" (словом, поскольку слово и "смысл" тождественны) то же самое, что Н Ф Федоров под самим словом,—восстановление ситуации контакта, то есть единства. Согласно точке зрения поэта, комплекс чувственных ощущений, появляющихся в ходе контакта с предметом, фокусируется в сознании человека как смысловое содержание предмета, а не как материал, который должен быть подвергнут семантизации По Заболоцкому, слово (его "смысл") является реконструкцией ситуации контакта человека и предмета, следовательно, его использование (при создании стихов или их восприятии) выступает направленным действием на предмет, так как эффект, связанный с использованием этого слова, тождествен эффекту, который относится к непосредственному контакту с предметом Заболоцкого считал, что поэзия как способ познания предмета может быть осуществленатолько при воздействии на этот предмет, - воздействии, которое реализуется при актуализации "смысла" слова, обозначающего этот предмет Это своеобразное гносеологическое положение Заболоцкого полностью совпадает с идеей Н Ф Федорова, который писал, что "только делая, осуществляя на деле, можно понимать" Самое толкование восприятия поэзии ("слушания глазами" / "чтения пальцами") как акта познания предмета, воспроизведенного в слове (стихах), Заболоцкий воспринял именно от Н Ф Федорова В силу специфического понимания "смысла" слова (который есть сеть "представлений нашего сознания", возникающих в ходе контакта с предметом, "порождающим" самое слово) "ощупывать предмет" у поэта означало не просто получать некие чувственные ощущения, служащие материалом для последующей организации понятийных конструктов посредством приемов логического мышления, но именно понимать Эта мысль Заболоцкого есть прямое воспроизведение идеи Н Ф Федорова, которую он постоянно высказывает в своих трудах так, мыслитель писал, что в те времена, когда практика была соединена с теорией (имело место совмещение горизонтальности с вертикальностью), "понимать" значило "брать"

"Перехлест всех видов искусств", который Заболоцкий видел в поэзии (не только не являющейся синкретическим искусством, ио и никак за пределы всех искусств не выходящей), нужно связать с федоровской установкой на "коперниканское искусство", и в самом деле "перехлестывающее" эстетическую деятельность Коннотативные значения обэриутс-кой поэзии как "коперниканского искусства" заключены в одном из положений художественной программы Заболоцкого, согласно которому "в поэзии-столкновение словесных смыслов выражает <. > предмет с точностью механики" Механика, с помощью которой поверяется возрождаемый (через выявление "смысла" слова) предмет, возникает у поэта в

рамках установки на "коперниканское искусство" Сделанное вслед за востанием открытие гелиоцентрической системы превратило предмет в небесное тело (что и было зафиксировано Н Ф Федоровым в понятии "коперниканское зодчество") Движение Земли вокруг Солнца, спроецированное на изоморфные Солнцу явления (человека и его архитектурное подобие - храм), позволяет использовать понятие "коперниканское зодчество" по отношению к неподвижным предметам и вообще отвлеченным явлениям С точки зрения Н Ф Федорова, всякий предмет представляет собой "небесную архитектуру" Описание же "небесной архитектуры", существеннейшим признаком которой является не столько конструкция, сколько движение, и осуществляет механика В высказывании об использовании механики как инструмента проверки "точности" форм возрожденного поэзией предмета, - высказывании, необъяснимом с точки зрения эстетики, - Заболоцкий опирается на федоровское представление о том, что предмет выступает небесным телом Различные понятия "коперни-канского искусства" Заболоцкий широко использовал и в своих художественных произведениях В столбце "Начало осени" (1928) поэт дает природный мире виде "чертелса", изображающего некое архитектурное сооружение "Как сон житейских геометрий, / в необычайно крепком ветре / над ним [Пролетарием] домов бряцали оси / и в центре О - мерцала осень, / и к ней, касаясь хордой, что ли, / качался клен, крича от боли, / качался клен, и выстрелом ума/ казалась нам вселенная сама" Представленный Заболоцким как "чертеж", природный мир, судя по Ьсему, является помышлением Пролетария о вселенной, не случайно ее явлен-ность в обыденных предметных формах понимается как "сон житейских геометрий", то есть как неосмысленное состояние мира Вселенная потому н названа поэтом "выстрелом ума", что она осознана Пролетарием Именование же вселенной "выстрелом ума" восходит к центральной мысли Н Ф Федорова, согласно которой возникновение сознания являет собой победу над слепыми силами природы В качестве результата победы сознания над природой вселенная и являет собой изделие - то, что сделано (выстроено) Иначе говоря, согласно точке зрения Заболоцкого, вселенная есть архитектурное сооружение

Во 2-м параграфе - "Экспликация этической проблематики "философии общего дела" Н Ф.Федорова в стихах Н А.Заболоцкого рубежа 1920- 1930-х^"-рассматривается вопрос о разработке поэтом идей мыслителя втематико-проблематическом аспекте Обращение поэта к корпусу федоровких идей наиболее ярко прослеживается в поэме "Безумный волк" (1931) Поэма Заболоцкого пронизана мотивами сочинений Н Ф Федорова Появление Волка в качестве заглавного героя поэмы связано с одним из пассажей Н Ф Федорова из 1-го тома "Философии " Рассуждая о западноевропейском идеале единичного "свободного существа", - идеале, который не может быть подлинной целью устремлений человека, - мыслитель писал о том, что "нет достоинства добывать жизнь для себя, для своей драгоценной личности, и защищать свою личную свободу, всякий зверь так поступает И какую ценность может иметь жизнь и свобода, если homo homini lupus" Рассматривая отношения между людьми, имеющие место в современном ему мире, по формуле человек человеку волк, Н Ф Федоров как бы утверждает, что человек в этом положении есть животное Указанное высказывание мыслителя и побудило Заболоцкого к созданиюволка" в своей поэме он выводит ситуацию, обратную критикуемому мыслителем положению homo homini lupus, - волк волку человек, поэт как бы утверждает, что животное есть человек Принятая поэтом формула есть экспликации потенциала идеи Н Ф Федорова, который содержался в его критическом осмыслении формулы homo homini lupus Между тем к комплексу идей мыслителя восходит и самая логика рассуждений поэта, на основе которой он вывел формулу волк волку человек Формула Заболоцкого отражает федоровские представления об эволюции человеческого рода Согласно точке зрения мыслителя, человек первоначально был одним из представителей животного царства, поскольку, как и все остальные животные, он имел горизонтальное положение тела В собственно человека его превратило востание, результатом которого и стала вертикальность его тела Заболоц-

кий, как и Н Ф Федоров, был убежден в том, что человек изначально являл собой животное ("Выступление в Ленинградском отделении Союза писателей на дискуссии о формализме", "Почему я не пессимист") Поэма "Безумный волк" дает ясное представление о том, с чем Заболоцкий связывал "победу" человека над животными Так, будущий реформатор жизни леса изменяет положение своего тела с горизонтального на вертикальное Обретая вертикальное положение тела, Безумный фактически реализует идеал "жизни и свободы", сформулированный Н Ф Федоровым Выворачивая себе шею, Безумный "добывает" своим трудом "орудия добывания" жизни и свободы и становится "плодом собственного труда"

Федоровская идея о востании и обретении человеком вертикального положения имеет для осмысления проблематики творчества Заболоцкого столь же значительную роль, как и для понимания общих принципов его поэтики Воставая, волки утрачивают свою животность и фактически обращаются в людей Обращение животноподобного существа в разумное и приводит поэта к постановке вопроса о взаимоотношениях человека и представителей природного мира (животных / растений), который поэт осмысляет в поэме "Торжество земледелия", написанной под влиянием Н Ф Федорова Глава поэмы "Беседа о душе", имеющая внешне антирелигиозный характер, в контексте проблемы улучшения способов пользования землей, центральной в поэме, приобретает у Заболоцкого коннотации, выводящие на "санитарный вопрос", который у Н Ф Федорова напрямую связан с вопросами земледелия В диалоге Старика и Солдата о "мертвецов душе" Заболоцкий весьма точно следует рассуждениям Н Ф Федорова о необходимости обращать разлагающиеся и гниющие элементы в живое так, как это происходит в земледелии, устраняя при этом опасность смерти В своей поэме Заболоцкий особо подчеркивал тот факт, что коллективизация несет сугубо земледельческий быт Солдат не случайно говорит крестьянам о подчинении науки земледелию, которое должно привести к особым формам существования человека в мире Установку на связь науки и земледелия, которую Н Ф Федоров мыслил в рамках концептуального положения о соединении теории и практического действия,.поэт реализует не только в идее "умудренных рук", но и в образовании гипотетических "колхозов-городов" Эти "колхозы-города" вполне соответствуют мысли Н Ф Федорова о бессословности, которая была призвана стать мерой прекращения социальной розни - одной из коренных причин "небраггско-го" состояния. Движение "десятитысячников" поэт вполне мог истолковать как исполнение пророчества Н Ф Федорова о переходе от храмовой пасхальной службы к внехрамовой, под которой мыслитель, считая, что "сыны" добывают пищу из праха "отцов", понимал развитие земледелия и - в дальнейшей перспективе - осуществление воскрешения В "Торжестве . " Заболоцкого присутствует и парадокс представления о земледелии, который имеется в учении Н Ф. Федорова В главе "Начало науки" Солдат, обращаясь с речью к животным, описывает видение дальних целей, к которым ведет коллективизация, - видение искусственной пищи Однако земледелие связано с производством отнюдь не искусственных продуктов Понять мысль Заболоцкого помогает ее федоровский контекст У Н Ф. Федорова развитие сельского хозяйства являлось только опосредованным путем осуществления воскресительного процесса земледелие должно было служить не столько цели приобретения пищи, что, естественно, подразумевалось, сколько избавлению от пожирания, поскольку мыслитель в перспективе предполагал изготовление пиши "все из более и более простейших элементов" Ориентация Заболоцкого на положения учения Н Ф Федорова была настолько масштабной, что он сделал центральным героем своего произведения именно Солдата Мыслитель настойчиво проводил идею необходимости превращения военных армий в подразделения, подчиненные решению земледельческих вопросов и, в частности, регуляции метеорического процесса. Конец поэмы знаменует исполнение заповеди Н Ф Федорова, выраженное в коренной трансформации первоначальной специализации Солдата "Председатель многополья / и природы коновал-/он военное дреколье/на серпы перековал"

В 3-м параграфе - "Художественная антропология раннего периода творчества H.A. Заболоцкого и идея Н.Ф. Федорова о "положительном целомудрии" - рассматриваются особенности поэтических представлений художника о человеке Заболоцкий, двигаясь в своем творчестве конца 1920-начала 1930-х в направлении, указанном в учении Н Ф Федорова, смотрел на дальние цели человечества и вообще сознательных существ, в которые должны были обратиться животные и растения, через призму освоения небесного пространства Мыслитель считал, что, не освоив космос, невозможно решить вопрос о регуляции метеорических сил Какова же цель вознесения живых существ в небесау Заболоцкого прямо не объясняется Но самый мотив овладения небесным пространством всегда сопровождается у поэта одним и тем же подтекстом - вопросом о питании Первоначальный импульс мечты Безумного о летании связан с вопросами о размере вселенной и существовании "волков наверху", а сами вопросы - с влиянием на него звезды Чигирь, на которую он обращает внимание, оказавшись в положении лежания на спине. Это существенная для понимания точки зрения Заболоцкого деталь, поскольку Н Ф Федоров, с идеями которого связан и круг вопросов Безумного, и самая ситуация, толкающего Волка на путь познания мира, считал, что обращение к звездному небу происходит после востания, вызванного смертью "отцов". Однако в поэме не указывается, чем вызвано обращение Безумного к Чигирь-звезде Сложности с опознанием у Заболоцкого идеи кастеризации свидетельствуют о том, что поэт осмысляет смерть под своим собственным углом зрения, обращающим эту проблему в вопрос иного характера Для Безумного лежачее положение - это не столько горизонтальное состояние смерти, сколько состояние без движения, поэтому с востанием он связывает возможность обретения движения Заболоцкий в федоровской трактовке причин востания производит значимую смысловую переакцентировку Эта переакцентировка вопроса об особенностях горизонтального и вертикального состояний, который в целом также лежит в русле идей Н Ф Федорова, направлена поэтом на осмысление феномена движения И Е Лощилов утверждал, что ключевое значение для понимания творчества поэта имеет символика Великих Арканов Трро и, в частности, таротной карты "Повешенный" Однако обилие у Заболоцкого несхожих друг с другом персонажей, находящихся в одном и том же положении - "книзу головой", заставляет предположить о наличии иного контекста На этот контекст указывает одна из записей J1 С Липавского в "Разговорах", в которой сообщается о странном сне, увиденном поэтом, - сне тяготении Сон Заболоцкого о полете вещей, не могущих оторваться от земли, в целом соответствуют идее Н Ф Федорова о "падающих мирах" Поэт, как и автор "Философии ", утверждал, что все "вещи летят". Положение персонажей или предметов, обозначенное в произведениях Заболоцкого как "летает книзу головой", означает самое направление - вниз - актуального полета, но вовсе не говорит о том, что они летят вверх ногами Положение "книзу головой" тождественно у поэта вообще полету в условиях тяготения Поэтому летящие (без указания направления и положения) Дом ("Свадьба") и Герой ("Фокстрот") движутся в воздушном пространстве так же "книзу головой", как и Любовник ("Белая ночь") или Жизнь ("Цирк") Полетом в условиях тяготения и объясняется определение "висельник", которое Заболоцкий в столбце "Бессмертие" (1928) дает Коту Представление о том, что Кот добровольно ушел из жизни, не соответствует содержанию стихотворения Заболоцкий понимает под "висельничеством" достижение Котом самой высокой точки полета в условиях тяготения, которая, если следовать логике поэта, наблюдаемой в сне о тяготении, является точкой максимального приближения к земле Наибольшее приближение к земле в можно связать со смертью, так как в самой полной мере с ней (землей) соприкасается именно покойное существо "Висельниче-ство" обозначает у Заболоцкого одновременно и предельную точку полета в условиях тяготения, и смерть Рассмотрение сна Заболоцкого о полете позволяет утверждать, что мемориальное имя Безумного - Великий Летатель Книзу Головой - отражает идею Н Ф Федорова о "падающих мирах" и преодолении тяготения В этом именовании поэт совмеща-

ет как представление об актуальном полете в условиях тяготения, в пределе представляющего собой смерть, так и представление о полете свободном, с которым он, как и Н Ф Федоров, и связывал величие живого существа

Значимость для Заболоцкого федоровской установки на преодоление "падения" подтверждает самая попытка Безумного совершить полет История неудавшегося полета Волка свидетельствует о том, что действия Великого Летателя Книзу Головой отражают логику размышлений Н Ф Федорова о мероприятиях по преодолению тяготения Странным в этой истории является то обстоятельство, что Волк предпринимает попытку воспарить в небо в условиях грозы, которые трудно признать благоприятными Однако Заболоцкий осознано использовал эту видимую несообразность обстоятельства полета Волка отсылают к федоровским идеям преодоления "падения", а они как раз и объясняют, с чем именно герой поэта связывал возможность летания НФ Федоров высказал предположение о том, что к преодолению "падения" может привести целенаправленное использование феномена электричества. Самую возможность влияния земли на различные небесные тела мыслитель связывал с регулированием электромагнитных потоков, курсирующих во вселенной По мнениюН Ф Федорова, преодоление "падения" земными объектами может быть достигнуто в результате увеличения электрического заряда этих тел Для решения проблемы преодоления "падения" земных объектов особое значение имеют грозовые тучи, содержащие в себе колоссальные заряды электрической силы, они выступают своего рода резервуарами электромагнитной энергии Обнаружение проводников электричества указывает на возможность канализации электрической силы, содержащейся в грозовых тучах, в земные объекты, - канализации, которая, увеличивая электрический заряд этих объектов, ослабляет их "падение", а в идеале должна будет привести к свободному движению (полету) Анализ " волка" показывает, что Заболоцкий был знаком с идеями Н Ф Федорова, поскольку обстоятельства полета Безумного содержат в себе положения, к которым мог прийти только читатель сочинений мыслителя Так, Заболоцкий подчеркивает значение бури и принесенных ею грозовых молний о ней повествуют в своей песне Волки-поэты и (еще более подробно) раосказывает Председатель Указание Заболоцкого на одновременность разряда молнии и воспарения Безумного и дает ответ на вопрос, каким образом Волк намеревался преодолеть тяготение и отправиться в полет Наше предположение подтверждается призывом Волка, направленным к источнику энергии, которая должна была обеспечить его вознесение в небо "Иди ко мне, моя большая сила' / Держи меня1 ". Это обращение свидетельствует о том, что сила, которую Безумный стремился использовать во время полета, первоначально находилась вне его тела, то есть внутри грозовой тучи

Рассуждение Н Ф Федорова об "открытки' пространства делает ясной и другую затею Безумного, которая волновала его наравне с возможностью летания, но кажется, на первый взгляд, противоположной идее освоения небесного пространства это - желание Волка стать растением (деревом) Общее, однако, у них есть Волки-обновленцы считали, что Безумный стремился обрести возможность летания для того, чтобы "тем себе бессмертие купить" Связь мысли о бессмертии и идеи летания становится неразрывной как раз в федоровском контексте летание возникает у Безумного из (переосмысленной) идеи кастеризации, которую Заболоцкий косвенно отражает в вопросах реформатора жизни леса о размерах вселенной и существовании "волков на верху" Идея же бессмертия восходит к представлению о Рае, который является архетипическим образом места, где возможно вечное существование Между тем Рай поэт ассоциирует не с образом Птицы, но именно Дерева. Эта ассоциация обнаруживается в "Венчании плодами", а в 3-м "Ночном разговоре" заявляется напрямую - с вопросом о Рае, находящемся на небесах, Камень обращается как раз к Деревьям Заболоцкий истолковывает образы Птицы и Дерева как два способа летания, в равной мере могущие привести в райскую страну, где возможно бессмертие, - истолковывает именно потому, что в одинаковой мере связывает их с движением по вертикали Напомним, что как

раз Н Ф Федоров и обосновал идею движения как исключительно вертикально направленного действия Метаморфоза, происходящая с людьми в столбце "Деревья" (1926), в котором описывается, как они превращаются в растения, является мыслью Заболоцкого об обретении вертикально направленного движения, отвечающего идее полета, нацеленного на достижение Рая Однако, если федоровский контекст произведений Заболоцкого объясняет появление у него образа людей-растений, то именно этот контекст и делает самый образ непонятным Н Ф Федоров, опираясь на символику вертикальности, заключенную, например, в архитектуре храма, - сооружения, в действительности являющегося неподвижным, - вел речь о необходимости выработки способов реализации непосредственного вертикального движения для освоения небесного пространства. Заболоцкий же, напротив, непосредственное значение такого движения связывает с явлениями, которые только символизируют идею полета в небо Впрочем, понять образ людей-растений позволяет мотив "птичьего" полета, который, дублируя у поэта мотив "растительного" летания, является вторым вариантом идеи освоения небесного пространства В "Торжестве .", описывая будущие полеты человека, Солдат говорит о "пастбищах эфира", на которых человечество кормится пищей, имеющей не природное / животное происхождение Искусственным продуктом питания в контексте поэмы выступает также "пища лебедей" - еда, которой угощается человек, опускающийся "на стогны" мира животных Таким образом, вопрос о летании, фактически тождественный у Заболоцкого достижению Рая, есть вопрос о питании

Образ людей-растений мыслится поэтом в связи с представлением о том, что деревья добывают себе пищу из неорганических веществ земли и солнечного света, используя принцип автотрофности (самопитания) Об этом Заболоцкий писал в 3-м "Ночном разговоре", говоря о душах Деревьев Связь художественных воззрений Заболоцкого на будущее живых существ с принципами автотрофности, о которых в середине 1920-х писал В И Вернадский, очевидна и уже не раз упоминалась исследователями творчества поэта Однако "растительная" утопия Заболоцкого имеет вполне оригинальное содержание Свою своеобразную трактовку процесса приема пищи Заболоцкий приводит в столбце "Обед" - произведении, которое не сводится к иллюстрации федоровской идеи негативизма пожирания Н Ф Федоров, обосновав отвращение к пожиранию растительной / животной пищи, ьместс с тем отмечал, что приготовление еды было таким же выражением протеста против слепых сил природы, как и востание, и в перспективе направлено на создание искусственной пищи Заболоцкий не остался равнодушным к этим соображениям (в последствии в его произведениях будет упоминание и об искусственных продуктах питания) В финале столбца "Обед" Заболоцкий писал о том, что люди, если бы они осознали свое "кровавое искусство жить", приняли бы молитвенное положение пред животными / растениями, идущими им на пищу Столь странное представление о пише восходит к толкованию процесса питания, данному Н Ф Федоровым Основываясь на смысловом значении таинства евхаристии, мыслитель трактовал бытовое питание как элемент внехрамовой литургии Евхаристию, выступающую церковным обрядом, необходимо понимать как завет воскрешения "отцов", пример которого как раз и содержится в символике этого таинства НФ Федоров считал, что прием обычной пищи можно рассматривать по аналогии с церковным обрядом В евхаристии хлеб и вино осмысляются как тело и кровь Христовы, но и по ее завершении как ритуала повседневную еду должно понимать как тело и кровь наших предков, из праха которых мы добываем себе пропитание По Н Ф Федорову, процесс питания является знаком признания завета (требующего своего исполнения), на котором основывается храмовая литургия

Своего рода религиозное преклонение перед пищей, которое обнаруживается в "Обеде" Заболоцкого, имеет своим источником федоровскую идею (пусть и переосмысленную) о внехрамовой литургии То, что становится пищей человека, в самом прямом смысле представляет собой плоть и кровь животных и растений Миссию существования животных / растений можно истолковать как акт добровольного приятия ими страданий во имя искуп-

ления грехов рода людского, - акт во всем подобный тому, который совершил Иисус Христос Церковный обряд евхаристии, будучи понимаемым как осознание центральной роли пищи в жизни человека, что проявляется в толковании пищевых продуктов как тела и крови Богочеловека, как раз и служит для Заболоцкого подтверждением тождества подвига Христа и природных существ Животные и растения (не только те, которых человек употребляет в пищу) по отношению к человеку и выступают у поэта в роли Христа На такое понимание обрядности христианства Заболоцкого натолкнула "Философия Н Ф Федорова, тоже, как известно, далекая от догматического прочтения христианского вероучения. Переосмысленную Заболоцким идею Н Ф. Федорова о внехрамовой литургии легко обнаружить в столбце "Пекарня" (1928) В этом произведении поэт рассматривает выпечку хлеба через призму евангельской истории о Рождестве Христовом Представление Заболоцкого о растениях как предках людей, поддерживающих жизнь своих потомков, типологически отвечает точке зрения Н Ф Федорова, понимавшего прием пищи (внехрамовую литургию) в плане установления "сынами" единства не только с Христом, но и "отцами".

Размышления Заболоцкого об искусственной пище, которые присутствуют, например, в "Торжестве ", также необходимо рассматривать через призму идеи о бессмертии, заповеданной природными существами (согласно точке зрения лоэта- предками людей), исполняющими по отношению к человеку Христову миссию Несмотря на то, что эта идея вдохновлена учением Н Ф Федорова, она далеко отклоняется от первоисточника Мыслитель мотивировал идею регуляции природы в том числе (и даже в первую очередь) и насущной необходимостью избавления от голода, у Заболоцкого же ни в одном произведении нет и намека на голодное существование Внесение сознания в подданных природного царства Заболоцкий объясняет не столько отвлеченной идеей равенства, сколько конкретной мыслью об избавлении их от принятых на себя страданий (следствием чего и должно будет стать равенство живых существ), соответствующей в обряде евхаристии идее воскресения Иисуса Христа. Эта мысль отвечает представлению о животных / растениях как о существах, повторяющих подвиг Христа, принявшего муки во имя человека, и становящихся том, чем был Иисус Понимание процесса потребления еды у Заболоцкого в контексте идеи внехрамовой литургии, где прием пищи есть не пожирание, но завет, обращенный к мысли о бессмертии, дает своеобразное представление об искусственных продуктах питания Н Ф. Федоров в своих трудах радикально переосмыслил обряд евхаристии, считая, что он является только заповедью об исполнении воскрешения Между тем евхаристия (как она понимается в христианстве) выступает знаком уже состоявшегося воскресения, поскольку через приобщение к плоти и крови Христовым происходит вступление человека в бессмертную жизнь С этой точки зрения (которая, как представляется, и характеризовала позицию Заболоцкого) вопрос о воскрешении теряет свой смысл Вопрос же о бессмертии оказывается связанным не столько с идеей размножения, сколько с проблемой искусственных пищевых продуктов В результате отказа от растительной / животной пиши природные существа, которым уже не надо будет приносить себя в жертву, несущую человечеству искупление, и человек соединятся, это соединение, знаменующее разрешение проблемы питания (и, следовательно, размножения) и приведет живые существа к обретению бессмертия Заболоцкий, отступив от буквы учения Н Ф Федорова, проблему бессмертия пытался разрешить на основе именно федоровских идей (о внехрамовой литургии и воскрешении) Мыслитель, признавая пожирание человеком природных существ только лишь "временной необходимостью", подводил к мысли об отказе от животной / растительной пищи Согласно представлениям Н.Ф Федорова, завершение внехрамовой литургии будет сопровождаться исключением природной пищи из рациона питания Если евхаристия есть признак незавершенности внехрамовой литургии, то ее устранение через освоение искусственных продуктов питания будет знаком окончания литургического процесса По мысли Заболоцкого, обретение искусственной пищи будет соответствием состоянию всеобщего едине-

ния с Христом в бессмертной жизни, а не косвенным, как это происходит во время причастия Проблема искусственной пиши, таким образом, мыслится Заболоцким как процесс питания, характерный для растений Об образе, близком к образу человека-растения, писал и Н Ф Федоров, когда вел речь о "положительном целомудрии" - будущей возможности воссоздания человеком своих телесных тканей В столбце "Деревья" Заболоцкий, приводя картину обращения людей в растения, дал представление о подобном образе

4-й параграф - "Эволюция поэтики H.A. Заболоцкого в стихах 1932 - 1934 гг. как результат перехода от этических принципов "философии общего дела" Н.Ф: Федорова к натурфилософской концепции Ф. Энгельса "диалектика природы" - посвящен осмыслению кризисного для поэта периода, в целом связанного с негативной оценкой его произведений конца 20-х годов Этот период характеризуется противоречивым отношением Заболоцкого к проблемам, решение которых он ранее связывал с доктриной Н Ф Федорова Следы болезненных метаний мысли поэта запечатлели "Лодейников" (1932), "Деревья" (1933) и "Лодейников в саду" (1934) Эти произведения связаны друг с другом не только кругом рассматриваемых проблем, но и неопределенностью ответов на вопросы, которые поэт в них ставит Для понимания стихов о Лодейникове 1932 и 1934 года ключевое значение имеет поэма "Деревья". Так, "Лодейников" оказал существенное влияние на "Деревья", "Деревья" же в свою очередь - на "Лодейникова в саду" Именно в "Деревьях" Заболоцкий наиболее ясно очертил проблематику своих стихов о Лодейникове Бомбеев выступает перед животными и растениями с проповедью существования, основанного на неких новых принципах, отрицающих данный от века порядок Эти принципы соответствуют определенным положениям учения НФ Федорова В конце 2-й главы поэмы появляется новый герой - Лесничий его устами Заболоцкий осуществляет критику идей Бомбеева, которая оформляется в натурфилософскую концепцию, имеющую антифедоровский характер Критика Лесничего восходит к книге Ф Энгельса "Диалектика природы" Заболоцкого привлекли к себе консервативность и одновременно ультрареволюционность "диалектики природы" Так, Лесничий, призывая Деревья вернуться в лес, утверждает приоритет законов некоего "дремучего века" Между тем законы этого "дремучего века" отвечают интересам века нынешнего Борьба, возникшая в первобытные времена, удовлетворяет современности, так как именно она является предпосылкой для изменения мира, которое должно происходить с ростом сознания человека Отдаваясь борьбе, человек вбирает в себя мир, поэтому изменения, которые он вносит в него, как бы чаемы самим миром, остающимся тождественным самому себе и в новом положении Заболоцкий в "Деревьях" объективно заявил обе натурфилософские позиции - Бомбеева и Лесничего, но отдавать предпочтение какой-либо из них он не стал Положения энпельсовой "диалектики природы" Заболоцкий принял не сразу Этот факт подтверждают и стихи о Лодейникове 1932и 1934 года Поэма "Деревья" выросла именно из "Лодейникова" Герой этого стихотворения не кто иной, как Бомбеев, показанный в момент обнаружения им небратских отношений в природном мире - борьбы живых существ друг с другом Самое имя героя этой поэмы, происходящее от слова "бомба", является обозначением состояния Лодейникова, описательно данного в стихотворении "Как бомба в небе разрывается / и сотрясает атмосферу / - так в человеке начинается / тоска, нарушив жизни меру .". Лодейникова поражает увиденный им "бой травы, растений молчаливый бой", в неприятии этого "боя" и берет начало проповедь Бомбеева В "Лодейникове" уже присутствуют элементы концепции "диалектики природы", правда, в разрозненном виде, Заболоцкий именно потому отказался их концептуализировать, что в тот момент он не принимал самой концепции

В "Деревьях" концепция "диалектики природы" будет осмыслена Заболоцким уже как позиция, за которой стоят авторитетные доводы Однако этот шаг не разрешил самого противоречия, поэтому поэт вернулся к сюжету стихотворения 1932 года уже после написания "Деревьев" Создавая "Лодейникова в саду", Заболоцкий не отказался от характер-

ной раздвоенности своего героя, заявленной в стихотворении 1932 года, но соотношение между натурфилософскими концепциями, раздирающими существо Лодейникова, будету него иным. В стихотворении 1932 года героя смущал рассудок, настаивавший на истинности "диалектики природы", в новой версии старого сюжета Лодейников будет мучиться мыслью о царящей в природном мире всеобщей борьбе живых существ, - мыслью, взошедшей на федоровских идеях Перечисленные Заболоцким в "Лодейнокове в саду" разновидности "тысячи смертей" представляются его герою ступенями лестницы не нравственного падения, но восхождения природы к "благословенному уму", который олицетворен его (только что отужинавшей) собственной персоной Правда, поэт отмечает, что Лодейников не может постигнуть "диалектической" связи смерти и бытия в "едином клубе" природы Между тем это бессилие мысли Лодейникова Заболоцкий связывает не со слабостью "доводов" природы в пользу "диалектических" отношений смерти и бытия, но с несостоятельностыо самого героя Лодейников из стихотворения 1934 года - это идейно разбитый Бомбеев, увиденный читателем в момент осмысления им истин, о которых говорил в своей речи Лесничий

Глава 3 - "Философские источники представлений H.A. Заболоцкого о поэтическом языке и особенности художественной реализации в "Столбцах" основных положений "теории слов" Л.С. Липавского" - состоит из 3-х параграфов 1-й параграф -"Парадоксы представлений H.A. Заболоцкого о поэзии и поэтическом языке и идеи Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи" - посвящен анализу философских предпосылок, на которых базировалась поэтика раннего творчества поэта Говоря о своем понимании поэзии, Заболоцкий в 1930-е годы утверждал "Когда-то у поэзии было все Потом одно за другим отнималось наукой, религией, прозой,* чем угодно Последний, уже ограниченный расцвет был при романтиках В России поэзия жила один век - от Ломоносова до Пушкина Быть может сейчас, после большого перерыва, пришел новый поэтический век" Ясно, что Заболоцкий придавал поэтической культуре XVIII столетия чрезвычайное значение, которое и выделяло этот период существования поэзии в России среди других эпох Из слов Заболоцкого можно заключить, что в ту пору, когда поэзия имела "все", она представляласобой некую тотальность Инструментами отъема у поэзии ее "частей" Заболоцкий называет науку, религию, прозу - "что угодно" Эта оговорка позволяет допустить, что в первоначальном состоянии поэзия была явлением синкретичным наука, религия, проза входшщ в ее "обьем", но при этом они выступали не в специализироваЯном, но в универсальном виде Все эти сферы не выделялись как понятийные системы Высказывание Заболоцкого нетрудно сэязать с актуальными проблемами поэтической культуры России начала XX века. Отьем "частей" от "всего" поэзии посредством превращения слова в понятие есть процесс терминологизации лексики, а это именно тот вопрос, который вызывал обеспокоенность у деятелей раннего авангарда Обнаруживаемую им в современных поэтических традициях "частичность всего" поэзии Заболоцкий воспринимал в плане терминологизации поэтического слова Об этом можно судить по его работе "Поэзия обэриу-тов", в которой он ополчается против языка обыденной речи, имеющего утилитарное значение (специализацию) Однако если бы Заболоцкий опирался на теоретические построения кубофутуристов, он не смог бы протестовать против зауми, так как она играла ключевую роль в их концепции поэтического языка согласно точке зрения будетлян, заумное творчество являлось лишь крайним проявлением эстетической установки, которая должна была воспрепятствовать процессу терминологизации поэтического слова Следует предположить, что Заболоцкий опирался на какую-то иную (альтернативную кубофутуристичес-кой) концепцию языка Этой концепцией является "теория слов" Л С Липавского

В "теории слов" Липавский предложил оригинальную гипотезу происхождения осмысленной речи Философ утверждал, что лексика прошла в своем развитии три стадии, которые сказались на значении слов По мнению Липавского, семантика всех наличествующих в языке слов (вплоть до самых поздних) восходит к значениям "тянуть(ся)", "стремить(ся)",

"хватать(ся)", - значениям, которые возникают как формальные обозначения "признаков голоса" Собственные значения позднейших слов находятся в пределах "площади значений" изначальных слов Увеличение числа лексических единиц не расширяет общей "площади значений" языка, она остается равной себе на всем протяжении его развития Пополнение словарного запаса формирует частную "площадь значения" отдельного слова "Площадь значения" изначального слова была целостной частичные значения, входившие в это слово как в "пучок значений", присутствовали в нем "потенциально". В поздних же по происхождению словах "площадь значения" была уже частичной, поскольку они являли собой всего лишь реализацию "потенциальных" значений Положение Лилавского об общей (и частичной) "площади значения" слов проливает свет на представления Заболоцкого о том, что "когда-то у поэзии было все" "Все" поэзии соответствует обшей "площади значений" слов у Липавского "все" поэзии есть тотальность "объема", которым она является, общая же "площадь значений" слов, полностью охватывая семантическое пространство языковой мод с л м миро, я представляет собой тотальность Представление Заболоцкого о том, что от "всего" поэзии отнимали его "части" и самая поэзия превращалась в "часть всего", соответствует положению Липавского о том, что в процессе развития языка от общей "площади значений" изначальных слов отнимается ее часть, идущая на формирование частичной "площади значения" слова-"потомка" Заболоцкий, говоря о современной ему поэзии как о "части всего", имел в виду ситуацию, которая вытекает из размышлений Липавского Философ считал, что современный человек использует слова "с большими номерами поколений", поэтому его речь, состоящая из слов с частичной "площадью значений", не покрывает общей "площади значений", которая соответствует (первоначальной) языковой модели мироздания, с исчерпывающей полнотой воспроизводимой в звучании голоса

Во 2-м параграфе — "Эстетическая перекодировка идей Л С. Липавского о происхождении осмысленной речи в поэтическом творчестве Н А. Заболоцкого" - речь идет о реализации в произведениях поэта отдельных положений "теории слов" Причины, повлиявшие на развитие языка, направившего свое движение по семантическим линиям "тянуть(ся)", "стремить(ся)", "хватать(ся)", Липавский связывал с физиологией голоса Согласно его точке зрения, голос "есть дыхание, точнее говоря, выдох, преодолевающий сопротивление [воздуха]" Это определение голоса, с помощью которого Липавский выводил семантические линии развития значений слов, - фактически определение самого слова, - Заболоцкий в художественной форме воспроизводит в столбце "Искусство" "< > я -однообразный человек - / взял в рот длинную сияющую дудку, / дул, и, подчиненные дыханию, / слова вылетали в мир, / становясь предметами" Представление Заболоцкого о "подчиненности слов дыханию" соответствует точке зрения Липавского, согласно которой значение слов восходит к семантике работы голосовых связок, затраченной на преодоление сопротивления воздуха. В "Искусстве" Заболоцкий говорит о том, что "слова становятся предметами" Это представление также восходит к "теории слов" Липавского По мнению философа, язык в своем развитии проходит три стадии "проекция на жидкость", "проекция на мускульное усилие" и "проекция на вещи, действия и свойства" Заболоцкий, говоря о превращении слов в предметы, имеет в виду появление у слов категории предметности, возникающей (вместе с категориями субъектности, залога и числа), по Липавскому, в "проекции на вещи"

Заболоцкий в "Поэзии обэриутов" негативно оценивал состояние современного языка, но смысл критики поэта раскрывается в контексте "теории слов" Липавского, в которой формулируются законы языкового развития Философ, указывая на то, что современный язык находится на стадии "проекция на вещи", не говорит, что эта стадия имеет негативное значение, но в его словах о ней ощутимо отрицательное отношение Такое отношение к "проекции на вещи" вызвано парадоксальностью бытия человека, порожденной тем, что он в своей речевой деятельности вынужден балансировать между миром и языком Говоря о

"пределах изменения языка", Липавский называет пять условий, при которых язык может развиваться естественным образом, однако философ замечает, что в "проекции на вещи" эти условия не имеют места Разумеется, язык не перестал изменяться, но факторы, мотивирующие эти изменения, не имманентны языку Современный язык подчиняется правилам ему чуждым, навязанным ему извне Эта чужеродность проявляется в том, что в словах перестала ощущаться их "фамильная сопринадлежность" Утрату словами родства Липавский связывает с пробелами между "родами" изначальных слов и внутри отдельных "родов", образующимися ввиду того, что слово, входящее в соответствующий ему "род" как звено единой цепи, в силу тех или иных причин умирает Ситуация умирания слов, хотя и является объективным фактором существования языка, требует преодоления, потому что роль этого фактора отрицательна Пытаясь преодолеть последствия умирания слов, наука стала вменять языку внешние для него правила, призванные регламентировать его бытие

Из рассуждений Липавского о "проекциях" можно сделать заключение о том, что парадоксальность бытия человека должна быть разрешена с учетом факторов "беспредметности" языка, несоответствующей предметности мира, и предметности мира, несоответствующей "беспредметности" языка Разрешение этого парадокса связано с достижением такого положения, при котором его"беспредметность" удовлетворяла бы предметности мира Заболоцкий в "Поэзии " критикует современный язык и указывает на принятия мер, которые позволят языку обрести положительное качество с позиций, обоснованных Липавским Заболоцкий заявляет о себе и своих товарищах по ОБЭРИУ: "Мы - поэты нового мироощущения и нового искусства Мы - творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов" Новизну обэ{>иутского "мироощущения", "ощущения жизни и ее предметов" можно рассмотреть, оттолкнувшись от слов поэта о "старом" мироощущении, критически им осмысляемом Заболоцкий считает, что на данный момент мир "замусолен языками множества глупцов, запутан в тину "переживаний" и "эмоций" Восприятие мира искажено языком, который используют для описания мироздания. Негодным этот язык делает его психологизм, вносящий в ощущения предметов и явлений индивидуальное начало, которое не позволяет осуществляться психофизической пер-возданности восприятия - не дает возможности воспринимать мир таким, каков он есть на Самом деле (в "проекции на жидкость") Критические замечания Заболоцкого соответствуют основным положениям "теории слов" Липавского Так, мыслитель утверждал, что со-1 временный язык искажает восприятие мира (слова, теряя "родовые" связи, утрачивают содержательный ресурс своих значений) Кроме того, именно Липавский обосновал тезис о том, что установка на выявление в словах ассоциативных связей, - связей, являющихся произвольными (не отвечающими имманентным законам развития языка), - привела современный язык в неудовлетворительное состояние

Однако и специфика утверждаемого Заболоцким "нового мироощущения" обэриутов определяется "теорией слов" Липавский считал, что неудовлетворительность современного состояния языка может быть преодолена только одним способом восстановлением в словах, образованных в "проекции на вещи", значений, которые возникли в них в "проекциях на жидкость и мускульное усилие" Говоря о поэзии обэриутов, Заболоцкий писал, что "мир, замусоленный языками множества глупцов, запутанный в тину "переживаний" и "эмоций", ныне возрождается во всей чистоте своих конкретных мужественных форм" То есть новизна обэриутского мироощущения является не столько новым культурно-историческим феноменом, сколько старым, имевшим место в прошедшие эпохи. Этому положению отвечает и непосредственная поэтическая практика Заболоцкого ориентация на жанровую систему классицизма (одические элементы), использование архаичной лексики и т д, - все эти меры были вызваны тем, что будущее языка поэт связывал с состоянием, которое он имел в прошлом Согласно точке зрения Липавского, в "проекции на вещи" слова имеют частичную "площадь значений", следовательно, возвращение к "проекциям", относящимся

к давним эпохам, должно будет "увеличить" их персональную "площадь значения" Эта мысль Липавского отражена Заболоцким в "Поэзии ". "В своем творчестве мы расширяем и углубляем смысл предмета и слова, но никак не разрушаем его"

3-й параграф - "Квазнлингвистические воззрения JI.C. Липавского как философская основа критики зауми в "Поэзии обэриутов" H.A. Заболоцкого" - посвящен осмыслению специфики представлений поэта о современном состоянии языка поэзии Критика Заболоцким а "Поэзии " кубофутуристической зауми также мотивирована "теорией слов" Заболоцкий знал о том, что футуристы толкуют заумь как радикальный вариант поэтического языка, и, тем не менее, он связал ее с обыденным языком Сделать это Заболоцкого заставило несоответствие "философии языка" кубофутуризма принципам (сформулированным Липавским), которых он придерживался Заболоцкий отождествлял заумь с беспредметным словом Поэт считал, что значение слова определенным образом коррелирует с предметом, этим словом обозначаемым Для него предмет через форму слова, его обозначающего, обнажает свой смысл, - значение есть такая структура, которая относится одновременно и к предмету, и к слову Для кубофутуристов форма слова была фактически произвольной структурой, во всяком случае, они допускали возможность смысловой вариативности формы слова. Отдельность формы слова от его значения и определяет их требование признать "самовитость" слова - находить слово ценным вне зависимости от того, каково его смысловое содержание и есть ли вообще в нем смысл или нет Семантика звуков, позволяющая сконструировать заумный язык, выводится кубофутуристами, как это ни странно, на основе значений, которые закреплены в "общем" ("умном") языке Они рассматривают предмет, обозначаемый словом (допустим, даже заумным), и значение слова, относящееся к этому предмету, как элементы, существующие независимо друг от друга. Эта точка зрения вытекает из того факта, что в центре интересов кубофутуристов стоит не предмет, но эмоция, вызванная восприятием предмета Эмоция и выступает в роли значения слова Психологизация слова и повлияла на оценку Заболоцким заумного языка как беспредметного Суть беспредметности зауми связана с психологическими принципами, лежащими у кубофутуристов в основе возникновения слова Липавский в своей "теории слов" предложил иное (отличное от кубофутуристического) видение этой проблемы Он связал возникновение слова с материальностью мира, находяшей соответствие в языке не через самое слово, но через его значение, которое как раз полагается в основе всякого слова Эта мысль была близка и Заболоцкому Она воспроизведена в "Мои возражениях " - в пассаже, направленном как раз против зауми "Каждое слово, взятое отдельно, является носителем определенного смысла "Сапоги" имеют за собой определенную сеть зрительных, моторных и других представлений нашего сознания Смысл и есть наличие этих представлений "Дыр бул щыл" - слова порядка зауми, они смысла не имеют" По мнению поэта, значение и связывает слово с предметом, который этим словом обозначается Оценивая кубофутуристические концепции заумного языка с позиций "теории слов", Заболоцкий должен был прийти к выводу о том, что заумь соответствует неудовлетворительному состоянию современного языка, которое Липавский связывал со спецификой смыслообразо-вания, действующего на стадии "проекция на веши", - а это именно та "проекция", в которой и были сформированы значения обыденного языка Поэтому в "Поэзии ." разница между заумью и обыденным языком была Заболоцким проигнорирована

"Возрождение мира" во всей чистоте его "конкретных мужественных форм", о котором писал Заболоцкий в "Поэзии ", ориентировано на программу изменения неудовлетворительного состояния современного языка, изложенную Липавским, в рассуждениях и того и другого нетрудно заметить (роднящий их взгляды) антифутуристический пафос Кубофу-туристы стремились придать слову коннотативную многозначность, которая бы сняла с него груз денотативной точности, заставляющий слово выступать в роли термина, - заумь для того и была создана, чтобы показать потенциальную безграничность коннотативных

значений слова. Кубофутуристы взяли на вооружение концепцию слова, сформулированную А А Потебней, согласно которой слово имеет метафорическую природу (изначально обладало коннотативной многозначностью) Между тем Липавский утверждал, что "метафор в языке вообще не бывает" Говоря о деспециализации лексических единиц языка, Липавский имел в виду восстановление в слове его родственных связей, кубофутуристов же не интересовал тип связей слова, возникающих в процессе обретения словом коннотативной многозначности, они могли быть какими угодно, вплоть до самых случайных Поэтому кубофутуристы приветствовали не только разнообразие эмоционального содержания графического исполнения слова (почерк), но и непроизвольные описки (орфографические ошибки) автора и даже типографские опечатки, не входившие в систему авторского замысла и / или практической реализации произведения В качестве критерия, который разграничивает используемые в речевой практике языки, Липавский рассматривает не коннотатнвную многозначность / денотативную точность, как это делают кубофутуристы, но родственность / неродственность слов С этой точки зрения принятое кубофутуристами разграничение обыденного и поэтического языков будет недействительным и денотативно точный "умный" язык, и коннотативно многозначный заумный представляют собой единое языковое целое, так как они основываются на общих принципах, - принципах, отрицающих "фамильную сопринадлежность" слов.

Заболоцкий в "Поэзии " рассматривает "возрождение мира" во всей чистоте его "конкретных мужественных форм" в рамках "теории слов" Липавского Так, это "возрождение" поэт видел в "столкновении словесных смыслов, выражающих < > предмет с точностью механики" В этом высказывании Заболоцкий дает описательное определение феномена, традиционно называемого метафорой "Столкновение словесных смыслов" есть сочетание слов, значения которых не состыкуются друг с другом, - это и есть метафора (как ее понимали кубофутуристы) В "Моих возражениях " Заболоцкий позитивно использовал понятие метафоры, но дал ей толкование, отвечающее представлению о "столкновении словесных смыслов", с помощью которого он определял метафору негативно (Описательно) "Бессмыслица не от того, что слова сами по себе не имеют смысла, а бессмыслица от того, что чисто смысловые слова поставлены в необычайную связь—алогического характера.^ > Говоря формально, это есть линия метафоры Всякая метафора, пока она жива и нова, - алогична" Самое понятие метафоры возникаету Заболоцкого потому, что он "говорит формально" В данном в "Поэзии ." определении метафоры можно увидеть полемическую заостренность, направленную на кубофутуристов Кубофутуристическая метафора, хотя и была основана на "самовитости" слова, тем не менее, отражала его валентность, то есть ситуацию связи слов друг с другом, - ситуацию, при которой слова вступали в формальные взаимоотношения Однако Заболоцкий пишет о том, что в обэриутской метафоре формальная связь слов не связывает их значения, но дает сущностное разъединение Эта особенность представления поэта о метафорической конструкции связана с тем, что он использует понятие о метафоре как негативный фактор языка и описывает ее в том ракурсе, который задан в "теории слов" Липавского С точки зрения философа, формальное соединение слов в метафорической конструкции приводит именно к "столкновению словесных смыслов" (значений слов), потому что самая метафора является обозначением ситуации "неродственных" отношений между словами Метафора аннигилирует "фамильную сопринадлежность" слов, делая их автономными, так как специальные способы связи слов необходимы только в том случае, если они потеряли родственную связь

Но Заболоцкий в "Поэзии " не ограничился новой (относительно кубофутуристичес-кой) формулировкой метафоры, соответствовавшей его представлению об этой структуре, сложившемуся под влиянием "теории слов" Еще в "Моих возражениях . " он утверждал, что "в основе возникновения метафоры лежит чисто смысловая ассоциация по смежности" Иначе говоря, метафорическая конструкция подразумевает не произвольную связь между

словами, но такую, которая предполагает определенную общность значений формально соединяемых слов Это понимание метафорической конструкции не соответствует стандартным определениям метафоры Понимание Заболоцким метафоры отвечает логике "теории слов" Для поэта "основа возникновения" метафоры важна не сама по себе, но ввиду тех следствий, которые из нее вытекают она дает возможность внесения в метафорическую конструкцию логики, то есть приводит к "усвоению" метафоры Заболоцкий утверждал, что "всякая метафора, пока она еще жива и нова, - алогична. Но самое понятие логичности есть понятие не абсолютное - что было алогичным вчера, то стало сегодня вполне логичным Усвоению метафоры способствовали предпосылки ее возникновения" Согласно точке зрения поэта, "усвоение" метафоры приводит ее к аннигиляции, так как метафорическая конструкция утрачивает свой специфический признак - алогизм Специфика метафоры связана с алогизмом формально соединенных друг с другом слов, поэтому следует допустить, что "усвоение" метафорической конструкции приводит к такому соединению слов, в котором они сочетаются логично Эта логика изначально присутствовала в метафоре (еще тогда, когда она была алогичным соединением слов), но она не могла обнаружить себя именно потому, что этому препятствовала самая метафорическая структура, метафора, настаивая на том, что слова в ней соединяются формально (алогично), скрывает связь слов, а не раскрывает Данная Заболоцким парадоксальная ситуация, подразумевающая и (начальное) наличие метафоры, и ее (конечное) исчезновение, совпадает с представлением Ли-павского о невозможности в языке метафоры Философ отрицал метафору не потому, что отсутствовали речевые явления, которые можно было бы описать с помощью понятия метафора Он считал, что понятие метафора, будучи описанием существующих языковых явлений, искажает представление об этих языковых явлениях, потому что это понятие было выведено из ложных предпосылок, игнорирующих имманентные законы развития языка Констатируемая Заболоцким изначальная связь слов, скрытая в метафоре, основана на представлении Липавского о том, что все слова языка имеют "фамильную сопринадлежность" она и восходит к "треугольнику значений", который обеспечивал изначальным словам (в "проекции на жидкость") общую "площадь значений", распавшуюся у "потомков" этих слов (в "проекции на вещи") на частные "площади значений"

Глава 4 - "Проблемы эволюции поэтики Н А. Заболоцкого середины 1950-х гг в контексте социально-политической доктрины русского евразийства" - включает 5 параграфов В 1-м параграфе-"Поэтическая интерпретация Н.А Заболоцким "Слова о полку Игореве" в свете критического осмысления поэтом центральных положений натурфилософской концепции Ф. Энгельса "диалектика природы" - рассматриваются идейно-содержательные предпосылки поэтического цикла "Рубрук в Монголии". "Руб-рук " не часто привлекает внимание исследователей Заболоцкого Как правило, исследователи (А М Турков, И И Ростовцева, А В Македонов, ТВ Игошева) ограничиваются культурно-историческими ассоциациями, которые у них вызываютте или иные стихотворения цикла Сопоставление "Слова о полку Игоре", переведенного Заболоцким, и "Рубру-ка " позволяет предположить, что исторический материал у поэта связан с проблемой отношений Запада и Востока Точнее, самую проблему взаимоотношений культур поэт использует для того, чтобы поднять вопрос об универсалиях существования человека Поэтому в "Рубруке " в центре внимания поэта оказывается культура Востока, к которой русский человек, на первый взгляд, не имеет никакого отношения Русь в "Слове " и Орда в "Рубруке " характеризуются Заболоцким по признаку внутреннего единства Если рассматривать "Слово " и "Рубрука " в плане проблемы внутренней организации Руси, можно утверждать, что еще одним общим элементом этих произведений является критика средневекового русского государства Напасти Руси в "Слове ."ив "Рубруке " вызваны одной и той же причиной - отсутствием внутреннего единства Однако если в "Слове " эта критика дана с точки зрения русского человека (изнутри), то в "Рубруке "

- с точки зрения человека иной культуры (извне) Эта "двойственность" "Рубрука ." в отношении к "Слову ", вызванная, с одной стороны, общим для обоих произведений критическим пафосом, а с другой, различием в точке зрения, опредмечивающей самый критический пафос цикла, отражается и на характере следования Заболоцким поэтике анонимного автора "Слова " поэт ориентируется на его повествование как позитивно, так и негативно Позитивная ориентация прослеживается в том, что поэт переносит в свой цикл мотив трагических предзнаменований Осуждение непонимания предзнаменований и, следовательно, стремления руководствоваться своими индивидуальными соображениями и роднит критический пафос анонимного автора "Слова " и Заболоцкого, - авторов, рассказывающих о неудачах похода кн Игоря и миссии монаха-минорита К негативной ориентации на "Слово " следует отнести отказ Заболоцкого от "старинной речи" повествования, -характеристики, специально оговариваемой анонимным автором, который, поддерживая "певческую" традицию Бояна, в этой традиции отражает самую суть конфликта своей "повести о године бед" - конфликта между прошлым и будущим Заболоцкий, используя при описании XIII века лексику XX столетия, порывает с древнерусской традицией с целью предельно четко очертить свою авторскую позицию по отношению к описываемым в "Руб-руке " событиям - обозначить ее принадлежность человеку совершенно иной культуры Интерпретация "Слова ", наличие которой мы предполагаем у Заболоцкого, дает пищу для размышлений, важных для анализа "Рубрука ." В "Слове " имеет место темпоральная модель, включающая различные временные планы Русь дана как бы стоящей на перепутье между прошлым, представленным "временами Траяна", и будущим, связанным с христианством, именно поэтому христианизировавшиеся русские и именуются "Стрибо-жьими внуками" - их настоящее состояние определяется по характеристике, которая принадлежит не настоящему, но прошлому Более зримо эту темпоральную модель можно представить, рассмотрев описанные в "Слове " отношения христианской Руси и "языческой" Степи (половцев), которая, как можно судить по упоминаниям о родстве русских князей со степными "язычниками" (например, кн Святополка и его "отца"-тестя хана Ту-горкана), имела общие культурные черты со славянскими племенами дохристианского периода Христианская Русь и "языческая" Степь существуют синхронно, но отличие в религиозной ориентации фактически разводит их по противоположным временным планам Выбор в пользу христианства можно считать "нулевой точкой", которая структурирует темпоральную модель "Слова " Эта "система координат" позволяет рассматривать христианскую Русь (Запад) как (потенциальное) будущее Степи (Востока), а "языческую" Степь -как прошлое Руси Именно такая модель лежит в основе "Рубрука ". Проблема выбора религии, которая составляет ядро сюжетной конструкции поэтического цикла Заболоцкого, заставляет смотреть на миссию Рубрука как на столкновение христианского будущего и "языческого" прошлого, синхронно присутствующих в мире

Однако у Заболоцкого отождествление Запада (Европа, Русь) с будущим и Востока (монголы) с прошлым носит условный характер, поскольку это отождествление, связанное с концепцией ли нейного времени, не отвечает представлениям поэта (о чем можно судить по "Снежному человеку", в котором йети остается за пределами структурной разметки темпоральной модели стихотворения - он существует в состоянии, имманентно не имеющем ни прошлого, ни будущего) И в "Рубруке ." структурная разметка указанной темпоральной модели не является исчерпывающей, потому что она выступает принадлежностью минорита, человека, представляющего культуру христианского Запада Монголы у Заболоцкого ведут не просто иной образ жизни, не похожий на европейский, который в прогресси-стской перспективе представляется прошлым, - бытие человека Золотой Орды отвечает принципам существования мироздания, не ведающего ни прошлого, ни будущего Модель бытия, интегрированного в единство структуры мироздания, - структуры, которая и обеспечивает снятие оппозиции темпорального характера, - присутствует во многих произведе-

ния Заболоцкого 1950-х годов, например, в стихотворении "Подмосковные рощи" (1958) В нем поэт, говоря о том, что Деревья являются свидетелями событий самых разных исторических эпох, фактически отрицает идею исторического времени

Представление Заболоцкого о недействительности прогресса и объясняет модернизацию в "Рубруке. ." бытия монголов, противоречащую предполагаемому историзму цикла, то есть позволяет установить смысл использования современной поэту лексики при описании существования людей XIII века Языковое "осовременивание" бытия монголов сознательно было направленно поэтом на преодоление концепции исторического прогресса и универсализацию бытия кочевников человек Золотой Орды существует вне времени, поэтому лексика, используемая при описании его бытия, лишена исторических коннотаций Между тем язык "Рубрука " позволяет реконструировать и понимание Заболоцким современной ему Советской России, тем более что Октябрьскую революцию, заложившую основы новой государственности, поэт рассматривал ("Петухи поют") как событие, отрицающее идею прогресса Заболоцкий, описывая монголов, использует лексику, которая характеризует Советскую Россию сталинской эпохи Симпатии Заболоцкого, принадлежащие монголам, морально оправдывают "варварство" ордынцев, - "варварство", которое таковым представляется сточки зрения человека европейской культуры, но отнюдь це авторской Это "оправдание" распространяется и на сталинскую Советскую Россию, поскольку поэт характеризует монголов как раз в понятиях бытия сталинского государства. Это обстоятельство имеет важный характер, тем более, что современные исследователи творчества Заболоцкого склоняются к тому, чтобы рассматривать поздний период творчества поэта с позиций латентного антисталинизма (В А Редькин.ТВ Игошева) Заболоцкий привязывает к монголам покоренных ими славян, и эта привязка являет собой интенцию, обращенную поэтом к Советской России так, возражения Хана, направленные против доводов минорита (в пользу того, чтобы принять христианство) полностью повторяют положения "безбожной" пропаганды, которую вели идеологи коммунизма в 30-х годах Но эта интенция не говорит о том, что Золотая Орда представляет собой аллегорический образ Советского государства. Монголы покорили Русь и в некотором смысле поглотили ее, поэтому отказ Хана от христианства есть как бы отмена выбора кн Владимира, - выбора, который привел Русь в Европу и навязал ей концепцию исторического прогресса Очевидно, что Заболоцкий рассматривает монгольское иго как переломный момент в истории Руси-России, пережив который она начала путь "возвращения" на Восток Учитывая контекст "монгольских" стихотворений "Рубрука ", можно предположить, что Советская Россия выступает этической преемкицей не христианской Руси, но "языческой" Золотой Орды

2-й параграф-"Идея этической преемственности Золотой Орды и Советской России сталинской эпохи в поэтическом цикле "Рубрук в Монголии" и социально-политическая концепция евразийцев о "монгольских корнях" русской государственности" - посвящен осмыслению типологической близости взглядов у поэта и евразийцев Идея этической преемственности, связывающая у Заболоцкого Золотую Орду с Советской Россией, не столь уж странная Эта идея, как и ряд других, соприкасается с концептуальными построениями евразийства, одного из самых крупных направлений русской социально-философской мысли 1920 - 1930-х годов Представления Заболоцкого, обнаруживаемые в "Рубруке . ", и идеи евразийцев сходны в первую очередь в вопросе о генезисе России Общей для Заболоцкого и евразийцев оказывается, по слову последних, самая "идеология", которая и определяет сходство моделей прошлого, а отчасти и будущего Вопрос о "монгольских корнях" России для евразийцев являлся крайне важным, поскольку с его положительным разрешением связано центральное понятие их концепции - "месторазвитие". В коллективной монографии "Евразийство" (1926) авторы подчеркивали, что "исторически первые Обнаружения евразийского культурного единства приходится искать не в Киевской Руси < .> Впервые евразийский культурный мир предстал как целое в империи Чингиз-

хана " В отдельных статьях евразийцы подвергали прямой критике домогольскую Русь и ее культуру в целом Говоря об историческом существовании русского Православии, евразийцы, в сущности, различали два его вида, домонгольское и послемонгольское В послемонгольской Руси евразийцы делают акцент на приобретенных чертах, связывая их с влиянием монголов Этой установкой и объясняются заявления евразийцев, касающиеся вопроса о генезисе русской государственности, - заявления, которые идут вразрез не только с имперской традицией последователей Петра I, но и с допетровской традицией, согласно которой Русь наследовала Византии Покорение Руси монголами не отменяло для евразийцев выбор в пользу христианства, но, как и Заболоцкий в "Рубруке ..", они связывали с ним поворот русской государственности от западной цивилизации в сторону восточной

Общим для Заболоцкой) и евразийцев является и отрицание идеи прогресса Мотив неприятия идеи прогресса в позднем творчестве Заболоцкого прозрачен ("Снежный человек") Евразийцы же прямо утверждали, что "отрицают существование универсального "прогресса" Заболоцкий, как и евразийцы, не принимает прогресс потому, что прогресси-стский процесс исторического развития выступает для него только внешним (видимым) явлением, имманентное значение которого утверждается за счет отказа от постижения универсалий существования Вселенной, которые и выступают действительными смыслообра-зующими факторами бытия человечества Заболоцкий рассматривает прогрессистский процесс исторического развития в категориях, которые являются внеположными самому понятию прогресса Это обстоятельство и позволяет ему соотносить совершенно разные события исторического времени экспедиции Колумба и Магеллана - с реформами Петра I, с одной стороны, и становлением Советской власти в годы Гражданской войны, с другой ("Петухи поют"), нашествие монголов на Русь - с политикой сталинской Советской России ("Рубрук .") Логика отрицания прогресса отчетливо просматривается на примере развития отношений евразийцев и Советской власти, финальной стадией которых стало признание сталинской России наиболее радикальной частью деятелей еэразийского движения (Л П Карсавин, С Я Эфрон, П Н. Савицкий) То есть отношений, соответствующих интенции Заболоцкого, обращенной в "Рубруке " к Советскому союзу. Евразийцы рассматривали русский коммунизм как новую татарщину" они были убеждены, что Октябрьская революция подвела итог ошибочному пути развития русского государства в послепетровское время, но одновременно как бы возвратила его к позитивным начинаниям Петра I Евразийцы считали, что монголы, покорившие Русь, и создали русское государство Ту же самую функцию, по их мнению, выполняли и коммунисты, поэтому они были убеждены, что коммунистическая идеология будет естественным порядком преобразована в евразийско-рус-скую

Еще одним доводом в пользу типологической общности взглядов евразийцев и Заболоцкого является сходство в понимании своеобразной религиозности коммунистов и ордынцев Заболоцкий отмечал, что монголы, как и христиане, почитают Бога, ио при этом их религия имеет некую материалистическую доминанту Подобным образом воспринимали русский коммунизм и евразийцы, они считали его верой Евразийское толкование религиозности коммунизма в определенной мере проясняет "материалистическую религию" монголов у Заболоцкого Евразийцы подчеркивали внутреннюю противоречивость "коммунистической веры", позволявшую самим коммунистам отрицать вероучительный характер своей идеологической доктрины Заболоцкий дает"материалистическую религию* монголов именно в том противоречивом виде, в котором евразийцам виделся коммунизм Хаи ордынцев говорит Рубруку об исповедании Бога, Небеса же Степи разъясняют миссионеру, что монголы придерживаются религии, которая критически оценивает веру как таковую

В 3-м параграфе - "Специфика "материалистической религии" в поэтическом цикле "Рубрук в Монголии" и проблема смерти в творчестве Н А. Заболоцкого" -рассматривается вопрос о константных образах, характеризующих в произведениях поэта

его представление о живом существе В целом Заболоцкий относился к вере (как феномену), и это отношение можно найти не только в "Рубруке ", отрицательно Это отношение имеет философские предпосылки, лежащие также в основе эстетических представлений поэта В "Моих возражениях ' Заболоцкий сформулировал концепцию "усвоенной" метафоры, которая восходит к "теории слов" Л С Липавского - к отрицанию наличия в языке метафорических явлений Общий для Липавского и Заболоцкого негативизм метафоры опирается на типологию знания, данную Платоном в "Государстве" Из платоновской типологии следует, что уподобление - самый низкий раздел знания Негативизм метафоры/обнаруживающийся и у философа, и у поэта, связан с тем, что метафорическая конструкция является по своей природе именно уподоблением Между тем как раздел знания низким статусом в типологии Платона отмечена и вера, она включена им в ту же самую группу (мнение), что и уподобление Учитывая значимость для Заболоцкого платоновской типологии знания и, в частности, - критики способности мнения, резонно будет предположить, что наряду с негативизмом метафоры (уподобления) у него присутствовал также и негативизм веры В 1950-х поэт отходит от негативизма веры и начинает выражать свое критическое отношение к вере через позитивные определения, связанные с ней только косвенно С этой точки зрения важным является представление Заболоцкого о смерти - о том, что она есть Самый факт наличия у Заболоцкого представления о смерти свидетельствует о том, что это представление оппонирует вере (актуально - христианскому вероучению о загробной жизни), но при этом стоит над ее критикой

Прослеживая поэтическое творчество Заболоцкого, можно обнаружить, что посмертное бытие у поэта всегда определяется как состояние сна Соотнесение смерти со сном появляется уже в "Футболе" (1926) В первоначальном варианте столбца "Искушение" (1929) Заболоцкий писал о том, что посмертное бытие, не являясь христианским "миром над миром", есть, тем не менее, не уничтожение живого существа и соответственно небытие, но именно состояние сна "Была дева - стали щи I Смех, не смейся, подожди1 / Солнце встанет, глина треснет, / мигом девица воскреснет / Из берцовой из кости / будет деревце расти, / будет деревце шуметь,/ про девицу песни петь, / про девицу песни петь, / сладким голосом звенеть / "Баю, баюшки, баю, / баю девочку мою1 " "Песня" Деревца—это колыбельная, которая, убаюкивая живое существо, определяет его пребывание в состоянии сна. Но самая его "песня" есть только знак состояния сна, - состояния, в котором находится живое существо после смерти Тождественность у Заболоцкого посмертного бытия и сна подтверждает позднее его стихотворение "Когда бы я недвижным трупом " (1957) Говоря о том, что после смерти лирический субъект обратится в "горсть глины"' или какое-либо иное "случайное соединение частиц", Заболоцкий писал "Но и тогда, во тьме кромешной, / С самим собой наедине, / Я пел бы песню жизни грешной / И призывал ее во сне" У Заболоцкого представление о смерти как о сне имеет не метафорическое, но философское содержание. Ряд существенных художественных элементов, постоянно встречающихся у поэта при описании "сонного" состояния посмертного бытия, отсылает к работам Л С Липавского Речь идет о таких художественных элементах, как растение и песня (сказка), наиболее ярко заданных в столбце "Искушение" Заболоцкий сообщает в этом стихотворении о том, что Дева, вступая в посмертное бытие, обращается в Деревце в образе Деревца и осуществляется ее ' воскрешение", знаком которого выступает "песня", исполняемая растением Между тем те же самые художественные элементы, что присутствуют в произведениях Заболоцкого, причем, в той же самой функции аналогии, - функции, которая позволяет соотнести смерть и сон,-можно найти в трактате Л С Липавского "Исследование ужаса" В этом сочинении мы встречаем ключевые для поэзии Заболоцкого понятия, большая часть которых присутствует и в его "Рубруке " жизнь, смерть, сон, растение, песня (сказка) Различая жизнь и смерть философ не противопоставляет эти состояния они предстают в виде крайних точек '•круговорота" бесконечного существования С его точки зрения и то, и другое состояние

для живого существа иллюзорно Общая для жизни и смерти иллюзорность приводит Л С Липавского к заключению об их аналогичности, которая проявляется у него в формулировке аналога, отвечающего как одному, так и другому состоянию существования Этим аналогом, по мнению мыслителя, и является сон

Представление Заболоцкого о смерти как о сне получает объяснение именно в контексте философских размышлений Л С Липавского Наиболее показательным в этом отношении произведением поэта является стихотворение "Сон" Заболоцкий начинает стихотворение с указания на то, что его лирический субъект ("я") умер Пространное описание у Заболоцкого посмертного бытия отвечает трактовке смерти, данной Л С Липавским, согласно которой она является безындивидуальным существованием Безындивидуальность посмертного бытия отражается даже в риторике смерти, используемой поэтом Чаще всего он характеризует его через взаимоисключающие понятия, соединение которых приводит к упразднению индивидуализирующих эти понятия оппозиций Но ключевым моментом произведения Заболоцкого является прямое утверждение безындивидуальности посмертного бытия "Какой-то отголосок бытия / Еще имел я для существованья, / Но уж стремилась вся душа моя / Стать не душой, но частью мирозданья" Безындивидуальность существования, выступающая в данном случае характеристикой как смерти, так и сновидения, и позволяет считать сон аналогией посмертного бытия

Другой аналогией посмертного бытия у Л С Липавского является растение "Сонное" состояние смерти есть безындивидуальная жизнь, протекающая вне времени, - то есть такая жизнь, которую ведут растения Уже самое превращение у Заболоцкого почившего живого существа в растение, имеющее место в "Искушении", в котором Дева становится Деревцем, апеллирует к "Исследованию ужаса" Но прямой отсылкой к философским размышлениям Л С Липавского является самая аналогическая функция растения, позволяющая понимать посмертное бытие живого существа как состояние безындивидуального существования, в котором пребывают представители растительного царства, а не как небытие Учитывая при разборе "Искушения" контекст "Исследования ужаса", можно заключить, что Деревце, которое растет "из берцовой из кости" Девы, есть не метафорическое обозначение посмертного бытия героини (или некоего круговорота материи, понимаемого в духе идей К Э Циолковского), ко аналогия ее существования в безындивидуальном состоянии Аналогическая функция Деревца в "Искушении" отвечает выдвинутой Заболоцким концепции "усвоенной метафоры", так как утверждаемое этой функцией тождество жизни и смерти выведено из смысловых характеристик сопоставляемым явлений, а не формальных Еще одной аналогией, направленной на уравнивание статуса жизни и посмертного бытия, у Л С Липавского выступает сказка (песня) Сказка типологически подобна сну она дает картинку реальности, которая не имеет места в действительной жизни С этой точки зрения пересказанная философом сказка о спящей царевне выступает в роли метаописания посмертного бытия, представляемого через аналогию со сном Аналогическая функция сказки (песни) присутствует и в "Искушении" Заболоцкого Песня Деревца о Деве связана с посмертным бытием вне зависимости от ассоциативно-метафорических отношений, которые между этими явлениями могут иметь место Заболоцкий в "Искушении", используя механизм "усвоения" метафоры, в роли которой песня Деревца первоначально воспринимается, приходит к утверждению аналогической функции пения растения, - функции, фигурирующей в "Исследовании ужаса" Песня Деревца о Деве, то есть повествование о явлении, которое не имеет места в жизни, есть реализация существования героини в смерти, ее пребывания в посмертном бытии, - бытии, не имеющем места в жизни Иначе говоря, не Деревце поет песню о Деве (потому что оно является аналогией посмертного бытия героини, а не чем-то действительным), но самая усопшая Дева, причем в данном случае понятие "поет" значит то же самое, что и "'существует'' У Заболоцкого песня есть выражение в

жизни того явления, которое находится в посмертном бытии, она есть посмертное бытие живого существа, осмысленное как существование, тождественное самой жизни

Жизнь, смерть, сон, растение и песня (сказка) выступают и у Л С Липавского, и у Заболоцкого в качестве аналогий, позволяющих открыть смысловое содержание одного явления через другое Однако аналогичность жизни, смерти, сна, растения и песни (сказки) базируется не на парадигматичности жизни, заставляющей рассматривать все эти явления как бессмертие в самом прямом смысле этого слова УЛС Липавского и жизнь, и посмертное бытие имеют свои пределы Аналогичность жизни, смерти, сна, растения и песни (сказки) актуальна в контексте представления о единстве мироздания, - представления, в рамках которого различие между жизнью и посмертным бытием связано с характером существования Тождественные в плане бесконечного существования мироздания, жизнь есть индивидуальное бытие, смерть же - безындивидуальное Между тем, будучи разведенными по прямо противоположным сторонам по характеру существования, жизнь и смерть проницают друг друга через растение и песню. Растение есть индивидуально-безындивидуальное существование, в котором превалирует безындивидуальность Растение является своего рода метаописанием жизни -воплощением в формах посмертного бытия (безындивидуапь-ности) того, что обладает жизнью Песня же является безындивидуально-индивидуальное существованием, в котором превалирует индивидуальность Песня у Заболоцкого, как и сказка у Л С 'Липавского, является метаописанием посмертного бытия - воплощением в формах жизни того, что не имеетжизни Заболоцкий, как и автор "Исследования ужаса", не рассматривает песню как практически целесообразное явление, прагматика которого задана его содержанием. В песне заключается идея о том, что все существующее, в том или ином виде реализующее (в рамках единства с мирозданием) бесконечное бытие, звучит, и в этом звучании непосредственно и проявляет свое существование С этой точки зрения песня значима в первую очередь для явлений безындивидуальных, потому что для существ, находящихся в этом состоянии, например, для человека, вступившего в посмертное бытие, нет иных форм выражения своего бесконечного (в единстве с мирозданием) существования 4-й параграф —"Антропологические характеристики образа ордынца в поэтическом цикле Н А Заболоцкого "Рубрук в Монголии" и их типологическое соответствие представлениям евразийцев о "симфонической личности" - посвящен рассмотрению специфике представления поэта о безындивидуальности живого существа Наиболее показательная реализация понимания песни как выражения безындивидуального существования (безындивидуального началатого, кто, являя собой преимущественно индивидуальное бытие, ее поет) дана Заболоцким в "Рубруке " Так, поэт называет "вакханалью" бытия ордынцев "Шестой симфонией чертей" Под "симфонией" Заболоцкий подразумевает не просто мало организованные, какими они представляются Рубруку, действия кочующих монголов, но их жизненную активность как таковую Поэт описывает "Шестую симфонию" монголов как "музыкальное произведение", составленное из "звучания" различных инструментов, - "звучания", являющего собой сочетание отдельных "песен" Под отдельными "песнями" степняков следует понимать проявление их существования, так как "симфония", созданная Золотой Ордой, есть синтез произвольных действий рядовых монголов

Тождественность у Заболоцкого жизненного существования монголов и их посмертного бытия позволяет говорить о том, что безындивидуальность, о которой писал Л С Липавс-кий, рассматривая ситуацию смерти, присутствует у ордынцев уже при жизни Даже монгольский Хан не обладает индивидуальностью, именно поэтому его статус властителя поэт связывает не с его личными качествами, а с некоей волей Небес "< > власти подлинный секрет / Он получил по предсказанью / На восемнадцать долгих лет" Между тем для характеристики образа ордынца, созданного Заболоцким вРубруке уместнее было бы использовать иное понятие, нежели безындивидуальность. - понятие не философского ряда, но социально-политического Косвенно на этот ряд указывает и сам поэт Заболоцкий, опи-

сывая Орду, наблюдаемую как бы глазами Рубрука, обозначает ее сущность как "набросок / Шестой симфонии чертей" Сущностный характер данного Заболоцким обозначения, позволяющий видеть в нем не ситуативный, но онтологический план бытия монголов, подтверждается тем, что "многоколесный < .> город" ордынцев есть тот самый образ, о котором поэт писал в столбце "Деревья" (1926), говоря о превращении людей в растения, то есть в существа безындивидуальные "Был город осликом, четырехстенным домом, / на двух колесах из камней / он ехал в горизонте плотном, / сухие трубы накреня " Как правило, исследователи (Т В Игошева) толкуют "Шестую симфонию" монголов, опираясь на ассоциацию этого "музыкального произведения" с лейтмотивом "нашествия" из "Седьмой симфонии" Д Д Шостаковича Но правильно было бы отказаться от этой ассоциации, заставляющей говорить об ошибочных коннотациях, направленных на отождествление монголов с нацистами гитлеровской Германии У Д Д Шостаковича симфония есть жанровая форма, содержание которой (борьба сил добра и зла) является внешним по отношению к ее автору Заболоцкий же, говоря о "Шестой симфонии", ведет речь не только о ее содержании, но и ее "авторе" Так, поэт фактически отождествляет "симфонию" и ее "автора" Золотая Орда, представляющая собой содержание "симфонии", в то же самое время является Композитором (и "исполнителем") Следует также заметить, что "вакханалья" "музыкального произведения" монголов отвечает такому жанровому признаку симфонии, как одновременное использование в рамках целостной художественной структуры большого числа самостоятельных (отдельных) тем Поэт, называя Золотую Орду "композитором", говорит о том, что "симфония" монголов выступает "сочинением" коллективного Автора Специфический "симфонизм" "музыкального произведения" монголов, дающий представление о том, что его "автором" является, с одной стороны, Золотая Орда (как целое), а с другой - отдельный степняк (как часть целого), позволяет рассматривать "Шестую симфонию" у Заболоцкого как отсылку к концепции симфонической личности, - к концепции, которую активно пропагандировали евразийцы

Типологическая близость описанной Заболоцким модели взаимоотношений "коллектива" и отдельного его члена у монголов (а также - самой структуры личности ордынца) и евразийской концепции симфонической личности несомненна. Центральное место в концепции "симфонической личности" евразийцы отводили понятию "личность" В понимании евразийцев индивидуальная личность так же является симфонической, как и собственно симфоническая, поскольку самое понятие "личность" они рассматривают как множество индивидуальных моментов, а не как некую неделимую структуру Представление Заболоцкого о структуре личности отдельного монгола совпадает с евразийским пониманием симфонической личности, взятой на уровне индивидуума Понятие "коллектив", которое Заболоцкий в "Рубруке " распространяет на сообщество монголов, отвечает собственно симфонической личности евразийцев Тот факт, что "коллектив" Золотой Орды составлен у Заболоцкого в определенной мере насильственно, не только не противоречит евразийскому представлению о симфонической личности, но прямо ему соответствует Евразийцы утверждали. что "эмпирическое несовершенство такой личности и сказывается как раз в том, что согласованность ее не вполне достигнута и достигается часто путем ожесточенной взаимной борьбы составляющих ее личностей, народов, групп, индивидуумов" Заболоцкий, с большой симпатией описывающий воинскую мощь Золотой Орды, разрушительную для покоренных ею народов, в сущности, и рассматривает монгольское владычество как достижение "согласованности эмпирического единства" симфонической личности

В 5-м параграфе-"Вопрос о жанровой специфике поэтического цикла "Рубрук в Монголии" и евразийская концепция "симфонической личности" - рассматривается вопрос о жанре указанного произведения поэта Заболоцкий назвал "Рубрука " (поэтическим) "циклом", однако исследователи (А М Турков, А В Македонов, Т В Игошева и др) именуютэто произведение "поэмой" ''Переименование" жанра"Рубрука " исследо-

ватели производят не только для краткости обозначения его жанровой принадлежности -определение "поэма" выступает для них смысловым пространством "Рубрука ", которое задает пределы его интерпретации и моделирует значения тех или иных стихов Историзм и соответственно жанр "Рубрука .", отождествляемый с поэмой, исследователи вопреки логике связывают с анахронизмами Заболоцкого, которые (по идее) должны были препятствовать самой постановке вопроса об историзме этого произведения Прояснение вопроса о действительных функциях анахронизмов у Заболоцкого позволит более точно судить о жанровом определении "Рубрука " Цикл открывается стихом "Мне вспоминается доныне " Этот стих означает "Я до сих пор вспоминаю о ", что в свою очередь значит, что автор "Рубрука " был свидетелем событий XIII века "Странный" стих Заболоцкого объясняется философским контекстом "Рубрука " - "Исследованием ужаса" Л С. Липавского Философ утверждал, что посмертное бытие, как и жизнь, является существованием конечным оно ограничено появлением "создателя новой неравномерности со своим избирающим поцелуем", - появлением, которое должно будет внести новую "иллюзию происходящих событий" Определенная цикличность жизни и смерти, обнаруживающаяся в идее конечности посмертного бытия, позволяет допустить, что живое существо имеет существование еще до своего появления на свет — оно обладает тем же самым безындивидуальным существованием, которое оно должно будет обрести после смерти Согласно точке зрения Л С' Липавского, безындивидуальное существование есть бытие в единстве с мирозданием, того же мнения придерживался и Заболоцкий, писавший в стихотворении "Сон" о том, что в посмертном бытии душа живого существа есть не душа, но "часть мироздания" Мироздание не обладает личностными характеристиками, поэтому при его описании актуальное значение приобретает тождество единичного и бесконечного, которое на исходе Средневековья сформулировал Николай Кузанский В рамках этого тождества Заболоцкий (вслед за Л С Липавским) и осмысляет единство живого существа и мироздания - как тождество части (единичного) и целого (бесконечного) Тождество целого и части имеет центральное значение при конструировании поэтом роли свидетеля исторических событий минувшего Мироздание обладает бесконечным существованием, что является предпосылкой для свидетельства о прошлом, но при этом оно не может выступать в роли свидетеля исторических событий, потому что оно является целым Живое существо ограничено в своем жизненном существовании, поэтому оно также не способно играть роль свидетеля прошлого, так как его частичность не дает ему возможности обладать знанием о минувшем Свидетельскую роль (современника эпох, которые предшествовали его рождению и будут следовать за его смертью) может выполнять лишь такое живое существо, которое одновременно является и частью мироздания (обладает началом индивидуального существования), и его целым (имеет начало безындивидуального существования) Свидетелем прошлого является такое живое существо, в существовании которого безындивидуальное начало играет более значимую роль, нежели индивидуальное, также присутствующее в нем (в силу его частичности) Поэтому у Заболоцкого свидетельским знанием о прошлом чаще всего наделены не те или иные люди, но существа, не имеющие индивидуальности - животные и растения ("Петухи поют", "Подмосковные рощи") Для поэта важным являлось то, что существование петухов и деревьев, будучи конечным и исторически фиксированным (а в определенной мере - еще и индивидуальным), не заключает в себе личностного произвола, творящего, как выразился Л С Липавский, 'неравномерность", но подчиняется законам мироздания, в котором оно растворено Заболоцкий противопоставляет свидетельское знание безындивидуальных существ историческому знанию человека Так, в тех же ' Петухах " людское знание о прошлом, данное "мудрецами' - виднейшими из представителей рода человеческого, является всего лишь "отметкой" тех или иных дней, по какой-либо причине выделенных из бесконечного потока времени В произведениях о безындивидуальных существах - петухах и деревьях - содержится ключ, позволяющий непосредственно объяснить стих Заболоц-

кого из "Рубрука "-"Мне вспоминается доныне " В "Петухах . "поэт пишет о том, что пение кочета вызывает в лирическом субъекте стихотворения некое знание "Изменяется угол паденья, / Напрягаются зренье и слух, / И, взметнув до небес оперенье, / Как ужаленный, кличет петух II И приходят мне в голову сказки / Мудрецами отмеченных дней, I И блуждаю я в них по указке / Удивительной птицы моей". Заболоцкий связывает с понятием "сказка" всякое знание живого существа о прошлом - как историческое, так и свидетельское Между тем это понятие встречается в творчестве Заболоцкого в двух разных контекстах В одном случае он ведет речь о "сказке", которую рассказывает живое существо, имеющее безындивидуальное существование ("песня" Деревца в "Искушении" и "сказка" в "Петухах . ") В другом случае Заболоцкий имеет в виду "сказки" живого существа, ведущего индивидуальное существование, его собственные "сказки". "Душа в невидимом блуждала, / Своими сказками полна, / Незрячим взором провожала / Природу внешнюю она" ("На закате") Смысловое содержания понятия "сказка" позволяет распространить это определение и на самый поэтический цикл Заболоцкого "Рубрук в Монголии"

Исследователи творчества поэта, сталкиваясь с открывающим этот цикл стихом "Мне вспоминается доныне ", связывают "воспоминание" автора с исторической фактографией "Рубрука ". Однако обилие современной лексики в стихах цикла менее всего способствовало выполнению задачи создания иллюзии исторической достоверности Поэт стремился заявить свое произведение в противовес использованному в нем источнику, противопоставить его сочинению Рубрука К этому выводу подводит наличествующее у Заболоцкого представление о двух видах "сказки", соответствующих типам знания о прошлом Сочинение Рубрука, использованное поэтом в цикле, является историческим знанием о прошлом, его следует рассматривать как одну из "сказок", которыми "полна" душа человека Произведение же Заболоцкого выступает в роли "сказки", которая, как писал поэт в стихотворении "Петухи поют", "приходит в голову" Противопоставление этих "сказок" присутствует в стихах цикла В "Петухах " Заболоцкий указывает на то, что его лирический субъект "блуждает" в своей "сказке" "по указке" кочета- существа, имеющего безындивидуальное существование Это обстоятельство позволяет считать "Петухов " своего рода автомета-описанием процесса осуществления свидетельского знания о прошлом, - процесса, подобного тому, что являет собой "Рубрук " Что касается Рубрука, то его "сказкой" является историческое сочинение "Путешествие в восточные страны" Пример автометаописания процесса осуществления исторического знания о прошлом, - процесса, подобного тому, что прослеживается в "сказке" Рубрука, - можно найти в стихотворении Заболоцкого "На закате" "Душа в невидимом блуждала, I Своими сказками полна, / Незрячим взором провожала / Природу внешнюю она ". И Заболоцкий в своей "сказке", и Рубрук - в своей -"блуждают", но один - "по указке", а другой - отказываясь от таковой В "Петухах " и " рощах" Заболоцкий писал, что "блуждание" лирического субъекта этих произведений в его "сказке" происходило "по указке" птицы и деревьев Эти бызындивидуальные существа являются у поэта универсальными символами "указки", так как "указке" петуха и деревьев подчинено существование не только автора "Рубрука .", но и монголов, героев его "сказки" Заболоцкий пишет в "Рубруке ", что кочет и дерево являются предметами религиозного почитания ордынцев "Живи и здравствуй, Каракорум, / Оплот и первенец земли, / Чертог Монголии, в котором / Нашли могилу короли' // Где перед каменной палатой I Был вылит дуб из серебра / И наверху трубач крылатый / Трубил, работая с утра1". Специфическая достоверность "сказки" Заболоцкого, представляющей собой поэтический цикл "Рубрук в Монголии", основана на том, что поэт следует "указке" безындивидуальных существ, которым подчиняли свое существование описываемые им в цикле монголы С этой специфической достоверностью Заболоцкий и связывает определение, которое он дает своему повествованию,—"воспоминание" "Рубрук " Заболоцкого есть не историческое произведение, но "сказка" поэта Осуществляя свою "сказку". Заболоцкий позиционирует

себя как существо безындивидуальное, подобное тем же кочету (с его "песней надзвездной") и дереву (поющему, например, в "Искушении", о Деве), свидетельское знание которых о прошлом проявляется в самом их существовании, не отделимом от существования мироздания

Тот факт, что "Рубрук " Заболоцкого является не исторической поэмой, но "сказкой", позволяет предположить, что понятие "сказка" у поэта соотнесено с жанровым определением "поэтический цикл", с помощью которого он и характеризовал жанр "Рубрука " Между тем определение структуры существования монголов можно сформулировать и в жанровых категориях произведения искусства. Заболощсий называет структуру существования Золотой Орды "симфонией" Соотнесенность существования монголов, с одной стороны, с самим произведением Заболоцкого об ордынцах, а с другой, с жанровым определением симфонического произведения позволяет предположить, что "Рубрук " относится к жанру симфонии "Рубрук ." отвечает общим признакам симфонии как жанровой формы музыкального искусства Для симфонии специфичен такой признак, как "мотив судьбы", присутствующий в литературных произведениях, имеющих симфоническую форму Заболоцкий традиционно для литературной симфонии воплощает этот "мотив" в образе, отсылающем к самой музыке Так, описывая в заключительных трех строфах цикла последние дни пребывания Рубрука в Монголии, поэт дает выразительный образ ордынского музыканта "Он в ящик бил четырехструнный, / Он пел и вглядывался в даль, / Где серп прорезывался лунный, / Литой, как выгнутая сталь" Образ музыканта прямо соотносится с данным в стихотворении 'Движущиеся повозки монголов" образом кочующего ордынца, изображенного Заболоцким в виде музыканта-виолончелиста "Но из ордынских партитур / Монгольский выбрал экспедитор / на скрипках бычьих шкур // Смычком ему был бич отличный, / Виолончелью бычий бок " Образ ордынского музыканта оппозитивно соотнесен с образом Рубрука, существование которого, будучи индивидуальным, не имеет "музыкального" выражения Это соотнесение следует связать с открывающим цикл стихотворением "Начало путешествия", в котором Заболоцкий показывает "глухоту" монаха к "пению" птиц и деревьев, предупреждающих о неудачном исходеего миссии В заключительной картине "Рубрука " Заболоцкий "собирает" воедино все вариации "мотива судьбы" Игра ордынского музыканта на "четырехструнном ящике" есть одновременно и "прощальный марш", знаменующий судьбу Рубрука, и выражение бытия монголов, представленного в виде "песни" безындивидуального существования каждого из них, и отражение бесконечности существования самого мироздания, которая получает реальность при сопоставлении отношения к его "музыке" степняков ("вглядывание" в звездное небо) и минорита ("глухота" к предзнаменованиям)

Один из самых существенных признаков симфонии - цикличность Цикличность является для произведения Заболоцкого характеристикой как композиционной, так и структурной Цикличность композиционной структуры "Рубрука " очевидна сюжет этого произведения образует замкнутый круг Нетрудно обнаружить в "Рубруке " и структурную цикличность, имеющую собственно жанровый характер стихотворения этого произведения образуют ряд формально самостоятельных элементов, целое которых образуется за счет их внутренней взаимосвязи Эта внутренняя взаимосвязь стихов "Рубрука ", которая в авторском указании на жанр ("поэтический цикл") представляется прозрачной, имела для Заболоцкого чрезвычайное значение-ее прозрачность скорее обманчива, нежели красноречива В литературоведении под циклом понимается художественный комплекс, элементы которого не имеют тесного соприкосновения в плане общей сюжетной канвы, поэтому жанровое определение "цикл" выполняет "интегральную" функцию, позволяющую рассматривать внешне разрозненные элементы в определенной внутренней связи друг с другом Такова структура поэтических циклов Заболоцкого "Весна в Мисхоре'" (1953), "Последняя любовь" (1956 -1957) Однако в 'Рубруке " имеет место и четкая сюжетная канва.

и формальная целостность Это обстоятельство делает несомненным тот факт, что данное автором "Рубрика " жанровое определение "цикл" не имеет отношения к функции "интегрирования" разнородных элементов произведения. Заболоцкий назвал стихотворения "Рубрука ." "циклом" именно для того, чтобы подчеркнуть их внутреннюю связь, не столь очевидную, нежели внешняя, которая восходит к сюжетной канве Специфика этой внутренней связи полностью отражает "философию" симфонии как произведения музыкального искусства, поскольку цикличность и является структурным центром симфонического произведения По Заболоцкому, отдельные стихотворения "Рубрука ", играя роль различных "тем" целого произведения, связаны друг с другом своего рода контрапунктом, выступающим конструктивным признаком симфонии Жанровое обозначение "Рубрука ", названного Заболоцким "поэтическим циклом", подразумевает жанр "симфония", который исчерпывающе характеризует специфику произведения поэта По всей видимости, Заболоцкий испытывал опасения относительно ошибочной контекстуализации понятия "симфония", которое, разумеется, отослало бы читателя "Рубрука " к специфике одноименных жанровых образований А Белого, стремившегося не столько воспроизвести "философию" жанра симфонии, сколько симулировать его формальные признаки В Заключении подводятся итоги проведенного исследования

МАТЕРИАЛЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ проведенного в диссертации исследования изложены в следующих ночных публикациях

Монографии:

1 Мороз, О Н Генезис поэтики Николая Заболоцкого Монография [Текст] /ОН Мороз - Краснодар "Мир печати", 2007 - 532 с

Статьи в рецензируемых научных журналах, входящих в реестр ВАК МОиН РФ2:

2 Мороз, О Н Художественные подтексты стихотворения Н Заболоцкого "Искушение" [Текст]/ОН Мороз//Культурная жизнь юга России —2005 -№3 -С 47-51

3 Мороз, ОН Элементы эстетики живописного кубизма в стихотворении Н Заболоцкого "Движение" [Текст] /ОН Мороз // Культурная жизнь юга России - 2005 - № 4. - С. 70 -72

4 Мороз, О Н Мотив безумия в поэзии Н Заболоцкого 20 - 30-х годов [Текст] /ОН Мороз // Научная мысль Кавказа - 2006 - № 6 (90). - С 257-264

5 Мороз, ОН "Сказка" и "воспоминание" в поэтическом циклеН Заболоцкого "Рубрук в Монголии" [Текст] /ОН Мороз // Культурная жизнь юга России - 2006 - № 4 - С 60 -61

6 Мороз, О Н Принципы музыкальной композиции в поэзии Н А Заболоцкого [Текст] I О Н Мороз // Экологический вестник научных центров черноморского экономического сотрудничества Этология языка как прагматическая сущность 2006 -№3 -С 166-168 Т Мороз, О Н "Язык политической поэзии" и стихи Н А Заболоцкого в газете "Известия" (1934-1937) [Текст] /ОН Мороз//Известия РГПУ им А И Герцена -2008 -№31 -С 42-51

8 Мороз, О Н Идеи русского евразийства в поэзии Н Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз //Русский язык за рубежом -2008 -№2(207) С. 75-83

Статьи коллективных монографиях, научных журналах, сборниках научных трудов и материалов научных конференций:

9 Мороз, О Н "Как расти из самого себя" (Ум и безумие в натурфилософской поэзии Николая Заболоцкого рубежа 20 - 30-х гг) [Текст] / О.Н Мороз // Русская литература и русская цивилизация-в поисках эстетической цельности - Краснодар, 2000 -С 103-115

10 Мороз, ОН "Мы не выдумали смех.. " (Анализ "лебядкинской традиции" в творчестве раннего Н. Заболоцкого) [Текст] /ОН Мороз // Достоевский и современность - Армавир, 2001 -С 67-84

11 Мороз, ОН "Нравственный сталинизм" Николая Заболоцкого в контексте поздних воззрений В. Кожинова на русскую поэзию XX века [Текст] /ОН Мороз // Наследие В В Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии В 2-хч Ч 1 - Армавир, 2002 -С 34-46

12 Мороз, О Н Творчество раннего Н. Заболоцкого в контексте кожиновской категории "поэзия массы" [Текст] / О.Н Мороз // Наследие В В Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии В 2-х ч Ч 1 - Армавир, 2003 - С 34 -46

13 Мороз, О Н Наступившее будущее особенности видения Н Заболоцкого культурно-исторических перспектив развития России [Текст] /ОН Мороз//"Пушкинские чтения-3". - Краснодар, 2003 -С 73-84

14 Мороз, ОН Между Сциллой и Харибдой Поэтика раннего Николая Заболоцкого как урок и поучение [Текст] / О Н Мороз И Кубань - 2003 - № 1 -2 - С 163 - 175

15 Мороз, О Н Воспоминание о будущем. Вадим Кожинов и мы [Текст] /ОН Мороз // Кубань -2003 -№3-4 -С 178-191

16 Мороз, О Н Онтологические категории поэзии Николая Заболоцкого 40 - 50-х годов (Заметки на полях концепции Вадима Кожинова "Русская поэзия середины XX века как откровение о "конце Нового времени" [Текст] I О Н Мороз // Наследие В В Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии — Армавир, 2004 -С 114-133

17 Мороз, О Н Публицистические аспекты общегрупповых принципов аналитики поэтического высказывания поэтов круга ОБЭРИУ (Опыт реконструкции теоретических установок художественного дискурса Н Заболоцкого 1920-х г) [Текст] I ОН Мороз II На стыке исторических эпох (Литературно-публицистический процесс конца XIX - начала XXI веков) - Краснодар, 2004 - С 152-166

18 Мороз, ОН Поэт русского космизма [Текст] / О Н Мороз//Кубань -2004 -№ 1-3 -С 185-198

19 Мороз, О Н Заболоцкий и его концепция воспитания души [Текст] /ОН Мороз Н Этика и социология текста Сборник статей научно-методического семинара "ТехШв" -Вып 10 - Санкт-Петербург - Ставрополь, 2004 - С 209-213

20 Мороз, О Н Таинство евхаристии в религиозной публицистике Н Федорова и поэзии Н Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз // Русская философия и Православие в контексте мировой культуры - Краснодар, 2005 - С. 279 - 286

21 Мороз, О Н Реализация основных положений "теории слов" Л Липавского в творчестве Н Заболоцкого рубежа 1920 - 30-х годов [Текст] /ОН Мороз // Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова - Волгоград, 2005 - С 301 - 306

22 Мороз, О Н В В Кожинов и традиции классицизма в творчестве Н Заболоцкого конца 1920 - начала 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз // Наследие В В Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России В 2-хч Ч 1 - Армавир, 2005 -С 145-167

23 Мороз, ОН Н Заболоцкий и роман Ф Достоевского "Бесы" проблема смеха [Текст]/ ОН Мороз //Экономика Право Печать Вестник КСЭИ -2005 4-6(26-28) -С 306-312

24 Мороз, О Н Мифология музыкальных инструментов как элемент художественной модели мира в поэзии Н Заболоцкого конца 1920 - начала 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз И Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах -Волгоград, 2006 -С 222-228

25 Мороз, ОН Философский подтекст идеи Христа в поэзии Н А Заболоцкого конца 1920 - начала 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз // Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII - XXI веков - Ставрополь, 2006 - С 158 - 167.

26 Мороз, О Н Геоистория в поэтическом цикле Н Заболоцкого "Рубрук в Монголии" [Текст] /ОН Мороз // Восток - Запад- пространство русской литературы и фольклора -Волгоград, 2006 - С. 159 - 168

27 Мороз, ОН Поэтический цикл Н Заболоцкого "Рубрук в Монголии" в контексте идей русского евразийства [Текст] /ОН Мороз // Наследие В В Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России В 2-х ч Ч 2 - Армавир, 2006 -С. 9-16

28 Мороз, О Н История и политика в поэтическом цикле Н А Заболоцкого "Рубрук в Монголии" [Текст] /ОН Мороз // Экономика Право Печать Вестник КСЭИ - 2006 -№№1-3(29-31) -С. 136-150.

29 Мороз, О.Н Творчество Ю П Кузнецова в контексте натурфилософской традиции поэзии Н А Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз // Первые литературные Кузнецовские чтения - Краснодар, 2006 -С 55-61

30 Мороз, О Н Поэзия Н А Заболоцкого и учение П Н Филонова об "аналитической живописи" [Текст] IО Н Мороз II Новый Карфаген -2006 - № 5 - С 64-83

31 Мороз,ОН Философские основы языка поэзии Н А Заболоцкого 1920-1930-х годов [Текст] /ОН Мороз // Притяжение России. Национальная идея и творческая индивидуальность в системе литературно-журнальной мысли - Краснодар, 2006 - С 228 - 244 32. Мороз, О Н "Слова вылетали в мир, становясь предметами. Специфика предметности слова в творчестве Н А Заболоцкого начала 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз // Притяжение России Национальная идея и творческая индивидуальность в системе литературно-журнальной мысли - Краснодар, 2006 - С 211-219

33 Мороз, О Н Структура целевого намерения в стихах Н А. Заболоцкого о Лодейникове дидактика обстоятельств и дидактика текста [Текст] /ОН Мороз // Дидактика художественного текста -Вып 2 - Краснодар, 2.007 -С 108-124

34. Мороз, О Н Тоталитарное искусство в тоталитарном социуме би1°вы вокруг эстетики [Текст] /ОН Мороз II Медийные облики тоталитаризма уроки XX века. - Краснодар, 2007 - С 40-46.

35 Мороз, О Н Особенности экспликации философского дискурса в ранней поэзии Н Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов - Волгоград, 2007 - С. 63 - 68

36 Мороз, О Н Философские предпосылки темы смерти в поэзии Н А Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз II Человек в современных философских концепциях В 4-х тт Т 3 - Волгоград, 2007 -С. 75-79

37. Мороз, О Н Ямб как перекресток традиций- к вопросу о стихотворном метре книги Н А Заболоцкого "Столбцы'" [Текст] / О.Н Мороз // Актуальные проблемы изучения литературы на перекрестке эпох Форма и содержание категориальный синтез - Белгород, 2007.-С 250-257.

38 Мороз, О Н. "Локальная" поэтика раннего творчества Н А Заболоцкого и "классическое" наследие М В Ломоносова [Текст] /О Н Мороз//IV Сургучевские чтения локальная литература и мировой литературный процесс - Ставрополь, 2007 -С 333-340

39 Мороз, О Н Политический подтекст поэтического цикла Н А Заболоцкого "Рубрук в Монголии" [Текст] /ОН Мороз // Русская словесность в поисках национальной идеи Материалы международного научного симпозиума - Волгоград, 2007 -С 157-161

40 Мороз. О Н Особенности реализации в поэзии Н Заболоцкого интертекстуальных отношений с произведениями Ломоносова и Державина [Текст] /ОН Мороз // Литература

в диалоге культур-5 Материалы Международной научной конференции - Ростов-на-Дону, 2007 -С 158-160

41. Мороз, О H "Смех, не смейся, подожди " Поэзия штабс-капитана Лебядкина и "Столбцы" H А Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз // Художественные искания в русской литературе XX века О поэзии H А Заболоцкого и прозе А П Платонова - Краснодар, 2007 - С

42 Мороз, О Н "Поэзия есть мысль, устроенная в теле " Особенности использования поэтического наследия М В Ломоносова в творчестве Н Заболоцкого 1920 — начала 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз // Художественные искания в русской литературе XX века О поэзии НА Заболоцкого и прозе А П Платонова - Краснодар, 2007 - С 52-117

43 Мороз, О Н "Слова, которые не умирают " Творчество Н Заболоцкого 1920-начала 1930-х годов в контексте "теории слов" Л Липавского [Текст] /ОН Мороз // Художественные искания в русской литературе XX века О поэзии Н А Заболоцкого и прозе А П Платонова - Краснодар, 2007 -С 117-155

44 Мороз, О Н "Там тот же бой и стужа та же " Поэтический цикл Н А Заболоцкого «Рубрук в Монголии» и идеи русского евразийства [Текст] /ОН Мороз // Художественные искания в русской литературе XX века О поэзии Н А Заболоцкого и прозе А П Платонова - Краснодар, 2007. - С 156-218

45 Мороз, О Н "Слово и полку Игореве" и "Рубрук в Монголии" Н Заболоцкого в свете языковой стратегии [Текст] /ОН Мороз // Русский язык в полиэтнической среде проблемы и перспективы - Элиста, 2007 - С 108 - 110

46 Мороз, О Н Учение П Н Филонова об аналитической живописи и концепция "пролетарской культуры" Н Заболоцкого в "Декларации ОБЭРИУ" в контексте перехода от элитарного искусства к массовому [Текст] /ОН Мороз // Декаданс в Европе и России -Волгоград, 2007 -С 172-180

47 Мороз, О Н Историко-культурный подтекст метрической схемы книги Н А Заболоцкого ''Столбцы" [Текст] / О Н Мороз//Экономика. Право Печать Вестник КСЭИ -2007 -№№ 1 -3(32-34)-С 104-102

48 Мороз, О Н Образ "книги природы" в поэзии Н А Заболоцкого 1920 - 1930-х годов [Текст] /ОН Мороз//Пространство mass-media Ретроспекция и перспектива Коллективная монография - Краснодар, 2008 - С 40-56

49 Мороз, О Н Натурфилософская традиция в русской поэзии XX века Н А Заболоцкий и Ю П Кузнецов [Текст] / О Н Мороз // Творчество В В Кожинова в контексте научной мысли рубежа XX - XXI веков - Армавир, 2008 - С 79-89

50 Мороз, ОН "Реалистическое искусство" ОБЭРИУ и учение В В Кандинского о форме [Текст] /ОН Мороз // Научные труды факультета журналистики Кубанского государственного университета - Краснодар, 2008 - С 141-150

51 Мороз, ОН Принципы аналитического искусства П Н Филонова в поэзии Н А Заболоцкого [Текст] /ОН Мороз // Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре В 2-х ч Ч 2 - Волгоград, 2008 -С 30-38

52 Мороз, О Н Публицистическая концепция Н А Заболоцкого "Язык политической поэзии" [Текст] /ОН Мороз // Актуальные проблемы социальных коммуникаций и связей с общественностью В 2-х ч Ч 2 - Краснодар, 2008 -С 353-361

53 Мороз, ОН Произведения Н А Заболоцкого на страницах газеты "Известия [Текст] /ОН Мороз // Актуальные проблемы социальных коммуникаций и связей с общественностью В 2-х ч 4 2 - Краснодар, 2008 -С 361 -370

6-51

Отпеч ООО «Фирма Тамзи» Зак № 711 тираж 100 экз ф А5, гКраснодар, ул Пашковская, 79 Тел 255-73-16

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Мороз, Олег Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ВОПРОС О ПАРОДИЙНО-ГРОТЕСКОВОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ «СТОЛБЦОВ» И ИММАНЕНТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ СДВИГОВ В ПОЭЗИИ Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО 1920-Х

1.1. Анализ причин возникновения и распространения представления о наличии «лебядкинской традиции» в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого.

1.2. Особенности пародийных произведений Н.А. Заболоцкого и их положение в системе художественного творчества поэта конца 1920 — начала 1930-х гг. в контексте вопроса о «лебядкинской традиции».

1.3. Столбец «Искушение» как полемический диалог Н.А. Заболоцкого с Ф.М. Достоевским (и героями его романа «Бесы») по вопросу о смехе.

1.4. «Плохое письмо» ранней поэзии Н.А. Заболоцкого и система художественных сдвигов «Столбцов» как поэтическая реализация методологических ;i принципов авангардной живописи.

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ВОЗДЕЙСТВИЯ ФИЛОСОФСКОЙ ДОКТРИНЫ Н.Ф. ФЕДОРОВА НА ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ ПОЭТИКИ РАННЕГО ТВОРЧЕСТВА Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО.

2.1. Реализация идей Н.Ф. Федорова о «коперниканском искусстве» в художественной системе Н.А. Заболоцкого второй половины 1920-х гг.

2.2. Экспликация этической проблематики «философии общего дела» Н.Ф. Федорова в стихах Н.А. Заболоцкого рубежа 1920 - 1930-х гг.

2.3. Художественная антропология раннего периода творчества Н.А. Заболоцкого и идея Н.Ф. Федорова о «положительном целомудрии».

2.4. Эволюция поэтики Н.А. Заболоцкого в стихах 1932 - 1934 гг. как результат перехода от этических принципов «философии общего дела» Н.Ф. Федорова к натурфилософской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы»

ГЛАВА 3. ФИЛОСОФСКИЕ ИСТОЧНИКИ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО О ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ И ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕАЛИЗАЦИИ В «СТОЛБЦАХ» ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ «ТЕОРИИ СЛОВ» Л.С. ЛИПАВСКОГО.

3.1. Парадоксы представлений Н.А. Заболоцкого о поэзии и поэтическом языке и идеи Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи.

3.2. Эстетическая перекодировка идей Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи в поэтическом творчестве Н.А. Заболоцкого.

3.3. Квазилингвистические воззрения Л.С. Липавского как философская основа критики зауми в «Поэзии обэриутов» Н.А. Заболоцкого.

ГЛАВА 4. ПРОБЛЕМЫ ЭВОЛЮЦИИ ПОЭТИКИ Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО СЕРЕДИНЫ 1950-Х ГГ. В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТИРИНЫ РУССКОГО ЕВРАЗИЙСТВА.

4.1. Поэтическая интерпретация Н.А. Заболоцким «Слова о полку Игоре-ве» в свете критического осмысления поэтом центральных положений натур- •) философской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы».

4.2. Идея этической преемственности Золотой Орды и Советской России сталинской эпохи в поэтическом цикле «Рубрук в Монголии» и социально-политическая концепция евразийцев о «монгольских корнях» русской государственности

4.3. Антропологические характеристики образа ордынца в поэтическом цикле Н.А. Заболоцкого «Рубрук в Монголии» и их типологическое соответствие представлениям евразийцев о «симфонической личности».

4.4. Вопрос о жанровой специфике поэтического цикла «Рубрук в Монголии» и евразийская концепция «симфонической личности».

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Мороз, Олег Николаевич

Николай Заболоцкий — один из самых значительных художников русской поэзии XX века. Он не имеет громкой популярности; тем не менее, влияние его поэзии на современный литературный процесс является весьма значительным. Этот вывод подтверждают результаты анкетирования литераторов различных поколений, проведенного Т.А. Бек в годовщину (2003) празднования 100-летия со дня рождения автора «Столбцов» (15, 194 — 204).

Нельзя также не отметить уникальность творческой судьбы Заболоцкого. Так, в конце 1920 - начале 1930-х годов поэт вел свою художественную работу в русле авангардной традиции; в конце 1940 - 1950-х годах его поэзия, претерпев весьма серьезные изменения в плане поэтики, - изменения, начатые в середине 30-х, - достигает, как считается, классической простоты и ясности. Разумеется, эволюция творчества того или иного художника является закономерностью художественного развития, однако ни у кого из поэтов XX века - даже у j Б.Л. Пастернака (в развитии поэзии которого можно увидеть отдаленную параллель случая Заболоцкого), «впавшего», как он и предсказывал, «в неслыхан) ную простоту», - раннее творчество столь сильно не отличалось от позднего. Точнее — не создавало впечатления столь сильного отличия.

Большинство исследователей творчества (например, А.В. Македонов, A.M. Турков, Е.Г. Эткинд) Заболоцкого принимают схему художественного пути поэта, согласно которой он двигался от авангардной традиции к (достаточно широко понимаемой) неоклассической традиции, освященной именами Ф.И. Тютчева, Е.А. Боратынского и т.д. Не ставя в данном случае вопрос о том, насколько точно именно такое представление о творческом развитии Заболоцкого, тем не менее, отметим, что это представление не способствует выяснению особенностей поэтики художника. Чаще всего исследователи (наиболее настойчиво - А.В. Македонов) воспринимают творчество Заболоцкого через призму его «классического» позднего периода поэтической деятельности; этот подход заставляет вменять ранней поэтике Заболоцкого принципы, которые были ей не близки. Исследование же раннего периода творчества поэта до самого последнего времени было затруднено самыми разными причинами. Так, в советскую эпоху авангардная традиция не считалась продуктивным художественным опытом, поэтому в литературоведении ей не уделялось достаточно места. Кроме того, мало что известно было и об «Объединении реального искусства» - той ветви позднего авангарда, к которой принадлежал Заболоцкий (достаточно напомнить о том, что сочинения товарищей поэта по ОБЭРИУ - Д.И. Хармса, А.И. Введенского, J1.C. Липавского и Я.С. Друскина и др., образующие философско-эстетический фон его раннего творчества, более или менее полно были изданы в России лишь в 1990-х годах).

В своей поздней заметке «Мысль - образ - музыка» (1957) Заболоцкий утверждал, что поэзия, будучи неким организмом, развивается подобно хромосоме (106, 590). Если согласиться с мнением Заболоцкого, следует признать, что непростой для осмысления путь поэта был определен тем художественным потенциалом, которым обладала его поэзия в период становления его тборче- 1 t ской деятельности. Признание же этого факта заставляет обратиться к вопросу о генезисе поэтики Заболоцкого, то есть выявить и рассмотреть различные факторы, которые повлияли на формирование тематики, проблематики и системы художественных средств, используемых в произведениях поэта.

Как показывают работы исследователей творчества Заболоцкого, постановка вопроса о генезисе поэтики автора «Столбцов» затруднена нечеткостью представления о том, какой характер имеют довольно многочисленные «интертексты», (действительно/ мнимо) наличествующие в стихах поэта. Чаще всего это затруднение приводит к тому, что вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого подменяется анализом «интертекстуальных» связей тех или иных произведений поэта. Такого рода анализ, как правило, невозможно концептуализировать, так как (обнаруживаемые/ приписываемые) «интертексты» отсылают к колоссальному числу художественных систем (причем не только поэтических и философских, но и живописных), творческие принципы которых нельзя совместить в рамках единой (целостной) поэтики. Нет ничего удивительного в том, что большая часть исследователей пишет об «отсутствии» автора в ранних произведениях Заболоцкого (И.Б. Роднянская, Е.Г. Эткинд, Н.И. Шром) и «амбивалентности» (А.В. Македонов) или даже принципиальной эклектичности стиля поэта (И.Б. Роднянская).

Систематизация довольно разнородного исследовательского материала, посвященного творчеству Заболоцкого, позволяет выделить основные факторы, которые, как считает подавляющее большинство исследователей, принципиальным образом повлияли на формирование поэтики автора «Столбцов». Для удобства рассмотрения мы объединим эти факторы в группы, отвечающие их типологическим характеристикам; это - поэзия, философия и музыка.

Группа поэтических факторов, повлиявших на формирования поэтики Заболоцкого, представлена самыми разными именами; чаще всего исследователи называют имена таких художников, как А.С. Пушкин, Г.Р. Державин, Игнат Лебядкин (Ф.М. Достоевский), В. Хлебников, Ф.И. Тютчев, Е.А. Боратынский. «<.>. Отличительная черта Заболоцкого <.> твердая суверенность по отношению к современникам. Зато для предшественников двери здесь [в "Столбцах"] всегда нараспашку. Особенно для Пушкина. В сущности, большая часть столбцов написана полуразрушенной онегинской строфой.» и т.д. (283, 13 — 14) - отмечает А.В. Пурин. Н.И. Шром в своих рассуждениях идет еще дальше, утверждая, что «что интерес Заболоцкого к Пушкину уже в это время [во второй половине 1920-х годов] не был ограничен лишь формально-техническими изысканиями (хотя и сам по себе этот аспект чрезвычайно важен), но был вызван апробируемой в литературной практике молодого поэта "поэтикой текста-творца"» (427, 128).

Между тем и у того, и у другого исследователя пушкинский пласт в стихах Заболоцкого призван высветить не столько генезис поэтики автора «Столбцов», сколько художественные принципы его поэтического метода. Нетрудно заметить, что пушкинские «цитаты» (кстати говоря, и многих других художников) в ранних стихах Заболоцкого А.В. Пурин и Н.И. Шром толкуют в рамках формалистской концепции пародии как механизма литературной эволюции, которую использовал еще H.JI. Степанов - в самой первой публикации, посвященной творчеству поэта. В своей рецензии на «Столбцы» H.JL Степанов не приводил ни «цитат», ни имен (за исключением Г.Р. Державина) «цитируемых» Заболоцким художников, но вполне четко отмечал, что особенность его поэзии состоит в сдвиге, который в ней осуществлен относительно различных явлений поэтической культуры XIX - начала XX веков (348, 191).

В последствии предложенная Н.Л. Степановым модель интерпретации поэтического метода была развита в двух направлениях, (актуально и потенциально) обозначенных в его рецензии. Так, И.П. Смирнов, сохраняя самый дух формалистской концепции литературной эволюции (первоначально представлявшей собой концепцию пародии как механизма литературной эволюции), писал (разумеется, со ссылками на Н.Л. Степанова) о том, что «в поэзии Заболоцкого возродилась поэтическая традиция XVIII в., в первую очередь традиция Державина» (341, 144). Потенциал формалистского понимания художественного метода Заболоцкого реализован в работах А.В. Пурина и Н.И. Шром. «<.>. 1

В мозаичном искусстве раннего Заболоцкого изменяется сама функция литера- г турной пародии, как бы стирается ее отрицательный знак - пародия становится позитивным инструментом лирического движения, утрачивает чисто служебное амплуа оружия внутрилитературной борьбы. Пародия в "Столбцах" Заболоцкого проникает в экзистенциальную область, что ставит поэта в ряд несомненных предшественников современных постмодернисиских тенденций в искусстве, крепко настоянных на высокой философской иронии» (283, 12 - 13), - пишет А.В. Пурин. Поэзия же позднего Заболоцкого, по мнению исследователя, и вовсе «подлинный постмодерн» (283, 29).

Причины появления столь своеобразного представления о поэзии Заболоцкого, замолчанные А.В. Пуриным, отнюдь не сводятся к увлечению исследователя постмодернизмом. Напротив, они вызваны трудностями, которые он (и многие другие исследователи) испытывает при анализе поэтики автора «Столбцов». Об этих причинах позволяет судить работа Н.И. Шром «Чужое слово в антиавторском дискурсе (Пушкин и Заболоцкий)». Не настаивая на том, что Заболоцкий является постмодернистом, исследователь, тем не менее, в отношении его поэтики использует именно постмодернистскую методику анализа. «Наметившаяся в литературно-критической практике последних лет тенденция к "оправданию субъекта" (М. Фуко) и, в частности, к выявлению субъекта творчества в принципиально деперсонализированных дискурсах, а, тем самым, к преодолению коммуникативной несостоятельности литературы идет по пути синтезирования структуралистских концепций текста с классическими теориями "образа автора" <.> и новыми идеями, оформляющимися как "поэтика творца".» (427, 128), - пишет Н.И. Шром, далее иллюстрируя свой теоретический пассаж разбором пушкинских «интертекстов» в столбце Заболоцкого «Падение Петровой», использованных якобы с целью реализации «поэтики текста-творца». Рассуждения Н.И. Шром не оставляют сомнения в том, что постмодернистская методика анализа произведений Заболоцкого нацелена на разрешение одного из наиболее часто поднимаемых/ дискутируемых исследователями творчества поэта вопросов - вопроса о присутствии в «Столбцах» автора у авторской позиции); или, точнее, о его (автора) отсутствии.

Хотя А.В. Пурин и Н.И. Шром в своих рассуждениях о поэтике Заболоцкого выходят далеко за пределы проблематики формальной школы, ясно, что основой для их выводов является латентное представление о формалистском элементе генезиса поэтики автора «Столбцов». К этому же представлению восходит и вопрос о «лебядкинской традиции», используемой Заболоцким, и - шире - проблема пародийно-гротеской направленности ранних стихов поэта. Наличие (в том или ином виде) этой «традиции» у Заболоцкого констатируют фактически все исследователи творчества поэта, поднимающие вопрос о генезисе его поэтики. Исключение составляет только С.В. Полякова, которая, говоря об Н.М. Олейникове и дружественных ему обэриутах (в том числе - и Заболоцком), заявляла следующее: «Не могу согласиться с желанием ряда исследователей считать, будто все тараканы выползли из стихотворения Достоевского, представляя себе литературу в виде гигантской цепи реминисценций, как сейчас это принято делать; совпадением и сходством управляют различные в разных случаях законы — не обязательно только рецепция.» (280, 63).

Интересно будет заметить, что художественные особенности поэтики Заболоцкого, свидетельствующие якобы о значимости для поэта «лебядкинской традиции», часто связывают и с влияниям на него творчества В. Хлебникова, — с влиянием, по едва ли не единодушному мнению исследователей, принципиально важным для формирования поэтики автора «Столбцов». Думается, что попытка установить соотношение хлебниковского и лебядкинского влияний привела бы к заключению о том, что эти влияния фактически ничем не отличаются друг от друга. Е.Г. Эткинд утверждал, что «важнейшие черты поэтики раннего Заболоцкого восходят к Хлебникову, приобретая в "Столбцах" своеобразное качество. К ним относятся принципы "голого слова", обмана (нарушения ожидания) и культурно-исторической многослойности» (430, 501 — 502). Однако все три якобы хлебниковские принципа без всякого труда можно обнаружить и в «пиесах» штабс-капитана Лебядкина. Кроме того, критический анализ работ Е.Г. Эткинда (430, 485 - 529; 432, 530 - 542) и Э.В. Слининой (338, 51 -57), больше других писавших о хлебниковском влиянии на творчество Заболоцкого, показывает, что художественный пласт поэзии автора «Столбцов», принимаемый за хлебниковский, является не столько хлебниковским, сколько общеавангардным. Эта непроизвольная подмена и позволяет оставлять в стороне вопрос о характере действительных связей поэта как с творчеством В. Хлебникова, так и авангардным искусством в целом.

Отход Заболоцкого от радикализма поэтики «Столбцов», завершившийся к 1934 году, приводит исследователей творчества поэта к актуализации традиции философской лирики и заставляет говорить о влиянии на его поэзию наиболее ярких представителей этой традиции - Ф.И. Тютчева и Е.А. Боратынского. Конечно, произведения Ф.И. Тютчева и Е.А. Боратынского не могли не привлечь внимание Заболоцкого; тем не менее, совершенно ясно, что философско-эстетические интересы поэта оформились гораздо раньше того момента, когда он, вынужденный внести в свою стилистику коррективы принципиального характера, начал целенаправленные поиски традиции, которая, с одной стороны, была бы приемлема для официальной критики, а с другой — отвечала бы устремлениям его собственного творчества.

То же самое можно сказать и о научно-философских факторах становления поэтики раннего Заболоцкого, наиболее часто выдвигаемых исследователями творчества поэта. Как утверждают исследователи (А.И. Павловский, А.А. Урбан и многие другие), поэтика раннего творчества Заболоцкого была сформирована в результате усвоения комплекса научных и философских идей В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского и Г.С. Сковороды. Между тем это утверждение не соответствует реальным фактам творческой биографии поэта. Так, «Торжество земледелия» (как и другие «натурфилософские» поэмы Заболоцкого) было создано не «в пору переписки с Циолковским» (266, 28), на чем настаивает А.И. Павловский, но до знакомства поэта с трудами этого мыслителя. Что касается выписок из сочинений В.И. Вернадского и Г.С. Сковороды, приложенных Заболоцким к рукописи поэмы «Деревья», то следует заметить, что f они отнюдь не являют собой интеллектуальное ядро этого произведения; выписки поэта выступают иллюстрацией натурфилософской концепции только одного из двух центральных героев поэмы. Кроме того, нельзя не отметить того факта, что Заболоцкий в период написания поэмы «Деревья» переживал довольно серьезный мировоззренческий кризис, в результате которого поэт фактически сменил стилистику и переосмыслил фундаментальные художественные принципы своей поэзии (например, концепцию метафоры), выработанные под влиянием как раз иных философских источников.

Говоря о возможных источниках «натурфилософских» поэм Заболоцкого, исследователи творчества поэта упоминают также имя Н.Ф. Федорова, правда, куда менее часто, нежели В.И. Вернадского и К.Э. Циолковского, и (нередко) только для того, чтобы очертить самый интеллектуальный фон эпохи 1920-х годов. Исключение составляют работы С.Г. Семеновой (324, 106 - 112; 326, 299 - 317; 325, 212 - 247), в которых исследователь довольно подробно пишет о ряде идейных перекличек, сближающих натурфилософский аспект поэзии Забои лоцкого с некоторыми положениями федоровской «философии общего дела». Однако указанные работы С.Г. Семеновой имеют существенный недостаток, влияющий на процесс осмысления влияния учения Н.Ф. Федорова на формирование поэтики Заболоцкого: исследователь не столько анализирует произведения поэта на предмет выявления механизмов усвоения им тех или иных положений федоровского учения, сколько обозревает его творчество через призму идей мыслителя.

Следует также отметить и работы И.Е. Лощилова (216; 219; 226; 228) и, в частности, его книгу «Феномен Заболоцкого» (1997). Не внося принципиальной новизны в рассмотрение вопроса о факторах, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, исследователь весьма нетривиально концептуализирует разнородный материал по этой проблематике и делает заключение о принципиальном значении для выработки автором «Столбцов» художественных принципов своей поэзии оккультной традиции (неомифологизм, Каббала, карты Таро, алхимия). Своеобразие работы И.Е. Лощилова - культурологический подход к интерпретации поэзии Заболоцкого - одновременно выступает самым уязвимым ее местом, определяющим шаткость всей интеллектуальной конструкции исследователя. В своих рассуждениях И.Е. Лощилов исходит из следующих предпосылок: а) Заболоцкий «интересовался оккультизмом»; б) «происшедшее с Россией и ее столицей (имеется в виду Октябрьская революция 1917 года. -О.М.) как бы провоцировало в сознании интересовавшегося оккультизмом поэта интерпретацию в свете каббалистической теории катастроф» (224); в) «Каббала, алхимия и особенно Таро привлекали поэта как учения, в которых самые глубокие мифологические структуры могут быть воплощены и "разыграны" в повседневном опыте обыденной жизни, максимально приближенном к быту современника» (224). Между тем ни одна из этих предпосылок не имеет твердого обоснования. Нетрудно предположить, что обращение И.Е. Лощилова к эзотерике вызвано трудностями собственно литературоведческого анализа, с которыми сталкивается любой исследователь, занимающийся ранним творчеством

Заболоцкого, в частности - трудностями осмысления особенностей метафорики поэта.

К числу наиболее «темных» факторов генезиса поэтики Заболоцкого относятся источники, связанные с музыкальным искусством. Как правило, исследователи ведут речь о симфонизме произведений поэта, который рассматривается, например, Е.Г. Эткиндом (434, 479 - 491), как словесная аналогия произведению, созданному в жанровой форме музыкально-симфонического цикла. Однако следует отметить, что обнаруживаемая Е.Г. Эткиндом у Заболоцкого словесная аналогия симфонии связана со стихами, самые ранние из которых относятся к концу 1930-х годов. Понимание же поэтом музыки, отраженное уже в самых первых его произведениях, - понимание, лежащее в основе его более позднего по происхождению симфонизма, - исследователь не учитывает. Это упущение является более серьезным, нежели это кажется на первый взгляд. Понимание Заболоцким музыки отнюдь не сводится к метафизическим теориям начала XX века (Вяч.И. Иванов, А. Белый, А.А. Блок), актуализирующим восходящие к эпохе романтизма идеи тождества музыкальной форме формы поэтической, - теориям, которые и дают литературоведам повод вести речь о тех или иных аналогиях литературных произведений собственно музыкальным. Дело в том, что симфонизм у поэта не вполне отвечает представлению о том, что он (симфонизм) являет собой словесную аналогию музыкального произведения. На наш взгляд, у Заболоцкого симфонизм имеет семантический характер. Это обстоятельство заставляет заострить внимание не столько на двух основных областях, традиционно выделяемых литературоведами, занимающимися вопросами использования музыкальных форм в литературном произведении, - области строения поэтической речи (мелодика стиха) и области строения произведения (музыкальная форма композиции поэтического произведения) (см. Е.Г. Эткинда: 434, 367 - 373), сколько на смысловой структуре поэтической деятельности в целом, которая в формальной организации произведения (то есть мелодике стиха и композиции) в обязательном порядке опредмечивается, но далеко не всегда семантизируется. Правильнее будет сказать, что «музыкальные» характеристики произведений Заболоцкого определяет специфика разрабатываемого в произведении материала (или, говоря языком поэзии XVIII века, «материи»): об этом свидетельствуют стихотворные циклы поэта «Город в степи» и «Рубрук в Монголии», в которых он задействует (пусть и по-разному в аксиологическом отношении трактуя) как понятие «песня» (102, 337), так и понятие «симфония» (102, 329).

АКТУАЛЬНОСТЬ темы диссертационного исследования обусловлена постановкой ряда проблем, которые до сих пор не привлекали внимания большинства исследователей творчества Заболоцкого. Вопрос о генезисе поэтики автора «Столбцов» чаще всего исследователи (например, А.В. Македонов, Е.Г. Эткинд, А.В. Пурин, Н.И. Шром и др.) рассматривали как некий эстетический фон, позволяющий сфокусировать (нередко совершенно «ускользающую») проблематику произведений поэта. Между тем анализ механизма художественной адаптации поэтом тех или иных влияний позволяет отказаться от неоправданно жесткой генерализации элементов проблемного плана поэтики Заболоцкого, достаточно серьезно искажающей самые принципы его поэтической системы. Это обстоятельство получит еще более весомое значение, если мы вспомним, что Заболоцкий воспринимал поэтику столбцов не как способ экспликации своей мировоззренческой позиции, но как метод исследования мироздания, к которому принадлежит и сам человек. Или, говоря по-другому, поэт видел в ней «технологию» познавательной деятельности, дающую возможность открыть онтологический уровень самых разных планов реальности, начиная с плана речи (языка) и заканчивая космологическим планом, системно соотнесенных друг с другом через промежуточные планы личности/ социума и личности/ природного мира. Анализ генезиса поэтики Заболоцкого позволяет избавиться от критически несостоятельной задачи «вписывания» раннего творчества поэта в определенную художественную парадигму (по причинам — чаще всего - субъективного порядка представляющуюся тому или иному исследователю эстетически значимой), которая и должна-будет «оправдать» (объяснить) «неправильность» (непонятность) поэтической системы автора «Столбцов», и выявить имманентные ей (поэтике) принципы, теоретически самостоятельные (и состоятельные) по отношению к различным факторам, повлиявшим на ее формирование.

Другой аспект, определяющий актуальность данного диссертационного исследования, связан с критическим осмыслением некоторых исследовательских стереотипов, созданных на самом раннем этапе (фактически сразу же после выхода из печати книги «Столбцы») изучения творчества Заболоцкого, которые и определяют неполноту (а иногда - и ошибочность) представлений о поэтике произведений этого художника — как в тематико-проблематическом плане, так и в плане художественных средств, реализующем содержательно-смысловые доминанты его поэзии. Речь идет о пересмотре таких «априорно» заданных в вопросе о генезисе поэтики Заболоцкого исследовательских структур, как «лебядкинская традиция» и круг натурфилософских идей В.И. Вернадского и К.Э. Циолковского; а также о принципиальном уточнении особенностей воздействия на формирование поэтической системы автора «Столбцов» художественной идеологии раннего поэтического авангарда (в частности - кубофу-туризма). Как нам представляется, генезис поэтики Заболоцкого (а, следовательно, и самая поэтика) остается наименее изученной стороной творческой деятельности поэта. Это обстоятельство и определяет значимость темы нашего диссертационного исследования.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации заключается в следующем. Вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого имеет немало «белых пятен». Следует заметить, что подобного рода явления имеют место не только в неизученных аспектах поэтики автора «Столбцов», но и в тех, которые, казалось бы, были внимательно рассмотрены исследователями творчества поэта. Так, значение многих факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, как считается, самым решительным образом, преувеличено, а в некоторых случаях фактически является мнимым. Нет смысла отрицать в принципе наличие в стихах поэта тех или иных влияний. Мы исходим из предположения о том, что поэтика Заболоцкого была сформирована в результате жесткого отбора различных факторов, имевших существенное значение при построении поэтом его художественной системы, специфически ориентированной на разрешение метафизических (философских) задач. Это предположение требует дифференцированного подхода к рассмотрению вопроса о тех или иных факторах, которые (действительно/ мнимо) повлияли на формирование поэтики Заболоцкого. Однако без осмысления самых худоэюественных принципов автора «Столбцов» получить ответ на этот вопрос невозмоэюно, поскольку они, будучи самостоятельной системой, и эксплицируют в конг\ептуалъном виде генезис поэтики его произведений. Что же касается художественных принципов Заболоцкого, то, судя по значительному расхождению представлений о них самого поэта (манифестированных в «Моих возражениях А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы», «Поэзии обэриутов» и других теоретических текстах) и исследователей его творчества, они до сих пор остаются недостаточно проясненными. Эти обстоятельства и определяют комплексный характер нашей работы, нацеленной одновременно на выяснение имманентных особенностей поэтики Заболоцкого и на выявление факторов, повлиявших на ее формирование.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертационного исследования заключается в системном подходе к анализу факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, — подходе, делающем необходимым рассмотрение генетической структуры художественной системы поэта на самых разных ее (этой структуры) уровнях. Этот подход позволяет ввести в процесс изучения творчества Заболоцкого новые контексты (квазилингвистическая «теория слов» Л.С. Липавского, учение В.В. Кандинского о форме и социально-политическая доктрина русского евразийства), крайне важные для конкретизации генезиса поэтики автора «Столбцов». Кроме того, комплексный подход дает возможность сделать имманентное описание основных принципов художественной системы Заболоцкого, центрированное на проблеме (поэтического) языка и, в частности, на вопросе о толковании поэтом понятия «метафора» и его (связанного с этим толкованием) представления о структурном содержании метафорической конструкции, которое (представление) и определяет характер развертывания тематико-проблематического плана в стихотворениях «Столбцов».

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ БАЗА исследования. В качестве опорных теоретических посылов, давших импульс для нашей мысли или предоставивших рабочий материал для размышлений о творчестве Заболоцкого, в диссертации использованы изыскания ведущих ученых в области методологии литературоведения, теории и истории литературы: П.Н. Беркова, Н.А. Богомолова, Ж.-Ф. Жаккара, Т.В. Игошевой, И.Е. Лощилова, А.В. Маке-донова, А.И. Павловского, Ю.Н. Тынянова, A.M. Туркова, О.А. Ханзен-Лёве, Т.В. Цивьян, Е.Г. Эткинда; в области философии: Х.-Г. Гадамер, П.Н. Савицкого, С.Г. Семеновой, Г.Г. Шпет; в области культурологии: Л.Л. Гервер, М.Б. Ям-польского.

Приоритетным в диссертации является феноменологический подход, предложенный Х.-Г. Гадамером, поскольку этот подход отвечает самому объекту исследования: в работе осуществляется рассмотрение поэтики Н.А. Заболоцкого как уникального явления через осмысление путей его становления. В диссертационном исследовании также задействована методика герменевтического анализа конкретных текстов, - методики, выработанная отечественной школой феноменологии (Г.Г. Шпет).

Разноноприродность многочисленных факторов, повлиявших на формирование поэтики раннего творчества Заболоцкого, делает уместным при рассмотрении произведений поэта использование и комплексного метода, синтезирующего литературоведческие, философские и культурологические методики анализа художественного текста. Значение этого подхода обусловлено специфическим положением поэтической системы Н.А. Заболоцкого, возникшей на пересечении художественных методов как литературного происхождения, так и нелитературного (философия, музыка); а также интеграционными процессами, имевшими место в методологии литературоведения XX века. В рамках комплексного подхода к анализу генезиса поэтики Заболоцкого в исследовании используются элементы историко-генетического, сравнительно-исторического, структурно-семиотического методов, а также методологических принципов исторической поэтики.

ОБЪЕКТОМ данного исследования является генезис поэтики Заболоцкого - структура, представляющая собой многоуровневую систему, в которой содержатся различные аспекты философско-эстетического наследия русской культуры XIX - XX веков, концептуализированные в рамках оригинального художественного метода поэта.

ПРЕДМЕТОМ рассмотрения в исследовании выступают основные факторы генезиса поэтики Заболоцкого, разнесенные по группам, отвечающим их типологическим характеристикам (поэзия, философия и музыка), которые принципиальным образом повлияли на формирование художественной системы поэта.

МАТЕРИАЛОМ данного исследования являются поэтические произведения Заболоцкого (как раннего, так и позднего периодов творчества) и теоретические работы («О сущности символизма», «Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы», «Общественное лицо ОБЭРИУ», «Поэзия обэриутов», «Выступление в Ленинградском отделении Союза писателей на дискуссии по формализму», «О необходимости обработки русских былин», «Мысль - образ - музыка» и [«Почему я не пессимист»]), а также - частично -и его эпистолярное наследие, - то есть сочинения, в которых в той или иной форме присутствует метаописание художественных принципов творческой деятельности поэта.

ЦЕЛЬ диссертационного исследования состоит в том, чтобы дать опыт систематизированного анализа действительных факторов формирования поэтики Заболоцкого, в свете которых ее особенности открывают свое смысловое содержание, - содержание, заложенное поэтом в его теоретических работах («Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы» и «Поэзии обэриутов»), манифестирующих художественные принципы поэтической системы «Столбцов». Суть этого анализа связана с тем, чтобы проследить механизмы художественной адаптации (освоения) Заболоцким тех или иных источников, в синхроническом плане повлиявших на становление различных уровней художественной системы поэта; а также рассмотреть поэтику автора «Столбцов» в диахроническом плане — выявить характер и направленность последующей эволюции его художественной системы, обусловленной необходимостью решения задач как эстетического, так и внеэстетического плана, стоявших перед поэтом на различных этапах его творческой биографии (1934 год, начало 50-х).

Заявленная цель отнюдь не сводится к реализации положения, согласно которому Заболоцкий в своей ранней поэзии дает развернутые иллюстрации ряда принципиально важных для него идей, характеризующих его взгляды на искусство, человека, природный мир и мироздание. А.И. Павловский, выражая широко распространенное среди исследователей творчества поэта убеждение, утверждал, что «Н. Заболоцкий является, пожалуй, единственным из советских поэтов, к кому слова "поэт-философ", "поэт-мыслитель" можно отнести без каких-либо оговорок (здесь и далее в исследовании курсив в цитатах принадлежит . нам, полужирное выделение и разрядка - авторам цитируемых работ. - О.М.). <.> Н. Заболоцкий поэт философский не только по преимуществу, но и по внутренней сути своего таланта» (266, 18). С этим утверждением трудно согласиться. Действительно, Заболоцкий - художник интеллектуального склада, радикально заостривший в своем поэтическом творчестве проблемы метафизического порядка, свойственные именно философии. Тем не менее, он не является оригинальным мыслителем — в отличие от В.В. Кандинского, философско-эстетические трактаты которого много ярче его собственной живописи, или Л.С. Липавского, использовавшего в ряде своих работ художественные формы реализации философской мысли. Достоинство поэзии Заболог{кого состоит как раз в том, что в ней он смог состояться как самобытнейший поэт, сумевший найти уникальную систему художественных средств, которая и позволила ему поэтически осмыслить те или иные мировоззренческие положения, привлекавшие его внимание в тот или иной момент его творческой деятельности. В отличие от тех же В.В. Кандинского и Л.С. Липавского, при выработке своих философских идей прибегавших, как известно, и к помощи поэзии (см: 402, 124 - 130; 204, 301 - 306), но так и не сумевших реализоваться в поэтическом искусстве.

В соответствии с поставленной целью в диссертационном исследовании решаются следующие ЗАДАЧИ: рассмотреть вопрос о пародийно-гротесковой направленности «Столбцов», решение которого необходимо для выяснения особенностей использования Заболоцким приемов эстетического сдвига и создания их типологии, позволяющей сделать заключение о методологическом аспекте генезиса поэтики художника; уточнить представление о специфике восприятия Заболоцким комплекса научных и философских идей, сформированного кругом мыслителей «русского космизма», и показать механизм усвоения поэтом основных положений «философии общего дела» Н.Ф. Федорова; проанализировать философские источники представлений Заболоцкого о поэтическом языке, которые были использованы поэтом при формировании им поэтики его ранних произведений, и рассмотреть вопрос о значении центральных положений «теории слов» JI.C. Липавского для автора «Столбцов» в процессе формирования его оригинальной концепции метафоры; систематизировать художественные факты эволюции поэтической системы Заболоцкого и показать типологическую близость принципов поэтики позднего периода творчества художника к основным положениям социально-политической доктрины русского евразийства.

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ диссертационного исследования.

1) Констатация наличия в «Столбцах» (ставшей исследовательским стереотипом) «лебядкинской традиции», имеющей пародийно-гротесковый характер, не соответствует реалиям поэтики Заболоцкого. «Алогизм» метафорики поэта восходит к идеям живописного авангарда и, в частности, к учению В.В. Кандинского о форме, в котором отклонение от эстетической нормы рассматривается как способ познания сущности предметов и их отношений («Движение», «Искусство» и др.).

2) "Натурфилософские" взгляды Заболоцкого периода создания "Столбцов" сформировались в результате восприятия поэтом учения Н.Ф. Федорова. Влияние идей мыслителя прослеживается как на уровне формальной организации произведений Заболоцкого, так и на уровне их проблематики ("Обед", "Деревья", "На рынке", "Фокстрот", "Мечты о женитьбе", "Безумный волк", "Лицо коня", "Школа жуков", "Бессмертие" 1928 года, "Торжество земледелия").

3) Методологические ориентиры поэтики Заболоцкого были реализованы в поэтике Заболоцкого на основе использования «теории слов» Л.С. Липавско-го, которая и позволила поэту найти собственно поэтическую форму для выражения комплексов идей внелитературного ряда, изложенных в различных концепциях и учениях. Это концепция «алогичной метафоры», проходящая у Забот лоцкого путь «усвоения», который возвращает входящие в метафорическую конструкцию словам «фамильное родство» («Отдых», «Искусство»).

4) В начале 1930-х годов Заболоцкий переживает творческий кризис, вызванный неприятием официальной критикой созданной им поэтики. Выходом из него стало обращение поэта к натурфилософской концепции Ф. Энгельса-«диалектика природы». Процесс усвоения основных положений «диалектики природы» ( «Лодейников» 1932 года, «Деревья» и «Лодейников в саду») приводит Заболоцкого к коренной перестройке всех уровней его поэтики, характеризующей художественную систему «Столбцов» и других стихов 20-х годов.

5) В начале 1950-х годов Заболоцкий претерпевает еще один творческий кризис. Этот кризис Заболоцкого был связан с утратой веры в безграничные возможности человеческого сознания и позитивный характер его деятельности. Направленность переосмысления поэтом положений энгельсовой «диалектики природы» тесно соприкасается с философским планом социально-политической доктрины евразийства. Евразийскую модель анализа социокультурной специфики Советской России Заболоцкий использует в своем стихотворном цикле «Рубрук в Монголии». Это обстоятельство находит выражение в авторской интенции стихотворного цикла, направленной Заболоцким на соотнесение социальной структуры монголов со сталинской Россией. Описание Заболоцким социальной структуры монгольского сообщества отсылает к евразийскому понятию «симфоническая личность», содержание которого связано с формами выражения коллективного бытия человека.

6) Концепция симфонизма у Заболоцкого касается вопроса о метафизике музыки, который на разных этапах своего творчества поэт рассматривал различно. В основе метафизических представлений Заболоцкого о музыке лежит идея «голоса» (предмета), которую поэт осмыслял через призму понятия «песня». Эволюция поэтики Заболоцкого середины 30-х годов завершилась созданием 1-го варианта концепции симфонизма: реализации человеком и природой своих существований в «песнях», не соотносимых друг с другом, в борьбе их противоположностей образуют «многоголосье», которое диалектически отвечает принципам деятельности человеческого сознания, переустраивающего природный мир («Лодейников» 1947 года, «Город в степи» и «Творцы дорог»). На новом этапе эволюционирования поэтики Заболоцкий создает 2-й вариант концепции симфонизма: поэт связывает с понятием «симфония» деятельность человека, которая представляет собой самоорганизацию, ориентированную на закономерности, имеющие место в мироздании («Рубрук в Монголии»).

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, истории русской литературы XIX и XX веков, а также при разработке новых направлений в изучении творчества Заболоцкого, в частности - при изучении понятийного аппарата художественной системы поэта. Кроме того, результаты данного исследования могут стать действенным средством преодоления трудностей интерпретации творческого наследия Заболоцкого при освоении его в вузах и школах. Междисциплинарный характер ряда глав исследования делает возможным использование его результатов и в вузовских курсах по философии и культурологии.

АПРОБАЦИЯ основных положений диссертационного исследования проходила в разных формах. Результаты исследования в течение ряда лет использовались в лекциях и спецкурсах по истории русской литературы на факультете журналистики Кубанского государственного университета, а также на факультете печати и журналистики Кубанского социально-экономического института.

Центральные положения исследования легли в основу содержания докладов, сделанных на научно-теоретической конференции «Христианство и культура» (Краснодар, КГАУ, 1999), на региональной научно-практической конференции «Социальная, нравственная и юридическая ответственность СМИ в реформируемом обществе» (Краснодар, КГАУ, 2000), на 3 и 4 межрегиональных научно-практических конференциях (Пушкинских чтениях) «Философия любви и добра» (Краснодар, институт им. К.В. Российского, 2001, 2002), на региональной научно-практической конференции «Достоевский и современность» (Армавир, АГПИ, 2001), на 1 - 5-й международных научно-практических конференциях «Наследие В.В. Кожинова й актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии в изменяющейся России» (Армавир, АГПУ, 2002 - 2006), на межвузовской научно-методической конференции «Теория и практика преподавания иностранного языка» (Краснодар, КВАИ, 2003), на 1Х-х международных научных чтениях памяти Н.Ф. Федорова (к 100-летию со дня смерти) (Москва, ИМЛИ, 2003), на международной конференции «Русская философия и Православие в контексте мировой культуры» (Краснодар, КубГУ, 2004), на 3-й международной конференции «Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова», приуроченной к 60-летию A.M. Буланова (Волгоград, ВолГУ, 2005), на 2-й международной конференции «Восток - Запад: пространство русской литературы и фольклора», посвященной 80-летию Д.Н. Медриша (Волгоград, ВолГУ, 2006), на международной научной конференции «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» (Волгоград, ВолГУ, 2006), на международной научной конференции «Проблемы духовности в русской литературе и публицистике XVIII - XXI веков» (Ставрополь, СГУ, 2006).

Основные идеи и положения диссертационного исследования изложены в 42 работах, опубликованных в различных научных изданиях.

СТРУКТУРА ИССЛЕДОВАНИЯ. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и Списка использованной литературы, включающего 467 позиций. Общий объем диссертации - 428 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Генезис поэтики Н.А. Заболоцкого"

Анализ поэтики Заболоцкого, проведенный в нашем диссертационном исследовании, позволяет утверждать, что генезис художественной системы ав тора «Столбцов» связан с осмыслением и усвоением поэтом определенных

(квази)лингвистических, методологических, эстетических и философских кон цепций. Синхронность воздействия разнообразных факторов, заложенных в фундамент поэтики раннего творчества Заболоцкого, предельно затрудняет реализацию принципа линейного (хронологического) их описания; тем нее ме нее, приступая к изложению результатов проделанной работы, мы будем опи раться именно на этот принцип.Одним из ключевых факторов формирования поэтики Заболоцкого явля ется «теория слов» Л.С. Липавского: она повлияла на выработку поэтом его представлений о сущности поэтической речи и языка в целом, то есть самого глубинного уровня художественной системы автора «Столбцов». Кроме того, следует отметить, что своеобразная концепция происхождения языка, предло женная Л.С. Липавским, повлияла также и на становление взглядов Заболоцко го на вселенную (на природу, человека и др. живых существ), поскольку поэт, как и автор «теории слов», придерживался мысли о том, что язык определен ным образом моделирует представления человека о мироздании.Связывая происхождение языка с особенностями существования человека (и в частности - с его дыханием), Л.С. Липавский приходил к заключению о том, что человеческая речь изоморфна самому существованию и является его своего рода метаязыком. Если существование (то есть взаимодействие человека и среды, в которой он обитает) сопровождается возникновением неких звуков, то речь, тесно связанная с дыханием - основой существования, выступает в ро ли языка, описывающего эти звуки; иначе говоря, речь семантизирует (придает смысловое содержание) то, в чем человек видит элементарный план выражения

(осуществления) своего существования.Заболоцкий использовал положения концепции Л.С. Липавского о проис хождении речи при формировании своей оригинальной концепции метафоры, которая, будучи основана на критическом осмыслении состояния современного языка (и построенной с его помощью модели мироздания), была ориентирована на достижение сущностного плана речи. Следуя в русле (ква зи)лингвистических идей Л.С. Липавского, Заболоцкий считал, что централь ной причиной неудовлетворительно состояния современного языка является ошибочное представление об условиях и характере отношений слов, то есть представление о метафоре.Л.С. Липавский настаивал на том, что понятие «метафора» (а также дру гие понятия, посредством которых лингвистика описывает те или иные языко вые факты) отражает непонимание самого принципа соединения слов друг с другом, и на этом основании утверждал, что метафор в языке не существует.Согласно точке зрения мыслителя, (синтагматические) отношения слов бази руются на их смысловом родстве (близости) друг к другу (так называемой «фа мильной сопринадлежности»), восходящей к «семантическому треугольнику» изначального состояния языка, а не на сопоставлении (сравнении) — том или ином виде сходства предметов/ явлений, которые обозначаются соответствую щими им словами.Представление Л.С. Липавского о «фамильной сопринадлежности» слов проявилось у Заболоцкого как в трактовке того, что традиционно называют ме тафорой, так и в понимании функциональных задач использования метафори ческой конструкции. В «открытом письме» «Мои возражения А.И. Введенско му, авто-ритету бессмыслицы» Заболоцкий оперировал понятием «метафора», однако содержательное наполнение этого понятия, связанное с процессуальным изживанием «алогизма» метафорической конструкции посредством его «усвое ния», позволяет сделать вывод о том, что понимание поэтом метафоры не соот ветствует нормативным стиховедческим представлениям. В «Поэзии обэриу тов» Заболоцкий и вовсе отказывается от понятия «метафора», предпочитая именовать языковое явление, обычно называемое как раз «метафорой», «столкновением словесных смыслов». Очевидно, что и в случае «алогичной метафо ры», и в случае «столкновения словесных смыслов» поэт ведет речь о ситуации, когда слова, формально соединяясь друг с другом, в действительности проти водействуют друг другу и как бы аннигилируют словарные значения, которые, как считается, и лежат в основе их (формального) соединения. Это противодей ствие есть прямое отражение представлений Л.С. Липавского о неродственном положении слов друг другу в современном языке.Между тем самая процессуальность отношений слов, на которой Забо лоцкий акцентирует внимание, говоря об «алогичной метафоре» или о «столк новении словесных смыслов», направлена у поэта на воссоздание того, что Л.С. Липавский назвал «фамильной сопринадлежностью» слов. Так, «алогичная ме тафора», «усваиваясь», теряет свою «алогичность», то есть перестает быть ме тафорой как таковой и становится таким соединением слов, в котором цен тральную роль играет «логичность» их отношений, а не сопоставление предме тов/ явлений, обозначенных этими словами. К этому же результату приводит и «столкновение словесных смыслов», которое, как утверждал поэт, выражает предмет «с точностью механики»: выражение предмета в «столкновении сло весных смыслов» апеллирует к ситуации контакта человека и мира (осуществ ления его существования), - контакта, предопределяющего самую возможность порождения речи или, по-другому, создающего условия для возрождения изна чального характера отношений слов.Сформированная Заболоцким концепция метафоры свидетельствует о том, что поэт рассматривал художественную деятельность (поэзию) как проце дуру «возрождения» слова в его сущностном измерении, дающем возможность составить наиболее точное представление о вселенной. С точки зрения Забо лоцкого поэтическая практика является не столько эстетической деятельно стью, сколько исследовательской (познавательной).В методологическом отношении поэтика раннего творчества Заболоцкого восходит к теоретическим положениям авангардной живописи (учения В.В. Кандинского о форме). В своей критике современного состояния языка, отправной точкой которой выступает концепция Л.С. Липавского о происхожде нии речи, Заболоцкий исходит из того факта, что метафора есть структура, ко торая задает неверное представление о мироздании и настаивает на его (этого

представления) нормативности. Метафора как языковое явление, построенное на соотнесении (сравнении) предметов/ явлений друг с другом, определяется идеей сходства этих предметов; говоря иначе, можно утверждать, что понятие «метафора» есть концентрированное выражение концепции мимесиса, в рамках которой искусство понимается как подражание формам, существующим в при роде. Как известно, В.В. Кандинский фактически был первым в России теоре тиком искусства, предпринявшим попытку критически осмыслить мимесис (основные положения его учения о форме несколько позднее кубофутуристы использовали при создании своей поэтики). Согласно точке зрения В.В. Кан динского, миметическое искусство не отвечает специфике восприятия челове ком предметного мира, поэтому оно, искажая понимание тех форм, с помощью которых творческая деятельность призвана служить постижению мироздания, преследует цель не столько его исследования, сколько подчинения соображе ниям практической целесообразности.Однако в учении В.В. Кандинского о форме для Заболоцкого значимым была не только критика мимесиса (что подтверждает «Поэзия обэриутов», в ко торой поэт пишет о необязательности для искусства «житейской логики»), но и предложенная теоретиком методология, заявлявшая конкретные способы худо жественного познания мироздания. Этими способами являются «великая реа листика» и «великая абстракция», которые, с одной стороны, деактуализируют мимесис, а с другой - создают условия для сущностного познания предметного мира. Так, вычленение предмета («великая реалистика») или его части («вели кая абстракция») из системы нормативных отношений, создаваемой мимеси сом, позволяет найти предмет или его часть в некоторой автономности, которая отражает его или ее внутреннюю целесообразность.Нетрудно увидеть, что сформулированная Заболоцким концепция мета форы вполне соответствует методологическим установкам В.В. Кандинского: так, «логика» «алогичной метафоры», выявляемая в результате «усвоения» ме тафорической конструкции, есть не что иное, как внутренняя целесообразность предмета, скрытая за его практической целесообразностью. Кроме того, следует отметить, что особенности композиционно-изобразительного плана «Столб цов» Заболоцкого также связаны с использованием предложенных В.В. Кан динским способов работы с художественным материалом. В одних своих ран них произведениях, например, в столбце «Искусство», поэт воспроизводит не образ (Дерево, Корова и Домик), но его определенные детали, которые отнюдь не замещают собой образ, - иначе говоря, он задействует возможности «вели кой реалистики». В других своих вещах, например, в столбце «Движение», За болоцкий дает не характерную для мимесиса «картину», но определенные фи гуры (Извозчик, Конь) этой отсутствующей «картины»; причем автономность приведенных фигур говорит о них более существенно, чем связи, которые в обязательном порядке эксплицирует отсутствующая у поэта миметическая «картина».По В.В. Кандинскому, сущность предмета (его части) передает его (ее) форма - она как бы говорит сама о себе (подчеркивая это обстоятельство, ху дожник вводит понятие «голос» предмета); точнее, сама - собой (через себя).Между тем под формой В.В. Кандинский подразумевал элементы художест венного языка искусства (в данном случае это линии, цвета, фигуры), с помо щью которых описывается формальное строение того или иного предмета, су ществующего в природе (мире); то есть форма - это метаязык реалий предмет ного мира. Осмысление представления В.В. Кандинского о сущности-форме, весьма близкое, кстати говоря, воззрениям Л.С. Липавского на язык, позволило Заболоцкому уйти от крайностей кубофутуризма, деятели которого, транслируя в литературу принципы авангардной живописи, свели идеи художника о сущ ности предмета и его форме к вопросу об инструментальное™ формы. Прямо опираясь на рассуждения В.В. Кандинского, который и дал пример (149, 57) то го, что А.Е. Крученых и В. Хлебников позже назвали «буквой как таковой», ку бофутуристы тем не менее поняли автономность (в их терминологии - «самовитость») художественной формы как выражение новизны (личностности) вос приятия мира, а не как способ обнаружения сущности предмета.Отмечая значимость «теории слов» Л.С. Липавского как одного из факто ров, повлиявших на формирование художественной системы Заболоцкого, сле дует заметить, что представления автора «Столбцов» о поэтическом творчестве не сводятся исключительно к идеям мыслителя. В трактате Л.С. Липавского «Теория слов» имеют место выходы на поэзию (особенно тогда, когда он ведет речь о языковых явлениях, например, о метафоре, возникших в результате формирования современного состояния языка), тем нее менее подчеркнем, что мыслитель писал именно о языке, а не о поэтическом творчестве. Это означает, что для реализации собственно поэтической деятельности Заболоцкий должен был задействовать традицию, которая отвечала бы его представлениям о по эзии.Конечно, кубофутуризм можно рассматривать в роли посредника, транс лировавшего (пусть и в искаженном виде) чрезвычайно значимые для поэтики Заболоцкого принципы авангардной живописи; однако отнюдь не к нему как поэтической традиции апеллируют ранние произведения поэта. И не только по тому, что кубофутуризм не отвечал методологическим ориентирам Заболоцко го. Мы уже отмечали, что поэт осмыслял проблему метафоры в контексте нор мативности современного состояния языка, непосредственно связанную с ми месисом. Между тем заслуживает внимания тот факт, что поэтику кубофуту ризма Заболоцкий понял как радикальное выражение миметического искусства, а не как художественную систему, противостоящую мимесису (об этом свиде тельствует «Поэзия обэриутов», в которой поэт, подвергая критике современ ное состояние языка, фактически отождествляет заумь и язык обыденной речи).Заболоцкий считал, что кубофутуристическая концепция «самовитого» слова, предельным воплощением которой и являлась заумная поэзия, ввиду своей ориентации на форму-прием (а не сущность-форму) не столько дифференциро вала поэтический и обыденный виды речи, сколько «уравнивала» их «в пра вах». К этому выводу автор «Столбцов» мог прийти, ознакомившись с манифестом А.Е. Крученых «Декларация слова как такового», в котором отстаивалась мысль о том, что поэт может пользоваться не только словами общего языка (например, словом «лилия»), но и словами языка личного (заумного). Нет ниче го удивительного в том, что приведенное А.Е. Крученых в пример заумное сло во «еуы» обозначало тот же самый предмет, что и обыденное слово «лилия», а не что-либо неопределенное. Собственно говоря, действительный вклад кубо футуризма в развитие русской поэзии состоит не в создании зауми (она не по лучила сколько-нибудь широкого распространения даже в среде самих будет лян), но в расширении круга метафорических связей слов, которые ввиду их

(слов) «уравнения в правах» скорее открывали новые горизонты мимесиса, не жели противодействовали ему.«Натурфилософские» взгляды Заболоцкого периода создания «Столбцов» сформировались в результате восприятия поэтом этической составляющей «философии общего .дела» Н.Ф. Федорова. Знакомство с философской доктри ной мыслителя предшествовало (по времени) чтению научных трудов В.И. Вернадского и К.Э. Циолковского, а также имело более значительное влияние, чем работы указанных ученых. Влияние идей Н.Ф. Федорова отчетливо про слеживается как в тематике, так и проблематике произведений Заболоцкого 1926 - 1932 годов. Этим влиянием определяются отрицательное отношение по эта к ядению животной и растительной пищи (столбец «Обед», поэма «Дере вья»), негативизм сексуальных отношений («На рынке», «Фокстрот», «Мечты о женитьбе»), вертикальность положения тела живых существ (поэма «Безумный волк»), освобождение животных и растений от человеческого рабства («Лицо коня», «отрывок из поэмы» «Школа жуков»), идея «падения» («Бессмертие» 1928 года), переход от городской культуры к культуре сельской, трансформа ция принципиально значимых функций вооруженных сил, освоение небесного пространства, регуляция метеорического процесса, искусственная пища (поэма «Торжество земледелия») и др.В начале 1930-х годов Заболоцкий переживает творческий кризис, вы званный резким неприятием официальной критикой созданной им поэтики (острота этого кризиса зачастую не учитывается исследователями творчества поэта, предполагающими равнодушие автора «Столбцов», если не враждеб ность, в отношении к идеям социализма). Выходом из творческого кризиса ста ло обращение Заболоцкого к натурфилософской концепции Ф. Энгельса «диа лектика природы», которая в ряде положений была созвучна (чрезвычайно влиятельной для раннего творчества поэта) «философии общего дела» Н.Ф. Фе дорова. Небезболезненный процесс усвоения основных положений «диалекти ки природы» (что показывают такие произведения, как «Лодейников» 1932 го да, «Деревья» и «Лодейников в саду»), приводит Заболоцкого к коренной пере стройке всех уровней его поэтики, характеризующей художественную систему «Столбцов» и других стихов 20-х годов. Поэт отказывается от федоровской идеи братства, осуждавшей борьбу, существующую в природном мире, и пере ходит к оправданию противостояния человека и природы (переустройства при родного мира), в результате которого (через деятельность человеческого созна ния) и происходит «диалектическое» снятие наличествующих между ними про тиворечий. Методологические ориентиры поэзии Заболоцкого, восходящие к парадигме авангардного искусства (учение В.В. Кандинского), сменяются ху дожественной идеологией позднего романтизма (А.С. Пушкин, Е.А. Боратын ский, Ф.И. Тютчев), которая сегодня рассматривается как «традиция философ ской лирики». Переосмысление Заболоцким своих ранних представлений о ме тафоре, происходящее во второй половине 30 - 40-х, свидетельствует о том, что поэт отказывается от (квази)лингвистических идей «теории слов» Л.С. Липав ского: сочетание слов в метафорической конструкции он рассматривает теперь не как «столкновение словесных смыслов», выражающее предмет «с точностью механики», но как борьбу деятельного сознания человека с природными сти хиями, воспроизводимыми языком (речью), - борьбу, которая на диалектиче ских началах преображает реальность (стихотворение «Бетховен»).В начале 1950-х годов Заболоцкий претерпевает еще один творческий кризис. На этот раз творческий кризис Заболоцкого был связан с утратой веры (вызванной первоначально неспособностью поэта осмыслить причины своего собственного заключения) в безграничные возможности человеческого созна ния и позитивный характер его деятельности. Следует отметить, что направ ленность переосмысления поэтом положений энгельсовой «диалектики приро ды» тесно соприкасается с философским планом социально-политической док трины евразийства. Как и евразийцы, Заболоцкий выражает отрицательное от ношение к рационализму западноевропейского образца, черты которого поэт обнаруживает и в социокультурной жизни Советского союза (стихотворения «Противостояние Марса» и «Казбек»), и с симпатией констатирует «культур ное» своеобразие континентального Востока («Снежный человек»), содержа тельно соотносимое с семантикой (центрального в евразийской доктрине) поня тия «месторазвитие». Именно евразийскую модель анализа социокультурной специфики Советской России Заболоцкий использует в своем стихотворном цикле «Рубрук в Монголии»: в этом произведении поэт интенционально соот носит монгольское сообщество XIII века со сталинским СССР. Заболоцкий в «Рубруке...» (подобно евразийцам) критически осмысляет средневековую Русь как государственную форму, принадлежащую европейской цивилизации, со циокультурные доминанты которой (рационализм и индивидуализм, вызвавшие

междоусобицы) и приводят к падению русского государства; но, как и евразий цы, поэт понимает покорение монголами Руси как интеграцию славян в мон гольское сообщество, приведшую к трансформации их антропологических ха рактеристик. Это представление находит выражение в авторской интенции сти хотворного цикла (которую транслируют своеобразный лексический строй цикла и его уникальная система временных отношений), направленной Забо лоцким на соотнесение социальной структуры монголов со сталинской Росси ей. Описание Заболоцким социальной структуры монгольского сообщества (и системности ее элементов) напрямую отсылает к евразийскому понятию «сим фоническая (соборная) личность», содержание которого связано с формами вы ражения не индивидуального («социальный атом»), но коллективного бытия человека («единство множества», «всеединство»).Евразийский контекст позднего творчества Заболоцкого в философском плане обеспечивает реактуализация комплекса идей Л.С. Липавского, в рамках которой поэт использует также ранее (в период создания «Столбцов») им не востребованные положения интеллектуальных построений мыслителя. Преодо ление Заболоцким страха «экзистенциального» существования человека (о его наличии свидетельствуют стихотворения «Старая сказка», «Облетают послед ние маки», «Воспоминание», «Неудачник» и, в особенности, - «Некрасивая де вочка»), вызванного утратой веры в безграничные возможности человеческого сознания, следует связать с размышлениями Л.С. Липавского, изложенными им в трактате «Исследование ужаса». Именно на работы мыслителя поэт опирается при формулировке своего критического отношения к сознанию, индивидуали зирующему живое существо. Из этого источника появляется и его мысль о по зитивном характере безындивидуальности, которая связывает живое существо с мирозданием в бесконечном существовании, не редуцируемом ни к жизни, ни к смерти, но определенным образом их интегрирующем (стихотворение «Сон», поэтический цикл «Рубрук в Монголии»). О чрезвычайно важном для Заболоц кого значении идей Л.С. Липавского свидетельствует настойчивое варьирова ние в ряде произведений конца 50-х годов мотивов сна (смерти), песни (сказки) и растения, восходящих к ключевым положениям «Исследования ужаса» и не которых других работ мыслителя («Головокружение», «Последовательности», «О телесном сочетании», «Сны»). Эти мотивы и формируют уникальную вре менную систему «Рубрука...» (опробованную поэтом уже в стихотворении «Сон»), в которой прошлое, настоящее и будущее осмыслены как синтез раз личных аспектов бесконечного существования.

Список научной литературыМороз, Олег Николаевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Авдеева А.Ф. Некрасовские традиции в изображении человека в лирике Н.А. Заболоцкого 1940 1950-х годов // Русская литература XX века: образ, язык, мысль. М., 1995.

2. Авдеева А.Ф. Николай Заболоцкий // Русская литература XX века. В 2 тт. Т. 2: 1940 1990-е годы. М„ 2002.

3. Аксенов Г.П. Искатель последней правды // Муравьев В.Н. Овладение временем. Избранные философские и публицистические произведения. М., 1998.

4. Александров В.Ю. Мифопоэтические мотивы в ранней лирике Н.А. Заболоцкого (анализ одного стихотворения) // Литература и фольклорная традиция. Волгоград, 1993.

5. Альфонсов В.Н. Слова и краски. Очерки по истории творческих связей поэтов и художников. М. Л., 1966.

6. Амстердам А. Болотное и Заболоцкий. Фельетон // Резец. 1930. № 4.

7. Антокольский П. «Сколько зим и лет» // Воспоминания о Заболоцком. М., 1984.

8. Арватов Б. Речетворчество (По поводу «заумной» поэзии)// ЛЕФ. 1923. № 2.

9. Асеев Н. Школа равнодушных // Литературный современник. 1933. № 5.

10. Банчуков Р. Грани жизни и творчества Николая Заболоцкого // Вестник. № 17 (224). 17 августа 1999. В Сети: http://www.vestnik.eom/issues/l999/0817/ win/banch.htm

11. Бахтерев И. Когда мы были молодыми (Невыдуманный рассказ) // Воспоминания о Заболоцком. М., 1977.

12. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

13. Без подписи. Звезда эстетизма // Комсомольская правда. 1929. 30 ноября (№ 276).

14. Без подписи. Ученик Пушкина или акробат из «Звезды» // Комсомольская правда. 1929. 26 октября (№ 248).

15. Бек Т. Николай Заболоцкий: далее везде // Знамя. 2003. №11.

16. Беляева Н.В. Изучение лирики. «Молодость» И. Бунина. «Гроза» Н. Заболоцкого. XI класс // Литература в школе. 1998. № 6.

17. Беляева Н.В. Экология природы и души. Материалы к изучению творчества Н. Заболоцкого в VI классе // Русская словесность. 1997. № 2.

18. Беляков С. Гностик из Уржума. Заметки о натурфилософских взглядах Н.А. Заболоцкого // Урал. 2003. № 5. В Сети: http://art.uralinfo.ru/LITERAT/Ural/ Ural 2003 05/Ural 2003 5 13.htm

19. Белый А.А. Поиск «нового зрения»: скрытый спор Заболоцкого с Пушкиным // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

20. Берков П.Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750 — 1765. М.-Л., 1936.

21. Бескин О.М. О поэзии Заболоцкого, о жизни и о скворешниках // Литературная газета. 1933. № 32.

22. Бобринская Е. Миф об андрогине и образы целостности в творчестве П. Филонова // Бобринская Е. Русский авангард: истоки и метаморфозы. М., 2003.

23. Бобринская Е. Теория «моментального творчества» А. Крученых // Бобринская Е. Русский авангард: истоки и метаморфозы. М., 2003.

24. Богомолов Н.А. «Дыр бул щыл» в контексте эпохи // Новое литературное обозрение. 2005. № 2 (72).

25. Бойко С. «Непрожеванное представление о мирозданье»: Николай Заболоцкий в послевоенной критике // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

26. Бойко С. Пародическое цитирование в «Безумном волке» Н. Заболоцкого // Вопросы литературы. 2005. № 1 (январь февраль).

27. Боулт Дж.Э. Павел Филонов и русский модернизм // Мислер Н., Боулт Дж.Э. Филонов. Аналитическое искусство. М., 1990.

28. Бровар В.В. «А бедный конь руками машет.» // Русская речь. 1991. № 2.

29. Быков JI. «Повсюду жизнь и я.» // Заболоцкий Н.А. Стихотворения и поэмы. Свердловск,-1986.

30. Бычков В.В. Икона и русский авангард // КорневиЩе ОБ. Книга неклассической эстетики. М., 1998.31. ван Баак Й. Заболоцкий и мир // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

31. Васильев И.Е. Взаимодействие метода, стиля и жанра в творчестве обэриутов // Проблемы взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1990.

32. Васильев И.Е. «Высокий мир дитяти.» (Тема детства в творчестве Н.А. Заболоцкого)//Филологический класс. 2003. № 10.

33. Васильев И. Архетип младенца и его семантические корреляты в творчестве Н. Заболоцкого // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

34. Васильев И.Е. «И грянул на весь оглушительный зал.» (О стихотворении Н. Заболоцкого «Офорт») // Филологический класс. 2000. № 8.

35. Васильев И.Е. Концепция человека и формы художественной условности в творчестве раннего Н. Заболоцкого // О жанре и стиле советской литературы. Калинин, 1990.

36. Васильев И.Е. Литературное окружение раннего Заболоцкого: (Стилевые аспекты взаимодействия и взаимовлияний) // Художественный опыт советской литературы: стилевые и жанровые процессы. Свердловск, 1990.

37. Васильев И.Е. Поэтический стиль Н. Заболоцкого в зеркале литературной критики конца 20-х начала 30-х годов // Художественный опыт советской литературы: творческие связи, жанрово-стилевое своеобразие. Свердловск, 1988.

38. Васильев И.Е. ОБЭРИУ: особенности поэтического дискурса // Васильев И.Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург, 2000.

39. Васильев И.Е. Стиль раннего Заболоцкого // XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900 1930). Вып. 1. Екатеринбург, 1994.

40. Васильев И.Е. Эхо авангардного взрыва (20-е годы: парад поэтических группировок) // Васильев И.Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург, 2000.

41. Вихлянцев В. Социология бессмыслинки // Сибирские огни. 1930. № 5.

42. Волгин И. «Чтоб кровь моя остынуть не успела» // Заболоцкий Н.А. Стихотворения и поэмы. М., 1985.

43. Волохонский А. Рассуждение о поэме Николая Заболоцкого «Рубрук в Монглоии» // Митин журнал. 2003. № 61. В CeTH:http://kolonna.mitin.com/ archive.php?Address=http://kolonna.mitin.com/archive/mj61/volohon.shtml

44. Воробьева Т.А. Лексико-семантическая организация «Осенних пейзажей» Н.А. Заболоцкого // Материалы конференции молодых учёных (17 19 апреля 1996). Череповец, 1996.

45. Воробьева Т.А. Лексико-семантическая организация поэтического текста: На материале творчества Н.А. Заболоцкого. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Череповец, 1997.

46. Воробьева Т.А. О роли цветообозначений в «Городских столбцах» Н.А. Заболоцкого // Традиции в контексте русской культуры. Вып. IX. Тезисы научной конференции. Череповец, 2002.

47. Воробьева Т.А. Семантический центр «жизнь» в позднем творчестве Н. Заболоцкого // Традиции в контексте русской культуры. Вып. III. Тезисы научной конференции. Череповец, 1996.

48. Вязмитинова Л. «Не слишком тонок был резец.»: Попытка анализа творческого пути Н. Заболоцкого. // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 1996. № 32.

49. Гашева Н.В., Рыбьякова О. А. Заболоцкий и Филонов (К проблеме типологических схождений в творчестве) // Типология литературного процесса и творческая индивидуальность писателя. Пермь, 1993.

50. Герасимова А.Г. Заболоцкий и Рабле // В Сети: http://www.umka.ru/liter/ 950417.html

51. Герасимова А.Г. Младенец кашку составляет: (Иронический инфантилизм раннего Заболоцкого) // «Scribantur haec.»: Проблема автора и авторства в истории культуры. М., 1993.

52. Герасимова А.Г. ОБЭРИУ (Проблема смешного) // Вопросы литературы. 1988. № 4.

53. Герасимова А.Г. Подымите мне веки, или Трансформация визуального ряда у Н. Заболоцкого // В Сети: http://www.umka.ru/liter/950425.html

54. Гервер J1.JI. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия XX века). М., 2001.

55. Гик А. Семантика мифологемы «душа» в ранних стихах Н. Заболоцкого // Семантика русского языка в диахронии. Калининград, 1996.

56. Гинзбург Л.Я. Заболоцкий двадцатых годов // Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. Л., 1989.

57. Голубина книга сорока пядень // Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1977.

58. Гоголь Н.В. Невский проспект // Гоголь Н.В. Повести; Драматические произведения. Л., 1983.

59. Горелов А. Распад сознания // Стройка. 1930. № 1.

60. Гребенюк В.П. Эволюция поэтических символов российского абсолютизма (от Симеона Полоцкого до М.В. Ломоносова) // Развитие Барокко и зарождение классицизма в России XVII начала XVIII в. М., 1989.

61. Григоренко В.А. Два портрета (Стихотворение Н. Заболоцкого и портрет А.П. Струйской кисти Рокотова) // Русский язык в школе. 1992. № 3 4.

62. Гуковский Г.А. К вопросу о русском классицизме (Состязания и переводы) // Гуковский Г.А. Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века. М., 2001.

63. Гуковский Г.А. О русском классицизме // Гуковский Г.А. Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века. М., 2001.

64. Гуковский Г.А. Русская поэзия XVIII века // Гуковский Г.А. Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века. М., 2001.

65. Гулова И.А. Поэтика и время // Русский язык в школе. 2003. № 3.

66. Гулыга А. «Философское наследие»: 80 томов // Литературная газета. 1979. 29 сентября.

67. Гулливер (Ходасевич В.Ф.). Литературная летопись: Поэзия Н. Заболоцкого // Возрождение Vozrojdenie - La Renaissance: Ежедневная газета. Четверг, 15 июня. Париж, 1933.

68. Гусев В. Заболоцкий и Тютчев: Этюд // Тютчев сегодня: Материалы IV Тютчевских чтений. М., 1995.

69. Даль В.И. Кадь // Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. Т. 2: И О. М., 1998.

70. Даль В.И. Чигирь // Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тг. Т. 4: Р у. М., 1998.

71. Даниленко В.П. Художественная картина мира Николая Заболоцкого // Да-ниленко В.П. Основы духовной культуры в картинах мира. Иркутск, 1999. В Сети: http://www.islu.ru/danilenko/articles/zabolotsklcart.htm

72. Демидчик И.В. Лексические средства выражения пространственных отношений в «Городских столбцах» Н. Заболоцкого // Семантика и прагматика языковых единиц. Душанбе, 1990.

73. Денисова, Е.А. Художественная преемственность и формирование творческой индивидуальности Н. Заболоцкого. Комсомольск-на-Амуре, 1989. Рук. деп. в ИНИОН АН СССР 37726 от 22.04.89.

74. Денисова Е.А. Философско-эстетические искания в поэзии Н. Заболоцкого (К вопросу о художественной преемственности). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1980.

75. Дижур Б. Мой друг Коля Заболоцкий // Урал. 1995. № 12.

76. Дозорец Ж. «Можжевеловый куст» Н.А. Заболоцкого (Опыт комплексного анализа) // Филологические науки. 1979. № 6.

77. Домащенко А.В. Проблема изобразительности художественного слова (На материале лирики Ф.И. Тютчева и Н.А. Заболоцкого). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1986.

78. Державин Г.Р. Стихотворения. М., 1982.

79. Державин Г.Р. Фонарь // Стихотворения. Л., 1988.

80. Достоевский Ф.М. Бесы. М., 1990.

81. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. СПб., 1993.

82. Достоевский Ф.М. Подросток // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений. В 15-ти тт. Т. 8. Л., 1989.

83. Дмитриенко А.Л., Сажин В.Н. Краткая история «чинарей» // «.сборище f друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин,Д. Хармс, Н. Олейников. В 2-х гг. Т. 1. М., 2000.

84. Друскин Я.С. Июль 1942 октябрь 1943. Чаша // Друскин Я.С. Дневники. СПб., 1999.

85. Друскин Я.С. 1945 1960. Формула уныния // Друскин Я.С. Дневники. СПб., 1999.

86. Друскин Я. Чинари // «.сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников. В 2-х тт. Т. 1. М., 2000.

87. Друскин Я. Чинари // Wiener Slawistischer Almanach. 1985. Bd. 15.

88. Дубицкий С. Береги здоровье, но берегись Заболоцкого // Литературная газета. 1930. №43.

89. Дудаков С. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. Очерки. М., 2000.

90. Евразийство (опыт систематического изложения) // Мир России Евразия: Антология. М., 1995.

91. Ермилов В. Юродствующая поэзия и поэзия миллионов (О «Торжестве земледелия» Н. Заболоцкого) // Правда. 1933. 21 июля. № 199.

92. Ермоленко Г.Н. Поэмы Н. Заболоцкого 1920 1930-х годов и древнеримская философская поэзия // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

93. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995.

94. Журавлев Е. Перевод «Слова о полку Игореве» // Мастерство перевода. М., 1990. Сб. 13.

95. Заболоцкая Е.В., Шубин Л.А. Примечания // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

96. Заболоцкая Н.Н. Воспоминания об отце // Вопросы литературы. 2003. Ноябрь декабрь. № 6.

97. Заболоцкий Н.А. Вторая книга // Заболоцкий Н.А. Вешних дней лаборатория. Стихотворения и поэмы (1926 1937 годы). М., 1987.

98. Заболоцкий Н. Игра в снежки // Литературное приложение к газете «Ленинградская правда». 1928. №11.2 июня.

99. Заболоцкий Н.А. Книга вторая. Стихотворения. 1932 1958 // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

100. Заболоцкий Н.А. Книга первая. Столбцы и поэмы. 1926 1933 // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

101. Заболоцкий Н.А. Книга третья. Стихотворения разных лет, не включенные автором в основное собрание // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

102. Заболоцкий Н.А. Мысль Образ — Музыка // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

103. Заболоцкий Н.А. Ночные беседы // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

104. Заболоцкий Н.А. О необходимости обработки русских былин // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

105. Заболоцкий Н.А. О сущности символизма // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

106. Заболоцкий Н.А. Общественное лицо ОБЭРИУ. Поэзия обэриутов // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

107. Заболоцкий Н.А. Письма. 1921 1958 // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 3. М., 1984.

108. Заболоцкий Н.А. Почему я не пессимист. // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 1. М., 1983.

109. Заболоцкий Н.А. Слово о полку Игореве Перевод. // Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 2. М., 1984.

110. Заболоцкий Н.А. Стихотворения. Inter-Language Literary Associates, Washington, D.C., New York, 1965.

111. Заболоцкий Н.А. Стихотворения 1926 1932 // Заболоцкий Н.А. Вешних дней лаборатория. Стихотворения и поэмы (1926 - 1937 годы). М., 1987.

112. Заболоцкий Н.Н. История неизвестного перевода «Слова о полку Игореве» //Прометей. М., 1990. Т. 16.

113. Заболоцкий Н.Н. К творческой биографии Н. Заболоцкого // Вопросы литературы. 1979. № 11.

114. Заболоцкий Н.Н. Московское десятилетие: глава биографии Н.А. Заболоцкого//Московский вестник. 1991. № 1.

115. Заболоцкий Н.Н. Мысль и слово молодого Заболоцкого // Заболоцкий Н.А. Вешних дней лаборатория. Стихотворения и поэмы (1926 1937 годы). М., 1987.

116. Заболоцкий Н.Н. Начало зрелого творчества (1926 1929). Жизнеописание // Заболоцкий Н.А. «Огонь, мерцающий в сосуде.»: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. М., 1995.

117. Заболоцкий, Н.Н. О замысле Н.А. Заболоцкого перевести немецкий эпос //Поэзия. М., 1986.

118. Заболоцкий Н.Н. В Москве (1948 1955). Жизнеописание // Заболоцкий Н.А. «Огонь, мерцающий в сосуде.»: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. М., 1995.

119. Заболоцкий Н.Н. Жизнь Н.А. Заболоцкого. М., 1998.

120. Заболоцкий Н.Н. «Природы очистительная сила» (Социально-этические элементы натурфилософской поэзии Заболоцкого) // Вопросы литературы. 1999. № 4.

121. Зайцев В.А. «Образ мирозданья». Поэзия Н. Заболоцкого // Русская словесность. 1997. № 2.

122. Запевалов В.Н. «История моего заключения» Н. Заболоцкого в литературном контексте 1970 — 1990-х годов // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

123. Зенкевич М. Обзор стихов // Новый мир. 1929. № 6.

124. Золотарева К.А. «Зачем же лошадь стала ты?»: О трансформациях одного образа в «Городских столбцах» Н. Заболоцкого // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах. Волгоград, 2006.

125. Золотарева К.А. «Кристаллическая техника»: Н. Заболоцкий и П. Филонов // Русская филология 15. Тарту, 2004.

126. Золотарева К.А. «Кукующие» соловьи и кукушки в «Столбцах» Заболоцкого // Русская филология 16. Тарту, 2005.

127. Золотарева К. Сирена, поп, покойник: корреспондирующие образы в «Столбцах» Н. Заболоцкого // Мортира и 'свеча. Материалы международной летней школы, посвященной столетию со дня рождения Даниила Хармса. Поляны Уусикирко (Ленинградская область), 2005.

128. Зощенко М. О стихах Н. Заболоцкого // Зощенко М. Рассказы, повести, фельетоны, театральная критика. Л., 1937.

129. Иванов Ю.П. «Одиссея фантастических переживаний» (Тюремно-лагерная тема в творчестве Н.А. Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

130. Игошева Т. Восток и Запад в поэме Н. Заболоцкого «Рубрук в Монголии» // http://urbietorbi.narod.ru/phi 1 .htm

131. Игошева Т.В. Идея истории в лирике Н.А. Заболоцкого 1950-х годов (на примере стихотворения «Болеро») // Художественный текст и культура: Тезисы докладов на Всероссийской научной конференции. Владимир, 1993.

132. Игошева Т.В. К проблеме державинской традиции в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого // Державинский сборник. Новгород, 1995.

133. Игошева Т.В. К проблеме классических традиций в натурфилософской лирике Н. Заболоцкого (Баратынский Заболоцкий) // Тезисы докладов научной конференции преподавателей НГПИ по итогам научно-исследовательской работы за 1990 г. Ч. 2. Новгород, 1991.

134. Игошева Т.В. К проблеме поэтического метода «Смешанных столбцов» Н.А. Заболоцкого // Вестник удмуртского университета, Ижевск, 1999.

135. Игошева Т.В. К проблеме формирования историософских идей в поэзии Н.А. Заболоцкого 1940 1950-х годов // Вестник Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого. Сер. Гуманитарные науки. 1996. № 4.

136. Игошева Т.В. Н.А. Заболоцкий и символизм: к изучению вопроса // Русская литературная критика серебряного века. Новгород, 1996.

137. Игошева Т.В. «Но вечно светят небеса.». Имперская тема в поэтическом цикле Н. А. Заболоцкого «Рубрук в Монголии» // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

138. Игошева Т.В. О ритуально-мифологиче.ском аспекте стихотворения Н.А. Заболоцкого «Искушение» // Русская литература XX века: итоги и перспективы. М., 2000.

139. Игошева Т.В. Проблемы творческой эволюции Н.А. Заболоцкого. Новгород, 1999.

140. Игошева Т.В. Эволюция поэтического метода в творчестве Н.А. Заболоцкого. Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПб., 1994.

141. Иератическое письмо // Современный словарь иностранных слов. М., 1992.

142. Каверин В. Счастье таланта // Воспоминания о Заболоцком. М., 1977.

143. Казарина Т. Поэтика «Столбцов» Николая Заболоцкого: вступление авангарда в эпоху самокритики // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. Самара. 2004. № 3 (33).

144. Калинин И. История литературы: между пародией и драмой (К вопросу о метаистории русского формализма) // Новое литературное обозрение. 2001. № 4 (50).

145. Кандинский В. К вопросу о форме // Синий всадник. М., 1996.

146. Кандинский В. Текст художника. Ступени // Кандинский В. Точка и линия на плоскости. СПб., 2003.

147. Каплан И. Два'стихотворения Заболоцкого // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2000. № 3.

148. Каратоццоло М. Риторйка тела в сборнике Николая Заболоцкого «Столбцы» // Текст: восприятие, информация, интерпретация. М., 2002.

149. Каратоццоло М. Семиотика ноля в «Столбцах» Николая Заболоцкого // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

150. Карсалова Е.В. Н.А. Заболоцкий. «Ходоки» // Карсалова Е.В. «Стихи живые сами говорят.». М., 1990.

151. Кашицына Н. Анализ стихотворения Н.А. Заболоцкого «Лебедь в зоопарке» // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2002. № 10.

152. Квятковский А.П. Метафора // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966.

153. Квятковский А.П. Метонимия // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966.

154. Квятковский А.П. Ямб // Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966.

155. Кедровский А.Е. А.А. Фет в творческом восприятии Н. Заболоцкого // А.А. Фет. Традиции и проблемы изучения. Курск, 1985.

156. Кекова С.В. Смысловые метатезы в художественном мире «Столбцов» Николая Заболоцкого // Проблемы истории, культуры, литературы, социально-экономической мысли. Саратов, 1986.

157. Кекова С.В. К специфике функционирования слова в поэтическом языке: На материале раннего творчества Н. Заболоцкого // Функционирование языковых единиц. Саратов, 1986.

158. Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: Реконструкция системы категорий мироощущения // Функционирование языка в разных видах речи. Саратов, 1986.

159. Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого (Опыт реконструкции). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратов, 1987.

160. Кибешова И. Е. Образы звучащего мира в структуре книги Н.А. Заболоцкого «Городские столбцы» // Актуальные проблемы современной филологии: Литературоведение. Киров, 2003.

161. Киевский И.М. Шестистопный ямб у Н. Заболоцкого // Вютник Кшвского университету. Сер1я филолопя. 1972. № 14.

162. Кириллова Т.С., Родионова Т.В. Семантическая структура и стилистическое значение слова в поэтическом контексте Н.А. Заболоцкого // Структурно-семантический и стилистический анализ единиц речи. Тула, 1988.

163. Кобринский А. Заболоцкий и М. Зенкевич: обэриутское и акмеистическое мироощущение // Кобринский А. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда: В 2-х ч. Ч. 2. М., 2000.

164. Кожинов В.В. «.и счастлив тем, что я не чудо» // Москва. 1994. №11.

165. Кожинов В.В. Русская поэзия середины XX века как откровение о «конце Нового времени» // Русская литература. 1994. № 4.

166. Колкер Ю. Заболоцкий: Жизнь и судьба: К столетию со дня рождения поэта (1903 195 8) // http://www.litwomen.ru/print.html7idM-12

167. Колкер Ю. Поэзию он любил больше своей славы: К 100-летию со дня рождения Николая Заболоцкого // http://www.rg-rb.de/2003/18/zabolotsky. shtml

168. Колкер Ю. Два Заболоцких // Крещатик. 2003 № 21. В Сети: http://www. kreschatik.net/issues/21 /kontext/kolker.htm

169. Комарович В. Неизданная глава «Бесов» // Былое. 1922. № 18.

170. Кормилов С.И, Творчество Н. Заболоцкого в литературоведении рубежа XX XXI веков // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

171. Коровина В.Я. Н.А. Заболоцкий. «Ходоки» // Методическое руководство к учебнику-хрестоматии «Родная литература» для 7 класса. М., 1990.

172. Коршунова Н. «И сам я был не детище природы, но мысль её!»: Конспект интегрирующего урока по стихам Н. Заболоцкого в 6-м классе // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 1997. № 23.

173. Красильникова Е.В. Движение (Н. Заболоцкий) // Жизнь языка: сб. статей к 80-летию М.В. Панова. М., 2001.

174. Красильникова Е.В. К столетию Н.А. Заболоцкого // Герценка: Вятские записки. Вып. 4. Киров, 2003.

175. Красильникова Е. Мир природы в поэзии Н.А. Заболоцкого // «И ты при-частен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

176. Красильникова Е.В. Николай Заболоцкий («Столбцы») // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Опыты описания идиостилей. М., 1995.

177. Красильникова Е.В. О композиционной организации стиха: Н.А Заболоцкий, «Столбцы» // Традиционное и новое в русской грамматике: Сб. статей памяти Веры Арсеньевны Белошапковой. М., 2001.

178. Красильникова Е.В. Об устойчивом и изменчивом в поэтическом языке Н.А. Заболоцкого // Язык русской поэзии XX века. М., 1989.

179. Красильникова Е.В. О словообразовательных моделях производных в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого // Явление вариативности в языке. Кемерово, 1997.

180. Красильникова Е.В. О некоторых линиях эволюции поэтического языка Н.А. Заболоцкого // Проблемы структурной лингвистики. 1983. М., 1986.

181. Красильникова Е.В. Птицы. Образные связи в поэзии Н. Заболоцкого // Поэтика и стилистка, 1988 1990. М., 1991.

182. Красильникова Е.В. «Скоро проснутся деревья» // Язык как творчество: К 70-летию В.П. Григорьева. М.-, 1996.

183. Кретова JI.H. Множественность истолкований как художественный прием в творчестве Н. Заболоцкого // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении. Новосибирск, 2002.

184. Кретова JI.H. Элементы идиолектной семантики в ранней лирике Н.А. Заболоцкого (На материале глагольной лексики). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Барнаул, 2003.

185. Крученых А. Декларация слова как такового // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

186. Крученых А. Новые пути слова (язык будущего — смерть символизму) // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

187. Крученых А., Хлебников В. Слово как таковое // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

188. Кульбин Н. Что есть слово (Н-я декларация слова как такового) // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

189. Куняев С.С. Победивший косноязычие мира// Наш современник.2003.№5.

190. Куняев С.Ю. «В искупленье собственного зла.» // Куняев С.Ю. Огонь, мерцающий в сосуде. М., 1986.

191. Кушлина О.Б. Рецензия на книгу И. Лощилова «Феномен Заболоцкого». // Новое литературное обозрение. 1998. № 1 (№ 29).

192. Кушнер А. Заболоцкий и Пастернак // Новый мир. 2003. № 9.

193. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь Советского города: Нормы и аномалии. 1920 1930 годы. СПб., 1999.

194. Левченко С.Я. Роль музыкальной ассоциативности в формировании стиля Н. Заболоцкого // Индивидуальность авторского стиля в контексте развития литературных форм. Алма-Ата, 1986.

195. Лейдерман Н.Л. Лики простоты (Об Эволюции эстетических принципов Н. Заболоцкого) // Филологический класс. 2003. № 10.

196. Лесючевский Н. О стихах Заболоцкого// Литературная Россия. 1989. №10.

197. Либединский Ю. Сегодня попутнической литературы и задачи ЛАПП // Звезда. 1930. № 1.

198. Липавский Л. Исследование ужаса // «.сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников. В 2-х тт. Т. 1.М., 2000.

199. Липавский Л. Разговоры // «. .сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников. В 2-х тт. Т. 1. М., 2000.

200. Липавский Л. Стихотворения // Липавский Л. Исследование ужаса. М., 2005.

201. Липавский Л. Теория слов // «.сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников. В 2-х тт. Т. 1.М., 2000.

202. Ломоносов М.В. Избранные произведения. Л., 1990.

203. Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию, или Риторика // Ломоносов М.В. Избранная проза. М., 1986.

204. Ломоносов М.В. Письмо о правилах российского стихотворства // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология в 4-х тт. Т. 1. XVII XIX вв. Барокко. Классицизм. Сентиментализм. Романтизм. Реализм. Ставрополь, 2002.

205. Ломоносов М.В. Предисловие о пользе книг церковных в российском языке // Ломоносов М.В. Избранная проза. М., 1986.

206. Ломоносов М.В. Явление Венеры на солнце, наблюденное в санктпетер-бургской императорской Академии наук мая 26 дня 1761 года // Ломоносов М.В. Избранная проза. М., 1986.

207. Лопачева М.К. О нравственно-философском подтексте одного из мотивов раннего Заболоцкого // Национальный гений и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, Набоков в ходе XX века. Омск, 2000.

208. Лосев В.В. Об антропоморфизме А. Платонова и Н. Заболоцкого // Развитие традиций и формирование жанров в советской литературе. М., 1991.

209. Лотман М., Нахимовский А. Об одном стихотворении Н.А. Заболоцкого // Русская филология. Вып. 3: Сб. научных студенческих работ. Тарту, 1971.

210. Лотман Ю.М. «Прохожий» Н. Заболоцкого // Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. Л., 1972.

211. Лощилов И.Е. Елена Гуро и Николай Заболоцкий: к постановке проблемы // Школа органического искусства в русском модернизме: Сб. статей. Studia Slavica Finlandensia. Т. XVI/ 2. Helsinki, 1999.

212. Лощилов И.Е. Николай Заболоцкий в советском кинематографе // Гер-ценка: Вятские записки. Вып. 4. Киров, 2003.

213. Лощилов И.Е. О принципах работы Н. Заболоцкого с хлебниковской поэтической традицией // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Вып.2. Астрахань, 1992.

214. Лощилов И.Е. О работе Н. Заболоцкого в кино // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

215. Лощилов И.Е. Поэма Н. Заболоцкого «Безумный волк» на уроке внеклассного чтения // Проблемы художественности и анализ литературного произведения (в вузе и в школе). Пермь, 1989.

216. Лощилов И. «Соединив безумие с умом.»: О некоторых аспектах поэтического мира Н.А. Заболоцкого // Семиотика безумия. Сб. статей. Париж -М., 2005.

217. Лощилов И.Е. Стихотворение Н.А. Заболоцкого «Зеленый луч» и его источники // Герценка: Вятские записки. Вып. 4. Киров, 2003.

218. Лощилов И.Е. Три фрагмента о Николае Заболоцком // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. Slavica Helsingensia 16. Studia Russica Helsingensia et Tartuensia V. Helsinki, 1996.

219. Лощилов И.Е. «УвиДАвшие НЕбо стаДА»: О классическом и неклассическом источниках стихотворения Н. Заболоцкого «Гроза» // Вестник Томского государственного педагогического университета. Серия: Гуманитарные науки (Филология). Вып. 1 (33). 2003.

220. Лощилов И. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki, 1997. В Сети: http://rassvet.websib.ru/text.htm? 1&28& 1

221. Лощилов И.Е. «Царица мух» Николая Заболоцкого: буква, имя и текст // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

222. Лощилов И.Е. Цитирование фольклорных текстов в поэзии Николая Заболоцкого // Литература и фольклорная традиция. Волгоград, 1993.

223. Лощилов И. «Чудный город Ленинград» Николая Заболоцкого // Studia Slavica Finlandensia. Т. XIII. Helsinki, 1996.

224. Лощилов И. Е. «Я открою все ворота этих облачных высот.» (О стихотворении Н. Заболоцкого «Зеленый луч») // Филологический класс. 2003. № 10.

225. Лубянская Г.И. Классические традиции в лирике Н. Заболоцкого. Тула, 1985. Рук. деп. в ИНИОН АН СССР 24310 от 27.02.86.

226. Лукин Е. Философия капитана Лебядкина // Нева. 2006. № 4. В сети: http://magazines.russ.rU/neva/2006/4/lul3.html

227. Мадер Р.Д. Философская поэзия Н.А. Заболоцкого // Мадер Р.Д. Уроки-беседы по современной советской поэзии в старших классах. М., 1986.

228. Макарова И.Л. Стихотворение Н.А. Заболоцкого «Лесное озеро» // Целостный анализ литературного произведения. Свердловск, 1989.

229. Макарова И. Диалектика природы в поэзии Н. Заболоцкого // Макарова, И. Очерки истории русской литературы XX века. СПб., 1995.

230. Македонов А.В. Николай Заболоцкий. Жизнь. Творчество. Метаморфозы. М., 1987.

231. Макеева М.Л. «Откройся, мысль! Стань музыкою слово.»: Поэзия Заболоцкого на уроках в XII классе // Вечерняя средняя школа. 1992. №№ 2-3.

232. Максимов Д. Заболоцкий (Об одной давней встрече) // Воспоминания о Заболоцком. 2-е изд. М., 1984.

233. Малевич К. Бог не скинут. Искусство, церковь, фабрика // Малевич К. Собрание сочинений в 5-ти тт. Т. 1. М., 1995.

234. Малевич К. Письмо А.Н. Бенуа. Май 1916 // Казимир Малевич в Русском музее. М., 2000.

235. Мальчукова Т.Г. Античная культура в поэзии Н.А. Заболоцкого // Научные доклады высшей школы: Филологические науки. 1987. № 12.

236. Мальчукова Т.Г. Природа и культура в поэзии Николая Заболоцкого // Север. 1987. №2.

237. Мальчукова Т.Г. Античные традиции в русской поэзии: Учебное пособие по спецкурсу. Петрозаводск, 1990.

238. Мандельштам О.Э. Второй футбол // Мандельштам О.Э. Собрание произведений: Стихотворения. М., 1992.

239. Мандельштам О.Э. Первый футбол // Мандельштам О.Э. Собрание произведений: Стихотворения. М., 1992.

240. Мандельштам О.Э. Спорт // Мандельштам О.Э. Собрание произведений: Стихотворения. М., 1992.

241. Мандельштам О.Э. Теннис // Мандельштам О.Э. Собрание произведений: Стихотворения. М., 1992.

242. Маркина Г.И. Аналитическое искусство П.Н. Филонова: о сущности основных понятий и принципов // Эстетика сегодня: состояние, перспективы. СПб., 1999.

243. Машевский А.Г. О дадаизме «Столбцов» Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

244. Маяковский В.В. Сочинения в 2-х тт. Т.2. М., 1988.

245. Мислер Н-. Филонов, мастер метаморфозы // Мислер Н., Боулт Дж.Э. Филонов. Аналитическое искусство. М., 1990.

246. Михайлов А.И. Н. Заболоцкий и Н. Клюев // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

247. Мороз О.Н. «Нравственный сталинизм» Николая Заболоцкого в контексте поздних воззрений В. Кожинова на русскую поэзию XX века // Наследие В.В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии. Армавир, 2002.

248. Мраморнов О.Б. Творчество, сердце, музыка, песня. (О цикле стихотворений Н.А. Заболоцкого 1946 года) // Русская речь. 2003. № 3.

249. Муромский В.П. «Я живой»: поэт и время // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

250. Мхитарян К.М. Поэтическая традиция и формирование творческого метода раннего Н. Заболоцкого // Вестник Ереванского университета. Общественные науки. 1987. № 2.

251. Мхитарян К.М. Н. Заболоцкий. «Все, что было в душе.» // Декабрьские литературные чтения. Ереван, 1989. Вып. 2.

252. Незнамов П. Система девок // Печать и революция. 1930. № 4.

253. Непереизданные произведения Н.А. Заболоцкого // Новое литературное обозрение. 2000. № 4 (44).

254. Николич М. Од наивног сликарства до сатиричног позоришта (Сценска поезщ'а Hnmnaja Заболоцког) // Кньижевност. Београд, 1971. Квьига LII. Година XXVI. № 6.

255. Озеров JI. Труды и дни Николая Заболоцкого // Огонек. 1988. № 38.

256. Орлицкий Ю. Свободный стих Заболоцкого в контексте стихотворной поэтики обэриутов // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

257. Остренкова М.А. Оппозиция жизнь/ смерть и способы ее реализации в стихотворении Н. Заболоцкого «Свадьба» // Язык русской литературы XX века. Ярославль, 2001.

258. Остренкова М.А. Сравнение в поэзии Н. Заболоцкого: структура, семантика, функционирование. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Ярославль, 2003.

259. Павловский А.И. Н. Заболоцкий и Ф. Тютчев // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

260. Павловский А.И. Поэтическая «натурфилософия» Николая Заболоцкого // Павловский А.И. Советская философская поэзия. Очерки. Л., 1984.

261. Пазилова В.П. Критический анализ религиозно-философского учения Н.Ф. Федорова. М., 1985.

262. Парамонов Б. Буква «Живот» (Молодой Заболоцкий) // Грани. 1979. №№ 111 112.

263. Пастухова Л.Н. «Не позволяй душе лениться.»: Урок по лирике Н.А. Заболоцкого в X классе // Литература в школе. 1993. № 6.

264. Петров Г. Кандидат былых столетий, полководец новых лет. Поэзия Николая Заболоцкого // Мосты (Мюнхен). 1958. № 1.

265. Перемышлев Е. Заболоцкий: от «Лодейникова» до «Прощания с друзьями». Интерпретация одного метатекста // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2004. № 42. В Сети: http://lit.lseptember.ru/article.php? ГО=200404206

266. Пластинин В. Вятские годы Н.А. Заболоцкого. Киров, 1979.

267. Платон. Государство // Платон. Диалоги. Харьков, 1999.

268. Подгорнова Д.В. Динамика стиля Николая Заболоцкого // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 2002. № 1.

269. Подгорнова Д.В. Некоторые особенности структуры ранних стихотворений Н. Заболоцкого // Материалы научной конференции, посвященной памяти Р.Л. Яворского. Новокузнецк, 2000.

270. Подгорнова Д.В. Особенности художественного образа в ранних стихотворениях Н. Заболоцкого // Материалы научной студенческой конференции. Новокузнецк, 1998.

271. Подгорнова Д.В. Стиль лирики Н.А. Заболоцкого. Автореферат диссертации на соискание-ученой степени кандидата филологических наук. М., 2000.

272. Полякова С. «Комедия на Рождество Христово» Дмитрия Ростовского -источник «Пастухов» Н. Заболоцкого // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 33. Древнерусские литературные памятники. Л., 1979.

273. Полякова С.В. Олейников и об Олейникове (из истории авангардистской литературы) // Полякова С.В. Олейников и об Олейникове и другие работы по русской литературе. СПб., 1997.

274. Полян А. Стихи о спорте Мандельштама и «Футбол» Заболоцкого: совпадение или подражание // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2004. № 46. В Сети: http://lit.lseptember.ru/article.php?ID=200404606

275. Пратт К.М.Ф. Н.А. Заболоцкий на страницах «Известий» (К биографии поэта 1934 1937 годов) // Новое литературное обозрение. 2000. № 4 (44).

276. Пурин А. Метаморфозы гармонии // Заболоцкий Н.А. Столбцы: Столбцы, стихотворения, поэмы. СПб., 1993.

277. Пчелинцева К.Ф. Народно-мифологические истоки творчества Заболоцкого // Литература и фольклор. Проблемы взаимодействия. Волгоград, 1992.

278. Пчелинцева К.Ф. Неомифологические персонажи «Городских столбцов» Николая Заболоцкого в контексте мифа и ритуала // Дергачевские чтения — 2000. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Екатеринбург, 2001. Ч. 2.

279. Пчелинцева К.Ф. Об одном стихотворении Н. Заболоцкого // Филологические науки. 2001. № 1.

280. Пчелинцева К.Ф. Отражение народно-мифологического мироощущения в «Столбцах» Н. Заболоцкого. Волгоград, 1989. Рук. деп. в ИНИОН АН СССР 39836 от 23.10.89.

281. Пчелинцева К.Ф. Персонажи «Столбцов» Н. Заболоцкого в их связи с обрядом инициации // Литература и фольклорная традиция. Волгоград, 1993.

282. Пчелинцева К.Ф. Семантика столпа и круга в «Городских столбцах» Н. Заболоцкого // Языковая личность и семантика. Волгоград, 1994.

283. Пчелинцева К.Ф. Специфика употребления имен собственных у Н. Заболоцкого (Стихотворение «Меркнут знаки Зодиака») // Ономастика на уроке русского языка как иностранного. Волгоград, 1993.

284. Пчелинцева К.Ф. Тема еды и обряд жертвоприношения в ранней лирике Николая Заболоцкого // Кирилло-Мефодиевские традиции на Нижней Волге. Волгоград, 1999. Вып. 4.

285. Пчелинцева К.Ф. Фольклорные и мифоритуальные традиции в «Городских столбцах» Н.А. Заболоцкого. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Волгоград, 1996.

286. Пчелинцева К.Ф. Хронотоп ритуального действия в пространственно-временных образах «Городских столбцов» Николая Заболоцкого // Филологический поиск. Волгоград, 1996. Вып. 2.

287. Пьяных М.Ф. Трагическое в метаморфозах Николая Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

288. Раскина Е.Ю. Влияние художественной системы акмеизма на поэзию Н.А. Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

289. Редькин В.А. Миф и история в поэмах Н. Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

290. Робинсон А.Н. Идеологические закономерности движения литературного барокко // Развитие Барокко и зарождение классицизма в России XVII начала XVIII в. М., 1989.

291. Роднянская И.Б. Художник в поисках истины. М., 1989.

292. Розанов В.В. Опавшие листья (1-й короб) // Розанов В.В. Сумерки просвещения. М., 1990.

293. Романцова Т.Д. Поэмы Н.А. Заболоцкого. Эволюция жанра. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1989.

294. Романцова Т.Д. Ранние поэмы Н.А. Заболоцкого. Пространственно-временные аспекты. // Вестник ЛГУ им. А.А. Жданова. Сер. История, язык, литература. Л., 1988.

295. Ронен О. Персонажи-насекомые у Олейникова и обэриутов // Звезда. 2000. № 8.

296. Роскина Н. Николай Заболоцкий // Роскина Н. Четыре главы: Из литературных воспоминаний. Paris, 1980.

297. Ростовцева И. Заболоцкий в Традиции // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

298. Ростовцева И.И. Мир Заболоцкого. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 1999.

299. Ростовцева И. Муза и собеседница: Природа в поэзии Пастернака и Заболоцкого // Вопросы литературы. 2002. № 1.

300. Ростовцева И.И. Николай Заболоцкий: Опыт художественного познания. М., 1984.

301. Ростовцева И. Природа в поэзии Пастернака и Заболоцкого // Пастерна-ковские чтения. Вып. 2. М., 1998.

302. Ростовцева И.И. Между словом и молчанием. М., 1989.

303. Руссова С.Н. «Антиэстетизм» Заболоцкого // Поэзия русского и украинского авангарда: История, поэтика, традиции (1910 1990 гг.). Херсон, 1991.

304. Руссова С. Николай Заболоцкий и Арсений Тарковский: Опыт сопоставления. Киев, 1999.

305. Савицкий П.Н. Географический обзор России-Евразии // Мир России -Евразия: Антология. М., 1995.

306. Савицкий П.Н. Евразийство // Мир России Евразия: Антология. М., 1995.

307. Савицкий П.Н. Степь и оседлость // Мир России Евразия: Антология. М., 1995.

308. Савченко Т. Лирический герой в ранних произведениях Н. Заболоцкого // Филологический сборник. Министерство высшего и среднего специального образования Казахской ССР. 1968. Вып. 8-9.

309. Савченко Т. Хлебников и Заболоцкий (К проблеме метрического своеобразия) // Русская и зарубежная литература. Алма-Ата, 1971. Вып. 2.

310. Савченко Т. О «многоголосии» в поэтическом произведении // Актуальные вопросы повышения эффективности преподавания русского языка и литературы. Караганда, 1974.

311. Савченко Т. Поэтический образ в поэме Николая Заболоцкого «Торжество Земледелия» // Сборник научных трудов по гуманитарным наукам. Караганда, 1974.

312. Савченко Т. Гротеск у Н.А. Заболоцкого // Гуманитарные науки. Вып. 2. Караганда, 1975.

313. Садок судей II Предисловие. // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

314. Сараскина Л.И. «Бесы»: роман-предупреждение. М., 1990.

315. Сарнов Б. Восставший из пепла: Поэтическая судьба Николая Заболоцкого // Октябрь. 1987. № 2.

316. Селивановский А. Система кошек (О поэзии Н. Заболоцкого) // На литературном посту. 1929. № 15.

317. Семенова С. «Благодатная жажда творенья.»: Натурфилософская поэзия Н. Заболоцкого // Литературная учеба. 1989. № 4.

318. Семенова С.Г. «Мы же новый мир устроим с новым солнцем и травой.» («Атомы новых смыслов» поэзии Николая Заболоцкого) // Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 1920 1930-х годов. Поэтика - Видение мира — Философия. М., 2001.

319. Семенова С.Г. Человек, природа, бессмертие в поэзии Николая Заболоцкого // Семенова, С.Г. Преодоление трагедии. М., 1989.

320. Сергеев А. О Заболоцком // Воспоминания о Заболоцком. М., 1977.

321. Силантьев А.Н. Жестовый компонент семантики текстов Н.А. Заболоцкого // Текст: Узоры ковра: Научно-методический семинар «TEXTUS». Вып. 4. Ч. 2. СПб. Ставрополь, 1999.

322. Силантьев А.Н. Ипостаси слова в метаязыке поэтики Н.А. Заболоцкого // Вестник Ставропольского государственного педагогического университета. Социально-гуманитарные науки. Вып. 10. 1997.

323. Силантьев А.Н. О синтаксисе метатекста Н.А. Заболоцкого // Филологические науки: Тезисы докладов на 42 научно-методической конференции преподавателей й студентов «Университетская наука региону». Ставрополь, 1997.

324. Силантьев А.Н. Приёмы семантики дейксиса в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого // Текст как объект многоаспектного исследования. Альманах «TEXSTUS». Вып. 3. Ч. 2. СПб. Ставрополь, 1998.

325. Силантьев А.Н. Пролегомены к теории дискурса в поэтике Н.А. Заболоцкого // Язык и коммуникация: Деятельность человека и построение лингвистических ценностей. Сочи, 1996.

326. Силантьев А.Н. Эпохи творческого мифа Н.А. Заболоцкого: К постановке проблемы // Первое произведение как семиологический факт. Альманах «TEXSTUS». Вып. 2. СПб. Ставрополь, 1997.

327. Сироткин Н. Поглощение и извержение (Еда, женщины, деньги, музыка и смерть) // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

328. Сквозников В. Путь Николая Заболоцкого // Вопросы литературы. 1986. №6.

329. Скоропанова И. Раздумья о судьбе человеческой цивилизации в поэме Н. Заболоцкого «Рубрук в Монголии» // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

330. Слинина Э. Традиции философской поэзии в лирике Н. Заболоцкого // Проблемы реализма в русской и зарубежной литературе. Вологда, 1969.

331. Слинина Э. Тема природы в поэзии В. Хлебникова и Н. Заболоцкого // Вопросы методики и истории литературы. Псков, 1970.

332. Слободнюк C.JI. «Сны разума» в творчестве Н. Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

333. Смирнов В.П. Философская лирика в русской советской поэзии 50 — 60-х годов (Заболоцкий, Твардовский, Мартынов). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1989.

334. Смирнов И.П. Заболоцкий и Державин // XVIII век. Сб. 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX веков. Л., 1969.

335. Смирнов И.П. О ритмико-фразовых уподоблениях в стихах // Теория стиха. Л., 1968.

336. Смирнов И.П. Художественная преемственность и индивидуальность поэта (Н. Асеев, Н. Заболоцкий, В. Луговской). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1966.

337. Соколова Л.В. Н. Заболоцкий и С. Есенин: идея гармонии и пути ее художественной реализации // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

338. Сотникова Т. «Странные образы дум» Николая Заболоцкого // Литературное обозрение. 1994. №№ 9-10.

339. Степанов Н. Новые стихи Н. Заболоцкого // Литературный современник. 1937. №3.

340. Степанов Н. Памяти Заболоцкого // Тарусские страницы. М., 1958.

341. Степанов Н. Рецензия на: Н. Заболоцкий. Столбцы. 1929 г. Издательство писателей в Ленинграде. // Звезда. 1929. № 3.

342. Степанов Н. Советская поэзия за 20 лет // Литературная учеба. 1937. №№ 10-11.

343. Степанова К.П. Концепция музыки в творчестве Н. Заболоцкого // Художественная традиция в историко-литературном процессе. Л., 1988.

344. Степанова К.П. Лубочный стих раннего Заболоцкого // Творческая индивидуальность писателя и фольклор. Элиста, 1985.

345. Степанова К.П! Слово и музыка как до-логические фигуры мира («Столбцы» и поэмы Н. Заболоцкого) // Культура и текст. СПб., 2001.

346. Степанян Е. Заболоцкий: форма, перспектива, свет // «И ты причастен был к сознанью моему.»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого. М., 2005.

347. Степанян Е. Метаморфозы зрения // Заболоцкий Н. А. Полное собраний стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. М., 2002. В Сети: http://www.russia-hc.ru/rus/culture/literature/zabol/zabol.cfm

348. Степанян Е. Мы поставим на улице сто изваяний (Н. Заболоцкий и П. Филонов) // Творчество. 1989. № 12.

349. Степанян Е.А. Об изобразительности в поэзии (Н. Заболоцкий, Д. Самойлов, А. Вознесенский) // Взаимодействие искусств. Советское изобразительное искусство в контексте современной художественной культуры. М., 1989.

350. Степанян Е. Художник своей жизни: Заметки о лирике Николая Заболоцкого // Литературное обозрение. 1988. № 5.

351. Суров Ф. Казимир Малевич и иконопись // Страницы. 2004. Т. 9. Вып. 2.

352. Тарасенков А. Похвала Заболоцкому // Красная новь. 1933. № 9.

353. Тарасенков А. Поэт и муха // Литературная газета. 1934. № 49.

354. Тимофеев Л. Рецензия на: Н. Заболоцкий. «Столбцы». Издательство писателей в Ленинграде. 1929 г. // Октябрь. 1929. № 5.

355. Тимофеев Н. «Вечно светит лишь сердце поэта.» // Подъем. 1986. № 6.

356. Тиханов Г. Заметки о диспуте формалистов и марксистов в 1927 года // Новое литературное обозрение. 2001. № 4 (50).

357. Токарева Л.А. Формирование способов художественного обобщения в творческой эволюции Н.А. Заболоцкого. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1982.

358. Тредиаковский В.К. Для известия <из книги «Три оды парафрастические псалма 143»> // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология в 4-х тт. Т. 1. XVII XIX вв. Барокко. Классицизм. Сентиментализм. Романтизм. Реализм. Ставрополь, 2002.

359. Тредиаковский В.К. О древнем, среднем и новом стихотворении российском // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология в 4-х тт. Т. 1. XVII XIX вв. Барокко. Классицизм. Сентиментализм. Романтизм. Реализм. Ставрополь, 2002.

360. Турков A.M. Николай Заболоцкий: Жизнь и творчество. М., 1981.

361. Турков A.M. «С этапа на этап.»: О творчестве Н. Заболоцкого // Литература в школе. 2002. № 4.

362. Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

363. Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

364. Тынянов Ю. О Хлебникове // Хлебников В. Собрание сочинений. В 3-х тт. Т. 2. Поэмы и «сверхповести». Драматические произведения. СПб., 2001.

365. Улановская Б. «Может ли солнце рассердиться на инфузорию.» // Достоевский в конце XX века. М., 1996.

366. Усиевич Е. Под маской юродства // Литературный критик. 1933. № 4.

367. Урбан А.А. Архитектура природы // Заболоцкий Н.А. «Огонь, мерцающий в сосуде.»: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. М., 1995.

368. Успенский Б.А. Язык Державина (К 250-летию со дня рождения) // Лот-мановский сборник. Т. 1. М., 1995.

369. Фарыно Е. «Метаморфозы» Заболоцкого // Studia Rossica Posnaniensia, Zeszy. Т. 4. Poznan, 1973.

370. Федоров B.C. Натурфилософские аспекты поэзии Н. Заболоцкого // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

371. Федоров Н.Ф. Будущее астрономии // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

372. Федоров Н.Ф. Горизонтальное положение и вертикальное — смерть и жизнь // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

373. Федоров Н.Ф. Искусство, его смысл и назначение // Федоров Н.Ф. Собрание сочинений в 4-х тт. Т. 2. М., 1995.

374. Федоров Н.Ф. Искусство подобий (мнимого художественного восстановления) и искусство действительности (действительное воскрешение) // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

375. Федоров Н.Ф. Как может быть разрешено противоречие между наукой и искусством? // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

376. Федоров Н.Ф. Музей, его смысл и назначение // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

377. Федоров Н.Ф. Небесные науки как факт и проект // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

378. Федоров Н.Ф. Об идеографическом письме // Федоров Н.Ф. Собрание сочинений в 4-х тт. Т. 2. М., 1995.

379. Федоров Н.Ф. Падающие миры и противодействующее падению существо // Федоров Н.Ф. Собрание сочинений в 4-х тт. Т. 2. М., 1995.

380. Федоров Н.Ф. Эстетические и философские фрагменты // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982.

381. Филиппов Г. Жизнь и судьба Николая Заболоцкого // Заболоцкий Н.А. Столбцы. Стихотворения. Поэмы. Л., 1990.

382. Филиппов Г. Николай Заболоцкий и Велимир Хлебников: Поэтика: Родство и различия // Akta Litteraria Akademiae Scientarium Hungaricae. Budapest, 1987. 29: 1 -2.

383. Филиппов Г.В. Николай Заболоцкий поэт Петрограда // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

384. Филиппов Г.В. О «Лодейникове» Н. Заболоцкого: (К проблеме эволюции творческих принципов) // Советская литература: Проблемы мастерства. Л., 1968.

385. Филиппов Г.В. Поэзия Н. Заболоцкого (Этапы художественного развития). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1968.

386. Филиппов Г.В. Стихотворение Н. Заболоцкого «Змеи»: Пространственно-временные аспекты // Лирическое стихотворение: Анализы и разборы. Л., 1974.

387. Филонов об искусстве // Маркин ТО.П. Павел Филонов. М.: Изобразительное искусство, 1995.

388. Филонов П.Н. Письмо начинающему художнику Басканчину об аналитическом искусстве (19 февраля 1940) // Мислер Н., Боулт Дж.Э. Филонов. Аналитическое искусство. М., 1990.

389. Филонов П.Н. Понятие внутренней значимости искусства как действующей силы (1923) // Мислер Н., Боулт Дж.Э. Филонов. Аналитическое искусство. М., 1990.

390. Фоняков И.О. Николая Заболоцкий и поэзия российской «глубинки» // Николай Заболоцкий и его литературное окружение. СПб., 2003.

391. Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни // Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1989.

392. Фрейд 3. Три очерка по теории сексуальности // Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1989.

393. Халь-Кох Е.А. Заметки о поэзии и драматургии Кандинского // Многогранный мир Кандинского. М., 1999.

394. Ханзен-Лёве О.А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М., 2001.

395. Хармс Д.И. Скажу тебе по совести. // Хармс Д.И. Полное собрание сочинений. В 3-х тт. Т. 1. Стихотворения. СПб., 1999.

396. Хлебников В. Зангези // Хлебников В. Собрание сочинений. В 3-х тт. Т. 2. Поэмы и «сверхповести». Драматические произведения. СПб., 2001.

397. Хлебников В. Наша основа // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

398. Хлебников В. Россия и я // Хлебников В. Творения. М., 1987.

399. Хлебников В., Крученых А. Буква как таковая // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

400. Ходасевич В.Ф. Ниже нуля // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. М., 1991.

401. Ходасевич В.Ф. Поэзия Игната Лебядкина // Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. М., 1991.

402. Храмцова Р. Читаем Заболоцкого в 6-м классе // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2002. № 6.

403. Царькова Т. Метрический репертуар Н.А. Заболоцкого // Исследования по теории стиха. Л., 1978.

404. Цивьян Т.В. Леонид Липавский: «Исследование ужаса» (Опыт медленного прочтения) // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб., 2001.

405. Цивьян Т.В. Происхождение и устройство языка по Леониду Липавскому (Л.Липавский. «Теория слов») // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб., 2001.

406. Цыб Е.А. Материалы к словарю образных сравнений поэзии Н. Заболоцкого и В. Хлебникова. М., 1992. Рук. деп. в ИНИОН РАН № 46830 от 21.07.92.

407. Шайтанов И. «Лодейников»: ассоциативный план // Вопросы литературы. 2003. № 6 (Ноябрь декабрь).

408. Шелухина С.В. A Self-Portrait on the Dome of the Universe (On Nikolai Zabolotskijs Later Poetry) // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

409. Шкловский В.' Заумный язык и поэзия // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

410. Шкловский В.Б. Искусство как прием // Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи воспоминания - эссе (1914- 1933). М., 1990.

411. Шкловский В.Б. Связь приемов сюжетосложения с общими приемами стиля // Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983.

412. Шилова К.А. Мотив метаморфоз в творчестве М. Пришвина и Н. Заболоцкого // Известия Воронежского педагогического института. 1986. Т. 243.

413. Шром Н. К вопросу о генезисе русского постмодернизма («Столбцы» Н.А. Заболоцкого) //Литература. 1998. 38 (2). Вып. 1.

414. Шром Н.И. «Столбцы» Н. Заболоцкого в историко-литературном контексте 1920-х годов // Методология и методика историко-литературного исследования: Тезисы докладов. Рига, 1990.

415. Шром Н. Стратегии взаимодействия автор читатель в художественной коммуникации. Феномен авторской маски // Риторика в современном обществе и образовании. М., 2003.

416. Шром Н.И. «Природа» у С. Есенина и Н. Заболоцкого // Zinatn. raksti = Научные труды Latv. univ. Riga, 1990, Sejums 550.

417. Щербина И. «Свидетели южного лета»: О стихотворении Н. Заболоцкого «Я трогал листы эвкалипта» // Литература: Приложение к газете «Первое сентября». 2001. № 14.

418. Эткинд Е.Г. В поисках человека: Путь Николая Заболоцкого от неофутуризма к «поэзии души» // Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии XX века. Очерки. СПб., 1996.

419. Эткинд Е.Г. Два «Движения» две эстетики // Литературная учеба. 1990. № 6.

420. Эткинд Е.Г. Заболоцкий и Хлебников // Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии XX века: Очерки. СПб., 1996.

421. Эткинд Е.Г. Заболоцкий. «Прощание с друзьями» // Поэтический строй русской лирики. Л., 1973.

422. Этктнд Е.Г. Материя стиха. СПб., 1998.

423. Яблоков Е.А. В поисках души («Юбилейные» стихи Н. Заболоцкого начала 1950-х годов) // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

424. Яблоков Е.А. «Безумный волк» Н. Заболоцкого и «волчьи» мотивы в литературе 1920-х годов // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

425. Якобсон P.O. Новейшая русская поэзия. Набросок первый. Подступы к Хлебникову // Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987.

426. Якобсон Р. Футуризм // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

427. Ямпольский М. Беспамятство как исток (Читая Хармса). М., 1998.

428. Bjorling F. «Ofort» by Nikolaj Zabolockij. The Poem and the Title // Scando-Slavica. T. 23. 1977.

429. Bjorling, F. «Stolbcy» by Nikolaj Zabolockij. Stockholm, 1973.

430. Brudermuller S. Die Leningrader Literaturengruppe «Oberiu»: Poetik und Lyrik. Nikolaj Zabolockijs «Stolbcy» // Probleme der Russischen Gegenwartssprache und Literature in Forschung und Lehre. Hamburg, 1986.

431. Brudermuller S. Oberiutischer Poetik und lyrische Praxis Nikolaj Zabolockijs Zyhlus «Stolbcy» // Russische Avangarde 1917 1934. Bonn, 1991.

432. Cheloukhina S. Nikolai Zabolotsky's Last Poema «Rubruk v Mongolii»// VI ICCEES World Congress. Tampere, Finland, 29 July 3 August 2000. Abstracts. Tampere, 2000.

433. Cheloukhina S. Visionary or Campaigner: Nikolai Zabolotsky's Philosophical Poetry from the Twenties to the Fifties. Unpublished Ph. D. Dissertation, University of Toronto, 2000.

434. Demes G.-H. Classical Structures and Themes in Nikolaj Zabolockij's Triumph of Agriculture. Dissertation Abstracts International, Ann Arbor, 1985. Okt., 46: 4.

435. Flaker A. Zabolocki: igra kao tragicna burleska// Flaker A. Ruska avangarda, Zagreb: Sveucilisna naklada Liber, Globus, 1984.

436. Goldstein D. Biodynamics and the Dynamics of Zabolotskian Thought // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

437. Goldstein D. In Pursuit of Harmony: The Long Poems of Nikolaj Zabolokij. Dissertation Abstracts International, Ann Arbor, 1983. May 43: 11, 3619A.

438. Goldstein D. Nikolai Zabolotskij: Play for Mortal Stakes. Cambridge University Press, 1993.

439. Goldstein D. Zabolockij and Ciolkovskij//Russian Literature. 1983. Jan.l. 13:1.

440. Gondwicz J. Zabolocki fantastyka jako los // Studia Litteraria Polono-Slavica. T. 2: Literackie swiadectwa znievolenia. Warszawa, 1996.

441. Janik D. Geschichte der Ode und der «Stances» von Ronsard bis Boileau. Bad Homburg v.d. H. Berlin - Zurich, 1968.

442. Kovtun E. Borba sa silom teze: Poimovnik ruske avangarde. Zagreb, 1990.

443. Ljunggren А. Обличья смерти: к интерпретации стихотворения Н. Заболоцкого «Офорт» // Scando-Slavica. Т. 27. 1981.

444. Masing-Delic I. Nikolaj Zabolotskij // Masing-Delic, I. Abolishing Death: A Salvation Myth of Russian Twentieth-Century Literature. Stanford, 1992.

445. Masing-Delic I. Some Themes and Motifs in N. Zabolockij's «Stolbcy» // Scando-Slavica. Tomus 20. 1974.

446. Masing-Delic I. «The Chickens Also Want to Live»: A Motif in Zabolockij's «Columns» // Slavic and East European Journal. № 3 (1987).

447. Masing-Delic, I. Zabolotsky's «The Triumph of Agriculture»: Satire or Utopia? // Russian Review. № 42 (1983).

448. Milner-Gulland R.R. Grandsons of Kozma Prutkov: Reflections on Zabolotsky, Oleynikov and Their Circle // Russian and Slavic Literature. Columbus, Ohio, 1976.

449. Milner-Gulland R. Zabolotsky and The Reader: Problems of Approach // Russian Literature Triquaterly. 1974. № 8.

450. Milner-Gulland R.R. Zabolotsky's Vremia // Essays in Poetics. Vol. 1 (1981).

451. Piatt K. N.A. Zabolotskij and the Stalinist Sublime // «Странная» поэзия и «странная» проза. М. 2003.

452. Pratt S. «Antithesis and Completion»: Zabolockij Responds to Tiutcevs // Wavzc and East European Journal. № 2 (1983).

453. Pratt S. A Mad Wolf, Faust, Jesus Christ and a Holy Fool (Zabolotskij's «Bezumnyj volk», Salvation, and Transfiguration) // «Странная» поэзия и «странная» проза. М., 2003.

454. Pratt S. Nikolai Zabolotsky: Enigma and Cultural Paradigm. Evanston, Illinois, 2000.

455. Pratt S. Strange bedfellows in an old moment of romantic orthodox meditation; Vjazemskij, Tjutcev, and Zabolockij // Russian Literature. № LIII (2003).