автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Генезис, специфика и типология ингушских сказок

Полный текст автореферата диссертации по теме "Генезис, специфика и типология ингушских сказок"

Учреждение Российской академии наук Институт языка, литературы и искусства им. Г Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук

Диссертационный совет Д 002.128.01

На правах рукописи

ТАНКИЕВА

Лидия Хусеновна

ГЕНЕЗИС, СПЕЦИФИКА И ТИПОЛОГИЯ ингушских СКАЗОК

Специальность 10.01.09 Фольклористика

ии3485 116

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Махачкала 2009

003485116

Работа выполнена на кафедре ингушского языка, фольклора и литературы Ингушского государственного университета Министерства образования и науки Российской Федерации

Научный консультант -

доктор филологических наук, профессор Оздоева Фируза Гереевип

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Аджиев Абдулаким Магомедович

доктор филологических наук, профессор Абдулатипов Абдулкадыр Юсупович

доктор филологических наук, профессор Гутов Адам Мухамедович

Защита состоится 22 января 2010 г в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002128 01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Институте ЯЛИ им Г Цадасы ДНЦ РАН (367025, Республика Дагестан, г Махачкала, ул М Гаджиева, 45, т/ф 8(8722) 675903)

Диссертация принята к защите 21 05 2009 г Текст объявления о защите диссертации направлен в Бюллетень ВАК 1 октября 2009 г Объявление о защите и автореферат диссертации дня размещения на сайте направлены в Федеральную службу по надзору в сфере образования и науки 1 октября 2009 г

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул М Гаджиева, 45)

Автореферат разослан 1 ноября 2009 г

Ученый секретарь

Ведущая организация -

Чеченский государственный университет

диссертационного совета, кандидат филологических наук

А. Абдурахманов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Устное народное творчество является ярким памятником, отражающим историю народа от древности до настоящего времени, оно охватывает все слои общества и выполняет различные функции познавательную, эстетическую, этическую, воспитательную

В ингушском поэтическом творчестве, отличающемся тематическим и жанровым богатством, широко представлены предашь (къаънача ханах дола дувцараш), нартские сказания (наьртах лаьца дола дувцараш), сказки (фаьлгаш), трудовые (къахьегама), героико-эпические (турпала), обрядовые песни (саг йоаг1ача, йодача доаха иллеш), причитания (белхамаш), анекдоты о Ходже Насреддине (кГонолгаш Цагенаг1 лаьца), меткие пословицы и поговорки (кицаш), загадки (ховли-довзали).

Среди ингушей наибольшей популярностью пользуются сказки Памятники устно-поэтического творчества народа ценны не только как художественные произведения прошлого, они проливают свет на многие вопросы истории ингушей

Как и другие жанры народной словесности, ингушские сказки стали записываться приблизительно с середины прошлого столетия, но и по настоящее время они недостаточно изучены. Кроме небольших статей и предисловий к сборникам Л Лопатинского, Ч. Ахриева, Б Далгата, С. Эльмурзаева, В Чеботаревой специальных исследовательских работ, посвященных ингушским сказкам, нет Исключение составляют лишь кандидатские диссертации Л X Цечоевой и Б С Садулаева, посвященные этому жанру. Однако в них затрагиваются лишь общие проблемы сказочного эпоса и некоторые вопросы волшебной сказки В настоящей работе подвергается научному анализу весь жанр, а не отдельные проблемы сказочного эпоса, поставив перед собой задачу с использованием метода комплексного исследования генезиса, специфики и типологии ингушских сказок.

Предметом исследования в диссертации являются народные сказки ингушей (инг - фаьлгаш).

Объект исследования составили сказки о животных, вол-

шебные, социально-бытовые и новеллистические, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, хранящиеся в архивах городов Москвы, Санкт-Петербурга, Грозного, Владикавказа, личные записи автора, произведенные в различных районах Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1992 гг, а также фольклорный материал, собранный автором с 1992 г по настоящее время в Ингушетии

Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью поставленных в работе проблем

Ингушский сказочный фольклор, состоящий из множества типов, представляет большой интерес для фольклористики не только с точки зрения его идейно-художественного своеобразия, но и типологии Изучение ингушских сказок позволит выявить также их национальное своеобразие, особенности многосторонних этнических и художественных связей со сказками народов Кавказа и других регионов

Опираясь на труды античных и средневековых авторов (Геродота, Страбона, М.Хоренского), исследователей-историков, археологов, лингвистов Х1Х-ХХ1 веков (Е И Крупнова, В Ф Миллера, Н С. Трубецкого, Д Д. Мальсагова, Ю Д. Дешериева, Ч Э Ахриева, Л.П. Семенова, И А Дахкильгова, Т Х-Б Муталиева, М Б Мужухоева и других) сделан вывод о многосторонних связях ингушей с народами многих стран мира

Исследуя проблему общих мотивов, вслед за другими учеными делается вывод, что возможно зарождение сходных сюжетов в силу того, что в своем развитии многие народы проходят через однотипные социально-экономические формации Этому способствовала и общность психологии человека И все же об оригинальности сходных сюжетов и принадлежности их тому или иному народу можно говорить в том смысле, что они отражают художественные традиции, географические, исторические, экономические особенности определенного этноса, условия труда, характер его духовных запросов, мечты, чаяния, идеалы, его менталитет

Исследование национальной специфики ингушской сказки предполагает выявление своеобразия ее богатого, лаконичного и меткого языка, отражение чисто горского, а именно ингушского,. быта, своеобразного уклада жизни этого народа, особенностей пейзажа, характера поэтического стиля, своеобразного способа борьбы за независимость в соответствии с определенной географической локализацией и пр

Степень изученности темы диссертационного исследования. Интерес к устному народному творчеству ингушей начал проявляться в середине XIX века Собиранием и изучением фольклора занимались представители передовой части русской интеллигенции и образованные ингуши и чеченцы Образцы народной поэзии публиковались в таких дореволюционных изданиях, как «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), первый номер которого вышел в 1868 году, «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК ), который начал выходить в Тифлисе с 1881 года, в «Терском сборнике» (издавался с 1890 года), в «Записках Кавказского отделения Русского географического общества» (издавались с 1852 года), в «Этнографическом обозрении», на страницах газеты «Кавказ», выходившей с 1846 года, в «Терских ведомостях» - с 1868 года В этих изданиях печатались работы Ч Ахриева, А Берже, Н. Семенова, Е. Баранова, С. Вертепова, П Головинского, Н Грабовского, А Грена, Б Далгата, Н. Ипполитова, У Лаудае-ва, Т Эльдарханова, А Россиковой, И Мутушева и других

Первые публикации текстов вайнахского фольклора принадлежат И Цискарову (Статья «Картина Тушетии») Он же через несколько лет публикует в газете «Кавказ» три тушинские исторические песни, одна из которых записана на русском алфавите, а две - грузинском В целом материал, опубликованный И Цискаровым, имеет важное значение

Впервые сказка вайнахов была опубликована в газете «Кавказ» под названием «Чеченская сказка». К сожалению, автор записи не указан Предположительно он служил в царской армии и находился на Северном Кавказе в зимней экспедиции по рубке леса

Большое внимание к истории, языку и фольклору вайнахов проявляли в прошлом веке ученые и писатели России, среди которых особенно выделялся великий русский писатель Л Н Толстой

Л.Н Толстой в 1875 году писал А.А Фету с восхищением о поэтических произведениях горцев, напечатанных в «Сборнике сведений о кавказских горцах» в Тифлисе

Толстой скрупулезно собирал жемчужины горского фольклора Такое внимание великий писатель мог уделять устному народному творчеству, представляющему действительно особый интерес и большую ценность

В «Сборнике сведений о кавказских горцах» напечатана статья А.П Ипполитова «Суеверия и предрассудки горцев чеченского племени». Там же опубликованы две песни - «О Хамзате» и «Песня об Эльмурзе», а также две сказки - «Сказка о пророке Соломоне» и басня о медведице» Ипполитов писал, что народные сказания есть более или менее верное выражение характера народа, общественного или частного его быта и, наконец, тех фазисов его исторической судьбы, через которые он прошел Записи Ипполитова, в частности сказки, представляют определенный интерес, они помогают раскрыть характер народа, понять его быт, верования К сожалению, в записях отсутствуют паспортные данные

Ив Бартоломеем в Тифлисе в 1866 году был издан «Чеченский букварь» В нем серия анекдотов о мулле Насреддине и пять сказок бытового характера, в основном поучительные. Записаны они на русском языке, т к. у ингушей в то время не было своей письменности.

Значительное место в истории изучения, сбора и публикации фольклора горцев Кавказа занимает известный русский кавказовед, исследователь кавказских языков П К Услар. Некоторые фольклорные произведения он опубликовал в своей работе «Чеченский язык», считая их образцами наиболее точной и правильной чеченской речи П К Услар привлек значительное количество пословиц, песен и сказок Среди сказок - первый анекдот о мулле Насреддине, записанный на чеченском языке

Здесь же даны подстрочный и литературный переводы Запись произведена Г К. Властовым, но где и от кого не сказано Другая поучительного характера сказка о воре записана самим П К Ус-ларом от чеченца Кади Досова Б книге дается и подстрочный перевод.

В первом приложении П К Услар печатает в переводе на русский язык сочинения А Шифнера о языке Из образца Шифнера он перепечатывает пословицы и одну небольшую сказку Во втором приложении из «Чеченского букваря» перепечатаны известные Бартоломею анекдоты о мулле Насреддине и пословицы В третьем приложении из первого выпуска ССКГ перепечатана статья самого П К Услара «Кое-что о словесных произведениях горцев».

Записи аналогичных произведений послеоктябрьского периода вскрывают некоторые недостатки этих дореволюционных публикаций Например, сжатость текстов, неясность отдельных мест, отсутствие сказочных зачинов и концовок и других необходимых сказочных атрибутов. В целом же труд П К Услара весьма значителен и представляет большой интерес

Своим отрицательным отношением ко многим горцам и их поэзии особенно отличался Н Семенов Его работа «Туземцы Северо-Восточного Кавказа» во многом была глубоко ошибочной и способствовала распространению порочного взгляда на горцев как на дикарей, неспособных создавать что-либо ценное В то же время его записи произведений народного творчества представляют для фольклористов определенный интерес Сопоставляя их с последующими записями, можно найти ответы на многие интересующие нас вопросы

П.К Услар, видевший в горцах Кавказа своих новых соотечественников, совсем иначе оценивает эти общие мотивы Он писал, что горские сказки в разрозненных чертах представляют такое изумительное сходство с русскими, что невольно приходит мысль о заимствовании Но, конечно, ни мы не заимствовали у горцев, ни они у нас

Не о заимствовантш, а о родстве чеченской и ингушской поэзии с поэзией других народов мира говорит и видный знаток

народной словесности горцев Л П Семенов Он обращал внимание на тот факт, что народная словесность ингушей и чеченцев отмечается большим многообразием мотивов и форм Многие, присущие ей сюжеты и образы, роднят ее с поэзией других народов Кавказа, России, Запада и Востока

Особое место в собирании, публикации и изучении ингушского устно-поэгического творчества занимает ингушский этнограф Чах Ахриев Он одним из первых среди ингушей заинтересовался прошлым и настоящим своего народа, его бытом, поэзией, памятниками древности Произведения устного народного творчества он записывал на русском языке. Знание ингушского и русского языков позволяло ему обеспечить точность своих записей, а наиболее интересные выражения он воспроизводил на ингушском языке в русской транскрипции. Ч Ахриев опубликовал в «Сборниках сведений о кавказских горцах» и «Терских ведомостях» десять ингушских сказок героической тематики, двенадцать нартских сказаний и несколько статей преимущественно этнографического характера

Большинство сказок и нартских сказаний Ахриев записал в горах Ингушетии в период с 1868 по 1870 годы Иногда он указывает место и время записи Например, сказка «Ля - Солта» записана им в ауле Фуртонг, сказка «Черкес Иса и чеченец Иса» -в ауле Каракъ Образцы народного творчества, записанные в последующее время, дают возможность говорить о высоком уровне содержания и стиля ахриевских записей. Его исследовательские работы и записи устно-поэтических произведений горцев оказали большую помощь науке и ингушскому народу

Записи, произведенные вслед за Ч Ахриевым Б К Далгатом, почти в тех же селениях и в большинстве случаев от тех же сказителей - 100-летнего Казыбека Казиевича Хабиева-Буржуева и 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, являющиеся в большинстве своем «ахриевскими» вариантами, дают возможность сопоставительно анализировать работы двух исследователей и убедиться в их высоком научном уровне

Б К Далгат сообщает точные паспортные данные некоторых сказителей и даже приводит их полные биографии. Особый

интерес представляет впервые записанное им предание «Об Ахмеде-благодетеле» (со слов жителя Сагопши Бадыра Арса-киевича Бокова в 1892 году) и сказка «Глупая жена» - со слов ингуша из села Насыр-Корт, (сведения о сказителе не даются) Он также посвятил творчеству ингушского народа статью «Страничка из Северо-Кавказского богатырского эпоса», в которой анализирует сказки ингушей героического характера и некоторые образцы нартских сказаний Другие крупные работы Б К Далгата носят преимущественно этнографический характер

В последующие годы иранист академик В Миллер, редактор СМОМПК Л Лопатинский, А Грен, Р Россикова, В Гатцук, Т. Эльдарханов, И Мутушев, Е. Баранов, Н Комаров, И Попов, Д. Дмитриев1 и другие опубликовали в различных изданиях большое количество сказок

Подытоживая работу, проделанную в области собирания и публикации вайнахского народного творчества, в частности, сказок в дореволюционный период, можно сказать, что наиболее интенсивно она проводилась в последние годы XIX века Если не считать отдельных небольших работ Л Лопатинского, Л. Семенова, В Миллера, Б Далгата, Ч Ахриева, М Комарова, то следует отметить, что научным исследованием вайнахских народных сказок, как и других жанров фольклора, до установле-

1 Миллер В Ф Кавказские сказания о циклопах // Этнографическое обозрение М , 1890 №4, Его же Параллели к фиригтшскому мифу о рождении из камня // Этнографическое обозрение М , 1908 № 3, Его же Сказки Веталы из области восточного фольклора / / Сб Депо М , 1899, Лопатинский Л Г Предисловие к СМОМПК Тифлис 1897 Вып 22, СМОМПК Тифлис 1900 Выл 28, СМОМПК Тиф-тис, 1901 Вып 29, Грен А Чеченские тексты // СМОМПК Тифлис 1897 Вып 22, Россикова Р Путешествие по центральной части горной Чечни // Записки Кавазского отдела императорского р^сск Географ Общества Тифлис 1896, Гатцук В М Кавказские сказки М , 1904 Вып 1, Его же Кавказские сказки М,1904 Вып 6, Эльдарханов Т Чеченские тексты//СМОМПК Тифлис 1900 Вып 28, СМОМПК Тифлис, 1901 Вып 29, Мутушев И Чеченские сказки // СМОМПК Тифлис 1903 Вып 32, отд 11, Баранов Е 11 СМОМПК Тифлис 1903 Вып XXXI1, Комаров М И Экскурсы в сказочный мир М, 1886, Попов П М // ССКН Тифлис 1870 Вып 4, Дмитриев Д Д 11 ССКГ Тифлис 1870 Вып 4

ния Советской власти на Кавказе не занимались

Новый этап в собирании и публикации сказочного эпоса вайнахов начался после Октябрьской революции Создание в 1923 году в Ингушетии, а в 1925 году в Чечне национального алфавита, который лег в основу письменности вайнахов, дало возможность опубликовать в 20-40 годах в различных сборниках и школьных учебниках значительное количество сказок на родном языке и в переводах на русский язык Оно позволило также переводить образцы русских и зарубежных сказок на ингушский и чеченский языки Создание в 1926 году Ингушского научно-исследовательского института краеведения и Чеченского музея способствовало пробуждению среди широких масс интереса к народной словесности В эти годы значительный вклад в собирание и публикацию устно-поэтического творчества вайнахов внесли такие работники культуры и просвещения, как 3 Мальсагов, Л Семенов, Д Мальсагов, Х-Б Муталиев, Х.Осмиев, С.Арсанов, Н.Яковлев и другие Из публикаций самым значительным сборником на ингушском языке был «Ингушский фольклор», изданный в 1940 году В него вошли ценные по содержанию и разнообразные по жанрам фольклорные произведения, в основном, - сказки Сборник ценен еще и тем, что составители после каждого произведения указывают, где, когда и у кого оно записано В сборник вошли некоторые ранее неизвестные сказки, а также варианты сказок, опубликованных в различных дореволюционных изданиях На сравнительном анализе этих вариантов хорошо прослеживается изменение сказки в связи с общественно-экономическим развитием и изменением идеологии народа

В 1940 году был издан также сборник «Чечено-Ингушский фольклор» в переводе на русский язык Но это издание не свободно от недостатков Некоторые тексты подвергались произвольным изменениям, не совсем точно отнесены те или иные произведения к соответствующим жанрам

За последние годы из печати вышло свыше «15» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех существующих у вайнахов жанров устного народного творчест-

ва.

Большую ценность представляет составленный Д Мальса-говым и Б Зязиковым сборник «Ингушские сказки о животных» Это первый сборник, изданный по сказкам о животных Правда, он не лишен недостатков, в частности, составители не дают паспортизацию сказок

Ранее опубликованные сказки и некоторые новые варианты включены в сборник «Чудесные родники», составленный С А Арсановым Он вышел под редакцией и с большой вступительной статьей В Б Корзуна Несмотря на недостатки - неполную паспортизацию, отсутствие четких принципов при подразделении фольклора на чеченский и ингушский, - сборник представляет научную ценность

В сборник «Ингушский фольклор», составленный А Маль-саговым, включен значительный материал, почерпнутый из других сборников, сохранившихся лишь в единичных экземплярах, и произведения, записанные в последние годы современными собирателями Сборник имеет и ряд недостатков, составитель распределил материал беспорядочно, не разделил сказки по типам, мало сведений о сказителях Несмотря на это, сборник представляет большую ценность Исследователи получили возможность сопоставить ранее записанные варианты с записями последних лет и проследить эволюцию мировоззрения народа, самобытность его творчества

Широко публикуются сказки вайнахов и в периодической печати

В 30-40-е годы было продолжено изучение народной словесности Они связаны с именами Д Д. Мальсагова, Л.П. Семенова, 3 К Мальсагова, Х.Д Ошаева, Н Ф Яковлева и других

После возвращения ингушей и чеченцев из депортации на свою историческую родину начался новый этап в собирании, изучении, публикации ингушского фольклора. К изучению народного творчества обратились более широкие слои передовой ингушской интеллигенции

В 60-70-е годы XX века из печати вышло свыше «10» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех

существующих у ингушей и чеченцев жанров устного народного творчества.

В последние десятилетия прошлого века начинает проявляться особый интерес к устному народному творчеству В эти годы собиранием и изучением ингушского фольклора вплотную занимались представители ингушской интеллигенции, ученые И А. Дахкильгов, А.Х Танкиев, А.О. Мальсагов, Л X Танкиева, А.У Мальсагов, М.А Матиев и др

Доминирующее место в их исследованиях отведено таким жанрам, как мифы, легенды, нартский эпос, песни, пословицы, слабее изучены сказки

После разделения Чечено-Ингушетии и образования в 1992 году Республики Ингушетия, появились новые возможности по организации этой деятельности, работа по сбору, систематизации и исследованию устного народного творчества ингушей приняла особо широкий размах

В Республике был открыт Ингушский научно-исследовательский институт имени Ч Ахриева В сектор исследования фольклора привлекли заинтересованную талантливую молодежь. Но в силу некоторых обстоятельств институт вскоре был ликвидирован В 2001 году он восстановлен К исследованиям привлечены квалифицированные специалисты, которые в настоящее время работают над актуальными проблемами ингушского устного народного творчества Самый примечательный факт - коллективом ингушских фольклористов была запланирована семитомная антология ингушского фольклора на ингушском и русском языках Это научное издание. Отдельные исследователи переводят тексты с ингушского на русский язык и дают к ним научный комментарий В издательском центре «Эль-Фа» (г Нальчик) уже изданы шесть томов антологии. Второй и третий тома посвящены ингушским сказкам Второй том -о волшебных сказках - подготовлен автором данного диссертационного исследования В третьем томе представлены сказки о животных и на социально-бытовые темы Он составлен фольклористом Б С. Садулаевым.

В 2004 году вышла книга «Г1алг1ай багахбувцам» (Ингуш-

ский фольклор), составленная Л X. Танр иевой. Она ценна уже тем, что из 62-х сюжетов, 39 вводятся в научный оборот впервые. Книга сопровождена полной паспортизацией.

Оградным явлением стал факт огромного внимания к вопросам фольклора со стороны периодической печати, радио, телевидения

В настоящее время из среды самих ингушей выдвигаются талантливые ученые - исследователи, которые знакомят русского читателя с национальным фольклором

Целью данного исследования является всестороннее комплексное исследование жанра ингушской сказки

В соответствии с поставленной целью требуется решение следующих задач

- провести генетический анализ сказочного эпоса ингушей,

- выявить специфические особенности данного жанра,

- рассмотреть типологию ингушских сказок,

- охарактеризовать вопросы истории собирания и изучения ингушской сказки,

- проанализировать основные сюжеты, мотивы, образы всех типов ингушской сказки,

- осветить характерные свойства и особенности поэтики исследуемого жанра,

- определить специфические особенности репертуара отдельных ингушских сказителей,

- показать связи ингушских сказок с другими жанрами фольклора

Автором исследуется большое количество сказок на ингушском и русском языках Для более полного выявления национальной специфики ингушского сказочного эпоса и его связи с мировыми мотивами, Л X Танкиевой привлекается параллельный материал из фольклора других народов В данном исследовании используются сказки, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, архивные материалы городов Москвы, Санкт-Петербурга и Грозного В работе широко использованы личные записи автора, сделанные в различных районах бывшей Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1991 годы,

и в Ингушетии - с 1992 года по настоящее время

Научная новизна исследования обусловлена комплексным подходом к изучению сказочного эпоса ингушей. В диссертации впервые поставлена задача на основе углубленного анализа ингушских сказок создать целостное научное исследование, где впервые в фольклористике рассматриваются вопросы генезиса, специфики, топологии, бытования сказочного эпоса ингушей. При этом мы пытаемся отойти от односторонних оценок фольклорного наследия ингушей, показать объективную картину уровня духовно-эстетического развития данного этноса В диссертации ингушский фольклор рассматривается во взаимосвязях с фольклором народов мира и, особенно, соседних народов Научная новизна работы обусловлена и содержанием определенного материала, впервые вводимого в сферу научного осмысления

На защиту выносятся следующие и положения и выводы:

1. На основании идейно-тематического анализа сказочного эпоса выявление особенностей генезиса, специфики и типологии ингушских сказок о животных. Исследуя фактический материал, приходим к выводу, что в эпоху ранне-родового строя у ингушей существовал культ зверей, птиц и др. Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных - явление более позднего времени, вследствие освобождения человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей В современный период образы животных воспринимаются в сказке как аллегорическое изображение человека

2. Анализируя волшебные сказки ингушей, на защиту выносится освещение вопросов генезиса, жанровых особенностей, условий бытования, поэтики этого типа сказок Выявлены отразившиеся в них социальные институты, адаты, следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуки архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии ..)

На основании комплексного изучения данного типа сказок, сопоставляя ингушские волшебные сказки с мировыми, и, пре-

жде всего, с северокавказскими сюжетами, сделан вывод, что они сложились в глубокую старину, когда человек обожествлял силы природы, поклонялся огню, грому, молнии, камням, различным животным Сказка донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материалистической и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.

3. Исследуя социально-бытовые и новеллистические сказки, на защиту выносятся вопросы раскрытия генезиса, идейного содержания, основных образов, характеристики поэтических особенностей данных сказок Проведя сравнительно-типолоптческш! анализ, мы приходим к выводу, что социально-бытовые и новеллистические сказки иногда близки к волшебным Но, если волшебные сказки увлекают в чудесный мир воображения, то в бытовых на передний план выдвигаются социальные явления. Сказки рисовали реальные взаимоотношения между людьми и критиковали несправедливости в обществе. Главной особенностью сказок этого типа является сатирическая направленность

4. Раскрытие вопросов бытования разных жанров ингушского фольклора, в частности, сказок. Осмысление специфических особенностей носителей ингушских сказок, характеристика сказочников, приемы сказывания, анализ их репертуара и другие. Анализируя данные вопросы, приходил! к выводу, что многие сюжеты дают ценнейший материал для изучения истории, экономики и быта ингушского народа на различных этапах его исторического и культурного развития и свидетельствуют о богатой культуре данного этноса

5. Выявление взаимосвязей сказок с другими жанрами фольклора ингушей, в частности, связь сказки с нартским героическим эпосом Проанализировав многочисленные труды мировых и российских ученых-фольклористов по данной проблеме, показано определенное сходство между ними в некоторых мотивах, образах и др. (мотив чудесного рождения, непорочного зачатия, закаления, героической смерти ) Исследуя данные вопросы, мы приходим к выводу, что возможно некото-

рое заимствование в жанрах отдельных образов, мотивов, сюжетов, но, видимо, прямого заимствования как основной причины сходства не было. Эпос, сказки, песни, загадки и т д восходят к первобытному фольклору доклассового общества, которому присущ синкретизм. Отголоском такого синкретизма, очевидно, являются те совпадения, о которых говорилось выше.

Теоретической основой настоящего исследования явились труды как отечественных, так и зарубежных дореволюционных фольклористов, этнографов и антропологов - А Веселовского, Э Тейлора, Штернберга, И Смирнова, А Ленга, П Услара, В Миллера, М. Ковалевского, Ф Леонтовича, М Косвена и многих других

Методологической основой работы послужили труды крупнейших советских литературоведов, фольклористов, писателей - А Горького, В Жирмунского, Б и Ю Соколовых, В. Проппа, М Азадовского, Е Крупнова, Е. Елеонской, А Ники-фирова, В. Аникина, Э Померанцевой, В Чичерина, Р Волкова, Л. Семенова, П Услара, А. Назаревича, И Карнаухова, М Молдавского, В. Минца и других

Из трудов дореволюционных исследователей ингушского фольклора, нами проанализированы работы северокавказских исследователей - Ч. Ахриева Н Семенова, М Косвена, Б Далга-та, У Лаудаева, Н. Комарова и других

Нами всесторонне исследованы и труды ингушских и северокавказских фольклористов советского и последующего периода - Д Мальсагова, Г. Гамзатова, А Мальсагова, И Дахкиль-гова, У Далгат, А Аджиева, X Халилова, М Курбанова, М Ха-лидовой , Л Цечоевой, Б. Садулаева, А Танкиева и многих других

Мы также использовали работы по ингушскому фольклору видных мастеров слова И Базоркина, Х-Б. Муталиева, А Вед-зижева, С Чахкиева, М-С. Плиева, Г Гагиева, С. Шадиева, В Хамхоева и других

Научная и практическая значимость настоящего диссертационного исследования призвана в определенной степени восполнить пробел в ингушской фольклористике, в частности, в 16

исследовании проблем генезиса, жанровой специфики и типологии ингушских народных сказок

Основные теоретические положешш диссертации могут бьггь использованы при изучении жанра сказки в фольклоре как близкородственных соседних народов, так и более отдаленных. Наряду с этим, результаты настоящего исследования, на наш взгляд, послужат полезным материалом для спецкурсов и спецсеминаров, учебников, учебных пособий для вузов, педколлед-жей и общеобразовательных школ Работа сыграет также значительную роль в ознакомлении народов России и зарубежных стран с фольклором ингушей, будет иметь определенную ценность при сравнительном изучении фольклора народов мира.

Источниковой базой исследования стали конкретные текстовые материалы ингушского сказочного эпоса и научные работы, которые были опубликованы в XIX, XX, XXI веках прогрессивными деятелями русской интеллигенции П. Усларом, В Миллером, М Ковалевским, И Смирновым, В Чурсиным, Н Комаровым, Л Семеновым, а также представителями северокавказской интеллигенции, в том числе и ингушей - Ч Ахриевым, Б Далгат, у. Лаудаевым, Н Семеновым, Д Мальсаговым, Г Гамзатовым, А Мальсаговым, У Далгат, И Дахкильговым, Л Це-чоевой, Абу Мальсаговым, Б. Садулаевым, А Танкиевым, М Матиевым и другими.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования обсуждены и одобрены на заседании кафедры литератур Дагестана и Востока Дагестанского государственного университета, изложены в ряде публикаций и докладов на международных и межвузовских научно-практических конференциях

Структура диссертационной работы обусловлена характером исследуемой темы, поставленной целью и задачами Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Ингушские сказки о животных» затрагивается проблема генезиса ингушских сказок о животных, дается их идейно-тематический анализ, характеризуются поэтические особенности

Анализируя проблему генезиса вайнахских сказок о животных, мы приходим к выводу, что они возникли на основе мифических представлений древних людей, олицетворяющих животный и даже растительный мир

Известный сказовед В П Аникин писал, что сказки о животных действительно восприняли формы вымысла из мифологических представлений и понятий людей, приписавших животным способность думать, говорить и разумно действовать

Мифические воззрения, приписавшие зверю человеческие мысли и разумные поступки, возникли в трудовой и жизненно важной борьбе человека за овладение силами природы. Первобытный человек, живя и охотясь в лесах, горах, на берегах морей, встречается с многочисленными зверями, пресмыкающимися. Он начинает изучать их повадки Не зная естественных законов природы, приписал животным способность говорить, мыслить На это указывал и Э Тейлор, отметив, что понятие об абсолютном психологическом различии между животным и человеком столь распространенное в цивилизованном мире, едва ли может сложиться и у примитивных обществ Примитивная психология должна по необходимости признавать в животных те же характерные особенности, которые приписываются человеческой душе

Академик А.Н Веселовский, исследуя вопросы генезиса сказок о животных, писал, что древним людям вся природа представлялась живущей, т е думающей, любящей, ненавидящей, как люди у животных такая же индивидуальная жизнь, как и у людей, та же борьба за существование слабого, те же победы, поражения Естественно допускать, что древние люди, жившие охотничьим промыслом, рассказывали многочисленные поверья о животных, передавали детям свои познания об их жизни,

чудесном происхождении, их особенностях, фантастические рассказы о брачных отношениях между животными и людьми, о превращении людей в животных и о животных, принявших человеческий облик И, по-видимому, эти первые охотничьи рассказы мифологического характера послужили основой для возникновения сказок о животных.

Звери, стихия, сама природа подстерегали беззащитного человека на каждом шагу. В связи с этим животный и даже растительный мир обожествляется, олицетворяется им. Древний человек стремится вымолить покровительство у животного и растительного мира, вступить с ними в родственную связь Так возникают тотемизм, анимизм, магия Люди называют себя родственниками определенного зверя, стараясь этим обезопасить себя, стать под его покровительство

В ингушском фольклоре следы пережитков анимистического мировоззрения, веры в животное - покровителя рода, т е. тотема, особенно хорошо сохранились в сказках и поверьях о медведе и волке У многих народов распространены рассказы об их божественном происхождении Медведь предстает вещим существом, которому все подвластно Например, отголоски такого мифического поверья мы находим в сказках «Чана ваъ ЧаГапонг» (Чайтонг - сын медведя), «Йи1ах хинна ча» (Девушка, превратившаяся в медведицу), «Бунчакхи» (собственное имя) и др

Следы тотемизма сохранились и в суевериях ингушского народа. Интересные примеры, подтверждающие это, приводятся в работах Г Ф Чурсина, Л П Семенова, П К. Услара и других ученых-кавказоведов

Идеализация медведя, волка, по-видтшому, имеет самую непосредственную связь с тотемизмом.

Приведенные нами и многие другие поверья дают возможность предположить, что в эпоху раннеродового строя у ингушей существовал культ зверей и птиц. Постепенно на смену древней фантастике приходят более реальные представления Как правильно писал В П Аникин, труд делал человека сильным, освобождал из-под власти предрассудков и суеверий На место прежних ложных представлений о мире шел ясный и вер-

ный взгляд на действительность

Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных - явление более позднего времени, когда произошло освобождение человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей.

Освобождение человеческого сознания от анимистических, тотемических и магических представлений привело к тому, что сказки о животных потеряли свой мифологический и магический характер и приблизились к нравоучительной басне, которая складывалась на иной основе С ростом общественного сознания теряется то наивное отношение к природе, которое является предпосылкой для создания мифов о животных Хорошее знание повадок и «нравов» зверей позволило вывести людей под видом разных животных И сам сказочник и слушающая аудитория уже не верят в ту «разумность» отношений между зверями, какая высказывается во многих сказках Сказки о животных стали аллегорическими историями, где звери-персонажи наделены качествами, свойственными людям, к которым и адресована мораль сказки Например, говорят, хитрый и коварный, как лиса, сильный, но наивный, как медведь; глупый, как волк, трусливый, как заяц; благородный, как олень, хищный, как коршун Таким образом, человек вольно или невольно наделял теми или иными свойствами характера людей сообразно натурам зверей, птиц и домашних животных

Исходя из анализа имеющихся источников, можно сделать вывод действующими лицами народ показывает таких зверей и животных, которые наиболее часто встречаются в лесах, горах и плоскостных районах Ингушетии. Из диких животных в сказках постоянно присутствуют волк (борз), лиса (цогал), медведь (ча), дикий кабан (акха хъакха), олень (сям), заяц (пхъагал) Из домашних животных-бык (уст), лошадь (говр), осел (вир), теленок (Ысилг), баран (кА), коза (газа), собака (ж1али). Персонажами сказок о животных являются и дикие птицы коршун (кер), орел (аьрзи), дикий голубь (акха кхокха), галка (къайг) Из домашних птиц - петух (борг1ал), курица (котам), индюк (москал), утка (боа-башк) и др Каждое животное или птица в сказке играют опреде-

ленную роль соответственно своей натуре и приписываемым ему особенностям человеческого характера Иногда в сказках ингушей о животных встречаются и образы чужеземных зверей Например, слона (ппла), обезьяны (маймал), верблюда (инкал), льва (лом) Эти образы, по-видимому, заимствованы от других народов

Лиса у всех народов мира хитрая, ловкая, часто она коварная обманщица Теми же чертами характеризуют ее и вайнахи Почти во всех сказках она побеждает более сильных зверей, таких, как лев, медведь, волк Но немало сказок, где лиса остается в дураках или же гибнет в столкновении с такими слабыми зверями и ггшцами, как перепелка, утка, еж, заяц Сказка верна своему демократическому характеру, и один из признаков его в том, что слабый всегда побеждает более сильного

Частым персонажем в ингушских сказках о животных является волк В вайнахской мифологии волку приписываются татш-ственные сверхъестественные силы: в волшебных сказках он рисуется умным зверем (сказка «Человек, идущий к богу»)1, в сказках же, отражающих позднее классовое общество, в этом образе уже рисуются черты врага трудового человека и под личиной зверя осуждаются притеснители народа со всеми свойственными им пороками

Медведь является частым партнером волка и лисицы. В современных сатирических сказках о животных медведь, как и волк, потерял свой бывший престиж Это теперь не могучее животное, которого когда-то обожествляли, которого боялись Образ медведя стал аллегорическим, за этим образом скрывается определенный тип человека он обладает огромной силой, но лишен ума и практического жизненного опыта

Большое место уделяется домашним животным и слабым зверюшкам Они противопоставлены сильным зверям, но всегда выходят победителями Нет ни одной сказки, где бы мирные домашние животные враждовали между собой Без дружбы с собакой не смог бы ягненок победить волка и лису («Волк и яг-

1 Сказка записана нами от Кабрат Оскановой в икпе 1969 г (архив автора)

21

ненок»), а муравьи - прогнать медведя («Медведь и муравьи»)1 Симпатия народа полностью на стороне мирных домашних зверей и маленьких зверюшек

В диссертации анализируются и другие сказки, бытующие у многих других народов мира (бродячие сюжеты)

Интересно, что в ингушских сказках о животных звери не делятся на владык и подчиненных, как это бывает в сказках многих народов мира, у которых издавна существует государст венность В сказке «Звери на охоте» волк делит убитого оленя поровну между львом, медведем, лисой и собой Лев высказывает свое недовольство дележом не потому, что он владыка, а потому, что старше и сильнее всех, и поэтому должен бы получить большую долю А когда за дележ берется лиса, то предлагает дать большую долю льву как старшему из компаньонов, но старшему не по положению, а по возрасту. В мотивировке здесь использован чисто горский этикет.

Приведенные примеры не дают еще полного перечня сюжетов, тем и образов, поднимаемых ингушской народной сказкой о животных Они подтверждают мысль о том, что от древнейших рассказов и преданий мифологического характера, непосредственно связанных с поверьями о животных и обожествлением их, от постепенного ниспровержения ореола святости могучего зверя, где в повествованиях сказка переходит к изображению зверя, облик которого еще не воспринимается как человеческая аллегория, но он уже смешон и лишен прежних почестей, претерпевает эволюцию, когда, наконец, современное состояние ее таково, что образ животного воспринимается в ней как аллегорическое изображение человека. Это то, что порождено классовым обществом Такая схема развития, как нам представляется, может многое прояснить в истории развития ингушской сказки о животных

Следует отметить, что человек, наделяя животных в сказках своими чертами характера, не выходит за пределы определенной жизненной основы, на которой возникала сама аллегория

1 Сказка записана нами от Кабрат Оскановой в июте 1969 г (архив автора)

Подчеркивается и то, что отрицательные черты, порицаемые сказкой, не присущи в целом обществу - они свойственны лишь определенной прослойке людей

В диссертации рассматриваются и многие другие вопросы, связанные с этим типом сказок

Сказки о животных просты и лаконичны, не велики по объему, но многообразны по сюжетам и образам, отличаются простой композицией Некоторые сказки о животных имеют экспозицию Часто она бывает совсем короткой Но большинство сказок не имеют экспозиции Они начинаются с завязки Например, «Оакхари чарахъе» (Звери на охоте), «Б од же Борза» (Козел и волк), «Цог&ш цогала к1ориги» (Лиса и лисенок) Сказка «Звери на охоте» начинается такой завязкой «Лиса, медведь, волк и лев вместе пошли на охоту Они убили оленя Начали делить »

После завязки следует развитие сюжета Но сюжет в сказках о животных не имеет такого значительного развития, как в сказках бытовых и тем более - волшебных Он очень несложен, иногда даже может состоять из какой-либо одной ситуации, эпизода. В сказках ингушей, как и у других народов, часто встречается прием встреч, многократного повторения одного и того же действия

Такова, к примеру, сказка «БоргЬии, циски, ж1алгш, виры» (Петух, кошка, собака и осел) В сказке петух встречается с кошкой, они вдвоем - с собакой, уже втроем - с ослом Этот прием отвечает идейно-художественной направленности жанра сказок о животных Во-первых, при его помощи передаются некоторые элементы реального (например, встречи животных с людьми и наоборот, они реально возможны) А во-вторых, прием помогает столкнуть в сюжете различных животных, показать их характеры и соответствующие поступки и таким образом изобразить самое невероятное и фантастическое

Многократность действия обычно связана с повторением словесных формул. Повторения встреч ведут и к повторению диалогов. В ингушских сказках о животных диалог применяется широко потому, что он является одним из простейших и вместе с тем эффективных приемов, с помоптью которых животные на-

деляются человеческими признаками и качествами

Многие сказки построены на нарочитом подчеркивании нарастания действия, в которых звенья могут следовать одно за другим по принципу агглютинации Их обычно называют це-певидными (кумулятивными) Каждое повторение характеризуется нарастанием действия. Например, в сказке «Дахка дахканга бахаб» (Мышка выходит за мышку) мышь идет к падишаху сватать дочь Он посылает ее к огню. «Огонь сильнее меня». Затем огонь посылает к воде, вода - к солнцу, солнце - к тучам, тучи - к ветру, ветер - к кусту, и, наконец, куст посылает к мышам

В диссертации раскрывает и другие особенности ингушских сказок о животных

В заключение главы делаются выводы по генезису ингушских сказок о животных, по их идейно-тематическому анализу, поэтическим особенностям

Во второй главе «Волшебные сказки» освещаются вопросы генезиса, жанровых особенностей, условий бытования этого типа сказок, некоторые отразившиеся в них социальные институты и адаты.

По проблемам изучения генезиса и развития волшебной сказки в фольклористике известно немало трудов В капитальных исследованиях М В Жирмунского, В Я. Проппа, Е М Меле-тинского, в трудах М К. Азадовского, E.H. Елеонской, А.И Никифорова, В П Аникина, Э В Померанцевой, В И Чичерова, Р.М Волкова, Д К Зеленина, в работах ученых дооктябрьского периода, как русских, так и зарубежных, в различных статьях азербайджанских, дагестанских, ингушских, чеченских, осетинских, абхазских, грузинских и других ученых разрешены многие проблемы волшебной сказки Основываясь на научных выводах этих исследователей и ставя в данном случае перед собой цель более углубленного изучения данной области сказковеде-ния, мы стремились проследить генезис, идеи, образы, поэтику волшебной сказки ингушей.

Волшебная сказка с характерным для нее сложным сюжетом требует для своего возникновения более сложных, чем это было со сказками о животных, общественных отношений В ней ши-

роко отражены следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуков архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии ..). По-видимому, как определенный жанр народного творчества она появилась в глубокой древности, когда возникли лишь первые представления о человеке и мире, сложившиеся на основе мировоззрения еще доклассового общества Она сохранила и донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материалистической и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли

Связь с действительностью не противоречит положению о вымысле как одной из ведущих особенностей волшебной сказки. На это верно указала исследовательница дагестанского фольклора А М Ганиева, которая отметила, что фантазия в сказках строится, как правило, на совершенно определенной, связанной с действительностью основе Каждая сказка, каким бы фантастическим содержанием она ни наполнялась, о каких бы волшебных героях ни повествовала, рисует картины труда и быта человека, показывает взаимоотношения между людьми и выражает народное мировоззрение

В своей трудовой деятельности нашим предкам приходилось сталкиваться с так называемыми «хозяевами» природы, олицетворяющими всевозможные стихийные бедствия Эти стихийные явления природы ими воспринимались как сознательные силы, враждебные человеческому роду, препятствующие его трудовой деятельности На это правильно указывала Е Н Тудоровская, отмечавшая, что труд и его достижения казались человеку борьбой с волшебным родом и его "хозяином", об этой борьбе и складывались сказки

Говоря о генезисе волшебной сказки, известный исследователь фольклора Е М Мелетинский приходит к выводу, что идеалы волшебной сказки, с одной стороны основаны на воспоминаниях о примитивной демократии и родовой спаянности людей в первобытнообщинную эпоху, с другой - воплощают

мечту о справедливом устройстве общества в будущем Но это не значит, что волшебная сказка берет свое начало только из далекого прошлого На протяжении веков сказка пополнялась новыми образами, каждая эпоха оставляла в ней свой определенный отпечаток

По мере того, как жизнь людей менялась, сбрасывая с себя старые формы и облекаясь в новые, менялся и взгляд людей на природу Реальные черты той далекой действительности со временем трансформировались и в настоящее время воспринимаются как художественный вымысел

В начале данной главы охарактеризовано большое количество действующих лиц волшебной сказки ингушей Сюда входят представители и светлого и темного мира сказки.

Центральными героями волшебной сказки ингушей, как и у многих других народов, являются бедный сирота, младший брат, падчерица или пасынок - сын или дочь трудового народа Тематика, сюжеты связаны с центральным героем Но это не значит, что образы других персонажей малозначительны Здесь уместно привести слова Е.М. Мелетинского, что первыми героями волшебной сказки были не мифологические образы, а социально-обездоленные персонажи - сирота, падчерица, младший сын Э В. Померанцева в этой связи правильно подметила- «Не только мифологические».

В волшебной сказке ингушей, как и у других народов, основная роль отводится человеку, весь сюжет сказки развивается вокруг него и в столкновении с ним Видное место занимают и мифологические образы Рядом с центральным героем выступают великаны - нарты. Попутно отметим, что они не являются героями нартского эпоса ингушей (об этом подробнее будет сказано ниже - Л Т.) Выступают в сказке и драконы, чудовище (Черный Хожа), соответствующий русскому Кощею Бессмертному, добрые старухи, помогающие герою (Жер-баба), и злые существа (еишп, г1ам, г1арбаш), воинственные девы - пережиток матриархата. Часто в волшебной сказке встречаются и животные, играющие в ней существенную роль, здесь и звери - помощники героя, и оборотни, в образах которых отражаются следы то-26

темизма. Наконец, в волшебной сказке ингушей встречаются и покойники, помогающие героям или наносящие им вред, что отражает широко представленный в волшебных сказках ингушей культ предков

В наиболее древних сюжетах волшебных сказок ингушей часто фигурируют образы различных духов или так называемых хозяев-покровителей, от которых зависит удача или поражение героя Подобные сказки восходят своими корнями к так называемым мифам-быличкам (по аналогии с побывальщиной европейской сказки)

В сказках такого типа мифические образы занимают главное место, герой же пассивен и почти целиком находится во власти духа, если и проявляет активность, то весьма незначительную Подобные сказки своими корнями уходят к рассказам первобытного фольклора

Чтобы обстоятельнее раскрыть образы, тематику, идеи, заложенные в сказках, в диссертации этот тип сказки рассматривается по социально-тематическим циклам сказки о великанах-нартах, сказки о младшем брате, невинно-гонимые жены, падчерицы и пасынки в волшебных сказках, сказки о побратимах, цикл сказок о бедном одиноком юноше-богатыре

Особую группу в ингушском фольклоре составляют сказки о великанах-нартах Эту группу представляют такие сказки, как «Три брата и нар г», «Чанлерг» (Медвежье ухо), «Шин дот-таг1чун фаьлг» (Сказка двух друзей), «Чарахьи нарти» (Охотник и нарт) и др

Нарты, фигурирующие в волшебных сказках ингушей, не являются героями широко распространенного среди народов Северного Кавказа нартского эпоса Обычно в богатырских сказках словом «нарт» обозначены не герои эпоса, а персонажи, отождествляющиеся с великанами, ничего общего не имеющими с героями нартского эпоса Касаясь этого вопроса, П К Услар писал, что нарты - название, распространенное по всему Кавказу . В Дагестане нарты служат общим названием для обозначения великанов, иногда добрых, чаще злых, но всегда безымянных

Великаны-нарты в волшебных сказках ингушей - это типичные представители темной силы, с которыми борется и которых побеждает народный герой Это подчеркивает и исследователь эпоса и сказки У Б Далгат Она на дагестанских, чеченских, ингушских материалах показала, что в некоторых сказаниях и сказках, хотя герои и носят названия нартов, но, тем не менее, не являются героями нартского эпоса. Образы эпоса и волшебных сказок различны.

Эту же мысль высказывал заслуженный деятель науки Дагестана А.Ф Назаревич

Данный вывод в диссертации подтверждается на конкретных примерах, проводя сопоставительный анализ образов великанов - нартов волшебных сказок и героев нартского эпоса

Сказки ингушей о младшем брате, как и многие сказки мирового фольклора, представляют идеализацию младшего социально-обездоленного брата, что больше всего распространено в волшебных сказках Сюда можно отнести следующие ингушские сказки «Байнал Бусани» (Собственное имя), «1овдилг» (Дурачок), «Дошо гЫънаш» (Золотые листья), «1уна г1а» (Сон пастуха) и др

Основными героями этих сказок являются младший сын в семье, сирота, падчерица и другие обездоленные люди В моральном отношении они безукоризненно чисты Идеализация этих персонажей связана прежде всего с тем, что в результате распада родового строя именно они оказываются социально обездоленными, а также потому, что, оставаясь в семье родителей, они становились хранителями и приверженцами семейно-родовых культов и традиций. Эти герои всегда находятся в центре развития сюжета, и их действия двигают рассказ, приводят к достижению сказочной цели Именно им помогают чудесные силы, они являются олицетворением доброго начала

Исследуя вопросы генезиса образа младшего брата в волшебной сказке, Е.М. Мелетинский утверждал, что идеализация младшего брата в волшебной сказке - социальное явление Это частое выражение демократического протеста против возникшего в период разложения родового строя классового неравен-

ства Младший брат олицетворяет всех обездоленных и угнетенных трудящихся в раннеклассовом обществе

В диссертации сделана попытка показать генетические корни этого мотива в сказочном эпосе ингушей В патриархальной семье горцев с ее суровыми адатами старший в семье является своеобразным господином Отец или другой старший в семье распоряжается младшими как ему вздумается, зачастую злоупотребляет своим положением

У Башира Далгата, долгое время изучавшего обычное право ингушей, мы находим такую информацию старшему подчиняются все младшие, женатые и холостые, замужние и незамужние женщины, а также и вдовы их умерших братьев, живущие с ними

Как видим, в патриархальном обществе имеются все предпосылки узурпаторства старшего в семье После смерти отца власть в патриархальной семье полностью переходит к старшему сыну у него отношение к младшим такое же, как и у отца.

Проанализировав сказочные сюжеты, материал по обычному праву ингушей, мы считаем, глубоко прав Е М Мелетинский писавший, что победа майората сделала младшего сына социально-обездоленным Эволюция наследственного обычного права рисует младшего сына как исторически обездоленного в процессе распада родового строя и перехода к классовому обществу

Это, конечно, не могло не вызвать порицания народа Он стремится выразить протест притеснителям младшего, осмеять их как носителей зла В вознаграждении незаслуженно обиженного и заключается суть сказки

В диссертации рассматриваются сказки ингушей и о друзьях-побратимах

Беспомощность перед страшными явлениями природы, жизнь, полная опасностей, требовала от горцев абсолютной спаянности и взаимопомощи Любое начинание охота на диких зверей, освоение целинных земель, женитьба или случайные враждебные столкновения, которые у горцев происходили очень часто - все перепитии трудовой и общественной жизни

убеждали горцев в том, что им необходимо иметь верного товарища, а еще лучше - побратима, который, ни на миг не задумываясь, отдаст жизнь за своего друга. Б верном товарище особенно нуждается одинокий человек без рода-племени в условиях, когда фамильно-родственные связи в быту ингушей играли огромную роль

Известные своей силой и многочисленностью фамилии, естественно, не нуждались в побратимстве Каждый родич по законам родовой этики обязан был в любом случае защищать человека из своего тайпа (рода) и в случае надобности, особенно в кровной мести, отдать за него жизнь Но на сторону одинокого, оставшегося по каким-либо причинам без тайпа, встать было некому.

У ингушей существует множество оригинальных сравнений, отражающих положение одинокого, «ткъовронаш йоацаш биса хи» (ствол без ветвей), «гонахъара бертий яйна йиса гЫйла борз» или «ордгшгах къаъста г1ийла борз» (голодный волк, оставшийся без стаи), «тоатолгаш лекъа диса хилг» ( речка без притоков ), «михо эгаеш яъг1а цхъалха цхъа га» ( одинокое дерево, качаемое ветром ), «ткъам бийна аързи» орел с поломанным крылом, «хъалха-т1ехьа вала саг воацаш гЫйла бо» (не имеющий поддержки бедный сирота), «бухъ бийна попа хи», (дуб без верхушки) и др

Ингуши создали множество песен и легенд об одиноком герое «Сын старой бабы», «Умар, сын Али», и др. Одинокий, без отца, без братьев беззащитен Многие готовы посмеяться над ним, стараются нанести ему вред, унизить

Верность братскому долгу, любовь к побратиму, готовность к самопожертвованию, героизм в поступках, благородство в обхождении - вот те основные черты, которыми должен обладать побратим Они и послужили темой многих ингушских сказок К этой группе можно отнести сказки «Мовсар и Мохмад», «Черкес Иса и чеченец Иса», «Сказка о двух друзьях» В них обычно герой отправляется ради своего побратима в далекое опасное путешествие Он завоевывает для побратима невесту, вступает в единоборство со страшными существами, подвергается другим опасностям. Ради друга он идет на все, даже на смерть

В диссертации анализируются многие другие общественные и социальные явления в жизни ингушей, отраженные в этой группе сказок

На конкретных примерах широко показаны обрядовая магия ингушей, институт гостеприимства, мотивы дружбы народов

Этнографические материалы свидетельствуют о том, что институт побратимства в прошлом занимал у ингушей заметное место. Побратимство не исчезло и в наши дни, но оно стало редким явлением, братаются сейчас не для того, чтобы найти защитника, а в знак любви друг к другу

После появления государственных органов, в лице которых каждый находит верного помощника и защитника, институт побратимства теряет свой прежний смысл И уже в некоторых сказках и в этот сюжет проникают элементы осмеяшш, пароди

Анализируя данный вид сказок, мы приходим к выводу, что ингушские сказки о товарищах-побратимах отражают стремление народов к дружбе с соседними народами. В этих сказках народ выражает свой идеал через героя мужественного, благородного, жертвенно относящегося к братскому долгу, чуждого национальной ограниченности

Выводы, вытекающие из анализа сказок, подтверждаются широким привлечением исторического и этнографического материала

В диссертации рассматривается и группа ингушских сказок о бедном одиноком юноше-богатыре.

В ингушском сказочном эпосе наряду со сказками о младшем брате, об одиноком герое, стремящемся к побратимству, во многих вариантах бытуют сказки и об одиноком юноше-богатыре, совершающем различные подвиги В более ранних вариантах он достигает цели при помощи чудесных сил, в позднейших - добивается благополучия для себя и других своим трудом и умением. Во многих вариантах такой герой занимает низкое социальное положение К нему относятся с презрением, но он неожиданно совершает героические подвиги или получает поддержку волшебных сил и достигает цели.

Эту группу представляют такие сказки, как «Жерочун во! -чарахь» (Сын вдовы - охотник), «Князь Тепсарко и вдовий сын Жосарко» «Наьрта во1» (Сын нарта), «Къаьнача бабий во1» (Сын старой матери) и др Герой этих сказок - один из замечательных образов, созданных народом.

Во всех сказках, которые мы привели, на первый план выдвигается образ героя-труженика Так отражается в сказке мечта народа о силе и возможностях простого человека, мечта о социальной справедливости Чудодейственные силы, которые в сказке вмешиваются в человеческие судьбы, как раз и призваны восстановить попранную справедливость Но многое в сказке зависит и от самого героя, его доблести, ума, смекалки Потому и пленяется им дочь царя, которая выбирает себе в женихи не царевича, а именно бедного юношу, обладателя прекрасных душевных качеств

Посредством анализа этой группы волшебных сказок, раскрываются многие явления, характерные для народа в прошлом, например, культ небесных светил Борясь с великаном, герой обращается к заходящему золотому солнцу, которое тут же приходит ему на помощь По-видимому, здесь отражено явление сабеизма (в древней доисламской религии Малой Азии -культ небесных светил) Об этом говорит Б Далгат в своей работе «Первобытная религия чеченцев»

В ингушских сказках также широко отражен распространенный в древности у многих народов культ железа Появление железа произвело глубокий переворот в жизни, освободило людей от страха перед животными, оставило прочный след в человеческом сознании В своей работе «Культ железа на Кавказе» Г Ф Чурсин писал, что железу стали преклоняться как благодетелю человечества, избавителю от многих бед и страданий. В своем увлечении железом первобытная мысль не знала границ Железо сделалось великой, таинственной силой, способной одолевать всевозможные бедствия и изгонять злых демонов». Железному оружию и просто кускам железа у всех народов Кавказа приписываются сверхъестественные свойства

В приведенных сказках о юноше-богатыре почти во всех

сюжетах, связанных с добыванием герое VI невесты, мы встречаемся с гордой, требовательной девой. Она находится где-то высоко, в башне с золотой крышей и с золотым частоколом с черепами неудачливых просителей ее руки. Им не удавалось справиться с ее трудными поручениями, и только бедный юноша-герой побеждает, исполняет все задания и женится на красавице.

Возникает естественный вопрос, кто это дева7 Почему юноши должны по ее требованию совершать подвиги7

Народная фантазия из глубокой древности донесла до нас прекрасный образ женщины Сказочные образы гордых, недоступных, требовательных дев, видимо, и есть у ингушей отражение той первостепенной роли, которую играла женщина в древнейшие времена

Образ храброй, решительной девы-воительницы встречается у многих народов мира в русских былинах - это удалая по-леница, у древних греков - амазонка, у кельтов - воинственные девы и др

Анализируя сказки о требовательных невестах и недоступных девах-воительницах, делается вывод, что зарождение таких сюжетов относится к периоду матриархата, когда женщина в обществе могла свободно проявлять свою вошо в любых важных вопросах жизни, когда с появлением патриархата во многом изменился статус женщины

Особое место в волшебных сказках ингушей занимает тематический цикл о невинно гонимых женах, падчерицах, пасынках и других обездоленных людях Они близки образу младшего брата в ингушских сказках Среди героев волшебных сказок ингушей им принадлежит особое место Такие сюжеты часто встречаются в мировом фольклоре и им посвящено много исследований1

1 Linke das stlf mutter problem In Macren der germanischer Volklor Berlin 1833, Елеонская E H Некоторые замечания о пережитках первобытной кучьту-ры в русских сказках / / Этнографическое обозрение 1906, N° 1-2, Она же Некоторые замечания о русских народных сказках (о Косоручкее) // Этногра-

33

На стадии развитого патриархата в полигамной семье обычным явлением становится вражда жен Особенно часто стычки происходят из-за детей Отсюда обычная коллизия сказки

В ингушских сказках, как и в сказках многих других народов, в сюжетах данного цикла есть и соперничество детей, враждебное отношение старших жен к детям младших

Примером подобного типа является сказка «Мишпш кот-даьлар бакъдар» (Как победила правда).

Известно, что классическая первобытная семья не знала мачехи Анализируя данную проблему в своей работе «Герой волшебной сказки» Е М Мелетинский писал, что при классифи-каторской системе родства матерью называется не только настоящая мать, но и все ее сестры, родные, двоюродные и более далеких степеней Но так как в первобьпном обществе эти лица являются женами отца и его братьев, то все жены отца также называются матерями. Матери - это группа лиц, принадлежащих к одному с матерью брачному классу.

В патриархальном же обществе, когда невеста берется из другого рода, т е. господствует экзогамия, мачеха уже не является членом рода матери падчерицы А если вспомнить, что первобытный человек людям из другого рода приписывал самые страшные черты, то станет ясно, почему столь злой рисуется в сказках, отражающих эту эпоху, каждая мачеха Глубоко прав Е М. Метелинский говоря, что не полигамия создает мачеху, а нарушение эндогамии, при которой мачеха и падчерица оказываются принадлежащими к разным родам. Мачеха и падчерица появляются тогда, коща род отступает перед семьей, в которой дети являются детьми только своих родителей, а не рода в целом, возникают одновременно с выделением малой семьи, независимой от рода Е М Мелетинский пишет, что падчерица -одновременно и результат и жертва распада рода, жертва в семье - ячейки классового общества, выросшей на развалинах ро-

фическое обозрение 1908 №3, Андреев С М Среднеазиатская версия Зотушки // По Таджикистану Ташкент, 1931 идр 34

Да

В диссертации приводится большое количество волшебных сказок данного цикла, подтверждающих высказанную мысль.

Не случайно в сказке «Даъ-сесаги маър-к1аънки» (Мачеха и пасынок) жена, умирая, просит мужа не брать женщину, живу-шуго за Тереком А в сказке «31амаг1вола тшц» (Младший зять) жена завещает мужу не брать женщину с синими глазами и рыжей головой, так как она будет плохо обращаться с ее сыном Несомненно, что в данном случае умирающая жена имеет ввиду женщину из другого рода

Падчерица, как и младший сын, существо обездоленное Поэтом}' она и идеализируется народом Ей помогают всевозможные чудесные силы, она наделяется всеми положительными чертами Мачехе, наоборот, присущи качества злой ведьмы Чтобы извести падчерицу, она ищет совета и помощи обычно у колдуньи, ведььш Они, по представлению древнего человека, являются ее родичами Падчерица же ищет помощи у родной матери, которая помогает ей и после смерти, иногда превратившись в тотемное животное Часто мачеха догадывается об этом и упорно добивается смерти тотемного животного

Большое число сказочных сюжетов у ингушей начинается с того, что мачеха старается извести пасынка или падчерицу, но не может определить - кто им помогает Злая колдунья сообщает, что если не убить такого-то жеребенка, такую-то козу или такую-то корову, с ненавистной сиротой ничего не удастся сделать Мачеха притворяется больной и уверяет мужа, что вылечится, если съест печень и сердце чудесного животного Он идет на это, но останки убитого животного обычно превращаются в другой предмет, а иногда (очень редко) животное сообщает герою о намерениях мачехи и отца, и они убегают, как об этом повествуется в сказке «Аълан во!» (Сын князя)

Борьба мачехи и падчерицы - это борьба не ведьмы или злой деспотичной женщины с кроткой и доброй душой, а чужих друг другу родов

В приведенной выше сказке «Как победила правда» умер-гцвленная падчерица не пропадает бесследно На ее могиле вы-

растает дерево, князь из его прутика делает дудочку, после того как ее сожгли, зола дудочки превращается в цветок, а последний - опять в девушку

На этом примере в диссертации прослеживаются представления древнего человека о смерти.

Наши предки считали, кровь - источник жизни и даже сама жизнь Она сама есть организм живой и чувствующий

М Н.Комаров, в работе «Экскурсы в сказочный мир» писал, что кровь представляется жизненным началом и источником жизни не только в царстве животных, но и в царстве растений Причем душа того организма, в котором текла пролившаяся кровь, как бы переходит в растения. По древним представлениям, кровь как нечто заключающее в себе жизнь может даже возвращать к жизни преждевременно умерший организм

Во многих ингушских сказках мы сталкиваемся с подобными явлениями. В сказке «Фаълг ца бищачунна хиннар» (Наказание тому, кто не расскажет сказку) сестра, нарушив табу, окаменевает Брат проливает кровь сына на этом камне и оживляет сестру По древним воззрениям ингушей, кровь действует и на расстоянии

Характер многих волшебных действий в сказках совпадает с известными в этнографии типами народной первобытной магии: заклятье мачехи превращает материнское молоко в желудке падчерицы в колючки По слову сказочного героя раздвигаются горы, в непроходимых местах образуются дороги, появляются быстрые реки Только попросила младшая дочь царя, чтобы отец ее слег от страшной болезни, излечивающейся лишь печенью льва, болезнь тут же сваливает его, и смельчаки отправляются в далекие края за лекарством Или по одному слову падчерицы между ею и ведьмой появляются непреодолимые препятствия Подобных примеров в ингушских сказках много

К магии прибегают и падчерица, и мачеха, но как бы ни ухищрялась мачеха, всегда побеждает падчерица

Если мотив падчерицы является одной из форм идеализации социально-обездоленного, то в таком же плане идеализируется народом и пасынок Сказки о нем возникают на той же со-

циальной почве, что и сказки о падчерицах

К этой группе можно отнести ингушские сказки «Т1уро» (Собственное имя), «Мпьр кЫънк» (Пасынок), «31амаг1волп найц» (Младший зять), «Аълан во1» (Сын князя), «Даъ-сесагп, цун маъра кхо воЫ» (Мачеха и ее три пасынка) и др

Рассматриваются в диссертации и другие вопросы, связанные с этой группой сказок

Волшебная сказка как своеобразный тип сказочного эпоса характеризуется не только присущим ей идейным содержанием и системой образов, но и композицией, поэтическим языком

Волшебная сказка говорит о чудесах, там идеализированный герой побеждает при помощи чудесных помощников Э В Померанцева утверждает что, такая сказка не может рассказываться в том же стиле, тем же языком, теми же словами, что и сказка о животных или бытовая Эта сказка должна быть необычной и чудесной Отсюда своеобразная обрядность волшебной сказки, ее богатая словесная орнаментика

Стилистически выдержанная волшебная сказка имеет свои типические словесные формулы Опираясь на это формулы и, как бы связывая повествование с традиционным стилем, опытный сказочник умело передает народное произведение слушателям

Таких типических словесных формул или «схем» в волшебных сказках много

Среди многочисленных поэтических формул особую роль играют те, которые открывают или заключают ее повествование Это зачины, присказки, концовки

Следует отметить, что начальным и заключительным формулам придавалось большое значение О богатстве, красочности и роли этих формул писали многие отечественные и зарубежные исследователи фольклора1

1 См Бродмш Н Л Следы профессиональных сказочников в русских сказках // Этиографтеское обозрение, 1904 Х°2 С 27, Волков РМ Сказка Разыскания по сюжетноетроению народной сказки Т 1 Сказка великорусская, украинская и белорусская Одесса 1924, Бараг Л Г О традиционной стилистической форме белорусских сказок и ее изменениях // Ученые записки Башкир-

37

Само изложение сюжета сказки обычно начинается с затона. Присказка же, начиная сказку, либо вообще не имеет отношения, либо очень отдаленно связана с ее содержанием Зачины и присказки чаще приводятся для того, чтобы привлечь к сказке внимание слушателей шуткой, необычными словами подготовить их к восприятию повествования сказочника или же настроить самого рассказчика на сказочный лад, помочь ему вдохновиться.

В диссертации большое внимание уделяется раскрытию роли и особенностей зачинов, присказок, концовок в ингушских волшебных сказках

Названные традиционные словесные формулы могут отражать временную отдаленность сказочного действия, приурочивать его ко времени жизни различных великих людей, концентрировать внимание слушателей на место развертывания сказочного действия .

Помимо зачина сказка может начинаться присказкой Она, как правило, представляет в необычном, преимущественно юмористическом свете сказочные существа, бытовые предметы и явления, направлена на то, чтобы рассмешить слушателей, настроить их на определенный лад Ею сказочник пытается расположить всех к себе

Ингушская присказка отличается своей социальной направленностью Она показывает место действия сказочных героев, время, характер героев, обычаи, нравы, быт и т д

В диссертации приведены присказки различных ингушских сказочников, концентрируя внимание на индивидуальных особенностях каждого из них, также рассматриваются и концовки волшебных сказок ингушей

Подобно зачинам-присказкам ингушская сказка выработала свои типичные формулы концовок или заключений Концовка тоже непосредственно не связана с сюжетом, она выполняет оп-

ского университета Уфа, 1964 Вып №7, Новиков Н В К художественной специфике восточно-славянской волшебной сказки // Отражение межэтнических процессов в устной прозе М , 1979 С 18, Лазутин С Г Поэтика русского фольклора М, Высшая школа, 1989 и др 38

ределенные художественные и эстетические функции. Основная цель концовки состоит в том, чтобы разрядить внимание слушателя сказки, напомнить ему о существовании реальной действительности, обратить внимание на самого сказочника, чтобы получить благодарность, подарки

Одна из наиболее распространенных форм концовок, как и во многих сказках народов мира, причем с очень незначительными отклонениями в вариантах, такая. «Баха-текъа 1охайшаб уж», «Ираз долаш баха-текъа хайшаб, йоах, уж» (Стали они жить-поживать). (Стали они, говорят, счастливо жить-поживать). Эта форма может варьироваться, или могут быть исключены какие-либо слова, или же, наоборот, дополняться отдельными фразами Однако и исключения, и дополнения общего смысла концовки не меняют

Из сказанного можно сделать вывод, что начальные и традиционные заключительные формулы составляют одну из значимых особенностей поэтического стиля ингушской сказки Ими начинаются и заканчиваются почти все сказочные типы, но в волшебных сказках они применяются с наибольшей последовательностью. В устах отдельных сказочников они звучат по-разному Время, обстановка, при которой рассказывается сказка, личность сказочника постоянно накладывали на них свой отпечаток Также немалую роль играли особенности утвердившейся традиции, которая, как известно, определяется целым рядом факторов историко-культурного и бытового характера

Названными формулами не исчерпывается все богатство стилистики ингушской сказки. Характерной чертой повествования волшебной сказки является стремление ее к общим формулам или к так называемым общим местам Например, типичные формулы применяются при изображении внешности героев, действий, описании места действия, в передаче речи героев

От умения пользоваться подобными сказочными формулами зависит стабильность сказки, ее красочность

Чрезвычайно важной специфической чертой волшебной сказки является прием повторения или многократность действам

Характерны для волшебных сказок ингушей, как и во всем мировом фольклоре, количество сказочных повторений - их три Б сказке повторяются целые эпизоды, отдельные мотивы и не просто повторяются, а все с большим и большим постоянным усилением действия Наращение эффекта часто выражается в числовых отношениях Так, например, герой сначала убивает трехголового, потом - шестиголового и, наконец, девятиголово-го великана. Такое же наращение проявляется и в повышении качества и ценности чудесных помощников, предметов или явлений, в постоянном усилении трудности задач и препятствий

Волшебной сказке свойственен мотив загадывания герою трудных задач и загадок.

Загадки, вводимые в сказки, можно разделить на несколько групп

Прежде всего - это настоящая загадка в ее прямой непосредственной форме или метафора, которая еще не оформилась в загадку.

Другой вид загадки сводится к тому, что на нее дается не разгадка, а остроумный ответ

Многие сюжеты целиком состоят из загадок и вопросов Часты в загадках олицетворения, гиперболизации Олицетворения, оживляя и одухотворяя неживой мир, придают загадке большую поэтичность, создают яркие образы и картины А посредством гиперболизации загадываемый реальный мир выступает более удивительным и значительным Гиперболизируются сила героев и их действия Преувеличивается и темный мир волшебной сказки Все это делается для того, чтобы показать трудности, которые преодолевает герой Это способствует созданию необычности волшебной сказки

Как видим, загадки в сказках выполняют самые разнообразные идейно-художественные, стилистические и композиционные функции.

Стилистической особенностью ингушских сказок является употребление вводных слов «говорят», «сказал» Этим как бы специально подчеркивается, что сказка не есть творение индивидуального характера, а народное творчество Сказочник пе-

редает лишь то, что говорит народ

Часто в ингушской сказке вводятся в речь персонажей пословицы, поговорки, всевозможные фразеологические сочетания, свойственные разговорно-бытовому языку

В образной системе волшебной сказки ингушей значительное место отводится сравнениям и эпитетам

Язык волшебной сказки ингушей образен и прост В нем нет той цветистости, которой отличаются, к примеру, арабские сказки типа «Тысяча и одна ночь» В отличие от них у ингушей отсутствует и циклизация сюжетов

В заключении главы мы подчеркиваем, что традиционная сказочная обрядность в волшебной сказке занимает особое место Можно сказать, что она необходима. Типичные традиционные сказочные формулы обладают исключительной жизнеус-тойчивостью, и дошли они до нас почти во всех наличествующих у ингушей сюжетах волшебных сказок

Анализируются в диссертации и другие вопросы, связанные с особенностями поэтики волшебных сказок

В третьей главе «Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей» затрагивается проблема генезиса, проводится анализ идейного содержания и основных образов социально-бытовых и новеллистических сказок, характеризуются также их поэтические особенности

Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей иногда близки к волшебным сказкам. Трудно провести между ними четкую грань Часто в них реалистические элементы повествования перемешиваются с чудесными и подаются в виде приключения Они отличаются острой сатирической направленностью

Если волшебная сказка увлекает в чудесный мир воображения, то в бытовых сказках на передний план выдвигаются обыденные социальные явления. Герои бытовых и новеллистических сказок - обычно бедняк, умная девушка, ловкий вор, пройдоха, мулла, богач, купец и др Они находятся не на семи небесах или в подземном царстве, а в хорошо знакомой простолюдину обстановке горского аула Бедняк не борется с драконами,

ведьмами , а ведет борьбу с реально существующими врагами - богачом, купцом, князем, некоторыми представителями духовенства - за конкретные идеалы

При анализе данных типов сказок мы опирались на труды исследователей Б и Ю Соколовых, В И Чичерова, Э В Померанцевой, И В Карнаухова, М Д Молдавского, А.И. Никифорова, В П Аникина, С И. Минца и др , которые проливают свет и на многие вопросы в изучении сатирических сказок ингушей

Бытовая сказка является одним из популярнейших жанров устного народного творчества Можно утверждать, что на фоне вполне реалистической обстановки сказки, рисовались реальные взаимоотношения между людьми и критиковался существовавший порядок Образу младшего брата в волшебной сказке близок образ невинногонимой падчерицы и других обездоленных героев в социально-бытовых сказках Анализ этих сказок показывает, что исторические причины возникновения их кроются в развитии социально-классовых отношений, особенно в развитии семьи и права наследования имущества в новых условиях

Сказки эти как нельзя лучше показывают быт, характеризующий именно данный народ, его специфику, его нравственные понятия и устои, ум, склонный к иронии, простодушный в своем лукавстве

Чтобы обстоятельней раскрыть все вопросы, связанные с социально-бытовыми и новеллистическими сказками, их можно разделить на несколько тематических групп- сказки против богачей (нечестно награбленного богатства), сказки и анекдоты о ловких ворах, о глупцах, неверных строптивых женах, сказки, обличающие некоторых нечестных служителей культа, сказки-загадки, о дураках и шутах, о хозяине и работнике Особую группу составляют сказки о Цагене В них сатира направлена против самых различных притеснителей

С этой точки зрения в диссертации рассмотрены все типы ингушских сказок выделенных выше тематических групп

Сказки, обличающие некоторых нечестных служителей культа, представляют такие сюжеты, как «Молла хъакха лочкъаяр»

(Как мулла украл свиныо), «Молм ч1оаг1пл» (Слово муллы), «Молла вордо яъ бакыиг» (Ожеребившаяся телега муллы), «Вокк-хача саго молла мишта кхаваъв» (Как старик обманул муллу) и др Подобные сказки, снимая маски святости с некоторых представителей духовенства, рядившихся под служителей культа, показывают их истинное лицо, противопоставляя им простых людей Жизнь некоторых представителей духовенства никогда не имела ничего общего с идеалами религии Народ всегда относился с недоверием к тем служителям культа, которые искажали основы религии

В основе сюжетов, обличающих подобных служителей культа, лежит стихийно-материалистическое мировоззрение народа, которое органически связано с окружающей действительностью Сатира, заключенная в них, направлена против подобных нечестивых религиозных деятелей (к счастью таких очень мало-Л Т) Сказки утверждают законное право простого человека на земное счастье Сказки, обличающие служителей культа, имеют большое воспитательное значение

Свою ненависть к притеснителям простые люди воплотили и в реалистических рассказах, направленных против богачей, которые обрели богатство за счет народа В них особенно отчетливо показывается конкретная действительность, так как образы своих угнетателей народ создавал на основе реальной жизни

Здесь, как и во всех других жанрах сказок, действует основной сказочный закон в борьбе между богачами и бедняками победу одерживают всегда последние, хотя в реальной жизни наблюдается и противоположное

Темный, забитый в жизни бедняк в сказке преображается, он нещадно издевается над «хозяевами жизни» и выходит победителем из всех сложных перипетий

Таковы, например, сказки «Тоаркхой Шовхали Зейта Шахмар-зеи» (Тарко-Шавхал и Зейта Шахмарза), «Жер-наьна кЫьнк» (Вдовий сын), «Мискача сага во!и аълан йо1и» (Сын бедняка и дочь князя), «Шаьхий саг» (Богатый человек), «Хьаъкъал дола кхеллхо» (Мудрый судья) и другие В торжестве бедняка над богатыми

выражена классовая ненависть всего трудового народа

К сказкам против богачей близко примыкают народные сказки-анекдоты о Цагене - знаменитом острослове и балагуре. Этот герой всегда расправляется со своими врагами, во всех ситуациях одерживает над ними победу Хотя мы называем эту группу анекдотами, большинство их по объему, структуре и социальной направленности, несомненно, тяготеют к сказкам

Рассматривая данную разновидность социально-бытовой сказки, особенно отмечаем силу сатирического разоблачения косного, всего того, что мешает развитию общества Это осмеяние недостатков человека, его слабостей и отрицательных пристрастий

В диссертации приводится богатый исторический и этнографический материал, подтверждающий существование у ингушей в прошлом социальной дифференциации. Об этом говорит и обширный фольклорный материал, в котором ярко отражено отношение трудового народа к князьям, купцам, ростовщикам и другим притеснителям народа

Диссертантом также раскрывается вопрос генезиса многих образов Образы купцов-ростовщиков появились в ингушском фольклоре с продвижением горцев на плоскость и началом общения с городом Им в новых условиях приходилось обращаться к купцам и ростовщикам, а так как обычно бедняки не могли возвращать долг в срок, то попадали в зависимое положение Постепенно в среде самих горцев начинают появляться купцы и ростовщики Таков генезис образов купцов в ингушской сказке.

Образам купцов сказка противопоставляет народного героя. Это или сын вдовы, или бедняк, попавший в безвыходное положение и вынужденный идти наниматься на работу к богачу Его так и называют в сказке, «миска саг» (бедный человек), «балха оттаваър» (нанятый), «арара саг» (чужой) Последнее понятие идет от позднейшей стадии патриархально-родового строя, когда человека определяли еще по родству Это или раб, приведенный из чужой страны в результате набегов, или бедняк из соседнего или своего племени, который шел наниматься к богачам на различные тяжелые работы

Необходимо отметить, что у шпушей всегда было сильно развито чувство собственного достоинства, уважения к старшему, умение постоять за себя и других, презрение к богачам Это закреплялось и адатами мести за оскорбление, обычаем защиты однотайповцем, побратимством, гостеприимством

Из сказанного видно, что не так-то легко было ингушу решиться пойти на работу к другому человеку, к чужом}' Потому-то в сказке бедняк мстит богачу за такое, как он считает, унижение своего достоинства

Свидетельство этому - многочисленные сказки типа «Оа-паш» (Обман), «Хъаъкъал дола воккха саги къиза аълеи» (Умный старик и жестокий князь), «Вор и князь» и др Эти и другие бытовые сказки ингушей своеобразно отражают отношения классового общества

Основная идея бытовых сказок, направленных против богачей, сводится к борьбе против социального зла Сказки этого цикла, как и сказки против духовенства, обличают жадность, лживость, ханжество, тунеядство

В ингушских сказочных сюжетах, противопоставляющих богача и бедняка, большое место занимают анекдоты о Цагене Цаген - бедняк Он противопоставлен богачам, купцам, торговцам и другим притеснителям народа Эти сказки носят ярко выраженный сатирический характер

В бытовой сатирической сказке, на первый взгляд, также фигурируют и волшебные элементы, которые характерны только для эпоса и волшебной сказки Но в сатирической сказке эти сказочные «диковинки» имеют совершенно другую функцию Герой применяет их, чтобы одурачивать глупых богачей, которых ослепляет жадность, и они готовы поверить в волшебство цагеновской шапки или кнута Сказка подчеркивает, что здесь речь вдет не о таких сказочных чудесах, как в волшебной сказке», это только прием, с помощью которого бедняк-герой разделывается со своими реально существующими врагами

К типу социально-бытовых и новеллистических можно отнести и сказки, анекдоты о ловких ворах, глупцах, о неверных и строптивых женах.

Сказок такого типа у ингушей очень много Этот тип сказок, скорее всего, относится к семейно-бытовым Антагонистические противоречия феодального общества в социально-бытовых сказках выражены наиболее ярко. По своему идейному содержанию они являются более острыми Почти все Pix сюжеты пронизывает сатира Объектом сатиры, как отмечено выше, служат представители феодально-родовой знати, духовенства Они, как правило, показаны тупыми, жадными, неприспособленными к жизни Победу всегда одерживает бедняк В какой бы сложной и безвыходной ситуации он ни оказывается, своей смекалкой, умом, с помощью добрых сил, выходит победителем

Если в социально-бытовых сказках на первый план выводятся социальные мотивы, то в семейно-бытовых сказках высмеиваются недостатки бытового плана Это в большинстве случаев истории о семейной жизни, о взаимоотношениях людей, чаще всего мужа и жены, свекрови и невестки Это также сказки о супружеской верности и неверности, о строптивых женах и их укрощении, об умных ответах, о ловких ворах, о человеческом достоинстве, о споре и борьбе человека с нечистой силой и др К ним можно отнести такие сказки «Дас хержа иус» (Невеста, выбранная отцом), «Сесаго «ваъ» дика къотх» (Как жена помогла мужу стать настоящим мужчиной), «Кхалсага хъалхашка куралаш е езий?» (Следует ли гордиться перед женщиной7) и многие другие Их характеризует занимательность необычных приключений, сжатость изложения, темп наращивания действия. Все это роднит такого типа сказки с литературной новеллой

По поднимаемым в диссертации темам и общим признакам видно, что новеллистические сказки ингушей более позднего происхождения, чем волшебные Сказки этого типа в основном имеют свои национальные корни Есть и такие, которые идут от русских, западноевропейских и восточных источников Попав в горскую среду, они приобретают специфические ингушские черты

К наиболее распространенным сказкам данного типа относятся многочисленные и разнообразные сказки о добывании невесты Например, в сказке «О Хасане и Ахмеде» герои едут за

невестой в далекий город и завоевывают ее именно смекалкой и ловкостью Аналогично и сказка «Паччахьа йоЫ жерочуи воЫ» (Дочь царя и сын вдовы).

Одним из распространенных мотивов в сказках данного типа является верность и неверность супругов

Сказок, изображающих неверность жен, у ингушей много, хотя в старой патриархальной семье почти отсутствовала основа, на которой могли возникнуть подобные сюжеты по суровым горским адатам за прелюбодеяния наказывали беспощадно Муж, глава семьи, имел неограниченные права, и сам расправлялся с женой и любовником Иногда по этой причине погибали целые роды Учитывая это, нам кажется, что данный мотив появился в народном творчестве после расселения ингушей на плоскости, с началом отходничества в города Так же объясняет это явление и А X. Бязров, отмечающий, что совместная работа в учреждениях, на фабриках, заводах, шахтах как бы не позволяет молодым чуждаться, они узнают друг друга не только при мимолетных встречах у родника или на танцах, а в работе, при решении каких-то совместных задач. Это делает их влечение или чувства более крепкими и серьезными Но эти новые обстоятельства в то же время дают и больше возможностей в сравнении с прежней замкнутостью для людей с легкомысленным характером, которые становятся героями авантюрных романов с изменами и любовными приключениями

Новеллистические сказки подобного типа у ингушей представляют сюжеты «Дан, к1аънки, даъ-сеспги» (Отец, мальчик и мачеха), «Х1алш ховги йолп къайг» (Вещая птица), «Дан, даъ-сесаги, маър-йпЫгн» (Отец, мачеха и падчерица) и др

Тема женской неверности популярна у многих народов и с большим или меньшим разнообразием сказочных мотивов разработана в фольклористике

Все сказки о неверных женах заканчиваются наказанием любовников, т е зла, и победой справедливости.

Характерно, что, несмотря на обычно трагический конец, сказка о супружеских изменах рассказывается в комическом тоне, с издевкой По существу об этом говорит и В П Аникин, что

народный взгляд на отношения людей возвышается до отрицания ненормальностей в быту

Сказкам о прелюбодеянии противопоставляются у ингушей сказки о верных женах

Идеалом хорошей жены в патриархальном обществе считалась скромная, хозяйственная, послушная, беспрекословно выполняющая волю мужа женщина. Женитьба у горцев всегда являлась очень серьезным делом, в котором не ставился вопрос о любви и чувствах При выборе невесты обращали внимание на род (благородство рода), но больше всего - на ее хозяйственные способности. В женихе ценились знатность рода, самостоятельность, хорошее оружие, одежда, хорошая лошадь» В старину говорили «Дикача сесагал дикагЫ х!ама дац» (Нет ничего лучше хорошей жены), «Дика сесаг яр котваыишв» (Победил тот, у кого хорошая жена), «Къонахчох къонах ваър сесаг я, къонахчун къонахал дохадаър а сесаг я» (Мужество мужчины поддерживает жена, но превращает его в немужчину тоже она). Поэтому жену искали долго, основательно и осторожно.

Идеал ингушской женщины показан в сказке, приведенной Ив Бартоломеем в его букваре В сказках о выборе невеста по-своему отражена житейская мудрость ингушей Если в волшебных сказках говорится о чувствах героя, о его любви и все это мотивируется вненгней красотой девушки, которую полюбил герой, то в бытовых сказках на первый план выдвигаются ум и деловые качества женщины. В этом отношении типичной является сказка «Дас хержа нус» (Невеста, выбранная отцом) К этому циклу сказок относятся и анекдоты об укрощении строптивых и ленивых жен.

В новеллистических сказках ингушей должное место занимает и тема судьбы, где преобладает мысль «от судьбы не уйдешь» В сказках подобного типа обычны всевозможные запутанные эпизоды тщетных попыток избежать предсказаний судьбы путем убийства, разъединения родных, бегства Такие сказки широко представлены в ингушском фольклоре. Например, произведениями; «Дакъаца кхоллам» (Судьба с мертвецом), «Ибрах1им» (Ибрагим), «Сказка о пророке Соломоне», «Воккхача сага 48

йо1» (Дочь старика), «Безам лочкъплац» (Любовь не спрячешь) и др В последней сказке князь даже убивает рабыню соседнего князя, т к в ее утробе находится мальчик, который, по предсказанию, должен жениться на его дочери Мальчик остается живым Он вырастает, превращается в прекрасного юношу, случайно встречается с дочерью князя и женится на ней Предсказание сбывается

С огромной любовью изображены образы мудрых дев, невест, умных мальчиков, стариков в таких сказках, как «Дай во1и» (Отец и сын), «Маькара пускал» (Хитрая невеста) «Маьр кЫънк» (Пасынок), «Поамара аълеи арара аълеи» (Горский князь и равнинный князь) и др

Героев этих сказок выделяют такие черты характера, как мудрость, наблюдательность, принципиальность

Суровая судьба горцев, тяжелый жизненный уклад, вековые адаты требовали ума и находчивости Эти черты и идеализирует сказка, в которой осуществляются все сокровенные мечты горцев

Особое место в сказочном эпосе ингушей занимают сказки о пройдохах, ворах, обманщиках. Используя богатый исторический и фольклорный материалы, а также материалы по обычному праву ингушей, нами предпринята попытка показать генетические корни этого типа сказок Воровство в юрах всегда считалось очень низким и позорным делом Ворам народ давал унижающие человеческое достоинство прозвища «котам-паччахъ» (куриный король), «наьха картайовхош ц1в}1ъерг» (человек, который обирает чужие дворы) и т д Вор накладывал позор на весь род, и позор этот передавался из поколения в поколение Сына, когда-то опозорившегося человека, так и называли это сын того-то, который украл тогда-то то-то Про воров сочиняли и едкие анекдоты

Но воровство воровству рознь Набеги на богатых соседей-князей считались не воровством, а делом чести и доблести Здесь испытываются мужество, ловкость, умение владеть оружием Из истории известно, что ингуши в прошлом были мирными людьми Набеги они стали совершать в ответ на притес-

нения царского правительства и более сильных соседей Позже ингуши сделались грозным племенем для своих притеснителей Угнать табун лошадей, отару овец и раздать их беднякам стало считаться делом высокой чести Набеги за добычей участились Об этом писал и Б Далгат, что явление это стало возрастать в эпоху Кавказской войны и после нее в связи с крайним малоземельем и обнищанием

В то же время украсть что-либо у вдовы, сирот, бедняков считалось большим преступлением и по адату строго наказывалось

Новеллистические сказки о ловких ворах и пройдохах были формой критики несправедливого общественного уклада жизни

Кроме рассматриваемых групп социально-бытовых сказок существует цикл сказок-загадок, сказок-быличек и о проделках шайтана (дьявола, черта), который, несмотря на свою хитрость, не может переспорить горца Но особое место занимают небылицы (оапаш - обман, вранье), в которых алогизм возводится в высшую степень невероятного, невозможного

Небылицы - занимательные рассказы о мнимых, небывалых приключениях героев, излагаемые ими как настоящая выдумка

Особенности общественной функции и бытования небылиц определили характер их содержания. Эти сказки часто служат средством борьбы главного героя со своими социальными противниками Они в основном преодолевают трудности, связанные с решением некоторых житейских задач С этими задачами справляются обычно фантастическим путем, посредством необычных поступков и действий

Большое распространение у ингушей получила и сказка-загадка. По сути, она представляет собой одну из развитых ветвей многообразного социально-бытового прозаического эпоса Основу этого типа сказок составляют демократические идеалы масс, антагонизм классового общества

Поэтика ингушской сказки-загадки предопределена некоторыми особенностями жанра и прежде всего связью с условной иносказательной речью, с социальной обусловленностью дейст-50

вий, а также присутствием одновременно двух планов- эпического сказочного стиля и реалистического повествования

Б сказках-загадках диалог имеет особый скрытый смысл Отсюда - олицетворения, метофоры, аллегории и т п. - весь арсенал поэтических средств, помогающий передать скрытый смысл загадки

Глава завершается краткими выводами по данному типу сказок, где определены, прежде всего, их отличительные особенности

В идейном и тематическом плане эти произведения отвечают всем требованиям жанра социально-бытовой сказки Отличительным их свойством является своеобразный композиционный прием. В произведениях этого цикла особенно выявляются элементы, способствующие созданию ярко выраженных социальных типов Это и приемы авторской характеристики, особый лексический и эмоциональный строй речи, специфические черты портретной характеристики Все это помогает показать яркий характер положительного героя и соответственно во всей неприглядности - отрицательные персонажи

В четвертой главе «Вопросы бытования ингушских сказок и их носители» освещаются вопросы, связанные с бытованием ингушских сказок и впервые предпринята попытка широко представить образы ингушских сказочников, показать особенности их репертуара

Вопросы бытования разных жанров ингушского фольклора, в частности сказок, характеристика сказочников, приемы оказывания, анализ репертуара различных сказителей - все эти проблемы до сих пор в достаточной мере не изучены и в будущем должны явиться предметом специального исследования

Вместе с тем совершенно очевидно, что без уяснения этих и других вопросов бытования ингушских сказок и их носителей, без глубокого проникновения в художественную структуру фольклорных произведений не могут быть в достаточной мере поняты и осмыслены такие важные вопросы, как идейно-эстетическое богатство, национальное своеобразие, познавательное и воспитательное значение ингушского фольклора, его

роль в развитии литературы, культуры.

Ингуши до XX века не имели своей письменности, но высоко ценили искусство устного слова, знатоков фольклора Сказитель пользовался особым уважением.

Даже такой страшный персонаж, как сармак, задает героям вопросы умеют ли они петь песни и сказывать сказки7 Старшие братья не умели, за что и были проглочены саршком, а младший же рассказал свою небылицу Этим он и побеждает змея («Как обманули сармака») А в другой сказке герой окаменел из-за того, что не рассказал сказку («Наказание тому, кто не расскажет сказку»)

Можно утверждать, что сказка играла огромную роль в жизни ингушского народа Сказочник рассказывал в них о жизни, о горе и радости своего народа, о пережитых муках, тяжелом и непосильном труде, о ненависти к своим угнетателям, о борьбе с чужеземными врагами

О дореволюционных носителях ингушского устного творчества имеется очень скудная информация Некоторые сведения содержатся лишь в работах Б К.Далгата. Но и по настоящее время в этом плане сделано немного. Мало собрано материала о самих ингушских сказочниках. Собиратели фольклора занимались этим чрезвычайно важным делом неумело и небрежно В лучшем случае под текстом проставлялась фамилия собирателя и редко указывались место и время записи, а имя сказителя, как правило, отсутствовало Данные о сказителях, об обстановке и условиях бытования сказки и другие сведения, необходимые для изучения устного творчества ингушей, не указывались А именно такая информация вносит ясность в вопрос о происхождении того или иного сказочного сюжета, дает более четкое представление о той среде, где возникла сказка, раскрывает ее идейную сущность

Известно, что сказывание сказки есть прежде всего искусство, особое мастерство, доступное художникам поэтического слова, особо даровитым и способным к этому людям

Ингушские сказители не похожи друг на друга Глубоко прав М Азадовский, который писал, что среди них, как и среди 52

сказителей других народов, есть, богато одаренные и поэтические натуры - с огромной творческой изобретательностью, и сказочники-передатчики, почти совершенно лишенные творческого воображения или очень скудно им одаренные, есть сказители со склонностью к фантастике, любовно и внимательно задерживающиеся на описании волшебных и чудесных явлений и предметов, и есть сказители, для которых на первом плане -описание бытовых подробностей повседневной жизни Наконец, есть сказители с большой любовью к шуткам, к балагурству, которые превращают в легкомысленный анекдот самую серьезную сказку Бывают сказочники-шутники, которые даже обыкновенные события умеют передавать в забавной комической форме, придумывая смешные детали или же высмеивая своих знакомых, приписывая им различные поступки и приключения Иногда такие рассказы подхватывали другие и рассказывали как смешные истории

Различается также и объем сказочного репертуара Есть знатоки сказочного эпоса, репертуар которых включает десятки прекрасных произведений народного творчества Среднюю группу составляют сказители, запас которых составляет десять-пятнадцать сказаний и сказок Большинство же сказителей хранят в памяти до пяти сюжетов устного народного творчества Каждый ингушский исполнитель своеобразно излагает события, по-своему использует художественные детали, наполняет сказочный сюжет известными ему жизненными фактами, своеобразно, в зависимости от глубины своих познаний, использует весь художественный арсенал богатства ингушского языка И среди ингушей имеются прекрасные рассказчики с сильным воображением, вносящие в широко известный сюжет новые детали или ситуации, бывают сказители, владеющие яркой, образной речью Иногда давно знакомую слушателям сказку такой мастер-рассказчик обогащает новыми вариациями, и она становится более занимательным, как бы новым сюжетом

Искусные сказители вносят что-то свое, новое не только в художественную форму различных сюжетов, но и отчасти в их идейное содержание.

Многие такие сюжеты дают ценнейший материал для изучения истории, экономики и быта ингушского народа на различных этапах его исторического и культурного развития и свидетельствуют о богатой культуре данного этноса, о народной мудрости

Б самых различных районах Ингушетии десятки сказителей хранят сказочный эпос своего народа в своем первозданном виде

Сказки в прошлом и в настоящее время бытовали и бытуют не в какой-то отдельно взятой среде, а охватывают все слои общества и выполняют различные функции - эстетическую, дидактическую, этическую

Различные жанры сказок имеют свою аудиторию. Так, волшебные сказки пользуются любовью у стариков и пожилых женщин, сказки о животных с удовольствием слушают дети, бытовые сказки популярны среди мужчин и женщин молодого и среднего возраста

В горных селениях в основном бытуют героические сказания, волшебные сказки и сказки о животных В селениях, расположенных в равнинных местах, распространены преимущественно бытовые сказки и анекдоты. Исполнителями легенд, преданий, нартских сказаний являются мужчины, а сказок о животных и волшебных - в основном, женщины.

В сказках мы находим много бытовых деталей, они дают богатый локализованный бытовой материал. Локализация не есть только географическое приурочивание М.Азадовский отмечал, что локальное приурочивание гораздо шире Оно захватывает и включает в себя всю местную, социально-бытовую обстановку

Учитывая огромную роль личности в фольклоре, нам предстояло отыскать в народной среде выдающихся знатоков ингушского фольклора, проследить, как они относятся к своему искусству, как данный сказитель исполняет произведения в пределах определенной поэтической системы, созданной коллективом, и что нового он вносит от себя, учитывая и то, что каждый вновь рассказанный вариант сказки - это, по-существу, новое произведение, ибо каждый вариант имеет свою особую

тенденцию, характерную /для определенного сказителя, и он отражает мысли и чувства определенной среды Работа в этой области показала, что среди ингушей есть замечательные исполнители песен, плачей, преданий, сказок

Произведения фольклора, как правило, рассказываются на ингушском языке Но есть и двуязычные сказочники со смешанным репертуаром Это, естественно, результат культурных контактов между народами. Двуязычные сказочники есть у многих этносов

Мы в своей работе приводим имена наиболее одаренных ингушских сказочников, характеризуем их индивидуальные особенности Среди них Цуров Орцхо, по прозвищу Куни, Никмурзиев Гинардка, Цечоев Ara, Муталиев Овдарх

Б диссертации отмечаются особенности исполнения и репертуара женщин-сказочниц

Н Е Онучков по этому поводу писал, что П Н Рыбников утверждает у женщин есть свои «бабьи» старины, которые поются ими с особой любовью, а мужчинами не так-то охотно Справедливость этого высказывания подтвердил и Гильфердинг в отношении Заонежья Он замечает, что нет чисто женских сказок, исключая разве чисто детских и сказок из животного мира, тоже особенно любимых детьми, которых женщины знают по преимуществу. Но, рассказывая всякую сказку, женщина невольно отражает в ней то, что ее особенно интересует, все, что касается быта ее жизни Женщина-сказочница, рассказывая сказку, между прочим, всегда обстоятельно и с особой любовью описывает хорошо известный ей быт и жизнь женщины

В этом отношении не являются исключением и ингушские сказочницы В диссертации приводятся некоторые из них, чьи репертуары представляют особый интерес Это Осканова Каб-рат, Льянова Миновси, Оздоева Зугу, Ахильгова Байсари. В работе подробно рассматриваются репертуары названных сказочниц, их характеристика, манера исполнения Называются также имена некоторых одаренных ингушских сказочников из архива рано ушедшего из жизни исследователя ингушского фольклора А О Мальсагова

Глава завершается выводами по вопросам бытования ингушских сказок и их носителей

В пятой главе «Сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей» прослеживается взаимосвязь сказки с другими жанрами фольклора

Проблемы межжанровых взаимосвязей в фольклоре разных народов изучены достаточно хорошо В ингушских же исследованиях о фольклоре эти проблемы, можно сказать, лишь обозначены, поэтому нами предпринята попытка, в какой-то мере, восполнить этот пробел Доминирующее место отводится связям сказки с нартским эпосом ингушей, с афористическими и другими жанрами Рассматриваются также связи сказки с мифом

Миф имеет свои специфические черты - это прежде всего рассказ о богах, а не о людях. В нем отражена вера в подлинность описываемых событий и сконцентрировано внимание на религиозном объяснении явлений природы. Передача и восприятие мифа характерны как воспоминание о прошлом И все-таки миф в некоторой степени сродни сказке

В сказке тоже часто встречаются следы религиозно-магической функции фигурируют различные духи, видны всевозможные олицетворения природных сил, отражаются первобытные обряды Говоря о взаимопроникновении сюжетов сказок и мифов, Е М Мелетинский справедливо отмечает, что, с одной стороны, мифологические концепции в той или иной мере пронизывают все жанры первобытного фольклора, а с другой стороны, классические религиозные мифы и легенды так же, как и настоящие художественные сказки, относятся к более позднему времени, уже к периоду разложения первобытного строя

Сказочные мотивы присутствуют и в мифологических сказаниях Таковы закавказские мифы о прикованных богоборцах -Амирани, Абрскиле, Мгере Е М. Мелетинский писал далее, что эти прикованные титаны, как давно доказано, сродни Прометею, причем не только типологически, они связаны нитями культурно-исторического взаимодействия Однако мотивы

«культурных подвигов» в них в значительной мере оттеснены эпизодами богатырской борьбы с великанами и т п »

В М Жирмунский также показал, что героический эпос тюрко-монгольских народов развивался в основном на традиции богатырской сказки Проблемам взаимоотношения сказок с другими жанрами, особенно героическим эпосом, посвящено много работ таких видных ученых-фольклористов, как В М Жирмунский1, А М Астахова, В П.Аникин, А Ф Анисимов, Б О Долгих и др

Если, исследуя данную проблему, говорить об ингушском фольклоре, наиболее ярко выраженной нам представляется связь ингушских сказок с нартским героическим эпосом Прежде чем затронуть эту проблему, нами предпринята попытка внести ясность в вопрос об отличительной особенности эпоса ингушей

Ученые-кавказоведы, касаясь нартского эпоса ингушей, ссылаясь на заметку Ч Ахриева «Несколько слов о героях в ингушских сказаниях» отмечали как отличительную особенность эпоса ингушей то, что в нем присутствуют два типа героев: нарты и орхустоицы В 1970 г в кандидатской диссертации, а позднее в монографии «Нарт-орстхойскшт эпос вайнахов» ингушский исследователь эпоса А О Мальсагов писал, что суждения Ч. Ахриева ошибочны, попытался доказать, что нарт-орстхойцы являются одной этнической группой, что это единый тип героев Вместе с тем в вышеназванной работе Ч Ахриев писан, что во всех ингушских сказках и песнях героями являются нярты и орхустоицы с противоположными характерами Первых изображают как людей в высшей степени добрых и нравственных, а потому не удивительно, что слово нярт сделалось между ингушами нарицательным именем. Эту же мысль подтверждает известный ингушский фольклорист профессор И А Дахкильгов, который отмечает, что нярты в народной памяти остались ры-

1 Жирмужкий В М Сказание об Альпамыше и богатырская сказка М , ИВЛ, 1960, Его же Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса М , 1958

царями, защитниками слабых, поэтому они постоянно вели борьбу с орхустойцами, являющимися в народных сказаниях как люди злые, коварные, завистливые

Профессор И.А. Дахкильгов вносит ясность в этот вопрос, отмечая, что термин «нарт-орстхойцы» в корне неверен «Нарт» - это эпический герой, а «орстхо» - этническое название, т е это совершенно разные понятия Он писал далее, что в памяти народа, нарты являются рыцарями, защитниками слабых, почему они и ведут беспрерывную борьбу с орстхойцами

Тяжелая историческая судьба орстхойцев фольклористами еще детально не изучена. Но в данном случае, следуя Ч Ахрие-ву, эпос должен просто и ясно именоваться «нартским» Мы также считаем, что данная версия наиболее верная и дальнейшее исследование должно вестись исходя из нее

Даже при самом поверхностном изучении эпоса и сказок, особенно волшебных, наиболее схожих с эпосом, содержание которых носит героический характер, можно заметить между ними определенное сходство в некоторых мотивах и образах В них фигурируют богатырские герои, умные говорящие кони, показана борьба эпических и сказочных героев с великанами, есть мотивы чудесного рождения, закаления и испытания героев, говорится о способности героев посещать потусторонний мир и возвращаться оттуда, и, наконец, типичен мотив героической смерти Связь эпоса и сказки можно проследить и в вопросах поэтики, бытования обоих жанров и др.

В диссертации отмечается, что не только отдельные мотивы имеются и в нартском эпосе и в сказках, но в эпосе используются и целые сказочные эпизоды

Широко распространен в эпосе и особенно в волшебных сказках ингушей, отмеченный нами выше, мотив чудесного рождения героя

В мировом фольклоре имеется много работ, посвященных исследованию этого мотива1. В эпосе различных народов мира

1 Пропп В Я Мотив чудесного рождения / / Ученые записки ЛГУ, 1941 Вып 12 С 67, Веселовашй А Н Поэтика сюжетов Собр соч Спб, 1913 Т 2 58

герой рождается от съеденного яблока, от солнечного света, от запаха цветов, от воды, от постороннего неодушевленного предмета, проникшего в тело женщины

Б нартском эпосе северокавказских горцев мотив непорочного зачатия носит оригинальные черты. В эпосе абхазов, осетин, адыгов, кабардинцев, ингушей, чеченцев, кумыков герой рождается из камня, оплодотворенного мужчиной По осетинскому преданию нарт Сосруко родился оттого, что Уастырджи, увидев Сатану , оплодотворил камень Сатана узнала и стала считать месяцы, из камня вышел Сосруко. О рождении нарта Батраза рассказывают, что некий пастух, соблазнившись красотой недосягаемой для него Сатаны, пустил свое семя на камень, внутри которого развился зародыш - Батраз У абхазов герой выдалбливается из камня, оплодотворенного пастухом Зартыж-вом У ингушей из камня родился предводитель нартов знаменитый Сеска-Солса. В записях XIX века имеется предание о том, что одна девушка доила коров, недалеко был синий камень Один молодой человек, любивший ее, сел на этот камень, в камне образовался зародыш Сеска-Солса Об этом знала святая женщина Сели Сата, она и взяла его оттуда Аналогичный мотав имеется и о рождении Газдиевых (Базоркиных)

Интересные данные по этому вопросу приводит Н С Трубецкой при сравнительном изучении древнемалоазиат-ской культуры с кавказской Автор проводит ингушские параллели с мифом, записанным Повзанием Он рассказывал, что по преданию песстшунтийцев, Зевс во сне пролил свое семя на землю, из которого через некоторое время вышло демоническое существо Агдистис с мужским и женским половыми органами Подобное предание встречаем и у Арнобия, который повествовал, что на фригийской границе был горный хребет Адолис Там из камня произошла Кибела. Зевс долго домогался ее любви и, потерпев неудачу, пролил свое семя в скалу, которая родила

Вып 1 С 58, Неде аI кий Н и Францев Ю Миф о страдающем боге М , 1934 С 44, Лафарг П Миф о непорочном зачатии Очерки по истории кучътуры М-Л, 1926 С 183 и др

ужасное двуполое существо Агдистис С этим мифом автор сравнивает ингушские предания о рождении нарта Сеска-Солса и происхождении Газдиевых (Базоркиных).

Мотив чудесного рождения героя, как отмечалось, широко распространен и в ингушских сказках, особенно в волшебных Например, «Даьна ца ваъ Паърпахъ» (Гарпах, рожденный не от отца), «Кхо воша» (Три брата), «Над чем смеялась рыба» и др

Мотив этот восходит к глубокой древности и, как указывают многие фольклористы и этнографы, мотив о чудесном рождении связан с представлениями о партеногенезе, то есть девственном зачатии, восходящем к эпохе матриархата

Мотивы закаления, испытания, неуязвимости героя также широко распространены в эпосе и сказках различных народов мира. Многие неуязвимые эпические герои все-таки имели уязвимое место, но они хранили это в глубокой тайне Например, у Зигфрида уязвимое место находилось между лопатками, а у Ахилла - в пятке Герои потому и гибли, что эта тайна становилась известной

В ингушском эпосе героя закаливают с раннего детства или даже с момента рождения, и первое его испытание связано с началом его жизни В сказке герой предстает обычно сразу в отроческом или юношеском возрасте В результате закалки в огне герой нартского эпоса Сосрыква приобретает огромную силу и становится неуязвимым. В нартском эпосе ингушей жена Сеска-Солса закаливает сына в железе

Анализируя ингушские сюжеты эпоса и сказки, где отражены мотивы закаливания героев в огне, железе, мотив чудесной неуязвимости, мы вслед за другими исследователями приходим к выводу, что сказания о детстве и закалке эпического героя более позднего происхождения, ибо здесь главную роль играет железо

Чудесному рождению героя в эпосе и сказке часто сопутствует чудесное появление его коня В сказке его обычно дарит благодарный покойный отец, или конь выходит из морской пучины, или конь рождается от чудесной кобылицы. Добывание и укрощение коня является, пожалуй, одним из первых испыта-

ний героя и эпоса, и сказки Копь долго не поддается герою, но после укрощения становится его первым преданным помощником

Ингушские легенды приписывают такому коню чудесную силу Так, существует поверье среди жителей Галгайского общества, что однажды Сеска-Солса проезжал мимо аула Накиста и попросил у жителей напиться воды, но получил отказ Тогда конь его, как бы по приказанию своего хозяина, ударил копытом в землю и из-под него хлынула вода и образовался колодец, который до сих пор носит название «Солса г1ув» (Колодец Сол-сы)

В эпосе кабардинцев при описании смерти богатыря упоминается его верный конь Он насыпает могильный холм над телом героя «В вырытую землю лег Сосруко, а затем его верный конь насьгпал над его телом курган». В другой легенде такая же деталь «Конь ударом копыт выбил землю, которая засыпала тело богатыря»

Сходный мотив есть и в ингушских сказках В сказке «Патхъ вагпш г1анпаччахъ» (Царь, увиденный во сне) коварные спутники героя бросают его в глубокую яму и, забрав невесту и богатство, уходят Верный конь бросает в яму землю, помогает герою выбраться

Сюжеты, в которых особую роль играют чудесные кони -верные спутники героев, встречаются у многих народов мира Они основаны, видимо, на древнейших мифологических представлениях

В.М.Жирмунский считает, что образ коня как волшебного помощника героя сказки еще сохранил отдаленную связь с мифологическими представлениями о звере как о чудесном помощнике человека, основанными на древнейших тотемических верованиях

Особенно популярен и в эпосе и в сказке мотив героической смерти

Все сказания о некотором могущественном, но жестоком племени орстхойцев в конечном счете говорят об их героической смерти Всюду они творили только зло, и в наказание за это

Бог их истребил.

В сказке ингушей мотив героической смерти типологически сходен с подобными же сказочными мотивами других народов мира Наибольшее распространение получили сказки, в которых смерть героя происходит из-за того, что он нарушил табу. Так, в уже отмеченной нами выше сказке о побратимах один из друзей узнает от духов судьбу другого Однако тайна держится в строгом запрете, и кто об этом скажет, должен погибнуть Друг спасает от гибели своего товарища, но под его давлением выдает тайну и сразу же окаменевает или превращается в родник, в холм

В диссертации отмечается, что, если в эпосе герой гибнет единожды, то в сказке он может погибать много раз, но всегда оживает и затем живет счастливо. Анализ мотива героической смерти в ингушском нартском эпосе и сказке приводит к выводу, что в этом мотиве эпос и сказка обособлены друг от друга.

В диссертации рассматривается связь сказок и с другими жанрами, в частности, с героико-эпическими песнями, загадками, пословицами и поговорками Мы приходим к выводу, что вполне возможно некоторое заимствование в жанрах отдельных образов, мотивов, сюжетов, художественно-изобразттгельных средств, но, видимо, прямого заимствования как основной причины сходства не было. Эпос, сказки, древние песни, загадки, пословицы, поговорки и т.д. восходят к первобытному фольклору доклассового общества, которому присущ синкретизм. Отголоском такого синкретизма, очевидно, являются те самые общие совпадения, которые отмечаются при сравнительном анализе разных жанров

В заключении диссертации подведены итоги исследования.

Список использованной литературы состоит из двух разделов- источники и исследования по затронутым в диссертации проблемам и включает в себя 589 наименования

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

I. Монографии:

I. Сказочный эпос ингушей. Нальчик Изд. центр «Эль-фа», 2005 -207 с

2 Вайнахские сказки о животных (Происхождение вымысла в сказочном эпосе вайнахов) ХГИК. Харьков, 1986 - 98 с

3 Волшебные сказки вайнахов. ХГИК. Харьков, 1988 -101 с.

4 Социально-бытовые и новеллистические сказки вайнахов ХГИК Харьков, 1991 - 54 с

II. Учебно-методические пособия:

5 Программа по ингушской литературе для 4-11 кл. Грозный Чеч -Инг кн изд 1974 - 56 с.

6 Учебник-хрестоматия по ингушской литературе для 4-го кл Грозный Чеч -Инг кн изд. 1975 -152 с.

7. Организация и некоторые формы самостоятельной работы студентов при изучении фольклора ХГИК, 1981 -29 с

8 Опыт подготовки и проведения семинарского занятия по фольклору в форме конференции. ХГИК Харьков, 1990 - 36 с

9 Методика использования технических средств в преподавании фольклора и литературы в вузе ХГИК, Харьков 1993 - 23 с

10 Краткий русско-ингушский словарь-справочник обше-ственно-эконо\пхческих терминов Назрань, 1998 -78 с

II. Методические указания по фольклору и литературе в помощь абитуриентам. Саратов, 2000. - 49 с

12 Мифологические корни сказочного эпоса ингушей // Сб научных трудов ИнгГУ Магас, 2002 Вып 1 - 94 с

13. Г1алг1ай багахбувцам (ингушский фольклор) Учебное пособие Магас Сердало 2004 24,5 п/л - 588 с

14 Жизненный и творческий путь ингушских писателей Муталиева Х-Б и Ведзижева А.А (инг яз) Учебное пособие Гриф УМО по классич унив образованию Сердало. 2006 - 180 с

III. Статьи:

15 Вопросы идеализации младшего сына в волшебных сказ-

ках ингушей / / Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007 Выл 4, ч.11. С.62-67

16 Поэтические особенности сказочного эпоса ингушей (Сказки о животных) // Культурная жизнь Юга-России. 2008. № 1 С 100-102

17 Анимистические воззрения в фольклоре ингушей (эволюция образов) // Культурная жизнь Юга России 2008 № 2 С 79-83

18 Поэтические особенности волшебных сказок ингушей // Вестник Санкт-Пе-тербургского университета 2008 Выл 3, ч И С 117-125

19. Исторические корни образов социально-обездоленных героев в волшебных сказках ингушей // Культурная жизнь Юга России 2009 №2.

20 Генезис образов одиноких юношей-богатырей и недоступных дев-воительниц в волшебных сказках ингушей / / Культурная жизнь Юга России 2009 № 3

21 Волшебная сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей // Вестник Адыгейского государственного университета 2009 Выл 2

22 Сатирические сказки вайнахов // Утро гор Грозный, 1970 №2 С 22.

23 Сказки вайнахов о друзьях-побратимах // Орга Грозный, 1970 № 4 С. 9.

24 Дагестано-чечено-ингушские связи / / Дружба Махачкала, 1971. № 3 С 6.

25 Тема труда в фольклоре вайнахов / / Утро гор Грозный, 1971. № 4. С. 4

26 Фольклор в романе И Базоркина «Из тьмы веков» / / Орга . Грозный, 1971 № 3 С 4

27. Общественно-политические мотивы в вайнахском фольклоре // Орга № 2 Грозный, 1972. С. 5.

28. Взаимосвязь фольклорных жанров // Орга Грозный, 1973 №4 С 3

29. Древнейшие мифологические корни волшебной сказки вайнахов / / Сб. научных трудов Башгосуниверситета «Фольк-64

лор народов РСФСР» Уфа, 1975 Вып. 1. С 178-182

30 Тема гражданской войны в народном творчестве ингушей / / Ученые записки ИнгНИИ гуманитарных наук им Ч Ахриева Магас, 2008 С 77-94.

IV. Тезисы докладов:

31 Обычаи, нравы и традиции в фольклоре ингушей // Тезисы докладов II Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» ПГЛУ, Пятигорск. 1998 15-20 сентября С 69-72

32 Образы социально-обездоленных в волшебных сказках вайнахов / / Тезисы региональной научно-практической конференции, посвященной 60-летию Чеченского государственного университета Грозный, ЧГу.1998 11-12 октября. С 29

33 Вопросы бытования ингушских сказок и их носители / / Тезисы докладов республиканской научной конференции «Современные подходы в исследовании проблем истории и языка ингушского народа» Магас ИнгНИИ, 2002 16 апреля С 27-31.

34 Поэтические особенности фольклора ингушей // Тезисы докладов научно-практической конференции «Вузовское образование в современных условиях» Магас ИнгГу, 2002 25 апреля С/ 36-40.

35. Плоды коллективизации (Коллективизация глазами М Шолохова и других писателей народов РФ) / / Материалы научно-практической конференции «Неподнятая целина М Шолохова (К 100-летию со дня рождения М Шолохова» Орд-жоникидзевская, 2005 С 7-13

36 Тема депортации в творчестве С Чахкиева / / Материалы Всероссийской научной конференции «Литература народов Северного Кавказа в контексте Отечественной и мировой культуры» Майкоп АГУ, 2006 11-14 октября и другие

37 Миф и сказка (по материалам сказочного эпоса ингушей) / / Тезисы докладов Международной научной конференции «Наследие как система национальных ценностей язык, культура, история» Махачкала, 2006.4-5 мая

38 Генезис мотивов идеализации младшего сына в волшеб-

ных сказках ингушей / / Материалы У1 Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» Майкоп, 2008 С 275-277

39 Генезис института побратимства в волшебных сказках ингушей / / Тезисы докладов Международной научной конференции « Единая Калмыкия в единой России; через века в будущее». Элиста, 2009,13-18 сент

Г\

Подписано в печать 19 06 2009 г Формат 60\84/16 Б\ мага офсетная-65 г/м2 Гарнитура «Book Antiqua» Печать ризографическая Физ печ л 17 Уел-печ л 2,3 Учет изд л -2,6 Тираж - 130 экз

Отпечатано в типографии ООО «Пилигрим» 386102, Реет блика Ингушетия, г Назрань, \л Чеченская, 5 E-mail pilignm-K@list ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Танкиева, Лидия Хусеновна

Введение

Глава 1. Ингушские сказки о животных

Глава 11. Волшебные сказки

2.1. Древнейшие мифологические корни ингушской волшебной сказки

2.2. Ингушские сказания о великанах-нартах

2.3. Сказки ингушей о младшем брате 107 2".4. Невинно гонимые жены, падчерицы и пасынки в волшебных сказках ингушей j

2.5. Ингушские сказки о побратимах

2.6. Группа ингушских сказок о бедном одиноком юноше-богатыре

Глава 111. Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей

Глава 1У. Вопросы бытования ингушских сказок и их носители

Глава У. Сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей 257 Заключение 280 Словарь 296 Список сокращений 302 Список использованной литературы 305 Нумерация приведенных в работе ингушских сказок по указателю сюжетов Аарне-Томпсона

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Танкиева, Лидия Хусеновна

Одним из самых ярких духовных памятников, отражающих историю народа от древности до нашего времени, является фольклор. Он бытует не в какой-то отдельно взятой жизненной среде, а охватывает все слои общества и выполняет различные функции: познавательную, эстетическую, этическую, вое питательную.

Как и у других народов мира, сказки широко бытуют среди ингушей и одинаково популярны как у взрослых, так и у детей. Ингуши - большие знатоки и любители устного творчества. Весь многовековой жизненный опыт убеждал народ в силе воздействия меткого правдивого и лаконичного слова.

В ингушском поэтическом творчестве, отличающемся исключительным тематическим и жанровым богатством, широко представлены предания /къаьнача ханах дола дувцараш/, нартские сказания /наьртах лаьца дола дувцараш/, сказки /фаьлгаш/, трудовые /къахьегама/, героико-эпические /турпала/, обрядовые песни /саг йоаг1ача, йодача доаха иллеш/, причитания /белхамаш/, анекдоты о Ходже Насреддине /к1онолгаш Цагенаг1 лаьца/, меткие пословицы и поговорки /кицаш/,загадки /ховли-довзали/.

Среди ингушей наибольшей популярностью пользуются сказки. Памятники устно-поэтического творчества народа ценны не только как художественные произведения прошлого. Они проливают свет на многие интересующие нас вопросы истории ингушей.

Как и другие жанры народной словесности, ингушские сказки стали записываться приблизительно с середины прошлого столетия. Но и по настоящее время они недостаточно изучены и исследованы. За исключением небольших статей и предисловий к сборникам Л.Лопатинского, Ч.Ахриева, Б.Далгата, С.Эльмурзаева, В.Чеботаревой специальных исследовательских работ, посвященных сказкам, нет. Исключение составляют лишь кандидатские диссертации «Народные сказки вайнахов» Л.Х.Цечоевой и «Волшебные сказки вайнахов» Б.С.Садулаева, посвященные этому жанру. В работе Цечоевой Л. X. затрагиваются лишь общие проблемы сказочного эпоса. Садулаев Б. С. в диссертации поднимает определенные вопросы волшебной сказки вайнахов. В настоящей работе нами подвергается научному анализу весь жанр, а не отдельные проблемы сказочного эпоса, поставив перед собой задачу с использованием метода комплексного исследования генезиса, специфики и типологии ингушских сказок.

Объектом исследования являются народые аутентичные сказки ингушей, хранящиеся в архивных аудио-видео и рукисных материалах, накопленных в ходе фольклорных экспедиций сотрудниками Чечено-Ингушского НИИИЯЛ и в личных записях автора, произведенных в различных районах Чечено-Игушетии, начиная с 1963 по 1992 гг., в фольклорных материалах, собранных атором с 1992 г. по настоящее время в Ингушетии.

Предмет исследования - подвергнуть научному анализу основные сюжеты, мотивы, образы, а также поэтику ингушских сказок, выявлением национальной специфики, связей и типологии.

Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью поставленных в работе проблем.

Ингушский сказочный фольклор, состоящий из множества типов, представляет большой интерес для фольклористики не только с точки зрения его идейно-художественного своеобразия, но и генезиса, специфики и типологии. Изучение ингушских сказок позволит показать культуру данного этноса с древнейших времен, ее своеобразие, особенности многосторонних этнических и художественных связей с народами Кавказа и других регионов.

Опираясь на труды античных и средневековых историков: Геродота, Страбона, М.Хоренского, исследователей-историков, археологов, лингвистов Х1Х-ХХ1 веков Е.И.Крупнова, В.Ф. Миллера, Н.С.Трубецкого, Д.Д. Мальсагова, Ю.Д.Дешериева, Ч.Э.Ахриева, Л.П.Семенова, И.А.Дах-кильгова, Т.Х-Б. Муталиева, М.Б. Мужухоева и других можно сделать вывод о многосторонних связях Северного Кавказа со многими странами мира.

В ингушском сказочном эпосе наличествует огромное количество мотивов и сюжетов, сходных с фольклором многих народов мира, но, несмотря на это, с полной уверенностью можно говорить об оригинальности фольклора ингушей. В фольклористике уже давно выявлено существование сходных произведений у многих, даже весьма отдаленных друг от друга, народов мира. Могут быть и заимствования отдельных сюжетов одним народом у другого как результат их многочисленных связей. Возможно зарождение сходных сюжетов и в результате того, что развитие многих народов проходит через однотипные социально-экономические формации. "В однородных условиях труда и быта могли рождаться однотипные ситуации, события, факты, художественное преломление которых в сознании людей и порождало примерно одинаковые сюжеты" [193.169].

Зарождению однотипных сюжетов способствовала также и общность психологии человека. И все же об оригинальности сходных сюжетов мирового фольклора, о принадлежности их тому или иному народу можно говорить в том смысле, что они характеризуют географические, исторические, экономические особенности определенного этноса, отражают условия его труда, характер его духовных запросов, его мечты, чаяния, идеалы. >

Исследование национальной специфики ингушской сказки предполагает выявление своеобразия ее богатого, лаконичного и меткого языка, отражение чисто горского, а именно ингушского, быта, своеобразного уклада жизни этого народа, особенностей пейзажа, характера поэтического стиля, своеобразного способа борьбы за независимость в соответствии с определенной географической локализацией и пр. В основе сюжетов сказок лежит борьба за справедливость, за осуществление идеалов народа.

По важности поднимаемых проблем, широте охвата действительности, художественному совершенству ингушское устно-поэтическое творчество достойно исключительного внимания.

Степень изученности темы диссертационного исследования.

Интерес к устному народному творчеству ингушей начал проявляться в середине XIX века. Собиранием и изучением фольклора занимались представители передовой части русской интеллигенции и образованные ингуши и чеченцы. Образцы народной поэзии публиковались в таких дореволюционных изданиях, как "Сборник сведений о кавказских горцах"/ ССКГ/, первый номер которого вышел 1868 году, "Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа" / СМОМГЖ /, который стал выходить в Тифлисе с 1881 года, в "Терском сборнике" - с 1890 года, в "Записках Кавказского отделения Русского географического общества" /. Издавались с 1852 года / в "Этнографическом обозрении", на страницах газеты "Кавказ", издававшейся с 1846 года, в "Терских ведомостях" - с 1868 года. В этих изданиях печатались работы Ч. Ахриева, А.Берже, Н.Семенова, Е.Баранова, С.Вертепова, П.Головинского, Н.Грабовского, А.Грена, Б.Далгата, Н.Ипполитова, У.Лаудаева, Т.Эльдарханова, А.Россиковой, И.Мутушева и других.

В исторических, языковедческих и этнографических работах и очерках об ингушах и чеченцах приводились и фольклорные материалы. Богатый фольклор ингушей включал почти все известные в устном народном творчестве жанры и виды словесных произведений: мифы о богах, нартский богатырский эпос, исторические, мифологические, обрядовые, трудовые, героические, любовные песни, загадки, пословицы, поговорки, басни, анекдоты и, наконец, сказки.

Из всех жанров и видов ингушского фольклора наиболее глубоко изучены сказания о нартах. Этому жанру посвящены работы Чаха Ахриева «Несколько слов о героях в ингушских сказаниях». ССКГ, Тифлис, 1870, вып. 4, отд. 2, с. 1-33; диссертация А.О.Мальсагова " Нарт-орстхойский эпос вайнахов" [253]; «Антология ингушского фольклора (нартские сказания, легенды)», т.4. [46] (составитель И.А.Дахкильгов). Различным жанрам песен посвящены диссертации Я.Вагапова "Чечено-Ингушские эпические песни XVI-XVIII вв." [79]; М.Дикаева " Чечено-Ингушская народная лирика"; «Ингушские героические песни» (на ингушском яз.), (составитель М.А.Матиев) и др.

Первые публикации текстов вайнахского фольклора принадлежат И.Цискарову. Статья "Картина Тушетии". Он же через несколько лет публикует в газете "Кавказ" три тушинские исторические песни, одна из которых записана на русском алфавите, а две — грузинском. В целом материал, опубликованный Цискаровым, имеет важное значение.

Впервые сказка горцев была опубликована в газете " Кавказ" под названием "Чеченская сказка". К сожалению, автор записи не указан. Предположительно он служил в царской армии и находился на Северном Кавказе в зимней экспедиции по рубке леса.

Обращает на себя внимания в этой вайнахской сказке удальство героя, совершающего поступок, которого в горах еще не знали: приставив шашку к горлу князя, отца известной красавицы, герой вынуждает его отдать ее себе в жены. Сказка представляет интерес и в этнографическом отношении.

Большое внимание к истории, языку и фольклору вайнахов проявляли в прошлом веке ученые и писатели России, среди которых особенно выделялся великий русский писатель Л.Н.Толстой. Находясь на Кавказе в 1851-1854 годах, он сдружился с чеченцами Садо Миссирбиевым и Балтой Исаевым и с их слов записал в 1852 году две песни [395. 89], которые в советское время расшифровал проф. Н.Ф.Яковлев (460). Он отметил, что это первый опыт записи текста на языке оригинала. Мы не будем останавливаться на более детальном его анализе, ибо об этом подробно говорится в диссертации А.О.Мальсагова «Нарт-орстхойский эпос ингушей и чеченцев». Здесь важно отметить исключительный интерес, который проявлял великий писатель к своеобразной жизни горцев. Он через своих кунаков близко знакомился с их бытом, нравами и обычаями и в отличие от некоторых царских чиновников, писавших о них и их поэтическом творчестве много нелестного, отмечал прекрасные черты свободолюбивых горских народов и самобытность их творчества.

Л.Н.Толстой в 1875 году писал А.А.Фету: " Читал я в это время книги, о которых никто понятия не имеет, но которыми я упивался. Это " Сборник сведений о кавказских горцах", изданный в Тифлисе. Там предания, поэзия горцев и сокровища поэтические необычайные" [395.209].

Песню "Высохнет земля на могиле моей ", "О Хамзате", «Матери Хаджи-Мурата Патимат», «Горскую сказку о Соколе» Л.Н.Толстой использовал в повести " Хаджи - Мурат". Он характеризует их так: " Чудные песни о мщении и удальстве " [346.1]. Они понадобились писателю при создании и раскрытии образа Хаджи - Мурата.

Нас особенно заинтересовала «горская сказка о Соколе». Она была известна Толстому от брата Николая, который услышал ее у горцев. Сказка удивительно точно передает внутреннее состояние Хаджи-Мурата. В повести он рассказывает ногайскую сказку о Соколе, который был пойман людьми и вернулся к своим с бубенцами на ногах. Другие соколы испугались бубенцов и не приняли своего собрата, а когда он все же остался с ними, заклевали его. В таком положении оказался Хаджи-Мурат. Горскую сказку о «Соколе» привел в повести писатель для создания более глубокого и убедительного образа своего героя.

Сказку, почти во всех деталях совпадающую с той ногайской, которую использовал Толстой, нам удалось записать от ингушки Льяновой Миновси

Пациевны (1888 г.р.) во время фольклорной экспедиции в 1969 г. Сказительница жила в высокогорном ингушском ауле Верхний Джейрах. Тот факт, что рассказала эту сказку ингушка, свидетельствует о том, что такие черты, как мужество, любовь к родине, свойственны не только горцам, но и горянкам. Миновси Льянова, рассказывая сказку, акцентировала внимание слушателей на стремлении Сокола к родным краям.

В "Сборнике сведений о кавказских горцах" напечатана статья А.П.Ипполитова "Суеверия и предрассудки горцев чеченского племени" [191]. Там же опубликованы две песни - "О Хамзате" и "Песня об Эльмурзе" и две сказки - "Сказка о пророке Соломоне" и "Басня о медведице". Ипполитов пишет: "Народные сказания, есть более или менее верное выражение характера народа, общественного или частного его быта и, наконец, тех фазисов его исторической судьбы, через которые он прошел". Записи Ипполитова, в частности сказки, представляют определенный интерес. Они помогают раскрыть характер народа, понять его быт, верования. К сожалению, в записях отсутствуют паспортные данные .

Ив. Бартоломеем в Тифлисе в 1866 году был издан "Чеченский букварь" [490]. В нем серия анекдотов о мулле Насреддине и пять сказок бытового характера, в основном поучительные. Записаны они на русском языке, т.к. у ингушей в то время не было своей письменности.

К сожалению, в публикации Бартоломея нет ссылок на то, от кого, где и когда произведена та или иная запись. Лишь из общей аннотации можно сделать вывод, что его информаторами были чеченцы Джемал-Эддин Мустафин, Эдык Бачаров и Ахмет-Хан Трамов. Рассказы и сказки были собраны Эдык Бочаровым, отчасти взяты из арабского, но приспособлены к чеченской жизни, и нам неизвестно какие из записей являются оригиналами, а какие - переложениями.

Значительное место в истории изучения, сбора и публикации фольклора горцев Кавказа, в частности ингушской занимает известный русский кавказовед, исследователь кавказских языков П.К.Услар. Некоторые фольклорные произведения он опубликовал в своей работе "Чеченский язык" [408], считая их образцами наиболее точной и правильной чеченской речи. П.К.Услар привлек значительное количество пословиц, песен и сказок. Среди сказок - первый анекдот о мулле Насреддине, записанный на чеченском языке. Здесь же даны подстрочный и литературный переводы. Запись произведена Г.К.Властовым, но где и от кого не сказано. Другая сказка о воре, поучительного характера, записана самим П.К. Усларом от чеченца Кади Досова. В книге дается и подстрочный перевод.

В первом приложении П.К.Услар печатает в переводе на русский язык сочинения А.Шифнера о языке. Из образцов Шифнера он перепечатывает пословицы и одну небольшую сказку.

Во втором приложении из "Чеченского букваря" перепечатаны известные Бартоломею анекдоты о мулле Насреддине и пословицы. В третьем приложении из первого выпуска ССКГ перепечатана статья самого П.К.Услара "Кое-что о словесных произведениях горцев" [406].

Записи аналогичных произведений послеоктябрьского периода XX века вскрывают некоторые недостатки этих дореволюционных публикаций. Например, сжатость текстов, неясность отдельных мест, отсутствие сказочных зачинов и концовок и других необходимых сказочных атрибутов. Это, по-видимому, является следствием несовершенства методов записи или результатом неверного изложения. Самый верный вариант получается при записи в ходе непосредственного рассказа, но для этого необходимо хорошо знать язык и манеру исполнения сказочника, чтобы, не переспрашивая, суметь все записать. В целом же труд П.К. Услара весьма значителен и представляет большой интерес. П.К.Услар посвятил ряд работ и языкам других народов Кавказа: абхазскому, лакскому, аварскому, табасаранскому, даргинскому и лезгинскому.

Деятельность П.К. Услара способствовала широкому ознакомлению русского общества с кавказским фольклором. Он и сам сознавал, что фольклор народов Кавказа заслуживает специального изучения. В письме к Л.П.Берже он так характеризует будущие публикации кавказского фольклора: "Труд этот будет обширный и потребует много лет, но он будет всемирный, как финская Калевала или как индийские поэмы" [406.43].

Вслед за прогрессивными деятелями науки и передовыми писателями России Услар отмечает самобытность и ценность ингушской поэзии. В уже процитированной выше статье "Кое - что о словесных произведениях горцев", он высмеивает распространенный в его время взгляд на горцев, как на "людей, одержимых каким-то беснованием, чем-то вроде воспаления в мозгу- людей, режущих направо и налево" [406.43].

Своим отрицательным отношением к горцам и их поэзии особенно отличался Н.Семенов. Его работа "Туземцы северо-восточного Кавказа» [361] во многом была глубоко ошибочной и способствовала распространению порочного взгляда на горцев, как на дикарей, неспособных создавать что-либо ценное. В то же время его записи произведений народного творчества представляют для фольклористов определенный интерес. Сопоставляя их с последующими записями, можно найти ответы на многие интересующие нас вопросы. Сам Н.Семенов в "Письме в редакцию по поводу чеченских сказок и легенд" [561] писал: "Сказки и легенды записывались мною без всякой системы, случайно, во время разъездов по чеченским селениям по разным надобностям". Поэтому записи его не лишены многих ошибок и неточностей.

В работе Н.Семенова "Туземцы северо-восточного Кавказа" даны, как он пишет, "образцы чеченских народных сказаний, сказок и песен". Среди этих образцов следует отметить сказки "О великанах и великаншах и о богатырях", "Колдуньи и великанши", "О трех братьях", "Про ханского сына Царсдала и про царицу Целису", "Сказка о том, как ханский сын Шах-Исмаил в погоне за одной обманщицей приобрел себе трех жен". Записаны эти сказки в Ичкерии и в Аухе и печатались впервые. Остальные сказки и предания, приведенные Н.Семеновым, печатались ранее в газете "Терские ведомости" в 1880-1881 гг. Таковы "Ялхой-Мохкское сказание" и "Легенда об образовании Эзень-ам /записана в самих аулах/" "Сказка о том, как простой андиец Карнай, благодаря своей холопке Задай, женился на княжеской дочери" /записана в Галгайском ингушском обществе/, сказка "Хитрый Кадий" /записана в Ичкерии/. Здесь же помещены и "Отрывки из шуточной сказки про муллу Насреддина, напечатанные ранее в "Терских ведомостях". Записаны они со слов жителя аула Дарго Хатама.

В записях Н.Семенова большой интерес представляет "Легенда об образовании Эзень-ам". Она вводит нас в круг сказаний о провалившихся селениях. Подобные сказания встречаются у жителей стран, подверженных землетрясениям. Такие предания издавна привлекали внимание исследователей, их изучению посвящено много работ [202.389].

Подобные легенды бытуют и у других народов Кавказа, в частности у грузин, абхазов, черкесов. Н.Семенов берет под сомнение оригинальность горского народного творчества. Он пишет, что необходимо определить, насколько этот сырой материал в значительной своей части не оригинальный, не самобытный, напоминающий то наши русские, то восточные, преимущественно персидские сказки /" [561.25].

Напротив, П.К.Услар, видевший в горцах Кавказа своих новых соотечественников, совсем иначе оценивает эти общие мотивы в фольклоре. Он писал: "Горские сказки в разрозненных чертах представляют такое изумительное сходство с русскими, что невольно приходит мысль о заимствовании. Но, конечно, ни мы не заимствовали у горцев, ни они у нас" [408.101].

Не о заимствовании, а о родстве чеченской и ингушской поэзии с поэзией других народов мира говорит и видный знаток народной словесности горцев, Л.П.Семенов: "В общем, народная словесность ингушей и чеченцев отмечается большим многообразием мотивов и форм. Многие, присущие ей сюжеты и образы, роднят ее с поэзией других народов Кавказа, России, Запада и Востока" [363.139].

Исследователь указывает, что ингушская и чеченская поэзия соприкасается с народной поэзией кабардинцев, осетин, балкарцев, грузин, кумыков, аварцев, армян, татар, русских. Другие авторы называют даже белорусов [239] игреков [124].

Кавказовед Б.Далгат высказывает мнение о том, что "написание картин их /горцев - Л.Т. /духовного мира должно внести множество существенных поправок в установившиеся взгляды на этот, во многих отношениях интересный народ ., чеченцы обладают богатою и самобытною творческой фантазией, которую отрицали в этом народе большинство писателей, легкомысленно строившие характеристики целого племени по личным, большей частью случайным и ошибочным впечатлениям., заглядывая вглубь нельзя его считать народом неподвижным, неспособным к культуре, не имеющем народной словесности" [136].

Начиная с Ив. Бартоломея, П.Услара, А.Шифнера, Н.Ипполитова, А.Вертепова, Н.Семенова, Б.Далгата, В.Миллера интерес к вайнахскому устному народному творчеству возрастает. Сопоставляя образцы творчества вайнахов с мотивами и сюжетами других народов, исследователи искали следы прошлой истории горцев.

Особое место в собирании, публикации и изучении ингушского устно-поэтического творчества занимает первый ингушский этнограф Чах Ахриев. Он родился в ауле Фуртонг Джейрахского общества в 1850 году. В семилетнем возрасте был взят в качестве заложника /аманата/ во Владикавказ, где был : отдан в военную кантонистскую школу, затем продолжил образование в гимназии и, наконец, в Нежинском лицее. Ч.Ахриев одним из первых среди ингушей заинтересовался прошлым и настоящим своего народа, его бытом, поэзией, памятниками древности.

Произведения устного народного творчества он записывал на русском языке. Знание ингушского и русского языков позволяло ему обеспечить точность I своих записей, а наиболее интересные выражения он воспроизводил на ингушском языке в русской транскрипции. Он опубликовал в «Сборниках сведений о кавказских горцах» десять героических ингушских сказок, двенадцать нартских сказаний и несколько статей преимущественно этнографического характера.

Большинство сказок и нартских сказаний Ахриев записал в горах Ингушетии в период с 1868 по 1870 годы. Иногда он указывает место и время записи. Например, сказка "Ля - Солта" записана им в ауле Фуртонг, сказка "Черкес Иса и чеченец Иса" - в ауле Каракъ.Образцы народного творчества, записанные в последующее время, дают возможность говорить о высоком уровне содержания и стиля ахриевских записей. Его 1 исследовательские работы и записи устно-поэтических произведений горцев оказали большую услугу науке и ингушскому народу.

Записи, произведенные вслед за Ч. Ахриевым Б.К.Далгатом^почти в тех же селениях и в большинстве случаев от тех же сказителей - 100-летпего Казыбека Казиевича Хабиева - Буржуева и 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, являющиеся ахриевскими вариантами, дают возможность сопоставительно анализировать работы двух исследователей и убедиться в их высоком научном уровне.

Б.К.Далгат сообщает точные паспортные данные о некоторых сказителях и даже приводит их полные биографии. Особый интерес представляет впервые записанное им в 1892 году со слов жителя Сагопши Бадыра Арсакиевича Бокова предание "Об Ахмеде-благодетеле", / и сказка "Глупая жена" / - со слов ингуша из села Насыр-Корт /имя сказителя не дается/. Он также посвятил творчеству этого народа статью «Страничка из Северо-Кавказского богатырского эпоса» [134], в которой анализирует сказки ингушей героического характера и некоторые образцы нартских сказаний. Другие крупные работы Б.К.Далгата [135.136.137] носят преимущественно этнографический характер.

В конце XIX века поэтическим творчеством, бытом, религией вайнахов занимался чеченец-этнограф У.Лаудаев. Ему, как и Ч.Ахриеву, знание языка помогало производить наиболее точные записи. В своей работе "Чеченское племя" [232] он приводит несколько образцов устно-поэтического творчества горцев, которые представляют для фольклористов определенную ценность.

Исключительный интерес представляет статья Р.Россиковой "Путешествие по центральной части горной Чечни" [343]. Эта работа проливает свет на многие, интересующие нас, вопросы истории вайнахов. Р.Россикова записала около десятка сказок, преимущественно бытового характера и три предания. Они приводятся как подтверждение отдельных мыслей автора. Например, исследователь приходит к выводу о том, что " в религии чеченец-магометанин видит одну лишь внешнюю обрядовую сторону, совершенно не вникая в значение этих обрядов" [343.151]. I

Сопоставительный анализ с более поздними записями на языке оригинала позволяет установить, что записи Р.Россиковой были произведены на высоком профессиональном уровне. Достаточно сравнить записанную ею в 90-х годах XIX века сказку о взятии Хайбар-Калы с тем же вариантом, записанным на ингушском языке в 1939 году со слов жителя селения Кантышево Олигова Эси Висангири - "Молла яькха Хайбар Нала". К сожалению, Р.Россикова, не сообщила, где, от кого и когда были сделаны записи.

Исследователь вайнахских сказок Л.Лопатинский [1842-1922], инспектор Кавказского учебного округа и редактор СМОМПК, в своих предисловиях к фольклорным материалам сборников [550.551] делал попытки анализа ингушских сказок. Он приводит аналогии к кавказским сказкам, отмечает схожесть и расхождения в мотивах и сюжетах сказок разных народов. Исследования Л.Лопатинского устанавливают некоторое сходство и различия в мотивах и сюжетах сказок горцев со сказками народов Кавказа и мировыми сюжетами. Л.Лопатинский дает подробные комментарии лингвистического характера всем текстам Т.Эльдарханова в "Предисловиях" к сборникам. Здесь автор анализирует сказки горцев в сопоставительном плане, кратко характеризует их основные образы, правда, чисто внешне.

Записи, произведенные известным чеченским просветителем Т.Эльдархановым, выполнены на высоком уровне. Немало сказок он опубликовал в "Сборниках для описания местностей и племен Кавказа" в 1900 г. Например, в сказке "От баб в доме разлад" проводится мысль, что женщина является причиной распада родового строя и раздела общего имущества. В данной сказке хотя и показана роль женщины в период разложения старинного патриархального быта, но переход к новым бытовым формам еще не отражен и осуждается. Сказка "Завещание" - волшебная. Далее опубликованы анекдоты о Насреддине - "Как Насреддин одурачил всех", "Как Насреддин наказал неверную жену". Тема о женской неверности, отраженная в этом анекдоте, весьма популярна и с большим или меньшим разнообразием разработана в фольклоре многих народов [546]. Например, сказка «Злая жена» демонстрирует известную на Кавказе суеверную примету о том, что рыжеволосая женщина с серыми глазами является носительницей несчастья. Рыжеволосая женщина выставляется коварной и в армянской сказке «Три юноши»[550.87] и в черкесской «Три добрых совета»[560.175], и горско-татарской «Женщина с серыми глазами»[548.28]. В XXIX выпуске «Сборника» опубликованы две богатырские сказки. Сказка «Младший из 60-ти сыновей» очень сходна со сказаниями многих народов. Например, начало напоминает балкарское сказание «Богатырь Ецемей, сын Ецея», карачаевское «Ачимез», кабардинское «Ашемез». В отличие от многих своих предшественников Т. Эльдарханов записывает сказки на родном языке слово в слово, сохраняя местный диалект, и тут же дает подстрочный и литературный перевод. К сожалению, отсутствуют указания: от кого, где и когда были произведены эти записи. Лишь из примечаний Лопатинского можно заключить, что почти все сказки были записаны в ауле Гехи, за исключением одной - "Завет отца", которая была сообщена воспитанником грозненской горской школы Шаханом Батукаевым, уроженцем Наура.

В целом записи Т.Эльдарханова представляют определенную ценность для развития науки вайнахов.

Необходимо отметить исключительно плодотворную деятельность известного кавказоведа В.Ф.Миллера в конце XIX столетия. Особенно много и упорно он работал в области осетинской словесности, но не обошел вниманием и ингушей. Его работы "Кавказские сказания о циклопах" [280] и "Кавказские параллели к фригийскому мифу о рождении из камня " [282] представляют немалый научный интерес. В статье "Кавказские сказания о циклопах" В.Ф.Миллер рассматривает пять вариантов кавказских сказок, в том числе и чеченский вариант, и приходит к выводу / как утверждает

A.В.Марков /, что "Кавказские варианты ближе к эпизоду из "Одиссеи" нежели европейские" [255.110].

В статье " Сказки Веталы из области восточного фольклора" [281],

B.Ф.Миллер сравнивает кавказские сказки с одним из рассказов Веталы. Одна из сказок в 1886 году была записана в Чечне самим Миллером. Сходство кавказских сказок с пятым рассказом Веталы объясняется взаимопроникновением сюжетов. Происходило это различными путями.

Немаловажное значение имеет статья В.Ф.Миллера «Кавказские параллели к фригийскому мифу о рождении из камня». В ней делается попытка сравнительного изучения древне-малоазиатского и современного кавказского фольклора, которая может пролить свет в изучение религии и духовной культуры этих географически и этнографически близких между собою этнических групп. С фригийским мифом о рождении из камня автор сравнивает ингушский вариант о рождении Сеска-Солса и предание о рождении Газдиевых (Базоркиных) и приходит к выводу, что «миф о I рождении из камня, оплодотворенного мужчиной, был известен на Кавказе.

При этом кавказские версии этого мифа в частных подробностях совпадают с фригийскими [282.91].

Служивший на Кавказе этнограф Е.Баранов опубликовал в СМОМПК [552] две ингушские богатырские сказки - "Кто дороже" и "Следует ли гордиться перед женщиной". Сказки бытового характера — "Мудрый судья", «Человек, у которого нет мозга в голове", "Вол и князь" /этот вариант печатается впервые/ и две чеченские сказки о животных - "Лиса и журавль", "Волк и баран".

В этом же сборнике опубликованы сказки, записанные Исмаил -Бей Магометом Мутушевым -"У кого на гору везет, а у кого и под гору не двигается" и " Долг платежом красен". Обе сказки бытовые.

Ни Е.Баранов, ни Исмаил- Бей Магомет Мутушев не сообщают от кого, где, когда были проведены записи.

В многотомном издании "Кавказские сказки", /собраны и изложены В.А.Гатцуком/, помещены две чеченские сказки: в первом выпуске -сатирическая сказка " Муха, скорлупа и комок глины" [497.8], в шестом -богатырская сказка " Верная дружба" [498.3], отражающая дружбу между соседними народами, обычай братания. Этот вариант был записан ранее Ч.Ахриевым в ауле Каракъ. В варианте Гатцука дана длинная, интересная присказка.

Кроме указанных авторов вайнахским фольклором в дооктябрьский период занимались М.Н.Комаров [207], И.М.Попов [322.21] и другие.

Подытоживая работу, проделанную в области собирания и публикации вайнахского народного творчества, в частности, сказок в дореволюционный период, можно сказать, что наиболее интенсивно собирание и публикации проводились в последние годы XIX века. Если не считать отдельных небольших работ Л.Лопатинского, Л.Семенова, В.Миллера, Б.Далгата, Ч.Ахриева, М.Комарова, то в заключение следует отметить, что научным исследованием вайнахских народных сказок, как и других жанров фольклора, до установления Советской власти на Кавказе не занимались. И все же работа по собиранию и публикации народной словесности была большой помощью вайнахскому народу.

В 1923 году впервые в истории ингушского народа на латинизированном алфавите вышла газета "Сердало" / Свет / на ингушском языке, а с 1925 года стала выходить и чеченская -"Серло" / Свет /, которые сыграли значительную роль в культурной революции в Ингушетии и Чечне.

Можно сказать, что научно-исследовательская работа зародилась в Чечено-Иигушетии в 1924 году, когда заведующим Ингушским отделом народного образования З.К.Мальсаговым было организовано Ингушское литературное общество, а в конце 1926 года - Научно-исследовательский институт Краеведения. Был организован и Чеченский музей. Эти научные учреждения способствовали пробуждению среди широких масс интереса к народной словесности, привели к организации специальных экскурсий с целью изучения истории и фольклора родного края.

В 1923 году в Ингушетии, а в 1925 году в Чечне был создан алфавит, который лег в основу письменности вайнахов. Это дало возможность в 2040-х годах в различных сборниках опубликовать значительное количество сказок на языке оригинала и в переводах на русский язык. Велась работа и по переводу на ингушский язык образцов русских и зарубежных сказок [517.518.521].

Сказки, опубликованные в некоторых сборниках на русском языке, не представляют научного интереса. Составители и переводчики этих сборников ставили перед собой задачу лишь познакомить широкие массы читателей с образцами устного творчества этих народов в художественном переводе.

Видную роль в изучении народной словесности ингушей и чеченцев сыграл известный кавказовед - археолог проф. Л.П.Семенов. Его первая после революции статья [363] посвящена вайнахскому фольклору. Автор поднимает вопросы истории изучения народной словесности, ее основных форм и мотивов. Последняя глава представляет собой библиографический указатель, который значительно облегчил работу последующим исследователям-фольклористам. В 1959 году Л.П.Семенов переиздал эту статью, переработав и значительно дополнив библиографию новыми материалами по языку, археологии и фольклору. В заключении автор подвергает уничтожающей критике работы некоторых ученых, проникнутые откровенным шовинизмом по отношению к вайнахам. Он I вслед за прогрессивными учеными-кавказоведами прошлого столетия отмечает, что "фольклор ингушей и чеченцев при наличии глубоко самобытных черт нередко перекликается с прославленными мировыми мотивами. Это объясняется, как указывал П. Лафарг, тем, что каждый народ, проходя через одинаковые стадии общественного развития, может самостоятельно воссоздать одинаковые с другими народами сходные сюжеты и отдельные эпизоды» [363.182]. В другой статье Л.П.Семенов отмечает, что в художественном отношении как монументальные эпические произведения, так и мелкие по объему произведения устной поэзии ингушей и чеченцев, «могут быть поставлены в лучших своих вариантах рядом с самыми выдающимися созданиями творчества народов нашей страны, Запада и Востока» [366].

Л.П.Семенов с любовью отмечает оптимизм вайнахского фольклора, неиссякаемое остроумие, доблесть и удальство героев. Он является автором и известной статьи "Фригийские мотивы в древней ингушской культуре" [367], в которой рассматриваются связи Ингушетии и Фригии, также им написано много других работ.

В 1934 году Чеченская и Ингушская автономные области были объединены в Чечено-Ингушскую автономную область, а с 1936 года -автономную ССР. В городе Грозном был создан Научно-исследовательский институт истории, языка, литературы, научные сотрудники которого активно включились в собирание и изучение ингушского и чеченского фольклора.

В 1940 году в Москве был издан сборник "Чечено-Ингушский фольклор" [575] в переводе на русский язык. Он не лишен недостатков. Некоторые тексты подверглись произвольным исправлениям, редактированию, не совсем точно определены жанры.

Замечательным сборником, изданным на языке оригинала, был -сборник «Г1алг1ай фольклор» / Ингушский фольклор / [503], составленный и подготовленный к печати Х-Б. Муталиевым и Х.Осмиевым. В него вошли ценные по содержанию и разнообразные по жанрам фольклорные произведения. В нем в основном преобладают сказки. Сборник ценен еще и тем, что впервые в практике публикации текстов на ингушском и чеченском языках после каждого произведения составители указывают где, когда и от кого оно записано. В сборник вошли неизвестные ранее сказки, например, "Воккхача саго молла мишта 1ехаваьв" / Как старик обманул муллу/, -записана в 1939 году от Олигова Эси Висангири в селении Кантышево /малограмотный, 1905 года рождения /, " Мишта баьлар вежари аьннар хулча кизгахи к1увсахи " /Как братья лишились волшебного зеркала и ковра /, -записана в 1938 году в Г1лг1ай - юрте от Гатиева Ношхой Хьадажкъи / 1880 года рождения, неграмотный /, " Мераж йоацача Силайма мераж мишта яьккхай" / Как лишился носа безносый Силайма / - записана в 1939 году в Кантышево от Осмиева Сосе Салмана / 1923 года рождения /. Остальные варианты сказок опубликованы в различных дореволюционных изданиях. На сравнительном анализе этих вариантов можно проследить изменение сказки в связи с общественно-экономическим развитием и изменением социальных условий жизни народа.

В 30-40-е годы были сделаны и первые шаги в изучении народной словесности. Они связаны с именами Д.Д.Мальсагова, Л.П.Семенова, З.К.Мальсагова, Х.Д.Ошаева, Н.Ф.Яковлева и других.

После возращения ингушей и чеченцев из депортации на свою историческую родину начался новый этап в собирании, изучении, публикации ингушского фольклора. К изучению родного народного творчества обратились более широкие слои передовой ингушской интеллигенции. Кроме сотрудников научно - исследовательского института и специалистов - исследователей в это всенародное дело включились преподаватели и студенты Чечено-Ингушского пединститута, учителя и учащиеся сельских школ. Ими был собран значительный материал, который частью хранился в рукописном виде в архиве Чечено-Ингушского научно-исследовательского института в Грозном, частью на руках у исследователей.

В 60-70-е годы прошлого века1 из печати вышло свыше десяти фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех существующих у ингушей и чеченцев жанров устного народного творчества.

Ранее, в 1957 году во Фрунзе вышел литературно - фольклорный сборник "Дега г1оз" / Радость сердца / [500]. В нем были опубликованы произведения различных жанров: стихи, рассказы, пьесы, образцы народного творчества. Из сказочного эпоса в сборник включены три сказки о животных, записанные М.Исаевой и переведенные на ингушский язык ! Д.Д.Мальсаговым, -" Борзи, 1аьхари " / Волк и ягненок /, " Борзи жалийи" Волк и собака /, "Берза дув" / Клятва волка /. Все эти сказки были изданы ранее в различных издательствах до и после революции 1917 года.

В 1959 году Х.Осмиевым был переиздан сборник " Ингушский фольклор", вышедший в 1940 году, с некоторыми изменениями и дополнениями. Научная ценность сборника была однако, снижена. Паспортизация сказок ограничилась только указанием сказителей, не дана географическая локализация текстов.

Определенную научную ценность представляет составленный

Д.Д.Мальсаговьтм и Б.Зязиковым сборник "Хьайбаех дола г1алг1ай фаьлгаш" / Ингушские сказки о животных / [505], вышедший в 1961 году. В него вошли почти все сказки ингушей о животных. Это первый опыт разделения сказок по жанрам.

Нартский эпос чеченцев и ингушей представлен в книге известной исследовательницы эпоса народов Кавказа У.Б.Далгат Героический эпос чеченцев и ингушей" [144].

Образцы ингушских сказок включены и в школьные учебники. Ранее опубликованные сказки и некоторые новые варианты включены в сборник "Чудесные родники " [581], составленный писателем С.Арсановым. Сборник вышел под редакцией и с большой вступительной статьей В.Корзуна. В основу положен изданный в 1940 году сборник "Чечено-Ингушский фольклор" и некоторые произведения из сборника Р.Фатуева [566]. Несмотря на отдельные недостатки, неполную паспортизацию и отсутствие четких принципов при подразделении фольклора на чеченский и ингушский, сборник представляет определенный научный интерес.

В эти годы сотрудниками научно-исследовательского института издано несколько крупных сборников - "Чечено-ингушский музыкальный фольклор" [576] т.11, /составитель С.Эльмурзаев/. "Нохчийн фольклор" / Чеченский фольклор/ т. 111 [578]," Г1алг1ай фольклор" / Ингушский фольклор / т.11 [506], составленный научным сотрудником РМИ А.Мальсаговым. В сборник включен значительный материал, почерпнутый из других изданий, сохранившихся лишь в единичных экземплярах, и произведения, записанные в последние годы современными собирателями. Однако в сборнике имеется и ряд недостатков: составитель распределил материал беспорядочно, не разделил сказки по типам, мало сведений о сказителях, а в некоторых случаях не упоминается о них. Несмотря на это сборник представляет определенную научную ценность. Исследователи получили возможность сопоставительного анализа ранее записанных вариантов с записями последних лет и, таким образом, проследить эволюцию мировоззрения народа и самобытность его творчества, которая, как писал Белинский, состоит в особенности, одному ему принадлежащем образе мыслей и взгляда на предметы, в религии, языке и, более всего, в обычаях. Эти обычаи и состоят в образе одежды, в формах домашней и общественной жизни, причина которых скрывается в верованиях, поверьях и понятиях народа. Все это теперь стало возможным проследить и по вайпахским сказкам.

Произведения народной словесности вайнахов печатались, как отмечалось выше, и на страницах газет - ингушской - "Сердало" / Свет /, чеченской - " Серло" / Свет /, ингушской - " Ленина байракх" /Ленинское знамя/,чеченской - " Къинхьегаман байракх" / Знамя труда /, а также в альманахах - ингушском " Лоаман 1уйре" / Утро гор /, чеченском - " Орга" Аргун /, в других периодических изданиях.

Когорта послереволюционных собирателей и исследователей ингушской народной словесности, в которую входили А.В.Аушев, Л.И.Ахриев, Д.Д.Мальсагов, Т.Д.Беков, Хь-Б.Ш.Муталиев, О.Мальсагов, Х.Ошаев, З.Измаиловя, Х.Осмиев, в 60-70-е годы пополнилась именами новых собирателей: научных сотрудников НИИ А.Мальсагова, Х.Цугаева, преподователей пединститута И.Дахкильгова, Л.Цечоевой, Я.Вагапова, Б. Садулаева, учителей школ республики Ю.Мальсагова, М.Аушева, студентов вузов и техникумов, учащихся старших классов. Из работ по вайнахской словесности в эти годы можно отметить статьи Х.Ошаева [314], Д.Д.Мальсагова [248], В.Чеботаревой [427]. В статье В.Чеботаревой делается попытка определить генезис вайнахских волшебных сказок и поднимаются вопросы о роли и месте женщины в обществе, но все это дается в общих чертах.

Диссертационное исследование Л. X. Цечоевой представляет собой первую работу по общим вопросам вайнахского фольклора, где доминирующее место отводится сказкам. В диссертации Б. С. Садулаева затронуты проблемы, характеризующие волшебные сказки вайнахов.

В последние десятилетия прошлого века начинает проявляться особый интерес к устному народному творчеству. В эти годы собиранием и изучением ингушского фольклора вплотную занимались представители ингушской интеллигенции, ученые И.А.Дахкильгов, А.Х.Танкиев, А.О.Мальсагов, Л.Х.Танкиева, А.У.Мальсагов, М.А.Матиев и др.

Особого внимания заслуживает книга "Сказки и легенды ингушей и чеченцев» [542] А.О.Мальсагова, изданная в 1983 году в Москве в издательстве "Наука". Книга эта из серии «Сказки и мифы народов Востока». В ней представлены сказки и легенды ингушей и чеченцев. Данная работа представляет большую научную ценность. Автор приводит 155 наименований сказок различных жанров и 40 легенд на русском языке. Все переводы близки к оригиналу. Переводчики по возможности сохранили изобразительно-художественные средства языка ингушей и чеченцев. В книге дана обстоятельная вступительная статья самого автора, где затронуты важнейшие вопросы устного народного творчества вайнахов.

В том же 1983 году вышла в свет книга юмористических рассказов. /Запись, литературная обработка и составление А.У.Мальсагова/. Книга, в основном, состоит из юмористических рассказов о Мулле Насреддине. Работа эта, безусловно, представляет определенный интерес. Она с успехом используется и в учебной программе, и широким читателем.

В 1986 году вышел в свет составленный И.А.Дахкильговым и А.О.Мальсаговым сборник "Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей" [543]. В нем представлены наиболее популярные жанры ингушского и чеченского фольклора - сказки, сказания и предания. Авторы привлекли некоторые тексты, публиковавшиеся ранее на русском языке, в советское время на языке оригинала. В предисловии авторы сделали попытку показать связи и различия между сказкой, сказанием и преданием.

Ценно и то, что к текстам дан обширный комментарий.

На ингушском языке в 1991 году издана книга, составленная профессором ИГУ А.Х.Танкиевым, "Г1алг1ай фольклор" [510].

В нее включены различные жанры ингушского фольклора: нартские сказания, предания, сказки, песни. К текстам даны паспортизация и комментарий. Вместе с тем, большинство текстов сопровождаются лишь краткой паспортизацией.

В книге исследователя ингушского фольклора профессора И.А.Дахкильгова "Мифы и легенды вайнахов" [520] широко представлен мифолого-легендарный фольклор. Автор одним из первых ставит чрезвычайно важные вопросы о религиозно - мировоззренческих, этических и нравственных представлениях, существовавших как в прошлом, так и бытующих ныне, у ингушей и чеченцев.

Другая работа И.А.Дахкильгова "Ингушские сказания, мифы и легенды, сказки и пословицы" [511]. В ней собрано большинство жанров фольклора ингушей, о чем говорит само название книги. Ценность этой работы в том, что это научное издание. Каждый жанр в работе выделен в отдельную главу. В этом тоже ценность пособия. Книгу предваряет вступительная статья С.А.Шадиева, который кратко характеризует различные жанры устного народного творчества, представленные И.А.Дахкильговым. Но отсутствие паспортизации в какой-то мере снижает ценность данной работы.

В 2002 году И.А.Дахкильгов издает новую работу "Ингушские сказки, сказания и предания", в которой собран основной свод трех жанров фольклора — сказок, сказаний и преданий. Как известно, произведения этих жанров более ценны в исследовании истории определенного этноса. Поэтому составитель издал образцы этих жанров отдельной книгой без паспортизации. В статье «Живительные истоки», вошедшей в книгу, И.А.Дахкильгов исследует многие вопросы фольклора - генезис, история изучения, характеристика основных положительных и отрицательных героев. Он отмечает, что в старинных сказаниях, сказках и преданиях в ярком блеске своих граней предстают история, думы, чаяния и страдания ингушского народа. «Отголоски каменного и позднейших веков доносят до нас древнейшие нартские сказания. Сказки во все времена остаются яркими произведениями народной словесности. Давние и не столь отдаленные события местной истории оживают в преданиях глубокой старины», -отмечает он. Особое внимание исследователем уделяется генеалогическим преданиям. Им выделены основные темы преданий, такие, как происхождение различных племен и народов; расселение первопредков и их потомков; деяния родовых богатырей; основание различных сел; межродовые и межплеменные взаимоотношения в прошлом; объяснения различных топонимов; исторические персонажи и их подвиги; народная борьба с иноземными завоевателями; славные подвиги различных народных героев; антифеодальное движение; любовь и другие. Следует отметить, что исследуются в статье, в основном, сказания и предания. Сказкам в этом издании уделено меньше внимания. В том же 2002 году вышла в свет книга А.У.Мальсагова «Ингушский фольклор» [512] (Сборник произведений устного народного творчества). В нее вошли отдельные произведения почти всех существующих жанров фольклора ингушей. Здесь приведены общеизвестные сюжеты.

После разделения Чечено-Ингушетии и образования в 1992 году Республики Ингушетия работа по сбору, систематизации, исследованию устного народного творчества ингушей приняла широкий размах.

В Республике был открыт Ингушский научно-исследовательский институт имени Ч.Ахриева, где отдельно функционировал сектор фольклора, куда шла заинтересованная молодежь. Но в силу некоторых обстоятельств институт был ликвидирован.

В 2001 году он восстановлен вновь. В институт были привлечены квалифицированные специалисты, которые в настоящее время работают над актуальными проблемами ингушского устного народного творчества. Самый примечательный факт - коллективом ингушских фольклористов была запланирована семитомная антология ингушского фольклора на ингушском и русском языках. Это научное издание. Отдельные исследователи переводят тексты с ингушского на русский язык и дают к ним научные комментарии. В издательском центре «Эль-фа» г. Нальчик уже изданы шесть томов антологии. Первый и четвертый тома [43,46] подготовлены к изданию профессором , И.А.Дахкильговым. Они посвящены мифам, нартским сказаниям и легендам ингушей. Второй том [44], посвящен волшебным сказкам, - автором данной работы является профессор Л.Х.Танкиева. Третий том [45] - Б.С.Садулаевым. В нем представлены сказки о животных и социально-бытовые. Пятый том [47], посвящен героико-эпическим песням, шестой том — лирическим песням. Оба тома подготовлены М.А.Магиевым.

В 2004 году в издательстве «Сер дал о» (Свет) вышла книга «Г1алг1ай багахбувцам» [513] (Ингушский фольклор), составленная Л.Х.Танкиевой, общим объемом 24,5 п.л., которая ценна уже тем, что из 62-х сюжетов, 39 вводятся в научный оборот впервые. Книга сопровождена полной паспортизацией.

Отрадным явлением стал факт огромного внимания к вопросам фольклора со стороны периодической печати, радио, телевидения. В газетах "Сердало" /Свет/, "Наьсарен оаз" /Голос Назрани/, «Ингушетия», в журнале "Литературни Г1алг1айче", / Литературная Ингушетия / на русском и ингушском языках, в детском журнале " Села1ад" / Радуга / и других печатаются статьи по фольклору, сами произведения, информация по собиранию устного поэтического творчества ингушей. В школьные и вузовские учебники вошли лучшие образцы народного поэтического творчества.

В настоящее время из среды самих ингушей выдвигаются талантливые ученые - исследователи, которые знакомят русского читателя с ингушским фольклором. Проблемам ингушского фольклора посвящен ряд крупных работ и статей. На материале устного народного творчества ингушей защищены кандидатские диссертации. Например, нарт - орстхойскому эпосу посвящена работа А.О.Мальсагова, общим вопросам сказочного эпоса -Л.Цечоевой, отдельно жанру волшебной сказки вайнахов - кандидатская диссертация Б.Садулаева. Некоторые проблемы исследования ингушского фольклора затрагиваются в диссертациях А.Х.Танкиева, М.А.Матиева. Вопросам взаимосвязи ингушского фольклора и литературы посвящены кандидатские диссертации Э.Х.Далиевой, Х.М.Мартазановой. К этой благородной работе подключилась талантливая молодежь. Студенты ИнгГУ, учителя школ, многие энтузиасты работают над различными проблемами устного народного творчества ингушей.

Нет сомнения в том, что общими усилиями всех ценителей устного народного творчества, удается сохранить и приумножить бесценное культурное и духовное наследие прошлого, составной частью которого являются рассматриваемые автором в данной работе вопросы генезиса, специфики и типологии ингушских сказок.

Целью данного исследования является всестороннее комплексное исследование жанра ингушской сказки.

В соответствии с поставленной целью требуется решение следующих задач:

- исследовать генезис сказочного эпоса ингушей;

- выявить специфические особенности данного жанра;

- рассмотреть типологию ингушских сказок;

- охарактеризовать вопросы истории собирания и их изучения;

- проанализировать основные сюжеты, мотивы и образы всех типов ингушских сказок;

- осветить характерные свойства и особенности поэтики исследуемого жанра;

- определить специфические особенности репертуара отдельных ингушских сказителей;

- показать связи ингушских сказок с другими жанрами фольклора.

Автором исследуется ингушский сказочный эпос, в том числе большое количество сказок на ингушском и русском языках. Для более полного выявления национальной специфики ингушского сказочного эпоса и его связи с мировыми мотивами, автором параллельно привлекается материал из фольклора других народов. В данном исследовании используются сказки, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, архивные материалы городов Москвы, Санк-Петербурга и Грозного. К работе широко привлечены личные записи автора, произведенные в различных районах бывшей Чечено-Ингушетии начиная с 1963 по 1991 годы, и в Ингушетии с 1992 года по настоящее время.

Научная новизна исследования состоит в комплексном подходе к изучению сказочного эпоса ингушей. В диссертации поставлена задача на основе углубленного анализа ингушских сказок создать целостное научное исследование, где впервые в фольклористике рассматриваются вопросы генезиса, специфики, типологии, особенностей бытования сказочного эпоса инушей. Рассматривая ингушский фольклор во взаимосвязях с фольклором народов мира и, особенно, соседних народов, мы показываем, что корни культурного развития ингушей уходят в глубокую древность.

Научная новизна работы обусловлена и значительной частью фольлорного материала, впервые вводимого в сферу научного осмысления.

На защиту выносятся следующие положения и выводы:

1. На основе идейно-тематического анализа сказочного эпоса, выявление особенностей генезиса, специфики и типологии ингушских сказок о животных. Исследуя фактический материал, автор приходит к выводу, что в эпоху раннеродового строя, у ингушей существовал культ зверей, птиц и др. Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных — явление более позднего времени, обусловленное освобождением человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей. В современный период образы животных в сказке воспринимаются как аллегорическое изображение человека.

2. В волшебных сказках отражены социальные институты, адаты, следы древних форм сознания и мировоззрения (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуки архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии.). На основе комплексного изучения данного типа сказок, сопоставляя ингушские волшебные сказки с мировыми и, прежде всего, с северокавказскими сюжетами, сделан вывод, что они сложились в глубокую старину, когда человек обожествлял силы природы, поклонялся огню, грому, молнии, камням, различным животным. Сказка донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.

3. Сравнительно-типологический анализ социально-бытовых и новеллистических сказок показывает, что они нередко близки к волшебным. Но если волшебные сказки увлекают в чудесный мир воображения, то в бытовых на передний план выдвигаются социальные явления. Сказки рисовали реальные взаимоотношения между людьми и критиковали несправедливости в обществе. Главной особенностью сказок этого типа является их сатирическая направленность.

4. Анализируя специфические особенности носителей ингушских сказок, характеризуя сказочников, их приемы сказывания, репертуар, приходим к выводу о том, что многие факты дают ценнейший материал для изучения историко-фольклорного процесса истории, экономики и быта ингушского народа на различных этапах его исторического и культурного развития и свидетельствуют о богатой культуре данного этноса.

5. Выявляя взаимосвязи сказок с другими жанрами фольклора ингушей, в частности связь сказки с нартским героическим эпосом, проанализировав в сравнительно-типологическом плпне многочисленные труды мировых и российских ученых-фольклористов по данной проблеме, показано определенное сходство между ними в некоторых мотивах, образах и т.д. (мотив чудесного рождения, непорочного зачатия, закаления, героической смерти.) Исследуя данные вопросы, мы приходим к выводу, что возможно некоторое заимствование в жанрах отдельных образов, мотивов, сюжетов, но, видимо, прямого заимствования как основной причины сходства не было. Эпос, сказка, песня, загадка и т.д. восходят к первобытному фольклору доклассового общества, которому присущ синкретизм. Отголоском такого синкретизма, очевидно, являются те совпадения, о которых говорилось выше.

Теоретической базой настоящего исследования явились труды как отечественных, так и зарубежных дореволюционных фольклористов, этнографов и антропологов - А.Веселовского, Э.Тейлора, Штернберга, И.Смирнова, А.Ленга, П.Услара, В.Миллера, М.Ковалевского, Ф.Леонто-вича, М.Косвена и многих других.

Методологической основой работы послужили труды крупнейших советских литературоведов, фольклористов, писателей — А.Горького, В.Жирмунского, Б. и Ю.Соколовых, В.Проппа, М.Азадовского, Е.Крупнова, Е.Елеонской, А.Никифирова, В.Аникина, Э.Померанцевой, В.Чичерина, Р.Волкова, Л.Семенова, П.Услара, А.Назаревича, И.Карнаухова, М.Молдавского, В.Минца и других.

Из трудов дореволюционных исследователей ингушского фольклора, на которые опирался автор, можно назвать работы северокавказских исследователей — Ч.Ахриева. Н.Семенова, Б.Далгата, У.Лаудаева, Н.Комарова и др.

Автором настоящей работы всесторонне изученны и труды ингушских и северокавказских фольклористов советского периода - Д.Мальсагова, Г.Гамзатова, А.Мальсагова, И.Дахкильгова, У.Далгат, А.Аджиева, Х.Халило-ва, М. Курбанова, М.Халидовой., Л.Цечоевой., Б.Садулаева, А.Танкиева и многих других.

Нами также использованы работы по ингушскому фольклору видных мастеров слова: И.Базоркина, Х-Б.Муталиева, А.Ведзижева, С.Чахкиева, М-С.Плиева, Г.Гагиева, С.Шадиева, В.Хамхоева и др.

Научная и практическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в том, что работа в целом восполняет пробелы в изучении ингушской фольклористики частности, в исследовании проблем генезиса, жанровой специфики и типологии ингушских народных сказок.

Основные теоретические положения диссертации могут быть использованы при изучении жанра сказки как в фольклоре близкородственных соседних народов, так и более отдаленных. Наряду с этим, результаты настоящего исследования, на наш взгляд, могут быть использованы в вузовском преподавании ингушского фольклора, а также -фольклора других народов Кавказа, послужат полезным материалом для спецкурсов и спецсеминаров, учебников, учебных пособий для вузов, педколледжей и общеобразовательных школ. Работа сыграет также значительную роль в ознакомлении народов России и зарубежных стран с фольклором ингушей, будет иметь определенную ценность при сравнительном изучении фольклора народов мира.

Источниковой базой исследования стали конкретные текстовые материалы ингушского сказочного эпоса и научные работы, которые были опубликованы в XIX, XX, XXI веках прогрессивными деятелями русской интеллигенции П.Усларом, В.Миллером, М.Ковалевским, И.Смирновым, В.Чурсиным, Н.Комаровым, Л.Семеновым, а также представителями северокавказской интеллигенции, включая и ингушей - Ч.Ахриевым, Б.Далгат, У.Лаудаевым, Н.Семеновым, Д.Мальсаговым, А.Мальсаговым, Г.Гамзатовым, У.Далгат, И.Дахкильговым, Л.Цечоевой, А.Мальсаговым, Б.Садулаевым, А.Танкиевым, М.Матиевым и другими.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования обсуждены и одобрены на заседании кафедры литератур Дагестана и Востока Дагестанского государственного университета, кафедр ингушского языка литературы и фольклора, русской и зарубежной литературы, изложены в ряде публикаций и докладов на проводимых Ингушским государственным университетом научных конференциях, сессиях, на конгрессах в различных регионах страны: на 11 Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, сентябрь, 1998 г.); на региональной научно-практической конференции «Поликультурное образование на Северном Кавказе: проблемы, тенденции, перспективы» (Пятигорск, апрель, 2000 г.); на «Международных ломидзевских чтениях. Изучение литератур и фольклора народов России и СНГ: теория, история. Проблемы современного развития» (Москва, октябрь 2004 г.); на Международной научно-методической конференции «Художественная литература и Кавказ» (Сочи, сентябрь 2005 г.); Международной научно-теоретической Интернет-конференции «Герменевтика литературных жанров» (сентябрь-октябрь 2006 г.); Международной научной конференции «Наследие как система национальностей: язык, культура, история» (май 2006г.); Всероссийской научной конференции «Литература народов Северного Кавказа в контексте отечественной и мировой культуры» (октябрь 2007 г.); Всероссийской научной конференции «Русский язык как язык межнационального общения в образовательном, научном и культурном пространстве полиэтнической России» (декабрь 2007 г.); На У1 Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей адыгской филологии» (апрель 2008 г.); на межвузовской научно-практической конференции «языковая личность в современном мире» (май 2009г.) и др., а также в многочисленных статьях, депонированных монографических исследованиях, монографиях и отдельных работах автора - «Ингушский фольклор», (изд-во «Сердало», Магас: 2004 (24 п.л.); «Сказочный эпос ингушей», (изд.центр «Эль-фа», Нальчик: 2005 (10,92 п.л.); «Жизненный и творческий путь ингушских писателей Муталиева Х.-Б.Ш. и Ведзижева A.A.», (изд. «Сердало», Магас: 2007 (7,5 п.л.), (на последние две работы получен гриф УМО по классическому университетскому образованию); «Антология ингушского фольклора» т.2., (изд.центр «Эль-фа», Нальчик: 2003 (23 п. л.); «Мифологические корни сказочного эпоса ингушей» // Сб.научных трудов ИнгГУ. Вып. 1 Магас, 2002; «Вопросы идеализации младшего сына в волшебных сказках ингушей» // «Вестник СПбУ», вып.4, ч.2 (Санк-Петербург, 2007), «Поэтические особенности ингушских сказок о животных» // Региональный научный журнал «Культурная жизнь ЮГА России» №1 (Краснодар, 2008), «Анимистические воззрения в фольклоре ингушей» // Региональный научный журнал «Культурная жизнь ЮГА России» №2 (Краснодар, 2008), «Поэтические особенности волшебных сказок ингушей» //Вестник СПбу, вып. 3, ч. 2, (Санкт-Петербург, 2008); «Исторические корни образов социально-обездоленных героев в волшебных сказках ингушей» // Региональный научный журнал «Культурная жизнь Юга России» №2, (Краснодар, 2009), «Генезис образов одиноких юношей-богатырей и недоступных дев-воительниц в волшебных сказках ингушей» // Региональный научный журнал «Культурная жизнь ЮГА России» № 3 (Краснодар, 2009), «Волшебная сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей» // Вестник Адыгейского государственного университета, вып. 2. (Майкоп, 2009) и др.

Структура диссертационной работы обусловлена характером исследуемой темы, поставленной целью и задачами. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, словаря и сокращений, списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Генезис, специфика и типология ингушских сказок"

Заключение

Подводя итоги исследования, приходим к выводу, что ингушский сказочный эпос несомненно обладает специфическими особенностями, присущими только ему. В них прослеживается эволюция сознания ингушей, начиная от первобытных мифологических представлений и до вполне зрелых социальных, характерных для классовых обществ.

Особый интерес представляют ингушские сказки о животных, в которых ощущаются рудименты первобытных тотемических представлений ингушей. Но все же в них через образы животных затрагиваются не только социальные проблемы классового общества, но и нравственно-этические -честности, нечестности, добра и зла и другие.

Анализ приведенного в диссертации перечня сюжетов, тем, образов подтверждают ту мысль, что от древнейших рассказов и преданий мифологического характера, непосредственно связанных с поверьями о животных и обожествлением их, от постепенного ниспровержения ореола святости могучего зверя, где в повествованиях сказка переходит к изображению зверя, облик которого еще не воспринимается как человеческая аллегория, но он уже смешан и лишен прежних почестей, перетерпевает эволюцию. Когда, наконец, современное состояние ее таково, что образ животного воспринимается в ней как аллегорическое изображение человека. Это то, что порождено классовым обществом. Такая схема развития нам представляется, может многое прояснить в вопросе генезиса ингушских сказок о животных. Как и в фольклоре других народов, в этих сказках животные как бы олицетворяют людей с различными наклонностями. Здесь фигурируют многие звери и домашние животные: волк, медведь, лиса, свинья и другие.

В ингушских сказках о животных нет царей, зверей-правителей и побеждает в сказке тот, у кого больше ума, храбрости.

Это можно объяснить отсутствием у ингушей феодальной прослойки, форм государственности. И все же классовая дифференциация привнесла в ингушскую сказку мотивы государства, подчинения ее персонажей власти. Нетрудно найти в сказке и отражение развивающихся феодальных отношений, борьбы трудовых ингушей против чуждых им князей, купцов, богачей. В сказках такого типа ощущается социальная направленность сюжета.

Лиса в ингушских сказках, как и у других народов мира, часто пользуется глупостью и доверчивостью зверей, играет на присущих им чертах характера.

Народное творчество в образе лисы любуется ее ловкостью, смекалкой. Но в этом образе проявляются и такие негативные человеческие черты, как притворство, корысть, воровство, жестокость, которые заслуживают осуждения, и поэтому многие сказки рисуют сцены лисьих неудач. В сказках чеченцев и ингушей лиса, как правило, обманывает только хищных зверей, таких как волк, медведь, лев, дикий кабан и других.

В ингушских сказках лисе чаще всего противопоставлен волк, главными чертами которого являются глупость, тупость, кровожадность.

Если в ингушской мифологии волку приписывают таинственные силы, его боятся, перед его могуществом преклоняются и во многих волшебных сказках он рисуется умным зверем, то в сказках о животных, отражающих позднее классовое общество, в этом образе уже воспроизводятся черты врага трудового человека и осуждаются притеснители народа со всеми свойственными им пороками. Необходимо отметить, что в сказках о животных у ингушей всегда фигурирует старый и дряхлый волк. Такова эволюция образа волка в ингушских сказках этого жанра. В сказочном вымысле реалистически отражен звериный закон классового общества.

В сказках данного типа партнером волка и лисы является медведь, который также потерял свой былой мифический престиж. Теперь это не могучее животное, которого когда-то боялись, перед которым преклонялись и которого обожествляли. Образ медведя стал аллегорическим, символизирующим человека неуемной силы, но лишенного ума и практического жизненного опыта. Концепция образа медведя даже в коренных ингушских сюжетах близок, как и образ волка и лисы, общим мотивам мирового эпоса о животных. Интересно, что в сказках, предназначенных для детей, медведь доверчив.

В ингушском сказочном эпосе большое место отводится домашним животным, лесным и полевым зверькам.

В сказках о животных слабые побеждают даже и тогда, когда они стары и немощны. Такие мирные животные, как еж и черепаха, домашние птицы: петух, курица в ингушском фольклоре встречаются довольно часто и изображаются положительно. Двойственное отношение в сказках наблюдается к образам осла и собаки.

В ингушских сказках о животных поощряются такие качества, как трудолюбие и рассудительность, осуждаются лень, корыстолюбие,' коварство и жестокость.

Сказки о животных просты и лаконичны, не велики по объему, но многообразны по сюжетам и образам. Они отличаются простым композиционным построением. Встречаются в них повторы одного и того же действия, а это связано с повторением словесных формул. Повторение встреч ведет и к повторению диалогов. Многие сказки построены на нарочитом подчеркивании нарастания действия.

В сказках о животных сам подбор фраз, порядок слов в предложении рассчитаны на то, чтобы вызвать у слушателей определенные эмоции. Для углубления эмоционального воздействия в сказку иногда вводятся песни и плачи. Ввод их непроизволен, но это тесно связано с сюжетом сказки.

В ингушских сказках о животных нет традиционных присказок и концовок. Они обычно начинаются с завязки. В них важная роль принадлежит диалогу, в котором заключено богатство и экспрессивность языка. Роль персонажей в сказке передает и психическое состояние говорящего. Сказки о животных насыщены богатым жизненным материалом. Перед слушателями возникает горский край со всеми его девственными лесами, высокими горами, быстрыми реками, головокружительными пропастями и широкими полями. В сказках описаны горские обычаи сватовства, оплакивания покойников, институты обычного права ингушей. Все это придает повествованию национальный колорит. Сказка любит географическую конкретность, точно указывает место действия. Она использует пословицы и поговорки, образные выражения, эпитеты. Эпитеты часто состоят из сложных прилагательных или сложных слов. Красочные сравнения в ингушской сказке о животных помогают более точно и полно запечатлеть смысл и подробности картин и образов, передаваемых сказкой.

Все эти средства поэтической образности в сказочном повествовании делают народную сказку яркой, красочной, запоминающейся, за что ее особенно любят дети. Необходимо отметить огромное воспитательное значение сказок о животных. ;

В ингушском сказочном эпосе волшебная сказка занимает одно из видных мест. Сказка сохранила и донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материальной и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.

Волшебная сказка с характерным для нее сложным сюжетом, видимо, требует для своего возникновения более сложные общественные отношения. В ней широко отражены следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуков древних форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриартаха, экзогамии).

Как определенный жанр народного творчества волшебная сказка стала складываться в глубокой древности, когда возникли лишь первые представления о человеке, о мире, стала формироваться на основе мировоззрения еще доклассового общества. На протяжении веков сказки развивались, пополнялись новыми образами. Каждая эпоха оставляла в ней свой отпечаток.

Далекая старина отражена в той части сказок, где говорится о черном колдовстве, о применении черной магии и всевозможных превращениях людей в животных, птиц и наоборот. В сказке мы обнаруживаем и обрядовые действия, которые сопровождают заговор, при помощи которого человек стремился подчинить себе темные силы, обезвредить их.

Волшебные сказки ингушей, как и сказки данного типа других народов, характеризуются обилием мифологических образов и элементов. Но в противоположность, где стихийные и природные явления истолковываются антропоморфически, волшебная сказка в основном рассказывает о людях, об их мировоззрении. В волшебной сказке ингушей основная роль отводится человеку, весь ее сюжет развивается вокруг него и в столкновении с ним.

Видное место занимают мифологические образы. Рядом с центральным героем фигурируют великаны-нарты. Выступают в сказке и драконы, чудовище Черный Хожа, соответствующий образам дэвов в дагестанских сказках, старухи - добрые, помогающие герою (Жербаба) и злые - ешап, близкий к вешапам из грузинского фольклора, г1арбаш (от слова тюркского караваш - рабыня), соответствующие образам ведьм, Бабы Яги и др.

Очень часто в волшебной сказке встречаются и животные, играющие в сказке несущественную роль, тут и звери - помощники героя, и оборотни, в образе которых нашли отражение следы тотемизма. Наконец, в волшебной сказке ингушей встречаются и покойники, помогающие героям или наносящие им вред. В этом находит отражение широко представленный в волшебных сказках культ предков.

В наиболее древних сюжетах сказок ингушей часто встречаются образы различных духов или так называемых хозяев-покровителей, от которых зависит удача или поражение героя. Подобные сказки восходят своими корнями к так называемым мифам-быличкам. В сказках такого типа мифологические образы занимают главное место, герой же пассивен и почти целиком находится во власти духа, если и проявит активность, то весьма незначительную.

У ингушей бытуют предания о боге-покровителе Села, его сыне Елте. Кроме богов-покровителей у ингушей существовали и боги природы, каждый из которых управлял известным явлением природы и олицетворял его. В воде, по поверьям ингушей, обитает дух Химих-нана, которая везде сопутствует людям, предупреждает их о бедствиях, дает полезные советы.

Кроме богов-покровителей и богов природы в мифологии ингушей и чеченцев, как и многих тюркоязычных и нетюркоязычных народов Евразии были и лесные жители - алмасы, которые бытуют в быличках кумыков как албаслы, у татар - албасты, у лезгин — албапты, у кабардинцев - алмасты.

Процесс создания сказок из конкретных анимистических представлений и низшей мифологии - явление довольно распространенное. I

Особенно часто встречаются сюжеты, трактующие взаимоотношение человека с «хозяином природы». В некоторых вариантах сказок такие «хозяева природы» изображаются как существа сильные, но глупые, и человек побеждает их своим разумом, находчивостью, хитростью.

В отдельных сказках попытке убить человека его противником-великаном предшествует мотив соревнования в труде, ловкости, силе. Герой всегда оставляет могучее лесное существо в дураках. Подобный мотив встречается у многих народов мира.

Ингушский ешап-чудовище, змей обычно лежит возле источника и отсекает людям путь к воде. Он дает воду только в том случае, если ему принесли в жертву девушку. В ингушских сказках ешап чаще всего выступает в образе колдуньи, чудовища. Особое место в сказках ингушей уделяется женским образам - добрым и злым. Это в первую очередь образ доброй старухи (Жербаба), живущей на краю села. Она - советчица и дарительница - помогает герою в его борьбе со злыми силами, не требуя вознаграждения. Помимо нее в ингушских сказках существуют и другие женские образы - гарбаш, воплотившая облик ведьмы и людоеда. Ингушским сказкам известен и другой тип вредоносной старухи-кровопийцы - Г1ам, Памсилг.

Таким образом, старухи в ингушских сказках предстают в различных обликах. Типологически их облик соответствует образам Бабы-Яги в русских сказках, фрау Холле - в немецких, хвостатой старухе - в грузинских, Гири - в азербайджанских, Джимми - в адыгейских, Энеем - в кумыкских, Карт - в аварских и др. ,

В сказках ингушей широко представлены и образы более позднего происхождения, предстающие как субъекты классовых отношений: бедняки и богачи.

Ингушским волшебным сказкам, как и сказкам других народов, известны многочисленные сюжеты, унаследованные от первобытного фольклора. Классическим примером таких сюжетов являются сказки о связях людей с тотемными животными. Чудесную супругу обычно герой получал, похитив ее одежду, оперенье, обманув ее.

Отзвуки первобытных сюжетов мы видим также в волшебных сказках, в которых люди попадают по каким-либо причинам во власть духов, мифических чудовищ и спасаются с помощью чудесных помощников.

Сюжеты первобытного фольклора отражены и в сказках, в которых герои посещают иные миры. К этой группе сказок можно отнести и сказки о змееборстве.

Наиболее распространенными циклами ингушских сказок являются сказки о младшем брате, о верных товарищах-побратимах, о богатырях-нартах, о падчерицах и пасынках, о бедном юноше-богатыре и девушках-амазонках.

Сказки о младшем брате, как и многие сказки мирового фольклора, представляют плод идеализации младшего, социально-обездоленного брата. В противоположность нерадивым старшим братьям младший совершает только героические поступки. Своей добродетелью он располагает к себе людей, зверей, птиц. Сказка контрастно противопоставляет действия и характер героев. Характерно, что младшему сыну в сказках помогают умершие родители. Это, видимо, связано с широким распространением у ингушей культа предков. По их поверьям, мертвые покровительствуют тем, кто заботится о них, совершает поминальные обряды, делает жертвоприношения. Нередко объектом их сострадания и заботы является обездоленный младший сын.

Фольклор ингушей содержит ряд таких мотивов и сюжетов о младшем брате, которые известны и в сказках других народов мира.

Главная и основная цель героя сказки - борьба за личное и общественное счастье. Такие черты как героизм, добродетель красной нитью проходят через весь репертуар волшебной сказки. И для того, чтобы лучше оттенить трудные задачи, непостижимые для простых людей, но решаемые героем, народ и прибегает к помощи чудесного, волшебного, т.е. исключительного.

Необходимо отметить, что в волшебной сказке ингушей народный герой не всегда выходит победителем в борьбе с врагами. Борясь с чудовищем, он нередко бывает всажен в землю, убит, изрублен на мелкие куски. Но его волшебные помощники вовремя оказываются там, где нужно, оживляют героя и продолжают борьбу до победного конца. Герой сказки после долгих мытарств и странствий находит желанную девушку, женится на ней и возвращается домой.

В волшебных сказках ингушей о побратимах друг идеализируется, олицетворяет замену одиноким однотейповцев, которых он лишен. Побратим в сказках мстит вместе с героем кровникам, увозит невесту для побратима, спасает друга от гибели ,и в нужном случае готов отдать за него жизнь. Верную, бескорыстную дружбу, готовность умереть ради друга отражают многие ингушские сказки о побратимах.

Мотив дружбы народов проявлялся не только в обычаях побратимства, ингуши братались между собой и с представителями других народов. Итак, ингушские сказки о товарищах-побратимах, прежде всего, отражают I стремление народа к дружбе с другими народами.

Нартские сказания ингушей, как и волшебные сказки, широко бытуют в фольклоре ингушей. Хотя они имеют сходные мотивы, но отличаются от сказок по характеру композиции и по стилю, по поэтическим средствам и системой образов, функциям и средствам борьбы героев для достижения цели.

Великаны-нарты волшебных сказок испытывают героев и пытаются их съесть. Но не все великаны жестоки, некоторые из них спасают героя.

Мотив одноглазого великана, широко распространенный у многих народов мира, имеется и у ингушей. Сравнивая кавказские варианты с греческими, В.С.Миллер обнаружил наибольшую близость ингушской версии и греческой.

В сказочном эпосе ингушей значительное место занимают сказки об одиноком юноше-богатыре, совершающем различные подвиги. В более ранних вариантах он достигает цели при помощи чудесных сил, в позднейших - добивается благополучия для себя и для других своим трудом и умением. Во многих вариантах он занимает низкое положение, к нему относятся с презрением, но он неожиданно совершает героические подвиги или получает поддержку волшебных сил и достигает сказочной цели.

Во многих вариантах сказок о герое-юноше он в начале предстает перед нами как ничем не приметный, а иногда даже трусливый сын бедной вдовы, который вообще ничего не знает, ничего не умеет и ни разу не выходил из дому. Его по разным мотивам в разных сказках выводят на улицу и запирают двери. Мальчик идет куда глаза глядят и попадает к ведьме, перехитрив которую, либо убивает ее, либо убегает от нее подальше. Затем герой попадает к царю или в подземное царство и совершает свои героические подвиги.

В других сказках герой предстает умным мальчиком, решающим трудные задачи царей, соревнующихся между собой, и, таким образом, определяющих силу и мощь царства.

Типологически он близок к образу Иванушки-дурочка из русских, Пульчинелло из итальянских, Кульбая из кумыкских сказок.

В волшебных сказках ингушей особое место занимают невинно гонимые жены, падчерицы и пасынки. В этих сказках обнаруживается большое сходство с аналогичными сказками народов мира.

В таких сказках падчерица является одним из главных героев. Она, как и младший сын, - существо обездоленное. Поэтому и идеализируется народом. Ей помогают всевозможные чудесные силы, она наделяется положительными чертами. Мачехе, наоборот, присущи качества злой ведьмы. Падчерица ищет помощи у матери, которая помогает ей и после смерти, иногда обернувшись тотемным животным.

Борьба мачехи и падчерицы - это борьба не ведьмы или злой деспотичной женщины с кроткой и доброй душой, а чужих друг другу родов. Мачеха обычно действует с помощью своих родичей - брата, сестры или представителей темной силы.

Если данный мотив является одной из форм идеализации социально-обездоленной падчерицы, то в таком же плане идеализируется народом и пасынок.

Идеализированный герой являлся выразителем нравственных норм поведения. Поскольку силы природы представлялись первобытному человеку в облике различных духов, олицетворяющих все то, что еще не познано человеком, в центре таких сказок было обычным общение с ними в самых разных ситуациях. Успех сказочного героя зависел от правильного применения магических приемов, соблюдения табу, наличие родственных или любовных связей с людьми или духами. На более позднем этапе, когда познания человека расширяются, появляются сказки, в которых герой уже начинает выходить из прежних узких рамок, становится более активным в достижении своих целей в борьбе со злыми силами. Тем самым древняя сказка выходит за рамки своих канонов на новый уровень.

Волшебная сказка как своеобразный тип сказочного жанра характеризуется и присущей ей поэтической образностью.

Стилистически волшебная сказка имеет свои типические словесные формулы, опираясь на которые и связывая повествование с традиционным стилем, опытный сказочник умело передает народное произведение слушателям.

Типичные формулы или «схемы» составляют запас, из которого сказочник черпает свой материал. Вместе с тем это известный кодекс правил, которому подчиняется рассказчик, часто даже бессознательно и который облегчает задачу сказочника. Ему не нужно каждый раз заново выдумывать, где родился его герой, как он ехал совершать подвиги и какие события произошли с ним в пути.

Богатства выработанных народом своеобразных словесных формул, по традиции переходящие из поколения в поколение, очень искусно варьируются в устах отдельных сказочников. Это дает возможность проследить за специфическим и индивидуальным стилем разных сказителей. Все это относится и к ингушским волшебным сказкам. Они имеют свои типические формулы, свои признаки, зачины и концовки.

Присказки ингушских сказок отражают характер горцев, их быт, и в большинстве случаев содержат добрые пожелания. Подобно присказкам-зачинам, ингушская сказка выработала свои типичные формулы концовок и заключений сказок. Концовка обычно непосредственно не связана с сюжетом. Она выполняет определенные художественные и эстетические функции и основная ее цель - разрядить внимание слушателя. Концовка нередко имеет назидательный смысл, бывает ритмичной и содержит рифму. Общие места используются при переходе от одной части к другой, при изображении внешности, а также при описании действий и речи героев. Характерна также и троичность действий героя с наращиванием эффекта.

В ингушском сказочном эпосе загадка иногда является стержнем, вокруг которого сказка развивается полностью или отдельным эпизодом. Часто в сказках загадка решает судьбу героя, даже страны. Многие сюжеты состоят из загадок и вопросов.

Ингушская волшебная сказка широко использует диалог. Стилистической особенностью волшебных сказок является употребление вводных слов типа «говорят», «сказал». В поэтическом языке волшебных сказок необходимо отметить склонность к использованию словосочетаний, образованных из синонимов и однокоренных слов. Часто сказка вводит в речь персонажа пословицы, поговорки, всевозможные фразеологические сочетания, свойственные разговорно-бытовому языку ингушей. В образной системе волшебных сказок ингушей значительное место занимают сравнения, гиперболизация. Язык волшебных сказок прост и образен.

Эпический стиль повествования обязывает к полноте и цельности в изображении действительности.

Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей разнообразны по сюжетам, но едины по конфликтам и их решениям. Исследуя этот тип сказки, мы приходим к выводу, что они близки к волшебным. Но, если волшебные сказки увлекают в чудесный мир воображения, то в бытовых на передний план выдвигаются социальные явления. Сказки изображабт реальные взаимоотношения между людьми и критикуют несправедливости и ненормальности в обществе. Главной особенностью таких сказок является сатирическая направленность.

Ингушские социально-бытовые и новеллистические сказки можно разделить на несколько тематических групп: сказки против богачей, о ловких ворах и глупцах, неверных и строптивых женах, сказки, обличающие некоторых нечестивых служителей культа, о дураках и шутах, о хозяине и работнике, сказки-загадкию Особую группу составляют сказки о Цагене. В этих сказках сатира направлена против самых различных представителей социальных слоев общества. Говоря о генезисе ингушских сказок о некоторых нечестивых служителей культа, мы приходим к выводу, что они возникли после принятия чеченцами и ингушами магометанства. Отдельные нечестивые служители культа использовали свой сан в корыстных целях, идеальные религиозные догмы истолковывали для своей пользы. К этой группе можно отнести сказки: «Шейх и мюрид», «Как осел сделался шейхом», «Ожеребившаяся телега муллы», «Двое мулл» и др. Против подобных служителей культа и направлено сатирическое острие сказки. Из всех представителей духовенства в сатирических сказках ингушей больше ' всего подвергаются осмеянию деяния мулл. В цикле сказок, обличающих пороки некоторых служителей культа, господствует принцип антитезы, который характерен для поэтики реалистической сказки вообще. С одной стороны, высокомерный, сластолюбивый обжора-мулла, а с другой - умный старик, девушка, мальчик-сирота, хитрая вдова. И все, кто противостоит отрицательному, изображаются смелыми, находчивыми, остроумными и удачливыми. Несмотря на забитость и темноту народа, сказки, создаваемые им, оптимистичны и носят жизнеутверждающий характер. Сказки, обличающие служителей культа, также имеют большое воспитательное значение.

Свою ненависть к притеснителям простые люди воплотили и в реалистических сказках, направленных против богачей, которые обрели богатство за счет народа. Здесь, как и во всех других жанрах сказок, действует основной закон: в борьбе между богачами и бедняками победу всегда одерживают последние, хотя в реальной жизни наблюдается и обратное.

К притеснителям сказка обычно относит князей, купцов, нечестных представителей духовенства. Всех их характеризуют одни и те же черты -жадность, тупость, безжалостность, стремление нажиться на чужом труде.

В исторических легендах ингушей также отражается классовое деление общества. Немало материалов о притеснении чеченцев и ингушей соседними феодалами. Всех князей постигает одна и та же участь. По мере усиления племени, вайнахи перестают подчиняться князьям и начинают вести ожесточенную борьбу.

Многочисленны фольклорные предания, говорящие о попытках ингушей выбрать князей из собственной среды или приглашении их со стороны. Но из этого никогда ничего не выходило. Сказочные сюжеты об ограничении княжеской власти и свержении князей, противоречат взглядам некоторых историков, склонных рисовать прошлое вайнахов как идиллическое равенство.

Как видим, бытовые сказки ингушей своеобразно отражают отношения в классовом обществе. Многообразен у ингушей и круг персонажей этого типа сказок: здесь богач, князь, купец, ростовщик, бедняк, батрак и другие.

В бытовых сказках передаются не только социальные отношения, но и некоторые этические и эстетические нормы патриархального общества. В старых бытовых сказках часто идеализируется род. В сказочных сюжетах встречается мысль о том, что в трудную минуту руку помощи протянет только родич по крови. В бытовой сатирической сказке также фигурируют элементы, характерные для волшебной сказки. Но в сатирической сказке они выполняют совершенно другую функцию. Герой применяет их, чтобы одурачить глупых богачей, которых ослепляет жадность, и те готовы поверить в волшебную силу кнута или шапки.

Занимательность необычных приключений, сжатость изложения, темпы наращивания действия - все это роднит подобные сказки с литературной новеллой.

Основная идея бытовых сказок, направленных против богачей, сводится к борьбе против социального зла. Они воплощают мечту угнетенного большинства о свободном и справедливом мире, пронизаны оптимизмом.

В некоторых бытовых сказках социальная заостренность так сильна, что в них герои открыто высказывают свой протест против конкретных врагов.

Если в социально-бытовых сказках на передний план выводятся социальные мотивы, то в семейно-бытовых сказках высмеиваются недостатки бытового плана.

К семейно-бытовым можно отнести сказки о неверных строптивых женах. Говоря о генезисе сказок данного типа, мы приходим к выводу, что этот мотив появился в народном творчестве после расселения ингушей на плоскости, с началом отходничества в города. Тема женской неверности популярна у многих народов. Ингушская сказка «Как Насреддин наказал неверную жену» почти полностью передает содержание русской сказки «Вещий дуб». Подобные сказки о неверных женах заканчиваются наказанием любовников. Сказкам о прелюбодеянии противопоставляются у ингушей сказки о верных женах. К этому типу можно отнести сказки: «Дас хержа нус» (Невеста, выбранная отцом). В подобных сказках по-своему отражена житейская мудрость ингушей. Если в волшебных сказках говорится о чувствах героя, то в бытовых на передний план выдвигаются ум, деловые качества.

Особое место среди сказок данного типа занимают сказки о ворах, пройдохах, обманщиках. У всех героев бытовых сказок можно выделить такие черты как мудрость, наблюдательность, принципиальность. По законам сказки побеждает социально-обездоленный герой. Таким образом, народ воплощал в реальность свою мечту.

Анализируя эти сказки, следует отметить, что тяжелый жизненный уклад, суровые вековые адаты требовали ума, находчивости. Pix и идеализирует сказка, в которой осуществляются все сокровенные мечты горцев. Меткие, выразительные, наполненные юмором бытовые и новеллистические сказки являются любимым жанром ингушей.

СЛОВАРЬ

Абаз - (инг.эппаз) — мелкая монета, равная 20 коп. аба - накидка, длинный халат из материи ага — люлька алмас — лесная женщина, дух — покровитель диких животных аллаху-акбар - слова молитвы (Аллах велик!) альчик — букв, «косточка из голени рогатого скота». Здесь - игральная кость алялов - междометие, выражающее отчаяние айт - восклицание, выражающее восторг айях - выражение, обозначающее сожаление анайист - горизонт айра — подошва ассалам-алейкум — приветствие, означающее «мир вам», и ответ ва аллейкум-салам — «и вам мир» айшшйах - междометие, выражающее удивление баринг — орешник бак - жеребец бажаолг - трехгранная лепешка боккарг - зоб у птицы борц - просо барза саг - слепой человек берза дог - букв, «волчье сердце», т.е. храбрец берза к 1 аза - букв, «волчий щенок»

Бийдолг-Бяре — букв, «крошечный всадник», мифическое существо, обладающее непомерной силой барг - копыто бисмилах - начальные слова мусульманской молитвы (С именем

Аллаха) белхи — коллективная помощь, оказываемая кому-либо бревно — магаска - вид кустарника; особая порода деревьев, которые прошлом росли в Ингушетии, впоследствии исчезли или превратились кустарник вампал - букв, «великан» ва, вай - обращение, соответствующее русскому «эй» ваад - заговор васкет — завет вачби - горный тур вета - пуговица из ниток для застежки ворота рубахи гам, гамсильг — ведьма, колдунья, оборотень гарбаш — рабыня, ведьма геза-дяри - шелк особых сортов гирда — мера объема сыпучих тел, равная 12 кг. гулинг — сказочный конек говтал — бешмет гарахо - разбойник гартал — коршун гечув - брод в реке ганз - клад гоазот — священная война дади - отец, дедушка дажал - злое существо огромных размеров джин - злой дух, бес динбак - жеребенок дарц - метель дошло — всадник дук — ярмо дулх-халтамаш - национальное блюдо из мяса и галушек с чесночной подливой и бульоном дураз — запрет даттача — кукурузная или пшеничная мука, жаренная на масле дитт - лезвие

Ешап - чудовище, злое существо, убивающее и поедающее людей жовхар — жемчуг жайнаш - священные книги у мусульман жакарт — овчарня жувра худар — кукурузная каша

Жера-Баба - вдовая старуха, всегда выступает в положительной роли жале каза - щенок I жорал — уздечка без удил (недоуздок) закмоза - комар зарба - печать зурма — музыкальный инструмент типа свирели зайваш — хвоя захал - сват, сваха кадий — духовное лицо у мусульман, судья кайсарилг - часть желудка жвачных животных к1ант — букв, «юноша, молодец» къаракъ - хмельной напиток; водка къонах — букв, «мужчина» кхел — суд, разрешение спорных вопросов по обычному праву кхизг - лукошко кес (я) — грива коня, волосы кеса — рыжий лийг — косуля лача - сокол локамаш - оладьи лич - заноза лазар - болезнь лих - уж мажар — кремневка, ружье мушкарт - вид травы, из которой вьют веревки моралг — деревянная крынка маркхал - особый раствор, настойка из трав для лечения назам — песня или стих религиозного содержания нана (нани) - букв, «мать, бабушка» ниха - напиток, брага нухдувхарг - лопаточка, которой очищают лемех плуга от земли I няша — так называют женщин, давших клятву стать верными подругами, сестрами остопиралах - возглас удивления (упаси Аллах!) овдилг — букв, «дурачок, глупец» падчах — царь, государь у восточных народов палчакх - башлык пандар - гармоника, балалайка пхегате - место, где встречаются мужчины села (Обычно площадь села) пякирг — мелкий, презренный человек сапетка - устройство для хранения зерна сармак — змей, дракон, иногда многоголовый сахь - мера зерна, равная восьми пригоршням тале - переметная сума тамада — старший, руководитель, главный на свадьбе, вечеринке терсмайла - шашка, меч из дамасской стали

Тамаш-Таштамир - двойное имя, значимая часть «Тамаш» означает чудо» или тамаш - удивительное зрелище той - пир, праздник тума - десять рублей, червонец турпал — герой, богатырь

Турилг — собственное имя. Букв, означает - ерунда тязет - траур, похороны улхаш — волны ушал — болото уст — бык ферх - барс уф-ф-фай - междометие, выражающее усталость фаьра хьазилг - жар- птица фараст - овечий помет фост - зарубка ураза - религиозный пост у мусульман урду — калым; некоторая сумма денег, выплачиваемая женихом родственникам невесты хаким — начальник 1 халтамаш - галушки из кукурузной или пшеничной муки херсхетолг - букв, «молодой побег»; ласковое обращение к потомству хежа — ведунья, колдунья хена хар - дупло хашк — головешка хожа - чудовище, иногда многоголовое хула - рассыльной человек хулчи — бурки хурро — возглас, которым прогоняют овец хитоара - маленькое существо цоз - саранча царацувра - подъемный кран, журавль цитох — огниво цоклом — барс, леопард цу — жареная кукурузная мука цай — праздник чондарг - ингушский музыкальный инструмент чайтонг — букв, «медвежонок» чоаго — обет чурек - хлеб из кукурузной муки шахар - населенный пункт, (город) шерг - кишка ша — лед эздий - сподвижник, соратник энджал — чудовище огромных размеров энгар - каждая из жен при многоженстве эрмало — армянин эрий аре - пустыня эмалк — неприрученный конь юхк - пень, сук, сучок юхь (я) облик, лицо ялсмале — рай ямбаш говр - конь, хромающий на задние ноги

Список научной литературыТанкиева, Лидия Хусеновна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Абаев В.И. Нартский эпос // Известия Северо-Осетинского НИИ, т.Х, вып. 1, Дзауджикау, 1945.

2. Абаев В.И. Проблема Нартского Эпоса // «Нартский эпос». Материалы совещания 19-20 октября 1956. Орджоникидзе, 1957.

3. Абаев В.И. Осетино-вайнахские параллели // ИЧИНИИИЯЛ.

4. Абдурахманов А.М-Х. Жанр басни в прозаическом фольклоре народов Дагестана.

5. Абакарова Ф.З. Дагестанский фольклор о трудовом воспитании детей. Махачкала, 1989.

6. Абакарова Ф.О. Кубачинский фольклор: этнолокальные особенности. Исследование, тексты. Махачкала, 1996.

7. Абакарова Ф.З. Дагестанско-вайнахские фольклорные взаимосвязи. Махачкала, 1998.

8. Абакарова Ф.З. Аварская современная народная поэзия. // Всероссийская научная конференция «Фольклор в контексте культуры». Махачкала, 2009, 12 марта.

9. Абакарова Ф.З. Древнее мировоззрение аварцев, отраженное в плачах и причитаниях // Всероссийская научно-практическая конференция МГОУ. Махачкала, 2009, 27 марта.

10. Аджиев A.M. У золотых родников. Махачкала, 1991.

11. Аджиев A.M. Устно-поэтическое творчество кумыков. Махачкала,2005.

12. Аджиев A.M. К вопросу об изучении кумыкского языка русскими писателями. // Национальные языки Дагестана: Проблемы и перспективы функционирования. К Международному дню родного языка. Научная конференция. Махачкала, 2009, 20 февраля.

13. Аджиев A.M. Фольклор культурная память человечества //

14. Чистый родник под названием «Дагестан». Конференция. ДГПУ, г.М ахачкала, 2009, 31 марта.

15. Аджиев A.M. Типология, связи, генетическое родство и национальная специфика в фольклоре // Доклад на теорсеминаре ИЯЛИ.

16. Аджиев A.M. Научный подвиг ученой // Гаджиева С.Ш. — ученый, просветитель. К 95-летию со дня рождения. Юбилейная научная сессия. ИИАЭ ДНЦ, Махачкала, 2009, 5 мая.

17. Аджиев A.M. Образ Султан-Мута в кумыкском фольклоре // Научная конференция. Тарки, 2009.

18. Азадовский М.К. Вступительная статья к сб. «Русская сказка». Избранные мастера». М., 1932.

19. Азадовский М.К. Русские сказочники. В кн.: «Русская сказка». Избранные мастера». М.,1932.

20. Азадовский М.К. Верхнеленские сказки. Иркутск, 1938.

21. Азадовский М.К. История русской фольклористики. Учпедгиз, М.,1958.

22. Азбелев С.Н. Отношения предания, легенды и сказки к действительности. Славянский фольклор. М., 1965.

23. Айдаев Ю.А. Чечено-Ингушская советская драматургия. Грозный,1975.

24. Алиева М.М. Уйгурская сказка, 1975.

25. Алиева Ф.А. Идейно-художественные особенности дагестанской социально-бытовой сказки-загадки. В кн.: «Жанры фольклора народов Дагестана». Махачкала, 1979.

26. Алиева Ф.А. Дагестанская народная сказка: О сюжетике бытовых сказок. Махачкала, 1983.

27. Алиева Ф.А. О некоторых особенностях трансформации даргинских новеллистических сказок. В кн.: Проблемы межжанровых взаимосвязей в фольклоре народов Дагестана. Махачкала, 1990. !

28. Алиева Ф. А. О диффузии прозаических жанров в фольклоре народов Дагестана // Всероссийская научная конференция «Фольклор в контексте культуры». Махачкала, 2009, 12 марта.

29. Алиева Ф.А. Соотношение прозаического и песенного текста в преданиях и легендах народов Дагестана // Всероссийская научно-практическая конференция «Фольклор и народное исполнительство». ДГПУ, Махачкала, 2009, 26 апреля.

30. Алиева Ф.А. Сказка в аспекте межжанровых связей в фольклоре народов Дагестана // Заочное участие в Международной научной конференции: «Археология, этнология, фольклористика Кавказа». Тбилиси, 2009, 24-28 июня.

31. Алироев И.Ю. Нахские языки и культура. Грозный, 1979.

32. Андреев С.М. Среднеазиатская версия Золушки. «По Таджикистану», Ташкент, 1931.

33. Андреев Н.П. К обзору русских сказочных сюжетов // Художественный фольклор. М., 1927. Вып. 2-3.

34. Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Ленинград, 1929.

35. Андреев Н.П. К методологии и технике изучения народной словесности. «Новое дело», Казань, 1922.

36. Анисимов А.Ф. Природа и общество в отражении сказки и мифа. (К вопросу об исторических истоках и соотношении сказки и мифа). «Ежегодник музея истории, религии и атеизма», т.1, Изд. АНСССР, М-Л., 1957.

37. Аникин В.П. Русская народная сказка. М., 1959.

38. Аникин В.П. Волшебная сказка «Царевна-лягушка» // Фольклор как искусство слова. Вып.1. М., 1966.

39. Аникин В.П. Особенности стиля, мотивов и сюжета народной сказки как явления творчества // «Литературные направления и стили», М.,

40. Аникин В.П. Искусство психологического изображения в сказках о животных // Фольклор как искусство слова. Вып.2. М., 1969.

41. Аникин В.П. Гипербола в волшебных сказках // Фольклор как искусство слова. Вып.З. М., 1975.

42. Астахова A.M. Сказочники. «Русское народное поэтическое творчество». Т.1. Изд. АНСССР, М.-Л.Д953.

43. Антология ингушского фольклора. Т.1. Сост.перевод, комментарии И.А.Дахкильгова. Нальчик, Изд. «Эль-фа», 2003.

44. Антология ингушского фольклора. Т.2. Сост., перевод и комментарии Л.Х.Танкиевой. Нальчик, Изд. «Эль-фа», 2003.

45. Антология ингушского фольклора. Т.З. Сост., перевод и комментарии Б.С.Садулаева. Нальчик, Изд. «Эль-фа», 2004.

46. Антология ингушского фольклора. Т.4. Сост., перевод и комментарии И.А.Дахкильгова. Нальчик, Изд. «Эль-фа», 2006.

47. Антология ингушского фольклора. Т.5. Сост., перевод и комментарии М.А.Матиева, 2007.

48. Ахриев Ч.Э. Похороны и поминки у горцев // ССКГ. Вып.З. Тифлис, 1870.

49. Ахриев Ч.Э. Ингушские праздники // ССКГ. Вып.5. Тифлис,1871.

50. Ахриев Ч.Э. Несколько слов о героях в ингушских сказаниях // ССКГ. Вып.5. Тифлис, 1871.

51. Ахриев Ч.Э. Заметки об ингушах // ССТО. Вып.1. Владикавказ,1878.

52. Ахриев Ч.Э. Из чеченских сказаний // ССКГ. Вып.4. Тифлис, 1870.

53. Ахриев Ч.Э. Этнографический очерк ингушского народа с приложением сказок и преданий // «Терские ведомости», 1870-1872 гг.

54. Ахриев Ч.Э. Ингуши (их предания, верования и поверья) // ССКГ. Вып.8. Тифлис, 1875.

55. Ахриев JI. Мустагударг. «Устное народное творчество вайнахов» (инг.яз.), Т.1. Орджоникидзе, 1932.

56. Афанасьев А.Н. Русские народные сказки. Т.З. ГИХЛ. М., 1957.

57. Богатырев П.Г. Изображение переживаний действующих лиц в русской народной сказке // Фольклор как искусство слова. Вып.2. М., 1969.

58. Багрий A.B. Народная словесность Кавказа. Материалы для библиографического указателя // «Известия восточного факультета Азербайджанского гос.университета им. В.И.Ленина». Баку, 1926.

59. Базоркин А. Горское паломничество // ССКГ. Вып, 8. Тифлис, 1875.

60. Бараг Л.Г. О взаимодействии русской и нерусской сказочных традиций в современных условиях. Современный русский фольклор, М., 1966.

61. Бараг Л.Г. Сюжеты и мотивы белорусских волшебных сказок (систематический указатель). В кн.: Славянский и балканский фольклор. М., 1971.

62. Бараг Л.Г. Из репертуара современных народных сказочников. В кн.: «Материалы и исследования по фольклору Башкирии и Урала». Уфа, 1974.I

63. Бараг Л.Г. Этническое и межэтническое в сказочном эпосе восточнославянских народов. В кн.: Проблемы фольклора. М., 1975.

64. Бараг Л.Г. Об отношении башкирских волшебных сказок к русским. В кн.: «Отражение межэтнических процессов в устной прозе». М., 1979.

65. Бекизова Л.А. От богатырского эпоса к роману. Ставрополь, 1974.

66. Бахтина В.А. Русская сказка о животных и аллегория // Современные проблемы фольклора. Вологда, 1971.

67. Бахтина В. А. Литературная сказка в научном осмыслении последнего двадцатилетия // Фольклор народов РСФСР. Вып.6. Уфа, 1979.

68. Бахтина В.А. Время в волшебной сказке // Проблемы фольклора.1. М., 1975.

69. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. Т.1,2. Изд. АНСССР, М., 1953.

70. Белинский В.Г. Пон.собр.соч., Т.4. Изд. АН СССР. М.-Л., 1954.

71. Белинский В.Г. Полн.собр.соч., Т. 10. Изд. АН СССР. М.-Л., 1956.

72. Берже А.Н. Чечня и чеченцы // ССКГ, Т.6. Тифлис, 1872.

73. Болыпин А. Социально-экономическое состояние нагорной Чечни. О тех, кого называли абреками. Сб.статей. Грозный, 1927.

74. Бонч-Бруевич В.Д. В.И.Ленин об устном народном творчестве // «Советская этнография», № 4, 1954.

75. Бродский Н.Л. Следы профессиональных сказочников в русских сказках // Этнографическое обозрение, №2, 1904.

76. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Т.2. 1823.

77. Бывалый. Молитва Соска-Солсы // Терские ведомости. №127. 1911.

78. Бязров А.Х. Осетинские народные сказки. (Автореферат кандидатской диссертации). Цхинвали, 1967.

79. Вагапов Я.С. Чечено-ингушские эпические песни ХУ-ХУ11 вв. (Автореферат кандидатской диссертации). Махачкала, 1969.

80. Вагапов Я.С. Образ одинокого героя в чечено-ингушских героико-эпических песнях // ИЧИНИИИЯЛ. Вопросы литературы. Т.5. Вып.З. Литературоведение, 1968.

81. Ведерникова Н.М. Контаминация как творческий прием в волшебной сказке // Русский фольклор. Вып.12. Л., 1972.

82. Ведерникова Н.М. Антитеза в волшебных сказках // Фольклор как искусство слова. Вып.З. М., 1975.

83. Ведерникова Н.М. Русская народная сказка. М., 1977.

84. Ведерникова Н.М. Эпитеты в волшебной сказке // Эпитет в русском народном творчестве. М., 1980.

85. Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов. Собр.соч. Т.2. Вып.1 СПб,

86. Веселовский А.Н. Статьи о сказке. Собр.соч.Т.16. М.-Л.Д936.

87. Велиханов Ч.Ч. Статьи, переписка. Алма-Ата, 1947.

88. Вертепов Г.А. Ингуши // Терский сборник., кн.2. Владикавказ,1892.

89. Вертепов Г.А. В горах Кавказа. Владикавказ, 1903.

90. Вертапетов С. Проблема родового строя ингушей и чеченцев // Сб.Этнография №4. 1932.

91. Виноградов В.Б., Чокаев К.З. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен // Археолого-этнографический сборник. Грозный, 1964.

92. Вирсаладзе Е.Б. Грузинские сказки. Тбилиси, 1960.

93. Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. М., 1976.

94. Вирсаладзе Е.Б. К вопросу об интерэтнических связях грузинских сказок. В кн.: «Отражение межэтнических процессов в устной прозе». Изд. «Наука», М., 1979.

95. Волков P.M. Сказка. Разыскания по сюжетосложению народной сказки. Т.1. Одесса, 1924.

96. Волков P.M. К вопросу о сказочной обрядности русской народной сказки // Труды Одесского гос.ун-та, сб. филол. фак-та. Т.1. 1940.

97. Волков P.M. Русская сказка. К вопросу о роли сказочника в создании сказочной обрядности // Науч.зап. Одесского пединститута. Т.4. 1941.

98. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

99. Гадагатль A.M. Героический эпос «Нарты» и его генезис.t1. Краснодар. 1967.

100. Гадиев Ц. Из цикла сказаний о нартах // Горский вестник,1. Владикавказ. №1,2. 1924.

101. Гамзатов Г.Г. Фольклорное наследие и современность // Материалы Всесоюзной конференции «Фольклор и историческая действительность». Махачкала, 1976.

102. Гамзатов Г.Г. Художественное наследие и современность. Проблемы преемственности и взаимодействия дагестанских литератур. Махачкала, 1982.

103. Гамзатов Г.Г. Преодоление. Становление. Обновление. На путях формирования дагестанской советской литературы. Махачкала, 1986.

104. Гамзатов Г.Г. К вопросу о мифологии в эпосе народов Дагестана: проблема общего и особенного. В кн.: Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала, 1988.

105. Гамзатов Г.Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М., 1996.

106. Гамзатов Г.Г. Фольклор и фольклористика как духовные и научные приоритеты национальной культуры. / Выездное заседание Бюро научного совета по фольклору РАН, Махачкала, 1997.

107. Ганиева A.M. Образ Шарвили в богатырских сказках. В кн.: Жанры фольклора народов Дагестана. Махачкала, 1979.

108. Ганиева A.M. Народная лирическая поэзия лезгин. / Под ред. У.Б.Далгат, Махачкала, 1976.

109. Ганиева A.M. Волшебные сказки. В кн.: «Традиционный фольклор народов Дагестана». Москва, 1991.

110. Ганиева A.M. Очерки устно-поэтического творчества лезгин. М.,2004.

111. Ганиева A.M. Лезгинские легенды с религиозными мотивами // Всероссийская научно-практическая конференция «Современные проблемы общественно-гуманитарных наук». Махачкала, 2009.

112. Ган К.Ф. Краткие известия древних писателей о Кавказе //

113. СМОМПК. Вып.2. Тифлис, 1882.

114. Ган К.Ф. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе // СМОМПК, Вып.4.Тифлис. 1884.

115. Гатцук В.М. Как погибли нарты-эрхустуа // Южная Россия»,1907.

116. Гатцук В.М. Морской конь. Невиданное дело // «Южная Россия»,1907.

117. Гацак В.М. Восточно-романский героический эпос. Исследование и тексты. М., 1967.

118. Гацак В.М. Проблемы изучения конкретно-национального и общего в фольклоре. В кн.: Национальное и интернациональное в литературе, фольклоре и языке. Кишинев, 1971.

119. Гацак В.М. Фольклористика Советского Союза за 50 лет // Изв. АН СССР, Т. XXXI, Вып.6. М., 1972.

120. Гацак В.М. Сказочник и его текст (К развитию экспериментального направления в фольклористике). Проблемы фольклора. М, 1975.

121. Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки коллегии Востоковедов АН СССР, Т.5. JL, 1930.

122. Грабовский И.Ф. Ингуши (их жизнь и обычаи) // ССКГ, Вып.9. Тифлис, 1876.

123. Герасимова Н.М. Пространственно-временные формулы русской волшебной сказки //Русский фольклор. Вып.18. M.-JT., 1978.

124. Городецкий Б.М. Указатель библиографической литературы о Кавказе («Северо-Кавказский край»). Ростов-на-Дону, 1927.

125. Горький А.М. Собрание сочинений в тридцати томах, Т.27, М.,1953.

126. Гофман Э.Ф. К вопросу об индивидуальном стиле сказочника. В кн.: «Художественный фольклор», вып. 4-5, М., 1929.

127. Грабовский И.Ф. Экономический и домашний быт жителей горского участка Ингушского округа // ССКГ, Вып.З. Тифлис, 1870.

128. Гребнев J1.B. Тувинский героический эпос (опыт историко-этнографического анализа. М., 1960.

129. Гринкова Н.П. Сказки Куприянихи. В кн.: «Художественный фольклор», Вып.1. М., 1926.

130. Гриценко Н.П. Развитие феодальных отношений в Чечено-Ингушетии. В кн.: «Очерк истории ЧИАССР», Т.1, Грозный, 1967.

131. Гусев В.Е. Марксизм и русская фольклористика конца XIX начала XX вв. АН СССР, М.-Л., 1961.

132. Давыдова O.A. Формулы-синонимы как изобразительно-выразительное средство русских народных волшебных сказок // Язык и стиль произведений фольклора и литературы. Воронеж, 1986.

133. Дагестан и Северный Кавказ в свете этно-культурного взаимодействия в Евразии (Рук. проекта, председатель пед.кол. Г.Г.Гамзатов). М., Наука, 2006.

134. Дагестанский фольклор. Сб. статей. Махачкала, 1985.

135. Далгат Б.К. Страничка из Северо-Кавказского богатырского эпоса // «Этнографическое обозрение», Вып. 4. 1891.

136. Далгат Б.К. Первобытная религия чеченцев // «Терский сборник», Владикавказ, Вып. 3. 1893.

137. Далгат Б.К. (под псевд. «Беркут»). Казбек (как центр мифологии и святыни туземцев) // Газ. «Казбек», № 1. 1895.

138. Далгат Б.К. Материалы по обычному праву ингушей. Владикавказ, 1929.

139. Далгат Б.К. Родовой быт чеченцев и ингушей в прошлом // Изв. НИИ Краеведения, Т.4, Вып. 2. Орджоникидзе-Грозный, 1934-1935.

140. Далгат У.Б. К вопросу о народности эпических сказаний и исторических песен у народов Северного Кавказа. В кн.: «Вопросы изученияэпоса народов СССР». М., 1958.

141. Далгат-Чавтараева У.Б. Совещание по вопросам изучения эпоса народов СССР // «Советская этнография», № 1. 1955.

142. Далгат У.Б. К вопросу о нартском эпосе народов Дагестана // «Нартский эпос», Орджоникидзе, 1957.

143. Далгат У.Б. Вопросы юмора и сатиры в народном творчестве. В кн.: «Вопросы народно-поэтического творчества». М., 1960.

144. Далгат У.Б. Фольклор и литература народов Дагестана. М., 1962.

145. Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. Изд. «Наука», М., 1972.

146. Дахкильгов И.А. Антифеодальные предания // Альманах «Утро гор», № 2, Грозный, 1974.

147. Дахкильгов И.А. Легенды и любви // Альманах «Утро гор» № 3, Грозный, 1974.

148. Дахкильгов И.А. Предания о добыче соли // Альманах «Аргун» № 3, Грозный, 1975.

149. Дахкильгов И.А. Предания вайнахов, связанные с их архитектурным искусством // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. Уфа, 1976.

150. Дахкильгов И.А. Христианско-языческие легенды вайнахов // Альм. «Утро гор», № 2, Грозный, 1977.

151. Дахкильгов И.А. Устное народное творчество вайнахов. Учебник для вуза. Грозный, 1977.

152. Дахкильгов И.А. Народная этимология некоторых топонимов горной Чечено-Ингушетии ( по легендам и преданиям) // Вопросы отраслевой лексики. Грозный, 1978.

153. Дахкильгов И.А. Опыт систематизации чечено-ингушских преданий и легенд // Фольклор народов РСФСР, Уфа, 1979.

154. Долгих Б.О. Мифологические сказки и исторические преданиячеченцев. M., 1961.

155. Дирр А. Божество охоты и охотничий язык у кавказцев // СМОМПК, Вып. ХС1У. Тифлис, 1915.155. «Древнейшие сказания о Кавказе. Сочинения барона П.К.Услара» // ССКГ, Вып. 10. Тифлис, 1881.

156. Древности Чечено-Ингушетии. М., 1963.

157. Дрягин Н.М. Любовные мотивы нартского эпоса горцев Северного Кавказа // «Труды Института языка и мышления», Т.2, Л., Изд. АН СССР, 1932.

158. Елеонская E.H. Некоторые замечания о пережитках первобытной культуры в русских сказках // «Этнографическое обозрение». № 1-2. 1906.

159. Елеонская E.H. Сказка о Василисе Прекрасной и группа однородных с нею сказок // «Этнографическое обозрение», № 3-4, 1906.

160. Елеонская E.H. К вопросу о возникновении и сложении сказок // «Этнографическое обозрение», № 1. 1907.

161. Елеонская E.H. Некоторый замечания о роли загадки в сказке // «Этнографическое обозрение», № 4. 1907.

162. Елеонская E.H. Некоторые замечания о русских народных сказках (о Косоручке) // «Этнографическое обозрение» № 3, 1908.

163. Елеонская E.H. Влияние местности на сказку // «Этнографическое обозрение», кн. 1-2. 1915.

164. Евгеньева А.П. Сочетания «жили-были» в сказочном зачине // Памяти академика Л.В.Щербы / Сб. статей. Л., 1951.

165. Евсеев В.Я. Карельский фольклор. Петрозаводск, 1949.

166. Евсеев В.Я. Карельские сказители и современность // «На рубеже», № 3. 1962.

167. Жанры фольклора народов Дагестана. Махачкала, 1979.

168. Жантиева Д.Г. Мотивы исторического эпоса северо-кавказских горцев // «Записки Горского научно-исследовательского института». Вып. 2.1. Ростов-на-Дону, 1929.

169. Жирмунский В.М., Зарифов Х.Т. Узбекский народный героический эпос. М., 1947.

170. Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса. М., 1958.

171. Жирмунский В.М. Сказание об Алпамыше и богатырская сказка. М., 1960.

172. Жирмунский В.М. Введение в изучение эпоса «Манас», «Киргизский героический эпос Манас».1961.

173. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. M.-JL, 1962.

174. Жирмунский В.М. К вопросу о международных сказочных сюжетах // Историко-филологические исследования. К 75-летию акад. Н.И.Конрада. М., 1967.

175. Житков Б. Рассказы о животных. Грозный, 1939.

176. Захаров А. Ингушская богиня Тушоли и Лукиана // ИИНИИ, Вып. 2. Т.1У. Орджоникидзе-Грозный.

177. Зеленин Д.К. Кое-что о сказочниках и сказках Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Вступительная статья к сб. «Великорусские сказки Пермской губернии».Пг., 1914.

178. Зеленин Д.К. Кое-что о сказочниках Вятской губернии. Вступительная статья к сб. «Великорусские сказки Вятской губернии», Пг., 1915.

179. Зеленин Д.К. Татемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов. М.-Л., 1937.

180. Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе, ч.1, СПб., 1879.

181. Золотарев A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М.,

182. Зухба C.B. К вопросу о взаимоотношениях героического эпоса онартах с волшебной сказкой (рук.) /архив автора/.

183. Зыбковец В.Ф. О черной и белой магии. М., 1963.

184. Инал-Ипа Ш.Д. Об абхазских сказаниях // Труды Абхазского НИИ. Сухуми, Вып. 23. 1949.

185. Инал-Ипа Ш.Д. Нартский эпос абхазов. В кн.: «Нартский эпос», Орджоникидзе, 1957.

186. Инал-Ипа Ш.Д. Абхазы. Историко-этнологические очерки. Сухуми, 1960.

187. Ипполитов А.П. Суеверия и предрассудки горцев чеченского племени // ССКГ, Вып. 1. 1868.

188. Ипполитов А.П. Этнографические очерки Аргунского округа // ССКГ, Вып. 1. 1868.

189. Каев A.A. Основные теории в истории изучения сказок. В кн.: «Русское поэтическое творчество». М., 1969.

190. Каев A.A. Глава «Народные сказки» в учебнике «Русская литература», ч.1. М., 1958.195. «Кавказский этнографический сборник». Тифлис, 1968.

191. Калоев Б.А. Некоторые этнографические параллели к осетинскому нартскому эпосу // «Сказания о нартах — эпос народов Кавказа». М., 1969.

192. Калинников И. Сказочники и их сказки // «Живая старина» за 1915 и 1916 гг.

193. Караулов H.A. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане // СМОМПК. Вып. XXXI. Тифлис, 1902.

194. Карнаухова И.В. Сказочники и их сказки в Заонежье // Сборник Института истории искусств. Л., 1927.

195. Каскабасов С.А. Казахская волшебная сказка. Алма-ата, 1972.

196. Кашкин В.Ш. Русская народная сказка. М., 1959.

197. Кероглы Х.Г. Огузский героический эпос. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филолог, наук. М., 1969.

198. Киреева Л.С. Поэтические жанры народного творчества терских казаков. В кн.: Жанры фольклора народов Дагестана. Махачкала, 1979.

199. Ковалевский М.М.Современный обычай и древний закон. М.,1886.

200. Колмачевский Л.З. Животный эпос на Западе и у славян. Казань,1882.

201. Колесницкая М.М. Загадка в сказке // Уч. зап. ЛГУ, Вып.2., № 81,1941.

202. Комаров М.Н. Экскурсы в сказочный мир. М., 1886.

203. Конкка У.С., Тупицына A.C. Карельские народные сказки (южн. Карелия). М.-Л., 1967.

204. Корзун В.Б. У истоков искусства слова // «Чудесные родники». Грозный, 1963.

205. Корзун В.Б. Фольклор горских народов Северного Кавказа. Грозный, 1968.

206. Конкка У.С. Карельские народные сказки. Петрозаводск, 1959.

207. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.

208. Кравцов Н.И. Искусство психологического изображения в русском народном поэтическом творчестве // Фольклор как искусство слова. Вып. 2.М., 1969.

209. Крупнов Е.И. К истории Ингушии // ВДИ, М., № 2.1939.

210. Крупнов Е.И. О состоянии и задачах изучения археологии Кавказа // КСИИМК. Вып. 60. М. 1955.

211. Крупнов Е.И. Древняя история и культура Кабарды. М., 1957.

212. Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.

213. Крупнов Е.И. О чем говорят памятники материальной культуры. Грозный, 1961.

214. Крупнов Е.И. Изучение нартского эпоса и археологии // Археолого-этнографический сборник. Т.7, Вып. 1. Грозный, 1966.

215. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

216. Клингер В. Сказочные мотивы в истории Геродота. Киев, 1903.

217. Кумыкский фольклор. Сост., автор предисл. и комме нт. А.М.Аджиев. Махачкала, 2004.

218. Курбанов М. М. Поэтическое наследие дореволюционного Тбасарана. Махачкала, 1986.

219. Курбанов М.М. Эпические жанры табасаранского фольклора. Махачкала, 1993.

220. Курбанов М.М. Душа и память народа. Жанровая система табасаранского фольклора и ее историческая эволюция. Махачкала, 1996.

221. Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в ХУ1-ХУ11 вв. М., 1963.

222. Кузьмина В.Д. «Сказка о Бове» в обработке А.Н.Радищева. Сб. «Проблемы реализма в русской литературе ХУ111 в.», M.-JL, 1940.

223. Кулжинский Я.С. Как сложилась сказка о Кирилле Кожемяке. Киев, 1911.

224. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора. М., 1989.

225. Лазутин С.Г. Поэтика удивительного в сказках // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1973.

226. Лаудаев У. Чеченское племя // ССКГ, Тифлис, Вып. У1. 1872.

227. Леонтович Ф.И. Адаты Кавказских горцев. Т.2. Одесса, 1883.

228. Летописи государственного Литературного Музея, кн. 6. М., 1939.

229. Ленский Б. Сказка в педагогическом отношении // «Семья и школа», № 10, 1880.

230. Лихачев Д.С. Замкнутое время сказки // Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967.

231. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // «Вопросы литературы», № 8. 1968.

232. Лопатинский Л.Г. Кабардинские тексты // СМОМПК, Вып. XII. Тифлис, 1891.

233. Лопатинский Л. Комментарий к ингушским и чеченским текстам // СМОМПК, Т.Т. ХХУ111, XX1X, 1900-1901.

234. Лосев А.Ф. Античная мифология. М., 1957.

235. Лосев А.Ф. Мифология // «Философская энциклопедия», Т.З, М.,1964.

236. Магическая поэзия народов Северного Кавказа. Сб.статей. Сост., предисловие Х.М.Халилова. Махачкала, 1989.

237. Магомедов З.Н. Социально-исторические песни табасанранцев и дагестанских азербайджанцев в их взаимосвязи // Всероссийская научно-практическая конференция «Современные проблемы общественно-гуманитарных наук.», МГОУ. Махачкала, 2009, 27-28 марта.

238. Магомедов З.Н. Об игровых детских песнях табасаранцев и дагестанских азербайджанцев // Всероссийская научная конференция «Фольклор в контексте культур», ДГПУ, Махачкала, 2009, 12 марта.

239. Максимов Е. Чеченцы. «Терский сборник», СПб, Вып. 3. 1893.

240. Мальсагов Д.Д. Современное состояние искусства в Ингушетии // «Революция и горец» № 2. Ростов-на-Дону, 1932.

241. Мальсагов Д.Д. О едином чечено-ингушском литературном языке // «Революция и горец» № 5. Орджоникидзе, 1933.

242. Мальсагов Д.Д. К постановке изучения чеч.-инг. фольклора //

243. Революция и горец» № 5. Орджоникидзе, 1933.

244. Мальсагов Д.Д. О некоторых непонятных местах в «Слове о полку Игореве» // ИЧИНИИИЯЛ, Т.1, Вып. 2. Грозный, 1959.

245. Мальсагов Д., Зязиков Б. Фольклор ингушей и чеченцев. В кн.: «Очерки истории советской ингушской литературы». Грозный, 1961.

246. Мальсагов Д.Д., Ошаев Х.Д. Устное поэтическое творчество чечено-ингушского народа. «Очерки истории чечено-ингушской литературы», Грозный, 1963.

247. Мальсагов А.О. О нарт-орстхойском эпосе ингушей и чеченцев. В кн.: «Сказание о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969.

248. Мальсагов А.О. Нарт-орстхойский эпос вайнахов. Грозный, 1970.

249. Марковин В.И. В стране вайнахов. М., 1969.

250. Марков Н.В. Обзор трудов В.Ф.Миллера по народной словесности, 1916.

251. Марр Н.Я. Кавказская поэзия и ее технические основы, Т.З, Тбилиси, 1946.

252. Марр Н.Я. ЦГАЛИ, ф.800, on. 1, № 277, с. 19.

253. Марр Н.Я. и Смирнов Я.И. Вишапы // ТГАИМК, Т.1, М.-Л., 1931.

254. Марр Н.Я. Кавказская поэзия и ее технические основы. Литературные разыскания. Т.6, Тбилиси, 1960.

255. Мамиева Н. Сатана в осетинском народном эпосе. Орджоникидзе,1971.261. «Материалы и исследования по балкарской диалектологии, лексике и фольклору». Нальчик, 1962.

256. Мартиросиан Г.К. Нагорная Ингушетия // ИПНППК, Владикавказ,1.!1929, Т.11-111, 1930.I

257. Медриш Д.Н. Слово и событие в русской волшебной сказке // Русский фольклор. Вып. 14. М.-Л., 1974.

258. Мелетинский Е.М. Мифологический и сказочный эпосмеланезийцев. «Океанийский сборник». М., 1957.

259. Мелетинский Е.М. Место нартских сказаний в истории эпоса. Сб. «Нартский эпос. Материалы совещания 19-20 октября, 1956». Орджоникидзе, 1957.

260. Мелетинский Е.М. О генезисе и путях дифференциации эпических жанров. «Русский фольклор. Материалы и исследования», Т.У, M.-JL, 1960.

261. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М., 1963.

262. Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Игал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки // Труды по знаковым системам. Вып. 14. Тарту, 1969.

263. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. М., 1958.

264. Мелетинский Е.М. Миф и сказка // Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М., 1998.

265. Мещанинов И.И. Каменные статуи рыб-вампалов на Кавказе и в Северной Монголии // ЗКВ, Т.1. М., 1928.

266. Микава Н. Сказки и легенды гор. М., 1960.

267. Миллер В.Ф. Осетинские этюды. 4.1-3. М., 1881-1887.

268. Миллер В.Ф. Кавказские предания о великанах, прикованных к горам //ЖМНП. СПб., январь, 1883.

269. Миллер В.Ф. Кавказские легенды // «Труды этнографического отдела имп.общества любителей естествознания, антропологии и этнографии». Кн. У11. М., 1886.

270. Миллер В.Ф., Харузин H.H. Сказки, записанные в ингушском ауле Цори // Этнографическое обозрение. Вып. 3. М., 1888.

271. Миллер О. Опыт исторического обозрения русской словесности с хрестоматией, расположенной по эпохам. 4.1, вып.1 (от древнейших времен до татарщины). Изд. 2, СПб., 1865 (глава о сказках).

272. Миллер В.Ф. Восточные и западные родичи одной русской сказки. «Труды этнографического отдела общества любителей естествознания,антропологии и этнографии». Вып. 1У. 1877.

273. Миллер В.Ф. Всемирная сказка в культурно-историческом освещении // «Русская мысль», №11. М., 1893.

274. Миллер В.Ф. Кавказские сказания о циклопах // «Этнографическое обозрение», Вып. 1У. М., 1890.

275. Миллер В.Ф. Сказки Веталы из области Восточного фольклора // Сборник «Дело», М., 1899.

276. Миллер В.Ф. Кавказские параллели к фригийскому мифу о рождении из камня (земли) // «Этнографическое обозрение.Вып. 3. М., 1908.

277. Миллер В.Ф. Всемирная сказка в культурно-историческом освещении // «Русская мысль», № 11. 1893.

278. Миллер В.Ф. Экскурсы в область русского народного эпоса, приложение № 1. Кавказско-русские параллели // Этнографическое обозрение № 3. М., 1891.

279. Митрофанова В.В. Специфика русских народных загадок и их связь с другими жанрами фольклора. «Специфика фольклорных жанров. Русский фольклор». Т.Х. M,-J1., 1966.

280. Митрофанова В.В. Художественный образ в загадках // Современные проблемы фольклора. Вологда, 1971.I

281. Мингажетдинов М.Х. Сказочные мотивы в башкирских легендах и преданиях. В кн.: Традиции и новаторство в литературе и устном народном творчестве. Вып. 2. Уфа, 1972.

282. Молдавский Д.М. Русская народная сатира. Л., 1967.

283. Молдавский Д.М. Русская сатирическая сказка. М.-Л., 1955.

284. Мунчаев P.M. Новые данные по археологии Чечено-Ингушетии // КСИА. Вып. 84. М., 1961.

285. Мунчаев P.M. Древнейшая культура северо-восточного Кавказа // Советская археология №3, 1962.

286. Нагишкин Д.Д. Сказка и жизнь. Письма в сказке. Детгиз. М.,

287. Назаревеч А.Ф. Отобранное по крупицам. Махачкала, 1958.

288. Лазаревич А.Ф. В мире горской сказки. Махачкала, 1962.

289. Недельский В. и Францев Ю. Миф о страдающем боге. М., 1934.

290. Неелов Е.М. Сказка, фантастика, современность. Петрозаводск,1987.

291. Неклюдов С.Ю. Богатырская сказка. Тематический диапазон и сюжетная структура // Проблемы фольклора. М., 1975.

292. Никифоров А.И. К вопросу о мифологическом изучении сказки. Сообщение отд. русск.яз. и словесности, Ан СССР, Т.1, №8, JL, 1928.

293. Никифоров А.И. Сказка, ее бытование и носители. В кн.: «Русские народные сказки». M.-JL, 1930.

294. Никифоров А.И. Мотив. Функция, стиль и массовый рефлекс в сказке. АН СССР, М.-Л., 1934.

295. Никифоров А.И. Чукотский сказочник и русская сказка. Памяти В.Г.Богораза// Сборник статей. М.-Л., 1937.

296. Новикова А.Н. и Оссовецкий А.О. Сказки Куприянихи. Воронеж,1937.

297. Новиков В.Н. Сатира в русской волшебной сказке записи XIX-начала XX века. «Русский фольклор. Материалы и исследования», Т.2, М.-Л.,1957.

298. Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. Л.,1974.

299. Новиков Н.В. К художественной специфике восточнославянской волшебной сказки. В кн.: «Отражение межэтнических процессов в устной прозе». М., 1979.

300. Озаровская О.Э. Бабушкины старины. (Характеристика творчества сказочницы М.Д. Кривополеновой). М., 1922.

301. Ольденбург С.Ф. Собирание русских народных сказок в последнеевремя // «Журнал Министерства народного просвещения», авг., 1916.

302. Ольденбург С.Ф. Странствие сказки «Восток» кн. 4, М., 1924.

303. Онучков Н.Е. Северные сказки, СПб, 1908.

304. Опульский Н.П. Л.Н.Толстой на Кавказе. Орджоникидзе, 1960.

305. Османов З.М. Фольклоризм в поэме С.Рабаданова «Дочь мельника». В кн.: Взаимосвязи фольклора и литературы народов Дагестана. Сост. А.М.Абдурахманов. Махачкала, 1986.

306. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР, ч.1, Грозный, 1967.

307. Ошаев Х.Д. Очерк начала революционного движения в Чечне. Грозный, 1927.

308. Ошаев Х.Д. Из устного творчества чеченцев. Грозный, 1933.

309. Перетц В.Н. Несколько данных к объяснению сказаний о провалившихся городах. Киев, 1904.

310. Пожидаев В.Н. Горцы Северного Кавказа. Ингуши, чеченцы, хевсуры, осетины, кабардинцы. Краткий историко-этнографический очерк. М.-Л., 1926.

311. Поливка Ю.И. Баба хуже черта // «Русский филологический вестник», № 2. 1910.

312. Померанцева Э.В. Русская народная сказка. М., 1963.

313. Померанцева Э.В. Некоторые особенности русской пореформенной сказки // «Советская этнография», № 4. 1956.

314. Померанцева Э.В. Судьбы русской сказки. М., 1965.

315. Померанцева Э.В. О русском фольклоре. М., 1977.

316. Попов Ив. Ичкеринцы // ССТО, вып.1. Владикавказ, 1878.

317. Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. М., 1899.

318. Потанин Н.Г. Восточные параллели к некоторым русским сказкам // Этнографическое обозрение», № 8.

319. Проблемы мифологии и верований народов Дагестана: Сб. ст. /

320. Сост. М.Р.Халидова. Махачкала, 1988.

321. Проблема межжанровых взаимосвязей в фольклоре народов Дагестана. Махачкала. Сост. Ф.А.Алиева. 1990.

322. Предание чеченцев и ингушей о кровной мести // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями. М., 1977.

323. Приключения нарта Сасрыквы и его девяносто девяти братьев. Абхазский народный эпос. М., 1962.

324. Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Сб.ст. Сост. М.Р.Халидова. Махачкала, 1988.

325. Прозаические жанры фольклора народов СССР. Минск, 1974.

326. Пропп В .Я. Морфология сказки. М., 1928.

327. Пропп В.Я. Мотив чудесного рождения «Ученые записки». ЛГУ. Л., Вып. XII. 1941.

328. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

329. Пропп В.Я. Указатель сюжетов / Помещен в приложении к третьему тому «Народных русских сказок» А.Н.Афанасьева, изд. 7, М., 1957.

330. Пропп В.Я. Русский героический эпос. М., 1958.

331. Пропп В.Я. Предисловие и примечания к «Народным русским сказкам» А.Н.Афанасьева. М., 1958.

332. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976.

333. Пушкарев Л.Н. Труд как основа социальных идеалов в традиционной волшебной сказке. (Труды Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая). Т.ХХ, М., 1953.

334. Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. М.-Л., 1976.

335. Поэтика фольклора народов Дагестана / Сост. А.М.Аджиев. Махачкала, 1981.

336. Пынин А.Н. О русских народных сказках // «Отечественные записки», кн. 4 и 5. 1856.

337. Пынин А.Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. «Записки второго отделения Академии наук», т.1У, Спб., 1858.

338. Россикова Р. Путешествие по центральной части горной Чечни. Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества. Тифлис, 1896.

339. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. М., 1974.

340. Рклицкий В.М. К вопросу о нартах и нартских сказаниях // «Известия осетинского научно-исследовательского института краеведения». Вып. 2. Владикавказ, 1927.

341. Рукописный фонд Гос.музея Л.Н.Толстого. Материалы Хаджи-Мурата. с. 1 п.2. 1896.

342. Русское народное поэтическое творчество. Т.1. М.-Л., 1953.

343. Русская сатирическая сказка. М., 1958.

344. Русский антицерковный фольклор. В кн.: Русское народное поэтическое творчество против церкви и религии. М.-Л., 1961.

345. Рыбникова М.А. Народная сказка в начальной школе // «Начальная школа», № 12. 1937.

346. Савушкина Н.И. Изображение внутреннего мира человека в русской социально-бытовой сказке // Фольклор как искусство слова. Вып. 2. М., 1969.

347. Савушкина Н.И. Гиперболизация в социально-бытовых сатирических сказках // Фольклор как искусство слова. Вып. 3. М., 1975.

348. Савушкина Н.И. Эпитет в бытовой сказке // Эпитет в русском народном творчестве. М., 1980.

349. Савченко C.B. Русская народная сказка. История собирания и изучения. Киев, 1914.

350. Садулаев Б.С. Волшебные сказки вайнахов. (Автореферат кандидатской диссертации). Алма-Ата, 1980.

351. Салакая Ш. Абхазский героический эпос. Тбилиси, 1966.

352. Светлов В. Семь сыновей вьюг // СПб., 1903.

353. Семенов Л.П. Чах Ахриев. Первый ингушский краевед // ИИНИИК, Вып. 1. Владикавказ, 1828.

354. Семенов Н. Сказки и легенды чеченцев. С предисловием и замечаниями собирателя. Владикавказ, 1882.

355. Семенов Н. «Сказка о трех братьев, из которых двое было умных, а третий дурак» // Газ. «Кавказ» № 44, 1880.

356. Семенов Н. Туземцы северо-восточного Кавказа // СПб, 1895.

357. Семенов Л.П. Мавзолей Борога-каш // ИИНИИК, Т.1. Владикавказ, 1928.

358. Семенов Л.П. Ингушская и чеченская народная словесность // Известия ИИНИИК,Вып. 1. Владикавказ, 1928.

359. Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 годах. Грозный, 1963.

360. Семенов Л.П. Нартские памятники в фольклоре ингушей и осетин. Владикавказ, 1930.

361. Семенов Л.П. К вопросу о мировых мотивах в фольклоре ингушей и чеченцев // Сб. АН СССР академику Я.Марру. М., 1935.

362. Семенов Л.П. Фригийские мотивы в древней ингушской культуре // ЧИНИИЯЛ, Вып. 1. Грозный, 1959.

363. Сказки Куприянихи / Запись и комментарий А.М.Новиковой и И.А.Оссовецкого. Воронеж, 1937.

364. Симани П.К. Сказки о Петре Великом в записях 1745-1754 годов // «Живая старина», Вып. 1,2. 1903.

365. Скитский Б.В. Нартский эпос как исторический источник // Сб.: «Нартский эпос». Дзауджикау, 1949.

366. Скитский Б.В. К вопросу о феодальных отношениях в истории ингушского народа//Известия НИИИЯЛ. Т. 1. Грозный, 1959.

367. Синовский В.В. Северные сказки // «Журнал Министерства народного просвещения». № 10. 1913.

368. Сорипиль М.О. Народная русская сказка в литературной обработке конца ХУ11 -начала ХУ111 вв.// «Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы Академии наук СССР». M.-JL, Т.8. 1951.

369. Смирнов И.Н. Вотяки. Историко-этнографический очерк. Казань,1890.

370. Смирнов A.M. Иванушка-дурачок // «Вопросы жизни», № 12.1905.

371. Смирнов A.M. Сборник Великорусских сказок архива Русского Географического общества. Вып. 1,2. 1917.

372. Смирнов-Кутачевский. Творчества слова в народной сказке // «Художественный фольклор». Вып. 2,3. М., 1927.

373. Смирнова Я.С. Военная демократия в нартском эпосе // «Советская этнография», № 6. 1959.

374. Современный фольклор народов Дагестана. Сост. ¡Х.М.Халилов. Махачкала, 1983.

375. Сокольский В. Архаические формы семейной организации у кавказских горцев // Журнал Мин. Нар. Проев, вып. 11. 1881.

376. Соколов Ю.М. Сказки о попах. Предисловие к сб. «Поп и мужик», «Academia», M.-JL, 1931.

377. Соколов Ю.М. Сказки о барах. Предисловие к сб. «Барин и мужик», «Academia». M.-JL, 1932.

378. Соколов Ю.М. Жизнь и научная деятельность Александра Николаевича Афанасьева. «Academia». M.-JL, 1934.

379. Соколов Ю.М. Русский фольклор. Сказки. Изд. Бюро Заочного обучения при педфаке, МГУ. Вып. 2. М., 1930.

380. Соколов Ю.М. Русский фольклор. Учпедгиз. М., 1938.

381. Соколов Ю.М. Русский фольклор. М., 1941.

382. Станишевский В. Путешествие по Чечне // Газ. «Кавказ», № 54,56.

383. Сумцов Н.Ф. Песни и сказки о живом мертвеце. Типография Г.Т.Корчак. Киев, 1894.

384. Сумцов Н.Ф. Сказание о провалившихся городах. Харьков, 1896.

385. Сумцов Н.Ф. Сказки. Статья в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза-Эфрона, полутом 59, 1900.

386. Суханвердов А. Перечень и краткое изложение материалов по фольклору народов Азербайджана и прилегающих стран из наследия Л.Г.Лопатинского. № 4. Баку, 1927.

387. Тарасенкова Е.Ф. Жанровое своеобразие русских народных сатирических сказок // Русский фольклор. Вып. 2. М.-Л., 1957.

388. Тейлор Эдуард Бернет. Первобытная культура. Перевод с английского. Под ред. С предисловием и примечаниями проф.

389. B.К.Никольского. М., 1939.

390. Традиционный фольклор народов Дагестана / Отв. Ред. Г.Г.Гамзатов, У.Б.Далгат. М., «Наука», 1991.

391. Толстой Л.Н. ПСС в 90 г., Т.46. Дневник (1846-1864). М., 1837. 396 Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании.1. М.-Л., 1959.

392. Трубецкой Н.С. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Литератруная учеба, кн. 2. 1990.

393. Тресков И.В. Фольклорные связи Северного Кавказа. Нальчик,1963.

394. Тронский И.М. Античный миф и современная сказка. Сб. в честь

395. C.Ф.Ольденберга). Л., 1934.

396. Туганов М.С. Кто такие нарты? // ИСОНИИ. Владикавказ, Вып. 1.

397. Тудоровская Е.А. «Сказка» (Издания сказок ХУ111-первой половины XIX в», «Волшебная сказка», «Сказки о животных». В кн.: «Русское народное поэтическое творчество». АН СССР, Т.1. M.-JL, 1953.

398. Тудоровская E.H. Некоторые черты доклассового мировоззрения в русской народной волшебной сказке. Русский фольклор. Материалы и исследования. Изд. АН СССР, М., 1960.

399. Тудоровская Е.А. О структуре волшебной сказки // Русский фольклор. Вып. 13. Л., 1972.

400. Туркаев Х.В. Исторические судьбы литератур чеченцев и ингушей. Грозный, 1978.

401. Турсунов Е.Д. Генезис казахской бытовой сказки. Алма-Ата, 1973.

402. Услар П.К. Кое-что о словесных произведениях горцев // ССКГ, Вып.1, Тифлис, 1868.

403. Услар П.К. Древнейшие сказания о Кавказе. «Сочинения барона П.К.Услара». Тифлис, 1881.

404. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание, ч.2. Чеченский язык. Т.2. Тифлис, 1888.

405. Фарфоровский С. Чеченские этюды // ССКГ, Т.2. Тифлис, 1912.410. «Фольклор Азербайджана и прилегающих стран». Т.2. Под редакцией проф. А.В.Багрия. Баку, 1930.

406. Фольклор Воронежской обоасти / Сост. В.А.Тонков. Воронеж,1956.

407. Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л., 1977.

408. Формозов A.A. Памятники первобытного искусства на территории СССР. М., 1966.

409. Халидова М.Р. Малые дидактические жанры аварского фольклора. Махачкала, 1974.

410. Халидова М.Р. Устное народное творчество аварцев. Махачкала.1. Изд. ДНЦ РАН, 2004.

411. Халатьянц Г.А. Общий очерк народных армянских сказок // СМЭ. Вып. 1.М., 1885.

412. Халилов Х.М. Устное народное творчество лакцев. Махачкала. ДНЦ РАН, 2004.

413. Халилов Х.М. Лирика народов Дагестана: взаимосвязи, типология и этническая специфика. Махачкала. ДНЦ РАН, 2004.

414. Халилов X. М. Фольклор Дагестана как социокультурная реальность // Всероссийская конференция «Фольклор в контексте культуры». Махачкала, 2009, 12 марта.

415. Халилов X. М. Святость и чудеса шейха Джамалутдина. // Всероссийская научно-практическая конференция. МГОУ. Махачкала, 2009. 27 марта.

416. Халилов X. М. Взаимосвязи словесного и музыкального исполнительства // Всероссийская научно-практическая конференция «Фолькор и народное исполнительство.», Махачкала, 2009, 26 апреля.

417. Харузин Н. По горам Северного Кавказа // Вестник Европы, 1888, октябрь.

418. Харчев В. Сказка старая, сказка новая. // Север, № 12. 1978.

419. Хицунов П. Древние христианские памятники на Северном Кавказе // Газ. «Кавказ», № 41, 1847.

420. Христианович В.П. Горная Ингушетия. К материалам по экономике альпийского ландшафта. Ростов-на-Дону, 1928.

421. Христенко М.А. Путешествие в волшебную страну // Литература в школе, №2. 1991.

422. Чеботарева В. Волшебные сказки чеченцев и ингушей // Известия НИИИЯЛ, Т.9, вып. 3. Грозный, 1964.

423. Чиковани М.Я. Народный грузинский эпос о прикованном Амирани. М., 1966.

424. Чиковани М.Я. Нартские сюжеты в Грузии (параллели и отражения). «Сказания о нартах эпос народов Кавказа». М., 1969.

425. Чистов К.В. Заметки о сборнике Н.Е.Онучкова «Северные сказки». Труды Карельского филиала Академии наук СССР // Вопросы литературы и народного творчества, Вып. 8. Петрозаводск, 1957.

426. Чистов К.В. К вопросу о принципах классификации жанров устной народной прозы. М., 1964.

427. Чистов К.В. Специфика фольклора в свете теории информации // Типологические исследования по фольклору. Сб.ст. памяти В.Я.Проппа. М., 1975.

428. Чурсин Г.Ф. Культ мертвых на Кавказе // «Кавказ», № 97. 1901.

429. Чурсин Г.Ф. Культ железа на Кавказе. «Кавказ», № 173. 1901.

430. Чурсин Г.Ф. Амулеты и талисманы кавказских народов // СМОМПК, вып. 46, Махачкала, 1928.

431. Цагарели А. Амазонки на Кавказе // Газ. «Кавказ», № 146. 1870.

432. Цечоева Л.Х. Сатирические сказки вайнахов // Альм. «Утро гор», №3. 1970.

433. Цечоева Л.Х. Сказки вайнахов о друзьях-побратимах // Альм. «Орга», № 4. 1970.

434. Цечоева Л.Х. Народные сказки вайнахов. (Автореферат кандидатской диссертации). Махачкала, 1971.

435. Цечоева Л.Х. Тема труда в фольклоре вайнахов // Альм. «Утро гор», № 4. 1971.

436. Цечоева Л.Х. Фольклор в романе И.Базоркина «Из тьмы веков» // Альм. «Орга», № 3. 1971.

437. Цечоева Л.Х. Взаимосвязь фольклорных жанров // Альм. «Орга», №4. 1973.

438. ЦГАЛИ СССР, Ф 1420, оп. 1, ед.хр. № 274, стр. 116-118, 158-161.

439. Цивьян Т.В. К семантике пространственных элементов вволшебной сказке // Типологические исследования по фольклору. Сб.ст. памяти В.Я.Проппа. М., 1975.

440. Шавхелишвили А.И. Из истории взаимоотношений между грузинским и чечено-ингушским народами ( с древнейших времен до ХУ века). Грозный, 1963.

441. Шамилев А. К вопросу о христианстве у чеченцев и ингушей // ЧИНИИЯЛ, Грозный. Т. 3, Вып. 1. 1959.

442. Шанаев Джантемир. Нартские сказания // ССКГ, Вып. 7. Тифлис,1873.

443. Шастина Е.И. К вопросу о новых принципах изображения сказочного мира современными сказочниками // Фольклор народов РСФСР. Сб.ст. Уфа, 1976.

444. Шегрен A.M. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников //Газ. «Кавказ», № 27-30. Тифлис, 1846.

445. Шомина В.Г. Романтизм и народная сказка // Проблемы романтического метода и стиля // Межвуз. Тематич. Сб. Калинин, 1980.

446. Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы. В кн.: Религиозные верования народов СССР, т.2. М.-Л., 1931.

447. Шкловский В.Б. Связь приемов сюжетосложения с общими приемами стиля // Поэтика. Пг., 1919.

448. Щеблыкин П. Искусство ингушей в памятниках материальной культуры // ИИНИИК, Вып. 1, 1928.

449. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1953.

450. Эльдарханов Т. Чеченские тексты // СМОМПК. Вып. 28, Тифлис,1900.

451. Эльдарханов Т. Чеченские тексты // СМОМПК. Вып. 29, Тифлис,

452. Эльмурзаев С.Ч. Некоторые сказания о нартских памятникахчеченцев и ингушей // ИЧИНИИИЯЛ, Т.4. 1964.

453. Эльмурзаев С.Ч. Общее и специфическое чечено-ингушских сказаний о кавказском эпосе. «Нарты» // ИЧИНИИИЯЛ. Т.5, Вып. 3. 1968.

454. Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору. М., 1974.

455. Яковлев Н.Ф. Ингуши. Грозный, 1925.

456. Яковлев Н.Ф. К вопросу об общем наименовании родственных народов. «Записки Северо-Кавказского горского научно-исследоват. Ин-та». Т.1 Ростов-на-Дону, 1928.

457. Яковлев Н.Ф. Языки и народы Кавказа. Заккнига, 1930.

458. Янчук H.A. К истории и характеристике женских типов в героическом эпосе. «Юбилейный сборник в честь З.Ф.Миллера». М., 1900.

459. Яндаров А.Д. Ингушский просветитель Чах Ахриев. Грозный,1968.И

460. Абхазские сказания. Сост. Б.В.Шинкуба. Сухуми, 1961.

461. Абхазские сказки. Сост. и перевод с абхазск. Х.С.Бгажба. Сухуми,1965.

462. Абхазские сказки. Сост. Ш.Х.Салакая и К.С.Шакрыл. М., 1976.

463. Абазинские сказки. Сост. Т.Табулов, К.Шакрыл. Черкесск, 1955.

464. Абаев В.И. Осетино-вайнахские параллели. // ЧИНИИИЯЛ. Г.1. Вып. 3. Грозный, 1959.

465. Аварские сказки. Перевод с аварского М.Саидова и У.Далгата. М.,1965.

466. Аварские народные сказки. Сост. и автор прим. Д.М.Атаев. М.,1972.

467. Аварские народные сказки. Сост., авт. Предисл. и примеч. А.М.Абдурахманов, М.Р.Халидова. Махачкала, 1990.

468. Адыгейские тексты П. Тамбиева // СМОМПК. Вып. XXI, Тифлис.

469. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1961.

470. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1962.

471. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1963.

472. Альманах «Ломан 1 уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1964.

473. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1965.

474. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор) № 1, Грозный, 1966.

475. Альманах «Лоаман 1уйре» (Утро гор), № 1, Грозный, 1967.

476. Аушев М., Хашагульгов М. Букварь. Грозный, 1939 (инг.яз.).

477. Аушев М. Хашагульгов М. Букварь. Грозный, 1941 (инг.яз.).

478. Армянский фольклор. Сост. и пер. Г.О. Карапетяна. М., 1979.

479. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки в 3-х т. М., 1958.

480. Баранов Е.З. Легенды Кавказа. М., 1913.

481. Баранов Е.З. Сказки кавказских горцев. М., 1913.

482. Баранов Е.З. Ингушские сказки // СМОМПК. Вып. 32. 1903.

483. Бадуев С. «Патимат». В кн.: «Огненная гора». Грозный, 1967.

484. Базоркин И. Из тьмы веков. Грозный, 1968.

485. Бартоломей Ив. Чеченский букварь. Тифлис, 1866.

486. Вайнахский фольклор. Т.1, Орджоникидзе, 1932.

487. Вайнахский фольклор. Т. 11, Орджоникидзе, 1933.

488. Волков P.M. Сказка. Разыскания по сюжетосложению народнойIсказки. Т. 1, Одесса, 1924.

489. Волшебные сказки Братьев Гримм. Грозный, 1940.

490. Всех перехитрил. Чеч. сказка // «Наука и религия», № 8., 1962.

491. ГалицаМ.М. Сказки зеленых гор. «Карпаты», Ужгород, 1966.

492. Гатцук В. Жемчужное ожерелье. Кавказские сказки. Вып. 1. М.,

493. Грузинские народные сказки. Сост. и перевод Н.К.Долидзе.1. Тбилиси, 1960.

494. Даргинский фольклор: из серии «Фольклор народов Кавказа». Сост. и перевод на русск. яз. Ф.О. Абакарова. Тбилиси, 1999.

495. Дега г1оз. (Радость сердца). Сост. Б.Х.Зязиков, О.А.Мальсагов. Фрунзе, 1957.

496. Детские сказки. Грозный, 1928.

497. Ингушский фольклор. Сост. X. Б. Муталиев, X. Осмиев. Грозный,1937.

498. Ингушский фольклор. Грозный, 1940 (инг.).

499. Ингушский фольклор. Сост. Х.Осмиев. Грозный, 1959.

500. Ингушские сказки о животных. Сост. Д.Д.Мальсагов и Б.Х.Зязиков. Грозный, 1961.

501. Ингушский фольклор. Т.П. Сост. Абу Мальсагов. Грозный, 1967 (инг.яз.).

502. Ингушские пословицы. Сост. И.А.Дахкильгов. Грозный, 1968 (инг.).

503. Ингушский фольклор. Сост. И.А.Дахкильгов. Грозный, 1977.

504. Илле тамаш (Удивительные песни). Сост. А.О.Мальсагов. Грозный, 1990.

505. Ингушский фольклор. Сост. А.Х.Танкиев. Грозный, 1991.

506. Ингушские сказания, мифы, легенды, сказки и пословицы. Сост. И.А.Дахкильгов. Саратов, 1998.

507. Ингушский фольклор. Сост. Абу Мальсагов. Магас, 2002 (инг.яз.).

508. Ингушский фольклор. Сост. Л.Х.Танкиева. Магас, 2004 (инг.яз.).

509. Казахские народные сказки. Сост. В.Сидельников. М., 1952.

510. Кабардинский фольклор. Вст. Статья, коммент. М.Е.Талпа. М.-Л.,1936.

511. Комаров A.M. Экскурсы в сказочный мир. Типография Б.К.Гербек, И.К.Петрова, Д.Рудакова. М., 1886.

512. Мамин-Сибиряк. Сказки Аленушки. Грозный, 1940(инг.).

513. Маршак С.Я. Стихи, сказки. Грозный. 1961 (инг.).

514. Медноволосая девушка. Калмыцкие народные сказки. Сост. М.Ватагина. М., 1964.

515. Мифы и легенды вайнахов / Сост. И.А.Дахкильгов. Грозный, 1991.

516. Мудрые наставления наших предков (из ингушского фольклора) / Собр., перевод И.Дахкильгова. Нальчик, 2000.

517. Нажаев А. Чеченские сказки, песни и пословицы. Владикавказ, 1926 (чеч.яз.).

518. Народные русские сказки А.Н.Афанасьева. Т. 1-3. Подготовка текста и примеч. В.Я.Проппа. М., 1957.

519. Осетинские народные сказки. Сост. С.Бритаева, Г.Калоев. М.,1959.

520. Осетинские народные сказки. Сост. А-Х.Бязыров. Сталинир, 1960.

521. Пихтов Н. Томашевский К. Кавказские сказки. Ростов-на-Догу,1926.I

522. Пушкин A.C. Сказка о рыбаке и рыбке. Грозный, 1940.

523. Проданный сон. Туркм. народные сказки. Сост., перевод с туркменского И.Стеблевой. М., 1969.

524. Проделки хитрецов. Сост. Абу Мальсагов. М., 1977.

525. Радость сердца. Сост. Б.Х.Зязиков, О.А.Мальсагов. Фрунзе, 1957.

526. Семенов Н. Чеченская сказка // «Кавказ», № 44. 1880.

527. Семенов Н. Сказки и легенды чеченцев. Владикавказская типография Теркск.обл.пр. Владикавказ, 1882.

528. Сказки и предания, обработанные по различным источникам ДжБ.чем. М., 1895.

529. Сто сказок о проделках и злоключениях Муллы Насреддина. Собраны Р.Фатуевым. Пятигорск, 1937.

530. Сказки Андерсена. Грозный, 1939 (инг).

531. Сказки Карельского Беломорья. Петрозаводск, 1939.

532. Сказки Р.Киплинга. Грозный, 1940 (инг.).

533. Сказки братьев Гримм. Грозный, 1940 (инг.).

534. Сказки и легенды гор (собрал и обработал Н.Тикава). М., 1857.

535. Сто сказок удмурского народа. Сост. Н.Кралина, Ижевск, 1961.

536. Сказки народов Дагестана. Сост. Х.Халилов. М., 1965.

537. Сказки и легенды ингушей и чеченцев. Сост. и перевод А.О.Мальсагова. М., 1983.

538. Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей. Сост. и перевод И.Дахкильгова и А.Мальсагова. Грозный, 1986.

539. СМОМПК. Вып. XII,Тифлис, 1891.

540. СМОМПК. Тифлис. Вып. 1У, 1884.

541. СМОМПК. Вып. XXI1, отд.11. Тифлис, 1897.

542. СМОМПК. Вып. XXI1, отд. 111. Тифлис, 1897.

543. СМОМПК. Вып. XXI11, отд. 1 П.Тифлис, 1898.

544. СМОМПК. Вып. ХХУ, Тифлис, 1899.

545. СМОМПК. Вып. ХХУ111, Тифлис, 1900.

546. С МОМПК. Вып. XXIX, отд. 1У. Тифлис, 1901.

547. СМОМПК. Вып. XXXI1, Тифлис, 1903.

548. ССКГ. Вып. 1У. Тифлис, 1870.

549. ССКГ. Вып.У. Тифлис, 1871.

550. ССКГ. Вып. У1. Тифлис, 1872.

551. ССКГ. Вып. У11, Тифлис, 1873.

552. ССКГ. Вып У111, Тифлис, 1875.

553. ССКГ. Вып. IX, Тифлис, 1876.

554. Татарские народные сказки. Казань, 1957.

555. Творчество народов СССР. М., 1937.

556. Терские ведомости. №№3, 26, 31, 33, 34. 1880.

557. Терские ведомости. № 52. 1881.

558. Тумиаевич Ф.В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-на-Дону, 1961.

559. Услар П.К. Народные сказания Кавказских горцев // ССКГ. № 1. Тифлис, 1868.

560. Устное народное творчество вайнахов. Т.1. Орджоникидзе, 1932 (инг.).

561. Фатуев Р. Сто сказок о проделках и злоключениях муллы Насреддина. Пятигорск, 1937.

562. Фольклор Азербайджана и прилегающих стран. Т.11, №4. Под ред.проф. А.В.Багрия.Баку, 1930.

563. Фольклор Азербайджана и прилегающих стран. Т.1У, №5. Под ред. проф. А.В.Багрия. Баку, 1931.

564. Фонограммархив. Института Русской литературы. (Пушкинский дом), Ф/в. 16, №3071.

565. Халидова М.Р. Демонический персонаж «Мать болезней» в фольклоре народов Дагестана. // Заочное Участие в Международной научной конференции «Археология, этнология, фольклористика Кавказа». Тбилиси, 2009, 24-28 июня.

566. Халидова М.Р. Мифологическое наследие народов Дагестана // Всесоюзная научно-практическая конференция «Фольклор и народное исполнительство.» ДГПУ, Махачкала, 2009, 26 апреля.

567. Харузин H.H. Сказки, записанные в ингушском ауле Цори // Сб.мат. по этнографии Кавказа, Т. 111. Тифлис, 1888.

568. Чантиев A.B. Ум победил (рассказы и сказки). Грозный, 1963.

569. Чечено-ингушский фольклор. ГИХЛ, М., 1936.

570. Чечено-ингушский фольклор. ГИХЛ, М., 1940.

571. Чечено-ингушский музыкальный фольклор, Т.1. Сост. С. Э. Эльмурзаев, Грозный, 1963.

572. Чеченский фольклор, Т.П. Сост. С.Эльмурзаев. Грозный, 1964.

573. Чеченский фольклор, Т.111. Сост. С.Эльмурзаев. Грозный, 1964.

574. Чеченские и ингушские народные сказки. Лит. обработка В.Гацака. Сост. М.Кибиев и А.Мальсагов. М., 1965.

575. Чеченский фольклор. Сост., автор предисл., статей по обрядам и коммент. Х.М.Халилов. Махачкала, 1998.

576. Чудесные родники. Сказания, сказки и песни народов Чечено-ингушской АССР. Грозный, 1963.

577. Юмор вайнахов. Запись и лит. обработка Абу Мальсагова. Грозный, 1976.

578. Яковлев Ф. Несколько слов о чеченской и ингушской народной песне //«Сердало». Орджоникидзе, № 63, 1927.

579. Янчевский Б.В. К вопросу о феодальных отношениях в истории ин-гушского народа // Известия НИИИЯЛ ЧИАССР. Т.1. Вып. 1. Грозный, 1959.

580. ЦГАЛИ, ф. 1420, on. 1, ед. хр. № 274. С. 194-202.

581. ЦГАЛИ, ф. 1420, on. 1, ед. хр. № 275. С. 13-14.

582. ЦГАЛИ, ф. 1420, on. 1, ед. хр. № 254. С.167-168.

583. Linke. Das Stiefmutterproblem in Marchen der germanischen Volker. Berlin, 1833.

584. Y.Crimm. Reinhart Fuchs, Berlin, 1834.