автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: "Гофманиана" в немецком постмодернистском романе

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гладилин, Никита Валерьевич

ВВЕДЕНИЕUrn

ГЛАВА I. ТВОРЧЕСТВО Э.Т.А.ГОФМАНА В КОНТЕКСТЕ ПОСТМОДЕРНИЗМА.

1.1. Постмодернистская интертекстуальность.

1.2. Две художественные парадигмы: романтизм и постмодернизм.

Сходства и различия.

1.3. Э.Г.А.Гофман как наследник и критик романтизма и актуальность «гофманианы» для литературы XX века.

ГЛАВА II. «ГОФМАНИАНА ВТОРОЙ СТЕПЕНИ» В РОМАНЕ П.ЗЮСКИНДА "ПАРФЮМЕР".

2.1. Роман П.3юскинда "Парфюмер" как репрезентативное произведение постмодернизма в немецкой литературе

2.2. Использование в романе П.3юскинда «Парфюмер» тем и мотивов творчества Гофмана с целью радикализации и доведения до абсурда позднеромантической эстетики.

2.2.1. «Синестезия» - «Двоемирие»

2.2.2. «Художник в филистерском социуме» - «Инициация художника»

2.2.3. «Странствующий подмастерье» - «Отшельник»

2.2.4. «Отсутствие неотъемлемого человеческого атрибута» - «гений-чудовшце»

2.2.5. «Любовь художника» - «Entseelung»

2.2.6. «Гений-убийца» - «Соперник Творца»

2.2.7. «Schein" и "Sein» - «Искусство манипуляции» - «Танцующая марионетка»

ГЛАВА III. "ГОФМАНИАНА ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ" В РОМАНАХ НА НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ 90-ЫХ ГОДОВ XX ВЕКА

3.1. «Песочный человек» Б.Кирххофа как проект аннигилирующего искусства на базе позднеромантической модели.

3.2. «Сестра сна» Р.Шнайдера как мнимая реконструкция поздне-романтической модели.

3.3. "Танатос» Х.Крауссера как мнимое преодоление позднероман-тических апорий и проект симулятивной позитивной эстетики.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Гладилин, Никита Валерьевич

Дискуссия о "постмодернизме" в глобальном масштабе ведётся уже более тридцати лет. Библиография работ по этой теме из года в год пополняется тысячами новых названий. Притом до сих пор не выработано сколько-нибудь чёткой дефиниции самого термина. Некоторые авторы склонны ограничивать употребление термина «постмодернизм», понимая его как частную (эстетическую, культурную либо экономико-политическую) программу. Другие трактуют его как идеологическую систему; в этом случае слову «постмодернизм» нередко придаётся оценочное содержание, отрицательная либо положительная коннотация. Так, среди отечественных авторов, в той или иной мере внесших свою лепту в дискуссию о «постмодернизме», преобладают его рьяные «противники» либо не менее рьяные «сторонники». Среди первых следует назвать, в первую очередь, А.И.Солженицына, видящего в «постмодернизме» лишь очередную вывеску, которой прикрывает себя «опасное антикультурное явление - отброса и презрения ко всей предшествующей традиции, враждебность общепризнанному как ведущий принцип.» [72; 5]. Апологеты же постмодернизма (А.Генис, О.Дарк, Вик.Ерофеев, В.Курицын и др.) сбиваются на его шумную пропаганду как якобы «парадигмы добра и вменяемости» [55; 109] и публичное осмеяние тех, кто с ними не согдасен. Впрочем, к В.Курицыну стоит прислушаться, когда тот заявляет: «Это не «течение», не «школа», не «эстетика». В лучшем случае, это чистая интенция, не очень к тому же связанная с определённым субъектом. Корректнее говорить не о «постмодернизме», а о «ситуации постмодернизма», которая на разных уровнях и в разных смыслах отыгрывается - отражается в самых разных областях человеческой жестикуляции» [54; 198].

Пока что в явном меньшинстве те, кто понимает «постмодернистскую ситуацию» как объективную данность, требующую не эмоциональной, а рефлексивной квалификации, как универсальную социокультурную парадигму, доминирующую на современном историческом (для многих - «постисторическом») этапе. «Постмодернизм» в отечественной культуре чаще выступает полем для публицистических баталий, чем объектом беспристрастного научного анализа. В этом отношении большую ценность представляют работы И.П.Ильина, М.Н.Липовецкого, Н.Б.Маньковской. Однако, в целом степень освоенности проблемы российской гуманитарной мыслью пока что не вполне соответствует её актуальности.

Между тем, размышляя о русском постмодернизме, М.Н.Липовецкий указывает на предпосылки глобальной постмодернистской ситуации в сегодняшнем мире, выделяя три основные: «процесс делегитимации нарративов, формирование неиерархической эпистемологии и семиотической онтологии» [57; 120]. Известно, что осознание указанных процессов в силу ряда общественно-политических и социокультурных причин в странах Запада шло гораздо интенсивнее, чем в России. Ещё в 1979г. французский мыслитель Ж.Ф.Лиотар писал, что отличительной чертой современного (западного) общества является «недоверие в отношении метарассказов» [179; 14], то есть всеобъемлющих идеологических систем, претендующих на универсальное объяснение миропорядка и регламентирующих социальное поведение индивида. Ещё раньше соотечественник Лиотара Ж.Деррида подверг резкой критике лежащую в основе всей европейской культуры «логоцентрическую метафизику» [50; 20], заложив основы постструктурализма - интердисциплинарного культурно-критического течения, задача которого заключается «в разоблачении претензий языка на истинность, в выявлении иллюзорного характера любого высказывания» [50; 4]. Постструктуралисты исходят из языкового характера сознания, и каждый его акт, а значит, и всякое речевое высказывание рассматривают через призму определивших его дискурсивных практик, прежде всего эпистемологического кода соответствующей эпохи.

Массовое разочарование в «метарассказах» обусловлено, прежде всего, крахом базирующихся на тотальных идеологиях грандиозных утопических проектов XX века, принесших человечеству неисчислимые бедствия. «Мы дорого заплатили за томление по целому и единому, по примирению понятия и сферы чувств, по прозрачному и передаваемому опыту» [178; 203], - писал в 70-ые гг. Ж.Ф.Лиотар. Ему вторил видный немецкий социолог Д.Кампер:

Высший смысл (Sinn) цивилизации мутировал в высшее безумство (Wahnsinn): стратегия освещения темноты, одухотворения природы и совершенствование просто существующего; энергетическая трансформация, которая ещё предшествует неизбежной диалектике мифа и просвещения, сама была трансформирована и сейчас обнаруживает контуры апокалипсиса войны» [160; 170].

Ещё одной существенной предпосылкой формирования постмодернистской ситуации явились беспрецедентные достижения научно-технического прогресса, коренным образом изменившие как уклад жизни современного человека, так и окружающую его действительность. С превращением поздне-капиталистического общества в «информационное», с бурным развитием высоких мультимедийных технологий и, как следствие, вторжением в «расколдованный» мир «виртуальных» реальностей и пространств, сама «реальность тонет в гиперреализме, в точном удвоении реального, преимущественно на основе другого репродуктивного медиума - рекламы, фото и т.д. -, и от медиума к медиуму реальное улетучивается, оно становится аллегорией смерти, но даже в своём разрушении оно утверждает и превышает себя: оно становится абсолютно реальным, фетишизмом утраченного объекта - уже не объекта репрезентации, а экстатического отрицания и ритуального изгнания самого себя: гиперреальным» [94; 156-157]. Констатируя такое положение вещей, Ж.Бодрийар заключает, что ныне «принцип симуляции преодолевает принцип реальности и принцип удовольствия» [94; 162]. В мире же, где всё воспринимается как произвольная игра симулякров - означающих без означаемых, неуместны какие-либо поиски незыблемых, конечных оснований и «истинных» смыслов явлений и событий; сам вопрос об «истине» в постиндустриальном обществе снимается с повестки дня.

В то же время добавление приставки «пост-» знаменует собой не просто смену культурно-исторических вех. Теоретики постмодернизма, как правило, не рассматривают его как отдельную эпоху в развитии культуры (в одном ряду с ренессансом, классицизмом, романтизмом и т.п.), так как это «продолжало бы старое линеарное мышление» [149; 100]. По словам видного итальянского писателя, литературоведа и семиотика У.Эко, «постмодернизм - не фиксированное хронологическое явление, а некое духовное состояние, если угодно, Kunstwollen - подход к работе. В этом смысле правомерна фраза, что у любой эпохи есть собственный постмодернизм» [89; 635]. Ж.Ф.Лиотар предостерегал и от понимания «постмодернизма» как антитезы «модернизму»: Он ссыпался на то, что вся история модернизма - это постоянное отвержение вчерашнего. «Модернистским произведение является лишь тогда, когда оно перед этим было постмодернистским. С такой точки зрения, «постмодернизм» означает не конец модернизма, а его рождение, его перманентное рождение» [178; 201]. И тем не менее, тот же автор возвестил о неудаче глобального «проекта модерна» - как общественно-политического («цивилизаторского»), так и эстетического. В социальном отношении «постмодерн - не новая эпоха, а редактирование некоторых характерных черт, которые взял себе модерн1, но, прежде всего, его самонадеянного намерения обосновать свою легитимацию на проекте эмансипации всего человечества с помощью науки и техники. Но, как уже сказано, такое редактирование уже давно производится в самом модерне» [180; 213]. То же касается и процессов в сфере эстетики. Проблему модернистского/постмодернистского искусства Лиотар видит так: «Различие - следующее: эстетика модерна - это эстетика возвышенного, и как таковая остаётся ностальгической. Она способна подать неизобразимое только как отсутствующее содержание, в то время как форма благодаря её познаваемости впредь даёт зрителю или читателю утешение и является поводом для удовольствия. Но эти чувства не образуют действительное чувство возвышенного, в котором удовольствие и неудовольствие теснейшим образом ограничивают друг друга: удовольствие, что разум превосходит всякое изображение; боль оттого, что воображение и чувственность не способны соответствовать понятию. Постмодернистским было бы то, что в модерне в самом изображении намекает на неизобразимое; то, что отрицает

1 Во избежание неправильного цитирования в дальнейшем мы, вслед за Ж.Ф.Лиотаром и другими авторами цитируемых сочинений, будем употреблять и термины «модерн/модернизм», и термины «постмодерн/постмодернизм» как синонимы, отдавая себе отчёт в том, что такое словоупотребление не является узуальным. утешение хорошими формами, (отрицает) консенсус вкуса, позволяющий совместно ощущать и разделять томление по невозможному; то, что отправляется на поиски новых изображений, однако не для того, чтобы изнурять себя, наслаждаясь ими, а чтобы обострять чувство, что есть неизобразимое [178; 202-203].

Для искусства, и в частности литературы модерна характерно острое переживание распада мирового целого, фрагментаризации мира в сочетании с ироническим скепсисом. Искусство модерна выражает «трансцендентальную бездомность» [235; 320] человека и застывает в скорбной резиньяции, маскируемой горькой иронией. Напротив, в постмодерне «скепсис более не означает преимущественно утрату, он является также приобретением. Он означает возможность либерально-подрывного отношения ко всякому авторитету и догматике, которое не должно заканчиваться трагическим нигилизмом» [141; 57], что дало повод А.Велльмеру именовать его «модерн без скорби» [229; 55].

Что же касается формальных особенностей, то здесь постмодернизм во многом обнаруживает своё несходство с модерном, являясь реакцией на тупиковые моменты его развития. Если идеалом искусства «высокого модернизма» было герметическое художественное произведение, рассчитанное на восприятие подготовленной, элитарной публики, то постмодернизм по сути своей демократичен: отказываясь от стремления к абсолюту, в том числе эстетическому, он стремится к общедоступности и популярности, что нашло своё выражение в практике «двойного кодирования». Кроме того, в своём стремлении к изображению неизобразимого искусство модерна (в своём радикальном варианте - художественном авангарде) до предела разрушило форму художественного произведения, что привело к полному хаосу средств выражения и, в конечном счёте, к исчезновению произведения, к «Чёрному квадрату» Малевича, к четырём с половиной минутам молчания Джона Кей-джа, к чистым листам в авангардистских романах. Искусство постмодерна заново учится заставлять говорить тишину, в частности, широко используя художественные коды прошлых эпох, цитируя их.

На взгляд американского литературоведа И.Хассана основными свойствами специфически постмодернистской литературы являются: «неопределённость. фрагментаризация. отмена канона. утрата "я" и "глубины". неизобразимое и непредставляемое. ирония. гибридизация. карнавализация. перформанс и участность. характер конструкта. имманентность" [145]. Австрийский теоретик литературы П.Зима доминантой модернистского мироощущения считает «амбивалентность ценностей» [237; 136], а постмодернистского - «индифферентностыо^етюстеш [237; 137]. Поэтому некоторые характерные черты модерна в нём усиливаются и доводятся до предельного выражения ("карнавализация. очуждение. полисемия. . отвержение метафизического понятия истины за счёт партикуляризации. . отвержение исторических макросинтагм. конкурирующие точки зрения повествователя. сомнения в диалектике субъекта и объекта. случайность и конструирование без претензии на истину и вынесения эстетических, метафизических и политических оценок. тенденциозный отказ от социальной и культурной критики. крайние формы интертекстуальности и полифонии"), а некоторые отвергаются и вытесняются новыми ("плюрализм. отказ от дифференциации стилей") или, напротив, "старыми", характерными для более ранних художественных парадигм ("линеарное повествование. возвращение к традиционным повествовательным формам") [237; 137].

Немецкий литературовед П.М.Лютцелер указывает на то, что «различие между модерном и постмодерном лучше всего описывать как движение от одного состояния к другому» [177; 92]. В области искусства и литературы этот автор отмечает следующие изменения: «.от решительной серьёзности интенций художника к игровым, пастишным и иронически-пародийным методам; от преференции элитарного искусства и фиксации на великих культурных достижениях к предпочтению смешанных форм высокой и повседневной культуры; от однозначности к двойному и множественному кодированию; от авангардистского принуждения к оригинальности и от желания перманентной инновации к опытам синтеза уже бывших стилей; от предпочтения единичного стиля к повышению ценности эклектизма и преференции одновременно присутствующих культурных элементов; от антиисторизма к истолкованию прошлого» [177; 93].

Следует отметить, что наиболее безболезненно и органично постмодернизм вошёл в литературу США. Будучи по преимуществу «литературой кибернетической эпохи» [194; 126], он оказался наиболее востребованным «в индустриально продвинутой, демократической стране иммигрантов, отличающейся особенно пёстрой смесью этнических групп, и в которой техническая и социальная эволюция обычно происходит быстрее, чем где-либо ещё» [235; 323]. В силу совсем иных причин она достаточно быстро утвердилась также в Латинской Америке, где, напротив, «динамика капитализма не вступала в интеграционные отношения с местной традицией» [205; 248], где сочетание экономической отсталости с включённостью в мировое информационное пространство, по К.Ринкону, дало эффект «одновременности разновременного», что в Латинской Америке означает «периферийную модер-ность, а в условиях этой периферийной модерности расколдование мира не стало фактом» [205; 249]. Крупнейший писатель этого региона Х.Л.Борхес, внесший наибольший вклад в изобретение и признание нового «трансатлантического» кода полагал, что латиноамериканские писатели работают в европейской культуре, «но одновременно не привязаны к ней никаким особым благоговением. Мы можем касаться всех европейских тем, но без суеверных затруднений, без почтения» [цит.по: 205; 262]. Но и в самой Европе литература постмодернизма заявляла о себе не везде одновременно и не везде одинаково уверенно.

В настоящей работе речь пойдёт о постмодернистской литературе на немецком языке2. Германия, Австрия, Швейцария не относятся к странам

2 Как это принято в современном западном литературоведении, мы будем говорить не о немецкой литературе, а о единой «литературе стран немецкого языка» (deutschsprachige Literatur), поскольку при всём национальном своеобразии культур Германии, Австрии и немецкой части Швейцарии исторические судьбы народов этих стран всегда тесно переплетались, а в нашем столетии, особенно в последние 20 - 30 лет можно говорить о едином культурном пространстве. Так, в настоящей работе речь пойдёт, в частности, об авторах-постмодернистах, ставших знаменитыми при посредничестве издательства другой немецкоязычной страны: «раскрутку» сочинений немца П.Зюскинда взяло на себя швейцарское издаклассического» постмодернизма. Если, допустим, в США и во Франции ещё на рубеже 50-ых - 60-ых годов началась интенсивная дискуссия о смене социокультурных парадигм, а крупнейшие писатели Латинской Америки подтверждали её своим творчеством, то в странах немецкого языка (как и в России) среди учёных до сих пор не существует единого мнения относительно легитимности термина «постмодернизм», а литература постмодернизма на немецком языке заявила о себе лишь в два последних десятилетия. Наконец, в один ряд с наиболее заметными писателями, эстетика и мировоззрение которых отвечают постмодернистским канонам - теми, кто приобрёл всемирную известность и привлекает устойчивый повышенный интерес литературоведов (Х.Л.Борхес, Х.Кортасар, Дж.Барт, Т.Пинчон, И.Кальвино, У.Эко, М.Кундера, М.Павич и др.) из авторов, пишущих по-немецки могут быть поставлены только немец П.Зюскинд и австриец К.Рансмайр, значительно более молодые, чем все вышеперечисленные.

Лицо послевоенной литературы ФРГ долгое время определяли такие мастера как Г.Бёлль, А.Андерш, Г.Грасс, У.Йонзон, М.Вальзер, З.Ленц. Их эстетическое кредо уже в июне 1945 сформулировал А.Андерш: «Реализм -основная черта этой жизни, и мы вновь обретаем её в художественной литературе» [92]. Эти авторы стремились к скрупулёзному, «протокольно» точному изображению действительности в её сложности и многообразии. В произведениях некоторых из них (Йонзон, Вальзер, Грасс) сильным было также влияние «высокого модернизма» и авангарда, но такие приёмы из модернистского арсенала как «поток сознания», монтаж, коллаж и др. были призваны подчеркнуть разорванность сознания современного человека, его «зомбиро-ванность» СМИ, хайдеггеровскую «неподлинность» его существования, а также безумие современного мира, стоящего на пороге ядерного самоуничтожения. Для ведущих западногерманских писателей была характерна политическая ангажированность, чуткость к событиям текущей истории, чётко тельство «Diogenes», а австрийца Р.Шнайдера - восточногерманское «Reclam». Вообще, в семиотически ориентированной культуре постмодернизма, возникшей на фоне глобальных общемировых процессов, именно общность языка как единого семиотического кода играет решающую роль. обозначенная антифашистская позиция и антимилитаризм, зачастую в сочетании с левым радикализмом. Постмодернизм с его ощущением «постистории», аполитичностью и отсутствием интереса к «смыслу» происходящего плохо соответствовал чаяниям литературного истэблишмента ФРГ.

Первым импульсом для дискуссии о постмодернизме в странах немецкого языка провокативно-пророческий доклад американского теоретика литературы Л.А.Фидлера о новых тенденциях и задачах современной литературы. Он был прочитан в июне 1968 на симпозиуме во Фрейбургском университете и вскоре напечатан в ряде периодических изданий под названием «Пересекайте границы, засыпайте рвы». Имелись в виду границы между «серьёзной» и «развлекательной» литературой. Разрыв между ними Фидлер предлагал преодолевать путём «. .пародии или гиперболы или гротескной имитации классических образцов, но также путём приятия и «утончения» (Verfeinenmg) популярных форм» [120; 68]. Именно такую практику Фидлер обозначил словом «постмодернизм» [120; 69]. Для его соотечественников это - ренессанс мифа о Диком Западе, «.романтизм постэлектронной эпохи, которая знает, что больше не имеет смысла искать девственный, не коррумпированный Запад на горизонте, потому что ничего подобного больше нет, и мы проникли вперёд по ту сторону всех горизонтов» [120; 72]. Демифологизированному постиндустриальному обществу Фидлер предлагал ориентироваться на такие жанры, как вестерн (в котором «осталась в живых наша мифологическая невинность» [120; 62]), научную фантастику (science fiction) и даже бульварный эротический роман.

На взгляд Фидлера, меньше всего отвечает потребностям времени эпигонство классиков «высокого модернизма»: «Эпоха Т.С.Элиота. создала литературу, которая, в основном, осознавала самоё себя и была обязана анализу, рациональности и антиромантической диалектике, и, следовательно, стремилась к добропорядочности, изысканности и даже академизму» [120; 57]. Столь же не доверяет Фидлер и претензии на адекватное отображение действительности: «Сейчас мы живём в иное время - апокалиптическое, антирациональное, откровенно романтическое и сентиментальное; время полной радости мизологии и профетической безответственности, недоверчивое в отношении иронии как самосохранения и чрезмерного осознания самого себя» [120; 58].

Современный роман, по Фидлеру, «процветает в пограничной области между миром искусства и миром не-искусства, а именно: с тем большей жизнеспособностью, когда он осознаёт свой переходный характер и намерен отказаться от всякого рода реализма и анализа действительности, которые когда-то он считал своей исконной территорией, в пользу поисков чудесного и магического.» [120; 70] В нём соседствуют «.сага метрополиса и мифы непосредственного будущего, в которых не-человеческий мир вокруг нас, враждебный или благосклонный, является уже не в обличье эльфов и гномов, ведьм или даже богов, а - машин, не менее жутких, чем иной олимпиец» [120; 70-71]. В заключение Фидлер провозгласил, что в век утраты литературой своих воспитательных и когнитивных претензий, после повсеместных разговоров о её «смерти», она способна воскреснуть для новой жизни, причём её новая общественная роль по масштабу сопоставима с прежней: «. .Мы живём сегодня посреди великого религиозного ренессанса. в эпоху наведения мостов через бездны литература становится профетической и универсальной - непрерывное откровение, соответствующее перманентной религиозной революции, чья функция - превратить светскую массу в священную общину, единую в самой себе и одновременно чувствующей себя как дома в мире технологии и в царстве чуда» [120; 73].

Доклад Фидлера сразу же получил широкий резонанс в литературных кругах ФРГ, однако реакция была преимущественно негативной. Экспансивная риторика американского профессора была воспринята как своего рода «доктрина Монро в отношении литературы» [95; 138]. Характерным представляется высказывание одного из мэтров современной немецкой литературы М.Вальзера: «Я плюю на новое мифологическое «должен», но с удовольствием предоставляю себя в распоряжение как реле для распространения и усиления нового и полезного слуха: искусство умерло, однако, да здравствует не антиискусство (ибо это всё же только эстетический трюк), а демократаческое искусство» [226; 60]. Под демократизмом литературы по-прежнему понималась её близость к проблемам действительности. Едва ли не единственным, кто солидаризовался с большинством тезисов американского профессора, был молодой поэт и прозаик Р.Д.Бринкман (1940 - 1975), вскоре трагически погибший в автокатастрофе: «Поэтам и наркоманам мы обязаны указанием на то, что «новый» мир, который должен обживать «новый» человек двадцатого столетия, может быть открыт только с освоением внутреннего пространства: за счёт приключений духа, расширения психических возможностей человека» [109; 76]. Именно Бринкмана ряд исследователей [141; 60/ 149; 103/ 235;12] считают первым немецким постмодернистом.

На рубеже 60-ых - 70-ых годов в западногерманской литературе по-прежнему господствовал жёсткий критический реализм с элементами модерна (продолжали активную литературную деятельность маститые авторы, рос авторитет таких писателей как Г.Воман, члены «Группы 61»), причём внутри него нарастали политизационные тенденции. Конкуренцию ему пытался составить «неоавангард», идейно тесно связанный со студенческим движением. (Г.Веллерсхофф, Х.Фихте, П.Хотьевиц и др.), которого не чужд был и Р.Д.Бринкман. Такие авторы как Р.Баумгарт, Р.Леттау «хотели не литературной революции, а превращения литературы в политическую революцию» [166; 15]. Ю.И.Архипов отмечает: «Рядовой или «массовый литературный дебютант той эпохи (а для аналитика процесса он поучительнее и даже интереснее метра) оказывался в ФРГ и Австрии перед выбором: прямая политическая агитка или неоавангардистский «текст» [28; 25]. Постмодернизм, отождествляемый одними с неоконсерватизмом, другими - с принципиальной аполитичностью был пока не востребован. Тезис о постмодернизме вызвал неприятие также у большинства авторитетных немецких интеллектуалов-обществоведов. Так, виднейший представитель Франкфуртской социологической школы, сподвижник Т.Адорно, ведущего теоретика модернистской эс-тетитики, Юрген Хабермас отстаивал жизнеспособность и актуальность «проекта модерна», считая, что тот далеко не исчерпал себя. Широкую известность приобрёл его доклад «Модерн - незавершённый проект» (1980), в I котором он подверг критике «неоконсервативную» позицию постмодернистски мыслящих интеллектуалов и ратовал за сближение эстетических исканий современных художников с насущными задачами социальной и экономической политики: «Дифференцированная обратная связь современной культуры с повседневной практикой, зависящей от жизненных традиций, не оскудевшей из-за голого традиционализма, удастся лишь тогда, когда можно будет направить также и социальную модернизацию в другое некапиталистическое русло, когда жизненный мир сможет выработать в себе институты, которые ограничат собственную систематическую динамику экономической и управленческой системы деятельности» [79; 50].

Неготовность немецких интеллектуалов к восприятию постмодернистских идей, по мнению многих исследователей, объясняется как особенностями исторического развития страны, т&к и спецификой немецкой литературно-философской традиции. Германия по праву может называться классической «страной метарассказов». В Германии острее, чем где бы то ни было, существовала потребность во всеобъемлющих спекулятивных системах, объясняющих мироустройство и разрешающих его противоречия; недаром самая знаменитая и влиятельная из них, гегелевская, всегда была главной мишенью иррационалистической критики, от Кьеркегора до Деррида. В гегелевском учении об истории как самораскрытии Мирового Духа, её устремлённости к Абсолюту коренится телеология проекта модерна, его футуристическая направленность. Классическая немецкая литература также была проникнута пафосом логоцентризма. «Уже Гёте и Шиллер вели ожесточённую войну с неразумной и не слушающей советов «публикой», апостолы германизма пошли ещё дальше, соединив образование с обладанием, сделали поэта духовным вождём, читателей - его последователями, а литературу - своего рода эпифанией высшего духа. Современная немецкая литература, - продолжает свою мысль Г.Уединг, - по сей день с напряжённым интеллектуализмом pea-гирует на «неравенство вкуса» (Шиллер), навязывает ему концепт «облагораживания», «совершенствования» и «завершения», пусть даже никто, естественно, уже не использует такие понятия» [224; 42]. В этом отношении напрашивается явная параллель с Россией, где всегда поэт был «больше чем поэт», где элиту и широкие массы объединяли хилиастические либо эсхатологические ожидания. В Германии всегда гораздо слабее, чем в романских странах (не говоря уже о США) было выражено отношение к литературе, искусству и мыслительным спекуляциям как к развлечению, игре (несмотря на то, что генеалогия постмодернистского сознания восходит к «Весёлой науке» пруссака Ницше). Другая серьёзная причина, безусловно, - события новейшей немецкой истории. Невосприимчивость немецкой литературы к постмодерну, полагает Х.Э.Хольтхузен, «объясняется не только тем, что «империя» Т.С.Элиота не имела у нас никакого соответствия. а феномен «классического модерна» был воспринят и понят нашей общественностью не в той мере, какую предполагает Фидлер. Это связано, в первую очередь, с нашей политической историей, с низвержением в нацистское варварство, возникшей в результате этого прерывностью летоисчисления во всех дисциплинах. Это связано с обстоятельствами морального давления, возникшими в результате катастрофы, с новым усилением левогегельянских традиций (не имеющих соответствия в англосаксонстве), с победным шествием нового Просвещения в течение шестидесятых годов» [151; 909]. Позор национал-социализма, бесславные поражения в двух мировых войнах вызвали углублённую саморефлексию, потребность в мучительном «преодолении прошлого», изживании комплекса вины вкупе с политической ангажированностью, как правило, левого толка у не одного поколения немецких интеллектуалов.

В этом отношении усвоение идей постмодерна легче происходило у писателей Австрии и Швейцарии - стран с менее развитой патерналистской традицией и не ответственных за развязывание второй мировой войны. В Австрии выдвинулся крупный прозаик и драматург Т.Бернхард (р. 1934), в произведениях которого констатация абсурдности и неисповедимости бытия сочетается с признанием необходимости его приятия и завороженностью его тайнами. В Швейцарии постмодернистские, игровые тенденции обозначились уже в творчестве таких классиков XX века, как М.Фриш («Штиллер», «Назову себя Гантенбайн») и Ф.Дюренматт («Поручение»). Недаром первый однозначно постмодернистский роман на немецком языке, «Комедия» (1980), принадлежит перу швейцарского же писателя Г.Шпета (р. 1939).

Но и в ФРГ в описываемый период исподволь вызревали тенденции, которые, бесспорно, можно истолковать как постмодернистские. Неуспех «молодёжной революции» конца 60-ых и его осмысление усилили неоконсервативные тенденции в немецком обществе. Очередные литературные дебютанты объявляли себя приверженцами «новой субъективности» (Р.Хербургер, А.Мехтель, австрийка Э.Елинек). Два наиболее заметных немецкоязычных автора «поколения 1968 года» - немец Б.Штраус (р. 1944) и австриец П.Хандке (р. 1942), не порывая с традициями «высокого модернизма», обнаружили в своём творчестве ярко выраженные постмодернистские тенденции. Чётко обозначились они и в творчестве писателей старших поколений (Э.Юнгер, В.Хильдесхаймер, Х.М.Энценсбергер), по-новому осмысливших исторический опыт человечества и XX века в частности. Особенно показателен пример последнего. Х.М.Энценсбергер (р. 1929), начинавший свою литературную деятельность как вполне правоверный авангардист, впоследствии был одним из лидеров «студенческой революции» 1968 года, но в числе первых извлёк урок из её поражения. В поэме «Гибель Титаника» Энценсбергер осознаёт всякую историческую катастрофу в «изначальном греческом смысле слова: как переворот, поворот или перипетию - и крушение понимается не как политически-практическая неудача, а как делегитимация целой системы политической философии, крушение - в сознании автора великого гегельян-ско-марксистского мирового театра.» [151; 911]. Впоследствии, в своей публицистике Энценсбергер нападал на сторонников политического ригоризма, сигнализируя, что «настали скверные времена для харизматических героев и настоящих вождей» [119; 105], что люди на планете осознали: «их единственный шанс на выживание - хаос и беспорядок» [119; 105] и уподоблял структуру мира «пюре», которое «нельзя победить с помощью ножа -оно слишком мягкое, нельзя опровергнуть - оно слишком вязкое, и нельзя устранить - оно слишком объёмное» [119; 112].

Во многих произведениях немецкой литературы 70-ых голландский литературовед Х.Харберс усматривает конгломерат как постмодернистских, так и традиционно-модернистских тенденций. Если Б.Штраус в игровой форме, жонглируя цитатами из мировой литературы, говорит о томлении по «божественному» искусству и его невозможности, о любви как утопии и угрозе одновременно, то следует различать между «постмодернистским способом изображения и модернистской тематикой» [141; 67]. Противоположную стратегию, по Харберсу, использовал Б.Морсхойзер, в своих произведениях показывающий симулятивность окружающего бытия и ненадёжность языковых обозначений: «Это всё темы «постмодернистской ситуации», но представленные как вполне реальные проблемы и введённые в русло «большой» тематики литературного модерна» [141; 65]. Таким образом, говорить о преодолении классического модерна немецкой литературой 70-ых было ещё рано.

Но в последующее десятилетие в немецкой литературе наблюдался дрейф в сторону «освоения реальностей, существующих только литературно» [166; 21]. Б.Штраус в 1984г. выступил с программным романом «Молодой человек», изначально задуманным как постмодернистский «роман воспитания». В то время как «Комедия» Г.Шпета строится как экскурсия по «музею» индивидуальных человеческих историй и мировосприятий, в котором, как в лабиринте, заблудились и канули праздные самодовольные «туристы»-буржуа, то протагонист Штрауса учится адаптироваться к существованию в этом безвыходном лабиринте. В ряде моментов «Молодой человек» пересекается с романом К.Хоффера «У племени биреш» - «историей открытия мифа в современной цивилизации» [194; 133]. Также на рубеже 70ых - 80-ых выступают такие авторы как Б.Айлерт, Х.Бургер, Р.Вольф, И.фон Кизерицки, Б.Кронауэр, С.Надольны, предпочитающие свободную пародийную игру и творение фикциональных миров художественному анализу проблем современной действительности. Именно в 80-ые годы стало возможным говорить о постмодернизме в немецкой литературе как массовом явлении, заслуживающем пристального внимания. Целый ряд заметных литературоведов (немцы

У.Виттшток, П.М.Лютцелер, Х.Й.Ортхайль, И.Хёстерей, австрийцы П.Зима, Г.Э.Мозер, голландец Х.Харберс, американка Дж.Райан и др.) занялся изучением постмодернистской литературы на немецком языке как отдельного феномена. Связано это было с тем, что в литературу ФРГ, Австрии и Швейцарии пришло поколение писателей, родившихся после второй мировой войны, выросших в условиях «экономического чуда», свободных от «комплекса вины», на долю которых не выпало участия в бурных исторических событиях. Именно к этому поколению принадлежат П.Зюскинд (р. 1949) и К.Рансмайр (р. 1956) - гордость современных немецкой и австрийской литератур, выведшие постмодернистскую литературу на немецком языке на мировой уровень, а также Г.Кёпф, Б.Кирххоф, Д.Лёйпольд, К.Модик и др.

Но если в 80-ые годы постмодернизм был лишь одной из нескольких тенденций немецкой литературы, выражением своеобразного протеста против довлеющего авторитета общепризнанных метарассказов, то для писателей, дебютировавших в следующее десятилетие (У.Вёльк, Д.Грюнбайн, Х.Крауссер, М.Политицки, Р.Шнайдер) постмодернизм был уже естественным, органичным мироощущением. Их взросление и приход в литературу совпали с кардинальным изменением политического климата в стране и в мире: окончанием холодной войны, прекращением глобального противостояния двух антагонистических систем (одним из следствий которого было объединение Германии), а значит - замены биполярной политической модели мультиполярной. Эти молодые люди 60-ых годов рождения сформировались в эпоху дигитальных мультимедийных технологий, интернета и спутниковой связи, среди «культивированного ландшафта» (занимающего ныне почти всю территорию Западной Европы), в постоянном общении с носителями иных культурных кодов. Новое мироощущение постарался передать в своей «Исповеди» поэт Д.фон Петерсдорф (р. 1966): «Вавилонское обилие контактов, контактов, соприкасающихся друг с другом, контактов, сыплющихся, как зёрна, электронные метаморфозы, звуки, скрещения, лица, которые вспыхивают и подвергаются модуляции, разлагаются на точки на экране. Зачатие и дальнейшая передача, данные, имена, удивительные коммутации. Существенное и несущественное совпадают» [199; 309]. В завершение своей «Исповеди» фон Петерсдорф говорит: «Я читал в моём сердце. Там высокое соседствует с низким, возвышенное с шуткой, мгновение с вечностью. И Бодлер рядом с «Токинг хедс», Микеланджело рядом с произвольностью, моя учёба на историка следует за «Улицой Сезам». Анкета, вечеринки с грилем, шампуры, Астер икс и Блаженный Августин. Типично, - говорите вы. Типично, -говорю я» [199; 314].

При всей типичности такого мироощущения остаётся открытым вопрос об отношении постмодернистов к культуре прошлого и, в частности, интенций их взаимодействия с корпусом мировой литературы. Является ли постмодернизм окончательным, финальным итогом развития мировой культуры в свете разговоров о «конце истории» или же звеном в цепи сменяющих друг друга модусов её бытования, имеющим многочисленные близкие аналоги в её прошлом, как это видится У.Эко (см. выше)?

В этой связи обращают на себя внимание много раз прозвучавшие в докладе Л.А.Фидлера указания на близость декларируемого им постмодернизма к романтизму («романтическое время», «романтизм постэлекторонной эпохи»). К сожалению, проблема «романтизм и постмодернизм» до сих пор серьёзно не исследована. Скажем, авторы немецкого сборника «Актуальность раннего романтизма» (1987), как видно уже из его заглавия, ограничиваются сопоставлением современной (постмодернистской) ситуации только с начальной, хронологически весьма краткой фазой романтического движения. Некоторые аспекты проблемы освещены в небольших по объёму статьях А.Маак, Х.Тимма, Х.Шмундта и др. Кроме того, упоминания о романтической первооснове тех или иных постмодернистских преференций густо рассеяны в текстах многих работ о постмодернизме, но пока что практически не предпринималось попыток связать их воедино и обобщить. С другой стороны, как отмечает Н.Б.Маньковская со ссылкой на таких авторов как Ч.Дженкс, И.Хассан, Л.Хатчин, «постмодернизм в искусстве нередко называют новой классикой или новым классицизмом, имея в виду интерес к художественному прошлому человечества, его изучению и следованию классическим образцам» [61; 158-159]. С таким обозначением мы согласиться не можем, так как постмодерн, трактующий всё «специфически и плюралистически» [231; 13], исключает признание каких-либо универсальных образцов для подражания, какого-либо эстетического канона, а принципиальная вто-ричность его культуры предполагает «паразитирование» не только на эстетических продуктах классицизма или «классики» в широком смысле слова, но и на маргинальных или второстепенных произведениях, причём сколько-нибудь кодифицируемых правил «игры» с ними в принципе нет и быть не должно. В то же время, на наш взгляд, сравнение постмодернизма с романтизмом представляется обоснованным, поскольку, как покажет дальнейшее изложение, между этими двумя эстетико-мировоззренческими парадигмами, при всей значительности их различий, существует немало точек соприкосновения.

Нам представляется целесообразным проследить отношение писателей-постмодернистов к романтизму на примерах интертекстуального взаимодействия их произведений с произведениями кого-либо из «канонизированных» писателей-романтиков. Мы остановили свой выбор на Э.Т.А.Гофмане, одной из самых заметных фигур в немецкой литературе прошлого. Во-первых, при знакомстве с произведениями постмодернистской литературы стран немецкого языка обращает на себя внимание обильная текстуальная интеракция именно с этим автором. Во-вторых, Гофман, мнению Н.Я.Берковского «полнее других осуществлявший заветы романтизма в Германии» [33; 470], в то же время был одним из первых и достаточно резких критиков романтических стереотипов и в позднем своём творчестве постепенно преодолевал романтизм «изнутри». В таких произведениях, как «Королевская невеста», диптих «Ошибки»/«Тайны», «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» он с едкой иронией показывал девальвацию и профанацию романтических ценностей, а в ряде новелл и в романе «Житейские воззрения кота Мурра.» ставил под сомнение жизнеспособность романтических идеалов. Таким образом, находясь одновременно и «внутри» и «вне» романтической парадигмы, творчество Гофмана предоставляет богатый материал для исследований по интересующей нас проблеме.

Если постмодерн Ж.Ф.Лиотар характеризует как «редактирование модерна внутри модерна», то Гофман «редактировал» романтизм внутри романтизма. В то же время широко распространено мнение, что зарождение эпистемологической и эстетической парадигмы модерна следует датировать рубежом 18-ого и 19-ого столетий. Высказанное в период между мировыми войнами такими авторитетами, как В.Беньямин и К.Шмитт, оно разделяется и многими современными учёными (К.Х.Борер, М.Фуко, Х.Р.Яусс и др.). Таким образом, сопоставление романтизма и постмодерна помогает лучше понять дихотомию модерн/постмодерн. Этим, в свете важности осмысления текущего этапа мировой литературы, объясняется актуальность настоящего исследования.

Цель работы формулируется как выявление интертекстуальных референций к произведениям Э.Т.А.Гофмана в постмодернистских романах на немецком языке и установление существенных сходств/различий при разработке сходных тем и мотивов как обусловленных художественными и социокультурными парадигмами позднего романтизма и постмодернизма.

Этой целью определяется круг задач, которые необходимо решить в ходе исследования: установить цель и тип интертекстуального взаимодействия писателей-постмодернистов с литературами прошлых эпох, романтической в особенности; прояснить вопрос о сходствах и различиях романтической и постмодернистской художественной и социокультурной парадигм в контексте литературы стран немецкого языка; выявить случаи интертекстуальных отсылок к произведениям Э.Т.А.Гофмана в постмодернистских романах на немецком языке, определить их интенцию, а также сходства/различия в разработке одних и тех же тем и мотивов; установить характер интертекстуального взаимодействия анализируемых романов между собой.

Постановка такого круга задач диктует ограничение исследуемого материала. Работа не ставит целью рассмотрение всех аспектов текстуальной интеракции немецкого постмодернистского романа с литературой прошлого и романтической в частности. Приоритет отдан функционированию в немецкоязычной литературе постмодерна тем и мотивов, характерных для творчества Э.Т.А.Гофмана - так называемой «гофманианы», причём из всего многообразия жанров постмодернистской литературы выбран роман. Влияние Гофмана прослежено в четырёх романах знаковых авторов немецкоязычного постмодерна: П.Зюскинда - «Парфюмер», Б.Кирххофа -«Песочный человек», Р.Шнайдера - «Сестра сна» и Х.Крауссера - «Танатос».

Методика исследования базируется на историко-литературном и сравнительном анализе.

Методологическую базу исследования составили труды С.С.Аверинцева, М.М.Бахтина, А.В.Михайлова. Важную роль в формировании нашей концепции сыграли работы отечественных литературоведов -Н.Я.Берковского, И.П.Ильина, Ф.П.Фёдорова, Д.Л.Чавчанидзе, однако, специфика исследуемого материала потребовала широкого привлечения исследований зарубежных литературоведов - У.Виттштока, К.Либранд, П.фон Матта, В.Фрицена, И.Хёстерей, М.Шпанкен и др.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём даётся характеристика немецкого постмодернистского романа, мало изученного в России. Показана специфика его поэтики в контексте мирровой постмодернистской литературы, а также в контексте развития литературы стран немецкого языка. Прослежена связь постмодернистского романа с литературой прошлых эпох, прежде всего романтической, в особенности позднеромантической. В работе отражены философские, социальные и литературно-теоретические основы постмодернизма и романтизма. Предложен новый взгляд на творчество Э.Т.А.Гофмана и его влияние на литературу современности.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Гофманиана" в немецком постмодернистском романе"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе проведённого исследования мы пришли к следующим выводам: Постмодернизм - культура с установкой на заведомую вторичность, что проявляется в её ярко выраженном пристрастии к интертекстуальным играм. Смысл этих игр - восстановить утраченные в эпоху модерна связи между отдельными культурными знаками, поэтому постмодернистская интертекстуальность носит не разорванно-цитатный, а синкретически-паштетный» характер: темы, мотивы, образы культуры прошлого не сталкиваются между собой, а произвольно переплетаются, присутствуют в виде едва заметного намёка, «следа», выявляемого в чуждом стилистическом и мотивном контексте, по принципу одновременности разновременного и разнокультурного.

Постмодернизм не отрицает культуру прошлых эпох, некоторым из которых («правополушарным», «маньеристским») он типологически близок. Сопоставив важные преференции постмодернизма с другой «правого лу-шарной» культурой - романтизмом - мы выявили большое количество общих черт. Но постмодернизм являет себя как «расширенный» романтизм, в равной мере включая в свою всеядную структуру «антиромантические» культурные коды, играет на противоречиях внутри самого романтизма, отказывается от крайне важных для романтизма моментов (культ гениального художника, воля к философской системе, стремление преобразовать мир на «органических» началах, построить антропоцентрическую этику), низводит искусство с позиций игры, творящей миропорядок, до игры с существующим миропорядком на началах партнёрства.

Эти тенденции вызревали внутри самого романтизма - крайне неоднородной культуры, внутри которой боролось и сосуществовало несколько различных школ. Многие тенденции в развитии романтического движения отразились в творчестве Э.Т.А.Гофмана: ему удалось, не порывая с романтизмом, осуществить его широкомасштабную ревизию - за счёт терпимости к «неромантическим» точкам зрения, за счёт постепенной ликвидации экзистенциальной тяжести многих «больных» вопросов, за счёт юмористического освещения «трагических» тем, за счёт выявления ходульных романтических штампов и пародийной игры с ними, наконец, за счёт писательской стратегии, ориентированной на широкого читателя.

• Постоянное стремление Гофмана к изменению собственных установок, намеренная противоречивость его теоретических концепций открыли широкое поле для односторонних литературоведческих спекуляций и создания распространённых мифов о Гофмане - «гофманианы», вернее конгломерата частных «гофманиан», некоторые из компонентов которых обрели значение как подходящий материал для современных литературных игр. Зачастую игра в «гофманиану» ведется по правилам, предначертанным самим Гофманом.

• П.Зюскинд в романе «Парфюмер» использует многие гофмановские темы и мотивы, трактуя их как застывшие мифы, порой опасные для литературы и общества. Он высказывает глубокое недоверие к эстетическим метарасска-зам, к претензии искусства занять место религии, развенчивает ряд мифологем, свойственным «эпохе гениев». В то же время обильная пародийная текстуальная интеракция с различными вариантами «гофманианы» представляет собой радикализацию тенденций творчества самого Гофмана, устраняя присущие тому черты амбивалентности и противоречивости. Вместе с тем Зюскинд вскрывает проблемы и собственно постмодернистской художнической стратегии, не предлагая никакого конструктивного решения. Но в силу своего синкретического характера художественная стратегия Зюскинда, отражённая в сюжете его романа, представляется вполне перспективной.

• Роман Б.Кирххофа является комплементом к роману Зюскинда по части отображения элементов «гофманианы», не получивших должного развития у Зюскинда, а в романах Р.Шнайдера и Х.Крауссера позднеромантическая составляющая «гофманианы» преломлена через призму романа Зюскинда, являясь таким образом, проекцией «гофманианы» второй степени, а творчества самого Гофмана - третьей степени.

Б.Кирххоф фокусирует внимание на актуальности психологической составляющей творчества Гофмана, его интереса к тайнам бессознательного. Кроме того, Кирххоф отображает и усиливает выраженную у Гофмана про-блематизацию литературного и вообще всякого письменного дискурса. В результате сочетания этих двух элементов получается жёсткая модель искусства, аннигилирующего действительность.

Р.Шнайдер занят мнимой реконструкцией позднеромантической модели, выбирая «юродивого» персонажа, «светлого» гения и ходячую добродетель. Однако постепенно выясняется, что этот персонаж раздвоен, не в ладах с миром и самим собой, одержим влечением к смерти. Кроме того, он целиком «сконструирован» из готовых клише, привычных для читателя. Шнайдер заключает с ним конвенцию по принципу: «я знаю, что ты знаешь, что я лгу, и тем не менее это та ложь, по которой ты соскучился». Роман Х.Крауссера, при небольшом числе текстуальных интеракций с Гофманом, наиболее отвечает художественной стратегии, свойственной самому Гофману в последние годы жизни: вольное обращение с элементами объективированной реальности, готовность к любым изменениям, в том числе, ценой самоутраты, уничтожение отживших своё идентичностей человека и культуры как залог их неуничтожимости, «вечного возвращения». «Позитивная эстетика» Крауссера восстанавливает непрерывность, континуум истории культуры не столько за счёт интертекстуальной компиляции, сколько за счёт эксплицитного признания единовременного сосуществования различных культурных эпох.

Все четыре автора способствуют дальнейшему размножению и без того неоднозначного образа «берлинского романтика», поддержанию стойкого интереса к его творчеству у читательской публики. За счёт воскрешения, пусть в искажённом, осколочном виде в калейдоскопе постмодернистских текстов, за счёт новых обращений к его проблематике, тематике, образной системе, творческое наследие Гофмана превращается из культуры «музейной», «архивной» в существенный элемент культуры актуальной, спасаясь от забвения и снисходительного отношения потомков. Конструктивная

200 критика постмодерна в отношении предшествующей культуры, принципиальный диалогизм и плюрализм точек зрения чётко прослеживается во всех анализируемых романах. В частности, авторы воздерживаются от вынесения каких-либо окончательных оценок своим героям и воплощённым в них идеям, одновременно иронизируя над ними и симпатизируя им. Явственные ностальгические интонации во всех четырёх романах ослабляют их субверсивный потенциал.

Список научной литературыГладилин, Никита Валерьевич, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Бонавентура - Ночные бдения. Пер.с нем. В.Б.Микушевича. М,, 1990

2. Борхес, Хосе Луис Проза разных лет: Сборник. Пер. с исп. Составление и предисловие И.Тертерян. М., 1989

3. Вакенродер, Вильгельм Генрих Фантазии об искусстве. Пер. с нем. Вступит.статья А.С.Дмитриева. М., 1977

4. Гейне, Генрих Собрание сочинений в 10 тт., М., 1956 - 1959

5. Гофман, Эрнст Теодор Амадей Золотой горшок. Перевод Вл.Соловьёва/Крошка Цахес. Перевод А.Морозова. Спб, 1996

6. Гофман, Эрнст Теодор Амадей Песочный человек. Повести. М., 1992

7. Гофман, Эрнст Теодор Амадей Серапионовы братья. Т. 1-4. Перевод А.Соколовского/ Рассказы. Перевод А.Морозова, Г.Снежинской, А.Соколовского. В 2 тг. Минск, 1994

8. Гофман, Эрнст Теодор Амадей Собрание сочинений в 6 томах. М., т.1 -1991, т.2- 1994, т.5- 1997

9. Гюисманс, Ж.К. Наоборот. Перевод Е.Л.Кассировой. В кн. «Наоборот». Три символистских романа. М., 1995

10. Зюскинд, Патрик Голубка. Три повести и одно наблюдение. Перевод с немецкого Э.В.Венгеровой. СПб., 2000

11. Зюскинд, Патрик Избранное. Перевод с немецкого О.Дрождина и Н.Кушнира. Киев 1998

12. Зюскинд, Патрик Парфюмер. Перевод с немецкого Э.В.Венгеровой. СПб., 1999

13. Клейст, Генрих фон Избранное. Драмы. Новеллы. Статьи. Пер. с нем. М., 1977

14. Шамиссо, Адальберт фон Удивительная история Петера Шлемиля. Перевод И.Татариновой. В кн.: Избранная проза немецких романтиков, т.2. М., 1979

15. Шнайдер, Роберт Сестра сна. Перевод с нем. А.Фадеева. Австрийская библиотека в Санкт-Петербурге, 1996

16. Hoffmann Е.Т.А. Poetische Werke in sechs Banden. Berlin 1958

17. Hoffmann E.T.A. Spate Werke. Nachwort von W.Miiller-Seidel. Mtinchen 1979

18. Holderlin, Friedrich Samtliche Werke. Bd.4, Stuttgart 1965

19. Kirchhoff, Bodo Der Sandmann. Frankfurt/M. 1992

20. Krausser, Helmut Melodien. Mtinchen 1994

21. Krausser, Helmut Thanatos. Mtinchen 1996

22. Novalis Monolog. Die Lehrlinge zu Sais. Die Christenheit oder Europa. Hymnen an die Nacht. Geistliche Lieder. Heinrich von Ofterdingen. Mtinchen 1994

23. Ransmayr, Christoph Die letzte Welt. Frankfurt/M. 1988

24. Schlegel, Friedrich Kritische Ausgabe seiner Werke. Hrsg. Von Ernst Behler unter Mitwirkung von Hans Eichner und Jean-Jacques Anstett. Paderbom -Darmstadt 1958

25. Schneider, Robert Schlafes Bruder. Leipzig 1992

26. StrauB, Botho Der junge Mann. Mtinchen - Wien 1984

27. Suskind, Patrick Das Parfum. Zurich 19851.. Критическая и научная литература

28. Архипов Ю.И. После бунта: «молодая» литература ФРГ и Австрии на переломе. В сб.: Новые художественные тенденции в развитии реализма на Западе. М. 1980, с.22 - 74

29. Барт, Ролан Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989

30. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975

31. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972

32. Бент М. Новеллистическое творчество Э.Т.А.Гофмана. Челябинск 1991.

33. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. М., 1973

34. Ботникова А.Б. Поэзия и правда Э.Т.Гофмана. В книге: Hoffmann Е.Т.А. - Auswahl. Moskau, 1984, с. 483 - 499

35. Ботникова А.Б. Э.Т.А.Гофман и русская литература (первая половина XIX века). К проблеме русско-немецких литературных связей. Воронеж 1977

36. Бэлза И.Ф. Капельмейстер Иоганнес Крейслер. В кн.: Гофман Э.Т.А. -Крейслериана. Житейские воззрения кота Мурра. Дневники. Москва 1972, с.541 - 563

37. Бэлза И.Ф. Э.Т.А.Гофман и романтический синтез искусств. В кн.: Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. Москва. 1982, с. 11 -34

38. Виткоп-Менардо Г. Гофман, сам свидетельствующий о себе и своей жизни. Перевод с немецкого О.Мичковского. Челябинск - Пермь, 1998

39. Волков И.Ф. Романтизм как творческий метод. В сб.: Проблемы романтизма, вып.2. М., 1971, с. 19 - 63

40. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма (Фр.Шлегель, Нова-лис). М., 1978

41. Генис А. Вавилонская башня. Искусство настоящего времени. Эссе. М., 1997

42. Герцен А.И. Собрание сочинений в 30 томах. М., т.1 -1954

43. Гильманов В. Мифологическое мышление в сказке Гофмана «Золотой горшок». В мире Э.Т.А.Гофмана, т.1. Калининград 1994, с.27 - 40

44. Грешных В.И. В мире немецкого романтизма. Ф.Шлегель, Э.Т.А.Гофман, Г.Гейне. Калининград 1995

45. Грешных В.И. Ранний немецкий романтизм: фрагментарный стиль мышления. JI., 1991

46. Дарк О. Взрослый постмодернизм и панк-подросток «Литературная газета», 4.12.96, с. 11

47. Дарк О. Художник и его натурщицы. «Литературное обозрение», 1993, №7/8,с.70 - 74

48. Дмитриев А.С. Проблемы иенского романтизма. М, 1975

49. Зверев А. Преступления страсти. «Знамя», 1996, №6, с.212 - 219

50. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996

51. Карабегова Е. Роль автора-повествователя в сказочных новеллах Э.Т.А.Гофмана. В мире Э.Т.А.Гофмана, т.1. Калининград 1994, с.63 - 74

52. Карельский А.В. Эрнст Теодор Амадей Гофман (Предисловие). В: Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 6 томах. Москва, т.1 - 1991, с.5 - 26

53. Кротков А. Приимите, ядите, сие есть тело моё. Юность, 1998 №5, с.79 -80

54. Курицын В.Н. В контексте отечественного постмодернизма. «Новое литературное обозрение», с. 197 - 223

55. Курицын В.Н. Журналистика 1993 - 1997. СПб., 1998

56. Левинтон А. «Эликсиры сатаны» Э.Т.А.Гофмана. В кн.: Э.Т.А.Гофман. Эликсиры сатаны. Перевод Н.А.Славятинского. М., 1984, с.235 - 276

57. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург 1997

58. Литературная теория немецкого романтизма. Документы. Под редакцией, со вступительной статьёй и комментариями Н.Я.Берковского. Переводы Т.И.Сильман и И.Я.Колубовского. Л., 1934

59. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980

60. Лотман Ю., Успенский Б. О семиотическом механизме культуры. Труды по знаковым системам, т.5. Тарту 1971, с. 144 - 166

61. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб 2000

62. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии Развитого Индустриального Общества. М., 1994

63. Микушевич В.Б. Леонардо до Винчи в "Эликсирах дьявола". В: Гофман Э.Т.А. - Собрание сочинений в 6 томах. М., т.2 - 1994, с.426 - 432

64. Михайлов А.В. Диалектика литературной эпохи. В сб.: Контекст-1982. М., 1983, с.99-135

65. Михайлов А.В. О Людвиге Тике. В книге: Тик Л. - Странствия Франца Штернбальда. Перевод С.Белокриницкой и В.Микушевича. М., 1987, с. 279 - 340

66. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991

67. Поспелов Г.Н. Что такое романтизм? В сб.: Проблемы романтизма. М., 1967

68. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М, 1986

69. Риндисбахер, Ханс Д. От запаха к слову: моделирование значений в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер». Пер. с англ. Я.Токаревой. «Новое литературное обозрение» № 43 (3/2000)

70. Скобелев А. Рецензия на «Эликсиры сатаны» Э.Т.А.Гофмана. Литературное обозрение. 1986 №12.

71. Славгородская Л.И. Гофман и романтическая концепция природы. В кн.: Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982, с. 185-217

72. Солженицын А.И. Открытое слово на присуждение литературной награды Американского национального клуба искусств. Новый мир. 1993. №4. С.3-6

73. Тодоров Ц. Теории символа. Пер.с фр.Б.Нарумова. М., 1999

74. Тураев С.В. От просвещения к романтизму. (Трансформация героя и изменение жанровых структур в западноевропейской литературе конца -начала в.) М., 1983,255с.

75. Фёдоров Ф.П. Время и вечность в сказках и каприччио Гофмана. В кн.: Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982, с.81-106

76. Фёдоров Ф.П. Проблемы искусства в творчестве Э.Т.А.Гофмана/ Автореферат диссертации. Л., 1973.

77. Фёдоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига 1988

78. Фёдоров Ф.П. Система точек зрения в художественном мире позднего Гофмана. В мире Э.Т.А.Гофмана, т.1. Калининград 1994, с.88 - 109

79. Хабермас, Юрген Модерн - незавершённый проект. «Вопросы философии», №4/1992, с.40 - 52

80. Чавчанидзе Д.Л. Комментарий к новелле Гофмана «Мейстер Мартин-бочар и его подмастерья». В мире Э.Т.А.Гофмана, т.1. Калининград 1994, с.54 - 63

81. Чавчанидзе Д.JI. Романтический роман Гофмана. В кн.: Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982, с.45 - 80

82. Чавчанидзе Д.Л. Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модель и её разрушение. М, 1997

83. Чучин-Русов А.Е. Тендерные аспекты культуры. «Общественные науки и современность». №6/1996, с. 141 - 153

84. Чучин-Русов А.Е. Культурно-историческое пространство: форма и содержание. «Вопросы философии». №4/1996, с.З -14

85. Чучин-Русов А.Е. Новый культурный ландшафт. Постмодернизм или неоархаика? Вопросы философии. №4/1999, с.24 - 41

86. Чучин-Русов А.Е. Природа культуры. Общественные науки и современность. № 6/1995, с. 128 - 139

87. Шульц Г. Новалис, сам свидетельствующий о себе и своей жизни. Перевод с немецкого М.Бента. Челябинск - Пермь, 1998

88. Э. Т.А.Гофман. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы. М., 1987

89. Эко, Умберто Заметки на полях «Имени розы». В кн.: Эко У. - Имя розы. Заметки на полях «Имени розы». Перевод с итал. Е.Костюкевич. СПб., 1998

90. Эпштейн М. Искусство авангарда и религиозное сознание. «Новый мир», №12, 1989, с.222 - 235

91. Abrams М.Н. The Mirror and the Lamp: Romantic Theory and the Critical Tradition. New York 1968

92. Andersch, Alfred Die neuen Dichter Amerikas. In: Der Ruf, 15.Juni 1945

93. Asche, Susanne Die Liebe, der Tod und das Ich im Spiegel der Kunst. Die Funktion des Weiblichen in Schriften der Friihromantiker und im erzahlerischen Werk E.T.A.Hoffmanns. Wurzburg 1985.

94. Baudrillard, Jean Die Simulation. In: Welsch, Wolfgang (Hrsg.) - Wege aus der Moderne. Schliisseltexte zur Postmodeme-Diskussion. Weinheim 1988, S.153 -162

95. Baumgart, Reinhard Postmodeme Literatur - auf deutsch? In: Roman oder Leben. Postmodeme in der deutschen Literatur. Hrsg.von Uwe Wittstock. Leipzig 1994, S.135 - 145

96. Behler Ernst Klassische Ironie, romantische Ironie, tragische Ironie. Darmstadt 1972

97. Behler, Ernst, Horisch, Jochen (Hrsg.) Die Aktualitat der Fruhromantik. Paderborn 1987

98. Benjamin, Walter Der Begriff der Kunstkritik in der deutschen Romantik. Frankfurt am Main 1973

99. Berka, Sigrid "Vorsicht Lebensgefahr". Die Spatfolgen der Romantik bei Botho StrauB. In: Amsterdamer Beitrage zur modernen Germanistik, Bd.34). Amsterdam - Atlanta, 1991, S. 187 - 208

100. Bertens, Hans; D'haen, Theo Het postmodernisme in de literatur. Amsterdam, 1988

101. Bohrer, Karl Heinz Das Bose - eine asthetische Kategorie? In: Merkur. 1985, Heft 436, Stuttgart, S.459 - 473

102. Bohrer, Karl Heinz Das Romantisch-Phantastische als dezentriertes Bewufitsein. In: Birus, Hendrik (Hrsg.) - Germanistik und Komparatistik. DFG-Symposion 1993. Stuttgart/Weimar, S.188 - 208

103. Bohrer, Karl-Heinz Die Kritik der Romantik. Frankfurt/M. 1989

104. Bohrer, Karl-Heinz Identitat als Selbstverlust. Zum romantischen Subjektbegriff. In: Merkur, 1984, Heft 426, S.367 - 379

105. Bormann, Alexander von "Und ich will mich nicht bewahren". Zum Erzahl-Ich (in) der deutschen Romantik. In: Neumann, Gerhard (Hrsg.) -Romantisches Erzahlen. Wurzburg 1995, S.65 - 84

106. Braungart, Wolfgang Die Geburt der modernen Asthetik aus dem Geist der Theodizee. In: Braungart, Wolfgang; Fuchs, Gotthard; Koch, Manfred

107. Hrsg.) Asthetische und religiose Erfahrungen der Jahrhundertwenden. I: urn 1800. Paderborn - Munchen - Wien - Zurich 1997, S. 17 - 34

108. Brinkmann, Richard Nachtwachen von Bonaventura. Kehrseite der Romantik. Pfullingen 1966

109. Brinkmann, Rolf Dieter Angriff aufs Monopol. Ich hasse alle Dichter. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.65 - 77

110. Brunkhorst, Haake Romantik und Kulturkritik. In: Merkur, 1985, Heft 436, Stuttgart, S.484 - 496

111. Corbin, Alain Pesthauch und Bliitenduft. Eine Geschichte des Geruchs. Frankfurt 1988

112. Deliivanova, Boshidara Ein Bildungsroman der Postmoderne. "Der junge Mann" von Botho StrauJJ. In: Germanica, Jg. 2/3, Sofia 1995/96, S.159 - 174

113. Dorfler, Heinz Moderne Romane im Unterricht. Frankfurt 1988

114. Drux, Rudolf E.T.A.Hoffmanns Version der Fabel von dem Prometheus. In: E.T.A.Hoffmann-Jahrbuch, Bd.l, Berlin 1994, S.80 - 90

115. Drux, Rudolf Maronette Mensch. Ein Metaphernkomplex und sein Kontext von Hoffmann bis Btichner. Munchen 1986

116. Dumont, Altrud Das Interessante - Theorie und narrative Praxis. Friedrich Schlegel und E.T.A.Hoffmami. In: Weimarer Beitrage, Jg.38 №3/1992, S.430 -447

117. Dunker, Axel Der "prefihafte Autor". Biedermeier als Verfahren in E.T.A.Hoffmanns spaten Almanach-Erzahlungen. In: E.T.A.Hoffmann-Jahrbuch, Bd.6, Berlin 1998, S.39 - 49

118. Eilert, Heide Theater in der Erzahlkunst. Eine Studie zum Werk E.T.A.Hoffinanns. Tubingen 1977

119. Enzensberger, Hans Magnus Das Ende der Konsequenz. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.93 - 116

120. Fiedler, Leslie A. "Uberquert die Grenzen, schlieBt den Graben!" Uber die Postmoderne. In: Wege aus der Moderne. Weinheim 1988, S.57 - 74

121. Fischer, Michael Ein Stankerer gegen die Deo-Zeit. In: Der Spiegel, 4.3.1985,237-240

122. Fokkema, Douwe Literary History, Modernism and Postmodernism, Amsterdam and Philadelphia 1984

123. Foucalt, Michel Schriften zur Literatur. Aus dem franzosischen von Karin von Hofer und Anneliese Botond. Frankfurt/M. 1988

124. Foucault, Michel Die Ordnung der Dinge. Eine Archaologie der Humanwissenschaften. Frankfurt/M. 1997

125. Frank, Manfred Allegorie, Witz, Fragment, Ironie. Friedrich Schlegel und die Idee des zerrissenen Selbst. In: Van Rejen, Willlem (Hrsg.) - Allegorie und Melancholie. Frankfurt am Main 1992, S.124 - 146

126. Franzen, Giinter Ein Germanist sieht rot. Helmut Krausser strebt mit "Thanatos" der Weltliteratur zu. In: "Die Zeit"№14/1996 (29.3)

127. Frizen Werner Das gute Buch fur jedermann oder Verus Prometheus. Patrick Suskinds "Das Parfum". In: Deutsche Vierteljahrschrift ftir Literatur 68, 1994, 757 - 786

128. Frizen, Werner; Spancken, Marilies. Patrick Siiskind Das Parfum. Mtinchen 1996

129. Fuhmann, Franz Fraulein Veronika Paulmann aus Pirnaer Vorstadt oder Etwas iiber das Schauerliche bei E.T.A.Hoffmann. Rostock 1979

130. Funke, Pia-Maria Uber das Hohere in der Literatur. Ein Versuch zur Asthetik von Botho StrauB. Wtirzburg, 1996

131. Gelehn, Arnold Uber kulturelle Kristallisation. In: Wege aus der Moderne. Weinheim 1988, S.133 - 144

132. Genette, Gerard Palimpseste. Die Literatur auf der zweiten Stufe. Frankfurt/M. 1993

133. Gotze, Karl-Heinz Morderischer Wohlgeruch. Patrick Suskinds Roman "Das Parfum". In "Deutsche Volkszeitung", 30.8.1985, 2

134. Gruber, Bettina "Nichts weiter als ein Spiel der Farben". Zum Verhaltnis von Romantik imd Asthetizismus. In: Gruber, Bettina; Plumpe, Gerhard (Hrsg.)^/ - Romantik und Asthetizismus. Wtirzburg 1999, S. 7 - 28

135. Gumbrecht, Hans Ulrich Die Postmoderne ist (eher) keine Epoche. In: Postmoderne - globale Differenz. Hrsg.von Hans Ulrich Gumbrecht unter Mitarbeit von Benno Wagner. Frankfurt/M. 1991, S.366 - 369

136. Gumbrecht, Hans Ulrich Tod des Subjekts als Ekstase der Subjektivitat. In: Postmoderne - globale Differenz. Frankfurt/M. 1991, S.307 - 312

137. Gutjahr, Ortrud Vom Unheimlichen an der Trennung. E.T.A.Hoffinanns Erzahlung und Bodo Kirchhoffs Roman "Der Sandmann". In: Freiburger literaturpsychologische Gesprache, Bd.13. Wtirzburg 1994, S.65 - 82

138. Hackl, Erich Legende vom schlaflosen Musiker. "Schlafes Bruder": ein aufregendes Debiit des Osterreichers Robert Schneider. In: "Die Zeit" №41/1992 (2.10), Literaturbeilage, S.9

139. Hallet, Wolfgang Das Genie als Morder. Uber Patrick Suskinds "Das Parfum". In: Literatur fiir Leser 1989, S.275 - 288

140. Harbers, Henk Gibt es eine "postmoderne" deutsche Literatur? Uberlegungen zur Nutzlichkeit eines Begriffs. In: Literatur fur Leser №1/1996 Frankfurt/M., S.52 - 69

141. Harbers, Henk Postmoderne, Mimesis und Liebesdarstellungen. In: Mimesis. Studien zur literarischen Representation. Hrsg.von Bernhard F.Scholz. Tubingen und Basel, S.287 - 299

142. Hartmann, Anneli Der Blick in den Abgrund. E.T.A.Hoffmanns Erzahlung "Die Bergwerke zu Falun". In: Romantik und Asthetizismus. Wtirzburg 1999, S. 53-73

143. Hartmann, Anneli Geschlossenheit der Kunst-Welt" und fragmentarische Form: E.T.A.Hoffmanns "Kater Murr". In: Jahrbuch der deutschen Schiller-Gesellschaft, Bd.XXXII, Stuttgart 1988, S.148 - 190

144. Hassan, Ihab Postmoderne heute. In: Wege aus der Moderne. Weinheim 1988

145. Herwig, Henriette "RomantischerReflexionsRoman" oder erzahlerisches Labyrinth? Bofho Strauli: Der junge Mann (1984). In: Der deutsche Roman nach 1945. Hrsg.von Manfred Brauneck. Bamberg 1993, S.203 214

146. Herzinger, Richard Werden wir alle Jiinger? Uber die Renaissance konservativer Modernekritik und die postmoderne Sehnsucht nach organischer Moderne. In: Kursbuch 122 (Dezember 1995). Die Zukunft der Moderne, S.93 -117

147. Hinderer, Walter Die Depotenzierung der Vernunft. In: Romantisches Erzahlen. Wtirzburg 1995, S.25 - 64

148. Hoesterey, Ingeborg Asthetische Postmoderne und deutschsprachige Literatur. In: Weninger, Robert; Rossbacher, Brigitte -Wendezeiten/Zeitenwenden. Positionsbestimmungen zur deutschsprachigen Literatur 1945 - 1995. Tubingen 1997, S.99 - 113

149. Hoesterey, Ingeborg Verschlungene Schriftzeichen: Intertextualitat von Literatur und Kunst in der Moderne/Postmoderne. Frankfurt/M. 1988.

150. Holthusen, Hans Egon Heimweh nach Geschichte. Postmoderne und Posthistoire in der Literatur der Gegenwart. In: Merkur, 1984, Heft 430, Stuttgart, S.902 - 917

151. Illustrierte Geschichte der deutschen Literatur in sechs Banden von Anselm Salzer und Eduard von Tunk. Neubearbeitung und Aktualisierung von Claus Heinrich und Jutta Munster-Holzlar.Frechen 1999.

152. Irrlitz, Gerd Postmoderne-Philosophie - ein asthetisches Konzept. In: Postmoderne - globale Differenz. Frankfurt/M. 1991, S.133 - 165

153. Jackson, John E. "Negativfahigkeit" und europaische Romantik. In: Lese-Zeichen. Semiotik und Hermeneutik in Raum und Zeit. Hrsg.von Henriette Herwig, Irmgard Wirtz und Stefan Bodo Wiirffel. Tubingen und Basel 1999, S.236 - 250

154. Jacobson, Manfred R. Patrick Suskinds "Das Parfum". A Postmodern 'Kunstlerroman'. In: The German Quarterly. 65.2.1992, 201-211

155. Jameson, Fredric Postmodernism, or the Cultural Logic of the Late Capitalism. Durham, 1991.

156. Jauss, Hans Robert Deutsche Klassik - eine Pseudo-Epoche? In: Herzog, Reinhard; Koselleck, Reinhart - Epochenschwelle und EpochenbewuBtsein. Miinchen 1987, S.581 - 586

157. Jerochin, Alexander Der Kunstler zwischen Isolation und Tod. Paradoxe^ des Asthetizismus in den Romanen Patrick Siiskinds und Chrristoph Ratismayrs. In: Orbis Litterarum 51. Kobenhavn 1996, 282 - 299

158. Kaiser, Joachim Viel Flottheit und Fantasie. Patrick Siiskinds Geschichte eines Morders. In: Suddeutsche Zeitung, 28.3.1985

159. Kamper, Dietmar Nach der Moderne. Umrisse einer Asthetik des Posthistoire. In: Wege aus der Moderne. Weinheim 1988, S.163 - 174

160. Kanzog, Klaus Was ist "hoffmannesk"? Versuch einer Antwort. In: E.T.A.Hoffinann-Jahrbuch, Bd.5, Berlin 1997, S.7 - 18

161. Klingmann, Ulrich Sprache und Sprachlosigkeit. Zur Deutung von Welt, Schicksal und Liebe in Robert Schneiders "Schlafes Bruder". In: Knobloch, Hans-Jorg; Koopmann, Helmut (Hrsg.) - Deutschsprachige Gegenwartsliteratur. Tubingen 1997, S.205 - 221

162. Knauer, Bettina Die Kunst des "als ob". E.T.A.Hoffmanns Marchen von "Klein Zaches genannt Zinnober". In: Aurora 55 (1995), S.151 - 167

163. Knorr, Wolfram Aus Zwerg Nase wird ein Frankenstein der Dtifte. Der deutsche Autor Patrick Suskind macht Furore mit seinem ersten Roman "Das Parfum". In: Die Weltwoche, 21.3.1985

164. Knorr, Wolfram Der Mann hat Klasse - oder spinnt er? Wie Siiskinds "Parfum" zum Millionenseller wurde, obwohl er alles tat, es zu verhindern. In: Die Weltwoche, 7.3.1991

165. Koopmann, Helmut Tendenzen der deutschen Gegenwartsliteratur (1970 -1995). In: Knobloch, Hans-Jorg; Koopmann, Helmut (Hrsg.) -Deutschsprachige Gegenwartsliteratur. Tubingen 1997, S.ll - 30

166. Korff, Hermann August Geist der Goethe-Zeit, Bd. 4, Leipzig 1953

167. Kremer, Detlef Romantische Metamorphosen. E.T.A.Hoffmanns Erzahlungen. Stuttgart - Weimar 1993

168. Kruse, Bernhard Arnold Interview mit Robert Schneider. In: Der Deutschunterricht №2/1996, Stuttgart, S.93 - 101

169. Kurzke, Hermann Die Wende von der Friihromantik zur Spatromantik. Fragen und Thesen. In: Athenaum, Jahrbuch fur Romantik, Jg.2. Paderborn 1992, S.165 - 177

170. Landa, Jutta Robert Schneiders "Schlafes Bruder". Dorfchronik aus Kalktil? In: Modem Austrian Literature. Journal of the International Arthur Schnitzler Research Assosiation. Volume 29, Numbers 3/4, Riverside (California) 1996, p. 157 - 168

171. Laussmann, Sabine Das Gesprach der Zeichen. Studien zur Intertextualitat im Werk E.T.A.Hoffmanns. Munchen 1992

172. Liebrand, Claudia Aporie des Kunstmythos. Die Texte E.T.A.Hoffmanns. Freiburg im Breisgau, 1996

173. Lubkoll, Christine Der Lehrbrief des (Kapell)-Meisters. E.T.A.Hoffmanns "Kreisleriana" - ein Anti-Bildungsroman? In: Romantisches Erzahlen. Wurzburg 1995, S.195 - 205

174. Lucht, Frank "Erkennen Sie die Melodie?" Postmodeme Romane, z.B. Klaus Modicks "Das Parfum". In: Merkur 40, 1986, S.892 - 897

175. Ludke, Martin "Mein Schicksal heiBt Banalitat". Uber Bodo Kirchhoffs neuen Roman "Der Sandmann". In: Der Spiegel № 37/1992, S.287 - 291

176. Lutzeler, Paul Michael Von der Prasenz der Geschichte. Postmodeme Konstellationen in der Erzahlliteratur der Gegenwart. In: Neue Rundschau №1/1993 Frankfurt am Main, S.91 - 106

177. Lyotard, Jean-Fran?ois Beantwortung der Frage: was ist postmodern? In: Wege aus der Modeme. Weinheim 1988, S.193 - 203

178. Lyotard, Jean-Francois Das postmodeme Wissen. Ein Bericht. Bremen 1982

179. Lyotard, Jean-Francis Die Modeme redigieren. In: Wege aus der Modeme. Weinheim 1988, S.204 - 214

180. Maack, Annegret Die "romance" als postmoderne Romanform? In: Literatur in Wissenschaft und Unterricht. XXVI, 4/1993 Wiirzburg, S.273 -284

181. Matt, Peter von Die Augen der Automaten. E.T.A.Hoffmanns Imaginationslehre als Prinzip seiner Erzahlkunst. Tubingen 1971

182. Matzkowski, Bernd Erlauterungen zu Patrick Suskinds "Das Parfum", 2.Aufi. Hollfeld 1994

183. Modick, Klaus Kreisquadraturen im Wasserglas. Ein Selbstgesprach. In: Neue Rundschau, Jg.104, 1993, Heft 3, S.23 - 35

184. Modick, Klaus Steine und Bau. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.160- 175

185. Momberger, Manfred Sonne und Punsch. Die Dissemination des romantischen Kunstbegriffs bei E.T.A.Hoffmann. Mtinchen 1986

186. Moritz, Rainer (Hrsg.) Uber "Schlafes Bruder". Materialien zu Robert Schneiders Roman. Leipzig 1996

187. Moser, Gerda Elisabeth Subjekt und Sprache. Theorien der Postmoderne und osterreichische Gegenwartsliteratur. In: Weimarer Beitrage №3/1996 Berlin, S.379 - 398

188. Mueller-Vollmer, Kurt Mitteilungen uber die Teilbarkeit des Ich. Subjekt, Sprache, Denken, Welt. In: Athenaum, Jahrbuch ftir Romantik, Jg.2. Paderborn 1992, S.215-221

189. Nehring, Wolfgang E.T.A.Hoffmann: Die Elixiere des Teufels (1815/16). In: Liitzeler, Paul Michael (Hrsg.) - Romane und Erzahlungen der deutschen Romantik. Neue Interpretationen., Stuttgart 1981, S.325 - 350

190. Neumann, Gerhard Anamorphose. E.T.A.Hoffinanns Poetik der Defiguration. In: Mimesis und Simulation. Freiburg im Breisgau, S.377 - 417

191. Neumann, Gerhard Patrick Suskind: "Das Parfum". Kulturkrise und Bildungsroman. In: Dieter Borchmeyer (Hrsg.) - Signaturen der Gegenwartsliteratur. Festschrift fur Walter Hinderer. Wiirzburg 1999, S.185 -211

192. Norton, Robert E. "Schlafes Bruder - Sinnes Schwund": Robert Schneider and the Post-Postmodern Novel. In: Signaturen der Gegenwartsliteratur. Wiirzburg 1999, S.239 - 246

193. Ortheil, Hanns Josef Was ist postmoderne Literatur? In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.125 - 134

194. Ortheil, Hanns-Josef Postmoderne in der deutschen Literatur. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.198 - 210

195. Ortheil, Hans Josef Zum Profil der neuen und jungsten deutschen Literatur. In: Lutzeler P.M. (Hrsg.). Spatmoderne und Postmoderne. Beitrage zur deutschsprachigen Gegenwartsliteratur. Frankfurt/M. 1991, S.36 - 51

196. Ortheil, Hans-Josef Texte im Spiegel von Texten. Postmoderne Literaturen. In: Funkkolleg Literarische Moderne. Europaische Literatur im 19. Und 20. Jahrhundert. Studienbrief 10, Studienheft 30,4 - 31

197. Osinski, Jutta Kunst und Religion in der Spatromantik. In: Asthetische und religiose Erfahrungen der Jahrhundertwenden. I: um 1800. Paderborn -Munchen - Wien - Zurich 1997, S. 187 - 199

198. Petersdorff, Dirk von Bekenntnisse. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.302- 314

199. Pikulik, Lothar Anselmus in der Flasche. Kontrast und Illusion in E.T.A.Hoffinanns "Der goldne Topf'. In: Euphorion, Bd.63. Heidelberg 1969, S.341 - 370

200. Pokern, Ulrich Der Kritiker als Zirk(ulation)sagent. Literaturkritik am Beispiel von Patrick Suskinds "Das Parfum. Die Geschichte eines Morders". In: Text und Kritik 100, 1988, S. 70 - 76

201. Preisendanz, Wolfgang Die geschichtliche Ambivalenz narrativer Phantastik der Romantik. In: Athenaum, Jahrbuch fur Romantik, Jg.2. Paderborn 1992, S.117 - 129

202. Radisch, Iris Schlafes Bruder. Pamphlet wider die Naturlichkeit oder Warum die junge deutsche Literatur so brav ist. In: "Die Zeit" №46/1992 (6.11)

203. Reich-Ranicki, Marcel Des Morders betorender Duft. Patrick Suskinds erstaunlicher Roman "Das Parfum". In: Frankfurter Allgemeine, 2.3.1985, Literaturbeilage

204. Rincon, Carlos Borges und Garcia Marquez oder: das periphere Zentrum der Postmoderne. In: Postmoderne - globale Differenz. Frankfurt/M. 1991, S.246 - 264

205. Roser, Barbara Satire und Humor bei E.T.A.Hoffmann. Eine Untersuchung der historischen und poetologischen Grundlagen und die Realisation im Werk. Miinchen 1976

206. Ryan, Judith Pastiche und Postmoderne. Patrick Suskinds Roman "Das Parfum". In: Spatmoderne und Postmoderne. Frankfurt 1991, S.91 - 103

207. Safranski, Rudiger E.T.A.Hoffmann. Das Leben eines skeptischen Phantasten. Munchen/Wien 1984

208. Schmundt, Hilmar Modems, Mythen, Neuromantik. Die Cyberliteratur erschafft ein Archetypeninventar fur das digitale Zeitalter. In: Sprache im technischen Zeitalter. Jg.33 2/1995 Berlin, S.281 - 293

209. Schneider, Peter Verbrechen, Kiinstlertum und Wahnsinn. Untersuchungen zur Figur des Cardillac in E.T.A.Hoffmanns "Das Fraulein von Scuderi". In: Mitteilungen der E.T.A.HofFmann-Gesellschaft, Heft 26. Bamberg 1980, S.34 - 50

210. Schonherr, Ulrich Adorno, Ritter Gluck and the Tradition of the Postmodern. In: New German Critique. Nr.48 (Fall 1989) New York, p.135 -154

211. Schiitte, Wolfram Parabel und Gedankenspiel. Patrick Suskinds erster Roman "Das Parfum". In: Frankfurter Rundschau, 6.4.1985

212. Segebrecht, Wulf- Heterogenitat und Integration. Studien zu Leben, Werk und Wirkung E.T.A.Hoffmanns. Frankfurt/M. 1996

213. Seiler, Christian Die Geschichte lachelt durch ihre Tragik. In: Die Weltwoche, 26.11.1992

214. Sloterdijk, Peter Eurotaoismus. Zur Kritik der politischen Kinetik. Frankfurt/M. 1996

215. Stadelmeier, Gerhard Lebens-Riechlauf eines Duftmorders. Patrick Siiskinds Roman "Das Parfum - Die Geschichte eines Morders". In: Die Zeit, 15.3.1985, 55

216. Starobinski, Jean Ironie und Melancholie. Gozzi - E.T.A.Hoffmann -Kierkegaard. In: Der Monat, Jg.18, Heft 218, November 1966, Berlin, S.22 -35

217. Steinecke, Hartmut Die Liebe des Kiinstlers. Manner-Phantasien und Frauen-Bilder bei E.T.A.Hoffmann. In: Hinderer, Walter (Hrsg.) - Codierungen von Liebe in der Kunstperiode. Wiirzburg 1997, S.293 - 309

218. Steinecke, Hartmut E.T.A.Hoffmann. Stuttgart 1997

219. Steinecke, Hartmut E.T.A.Hoffmanns "Kater Murr". Zur Modernitat eines "romantischen" Romans. In: Jahrbuch des Wiener Goethe-Vereins. Bd.81/82/83. Wien 1979, S.275 -289

220. Steinig, Swenta Postmoderne Phantasien von Macht und Ohnmacht der Kunst. Vergleichende Betrachtung von Siiskinds Parfum und Ransmayrs Letzte Welt. In: Literatur fur Leser №1/1997, Frankfurt/M., 37-51

221. Stiegler, Bernd Die Spiegelreflexkamerastammlinde. Bildsysteme in E.T.A.Hoffmanns "Die Elixiere des Teufels". In: Athenaum, Jg.5. Paderborn 1995, S.232 - 252

222. Timm, Hermann Phantombild der Neuromantik. Eine MutmaBung zum Dekadenwandel. In: L'80, Heft 15, Berlin - Koln 1985, S.5 - 19

223. Ueding, Gert Massenware oder stille Kirche. Uber falsche Alternativen in der deutschen Literatur. In: Neue Rundschau, Jg.104, 1993, Heft 3, S.36 - 43

224. Vitt-Maucher Gisela E.T.A.Hoffmanns Marchenschaffen. Kaleidoskop der Verfremdung in seinen sieben Marchen. Chapel Hill and London 1989

225. Walser, Martin Mythen, Milch und Mut. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S.58 - 60

226. Wellbery, David E. Verzauberung. Das Simulakrum in der romantischen Lyrik. In: Mimesis und Simulaton. Freiburg im Breisgau, S.451 - 477

227. Wellenberger, Georg Der Unernst des Unendlichen. Die Poetologie der Romantik und ihre Umsetzung durch E.T.A.Hoffinann. Marburg 1986

228. Wellmer, Albrecht Zur Dialektik von Moderne und Postmoderne. Vernunftkritik nach Adorno. Frankfurt/M. 1986

229. Welsch, Wolfgang Asthetisches Denken. 5.Aufl., Stuttgart 1998

230. Welsch, Wolfgang (Hrsg.) Wege aus der Moderne. Schltisseltexte zur Postmoderne-Diskussion. Weinheim 1988

231. Whittinger, R.G., Herzog, M. Hoffmann's "Das Fraulein von Scuderi" and Stiskinds "Das Parfum"; Elements of Homage in a Postmodernist Parody of a Romantic Artist Story. In: The German Quarterly. 67.2.1994, 222 - 234

232. Wittstock, Uwe (Hrsg.) Roman oder Leben. Postmoderne in der deutschen Literatur. Leipzig 1994

233. Woelk, Ulrich Literatur und Physik. In: Roman oder Leben. Leipzig 1994, S. 277-288

234. Zima, Peter V. Zur Konstruktion von Modernismus und Postmoderne: Ambiguitat, Ambivalenz und Indifferenz. In: Sprachkunst. Beitrage zur Literaturwissenschaft. 1996. l.Halbband. Wien 1996, S.127- 141