автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Герменевтика литургической поэзии: историко-лингвистическое исследование

Полный текст автореферата диссертации по теме "Герменевтика литургической поэзии: историко-лингвистическое исследование"

На правах рукописи

Чевела Ольга Всеволодовна

ГЕРМЕНЕВТИКА ЛИТУРГИЧЕСКОМ ПОЭЗИИ: ИСТОРИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

10. 02. 01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

3 0 СЕН 2010

004609578

На правах рукописи

Чевела Ольга Всеволодовна

ГЕРМЕНЕВТИКА ЛИТУРГИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ: ИСТОРИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

10. 02. 01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Работа выполнена на кафедре русского языка Казанского высшего военного командного училища (военного института) (филиала) федерального государственного военного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Военный учебно-научный центр Сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных Сил Российской Федерации»»

Научный консультант: Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Николаев Геннадий Алексеевич

доктор филологических наук профессор Баранов Виктор Аркадьевич

доктор филологических наук профессор Верещагин Евгений Михайлович

доктор филологических наук профессор Супрун Василий Иванович

Ведущая организация:

Российский университет дружбы народов

Защита состоится «7» октября 2010 г. в 10 час на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 при федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская 18, корп. 2.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Казанского (Приволжского) федерального университета

Автореферат разослан «¿1» 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Т.Ю. Виноградова

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Парадоксальность современной языковой ситуации обозначена Полем Рикером: "тот же самый век, который опустошает язык, становящийся все более точным, однозначным и техническим, вырабатывает и средства возрождения его полноты в лице экзегетики, феноменологии, психоанализа, философии H3biKa"[Ricoeur 1972:288]. Вопросы, связанные с изучением сакральных текстов, разрабатываются в рамках ряда направлений отечественного и зарубежного языкознания. В эпоху возрождения религиозных ценностей в духовной жизни общества особую актуальность приобретают исследования, посвященные различным аспектам взаимодействия языка и религии и рассматривающие функционирование религиозных текстов в контексте национальной (в том числе православной) культуры. Так, в настоящее время зарубежными лингвистами проблемы изучения религиозного языка выделены в особый раздел языкознания -теолингвистику. Одной из актуальных проблем, связанной с изучением переводов сакральных текстов, является проблема интерпретации и понимания, входящая в сферу герменевтики.

В основе всякой интерпретации лежит противоречие, так как "истолкование начинается как раз с того момента; где кончается понимание" (Г.Г. Щпет). Эта проблема остро встает в постсоветской России для многих тысяч современных верующих. Особым содержанием она наполняется и в контексте возрождения системы православного образования. На Западе и в протестантских кругах активно развивается теологическая герменевтика, в результате происходит дальнейшее "дробление" родового понятия - положительная герменевтика, протестантская герменевтика, герменевтика буддизма, каббалистика и т.д. Следовательно, можно говорить и о православной герменевтике как разновидности герменевтики теологической. Что käcäe+СЯ герменевтического направления в России, то оно развивается "в основном в среде собственно академического и образовательного пространства" (А А:Грякалов). В настоящее время можно констатировать формирование "герменевтической парадигмы" не только на Западе, но и в России (И.В. Бо-гин, A.B. Михайлов, А.В.Арапов, И.О. Гучинская, И.В. Арнольд). К идеям герменевтики восходит концепция диалогизма (М.М. Бахтин), теория интертекстуальности (Ю. Кристева, Ж. Дерррида), понятие прецедентного текста (Ю.Н. Караулов). В то же время все больше ученых осознают необходимость обращения к идеям классической герменевтики.

Герменевтический поворот в области филологии обусловил и переориентацию в научных исследованиях: со сбора и описания эмпирического материала - к анализу текста и Слова в тексте. В свое время это гениально предвосхитил А.Ф. Лосев, выдвигая в качестве девиза современной филологии бессмертную "формулу вероисповедания" Фридриха Ницше - "Философией стало то, что прежде было филологией". И вполне созвучны слова В.В. Василика: "В час, когда рушатся миры, явно недостаточно говорить только об истории и филологии, следует обратиться к сущностным смыслам христианской гимнографии" [Василик 2006: 18].

Избранный нами герменевтический подход обусловлен не только спецификой объекта, но и логакой историко-лингвистического исследования. Как справедливо отмечает В. А. Баранов, "Древнеславянский текст, текст Священного Писания, литургические тексты представляют собой объект лингвистического исследования особого рода. Какая бы проблема не стояла перед историком языка, в центре внимания неизбежно оказывается понимание, текста [Баранов 2002: 18]. ,

Актуальность исследования обусловлена и той значительной ролью, которую играли литургические источники в становлении славянского литературного языка и культуры. Гимнотрафия играла важную роль в общественной и культурной жизни Древней Руси: ее знали наизусть общественные деятели, под ее воздействием создавали произведения выдающиеся ораторы и церковные писатели. Являясь проводником византийского влияния, гимнография сыграла значительную роль в формировании мифологически-символического пласта, на котором основывалась русская культура, национальная литература и религиозная философия. Известно высказывание H.A. Бердяева: "Богатая культура, культура красивая и творческая связана кровно с христианской мистикой и символикой, с культом, с тем духом, который создал икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан".

Объектом исследования является язык славянской переводной литургической поэзии в единстве смыслового содержания и конкретных языковых форм его выражения. В сферу данного исследования попадает также содержательная сторона византийской гимнографии и ее религиозно-богословские основания.

Непосредственным предметом изучения являются особенности словообразовательной, лексико-семантической, морфолого-синтаксйческой и образно-поэтической системы исследуемых памятников письменности, а также приемы текстопостроения и специфика переводческой техники на различных этапах.

Материалом иСсл6дов:Шш1 Й0ё.фкил текёт РиМЙЬв в ёЬставб Цветной Триоди по раайОвреШййвШ еййМНбкйМ НерёводаМ: ¥ройв Цветйая НрЩШМё? ё8-бой вторую 4äci£> ёдййбй богослужебной ктЩ Ёодерсащей частй богеейу'жения Для подвйжйШ Дней годичного tcpyFa. Являясь одной из книг, без кбгсЭрык Йё могло обходиться богослужение, Tjtoiöj$> включена й корпус первых славянских переводов: чаОТь материала Трйоди была переведена Кириллом и Мефодием, а затем дополнена их последователями.

В качестве дополнительного привлекался и материал других литургических книг- Минеи, Октоиха, а также типологические параллели из древнеармянского гимнографического сборника - Шаракана.

Источники исследования. Уже в герменевтике Блаженного Августина содержится весьма важная мысль о переводе как о разном осмыслении оригинала: "хотя, не прибегнув к подлиннику, нельзя знать, кто из переводчиков точнее перевел место сие, несмотря на то, умном}' читателю тот и другой перевод раскрывают очень многое" [Августин 2006: 85].

В качестве основных источников привлекаются славянские списки, отражающие основные вехи бытования Триоди на Руси: первоначальный перевод, представленный единственным русским списком (Триодь Моисея Киянина), ис-

правление в эпоху Ярослава Мудрого (Триоди Гимовской редакции по рукописям Х11-Х1V вв.), новый перевод, сделанный при патриархе Евфимии (рукописи XV в. и позднейшие печатные издания), воспринятый реформой патриарха Никона (Никоновская Триодь) и положенный в основу современных печатных изданий. Особняком стоит новый перевод Триоди под редакцией Сергия Страгородского, вошедший в печатные издания 1910-1915 г.

Мы придерживаемся классификации М.А. Моминой [1982; 1992].

1. Триодь Моисея Киянина (МК), названная так на основании приписки, помещенной писцом в конце рукописи. Неделеная, включает Постную и Цветную Триодь, написана уставом. Порядок расположения песнопений архаичный, отсутствуют вторые каноны на ряд праздников - Преполовение, Вознесение, Пятидесятницу.

2. Рукописи гимовской редакции (Гим). Тип Триоди, употреблявшийся на древней Руси и представленный исключительно русскими списками, был образован в результате правки XI века, предположительно при Ярославе Мудром, в ходе которой происходило исправление уже существующего древнеболгарского перевода. Список Триодей, содержащих текст этой редакции, приводится М.А. Моминой [ 1992]. В качестве основных списков нами избран старший список Триоди из библиотеки синодальной типографии (№ 13 8) и рукопись Вологодского собрания, содержащая только каноны и трипеснцы. К этой же редакции нами отнесена Триодь и Минея Праздничная (№ 139). Рукопись Типографского собрания № 138 (Тип) примечательна тем, что содержит вторые песни канонов на ряд великих праздников. Греческий текст вышеперечисленных песен обнаружен протоиереем В.В. Рыбаковым. Среди славянских рукописей, в которых присутствует вторая песнь, данный памятник не приводится.

3. Памятники Афонской редакции (Аф). Из славянских Триодей сюда относятся те, которые появились в результате исправления на Афоне в XIV веке. В качестве основного списка в диссертационном исследовании используется рукопись XV в. Триодь Цветная из фондов библиотеки КГУ (№ 4633), далее - Казанская Триодь (КГ). В состав Триоди включены паримии, апостольские и евангельские чтения, а также синаксарий, переведенный впервые на Афоне в середине XIV в. Порядок службы отражает Иерусалимский устав, в состав памятника входит служба великих и малых вечерен. Триодь деленая, начинается с Лазаревой субботы, подобное деление имели еще два типа Триоди, употреблявшиеся у восточных славян: Гимовский и Киевский.

Впоследствии именно этот перевод был канонизирован патриархом Евфими-ем и вошел в печатные издания. Как отмечает И. Карабинов, впоследствии уже результаты евфимиевской правки будут учтены на следующем этапе исправления перевода Триоди в XVII веке в Киеве и Москве [Карабинов 1910:216]. Текст рукописи грецизирован по сравнению с рассмотренными нами Триодями XV - XVII веков, также принадлежащими к Афонскому типу, который неоднократно правился на протяжении XV - XVII веков. Так, ближе к древнему переводу Триодь 1648 г (НБ Л, ОРРК) и Триодь 163 5 г. (НБ Л, ОРРК), а также рукописная Триодь XVI в. из

Центрального Архива (АН, № 1848). По причинам технического порядка графика рукописей упрощается (в силу специфики исследования рассмотрение особенностей графики ^ входит в наши задачи), не передаются надстрочные знаки. Греческий тек% которым пользовались афонские справщики, положен и в основу современных печатных изданий-

Наконец, прослеживается дальнейшая судьба славянского перевода в Никоновской редакции (Триодь Цветная 1670 г), а также в период литургической реформы (Триодь Цветная под редакцией Сергия Страгородского).

Помимо указанных памятников, в качестве дополнительных источников для исследования привлекается материал других гимнографических сборников. Текст славянской Минеи приводится по изданиям исследователей (И.В. Ягич; Е.М. Верещагин, В. Б. Крысько), а также по современным печатным изданиям. Параллели из древнеармянского сборника-Шаракана, приводятся по амстердамскому изданию 1702 г., русский перевод - по изданию Н. Эмина.

Поскольку оригиналы доафонских рукописей иногда имели существенные отличия, наряду с печатными изданиями Триоди и Пентикостария мы обращались и к существующим версиям греческого текста - это издание древнего Иерусалимского Последования Страстной и Пасхальной седмиц, издание Богослужебных канонов Е.Ловягина, издание служебных миней. Кроме того, мы использовали другие богослужебные сборники, патрологию 1Р. М1§пе, а также электронные версии этих памятников.

История вопроса.

Проблемы интерпретации выдвигаются на первый план в связи с историей переводов Священного Писания. Вопросы сравнительного изучения переводов в связи с проблемами интерпретации затрагиваются узке в "Христианской науке" Августина. "Взрыв" герменевтической проблематики приходится на переломные моменты книжных реформ. Цели ее всегда прагматичны: критика старого перевода и концепция его переработки. Герменевтический подход к литургическому тексту просматривается у защитника реформы патриарха Евфимия - Константина Костенечского. Анализируя многочисленные: ошибки в переводе литургических книг, Константин Грамматик в своей аргументации опирается как на грамматику подлинника, так и на "параллельные места" Священного Писания, используя развернутый богословский комментарий. В связи с проблемами перевода к интерпретации пшнографии обращается и Максим Грек. Вопросы интерпретации являются одним из центральных пунктов и в обширной полемике по поводу новой редакции литургических книг в начале XX вв.

В настоящее время с позиций герменевтики исследованы древние славянские переводы Ветхого Завета (А.М.Камчатнов), Что же касается интерпретации литургических текстов,:то она не получила широкого освещения,;В связи с активным развитием липурргаеского богословия появляются работы, содержащие интерпретацию отдельных песнопений (В.А. Алымов, М.С.Красовицкая). В частности, герменевтический подход или искусство толкования в качестве основы исторической

литургшш провозглашает В. А. Алымов. Как правило, здесь отсутствует собственно филологический анализ, за основу берется современный перевод, а греческие параллели, если и приводятся, то в виде отдельных лексем.

В академической среде герменевтическое направление в изучении гимногра-фии представлено исследованиями М.Ф. Мурьянова, С.С. Аверинцева и Е.М. Верещагина. Труды С.С. Аверинцева по ранневизантийской поэтике продолжают традиции филологической герменевтики (А.Бек, Ф.Аст). Герменевтическая линия толкования византийской гимнографии, являющая собой синтез филологического и богословского подхода, содержится в диссертации G. Grosdidier de Matons [1971] и монографии B.B. Василика [2005]. Следует отметить, что как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике отсутствуют специальные исследования, посвященные интерпретации переводного текста гимнов Триоди.

Начиная с фундаментального исследования И. Карабинова [1910], текст Триоди изучался главным образом в текстологическом направлении, при этом в поле зрения ученых чаще попадает первая часть богослужебной книги (т.е. собственно Постная Триодь). С 70-х. годов XX в. ведется активная разработка этого направления как отечественными, так и зарубежными языковедами (М. А. Момина, С. Славева, Г. Попов).

Особенности нового перевода Постной и Цветной Триоди в период литургической реформы XX века анализировались А.Г. Кравецким и A.A. Плетневой. Научное издание Постной Триоди предпринято М.А. Моминой совместно с Н. Трун-те: ими опубликована первая часть древней Триоди Моисея Киянина с параллельным греческим текстом [2004]. Отсутствие подобных изданий Цветной Триоди делают ее текст недоступным широкому кругу специалистов.

Все вышеизложенное свидетельствует о новизне данного научного исследования и поставленных в нем задач. Впервые на первый план выдвигаются задачи интерпретации смыслового содержание гимнов Триоди в единстве его языкового и образного воплощения. Впервые разновременные славянские переводы Цветной Триоди рассмотрены в историко-культурном контексте и в кругу других гим-нографических сборников. Новизна данного исследования обусловлена и неизученностью исследуемых памятников письменности в диахронии, в аспектах исторического словообразования, лексикологии и исторического синтаксиса, а также приемов текстопостроения. Обращение к практически не исследованным древне-славянским памятникам, принадлежащим к различным временным пластам, вводит рукописи Цветной Триоди в сферу научных изысканий лингвистов.

Научная новизна проявляется и в самом подходе к исследуемому материалу. Герменевтический подход к тексту гимнов осуществлен в диахронии, в комплексе общелингвистических и специальных теоретических методов, в постоянном соотношении с греческим материалом.

Цель данного исследования заключается в комплексном изучении разновременных переводов Цветной Триоди в русле герменевтической проблематики и теории текста, предполагающей рассмотрение текста Триоди в кругу других

гимнографических источников, а также в контексте Священного Писания и гомилетики.

В соответствии с поставленной целью предполагается решение следующих частных задач:

- установление соотношения филологической и теологической герменевтики; рассмотрение основных принципов религиозно-догматической герменевтики;

- выявление религиозно-богословских оснований исследуемых текстов и интерпретация смыслового содержания византийской гимнографии в контексте Священного Писания, патристики и гомилетики и в кругу других литургических текстов; анализ его отражения в разновременных славянских переводах;

- определение основных тенденций варьирования словообразовательных единиц в греческом и славянском тексте Триоди и их роли в структурной организации текста;

- анализ лексических средств воплощения текста с точки зрения отражения богословского содержания; установление основных тенденций динамики лексической системы в плане соотношения традиции и инновации;

- изучение варьирования синтаксических конструкций с точки зрения их стилистической функции и смысловой наполненности в византийской гимнографии, решение проблемы о соотношении "исконного" и "заимствованного" в разновременных славянских переводах;

- рассмотрение техники и искусства переводов X - XX вв.;

- описание образно-поэтической системы гимнов в историко-культурном контексте и в отношении к первичным христианским символам и архетипам; определение степени адекватности образа и его трансформации в разновременных переводах;

- анализ риторических форм воплощения текста как универсального средства выражения сакрального догматического содержания; рассмотрение богословской идеи антиномичности на лингвистическом уровне;

- изучение функционирования "текста в тексте" и выявление интертекстуальных элементов, восходящих к другим конфессиональным жанрам;

- введение в научный оборот одного из важнейших переводных памятников.

Основными методами исследования в диссертационном сочинении являются

герменевтический, междисциплинарный, диахронический, сравнительно-исторический, лингвотекстологический методы, элементы статистического метода, а также структурного и мотивного анализа.

Лингвотекстологический метод используется при анализе разночтений в разновременных славянских переводах по рукописям XI-XV вв. и печатным изданиям XVII - XX вв.

Диахронический и сравнительно-исторический методы позволяют определить новаторство и преемственность каждого из переводов, выявить основные тенденции варьирования, установить место рассматриваемых языковых явлений в контексте развития литературного языка восточных славян.

Сопоставительный метод привлекается при анализе греческих соответствий и их славянских эквивалентов в тексте Триоди.

Элементы статистического метода дают возможность выявить частотность употребления языковых единиц. Применение статистического метода осуществляется при помощи программ "Цитата из Библии" и "Тезаурус", а также методом сплошной выборки.

Использование структурного и мотивного анализа позволяет выявить универсальные структурные компоненты (цитаты, реминисценции, аллюзии), восходящие к более ранним источникам и выступающие в качестве строевых элементов текста. В качестве вспомогательных также использовались метод обратного перевода на греческий язык и метод реконструкции.

Наряду с традиционными для исторического языкознания методами основным методом исследования является герменевтический метод. В связи с неоднозначностью трактовки этого понятия считаем необходимым внести уточнения:

1. Герменевтический метод есть метод диахронический, предполагающий изучение текста на протяжении его истории. Это тезис "универсальной" герменевтики.

2. Герменевтический метод есть метод изучения памятников, написанных на древних языках. Это тезис филологической герменевтики (А. Эрнеста, Ф. Аст).

3. Герменевтический метод сближается с экзегетикой, а "общая задача филологии и экзегетики — понять написанный на чужом языке и пришедший из прошлого текст" (Г.Г. Гадамер). Филологический анализ гимнографии предполагает ее изучение в контексте патристики, литургики и литургического богословия.

4. Герменевтический метод предполагает изучение структуры текста и слова в тексте. Анализ слова и формулы-синтагмы в тексте основан на соотнесении параллельных мест и связан с принципом герменевтического круга.

5. Герменевтический подход предполагает изучение гимнографии в историко-культурном контексте, в ее отношении к древним песням восточной Церкви.

6. Герменевтический метод связан с риторикой и поэтикой и предполагает изучение риторических приемов сакрального текста.

Наконец, междисциплинарный метод заключается в использовании сведений смежных дисциплин - богословия, экзегетики и литургики.

Методологической основой исследования послужили основные принципы и теоретические положения Казанской лингвистической школы - диалектика языковой устойчивости и динамики, нормы и системы; принцип дифференциации как универсального процесса исторического варьирования единиц различных уровней и связанное с ним понятие варианта и инварианта; положение об универсальности языковых явлений и процессов, проявляющихся в типологически родственных языках. Определяющим является и развитый И. А. Бодуэном де Куртенэ системный подход, рассматривающий язык в триединстве семантики, прагматики и синтактики.

Теоретическая значимость исследования состоит в теоретической разработке содержательной и образной стороны гимнографии, ее источников и религиозно-богословских оснований. Проведенное исследование позволяет сделать вывод о византийском влиянии на судьбы книжного литературного языка восточных славян; вносит вклад в разработку вопроса о становлении языковой нормы; со-

держит новые лингвистические данные, способствующие воссозданию динамических тенденций в славяно-русском книжном языке на различных этапах его функционирования.

Методологическая значимость исследования заключается в апробации комплексного герменевтического подхода к изучению содержательной стороны разновременных переводов византийской гимнографии в историко-культурном контексте. Универсальность данного подхода допускает и его использование при изучении сакральных текстов различной жанровой природы, а также применение в методологии богословских дисциплин - экзегетики и исторической литургики.

Практическая значимость исследования определяется тем, что полученные результаты могут послужить в качестве теоретической и практической основы для новых исследований. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в общих курсах по истории русского литературного языка, в специальных курсах по исторической лексикологии, герменевтике и теории текста, а также в курсах по исторической литургике и греческому языку в высших духовных заведениях. Результаты исследования могут послужить основой и для решения задач, связанных с вопросами соотношения славянских переводов с греческими оригиналами, в том числе и для критики греческого текста. Материалы рукописных источников могут быть в дальнейшем использованы для подготовки научных изданий памятника.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Принципы религиозно-догматической герменевтики являются универсальными, связаны с историческим языкознанием и общелингвистическими методами. Обращение к содержательной стороне гимнической поэзии предполагает и особый подход к ее изучению - подход герменевтический, включающий как общелингвистические, так и специальные методы.

2. Варьирование единиц различных языковых уровней воплощает основную проблему герменевтики - множественность выражения Единого в процессе его исторического развертывания. Варьирование на инвариантной основе является способом бытия сакрального Текста в пространстве и времени. Византийским влиянием опосредован ряд активных процессов в славяно-русском книжном языке: становление терминологической системы, сложение определенных словообразовательных моделей и парадигматических отношений в лексической системе, формирование механизма калькирования.

3. Во всех славянских переводах представлен весь набор вариантов, меняется лишь их соотношение в рамках "традиции" и "инновации", определяющее понятие нормы. Конечным итогом варьирования становится расхождение синтаксических моделей, изначально функционирующих в качестве вариантов.

4. Логика переводов Триоди определяется диалектикой двух противоположных тенденций: "герметической" и "интерпретирующей"; со спиралевидным характером изменений, неуклонно приближающим славянский текст к языку-образцу, или цикличным, возвращающимся на новом "витке" к принципам первых переводов. Одна постоянно "развертывает" смысл греческого Логоса, вторая воспроизводит формы его выражения по "образу и подобию" оригинала. Возврат к

традициям первых переводов просматривается и в печатных Триодях афонской редакции, и в изданиях периода литургической реформы.

5. Литургический образ возникает в результате "столкновения" библейского символа, мифа и догмата. Диалектика развития образа сопровождается развертыванием мысли по спирали: от библейского перифраза - к святоотеческой формулировке, от мифа—к догмату. Ход рассуждения по аналогии проявляется в механизмах развернутой метафоры, аллегорезы и типологии, прослеживается взаимосвязь между определенным жанром или литературной формой и набором риторических приемов. В песнопениях восточной церкви функционирует значительное число образов, тем и литературных мотивов, трактуемых сходным образом и восходящих к Священному Писанию и ранним патриотическим текстам.

6. Характерные для литургической поэзии парадокс и антиномия часто облекались в риторическую форму оксюморона, в основу которого положены интертекстуальные элементы, восходящие к формульному ряду Священного Писания, Символа Веры и патристики. Выявленные типы антиномий и принципы преобразования исходных формул имеют устойчивые структурно-типологические параллели в древнеармянской гимнографии.

7. Гимнография связана с патристикой и гомилетикой. Фрагменты из творений Святых Отцов заимствовались не только в форме цитат и аллюзий, но и целыми сюжетньми блоками. Влияние патристики проявлялось и в особенностях авторской экзегезы. Типологические параллели из древнеармянской гимнографии позволяют восстановить общий патриотический контекст, а в некоторых случаях и перевод с греческого, восходящий к глубокой древности.

8. Рассмотренные языковые процессы имеют аналоги в тексте-образце и связаны с универсальными языковыми законами, действующими в различных языках, а также с особенностями развития поэтического текста.

Основные результаты исследования представляют собой обобщение анализа содержательной структуры гимнографических источников и риторических форм его воплощения; выявление религиозно-богословских оснований этих текстов в историко-культурном контексте; обобщение основных тенденций исторической динамики языковых единиц различных уровней в разновременных славянских переводах; наблюдений над переводческой техникой и искусством переводов Х1-ХХ вв.

Конкретные результаты исследования получены в сфере исторического словообразования и лексикологии, исторического синтаксиса русского языка, теории перевода, исторической поэтики, герменевтики и теории текста, а также в сфере смежных дисциплин - исторической литургики и экзегетики.

Апробация работы. Работа обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании кафедры русского языка Казанского высшего военного командного училища (военного института). Диссертационное исследование также прошло обсуждение на заседании кафедры истории русского языка и языкознания Казанского (Приволжского) федерального университета.

Основные положения и промежуточные результаты исследования были изложены и обсуждались на следующих конференциях:

на международных научных конференциях: "I, II, 1П, IV международные Бо-дуэяовские чтения" (Казань, 2001, 2003, 2006, 2009 гг.); "XXV-ые Кирилло-Мефодиевские чтения" (Самара, 6 июня 2002 г.), "IV Славистические чтения памяти профессора П.А. Дмитриева и профессора Г.И. Сафронова" (Санкт-Петербург, 12-14 сентября 2002 года); "Актуальные проблемы вербальной коммуникации: Язык и общество" (Киев, 8-10 апреля 2003 г.); "Функционирование русского и украинского языков в эпоху глобализации" (Ялта, 29 сентября - 4 октября 2003 г.); "Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание" (Москва, 28-30 сентября 2004 г.); "Межкультурные коммуникации" (Украина, Алушта - 2005,2007,2008,2009,2010 гг.); "Православие в поликонфессиональном обществе" (Казань, 21-23 июля 2005 г.); "Язык и мир" (Украина, Ялта - 2006,2008 гг.); "Международные рождественские образовательные чтения" (Москва, 2007, 2008,2009,2010 гг.); "Церковь и проблемы современной коммуникации" (Нижний Новгород, 5-7 февраля 2007 г); "В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение" (Казань, 4-7 мая 2007 г.); "Русский язык в странах СНГ: современный статус и перспективы развития" (Ереван, 30 ноября-2 декабря 2007 г.); "Языковая семантика и образ мира" (Казань, 20-22 мая 2008 г.); "Перевод Библии как фактор сохранения и развития языков народов РФ и СНГ" (Москва, 24-26 сентября 2008 г.); "Русский язык и культура в зеркале перевода" (Салоники, 14-18 мая 2008 г.); "Дни Адама Мицкевича в Крыму" (Крым, Гурзуф 11-14 сентября 2008); "III Международные Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения" (Крым, Севастополь 16-21 сентября 2009 г.); на международном научном конгрессе "Русский язык: исторические судьбы и современность" (Москва, 2004, 2007, 2010 гг.); на региональных научных конференциях в Казанской духовной семинарии (Казань, 2000,2003,2004,2005,2006,2007,2008,2009 гг.); на итоговых научных конференциях вКГУ.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, семи глав, заключения, списка использованных источников, научных работ, словарей, приложения и принятых сокращений.

Содержание работы.

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, отмечается научная новизна, теоретическая, методологическая и практическая значимость, дается характеристика материалов и методов исследования, рассматривается история разработки вопроса, излагаются положения, выносимые на защиту, обобщаются полученные результаты исследования.

В первой главе "Место герменевтики в кругу филологических дисциплин" рассматриваются пути соприкосновения филологической и теологической герменевтики, приводятся основные принципы религиозно-догматической герменевтики, анализируется их трансформация в других тексгоцетричесхихнаправпениях.

В первых богословских системах в основу интерпретации и лексического анализа положен тезис о тождестве языка и бытия, основанный на христианской идее инкарнации. Согласно Августину, диалектика слова связана с антиномией

Единого и многого, неизглаголанное Слово Божие выражается в человеческом слове, хотя и в искаженной форме. Затронутая Августином проблема получает продолжение у Николая Кузанского. Развивая тезис о тождестве противоречия Единого и многого, он вводит понятие о "свертывании" и "развертывании" Слова-Логоса. Традиция символико-аллегорического толкования сакральных текстов, названная У. Эко "парадигмой вуали", примиряет два противоположных подхода, сложившиеся в греческом мире: логико-рационалистический и герметический, связанный с мистериями древности. Герменевтический феномен уясняется из интерпретирующей природы языка, "развертывающего" бесконечность подлежащего истолкованию смысла.

Дальнейшее развитие онтологическая теория слова получает у представителей феноменологического направления герменевтики на Западе (Г.Г. Гадамер, М.Хайдеггер, П.Рикер) и в России (Г.Г. Шпет), в том числе в отечественной религиозной философии (С. Булгаков, П. Флоренский, А.Ф.Лосев).

Антиномия однозначности или многозначности смысла становится основной проблемой герменевтики. Антиномичная природа слова уясняется из двойственного соотношения сущности и явления, именующего и именуемого. В свете герменевтической проблематики центральными проблемами языка становятся изучение одяокоренных слов и осложнение одних и тех же корней словообразовательными элементами; изучение различных вариаций одного смысла (многозначность) и слов, связанных отношениями сходства (синонимия); наконец, изучение тропов, благодаря которым слово употребляется в "несобственном", не принадлежащем ему смысле. Различные грани смысла раскрываются в диахронии. С антиномичной природой слова связывается соотношение слова и понятия, актуализирующего или "конципирующего" смысл. В "герменевтике символов" П. Рикера она предстает в ипостасях религиозного и буквального смысла, чье тождество достигается в двуединой природе символа.

Развитие герменевтики определялось взаимодействием и борьбой двух противоположных подходов к тексту. Первой подход—"вера в метод и его объективность" абсолютизирует объективность интерпретации, основанной на схематическом редуцировании и выявлении типического. Второй основан на идущем от апофатики иррационализме, порождающем субъективизм интерпретатора. Герменевтический метод тесно связан с методами исторического языкознания. Как отмечает Г.Г. Шпет, основою герменевтики явится филология в ее историческом направлении как наука о слове во всех обстоятельствах его употребления и развития. В трактовке Г.Г. Гадамера он предстает как процесс исторического "развертывания" значений многомерного смысла, раскрывающего в содержании предания новые аспекты значений.

В историческом движении различных герменевтических концепций филологическая герменевтика то сближается с экзегетикой, то противопоставляется ей. Оба мнения представляются несколько односторонними: с одной стороны, невозможно игнорировать различия между интерпретацией профанных и сажальных текстов, поскольку религиозная герменевтика, кроме общих, располагает и специальными методами. С другой стороны, невозможно отделение от догматики, на-

пример, при интерпретации гимнографии, поскольку догматика является непосредственным предметом ее содержания.

Основополагающим методом герменевтики является соотнесение так называемых параллельных мест, первичных формул и их парафразов. Анализ слова и формулы-синтагмы в тексте связан с принципом герменевтического круга, определяющим взаимосвязь части и целого. Применительно к структуре средневекового текста дополнение в определение "герменевтического круга" вносит В.В. Коле-сов: "от части к целому, от текста к его элементам".

На основе соотнесения параллельных мест происходит выявление семантики слова. Основные методы раскрытия значения слов, перечисленные П.И. Савваито-вым, используются в современной герменевтической логике. С методами теоретического языкознания связан лексико-синтаксический анализ, включающий:

- изучение лексики и грамматики текста, отличение грамматически правильных элементов от неправильных;

- выявление логики текста;

- определение структурных единиц текста и границ блоков, входящих в текст;

- соотношение первичного и вторичного текстов.

В этом плане требует уточнения понятие текст, весьма неоднозначно трактуемое в современной лингвистике. Определение текста как исторической категории дано В.В. Колесовым. Сама внутренняя форма слова ГехШэ (Чехеге 'плести'), восходит к еще более древнему представлению о нити, сплетаемой в ткань текста. Тем самым текст оказывается ни чем иньм, как гимном - ируод 'гимн' (от ифа(у£1у 'плести, ткать'). Этот исходный образ положен и в основу концепции интертекстуальности: так, Р.Барт определяет текст как новую ткань, сотканную из старых цитат.

Текст гимнов создан переплетением мотивов, восходящих к различным источникам и жанрам, а также к более древней, дохристианской эпохе. В первую очередь гимнография должна рассматриваться во взаимосвязи с текстом Священного Писания. Священное Писание выступает в роли архетипа, который наполняется новым содержанием во вторичных текстах, что достигается анализом связей отрывка с контекстом и соотнесением параллельных мест. С позиций антиномии единого и многого варьирование средств выражения предстает не только как развертывание Логоса в исторической перспективе текста, но и как способ инобытия исходных формул.

В широком смысле под вторичными формулами следует подразумевать структурные единицы текста, восходящие к более ранним источникам. Кроме цитат из Священного Писания, сюда входят формулировки соборов, Символа Веры и изречения вселенских учителей. В связи с этим литургический текст необходимо интерпретировать в контексте патристики. Особое влияние оказывала гомилетика, которая выступала не только в функции первичного источника, но в качестве по-средующего звена между гимном и текстом Священного Писания.

Наконец, изучение гимнографии должно строиться в связи с соотношением ее системы образов с библейским символом, мифом и догматом. Изучение текста и

слова в тексте основано на идее инварианта. Элементы, восходящие к единому первичному источнику - пратексту или тексту-архетипу (Священное Писание, формулировки Символа Веры, творения Св. Отцов) образуют "мифологически-символический пласт" (К. Станчев), присутствующий в структуре художественного образа и лежащий в основе средневекового текста. Это дает возможность выявления универсальных структурных элементов, образующих "пласт-посредник", не только в сакральных текстах, функционирующих в рамках моногенной языковой традиции, но и в различных языках и культурах. Как правило, это тексты, объединенные общей темой и находящиеся в отношении изотопики.

При литургическом употреблении текста происходило обогащение семантики слова, поскольку "к мифологическому значению прибавлялось и ритуальное" (К. Станчев). Становясь событием, сами священные формулы одновременно представлены как нечто постоянное и в то же время движущееся, а литургический текст становится посредником между Богом и человеком.

Инобытие формул Священного Писания в новых текстах сопровождалось богословским "сгущением" мысли, в результате которого на текстовом уровне происходило стяжение синтагмы в слово. Неуклонный рост сотроБЙа сопровождает и развитие гимнографических жанров. Это дает основание усматривать в усложнении словообразовательной структуры слова универсальную особенность сакрального текста. Во второй главе "Герменевтика и структура слова" анализируются функции сотроэка, занимающих центральное место в христианской письменности и гимнографии и особенности их перевода.

В п. 2.2. рассматривается перевод сотрОБ^а, первый компонент которых обладал способностью усиливать значение слов, с которыми он сложен. В эту группу входят лексемы с компонентами еи-, тесу-, вист-дрю1-.

Многие сотроБка не несли дополнительной семантической нагрузки, образуя параллели к однокоренным простым словам (момент стиля). Это являлось поддерживающим фактором для безразличного варьирования славянских эквивалентов: прчстыи Нетяш — ахресуто^, ттауахраутос;, сгууг), иттфаууо^. Феноменом принципиальной невыразимости греческого Логоса обусловлено и то, что отдельные элементы смысла могут остаться не выявленными при переводе или быть эксплицированы дополнительно. Этим фактором обусловлено то, что в доафонских списках первый элемент сложений передается непоследовательно, представлены замены простым словом или описательной формулой. При переводе "усиленных" образований различного типа преобладают формы с приставкой пре-= еи, ттау, иттф, тркт. Терминологическая неустойчивость проявлялась и в накоплении ряда вариантов перевода одного и того же греческого слова. На вариант перевода влияние оказывал контекст, где славянский эквивалент выступал в роли синкреты, вбирающей значения близкозначных слов.

Принципиальная установка на воспроизведение структурных особенностей оригинала появляется в Афонской редакции, где широко используется прием калькирования. В связи с усилением внимания к структуре слова словообразовательные элементы принимают на себя важную роль в дифференциации греческих

слов. Каждому элементу подбирается однозначное соответствие: ш = кллго, бист = зло, ттау= все, итгер= пре. Проводится дифференциация компонентов три- и тре-в зависимости от усилительного или числового значения компонента tpia-. Устраняется терминологическая многозначность, передается внутренняя форма, воспроизводится "нанизывание" префиксов.

Отметим, что в литургической поэзии словообразовательные элементы являются неотъемлемой частью текста как целого. С усилением калькирования адекватно передаются риторические фигуры оригинала, значимые для образного и догматического содержания.

При диахроническом варьировании возрастает внимание переводчиков к структуре слова, обнаруживая связь морфемы со смыслом. В п. 2.3. рассматриваются особенности перевода префиксальных образований. В доафонских списках префиксальные образования могут заменяться бесприставочными эквивалентами или предложно-падежными сочетаниями. В Аф они вытесняются кальками, образующими лексические и словообразовательные парадигмы: ттросптщ 'стоящий впереди'; 'заступник, покровитель, начальник передового войска' -злстоупникг // apfi-т\те\ь, npoaraaía 'стояние впереди'; 'защита' - помофницд II лрдстлтельстьо, Ttepforaoig 'стояние кругом'; 'обстоятельство, ос. несчастье' -

1ш1дст4 // ойстоьхше.

Отметим, что первоначальные эквиваленты не способны исчерпать смысл греческого Логоса. Так, архистратиг Михаил раскрывается в тексте как 'стоящий впереди', как 'заступник' и 'проситель', наконец, 'начальник воинства' -престол!? простом блачмю..иже теее пре^стлтелл теплл сатАждлкшТи^а; минога ылннче • с&'Ьтоу ьеликот^ присно престол.

Каждому элементу переводчики пытаются подобрать однозначное соответствие: ¿к - из; &по - G3; ¿tti - на; тгро - пред; тгерГ — оь. В результате устраняется стихийность словоупотребления, характерная для доафонских списков: про -прежЕ, прЕДи, про-, пре-, при-,зд-. С усилением экспрессивной функции приставки прЕ- как соответствия префикса napa- она вытесняется из позиций, не мотивированных оригиналом.

В НТ инновации Афонской редакции проводятся более последовательно. Частичный "возврат" к принципам перевода доафонских рукописей наблюдается в Триоди под редакцией Сергия Страгородского: ьафшти - npÓKpnoq, еедстб!?ю1|1е -TTpoaKivSuvEÚovTei;, гкнижнлА предуказлшл - ттроотаа.

В п. 2.3.1. анализируются особенности перевода образований с префиксом совместности. В греческом языке глаголы, сложенные с элементом auv-, обозначают общность действования или состояния, единение или согласие. В христианской литературе созданные при его помощи богословские термины служат для выражения осуществленного через человека "синтеза Бога и тварнош мира, который является сущностью всей христианской антропологии" (В.Н.Лосский).

Уже в древних славянских переводах сложилась триада синтаксических вариантов:

1) бесприставочный глагол + съ+ Те. пад. ("исконная" конструкция); 2) префиксальный глагол + съ+Те. пад(конташшированная "усиленная" конструкция); 3) префиксальный глагол + Дат. пад. ("грецизированная" конструкция). Последняя модель в доафонских рукописях представлена единичными примерами, доминирует "исконная" конструкция.

Сложившуюся вариативность можно рассматривать как "отраженную синонимию", существующую в языке-образце, где, начиная с перевода LXX, возрастает число глаголов, сложенных с префиксом auv. Отметим следующие способы выражения совместного действия: 1) глагол, сложенный с префиксом auv + Dat.; 2) бесприставочный глагол + Dat. с предлогом auv, 3) бесприставочный глагол + Dat. без предлога; 4) глагол, сложенный с префиксом ouv + Dat. с предлогом ouv; 5) бесприставочный глагол + Gen. с предлогом рета, 6) глагол, сложенный с префиксом auv + Gen. с предлогом рета. Уже существующие глаголы в тексте НЗ и патриотической литературе получают переносные значения, что создает условия для символической, а затем и семантической сверхдифференциации.

В переводе Аф, а затем в //Гусиливаются позиции грецизированной модели, в результате происходит окончательное размежевание конструкций и закрепление их уже в различных языках — русском и церковнославянском. В Триоди под редакцией Сергия Страгородского вновь доминирует "исконный" вариант, что соответствовало ориентации на норму русского литературного языка.

Диаметрально противоположный подход к тексту можно проиллюстрировать на примере фрагмента, восходящего к Посланию к Ефесянам [Еф. 2:4-6]. Префикс auv- несет основную нагрузку в отражении идеи "универсальной симпатии ", преодолевающей противоречие между Богом и миром. щ dyamiac^ уap, auvsKaOiaag, u>5 аирпавдаад St, rfvaiaag стеаитй L)Q ivivaag auv¿ттавгд

цд ш&ау §e, ouveSö^aaag_

нт ЦТ редакции Сергия Страгородского

ш;о ео вдзлюеша схпослдилх еси (лко полхкдоклкя схсдинилг есп сек'Ь »ко с&единикш спострлдллх WKO EE^CTpiCTEHi пострлдлкь и спрослл&илг, еси IAKIU ЕО Е&ЗМОЕИЬАШ CS СОБОЮ ПОСАДИМ ССИ: И ВКШ ПОМИЛОКЛКА1И, СОЕДИНИЛА еси СЕЕ-Ь: ukui соеднниелж, пострлддла ?СИ es hhms: тлкои ЕЕЗСТрДСТеНК ПОСТрЛДАКАШ, С& СОЕОЮ ПрОСЛЛКИЛХ (СИ.

Далее в п.2.3.1.1. рассматривается перевод именных образований с этим префиксом. В доафонских списках наблюдается варьирование префиксальных образований и предложно-падежных сочетаний, на выбор варианта перевода влияние оказывало и внутритекстовое варьирование в оригинале.

В ряде случаев отклонения от принятой системы эквивалентов связаны с интерпретацией текста, например: о Ь/ кбАттоц гх£1 auvafSiov~K.ro же им-Ьб» адр'к^х ся сокоюИао же ьа нддр-Ь^имлтл приспособил. Аллюзируетсятеологу-мен о вечном сопребыванш - и до воплощения и по воплощении - Сына с Отцом: 6 Мо\'оу£уг15 ¿ш е!д т6у коАтгоу тойПатрод'Екауос; ¿^упстато [Ин. 1: 18]. Фрагмент по контексту речи ближе к толкованию Иоанна Златоуста: ¿уар хш?

кш <51§1'а>5 ¿V тш коАтты тои ттатрб? еТттшу. Возможно предположение как о паро-нимии в оригинале: еюV РЗюу (16105 'свой, собственный'), так и о приеме апрок-сгшации в переводе (термин Е.М. Верещагина).

Есть примеры контекстуального перевода, а также выравнивания по исходному тексту Священного Писания: роьх мизалхжеих • продлна каТ скокк крл тмю (аиуубуок;) [МК156 об. Тип.12 об.]. Проясняется затекст жития Иосифа Прекрасного, проданного братьями [Быт. 36:24-28].

В Аф число калек увеличивается, калькирование остается господствующей тенденцией и в последующих переводах. В п. 2.3.2. анализируются особенности функционирования и перевода апофатических терминов. Образование апофатиче-ской терминологии стимулируется и риторической формой, в которую облекается догматическое содержание, например: каино начало првнлчалнок начало ■ К£^илчлл"й бжЧбл Т суфдстьл -архЧу оттер арх1ау 6ц5у ауархои вготцтод ка! обспбт^тод.

Славянские отрицательные термины могли соответствовать нескольким греческим. И наоборот, одни и те же термины переводились по-разному в зависимости от ключевого слова и структуры текста: нез&хоА/М/тн (а^роуод) скЪтй, но Бй л'Ьто кезл Ът.наго (ахроуод) неизреченно рождшоу.

Наконец, славянские отрицательные термины могли передавать по смыслу сотроБиа других типов: пара-, атгсф-, 5исг = а.

В Аф значения греческих слов распределяются между разными соответствиями, усложняются словообразовательные модели, возрастает количество калек, об-

Доафоиские списки Афонская редакция

бостер^; ¿ОЕрП? ИЕттИЬ&Ш 5исте[зг1(; - зл0ч4стнь41и йафщ -шчастиши

дтшрбкаксх; йкако? незлокиьа йуе^ксско? Йттефбкако^- неискоусо^лоенаш йкако<; -незлокиьх ауе£|'какод - ееззлоеио

тгарафрыу йфршу БЕЗоушши йуущцшу ттарйфриу - пребе2,оу(лныи йфри^ - е.езоу(лныи ¿ryvl¿^lшv - нерлзоулшаш

Унифицируется перевод однокоренных слов: кесплопшми // неьефЕстьеннА1^а -аиАшу; плотлсктл // ьефнлл - цАшбг!. Калькируются термины, передававшиеся синонимами без отрицательного префикса: злкгитеникх // кесплюатлиьх - сакллзна // Безлистным - атотггщск; и т.д.

Доафонские списки Афонская редакция

¿(Мсцретод йтцптод мераза'ьленх ¿51а(рето? нерлзд-ьлен» йтцг)т05 иепр-ьсеколши

йфирто«; ааиухитос; нес/л'ьсенл йфирто<; месл'Ьсень сгаиухота; неслшлныю

Ряд разночтений связан с "отраженной паронимией": иже ьа ск±те небидимй соуфл //иже ьх ск.'Ьте присносок'ц1нем сжц|длго — diSiод 'постоянный, вечный' /*а(8г|Хо<; 'невидимый', злблжжьша еезлконн-Ьи с-кл\л житУкли // БЕСПоутТЕСлх - *dvo|iia 'грех, беззаконие' / avoSia 'бездорожье'.

Сложившиеся в 56 тенденции остаются господствующими и в Никоновской Триоди. В Триоди под редакцией Сергия Страгородского появляются примеры отказа от калькирования: из<жилан)?ю (афЭоУод), жестосердте (то aaupttaoeq), сллрТА лгстйгс (то qiet5e<;), внезапное (awpov).

Уже в доафонских списках наблюдается свободное варьирование калек греческих терминов и предложно-падежных сочетаний, послуживших им основой.

Еще шире представлен описательный перевод наречий. В Аф систематически используются кальки, дифференцируются отрицательные наречия и предложно-падежные формы в функции наречий. Постепенное вытеснение предложно-падежных сочетаний конфиксальными формами нельзя полностью отнести за счет византийского влияния, поскольку они начинают употребляться и независимо от оригинала. Варьирование формул инвариантного содержания в "общих местах" языка-архетипа и традиционность средств выражения выступили в роли поддерживающего фактора их длительного сохранения.

В п. 2.4. рассматриваются основные типы словосложений. Большая часть византийских сложений соотносима с синтаксической связью определяемого и определяющего, которая проявляется в контексте речи. Наиболее продуктивными являлись компоненты Geo-, С,ыо-, Ф1Х0-, оро-, lao-.

Ряд сложных слов с этими компонентами в доафонских списках передается описательно или заменяется простым словом.

На отбор лексических эквивалентов влияние оказывала библейская формуль-ность. Так, наряду с библейскими ттг|УП "Источник жизни", и5шр ^ufjq, uSwp ^ojv "Вода жизни", в гимнах функционируют формулы, возникшие в результате "свертывания" синтагмы: nrjyrj oSaroq dttjofjsvou elq ¿¡'ojr/v aicoviov"Источник воды, текущей в Жизнь Вечную» [Ин. 4:14]. Переводчики часто брали за основу исходные выражения: источамика жныаш - г) ттг)уп ad^uo^, ьоду жи&ота сзт&орд - vafjaTwv ¿¡wottoiwv, кода) ямка) - 65шр Сыррбу.

В доафонских рукописях находит отражение неустоявшийся характер славянской богословской терминологии. Так, ряд тринитарных терминов с элементом бро-'один и тот же' в доафонских списках передается префиксоидами рлЕпо-, коупно-, едино-, все-, отмечены случаи синонимического варьирования, например: ¿(ioouaioq - омо!?сиА / ЕДиносоуфАна / единосоуфАст&о Iрли&носщьсшмъ / коут/жсгьстымъ! рАклпалщьмъ. / едина саш //е диносоу^ена. В ^закрепляется однозначное соответствие бро = едино.

Некоторые "инновации", канонизированные евфимиевской реформой, появились уже на раннем этапе исправления Триоди, при этом они еще контекстуально связаны. Для доафонских списков нормой являются соответствия прлЕ.оь'Ьрнаш,

прАБо&'Ьрно. Единичным употреблением представлена калька, появление которой мотивировано риторическими особенностями оригинала:

Коупиноу та неопллимоу • и гороу и л-Ьсткицю д\ьноу • и дклрд ньсноую достойно СЛЛКНМ2 • оцеу) мрие СЛАКНШ • (еуЗо^е) пр&КОСЛЛКбНИШ

(6р8о<5о£шу) по^ьллл [Тип. 143 об.].

Второй компонент сложения в доафонских списках часто не находит отражения, есть примеры описательного перевода: зелчнйш - уг]у£уг|д, стртиш - 0а-уатт^фород, д^ьнаш - тгугиратффород; ¿¡шотеш - ожи&ити, ка1У0тт01ш -ОЕНАЬЛАТи,хар<5шю? -рлД0стйНА1И,^Ы(5тт0105 -хикотл сатьорд. В диахронии прослеживается переход от широкой вариативности к единообразию в передаче элементов сложных слов, формулы "свертываются" в композиты. Господство калькирования ведет к установлению парадигматических связей между лексемами, находящимися в отношениях производности, по образу и подобию оригинала: 1£рОиру<5<; - 1ероиру£Ш, сфеннодъистьовати - с^нод-Ьтела.

Системный характер переводческих принципов проиллюстрируем на примере инновации Аф рл достнот&орнаш. Калька впервые отмечена нами в поздней редакции паримий. Сложное слово харбттоюд появляется у ЬХХ, в языке НЗ прилагательные, сложенные с этим корнем, равнозначны соответствующим простым словам, что подтверждает варьирование в стихирах Триоди: х°РОтто1а аи^роЛа, еОфроаиущ аиц(ЗоАа. Это создало условия для единообразного перевода в Гим: рлдостнх! знлмЕншл - хароттою стирРоЛа, еифросгиуг|д аи|а(ЗоАа, а затем и объединения "традиции" и "инновации" в повторяющихся чтениях Аф: рЛДОСТНОТБОрНА! ОБрЛЗА!//рЛДОСТНА! ЗНЛМЕНТЛ - ХОрбтГОШсти^оЛа.

В п. 2.4.1. рассматриваются особенности перевода неологизмов. Антиномия образования неологизмов выражена С. Булгаковым: человеческая речь, как и история языка, представляет собой непрестанное словотворчество, при этом новые слова создаются из уже существующего материала.

Ряд неологизмов, восходящих к Символу Веры, образован путем стяжения синтагмы: ттатроуеуут^тод 'рожденный от Отца' -тдуёк той ттатрдд угууг/д/ита ттрб тгйутшу а1ижоу; тгатроттрорЛг^тод 'исходящий от Отца' - тб ¿к тои ттатрдд ¿ктторшоцЕУОУ, ттрофт]тоф0£укто<; 'возвещенный через пророков' - тб АаА^стау проф^тшу. Некоторые восходяткНЗ: ттспракоиавид 'усльппанное отОтца'-6 Абуод,оу акоиете. оик ёслчу'Ецбд, «Шатои ттЕцфаутбд р£ тгатрбс [Ио.14:24]. В рукописях Гим единый смысл "облекается" в единую форму: Ю оца рожЕнл -ттатроуЕУУ^тои, роженослоу © оца - уоуш т£ ттатрбд, мзх/комб шпиням\л Бид-кнАКЛА - уАостстодирстгиты 0£а, ттир(уюу а5а уАыаашу - шпьпщъ бид-Ьншсма мзяяи, в Аф формулы дифференцируются

Динамика переводного текста сопровождается увеличением сотрозка и усилением позиций калькирования. В ЯГ ряды неологизмов пополнят л&терЕдеьл,

ДОЖДОТОЧИТИ, НОЦ1ЕБОркЦ1ИНСА, ЛИрОСПЛСИТЕЛАНАШ, НЕЗЛК.НСТОДЛТЕЛА.

Частичный возврат к принципам перевода доафонских рукописей происходит в период литургической реформы. Смену переводческих установок проиллюстрируем при помощи таблицы:_

Гим Аф НТ ст

ДНЕЬН&ИД СЬ"ьтм1а ОЦА ИСХОДНО Ш оца рОЖЕНА прркл ь-Ь^анаго ота оца &НННОЕ стр&нмо оуслхшдну оудоьрение реьттлА рлдостА ткорд окноьити диесь-ктлш ОЧЕИС^ОДНО ОЧсрж'гТКЕНЛ прр'кок'кцютелилт очею силом ымосатьорено СТрЛ№ОСЛЛ1ШЛШЛЛ докрот&ореше рЕыюокрлзникь РАДОСТНА! Т&ОрА о&но&ити ноьотьорити = Аф ОЧЕИС](ОДМОЁ = Аф ОЧЁСИАНОЕ ьнносотьоремное = Аф = Аф = Аф рлдостнотьориьыи ноьосоткоритн = Аф Ш ОЦА ИС^ОДА1(ШИ рОЖДЁННАГО Ш ОЦА Б о пр'рц'Ь^г Ь"ЬфАЫИАГО ОЦ^, р&ЬИ0№01)1НА(Н Ш бннд сотворенное СЛА1ШЛША стрлнмы р!чн докрое тьорЕЖЕ ЗАЕИСТНИК1 рАДОСТА сатьорньАШ нокА! сатьорити

Наконец, в доафонских списках часто встречаются кальки с обратньм порядком компонентов (п. 2.4.2.), В Аф, а затем в НТпрослеживается последовательная замена "перевернутых" калек полными. Обратный процесс, с сопутствующим распадом сложений на синтагмы и отступлением от структуры и порядка компонентов наблюдается в Триоди под редакцией Сергия Страгородского

Двунаправленный процесс, положенный в основу герменевтики: истолкование текста и его интерпретация - отразился в доафонских переводах, где славянский текст является своеобразным парафразом к греческому сложному термину. Усложнение словообразовательных моделей является отражением общих закономерностей развития языка средневековой славянской книжности. Однако и в языке-образце наблюдается рост префиксальных образований, "нанизывание" аффиксов друг на друга, что свидетельствует о проявлении универсальных закономерностей, действующих в различных языках. В изданиях периода литургической реформы просматривается возврат к принципам перевода доафонских рукописей, демонстрирующий цикличный характер изменений: уменьшение калек и неологизмов, подбор смысловых эквивалентов и развертывание композитов в синтагмы, "славянский" порядок компонентов сложений.

Лексическое варьирование воплощает основную проблему герменевтики -множественность выражения Единого в процессе его исторического развертывания. В третьей главе "Основные тенденции лексического варьирования" прослеживается логика изменений в системе лексических эквивалентов на протяжении истории славянской Триоди.

В п. 3.1. рассматривается динамика лексического состава в доафонских рукописях. Некоторые песнопения оставлены в прежнем переводе, другие подвергнуты значительным изменениям. В ряде случаев эквиваленты, воспринятые при последующем редактировании, известны уже тексту МК, но являются менее употребительными. Так, гиперонимом нрдкь передаются словауацо?, 'пир', 'брачное

торжество' и уирфыу 'шатер (жениха)'. Дифференциации интегральных сем способствует совмещение греческих эквивалентов при синтаксическом параллелизме: отьрАста К51СТЛ чрлтогя (уирфшу)- оуготсжисА съ нлл\а еж ни кракх (уацод). В Гим дифференциация проводится через все чтения.

Разрушение сложившейся системы эквивалентов характеризует и судьба синонимов кездхнд и гл^еимд, передававших соответствия (Забое; 'глубина', 'пер. обилие, бездна' и а(3иаоос; 'глубокий', 'неизмеримый'. Метафорический перенос и объединение в рамках синтаксического параллелизма способствовало вырабатыванию признаков сходства. В результате в тексте Гим в отдельных контекстах греческое а(Зисгао<; начинает передаваться соответствием гл^кипд.

Характерной чертой доафонских рукописей является флуктуация (термин Е.М. Верещагина) в сфере богословской терминологии, сочетающаяся с семантическим синкретизмом. В доафонских списках сложился ряд синонимических параллелей при переводе одних и тех же греческих слов: рода / нлрода / соуфАст&о / КСТ&СТБО / оусшл / оупостлсА-оиота, рода / кстлстьо -фистц;. Дифференциация проводится в контекстах, где термины находятся в отношении сопоставления или противопоставления и эксплицированы в оригинале. Варьирование используется при синтаксическом параллелизме в целях избежания лексического повтора и углубления семантической перспективы.

Присутствует большое число непереведенных грецизмов: лкротолча, спирл, кт-крь, омоуоусиось, крипидл, оушл, пантикостыл, пдрлклить и др.

Уже в Гим просматривается исчезновение неосвоенных грецизмов, а также постепенная замена их славянскими соответствиями. Наблюдается и замена некоторых соответствий структурными и семантическими кальками. Динамика лексического состава сопровождается изменениями и на других языковых уровнях -морфологическом, словообразовательном, синтаксическом. Характер преобразований позволяет сделать вывод о том, что одной из целей редактирования было сближение с греческим подлинником.

В п. 3.2. анализируются тенденции лексического варьирования в афонской редакции. В диахронии возрастает удельный вес калек, наблюдается морфологическое "выравнивание" в соответствии с оригиналом, в синонимические ряды организуются варианты, сложившиеся в различных переводческих школах.

Продолжается процесс вытеснения германизмов и непереведенных грецизмов славянскими соответствиями, наметившийся в списках Гим.

Устраняется лексика, использующаяся в роли сакральных символов и имеющая отчетливый "профанный" или языческий характер. Ряд общеславянских слов заменяется ранними или поздними сербизмами и болгаризмами.

Замены лексических архаизмов представляют самую малочисленную группу и в целом не характерны для афонской редакции.

При сохранении вариативности как способа бытия переводного текста изменяется соотношение между вариантами: то, что было инновацией, становится нормой для нового перевода Триоди. -

Если в доафонских списках славянское соответствие может передавать несколько синонимичных лексем, то новые переводчики Триоди пытаются закрепить за каждым словом однозначный эквивалент. Первая форма многозначности, развившаяся на основе расширения объема слова-синкреты, начинает разрушаться. Процесс распада семантического синкретизма освещается в п. 3.3.

Так, в доафонских списках славянское окрлзь вбирает семантику целого ряда соответствий - сжбтгод, еТкшу, рбрфо^, трбтто?, титгос;, ахфа, аца[ЗоАоу, и даже ¿V тш цорфоио0а1. Новые переводчики пытаются разграничить основные значения слова окрдз& на лексическом уровне, складывающиеся синонимические ряды позволяют передать многозначность оригинала: трбттО!; 'способ, образ' - окрлза, 'характер, нрав' - нрдьа; титтос; 'прототип, прообраз'- окрдза , 'подобие' -1 подокУе; шр(ЗоАоу 'образ, символ'- оер&зх, изокрлжен'Ге;'знамение, предзнаменование'- зншенТе.

Разветвленной семантикой обладало слово оустльа, передающее греческие брод, ор юрод, Эгород, про0£ор(а и даже иттбатаак;. В Аф значения распределяются между несколькими соответствиями: сакора - Оеоцо^, пр'Ьдблх - бро<;, поь-йлЕниг-брюрод, састльа-ипбатааи;, прЕд^стлноклЕШЕ -ттро0Еор(а.

Тесная связь передачи многозначности подлинника с интерпретацией текста прослеживается при отборе соответствий глагола ф1 Хеш 'люблю'; 'целую, Приветствую';. Л1СБИТИ гт ЛОКЗЛТИ.

Распад семантического синкретизма сопровождается унификацией системы эквивалентов (п. З.4.).

Перевод доафонских рукописей ориентирован на синтагму и контекст речи, по существу и сам текст явлен в качестве "контекста". В доафонских списках действует принцип перевода по ключевым словам, сформулированный Е.М. Верещагиным. По смыслу имени переводятся глагольные формативы: пдс^оу \са пожег - ¿петеАеое; геозАЛ/Аи пригкоздпСА - т^ок; тгроат^Ашвг), но рлспнхшсл нл крст-ь -т<£ атаирй ттроаг|Аи)9£(<;.

Синкретизмом славянской лексемы мотивирована и тенденция к палтсюггси, направленной на установление текстовой и словообразовательной мотивации между связанными по смыслу лексемами оригинала. Развертывание ключевого слова в формулу'приводит к однокорневому повтору: и ва од-кнне сллеа! oдtкx -коор^оас;,сякрлсА оуьо сккортреиюденско -ШУ^трехЕ. "Семантическая редупликация" используется и для объединения разнонаправленных смыслов: патмю

нлпитлль кси гси • тлеафл ллчюцш^ь' и н4сыц1шиса щ&ыткы • нл

дроугаил лнжаетьо ■ спсе нз&ытяч&ст&а -ттеуте арток; ¿^ебрефа;, х^бЗад тшусоутыу ка1 тоО корой та ХеСфауа, гЛд ¿Шад рфшйа;, Хытф £ттЕр(аоа;сгс:с;. Автор древнего перевода приблизил текст к исходному евангельскому чтению [Мф. 14:20; Ин.6:13].

Отношения между ключевым словом и его глагольным "дополнением" в диахронии сопровождаются гиперонимизацией, развитием в системе языка слов все более общего (родового по отношению к предшествующим) значения. В Аф ис-

пользуются эквиваленты, "внутренняя форма" которых совпадала с греческими; сакраиштн -¿титеАш, оукрдснтн-кооцш, схтЬкатиса - аиутрсуш и т.д.

С обретением "самостоятельного" значения слово высвобождается из синтагмы. Расширение семантического объема славянских эквивалентов сопровождается развитием переносных значений и переходом к многозначности. Принцип подобия как единства формы и содержания становится основополагающим в новой переводческой доктрине. Объектом нового перевода становится отдельное слово в совокупности его структурных элементов. Складываются парадигмы и иерархические последовательности "по образу и подобию" оригинала.

История понятий сопровождается выведением слова за пределы исходной области употребления, расширением или ограничением их значений. П. 3.4.1. посвящен богословской терминологии, созданной на базе общеупотребительной лексики.

Основной тенденцией при переводе богословской терминологии была точность в передаче греческих терминов. Устраняется разветвленная синонимия и флуктуация, характерная для начального этапа развития терминологии, в сфере ключевых тринитарных и христологических терминов, и в этом аспекте развитие славянской богословской терминологии в определенном смысле повторяет этапы становления терминологии византийской.

Воспроизведение "внутренней формы" греческих соответствий сопровождается развитием переносных значений, в результате сохраняется образность оригинала. Стремление к закреплению славянских соответствий за определенными греческими словами приводит к новой форме многозначности и синонимии, отражающей состояние в языке оригинала.

Ряд разночтений между редакциями объясняется не собственно лингвистическими причинами, а богословским толкованием текста (п. З.5.). Лексические варианты, входящие в эту группу, несут информацию о богословской компетенции переводчика, знании Священного Писания, предпочтениях догматического характера. Сложившийся уже в ранних славянских переводах прием "выравнивания" по исходному библейскому тексту еще не носит систематического характера. Программный характер он приобретает только в ходе литургической реформы XIX -XX веков.

В п. 3. б. и 3.6.1. рассматривается использование приема калькирования. Изначально, будучи одной из форм познания и восприятия нового (христианского) содержания, прием калькирования часто использовался в случаях "повышенной герменевтической сложности". Как формулирует данный языковой феномен Блаженный Августин, неоднозначные слова самого подлинника часто обманывают переводчика, и он, не поняв хорошо мыслей, дает им такое значение, которое несообразно с намерением Писателя. Об этом свидетельствуют неудачные кальки в доафонских списках, связанные с неверной интерпретацией структуры греческого слова: присно слежлц1Ш - тгр1у ¿ттокаргуа; нелаюцш- аттотод 'непригодный для питья''; 'непьющийпр'ккрдсАНхш -иггерксЗорюс; 'находящийся выше здешнего мира'.

В Аф калькирование получает статус основополагающего переводческого принципа и характерной стилистической приметы. Наряду с использованием эквивалентов, выработанных в разных переводческих школах, афонские справщики предпринимают новый перевод греческих слов: подбизлти - ouyKi véw 'вместе двигаю'; 'подстрекаю', ьхслж*£нш - ффито? 'насажденный', 'врожденный', ьхочитн - орцатош, бьоинстьоьати - атратеиш и т.д. Часто во имя точности переводчики передают первичное значение греческого слова, тогда как в доафон-ских списках актуализировано контекстное значение.

Изменения носят систематический характер, охватывая ряд производных. Получают адекватный перевод термины, подвергнувшиеся искажению или оставленные без перевода: сноьлстьо - uíÓTqq, лнкостошме - хоросгтош'а.

В п. 3.7. "Паронимия как феномен перевода" рассматривается варьирование на основе паронимии как вследствие варьирования в греческих списках (пЛ.7.2.), так и в результате ошибок переводчиков (п.3.7.1.).

В составе фрагментов повышенной герменевтической сложности - иносказательных выражений, тропов и фигур оригинала, критерием истины является согласие с иносказательным, типическим или тропным значением отрывка. На выбор переводчика оказывали влияние "параллельные места" и библейские аллюзии, а также литургический контекст.

Ряд вариантов обусловлен доктринальными соображениями. В пользу наличия вариантов в оригинале свидетельствует принцип учета личности автора и длительная традиция варьирования определенных греческих корней.

Как пишет блаженный Августин, "иногда неоднозначность зависит от сомнительного звука слогов и потому преимущественно относится к произношению". Ряд разночтений обязан смешению гласных дифтонгического и монофтонгического происхождения: ou-u, ai-E, oi-ei-i-rj-u (п.3.7.3.). Являясь свидетелем несохра-нившейся византийской рукописной традиции, перевод может служить материалом для реконструкции подлинника.

В п. 3.8. рассматриваются основные тенденции лексического варьирования в церковнославянском языке. Прослеживается судьба Афонской редакции в печатных изданиях XVII в. (п. З.8.1.). Возврат к старому переводу наблюдается во фрагментах, испытавших значительную грецизацию.

В области словоупотребления можно указать на следующие особенности:

а) уменьшение числа калек: воглтши // изкршшн - ттерюиоюд, Ь&ОИИМТНСА // ХООрйЖИТИСА - OTpaTEÚü), «^ГОДНЫЙ // Ы1ЕЗ&П1ШИ— SldpOV, ИСТХфЛШЕ П СХМИрЕШЕ -KEVWOiq.

б) "возврат" к лексическим эквивалентам доафонских списков: др-Ььо -фитоу, лира — £Ípr^vr|, оустл&а -ópiоцод.

в) увеличение числа лексических грецизмов.

В плане переводческой техники для Триодей этой группы характерно широкое применение приема конфляции.

а) соположение славянского эквивалента Гим с непереведенным грецизмом (двуязычные дублеты): клмена лдашнтх -абацаутод.

б) совмещение эквивалентов Аф и Гим: по&Ълеша оустдкг - орюро?.

в) совмещение вариантов Аф и Гим, восходящих к византийским разночтениям: преукрдшЕНл слабою ежстбеиою тдиною-0£1кг(, бжстьеною (Аф) II ты1ногс (Гим). Варианты восходят к разночтениям бакц // риспчкц.

В отдельную группу можно выделить варианты, под держивающиеся "параллельными местами" и доктринальными соображениями.

Расширение текста происходит и в результате развертывания ключевого слова до метафоры:

1дко крилдти <шрли> слокду помоц1и Пр'мдосте егобл&жеши Ш конець б<а) бшленыл с&кр&яа стан -ид 6ттбтггЕро1 тй АсЗуй ¡Зот^оаутес; г^кете б£оцакар1Сгго1... Прилагательное йттбтттфод в переносном смысле означает 'быстрый'. Метафора возникает под влиянием библейской символики. По аллегорическому толкованию Отцов Церкви, на основании Мф. 24: 28 крылатым орлам уподобляются ученики Христа, а также все христолюбивые люди, поднимающиеся на крыльях Св. Духа. Вариант устойчивой формулы ипбттт£ро1 йето( встречается в канонах Апостолам.

Независимо от оригинала в текст вносятся и трафаретные формулы:

копТемй прокодЕнлА ти рекрд <ис1ШТДБХ > рлз^мл ндполиает л\ирл близнеца -Абухч бтспупат^ сгои пАшра;, аоф(ад кш учыоеьх;, ауаттфттАй тоу кбацоу 6 Д (5 щос;. Вносится формула, связанная с основным воспоминанием-испытанием прободенного ребра Спасителя "десницею любопытною".

Примеры расширения текста присутствуют и в доафонских списках, но обычно носят уточняющий характер: многоценное лмсро - то ттоАитщоу, КЕЗДК0ннй1М^а лвдии - тшу оуоцшу и т.д. Древний переводчик развертывает исходный смысл, в центре внимания новых справщиков - традиционный символ. В целом эта разновидность Афонской редакции отличается более свободным отношением к оригиналу.

В п. 3.8.2. рассматривается динамика изменений в Никоновской Триоди, где получают логическое завершение основные тенденции, сложившиеся в Афонской редакции.

Продолжается увеличение композитов, в том числе в результате "стяжения" в слово: КОГОЧЕЛОЬЕКЬ, рлДОСТНОТБОрИТИ, НОфЕКОрюф^СА и т.д.

Идет дальнейшая унификация системы эквивалентов, где в терминологическом употреблении закрепляются инновации афонской редакции.

Вновь наблюдается увеличение лексических заимствований. В отличие от первых переводов, заимствуются в основном терминологические единицы.

В отдельных случаях наблюдается возврат к системе эквивалентов доафонских списков: мира (а не схмнрЕШЕ), стрднстБИЕ (а не оучрЕждемТЕ), нлслаит-Ьла (а не сддод'клдтела). Распад многозначности иллюстрирует дальнейшее сужение круга значений соответствия окрдза, новые эквиваленты получают греческие аиц-роАоу -симбол&, Рретсв; 'кумир, истукан' -нст^кдна. Некоторые лексемы получают новый перевод: бола // мдмъренте - уушцг^, псжел'ЬнТе // опред-ЬдЕнУЕ -

брюцбд, оучюжиьх // предико Д'Ьистб.сжльаш - уобеишу и др. Некоторые переводческие решения нельзя назвать удачными. Например, передается вторичное значение глагола б|д Хеш 'быть вместе с кем; пребывать в чем; беседовать с кем', а в данном фрагменте речь идет о восприятии Христом человеческой природы: ще и члкол\а прнокфи&са (Аф) II бес-Ьдоьльй (НТ). Наконец, отдельные разночтения свидетельствуют о том, что справщики использовали другие оригиналы.

Что касается особенностей переводческой техники, просматривается стремление к точности передачи оригинала. С одной стороны, восстанавливаются библейские параллели, затемненные и искаженные в предшествующих редакциях. С другой, устраняются случаи редакторской правки по библейскому тексту, не соответствующие оригиналу, а также прибавления, обусловленные Влиянием "параллельных мест" и унаследованные от предшествующих переводов.

В п. 3.8.3. рассматривается возврат к принципам первых переводов в изданиях периода литургической реформы.

Замена синкретичной лексики сопровождается усложнением словообразовательной структуры: // бецшстьо, лице // личина, достонмст&о // достояние, н^жАмо // нй дителанш. Параллельно происходит лексико-семангическая дифференциация, за счет лексических и словообразовательных средств: лице -ттрооилоу, личннл - ттроашттеТоу 'маска', ижатпд - аукаАг| 'локоть, рука; пер. объятие, лоно', р^кд - Х£1р 'рука; власть'; ф1ЛГа - др^жкд, бусптг] - люкоьа.

В ряде случаев новый перевод связан с устранением неточностей, вызванных смещением однокорневых греческих слов: мечтлнае // прив.идете - фаутасд'а 'представление, воображение'; фаутега^а 'призрак, привидение'; зндмемТе II познлмТе -ууоЗрюра 'признак; примета'; ууыршц 'знакомство; познание'.

В области словообразования наблюдается непоследовательный перевод сотроБка с компонентами, входящими в зону церковноеяавянско-русской интерференции - 8ид-; аиу- + Ба^ оЬ).

В отношении сложных слов также наблюдается частичный возврат к принципам перевода доафонских списков, используется описательный перевод и замена простым словом: НДСДДИТЕЛА - фитоирубд, ЬЬ ТЛИНСТБО ЬБОДАфИ -циатегу'оуоиаа, огнЕШШла до^но&ежемй-ттирттубшд, диьно - дЕУОттргтты!;.

Цикличный характер производимых изменений прослеживается и в отступлении от порядка компонентов сложений. Заменяются неясные кальки, в ряде случаев восстанавливаются доафонские соответствия: мезлинстмь'ю // изокнлАноую-афвоуод, лреилл^фни // преьос^одафти -иттфехоиаа, безгоднаж ii бнездпнаш-ашроу, пргсллБНА^к // престрдннА^а- ттара5оЕ,ыу.

Одной из особенностей этой редакции является передача однословных эквивалентов целостной формулой: биашргу - ьа жерть!? дадима, бифгуоу - &а ЖЕртгь^ приносимлго, (5иф0ЕУТ£д ттбЗа; -оумошне нога прТимшЕ.

Устраняется церковнославянско-русская омонимия: н5?жнш II н^дителдмш, л\чннк // иллстителастьо. В целом производимые изменения преследуют цель сближения с нормой русского литературного языка.

В четвертой главе "Герменевтика синтаксических и грамматических форм: "воплощение" и "перевоплощение" смысла" анализируются морфолого-синтаксические явления, традиционно рассматриваемые в лингвистике под углом антиномии "исконного" и "заимствованного".

В п. 4.1. анализируются функции приименного генитива.

Стилистическая функция приименного генитива связана с его ролью в структурной организации текста. Постановка распространителя способствовала выделению переносного значения: тйу тшраоршу кАибшу "буря искушений". В формуле ттотфюу Оссуатои "чаша смерти"родительный имени является актуализато-ром символического значения - тгот^рюу вау&гои ¿ттпууШш шеТу тоТд фГЛокд оои. Аллюзируется эпизод о просьбе сыновей Заведеевых [Мф. 20: 22-23], где "чашею Он называет свои страдания и смерть". Восходящая к патристике метафора уоцф(од тпд £кклг]тск; представляет собой "свернутую" аллегорию. Сам Христос называет себя Женихом [Мф. 9:15], а Его отношение к Церкви выражается в образе брака [Еф. 5:31-32]. В результате языковой компрессии происходило "стяжение" притчи в синтагму. В основу формулы бфвАЕСлоу драртг)ратшу положена евангельская притча "о двух должниках" [Лк. 7:48].

Варьирование конструкций в древнеславянских переводах гимнов имеет аналог и в языке-образце. Некоторые варианты складываются уже в переводе ЬХХ, затем в тексте НЗ и при освоении библейских формул в литургических текстах: от£фссуоу ¿£, ¿ксмвшу [Мф. 27:29] // 6х(М)10М11§ахсм [Мр. 15:17]. В НЗ имеется выражение У£феХг| фит£1УТ1 "светлое облако" [Мф. 17: 5], в гимнах на Вознесение как параллель появляется формула с родительным имени: итго к*ф£Лг\<; фи>Т£1УГ]даУоАт^фбЕУта; уеф^Аг] ае фсотддйУ£Ао$£.

Чем глубже в древность, тем чаще в славянском переводе представлены атрибутивные сочетания, однако уже в доафонских рукописях сложились параллельные конструкции с согласованным и несогласованным определением.

Сближение с греческим текстом как одно из направлений переводческой справы наблюдается уже в тексте Гим. В Аф формулы с несогласованным определением доминируют. Динамика связана с различными факторами, в первую очередь - с разрушением синкретизма (дифференциацией субъектных, объектных отношений, относительных и притяжательных прилагательных и др.). В НТколичество конструкций с родительным определительным продолжает увеличиваться. В Триоди под редакцией Сергия Страгородского замены прилагательных именами существительными преследуют цель прояснения церковнославянского текста.

В п. 4.2. рассматривается перевод конструкций с артиклем. Онтологическую природу выражений, субстантивированных при помощи артикля, раскрывает С. Булгаков. По его мнению, существительное шире своей грамматической формы, поскольку существует "идеальная форма имени существительного, в которую может облекаться всякое слово: внешнеграмматически это может выражаться или членом или только положением во фразе".

В п. 4.2,1. проведена классификация эквивалентов перевода субстантивированных конструкций. Уже в доафонских списках варьируются несколько способов

перевода: 1) перевод с причастием сущий; 2) перевод субстантивированным прилагательным; 3) перевод при помощи местоимения иже, 1аже, кже. Есть примеры контекстуального перевода с восполнением эллиптически пропущенной информации, восстановленной из исходного (библейского) текста. В результате складываются синтаксические варианты: земльнш, »же нл земли - та ¿ni yrfç, oi âv тг) yr}, соуфни KZ лд-к, 4Д.4СКХ1Н -ol èv fiSrç. В качестве поддерживающего фактора выступало наличие варьирования в "общих местах" оригинала. Развертывание переводного текста в диахронии сопровождается приближением к синтаксису оригинала. В доафонских рукописях доминирует контекстуальный перевод и перевод именем прилагательным, в Гим прослеживается тенденция на увеличение конструкций по образцу греческих. В Аф складывается новая языковая норма с установкой на калькирование.

В п. 4.2.3. рассматриваются особенности порядка слов при переводе. В греческом оригинале артикль может отделяться посредствующими словами, что часто использовалось для придания речи большей выразительности. В доафонских списках артикль обычно опускается, избегая разъединения слов, переводчик перемещает имя, отделенное от своего члена посредствующими словами, на место артикля. Уже в период ранней справы по греческому тексту просматривается тенденция на приближение к порядку слов оригинала. В Аф нормой становятся конструкции по образцу греческих.

Далее рассматривается роль артикля в организации синтаксической структуры (п. 4.2.4.). В зависимости от его положения, одни и те же грамматические формы могли выступать в роли субъекта, объекта, предиката или определения, в результате одно и то же слово становится "то именуемым, то именующим" (С.Булгаков). Артикль повторяется и для указания с особой выразительностью на атрибут или описательное выражение. Порядок и расположение слов служит ри-торйчёёкйм цёляМ; так 4f о сййтакёМески второстёйённые слова ставятся поближе к началу Предложения.

В доафонских списках на месте причастий часто употребляются финитные формы. В тексте нового перевода местоимение иже на месте греческого артикля выступает в роли артикля определенности, имеющего й эмфатическую, выделительную функцию. Анафорическая постановка иже, соединяя несколько тропарей, связанных по смыслу, используется в функции риторической амплификации

В п.4.2.5. и 4.2.5.1. приводится динамическая картина распределения эквивалентов для перевода греческого инфинитива.

Греческий инфинитив с артиклем "есть субстантивированное имя существительное". На месте неопределенного наклонения с артиклем в тексте доафонских списков обычно употребляются Nom. Act и придаточные с финитной формой глагола, греческий infinitivus finalis и Gen. Inf. часто передается формой супина. Пропуск предлогов ведет к нивелированию различий греческих инфинитивных конструкций разного типа.

Уже в тексте Гим происходит ряд изменений, направленных на сближение с греческим оригиналом, как в формально-грамматическом, так и в синтаксическом отношении. В Аф нормой становятся конструкции по образцу греческих, однако варьирование сохраняется, что имело аналог в оригинале, где синтаксические варианты относятся к варьирующимся компонентам формулы.

В п. 4;2.5.2 обобщены тенденции варьирования в церковнославянском языке. В целом не все особенности нового перевода были в одинаковой степени восприняты языком церковнославянским. С одной стороны, греческий артикль, стоящий с причастиями и прилагательными, обычно выражается относительным местоимением в соответственных падежах. В качестве синонимичной остается и конструкция с причастием сущии. В отношении же имен существительных нормой является постановка существительного на место артикля, отделенного от существительного другими словами.

Возврат к принципам перевода доафонских рукописей наблюдается в Триоди под редакцией Сергия Страгородского. В качестве нормы воспринята конструкция с причастием сущии. Используются и другие приемы, известные древним переводам: эллипсис артикля, передача субстантивированных выражений по смыслу другими частями речи, перемещение существительного наместо артикля, контекстуальный перевод. Непоследовательно передается субстантивированный инфинитив, прослеживается появление членных форм причастий на месте причастии с артиклем. Порядок слов приближен к особенностям русского синтаксиса

Появлению инноваций в сфере предложного управления посвящен п. 4.3. Да- , лее рассмотрено расширение сферы употребления такого синтаксического гре-,. цизма, как родительный падеж, употребительный при восклицаниях. В п. 4.4. дан обзор перевода отрицательных конструкций. В доафонских списках в роли прямо-, го дополнения используется генитив, в соответствии с характером славянской рецепции отрицательная частица ставится непосредственно перед глагольной фор- .,'.'.., мой, не передается усиленное отрицание. В Аф калькируется падежное управление с аккузативом, появляются конструкции с усиленным отрицанием. Икновации Аф- употребление Вин. пад. при отрицании и перевод союза оохеи соотв-' ствием уже восприняты системой русского литературного языка.

Необходимым компонентом герменевтического анализа П.И. Савваитов счи-■■■ тает и изучение грамматики текста. На связь грамматики с герменевтикой у кто м- -вает Аристид: "грамматика есть искусство понимать поэтов и историков, руководящее главным образом формой речи". В п. 4.6. рассмотрены основные тендекцки морфологического варьирования.

Многие грамматические и синтаксические формы, узаконенные как "книжные" реформой патриарха Евфимия, в эпоху "второго южнославянского влияния" обретают свое гражданство в русских списках, а затем воспринимаются системой русского литературного языка. В доафонских списках формы превосходной степени передаются прилагательными положительной степени, что во многом обусловлено лексическим значением (п.4.6.1.). Реже используются славянские обра- .

зования на пре-, есть случаи перевода по смыслу, примеры неадекватного перевода, вызванного смешением греческих слов.

В Аф наметилась тенденция к закреплению суффикса 'Ьиш- в качестве показателя превосходной степени. И здесь, как и на других языковых уровнях, перевод афонской редакции отражает собой промежуточный этап между складывающейся новой языковой нормой и сохранением по традиции старой. Длительное нивелирование различий между положительной и превосходной степенью поддерживалось и варьированием в оригинале. В роли постоянных эпитетов, иногда и в составе одних и тех же трафаретных формул используется и форма положительной, и форма сравнительной степени. В Никоновской Триоди инновации Аф приобретают характер системы и проводятся через все контексты.

Обнаружена дифференциация в переводе греческого аориста в 3 л. ед. (аорист) и 2 л. ед. (перфект) (п.4.6.2.). Налицо избирательный характер производимых изменений, где выбор той или иной грамматической формы продиктован семантической перспективой текста. И здесь наблюдается характерная для этой редакции дифференциация вариантов (на этот раз - морфологических), изначально связанных с деятельностью двух переводческих школ: Охридской и Преславской. Как и в области лексической системы, прослеживается высвобождение слова от давления контекста, сопровождающееся устранением морфологического и категориального синкретизма и углублением семантической перспективы.

Византийское влияние на славянский язык вело не только к дальнейшему размежеванию синтаксических моделей в русском и церковнославянском языках. Накопление синтаксических вариантов приводило к дальнейшему расхождению (семантическому и стилистическому) вариантных форм.

В пятой главе "Формы риторические и поэтические" дается обоснование риторического анализа как одного из методов теологической герменевтики. В широком историко-культурном контексте анализируется развернутая система тропов на основе "первичных" символов и образов, восходящих к евангельским притчам; приемы аллегорезы, типологии, перифраза и антономасии, ставится проблема соотношения мифа и догмата.

В п. 5.1. рассматривается соотношение понятий образ - символ, притча -аллегория, метафора - сравнение. Мы придерживаемся мнения К. Бломберга, согласно которому категорическое разграничение сравнений и метафор не подтверждается, а любая притча имеет аллегорическую природу.

В гимнографии содержатся примеры как аллегорической, так и типологической экзегезы. Система образов, восходящих к евангельским притчам, часто опосредована аллегорическим толкованием Отцов Церкви и Символом Веры (п.5.1.1. - 5.1.З.).

Так, в основу тропаря канона Предпразднству Вознесения, где аллюзируется притча о заблудшей овце, положено толкование, неизвестное раввинской традиции, где под одной овцой "разумеется человек разумной природы, которую, когда она заблудилась, взыскал добрый пастырь <.. .>и довел до самого дома, то есть до неба <.. •> Под сотнею овец <.. .> мы разумеем ангелов, поскольку они словесны,

т.е. разумны, и кажутся к Богу ближайшими прочих тварей" (Толкование Феофи-лакта Болгарского на Ев. от Лк. 1-10).

кхзискл нл земли заклоужяшаго того оьчлте • без клоужЕншл слок.е сиьх СЬЧЕТЛЛЬ ЕСИ • И БЬЗ»ЕСХСА Н& НБС& И ГЬДЕ ЬЬ СЛЛЬ-Ъ ОДЕСНОуЮ рОДИТЕЛНк -(^тт^аад тб ¿тт1 уг)д, ттАоуоцеуоу ттрб|Зсггоу, йтгАау£0£1 Лбуе тоито оиу£тас,а<; ■ ка! аусЛг|ф9£1д ттрбд обрауобс;, ¿кабюад ¿V 56^, ¿к Зе^ьйу тои аои Геуут^тород. Анализ славянского рукописного материала показывает, что смысл оригинала часто ускользал от переводчика, в результате структура художественного образа трансформируется.

На этом же (аллегорическом) толковании основан прием аллегорезы в древ-неармянском Каноне всем небесным сипам:

Ьр^бштр 1тт р01прЬш[ • qпp ИшЦи.[}й Еш2 рт^Ьш^ зЬрЩчБи • и Ы)Ьш|. |1 [ирОг^р йЬс[ бп[прЬ^пди "Небесное избранное стадо! Бодрый пастырь, оставив тебя на небесах, пришел искать нас, заблудших". Наличие не только структурного сходства, но и буквальных совпадений тараканов с греческим текстом свидетельствует о том, что их авторы опирались на существующую византийскую литургическую традицию.

Не все элементы образа могут быть эксплицированы при переводе. Иногда переводчики совмещали несколько сюжетных линий по принципу объединения центральных элементов.

Типологическое толкование предполагает построение по аналогии. Типологическое толкование появляется у апостола Павла, где постоянной темой является соотношение Ветхого и Нового Заветов, закона и благодати. В п. 5.1.4. рассмотрена функция дублетных форм в структурной организации текста, основанного на двуплановом противопоставлении.

Дублетность возникала в результате семантической и символической сверхдифференциации, связанной с экспликацией догматического содержания. Иногда она накладывалась на византийскую традицию распределения дублетных форм. В роли дублетов выступают смысловые соответствия и кальки или заимствования, изначально появляющиеся в параллельных местах Священного Писания.

Противопоставление может присутствовать как в скрытой, так и в эксплицированной форме. Как текстообразующий прием используется объединение параллельных мест и развернутая типология.

Далее образная система византийской гимнографии рассматривается в отношении к античному и библейскому мифу.

В п. 5.2. "Литургический образ и миф" проанализированы архетипические символы "Колесница" и "Мать-Земля". Связь "колесницы Илии" с мифологическими эллинистическими представлениями - колесницей Солнца-Гелиоса и культом Митры прослеживает I. Ьаше1ои [1961]. Проанализированный материал позволяет выделить следующие "литургические аспекты" функционирования символа "Колесница": 1) прообраз Вознесения; 2) символ благодати Святого Духа и префигурация Пятидесятницы; 3) мариологический символ и префигурация Воплощения.

Рассматривая связь библейских образов меркабы и колесницы Илии с символикой колесницы Солнца, X Вагпе1ои отмечает, что ¿^/усгобозначает и благодать Святого Духа. В каноне на Пятидесятницу огненная колесница прообразует пришествие Духа в "огненном дыхании".

Ассимиляция библейского образа дисаюобуцд "Солнце Правды" и эллинистического ¿¡хцраюо т^А(ои "колесница Гелиоса" представлена в контексте догмата о Воплощении: фштофброу дх^^о, тои 'НА(ои ои той уог]тоО -сб.'Ьтоносно ти носило • слнца оулднлго (о Богородице).

Неверная интерпретация и как следствие - искажения исходного смысла в славянских переводах приводят к затемнению образа. Эллипсис ключевого образа в древней Триоди Моисея Киянина свидетельствует о том, что смысл оригинала был неясен переводчику: сь'Ьтомоснок слнце ти лшсллмдго. Неверно интерпретирован в доафонских списках и эпитет пророка Илии т£0рпттто<;, восходящий к солярному мифу. Переводчик смешивает прилагательное тёбрптттод 'влекомый четверней' и существительное то т£0рпптоу 'четверня, колесница, в которую запряжены четыре лошади', слав, колеснщл. В Аф переводчик отходит от пословного принципа и вносит глоссу-пояснение - уетщоконною колесницею якс^оя^лше.

Ряд библейских образов, получивших значение религиозных символов, связан с мифопоэтическими представлениями древнейшего периода. Представления, согласно которым человек зарождается в недрах земли, как в материнской утробе, сохранились в ВЗ [Иов 2:19; Пс. 139:11-15]. Отголоски древнего представления сохранились в антифонах недели Всех Святых. В мадраше Ефрема Сирина на 9-й час Великой Субботы архетипический символ представлен в персонифицированном образе Земли - матери Адама.

Принцип аналогии принимает форму синтаксического и богословского параллелизма между Боговоплощением, Воскресением и Боготелесным погребением: &а оутрок-Ь кмЪстилл еси • кго же зшла ьа чрв&'к прикклл кстл.

В мифопоэтической традиции умерший считался солнцем, а могила, гроб -матерью умершего. Христос уподобляется заходящему Солнцу в икосе на Пасху. Параллелизм между Рождеством и Погребением облекается в фигуру развернутого сравнения. На внутреннюю взаимосвязь между символикой приношения мира волхвами и символикой погребения указывает Н.Ф. Фокков, к этому же выводу приводит анализ мнемотехники и литературных форм.

Наконец, аналогия прослеживается в выборе определенных образов и метафор. Образ родовых мук как символ воскресения использует Иоанн Златоуст в проповеди на Пасху. Типологические параллели обнаруживаем в древнеармян-ском каноне на Великую Субботу я каноне на Пасху. "Наложение" архетипическо-го символа на бинарные оппозиций христианского вероучения и религиозные антиномии ведет к раздвоению формул, а "мифология, объединенная с диалектикой, превращается в догмат и даже в догматическое богословие" (А.Ф.Лосев).

Далее в п. 5.2.1. анализируется лексика, восходящая к дохристианскому мифу и мистериальной терминологии. Создавая свои поэтические произведения, христианские авторы использовали образы и сюжеты, восходящие к языческому

прошлому. Переосмысливаются термины и традиционные эпитеты. С изменением семантики ключевых слов транспозиции подвергаются не только слова, но и трафаретные формулы.

Под воздействием оригиналов обновлялся формульный состав литературного языка восточных славян, складывалась образная система. В отличие от греческой, славянская языческая терминология была недолговечной, и языческие термины постепенно исчезают из богослужебных книг.

В п. 5.3. рассматриваются приемы перифраза и антономасии в составе экзегетического приема теологической этимологии, где со- и переименование получает статус особого риторического приема. Связь личного имени с внутренней сущностью и предназначением через истолкование этого имени восходит к герметической традиции. Антиномия "фонемы" и "синемы" личных имен - вот камень преткновения, с которым сталкивались переводчики. Преодоление этой антиномии происходило в приеме перифраза и антономасии, где "внутренняя форма" личного имени развертывалась в синтагматические цепочки и блоки. Развертывание собственного имени образует контекст, где связь между именем и его определением или предикатом семантически мотивирована.

Перифразы-истолкования включают прояснение внутренней формы антропонимов библейского происхождения, имен христианских святых. Истолкование может присутствовать как в имплицитной, так и в эксплицированной форме. Последнее свойственно текстам, основанным на толкованиях Отцов церкви.

Герметическое построение текстового фрагмента наиболее полное отражение находит в статьях Синаксария в силу присущего им энциклопедизма. Перифраз становится основой для построения сюжетных блоков, отправной точкой является библейская цитата в обрамлении однокоренных или близкозначных слов. Частотно представлен прием разъяснения топонимов библейского происхождения. Нередки ошибки славянских переводчиков, основанные на смешении имен собственных и нарицательных.

Парафразирование собственных имен нашло широкое отражение в канонах и тропарях святым. Часто византийские авторы сознательно сталкивают семитскую и греческую этимологию, используя и прием парономасии.

Есть примеры, иллюстрирующие независимость перифраза от греческого оригинала, а, следовательно, и свободное владение им славянских переводчиков. Отдельные примеры свидетельствуют о разночтениях в оригинале, напр.: отх оусть твои* 1лко ЗЛЛТО Б.ШЫШИ СБ-Ътол^чмлл ти елгдти...оче иолнн'Ь Зллтоусте -греч. ¿к той отбрсгто? аои кабаттгр ттираод(!) ¿кАацфааа.. тгатгр Чшоууг! Хриабаторе, где вместо ожидаемого хриабд 'золото' стоит ттирсгод 'светоч'. Возможна и опора на гимнографическую традицию, где часто обыгрывается внутренняя форма имени - отбра хростои?. В Шаракане Св. Иоанну Златоусту также представлен прием антономасии на оснрве перифрастического оборота златые уста - арм. рЬршй пи1/р.

В канонах Григорию Просветителю в ряду трафаретных формул представлена этимологизация имени святого: тйу урт{уороу тгощеуа ка1 51баакаАоу,

Грг]уорюу "бодрого пастыря иучителя, Григория". Ключ-расшифровка имени святого содержится и в акростихе. В древнеармянском Каноне св. Григорию Ова-нес Ерзнкаци также использует прием антономасии, "сталкивая" личное имя Чррупр^и (Григорис) с эпитетом-определением И ои Ц П г\ - бодрствующий.

Влиянием византийской традиции обусловлено использование перифрастических наименований лица и при истолковании русских имен. Широкое использование этого приема в песнопениях Шаракана свидетельствует о высокой степени влияния образцов и приемов византийской "украшенной речи".

Феноменом принципиальной невыразимости обусловлена и принципиальная установка на парадокс и антиномию. В шестой главе "Антиномичность как типологическая особенность гимнографии" рассматриваются риторические формы выражения теологических антиномий в византийской гимнографии и ее славянских переводах; приводятся типологические параллели из древнеармянской гимнографии.

Рассмотренная под разными углами, антиномия предстает как многомерное образование:

как философский термин; как богословская категория; как ментальная особенность; как культурный феномен;

как эстетическая и поэтическая категория (образ); наконец, как риторическая форма (оксюморон, парадокс).

Как богословская категория, антиномии прошли длительный путь развития. Средством выражения философско-теологических антиномий служила поэтическая форма гимнов (С.С. Аверинцев). Византийские гимнографы, для которых характерна любовь к противоречиям, были, по выражению С. Брока, "сирийцами греческой письменной культуры".

Являясь характерной чертой литургической поэзии, антиномии часто облекались в риторическую форму оксюморон. В п. 6.3. рассматриваются типы оксюморона как формы выражения антиномий. В качестве строевых элементов текста они выполняли текстообразующую функцию, являясь интертекстуальными элементами, восходящими к формульному ряду Священного Писания, Символа Веры и святоотеческой письменности. В состав этой риторической фигуры часто входили апофатические термины.

Мариологическим антиномиям посвящен п.6.3.1. Далее (п. 6.3.2.) рассматриваются формы выражения теологических антиномий: единое и многое (иное и тождественное, нераздельное и делимое), Бог в себе и самооткровении. Отметим, что последняя представлена только в древнеармянской гимнографии. В каноне на 1-й день Пятидесятницы расширенный вариант формулы, восходящей к НЗ [1 Кор. 2:10], соединяется с символическим именованием Св. Духа - Голубь. Автор использует прием алиенации (термин Е.М. Верещагина).

ш00|1фш1)шй шгцш0/1 • LuDgQGQbi.il пр роООЬ пц[ипри шишпТбп] • чпр [1 ИорЬ "Голубь невещественный, испытующий неиспытуемые глубины Божия, исходящий от Отца ". Архетипический символ развертывается в библей-

ский миф [Ин. 1:32; Мф. 3:16] и догмат, где завершающим витком является формулировка, восходящая к Символу Веры.

В п. 6.3.3. рассматриваются христологические антиномии, составляющие самую обширную группу. Взяв за основу классификацию протоиерея С. Булгакова, мы выделили ряд интегральных пар, связанных с оппозициями:

Неслиянность - нераздельность

Тайна - откровение

Время - век

Всепространственность - сверхпространственность

Творение - тварь

Большинство из рассмотренных нами антиномий не непосредственно восходят к библейскому тексту, а опосредованы патристикой. Проиллюстрируем данное положение на конкретных примерах.

Так, частные проявления пространственной антиномии связаны с понятиями предела и места — беспредельное и ограниченное, невмещаемое и вместимое. Созданные на основе одних и тех же отрицательных терминов, антиномии служили выражением основных аспектов кеносиса. В этом ключе развивает антиномические утверждения св. Патриарх Никифор: "Повитый пеленами, возлежащий в яслях, пребывавший в пещере описывается или нет? Обрезываемый, крестимый, распинаемый и в конце концов заключаемый в гроб, ограничивается этим и объ-емлется или нет?<.. > Почему же не может мыслиться в приложении к нему антитеза описуемого и неописуемого?".

Иногда при наличии общих мест невозможно окончательно установить первичный текст или источник влияния. Так, трансформация библейской цитаты [3 Цар.8:27] встречается у ряда византийских авторов, применивших ее к образу Бо-говоплощения. У Епифания Кипрского: хшРг1аастаУ (ТПУ ттарбЁуоу) тйу ахшр^тоу оу оираубд ка! уг] х^рау ои Зиуаутш "вместился (в деву) невмести-мый, которого не могут вместить небо и земля ".

К общему месту восходит формульный ряд гимнов Триоди и Шаракана.

В феотокионе 6-го антифона последования Святых страстей-. ^таТре 0ео-токе п тоу ахшрг]тоу ¿у оирссуоТд хшРг1сга(-7а ИПтРа ~ рлдоуисд кце • н,же неким ±стим л а го и нкс& бх оутроЕ'к сьоеи к хм Ъстпкшн.

В каноне на третий день Богоявления: прпиЗ /7/ рилЬй Ьр1фй{5 рйфи0[1[ дщррилЬф qpQnLhП■~ 1шрсци0т|1 1|ПШ|10 рОшЦЬдшр "Невместимое естество, которого не вмещают небеса! Ты вместился во чреве Девы".

Частотность использования этой риторической формы и ее расширение до триады в соответствии с трехчастной богословской схемой свидетельствует о высоком мастерстве и богословской компетентности авторов и переводчиков.

О чюдес& преслльны^х • к&ко кял\£гтялл еси ■ кл неьам'Ьстило • ттараЗо^шу! Пйд ¿хырцсгад Оеоу ¿хсорг/тоу веыха-р(ть)т£ (!).Возможна паронимия в оригинале, так как оба прилагательных -0Еохшрт)тод и 0ЕОхар(ти)ТО<;, являлись традиционными эпитетами Богородицы.

Наконец, пространственная антиномия может применяться к событиям Великой Субботы. В этом аспекте она представлена в гомилии Иоанна Дамаскина:

'О |iovoç iôç deàç àœpiypccnroçèv тссфш сшрспчкшд nepiypdhpETai"Единяко Бог неописанен, во гробе плотию описывается". В непосредственной связи с указанным фрагментом находится шаракан на Боготелесное погребение Господа Нашего Иисуса Христа Нерсеса Благодатного:

np jtnipt<uiûrç bu qDi) hop ш0щшршцрЬ[(1 piuûrç • ujjuop duiuiiuObiui guihtuûujj|igQG u/u/pu/qpfti fi jiuGàQiunhp mDl)nrinujmb[[i qiuDÔ -единосущное Отцу, неописанное Слово днесь в запечатанном священниками (гробе) описывается, сокровище некрадомо.

Этот же парадокс, не подчеркнутый однокоренным повтором, видим в каноне на Великую Субботу, грокш" м печатТю, небьл'кстимаш с&дрышшк rai^ ¡^от'ЬмУежй -|ivrj(iaTi Kai стфрссуклу, àxûpr)T£, ouv£ax£0r]ç pouÂïiaei.

В состав фигуры оксюморон входили и термины, созданные на основе бытовой лексики (п.6.4.), демонстрируя тесную взаимосвязь термина и образа-.

Бй ЧрЕЬ-k СЬОКМА МСТД1Л • присножикотнли ^Л-Ььь • «vtlUEHbm НЕСЛЫШНО • М'Ьшеникмь НАшма родилл кси иепрЕложАно - èv тг[ yacrrpi aou,'Ayvi^, tov àaÇuov âpTOv, фира0£ута ссфиртыс;, év фирйрап qpûv, êyévvqaaç ¿rrpÉTTTuç. В языке классическом слово фирара имело конкретное значение 'мешеное, т.е. тес-то'(от фирсш) 'смешиваю, мешу'). В послании к Коринфянам христиане называются véov фирара "новым смешением" [1 Кор 5:6-7]. Формула ripétepoç фирара встречается у Григория Назианзина. На базе переносного значения появляется термин афирто5. Происходит наложение образа на догматическое учение православной церкви о двух природах и единой ипостаси во Христе.

Оксюморон на однокорневой основе использовался славянскими переводчиками и независимо от оригинала как способ актуализации противоречий (п.6.5.), что отражает тенденцию к палиллогии:

жлсрдшл рлди слмлго плдашлдго преложясА непреложышн и до стрлсти БестрАстштя прЕКлонАШЮСА слово бжие -tôv St EÙTTÀayxviav èauTÔv тш ttectôv-ti Kf.vwaavTa $to£tttojc ка! pÉxpi тгойшу апавшс бттокифаута, Лбу £ ©eoG. Антиномия самоограничения Творца усилена однокорневым повтором по аналогии существующих "антиномичных утверждений".

Проанализированные типы оксюморона имеют структурно-типологические параллели в древнеармянской гимнографии. Это свидетельствует об интертекстуальном характере выявленных риторических и поэтических форм и едином источнике влияния. Универсальны и принципы преобразования исходных формул.

В седьмой главе "Гимнографии в патриотическом контексте" рассматривается влияние патристики и гомилетики на структурную организацию текста гимнов (в виде цитат, аллюзий, тропов и текстовых блоков); затрагивается и проблема обратного влияния гимнографической традиции на гомилетику.

На зависимость гимнографии от гомилетики, в особенности же творений Григория Назианзина и Иоанна Златоуста указывали Д. Флоринский [1881], К. Керн [2001], Grosdidier de Matons [1974], В.В. Василик [2006]. Это влияние проявлялось

не только в "заимствовании" тех или иных выражений и текстовых фрагментов, но и в особенностях авторской экзегезы. Наиболее тесная связь существовала между гимнами, приуроченными к тому или иному празднику, и гомилиями на этот же день. В древних славянских рукописях сохранились песнопения, включающие не только цитаты, но целые блоки из творений Святых Отцов.

Известно влияние "Слова на Пасху" Григория Богослова на Пасхальный канон Иоанна Дамаскина. В Цветной Триоди ХП века Типографского собрания нами обнаружены стихиры, включающие фрагменты из двух его произведений - "Слова на Пасху и о своем замедлении" и "Слова на Святую Пасху" (п. 7.1.1.).

В переводе находят отражение характерные особенности доафонских редакций Триоди. Описательно переводятся греческие сотроэка, формы суперлатива переданы прилагательными в положительной степени. Как инновацию можно отметить использование ргопотта ёетопзиайуа в функции артикля. Имеют место паронимические и антонимические замены. В современных печатных изданиях стихиры отсутствуют, и славянский перевод может служить материалом для реконструкции греческого оригинала.

Гораздо чаще патриотический прототекст представлен в виде аллюзий. Существующие параллели иногда настолько затемнены в переводе, что обнаруживаются только при обращении к оригиналу. В п. 7.1.2. рассматривается взаимосвязь канона на Антипасху Иоанна Дамаскина и "Слова Григория Назианзина на Новое Воскресенье", Обновление Воскресения Христова.

В целом перевод весьма неудовлетворителен, что обусловлено рядом факторов, затрудняющих понимание оригинала: многозначностью ключевых слов, несовпадением падежного управления, дистанцированием артикля. Обращение к исходному тексту Слова позволяет не только установить первоначальное чтение, но и прояснить темные места славянского перевода. Так, разночтения Зорифороиаа/ дырофориаа проясняются на основе варьирования в "общих местах" гомилии, объединенных темой Царствия, где говорится о сопровождающей Царя почетной страже.

Исходным текстом Слова опосредована и образная система канона, построенная на бинарном противопоставлении шр 'весна'- хещшу 'зима'. Символическое значение существительного разъясняется Григорием Богословом в составе экзегетического приема типологии, где аллюзируется текст Евангелия от Иоанна [Ин. 10:22]. Критерием точности перевода становится согласие с параллельными местами и адекватное отражение образного и догматического содержания. Соответствие^ ь^рА, передающее переносное значение греческого харыу, затемняет образно-символическую структуру и евангельский затекст.

Наконец, экзегеза Иоанна Дамаскина также обусловлена влиянием Слова, где раскрывается богословие 'осьмого дня', 'Осьмерицы' - ¿у8ог{- Дня Господнего, первого и последнего, "образа будущего века".

В п.7.2. рассматривается влияние на гимнографию 41 Слова Григория Богослова на Св. Пятидесятницу. Аллюзии представлены в стихирах службы Пятиде-

сятницы в составе Цветной Триоди. Большая часть текста Слова содержится в древнеармянском каноне на седьмой день Пятидесятницы.

В славянских разновременных переводах в диахронии прослеживается возрастание числа лексических, морфологических и синтаксических калек, сохраняется порядок слов оригинала. Находит отражение ориентация на разную систему эквивалентов, сложившихся в различных переводческих школах.

В древнеармянский Цшйпй щЬОтЫ^питЬфй {канонПятидесятницы) текст Слова вошел в более полном объеме. Как и в тексте стихир, устраняются все пояснения о различии Лиц в Божестве, способы организации риторической прозы, не соответствующие законам жанра. По-разному выражена идея троичности Лиц в Божестве. Если византийский гимнограф адресует Троице заключительные строки и делает троичный принцип текстообразующим, у армянского гимнографа он сформулирован в рефрене.

Универсальными способами переработки исходных синтагм являлись языковая компрессия и расширение текста. Языковая компрессия придавала формулировкам сжатый и лаконичный характер, достигаясь за счет устранения повторов мысли, слов. Основными способами развертывания текста являлось включение библейских цитат по принципу параллельных мест, использование синонимов и парных сочетаний, создание лексических рядов, ориентированных на сакральную численность.

В п. 7.3. взаимодействие патристики и гимнографии представлено в аспекте формирования анфиладного текста Триоди, сопровождающегося включением произведений других жанров. В Афонской редакции в состав Триоди включается Слово Иоанна Златоуста на Пасху. Обращение к славянскому тексту гомилии в разновременных переводах Триоди позволяет выявить три редакции Слова. Текст становится более пространным, а расширение формул обусловлено как выравниванием по оригиналу, так и бытованием на славянской почве.

Разночтения текстологического характера свидетельствуют о том, что основой для никоновских справщиков послужил греческий протограф, содержащий ряд прибавлений. Одним из способов расширения текста является риторическая амплификация, сочетающаяся с другими принципами организации ритмической прозы - синтаксическим параллелизмом, анафорой, гомеотелевтом.

Существовала еще одна пространная редакция Слова в дониконовских печатных изданиях, также относящихся к афонскому типу. Текст этой редакции примечателен тем, что содержит рад прибавлений, не обусловленных структурой оригинала, а для переводческой техники характерен прием конфляции.

Расширение формул происходит за счет нагромождения слов с одинаковым корнем и нанизывания синонимов, а также разрушения формул, известных по другим источникам. В результате контаминации формул с общим компонентом и нагнетания однозначных слов образуются градуальные троичные ряды. Троичные ряды вводятся в текст и за счет использования лексических эквивалентов, сложившихся в разных переводческих школах.

Расширение текста, сопровождающееся установлением внутритекстовых связей между синонимами и однокоренными словами, позволяет объединить тради-

ционные формулы, входящие в разные сюжетные блоки, в один связный текст. Ряд прибавлений носит интерпретирующий характер и связан с экспликацией смысла ключевых слов греческого оригинала. Расширение текста может происходить за счет включения дополнительных евангельских реминисценций. Переводчики использовали принципы расширения текста, отразившиеся уже в греческих вариантах текста-образца.

В зависимости от "духа" родного языка, культурной традиции и литературной школы меняются переводческие установки. Характерное для оригинала "извитие словес" заменяется более лаконичными формулировками, в соответствии с характерными особенностями армянской речи, как это наблюдается в переработке "Слова на Пятидесятницу". Принципиальная установка на расширение текста по стилистическим основаниям, появляющаяся в "пространных" русских редакциях "Слова на Пасху", соответствует духу времени, связанному с появлением украшенного стиля "плетения словес".

В Заключении отражаются основные итоги и результаты исследования.

Чем глубже в древность, тем менее резко очерчены границы между "прозой" и "поэзией". С развитием антиномии поэзии и прозы связана и диалектика литургической поэзии. Развитие жанров гимнографии сопровождалось ослаблением нарративного начала, что вело к усилению риторического и стилистического элемента. На грамматическом уровне это выражается в расширенном употреблении "абсолютных" грамматических форм, на словообразовательном - в увеличении сотроэка и широком использовании префиксов в значении суперлатива, на образном - в нагромождении метафор и символов.

Неисчерпаемость смысла исходных формул и их инобытие в литургических текстах приводит к развитию широкой вариативности. Используя в качестве основы для своих произведений текст Священного Писания, опосредованный патриотической мыслью, византийские гимнографы облекали его в изысканную поэтическую форму. Развертывание Слова в пространстве и времени сопровождалось переходом от прямых цитат к перифразам и аллюзиям, от псалмов и "припевок" к ним - к самостоятельным песнопениям, а затем к увеличению "иных" и "подобных". Триодь следует рассматривать как единый текст, который складывался на протяжении веков, испытывая многочисленные правки и кодификации. Текст гимнов предстает как многомерное пространство, сотканное из элементов, связанных между собой структурными отношениями и восходящих к более ранним источникам.

Во введении к данной работе были приведены, на первый взгляд, противоречивые определения гимнографии, стирающие границы между жанрами - как "перифраза Священного Писания", как "истинного богословия", облеченного в изысканную поэтическую форму, наконец, как "развернутого Символа Веры". Вся совокупность литургических текстов, а также их архи- и прототекстов образует единый гипертекст, где часть уясняется на основе целого.

Как показало исследование, границы между словом и текстом условны. Слово может быть развернуто в формулу, и формула - в текст, в свою очередь, и слово можно рассматривать как "свернутую" синтагму или фразу исходного текста.

Особенностью византийской гимнографииявлялось внутритекстовое варьирование формул-синтагм и сложных слов, образованных на их основе, "свертывающих" библейские формулы и догматические формулировки. Движение текста в диахронии позволяет проследить и поступательный процесс "свертывания" синтагм уже в славянских переводах и исторического "развертывания" значений многомерного смысла, раскрывающего в содержании предания новые аспекты значений. Неисчерпаемость смысла греческого Логоса предполагает возможность все нового выражения, с различной степенью адеквации и осмысления, в процессе его развертывания в пространстве (в новых формулах и текстах) и во времени (в новых переводах).

В основе феномена варьирования лежит антиномичная природа слова, уясняемая из двойственного соотношения сущности и явления, именующего и именуемого. Один и тот же смысл воплощается в различные формы (переименование), в свою очередь и различное смысловое содержание облекается в одни и те же языковые формы (со-именование).

В доафонских списках действует принцип перевода зависимых компонентов синтагмы по смыслу ключевых слов. На выбор эквивалента влияние оказывали контекст и структура текста. В Афонской редакции отдельное слово начинает освобождаться от давления синтагмы. Закрепление славянских соответствий за определенными греческими словами приводит к новой форме многозначности и синонимии, отражающей состояние в языке оригинала. Под воздействием оригинала происходит и формирование лексических и словообразовательных парадигм.

Как было установлено, развертывание текста в диахронии сопровождается усложнением словообразовательных моделей. Возросшее внимание к структуре слова, способствующее разрушению семантического синкретизма, ведет к самоограничению значения, распределению значений многозначных лексем оригинала между разными соответствиями. Перевод доафонских рукописей ищет сходства между греческими словами, для нового перевода важны различия. В связи с усилением внимания к структуре слова словообразовательные элементы принимают на себя важную роль в дифференциации греческих соответствий. Возрастает и роль структурных элементов слова в текстопостроении. Калькирование словообразовательных моделей позволяло сохранить риторические особенности оригинала и адекватно передать догматическое и образное содержание.

В тексте преодолевается противоречие между определенностью термина и беспредельностью образа, истоки которой "в принципиальной метафоричности языка". Терминированное слово, не порывающее связей с живой средой языка, калькируется и снова "ввергается" в бытие, развертываясь в текст и становясь источником новой образности. С усилением позиций калькирования и закреплением постоянных эквивалентов за греческими синонимами устраняется терминологический разнобой в переводе ключевых богословских терминов, а также ошибки, проистекающие от неоднозначной интерпретации.

Параллельно с усилением позиций калькирования изменяется его сущность. В первых переводах калькирование еще не носит характера системы, а часто свиде-

тельствуег о непонимании текста переводчиком, затруднениях в подборе смыслового эквивалента. Становясь основной формой выражения нового христианского содержания, в афонских переводах оно получает статус основополагающего переводческого принципа и характерной стилистической приметы. Подлинное бытие переносится в сферы языка, а между смыслом и его оболочкой устанавливаются те отношения, когда форма и содержание, "образ" и "подобие" находятся в состоянии равновесия. Одним из способов постижения трансцендентного становится филологический анализ.

Связь слова со смыслом обнаруживается на всех языковых уровнях. Литургический текст в самой своей сущности текст звучащий. Вопреки утверждению Г.Г. Шпета, что фонетические формы свободны от подчинения законам смысла, рассмотренный материал наглядно демонстрирует, что возможность комбинации элементов в одном и том же звуковом комплексе становится одним из источников неоднозначной интерпретации. Произношение одних звуков вместо других приобретает характер языковой игры, открывая в предании новые грани смысла и свидетельствуя о его неисчерпаемости.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что судьба перевода Триоди связана с диалектикой двух противоположных подходов. Первые переводчики изъясняют смысл текста, стараясь сделать новое (христианское) содержание понятным для своих современников, подбирая для новых понятий смысловые эквиваленты в родном языке или "развертывая" их в синтагму. Уже в списках Ги-мовской редакции складывается другой подход, стремящийся воплотить смысл оригинала в адекватной форме выражения и найти точное соответствие каждому элементу исходной структуры.

Два противоположных подхода к тексту сочетаются и внутри одной (афонской) редакции. С одной стороны, через посредство Афонской, а затем и Никоновской редакции и в последующих изданиях церковнославянской Триоди неуклонно проводится тенденция на сближение с греческим оригиналом, истоки которой прослеживаются в русских списках Гим. С другой стороны, в печатных изданиях той же Афонской редакции появляются прибавки при переводе, внесенные с целью уточнения или пояснения, что в герменевтике блаженного Августина считалось более опасным для смысла, чем употребление оборотов, свойственных чуждому языку. Одна (ранняя) традиция доходит до буквализма в своем стремлении "не преложить единой черты", другая же стремится не только к наибольшей полноте раскрытия смысла, заложенного в оригинале, но и к привнесению новых смыслов. Наряду с определенньм возвратом к системе эквивалентов доафонских рукописей (продиктованным и стремлением избавиться от излишнего буквализма), в плане переводческой техники она характеризуется принципиально новым (свободным) отношением к оригиналу. Движение Текста определяется не только авторитетом традиции или структурой оригинала, но и частным "мнением", привнося новые оттенки. Удвоение элементов текста, характерное для этой традиции, находится в несомненной связи со стилем "плетения словес".

Но еще сильнее влияние первого перевода, связанного с герменевтической (изъясняющей) а не герметической (скрывающей) традицией, ощущается в изданиях периода литургической реформы: уменьшение калек и неологизмов, подбор смысловых эквивалентов и развертывание композитов в синтагмы. Самой же характерной приметой этого перевода становится сопровождающее расширение текста разрушение традиционных синтагм, во многом обязанное сознательному отказу от порядка слов оригинала.

Синтаксические формы как формы выражения нерасторжимо связаны с глубинными риторическим и стилистическим языковыми пластами. Мнемоническая функция синтаксического параллелизма и тематическая параллельность, использование постоянного метра и пространственного порядка способствовали иерархической организации текста, где "ни одна йота, ни одна черта не может быть изменена" . Украшенный синтаксис византийской гимнографии изобилует изысканными риторическими приемами, построением по принципу сходства и контраста. Множественность выражения единого, всегда одного и того же смысла ведет к варьированию синтаксических конструкций. Накопление вариантов в процессе исторического развертывания способствует их дальнейшему функционально-стилистическому и семантическому распределению.

Конструкции оригинала способствовали активизации потенциальных свойства славянского синтаксиса, что является проявлением общих закономерностей развития Логоса мысли, "развертывающего" и "свертывающего" Все во всем. Проведенное исследование приводит к выводу, что преобладание "грецизирован-ных" конструкций в поздних переводах подготовлено историческим движением текста в предшествующий период. Перевод Афонской редакции отражает переломный этап в истории древнеславянского синтаксиса, где путем отбора и перераспределения вариантов складывается новая норма, положенная в основу церковнославянского синтаксиса. В то же время, ряд появившихся здесь инноваций (расширение употребления родительного имени, закрепление в функции предлогов вместо и ради, постановка аккузатива при отрицании, употребление союза уже, отсутствие глагола-связки в форме наст, вр., появление суперлатива на -ейш) будет воспринят системой русского литературного языка. Здесь же дифференцируются конструкции, сложившиеся в древнейших переводах, закрепляясь в дальнейшем в различных языковых системах.

Два различных подхода наблюдаются и в отношении порядка слов. Первые переводчики независимо от оригинала ставят значимые в смысловом отношении слова в начало или объединяют по смыслу лексемы, дистанцированные в оригинале. Уже в списках Гим прослеживается тенденция, ставшая правилом ъАф, к сохранению иерархической организации текста, что вело к точной передаче риторических форм, структурной организации и особенностей мнемотехники. Определенный возврат к традициям первых переводов происходит в переводе Триоди периода литургической реформы, где прояснение смысла текста достигается в ущерб его литературной форме.

Феномен перевода можно сформулировать следующим образом: перевод -всегда интерпретация, и в строгом смысле - всегда "искажение" исходного смыс-

ла, принципиальная неполнота выражения. Как было показано в нашем исследовании, различия между переводами сводятся к различной степени адеквации в передаче смысла оригинала и средств воплощения этого смысла. К случаям повышенной герменевтической сложности относятся "неоднозначность" слов подлинника, наличие иносказательных выражений, тропов и фигур. На выбор переводчика оказывали влияние параллельные места и библейские аллюзии. С двуединым процессом понимания и интерпретации связан экзегетирующий перевод. Сложившийся уже в ранних редакциях славянской Триоди, характер системы он приобретет в период литургической реформы Х1Х-ХХ веков. Ряд трансформаций, внесенных по доктринальным соображениям, можно уподобить развертыванию Символа Веры. Входящие в эту группу варианты несут информацию о богословской компетенции переводчика.

Литургический образ имеет многослойную структуру, элементы которой восходят к разным языковым пластам. Под покровом византийской культуры обнаруживается и связь с античной традицией - как на лексическом, так и на образно-поэтическом уровне. Диалектика развития образа сопровождается развертыванием по спирали: от библейского перифраза-ксвятоотеческой формулировке, от "мифа" - к догмату. Предпочитая аллюзии прямым цитатам, гимнографы использовали универсальные принципы переработки исходных формул. В процессе осмысления переводчиком структура образа может быть подвернута трансформации, а в результате неадекватного восприятия даже деформироваться. Трансформация на образном (художественном) уровне потенциально сопряжена с изменениями грамматической и синтаксической структуры.

В гимнографии содержатся примеры как аллегорической, так и типологической экзегезы. Многие аллегорезы основываются на евангельских притчах и опосредованы патристикой. Со- и переименование могут получать и статус особого риторического приема. Организация текста по принципу антономасии обнаруживает тесную взаимосвязь семантики, прагматики и поэтики.

Поэтическая форма гимнов использовалась для выражения сложнейшего богословского содержания. Способ мышления оппозициями, являясь проводником сирийского, а затем и византийского влияния, был воспринят славянами с переводами. Являясь характерной чертой литургической поэзии, антиномии часто облекались в риторическую форму оксюморон. В качестве строевых элементов текста они выполняли текстообразующую функцию, являясь интертекстуальными элементами, восходящими к формульному ряду Священного Писания, Символа Веры и святоотеческой письменности. Частотность использования этой риторической формы и ее расширение до триады в соответствии с трехчастной богословской схемой свидетельствует о высоком мастерстве и богословской компетентности авторов и переводчиков. Оксюморон на однокорневой основе использовался славянскими переводчиками как способ актуализации противоречий, заложенных в оригинале. При единстве формульности в диахронии прослеживается приближение к грамматике оригинала.

Перевод Священного Писания, литургических и патриотических текстов на разные языки приводит к формированию единого "библейско-мифологического"

пласта в различных культурных традициях. Рассмотрение греко-славянской гим-нографии в ее отношении к древним песнопениям восточной церкви позволило выявить значительное число образов, тем и литературных мотивов, трактуемых сходным образом; формул и текстовых блоков, восходящих к тексту Священного Писания и ранним патриотическим текстам. Универсальными являются и принципы трансформации исходных формул и организации текстовых блоков, основанных на парадоксе и антиномии. Подобные примеры свидетельствуют об универсальности принципов построения стиха, сложившихся в гимнографии восточной церкви под воздействием святоотеческого учения.

Теоретические и практические проблемы, рассматриваемые в диссертации, нашли отражение в следующих публикациях:

Монографии:

1. Чевела О.В. Герменевтика гимнографического текста/ О.В. Чевела. - Казань: Казанское высшее военное командное училище (военный институт ), 2009. -144 с. (9 п.л.).

2. Чевела О.В. Герменевтика литургической поэзии: лингвистическое исследование/ О.В. Чевела. - Казань: Казан, гос. ун-т, 2010. - 346 с (18,1 п.л.).

Научные статьи в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных положений докторской диссертации:

3. Чевела О.В. "Оружия воинствования нашего не плотские": образ и понятие в зеркале литургической поэзии / О.В. Чевела // Вестник Военного университета. -2008. -№ 3 (1). - С. 135 - 140. (0, 5 п.л.).

4. Чевела О.В. О стилистической функции родительного падежа в византийской литургической поэзии / О.В. Чевела // Вестник Волгоградского педагогического университета. - 2008. - № 3. - С. 112 - 117. (0, 5 п.л.).

5. Чевела О.В. Литургический символ и миф / О.В. Чевела // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2009.-№ 1. - С. 124 - 129. (0, 5 п.л.).

6. Чевела О.В. От притчи к аллегории: аллегореза как прием построения сакрального текста / О.В. Чевела // Вестник Нижегородского гос. ун-та. Сер. Филология. Искусствоведение. 2009.- № 2. - С. 280 - 285. (0, 6 п.л.).

7. Чевела О.В. К вопросу о варьировании синтаксических конструкций в разновременных редакциях славянской Триоди / О.В. Чевела //Вестник Челябинского гос. ун-та. Сер. Филология. Искусствоведение. - 2009 - №17(155). - Вып. 32.-С. 102- 108. -(0, 5 п.л.).

8. Чевела О.В. Герменевтика в контексте гомилетики / О.В. Чевела// Вестник Вятского гос. ун-та. Сер. Филология. Искусствоведение. - 2009.- № 1 (2). - С. 20-24.-(0,7 пл.).

9. Чевела О.В. Антиномичность как типологическая особенность древнехристианской литургической поэзии/ О.В. Чевела//Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Русский и иностранный языки и методика их преподавания. 2009.- № 1. - С. 11-18. - (0, 7 п.л.).

10. История понятий и традиции религиозной герменевтики: музыкальная символика в византийской шмнографии / О.В. Чевела // Музыковедение. 2009. -№1,-С. 35-40. (0, 5 пл.).

Статьи в других научных изданиях:

11. Чевела О.В. Церковно-греческий текст и его славянский перевод (типы однокорневого повтора в славянском переводе Цветной Триоди) / О.В. Чевела // Русская и сопоставительная филология: взгляд молодых: сб. статей молодых ученых.-Казань, 2001,- С. 305-311 (0,4 пл.).

12. Чевела О.В. Взгляды С.К. Булича на проблему языкового заимствования и их значение для изучения древнеславянской переводной литературы / О.В. Чевела Н Учен. зап. Казан, ун-та. Сер. Гуманитарные науки. -Т. 143. -Казань, 2002. - С. 244-249 (0,4 пл.).

13. Чевела О.В. О некоторых греко-славянских параллелях в переводе Цветной Триоди / О.В. Чевела // Русская и сопоставительная филология: системно-функциональный аспект. — Казань, 2003. — С. 152—156 (0, 3 п.л.).

14. Чевела О.В. Смешение греческих слов-паронимов в разновременных редакциях Цветной Триоди / О.В. Чевела // Функционирование русского и украинского языков в эпоху глобализации: материалы X международной конференции по функциональной лингвистике, Ялта, 29 сентября - 4 октября 2003 г.- Симферополь, 2003. - С. 352-354. (0, 5 пл.).

15. Чевела О.В. К вопросу о втором южнославянском влияния: Евфимиевская редакция Цветной Триоди / О.В. Чевела // Актуальные проблемы вербальной коммуникации: язык и общество: сб. научн. трудов -Киев, 2005 - С. 168-173. (0, 5 пл.).

16. Чевела О.В. Роль греческого языка византийского периода в формировании литературного языка восточных славян / О.В. Чевела // Православный собеседник: альманах Казанской духовной семинарии.- 2004. -Вып. 3(8).- С. 279-286. (0, 7 пл.).

17. Чевела О.В. Парафразирование имен собственных как принцип построения сакрального текста (на материале рукописей и редких книг из фондов научной библиотеки КГУ) / О.В. Чевела // Русская и сопоставительная филология: лингво-культурологический аспект - Казань, 2004. - С. 275-279. (0,4 пл.).

18. Чевела О.В. К вопросу о культурно-исторической общности народов вос-точнохристианского ареала / О.В. Чевела // Учен. зап. Таврич. нац. ун-та. В.И. Вернадского.Сер.Филология.-Т. 18(57), № 1.-Симферополь,2005.-С.64-67. (0,5 пл.).

19. Чевела О.В. К вопросу о греческом влиянии на словообразовательную структуру славянского слова (на материале разновременных переводов Цветной Триоди) / О.В. Чевела // ЗШсКа Ро1опа-11иШетка: сб. науч. работ памяти проф. Альберта Бартошевича. - Казань, 2005.-С. 195-203. (0, 5 пл.).

20. Чевела О.В. К проблеме интерпретации церковно-греческого текста: варьирование в разновременных переводах Цветной Триоди / О.В. Чевела // Исследования по русскому и славянскому языкознанию: сб. статей к 70-летию проф. Г. А. Николаева.- Казань,2005-С. 178-185. (0,5пл.).

21. Чевела O.B. Использование методов теологической герменевтики при интерпретации сакрального текста/ О.В. Чевела //Православный собеседник: альманах Казанской Духовной семинарии. - 2005. - Ч. I. - Вып. 1 (11),- Казань, 2005. -С. 178-190. (О, б п.л.).

22. Чевела О.В. К проблеме междисциплинарного подхода при преподавании древних языков в высших духовных учебных заведениях: церковнославянский текст в его отношении к церковно-греческому / О.В. Чевела // Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание: материалы I международной конференции, Москва, 28-30 сент. 2004 г. - М., 2005. - С. 178-182. (0,4 п.л.).

23. Чевела О.В. Сопоставительный анализ форм причастия и деепричастия (на материале русского и армянского языков) / О.В. Чевела // Сопоставительная филология и полилингвизм: материалы II Всероссийской научно-практической конференции, Казань, 29 ноября -1 декабря 2005 г. - Казань, 2005. - С. 294-296. (0,5 пл.). :

24. Чевела О.В. Герменевтика и историческое языкознание: проблема взаимодействия при изучении и интерпретации сакрального текста / О.В. Чевела // Пра-, восяавие в поликонфессиональном обществе: история и современность: материалы Международной научной конференции, посвященной 450-летию Казанской епархии РПЦ, Казань, 21-23 июля 2005 года. - Казань, 2006. - С. 386-390. (0,5 пл.).

25. Чевела О.В. Греко-славянская гимнография и древкеармянский Шаракан: принципы риторического анализа / О.В. Чевела // Ш международные Бодуэнов-ские чтения. И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания, Казань, 23-25 мая 2006 г.: труды и материалы: в 2 т. -Казань, 2006. - Т.1. - С. 186-189. (0,3 пл.).

26. Чевела О.В. Неслиянно и нераздельно: об антиномиях в греко-славянском переводе гимнов и древнеармянскомШаракане в контексте риторического анализа / О.В. Чевела // Культура народов Причерноморья: научный журнал ВАК Украины. - Т.2, № 82. - 2006. - С. 220-223. (0, 6 пл.).

27. Чевела О.В. Универсальные приемы трансформации сакрального текста: фрагменты из 41 -го слова Григория Богослова в составе службы Пятидесятницы /О.В. Чевела// Православный собеседник: альманах Казанской Духовной семинарии. - 2007.-Ч. 2. - Вып. 1 (14).-С. 112-121. (0,7 пл.).

28. Чевела О.В. Теологическая этимология в аспекте онтологической теории смысла / О.В. Чевела // В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: труды и материалы Международной научной конференции, Казань, 47 маг. 2007 г.).: в 2 т. - Казань, 2007. -Т.1. - С. 191-193 (0,3 пл.).

29. Чевела О.В. Интертекстуальность и диалог культур: универсальные принципы освоения "чужого слова" во вторичных сакральных текстах (на материале гимнографии) / О.В. Чевела // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Сер. Филология. - Симферополь, 2007. - Т. 20 (59), Ki 4. - С. 392-397. (0,5 пл.).

30. Чевела О.В. К пр9блеме, интертекста и интертекстуальности: "текст" и "мотив" в древнеславянской переводной гимнографии / О.В. Чевела // Церковь и

проблемы современной коммуникации. - Н. Новгород, 2007. - С. 181-189. (0,6 п.л.).

31. Чевела О.В. Некоторые наблюдения над переводом греческих предлогов в разновременных редакциях литургических текстов / О.В. Чевела // Культура народов Причерноморья: научный журнал ВАК Украины. -2008. - Т.2, № ш. _ с. 193-196. (0,5 п.л.).

32. Чевела О.В. Трансформация формул библейского происхождения в литургическом тексте / О.В. Чевела // Языковая семантика и образ мира: материалы Международной научной конференции, Казань, 20-22 мая 2008 г.: в 2 ч. - Казань,

2008. -4.1. -С. 277-279. (0, 5 п.л.).

33. Чевела О.В. К вопросу о втором южнославянском влиянии: традиции гимнографии в книжном наследии Московской Руси / О.В. Чевела // Преподобный Иосиф ВолоцКий и его обитель: сб. статей - М.: Северный паломник, 2008. - С. 53-58. (0,5. п.л.).

34. Чевела О.В. У "перепутного креста" библейской и филологической герменевтики: функционирование формул библейского происхождения в литургическом дискурсе / О.В. Чевела // Перевод Библии как фактор сохранения и развития языков народов РФ и СНГ: материалы Междунар. науч. конф., Москва, 24-26 сентября 2008 г.-М, 2008.-С. 113-116.(0,3 п.л.).

35. Чевела О.В. Dativus sociativus в разновременных переводах Цветной Триоди / О.В. Чевела / О.В. Чевела // Культура народов Причерноморья: научный журнал ВАК Украины.-2008.-Т.2, № 142.-С. 173-176. (0, 5 п.л.).

36. Чевела О.В. Книжно-риторические глаголы с префиксом "сообщности" и их эквиваленты (на материале византийской гимнографии)/О.В. Чевела//Православный собеседник: альманах Казанской духовной семинарии. - 2008. - Вып. 2 (17).-С. 135-141.(0,6 п.л.).

37. Чевела О.В. Православная теологическая герменевтика: к постановке проблемы / О.В. Чевела// Хрестоматия теолингвистики. - Симферополь: Универсум,

2009. - Т. 21 (60), № 5; - С. 197-205. (0,6 п.л.).

38.Чевела О.В. Герменевтика и синтаксис литургической поэзии: "воплощение" и "перевоплощение" / О.В. Чевела // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Сер. Филология. - Симферополь, 2009.-Т. 21 (60), № 5.-С. 201-206. (0, 5 п.л.).

39. Чевела О.В. Лексическое варьирование в разновременных переводах Цветной Триоди / О.В. Чевела // IV международные Бодуэновские чтения: материалы междунар. науч. конференции, Казань, 25-27 сент. 2009 г.: в 2 т. - Казань, 2009.-Т.2.-С. 181-183. (0,3 п.л.).

40. Чевела О.В. Герменевтика в системе РКИ: Традиции гимнографии в поэзии символистов / О.В. Чевела // Формы и методы совершенствования учебного процесса: материалы 24 межвузовской научно-методической конференции, Казань, 17-19 декабря 2008 г. - Казань, 2009. - С. 77-82. (0, 5 п.л.).

41 .Чевела О.В. К проблеме интерпретирующего варьирования в разновременных редакциях славянской Триоди/ О.В. Чевела // Православный собеседник: альманах Казанской духовной семинарии.-2010.-Вып. 2 (20).-С. 5-11. (0,5 п.л.).

42. Чевела O.B. Внутри- и межъязыковое варьирование инфинитивных конструкций в разновременных переводах литургического текста / О.В. Чевьла // Ученые записки Таврического национального унтёрситета ик/ВЖ Вернадского. Сер.Филология.-Симферополь,2010.-Т.23(62), 2. — 4.2. С;620-627(0,7 пл.). "' ' ' ■'■■■'

Тезисы и материалы докладов и выступлений на конференциях:

43. Чевела О.В. Текстовые особенности стихиры/ О.В. Чевела// Литература и язык в контексте культуры и Общественной жизни.-Казань.-Ч. 2.-1992. - С. 54-55.(0,1 пл.).

'44. Чевела О.В- Лексическоё'варьирование в переводе Цветной Триоди/ О.В. Чевела // Владимир Даль и современная филология: материалы межвузовской научной конференции, Нижний Новгород, 22-23 ноября 2001 г. - Нижний Новгород. - Том. 2. - 2001. - С. 204-207. (0,3 пл.).

45. Чевела О.В. К вопросу о процессе заимствования в языке / О.В. Чевела //Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика. Междунар. науч. конф. (Казань, 11-13 декабря 2001 года): труды и материалы: В 2 т. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2001.-Т. 1.-С. 96-97. (0,2 пл.).

46. Чевела О.В. О греко-славянских параллелях в переводе Цветной Триоди / О.В. Чевела // IV Славистические чтения памяти профессора П.А. Дмитриева и профессора Г.И. Сафронова: материалы междунар. науч. конференции, С.Петербург, 12-14 сент. 2002 г. - СПб, 2003. - С. 102-105. (0,25 пл.).

47. Чевела О.В. Творения Иоанна Дамаскина и их роль в формировании славянской богословской терминологии/ О.В. Чевела // XXV-ые Кирилло-Мефодиевские чтения: материалы междунар. науч.-метод. конф. - Самара, 2003. -С. 50-53. (0,25 п.л).

48. Чевела О.В. Из фондов научной библиотеки им. Лобачевского: рукопись XV в. Триодь Цветная / О.В. Чевела // II международные Бодуэновские чтения: матё^иалй междунар: конференции, Казань, 11-13 дек. 2003г. - Казань, 2003. -Т:Й: — 6; 1 i7—119 (0;2 П.Й^:

49; Ч1вёяа Ö.B. Прием истолкования имени собстЬеЙного й Цветной Триоди (рукопись из фондов Научной библиотеки Казанского университета) / О.В. Чевела // Русский язык: исторические судьбы и современность: матер, межд. конгресса исследователей русского языка, Москва, 18-21 марта 2004 г. - М., 2004. - С. 248. (0,1 п.л).

50. Чевела О.В. Палеографическое описание рукописи: Триодь Цветная XVI в. / О.В, Чевела // Русская и сопоставительная филология: Казань, 2005 - С. 166-168.(0,25 п.л).

51. Чевела О.В. Греко-славянские параллели в гимнографических текстах: фрагменты слова Григория Богослова в песнопениях св. Пятидесятницы (на материале Цветной Триоди и Шаракана) / О.В. Чевела // Русский язык: исторические судьбы и современность: матер, межд. конгресса исследователей русского языка, Москва, 20 - 23 марта 2007 г. - М., 2007. - С. 95-96 (0,1 п.л).

so

52. Чевела O.B. К вопросу об "истинном" методе в языкознании / О .В. Чевела // Русский язык в странах СНГ: современный статус и перспективы развития: матер. III межд. научн.-метод. конф. - Ереван, 2007. - С. 34-36 (0,25 п.л).

53. Чевела О.В. Об онтологической сущности местоимения: исторический комментарий как компонент типологического описания / О.В. Чевела // Русский язык в странах СНГ: современный статус и перспективы развития: матер. III межд. научн.-метод. конф. - Ереван, 2007. - С. 143-145 (0, 25 п.л).

54. Чевела О.В. Проблемы перевода и интерпретаций сакрального текста (на материале византийского, древнеславянского и древнеармянского языков) / О-В. Чевела // Русский язык и культура в зеркале перевода: материалы Международной научно-практической конференции, Салоники, 14-18 мая 2008 г. - Салоники, 2008. - С. 245-246. (0,1 пл.).

55. Чевела О.В. К проблеме интерпретации литургического текста: экзегети-рующий перевод в разновременных редакциях славянской Триоди/ О.В. Чевела // Русский язык: исторические судьбы и современность: матер, межд. конгресса исследователей русского языка, Москва, 20 - 23 марта 2010 г. - М., 2010. - С.- 852853. (0,1 пл).

Редактировал и корректировал автор

Подписано в печать 30.06.10. Формат бумаги 60*84 'Лб Типографская № 2. Офсетная печать. Усл. печ. л. 3,25 Тираж 100 экз. Зак. №187-10. Бесплатно

Типография КВВКУ, Казань-61

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Чевела, Ольга Всеволодовна

Введение.

Глава 1. Место герменевтики в кругу филологических дисциплин.

1.1. Предмет и задачи герменевтики.

1.2. Основные правила герменевтического анализа.

1.3. Герменевтика филологическая и теологическая.

1.4. Герменевтика и структура текста.

Глава 2. Герменевтика и структура слова.

2.1. Основные функции composita.

2.2. Сложения с компонентом в значении суперлатива.

2.3. Перевод префиксальных образований.

2.3 1. Префикс совместности и Dativus sociativus.

2.3.1.1. Префикс совместности в составе именных образований.

2.3.2. Образования с a-privativum. Апофатическая терминология.

2.4. Основные типы словосложений.

2.4.1. Перевод неологизмов.127*

2.4.2.Порядок компонентов сложения.

2.4.3. Независимое употребление composita.

2.5. Выводы.

Глава 3. Основные тенденции лексического варьирования.

3.1. Динамика лексического состава в доафонских рукописях.

3.2. Тенденции лексического варьирования в афонской редакции.

3.3. Разрушение семантического синкретизма.

3.4. Унификация системы лексических эквивалентов.

3.4.1. Слово и термин.

3.5. Интерпретирующий характер варьирования.

3. 6. Калькирование:способ осмысления оригинала или переводческий принцип.

3.6.1. Калькирование и ошибки перевода.

3.7. Паронимия как феномен перевода.

3.7.1. Паронимия и ошибки перевода.

3.7.2. "Отраженная" паронимия.

3.7.3. Смешение гласных и двугласных.

3.7.3.1. Паронимия как следствие "итацизма".

3.7. Основные тенденции лексического варьирования в церковнославянском языке.

3.8.1. Печатные издания Триоди XVÏI в.

3.8.2. Никоновская Триодь.

3.8.3. Перевод Триоди под редакцией Сергия Страгородского.

3.9. Выводы.

Глава 41 Герменевтика синтаксических и-грамматических форм: воплощение" и "перевоплощение" смысла.

4.1. Родительный приименной.

4.1.1. Типы родительного приименного в византийской гимнографии.

4.1.2. Внутри- и межъязыковое варьирование родительного приименного и атрибутивных сочетаний.

4.1.3. Тенденции варьирования в славянских переводах.

4.1.4. Динамика конструкций с родительным имени в церковнославянском языке.

4.2. Перевод конструкций с артиклем.

4.2.1. Перевод субстантивированных выражений с предлогом.

4.2.1.1. Субстантивированные выражения их эквиваленты.

4.2.2. Субстантивация при помощи артикля среднего рода.

4.2.3. Дистанцирование артикля. Порядок слов при переводе.

4.2.4. Роль артикля в организации синтаксической структуры.

4.2.5. Инфинитив. Субстантивация инфинитива.

4.2.5.1. Внутри-и межъязыковое варьирование инфинитива.

4.2.5.2. Тенденции варьирования в церковнославянском языке.

4.3. Варьирование падежного управления.

4.4. Выражение отрицания. Типы отрицательных конструкций.

4.5. Родительный при восклицании.

4.6. Основные тенденции морфологического варьирования.

4.6.1. Особенности перевода грамматического суперлатива.

4.6.2. Интерпретирующее варьирование глагольных форм.

4.7. Выводы.

Глава 5. Формы риторические и поэтические.

5.1. Притча - аллегория - типология.

5.1.1. Мотив рыбной ловли и мотив плавания.

5.1.2. Пастырь и заблудшая овца.

5.1.3. Соль. Притча о соли. Легкое бремя.

5.1.4. Символическая сверхдифференциация в составе типологии.

5.2. Литургический образ и миф.

5.2.1. Миф как источник литургической терминологии.

5.3. Перифразы - истолкования собственных имен.

5.3.1 Перифразы библейского происхождения.

5.3.2. Перифразы в составе Синаксария.

5.3.3. Перифразы и антономасии имен христианских святых.

5.3.4. Перифразы-истолкования с отрицательной коннотацией.

5.4. Выводы.

Глава 6. Антиномичность как типологическая особенность гимнографии.

6.1. Антиномия как многомерное образование.

6.2. Риторические формы выражения теологических антиномий.

6.3. Оксюморон как форма выражения антиномий.

6.3.1. Мариологические антиномии.

6.3.2. Теологические антиномии.

6.3.3. Христологические антиномии.

6.4. Термин и образ.

6.5. Оксюморон как способ осмысления переводного текста.

6.6. Выводы.

Глава 7. Гимнография в патристическом контексте.

7.1. Влияние творений Григория Назианзина.

7.1.1. Пасхальные стихиры в контексте Слова на Пасху.

7.1.2. Канон на Антипасху и "Слово на Новое Воскресенье".

7.2. Фрагменты 41-го Слова Григория Богослова в составе службы Пятидесятницы и древнеармянском Шаракане.

7.3. "Слово на Пасху" Иоанна Златоуста в составе Триоди.

7.4. Выводы.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Чевела, Ольга Всеволодовна

С принятием христианства к славянам вместе с переводами Священного Писания приходит богатейшая византийская гимнография. В мире классической древности ируо<; обозначал песнь в честь богов, в отличие от еттауо1 (похвальных слов), адресованных людям. В Новом Завете под гимнами понимаются песнопения, составленные в церкви ветхозаветной и христианской во славу Бога.

Термин ицуос; восходит к терминологии ткачества (ифоиуау 'плести, ткать') и древнему представлению о нити, сплетаемой в ткань текста1. Распутать эту нить, сплетающую воедино прототексты христианской культуры (Священное Писание, патристика, гомилетика) и тексты предшествующей культуры и призван предпринятый герменевтический подход к гимнографическим источникам. Этот подход обусловлен не только спецификой объекта, но и самой логикой историко-лингвистического исследования. Как справедливо отмечает В. А. Баранов, "Древне-славянский текст, текст Священного Писания, литургические тексты представляют собой объект лингвистического исследования особого рода. Какая бы проблема ни стояла перед историком языка, в центре внимания неизбежно оказывается понимание текста. Именно понимание и интерпретация становятся наиболее сложными для современного человека, так как древний текст - это принципиально иной речевой и языковой объект. Одной из его особенностей является построение из воспроизводимых символов, которые делали повествование содержательно глубоким и философски значимым, объемным для средневекового читателя" [Баранов 2002: 18].

Актуальность исследования. Вопросы, связанные с изучением сакральных текстов, разрабатываются в рамках ряда направлений отечественного и зарубежного языкознания. В эпоху возрождения религиозных ценностей в духовной жизни общества особую актуальность приобретают исследования, посвященные различным аспектам взаимодействия языка и религии и рассматривающие функционирование религиозных текстов в контексте национальной (в том числе православной) культу

1 По Бругману, ицуос; однозначно с раттстшйСа и восходит к корню бш, эиеге 'шить'. Г. Коллер считает, то то слово ицуо(; обозначает целостное исполнение [Фокков 1886: 81]. ры. Так, в настоящее время зарубежными лингвистами проблемы изучения религиозного языка выделены в особый раздел языкознания - теолингвистику2.

Парадоксальность современной языковой ситуации обозначена Полем Рике-ром: "тот же самый век, который опустошает язык, становящийся все более точным, однозначным и техническим, вырабатывает и средства возрождения его полноты в лице экзегетики, феноменологии, психоанализа, философии языка" [Ricoeur 1972: 288]. Одной из актуальных проблем, связанной с изучением переводов сакральных текстов на древнеславянский и церковнославянский языки, является проблема интерпретации и понимания, входящая в сферу герменевтики.

В основе всякой интерпретации лежит противоречие, так как "истолкование начинается как раз с того момента, где кончается понимание, где непосредственного понимания не хватает, где его недостаточно, что источником интерпретации, другими словами, является непонимание" [Шпет 1990:241]. Эта проблема остро встает в постсоветской России для многих тысяч современных верующих. Особым содержанием она наполняется и в контексте возрождения системы православного образования. Одно из основополагающих правил герменевтики - знание древних языков'; являющееся необходимым условием понимания текста, предполагает и обладание совокупностью фоновых знаний из области Священной и церковной истории, догматики и экзегетики.

На Западе и в протестантских кругах активно развивается теологическая герменевтика, в результате происходит дальнейшее "дробление" родового понятия -положительная герменевтика, протестантская герменевтика, герменевтика буддизма, каббалистика и т.д. Что же касается герменевтического направления в России, то оно развивается "в основном в среде собственно академического и образовательного пространства" [Грякалов 2002: 153]. В настоящее время можно констатировать формирование "герменевтической парадигмы" не только на Западе, по и в России (И.В. Богин, A.B. Михайлов, А.В.Арапов, Н.О. Гучинская, И.В. Арнольд). К идеям герменевтики восходит концепция диалогизма (М.М. Бахтин), теория интертексгу-альности (Ю. Кристева, Ж. Дерррида), понятие прецедентного текста (Ю.Н. Карау

2 Согласно существующему определению, "теолингвистика - это наука, возникшая на стыке языка и релш ии и исследующая проявления религии, которые закрепились и отразились в языке". История становления тео-линвистики подробно описана украинским лингвистом А.К. Гадомским [2004, 2005, 2006]. лов). В то же время все больше ученых осознают необходимость обращения к идеям классической герменевтики, понимая, что "новое - это только хорошо забытое старое".

Герменевтический "поворот" в области филологии обусловил и переориентацию в научных исследованиях: со сбора и описания эмпирического материала - к анализу Текста и Слова в тексте. В свое время это гениально предвосхитил А.Ф. Лосев, выдвигая в качестве девиза современной филологии бессмертную "формулу вероисповедания" Фридриха Ницше - "Философией стало то, что прежде было филологией". "Нам кажутся наивными те добрые, старые времена, когда ученый, во всеоружии знания "фактов", ограничивался их добросовестным описанием, регистрацией и классификацией. Для нас это, в лучшем случае, есть лишь отдаленная, подготовительная работа, которая столь же необходима для науки, сколь и донаучная по существу. Думалось, например, что можно изложить греческую философию независимо ни от какой интерпретации ее" [Лосев 1930: 697]. И вполне созвучны слова В. Василика: "В час, когда рушатся миры, явно недостаточно говорить только об истории и филологии, следует обратиться к сущностным смыслам христианской» гимнографии" [Василик 2006: 18].

Актуальность исследования обусловлена и той значительной ролью, которую V играли литургические источники в становлении славянского литературного языка и культуры. В дошедшем до нас рукописном наследии славянские гимнографические сборники, Минея и Триодь, занимают соответственно второе и третье место после Евангелия и Апостола, что свидетельствует о их высокой идеологической значимости. В пирамиде средневековых жанров конфессионально-гимнографическим памятникам принадлежит второе место после конфессионально-литургической литературы [Толстой 1988: 156]. Гимнография играла важную роль в общественной и культурной жизни Древней Руси: ее знали наизусть общественные деятели, под ее воздействием создавали произведения выдающиеся ораторы и церковные писатели. Являясь проводником византийского влияния, гимнография сыграла значительную роль в формировании мифологически-символического пласта, на котором основывалась русская культура, национальная литература и позднейшая религиозная философия: "Богатая культура, культура красивая и творческая связана кровно с христианской мистикой и символикой, с культом, с тем духом, который создан икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан" [Бердяев 2001: 95].

Объектом исследования является язык славянской переводной литургической поэзии в единстве смыслового содержания и конкретных языковых форм его выражения. В сферу данного исследования попадает также содержательная сторона византийской гимнографии и ее религиозно-богословские основания.

Непосредственным предметом изучения являются особенности словообразовательной, лексико-семантической, морфолого-синтаксической и образно-поэтической системы исследуемых памятников письменности, а также приемы тек-стопостроения и специфика переводческой техники на различных этапах.

Материалом исследования послужил текст гимнов в составе Триоди по разновременным славянским переводам. В качестве дополнительного привлекался и; материал других литургических книг — Минеи, Октоиха, а также типологические параллели из древнеармянского гимнографического сборника - Шаракана.

Триодь Цветная представляет собой вторую часть единой богослужебной книги, содержащей части богослужения для подвижных дней годичного круга. Являясь одной из книг, без которых не могло обходиться богослужение, Триодь включена в корпус первых славянских переводов: часть материала Триоди была непосредственно переведена Кириллом и Мефодием, а затем дополнена их последователями [Попов 1982: 123], в житии Св. Климента, архиепископа болгарского, имеется историческое свидетельство о завершении им перевода Цветной Триоди (гл. XXVI, 73).

Источники исследования. Уже в герменевтике Блаженного Августина содержится весьма важная мысль и о переводе как о разном осмыслении оригинала: "хотя, не прибегнув к подлиннику, нельзя знать, кто из переводчиков точнее перевел место сие, несмотря на то, умному читателю тот и другой перевод раскрывают очень многое" [ibid.]. В качестве основных источников привлекаются славянские списки, отражающие основные вехи бытования Триоди на Руси: первоначальный перевод, представленный единственным русским списком (Триодь Моисея Киянина), исправление в эпоху Ярослава Мудрого (Триоди Гимовской редакции по рукописям XII-XIV вв.), новый перевод, сделанный при патриархе Евфимии (рукописи XV в. и позднейшие печатные издания), воспринятый реформой патриарха Нйконаг (Никоновская Триодь) и положенный в основу современных печатных изданий. Особняком стоит новый перевод Триоди под редакцией Сергия Страгородского, вошедший в печатные издания 1910-1913 г. Мы придерживаемся классификации М.А. Моми-ной [1985,1992]. Удачным представляется термин "староизводные списки", используемый М. Йовчевой по отношению к доафонским рукописям [2005].

1. Триодь Моисея Киянина (МК), названная так на основании приписки, помещенной писцом в конце рукописи: "л моиси пслл'а гр'кш&н&ш кианин& л не кланете мене гр'Ьш&илго и гроуклго <.>" (л. 256). Неделеная, включает Постную и Цветную Триодь (258 л), написана уставом. Порядок расположения песнопений архаичный: все небольшие песнопения (стихиры, седальны) собраны вместе, а затем идут трипеснцы. О глубокой древности свидетельствует и лексический состав рукописи, содержащей значительное число архаизмов и непереведенных (в том числе неосвоенных) грецизмов. Отсутствуют вторые каноны на ряд праздников — Преполовение, Вознесение, Пятидесятницу. На некоторые праздники полагаются другие каноны, например, в Новую Неделю — канон Андрея Критского на неверие Фомы апостола, в неделю Св. Жен Мироносиц — канон Иосифу и Мироносицам. В настоящее время текст Постной Триоди в составе МК опубликован М.А.Моминой [2004].

2. Рукописи гимовскойредакции (Гим). Тип Триоди, употреблявшейся на древней Руси и представленный исключительно русскими списками, был образован в результате правки XI века, предположительно при Ярославе Мудром, в ходе которой происходило исправление уже существующего древнеболгарского перевода [Моми-на 1992: 200,215-216]. Список славянских Триодей, содержащих текст этой редакции, приводится М.А. Моминой - это ГИМ, Воскресенское собрание (Воскр.), № 27 (XII в.); ГПБ, Соф 110 (XVI в.); РГАДА, ф. 381, № 138 (XI в.). В качестве основных списков нами избран старший список Триоди из библиотеки синодальной типографии (№ 137) и рукопись Вологодского собрания № 138, содержащая только текст канонов и трипеснцев . К этой же редакции нами отнесена Триодь и Минея Праздничная Типографского собрания - РГАДА, ф. 381 № 139.

3 М.Л. Момпной рукопись приводится среди Постных Триодей; однако она включает обе части —Постную п Цветную. рукопись в малую восьмерку, содержит 208 л, написана уставом разных почерков. К этой же редакции принадлежат другие гимнографические сборники, употреблявшиеся на Руси - Ирмологии, Стихирари, Кондакари [Момина 1992: 209]. Поскольку полный текст ирмосов представлен только в списке Тип. № 138, использованы списки Ирмологиев, отнесенных к той же редакции на основе метода повторяющихся чтений.

Рукопись Типографского собрания № 138 (Тип.) примечательна тем, что содержит вторые песни канонов на ряд великих праздников. Так, нами обнаружен текст второй песни канонов Андрея Критского на первый день Пасхи, на неделю Фомину (в рукописи он назван "Канон на неверие Фомы апостола"), на неделю Же» Мироносиц. Вторая песнь присутствует в гимнах, усвояемых Иосифу Гимнографу: в канонах Расслабленному, на Преполовение Пятидесятниг^ы и в каноне Слепому. Греческий текст вышеперечисленных песен обнаружен и приводится протоиереем В. Рыбаковым [2002]. Праздничное, радостное содержание этих песнопений не позволяет согласиться с господствующим мнением, что из состава праздничных капо-, нов вторая песнь была исключена, как не соответствующая по содержанию4. Примечательно, что среди славянских рукописей, в которых прис>тствУег вторая песнь, данный памятник не приводится. В рукописи 181л., написана уставом и начинается с недели Ваий. Рукопись в плохом состоянии, нижняя часть переплета отсутствует.

3. Памятники Афонской редакции (Аф). Из славянских Триодей сюда относятся те, которые появились в результате исправления на Афоне в XIV веке [Момина 1983:28]. В качестве основного списка в диссертационном исследовании используется рукопись XV в. Триодь Цветная из фондов библиотеки КГУ (№ 4633), далее -Казанская Триодь (КТ). Книга в четверть листа, в кожаном переплете, в досках, с двумя застежками, написана полууставом. Краткое описание рукописи сделано А.И. Артемьевым, который относит ее кХУ веку [Артемьев 1882: 160]. На основании водяных знаков, имеющихся в рукописи - "бычачья голова, между рогами черта, заканчивающаяся цветком из пяти лепестков, на черте под рогами корона", можно ал может дополнить сделанные наблюдения. уточнить датировку рукописи 80-ми годами XV в. На переплете рукописи имеетсярастительный орнамент, выполненный тиснением.

Текстовый тип, к которому относится рукопись (см. [Карабинов, 1910; Попов, 1978; Момина, 1982,1992]), установлен на основании следующих классификационных признаков: 1) состав памятника; 2) структура службы; 3) деленость-неделеность Триоди, что подробно рассмотрено в нашей работе [Чевела 2000]. В состав Триоди включены паримии, апостольские и евангельские чтения, а также синаксарий, переведенный впервые на Афоне в середине XIV в. Порядок службы отражает Иерусалимский устав, в состав памятника входит служба великих и малых вечерен. Триодь деленая, начинается с Лазаревой субботы, подобное деление имели еще два типа Триоди, употреблявшиеся у восточных славян: Гимовский и Киевский

Момина 1983: 111].

Новый перевод Триоди, как следует из исторической приписки, был сделан старцем Иосифом, а перевод Синаксария принадлежит Закхею Философу [Попов 1978:410]. Впоследствии именно этот перевод был канонизирован патриархом Ев-фимием и вошел в печатные издания. Как отмечает И. Карабинов, в качестве основы нового перевода послужил тип перевода, представленный в русских списках, впоследствии уже результаты евфимиевской правки будут учтены на следующем этапе исправления перевода Триоди в XVII веке в Киеве и Москве [Карабинов 1910:216225]. Этот тип Триоди, отражающий правку XIV в., принятую Евфимием Тырнов-ским, М. А. Момина условно называет Афонским, или Евфимиевским [Момина 1982: 116]. Текст рукописи грецизирован по сравнению с рассмотренными нами Триодями XVI - XVII веков, также принадлежащими кЕвфимиевскому типу, который неоднократно правился на протяжении XV - XVII веков. Так, ближе к древнему переводу Триодь 1648 г (НБЛ, ОРРК) и Триодь 1635 г. (НБЛ, ОРРК), а также рукописная Триодь XVI в. из Центрального Архива (АН, № 1848). По причинам технического порядка графика рукописей упрощается (в силу специфики исследования рассмотрение особенностей графики и орфографии не входит в наши задачи), не передаются надстрочные знаки (оксии, варии и т.д.). Греческий текст, которым пользовались афонские справщики, положен и в основу современных печатных изданий.

Наконец, прослеживается дальнейшая судьба славянского перевода в Никоновской редакции (Триодь Цветная 1670 г.), а также в период литургической реформы. (Триодь под редакцией Сергия Страгородского).

Помимо указанных памятников, в качестве дополнительных источников для исследования привлекается материал других гимнографических сборников. Материал славянской Минеи приводится по изданиям исследователей (И.В. Ягич; Е.М. Верещагин, В. Б. Крысько), а также по современным печатным изданиям. Типологические параллели из древнеармянского гимнографического сборника — Шарака-на5, приводятся по древнему амстердамскому изданию, русский перевод — по изданию Н. Эмина.

Поскольку оригиналы доафонских рукописей иногда имели существенные отличия, наряду с печатными изданиями Триоди и Пентикостария мы обращались и к существующим версиям греческого текста — это издание древнего Иерусалимского Последования Страстной и Пасхальной седмиц, издание Богослужебных канонов Е. Ловягина, издание служебных миней. Мы также обращались к текстам, помещенным в других богослужебных сборниках и к патрологии J.P. Migne. Кроме того, мы использовали и существующие электронные версии этих памятников.

История вопроса.

Проблемы интерпретации выдвигаются на первый план в связи с историей переводов Священного Писания. Вопросы сравнительного изучения переводов в связи с проблемами интерпретации затрагиваются уже в "Христианской науке" Августина [Августин 2006: 85]. "Взрыв" герменевтической проблематики приходится на переломные моменты книжных реформ. Цели ее всегда прагматичны: критика старого перевода и концепция его переработки. В частности, герменевтический подход к

5 "Термин этот происходит от армянского слова шарк (букв, ряд) и первоначально означал духовную песпь, официально принятую и положенную в тот или иной ряд гимнов. В древней и средневековой Армении четыре основных гимнических жанра; кцурд (тропарь), кацурд (кондак), канон и таг. Кцурды - это аналоги греческих тропарей и сирийских мадраше, изначально представляющие собой небольшие перифразы библейских псалмов. Каиурд (кондак) в армянском духовном искусстве прививается с конца VI века. В VIII веке в армянское духовное искусство вносится жанр канона, состоящего из восьми или девяти од, посвященных одному и тому же празднику.Наряду со специально сочиняемыми канонами (полными, неполными) составляются каноны также из всех ранее созданных кнурдов-тропарей и каиурдов-кондаков.Позже все оды новых канонов, а также старые песни, продолжающие бытовать в качестве тех или иных од, своеобразно скомпонованных канонов, называются тараканами, откуда и наименование заключающего их сборника- Шаракан или Шаракноц" (см. предисловие Н. Тагмизяна к современному переводу шараканов на русский язык в книге [Золян 1989: 5-6]). литургическому тексту просматривается у защитника литургической реформы патриарха Евфимия-Константина Костенечского. Анализируя многочисленные ошибки в переводе литургических книг, Константин Грамматик в своей аргументации опирается как на грамматику подлинника, так и на "параллельные места" Священного Писания, используя развернутый богословский комментарий. В связи с проблемами перевода к интерпретации гимнографии обращается и Максим Грек.

Вопросы интерпретации являются одним из центральных пунктов и в обширной полемике по поводу новой редакции литургических книг в конце XIX — начале XX вв. Толковый перевод Н.Нахимова развивает филологический подход к греческому тексту. Концепция филолого-богословского подхода к тексту наблюдается у П.П. Мироносицкого (1911), использовавшего "правила интерпретации" в качестве критерия точности и правильности перевода6.

В настоящее время с позиций герменевтики исследованы древние славянские переводы Ветхого Завета [Камчатнов 1995]. Что же касается интерпретации литургических текстов, то она не получила широкого освещения. В связи с активным развитием литургического богословия появляются работы, содержащие интерпретацию отдельных песнопений (В.А. Алымов, М.С.Красовицкая). В частности, герменевтический подход в качестве основы исторической литургики провозглашает В.А. Алымов: "как и в Церковной истории, нашим методом остается герменевтика, т. е. искусство толкования"[Алымов 2005:3]. Как правило, здесь отсугствует собственно филологический анализ, за основу берется современный перевод, а греческие параллели, если и приводятся, то в виде отдельных лексем.

6 Об интерпретации гимнографии Константином Грамматиком см. [Ягич 1896:412, 470,481]. Примеры тол-кованияМаксима Грека приводятся в работе Е.М. Верещагина [Верещагин 2006:381-382]. О методе перевода профессора Мироносицкого А.Г. Кравецкий пишет следующее: "Можно сказать, что Мироносицкий в своей интерпретации выходит за рамки переводимого текста и рассматривает всю совокупность библейских, литургических и святоотеческих текстов как гипертекст. При таком синтезирующем сознании естественно, что осознается единство не только культурного, но и языкового пространства" [Кравецкий 2002: 133]. Среди используемых им приемов можно назвать метод "параллельных мест", преобразовательный параллелизм и типологический анализ, внимание к грамматике оригинала.

В академической среде герменевтическое направление в изучении гимногра-фии представлено исследованиями М.Ф. Мурьянова7, С.С. Аверинцева и Е.М. Верещагина. Труды С.С. Аверинцева по ранневизантийской поэтике [1982,2005] продолжают традиции филологической герменевтики (А.Бек, Ф.Аст). Герменевтическая линия толкования византийской гимнографии, являющая собой синтез филологического и богословского подхода, содержится в диссертации G. Grosdidier de Matons [1971] и монографии B.B. Василика [2005]. Следует отметить, что как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике отсутствуют специальные исследования, посвященные интерпретации переводного текста гимнов Триоди.

Начиная с фундаментального исследования И. Карабинова [1910 ], текст Триоди изучался главным образом в текстологическом направлении [Карабинов 1910; Славева 1976; Попов 1978; Момина 1985, 1992], при этом в поле зрения ученых чаще попадает' первая часть богослужебной книги (т.е. собственно Постная Триодь). С 70-х. годов нашего столетия ведется активная разработка этого направления как отечественными, так и зарубежными языковедами [Момина 1976; Попов 1978].

Текст Триоди привлекался учеными в качестве иллюстративного материала по истории славянских языков и литератур [Соболевский 1907: 59]. Отрывки из утраченной Триоди Григоровича опубликованы И.И. Срезневским в «Памятниках юсового письма» [Срезневский 1868: 117-120, 331-343]. Особенности нового перевода Постной и Цветной Триоди в период литургической реформы XX века анализировались А.Г. Кравецким и A.A. Плетневой [Кравецкий - Плетнева 2002, 331-343]. Научное издание Постной Триоди предпринято М.А. Моминой совместно с Н. Трунте: ими опубликована первая часть древней Триоди Моисея Киянина с параллельным греческим текстом [2004]. Отсутствие подобных изданий Цветной Триоди делают ее текст недоступным широкому кругу специалистов.

Все вышеизложенное свидетельствует о новизне данного научного исследования и поставленных в нем задач. Впервые на первый план выдвигаются задачи ин

7 Как справедливо отмечено в "Послесловии и библиографических дополнениях" к посмертному изданию диссертации М.Ф. Мурьянова, "общие проблемы понимания и интерпретации текста, кажется, в иалеослави-стике не ставятся <. .> М. Ф. Мурьянов брался за решение задач, которые в славистике никогда даже не ставились и до сих пор не ставятся, а значит, их решение не имеет научной традиции. Показательно, что М.Ф. Мурьянов был и остается почти единственным славистом-медиевистом, в справочно-библиографнческом аппарате которого можно встретить ссылки на "Истину и метод" Г.-Х. Гадамера, самого "филологического" философа второй половины XX века" [в кн. Мурьянов 2003: 207-208]. терпретации смыслового содержание гимнов Триоди в единстве его языкового и образного воплощения. Впервые разновременные славянские переводы Цветной Триоди рассмотрены в историко-культурном контексте и в кругу других гимногра-фических сборников. Новизна данного исследования обусловлена и неизученностью исследуемых памятников письменности в диахронии, в аспектах исторического словообразования, лексикологии и исторического синтаксиса, а также приемов текстопостроения. Обращение к практически не исследованным древнеславянским памятникам, принадлежащим к различным временным пластам, вводит рукописи Цветной Триоди в сферу научных изысканий лингвистов. Научная новизна проявляется и в самом подходе к исследуемому материалу. Герменевтический подход к тексту гимнов осуществлен в диахронии, в комплексе общелингвистических и специальных теоретических методов, в постоянном соотношении с греческим материалом.

Цель данного исследования заключается в комплексном изучении разновременных переводов Цветной Триоди в русле герменевтической проблематики и теории текста, предполагающей рассмотрение текста Триоди в кругу других гимногра-фических источников, а также в контексте Священного Писания и гомилетики.

В соответствии с поставленной целью предполагается решение следующих частных задач:

- рассмотрение основных принципов религиозно-догматической герменевтики; определение соотношения филологической и теологической герменевтики;

- выявление религиозно-богословских оснований исследуемых текстов и интерпретация смыслового содержания византийской гимнографики в контексте Священного Писания, патристики и гомилетики и в кругу других литургических текстов; анализ его отражения в разновременных славянских переводах;

- определение основных тенденций варьирования словообразовательных единиц в греческом и славянском тексте Триоди и ихрствслрукгурной организации текста;

- анализ лексических средств воплощения текста с точки зрения отражения богословского содержания; определение основных тенденций динамики лексической системы в плане соотношения традиции и инновации;

- изучение варьирования синтаксических конструкций с точки зрения их стилистической функции и смысловой наполненности в византийской гимнографии, решение проблемы о соотношении "исконного" и "заимствованного" в разновременных славянских переводах;

- рассмотрение техники и искусства переводов X - XX вв.;

- изучение образно-поэтической системы гимнов в историко-культурном контексте и в отношении к первичным христианским символам и архетипам; определение степени адекватности образа и его трансформации в разновременных переводах;

- анализ риторических форм воплощения текста как универсального средства выражения сакрального догматического содержания;

- изучение функционирования "текста в тексте" и выявление интертекстуальных элементов, восходящих к другим конфессиональным жанрам;

- введение в научный оборот одного из важнейших переводных памятников.

Основными методами исследования в диссертационном сочинении являются герменевтический, междисциплинарный, диахронический, сравнительно-исторический, лингвотекстологический методы, элементы статистического метода, а также структурного и мотивного анализа. Вполне справедливым в этой связи представляется высказывание К.Бломберга: "Разумеется, каждый метод вносит свой ценный вклад в целое, и для полномасштабной экзегезы уместнее всего будет эклектический подход, отдающий должное достижениям всех методов" [Бломберг2005:175].

Лингвотекстологический метод используется при анализе разночтений в разновременных славянских переводах по рукописям XI- XV вв и печатным изданиям XVII - XIX вв.

Диахронический и сравнительно-исторический методы позволяют определить новаторство и преемственность каждого из переводов, выявить основные тенденции варьирования, установить место рассматриваемых языковых явлений в контексте развития литературного языка восточных славян.

Сопоставительный метод привлекается при анализе греческих соответствий и их славянских эквивалентов в тексте Триоди.

Элементы статистического метода дают возможность выявить частотность употребления языковых единиц. Применение статистического метода осуществляется при помощи программ "Цитата из Библии" и "Тезаурус", а также методом сплошной выборки.

Использование структурного и мотивного анализа позволяет выявить универсальные структурные компоненты (цитаты, реминисценции, аллюзии), восходящие к более ранним источникам и выступающие в качестве строевых элементов текста. В качестве вспомогательных также использовались метод обратного перевода на греческий язык и метод реконструкции.

Наряду с традиционными для исторического языкознания методами основным методом исследования является герменевтический метод. В связи с неоднозначностью трактовки этого понятия считаем необходимым внести некоторые уточнения:

1. Герменевтический метод есть метод диахронический, предполагающий изучение текста на протяжении еш истории. Это тезис "у11ИвеРсальной'" герменевтики.

2. Герменевтический метод есть метод изучения памятников, написанных на древних языках. Это тезис филологической герменевтики (А. Эрнести, Ф. Аст).

3. Герменевтический метод сближается с экзегетикой, а "общая задача филологии и экзегетики - понять написанный на чужом языке и пришедший из прошлого текст" (Г.Г. Гадамер). Филологический анализ гимнографии предполагает ее изучение в контексте патристики, литургики и литургического богословия. -->.

4. Герменевтический метод предполагает изучение структуры текста и слова в тексте. Анализ слова и формулы-синтагмы в тексте основан на соотнесении параллельных мест и связан с принципом герменевтического круга.

5. Герменевтический подход предполагает изучение гимнографии в историко-культурном контексте, в ее отношении к древним песням восточной Церкви.

6. Герменевтический метод связан с риторикой и поэтикой и предполагает изучение риторических приемов сакрального текста.

Наконец, междисциплинарный метод заключается в использовании сведений смежных дисциплин - богословия, экзегетики и литургики.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из семи глав, В введения, Заключения, Библиографического списка и Приложения.

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, отмечается научная новизна, теоретическая, методологическая и практическая значимость, дается характеристика материалов и методов исследования, излагаются положения; выносимые на защиту, обобщаются предполагаемые результаты исследования.

В первой главе "Место герменевтики в кругу филологических дисциплин" рассматриваются пути соприкосновения филологической и теологической герменевтики. Анализируются принципы религиозно-догматической герменевтики, их трансформация в современной герменевтике и друтхтексгоцешрическихнаправлениях.

Во второй главе "Герменевтика и структура слова" проанализирована динамика перевода сложных слов в разновременных славянских переводах, перевода префиксальных образований и "усиленных" образований с префиксами в значении суперлатива; рассмотрена их роль в структурной организации текста. Рассмотрение словообразовательной системы проводится на фоне греческого оригинала с выявлением соотношения сложных слов и исходных формул, послуживших им основой, в контексте Священного Писания и патристики.

В третьей главе "Основные тенденции лексического варьирования" прослеживается логика изменений в системе лексических эквивалентов на протяжении истории славянской Триоди. Особое внимание уделяется группе лексических расхождений, связанных с герменевтической антиномией понимания /непонимания, где рассмотрены такие аспекты, как способы отражения многозначности и синонимии оригинала, передача контекстных значений, смешение прямого и тропного значения, наличие паронимии.

В четвертой главе "Герменевтика синтаксических и грамматических форм: "воплощение" и "перевоплощение" смысла" анализируются морфолого-синтаксические явления, традиционно рассматриваемые в лингвистике под углом антиномии "исконного" и "заимствованного":родительный приименной, субстантивация при помощи артикля, дистанцирование артикля, порядок слов при переводе.

В пятой главе "Формы риторические и поэтические" дается обоснование риторического анализа как одного из методов теологической герменевтики. В широком историко-культурном контексте анализируется развернутая система тропов на основе "первичных" символов и образов, восходящих к евангельским притчам; приемы ал-легорезы, типологии, перифраза и ангономасии, ставится проблема соотношения мифа и догмат

В шестой главе "Антиномичность как типологическая особенность гимногра-фии" рассматриваются риторические формы выражения теологических антиномий в византийской гимнографии и ее славянских переводах; приводятся типологические параллели из древнеармянской гимнографии.

В седьмой главе "Гимнография в патриотическом контексте" рассматривается влияние патристики и гомилетики на структурную организацию текста гимнов ( в виде цитат, аллюзий, тропов и текстовых блоков); на материале анфиладного текста Триод и затрагивается и проблема обратного влияния гамнографической традиции гомилетику.

В Заключении отражаются основные итоги и результаты исследования.

Основные результаты исследования представляют собой обобщение анализа содержательной структуры гимнографических источников и риторических форм его воплощения; выявление религиозно-богословских оснований этих текстов в историко-культурном контексте; обобщение основных тенденций исторической динамики языковых единиц различных уровней в разновременных славянских переводах; наблюдений над переводческой техникой и искусством переводов Х1-ХХ вв.

Конкретные результаты исследования предполагаются в сфере исторического словообразования и лексикологии, исторической теории перевода, исторической поэтики, герменевтики и теории текста, а также в сфере смежных дисциплин -исторической литургики и экзегетики.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Принципы религиозно-догматической герменевтики являются универсальными, связаны с историческим языкознанием и общелингвистическими методами. Обращение к содержательной стороне гимнической поэзии предполагает и особый подход к ее изучению - подход герменевтический, включающий как общелингвистические, так и специальные методы.

2. Варьирование единиц различных языковых уровней воплощает основную проблему герменевтики - множественность выражения Единого в процессе его исторического развертывания. Варьирование на инвариантной основе является способом бытия сакрального Текста в пространстве и времени, варьирование формульного состава в оригинале служило в качестве поддерживающего фактора для варьирования на славянской почве. Византийским влиянием опосредован ряд активных процессов в славяно-русском книжном языке: становление терминологической системы, сложение определенных словообразовательных моделей и парадигматических отношений в лексической системе, формирование механизма калькирования.

3. Начиная с древнейших, во всех славянских переводах представлен весь набор вариантов, меняется лишь их соотношение в рамках "традиции" и "инновации", определяющее понятие нормы. Конечным итогом варьирования спи ювигся расхождение моделей, изначально функционирующих в качестве синонимичных.

4. Логика переводов Триоди определяется диалектикой двух противоположных тенденций: "герметической" и "интерпретирующей"; со спиралевидным характером изменений, неуклонно приближающим славянский текст к языку-образцу, или цикличным, возвращающимся на новом "витке" к принципам первых переводов. Одна постоянно "развертывает" смысл греческого Логоса. Вторая воспроизводит формы его выражения по "образу и подобию" оригинала. "Возврат" к традициям первых переводов просматривается и в печатных Триодях афонской редакции, и в изданиях периода литургической реформы.

5. Функционирование символов и образов обусловлено феноменом интертекстуальности. Литургический образ возникает в результате "столкновения" библейского символа, мифа и догмата. Диалектика развития образа сопровождается развертыванием мысли по спирали: от библейского перифраза — к святоотеческой формулировке, от "мифа" - к догмату. В песнопениях восточной церкви функционирует значительное число образов, тем и литературных мотивов, трактуемых сходным образом и восходящих к тексту Священного Писания и патриотическим текстам.

6. Характерные для литургической поэзии парадокс и антиномия часто облекались в риторическую форму оксюморона, в основу которого положены интертекстуальные элементы, восходящие к формульному ряду Священного Писания, Символа Веры и патристики. Выявленные типы антиномий и принципы преобразования исходных формул имеют устойчивые структурно-типологические параллели в древ-неармянской гимнографии.

7. Гимнография связана с патристикой и гомилетикой. Фрагменты из творений Святых Отцов заимствовались не только в форме цитат и аллюзий, но и целыми сюжетными блоками. Влияние патристики проявлялось и в особенностях авторской экзегезы. Типологические параллели из древнеармянской гимнографии позволяют восстановить общий патриотический контекст, а в некоторых случаях и перевод с греческого, восходящий к глубокой древности.

8. Рассмотренные языковые процессы имеют аналоги в тексте-образце и связаны с универсальными языковыми законами, действующими в различных языках, а также с особенностями развития поэтического текста.

Теоретическая значимость исследования состоит в теоретической разработке содержательной и образной стороны гимнографии, ее источников и религиозно-богословских оснований. Проведенное исследование позволяет сделать вывод о византийском влиянии на судьбы книжного литературного языка восточных славян; вносит вклад в разработку вопроса о становлении языковой нормы; содержит новые лингвистические данные, способствующие воссозданию динамических тенденций в славяно-русском книжном языке на различных этапах его функционирования.

Методологическая значимость исследования заключается в апробации комплексного герменевтического подхода к изучению содержательной стороны разновременных переводов византийской гимнографии в историко-культурном контексте. Универсальность данного подхода допускает и его использование при изучении сакральных текстов различной жанровой природы, а также применение в методологии богословских дисциплин - экзегетики и исторической литургики.

Практическая значимость исследования определяется тем, что полученные результаты могут послужить в качестве теоретической и практической основы для новых исследований. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в общих курсах по истории русского литературного языка, исторической лексикологии, в специальных курсах по исторической лексикологии, герменевтике и теории текста, а также в курсах по исторической литургике и греческому языку в высших духовных заведениях. Результаты исследования могут послужить основой и для решения задач, связанных с вопросами соотношения славянских переводов с греческими оригиналами, в том числе и для критики греческого текста. Материалы рукопиенных источников могут быть в дальнейшем использованы для подготовки научных изданий памятника.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования-были изложены и обсуждались на следующих конференциях:

- на международных научных конференциях: "I, И, III, IV международные Бо-дуэновские чтения" (Казань, 2001, 2003, 2006, 2009 гг.); "XXV-ые Кириллхо-Мефодиевские чтения" (Самара, 6 июня 2002 г.), "IV Славистические чтения памяти профессора П.А. Дмитриева и профессора Г.И. Сафронова" (Санкт-Петербург, 12-14 сентября 2002 года); "Актуальные проблемы вербальной коммуникации: Язык и общество" (Киев, 8-10 апреля 2003 г.); "Функционирование русского и украинского языков в эпоху глобализации" (Ялта, 29 сентября - 4 октября 2003 г.); "Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание" (Москва, 28-30 сентября

2004 г.); "Межкультурные коммуникации" (Украина, Алушта — 2005, 2007, 200 8, 2009 гг.); "Православие в поликонфессиональном обществе" (Казань, 21-23 июля

2005 г.); "Язык и мир" (Украина, Ялта - 2006,2008 гг.); "Международные рождественские образовательные чтения" (Москва, 2007, 2008 гг.); "Церковь и проблемы современной коммуникации" (Нижний Новгород, 5-7 февраля 2007 г); "В.А. Бого-родицкий: научное наследие и современое языковедение" (Казань, 4-7 мая 2007 г.); "Русский язык в странах СНГ: современный статус и перспективы развития" (Ереван, 30 ноября - 2 декабря 2007 г.); "Языковая семантика и образ мира" (Казань, 2022 мая 2008 г.); "Перевод Библии как фактор сохранения и развития языков народов РФ и СНГ" (Москва, 24-26 сентября 2008 г.); "Русский язык и культура в зеркале перевода" (Салоники, 14-18 мая 2008 г.); "Дни Адама Мицкевича в Крыму" (Крым, Гурзуф 11-14 сентября 2008); "III Международные Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения" (Крым, Севастополь 16-21 сентября 2009 г.); на международном научном конгрессе "Русский язык: исторические судьбы и современность" (Москва, 2004, 2007 гг.);.

- на IV-VIII региональных научных конференциях "Богословские и светские науки" в Казанской духовной семинарии (Казань, 2004,2005,2006,2007,2008,2009 гг).

- на итоговых научных конференциях в Казанском государственном университете.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Герменевтика литургической поэзии: историко-лингвистическое исследование"

7.4. Выводы

Гимнография связана с патристикой и гомилетикой. Наиболее тесная связь существовала между гимнами, приуроченными к тому или иному празднику, и гомилиями на этот же день. Фрагменты из творений Святых Отцов заимствовались не только в форме цитат и аллюзий, но и целыми сюжетными блоками. Реже встречаются примеры, свидетельствующие об обратном влиянии гимнографии на патристику. Иногда при наличии общих мест невозможно окончательно установить первичный текст или источник.

Универсальными способами переработки исходных синтагм являлись языковая компрессия и расширение текста. Языковая компрессия придавала формулировкам сжатый и лаконичный характер, достигаясь за счет устранения "повторов" мысли, слов. Основными способами развертывания текста являлось включение библейских цитат по принципу параллельных мест, использование синонимов и парных сочетаний, создание лексических рядов, ориентированных на сакральную численность.

В зависимости от "духа" родного языка, культурной традиции и литературной школы меняются переводческие установки. Характерное для оригинала "извитие словес" заменяется более лаконичными формулировками, в соответствии с харатер-ными особенностями армянской речи, как это наблюдается в переработке "Слова на Пятидесятницу". Принципиальная установка на расширение текста по стилистическим основаниям, появляющаяся в "пространных" русских редакциях "Слова на Пасху", соответствует "духу времени", связанному с появлением украшенного стиля "плетения словес".

Мысль "воплощена" в определенные формы, в процессе перевода происходит ее "перевоплощение". Это предполагает и наличие "грамматических, этимологических и синтаксических эквивалентов для выражения одних и тех же смысловых отношений" (С.Н. Булгаков). Феномен непереводимости реализуется как недостижимость абсолютного сближения с оригиналом при возможности выражения его смысла или идеи. Та же антиномия лежит и в основе всякой вариативности, в том числе и в границах отдельного языка. На морфологическом уровне она проявляется в "раздвоении" грамматических форм, на лексическом - в "удвоении" лексических единиц. Текст предстоит как структурированное бытие слова, последующие тексты и переводы - не более чем комбинация его элементов по определенным правилам и с определенной целью, обнаружение которых - задача интерпретатора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чем глубже в древность, тем менее резко очерчены границы между "прозой" и "поэзией". С антиномией поэзии и прозы связана и диалектика литургической поэзии. Развитие жанров гимнографии сопровождалось ослаблением нарративного начала, что вело к усилению риторического и стилистического элемента. На грамматическом уровне это выражается в расширенном употреблении "абсолютных" грамматических форм, на словообразовательном - в увеличении сотрояЫа, и широком использовании префиксов в значении суперлатива, на образном - в нагромождении метафор и символов.

Неизглаголанное Слово Божие выражается в человеческом слове, это обуславливает феномен вариативности, и в первую очередь как принцип конструирования нового текста на основе инварианта. Используя в качестве основы для своих произведений текст Священного Писания, опосредованный патриотической мыслью, византийские гимнографы облекали его в изысканную поэтическую форму. Развертывание Слова в пространстве и времени сопровождалось переходом от прямых цитат к перифразам и аллюзиям, от псалмов и "припевок" к ним — к самостоятельным песнопениям, а затем к увеличению "иных" и "подобных". Неисчерпаемость смысла исходных формул и их инобытие в литургических текстах приводит к развитию широкой вариативности. Триодь следует рассматривать как единый текст, который складывался на протяжении веков, испытывая многочисленные правки и кодификации. Текст гимнов предстает как многомерное пространство, сотканное из элементов, связанных между собой структурными отношениями и восходящих к более ранним источникам373.

373 В.В. Алымов, уподобляя литургическую поэзию живому организму, использует изысканный флористический образ: "И нашу литургику уместно сравнить с лесом <.> Здесь есть огромные деревья, уходящие корнями в Ветхий Завет. И есть вечно-цветущая поросль первохристианства. И есть заросли времен средневековья. И совсем молодые побеги нового времени. Но всё это живет и развивается, как единый организм. Посмотрите, как растет этот лес на примере, допустим, гимнографии. Первоначальны псалмы. Из них вырастают антифоны. Гимны вначале подражают псалмам, но уже в V веке прп. Авксентий пишет вполне оригинальные тропари. В IV веке прп. Роман Сладкопевец присоединяет к тропарю ряд зависимых от них песнопений икосов (до 24-х!). И такое пение называется кондакарным. Причем эти кондаки вытесняют тропари, а затем в свою очередь вытесняются-в VII-VIII веках - канонами. Но прежние формы не отмирают, а преображаются и буйно зеленеют".

Во введении к данной работе были приведены, на первый взгляд, иротиворе-чивые.определения гимнографии; стирающие границы между жанрами - как "перифраза Священного Писания", как>"истинного богословия", облеченного в изысканную поэтическую форму, наконец, как,"развернутого Символа Веры". Вся совокупность литургических текстов, а также их архи- и прототекстов образует единый гипертекст, где частьуясняется на основе целого:

Границы между словом и текстом условны. Слово может быть развернуто в формулу, и формула - в текст, в свою очередь, и слово можно рассматривать как "свернугую" синтагму или фразу исходного текста. Особенностью византийской гимнографии являлось внутритекстовое варьирование формул-синтагм и сложных слов, образованных на их основе, "свертывающих" библейские формулы и догматические формулировки. Движение текста в диахронии позволяет проследить и поступательный процесс "свертывания" синтагм уже в славянских переводах^ исторического "развертывания?' значений многомерного смысла, раскрывающего в содержании предания новые аспекты значений: Неисчерпаемость смысла греческого Логоса предполагает возможность все нового выражения, с различной степенью адеквации и осмысления, в процессе его развертывания в пространстве (в новых формулах и текстах) и во времени (в новых переводах). "Слова несут в себе больше, чем предполагают те, кто пользуется словами: Задуманное греками слово - оно про-задумано <. .> Ему приходится подвергаться переводу и переносу в другие языки- при котором его смысл обедняется, стирается, урезается <. .>" [Михайлов 2006: 467].

В основе феномена варьирования лежит антиномичная природа слова, уясняемая из двойственного соотношения сущности и явления; именующего и именуемого. Один и тот же смысл воплощается в различные формы (пере-именование), в свою очередь и различное смысловое содержание облекается в одни и те же языковые формы (со-именование). В свете герменевтической проблематики центральными проблемами языка становятся изучение однокоренных слов и осложнение одних и .тех-же корней словообразовательными элементами; изучение различных вариаций одного смысла (многозначность) и слов, связанных отношениями сходства (синонимия); наконец, изучение тропов, благодаря которым слово употребляется в "несобственном", не принадлежащем ему смысле.

В доафонских рукописях действует принцип перевода зависимых компонентов синтагмы по смыслу ключевых слов. На выбор эквивалента влияние оказывали контекст речи и структура текста. В Афонской редакции отдельное слово начинает освобождаться от "давления" синтагмы. Закрепление славянских соответствий за определенными греческими словами приводит к новой форме многозначности и синонимии, "отражающей" состояние в языке оригинала. Под воздействием оригинала происходит и формирование лексических и словообразовательных парадигм.

Развертывание текста в диахронии сопровождается усложнением словообразо-вагельных моделей и развитием синонимических отношений; Возросшее внимание к структуре слова, способствующее разрушению семантического синкретизма, ведет к самоограничению значения, распределению значений многозначных лексем оригинала между разными соответствиями. Появляются словообразовательные кальки нового типа, создаются синонимические и градуальные ряды. Перевод доафонских рукописей ищет сходства между греческими словами,* для нового перевода важны различия. В связи с возрастающим-в диахронии усилением внимания к структуре слова словообразовательные элементы принимают на себя важную роль в дифференциации греческих соответствий. Возрастает и роль структурных элементов слова в организации текста. Калькирование словообразовательных моделей позволяло г * сохранить риторические особенности оригинала и адекватно передать догматическое и образное содержание.

В тексте преодолевается противоречие между определенностью термина и беспредельностью образа, истоки которой "в принципиальной метафоричности языка". Перенос являлся одним из основных путей создания богословской терминологии. Сохранение связей с первоначальным значением создавало двуплановость, вызывая приращение в образной структуре слова. Терминированное слово, не порывающее связей с "живой средой языка", калькируется и снова "ввергается" в бытие, развертываясь в текст и становясь источником новой образности. С усилением позиций калькирования и закреплением постоянных эквивалентов за греческими синонимами устраняется терминологический разнобой в переводе ключевых богословских терминов. Устраняются и ошибки, проистекающии от неоднозначной интерпретации богословских терминов и неологизмов.

Параллельно с усилением позиций калькирования изменяется его сущность. В первых переводах калькирование еще не носит характера системы, а часто свидетельствует и о непонимании текста переводчиком, затруднениях в подборе смыслового эквивалента. Становясь основной формой выражения нового христианского содержания, в афонских переводах оно получает статус основополагающего переводческого принципа и характерной стилистической приметы. "Подлинное бытие" переносится в сферы языка, а между смыслом и его оболочкой устанавливаются те отношения, когда "форма" и "содержание", "образ" и "подобие" находятся в состоянии равновесия. Одним из способов постижения трансцендентного становится филологический анализ.

Связь слова со смыслом обнаруживается на всех языковых уровнях. Литургический текст в самой своей сущности текст звучащий. Вопреки утверждению, что "фонетические формы свободны от подчинения законам смысла" (Г.Г. Шпет), возможность различной комбинации элементов в одном и том же звуковом комплексе становится одним из источников неоднозначной интерпретации. Произношение одних звуков вместо других приобретает характер языковой игры, открывая в предании новые грани смысла и свидетельствуя о его неисчерпаемости.

Судьба перевода Триоди связана с диалектикой двух противоположных подходов. Первые переводчики изъясняют смысл текста, стараясь сделать новое (христианское) содержание понятным для своих современников, подбирая для новых понятий смысловые эквиваленты в родном языке или "развертывая" их в синтагму. Уже в списках Гимовской редакции постепенно складывается и другой подход к переводимому тексту, стремящийся воплотить смысл оригинала в адекватной форме выражения и найти точное соответствие каждому элементу исходной структуры.

Два противоположных подхода к тексту сочетаются и внутри одной (афонской) редакции. С одной стороны, через посредство Афонской, а затем и Никоновской редакции и в последующих изданиях церковнославянской Триоди неуклонно проводится тенденция на сближение с греческим оригиналом, истоки которой прослеживаются в русских списках Ггш. С другой стороны, в печатных изданиях той же Афонской редакции впервые появляются различные прибавки при переводе, внесенные с целью уточнения или пояснения, что в герменевтике блаженного Августана считалось более опасным для смысла, чем употребление оборотов; свойственных чуждому языку. Одна (ранняя) традиция доходит до буквализма в своем стремлении "не преложить единой черты" при передаче оригинала, другая же иногда стремится не только к наибольшей полноте раскрытия смысла, заложенного в оригинале, но и к привнесению новых смыслов. Наряду с определенным возвратом к системе эквивалентов доафонских рукописей (продиктованным и стремлением избавиться от излишнего буквализма), в плане переводческой техники она характеризуется принципиально новым (свободным) отношением к переводимому тексту где движение Текста определяется не только авторитетом традиции или структурой оригинала, но и частным "мнением", не только развертывая и изъясняя смысл, заложенный в оригинале (как это было в доафонских рукописях), но и привнося новые "оттенки". Удвоение элементов Текста, характерное для этой традиции, находится в несомненн-ной связи со стилем плетения словес, появившимся в памятниках, созданных на второй волне южнославянского влияния в Московской Руси.

Но еще сильнее влияние первого перевода, связанного с герменевтической (изъясняющей), а не герметической (скрывающей) традицией, ощущается в изданиях периода литургической реформы: уменьшение калек и неологизмов, подбор смысловых эквивалентов и развертывание композитов в синтагмы. Самой же характерной приметой этого перевода становится сопровождающее расширение текста разрушение традиционных синтагм, во многом обязанное сознательному отказу от порядка слов оригинала.

Синтаксические формы как формы выражения нерасторжимо связаны с глубинными риторическим и стилистическим языковыми пластами. Мнемоническая функция синтаксического параллелизма и тематическая параллельность, использование постоянного метра и пространственного порядка способствовали иерархической организации текста, где "ни одна йота, ни одна черта не может быть изменена". "Украшенный синтаксис" византийской гимнографии изобилует изысканными риторическими приемами, построением по принципу сходства и контраста, где основным инструментом познания становятся символ, метафора и аллегория. Множественность выражения единого, всегда одного и того же смысла ведет к варьированию синтаксических конструкций. Накопление синонимов и вариантов в процессе г исторического развития способствует их дальнейшему, функционально-стилистическому и семантическому распределению. Конструкции оригинала способствовали активизации потенциальных свойства славянского синтаксиса, что является свидетельством'"универсальности" всего языкового, проявлением общих закономерностей развития Логоса мысли, "развертывающего" и "свертывающего" Все во всем. Преобладание "грецизированных" конструкций в поздних переводах подготовлено историческим "движением" текста в предшествующий период. Получив в Афонской редакции статус литературной нормы и характер стилистической приметы, они унаследованы церковнославянским языком позднего периода.

Два различных подхода наблюдаются и в отношении порядка слов. Первые переводчики независимо от оригинала ставят значимые в смысловом отношении слова в начало или объединяют связанные смысловыми отношениями лексемы, дистанцированные в греческом тексте. Уже в списках Гим прослеживается тенденция, ставшая правилом.н Аф, к сохранению иерархической организации текста, что вело к точной передаче риторических форм, структурной организации и особенностей мнемотехники. Определенный возврат к традициям первых переводов, происходит в переводе Триоди периода литургической реформы, где прояснение смысла текста достигается в ущерб его литературной поэтической форме.

Перевод Афонской редакции знаменует переломный момент в истории литературного языка славян, завершившийся расхождением языковых систем русского и церковнославянского языков. Принцип совмещения вариантов, восходящих к разным языковым пластам, связанных с деятельностью различных литературных школ, с последующей их дифференциацией, пронизывает все языковые уровни. В то же время, ряд появившихся здесь инноваций будет воспринят системой русского литературного языка. В печатных Триодях Афонской редакции влияние этой (промежуточной) традиции проявляется уже на уровне текстопостроения.

Как писал о. Сергий Булгаков, факт многоязычности свидетельствует о несли-янности и нераздельности тела и идеи в слове. Феномен перевода можно сформулировать следующим образом: перевод - всегда интерпретация, и в строгом смысле -всегда "искажение" исходного смысла, принципиальная неполнота выражения. Различия между переводами сводятся к различной степени адеквации в передаче смысла оригинала и средств воплощения этого смысла. Одним из источников интерпретации является герменевтический феномен непонимания. Все "искажения" исходного смысла расиолагаются на глубинных структурных уровнях языковых явлений: собственно грамматическом,риторическом, художественном (или поэтическом), стилистическом.

На выбор переводчика оказывали влияние параллельные места и библейские аллюзии, в соответствии с которыми он старался воспроизвести литургический текст. С двуединым процессом понимания и интерпретации связан экзегетирующий перевод. Сложившийся уже в ранних редакциях славянской Триоди, характер системы он приобретет в период литургической реформы XIX века. Ряд трансформаций, внесенных по доктринальным соображениям, можно уподобить развертыванию Символа Веры. Входящие в эту группу варианты несут информацию о богословской компетенции переводчика.

К случаям повышенной герменевтической сложности относятся "неоднозначность" слов подлинника, наличие иносказательных выражений, тропов и»фигур. Критерием истины является согласие с иносказательным, типическим или тройным значением текстового фрагмента.

Гимнография относиться к сакральным текстам особого рода, где сложнейшее догматическое смысловое содержание облекалось в возвышенную образно-поэтическую форму. Литургический образ имеет многослойную структуру, элементы которой восходят к разным пластам (библейскому, мифологическому, реальному, "художественно-изобразительному"). Под "покровом" византийской культуры обнаруживается и связь с античной традицией - как на лексическом, так и на образно-поэтическом уровне.

Наличием мифологически-символического пласта обусловлен универсальный характер образных средств в различных языках и культурах. Движение традиции и инновации определяется соотношением универсального и национально-специфического. Выявление литературных мотивов и тем, трактуемых сходным образом на разных языках, позволяет прояснить "затекст", восстановить универсальный пласт-посредник в различных языках. Диалектика развития образа сопровождается развертыванием мысли по спирали: от библейского перифраза - к святоотеческой формулировке, от "мифа" - к догмату.

В гимнографии содержатся примеры как аллегорической, так и типологической экзегезы, изначально развивавшиеся в оппозиции друг к другу. Многие аллего-резы основываются на евангельских притчах и опосредованы патристикой. Со-и переименование могут получать и статус особого риторического приема. Организация текста по принципу антономасии обнаруживает тесную взаимосвязь семантики, прагматики и поэтики.

Образ - это явление символа, его "инобытие" в новых текстах. Предпочитая аллюзии прямым цитатам, гимнографы использовали универсальные принципы переработки исходных формул. Тип интерпретации связан с содержательной стороной песнопений, в которых многомерный смысл трафаретных выражений уточнялся при помощи различных экзегетических приемов. В процессе осмысления переводчиком структура образа может быть подвернута трансформации, а в результате неадекватного восприятия даже деформироваться. Трансформация на образном (художественном) уровне потенциально сопряжена с изменениями грамматической и синтаксической структуры.

Поэтическая (художественная) форма гимнов использовалась для выражения сложнейшего богословского содержания. Способ мышления оппозициями, являясь проводником сирийского, а затем и византийского влияния, был воспринят славянами с переводами под влиянием апофатической традиции. Являясь характерной чертой литургической поэзии, антиномии часто облекались в риторическую форму оксюморон. В качестве строевых элементов текста они выполняли текстообразую-щую функцию, являясь интертекстуальными элементами, восходящими к формульному ряду Священного Писания, Символа Веры и святоотеческой письменности. Частотность использования этой риторической формы и ее расширение до триады в соответствии с трехчастной богословской схемой свидетельствует о высоком мастерстве и богословской компетентности авторов и переводчиков. Многие отрицательные термины были созданы на основе бытовой лексики с конкретно-предметным значением, получившей новые, переносные значения только в новозаветном благовестии. Оксюморон на однокорневой основе использовался славянскими переводчиками как способ актуализации противоречий, заложенных в оригинале. При единстве формульности в диахронии прослеживается приближение к грамматике оригинала:

Перевод Священного Писания, литургических и патриотических текстов на языки народов, принявших христианство, приводит к формированию единого "биб-лейско-мифологического" пласта в различных языках и культурных традициях. Рассмотрение греко-славянской гимнографии в ее отношении к древним песнопениям восточной церкви позволяет выявить значительное число образов, тем и литературных мотивов, трактуемых сходным образом; формул и текстовых блоков, восходящих к тексту Священного Писания и ранним патриотическим текстам. Универсальными являются и принципы трансформации исходных формул и организации текстовых блоков, со спиралевидным развертыванием словесных цепей, основанных на парадоксе и антиномии.

Пользуясь риторическими приемами византийской поэтики и используя универсальные принципы трансформации первичных формул, христианские писатели облекали в форму антиномии аллюзии и перифразы, восходящие к библейскому тексту. Даже при отсутствии буквальных совпадений, подобные примеры позволяют говорить об универсальности принципов антиномичного построения стиха, сложившихся в гимнографии восточной церкви под непосредственным воздействием святоотеческого учения.

Являясь источником богословия, гимнография связана с патристикой и гомилетикой. Эта связь проявляется на различных уровнях. Догматические формулировки обычно присутствуют в форме кратких цитат или аллюзий, при этом в славянском переводе настолько затемнены, что явственно обнаружимы только в оригинале. Фрагменты из творений Святых Отцов заимствовались и целыми сюжетными блоками, что обусловлено и самой структурой службы. Наиболее тесная связь существовала между гимнами и гомилиями на этот же день. Реже встречаются примеры, свидетельствующие об обратном влиянии гимнографии на патристику. Иногда при наличии общих мест невозможно окончательно установить первичный текст или источник.

Связь гимнографии с текстом Священного Писания и патристикой проявляется и на уровне переводческой техники. Славянские справщики и переводчики, знавшие наизусть наиболее авторитетные фрагменты Священного Писания и Символ Веры, нередко приближали литургический текст к известному библейскому выражению или фрагменту, послужившему ему основой. По доктринальным соображениям переводчики вносили известные догматические формулировки, или в соответствии с ними трансформировали исходный текст, внося уточнения и прибавления.

Список научной литературыЧевела, Ольга Всеволодовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Триодь и Минея Праздничная XII в. // РГАДА, ф. 381, № 139,208л.-(Рус.).-7М

2. Триодь Цветная XII в. // РГАДА, ф. 381, ед. хр. 137, 258 л. (Рус.). -МК

3. Триодь Цветная XII в. // РГАДА, ф. 381, ед. хр. 138, 181 л. (Рус.). - Тип

4. Триодь Цветная XIVb. // ОРРК РГБ, Вологод. собр., ед. хр. 241. (Рус.). - Вол.

5. Триодь Цветная XV в. // ОРРК НБЛ, ед. хр, 4633, 429 л. (Рус.) - КТ

6. Триодь Цветная 1453 г. // ОРРК РГБ, Севасг. II, ед. хр 23/М, 1453 г.-(Сербск).1. ПЕЧАТНЫЕ КНИГИ

7. Октоих 16 в. // ОРРК НБЛ, ед. хр. В 184634. - M., 1594. - 445 с. - Окт. 16 в.

8. Октоих 19 в. Октоих, сиречь осмогласник. - М., 1854. - Т.1. - Окт. 19 в.• Триодь 1635г. Триодь Цветная 1635г. // ОРРК НБЛ, ед. хр. 152 021. Триодь Цветная. - М., 1635. - 642 с. - (Рус.). - Тр. 1635 г

9. Триодь 1648 г. Триодь Цветная 1648 г. // ОРРК НБЛ, ед. хр. В. 185 159. Триодь Цветная. - М., 1648 г. - 574 с. - (Рус.). - Тр. 1648 г

10. Триодь 1670 г. Триодь Цветная 1670 г. // ОРРК НБЛ, ед. хр. 152037. Триодь Цветная. - М., 1670. - 403 с. - (Рус.). - HT

11. Триодь Цветная — Пентикостарион (Триодь Цветная) — М.: Синод.тип, 1912. -СТ.

12. Триодь Постная — Триодион, сиесть Трепеснец (Триодь Постная) М.: Синод.тип, 1915. - СТ.

13. Богослужебные каноны Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках / изд. проф. С-Петерб. дух. Академии Евграф Ловягин. - СПб., 1861 (Синод, тип.). - 242 с.

14. Воскресенский 1892 Воскресенский Г.А. Древнеславянский апостол: в 5 т. / Г.А. Воскресенский - Сергиев Посад, 1892 - 1908. -Т. 1-5.

15. Новый завет Новый завет Господа нашего Иисуса Христа на четырех языках - еллинском, словенском, российском и римском с параллельными местами. — Тиснение 1-е. - Ч. 1-2. - СПб., 1891-1909 (Синод. Тип). - НЗ

16. Толковая Библия — Толковая Библия, или комментарий на все книги Святого Писания Ветхого и Нового Завета. 2-е, репринт, изд. / под ред. А.П. Лопухина. — Стокгольм, 1987.-Т. 1-3. — (Публикация издания преемников А.П. Лопухина). — ТБ

17. Эмин 1879 Эмин Н.Э. Шаракан. Богослужебные каноны и песни Армянской Восточной церкви / Н.Э. Эмин. - СПб., 1879. - 453 с.

18. Ягич 1886 -Ягич И.В. Служебные минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь в цер-ковно-славянском переводе по русским рукописям 1095 1097 годов / И.В. Ягич И.В. - СПб., 1886. - CXXXVI, 609с. - (Памятники древнерусского языка. Т.1).1. Греческий текст

19. Analecta Analecta Hymnica Graeca e codicibus eruta Italiae inferioris / Ed. J. Schiro. - Roma, 1966 -1983. - T. IXIII - ANG.

20. AvoAektcc AvotÀéKTa îspoaoÀupiTÎKTiç oraxuoAoyiaç, т. ß. -ev ПетротгбЛе!, 1894. - S. 1-254.

21. Goar Goar Jacobi. Rituale graecorum / Jacobi Goar. -Piget: Lutetiae: Parisiorum, 1647.-949 p.

22. Mrjvaïa -MiyvaTa toö öAou ¿viötoö, I-VT, èv Pwprj, 1988- 1901 MR

23. Septuaginta Septuaginta. Printed in Germany des Biblia-Druek. - Stuttgart: Ed. A. Rhalfs, 1935, 1979.- 941 S.-LXX

24. Tpicj8i(jjv -Тршбшу, èv Ршре, 1886 389 о. - Tp.

25. Минея Минея на греческом языке Электронный ресурс. -Режим доступа: http: www. goarch/texts/minea. uni.htm, свободный.

26. Источники на других языках

27. Агатангелос 1835-Агатангелос. История Христианского просвещения Армении. СПб., 1835. - 702 с. - (На древнеарм. яз).

28. Шаракан 1702 — Шаракан, книга показывающая различные роды пения в церковные праздники. Амстердам, 1702. - 780 с. - (На древнеарм. яз).

29. Ъпр ЦтшЦшршО 1814-Ъпр ЦшшЦшршй uppnj шфшшршй SbuipD ûbpnj 3fiunLufn £p|iuinnii|r UujDljmiijbinppnLpq. 1814 = НовыйЗавет-СвятоеЕвангелие Господа Нашего Иисуса Христа СПб., 1914. — 545 с. - (На древнеарм. яз.).

30. Biblia Hebraica 1967- Biblia Hebraica Stuttgartensia Stuttgart, 1967 - 1977.ovi-tosj тл^о Молитвенник Шомрей-Эмуна с переводом на русский язык. -Al Tidom Association, Brooklyn. — 304 с.1. СЛОВАРИ И СОКРАЩЕНИЯ

31. БДС Большой древнегреческий словарь. Электронный ресурс. - Режим доступа: www. slovarus.info/grk.php, свободный.

32. Вихлянцев Вихлянцев В.П. Библейский словарь / В.П. Вихлянцев Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.vp35.narod.ru/, свободный.

33. Дагбашян Полный армяно-русский словарь, составленный доктором философии А. Дагбашяном / А. Дагбашян. - Тифлис: Эпоха, 1911. - 728, XV с.

34. Дворецкий Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь: в 2 т. / И.Х. Дворецкий / под ред. С.И. Соболевского. -М.: Гос. изд-во иностр. и науч. словарей, 1958. -Т. 1-2.

35. Дьяченко Дьяченко Г.М. Полный церковно-славянский словарь. — Репринт, изд. / Г.М. Дьяченко. - М., 2000.- 1120 с.

36. Никифор Никифор. Библейская энциклопедия. - Репринт, изд. / Никифор (архимандрит). - Л.: Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1990. - 902 с.

37. Преображенский Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка: в 2 т. / А.Г. Преображенский - М.: Гос. изд-во иностр. и науч. словарей, 1959. - Т. 1-2.

38. СДРЯ Словарь древнерусского языка (XI - XTVbb.). - M. : Наука, 1988-2008.- Т. 1-8.

39. СРЯ-Словарь русского языкаXI-XVII вв.).-М.: Наука, 1984-2005.-Т. 1-7.

40. Срзн. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: в 3 т. — Репринт, изд. / И.И. Срезневский - М.: Наука, 1989. - Т. 1-3.

41. СРЯ- Словарь русского языка XI-XVII вв.-М.: Наука, 1975-2006.-Т. 1-27.

42. Стел — Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / под ред. P.M. Цейтлин и др.. М.: Рус. яз., 1994. - 842 с.

43. Фасмер Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М.Фасмер - М.: Прогресс, 1986 - 1987. - Т. 1-4.

44. Sophocles Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and the Byzantine Periods / E.A. Sophocles. - New-York; Leipzig: Scribner: Harrassowitz, 1888. - XVI, 1188 p.1. БИБЛИОГРАФИЯ

45. Августин 2006 — Августин, епископ Иппонский. Христианская наука, или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия / Августин — СПб., В1ВАЮПОЛ11, 2006. 508 с.

46. Аверина 1991 Аверина С.А. Сложные слова в языке XII в. / С.А. Аверина // Древнерусский язык домонгольской поры. - Л., 1991. - С. 163 - 173.

47. Аверинцев 1976 Аверинцев С.С. Славянское слово и традиции эллинизма / С.С. Аверинцев // Вопросы литературы. - 1976. -№11.- С. 152 - 162.

48. Аверинцев 1977 Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. - М.: Наука, 1977. - 320 с.

49. Аверинцев 2004 Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. - СПб.: Азбука-класика, 2004. - 480 с.

50. Алексеев 1999 Алексеев A.A. Текстология славянской Библии / A.A. Алексеев. - СПб.: Bohlau, 1999. - 254 с.

51. Алымов 2006 Алымов В.В. Очерки по исторической литургике Электронный ресурс. / В.В. Алымов. - Режим доступа: http: www. krotov. info/ his-tory/04/alymov/alym12 htm, свободный.

52. Античные теории 1996- Античные теории языка и стиля: антология текстов / общ. ред. О.М. Фрейденберг. СПб.: Алетейя, 1996. - 362, 1. с.

53. Арапов 2002 Арапов A.B. Современная протестанская библейская герменевтика: две парадигмы / A.B. Арапов // Герменевтика в России. - М., 2002. - Вып. 1 -С.138-150.

54. Арапов 2005 Арапов A.B. Герменевтика сакрального текста / A.B. Арапов. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2005. — 179 с.

55. Арнольд 1995 Арнольд И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики / И.В. Арнольд. - СПб.: Образование, 1995. - 59 с.

56. Артамонова 2002 Артамонова Ю.Д. Современная философская герменевтика: осн овные стратегии исследования и диалоги с другими школами / Ю.Д Артамонова // Герменевтика в России. - М., 2002. - Вып. 1. -С. 69-102.

57. Артемьев 1812 Артемьев А.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Казанского университета, составленное А.И: Артемьевым / А.И. Артемьев -СПб.: Археогр. Комиссия, 1812. - 312 с.

58. Асмус 1999 Асмус В.О церковнославянском языке / Асмус (протоиерей) // Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. — М.: Сретенский монастырь, 1999. - С. 223-227.

59. Баранов 2002 Баранов В.А. Формирование определительных категорий в истории русского литературного языка: дис. . .д-ра филол. наук / В.А. Баранов; Ин-т рус.яз. РАН - М., 1994. - 447 с.

60. Белый 1994 — Белый А. Символизмкак миропонимание / А. Белый М.: Республика, 1994.-525 3. с.

61. Бердяев 2001- Бердяев H.A. Философия свободы / H.A. Бердяев Школа ДЭ-ИР, 2001. - 98 с. Электронный ресурс. - Режим доступа: http: www. imsk.deir.ru/libr/, свободный.

62. Феофилакт Болгарский Блаженного Феофилакга, Архиепископа Болгарского, Толкование на Деяния святых апостолов Электронный ресурс. - Режим доступа: http: www. krotov.info./library/21 f/eo/filaktbolg24htm, свободный

63. Бломберг 2005 Бломберг К. Интерпретация притчей / К. Бломберг; пер. с. англ. - М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. - 380 с. -(Современная библеистика).

64. Богин 1982 Богин И.В. Филологическая герменевтика: учеб. пособие / И.В. Богин. - Калинин: Изд-во Калинин.ун-та, 1982. - 85 с.

65. Богородский 1879 Богородский Н.И. Учение Иоанна Дамаскина об исхож-дении Св. Духа, изложенное в связи с тезисами Боннской конференции 1875 года / Н.И. Богородский. - СПб., 1879: - 186 с.

66. Богослужебный язык Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. - М.: Сретенский монастырь, 1999. - 411 с.

67. Боллигер 2003 Боллигер Е.И. Поэтика Нагорной проповеди как интертекст Е.И. Боллигер // Лингвистика и филологическая герменевтика: сб. науч. тр. - Тверь, 2003.-С. 9-15.

68. Брайович 1985 Брайович С.М. Герменевтика и религиозная традиция / С.М. Брайович // Герменевтика: история и современность. - М., 1985. - С. 204 - 216.

69. Брек 2004 Протоиерей Джон Брек. Хиазм в Священном Писании / Д. Брек. -М.: Общедоступный православный университет, основанный протоиереем Александром Менем, 2004. - 352 с.

70. Брудный 1975 Брудный A.A. Понимание как философско-психологическая проблема / A.A. Брудный // Вопросы философии. - 1975. -№ 10. - С. 30-35;

71. Булгаков 1999 Булгаков С.Н. Первообраз и образ: сочинения: в 2 т. Т. 2. Философия имени. Икона и иконопочитание / С.Н. Булгаков - М.: Искусство; СПб.: Инапресс, 1999-438 с.

72. Буслаев 1848 Буслаев Ф.И. О влиянии христианства на славянский язык / Ф.И. Буслаев. - М., 1848 (Тип. Моск. ун - та). - 211 с.

73. Былинин 1988 Былинин В.К. К проблеме стиха славянской.гимнографии / В.К. Былинин // Славянские литературы: сб. докл. сов. делегации на Междунар. съезде славистов. — M., 1988. — С. 33—51.

74. Бычков 1973 Бычков В.В. Образ как категория византийской эстетики / В.В. Бычков // Византийский временник. - М., 1973. - Т. 34. - С. 151-169.

75. Василик 1996 Василик В.В. Новые материалы из истории канона и палестинской гимнографии / В.В. Василик // Традиции и наследие христианского Востока: матер. Междунар. конф. -М., 1996. - С. 180-208.

76. Василии 2006 — Василик В.В. Происхождение канона (богословие, история, поэтика). / В.В. Василик СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2006. - 362 с.

77. Вениамин Вениамин архиепископ.! Новая скрижаль. Полное объяснение всех церковных служб, обрядов, молитвословий и предметов церковного обихода. Ч. 1. - СПб.: Кн. изд-во П.П. Сойкина, [Б.г]. - 551 с.

78. Верещагин 1971 Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян: Переводческая техника Кирилла и Мефодия / Е.М. Верещагин. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. - 255 с.

79. Верещагин 1972а Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян: Варьирование средств выражения в переводческой технике Кирилла и Мефодия / Е.М. Верещагин. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. - 199 с.

80. Верещагин 1975 Верещагин Е.М. Прием параллелизма в Псалтыри и выявление смысловых связей между словами первого литературного языка славян / Е.М. Верещагин. // Советское славяноведение. - 1975. - № 2. - С. 60-72.

81. Верещагин 1977 Верещагин Е.М. Ветхо-и новозаветные цитаты в Изборнике Святослава 1073 г. / Е.М. Верещагин // Изборник Святослава 1073г.: сб. статей. -М., 1977.-С. 127-139.

82. Верещагин 1982 Верещагин Е.М. У истоков славянской философской терминологии: Ментализация как прием терминотворчества / Е.М. Верещагин // Вопросы языкознания. - 1982. - № 6. - С. 105 - 114.

83. Верещагин 1984 Верещагин Е.М. К проблеме краесогласия слов в византийской гимнографии (в связи с анализом рифмы в древнеславянских переводах) /Е.М. Верещагин // Вопросы языкознания. - 1984. - № 4. - С. 33 - 44.

84. Верещагин 1985 Верещагин Е.М. Великоморавский этап развития первого литературного языка славян: становление терминологической лексики / Е.М. Верещагин // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение. М., 1985. — С. 217-238.

85. Верещагин 1988а—Верещагин Е.М. Терминотворчество Кирилла и Мефодия / Е.М. Верещагин // Вопросы языкознания. 1988. - № 2. - С. 91-100*

86. Верещагин 1997 Верещагин Е.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. / Е.М. Верещагин. - М.: Мартис, 1997. - 315 с.

87. Верещагин, Крысько 1999 Верещагин Е.М. Наблюдения над языком, текстом и невмами архаичного источника - Ильиной книги / Е.М. Верещагин, В.Б. Крысько II Вопросы языкознания. - 1999. - № 2. - С. 3-27; № 3. - С. 38-60.

88. Верещагин 2003 Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси. Лингвотекстологические разыскания / Е.М. Верещагин; под. ред. О.Н. Трубачева. -М.: Индрик, 2003. - 608 с.

89. Веселовский 1989-Веселовский А.Н. Историческая поэтика/А.Н. Веселов-ский М.: Высшая школа, 1989. - 404, 2. с.

90. Виноградова 1964 Виноградова В.Н. Образование отвлеченных существительных с приставками не- и без- в древнерусском языке XI — XIV вв. / В.Н. Виноградова // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. - М., 1964.-С. 218-244.

91. Виссарион 1894 Виссарион Нечаев. Толкования на паримии / Виссарион [Нечаев]. - СПб., И.Я. Тузов., 1894. - 605 с.

92. Вондрак 1915 Вондрак А. Древнецерковнославянский синтаксис/'А. Вонд-рак. - Казань, 1915. - 2., 64 с.

93. Вялкина 1964 -Вялкина Л. В. Сложные слова в древнерусском языке в их отношении к языку греческого оригинала / Л. В. Вялкина // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. М., 1964. - С. 154-188.

94. Вялкина 1966 Вялкина Л. В. Греческие параллели сложных слов в древнерусском языке XI - XIV вв. / Л. В. Вялкина // Лексикология и словообразование древнерусского языка - М., 1966. - С. 154-188.

95. Вялкина 1974 Вялкина Л. В. Словообразовательная структура сложных слов в древнерусско языке Х1-Х1У вв. / Л. В. Вялкина // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка - М., 1974. - С. 136 - 159

96. Гадамер 1988 Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / Г.Г. Гадамер; пер. с нем. - М.: Прогресс, 1988. - 699 с.

97. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Гельдерлин и античность / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 207 - 228.

98. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Миф и разум / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 92 - 100.

99. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Риторика и герменевтика / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 188 - 207.

100. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Семантика и герменевтика / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 6 - 72.

101. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Философия и поэзия / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 100 - 116.

102. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Эстетика и герменевтика / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 256 - 266.

103. Гадамер 1991 Гадамер Г.Г. Язык и понимание / Г.Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 43 - 60.

104. Гадомский 2005 Гадомский А.К. Теолингвистика: история вопроса / А.К. Гадомский // Учен. зап. Таврического нац. ун-та им. В. И. Вернадского. Сер. Филология. - Симферополь, 2005. -Т.18, № 1. - С. 16 - 26.

105. Гаспаров 2000 Гаспаров М. JT. Античная риторика как система / M.JI. Гаспа-ров // Об античной поэзии. Поэты. Поэтика. Риторика. - СПб. - 2000. - 478 с.

106. Глубоковский 19X4 Глубоковский H.H. Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового Завета (перевод) /H.H. Глубоковский. - Киев, 1914. - 76 с.

107. Гринбаум 1984 — Гринбаум Н.С. Ранние формы литературного языка (древнегреческий) / Н. С. Гринбаум. Л.: Наука, 1984. - 129 с.

108. Грякалов 2002 — Грякалов А. А. Поэтический язык и герменевтика события / А. А. Грякалов // Герменевтика в России. М., 2002. - Вып. 1. - С. 151 - 184.

109. Гучинская 2002 Гучинская Н.О. Hermenevtika in nuce: Очерк филологической герменевтики. СПб.: Церковь и культура, 2002. - 122 с.

110. Давиденков 2001 Иерей Олег Давиденков. Спор о границах богопознания в XIV веке / О. Давиденков // Богословский сборник / Прав. Свято-Тих. ин-т. - М., 2001. - Вып. VIII - С. 37 - 56.

111. Десницкий 1996 — Десницкий A.C. Семитские истоки византийской литургической поэзии / A.C. Десницкий // Традиции и наследие христианского Востока, матер. Междунар. конф. М., 1996. - С. 209 - 220.

112. Дмитриев 1994 Дмитриев Д. В. Синонимические дублеты библейского происхождения в древнерусской письменности / Д.В. Дмитриев // Динамика русского слова: межвуз. сб. к 60-летию проф. В.В. Колесова. - СПб., 1994. - С. 43 - 50.

113. Дмитриев 1964 Дмитриев Л.А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. / Л.А. Дмитриев // ТОДРЛ. - М.; Л.: 1964.-Т. 20.-С. 72-89.

114. Дурново 1926 Дурново Н. Н. К вопросу о древнейших переводах на старославянский язык библейских текстов: Супральская рукопись / Н. Н. Дурново // Известия ОРЯС АН СССР,1 1926. - Т. XXX. - С. 353 - 429.

115. Евсеев 1898 Евсеев И.Е. Заметки по древнеславянскому переводу Св. Писания. - Т. 1. О греческом оригинале первоначального славянского перевода / И.Е. Евсеев. - СПб., 1898 (Тип. Имп. Акад. Наук). - С. 329 - 344.

116. Жолобов 1991 -Жолобов О.Ф. К истории категории определенности в древнерусском языке // История русского литературного языка: Лексикология и грамматика. Казань, Изд-во КГУ, 1991. - С. 42^9.

117. Жуковская 1976 Жуковская Л.П. Текстология и язык древнейших славян-, ских памятников / Л.П. Жуковская. - М.: Наука, 1976. - 368 с.

118. Завьялова 1980 ЗавьяловаВ.В. О функционально-стилистическом значении антономасии в гимнах Каллимаха / В.В. Завьялова // Образ и слово. Вопросы классической филологии / МГУ. - М., 1980. - Вып. 7. - С. 94 - 114.

119. Зееман 1990 Зееман К. Д. Аллегорическое и экзегетическое толкование в литературе Киевской Руси / К.Д. Зееман //Контекст 1989: Литературно-теоретические иссследования. - М., 1990. - С. 72 - 84.

120. Золян 1990 Золян С.Т. Шаракан. Из армянской поэзии V- XIV вв. ПамятникиIдревнеармянской литературы: перевод / С.Т. Золян. Ереван: Изд-во Хорхурдаингрох, 1990.-250 1. с.

121. Иванова-Мирчева 1977 Д. Иванова-Мирчева. К вопросу о характеристике болгарских переводческих школ от 1Х-Х до IX века. / Д. Иванова-Мирчева // Старъ-българистика. - 1977- Т. 1. - № 1 С. 37-48.

122. Иванов, Топоров 1975 Иванов В.В. Инвариант и трансформация в мифологических и фольклорных текстах / В.В.Иванов, В.Н, Топоров // Типологические исследования по фольклору: сб. статей, памяти В.Я. Проппа - М., 1975. - С. 44 — 77.

123. Иеромонах Дионисий (Шленов) 2001 Иеромонах Дионисий (Шленов). Геф-симанское моление в свете христологии преподобного Максима Исповедника / Дионисий Шленов // Богословский сборник / Прав. Свято-Тих. ин-т. - М., 2001. -Вып. VIII-С. 165- 197.

124. Историческая грамматика 1978 Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение. - М.: Наука, 1978. - 447 с.

125. Йовчева 2005 Йовчева М. Традиции и новое в богословской терминологии афонских редакторов XIV века / М. Йовчева // Церковнославянский язык: история, исследования, преподавание: матер. Междунар. науч. конф. (28-30 сент. 2004 г.) — М., 2005.-С. 35-54.

126. Златонова 1982 Златонова Р. Функция сказуемого имен существительных и имен прилагательных в среднеболгарском // Язык и письменность среднеболгарского периода / Р.Златонова - М., 1982. - С.202 - 225 .

127. Кайперт 1991 Кайперт Г. Крещение Руси и история русского литературного языка / Г. Кайперт // Вопросы языкознания. - 1991. -№ 5. - С. 86 - 112.

128. Камчатнов 1988 Камчатнов A.M. История и герменевтика славянской Библии / A.M. Камчатнов. - М.: Наука, 1998. - 221 с.

129. Камчатнов 1996 Камчатнов A.M. Теоретические основы лингвистической герменевтики и опыт ее применения к изучению языка славяно-русских переводов Библии: дис. . .д-ра филол. наук / A.M. Камчатнов - М., 1996. - 484 с.

130. Канныкин 2002 Канныкин C.B. Пролегомены к философии текста / C.B. Канныкин // Герменевтика в России. - М., 2002. - Вып. 1.-С. 184 — 215.о

131. Карсавин 1994 — Карсавин Л.П. Святые Отцы и учители Церкви, (раскрытие Православия в их творениях) / Л.П. Карсавин; предисл. и коммент. C.B. Мосоловой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. - 176 с.

132. Категория определенности-неопределенности 1979 Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках: сб. статей. -М.: Наука, 1979.-364 с.

133. Кенанов 1997 — Кенанов Д. Симеон Метафраст и его славянские последователи / Д. Кенанов // ТОДРЛ. Л:, 1997. - Т. 45. - С. 668 - 677.

134. Керн 2001 -Киприан (Керн), архимандрит. Литургия /Киприан (Керн) //Богословский сборник / Прав. Свято-Тих. ин-т. М.', 2001. - Вып. VIII. - С. 24 - 37.

135. Керн 2001а Киприан (Керн); архимандрит. Богослужение Праздника Рождества Христова / Киприан (Керн) // Богословский сборник / Прав: Свято-Тих. ин-т. — М., 2001. - Вып. VIII. - С. 10 - 24.

136. Керн 2002 Киприан (Керн), архимандрит. Литургика, гимнография и эорто-. логия / Киприан (Керн). - М.: Грааль, 2002. - 151 с.

137. Керн 2005 Киприан (Керн), архимандрит. Евхаристия (из чтений в Православном Богословском институте в Париже / Киприан (Керн) Изд-во храма свв. бесср. Космы и $Дамиана на Маросейке. - М, 2001. - 335 с.

138. Колесов 1977 Колесов В.В. Лексическое варьирование в Изборнике 1073г. и древнерусский литературный язык / В.В. Колесов // Изборник Святослава 1073г: сб. статей. - М., 1977. - С. 108 - 127.

139. Колесов 1982 Колесов В.В. Из заметок по древнерусской поэтике /В.В. Колесов // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. - 1982. - Vol. XXV / XXVI.-P.-239-245.

140. Колесов 1991 Колесов В.В. Семантический синкретизм как категория языка / В.В. Колесов // Вестник Ленингр. ун-та. Сер. 2. - 1991. - Вып. 2. - С. 40 - 49.•.•■•• ■. 515 : .

141. Колесов 1997 Kojiccob В:В. Средневековый текст как единство поэтических средств языка / B.Bï Колесов // ТОДРЛ. - СПб., 1997. Т. 50; - С. 92 - 98:

142. Колесов 1997 а Колесов В.В. Слово и текств древнерусской традиции 7 ВВ. Колесов// Studien zur russischen Sprache und'Literatur des 11. - 18: Jahrhunderts. (Beitrage zuTSlavistik. Bd. 33.). Frankfurt am Main.: Peter Lang, 1997. -S. 229 - 266.

143. Колесов 2002 Колесов B.B. Философия,русского слова / B.B. Kojiccob. — СПб.: Юна, 2002.-448 с.

144. Колесов 2005 Колесов В.В. История русского языка: учеб; пособие / В.В. Колесов. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; М.: Академия, 2005. - 672 с. ,

145. Коневецкий 1991 Коневецкий А.К. Наречия в древнерусском языке / А.К. Коневецкий // Древнерусский язык домонгольской поры-Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. 1991. С. 173-183.

146. Копыленко 1973 Копыленко М;М: Калькигреческого происхождения в языке древнерусской письменности / М.М. Копыленко // Византийский временник. — М., 1973.-№34.-С. 141 - 151. '

147. Корсунский 1897 Корсунский И; Перевод LXX. Его значение в истории греческого языка и словесности / И: Корсунский. - Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1897. -644 с.

148. Кравец 2002 -Кравец A.C. Распутывая ариаднину нить (базисные понятия семантики) // Герменевтика в России М., 2002. - Вып. 1. - С. 215 - 269:

149. Кравецкий Плетнева 2001 — Кравецкий А.Г. История церковнославянского языка в России (конец XIX - начало XX века) / A.F Кравецкий, A.A. Плетнева. - М. : Языки русской культуры, 2001. - 400с. - (Studia philologica).

150. Красовицкая 2007 Красовицкая М.С. Литургика / М.С. Красовицкая - М: Православный Свято-Тихоновский Богословский ин-т, 2007. - 304 с. - Версия издания доступна по Интернет: http: www.bookportal.info/2008/09/liturgika.htm, свободный.

151. Крашенинникова 1993 Крашенинникова O.A. Древнерусские Октоихи XIII - XIV в. и проблема ранних славянских переводов гимнографических текстов / O.A. Крашенинникова // Филологические науки. - 1993. - № 4. - С. 3 -10.

152. Крысько 2005 — Крысько В .Б. Ильина книга. Рукопись РГАДА, Тип. 131. Лингвистическое издание, подготовка греческого текста, комментарии, словоуказатель / В.Б. Крысько. -М.: Индрик, 2006. 904 с.

153. Кузанский 1980 Кузанский Н. Сочинения в двух томах. Т. 1 / Н. Кузанский -М.: Мысль, 1979.-488 с.

154. Кузнецов 1991 — Кузнецов В.Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских воззрений Густава Густавовича Шпета / В. Г. Кузнецов // Логос. -1991.-№2.-С. 199-214.

155. Кузнецов 2002 Кузнецов В.Г. Герменевтика и ее путь от конкретной методики до философского направления / В.Г. Кузнецов // Герменевтика в России. - М., 2002.-Вып. 1. -С. 6-71.

156. Курциус 1882 Курциус Г. Начала и главные вопросы греческой этимологии / Г.Курциус. - СПб., 1882. - 316 с.

157. Кусикьян 1959 Кусикьян И.К. Очерки исторического синтаксиса литератур-ногоармянского языка / И.К. Кусикьян. - М., Изд-во АН СССР, 1959. - 161с.

158. Ламбдин 1998 Ламбдин.Т. Учебник древнееврейского языка / Т. Ламбдин / пер. с. англ. Якова Эйделышна; под ред. М. Селезнева. - М.: Российское Библейское общество, 1998.-508 с.

159. Лепехов 2005 Лепехов С.Ю. Герменевтика буддизма / С.Ю. Лепехов. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, науч. центра, 2005. - 263 с.

160. Лингвистика и филологическая герменевтика 2003 — Лингвистика и филологическая герменевтика: сб. науч. тр. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 2003. - 136 с.

161. Лисицын 1911 Лисицын М.А. Первоначальный славяно-русский типикон / М.А. Лисицын. - СПб., 1911. - 3 87 с.

162. Лихачев 1958 — Лихачев Д.С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России / Д.С. Лихачев. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 67 с.

163. Лихачев 1962 Лихачев Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифа-ния Премудрого/ Д.С. Лихачев. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 172 с.

164. Лихачев 1979 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. - М.: Наука, 1979. - 352 с.

165. Лихачев 1983 Лихачев Д.С. Текстология / Д.С. Лихачев. - Л.: Наука, Ле-нингр.отд-ние, 1983. - 639 с.

166. Лихачев 1898 Лихачев Н.П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков: в 3 ч. Ч. 2. Предметный и хронологический указатель / Н.П. Лихачев - СПб., 1898. - IV, 424 с. - (Общество любителей древней письменности).

167. Лосев 1990 Лосев А.Ф. Философия имени / А.Ф. Лосев // Из ранних произведений / А.Ф. Лосев. - М: Правда, 1990. - С. 11 - 187.

168. Лосев 1990а Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев // Из ранних произведений / А.Ф. Лосев. - М.: Правда, 1990. - С. 393 - 599.

169. Лосский 1991 Лосский В.Н. Очерки мистического богословия,Восточной Церкви. Догматическое богословие / В.Н. Лосский. - М.: СЭИ, 1991. - 287 с.

170. Лурье 1996 Лурье В.М. Три типа раннехристианского календаря и одно разночтение в тексте epistula apostolorum / В.М. Лурье // Традиции и наследие христианского Востока: матер. Междунар. конф. - М:, 1996. - С. 256 - 320.

171. Львов 1966 Львов A.C. Очерки по лексике памятников старославянской письменности / A.C. Львов. - М.: Наука, 1966. - 320 с.

172. Макарий 1868 Макарий (архимандрит). История русской церкви / Архимандрит Макарий. - Т. 2. - СПб., 1868. - 384 с.

173. Маковский 1988 Маковский М.М. Метаморфозы слова / М.М. Маковский // Вопросы языкознания-М.: Наука, 1988. -№ 4. - С. 151-180.

174. Маковский 1988 Маковский М.М.Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов / М.М. Маковский // - М., Изд-во Владос, 1996. - 416 с.

175. Марр 1929 Марр Н.Я. Книжная легенда об основании Киева на Руси и Куара в Армении. Заметки по яфетическим клиноисям/ Н.Я. Марр. - ИзвОРЯС, 1929.-43 с.

176. Матхаузерова 1976 -Матхаузерова С. Древнерусские теории искусства слова/ С. Матхаузерова. — Praha: Univerzita Karlova, 1976. 145 с.

177. Матхаузерова 1976а Матхаузерова С. Две теории текста в русской литературе XVII в. / С. Матхаузерова // ТОДРЛ. - Л., 1976. - С. 271 - 284.

178. Мейе 1938 Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языковУ А. Мейе; под ред. и с прим. М: Шор. - М.; JL: Соцэкгиз, 1938. — 511 с.

179. Мейе 1951 Мейе А. Общеславянский язык / А.Мейе. - М.: Изд- во иностр. лит., 1951.-492 с.

180. Мейендорф 2001 Иоанн Мейендорф (протоиерей). Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы / Пер. с англ. В. Марутика / Иоанн Мейендорф. - Мн.: Лучи Софии, 2001. - 336 с.

181. Мефодий 1999—Мефодий (епископ). О богослужебном языке Церкви в связи с другими соприкосновенными вопросами церковной реформы / Мефодий (епископ) // Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. М., 1999. -С. 105- 129.

182. Мецгер 1996 Брюс. М. Мецгер. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала / Брюс. М. Мецгер. -Библейско-богословский ин-т Св. апостола-Андрея. - М, 1996. - 325 9. с.

183. Мещерский 1962 Мещерский H.A. О синтаксисе древних славяно-русских переводных произведений // Теория и критика перевода. - Л.,-1962. - С. 83 - 103".

184. Мещерский 1964 Мещерский H.A. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI - XIV вв. / H.A. Мещерский // ТОДРЛ: - М., 1964. - Т. 20. -С. 180-231.

185. Мещерский 1973 Мещерский H.A. К вопросу о культурно-исторической общности литературно-письменных языков / H.A. Мещерский // Вестник Ленингр. ун-та. Сер. 2.- 1973.-№ 14.-С. 103-110.

186. Мещерский 1986 Мещерский H.A. О художественно-изобразительных средствах гимнографии Киевской Руси / H.A. Мещерский // Литературный язык Древней Руси.-Л., 1986.-С. 86-92.

187. Минчева 1978 Минчева А. Традиционно книжна норма и развойни тенденции в синтаксиса на средно-българскмя литературен език през XIV в. / А. Минчева // Славянска филология. - София, 1978. - Т. 15. - С. 243 -254.

188. Минчева, Велчева 1968 Минчева А. Анафорическое употребление древне-болгарского местоимения иже в конструкциях с существительными / А. Минчева,

189. Б.Велчева // Actes du I er congrès international des etudes balcanices et sud-est eu-ropéenes. София, 1968.-T. VI.-С. 149-161.

190. Миронов 2002 Миронов O.B. Общие и специальные методы истолкования текста в теологической герменевтике / О.В. Миронов // Герменевтика в России - М., 2002. - Вып. 1. - С. 124 - 138.

191. Миронов 2002—Миронов О.В. Общие и специальные методы истолкования в теологической герменевтике / О.В. Миронов // Герменевтика в России М., 2002. — Вып. 1. -С. 124-138.

192. Михайлов 1912 — Михайлов A.B. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. 1. / A.B. Михайлов. Варшава: Изд-во Варшав. ун-та, 1912. - CCCXLII, 460 с.

193. Михайлов 2006 Михайлов A.B. Избранное. Историческая поэтика и герменевтика / A.B. Михайлов. - СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та., 2006. - 557 2. с.

194. Михайлов 2001 — Михайлов П. Лингвистические аспекты имяславия в сопоставлении с представлениями Святых Отцов / П. Михайлов // Богословский сборник. М., 2001. - Вып. VIII. - С. 70 - 87.

195. Момина 1973 -МоминаМ.А. Греческие разночтения в славянских гимногра-фических текстах // Византийский временник. М., 1973. - № 44. - С. 126 - 134.

196. Момина 1976 Момина М.А. Песнопения древних славяно-русских рукописей / М.А. Момина// Методические указания по описанию славяно-русских рукописей для сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. - М., 1976. - С. 448 - 483.

197. Момина 1982 Момина М.А. Типы славянской Триоди // Язык, ц письменность среднеболгарского периода / М.А. Момина. - М., 1982. - С. 102 - 122.

198. Момина 1982а МоминаМ.А. О приставочных и бесприставочных вариантах в переводных текстах традиционного содержания / М.А. Момина // История русского языка. Среднерусский период. - Л., 1982. - С. 111-117.

199. Момина 1983 Момина М.А. Вопросы классификации славянской Триоди / М.А. Момина // ТОДРЛ. - Л., 1983. - Т. 38. - С. 25-38.

200. Момина 1992 Момина М.А. Проблема правки славянских богослужебных гимнографических книг на Руси в XI в. / М.А. Момина // ТОДРЛ. - Л., 1992. - Т. 45. -С. 200-219.

201. Мурьянов 1991 Мурьянов М.Ф. Страницы гимнографии Киевской Руси // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточныхславян /М. Ф. Мурьянов. -М., 1991. С. 69 - 143.

202. Мурьянов 2003 -Мурьянов М.Ф. Гимнография Киевской Руси. / М.Ф. Мурьянов. М.: Наука, 2003. - 451 с.

203. Надь 2002 Надь Г. Греческая мифология и поэтика / Г. Надь. - М.: Прогресс1. Традиция, 2002.-432 с.

204. Неретина 2002 Неретина С.С. Августин: вещь, знак, смысл / С.С.Неретина //

205. Герменевтика в России.- М., 2002. Вып. 1 - С. 102 - 120.

206. Нечунаева 2000 -Нечунаева H.A. Минея как тип славяно-греческого текста /

207. H.A. Нечунаева. Таллин, 2000. - 177 с.

208. Николаев 1991 Николаев Г.А. Формы именного словообразования в языке XII в / Г.А. Николаев // Древнерусский язык домонгольской поры. -Д., 1991.-С. 155162.

209. Николаев 1994 Николаев Г.А. Очерки по историческому словообразованию русского языка / Г.А Николаев. // Studien zur russischen Sprache und Literatur des 11 -18. Jahrhunderts.- Frankfurt am Main: Peter Lang, 1994. - (Beitrage zur Slavistik. Bd.29..

210. Николаева 2007 Николаева H. Г. Славянские Ареопагитики: лингвистическое исследование / Н.Г. Николаева - Казань: Казаню. гос.ун-т, 2007. - 184 с.

211. Николаева 2008 Николаева Н. Г. Богословские переводные памятники и их роль в истории русского литературного языка / . дис. . .д-ра филол. наук / Н.Г. Николаева - Казань, 2008. - 443 с.

212. Никольский 1933 — Никольский Н.Г. К вопросу о следах мораво-чешского влияния на литературных памятниках домонгольской эпохи / Н.Г. Никольский // Вестник АН СССР. Л.:Изд-во АН СССР. - 1933. - С. 6-18.

213. Новосадский 1900 — Новосадский Н. И. Орфические гимны: исследование / Н.И. Новосадский. Варшава, 1900.-242, XXXIV с.

214. Павленко 2001 Павленко Е. Имяславие и византийская теория образа / Е. Павленко // Богословский сборник. - М., 2001. - Вып. ЛГИ. - С. 56 - 70.

215. Павлович 2004 -Павлович Н.В. Язык образов / Н.В. Павлович-М.: Азбуковник, 2004. 527 с.

216. Панченко, Смирнов 1971 — Панченко А.М. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX в. / А.М.Панченко, И.П. Смирнов // ТОДРЛ М., 1971. Т. 26. - С. 33 - 44.

217. Певницкий 1999 Певницкий В. О церковно-богослужебном языке / В. Пев-ницкий // Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации / Сретенский монастырь. - М., 1999. - С. 87-105.

218. Петков 1980 Петков Г. Взгляды Константина Костенечского на литературный язык славянских народов / Г. Петков // Старобългаристика. - 1980. -Т. IV. - С. 92 -99.

219. Победоносцев 1999 Победоносцев К.П. О реформах в нашем богослужении / К.П. Победоносцев // Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации / Сретенский монастырь. - М., 1999. - С. 73 - 83.

220. Покровский 1885 Покровский М.М. Семасиологические исследования в области древних языков: дис. / М.М. Покровский. - М., 1885. - VII, 124, 2 с.

221. Попов 1978 Попов Г. Новооткрито сведение за преводческа дейност на был-гарки книжовници от Света гора праз първата половина на XIV век / Г. Попов // Български език. - 1978. - № 5. - С. 3 - 14.

222. Попов 1982 Попов Г. О наличии древнеболгарской гимнографической части в Триоди // Язык и письменность среднеболгарского периода / Г. Попов. - М., 1982. -С. 122-131.

223. Потебня 1958 Потебня A.A. Из записок по русской грамматике / A.A. Потеб-ня. - М.: Учпедгиз,,1958. - Т. 1.- 536 с.

224. Прокопчу к 2002 Прокопчук А. Богословие Послания к Евреям / А. Прокоп-чук // Богословский сборник / Прав. Свято-Тих. ин-т. - М., 2001. — Вып. VIII — С. 122-156.

225. Прохоров 1972 Прохоров Г.М. К истории литургической поэзии: Гимны и молитвы патриарха Филофея / Г.М.Прохоров // ТОДРЛ. - Л., 1972. - Т. 27. - С. 120 - 156.

226. Путилов 1975 — Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент / Б.Н. Путилов // Типологические исследования по фольклору: сб. статей памяти В.Я. Проппа. М., 1975. - С. 141 - 156.

227. Радченко 1898 — Радченко К.Ф. Религиозное и литературное движение в Болгарии^ эпоху перед турецким завоеванием / К.Ф. Радченко. — Киев, 1898 (Тип. Киев. у-та). — 344 с.

228. Риторика и интерпретация 2004 Риторика и интерпретация: сб. науч. тр. Вып.1 / под.ред. A.A. Богатырева. - Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 2004. - 216 с.

229. Ричарде 1990 Ричарде А. Философия риторики / А. Ричарде // Теория метафоры.-М., 1990.-С. 44-81.

230. Рикер 1990 — Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение / П.Рикер // Теория метафоры. М., 1990. - С. 416 -434.

231. Рикер 1990 Рикер П. Живая метафора / П. Рикер // Теория метафоры. - М., 1990.-С. 435-453.

232. Рыбаков 2002 Рыбаков В.А. Святой Иосиф Песнопевец и его песнотворче-ская деятельность / В.А. Рыбаков. - М.: Русская книга, 2002. - 656 с.

233. Савваитов 1844 Савваитов П.И. Библейская герменевтика или толковательное богословие / П.И.Савваитов. - СПб., 1844 (Тип. А. Иогансона). - 173, 3 с.

234. Салимзянова 2004 Салимзянова O.B. Глагольный аффикс "со" в современном русском языке / О.В: Салимзянова // Русская.и сопоставительная филология: лингвокультурологический аспект: сб. - Казань, 2004. - С. 209 -211.

235. Скабалланович 1916 Скабалланович М. Христианские праздники. Пятидесятница / М. Скабалланович. - Киев, 1916. - 189 с.

236. Смирнов 1873 Смирнов С. Филологические замечания о языке новозаветном в сличении с классическим при чтении послания Апостола Павла к Ефесянам. / С. Смирнов. - М., 1873 (Тип. Моск. ун-та). - 158 с.

237. Соболевский 1899 Соболевский А.И. Южнославянское влияние на русскую письменность в XIV - XV в / А.И.Соболевский. - СПб., 1899. - 58»с.

238. Сперанский 1960 Сперанский М.И. Из истории русско-славянских литературных связей / М.И.Сперанский. - М., Учпедгиз, 1960. - 235 с.

239. Станчев 1982 Станчев К. Поетикана старобългарската литература. Основни принципи и проблеми / К.Станчев. - София, 1982. - 200 с.

240. Статева 1977 — Статева Е. Принципи на ортодоксалното ритуплно-образното мислене (върху съчинения на византийски и старобългарски църковни писатели) / Е. Статева // Философски альтернативи. 1977. -№ 1. - С. 105 - 120.

241. Сухомлинов 1856 Сухомлинов М.И. О древней русской летописи как памятнике литературы / М.И. Сухомлинов. - СПб, 1856. - 2, 230 с.

242. Сырку 1898 — Сырку П.А. К истории исправления книг в Болгарии. Т. 1. Время и жизнь патриарха Евфимия Тырновского / П.А. Сырку. СПб., 1898. - 609 с.

243. Тафт 2005 Тафт Р.Ф. Византийский церковный обряд / Р.Ф. Тафт - СПб.: Алетейя.-2005.-225 с.

244. Теория метафоры 1990 Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990 - 511 1J с.

245. Туманян 1971 — Туманян Э.Г. Древнеармянский язык / Э.Г. Туманян — М.: Наука. 448 с.

246. Толстой 1988 Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков / Н.И.Толстой. - М.: Наука, 1988. - 237 2. с.

247. Топоров 1982 Топоров В.Н. Древнеармянский в свете индоевропейских реконструкций / В.Н. Топоров // Международный симпозиум по арм. языкознанию.21.25 сентября 1982 г. Тезисы докладов. Ереван, изд-во АН Арм.ССР.-1982. - С. 100-102.

248. Торосян 1980 Торосян Э.М. Давид Непобедимый как толкователь "Категорий" Аристотеля / Э.М. Торосян // Научная конференция, посвященная 1 500-летию со дня рождения Давида Непобедимого: матер, конф. - Ереван, 1980. - С. 1 - 13.

249. Уваров 1908 Уваров A.C. Христианская символика / A.C. Уваров. - Ч. 1. Символика древнехристианского периода. - М., 1908. - 212 с.

250. Уилрайт 1990 Уилрайт Ф. Метафора и реальность / Ф. Уилрайт // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 82 - 109.

251. Успенский 1983 Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка / Б.А.Успенский. - М.: Наука, 1983: - 144 с.

252. Успенский 1994 Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI - XVII вв.). / Б.А.Успенский. - М.: Гнозис, 1994. - 239 с.

253. Фасмер 1909 Фасмер М.Р. Греко-славянские этюды / М.Р. Фасмер. - СПб., тип.Акад.наук, 1909. - 236,2 с.

254. Фесенко 2001 Фесенко Т.А. Концептуальные основы перевода / Т.А. Фесен-ко - Тамбов: Изд-во ТГУ, 2001.-179 с.

255. Филин 1949 Филин Ф.П. Лексика русского литературного языка древнекиев-ской эпохи (По материалам летописей): дис— д-ра филол. наук. - Л., 1949. - 288 с.

256. Флоренский 1973 Флоренский П.А. Строение слова / П.А. Флоренский // Контекст. 1972: литературно-теоретические исследования. - М., 1973. - С. 348 -369.

257. Флоренский 1989 Флоренский П.А. Термин / П.А. Флоренский //Вопросы языкознания,- 1989.-№ 1.-С. 121-133.

258. Флоренский 1990 Флоренский П.А. Диалектика / П.А. Флоренский // соч. в 2 т. Т.2. У водоразделов мысли - М., 1990. - С. 125-151.

259. Флоренский 1990а Флоренский П.А. Имеславие как философская предпосылка / П.А. Флоренский // соч. в 2 т. Т.2. У водоразделов мысли - М.: Правда, 1990. -С. 281-322.

260. Флоренский 19906 Флоренский П.А. Магичность слова: примечания. / П.А. Флоренский // соч. в 2 т. Т.2. У водоразделов мысли - М.: Правда, 1990. — С. 413 — 424.

261. Флоренский 1990в Флоренский П.А. Столп и утверждение истины / П.А. Флоренский // соч. в 2 т. Т. 1. - М.: Правда, 1990. - 490 с.

262. Флоринский1881 Флоринский Н.И. История богослужебных песнопений Православной кафолической восточной церкви / Н.И. Флоринский. - Киев, 1881 (Тип. Киево-Печерской лавры). - 203, V с.

263. Фогелер 1985 Фогелер Я.Г. История возникновения и этапы эволюции философской герменевтики / Я.Г. Фогелер // Герменевтика: история и современность. — М., 1985.-С. 11-39.

264. Фокин 2001 Фокин А. Учение Оригена о Логосе и логосах (идеях) (Тексты и комментарии) / А. Фокин // Богословский сборник / Прав. Свято-Тих. ин-т. - М., 2001. -Вып. VIII. - С. 197 - 227.

265. Фокков 1873 Фокков Н.Ф. К синтаксису греческого новозаветного языка и византийского / Н.Ф. Фокков. - M., 1887.

266. Фокков 1886а — Фокков Н.Ф. К чтению церковно-греческого текста / Н.Ф. Фокков. — Киев, 1886 (Тип. Киев, ун та). — 266 с.

267. Фокков 18866 Фокков Н.Ф. Словообразование и синтаксис греческого языка / Н.Ф. Фокков. - СПб., 1886. - 170 с.

268. Франк-Каменецкий 1924 Франк-Каменецкий И.Г. Отголоски представлений о матери-земле в библейской поэзии / И.Г.Франк-Каменецкий // Язык и литература. - Л., 1924. - Вып. 8. - С. 121 - 136.

269. Франк-Каменецкий 1924а Франк-Каменецкий И.Г. Вода и огонь в библейской поэзии / И.Г. Франк-Каменецкий //Яфетический сборник. - Л., 1924. - Вып. 3.

270. Хевсуриани 1985 Хевсуриани Л.М. Структура древнего тропология: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.М. Хевсуриани. - Тбилиси, 1985. - 24 с.

271. Цейтлин 1977 Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка: Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X - XI вв. / P.M. Цейтлин. - М.: Наука, 1977. - 336 с.

272. Чевела 2000 Чевела О.В. Лингвостилистические особенности паримий и гимнов перевода Цветной Триоди: дис. канд. филол. наук / ОВ.Чевела-Казань,2СЮО. -248 с.

273. Чевела 2005 а Чевела О.В. К проблеме интерпретации церковно-греческого текста: варьирование в разновременных переводах Цветной Триоди / О.В. Чевела//

274. Исследования по русскому и славянскому языкознанию: сборник статей к 70-летию профессора Геннадия Алексеевича Николаева /под общ. ред. О.Ф. Жолобова. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2005 - С. 178-185.

275. Чевела 2008 Чевела О.В. Некоторые наблюдения над переводом греческих предлогов в разновременных редакциях литургических текстов / О.В. Чевела // Культура народов Причерноморья: научный журнал ВАК Украины. -2008. - Т.2, № 137.-С. 193-196.

276. Чевела 2008г -ЧевелаО.В. "Оружия воинствования нашего не плотские": образ и понятие в зеркале литургической поэзии / О.В. Чёвела // Вестник Военного университета. 2008. № 3. - С. 135 - 140.

277. Чевела 2008д Чевела О.В. О стилистической функции родительного падежа в византийской литургической поэзии / О.В. Чевела // Вестник Волгоградского педагогического университета. 2008. -№ 3. - С. 135 - 140.

278. Чевела 2008е —Чевела О.В: Некоторые наблюдения над переводом греческих предлогов в разновременных редакциях литургических текстов /О.В. Чевела // Культура народов Причерноморья: научный журнал ВАК Украины. -2008. Т.2, № 137.-С. 193-196.

279. Чевела 2009 Чевела О.В. Православная теологическая герменевтика: к постановке проблемы / О.В1 Чевела // Хрестоматия теолингвистики. - Симферополь: Универсум, 2009. - Т. 21 (60), № 5. - С. 197-205

280. Чевела 20096 Чевела О.В. Литургический символ и миф / О.В. Чевела // Вопросы когнитивной лингвистики. 2009.-№ 1. - С. 135 - 140.

281. Чевела 2009в Чевела О.В. От притчи к аллегории: аллегореза как прием построения сакрального текста / О.В. Чевела // Вестник Нижегородского государственного университета. Серия филология и искусствоведение. 2009 - № 2. — С. 280 -285.

282. Чевела 2009г Чевела О.В. К вопросу о варьировании синтаксических конструкций в разновременных редакциях славянской Триоди / О.В. Чевела // Вестник Челябинского университета. Серия филология и искусствоведение. 2009 - № 17 (155).-Выпуск32-С. 102-110.

283. Чевела 2009г — Чевела 0;В. Герменевтика в контексте гомилетики / О.В*. Чеве-ла//Вестник Вятского государственного университета. Серия филология и искусствоведение. 2009.-№ 1 (2). С. 20-24.

284. Чернышева 1977 Чернышева М.И. К вопросу об истоках лексической вариантности в ранних славянских переводах с греческого языка: переводческий прием "двуязычные дублеты" / М.И. Чернышева // Вопросы языкознания. - 1994. - № 2. -С. 97-108.

285. Чернышева 1994 — Чернышева М.И. Проблемы влияния греческого языка наязык переводных памятников в древнерусской книжности: дис. .д-ра филол. наук /

286. М.И. Чернышева; Ин-т рус.яз. РАН М., 1994. - 447 с.

287. Чернышева 2000 Чернышева М.И. К проблеме возникновения и развития синтаксической синонимии в раннеславянских переводах с греческого языка / М.И1. Чернышева // Folia slavistica: Рале Михайловне Цейтлин - М., 2000. - С. 146-152.

288. Чешко 1982 Чешко Е.В. Об афонской редакции славянского перевода псалтыри в ее отношении к другим редакциям / Е.В. Чешко // Язык и письменность среднеболгарского периода / Е.В .Чешко. - М., 1982. - С. 60 - 93.

289. Шпет 1989 Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Сочинения / Г.Г. Шпет -М., 1989.-С. 345-475.

290. Шпет 1989а Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы / Г.Г. Шпет// Контекст. Литературно-теоретические исследования. - М., 1989. - С. 231 - 268.

291. Шпет 1990 Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы / Г.Г. Шпет // Контексг. Литературно-теоретические исследования. - М., 1990. - С. 219 - 260.531 . . ■

292. Шпет. 1991 — Шпет F.F. Герменевтика и ее проблемы / F.F. Шпет // Контекст. Литературно-теоретические исследования. М., 1991. - G. 215 - 255.

293. Шульга 1985 — Шульга E.H. Проблема "герменевтического круга" и проблема понимания / E.H. Шульга. //Герменевтика: история И:современность. М., 1985. — С. 50 - 64. \

294. Щеголева 1989 Щеголева Л.И. Славянский перевод и византийский литературный текст / Л.И. Щеголева // Герменевтика»древнерусской литературы. — М., 1989.-С. 76-92.

295. Augustin S. Aurelii Augustini Hippopensis episcopi: De doctrina Christiana libri quatuor / A Augustin // Patrolögia lätinae cursus completus. J. P. Migne: - T. XXXIV. — C. 1845.

296. Barthes 1984 -Barthes, Roland. Texte / R. Bârthes // Encyclopedia universalis. Paris, 1973.-Vol. 15. -P. 78-79.

297. Barthes 1984 -Barthes, Roland: Le brussement de la langue: Essais critiques / R. Barthes. Paris: Ed. du Seuil, 1984. - 443 p.

298. Barthes 1992 -Barthes, Roland. Le plaisir du texte / R. Barthes. Paris: Ed. du Seuil, 1992. - 108 p.

299. Besse 1979 Besse J.P. E image poétique en Syrie et en Armenie chrétienne / J.P. Besse // Contacts. - Paris, 1979. - T. 31 - P. 406 - 415.

300. Brock 1985 Brock S.P. Syriac and Greek hymnography: problem of origins / S.P. Brock // Studia Patristika. - 1985. - № 16. - P. 77 - 81.532 , ,

301. Brock 1989 Brock S.P. From Ephrem to Romanos / S.P. Brock // Studia Patristika- 1989.-№20. -P. 139-151.

302. Brock 1996 Brock S.P. The Christology of the Church of the East / S.P. Brock // Традиции и наследие христианского Востока. Материалы международной конференции. М., 1996. - С. 159 - 180.

303. Chantrain 1970 Chantrain P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. T.l./P. Chantrain. -1970.

304. Cuendet 1929 Cuendet G. E ordre des mots dans le texte grec, et dans les versions gotique, arménienne et vieux slave des evangiles / G.Cuendet. - Paris: Champion, 1929.- P.l. Les groupes nominaux. - XVI, 174 P.

305. Grosdidier 1974 — Grosdidier de Matons G. Romanos le Mélode et les origines de Г hymnographie byzantine. Thèze prés, devant Г Univ. de Paris / G. Grosdidier de Matons. — Lille, 1974. 2., XIX, 761 p.

306. Danielou 1956 -Danielou J. Eunome Г arien et Г exégèse néoplatonicienne du Cra-tyle / J. Danielou // Revue des Etudes grecques. Paris, 1956. - № 69. - P. 404 - 416.

307. Danielou 1961 Danielou J. Message evangelique et culture hellenique aux Il-e et Ill-e sciecles / J. Danielou. - Declee, Tournai (Belgium), 1961. - 485 p.

308. Danielou 1961a Danielou J. Les symboles chretiens primitifs / J. Danielou. -Paris: Edition du Seuil, 1961. - 160 p.

309. Dalmais 1959 Dalmais I.H. Les liturgies d'Orient. Encyclopédie du catholique au XX-ème siècle. Dixième partie. E eglise dans sa liturgie et ses rites / I.H. Dalmais. - Paris: Librairie Arthème Fayard, 1959. - 120 p.

310. Derrida 1992 Derrida J. De la Grammatologie / J. Derrida. - Paris: Les Ed. de Minuit, 1992.-448 p.

311. Derrida 1992 Derrida J. Positios: Entretiens avec H.Ronse, J. Kristeva, J-L. Hun-debine, G. Scsrpetta / J. Derrida. - Paris: Les Ed. de Minuit, 1995. - 135 p.

312. Eco 1992 Eco U. Les limites de Г interprétation / U. Eco. - Milan: Editions Grasset & Fasquelle, pour la traduction française, 1992. - 413 p.

313. Meillet 1936 — Meillet A. Esquisse d'une grammaire comparée de l'arménien classique. 2 ed. / A.Meillet. Vienne: Impr. des Mekhitaristes, 1936. - 205, 2 p.

314. Miklosich Miklosich F. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum / F.Miklosich -Vindobonae: Guilelmus Braumuller, 1862 - 1865.

315. Momina Trimte 2004 - Momina M.A, Trunte N. Triodion und Pentekostarion nach slavishen Handschriften des 11.-14. Jahehunderts. T. 1 / M.A Momina, N. Trunte -Paderborn: Ferdinand Schoningh, 2004. -561p.

316. Olsen 1999 Olsen B. A. The noun in Biblical Armenian Origin and WordFormation: with special emphasis on the Indo-European heritage /B. A. Olsen // Trends in lingiustics. Studies and monographs. - Berlin; New Yore. - 1999. - T. 119 - XLIV, 1100 S.

317. Pepin 1958 Pepin J. Mythe et Allegorie / J. Pepin. - Paris, 1958. - 159 p.

318. Pitra 1867 Pitra J.B. Hymnographie de 1' eglise grecque: Dissertation accompagnée des offices du XV janvier, des XXIX et XXX juin en l'Honneur de S. Pierre et des apôtres. Publ. / Par le cardinal J.B. Pitra - Roma, 1867. - 88, CLIX p.

319. Ricoeur 1975 Ricoeur P. Biblical Hermeneutics / P.Ricoeur // Semia. -1975. - № 4.-P. 27- 148.

320. Ricoeur 1975 The Conflict of interpretations. Essayes on Hermeneutics /

321. P.Ricoeur Evaneton, 1972. - 512 p.

322. Trench 1869 Trench P. C. Synonymes du Nouveau Testament / P. C. Trench.

323. Bruxelles: C. Muguardt, 1869. LI, 400 p.